Литература Армении

1. Главная
2. Армения
3. Культура
4. Литература

Вся совокупность художественного творчества, которое создавал армянский народ на протяжение столетий сейчас объединена в отдельную категорию творчества, называемую «армянская литература».

Появление письменности на территории Армянского нагорья ученые относят к I тысячелетию до н.э. Надписи и символы в ту эпоху создавались методом клинописи: тексты писались на не досохших глиняных табличках с помощью специальных палочек. В дохристианский период для армянской письменности было характерно многоязычие, однако после принятия страной христианства местная власть была склонна уничтожать памятники искусства, и литературы в том числе, созданные в предыдущие времена. Уже в 405 году архимандритом Месропом Маштоцем был создан уникальный армянский алфавит, состоявший из 39 букв. С этого времени армянская литература стала активно развиваться: создавались собственные произведения, писались жития святых и другие богословские труды, а с греческого языка была переведена Библия.

Первый официальный исторический труд — это «Житие Маштоца Корюна». В качестве художественных достоинств произведения специалисты выделили лаконичность изложения, яркие эпитеты и высокого уровня поэтический пафос.

Отдельную и важную роль в армянском художественном слове играет труд Агатангехоса, который называется «История Армении», и посвящен он обращению всей Армении в христианскую религию. В основу произведения заложено описание жития первого проповедника Армении — Григора Лусаворича. Кроме того, большую часть труда занимают легенды о тяжелой жизни девы Рипсиме и ее ближайших подруг. На момент написания это произведение пользовалось большой популярностью у современников за счет живого драматичного повествования о тяжелом пути становления христианства в стране.

Одной из важных вех в развитии национальной литературы Армении считается творчество армянского поэта, музыканта и богослова Григора Нарекаци, жившего в X веке. Он известен своей «Книгой скорбных песнопений», главными достоинствами которой литературоведы считают тщательно подобранные рифмы, богатую лексику, выверенную композицию и красочные аллитерации.

В XIII–XVI веках широкое развитие и распространение получили жанры поэмы, басни, историко-социального плача и мемуарного рассказа. Яркие авторы тех времен — Аракел Багишеци, Хачатур Кечареци, Григор Церенц, Симеон Апаранци, Аракел Сюнеци и многие другие.

В XVI веке армянская литература начала развиваться за пределами исторической Армении, поскольку в те времена страна находилась под персидским и османским игом. Центры книгопечатания стали формироваться в Риме, Калькутте, Венеции, Константинополе, Мадрасе, Амстердаме и других крупных городах, в которых проживали мигрировавшие армяне.

Новые тенденции и веяния в литературе Армении приходят с появлением поэта Саят-Новы, который создавал яркие любовно-лирические произведения. Саят-Нова воспевал идеалы гуманизма, описывал борьбу за свободу личности, тонко отображал духовный мир человека. Его нередко называли предшественником романтического течения армянской поэзии.

Литература второй половины XVIII – начала XIX веков ознаменовалась появлением нового литературного течения – классицизма. Яркими его представителями были А. Багратуни, Э. Гюрмюзя, Е. Томачян, О. Ванандеци, П. Минасян и другие. В своих произведениях они воссоздавали историю гордой борьбы армян с иноземными завоевателями.

Яркой литературной звездой XIX века был Ованес Туманян, которого нередко называют «поэтом всех армян». Он был своего рода «армянским Пушкиным», поскольку соединял язык простого народа с классической книжной речью.

В начале XX века литература Армении развивалась сразу в нескольких крупных направлениях: реализме, романтизме, символизме, авангарде. Этот период также считается временем расцвета поэзии, в частности лирической поэмы.

В 1920–1930-х годах интенсивно развивалась литература социально-детермированной направленности. В произведениях авторов тех лет поднимались темы равенства, социальной справедливаости и важности труда в жизни человека.

В 1950–1960-х одним из главных жанров стала поэзия, однако уже к концу 1980-х литература обрела новое поколение писателей.

Ими были «шестидесятники». 90-е годы XX века отличаются яркой документальностью произведений, поиском новых средств для выражения мыслей героев, вниманием к особенностям внутреннего мира персонажей. В частности, в романах, поэмах и рассказах появился так называемый «человек из подполья» – индивид, разорвавший связи с обществом и ищущий себя.

На протяжении всей своей истории литература Армении менялась, преображалась, перевоплощалась и трансформировалась, вбирая в себя новые веяния, соответствующие духу времени. Сейчас мы можем изучить огромное количество трудов авторов прошлого и современности и сквозь временные различия всё-таки увидеть в каждом из них неизменную любовь к родине и гордость за веками развивавшуюся культуру.

• Архитектура
• Хачкары
• Музеи
• Живопись
• Прикладное искусство
• Фольклор
• Литература
• Музыка
• Театр
• Кино
• Нематериальное культурное наследие

Армянская литература подборка хороших книг с удивительной историей

Alexandr Homyak Общий доступ

Совокупность художественной литературы, созданной на армянском языке

• • 0

Поделиться

• Проза

Армен

• Севак Арамазд

• 0

• 1

• 0

• 0

• 0

• 0

Роман «Армен» Севака Арамазда — это пронзительная история человеческой судьбы в современном мире и обществе, где самое трудное и самое опасное — быть человеком.

…Ещё

• Проза

Хаос

• Александр Ширванзаде

• 1

• 0

• 0

• 0

• 0

• 0

Роман Хаос написан в 1898 году. Ширванзаде описывает жизнь промышленного города. Борьба сословий, разложение семьи, в которой над всеми чувствами господствует жажда…Ещё

• Любовные романы

Геворг Марзпетуни

• Мурацан

• 0

• 0

• 4

• 0

• 0

• 0

В IX–X веках, когда разгоралась напряженная борьба между Арабским халифатом и Византийской империей, положение Армении было особенно тяжелым; она.

..Ещё

Ашот Еркат

• Баграт Айвазянц

• 0

• 2

• 1

• 0

• 0

• 0

Роман Баграта Айвазянца «Ашот Еркат» впервые был напечатан в 1893 году в журнале «Ардзаганк» («Эхо») в Тбилиси. Отдельной книгой он вышел в свет в том же 1893…Ещё

Вардананк

• Дереник Демирчян

• 0

• 0

• 3

• 0

• 0

• 0

В историческом романе «Вардананк» правдиво отражена освободительная борьба армянского народа против персидского ига в 450-451 годах. Книга печатается по изданию 1956 года.

• Проза

Самвел

• Акоп Мелик-Акопян (Раффи)

• 0

• 0

• 4

• 0

• 0

• 0

Исторический роман является описанием исторической жизни народа. Он отображает прожитое и содеянное народом, его характер, нравы, обычаи, его умственные и…Ещё

• История

Хент

• Акоп Мелик-Акопян (Раффи)

• 0

• 0

• 1

• 0

• 0

• 0

Как известно, эти чаяния армянского народа не сбылись. После победоносного завершения войны к России отошли только Карский и Ардаганский уезды, а большая часть…Ещё

В коллекции пока нет книг

Основная армянская литература

Этот контент содержит партнерские ссылки. Когда вы покупаете по этим ссылкам, мы можем получать партнерскую комиссию.

Так что, если мое имя не было выдумкой, я армянин. Ну, наполовину армянин во всяком случае. Я также горжусь тем, что наполовину поляк. Тем не менее, я думаю, что мое имя всегда направляло меня к армянской стороне моего наследия, по крайней мере, в отношении материалов для чтения. Есть множество блестящих армянских писателей, и многих из них легко узнать по фамилиям, оканчивающимся на И-А-Н. Очевидно, что как участник Book Riot я бы не выполнял свою работу, если бы не делился богатством.

Девочки из замка на песке, Криса Бохжаляна

Это произведение исторической фантастики примечательно тем, что в нем перечисляются зверства Геноцида армян, но при этом история не становится слишком гнетущей. Лично я иногда изо всех сил пытаюсь написать, что безостановочно поднимает проблему, но Бохжаляну удается написать захватывающую историю, которая охватывает несколько поколений, одновременно исследуя ужасы, совершенные Османской империей. С персонажами легко соприкасаться, и темп идеален. Для молодого армянского парня, такого как я, также было много моментов, когда я тихо посмеивался над беззаботными шутками Бохжаляна об армянских стереотипах и культурных заблуждениях. Тем не менее, будьте готовы к моментам, которые также вызовут чувство ужаса и пустоты в животе. Боджалян откровенно обсуждает Геноцид, и некоторые отрывки оставят вас в напряжении.

Кухня Армении, Соня Увезян

Если вы хотите насладиться армянскими кулинарными сокровищами на всю жизнь, вам необходимо приобрести эту кулинарную книгу. Рецепты Увезяна выходят далеко за рамки баранины и пахлавы. Только рисового плова мы говорим о более чем двадцати рецептах. Ах да, и более 100 страниц, заполненных мясными блюдами. Добавьте запас рецептов закусок, супов, салатов, соусов, десертов, напитков и конфет, и вам больше никогда не придется думать о том, что приготовить на ужин. (И если кто-то из ненавистников думает: «Эй, поваренные книги — это не литература!», я призываю вас прочитать эту книгу и попытаться определить ее как что-то еще.)

 

 

Черный пес судьбы , с картины Питера Балакяна

В мемуарах Балакяна рассказывается история его юности, когда он рос армянином в 1950-х и 60-х годах. Я думаю, что Балакян действительно улавливает (и Бохджалян делает это также блестяще), так это странное бремя, которое испытывают американские армяне, которые на одно или два поколения отошли от Геноцида. Это создает интересные анекдоты о взрослении в бурную эпоху, но он уравновешивает это проницательным историческим исследованием. Таким образом, мы видим, как Балакян проходит через детство, юность и юность, поскольку он продолжает понимать свое наследие в новых контекстах. Балакян показывает нам не только свой личностный рост, но и то, как он взаимодействует со своей культурой.

 

Восхождение на Евфрат , Кэрол Эдгарян

У меня не было возможности прочитать это, что является большим пробелом в моем армянском чтении. Это еще одна история нескольких поколений (видите здесь тенденцию?), которая следует за тремя армянскими женщинами на протяжении 20-го века. Я думаю, что армянские писатели охватывают длительные промежутки времени, чтобы показать долгосрочную травму, вызванную Геноцидом. Во многом армянское население все еще восстанавливается, пытаясь вернуть себе чувство идентичности. Это не значит, что у армян нет глубоко эзотерической культуры, но когда половина населения систематически уничтожается, что впоследствии приводит к массовой диаспоре, требуется время, чтобы полностью почувствовать себя как дома. (Это не помогает, когда люди пытаются произносить ваше имя, как если бы вы были вымершей экзотической птицей). забрал копию.

Меня зовут Арам , Уильям Сароян

Чертовски честно, эта книга одна из моих любимых. Старая потрепанная копия этой книги раньше стояла на книжной полке у моих родителей. (Теперь он на моем) Я всегда радовался тому, что на нем написано мое имя. Эти истории сосредоточены на армянских иммигрантах во Фресно, штат Калифорния, поэтому к ним немного легче подобраться, чем к некоторым другим книгам, которые я выбрал. Каждая история написана в том же элегантном, трансцендентном, откровенном тоне, который типичен для канонизированных американских писателей, таких как Эрнест Хемингуэй или Джон Стейнбек. На самом деле я не читал ее, пока не учился в колледже, но рассказы Сарояна беззаботны, они отражают армянскую культуру чистой, вневременной прозой. Есть причина, по которой Сароян вдохновлял таких писателей, как Джек Керуак и его сын Арам Сароян.

 

Сорок дней Муса-Дага, Франца Верфеля

Эта большая книга, опубликованная в 1933 году, помогла осветить мир о Геноциде армян. Этот том огромен, в нем более 900 страниц. Однако Верфель многого достиг в этом эпическом пространстве, не только документируя Геноцид армян, но и предвосхищая еврейский Холокост, что примечательно, поскольку книга была написана задолго до Второй мировой войны. Это сделало Верфеля героем в глазах многих армянских и еврейских общин. Я помню, как мой папа и дедушка говорили об этой книге, когда я был маленьким. Я всегда представлял себе гору Арарат как этого бегемота земли с гигантским ковчегом на вершине. (Для справки используйте центр герба Армении.) Дэвид Р. Годин только что перепечатал эту книгу в 2012 году, чтобы вам было легко получить копию. Это может быть одна из тех замечательных находок в книжном магазине.

 

 
____________________

Расширьте свой литературный кругозор с помощью еженедельного информационного бюллетеня «Новые книги!», в котором рассказывается о 3–5 захватывающих новых изданиях, отобранных нашей собственной Либерти Харди. Войти Сейчас!

Нам нужно больше переводить армянскую литературу

7 декабря 2019 года Ара Балиозян скончался. Вряд ли кто заметил. Википедия утверждает, что он все еще жив, потому что единственное доказательство его смерти — пост в социальной сети на армянском языке — не считается надежным источником. Я прошерстил газетные архивы его родного Китченера, Онтарио, в поисках дополнительных доказательств, но безрезультатно; через Facebook я связался с его друзьями за документацией, но ничего из этого нет в сети. Неутомимый защитник армянской литературы, Балиозян был автором около двух десятков книг прозы и стихов; как плодовитый литературный переводчик, он извлекал из безвестности произведения армянских писателей, разбросанных по странам и десятилетиям, призывая как читателей, так и писателей глубоко всмотреться в наше прошлое и вытащить перенесенную травму, как хирург, удаляющий опухоль.

О жизни Балиозяна можно было бы сказать еще много, но это не некролог; время для этого прошло. Это призыв к действию.

---

Мне посчастливилось вырасти в доме с несколькими полками от пола до потолка, забитыми книгами. Насколько я помню, они были в основном декоративными, но мне трудно поверить, что они остались непрочитанными: мои родители не были накопительами. Однажды, вскоре после окончания колледжа, застряв дома и от нечего делать, я начал по-настоящему посмотрите на книги в первый раз. Научно-популярные бестселлеры, такие как Я в порядке — Ты в порядке , соседствовали с мемуарами, которые есть в каждой армянской семье, такими как Черный пес судьбы . Среди таких книг я наткнулся на книгу Гостана Заряна «Путешественник и его дорога» , изданную на армянском языке в 1926 году и переведенную Ара Балиозяном в 1981 году.

У него действительно убогая обложка — темно-зеленые чернила на простом бежевом фоне — и я бы переложил его на другую полку, если бы не прочитал предисловие Балиозяна:

Далее мы находим [Заряна] в Стамбуле, бывшем тогда важнейшим культурным центром армянской диаспоры, где в 1914 году вместе с Даниэлем Варужаном, Акопом Ошаганом, Кегамом Парсегяном и рядом других он основал литературный журнал Мехиан. Это созвездие молодых головорезов стало известно как мехианские писатели, и, подобно своим современникам в Европе — французским сюрреалистам, итальянским футуристам и немецким экспрессионистам, — они бросили вызов истеблишменту, борясь с окостеневшими традициями и подготавливая почву для нового.

Балиозян показал армянской диаспоре, что у нас есть свои голоса, своя поэзия, свои истории.

До этого момента мысль о существовании армянской литературной традиции не приходила мне в голову. Литературоведы почти выучили наизусть различные сети влияния между разными писателями и художниками, но тот, кто не добился достаточной популярности, остается другим вовне. Я был очень взволнован идеей, что литературные произведения Заряна идут рядом с остальным каноном 20-го века. Вдобавок ко всему, он научился владеть языком, который забыл в возрасте 25 лет, живя в Европе. Я держал в руках неопровержимое свидетельство того, что препятствие в виде диаспоры можно преодолеть. Когда я спросил отца, почему он держится за эту книгу, он упомянул, что читал оригинал в школе, но ему не нравился Зариан как автор, потому что он слишком труден для понимания. Это точная оценка, но она никогда не объясняла, как перевод оказался на его полке.

После прочтения Путешественник и его дорога я приобрел все переводы Балиозяна; исчерпав список, я сам стал литературным переводчиком. Для себя и многих армян, интересующихся литературой, Балиозян открыл, что наше собственное наследие богато авторами, равными тем, кого мы изучали и которыми восхищались в школе, и даже более ценными для нас, потому что изначально они были написаны на языке, на котором мы говорили. Армения расположена прямо на перекрестке Западной Европы и России; его писатели создали произведения, вдохновленные теми же темами и тенденциями, которые зародились в этих регионах. Балиозян показал армянской диаспоре, что у нас есть выбор, помимо Кафки и Камю, Гомера и Мильтона, Шекспира и Ибсена. У нас были свои голоса, своя поэзия, свои истории.

---

Исключение армянской литературы из мировых антологий не случайно. В 1915 году турки-османы систематически арестовывали и убивали тысячи лидеров армянской общины — своих граждан — в отчаянной попытке заставить замолчать их призывы к независимости после почти четырехсот лет оккупации и жестокого обращения. Это была эскалация насилия, которая началась в конце 19 века, только на этот раз паши специально преследовали художников и интеллектуалов, чтобы искоренить любые следы армянской культуры и истории. Этот геноцид не только унес жизни 1,5 миллиона армян — почти половины населения, — но и изгнал выживших. Армяне, изгнанные со своей родины, были рассеяны по всему миру и вынуждены приспосабливаться к языку и обычаям своих новых стран.

Диаспора, созданная геноцидом, также усугубила ранее существовавший языковой раскол. Разговорный и письменный армянский язык, используемый в стране Армения, в просторечии известен как восточноармянский, стандартная форма, которая развилась, когда армяне смешались со своими соседями вдоль восточной границы страны, в основном с русскими. Западноармянский язык — это стандартная форма армянского языка, на которую повлияло множество языков, прошедших через Константинополь. После распада Османской империи в 1922, то, что осталось от Армении, было полностью поглощено Советским Союзом, и восточноармянский язык стал стандартом де-факто.

Исключение армянской литературы из мировых антологий не случайно.

Армяне, которым посчастливилось избежать геноцида и эмигрировать, привезли в свои новые дома старую западную форму. Хотя эти два языка в основном коммуникабельны, в них достаточно грамматических и орфографических изменений, чтобы рассматривать каждый из них отдельно от другого. В результате этой принудительной бифуркации одна ветвь языка процветает, а другая увядает: восточноармянский язык продолжает расти, развиваясь благодаря использованию, поскольку его носители живут в Армении. Между тем большая часть армянской диаспоры общается на ходульном, вековом западном языке, который ЮНЕСКО определяет как находящийся под угрозой исчезновения. Он остается застывшим во времени; как remora, он растет только за счет своих более крупных хозяев, включая слова из английских, французских и арабских общин, где армяне обосновались в своих новых домах. То, что западноармянский язык считает ортодоксальным, восточноармянский считает старомодным; то, что восточный армянин считает очевидным, западный армянин находит незнакомым.

Конечно, армяне не единственные разрозненные народы, пытающиеся соединиться друг с другом. Проблемы сохранения языков в диаспоральных сообществах усугубляют их первоначальное разделение, поскольку способность диаспор во втором и третьем поколении общаться на своем родном языке еще больше ослабляется ассимиляцией. (В том числе и я: формально я учился на армянском языке до десяти лет, но большую часть своей жизни прожил на английском языке. Двадцать пять лет спустя я все еще ловлю себя на том, что листаю красочные языковые книги, предназначенные для детей, чтобы вспомнить самые основные грамматические правила. .) Эти плюрицентрические языки ведут себя как два близких брата и сестры, которых внезапно поместили в отдельные приюты. Они могут делиться воспоминаниями о своем прошлом, но, в конце концов, каждый из них по-своему растет с новым опытом.

Расстояние между любой диаспорой и их родиной измеряется не милями, а годами. Чем дальше мы удаляемся от первоначального разрыва, тем актуальнее становится сохранение того, что было до раскола.

---

Балиозян в первую очередь переводил армянских авторов, которые бросали вызов статус-кво, опасному положению для любого писателя, независимо от эпохи и языка, и самодостаточности. Он переводил авторов в обе стандартные формы; точнее, он считал, что их не надо разделять: великая литература есть великая литература, на каком бы языке она ни была. На одном конце западноармянские авторы конца 19 века.го века, которые раскритиковали их подчиненный статус в Османской империи; на другом конце были восточноармянские авторы середины 20-го века, которые делали едва замаскированные упреки советскому авторитаризму и цензуре. Между 1880 и 1960 годами мир модернизировался, а личности менялись; литература в Европе и Америке развивалась в ответ на эти изменения. По чуть не изобрел формат рассказа; Бальзак и Чехов передавали суровые условия реальной жизни; Вульф и сестры Бронте возвестили о более крупных феминистских движениях. Эти движения переняли и армянские писатели: Грикор Зохраб был настолько искусным в своем ремесле, что его прозвали «принцем рассказов»; Хагоп Ошаган разглагольствовал о неудовлетворенных стремлениях человечества; Забел Есеян работал над освобождением женщин. И Балиозян их все перевел.

Для армян, меньшинства в меньшинстве, знакомство с работами Балиозяна является подтверждением того, что армянская идентичность состоит из гораздо большего, чем безвкусные знаменитости, и легкой кульминацией для шуток.

Балиозян часто сетовал на то, что не может найти издателей, готовых выпускать его книги. Эти работы можно найти разбросанными по сети, как золотой песок, опубликованными самостоятельно или сохраненными благодаря доблестным усилиям небольших независимых издательств и книжных магазинов. В течение многих лет он размещал в своем блоге фрагменты своих переводов и литературных анализов, что давало ему свободу проповедовать без перерыва. Он понимал этот носитель как способ, по крайней мере, гарантировать, что слова, которые он лелеял, были по крайней мере помечены, заархивированы и сделаны постоянно доступными, если не прочитанными. Для армянина, меньшинства в меньшинстве, знакомство с работами Балиозяна — это облегчение, напоминание, подтверждение того, что ваши чувства и история законны, что армянская идентичность состоит из гораздо большего, чем безвкусные знаменитости, и легкая изюминка для шуток.

Помимо всего прочего, самоотверженность Ара Балиозяна была вызвана разочарованием в единственной истине: армянская литература обладает универсальной привлекательностью, которую никто не признает. Трудно представить, как он соглашается со строкой на первой странице «Путешественник и его дорога »: «Каждый думающий армянин подобен радиостанции посреди бури, посылающей сообщения в отдаленные места и не получающей ответа. ». Балиозян никогда не терял надежды на ценность армянской литературы. Он стремился возвысить армянских писателей, но был проигнорирован как литературным истеблишментом, так и читающей публикой — в жизни и в смерти. Единственным публичным доказательством его труда является «недостоверный» армянский пост в социальных сетях и, конечно же, его переводы.

Сотни лет армянской литературы остаются непереведенными.

Сотни лет армянской литературы остаются непереведенными. Как писала Андреа Скридон, помощник редактора Asymptote , в 2018 году: «[Я] немного удивлен, что в стране с такой древней литературной традицией, датируемой 400 годом до н. Английский.» Нехватка исходных текстов почти наверняка препятствовала доступности произведений, появившихся в переводе. Для всех, у кого есть страсть, интерес или склонность, существуют возможности для перевода, даже если это только для себя. Если мое, по общему признанию, предвзятое мнение не убеждает вас в целесообразности попытки перевода с армянского, то, возможно, лорд Байрон убедит вас. Он несколько месяцев изучал армянский язык, работая над собственными переводами, и отметил, что это «богатый язык», который «с лихвой вознаградит любого затраченного на его изучение».

С одобрения одного из величайших поэтов Англии нечего добавить. Но остается проблема: даже после пятидесяти лет работы переводчиком Балиозян не добился того возрождения армянской литературы, на которое надеялся. По прошествии нескольких месяцев после его смерти я начал сомневаться в своих собственных усилиях по переводу западноармянской литературы для англоязычной аудитории. Какой в ​​этом смысл, если их никто не будет публиковать, не говоря уже о том, чтобы читать?

---

Это размышление началось вскоре после смерти Балиозяна, и я должен был завершить его в 2020 году. Возможно, оно появилось слишком поздно, но оно как никогда актуально. В то время как остальной мир переживает историю один раз, армяне переживают ее дважды. В июле прошлого года Турция и Азербайджан начали еще одну войну против Армении за территорию, которая была частью Армении с V века до нашей эры. Во всех социальных сетях азербайджанские пользователи писали сообщения, осуждающие армян и нашу культуру. Они публиковали фотографии ужасных казней и взорванных церквей, поклявшись уничтожить всех до одного из нас. Невозможно не провести параллель между сегодняшним днем ​​и 19 годом.15, как гноится очередная геноцидная чистка, а другие страны держатся особняком, отвлекаясь на этот раз не на мировую войну, а на Covid-19.

В переводоведении нас часто спрашивают, как подходить к переводу. Но мы редко спрашиваем, зачем вообще это делаем.

В переводоведении мы часто спрашиваем, как подходить к переводу: какие методологии мы будем использовать, чтобы взять понятия и красноречие из одного языка и преобразовать их в другой. Но мы редко спрашиваем, зачем вообще это делаем. Простой ответ — забавный ответ — заключается в том, что переводчики — это читатели, а все читатели принадлежат к одному и тому же клубу энтузиастов. Поскольку художественная литература и поэзия по-прежнему оттесняются на задний план другими цифровыми развлечениями, мы стремимся привлечь поклонников к нашим любимым произведениям, бесконечно защищая истории, которые мы обнаруживаем; слишком мало людей когда-либо обвинялись в запое чтения. Мы переводим больше для себя, чем для чего-либо еще, чтобы нам было с кем поделиться историей.

Жесткий ответ намного длиннее.

Существует дисбаланс в опубликованных переводах языков меньшинств по сравнению с языками большинства. Большинство публикаций исходят из одного и того же набора европейских языков: испанского, французского и немецкого, возможно, с добавлением русского, японского и корейского, если издатель считает их отпечаток «разнообразным». В целом я понимаю решение ограничить свои языковые наборы: издательское дело — хрупкий бизнес, и существуют неотъемлемые риски при создании произведений на разных языках, будь то авторы-новички, неизвестные переводчики или «непроверенные» языки. Следствием этой нервозности является уплощение литературы в нечто ничем не примечательное. Возьмем, к примеру, раздражение Валерии Луизелли по поводу того, что каждый латиноамериканский писатель теперь должен быть похож на Боланьо, иначе их не опубликуют (как это выражено в Faces in the Crowd , перевод Кристины МакСвини). Проблемы, связанные с культивированием языков для перевода, уже преобладают во всех аспектах динамики культурной власти: кто решает, что стоит публиковать, и оценивают ли они работу или присваивают ее? По мере того, как читатели празднуют появление большего количества мировой литературы, мы должны задаться вопросом, откуда берутся истории, действительно ли истории представляют культуру, из которой они переводятся, и делают ли эти истории больше, чем просто подтверждают уже существующие нарративы и мнения. преобладает в языке большинства.

Помимо привлечения внимания к культурам и идеям, отличающимся от собственных, перевод также может рассказать читателям об их собственном литературном происхождении. Для членов диаспоры, которые не имеют доступа к своему родному языку из-за его подавления или подчинения, переводы на язык большинства часто являются единственным способом, с помощью которого люди могут получить доступ к своей истории. Рассказывание историй — это больше, чем просто форма развлечения: это также непрекращающаяся память.

Рассказывание историй — это больше, чем просто развлечение: это еще и непрекращающаяся память.

Мы, носители языков меньшинств, должны взять на себя серьезную ответственность за перевод. Читателям нужно не просто больше армянской литературы, им нужно гораздо больше историй за пределами Европы, больше историй из постколониальных стран и о них, больше историй, написанных на языках, которые увядают. Это единственный реальный способ гарантировать, что мы выражаемся честно. Через наши переводы мы выражаем сострадание читателям большинства языков: наш труд приносит им замечательные истории, в которые они иначе никогда не были бы посвящены. Балиозян понимал это, призывая читателей судить о произведении автора «как люди, а не как армяне».

Перевод литературы на любой язык — бесконечная задача. И нам нужно больше переводов с языков меньшинств не потому, что мы стремимся попасть в каноны и антологии. Они нужны нам, чтобы утвердить само наше существование.