Что было в первом романе Хемингуэя?

Как вам такое? Хемингуэй женился каждый раз, как влюблялся – итого четыре раза. И сам признавался, что каждый следующий брак был хуже предыдущего. Самые близкие отношения связывали его с первой женой, Хэдли Ричардсон. После расставания они продолжали крепко дружить, Эрнест всё время говорил, что ближе Хэдли у него никого нет. А ведь эта женщина сделала то, что для любого писателя равносильно смерти.

---

«Праздник, который всегда с тобой». Так называется автобиографическая книга Хемингуэя, посвящённая самому лучшему периоду его жизни – двадцатым годам XX века, Парижу, богемной нищете и конечно Хэдли. У них с женой была малюсенькая квартирка под самой крышей, с въевшимися запахами жарящихся на углях голубей. Да-да, они тогда всё время ели голубей: денег на еду не было, а Эрнест приноровился отлавливать птиц в ближайшем парке и лихо сворачивать им шеи. В кухне и ванной стены пошли пятнами от сырости, уборная была и вовсе не в квартире, а обеденный стол был таким маленьким, что, сидя за ним, Эрнест и Хэдли всё время стукались коленками. Но тогда они были счастливы! Когда заводились деньги, ходили по кафе, вместе воспитывали маленького сына, смотрели на звёзды и много разговаривали. Всё было хорошо, пока в их жизни не появилась самоуверенная богачка Полин Пфайфер (или Файф), которая решила, что богемная бедность это интересно, а завоевать сердце писателя – интересно вдвойне. В конце концов Хемингуэй развёлся с Хэдли и женился на Файф. Но сама Хэдли считала, что всё у них кончилось значительно раньше. Она поняла это, когда прочитала сборник рассказов мужа «В наше время», где есть новелла под названием «Всё кончилось». Там парень говорит своей девушке: «У меня такое чувство, будто всё во мне оборвалось». 

Хэдли считала, что у Хемингуэя всё к ней оборвалось в тот злочастный декабрьский день 1922 года, когда она умудрилась потерять чемодан, где лежали абсолютно все рассказы, новеллы и наброски Хемингуэя. А ещё его первый роман. Полный архив. 

Она ехала из Парижа в Лозанну, где её ждал муж. Упаковала машинописные рукописи нескольких рассказов и его первый роман в маленький кожаный саквояж. Удостоверилась, что положила туда же и вторые экземпляры, чтобы он мог править их. Оставила багаж в купе поезда и вышла купить бутылку воды и сигарет. Выкурила одну, вернулась в купе и только потом заметила, что в багажной сетке нет саквояжа. Может, кто-то из пассажиров ошибся? Но никто ничего не видел. Она плакала, умоляла начальника поезда помочь: «Пропал саквояж с важными бумагами моего мужа! Все его работы! Пожалуйста, помогите!» В поисках ей помогала торговка – та самая, у которой она недавно купила бутылку воды. Они перевернули весь вагон, но не нашли ничего. 

Наутро Хемингуэй встречал жену на вокзале Лозанны. Вглядывался в проплывающие мимо вагоны. Хэдли не могла сказать ни слова, но он и сам всё понял, когда увидел, что у неё в руках нет ничего похожего на саквояж для перевозки бумаг. 

Нет, он не злился. И не кричал на неё, хотя ей этого очень хотелось. Вместо этого Хемингуэй прыгнул в ближайший поезд до Парижа. Через день вернулся – тоже без саквояжа – и сказал, что не хочет об этом говорить. Всё кончено. Ничего не поделаешь. Нужно начинать сначала. 

Кстати, несмотря на всю близость, они так и не поговорили об этом. Эрнест всегда уверял Хэдли, что это прошлое и не надо его ворошить. 

В подготовке материала использованы фрагменты биографического романа Наоми Вуд «Миссис Хемингуэй». Вам также может понравиться «В прокат выходит «Ширли»: дерзкая драма о писательнице Ширли Джексон».

Эрнест Хемингуэй и Правила жизни: история сотрудничества

Судьбоносная встреча первого главного редактора Правила жизни Арнольда Гингрича и Эрнеста Хемингуэя в нью-йоркском книжном магазине в 1932 году привела к многолетнему сотрудничеству, оставившему заметный след в мировой литературе. Именно в Правила жизни был опубликован рассказ, из которого выросла знаменитая повесть «Старик и море». Рассказываем, как Гингричу удалось уговорить Хемингуэя писать для журнала и как их сотрудничество переросло в дружбу и соперничество.

Теги:

литература

Lloyd Arnold / Hulton Archive / Getty Images

Эрнест Хемингуэй был много кем: признанным писателем, обладающим исключительным талантом, глобальной знаменитостью и, конечно, одним из лучших друзей журнала Правила жизни за всю историю его существования. Хемингуэй писал для Правила жизни c первого номера, вышедшего в октябре 1933 года, — в нем впервые был опубликован его рассказ «Снега Килиманджаро» и короткое эссе, из которого потом родилась повесть «Старик и море».

История Правила жизни началась с моды: тогда это был журнал, напичканный объявлениями о мужской одежде, который соучредитель и первый главный редактор Правила жизни планировал распространять в магазинах одежды и ателье для мужчин. Но из-за гомофобии и стереотипов, которые были характерной чертой эпохи, Гингрич боялся, что журнал о моде будут покупать только геи. Он решил наполнить страницы издания историями о новом стиле жизни, который должен был сложиться благодаря «Новому курсу» (экономическая и социальная политика, проводившаяся администрацией Ф. Рузвельта с 1933 по 1939 год и нацеленная на преодоление последствий Великой депрессии. —

Правила жизни). Она предусматривала развитие рекреационного потенциала, поэтому Гингрич планировал публиковать так называемые мужские материалы о спорте и активном отдыхе. Ему приглянулся Хемингуэй — в те годы преуспевающий журналист и звездный автор романов (к тому моменту признание получили уже два: «И восходит солнце» и «Прощай, оружие») и к тому же большой охотник до мужских занятий, прославившийся своей жаждой к приключениям не меньше, чем литературой.

В 1932 году Хемингуэй и Гингрич случайно встретились в нью-йоркском книжном магазине (сейчас его уже там нет), принадлежавшем Маргарет Кон и ее мужу Генри Луису Кону (впоследствии ставшему первым библиографом Хемингуэя). Гингрич сразу же после встречи написал Хемингуэю. Письмо было своеобразным питчингом: в нем Гингрич представил идею и свое видение журнала и объяснил, почему в этом так важна роль Хемингуэя.

«Это будет подобно тому, что Vogue сегодня для американских женщин, но для мужчин, — написал Гингрич. — Это будет дерзкий мужской журнал, с яйцами и волосами на груди. Я из кожи вон вылезу, сделаю все, чтобы вы оказались в первом номере. Что-нибудь о рыбалке во Флориде. Или об охоте.

Или о чем угодно, что вы любите… И, да, — я обещаю — никакой редактуры. Вы пишете, я печатаю — никаких проблем на пути к печатному станку».

Это был отличный питч, но была одна проблема: Гингрич мог платить всего $250 за текст, и Хемингуэя это не слишком воодушевляло — писатель требовал «самый высокий гонорар, который издатели когда-либо кому-то платили. Это заставляет их любить тебя и ценить твою работу, так что они понимают, какой ты отличный автор». Биографам до сих пор не удалось разгадать, как Хемингуэй согласился на столь низкую плату при условии, что он должен был в первый год писать по одному рассказу для каждого ежеквартального выпуска. Тем не менее он все же попросил Гингрича сохранить сумму гонорара в тайне. 

«Гонорары зависят от категории писателя, и то, сколько они могут получить, решают спрос и предложение, — ответил Хемингуэй. — Я предпочел бы писать бесплатно, если бы у меня был другой образ жизни и достаточно денег. Но, поскольку то не мой случай, мне приходится придерживаться уровня и брать много. .. Но если вы скажете, что я пишу для вас за $250, этот материал будет стоить мне $2500». 

Так началось долгое и плодотворное совместное дело Хемингуэя и Гингрича. Хемингуэй передавал в печать «письма» (фрагменты документальной прозы от первого лица) из разных уголков мира (таких как Гавана, Ки-Уэст, Кения и Париж), в каждом из которых были отражены быт и местные виды спорта. Первое «Письмо с Кубы», озаглавленное «Марлин у Морро», появилось в первом номере журнала. Успех Правила жизни был очевиден — настолько, что в первый же день Гингрич отказался от плана по распространению журнала в магазинах одежды. Экземпляры в киосках разошлись так быстро, что Гингричу и коллегам пришлось перенаправлять партии из магазинов в киоски в первый день продаж. Поскольку идея выгорела, Хемингуэй сразу же убедил Гингрича поднять гонорар вдвое; прибыль от журнала росла, и вместе с тем росли доходы Хемингуэя.

Хемингуэй имел значение для раннего Правила жизни не только в роли автора. Кроме того что писатель публиковал собственные тексты, он представил Гингрича самым влиятельным писателям десятилетия — Джону Досу Пассосу и Рингу Ларднеру (которые появились в первом номере вместе с Хемингуэем), а также Ф.

Скотту Фицджеральду, Эзре Паунду и Теодору Драйзеру. В результате Гингрича стали называть «охотником за знаменитыми авторами». Помощь Хемингуэя в поиске авторов и его большой литературный вклад привели Правила жизни к успеху. Исследователь Кентского университета Роберт Трогдон настаивает на том, что Хемингуэй «обеспечил журналу такой авторитет, который трудно было бы завоевать любым другим способом». 

Но не торопитесь делать выводы, насколько это была выгодная сделка. Джеффри Уорд, сценарист сериала «Хемингуэй» (вышел в апреле 2021 года. —

Правила жизни), значительная часть которого посвящена сотрудничеству писателя с Правила жизни, отмечает, что Хемингуэю удалось превратить сотрудничество с журналом в чрезвычайно удобный способ заработать. 

«Это была настоящая работа мечты, — поделился Уорд. — Он любил журналистику, но не хотел заниматься этим все время. Ему нравилось получать вдвое больше стандартной ставки. Он наслаждался отсутствием редактуры. Он любил писать, только когда у него было что сказать. Он мог писать о чем угодно, от рыбалки до охоты, о лодочном спорте, о политике. В Правила жизни он мог выпустить пар. Некоторые его тексты для Правила жизни поистине прекрасны».

Сотрудничество с Правила жизни не просто приносило доход и не обременяло Хемингуэя жесткими обязательствами, оно еще и радовало некоторыми привилегиями. Как писала Мэри Дирборн в книге «Эрнест Хемингуэй: Обратная сторона праздника», Гингрич стремился задобрить выдающегося автора вниманием рекламодателей, а именно обувью и одеждой. Хемингуэй обещал «износить все до дыр», но даже высококачественная одежда не могла спасти ситуацию. Гингрич, который всегда выглядел опрятно и изящно, невозмутимым тоном комментировал стиль Хемингуэя: «В целом складывается впечатление, что вещи куплены на распродаже». Хемингуэй даже убедил Гринвича выплатить ему аванс в размере $3000 за будущие статьи, чтобы тот смог купить 38-футовую рыбацкую лодку «Пилар». Впоследствии она имела значение для двух его книг: «Острова в океане» и «Старик и море».

 

Как и обещал Гингрич в первом письме Хемингуэю, его издательским слоганом стала фраза «Редактирует лучше тот, кто редактирует меньше». Дирборн пишет, что Гингрич сдержал свое слово; позже он написал о принципе «невмешательства» в работе с Хемингуэем: «Мы… всегда действовали так: я не вносил никаких изменений, но предлагал их по телефону, и только в случае, когда это касалось вопросов клеветы, вмешательства в частную жизнь или непристойности». В ранние годы партнерства Гингрич и Хемингуэй часто вели переписку. Гингрич восторженно описал их рабочие отношения в июньском номере 1937 года: «В первые два года он был… самым ответственным автором. Он должен был предоставить текст независимо от того, где находился, и он никогда нас не подводил. Несколько раз ему приходилось летать чартерами, чтобы вовремя прибыть на точку, откуда можно было отправить письмо, — чтобы уложиться в дедлайн. Он всегда был с нами, когда мы в нем нуждались и до тех пор, пока мы в нем нуждались. При этом мы ему были не нужны».

 

В годы сотрудничества Хемингуэй и Гингрич завязали квазидружбу, которую историк Тобин Джеймс сравнивает со связями между руководителями на поле для гольфа: «Прекрасно относятся друг к другу, но на самом деле ищут возможности». Когда Хемингуэй пригласил Грингрича, увлекающегося рыбалкой, присоединиться к рыбной ловле в открытом море, Дос Пассос заметил: «Было любопытно понаблюдать за Эрнестом, который игрался с редактором, что с рыбкой на удочке. Тот не отрывал от него глаз. Он печатал все, что Хемингуэй ему давал напечатать за $1000 за текст.

Во время другого легендарного приключения Гингрич наконец одержал победу. Когда он попытался уговорить упрямого Хемингуэя отдать Правила жизни конкретный рассказ, Хемингуэй предложил устроить соревнование по стрельбе по банкам из-под пива. Гингрич, никогда ранее не стрелявший, выиграл и потом говорил: «Я думаю, он был пьянее меня». 

Игра по правилам Хемингуэя помогла Гингричу опубликовать его художественную прозу и документалистику в 28 из первых 33 выпусков. Эти 28 номеров сформировали Хемингуэя так же, как он помог в создании имиджа Правила жизни. По словам Трогдон, в Правила жизни Хемингуэй мог продемонстрировать свои политические взгляды, писать о зарождении фашизма в Европе и итальянском вторжении в Эфиопию. Правила жизни помог Хемингуэю укрепить его маскулинный образ; как пишет Дирборн, «с самого начала Правила жизни привлек к нему широкую аудиторию… «письма» внесли большой вклад в создание образа бесстрашного искателя приключений, который живет в трудных условиях и много пьет — к сожалению или к счастью, именно о такой жизни мечтало большинство читателей мужского пола». 

Еще на страницах Правила жизни у Хемингуэя была возможность экспериментировать с новым направлением журналистики. И хотя считается, что «новая журналистика» появилась в 1960-х, Уорд настаивает на том, что «первым ее представителем» был Хемингуэй, поскольку его документалистика подходит под все стандарты этого направления: репортаж с полным эффектом присутствия, чувственное восприятие, субъективный взгляд автора. Многие «письма» Хемингуэя возбуждают в читателе яркие чувства, погружают в детали ландшафтов, а сам автор тем временем вплетает свои замечания от лица рассказчика, знающего все в мельчайших подробностях. Часто в этом находили воплощение идеалы Хемингуэя, так что граница между жизнью и искусством размывалась.

«Он увидел возможности документалистики раньше других, — отметил Трогдон. — В его литературных вкусах не было разницы между художественной прозой и нон-фикшен. Ему нравились авторы-документалисты точно так же, как нравился Толстой». 

Сотрудничество с Правила жизни не обошлось без конфликтов. Спустя долгое время Хемингуэй и Гингрич разочаровались друг в друге. Как рассказывает Дирборн, Хемингуэй «верил в себя», и таким образом его эго разрослось до небывалых размеров. Он стал агрессивно реагировать на редактуру. Однажды на борту «Пилар» Гингрич был в недоумении, когда Хемингуэй сравнил себя с Сезанном: «Не выношу вашего пенсильванско-немецкого диалекта. Вы говорите не с какой-нибудь мелкой рыбешкой из спортивного отдела Chicago Daily News. Вы просите внести правки человека, которого сравнивают с Сезанном за то, что он привнес новое видение в американскую литературу». Говоря о подходе Хемингуэя к личностным отношениям, Гингрич заметил одну особенность: «Пока люди ему кланялись и его обожали, отношения были хорошими. Как только они переставали это делать, он находил других». 

В 1936 году Хемингуэй отказался писать материал для Правила жизни во время разъездов и работы над новым романом, написав Гингричу: «Для меня прервать написание романа ради [журналистской] статьи или [короткого] рассказа сравни греху против святого духа. Если я полностью не отдамся ему… Я сукин сын. Я чертовски подавлен из-за этого, Арнольд… Я считаю вас лучшим и самым преданным другом из всех, кого я знаю, и человеком, который понимает, над чем я веду работу. Прекратив сотрудничество с журналом, я, наверное, разрушу свою карьеру с коммерческой точки зрения. Но, пока я работаю над этим, у меня просто нет выбора».

В романе, о котором шла речь, «Иметь и не иметь», есть выдуманный сюжет о распавшемся браке главы Pan Am, миллионера Гранта Мейсона и светской львицы Джейн Мэйсон. Воспринимаемый многими как худший роман Хемингуэя, он был собран из двух новелл: «Возвращение торговца», опубликованной в Правила жизни, и «Один рейс» со страниц Cosmopolitan. 

В 1930-х в Гаване у Хемингуэя был роман с Мэйсон, который то прекращался, то возобновлялся в течение четырех лет. Гингрич во время поездки к Хемингуэю на Багамы в 1936 году также завязал роман с Мэйсон, уехавшей за границу вместе с Хемингуэем на «Пилар». Как вспоминал Гингрич, Хемингуэй тогда бормотал: «Проклятый редактор приезжает в Бимини, видит блондинку и с тех пор сам не свой». Впоследствии обманутый Хемингуэй попытался наказать Мэйсон в «Недолгом счастье Фрэнсиса Макомбера», использовав Мэйсон как прообраз жестокой героини Марго Макомбер. 

Гингрича встревожил правдоподобный характер истории, и он предложил Хемингуэю отказаться от реальных прототипов, чтобы избежать иска о клевете. Однако Хемингуэй отказался, и конфликт положил конец их дружбе. После этой ситуации Хемингуэй опубликовал в Правила жизни еще три сочинения, а затем полностью разорвал связи. В 1955 году, спустя двадцать лет прерывистых отношений, Гингрич все же женился на Мэйсон, с которой провел остаток своей жизни вплоть до 1976 года. Услышав новость о свадьбе, Хемингуэй буквально взревел: «Вот дерьмо!» Когда один из сыновей спросил его, почему он перестал писать для Гингрича, Хемингуэй ответил, что «у них были разногласия из-за блондинки».

И хотя дружба закончилась, работа осталась. В Гингриче Хемингуэй нашел терпеливого и снисходительного партнера-издателя, готового печатать (и финансировать) каждый его порыв и не без влияния которого Хемингуэй стал настоящей легендой. В Хемингуэе Гингрич нашел человека, которого он однажды назвал «главным достоянием» журнала: автора с международным именем, поднявшего издание на высший уровень. Благодаря ему даже во время Великой депрессии журнал расходился более чем десятимиллионным тиражом. После того как Хемингуэй покончил жизнь самоубийством в 1961 году, Гингрич посвятил ему немалые объемы журнала, желая увековечить память о писателе, и периодически публиковал критические заметки о позднем творчестве Хемингуэя вплоть до выхода на пенсию в 1974 году.

Иногда — друзья, временами — соперники, всегда — партнеры. Вместе Хемингуэй и Гингрич создали один из лучших примеров литературной журналистики XX века, положив начало журналистике будущего и раскрыв ее возможности. Гингрич говорил, что Хемингуэю «никогда не был нужен Правила жизни», но трудно представить себе головокружительную карьеру Хемингуэя без Правила жизни — литературной мастерской, где он мог воплощать свои амбициозные идеи, получать стабильную зарплату и создавать грандиозное наследие в роли писателя. Спустя столько лет после смерти Хемингуэя его влияние все еще имеет значительный вес как на страницах Правила жизни, так и в других мировых журналах. Гингрич удачно описывал это в июньском выпуске 1967 года, где вспоминал своего покойного друга: «Есть люди, каждый новый факт о которых — уже новость. Покойный Эрнест Хемингуэй больше достоин освещения в печати, чем любой другой писатель, живущий в данный момент».

Рассказы Эрнеста Хемингуэя и самый короткий рассказ – Рассказы

Рассказы Эрнеста Хемингуэя

Вот подборка рассказов Эрнеста Хемингуэя. Если вас интересует коллекция, Полное собрание рассказов Эрнеста Хемингуэя — то, что вам нужно. В нем есть все ранее опубликованные рассказы Эрнеста Хемингуэя, а также семь новых для этого издания.

Если вы ищете самый короткий рассказ Хемингуэя, это, кажется, «Один читатель пишет» . Несколько других очень коротких включают «Старик у моста», «Банальная история» и «На набережной в Смирне».

Вероятно, наиболее известными рассказами Эрнеста Хемингуэя являются:

• Снега Килиманджаро
• Индейский лагерь
• Холмы, как белые слоны
• Недолгая счастливая жизнь Фрэнсиса Макомбера

9 0002 Вот несколько рассказов Эрнеста Хемингуэя, которые стоит проверить вне.

Короткая счастливая жизнь Фрэнсиса Макомбера

Макомберы — американская пара на африканском сафари. У них есть проводник Уилсон, профессиональный охотник, который возглавит их вылазку. Выясняется, что у Фрэнсиса был неприятный инцидент на предыдущей охоте.

Это первый рассказ в предварительном просмотре Полного собрания рассказов Эрнеста Хемингуэя.

Столица мира

Пако работает в Мадриде подмастерьем официанта в Луарке. Он любит свою работу и делает ее хорошо. В отеле живет группа тореадоров, которые по разным причинам пережили тяжелые времена. Они пытаются сохранить респектабельность по мере того, как их средства уменьшаются. Пако хотел бы сам стать тореадором.

Это вторая история в превью 9 выше.0003 Полное собрание рассказов Эрнеста Хемингуэя . (45%)

Снега Килиманджаро

В африканской саванне нога человека гниет от гангрены. Жена пытается его утешить и подбодрить. Ожидая смерти, он думает о своей жизни.

Это третий рассказ в вышеупомянутом предварительном просмотре Полное собрание рассказов Эрнеста Хемингуэя . (62%)

Старик у моста

Во время гражданской войны в Испании старик сидит на обочине дороги, измученный и обескураженный. Все бегут от наступающей фашистской армии.

Это четвертый рассказ в вышеупомянутом превью Полное собрание рассказов Эрнеста Хемингуэя .   (89%)

Следующие 14 рассказов Эрнеста Хемингуэя можно прочитать в предварительном просмотре книги Полное собрание рассказов Эрнеста Хемингуэя. Сначала выберите Kindle, затем перейдите в режим предварительного просмотра.

В Мичигане

Джим переезжает в Хортонс-Бей и покупает кузницу. Он живет над ним и ест у Ди Джей Смита. Лиз, опрятная женщина с веселым лицом, работает у Смитов. Ей все нравится в Джиме, и она все время думает о нем. Джим, кажется, не особо ее замечает. Он разговаривает, охотится и ловит рыбу с Ди Джей Смитом и парой других мужчин. (7% в)

На набережной Смирны

Беженцы ждут эвакуации в доках. Необъяснимо, они кричат ​​в полночь. Условия тревожные и трагические. (13%)

Лагерь индейцев

Ник, его отец и дядя Джордж садятся в лодку. Они едут в индейский лагерь, где больна женщина. На другой стороне залива они идут по тропе к лачуге. Внутри молодая индианка, рожавшая два дня. (16%)

Доктор и жена доктора

Доктор нанимает местных индейцев, чтобы они распилили для него бревно. Дик Бултон прибывает со своим сыном Эдди и еще одним мужчиной, Билли. Бревна были потеряны с парохода и выброшены на берег. Экипаж может не вернуть их, если это не стоит их времени. Когда Дик комментирует кражу журналов, это вызывает спор. (22%)

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Конец чего-то

Ник и Марджори гребут вдоль берега, где раньше была лесопилка. Они направляются через залив. Они ловят форель, но поклевок нет. Они выходят на берег и продолжают рыбалку оттуда. (27% в)

Трехдневный удар

Ник идет через фруктовый сад к коттеджу на вершине холма. Он встречается с Биллом. Они пьют и говорят о ветре, чтении, бейсболе и своих отцах. Затем разговор переходит к тому, с чем Ник недавно имел дело.

Этот рассказ также можно прочитать в превью 50 великих рассказов. (стр. 16)

Боец

Ник выздоравливает после того, как его сбросили с поезда. У него воспаленный глаз, несколько царапин и порванная штанина. Следуя по тропе пешком до следующего города, он видит огонь в стороне. Он подходит к нему осторожно. Он выходит в свет костра и приветствует человека, сидящего рядом с ним. (46% в)

«Ник ждал за деревом и наблюдал. Мужчина выглядел одиноким. Он сидел, обхватив голову руками, и смотрел на огонь. Ник вышел и подошел к свету костра».

Очень короткая история

Солдат восстанавливается после ранения в больнице. Он и медсестра Луз влюбляются друг в друга и хотят пожениться. Он возвращается на фронт. После перемирия они строят планы. (57%)

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Солдатский дом

Кребс ушел на войну в 1917 году и вернулся домой в Оклахому летом 1919 года, после того как стихла шумиха вокруг возвращающихся солдат. Кребс хочет поговорить, но никто больше не хочет слышать о войне. Ему приходится что-то придумывать, чтобы кого-то заинтересовать, а потом он больше не хочет говорить. Он замкнут в себе, бесцельно проводит время и считает, что отношения будут слишком сложными. Его мать хочет, чтобы он что-то делал со своей жизнью и встречался с людьми. (60% в)

Революционер

Коммунист-революционер путешествует поездом по Италии в 1919 году. Он пострадал за свое дело. Он застенчивый, тихий и без денег. Он просмотрел множество картин и купил репродукции тех, которые ему понравились. Ему помогают товарищи. (70%)

Мистер и миссис Эллиот

Эллиоты пытаются завести ребенка. Хьюберт — поэт с большими деньгами. Он хранил себя в чистоте до женитьбы. Он удивлен, что так много женщин, кажется, не заботятся о том, прошли ли мужчины через канаву. Нам рассказывают, как они сошлись и на что похожа их жизнь. (71% в)

Кошка под дождем

Американская пара отдыхает в Италии. Жена смотрит в окно на дождь и видит кота, забившегося под стол. Она хочет спуститься и забрать его из-под дождя. (76%)

Вне сезона

Молодая американская пара остановилась в итальянской деревне. Они нанимают местного Пердуцци на рыбалку. Он выпил и хочет денег, чтобы купить еще. Жена обеспокоена тем, что за ней следят власти. (81%)

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Снег по пересеченной местности

Ник и Джордж катаются на лыжах в Швейцарии. Когда лифт достигает своего пика, Ник выпрыгивает; Джордж уже на склонах. Их останавливает мягкий снег. Они говорят о лыжах. В конце тропы они идут в гостиницу, чтобы выпить. (89%)

Мой старик

Рассказчик рассказывает историю своего отца в Италии и Франции, когда он работал жокеем. Его отец поссорился с некоторыми людьми после победы в гонке в Италии. Во Франции он в конце концов покупает себе лошадь, чтобы тренировать ее и ездить верхом.

Это третий рассказ в предварительном просмотре 100 лет лучших американских рассказов.

Простой запрос

Майор, его ординарец и адъютант завалены снегом в бараке. Майор удаляется в свою комнату на вечер. Он зовет своего санитара и спрашивает, был ли он когда-нибудь влюблен в девушку.

Десять индейцев

После празднования Четвертого июля в городе Ник отправляется домой вместе с Джо Гарнером и его семьей. Джо останавливается, чтобы утащить спящего индейца с дороги в кусты. Мальчик Джо, Карл, делает оскорбительный комментарий об индейцах и говорит, что у Ника есть индианка. Джо спрашивает, правда ли это, но Ник это отрицает.

Канарейка для одного

Американка и американская пара едут в поезде, направляющемся в Париж. У незамужней дамы есть канарейка, которую она купила в Палермо. Это будет подарок дочери. Она плохо слышит и не может спать из-за страха аварии. Она говорит, что американские мужчины — лучшие мужья. Когда ее дочь влюбилась в мужчину в Веве, она забрала ее.

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Now I Lay Me

Синьор Tenente (Ник Адамс) не спит по ночам, чувствуя, что если он закроет глаза в темноте, его душа покинет тело. Он проводит время, воображая свои старые места рыбалки в мельчайших подробностях. Иногда ловит четыре-пять ручейков за ночь и выдумывает новые. Когда он не может ловить рыбу, он молится за всех людей, которых когда-либо знал. В другие ночи он пытается вспомнить все, что с ним когда-либо происходило, до войны и в детстве. Он делит комнату с другим мужчиной. (Сводка)

Добрый лев

Добрый лев живет в Африке. У него на спине крылья, над которыми злые львы смеются. Хороший лев ест макароны и креветки с креветками, в то время как плохие львы также едят всевозможных других животных и людей. Львица, самая злая из всех, создает ему проблемы и угрожает убить его.

Игрок, монахиня и радио

Мексиканец Каэтано и русский доставлены в монастырскую больницу после ранения. Они пили кофе в ночном ресторане, когда мужчина выстрелил в Каэтано. Его дважды ударили в живот, а россиянина случайно ранили в бедро. Полиция пытается получить подробности от Каэтано, но он утверждает, что не видел, кто это сделал. Также в больнице находится писатель мистер Фрейзер, который слушает радио.

Сегодня пятница

Три римских солдата поздно ночью в питейном заведении. Хозяин-еврей подает им вино. Он делает специальную смесь для одного из них, у которого болит желудок. Они говорят о человеке, которого распяли в тот день, и о том, как он не сошел с креста.

Это рассказ/спектакль.

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Che Ti Dice La Patria?

Двое мужчин путешествуют недалеко от Савоны. Они позволили мужчине поехать с ними снаружи их машины в Специю. Они останавливаются, чтобы поесть в ресторане, где официантки очень дружелюбны. Они продолжаются через пригород Генуи.

Гонка преследования

Уильям Кэмпбелл — ведущий бродячего пародийного шоу. Пока он опережает его, ему платят. Менеджер бурлескной труппы мистер Тернер догоняет его в Канзас-Сити. Уильям пьян; Мистер Тернер предлагает ему вылечиться.

Вино Вайоминга

Во время сухого закона мужчина пьет пиво в доме Фонтанов, французских иммигрантов. Мадам Фонтан отказывает некоторым пьяным, говоря, что их больше нет. Она жалуется рассказчику на невестку. Она приглашает его вернуться на ужин с ней и ее мужем.

После бури

Рассказчик вступает в физическую ссору. Его душит. Ему удается вытащить нож и прорезать себе путь наружу. Он уходит, чтобы избежать каких-либо последствий. Он выводит лодку в море. Был шторм, потерпевший крушение круизного лайнера. Он решает разграбить его богатства.

Прочесть «После бури»

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Альпийская идиллия

Ник и Джон спустились с горы после лыжной прогулки. По пути в город они проходят похороны крестьянина. Они слишком долго катались на лыжах. Солнце днем ​​портило снег. Они останавливаются в гостинице, чтобы выпить и забрать почту. Они слушают историю похорон.

Прочесть «Альпийскую идиллию»

Банальная история

Мужчина ест апельсины; более значительные события происходят в других частях мира. Он читает The Forum, журнал для интеллектуалов.

Прочитать «Банальную историю»

Большая река с двумя сердцами

Ник Адамс вернулся в Сени после того, как пережил то, что нанесло ему психологический ущерб. Он находит снаружи успокаивающим. Он проводит время на реке, ловит рыбу и разбивает лагерь.

Чистое светлое место

Старик сидит один в кафе и пьет по своему обыкновению. Два официанта рассказывают о жизни мужчины и желают, чтобы он вернулся домой.

Читать «Чистое, хорошо освещенное место»

День ожидания

У мальчика температура сто два градуса. Врач оставляет три разных таблетки и график их приема. Его отец ухаживает за ним, пока он остается в постели.

Прочитать «День ожидания»

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Отцы и дети

Ник Адамс едет домой после охоты с сыном. Он помнит, как мальчишкой охотился. Его отец обладал необыкновенным зрением. Он хорошо разбирался в рыбной ловле и стрельбе, но не в интимных делах. Ник вспоминает своих друзей-охотников детства, Билли и Труди.

Читать «Отцы и дети»

Fifty Grand

Джек Бреннан, чемпион в полусреднем весе, готовится к бою против Джимми Уолкотта. Тренировки Джека закончились, и его образ мыслей неверен. Его тренер, Джерри Дойл, пытается быть позитивным, но вынужден признать, что Джек выглядит не так, как должен.

Прочтите «Пятьдесят тысяч»

Да здравствует Господь, господа

Док Фишер и доктор Уилкокс сидят в приемной больницы. Рассказчику они рассказывают интересный случай. Вчера в больницу поступил встревоженный мальчик шестнадцати лет. Он хотел, чтобы его кастрировали из-за его похотливых побуждений. Фишер и Уилкокс отказались и отослали его, все еще взволнованного.

Прочтите «Упокой господь, господа»

Холмы, как белые слоны

На вокзале мужчина и женщина ведут непринужденную беседу, которая переходит в нечто серьезное. Точно не указано, о чем они говорят.

Прочитать «Холмы как белые слоны»

Посвящение Швейцарии

История разделена на три части. Каждый начинается с человека в швейцарском городке, ожидающего поезда. Официантка говорит ему, что опоздала на час. Он заказывает кофе и разговаривает с официанткой. Отсюда обстоятельства расходятся.

Прочитать «Посвящение Швейцарии»

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

В другой стране

Рассказчик, молодой человек, проходит курс реабилитации после ранения ноги, полученного на фронте во время Первой мировой войны. Четверо других молодые люди также получают терапию. Они тусуются вместе после сеансов в кафе Cova.

Убийцы

Два киллера, Макс и Ал, входят в закусочную, чтобы перекусить и дождаться прибытия своей цели. Они ищут боксера Оле Андресона, на которого затаил обиду их работодатель.

Читать «Убийцы»

Свет миру

Двое молодых людей проходят через город. Они останавливаются в баре, чтобы выпить, а затем сталкиваются с разношерстной компанией на вокзале. Две женщины, проститутки, спорят о боксере, которого когда-то знали.

Прочтите «Свет мира»

Мать королевы

Рассказчик рассказывает об инциденте с мужчиной по имени Пако. Захоронение его матери было оплачено на пять лет; он получает уведомление о том, что срок его действия истек. Рассказчик говорит ему, что он позаботится об этом. Пако настаивает, что он справится с этим. Вскоре приходит второе и третье уведомление. Вдобавок к этому Пако должен рассказчику значительную сумму денег.

Прочесть «Мать королевы»

Естественная история мертвых

Рассказчик сообщает читателю некоторые факты о погибших на войне. Он рассказывает о преобладании жертв среди мужчин, о судьбе мулов, о разложении тел, о том, как умирают люди, и о других подобных вещах.

Прочтите «Естественную историю мертвых»

Рассказы Эрнеста Хемингуэя, продолжение

Один читатель пишет

Женщина пишет обозревателю советов о своем муже. Он вернулся с военной службы с какой-то болезнью, и она не знает, что делать.

Прочитать «Один читатель пишет»

Морские перемены

Мужчина и женщина не согласны с чем-то. Она держится. Он не знает, что делать. Она говорит, что любит его, но это не делает его счастливее.

Прочитать «Морские перемены»

Непобедимый

Мануэль идет в офис Ретаны. Он стучит, но требуется время, чтобы получить ответ. Мануэль ищет работу. Ретана не хочет ему ничего предлагать. Мануэль провел только одну корриду за последний год. Он только что вышел из больницы после серьезной травмы ноги.

Прочесть «Непобедимый»

Путь, которым ты никогда не станешь

Ник Адамс был ранен в бою и контужен. Он едет на велосипеде в лагерь своего старого капитана. По пути он проходит мимо многочисленных погибших и военных обломков. Он способен воссоздать основное действие битвы.

Прочтите «Таким, каким вы никогда не станете»

---

Надеюсь, вам понравился этот сборник рассказов Эрнеста Хемингуэя. Я буду продолжать добавлять рассказы Эрнеста Хемингуэя по мере их нахождения.

---

Вот где были опубликованы эти рассказы.

Следующие рассказы Эрнеста Хемингуэя появились в «Три рассказа и десять стихотворений» :

• В Мичигане
• Вне сезона
• Мой старик

Следующие рассказы Эрнеста Хемингуэя появились в В наше время (* указывает, что они впервые появились в Три истории ):

• Индийский лагерь
• Доктор и жена доктора
• Конец чего-то
90 013 Три -Day Blow
• Боец
• Очень короткая история
• Дом солдата
• Революционер
• Мистер и миссис Эллиот
• Кошка под дождем
• Вне сезона *
• Снег по пересеченной местности
• Мой старик*
• Большая река с двумя сердцами (Части I и II)

Непобедимый

В другом Страна

Холмы как белые слоны

Убийцы

Che Ti Dice La Patria?

Пятьдесят штук

Простое расследование

Десять индейцев

Канарейка за одного

Альпийская идиллия

Гонка преследования

Сегодня пятница

Банальная история

Теперь я заложу меня

Следующие рассказы Эрнеста Хемингуэя появились в Редакция 1977 г. ):

• После Буря
• Чистое, хорошо освещенное место
• Свет мира
• Да здравствует Господь, господа
• Морские перемены
• Такой, какой вы никогда не будете
• Мать королевы
• Один читатель пишет
• Посвящение Швейцарии
• День ожидания
• Естественная история мертвых
• Вайомингское вино
• Игрок, монахиня и радио
• Отец s and Sons
• Короткая счастливая жизнь Фрэнсиса Макомбера
• Столица мира
• Старик у моста

Следующие рассказы Эрнеста Хемингуэя появились в «Пятой колонне» и «Четырех рассказах о гражданской войне в Испании»:

• Донос
• Бабочка и танк
• Ночь перед битвой
• Под хребтом

---

Надеюсь, этот обзор рассказов Эрнеста Хемингуэя был полезен.

Парижское обозрение. Искусство рассказа

В марте 1959 года издатель Эрнеста Хемингуэя Чарльз Скрибнер-младший предложил составить студенческое издание рассказов Хемингуэя. Он перечислил двенадцать рассказов, наиболее востребованных для антологий, но подумал, что сборник может включать в себя любимые произведения Хемингуэя и что Хемингуэй мог бы написать предисловие для использования в классе. Хемингуэй ответил благосклонно. Он напишет предисловие в форме лекции об искусстве рассказа.

Хемингуэй работал над предисловием в La Consula, доме Билла и Энни Дэвис в Малаге. Тем летом он был в Спэме, чтобы следить за соревнованием между шуринами-тореадорами Домингуэном и Ордоньесом. статья, появившаяся в Life.

Первый набросок предисловия был написан в мае, и Хемингуэй закончил его во время передышки после того, как 30 мая Ордоньес был забоден. Его жена. Мэри напечатала черновик и, как она написала в своей книге «Как это было», не совсем его одобрила. Она написала мужу записку, в которой предлагала переписать и вырезать часть того, что, по ее мнению, было хвастливым, самодовольным и злобным тоном. Но Хемингуэй внес лишь незначительные изменения.

Хемингуэй отправил введение Чарльзу Скрибнеру и предложил превратить книгу в сборник для широкой публики. Скрибнер согласился на изменение. Однако он дипломатично предложил не печатать предисловие в его нынешнем виде, а использовать только соответствующие комментарии в качестве вступительных примечаний к отдельным рассказам. Скрибнер чувствовал, что предисловие, написанное как лекция для студентов колледжа, не будет принято читающей аудиторией, которая вполне может «неправильно истолковать его как снисходительность. [Скрибнер Э.Х. 24 июня, 1959-]  От идеи книги отказались.

Хемингуэй написал предисловие так, как будто это была импровизированная устная презентация перед классом по методам написания коротких рассказов. Это похоже на стенограмму неформальной беседы. Судить Его по литературным стандартам или использовать его для оценки литературных способностей Хемингуэя подняло бы его выше этого уровня и было бы неуместно. И жена Хемингуэя, и его издатель были против ее публикации, и в конце концов Хемингуэй согласился. U появляется здесь из-за своего содержания. Хемингуэй рассказывает об обстоятельствах, при которых он писал рассказы; он высказывает мнение о других писателях, критиках и о своих собственных произведениях; он выражает взгляды на искусство рассказа.

Эссе публикуется без редактирования, за исключением некоторых орфографических исправлений. Голографическая рукопись, два шрифта и приложение, написанное для других возможных вариантов для книги, находятся в коллекции Хемингуэя в библиотеке Джона Ф. Кеннеди.

Гертруда Стайн, которая иногда была очень мудрой, сказала мне в один из своих мудрых дней: «Помни, Хемингуэй, что замечания — это не литература». Следующие замечания не предназначены быть литературой и не претендуют на то, чтобы быть литературой. Они должны быть поучительными, раздражающими и информативными. Писателя нельзя просить торжественно написать о том, что он написал. Правда да. Торжественно, нет. Должны ли мы начать с лекции, призванной противодействовать многим лекциям, которые вы слышали об искусстве короткого рассказа?

У многих людей есть потребность писать. Закона против этого нет, и это делает их счастливыми, пока они это делают, и, по-видимому, облегчает их. Имея редакторов, которые будут удалять худшие из их выбросов, снабжать их правописанием и синтаксисом и помогать им формировать их мысли и их убеждения, некоторые принудительные писатели обретают временную известность. Но когда дерьмо или merde — слово, которое объяснит учитель, — вырезано из книги, его запах всегда остается ощутимым для всякого, кто обладает достаточной обонятельной чувствительностью.

Обязательному писателю рекомендуется не пытаться написать рассказ. Если он попытается, его вполне может постичь участь навязчивого архитектора, который так же одинок, как и навязчивый фаготист. Не будем тратить время на размышления о печальном и одиноком конце этих несчастных существ, господа. Продолжим упражнение.

Есть вопросы? Вы овладели искусством короткого рассказа? Был ли я полезен? Или я не ясно выразился? Я надеюсь, что это так.

Господа, буду с вами откровенен. Мастера короткого рассказа не кончают хорошо. Вы запрашиваете это? Вы цитируете меня Моэма? Долголетие, господа, это не конец. Это продление. Я не могу сказать «тьфу» на него, так как я еще ни разу ни на чем не горел. Отвали, Джек. Не парьтесь по этому поводу.

Должны ли мы отказаться от риторики и в то же время осознать, что то, что ЯВЛЯЕТСЯ самым аутентичным хипстерским разговором сегодня, — это завтрашние двадцать три скиду? Мы должны? Какие вы умные молодые люди и какая привилегия быть с вами. Я слышу запрос на настоящие бальные бананы? Я делаю? Господа, у нас есть их для вас в связках.

На самом деле, как говорят писатели, когда они не знают, как начать предложение, мало что можно сказать о написании рассказов о шонах, если только вы не являетесь профессиональным объяснителем. Если вы можете это сделать, вам не нужно объяснять это. Если вы не можете этого сделать, никакие объяснения никогда не помогут.

Несколько вещей, которые я нашел правдой. Если вы опустите важные вещи или события, о которых вы знаете, история усилится. Если вы оставите или пропустите что-то, потому что вы этого не знаете, история будет бесполезна. Критерием любой истории является то, насколько хорош тот материал, который вы, а не ваши редакторы, опускаете. История в этой книге под названием «Большая река с двумя сердцами» рассказывает о мальчике, который вернулся домой с войны в полном изнеможении. Избиение наизнанку было более ранней и, возможно, более тяжелой формой избиения, поскольку те, у кого оно было, не могли комментировать это состояние и не могли допустить, чтобы о нем упоминали в их присутствии. Итак, война, все упоминания о войне, что-либо о войне опущено. Это была река Фокс, близ Сени, штат Мичиган, а не Большая Двусердая. Изменение названия было сделано преднамеренно, не по незнанию или небрежности, а потому, что Большая Двусердая Река — это поэзия, и потому, что в рассказе было много индейцев, так же как в рассказе была война, и ни один из индейцев, ни война появился. Как видите, это очень просто и легко объяснимо.

В рассказе под названием «Перемены моря». все исключено. Я видел эту пару в баре Баск в Сен-Жан-де-Люз и слишком хорошо знал эту историю, которая является квадратным корнем из колодца, и используйте любой колодец, который вам нравится, кроме моего. Поэтому я оставил эту историю. Но все это есть. Его не видно, но он есть.

Очень тяжело говорить о вашей работе, так как это подразумевает высокомерие или гордыню. Я пытался избавиться от высокомерия и заменить его смирением, и у меня это иногда хорошо получается, но без гордости я не хотел бы ни жить дальше, ни писать, и я не публикую ничего, чем бы я не гордился. Вы можете принять это как угодно. Джек. Сам может не взять. Но, может быть, мы устроены иначе.

Еще одна история — «Пятьдесят штук». Эта история изначально начиналась так:

«Как ты так легко справился с Бенни. — Джек? — спросил его Солдат. — Бенни ужасно умный боксер, — сказал Джек. — Все время, пока он там, он думает. Все время, пока он думал, я его бил».

Я рассказал эту историю Скотту Фицджеральду в Париже до того, как написал «Пятьдесят тысяч», пытаясь объяснить ему, как функционировал по-настоящему великий боксер, такой как Джек Бриттон. Я написал рассказ, открывающийся этим инцидентом, и когда он был закончен, я был счастлив и показал его Скотту. Он сказал, что ему очень понравилась эта история, и говорил о ней так откровенно, что я смутился. Затем он сказал: «В этом есть только одна ошибка, Эрнест, и я говорю вам это как ваш друг. Вы должны вырезать этот старый каштан насчет Бриттона и Леонарда.

В то время мое смирение было настолько велико, что я подумал, что он, должно быть, уже слышал это замечание раньше или что Бриттон, должно быть, сказал это кому-то другому. Только после того, как я опубликовал рассказ, из которого я удалил прекрасное откровение о метафизике бокса, Фицджеральд по тому, как функционировал его разум в тот год, так что он назвал историческое утверждение «старым каштаном», потому что он слышал один и только один раз от друга я понял, насколько опасной может быть эта привлекательная добродетель, смирение. Так что не будьте слишком скромны, господа. Будьте скромны после, но не во время действия. Они будут обманывать вас, джентльмены. Но иногда это непреднамеренно. Иногда просто не знают. Это самое печальное состояние писателей, с которым вы чаще всего сталкиваетесь. Если нет вопросов, то продолжим.

Мой верный и преданный друг Фитцджеральд, который действительно больше интересовался моей собственной карьерой в этот момент, чем своей собственной, отправил меня в Скрибнера с этой историей. Рэй Лонг из журнала Cosmopolitan Magazine уже отклонил его, потому что у него не было любовного интереса. Меня это устраивало, поскольку я устранил все любовные увлечения, и в нем намеренно не было женщин, кроме двух баб. Входят две бабы, как у Шекспира, и они исчезают из рассказа. Это не похоже на то, что вы услышите от своих инструкторов, что если девушка появляется в истории в первом абзаце, она должна снова появиться позже, чтобы оправдать свое первоначальное присутствие. Это неправда, господа. Вы можете обойтись без нее, как и в жизни. Неправда и то, что если в момент открытия рассказа на стене висит пистолет, то он должен выстрелить на четырнадцатой странице. Есть шансы, господа, что если он повиснет на вой, то даже не выстрелит. Если нет вопросов, продолжим? Да, не стреляющее ружье может быть символом. Это правда. Но с достаточно хорошим писателем, скорее всего, какой-нибудь придурок просто повесил его туда, чтобы посмотреть. Господа, вы не можете быть уверены. Может быть, он педик для оружия, а может быть, его туда положил декоратор интерьеров. Или оба.

Итак, давление Макса Перкинса на редактора. Журнал Скрибнера согласился опубликовать рассказ и заплатить мне двести пятьдесят долларов, если я сократлю его до такой длины, что его не нужно будет продолжать в конце книги. Они называют журналы книгами. В этом есть смысл, но мы не будем вдаваться в него. Это не книги, даже если они помещены в жесткие обложки. Вы должны следить за этим, господа. Как бы то ни было, я без жара и надежды объяснил, видя присущую редактору журнала глупость и его неуступчивость, что я уже сам вырезал рассказ и что единственный способ сократить его на пятьсот слов и придать смысл — это ампутировать первые пятьсот. Я часто делал это сам с историями, и это улучшало их. Это не улучшило бы эту историю, но я думал, что это их задница, а не моя. Я бы собрал это обратно в книгу. В книге они все равно читаются по-разному. Вы узнаете об этом.

Нет, господа, первые пятьсот слов не вырезали. Вместо этого они отдали его очень интеллигентному молодому помощнику редактора, который заверил меня, что без труда нарежет его. Именно это он и сделал с первой попытки, и в любом месте, где он выбрасывал слова, история теряла смысл. Когда я писал ее, ее вырезали навсегда, а потом по просьбе Скотта я даже вырезал метафизику, которую обычно оставляю. Так что они окончательно и окончательно отказались от нее. Насколько я понимаю, Эдвард Уикс уговорил Эллери Седжвик опубликовать это в Атлантический ежемесячник . Тогда все хотели, чтобы я писал истории о боях, и я больше не писал историй о боях, потому что пытался написать только одну историю о чем угодно, если бы я получил то, что хотел, потому что жизнь очень коротка, если она тебе нравится, и я знал, что даже затем. Есть и другие вещи, о которых можно написать, и другие люди, которые пишут очень хорошие боевые истории. Я рекомендую вам «Профессионал» В. К. Хайнца.

Да, уверенно рубящий молодой редактор стал здоровяком на Ридерз Дайджест . Или нет? Я должен это проверить. Как видите, джентльмены, никогда не знаешь, что выиграешь в Бостоне, проиграешь в Чикаго. Это символизм, джентльмены, и вы можете проверить его по слюне. Именно так мы теперь обнаруживаем символизм в нашей группе, и пока это дает вполне удовлетворительные результаты. Не полный, заметьте. Но мы входим, чтобы увидеть наш путь. Между прочим, в течение короткого времени журнал Scribner’s Magazine провел конкурс длинных рассказов, которые врывались в конец книги, и многократно выплачивал победителям по двести пятьдесят долларов.

Теперь, когда я ответил на ваши проницательные вопросы, давайте перейдем к другой истории.

Эта история называется «Свет мира». Я мог бы назвать его «Се, стою у двери и стучу» или как-то иначе, витражно, но я не подумал об этом, и на самом деле «Свет воли» лучше. Это о многих вещах, и было бы опрометчиво думать, что это простая история. На самом деле, независимо от того, что вы слышите, это любовное письмо шлюхе по имени Алиса, которая во время этой истории оделась бы примерно за двести десять фунтов. Может больше. И суть в том, что никто, и это касается тебя, Джек, не знает, какими мы были тогда, по тому, какие мы сейчас. С женщинами это хуже, чем с нами, пока ты сам однажды не посмотришь в зеркало вместо того, чтобы все время смотреть на женщин, и при написании рассказа я пытался что-то с этим сделать. Но есть очень мало основных вещей, с которыми вы можете что-то сделать. Так что я делаю то, что французы называют преобразовать . Посмотрите это. Это то, чему вы должны научиться, и вам в любом случае следует выучить французский язык, если вы собираетесь понимать короткие рассказы, и нет ничего более грубого, чем делать это до конца. Труднее всего поступить с женщинами, и вы не должны волноваться, когда говорят, что таких женщин, как те, о которых вы писали, нет. Это только означает, что ваши женщины не такие, как их женщины. Ты когда-нибудь видел их женщин, Джек? У меня было пару раз, и вы были бы потрясены, и я знаю, что вы не можете легко испугаться.

Что я узнал конструктивного о женщинах, а не только этику, например, никогда не вините их, если они заражают вас, потому что кто-то их заразил, и много раз они даже не подозревали, что у них это есть — это в первом читателе для квадратов — есть. независимо от того, как они себя чувствуют, всегда думайте о них такими, какими они были в лучший день в своей жизни. Это все, что вы можете с этим сделать, и это то, к чему я стремился в этой истории.

А вот еще одна история под названием «Короткая счастливая жизнь Фрэнсиса Макомбера». Джек, ] получить удовольствие даже от написания заголовков. Вот почему ты пишешь, независимо от того, что тебе говорят. Я рад быть с кем-то, кого я знаю сейчас, и эти чертовы студенты ушли. У них нет? Хорошо. Рад, что они с нами. В тебе наша надежда. Это то, чем нужно кормить войска. Студенты, спокойно.

Это в каком-то смысле простая история, потому что женщина, которую я очень хорошо знал в реальной жизни, но потом выдумал из нее, чтобы сделать женщину для этой истории, стерва на протяжении всего курса и не меняется. Вы, вероятно, никогда не встретите этот тип, потому что у вас нет денег. Я тоже нет, но я обхожусь Теперь эта женщина не меняется. Ей было лучше, но она уже никогда не станет лучше. Я придумал ее вместе с ручками от худшей суки, которую я знал (тогда), и когда я впервые узнал ее, она была прекрасна. Не мое блюдо, не мой голубь, не моя чашка чая, но прекрасная за то, что она была, и я был ею во всем вышеперечисленном, что бы вы об этом ни говорили. Это настолько близко, насколько я могу выразить это и держать его в чистоте. Эта информация и есть то, что вы называете фоном истории. Вы отбрасываете все это и изобретаете из того, что знаете. Я должен был сказать это раньше. Вот и все, что нужно писать. То, безупречный слух, то выборочный абсолютный слух, преданность своему делу и уважение к Нему, какое есть у священника божьего к своему, а потом иметь кишки грабителя, никакой совести, кроме как писать, и ты в господа. Это просто. Любой может написать, если он создан для ix и подает заявку сам. Никогда не думайте об этом. Просто имейте эти несколько реквизитов. Я имею в виду то, как вы должны писать сейчас, чтобы справиться с тем, что сейчас есть сейчас. Было время, когда было лучше, намного лучше, и все это было хорошо написано более хорошими людьми. Все они мертвы, как и их времена, но они справились с ними очень хорошо. Те времена прошли, и подобные записи сейчас вам не помогут.

Но вернемся к этой истории. Женщина по имени Марго Макомбер теперь никому не нужна, кроме неприятностей. Вы можете ударить ее, но это все. Мужик хороший придурок. Я очень хорошо знал его в реальной жизни, так что выдумай и его из всего, что я знаю. Так что он именно такой, каким он был на самом деле, только он выдуманный. Белый Охотник — мой лучший друг, и ему все равно, что я пишу, лишь бы это читалось, так что я его вообще не выдумываю. Я просто маскирую его по семейным и деловым причинам, а также чтобы у него не было проблем с Департаментом Игр. Он дальше всего от квадрата с тех пор, как они изобрели круг, так что мне просто нужно позаботиться о нем с помощью адекватной маскировки, и он так горд, как будто мы оба написали это, что на самом деле вы всегда делаете во всем, если возвращаетесь. достаточно далеко. Так что это тайна между нами. Это все, что есть в этой истории, за исключением, может быть, льва, когда его ударили, и я думаю, что он действительно внутри, а не притворяется. Я действительно могу думать внутри льва. В это трудно поверить, и я совершенно не против, если вы в это не верите. В совершенстве. Однако с тех пор многие люди использовали его, и один мальчик использовал его довольно хорошо, допустив только одну ошибку. Любая ошибка убивает вас. Эта ошибка убила его, и очень скоро все, что он написал, было ошибкой. Вы должны следить за собой. Джек, каждую минуту, и чем ты талантливее, тем больше тебе приходится наблюдать за этими ошибками, потому что ты будешь в более быстрой компании. Писатель, который не идет до конца, может сделать сколько угодно ошибок. Ничто из этого не имеет значения. Он не имеет значения. Люди, которым он нравится, тоже не имеют значения. Они могли упасть замертво. Это не имеет никакого значения. Это очень плохо. Как только вы прочтете хоть одну страницу, вы сможете сказать, имеет это значение или нет. Это грустно, и ты ненавидишь это делать. Я не хочу быть тем, кто говорит им. Так что не делайте ошибок. Видишь, как это легко? Просто иди прямо туда и будь писателем.

Вот об этой истории. Любые вопросы? Нет, я не больше вашего знаю, стреляла ли она в него нарочно. Я мог бы узнать, если бы спросил себя, потому что я изобрел это, и я мог бы продолжать изобретать. Но надо знать, где остановиться. Вот что делает короткий рассказ. По крайней мере, делает его коротким. Единственная подсказка, которую я могу вам дать, заключается в том, что, по моему мнению, количество случаев, когда мужья случайно застрелены женами, которые являются стервами и действительно работают над этим, очень низок. Должны ли мы продолжать?

Если вам интересно, как у вас возникает идея для истории, вот как это было со «Снегами Килиманджаро». Они выписывают вам билеты и всегда пытаются сделать так, чтобы вы были тем, кто может писать только о себе. Я использую в этой лекции разговорный язык, который варьируется. Это один из способов писать, поэтому вы можете следовать ему, и, возможно, вы чему-то научитесь. Любой, кто умеет писать, может писать разговорную, педантичную, неумолимо скучную или чисто английскую прозу, точно так же, как игровые автоматы могут быть настроены на прямую, процентную, раздачу или воровство. Никто из тех, кто может писать устно, никогда не голодает, кроме как в самом начале. Остальные можно есть нерегулярно. Но любой хороший писатель может сделать их все. Это сказано, утверждено на протяжении четырнадцати лет, я надеюсь. Спасибо.

Так или иначе, мы вернулись домой из Африки, это место, где вы остаетесь до тех пор, пока не закончатся деньги или вас не ударят, один год и на карантине я сказал репортерам корабельных новостей, когда кто-то спросил меня, какие у меня проекты, что я собираюсь работать а когда у меня появятся еще деньги, вернусь в Африку. Различные войны убили этот проект, и потребовалось девятнадцать лет, чтобы вернуться. Ну, это было в газетах, и очень милая, очень хорошая и очень богатая женщина пригласила меня на чай, и мы тоже немного выпили, и она прочитала в газетах об этом проекте, и почему я должен ждать, чтобы вернуться из-за отсутствия денег? Она, моя жена и я могли поехать в Африку в любое время, а деньги можно было использовать с умом только для наилучшего удовольствия хороших людей и так далее. Это было искреннее, прекрасное и хорошее предложение, она мне очень понравилась, и я отклонил это предложение.

Итак, я приезжаю в Ки-Уэст и начинаю думать, что случилось бы с таким персонажем, чьи недостатки мне известны, если бы я принял это предложение. Так что я начинаю изобретать и делаю из себя парня, который будет делать то, что я изобретаю. Я знаю о умирающей части, потому что я прошел через все это. Не один раз. Я получил это рано, в середине и позже. Итак, я придумываю, как мог бы оказаться человек, которого я знаю и который не может подать на меня в суд — то есть я, — и помещаю в один рассказ то, что вы использовали бы, скажем, в четырех романах, если бы вы были осторожны и не были транжирой. Я бросаю все, что копил, в историю и все трачу. Я действительно выбрасываю его, если вы понимаете, о чем я. Я не играю с ним. Или, может быть, я. Кто знает? Настоящие игроки не играют. По крайней мере, вы думаете, что они не играют в азартные игры. Они играют, Джек, не волнуйся. Так что я придумываю мужчину и женщину так хорошо, как только могу, и вкладываю в них всю правду, и со всей нагрузкой, самой большой нагрузкой, которую когда-либо нес какой-либо короткий рассказ, он все еще взлетает и летит. Это делает меня очень счастливым. Так что я подумал, что это и история Макомбера — самые хорошие короткие рассказы, которые я могу написать какое-то время, поэтому я потерял интерес и занялся другими формами письма.

Есть вопросы? Леопард? Он часть метафизики. Я не нанимался объяснять ни это, ни многое другое. Я знаю, но я не обязан вам говорить. Запишите это как омерта´ . Посмотрите это слово. Я не люблю объяснителей, апологетов, стукачей, сутенеров. Ни один писатель не должен быть одним из них за свою собственную работу. Это всего лишь небольшой фон. Джек, это никому из нас не повредит. Вы видите суть, не так ли? Если нет, то это очень плохо.

Это не значит, что вы не должны объяснять, извиняться, сутенерствовать или рекламировать какого-то другого писателя. Я сделал это, и мне больше всего повезло, что я сделал это для Фолкнера. Когда они не знали его в Европе, я говорил им всем, что он был лучшим, что у нас было, и так далее, и я много с ним смирялся и возводил его настолько высоко, насколько он мог подняться, потому что тогда у него никогда не было перерыва. и тогда он был хорош. Так что теперь, когда у него будет несколько уколов, он расскажет студентам, что со мной не так, или расскажет японцам или кому-нибудь, к кому они его отправят, чтобы они создали наш местный продукт. Я устал от этого, но я понимаю, что, черт возьми, у него было несколько уколов, и, может быть, он даже верит в это. Итак, вы только что спросили меня, что я думаю о нем, как и все, а я всегда останавливаюсь, поэтому я говорю, что вы знаете, какой он хороший. Верно. Вы должны. Что не так, так это то, что он иногда очень плохо себя ругает. Это может быть просто соус. Но какое-то время, когда он натыкается на соус ближе к концу книги, это плохо. Он устает, и он продолжает и продолжает, и это письмо с соусом действительно тяжело для тех, кто должен его читать. Я имею в виду, заботятся ли они о писательстве. Я подумал, что, может быть, это поможет, если я сам прочитаю это с соусом, но это не помогло. Может быть, это помогло бы, если бы мне было четырнадцать. Но мне было всего четырнадцать один год, и тогда я был бы слишком занят. Вот что я думаю о Фолкнере. Вы просите, чтобы я подвел итог с точки зрения профессионала. Очень хороший писатель. Мин теперь сам. Слишком много соуса. Но он написал действительно прекрасный рассказ под названием «Медведь», и я был бы рад поместить его в эту книгу для вашего удовольствия и восхищения, если бы я его написал. Но ты не можешь написать их все, Джек.

Было бы проще и веселее говорить о других писателях и о том, что в них хорошо, а что плохо, как я понял, когда вы спросили меня о Фолкнере.