Неисчерпаемый Пушкин

Неисчерпаемый Пушкин «Иди, куда влечет тебя свободный ум» Вечер поэзии, посвященный творчеству А.С. Пушкина, проведенный в Ошском гуманитарно-педагогическом институте, — в числе мероприятий, завершающих 2009-й — год 210-летия со дня рождения всемирного русского поэта. На открытии вечера с кратким вступительным словом к его участникам обратился старший преподаватель кафедры русского языка и литературы ОГПИ Мусабек сатыбалдиев, конечно же, звучали в исполнении студентов пушкинские стихи и стихи о Пушкине, кто-то блеснул и своим литературным творчеством. Поскольку собрались филологи киргизско-российского факультета, заходила речь и о том мощном, непреходящем влиянии, которое оказывает многообразное наследие Пушкина на развитие многих национальных литератур. Были в этот вечер и краткие научные сообщения, в числе которых – и четверокурсницы М. Казаковой «Пушкин и общенародный русский язык». Участников вечера встречали транспаранты с текстом пушкинских стихов: «Иди, куда влечет тебя свободный ум, усовершенствуя плоды любимых дум, не требуя наград за подвиг благородный». «Блажен, кто знает сладострастье Высоких мыслей и стихов». И как обойтись на подобном вечере без хрестоматийно известной горьковской оценки: «Пушкин у нас – начало всех начал». Пушкина создали семь веков развития могучей, блистательной российской словесности (отсчет берем со «Слова о полку Игореве»), но он еще и реформатор русского языка, который после Пушкина не таков, как до него. И уже этот обновленный язык, испытавший влияние пушкинского гения, по известному афоризму Чингиза Айтматова, «сыграл роль посредника, роль языка – моста, соединившего впервые в истории художественные берега народов». Кому-то подобная оценка покажется несколько завышенной, однако статус русского языка, как одного из мировых, неоспорим. В чем же видят современные студенты величие Пушкина, его особый вклад и в развитие русской литературы, словесности и в мировую культуру? «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте», — писал Н.В. Гоголь. И продолжал: «Никто из поэтов наших не выше его и не может более называться национальным, это право решительно принадлежит ему. В нем, как будто в лексиконе, заключалось все богатство, сила и гибкость русского языка… Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа. Это русский человек в конечном его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла. Сама его жизнь совершенно русская… Поэт, историк, публицист, критик, журналист, общественный деятель — во всей культуре найдешь его след. Филолог чувствует в Пушкине родную себе душу и обязательно напомнит о том, сколь велик вклад этого разностороннего литератора еще и в нормативные основы русской грамматики в речевую культуру». А.М. Горький, как бы обобщая многие высказывания, пояснил, в чем заключается историческая роль Пушкина. Указывая, что язык создается народом, что деление языка на литературный и народный, значит только то, что мы имеем, так сказать, «сырой» язык, не обработанный мастерами, он подчеркнул: «Первым, кто прекрасно понял это, был Пушкин, он же первый показал, как следует пользоваться речевым материалом народа, как надобно обрабатывать его». Прозвучал на этом студенческом вечере и тургеневский отклик И.С.Тургенев значение Пушкина видел в том, что он «именно русский!» Сама сущность, все свойства его поэзии совпадают со свойствами и сущностью русского народа. Не говоря уже о мужественной прелести, силе и ясности его языка – это прямодушная правда, отсутствие лжи и фразы, простота, эта откровенность и четкость ощущений – все эти хорошие черты хороших русских людей поражают в творениях Пушкина не одних нас, его соотечественников, но и тех их иноземцев, которым он стал доступней. И этому есть самые фундаментальные основания. «Иноземцев», приобщающихся к русскому, с каждым днем прибывает. Русский язык, утверждал Пушкин, «имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива». По его мнению, это — «звучный и выразительный язык», «гибкий и мощный в своих оборотах и средствах, переимчивый и общежительный в своих отношениях к чужим языкам». Ему свойственны «гибкость и правильность, величавая плавность, яркость, простота и гармоническая точность». В нем превосходно отразились все лучшие качества его творца и носителя – русского народа. Пушкин находил, что «отличительная черта в наших нравах есть какое-то веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражения». Благодаря привлечению народных речевых средств, создается «блеск, чистота и бриллиантовая твердость слога» литературных произведений. Величие и красоту русского языка Пушкин объяснял огромной жизненной и духовной силой русского народа. Народную речь поэт называл «живым и кипящим источником», достойным глубочайших исследований. С восхищением говорил о «драгоценной свежести, простоте, чистосердечности выражений» народа. А.С.Пушкину завидовал Л.Н.Толстой: «Тем удивителен Пушкин, что в нем нельзя ни одного слова заменить. И не только нельзя слова отнять, но и прибавить нельзя». Студенты, приводя эти достаточно известные, но порой и подзабытые оценки творчества русского национального гения, порой несколько увлекались. Вряд ли сам А.С. Пушкин согласился с тем, кто назвал бы его «создателем русского литературного языка», хотя, безусловно, Александр Сергеевич оказал на «великий и могучий, правдивый и свободный» и свое немалое влияние. Не согласился бы Пушкин и с тем, что он – «родоначальник русской литературы»: «Старик Державин нас заметил и в гроб сходя благословил». Заметим это пушкинское — «нас» и отнесемся к нему с вниманием, пониманием и интересом. Можно надеяться, что интерес студентов к Пушкину откроет перед ними перспективу освоения богатств российской словесности допушкинских времен (а это, скажем, не только написанные, но и изданные самим автором 500 томов сочинений Андрея Болотова, который подобно деду А. С.Пушкина «как Миних верен оставался паденью Третьего Петра» и прозой которого восхищались Каролина Павлова и Александр Блок, и пьесы Дмитрия Ивановича Фонвизина, и не исчерпаемый в своей глубине старший современник и добрый наставник поэта Николай Михайлович Карамзин. А Максим Грек!.. А протопоп Аввакум! Вот уж кто умел «глаголом жечь сердца людей!» Но безусловна при всем том особая роль Пушкина, с которого начинаешь знакомство и с древней, и с новой русской литературой, и с его талантливейшими современниками, которым повезло на благословение Гаврилы Романовича Державина. Владимир Мякинников.

Начало всех начал — Вопросы литературы

«Взгляни на Пушкина, – на Гоголя. Написали немного, а оба ждут монументов» ¹, – поделился однажды с братом еще при начале литературной деятельности писатель, который как раз напишет «много», – Федор Достоевский.

Действительно, основоположники новой русской литературы Пушкин и Гоголь написали не так уж много, а монументов дождались, правда, не так уж скоро, но еще самому Достоевскому в 1880 году доведется произнести великую речь как раз в связи с открытием «монумента» – Пушкину.

И впрямь обращают внимание некоторые, казалось бы, внешние факты. Классическая литература первых десятилетий прошлого века представлена малыми по объему произведениями. Почти все они либо написаны стихами, либо тесно связаны со стиховым началом. Это прямо сопрягаетсяис особой ролью слова: оно получило значение, которого более уже никогда не приобретало, впрочем, как раз потому, что оно уже было приобретено. Именно в ту пору были созданы почти все нашитипыи названы ставшие нарицательными имена: такое слово уже давало возможность это делать. При всей остроте социальной борьбы и идеологических столкновений все великие писатели до поры до времени, в общем, стоят по одну сторону, а вся литература имеет один безусловный и никем не оспариваемый центр – Пушкин, Наконец, такая литература буквально сразу входит в плоть и кровь национальной жизни. Но за рубежом, – тогда, конечно, прежде всего за рубежом западным, – именно самые-то великие наши встречают сравнительную холодность, если не прямое равнодушие, особенно явственные на фоне того успеха, который получила русская литература последующая: это прямо связано и с тем, как трудно они переводятся, а хуже всех и дольше всех, особенно до поры до времени, – Пушкин,

Конечно, литературный процесс во всех его составных, во всех его противоречиях, сложностях и взаимопереходах многолик и запутан, но тем более важно попытаться уяснить некоторые общие особенности классиков той эпохи, которые и определяют необщее выражение ее лица в ряду других. Слова Горького, что Пушкин у нас начало всех начал, приложимы и ко всей нашей классической литературе начала прошлого века. В то же время она есть и нечто своеобразное, цельное и, как говорили раньше, желая указать на органичность явлений искусства (Белинский, например), в себе замкнутое.

Итак, первое. Стоит сравнить, что и сколько написали наши писатели и поэты начала прошлого века с тем, что и как написали наши классики, скажем, середины и второй половины века, чтобы эта вроде бы чисто количественная разница прямо бросилась в глаза. Пройдет некоторое время, и многие выдающиеся русские книги уже не будут вмещаться в один даже самый большой том: «Война и мир», «Анна Каренина», «Братья Карамазовы»… Здесь же произведения небольшие, то есть малые по объему своему: «Горе от ума» – «светское евангелие» – едва ли в сотню страниц, «Евгений Онегин» – «энциклопедия русской жизни» – в каких-нибудь шесть-семь листов печатных. Наконец, может быть, единственные и высочайшие русские эпопеи – «Капитанская дочка» и «Мертвые души» – небольшие томики.

Знаменитое стихотворное определение, которое когда-то Фет дал сборнику стихов Тютчева, —

Вот эта книжка небольшая

Томов премногих тяжелей, –

 

приложимо почти к любому из произведений русской классики первых десятилетий прошлого века.

Из этого совсем не следует, что «премногие тома» не писались в начале XIX века или даже в конце XVIII, но явно не через них проходит ведущая линия литературного развития.

Достоевский же однажды и определил особенность такого искусства: «…я действую Анализом, а не Синтезом.:. Гоголь же берет Прямо целое…» ².

Со своей стороны, Гоголь тоже сразу же ощутил противостояние и сформулировал его в похожих словах: «Бедные люди» я только начал, -сообщает он А. М. Виельгорской в письме от 14 мая 1846 года, – прочел страницы три и заглянул в середину, чтобы видеть склад и замашку речи нового писателя… (напрасно вы оторвали одних «Бедных людей», а не прислали весь сборник³. Я бы его прочел, мне нужно читать все новые повести: в них хотя и вскользь, а все-таки проглядывает современная наша жизнь). В авторе «Бедных людей» виден талант, выбор предметов говорит в пользу его качеств душевных, но видно также, что он еще молод. Много еще говорливости и мало сосредоточенности в себе: все бы оказалось гораздо живей и сильней, если бы было более сжато».

Дело, впрочем, оказалось именно в том, что здесь «проглядывает современная наша жизнь» уже нового и иного искусства, а не просто молодость автора. Более того, ведь чем дальше, тем этот автор будет «говорливее» и «говорливее». Да и всему последующему нашему словесному искусству в говорливости не откажешь, и оно не стало от этого менее «живым» и «сильным», хотя, действительно, не осталось столь «сжатым». Искусство начала века – искусство «целого», больших мер, невероятных обобщений, общенациональной значимости.

В России именно в искусстве, прежде всего в литературе, вершился процесс национального самосознания на рубеже 1812 года и после него. Все это рождало и у самих его создателей особое ощущение себя в национальной истории, непременного и чуть ли не решающего в ней участия и, так сказать, личной ответственности за все, в ней творящееся, масштабность самой борьбы, когда в нее приходилось вступать. Характерная примета времени. Ленин, как известно, воспользовался словами Герцена, поднимавшими декабристов, этих воинов-сподвижников революции, почти на уровень героев национальной мифологии: «какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног» ⁴.

Е. Баратынский в письме Пушкину еще в 1825 году прямо сравнил его творческую работу с созидающей деятельностью Петра. Гоголь почти сразу осознал свою роль мессии, а наши лучшие критики ее подтвердили и разъяснили с поразительной широтой: «Он пробудил в нас сознание о нас самих» ⁵.

«Он чрезвычайно гордился тем, что происходил от фамилий, игравших довольно значительную роль в нашей истории, и дорожил памятью своих предков. Чувство это отразилось на многих его произведениях, и если мы не будем знать фамильных воспоминаний, которыми он гордился, то многое в его сочинениях останется для нас темным» ⁶. Это Чернышевский писал уже о Пушкине, кстати сказать, ничуть на осуждая того, что еще Белинскому казалось сословной узостью аристократического предрассудка.

«По сравнению с Пушкиным, Вяземским, – отметила Анна Ахматова, – символисты кажутся узкими. Те на все смотрели как на свое личное дело – на политику, на светскую жизнь, вообще на жизнь. В их письмах жизнь кажется интересной, а в дневниках Блока и Брюсова она совершенно не нужная» ⁷.

Великие писатели и поэты того далекого времени не только ощущали всю полноту жизни и всю жизнь как личную жизнь, но неизменно стремились найти в ней главное, основное, ведущее, всеобщее, национальное, государственное. При этом они часто находили его не там, где видел привычный глаз и уж тем более официальная государственность. Государственные представления позднего Пушкина, конечно, отнюдь не сводятся только к оппозиции Николаю. Но они, даже очень мягко говоря, далеко расходятся с государственными же представлениями последнего.

Поэтому, с одной стороны, царь, озабоченный созданием «Истории Петра», открывал Пушкину такие архивы, которые, в сущности, ни для кого и никогда не открывались (дело Алексея). А с другой стороны, запрещал «Медного всадника», да и – позднее, уже после смерти поэта, – материалы к «Истории Петра».

Грибоедов смог написать национальную комедию, только будучи государственного мышления человеком. И потому же поставить ее в такую оппозицию к самодержавно-крепостнической государственности. А написав именно такую комедию, имеющую всеобщий и в этом смысле государственный смысл, естественно и, так сказать, закономерно стать государственным министром, создать «Записку… об учреждении Российской Закавказской кампании». И снова преисполниться великими замыслами особого склада: во всяком случае, задумывалась-то трагедия о 1812 годе. Опять-таки речь идет о государственном подходе, государственном масштабе, о государственной ответственности, а не о николаевской государственности, к которой тот же Грибоедов как раз вставал в сложные отношения, даже став государевым министром, и во многом жертвой которой оказался сам. Гоголь все более укрепляет себя в роли почти отца, законоучителя нации. А Лермонтов если и скорбит, то, в частности, и потому, что он,призванный(«как колокол на башне вечевой»), такой роли, по его мнению, не играет.

Но, во всяком случае, принцип целого, общенационального, всегосударственного волнует наших великих постоянно и особенно в моменты социального раскола, исторического противостояния («Медный всадник»), прямой классовой схватки («Капитанская дочка»). Недавно, оспаривая известное положение Ю. Манна, восходящее, впрочем, еще к С. Венгерову, о том, что уже в первых фразах гоголевских «Мертвых душ» о двух русских мужиках заложен общенациональный масштаб, В. Федоров в статье «Поэтический мир Гоголя» пишет: «Не сомневаясь в верности мысли об общенациональном масштабе изображения в поэме, мы все же хотим заметить, что Определение «русские» не обусловлено этим масштабом так непосредственно, как это, по-видимому, представляется Ю. Манну: «мельчайшие детали письма» определяются ближайшим образом другими причинами. Ведь из того, что А. Пушкин, например, называет Троекурова «Старинным русским барином», не следует, что жизнь в «Дубровском» изображена в общенациональном масштабе. С другой стороны, из того, что повествователь «Мертвых душ» замечает на бале’ у губернатора «не виданный землею чепец», нельзя заключить об «общеземном» масштабе изображения» ⁸.

Дело в том, однако, что именно у Пушкина, у Гоголя даже «мельчайшие детали письма» почти неизменно определяются общенациональным масштабом. Видимо, отсутствие общенационального масштаба как раз и помешало Пушкину закончить «Дубровского» и заставило перейти к «Капитанской дочке», а уж об «общеземном» масштабе изображения хотя бы и бала у губернатора заключает на кто иной, как сам Гоголь, который писал, что весь город со всем вихрем сплетен есть преобразование бесцельной жизни всего человечества. Как низвести всемирную картину безделья во всех родах до сходства с городским бездельем? И как городское безделье возвести до прообразования мира? – вот ведь в чем видит Гоголь свою задачу. Все время вершится поиск генеральных идей, целого, всерусского или даже «общеземного».

Потому-то как искусство синтеза, общего, основного, стремящегося схватить целое, общенациональное, всегосударственное, именно реализм начала века, становясь реализмом и оставаясь им, тесно связан с классицизмом, во многом даже через голову непосредственно предшествующего и сопутствующего романтизма, Мы уже избавили себя от необходимости только противопоставлять реализм романтизму, между тем отношение реализма к классицизму у нас обычно все еще предстает только Как отталкивание, преодоление и противостояние. А ведь не говоря уже о басне, к нему обращена и, стихотворная комедия Грибоедова. И до сих пор, скажем, почти строгое соблюдение Грибоедовым трех единств – времени, места и действия – часто рассматривается только как дань старому классицизму, уступка ему или его непреодоленность, то есть своеобразная рудиментарность, конечно, извинительная, если учесть величие этого реалистического создания.

Между тем значение «Горя от ума» как великого реалистического синтеза прямо связано и с той необычайной сосредоточенностью действия, концентрированностью места и сгущенностью времени, которые и обеспечила дисциплина трех единств. Да и в «Ревизоре», где, как известно, автор стремился собрать все дурное и разом посмеяться над всем, такие сосредоточивающие единства оказались явно необходимы при создании комедии и очень ощутимы при ее восприятии.

Говоря же более широко, гибкое понимание и применение этого универсального принципа, конечно, обеспечило многие дальнейшие победы, но не более ли было и поражений, когда начавшая резвиться на воле драма сочла себя вполне от него свободной.

Показательно ведь и возвращение Пушкина после «Бориса Годунова» к «узкой» Расиновой форме в «маленьких трагедиях». А бесспорно реалистические характеры грибоедовской комедии, да и гоголевской поэмы, свяжет с классицизмом опять-таки стремление найти одно универсальное свойство большого слоя, целого класса людей, одно качество, одну черту и через нее, и только через не», раскрыть все в человеке: молчалинщина, ноздревщина, маниловщина. Известно, что Пушкин противопоставляет мольеровскому Скупому, который скуп – и только, Шейлока у Шекспира, который являет все богатство характера – даже и чадолюбив. Манилов у Гоголя являет все богатство характера – даже и чадолюбив, но при всем том он Манилов – и только.

Видимо, как раз с ощущением целого и своей в нем роли связано и то обстоятельство, что в собственных своих созданиях, и именно тех, которые и приобретают чрезвычайную роль в судьбах национальной культуры, писатель играет роль своеобразного Зевса-вседержителя, учредителя мира, демиурга. Говоря банальными литературоведческими определениями, роль автора, образ автора в «Евгении Онегине», в «Мертвых душах» совершенно исключительны. И это вообще одна из ярких примет литературы начала прошлого века. А уж «Горе от ума» – пример такого рода почти единственный, поскольку ведь речь идет о драме. Подобно Пушкину Грибоедов мог бы сказать! «Пишу не комедию, а комедию в стихах – дьявольская разница». И конечно, как и у Пушкина, – дело не только в стихотворной речи как таковой. Потому что чуть ли не вопреки всем родовым установлениям драмы автор в комедии вездесущ и открыто явлен. Можно спутать у Островского речь, например, таких антагонистов, как Борис и Дикой? Несколько лет назад один литературовед, безусловный знаток комедии Грибоедова, в статье, посвященной этой комедии, оговорился и приписал Чацкому слова Фамусова.

1. Ф. М.Достоевский, Полн. собр. соч. в 30-ти томах, т. 28, кн. 1, Л., 1985, с. 107.[↩]
2. Ф. М.Достоевский, Полн. собр. соч. в 30-ти томах, т. 28, кн. 1, с. 118.[↩]
3. Речь идет о «Петербургском сборнике», в котором были напечатаны «Бедные люди».[↩]
4. См.: В. И.Ленин, Полн. собр. соч., т. 21, с. 255.,.[↩]
5. Н. Г.Чернышевский, Полн. собр. соч. в 15-ти томах, т. III, М., 1947, с. 20.[↩]
6. Н. Г.Чернышевский, Полн. собр. соч. в 15-ти томах, т. III, с. 317.[↩]
7. Лидия Гинзбург, О старом и новом. Л., 1982, с. 403.[↩]
8. »Гоголь: история и современность», М., 1985, с. 132. [↩]

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.

Максим Горький сочинение о Пушкине

Максим Горький сочинение о Пушкине

Пушкин: Оценка

---

Переводчик: Ирвинг Д. В. Талмадж;
Источник: Пушкин: Посвящение марксистской критики изд. Ирвинг Д. В. Талмадж, Critics Group, Нью-Йорк, 1937;
Транскрипция: Салли Райан для marxists.org, январь 2001 г.

---

Пока Пушкин шел проторенной дорогой романтизма, пока он подражал Байрону, Батюшкову, Жуковскому и французским бардам, общество, знавшее его необычайный талант, ценившее музыку его новых стихов, рукоплескало ему. Но как только он поднялся на ноги и заговорил чисто русским и земным акцентом, как только он ввел в литературу народные мотивы, реалистично, просто и откровенно изобразил жизнь, общество обернулось против него, приняв насмешливое и враждебное отношение, почувствовав в нем беспощадный судья, беспристрастный наблюдатель русской пошлости, невежества и холопства.

О нем говорили, что он позволил выпороть себя, чтобы получить ссылку в Одессу вместо Сибири. В Одессе презирали его талант, Пушкина преследовали и обращались с ним, как со ссыльным мелким чиновником; раздраженный, он будет щеголять своим «рангом и демократической гордостью интеллекта, а также шестью столетиями патрицианской родословной».

В кругу близких к поэту относились с презрением и подозрением: однажды отец обвинил его в убийстве и пригрозил тюрьмой.

Его преследовал Булгарин, преследовал Бенкендорф, калечила цензура. Его стихи «Моя родословная», «Выздоровление Лукулла» и язвительные четверостишия вызывали непримиримую ярость. Недобросовестные люди питали общую недоброжелательность к Пушкину; он стал жертвой клеветы и, наконец, был застрелен на дуэли.

Его судьба была такой же, как у всех великих людей, которые волею истории вынуждены жить среди мелочных, вульгарных, своекорыстных людей – вспомним жизнь Леонардо да Винчи и Микеланджело. Пушкин для русской литературы то же, что да Винчи для европейского искусства. Мы должны быть осторожны, чтобы отделить его от всего случайного, всего, что обусловлено историческими и личными условиями. Его унаследованные качества – патрицианское, светское – не наши, чуждые и ненужные нам.

Только когда мы отбросим все это в сторону, только тогда предстанет перед нами великий русский, народный поэт, создатель басен чарующей красоты и разума, автор первого реалистического романа, Евгений Онегин, автор нашей лучшей исторической драмы, Борис Годунов, непревзойденный доселе поэт и по прелести стиха, и по силе выражения чувства и мысли, поэт-основоположник нашей великой русской литературы.

Что предлагает Пушкин пролетарскому читателю?

Во-первых, на основании его творчества отметим, что писатель, богатый жизненными знаниями, так сказать, отягощенный опытом, прорывает в своих художественных концепциях рамки классовой психологии (Евгений Онегин, граф Нулин, Дубровский ) и выходит за пределы тенденций своего класса, представляя этот класс объективно, с его внешней стороны, как неудачную и несогласованную организацию среза исторического опыта; а внутренне, как своекорыстный психологизм, изобилующий непримиримыми противоречиями.

Без сомнения, Пушкин был аристократом — он сам при случае бравировал этим; но нам важно знать, что он чувствовал в юности свою узость и душность аристократических традиций, сознавал умственную нищету своего класса, его культурное бессилие и рисовал жизнь аристократии, все ее пороки и слабости, с недвусмысленной правдивость.

Строго классовый писатель стремится изобразить свой класс как хозяина и единственного обладателя неопровержимых социальных истин, обязательных для народных масс и представляющих собой догмы, требующие безусловного принятия; этот тип писателя представляет идеи, чувства и убеждения своего класса как единственно правильное, полное и правдивое отражение всех сторон жизни, как сумму человеческого опыта.

В случае с Пушкиным мы имеем писателя, который, до краев наполненный жизненными впечатлениями, стремился в стихах и в прозе отразить эти впечатления наиболее правдиво, наиболее реалистично и сумел делая это с удивительной ловкостью. Его произведения — драгоценные свидетельства ума умного, правдивого и хорошо осведомленного о нравах, обычаях и понятиях известной эпохи — составляют бесценный иллюстративный материал русской истории.

Классный писатель, приводя свои наблюдения в соответствие с интересами своего класса, говорит нам: «Вот истина, выведенная из моего наблюдения человеческой жизни — другой правды нет, другой правды быть не может!»

Это превращение тенденций одного класса в догму, навязанную всем остальным; это проповедь необходимости подчинения массы народа нравственным и православным нормам, выгодным исключительно власть имущим; здесь искусство принесено в жертву интересам воинствующей политики, низведено до орудия борьбы и не убеждает нас, ибо мы познаем его внутреннюю фальшь.

«Какого бы я ни был происхождения, — говорил Пушкин, — на образ моего мышления это не повлияло бы».

Это слова человека, который чувствовал, что интересы всей нации стоят для него выше узких интересов аристократии, и говорил так потому, что его личный опыт был шире и глубже, чем опыт аристократии.

---

Александр Пушкин | Биография, работы и наследие

Александр Пушкин

Смотреть все СМИ

Год рождения:

6 июня 179 г. 9 Москва Россия

Умер:

10 февраля 1837 г. (37 лет) Санкт-Петербург Россия

Известные работы:

«Борис Годунов» «Египетские ночи» «Евгений Онегин» «Моцарт и Сальери» «Руслан и Людмила» «Жених» «Медный всадник» «Фонтан Бахчисарая» «Цыгане» «Негр Петра Великого» «Кавказский пленник» «Пиковая дама» «Братья-разбойники» «Каменный гость» «Для моих друзей»

Механизм/стиль:

Романтизм Арзамасское общество

См. все связанные материалы →

Александр Пушкин , полностью Александр Сергеевич Пушкин , (род. 26 мая [6 июня по новому стилю] 1799, Москва, Россия — умер 29 января [10 февраля] 1837, Санкт-Петербург. Петербург), русский поэт, прозаик, драматург и новеллист; его часто считают величайшим поэтом своей страны и основоположником современной русской литературы.

Ранние годы

Отец Пушкина происходил из старинного боярского рода; его мать приходилась внучкой Абраму Ганнибалу, который, согласно семейному преданию, был абиссинским князьком, купленным в рабство в Константинополе (Стамбуле) и усыновленным Петром Великим, соратником которого он стал. Пушкин увековечил его в неоконченном историческом романе Арап Петра Великого (1827; Негр Петра Великого ). Как и многие аристократические семьи в начале 19в России, родители Пушкина восприняли французскую культуру, и он, его брат и сестра научились говорить и читать по-французски. Они были оставлены на попечение бабушки по материнской линии, которая рассказывала Александру, в частности, истории его предков на русском языке. От Арины Родионовны Яковлевой, своей старой няни, вольноотпущенной крепостной (увековеченной как няня Татьяны в Евгений Онегин ), он услышал русские народные сказки. Летом в подмосковном имении бабушки он разговаривал с крестьянами и проводил часы в одиночестве, живя в мире грез не по годам развитого, богатого воображением ребенка. Он много читал в отцовской библиотеке и черпал вдохновение от литературных гостей, которые приходили в дом.

В 1811 году Пушкин поступил в только что основанный Императорский лицей в Царском Селе (позднее переименованный в Пушкина) и там начал свою литературную деятельность изданием (1814, в «Вестник Европы», «Вестник Европы») своего стихотворного послания «К Мой друг, Поэт». В своих ранних стихах он следовал стилю своих старших современников, поэтов-романтиков К.Н. Батюшков и В.А. Жуковского, французских поэтов XVII и XVIII веков, особенно виконта де Парни.

В Лицее он также начал свое первое законченное крупное произведение, романтическую поэму Руслан и Людмила (1820; Руслан и Людмила ), написанную в стиле повествовательных поэм Людовико Ариосто и Вольтера, но со старорусским постановка и использование русского фольклора. Руслан, созданный по образцу традиционного русского былинного героя, сталкивается с различными приключениями, прежде чем спасти свою невесту, Людмилу, дочь Владимира, великого князя Киевского, которую в брачную ночь похитил злой волшебник Черномор. Стихотворение игнорировало принятые правила и жанры и подверглось яростным нападкам со стороны обеих устоявшихся литературных школ того времени, классицизма и сентиментализма. Однако она принесла Пушкину славу, и Жуковский подарил поэту свой портрет с надписью «Победившему ученику от побежденного мастера».

Викторина «Британника»

Известные поэты и поэтическая форма

Санкт-Петербург

В 1817 году Пушкин принял должность в Министерстве иностранных дел в Санкт-Петербурге, где он был избран в Арзамас, закрытый литературный кружок, основанный друзьями его дяди. Пушкин также вступил в объединение «Зеленая лампа», которое, хотя и было основано (в 1818 году) для обсуждения литературы и истории, стало подпольным отделением тайного общества «Союз благоденствия». В своих политических стихах и эпиграммах, широко распространенных в рукописях, он сделал себя выразителем идей и чаяний тех, кто должен был принять участие в декабристском восстании 1825 года, неудачной кульминации русского революционного движения на его ранней стадии.

Изгнание на юге

За эти политические стихи Пушкин был сослан из Петербурга в мае 1820 года в отдаленную южную губернию. Направленный сначала в Екатеринослав (ныне Днепропетровск, Украина), он там заболел и, выздоравливая, путешествовал по Северному Кавказу, а затем в Крым с генералом Раевским, героем 1812 года, и его семьей. Полученные впечатления послужили материалом для его «южного цикла» романтических повествовательных поэм: Кавказский пленник (1820–21; 9).0007 Кавказский пленник ), Братья разбойники (1821–22; Братья-разбойники ), и Бахчисарайский фонтан (1823; Бахчисарайский фонтан ).

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Хотя этот цикл стихов подтвердил репутацию автора Руслана и Людмилы , а Пушкин был провозглашен ведущим русским поэтом того времени и лидером романтического, свободолюбивого поколения 1820-х годов, сам он не был доволен этим. В мае 1823 года он начал работу над своим центральным шедевром, романом в стихах 9.0007 Евгений Онегин (1833 г.), над которой он продолжал работать с перерывами до 1831 г. В ней он вернулся к идее представить типичную фигуру своего времени, но в более широком контексте и с помощью новых художественных приемов и приемов.

Евгений Онегин разворачивает панорамную картину русской жизни. Герои, которых она изображает и увековечивает, — Онегин, разочарованный скептик; Ленский, романтик, свободолюбивый поэт; и Татьяна, героиня, глубоко любовное исследование русской женственности: «драгоценный идеал», по словам самого поэта, — типично русские и показаны в связи с социальными и экологическими силами, которые их формируют. Хотя формально произведение напоминает «9» лорда Байрона.0007 Дон Жуан, Пушкин отказывается от субъективной, романтизированной трактовки Байрона в пользу объективного описания и показывает своего героя не в экзотическом окружении, а в сердцевине русского быта. Таким образом, действие начинается в Петербурге, продолжается в провинциальной усадьбе, затем переходит в Москву и, наконец, возвращается в Петербург.

Тем временем Пушкин был переведен сначала в Кишинев (1820–1823; ныне Кишинев, Молдова), а затем в Одессу (1823–24). Его горечь по поводу продолжающейся ссылки выражена в письмах к друзьям — первом из собрания переписки, ставшего выдающимся и непреходящим памятником русской прозы. В Кишиневе, отдаленном форпосте в Молдавии, он много времени уделял писательству, хотя и погрузился в жизнь общества, занятого любовными интригами, пьянством, азартными играми и насилием. В Одессе он страстно влюбился в жену своего начальника графа Воронцова, губернского генерал-губернатора. Он участвовал в нескольких дуэлях, и в конце концов граф потребовал его увольнения. Пушкин в письме к другу, перехваченном полицией, заявил, что теперь он берет «уроки чистого атеизма». Это, в конце концов, привело к тому, что его снова сослали в имение его матери Михайловское, под Псковом, на другом конце России.

На Михайловском

Хотя два года в Михайловском были для Пушкина несчастливыми, они должны были оказаться одним из самых продуктивных его периодов. В одиночестве и изоляции он приступил к тщательному изучению русской истории; он познакомился с крестьянами в поместье и заинтересовался записью сказок и песен. В этот период все более отчетливо проявляются специфически русские черты его поэзии. Его баллада «Жених» (1825; «Жених»), например, основана на мотивах русского фольклора; и его простой, стремительный стиль, совершенно отличный от блестящей экстравагантности Руслан и Людмила или романтическая, мелодичная музыка «южных» стихов, подчёркивает его суровую трагичность.

В 1824 г. он издал Цыганы ( Цыганы ), начатые ранее в рамках «южного цикла». В Михайловском тоже написал губернские главы «Евгения Онегина»; поэма Граф Нулин (1827; «Граф Нулин»), основанная на жизни сельского дворянства; и, наконец, одно из крупных его произведений, историческая трагедия Борис Годунов (1831).

Последний знаменует собой разрыв с неоклассицизмом французского театра и построен на «народных принципах» пьес Уильяма Шекспира, особенно историй и трагедий, пьес, написанных «для народа» в самом широком смысле и, следовательно, универсальных по своей сути. обращаться. Написанная накануне восстания декабристов, она затрагивает животрепещущий вопрос об отношениях между господствующими классами во главе с царем и массами; именно нравственное и политическое значение последнего, «суда народа», подчеркивает Пушкин. Действие происходит в России в период политического и социального хаоса на пороге XVII века, его тема — трагическая вина и неумолимая судьба великого героя — Бориса Годунова, зятя Малюты Скуратова, фаворита Ивана I. Грозный, а здесь представлен как убийца маленького сына Ивана, Дмитрия. Развитие действия в двух планах, одном политико-историческом, а другом психологическом, виртуозно и поставлено на фоне бурных событий и беспощадных амбиций. Пьеса во многом обязана чтению Пушкиным ранних русских летописей и летописей, а также Шекспиру, который, по выражению Пушкина, был его мастером в смелой, свободной трактовке характеров, простоте и правдивости по отношению к природе. Хотя и лишенный повышенной поэтической страсти шекспировских трагедий, Борис отличается «убедительностью положения и естественностью диалога», к которой стремился Пушкин, то используя разговорную прозу, то пятистопный ямб большой гибкости. Тонко и сочувственно прорисован характер самозванца, Лжедмитрия; и сила народа, которая в конце концов возводит его на престол, так сильно подчеркивается, что публикация пьесы задерживалась цензурой.