Свободный урок | Официальный сайт Владимира Сорокина

Копирайт: 

© Владимир Сорокин, 1979-1984

Черныш догнал хохочущего Геру у раздевалки, схватил за ворот и поволок назад:

— Пошли… пошли… не рыпайся… ща все ребятам расскажу…

Гера, не переставая смеяться, вцепился в деревянный барьерчик:

— Караул! Грааабят!

Его пронзительный голос разнесся по пустому школьному коридору.

— Пошли… — шипел Черныш, срывая с барьера испачканные в чернилах руки Геры. — Ща Сашку позову… стырил и рад…

— Ка-ра-ул!

Гера запрокинулся, тюкнул затылком Черныша по подбородку и захохотал.

— Во, гад… — Черныш оторвал его от раздевалки и поволок.

Темно-синий форменный пиджак полез Гере на голову, ботинки заскребли по кафелю:

— Ладно, хватит, Черный… хорош… слышишь…

— Не рыпайся…

Сзади послышались звонкие шаги.

— Чернышев! — раздалось по коридору.

Черныш остановился.

— Что это такое? — Зинаида Михайловна быстро подошла, оттянула его за плечо от Геры. — Что это?! Я тебя спрашиваю!

Отпущенный Гера поднялся, одернул пиджак.

Чернышев шмыгнул носом, посмотрел в стену.

Гера тоже посмотрел туда.

— Почему вы не на занятиях? — Зинаида Михайловна сцепила руки на животе.

— А у нас это… Зинаид Михална… ну, отпустили… свободный урок…

— У кого это? У пятого «Б»?

— Да.

— А что такое? Почему свободный урок?

— Светлана Николаевна заболела.

— Ааа… да. Ну и что? Можно теперь на головах ходить? Герасименко! Что это такое? Почему вы орете на всю школу?

Гера смотрел в стену.

— Нам Татьяна Борисовна задачи задала и ушла.

— Ну и что? Почему же вы носитесь по школе? А?

— А мы решили, Зинаид Михална…

— А домашние уроки? У вас нет их? Нет? Где вы находитесь?

Ребята молчали.

Зинаида Михайловна вздохнула, взяла Чернышева за плечо:

— Герасименко, иди в класс. Чернышев, пошли со мной…

— Ну, Зинаид Михална…

— Пошли, пошли! Герасименко, скажи, чтоб не шумели. Я скоро зайду к вам.

Гера побежал прочь.

Завуч с Чернышевым пошли в противоположную сторону.

— Идем, Чернышев. Ты, я вижу, совсем обнаглел. Вчера с Большовой, сегодня Герасименко по полу возит…

— Зинаид Михална, ну я не буду больше…

— Иди, иди. Не упирайся. Вчера Большова плакала в учительской! А, кстати, почему ты не зашел ко мне вчера после уроков? А? Я же просила тебя?

— Ну, я зашел, Зинаид Михална, а вас не было.

— Не было? Ты и врешь еще нагло. Молодец.

Зинаида Михайловна подошла к своему кабинету, распахнула дверь:

— Заходи.

Чернышев медленно вошел.

Зинаида Михайловна вошла следом, прикрыла дверь:

— Вот. Даже здесь я слышала, как вы кричали. По всей школе крик стоял.

Она бросила ключи на стол, села, кивнула Чернышеву:

— Иди сюда.

Он медленно побрел к столу и стал напротив.

Зинаида Михайловна сняла очки, потерла переносицу и устало посмотрела на него:

— Что мне с тобой делать, Чернышев?

Чернышев молчал, опустив голову. Мятый пионерский галстук съехал ему на плечо.

— Тебя как зовут?

— Сережа.

— Сережа. Ты в пятом сейчас. Через каких-то два года — восьмой… А там куда? С таким поведением, ты думаешь, мы тебя в девятый переведем? У тебя что по поведению?

— Тройка…

— А по алгебре?

— Четыре.

— Слава богу… а по литературе?

— Тройка.

— А по русскому?

— Три…

— Ну вот. Ты в ПТУ нацелился, что ли? Чего молчишь?

Чернышев шмыгнул носом:

— Нет. Я учиться дальше хочу.

— Не видно по тебе. Да и мы тебя с такими оценками не допустим. С поведением таким.

— Зинаид Михална, но у меня по геометрии пять и по рисованию…

Зинаида Михайловна уложила очки в футляр:

— Поправь галстук.

Чернышев нащупал узел, сдвинул его на место.

— Кто у тебя родители?

— Папа инженер. А мама продавец. В универмаге «Москва»…

— Ну? Так в чем же дело? Ты что, решил с Куликова пример брать? Но он-то в детдоме воспитывался, а у тебя и папа и мама. Ему подсказать некому, а тебе-то? Неужели родителям все равно, как ты учишься?

— Нет, не все равно…

— Отец дневник твой смотрит?

— Смотрит.

— Ну и что?

— Ругает…

— А ты?

— Ну… я не буду больше так себя вести, Зинаид Михална…

— Ну что ты заладил, как попугай! Ты же пионер, взрослый человек! Дело не в том, будешь ты или не будешь, а в том, что из тебя получится! Понимаешь?

— Понимаю… я исправлюсь…

Зинаида Михайловна вздохнула:

— Не верю я тебе, Чернышев.

— Честное слово…

— Да, эти честные слова твои… — Усмехнувшись, она встала, подошла к окну, зябко повела полными плечами. — Что у тебя вчера с Большовой вышло?

Чернышев замялся:

— Ну… я просто…

— Что просто? Просто обидел девочку? Так просто — взял и обидел!

— Да я не хотел… просто мы догоняли друг друга… — играли…

— Игра, Чернышев, слезами не кончается…

— Но я не хотел, чтоб она плакала.

— Поэтому ты ей юбку задирал?

— Да я не задирал. .. просто…

Зинаида Михайловна подошла к нему:

— Ну, зачем ты это сделал?

— Ну она щипала меня, Зинаид Михална, по спине била…

— А ты юбку задрал? Ты, пионер, задрал юбку?! Чернышев? Если бы уличный хулиган вроде Куликова задрал бы, я б не удивилась. Но — ты?! Ты же в прошлом году на городскую олимпиаду по геометрии ездил! И ты — юбку задирал?

— Но я один раз…

— Но зачем? Зачем?

— Не знаю…

— Но цель-то, цель-то какова? Ты что, хотел посмотреть, что под ней?

— Да нет…

— Ну а зачем тогда задирал?

— Не знаю…

— Сказка про белого бычка! Зачем же задирал? Что, нет смелости сознаться? Будущий комсомолец!

— Но я просто…

— Просто хотел посмотреть, что под юбкой? Ну-ка по-честному! А?!

— Да…

Зинаида Михайловна засмеялась:

— Какой ты глупый… Что у тебя под штанами?

— Ну, трусы…

— У девочек — тоже трусы. А ты что думал — свитер? Ты разве не знаешь, что девочки тоже носят трусы?

— Знаю. .. знал…

— А если знал, зачем же задирал?

— Ну, она ущипнула меня…

— Но ты же только что говорил мне, что хотел посмотреть, что под юбкой!

Чернышев молчал.

Зинаида Михайловна покачала головой:

— Чернышев, Чернышев… Зачем же ты врешь мне. Не стыдно?

— Я не вру, Зинаид Михална.

— Врешь! Врешь! — Она наклонилась к нему. — Неужели правду так тяжело сказать? Врешь! Тебя не трусы интересовали и не юбка! А то, что под трусами!

Чернышев еще ниже опустил голову.

Зинаида Михайловна слегка тряхнула его за плечи:

— Вот, вот, что тебя интересовало!

— Нет… нет… — бормотал Чернышев.

— И стыдно не это, не это. Это как раз естественно… Стыдно, что ты не можешь сказать мне правду! Вот что стыдно!

— Да я могу… могу…

— Нет, не можешь!

— Могу…

— Тогда скажи сам.

Зинаида Михайловна села за стол, подперла подбородок рукой.

Чернышев шмыгнул носом, поскреб щеку:

— Ну я…

— Без ну!

— Ну. .. меня интересовало… просто так интересовало…

Зинаида Михайловна понимающе покачала головой:

— Сколько тебе лет, Чернышев?

— Двенадцать.

— Двенадцать… Взрослый человек. У тебя сестра есть?

— Нет.

Зинаида Михайловна повертела в руках карандаш:

— Нет… Слушай! А на прошлой неделе ты дрался с Ниной Зацепиной! Ты тоже хотел посмотреть, что у нее под трусами?!

— Да нет, нет… это я… там совсем другое было…

— Ну-ка, посмотри мне в глаза. Сейчас хоть не ври.

Чернышев опустил голову.

— Ведь тоже хотел посмотреть. Правда? А?

Он кивнул.

Зинаида Михайловна улыбнулась:

— Чернышев, ты только не думай, что я над тобой смеюсь или собираюсь наказывать за это. Это совсем другое дело. Тебе двенадцать лет. Самый любопытный возраст. Все хочется узнать, все увидеть. Я же помню, я тоже была когда-то двенадцатилетней. Или ты думаешь, завуч так и родился завучем? Была, была девчонкой. Но у меня был брат Володя. Старший брат. И когда пришла пора, он мне все показал. Чем мальчик отличается от девочки. И я ему показала. Вот. Так просто. И никому не потребовалось юбки задирать. А выросли нормальными людьми. Он летчик гражданской авиации, я завуч школы. Вот.

Чернышев исподлобья посмотрел на нее.

Зинаида Михайловна продолжала улыбаться:

— Как видишь, все очень просто. Правда, просто?

— Ага…

— Ну, у тебя есть какая-нибудь родственница твоего возраста?

— Нет. У меня брат двоюродный есть… а сестер нет…

— Ну, а подруга, настоящая подруга есть у тебя? Подруга в лучшем смысле, друг настоящий? Которой можно доверить все?

— Нет. Нет…

Зинаида Михайловна отложила карандаш в сторону, почесала висок:

— Жалкое вы поколение. Ни сестер, ни подруг… В восемнадцать опомнятся, наделают глупостей…

С минуту помолчав, она встала, подошла к двери, заперла ее двумя поворотами ключа. Потом, быстро пройдя мимо Чернышева, задернула шторы на окне:

— Запомни, Чернышев, заруби себе на носу: никогда не старайся узнать что-то нечестным путем. Это знание тебя только испортит. Иди сюда.

Чернышев повернулся к ней.

Она отошла от окна, подняла свою коричневую юбку и, придерживая ее подбородком, стала спускать колготки, сквозь которые просвечивали голубые трусики.

Чернышев вобрал голову в плечи и попятился.

Зинаида Михайловна стянула колготки, сунула обе ладони в трусы и, помогая задом, спустила их до колен.

Чернышев отвернулся.

— Стой! Стой же, дурак! — Придерживая юбку, она схватила его за руку, повернула к себе. — Не смей отворачиваться! Для тебя же стараюсь, балбес! Смотри!

Она развела полные колени, потянула за руку Чернышева:

— Смотри! Кому говорю! Чернышев!

Чернышев посмотрел и снова отвернулся.

— Смотри! Смотри! Смотри!

Она надвигалась на него, растопырив ноги.

Губы Чернышева искривились, он захныкал.

— Смотри! Ты же хотел посмотреть! Вот… вот…

Она выше подняла юбку.

Чернышев плакал, уткнув лицо в рукав.

— Ну, что ты ревешь, Чернышев. Прекрати! Замолчи сейчас же. Ну, что ты испугался? Замолчи… да замолчи ты…

Она потянула его к стоящим вдоль стены стульям:

— Садись. Садись и успокойся.

Чернышев опустился на стул и зарыдал, зажав лицо руками.

Зинаида Михайловна быстро опустила юбку и села рядом:

— Ну, что с тобой, Чернышев? Что с тобой? Сережа?

Она обняла его за плечи.

— Хватит. Слышишь? Ну, что ты — девочка? Первоклашка?

Чернышев продолжал плакать.

— Как не стыдно! Ну, хватит, наконец. Ты же сам хотел этого. А ну-ка, замолчи! Так распускаться! Замолчи!

Она тряхнула его.

Чернышев всхлипнул и смолк, съежившись.

— Ну вот… вытри слезы… разве можно реветь так… эх ты…

Всхлипывая, Чернышев потер кулаком глаза.

Зинаида Михайловна погладила его по голове, зашептала:

— Ну, что ты? Чего ты испугался? А? Ответь. Ну-ка ответь! А? Ответь.

— Не знаю…

— Ты что, думаешь, я расскажу всем? Глупый. Я же специально окно зашторила. Обещаю тебе, честное слово. Я никому не расскажу. Понимаешь? Никому. Ты веришь мне? Веришь?

— Верю…

— Чего ж испугался?

— Не знаю…

— И сейчас боишься? Неужели боишься?

— Не боюсь… — всхлипнул Чернышев.

Зинаида Михайловна зашептала ему на ухо:

— Ну, честное партийное, никому не скажу! Честное партийное! Ты знаешь, что это такое — честное партийное!

— Ну… знаю…

— Ты мне веришь? А? Говори. Веришь? Я же для тебя стараюсь, глупый. Потом спасибо скажешь. Веришь, говори?

— Ну… верю…

— Не — ну, верю! А — верю, Зинаида Михайловна.

— Верю, Зинаида Михайловна.

— Не будешь реветь больше?

— Не буду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Дай честное пионерское, что не будешь реветь и никому не скажешь!

— Честное пионерское.

— Что, честное пионерское?

— Не буду реветь и никому не скажу…

— Ну вот. Ты, наверное, думал, что я смеюсь над тобой… думал, говори? Думал? Ведь думал, оболтус, а? — тихо засмеялась она, качнув его за плечи.

— Немного… — пробормотал Чернышев и улыбнулся.

— Глупый ты, Чернышев. Тебе что, действительно ни одна девочка это место не показывала?

— Неа… ни одна…

— И ты не попросил ни разу по-хорошему? Посмотреть?

— Неа…

— А хотел бы посмотреть? Честно скажи — хотел бы?

Чернышев пожал плечами:

— Не знаю…

— Не ври! Мы же начистоту говорим! Хотел бы? По-пионерски! Честно! Хотел бы?!

— Ну… хотел…

Она медленно приподняла юбку, развела пухлые ноги:

— Тогда смотри… смотри, не отворачивайся…

Чернышев посмотрел исподлобья.

Она поправила сползшие на сапоги колготки и трусы, шире развела колени:

— Смотри. Наклонись поближе и смотри…

Шмыгнув носом, Чернышев наклонился.

— Ну, видишь?

— Вижу…

— А что же сначала испугался? А?

— Не знаю… Зинаид Михална… может, не надо…

— Как тебе не стыдно! О чем ты только что говорил? Смотри лучше!

Чернышев молча смотрел.

— Тебе видно хорошо? — наклонилась она к нему. — А то я встану вот так…

Она встала перед ним.

Чернышев смотрел в ее густо поросший черными волосами пах. Над ним нависал гладкий живот с большим пупком посередине. На животе ясно проступал след от резинки.

— Если хочешь, можешь потрогать… потрогай, если хочешь… не бойся…

Зинаида Михайловна взяла его еще влажную от слез руку, положила на лобок:

— Потрогай сам… ну… потрогай…

Чернышев потрогал мохнатый холмик.

— Ведь нет же ничего странного, правда? — улыбнулась покрасневшая Зинаида Михайловна. — Нет? А? Нет, я тебя спрашиваю?

Голова ее покачивалась, накрашенные губы нервно подрагивали.

— Нет.

— Тогда потрогай еще.

Чернышев поднял руку и снова потрогал.

— Ну, потрогай еще. Вниз. Вниз потрогай. Не бойся…

Она шире развела дрожащие ноги.

Чернышев потрогал ее набухшие половые губы.

— Потрогай еще… еще… что ты боишься… ты же не девочка. .. пионер все-таки…

Чернышев водил ладонью по ее гениталиям.

— Можно сзади потрогать… там ближе даже… смотри…

Она повернулась к нему задом, выше подняла юбку.

— Потрогай сзади… ну, потрогай…

Чернышев просунул руку между нависающими ягодицами и снова наткнулся на влажные гениталии.

— Ну вот… потрогай… потрогай побольше… теперь снова спереди потрогай…

Чернышев потрогал спереди.

— Теперь снова сзади… вот так… потрогай посильнее… смелее, что ты боишься… там есть дырочка… найди ее пальцем… нет, ниже… вот. Просунь туда… вот…

Чернышев просунул палец во влагалище.

— Вот. Нашел… видишь… дырочка… — шептала Зинаида Михайловна, сильнее оттопыривая зад и глядя в потолок. — Нет… побудь еще там… вот… встань… что ты сидя.

Чернышев встал.

— Одной рукой сзади пощупай, а другой спереди… вот так…

Он стал трогать обеими руками.

— Вот так. А хочешь, и я у тебя потрогаю? Хочешь?

— Не знаю. .. может, не надо…

— А я знаю, что хочешь… я потрогаю только… ты же у меня трогаешь… мне тоже интересно…

Она нащупала его ширинку, расстегнула и пошарила рукой:

— Вот… вот… видишь… у тебя маленький такой… и когда ты подрастешь… то есть когда он вырастет… вот… то ты уже… потрогай еще, не бойся… вот… и ты можешь в дырочку войти… вот… а сейчас еще рано… зачем ты руку убрал… еще потрогай…

Зазвенел звонок.

— Ну хватит… — Она выпрямилась, быстро подтянула трусы с колготками, поправила юбку. — Хватит… ну, ты никому не скажешь? Точно?

— Нет, не скажу…

— Честное пионерское?

— Честное пионерское.

— Ведь это наша тайна, правда?

— Ага.

— И ребятам не скажешь?

— Не скажу.

— И маме?

— И маме.

— Поклянись. Подними руку и скажи — честное пионерское.

Чернышев поднял надо лбом липкую ладонь:

— Честное пионерское.

Зинаида Михайловна повернулась к висящему над столом портрету Ленина:

— Честное партийное. ..

Звонок снова зазвенел.

— Это что, на перемену или на урок? — пробормотала завуч, трогая ладонью свою пылающую щеку.

— На перемену… — подсказал Чернышев.

Зинаида Михайловна подошла к окну, отдернула шторы, потом повернулась к Чернышеву:

— Я не очень красная?

— Да нет…

— Нет? Ну, беги тогда. И постарайся больше не хулиганить…

Она стала отпирать дверь:

— Беги… постой! Ширинку застегни.

Отвернувшись, он застегнул ширинку.

— У вас что щас?

— Природоведение…

— В восемнадцатой?

— Да, наверху там…

— Ну иди.

Она распахнула дверь.

Чернышев шагнул за порог и побежал прочь.

Владимир Сорокин — Утро снайпера (сборник) » Страница 24 » Каждый день читать книги онлайн бесплатно без регистрации

— Тебе видно хорошо? — наклонилась она к нему. — А то я встану вот так…

Она встала перед ним.

Чернышев смотрел в ее густо поросший черными волосами пах. Над ним нависал гладкий живот с большим пупком посередине. На животе ясно проступал след от резинки.

— Если хочешь, можешь потрогать… потрогай, если хочешь… не бойся…

Зинаида Михайловна взяла его еще влажную от слез руку, положила на лобок:

— Потрогай сам… ну… потрогай…

Чернышев потрогал мохнатый холмик.

— Ведь нет же ничего странного, правда? — улыбнулась покрасневшая Зинаида Михайловна. — Нет? А? Нет, я тебя спрашиваю?

Голова ее покачивалась, накрашенные губы нервно подрагивали.

— Нет.

— Тогда потрогай еще.

Чернышев поднял руку и снова потрогал.

— Ну, потрогай еще. Вниз. Вниз потрогай. Не бойся…

Она шире развела дрожащие ноги.

Чернышев потрогал ее набухшие половые губы.

— Потрогай еще… еще… что ты боишься… ты же не девочка… пионер все-таки…

Чернышев водил ладонью по ее гениталиям.

— Можно сзади потрогать… там ближе даже… смотри…

Она повернулась к нему задом, выше подняла юбку.

— Потрогай сзади… ну, потрогай…

Чернышев просунул руку между нависающими ягодицами и снова наткнулся на влажные гениталии.

— Ну вот… потрогай… потрогай побольше… теперь снова спереди потрогай…

Чернышев потрогал спереди.

— Теперь снова сзади… вот так… потрогай посильнее… смелее, что ты боишься… там есть дырочка… найди ее пальцем… нет, ниже… вот. Просунь туда… вот…

Чернышев просунул палец во влагалище.

— Вот. Нашел… видишь… дырочка… — шептала Зинаида Михайловна, сильнее оттопыривая зад и глядя в потолок. — Нет… побудь еще там… вот… встань… что ты сидя.

Чернышев встал.

— Одной рукой сзади пощупай, а другой спереди… вот так…

Он стал трогать обеими руками.

— Вот так. А хочешь и я у тебя потрогаю? Хочешь?

— Не знаю… может не надо…

— А я знаю, что хочешь… я потрогаю только… ты же у меня трогаешь… мне тоже интересно…

Она нащупала его ширинку, расстегнула и пошарила рукой:

— Вот… вот… видишь… у тебя маленький такой… и когда ты подрастешь… то есть когда он вырастет… вот… то ты уже… потрогай еще, не бойся… вот… и ты можешь в дырочку войти… вот… а сейчас еще рано… зачем ты руку убрал… еще потрогай…

Зазвенел звонок.

— Ну хватит… — она выпрямилась, быстро подтянула трусы с колготками, поправила юбку. — Хватит… ну, ты никому не скажешь? Точно?

— Нет, не скажу…

— Честное пионерское?

— Честное пионерское.

— Ведь это наша тайна, правда?

— Ага.

— И ребятам не скажешь?

— Не скажу.

— И маме?

— И маме.

— Поклянись. Подними руку и скажи — честное пионерское.

Чернышев поднял надо лбом липкую ладонь:

— Честное пионерское.

Зинаида Михайловна повернулась к висящему над столом портрету Ленина:

— Честное партийное…

Звонок снова зазвенел.

— Это что, на перемену или на урок? — пробормотала завуч, трогая ладонью свою пылающую щеку.

— На перемену… — подсказал Чернышев.

Зинаида Михайловна подошла к окну, отдернула шторы, потом повернулась к Чернышеву:

— Я не очень красная?

— Да нет…

— Нет? Ну, беги, тогда. И постарайся больше не хулиганить…

Она стала отпирать дверь:

— Беги… постой! Ширинку застегни.

Отвернувшись, он застегнул ширинку.

— У вас что щас?

— Природоведение…

— В восемнадцатой?

— Да, наверху там…

— Ну иди.

Она распахнула дверь.

Чернышев шагнул за порог и побежал прочь.

Кисет

Пожалуй, ничего на свете не люблю я сильней русского леса. Прекрасен он во все времена года и в любую погоду манит меня своей неповторимой красотою.

Хоть и живу я сам в большом городе и по происхождению человек городской, а не могу и недели прожить без леса — отложу все дела, забуду про хлопоты, сяду в электричку и через какие-нибудь полчаса уже шагаю по проселочной дороге, поглядывая вперед, ожидая встречи с моим зеленым другом.

Вот и в эту пятницу не удержался, встал раньше солнышка, позавтракал быстро, по-походному, сунул в карман штормовки пару яблок — и к вокзалу.

Взял билет до моей любимой станции, сел в электричку и поехал.

Еду, гляжу в окно. А там — начало мая, все распускается, зеленеет, душу радует. Мелькают встречные электрички, а в них людей полным-полно. Все в город едут, а я в пустом вагоне из города — к лесу. Чудно…

Доехал до места, вышел на перрон, посмотрел влево. А там на горизонте лес темнеет. И видно, что верха-то его зеленцой тронуты — еще неделя, и все зазеленеет. Вот радости-то мне будет!

Но, однако, гляжу — облака над лесом порозовели, вот-вот солнышко выкатится; надо поспешать, коль хочешь рассвет в лесу встретить. Сошел я с перрона и мимо небольшого поселка, мимо школы и каланчи пожарной заспешил в мои любимые места.

Иду, а сам на облака поглядываю — боюсь опоздать к рассвету.

А кругом такая красота и тишь — сердце радуется!

Земля молодой травкой проклюнулась, по оврагам дымка стоит, и пахнет так, как только одной весной пахнуть может.

От этого духа словно кровь в тебе закипает, и чувствуешь ты, что не сорок тебе с лишним, а все двадцать лет!

Прошел я по кромке поля, по жердочке пересек ручей и сразу в лесу оказался. Тут уж спешить некуда — нашел полянку знакомую, сел на поваленную березу и смотрю вокруг, наслаждаюсь.

Стоят окрест березки белоствольные — словно свечки, тянут ветки кверху, а на ветвях уже крошечные зеленые листочки, эдакий дым зеленый. Тут и солнышко уж поднялось, лучи-то вкось по стволам заскользили. Сразу и птицы запели сильней, и от травки молодой пар пошел. Ветерок утренний по верхам пробежал, закачались березки, запахло зеленью молодой.

Красота!

Сижу я, любуюсь, ан вдруг слышу — кто-то кашлянул сзади.

Вот, думаю, кого-то нелегкая принесла. И тут одному побыть не дадут. Оборачиваюсь. Вижу, идет ко мне, не торопясь, мужчина лет, прямо скажем, солидных — из-под серой кепки виски совсем белые проглядывают. Телогрейка на нем, сапоги, рюкзак за плечами. И смотрит приветливо.

— Утро доброе, — говорит.

— Здравствуйте, — я ему отвечаю.

— Вы, — говорит, — разрешите мне тут посидеть немного, больно уж хороша поляна. Я вам не помешаю.

— Садитесь, — говорю. — Пожалуйста. Места тут всем хватит.

— Да… — говорит он, вздохнув, — это верно. В лесу места много…

Опустил рюкзак на землю, сел.

Братишка — порно рассказы STORY-PORNO.RU

Меня зовут Света, мне 21 год. Я уже замужем, живу с мужем в отдельной квартире. Есть у меня еще младший брат, Димка, ему 18 и он живет с родителями. Я часто хожу в гости к ним, а точнее к брату. Так получилось, что у нас с ним бывает секс. Нам обоим нравится, но об этом никто не знает. До свадьбы я встречалась со многими парнями, спала правда не со всеми, но секса мне, можно сказать, не хватало. Я иногда в ванной пыталась себя поласкать, но этого было недостаточно.Однажды я, как обычно, была дома с Димкой, родители были на работе, делать было нечего и мне захотелось секса. Я еще лежала в кровати и мне захотелось своего брата Диму. Сразу предложить ему это я побоялась, поэтому я решила сделать все постепенно. Он сидел за компом и играл в какую-то игру, а я пошла в ванную. Кстати сказать, я особо не стеснялась своего брата, могла при нем переодеться, но в последнее время стала замечать, что он как-то по другому стал на меня смотреть. Однажды я заметила, что он подглядывал за мной в ванной, но я сделала вид, что ничего не видела. Я вошла в ванну, дверь оставив немного прикрытой так, чтобы из комнаты брату было видно меня полностью. Ванна заполнилась водой с пеной, я скинула халатик, погрузилась туда целиком и расслабилась. Краем глаза я заметила, что Дима за мной наблюдает, и я решила позвать его к себе. Он подошел к двери ванной и спросил: — Чего тебе? — Зайди сюда, не бойся. Поговори со мной, а то мне скучно. Он немного засмущался, но вошел. Я спросила, есть ли у него девушка, и он ответил, что пока нет. — А какие девушки тебе нравятся? — поинтересовалась я. — Ну, стройные, не худые, где-то как ты. — А я красивая? — Конечно!От этих слов я начала немного возбуждаться, тем более я лежала абсолютно голая перед братом, скрываясь только за плавающей в воде пеной. Я намочила голову и попросила его подать мне шампунь и начала ее намыливать. Я села так, что грудь моя оказалась над водой, но из-за пены сосков почти не было видно. — Дим, включи душ и полей мне на голову. — снова попросила я. — Что-то раньше ты сама все делала, а сегодня просишь помочь? С чего бы это? — Просто хочется, чтобы кто-то поухаживал за мной, или тебе неохото? — Да нет, помогу если надо. И он начал смывать шампунь с моей головы и вместе с тем пену с груди, полностью оголив мои торчащие сосочки. Я не стала прятать грудь и намылив мочалку, попросила потереть мне спинку. Брат, конечно, немного смутился, но стал тереть мне спину. — Спасибо, дальше я сама. — и взяв у него мочалку стала намыливать себе грудь. — Ну, все, я пошел? — отвернувшись спросил Дима. — Да ладно, посиди со мной, не бойся, а то мне скучно. Можешь смотреть, я не стесняюсь. Мне пришлось встать во весь рост, чтобы намылить ту часть туловища, что была в воде. Я уже так возбудилась, что мочалкой скорее ласкала свое тело, чем мылила. От вида моего обнаженного мокрого тела у Димки в шортах появился бугорок, который он пытался прикрыть положив ногу на ногу. — Ой, а что это там у тебя? — радостно спросила я. — Ничего. — покраснев ответил он. — Покажи, мне его, пожалуйста, а я тебе тоже кое-что покажу. — Да я и так все вижу, ты же совсем голая. — Ну покажи, пожалуйста. — умоляла я его. — Ладно, смотри. — оттянув резинку шорт с трусами, он показал член наполовину. — Вау! Какой классный! Покажи его целиком. Димка приспустил немного шорты, полностью оголив яйца. — Да сними ты трусы, не бойся, я ведь тоже голая. И он скинул с себя всю одежду, встав передо мной со стоящим членом. — Какой ты красивый, — сказала я глядя на нагого брата. — Совсем как Аполлон. — А можно я его потрогаю? — Да, а я твои сиськи. — осмелев немного, ответил он.— Да трогай меня где хочешь. Я взяла в руку его член, он был такой горячий и твердый, а Димка обеими руками припал к моим грудям. — Они у тебя классные. — сказал он, зажав между пальцами мои затвердевшие соски. — А тебе так приятно? — сделав пару движений рукой по члену туда-сюда, поинтересовалась я. — Да не то слово! — выдавил из себя он и начал кончать на меня.Я уже вся горела от возбуждения, мне хотелось, чтобы он потрогал меня везде, особенно между ног. Но Дима, кончив, немного засмущался и пытался отойти от меня. — Подожди, Дим, ты же кончил, а я то нет. () Я тоже хочу. Хочешь, я покажу тебе то, чего ты еще не видел? — Ну, покажи. Я повернулась к нему спиной и нагнулась так, что выставила напоказ ему свои дырочки. — Ничего себе! — еле выговорил Димка. — Потрогай меня там, не бойся. Он начал одной рукой гладить мне попу, постепенно приближаясь к промежности. Потом стал обеими руками мять ягодицы, отчего я замлела. Член Димкин начал потихоньку приподниматься после небольшого перерыва. И вот, наконец, он дотронулся до моей киски и начал ее поглаживать, мять пальцами, от чего я совсем поплыла. Его член уже стоял как кол и мне захотелось почувствовать его в себе.— Залезай ко мне в ванну и стой так. — скомандовала я ему. Нагнувшись опять также, я приблизилась попой к его члену и, взяв его в руку, стала вставлять в себя. Дима, поняв, что надо делать, вдавил его до конца в меня. Я не сдержалась и испустила протяжный стон. — Тебе больно? — испугался Димка. — Нет, наоборот, классно. Подвигай им туда-сюда, и возьми меня за сиськи. Он так и сделал. Начал потихоньку, потом вошел в азарт и стал уже долбить. Я себя не контролировала, волна оргазма накрыла меня и я чуть не упала. Димка меня удержал и я села перед ним так, что его член оказался напротив моего лица. — Теперь я кончила, а ты нет. — Ага, но я еще хочу. — Сейчас я тебе помогу, но сначала надо помыть твой член.Димка включил воду и я помыла его. Немножко подрочив ему, я дотронулась до него язычком, потом обхватила губами головку. Облизала ее и стала ему сосать. Димка закряхтел от кайфа и начал двигать членом, вернее трахать меня в голову. Я стала гладить ему попу и пальцами искать его анус. Как только я его нащупала и стала пальчиком надавливать, Димка начал кончать, вытащив член из моего рта и забрызгав мне грудь. Полежав немного в ванной, мы помыли друг друга. Потом вышли оттуда оба голые и стали одеваться, т. к. родители должны были вот-вот прийти. Нам очень это понравилось и мы теперь часто ходим в гости друг к другу.

Тараканы: насекомое, которого мы запрограммировали бояться

Загрузка

Подробнее | Насекомое

Тараканы: насекомое, которого мы запрограммировали бояться

Рэйчел Нювер, 18 сентября 2014 г.

Почему мы так ненавидим тараканов? Рэйчел Нувер посещает свой личный ад насекомых, чтобы выяснить это, и открывает тревожную правду о нашем будущем с этими существами.

W

Какое ваше самое раннее воспоминание? Для меня ответ не приятный.

Мне около четырех лет, и я сижу в устланном зеленым ковром коридоре первого дома нашей семьи в Билокси, штат Миссисипи. Дверь в ванную передо мной открыта, и из душа выходит мама. Когда она достает полотенце из вешалки, я замечаю темное пятно на чистой, пушистой розовой ткани. Это таракан. Я вижу это раньше, чем она. Однако, когда она оборачивает полотенце вокруг своего тела, оно быстро дает о себе знать. Она вопит, крутится и топает ногами, внезапно обнажившись, уязвимая и напуганная. Я начинаю плакать.

Недавно я спросил маму об этом событии, и она понятия не имела, о чем я говорю. Возможно, мне это приснилось, или моя ранняя память ошибочна. Или, возможно, это было обычным делом в нашем доме на юге США, где, какие бы химические барьеры ни возводились, тараканы неизбежно проникали внутрь.

Реальный или воображаемый, этот инцидент вызвал сильную неприязнь к тараканам, которая только усиливалась с годами и числом встреч с этими существами. Для меня таракан не просто насекомое. Это психологические врата в длинный список травмирующих переживаний: я копаюсь в коробке с припасами в моем домике для игр на открытом воздухе, когда таракан выскакивает и пробирается вверх по моей ноге, его шипастые придатки вонзаются в мою кожу. Смотрю, как мой первый кот Солти ловит таракана, расчленяет его когтями и ртом, а затем ест сочные корчащиеся останки. После поездки на пляж я обнаружил маленького дохлого таракана, запутавшегося в моих мокрых волосах, и после этого страдал от повторяющихся кошмаров, в которых я выковыривал тараканов из волос.

Тараканы вторгаются в наши дома и превращают эти интимные места в свои собственные. Как физические воплощения грязи и микробов, они показывают, что, несмотря на все наши укрепления против грязи и болезней, эти усилия в конечном счете тщетны. «Они действительно поняли, как использовать возможности, которые мы создаем, и при этом разработали модели поведения и истории жизни, которые не позволяют нам их контролировать», — говорит Джефф Локвуд, профессор естественных и гуманитарных наук в Университете Вайоминга. «В каком-то смысле мы ненавидим то, что воспитываем». Само наше существование позволяет им процветать.

Истинная природа этих отношений — и иррациональный страх, который они так часто вызывают, — были тем, о чем я был вынужден узнать больше по очень личным причинам. Эта миссия потребует от меня откопать экзоскелеты тараканов в моем шкафу, изучить интригующие новые методы, которые помогут нам победить страх насекомых, и, в конечном счете, противостоять ужасу лицом к лицу, отправившись в самое сердце шестиногой тьмы, на одном из лучшие лаборатории по изучению тараканов в мире. Однако по пути я раскрою тревожную правду о будущем наших отношений с тараканами, и это изменит мое представление об этих заклятых врагах.

Гигантский таракан. Самки могут достигать 10 см в длину (SPL).

Углубившись в знания о тараканах, я быстро понял, что наша неприязнь к ним восходит к давним временам. Древние египтяне придумывали заклинания, умоляющие бога с головой барана Хнума изгнать тараканов; в Древнем Риме Плиний Старший писал об «отвратительной» природе этих вредителей; а Джон Смит из Джеймстауна жаловался на «дурно пахнущий помет» «какаручей», который быстро расселился по всему Новому Свету. К 19В 20-м веке горстка видов тараканов, которые заняли себе нишу в качестве вредителей, более или менее достигли глобального господства.

Однако, учитывая то, что мы знаем сегодня, логически бояться тараканов не имеет смысла. В отличие от комаров, клещей или блох, тараканы не являются переносчиками болезней и не питаются непосредственно нашей кровью, кожей или жидкостями. Мы не начинаем кричать, когда видим комара, хотя это самое смертоносное животное в мире. Да, тараканы валяются в грязи, но случай пищевого отравления, вероятно, не менее опасен, чем если бы один из этих вредителей пробежал по вашему куску пиццы — прогулка по парку по сравнению с малярией, желтой лихорадкой или лихорадкой денге.

Тем не менее, как ни странно, многие люди страдают от кацаридофобии, или фобии тараканов. Локвуд предполагает, что это число достигает десятков миллионов, а Ричард Каае, энтомолог из Калифорнийского государственного университета, считает, что тараканы — насекомые номер один, которых боятся люди. Однако количественно оценить влияние кацаридофобии сложно. Подавляющее большинство людей, выведенных из строя тараканами, никогда не обращаются за помощью, в первую очередь потому, что хотят сделать все возможное, чтобы даже не говорить об этих существах. Я был одним из них, пока не решил что-то с этим сделать.

Они подкрадываются к тебе
Весь день я был занят на своей кухне в Новом Орлеане, готовя ужин для парня, который мне нравился. После еды мы вышли на улицу, чтобы насладиться благоухающим ароматом магнолии бризом с Миссисипи. Когда я застенчиво потягивал вино – ЧМАК! – Летающий таракан приземлился прямо на мою щеку. Издав стаккато, я судорожно дернула руками вверх и залила водопадом красного вина лицо и белую рубашку моего спутника. Он стоял там, ошеломленный. Этот таракан испортил мне свидание.

В худших случаях тараканы активно влияют на жизнь жертвы. Психологи сообщают, что пациенты слишком напуганы, чтобы вставать с постели ночью или идти на кухню из-за боязни встречи с тараканом. Эмили Дрисколл, продюсер документальных фильмов из Нью-Йорка, однажды застряла в гостиничном номере в Индии из-за того, что на дверной ручке сидел таракан. «Я не могла двигаться, меня парализовало, — говорит она. «Мне нужно было держать в поле зрения».

Эндрю Стейн, программист, выросший в Новом Орлеане, но сейчас живущий в Нью-Йорке, тоже вспоминает, как однажды попал в ловушку таракана. Однажды ночью в своей недавно отремонтированной бруклинской квартире он услышал знакомое шуршание из ванной. «Это было не то место, где я ожидал увидеть кучу насекомых», — говорит он. «Но я подумал: «Похоже, это может быть таракан»» 9.0003

При расследовании он обнаружил большого американского таракана, цепляющегося за его банное полотенце. Следующие два часа он провел в коридоре, пытаясь набраться смелости, чтобы вернуться внутрь и убить таракана. Однако, когда его сосед по комнате вернулся домой около 2 часов ночи, Штейн увидел выход получше: он заплатил своему соседу по комнате 10 долларов, чтобы он избавился от таракана, а не столкнулся с ним сам. «Вероятно, это самая кастрирующая вещь, которую я когда-либо кому-либо говорил», — говорит он.

Трудно точно определить, что именно в тараканах так беспокоит людей, просто потому, что есть так много ответов. «Они неустойчивы; как будто они делают восемь дел одновременно; они выглядят грязными; они двигаются очень быстро; они, похоже, не боятся людей, — бормочет Штейн. «Первое, о чем я думаю, когда вижу его, это то, что эта штука может прыгнуть через комнату и коснуться меня, если захочет — и я ничего не могу с этим поделать».

(Thinkstock)

Как объясняет Локвуд, все то, что мы находим в тараканах столь отталкивающими, связано с биологией этих существ. «Тараканы используют такое эволюционное отвращение, которое у нас есть к жирным, вонючим, слизистым вещам», — говорит он. Их непредсказуемые движения и феноменальная скорость — по сравнению с их размерами они являются одними из самых быстрых наземных животных на Земле — эволюционировали как механизмы спасения от хищников. Их зловоние тоже свидетельствует о скрытой цели. Причина, по которой раздавленные тараканы пахнут забитым туалетом на стоянке грузовиков, который бродил в течение 9 лет0-градусная жара связана с тем, что они хранят азотистые отходы — особенно мочевую кислоту — в своем жире для переработки. Наконец, их болезненно скользкое ощущение происходит от воска на основе липидов, который их кутикула выделяет для предотвращения потери воды. Ни одна из этих черт не сулит ничего хорошего человеку-наблюдателю.

«Кроме того, — добавляет Локвуд, — они дерзкие маленькие ублюдки».

Тараканы невероятно плодовиты, и от них трудно избавиться. Если вы начнете с одной пары немецких тараканов и позволите им размножаться в мире и с обильной пищей, то «через пару лет у вас может быть от двух до трех миллионов», — говорит Каае. Они также будут есть практически все, от пробки до бумаги и травы. При самых тяжелых инвазиях — как на подводных лодках ВМФ, так и в детских спальнях — они обгрызают ресницы своих спящих жертв.

Но эти физические и поведенческие особенности не объясняют, почему тараканы так часто становятся объектами фобий. Как выясняется, корень этого страха часто уходит корнями в какой-то травмирующий жизненный опыт, например, когда вы видите, как ваша мать кричит при виде таракана. Часто этот страх формируется рано, примерно в возрасте четырех или пяти лет. «Эволюционно мы очень приспособлены к восприятию культурных подсказок от родителей и общества относительно того, как мы должны реагировать на насекомых», — говорит Локвуд. «Сегодня большинство этих отзывов негативные, поэтому мы воспитываем тревожных детей».

Однако некоторым удается избежать этого страха. Филип Келер, опытный энтомолог с озорной искоркой в ​​глазах, вероятно, проводит (добровольно) больше времени с тараканами, чем кто-либо другой в мире. В своей лаборатории в Университете Флориды он держит около миллиона таких насекомых. Хотя он хорошо знаком с выходками тараканов, которые беспокоят так много людей, он в замешательстве. «Я не преодолел никакого страха, потому что у меня никогда не было страха», — говорит он, посмеиваясь. «Вероятно, я был извращенным человеком с самого начала».

Однако его увлечение этими существами имеет свои пределы. «Лично я не нахожу их привлекательными», — признается он.

Теплым весенним утром я зашел в офис Келера с двойной миссией: собрать все, что можно, о его надоедливых объектах исследования и, что более важно, противостоять им один на один.

Беспорядок в офисе Келера отражает его почти 40-летнюю карьеру; стены и полки заставлены шутками и плакатами, исповедующими его комическую ненависть не к тараканам, а к кошкам; выцветшие репродукции размером с плакат с ужасными нашествиями тараканов 80-х годов; и стена, полная наград. Снаружи его дверь охраняет пугающе реалистичная скульптура металлического таракана высотой 6 футов, любовно созданная одним из его бывших учеников. Ранее один из студентов Келера предупредил меня, что «доктор Келер любит заставлять людей чувствовать себя странно», и я почти ожидаю какого-то обмана — таракан в моем кофе, насекомое, брошенное в мою сторону, но, к счастью, мы начинаем медленно. Доверие не нарушено. Он здесь, чтобы помочь.

Шипящий таракан (SPL)

Келер не психолог, но знаком с методами лечения фобии тараканов. Несколько лет назад к нему подошла женщина лет 50-ти. Она сказала, что ее жизнь была полностью разрушена тараканами; куда бы она ни пошла, она не могла работать, потому что всегда высматривала таракана. Мог ли он чем-нибудь помочь? Он пригласил ее в лабораторию на неформальный сеанс экспозиционной терапии, начав с простого разговора о тараканах, затем перейдя к фотографиям, прикрепленным тараканам и, наконец, к настоящему делу. После нескольких посещений ее гипервентиляция прекратилась, и она даже смогла удержать шипящего таракана. Я поехал в Гейнсвилл, чтобы посмотреть, сработает ли такое же лечение для меня.

Он начинает с того, что решает мою проблему с тараканами. — Что тебе в них не нравится? — спрашивает он, пытливо вглядываясь из-за очков в проволочной оправе. «Цвет, движение, может быть, ощущение их ног?»

Я рассказываю несколько своих историй, пытаясь заставить его понять, и он терпеливо слушает, пока я не закончу. — Значит, тараканы никогда не причиняли тебе вреда? — спрашивает он, наклоняясь над столом. Он бросает вызов логике моего страха — проверенная и верная тактика, когда дело доходит до лечения иррациональных фобий.

— Ну, нет, наверное, — признаюсь я. «Просто они были там… Они были в моем пространстве…»

«Они просто напугали тебя», — предлагает он.

«Да, наверное, это что-то из-за неожиданности…»

(Thinkstock)

Технически он прав, но я не чувствую себя полностью удовлетворенным выводом, к которому мы пришли. «Испуганный» не начинает озвучивать, что тараканы умудряются со мной делать. Позже я понимаю, как я должен был передать проблему. Когда таракан прокрадывается ночью в мою спальню или летит мне в лицо, я вынужден признать, что не все под моим контролем. Точно так же, как ухмыляющийся кошачий или щукатель в метро может не причинить своим жертвам физического вреда, это нежелательное взаимодействие все же может вызвать сильные страдания. Неспровоцированная опасность – реальная или воображаемая – может появиться без предупреждения. Он может в любой момент выскользнуть из темного переулка или из-под двери шкафа.

Своим жертвам тараканы совершают личное насилие. По словам Джорджа А. Ромеро, они подкрадываются к вам. И вы ничего не можете сделать, чтобы остановить их.

Но есть ли способ победить это отвращение?

Экспозиционная терапия
«Эй, Плотва!» как-то надо мной издевался одноклассник из третьего класса. Умело он заменил мое прозвище «Рах» на прозвище моего заклятого врага. Но вместо того, чтобы обидеться, я полностью принял новое прозвище, рисуя мультяшных тараканов на сложенных записках, которые раздавали друзьям под столами, поощряя использование этого прозвища. Тараканы милые, сказала я себе, даже милые. Нечего бояться. Но когда в школьном туалете или спортзале появлялся живой таракан, эти успокаивающие мысли открывались тем, чем они были на самом деле: ложью, рассказанной, чтобы утешить напуганную маленькую девочку.

С годами я заметил, что моя фобия усиливается. Рассматривая это как слабость, я пытался по-своему заниматься самолечением. В старших классах я допоздна играл в «Bad Mojo», компьютерную игру о энтомологе-преступнике, который превращается в таракана, и поощрял караоке на пижамной вечеринке с исполнением песен тараканов «Квартира Джо». Но оцифрованные, антропоморфные тараканы на двухмерном экране и живые тараканы — совсем не одно и то же животное.

Немного повзрослев и живя в Новом Орлеане, я вызвался работать в Зоопарке Одубона на практической прогулке «Дискавери» и попросил меня поработать с мадагаскарскими шипящими тараканами и гигантскими бразильскими тараканами. Возможно, если я продемонстрирую детям безобидность тараканов, подумал я, я смогу как-то перебороть свою неприязнь к ним. Но даже несмотря на то, что я регулярно имел дело с этими экзотическими видами, я все равно исполнял своего рода панический Риверданс каждый раз, когда один из их городских кузенов пересекал мой путь в зараженном Полумесяце.

Мне трудно поверить, что что-то может изменить мои чувства и реакцию на тараканов. Но не все согласны с этим безнадежным прогнозом.

Чтобы победить фобии, настаивают терапевты, нужно просто привыкнуть к причине этого страха, будь то тараканы, высота или скопление людей. Сталкивайте кого-то с одним и тем же снова и снова, и в конце концов это станет скучным и обыденным. Однако неисчислимое количество людей, страдающих фобией, остаются без лечения просто потому, что немногие обладают уникальным сочетанием отчаяния и храбрости, необходимым для того, чтобы добровольно согласиться на возможность пообщаться с тараканом. «Мысль о прикосновении к таракану — худшее, что я могу придумать, — говорит Штейн.

Некоторые терапевты разрабатывают обходные пути для пугливых пациентов. Группа исследователей из Университета Джеймса I в Испании считает, что дополненная реальность может стать решением для лечения фобии тараканов. Дополненная реальность проецирует компьютеризированные изображения в реальный мир, обеспечивая более убедительную встречу. Чтобы применить это для лечения фобии тараканов, гарнитура в сочетании с системой отслеживания с шестью степенями свободы создает видение тараканов, бегающих по реальной руке владельца.

Наблюдение за жуками «дополненной реальности» на руке обещает излечение от боязни тараканов (Кристина Ботелла/Университет Жауме/Испания) фобии. Одна участница хотела продать свою квартиру после того, как заметила таракана, а другая отказалась навестить бабушку, опасаясь увидеть таракана. Третьи сообщали о «полной потере контроля» при виде таракана.

Перед сеансом терапии дополненной реальности ни одна из женщин не согласилась войти в комнату, в которой находился живой таракан в пластиковом контейнере. Однако после того, как они надели гарнитуру дополненной реальности и наблюдали, как фантастические тараканы ползают по их рукам в течение одного-трех часов, уровень тревожности женщин постепенно начал снижаться. Когда сеанс лечения завершился, они смогли подойти к живому таракану и даже засунуть палец в его контейнер на несколько секунд. Через двенадцать месяцев после первоначального лечения участники сохранили эти улучшения.

«Мозг, страдающий фобией, хранит плохую информацию о тараканах: он думает, что тараканы очень и очень опасны», — говорит Кристина Ботелла, профессор клинической психологии и руководитель исследования. Однако система дополненной реальности меняет эту структуру страха, демонстрируя безвредность тараканов. «Мозг способен хранить новую информацию, несовместимую со старой», — говорит она.

К сожалению, дополненная реальность пока недоступна в клинических условиях. Пока не будут завершены дальнейшие исследования и лечение не получит одобрения для использования в терапии, фобики, желающие избавиться от своего страха, должны действовать по старинке: с помощью когнитивно-поведенческой терапии в сочетании с экспозиционной терапией.

Для тех, кто набирается смелости попробовать, их усилия часто вознаграждаются всего за один-три сеанса. «Эти методы лечения позволяют жить с этими существами, а не пытаться избегать их», — говорит Локвуд.

Немецкий таракан (SPL)

Вернувшись в Гейнсвилл, я надеюсь, что такая терапия может помочь мне. Мы покидаем кабинет Келера и направляемся к закрытой двери чуть дальше по коридору. «А вот и наша комната с тараканами!» — восклицает он, распахивая портал в мой личный ад. Я хочу немного подождать, чтобы собраться с силами, но он прогоняет меня внутрь. Внезапно меня окружает по меньшей мере миллион тараканов 14 разных видов. Они выставлены не более чем в четырех футах от меня в десятках стеклянных банок с обманчиво-праздничными оранжево-синими крышками. В каждом из них кишит масса насекомых, от крошечных детенышей размером с мой мизинец до гигантских бразильских тараканов размером с мышь. Мой взгляд, однако, немедленно ищет и останавливается на самом ненавистном из всех видов: американском таракане.

Вот они сидят, их около дюжины: раздувшиеся, блестящие, цвета скользких нечистот, стекло их вольера заляпано фекалиями и срыгиванием. Их антенны покачиваются, когда они медленно обдумывают пределы своего стеклянного ограждения. Я слышу их; нежное царапание, царапание, царапание их колючих лап. Пока Келер и Лиз Перейра, официальный «разводчик тараканов» в лаборатории, выставляют передо мной различные экземпляры — комичных мадагаскарских шипящих тараканов, тянущих игрушечные тракторы; суринамский таракан, который зарывается в субстрат, как дождевой червь; колония немецких тараканов, названная в честь китайского ресторана, из которого они были собраны; кубинский таракан, поразительное зеленовато-желтое существо с изящными крыльями, единственное симпатичное существо из группы, но, к сожалению, умершее где-то за последний день — мое периферийное зрение никогда не покидает этих американских тараканов. Я чувствую это по волосам на руках, по учащенному биению сердца и легкой одышке.

Шипящий таракан (Thinkstock)

Наконец, настал момент сразиться с этими монстрами. Перейра стаскивает американских тараканов с полки и осторожно кладет их на прилавок передо мной. Я инстинктивно делаю шаг назад, помещая тело Келера между тараканами и собой, подсознательно ища защитного родительского присутствия, когда этот вневременной страх вновь всплывает на поверхность. Тем временем Перейра только и делает, что хихикает. «В мой первый день здесь я отреагировала так же, как и вы», — говорит она, ухмыляясь. Затем она движется, чтобы снять крышку.

«Подождите! Не вылетят?» Я протестую — но это уже сделано.

Запах их существования наполняет маленькую комнату, и я морщу нос, вытягивая шею к банке. Несколько крупных тараканов, устроившихся в защитных складках картона, машут мне в ответ антеннами.

Я сглатываю, а потом спрашиваю: «Можно потрогать?» Келер усмехается. «Конечно, это является!»

Одним быстрым движением Перейра выхватывает картонный укрытие из банки, плавно переносит его в другой пустой контейнер и стучит о стены. Тараканы вываливаются из своего убежища и в смятении разбегаются по стеклянному ограждению. Она использует углекислый газ, чтобы успокоить их (мне любопытно, но не безумно). В конце концов, они все замирают.

Перейра протягивает руку и берет одну. — Хочешь подержать? она спрашивает.

Я протягиваю дрожащую руку, и она бросает мне в раскрытую ладонь толстый экземпляр. Мой мозг изо всех сил пытается зарегистрировать эту противоречивую информацию — я держу таракана, и все в порядке — и я нервно, даже немного истерически смеюсь, когда Келер делает несколько фотографий. А потом все кончено. Перейра осторожно берет таракана и возвращает его дремлющим друзьям.

Я держу таракана в своем личном аду… он под действием успокоительного, верно?

Позже я отправляю своему парню фотографию себя с тараканом в руках. «Это не считается, если вы носите перчатку!» он отвечает. Он явно не понимает, думаю я, качая головой. Поймет только такой же фобик. В перчатке или без перчатки, я держал таракана и выжил.

Кроме того, то, что мы недавно узнали о тараканах, предполагает, что, если мы ценим свое здоровье, разумно избегать физического контакта.

Причина для беспокойства
Однажды ранним утром, когда я был подростком, я встал с кровати и потянулся за коробкой с остатками печенья на полу моей спальни. Я откусил большой кусок и, пережевывая, случайно заметил большой кусок шоколадной глазури, который все еще был в коробке. Разве что глазури не было. Это был огромный американский таракан. Таракан, который, насколько мне известно, увяз в сырых нечистотах и ​​гниющем мясе, не говоря уже о том, что тащится по собственному естественному саду микробного ужаса. Я выплюнула полный рот, забрызгав бело-розовые обои с цветочным рисунком темными полосами шоколадной слюны. Эти пятна так и не вышли.

Была причина, по которой я носил эту перчатку в комнате Келера с тараканами. Люди давно подозревали, что тараканы являются механическими переносчиками болезней — они проходят через гниль, фекалии и грязь, а затем оставляют эти микробы на других поверхностях. Но трудно доказать, что таракан виноват в случае пищевого отравления, когда это могут быть грязные руки повара или множество других факторов, которые привели к заражению. Однако несколько лет назад Келер и один из его студентов помогли доказать, что тараканы могут, по крайней мере, правдоподобно передавать вредные бактерии. Бактерии, такие как сальмонелла и кишечная палочка O157:H7 — смертельные виды — действительно могут проплывать через восковой внешний слой тараканов и выживать там не менее двух месяцев, при этом создавая риск попадания в пищу. Бактерии также могут пережить путешествие через кишечник таракана, поэтому фекалии, разбросанные по кухне или дому, подобны маленьким наземным минам потенциальной болезни.

Распространение болезней, однако, вероятно, не является их самым большим воздействием на наше здоровье. Белки, обнаруженные в фекалиях тараканов, срыгиваниях, коже и частях тела, являются сильными аллергенами для многих людей, что доказано, когда энтомологи часто испытывают острую аллергию на своих испытуемых. У одного известного эксперта по тараканам, Уильяма Белла, развилась такая аллергия на кутикулы членистоногих, что к концу своей карьеры он уже не мог есть омаров. Точно так же некоторые люди, у которых, кажется, аллергия на кофе или шоколад, на самом деле просто отрицательно реагируют на измельченные части тараканов, посыпанные этими продуктами.

Но самые серьезные проблемы с аллергией на тараканов возникают в городских центрах, где от них часто не убежать. Люди вдыхают запахи тараканов в метро и в ресторанах, в автобусе и на улице. Для многих, особенно для тех, кто живет в больших многоквартирных домах с неадекватной борьбой с вредителями, их дома также пропитаны этими невидимыми аллергенами. Если сосед не заботится о своей проблеме с тараканами, то почти гарантировано, что эти аллергены попадут в соседние квартиры через вентиляционные отверстия, общие коридоры и первые насекомые, путешествующие через коммунальные стены и водопровод.

Вызывают ли тараканы более высокие показатели детской астмы? (SPL)

Дети больше всего страдают от аллергии на тараканов, которая также связана с приступами астмы. Распространение астмы совсем не равномерное по всему Нью-Йорку. В некоторых районах ставки взлетают до 20%.

На крайнем севере Манхэттена, на 168-й улице, Мэтт Перзановски изучает эти аллергены в своей лаборатории в Школе общественного здравоохранения Мейлмана Колумбийского университета. Он и его коллеги ездят по городам и собирают образцы пыли на кухнях и в кроватях. В своей белой стерильной лаборатории он анализирует содержимое этих флаконов на наличие органов тараканов. Глядя, вы никогда не догадаетесь, что тела и экскременты шестиногих захватчиков портят эти безобидные на вид кусочки пуха и пыли. «Тараканы не изменились, — говорит он. «Самое важное, что изменилось с точки зрения воздействия, — это то, что дети теперь проводят намного больше времени внутри, а это означает, что они чаще находятся рядом с тараканами».

Конечно, есть и другие факторы, но Пержановски обнаружил, что дети, живущие в районах с более высоким уровнем заболеваемости астмой, примерно в два раза чаще страдают аллергией на тараканов.

Тараканы, другими словами, больше, чем просто источник иррационального страха. Они могут сделать нас нездоровыми. Вопрос в том, что мы можем с этим сделать?

Грядущая война
Я обливаю таракана потоком Рейда, получая извращенное удовольствие от его пляски смерти. Как бы он ни старался, таракан больше не может ухватиться за оштукатуренную стену. Он падает назад, машет антеннами, расправляет крылья, бежит бешеной восьмеркой, как будто ищет выход. Но он не найдет передышки от нейротоксина. Через несколько минут он перевернулся на спину, его брюшко свернулось в себя, самое близкое к позе эмбриона. Время от времени жизнь заявляет о себе обманчивым спазмом ног, но я знаю, что этот таракан поджарен.

Наивно мы думали, что сможем их остановить. Еще в 1990-х годах мы считали, что война выиграна, когда на рынке появились ловушки-приманки. После десятилетий неэффективного домашнего лечения мы наконец разработали метод, который, казалось, полностью уничтожал врага. Для тараканов приманки были «подобны крэк-кокаину, тараканы так их любили», — говорит Джек Бранс, владелец компании Brans Pest Control в Харахане, штат Луизиана. Запасы были отодвинуты назад, проблема с тараканами практически устранена. Мы, люди, стали самодовольными. Предполагая, что проблема решена, меньше энтомологов посвятили свои исследования тараканам, а финансирование исследований, связанных с тараканами, и ядов переместилось на других вредителей, таких как клопы.

Но этот успех, скорее всего, будет недолгим. В начале 2000-х по всей стране на кухнях и в ванных комнатах снова начала появляться темнота. На энтомологических конференциях по всей стране распространились слухи о растущем враге. Тараканы, как поняли эксперты, начали сопротивляться. Приманки уже не были такими эффективными, как раньше.

В прошлом году исследователи обнаружили по крайней мере одну из проблем: у тараканов развилось отвращение к глюкозе. Подсластитель, который изначально казался тараканам неотразимым, теперь воспринимается как горький. Из-за нехватки исследователей, готовых бороться с этими насекомыми, и множества нормативных препятствий на пути разработки быстрых альтернатив, некоторые считают, что мы находимся на грани грядущего вторжения. «Прямо сейчас немецкие тараканы массово возвращаются», — говорит Келер. «Буквально сегодня мне позвонил оператор по дезинсекции и сказал, что тараканы бегают повсюду, что они не нашли ничего, что их убьет».

Келер считает, что мы никогда не победим тараканов. Как он указывает, эти насекомые уже хорошо себя чувствовали за сотни миллионов лет до того, как появились мы. Мы просто дали им дополнительный толчок, необходимый для мирового господства. «Они смогли найти решения практически для всего, что случалось с ними на протяжении более 300 миллионов лет», — говорит он с ноткой благоговения в голосе. «Люди никак не могут пережить те изменения, которые претерпели тараканы».

Скорее всего, они переживут и нас. Когда наш вид, наконец, сдохнет, тараканы будут лакомиться гниющими останками.

Как я понял, нам нужно справиться с нашими фобиями. Если нет, предупреждает Келер, «мы будем жить в пугливом обществе, полном тараканов».

Что касается меня, то я не планирую в ближайшее время выращивать колонии тараканов в своей квартире, и я буду продолжать держать банку Raid под раковиной. Но когда приближается лето и тараканы выползают из своих укрытий, я решил попробовать сделать то, что делают многие другие жители Нью-Йорка: просто игнорировать их. В противном случае, я действительно обрекал бы себя на очень печальное будущее. Пришло время преодолеть свой страх и научиться жить с нашими победителями.

У вас есть опыт общения с тараканами, которым вы хотели бы поделиться? Дайте нам знать на нашей странице Facebook или Google+ или напишите нам на Twitter .

Международный фонд ОКР | ОКР и загрязнение

Фред Пензель, доктор философии

Эта статья была впервые опубликована в июньском выпуске 2000 года информационного бюллетеня OCD.

На первый взгляд опасения заражения, связанные с ОКР, не кажутся очень сложной темой. Ведь грязь, микробы, стирка — что может быть проще? На самом деле, если присмотреться, загрязнение оказывается немного сложнее.

Прежде всего, эта проблема распадается на две части: навязчивые идеи заражения и навязчивые идеи обеззараживания. Давайте сначала исследуем природу навязчивых страхов заражения. В отличие от распространенного мнения, загрязнение не ограничивается только грязью, микробами и вирусами. Это может также включать такие вещи, как:

• телесные выделения (моча, фекалии)
• телесные жидкости (пот, слюна, слизь, слезы и т. д.)
• кровь
• сперма
• мусор
• бытовая химия
• радиоактивность
• битое стекло
• или липкие вещества
• человек, которые кажутся нездоровыми ветхими или нечистыми
• испорченная еда
• мыло (действительно!)
• свинец
• асбест
• домашние животные
• птиц
• мертвых животных
• газетная бумага

Этот список далеко не полный. Практически нет ограничений на то, что может быть загрязнителем. По собственному опыту могу предположить, что страх перед некоторыми болезнями все же может быть лидером. Много лет назад рак был одной из самых распространенных болезней, которых больше всего боялись, но за последние два десятилетия или около того он, кажется, был заменен СПИДом.

Одно из необычных убеждений больных состоит в том, что очень небольшое количество загрязняющих веществ может покрыть очень большие площади. Например, они могут полагать, что капля крови или мочи может каким-то образом распространиться на целые комнаты или даже на все, что у них есть.

Существует также целая категория опасений заражения незнакомого и более магического типа, к которой можно отнести:

• мысли
• слов
• имен (болезней, инвалидности, больных, инвалидов, умерших)
• мест, где случались плохие вещи
• мысленных образов
• полных или непривлекательных людей
• цветов
• невезение

Очевидно, что логика не имеет ничего общего с этими страхами. Здесь верят в то, что эти имена, образы, понятия или характеристики определенных людей могут быть волшебным образом переданы, просто подумав о них или вступив с ними в случайный контакт. Они могут быть столь же бесполезными, как и элементы в предыдущем списке.

Существует еще одна категория, которая включает в себя более расплывчатые вещи. Например, некоторые больные боятся прикасаться к полу, земле, улице или любым общественным объектам. На вопрос о том, чего они боятся, они могут ответить только: «Я действительно не знаю, это просто кажется мне грязным». Бывают также случаи, когда у больного возникает мысль, что другой человек каким-то образом заражен, хотя он не может точно сказать, почему. Это может быть совершенно незнакомый человек или член его семьи.

Компульсии — обычная реакция больных на эти страхи. Они могут включать в себя любое защитное действие, которое человек предпринимает, чтобы избежать заражения или удалить загрязнение, которое каким-то образом уже произошло.