4. Стоики. Сенека

Родиной стоицизма является Греция, здесь начал учить и основал свою школу Зенон (ок. 300 г. до н. э.). Чему учил Зенон? Трудно ответить на этот вопрос однозначно. Из сочинений Зенона до нашего времени не дошло ни одного.

Исследователи античной философии излагают и анализируют учение стоиков раннего периода “в целом”, и сказать, что именно из этого учения принадлежит Зенону, а что последователям, в большинстве случаев невозможно.

Вот то немногое, что известно достоверно. Зенон первым ввел разделение философского учения на три части: физику, этику и логику. При этом сам он в, отличие от некоторых своих последователей логику ставил на первое место, физику на второе, этику на третье.

Учение ранних греческих стоиков ставило своей задачей ответить на вопрос о смысле и цели жизни, и складывалась как целостная политическая система (в борьбе с враждебным эпикуреизмом), в рамках которой ответ на любой конкретный вопрос возможен только в том случае если он хорошо обоснован.

Зенон, например, учил, что цель человека жить “согласно с природой”. Но что же такое “природа”? Жить согласно с природой, продолжает Зенон, это то же самое, что жить согласно с добродетелью: сама природа ведет нас к добродетели. “И наоборот, жить добродетельно – это значит то же, что жить по опыту всего происходящего в природе, потому что наша природа есть лишь часть целого. Стало быть, конечная цель определяется как жизнь, в которой мы воздерживаемся от всего, что запрещено общим законом, а закон этот верный разум, всепроникающий, тождественный с Зевсом, направителем и распорядителем всего сущего. Это есть добродетель, ровно текущая жизнь счастливого человека, в которой все совершается согласно с божеством каждого и служит воле всеобщего распорядителя”.

Даже при поверхностном анализе этого отрывка нельзя не увидеть как органично и неразрывно соединены в этом рассуждении физика, натурфилософия, логика и собственно этика. И это присуще любому положению стоической философии. Такому единству трех частей философии в не меньшей степени способствовала особая система категорий, разработанная стоиками.

В Рим стоицизм был перенесен Панаэцием из Родоса (ок. 185 — 110 гг. до н.э.). Панаэций и его младший современник Посейдоний из Апамеи (ок. 135 — 51 гг. до н. э.) по историко-философской традиции считаются представителями так называемой Средней Стои. В Риме стоицизм поистине обрел свою вторую родину. Здесь он и умер, и здесь он свое бессмертие. История стоицизма на римской почве на первый взгляд может показаться своеобразным историко-философским парадоксом.

Во-первых, начиная уже с Панаэция, стоицизм все чаще входит в самые разнообразные“эклектические” связи с другими учениями (прежде всего с платонизмом и неоплатонизмом), начинает “смягчаться”.

Во-вторых, весьма проблематично говорить и о творческом развитии стоицизма в Риме: каждый из поздних стоиков, имеем в виду только трех: Сенеку, Эпиктета и Марка Аврелия, если оценивать их учение чисто академически, не может быть признан вполне оригинальным мыслителем; каждый из них лишь усиливает ту или иную стоическую категорию, ту или иную сторону учения, мало или почти не изменяя его в целом.

Кроме того, римские стоики не столь последовательно, как Зенон, придерживались принципов собственного учения. Иногда их жизненное поведение лишь слегка и не в главном расходилось с теми принципами, которые они проповедовали, но случалось — и Сенека тому примером — что оно полностью им противоречило. И, тем не менее, стоит только произнести слово “стоик” или “стоицизм”, и в сознании людей возникает образ Рима, образ того же Сенеки или Марка Аврелия. Лишь немногие вспомнят при этом, что изначальной родиной стоицизма была все-таки Греция и почти все с философской точки зрения ценное и оригинальное в стоицизме разработано греческими философами, а отнюдь не римлянами. В чем же дело?

Римские стоики, прежде всего и главным образом – “учители жизни”, “вечные спутники человечества, точнее, той ее части, которая по складу ума и характера близка к стоикам. Короче говоря, стоики для стоиков. Римляне воины, “мужи”, “государственники” и завоеватели – были стоиками чуть лине от рождения.

Их не интересовал вопрос, “оригинальна или неоригинальна” та или иная философия, их волновало лишь одно: насколько она созвучна их умонастроению, может ли она помочь в их нелегкой жизни, насквозь пронизанной идеей государства и права, насколько она к ней приложима”. Стоицизм приложился прекрасно.

Философия “героического пессимизма” (именно так логично охарактеризовать стоицизм) была очень созвучна мировоззрению римского народа. Тем более что в Рим стоицизм проник в то время, когда тот по своему историческому возрасту соответствовал эпохе Зенона: исторические сумерки сгущались уже и над ним. Как капитан должен покинуть тонущий корабль последним, так и стоику римлянину предстояло в ближайшей исторической перспективе продемонстрировать “городу и миру” свою абсолютную выдержку и доказать свою непоколебимую верность вскормившей его империи. Роптать ему было не на кого, надеяться не на что, нужно было только молча и с достоинством умереть, дабы не уронить себя перед лицом вечности.

Но стоик всегда должен знать (и он знал это), что каждый его поступок встречался скептической ухмылкой циника и что плодами его трудов воспользуется не он сам, а некий “эпикуреец”… Вот те причины, в силу которых философия стоиков оказалась для римлян в буквальном смысле слова “философией жизни”. Разумеется, сказанное относится не ко всем римлянам поголовно, а лишь сознательным носителям “римской идеи”.

Была и еще одна причина счастливой судьбы стоицизма в Риме (точнее сказать: “посмертной судьбы стоицизма в Риме”): это особые отношения, которые сложились здесь между умирающим стоицизмом и нарождающимся христианством. Многие идеи и образы Нового Завета почти дословно совпадают с цитатами из сочинений Сенеки. Эта близость идей Сенеки христианству уже в древности породила легенду о его христианстве (якобы в христианство Сенеку обратил апостол Павел), что дало повод к составлению мифической переписки между ним и апостолом Павлом. Много родственного с христианством и у Эпиктета, который к тому же по своему социальному положению был близок к членам раннехристианских общин.

“Родство” между стоицизмом и христианством не стоит, конечно, преувеличивать: стоики все же, несмотря на целый ряд своих созвучных христианству идей, оставались язычниками, например, Марк Аврелий, “хотя и по долгу службы”, все-таки организовал гонения на христиан. Но это родство не следует и игнорировать. И может быть самое глубокое родство между стоицизмом и христианством следует искать не в совпадении отдельных мыслей и высказываний, а в том самоуглублении личности, на котором история стоицизма заканчивалась, а история христианства начиналась.

Переворот, совершенный стоиками в философии можно назвать, если воспользоваться современным термином “экзистенциальным”: чем безразличней становится мудрей к окружающему его миру (в том числе и социальному), тем сильнее он проникал в сокровенные глубины собственного Я, обнаруживая в своей личности целую вселенную, ранее совершенно неведомую и недоступную. В “Размышлениях” Марка Аврелия достигнута, по-видимому, предельная глубина самопознания и исповедальности, доступные античному человеку.

Без этого открытия “внутреннего мира” человека (“внутреннего человека” по терминологии Нового Завета), совершенного стоиками, едва ли была бы возможна победа христианства. Поэтому римский стоицизм можно в определенном смысле, рассматривать как “подготовительную школу” христианства, а самих стоиков (Сенеку, Эпиктета и Марка Аврелия) – как “искателей Бога”.

Со смертью Марка Аврелия умер и стоицизм. Точнее, началось бессмертие стоицизма. В той или иной степени, в той или иной форме стоицизм (уже не столько как философское учение, а как определенное умонастроение, определенный склад ума и характера) возрождался неоднократно. Стоиками были английские пуритане, носители “духа капитализма” и основатели Новой Англии.

В России несомненным стоиком был протопоп Аввакум и многие, многие тысячи других. Разумеется, стоики, как наиболее активная и твердая в своих убеждениях часть населения, в любой стране всегда составляли меньшинство. Но это было социально значимое меньшинство, которому нередко удавалось переломить неблагоприятную ситуацию в лучшую сторону, хотя бы при этом им самим почти никогда не удавалось воспользоваться плодами своей победы.

Стоицизм стал мировоззрением многих образованных римлян еще в I в. до н. э. В стоицизме искали опоры и Марк Туллий, Цицерон, и Марк Юний Брут, организовавший вместе с Гаем Кассием Лонгином убийство Цезаря. В I в. до нашей эры стоическое мировоззрение разделяли и Варрон, и Коллумелла, и Вергилий, и многие другие римские граждане. В нем они черпали силы для полной непредсказуемыми опасностями жизни.

Крупнейшими теоретиками римского стоицизма в I-II вв. н.э. были Сенека, Эпиктет и Марк Аврелий. Это разные люди. Они никогда не встречались. Сенека умер, когда Эпиктету было лет пятнадцать, Эпиктет умер, когда Марку Аврелию было лет семнадцать. Но каждый последующий знал сочинения предыдущего или предыдущих. Глубоко различным было и их социальное положение. Сенека — крупный сановник и богач, Эпиктет, сперва раб, а потом нищий вольноотпущенник. Марк Аврелий – римский император.

Луций Анней Сенека родился в римской провинции Бетина, в Южной Испании в городе Кордова в самом конце I в. до н. э. и прожил около семидесяти лет. Отец Сенеки – также Луций Анней Сенека (старший) – принадлежал к знатному и богатому сословию всадников и был известным ритором – преподавателем риторики, красноречия. Философию же он ненавидел.

Учителями Сенеки были Сотион из Александрии, киник Деметрий, стоик Аттал, эклектик Фабиан Попирий. Сенека не был примером добродетели. Он был сыном своего времени, своей среды, которая была аморальной. Сенека – пример расхождения мировоззрения и образа жизни. Сенека не жил согласно своим принципам. Он проповедовал бедность, а сам всеми правдами и неправдами стремился к чрезмерному обогащению. Это расхождение между словом и делом Сенека осознавал, о нем писал и его цинично оправдывал. В своем трактате “О счастливой жизни” он говорит: “Мне говорят, что моя жизнь не согласна с моим учением. В этом все время упрекали и Платона, и Эпикура, и Зенона. Все философы говорят не о том как они сами живут, а о том как надо жить.

Я говорю о добродетели, а не о себе, и веду борьбу с пороками, в том числе и со своими собственными; когда смогу, буду жить как должно. Ведь если бы я жил вполне согласно моему учению, кто был бы счастливее меня, но теперь нет основания презирать меня за хорошую речь и за сердце полное чистыми помыслами”, и ниже: “Про меня говорят: “зачем он любя философию, остается богатым, зачем он учит, что следует презирать богатства, а сам их накопляет? Презирает жизнь – и живет, презирает болезни, а между тем очень заботится о своем здоровье? Называет изгнание пустяком, однако, если только ему удастся, — состарится и умрет на родине? Но я говорю, что все следует презирать не с тем, чтобы отказаться от всего этого, но чтобы не беспокоится об этом; он собирает его не в своей душе, но в своем доме”. В своих “Письмах к Луцилию” Сенека утверждает, что кратчайший путь к богатству – через презрение к богатству. Сенека автор многих сочинений. При этом у Сенеки та же история, что и у Цицерона: он в основном писал, когда был не у дел, поэтому большую часть своих сочинений он создал в последние три года своей жизни.

Несмотря на свой девиз: “Пусть наши слова приносят не удовольствие, а пользу”, — Сенека часто стремится к красноречию за счет глубины содержания своих речей. Сенека довольно хорошо эрудирован в истории философии. Он говорит о Пифагоре, Гераклите, Пармениде, Зеноне, Демокрите, Сократе, Платоне, Спевсиппе, Зеноне-стоике, Клеанфе, Хрисиппе, Цицероне – и это только в одних “Письмах к Луцилию”. Однако его отношение к учениям древнегреческих и римских философов избирательное: его интересуют практически-нравственные взгляды, меньше представления о душе, еще меньше представления о мире.

Сенека ставит личный жизненный пример философа важнее его учений. Он утверждает, что “и Платон и Аристотель, и весь сонм мудрецов, которые потом разошлись в разные стороны, больше почерпнули из нравов Сократа, чем из его слов”, что Клеанф стал подобием Зенона из Китиона не потому, что слушал его лекции, а потому что жил вместе с ним. Сенека преклоняется перед Катоном Старшим, перед Сократом и Платоном, Зеноном и Клеанфом именно как мудрецами, создателями мудрости, которая учит правильно жить, общество которых, хотя бы и заочное, избавляет от пороков.

Сенека резко противопоставляет мудрость и философию, с одной стороны, и знание с другой. Здесь он подобен своему современнику апостолу Павлу, который философии и знанию как мудрости мира сего противопоставляет мудрость мира иного. Сенека говорит о мудрости мира сего даже, когда говорит о Боге. Для него мудрость руководство не для того, чтобы попасть в потусторонний рай, а для того чтобы уцелеть в этом.

Говоря о философии, Сенека различает в ней в качестве ее предметного содержания природу, нравы и разум. Так, что предметом его философии является и природа, иначе он не написал бы свои “Естественные вопросы”. Сенека повторяет деление философии на этику, логику и физику, которую произвели греческие стоики, деление, восходящее к Платону, но без слова “логика” (у Платона была “диалектика”). Знание природы стоикам необходимо, ибо ведь их главное этическое требование – жить в согласии с природой. Но стоики не знали естественного, природы, они не знали ни одного закона природы. Они превращали природу в метафизическую реальность, которой приписывали свойственные ей черты: разумность и божественность.

Сенека – своего рода теологический и психологический материалист. Все телесно. Телесны и боги, и души. Но в то же время все одушевлено, разумно и божественно. Правда, эта позиция Сенеки до конца не выдерживается. Вслед за греческими стоиками, он берет за начало начал бытие, как то, что есть, все то, что есть. Это бытие он делит на бестелесное и одушевленное, одушевленное – на растительное и животное, а то и другое на виды. Но бестелесное у него как бы существует: пустота и время… Сенека думает, что и тело, и душа, и страсти души телесны. Он утверждает, что “душа есть тело, что благо человеческое не может не быть телом”. Что “страсти – такие, как гнев, грусть, любовь, суть тела”. Но каковы критерии телесности? Телесно то, что способно действовать, а страсти изменяют состояние тела, мы под влиянием страсти изменяемся в лице, краснеем, бледнеем… Значит, они телесны. Вторым критерием телесности является способность к соприкосновению.

Сенека приводит слова Лукреция: “Тело лишь может касаться и тела лишь можно коснуться”. Отсюда следует, что различие между материей и разумом происходит внутри телесности. В конкретном учении о природе Сенека повторяет старое учение об Элементах. Это вода и огонь, воздух и земля. Все эти элементы взаимопревращаются, а следовательно все находится во всем и все возникает из всего.

Все в природе, в том числе и небесные тела, находятся в движении. “Воззри на звезды, освещающие мир. Ни одна из них не задерживается, непрерывно течет и меняет свое место на другое. Все они вечно вращаются, все они вечно в переходе, перемещаясь согласно властному закону природы”. (Сенека “Утешение Гельвии”: 6,6). Но все движения в природе кругообразны, все находится в круговращении. В этом и состоит “закон природы”, о котором говорит Сенека. Никаких реальных законов природы, разумеется, он не знал. Сенеков “закон природы” – закон судьбы, он подменяет закон судьбой. И все содержание закона природы сводится к тому, что он неподвластен человеку.

Немалое место в философских взглядах Сенеки занимает вопрос смерти, а точнее вопрос самоубийства. Сенека, как и все стоики, начиная с самоубийцы Зенона из Китиона, допускает добровольное прекращение своей жизни, самоубийство, но при определенных условиях. Так Сенека пишет: “Если тело не годится для своей службы, то почему бы не вывести на волю измученную душу? И может быть, то следует сделать немного раньше должного, чтобы в должный срок не оказаться бессильным это сделать”. Вместе с тем Сенека предостерегает против “сладострастной жажды смерти”, которая иногда овладевает людьми и становится, чуть ли не эпидемией.

Для самоубийства должны быть веские основания, иначе это малодушие и трусость! Одним из оснований для самоубийства являются не только телесные недуги, особенно если они затрагивают душу, но и рабство. Проблема рабства широко обсуждается Сенекой. Нет, он вовсе не против социального рабства, того позорного, но неизбежного явления в древнезападном мире. Он даже по-своему оправдывает рабство: ведь рабами становятся те, у кого нет мужества умереть. Сенека расширительно понимает рабство, топя позор социального рабства в бытовом рабстве, которое присуще и свободным, в рабстве многих людей перед страстями пороками.

В отличие от Аристотеля, который стремился не замечать в рабах людей, Сенека прямо заявляет, что и рабы люди, требующие к себе хорошего отношения. Проповедь Сенеки равенства и свободных, и рабов без требования, однако, упразднения позорного института социального рабства, растворение рабства социального в рабстве нравственном, в рабстве перед страстями, в моральной низости человека сближает Сенеку с христианством, которое в те уже времена учило о равенстве всех людей пред Богом, равенстве во грехе, без требования упразднения социального рабства.

Этика Сенеки – этика пассивного героизма. Изменить в жизни, в сущности, ничего нельзя. Можно только презирать ее напасти. Величайшее дело жизни – твердо стоять против ударов судьбы. Но ведь это означает, что судьба активна, а человек пассивен. Он занимает, лишь оборонительную позицию. Нужно господствовать над своими страстями, не быть у них в рабстве. Что касается счастья, то оно целиком зависит от нас, в том смысле, что несчастен лишь тот, кто сам считает себя несчастным: “Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным”. Лучше принимать все как оно есть. В этом и состоит пассивная логика стоицизма. В этом и состоит то величие духа, которое проповедовал стоицизм и что привлекало к нему всех, по кому прошелся каток тоталитаризма.

Однако, фатализм Сенеки все же немного бодрый. Он вовсе не проповедует полное бездействие как даосы или буддисты. Фатализм Сенеки – психологическая подборка для деятельного все же человека, который не станет отчаиваться, если у него что-то не получится. Такой человек на минуту остановится, вздохнет, скажет: “Не судьба”, улыбнется и снова примется задело. Может быть в другой раз повезет. Сенека же при всем его фатализме и проповеди покорности судьбе восхваляет здравый ум, мужественный и энергичный дух, благородство, выносливость и готовность ко всякому повороту судьбы. Именно при такой готовности только и можно достичь для себя состояния сильной и неомраченной радости, мира, гармонии, духа величия, но не гордого и наглого, а соединенного с кротостью, приветливостью и просвещенностью. Сенека говорит, что результатом такого расположения духа будет постоянное спокойствие и свобода, ввиду устранения всяких поводов к раздражению и страху.

Этика Сенеки противоречива. Зачем нужна энергия, если все же от нас ничего не зависит? Если нет большой цели? Это противоречие стоики так и не смогли разрешить. Культ разума и силы духа и признание бессилия человека перед непонятной человеческому разуму судьбой, от которой всего можно ожидать, перед волей Бога, как личного мирового разума, идущего непознаваемыми для человека путями несовместимы.

Такова философия Сенеки, его наука о жизни. Сенека одинок. И самое главное чему может научить его философия, это не только переносить все превратности жизни и удары судьбы, но и большому искусству быть другом самому себе. Дружба с самим собой по Сенеке не эгоистична! Под такой дружбой Сенека понимает внутренний мир и гармонию внутри человека, господство в нем высшего (разума ) над низшим (страстями), а такой гармоничный и самоуспокоенный человек действительно может быть другом и для других людей.

Формирующаяся христианская теология сочувственно относилась к Сенеке. Тертуллиан находит у Сенеки немало христианских мыслей. Он даже утверждает, что иногда Сенека был почти христианином. Он замечает это, говоря, что нельзя более истинно и христианину говорить о Боге, чем говорит о Боге Сенека, хотя он и не знал истинной веры.

В эпоху Возрождения Сенека пользовался любовью. Его часто восхваляют гуманисты за чистоту его нравственного учения и за его идеи человека. При этом гуманисты идеализировали Сенеку, чего он как человек не заслуживает. Ведь он и сам говорил о себе, что он видит лучшее, но следует худшему, сознаваясь, таким образом, в своей непростительной слабости.

Философия стоиков. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий.

Учение Стои — стоицизм — охватывает почти шесть столетий. В его столь долгой истории различают три основные части: Древнюю, или Старшую Стою (конец IV в. до н.э. — середина II в. до н.э.), Среднюю (II вв. до н.э.) и Новую (I в. до н.э. — III в. н.э.).

Стоицизм как философское учение сочетал в себе элементы материализма и идеализма, атеизма и теизма. С течением времени идеалистическая тенденция в стоицизме нарастала, а сам стоицизм превратился в чисто этическое учение. Школа получила свое название от знаменитой художественной галереи Stoa Picelis («Расписанная Стоя»), портика на холме в Афинах, расписанного греческим художником Полигнетом. Ее основателем считается Зенон из Кития с острова Кипр (336 — 264 гг. до н.э.), который проводил занятия под сводами этой галереи.

Около 300 г. до н.э. З. основал свою школу. В трактате «О человеческой природе» он провозгласил, что «жить согласно с Природой — это то же самое, что жить согласно с добродетелью» и что это — основная цель человека. Этим он ориентировал стоическую философию на этику.

Зенону также принадлежит идея соединить три части философии (логику, физику и этику) в единую систему.

Стоическое учение во многом повлияло на формирование раннего христианства.

Каково же учение стоиков? Это была эклектическая школа, которая объединяла разные философские направления. Главная задача философии — в этике; знание — лишь средство для приобретения мудрости, умения жить сообразно Природе. Счастье состоит в свободе от страстей и в спокойствии духа. Физика стоиков занималась изучением законов и явлений микро- и макрокосмоса. Логика была своего рода психологией, изучала скрытые механизмы человеческого мышления, что давало возможность познавать и понимать видимые и невидимые явления в Природе и в Космосе. Этика являлась философией жизни, или практической мудростью, то есть учением о морали.

Стоики признают четыре основных добродетели: разумность, умеренность, справедливость и доблесть. Главной добродетелью в стоической этике является умение жить в согласии с разумом.

В основе стоической этики лежит утверждение, что не следует искать причины человеческих проблем во внешнем мире, поскольку это — лишь внешнее проявление происходящего в человеческой душе. Человек — часть великой Вселенной, он связан со всем существующим в ней и живет по ее законам. Поэтому проблемы и неудачи человека возникают из-за того, что он отрывается от Природы, от Божественного мира. Ему надо вновь встретиться с Природой, с Богом, с самим собой. А встретиться с Богом — значит научиться видеть во всем проявление Божественного Промысла. Следует помнить, что многие вещи в мире не зависят от человека, однако он может изменить свое отношение к ним.

Основными задачами стоической философии были:

• Воспитание внутренне свободного человека, не зависящего от внешних обстоятельств.

• Воспитание внутренне сильного человека, способного выстоять в хаосе окружающего мира.

• Пробуждение в человеке голоса Совести.

• Воспитание веротерпимости и любви к людям.

• Воспитание чувства юмора.

• Умение применять все это на практике.

Гл. тема их философии: — свобода во всех проявлениях, но ключевым было вопрос «жить или нет?» (жизнь хороша тем, что она никого не держит против воли, дает свободу выбора). все имеет свой смысл — не нужно сопротивляться злу: его нужно понять и пребывать в его смысловой текучести — тело мира из огня, воздуха, воды и земли. окончательно признали деление философии на логику, физику и этику

Луций Анней Сенека(5 г. до н.э — 65 г. н.э.)- адвокат, патриций, учитель императора Нейрона, его советчик. После личностных изменений Нейрона (стал жестоким, вспыльчивым, убил сестру и мать, в чем Сенека косвенно участвовал) стремился отдалиться от него, хотел вернуть все богатства и был вынужден скрываться в одном из своих имений. В итоге, Нейрон разрешил ему покончить жизнь самоубийством. Сенека перерезал себе вены в ванной. Написал «Нравственные письма к Луцилию» и мн. др. произведения. Идеи: * мир очень плох, нужно желать благодетель, которая поможет человеку в борьбе с миром*нужно быть сильнее обстоятельств* многое не мучает, а пугает, но нельзя не бояться смерти* главное-это внутренняя готовность человека к испытаниям и трудностям* человек всегда слабее кого-то, но он должен делать все, что от него зависит* самое жалкое- не иметь мужества жить и умереть* не бывает безопасного времени, всегда нужно быт готовым ко всему* в разгар наслаждений разгораются причины будущей боли* плохое всегда нужно держать в мыслях, чтобы быть к нему готовым* пороки и пр — это свойства людей, а не времени* свобода — божество, господствующее над всеми вещами и событиями.

Эпиктет (50-130 гг.н.э.)- раб телохранителя Нейрона. не умел читать и писать, но постоянно посещал выступления философов, тк Нейрон и его телохранители постоянно туда ходили. Его хозяин в шутку сломал ему ногу. После очередного восстания Нейрона и его телохранителей убили, и Эпиктет стал свободным человеком, тк был калекой. Продолжил слушать философов. После Эпиктет уехал, создал свою школу, читал лекции (его лекции записывал Арриан- «Беседы», «Руководство»). Идеи:* свобода бывает внешняя и внутренняя* внешняя: в мире нет такой свободы, тк всегда есть ограничивающая сила, внешний мир неподвластен человеку* внутренняя: достижима через призрение человека к тому, что от него не зависит * внешние желание чинов, славы, успехов не дает развиваться внутренней свободе* нужно жить внутренним миров, развивать и обогащать его* все-рабы Бога, нужно жить в связи с ним

Марк Аврелий(121-180 гг н.э.)- император и полководец, усыновленный Антонином (из-за отсутствия наследника), он был у власти 20 лет, и это время считается золотым веком культуры Римской Империи. Он написал дневник из 12 тетрадей «Рассуждения о самом себе». Будучи императором, он смягчил закон Тиберия. Умер от чумы во время войны с маркоманнами. Написал работу «Наедине с собой». Идеи:* люди всегда были лжецами, и это неисправимо* служба человечеству неблагодарное занятие* он не верил в загробную жизнь: тело после смерти распадается на атомы* в существовании нет смысла, нужно открыть в себе внутреннего гения, служба этому гению — долг человека.* делать все нужно полно и серьезно, тк поступки и действия — суть жизни* будущее подвластно человеку* у всех равны права и свобода слова, исходя из природной равности.* Вселенная — тесно связанное целое, живое существо с единой субстанцией и единой душой* закон правит всем.

7. Специфические черты средневековой западноевропейской философии. Патристика.

V век — век крушения рабовладельческой Римской империи. Отсюда берет свое начало эпоха средневековья, она продолжается вплоть до XIII-XIV веков.

Философия средневековья — это особое явление духовной жизни того периода. Былые признаки самостоятельности, свойственные философии античного рабовладельческого общества, ею утрачены.

Раньше философия выступала «законодательницей моды» в области духа (культура, политика, педагогика и т.д.) являясь неотъемлемой его частью. Средние века дышали другими идеями: уже в первые столетия у европейских племен на Ближнем Востоке появились новые учения, основу которых составляли — Ветхий завет, а позже и Новый завет. Переселение и расселение этих племен на бывших территориях древней Греции сопровождалось распространением христианского учения.

Это был сложный и противоречивый процесс — происходило вытеснение из сознания людей языческой античной культуры (и философии) и утверждение новой культуры, стержнем которой становилась религия одного бога (утверждался монотеизм.

Возникла новая парадигма, составляющая основания человеческой жизни. Изменилось отношение человека к самому себе и к другим людям, к власти, к государству, к истории, к знанию. Возникли совершенно новые авторитеты, социальные структуры, на историческую арену вышли новые народы. С приходом и утверждением христианства люди получают равные возможности в смысле духовного бытия: перед единым и единственным Богом были все равны; все, кто веровал в него, могли обращаться к нему лично и рассчитывать на его внимание и благосклонность. Это означало индивидуализацию духовности, давало стимул к работе мысли и поискам истинных путей в жизни. Вместе с тем монотеизм сплачивал общество, придавал общественной жизни общинный характер, однако при этом неизбежно оборачивается неизбежно религиозной нетерпимостью в отношении других религий, что не раз использовалось светской властью для расправы с инакомыслящими, для подготовки и осуществления захватнических войн (крестовые походы, например) и т.д.

Роль философии сводится к служению религии. Поэтому более точным будет говорить не о философии как таковой, а о теологии (от греч. theos — бог, logos — учение), представляющей собой богословское учение, включающие в себя элементы философии.

Как жить. Уроки стоицизма от Эпиктета, Сенеки и Марка Аврелия – аналитический портал ПОЛИТ.РУ

Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу английского философа и филолога-классика Джона Стелларса «Как жить. Уроки стоицизма от Эпиктета, Сенеки и Марка Аврелия» (перевод Татьяны Лисицыной).

Каждый из нас сталкивается с неудачами и несчастьями — и гораздо чаще, чем хотелось бы. С ними сталкивались и древнеримские стоики Эпиктет, Сенека и Марк Аврелий, и им было ничуть не легче, чем нам. Именно их рассуждения о том, как преодолеть жизненные невзгоды, стали чуть ли не самым востребованным философским продуктом XXI века. В чем несравненная польза, которую можно извлечь из стоических текстов? Откуда взялась стоическая мысль и как она связана с научной картиной мира Античности? Почему настоящий стоик не может жить в отрыве от общества? Как согласовать внутреннюю свободу с неотвратимостью причинно-следственных законов? На эти вопросы отвечает небольшая и изящная книга Джона Селларса.

Предлагаем прочитать фрагмент книги.

 

Как преодолевать трудности

Иногда приходит беда. Это часть жизни. Даже если мы вооружимся мыслью Эпиктета о том, что такие события нам неподвластны, самих проблем от этого меньше не станет. Я могу целиком принять максиму о том, что я имею власть только над собственными суждениями и совершенно не контролирую, например, физическое недомогание. Однако это не помешает мне считать болезнь чем-то действительно плохим. Для римских стоиков жизнь полна невзгод, и одна из главных задач их философии — помочь людям пройти жизненные испытания. Никто не понимал этого лучше, чем Сенека, чья жизнь была далека от идеала безмятежности, к которому он стремился.

В бурном I веке н. э. Сенеке пришлось столкнуться со смертью сына, отправиться в изгнание на Корсику почти на десятилетие, вернуться из ссылки (при условии, что он станет наставником юного Нерона), получить место советника при Нероне, покинуть которое по собственному желанию было не так легко, потерять близкого друга и в конце концов совершить вынужденное самоубийство. Философа подозревали в участии в заговоре против императора, и Нерон приказал своему старому учителю покончить с собой. Жена Сенеки захотела разделить его участь, и они оба вскрыли себе вены. Но смерть не пришла быстро. Паулина осталась в живых, а Сенеке, чтобы умереть, пришлось принять яд из болиголова и затем отправиться в горячую ванну, где он задохнулся от паров¹. Конечно, его жизнь никак нельзя назвать размеренной «философской жизнью».

Мнение о том, как человек должен относиться к невзгодам, Сенека составил еще в те годы, когда его жизнь еще не была столь полна невзгод. Это мнение он изложил в трактате «О провидении», который написал примерно в сорок лет. Нерон еще только родился, а Сенеке предстояла ссылка на Корсику.

Но примерно в это время умер отец философа, а сам он поссорился с императором Калигулой и избежал казни только благодаря своему слабому здоровью, о чем мы уже упоминали. Болезнь, угроза казни, смерть отца — и ведь дальше было только хуже. Сенеку иногда представляют эдаким привилегированным ханжой, богачом из высшего общества, который имел наглость восхвалять преимущества простой жизни. Безусловно, ему во многом повезло, он имел такие возможности, о которых большинство современников не осмеливалось даже мечтать, но и свою долю невзгод он тоже получил и провел немало времени в раздумьях, как с ними справляться.

Свой трактат Сенека посвятил вопросу о том, почему же людям так часто приходится сталкиваться с несчастьями. Он дает на него несколько ответов. Во-первых, он утверждает, что на самом деле несчастий не бывает, поскольку все внешние события сами по себе не есть ни благо, ни зло. Тот, кто держит это в уме и не делает поспешных умозаключений, будет принимать происходящее как оно есть, не воспринимая его как нечто ужасное.

Однако Сенека идет дальше. Он считает, что мы должны не просто не видеть в очевидных бедах какое-то зло, но приветствовать их как нечто, что может принести пользу. Следует, пишет он, невзгоды считать упражнениями². Сенека проводит аналогию с борцом, которому идут на пользу поединки с сильными противниками и который растеряет свои навыки, если будет принимать вызов только от тех, кто слабее. Встречаясь с достойным соперником, борец получает возможность испытать свое мастерство, и серьезный поединок становится способом развить свои таланты³. Так и с жизненными трудностями: они дают шанс проявить наши добродетели, чтобы мы могли совершенствоваться, тренируя их. Тот, кто это понимает, встречает любые невзгоды с радостью.

Сенека развивает свою мысль дальше, проводя сравнение с военным делом и обращаясь к целому ряду исторических примеров. Как генерал поручает своим лучшим солдатам самые сложные задачи, так и провидение посылает труднейшие испытания только самым достойным людям⁴. Таким образом, пережитое несчастье — это своего рода отличие добродетельного человека.

Напротив, чрезмерная удачливость на деле не приносит людям пользы. Как испытать себя, если не встречаться с трудностями вообще? Как развить добродетели терпения, мужества или стойкости, если всё идет как по маслу? Нет большего невезения, считает Сенека, чем неограниченное богатство: роскошная жизнь делает людей ленивыми, самодовольными, неблагодарными и подпитывает их алчность. Вот уж действительно несчастье! Напротив, какая бы беда ни случилась с нами, она всегда дает возможность узнать что-то о себе и укрепить свой характер.

На первый взгляд кажется, будто рассуждения Сенеки держатся на вере в божественное предопределение. Люди, разделяющие такую веру, наверняка смогут почерпнуть из них что-то полезное для себя. Но как насчет тех, кто думает иначе? Неужели тем, кто не верит в божество — суровое, но в конце концов несущее людям благо, — слова Сенеки ничего не дадут?

Также можно задаться вопросом, верил ли сам философ в бога. Он написал свой трактат в конце 30-х годов н. э., задолго до распространения христианства. Хотя в Средние века популярностью пользовалась апокрифическая переписка между Сенекой и апостолом Павлом, сейчас она считается подделкой, и маловероятно, чтобы Сенека вообще что-то знал о новой религии. Поэтому бог Сенеки — это бог стоиков, отождествляемый с рациональным началом, которое движет Природой. Их бог — не личность, а скорее физический принцип, ответственный за порядок и организацию природного мира (мы вернемся к этому вопросу в следующей главе). Таким образом, когда Сенека упоминает о «божьей воле», он говорит о таком организующем первоначале, которое стоики отождествляли с судьбой. Как писал Цицерон, у стоиков «судьба — это не то, что под этим понимает суеверие, а то, что понимает физика»⁵.

Приняв всё это во внимание, насколько серьезно мы должны воспринимать описание Сенекой бога как сурового отца, посылающего нам испытания? Может ли всё это быть риторическим приемом? Не вдаваясь слишком глубоко в вопрос о теологических взглядах философа, можно сказать, что есть ракурс, с которого его концепция несчастий останется убедительной для любого читателя, независимо от его религиозных взглядов. Верим ли мы в милосердное божество, пантеистический порядок или хаос атомов, только нам решать, как оценивать то или иное событие — как катастрофу или как возможность. Потерять работу — это трагедия или шанс заняться чем-то новым? Хотя увольнение неизбежно создает трудности и никто не станет делать вид, будто можно просто игнорировать его практические последствия, мы всегда свободны считать его или ужасным ударом, или вызовом, способным изменить нашу жизнь к лучшему.

Этот выбор зависит только от нас. Тут также можно увидеть разницу в том, как расставляют акценты Сенека и Эпиктет. В то время как Сенека предлагает нам думать о кажущихся плохими событиях как о благих (или по крайней мере полезных), Эпиктет советует обращать на них как можно меньше внимания, сосредоточиваясь только на собственных суждениях. Сенека не понаслышке слишком хорошо знал о превратностях жизни. Попытка извлечь из них положительный опыт была, несомненно, одним из многих способов, которые помогали ему в трудных обстоятельствах. Как он писал из корсиканской ссылки своей матери, Гельвии, «в непреходящем злополучии есть одно преимущество: кого судьба постоянно преследует, того в конце концов закаляет»⁶. Читая трактат «О провидении», можно подумать, будто он получает удовольствие от борьбы и рад каждой новой беде как источнику возможной пользы. Но в одном из писем к другу Луцилию мы слышим совсем другие интонации:

Я не согласен с теми, кто бросается в волны и, любя жизнь беспокойную, каждый день мужественно сражается с трудностями. Мудрый терпит такую участь, но не выбирает ее и предпочитает мир сражению⁷.

Никто в здравом уме не пойдет искать себе неприятностей, даже если из них можно извлечь полезный урок. Но развитие навыков, которые помогут преодолеть трудности , когда они рано или поздно случатся, пойдет человеку только на пользу. Как Сенека писал матери, сильнее всего невзгоды бьют по тому, кто их не ждет, но справляться гораздо легче, если ты подготовлен⁸. Эту мысль он развивает в другом утешительном письме, на сей раз к Марции, подруге, которую постигло личное горе⁹. Тремя годами ранее она потеряла одного из сыновей, но за это время ее боль так и не утихла. Отмеренный период траура миновал, и теперь горе стало привычным изнуряющим состоянием ее души. В какой-то момент философ решил вмешаться.

Самая интересная часть письма Сенеки — это его рассуждение о том, что иногда называют предуготовлением к будущим бедам. Эту идею разделяли некоторые ранние стоики, в частности Хрисипп. Суть ее в том, что в спокойные дни стоит размышлять о бедах, которые могут случиться, чтобы оказаться лучше подготовленным, если они все-таки случатся. По мнению Сенеки, она оказалась так сокрушена горем потому, что никогда должным образом не задумывалась о возможности смерти своего сына. А ведь все мы смертны и прекрасно это знаем. Смерть — это не просто возможный риск, это неизбежность.

Горе так сильно действует на людей, пишет Сенека, поскольку они не предвосхищают его. Мы постоянно видим и слышим о смерти и несчастьях, постигающих других людей, особенно в нашу эпоху быстрого распространения новостей, но редко задумываемся о том, как бы мы сами вели себя в подобных обстоятельствах. Сенека напоминает Марции — и нам — о тех вещах, о которых мы бы предпочли не слышать и не знать: мы смертны; наши любимые неизбежно умрут и могут умереть в любой момент; в любую минуту мы можем лишиться благосостояния и покоя из-за сил, нам неподвластных; как бы плохо нам ни было, дела могут пойти еще хуже. Останутся ли у нас силы бороться, если удача отвернется от нас? Если беда придет в наш дом, сохраним ли мы спокойствие и хладнокровие, с которыми часто реагируем на новости о несчастьях посторонних людей? В случае с другими мы воспринимаем такие события как неотъемлемую часть жизни, как нечто печальное, но неизбежное. Легко отнестись к происходящему «философски», когда беда случается не с нами и не с нашими близкими, но что будет, когда наступит наш черед?

Просто нелогично, пишет Сенека, говорить о каком-то несчастье: «Я не думал, что со мной это случится», — особенно если знаешь, что такое происходило с другими. Отчего этой беде не случиться со мной? Когда мы говорим о смерти, горевать и удивляться еще менее логично, принимая во внимание неизбежность смерти для всех живых существ. Она должна когда-то наступить, так почему бы не сейчас? Неразумно надеяться, что кому-то повезет обмануть смерть. Сенека считает, что если думать о возможных несчастьях так же, как о тех, которые действительно рано или поздно случатся, то это поможет смягчить удар, когда они нас настигнут. Мы будем лучше подготовлены к тому, чтобы принять удар судьбы, и легче перенесем горе. По сути, Сенека советует нам готовиться к любому стечению обстоятельств, в том числе к тем ситуациям, которых мы сами себе не желаем и о которых предпочитаем не думать. Не следует считать, что всё пойдет в соответствии с нашими надеждами и ожиданиями, поскольку это маловероятно. Это очень важный, хоть и не очень приятный урок.

 

1. Корнелий Тацит. Анналы. XV.60–64 (см.: Корнелий Тацит. Соч. в 2 т. Т. I: Анналы. Малые произведения / Пер. А. С. Бобовича. — СПб.: Наука, 1993).

2. Сенека. О провидении. 2.2 (см.: Луций Анней Сенека. Философские трактаты / Пер. Т. Ю. Бородай. — СПб.: Алетейя, 2001. Все цитаты приведены по этому изданию).

3. Там же. 2.3.

4. Там же. 4.8.

5. Цицерон. О дивинации. 1.126 (см.: Марк Туллий Цицерон. Философские трактаты / Пер. М. И. Рижского. — М.: Наука, 1985).

6. Сенека. Утешение к матери Гельвии, II.3 (см.: Луций Анней Сенека. Утешение к Гельвии / Пер. М. Позднева // Сенека. О милосердии: Сост. М. Позднев. — СПб.: Азбука- Аттикус, 2018).

7. Сенека. Письма к Луцилию. XXVIII.7 (см.: Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию / Пер. С. А. Ошерова. — М.: Наука, 1977).

8. Сенека. Утешение к матери Гельвии. V. 3.

9. Сенека. Утешение к Марции. IX.1–2 // Сенека. О милосердии.

 

Что сказал бы Сенека? Шесть стоических советов, как выжить в изоляции

Чтобы пережить пандемию, писал Альбер Камю, нужно жить в изгнании. Влюбленные разлучаются с любовниками, (бабушки) родители с детьми, семьи со своими умершими. И мы изгнаны из многих вещей, которые нам нравятся: свобода передвижения, возможность есть вне дома или плавать в общественных бассейнах…

В такие времена старые традиции мудрости могут быть полезны. Древние стоики много писали о столкновении со смертью, горем, болезнью, изгнанием и другими невзгодами.

Римский стоик Сенека (4-65 гг. н.э.), философ-советник императора Нерона, является автором множества писем и диалогов на такие разные темы, как мир природы и такие добродетели, как постоянство и милосердие.

Когда он был изгнан императором Клавдием в 41 г. н.э., судьба, которую он разделил с несколькими стоиками в этот период, Сенека написал утешение своей матери, чтобы помочь ее справиться с его отсутствием.

Основная идея, которую Сенека разделяет с другими стоиками, такими как Мусоний Руф и Эпиктет, заключается в том, что не события в мире сами по себе заставляют людей страдать. Представления, которые мы формируем об этих событиях, также имеют значение. Наши идеи фильтруют то, что мы переживаем. Итак, если с помощью размышлений, медитации и рассуждений мы сможем изменить эти фильтры, изменится и наше восприятие мира.

Даже самым удачливым людям нужно научиться реагировать, когда дела идут не так, как им хочется. Вот шесть советов, которые такой стоик, как Сенека, мог бы дать тем, кто сегодня находится взаперти или в изоляции.

Работать над тем, что мы можем изменить

Оплакивать то, что мы не можем изменить, понятно, но неэффективно. Мы не можем изменить существование COVID-19. Мы можем изменить то, как мы на это реагируем. Мы можем оставаться дома, носить маски, когда выходим на улицу, практиковать социальное дистанцирование и напоминать себе, что эти личные неудобства существуют для защиты других и нас самих, используя это как возможность развивать наше чувство служения и общности.

Будьте уверены

Сенека утверждает, что один из способов свести к минимуму гнев — ограничить свои опасения тем, что вы знаете наверняка. Если кто-то говорит вам что-то неприятное о третьей стороне, вы должны проверить, правда ли это, прежде чем делать эмоциональные выводы. Точно так же, если вы прочитали что-то в Интернете о заговоре, прежде чем принять это за правду, спросите себя, знаете ли вы это наверняка. Если ответ «нет», то не торопитесь с выводами.

---

Читать далее: Путеводитель по классике: как «Медитации» Марка Аврелия могут помочь нам во время пандемии

---

Посмотреть подробнее

Стоики заметили, что мы усугубляем свои трудности, когда воображаем, что они исключительны. Таким образом, важно помнить, что другие поколения страдали от войн, продолжавшихся десятилетиями, и от более серьезных бедствий, чем мы переживаем. Это не так, как пишет Сенека:

, чтобы показать вам, что это часто случается с людьми […], но чтобы вы знали, что было много людей, которые облегчили свои несчастья своим терпеливым терпением.

Могло быть и хуже. Другие люди каждый день сталкиваются с гораздо большими трудностями, чем сталкиваемся мы.

Гипсовая скульптура Сенеки справа и императора Нерона работы Эдуардо Баррона. Викисклад

Выберите модель

Помните, что люди, которыми мы больше всего восхищаемся, не всегда поступали по-своему. Именно их доказанная готовность делать трудные вещи ради более значительных целей, чем они сами, делает их вдохновляющими.

«По своей природе мы склонны больше всего восхищаться человеком, который проявляет стойкость в невзгодах», — замечает Сенека.

Подумайте о людях, на которых вы равняетесь, будь то спортсмены, философы, ученые, меценаты, и спросите: как бы они поступили в нашей ситуации?

Предугадывайте худшее, надейтесь и работайте на лучшее

Стоики, такие как Сенека, знали, что наш страх и негативные эмоции сильнее всего бьют нас, когда происходит что-то, к чему мы не готовы.

По этой причине они советуют нам заранее воображать, как мы будем реагировать на наихудшие возможные последствия (например, жесткий карантин в Мельбурне, который продлится до декабря или января).

Предупрежден значит вооружен. Обратной стороной является то, что когда худшее (надеюсь) не происходит, вы можете наслаждаться тем фактом, что все относительно хорошо.

Наслаждайтесь тем, что (все еще) в наших силах

Помните, что если мы не можем сделать много вещей прямо сейчас, мы все еще можем сделать другие. «Я так же радостен и весел, как и в лучшие свои дни», — уверяет Сенека свою маму из изгнания на Корсике:

в самом деле, в эти дни мои лучшие дни, потому что мой ум свободен от всякого напряжения дел и свободен, чтобы заниматься своими делами, и то развлекается более легкими занятиями, то жадно погружается в свои исследования в своей собственной природе и что во Вселенной […]

Мы не можем все быть сенеками. Но то, что мы застряли дома, не мешает нам любить, читать, учиться, смеяться (в том числе над собой), слушать музыку, смотреть хороший телевизор, весело беседовать, стараться быть терпеливыми с нашими детьми […]

«Следует желать всего хорошего, что связано с процветанием, — сказал Сенека, — но следует восхищаться тем, что связано с несчастьем», потому что оно зависит от нас.

Никто не желает невзгод, но стоическая философия может помочь нам преодолеть их.

Чтение Сенеки: стоическая философия в Риме | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews

Reading Seneca , сборник из двенадцати статей (десять из которых были ранее опубликованы) плюс введение, окажется очень ценным даже для тех, кто следил за работой Инвуда о Сенеке на протяжении многих лет. В совокупности документы Инвуда представляют собой впечатляющее заявление. Сенека предстает тонким и оригинальным философом-стоиком и, что, возможно, наиболее важно, мыслителем, внесшим выдающийся вклад в моральную психологию и в то, что мы могли бы назвать изучением человеческого разума. Инвуд выделяет ряд вопросов, представляющих большой интерес для современных философов, и приводит убедительные доводы в пользу того, что мысли Сенеки по этим вопросам очень заслуживают нашего внимания.

Инвуд прямо заявляет, что обращается только к философии Сенеки (1). Но можно ли считать любую работу Сенеки философией только ? Разве Сенека не всегда, даже когда он философствует, в то же время литератор (и более)? Инвуд предполагает — и я считаю это убедительным, — что можно полностью осознавать литературную сторону прозы Сенеки и при этом выбирать то, что находит в ней наиболее захватывающим с философской точки зрения. Несмотря на то, что Inwood предлагает гораздо больше (см., что наиболее важно, первую статью тома «Сенека в его философской среде»), его исследование наиболее характерно тем, что изображает Сенеку как оригинального философа. Это особенно полезно, потому что Сенеку часто довольно трудно оценить как философа. Как полагает Инвуд, «литературный гений и бравада» Сенеки могли не только не способствовать философскому взаимодействию с его сочинениями, но даже усложнять его (5). Инвуд начинает свою книгу с освежающе откровенного заявления: в начале своего долгосрочного проекта о Сенеке он ожидал обнаружить «непротиворечивую общую картину философских методов и взглядов Сенеки». Но, продолжает он, после пятнадцати лет очень внимательного изучения «такая общая картина (если она действительно таится в богатом гобелене прозаических произведений Сенеки) еще не сложилась» (2). Однако это не означает, что Сенека не достоин нашего философского интереса. Инвуд приходит к выводу, что «философская философия» Сенеки0075 ingenium , вероятно, выработался фундаментально партикуляристским образом, поскольку он занимался аспектами стоицизма, которые наиболее сильно занимали его в течение долгой и активной писательской жизни» (3). Обсуждение Инвудом этих вопросов выявляет глубину и

Исследователи Сенеки традиционно интересовались различными латинскими терминами Сенеки, которые нелегко сопоставить с греческой стоической терминологией, ярким примером которой является понятие 9. 0075 волюнтас . Совсем недавно ученые были очарованы той ролью, которую Сенека может сыграть в развитии современной концепции личности. Но как нам подойти к таким вопросам, как изобретает ли Сенека (или открывает) волю или самость? В «Воле у ​​Сенеки» [5] и в «Сенеке и самоутверждении» [12] Инвуд предлагает, как мне кажется, очень плодотворную методологическую альтернативу тому, что он называет лексическим подходом (изучающим отдельные экземпляры ключевых терминов). . Согласно Инвуду, именно благодаря подробной интерпретации взглядов Сенеки на определенные философские вопросы мы можем лучше понять вклад Сенеки в историю концепций как воли, так и самости — вопросы, касающиеся намерений, желания, самоконтроля и самоконтроля. нравственное совершенствование. Именно таким методом Инвуд приходит к своим вердиктам: Сенека не изобретает ни воли, ни души.

В более поздней и ранее не публиковавшейся статье о самости [12] Инвуд подробно отвечает на линию интерпретации, связанную с Фуко и приписывающую жизненно важную роль в развитии современного представления о самости Сенеке. . Основное соображение Инвуда о том, что впечатление, что Сенека интересуется новыми сущностями, вызвано интересом Сенеки к «рефлексивной природе морального самосовершенствования» (323), предлагает важную альтернативу этим интерпретациям. Инвуд довольно провокационно добавляет к этому пункту: «То, что мы находим в трудах Сенеки, — это сам Сенека, а не «я». По словам Инвуда, отчасти причина, по которой в трудах Сенеки так много «я», заключается в том, что Сенека иногда драматизирует свои дискуссии, говоря о своем собственном опыте. Выдающееся положение Сенеки в его собственных сочинениях иногда может быть связано даже с необходимостью утверждает себя как «независимого мыслителя» (352).

В работе «Сенека и психологический дуализм» [2] Инвуд касается другого аспекта вклада Сенеки в моральную психологию. Согласно Инвуду, исследование эмоций Сенекой в ​​основном согласуется с ранней стоической психологией, но это не просто повторение более ранних аргументов. Сенека в некоторой степени смещает акцент. Он расширяет перспективу, чтобы рассмотреть ряд явлений, которые в каком-то смысле находятся ниже порога подлинной эмоции, — явления столь же разнообразные, как дрожь, вегетативные функции тела, головокружение и эмоциональные реакции на искусство. Что связывает эти (и другие) явления вместе, так это то, что они не предполагают нашего одобрения, не вызываются сознательным одобрением и, строго говоря, не подлежат моральной похвале или порицанию. В «Моральном суждении у Сенеки» [7] Инвуд изучает философское и метафорическое использование Сенекой языка суждения. Одно из многих интересных наблюдений, которые делает Инвуд, указывает на связь между стоическим мышлением об эмоциях и о принятии решений: подобно судье, мы должны спокойно рассматривать все варианты, не увлекаясь и полностью контролируя себя.

В «Politics and Paradox in Seneca’s De Beneficiis » [3] Инвуд утверждает, что Сенека анализирует социальную практику совершения и получения «добрых дел» (исполнение Инвудом beneficia ), проводя различие между фактическими давать и отдавать, и намерение давать и отдавать. Поскольку намерение агента этически важнее, чем его действия, предоставление и возврат beneficia можно рассматривать как обмен между умами, и по этой причине Сенека может защищать то, что он называет стоическим парадоксом: принять Beneficium с радостью возместил его ( Ben. II.31.1). Но, как поясняет Инвуд, Сенека также поддерживает — парадоксальное — утверждение ранних стоиков, что только мудрые получают пользу и получают пользу. Однако то, что он это делает, на мой взгляд, существенно затрудняет интерпретацию De Beneficiis . социальная практика из beneficia связана с тем, что стоики называют безразличными — деньгами, положением и т. д. Но получение выгоды и получение выгоды никоим образом не ограничиваются связанными с другими действиями, в которых отдаются или получаются безразличия. Если мудрец добродетельно шевелит пальцем, это принесет пользу всем другим мудрецам в мире. Действительно, на фоне более ранней стоической философии само понятие beneficia вызывает недоумение. Работает ли Сенека с понятием, которое в одних случаях относится к милостям, а в других – к подлинным проявлениям добродетели? Сенека, безусловно, осознает разницу (в V.13.1 он называет благосклонность beneficiis similia ; однако по большей части он использует beneficia для обозначения милости в общепринятом смысле), и статья Инвуда делает большие шаги к прояснению того, как парадокс стоиков, что только мудрец может принести пользу и получить пользу, фигурирует в рассуждениях Сенеки. Но я не уверен, что в конце концов рассуждения Сенеки о beneficia не более независимы от более ранних греческих дискуссий, чем предполагает Инвуд, отчасти потому, что понятие beneficia не имеет реального аналога в греческом стоицизме. Beneficium , буквально «благотворение», амбивалентно и наводит на размышления в том смысле, который особенно важен для рассуждений Сенеки: это может пониматься как относящееся к подлинно добродетельному действию («доброму делу»), но оно также может относиться к социальная практика предоставления и получения «одолжений».

В «Боге и человеческом знании в естественных вопросах Сенеки » [6] Инвуд отвечает на вопрос, почему Quaestiones Naturales , трактат по метеорологии, (для многих читателей) так труден для понимания. По словам Инвуда, Сенека в конечном итоге озабочен божественной природой космоса, отношениями между людьми и богами и ограничениями человеческих существ. Но Сенека предпочитает доказывать свою точку зрения, изучая метеорологию. Его причина, по словам Инвуда, в том, что это представляет литературный вызов , вызов, который, как он предполагает, Сенека может не выполнить . Оценка Инвудом литературных амбиций Сенеки и возможных неудач обязательно вызовет споры. Но кажется, что, независимо от того, согласны ли с ним в этом пункте, эссе Инвуда о Естественных Вопросах является очень полезным руководством к общим философским проблемам трактата.

Подобно [6], «Разум, рационализация и счастье» [9] способствует пониманию взаимодействия Сенеки с физикой. Особенно поздние стоики, по-видимому, были озабочены терапии , и мы можем задаться вопросом, является ли их разговор о судьбе стратегическим: просят ли они нас рассматривать невзгоды как судьбу потому что это заставит нас чувствовать себя лучше? Инвуд убедительно доказывает, что для Сенеки, как и для ранних стоиков, принятие судьбы не связано с переосмыслением наших верований ad hoc. Нам не предлагается считать рабство или болезнь безразличными раз мы порабощены или больны. Скорее, Сенека и ранние стоики полностью поддерживают общий тезис о том, что такие вещи, независимо от наших нынешних обстоятельств, безразличны и что нам нужно полное понимание природы, чтобы быть в состоянии понять это и, таким образом, принять судьбу.

В «На пути к добру» [10] Инвуд обращается к основной проблеме стоической этики. Как мы приобретаем понятие добра? Согласно Инвуду, стоики считают, что формирование понятий зависит от «чувственного опыта, интерпретируемого в широком смысле» (271). Но только добродетель хороша, и мы, вероятно, никогда не встретим мудреца, т. е. кого-то с по , с которым, встретившись с ним или с ней, мы испытаем добро. Как утверждает Инвуд, Сенека предлагает решение этой проблемы: мы наблюдаем несовершенных, но достойных похвалы агентов; природа заставляет нас усиливать их добродетель; таким образом, мы приходим к понятию совершенного добра, не испытывая его на деле; этому процессу также способствует идеал совершенного агента (например, идеализированный образ Сократа). Эссе [10] представляет собой недавний и ранее не публиковавшийся вклад в изучение стоической концепции добра, и, на мой взгляд, он должен стать основным ориентиром для дальнейших исследований. Сенека, как говорит Инвуд, полагает, что все мы у понятие хорошее. Он как бы спрашивает, как мы пришли к его приобретению, а не как кто-то мог приобрести его. Но большинство людей считают вещи, которые стоики считают безразличными, действительно хорошими (или плохими). Неясно, будут ли такие верования считаться дающими нам представление о добре. Предполагая, что все мы имеем понятие добра, Сенека, возможно, не обращается к тому же вопросу, что и более ранние стоики, когда они обсуждают приобретение понятия добра. Инвуд указывает, что в некоторых моментах неясно, говорит ли Сенека о концепции 9-го числа.0075 хорошее , или Концепция счастливой жизни (290). Это отсутствие ясности может иметь отношение к тому, как Сенека отвечает на свой собственный вопрос: можно было бы правдоподобно предположить, что те, кто не добродетелен, имеют представление о счастливой жизни и о добродетели как об идеале, но не — на раннем стоическом уровне. допущения — понятие подлинно хорошего.

И «Правила и рассуждения в стоической этике» [4], и «Естественный закон у Сенеки» [8] затрагивают вопрос о том, как нам следует интерпретировать стоическое понятие естественного права. В [4] Инвуд поднимает вопрос о том, является ли для раннее Стоики, этот закон распадается на правила. Как утверждает Инвуд, в этике стоиков мы не находим универсальных правил. То, что мы находим, является опровержимыми, общими правилами, и это «ограничивающие правила» или «в целом стабильные руководящие принципы для обычных лиц, принимающих решения»; мудрецы могут отменять правила (110). Если мы рассмотрим только идеального человека, принимающего решение, т. е. мудреца, то закон оказывается тождественным предписывающей силе любого выбора, который он делает в данном случае (97). В [8] Инвуд утверждает, что Сенека отходит от раннего представления о естественном законе, которое, как мы видели, в первую очередь касается практических рассуждений. Сенека по-разному говорит о естественном законе, отождествляя закон в основном с «фактами жизни», такими как смертность. В последней части [8] Инвуд делает интригующее предположение: Сенека, согласно этому предложению, истолковывает наше отношение к естественному закону подобно тому, как Сократ в платоновском «9».0075 Критон описывает свое отношение к афинскому праву. Любой предпочел бы родиться, точно так же, как Сократ считает себя выбравшим жизнь в Афинах. Поскольку мы выбираем рождение, мы должны думать о себе как о принявших естественный закон, интерпретируемый на данном этапе как всеобщая причинная связь, которая временами создает трудности для людей. Поскольку мы заключили это соглашение, теперь рационально принять его недостатки, приняв невзгоды так же, как Сократ принимает свой смертный приговор — как часть общего соглашения. Среди различных способов, которыми Сенека говорит о естественном праве, Инвуд уделяет особое внимание тому, как для Сенеки тот факт, что смерть является частью человеческой жизни, может быть описан как часть естественного закона. И в этом обсуждении, и в «Сенеке о свободе и автономии» [11] Инвуд исследует, как размышления о смерти занимают центральное место в этике Сенеки. Как убедительно доказывает Инвуд, возможность уйти из жизни (и нашего тела), совершив самоубийство, для Сенеки является неотъемлемой частью нашей жизни. 0075 агентство . Выбрав самоубийство, мудрец решает остаться полноправным агентом , оставив жизнь до того, как его или ее способность действовать будет ухудшаться.

Излишне говорить, что мой краткий отчет об эссе Инвуда носит избирательный характер, и тем более те немногие пункты, которые я выбрал для освещения или обсуждения. Каждая статья богата деталями и, вероятно, вызовет научные дебаты. В заключение позвольте мне вернуться к тому, что я считаю основным результатом публикации этой серии статей в виде книги. Методологические обязательства Инвуда становятся очень ясными. Инвуд не стремится дать полное представление о Сенеке как писателе. Его интересуют те аспекты мысли Сенеки, которые являются наиболее техническими, и философские аргументы, которые Сенека предлагает в поддержку своих взглядов. Он предлагает нам следовать философскому пути Сенеки, который, как предполагает Инвуд, глубоко партикуляристичен. Мы должны понять, как Сенека формулирует свои собственные вопросы и как вопросы, которые его конкретно интересуют, взаимосвязаны, чтобы затем прийти к взглядам на такие вопросы, как то, изобретает ли Сенека волю, открывает ли он самость или развивает раннее стоическое представление. естественного права. Метод Инвуда уводит не только от того, что он называет «лексическим подходом», но и от источниковедческой критики традиционного толка. В результате книга Инвуда предлагает более чем несколько увлекательных дискуссий, представляющих большой интерес для изучения стоической философии. Инвуд предлагает способ примирения с философией Сенеки и, на мой взгляд, представляет собой очень ценное руководство по философскому наслаждению Сенекой.

8 философов стоицизма, которых вы должны знать

Вид на Римский форум, 1735 год, Джованни Паоло Панини, через Детройтский институт искусств; с Мраморным бюстом Марка Аврелия, ок. 170–180 гг. н.э., через Christie’s

 

Стоицизм был (и остается) практической философией, занимающейся этикой, политикой и социальными вопросами. Первый из стоиков начал преподавать в Афинах в 3 веке до н.э., во главе с Зеноном из Китиона. Одна из основных греческих философий эллинистического периода, стоицизм стремился научить людей, как достичь eudaimonia, или счастье. Для стоиков это могло быть достигнуто только путем ведения добродетельной жизни «в согласии с природой».

 

После того, как делегация греческих философов посетила Рим, стоицизм был широко принят римлянами на протяжении веков. Под влиянием учений Зенона и его учеников некоторые из величайших философов Рима, такие как Сенека, Эпиктет и император Марк Аврелий, называли себя стоиками.

 

Что такое стоицизм: кем были стоики и во что они верили? Натюрморт Memento Mori с музыкальными инструментами, книгами, нотами, скелетом, черепом и доспехами , автор Карстиан Люкс, ок. 1650, через Koller International Auctions

 

После смерти Александра Македонского в 323 г. до н. э. появилось несколько философских школ, которые пытались выяснить, как достичь eudaimonia, или счастья. Стоицизм был одной из самых известных из этих философий. Начиная с Зенона из Китиона примерно в 300 г. до н. э. , стоики охватывали целый ряд философских сфер: этику, логику и метафизику.

 

Теория метафизики стоицизма помогает объяснить ее основные принципы. Стоики верили, что Бог и вселенная представляют собой единую сущность, именуемую «божественным логосом», которая действует посредством своего рода божественного огня, называемого pneuma.  Все во вселенной произошло из логоса. Планеты, звезды, люди и животные рассматривались как пассивная материя, и все они были подчинены судьбе, определенной для них божественным разумным логосом.

 

Вам нравится эта статья?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку новостей

Эта вера в божественную судьбу занимает центральное место в ключевых идеях стоицизма. Пассивные объекты во вселенной следовали цепочке судьбы и жили в соответствии со своей сущностной природой. Именно это стоики подразумевали под «жизнью в согласии с природой». В стоическом мышлении судьба и свобода воли сосуществуют. Человек должен решить принять судьбу своей сущностной природы разумного животного.

 

Поскольку вселенная была предопределена божественным логосом, стоики рассудили, что нам не следует беспокоиться о вещах, которые мы не можем контролировать. Негативно реагировать на событие, находящееся вне нашего контроля, посредством гнева или страха — иррационально. Таким образом, стоицизм учит, что как разумное существо человек должен контролировать свои эмоции, чтобы не делать иррациональный выбор и не подвергать опасности свою добродетель.

 

Добродетель — движущая сила стоицизма, состоящего из четырех основных идеалов; мужество, справедливость, умеренность и мудрость. Стоики считали, что зло не присуще людям, а просто происходит от незнания божественного Логоса и нашей сущностной природы. Философы-стоики не выступали за полное устранение эмоций. Но, стремясь к внутреннему миру, они верили, что мы можем избежать зла, невежества и несчастья, что позволит нам вести добродетельную жизнь.

 

Зенон из Китиона: основатель стоицизма Гравюра Зенона из Китиона, основанная на «Афинской школе» Рафаэля, Пьетро Гиджи, ок. XIX век, через Royal Collection Trust, Лондон

 

Стоицизм зародился в Афинах, когда Зенон из Китиона основал свою собственную философскую школу примерно в 300 г. до н. э. До открытия своей академии Зенон был богатым финикийским купцом. Однако, пережив кораблекрушение во время торгового путешествия, Зенон отправился в Афины в поисках лучшей жизни. Стоя в книжном магазине, просматривая некоторые философские тексты о Сократе, Зенон спросил продавца, где он мог бы найти кого-то похожего. Лавочник указал на странную фигуру, похожую на отшельника, идущую мимо — Циник Кратес. Как циник, Кратес отверг материальный комфорт и вместо этого жил аскетической жизнью, не стыдясь своей неопрятной внешности.

 

Несмотря на то, что он учился у Крейтса, Зенон не мог избавиться от смущения по поводу образа жизни циников, поэтому Крейтс придумал урок. Он приказал Зенону носить по городу горшок с чечевичной похлёбкой. Смущенный Зенон попытался спрятать горшок, поэтому Кратес взмахнул тростью и разбил урну. Покрытый тушеным мясом, Зенон от стыда бежал, а Кратес кричал: «Зачем бежать, мой маленький финикиец? Ничего страшного с тобой не случилось». Зенон хотел создать философию, сочетающую учения киников с более скромным и цивилизованным образом жизни, который принес бы счастье ее последователям. После обучения у различных других философов Зенон начал преподавать свои собственные идеи из-под 9-го века.0075 Stoa Poikile , расписная колоннада в Афинах. Постепенно число его учеников стало расти, и родилась школа стоицизма.

 

В те ранние дни Зенон установил многие основные идеи стоицизма, такие как вера в то, что Бог и вселенная являются одной и той же сущностью. Он также установил курс стоицизма как философии, призванной найти «хорошую жизнь», прожитую в соответствии с природой и добродетелью. Но именно ученики Зенона превратили стоицизм в одну из самых устойчивых философий древнего мира.

 

Клеанф: прилежный преемник Зенона Мраморный бюст Клеанфа, ок. 3 век до н.э., глиптотека Карлсберга в Нью-Йорке, через Wikimedia Commons

 

Когда Зенон скончался в 262 г. до н. э., Клеанф сменил его на посту лидера школы стоиков. Бывший боксер, получавший удовольствие от работы руками, Клеант приехал в Афины изучать философию. Посетив лекции Кратеса и Зенона, Клеанф тяготел к стоицизму.

 

Клеант приступил к дальнейшему развитию стоицизма, объединив свои идеи по этике, логике и метафизике в единую философию. Он признал существование души, включив эту концепцию в стоические представления о том, как устроена жизнь. Опираясь на идею Зенона о божественном логосе, Клеанф предположил, что солнце было создано из божественного огня, или pneuma , из которого состоит вселенная. Он рассудил, что, поскольку солнце дало жизнь земным вещам, оно должно быть продолжением божественного логоса.

 

Позиция Клеанфа в отношении этики отличалась от позиции Зенона. Он считал, что удовольствие противоречит природе и что эмоции — это слабости, которым не хватает силы душ, созданных божественным логосом. Вместо того чтобы стремиться к счастливой жизни, Клеанф выступал за постоянную жизнь. Для Клеанфа единственными постоянными качествами были разум и логика. Это означало принять универсальный разум божественного логоса и подчиниться судьбе.

 

Хрисипп: второй основатель стоицизма Портрет Хрисиппа работы Роджера Фентона, ок. 1856 г., через биржу Мичиганского университета

 

.

В то время как Зенон и Клеанф основали стоицизм, именно Хрисипп действительно развил эту философию в ту, которая пленит римлян. Хрисипп приехал в Афины учиться и был одним из лучших учеников Клеанфа, преуспев на посту главы школы стоиков, когда его наставник умер в 230 г. до н. э.

 

Стоическое представление о судьбе достигло огромных успехов при Хрисиппе, считавшем, что судьба определяет все во вселенной. Хрисипп использовал свою собственную революционную систему логических утверждений, чтобы проиллюстрировать, что, поскольку вещи могут быть только истинными или ложными, ничто не может произойти без определенной причины. Философы-конкуренты заявили, что детерминистическая вселенная отрицает идею свободы воли, но Хрисипп не согласился, объяснив, что есть простые судьбы и сложные судьбы. Действия человека могли повлиять на ход якобы неизбежных событий и повлиять на последствия.

 

Мы можем испытать что-то вроде болезни из-за предопределенной судьбы, но наша реакция на событие полностью зависит от нас, что дает нам свободу действий. Эти реакции составляют часть нашей внутренней природы, дарованной нам божественным Логосом. При Хрисиппе стоическая этика перешла от безличных, рациональных целей Клеанфа к чему-то более индивидуальному. Для Хрисиппа целью жизни стало жить в соответствии с присущими нам рациональными наблюдениями за природой.

 

Однако, как и Клеанф, Хрисипп также выступал за полный контроль над своими эмоциями, чтобы достичь состояния внутреннего покоя, называемого атараксией. Хрисипп считал, что мы можем использовать разум и логику, чтобы подготовиться к ситуациям, когда мы сталкиваемся со страстными эмоциями, чтобы они не переполняли нас.

 

г. Теперь, когда стоицизм взял курс на превращение его в господствующую философию поздней Римской империи, Хрисипп умер в 206 г. до н. э. Во многих источниках утверждается, что, выпив слишком много неразбавленного вина, Хрисипп рассмеялся до смерти.

 

Диоген Вавилонский: связь стоицизма Греции и Рима Вид на Римский форум , Джованни Паоло Панини, 1735, через Детройтский институт искусств, Детройт

 

Примерно с 200 г. до н.э. Римская республика начала бороться с греческими народами за господство в Средиземноморье, подчинив себе этот регион в 146 г. до н.э. До и после греческие идеи влияли на римлян, которые строили на основах эллинистического мира. Одной из греческих концепций, которой воспользовались римляне, была философия, и трое претендентов пытались завоевать популярность в Риме.

 

Примерно в 155 г. до н. э. греки отправили в Рим трех конкурирующих философов в знак протеста против большого штрафа, наложенного римлянами. Этими философами были Карнеад Скептик, Критолай Перипатетик и Диоген Вавилонский, представлявшие стоиков. Каждый философ выступил с речью, надеясь убедить римский сенат отменить штраф.

 

Карнеад произнес две речи; один хвалит римскую систему правосудия, а другой ее опровергает. Это обеспокоило римлян, и он был уволен. Критолай утверждал, что удовольствие было пороком, что не устраивало собрание. Но речь Диогена хвалили за ее спокойное и скромное изложение, и римляне начали интересоваться стоицизмом.

 

Штраф был снят, и Диоген вернулся в Афины. Он оставался на своем посту главы школы стоиков, пока не умер около 140 г. до н.э. Несмотря на то, что он был плодовитым писателем, величайшим достижением Диогена было привнесение идей стоицизма в Рим.

 

Панетий Родосский: радикальный стоик Колосс Родосский , Иоганн Бернард Фишер фон Эрлах, 1721, через Королевскую академию, Лондон

 

В то время как Диоген Вавилонский, возможно, познакомил римлян с концепциями стоицизма, по-настоящему рассеял эти идеи Панетий Родосский. Панэций родился на Родосе примерно в 185 г. до н. э. В молодости переехал в Афины и начал учиться у Диогена и других философов-стоиков.

 

Узнав все, что мог у стоиков, Панэций познакомился с заезжим римским государственным деятелем Сципионом Эмилианом. Когда Сципион вернулся в Рим, Панетий последовал за своим покровителем и начал писать несколько выдающихся стоических текстов. Эти сочинения начали распространяться в Риме, оказав влияние на влиятельных политиков, таких как Цицерон.

 

Панэций был чем-то вроде радикала в стоицизме, отвергая многие традиционные идеи и развивая свои собственные теории. Он пересмотрел стоическую метафизику, упростив ее. До Панэция большинство стоиков считали, что основным элементом вселенной является пневма, — божественный огонь. Они утверждали, что вселенная пройдет через циклический процесс разрушения и возрождения, называемый пожаром, когда все будет стерто с лица земли и вселенная начнется снова с нуля. Панетий не согласился с этой фаталистической идеей и перестал ее учить.

 

Панэций также столкнулся с другой традиционной стоической идеей: апатией или практикой контроля над эмоциями. Он утверждал, что некоторые эмоции и удовольствия не противоречат жизни в соответствии с рациональной природой человека. Учитывая, что Панэций сильно повлиял на следующих нескольких римских стоиков, он, несомненно, является одним из самых важных мыслителей школы. Панэций был одним из последних мастеров стоической школы и умер около 110 г. до н.э.

Сенека Младший: наиболее противоречивый мыслитель стоицизма Смерть Сенеки , Домингес Санчес Мануэль, 1871 г., через Музей Прадо, Мадрид

 

Сенека — один из самых известных и противоречивых философов-стоиков. Один из величайших римских писателей, Сенека родился в Испании примерно в 4 г. до н. э. В юности он переехал в Рим, чтобы изучать философию, и его преподавал стоик Аттал. Постепенно он стал клерком и, в конце концов, сенатором.

 

Но жизнь Сенеки была полна преследований и парадоксов. В 41 году н.э. Сенека был сослан на Корсику императором Клавдием после обвинений в прелюбодеянии с сестрой бывшего императора Калигулой. Восемь лет спустя Сенека был отозван в Рим женой Клавдия Агриппиной, которая хотела, чтобы философ стал воспитателем ее сына Нерона. Нерон, конечно же, стал одним из самых печально известных императоров Рима, печально известным своей жестокостью. Как стоик, Сенека философски стремился к добродетельной жизни, но также консультировал деспота и накопил огромное состояние. Трудно примирить действия Сенеки с некоторыми ценностями стоицизма. В 65 г. н.э. Сенека был замешан в заговоре с целью свергнуть и убить Нерона.

 

Хотя обвинения, несомненно, были ложными, разгневанный параноик Нерон приказал своему бывшему наставнику покончить с собой. Сенека повиновался, порезав себе запястья и приняв яд. На протяжении всего испытания стоическое мышление Сенеки отражало принцип апатии. Он контролировал свои эмоции и принял то, что уготовила ему судьба.

 

На протяжении всей своей карьеры Сенека написал серию писем друзьям и семье. Многие из этих писем, особенно собранные в О краткости жизни , говорил о том, чтобы не беспокоиться о событиях вне нашего контроля. Сенека обычно утешал членов своей семьи, когда с ним случались плохие вещи, вместо того, чтобы эмоционально реагировать на это сам. Хотя мнения о Сенеке часто противоречат друг другу, никто не может отрицать, что философ был образцом стоического контроля перед лицом крайних невзгод.

 

Эпиктет: образцовый философ-стоик Гравюра Эпиктета по Рафаэлю Антонио Регоны, 1775–1853 гг., Британский музей, Лондон

 

Один из самых известных практиков стоицизма, Эпиктет родился в современной Турции в 55 г. н.э., калека и раб богатого государственного деятеля. Несмотря на это, Эпиктету было разрешено изучать стоическую философию. Получив свободу, Эпиктет начал преподавать философию. Однако в 93 г. н.э. император Домициан объявил философию вне закона, поэтому Эпиктет покинул Рим, чтобы основать философскую академию в греческом городе Никополь. Эпиктет вел простой образ жизни и избегал материальных благ, посвятив себя обучению стоицизму.

 

Несмотря на трудный жизненный старт, Эпиктет был воплощением стоического духа. Он учил своих учеников не жаловаться и не волноваться о событиях, которые они не могли контролировать, утверждая, что у них не было отнято ничего, что не принадлежало бы вселенной. Эпиктет стремился преподавать стоицизм как практическую философию, которую можно использовать в реальной жизни, полагая, что у людей есть судьба как разумных существ, завещанная богами. Используя наши разумные способности, мы должны были выполнить эту цель, живя добродетельно и в соответствии со своей природой.

 

Для Эпиктета стоическая идея о том, что зло не присуще людям, была одной из важнейших концепций. Зло возникло только из-за невежества и иррационального поведения. Эпиктет считал, что наше стремление к добродетельной жизни должно затрагивать не только нас, но и нашу семью и соотечественников. Эпиктет утверждал, что мы должны быть готовы помогать ближнему, и он воплощал этот принцип в своих делах. Когда он был стариком, Эпиктет охотно усыновил брошенного ребенка друга и заботился о мальчике, как о своем собственном. Эпиктет был образцовым стоиком, и его учение оказало влияние на одного из самых известных философов всех времен.

 

Марк Аврелий: император стоицизма Мраморный бюст Марка Аврелия, ок. 170–180 гг. н.э., через Christie’s

 

« Медитации » Марка Аврелия — один из самых известных философских текстов. Написанный как серия ежедневных утверждений, Meditations представляет собой ансамбль стоических максим, которым жил император Марк Аврелий во время своего правления. Источником вдохновения для этих журналов послужили « бесед» Эпиктета. 0076 , который сильно повлиял на Марка Аврелия, когда он изучал философию в годы своего становления.

 

У Марка Аврелия было неспокойное правление, он унаследовал трон в 161 году н.э. Аврелий пережил несколько голодовок и войн с парфянами и германскими племенами, прежде чем столкнулся с неудачным переворотом в 175 г. н.э. Вскоре после этого он потерял свою жену Фаустину. В течение нескольких лет Аврелий назначил своего сына Коммода править вместе с ним, прежде чем скончался в 180 г. н.э.

 

Во время этих испытаний Аврелий размышлял о событиях через свои Медитации , повторение стоических мантр, чтобы удержаться на земле. Аврелий часто говорит о том, чтобы смотреть внутрь себя, оценивать свои суждения, чтобы найти свое естественное место во вселенной, и жить в соответствии со своей природой. Он отстаивал версию апатии , сопротивляясь порывам эмоций как иррациональной реакции на кризис. Вместо этого Аврелий пытался подходить к проблемам с рациональным мышлением и чувством внутреннего спокойствия, которое приходит с контролем эмоций.