Жить-то осталось – всего ничего

№ 2012 / 15, 23.02.2015

С чего начинается писатель? Что значит литературная премия для серьёзного художника? Как уживаются в одной творческой личности прозаик и журналист? За ответом на эти и другие вопросы обратимся

С чего начинается писатель? Что значит литературная премия для серьёзного художника? Как уживаются в одной творческой личности прозаик и журналист? За ответом на эти и другие вопросы обратимся к одному из наиболее интересных и заметных авторов нынешней интеллектуальной прозы – Юрию Буйде.

Юрий БУЙДА

– Юрий Васильевич, вы сегодня – один из самых издаваемых прозаиков в сегменте современной русской прозы. Выходят не только ваши романы, но и рассказы, вы участвуете в международных писательских делегациях, издаётесь едва ли не в самом престижном европейском издательстве – французском «Галлимаре»… Скажите, такой ли представляли себе свою литературную карьеру ещё в Калининграде? Кстати, когда осознали себя писателем? Где начинали публиковаться?

– В Калининграде я вообще не представлял, что такое литературная карьера и литературная жизнь. И уж вовсе не думал о том, что буду время от времени ездить с писательскими делегациями за границу. Это жуть: отвечать на идиотские вопросы, нести чушь о литературе, а при этом ещё наблюдать борьбу писательских самолюбий… Впрочем, езжу я не часто, чаще – отказываюсь. Эти поездки выбивают из колеи и отнимают время, а у меня его и так немного: жить-то осталось – всего ничего. В марте я поехал в Париж только по одной причине – издательство «Галлимар» выпустило второе издание моей маленькой повести «Дон Домино», а через несколько недель эту же повесть в мягкой обложке, плюс в тот же день – новый роман «Третье сердце». Потому-то я и не мог отказать друзьям из «Галлимара» – поехал, отвечал на вопросы, давал автографы. От других же поездок – например, в Бордо, в Лондон, в Нью-Йорк – отказался. Причина, повторяю, только одна: мне это неинтересно, и у меня нет времени.

Осознание себя писателем… это случилось, наверное, ещё в детстве, когда я напропалую писал романы о полётах на Марс в двухкопеечных школьных тетрадях: тогда, в начале 60-х, все бредили космосом.

Только со временем я стал понимать, что это такое на самом деле – быть писателем, каких мучений это стоит и сколько стыда приносит.

Публиковаться начал в журнале «Соло», было такое экспериментальное издание, это случилось в 91-м, а настоящий дебют состоялся в начале 92-го в журнале «Октябрь», где напечатали подборку моих рассказов, вошедших потом в книгу «Прусская невеста».

– Некоторые критики сравнивают ваш творческий метод с фолкнеровским. На мой взгляд, такое сравнение во многом справедливо. Вы – от книги к книге – расширяете вселенную своих героев, обогащаете её сюжетами и характерами. Близок ли вам Фолкнер, и если да, то кто ещё из зарубежных классиков служит ориентиром в творчестве?

– С кем меня только не сравнивали, даже с Гомером. Фолкнер – почему бы и нет? Я ведь тоже из деревни, можно сказать. Он мне всегда нравился. В студенческие годы – «Шум и ярость», а сейчас я считаю лучшим его произведением маленький роман «Медведь». Но ориентиров у меня, строго говоря, нет, или придётся составлять список из нескольких тысяч имён. В детстве на меня сильное, очень сильное впечатление произвёл Гоголь, потом я несколько лет читал и перечитывал Достоевского – раз десять «Преступление и наказание», несколько раз – «Братьев Карамазовых». Обожаю «Бедных людей». Но сейчас… знаете, я уже в том возрасте, когда можно с полным правом написать над своей дверью строчку из Шекспира, из комедии «Всё хорошо, что хорошо кончается»: «Simply the thing I am shall make me live» – «Лишь потому, что я такой, я буду жить».

– Кстати, о «таковости». Ваши герои часто наделены внешними уродствами: Ида Змойро из «Синей крови» обезображена пятном, мальчик Франц-Фердинанд из «Жунглей» вообще родился с крыльями… почему так? Даёт ли внешнее уродство какую-то экзистенциальную охранную грамоту героям или, наоборот, это метка скорой беды, которая с ними случится?

– По правде говоря, как-то никогда об этом не задумывался. Мне кажется, уродство, изъян, дефект заставляют человека иначе смотреть на мир, острее чувствовать его, иногда – глубже, болезненнее.

Это, наверное, из детства: у нас в городке – так сложилось – было много дураков и дурочек, много калек, инвалидов. После войны там был госпиталь для солдат и офицеров без рук-ног, которых потом поголовно сплавили на Валаам, но некоторые санитарки и медсёстры спасли этих бедолаг, одна из них – наша соседка – вынесла своего будущего мужа, безногого красавца, ночью в мешке за спиной.

Ну и верно, конечно, то, что вы говорите о метке. Но беда случилась не только с ними.

– Вы работаете в одном из крупнейших издательских домов столицы – «Коммерсанте». Скажите, чем вызвана для вас как писателя необходимость соединения журналистики и художественного творчества – желанием иметь надёжный вид заработка или, если не ошибаюсь, анализируя ваши произведения, несколько иными, внутренними причинами?

– Если быть точным, я работаю там не журналистом, а редактором, рерайтером, то есть правлю чужие тексты. Работа как работа. Одни воюют, другие строят дома или грузят апельсины бочками, а я – редактирую чужие тексты. Мне за это платят. На это можно жить, пусть без излишеств. В редакции – я имею в виду ИД «Коммерсант» в целом – комфортная обстановка, нормальная атмосфера: не хочешь, чтобы к тебе лезли в душу, никто и не полезет. Это большой плюс, а мне есть с чем сравнивать: почти за сорок лет в журналистике я успел поработать и в районных газетах, и в областных, и в московских.

– Ваша книга «Жунгли» – в премиальном списке «Национального бестселлера», а «Синяя кровь» стала финалистом «Большой книги» в прошлом году. До этого вашу прозу отмечали премиями журналы «Октябрь» и «Знамя» (последний, если не ошибаюсь, сделал это даже трижды). Важно ли для вас стать лауреатом какой-нибудь крупной литпремии? Насколько вообще вы обращаете внимание на премиальный процесс, в котором так активно участвуют и, уверен, продолжат участвовать ваши книги?

– Лет пятнадцать, даже, наверное, десять лет назад я относился к премиям трепетно. Про твои книги пишут в газетах, у тебя берут интервью, а потом могут ещё и денежку заплатить. Потом стало как-то всё равно. Говорят, что премии в последние годы сделались ориентиром для читателей, стимулируют их к покупке книг. Думаю, это приятно слышать прежде всего издателям. Но и писатель вроде меня – не дерево. «Жунгли» оказались в списке «Нацбеста», о них довольно много в связи с этим написали, и никогда ещё мне не доводилось читать таких… ну, скажем, оригинальных и неожиданных мнений…

А вообще премии у нас всё-таки ещё в зачаточном состоянии. Во Франции стоит писателю получить Гонкуровскую премию, а она в денежном выражении ничтожна, и он может не беспокоиться о завтрашнем дне: его тиражи вырастают стремительно, он становится обеспеченным человеком. У нас же важную роль играет величина премии сама по себе: чем больше денег, тем привлекательнее, заметнее, престижнее премия. Наверное, это пройдёт, когда мы будет жить побогаче…

Беседовал Максим ЛАВРЕНТЬЕВ

До Нового года всего ничего осталось. И пока вы в предвкушении праздника бегаете по «Ашанам» за зеленым горошком и вареной колбасой, пока вы мечетесь .

..

До Нового года всего ничего осталось. И пока вы в предвкушении праздника бегаете по «Ашанам» за зеленым горошком и вареной колбасой, пока вы мечетесь в предновогодней суете, сметая с полок мандарины и серпантин, где-то на самой верхушке Останкинской башни не спит Константин Львович Эрнст.
Он берет в руки тяжелую связку ключей и тяжелой поступью идет по темным коридорам. Идет он долго, переходя из одного портала в другой. Из-под его ног разбегаются крысы, паутина касается его лица, а над головой то и дело пролетают летучие мыши.
Наконец он подходит к тяжелой окованной железом двери, вставляет в огромный ржавый замок ключ и с трудом проворачивает его несколько раз.
Дверь со скрипом приоткрывается, и Константин Львович входит в пыльный закуток, где ничего нет, кроме огромного старинного сундука. На сундуке висит множество замков и замочков, цепей и цепочек, щеколд и засовов.
Но Константин Львович привычно открывает каждый замок и цепь, пока крышка сундука не поднимется вверх под тусклое свечение и тихую музыку, напоминающую песню про старинные часы.
И начинается колдовство.
Константин Львович говорит «трах-тибидох!» и приступает за работу.
Он стряхивает нафталин с плюшевого Киркорова в страусиных перьях, натягивает авоську и рыболовную сеть на резинового Леонтьева в бигудях, снимает с вешалки тряпичного Баскова с серебряным микрофоном во рту, прыскает антистатиком на заплесневевших Ваенгу и Валерию, протирает ветошью потрепанного Винокура, латает куском оренбургского платка Стаса Михайлова, натирает «доместосом» ансамбль «Любэ», подкрашивает тонкой кисточкой хохломскую роспись на Бабкиной, меняет батарейки АА в Вайкуле, заменяет сирену на Лепсе, смазывает скипидаром Петросяна.
Работы очень много, нужно обязательно успеть.
В самом конце он бережно достает из формалина Аллу Борисовну Пугачеву, надевает на нее новый мешок, взбивает паклю на голове и проворачивает ключик в ее спине. Она раскрывает глаза, жалобно зовет Максима, а потом хрипло заводит вечное «Ах, арлекино».
Когда-нибудь, когда нашей цивилизации больше не станет, и прилетевшие гуманоиды будут шагать по разоренной планете, когда Кремль, Эйфелева башня, Китайская стена, Манхеттен и даже олимпийский Сочи превратятся в груду обломков, когда человечество мутирует в жуков-долгоносиков, гуманоиды ничего не найдут на Земле. Ничего. Кроме маленького шалмана, где раз в году оживают полуистлевшие герои Голубого огонька, и пластилиновый Галкин хитро выглядывает из муарового балахона голограммного изображения примадонны.
До Нового года осталось всего ничего. Но и он закончится. И Константин Львович Эрнст опять придет сюда, неся в охапке Буйнова и Иванушек, Меладзе и Павлиашвили. Он опять аккуратно сложит их в сундук, тщательно закроет на множество замков и цепей. И, перекрестившись три раза, уйдет. До следующего Нового года.
И всё повторится сначала.

История №486836 Вот до нового года осталось всего ничего, и решил я…

Вот до нового года осталось всего ничего, и решил я вспомнить про
грузинскую армию, что не будь пред новогоднее и доброе, но всё
воспоминания о войне лезли и вспомнил я самое доброе что было на войне.
А две новогодние истории как нибудь потом)))

Как Грузины пленных Русских расстреливали

В тот роковой август, поймали наши ребята одного русского солдата, в
плен то есть. Солдат это сильно сказано! Мальчишка 18 лет, только что из
карантина. Какая сука его в Цхинвали отправила непонятно.

Перевели несчастного оккупанта в Тбилиси, в гарнизонную гауптвахту, под
око доблестной военной полиции.
Оккупант не доделанный совсем приуныл, страшно всё таки в 18 лет в плену
оказаться, тем более если ты до этих пор кроме родной деревни ничего не
видел, а Грузин в живую только недавно увидел до этого посмотрев на кучу
русских, уже не живых.

В военной полиции, особенно на гарнизонной гауптвахте служат офицеры и
сержанты, среднего и чуть выше среднего возраста. У многих дети старше
нашего оккупанта пелёночного. Жалко стало им пацана, тихо лежит на нарах
в одиночке, поскуливает на допросе разрыдался.

Посовещались офицеры и сержанты и решили хоть накормить бедолагу как
следует.
Вах кацо! Сказано сделано!
Один сгонял в столовую, поругался с поварами те нехотя но поделились,
одна повариха у которой сын в это время сражался разрыдалась и из личных
продуктов приготовила настоявший Лула Кебаб (Цико! магари дедико гкавс
гаупртхилди!), военные полицейские пожарили картошки настругали салата,
сыр порезали, зелень положили, извлекли из запасов кто чем богат, кто
Лобиани кто Хачапури, кто то даже курёнка варёного не пожалел! Накрыли в
комнате для допросов.

Привели оккупанта-недоросля, а он аж с лица сник! Посадили за стол
силой, а он гад трясётся и ни чего не берёт!
Старый сержант (ака Важа дзиа), сказал: сейчас! И куда то выскочил!
Вернулся он с двух литровой бутылкой вина, подскочил к оккупанту
малолетнему, налил ему полную кружку, напряг мозги и вспомнил весь тот
русский который знал в совковской армии в начале 70-х: пей салдат!
паследние раз випиш грузински вино!

Мальчик-оккупант упал со стула и зарыдал в голос: и про маму больную и
что «ох тяжёл крестьянский труд, от него и кони мрут» (с) и что насильно
его в армию забрали и что дедушки в армии обижали и что хоть дедушки и
сволочи но их всех убили, и просит оккупантик не расстреливать его!

Оказалось, жалость и Грузинскую хлебо-сольность он принял за последний
ужин а тут и дядя Важа старый хрен сержант полиглотом заделался блин!

Ни когда прежде гауптвахты не видели улыбающихся и пьяных
военно-пленных…

Вот так у нас оккупантов расстреливают! И хрен России нас победить, ведь
наше главное оружие доброта душевная!

Отпуска осталось всего ничего.

— ybfrisco — LiveJournal

Отрываясь от дел хозяйственных, развлекала себя фотопрогулками. Вот решила по дорожкам зоопарка пройтись. В последний раз ходила еще с мелким ребенком. Теперь вот он там с девушкой прогуливается иногда. Я же поняла, что внуков дожидаться, чтобы повод был пойти – слишком долго. Вот и пошла в компании фотоаппарата. По дорогое встретила американскую маму с дочкой лет пяти.  Мама рассказывала сказку, от долетевшей до меня фразы я пришла в полный восторг: “Девочке было 65 лет. Не помню точно, сколько было мальчику…”

Ну а дальше – фотографии. Вот эти, например, вполне могут быть иллюстрациями к любимому произведению.

… в общем так – один жираф

влюбился в антилопу… (с)

…Тут поднялся галдеж и лай,

И только старый попугай

Громко крикнул из ветвей :

— Жираф большой – ему видней… (с)

Кого я там еще встретила можно, посмотреть под катом.

 

Беременная, мечтательная, цветочки нюхает : )

А вот и супруг.

Павлин вертел головой так, что я в сердцах обозвала его дурной курицей и отправилась дальше.

Следующий встреченный мною павлин исправил впечатление. Он охотно позировал для ЖЖ.

Лебедь-красавец. И хотела бы я видеть того, кто назвал бы этих птенцов гадкими утятами.

Какая-то малышка удивленно спрашивала у мамы:

— Разве коалы не разговаривают?

Вот и я любовалась этим симпатягой с полным ощущением, что он сейчас что-то скажет.

Тигр порыкивает и гуляет по вольеру с видом суровым.

Но зато бронзовых хищников можно гладить.

Просто иллюстрации к сказке “Король-лев”.

Под этими лампами теплолюбивые лемуры греются туманным летом.

А вот полярному медведю, пожалуй, даже жарко.

Игра в прятки.

Техника на службе у писателя

Представьте себе: замысел будущего произведения уже созрел в голове, герои выбраны, место действия определено.

Осталось всего ничего – написать. Открываем любой текстовый редактор и начинаем работу.

Для короткого рассказа такой формат вполне подходит. Однако если на горизонте повесть, роман или — страшно сказать — эпопея в четырех томах, стоит обратить внимание на серьезные программы, созданные специально для писателей.

Как это: машина пишет роман вместо автора? Не пишет, а помогает писать — и в этом огромная разница. Мало кто из писателей сегодня использует романтичную классику — печатную машинку. Зато программы, больше напоминающие сложные компьютерные игры со схемами, разделами и фотографиями, становятся все более популярными.

Большинство из этих программ существует только на английском языке, однако некоторые, как правило, упрощенные аналоги уже используют русскоязычный интерфейс и тезаурус. Все сервисы можно разделить на две большие категории – помогающие в организации текста и работающие с его стилистикой. В нашем обзоре мы остановились на самых известных программах и отдельно отметили те, что могут быть использованы русскоязычными авторами.

WriteItNow

WriteItNow – одна из самых известных, умных и совершенных программ для писателей. Судя по обзору функций, представленному на ее сайте, умеет она практически все, разве что сам роман за вас не напишет. Это единственная программа, которая умеет и редактировать, и структурировать -WriteItNow может все, правда, только на английском. 

Главная страница программы. Раздел «Герои»

Программа представляет собой «писательский рабочий стол». Слева – меню из глав, сцен, эпизодов, вкладки с информацией о героях, событиях, место для авторских заметок. Цель этого «конструктора будущего шедевра» проста – дать автору возможность отслеживать все сюжетные линии, имена героев и локации. Среди авторских инструментов – Storyboard (доска истории), на которой отображается вся хронология событий в главах и сценах, обзор сюжетных линий, механизм для создания героев и набор универсальных идей. Два последних инструмента призваны помочь автору в периоды творческого кризиса: создать случайного героя, подобрать имя, характерное для выбранной эпохи и места, предложить дальнейшее развитие сюжета. На каждого героя программа создает «досье», в котором можно прописать его привычки, связи с другими героями и прочие важные детали.

Из инструментов, отвечающих за лексику и стиль – «Readability» (читабельность, доступность текста), поиск клише, тезаурус, который найдет значение неизвестного слова. 

В учебниках по creative writing постоянно встречаются советы писать по 10-15 минут в день. С WriteItNow это просто – процесс работы постоянно сопровождают счетчики времени и количества слов. Цели («сегодня я должен написать 500 слов!») можно ставить самому.

Базовое содержимое программы можно дополнять – скачивать новые описания героев и советы для писателей. Среди услуг сервиса – советы о том, как начать, продолжить и закончить текст.

Главная идея программы — написать роман сложно, но не труднее, чем собрать конструктор. Задача автора – держать в голове замысел, а не черты лица второстепенного героя в шестой главе. О последнем вполне может позаботиться компьютерный сервис. Он не создаст описание внешности, но напомнит нужные детали.

Среди похожих сервисов можно отметить WriteWay, но принципиальных отличий от WriteItNow в нем нет, поэтому останавливаться на нем подробно не будем. WriteWay позволяет создавать базы героев и локаций, предлагает шаблоны. Эту программу часто сравнивают с WriteItNowи называют сервисом следующего поколения.

Условия использования: демо-версию  WriteItNow  можно использовать бесплатно, полная версия программы стоит $59.95.

Scrivener

Упрощенный русскоязычный аналог WriteItNow – Scrivener (в переводе с английского – писец). Логика программы все та же – пустое поле для авторского творчества, которое постепенно заполняется частями, главами и сценами.

Программа автоматически устанавливается на русском языке, доступны версии для Mac OS или Windows. Английский интерфейс, расположенный слева, также можно перевести на русский: Characters станут Персонажами, а Chapters – Главами. Другая приятная особенность – при работе на Mac программу можно синхронизировать с iPhone и iPad, чтобы окончательно забыть про блокноты и ручки. 

Рабочий стол программы Scrivener

В зависимости от того, какой текст и с какой целью вы хотите создать, сначала можно выбрать шаблон – художественная проза, автореферат, сценарий. Scrivener – рабочее поле на все случаи жизни. Здесь также можно создать «профайлы» героев и мест, в которых происходят события. Эти описания помогут при работе над основным текстом, позволят не забыть важные детали.

Для пользователей, чувствительных к цвету и оформлению рабочего места, предусмотрена возможность адаптировать эти параметры исходя из личных предпочтений. Авторы немногочисленных обзоров отмечают удобство Scrivener для написания «больших романов». Соединение всех файлов, всей информации, нужной для создания текста (в том числе предыдущих версий черновиков!), в одном рабочем поле значительно облегчает работу. Чтобы следить за прогрессом, можно установить специальные счетчики – они будут называться «Цели проекта».

С содержанием текста Scrivener никак не работает (за исключением классических инструментов редактирования, как в Word), только с его организацией.

Важнейшая характеристика программы – простота в ее использовании и в организации электронного рабочего пространства.

Условия использования: базовую версию программы можно скачать на сайте бесплатно, полная версия стоит $19.99.

SmartEdit

Одном из видео-тьюториалов по использованию SmartEdit начинается такими словами: «Эта программа не будет писать за вас, она не заменит живого редактора, и не будет предлагать никаких изменений. SmartEdit лишь выделяет те места в тексте, которые заслуживают более пристального внимания с вашей стороны».

Точнее не скажешь. Эта программа, созданная для работы со стилем и лексикой, относится ко второму типу, обозначенному нами: она находит случаи повторения слов, их неверного написания, выявляет чрезмерное использование наречий и клише, показывает все имена собственные и маркирует неверное употребление пунктуационных средств.

И это далеко не весь лист ее возможностей, с полной версией можно ознакомиться на сайте программы. 

Рабочий стол программы SmartEdit

Под рабочим полем «Умный редактор» создает таблицу со всеми употребленными словами и указывает, в каком фрагменте текста они были использовали. SmartEdit не отредактирует текст за вас, но точно упростит эту задачу.

Условия использования: программой можно пользоваться бесплатно в течение 10 дней, стоимость полного пакета составит $57.

Hemingway,  ProWritingAid

Hemingway и ProWritingAid – два англоязычных онлайн-сервиса для редакторской работы над текстом.

«Это как проверка написания, только для стиля», — рассказывает о себе сервис Hemingway Editor. Использование программ для проверки стиля поможет читателю сфокусироваться на том, что вы пишете, а не на том, как вы это делаете.

Как проходит процесс работы? В загруженном тексте Hemingway «раскрашивает» все, что ему не нравится, разными цветами. Желтым – предложения, которые довольно трудно прочесть, красным – те, что прочесть почти невозможно, фиолетовым – слово, которое можно заменить на вариант попроще (программа даже предложит замену), голубым – наречия, которые можно убрать, зеленым – пассивный залог, который в английском языке используется редко, разве что в академических работах.

Рабочий стол онлайн-ресурса Hemingway Editor. Текст после проверки

Кроме этого, редактор посчитает слова и поставит оценку по шкале «читабельности». Самому старику Хему, например, сервис поставил 5 баллов из 24, несмотря на довольно взрослую аудиторию его книг (средний американец читает на уровне 10 баллов), но это говорит лишь об одном – его проза была понятна.

ProWriting Aid несколько отличается от предыдущего редактора. Программа покажет то, что попросит пользователь – проверит на грамматические ошибки, проведет диагностику «читабельности» текста, отметит клише, повторы и чрезмерное использование отдельных слов. Нужные критерии можно выбрать самостоятельно – они располагаются в верхней панели рабочего стола. Отдельно стоит отметить волшебную функцию «общей стилистической диагностики текста». Программа выделяет цветом те слова или выражения, которые ей явно не по душе и предлагает готовые решения – на что заменить, как отредактировать. А пункт «Summary» соберет и представит всю статистическую информацию по тексту.

Рабочий интерфейс онлайн-ресурса ProWritingAid, инструмент «Стиль»

Обе программы, к сожалению, не подойдут для работы с русскоязычными текстами – разве что выделят «слишком длинные предложения».

 

Свежий взгляд, Главред

Аналоги Hemingway Editor и ProWritingAid на русском языке есть, правда, отнюдь не такие интересные и совершенные, как их англоязычные «коллеги».

Онлайн-программа «Свежий взгляд» в режиме реального времени проводит диагностику текста на предмет чрезмерного использования паронимов – слов, сходных по звучанию и морфемному составу. Например, если в тексте вы пропустили слова «груз» и «грузовик», стоящие по соседству, программа выделит их цветом. Желтым – если такое соседство звучит плохо, оранжевым – если очень плохо. 

Рабочий стол онлайн-программы «Свежий взгляд». Текст до диагностики

Рабочий стол онлайн-программы «Свежий взгляд». Текст после диагностики

Несмотря на то, что сервис «Главред» призван проверять тексты на соответствие информационному стилю, с художественными фрагментами он тоже способен помочь. Найти газетные штампы, слабые глаголы, оценочную лексику (в разделе «Слова»), неуклюжий синтаксис, страдательный залог (в разделе «Синтаксис») и другие слабые места вашего текста – это к «Главреду». Заодно программа посчитает количество слов и знаков, а потом и оценку поставит – за качество текста. 

Рабочий стол онлайн-программы «Главред». После проверки в разделе «Слова»

Конечно, это далеко не все программы, призванные помочь автору в организации текста и работе с ним. Таким ресурсам посвящены многочисленные обзоры, а в онлайн-магазинах глаза разбегаются от представленного ассортимента. Техника активно проникает не только в повседневность, но и в творческий процесс. Мы всегда можем выбрать – позволить ей стать если не соавтором, то уж точно секретарем или редактором, или продолжить работать в привычном режиме. Роман за автора по-прежнему никакая, даже самая совершенная программа не напишет. 

Автор: Анна Правдюк

До наступления нового года осталось всего ничего, самое время — подвести итоги и поблагодарить уходящий год

Территория Орджоникидзевского района активно развивается. В 2018 году отремонтировано 200 тыс. кв. м. автомобильных дорог. В рамках реализации приоритетного федерального проекта «Безопасные и качественные дороги» выполнен ремонт дорожного покрытия на улице Гремячий  Лог и  дороги  на Чусовской водозабор. Выполнен ремонт дорог частного сектора площадью 81 тыс. квадратных метров. Проведен текущий ремонт дорог общей площадью 43 тыс. кв. метров на участках улиц Адмирала Старикова, Маршала Толбухина, Первомайская, Репина, Железнодорожной и других. Отремонтирована дорожная развязка  на ул. Набережная у КамГЭС. Отремонтированы тротуары по улицам Академика Веденеева, Бушмакина, Менжинского, Гайвинская, Вильямса и другим.

В микрорайоне Заозерье завершено обустройство дорог в переходном типе покрытия к 141 земельным участкам, предоставленным многодетным семьям. Для освоения этих участков потребовался комплексный подход. Обустройство автомобильных дорог стало толчком для того, чтобы завести на первом этапе сети электроснабжения. Сейчас ведется проектирование по сетям газоснабжения, водоснабжения, и как результат уже появляются первые строения. В перспективе в Орджоникидзевском районе получится новый благоустроенный микрорайон индивидуальной жилой застройки.

В рамках реализации федеральной программы «Формирование комфортной городской среды» и по муниципальным  субсидиям  было благоустроено 36 территорий многоквартирных домов. Обновлено 17,5 тыс. кв. м дорог и тротуаров.  Установлено 11 детских площадок. Их реализацию планируется продолжать и дальше. Программы себя оправдали и это подтверждается признательностью жителей, чьи дворы были благоустроены в рамках программы.

Благоустройство мест отдыха, а затем насыщение их культурными событиями является важной задачей городских властей. Так, в рамках текущего ремонта отремонтировали   сквер им. Мичурина  и сквер  у  ДК им. А.С.Пушкина.   По старым маршрутам в скверах протянулись новые дорожки, выложенные тротуарной плиткой, установлены новые скамейки и урны. Для любителей активного образа жизни оборудована спортивная площадка с тренажерами и резиновым покрытием, а также игровые зоны с детскими площадками.  В планах построить 3 сквера по ул. Корсуньской, 31, Генерала Черняховского и ул. Александра Щербакова.

В 2018 году в Орджоникидзевском районе осуществлен пуск газа в микрорайонах частной жилой застройки Кислотные Дачи, Заозерье, Чапаева, Малые реки и других. Начато проектирование сетей водоснабжения микрорайона Заозерье, для последующего  подключения к сетям центрального водоснабжения. В 2018 году  выполнено строительство сетей наружного освещения в микрорайоне Домостроительный (ул. Верхоянская от ул. Александра Щербакова до ул. Цимлянской, ул. Перевалочная от ул. Белозерской до ул. Амбарной, ул. Васькина от ул. Белозерской до ул. Амбарной, ул. Верхневолжская от ул. Александра Щербакова до ул. Амбарной), в микрорайоне Голованово  ул. Набережная, ул. Новая, ул. Молодежная, Клубный переулок, ул. Ленина, ул. Школьная, Лядовский переулок, ул. Северная, ул. Зеленая  ул. Лодочная, ул. Залесная, ул. Космическая

Положительные изменения произошли и в общественной жизни района. В 2018 году начался ремонт здания по  ул. Цимлянская, 11, в котором будет расположен  седьмой общественный центр, который  закроет потребность в  помещении для общественных организаций в микрорайонах Левшино, Домостроительный, Январский.  В общественных центрах района организована работа кружков, клубов, секций для жителей всех возрастов. Проводятся семинары по патриотическому воспитанию, концертные мероприятия к праздничным датам, интеллектуальные игры, собрания жителей, публичные слушания, консультации по различным вопросам, различные выставки и многое другое.

За год было проведено большое количество мероприятий, которые объединили в себе все лучшее, что есть в культурной жизни Орджоникидзевского района: массовые праздники  — День Победы, День весны и Труда, народные гуляния -Масленица, Сабантуй; выступление творческих коллективов на площадках Орджоникидзевского района; конкурсы и фестивали; концертные программы, посвященные профессиональным праздникам.

Ярким событием  в  Орджоникидзевском районе в рамках проекта «Единая культура» стал «Фестиваль талантов – 2018». Новый проект направлен, прежде всего, на поиск талантливых ребят и приобщение детей к здоровому образу жизни.

Благодаря многолетнему взаимодействию Пермского военного института войск национальной гвардии Российской Федерации в Орджоникидзевском районе в школах №101 и 79 открылись  первые два  класса Росгвардии в Перми.

Разработана документация для строительства нового корпуса гимназии №3 по ул. Звенигородская, 11. На 2020-2021 годы запланировано строительство межшкольного стадиона школы №131 (ул. Генерала Черняховского, 72).

Выполнена привязка  проектной документации для строительства шести зального  физкультурно-спортивного центра по адресу: ул. Академика Веденеева, 25, со строительством в 2019-2020 годы.  В ближайшее время большой капитальный ремонт ожидает и стадион «Гайва». Уже разработан проект на капитальный ремонт, отремонтировать стадион  планируется в период 2019-2020 годов.

 

В районе реализуются четкие планы для решения проблемы – как доступность качественной медицинской помощи. В следующем году начнет работать детская поликлиника по адресу ул. Социалистическая, 20. В краевую адресную инвестиционную программу включен новый корпус стационара с высокотехнологичной медицинской помощью. Есть решение по организации в микрорайонах доступных поликлинических отделений с терапевтами и удобной, своевременной записью к узким специалистам.   Принято решение о реорганизации медсанчастей № 6 и № 7 в ГБУЗ ПК «МСЧ № 6» в форме слияний, что позволит повысить качество и доступность медицинских услуг для населения района.

Клуб директоров предприятий Орджоникидзевского района имеет важное значение в принятии совместных решений, направленных на социально-экономическое развитие района. «Только вместе с депутатским корпусом, руководителями предприятий, учреждений, их поддержкой, возможно реализовать поставленные задачи, чтобы наш район становился более привлекательным и комфортным для жителей Орджоникидзевского района», —  отметил Евгений Карабатов.

Возвращение Короля» осталось всего ничего; представлены режимы сражений и королевства — Российский блог PlayStation

Премьера долгожданной ролевой игры «Ni No Kuni II: Возвращение Короля» уже на пороге — приключение начнется 23 марта.

Сделайте отметку в календаре

23 марта! Именно в этот день «Ni No Kuni II: Возвращение Короля» поступит в продажу, но уже сейчас игра полностью готова. Вы же не пропустите продолжение одной из самых успешных ролевых игр современности? Уровень графики по сравнению с первой часть вырос невероятно, музыка композитора Дзё Хисаси просто невероятна, а история сценаристов студии Level-5 будет держать в напряжении до самого финала.

Загляните за кулисы разработки

Давайте чуть подробнее поговорим о том, что вы увидели в новом видео. Во-первых, это, конечно, боевая система. Она сильно изменилась со времен первой Ni No Kuni. Теперь вы сможете двигаться, атаковать, менять оружие и персонажей в реальном времени. Так что у вас будет очень много свободы в каждом бою.

Важная часть боевой системы — духи-хранители

Помните фамильяров из первой игры? Тогда у вас не будет проблем с использованием духов. Впрочем, они далеко не просто пушечное мясо. Духи могут идти в наступление, использовать магию, призывать оружие и накладывать усиления на отряд.

Среди них есть и свои герои. С ними вы сможете встретиться во время своего приключения и даже привлечь на свою сторону. Каждый из них обладает уникальной внешностью и личностью. Они помогут вам не только в бою, но и во время путешествий, находя новые пути, убирая преграды и показывая секреты.

Режим королевства

Главный герой игры — Эван, король в изгнании, который должен возродить свое королевство. Но, согласитесь, просто следить за тем, как он восстанавливает свою власть, было бы неинтересно. Для усиления эффекта причастности разработчики решили передать все в ваши руки и позволить создавать государство буквально с нуля.

Для этого был создан режим королевства. В нем вы сможете распланировать все в мельчайших деталях — магазины для приобретения полезных предметов, кузни для ковки оружия, академии для изучения магии, даже верфи для строительства воздушных кораблей. В режиме королевства можно проводить часы напролет. Если честно, то из него можно было бы даже сделать отдельную игру!

Режим сражений

Одна из самых сложных вещей в управлении королевством — его защита от внешней угрозы. Для демонстрации масштабной войны был создан режим сражений.

В этом режиме Эван становится верховным главнокомандующим и руководит действиями четырех отрядов, призванных дать отпор агрессорам. Такие победы будут приносить вам особые очки, которые можно потратить на вербовку новых отрядов, строительство зданий или улучшение имеющихся построек в режиме королевства. Короче говоря: побеждаете в бою, усиливайте королевство, получаете преимущество в путешествиях.

История вот-вот начнется

Напоминаем, путешествие Эвана в игре «Ni No Kuni II: Возвращение Короля» начнется уже 23 марта 2018 года. Не забудьте предзаказать цифровую версию, чтобы получить набор полезного оружия.

[Очерк] | Ничего не осталось, Адольф Рид мл.

На протяжении почти всего двадцатого века в Соединенных Штатах существовала динамика левых, основанная на вере в то, что безудержный капитализм порождает неприемлемые социальные издержки. Это левое положение достигло пика в период с 1935 по 1945 год, когда оно закрепило коалицию, в центре которой было рабочее движение, в первую очередь Конгресс промышленных организаций (CIO). Это был выдающийся голос в Демократической партии того времени, а на федеральном уровне его апогеем, возможно, стал 1944 год, когда Рузвельт Демократической партии выдвинул то, что он назвал «вторым Биллем о правах».Рузвельт провозгласил, что среди этих прав были право на «полезную и оплачиваемую работу», «адекватное медицинское обслуживание» и «адекватную защиту от экономических страхов, связанных с старостью, болезнью, несчастным случаем и безработицей».

Альянс рабочих и левых оставался значимым присутствием в американской политике на протяжении 1960-х годов. То, что стало известно как общественные движения шестидесятых — активизм за гражданские права, протесты против войны во Вьетнаме и возрожденное женское движение — было жизненно связано с этим эгалитарным левым.Эти движения привлекали институциональные ресурсы, в том числе организаторские таланты и преданных активистов, из более старых левых и опирались как на законодательные, так и на идеологические победы, которые они одержали. Но в течение 1980-х и в начале 1990-х опасения по поводу безжалостной республиканской мощи заставляли тех, кто слева от центра занять оборонительную позицию, сосредоточив внимание на ближайшей цели — избрании демократов, чтобы остановить или замедлить движение вправо. В то же время интересы бизнеса, совместно с правыми республиканцами и поддерживаемые формирующимся крылом неолиберальных демократов, намеревались отменить как можно больше мер социальной защиты и правил, которые выиграли левые.По мере того, как эта защита настигла левые группы интересов, учреждения и лидеров общественного мнения, она все больше и больше определяла левые журналистские комментарии и критику. Новые голоса редакторов — например, The American Prospect — появились, чтобы сформулировать взгляды левых интеллектуалов, которые считали себя скорее либеральными, чем радикальными. Разумеется, этот сдвиг не был абсолютным. Такие публикации, как New Labor Forum, New Politics, Science & Society, Monthly Review, и другие, сохранили оппозиционную позицию, а Великая рецессия стимулировала появление новых изданий, таких как Jacobin и Endnotes. Но американские левые все больше двигались к центру.

Сегодня рабочее движение в значительной степени подавлено, и общественные активисты примирились с неолиберализмом и соответственно изменили свои горизонты. В рамках женского движения цели сместились с практических целей, таких как сопоставимая ценность и универсальный уход за детьми в 1980-х годах, к празднованию назначения отдельных женщин на государственные должности и оспариванию корпоративного стеклянного потолка. Доминирующие фигуры антивоенного движения давно приняли рамки американского военного интервенционизма.Движение за расовую справедливость сместило акцент с неравенства на «неравенство», аккуратно уклоняясь от любой критики структур, порождающих неравенство.

Источники этого сужения социального видения сложны. Но наиболее ярким его выражением является подчинение повестке дня Демократической партии, центр которой неуклонно сдвигался вправо с момента президентства Рональда Рейгана. Хотя этот сдвиг обычно защищается языком политической практичности и изощренности, этот сдвиг требует, как отмечает историк Рассел Джейкоби, отказа от «веры в то, что будущее может фундаментально превзойти настоящее», что традиционно было важной основой левой мысли. и практика.«Вместо того, чтобы отстаивать радикальную идею нового общества, — отмечает Джейкоби в « Конец утопии », », «левые неизбежно отступают к более мелким идеям, стремясь расширить возможности существующего общества».

Иллюстрации Тима Бауэра

Атрофия политического воображения проявляется и в подходах к стратегии. В отсутствие целей, требующих долгосрочной организации — например, единого плательщика здравоохранения, повсеместного бесплатного государственного высшего образования и общественного транспорта, федеральных гарантий жилья и гарантированного дохода — избирательный цикл исчерпал временной горизонт политических действий. .Цели, которые не могут быть достигнуты в течение одного или двух избирательных циклов, кажутся фантастическими, как и все, что не соответствует повестке дня демократов. Даже те, кто считает себя левыми от демократов, заражены электоралитом. Теперь каждые выборы становятся моментом безотлагательной жизни и смерти, который исключает инакомыслие или даже размышления. Для либералов в год выборов есть только один вариант — любой ценой избрать того демократа. Этот образ действий привязал то, что осталось от левых, к Демократической партии, которая давно отказалась от своей приверженности любому виду перераспределения и навязывает добровольную амнезию политическим дебатам.Правда, последний демократ действительно не удовлетворял, но этот лучше; правда, последний республиканец не принес разрушения вселенной, но этот, безусловно, принесет. И, конечно же, каждый из «ключевых» судей Верховного суда на четыре года старше, чем в прошлый раз.

Почему этот хвост за все более правоцентристской Демократической партией сохраняется в отсутствие какой-либо очевидной выгоды? Почти всегда находилось оправдание: республиканцы контролируют Белый дом; они контролируют Конгресс; они достаточно сильны, чтобы блокировать прогрессивные инициативы, даже если они не контролируют ни исполнительную, ни законодательную ветвь власти.Таким образом, верные смогли найти утешение в круговой самоочевидности своих убеждений. Каждое нежелательное действие республиканской администрации — это eo ipso доказательств того, что если бы кандидат от Демократической партии победил, все было бы намного лучше. Когда у власти находятся демократы, воображаемая вездесущая угроза республиканского пугала остается фатальным ограничением для действий и предлогом для подавления критики слева.

Более того, преувеличение различий между кандидатами от демократов и республиканцев способствует ретроспективной санации предыдущих кандидатов от демократов и администраций.История гласит, что если бы после выборов 2000 года был инаугурирован только Альберт Гор, у нас, возможно, не было бы терактов 11 сентября и уж точно не было бы войны в Ираке — как будто было невообразимо, что реакция республиканцев на теракты подтолкнула его на именно такой поступок. А учитывая его воинственную позицию по Ираку во время кампании 2000 года, ему вполне могло не потребоваться подстрекательство.

Устаревшие прокламации о срочности сложены поверх стандартных иеремиад о Верховном суде и Roe v. Уэйд. «Защищенное от пиратов большинство в Сенате» было уловкой, которая украсила избирательный цикл 2008 года, удобно предлагая стратегическую подготовку к крупным политическим инициативам, откладывая обсуждение того, какими именно могут быть эти инициативы. Это было идеальное развлечение, дающее чудакам, потенциальным чудакам и людям, которые просто смотрят слишком много новостей по кабельному телевидению, повод для болтовни и риторическую основу для ощущения «осведомленности». Однако оно было построено на ложной предпосылке, что демократ = либерал.

Однако наиболее показательным является переосмысление администрации Клинтона как безмятежное время прогрессивного успеха. История Билла Клинтона демонстрирует, во всяком случае, степень победы Рейганизма в определении условий политических дебатов и границ политической практики. Краткого обзора некоторых величайших хитов его администрации должно хватить, чтобы преодолеть социальную амнезию. Клинтон частично придерживался клятвы «положить конец благосостоянию в том виде, в каком мы его знаем»; Находясь на своем посту, он одновременно председательствовал на прекращении шестидесятилетнего обязательства федерального правительства по обеспечению доходов бедных и фактически прекратил прямое федеральное предоставление жилья для малоимущих. В обоих случаях его подход заключался в передаче федеральных субсидий — а не просто их устранении — от бедных людей к работодателям с низкой заработной платой, застройщикам и арендодателям. Он подписал законопроекты о репрессивных преступлениях, которые увеличили количество федеральных преступлений, караемых смертной казнью, наводнили тюрьмы и поддержали необоснованные и дискриминационные по расовому признаку различия в приговорах за крэк и порошковый кокаин. Он протолкнул НАФТА через энергичные возражения со стороны рабочих и многих демократов в Конгрессе.Он сдерживал свое предвыборное обещание провести реформу трудового законодательства, которая вернет правила игры в пользу рабочих, пока республиканский захват Конгресса в 1995 году не дал ему повода вообще не проводить эту реформу. Он предпринял приватизацию Салли Мэй, Ассоциации маркетинга студенческих ссуд, тем самым спровоцировав кризис студенческой задолженности.

Несмотря на оруэлловскую фразу его администрации о «изобретении правительства заново», его приверженность сокращению дефицита привела, среди прочего, к расширению приватизации федеральной программы инспекции мяса, которая перекладывала ответственность на мясную промышленность — новое изобретение, должно быть, обрадовало его бывшего Патрон Арканзаса, компания Tyson Foods, возможно, оставила свое наследие в виде спорадических вспышек и отзывов, которые указывают на более глубокие, эндемические проблемы безопасности пищевых продуктов в Соединенных Штатах. Его подход к реформе здравоохранения, как и подход Барака Обамы, был построен на умиротворении страховой и фармацевтической промышленности, и его неудача только усилила блицкриг коммерческой медицины.

Во внешней политике он был не менее склонен, чем Рейган или Джордж Буш, к военному интервенционизму. Действительно, учитывая его часть сомалийской операции, он провел почти столько же отдельных военных интервенций, сколько его два предшественника вместе взятые, и за четыре года меньше.Более того, администрация Клинтона инициировала политику «экстраординарной выдачи», в соответствии с которой Соединенные Штаты заявляют о праве задерживать людей без предъявления обвинений или государственной отчетности, чтобы их можно было заключить в тюрьму в любой точке мира (и которую администрация Обамы прямо отказалась отвергать. ). Клинтон также увеличила использование американцами «приватизированных военных услуг», то есть наемников.

Ностальгический туман, скрывающий эту запись, наполнен воспоминаниями о процветании Клинтона. Однако большая часть очевидного процветания той эпохи была пустой — это последствия сначала технологического пузыря, а затем пузыря на рынке жилья. Его администрация была причастна к обоим, не в последнюю очередь тем, что он подписал отмену Закона Гласса-Стигола 1933 года, который установил брандмауэр между коммерческим и инвестиционным банкингом в ответ на спекулятивные эксцессы, которые спровоцировали Великую депрессию. И, как это часто бывает, пузыри лопаются сначала один, а затем другой, что предвещает худший экономический кризис со времен депрессии, которая в первую очередь привела к принятию решения Гласса – Стигалла.Безусловно, администрация Клинтона не несет единоличной или даже основной ответственности за эти спекулятивные пузыри и их крах. Республиканские администрации, которые предшествовали ему и пришли после него, были одинаково склонны выполнять приказы грабителей и крадущихся воров из финансового сектора. Тем не менее, Клинтон и друзья с Уолл-стрит, руководившие его финансовой и экономической политикой, — Роберт Рубин, Лоуренс Саммерс, Алан Гринспен — не менее, чем республиканцы, вовлечены в экономический кризис, продолжающийся с 2008 года.

Трудно представить, что республиканская администрация могла бы добиться гораздо большего успеха в продвижении повестки дня Рейганизма. Действительно, Клинтон с самого начала ясно дал понять свои пристрастия. «Мы здесь республиканцы Эйзенхауэра», — заявил он, хотя и раздраженно, вскоре после своей победы в 1992 году. «Мы выступаем за сокращение дефицита, свободную торговлю и рынок облигаций. Разве это не здорово? »

Учет исчезновения левых в демократическом неолиберализме помогает объяснить, как и почему так много самопровозглашенных левых или прогрессивных сторонников — отдельных лиц, институтов, организаций и бывших олицетворений левых взглядов, таких как The Nation — оказались захваченными в экстравагантная риторика и ожидания, которые окружали кампанию, выборы и президентство Барака Обамы.

Обама и его кампания не обманывали и не просто кооптировали ничего не подозревающих радикалов. Напротив, Обама все время давал понять, что он не левый. На протяжении всей своей карьеры он старательно дистанцировался от радикальной политики. В своих книгах и выступлениях он часто использовал стереотипные образы левого догматизма или глупости. Когда он не участвует в риторически претенциозной, ура-патриотической речи о превосходстве американских политических и экономических институтов, он часто укоряет левых в беспричинных возражениях, которые, кажется, предназначены главным образом для того, чтобы убедить консервативные настроения в его рассудительности — скорее, как Букер Т.Вашингтон использовал стереотипы о воровстве черных цыплят, чтобы доказать свою добросовестность сегрегационистской аудитории. Эта склонность отбрасывать случайные ссылки на «эксцессы» левых или «неудачи» социализма была определяющим элементом Брэнда Обамы и предполагает, что он является новым типом прагматичного прогрессивного человека, который, вероятно, соединит мосты — или возвысится — слева и справа. и обращение через идеологические разногласия Утверждения о том, что Обама обладает этой исключительной способностью, способствовали тому, что он был избран и, будучи избранным, способен сформировать новый, дальновидный постпартийный консенсус.

Эта особенность Брэнда Обамы даже подпитала энтузиазм тех, кто идентифицирует себя как левых, многие из которых сейчас хотели бы оставить позади свои прошлые прокламации. Это был номинальный прогрессивный человек, который действительно мог победить на президентских выборах, преодолев избирательное препятствие, которое не могли сделать Джесси Джексон, Ральф Нейдер и другие протестующие кандидаты. Тем не менее, мало кто осознал, в какой степени широкая привлекательность Обамы зависела от его отрицания левых «эксцессов». Какой «прогрессивный» проводит политическую стратегию дистанцирования от левых, репетируя избитые консервативные стереотипы? Даже если допустить никогда не доказанное утверждение, что Обама в глубине души привержен прогрессивной повестке дня (мы могли бы вспомнить этот образ, знакомый по администрации Клинтона), как коалиция, построенная на успокоении консерваторов, не будет серьезно сдерживать его? администрация?

Общие положения, с которыми Обама изложил свое видение, позволили легко избежать таких вопросов. Его книги — это не содержательные артикуляции социальной программы, а перформансы, в которых его биографическое повествование и идентичность отражают смутно трансформирующую политику. Иногда этот прогноз был не таким тонким. В интервью журналисту Джеймсу Траубу за год до выборов Обама заявил: «Я думаю, что если вы можете сказать людям:« У нас есть президент в Белом доме, у которого все еще есть бабушка, живущая в хижине на берегу озера ». У Виктории есть сестра, наполовину индонезийская, замужем за канадцем китайского происхождения, «тогда они подумают, что он может лучше понимать, что происходит в нашей жизни и в нашей стране.И они были бы правы ».

Поэтому неудивительно, что в этих книгах мало, с чем можно не согласиться. Они хотели произвести именно такой эффект. Мэтт Тайбби охарактеризовал политическую личность Обамы в начале 2007 года как

.

— гениально созданный человеческий шифр, человек без расы, идеологии, географической привязанности или, действительно, острых углов любого рода. Вы не можете противостоять ему по вопросам, потому что вы не можете найти его даже в идеологическом спектре. Поступок Обамы «Человек на все времена» настолько совершенен в своих деталях, что примерно каждый может найти частичку себя где-нибудь в биографии кандидата, будь то в его генах или его воспитании.. . . [Х] эта стратегия, кажется, выглядит как своего рода идеологический универсалист, тот, кто тратит много риторической энергии, показывая, что он признает обоснованность всех точек зрения, и, наоборот, подчеркивает, что когда он действительно занимает твердую позицию по вопросам , он часто делает это неохотно.

Тайбби описал политическое видение Обамы как «смесь Кеннеди, Рейгана, Клинтона и Нового курса; он нацелен на середину середины середины ». Тайбби отнюдь не одинок в этой точке зрения; другие были более критичны в выявлении его последствий, даже в пьянящий момент кампании 2008 года.

Ближе к либеральному мейнстриму Пол Кругман неоднократно демонстрировал, что многие позиции и политические наклонности кандидата Обамы не только несовместимы с гиперболической риторикой, окружавшей кампанию, но, более того, даже не особенно либеральны. Когда в июньском номере журнала The Nation за 2008 год Наоми Кляйн выразила озабоченность по поводу любви Обамы к свободному рынку и его выбора весьма условно неолиберальных экономических советников, Кругман ответил довольно язвительно: «Послушайте, Обама не изображал из себя . Прогрессивный тип Nation , затем включите своих союзников после победы в гонке.На протяжении всей кампании он был немного менее прогрессивен, чем Хиллари Клинтон, в вопросах быта — и более чем незначительно в вопросах здравоохранения. Если такие люди, как г-жа Кляйн, шокированы, шокированы тем, что он не является кандидатом их фантазий, им некого винить, кроме самих себя ». Еще в 2006 году Кен Сильверстайн отметил на этих страницах, что обширные связи восходящей звезды с корпоративным и финансовым секторами подсказывают, что его прогрессивным сторонникам следует обуздать свои надежды. Лариса Макфаркуар в своем обзоре New Yorker за 2007 год также дала повод для сдержанности тем, кто проецирует на Обаму «преобразующие» ожидания. «В своем взгляде на историю, — сообщает она, — в своем уважении к традициям, в своем скептицизме, что мир можно изменить любым способом, но очень, очень медленно, Обама глубоко консервативен. . . . На вопрос, изменил ли он свое мнение о чем-либо за последние двадцать лет, он отвечает: «Я, наверное, более скромен в отношении скорости, с которой государственные программы могут решить любую проблему».

Эти и другие критики, скептики и предостерегающие голоса были в значительной степени заглушены грохотом праведного рвения верующих.Некоторые из толпы, претендовавшие на то, чтобы представлять левый фланг кампании, например бывший стойкий приверженец SDS Карл Дэвидсон и профессиональный белый антирасист Тим ​​Уайз, осудили критиков Обамы как отстраненных от общества радикалов, которые пропали без вести. ход истории, потому что вместо этого они предпочли погрязнуть в маргинализации. Этот ответ — общая мантра политических оппортунистов. Некоторые из тех, кто призывал присоединиться к победе, настаивали на том, что Обама был тайным прогрессистом, который раскроет свою истинную политику после избрания. Другие полагались на известное утверждение, что активная поддержка кампании — в отличие от выбора голосовать за него как еще одно меньшее зло — предоставит прогрессивным сторонникам возможность оказывать левое давление на его администрацию.

Снова и снова совершенно разумные взрослые приводили решающие аргументы, выдвинутые в защиту кандидата их детьми. Нас побуждали восхищаться и принимать наши реплики на уже потакающих представителям высшего среднего класса «Дети кукурузы» и их причудливое, совершенно неосведомленное изобилие.И было легко понять, почему многие из них считали Обаму совершенно новым под солнцем. Для них он был. Двадцатипятилетнему 4 ноября 2008 года было девять лет, когда Билл Клинтон был впервые избран, десять лет, когда он протолкнул НАФТА через Конгресс, тринадцать, когда он подписал «реформу» социального обеспечения, и шестнадцать, когда он подписал Закон о модернизации финансовых услуг 1999 г., отменивший действие Гласса – Стигола.

Чудесная способность Обамы вдохновлять и вовлекать молодежь заменила конкретное содержание в его слове «Надежда и перемены». Точно так же, как он и его сторонники представляли историю его жизни как воплощение политики, которая иначе не была четко определена, проекция вдохновенной молодежи заменила аргумент нарративом идентичности — причем нечетким и эфемерным. Те, кто был в плену Обамы, считали его политику качественно отличной от политики Билла Клинтона, хотя политическая ниша, которую Обама создал для себя, только усугубила клинтонизм. Конечно, восприятие Обамы отличия от Клинтонов и других соперников-демократов прошлого и настоящего было связано с тем, что он стал первым чернокожим президентом, символическое значение которого намного перевешивало реальную политику кандидата.Так, например, философ Славой Жижек, обычно не увлекающийся причудой, сразу после президентских выборов 2008 г. провозгласил, что

Победа Обамы — это не просто очередной сдвиг в вечной парламентской борьбе за большинство со всеми связанными с этим прагматическими расчетами и манипуляциями. Это признак чего-то большего. . . . Каковы бы ни были наши сомнения, на тот момент [его избрания] каждый из нас был свободен и участвовал во всеобщей свободе человечества. . .. Победа Обамы — это знак истории в тройном кантианском смысле: signum memmorativum, manifestum, prognosticum. Знак, в котором звучит память о давнем прошлом рабства и борьбе за его отмену; событие, которое теперь демонстрирует изменение; надежда на будущие свершения.

Тем не менее, Обама не смог бы так успешно продать свою фирменную «двухпартийную» трансцендентность тем, кто идентифицирует себя как левых, если бы Клинтон не сдвинул границы либерализма достаточно далеко вправо.Позиция Обамы в рассудительности частично зависит от ритуального подтверждения бромистов в отношении «большого правительства», которые он обычно вызывает резонансными фразами, а не утвердительными аргументами, которые могут слишком диссонировать с его левыми избирателями. Он может смягчить напряжение с помощью намеков, потому что Клинтон в своем предполагаемом «Новом пакте» от «нового демократа» уже разорвал связь между демократическим либерализмом и энергичной, принципиальной приверженностью государственному сектору.

   *  В своем выступлении перед преимущественно афроамериканской аудиторией в городе Бомонт, штат Техас, в 2008 году Обама отругал своих слушателей за кормление детей вредной пищей: «У вас есть Папайи в Бомонте? Я знаю, что у некоторых из вас на завтрак есть холодный папайя.Я знаю. Вот почему вы все смеетесь. . . . Вы не можете этого сделать. Дети должны правильно питаться. Это также влияет на то, как они учатся, как они учатся в школе ».  

Обама также полагается на отвратительные стереотипы, обвиняющие жертв, о чернокожих бедняках, чтобы выразить твердую честность в отношении расы и бедности. Разделение Клинтоном бедных на тех, кто «играет по правилам», и тех, кто, предположительно, не делает, его переработка разрушения государственного жилья для малообеспеченных и принудительного перемещения бедных людей как «Движение к возможностям» и «НАДЕЖДА, », И, прежде всего, его разгром« реформы социального обеспечения »уже помог либеральным демократам рассматривать изменение поведения неполноценного населения как фундаментальную цель политики борьбы с бедностью. В самом деле, даже эрзац-левые, такие как Гленн Гринвальд, тогдашний сотрудник Salon.com, и Катрина Ванден Хёвел из The Nation защищали и рационализировали готовность Обамы унижать черных бедняков. Гринвальд аплодировал кандидату за то, что он каким-то образом представлял себе «неортодоксальный» и «политически небезопасный» ход, демонстрируя себя достаточно храбрым, чтобы избить эту политически бессильную группу. Со своей стороны, Ванден Хеувел рационализировал такие шаги, как его одиозная речь «курица папайи», как отражение «разделения поколений» среди чернокожих американцев, причем Обама представляет молодое поколение, которое ценит «личную ответственность». ^* Возможно, но примечательно, что Обама не произносил речь Папай перед группами инвестиционных банкиров.

Рефлексивная предрасположенность Обамы к тому, чтобы в первую очередь угодить своим правым, обычно воспринималась как политическая необходимость или даже приветствовалась как прозорливый прагматизм. Защита поддержки Обамой таких людей, как консервативный демократ из Джорджии Джона Барроу и сенатор-перебежчик-республиканец Арлен Спектер из Пенсильвании в пользу более либеральных демократов, основывается на предположении, что демократы могут победить, только действуя в рамках политических дебатов, установленных право и попытка получить электоральное большинство путем триангуляции округов.По крайней мере, после кампании Билла Клинтона 1992 года «серьезные» кандидаты от демократов настаивали на том, что, поскольку для победы необходимо апеллировать к повестке дня правых, ответственные левые должны отказываться от требований относительно конкретной политики или программ в качестве компенсации за их поддержку. Как проиллюстрировала ее реакция на левую критику его подхода к реформе здравоохранения, администрация Обамы определяет как «ответственных» тех, кто поддерживает ее без критики; те, кто этого не делает, по определению являются «крайне левыми» и, следовательно, не принимаются.Чтобы завершить головокружительную идеологическую орбиту, это ограничение было продано как доказательство важности подчинения всех других конкретных политических целей проекту избрания дополнительных демократов, исходя из того, что чем больше из них мы избираем, тем больше вероятность того, что большинство согласится принять левую программу.

Ожидание работы и «доступ» — крэк-кокаин (или, что более реально, порошковый кокаин) в мире групп интересов — помогает сделать эту аферу более привлекательной, особенно среди тех, кто питал свои устремления в элитных университетах или политике. -вонк слева или оба.Такие претенденты могут быть одними из самых непреклонных в осуждении левой критики демократа в данный момент как безответственной и политически незрелой.

Но если левые привязаны к демократической стратегии, которая, по крайней мере, со времен администрации Клинтона, пытается выиграть выборы, вбирая в себя большую часть социального видения и повестки дня правых, вскоре понятие политических левых потеряет смысл. По сути, именно это и произошло. Если правые устанавливают условия дебатов для демократов, а демократы устанавливают условия дебатов для левых, то что может означать быть на левых политических взглядах? Термины «левый» и «прогрессивный» — а в практическом употреблении последний является лишь молочно-восточной версией первого — теперь означают культурную восприимчивость, а не аргументированную критику существующего социального порядка. Поскольку только правое происходит из ясного практического утопического видения, «левое» стало означать немногим больше, чем «не право».

Левому некуда идти. И, перефразируя старую шутку, если у вас нет пункта назначения, любое направление может показаться таким же хорошим, как и любое другое. Левые бегут от этой угнетенной группы или кризисного момента к этому, от одной магической или морально нетронутой группы или источника политического влияния (молодежь / студенты; иммигранты без документов; иракское рабочее движение; сапатисты; городской «прекариат»; ; «сообщество» черных / латиноамериканцев / ЛГБТ; рядовые, сетевые и блогосфера; никчемный демократ в этом сезоне; Occupy; «троцкистский» инженер-программист, избранный в городской совет Сиэтла) другому.Ему не хватает сосредоточенности и стабильности; его métier свидетельствует, демонстрируя солидарность, и событие или жест. Его рефлекс состоит в том, чтобы «посылать сообщения» тем, кто находится у власти, делать заявления и поддерживать угнетенных.

Эта дилетантская политика отчасти является наследием поколения поражений и маргинализации, десятилетий без какой-либо возможности бросить вызов власти или повлиять на политику. Таким образом, левые действуют без кривой обучения и поэтому всегда уязвимы для нового энтузиазма.Он давно утратил способность двигаться вперед своим ходом. Отнюдь не авангардистские, самозваные левые в Соединенных Штатах, кажется, довольны тем, что черпают вдохновение, надежду и уверенность вне своих собственных рядов, и живут только на внешних окраинах американской политики, как скопления людей в промежутки более основных институтов.

Когда две стороны сходятся в политике, области фундаментальных разногласий, которые их разделяют, становятся слишком загадочными и слишком далекими от опыта большинства людей, чтобы вдохновлять на какие-либо обязательства, а тем более популярные действия.Стратегии и пристрастия становятся переменчивыми и оппортунистическими, а политика становится все более ориентированной на кандидатов и движимой преклонением перед людьми или, точнее, идеализированными и мимолетными персонажами — политическими голограммами — проектом их упаковщиков.

Как описал Тайбби «человеческий шифр», Обама — чистый продукт этой выдолбленной политики. Он — торжество имиджа и идентичности над содержанием; действительно, он является торжеством идентичности как содержания .Тайбби неправильно понимает, какое значение имеет раса в Брэнде Обаме. Обама не «без расы»; он воплощает это как абстракцию, воспоминание о хорошем настроении, отделенное от истории и социальных отношений. Раса — это то, что Обама проецирует вместо идеологии. Его расовая классификация сочетается с рассказом о самопрезентации, включая его прошлое в качестве «организатора сообщества», чтобы передать сенсацию политики, так же как реклама представляет продукт как материальное выражение зарождающегося желания. Это стало основой для веры в его добродетель, которая в значительной степени оградила его от резкой критики со стороны левых в течение первых пяти лет его президентства.Заявление о том, что избрание Обамы было, по словам Жижека, «знаком, в котором отражаются воспоминания о давнем прошлом рабства и борьбе за его отмену», также было призывом отказаться от критических суждений, придать этому событию значение выше всего, что Обама стоял за или будет делать.

Фактически, Обама смог выиграть президентский пост только потому, что изменения, которые якобы означало его избрание, уже произошли. В конце концов, его избрание не зависело от дисквалификации значительной части белого электората.При нынешнем положении дел его приверженность империалистической внешней политике и Уолл-стрит только еще более плотно закрыли гроб американских левых, забив его изнутри. Катрина Ванден Хёвел умоляет президента принять критику со стороны «принципиальных левых», которые продемонстрировали свою лояльность через беспринципное согласие с инициативами его администрации; в письме 2010 года президент AFL-CIO выступил против Комиссии по дефициту как прикрытия для атаки на Социальное обеспечение, при этом тактично не упомянув, что Обама назначил комиссию или когда-либо связал его с какой-либо экономической политикой, против которой продолжают протестовать рабочие; и антивоенного движения даже меньше, чем было при Буше, поскольку Обама распространил американскую агрессию и резню на Пакистан, Йемен, Сомали и неизвестно где еще.

Барак Обама всегда был не более чем обычным неолиберальным демократом с исключительной способностью к самопрезентации, убедительной для тех, кто хочет верить, с прочными связями и значительной доброй волей со стороны корпоративного и финансового секторов. Благодаря успешным ухаживаниям за либералами Чикагского университета и Гайд-парка в начале своей политической карьеры, его привлекательность всегда заключалась в том, какую личность он проецирует — в той степени, в которой он побуждает людей хорошо относиться к своей политике, политическому будущему и через хорошее отношение к нему — чем к любому конкретному видению или политической программе, которую он выдвинул.И этот образ всегда был связан и продолжает использовать сложные и противоречивые представления о расе в американской политике.

В особенности среди тех, кто подчеркивает главную силу расизма в американской жизни, избрание Обамы вызвало на одном дыхании конкурирующие импульсы — ликование в момент триумфа и предупреждение о том, что триумф не столь окончательный, как кажется. Сторонники антирасистской политики почти ритуально выражают обеспокоенность тем, что президентство Обамы грозит преждевременным провозглашением трансцендентности расового неравенства, несправедливости или конфликта.Существует и будет возможно найти столько выражений этой точки зрения, сколько можно пожелать, так же как сумасшедшие и более или менее откровенно расистские тенденции «рождений» и «чаепития» стали частью политического ландшафта. Однако не менее долгосрочная опасность заключается в вероятности того, что у нас не будет никакой критической политики, кроме иссушенной левизны, способной только подсчитывать, разбирать, заламывать руки, управлять и сочинять истории о лишении и эксплуатации на вызывающем воспоминания, но политически бесплодном языке неравенства и разнообразия.Это неолиберальная версия левых. Радикализм теперь означает только очень твердую приверженность борьбе с дискриминацией, точку, от которой демократический либерализм не отступил. Скорее, это путь, по которому демократы отказались от приверженности экономической справедливости.

Растерянность и критический паралич, вызванные расовыми образами избрания Обамы, не позволили даже искушенным интеллектуалам, таким как Жижек, сделать вывод, что Обама был всего лишь еще одним клинтонитским демократом — ни больше, ни меньше.Именно так Обама может быть продан, даже среди левых, как гибрид Мартина Лютера Кинга-младшего и Нео из «Матрица». Триумф политики идентичности, сконцентрированный вокруг банального образа повстанческого движения за гражданские права и его наследия как унитарного «черного освободительного движения», — это то, что позволило Обаме успешно представить себя как буквальное воплощение в остальном туманной прогрессивной политики. В этом смысле его избрание является наиболее фундаментальным выражением ограничений левых в Соединенных Штатах — их упадка, деморализации и краха.

Важнейшие задачи для преданных левых в Соединенных Штатах сейчас — признать, что никакой политически эффективной силы не существует, и начать попытки ее создать. Это долгосрочные усилия, требующие поддержки в динамичном рабочем движении. Лейбористы могут быть слабыми или в упадке, но это означает, что помощь в их восстановлении — самая серьезная задача для американских левых. Притворяться, что существует другой вариант, хуже, чем бесполезно. Нет никаких волшебных вмешательств, ярлыков или технических исправлений.Нам нужно отвергнуть фантазию о том, что какая-то искра воспламенит Людей, чтобы они двигались как масса. Мы должны создать группу клиентов для левой программы — и этого нельзя добиться через MSNBC, сообщения в блогах или New York Times. Это требует кропотливой организации и построения отношений с людьми за пределами Кольцевой дороги и удобных левых рощ. Наконец, признание нашего абсолютного бессилия может иметь политическое освобождение; Признание того, что мы, как левые, не можем влиять на то, кого выдвигают или избирают, или на то, что они делают при исполнении служебных обязанностей, должно уменьшить бешеный самообман, который приковывает внимание к четырехлетним, двухгодичным и теперь, казалось бы, постоянным скачкам. Нам давно пора начать снова подходить к критике и стратегии левых, определяя, какими должны быть наши социальные и правительственные приоритеты, и сосредотачивая наше внимание на создании такого рода народного движения, способного реализовать это видение. Обама и его ближайшие помощники подчеркнули этот факт, жестоко заявив во время кампании 2008 года, что никакой критике со стороны левых не будет места в этом режиме надежды и перемен. Сообщение не могло быть более ясным.

Мировая премьера видео: «Ничего не осталось, кроме шрамов» Принца Гризли

Блюз, хонки-тонк и меланхоличная кантри, вероятно, не первое, что у людей ассоциируется с горами Австрии, но это именно то, что публика может ожидать, когда Крис Компер исполняет роль Принца Гризли в новом альбоме под названием To My Green Mountains. Дом .Премьера его клипа на песню «Nothing Left But Scars» проходит на канале DittyTV.

Песня, по словам Компера, «о внутренних и внешних шрамах, которые любовь может нанести нам. Но шрамы не мешают нам искать ту вечную высокую любовь, которую может принести нам. Всегда есть надежда, что в каждом новом подходе, который мы пытаемся быть ближе, и открываться кому-то другому, все по-другому. Наши шрамы следует рассматривать и сохранять как напоминание о том, что нельзя повторять одни и те же ошибки снова и снова ».

Что касается видео, то, по словам Компера, оно было снято в районе, где он живет.«У нас было три дня на съемочной площадке в самых разных местах земли Форарльберг (Австрия). Думаю, это действительно показывает красоту страны, которую я могу назвать своим домом. Мне действительно повезло получить всех этих профессиональных актеров для видео, поскольку у них было немного свободного времени, потому что все их другие задания, к сожалению, были отменены из-за COVID-19. Режиссеру Никласу (Хьюго) 23 года, он из той же деревни, из которой я родом, и я думаю, невероятно, как ему удалось передать настроение песни и воплотить ее в фотографиях. Молодой человек с большим потенциалом! »

Однако в съемках этого видео было немного драмы. «Когда мы снимали сцены в лесу, неожиданно появилась полиция», — говорит Компер. «Сначала мы думали, что это из-за правил COVID, и мы превысили разрешенное количество людей в одном месте, но оказалось, что кто-то позвонил им, думая, что лес горит! Думаю, мы слишком много использовали дымогенератор. Все ради картинок! »

К счастью, ни один лес не пострадал при создании этого видео, которое мы представляем вам сейчас в качестве мировой премьеры, и мы надеемся, что вы настроитесь на сеть в среду вечером, 29 июля, в 11.10c, чтобы увидеть DittyTV Debut на The Curve. .