Штефан Цвейг — цитаты, фразы, афоризмы и высказывания.

Быть великим — значит дать направление.

В опьянении чувств … она может в кратчайший миг узнать жизнь во всей полноте. чтобы потом, отрешившись от страсти, снова впасть в пустоту бесконечных лет.

Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все темное — к свету.

Всякое истинное творение вырастает из темного перегноя отвергнутых творений.

Дерзновеннейшие замыслы сначала выковываются на огне страстей, а потом закаляются во льду трезвого размышления.

Дьявольское начало есть в каждом человеке; это беспокойство, побуждающее нас вырваться за пределы своего «я», стремиться к бесконечному… Словно сама природа почерпнула из недр древнего хаоса неистребимый ген непокоя и заразила им нашу душу.

Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно предопределена своя цена.

Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это ни что иное, как союз против повара.

Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей.

Лишь когда в человеке взыграют его душевные силы, он истинно жив для себя и для других; только когда его душа раскалена и пылает, становится она зримым образом.

Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое сознание.

Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.

На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.

Нет более безнадежного занятия, чем рисовать пустоту, нет ничего труднее, чем живописать однообразие.

Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества, именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно свершило, человечество снова обретает веру в себя.

Ни один врач не знает лучше лекарства для усталого тела и души, как надежда.

Один из умнейших людей прошлого века, Ницше, изрек чудовищный афоризм: «Не пытайтесь лечить неизлечимое». Но это едва ли не самый лживый из всех опасных парадоксов, которые он предоставил разрешать нам. Я утверждаю, что истина в противоположном: как раз неизлечимое и надо пытаться лечить; более того — только на так называемых «неизлечимых» и проверяется искусство врача. Признавая больного неизлечимым, врач уклоняется от выполнения своего долга, он капитулирует до сражения.

Пафос позы не служит признаком величия; тот, кто нуждается в позах, обманчив… Будьте осторожны с живописными людьми.

Ранней юности свойственно верить в то, что достаточно избрать своим кумиром Дьявола, и он исполнит все твои желания.

Самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное.

Сомнение — это злейший враг человеческого знания.

Страсть способна на многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной души титанические силы.

Такова уж природа человека, что, оказавшись между двумя лагерями, двумя идеями, спорящими, быть или не быть, он не может устоять перед соблазном примкнуть к той или другой стороне, признать одну правой, а другую неправой, обвинить одну и воздать хвалу другой.

Только благодаря страсти, убившей в ней все человеческое, имя ее еще и сегодня живет в стихах и спорах.

Хороша только полная правда, полуправда ничего не стоит.

Чем добросовестнее изучаешь источники, тем с большей грустью убеждаешься в сомнительности всякого исторического свидетельства … ни тщательно удостоверенная давность документа, ни его архивная подлинность еще не гарантируют его надежности и человеческой правдивости.

Большие дары полезны лишь тем, кто их достоин, для других же они опасны.

Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.

В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.

Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.

Гений человека всегда одновременно и его рок.

Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.

Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивнее желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их.

Каждая тень, в конечном счете, тоже дитя света, и лишь тот, кто познал светлое и темное, войну и мир, подъем и падение, лишь тот действительно жил.

Книга есть альфа и омега всякого знания, начало начал каждой науки.

Кто не отдается науке страстно, тот, в лучшем случае, становится педагогом. Из самых недр своего существа надо подходить к вещам. Всегда — всегда страсть должна служить импульсом к работе.

Лишь в неудаче художник познает свое подлинное отношение к творчеству, только после поражения полководец видит свои ошибки.

Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.

Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы остаться свободным, ибо те, кто вообразили себя победителями над миллионами, не могли подчинить себе одного — свободную совесть.

Не презирайте заблуждений! Даже безрассуднейшее заблуждение способно породить величайшую истину, если его коснется гений.

Нет вражды страшнее, чем та, которая возникает, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.

Нет прекрасней правды, кажущейся неправдоподобной.

О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул ей в лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться.

Она была вполне счастлива, имея состоятельного, умственно превосходящего её мужа и двоих детей; она лениво нежилась в своём уютном, обеспеченном, укрытом от бурь существовании. Но бывает в воздухе такое затишье, которое будет чувственность не меньше, чем духота и грозы, такая равномерная температура счастья, которая взвинчивает сильнее всякого несчастья. Сытость раздражает так же, как и голод.

Первым признаком настоящей политической мудрости всегда остается умение заранее отказаться от недостижимого.

Решающие силы — судьба и смерть — редко подступают к человеку без предупреждения.

Сильные умы не могут избежать недружелюбия дураков.

Состариться — значит избавиться от страха перед прошлым.

Судьба — самый гениальный поэт.

Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией — перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.

Тот, кому дорога истина, не станет полагаться на вынужденные показания как на заслуживающие доверия.

Хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил, каждый день твоей жизни, каждый час твоих дней.

Стефан Цвейг цитаты | QuotesBox.org

Родился Стефан Цвейг 28 ноября 1881 года в Вене. Его отец, Морица Цвейг был зажиточным владельцем текстильной мануфактуры, а мать мальчика была дочерью банкира. О периоде детства известного писателя известно очень мало, так как сам писатель не очень любит говорить на данную тему, отнекиваясь, что его детство проходило так же обычно, как и детство многих остальных еврейских мальчиков. в 1900 году, он поступил в университет Вены на философский факультет, сразу после того, как окончил гимназию. Уже в период своей учебы, на собственные деньги он опубликовывает свой первый сборник стихотворений, который называется «Серебряные струны». Рискнув, Стефан посылает свою книгу Рильке, на что в ответ он получает его сборник стихов. Таким образом, между ними разрастается дружба, которая длилась до 1926 года. В этом году умирает Рильке. Получив докторскую степень с работой «The Philosophy of Hippolyte Taine» в 1905 году, Цвейг заканчивает университет. После чего писатель отправляется путешествовать в Лондон и Париж. Спустя год, он путешествует по Испании и Италии. Далее его путешествие перемещается на Кубу, США, Индию, Панаму и Индокитай. В период последних лет Первой мировой войны писатель проживает в Швейцарии. В этот же период времени он служит в архивах Министерства обороны. Приобретает очень хорошего друга, которого зовут Ромен Роллан. Именно его он в одном из своих эссе называет «совестью Европы». По-настоящему великую славу ему принесли его новеллы «Амок», «Звездные часы человечества» и «Смятение чувств». Кроме новелл Цвейг пишет биографические работы, которые приносят ему не малую популярность. Особенно популярны «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» и «Мария Стюарт», которые были написаны в 1934-1935 гг. в момент, когда фашисты пришли к власти, ему уже нельзя было оставаться на территории Австрии. Именно по этой причине ему приходится эмигрировать в Лондон. После он мотается между США и Латинской Америкой и, наконец, оседает в одном из небольших городов Бразилии – Петрополис. Будучи натурой довольно впечатлительной, он очень сильно переживает всю происходящую ситуацию Второй мировой войны и то, что немцы берут вверх. Ко всему этому его переживания усиливались потому, что он был оторван от общения близких ему людей и друзей. Не выдержав волны сильной депрессии от победы Гитлера над Европой, в 1942 году Цвейг решает покончить жизнь самоубийством, приняв смертельную дозу снотворного. Вместе с ним умирает и его вторая жена.

Стефан цвейг — афоризмы, цитаты, высказывания. Стефан Цвейг

1. Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это не иначе, как союз против повара

2. На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника

3. Лишь тот постигает жизнь, кто проникает в ее глубины

4. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое сознание

5. Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу

6. В тяжбе с мертвыми живые всегда правы

7. Самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное

8. Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все темное — к свету

9. Такова уж природа человека, что, оказавшись между двумя лагерями, двумя идеями, спорящими, быть или не быть, он не может устоять перед соблазном примкнуть к той или другой стороне, признать одну правой, а другую неправой, обвинить одну и воздать хвалу другой

10. Тот, кому дорога истина, не станет полагаться на вынужденные показания как на заслуживающие доверия

11. Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена

12. Сомнение — это злейший враг человеческого знания

13. Решающие силы — судьба и смерть — редко подступают к человеку без предупреждения

14. Ни один врач не знает такого лекарства для усталого тела и измученной души, как надежда

15. Нет более безнадежного занятия, чем рисовать пустоту, нет ничего труднее, как живописать однообразие

16. Наивысшего человек достигает тогда, когда подает хороший пример

17. Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой

18. Первым признаком настоящей политической мудрости всегда остается умение заранее отказаться от недостижимого

19. Только благодаря страсти, убившей в ней все человеческое, имя ее еще и сегодня живет в стихах и спорах

20. Сострадание — хорошо. Но есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их

21. Хороша только полная правда. Полуправда ничего не стоит

22. Страсть способна на многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной души титанические силы

23. Хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил, каждый день твоей жизни, каждый час твоих дней

24. Состариться — это значит избавиться от страха перед прошлым

25. Великое отчаяние всегда порождает великую силу

26. Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией — перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование

27. Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы остаться свободным, ибо те, кто вообразили себя победителями над миллионами, не могли подчинить себе одного — свободную совесть

28. Гений человека всегда одновременно и его рок

29. Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества, именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно свершило, человечество снова обретает веру в себя

30. Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание

31. Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов

32. Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы

33. Судьба — самый гениальный поэт

34. О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул ей в лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться

35. Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего

36. Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг

37. Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей

38. Cамая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное

39. Великие и благие дела всегда сплачивают людей

40. Лишь в неудаче художник познает свое подлинное отношение к творчеству, только после поражения полководец видит свои ошибки

41. Один из умнейших людей прошлого века, Ницше, изрек чудовищный афоризм: «Не пытайтесь лечить неизлечимое». Но это едва ли не самый лживый из всех опасных парадоксов, которые он предоставил разрешать нам. Я утверждаю, что истина в противоположном: как раз неизлечимое и надо пытаться лечить; более того — только на так называемых «неизлечимых» и проверяется искусство врача. Признавая больного неизлечимым, врач уклоняется от выполнения своего долга, он капитулирует до сражения

42. Не презирайте заблуждений! Даже безрассуднейшее заблуждение способно породить величайшую истину, если его коснется гений

43. Большие дары полезны лишь тем, кто их достоин, для других же они опасны

44. Кто не отдается науке страстно, тот, в лучшем случае, становится педагогом. Из самых недр своего существа надо подходить к вещам. Всегда — всегда страсть должна служить импульсом к работе

45. Всякое истинное творение вырастает из темного перегноя отвергнутых творений

46. Ранней юности свойственно верить в то, что достаточно избрать своим кумиром Дьявола, и он исполнит все твои желания

Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь защищаться от домогающейся тебя . Видеть, как рядом с тобой сгорает в огне , и знать, что ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени. Тот, кто безнадежно любит, способен порой обуздать свою , потому что он не только её , но и источник; если влюбленный не может совладать со своим чувством, он, по крайней мере, сознает, что страдает по собственной вине. Но нет спасения тому, кого любят без взаимности, ибо над чужой страстью ты уже не властен и, когда хотят тебя самого, твоя становится бессильной. Пожалуй, только мужчина может в полной мере почувствовать такого положения, только он, вынужденный противиться, чувствует себя при этом и жертвой и преступником. Потому что, если женщина обороняется от нежелательной страсти, подсознательно повинуется инстинкту своего пола: кажется, сама вложила в нее этот изначальный жест отказа, и даже когда она уклоняется от самого пылкого вожделения, ее нельзя назвать бесчеловечной. Но , если судьба переставит чаши весов, если женщина, преодолев стыдливость, откроет мужчине, если она предложит ему свою , еще не будучи уверена во взаимности, а он, предмет ее страсти, останется холодным и неприступным! Это , и выхода из него нет — ибо не пойти навстречу желанию означает нанести её гордости, ранить её стыдливость; отвергая любовь женщины, мужчина неизбежно оскорбляет самые высокие ее . Тут уже никакого значения не имеет деликатность отказа, бессмысленны все вежливые, уклончивые , оскорбительно просто дружбы; если женщина выдала свою , всякое неминуемо превращается в ; отказываясь от её любви, он всегда становится без вины виноватым. Страшные, нерасторжимые узы! Только что ты еще был свободен, принадлежал самому себе и никому ничем не был обязан, и вот внезапно тебя подстерегают, преследуют, как добычу, ты становишься целью чужого, нежеланного желания. Потрясенный до глубины души, ты знаешь: теперь днём и ночью кто-то ждёт тебя, думает о тебе, тоскует и томится по тебе, и этот кто-то — женщина. Она хочет, требует, она жаждет тебя каждой клеточкой своего существа, всем своим телом. Ей нужны твои , твои , твои , твое и твои чувства, твои ночи и твои дни, всё, что в тебе есть мужского, и все твои и мечты. Она хочет всё делить с тобой, всё взять у тебя и впитать в себя. Спишь ты или бодрствуешь — где-то в мире есть теперь существо, которое беспокойно ожидает тебя, ревниво следит за тобой, мечтает о тебе. Что толку, если ты стараешься не думать о той, которая всегда думает о тебе, что толку, если ты пытаешься ускользнуть, — ведь ты принадлежишь уже не себе, а ей. Другой человек теперь, как вина без вины.

Стефан Цвейг был чрезвычайно плодовитым автором — он написал десятки повестей и рассказов, два романа (один неполный), внушительную полку биографий, исследования творчества многих художников, философов и целителей, огромные мемуары. И это не говоря о пьесах, либретто, стихах, сотнях статей и тысячах писем. В творчество Цвейга можно нырять как в бескрайнее море. А мы предлагаем вам самые интересные цитаты и высказывания из различных произведений австрийского писателя Стефана Цвейга.

Человек ощущает смысл и цель своей собственной жизни лишь когда осознает, что нужен другим (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Нужно затратить очень много сил, чтобы вернуть веру человеку, однажды обманутому (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938, слова доктора Кондора).

Пережитое пережито в ту самую секунду, когда оно покидает нас (цитата из новеллы Стефана Цвейга « Летняя новелла», 1911 года).

Счастье приносит друзей, а несчастье их проверяет (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Можно сбежать от чего угодно, только не от самого себя (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Неведение — великое преимущество детства (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга « Мария Антуанетта», 1932 года).

Только одно мне противно, и только одного я не переношу — отговорок, пустых слов, вранья — меня от них тошнит! (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Сердце умеет забыть легко и быстро, если хочет забыть (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Я всегда полагал, что для сердца человеческого нет ничего мучительнее терзаний и жажды любви. Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти. Видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938, слова Антона Гофмиллера).

Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Фантастическая ночь», 1922 года).

Когда человек молод, ему всегда кажется, что болезнь и смерть грозят кому угодно, но только не ему (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Амок», 1922 года).

Я верю, что подлинно живет лишь тот, кто живет тайной своей судьбы (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Фантастическая ночь», 1922 года).

О силе страсти всегда судят по совершенным во имя нее безрассудствам (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

У каждого в жизни бывают ошибки, которые никогда и ничем не исправишь (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Наилучший выход из душевных затруднений — выход в деятельную жизнь (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Только страсти дано сорвать покров с женской души, только через любовь и страдание вырастает женщина в полный свой рост (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Ты был для меня — как объяснить тебе? Любое сравнение, взятое в отдельности, слишком узко, ты был именно всем для меня, всей моей жизнью (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Письмо незнакомки», 1922 года).

Надо состариться, чтобы понять, что это [влюбленность], быть может, и есть самое чистое, самое прекрасное из всего, что дарит жизнь, что это святое право молодости (цитата из новеллы Стефана Цвейга « Летняя новелла», 1911 года).

Нет ничего более ужасного, чем одиночество среди людей (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Письмо незнакомки», 1922 года).

Малодушный страх перед решительным словом, на мой взгляд, постыднее всякого преступления (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Страх», 1920 года).

Именно там, где господствует ужасная смерть, в людях как противодействие непроизвольно растет человечность (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга « Мария Антуанетта», 1932 года).

В каждом юном лице уже таятся морщины, в улыбке — усталость, в мечте — разочарование (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Летняя новелла», 1911 года).

Ни один врач не знает такого живительного снадобья для усталого тела, для поникшей души, как надежда (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Справедливым может быть лишь тот, кто не касается ничьей судьбы и ничьих дел, кто живет одиноким. Никогда не был я ближе к познанию истины, чем тогда, когда был одинок и лишен человеческого слова, никогда я не был свободнее от вины (цитата из легенды Стефана Цвейга «Глаза извечного брата», 1922 года).

Ненависть, умеющая молчать, во сто крат опаснее, чем самые неистовые речи… (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Силу удара знает лишь тот, кто принимает его, а не тот, кто его наносит; лишь испытавший страдание может измерить его (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Смятение чувств, из записок старого человека», 1927 года).

Когда человек потерял всё, то за последнее он борется с остервенением (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Амок», 1922 года)

Страх — хуже наказания. В наказании есть нечто определенное. Велико ли оно или мало, все лучше чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Страх», 1920 года).

С тех пор как я начал понимать самого себя, я понимаю также многое другое (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Фантастическая ночь», 1922 года).

(1881 — 1942) был одним из крупнейших мастеров малой прозы в европейской литературе XX века. Его новеллы отличают увлекательные и драматичные сюжеты, тонкий психологизм и чуткое знание человеческой природы. По своей структуре каждая из его историй напоминает конспект большого романа, который мастерски излагается автором на нескольких десятках страниц.

Мы выбрали 12 цитат из произведений Цвейга:

Нет ничего более ужасного, чем одиночество среди людей. «Письмо незнакомки »

Сердце умеет забывать легко и быстро, если хочет забыть. «Нетерпение сердца »

Человек ощущает смысл и цель собственной жизни, лишь когда сознаёт, что нужен другим. «Нетерпение сердца »

Можно сбежать от чего угодно, только не от самого себя. «Нетерпение сердца »

Политика и разум редко следуют одним путем. «Мария Стюарт »

Лучше смело и независимо избрать опасный путь, чем ценою унижения — безопасный. «Мария Стюарт »

Хороша только полная правда. Полуправда ничего не стоит. «24 часа из жизни женщины »

Страх хуже наказания, потому что наказание — всегда нечто определенное, и, будь оно тяжкое или легкое, оно все же лучше, чем нестерпимая неопределенность, чем жуткая бесконечность ожидания. «Страх»

Кого однажды жестоко ранила судьба, тот навсегда останется легко ранимым. «Нетерпение сердца »

Силу удара знает лишь тот, кто принимает его, а не тот, кто его наносит; лишь испытавший страдание может измерить его. «Смятение чувств»

Стефан Цвейг — родился 28 ноября 1881 года, Вена. Австрийский писатель, критик, автор множества беллетризованных биографий. Покончил жизнь самоубийство 23 февраля 1942 в городе Петрополис, Бразилия.

Афоризмы, цитаты, высказывания, фразы — Цвейг Стефан

• Судьба — самый гениальный поэт.

• В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.

• Быть великим — значит дать направление.

• Гений человека всегда одновременно и его рок.

• Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

• Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

• Сомнение — это злейший враг человеческого знания.

• Лишь тот постигает жизнь, кто проникает в ее глубины.

• Состариться — значит избавиться от страха перед прошлым.

• Хороша только полная истина. Полуправда ничего не стоит.

• Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.

• Наивысшего человек достигает тогда, когда подает хороший пример.

• Книга есть альфа и омега всякого знания, начало начал каждой науки.

• Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.

• Ни один враг не знает лучшего лекарства для усталого тела и души, как надежда.

• Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все темное — к свету.

• Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

• Когда между собакой и кошкой возникает дружба, то это не иначе как союз против повара.

• Хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил. Каждый день твоей жизни. Каждый час твоих дней.

• Нет наиболее безнадежного занятия, чем рисовать пустоту, нет ничего труднее, как живописать однообразие.

• Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.

• Пафос позы не служит признаком величия; тот, кто нуждается в позах, обманчив. Будьте осторожны с живописными людьми.

• Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.

• Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.

• На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.

• Историческое деяние бывает закончено не только когда оно свершилось, а лишь после того, как оно становится достоянием потомков.

• Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей.

• Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

• Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.

• Страсть способна на Многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной титанические силы.

• Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно совершило, человечество снова обретает веру в себя.

• Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы победители миллионов не могли подчинить себе одного — свободную совесть.

• О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул в ее лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться. Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

• Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, — для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией — перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.

Рекомендуем также

Цвейг Стефан — цитаты, афоризмы, высказывания, фразы

Стефан Цвейг — родился 28 ноября 1881 года, Вена. Австрийский писатель, критик, автор множества беллетризованных биографий. Покончил жизнь самоубийство 23 февраля 1942 в городе Петрополис, Бразилия.   Афоризмы, цитаты, высказывания, фразы — Цвейг Стефан     Судьба — самый гениальный поэт.   В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.   Быть великим — значит дать направление.   Гений человека всегда одновременно и его рок.   Великие и благие дела всегда сплачивают людей.   Великое отчаяние всегда порождает великую силу.   Сомнение — это злейший враг человеческого знания.   Лишь тот постигает жизнь, кто проникает в ее глубины.   Состариться — значит избавиться от страха перед прошлым.   Хороша только полная истина. Полуправда ничего не стоит.   Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.   Наивысшего человек достигает тогда, когда подает хороший пример.   Книга есть альфа и омега всякого знания, начало начал каждой науки.   Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.   Ни один враг не знает лучшего лекарства для усталого тела и души, как надежда.   Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все темное — к свету.   Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.   Когда между собакой и кошкой возникает дружба, то это не иначе как союз против повара.   Хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил. Каждый день твоей жизни. Каждый час твоих дней.   Нет наиболее безнадежного занятия, чем рисовать пустоту, нет ничего труднее, как живописать однообразие.   Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.   Пафос позы не служит признаком величия; тот, кто нуждается в позах, обманчив. Будьте осторожны с живописными людьми.   Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.   Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.   На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.   Историческое деяние бывает закончено не только когда оно свершилось, а лишь после того, как оно становится достоянием потомков.   Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей.   Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.   Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.   Страсть способна на Многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной титанические силы.   Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно совершило, человечество снова обретает веру в себя.   Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы победители миллионов не могли подчинить себе одного — свободную совесть.   О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул в ее лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться. Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.   Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, — для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией — перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.

Статистика

мудрые цитаты писателя о смысле человеческой жизни. Проекты и книги В жизни человечества выражению стефана цвейга

СТЕФАН ЦВЕЙГ родился и вырос в Вене, в состоятельной буржуазной семье, получил прекрасное образование, рано стал известен как писатель. В тридцать лет его слава перешагнула границы стран немецкого языка и довольно быстро сделала его заметной фигурой европейской и мировой литературы. Вдумчивый и честный художник, Цвейг всем своим творчеством отстаивал гуманистические идеалы. Но его мировоззрение, отмеченное либерализмом, было ненадежным и хрупким оружием, не способным защитить взгляды писателя от жестокости мира. В самом начале литературной деятельности Стефан Цвейг пробовал силы в поэзии, драме и романе. Ранние произведения несли на себе отпечаток различных влияний: символизма, импрессионизма. Но уже и в это время вполне явным становится тяготение Цвейга к реалистической манере письма, наиболее ярко проявившейся в новеллистике раннего периода. В 1914 г. Цвейг сблизился с Роменом Ролланом, с которым его объединяла антимилитаристская позиция. В 1919 г. Цвейг присоединился к литературной группе «Кларте», поддерживавшей молодую Советскую республику. Выступая в защиту мировой культуры от зарождавшегося фашизма, Цвейг в 20-х гг. начал писать биографические очерки, в основном о великих людях прошлого. Эти работы в 1920-1928 гг. он объединил под общим названием «Строители мира». После того как фашистская Германия оккупировала Австрию, Цвейг в 1938 г. эмигрировал сначала в Англию, потом в Южную Америку, где покончил жизнь самоубийством. Подвиг Магеллана (Magellan. Der Mann und seine Tat. 1938) — книга, описывающая эпоху великих географических открытий, принадлежит к числу лучших произведений Стефана Цвейга. Действие ее развертывается в то время, когда Португалия становится морской державой и выдвигает на мировую арену великих людей. В центре повествования — Магеллан, человек огромной воли, дерзновения и мужества, совершивший невероятное по трудности плавание. Цельный и яркий образ Магеллана — одна из самых больших творческих удач Цвейга. Нетерпение сердца (Ungeduld des Herzens. 1939) — роман, действие которого относится к кануну войны 1914 г. Лейтенант Гофмиллер стоит со своим полком в гарнизонном городке в Венгрии. Томясь от скуки, он с радостью принимает приглашение помещика Кекескалва пожаловать к нему на сельский бал. Здесь он знакомится с дочерью хозяина дома. Эта богатая девушка страдает жестоким недугом: она парализована. Неожиданное внимание молодого офицера производит необыкновенное впечатление на больную. Она страстно влюбляется в него и открывает ему свое чувство. У Гофмиллера не хватает мужества отвергнуть ее любовь, и в замке празднуют помолвку. Однако Гофмиллер не может преодолеть ужаса от мысли, что ему придется жениться на калеке, стать посмешищем в глазах сослуживцев. Он потихоньку переводится в другой полк и внезапно исчезает из дома невесты. Обманутая девушка кончает жизнь самоубийством. Во время войны мучимый раскаянием Гофмиллер выказывает особую храбрость и ищет смерти в бою. Новеллы — один из любимых жанров писателя. Внешние события служат в новеллах лишь поводом или толчком для развития или поворота психологической интриги. Творческий почерк Цвейга-новеллиста оформился в начале 20-х гг. Сюжетное напряжение новелл определяется не динамикой действия, а умелой передачей душевных движений героев, тонким и точным анализом их внутреннего состояния. Многие новеллы построены на изображении психологического конфликта, нагнетаемого постепенно и с большим мастерством. Так, в новелле «Незримая коллекция» Цвейг рассказывает об инвалиде, потерявшем зрение на войне. В течение нескольких десятилетий слепой занимается коллекционированием старинных рисунков и гравюр и составляет поистине бесценное собрание. Однажды к нему заходит крупный антиквар, и слепой с гордостью показывает ему свою коллекцию, не подозревая, что он демонстрирует потрясенному посетителю совершенно чистые листы. Он и не знает, что его дочь и жена давным-давно, еще в годы инфляции, продали все его роскошные оригиналы и что только таким образом им удалось не умереть с голоду. В новелле «Амок» Стефан Цвейг показал гибель женщины, запутавшейся в сети лжи, предрассудков и обмана. Из-за боязни скандала и «позора» женщина эта вверяется невеждам и шарлатанам и погибает. В «Письме незнакомки» Цвейг рассказывает о чистой и прекрасной женщине, всю жизнь преданно и самоотверженно любившей черствого себялюбца, который так и не понял, что он прошел, как слепой, мимо великого чувства. Одна из лучших новелл Цвейга — «Эпизод на Женевском озере» — раскрывает трагедию русского военнопленного, который, убедившись, что ему не дадут вернуться на родину, покончил с собой. Звездные часы человечества (Sternstunden der Menschheit. 1928) — сборник рассказов. В двенадцати исторических миниатюрах Цвейг использует наиболее значительные эпизоды из новейшей истории, названные им «звездными часами» человечества. Первая новелла сборника — «Миг Ватерлоо» — раскрывает трагедию маршала Груши. Согласно распоряжению Наполеона он должен был преследовать по пятам разбитую прусскую армию, но, потеряв из виду врага и разыскивая его, опоздал на поле битвы. Между тем именно его участие в бою должно было решить исход сражения. Не получив вовремя помощи, армия Наполеона была разбита. Звездный час Наполеона миновал. В новелле «Мариенбадская элегия» рассказывается о звездном часе Гете, о рождении удивительного стихотворения, в котором гениальный поэт выразил скорбь и величие своей последней любви. В «Открытии Эльдорадо» изображена трагическая судьба генерала Зуттера, первым из европейцев вступившего на землю Калифорнии и ставшего жертвой золотой лихорадки. Из сильного и смелого человека Зуттер превратился в жалкого безумного нищего. В миниатюре «Героическое мгновение» Цвейг запечатлел образ Достоевского в те минуты, когда тот ждал казни. Заключительная новелла посвящена покорению Южного полюса. Преодолев путем нечеловеческих усилий стоявшие на пути препятствия, капитан Скотт и его спутники достигают 18 января 1912 г. Южного полюса. Здесь они убеждаются в том, что их опередил Амундсен. Они погибают на обратном пути, уже не в состоянии бороться со стихией. Это тоже звездный час человечества, час, который послужит великим примером для грядущих поколений. Исторические миниатюры Цвейга совершенны по композиции, стилю и языку. Одни из этих миниатюр он облекает в форму эпического рассказа, написанного прозрачной прозой, другие строит как драматические сцены или излагает в стихах.

Немецкая литература ХХ века. Германия, Австрия: учебное пособие Леонова Ева Александровна

Стефан Цвейг

Классик немецкой литературы Томас Манн в свое время писал о Стефане Цвейге (1881–1942): «Его литературная слава проникла в отдаленнейшие уголки земли. Удивительный случай, учитывая небольшую популярность немецких авторов в сравнении с французскими и английскими. Может быть, со времен Эразма (о котором он поведал столь блестяще) ни один писатель не был так знаменит, как Стефан Цвейг». Особенно популярен, и не только среди немецкоязычных читателей, Цвейг был в 20-30-е годы XX в. Максим Горький, например, в 1926 г. писал: «Цвейг – замечательный художник и очень талантливый мыслитель».

Родился Стефан Цвейг 28 ноября 1881 г. в Вене в семье фабриканта, дела которого шли совсем неплохо, и семья могла себе позволить жить, что называется, в ногу со временем. И родители и дети были частыми посетителями театров и художественных выставок, участниками музыкальных вечеров, встреч с европейскими знаменитостями. После учебы в гимназии Стефан продолжает образование на филологическом факультете Венского университета, затем становится слушателем университета в Берлине. Жизнь Цвейга насыщена событиями – знакомствами и дружбой с интереснейшими, замечательными людьми, путешествиями по Америке, Азии, Африке, не говоря о Европе, которую он изъездил, кажется, вдоль и поперек. В 1928 г. в связи с торжествами, посвященными столетнему юбилею Льва Толстого, он побывал в Советском Союзе. Кстати, именно Льва Толстого и Федора Достоевского, а также бельгийского писателя Эмиля Верхарна (благодаря содействию которого Цвейг вошел в европейские литературные круги) и французского – Ромена Роллана он считал своими литературными наставниками.

Владея несколькими языками, Цвейг переводит на немецкий своих любимых авторов, прежде всего франкоязычных (Поля Верлена и Эмиля Верхарна, их предшественника Шарля Бодлера, своего «духовного брата» Ромена Роллана и др.). Пробует он и собственные силы в литературе: в 1898 г. один из берлинских журналов печатает его первое стихотворение, за которым в немецких и австрийских изданиях последовали новые. Итог начальному периоду своего творчества Цвейг подвел в 1901 г. (хотя писать стихи он продолжит и далее), опубликовав поэтический сборник «Серебряные струны».

В литературе Австрии в это время, помимо реализма, получили развитие различные нереалистические направления (символизм, импрессионизм, эстетизм), сторонники которых искали новые средства художественного воплощения действительности. Отразились эти поиски и на поэзии Цвейга. О сборнике «Серебряные струны» с похвалой отозвался Райнер Мария Рильке, некоторые стихотворения из книги были положены на музыку. И все же самое веское слово Цвейг скажет в прозе. Своего рода точкой отсчета стал для Цвейга-прозаика 1904 год, когда вышла из печати книга его новелл «Любовь Эрики Эвальд».

На рубеже XIX–XX вв. стало достаточно типичным явлением стремление творческой интеллигенции к объединению. Не столько австрийцем, сколько «европейцем», «гражданином мира» ощущал себя и Стефан Цвейг. Название одной из лучших своих книг мемуаров – «Вчерашний мир» – он не случайно сопроводил подзаголовком «Воспоминания европейца». Да и сама Австро-Венгрия, «гротескная» императорско-королевская монархия, в которой прошли детство и юность будущего писателя, была, по выражению его соотечественника, прозаика Роберта Музиля, своеобразной «моделью многоязычной и многоликой Европы». В одной из своих ранних заметок Цвейг делает весьма показательное замечание: «Многие из нас (а о себе самом могу сказать это с полной определенностью) никогда не понимали, что это значит, когда нас именуют «австрийскими писателями»». О Стефане Цвейге – разумеется, в определенном смысле – можно сказать словами из его же «Летней новеллы», адресованными главному герою этого произведения: «…он – в высоком смысле – не знал родины, как не знают ее все рыцари и пираты красоты».

Это отнюдь не исключало обращения художника к сюжетам из жизни Австрии, ностальгии по Вене, где бы Цвейг ни находился. В конце 1920-х годов он, в частности, скажет: «…старый citoyen du monde (гражданин вселенной) начинает мерзнуть в когда-то столь любимой беспредельности и даже сентиментально тосковать по родине». Еще более ощутимыми становятся его тоска, отчаяние и горечь через десятилетие, когда над Европой нависла фашистская ночь. «Литературный труд мой на том языке, на котором я писал его, обращен в пепел именно в той стране, где миллионы читателей сделали мои книги своими друзьями. Таким образом, я не принадлежу более никому, я повсюду чужой, в лучшем случае гость; и большая моя родина – Европа – потеряна для меня с тех пор, как уже вторично она оказалась раздираема на части братоубийственной войной. Против своей воли я стал свидетелем ужасающего поражения разума и дичайшего за всю историю триумфа жестокости; никогда еще… ни одно поколение не претерпевало такого морального падения с такой духовной высоты, как наше», – пишет Стефан Цвейг в книге «Вчерашний мир».

Убежденный противник всякой войны, он поддерживал любое антивоенное и антифашистское выступление, откуда и от кого бы оно ни исходило и какой бы характер ни имело – художественный или публицистический. О своем неприятии фашизма Цвейг говорил и накануне Второй мировой войны, и позже, когда оказался в эмиграции – в далекой Бразилии.

Судьба Цвейга во всех отношениях не была безоблачной. Он пережил немало личных драм и разочарований, изведал не только благодарность и восхищение читателей, но и периоды забвения. Не способствовали оптимистическому взгляду на будущее и исторические катастрофы, которыми время жизни Цвейга поистине было насыщено. В уже цитированном «Вчерашнем мире» он напишет: «Для нас… возврата не было, ничего не оставалось от прежнего, ничто не возвращалось; нам выпала такая доля: испить полной чашей то, что история обычно отпускает по глотку той или другой стране в тот или иной период. Во всяком случае, одно поколение переживало революцию, другое – путч, третье – войну, четвертое – голод, пятое – инфляцию, а некоторые благословенные страны, благословенные поколения и вообще не знали ничего этого. Мы же… чего мы только не видели, не выстрадали, чего не пережили! Мы пролистали каталог всех мыслимых катастроф, от корки до корки, – и все еще не дошли до последней страницы… Все бледные кони Апокалипсиса пронеслись сквозь мою жизнь…»

Постепенно усиливалась депрессия; очень болезненно воспринимались писателем известия об оккупации фашистами все новых территорий. 22 февраля 1942 г. Стефан Цвейг пишет свою прощальную «Декларацию»: «Мир моего родного языка погиб для меня, и моя духовная родина, Европа, уничтожила самое себя… Когда тебе за шестьдесят, нужны необыкновенные силы, чтобы все начать заново. Мои же силы исчерпаны… Я приветствую всех моих друзей. Возможно, они увидят зарю после долгой ночи. Я же, самый нетерпеливый, ухожу раньше их». 23 февраля в отеле Петрополиса, пригорода Рио-де-Жанейро, Цвейг и его жена Лота покончили жизнь самоубийством. Известный австрийский писатель Франц Верфель, кажется, точнее других определил причины добровольного ухода из жизни своего великого соотечественника: «Установившийся порядок вещей казался ему защищенным и огражденным системой тысячи гарантий… Ему были ведомы и бездны жизни, он приближался к ним как художник и психолог. Но над ним сияло безоблачное небо его юности, которому он поклонялся, небо литературы, искусства… Очевидно, помрачение этого духовного неба было для Цвейга потрясением, которое он не смог перенести…»

Творческое наследие Цвейга чрезвычайно разнообразно в жанровом отношении: кроме стихотворений и поэм, он оставил очерки, эссе, путевые заметки, репортажи. Глубокое представление о культурной и общественной жизни Европы первых четырех десятилетий XX в. дают посмертно опубликованные книги Цвейга «Время и мир» (1943), «Вчерашний мир: Воспоминания европейца» (1944), «Европейское наследие» (1960). Перу писателя принадлежат романы «Нетерпение сердца» (1939) и «Кристина Хофленер» (незавершенный, опубл. в 1982 г.). Проявлением любви к стране, в которой он, эмигрант, нашел гостеприимное прибежище, стала его книга «Бразилия – страна будущего» (1941).

Широкую известность приобрел также цикл исторических миниатюр Цвейга «Звездные часы человечества» (1927–1936), главные герои которых – не самые большие знаменитости в хрестоматийном понимании слова: прокладчик межконтинентального телеграфного кабеля Сайрус Филд («Первое слово из-за океана»), авантюрист-первопроходчик Иоганн Август Зуттер, чье намерение превратить долину Сакраменто в цветущий край привело в конце концов к знаменитой «золотой лихорадке» («Открытие Эльдорадо»), мужественный и благородный покоритель Южного полюса капитан Скотт («Борьба за Южный полюс») и др. При этом о чем бы ни шла речь – о рискованных приключениях или драматических обстоятельствах жизни, о почти всегда трагических финалах людских судеб – в повествовании, наряду с иронией, неизменно присутствуют своеобразная поэзия и глубокое авторское сопереживание.

Казалось бы, круг изобретений и подвигов, привлекших внимание писателя, мог быть иным, более современным. Например, на фоне внедрения в различные сферы человеческой жизнедеятельности масштабнейших научных открытий XX в. Стефан Цвейг обращается к техническому достижению середины XIX столетия – прокладке телеграфного кабеля между Америкой и Европой, результатами которого человечество продолжало пользоваться, уже, кажется, и не вспоминая, кому принадлежала заслуга осуществления проекта. Цвейг же в этой истории усмотрел материализованное стремление людей к единению, которое было, как известно, золотой мечтой австрийского художника – «европейца», «гражданина мира», представлявшего будущее как «грандиозный мировой союз», возросший на ниве «единого человеческого сознания».

Внимание к таким, на первый взгляд, негромким историческим событиям и именам можно, однако, объяснить не только дидактическими соображениями писателя. Характерно, что в миниатюрах мы обнаружим не одни лишь мгновения триумфа, но и мгновения трагические, часы, которые могли бы стать, но не стали звездными. В этой связи есть смысл привести высказывание Стефана Цвейга из книги «Вчерашний мир» об одной из своих ранних драм – «Терсит»: «… в этой драме сказалась уже определенная черта моего душевного склада – никогда не принимать сторону так называемых «героев» и всегда находить трагическое только в побежденном. Поверженный судьбой – вот кто привлекает меня…»

С учетом этих моментов значительно более понятным становится и смысл отдельных миниатюр из «Звездных часов человечества», в том числе миниатюры «Гений одной ночи». В сущности, и в ней писатель исследует свой постоянный объект, «беспредельный мир – глубину человека», причем как в типичном для его персонажей «горячем состоянии», так и в ином, уравновешенном, буднично-спокойном. Произведение имеет подзаголовок, содержащий указания на историческое событие, ставшее своего рода центром тяжести в рассказе, и на его точное время: «Марсельеза. 25 апреля 1792».

Главный персонаж Цвейга – молодой человек, капитан фортификационного корпуса Руже де Лиль. Исподволь, оставаясь верным своей новеллистической технике, автор ведет героя к кульминации его судьбы. Вот, кажется, мы физически ощущаем грозовую атмосферу, которая бесконечно долго царит в Париже, во всей стране, пока, наконец, Людовик XVI не объявил войну против австрийского императора и прусского короля. Мы становимся свидетелями всеобщего воодушевления, охватившего город Страсбург; правда, среди громких призывов и пламенных лозунгов слышны и голоса неудовольствия перспективой тяжелых военных испытаний. И вот прощальный вечер для уходящих на фронт генералов и офицеров. Кажется, совершенно случайно взгляд читателя падает на «не то чтобы красивого, но симпатичного офицера», к которому мэр Страсбурга барон Дитрих не слишком уважительно обращается с вопросом, не попробует ли тот написать для Рейнской армии «что-нибудь строевое». Руже, «скромный, незначительный человек», даже втайне не мнит себя великим поэтом и композитором, его произведения никому не нужны, но стихи «по случаю» ему даются легко – так почему бы не попытаться угодить высокому лицу? «Да, он хочет попробовать».

Зато куда девается авторская ирония, когда, наконец, настает тот самый звездный час и Руже поднимается, взмывает над своей обыкновенностью, над повседневностью – к сакральным высотам, на одну-единственную ночь встает вровень с «бессмертными». Экзальтация, вдохновение вырывают «убогого дилетанта» из его будничного, серого существования и, как ракету, возносят к небесам, «к звездам». Рождается необыкновенной силы произведение, «светлое чудо», бессмертная песня, которой с этого времени суждена особая, собственная судьба и которую ожидают непредсказуемые приключения. Впервые прозвучавшая в провинциальной гостиной между арией и романсом, она вырывается на простор, неисповедимыми путями достигает Марселя, становится походным маршем, зовом к победе, национальным гимном всего народа.

Разве не ради такого звездного часа и живет человек? Пусть вслед за этим он вернется в свою обычную незначительность, пусть умрет в нем творец, поэт, гений, но он изведал высокое счастье творчества, счастье победы! Именно такие взлеты духа всегда привлекали Цвейга-писателя. «В жизни человека, – пишет он в книге «Мария Стюарт», – внешнее и внутреннее время лишь условно совпадают; единственно полнота переживаний служит мерилом душе… в опьянении чувством, блаженно свободная от пут и оплодотворенная судьбой, она может в кратчайший срок узнать жизнь во всей полноте, чтобы потом, в своей отрешенности от страсти, снова впасть в пустоту бесконечных лет, скользящих теней, глухого Ничто. Вот почему в прожитой жизни идут в счет лишь напряженные, волнующие мгновения, вот почему единственно в них и через них поддается она верному описанию. Лишь когда в человеке взыграют все душевные силы, он истинно жив для себя и для других; только когда его душа раскалена и пылает, становится он зримым образом».

Однако «созидательный огонь» (Ромен Роллан) может угаснуть, так и не сумев или не успев зажечь человеческую душу. Об этом повествует С. Цвейг в миниатюре «Невозвратимое мгновение». Событие, на этот раз привлекшее внимание писателя, – поражение наполеоновской армии в знаменитой битве при Ватерлоо; конкретная дата: 18 июня 1815 г. История наполеоновских войн, бесспорно, изобилует фактами подлинной полководческой гениальности и талантливейших стратегических решений, однако героем Цвейга становится именно посредственность. Автор не обещает читателю никаких неожиданностей и изначально называет вещи своими именами. Он пишет о том, что иногда нить судьбы оказывается в руках ничтожных людей, которым это доставляет не радость, а страх перед возложенной на них ответственностью. Стоит им упустить шанс – и это мгновение утеряно безвозвратно.

Такое мгновение судьба даровала наполеоновскому генералу Груши – «не герою и не стратегу», а всего лишь «мужественному и рассудительному командиру». Но в решающий момент этого недостаточно; звездный час требует от личности инициативы, озарения, уверенности. Нерешительность, медлительность и ограниченность Груши разрушают то, что создавалось Наполеоном в течение двадцати лет.

Наиболее же существенное место в литературном наследии Цвейга занимают биографические произведения и психологические новеллы.

Биографическому жанру писатель придавал особое значение, разрабатывая самые разные его формы – от масштабных полотен до миниатюр. К значительным биографическим произведениям Цвейга исследователи относят цикл эссе из четырех книг «Строители мира» (о Бальзаке, Диккенсе, Достоевском, Стендале, Гёльдерлине, Клейсте, Ницше, Фрейде и др.), а также романы «Жозеф Фуше» (1929), «Мария Антуанетта» (1932), «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934), «Мария Стюарт» (1935), «Кастеллио против Кальвина, или Совесть против насилия» (1936), «Магеллан» (1938), «Бальзак» (опубл. 1946) и др. Как в исторических миниатюрах, в своей биографической прозе Цвейг рядом со знаменитостями ставит людей, чьи «высокие устремления» вызывают сомнения. Впрочем, автор и сам вполне отдавал себе отчет в том, что, к примеру, авантюрист Казанова оказался среди «творческих умов» так же незаслуженно, как Понтий Пилат в Евангелии. Все дело в том, что Цвейга привлекали прежде всего неповторимость и драматизм человеческой судьбы, наличие «движущей стихии» – страсти, на что или на кого бы она ни была направлена, таланта, даже если это талант «мистического лицедейства», как у Казановы, или гения, пусть и «демонического», как у Наполеона.

Биографические повествования Цвейга необыкновенно занимательны для такого жанра, отличаются напряженно-драматическим характером. При всей погруженности в психологию и психику персонажей, в их личную жизнь Цвейг всегда оставался автором чутким и деликатным; он любил всех своих героев – с их достоинствами и талантами, подвигами и победами, но также с недостатками, слабостями и просчетами, ибо понимал, что только в совокупности противоречий рождаются гармония и цельность. В то же время он достаточно строго придерживался фактов. В одном из последних интервью писатель утверждал, что перед лицом исторических катастроф XX в. придумывание событий и фигур кажется ему легкомысленным, «фривольным», резко противоречит требованиям времени.

Все произведения, так или иначе связанные с изображением жизни и деятельности исторических личностей, он, как известно, предлагал разделять на три условные группы: исторический роман, романизированная биография и «правдивая биография». При этом Цвейг был решительно против того, чтобы его собственные произведения об известных людях интерпретировали как исторические романы или романизированные биографии, потому что обе эти формы допускают свободное обхождение с документом, он же стремился избегать подобных вольностей. В то же время Цвейг достаточно субъективен: например, в конкретной исторической личности, в ее поведении он искал созвучия со своим настроениям, духовным устремлениям. Некоторые исследователи упрекали писателя в том, что на человека, на индивидуума он смотрит как будто сквозь стекло увеличительное, а на общество, народ – сквозь стекло уменьшительное. Важно, однако, что Цвейг не только допускал возможность параллелей между прошлым и современностью, но и сознательно эти параллели, так сказать, провоцировал, побуждая читателя извлекать уроки из истории вообще и из историй отдельных исторических лиц в частности.

К примеру, книга «Кастеллио против Кальвина, или Совесть против насилия» посвящена малоизученным страницам истории европейской культуры XVI столетия, событиям эпохи Реформации – времени чрезвычайно противоречивого, когда пристальное изучение античности, вдохновенные дискуссии, с одной стороны, сопровождались проклятиями и отлучениями от церкви, террором инквизиции, преследованием и сожжением еретиков – с другой. Безусловно, это ужасающее «вчера» проецировалось Цвейгом на не менее ужасающее фашистское «сегодня» с его фанатизмом и тоталитаризмом, физическим и идеологическим насилием.

Во введении к книге автор подчеркивал, что по своей внутренней постановке задачи, по глубинной сути исторический спор между Себастьяном Кастеллио и Иоганном Кальвином выходит далеко за пределы своей эпохи. В заключительной же главе произведения звучит непоколебимая вера писателя в то, что «все деспотии очень быстро либо стареют, либо лишаются своего внутреннего огня… лишь идея духовной свободы, идея всех идей и поэтому непобедимая, вечно возвращается, ибо она вечна, вечна как дух. Если сторонними силами на какой-то отрезок времени она и лишена слова, то тогда она скрывается в сокровенных глубинах совести, недосягаемая для любого притеснения. Напрасно поэтому думают властелины, что, опечатав свободному духу рот, они уже победили. Ведь с каждым родившимся человеком рождается новая совесть, и всегда найдется кто-нибудь, готовый выполнить свой духовный долг, вновь начать старую борьбу за неотъемлемые права человечества и человечности, вновь против каждого Кальвина встанет Кастеллио и защитит суверенную самостоятельность образа мыслей против всех насилий».

Широко известны в культурном мире психологические новеллы Цвейга. Выходили они, помимо названной выше книги «Любовь Эрики Эвальд», в такой последовательности: сборник «Первые переживания» (1911), новелла «Страх» (1920), сборник «Амок» (1922), новелла «Незримая коллекция» и сборник «Смятение чувств» (1927). Последней по времени стала антифашистская «Шахматная новелла» (1941). В 1936 г. автор дал большинству своих новелл наименование «цепи», поделенной на циклы – «звенья».

Однажды устами героя «Шахматной новеллы» Цвейг сказал, что его «страсть разгадывать психологические загадки переросла в манию». С особой силой эта страсть проявилась именно в новеллах. Несмотря на то, что каждая из его новелл имеет собственный сюжет, есть основания говорить об их бесспорном единстве – проблемном и эстетическом. Во всех (за небольшим исключением) новеллах писатель использует общие художественные приемы. Подчеркнуто спокойно и неспешно начинает он повествование о ничем не примечательных событиях и поступках ничем как будто не примечательных, «незначительных» людей (таким началом может оказаться какой-нибудь спор, знакомство или даже пейзажная зарисовка и т. п.), чтобы затем неожиданно обрушить на читателя груз невыносимых душевных страданий, вовлечь его в мир сильных чувств и драматических столкновений, затаенных переживаний, показать своих героев, женщин и мужчин, молодых и зрелых, без привычных «масок».

Страсть, или фатальное мгновение, которое переиначивает человеческое существование, неизменно притягивает писательское внимание. При этом автор не обвиняет и не оправдывает, не осуждает и не одобряет, не объясняет и не оценивает, ибо страсть – проявление стихийных чувств и эмоций, и подходить к ней с выработанными обществом условными критериями, по мнению Цвейга, так же бессмысленно, как требовать отчета у грозы или вызывать в суд вулкан. В книге «Мария Стюарт» есть слова, весьма в этом отношении примечательные: «…когда чувства достигают такой чрезмерности, было бы неумно мерить их меркою логики и разума, ибо самое существо подобных необузданных аффектов в том и состоит, что они проявляются неразумно. Страсти, как и болезни… можно лишь описывать их со все новым изумлением, содрогаясь перед извечной мощью стихий, которые как в природе, так и в человеке разражаются порой внезапными вспышками грозы. И неизбежно страсти этого высшего напряжения неподвластны воле человека, которого они поражают…»

Особенность большинства цвейговских новелл – повествование от первого лица; это повествование составляет, как правило, центральную часть произведения, сопровождается глубочайшим самоанализом рассказчика и содержит в себе раскрытие той или иной «жгучей тайны», страсти – к творчеству, игре, конкретному лицу и т. д. Чаще всего Цвейг повествует о любви. Максим Горький, подчеркивая, что любовь – одна из тех сил, которые движут человеком и миром, направляют культурное развитие общества, считал Цвейга самым лучшим художником, наделенным редчайшим даром говорить о любви проникновенно, с «удивительным милосердием к человеку». Особенно импонировали русскому писателю цвейговские образы женщин: «Не знаю художника, который умел бы писать о женщине с таким уважением и с такой нежностью к ней». Страсть в изображении Цвейга доставляет человеку неимоверные душевные страдания, осуждает на нравственные испытания. Эпиграфом ко всем новеллам Цвейга могла бы послужить строка из его же стихотворения: «Кто любит страсть, ее мученья любит».

Лучшие новеллы Цвейга – «Гувернантка», «Амок», «Письмо незнакомки», «Улица в лунном свете», «Двадцать четыре часа из жизни женщины», «Лепорелла», «Мендель-букинист», «Шахматная новелла» и др. К числу подлинных шедевров относится, бесспорно, и новелла «Незримая коллекция», опубликованная в 1927 г.

Начинается новелла с банального разговора случайных попутчиков, по воле обстоятельств оказавшихся в одном купе. Неторопливое течение краткой вступительной части неожиданно прерывается и сменяется взволнованным рассказом одного из пассажиров, историей, которая буквально перевернула душу пожилого человека, знаменитого берлинского антиквара. Одна из первых же его фраз: «За всю мою тридцатисемилетнюю деятельность мне, старому торговцу произведениями искусства, ни разу не привелось пережить ничего подобного», – заставляет сосредоточиться и с нетерпением ожидать продолжения рассказа.

Выясняется, что антикварная лавка господина Р. совершенно опустошена «новоиспеченными богачами», которые во множестве появились в Германии после Первой мировой войны, в период инфляции, «с тех пор как, подобно легким газам, стала улетучиваться ценность денег». Эти «одержимые манией приобретательства люди» начали вкладывать свои капиталы в произведения искусства и скупали все, что попадалось под руку, мгновенно воспылав «страстью к готическим мадоннам, старинным изданиям, к картинам и гравюрам старых мастеров». Рассчитывая приобрести новый товар, хозяин лавки направился в провинцию, где, согласно имеющимся у него сведениям, жил один из самых давних его клиентов, который пользовался услугами еще отца и деда нынешнего антиквара, но никогда не наведывался в лавку лично и уже давно не обращался с заказом или каким-либо запросом. Этот старик за шестьдесят лет коллекционирования должен был бы собрать немалое количество гравюр, достойных стать украшением любого известного в мире музея.

И вот происходит знакомство со старым коллекционером; как оказалось, некоторое время назад он совершенно потерял зрение и теперь, немощный и беспомощный, находит единственное утешение в своей коллекции. Ежедневно он ее просматривает, точнее – ощупывает каждый эстамп, получая невероятное наслаждение от своего богатства, ощущая такую же безмерную радость, как и раньше, когда мог его видеть. Безмерно возбужденный визитом настоящего знатока искусства, он спешит показать гостю свое сокровище, собиранием которого был одержим всю жизнь, которое стало истинной его страстью и ради которого он во всем отказывал себе и своей семье.

Слепой старик, однако, не знает, что его бесценная коллекция – смысл жизни, самое дорогое для него – давно разошлась по свету, и теперь он с любовью переворачивает, ощупывает и пересчитывает не чудеснейшие оригиналы, не произведения Рембрандта и Дюрера, а ничего не стоящие, жалкие копии или чистые листы бумаги. От его дочери Анны-Мари гость узнает о судьбе сокровища: оказавшись в безвыходном положении, не имея средств к существованию, своему и своей сестры, потерявшей на войне мужа и оставшейся с малыми детьми на руках, они с матерью, чтобы не умереть от голода, начали продавать гравюры. Старенькая Луиза с дочерью делают это втайне, не желая разрушить последнюю иллюзию отца и мужа, лишить его веры и, наконец, жизни, ибо одно только подозрение, что гравюр нет, убило бы его. Девушка умоляет гостя поддержать «спасительный обман».

Наступает время своеобразного представления. Неслыханные по остроте чувства переживают все его невольные участники: владелец лжеколлекции – блаженство и упоение, гордость и душевно-духовное просветление; посетитель – «мистический ужас» перед страстной силой внутреннего видения слепого коллекционера, уважение к нему и одновременно стыд и горечь; дочь и мать – скорбь и горячую благодарность за подаренные старику мгновения счастья.

Новелла построена таким образом, что именно скромное мужество и исключительная жертвенность женщин вызывают у читателя сочувствие и уважение даже в большей степени, нежели страсть старика-коллекционера, ибо, в отличие от него, они посвятили себя служению живому и дорогому для них человеку, спасению жизней – его и своих близких. «Может быть, мы дурно с ним поступили, но ничего другого нам не оставалось. Надо же было как-то жить… и разве человеческие жизни, разве четверо сирот не дороже картинок…» Не случайно повествователь сравнивает жену и дочь слепого старика с библейскими женщинами на гравюре немецкого мастера, самоотверженными последовательницами Христа, «которые, придя ко гробу Спасителя и увидев, что камень отвален и гроб опустел, замерли у входа в радостном экстазе перед совершившимся чудом с выражением благочестивого ужаса на лицах»; «…то была потрясающая картина, подобной мне не привелось видеть за всю свою жизнь».

Совершенная по форме, насыщенная глубоким нравственно-этическим содержанием, новелла «Незримая коллекция» читается на одном дыхании. В ней, как и во многих других произведениях Цвейга, раскрылось его искусство реалистического повествования. Важнейшие составляющие художественной палитры произведения – тонкий психологизм, точная деталь, выразительные портретные и языковые характеристики, прием контраста, необыкновенная экспрессивность, эмоциональная напряженность, безупречная по своей строгости и стройности композиция, сильный социальный подтекст, благодаря которому частная и исключительная ситуация оказывается соотнесенной с трагическим временем, судьбами общества.

«Его космос – не мир, но человек», – сказал некогда Стефан Цвейг о Достоевском; бесспорно, эти слова справедливы и в отношении самого австрийского писателя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Токарев Дмитрий Викторович

Из книги Западноевропейская литература ХХ века: учебное пособие автора Шервашидзе Вера Вахтанговна

Стефан Малларме (1842 – 1898) Жизнь С. Малларме, в отличие от его предшественников – Ш. Бодлера, А. Рембо, – складывалась вполне благополучно.Понимая, что поэзия не обеспечит финансовой независимости и стабильности существования, Малларме занимается преподавательской

Из книги Россия и Запад [Сборник статей в честь 70-летия К. М. Азадовского] автора Богомолов Николай Алексеевич

Стефан Цвейг глазами Григола Робакидзе ПРИМЕЧАНИЕ К ТЕМЕВ 2004 году мы с Костей Азадовским подготавливали к печати письма грузинского писателя Григола Робакидзе к Стефану Цвейгу. Сами письма, написанные по-немецки, Костя обнаружил в архиве Цвейга, перевел и

Из книги Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде автора Маликова Мария Эммануиловна

Цвейг При упоминании издательства «Время» прежде всего называют два его фундаментальных проекта, уникальных для истории советского переводного книгоиздания двадцатых-тридцатых годов — многотомные авторизованные собрания сочинений Стефана Цвейга (в 12 томах,

Падающий нередко увлекает за собой спасителя.

Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

(отчаяние , сила)

Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.

На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.

Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.

(подвиг)

Книга есть альфа и омега всякого знания, начало начал каждой науки.

(книга)

Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.

(герой)

Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей.

Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно совершило, человечество снова обретает веру в себя.

Историческое деяние бывает закончено не только когда оно свершилось, а лишь после того, как оно становится достоянием потомков.

(история)

Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все темное — к свету.

Гений человека всегда одновременно и его рок.

(гений)

Состариться — значит избавиться от страха перед прошлым.

(старость , прошлое)

Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

Нет наиболее безнадежного занятия, чем рисовать пустоту, нет ничего труднее, как живописать однообразие.

О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул в ее лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться.

Школьное сочинение по литературе для 11 класса-допуск к ЕГЭ

В жизни человечества есть, по выражению Стефана Цвейга, звездные часы. Наверное, это решающие, переломные моменты времени, когда решаются судьбы человечества, всего общества, ход развития будущего. 20 век ярко продемонстрировал миру тупиковость развития цивилизации милитаристским путем. Две Мировые войны, унесшие миллионы человеческих жизней, локальные войны и вооруженные конфликты по всему миру должны были раз и навсегда отвратить человечество от войны — массового убийства легальным путем. Но звездный час торжества разума, добра и милосердия не наступил и в 21 веке. Значит, нельзя забывать о горьких уроках войны.
Литература о Великой Отечественной войне особенно ценна для читателей тем, что большинство авторов были свидетелями или непосредственными участниками тех трагических событ ий, о которых писали. Нравственные проблемы, волнующие человека на войне, остаются вечными: добро, справедливость, милосердие, верность, мужество, стойкость

Повесть Б. Васильева «А зори здесь тихие» посвящена одной из локальных, почти незаметных в масштабах всей войны, операций. Расчет девушек-зенитчиц, будни фронтовой полосы, май 1945 года… Но постепенно накаляется обстановка, и героини повести — вчерашние девчонки, каждая со своей нелегкой судьбой, — делают свой нравственный выбор. В финале повести старшина Васков почти безоружный берет в плен четверых немцев и в отчаянии кричит: «Что, взяли? …пять девочек было всего, всего пятеро! А — не прошли вы…». На грани жизни и смерти, оставшись один на один с врагом, девушки гибнут, но остаются честны перед собой, перед свой совестью. Трагизм ситуации усиливается еще и тем, что в центре повести — хрупкие женщины, предназначение которых на Земле — давать новую жизнь, продолжать род человеческий. Символическое противостояние: Жизнь (женщина) и Смерть (война) — находятся в непримиримом противоречии и только подчеркивают остроту проблемы.
Герои повести Василя Быкова «Сотников» тоже оказываются перед проблемой нравственного выбора: смерть или предательство. Сильный, уверенный в себе Рыбак и физически слабый, интеллигентный, рефлексирующий Сотников …Именно он, больной и кашляющий, станет невольной причиной их ареста и плена. Именно он на пути к виселице берет всю вину на себя, пытаясь спасти невинных людей от смерти. А Рыбак хочет выжить любой ценой, тянет время, запутывает следователя, но, в конце концов, соглашается стать полицаем и участвует в казни.
Быков пытается разобраться в поведении своих героев, ищет истоки их поступков, с которых начался путь одного — к измене, а другого — к вечности. Писатель показывает незначительные, на первый взгляд, поступки и слова, которые постепенно складываются в законченные образы абсолютно антагонистичных по духу людей, сделавших свой моральный выбор. После казни, шагая в одном строю с полицаями, Рыбак мысленно пытается оправдаться перед самим собой, обвиняя во всем Сотникова. Предателю не дано повторить даже покаянный поступок библейского Иуды — повеситься. Слабодушие, животный страх смерти, вечная ненависть окружающих — такова отныне его судьба.
Знакомясь с произведениями о войне, читатель мирного времени, наш современник, начинает осознавать трагедию нашего народа, который перенес все ужасы военного времени, тяготы фронтового быта и боль потерь. Мы понимаем, что нельзя забывать об уроках истории. Необходимо сделать все, чтобы избежать повторения трагедии семидесятилетней давности

Стефан Цвейг — родился 28 ноября 1881 года в городе Вена. На счету австрийского писателя множество романов и пьес. Дружил с такими известными людьми как Зигмунд Фрейд, Ромен Роллан и Томас Манн.

Жизнь никогда не дает что-то бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена.

Если бы все мы знали всё то, что говорится обо всех нас, никто ни с кем бы не разговаривал.

Тот кого однажды жестоко ранила судьба, тот навсегда остается ранимым.

Глупец чаще, чем умный человек, оказывается злым.

Знаешь самого себя до отвращения.

Женщине всегда прощают ее болтливость — но ей никогда не прощают ее правоту.

Только дурака восхищает так называемый «успех» у женщин, только болван хвалится им. Настоящий человек скорее растеряется, когда почувствует, что какая-то женщина от него без ума, а он не в силах ответить на её чувство.

Разве объяснишь, почему люди, не умеющие плавать, бросаются с моста чтобы спасти утопающего?

Неведение — великое преимущество детства.

Политика во все времена была наукой парадоксов. Ей чужды простые, разумные и естественные решения: создавать трудности — ее страсть, сеять вражду — ее призвание.

Политика и разум редко следуют одним путем.

Нужно потратить очень много сил, чтобы вернуть веру человеку, которого когда-то обманул.

Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это не иначе, как союз против повара.

Неплохое дело, сначала свести человека с ума, а потом требовать от него рассудительности!

Пафос позы не служит признаком величия; тот, кто нуждается в позах, обманчив. Будьте осторожны с живописными людьми.

Если человек желает чего-нибудь так страстно, он добьется своего, бог поможет ему.

Требовать логики от страстно влюбленной молодой женщины — все равно, что искать солнце в глухую полночь. Тем-то и отличается истинная страсть, что к ней неприменим скальпель анализа и рассудка.

Есть другая и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти; видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени.

Только одно мне противно, и только одного я не переношу — отговорок, пустых слов, вранья — меня от них тошнит!

Стефан цвейг цитаты о любви. Стефан Цвейг

(1881 — 1942) был одним из крупнейших мастеров малой прозы в европейской литературе XX века. Его новеллы отличают увлекательные и драматичные сюжеты, тонкий психологизм и чуткое знание человеческой природы. По своей структуре каждая из его историй напоминает конспект большого романа, который мастерски излагается автором на нескольких десятках страниц.

Мы выбрали 12 цитат из произведений Цвейга:

Нет ничего более ужасного, чем одиночество среди людей. «Письмо незнакомки »

Сердце умеет забывать легко и быстро, если хочет забыть. «Нетерпение сердца »

Человек ощущает смысл и цель собственной жизни, лишь когда сознаёт, что нужен другим. «Нетерпение сердца »

Можно сбежать от чего угодно, только не от самого себя. «Нетерпение сердца »

Политика и разум редко следуют одним путем. «Мария Стюарт »

Лучше смело и независимо избрать опасный путь, чем ценою унижения — безопасный. «Мария Стюарт »

Хороша только полная правда. Полуправда ничего не стоит. «24 часа из жизни женщины »

Страх хуже наказания, потому что наказание — всегда нечто определенное, и, будь оно тяжкое или легкое, оно все же лучше, чем нестерпимая неопределенность, чем жуткая бесконечность ожидания. «Страх»

Кого однажды жестоко ранила судьба, тот навсегда останется легко ранимым. «Нетерпение сердца »

Силу удара знает лишь тот, кто принимает его, а не тот, кто его наносит; лишь испытавший страдание может измерить его. «Смятение чувств»

Стефан Цвейг — родился 28 ноября 1881 года, Вена. Австрийский писатель, критик, автор множества беллетризованных биографий. Покончил жизнь самоубийство 23 февраля 1942 в городе Петрополис, Бразилия.

Афоризмы, цитаты, высказывания, фразы — Цвейг Стефан

• Судьба — самый гениальный поэт.

• В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.

• Быть великим — значит дать направление.

• Гений человека всегда одновременно и его рок.

• Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

• Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

• Сомнение — это злейший враг человеческого знания.

• Лишь тот постигает жизнь, кто проникает в ее глубины.

• Состариться — значит избавиться от страха перед прошлым.

• Хороша только полная истина. Полуправда ничего не стоит.

• Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.

• Наивысшего человек достигает тогда, когда подает хороший пример.

• Книга есть альфа и омега всякого знания, начало начал каждой науки.

• Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.

• Ни один враг не знает лучшего лекарства для усталого тела и души, как надежда.

• Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все темное — к свету.

• Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

• Когда между собакой и кошкой возникает дружба, то это не иначе как союз против повара.

• Хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил. Каждый день твоей жизни. Каждый час твоих дней.

• Нет наиболее безнадежного занятия, чем рисовать пустоту, нет ничего труднее, как живописать однообразие.

• Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.

• Пафос позы не служит признаком величия; тот, кто нуждается в позах, обманчив. Будьте осторожны с живописными людьми.

• Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.

• Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.

• На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.

• Историческое деяние бывает закончено не только когда оно свершилось, а лишь после того, как оно становится достоянием потомков.

• Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей.

• Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

• Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.

• Страсть способна на Многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной титанические силы.

• Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно совершило, человечество снова обретает веру в себя.

• Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы победители миллионов не могли подчинить себе одного — свободную совесть.

• О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул в ее лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться. Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

• Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, — для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией — перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.

Пафос позы не служит признаком величия; тот, кто нуждается в позах, обманчив… Будьте осторожны с живописными людьми.

Самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное.

Сомнение — это злейший враг человеческого знания.

Состариться — значит избавиться от страха перед прошлым.

Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена.

В опьянении чувств … она может в кратчайший миг узнать жизнь во всей полноте. чтобы потом, отрешившись от страсти, снова впасть в пустоту бесконечных лет.

Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все тёмное — к свету.

Лишь когда в человеке взыграют его душевные силы, он истинно жив для себя и для других; только когда его душа раскалена и пылает, становится она зримым образом.

Такова уж природа человека, что, оказавшись между двумя лагерями, двумя идеями, спорящими, быть или не быть, он не может устоять перед соблазном примкнуть к той или другой стороне, признать одну правой, а другую неправой, обвинить одну и воздать хвалу другой.

Только благодаря страсти, убившей в ней все человеческое, имя ее еще и сегодня живет в стихах и спорах.

Тот, кому дорога истина, не станет полагаться на вынужденные показания как на заслуживающие доверия.

Чем добросовестнее изучаешь источники, тем с большей грустью убеждаешься в сомнительности всякого исторического свидетельства … ни тщательно удостоверенная давность документа, ни его архивная подлинность еще не гарантируют его надежности и человеческой правдивости.

Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать всё, что в человеческих силах и даже свыше их.

Каждая тень, в конечном счете, тоже дитя света, и лишь тот, кто познал светлое и темное, войну и мир, подъем и падение, лишь тот действительно жил.

В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.

Гений человека всегда одновременно и его рок.

Духовное значение подвига никогда не определяется его практической полезностью. Лишь тот обогащает человечество, кто помогает ему познать себя, кто углубляет его творческое самосознание.

Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.

Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

Нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно совершило, человечество снова обретает веру в себя.

Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.

Историческое деяние бывает закончено не только когда оно свершилось, а лишь после того, как оно становится достоянием потомков.

Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.

Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы победители миллионов не могли подчинить себе одного — свободную совесть.

Наивысшего человек достигает тогда, когда подает хороший пример.

На человека, которого довели до того, что он даже не боится быть смешным, столь же мало можно положиться, как и на преступника.

Нет наиболее безнадежного занятия, чем рисовать пустоту, нет ничего труднее, как живописать однообразие.

Лишь тот постигает жизнь, кто проникает в ее глубины.

Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

Нет вражды страшнее, чем та, когда сходное борется со сходным, побуждаемое одинаковыми стремлениями и одинаковой силой.

Книга есть альфа и омега всякого знания, начало начал каждой науки.

Когда между собакой и кошкой возникает дружба, то это не иначе как союз против повара.

Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, — для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией — перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование.

Хороша только полная истина. Полуправда ничего не стоит.

Страсть способна на Многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию. Она может своим неослабным давлением выжать даже из самой уравновешенной титанические силы.

Судьба — самый гениальный поэт.

Хочешь мира — готовь его, готовь, не щадя своих сил. Каждый день твоей жизни. Каждый час твоих дней.

Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей.

Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.

Ни один враг не знает лучшего лекарства для усталого тела и души, как надежда.

О власть с ее взглядом Медузы! Кто однажды заглянул в ее лицо, тот не может более отвести глаз: он остается зачарованным и плененным. Кто хоть раз испытал хмельное наслаждение власти и повеления, не в состоянии от нее отказаться.

Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.

Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь защищаться от домогающейся тебя . Видеть, как рядом с тобой сгорает в огне , и знать, что ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени. Тот, кто безнадежно любит, способен порой обуздать свою , потому что он не только её , но и источник; если влюбленный не может совладать со своим чувством, он, по крайней мере, сознает, что страдает по собственной вине. Но нет спасения тому, кого любят без взаимности, ибо над чужой страстью ты уже не властен и, когда хотят тебя самого, твоя становится бессильной. Пожалуй, только мужчина может в полной мере почувствовать такого положения, только он, вынужденный противиться, чувствует себя при этом и жертвой и преступником. Потому что, если женщина обороняется от нежелательной страсти, подсознательно повинуется инстинкту своего пола: кажется, сама вложила в нее этот изначальный жест отказа, и даже когда она уклоняется от самого пылкого вожделения, ее нельзя назвать бесчеловечной. Но , если судьба переставит чаши весов, если женщина, преодолев стыдливость, откроет мужчине, если она предложит ему свою , еще не будучи уверена во взаимности, а он, предмет ее страсти, останется холодным и неприступным! Это , и выхода из него нет — ибо не пойти навстречу желанию означает нанести её гордости, ранить её стыдливость; отвергая любовь женщины, мужчина неизбежно оскорбляет самые высокие ее . Тут уже никакого значения не имеет деликатность отказа, бессмысленны все вежливые, уклончивые , оскорбительно просто дружбы; если женщина выдала свою , всякое неминуемо превращается в ; отказываясь от её любви, он всегда становится без вины виноватым. Страшные, нерасторжимые узы! Только что ты еще был свободен, принадлежал самому себе и никому ничем не был обязан, и вот внезапно тебя подстерегают, преследуют, как добычу, ты становишься целью чужого, нежеланного желания. Потрясенный до глубины души, ты знаешь: теперь днём и ночью кто-то ждёт тебя, думает о тебе, тоскует и томится по тебе, и этот кто-то — женщина. Она хочет, требует, она жаждет тебя каждой клеточкой своего существа, всем своим телом. Ей нужны твои , твои , твои , твое и твои чувства, твои ночи и твои дни, всё, что в тебе есть мужского, и все твои и мечты. Она хочет всё делить с тобой, всё взять у тебя и впитать в себя. Спишь ты или бодрствуешь — где-то в мире есть теперь существо, которое беспокойно ожидает тебя, ревниво следит за тобой, мечтает о тебе. Что толку, если ты стараешься не думать о той, которая всегда думает о тебе, что толку, если ты пытаешься ускользнуть, — ведь ты принадлежишь уже не себе, а ей. Другой человек теперь, как вина без вины.

Стефан Цвейг был чрезвычайно плодовитым автором — он написал десятки повестей и рассказов, два романа (один неполный), внушительную полку биографий, исследования творчества многих художников, философов и целителей, огромные мемуары. И это не говоря о пьесах, либретто, стихах, сотнях статей и тысячах писем. В творчество Цвейга можно нырять как в бескрайнее море. А мы предлагаем вам самые интересные цитаты и высказывания из различных произведений австрийского писателя Стефана Цвейга.

Человек ощущает смысл и цель своей собственной жизни лишь когда осознает, что нужен другим (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Нужно затратить очень много сил, чтобы вернуть веру человеку, однажды обманутому (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938, слова доктора Кондора).

Пережитое пережито в ту самую секунду, когда оно покидает нас (цитата из новеллы Стефана Цвейга « Летняя новелла», 1911 года).

Счастье приносит друзей, а несчастье их проверяет (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Можно сбежать от чего угодно, только не от самого себя (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Неведение — великое преимущество детства (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга « Мария Антуанетта», 1932 года).

Только одно мне противно, и только одного я не переношу — отговорок, пустых слов, вранья — меня от них тошнит! (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Сердце умеет забыть легко и быстро, если хочет забыть (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Я всегда полагал, что для сердца человеческого нет ничего мучительнее терзаний и жажды любви. Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти. Видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938, слова Антона Гофмиллера).

Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Фантастическая ночь», 1922 года).

Когда человек молод, ему всегда кажется, что болезнь и смерть грозят кому угодно, но только не ему (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Амок», 1922 года).

Я верю, что подлинно живет лишь тот, кто живет тайной своей судьбы (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Фантастическая ночь», 1922 года).

О силе страсти всегда судят по совершенным во имя нее безрассудствам (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

У каждого в жизни бывают ошибки, которые никогда и ничем не исправишь (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть (цитата из романа Стефана Цвейга «Нетерпение сердца», 1938 года).

Наилучший выход из душевных затруднений — выход в деятельную жизнь (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Только страсти дано сорвать покров с женской души, только через любовь и страдание вырастает женщина в полный свой рост (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Ты был для меня — как объяснить тебе? Любое сравнение, взятое в отдельности, слишком узко, ты был именно всем для меня, всей моей жизнью (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Письмо незнакомки», 1922 года).

Надо состариться, чтобы понять, что это [влюбленность], быть может, и есть самое чистое, самое прекрасное из всего, что дарит жизнь, что это святое право молодости (цитата из новеллы Стефана Цвейга « Летняя новелла», 1911 года).

Нет ничего более ужасного, чем одиночество среди людей (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Письмо незнакомки», 1922 года).

Малодушный страх перед решительным словом, на мой взгляд, постыднее всякого преступления (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Страх», 1920 года).

Именно там, где господствует ужасная смерть, в людях как противодействие непроизвольно растет человечность (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга « Мария Антуанетта», 1932 года).

В каждом юном лице уже таятся морщины, в улыбке — усталость, в мечте — разочарование (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Летняя новелла», 1911 года).

Ни один врач не знает такого живительного снадобья для усталого тела, для поникшей души, как надежда (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Справедливым может быть лишь тот, кто не касается ничьей судьбы и ничьих дел, кто живет одиноким. Никогда не был я ближе к познанию истины, чем тогда, когда был одинок и лишен человеческого слова, никогда я не был свободнее от вины (цитата из легенды Стефана Цвейга «Глаза извечного брата», 1922 года).

Ненависть, умеющая молчать, во сто крат опаснее, чем самые неистовые речи… (цитата из жизнеописания Стефана Цвейга «Мария Стюарт», 1935 года).

Силу удара знает лишь тот, кто принимает его, а не тот, кто его наносит; лишь испытавший страдание может измерить его (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Смятение чувств, из записок старого человека», 1927 года).

Когда человек потерял всё, то за последнее он борется с остервенением (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Амок», 1922 года)

Страх — хуже наказания. В наказании есть нечто определенное. Велико ли оно или мало, все лучше чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Страх», 1920 года).

С тех пор как я начал понимать самого себя, я понимаю также многое другое (цитата из новеллы Стефана Цвейга «Фантастическая ночь», 1922 года).

Цвейг Стефан — ИЗБРАННЫЕ АФОРИЗМЫ, МУДРЫЕ МЫСЛИ, ЦИТАТЫ, ИЗРЕЧЕНИЯ, ПРИТЧИ

• Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.

  Стефан Цвейг

• Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

  Стефан Цвейг

• Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

  Стефан Цвейг

• Все запутанное по самой природе своей тяготеет к ясности, а все темное — к свету.

  Стефан Цвейг

• Всегда, прежде чем может быть возведено что-то новое, должен быть поколеблен авторитет уже существующего.

  Стефан Цвейг

• Гений человека всегда одновременно и его рок.

  Стефан Цвейг

• Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба, то это не иначе как союз против повара.

  Стефан Цвейг

• Лишь тот постигает жизнь, кто проникает в ее глубины.

  Стефан Цвейг

• Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

  Стефан Цвейг

• Ни один врач не знает лучше лекарства для усталого тела и души, как надежда.

  Стефан Цвейг

• О силе страсти всегда судят по совершённым во имя её безрассудствам.

  Стефан Цвейг

• Страсть способна на Многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию.

  Стефан Цвейг

• Счастье приносит друзей, а несчастье их проверяет.

  Стефан Цвейг

• Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга.

  Стефан Цвейг

• Хороша только полная истина. Полуправда ничего не стоит.

  Стефан Цвейг

Быть героем — значит сражаться и против всесильной судьбы.

Великие и благие дела всегда сплачивают людей.

Великое отчаяние всегда порождает великую силу.

В тяжбе с мертвыми живые всегда правы.

В истории бывают периоды, когда нация ставит задачу, в десятки раз превышающую её силы, но именно тогда силы эти вырастают в десятки раз.

Гений человека всегда одновременно и его рок.

Даже ненависть не столь опасна для властителя, как всеобщее презрение.

Если обман помогает больному, то это уже не жалкая ложь, а отличное лекарство.

Лишь в неудаче художник познаёт своё подлинное отношение к творчеству, только после поражения полководец видит свои успехи.

Лишь сумма преодоленных препятствий является действительно правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.

Лишь тот постигает жизнь, кто проникает в ее глубины.

Лишь удар, отбрасывающий назад, придает человеку всю его наступательную силу.

Любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов.

Наивысшего человек достигает тогда, когда подает хороший пример.

Нет наиболее безнадежного занятия, чем рисовать пустоту…

Ни один враг не знает лучшего лекарства для усталого тела и души, как надежда.

Опасность любой легенды, что истинно трагическое она замалчивает в угоду трогательному.

О силе страсти всегда судят по совершённым во имя её безрассудствам.

Первым признаком настоящей политической мудрости всегда остаётся умение заранее отказаться от недостижимого.

Страсть способна на Многое. Она может пробудить в человеке небывалую сверхчеловеческую энергию.

Судьба — самый гениальный поэт.

Творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга.

Хороша только полная истина. Полуправда ничего не стоит.

Стефан Цвейг

Стефан Цвейг Цитаты

STEFAN ZWEIG ЦИТАТЫ

Австрийский писатель, драматург и журналист (1881-1942)

Инстинкт самообмана у людей заставляет их пытаться изгнать из своего разума опасности, о которых они, в сущности, прекрасно осведомлены, объявляя их несуществующими.

STEFAN ZWEIG

Теги: опасность

---

Если вы собираетесь продавать себя, вы должны хотя бы получить хорошую цену.

STEFAN ZWEIG

---

Итак, мы двое из общей и смешанной ненависти совершили поступок, который выглядел как любовь, но пока наши тела искали друг друга и собирались вместе, мы оба думали и говорили о его все время, ничего, кроме него.

STEFAN ZWEIG

---

По мере того, как мы стареем, мы понимаем, что смерть приближается; его тень падает на наш путь; Реалии жизни кажутся менее грубыми, чем прежние, они менее глубоко затрагивают наши чувства и теряют большую часть своей остроты.

STEFAN ZWEIG

Двадцать четыре часа из жизни женщины

Теги: смерть

---

Потрясенный до глубины души, вы знаете, что день и ночь кто-то ждет вас, думая о вас, тоска по тебе и вздохи — женщина, незнакомец.Она хочет, она требует, она желает тебя всеми фибрами своего существа, своим телом, своей кровью. Ей нужны твои руки, твои волосы, твои губы, твоя ночь и твой день, твои эмоции, твои чувства и все твои мысли и мечты. Она хочет всем поделиться с вами, взять все от вас и втянуть это своим дыханием. Отныне днем ​​и ночью, бодрствуете вы или спите, где-то в мире есть существо, которое лихорадит, бодрствует и ждет вас, и вы являетесь центром ее бодрствования и сновидений.Напрасно вы пытаетесь не думать о ней, о ней, которая всегда думает о вас, напрасно вы пытаетесь убежать, потому что вы больше не живете в себе, а в ней. Внезапно незнакомец несет в себе ваш образ, как если бы она была движущимся зеркалом — нет, не зеркалом, потому что он просто напивается вашим образом, когда вы добровольно предлагаете себя ему, в то время как она, женщина, этот незнакомец, который любит ты, она поглотила тебя самой своей кровью.

STEFAN ZWEIG

---

Каким-то таинственным образом, как только человек познал человеческую природу, это понимание растет изо дня в день, и тот, кому оно дало возможность испытать косвенно, даже одну единственную форму земного страдания, приобретает благодаря Причина этого трагического урока — понимание всех его форм, даже самых чуждых ему и явно ненормальных.

STEFAN ZWEIG

Теги: страдание

---

В истории, как и в жизни человека, сожаление не возвращает потерянный момент, и тысяча лет не вернет то, что потеряно за один час.

STEFAN ZWEIG

Звездные моменты в истории человечества

Теги: история

---

Вы собираетесь сказать мне, что бедности нечего стыдиться. Но это неправда. Если вы не можете этого скрыть, значит, есть чего стыдиться. Ничего не поделаешь, тебе все равно стыдно, как стыдно, когда оставляешь место на чьем-то столе.Независимо от того, заслужено это или нет, благородно или нет, бедность воняет. Да, воняет, воняет, как в комнате на первом этаже из воздухозаборника, или в одежде, которую нужно переодеть. Вы сами чувствуете его запах, как будто вы сотворены из сточных вод. Его нельзя стереть. Новая шляпа не помогает, как и полоскание рта, когда вы отрыгиваете кишки. Это вокруг вас и на вас, и все, кто задевает вас или смотрит на вас, знают это.

STEFAN ZWEIG

Теги: бедность

---

Разве не легко думать, что вы великий человек, если вы не обременены ни малейшим представлением о том, что Рембрандт, Бетховен, Данте или Наполеон когда-либо жили?

STEFAN ZWEIG

Теги: genius

---

Жизнь бесполезна, если она не направлена ​​к определенной цели.

STEFAN ZWEIG

Двадцать четыре часа в жизни женщины

Теги: жизнь

---

Что бы ни говорил женский разум, ее чувства говорят ей правду.

STEFAN ZWEIG

Двадцать четыре часа из жизни женщины

Теги: женщины

---

Все бледные кони апокалипсиса ворвались в мою жизнь, революция, голод, девальвация валюты и террор, эпидемии , эмиграция; Я видел, как великие идеологии масс росли и распространялись на моих глазах.Фашизм в Италии, национал-социализм в Германии, большевизм в России и, прежде всего, архипастырство, национализм, отравивший нашу процветающую европейскую культуру.

STEFAN ZWEIG

Теги: Апокалипсис

---

Лучше быть слугой Бога, чем правителем людей.

СТЕФАН ЦВЕЙГ

Иеремия: драма в девяти сценах

Теги: Бог

---

Только тот человек, который испытал свет и тьму, войну и мир, взлеты и падения, действительно пережил жизнь.

STEFAN ZWEIG

---

Органическая фундаментальная ошибка гуманизма заключалась в том, что он стремился обучать простых людей (на которых он смотрел свысока) с его возвышенной позиции, вместо того, чтобы пытаться понять их и учиться у них.

STEFAN ZWEIG

---

Предмет слухов всегда слышит его последним.

STEFAN ZWEIG

Теги: слухи

---

Стареть — значит избавиться от тревог о прошлом.

STEFAN ZWEIG

Двадцать четыре часа в жизни женщины

Теги: старость

---

Состояния глубокого счастья, как и все другие формы опьянения, могут сбивать с толку; интенсивное наслаждение настоящим всегда заставляет забыть прошлое.

STEFAN ZWEIG

Теги: счастье

---

Боль — трус. Он убегает, когда сталкивается с непреодолимой силой воли к жизни, которая коренится во плоти сильнее, чем самая сильная страсть укоренена в духе.

STEFAN ZWEIG

Двадцать четыре часа в жизни женщины

Теги: боль

---

Ничто так не возбуждает интеллект, как страстное подозрение, ничто так не развивает все способности незрелого ума, как бег по следу прочь в темноту.

STEFAN ZWEIG

Тайна горения и другие истории

Теги: подозрение

---

Известных цитат и высказываний о Штефане Цвейге Шахматы

Стефан Цвейг Известные цитаты и поговорки о шахматах

Список из 8 известных цитат и высказываний о Штефане Цвейге , которые можно прочитать и поделиться с друзьями в Facebook, Twitter и блогах.

Топ 8 цитат Стефана Цвейга о шахматах

№1. Идея личного Бога — это антропологическая концепция, которую я не могу принимать всерьез. — Автор: Альберт Эйнштейн

№2. С нами ничего не сделали — нас просто поместили в полную пустоту, и всем известно, что ничто на земле не оказывает на человеческую душу такого давления, как пустота. — Автор: Стефан Цвейг

№ 3. Иногда тело создано не для духа, который больше самого мира. Иногда это терпит неудачу, а иногда эта неудача разрушает мир. Он разбил мою. — Автор: Иден Батлер

№4. Мы должны понимать, что хорошее обращение с животными также в наших интересах. Жестокость неделима; когда вы жестоки по отношению к животным, вы также приучаете себя быть жестокими по отношению к людям (и наоборот). — Автор: Джонатан Балкомб

№ 5. Я стал платиновым, но родился грязным блондином. — Автор: Mae West

№ 6. В своей любви к миру жадный подобен шелковичному червю: чем больше он заворачивается в свой кокон, тем меньше у него остается возможности вырваться из него, пока он не умрет от горя. — Автор: Мухаммад Аль-Бакир

№ 7. Я просто хочу, чтобы когда никто из нас не написал матери моего мужа, я не чувствовала себя намного хуже, чем он.- Автор: Кэтрин Уайтхорн

№ 8. В шахматах, как чисто интеллектуальной игре, где исключена случайность, — для кого-то играть против самого себя абсурдно …
Это так же парадоксально, как попытка перепрыгнуть через свою тень. — Автор: Стефан Цвейг

Самые невероятные цитаты Стефана Цвейга, которые, как доказано, доставляют вам внутреннюю радость

Пора теперь уйти, выйти из этой комнаты, пойти куда-нибудь и куда-нибудь;

усилить это чувство счастья и свободы, растянуть конечности, наполнить глаза, бодрствовать, бодрствовать еще шире, ярко бодрствовать во всех смыслах и каждой поре.

46

В истории моменты, когда преобладают разум и примирение, коротки и мимолетны.

32

Нет ничего более мстительного и коварного, чем маленький мир, который хотел бы стать большим.

31

Только несчастье изгнания может обеспечить глубокое понимание и обзор реалий мира.

25

Только то, что направляет человеческий дух за пределы его собственных ограничений в то, что является общечеловеческим, дает индивидуальную силу, превосходящую его собственную.Только в сверхчеловеческих требованиях, которые вряд ли могут быть выполнены, люди и народы чувствуют свою истинную и священную меру.

21

Парикмахеры — профессиональные сплетницы; когда заняты только руки, язык редко бывает неподвижным.

21

Те, кого судьба нанесла тяжелым ударам, навсегда останутся уязвимыми.

20

Часто присутствие духа и энергии человека, далекого от всеобщего внимания, определяет ход истории на столетия вперед.

19

Когда они готовятся к войне, те, кто правит силой, очень много говорят о мире, пока не завершат процесс мобилизации.

19

Каждая волна, независимо от того, насколько высока и сильна она на гребне волны, должна в конечном итоге схлопнуться внутри самой себя.

16

Одного нужно убедить, чтобы убедить, чтобы у него был энтузиазм, чтобы стимулировать других.

14

О Стефане Цвейге

Искусство не знает более счастливого момента, чем возможность показать симметрию крайности, в тот момент сферической гармонии, когда диссонанс растворяется в мгновение ока, растворяется в блаженной гармонии, когда самые крайние противоположности сходятся вместе из величайшее отчуждение, мимолетное прикосновение устами слова и любви.

14

Счастливые люди — плохие психологи.

13

Иногда мне кажется, что ты не совсем осознаешь — и это большая честь для тебя — исторического величия своего положения, что ты слишком скромно думаешь о себе. Все, что вы делаете, имеет историческое значение. Однажды ваши письма, ваши решения будут принадлежать всему человечеству, как письма Вагнера и Брамса.

12

Превращение невозможного в реальность — всегда знак демонической воли.Единственный способ распознать военного гения — это то, что во время войны он будет издеваться над правилами ведения войны и будет использовать творческую импровизацию вместо проверенных методов, и сделает это в нужный момент.

11

Никакая вина не забывается, пока совесть знает о ней.

10

Теперь я снова открываю для себя мир. Англия расширила мой кругозор.

9

Сила любви всегда недооценивается, если мы оцениваем ее по ее непосредственной причине, а не по напряжению, которое было до нее, темному и пустому пространству, полному разочарований и одиночества, которое предшествует всем великим событиям в истории сердца.

9

В шахматах, как чисто интеллектуальной игре, где исключена случайность, — для кого-то играть против самого себя абсурдно … Это так же парадоксально, как попытка перепрыгнуть через собственную тень.

8

Никогда не познаешь характер человека лучше, чем наблюдая за его поведением в решающие моменты … Всегда только опасность заставляет проявиться самые глубоко скрытые силы и способности человека.

8

Свободный, независимый дух, который не связывает себя никакими догмами и не принимает решения в пользу какой-либо партии, не имеет на земле усадьбы.

8

Почему самые глупые люди всегда самые добродушные?

8

Достоевский был первым, кто открыл нам это изобилующее множество эмоций, эту сложность нашей духовной вселенной.

6

Память настолько испорчена, что вы помните только то, что хотите;

если вы хотите о чем-то забыть, медленно, но верно вы это делаете.

5

Страх — это кривое зеркало, в котором все может казаться карикатурой на самого себя, растянутой до ужасных размеров; однажды воспалившись, воображение преследует самые безумные и невероятные возможности.Самое абсурдное внезапно кажется наиболее вероятным.

5

Союз противоположностей, поскольку они действительно дополняют друг друга, всегда приводит к наиболее совершенной гармонии; и кажущееся несочетаемым часто бывает самым естественным.

5

Ибо я рассматриваю память не как явление, которое сохраняет одно и теряет другое просто случайно, но как силу, которая намеренно упорядочивает события или разумно их пропускает. Все, что мы забываем о своей жизни, действительно давно было обречено на забвение внутренним инстинктом.

5

Снова и снова вера в возможное удовлетворение человеческой расы прорывается в самые моменты самых рьяных разногласий, потому что человечество никогда не сможет жить и работать без этого утешительного заблуждения своего восхождения к нравственности, без этой мечты о последнем и последнем. окончательное согласие.

5

Было бы безрассудно рассчитывать на совесть мира.

5

Битва при Ватерлоо — это произведение искусства, наполненное напряжением и драматизмом, с его непрекращающимся переходом от надежды к страху и обратно, изменением, которое внезапно превращается в момент крайней катастрофы, образцовой трагедии, потому что судьба Европы была определена в этой индивидуальной судьбе. .

4

Никогда не может быть скрыта или заперта врожденная сила произведения.

Произведение искусства может быть забыто временем; его можно запретить и отвергнуть, но элементаль всегда будет преобладать над эфемерным.

4

Слово — ничто, если у него нет ценностей и атмосферы, если вы не осознаете его историческое значение.

4

Судьба никогда не бывает щедрой даже к своим любимцам.

Боги редко дают смертному более одного бессмертного деяния.

4

А судьба? Никто из живых не избежал этого, ни храбрый человек, ни трус, говорю вам — он рождается с нами в тот день, когда мы рождаемся.

4

Сегодня для еврея, который пишет на немецком языке, совершенно невозможно зарабатывать на жизнь. Ни в одной группе я не вижу столько страданий, разочарований, отчаяния и безнадежности, как у еврейских писателей, пишущих по-немецки.

4

Страданием мы выдержали нападки времени;

реверса когда-либо были нашим началом; и из глубины Бог собрал нас к своему сердцу.

3

Но творческий человек подчиняется другому, более высокому закону, чем просто национальный закон. Тот, кто должен создать произведение, кто должен совершить открытие или дело, которое будет способствовать делу всего человечества, больше не имеет дома на своей родине, а скорее в своей работе.

3

Органическая фундаментальная ошибка гуманизма заключалась в том, что он стремился обучать простых людей (на которых он смотрел свысока) с его возвышенной позиции, вместо того, чтобы пытаться понять их и учиться у них.

3

Нет смысла приносить в жертву после того, как вы почувствуете, что это жертва.

3

Все, что в жизни отклоняется от прямой и, так сказать, нормальной линии, вызывает у людей то любопытство, то возмущение.

3

Большая часть наших лучших лет прошла для нашего поколения в этих двух великих мировых конвульсиях. Все изменится после этой войны, которая потратит на один месяц больше, чем нации, заработанные ранее за годы. В наше время нет большей безопасности, чем во времена Реформации или падения Рима.

3

Если наши души не пустят корни в божественной почве, Мы не сможем вынести всепоглощающую борьбу земли. Самая жестокая боль, что терзает это мое сердце, убеждает меня в вечной жизни.

2

Тот, кто долгое время был обедневшим, кто долго стоял перед дверью сильных во тьме и просил милостыню, наполнил свое сердце горечью, так что оно было похоже на губку, полную желчи; он знает о несправедливости и глупости всех человеческих поступков, и иногда его губы дрожат от ярости и подавленного крика.

2

Ничто не возбуждает в уме больше, чем страстное подозрение, ничто не развивает все способности незрелого ума больше, чем след, уходящий в темноту.

2

Даже из бездны ужаса, в которой мы пытаемся почувствовать наш путь сегодня, полуслепые, наши сердца обезумевшие и разбитые, я снова и снова смотрю на древние созвездия, сиявшие в моем детстве, утешая себя унаследованной уверенностью в том, что Когда-нибудь этот рецидив появится лишь на интервале в вечном ритме движения вперед и вверх.

1

Это закон жизни, согласно которому люди, даже гении среди них, не гордятся своими фактическими достижениями, а хотят произвести впечатление на других, хотят, чтобы ими восхищались и уважали из-за вещей гораздо более низкого значения и ценности.

1

Инстинкт самообмана у людей заставляет их пытаться изгнать из своего разума опасности, о которых они, в сущности, прекрасно осведомлены, объявляя их несуществующими.

1

С Ницше, черный пиратский флаг впервые появляется в открытом море немецких знаний.(Он) другой человек, из другой расы, (его) новый вид героизма, философия с воинственным оружием и доспехами.

1

цитат, биография, работы, библиография, книги о Стефане Цвейге и список книг автора Стефана Цвейга

Цвейг был очень выдающимся писателем 1920-х и 1930-х годов. Он был чрезвычайно популярен в США, Южной Америке и Европе и остается таковым в континентальной Европе; однако британская публика в основном игнорировала его, и с тех пор его известность в Америке пошла на убыль.С 1990-х годов несколько издательств (в частности, Pushkin Press и New York Review of Books) прилагали усилия, чтобы вернуть Цвейга в печать на английском языке.

Критика его творчества строго разделена между некоторыми англоговорящими критиками, которые презирают его литературный стиль как бедный, легковесный и поверхностный, и некоторыми из тех, кто более привержен европейской традиции, которые восхваляют его гуманизм, простоту и эффективный стиль. .

Цвейг наиболее известен своими новеллами (особенно The Royal Game , Amok , Letter from an unknown Woman — снято в 1948 году Максом Офулсом), романами ( Beware of Pity , Confusion of Feelings , а также посмертно опубликованные The Post Office Girl ) и биографии (в частности, Эразм Роттердамский , Покоритель морей: История Магеллана и Мария, королева Шотландии и островов , а также опубликованы посмертно, Бальзак ).Одно время его работы публиковались на английском языке под псевдонимом «Стивен Бранч» (перевод его настоящего имени), когда антигерманские настроения были на пике. Его биография королевы Марии-Антуанетты позже была адаптирована для голливудского фильма с актрисой Нормой Ширер в главной роли.

Цвейг был тесно связан с Рихардом Штраусом и написал либретто для Die schweigsame Frau ( The Silent Woman ). Штраус, как известно, бросил вызов нацистскому режиму, отказавшись санкционировать удаление имени Цвейга из программы премьеры произведения 24 июня 1935 года в Дрездене.В результате Геббельс отказался приехать, как планировалось, и опера была запрещена после трех представлений. Позже Цвейг сотрудничал с Джозефом Грегором, чтобы предоставить Штраусу либретто для еще одной оперы, Дафна , в 1937 году. По крайней мере, еще одна работа Цвейга получила музыкальное оформление: пианист и композитор Генри Джоллес, который, как и Цвейг, сбежал в Бразилия, спасаясь от нацистов, сочинила песню «ltimo poema de Stefan Zweig» на основе «Letztes Gedicht», которую Цвейг написал по случаю своего 60-летия в ноябре 1941 года.

Важные коллекции Цвейга находятся в Британской библиотеке и Государственном университете Нью-Йорка во Фредонии. Музыкальная коллекция Цвейга Британской библиотеки была подарена библиотеке его наследниками в мае 1986 года. Она специализируется на нотных рукописях с автографами, включая произведения Баха, Гайдна, Вагнера и Малера. Он был описан как «одна из величайших в мире коллекций рукописей автографов». Особенно ценным является произведение Моцарта «Verzeichnaller meiner Werke» — рукописный тематический каталог его произведений.

Amok от Стефана Цвейга. — Великие цитаты и обзоры книг — LiveJournal

Title: Amok.
Автор: Стефан Цвейг.
Жанр: Литература, фантастика, новелла.
Страна: Австрия.
Язык: немецкий.
Дата публикации: 1922.
Краткое содержание: Пассажир на душном океанском лайнере, направляющемся из Индии в Европу, рассказывает свою историю — историю о докторе из Голландской Ост-Индии, разрывающемся между своим долгом и порывом эмоций. ; рассказ о власти и сводящем с ума желании, о гордости, стыде и стремительном бегстве в безумие.

Моя оценка: 8,5 / 10.
Мой обзор:

♥ Но атмосфера прогулочной палубы была также многолюдной и беспокойной, полной людей, непрерывно болтающих, спешащих вверх и вниз с тревожной нервозностью тех, кто вынужден бездействовать в замкнутом пространстве. Искреннее кокетство женщин, постоянные прогулки вверх и вниз по узкому месту палубы, когда мимо шезлонгов проносятся стаи пассажиров, всегда снова встречаясь с одним и тем же лицом, на самом деле были для меня болезненными.Я увидел новый мир, я запечатлел беспокойные, смутные образы, которые бешено проносились в моей голове. Теперь мне хотелось провести досуг, чтобы подумать, проанализировать и организовать их, осмыслить все, что произвело на меня впечатление, но здесь, на кабельной палубе, не было ни минуты покоя и покоя. Строки книги, которую я пытался прочитать, расплылись, когда мелькали тени болтающих пассажиров. Невозможно было остаться наедине со мной на незамутненной оживленной улице палубы этого корабля.

♥ И когда я посмотрел поверх пара из воронки и призрачного блеска лонжеронов, мне в глаза внезапно предстала волшебная яркость. Небо было сияющим, темным за белыми звездами, кружащимися сквозь него, и все же сияющим, как будто бархатный занавес там заслонял великий свет, а мерцающие звезды были просто щелями и трещинами, сквозь которые сияла эта неописуемая яркость. Я никогда раньше не видел неба, как я видел его той ночью, сияющего таким сиянием, твердым и стальным синим, и все же свет сверкал, капал, лился, хлестал вниз, падал с луны и звезд, как будто горел в какой-то таинственной внутренней Космос.Выкрашенные в белый цвет очертания корабля ярко выделялись на фоне бархатистого темного моря в полночь, в то время как все подробные очертания канатов и верфей растворялись в этом плавном сиянии; огни на мачтах, казалось, висели в космосе, а над ними круглый глаз наблюдательного поста, земные желтые звезды среди сияющих звезд неба.

И прямо над моей головой стояло волшебное созвездие Южного Креста, вбитое в невидимую пустоту сияющими алмазными гвоздями и казалось парящим, хотя на самом деле только корабль двигался, слегка дрожа, когда он поднимался и опускался с волнением. грудь, вверх и вниз, гигантский пловец, пробивающийся сквозь темные волны.Я стоял там и смотрел вверх; Я чувствовал себя так, словно меня омывала теплая вода, падающая сверху, за исключением того, что это был легкий, омывающий мои руки, мягкий белый свет заливал мои плечи, мою голову и, казалось, полностью пронизывал меня, потому что сразу все мрачное вокруг меня было ярко освещено. Я дышал свободно, чисто, и в полном внезапном восторге почувствовал воздух на губах, как чистый напиток. Это был мягкий, шипучий воздух, несущий в себе аромат фруктов, запах далеких островов и заставлявший меня чувствовать себя слегка пьяным.Теперь, впервые с тех пор, как я ступил на борт корабля, я познал благословенную радость задумчивости и другое, более чувственное удовольствие — покинуть свое женское тело, как и окружающая меня мягкость. Я хотел лечь и посмотреть на белые иероглифы в небе. Но шезлонги и шезлонги убрали, и мне негде было отдохнуть и помечтать на пустынной прогулочной палубе.

.. Я добрался до борта корабля и посмотрел через киль, чтобы увидеть, как носы уходят в темноту, а расплавленный лунный свет брызгает пеной по обеим сторонам их пути.Корабль продолжал подниматься и опускаться, подниматься и опускаться в текущей темноте, рассекая черную воду, как плуг рассекает почву, и в этом искрящемся взаимодействии я ощутил все мучения побежденной стихии и все удовольствия земной силы. Пока я смотрел, я потерял чувство времени. Стоял ли я там час или всего несколько минут? Огромная колыбель корабля, двигавшегося вверх и вниз, отталкивала меня от времени, и я чувствовал, что меня охватывает только приятная усталость, чувственное чувство. Я хотел спать, мечтать, но я не хотел оставлять эту магию и возвращаться в свой гроб.Я инстинктивно ощупал ногой и нашел моток веревок. Я сел на него с закрытыми глазами, но не полностью потемнел, потому что над ними, надо мной струилось это серебряное сияние. Внизу я чувствовал, как вода тихо течет, а надо мной с неслышным резонансом течет белый поток. И постепенно шум перешёл в мою кровь; Я больше не осознавал себя, я не знал, слышу ли я собственное дыхание или далекое, пульсирующее сердце корабля, я сам струился, выливался в бесконечный полуночный мир, когда он проносился мимо.

♥ Он взял одну, и я ее зажег. Его лицо снова отошло от черного борта корабля, мерцая в свете спички, но теперь он полностью повернулся ко мне: его глаза за очками вопросительно смотрели мне в лицо, жадно и с безумной силой. Меня охватила дрожь. Я чувствовал, что этот человек хочет говорить, должен говорить. И я знал, что должен помочь ему, ничего не говоря.

♥ Здесь я прервал его, умоляя его не расстраиваться. Я сказал, что он может сказать мне все, что ему нравится.Естественно, я не мог ему ничего обещать, но проявить готовность — это человеческий долг. Я добавил, что если вы видите кого-то в беде, конечно, ваш долг — помочь …

«Обязанность … проявить желание … долг попытаться … так что вы тоже думаете, что это мужская долг … да, его долг показать себя готовым помочь … Как далеко мы должны зайти с нашей помощью? Вот ты, мне незнакомец, а я тебе чужой, и я прошу тебя не упомяни, что видел меня … ну, ты ничего не говоришь, ты выполняешь свой долг … и теперь я прошу тебя поговорить со мной, потому что мое собственное молчание убивает меня, а ты говоришь, что готов слушать.Хорошо, но это легко … предположим, я попрошу вас схватить меня и выбросить за борт, хотя ваша готовность помочь исчезнет. Долг должен где-то заканчиваться … он заканчивается там, где мы начинаем думать о своей жизни, наших собственных обязанностях, он должен где-то закончиться, он должен закончиться … или, возможно, для врачей всех людей это должно , а не в конец? Должен ли врач всегда приходить на помощь, быть готовым помочь всем и каждому, только потому, что у него есть диплом, полный латинских слов, должен ли он действительно бросить свою жизнь и полить собственную кровь какой-нибудь женщиной… если кто-то приходит, желая, чтобы он был благородным, услужливым, хорошим? Да, долг где-то заканчивается … он заканчивается там, где больше ничего нельзя сделать, вот где он заканчивается … «

♥» … Я забыл весь позор в этой грязной изоляции, в этой проклятой стране, которая ест душу и высасывает костный мозг из чресл человека «.

Я, должно быть, сделал какое-то движение, потому что он прервал себя.

» Ах, вы протестуете … о, я понимаю, вы очарованы Индией, ее висками и пальмами деревья, вся романтика двухмесячного визита.Да, тропики волшебны, когда путешествуешь по ним по железной дороге, дороге или на рикше: я чувствовал то же самое, когда впервые приехал сюда семь лет назад. У меня было так много снов, я собирался выучить язык и прочитать священные тексты в оригинале, я собирался лечить болезни, заниматься научной работой, исследовать психику коренных жителей — как мы бы выразились на европейском жаргоне — я был на миссии для человечества и цивилизации. Все, кто сюда приезжает, мечтают об одном и том же. Но затем силы человека в этой невидимой оранжерее утихают, лихорадка проникает глубоко внутрь его — и у всех бывает лихорадка, сколько бы хинина мы ни принимали, — он становится вялым, ленивым, дряблым, как медуза.Как европеец, он, так сказать, отрезан от своей истинной натуры, когда уезжает из больших городов на какую-нибудь жалкую заболоченную станцию. Рано или поздно мы все поддаемся своим слабостям, одни пьем, другие курим опиум, третьи снова ссоримся и ведем себя как звери — на всех нас приходит какая-то глупость. Мы тоскуем по Европе, мы мечтаем когда-нибудь снова прогуляться по улице, сидя среди белых людей в хорошо освещенной комнате в прочно построенном доме, мы мечтаем об этом год за годом, и если наступит время, когда мы сможем пойти в отпуске мы слишком апатичны, чтобы рискнуть.Человек знает, что его забыли дома, он там чужой, ракушка в море, на него может наступить любой. Итак, он остается, он деградирует и попадает в плохие места в этих жарких влажных джунглях. Это был плохой день, когда я продал свои услуги этому грязному месту … «

♥» … так что да, я сидел в своей проклятой паутине, я сидел неподвижно, как паук в его паутине, для месяцы. Это было сразу после сезона дождей. Дождь лил на крышу неделями подряд, ни одного человека, ни европейца, я застрял в доме день за днем ​​с моими желтокожими женщинами и моим хорошим виски.В то время я чувствовал себя очень «подавленным», тосковал по Европе. Когда я читал роман с описанием чистых улиц и белых женщин, у меня начинали дрожать пальцы. Я не могу описать вам это состояние, но это похоже на тропическую болезнь, бушующую, лихорадочную, но беспомощную ностальгию, которая иногда охватывает мужчин.

♥ «Гордая и возбужденная, она посмотрела на меня. На мгновение она заколебалась. Затем она села и приподняла вуаль. Я увидел то лицо, которое боялся увидеть, непроницаемое лицо, твердое, сдержанное, лицо нестареющей красоты, лицо с серыми английскими глазами, в котором все казалось мирным, но за которым можно было мечтать, что все было страстью. .Этот узкий сжатый рот ничего не выдавал, если не хотел. На мгновение мы посмотрели друг на друга — она ​​властно и в то же время вопросительно, с такой холодной, стальной жестокостью, что я не мог удержать ее взгляд, но инстинктивно отвел глаза.

♥ «Я дрожал … Я дрожал. со злостью и … да, снова с восхищением. Она все продумала, сумму и способ выплаты, которые заставили бы меня покинуть эту часть мира, она оценила меня и купила меня еще до того, как встретила меня, приняла меры для меня в ожидании получения ее собственный путь.Я хотел бы ударить ее по лицу, но когда я стоял там, дрожа — она ​​тоже поднялась на ноги — и я посмотрел ей прямо в глаза, вид ее закрытого рта, который отказывался умолять, ее надменного лба, который не сгибался, меня одолело … какое-то неистовое желание. Должно быть, она что-то почувствовала, потому что приподняла брови, как если бы отпустили смутьяна; враждебность между нами внезапно стала явной. Я знал, что она ненавидит меня, потому что я нуждался во мне, и я ненавидел ее, потому что …. хорошо, потому что она не умоляла. За одну секунду молчания мы впервые честно поговорили друг с другом ».

♥« Но эта женщина — я не знаю, могу ли я вам это описать — она ​​раздражала и заинтриговала меня с того момента, когда она приехала, очевидно, просто случайно вошедшая внутрь. Ее провокационное высокомерие заставляло меня сопротивляться, она заставляла все во мне, как бы это сказать? Играя роль великой леди, вмешивающейся в дела жизни и смерти с неприступным апломбом… это сводило меня с ума. А потом … ну, в конце концов, ни одна женщина не забеременеет только от игры в гольф. Я знал, то есть напомнил себе с ужасным милосердием — и именно тогда мне пришла в голову идея, — что эта холодная, надменная, холодная женщина поднимает брови над своими стальными глазами, если я хотя бы косо посмотрю на нее и парировал ее требования, два или три месяца назад катался в постели с мужчиной в пылу страсти, обнаженный, как животное, и, возможно, стонал от желания, их тела прижимались так близко, как пара губ.Эта идея горела у меня в голове, когда она смотрела на меня с такой непостижимой прохладой, гордая, как офицер английской армии … а потом все во мне собралось, меня одолела идея унизить ее. С этого момента я почувствовал, что могу видеть ее обнаженное тело сквозь ее платье … с этого момента я жил только ради идеи взять ее, заставляя стонать с ее твердых губ, чувствуя эту холодную высокомерную женщину как добычу желать, как кто-либо другой, как это сделал тот другой человек, человек, которого я не знала.Это … это то, что я хотел вам объяснить. Как ни низко я опустился, я никогда раньше не думал об использовании такой ситуации в качестве врача … и на этот раз это было не желание, инстинкт гона, ничего сексуального, клянусь, это не так, я могу поручиться за это … просто желание сломить ее гордость, доминировать над ней как мужчиной. Думаю, я сказал вам, что всегда был восприимчив к гордым и явно холодным женщинам … и добавить к этому тот факт, что я жил здесь семь лет, не спал с белой женщиной, и не встретил сопротивления… для девушек здесь, щебечущих, хрупких маленьких существ, которые трепещут от страха, если белый человек, «хозяин» берет их … они стирают себя в смирении, они всегда доступны, всегда к вашим услугам своими мягкими, булькающий смех, но это покорное рабское отношение само по себе портит удовольствие. Итак, можете ли вы понять сокрушительное воздействие на меня, когда внезапно появилась женщина, полная гордости и враждебности, сдержанная каждой фиброй своего существа, сияющая тайной и в то же время несущая бремя прежней страсти? Когда такая женщина смело входит в клетку такого мужчины, как я, одинокого, голодного, изолированного животного мужчины… ну, это то, что я хотел тебе сказать, просто чтобы ты понял остальное, что произошло потом. Итак, полный какой-то злой жадности, отравленный мыслью о ее раздетой догола, чувственной, покорной, я взял себя в руки с притворным безразличием. Я холодно сказал: «Двенадцать тысяч гульденов? Нет, я не буду этого делать ».

.. — Тогда что еще вам нужно?

Теперь я больше не мог себя контролировать. «Во-первых, я хочу, чтобы ты перестал … перестань говорить со мной, как если бы я был торговцем, и обращайся ко мне как к человеку.И когда тебе нужна помощь, я не хочу … прямо выступать с твоим постыдным предложением денег, но просить меня … просить меня помочь тебе как одно человеческое существо другому. Я не просто врач, я не трачу все свое время на консультации … Я провожу часть времени по-другому, и, возможно, вы пришли в такое время ».

Она молчит какое-то время, а затем ее губы слегка скручиваются, дрожат, и она быстро говорит: «Тогда, если бы я спросила тебя… ты бы сделал это?»

‘Вы снова пытаетесь заключить сделку — вы не спросите меня, пока я не пообещаю сначала.Вы должны сначала спросить меня — тогда я дам вам ответ ».

Она мотает головой, как дерзкая лошадь, и сердито смотрит на меня.

«Нет, не буду спрашивать. Я лучше пойду в свою погибель!

При том гневе охватил меня красный, бессмысленный гнев.

«Тогда, если вы не будете спрашивать, я сам потребую. Не думаю, что нужно грубо выражаться — вы знаете, чего я от вас хочу. А потом… тогда я помогу тебе ».

Она на мгновение посмотрела на меня. Потом — о, я не могу, не могу передать, как это было ужасно — потом ее лицо застыло, и она… она вдруг засмеялась , она засмеялась надо мной с невыразимым презрением на лице, презрением, которое было рассеяно по мне … и в то же время опьянило меня. Этот насмешливый смех походил на внезапный взрыв, разразившийся так внезапно и с такой чудовищной силой, что я … да, я мог бы упасть на землю и поцеловать ее ноги. Это длилось всего секунду … это было похоже на молнию, и это поджег все мое тело. Затем она повернулась и быстро подошла к двери. Я инстинктивно двинулся за ней…. извиниться, умолять ее … ну, мои силы были полностью сломлены. Она повернулась еще раз и сказала … нет, приказал : «Не смей следовать за мной или пытаться выследить меня. Вы бы пожалели об этом ».

.. Я слышал, как она внизу открыла входную дверь … Я все усердно стараюсь, и вся моя воля побуждала меня следовать за ней … чтобы … о, я не знать что, позвать ее, ударить ее, задушить, но следовать за ней … следовать за ней.

♥ «До сих пор я надеюсь, что облегчил вам понимание…. но, возможно, только потому, что до этого момента я все еще понимал себя и как врач мог диагностировать свое собственное состояние. Однако с этого момента во мне что-то начало действовать, как лихорадка … Я потерял контроль. То есть я точно знал, насколько бессмысленно все, что я делал, но я больше не имел над собой власти … Я больше не понимал себя. Я просто мчался вперед, одержимый своей целью … Нет, погоди. Возможно, я все-таки смогу заставить вас это понять. Вы знаете, что означает выражение «буйный буйный»? «

» «Бешеный бешеный»? Да, думаю, да… своего рода опьянение, поражающее малайцев … «

» Это больше, чем опьянение … это безумие, своего рода человеческое бешенство, приступ кровавой, бессмысленной мономании, не имеющей сравнения с обычным алкогольным отравлением. Я сам изучил несколько случаев во время пребывания на Востоке — легко быть очень мудрым и объективным в отношении других людей, — но мне так и не удалось раскрыть ужасную тайну его происхождения. Это может быть как-то связано с климатом, знойной, гнетущей атмосферой, которая давит на нервную систему, как шторм, пока она внезапно не сломается…. ну, вот как это бывает: малайец, обычный добродушный человек, сидит и пьет свое пиво, бесстрастный, равнодушный, апатичный … точно так же, как я сидел в своей комнате … как вдруг он прыгает вскочил на ноги, выхватывает кинжал и выбегает на улицу, идя прямо перед ним, всегда прямо вперед, не зная ни о каком пункте назначения. С помощью своего криса он поражает всех, кто встречается на его пути, будь то человек или животное, и это убийственное безумие делает его еще более невменяемым. У него пена изо рта, когда он бежит, он воет как сумасшедший…. но он все еще бежит, бежит и бежит, он не смотрит направо, он не смотрит налево, он просто бежит с пронзительным криком, размахивая своим окровавленным kris , когда он продвигается вперед этим ужасным образом. Жители деревень знают, что никакая сила не может остановить буйного человека, поэтому они кричат ​​впереди предупреждения, когда видят его приближение — «Амок! Амок!» — и все бегут … но он бежит, не слыша, не видя, поражая все, что встречает … пока он либо не будет застрелен, как бешеный пес, либо не рухнет сам по себе, все еще с пеной изо рта…

Однажды я видел шкаф из окна своего бунгало. Это было ужасное зрелище, но только потому, что я это увидел, я мог понять себя в те дни … потому что я вот так рванулся, точно так же, одержимый таким же образом, идя прямо вперед с этим ужасным выражением лица, видя ни вправо, ни влево, следуя за женщиной. Я точно не помню, что я сделал, все шло с такой головокружительной скоростью, с такой бездумной поспешностью … .. всего через час после того, как эта женщина вошла в мою комнату, я бросил свою жизнь и выбежал из колеи, делая карьеру. в пустое пространство.«

♥» Это было … подождите, да … это было похоже на то, как если бы вы бежали за кем-то, предупреждающим, что убийца приближается, и этот человек думает, что вы сами убийца, и поэтому бежит к гибели … Она видел во мне только человека, который вышел из себя, преследуя ее, чтобы унизить ее, но я … и в этом был ужасный абсурд … Я больше не думал об этом. Я уже был уничтожен, я просто хотел помочь ей, оказать ей услугу. Я бы совершил убийство, любое преступление, чтобы помочь ей … но она этого не понимала.»

♥» Я больше не верующий христианин … Я не верю ни в рай, ни в ад, и если ад действительно существует, я его не боюсь, потому что он не может быть хуже, чем те часы, которые я провел между утром и вечером … представьте себе маленькую комнату, горячую на солнце, раскаленную докрасна в пылающий полдень … маленькую комнату, только стол, стул и кровать … и ничего на столе, кроме часы и револьвер, и сидящий за столом человек … человек, который ничего не делает, кроме как смотрит на этот стол и секундную стрелку своих часов, человек, который ничего не ест и не пьет, не курит, не двигайся, кто только… послушай меня … который всего три долгих часа смотрит на белый круг на циферблате и на тикающую стрелку часов. Это … вот как я провела день, просто ждала, ждала, ждала … но ждала, как человек, буйный, бессмысленно, как животное, с этой упорностью и упорством. «

♥» .. она позволил какой-то дьявольской ведьме убить ее, вместо того чтобы доверять мне … потому что, как бы я ни был невменяем, я не щадил ее гордости, я не помог ей сразу … потому что она боялась меня больше, чем смерти .«

♥» Ярко-желтый свет упал на измученное тело. И внезапно … внезапно все мои эмоции исчезли, вся моя апатия, мой гнев, вся нечистая грязь накопившейся страсти … Теперь я был всего лишь врачом, человеком, который мог понимать, чувствовать и помогать. Я забыл себя, я боролся с ужасом этого с моими живыми и ясными чувствами … Я чувствовал обнаженное тело, которое я желал во сне, только как … как бы это сказать? … как материя, организм. Я больше не видел ее , только жизнь, защищающуюся от смерти, человеческое существо, согнутое пополам в ужасной агонии.Ее кровь, ее горячая, святая кровь текла по моим рукам, но я не чувствовал ни желания, ни ужаса, я был всего лишь врачом. Я видел только ее страдания … «

♥» Мы, как воры, отнесли ее в ее комнату и закрыли двери. А потом … потом началась битва, долгая битва со смертью … «

..» Знаешь, незнакомец, сидящий здесь так небрежно в своем шезлонге, неспешно путешествуя по миру, знаешь, что это любишь смотреть, как кто-то умирает? Вы когда-нибудь были на смертном одре, видели ли вы, как искривляется тело, синие ногти вонзаются в пустой воздух, в то время как дыхание хрипит в умирающем горле, каждая конечность сопротивляется, каждый палец упирается в ужас, и глаза смотрят в ужас, для которого нет слов? Вы когда-нибудь сталкивались с таким праздным туристом, который считает своим долгом помочь? Как врач я часто его видел, видел как…. как клинический случай, факт … Я изучил это, так сказать — но я испытал только один раз, там с ней, я умер с ней той ночью … той ужасной ночью, когда я сидел там ломаю голову, чтобы придумать что-нибудь, способ остановить кровь, которая продолжала течь, успокоить лихорадку, пожирающую ее у меня на глазах, предотвратить смерть, когда она приближалась все ближе и ближе, и я не мог удержать ее от ее постели. Можете ли вы догадаться, что значит быть врачом, знать, как бороться с каждой болезнью, чувствовать долг помочь, как вы так мудро выразились, и при этом беспомощно сидеть рядом с умирающей женщиной, зная, что происходит, но бессильно… просто зная одну ужасную правду, что ты ничего не можешь сделать, хотя ты бы вскрыл для нее все вены в своем теле? Наблюдая за тем, как любимое тело истекает кровью от мучительной боли, чувствуя пульс, который трепещет и становится слабым … убывающий под вашими пальцами. Быть врачом, но при этом ничего не знать, ничего, ничего, что ты можешь сделать … просто сидеть там, заикаясь, произносить какую-то молитву, как маленькая старушка в церкви, и трястись первым перед лицом милосердного бога, который, как ты знаешь, не знает. не существует… ты можешь это понять? Вы можете это понять? Я и сам не понимаю одного: как … как человеку удается в такие минуты не умереть, а на следующее утро проснуться ото сна, почистить зубы, надеть галстук … жить дальше , когда он испытал то, что я чувствовал, когда у нее перехватило дыхание, как первое человеческое существо, за которого я действительно боролся, боролся, которого я хотел сохранить в живых со всей силой своего существа … когда она ускользнула от меня, чтобы в другом месте, все быстрее и быстрее, минута за минутой, и мой лихорадочный мозг ничего не мог сделать, чтобы сохранить жизнь этой женщине… «

♥» Мальчик сидел на полу, тихо бормоча какую-то молитву, и когда мои глаза встретились с его, я увидел … о, я не могу это описать … Я увидел что-то такое умоляющее, так что. .. так благодарен своим собачьим взглядом! И в то же время он поднял руки ко мне, как бы призывая меня спасти ее … ко мне, вы понимаете, он поднял руки к мне , как будто к богу … ко мне, беспомощному слабаку, который знал, что битва проиграна, что я бесполезен здесь, как муравей, бегающий по полу.Как этот взгляд мучил меня, эта фанатичная, животная надежда на то, на что способно мое искусство … Я могла бы кричать на него, пинать его, это было так больно … и все же я чувствовал, что нас обоих связывает наша любовь к ее … по секрету. Ожидающее животное, апатичная путаница конечностей, он сидел, сгорбившись, прямо позади меня. В тот момент, когда я попросил что-нибудь, он вскочил на свои босые, безмолвные ноги и протянул мне это, дрожа … в ожидании, как будто это могло помочь, могло бы спасти ее. Я знаю, что он перерезал бы себе вены, чтобы помочь ей… она была такой женщиной, у нее была такая власть над людьми … а я … у меня даже не было силы спасти ее от кровотечения … ох, та ночь, та ужасная ночь, бесконечная ночь, проведенная между жизнью и смертью! »

♥« Я знаю, что никогда в своей жизни раньше я не владел такой концентрированной энергией, и никогда больше не буду. Когда вы потеряли все, вы отчаянно боретесь за последнее, что осталось — и последнее было ее наследием для меня, моим долгом хранить ее в секрете.

♥ «Должно быть, в моем голосе было что-то угрожающее, что-то довольно опасное , потому что как я инстинктивно подошел ближе он отступил с явным ужасом… о ком-то убегающем от человека в неистовстве, вышедшего из-под контроля, вооруженного крис . «

..» Я был болен? Я … я был зол? Я проводил его до двери и отпер ее — и из последних сил снова закрыл ее за ним. Затем покалывание в висках вернулось, все закружилось и закружилось у меня на глазах, и я рухнул рядом с ее кроватью … точно так же, как бесчувственный человек теряет сознание в конце своей безумной карьеры, его нервы сломаны ».

♥ «Но я не мог больше жить в том доме или в этом городе… в том мире, где все напоминало мне о ней. Я сбежал, как вор в ночи, просто чтобы спастись от нее, просто чтобы забыть. Но … когда я поднялся на борт ночью, была полночь, со мной была моя подруга … они … они просто что-то поднимали краном, что-то прямоугольное и черное … ее гроб … вы слышите это, ее гроб? Она последовала за мной здесь, так же, как я последовал за ней … и мне пришлось стоять в стороне и притворяться незнакомцем, потому что он, ее муж, был с этим, это возвращается в Англию с ним.Возможно, он планирует провести там вскрытие … он вырвал ее обратно, теперь она снова его, а не наша, она больше не принадлежит нам двоим. Но я все еще здесь … Я пойду с ней до конца … он не должен, никогда не должен знать об этом. Я буду защищать ее секрет от любой попытки … против этого хулигана, от которого она сбежала насмерть. Он ничему не научится, ничему … ее секрет — только мой …

Итак, теперь вы понимаете … вы понимаете, почему я не могу выносить компанию людей? Я не могу вынести их смеха, слышать, как они флиртуют и спариваются…. потому что ее гроб хранится там, в трюме, между тюками чая и бразильскими орехами. Я не могу добраться до него, трюм заблокирован, но я осознаю это всеми своими чувствами, я знаю, что он там каждую секунду дня … даже если здесь играют вальсы и танго. Это глупо, море там омывает миллионы мертвецов, труп гниет под каждым участком земли, по которому мы ступаем … но я не могу этого вынести, я не могу вынести, когда они устраивают балы в костюмах и так сладострастно смеются . Я чувствую ее мертвое присутствие и знаю, чего она хочет.Я знаю это, у меня еще есть долг … Я еще не закончил, ее секрет не совсем безопасен, она еще не отпустит меня … «

♥» .. Пожалуйста, не надо попытаться … единственное, что у человека осталось, это умереть, как хочется, и держаться подальше от посторонней помощи.

Он снова бросил на меня насмешливый, действительно вызывающий взгляд, но я почувствовал, что это было действительно только от стыда, бесконечного стыда.

♥ В ту ночь, о которой идет речь, они написали в тихое время, чтобы не расстраивать пассажиров, гроб известной дамы из голландских колоний должен был быть перенесен с корабля на корабль. лодка, и она только что была спущена с борта корабля по веревочной лестнице в присутствии ее мужа, когда что-то тяжелое упало с верхней палубы, унося гроб в море вместе с мужчиной, который его держал, и мужем женщины, который был помогая им поднять его.В одной газете говорилось, что сумасшедший бросился со ступенек на веревочную лестницу; другой заявил, что лестница сломалась сама по себе под слишком большим весом. В любом случае судоходная компания сделала все возможное, чтобы скрыть, что именно произошло. Работников гроба и мужа умершей женщины вытащили из воды в лодки, не без труда, но сам свинцовый гроб погрузился прямо на дно, и поднять его не удалось. Краткое упоминание в другом сообщении того факта, что в то же самое время тело человека около сорока лет было выброшено на берег в гавани, в общественном мнении, похоже, не было связано с романтическим рассказом об аварии.Но как только я прочитал эти несколько строк, мне показалось, что это белое, залитое лунным светом лицо в блестящих очках снова смотрело на меня призрачно из-за листа газетной бумаги.

Сборник рассказов Стефана Цвейга цитат.

1. «Мой ребенок умер прошлой ночью — и теперь я снова буду один, если мне действительно нужно продолжать жить. Они придут завтра, странные, неповоротливые, одетые в черное люди, несут гроб, и они положат его в него. , мой бедный мальчик, мой единственный ребенок.«
— Стефан Цвейг, Сборник рассказов Стефана Цвейга

2. «Он прожил одну из тех жизней, которые кажутся ненужными, потому что они не связаны с каким-либо сообществом интересов, потому что все богатства, накопленные в них тысячей отдельных ценных переживаний, уйдут, когда их последний вздох иссякнет, и никто не сможет наследовать. их.»
— Стефан Цвейг, Сборник рассказов Стефана Цвейга

5.«Удачно подобранный галстук мог меня почти повеселить; хорошая книга, экскурсия на автомобиле или час с женщиной оставили меня полностью удовлетворенным. английского пошива одежды, никоим образом не выделяли меня. Я считаю, что меня считали приятной компанией, я был популярен и желанным в обществе, и большинство, кто меня знал, называли меня счастливым человеком ».
— Стефан Цвейг, Сборник рассказов Стефана Цвейга

6.«Он почувствовал присутствие смерти, он почувствовал присутствие бессмертной любви: что-то открылось внутри него, и он подумал о женщине-невидимке, бестелесной и страстной, как можно было бы подумать о далекой музыке».
— Стефан Цвейг, Сборник рассказов Стефана Цвейга

7. «И ребенок — ваш ребенок — родился там среди страданий. Это было смертельное место: странно, все было странно, мы, женщины, лежавшие там, были чужими друг другу, одинокими и ненавидели друг друга из-за горя. те же мучения в этой переполненной палате, полной хлороформа и крови, криков и стонов.«
— Стефан Цвейг, Сборник рассказов Стефана Цвейга

8. «У вас все еще есть все идеалы, все идеалы, которые вы принесли с собой в этот далекий мир? Все ли они все еще целы, или некоторые из них умерли или засохли? Разве они не были вырваны из вас? силой и брошенными в грязь, где тысячи колес, везущих машины к месту назначения их владельцев, задавили их? Или вы не потеряли ни одного из них? »
— Стефан Цвейг, Сборник рассказов Стефана Цвейга

9.«L’amour coûte cher aux vieillards — я думаю, это было название одной из самых трогательных историй Бальзака, и на эту тему можно было бы написать немало. Но старики, которые знают об этом больше всего, счастливы»
— Стефан Цвейг, Сборник рассказов Стефана Цвейга

лучших 241 знаменитых цитат Стефана Цвейга

Наслаждайтесь 241 самыми известными цитатами, высказываниями и цитатами Стефана Цвейга.

В это мгновение, потрясенное до глубины души, это экстатическое человеческое существо впервые догадывается, что душа сделана из вещества настолько загадочно эластичного, что одно событие может сделать ее достаточно большой, чтобы вместить бесконечность.

— Штефан Цвейг

Первое предчувствие богатого разнообразия жизни пришло к нему; впервые ему показалось, что он понял природу людей — они нуждались друг в друге, даже когда казались враждебными, и было очень приятно быть ими любимым.

— Штефан Цвейг

От человека всегда требуется гораздо больше мужества, чтобы противостоять организованному движению, чем позволять уносить себя по течению — индивидуальное мужество, то есть разновидность мужества, которая умирает в эти времена прогрессивной организации и механизация.

— Штефан Цвейг

Нет ничего более мстительного и коварного, чем маленький мир, который хотел бы стать большим.

— Штефан Цвейг

Возвращение домой Я внезапно заметил перед собой свою собственную тень, поскольку я видел тень другой войны позади настоящей. За все это время она ни разу не отошла от меня, эта неустранимая тень, она парит над каждой моей мыслью днем ​​и ночью; возможно, его темные очертания есть и на некоторых страницах этой книги.Но ведь сами тени рождаются из света. И только тот, кто испытал рассвет и закат, войну и мир, восхождение и упадок, только он действительно жил.

— Штефан Цвейг

Нас пугает только неизмеримое, безграничное. То, что установлено в определенных, фиксированных пределах, является вызовом нашим силам, становится мерой нашей силы.

— Штефан Цвейг

В конечном итоге кажется вероятным, что они были мудрее меня, все эти друзья в Вене, потому что они перенесли все только тогда, когда это действительно произошло, в то время как я уже перенес катастрофу заранее в моей фантазии, а затем снова, когда она стала реальностью. реальность.

— Штефан Цвейг

Она сделала то, что было самым опасным в политике; она рассуждала, не имея даже самого отдаленного знакомства с предметом; она по-дилетантски засовывала пальцы в каждый пирог, вмешиваясь в самые важные моменты; она использовала свое подавляющее влияние на короля исключительно в интересах своих фаворитов.

— Штефан Цвейг

Елизавета подала пример монархам своего времени и последующих эпох в том, что она никогда не присваивала себе положение правителя Англии, а брала на себя более скромную роль администратора, проводника народной воли, слуга национальной миссии; она понимала тенденции эпохи перехода от автократического режима к конституционному.

— Штефан Цвейг

Счастливые люди — плохие психологи.

— Штефан Цвейг

Тот, кто учится без страсти, никогда не станет никем, кроме педанта.

— Штефан Цвейг

Жизнь бесполезна, если она не направлена ​​к определенной цели.

— Штефан Цвейг

(Генрих фон) Клейст не был бы пруссаком, если бы его первой мыслью не была упорядоченность, и он не был бы немцем, если бы не возложил все свои надежды на развитие этой внутренней упорядоченности в образовании.Образование — секрет жизни для него, как и для каждого немца: учиться, много учиться по книгам, сидеть на лекциях, вести записные книжки, внимательно слушать профессоров …

— Штефан Цвейг

То, что показано на верхнем уровне благородно, лирично, нежно, также со слугами, негодяями и негодяями, как в кривом зеркале. Этот контраст кажется мне наиболее привлекательной музыкальной темой
, чтобы показать любовь в ее благородных и грубых формах, смешанные романтизм и грубый реализм, как в повседневной жизни.

— Штефан Цвейг

Стефан Цвейг цитирует картинки

Хотите увидеть больше фотографий цитат Стефана Цвейга? Нажмите на изображение цитат Стефана Цвейга, чтобы просмотреть его в полном размере.

• Разное

Развитие мелкой моторики у детей от 1 года: эффективные упражнения и игры

• alexxlab
• 23.11.2024
• 0

• Разное

Чернослив от запора у грудничка: польза, применение и рецепты

• alexxlab
• 17.11.2024
• 0

• Разное

Когда новорожденный начинает видеть и слышать после рождения: особенности развития органов чувств малыша

• alexxlab
• 15.11.2024
• 0

• Разное

Во сколько месяцев девочки начинают сидеть: особенности развития и рекомендации

• alexxlab
• 11.11.2024
• 0

• Разное

Как правильно носить бандаж для беременных: рекомендации, виды и польза

• alexxlab
• 10.11.2024
• 0

• Разное

Как выкормить новорожденных котят без кошки: пошаговая инструкция

• alexxlab
• 08.11.2024
• 0

Цитаты	136 высказываний
Национальность	Австриец
Профессия	Писатель