Я никогда не признаю но все дело в деньгах и славе: Иоанн Златоуст о богатстве и бедности, деньгах и собственности — Иоанн Златоуст, святитель | Предание.ру
«Я не потеряла любопытства и страсти» – Огонек № 36 (5631) от 14.09.2020
Британская актриса Тильда Суинтон получила в этом году «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля за достижения в карьере. О том, как научиться жить по новым правилам, не оглядываясь на прошлый опыт, актриса рассказала в интервью «Огоньку».
Маска Тильды Суинтон на Венецианском фестивале была неподражаема
Фото: AFP
Маска Тильды Суинтон на Венецианском фестивале была неподражаема
Фото: AFP
Беседовала Татьяна Розенштайн, Венеция
В Венеции актриса не только получила награду за достижения в карьере, но и представила новый фильм Педро Альмодовара «Человеческий голос» по одноименной пьесе Жана Кокто. Он длится всего полчаса, и в нем всего один персонаж — женщина, которая говорит по телефону с возлюбленным. Ее сыграла Тильда Суинтон.
— Вы впервые приехали на Венецианский кинофестиваль в начале 1990-х, в этом году вам вручили «Золотого льва» за достижения в карьере.
— (Задумчиво.) Достижения в карьере… Хм, я вообще не могу вникнуть в смысл этого слова. И что вообще значит «делать карьеру» в кино? Я часто слышу, как люди говорят о своей «карьере». Это звучит, скажу вам честно, слишком абстрактно, как нечто отдельное от жизни. Знаете, я отвечу так: я не признаю карьер — но всегда стремилась к… жизни в кино. Большинство режиссеров, с которыми я работаю, мои близкие друзья, и с этими людьми я не столько работаю, сколько проживаю жизнь вместе. Мы часто встречаемся, предположим, вместе готовим ужин, потом едим… Шутим, веселимся. Словом, вместе растем и стареем. Наши фильмы — результат нашей дружбы, плоды нашего братства. Так я работаю в кино.
— И все же: какие чувства вы испытали, когда узнали о награде?
— Когда мне сообщили о награде в Венеции, я первым делом просмотрела список людей, уже получивших почетного «Золотого льва».
Среди них были имена, с которыми меня связывают самые лучшие воспоминания в жизни. Например, я увидела в этом списке свою первую любовь — Джули Эндрюс (родилась в 1935 году, британская актриса, певица и писательница.— «О»). Помню, когда я была девчонкой и впервые оказалась в кинотеатре — это было на Рождество,— там мне вручили программку с красивыми картинками. В прежние времена их еще раздавали перед сеансом. Помню, как я бережно взяла эти листы — там была и Эндрюс — и вечером спрятала их у себя под подушкой. Я хранила их полгода, почти до самого лета… Далее — в этих списках я также заметила свою последнюю любовь — Педро Альмодовара. Месяц назад мы с Педро сняли фильм «Человеческий голос» и обсуждаем сейчас другие идеи. Обсуждение и разговор — ключевые слова в моей жизни. Так, наверное, многие говорят — так что прошу простить мне эту банальность, но я никогда не стремилась быть актрисой.
Они начинали беседу. Слово за слово, постепенно меня захватывала идея, и я становилась частью команды, небольшой группы единомышленников, работающих над общим делом. После окончания съемок я снова возвращалась в сад своей тихой жизни и уединения, пока кто-нибудь из них снова не приходил ко мне, и все начиналось сначала, с разговора. Таков метод работы всех, у кого мне довелось сниматься: Пон Чун Хо, Луки Гуаданьино, Уэса Андерсона, Джима Джармуша… Режиссеры с более коммерческим бэкграундом, например братья Коэн или Дэвид Финчер, должны были мне сперва понравиться, между нами должно было сложиться понимание, как говорят, должна промелькнуть искра. Я никогда не соглашалась на съемки только ради популярности или денег. Это не кокетство. Я действительно просто не приспособлена для работы в «индустрии», например на какой-нибудь «фабрике грез», где все процессы автоматизированы: получил сценарий, пришел на съемку, где б
Но именно поэтому кино не сделало меня циником. Поэтому я не потеряла любопытства и страсти. Напротив, оно околдовало меня, стало моей действительностью, единственным местом обитания в этом мире. Реальность всегда субъективна, и она у всех своя. Но кино — это именно моя реальность.— Вы не раз рассказывали о режиссере Дереке Джармене (1942–1994), который привел вас в кино. Как удалось ему вдохновить вас на съемки в «Караваджо» (1986)?
— Я встретилась с Дереком в середине 1980-х. На тот момент кино меня действительно совершенно не интересовало. Я выросла в отдаленном от цивилизации районе, на севере Шотландии, там даже кинотеатры были редкостью. Но при этом у меня, конечно, были свои фавориты в кино. Те, кто меня тогда восхищал: Микеланджело Антониони, Федерико Феллини, Райнер Вернер Фассбиндер… К сожалению, все они уже больше не снимали картины. Таким образом, между тем, что я любила, и моим окружением в Лондоне, где я тогда обитала, не было ничего общего. Поэтому кино не имело для меня особого значения.
К сожалению, люди позволяют гаджетам не украшать их жизнь, не упрощать ее, а, напротив, позволяют электронным устройствам полностью поработить их, завладеть их жизнями.
Превратить людей в одержимых и зависимых.
— Однако вам удалось не просто выжить в мейнстриме, массовом кинематографе, но даже стать его символом…
— Мейнстрим — его все чаще используют как грязное словечко, означающее коммерциализацию общества и растущее потребительство. Я подозреваю, когда вы произносите «мейнстрим», речь идет о деньгах, о проектах с большим бюджетом?.. Однако когда фильмы, которые вы имеете в виду, задумывались, они считались лишь смелыми и отчасти безумными экспериментами. И никто не мог гарантировать их коммерческого успеха. Наоборот, это был большой риск. Когда Фрэнсис Лоуренс пригласил меня на съемки «Повелителя тьмы», где уже был Киану Ривз, этот проект по-прежнему считался хотя и дорогостоящим, но все же экспериментом. Кстати, Киану Ривза, к которому я питаю большое уважение, я не считаю коммерческим актером — пусть даже студии и делают на него большие ставки. То же самое могу сказать о «Хрониках Нарнии»: в тот момент, когда Эндрю Адамсон взялся снимать это фэнтези, наш проект считался экспериментальным.
— Расскажите о вашей последней работе с Педро Альмодоваром. Ее-то уж точно не назовешь коммерческим проектом…
Роман Суинтон с массовой культурой не означал измены принципам
Фото: Reuters
Роман Суинтон с массовой культурой не означал измены принципам
Фото: Reuters
— Педро написал небольшую постановку по мотивам театральной пьесы Жана Кокто, которую он частично уже адаптировал для своей картины «Женщины на грани нервного срыва». Основная тема этого эссе — женщина, которая теряет рассудок из-за любви. Фильм мы сняли месяц назад, с небольшой съемочной группой. Моя героиня последовательно проходит через несколько стадий отчаяния, от беспомощности до полной потери контроля над собой.
— В этом году многие гости Венецианского фестиваля предпочли участвовать онлайн из-за пандемии; другие, наоборот, хотели, но не смогли приехать. Как вы пережили карантин, чем занимались в это время?
— Приехать в Венецию в этом году для меня было делом принципа. Этот фестиваль сегодня — как глоток воздуха. Когда я вновь увидела Венецию, у меня выступили слезы на глазах. Венеция для меня многое значит. Именно здесь мои дети учились ходить. Это был своего рода кинематографический опыт — в стиле «Сияния» Стэнли Кубрика. Мои дети учились ходить по коридорам отеля Les Bains на Лидо, которого больше нет. Вот что постоянно происходит в нашей жизни — изменения. В период изоляции многие задавались вопросом, что делать дальше. Альберто Барбера, директор Венецианского фестиваля, решив его проводить в этом году, тем самым позволил нам всем отпраздновать бессмертие кино — перед лицом очередной эволюции человечества, перед лицом новых вызовов природы.
Когда подобное происходит, не стоит терять надежду и впадать в отчаяние. Вызов следует принимать и адаптироваться к ситуации. Так делали наши предки на протяжении многих тысяч лет. Чем я занималась в период изоляции?.. Мои будни не слишком изменились; ведь если я не работаю над проектами и не выезжаю на съемки, то нахожусь дома, на севере Шотландии, в кругу семьи.
Тем не менее начало и середина этого года были особенными. Этот период стал для меня фазой трансформации, размышлений; у меня появилось чувство ретроспективы. Я, например, пересмотрела много старых фильмов, в том числе и собственные работы.
У меня появилось время для личного роста, переоценки ценностей, возникло желание избавиться от лишнего. У меня были моменты ностальгии, например когда я пересматривала документальные серии «Голубой планеты». Мне вдруг захотелось снова увидеть живые кораллы. Но я говорила себе: «Не нужно быть жадной. Может быть, ты никогда не увидишь этих кораллов вновь, однако ты уже прожила довольно долгую жизнь.
А между тем есть множество людей на Земле, у которых никогда не было шанса поплавать в коралловом море». К счастью, у нас есть кино, которое может перенести нас туда, куда мы в реальности никогда не сможем попасть.
— На нынешней Мостре каждый второй-третий из представленных фильмов создан женщинами; они занимают лидирующие позиции на нынешнем кинофестивале. Жюри возглавляет Кейт Бланшетт, призы за творческие заслуги получили две актрисы. Почему именно сейчас женщины в кино вышли на первые позиции?
— Это как на войне: мужчины ушли на фронт, и женщины заняли их позиции. Что-то в этом роде. Но вообще я не понимаю гендерных разделений. Ни пол, ни возраст, ни ваша социальная или политическая идентичность не должны становиться точкой отсчета. Эти рамки навязывают нам другие. В мире киноиндустрии всегда было множество женских талантов, будь то режиссеры, операторы или сценаристы. Что касается технической стороны кино, тех же монтажных комнат, был период, когда женщины там даже доминировали.
Вопрос не в том, где были женщины, а в том, почему их не замечали раньше?.. Я являюсь большой поклонницей режиссера Киры Муратовой, которая умерла два года назад. И что произошло?.. О ней почти никто не упомянул, не было никаких посвященных ей ретроспектив или обложек — лишь малюсенькие некрологи в местных газетах… Однако в целом я считаю, что нет «женского» или «мужского» кино. Каждый режиссер, независимо от пола, счастливчик, который смог выбрать себе занятие по душе. Я не могу давать обобщающие советы на тему, как выжить женщинам в киноиндустрии. Лишь знаю по себе, что в первую очередь следует избегать людей, которые блокируют ваши чувства, пытаются ограничить других, пользуясь общепринятыми клише, будь то пол, возраст или другое. Нужно искать попутчиков, родственные души, которые пылают такой же страстью к тому, чем занимаются, не теряют природного любопытства и не устают учиться всю жизнь.
Стать звездой? Легко! — KP.RU
Комсомольская правда
ЗвездыКультура
29 августа 2007 1:00
Вокальный коллектив «Три О», Великие Луки.
Попали в шоу «СТС зажигает звезду». Катя Драгунова, Вика Новикова и Саша Кудрявцева — студентки великолукской Академии физкультуры. В активе трио «Три О» — полуфинал в «Новой волне». Жюри — Игорь Крутой, Игорь Николаев и еще много узнаваемых лиц — девочек тогда, в мае, «тормознуло»: «Вам бы похудеть!»
Вокальный коллектив «Три О», Великие Луки. Попали в шоу «СТС зажигает звезду». Катя Драгунова, Вика Новикова и Саша Кудрявцева — студентки великолукской Академии физкультуры. Там и познакомились и третий год как спелись. В активе трио «Три О» — победа в межрегиональном конкурсе молодых исполнителей эстрадной песни «Велиж-2007» и полуфинал в «Новой волне». Жюри — Игорь Крутой, Игорь Николаев и еще много узнаваемых лиц — девочек тогда, в мае, «тормознуло»: «Вам бы похудеть!» — А тут никто на наш вес не жалуется, — смеются великолучанки. Мы дозвонились до них в Москву. Девичьи голоса прерываются оглушительной музыкой. У «Три О» — первый день съемок. — Мы увидели рекламу на канале СТС и в Интернете, — рассказывает Саша.
— Приехали в Москву, прошли два отборочных тура с песней на английском. С ней и на съемках выступаем. — Очереди как на кастинге «Фабрике звезд» были? — Несколько часов стояли, а как же. У нас был номер тысяча восемьсот какой-то… А на проект попало около ста коллективов. — Как вам суматоха столичного шоу-бизнеса? — Все здесь нравится — так закалила «Новая волна», что теперь мы готовы ко всему! В 7 утра встаем, в два-три ночи ложимся. Имидж нам поменяли кардинально… Будем выступать в первом концерте программы, вы увидите этот концерт на СТС 1 сентября. С деньгами на проживание очень помогли ректор нашей академии Руслан Городничев, городская администрация (мэру Лидии Голубевой и заместителю Галине Маломоркиной спасибо большое!). Нас поддерживают руководитель нашей студии «Терминал» Александр Яровой и Альбинас Циплияускас.
Включайте СТС 1 сентября в 19.00 и болейте за «Три О»!
Никита Иванов, Дедовичи. В начале июня занял третье место в российском туре детского «Евровидения» (О том, как Никита попал на конкурс, читайте в «Комсомолке» за 1 июня с.
г. и на нашем сайте www.pskov.kp.ru). — Для нас он все равно победитель! — говорит директор районного центра досуга Татьяна Бабушкина. — Встречали московский поезд в Дно, с песнями, шампанским, орали так, что всех пассажиров перебудили. Никите вручили газету со всеми публикациями — и «Комсомолка» там есть. Для них с мамой и педагогом по вокалу это все было большой неожиданностью — они и не предполагали, как область за них широко болеет. Хотя мама говорила: поддержку своих чувствовали физически! Были подарки, выступления на всех районных праздниках. Что сейчас? Предложений пока не поступало. Но это и понятно — у Никиты такой возраст, голос может начать меняться. Наша звезда отдыхает… и готовится к выступлению в региональном конкурсе «Сельские звездочки».
КСТАТИ Стать известным можно не только с помощью телевизионных программ. Например, оркестр Псковского детского дома под руководством Александра Роора получил признание и помощь благодаря проектам «Единой России» «Наши родители» и «Наш дом».
— Такого успеха — не ожидали, — не скрывает восторга Александр Роор. — Алексей Сигуткин, наш депутат в Госдуме, подсказал идею. И вот — сам министр МЧС Сергей Шойгу подарил нам оборудование для музыкальной студии. Вы себе не представляет, что это значит для детей, для развития оркестра! Вам тоже есть чем гордиться, но ваш талант нуждается в поддержке? Примите участие во всероссийских конкурсах социальных проектов «Наш город» и «Наши родители». В них уже заявили о себе полмиллиона россиян! Заявку можно оформить на сайте «Единой России» — www.edinros.ru. А информацию получить в Пскове по телефону — 89118880457, Галина Бояркова.
Виктория ГОЛУБКОВА.
Фото: Сидоренко Александр
ВО ДАЕТ! Псковичку ждет «Минута славы» Но 70-летняя танцовщица Анна Бойкова еще раздумывает: ехать ли? Анна Михайловна — дама удивительная. На улице погода — благодать, а она ни за что погулять не соглашается. — Нет-нет, срочно под крышу, — настаивает наша героиня.
Заворачиваем в кафе, и в тот же миг на залитой солнцем улице «выключают свет». Нас оглушают раскаты грома, им вслед по асфальту прыгают крупные градины. — Это у меня профессиональное — сорок лет экскурсии водила, теперь погоду могу предсказывать. — Анна Михайловна размешивает сахар в чашке очень крепкого кофе, ловит мой взгляд и понимающе улыбается: — Думаете, кофе и сахар не для меня? Никаких ограничений не признаю и превосходно себя чувствую. — …и такая фигура?! (Миниатюрная, легкая, гибкая танцовщица никак не «вписывается» в свой же паспорт, там почему-то значится «за семьдесят».) — Фигура — это наследственность плюс чувство меры. И потом я всю жизнь танцую, — приближается к «Минуте славы» Анна Михайловна. — В августе мне записали кассету с выступлением, я ее в Москву на конкурс отправила. — За миллион поборетесь… — Дело не в миллионе, и даже не славе, — признается пенсионерка. — «На победу» нужно выполнить нечто невероятное, а я всего лишь делаю колесо в завершении матросского танца.
Фокус в том, что в моем возрасте танцевали только два человека — Плесецкая и Эсамбаев. Его, помню, я за руку водила по окрестностям, наши достопримечательности показывала. Эсамбаев потом поднял меня за локотки перед группой (был он высоче-е-енный, под два метра ростом), и сказал: «Она знает пушкинские места лучше всех». А я такого танцора не видела никогда… Анна Бойкова балетом грезила с детства. Но война на девичьих мечтах потопталась. В шестом классе Анечка вдруг сюиту поставила «Моряки на отдыхе», с тех пор «яблочко» ее коронный танец. Клеши, бескозырка, гюйс — и пенсионерка Анна Михайловна превращается в задорного морячка из народного ансамбля русской песни «Вдохновение». — На гастролях до сих пор спрашивают: сколько лет танцору? — улыбается псковичка. — Даже спорят, но больше пятидесяти — не дают. Как-то на концерте незнакомый седой моряк прослезился: «Таким я был в сорок четвертом». И прислал мне в подарок свой гюйс. До этого я в самодельном воротничке танцевала. Что там фронтовики, мужчин помоложе так танец пронимал, что свататься к Анне Михайловне в тот же день приходили.
— Староваты женихи, — отшучивалась невеста: чувство юмора у нее не стариковское, да и вкус к жизни иной. Каждую зиму ходит на лыжах в Корытовском лесу. — Так вам по жизни славы отмерено не минутами — часами! Зачем вам в Москву ехать? — За родину обидно! Псков еще ни разу на «Минуте славы» не выступал…
Татьяна ДОБРЫНИНА.
Возрастная категория сайта 18+
Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г.
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР — НОСОВА ОЛЕСЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА.
ШЕФ-РЕДАКТОР САЙТА — КАНСКИЙ ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ.
АВТОР СОВРЕМЕННОЙ ВЕРСИИ ИЗДАНИЯ — СУНГОРКИН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.
Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без
предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой
право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные
сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой
массовой информации или нарушением иных требований закона.
АО «ИД «Комсомольская правда». ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781 127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.
Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте www.kp.ru, в соответствии с законодательством Российской Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности принадлежат АО «Издательский дом «Комсомольская правда», и не подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
Приобретение авторских прав и связь с редакцией: [email protected]
Утилитаризм Джона Стюарта Милля
Уже было замечено, что вопросы конечных целей не допускают доказательство в обычном понимании этого термина. Быть невозможность доказательства с помощью рассуждений является общим для всех первых принципов; к первым предпосылкам нашего знания, а также к нашим руководить. Но первое, будучи фактическим, может быть предметом прямой апелляции к способностям, которые судят о фактах, а именно к нашим чувства и наше внутреннее сознание.
Можно ли подать апелляцию в
одни и те же способности по вопросам практических целей? Или каким другим
Факультет знает о них?Другими словами, вопросы о целях — это вопросы о том, какие вещи желательны. Утилитаристская доктрина состоит в том, что счастье желательное и единственное желаемое, как цель; все остальное быть желательным только как средство для достижения этой цели. Что должно требоваться этого учения — какие условия необходимы, чтобы учение должен выполнить, чтобы оправдать свое требование, чтобы ему поверили?
Единственное доказательство того, что объект виден,
то, что люди действительно видят это. Единственное доказательство того, что звук
слышимым, заключается в том, что люди слышат его: так и другие источники нашего
опыт. Точно так же, как я понимаю, единственным доказательством является
можно произвести что-либо желаемое, это то, что люди делают
на самом деле желать этого. Если цель, которую предлагает доктрина утилитаризма,
сами по себе не были ни в теории, ни на практике признаны
конец, ничто никогда не могло убедить кого-либо, что это было так.
Нет
можно указать причину, по которой желательно общее счастье, за исключением
что каждый человек, насколько он считает это достижимым, желает
его собственное счастье. Это, однако, факт, у нас есть не только все
доказательство, которое допускает случай, но все, что можно
требуют, чтобы счастье было благом: чтобы счастье каждого человека было
добро этому человеку, и всеобщее счастье, следовательно, благо для
совокупность всех лиц. Счастье сделало свое название
одной из целей поведения и, следовательно, одним из критериев
мораль.
Но не только этим она оказалась единственной
критерий. Для этого, казалось бы, по тому же правилу необходимо
показать, не только то, что люди желают счастья, но и то, что они никогда
желать чего-либо еще. Теперь ощутимо, что они желают чего-то
которые, на обычном языке, решительно отличаются от счастья.
Они желают, например, добродетели и отсутствия порока не менее
действительно, чем удовольствие и отсутствие боли. Желание добродетели
не столь всеобщ, но столь же подлинный факт, как желание
счастье.
И поэтому противники утилитаристского стандарта считают
что они имеют право делать вывод о том, что есть и другие цели человеческого
действие, кроме счастья, и что счастье не является стандартом
одобрение и неодобрение.
Но отрицает ли утилитаристская доктрина, что люди желают добродетели, или
утверждать, что добродетель нежелательна? Самый обратный.
Он утверждает, что добродетель не только желательна, но и
желать бескорыстно, для себя. Каким бы ни было мнение
утилитаристов-моралистов относительно первоначальных условий, при которых добродетель
делается добродетелью; однако они могут полагать (как они это делают), что действия и
склонности добродетельны только потому, что они способствуют другой цели, чем
достоинство; тем не менее это было дано, и это было решено, от
соображения этого описания, что добродетельны, они не только
ставить добродетель во главу того, что является хорошим средством для
конечной целью, но они также признают как психологический факт
возможность того, что для индивидуума оно является благом само по себе,
не глядя ни на что за его пределами; и держите, что ум не
в правильном состоянии, не в состоянии, соответствующем Полезности, не в
состояние, наиболее способствующее общему счастью, если только оно не любит
добродетель таким образом — как вещь желанная сама по себе, хотя бы
в отдельном случае он не должен производить эти другие
желательные последствия, к которым оно имеет тенденцию приводить, и по причине
что считается добродетелью.
Это мнение ни в малейшей степени
степень, отход от принципа счастья. Ингредиенты
счастье очень разнообразно, и каждое из них желанно само по себе,
и не только когда рассматривается как набухание агрегата. Принцип
полезности не означает, что любое данное удовольствие, как музыка, для
Например, или любое данное освобождение от боли, как, например, здоровье,
следует рассматривать как средство для коллективного чего-то, называемого
счастье, и быть желанным на этом счету. Они желанны и
желательно в себе и для себя; помимо того, что они являются средством, они
часть конца. Добродетель, согласно утилитаристской доктрине, не
естественно и изначально часть конца, но она способна
стать таким; а в тех, кто любит ее бескорыстно, она стала
Итак, и желательна и лелеема не как средство к счастью, а
как часть их счастья.
Чтобы проиллюстрировать это далее, мы можем вспомнить, что добродетель — это не
единственное, первоначально средство, и которое, если бы оно не было средством
что-либо другое, было бы и останется равнодушным, но что
связь с тем, для чего он является средством, становится желанной для
себя, и это тоже с предельной интенсивностью.
Что например,
скажем о любви к деньгам? Нет ничего изначально большего
желательнее о деньгах, чем о любой куче блестящих камешков. Его
стоит только то, что на него можно купить; желания
для чего-то другого, кроме самого себя, которое он является средством удовлетворения. Еще
любовь к деньгам — не только одна из сильнейших движущих сил
человеческая жизнь, но деньги во многих случаях желательны сами по себе;
желание обладать им часто сильнее желания пользоваться
и продолжает увеличиваться, когда все желания, указывающие на конец
за ним, чтобы быть окруженным им, падают. Тогда может быть
верно сказал, что деньги нужны не ради цели, а как
часть конца. Из средства к счастью оно превратилось в
сам по себе является основным компонентом представления индивида о
счастье. То же самое можно сказать о большинстве крупных объектов
человеческой жизненной силы, например, или славы; разве что каждому из
к ним прилагается определенное количество непосредственного удовольствия, которое
имеет по крайней мере видимость присущей им природы; а
Чего нельзя сказать о деньгах.
Тем не менее, сильнейший
естественное притяжение, как власти, так и славы, является огромной помощью, которую они
отдавать для достижения других наших желаний; и это сильно
ассоциация, возникающая таким образом между ними и всеми нашими объектами желания,
что придает прямому желанию их интенсивность, которую часто
предполагает, чтобы в одних признаках превосходить по силе все другие
желания. В этих случаях средства стали частью цели, а
более важной частью этого, чем любая из вещей, которыми они являются
значит. То, что когда-то желали как инструмент для достижения
счастье стало желанным само по себе. Быть желанным
однако оно желательно как часть счастья.
человек становится или думает, что будет счастлив благодаря тому, что
владение; и становится несчастным из-за того, что не может его получить. Желание
это не что иное, как желание счастья,
чем любовь к музыке или желание здоровья. Они включены
в счастье. Они являются одними из элементов, желание которых
счастье выдумано. Счастье — это не абстрактная идея, а
конкретное целое; и это некоторые из его частей.
И утилитарное
стандартные санкции и одобряет их таковость. Жизнь была бы бедной
вещь, очень плохо обеспеченная источниками счастья, если бы были
не это положение природы, благодаря которому вещи изначально
безразличны, но способствуют или иным образом связаны с
удовлетворения наших примитивных желаний, становятся сами по себе источниками
удовольствие более ценное, чем примитивные удовольствия, как в
постоянство, в пространстве человеческого существования, на которое они способны
покрытия, и даже в интенсивности.
Добродетель, согласно утилитаристской концепции, есть благо этого
описание. В нем не было ни первоначального желания, ни мотива, кроме
его склонность к удовольствию и особенно к защите от боли.
Но через созданную таким образом ассоциацию можно чувствовать себя хорошо в
само по себе и желаемое как таковое с такой же интенсивностью, как и любое другое благо;
и с этой разницей между ней и любовью к деньгам, к власти,
или славы, что все это может и часто делает человека
вреден для других членов общества, к которому он принадлежит,
тогда как нет ничего, что делало бы его таким благословением для них, как
воспитание бескорыстной любви к добродетели.
И следовательно,
утилитарного стандарта, в то время как он терпит и одобряет те
других приобретенных желаний, вплоть до точки, за которой они были бы
больше вредят общему счастью, чем способствуют ему,
предписывает и требует взращивания любви к добродетели до
наибольшую возможную силу, поскольку прежде всего это важно для
общее счастье.
Из предыдущих соображений следует, что в
на самом деле ничего не желал, кроме счастья. Все, что угодно
иначе, чем как средство для достижения какой-то цели, выходящей за ее пределы, и, в конечном счете, для
счастье, желательно как часть счастья, а не
желаемое для себя, пока оно не стало таковым. Те, кто желает добродетели для
ради него самого, желайте его либо потому, что сознание его есть
удовольствие, или потому что сознание того, что
боль, или по обеим причинам, объединенным; как на самом деле удовольствие и боль
редко существуют порознь, но почти всегда вместе, один и тот же человек
испытывая удовольствие от степени достигнутой добродетели, и страдание от не
достигнув большего.
Если одно из них не доставляло ему удовольствия, а
другой никакой боли, он не любил бы и не желал добродетели, или желал бы
только ради других выгод, которые он мог бы принести себе или
лица, о которых он заботился.
Теперь у нас есть ответ на вопрос, какого рода
доказательство того, что принцип полезности чувствителен. Если мнение, которое
Я сейчас сказал, что это психологически верно, если человеческая природа такова.
состоит в том, чтобы не желать ничего, что не было бы частью
счастья или средства к счастью, у нас не может быть другого доказательства, и
мы не требуем ничего другого, что это единственные желаемые вещи. Если
Итак, счастье есть единственная цель человеческой деятельности, и содействие ее
критерий, по которому можно судить о любом человеческом поведении; откуда это
с необходимостью следует, что она должна быть критерием нравственности, так как
часть входит в целое.
А теперь решить, так ли это на самом деле; делает ли человечество
желать себе ничего, кроме того, что доставляет им удовольствие, или
отсутствие которого является болью; мы, очевидно, пришли к
вопрос факта и опыта, зависимый, как и все подобные
вопросы, по показаниям.
Это можно определить только опытным путем.
самосознание и самонаблюдение, которым помогает наблюдение за
другие. Я считаю, что эти источники доказательств, беспристрастно
посоветовавшись, скажет, что желая чего-то и находя это приятным,
отвращение к нему и представление о нем как о болезненном — явления совершенно
неотделимые, вернее, две части одного и того же явления; в строгости
языка, два различных способа обозначения одного и того же психологического
факт: думать о предмете как о желательном (разве что ради
его последствий), и думать о нем как о приятном, являются одним и
тоже самое; и что желать чего угодно, кроме как в той мере, в какой
мысль об этом приятна, является физическим и метафизическим
невозможность.
Это кажется мне настолько очевидным, что я полагаю, что вряд ли
оспаривается: и сделанное возражение будет заключаться в том, что желание не может
быть направленным ни к чему в конечном счете, кроме удовольствия и освобождения
от боли, но что воля отличается от желания; что
лицо с подтвержденной добродетелью или любое другое лицо, чьи цели
фиксированный, осуществляет свои цели, не думая об удовольствии, которое он
созерцает их или надеется получить от их исполнения;
и продолжает воздействовать на них, хотя эти удовольствия намного
уменьшается из-за изменений в его характере или распада его пассивного
чувства, или перевешиваются усилиями, которые преследование
цели могут навлечь на него.
Все это я полностью признаю и заявляю
это в другом месте, так же положительно и решительно, как и любой другой. Будет ли
активное явление, отличается от желания, состояния
пассивная чувствительность, и хотя первоначально она была ее ответвлением,
время укоренится и отделится от родительского побега; настолько,
что в случае привычной цели вместо того, чтобы желать
вещь, потому что мы этого желаем, мы часто желаем этого только потому, что хотим
это. Это, однако, всего лишь пример того знакомого факта, что сила
привычки и никоим образом не ограничивается случаем добродетельных поступков. Много
безразличные вещи, которые люди первоначально делали из побуждения какого-то
рода, они продолжают делать по привычке. Иногда это делается
бессознательно, сознание приходит лишь после действия: при
иной раз сознательной волей, но волей, ставшей
привычным и приводится в действие силой привычки, в противоположность
может быть, от преднамеренного предпочтения, как это часто бывает с теми,
которые приобрели привычку порочного или вредного потворства.
Третьим и последним является случай, когда привычный акт воли в
частный случай не противоречит общему
намерение, преобладающее в другое время, но при исполнении его; как в
случае человека подтвержденной добродетели, и всех, кто преследует
преднамеренно и последовательно какой-либо определенной цели. Различие
Между волей и желанием, понимаемыми таким образом, есть подлинное и в высшей степени
важный психологический факт; но факт состоит исключительно в
эта-то воля, как и все другие части нашей конституции,
поддается привычке, и чтобы мы могли по привычке желать того, чего мы больше не
желание для себя или желание только потому, что мы этого хотим. Это не
Менее верно то, что вначале воля полностью создается желанием;
включая в этот термин отталкивающее влияние боли, а также
привлекательное удовольствие. Примем во внимание, нет
дольше человек, у которого есть подтвержденная воля поступать правильно, но он в
у кого еще слаба эта добродетельная воля, покоряемая искушением,
и на него нельзя полностью положиться; чем его можно укрепить?
Как может быть воля к добродетели, если ее нет в достаточном количестве?
силой, быть имплантированным или пробужденным? Только заставив человека желать
добродетели, заставив его думать о ней в приятном свете или о ее
отсутствие в болезненном.
Это связывание правильного поведения с
удовольствие, или поступок с болью, или вызывая и производя впечатление
и принося домой к опыту человека естественное удовольствие
вовлечены в одно или боль в другое, что можно
вызвать ту волю к добродетели, которая, будучи подтверждена, действует
не думая ни об удовольствии, ни о боли. Уилл — ребенок
желание, и выходит из-под власти своего родителя только для того, чтобы прийти
под привычкой. То, что является результатом привычки, не дает
презумпция внутренне хорошего; и не было бы
повод желать, чтобы цель добродетели стала
независимо от удовольствия и боли, если бы не влияние
приятные и болезненные ассоциации, побуждающие к добродетели, не
достаточно, чтобы полагаться на безошибочное постоянство действий
пока не обретет опору в привычке. И по ощущениям, и по
поведение, привычка — единственное, что придает уверенности; и это
из-за важности для других возможности полностью положиться
на свои чувства и поведение, а также на способность полагаться на
свое собственное, что желание поступать правильно должно быть взращено в
эта привычная независимость.
Другими словами, это состояние воли
является средством к добру, а не добром по своей сути; и не
противоречит учению о том, что нет ничего хорошего для человека, кроме
в той мере, в какой оно либо само по себе доставляет удовольствие, либо является средством
получение удовольствия или предотвращение боли.
Но если это учение верно, то принцип полезности доказан. Так это или нет, теперь должно быть оставлено на рассмотрение вдумчивый читатель.
УТИЛИТАРИЗМ
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
О СВОБОДЕ
АВТОБИОГРАФИЯ
Дж.С. Милль: биография
ChatGPT о Джоне Стюарте Милле
Дж.С.0034 (pdf)
Руководство Милля по утилитаризму (pdf)
ГЛОССАРИЙ
некоторые утилитарные термины
Электронная почта
[email protected]
ГЛАВНАЯ
HedWeb
Утилитарные мемы
Критика О дивный новый мир
Попытка прославиться может сделать вас несчастным
Как построить жизнь
Даже если вы не заинтересованы в том, чтобы стать поп-звездой или президентом, остерегайтесь песни сирены престижа.
Артур С. Брукс Ян Бухчик
Сохраненные истории
«Как построить жизнь » Щелкните здесь, чтобы послушать его новую серию подкастов о счастье во всем, Как построить счастливую жизнь .
У людей есть дурная привычка желать чего-то ужасного для нас. Избыток рафинированного сахара портит наши зубы и разрушает нашу инсулиновую систему. Отказ от физических упражнений может ослабить наши кости и вызвать у нас депрессию.
Поиск разрушительных вещей может показаться нарушением законов природы; однако эволюция может объяснить большую часть нашего контрпродуктивного поведения. Мы запрограммированы расслабляться и искать вкусняшки, утверждает один из распространенных аргументов, потому что до относительно недавнего времени у людей было больше шансов выжить и передать свои гены, если они получали на больше калорий и испытывали на меньше физических нагрузок.
В большинстве стран мира сегодня это уже не так, поэтому наша природа неприспособлена к современной жизни.
Одним из лучших примеров такого несоответствия между тем, чего мы хотим, и тем, что на самом деле питает нас, является наше стремление к славе. С самого раннего возраста люди жаждут этого. Согласно одному исследованию 2012 года, слава является самой большой целью в жизни для детей в США в возрасте от 10 до 12 лет. В опросе 1000 британских детей, проведенном в 2017 году, самым популярным выбором будущей карьеры был «YouTube». Взрослые менее склонны прямо признавать, что хотят быть знаменитыми, но, по данным Гэллапа, 92 процента взрослых американцев говорят, что других человек считают, что «человек успешен, если он богат, имеет громкую карьеру или хорошо известен».
Как бы мы этого ни хотели, слава не годится для счастья. «Слава — это… последняя слабость благородного ума», — писал поэт Джон Мильтон в 1637 году. Она заставляет нас «пренебрегать удовольствиями и жить трудными днями».
Действительно, известность противоречит составляющим благополучия. Чем раньше мы сможем принять этот урок близко к сердцу и преподать его нашим детям, тем лучше для всех нас будет.
Если предположить, что вы не поп-звезда и не президент, слава может показаться абстрактной проблемой. Дело в том, что слава относительна, и ее двоюродный брат, престиж — слава среди определенной группы людей — так же рьяно преследуется в небольших сообществах и областях знаний. В моем собственном академическом сообществе почести и престиж могут быть весьма эзотерическими, но очень желательными. Однажды, в самом начале моей академической карьеры, меня представили аудитории, полной коллег, как первого человека, применившего генетические алгоритмы для моделирования местных налоговых режимов. Я купался в лучах этого различия.
Подобно нашей склонности к сладкому и сидению без дела, наше стремление к славе, вероятно, можно объяснить простой эволюцией: известность и восхищение других повышает вероятность того, что мы привлечем себе пару и передадим свои гены в конкурентной среде.
Немногие из нас признают этот вид мотива сейчас; «Я хочу 1 миллион подписчиков в Твиттере, чтобы у многих были мои дети» звучит немного… странно. В наше время мы придумали более приемлемые объяснения. Одно исследование 2012 года обнаружило высокую корреляцию между желанием славы и заявленным стремлением к общественному признанию, финансовому успеху и привлекательной внешности, а также к участию в реалити-шоу. Согласно опросу 2013 года, люди могут хотеть быть известными, чтобы их видели и ценили даже незнакомцы; вести элитарный, статусный образ жизни; или иметь возможность делать добро другим, например, быть образцом для подражания.
Даже если мотив человека к славе состоит в том, чтобы подать положительный пример, он отражает другие, менее лестные мотивы, поскольку зависит от мнения других людей. И в этом заключается проблема счастья. Фома Аквинский писал в 13 веке: «Счастье в счастливом. Но честь не в прославленных». Другими словами, слава не находится внутри нас самих, а основана на том, что ученые называют внешними наградами, которые, как показывают подавляющее большинство исследований, приносят меньше счастья, чем внутренние награды.
Хуже того, говорят ученые, слава стала формой зависимости. Это особенно актуально в эпоху социальных сетей, которые позволяют почти любому человеку с достаточной мотивацией добиться признания со стороны некоторого количества незнакомцев, и, как известно всем в мире на данный момент, могут вызывать сильное привыкание, особенно у молодых людей. Но это не новое явление. Философ XIX века Артур Шопенгауэр сказал, что слава подобна морской воде: «Чем больше у нас есть, тем больше мы жаждем».
Никто из социологов, которых я знаю, не создал количественный индекс несчастья славы. Но вес косвенных свидетельств выше, наряду со свидетельствами тех, кто вкусил истинную славу в свое время, должно быть достаточно, чтобы показать нам, что она ядовита. «Это похоже на реку, которая выносит легкое и вздутое, — сказал Фрэнсис Бэкон, — и топит тяжелое и твердое». Или возьмите это у Леди Гаги: «Слава — это тюрьма».
Стремление к славе — это сбой в матрице счастья: побуждение, которое обещает удовлетворение, а приносит обратное.
Чтобы победить его, нам нужно осознавать свои импульсы и стремиться противостоять им. Несколько практик могут помочь.
Начните с допроса своих мотивов. Обратите внимание на то, когда вы ищете славы, престижа, зависти или восхищения, особенно от незнакомцев. Например, прежде чем размещать посты в социальных сетях, спросите себя, чего вы надеетесь достичь с их помощью. Действительно ли это для того, чтобы развлечь или проинформировать других, или поделиться чем-то воодушевляющим? Или вы надеетесь вызвать оскорбительное сравнение?
Во-вторых, если ваши мотивы более основаны на славе, чем вы хотели бы признать, подумайте о ценности, которую принесет выполнение, по сравнению с затратами. Скажем, вы хотите поделиться профессиональной пухлостью или фотографиями своего превосходного пляжного тела. Польза, которую вы испытываете, — это, вероятно, небольшая доза дофамина, которую вы получаете, когда вы запускаете его, представляя восхищение или зависть других, как они это видят. Цена в реальности того, как люди на самом деле увидят ваш пост (и вас): исследования показывают, что люди в основном находят ваше хвастовство раздражающим — даже если вы замаскируете его скромным хвастовством — и поэтому восхищаются вами меньше, а не меньше.
более. Как услужливо выразился Шекспир: «Кто знает себя хвастуном, / Пусть боится этого, ибо будет так, / что каждый хвастун окажется ослом».
В-третьих, спросите себя, действительно ли вы хотите, чтобы часть вашего счастья основывалась на суждениях других, в том числе и особенно незнакомых людей. Представьте, что кто-то, кого вы не знаете, формирует мнение о вашей внешности, личности или работе. Возможно, то, как вы зарабатываете на жизнь, не дает вам возможности обойти такого рода суждения. Но стремиться к славе как таковой — привлекать внимание к себе, а не к своей работе — значит подвергнуть себя эмоциональному анализу, который неизбежно приведет к катастрофе для вашей самооценки.
Если ответы на эти вопросы приведут вас к выводу, что стремление к славе или престижу не в ваших интересах, то сейчас самое время дать отпор своим импульсам пещерного человека. Не хвастайтесь и не ищите внимания; удалите пост и сделайте перерыв в социальных сетях. Вместо этого свяжитесь с кем-то, кто действительно любит вас за то, кто вы есть, а не только за то, что, как вы надеетесь, кто-то может восхищаться или завидовать.