Секс без просвета. Как изменился ВИЧ-активизм после блокировок соцсетей

Эпидемия

Ольга Катасонова

1 April 2022

«В интернете опять кто-то не прав» — политические споры, многократно усилившиеся за последний месяц, коснулись и ВИЧ-активистов — людей, рассказывающих о том, как жить с положительным статусом: начались «отписки» и агрессия в комментариях. Ко всему прочему, многие из них вели свои блоги в соцсетях, которые сейчас или заблокированы, или сами закрылись для российской аудитории. «СПИД.ЦЕНТР» узнал у экспертов, как эта ситуация скажется на ВИЧ-активизме, уйдет ли он из заблокированного Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской), и если да, то куда.

Негативный сценарий

«Я опасаюсь, что сейчас мы можем попасть “под прицел” так же, как ЛГБТ-организации. На нас могут обратить более пристальное внимание», — говорит Яна Колпакова. Она популярный тikтok-блогер и ВИЧ-активист. Ее историю о наркозависимости в прошлом, стигме и положительном ВИЧ-статусе рассказывал «СПИД.ЦЕНТР». 

По словам Колпаковой, сейчас происходят манипуляция с такими понятиями, как «семейные ценности», «верность — спасение от СПИДа». «На этой теме мышление людей может очень сильно скорректироваться», — рассуждает активистка.

В самом начале, после 24 февраля, она на время приостановила ведение блога: «Я взяла паузу, потому что посты были не в тему, высказывание любой позиции тоже было не в тему. Я где-то все равно выкладывала посты, высказывалась, а потом подумала: “Пошло все” — и вернулась к своему блогу. Потому что я понимала, что в любом случае надо продолжать работать, никто не отменял заболевание, не отменял проблемы. Плюс на этом фоне начались сообщения от украинцев, которые застряли в России и которым нужна была терапия. И я писала, куда им обращаться, им сбрасывали контакты аптечек, даже барыг, которые продавали терапию, потому что украинцы были готовы купить лекарства».

Колпакова раньше выкладывала в своем блоге истории людей, переживших насилие, но пока приостановила это направление, чтобы не было негативных комментариев, обвинений жертв: «Сейчас, в таком состоянии, люди очень агрессивны. Вдвойне. Они испытывают стресс, на этом фоне могут открываться психиатрические отклонения, патологии, вот что я наблюдаю у себя в комментах».

«В начале от меня отписалось приличное количество народу, потому что, видите ли, я в России живу, — рассказывает Олеся Долгушина. Она тоже ВИЧ-активистка, уже два года ведет блог о жизни с положительным статусом: рассказывает про обследования, права, образ жизни, а еще — собирает истории других ВИЧ-позитивных людей о том, как они приняли диагноз, сообщили своим половинкам об этом и создали семьи. — Я переживала: как так, я людям помогала, а они мне какие-то гадости начали писать. Теперь я уже не вступаю ни в какие переговоры, ничего не пытаюсь доказать, а бросаю в черный список, и на этом все заканчивается».

Как отразится вся ситуация на ВИЧ-активизме, сказать трудно, «может быть, он немного тормознется сейчас», допускает Олеся Долгушина.

С этим согласна и блогер Софа, которая вела аккаунты в Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской) и TikTok: «Мое мнение — ВИЧ-активизма в интернете станет меньше. И из-за блокировок, и из-за политической ситуации. То, что происходит в мире, подрывает психо-эмоциональное состояние, в том числе активистов: мы сейчас растеряны, уязвимы, не понимаем, как правильно себя вести и как преподносить информацию так, чтобы это было уместно. Я не могу отдавать себя активизму в полной мере так, как это было раньше, сейчас мне это дается тяжелее. Возможно, мои подписчики не сильно чувствуют разницу, но она есть».

«Отписки» в блоге Софа не связывает с политикой: «Это совершенно нормально, многие люди приходят ко мне за помощью, а получая ее, покидают мою страницу (или же наоборот — не получая ее, так как мне тяжело сейчас помочь каждому человеку, который мне пишет)». А негатива, по словам Софы, сейчас стало меньше.

Случаи, когда люди проявляют агрессию в интернете к тем, кто не имеет отношения к ситуации, клинический психолог Амир Хайдаков объясняет «переживаемым бессилием»: «Человеку страшно, тревожно, он не знает, куда деть свои переживания, пытается как-то с ними справиться. Один из механизмов, которыми люди пытаются справиться с ситуацией, — ненаправленная агрессия из-за отсутствия реального, ощутимого объекта перед собой на фоне переживаемого бессилия. То есть человек не может ничего сделать, но он злится, что такая ситуация сложилась, пытается как-то уйти от своих переживаний, проявляя агрессию на все подряд. По каким причинам работает такой механизм — это уже индивидуальная история. Сколько это будет длиться и каким образом, зависит от навыков совладания со стрессом, рефлексии каждого отдельного человека».

Без прорабатывания переживаний такое состояние не может пройти, уверен Амир Хайдаков: «Само по себе время никак людей не лечит. Если человек стоит на одном месте десять лет, то не изменится ровным счетом ничего. Справиться с тревогой и страхом помогают переосмысление, переоценка, переформулирование каких-то мыслей, смещение фокуса внимания на себя. Если все время гонять тревожные мысли по кругу, никак их не меняя, не переосмысливая, то человек может годами переживать, пока не получит нервное истощение или срыв».

Альтернативные пути

21 марта российский суд признал компанию Meta (запрещена в РФ) экстремистской организацией. Ей принадлежат в том числе соцсети Facebook и Instagram, которые запрещены и заблокированы на территории России с 4 и 14 марта соответственно. Прокуратура пообещала не привлекать к ответственности обычных пользователей соцсетей — такое же утверждение содержится в мотивировочной части решения суда: «Данные меры судебной защиты не ограничивают действий по использованию программных продуктов компании Мета (признана в России экстремистской. — Прим. ред.) физических и юридических лиц, не принимающих участие в запрещенной законом деятельности». При этом покупать рекламу, продвижение в Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской) по закону нельзя. 

Олеся Долгушина изначально вела свой блог о ВИЧ только в Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской). «У меня упала активность сразу же, как ограничили доступ: допустим, в сторис меня 700 человек просматривали, а сейчас, дай бог, 350 наберется. По лайкам — тоже в два раза упал. Люди пишут, что ничего не загружается, даже с VPN все виснет, психуют, уходят из Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской. — Прим. ред.) и спрашивают меня, где подписаться, чтобы меня смотреть», — рассказывает активистка.

Олеся Долгушина создала telegram-канал и перешла в VK. Однако, по еe словам, его сложно вести в таком же формате, как обычную соцсеть, а VK — это «мертвая» площадка, которая, возможно, станет более активной с уходом Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской). Но есть и преимущество VK — возможность размещать активные ссылки. «То, что есть, надо брать. Я взяла “ВКонтакте”. Пусть будет это, это лучше, чем ничего. Я не хочу бросать свой блог, хочу продолжать быть ВИЧ-активистом. Я подозреваю, что Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской. — Прим. ред.) нам не вернут в связи с этими решениями суда о признании Meta экстремистской организацией. Если возврат и будет, то совсем нескоро», — уверена Долгушина.

Софа также надеется, что альтернативные программы смогут помочь в распространении контента: «Основным инструментом моего активизма были TikTok и Instagram (запрещен в РФ и принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской. — Прим. ред.). После блокировок мне сложно реализовывать свои цели — бороться со стигмой и дискриминацией живущих с ВИЧ, осведомлять общество и поддерживать людей, но я не сдаюсь и надеюсь на то, что будет альтернативная платформа. “ВКонтакте” — совсем не для меня. Ну, кто знает, может, мне вынужденно придется осваиваться там».

«То, что есть, надо брать. Я взяла “ВКонтакте”. Пусть будет это, это лучше, чем ничего».

TikTok в России не заблокирован. Однако он убрал возможность российским пользователям выкладывать видео и смотреть иностранные ролики. Какое-то время это ограничение можно было обходить при помощи VPN, но теперь соцсеть пресекает и эту возможность.

«Я чувствую, что аудитория разбрелась, охваты где-то упали, но мне это не мешает. Когда говорят про охваты — ну как бы да, упали. С точки зрения маркетинга на моей работе меня это действительно волнует, с точки зрения моего блога — нет, я просто продолжаю из всех утюгов вещать», — говорит Яна Колпакова.

У Яны также есть telegram-канал, но там — не привычный формат соцсетей. Активистка выкладывает там главы своей книги. Издать ее пока не получается: в книге часть информации — young adult (для подростковой аудитории, литература для «молодых взрослых»), а часть, как ее называет Яна, «трэш», autofiction (жанр, где сходятся автобиография и вымысел). «Издательство сказало: либо убери трэш, пиши young adult полностью, либо убери young adult и пиши autofiction. Я поняла, что мы просто не сойдемся. Потому что я не хочу убирать “трэш” — это была моя история, моя психотерапия, где я рассказываю о насилии, и убирать young adult тоже не хочу. Я выложила в Telegram главу, две, пять… Отклик от людей пошел очень сильный. Они говорили: “Блин, как будто ты пишешь про меня, это же моя история”. Или кто-то писал: “Блин, я ничего об этом не знала, никогда не употребляла, но как будто бы это прожила!” Много таких откликов, и я подумала — ладно, я на этом не заработаю, но это будет в открытом доступе, и люди смогут это читать».

Сейчас, как напоминает Яна Колпакова, закон запрещает заниматься секс-просветом, речь идет о Федеральном законе «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» от 29 декабря 2010 года. «Еще есть закон о просветительской деятельности, возможно, мы будем под него попадать…», — добавляет она. Активистка уверена, что в законодательстве может появиться больше препонов к ВИЧ-активизму. Сама она «готова к любой ответственности», к которой ее могут привлечь, и будет и дальше «продвигать декриминализацию 122 статьи». Однако к этому готовы далеко не все. Если активисты, представляющие какой-либо фонд, будут касаться политики, это теоретически может подвести эти фонды под закон об иноагентах. И многих это тревожит. «Мы общались с ВИЧ-активистами по этой теме — и все боятся этим заниматься, потому что они — представители каких-либо организаций и могут попасть сразу в иноагенты, [что в итоге повлияет и на сами фонды, где они работают]», — заключает Яна Колпакова.

Иллюстрации: Надя Ще

Подписывайтесь на канал  СПИД.ЦЕНТРа  в Яндекс.Дзене

будем друзьями?

• читать
• читать
• вступить
• читать

читайте также

ЛечениеА это поможет? Насколько безопасен секс с антисептиками

ВИЧИПППСекс

ОбществоВ погоне за болью: что такое анальгезия и как с ней живут

ЗдравоохранениеМедицинаНаука

Мнение«Правила медленной жизни»: как научиться жить здесь и сейчас

Психология

лучезарные снимки в бикини удалили

Krasava

Автор:

Krasava

14 июня 2016 08:16

Метки: Instagram   блогеры   бодипозитив   

158026

9

Активистка движения «бодипозитив» из Сингапура Аарти Оливия Дубей — одна из первых в своей стране, кто поднимает тему нестандартной красоты, проповедует феминизм и любовь к себе. Недавно она готовила статью для женского журнала и устроила фотосессию в бикини, в которой приняла участие сама и своих подруг позвала. После чего на радостях опубликовала снимки в Инстаграме…

Полный бодипозитив!

Источник:

Фотографии не остались незамеченными. Посыпался шквал комментариев, в основном негативных. Надо понимать, что в Азии эта тема еще не заезжена — не то что в Европе, где все уже привыкли к моделям плюс-сайз и тому, что лишние килограммы никому не помеха. Главное чтоб человек был хороший, как говорится.

Аарти высказалась примерно в таком ключе:

Источник: Инстаграм (запрещён в РФ)

«Толстые девочки не могут быть счастливыми.

Не могут быть модными. Не могут любить себя. Они должны себя стыдиться и пытаться себя изменить. Ведь они излучают нездоровье. И уж пусть постараются, если они жирные, хотя бы избавиться от двойного подбородка, уродливого целлюлита и дряблого свисающего живота.
Почему я должна это выслушивать? Кто вас просил судить меня? Что вы обо мне знаете? Вы не имеете права нарушать мое личное пространство своей злобой.
Посмотрите на нас троих. Знаете, что нас объединяет? Вера в себя, самоуважение и готовность поделиться этим с другими».

Источник:

Но азиатские пользователи оказались как-то не готовы.

Источник:

И все же девушка гордится собой: она делает революционные вещи, она помогает женщинам полюбить и принять себя любыми. Пусть беснуются интернет-тролли, но наше дело правое. Как-то так примерно.

Источник:

Но… поутру она проснулась, а пост в Инстаграме удален. Причем без объяснений. Что за дела? Девушка смолчать не смогла — по натуре она явно боец — и написала администрации Инстаграма: «Разве было в этом снимке что-то оскорбительное или непристойное? Это что — порнография? Неужели три полные девушки в купальниках причинили кому-то вред?»

Ну правда — неужели нельзя свои фотографии запостить, если ты не тростиночка? На этот раз пользователи ее поддержали. Ущемление свободы не любит никто, а уж свободы слова в интернете — тем более.

Вообще писать администрации Инстаграма — это как письмо засунуть в бутылку и бросить в море. Ответили ей недели через две — мол, прощения просим, ошибочка вышла, контент мы ваш восстановили, радуйте подписчиков дальше. Ну и на том спасибо.

Смех смехом, но понять девушку можно: с таким весом и формами жить среди стройных азиаток, наверное, нелегко. С другой стороны, даже отъявленные толстяки могут похудеть при большом желании — примеров масса. Так что вопрос остается: это движение про «бодипозитив» — оно в основном для кого? Для людей, которые все перепробовали и похудеть им просто здоровье не позволяет, или для ленивых жиртрестов, которым проще успокаивать себя мантрой «Мое тело — мое дело»?

Источник:

АНТИФИШКИ
Всё о политике в мире

Ссылки по теме:

• Люди в белых халатах
• Самая бедная страна в мире: репортаж из инстаграма
• Инстаграм Кена Блока
• Инстаграм веселого парня
• Эффектные снимки с церемонии вручения премии «Эмми»

Метки: Instagram   блогеры   бодипозитив   

Новости партнёров

советы психологов о детях и времени – Православный журнал «Фома»

Приблизительное время чтения: 16 мин.

—

100%

+

Код для вставки

Код скопирован

Сколько времени в идеале нужно проводить с детьми? Как быть, если из-за занятости родителям этого времени катастрофически не хватает? Чем интересно и полезно заниматься с ребенком в разных его возрастах? А есть ли ситуации, когда участие родителя в жизни чада как раз нежелательно? Своими рекомендациями с нами поделились психологи

Катерина Дёмина и Евгения Пайсон.

Не думайте о времени

Дело не в том, сколько времени вы проводите с детьми, а как именно вы его проводите. В английском языке есть даже специальное понятие quality time — качественное время, то есть время, которое человек с пользой и удовольствием проводит в компании любимых людей. Даже если вы общаетесь с ребенком не два часа в день, а только пятнадцать минут — это могут быть прекрасные пятнадцать минут, куда более ценные и осмысленные, чем два часа пустой перебранки, нотации, совместной скуки.

Времени ни у кого нет, совершенно верно. А работа недоделана, окна грязные, в квартире беспорядок, в Интернете опять кто-то неправ. Но помытые окна опять запачкаются, в Интернете кто-то будет неправ всегда, беспорядок в квартире вернется. А дети вырастут и больше никогда не будут маленькими. И уже не нам с ними, а им с нами будет скучно.

Американский врач Харли Ротбарт в журнале для родителей «Parental Magazine» советует представить себе в самые занятые и сумасшедшие дни с детьми, что дети уже выросли и уехали из дома; что их захламленные комнаты стоят чистыми и пустыми, что на заднем сиденье машины нет никаких крошек, на полках шкафов пылятся аккуратно расставленные игрушки, вся стирка под контролем… чисто и пусто… а потом вернуться в сегодняшний день — и помнить, что эти минуты суеты мимолетны и быстротечны.

Так сколько же времени уделять детям? А сколько есть. Главное, чтобы это время доставалось только детям, не тратилось ни на что другое. «Есть тридцать минут перед сном — хорошо. Есть сорок — прекрасно! Есть час — замечательно! — говорит Евгения Пайсон. — Но это должно быть время только для ребенка. Ни компьютера, ни телевизора, ни телефона, ни разговоров с другими людьми в это время не должно быть. К ребенку надо повернуться лицом. Некоторые мамы предпочитают разговаривать с детьми, когда готовят ужин, повернувшись к детям спиной. Когда вы с кем-то разговариваете — надо на него смотреть. Если вы смотрите на картошку — вы разговариваете с картошкой».

«Не стоит поднимать важные вопросы, если у вас свободных только пять минут — найдите время, чтобы серьезно поговорить с ребенком, если это нужно. И никаких выволочек и ссор за полчаса перед сном! Это время радостного и спокойного общения. В это время можно читать, беседовать о будущем, играть, обсуждать, почему одни динозавры были высокорослые, а другие длинношеие, но ругаться нельзя».

Не перекармливайте заботой

Другая родительская крайность — стремление каждую минуту, проведенную с ребенком, наполнить развивающими занятиями. Вложить в ребенка как можно больше «полезной информации», интенсивно развивать его во что бы то ни стало. Сама видела, как в зоопарке папа говорит дочери по-английски (с ужасным акцентом и ошибками): «Look, this is a tiger! Look how big is he!» В зоопарке жарко, толпы народа. Дочь устало отвечает по-русски: «Я есть хочу». Или вот еще: на пляже мама занимается с сыном математикой. Мальчик маленький, математика сложная, мама настойчивая. Мальчик вздыхает и решает… решает и вздыхает…

Родители очень хотят, чтобы ребенок был культурно и интеллектуально развитым. А значит — музеи и научно-популярные фильмы, компьютерные обучалки и экскурсии, хорошие книжки и мировая классика кино… А ребенок сопротивляется. Почему? Да потому что воспринимает такой просветительский зуд как давление, как агрессию.

«Как только возникает мысль про “вложить” — начинается агрессивное взаимодействие, — говорит Катерина Дёмина. — Неагрессивное взаимодействие с ребенком — это когда вы или находите форму для заполнения его чувств, или ведете его за собой. А “вложение” — это путь в никуда, это реализация собственных родительских амбиций. Ребенок не должен становиться смыслом вашей жизни. А получается, что свободы и выбора у него нет — мама все время его к чему-то тащит».

А еще бывает так, что родители становятся для своих детей этакими «аниматорами», массовиками-затейниками.

Ответы на вопрос: сколько времени вы обычно посвящаете совместным занятиям с вашим ребенком?

Добросовестные и усердные мамы старательно придумывают для своих детушек интересные занятия на каждый день — и в конце концов замечают, что дети — вместо того, чтобы с восторгом подхватывать каждое творческое занятие, вместо того, чтобы расти изобретательными и креативными, — вообще не хотят заниматься ни домашними опытами, ни рукодельем, да и сами занять себя не очень умеют. Они сидят, как птенцы с раскрытыми клювиками, и ждут, когда мама принесет чего-нибудь интересненького, да еще капризничают, что она предлагает скучное.

Как же так вышло? А все просто: эти занятия были нужнее маме, чем ребенку. Это ей важно чувствовать себя хорошей мамой, она пытается накормить ребенка самым вкусным и занять самым интересным еще до того, как он захочет есть и чем-то заниматься. Мама, которая всю себя посвящает ребенку, обычно компенсирует свою внутреннюю пустоту. Может быть, она одинока. Может быть, ей больше нечем заняться: после института не работала, а сейчас трудно подтверждать квалификацию, да и работу трудно искать после тридцати и без стажа… И всю свою бешеную энергию она выплескивает на ребенка — и думает, что для его же пользы.

Но дети рано или поздно вырастут — и чем будет жить мама? Люди, которые живут насыщенной собственной жизнью, в состоянии включить в нее и своих детей. Когда человек любит свое дело — это заразительно и дети подхватывают увлеченность от родителей.

Наконец, у ребенка должна быть и своя жизнь — и родители не могут ему заменить ровесников. «Водораздел — там, где кончается младшая школа, — поясняет Катерина Дёмина. — Теперь ребенок должен развернуться в сторону сверстников, а с родителями ему должно стать скучно. У детей и взрослых время течет по-разному: мы никак не наедимся детством своего ребенка, нам еще хочется с ним смотреть детское кино и играть — а ребенок уже вырос. Его уже надо отпустить и заниматься своими делами. Когда взрослые вспоминают, что они делали с мамой — они вспоминают не каждый день.

“Однажды мы с мамой были на море…”, “однажды мы сходили в кино…” Это было редко и оттого празднично. Дети, которым позволялось заниматься своими делами, в состоянии организовать себе насыщенную жизнь».

Не замещайте бабушек и друзей

Лучшие воспоминания детства — это как мы с друзьями делали секретики, пускали кораблики, рыли пещеры в снегу и прыгали на кучах осенних листьев.

Но сейчас, когда детская дворовая культура почти умерла, нашим детям никто не может передать сакральных знаний о том, как делать пищалки из стручков акации и пускать кораблики из коры или обгоревших спичек по весенним ручьям. А дети приходят в гости к друзьям и не хотят идти на улицу, а хотят сидеть за компьютером? Значит, надо, чтобы родители познакомили детей с человеческим опытом. И родители делятся найденными в интернете списками — сто прекрасных дел, которыми надо заняться вместе с ребенком… Но почему вам так важно поделиться с ребенком своим детством? Не получается ли, что это нам нужнее, чем ребенку, что занятия с ним — просто хороший повод предаться ностальгии?

Конечно, это умилительная картинка — когда дитя вопрошает маму — «расскажи, мол, как ты была маленькой» — но вопрошать об этом, по-хорошему, надо бабушек и дедушек. «Бабушки и дедушки, — поясняет Катерина Дёмина, — передают знания о жизни, о роде, о способе жить; родители — устанавливают правила и границы. Если уж хочется, чтобы ребенок понимал и чувствовал природу, умел в ней жить — надо вывезти его в настоящую деревню, оторвать от планшета, отнять у цивилизации — тогда дети там быстро всему учатся. И присутствие родителей вовсе не обязательно».

Если ваш ребенок не может перенимать этот опыт у других, старших детей — научите его сами, но вместе с другими детьми. «Если ребенка никто не научил пускать кораблики, пойдите на шаг вперед, — советует Евгения Пайсон.  — Возьмите ребенка и парочку его друзей, научите их пускать кораблики и оставьте их в покое. Отведите их в парк, в лес, покажите им, как делать что-то прекрасное — и пусть они это делают, но сами. Пусть общение с родителями станет импульсом для того, чтобы детям было интереснее с друзьями. Вы можете стать тем самым старшим поколением, которое передает сакральные знания младшим. Нынешние дети не умеют играть? Научите их — и пусть играют».

Нет, это не значит, что с детьми не надо заниматься тем, что доставляло удовольствие в детстве. Просто стоит помнить, что мама не может стать товарищем по играм. Увлеченной маме не стоит бегать с десятилетним сыном по гаражам и стройкам: это и неуместно, и небезопасно.

Ответы на вопрос: Сколько времени вы посвящаете общению, совместным занятиям с вашими детьми (опрашиваемые могли отметить до четырех пунктов)

«В нашем детстве не было мест, где можно безопасно полазить, — говорит Евгения Пайсон. — Сейчас есть скалодромы и веревочные парки — где можно и лазить, и бегать безопасно; есть ролики, самокаты и велосипеды, — и совместное участие в таких делах много говорит ребенку о родителях, а родителям о ребенке. Но прятаться под одеялом с фонариком или делать дом из стульев лучше с друзьями. Родители не могут заменить ребенку друзей — им надо позаботиться о том, чтобы у ребенка была компания — и чтобы они могли себя занять».

Не начинайте ничего без детей

Для каждого возраста — свои подходящие занятия: с маленьким особо не поговоришь, с подростком, кажется, уже и не поиграешь, и не порисуешь… Родительская фантазия вообще быстро истощается: ну хорошо, есть свободный выходной, и чем его занять? Зависит от возраста.

Как общаться с самыми маленькими? Далеко не все родители в восторге от необходимости предаваться бесконечным ладушкам или катанию машинок со своими малютками. «Ну да, теперь у мамы есть альтернатива — она бы посидела в соцсетях, — иронизирует Катерина Дёмина. — Не хотите машинки? Возьмите слинг, коляску, езжайте туда, где вам нравится. Ребенку тоже полезны новые впечатления».

Маленький ребенок, познающий мир вокруг себя — это домашние игры. Младший дошкольный возраст — это возня с крупами и кастрюлями, бумагой и клеем, морковками и яблоками, пластилином и красками, с кубиками и машинками. Это представления о форме, цвете, весе, фактуре. О поведении вещей. О положении тела в пространстве. Это игры, требующие управления своим телом и классификации предметов.

Старший дошкольный возраст — ребенок осваивает мир людей — мир вокруг него — значит, мы играем с ним в ролевые игры, помогаем понять разные модели человеческого поведения, решать сложные проблемы взаимоотношений. Мы водим его по этому миру, помогаем ему осваивать его, вступать в контакты с ним — делать покупки, брать книги в библиотеке, ездить в транспорте. Сейчас очень полезно ходить на почту и следить, как путешествуют письма, глядеть, как в магазин привозят товар, как в порту выгружают контейнеры, как рыбаки тянут сеть, как сапожник чинит сапоги. Смотреть, как готовят еду и шьют одежду, как водят машины и поезда, помощь в готовке и ремонте — это уже сейчас, потом уже будет неинтересно.

«Если вам нужно вкрутить лампочку или починить кран — не начинайте ничего ремонтировать без детей», — советует Харли Ротбарт.

Уже начинаются мастер-классы и экскурсии на различные производства. Длинные вечерние прогулки без особой цели — тоже прекрасное время для бесед и открытий.

Младший школьный возраст — изучение того, как устроен физический мир. Идеальное время для экскурсий в научные музеи и домашних опытов. Самое время проращивать семена, устраивать извержения вулканов, запускать ракеты и строить лего-миры. Разглядывать в микроскоп букашек и лунные кратеры в бинокль, изучать имена травок и цветов, приманивать пчел медом, фотографировать страшных пауков на макро, разбирать грибы на съедобные и несъедобные, строить эскимосские иглу и снежные крепости.

А вот со среднего школьного возраста им уже становится не очень интересно с нами. Им уже хочется общаться с ровесниками. И тут игры постепенно вытесняются чтением и разговорами о том, что их волнует. Впрочем, играть все равно надо — хотя родители не представляют, во что. Между тем существует множество прекрасных настольных, напольных и командных игр, которые интересны и взрослым, не только средним школьникам; от ассоциативного «Диксита» до «Каркассона», от смешного подвижного «Твистера» до коллективной «Шляпы» или «Крокодила» — где надо объяснять загаданные слова описаниями, определениями, жестами, рисунками… Игры бесконечно полезны — и развивают моторику, мышление, социальное поведение, эрудицию, творческие способности ничуть не хуже, чем школьные занятия, а то и лучше. Специалисты советуют играть с детьми и в их любимые компьютерные игры: совместная партия, скажем, в «Конкистадора» онлайн — превосходное времяпрепровождение.

Не увлекайтесь «детскими» делами

Вовсе не обязательно заниматься с ребенком только специфически «детскими» делами. Тут действует общий принцип: занимайтесь тем, что вам самим нравится. «Это как в психотерапии — лечит не метод, а контакт, — говорит Катерина Дёмина. — Вовлечете ребенка в свое дело — получите партнера по увлечению».

Взять его на интересный родителям концерт, не прогонять из комнаты, когда пришел интересный гость — пусть дитя молчит и слушает, иногда это память на всю жизнь; взять с собой на работу — пусть увидит, чем родители занимаются, пусть посмотрит на них необычных, других, в непривычной роли далеких и важных профессионалов; посадить его помогать с переводом, попросить его проэкзаменовать маму по билетам ПДД — все это тоже очень полезно.

Очень полезно смотреть с ними их любимые сериалы и обсуждать, что персонажи делают, зачем, почему, правы ли они, как надо было поступить, в чем ошибка, переживать за них… Мы с ребенком так однажды смотрели «Ранеток»;  фильм — это повод для разговора с ребенком о важном. Не станешь же с ним без повода вести профилактические беседы о том, почему надо дослушивать человека до конца, или просить прощения, или соблюдать осторожность в каких-то ситуациях… Подростковые сериалы, какими бы глупыми они ни казались родителям, — это учебник жизни для младших, только вступающих в опасный возраст.

Подросткам от родителей уже меньше нужны пикники и совместная готовка, хотя некоторые и не прочь по старой памяти испечь пирожок или сесть поиграть в «морской бой» — просто для маленького детского удовольствия. Здесь важно сохранить контакт и способность разговаривать; здесь дети уже могут здорово помогать родителям в сложных делах; уже возможна совместная работа, совместный ремонт, совместное планирование. Многие любят совместные выходы в ресторан или большой торговый центр — только если уж вы пошли с ребенком куда-то вместе, не отвлекайтесь каждые пять минут на телефон, не читайте нотаций, не прерывайте ребенка, если он что-то говорит, и не ввязывайтесь в ожесточенные споры. Рассказывать про свой день, своих друзей, свои наблюдения — можно. Объяснять ему, как он неправ — нельзя. Валять дурака — нужно!

Можно учить подростков водить машину. Ходить с ними в кино по их выбору. Можно вместе с ними переустроить их комнату или ванную — пусть переклеят обои, покрасят стены, выберут стиль интерьера. Можно готовить с ними, особенно если они собираются кормить друзей. Ходить с ними на игры, если они интересуются спортом, и концерты, если музыкой. Брать их с собой на работу — пусть втягиваются! Устраивать «дни баловства» — когда мама и папа безудержно балуют свою малюточку — и вечера игр. В конце концов оказывается, что подростки не такие противные, как хотят казаться.

Не открывайте филиал школыФедор Решетников «Опять двойка»

Нет, все это в теории прекрасно, а на практике мама приходит вечером домой, садится с малюткой за алгебру — и весь вечер псу под хвост. И все общение — это уроки и вокруг уроков, потому что они вечно не сделаны, а в школе вечно проблемы. Тут, извините, не до морского боя и не до баловства.

Удержаться от постоянного вопрошания ребенка о сделанных или несделанных уроках, причинах двоек и жалобах учителей — невероятно трудно, особенно если учится он не слишком хорошо. Сейчас, когда в школах появились электронные дневники, родители начали тревожно следить за успехами чад в режиме онлайн, встречать их из школы вопросами о тройке по алгебре и подолгу сидеть с детьми за выполнением домашних заданий.

Но время, проведенное за приготовлением уроков, — это не время общения с ребенком. Тут вообще нужно заранее выстроить для себя систему приоритетов: что в общении с ребенком для вас более важно, что менее, от чего приходить в ужас, а что спускать на тормозах.

«Как учеба вашего ребенка влияет на вас? — спрашивает Катерина Дёмина. — Чья это проблема? Почему вас так беспокоит, считают ли вас хорошей матерью или плохой? Вы считаете, это правильно, что вас оценивают в зависимости от учебы ребенка? Почему вы слушаете от учителей гадости? Зачем вам брать на себя ответственность за учебу ребенка? С ним не надо бесконечно сидеть над уроками — это его зона ответственности. Это у него, а не у вас, должны быть неприятности, если он плохо учится. И если маму каждый тыкает носом в лужу за то, что у нее ребенок плохо учится — значит, мама в этой семье не взрослый, а ребенок».

Нормально организованная помощь с домашней работой — это когда ребенок работает сам, потому что это нужно ему, а не маме, а мама приходит на помощь, когда ему трудно. Мама-помощник — да. Мама-надзиратель — нет. Если мама полностью берет на себя ответственность за учебу ребенка — ребенок быстро перепоручает эту ответственность ей. И учится теперь не потому, что ему это важно, нужно, интересно — а потому, что это нужно маме.

Дом — это дом, а не филиал школы. Стояние над душой за уроками — это не «качественное время».

«Бывает, разведенные мамы жалуются: вот, теперь у ребенка отец-праздник, который с ним проводит выходные, и мама-монстр, которая все время его тиранит, — говорит Катерина Дёмина. — Ну так оставьте себе праздник».

Не забывайте вместе строить планы

Прекрасная и полезная часть детства — походы и путешествия. Правда, в нашем детстве все было сложнее и героичнее. «Туда автобусом, потом электричкой, потом пешком, — говорит Катерина Дёмина. — А сейчас посадили ребенка на заднее сиденье, дали планшет — и три часа потеряны для жизни»… А ведь их можно было потратить с пользой и смыслом.

Как именно? Привлекать ребенка к планированию — выходных ли, путешествий ли. «Придумайте вместе с ребенком, чем вы будете заниматься в каждые выходные в течение месяца, — советует Евгения Пайсон. — Запишите его идеи и свои идеи на бумажках, перемешайте их и к выходным вытягивайте по бумажке, так получите разнообразную культурную программу, и все будут довольны. Помните, когда планируете, что ребенок может воспринимать образовательные развлечения как работу, а не как отдых, и учитывайте это. И постарайтесь, продумывая дела на выходных, распланировать их так, чтобы у ребенка было несколько часов времени с каждым из родителей».

Кстати, гендерные роли давно перемешались: есть мамы, которые любят рыбачить, и папы, которые прекрасно готовят. Главное правило — прежнее: занимайтесь с ребенком тем, что доставляет вам удовольствие.

«Папам обычно больше нравится всякая возня и физические упражнения, мамы лучше помогают с уроками и больше любят мелкую работу вроде бисероплетения», — замечает Катерина Дёмина. Если папа любит возиться в гараже, а мама — печь тортики, или папа — фотографировать, а мама — изучать поведение птиц — прекрасно; привлекайте к этому детей. «А вот тупить вдвоем с папой на диване в телевизор — это не годится», — говорит Евгения Пайсон.

В общем, выключаем телефон, отклеиваемся от компьютера, придумываем план — и радуемся жизни и своему ребенку.

Теги: Дети Отношения Семья Тема номера Тема номера Тема номера: «Три часа на ребенка»

Брось все дела: в интернете опять кто-то не прав.

Raid

VIP

2 Cybermax:
Фу как скучно.

 

Gaia

Чёрный вертолёт

Оффтоп

 

johndoe

Супер Модератор

Raid сказал(а):

2 Cybermax:
Фу как скучно.

Нажмите, чтобы развернуть…

Dura lex, sed lex

 

Raid

VIP

2 Cybermax:
Если бы какой-нибудь Эйнштейн дюралексил так же, как и упоротые римские императоры, приносящие в жертву сыновей ради закона, то наука так бы и осталась где-то во временах Коперника.

 

johndoe

Супер Модератор

А я всегда говорил что: прогресс это — зло!
Кстати твои вводные в первом посте антинаучны да какбы.

Вот и все.

[ADDED=Cybermax]1402413225[/ADDED]
В чечене тоже вечный двигатель делать собрались.

[ADDED=Cybermax]1402413293[/ADDED]
А ещё один мой недалекий знакомый предлагал сделать вечный двигатель следуюзим путем(все гениальное просто) Взять два магнита посадить их напротив друг друга. И что бы они крутились. Вот

 

Последнее редактирование: 10.06.2014

Raid

VIP

2 Cybermax:
>антинаучны
Если бы я претендовал на создание теории, опровергающей существующие законы физики — тогда да, было бы антинаучно. А так — мысленный эксперимент.

 

johndoe

Супер Модератор

1. Земля плоская и стоит на трех китах.
2. Земля центр вселенной.
3. Все неизменно со дня сотворения мира.
Все остальное крамола и кощунство!

 

FiEctro

Супер Модератор

2 Cybermax:
Методы не противоречат законам термодинамики. Конечно Раид в топике напортачил, сказав что нарушает. Но в принципе он прав, ты же не скажешь что алгоритм это вечный двигатель?

>> В чечене тоже вечный двигатель делать собрались.

От аккумулятора, ога.

 

Дядя Миша

VIP

2 Cybermax: условно вечные источники энергии давным-давно существуют.
Вот, например: http://ru.wikipedia.org/wiki/Радиоизотопный_термоэлектрический_генератор
Да, он не вечный, но 20 лет непрерывной работы — вполне неплохо.

 

johndoe

Супер Модератор

2 Дядя Миша:
Мне в школе на уроках физики говорили что вечный двигатель в реальном мире не возможен. И я почему-то верю. Я не беру сферический двигатель в вакууме
А вообще если кто-то из вас может на пальцах обывательским языком объяснить мне тугому как работает вечный двигатель, объясните без википедий.

[ADDED=Cybermax]1402418384[/ADDED]

FiEctro сказал(а):

2 Cybermax:
Методы не противоречат законам термодинамики. Конечно Раид в топике напортачил, сказав что нарушает. Но в принципе он прав, ты же не скажешь что алгоритм это вечный двигатель?

>> В чечене тоже вечный двигатель делать собрались.

От аккумулятора, ога.

Нажмите, чтобы развернуть…

В теории возможно. А на практике?

 

Последнее редактирование: 10.06.2014

FiEctro

Супер Модератор

2 Cybermax:
Что возможно? Вечный двигатель? Конкретно вечный думаю нет, самоподдерживающийся в течении длительного времени — может быть.

>> А вообще если кто-то из вас может на пальцах обывательским языком объяснить мне тугому как работает вечный двигатель, объясните без википедий.

Вечный двигатель в классическом толковании это такое устройство, которое находясь в абсолютном вакууме (без материй, лженаучных эфиров с торсионными полями, и прочей бесовщины), будет совершать работу бесконечно, без затухания.

Вечный двигатель в реальном мире, никогда не будет вечным, поскольку вселенная не вечна. Т.е. совершать работу бесконечно он никогда не будет. А вот затухания может и не быть, и даже наоборот разнос как в дизеле (хелло цепная реакция немцев), но это уже нельзя считать вечным двигателем, это называется Дармовой двигатель.

Малоэффективные Дармовые (псевдовечные) двигатели не являются секретом, о них можно легко найти инфу в интернете, а вот эффективные найти просто нереально.

 

Последнее редактирование: 10.06.2014

Дядя Миша

VIP

2 Cybermax: солнце, относительно продолжительности нашей жизни — это вечный двигатель. На самом деле нам не нужен вечный двигатель. Нам нужен вечный источник энергии.

 

johndoe

Супер Модератор

>>Вечный двигатель в реальном мире, никогда не будет вечным, поскольку вселенная не вечна. Т.е. совершать работу бесконечно он никогда не будет.

Тут даже не во вселенной дело. А в кпд которое как известно не может быть варно 100% трение там всякое и т.д.

>> Нам нужен вечный источник энергии.
Я помню в Футураме использовали в качестве топлива для звездолета продукты жизнидеятельности маленького зверька Зубастик, или Ни́бблер. Которые с виду очень походили на темную материю.
Кста кто мне объяснит что такое темная материя и темная энергия. В чем разница и можно ли использовать в качестве топлива?

 

FiEctro

Супер Модератор

2 Cybermax:
>> Тут даже не во вселенной дело. А в кпд которое как известно не может быть варно 100% трение там всякое и т.д.

Это заблуждение, но КПД действительно не может быть больше 100%. Если взять так уж «абстрактно» реальный ВД первого рода, то его всегда КПД = 0% поскольку отсутствует преобразование энергии вообще, в т.ч. и трение.

 

Дядя Миша

VIP

КПД не может быть даже 100%. Максимум — 98.

 

SuhariGG

КМС по КСМ

2 Raid: а ниче, что у тебя в условии «Наблюдатель её запускает, и получает данные.»? Без наблюдателя она даже не запускается.

 

johndoe

Супер Модератор

А сам факт того что наблюдатель наблюдает вносят изменения в работу?

 

Raid

VIP

Cybermax сказал(а):

А вообще если кто-то из вас может на пальцах обывательским языком объяснить мне тугому как работает вечный двигатель, объясните без википедий.

Нажмите, чтобы развернуть…

Ну смотри: согласно текущим астрономическим представлениям (исключая самые последние заявления Хокинга) сверхмассивные чёрные дыры, находящиеся в центрах галактик, и живущие миллиарды лет, относительно человека являются вечными двигателями. Почему? Очень просто: ни жизнь единичного человека, ни жизнь человека как вида, ни даже возраст Земли не может тягаться с возрастом вышеуказанных дыр. Т.е. в масштабах любой жизни, которую бы ты ни взял, чёрная дыра будет вечной, потому что её возраст будет далеко выходить за возраст отдельного индивидуума или их группы. Следовательно, относительно любого наблюдателя среди людей, чёрная дыра является вечным двигателем, потому что а) вращает галактику б) периодически выбрасывает энергию в) не прекращает своё существование и деятельность в течение всего времени наблюдений.

Ц. Не удержался от ссылок на википедию. Ну да ладно.

SuhariGG сказал(а):

2 Raid: а ниче, что у тебя в условии «Наблюдатель её запускает, и получает данные.»? Без наблюдателя она даже не запускается.

Нажмите, чтобы развернуть…

Верно. Наблюдатель запускает один раз, и машина работает бесконечно долго, тк вопреки постулатам термодинамики может работать вечно.

Cybermax сказал(а):

А сам факт того что наблюдатель наблюдает вносят изменения в работу?

Нажмите, чтобы развернуть…

См. пост выше. Запустил один раз, и работает. Следовательно, после запуска, со стороны наблюдателя речь только о приёме данных без обратной связи.

 

Последнее редактирование: 11.06.2014

Kyo

New member

Raid сказал(а):

Лично я вообще вижу решение как-то так, исходя из неточности условий:

Нажмите, чтобы развернуть…

То же самое что и у меня, но другими словами. То есть простой и логичный ответ на эти весьма абстрактные вопросы.

Однако мне не совсем понятна эта часть:

2.Если остановиться на переходной точке — смерти наблюдателя, то ответ дать невозможно, тк «выполнено» и «не выполнено» равноправны.

Нажмите, чтобы развернуть…

Здесь я смутно понимаю, чем вызван такой вывод. Можно, пожалуйста, подробнее? Машина последний раз выполнит свою задачу тогда, когда еще живой наблюдатель снимет измерения. Таким образом ответ дать вполне возможно — ПОСЛЕ смерти наблюдателя машина выполнить свою задачу не сможет.

Любопытно, что прямой ответ дан, как мной, так и самим автором задачи, а дискуссия так и топчется на месте, развиваясь скорее в сторону риторики, нежели логики. Для дальнейших размышлений интереснее будет использовать логические парадоксы.

Предлагаю такие варианты развития событий:
1) Наблюдатель стал скорее мертв, чем жив, потому то утерял 90% своего организма, и осталась только часть мозга в питательном растворе. Однако она может снимать измерения.

2) Наблюдатель стал кем-то еще, превратив свое сознание в цифровой поток, и смешав его с другим цифровым сознанием. Однако в силу неких причин, он продолжает снимать измерения.

3) Наблюдатель автоматизировал функцию сбора данных от своего имени. Машина считает, что сообщает задачу наблюдателю.

4) Наблюдатель оставил свою точную копию, читай: клона. Клон будет собирать данные после смерти первого наблюдателя. Можно ли считать клона тем самым наблюдателем, ведь он абсолютно идентичен первому?

 

Последнее редактирование: 11.06.2014

Raid

VIP

2 Kyo:
Очень просто: в представленной ситуации берётся масштаб времени, в котором получается связка «жив-мёртв». Т.е. ничего точного о том, умер кот наблюдатель или нет до измерения его состояния на предмет смерти сказать нельзя. Следовательно, нельзя сказать точно выполняет ли машина задачу.

 

Читать онлайн «В интернете кто-то неправ!», Ася Казанцева – ЛитРес

© А. Казанцева, 2016

© Н. Кукушкин, иллюстрации, 2016

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2016

© ООО “Издательство АСТ”, 2016

Издательство CORPUS ®

Если вы согласны с названием хотя бы одной главы, вам будет интересна эта книга.

Холивар – от англ. holy war, священная война, – горячая и бессмысленная дискуссия в интернете, в которой, как правило, все остаются при своем мнении.

Однажды я год проработала шеф-редактором глянцевого журнала, и это был крупнейший источник познания жизни. Например, как-то раз одна большая и серьезная косметическая компания прислала нам красивую цветную брошюру с описанием разработанной ими чудодейственной молекулы для укрепления волос. Было заявлено, что молекула состоит из двух частей – минеральной и органической. Первая нужна, чтобы построить кремниевый каркас, вторая связывает его с волосами. Текст сопровождался следующей иллюстрацией:

Молекула рекламируемого вещества, ее кремниевое ядро и две минеральные части, связанные углеродной цепью.

Замирая от восторга, я отправила пиарщикам косметической компании письмо: “Скажите, а можно я буду использовать вашу брошюру в своих лекциях и книжках?” – “Конечно, можно!”, – радостно ответили пиарщики. “Спасибо, что не заподозрили неладного, – вздохнула я с облегчением. – Теперь должна вам признаться, что я буду ее использовать как пример того, что люди могут месяцами не замечать очевидных ошибок, если не настроены на их поиск”.

Произошло, как я понимаю, следующее. Какие-то дизайнеры – даже не в российском офисе компании, а во французском! – искали, чем бы проиллюстрировать свою брошюру про чудесное инновационное средство. Взяли из гугла первую попавшуюся картинку первой попавшейся молекулы – наверное, просто для того, чтобы сделать черновой вариант. А потом забыли поменять иллюстрацию на правильную. Утвердили. Напечатали. Перевели на все языки. Рассылали всем журналистам по крайней мере полгода. И никто не замечал никаких странностей.

Конечно, для того чтобы опознать на картинке аминокислоту серин, стандартный компонент любых белков нашего организма, нужно хорошо помнить биохимию. И даже для того, чтобы вообще понять, что это какая-то аминокислота, нужно как следует подумать: она на этой иллюстрации странно вывернута, ключевые группы – NH₂ и – COOH принято все-таки рисовать по краям. Но, милостивые господа присяжные, в описании говорится, что ключевая часть молекулы – это кремниевое ядро. Для того чтобы заметить, что на картинке вообще нет атома кремния, достаточно помнить, что он не обозначается ни буквой O, ни буквой C, ни буквой H, ни буквой N. Я не верю, что это знание отсутствует абсолютно у всех людей, читавших брошюру.

Просто мы так устроены, что мы автоматически распознаем ошибки только в хорошо известных нам областях. Биологу бросается в глаза ерунда в текстах по биологии, математику – ошибки в формулах, редактор или корректор звереет от перепутанных -ться и -тся, особенно когда ему пишут “хочу публиковатся в вашем журнале”. Для того чтобы отличить ямб от хорея, литературоведу достаточно услышать строчку из стихотворения – а нормальному человеку, даже если он помнит, что у хорея ударение на нечетных слогах, а у ямба на четных, надо посмотреть на написанную строчку, как следует подумать, позагибать пальцы – это интеллектуальное усилие, которое никто не будет делать, если кто-нибудь авторитетный уже сказал, что “буря мглою небо кроет” – классический пример ямба. Вас что-нибудь насторожило в предыдущем предложении?

Нам нравится знакомое

Одна из самых впечатляющих концепций в современной психологии – “когнитивная легкость”. Когда мы видим то, что ожидаем увидеть, то, что кажется нам привычным и знакомым, это доставляет нам удовольствие. И, что еще важнее, мы чувствуем, что все идет правильно.

Это очень важный адаптивный механизм. Животным он помогает не находиться все время в состоянии стресса. Когда ты видишь что-то незнакомое, нужно насторожиться. Обратная сторона медали – когда ты видишь знакомое, можно расслабиться. В самом деле, ведь в прошлый-то раз оно тебя не съело! У человека чувство когнитивной легкости выступает признаком хорошо освоенного навыка, проторенных дорожек между нейронами. Опытному водителю не надо задумываться, в какой последовательности переключать передачи, потому что переключать их правильно для него просто-напросто намного легче, чем переключать их как-нибудь иначе. Нобелевский лауреат Даниэль Канеман отмечает в своей книге “Думай медленно… решай быстро”, что чувство когнитивной легкости удобно использовать, когда вы сдаете экзамены-тесты, к которым когда-то готовились, но не очень хорошо: тот ответ, который кажется знакомым, скорее всего, и будет правильным.

К сожалению, иногда бывает, что чувство когнитивной легкости мешает оценивать ситуацию объективно, заметно притупляет критическое мышление. Мы довольны, когда видим то, что ожидали увидеть, и уже не придираемся к мелочам. Сотрудники косметической компании ожидали увидеть в своей брошюре химическую формулу. Вообще. Какую-нибудь. Когда они ее видели, у них возникало обманчивое чувство, что все правильно. У меня бы оно тоже возникло, если бы мне подсунули любую молекулу, в которой все-таки присутствовал бы атом кремния. Этого условия, вероятнее всего, хватило бы, чтобы вызвать чувство когнитивной легкости и доверия к источнику, даже если бы в остальном молекула плохо соответствовала описанию.

Одним из первых исследователей нашей склонности к знакомым вещам был психолог Абрахам Маслоу, получивший широкую известность благодаря пирамиде потребностей (которую он, кстати, никогда не рисовал – это последующее упрощенное изложение его идей)^[1]. Маслоу устроил 15 студентам своего колледжа десятидневный марафон с кучей заданий, в ходе которого они должны были, зачастую сами того не осознавая, выбирать между знакомыми и незнакомыми ситуациями [1]. Студенты оценивали малоизвестные картины знаменитых художников (одинаково хорошие с точки зрения искусствоведов) и упорно считали более красивыми те из них, которые раньше попадались им в слайд-шоу. Студенты переписывали на карточки отдельные предложения из книжек, а на восьмой день каждому предложили заменить свою книжку на новую, и только трое согласились это сделать. На десятый день им разрешили не копировать предложения, а придумывать собственные, но этот вариант выбрали только два человека. Студентов первоначально рассадили в аудитории в алфавитном порядке, а в последний день разрешили самим выбрать себе места – никто не захотел ничего менять. Девять дней их кормили одним и тем же печеньем, а на десятый предложили взять другое – более 70 % испытуемых отказались.

Знакомое кажется нам хорошим и правильным независимо от того, есть ли у нас хоть какие-нибудь данные о том, что оно на самом деле лучше, чем альтернатива. Этот эффект легко объяснить, если речь идет о такой важной вещи, как печенье (незнакомая еда может оказаться невкусной или даже опасной!), но он наблюдается и тогда, когда выбор ни на что не влияет. Было проведено много экспериментов, в которых психологи под разными предлогами показывали испытуемым несуществующие турецкие слова, фальшивые китайские иероглифы и тому подобное, а затем просили угадать, что эти бессмысленные символы обозначают. Раз за разом выяснялось, что чем чаще человек видел незнакомое слово или символ, тем больше он был склонен приписать ему какое-нибудь хорошее значение [2]. Это работает, даже если сложные символы предъявляются быстро, всего на одну секунду, и толком рассмотреть их невозможно. Человек не узнаёт их при новой встрече, но считает, что они симпатичные. Психолог Роберт Зайонц назвал это эффектом простого предъявления. Среди прочего он (вместе с коллегами) продемонстрировал, что люди, которым показали много одинаковых иероглифов, после эксперимента пребывают в лучшем настроении, чем люди, которым показали много разных иероглифов, – притом что стимулы в этой работе показывали всего по 5 миллисекунд, так что осознать, одинаковые они или разные, было совершенно невозможно [3].

Нам нравится знакомое. Именно на этой особенности человеческого мозга паразитирует реклама. Если вы приходите в супермаркет и видите там 20 видов пармезана (предположим, что наша страна когда-нибудь отменит санкции), то единственное, на что приходится ориентироваться, если вы не сырный гурман, – это ощущение когнитивной легкости, которое вызывает у вас знакомая упаковка. И неважно, знакома ли она вам потому, что вы пробовали именно этот сыр, или потому, что вы, не осознав этого, видели ее краем глаза на рекламном постере в метро несколько дней назад.

На этой особенности человеческого мозга паразитирует не только реклама сыра, но и вещи попротивнее – антинаука или пропаганда. Если вам десять лет из каждого утюга рассказывают про гомеопатию, то ваш мозг начнет считать ее нормальной частью мира, в котором вы живете, и когда участковый врач назначит ее вашему простуженному ребенку, вы спокойно пойдете и купите ее в аптеке. Ну а что, все так делают.

Мы доверяем людям

Вообще, “все так делают” – это важнейший механизм для принятия иррациональных решений. Самые знаменитые эксперименты на эту тему проводил в 1950-х американский психолог Соломон Аш. Чтобы понять, в чем они заключались, внимательно посмотрите на иллюстрацию.

 

Первая линия на этой картинке соответствует по длине линии А. Но при этом начало линий сдвинуто таким образом, что возникает оптическая иллюзия: многим людям начинает казаться, что первая линия равна линии С. Пожалуйста, присмотритесь и постарайтесь хотя бы на секунду увидеть вещи такими, какие они есть.

Если у вас это получилось – поздравляю! Ваше достижение связано с тем, что вы, во-первых, слишком серьезно относитесь ко мне (или к печатному слову в принципе), а во-вторых, прислушались к псевдорациональному объяснению, которое я вам предложила. На самом деле, конечно же, первая линия равна линии С, и это вполне очевидно. Во всяком случае до тех пор, пока не появляются социальные влияния, призванные сбить вас с толку.

В экспериментах Соломона Аша, который использовал такие тесты, люди более чем в 99 % случаев верно оценивали длину линий, когда им никто не противоречил. Но вот если в эксперименте участвовал один настоящий испытуемый и несколько подсадных уток, которые уверенно давали неверный ответ, противостоять их влиянию оказывалось почти невозможно: из 123 испытуемых, которые участвовали в самой известной серии экспериментов [4], ни разу не ошибиться в серии из 12 карточек смогли только 29 человек (меньше четверти).

Впоследствии Соломон Аш и его последователи неоднократно воспроизводили эту экспериментальную ситуацию и проверяли, какие особенности проведения опытов могут оказать влияние на их результаты. Выяснилось, что частота ошибок резко падает, когда в группе есть еще хотя бы один человек, несогласный с мнением большинства. Причем этот эффект заметен не только в том случае, если второй человек говорит правду, – но и если он вообще выбирает третью линию [5]. В любом случае основной испытуемый видит, что, оказывается, можно не соглашаться, и начинает думать самостоятельно. Это, по-моему, очень важный вывод. Если вы не согласны с большинством, необходимо говорить об этом вслух. Даже если вы неправы, все равно это поможет окружающим начать принимать собственные решения.

Итак, под давлением общественности мы готовы поверить в неправдоподобные вещи. Особенно доверчивыми мы становимся, если на нас воздействует не просто какая-то там случайная общественность, а наша референтная группа – именно та прослойка людей, с которой мы сознательно или бессознательно себя сравниваем и на которую ориентируемся в принятии решений. В широком смысле это люди нашего социального слоя (допустим, того, в котором принято, чтобы все получали высшее образование), в узком смысле – люди, которых мы считаем “своими” и с оглядкой на которых формируем мнения по различным этическим и мировоззренческим вопросам (делать ли ребенку прививки? красть или не красть серебряные ложки? Крым наш?).

Все хорошие рекламные кампании базируются на том, чтобы создать у нас убеждение, что правильные люди – то сообщество, с которым мы себя уже идентифицируем или хотели бы идентифицировать, – выбирают операционную систему iOS, кока-колу или там телеканал “Дождь”^[2]. Лженаука тоже процветает там, где есть благосклонная к ней референтная группа. Надо быть очень целеустремленным человеком, чтобы день за днем отстаивать в разговорах эволюционную теорию, если все ваши друзья смотрят на вас снисходительно и говорят, что никто ведь до сих пор не нашел переходное звено. В такой ситуации гораздо проще махнуть на эволюцию рукой. Тем более что ведь именно она, эволюция, и виновата в том, что для нас важна не столько абстрактная объективная истина, сколько убеждения, ценности и ритуалы, принятые в нашем племени. Это способствует сплоченности [6] – а сплоченность помогает выжить в трудные времена.

Мы любим закономерности

Биолог и научный журналист Александр Панчин однажды написал захватывающую антиутопию [7], в которой описан мир победившей лженауки. В нем сохранялись все формальные, внешние признаки научной деятельности (институты, эксперименты, экспертные заключения и так далее), но была полностью утрачена суть научного метода. Никого не беспокоило привлечение необъяснимых сущностей для затыкания дыр в теории (непонятно, как распространяется болезнь? Ничего страшного, введем понятие наведенного проклятия, и все снова логично выстраивается). Никого не волновала воспроизводимость экспериментов (нет никакой проблемы в том, что два разных астролога получают на основании одних и тех же данных совершенно разные результаты). И уж тем более никто не думал о фальсифицируемости научных теорий (в настоящей науке это важный критерий: должен теоретически существовать такой результат эксперимента, при получении которого теорию придется хотя бы частично пересмотреть, – например, с нашими представлениями о гравитации возникнут некоторые проблемы, если мы обнаружим условия, при которых яблоки падают с дерева вверх). Книга Панчина называется “Апофения”. Это термин, который обозначает человеческую склонность видеть взаимосвязи в случайных или бессмысленных данных^[3].

На самом деле это не только человеческая склонность. Можно вспомнить знаменитых голубей Скиннера: голодных птиц помещали в ящик, который автоматически выдавал порцию корма каждые 15 секунд. При этом большинство голубей запоминали те действия, которые они – совершенно случайно – совершали в момент появления пищи, и начинали упорно их повторять, чтобы еще раз добыть еду. Один голубь крутился вокруг своей оси, другой хлопал крыльями, третий тянул голову в угол клетки. Еда в любом случае появлялась раз в 15 секунд, но голуби, надо полагать, были совершенно уверены, что делают все от них зависящее, чтобы поесть, – и ведь работает! Фредерик Скиннер сдержанно отмечает, что эксперимент демонстрирует формирование предрассудков и что здесь можно провести много аналогий с человеческим поведением [8].

Склонность искать закономерности в разрозненных данных – это тоже важнейшее и полезнейшее свойство нашего мозга. В принципе, можно сказать, что из него-то в свое время и выросла наука. Но вот сегодня весь научный метод, вся общепринятая практика проведения экспериментов и оценки результатов, наоборот, устроена таким образом, чтобы помешать исследователям находить связи там, где их нет. Именно для этого нужны контрольные группы, рандомизация, двойные слепые исследования и многие другие важные вещи, к которым мы еще вернемся.

Если не придерживаться научного метода, то в исследованиях можно получить практически все что угодно – было бы желание. Одна из самых известных таких историй связана с “открытием памяти воды”. В начале 1980-х французский иммунолог Жак Бенвенист и его коллеги работали с антителами к иммуноглобулину Е. Они могут воздействовать на человеческие базофилы (тип иммунных клеток), что приводит к выделению гистамина и к изменению свойств базофилов при окрашивании. Исследователи задались целью проверить, до какой степени можно развести раствор антител водой, чтобы эффект сохранился, и – внезапно! – в экспериментах обнаружилось, что разводить можно чуть ли не бесконечно. Растворы, в которых в силу простой арифметики уже не могло быть никаких антител, продолжали влиять на свойства базофилов. При этом в описании эксперимента не было существенных методологических проблем, и поэтому статью [9] опубликовали аж в Nature – с предисловием редактора Джона Мэддокса о том, что полученный эффект не согласуется с законами химии и в последующих номерах журнала непременно будут опубликованы результаты перепроверки данных. А в лабораторию Бенвениста отправилась делегация скептиков. В нее входили Джон Мэддокс (физик по образованию, научный редактор по профессии), Джеймс Рэнди (иллюзионист, учредитель премии в $1 000 000 тому, кто сможет продемонстрировать паранормальные способности в условиях корректного эксперимента, – премии, которую так пока никто и не получил^[4]) и Уолтер Стюарт (сотрудник Национального института здоровья США). Уже через месяц они опубликовали в Nature отчет [10] о взаимодействии с лабораторией Бенвениста, в ходе которого выяснилась масса всего интересного.

Внимательное чтение лабораторных журналов показало, что иногда эффекта не удавалось достичь месяцами (но эти месяцы не учитывались при подготовке данных для публикации в Nature).

Двое соавторов Бенвениста вполне официально получали деньги от лаборатории Буарон – известного производителя гомеопатических препаратов.

Невозможно было утверждать, что в ходе работы образцы не подвергаются загрязнению (следовательно, могут воздействовать на клетки не из-за того, что там есть антитела или “память воды” об антителах, а потому, что в пробирки попал органический растворитель, используемый в лаборатории).

Но главное – во время экспериментов зачастую один и тот же человек и готовил разведения, и воздействовал на клетки, и подсчитывал число изменившихся клеток, и при этом точно знал, что у него за пробирка – с раствором антител или же контрольная, с водой.

Собственно, достаточно оказалось убрать последний фактор. Скептики сами пометили пробирки секретным шифром, запечатали его в конверт, повесили конверт под потолком лаборатории, и остаток недели сотрудники проводили эксперименты, не зная, где у них раствор антител, а где вода. Выяснилось, что при такой (нормальной и общепринятой) схеме эксперимента сотрудники Бенвениста решительно неспособны обнаружить какую-нибудь разницу между воздействием на клетки раствора антител и воздействием на клетки обычной воды. Мэддокс и его коллеги отметили в отчете, что Бенвенист, по всей видимости, не стремился к обману сознательно, а действительно считал, что совершил открытие.

Ошибаться легко

По данным ВЦИОМ, 32 % наших соотечественников считают, что Солнце вращается вокруг Земли. 29 % убеждены, что люди жили одновременно с динозаврами. 46 % сообщили, что антибиотики убивают вирусы так же хорошо, как и бактерии [11]. Первые два убеждения, положим, обычно не приносят проблем их обладателям (хотя можно попасть в неловкую ситуацию в разговоре), а вот третье чревато серьезными последствиями и для человека (который ест бесполезные лекарства с побочными эффектами), и для общества (неразумный прием антибиотиков способствует появлению устойчивых к ним бактерий). Мне-то, положим, смешно. Я-то, положим, на это бы не купилась. Но вот если внезапно загнать меня в угол и задать несколько вопросов из гуманитарной сферы, я продемонстрирую примерно такой же уровень осведомленности.

Информации в мире жутко много, и с каждым годом ее не просто становится больше, но и сам ее объем начинает увеличиваться быстрее. Школьная программа отстает от науки по крайней мере лет на двадцать, охватывает далеко не все важные области и к тому же усваивается в полной мере ничтожным процентом учеников. Университет дает более или менее адекватную картину базовых знаний в какой-нибудь одной области, но через пять лет она оказывается в значительной степени устаревшей. На самом деле единственный навык, на который имеет смысл делать ставку в такой ситуации, – это умение пользоваться поисковыми системами, находить нужную информацию и отличать авторитетные источники от низкокачественных. И вот этому-то в школе и не учат вообще. В университете учат, но мало и плохо. А чем меньше развит навык перепроверять информацию и разбираться, тем в большей степени человек склонен принимать на веру те концепции, которые ему случайно где-то попались, – чем активно пользуются шарлатаны всех мастей.

 

Кроме шарлатанов, нелюбовью людей к поисковым системам пользуются научные журналисты^[5]. Для нас это тоже источник заработка. Мы – люди, которым нравится гуглить. Нам платят деньги за то, что мы погуглили вместо читателей и преподнесли им информацию в структурированном виде. От всех остальных журналистов мы отличаемся тем, что основной источник информации для нас – это статьи, опубликованные в рецензируемых журналах, желательно метаанализы, то есть обобщение результатов большого количества исследований.

Да, это не гарантия абсолютной истины – но наиболее эффективная попытка к ней приблизиться. На сегодняшний день человечество не изобрело лучшего способа минимизировать вероятность когнитивных искажений, чем научный метод.

Когда нам нужно принимать решения в условиях недостатка информации (то есть вообще всегда), мы прекрасно умеем ориентироваться на интуитивные представления о хорошем и плохом, оперировать единичными знакомыми нам примерами, идентифицироваться с референтной группой. Все это хорошо, все это обычно работает, именно на это была направлена эволюция нашего мозга. До недавнего времени у человечества не было науки, до совсем недавнего времени не было всеобщего мгновенного доступа к результатам исследований, а действовать-то как-то надо было. Но сейчас наступило светлое будущее. Сейчас нам уже не обязательно принимать важные решения в условиях острого недостатка информации. Всегда найдется исследование, в котором кто-нибудь уже сравнил хотя бы сотню людей, принявших решение А, с сотней людей, принявших решение Б, и выяснил, кто из них в результате оказался более благополучным. Учитывая чужие результаты, мы можем существенно повысить и вероятность собственного удачного выбора, и глупо было бы игнорировать такую возможность.

В этой книге я рассмотрела несколько областей человеческой деятельности, часто вызывающих бурные споры, и привела примеры научных исследований, которые позволяют сравнить степень обоснованности альтернативных точек зрения. Выбор тем во многом произвольный – это либо то, о чем я когда-либо бурно спорила сама, либо то, о чем меня часто спрашивают незнакомые люди. Из-за того, что темы разные, и сама книжка получилась неоднородная: первые главы, про медицину, более занудные и насыщенные информацией; последние главы, про социум, более легкомысленные и содержат больше авторских оценочных суждений (хотя и исследования тоже, конечно). В первых главах есть несколько мест, объективно сложных для восприятия, – например, о работе иммунитета, жизненном цикле ВИЧ, работе системы CRISPR/Cas₉. Если вы совсем не интересуетесь молекулярной биологией, эти фрагменты можно пролистать – это не должно радикально ухудшить понимание остального текста. И вообще, книжку не обязательно читать подряд, можно открывать на той главе, которая касается вашей сегодняшней сферы интересов. Мои авторские амбиции преимущественно связаны не с тем, чтобы навязать вам набор правильных мемов, убедить, что гомеопатия не работает, ГМО безопасны и так далее. У меня другая основная задача: срубить сук, на котором сижу, сделать так, чтобы читатель меньше зависел от научного журналиста в поиске и анализе информации. В данном случае мне важен даже не вопрос о том, работает ли гомеопатия. Важнее показать, как именно я пришла к ответу. Максимально раскрыть карты. Лишить свою профессию ореола таинственности. Показать, что читать научные статьи под силу более или менее каждому, и продемонстрировать на конкретных примерах, почему способность оперировать научной информацией – это очень полезный навык, повышающий коммуникативную ценность, личную безопасность и уровень интереса к жизни.

И, разумеется, позволяющий вам с блеском побеждать каждый раз, когда в интернете кто-то неправ.

Есть ли цифровое право как отрасль?

#civildigital
Фрагмент опубликован в поддержку моей новой учебной программы «Гражданское право и цифровизация»
https://dip.global/program/grajdanskoe-pravo-i-cifrovizaciya-8

Процесс создания разного рода структур, изучающих цифровизацию с точки зрения права, идёт полным ходом. Люди туда прибывают и прибывают. А человек — существо тщеславное. Если он чем-либо занимается, то самым важным. Обидно как-то обихаживать разные фитюльки, когда другие шлифуют тысячелетние конструкции. Как же добавить пафоса? Да просто институционализировать выбранную тему, причём неважен механизм. Учебная дисциплина есть, отлично, кафедра есть, ещё лучше, научная специальность, просто замечательно. Осталось водрузить цифровое право на пьедестал драгоценных, неприкосновенных, самостоятельных, и прочая, прочая, прочая, отраслей объективного права, поставив в один ряд с гражданским, административным и уголовным правом. Что же зря терять время?

Тем более что и опыт таких построений, многочисленных, имеется. Право всё стерпит, тем более что относится оно, по мнению марксистов, к надстройке, которая, в отличие от базиса, субъективна, а потому можно делать с ней, что угодно. И вот появляются особые субъективные «цифровые права», о природе которых никто не задумывается. А что, законодатель сказал, а если он захочет, то может назвать их и «погремушками», и «пипифаксом». Никуда чистоплюи не денутся, будут использовать, как миленькие. А со временем привыкнут и даже подведут солидный теоретический фундамент. Какой отсюда вывод? Если право субъективно, с ним можно делать всё, что угодно, в том числе «нарисовать» цифровое право, но для солидности добавить объективности. Мол де, не чепухой занимаемся!

Здесь и проявляется один из правовых парадоксов: если право объективно, его нельзя менять, меняя же, мы превращаем его в субъективное, отрицая тем самым любую определённость. И тогда — «гуляй, рванина!». Можно, конечно, пойти по пути всеядности, сказав, что право — это явление, в какой-то мере объективное, а в какой-то — субъективное. Одно состояние перетекает в другой, и наоборот. Не зря же придумана диалектическая логика! Не вдаваясь в споры по поводу неё, скажу, что для меня формальная и диалектическая логика несовместимы. Либо одно, либо другое. Наличие в праве формальной логики — залог его объективности, отрицание же — движение в сторону субъективности. Но отбросим теоретические рассуждения: сейчас они мало кому интересны и явно не вписываются в современное «клиповое мышление», которое разорвано на отдельные фрагменты, не связанные друг с другом.

Лучше обратимся к предтече цифрового права — праву хозяйственному, которое возникло, изменилось и было отброшено по аналогичным мотивам. Причиной его появления послужили всё те же радикальные общественные изменения — ограничение рыночных свобод и связанное с ними резкое усиление роли государства. Количество новых норм стало увеличиваться в геометрической прогрессии, как и сейчас применительно к цифровизации. А вслед за гомерическим ростом возникло желание как-то обустроить новый массив, придав ему особый статус. И вот хозяйственное право, весело смеясь, принялось расталкивать «старые» отрасли на пьедестале с акцентом на повышенную общественную значимость, не то что у разных там «правовых пенсов». И напоролось на дилемму «право: субъективное или объективное?». В попытке разрешить эту дилемму СССР в 30-е годы прошлого века использовал даже репрессии.

И лишь в 50-80 годы обсуждение природы хозяйственного права приобрело некий цивилизованный вид: за него не расстреливали, но диссертацию могли «задробить». Одни говорили, что хозяйственного права нет (цивилисты), другие — что оно существует и характеризуется единой природой (хозяйственники), третьи — настаивали на его комплексности. Те, кого эта проблема интересует, могут обратиться к дискуссии тех лет. Моя же задача иная. По сути, споры о хозяйственном праве крутились вокруг одного вопроса: есть ли что-то объективное в системе права. Те, кто отрицали единое хозяйственное право, а к ним примыкали и сторонники комплексности, исходили из того, что объективность наличествует, а значит, нельзя объединять разные по своей сущности нормы права в одном подразделении. В сущности, что такое комплексность как ни признание различной природы норм. Просто принципиальная позиция «по-компрадорски» замаскирована.

Да, тогда деление права на частное и публичное было не в чести, хотя и не под запретом. Рассуждения велись о гражданском и административном праве, которые нельзя было соединить, потому что они абсолютно несовместимы. Либо норма частная, либо публичная, что отражает глубинное деление норм. Шире этого деления — только право в целом. Остальные отрасли менее значимы, а потому могут строиться более свободно. Право для человека означает либо свободу, либо принуждение, что и отражается в делении норм на частные и публичные. Это онтологическое соотношение человека и права, и оно красной нитью проходит через всё общество. Отрицать его — значит отвергать реальность права и его регулирующую роль. Те, кто не видит разницы между частным и публичным правом, по мнению цивилистов тех лет, порой подспудно сокрытому, тоталитаристы и полностью отрицают свободу.

Напротив, сторонники единого хозяйственного права, со ссылкой на целесообразность и практическую применимость, легко допускали слияние частных и публичных правовых норм. Вопросы о том, как можно совместить несовместимое, они либо игнорировали, либо ссылались на природу социализма. В их глазах так и сквозил немой укор: «Вам что, не нравится наш общественный строй?». Но как только советский строй «приказал долго жить» и открылась возможность использовать любую разумную аргументацию, доктрина единого хозяйственного права начала отмирать, и сейчас у неё почти не осталось жестких адептов. В самом деле, трудно отрицать несовместимость частных и публичных норм, и не оставлять для человеческой свободы правового пространства.

Та же самая логика применима и цифровому праву как самостоятельной отрасли. Только ему приходится развиваться в гораздо более сложных условиях. Идеологической свободы сейчас больше. Поэтому невозможно игнорировать принадлежность правовых норм, при помощи которых регулируется цифровизация, к частному или публичному праву. А раз так, то единое цифровое право не выстраивается, представляя собой совокупность норм, образованную ради удобства или правовой экономии. Разную природу норм, входящих в данную совокупность, игнорировать нельзя. Напротив, нужно её подчеркивать ради соблюдения принципов права. А название, да что название, оно может быть любым. Хоть груздем назовите цифровое право, лишь в корзинку не кладите. В корзинку, где перепутано частное и публичное право!

 

 

 

Исследование отвлечения от пандемии ‹ Литературный центр

Я собирался установить таймер и написать, когда заметил, что в Интернете кто-то не прав. Они ссылаются на статью, не глядя на ее источник. Они посмотрели на его источник, но не увидели логических изъянов в статье. Они вытащили цитату, с которой согласились, и не увидели или не позаботились о том, насколько неправильной была остальная часть. Я должен помочь им увидеть это. Я должен остановить культуру онлайн-дезинформации. Мой долг объяснить им, что это число и то число на самом деле несопоставимы. Что за этим стоит идеология.

Если они удвоят свою позицию, я должен удвоить свою позицию. Они думают, что рассуждают рационально, но на самом деле я тот, кто думает об этом рационально. Они кажутся мне эмоциональными. Я должен объяснить им, что все это требует контекста. Культурный контекст, исторический контекст, социальный контекст. Нельзя сравнивать яблоко и грушу. Нельзя сравнивать пчелу и самолет. Нельзя сравнивать Италию с Монголией. Кто-то ошибается в сети, и я вернусь к письму, как только разберусь с этим для них, как только они признают, что я прав.

Моя посылка не доставлена. Я весь день ждал посылку и проверял дверной звонок и все такое, но посылка не пришла. Когда я услышал, как на другой стороне улицы остановился грузовик с доставкой, я выглянул в окно и увидел, как курьер проводит загадочное количество времени на своем пассажирском сиденье, держа что-то в руках. Он держал мою посылку? Мог ли он прочитать мое имя на дверном звонке? Он звонил, а я его не слышал?

Теперь онлайн-трекер сообщает мне, что он пытался доставить, но не смог. Я знаю, что это ложь. Я все время дома, я никогда не ухожу, где бы я был, если бы не за этим столом, пытаясь писать? Я звоню. Я пишу электронное письмо. Я пишу письмо людям, которые прислали мне посылку. Я твит в службу доставки, не один твит, а целую цепочку гневных твитов, злых, но немного остроумных.

Они хорошо составлены, мои твиты, я представляю, как они концентрируют гнев целого поколения и становятся вирусными. Я представляю, как служба доставки извиняется передо мной, предлагая отправить мою посылку сегодня. Мне не нужна моя посылка так скоро, но это принцип. Не хочу тратить время на ожидание посылки.

На кухне беспорядок. Как я могу сосредоточиться, когда я знаю, что две комнаты позади, а на кухне беспорядок? Раковина заполнена тарелками и стаканами, которые накануне вечером не поместились в посудомоечную машину, так что теперь у нас отставание в мытье посуды. Мытью посуды нет конца. Табула раса не существует. Не помогает и то, что у всех горшков есть особые требования, они нуждаются в таком индивидуальном уходе, что они вполне могут быть оранжерейными орхидеями.

Этот из углеродистой стали, тот из чугуна, и еще один, который не ржавеет, но его нужно чистить двумя разными губками и двумя разными чистящими средствами — порошком, затем гелем — чтобы стать действительно чистым . Чугун мучает меня своими упреками: я его плохо сохранил. У одной сковороды дно ржавое, вторая сковорода уже должна быть в мусорном ведре.

Действительно ли я знаю то, что, как мне кажется, я знал 30 секунд назад, когда начал предложение?

Но я не могу выбрасывать чугун, все знают, что любой чугун можно спасти, стоит только немного поднапрячься. Какой человек выбрасывает чугун? Человек, который не умеет что-то улучшать, у которого нет смысла в пересмотре. Я спасу чугун, и когда я удалю с него всю ржавчину, с любовью смажу его маслом и заново приправлю, тогда я буду контролировать свою жизнь. Я наведу порядок.

Мой почтовый ящик переполнен. Мой почтовый ящик переполнен. Я продолжаю получать сообщение о том, что скоро мои электронные письма больше не будут приходить из-за переполнения моего почтового ящика. Две недели я удалял это сообщение, думая: оно занимает место, приближает меня к лимиту входящих. Я должен разобраться и с другими электронными письмами. Как я могу сосредоточиться на своем собственном письме, когда у меня есть коробка, полная вопросительных знаков, ожидающих превращения в точки?

Людям от меня что-то нужно. Мои студенты хотят знать, является ли это хорошей темой для их эссе. Я должен ответить им в ближайшее время, я не хочу мешать им работать над своим эссе. Весь их творческий процесс будет заблокирован, пока у них не будет моего мнения о том, хороша ли их тема. Тема у них слишком широкая, но я с любовью объясню им, что так всегда, чтобы они не падали духом.

Кроме того, есть формы, которые необходимо распечатать, подписать, отсканировать и отправить обратно по электронной почте. Это работа, но это легкая работа, и я мог бы также убрать ее с дороги, чтобы она не отвлекала меня от моего письма. Потом кто-то сердится на меня за то, что другой человек сделал с ним пять лет назад, или за то, что никто не сделал с ним, а они предпочли бы сделать. Это потребует дипломатии, мне придется тщательно продумать формулировку вещей, мне придется управлять вовлеченными личностями. Вы должны тщательно выбирать слова для такого рода вещей.

Я голоден. Мой завтрак был слишком легким, и я проголодался, но сейчас только середина утра. Я пытаюсь определить точный уровень своего голода: нужно ли мне подавить его сейчас или он может подождать до обеда? Могу ли я сосредоточиться еще на полтора часа, если я немного голоден, не проголодался, но и не умиротворен? Кто-нибудь когда-нибудь сочинял что-нибудь гениальное на пустой желудок? Мне нужна еще одна чашка кофе, затем я наливаю себе еще одну чашку кофе, а потом удивляюсь, почему кофе так по-разному реагирует на молоко, когда оно немного остынет.

Поздняя утренняя чашка всегда отличается от утренней, в ней нужно больше молока, чтобы убрать горечь, и к тому же она остается более темной. Я должен найти точное количество молока, которое сделает горечь терпимой, но не слишком молочной, потому что вкус теплого молока — самый отвратительный вкус, который я знаю, и его следует избегать любой ценой. Но теперь, когда половина чашки не выпита, уже слишком холодно, чтобы наслаждаться, и я слишком взволнован, чтобы сосредоточиться на строчке прозы.

Мне нужен стакан воды. Мне нужно идти в ванную. Я пошел в ванную час назад, но с тех пор, как у меня родился ребенок, я всегда хочу пить, и мне всегда нужно в ванную. Я считаю, что у меня может быть диабет. Я гуглю «всегда хочу пить, хочу пописать» и решаю, что у меня, вероятно, диабет. Я иду на кухню и ем немного шоколада, чтобы компенсировать диабет задолго до обеда. Я иду в ванную и копаюсь в телефоне, пока не наступает время обеда. После обеда я сяду за свой стол. Если, конечно, мне не нужно вздремнуть.

Я готов писать. Я начинаю фразу. Это сильное предложение, предложение, которое не останавливается на достигнутом, предложение, которое делает ясную мысль и поддерживает ее. Я почти достиг точки в этом предложении, когда понял, что не рассмотрел все варианты. Действительно ли я знаю то, что, как мне кажется, я знал 30 секунд назад, когда начал предложение? Разве я не делал предположений? Знаю ли я всю историю темы? Думал ли я о контексте, социальном контексте, историческом контексте и, конечно же, культурном контексте? Может быть, это по-другому, если контекст другой.

Могу ли я действительно сказать это, когда все, что я знаю, это моя собственная жизнь и места, в которых я жил, и каково было обитать в них на моей коже? Я снова смотрю на предложение, и теперь все слова заменены дырками. Я должен заполнить дыры. Это не займет много времени: все человеческие знания у меня под рукой. Я ищу в Google. Я читаю Википедию. Я помню, что я рациональный человек, который заботится об источниках, поэтому я ищу статьи по базам данных. Я скачиваю статьи, а потом ищу книги.

Я не могу купить книги, просто так, я уже покупаю слишком много книг. Я должен читать превью и просматривать обзоры. Предварительного просмотра никогда не бывает достаточно, поэтому я трачу некоторое время на прокрутку вниз, прокрутку вниз, потому что еще одно нажатие может просто сделать это, может дать мне еще одну страницу отсканированного текста, и эта страница покажет мне, стоит ли покупка книги. Я скачиваю все статьи, которые могу, и заказываю книги, и теперь я должен дождаться их прибытия, прежде чем смогу написать второе предложение.

Маленький ребенок хочет что-то от меня. Ребенок говорит «мама», и я говорю «да», не отрываясь от экрана, а он говорит «мама», и я говорю «да» теперь более настойчиво, по-прежнему не отрываясь от экрана, хотя я уже не замечаю, что происходит. находится на нем. Ребенку скучно. Ребенок сделал все школьные задания или не сделал, но в любом случае ему скучно. Ребенок прочитал все его книги и прослушал его диски. Ребенку делать нечего.

Детская комната заполнена деталями Lego, деревянными блоками, принадлежностями для творчества, комиксами и пустыми коробками для компакт-дисков. Я предлагаю ребенку развлечься уборкой своей комнаты. Ребёнку не до смеха. Ребенок хочет смотреть видео. Я отчаянно хочу, чтобы ребенок посмотрел видео, чтобы я мог вернуться к этому предложению, на которое у меня были такие большие планы и которое я уже наполовину забыл. Но я хороший родитель и не хочу, чтобы ребенок стал глупым из-за слишком большого количества говорящих машин. Я говорю ребенку, чтобы он прочитал другую книгу.

Я прочитал три сообщения в блоге и посмотрел два видео на YouTube о трюке с Comic Sans. Говорят, это действительно работает.

Ребенок снова появляется. Он хочет сказать мне, что самое горячее, что мы знаем, — это ядро ​​Солнца. Я не знаю, что на это сказать. Я смотрю на ребенка и замечаю его большие глаза и крохотные милиумы на идеальных щеках, и я думаю, что это мой единственный ребенок, и я не провожу с ним время. Через тридцать лет ребенок будет рассказывать терапевту о матери, которая говорила, что экраны — это плохо, но никогда не отводила от них взгляда. Я чувствую запах макушки ребенка. Я вспоминаю свое детство. Я не помню, чтобы кто-то играл со мной, когда мне было скучно.

Я согласен сыграть с ребенком в игру, только одну игру, а потом я вернусь к работе. Я не умею играть, чтобы проигрывать, поэтому выигрываю первую игру. Ребенок так расстроен, что я играю в другую, просто чтобы дать ему шанс честно выиграть. Я снова выигрываю. Сейчас ребенку еще грустнее. Я играю еще две игры и действительно сосредотачиваюсь на том, чтобы делать плохие ходы, чтобы маленький ребенок мог сохранить лицо. Победивший ребенок спрашивает меня, может ли он смотреть видео. Я полагаю, что высказал свою точку зрения, поэтому я позволяю ему смотреть видео и возвращаюсь к своему столу. Шум говорящих машин сводит меня с ума.

Мне нужен лучший способ работы. Мне нужно изменить свое отношение к письму. Я должен выработать хорошие привычки годами, проведенными за рабочим столом, но мне нужен быстрый трюк. Мне нужна легкая вещь, которую я могу сделать, чтобы разблокировать свое письмо, чтобы позволить течь всему, что не будет течь. Это должно произойти за день, потому что у меня есть сроки. Я гуглил «преодолеть писательский кризис» и обнаружил, что можно написать тонну, изменив шрифт на что-то уродливое. Comic Sans. Вы меняете свой шрифт на Comic Sans, и проза просто вываливается.

Мне открыть документ Word и попытаться написать Comic Sans? Нет. Сначала мне нужно знать, настоящая ли это штука, действительно ли она работает. Я прочитал три сообщения в блоге и посмотрел два видео на YouTube о трюке с Comic Sans. Говорят, это действительно работает. Обычно они пишут восемьсот слов, а теперь на Comic Sans написали три тысячи. Как магия. Интересно, правда ли это? Интересно, хороша ли их проза? Некоторые из них публикуют свои собственные записи в блогах как доказательство того, как много они могут написать сейчас, и я не думаю, что это действительно имеет значение.

Тогда мне интересно, как это работает, если работает. Я нахожу сообщения в блогах, объясняющие науку об уловке Comic Sans. Это снижает вашу защиту. Это обходит ваш перфекционизм. Затем есть статьи о написании веб-сайтов, развенчивающие всю шумиху Comic Sans. Работает с любым шрифтом. Это вообще не работает. Это психологическое. Но теперь, когда я, наконец, открываю документ Word и пробую Comic Sans, половина меня верит, а половина не верит, и вы не можете творить такое волшебство. Я снова переключаюсь на Times New Roman и снова дышу. Мои предложения выглядели уродливо в Comic Sans. Я хотел, чтобы они исчезли, как только появились.

Мне нужно сделать перерыв. Я не машина. Люди не могут так работать без перерыва. Это вина капитализма, что я веду себя как машину. Это протестантская этика. Это пуритане. Я не знаю, как быть добрым к себе. Но сейчас есть исследования по этому поводу. Никто не может работать более четырех часов в день. Я должен отдохнуть. Я должен сделать что-то своими руками.

Я должен приготовить еду для своего ребенка или ухаживать за растениями в саду. Я должен чувствовать себя присутствующим в настоящем. Я должен сказать себе, что с меня достаточно, и что я прощаю себя за фразу, которую не смог закончить. Я должен пойти на прогулку. Я смотрю в Интернете, чтобы узнать, есть ли хорошие книги о прогулках. Я смотрю выступление на TED, в котором мне говорят, чтобы я замедлился. Я смотрю выступление на TED, в котором мне говорят отключиться от социальных сетей. Я согласен. Есть еще десять выступлений TED об отключении социальных сетей. Интересно, сколько из них я должен посмотреть, прежде чем я, наконец, убедить себя сделать это.

Я открываю Facebook и пишу ироничный пост о выступлениях TED. Я жду несколько секунд для первого лайка, затем обновляю дважды. Я решаю, что это глупо, и я должен вернуться к своей работе или к своему отдыху, что бы это ни было. Но сейчас я вижу, что кто-то что-то пишет. Маленькие точки движутся слева направо под моим постом, слева направо, слева направо. Кто-то что-то пишет, и я должен ждать, чтобы увидеть, что они написали. Согласны ли они со мной в том, насколько глупы выступления на TED? Не обидятся ли они на то, что я написал, и заставят меня защищаться?

Я хочу заняться чем-то другим, я хочу полить растения, я хочу сесть рядом с растениями и написать сочинение в блокноте перьевой ручкой. Но сначала я должен посмотреть, не сердится ли кто-то, не понял ли кто-то меня неправильно, не нужно ли что-то прояснить. Вещи могут взорваться в любой момент. Я выливаю последние полчашки кофе в кофейник и пью его черным и холодным. Мне нужно оставаться сосредоточенным. Что-то может случиться.

Что делать, если кто-то ошибается в Интернете

Опубликовано: 7 июля 2015 г. в граффити, живущем
Метки: дневник, заметки, постадай

[Это отрывок из личного дневника, написанный, когда #RIPRichardDawkins стал популярным в Твиттере. ЭТО ВСЕ. Если нечего сказать конструктивного, то иди поиграй на улице или типа того.]

Ну вот и тема для разговора. Я только что проснулся в четыре утра, чтобы увидеть #RIPRichardDawkins в трендах Твиттера. И вы смотрите на твиты, и они наполнены самой ненавистной желчью и мусором, который только можно себе представить. И никаких новостей о его смерти я не могу найти в сети. Так что либо он мертв, и люди смеются над смертью в нем. Или он жив, а люди желают ему смерти. Все потому, что он высказывал мнения, которые были непопулярны. Он никогда никого не убивал, никогда никого не насиловал, никогда никого не бил. Насколько мне известно. Он просто высказал мнения, которые люди сочли оскорбительными.

Теперь между нами. Когда Джоан Риверс умерла вскоре после выражения расистских и полных ненависти политических взглядов, я ответил: «Джоан Риверс мертва? Хорошо». Я чувствовал себя плохо после этого, но это не делает это нормальным. Мои причины для такого настроения: она извергала ненавистную и мстительную желчь и мусор. Короче говоря, она сказала вещи, которые меня оскорбили. Так что я виновен в том, на что только что жаловался.

Для протокола: я испытываю некоторое (возможно, новообретенное) уважение к Джоан Риверс. Иногда она была забавной (даже для такого скряги, как я). И прежде всего потому, что она не боялась высказывать свое мнение. Я не думаю, что вы можете взять назад то, что вы сказали, поэтому я владею тем, что я сказал о ней. Но даже тогда я думал, что это грустно, когда кто-то умирает, независимо от его мнения. Это чья-то мать, сестра, отец, брат.

Если вы хотите поиздеваться над кем-то после смерти, возможно, вам стоит бросить им вызов при жизни. Но вы не делаете этого, желая им смерти или притворяясь, что они мертвы. Проявите уважение и проявите чертову смелость.

Итак, Джоан Риверс. Я знаю, что ты мертв и не слышишь меня. Но перед тобой я извиняюсь. Не только к вашей семье или друзьям, к которым я всегда сочувствую, когда они теряют любимого человека. Но тебе. Мне плевать, считаю ли я тебя забавным или ненавистным, или даже плевать на твое мнение. Мне просто жаль, что ты умер, и жаль, что я когда-либо сказал что-то, что насмехалось над тобой после смерти. Если бы у меня были какие-то претензии к вам, я бы уладил это с вами при жизни. Мне не понравилось то, что вы сказали о Палестине? Свобода слова такая, какая она есть, я должен был возразить ей своими собственными мнениями. Высказывается максимально громко и четко.

И еще хочу сказать спасибо. Спасибо за то, что вы являетесь примером того, кто не боялся высказывать свое мнение, не боялся споров и (по крайней мере, на поверхности репутации) кого-то, кому действительно было наплевать на то, что думают другие. о них. Что я из этого вынесу? В дальнейшем я постараюсь бросить вызов мнению людей в лицо и устно, пока они живы. Я постараюсь никогда никому не желать смерти, независимо от того, ненавижу я их или нет. И я постараюсь никогда не насмехаться над чьей-либо смертью. Даже если я спорю с ними или не согласен с ними. И я позову любого, кто сделает то же самое.

Кроме того, я постараюсь взять лучший пример из жизни таких людей, как Ричард Докинз и Джоан Риверс. Говори свою правду. Скажи, что у тебя на уме. Плевать, что думают другие. Но по крайней мере постарайтесь сделать это со стилем, остроумием и юмором.

Что я больше всего ненавижу в троллинге? Это заставляет людей бояться. Это наименьший общий знаменатель. Это даже не смешно.

Когда я увидел ненавистные комментарии в Твиттере о Ричарде Докинзе, моей первой мыслью было гадать, мертв он или нет. Оставлять в стороне мнения о его мнениях, оставлять ехидные и гадкие комментарии о смерти кого-то некрасиво. А если они живы, то вы фальшиво сообщаете о чьей-то смерти. Более того, большинство этих заявлений наполнены ненавистью, сексизмом, расизмом, гомофобией и заявлениями о том, что он получил по заслугам. Что в аду нет места атеистам и т. д.

В Интернете много ненавистных, невежественных и глупых людей. И я полон решимости бросить вызов ненависти, невежеству и глупости везде, где я их нахожу — в том числе и во мне.

Показательный пример: большинство людей используют хэштег #RIPRichardDawkins». Мой первый вопрос в ответ: «Он действительно умер?» Мой ответ: «Честно говоря, я не знаю. Похоже, в сети нет новостей о его смерти. В любом случае, у меня сворачивает желудок». И мой первый тролльский комментарий за день: «Человек только что умер, проявите немного сочувствия» от фейкового аккаунта анона, который ретвитит фальшивые объявления о чьей-то смерти, потому что считает это забавным. И троллить тех, кто этого не делает. Расти. Это, наверное, будет мой ответ им. Если вообще отвечу.

Вот и все. Вы кормите троллей? Или публично опозорить их. Поддельный анонимный аккаунт с мультяшным лицом и без указания настоящего имени. Никто никогда не должен оправдываться перед мультяшной белкой.

Я говорю: «Вы транслируете фальшивые сообщения о чьей-то смерти, смеетесь над этим вместе с другими и троллите людей, которым это не кажется забавным. Расти.» Им нравится этот ответ. Они, вероятно, скажут что-то в ответ. Или посмеяться про себя со своего анонимного аккаунта. Прятаться за вымышленным именем и мультяшным лицом. Их ответ: «Надеюсь, ты не всегда так реагируешь на смерть, бессердечный негодяй». И так далее.

Знаешь что? Я действительно не могу ответить. Это явно тролль и кто-то, кто думает, что это смешно. Все, что вы скажете в ответ, вызовет раздражение. И если один начинает, другие залезают на спину и присоединяются. Если бы я был саркастичен, я был бы склонен возразить, что только если я уверен, что они никогда не найдут тела. Или только на свой. Но все это продажно, грубо и глупо. И если им нравится получать ответ, то любой дальнейший ответ — это просто масло в костре.

Я решил оставить последнее слово за ними и на этом остановиться. Слегка забавно, явно фальшиво и глупо. Потом другие тролли выползли из деревянного дома и запрыгнули мне на спину, как клещи. Называет меня безвкусной пиздой. Говорит мне заткнуться. Вы знаете, обычное.

Смотреть их аккаунты (смеется над собой за то, что не отпускает) интересно и жутко. Жутко, потому что я это делаю. Интересно, потому что они разговаривают с другими анонимными, но защищенными учетными записями. Так что это небольшое сплоченное сообщество из 40-50 аккаунтов, связанных вместе. Anonymous за их защиту, пока они тролят людей.

Я чувствую себя стариком, говорящим им, чтобы они сделали что-то конструктивное со своей анонимностью. Например, поиграй с Лего или заткнись. Но, может быть, это я. Зачем подливать масла в огонь. Зачем вносить свой вклад в дела, в которые вы не верите. Я уже выступил против этого в своем собственном уме, поэтому поступать иначе было бы так же плохо, как присоединиться. фигня. Продолжайте свой день. Подробнее об этой истории позже. Мы вернемся сразу после этих рекламных роликов.

Они просто дети, сказал я. Что, может быть, и оскорбительно для них, но они такие. Просто дети развлекаются фальшивыми объявлениями о чьей-то смерти. На самом деле это как-то грустно. Я не хочу быть их другом, но я также не хочу быть их врагом. Они чертовы дети. Когда вы говорите взрослеть, вы имеете в виду это и стареете. Может быть, когда-то этим придурком, который думал, что круто говорить все, что они хотят, не думая о других, был я. Во многих отношениях это все еще так. Но, очевидно, нет, потому что я сварливый старый засранец.

Мне, наверное, было бы грустно узнать о смерти Ричарда Докинза. Не могу сказать, что я фанат его многочисленных идиотских высказываний в Твиттере. Его мнения непопулярны по одной причине. Но когда я был моложе, я прочитал «Эгоистичного гена», и это сильно повлияло на мое мышление. Особенно концепция мемов. Что действительно иронично.

Тем не менее, солнце взошло. Люди в доме. Люди бодрствуют. А это значит, что я могу выпить еще больше чая и, возможно, позавтракать. Гораздо важнее, чем говорить людям, что они не правы в Интернете.

Нравится:

Нравится Загрузка…

10 эффективных приемов борьбы с интернет-троллями

Тролли вышли из своих пещер в Интернет.

В отличие от мифологических существ из раннего скандинавского фольклора, онлайн-тролли реальны, и общение с ними никогда не доставляет удовольствия.

Интернет-тролль, согласно определению Википедии, это:

«…человек, который публикует подстрекательские, неискренние, отвлекающие, посторонние или не относящиеся к теме сообщения в онлайн-сообществе (например, в группе новостей, форуме, чате, или блог) с намерением спровоцировать читателей на демонстрацию эмоциональных реакций или манипулирование восприятием других».

Проще говоря, интернет-тролль — это тот, кто получает огромное удовольствие от того, что является невыносимым придурком в сети.

Чем больше людей они отметят, тем лучше. Тролли любят сарказм и оскорбления, и они существуют столько же, сколько существует интернет.

К сожалению, сегодняшние тролли переросли в гораздо более злобную силу ненависти, чем оригинальные шутники, которые были распространены еще в 90-х. Сейчас 41% американцев подвергались той или иной форме онлайн-преследований.

Более того, количество серьезных столкновений, таких как киберзапугивание, физические угрозы, преследование, сексуальные домогательства и т. д., к сожалению, стало более распространенным.

Поэтому и нужна сегодняшняя тема.

В этом посте вы узнаете, как узнать, что вы столкнулись с интернет-троллем, и найдете список советов, которые можно добавить в свой арсенал, чтобы вы были готовы немедленно справиться с ерундой и защитить свое душевное спокойствие.

Предупреждающие признаки того, что вы имеете дело с интернет-троллем

Некоторые предупреждающие признаки того, что вы имеете дело с троллем, включают:

• Слепота к доказательствам: Тролли печально известны тем, что игнорируют факты и либо удваивают свою позицию, либо вообще переключаются на новую тему.
• Обзывание: Интернет-тролли не отличаются изобретательностью. Они часто цепляются за последнее модное оскорбление и используют его в любой ситуации. Здравствуйте, «Карен».
• Перенаправление темы: Это олдскульный метод троллинга, который до сих пор используется в чатах и ​​на форумах. Тролли любят делать замечания не по теме, чтобы отвлечь публику от обсуждения. Они также будут публиковать несвязанные изображения или мемы.
• Снисходительный тон: «Почему ты злишься, братан?» Тролли любят разжигать огонь, а затем вести себя пренебрежительно, когда люди злятся, что только вызывает еще большее разочарование. И они это знают.
• Преувеличение: Хотя большинство людей используют слова, которые не являются абсолютными, для троллей не существует золотой середины. Все должно быть на самом краю спектра. Вместо того, чтобы говорить «часто» или «иногда», они говорят «всегда» или «никогда».

В анонимности Интернета есть что-то, что выявляет в троллях худшее.

Большинство из них не решились бы на прямую конфронтацию лицом к лицу. Но через экран компьютера нет никаких реальных последствий, которые заставят их дважды подумать, прежде чем выпустить наружу свою внутреннюю злобу.

Победите интернет-троллей с помощью этих 10 приемов

Тролли непривередливы — они нацеливаются на отдельных лиц, предприятия, знаменитостей, политиков… кого угодно. Если вы находитесь в Интернете, вы честная игра для тролля.

Вот как их можно отключить.

1. Не кормите троллей

Классическая интернет-пословица по-прежнему актуальна. Тролли любят эмоциональную реакцию на свои провокации.

Может быть трудно сдерживать себя, но не подливайте масла в огонь.

Если вы не вступите в бой, тролль, надеюсь, уйдет.

2. Будь боссом! Тролли запрещены

Если вы отвечаете за платформу — будь то ваш профиль в социальной сети, дискуссионный форум, блог и т. д. — вам нужен список четких указаний, включающий политику «запрета троллингу».

Выполнение этих правил обеспечивает беспристрастность. Если кто-то возмущен тем, что его комментарий был удален, вы можете вернуться к своей политике и указать на нарушение как на причину удаления.

Например, посмотрите, как Библиотека Конгресса установила четкие правила в своей политике комментариев и публикаций:

Скриншот с сайта Loc.gov, сентябрь 2021 г. Масштабировать блог или профиль в социальных сетях — это одно, но если у вас есть сотни или даже тысячи сообщений и большое нашествие троллей, пришло время вызвать подмогу!

Команда модераторов — это выгодное вложение, если вы не в состоянии справиться с натиском троллей самостоятельно.

Они могут проверять комментарии и разбираться с нарушителями правил, чтобы вы могли сосредоточиться на других задачах.

Если у вас нет ресурсов или средств для найма модераторов, обратите внимание на некоторые из инструментов, доступных на различных платформах:

• Плагин Facebook для модерации комментариев.
• Настройки комментариев YouTube для автоматической модерации.
• Опция сообщения Твиттера об оскорбительных твитах.
• Опция сообщения Instagram о нарушениях правил.
• Инструменты модерации комментариев WordPress.
• Другие инструменты для блогов, такие как Disqus и IntenseDebate, которые являются двумя из самых популярных.

4. Если вы не можете игнорировать троллей, позвоните им в B.S.

Тролли не заинтересованы в цивилизованных, рациональных беседах. Их аргументы нелогичны, и они определенно не являются сильными спорщиками.

Сохраняйте спокойствие и просто запросите факты и источники, подтверждающие их необоснованные утверждения.

Скорее всего, их не будет, и они замолчат. Все, чего они действительно хотели, это жарких, страстных дебатов, а вы отказали им в этом.

Каждый раз, когда они делают дикие заявления, отвечайте на них вежливой просьбой предоставить доказательства.

5. Убей их добротой

Трудно ответить добротой на ненависть. Но поскольку тролли обычно ищут драки, реакция с противоположным подходом часто останавливает их на пути.

Один особенно воодушевляющий пример был опубликован на Funny Side of Tumblr. Обмен начался с того, что разъяренная мать напала на кого-то за то, что тот «заразил своего ребенка», потому что юноша изучал свою гендерную идентичность.

Вместо того, чтобы ответить на гнев, заняв оборонительную позицию, пользователь ответил добротой, даже сделал комплимент и, в конечном итоге, связался с расстроенной матерью и ответил на ее вопросы.

То, что началось со слов «Мой ребенок болен из-за вас!» подошел к концу: «Благослови вас, если у меня есть еще вопросы, я могу задать вам».

Пользователи Tumblr выразили признательность за то, как ситуация была раскрыта:

Скриншот с Tumblr.com, сентябрь 2021 г.

Стоит отметить, что вы не должны ожидать такого результата. В данном случае агрессия исходила из страха и замешательства, но в большинстве других случаев тролли никуда не денутся.

Тем не менее, немного доброты не помешает. Вы можете изменить чью-то жизнь.

Этот разговор закончился бы совсем по-другому, если бы гнев встретился с еще большим гневом.

6. Разоружить их юмором

Как и в случае с добротой, тролли обычно не способны реагировать на юмор. Их цель — свести людей с ума, а не рассмешить.

Смех — это криптонит троллей.

Если вам нужно вдохновение о том, как бороться с троллями с юмором, загляните в Твиттер Венди.

Бренд прославился своим язвительным юмором в ответ на троллей.

Wendy’s заходит так далеко, что регулярно приглашает другие бренды на обжарку.

Скриншот с Twitter.com, сентябрь 2021 г.

Однако будьте осторожны с юмористическим подходом. Легко перейти черту и стать оскорбительным в глазах вашей аудитории.

7. Иметь социальные профили только для друзей

Это решение довольно стандартное. Если вы не хотите, чтобы случайные тролли комментировали ваши сообщения, держите их в секрете.

Очевидно, что это не сработает, если вы бизнесмен, влиятельный человек или кто-то, кому нужно выйти на публику, но это простой способ сохранить ваш личный профиль в безопасности.

В Твиттере вы можете сделать свою учетную запись приватной, выбрав Дополнительно > Настройки и конфиденциальность > Ваша учетная запись ( вам придется снова ввести пароль ) > Защищенные твиты .

Вы также можете обновить параметры пометки фотографий.

Скриншот с Twitter.com, сентябрь 2021 г.

Скриншот с Twitter.com, сентябрь 2021 г.

На Facebook вы можете запустить проверку конфиденциальности, чтобы обновить свои настройки. Щелкните стрелку раскрывающегося списка, затем Настройки и конфиденциальность > Проверка конфиденциальности.

Скриншот с Facebook.com, сентябрь 2021 г.

Помните, что вы также можете установить отдельные сообщения для личных, друзей, друзей с исключениями, определенных друзей, только вас или настроить видимость.

Скриншот с сайта Facebook.com, сентябрь 2021 г.

8. Заблокировать, запретить или сообщить о троллях

Хотя этот вариант более утомителен, иногда он необходим, если у вас есть тролль, который просто не останавливается.

Facebook, Twitter, Instagram и большинство других социальных сетей дают вам возможность пожаловаться на публикацию как оскорбительную, а также отказаться от подписки на человека, который ее опубликовал.

9. Распаковка перед ответом

Помните: цель тролля — расстроить вас и других людей. Не позволяйте им достичь своей цели.

Прежде чем вводить ответ, попробуйте следующее:

• Сделайте глубокий вдох.
• Уйдите на несколько минут (минимум).
• Напомните себе, что это не личное, и не стоит расстраиваться.

Когда вы достаточно собраны, чтобы вернуться и решить проблему, постарайтесь сохранять ясность и непредубежденность.

Ответ, когда вы злитесь, не приведет к мирному решению.

10. Оставайтесь профессионалом

Одна из худших ошибок, которые вы можете совершить, — это принять недовольного клиента за тролля и ответить непрофессионально. Сохраняйте спокойствие и факт.

Если кто-то жалуется на ваш бизнес, извинитесь и попытайтесь перенаправить разговор в частный канал, чтобы проблемы могли быть решены вне поля зрения общественности.

Если кто-то придирается к опечатке или другой незначительной ошибке, поблагодарите его за указание на ошибку, исправьте ее и больше не вмешивайтесь.

Независимо от того, отвечаете ли вы троллю или реальному покупателю, помните, что ваши комментарии общедоступны, и за ними наблюдает остальная часть сообщества. В большинстве случаев людей меньше заботит то, в чем была проблема, и больше то, как вы с ней справились.

Тролли настолько велики, насколько мы их делаем

Интернет-тролли любят драмы.

Если вы опуститесь до их уровня, они выиграют.

Дело не в том, прав он или нет. Если вы перестанете атаковать троллей, вы лишите их огня кислорода.

Иди по большой дороге и оставь троллей далеко внизу.

Дополнительные ресурсы:

• 7 срочных шагов, которые необходимо предпринять, если ваш аккаунт Facebook взломан
• 25 вещей, которые вы никогда не должны делать в социальных сетях
• Новости и тенденции в самых популярных социальных сетях

---

Избранное изображение: delcarmat/Shutterstock
Изображение №8: Создано автором, сентябрь 2021 г.

Категория Социальные сети

В Интернете что-то не так | Джеймс Бридл

Я Джеймс Бридл . Я писатель и художник, связанный с технологиями и культурой. Обычно я пишу в свой собственный блог, но, честно говоря, я не хочу, чтобы то, о чем я здесь говорю, было рядом с моим собственным сайтом. Обратите внимание: в этом эссе описываются неприятные вещи и ссылки на тревожные графические и видеоматериалы. Вам не обязательно читать его, и вам рекомендуется проявлять осторожность при дальнейшем изучении.

Как человек, выросший в Интернете, я считаю, что это одно из самых важных влияний на то, кто я есть сегодня. С 13 лет у меня в спальне был компьютер с доступом в интернет. Он давал мне доступ ко многим вещам, совершенно неуместным для подростка, но это было нормально. Культура, политика и межличностные отношения, которые я считаю центральными для моей идентичности, были сформированы Интернетом таким образом, который я всегда считал полезным для себя лично. Я всегда был критическим сторонником Интернета и всего, что он принес, и в целом считал его освободительным и полезным. Я заявляю об этом с самого начала, потому что, размышляя о последствиях проблемы, я собираюсь в значительной степени описать проблемы, связанные с моими собственными предположениями и предубеждениями.

Один из пока гипотетических вопросов, которые я часто задаю себе, — как бы я отнесся к тому, что мои собственные дети сегодня имеют такой же доступ к Интернету. И мне становится все труднее ответить на этот вопрос. Я понимаю, что это естественная эволюция взглядов, которая происходит с возрастом, и в какой-то момент этот вопрос может стать намного менее гипотетическим. Я не хочу лицемерить по этому поводу. Я бы хотел, чтобы у моих детей были такие же возможности исследовать, расти и выражать себя, как и у меня. Я бы хотел, чтобы у них был такой выбор. И это убеждение перерастает в отношение к роли интернета в общественной жизни в целом.

Я также в течение некоторого времени осознавал все более тесную связь между младшими детьми и YouTube. Я постоянно вижу детей, поглощенных экранами, в колясках и в ресторанах, и всегда есть что-то вроде луддитской остроты, но я не родитель и не выношу родительских суждений ни за кого, ни за кого-либо другого. Я видел, как члены семьи и дети друзей подключались к видео про свинку Пеппу и детские стишки, и это делало их счастливыми и давало всем передышку, так что ладно.

Но у меня даже детей нет, и прямо сейчас я просто хочу все это сжечь.

Кто-то или что-то или некая комбинация людей и вещей использует YouTube для систематического запугивания, травмирования и жестокого обращения с детьми, автоматически и в масштабе, и это заставляет меня подвергать сомнению мои собственные убеждения об Интернете на всех уровнях. Многое из того, что я собираюсь описать далее, уже освещалось в других источниках, хотя ни одно из основных средств массовой информации, которые я видел, на самом деле не улавливало последствий того, что, по-видимому, происходит.

Для начала: Детский YouTube определенно и явно странный. Я уже давно осознал его странность. В прошлом году было опубликовано несколько статей о повальном увлечении яйцами-сюрпризами. Видеоролики Surprise Eggs изображают, часто в мучительной длине, процесс разворачивания Kinder и других игрушек-яиц. Это так, но дети очарованы ими. Этих видео тысячи и тысячи, и их смотрят тысячи и тысячи, если не миллионы детей.

Из статьи по ссылке выше:

Создателем моих любимых видео является «Blu Toys Surprise Brinquedos & Juegos», и с 2010 года он, кажется, набрал 3,7 миллиона подписчиков и чуть менее 6 миллиардов просмотров для детского канала, полностью посвященного открытию яиц-сюрпризов и распаковка игрушек. Заголовки видео представляют собой непрерывный узор из непонятных фирменных линий и врезок: «Сюрприз Play Doh Eggs Peppa Pig Stamper Cars Pocoyo Minecraft Smurfs Kinder Play Doh Sparkle Brilho», «Cars Screamin’ Banshee Eats Lightning McQueen Disney Pixar», «Disney Baby Пасхальные яйца Pop Up Pals СЮРПРИЗ».

Пока я пишу это, он снял в общей сложности 4426 видео, и это число продолжает расти. С таким количеством просмотров — для сравнения, у официального канала Джастина Бибера более 10 миллиардов просмотров, а у штатной звезды YouTube PewDiePie почти 12 миллиардов — вполне вероятно, что этот человек зарабатывает на жизнь парой нежно бормочущих рук, разворачивающих киндер-яйца. (Видео-сюрпризы сопровождаются прероллом, а иногда и видео в середине и рекламой.)

Это должно дать вам некоторое представление о том, насколько странен мир детского онлайн-видео, и этот список названий видео намекает на это. чрезвычайной широтой и сложностью этой ситуации. Мы перейдем к последнему через минуту; на данный момент знайте, что там уже очень странно, хотя и довольно безобидно.

Другим популярным тропом, особенно для самых маленьких детей, являются детские стишки.

Little Baby Bum, который сделал вышеуказанное видео, является 7-м по популярности каналом на YouTube. Всего за 515 видеороликов они набрали 11,5 миллионов подписчиков и 13 миллиардов просмотров. Опять же, есть вопросы относительно точности этих цифр, о которых я вскоре расскажу, но ключевой момент в том, что это огромная, огромная сеть и отрасль.

Видео по запросу — это кошачья мята как для родителей, так и для детей, а значит, и для создателей контента и рекламодателей. Эти видеоролики завораживают маленьких детей, будь то знакомые персонажи и песни или просто яркие цвета и успокаивающие звуки. Продолжительность многих из этих видео — одна из распространенных тактик видео состоит в том, чтобы собрать множество детских стишков или эпизодов мультфильмов в более чем часовые компиляции — и то, как эта длина позиционируется как часть привлекательности видео, указывает на количество времени, которое некоторые дети проводят с детьми. их.

Таким образом, вещатели YouTube разработали огромное количество тактик, чтобы привлечь внимание родителей и детей к своим видео и доходам от рекламы, которые сопровождают их. Первая из этих тактик заключается в простом копировании и пиратстве другого контента. Простой поиск «Свинка Пеппа» на YouTube в моем случае дал «около 10 400 000 результатов», а главная страница почти полностью взята с проверенного «Официального канала свинки Пеппы», а одна — с непроверенного канала под названием Play Go Toys, который вы на самом деле не заметил бы, если бы вы не искали его:

Канал Play Go Toys состоит из (наверное?) пиратских мультфильмов о свинке Пеппе и других, видео распаковки игрушек (еще один детский магнит) и видео, предположительно, собственных детей владельца канала. Я не утверждаю ничего плохого в отношении игрушек Play Go; Я просто показываю, как структура YouTube способствует отделению контента от автора и как это влияет на нашу осведомленность и доверие к его источнику.

Как отмечает другой блоггер, одна из традиционных ролей брендированного контента заключается в том, что он является надежным источником. Будь то «Свинка Пеппа» на детском телевидении или фильм Диснея, что бы вы ни думали о промышленной модели развлекательного производства, они тщательно производятся и контролируются, чтобы дети могли безопасно смотреть их, и можно доверять как таковому . Это больше не применяется, когда бренд и контент не связаны платформой, и поэтому известный и надежный контент обеспечивает беспрепятственный доступ к непроверенному и потенциально опасному контенту.

(Да, это точно такой же процесс, как расслоение доверенных новостных медиа в лентах Facebook и в результатах Google, который в настоящее время наносит такой ущерб нашим когнитивным и политическим системам, и я не собираюсь подробно исследовать эту взаимосвязь здесь, но, очевидно, имеет глубокое значение.)

Второй способ увеличить число просмотров видео — использовать ассоциацию ключевых слов и хэштегов, что само по себе является темным искусством. Когда какая-то тенденция, такая как видеоролики Surprise Egg, достигает критической массы, производители контента набрасываются на нее, создавая тысячи и тысячи таких видеороликов в каждой возможной итерации. Отсюда и все странные названия в приведенном выше списке: фирменный контент, названия детских стишков и «яйцо-сюрприз», набитые одним и тем же словесным салатом для захвата результатов поиска, размещения на боковой панели и ранжирования автовоспроизведения «на следующем месте».

Ярким примером странности являются видеоролики Finger Family (безобидный пример, приведенный выше). Я понятия не имею, откуда они взялись или откуда взялись детские стишки, лежащие в основе тропа, но сейчас на YouTube есть по крайней мере 17 миллионов версий , и опять же они охватывают все возможные жанры, миллиарды и миллиарды совокупных просмотров.

Еще раз, количество просмотров этих видео должно приниматься во внимание серьезно. Огромное количество этих видео по сути создается ботами и просматривается ботами, и даже комментируется ботами. Это целый странный мир сам по себе. Но это не должно затмевать, что есть также много реальных детей, подключенных к айфонам и планшетам, которые просматривают их снова и снова — отчасти из-за завышенного количества просмотров — учатся вводить основные поисковые запросы в браузере или просто нажимают на них. боковая панель, чтобы вызвать другое видео.

Что меня несколько беспокоит в распространении даже (относительно) нормальных детских видео, так это невозможность определить степень автоматизации, которая здесь работает; как разобрать разрыв между человеком и машиной. Приведенный выше пример с канала под названием Bounce Patrol Kids, у которого почти два миллиона подписчиков, демонстрирует этот эффект в действии. Он публикует профессионально созданные видеоролики с преданными актерами-людьми примерно по одному в неделю. Еще раз, я не утверждаю ничего плохого в Bounce Patrol, который явно следует по стопам доцифровых детских сенсаций, таких как их собратья-австралийцы The Wiggles.

И все же, есть что-то странное в группе людей, бесконечно разыгрывающих значения комбинации сгенерированных алгоритмом ключевых слов: «Хэллоуинская семья пальцев и другие хэллоуинские песни для детей | Сборник песен для детей на Хэллоуин», «Семейная песня о животных из Австралии | Семейные детские стишки», «Сельскохозяйственные животные Finger Family и другие песни о животных | Семейная коллекция Finger — Изучайте звуки животных», «Safari Animals Finger Family Song | Слон, лев, жираф, зебра и бегемот! Дикие животные для детей», «Супергерои Finger Family и другие песни Finger Family! Коллекция Superhero Finger Family», «Семейная песня Batman Finger — супергерои и злодеи! Бэтмен, Джокер, Риддлер, Женщина-кошка» и так далее и тому подобное. Это производство контента в эпоху алгоритмических открытий — даже если вы человек, в конечном итоге вы должны выдать себя за машину.

Другие каналы избавляются от актеров-людей, чтобы снова и снова создавать бесконечные реконфигурируемые версии одних и тех же видео. То, что здесь происходит, явно автоматизировано. Анимации, звуковые дорожки и списки ключевых слов собираются тысячами для создания бесконечного потока видео. Вышеупомянутый канал Videogyan 3D Rhymes — Nursery Rhymes & Baby Songs публикует несколько видеороликов в неделю со все более запутанными комбинациями ключевых слов. У них почти пять миллионов подписчиков — более чем в два раза больше, чем у Bounce Patrol — хотя опять же невозможно узнать, кто или что на самом деле набирает эти миллионы и миллионы просмотров.

Я пытаюсь не превращать это эссе в бесконечный список примеров, но важно понять, насколько обширна эта система и насколько неопределенными являются ее действия, процесс и аудитория. Это также интернационально: есть варианты видеороликов Finger Family и Learn Colors для тамильских эпосов и малазийских мультфильмов, которые вряд ли появятся в результатах любого англоязычного поиска. Именно эта неопределенность и досягаемость являются ключом к его существованию и его последствиям. Из-за его размерности его трудно понять или даже по-настоящему обдумать.

Мы уже сталкивались с довольно яркими примерами тревожных результатов полной автоматизации — некоторые из них, к счастью, были приправлены черным юмором, другие — не очень. Многое было сделано из алгоритмического скрещивания библиотек стоковых фотографий и производства по запросу всего, от футболок до кофейных кружек, комбинезонов для младенцев и чехлов для мобильных телефонов. Приведенный выше пример, доступный до недавнего времени на Amazon, является одним из таких случаев, и история того, как это произошло, увлекательна и странна, но в целом понятна. Никто не собирался создавать чехлы для телефонов с лекарствами и медицинским оборудованием, это был просто очень странный математический/вероятностный результат. Однако тот факт, что потребовалось некоторое время, чтобы это заметить, может насторожить.

Аналогично, случай с футболками «Сохраняй спокойствие и много насилуй» (наряду с футболками «Сохраняй спокойствие и режь ее» и «Сохраняй спокойствие и бей ее») уныл и огорчен, но понятен. Никто не собирался создавать эти рубашки: они просто соединили непроверенный список глаголов и местоимений с онлайн-генератором изображений. Вполне возможно, что ни одна из этих рубашек никогда физически не существовала, никогда не покупалась и не надевалась, а значит, никакого вреда не было. И снова люди, создающие этот контент, ничего не заметили, как и распространитель. Они буквально не понимали, что делают.

На основании этих случаев и тех, которые я собираюсь описать далее, я утверждаю, что масштаб и логика системы замешаны в этих выходных данных и требуют от нас продумать их последствия.

(Также еще раз: я не буду вдаваться в более широкие социальные последствия таких процессов вне рамок того, о чем я здесь пишу, но ясно, что можно провести четкую грань от подобных примеров до насущных современных такие проблемы, как расовая и гендерная предвзятость в больших данных и системах, управляемых машинным интеллектом, которые требуют срочного внимания, но точно так же не имеют ничего похожего на простые или даже предпочтительные решения. )

Давайте посмотрим хотя бы одно видео среди кучи детских видео и попытаемся понять, откуда оно взялось. Важно подчеркнуть, что я не собирался искать это конкретное видео: оно появилось органично и высоко ранжировалось в поиске «семейство пальцев» в окне браузера в режиме инкогнито (т. е. на него не должны были повлиять предыдущие поиски). Эта автоматизация переносит нас в очень-очень странные места, и в этом месте кроличья нора настолько глубока, что невозможно понять, как такая вещь появилась на свет.

Еще раз, предупреждение о содержании: это видео никоим образом не является неприемлемым, но оно определенно не соответствует и содержит элементы, которые могут кого-то беспокоить. Это очень мягко по меркам таких вещей, но. Я описываю это ниже, если вы не хотите смотреть его и идти по этой дороге. Это предупреждение будет повторяться.

Вышеупомянутое видео называется Неправильные головы Дисней Неправильные уши Неправильные ноги Дети учат цвета Finger Family 2017 Nursery Rhymes. Само название подтверждает его автоматизированное происхождение. Я понятия не имею, откуда взялся троп «Неправильные головы», но я могу представить, как и в случае с «Семейной песней о пальцах», что где-то существует совершенно оригинальная и безобидная версия, которая рассмешила достаточно детей и начала подниматься в алгоритмическом рейтинге, пока не попал в списки словесных салатов, сочетаясь с Learn Colors, Finger Family и Nursery Rhymes, и всеми этими тропами — не просто как слова, но как образы, процессы и действия — чтобы смешаться с тем, что мы видим здесь.

Видео состоит из обычной версии песни Finger Family, которая воспроизводится поверх анимации, в которой головы и тела персонажей диснеевского Аладдина меняются местами и пересекаются. Опять же, это странно, но, честно говоря, не более, чем видео с сюрпризом или что-то еще, что смотрят дети. Я понимаю, насколько это невинно. Ошибочность закрадывается с появлением персонажа, не относящегося к Аладдину, — Агнес, маленькой девочки из «Гадкого Я». Агнес является арбитром сцены: когда головы не совпадают, она плачет, когда они совпадают, она радуется.

Создатель видео, BABYFUN TV (скриншот выше), создал много подобных видео. Все видео Wrong Heads, которые я могу смотреть, работают одинаково. Персонаж Хоуп из «Головоломки» плачет, когда Смурфики и Тролли меняются головами. Это продолжается и продолжается. Я понимаю игру, но постоянное наложение и смешение разных тропов начинает проникать внутрь. У BABYFUN TV всего 170 подписчиков и очень низкий рейтинг просмотров, но таких каналов тысячи и тысячи. Числа в длинном хвосте важны не абстрактно, а в их накоплении.

Возникает вопрос: как это произошло? Тропа «Плохой ребенок», также присутствующая на BABYFUN TV, включает в себя тот же плач. Хотя я нахожу это тревожным, я могу понять, как это может обеспечить некоторый ритм, интонацию или отношение к их собственному опыту, которые привлекают реальных детей в этом содержании, хотя оно было искажено и растянуто посредством алгоритмического повторения и рекомбинации таким образом, что Я не думаю, что кто-то на самом деле хочет, чтобы это произошло.

Скриншот с канала 9 Toy Freaks0002 [ Редактировать, 21.11.2017 : После публикации этой статьи канал Toy Freaks был удален YouTube в рамках широкомасштабного удаления спорного контента.]

Toy Freaks — чрезвычайно популярный канал (68-е место в платформе), в котором отец и две его дочери разыгрывают — а в некоторых случаях, возможно, инициируют — многие образы, которые мы идентифицировали до сих пор, в том числе «Плохой ребенок» (ранее встроенный выше). Помимо детских стишков и обучения цветам, Toy Freaks специализируется на неприятных ситуациях, а также на действиях, которые многие, многие зрители считают граничащими с жестоким обращением и эксплуатацией, если не полностью переходят черту, включая видео детей, которые рвут и испытывают боль. . Что бы это ни значило, Toy Freaks — это проверенный канал YouTube. (Я думаю, мы уже знаем, что это не означает ничего полезного.)

Как и в случае с Bounce Patrol Kids, как бы вы ни относились к содержанию этих видеороликов, невозможно понять, где начинается и заканчивается автоматизация, кто придумывает идеи и кто их отыгрывает. В свою очередь, распространение тропов в популярных каналах, управляемых людьми, таких как Toy Freaks, приводит к тому, что они бесконечно повторяются в сети во все более диковинных и искаженных рекомбинациях.

Есть второй уровень того, что я характеризую как видеоролики с участием людей, которые гораздо более неприятны, чем в основном неприятные действия игрушечных уродов и их сородичей. Вот относительно мягкий, но все же расстраивающий пример:

На шаг впереди просто пиратских видео про свинку Пеппу, о которых упоминалось ранее, есть подделки. Они тоже кажутся изобилующими насилием. В официальных видео про свинку Пеппу Пеппа действительно ходит к стоматологу, и серия, в которой она это делает, кажется популярной, хотя, как ни странно, то, что кажется настоящей серией, доступно только на неофициальном канале. В официальной хронологии Пеппу должным образом успокаивает добрый дантист. В приведенной выше версии ее в основном пытают, прежде чем превратиться в серию роботов Железного человека и исполнить танец «Учим цвета». Поиск по запросу «Свинка Пеппа дантист» выводит вышеуказанное видео на первую страницу, и дальше становится только хуже.

[ Редактировать, 21/11/2017 : исходное видео, цитируемое здесь, было удалено в рамках недавней чистки YouTube, хотя многие похожие видео остались на платформе.] Насилие и страх, когда Пеппа ест своего отца или пьет хлорную известь, оказывается, очень распространены. Они составляют целую субкультуру YouTube. Многие из них, очевидно, являются пародиями или даже сатирой на самих себя в довольно распространенном в Интернете возмутительном, намеренно оскорбительном стиле. Все тропы 4chan есть, троллей нет, мы это знаем.

В приведенном выше примере агентство менее ясно: видео начинается с пародии на тролля Пеппу, но позже синхронизируется с автоматическим повторением клише, которое мы уже видели. Я не знаю, к какому лагерю он принадлежит. Может это просто тролли. Я надеюсь, что это так. Но я так не думаю. Тролли не охватывают пересечение людей-акторов и более автоматизированных примеров в будущем. Они здесь играют, но это не вся история.

Я полагаю, что наивно не видеть преднамеренных версий этого прихода, но многие из них настолько близки к оригиналу и настолько не обозначены — как пример с дантистом — что многие дети смотрят их. Я понимаю, что большинство из них не пытается запутать детей, на самом деле нет, хотя они и есть.

Я пытаюсь понять, почему, как бы это ни было просто и тревожно, это не простое заламывание рук типа «не подумает ли кто-нибудь о детях». Очевидно, этот контент неуместен, очевидно, там есть плохие актеры, очевидно, некоторые из этих видео должны быть удалены. Очевидно, это также поднимает вопросы добросовестного использования, присвоения, свободы слова и так далее. Но отчеты, которые просто рассматривают проблему через эту призму, не в состоянии полностью понять задействованные механизмы и, таким образом, неспособны осмыслить ее значение в целом и отреагировать соответствующим образом.

The New York Times, озаглавив свою статью о подразделе этого выпуска «На YouTube Kids потрясающие видео ускользают от фильтров», подчеркивает использование поддельных персонажей и детских стишков в тревожном контенте и представляет это как проблему модерация и законодательство. YouTube Kids, официальное приложение, которое утверждает, что безопасно для детей, но совершенно очевидно, что это не так, является выявленной проблемой, поскольку оно ошибочно вызывает доверие у пользователей. Статья в британском таблоиде The Sun «Дети остались травмированными после того, как больные клипы на YouTube, показывающие персонажей свинки Пеппы с ножами и оружием, появляются в приложении для детей» придерживается той же линии, но с добавленной дозой правой технофобии и самодовольства. Но обе истории принимают за чистую монету утверждения YouTube о том, что эти результаты невероятно редки и быстро удаляются: утверждения, полностью опровергнутые распространением самих историй и растущим числом сообщений в социальных сетях, в основном от обеспокоенных родителей, из которых они возникают.

Но, как и в случае с Toy Freaks, меня беспокоит то, как очевидные пародии и даже более сомнительные подделки взаимодействуют с легионами производителей алгоритмического контента, пока совершенно невозможно понять, что происходит. («Существа снаружи переводили взгляд с свиньи на человека, и с человека на свинью, и снова с свиньи на человека; но уже нельзя было сказать, кто из них кто».) Toy Freaks произведены в Азии (скриншот выше). Вот один из России. Я действительно не хочу больше использовать термин «управляемый людьми» в отношении этих видео, хотя они содержат все те же образы и реальных людей, которые их разыгрывают. Я больше не имею ни малейшего представления о том, что здесь происходит, и я действительно не хочу, и я начинаю думать, что в этом и смысл. Отчасти поэтому я начинаю думать о преднамеренности всего этого. На их изготовление уходит много сил. Больше, чем может принести доход от спама — не так ли? Кто пишет эти сценарии, редактирует эти видео? Еще раз хочу подчеркнуть: это все еще очень мягкий, даже забавный материал по сравнению со многим из того, что там есть.

Вот несколько вещей, которые меня беспокоят:

Во-первых, уровень ужаса и жестокости на экране. Иногда это тролль-ужасные вещи; большую часть времени это кажется более глубоким и более бессознательным, чем это. У Интернета есть способ усилить и реализовать многие из наших скрытых желаний; на самом деле, это то, что он, кажется, делает лучше всего. Я провожу много времени, споря о за эта тенденция в отношении сексуальной свободы человека, индивидуальной идентичности и других вопросов. Здесь, и иногда кажется, что эта тенденция сама по себе является насильственной и разрушительной.

Второй уровень эксплуатации, не детей, потому что они дети, а детей, потому что они бессильны. Автоматизированные системы вознаграждения, такие как алгоритмы YouTube, требуют эксплуатации точно так же, как капитализм требует эксплуатации, и если вас возмущает вторая половина этого уравнения, то, возможно, это должно убедить вас в его истинности. Эксплуатация закодирована в системах, которые мы создаем, что делает ее труднее увидеть, труднее думать и объяснять, труднее противодействовать и защищаться. Не в будущем ИИ-повелителей и роботов на фабриках, а прямо здесь и сейчас, на вашем экране, в вашей гостиной и в вашем кармане.

Многие из этих последних примеров сводят на нет любую попытку доказать, что на самом деле никто не смотрит эти видео, что все это боты. Здесь есть люди, пусть даже только на стороне производства, и я тоже очень беспокоюсь о них.

Я написал достаточно, слишком много, но я чувствую, что мне действительно нужно оправдать весь этот бред о насилии, злоупотреблениях и автоматизированных системах примером, который подводит итог. Может быть, после всего, что я сказал, ты не будешь думать, что это так уж плохо. Я уже не знаю, что думать.

[ Редактировать, 21.11.2017 : исходное видео, цитируемое здесь, теперь удалено в рамках недавней очистки YouTube, хотя на платформе осталось много похожих видео. В видео использовались анимации из серии игр Grand Theft Auto, на которые накладывались мультяшные персонажи, нападающие, убивающие и хоронящие друг друга. уже рассмотрели выше, и выводит их на другой уровень. Знакомые персонажи, детские тропы, салат из ключевых слов, полная автоматизация, насилие и все то, о чем мечтают дети. И, конечно же, существует огромное, огромное количество этих видео. Канал за каналом за каналом с похожим контентом, каждую неделю выпускались сотни новых видео. Промышленное кошмарное производство.

В последний раз: доступно больше жестокого и более сексуального контента. Я не буду на него ссылаться. Я не верю в травмирование других людей, но необходимо постоянно подчеркивать это и не сбрасывать со счетов психологическое воздействие на детей вещей, которые не вызывают явного беспокойства у взрослых, просто невероятно темные и странные.

Друг, работающий в сфере цифрового видео, рассказал мне, что потребуется, чтобы создать что-то вроде этого: небольшая студия, состоящая из людей (полдюжины, а то и больше), производящих большие объемы низкокачественного контента для получения доходов от рекламы путем отключения определенных требования системы (длина, в частности, кажется фактором). По словам моего друга, онлайн-контент для детей — один из немногих альтернативных способов заработка на 3D-анимации, потому что эстетические стандарты ниже, а независимое производство может принести прибыль за счет масштаба. Он использует существующий и легко доступный контент (например, модели персонажей и библиотеки захвата движения), и его можно повторять и пересматривать бесконечно и в основном бессмысленно, потому что алгоритмы не различают — и дети тоже.

Эти видеоролики, где бы они ни создавались, каким бы образом они ни производились и каким бы сознательным намерением они ни были (т. е. накапливать доход от рекламы), питаются системой, которая сознательно предназначалась для показа видеороликов детям с целью получения прибыли. Бессознательно сгенерированные, эмерджентные результаты этого повсюду.

Показывать детям этот контент — злоупотребление. Мы не говорим о спорных, но, несомненно, реальных последствиях насилия в фильмах или видеоиграх для подростков или о воздействии порнографии или экстремальных изображений на юные умы, о которых упоминалось в моем вступительном описании моего собственного подросткового использования Интернета. Это важные дебаты, но они не то, что обсуждается здесь. Мы говорим о том, что очень маленькие дети, фактически с рождения, преднамеренно подвергаются контенту, который травмирует и беспокоит их, через сети, которые чрезвычайно уязвимы именно для этой формы злоупотреблений. Речь идет не о троллях, а о неком насилии, присущем сочетанию цифровых систем и капиталистических стимулов. Это до уровня металла.

Думаю, это моя точка зрения: Система замешана в злоупотреблениях.

И прямо сейчас, прямо здесь, YouTube и Google замешаны в этой системе. Архитектура, которую они построили для получения максимального дохода от онлайн-видео, взламывается неизвестными лицами, которые жестоко обращаются с детьми, возможно, даже не преднамеренно , а в массовом масштабе. Я считаю, что они несут абсолютную ответственность за то, чтобы справиться с этим, так же как они несут ответственность за то, чтобы бороться с радикализацией (в основном) молодых (в основном) мужчин с помощью экстремистских видео — любой политической направленности. Они до сих пор не выказывали абсолютно никакой склонности к этому, что само по себе подло. Однако огромная часть моего беспокойного ответа на эту проблему заключается в том, что я понятия не имею, как они могут реагировать, не закрывая саму службу и большинство систем, которые на нее похожи. Мы построили мир, который работает в масштабе, где человеческий контроль просто невозможен, и никакой нечеловеческий контроль не может противостоять большинству примеров, которые я использовал в этом эссе. Отступления, которые я оставил в скобках, если их расширить, позволили бы с минимальными усилиями переписать все, что я сказал, с очень небольшими усилиями, чтобы было не о жестоком обращении с детьми, а о белом национализме, о насильственных религиозных идеологиях, о фейковых новостях, о климатическом отрицании, о 9/11 заговоров.

Это очень темное время, когда структуры, которые мы построили, чтобы поддерживать себя, используются против нас — всех нас — систематическим и автоматическим образом. Трудно доверять сети, когда она производит такие ужасы. Хотя заманчиво отмахнуться от более диких примеров как от троллинга, которых, безусловно, немало, это не объясняет огромного объема контента, взвешенного в особенно гротескном направлении. Он представляет собой множество сложно запутанных опасностей, в том числе то, что, как и в случае усиления внимания к предполагаемому российскому вмешательству в социальные сети, такие события будут использоваться в качестве оправдания для усиления контроля над Интернетом, усиления цензуры и так далее. Это не то, чего хотят многие из нас.

На этом я остановлюсь, сказав только это:

Меня беспокоит не только насилие, совершаемое здесь над детьми, хотя это меня глубоко беспокоит. Что меня беспокоит, так это то, что это всего лишь один из аспектов своего рода инфраструктурного насилия, совершаемого по отношению ко всем нам все время, и мы все еще пытаемся найти способ хотя бы поговорить об этом, описать его механизмы и его последствия. Действия и их последствия. Как я сказал в начале этого эссе: это делается людьми и вещами, а также комбинацией вещей и людей. Ответственность за его результаты возложить невозможно, но ущерб действительно очень и очень реален.

Это эссе является частью моей книги New Dark Age (Verso, 2018). Вы можете прочитать отрывок из книги и узнать больше здесь.

Гниющий Интернет — коллективная галлюцинация

Шестьдесят лет назад футуролог Артур Кларк заметил, что любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии. Интернет — то, как мы общаемся друг с другом и вместе сохраняем интеллектуальные продукты человеческой цивилизации — хорошо соответствует наблюдению Кларка. По словам Стива Джобса, «это просто работает» так же легко, как щелкать, постукивать или говорить. И в той же степени, что и превратности магии, когда интернет не работает, причины, как правило, настолько загадочны, что объяснения этого так же полезны, как попытка разобрать неудавшееся заклинание.

В основе наших обширных и кажущихся простыми цифровых сетей лежат технологии, которые, если бы они еще не были изобретены, вероятно, никогда бы не развивались так, как прежде. Они являются артефактами очень специфических обстоятельств, и маловероятно, что в альтернативной временной шкале они были бы спроектированы таким же образом.

Особая архитектура Интернета возникла из-за явных ограничений и явной свободы: во-первых, его академически мыслящие разработчики не имели и не ожидали привлекать огромные суммы капитала для построения сети; а во-вторых, они не хотели и не рассчитывали заработать на своем изобретении.

Таким образом, у создателей Интернета не было денег, чтобы просто развернуть единую централизованную сеть так, как, например, FedEx метаболизировала капитальные затраты в десятки миллионов долларов на развертывание окрашенных в ливреи самолетов, грузовиков, людей и ящиков для высадки пассажиров, создание единой системы доставки «точка-точка». Вместо этого они остановились на эквиваленте правил соединения существующих сетей.

Вместо единой централизованной сети, смоделированной по образцу устаревшей телефонной системы, управляемой правительством или несколькими крупными коммунальными службами, Интернет был разработан таким образом, чтобы любое устройство в любом месте могло взаимодействовать с любым другим устройством, позволяя любому провайдеру предоставлять любую сетевую мощность он должен был к растущей стороне. И поскольку создатели сети не намеревались монетизировать, а тем более монополизировать что-либо из этого, ключ был в том, чтобы желаемый контент естественным образом предоставлялся пользователями сети, некоторые из которых выступали бы в качестве производителей контента или хостов, устраивая водопои для другие часто.

В отличие от непродолжительных проприетарных сетей, таких как CompuServe, AOL и Prodigy, контент и сеть будут разделены. В самом деле, в Интернете не было и нет главного меню, генерального директора, публичного предложения акций и вообще никакой формальной организации. Есть только инженеры, которые время от времени встречаются, чтобы уточнить предлагаемые протоколы связи, которые производители оборудования и программного обеспечения, а также строители сетей могут использовать по своему усмотрению.

Таким образом, Интернет был рецептом раствора, с приглашением для всех и каждого приносить свои кирпичи. Тим Бернерс-Ли принял приглашение и изобрел протоколы для World Wide Web, приложения для работы в Интернете. Если ваш компьютер общался с «веб-сетью» с помощью браузера, то он мог общаться с серверами, которые также общались с веб-сайтами, которые, естественно, назывались веб-сайтами. Страницы на сайтах могут содержать ссылки на всевозможные вещи, которые по определению находятся на расстоянии одного клика, и на практике могут быть найдены на серверах в любой точке мира, размещенных людьми или организациями, не только не связанными со ссылающейся веб-страницей. , но совершенно не подозревая о его существовании. И сами веб-страницы могут быть собраны из нескольких источников, прежде чем они будут отображаться как единое целое, способствуя росту рекламных сетей, которые могут быть вызваны веб-сайтами для вставки маяков наблюдения и рекламы на лету, поскольку страницы собирались вместе в тот момент, когда кто-то искал. чтобы просмотреть их.

И, подобно разработчикам Интернета, Бернерс-Ли раздал свои протоколы миру бесплатно, позволив создать дизайн, в котором отсутствовала какая-либо форма централизованного управления или контроля, поскольку World Wide Web, Inc. не использовалась для отслеживания. , для выставления счетов. Сеть, как и интернет, — это коллективная галлюцинация, набор независимых усилий, объединенных общими технологическими протоколами, чтобы казаться единым волшебным целым.

Это отсутствие централизованного контроля или даже легкого централизованного контроля уже давно прославляется как инструмент массовой демократии и свободы. Нетривиально подвергать цензуре сеть, столь же органичную и децентрализованную, как Интернет. Но в последнее время считается, что эти функции способствуют векторам индивидуальных преследований и социальной дестабилизации, не имея простых точек входа, через которые можно было бы удалить или пометить вредоносную работу, не подпадающую под зонтик основных платформ социальных сетей, или быстро идентифицировать их источники. . Хотя обе оценки имеют силу, каждая из них замалчивает ключевую особенность распределенной сети и Интернета: их дизайн естественным образом создает пробелы в ответственности за поддержание ценного контента, на который полагаются другие. Ссылки работают без проблем, пока не перестанут. И по мере того, как реальные аналоги онлайн-работы исчезают, эти пробелы представляют собой настоящие дыры в знаниях человечества.

---

До появления Интернета основным способом сохранить что-либо на века было записать это сначала на камне, затем на пергаменте, затем на папирусе, затем на 20-фунтовой бескислотной бумаге, затем на ленточном накопителе, дискете, или жесткий диск — и хранить результат в храме или библиотеке: здании, предназначенном для защиты от гниения, кражи, войны и стихийных бедствий. Такой подход способствовал сохранению некоторых материалов на протяжении тысячелетий. В идеале было бы несколько идентичных копий, хранящихся в нескольких библиотеках, чтобы выход из строя одного хранилища не уничтожил знания внутри. А в редких случаях, когда документ был тайно изменен, его можно было сравнить с копиями в другом месте, чтобы обнаружить и исправить изменение.

Эти здания не управлялись сами по себе и не были просто складами. Они были укомплектованы духовенством, а затем библиотекарями, которые способствовали культуре сохранения и ее многочисленным изощренным практикам, поэтому ценные документы будут охраняться и делаться доступными в любом масштабе — конечно, физически и, что важно, посредством тщательного индексирования, поэтому пытливый ум можно сочетать с чем угодно в библиотеке, способным утолить эту жажду. (Как заметил Хорхе Луис Борхес, библиотека без указателя парадоксальным образом становится менее информативной по мере своего роста.)

На заре эпохи Интернета, 25 лет назад, казалось, что Интернет внесет огромные улучшения в долгую работу этих распорядителей и, возможно, некоторое облегчение. Причудливость интернета и веб-дизайна была апофеозом гарантии того, что идеальное не станет врагом хорошего. Вместо тщательной системы обозначения «важных» знаний, отличных от повседневного месива, и переноса этих знаний в институты и культуры постоянного хранения и доступа (библиотеки) была лишь бесконечно пестрая паутина, с каноническими справочные веб-сайты, такие как веб-сайты для научных работ и газетных статей, в сочетании с PDF-файлами, блогами и сообщениями в социальных сетях, размещенными здесь и там.

Предприимчивые студенты разработали поисковые роботы, которые автоматически переходили и записывали каждую отдельную ссылку, которую они могли найти, а затем переходили по каждой ссылке в конце этой ссылки, а затем создавали соответствие, которое позволяло бы людям осуществлять поиск по единому целому, создавая поисковые системы. возвращая 10 лучших совпадений для слова или фразы среди, на сегодняшний день, более чем 100 триллионов возможных страниц. Как говорит Google, «Интернет похож на постоянно растущую библиотеку с миллиардами книг и без централизованной системы хранения документов».

Я только что процитировал корпоративный веб-сайт Google и использовал гиперссылку, чтобы вы могли увидеть мой источник. Источники — это клей, скрепляющий знания человечества. Это то, что позволяет вам узнать больше о том, что лишь кратко упоминается в статье, подобной этой, а другим — перепроверить факты, как я представляю их. Ссылка, которую я использовал, указывает на https://www.google.com/search/howsearchworks/crawling-indexing/. Предположим, что Google изменит содержимое этой страницы или реорганизует свой веб-сайт в любое время между тем, когда я пишу эту статью, и тем, когда вы ее читаете, полностью исключив ее. Изменение того, что есть, было бы примером дрейфа контента; его полное устранение называется гниением ссылок.

Оказывается, гниение ссылок и дрейф контента являются эндемичными для Интернета, что неудивительно и шокирующе рискованно для библиотеки, в которой «миллиарды книг и нет централизованной системы хранения документов». Представьте, если бы библиотек не существовало, а существовала бы только «экономика обмена» физическими книгами: люди могли бы регистрировать те книги, которые оказались у них дома, а затем другие желающие могли бы посетить их и просмотреть. Неудивительно, что такая система может устареть, и книги перестанут быть там, где их рекламировали, особенно если кто-то сообщил, что книга находится в чужом доме в 2015 году, а затем заинтересованный читатель увидел этот отчет за 2015 год в 2021 году и пытался посетить первоначальный дом, упомянутый как удерживающий его. Это то, что мы сейчас имеем в сети.

Будь то скромный дом или массивное правительственное здание, огромное количество контента может выйти из строя. Например, весной 2010 года президент Барак Обама подписал Закон о доступном медицинском обслуживании. Осенью 2013 года республиканцы в Конгрессе прекратили повседневное государственное финансирование в попытке убить Obamacare. Федеральные агентства, вынужденные прекратить все виды деятельности, кроме основных, перекрыли доступ к веб-сайтам правительства США, включая доступ к тысячам, возможно, миллионам официальных правительственных документов, как текущих, так и архивных, и, конечно, очень немногие из них имели какое-либо отношение к Obamacare. . Ночь сменяла день, и каждая ссылка, указывающая на затронутые документы и сайты, больше не работала. Вот сайт НАСА того времени:

В 2010 году судья Сэмюэл Алито написал совпадающее мнение по делу, рассмотренному Верховным судом, и его мнение было связано с веб-сайтом как часть объяснения его рассуждений. Вскоре после того, как мнение было опубликовано, любой, кто перейдет по ссылке, не увидит, что Алито имел в виду, когда писал мнение. Вместо этого они находили бы это сообщение: «Разве вы не рады, что не процитировали эту веб-страницу… Если бы вы процитировали, как это сделал судья Алито, исходный контент давно бы исчез, и кто-то другой мог прийти и купить его». домен, чтобы прокомментировать скоротечность связанной информации в эпоху Интернета».

Вдохновленные подобными случаями, мы с некоторыми коллегами присоединились к расследованию масштабов гниения ссылок в 2014 году и прошлой весной.

Первое исследование, проведенное с Кендрой Альберт и Ларри Лессигом, было сосредоточено на документах, предназначенных для неопределенного срока действия: ссылках в научных статьях, найденных в Harvard Law Review , и судебных решениях Верховного суда. Мы обнаружили, что 50 процентов ссылок, встроенных в решения суда с 1996 года, когда была использована первая гиперссылка, больше не работали. И 75 процентов ссылок в Harvard Law Review больше не работает.

Люди склонны не замечать упадка современной сети, хотя на самом деле эти цифры просто экстраординарны — они представляют собой полное нарушение цепочки хранения фактов. Библиотеки существуют, и в них все еще есть книги, но они не хранят огромный процент информации, на которую люди ссылаются, в том числе в официальных юридических документах. Никто не. Гибкость Интернета — та самая функция, которая заставляет его работать, благодаря которому он затмил CompuServe и другие централизованно организованные сети — рассеивает ответственность за эту основную социальную функцию.

Проблема не только в академических статьях и судебных решениях. Вместе с Джоном Бауэрсом и Клэр Стэнтон и при любезном сотрудничестве с The New York Times я смог проанализировать примерно 2 миллиона внешних ссылок, найденных в статьях на nytimes. com с момента его создания в 1996 году. Мы обнаружили, что 25 процентов глубоких ссылки сгнили. (Диплинки — это ссылки на определенный контент — например, theatlantic.com/article, а не только theatlantic.com.) Чем старше статья, тем меньше вероятность того, что ссылки будут работать. Если вы вернетесь к 1998, 72 процента ссылок мертвы. В целом, более половины всех статей в The New York Times , содержащих глубокие ссылки, имеют хотя бы одну неработающую ссылку.

Наши исследования совпадают с другими. Еще в 2001 году команда Принстонского университета изучала устойчивость веб-ссылок в научных статьях и обнаружила, что количество необработанных URL-адресов, содержащихся в научных статьях, увеличивается, но многие ссылки не работают, в том числе 53 процента ссылок в статей, которые они собрали из 1994. Тринадцать лет спустя шесть исследователей создали набор данных из более чем 3,5 миллионов научных статей о науке, технологиях и медицине и определили, что каждая пятая больше не указывает на первоначальный источник. В 2016 году анализ того же набора данных показал, что 75% всех ссылок сместились.

Конечно, существует остро связанная с этим проблема постоянства большей части того, что находится в сети. Люди общаются способами, которые кажутся эфемерными, и соразмерно ослабляют бдительность только для того, чтобы обнаружить, что комментарий в Facebook может остаться навсегда. В результате получается худшее из обоих миров: некоторая информация остается, когда не должна, а другая исчезает, когда должна оставаться.

---

До сих пор развитие Интернета приводило к постоянно цитируемым источникам информации, которые не являются частью более формальных систем; записи в блогах или случайно размещенные рабочие документы по определенному веб-адресу не имели аналогов в доинтернетную эпоху. Но наверняка все, что действительно стоит сохранить на века, по-прежнему будет опубликовано в виде книги или статьи в научном журнале, что сделает его доступным для сегодняшних библиотек и сохранит так же, как и раньше? Увы, нет.

Поскольку информация так легко размещается в Интернете, стимулы для создания бумажных копий и их хранения традиционными способами сначала медленно снижались, а с тех пор резко упали. Бумажные копии когда-то считались оригиналами, а любое цифровое дополнение рассматривалось как бонус. Но теперь и издатель, и потребитель, а также библиотеки, которые в долгосрочной перспективе действуют от имени своих клиентов-посетителей, рассматривают цифровую форму как основное средство доступа, а бумажные копии устарели.

С моей точки зрения профессора права я видел последних людей, готовых выключить свет в конце вечеринки: студентов-юристов, редакторов академических юридических журналов. Один из наиболее отупляющих обрядов при поступлении на юридический факультет состоит в том, чтобы «подцитировать», проверяя цитаты в рамках текущей стипендии, чтобы убедиться, что они приведены в строгой и замысловатой форме, требуемой стандартами юридического цитирования, и, что более непосредственно, уверен, что сам источник существует и говорит то, что говорит цитирующий автор. (В несколько тревожном количестве случаев это не так, что является хорошей причиной для того, чтобы развлечься упражнением по подцитированию.)

Первоначальная практика, скажем, Harvard Law Review , заключалась в том, чтобы требовать от студента-субцитатора ознакомиться с оригинальной бумажной копией цитируемого источника, например, закона или судебного решения. Гарвардская юридическая библиотека, в свою очередь, постарается хранить физические копии всего — в идеале всех законов и дел отовсюду — именно для этой цели. С тех пор Law Review упростился, позволив цифровым изображениям печатного текста быть достаточными, и это не совсем нежелательно: оказывается, что физический закон (в отличие от законов физики) занимает много места, и Гарвард Юридическая школа отправляла все больше и больше книг в удаленное хранилище, чтобы при необходимости извлекать их с трудом.

Несколько лет назад я помог возглавить усилия по оцифровке всей этой статьи как в виде изображений, так и в виде текста с возможностью поиска — более 40 000 томов, содержащих более 40 миллионов страниц, — что завершило сканирование почти каждого опубликованного случая из каждого штата из США. со времени основания этого штата до конца 2018 года. (Отсканированные книги были отправлены на заброшенную известняковую шахту в Кентукки в качестве защиты от какого-то цифрового или даже физического апокалипсиса.)

Особая причуда позволила нам сделать это сканирование, а затем относиться к долговечности результата так же серьезно, как мы относимся к любому печатному материалу: американское прецедентное право не защищено авторским правом, потому что оно является продуктом судей. (Действительно, по закону любая работа правительства США должна находиться в общественном достоянии.) Но библиотека Гарвардской школы права больше не собирает печатные издания для сканирования — это слишком дорого. И другие печатные материалы, по сути, остаются на бумаге до тех пор, пока закон об авторском праве не будет усовершенствован, чтобы лучше учитывать цифровые обстоятельства.

В этот пробел вошли материалы, рожденные в цифровом виде, предлагаемые теми же издателями, которые раньше продавали в печатном виде. Но есть одна загвоздка: эти официально санкционированные цифровые воплощения материала отмечены звездочкой рядом с их постоянством. Независимо от того, приобретает ли их отдельное лицо или библиотека, покупатель обычно покупает простой доступ к материалу на определенный период времени, без возможности перенести работу в выбранный покупателем контейнер. Это относится ко многим издаваемым на коммерческой основе научным журналам, для которых «подписка» больше не означает регулярную доставку бумажных томов, отмена которых просто означает, что их больше не будет. Вместо этого подписка предназначена для постоянного доступа ко всему корпусу журналов, размещенных самими издателями. Если договоренность о подписке разорвана, все произведение становится недоступным.

Библиотеки в этих сценариях больше не хранят на века что-либо, материальное или нематериальное, а скорее объединяют средства для оплаты мимолетного доступа к знаниям в другом месте.

Точно так же книги теперь часто покупают на Kindles, которые являются отелем Californias среди цифровых устройств: они входят, но не могут быть извлечены, кроме Amazon. Купленные книги могут быть непреднамеренно уничтожены Amazon, которая, как известно, делает это, возмещая первоначальную покупную цену. Например, 10 лет назад сторонний книготорговец предлагал известную книгу в формате Kindle на Amazon за 9 долларов.9 центов за копию, ошибочно думая, что это больше не защищено авторскими правами. Как только ошибка была обнаружена, Amazon в некоторой панике залез в каждый Kindle, который загрузил книгу, и удалил ее. Вполне уместно, что книга была « 1984 » Джорджа Оруэлла. ( У вас нет 1984 . На самом деле, у вас никогда не было 1984 . Нет такой книги, как 1984 . )

В то время инцидент был воспринят как вызывающий воспоминания, но не по-настоящему тревожный; в конце концов, масса физических копий 1984 были доступны. Сегодня, когда как индивидуальные, так и библиотечные покупки книг переходят от физических к цифровым, деплатформизация книг Kindle, в том числе ретроактивных, может иметь гораздо большее значение.

Удаление — не единственная проблема. Информацию можно не только удалить, но и изменить. До появления Интернета было бы бесполезно пытаться изменить содержание книги после того, как она уже давно опубликована. Библиотекари недолюбливают тех, кто пытается вырвать или разметить несколько страниц «неправильной» книги. Ближайшим приближением постфактум редактирования было бы влияние на содержание более позднего издания.

Электронные книги не имеют этих ограничений как из-за того, насколько легко могут быть созданы новые издания, так и из-за того, насколько просто отправить «обновления» в существующие издания постфактум. Рассмотрим опыт Филипа Ховарда, который в 2010 году сел читать печатное издание «Война и мир ». На полпути к прочтению тома размером с кирпич он купил электронное издание за 99 центов для своей электронной книги Nook:

.

Пока я читал, я наткнулся на это предложение: «Это было так, как если бы свет был Nookd в резном и раскрашенном фонаре…». Подумав, что это просто сбой в программном обеспечении, я проигнорировал навязчивое слово и продолжил чтение. Несколько страниц спустя я снова столкнулся с мошенническим словом. Во время моей третьей встречи я решил достать свою книгу в твердом переплете и найти оригинальный (точнее, переведенный) текст.

Для приведенного выше предложения я обнаружил этот подлинный перевод: «Это было так, как если бы в резном и раскрашенном фонаре зажегся свет…» kindle был заменен на nook , возможно, в попытке изменить ранее созданную версию книги Kindle для использования в Nook. Вот несколько скриншотов, которые я сделал в то время:

Это только вопрос времени, когда ретроактивная податливость этих форм публикации станет новой областью давления и регулирования цензуры контента. Если книга содержит отрывок, который кто-то считает диффамационным, пострадавший может подать на него в суд и получить денежную компенсацию, если он прав. Само существование книги редко подвергается сомнению, хотя бы из-за сложности засунуть кота обратно в мешок после публикации.

Теперь гораздо проще требовать уточнения или полного изменения оскорбительного предложения или абзаца. До тех пор, пока эти средства правовой защиты больше не являются фантастическими, условия мирового соглашения могут включать их, а также обещание не афишировать факт внесения изменений. И никогда не нужно подавать иск; только требование, сделанное публично или в частном порядке, и не основанное на юридическом требовании, а просто требование возмущения и потенциальной огласки. Перечитывание старого фаворита Kindle может затем превратиться в чтение слегка (хотя и на мгновение) измененной версии этой старой книги, с только неприятным ощущением, что это не совсем то, что вы помните.

Это не гипотетически. В этом месяце автор бестселлеров Элин Хильдербранд опубликовала новый роман. В романе, получившем высокую оценку критиков, есть фрагмент диалога, в котором один персонаж иронично шутит над другим о том, что провел лето на чердаке в Нантакете, «как Анна Франк». Некоторые читатели обратились в социальные сети, чтобы раскритиковать этот момент между персонажами как антисемитский. Автор попытался объяснить, как персонаж использовал аналогию, прежде чем принести извинения и сказать, что она попросила своего издателя немедленно удалить отрывок из цифровых версий книги.

Существует достаточно технических и типографских изменений в электронных книгах после их публикации, так что сам издатель может даже не иметь простого отчета о том, как часто его или одного из его авторов уговаривали изменить то, что уже было опубликовано. Почти 25 лет назад я помог Венди Зельцер запустить сайт, который теперь называется Lumen, который отслеживает запросы на исключения от различных учреждений, от Калифорнийского университета до Интернет-архива, Википедии, Твиттера и Google — часто в связи с заявлениями о нарушении авторских прав, обнаруженными при переходе по ссылке. опубликованные там ссылки. Таким образом, Lumen позволяет узнать больше о том, что отсутствует или изменилось, скажем, из веб-поиска Google из-за внешних требований или требований.

Например, благодаря учету на сайте как удалений, так и источника и текста требований об удалении, профессор права Евгений Волох смог выявить ряд запросов на удаление, сделанных с поддельной документацией — почти 200 из 700 «судебные распоряжения», отправленные в Google, которые он просмотрел, оказались явно отфотошопленными с нуля. С тех пор генеральный прокурор Техаса подал в суд на компанию за то, что она регулярно представляла эти фальсифицированные судебные постановления Google с целью принудительного удаления контента. Отношения Google с Lumen носят исключительно добровольный характер — YouTube, у которого, как и у Google, есть материнская компания Alphabet, в настоящее время не рассылает уведомления. Удаление через другие компании, такие как книгоиздатели и дистрибьюторы, такие как Amazon, не являются общедоступными.

Популярность Kindle указывает на то, что даже концепция ссылки — «унифицированного указателя ресурса» или URL-адреса — находится под большим давлением. Поскольку книги Kindle не размещены во Всемирной паутине, нет URL-адреса, указывающего на конкретную страницу или их отрывок. То же самое касается контента в любом количестве мобильных приложений, оставляя людей обмениваться скриншотами — или, как выразилась Кейтлин Тиффани из The Atlantic , «гремлинами интернета» — как способ передачи контента.

Вот как мнение окружного суда указало на видео TikTok, любезно предоставленное профессором права Александрой Робертс: «Видео TikTok от мая 2020 года с участием двусторонних плюшевых осьминогов набрало более 1,1 миллиона лайков и 7,8 миллиона просмотров. Видео можно найти на сайте Girlfriends mood #teeturtle #octopus #cute #verycute #animalcrossing #cutie #girlfriend #mood #inamood #timeofmonth #chocolate #fyp #xyzcba #cbzzyz #t (tiktok.com)».

Что возвращает нас к тому факту, что долгосрочное письмо, в том числе официальные документы, может часто нуждаться в краткосрочных, неканонических источниках, чтобы установить, что они хотят сказать, — и средства для этого исчезают до того, как мы глаза (или, что еще хуже, совершенно незаметно). И даже долгосрочные канонические источники, такие как книги и научные журналы, находятся в неустойчивых конфигурациях — обычно для поддержки моделей цифровой подписки, требующих дефицита, — которые исключают возможность создания долгосрочных ссылок, даже если их физические аналоги испаряются.

---

Таким образом, проект сохранения и развития нашего интеллектуального пути, включая все его извилины и фальстарты, становится жертвой катастрофического успеха цифровой революции, которая должна была его поддержать. Инструменты, которые могли бы сделать производство знаний человечеством доступным для всех, вместо этого, по вполне понятным причинам, ведут к постоянно меняющемуся «сейчас», когда нет простого способа процитировать многие источники для потомков, а те, на которые можно ссылаться, слишком изменчивы. .

Опять же, ошеломительный успех невероятной эксцентричной архитектуры нашего Интернета стал результатом мудрого решения отдать предпочтение хорошему, а не совершенному, и общему, а не частному. Я с восхищением назвал это «принципом прокрастинации», согласно которому элегантная сетевая структура не должна чрезмерно усложняться попытками решить каждую возможную проблему, которая, как можно представить, материализуется в будущем. Мы видим этот принцип в действии в Википедии, где первоначальная подача могла бы показаться нелепой: «Мы можем создать в высшей степени тщательную и в основном достоверную энциклопедию, позволив любому человеку в мире создать новую страницу и любому другому человеку в мире заглянуть к нам». и пересмотреть его».

Было бы естественно сразу же задаться вопросом, что могло бы побудить кого-либо внести конструктивный вклад в такое дело, и какие существуют средства защиты от правок, сделанных по незнанию или недобросовестно. Если бы Википедия набрала достаточно активности и популярности, разве не возникло бы у какого-то двухразрядного поставщика мотивации превращать каждую статью в спам-рекламу часов Rolex?

Действительно, Википедия страдает от вандализма, и со временем поддерживающее ее сообщество разработало инструменты и методы борьбы с ним, которых не существовало на момент создания Википедии. Если бы они были реализованы слишком рано, дополнительные препятствия для запуска и редактирования страниц могли бы отпугнуть многих вкладов, с которых начиналась Википедия. Принцип прокрастинации окупился.

Точно так же изобретателю Интернета Тиму Бернерсу-Ли не приходило в голову проверять предлагаемые новые веб-сайты в соответствии с какими-либо стандартами достоверности, надежности или… чем-то еще. Люди могли создавать и предлагать все, что хотели, при условии, что у них было оборудование и подключение для установки веб-сервера, а другие могли свободно посещать этот сайт или игнорировать его по своему желанию. То, что веб-сайты приходили и уходили, а отдельные страницы можно было переупорядочивать, было особенностью, а не ошибкой. Точно так же, как Интернет мог быть структурирован как большой CompuServe, централизованно опосредованный, но таковым не был, Интернет мог иметь любое количество функций, чтобы лучше гарантировать постоянство и источник. Проект Xanadu Теда Нельсона предусматривал все это и многое другое, в том числе «двусторонние ссылки», которые предупреждали сайт каждый раз, когда кто-то решал на него сослаться. Но Ксанаду так и не взлетел.

Как известно прокрастинаторам, позже не значит никогда, а преимущества Интернета и гибкости сети, в том числе возможность создания поверх них огражденных садов приложений, которые полностью отвергают идею URL-адреса, теперь подвергаются большому риску и по словам Google, стоит более крупному тектоническому предприятию «организовать мировую информацию и сделать ее общедоступной и полезной».

Идея Сергея Брина и Ларри Пейджа была благородной — настолько благородной, что доверить ее одной компании, а не давно отточенным институтам общества, таким как библиотеки, было бы несправедливо. Действительно, когда основатели Google впервые выпустили документ с описанием поисковой системы, которую они изобрели, они включили приложение о «рекламе и смешанных мотивах», заключив, что «проблема рекламы вызывает достаточно смешанные стимулы, поэтому крайне важно иметь конкурентоспособную поисковую систему». это прозрачно и в академической сфере». В 2021 году такой прозрачной, академически конкурентоспособной поисковой системы не существует. Сделав хранение и организацию информации ответственностью каждого и ничьей, Интернет и сеть могут расти, беспрецедентно расширяя доступ, делая все это хрупким, а не надежным во многих отношениях. случаи, в которых мы зависим от него.

---

Что нам делать с кризисом, в котором мы находимся? Никто так остро не осознает проблему эфемерности Интернета, как Брюстер Кейл, технолог, который основал Интернет-архив в 1996 году в качестве некоммерческой инициативы по сохранению знаний человечества, особенно и включая Интернет. Брюстер разработал предшественника Интернета под названием WAIS, а затем платформу для измерения веб-трафика под названием Alexa, которую в конечном итоге купила Amazon. Эта продажа позволила Брюстеру лично помочь финансировать первоначальные операции Интернет-архива, включая Wayback Machine, специально разработанную для сбора, сохранения и предоставления доступа к веб-страницам даже после того, как они исчезли. Он сделал это, выбрав несколько точек входа, чтобы начать «скрапинг» страниц — сохраняя их содержимое, а не просто отображая их в браузере на мгновение, — а затем переходя по как можно большему количеству последовательных ссылок на этих страницах и связанных с этими страницами страницах.

Не случайно, что один гражданский гражданин, такой как Брюстер, выступил вместо существующих институтов. Отчасти это связано с потенциальными юридическими рисками, которые, как правило, замедляют или сдерживают хорошо зарекомендовавшие себя организации. Последствия сканирования, хранения и отображения в Интернете для авторских прав сначала были нерешенными, обычно оставляя такие действия либо сторонам, которые могли быть сдержанными в этом, сохраняя то, что они очищали, только для себя; крупным и влиятельным коммерческим сторонам, таким как поисковые системы, чьи бизнес-императивы заставляли показывать только самые последние активные страницы в их работе; или ориентированным на технологии людям с менталитетом стартапа, которым нечего терять. Примером последнего является работа с Clearview AI, когда один лихой предприниматель собрал миллиарды изображений и тегов с сайтов социальных сетей, таких как Facebook, LinkedIn и Instagram, чтобы создать базу данных распознавания лиц, способную идентифицировать практически любой объект. фото или видеоклип кого-либо.

Внешне Брюстер тоже относится к этой категории, но — в духе интернета и изобретателей паутины — он делает то, что делает, потому что верит в достоинство своей работы, а не в ее финансовый потенциал. Подход Wayback Machine заключается в том, чтобы сохранять как можно больше и как можно чаще, и на практике это время от времени означает очень многое. Это жизненно важная работа, и ее следует поддерживать намного больше, будь то государственная субсидия или дополнительная поддержка фонда. (Интернет-архив стал полуфиналистом инициативы Фонда Макартуров «100 и перемены», которая выделяет 100 миллионов долларов индивидуально на достойные цели.)

Дополнительный подход к «сохранению всего» посредством независимого парсинга заключается в том, что тот, кто создает ссылку, должен убедиться, что копия сохраняется в момент создания ссылки. Исследователи из Berkman Klein Center for Internet & Society, соучредителем которого я стал, разработали такую ​​систему с помощью пакета с открытым исходным кодом под названием Amberlink. Интернет и веб-сайты предлагают любую форму дополнительного наращивания, поскольку официально никто не одобряет новые дополнения. Amberlink может работать на некоторых веб-серверах, чтобы можно было захватить то, что находится в конце ссылки, когда веб-страница на сервере с поддержкой Amberlink впервые включает эту ссылку. Затем, когда кто-то нажимает на ссылку на настроенном Amber сайте, есть возможность увидеть, что сайт захватил по этой ссылке, если исходный пункт назначения больше не доступен. (Поисковые системы, такие как Google, также имеют эту функцию — вы часто можете попросить показать «кэшированную» копию веб-страницы, на которую ссылается поисковая система, вместо того, чтобы просто перейти по ссылке, чтобы попытаться увидеть сайт самостоятельно. )

Amber — это пример того, как один веб-сайт архивирует другой, не связанный с ним веб-сайт, на который он ссылается. Веб-сайты также могут архивировать себя на длительный срок. В 2020 году Интернет-архив объявил о партнерстве с компанией Cloudflare, которая используется популярными или противоречивыми веб-сайтами для повышения устойчивости к атакам типа «отказ в обслуживании», проводимым злоумышленниками, которые могут сделать сайты недоступными для всех. Веб-сайты, которые включают услугу «всегда онлайн», увидят, что их контент автоматически заархивирован Wayback Machine, и если исходный хост станет недоступен для Cloudflare, вместо этого будет доступна сохраненная копия страницы из интернет-архива.

Эти подходы работают в целом, но не всегда работают конкретно. Когда судебное заключение, научная статья или редакционная колонка указывают на сайт или страницу, автор, как правило, имеет в виду нечто совершенно иное. Если эта страница меняется — а узнать, изменится ли она, — невозможно, то ссылка на страницу в 2021 году ненадежна на века, если ближайшая доступная копия этой страницы находится в архиве 2017 или 2024 года.

Получение Вдохновленный работами Брюстера и сотрудничая с Интернет-архивом, я работал с исследователями из лаборатории инноваций библиотеки Гарварда, чтобы создать Perma. Perma — это объединение более 150 библиотек. Авторы постоянных документов, включая научные статьи, газетные статьи и судебные заключения, могут попросить Perma преобразовать содержащиеся в них ссылки в постоянные, заархивированные на http://perma.cc; участвующие библиотеки рассматривают снимки того, что можно найти по этим ссылкам, как пополнения своих коллекций и обязуются хранить их на неопределенный срок.

В свою очередь, исследователи Мартин Кляйн, Шон Джонс, Герберт Ван де Сомпель и Майкл Нельсон усовершенствовали службу под названием Robustify, позволяющую включать архивы ссылок из любого источника, включая Perma, в новые ссылки «двойного назначения». чтобы они могли указать на страницу, которая работает в данный момент, а также предложить заархивированную альтернативу, если исходная страница не работает. Это могло бы позволить создать скользящий каталог снимков ссылок из различных архивов — сетевую историю, которая одновременно бережно распространяется в интернет-стиле и в то же время охраняется давними учреждениями, которые существовали для этой жизненно важной общественной цели: библиотеками. .

Техническая инфраструктура, с помощью которой авторы и издатели могут сохранять ссылки, которые они используют, является необходимым началом. Но проблема цифровой пластичности выходит за рамки технических. Закону следует поколебаться, прежде чем разрешить объем средств правовой защиты от заявленных нарушений прав — будь то экономические, такие как авторское право, или более личные, высокопоставленные, такие как диффамация, — естественным образом расширяться по мере увеличения легкости изменения того, что уже было опубликовано.

Компенсация за ущерб или добавление корректирующих материалов должны быть предпочтительнее тихого ретроактивного изменения. И издатели должны установить четкую и принципиальную политику против внесения таких изменений под общественным давлением, которое не соответствует юридическому признанию нарушения. (И во многих случаях издателям также приходится противостоять юридическому давлению.)

Преимущество ретроактивного исправления в некоторых случаях — представьте себе исправление типографской ошибки в пропорциях рецепта или блокировка чьего-то телефонного номера, которым поделились в целях домогательства — должно быть контекстуализировано с перспективой систематических, хронических требований внесения изменений со стороны обиженные люди или компании, целеустремленно требующие изменений, которые разъедают публичные записи. Заинтересованность общественности в том, чтобы увидеть, что изменилось, или, по крайней мере, в том, чтобы знать, что изменение было сделано и почему, столь же законна, сколь и расплывчата. А поскольку он рассеян, немногие люди, естественно, могут говорить от его имени.

В тех случаях, когда цензура считается правильным курсом, следует вести тщательный учет изменений. Эти записи должны быть доступны для общественности, как записи Lumen об удалении авторских прав в поиске Google, если только сама эта доступность не противоречит цели исключения. Например, на сегодняшний день Google не отчитывается перед Lumen, когда удаляет негативную запись в веб-поиске о ком-то, кто сослался на «право Европы на забвение», чтобы общественность просто не обратилась к Lumen, чтобы увидеть тот самый материал, который был найден. в соответствии с европейским законодательством быть неоправданным препятствием для чьей-либо репутации (уравновешенным правом общественности на информацию).

В таких случаях должны быть средства ведения записей, которые, хотя и недоступны для публики всего за несколько кликов, должны быть доступны исследователям, желающим понять динамику онлайн-цензуры. Джон Бауэрс, Элейн Седенберг и я описали, как это могло бы работать, предполагая, что библиотеки снова могут служить полузакрытыми архивами как публичных, так и частных цензурных действий в Интернете. Мы можем построить то, что немцы называли giftschrank , «ядовитый шкаф», содержащий опасные произведения, которые, тем не менее, должны быть сохранены и доступны при определенных обстоятельствах. (Искусство имитирует жизнь: во вселенной Гарри Поттера есть «запретная секция», а в телеадаптации « Волшебники .)

Очень заманчиво скрыть ошибки, притворившись, что их никогда не было. Наша технология теперь делает это пугающе простым, и мы должны привнести немного меньше эффективности, немного больше инерции, которые ранее обеспечивали себе достаточные качества из-за природы печатных текстов. Даже Верховный суд не удержался от нескольких ретроактивных поправок к неточностям в своих указах. Как сказал профессор права Джеффри Фишер после того, как наш коллега Ричард Лазарус обнаружил изменения: «В решениях Верховного суда важно каждое слово… Когда они меняют формулировку решений, они фактически переписывают закон».

В неизмеримо более скромных масштабах, если в этой статье есть ошибка, мы все должны хотеть примечания автора или редактора внизу, указывающего, где было применено исправление и почему, а не такого рода тихую правку. (По крайней мере, я хочу этого до того, как узнаю, насколько досадной может быть ошибка, вот почему мы разрабатываем системы, основанные на принципах, а не пытаемся ориентироваться в текущем моменте. )

Общество не может понять себя, если оно может не быть честным с собой, и оно не может быть честным с собой, если оно может жить только настоящим моментом. Давно пора утвердить и ввести в действие политику и технологии, которые позволят нам увидеть, где мы были, в том числе, и особенно, где мы ошибались, чтобы у нас могло быть четкое представление о том, где мы находимся и куда мы хотим идти.

Почему все в Интернете — мудаки

Любой, кто провел значительное количество времени на интернет-форумах, в чатах или разделах комментариев, в какой-то момент:

1. Их политические взгляды сравнимы с взглядами Гитлера.
2. Оспаривали или высмеивали их сексуальную ориентацию, сексуальный опыт или сексуальную доблесть.
3. Пострадали от угроз физической расправы, как в отношении себя, так и своих матерей.
4. Разместил саркастические фотографии кошек, чтобы посмеяться над ними.

Интернет умеет выявлять в людях худшее. Вы можете подумать, что Интернет просто позволяет людям говорить то, что они и так уже думали. Но я не согласен. Это идет дальше, чем это. Дело не в том, что люди уже думали об этом, но у них никогда не хватало смелости сказать это лично.

В Интернете есть что-то такое, что искажает наше восприятие друг друга.

Показательный пример: во многих случаях проблемы и разногласия, возникающие в Интернете, волшебным образом исчезают при личном общении.

Например, когда я жил в Бостоне, я был членом частной мужской группы. У нас было около 100 участников, частная доска объявлений, и мы собирались несколько раз в месяц.

Как и на любом интернет-форуме, разразятся споры на десятки страниц по таким бессмысленным вопросам, как, например, кто должен платить за свидания или политика правительства вызывает экономические проблемы. Иногда эти аргументы перерастали в брань и оскорбления, а в некоторых случаях даже в угрозы людей полностью покинуть группу из-за количества «неуважения», которое распространялось вокруг.

Тем не менее, на следующей встрече мы неизбежно оказывались в каком-нибудь ресторане, пили пиво и смеялись, как будто ничего не произошло. Если бы тема спора возникла лично, люди бы отмахнулись и сказали, что в этом нет ничего страшного. Или, в некоторых случаях, они разрешали разногласия в течение нескольких минут после разговора лицом к лицу.

Если вы считаете, что эта проблема уникальна для групп мужчин, я приглашаю вас провести день на некоторых популярных феминистских (и, очевидно, материнских) веб-сайтах и ​​подготовиться к просмотру обвинения фашистского апологета изнасилования и травмирующего растлителя детей.

По какой-то причине Интернет имеет тенденцию выявлять каждого внутреннего мудака.

Я думаю, у каждого был опыт того почти ослепляющего гнева, который вы испытываете, когда читаете что-то, что кто-то другой написал на экране вашего компьютера, когда вы нажимаете «Ответить» и начинаете яростно печатать в ответ. Это отстой. Но есть в этом и что-то притягательное. Вы не можете отвернуться. Вы не можете остановиться. И неизбежно тот яростный ответ, который вы пишете — вы нажимаете «Отправить» и сияете от гордости, когда перечитываете его снова, вы получил их — тот же самый ответ, которым вы так гордитесь, читается другим человеком и просто вызывает еще один приступ ослепляющей ярости в их , когда они начинают яростно печатать вам в ответ.

Почему это происходит? Почему небольшие и незначительные различия во мнениях становятся непреодолимыми идеологическими пропастями в Интернете? Что такого в этом способе общения, из-за которого все остальные звучат так похоже на Гитлера?

С тех пор, как я начал вести блог в 2007 году, мне говорили, что я расист, сексист, фашист, коммунист, женоненавистник, человеконенавистник, бессовестный лжец, мошенник, бесполый девственник, женоненавистник и слишком молод, чтобы знать что-либо о чем-либо. Как ни странно, меня никогда не обвиняли в подобных вещах в моей личной жизни.

Проблема с Интернетом заключается в том, что информация передается легко, а намерения — нет. Если мы читаем что-то, написанное анонимным человеком, независимо от того, согласны мы с ним или нет, мы автоматически делаем предположения об его намерениях. Если нам нравится то, что они говорят, мы делаем предположение, что они уже соответствуют многим нашим ценностям и мировоззрению. Если нам не нравится то, что они говорят, мы делаем предположения об их ценностях и мировоззрении и смешиваем их со стереотипами групп, с которыми мы не согласны.

Это интеллектуальная лень, но естественная когнитивная функция. Когда нам не хватает достаточной информации о взглядах человека, мы стереотипируем их. И сама среда Интернета делает так, что нам почти постоянно не хватает достаточной информации о взглядах людей.

Почему?

Если я не согласен с кем-то в реальной жизни, это может привести к перерастанию этого несогласия в конфронтацию или личные оскорбления. С одной стороны, я мог бы получить пинок под зад. Меня могут выкинуть из зала. Я могу опозориться перед всеми своими сверстниками или начать злобный поединок и рисковать последствиями в будущем.

Люди говорят идиотские и оскорбительные вещи в Интернете просто потому, что они могут, и это не имеет значения. Они фактически анонимны. И даже когда это не так, редко кто достаточно заботится о том, чтобы следить за их грубыми заявлениями и принимать социальные последствия.

За исключением тех редких и красивых случаев, когда социальных последствий, те самые мудаки выпрямляются, как в монастырь. Возьмем, к примеру, этого панка из Англии, который несколько месяцев преследовал профессионального боксера, прежде чем волшебным образом выпрямился и извинился, когда боксер узнал, где он живет, и фактически поехал к нему домой, чтобы противостоять ему. Или мальчик, который назвал пожилую женщину-профессора «старой грязной шлюхой», а затем сразу же принес извинения, когда интернет-пользователи переслали его комментарий его матери.

Это противоречит здравому смыслу. Вы могли бы подумать, что общение в публичной среде заставит людей быть более осторожными в том, что они говорят, но это приводит к обратному.

Представьте, что вы на вечеринке и у вас возникли разногласия с кем-то, с кем вы разговариваете. Скорее всего, это может немного раздражать, но не имеет большого значения. Вы двое смеетесь над этим и меняете тему. Теперь представьте, что у вас такое же разногласие, за исключением того, что 60 человек стоят вокруг и слушают каждое слово, которое говорит каждый из вас. Скорее всего, вы почувствуете себя гораздо более защищенным в своих взглядах и с гораздо большей вероятностью нападете на них за их.

Люди запрограммированы быть чувствительными не только к тому, как нас воспринимают другие, но и к нашей репутации в определенных социальных группах. Когда у нас возникают разногласия наедине, это не угрожает нашему социальному положению ни с кем, кроме человека, с которым мы не согласны. Но когда мы в сети, это неотъемлемая реклама. Сотни, если не тысячи, людей могут запрыгнуть и увидеть, как кто-то уничтожает ваши идеи в любой момент. В результате мы с большей вероятностью будем защищать свою территорию и вести себя агрессивно.

Вы когда-нибудь замечали, что приватные онлайн-чаты почти всегда вежливы и спокойны? Тем не менее, большие темы форума или разделы комментариев превращаются в полное дерьмовое шоу? Ага.

Комментарии, форумы и чаты обычно требуют, чтобы вы зарегистрировались или нашли время, чтобы напечатать свои мысли. В результате единственные люди, которые склонны делать такие вещи, — это люди, которые относятся к чему-то особенно положительно или отрицательно. Все люди, которые чувствуют себя нейтральными или лишь слегка склоняются в ту или иную сторону, теряются, потому что делиться своим мнением не стоит затрат времени и усилий для них.

Таким образом, интернет-дискурс сам выбирает самые крайние точки зрения. И, к сожалению, только представление крайних точек зрения в любой ситуации приводит к тому, что наши взгляды расходятся еще больше. Дебаты определяются крайними меньшинствами на обоих полюсах, в то время как молчаливое большинство в середине либо полностью отказывается, либо втягивается в ту или иную крайнюю точку зрения.

Звучит как политика в 21 веке?

Фрейд утверждал, что для существования общества необходимо сдерживать худшие человеческие побуждения — насилие, эгоизм, неуместную сексуальность. Интернет, возможно, является первым механизмом в истории человечества, который позволяет обществу не только существовать, но и процветать, устраняя необходимость в самоцензуре. При отсутствии последствий и более низком качестве общения люди вознаграждаются за шокирующую ценность того, что они говорят, а не за содержание и смысл.

Хотя это открывает больше возможностей для размышлений и общения и привело к быстрым социальным изменениям во всем мире, оно также приносит с собой новые проблемы.

Интернет-культура уже адаптируется. Новые социальные функции обозначаются и понимаются. Тролли затевают драки без необходимости. Мемы — это способ, с помощью которого люди смеются над темами, которые иногда воспринимаются слишком серьезно. Социальные сети позволяют нам за короткое время договориться о значении роя идей.

Но в то же время мы все сталкиваемся с большим количеством диалогов и с большим количеством мыслей людей, чем когда-либо в истории. Хотя хорошо, что человеческое общение достигло бесконечных возможностей, мы как личности также должны адаптироваться к этим новым реалиям. Мы должны начать брать на себя ответственность за то, как мы реагируем на то, что читаем. Мы должны смириться с тем, что мы всегда будем кем-то обижены, каким-то образом, и иногда жить с этим.

И хотя Интернет дает нам право сообщать все, что мы хотим и сколько хотим, мы должны вооружиться идеалами человечества.