Читать книгу «Иметь и не иметь» онлайн полностью📖 — Эрнеста Хемингуэя — MyBook.

Ernest Hemingway

To Have and Have Not

© Hemingway Foreign Rights Trust, 1937

© Школа перевода Баканова, 2016

© Перевод. И. Судакевич, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Впервые опубликовано издательством Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.

* * *

Примечание автора:

Поскольку в последнее время наблюдается склонность отождествлять книжных персонажей с реальными людьми, автор считает уместным заявить, что в этой книге реальных людей нет: как сами персонажи, так и их имена выдуманы. Если и встречается имя какого-либо живущего человека, то лишь по чистой случайности.

Часть первая. Гарри Морган

(весна)

Глава первая

Представляете себе Гавану ранним утром, когда под окнами домов еще дрыхнут бродяги? Когда даже лед еще не начали развозить по барам?.. Словом, мы шли в «Жемчужину Сан-Франциско» выпить кофе, а когда пересекали площадь, на ней не спал лишь один попрошайка – хлебал воду из фонтана. Но когда мы вошли внутрь, там уже поджидали трое.

Мы сели, и один из них шагнул к нам.

– Ну? – сказал он.

– Не могу, – ответил я. – Рад бы помочь, да не могу. Еще вчера об этом говорил.

– Тогда назови свою цену.

– Не в этом дело. Просто не могу, и все.

Те двое тоже подошли и уныло маячили рядом. Врать не стану, с виду вроде неплохие парни, и я в самом деле был бы не прочь оказать им услугу.

– По тысяче монет с головы, – сказал тот, кто сносно владел английским.

– Не терзай мне душу, – сказал я ему. – Правду говорю: не могу я.

– Наступят другие времена, и когда здесь все изменится, тебе зачтется.

– Знаю. Я вообще за вас болею. Но согласиться не могу.

– Почему?

– Лодка меня кормит. Если ее конфискуют, я потеряю все.

– На эти деньги купишь новую.

– Сидя в каталажке?

Они, должно быть, решили, что я люблю, когда меня уламывают, потому что этот парень упрямо гнул свое.

– У тебя будет три тысячи долларов, плюс заслуги.

Нынешний режим, знаешь ли, долго не протянет.

– Слушай, – говорю я, – меня не волнует, кто тут у вас президент. Главное, что я не вожу в Штаты ничего болтливого.

– Намекаешь, что мы будем болтать? – заявил один из молчунов. Да еще зло так.

– Я просто сказал: ничего болтливого.

– Так мы, по-твоему, ленгуас ларгас?

– Нет.

– Ты хоть знаешь, что значит ленгуа ларга?

– Знаю. «Длинный язык».

– А знаешь, что мы с такими делаем?

– Ты меня не стращай. Сами же первые подкатили. Я вам вообще ничего не предлагал.

– Панчо, заткнись, – бросил ершистому тот, кто затеял разговор.

– Так он же намекает, мы-де болтать возьмемся, – буркнул Панчо.

– Слушайте, – говорю, – я вам объясняю: я не вожу ничего, что умеет болтать. Спиртное не умеет. Оплетенные бутыли не умеют. Есть куча других вещей, которые не умеют болтать. Зато люди умеют.

– А китайцы? – зло напирал Панчо.

– Эти умеют болтать, да только я их не понимаю, – сказал я ему.

– Стало быть, не возьмешься?

– Еще вчера вечером ответил. Не могу я.

– Как насчет твоего языка? – поинтересовался Панчо.

Никак он не мог взять в толк, что происходит, и потому кипятился. А еще, должно быть, от разочарования. Я ему даже отвечать не стал.

– Ты сам-то не ленгуа ларга, случаем? – спросил он, не сбавляя тона.

– Вот еще.

– Чего-чего? Угрожаешь, что ли?

– Слушай, – говорю я ему. – И охота тебе буянить спозаранок? Поди, и так уже немало глоток перерезал. А я даже кофе не попил.

– Ты, значит, уверен, что я людям глотки режу?

– Нет, – говорю. – И мне плевать. Но ты умеешь вести разговор без вот этого бешенства?

– Ты меня взбесил. Прирезать бы тебя.

– Тьфу, черт, – говорю. – Думай, чего несешь.

– Ладно, Панчо, хватит, – сказал первый и обратился ко мне: – Извини, что так вышло. Жаль, что не можешь нас взять.

– Да и мне жаль.

Все трое поплелись к двери, и я проводил их взглядом. Симпатичные молодые парни, в добротной одежде, но без головных уборов; похоже, каждый при неплохих деньгах. Как бы то ни было, сумму они предложили приличную, да и разговаривали на том английском, на котором изъясняются кубинцы с деньгами.

Двое смахивали на родных братьев; третий, Панчо, был чуток повыше ростом, хотя выглядел по тому же образцу. Ладно скроенный, в хорошем костюме, с блестящими волосами. Мне еще подумалось, что он вряд ли настолько свиреп, каким хотел показаться. Просто весь был на нервах.

Когда они, выйдя из кафе, свернули направо, я увидел крытую машину, что мчалась к ним через площадь. Первым делом посыпалось витринное стекло, и в батарею бутылок у правой стены угодила пуля. Я услышал пальбу, и – чпок-чпок-чпок – вдоль всей стены пошли лопаться бутылки.

Я нырнул влево, за стойку, откуда мог наблюдать, выглядывая за край. Машина замерла, рядом на земле скорчились двое мужчин: у одного в руках «томпсон», у другого – обрез из автоматического дробовика. Тот, что с автоматом, был негром. Его напарник носил белый шоферский пыльник.

Один из давешних парней распластался ничком на тротуаре, буквально в шаге от громадной разбитой витрины.

Остальные двое притаились за ледовым фургоном с рекламой пива «Ла тропикал», что стоял у соседнего бара «Кунард». Одна лошадь билась в упряжи на земле, вторая неистово дергала головой.

Кто-то из ребят выстрелил из-за фургона, и пуля срикошетила от тротуара. Негр с автоматом чуть ли не вспахал лицом мостовую, очередью обработал фургон снизу, ну и, понятное дело, один из парней повалился на бордюрный камень. Пока он там дергался, прикрывая голову руками, шофер разрядил в него обрез, а негр тем временем возился со свежим диском. Впрочем, дистанция была приличной, и толку вышло мало. Дробь весь тротуар обметала серебристыми брызгами. Тот, второй, за ноги затащил раненого за фургон, и я увидел, как негр опять жмется щекой к мостовой, чтобы выдать по ним новую очередь. Тут смотрю, старина Панчо огибает фургон с той стороны, прячась за лошадью, что устояла на ногах. Потом выходит из-за лошади, а лицо все белое, как несвежая простыня, и разряжает в шофера свой громадный «парабеллум», для верности ухватив его обеими руками.

На ходу дважды промазывает по негру, взяв слишком высоко, затем еще раз слишком низко. Попадает в покрышку, так как я увидел фонтанчик пыли, обдавший тротуар, а потом, когда оставалось метра три, негр всадил ему в живот пулю из «томпсона». Думаю, последнюю, потому что он даже автомат отбросил, а старина Панчо осел как подрубленный и повалился ничком. Он еще пытался встать, цепляясь за свой «парабеллум», но никак не мог вскинуть лицо, и тогда негр взял шоферский обрез, что валялся возле колеса, и снес ему полчерепа. Тот еще негр.

Я быстренько отхлебнул из первой попавшейся бутылки и, признаться, не могу вам сказать, что в ней было. Вся эта история мне сильно не понравилась. Украдкой, прячась за стойкой, я выскользнул в кухню, а оттуда через заднюю дверь на улицу. Обогнул площадь, держась от нее подальше и даже не озираясь на толпу, которая стремительно стекалась к кафе. Миновал ворота, а вот и пристань, и я у себя на лодке.

Тип, который ее зафрахтовал, уже поджидал меня на борту. Я рассказал ему, что случилось.

– Но где Эдди? – спрашивает меня этот мистер Джонсон, наш фрахтователь.

– Как поднялась пальба, я его больше не видел.

– Думаете, его ранило?

– Черт возьми, нет, конечно. Я же говорю, единственные попадания внутри кафе пришлись на бутылки. И это было, когда машина их еще догоняла. То есть, когда застрелили первого парня, напротив витрины. Они во-от под таким углом свернули и…

– Откуда вы все так хорошо знаете?

– Так я же смотрел, – сказал я ему.

И тут, вскинув лицо, я увидел, как по пристани шагает Эдди; кажется, еще более долговязый и расхлябанный, чем обычно. У человека словно суставы при ходьбе развинчивались.

– Легок на помине.

Выглядел он изрядно помятым. На Эдди вообще грустно смотреть ранним утром, но нынче он сам себя превзошел.

– Ты где был? – поинтересовался я.

– На полу.

– А вы тоже это видели? – спрашивает Джонсон.

– Мистер Джонсон, – ответил ему Эдди, – давайте не будем об этом говорить.

Не то меня стошнит при первой же мысли.

– Вам лучше выпить, – посоветовал ему Джонсон. А затем, обращаясь ко мне, сказал: – Итак, мы выходим?

– Это уж вам решать.

– Что за погода будет?

– Как и вчера. Может, даже получше.

– Тогда выходим.

– Ладно, вот только наживку дождемся.

Мы уже три недели возили этого типчика рыбачить в Гольфстриме, а я так и не увидел от него ни цента, если не считать той сотни долларов, что он дал мне еще перед выходом на Кубу для оплаты консульского и таможенного сборов, на кое-какую провизию и топливо. Рыболовными снастями обеспечивал я, а сошлись мы на тридцати пяти долларах в сутки. Ночевал он в гостинице, на борт заявлялся каждое утро. Эдди пришлось таскать за собой потому, что этот фрахт устроил он. За что и получал от меня по четыре доллара в день.

– Надо бы ее заправить, – сказал я Джонсону.

– Заправляйте.

– Так ведь на это деньги нужны.

– Сколько?

– За галлон просят по двадцать восемь центов. Долить надо сорок. Стало быть, одиннадцать двадцать.

Он вынул пятнадцать долларов.

– А на сдачу пива со льдом, или как? – спросил я.

– Да-да, – кивнул он. – Просто добавьте сколько нужно к тому, что я вам уже должен.

Меня беспокоила мыслишка, что я чересчур долго с ним затягиваю, но если ему вообще можно верить, не все ли равно: три недели или сколько? Хотя, по-хорошему, платить полагается еженедельно. Я и прежде позволял клиентам кататься по месяцу, и ничего, получал-таки свои денежки. Сам, конечно, виноват, да только очень мне сперва понравилось, что все так удачно складывается. Последние только деньки он меня тревожит, но я придерживал язычок, опасаясь, как бы он не разозлился. Так что если ему можно верить, чем дольше он катается, тем лучше.

– Бутылочку пива? – спросил Джонсон, открывая ящик.

– Нет, спасибо.

Как раз в этот момент на причале показался негр, который наживлял нам снасти, и я крикнул Эдди готовиться к отходу.

Негр со своей наживкой поднялся на борт, и мы отчалили, взяв курс из гавани; негр тем временем возился с наживкой: взяв сразу парочку макрелей, загонял им по крючку в рот, пропуская его через жабры, надсекал бок, после чего выводил крючок с той стороны, плотно стягивая рот лесой на проволочном поводке, чтобы крючок не скользил и наживка уходила в воду плавно, не раскручиваясь.

Это был настоящий, черный негр; сметливый и угрюмый малый, с ожерельем-амулетом из голубых бусин, которое он носил под рубашкой, в старенькой соломенной шляпе. У нас на борту его тянуло только спать да читать газеты. Но дело свое наживное он знал туго и был в нем весьма проворен.

– Шкипер, а вы тоже умеете вот так насаживать макрель? – спросил меня Джонсон.

– Да, сэр.

– Зачем же вам этот негр?

– Как пойдет большая рыба, сами все увидите, – ответил я ему.

– В смысле?

– Наш негр умеет это делать быстрее меня.

– А Эдди не умеет?

– Нет, сэр.

– Все равно, по мне – лишние траты.

Джонсон платил негру по доллару в день, и тот каждый вечер отправлялся плясать румбу. Вот и сейчас я видел, как его уже клонит в сон.

– Как раз он не лишний, – сказал я.

К этому времени мы уже миновали смэки, что стояли на якоре против Каваньи, а заодно и ялики, ловившие бельдюгу с каменистого дна возле форта Морро, и я повел лодку туда, где темной полосой пролегал Гольфстрим. Эдди подвесил за бортом пару приманок покрупнее, а негр уже наживил три удочки.

Гольфстрим подходил чуть ли не к мелководью, и когда мы приблизились, вода казалась почти лиловой, с частыми водоворотами. Поднимался легкий восточный бриз, и мы вспугнули множество летучих рыб, знаете, эдаких крупных, чернокрылых; в воздухе они смахивают на тот снимок, где изображен Линдберг над Атлантикой.

Эти большие летучие рыбы – самая верная примета. Насколько хватало глаз, всюду виднелись мочалки желтовато-белесых водорослей, которые дают понять, что основное течение подходит совсем близко к берегу, а впереди, над косяком тунцового молодняка, кружили птицы. Видно было, как тунцы выпрыгивают из воды: маленькие, разве что по паре фунтов весом.

– Вот теперь можете забрасывать, – сказал я Джонсону.

Он надел на себя разгрузочный пояс и закинул длинное удилище с катушкой фирмы «Гарди» на шестьсот метров лесы в тридцать шесть нитей. Я обернулся; чуть покачиваясь на волнах, его наживка преспокойно плыла себе сзади, а обе приманки подпрыгивали и ныряли. Узлы мы давали правильные, и я направил лодку к главной струе Гольфстрима.

– Вставьте удилище в гнездо своего сиденья, – посоветовал я. – Тогда не так тяжело будет держать. А тормоз освободите, чтобы отпускать лесу, когда рыба клюнет. Не то при завинченном тормозе она вас сдернет за борт.

То же самое я повторял ему изо дня в день, но это меня не раздражало. Из полусотни клиентов, которых приходится возить, дело знает разве что один. Да и тот сплошь да рядом норовит выбрать лесу, которая слишком слаба для настоящей рыбы.

– Как погодка? – спросил Джонсон.

– Лучше не бывает, – ответил я. И верно, денек выдался на славу.

Я передал штурвал негру, велев держать на ост, вдоль края Гольфстрима, а сам пошел на корму к Джонсону, который сидел и смотрел, как его наживка прыгает по волнам.

– Хотите, я поставлю второе удилище? – спросил я.

– Пожалуй, нет. Хочется все сделать своими руками: и подсекать, и вываживать, и затаскивать добычу.

– Хорошо, – говорю.  – Может, Эдди только забросит удочку, а как клюнет, он ее передаст, и вы сами подсечете?

– Нет, – сказал он. – Пусть будет только одна удочка.

– Ладно.

Негр держал прежний курс, я пригляделся и понял, что он заметил, как у нас по носу выскакивает из воды стайка летучих рыб. За кормой я видел Гавану, изящно раскинувшуюся под солнцем, и пароход, который едва вышел из бухты у форта Морро.

– Думаю, что сегодня, мистер Джонсон, вам придется потрудиться, – сказал я ему.

– Давно пора, – ответил он. – Сколько мы этим уже занимаемся?

– Ровно три недели.

– Затянулась рыбалочка.

– Уж такая это рыба, – говорю я. – Коли ее нет, так и нет. Но когда придет, только держись. А приходит она всегда. Если ее не будет сегодня, то не будет вообще. Луна нынче правильная. Течение отличное, да и ветер наметился в самый раз.

– А мы когда первый раз вышли, видели ведь маленьких.

– Верно, – говорю. – Я же объяснял. Сначала приходят маленькие, а потом они уступают место большой рыбе.

– Знаете, у вас, шкиперов, одни и те же отговорки. То слишком рано, не сезон, то слишком поздно, то ветер не годится, а то еще луна какая-то неправильная. Зато деньги брать это почему-то не мешает.

– Ну, – отвечаю, – провалиться мне на месте, но так оно обычно и бывает: либо слишком рано, либо поздно, да и ветер по большей части не тот. А когда все сложится, ты кукуешь на берегу без клиента.

– Вы уверены, что сегодня день что надо?

– Кхм, – говорю, – как раз на сегодня мне уже хватило развлечений. Впрочем, готов побиться об заклад, что для вас все только начинается.

– Хорошо бы, – кивнул Джонсон.

К ловле все было готово. Эдди отправился на бак и улегся там. Я же остался стоять, выискивая глазами, не мелькнет ли где хвост. Негр клевал носом, так что приходилось следить и за ним. Ишь, какой ночной гуляка.

– Вам не трудно передать мне пива? – спросил Джонсон.

– Да нет, – ответил я и, сунув руку в лед, достал ему холодненького.

– А себе не хотите?

– Нет, – говорю.  – Подожду до вечера.

Я откупорил бутылку и уже протягивал ее Джонсону, когда на моих глазах из воды выскочила здоровенная бурая башка с во-от таким копьевидным жалом, целясь на нашу макрель. Не рыбина, а целое бревно.

– Отпусти! Отпусти тормоз! – заорал я.

– Да он вроде и не клюнул…

– Тогда готовьтесь.

Эта зверюга выходила с большой глубины и потому промахнулась. Я знал, что она обязательно развернется, чтобы зайти вновь.

– Едва клюнет, сразу отпускайте!

И тут я увидел ее из-под воды за нашей кормой. Плавники топорщились, словно багровые крылья, а по бурой коже шли багровые же полосы. Она всплывала что твоя подлодка, вот уже и спинной плавник рассекает воду не хуже перископа. Рыба вышла ровнехонько на наживку, взметнув свое подрагивающее жало над водой.

– Пусть хорошенько заглотит! – крикнул я.

Джонсон снял руку с катушки, и та зажужжала, а старый марлин развернулся и пошел, пошел вниз, посверкивая серебром сквозь воду, быстро набирая ход в сторону берега.

– Подбавьте тормоза, – посоветовал я. – Только немного.

Он подкрутил барашек.

– Слишком не надо, – сказал я. Леса отклонялась на глазах. – А потом резко по тормозу – и подсекайте! Подсекайте его! Он обязательно выпрыгнет.

Джонсон закрутил тормоз и перехватил удилище понадежней.

– Подсекайте! – скомандовал я. – Вгоняйте крючок! Раз пять, не меньше.

Он успел дернуть пару раз, и тут удилище согнулось чуть ли не вдвое, взвизгнула катушка – и в долгом прямом прыжке сверкающим под солнцем серебром взвился марлин, рухнув в воду с таким плеском, будто с обрыва спихнули конскую тушу.

– Так, отпускайте тормоз, – сказал я.

– Да сорвался, – посетовал Джонсон.

– Черта с два сорвался. Живей отпускайте, говорю!

Леса загнулась на воде петлей, и в следующем своем прыжке он был у нас уже за кормой, торопясь в открытое море. Затем марлин вынырнул еще разок, вспенив воду, и я сумел заметить, что крючок впился ему в угол рта. Отличный экземпляр, ярко-серебристый, с багровыми полосами, настоящее бревно.

– Да сорвался же, – ныл Джонсон. Леса вяло провисла.

– Крутите, – не отставал я. – Говорю вам, крючок вогнали. Эй! – рявкнул я негру. – Врубай самый полный!

Еще два раза выходил марлин из воды, жесткий, как телеграфный столб, всем своим длинным телом целясь в нас, высоко взметывая воду при каждом падении. Затем леса натянулась, и я увидел, как он разворачивается, уходя к берегу.

– Ну все, начал свой бег, – сказал я. – Пусть петляет, сколько хочет, я с него не слезу. А вы не переборщите с тормозом. Лесы у нас предостаточно.

Старый марлин шел к норд-осту, как оно и принято у всякой большой рыбы, а уж петли какие закладывал, доложу я вам… Взялся скакать да рваться длинными дугами, плеща во все стороны под стать глиссеру на хорошей волне. Мы не отставали. Негра с руля я согнал и без устали орал на Джонсона, мол, держи тормоз послабже, а удочку покрепче. И вдруг удилище резко дернулось, и леса тут же ослабла. Это понятно далеко не каждому, потому что со стороны она выглядит натянутой из-за трения об воду. Но я-то видел.

– Вот теперь сорвался, – сообщил я Джонсону.

Марлин так и продолжал скакать, пока не скрылся из глаз. Да-а, отличная рыбина, ничего не скажешь.

– Да ну, я же чувствую, он до сих пор тянет, – возразил Джонсон.

– Просто мертвый вес.

– Даже катушку прокрутить не удается. А может, он сдох?

– Вы вон туда взгляните, – посоветовал я. – Скачет как заведенный.

И действительно, марлин в полумиле от нас по-прежнему брызгался водой.

Я попробовал стронуть катушку. Затянута наглухо. С таким тормозом лесу не отпустишь, не мудрено, что она лопнула.

– Я вам говорил не налегать на тормоз?

– Но он же лесу сматывал!

– И что?

– Я и затянул.

– Слушайте, когда рыба вот так бьется, она обязательно порвет лесу, если ее не вытравливать. Нет на свете лесы, которая бы это выдержала. Рыба требует? Дай. Не зажимай тормоз. Рыбак-промысловик, и тот не удержал бы ее – даже на гарпунном лине. От нас всего-то надо гоняться за рыбиной, чтобы она не выбрала всю длину. И всякий раз, когда она набесится, поднырнет, ты эту лесу сматываешь обратно.

– Значит, если бы она не лопнула, я бы его поймал?

– У вас имелись все шансы.

– Но он бы недолго бесился?

– Такая рыба умеет много чего. Гонка – только начало схватки.

– Ну, другую еще словим.

– Сперва лесу надо бы смотать, – говорю я ему.

Мы умудрились подцепить рыбину и потерять ее, не разбудив Эдди. Теперь старина Эдди вновь пожаловал на корму.

– Чего тут у вас? – спрашивает.

Неплохой был моряк, пока не спился; сейчас от него толку мало. Вот стоит он передо мной, долговязый, как жердь, щеки впавшие, челюсть безвольно отвисла, в уголках глаз какая-то белесая дрянь, волосы – и те выцвели под солнцем. Понятное дело, чего он проснулся: трубы горят.

– Ладно, возьми себе пива, – говорю ему.

Он взял бутылку из ящика и сразу ее осушил.

– Что ж, пойду-ка, пожалуй, сон досматривать. А за пиво очень вам обязан.

Ох уж этот Эдди. Плевать он хотел на рыбу.

Словом, ближе к полудню мы подцепили еще одного марлина, но он тоже соскочил.

– А с ним-то что я не так сделал? – спрашивает Джонсон.

Книга «Иметь и не иметь» Хемингуэй Э

• Книги
  • Художественная литература
  • Нехудожественная литература
  • Детская литература
  • Литература на иностранных языках
  • Путешествия. Хобби. Досуг
  • Книги по искусству
  • Биографии. Мемуары. Публицистика
  • Комиксы. Манга. Графические романы
  • Журналы
  • Печать по требованию
  • Книги с автографом
  • Книги в подарок
  • «Москва» рекомендует

  • Авторы • Серии • Издательства • Жанр

• Электронные книги
  • Русская классика
  • Детективы
  • Экономика
  • Журналы
  • Пособия
  • История
  • Политика
  • Биографии и мемуары
  • Публицистика
• Aудиокниги
  • Электронные аудиокниги
  • CD – диски
• Коллекционные издания
  • Зарубежная проза и поэзия
  • Русская проза и поэзия
  • Детская литература
  • История
  • Искусство
  • Энциклопедии
  • Кулинария. Виноделие
  • Религия, теология
  • Все тематики
• Антикварные книги
  • Детская литература
  • Собрания сочинений
  • Искусство
  • История России до 1917 года
  • Художественная литература. Зарубежная
  • Художественная литература. Русская
  • Все тематики
  • Предварительный заказ
  • Прием книг на комиссию
• Подарки
  • Книги в подарок
  • Авторские работы
  • Бизнес-подарки
  • Литературные подарки
  • Миниатюрные издания
  • Подарки детям
  • Подарочные ручки
  • Открытки
  • Календари
  • Все тематики подарков
  • Подарочные сертификаты
  • Подарочные наборы
  • Идеи подарков
• Канцтовары
  • Аксессуары делового человека
  • Необычная канцелярия
  • Бумажно-беловые принадлежности
  • Письменные принадлежности
  • Мелкоофисный товар
  • Для художников
• Услуги
  • Бонусная программа
  • Подарочные сертификаты
  • Доставка по всему миру
  • Корпоративное обслуживание
  • Vip-обслуживание
  • Услуги антикварно-букинистического отдела
  • Подбор и оформление подарков
  • Изготовление эксклюзивных изданий
  • Формирование семейной библиотеки

Расширенный поиск

Хемингуэй Э.

Иметь и не иметь Эрнест Хемингуэй

«Мы прошли мимо рифа, и я однажды оглянулся и увидел, что пляж и горы начинают появляться; затем я отправил ее на курс на Ки-Уэст». Уэст, Флорида. Хотя обычно он занимается рыбалкой, иногда его лодку можно использовать для других целей. Если предложенные деньги того стоят, Гарри будет возить оружие, ром и людей на Кубу и обратно. Но он играет в рискованную игру. Самый суровый герой Хемингуэя рискует не только своей жизнью, но и своей жизнью.

[Мой обзор]

Иметь и не иметь Эрнеста Хемингуэя было первоначально опубликовано в 1937 году. У меня есть издание Vintage Classic (Penguin Random House), опубликованное в 2017 году, и я был заинтригован Открой для себя больше.

Иметь и не иметь представляет собой комбинацию трех историй, в каждой из которых рассказывается об одном и том же персонаже, крутом парне капитане Гарри Моргане. Первый рассказ Хемингуэй опубликовал в 1934 году в Cosmopolitan, а второй — в 1919 году.36 в Esquire и впоследствии решил написать новеллу, основанную на деятельности Гарри Моргана. Публикация была отложена до 1937 года из-за участия Хемингуэя в Гражданской войне в Испании. После выпуска он получил много критики: The New York Times (октябрь 1937 г.) заявила, что «Mr. Репутация Хемингуэя как творческого писателя была бы сильнее, если бы она никогда не была опубликована».0003 Иметь и не иметь о дисбалансе общества. Это отражено в названии книги, где речь идет о тех, кто «имеет» и тех, кто «не имеет» . Главный герой, Гарри Морган, циничен во всех аспектах жизни. Он все время злится, и это разочарование выливается в его повседневную рутину. Он арендует свою лодку для рыбацких экспедиций, и иногда денег, которые он зарабатывает, достаточно, чтобы накормить жену и детей, но иногда удача обходит его стороной, и Гарри прибегает к деятельности на черном рынке, чтобы свести концы с концами. Работа с нелегальной торговлей сопряжена с большими рисками и, в Иметь и не иметь , Гарри Морган связывается с очень неприятными людьми.

Хемингуэй изображает тяготы жизни местных жителей Ки-Уэста и чувство пустоты, которое цепляется за них, когда они пытаются свести концы с концами. Большая часть романа посвящена описаниям большого количества алкоголя и насилия, связанным с пренебрежением и бедностью жителей. Это, конечно, очень сильно отличается от туристов, богатых проходимцев, у которых, кажется, есть все, но у них много собственных проблем.

Иметь и не иметь — очень сложная и трудная книга для рецензирования во многих отношениях. Сегодня Гарри Моргана назвали бы расистом, женоненавистником и хулиганом. В книге обильно используются определенные слова, которые были бы неприемлемы в любой писательской работе сегодня. Но на это нужно смотреть через другую призму, через призму 1937 года, когда общество действительно было совсем другим. Иметь и не иметь — это мрачное чтение, действие которого происходит во время Великой депрессии. Диалог бессвязный, резкий и резкий. Все персонажи обеспокоены. Обстановка мрачная и безлюдная. По возвращении из Испании у Хемингуэя была социальная совесть, и можно было бы задаться вопросом, чем бы закончилась эта книга, если бы он вообще никогда не уезжал.

Иметь и не иметь , без сомнения, противоречивая книга, но я с удовольствием прочитал ее. Как всегда, я оказался в кроличьей норе, читая больше об этом писателе, который продолжает очаровывать. Трагическая история «Иметь и не иметь » представляет собой отрывочное и бескомпромиссное чтение, которое бросает вызов и интригует, а также расстраивает и сбивает с толку многих читателей.

Вы читали Хемингуэя? Вы читали Иметь и не иметь ? Я действительно хотел бы услышать ваши мысли.

Изображение Anne and Saturnino Miranda с сайта Pixabay

[ Биография ]

Эрнест Хемингуэй родился в 1899 году. Его отец был врачом, и он был вторым из шести детей. Их дом находился в Оук-Парке, пригороде Чикаго.

В 1917 году Хемингуэй присоединился к Kansas City Star в качестве молодого репортера. В следующем году он вызвался водителем скорой помощи на итальянском фронте, где был тяжело ранен, но награжден за свои услуги. Вернулся в Америку в 1919 лет и женился в 1921 году. В 1922 году он писал репортажи о греко-турецкой войне, прежде чем уйти из журналистики, чтобы посвятить себя художественной литературе. Он поселился в Париже, где возобновил свои прежние дружеские отношения с такими американскими эмигрантами, как Эзра Паунд и Гертруда Стайн. Их поддержка и критика сыграли важную роль в формировании его стиля.

Первыми двумя опубликованными произведениями Хемингуэя были «Три рассказа и десять стихотворений» и «В наше время», но более широко его имя закрепилось за сатирическим романом «Весенние потоки». Его международная репутация была прочно закреплена его следующими тремя книгами; Фиеста, Мужчины без женщин и Прощай, оружие.

Он страстно увлекался корридой, охотой на крупную дичь и глубоководной рыбалкой, и это отразилось в его произведениях. Он посетил Испанию во время Гражданской войны и описал свой опыт в бестселлере «По ком звонит колокол».

Его прямой и обманчиво простой стиль письма породил поколения подражателей, но равных ему не было. Признание его положения в современной литературе пришло в 1954 году, когда он был удостоен Нобелевской премии по литературе после публикации «Старик и море». Он умер в 1961.

Нравится:

Нравится Загрузка…

Иметь и не иметь Краткое изложение и учебное пособие

Благодарим вас за изучение этого сверхсуммарного учебного пособия «Иметь и не иметь» Эрнеста Хемингуэя. SuperSummary, современная альтернатива SparkNotes и CliffsNotes, предлагает высококачественные учебные пособия, содержащие подробные резюме глав и анализ основных тем , персонажей, цитат и тем эссе.

Обзор

Бестселлер Эрнеста Хемингуэя, но получивший плохие отзывы 19Роман 37, Иметь и не иметь , отражает его растущее разочарование в мире после его опыта в Испании во время гражданской войны в Испании. Написанный по частям во время его путешествий, роман первоначально был опубликован в виде двух отдельных рассказов и повести, и это разрозненное построение проявляется в непрерывности сюжета. Роман, основанный на классическом минимализме Хемингуэя, предлагает как историю Гарри Моргана, человека, пытающегося поддержать свою семью во время Великой депрессии, так и социальный комментарий о динамике между привилегированными («Имущими») и не очень удачливыми. («Неимущие») в этот период времени.

Быстро перемещаясь между альтернативными точками зрения, сюжетная линия дает читателям многогранный взгляд на грубый индивидуализм и расточительный декаданс. Роман был адаптирован по сценарию Говарда Хоукса в 1944 году, и в нем снялись две знаменитости современного кино, Хамфри Богарт и Лорен Бэколл, но сходство между двумя произведениями заканчивается на названии.

В этом литературном справочнике используется издание Scribner в мягкой обложке 2003 года, и в нем не упоминаются многочисленные примеры расистских оскорблений, которые были обычным явлением на момент публикации.

Краткое изложение сюжета

Гарри Морган — известный капитан чартерного катера, который занимается рыбалкой между Ки-Уэстом и Кубой. Гарри, 42-летнему мужу и отцу троих детей, поставил перед собой цель в жизни обеспечить свою семью в первые месяцы Великой депрессии. Когда богатый клиент пользуется его услугами в течение трех недель, а затем уезжает из города, не заплатив, Гарри оказывается в ловушке между своими убеждениями и потребностью содержать семью. С минимальными оговорками он соглашается переправить человеческий груз с Кубы обратно в Штаты, но в конечном итоге убивает богатого главаря грузовой сети, когда тот пытается обмануть пассажиров.

Депрессия полностью убивает рыболовный чартерный бизнес, оставляя Гарри использовать свою лодку, чтобы зарабатывать деньги единственным доступным ему способом — перевозкой контрабандного рома с Кубы во Флориду. Его последняя поездка приводит к гонке на скорость и перестрелке с кубинским правительством, и в Гарри и его матроса Уэсли много раз стреляют. Они возвращаются в Ки-Уэст, выливают спиртное за борт и пытаются спрятать лодку от американского правительства, которое, по мнению Гарри, несправедливо захватит его лодку. К несчастью для него, двое правительственных чиновников на ближайшей рыбацкой лодке видят его и сдают, в результате чего его лодку доставляют на ближайшую верфь ВМС США.

Несколько месяцев спустя измученный Гарри потерял руку из-за пулевых ранений и вынужден погрузиться глубже в темный и жестокий преступный мир незаконной деятельности. Местный адвокат предлагает ему хорошо оплачиваемую работу по доставке четырех кубинских боевиков обратно на Кубу после того, как они ограбили банк, чтобы поддержать свою революцию. Гарри борется с этим решением, но в конце концов соглашается; потеря руки и лодки не оставила ему другого способа обеспечить свою семью. Он крадет свою лодку с военно-морской верфи США, но на следующий день ее находят таможенники. Затем Гарри должен передать свои личные вещи в залог Фредди, владельцу местного бара, чтобы он мог использовать лодку Фредди для перевозки. По пути, чтобы подготовить лодку Фредди, он проходит мимо группы богатых туристов в баре, один из которых, кажется, очарован мужественностью Гарри (качество, которого, как ему кажется, ему не хватает после потери руки). Разговор между богатыми туристами поверхностный и титулованный — видно, что они привыкли к царственному обращению.

Гарри и его друг, а иногда и матрос, Альберт Трейси, заправляют лодку Фредди и ждут кубинцев, хотя Альберт не знает подробностей поездки. Они слышат ограбление банка в действии, и когда мужчины приходят с мешками денег, Альберт протестует и отказывается им помочь. Роберто, один из кубинцев, стреляет в Альберта и убивает его. Убегая, Гарри притворяется, что дружит с кубинцами, чтобы избежать подозрений, но внутри он кипит. Через несколько мгновений он помогает Роберто выбросить тело Альберта за борт. Когда кубинцы, наконец, устраиваются поудобнее, Гарри перемещается под палубу и достает спрятанную там полуавтоматическую винтовку, возвращается на верхнюю палубу и систематически стреляет в людей. Хотя он думает, что все они мертвы, один человек садится и стреляет Гарри в живот. Он падает на палубу, пока лодка дрейфует по Гольфстриму.

Тем временем сюжетная линия переключается на Ричарда и Хелен Гордон, двух богатых туристов из бара. Хотя они представляют собой счастливую пару, оба ищут удовлетворения вне брака во внебрачных связях. Просьба Хелен о разводе приводит Ричарда к ближайшему бару, где прибывает шериф и просит Ричарда пойти с ним и опознать лодку Фредди, которую втягивает береговая охрана с пятью телами на борту — четыре мертвых, один живой. По пути на верфь они останавливаются в баре Фредди, чтобы прекратить драку между группой ветеранов войны, которые употребляют алкоголь, чтобы заглушить свою травму. Ричард натыкается на любовника своей жены и бьет его, а затем в пьяном виде бредет домой.

Всеведущее повествование переключается на наблюдение за многочисленными дорогими яхтами на пристани, стоящими на якоре, и повествовательная перспектива извивается между людьми на борту.