157 лет назад родился основатель школы психоанализа Зигмунд Фрейд

(Казань, 6 мая, «Татар-информ»). Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в моравском городе Фрейбурге, в семье торговца шерстью. В 1860 году его семья переезжает в Вену, где Зигмунд с отличием оканчивает гимназию и становится студентом медицинского факультета Венского университета. Он входит в студенческий союз, где активно изучает историю, политику и философию.

Карьеру врача-психиатра Зигмунд Фрейд начал в психиатрической клинике Вены, где за годы врачебной практики поднялся от простого ассистента до профессора психиатрии. Его наставниками были врачи Иосиф Брейер и Жан-Мартен Шарко – успешно занимающиеся лечением неврологических больных с помощью гипноза. А их работы явились катализатором фрейдовской идеи о том, что причина душевных болезней кроется не столько в мозге, сколько в человеческом сознании.

Ранние труды Фрейда посвящены локализации мозговых функций и другим проблемам физиологии и анатомии головного мозга, афазиям, детскому параличу и т.п. В 1884 году он одним из первых обнаружил болеутоляющее действие кокаина, что стимулировало развитие учения о местном обезболивании.

Под влиянием французской школы психотерапии, с начала 1890-х годов Зигмунд занимался проблемами неврозов (особенно истерии) как заболеваний. В своих работах в качестве источника неврозов он рассматривает конфликт бессознательного (которое руководствуется «принципом удовольствия») и сознания, которое стремится к самосохранению («принцип реальности»).

В работе «Я и Оно» Фрейд выделил в структуре психики три компонента – Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх-Я (Суперэго). «Оно» представляет бессознательные влечения, «Я» – принцип реальности, «Сверх-Я» формируется в процессе усвоения человеком социальных норм, господство которых над психикой также становится бессознательным, приводит к возникновению совести и неосознанного чувства вины.

Идею иерархической структуры психики он последовательно развивает и в последующих своих работах: «Толкование сновидений» (1900), «Психопатология обыденной жизни» (1904), «Лекции по введению в психоанализ» (1910) и других.

В 1933 году, когда к власти пришли фашисты, и Австрия была присоединена к Германии, Фрейд покинул Вену и остаток своей жизни провел в Англии.

Умер основатель психоанализа Зигмунд Фрейд 23 сентября 1939 года в Хэмпстеде, близ Лондона. Его идеи оказали значительное влияние на развитие вопросов психотерапии, а имя стало почти нарицательным…

По материалам Calend.ru

***К

«Верую, ибо абсурдно». Первый мем христианства

Афоризм «Верую, ибо абсурдно» прочно вошел в культурное сознание. Теперь это расхожая формула для обозначения иррациональной природы религиозной веры – мол, не ищите тут здравого смысла. С другой стороны, если углубиться в историю происхождения этой фразы, окажется, что всё не так просто, и что в своем оригинальном значении эти слова могут быть применимы даже к некоторым областям современной науки. Concepture публикует перевод небольшого эссе Питера Харрисона об истоках первого мема христианства.

Кто же автор?

Религиозную веру часто трактуют как один из видов безосновательной приверженности, в которой степень убежденности обратно пропорциональна фактической обоснованности. Расхожий пример такой общей характеристики религиозной веры – максима, принадлежащая Тертуллиану, христианскому писателю, который жил в третьем веке нашей эры.

Именно Тертуллиану приписывают слова: «Верую, ибо абсурдно». Это парадоксальное изречение повсеместно встречается в философских определениях рациональности религиозной веры, в современной полемике, обращенной к воображаемой оппозиции между наукой и религией, а также практически в каждом уважаемом словаре цитат и крылатых выражений.

Исследователям раннего христианства уже давно известно, что Тертуллиан никогда не писал таких слов. То, что он сказал и имел ввиду на самом деле, ставит ряд интригующих вопросов. Однако, не менее интересна история того, как данное выражение стало приписываться прежде всего именно ему, чтó нам говорит изобретение этой фразы об изменчивости концепций «веры» и почему, несмотря на попытки исправить неточность, это изречение упрямо продолжает бытовать как неискоренимый мем об иррациональной природе религиозной веры.

Искаженный первоисточник

На первый взгляд, быть преданным чему-либо потому, что это абсурдно – бесперспективное основание для любой мировоззренческой системы. Поэтому нет причин удивляться, что Тертуллиан не отстаивал этот принцип. Однако он действительно делает интересное замечание, сопровождая его особой отсылкой к смерти и воскрешению Христа: «это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно … это несомненно, ибо невозможно» (на латинском это звучит так: «prorsus credibile est, quia ineptum est … certum est, quia impossibile»).

Такое утверждение может показаться необычайно близким к фидеистическому афоризму, который ошибочно приписывается Тертуллиану. Запутывает дело также то, что даже оригинальная формулировка не вполне согласуется с преимущественно положительным отношением Тертуллиана к разуму и рациональному обоснованию. В других своих текстах он настаивает, что христианам следует «не верить ничему, кроме того, что ничему не следует верить опрометчиво». Для Тертуллиана Бог является «автором Разума», естественный порядок мира «предопределен разумом», а всё сущее должно «пониматься через разум».

Одно из возможных объяснений этого очевидного расхождения заключается в том, что, парадоксальным образом сопоставляя невозможность и достоверность, Тертуллиан прибегает к принципу, изложенному в «Риторике» Аристотеля. Разбирая правдоподобность в высшей степени невероятных событий, Аристотель замечает: «Мы можем утверждать, что люди могли бы не верить в неправдоподобные события, если бы только эти события не были правдивыми или почти правдивыми. Так что эти события скорее всего правдивы именно потому, что они неправдоподобны».

Видимо, мысль Аристотеля сводится к тому, что очевидное неправдоподобие того или иного утверждения может на самом деле дать основания для веры в него, поскольку стремление свидетеля увековечить фальшивую историю вероятнее всего обернулось бы чем-то, что по крайней мере внушало бы доверие. Если же здесь действительно имеется преемственность, то Тертуллиан, который почти наверняка знал «Риторику» Аристотеля, не отстаивает веру без оснований, а утверждает, что иногда у нас есть веские причины верить в нечто в высшей степени невероятное.

«Принесение в жертву Исаака» (Микеланджело да Караваджо, 1602)

В этой связи возникает вопрос, как так случилось, что Тертуллиану приписали авторство изречения с совершенно иным смыслом: «Верую, ибо абсурдно». Чтобы разобраться в этом, нужно рассмотреть два решающих момента, которые имели место в раннем Новом времени.

Преобразования в период Нового времени

В середине XVII века медик и эрудит Томас Браун заострил внимание на оригинальных высказываниях Тертуллиана в своей самой успешной книге «Religio Medici» (1643), или «Вероисповедание врачевателей». Что важно, Браун не только привлек внимание читателей к этому относительно незамеченному пассажу из Тертуллиана, но и придал ему совершенно новую интерпретацию.

В качестве общего принципа Браун выдвинул положение, что сила чьей бы то ни было веры обратно пропорциональна правдоподобию того, на что вера направлена: «Мне кажется, для активной веры в религии недостаточно только лишь невероятного» (ориг. «Methinks there be not impossibilities enough in Religion for an active faith»). Вскоре уже многие источники цитировали Тертуллиана (хотя и с осуждением), приписывая ему слова: «Я верую, ибо невозможно».

Так, философ Джон Локк ссылается на новую версию этого парадокса в своем классическом труде «Опыт о человеческом разумении» (1689), резюмируя точку зрения большинства своих современников, которые считали, что «со стороны людей крайне неправильно избирать свои убеждения, следуя религии» (ориг. «very ill Rule for Men to chuse their Opinions, or Religion by»).

Ключевым элементом в подоплеке такого смыслового преобразования стал рост межконфессиональных диспутов, последовавших в результате Реформации. Протестанты жестко критиковали католиков за их излишне легковерную «слепую веру» – выражение согласия с пропагандируемыми церковью доктринами, но без полного понимания, с чем они, собственно, соглашаются.

Наиболее показательным случаем была доктрина пресуществления – основанная на философии Аристотеля теория, которая объясняет, каким образом во время литургии хлеб и вино могут превращаться в Тело и Кровь Христа. Для многих протестантов пресуществление было показательным случаем веры во что-то буквально невозможное. Вот как максима «Верую, ибо невозможно» впервые получила широкое распространение – то есть вследствие своего употребления в антикатолической полемике.

Вольтер: Великий и Ужасный

Вторая фаза трансформации оригинального изречения Тертуллиана случилась после того, как французский философ Вольтер открыл состояние «абсурдности». В статье под заголовком «Вера» в своем «Философском словаре» (1764) Вольтер, подводя итог курьезным деяниям папы Александра VI, печально известного своей распущенностью, определяет веру в Бога как «верование в нечто невозможное». Первое появление фразы «Верую, ибо абсурдно» последовало позже в одной из публикаций Вольтера в 1767 году, где он приписывает Отцу Церкви Августину (а не Тертуллиану) афоризм: «Верую, ибо абсурдно, верую, ибо невозможно».

Впоследствии изречение «Верую, ибо абсурдно» стало стандартным кредо, которое всё чаще и без разбора применялось к религиозным верованиям в целом. Еще большей аутентичности фразе придал тот факт, что она циркулировала в своем латинском варианте и звучала как «credo quia absurdum» – это был обратный перевод слов Вольтера «je le crois parce que cela est absurde».

Ошибочное приписывание поговорки Августину показывает, насколько влиятельным был Вольтер, так что на протяжении многих лет Августин считался автором этого парадокса. И хотя сегодня Августина редко указывают в качестве автора, искусная инсинуация Вольтера с привнесением «абсурдности» в парадокс «я верую» сохранила свою силу. Со времен Вольтера максима «Верую, ибо абсурдно» продолжает служить тем же целям, какие преследовал её просветитель-автор – фраза остается неким жестом иррациональности, по умолчанию присущей религиозной вере. Так, в 1928 году Зигмунд Фрейд приводил эту пословицу как свидетельство инфантильной природы религии, которую он обличал в постоянных попытках скрыть свои постулаты от рационального рассмотрения.

Немецкий философ Эрнст Кассирер схожим образом утверждал, что эта максима стала олицетворением особой религиозной психологии, которая сопутствовала как рождению религии, так и её прискорбным современным проявлениям. «Девиз «Верую, ибо абсурдно» проявляет свою старую силу здесь и всюду», – жаловался Кассирер в 1951 году.

Справочная литература обычно менее пристрастна, но и в ней часто передается схожее отношение. Типичной в этом контексте является статья в «Оксфордском философском словаре», где по поводу «credo quia absurdum est» написано следующее: «[Это выражение] также известно как афоризм или парадокс Тертуллиана. Буквально (с латинского) «Я верю, поскольку это абсурдно»: то есть сама невероятность утверждения становится (обычно в теологии) своего рода мотивацией для верования в него».

Тогда и сейчас

В наше время больше всего бросается в глаза употребление этой максимы для проведения нелестных сравнений между воображаемой религиозной верой и научными «фактами». В своей лекции «Наука как призвание и профессия» (1917) Макс Вебер придумал еще более предельный латинский вариант высказывания Тертуллиана: «Credo non quod, sed quia absurdum», что значит «Я не верую ни во что, кроме того, что абсурдно» (Вебер приписал это выражение Августину) – этим Вебер хотел проиллюстрировать то, что он расценивал как существенное противоречие между наукой и религией.

«Поцелуй Иуды» (Микеланджело да Караваджо, ок. 1602)

Такие современные воины на поле боя между наукой и религией, как Ричард Докинз и Джерри Койн предсказуемо последовали заданному примеру, трактуя слова Тертуллиана как воплощение иррациональности религиозной веры.

Многое можно сказать об отличиях и сходствах между религиозной и научной приверженностью, но вкратце стоит заметить, что современные науки позволяют себе ярчайшие случаи обоснованной веры как в невозможное (квантовая механика), так и в совсем уж невероятное (космология Большого взрыва).

Это вновь отсылает нас к оригинальному контексту утверждений Тертуллиана, где речь шла не о вере, мотивированной абсурдностью её объекта, а о том, оправданно ли вообще верить во что-то, что мы расцениваем как невозможное или в высшей степени немыслимое. Очевидно, это остается насущным вопросом.

Оригинал

Для оформления использованы картины Микеланджело да Караваджо. На превью – «Неверие апостола Фомы» (ок. 1601-1602).

Об авторе: Питер Харрисон (Peter Harrison) – директор Института продвинутых гуманитарных исследований в Квинслендском университете. Автор книги «Территории науки и религии» (ориг. «The Territories of Science and Religion», 2015), а также редактор сборника «Нарративы секуляризации» (ориг. «Narratives of Secularization», 2017).

Анекдот: Зигмунд Фрейд везде наблюдал фаллический символизм. И ведь прав был

+23

Похожие:

Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами. 
© Зигмунд Фрейд

В основном потому, что ты слишком грубо был прав.

— Петя, а ты был в Греции?
— Был…
— А на Кипре?
— Тоже был…
— Ну и где отдых лучше?
— Не знаю… . Я везде был с женой и детьми…

У кандидата спрашивают:
— Почему вы решили баллотироваться?
— Да вы посмотрите, что творится! Власть погрязла в роскоши, в коррупции и бездельи!
— И вы хотите со всем этим бороться?
— Зачем? Я хочу во всем этом участвовать!

Летний вечер. Две подруги на балконе:
— Ты видела, что вечерами на улице творится? Мужа страшно выпускать!
— А что творится-то?
— Мини юбки, декольте. ..

«Прав не тот, кто прав, а тот, у кого больше прав» — подумал администратор, и посносил все права пользователям.

В средневековье ведь как было, у кого костер — тот и прав…

Идет суд над красавицей. Встает адвокат:
— Господин судья! Вы только посмотрите на нее! Какие глубокие глаза, прекрасная шея, изумительные волосы! А какая восхитительная грудь! Какая попа! Какие ноги… Я кончил господин судья.
Судья:
— Я тоже, но это к делу не относится.

Бабушке Саре очень понравился скайп. 
— Нет, вы таки посмотрите, какая вещь! И вроде бы у нас гости, а кормить не надо.

Пешеход был скорее прав, чем жив.

Если уж совсем всё по дедушке Фрейду, то человек, стоящий в полный рост — это тоже фаллический символ…

Очень сложно объяснить парню, что он не прав, когда он прав. Но можно.

Очень сложно объяснить человеку, что он не прав, когда он прав. Но я справляюсь.

На уроке географии в школе:
— Вовочка, какая самая большая страна в мире?
— Гондурас, Марья Ивановна.
— А где он находится?
— Везде.

— Какая самая популярная книга у дистрофиков?
— Вокруг квартала за 80 дней.

Как любил говорить старина Фрейд, «Иногда голубой — это просто всего лишь цвет».

Сегодня наблюдал весёлую картину: 
В трамвай заходит мужик,осматривает всё вокруг,задумчиво хмурится,потом хлопает себя по лбу и говорит:»»Тьфу ля,вот баран!»» 
Выходит,идет к машине неподалёку,садится за руль и уезжает. 
Трамвай не лежал,но улыбку это вызвало у многих))

Хорошим людям рады не везде. Вот щедрые — везде в почете.

В СССР РАЙ был везде! РАЙсовет, РАЙкомитет… а сейчас что? Сплошная АДминистрация…

Все-таки прав был мой прапор, говоря следующую фразу:
— Результат ЕГЭ покажет численность призыва!

+15

— Наверное, ты был прав, я действительно плохо готовлю… Вчера налила коту суп, так он его понюхал и стал закапывать…

Новый русский говорит другу:
— Слышал, я у себя электричку дома запустил.
— Типа теперь везде успеваешь?
— Везде, кроме сортира — последняя станция.

Папа говорил, что единственный ребенок в семье всегда вырастает эгоистом. И он был прав.
Нам с мамой часто не доставалось еды.

Делиться не люблю. Я ведь не амеба какая.

Вела опрос в садике у детей. На вопрос: «Где живёт человек?» малыш 5 лет ответил: «В отпуске!». Он никогда ещё не был так прав.

Говорят, есть парень, который бросил девушку, но потом прочел грустное стихотворение на ее странице, понял, как он был не прав, и вернулся к ней.

+13

— Ты спортом занимаешься?
— Не знаю… Я был шахматистом.
— Ага, я тоже был, но недолго. Здоровья не хватило.
— Если не секрет, какая болезнь может помешать заниматься шахматами?
— Алкоголизм.

Были на дне рождения у родственников. Батя долго наблюдал за тем, как дети хвастаются друг перед другом спиннерами, а потом выдал:
— Фигня все эти ваши спиннеры. Вот у меня в детстве был настоящий спиннер – юла назывался!

Цивилизация привела к тому, что уже не важно, кто прав, а кто не прав; важно чей адвокат лучше или хуже.

Прежде чем диагностировать депрессию или низкую самооценку… — Цитата исследователя

Зигмунд Фрейд? Уильям Гибсон? @debihope? Анонимный?

Уважаемый исследователь цитат: Есть высказывание о поддержании эмоционального здоровья, которое одновременно искреннее и сардонично. Эти слова приписываются знаменитому психоаналитику Зигмунду Фрейду и отмеченному наградами писателю-фантасту Уильяму Гибсону. Вот две версии:

Прежде чем поставить себе диагноз депрессии или заниженной самооценки, сначала убедитесь, что вы на самом деле не просто окружены придурками.

Прежде чем поставить себе диагноз депрессия или заниженная самооценка, сначала убедитесь, что вы на самом деле не просто окружаете себя придурками.

Я думаю, что приписывание Фрейду маловероятно. Не могли бы вы изучить эту тему?

Quotes Investigator: QI считает, что это высказывание было придумано относительно недавно и впервые появилось в сети. Поскольку электронный текст податлив, а прикрепленные даты иногда неточны, задача отслеживания недавних выражений затруднена.В этом случае база данных твитов, кажется, предоставляет надежную информацию.

Самым ранним свидетельством, обнаруженным в QI , был следующий твит 2010 года:

Twitter Handle: Notorious d.e.b. @debihope
Отметка времени: 12:23 — 24 января 2010 г.

Прежде чем поставить себе диагноз депрессия или заниженная самооценка, сначала убедитесь, что вы на самом деле не просто окружены придурками.

Прежде чем поставить себе диагноз депрессия или заниженная самооценка, сначала убедитесь, что вы на самом деле не просто окружены придурками.

— Печально известный d.e.b. (@debihope) 24 января 2010 г.

Когда QI связалась с @debihope, она указала, что она была автором выражения, и предоставила следующее понимание его формулировки:

Выскочил прямо из моей головы и основан на прошлом парне.

Вот дополнительные избранные цитаты в полухронологическом порядке.

Заявление от @debihope было ретвитировано и перенесено в электронную среду.Иногда сообщение передавалось без идентификации и / или осведомленности об источнике. Когда сообщения реплицируются и повторно передаются, источники могут стать непрозрачными.

Очень популярный твит с совпадающим текстом был разослан более чем через год после первого твита. Этот твит 28 февраля 2011 г. был ретвитнут более 1500 раз.

Одним из влиятельных ретвитеров был Уильям Гибсон, и сам акт ретвита установил связь между высказыванием и его именем. Важно отметить, что Гибсон не пытался никого обмануть относительно источника заявления; он просто делился информацией через ретвит. Тем не менее, цитаты часто перенаправляются от менее известных людей к хорошо известным.

Гибсон неоднократно заявлял, что не он создавал поговорку. Например, в декабре 2011 года он разослал твит с запросом, за которым последовал его ответ в квадратных скобках:

Какая ваша (сейчас) (не) известная цитата о депрессии? [На самом деле это не моя цитата. Никогда не говорил этого]

Гибсон также ответил на следующий вопрос о неправильной атрибуции:

Каково это, когда вам неправильно приписывают вирусную цитату? [Очень 21 век]

Это выражение можно рассматривать как терапевтический совет, и неудивительно, что оно было передано самому известному практикующему психоаналитику.Вот пример со словом «придурки», который был написан в Твиттере в октябре 2011 года и приписан Фрейду:

«Прежде чем поставить себе диагноз депрессии или заниженной самооценки, сначала убедитесь, что вы на самом деле не окружены придурками». –Фрейд

В заключение, на основании текущих данных QI полагает, что это высказывание следует приписать идентификатору twitter @debihope. Атрибуция Уильяма Гибсона была основана на недоразумении, поскольку он ретвитнул это замечание.Приписывание Фрейду не имеет существенной поддержки.

Примечания к изображению: Силуэт женщины на восходе солнца из Каза на Pixabay.

(Большое спасибо Джиму Аллену, чей запрос побудил QI сформулировать этот вопрос и провести это исследование.)

Почему мы все еще ссоримся из-за Фрейда

Неосознанные побуждения вынудили меня присутствовать на дебатах в Нью-Йоркском университете о том, имеет ли психоанализ, теория / терапия, изобретенная Фрейдом, отношение к нейробиологии? Может, кто его знает? Но у меня определенно было сознательных мотивов, чтобы пойти.

Я стараюсь делать все мероприятия Центра разума, мозга и сознания Нью-Йоркского университета, потому что режиссеры Нед Блок и Дэвид Чалмерс обладают отличным вкусом в тематике и спикерах. [См. Дальнейший Чтение для моих отчетов о предыдущих встречах.] Дебаты также дали мне повод рассказать мой старый мем «Почему Фрейд не мертв», к которому я вернусь ниже.

Да здравствует Фрейд!

Во-первых, обзор. В мероприятии приняли участие четыре докладчика, два критика Фрейда и два сторонника.Начну с бустеров. Нейропсихолог Марк Солмс из Кейптаунского университета в Южной Африке использует психоанализ, а также сканирование мозга, чтобы понять пациентов с повреждениями головного мозга. Солмс процитировал невролога / автора Оливера Сакса, который однажды написал, что «нейропсихология замечательна, но она исключает психику — она ​​исключает переживающее, активное, живое« я »»

Солмс согласился, добавив, что современная психиатрия с ее тенденцией рассматривать психические заболевания как химические проблемы, требующие химических решений, стала «гордо бездумной.«Психоанализ, — утверждал Солмс, — может вернуть психику в науку о мозге и разуме и напомнить нам,« каково быть человеком ». Солмс сравнил Фрейда с Ньютоном и Дарвином, пионерами, которые зарисовали обширные территории, которые другие нанесли на карту более подробно.

Как и Солмс, Кристина Альберини получила образование в области психоанализа, а также нейробиологии. Она была постдоком Эрика Кандела, который получил Нобелевскую премию за открытие молекулярных основ памяти улиток. Кандел считает, что психоанализ может многое предложить современным исследователям разума и тела, как и Альберини.Она назвала психоанализ «богатым источником информации» о наших бессознательных и дезадаптивных побуждениях.

Альберини руководит лабораторией в Нью-Йоркском университете, которая исследует нейронную основу памяти у грызунов, и психоанализ вдохновляет на эту эмпирическую работу. Например, фундаментальный постулат Фрейда состоит в том, что травмирующие детские переживания, о которых мы не помним, тем не менее, могут влиять на наше поведение. Альберини опубликовал доказательства того, что электрошок, применяемый к крысам в младенчестве, прежде чем они смогут сформировать устойчивые воспоминания, тем не менее, оказывает стойкое влияние на их поведение.

Долой Фрейда!

Хизер Берлин, когнитивный нейробиолог из больницы Mount Sinai, симпатизирует психоанализу больше, чем большинство нейробиологов. Но доказательств в пользу психоанализа, по ее словам, мало и они состоят в основном из анекдотов, а не из систематических тестов.

Психоаналитики цитируют Фрейда, как будто они цитируют «Священное Писание», сетовал Берлин, и все же его идеи настолько плохо определены, что их трудно проверить. Такие понятия, как «эго» и «ид» — не что иное, как «заполнители», такие как «черная желчь» и другие юморы, с помощью которых средневековые врачи когда-то объясняли болезнь.Психоанализ, похоже, не более эффективен при лечении психических расстройств, чем другие психотерапевтические методы, такие как когнитивно-поведенческая терапия.

Идеи Фрейда, особенно зависть к пенису, утверждал Берлин, отражают его предвзятые мужские взгляды на своих пациентов, в первую очередь состоятельных австрийских женщин. Когда женщины-аналитики возражали против гипотезы зависти к пенису, Фрейд обвинил их в отрицании. Берлин привлекал внимание Фрейда к отвратительной тактике «орел — выиграл — выиграл — проиграл». Если вы согласны с тем, что страдаете завистью к пенису, он прав, а если вы не согласны, он все равно прав!

Проблемы, подобные этим, сказал Берлин, объясняют, почему современные нейробиологи редко цитируют Фрейда или других психоаналитиков.«Нейробиологии не нужен психоанализ, чтобы подтвердить свои выводы или придать контекст своим открытиям», — сказала она.

Роберт Стикголд, профессор психиатрии в Гарварде, казалось, был особенно заинтересован в том, чтобы спровоцировать фрейдистов в аудитории. Он предположил, что психоанализ примерно так же полезен для нейробиологии, как креационизм для эволюционной биологии. Фрейдисты освистали, но Стикголд рванул вперед. Он сказал, что Фрейд, который агрессивно защищал свои теории, несмотря на отсутствие доказательств, был бы как дома в администрации Трампа.Снова свист и стон.

Идеи Фрейда не определены достаточно строго, чтобы их можно было научно проверить, утверждал Стикголд. Психоанализ не предлагает никакой помощи ученым, пытающимся понять мозг и разум. Возможно, идеи Фрейда вдохновляют таких ученых, как Альберини и Солмс, но то же самое делают романы и пьесы, и мы не даем им статуса научных.

Умрет ли когда-нибудь Фрейд?

Стикголд закончил, с раздражением задавшись вопросом: «Почему мы говорим о Фрейде.» Хороший вопрос. Критики критикуют Фрейда уже более века. И жалобы Берлина и Стикголда мягкие по сравнению, скажем, с жалобами литературоведа Фредерика Крюса. Он изображает Фрейда эгоистом, подпитываемым кокаином, который построил свою репутацию «хвастовством, уговорами, попрошайничеством, очерняя соперников и искажая терапевтические результаты». [См. Мой недавний разговор с Crews на сайте Meaningoflife.tv.]

Но почему, если Фрейд такой фальшивый, ученые до сих пор спорят о нем? Почему серьезные ученые все еще защищают его, такие как Солмс, Альберини, Кандел и Сакс? Почему нейробиолог Кристоф Кох положительно упоминает Фрейда в своих мемуарах «Сознание : Признания романтического редукциониста» ? Поклонники Фрейда утверждают, что он терпит, потому что был гением-первооткрывателем.Они повсюду видят подтверждения его идей, и это не совсем бред.

Моим любимым подтверждением Фрейда является отчет 1998 года в Nature , «Матери определяют сексуальные предпочтения». Кендрик и , и описывают эксперимент, в котором козленков выращивали овечьи мамы, а козленков — козочки. Козленки, когда они повзрослели, предпочитали совокупляться с самками овец, а детеныши овец — с козочками. Исследователи отметили, что исследование «косвенно поддерживает концепцию Фрейда об Эдипе».

Но достоинства Фрейда, такие как они есть, не могут полностью объяснить его стойкость, и это подводит меня к моему тезису, почему Фрейд не мертв. Фрейд живет, потому что наука не выработала достаточно мощной парадигмы разума и тела, чтобы раз и навсегда избавиться от него. Критики Фрейда правы, психоанализ ужасно ошибочен, как и соперничающие парадигмы разум-тело, включая бихевиоризм, когнитивную психологию, эволюционную психологию и поведенческую генетику.

Нейробиология произвела обширные открытия, но теоретикам не удалось организовать эти данные в последовательную, удовлетворительную теорию разума и мозга.Нью-Йоркский университет недавно провел семинары по байесовским и информационным моделям сознания. У каждого есть свои достоинства, но ни один из них не является достаточно мощным, чтобы решить проблему разума и тела раз и навсегда.

Доминирующей парадигмой психического здоровья является психофармакология, которая рассматривает депрессию и другие расстройства как физические проблемы, требующие физического решения, в частности, лекарств. Это то, что Солмс называл «бессмысленной психиатрией».

Психофармакология обогатила фармацевтические компании и психиатров за последние несколько десятилетий.Но причины психических заболеваний остаются как никогда неясными, и есть свидетельства того, что психиатрические препараты — в долгосрочной перспективе — вредят большему количеству людей, чем помогают.

Если бы лекарства от психических заболеваний были так эффективны, как утверждает Шиллс, возможно, Фрейд был бы мертв . Или, может быть, нет, потому что даже в мире без депрессии и шизофрении мы все равно можем обратиться к Фрейду, когда пытаемся разобраться в своей жизни, точно так же, как мы обращаемся к Шекспиру и Джейн Остин.

Я впервые разместил свой мем «Почему Фрейд не мертв» в журнале « Scientific American » в 1996 году.С тех пор я повторял это несколько раз, в последний раз в своей книге Mind-Body Problems . Глава пятая «Значение безумия» посвящена Элин Сакс, ученому-правоведу, которая преодолела шизофрению с помощью психоанализа и лекарств.

Сакс пробовала конкурирующие методы лечения, такие как когнитивно-поведенческая терапия, но она считает психоанализ «богаче и глубже». Она называет это «лучшим окном в разум» и «самым интересным рассказом о том, что значит быть человеком.«Фрейд был« удивительным писателем », — добавил Сакс, чьи тематические исследования« читаются как романы ».

Найдем ли мы когда-нибудь парадигму, достаточно мощную, чтобы заставить нас забыть Фрейда? Тот, который удовлетворит наше стремление узнать, кто мы на самом деле? Надеюсь, что нет, потому что быть человеком — значит пережить кризис идентичности. Я думаю, что Фрейд где-то это сказал.

Дополнительная литература :

Проблемы разума и тела (бесплатное онлайн-издание, электронная книга Kindle и мягкая обложка)

Почему Фрейд все еще не мертв

Почему Б.Ф. Скиннер, как и Фрейд, не умер

Почему Будда не мертв

Психиатры должны учитывать возможность того, что лекарства причиняют больше вреда, чем помогают

Мета-сообщение: сообщения о проблеме разума и тела

Мета-сообщение: Сообщения о психических заболеваниях

См. Мои отчеты о собраниях Нью-Йоркского университета по теории интегрированной информации, сознанию животных, байесовским моделям познания и искусственному интеллекту.

«Эго и идентификатор» Зигмунда Фрейда

Зигмунд Фрейд умер 80 лет назад на этой неделе, и его исследование 1923 года « Эго и идентификатор », которое представило многие из основополагающих концепций психоанализа, стало достоянием общественности в начале этого года.Идеи Фрейда давно были поглощены популярной культурой, но какую роль они продолжают играть в академии, в клинической профессии и в повседневной жизни? Чтобы ответить на эти вопросы, этот круглый стол, курируемый Public Books и JSTOR Daily , спрашивает ученых о наследии The Ego and Id в 21 веке.

• Элизабет Лунбек: пожалей бедное эго!
• Эмбер Джамилла Массер: Затонувшее место: раса, расизм и Фрейд
• Тодд Макгоуэн: Суперэго или идентификатор

Пожалейте бедное эго!

Элизабет Лунбек

Трудно переоценить значение «Эго» Фрейда и идентификатора для психоаналитической теории и практики.Это знаменательное эссе также получило прочную внеаналитическую жизнь, дав всем нам как полезную терминологию, так и легко воспринимаемую модель работы ума. Эго, id и суперэго (последние два термина дебютировали в The Ego и Id ) теперь неизбежно являются частью популярной культуры и научного дискурса, политических комментариев и повседневных разговоров.

Введите «id ego superego» в окно поиска Google, и вы, вероятно, будете перенаправлены на сайты, предлагающие объяснить термин «для чайников» — показатель повсеместности, если не разборчивости термина.Вы также можете встретить изображения Симпсонов: Гомер, представляющий Ид (мотивированный удовольствием, характеризующийся необузданным желанием), Мардж, эго (контролируемая, обязанная реальности), и Лиза, суперэго (угрюмая совесть семьи), все из которых нуждаются в небольшом объяснении, настолько они кажутся интуитивно точными.

Если вы добавите слово «политика» в строку поиска, вы найдете сайты, выдвигающие аргумент о том, что успех Дональда Трампа основан на его обращении к нашему коллективному идентификатору, нашему желанию быть свободным от карающих ограничений закона и морали и захватить все, что нам заблагорассудится — «бешеная истерика плотской энергии.Барак Обама в этой схеме занимает позицию мягкого суперэго: неподкупный, осторожный и склонный к морализаторству, воплощение наших высших идей и ценностей, но, в конце концов, не очень веселый. Вы также узнаете из Google, что эго Трампа хрупкое и нуждающееся, но в то же время необъятное и неистовое, его состояние — маленькое или большое? — представляет собой страшную угрозу стабильности и безопасности нации.

В этих примерах эго используется двумя разными, хотя и не полностью противоречащими друг другу способами. В The Simpsons эго выступает как посредник между ид и суперэго.Когда мы говорим о хрупком эго Трампа, этот термин используется несколько иначе, чтобы обозначить целостность личности или человека в целом. Когда мы говорим о ком-то, что его эго слишком велико, мы критикуем его сущность и самопрезентацию, а не их (предположительно) слабое суперэго.

Идея эго как агентства обычно считается более строгой с аналитической точки зрения и, следовательно, более «фрейдистской», чем эго-как-я, однако обе интерпретации эго встречаются не только в массовой культуре, но также — что, возможно, удивительно — у Фрейда. .Более того, я бы сказал, что вторая из этих фрейдистских концептуализаций, основанная на чувствах, более созвучна явно американскому конструированию «я», чем абстракции эго-психологии. Чтобы понять, почему это так, необходимо взглянуть на постфрейдовскую историю эго в Америке — в частности, на попытки некоторых психоаналитиков прояснить двусмысленность в текстах Фрейда, попытки, которые, к счастью для нас, не увенчались успехом.

Как Фрейд предложил в работе «Эго» и «Идентификатор» , три агента разума борются за превосходство: эго стремится к господству как над ид, так и над суперэго, что является постоянной и часто бесплодной задачей перед лицом диких страстей и требований Ид удовлетворение, с одной стороны, и подавляющее, даже авторитарное, требование суперэго подчиниться его диктату — с другой.Работа психоанализа заключалась в «укреплении эго»; как классно выразился 10 лет спустя Фрейд, «там, где было Ид, там должно быть эго».

Фрейдистское эго стремилось гармонизировать отношения между органами ума. У него были «важные функции», но когда дело дошло до их осуществления, оно было слабым, его позиция, по словам Фрейда, «как у конституционного монарха, без санкции которого не может быть принят закон, но который долго колеблется, прежде чем наложить вето на любая мера, предложенная парламентом.В другом месте эссе эго по отношению к ид было не монархом, а простолюдином, «верхом на лошади, который должен сдерживать превосходящую силу лошади … вынужден вести ее туда, куда она хочет. . » Подчиняясь ид, эго-всадник могло, по крайней мере, сохранить иллюзию суверенитета. Суперэго не потерпело бы подобных фантазий в бывшем королевском обществе, вместо этого создав «агентство внутри себя», чтобы контролировать его стремление к агрессии, «как гарнизон в завоеванном городе». Пожалейте бедное эго!

Можно утверждать, что психоаналитики-эмигранты из Вены, захватившие американский аналитический истеблишмент в послевоенные годы, сделали именно это.Они усилили власть этого фрейдистского эго, преуменьшая его конфликты с ид и суперэго. Они сформулировали отчетливо оптимистическую и мелиористическую школу аналитического мышления, «психологию эго», в которой эго было идеально зрелым и автономным, плавно действующим агентом разума, ориентированным на адаптацию к внешней среде. Более чем несколько комментаторов утверждали, что воспевание в психологии эго послушания и снятие акцента с конфликта идеально соответствует требованиям послевоенного корпоративного государства, а также преобладающему упору на подчинение и приспособление.Вспомните книгу Уильяма Х. Уайта The Organization Man , опубликованную в 1956 году, или книгу Дэвида Рисмана The Lonely Crowd 1950 года, бестселлеры, которые читались как оплакивание потерянного золотого века индивидуализма и автономии.

Эго-как-я столь же достоверно психоаналитично, как и его лингвистический двойник, и не является ни искажением намерений Фрейда, ни импортом из прозрачных пределов гуманистической психологии.

Среди заявленных достижений эго-психологов середины века было прояснение продуктивной двусмысленности Фрейда в отношении значений термина; Отныне эго будет относиться к регулирующим и адаптивным функциям агентства, а не к личности или себе.Учтите, что старейшина эго-психологии Хайнц Хартманн мягко упрекнул Фрейда за то, что он иногда использовал «термин эго более чем в одном смысле, и не всегда в том смысле, в котором он был лучше всего определен».

Американская гегемония психологов-эгоистов основывалась на их утверждениях о том, что они являются самыми преданными наследниками Фрейда; «Эго» и «Идентификатор» занимали высокое место среди основополагающих текстов их школы. Текст Фрейда, однако, поддерживает концептуализацию эго не только как средство разума (их чтение), но и как переживаемое ощущение себя.В нем Фрейд интригующе назвал эго «в первую очередь телесным эго», объяснив, что оно «в конечном итоге происходит из телесных ощущений».

Игнорированное эго-психологами, утверждение Фрейда было подхвачено в 1920-х и 1930-х годах, в частности, венским аналитиком Полом Федерном, который ввел термин «чувство эго», чтобы выразить свое мнение о том, что эго лучше всего истолковывается как относящееся к нашему человеку. субъективное переживание самих себя, наше ощущение существования как личность или себя. Он утверждал, что эго следует понимать в терминах опыта, а не концептуализировать как ментальную абстракцию.Чувство эго, как он объяснил в 1928 году, было «постоянно присутствующим ощущением собственной личности — восприятием эго самого себя». Федерн был феноменологом, неявно критиковавшим Фрейда и его наследников за то, что они отдавали предпочтение систематизации, а не чувственному опыту, в то же время создавая себя последователем, а не независимым мыслителем. Маргинализация была ценой его верности, поскольку он и его идеи в значительной степени упускаются из виду в аналитическом каноне.

Когда мы говорим об американском эго, мы более вероятно, чем не говорим на федернском языке.Федерн ценил мимолетность настроений и сложность наших переживаний. Разговоры о наших «внутренних ресурсах» и невозмутимости, о необходимости эгоизма и его совместимости с альтруизмом, о банальных фантазиях о «любви, величии и амбициях» проходят через его сочинения. Даже аналитическая сессия, вероятно, более явно сфокусирована на «целях самосохранения, обогащения, самоутверждения, социальных достижений для других, обретения друзей и последователей, вплоть до фантазии лидерства и ученичества», чем на обеспечении превосходство эго над ид и суперэго.

Эго и Идентификатор поддерживает такое прочтение эго, как переживающее «я», индивидуум, обладающий знанием своего телесного и ментального «самотождества и непрерывности во времени». «Чувство эго» Федерна также совместимо с просторечными призывами 1950-х годов к «настоящему я», а также с чувством идентичности, которое Эрик Эриксон определил в терминах чувств, которые люди испытывают к себе как к живым, переживающим личностям, подлинному «я», которое стали святым Граалем для многих американцев в 1960-х годах и позже.Эриксон, тоже эго-психолог, но изгнанный из основного потока анализа из-за его сосредоточенности на эмпирическом измерении самости, отразил бы ту же самую чувствительность под рубрикой идентичности. Его определение термина идентичность для обозначения субъективного ощущения себя, проявленного в одночасье в психоанализе и за его пределами, возможно, сделало больше для обеспечения выживания дисциплины в Соединенных Штатах, чем все труды самых преданных последователей Фрейда. .

Таким образом, хотя Google может давать нам изображения (в том числе карикатуры) четко разделенного фрейдистского разума, именно целостное эго-как-я является тем же предметом большей части наших повседневных терапевтических, аналитически настроенных разговоров.Это эго-как-я с меньшей готовностью представляется графически, чем его интегрированный аналог, но, тем не менее, является центральным для наших способов передачи нашего опыта самих себя и других. Он столь же подлинно психоаналитический, как и его лингвистический двойник, и не является ни искажением намерений Фрейда, ни заимствованием из призрачных границ гуманистической психологии. Например, когда мы обращаемся к огромному и легко поражаемому эго Трампа, мы обращаемся к этому аспекту термина, имея в виду его чувство собственного достоинства — одновременно раздутого и хрупкого.Федерн был забыт, но его аналитическая чувствительность, ориентированная на чувства, продолжает жить. Это может быть тем более актуальным сегодня, когда, как многие заметили, наши чувства больше не изолированы от разума и объективности, а вместо этого инструментально мобилизуются как монета популистского царства.

Перейти к: Элизабет Ланбек, Эмбер Джамилла Массер, Тодд Макгоуэн

Затонувшее место: раса, расизм и Фрейд

Янтарь Джамилла Мюссер

В напряженной сцене из фильма 2017 года « Убирайся » Мисси (Кэтрин Кинер) находит парня своей дочери Криса (Дэниел Калууя), тайком выкуривающего сигарету, и приглашает его в гостиную, которая также служит домашним офисом для ее терапевтические клиенты.Крис, черный фотограф, только что впервые встретил свою белую подругу Роуз из либеральной семьи, включая ее мать, Мисси. Когда они сидят друг напротив друга, Мисси спрашивает Криса о его детстве, ее ложка неоднократно ударяется о внутреннюю часть чашки, и Крис, глаза бесконтрольно слезятся, начинает погружаться глубоко в «затонувшее место». Когда его нынешнее окружение исчезает из поля зрения, он мчится и падает в большую черную пустоту, прежде чем в конце концов просыпается в собственной постели, не зная, что произошло.Стоит отметить обстановку терапевтического кабинета, поскольку то, что следует за этой ранней сценой гипноза, представляет собой комедию ужасов о расизме, психоаналитические идеи бессознательного помогают пролить свет на расовые отношения в фильме и за его пределами.

В фильме «затонувшее место» относится к состоянию фуги, которое подчиняет черных персонажей, так что (предупреждение о спойлере) мозг человека, предложившего наивысшую цену за белое, может быть трансплантирован в их тела. В то время как эта большая черная пустота является продуктом воображения режиссера Джордана Пила, «затонувшее место» в культурном плане стало обозначать пагубный аспект расовости; а именно, сверхидентификация небелого цвета с белизной.Недавние мемы проясняют эту связь. В одном из них Канье Уэст, который не так давно утверждал, что президент Трамп находился в «путешествии героя», появляется в кресле из фильма «Убирайся, надев шляпу« Сделай Америку снова великой »», слезы текут по его лицу. В другом снимке актриса Стейси Дэш, баллотировавшаяся в Конгресс как республиканка из Калифорнии, тупо смотрит в окно.

«» Фрейда «Эго и идентификатор », однако, дает нам еще один способ понять «затонувшее место». В 1923 году Фрейд представляет исчерпывающую карту психики как пространства, в котором эго, суперэго и ид образуют динамическую структуру, которая реагирует на бессознательное и формируется ими.Фрейд утверждает, что суперэго действует как своего рода «нормативная» проверка поведения, в то время как Ид — это либидинальная энергия и чисто гедонистическая. Эго, то, что разыгрывается сознательно, уравновешивает эти два разных режима бессознательного, чтобы функционировать.

Модель Фрейда помогает нам понять, как расовость, процесс понимания себя через призму расовых категорий, происходит на уровне бессознательного. Если рассматривать в контексте психоанализа, «затонувшее место» — это то, что происходит, когда привязанность Супер-Эго к белизне выходит из-под контроля; когда глаза Криса слезятся, и он непроизвольно царапает кресло, он оказывает физическое сопротивление, связанное с ид.Более того, структура Фрейда также позволяет нам расширить это понимание расы за пределы индивида, в сторону размышлений о том, почему «затонувшее место» можно рассматривать как метоним расовых отношений в Соединенных Штатах в целом.

Сама гонка в трудах Фрейда в значительной степени не обсуждалась. В одном из своих наиболее явных столкновений с расовыми различиями, «Цивилизация года и ее недовольство », он в основном ограничивал свои теории расового различия размышлениями об атавистическом и примитивном.Следуя Фрейду, другие аналитики в начале 20-го века, как правило, игнорировали лежащую в основе расовую динамику, работающую в их теориях. Например, если пациенты обсуждали этническую принадлежность или расу опекуна или другой повторяющейся фигуры в их жизни, аналитики, как правило, не исследовали эти темы дальше. Как было исследовано в многочисленных современных критических работах по психоанализу, это невнимание к расе создало допущение об универсальной нормативности, которое, по сути, было связано с белизной.

В то время как психоанализ исторически игнорировал или неправильно трактовал дискуссии о расе, книга Фрейда «Эго» и «Идентификатор » вводит концепции, которые полезны при осмыслении расовых отношений как на индивидуальном, так и на национальном уровне.Его трехстороннее разделение психики может помочь показать нам, как сама раса функционирует как «метаязык», если использовать фразу Эвелин Хиггинботэм, тот, который структурирует бессознательное и возможности возникновения эго. В « Get Out » «затонувшее место» является ареной битвы между идентифицированным белыми суперэго, которое индуцируется посредством трансплантации мозга или гипноза, и идентифицированным черным идентификатором. Однако, помимо параметров научной фантастики, эта расовая внутренняя борьба позволяет лучше понять теории ассимиляции и расовости.

Социолог Джеффри Александер описывает ассимиляцию, процесс адаптации к одной из форм (неявно белой) нормативности, как попытку учесть различия посредством стирания, даже настаивая на некотором неусвояемом (расовом) остатке. Александер пишет: «Ассимиляция возможна в той степени, в которой существуют каналы социализации, которые могут обеспечивать« цивилизационные »или« очищающие »процессы — через взаимодействие, образование или массовую опосредованную репрезентацию, — которые позволяют отделить людей от их изначальных качеств. Очищаются или принимаются не сами качества, а люди, которые раньше, а часто и в частном порядке, несут их. »Напряженность между этими проявлениями белой нормативности -« цивилизации »- и конкретными« качествами », составляющими субъект меньшинства, названного Александром, сродни постоянной борьбе, которую Фрейд описывает между суперэго, ид и эго.

Мы можем использовать наследие фрейдовского анализа бессознательного, чтобы определить напряженность на работе внутри людей, пытающихся ассимилироваться с воспринимаемой идеей нормативности белых.

Опираясь на психоанализ, недавние теоретики, такие как Дэвид Энг и Энн Анлин Ченг, подчеркнули меланхолию, которая сопровождает ассимиляцию — непроизвольные слезы Криса в «затонувшем месте» и случаи, когда Крис смотрел в окно, совершал вечерние пробежки и вспышки. индуцированные крики других черных персонажей, которым имплантировали белый мозг, вероятно, являются одними из самых крайних форм. Ченг утверждает, что необходимость ассимилироваться с белой культурой вызывает меланхолию как из-за недостижимости белизны для чернокожих и коричневых субъектов, так и из-за подавления расовой инаковости, необходимой для поддержания белого доминирования.Описание Ченгом «невнятной потери, которая сообщает человеку о его или ее собственной субъективности», помогает объяснить, почему условия нормативности белых могут быть особенно психологически вредными для небелых субъектов.

В то время как концепции Фрейда полезны для понимания психологического бремени расовости для небелых субъектов в условиях белой нормативности, ученые также исследовали, как концепции Фрейда об эго, ид и супер-эго могут быть использованы для теоретического обоснования того, что означает рассматривать белизну как некое подобие. форма национального самосознания.Описывая садистские импульсы Джима Кроу, теоретик и психиатр Франц Фанон утверждал, что эго Соединенных Штатов является мазохистским. Представляя психическую структуру страны в целом, он увидел столкновение между агрессивным идом нации, которое пыталось доминировать над черными людьми, и ее суперэго, которое чувствовало вину за явный расизм якобы «демократической» страны.

Фанон утверждал, что желание Соединенных Штатов наказать чернокожих (проявляющееся в яростном анти-черном насилии) быстро «сменилось комплексом вины из-за санкций против такого поведения со стороны демократической культуры рассматриваемой страны.Фанон разоблачил лицемерие, присущее антирасистским идеалам, в то же время позволяя расистскому насилию процветать. Он утверждал, что национальный мазохизм страны означает, что Соединенные Штаты не могут признать свои собственные формы белой агрессии; вместо этого страна заняла позицию пассивности и виктимизации в отношении небелых, отрекающихся от собственного открытого насилия. Или, говоря языком Фрейда, страна сменила ид в пользу идеализации суперэго.

Мы также видим эту динамику в « Get Out », где белые персонажи фетишизируют черную физичность и талант как некую присущую их расе, при этом категорически отвергая любые обвинения в расизме.В фильме белые персонажи, которые хотят обитать в черных телах, понимают себя в первую очередь как жертвы старения и других процессов истощения, логика, которая позволяет им использовать свою предполагаемую привязанность к черному, чтобы скрыть свои агрессивные, доминирующие тенденции. Прежде чем Крис и Роуз встретятся с ее родителями, Роуз говорит ему, что они проголосовали бы за Обаму на третий срок, заявление, повторенное в более поздней сцене ее отцом (Брэдли Уитфорд), когда он замечает, что Крис наблюдает за чернокожими домашними работниками на улице. property: «Кстати, я бы проголосовал за Обаму на третий срок, если бы мог.Лучший президент в моей жизни. Руки вниз.» В таком заявлении мы видим, что мазохистское белое эго, о котором говорил Фанон, остается точным отражением национальных дебатов о политической корректности, о том, что считается расизмом, и о вопросе репараций.

Поскольку Get Out помогает драматизировать, мы можем использовать наследие фрейдовского анализа бессознательного для выявления напряженности на работе внутри людей, пытающихся ассимилироваться с воспринимаемой идеей нормативности белых.Но мы также можем использовать психоаналитические концепции, чтобы понять, как определенные идеи расы создали белое национальное сознание, которое в Соединенных Штатах и ​​в других странах находится в кризисе. В этом более широком масштабе мы можем начать видеть, как национальное суперэго сшило нормативность с пагубной идеей белизны, которая проявляет психологическую, но также и физическую агрессию против небелых субъектов.

Ибо, хотя предположение о том, что белизна является «нормальной» и доминирующей культурой, помещает ее в положение супер-эго для индивидов, которые пытаются ассимилироваться, это предположение о превосходстве на самом деле является тревожным положением, преследуемым другими расами и постоянно угрожающим возможность дестабилизации.Для многих это привело к тому, что трудно считаться с насильственными тенденциями белой культуры и настаивать на ее невиновности. Работа с этой фрейдистской динамикой может помочь нам более тщательно подумать как о стратегиях сопротивления и выживания для небелых субъектов, так и о том, как могут выглядеть более полные контуры ответственности белых.

Перейти к: Элизабет Ланбек, Эмбер Джамилла Массер, Тодд Макгоуэн

Суперэго или идентификатор

Тодд Макгоуэн

Чтобы правильно понять The Ego и Id , мы должны мысленно переименовать его в The Superego .Два термина, которые наиболее часто используются в тексте Фрейда 1923 года, что неудивительно, это эго и id . Мы легко интегрировали их в свое мышление и свободно используем в повседневной речи. Третий член структурной модели — суперэго — привлекает гораздо меньше внимания. Это очевидно, например, из поп-психоанализа, окружающего Дональда Трампа. Некоторые ставят ему диагноз нарцисса, кто-то влюблен в собственное эго. Другие говорят, что он представляет американскую идентификацию, потому что ему не хватает самоконтроля, который сдерживает большинство людей.Согласно этим взглядам, у него либо слишком много эго, либо слишком много ид. Никогда не проявляющий самокритичности проблема Трампа, похоже, не в избытке суперэго. Если Суперэго вообще вмешивается в его диагностику, можно сказать, что проблема в том, что у него нет надлежащего Суперэго.

Согласно популярному восприятию мысли Фрейда, открытие Ид обычно представляет собой его наиболее значительный вклад в понимание того, как мы действуем. Идентификатор отмечает момент, когда люди теряют контроль над тем, что они делают.Импульсы ид побуждают нас действовать способами, неприемлемыми для остального общества. И все же концепция ид, тем не менее, выполняет успокаивающую функцию, поскольку позволяет нам связывать наши самые беспокоящие действия с биологическими импульсами, за которые мы не несем ответственности. По этой причине мы должны смотреть за пределы ид, если мы хотим увидеть, как Фрейд больше всего расстраивает наше самопонимание.

Введение Фрейдом суперэго, напротив, представляет собой наиболее радикальный момент Эго и Id , потому что оно бросает вызов всем традиционным концепциям морали.Обычно наше чувство коллективного блага сдерживает аморальность наших индивидуальных желаний: мы можем захотеть врезаться в машину с водителем, который только что подрезал нас, но наша совесть не дает нам нарушить нашу коллективную способность сосуществовать в качестве водителей на дороге. . Исторически сложилось так, что работа Фрейда воспринималась как суперэго как голос моральной совести, но Фрейд полагает, что у этого морального голоса есть аморальные корни. Согласно Фрейду, суперэго не представляет коллективное благо, но проявляет индивидуальные желания Ид, которые противоречат коллективному благу.

С открытием концепции суперэго Фрейд меняет то, как мы думаем о себе как о моральных деятелях. Если Фрейд прав в том, что суперэго «проникает глубоко в Оно», то все наши якобы моральные импульсы уходят корнями в либидозное наслаждение. Когда мы упрекаем себя в своенравном желании иметь женатого коллегу, этот моральный упрек не рассеивает наслаждение этим желанием, а умножает его. Чем больше мы воспринимаем желание как трансгрессивное, тем сильнее мы его чувствуем.Таким образом, Суперэго позволяет нам наслаждаться своим желанием, сознательно полагая, что мы сдерживаем его.

Концепция суперэго показывает, что традиционная картина морали скрывает фундаментальную аморальность, поэтому ответ на Эго и Идентификатор скрупулезно избегает ее. Когда мы переводим радикальные идеи, такие как суперэго, в наше общее понимание, мы раскрываем наши предполагаемые убеждения и ценности. В таком переводе, чем больше искажений подвергается концепция, тем больше она должна бросать вызов нашему обычному образу мышления.Так обстоит дело с популярным акцентом на эго и ид по сравнению с суперэго. Что было потеряно, так это самое радикальное открытие в этом тексте.

Наша неспособность осознать, как Фрейд теоретизирует суперэго, делает нас неспособными бороться с моральными кризисами, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Например, мы можем видеть катастрофические последствия в нашем современном отношении к окружающей среде. По мере того, как возрастает наша вина по поводу пластика в океанах, выбросов углерода и других ужасов, это увеличивает наше удовольствие от пластика и углерода, а не умаляет его.Использование пластика перестает быть простым удобством и становится нарушением, которое дает нам чем-то, чем можно наслаждаться там, где в противном случае нам просто было бы что использовать.

Удовольствие всегда предполагает предельное отношение. Но в этих случаях удовольствие происходит от проступка, от чувства выхода за пределы. Наше сознательное чувство вины за проступок соответствует бессознательному удовольствию, которое усиливает Суперэго. Чем больше экологические предупреждения принимают форму указаний Супер-Эго, тем сильнее они вызывают чувство вины, не меняя основной ситуации.Нравственность не ограничивает наслаждение нашими деструктивными желаниями, она становится, с точки зрения Фрейда, привилегированным основанием для их выражения, хотя и в замаскированной форме. Оказывается, то, что мы считаем моралью, не имеет к морали ничего общего.

Суперэго порождает чувство проступка и тем самым нагнетает наше желание, превращая мораль в способ получить удовольствие. Вспоминая открытие Фрейда 50 лет спустя, Жак Лакан заявляет: «Ничто не заставляет кого-либо наслаждаться ( jouir ), кроме суперэго.Суперэго — это императив jouissance — наслаждайтесь! » Все наши, казалось бы, моральные порывы и последующие угрызения совести — это способы повиноваться этому императиву.

Вопреки популярному толкованию суперэго, подлинное моральное действие требует отказа от императивов суперэго, а не подчинения им.

В этом свете мы могли бы пересмотреть диагноз Дональда Трампа. Если он кажется неспособным сдерживать себя и постоянно занят поиском удовольствия, это говорит о том, что проблема не в слишком большом эго или слишком большом ид.Вместо этого нам следует рискнуть «дикой психоаналитической» интерпретацией, согласно которой Трамп страдает слишком сильным суперэго. Его озабоченность тем, чтобы получать удовольствие — и никогда не получать достаточно удовольствия, чтобы найти удовлетворение, — отражает преобладание суперэго в его психике, давая понять, что суперэго не имеет ничего общего с действительной моралью, и все это связано с бессмысленной аморальностью.

Когда мы понимаем мораль как скрытую форму удовольствия, это не освобождает нас от морали. Напротив, открытие суперэго и его императива наслаждаться требует нового способа понимания морали.Вместо того, чтобы быть проводником морали, Суперэго представляет собой большую угрозу для любого морального действия, поскольку позволяет нам верить, что мы действуем морально, в то время как на самом деле мы находим окольный путь к нашему собственному удовольствию. В отличие от популярного толкования суперэго, подлинное моральное действие требует отказа от императивов суперэго, а не подчинения им.

Мораль, свободная от суперэго, больше не будет включать в себя вину. Он будет сосредоточен на пересмотре нашего отношения к закону.Вместо того, чтобы рассматривать закон как внешнее ограничение, наложенное на нас обществом, мы бы увидели его как форму, которую принимает наше собственное самоограничение. Это повлечет за собой изменение нашего отношения к закону. Если закон — это наше самоограничение, а не внешний предел, мы теряем возможность получать удовольствие, связанное с проступком. Можно нарушить закон, но нельзя ограничить собственное самоограничение.

С точки зрения современного экологического кризиса, мы могли бы представить ограничение на использование пластика как единственный способ получить удовольствие от использования пластика, а не как ограничение на это удовольствие.Ограничение на использование стало бы нашей собственной формой удовольствия, потому что оно было бы нашим собственным, а не чем-то навязанным нам. Суперэго предписывает нам отвергать любые ограничения, всегда продвигая наши удовольствия дальше. Идентификация закона как нашего самоограничения — это способ порвать с логикой суперэго и его фундаментально аморальной формой морали.

Учитывая то, что он выбрал в качестве названия для книги — Эго и идентификатор — ясно, что даже сам Фрейд не смог должным образом определить, что было наиболее радикальным в своем открытии.Он исключил суперэго из названия за счет эго и ид, хотя его признание суперэго и его роли в психике представляет собой ключевой вывод из книги. В этом смысле Фрейд подготовил почву для последовавшего популярного заблуждения.

То, что общество упускает или игнорирует, часто раскрывает то, что его больше всего беспокоит. Наши общепринятые убеждения и ценности могут попытаться заглушить беспокойство, вызванное радикальными идеями, такими как суперэго, но они не устраняют их влияние полностью.Сосредоточив внимание на том, что упускает сам Фрейд, мы можем раскрыть идеи его работы, которые больше всего помогают нам мыслить за пределами традиционной морали. Путь истинной морали должен идти за пределы суперэго.

Перейти к: Элизабет Ланбек, Эмбер Джамилла Массер, Тодд Макгоуэн

Фрейд, навязчивая идея l’avenir d’une

Quand ce qu’il reste de la direction de la psychanalyse freudienne seconstitue après la дисперсия мондиального Seconde Guerre, члены которого не сталкиваются с благоприятными обстоятельствами и опасностями.Le center de gravité de leur mouvement s’est déplacé de Vienne et Berlin vers Londres et New York, ce qui leur permet d’atteindre davantage de customers et d’adeptes Potentiels mais Favorite aussi des schismes qui menacent de discréditer l’institution tout entière . Tout le monde s’accorde sur un point: il faut Trouver le moyen de se regrouper derrière la figure de l’inconscient, le maître disparu dont la découverte de l’inconscient, avec le complexe d’dipe en son center, peut être célébrée par tous .

L’urgence de la tâche apparaît à sa fille, Анна Фрейд, после публикации в 1947 году свободной и перспективной биографии Хелен Уокер Прунер, «Freud, sa vie et son esprit», qui n’hésite pas à attribuer les préceptes du fondateur à ses manies plutôt qu’à la nature объект-де-ла-психе.Anna riposte en commandant une biography à son goût, les trois volume d’Ernest Jones parus entre 1953 et 1957, qui doit tyrer profit à la fois de la longue intimité de Jones avec Freud et de documents qu’Anna lui montrera tout en les soustrayant с уважением к общественности. Джонс является первым кандидатом в информацию, Зигфрид Бернфельд, parce qu’on peut lui faire confiance pour exécuter les ordres d’Anna — en l’espèce, laborer un récit qui rendra la grande découverte de son quéreaine en soit la véracité.

Le problème, c’est qu’en 1953 deux mythes de la création se font concurrence. D’après celui que Фрейд lui-même пропаганда, toutes ses Patientes lui ont dit Avoir été agressées sexuellement par leur père dans leur enfance; après quoi Freud — это могила над комплексом д’одипа и реализантом «сувениров», не принадлежащих к очередным фантазиям, служащим во время дезертирства инцеста. Или опубликованные статьи Фрейда после 1896 года, статьи, опубликованные после 1896 года, письма, адресованные сыну лучшего друга, Вильгельма Флисса, датированные годом 1890 и ретровые статьи, признанные инвалидом.C’est Freud lui-même qui a tenté, sans succès, de convaincre ses Patientes qu’elles avaient été agressées sexuellement. De plus, les lettres à Fliess montrent que Freud, a eu la révélation du thème œdipien en lien avec sa propre «hystérie» et qu’il abandonné sa «théorie de la séduction» и l’idée des sévices sexuels dans l’enfance de nombreuses années avant de décider que chaque psychoonévrose est enracinée dans le refoulement du complexe d’dipe.

Laquelle de ces deux histoires imparfaites allait raconter Jones, celle de Freud cessant de croire ses Patientes or celle de sa fulgurante introspection, projetant son propre cas névrotique sur toute l’humanité? Si Jones avait voulu écrire dans un souci de vérité Historique, il aurait eu à choisir — ou, mieux, à révéler le caractère douteux des deux récits.Mais le but était de conforter la foi dans la psychanalyse; et du coup, Com dans les Évangiles, Джонс предлагает два варианта противоречий, gardant le молчание о несовместимости и permettant ainsi aux croyants de choisir celle qu’ils prefèrent. Le Freud de Jones est dès lors un paradoxe vivant: un inductiviste Laborieux, passant au crible les données clinic et accédant peu à peu à leur value, et un génie transcendant qui a vu la vérité en fouillant en lui-même.

La biographie tarabiscotée de Jones, l’édition soigneusement correonnee des œuvres de Freud en anglais sous la houlette de James Strachey, ainsi que la sélection tencieuse et expurgée des Lettres à Fliess étabteribu par Marie Bonapar des années 1950 l’âge d’or du freudisme dans le monde anglophone.Dans les années 1970, toutefois, l’édifice s’effondre rapidement. Раскрытый пасьянс Фрейда раскрывается в большом журнале Анри Ф. Элленбергера, Поля Роазена, Фрэнка Чоффи, Фрэнка Дж. Саллоуэя и др. (1). Depuis lors, les auteurs friendlys à la psychanalyse ont dû composer avec ou contourner avec soin les preuves de plus en plus nombreuses que Freud devait bien plus à ses rivaux qu’il a bien voulu nous le dire et que les party les plus originales de sa Теори étaient aussi les плюс арбитры.

En 1988, par instance, dans une hagiographie affligée de tous les défauts du genre et sous-titrée «Freud, une vie pour notre temps» (2), Питер Гей разведывает все угрозы Que font peser sur la grandeur de Freud des documents qui viennent d’être rendus publics — в частности, коллекция confondante, полностью завершенная летописью о мухах, в 1985 году — и австралийские публицистические исследования, посвященные скептикам, не обращайте внимания на Gay s’efforce de minimiser l’importance. Репродуктивное увеличение портрета, противоречащего тому, что Джонс знает Фрейда, Гей использует опубликованный «Essai de bibliographie» в заключении для определения числа круассанов специалиста, который подвергает сомнению независимость учителя, сына честности и знания.Подробная биография Фрейда на свободе состоит в том, чтобы пройти через коллекцию брешей, чтобы добиться успеха в исследованиях исторического и мондиального порта.

Постановка жизни в жанре Элизабет Рудинеско, Зигмунд Фрейд в темпе и в день, , опубликовано во Франции в 2014 году. Le titre fait écho à celui de Peter Gay. Elle aussi pense que «notre temps», «поколение плюс запоздалый», «exige une Approche» плюс боевой фонд психоанализа. Et, как nous le verrons, elle juge nécessaire de concéder bien davantage que Gay à l’opinion désormais largement partagée que les découvertes de Freud n’ont en réalité jamais eu lieu.Et pourtant, vu l’histoire et le parcours de Roudinesco, il est difficile d’imaginer un auteur moins à même de renoncer ne serait-ce qu’à une once de sa foi en Freud.

Depuis une quarantaine d’années, Roudinesco est une figure de la vie intellectuelle française. Cette Historienne, Universitaire, Psychanalyste et Polémiste Plifique est surtout connue pour être l’auteure de la biography définitive — et une ardente parisane — де Жака Лакана, не обращайте внимания на «возвращение во Фрейда» инаугура l’veçistoire d’histoire la psychanalyse dans les années 1960.Que l’on considère Lacan, mort en 1981, com un «penseur de génie» et «le plus grand théoricien du freudisme de la secondde moitié du XXe siècle» (мнение де Рудинеско) или комле плюс помпы обскурантистов, сын ударил été considérable; et Roudinesco en a rendu compte avec изобилие деталей.

Publiée en 1993, sa biography de Lacan teste les limites de sa loyauté à l’égard de la psychanalyse. Le livre est d’une безжалостная франшиза о людях défauts de Lacan: купидит, авторитаризм, vanité et cabotinage, prédation sexuelle, cruauté capricieuse.Roudinesco n’en insiste pas moins sur sa grandeur, qu’elle présente Com un fait неоспорим. Lacan s’était fait aimer de Roudinesco en «décentrant le sujet freudien» и en transformant le complexe d’Œdipe, biologiquement reducteur, en un phénomène linguistique. Qu’il ait représenté le phallus en érectioncom la racine carrée de — 1, cela non plus ne paraissait pas souffrir d’objection.

Les idées de Lacan ne pretendaient pas même se fonder sur un travail de recherche, mais Roudinesco n’a jamais songé à les mettre en question.Comme elle l’a écrit ailleurs, elle est «une fille de la psychanalyse». С моей стороны, Дженни Обри, я живу в этой школе Лакана и членом ее фонда в Парижской школе раскольников. «J’ai été plongée dans la culture de ce mouvement depuis mon enfance», подробное объяснение. Elle continue de penser que la psychanalyse, tant freudienne que lacanienne, est незаменим, машина, à une époque de déshumanisation, elle postule un clivage mental qui reflète la complexité tragique de l’existence (3).

C’est gratuit!

La manifestation la plus mémorable du lien viscéral qui unit Roudinesco au freudisme a eu lieu en 1995, année o la bibliothèque du Congrès annonce une exposition «Зигмунд Фрейд, конфликт и культура» с частью документов, хранящихся в фондах. L’exposition et les événements et публикации qui devaient l’accompagner étaient censés montrer les apports de Freud tout en reflétant le récent «reexamen approfondi» de sa théorie.En réalité, il apparut que seuls des gardiens du Temple freudien avaient été choisis Com consillers et members du catalog. Émus par cette étroitesse d’esprit, plusieurs dizaines de spécialistes et quelques psychanalystes adresses un pétition courtoise à la bibliothèque afin d’ajouter un membersre indépendant au comité directeur. Au lieu de quoi, à l’énnement général, la bibliothèque annonce un report sine die de l’exposition en raison de constraints budgétaires. Roudinesco décide d’intervenir.

Avec l’aide d’un collègue, elle recueille 180 подписей и адрес петиции директора библиотеки. «Живое насилие в своей жизни» против Фрейда, критично, онтэ комиссионеры по организации премьер-министра; Я обвиняю изобретателя психанализа в злоупотреблении сексуальными элементами детей, девушками-красавицами и женщинами. Voilà maintenant que les «inquisiteurs» conspirent pour empêcher l’exposition d’avoir lieu. Le Texte de Roudinesco предписывает директору не пастор в «Эксторсион де ла Пёр» и а ля «chasse aux sorcières» от фанатиков «политика исправляет».Налейте quiconque a lu la première pétition, il est pourtant clair que ses signataires ne cherchaient qu’à améliorer l’exposition, pas à la torpiller. Celle-ci s’est tenue finalalement, avec la coopération des spécialistes dissidents, en 1998.

«Ле предлагает купорос для петиции кордиже для Рудинеско étaient modérés en compareison de ce qu’elle écrivit dans la pressse française». Les ennemis de l’exposition lui rappelaient les «ayatollahs» iraniens et les nazis chassant d’Europe les «freudiens juifs» (4).Dans le même temps, elle s’applique infatigablement à convaincre des университары, влияющие на denoncer ceux en qui elle voit des ennemis maccarthyistes de la liberté d’expression. De toute évidence, le Joseph McCarthy de l’épisode de la bibliothèque du Congrès est Roudinesco elle-même.

À présent, dans son Sigmund Freud en son temps et dans le nôtre , elle entparend à son tour de retracer l’ensemble de la carrière du premier psychanalyste. Elle le fait en détail et avec le recul de l’historien.Et, à première vue, son humeur s’est considérablement adoucie. Ceux qui ont rendu compte de son livre l’ont prime au mot: elle offre simplement un compte rendu sans préjugé de la vie de Freud, sans rien disimuler.

Рудинеско начинается по принципу этнической, социальной и религиозной среды Фрейда, прослеживает жизнь сына в Моравии и Вене, в школе и в жизни студентов, выбирает сына без энтузиазма де ла carrière médicale, посетив Жан-Мартен Шарко Paris, fiançée par une bourse, ses fiançailles, son mariage et sa vie de famille, исполняет роль шеф-повара в движении, не центрифуги развития, как правило, сдерживающее управление.À aucun moment l’auteure ne se livre à un plaidoyer en faveur des concept et des préceptes freudiens.

Au contraire, en Introduction, Roudinesco risque une Наблюдение Hardiment négative: «Ce que Freud crut découvrir n’était au fond que le fruit d’une société, d’un environment family et d’une policy politique dont il interprétait magistralement la сигнификация. pour en faire une production de l’inconscient. »Bien qu’en réalité elle ne développe nulle part ce qui permettrait de justifier cette proposition, d’un trait de plume elle se libère d’avoir à defendre des idées qui semblent être définitivement passées de mode.

Теория де Фрейд, главный помощник Рудинеско, se comprend mieux noncom une description précise du fonctionnement de l’esprit mais Com un plat de romantisme réchauffé, релевантный pincée trompeuse de determinisme matérialiste. Ayant ainsi renoncé à la science freudienne, elle peut sereinement reconnaître l’habitude de Freud de «se contredire et se combattre lui-même». Плюс, elle ne voit pas de raison, противоположность Джонсу и Грею, отцовская склонность к оккультизму reste de sa pensée.Il s’agissait pour Freud, affirme-t-elle, «de rendiquer, contre un primat trop rationnel de la science, un savoir magique échappant aux contraintes de l’ordre établi». Ainsi, quand il présente sa méthode Clinique Compose forme de télépathie et qu’il brouille la разница в области психологических и органических, подтверждая que les cellules germinales sont «narcissiques» et portent en elles un «instinct de mort» (5), Roudinesco reste impassible: c’est précisément le type de mysticisme qu’on était en droit d’attendre d’un ученика Франца Антона Месмера (6).

Contrairement à Jones et Gray, Roudinesco reconnaît que le schéma œdipien fut imposé aux пациента de Freud plutôt que deduit de leur cas; et que sonitation le rendit plus désinvolte, «maniant à delic et à travers le sacro-saint complexe d’dipe» для аппликации «в конфликтных ситуациях на грандиозном банале». Elle admet, de plus, que lorsqu’il s’aventurait dans l’anthropologie ( Totem et tabou ), la религия ( Avenir d’une illusion ), la sociologie ( Psychologie коллектив и анализировать du moi ), la biography ( Un souvenir d’enfance de Léonard de Vinci ) et l’histoire ( Malaise dans la civilization ), il écartait les faits qui ne lui удобный па и tirait à lui chaque дисциплина для l’imprégner de sa thématique де база.

Dans le récit de Roudinesco, Freud apparaît com quelqu’un de pas très observateur, très Absorbe par lui-même et peu perspicace. Elle nous rappelle ainsi qu’il a négligé les nombreux signes montrant que C. G. Jung ne serait jamais son docile héritier. В 1919 году я был свободен от жестокого обращения с ложным журналом intime d’une adolescente fabriqué par une collègue psychanalyste, таким образом, «berner par une supercherie qui émanait tout droit de sa doctrine». Плюс возможность повторного вызова на бис, при условии соблюдения требований, предъявляемых к Анне и анализируемых, с выявлением отклоняющихся от нормы объектами «éveiller sa libido», «Il n’a pas saisi que la preference sexuelle de celle-ci allait aux femmes».

De même, Roudinesco indique que Freud a mis du temps à admettre la menace que les nazis faisaient peser sur les juifs en général et la psychanalyse en specific. Elle raconte comment le patriarche, malade, obsédé par l’ennemi персонала qu’il s’était choisi, l’Église catholique, resta aveugle face à cette угроза autrement plus sérieuse et, quand elle se matérialisa, ne sut pas prendre fermement une position de principe à son encontre, allant jusqu’à associescer à l’exclusion des juifs de la branche allemande de son mouvement, qui ne Survivait que de nom (7).Bien que Roudinesco ne le dis pas, cet épisode glaçant illustre à quel point, Freud subordonnait toutes les valeurs a la cause de sacreation, sans égard pour son utilité sociale ou medicale.

Et cependant, et cela n’est pas moins surprenant, le récit dépréciatif de Roudinesco ne l’empêche nullement de continue à révérer Freud. «Il imposa à la subjectivité moderne, écrit-elle dans l’introduction, une stupéfiante migologie des origines dont la puissance semble plus que jamais vivante […].«Et à la fin de son livre, elle exprime le souhait que,« за длительными темпами на бис, il demeure le grand penseur de son temps et du nôtre ». Voilà qui est étrange. Un grand penseur est celui dont les idées l’emportent en pouvoir de conviction sur celles de ses concurrents: или le Freud que nous présente Roudinesco est simplement un homme Have d’une obsession. Certes — это одержимость литературными резонансами и убеждение миллионов людей, которые принадлежат к категории Коперника и Дарвина.Mais, s’il a obtenu ce succès — ce que Roudinesco n’admettra pas -, c’est en fanfaronnant, en faisant des cajoleries, en éludant les questions, en dénigrant ses rivaux et en maquillant ses résultats thérapeutiques.

Incapable de défendre la justesse de la théorie mais se sentant plus liée à lui que jamais, Roudinesco se retrouve dans uneposition plus delicate qu’avec Lacan en 1993. À l’époque, elle espérait que la foi de l’élçaiselectuelle dans le système lacanien serait Assez forte pour Survivre aux révélations qu’elle apportait sur sa personnalité déplorable.Tandis que maintenant, elle semble осторожный расчет que la seule manière d’apaiser les critiques de la théorie psychanalytique est d’être d’accord avec eux. Elle le fait, en les nommant mais sans conviction, car à de nombreux moment elle s’appuie sur des affirmations de Freud Com si elles n’avaient jamais été mises à mal.

Il n’est pas dans la nature de Roudinesco d’admettrevoir été declée de changer d’avis sur quoi que ce soit. Elle prefère attaquer. Et, согласно l’avons vu dans l’affaire de la bibliothèque du Congrès, dénoncer ses adversaires en leur imputant des affirmation, outrancières outrancières воображаемым.Dans son nouveau livre, elle masque sa confusion en revenant à cette pratique. Разнообразные комментарии, определенные выпуски в примечании, nous montrent qu’elle s’est donné для миссии protéger son idole des méchants Freud bashers et praticiens de la «folie révisionniste», qui ont fait de Freud «un escroc, un violeur et al. un incestueux ». Certains d’entre eux, déclare-t-elle, l’accusent même d’avoir «assassiné» un ami cher pour l’éliminer en tant que конкурент. Roudinesco soutient que ce sont ces sornettes, et non les actes et les insuffisances de Freud, qui l’ont exposé au dédain.

Nous n’apprenons jamais, ni dans ce livre ni dans aucun autre de Roudinesco, l’identité des affreux ayant répandu le mensonge que Фрейд était un violeur incestueux et un meurtrier. Elle met en avant, cependant, le philosophe des science Adolf Grünbaum et l’historien indépendant Peter J. Swales, pour s’être consacrés «à une mise en pièces de la doctrine freudienne et de Freud lui-même, redevenu un savant diabolique coupable de s’être livré à des Relations charnelles au sein de sa propre famille ».Или Грюнбаум — это не самая настоящая интресс-де-пре-а-ля биография Фрейда, возражения aux affirmations doctrinales de Freud sont strictement systems. Quant au franc-tireur Swales, специалисты высшего уровня в двух лагерях, соответствующих результатам исследований, являются одними из самых редких средств для создания аффективного образа Фрейда для широкой публики.

Dire que Grünbaum et Swales ont lu Freud avec plus d’attention que Roudinesco serait un euphémisme. Considérons par instance la façon dont elle traite du premier livre de Freud, Études sur l’hystérie, écrit avec Joseph Breuer.Рудинеско смешивает пациентов Фрейда, доверяет правительству мисс Люси Р. и ее медсестре Элизабет фон Р. Элль выступают против «катартического метода» Фрейда и Брейера в гипнотизме, невежественного манифеста в вопросе гипнотизма. метод. Et elle confond «hystérie» и «névrose» для ванной en faire bizarrement un équivalent de «folie». Un tel glissement de sens interdit de comprendrendre ce que Breuer et Freud pensaient être en train d’accomplir et pourquoi ils allaient bientôt devenir des adversaers.

Окончательный ответ на вопрос о сохранении Фрейда де Рудинеско, bien que rétréci par rapport au personnage démiurgique célébré par ses prédécesseurs, est l’homme lui-même ou bien une version qu’elle aurait élaboréin de laboréinée . Le but de son livre, suis-je tenté de dire, est de protéger Freud du risque d’être rejetécom un homme qui, selon les mots dévastateurs de Fliess, «se contente de lire ses propres pensées dans les autres». Ces pensées étaient major de caractère sexuel et étaient attisées par une drogue, la cocaïne, que Фрейд, оставивший комментарий в 1884 году, и à laquelle il allait à nouveau, чтобы прибегнуть к ses années de «psycouverte».Afin de désamorcer le risque d’enquête dans cette direction, Jones et Gray, suivant le chemin tracé par les réminiscences rusées de Freud, se sont efforcés de le décrire Com un chercheur nere qui, vivant une vie de vertu безупречный, sourgeo Trouvé piégé par l’accent mis par sesitors sur le sujet répulsif de la sexité. Et à présent Roudinesco en fait autant.

«Невежественные», «Невежественные», «Невежественные», «Невежественные», «Не знающие, как пациенты, живущие в соответствии с принципами Фрейда, решают проблемы и вызывают беспокойство». esprit si élevé qu’il avait décidé de s’abstenir par principe de tout rapport sexuel (8).Négligeant sa precription of 1908 («le remède à la maladie nerveuse issue du mariage serait l’infidélité couple»), Roudinesco lui attribue une «horreur de l’adultère» qui l’aurait сопровождает жизнь дюранта. D’après elle, il toujours, considéré sa femme Martha avec «une sorte d’adography». Il est donc impensable qu’il ait jamais convoité sa belle-sœur Minna, encore moins qu’il l’ait séduite (в соответствии с пожеланиями своих товарищей и со ссылкой на Minna elle-même l’a manifestavoué à Jung).Quant à la cocaïne, Roudinesco nous assure que Freud y a «définitivement» renoncé en 1892 — uncreation amplement démentie par les lettres à Fliess qui ont survival et même по L’Interprétation des rêves .

On peut toujours débattre de la nature de la vie Privée de Freud, car, même Jones l’admettait, il la tenait soigneusement à l’écart des regards. («Tout indique une remarquable disimitation dans la vie amoureuse de Freud», écrit-il).La polémique façon nuage d’encre engagée par Roudinesco nous consille de ne pas Aller dans cette direction, car la респектабельность Фрейда doit être preservée à tout prix [лира
«Pudeurs d’éditeurs» ci-dessous] . Reste que si cet homme n’a en réalité rien découvert et est néanmoins parvenu à uruader le monde de le considérer com un géant de la science, cela en fait l’une des figure les plus audacieuses de l’histoire de la pensée. Voilà qui est extrêmement intéressant.Буржуазный джентльмен де Рудинеско l’est beaucoup moins.

— Cet article is paru dans The New York Review of Books от 23 февраля 2017 г. Это перевод Николя Сентонжа.

Примечания

1. Элленбергер в частности, когда понятие бессознательного было установлено после Фрейда ( Histoire de la découverte de l’inconscient , Fayard, 2001).Sulloway a montré que l’intérêt pour la sexité, y includes ses perversions, était au center des preoccupations de nombreux spécialistes depuis les années 1880 (Фрэнк Саллоуэй, Фрейд, биологист-де-лесприт , Фаярд, 1981).

2. Traduit chez Fayard en 2013 sous le titre Freud, une vie .

3. Pourquoi la psychanalyse , Champs Flammarion, 2009 (première édition Fayard, 1999).

4. Libération , 26 января 1996 г.

5. Зигмунд Фрейд, Au-delà du principe du plaisir , 1920.

6. Рудинеско écrit: «Фрейд, центр неврологии и физиологии, avait строит дисциплину, соответствующую ветви психологии, tout en наследник динамичной традиции Франца Антона Месмера: магнетизм, гипнотизм, внушение, катарсис и т.д. трансферт. »

7. En 1935, précise Roudinesco, Ernest Jones préside la séance de l’Association au cours de laquelle les neuf membersres juifs sont contraints de démissionner.

8. Рудинеско écrit: «Puritain charmeur, il aimait follement séduire les femmes par la parole. Сын эпистолера искусства, qui confinait au génie, était aussi riche que ses désirs charnels étaient limits, и сын воображения érotique aussi luxuriante que sa pratique sexuelle était pauvre. »

Pour Aller plus loin

Réaction à l’article de Frederick Crews

Les événements récents aux États-Unis ont sans doute montré qu’un parfait faussaire et charlatan peut accéder à une Reconnaissance Mondiale en mopulant l’opinion publique.Ce n’est pas le cas de Freud. Quiconque étudie l’histoire du XXe siècle réalise vite que la psychanalyse est l’une des rares успешных историй века. Non pas la thérapie sous sa forme «чистый», больше всего влияет на терапевтическую революцию, sur le cinéma, la peinture (le surréalisme!) И ltérature, les rapports entre les sexes, la famille, l’Étatprovidence et même la pensée политика. La raison en est que Freud — это синтез, созданный для апелляции «élans moraux» de son temps — une époque où les forms anciennes de la famille se transformaient и т. Д., Производящих впечатляющую мутацию в природе субъективности.

— Эли Зарецкий, профессор истории, Новая школа социальных исследований, Нью-Йорк.

Ответ Frederick Crews

Независимость, Фрейд и психанализ оказывают огромное влияние в XX веке. Маис Эли Зарецкий и вывод нелогичный. Selon lui, il faudrait absoudre Freud de tout charlatanisme для того, чтобы добиться успеха в l’air du temps; mais c’est précisément ce que font les charlatans. Les recherches de Zaretsky lui-même montrent que la psychanalyse, движение боевой техники реформирования пенсионной системы, непрерывное изменение доктрины для восстановления на фазе общественного мнения.Ce qui est bien autre выбрал que la validation par le cours des événements.

Sigmund Freud et l’interprétation du rêve

«L’interprétation du rêve» Фрейда. Ce livre fondateur de la psychanalyse est l’œuvre d’un explorateur qui, plongeant au plus profond, transformé la vision que nous avions de notre for intérieur. C’est aussi un ouvrage pour une bonne part сотрудничества и временного покоя без движения.

Имя: Зигмунд
Имя: Фрейд

Naissance: 6 мая 1856 г. в Фрайберге, aujourd’hui en République tchèque, в l’époque dans l’empire austro-hongrois. La famille s’installe à Vienne en 1860.
Etudes: Docteur en médecine en 1881. Spécialités последовательные: физиология и неврология. Се премьера публикаций porteront sur les testicules de l’anguille et la cocaïne.
Mariage: Avec Martha Bernays en 1886. La même année, il ouvre son cabin à Vienne.

Дебюты психанализа: Практический анализ автоанализа в период 1895 года. Термины психанализа в 1896 году. Лучшие международные конгресы психанализа в 1908 году в Зальцбурге. Le dernier auquel assistera Freud à Berlin en 1921.

Le maître-livre: L’interprétation des rêves en 1900 qui connaitra moult éditions et révisions.

Рак: первое хирургическое вмешательство 1923 г.

L’exil: Dès 1933, les nazis ont brûlé les ouvrages de Freud en Allemagne.Après l’Anschluss, апартаменты являются сыном гестапо. Ses amis réussissent à le faire passer à Londres où il s’installe l’été 1938. Ses quatre sœurs seront assassinées dans les camps.
Sa mort: A Londres, le 23 septembre 1939. Alors que begin la Deuxième Guerre.

Ouvrages:

• Зигмунд Фрейд L’interprétation du rêve PUF
• Bernard Lahire L’interprétation sociologique des rêves La Découverte
• Bernard Lahire La part rêvée.L’interprétation sociologique des rêves, volume 2 La Découverte
• Sabine Prokhoris L’insaisissable histoire de la psychanalyse PUF
• Lydia Marinelli et Andreas Mayer Rêver avec Freud. L’histoire коллектив де l’Interprétation du rêve Aubier
• Элизабет Рудинеско Зигмунд Фрейд en son temps et dans le nôtre Seuil
• Jean Laplanche et Jean-Bertrand Pontalis Vocabulaire de la psychanalyse PUF

L’utérus sur le divan — Ép.2/4

Предъявленная выездная комиссия Жеральдин Мошна-Савойя

Les médecins grecs de l’Antiquité abordaient l’hystérie com une lion qui avait à voir avec un organe génital propre aux femmes: l’utérus.
Freud détacha les симптомов hystériques de cette référence anatomique à l’utérus com organe, mais ce qu’il conserva, c’est l’idée que ces симптомов, доступных quand même à voir avec le corps, ce qu’il appela une «преобразование. соматический ».
Pour Freud, le corps n’est pas celui de l’organisme, celui de la médecine, mais le corps libidinal, investi de jouissance, de puissance, de libido.Lorsque quelque выбрал du désir est refoulé, cela peut alors passer par l’expression traumatique: непривязанность qui se présente com venant du corps mais dont la cause est mental et non organique…
Alors que reste-t-il de l’utérus dans l’hystérie telle qu’elle a été exploitée après Freud par la psychanalyse?

L’invitée du jour:

Clotilde Leguil , professeure au département de psychanalyse de Paris 8 Saint-Denis, philosophe, et psychanalyste de l’Ecole de la Cause freudienne

Mystère du corps féminin

Le corps féminin constitue un mystère au niveau de son interprétation, premièrement, anatomique, du fait de cette invisibilité des organes.L’historien Thomas W. Laqueur montre comment, jusqu’au 18ème siècle, на pensé que le corps féminin, avec ses organes à l’intérieur, était un corps humain inachevé, qu’il était à penser à partir du paradigme du corps мужчина. Même la naissance de l’anatomie n’a pas suffi à lele ce mystère, в продолжении с концепцией этой анатомии, соединившей инверсию в l’intérieur des organes masculins. «Осенью 18-го века», «Сортир d’une vision téléologique et théologique pour accrocher le corps féminin dans toute sa différence: qu’il n’avait plus à être compare au corps masculin».
Клотильда Легуил

L’hystérie et son lien à la réminiscence

Freud détache l’hystérie d’uneffection organique, il la définit à partir d’un specific leien au passé: ce n’est pas seulement un lien au passé au sens d’une nostalgie mais un passé que le sujet ne parvient pas lui-même à formuler. Le sujet hystérique ne sait pas qu’il est atté à un passé qui a tellement marqué son corps libinal qu’il ne parvient plus à avancer dans la vie.Freud décrit les hystériques Com des êtres qui souffrent de réminiscences, qui ne sont pas seulement des souvenirs, mais des retours dans le corps de souvenirs, qui sont oubliés mais qui ne sont pas perdus… Ces симптомов hystériques sont presque condition, la psychanalyse, ils vont lui permettre d’accéder à cette part refoulée qui finalalement продолжить de faire destin tant que le sujet ne parvient pas à l’interpréter.
Клотильда Легуил

Textes lus par Elsa Lepoivre:

• Extrait du Timée , de Platon, 360 av.J.C., перевод Люка Бриссона, éditions GF Flammarion
• Extrait de Anthropologie structurale , de Claude Lévi-Strauss, Magie et Religion , chapitre 10: L’efficacité symbolique , 1958, éditions Plon (avec des musiques de Jean-Jacques Hertz & François Roy shaman: ). , интерп.: Гильермо Аревало Кестенбец; и Жан-Пьер Друэ, La ville )

Сыновья диффузные:

• Mix de debut par Laurence Malonda, avec des extraits de: Freud, Passions secrètes , film de John Huston (1962), La Boum de Claude Pinoteau (1980), Le Prénom d’Alexandre de La Patellière et Matthieu Delaporte (2012), Le Grand Blond avec une chaussure noire d’Yves Robert (1972), Intouchables d’Olivier Nakache et Eric Toledano (2011)
• Chanson d’Elliphant, Матка
• Архив Жака Лакана, 1974, конференция в Риме, диффузия по культуре Франции 7 апреля 2001 г.
• Extrait du film Pas de printemps pour Marnie , d’Alfred Hitchcock, 1964
• Extrait de Réponses de femmes , d’Agnès Varda, 1997
• Chanson de Muse, Hysteria

«Карнеты Макса Либерманна», серия политик в Австрии, Венгрии

Макс, невролог, поставлен на диагностику для людей, обучающихся.Оскар, l’inspecteur en mal de réussite, est contraint de l’accepter en tant qu’observateur. Дебют «Les Carnets de Max Liebermann» во Франции 3 до 21.05. Bienvenue dans leurs enquêtes!

Вена — это та самая вилла, которая обнародовала свои права. À Londres, j’étais Max. Seulement Макс. Tandis qu’à Vienne je suis le docteur Максимилиан Либерманн.Médecin, Neurologue et bien sûr anglais. Personne ne manque de vous le rappeler… Vienne est en plein âge d’or, et pourtant quelque выбрал de Trouble se terre sous les apparences. Un royaume des ombres que cette ville s’efforce de disimuler. Bienvenue à Vienne. Bienvenue dans monde.

Макс Либерманн

Серия, адаптация романов Франка Таллиса, выходящая из XX ^и эпохи столицы Австрийско-Гонконгской империи, Вена. Главный персонаж, Максимилиан Либерманн, est un nearologue anglais de confession juive (Франк Таллис, человек, практикующий психологию, психология, кулон, vingt ans), не прибегайте к медицинскому подходу, отличному от Celle de ses confrères et de son professeur, médecin en chef de l’hôpital, qui prône l’utilisation des électrochocs pour soigner l’hystérie.Le docteur Liebermann, qui suit avec intérêt les découvertes et les enseignements du professeur Sigmund Freud, prefère, com lui, utiliser les mots pour seigner ses пациентов. Et il se fiche éperdument que le père de la psychanalyse (enfin, il ne l’est pas encore) прохождение для шарлатана, восходящего к bonne société viennoise. Une société engluée dans des us d’un autre temps que Max se plaît àtudier, quand il ne les critique pas out.
Lorsque débute la série, l’inpecteur Oskar Rheinhardt semble embourbé dans uneccession d’échecs Professionalnels.Incapable de résoudre une enquête depuis plusieurs mois (sachez Patient pour en connaître la raison), il se voit attribuer, non sans protester, un Observateur qui mene étude sur le comportement criminel. Et force est de constater que le jeune Liebermann est un atout de taille pour obtenir des resultats, pour ne pas dire une pièce maîtresse dont ni Oskar ni le commissaire n’arriveront à se pass.

Оскар: Allez-vous me suivre à la trace à chaque fois que j’enquêterai sur un meurtre?

Макс: Oui, c’est exactement ce qui est prévu.

Оскар: Да здравствует шанс!

Échanges entre Oskar et Max

L’expertise par les science

En 1906, les methods pour traquer les criminels en sont à leurs balbutiements. À défaut de pouvoir marquer au fer rouge les délinquants (cette méthode fut workerée en France jusqu’en 1832), les policiers s’appuient sur les релевантные цифровые отпечатки, la фотография или наука, en recourant à des экспертов (médecins, химисты, оружейники и др.) pour étayer leurs soupçons, appréhender les suspect et résoudre leurs enquêtes. C’est « un magistrat autrichien, Hans Gross, qui est considéré comm le premier à utiliser le concept de Criminalistique dans le livre Manuel pratique d’instruction judiciaire en 1899. Ce magistrat préconise l’utilisation de la science dans les enquêtes . В 1894 году, il donne des Cours aux Officiers де Вьенская жандармерия. Ces Cours vont ensuite être предложения dans les facultés de droit de Vienne.Des grandes écoles ou Universités vont suivre ce modèle. (Источник: police-scientifique.com) »Rien d’étonnant donc à ce que Max ait obtenu cette place d’observateur. Même si, en toute franchise, la bonne amitié entre son père et le commissaire a joué en sa faveur.

Regardez autour de vous. C’est l’élite viennoise. Nous pouvons offrir un Определенный закон. Je doute que le Quartier juif dispose d’un réseau Professionalnel aussi étendu, mais je peux me tromper… Comme le maire se plaît souvent à le dire: «Nous décidons qui est juif et qui ne l’est pas», герр Либерман.

Hans Brückmüller à Mendel Liebermann

outre ou ne pas être à sa place

Lucide sur l’ostracisme dont sont victimes les juifs, Max s’offusque régulièrement des scènes déstequelles des scènes auxilles des scènes désquelles des scènes désquelles des scènes auxilles des des scènes désquelles des des scènes auxilles des des scènes auxilles des scènes auxilles des des scènes désquelles. Qu’elles viennent du professeur Gruner — « Nous n’allons pas changer notre manière de travailler à chaque fois qu’un docteur juif publie un livre » — ou du public de l’Opéra refusant d’applaudir l’entrée en scène де Густав Малер, toutes le révulsent.Un racisme ordinaire contre lequel il a choisi de lutter, quitte à mettre sa carrière or son statut social en péril. Et il sait pouvoir compter sur l’inspecteur Rheinhardt pour battre en brèche les idées reçues que somes se plaisent à véhiculer. Au Cours du deuxième épisode, ils vont ainsi être amenés à enquêter sur la Confrérie du feu originel, dont un pamphlet prône la purification du sang par l’extermination des races inférieures à Vienne, alors même qu’une Commise Crime Odansie la ville.Cela ne vous rappelle rien?

Votre emblème est replicit dans des mares de sang. Près de chacun des corps mutilés. «Consacrons notre terre, purifions notre sang …» Vous faites partie de cette confrérie!

L’inspecteur Oskar Rheinhardt à Gustav von Triebenbach

Les Carnets de Max Liebermann — Saison 1

Vienne, 1906. Au hasard d’une enquête, l’inspecteur Oskar Rheinhardt sesence voit im imser labermann Английский невролог, увлекательная теория Зигмунда Фрейда.Oskar travaille seul et ne support pas la présence de ce simple observateur. Max, qui mène une étude sur le comportement criminel, ne peut s’empêcher de donner son avis. Ces deux personnalités, diamétralement opposées dans leur Approche du Crime, vont se révéler redoutablement efficaces for arrêter les criminels.

Série (3 x 90 min — inédit) — Реализация Robert Dornhelm et Umut Dag — Scénario Steve Thompson — D’après les romans Les Carnets de Max Liebermann de (Франк Таллис ) / 18) — Производство Endor Productions и MR Film — Совместное производство ORF , ZDF , Red Arrow Studios international — Avec le soutien de Fernsehfonds Austria , Film Fonds W Niederösterreich
Avec Matthew Beard , Juergen Maurer , Luise von Finckh , Jessica De Gouw , Conleth Hill , Amelia Bullmore

Эпизод 1 — Lasc30 Вена, 1906 год.Alors que l’inspecteur Rheinhardt prend les commandes d’une enquête qui s’annonce étrange, сын supérieur, le commissaire Strasser, lui presence du docteur Max Liebermann, qui mène une étude sur la психопатия преступников.

Эпизод 2 — Du sang sur Vienne
Alors que Rheinhardt assiste aux fiançailles de Max et Clara, de mystérieux meurtres le contraignent à quitter la fête. Les premiers indexs semblent révéler un coupable un peu trop idéal…

Эпизод 3 — Les Mensonges de l’esprit
Le comportement soudain et étrange de son neveu Daniel pousse Max à demander de l’aide à Oskar.Убеждать, что проблемы возникают не только после военной школы, но и от Даниэля, ученика Оскара, соучастника для выяснения. Alors qu’ils se heurtent au mutisme du corps enseignant, ils apprennent qu’un élève a été retrouvé mort quelques jours avant la crise dont été Victime Даниэль…

Премьер-эпизод из серии, находящейся в тени, 21 февраля 3
Les Carnets de Max Liebermann — La Justice de l’inconscient est à voir et revoir sur france.