И доля риска – как плата . Впереди

Геннадий прилетел на Ямал, когда настроение у всех было скверное. Под трактором на припае Карского моря обломился лед, водитель из кабины выскочить не успел.

Океанолог Геннадий Кадачигов прилетел посмотреть – прочен ли припай, крепко ли держат его стамухи и где лучше прокладывать в будущем дороги.

Он думал, что работа будет несложной. Это не Северный полюс, где глубины – несколько километров, тут – метры. И не под айсбергом придется работать – лед сравнительно тонкий, в любой момент можно отыскать свою лунку и выбраться наверх. Но после первого же спуска он скажет, что такой тяжелой работы ему еще не выпадало.

…Подо льдом были сплошные дебри. Дебри из обломков льдин. Видно, зимой шло торошение и льды все сжимали и сжимали припай.

Кадачигов плыл в этих дебрях. Он решил измерить одну из глыб. Прикоснулся к ней линейкой, и льдина тут же стронулась с места, перевернулась, прищемив сигнальный конец.

Линь удалось вытащить, но дальше, все сорок минут работы подо льдом, ощущение было такое, что ты идешь мимо недостроенного дома и точно знаешь, что вот-вот с высоты свалится бетонная плита. Не знаешь только, успеешь пройти или упадет она на тебя.

Стало ясно, почему обманулись гидрологи. Они были уверены, что торосы, которые виднелись на поверхности льда, крепко стоят на дне и, словно сваи моста, держат припай. А они тут будто в невесомости: тронь – и поплыли. Значит, на торосы рассчитывать нельзя. И все же это надо было проверить.

Он подплыл к одной из подводных гряд, взял с пояса молоток, хотел вбить гвоздь. И сразу же понял – не удастся. Рука вошла в ледяное месиво, как в вату. Какое-то мутное облако окружило Геннадия, заволновались кристаллы льда, которыми были усеяны торосы. И даже линь, по которому нужно выбираться, не виден.

Он медленно, стараясь не будоражить воду, поплыл. И вдруг понял, что заблудился в этом хаосе льда, во мраке. Если даже перебирать руками запутавшийся в осколках линь, можно не успеть – не хватит запаса воздуха в аппарате. Он уже заработался. Воздуха оставалось минут на пятнадцать…

Когда дорога каждая минута, надо остановиться и подумать, подумать не спеша, что делать дальше. Во-первых, надо плыть очень медленно, стараясь не тревожить всю эту бучу. Иначе не выберешься, как из дремучего леса. Это раз. Второе – надо спуститься поглубже, ближе к линю, чтобы все время его видеть… И он поплыл. Он плыл, теряя из виду линь, снова его находя, цепляясь за обломки льдин. И все время повторял в радиотелефон стоящим на страховке у лунки: «Ребята, линь не тянуть. Только запутаете».

И вот уже просвет лунки над головой. Но просвет этот он увидел сквозь ледяную шугу, забившую лунку. Когда он погружался, всплыли мириады ледяных кристаллов и теперь они закрыли выход, забили «люк», проделанный в метровом льду. Спокойно! Воздух еще есть. Можно посоображать. Раздвигая руками ледяную кашу, он попытался пролезть вверх.

И молил бога, чтобы какой-нибудь осколок не порвал гидрокомбинезон.

…Гидрологи видели в лунке черную барахтающуюся тень. Они работали все в поту: сачками, лопатами чистили лунку. Но шуга снизу шла и шла… Все равно сантиметров семьдесят разделяло их и подводника, у которого уже кончался воздух.

Раз вверх не выбраться, надо из этой каши хотя бы уйти на глубину. Ушел вниз, отдышался и снова пошел наверх, к лунке. Теперь уже сантиметров пятьдесят оставалось.

И снова застрял.

Гидрологи видели, как он бьется. Потом услышали в наушниках: «Подождем секунду».

Кто-то скинул полушубок и сунул руку в ледяную кашу. Кадачигов почувствовал, как чья-то ладонь крепко сжала его руку и потянула наверх. И вот уже сквозь запотевшую мигом маску он увидел солнце, лица ребят.

Волна свежего морозного воздуха хлынула в грудь, сразу стало легко – гидрологи повернули клапан у дыхательного аппарата, теперь акваланг был уже не нужен. Но еще он не мог пошевелить плечами в ледяных тисках. Минут двадцать выгребали шугу, прежде чем удалось выбраться из этой каши.

На следующий день лунку сделали раза в два шире, чтобы было свободнее выходить, и Кадачигов снова пошел под припай, по которому шли грузовики к стоящим на разгрузке судам.

Десять погружений сделал он у побережья Карского моря. Его подводные снимки дали гидрологам возможность увидеть строение нижней части льда. Он замерил осадку торосов, подсказал, где может быть следующая авария, куда не стоит заезжать, а за какие дороги можно не беспокоиться. Но был и еще один результат его работ – научная статья о характере припая возле Ямала. Все эти материалы дадут возможность точнее отыскивать безопасные пути к ледовым причалам и в будущем.

С Ямала Геннадий Кадачигов полетел на дрейфующую станцию «Северный полюс». Там его уже ждал друг – океанолог Владимир Грищенко, совсем недавно защитивший кандидатскую. Диссертация была о бесконечном, разнообразном, неожиданном мире – мире льда.

…Человек пытается освоиться в царстве льда. Это сулит чисто практические выгоды. Потому такой интерес вызывают самые разнообразные проекты – подводных танкеров, способных ходить подо льдами Арктики, судов на воздушной подушке, путешествующих среди торосов, сверхмощных ледоколов, с легкостью преодолевающих преграды… Но все эти проекты так и останутся проектами, пока люди не изучат лед – главное препятствие в арктическом мореплавании.

Изучая лед на поверхности океана, ученые рассматривали только вершину айсберга, не зная точно, каков же сам айсберг. Никто не мог сказать, с какой скоростью лед нарастает, с какой стаивает, какие процессы с ним происходят. Вернее, могли, но весьма приблизительно. На глаз научились определять, какой лед пригоден для посадки самолетов. Но, бывало, ошибались. И сколько самолетов разных стран лежит на дне океана только потому, что пилоты, гидрологи неточно определили при посадке толщину льда и лед раскололся под лыжами самолета. А сколько раз застревали суда в не столь уж тяжелом, казалось бы, проходимом льду, застревали в каналах, проложенных уже атомоходами.

Без знания ледовых условий невозможно ни расширение исследований в Центральной Арктике, где самолет – главный транспорт, а посадка на лед всегда тревожна; ни расширение судоходства по нашей транспортной магистрали – Северному морскому пути, по которому грузы идут в Сибирь, на Дальний Восток. Это лишь практическая сторона. Но ведь есть цели и сугубо научные – понять природу льда, покрывающего почти 13 миллионов квадратных километров океана, огромную часть нашей планеты. Так что вопросов множество. И ответить на многие из них можно будет только проведя целый комплекс исследований под водой.

Совершенно новым направлением науки о льдах – подводным ледоведением – и решили заняться океанологи Арктического и антарктического научно-исследовательского института.

Лаборатория, в которой работают подводные исследователи, называется лабораторией инструментальных методов ледовых наблюдений, то есть там занимаются изучением льда с помощью инструментов.

— Инструменты у нас самые разнообразные, — говорит Кадачигов, — начиная с линейки и кончая сложнейшими электронными приборами. Если ты привез приборы на СП, то, значит, ты должен в них разобраться. А это значит – и починить уметь. Да и наше подводное снаряжение – это в основном наших рук дело. И боксы для подводных съемок, и приборы различные.

Самая большая похвала у Кадачигова: «Он парень рукодельный». Сам он с детства парень рукодельный. Быть может, и подводным плаванием решил заняться потому, что никакого снаряжения тогда еще в магазинах не продавали – все приходилось делать самому. Когда ему было шестнадцать лет и он работал на заводе слесарем, он сделал себе маску и довольно замысловатую трубку, вместо клапана – теннисный шарик: погружаешься – он отверстие закрывает.

Вот за рукодельность и взяли его в группу аквалангистов. Арктику к тому времени он уже знал хорошо. С восемнадцати лет работал в Арктическом и антарктическом институте, в отделе новой техники. Был во многих экспедициях – на ледоколах, на самолетах. Летал с «прыгунами» – устанавливал на льду океана дрейфующие радиометеорологические автоматические станции.

Это одна из самых тяжелых работ. Если уж прошел через нее человек – в любой экспедиции будет не лишним.

Садится самолет на льдину, и никто точно сказать не может – выдержит ли она самолет. Случалось – не выдерживала. И тогда за те несколько минут, пока «висит» самолет на крыльях, надо успеть выбраться, вытащить НЗ, радиостанцию. Успеть до того, как провалится самолет. А ты останешься на льду – ждать помощи. И точно никто не может сказать, когда эта помощь придет, сколько будут тебя искать. И таких посадок не одна, не две, а десятки и десятки.

Шесть лет каждую весну отправлялся Кадачигов в «прыгающий» отряд – расставлять автоматы, передающие температуру, давление, скорость и направление ветра.

Необычная, рискованная работа тянула его всегда. Занимался альпинизмом. На Кавказе, в горах, работал спасателем. А еще – лыжи, слалом, подводная охота. Был кандидатом в мастера спорта по боксу. Когда узнал, что создается группа для работы на Северном полюсе, он пришел и сказал: «Возьмите меня».

Станция «Северный полюс-18» была первой в жизни Кадачигова дрейфующей станцией. Там начался счет часам работы подо льдом с аквалангом. И если бы аквалангистам, как пилотам, выдавали значки за безаварийность с цифрой – столько-то часов, то у Кадачигова в 1980 году была бы на значке цифра 1000. Тысячу часов проработал он подо льдами Арктики. Проводил подводные исследования на многих дрейфующих станциях – СП-18, СП-19, СП-22, СП-23. Только на СП-22 вместе с Владимиром Грищенко они совершили около шестисот погружений.

…Мы сидели в домике подводных исследователей на СП-22, стоящем на самом краю айсберга, — возле лунки, в которую спускаются водолазы. У ног Кадачигова устроился Купол – казалось, он внимательно слушает наш разговор, словно догадываясь, что речь идет о нем.

— Знаешь, за что я его люблю? У него технический склад ума… Ты, конечно, не веришь. Ну, видел ты собаку, которая не бежала бы вслед за трактором, а прыгала прямо в кабину? Не видел. А вот Купол, если я на тракторе работаю, прыгает ко мне в кабину. Вчера, помнишь, на «Буране» на припай ездили? Где был Купол? Рядом со мной на сиденье. А все собаки только следом бегут. Все техники боятся…

Самый любимый транспорт у Купола – снегоход «Буран». Впрочем, как и у его хозяина.

Вчера, когда мы собирались на припай, к палатке, до которой от станции километров пять, Гена подлетел на «Буране» к домику:

— Такси вызывали? Торопитесь. А то «Чебурашке» надоест вас ждать, замерзнет и будем все на своем горбу тащить.

И, поглаживая «Чебурашку», как зовет он этот своеобразный мотоцикл на лыжах, Кадачигов улыбнулся:

— Разбаловали мы с тобой, «Чебурашка», этих дармоедов. Им уже и на Северном полюсе такси подавай. Нет того, чтобы пешочком по холодку пройтись.

Кадачигов первым рискнул привезти «Буран» на дрейфующую станцию. Было это в 1974 году, когда подводники отправлялись на зимовку на СП-22.

Однажды в газете Гена прочел заметку: на Рыбинском моторостроительном заводе молодые конструкторы решили сделать снегоход «Буран». Кадачигов тут же отправился в Рыбинск, предложил один из первых снегоходов испытать на Северном полюсе.

Без транспорта на дрейфующей станции у аквалангистов жизнь была тяжелая. Ведь надо наблюдать за самыми разными льдами – и годовалыми, и многолетними. Возле станции такую коллекцию никто не приготовил. Значит, надо отправляться за много километров. А попробуйте даже без груза пройти по всторошенным, неровным льдам хоть несколько километров. Выдохнитесь. Ну а если еще десятки килограммов груза надо тащить – акваланги, костюмы, запас продовольствия? На СП-18 они приделывали к саням спинки – как у финских санок. Один тащил впереди за веревку, двое подталкивали сзади. Пока доберутся до места работы – семь потов прольют. А ведь впереди – погружения. Вот поэтому и решил Кадачигов привезти на СП-22 снегоход. И сколько раз он их выручал!

Однажды Владимир Грищенко и еще кто-то из полярников взяли нивелир и отправились в дальний конец острова – километров за семь – делать съемку рельефа. (Аквалангисты изучают не только подводный рельеф льда, они изучают лед и с поверхности, чтобы можно было сравнивать, устанавливать зависимость.) Неожиданно погода испортилась, задул ветер, началась пурга. В двадцати метрах ничего не разглядишь. А мороз под сорок. Такой морозец да еще с ветерком все равно что градусов семьдесят.

Геннадий сел на «Буран» и поехал за ребятами. Искал их в этой круговерти часа два. Ехал по следам. Потеряет следы – ищет, найдет – едет дальше. Наконец наткнулся на них – лица обмороженные, бороды ледяной коркой покрылись. Бредут еле поднимая ноги. Но им только казалось, что они идут к лагерю. Они сбились с пути и шли совсем в другую сторону.

Спасибо «Бурану». Так бы пришлось поднимать по тревоге всю станцию и на поиски ушло бы много часов.

В каких только переделках не побывал «Буран» на СП, какие только морозы не выдерживал!

Однажды он даже купался.

…Геннадий ехал на «Буране» по дрейфующему острову и вдруг услышал треск. Не успел даже сообразить, в чем дело, как очутился по горло в ледяной воде. Оказалось, попал в снежницу – летом под солнцем по айсбергу текут реки, разливаются озера, а осенью они покрываются коркой льда, да еще снежок сверху – такую снежницу и не заметишь…

Выбрался на лед, снял валенки, отжал портянки. «До лагеря прилично было – километров пять. Летел как пташка – только пар шел. Наверное, не один рекорд побил. Ну а на следующий день пришлось мне совершить самое мелководное в жизни погружение».

Надо было доставать «Буран». А как его достанешь? Геннадий натянул гидрокомбинезон и погрузился в воду. Он зацепил тросом «Буран». Потом вместе с трактористом пробили лед до края снежницы, зацепили другой конец троса за трактор и вытащили снегоход. Так на буксире, он и приехал в лагерь. Потом Кадачигов подтащил снегоход к дизельной, накрыл его брезентом и под брезент подвел рукава авиационной печки, какими греют в Арктике самолеты, и часа три сушил «Буран». А когда заправил его, снегоход завелся сразу же.

— Вот видите, — сказал Геннадий полярникам. — У меня снегоход подводный. Он в любых условиях работает.

…Сегодня на дрейфующих станциях к этому виду транспорта так привыкли, что без него уже не обходятся. На аэродром съездить – на «Буране» К палатке гидрологов добраться – на «Буране». Посмотреть, как вырастают у края айсберга торосы, — на «Буране».

Однажды Кадачигов сказал:

— Если бы Рокуэлл Кент мог посмотреть на льды из глубины океана, он бы увидел такую красоту, какую еще не встречал.

Заглянуть в мир льда суждено пока немногим. Уж слишком огромен риск – работать у Северного полюса под водой. Случись что – до Большой земли сотни и сотни миль. А под ногами – Ледовитый океан.

И хотя Владимир Грищенко и Геннадий Кадачигов впервые спускались с аквалангом в Ледовитый океан в разных районах, поднявшись, оба сказали почти одно и то же:

— Братцы, там как на другой планете. Кажется, в совсем иной мир ты попал.

Мир льда.

Об этом мире, о таинствах его и о причудах Кадачигов может рассказывать часами. Я всегда слушал эти рассказы с завистью.

— Ты понимаешь, кто хоть однажды увидел лед из-под воды, тому лед будет сниться даже ночью. Эту красоту невозможно забыть.

И все же я не верил ему на все сто. Человек увлеченный, легко загорающийся, он явно преувеличивал. И вся эта планета гармонии, тишины, величия существует, конечно, лишь в его воображении.

Но однажды, прилетев на дрейфующую станцию «Северный полюс», я уговорил аквалангистов взять и меня в очередное подводное путешествие.

…Неделю ходил я по дрейфующему льду, преспокойно спал в домике, уплетал за двоих в кают-компании, а тут вдруг впервые понял, что подо мной – трехкилометровая бездна. Первое ощущение – ну и далеко же придется падать… Да, неуютно здесь. От мира реального, привычного ты отделен многометровой толщей льда.

— Ну чего ты висишь, как замоченный? — услышал я голос в наушниках, и только тогда вспомнил, что я здесь не один, увидел, как Гена проплывает мимо, медленно шевеля ластами.

Мы плыли вдоль стенки айсберга и вдруг увидели дерево, переливающееся в лучах фонаря ветвистое дерево. Его ветви уходили в глубину, а ствол, казалось, вмерз в айсберг. Кадачигов подплыл к нему, обломил одну ветвь и пошел наверх.

— Поднимайся, — услышал я в наушниках.

Мы вылезли из лунки, накрытой сверху палаткой, сняли запотевшие мигом маски, ощутили тепло электрической плиты. Теперь можно рассмотреть ветку. Это были маленькие кристаллы льда, спаянные холодом. Из сотен и сотен таких кристаллов вырос огромный коралл. И, словно лишний раз подтверждая, что красота призрачна, минуты через три ветка исчезла, растаяла. На полу осталась лишь лужица.

Мы стояли над ней, и нам было грустно. Жаль, что мы сорвали эту ветвь – быть может, многие месяцы лепили ее течения и холода и еще долго путешествовало бы дерево по океану вместе с айсбергом.

— Начнется подвижка или чуть потеплеет, и дерева не станет, — сказал Кадачигов. — А таких кораллов под водой знаешь сколько?..

И хотя уже несколько лет прошло, бывает, закроешь глаза, и видишь и уходящую в глубь океана стену айсберга – огромное бирюзовое полотно, на котором множество красок так и не сплетаются в единую картину, но полотно манящее, необычное; и дерево-коралл – иногда мне кажется, что я даже слышу звон его ветвей.

Я понимаю, почему весной эти люди бросают городскую жизнь, уговаривают, умоляют жен – хотя чем больше жены узнают об их работе, тем неохотнее отпускают, — и улетают в океан, на дрейфующую станцию.

Да, это их работа, есть строго обусловленная научная программа. Но интерес к подводному миру не угасает с годами у океанологов, быть может, не только потому, что это мир красоты, гармонии, но и потому, что это мир неожиданностей, опасностей, тревог.

Больше всего Кадачигов не любит разговоров о риске.

— Просто к любым неожиданностям надо быть готовым. Работа подо льдом приучает к постоянной собранности и постоянному вниманию. Ведь никогда не знаешь, что может произойти. В Черном море у меня на двадцати метрах отказал аппарат – и бог с ним. Я на остатках воздуха выйду. А здесь я ушел на двадцать метров под лед и на пятьдесят – в сторону. Куда я буду всплывать? Да еще течение… Однажды я так попался. Работа была тяжелая. Забивал реперы в лед – хотели через несколько дней посмотреть, на сколько они вмерзнут. А под водой каждое движение дается с трудом. Дышать всегда тяжело, и вдруг тяну воздух, а воздуха нет. Я в микрофон: «Ребята, нет подачи воздуха». Меня, как мешок, волокут за сигнальный конец. Уже стараюсь не делать лишних движений… И все же я достаточно спокойно себя чувствовал. Знал, что наверху меня страхуют.

…Однажды кто-то из летчиков-испытателей, когда ему задали вопрос, насколько высок риск в его деле, ответил прекрасно: «Мы работаем, а доля риска – как плата за то прекрасное и удивительное дело, которым нам выпало счастье заниматься».

Сизиф и Тантал

Действие первое

Сизиф
После того, как зрители вошли в зал, все входы и выходы заваливаются камнями так,
чтобы для прохода их приходилось растаскивать. В зале в проходах также могут
валяться камни. У каждого на сиденье лежит по увесистому камню.
На сцене сидит мускулистый и бородатый, поджарый старик. Возле него огромный
валун. С одной стороны светит что-то наподобие Луны, с другой нечто вроде Солнца.
Сизиф крутит в руках гальку.
Меня зовут Сизиф. Долго я закатывал в гору большой камень. Не знаю, сколько
прошло времени. Было то жарко, то холодно. Днём я искал прохлады, а в ночи солнца.
Силы оставляли меня за несколько шагов до вершины, и я отпускал камень. Сейчас, когда
я его закатил, уже и не знаю, отпускал ли я камень потому, что не верил, что закачу, или
силы и вправду покидали меня. Может быть, я просто боялся, что всё это прекратится?
Ведь они сказали мне: ты закатишь камень, когда всё кончится. И всё кончится, когда ты
закатишь камень. Значит, всё кончилось? А я счастлив был думать, что всё продолжается.
Где-то там, где осталась моя семья, продолжаются люди, игры, войны и искусство. Я хочу в это верить.
Я просто не хотел умирать. Ни при жизни, ни после неё. Этот камень был доказательством того, что я существую. Камень – это всё, что у меня есть. Я сам – этот
камень. Что теперь? Теперь нет ничего впереди. Была надежда, что я посмотрю с вершины
вниз и увижу там других Сизифов. Но оказалось, что я одинок. И всё это время был
одинок. Вокруг меня пустота. Её нечем занять кроме разговора с самим собой.
Главный вопрос, который меня тревожит: закончился ли мир? Слышит ли меня
кто-то? (кричит в зал) Меня кто-нибудь слышит? (молчание, прислушивается) Тишина.
Кажется, что и правда всё кончилось. Но может, это я ничего не слышу? Может быть,
меня просто забыли? Хочется верить, что мир не кончился, потому что если так, то…
страшно подумать! Пусть лучше никто не знает, что камень я всё-таки закатил, пусть по-
прежнему думают, как я закатываю камень, как он сваливается, и я спускаюсь вниз. О,
чего только я не передумал, пока спускался вниз!
Путь вниз мне казался даже тяжелей. Его-то уж точно я проделывал вхолостую. Без
камня я забывался и вспоминал жену. С годами я научился прощать и смиряться. Тогда я
ощущал счастье и печаль. Одновременно. (смеётся, что-то припоминая). В эти минуты
Камень побеждал меня.
Победил ли я Камень теперь? (долго смотрит в зал) Нет!.. Моё нахождение на
вершине – поражение. Я думал, что побеждать – это в жизни. Но я заблуждался. Все
победы оборачивались поражениями. Когда я обманывал смерть, я обманывал и жизнь. И
всё, что я познал, пока вкатывал этот камень, – только поражения имеют смысл. Только
вываливающийся камень. Потому что только поражения указывают дорогу, а победитель
слеп. Никто не умирал победителем. Смерть – главное поражение. Когда я был жив, я не
мог его признать. Даже когда попадал к Аиду, мне удавалось возвращаться. Я был живым
и слепым. А потом я умер. Окончательно.
Первое время я не мог поверить, что это навечно. Мне повезет, думал я. Что-то
должно произойти. Я не прикасался к камню и просто ждал, что за мной придут. Или
прилетит птица, или провалится земля. Но ничего не происходило. Передо мной стояла
гора, земля вокруг была выжжена, и грешный мир оставался таким же далёким. Я
находился в самом начале. Я кричал небесам, но меня не слышали. Это злило. Но кроме
камня, злиться было не на кого. Я боялся выглядеть глупым. Я верил, что за мной следят.
Как же я ошибался. Они только один раз взглянули, когда я потащил камень в гору.
Ладно, думал я, затащу этот камень, и боги спустятся ко мне. А мне и надо всего только
один разговор. Но камень затащить не получалось. И они не спускались.
Тогда я решил подняться на вершину без камня, чтобы увидеть с неё что-то или кого-то, чтобы устроить шантаж, но всё это было бесполезно. Сила не пускала меня на вершину без камня. Камень становился как будто тяжелее. С каждым разом он всё больше
обтачивался о моё тело и всё сложнее было его удержать. Я терял силы, хотя никогда не уставал до конца. Шло время, много времени. А я всего лишь заталкивал камень в гору и
всё больше осознавал бессмысленность этого процесса. Глупость какая! Кому это нужно?
Все уже поняли мораль, почему бы не пожалеть меня? Почему Сизиф один должен тащить этот камень? Не один же он не хотел умирать? Мне казалось, что я страдал за честность и свободу. Как бы не так! Я страдал за своё эго и гордость.
Сейчас вот думаю, если бы ещё при жизни я понял это, дали бы мне боги покой?
Скорее всего, нет, ведь я Сизиф, а Сизиф создан катить камень. Никто не помнит во мне
царя Коринфа. Да если бы и дали, я бы отказался. Теперь-то я понимаю, что Камень – это
моя судьба. Всю жизнь я шел к Камню. И мои слепые шаги были, все они были по одному
направлению. Я не верил в предопределение, и сам стал его главным доказательством. В чём нельзя отказать богам, так это в хорошем чувстве юмора
Встаёт и обнимает камень. Весь следующий монолог он произносит, прижавшись щекой к камню.
Прощаю? Я себя прощаю теперь? Неважно это. Камень здесь. И я пришёл к началу.
Хочу быть уверенным хотя бы в чём-то. Меопа говорила, что я могу быть уверен в её любви, жизнь мне казалась весёлой и бесконечной, но всё земное оказалось таким зыбким… Только вкатывая камень я был по-настоящему счастлив и свободен.
(шёпотом) Я заложник пустоты. Камень мёртв. Пора уходить отсюда.
Сизиф уходит. На сцене остаётся камень. Затемнение.

Действие второе

Тантал

На сцене раскидистые деревья с плодами, широкая объёмная медная ваза с водой. Под
деревом сидит Тантал.
Моё имя Тантал. (в зал) Оно вам знакомо? Конечно, да. Вы за мной следили всё это
время. Потом надоело. Один раз увидели человека жалким и думаете теперь, что всё про
него знаете.
Срывает яблоко. Вертит в руках.
Ненастоящее. О боги! Надо же было так насмеяться? За это время я понял, что
ничего не стою, ничего не стоят и мои желания. Всё, чего я заслуживаю, – это глоток
воды. (брызгает водой из вазы) Но и вода солёная! Её невозможно пить! Всё ложь.
О чём я думал? Боги создали людей пустыми, жизнь дана, чтобы наполнять её. И
мы никогда не могли дойти до конца. И не должны были. Мы созданы ненасытными. Нас
создали ненасытными.Человеческая жажда. Это и счастье и мучение. Но мы привыкли
получать хотя бы по чуть-чуть. Я привык.
Все были такие же, как и я. А кто не был, тот ходил по городу в рванине, его
оплёвывали и забрасывали камнями. Все люди такие, как я! Все хотят был счастливыми.
А если у тебя не получается, тебя отправляют в храм. Но в храме нельзя найти счастья, в
храме можно лишь отвлечься от того, что ты несчастлив. Боги создали нас голодными, но
не собираются кормить нас. Мы божьи сироты.
Я видел бога. Видел всех их. Они ели и смеялись. Они смеялись над нищими,
просящими подаяние, над воинами, умирающими за свободу. Я был среди них, и тоже ел
и смеялся. Я презирал их, но ничего не мог сделать. Я мог сорвать одежду с каждого, но
не смел. И за это теперь презираю себя.
Они наградили меня сытым животом, но оставили голодным до правды. Разве не
знали они, что их секреты были так же бесценны, как их амброзия? Знали. И знали, что я
расскажу всем, что слышал от них. Я рассказывал, а они молчали. Всё больше людей
слушало меня. А богам того и нужно было: наказать меня так, чтобы все видели.
Смотрите: царь Фригии! Как он смешон и жалок! Даже природа, подвластная любому, не
послушна ему. Смотрите, как он ничтожен и глуп! Так будет с каждым, кто решит, что
подвластное богу может быть доступно человеку!
И люди остепенились. Брали только то, что дают. Делились остатками с
остальными. Из героя я превратился в изгоя. Тантал – символ того, как нельзя. На моём
имени стоял запрет. Я не знаю, правда или нет. Но думаю, что было так. В моём
одиночестве никто не навещал меня.
Одиночество… (со злостью бросает пластиковое яблоко в зал) Ведь я ничего не
потерял. Ни тела, ни разума, ни дара речи. Я был всё тем же Танталом, теперь обречённым
на вечные муки. Меня просто отделили от мира. Оставили наедине с пустотой, которую
невозможно заполнить. Осталось только «Я». И больше ничего реального. И всё-таки
вокруг меня был какой-то мир, просто к нему невозможно прикоснуться. Да, я считал, что
дерево и вода реальны, что они так же одиноки в себе, как и я. Считал, что нас просто
разделили по разные стороны бытия. Но оказалось, что и их не существует. Я кричал. А
где же я? Может, я такая же кукла? Марионетка, которой руководили боги? Я думал так.
И надеялся сойти с ума. Но с ума я не сошёл. Меня не покидали ни сознание, ни силы, ни
терпение. Всё было вечным вместе со мной. Я не мог кончиться.
И жажда.
Я не получал ничего. Я даже ничего не ждал. Я не мог ничего сделать, чтобы
воздалось мне. Поначалу я ещё размышлял о чём-то, но когда жажда доконала меня, всё
остальное исчезло. Не стало ни людей, ни богов, не осталось настоящего и прошлого. Не
осталось слов. Даже меня не стало. Была только ноющая пустота. Моя жажда, жажда меня
самого. Вечная и неутолимая. Нечеловеческая жажда.
Бег на месте утомит даже марафонца. В моём существовании не было смысла,
потому что не было цели. Только сейчас, когда это кончилось, я понял, что вообще
существовал.
Когда же я жадно сорвал первое яблоко и не смог его надкусить, когда я сделал
глоток воды и выплюнул её, вот тогда меня скосило болью. Я срывал плоды одно за
другим, но все были ненастоящими! Я был готов сойти с ума, но, как видно, не способен
на это! Ещё одна мука. Всё та же: ты ничего не можешь сделать. Не способен выбирать.
Даже когда я вышел из воды и мои мученья кончились, жажда не прошла. Навсегда
она со мной. Сейчас я сижу на земле, а не стою в воде, но что изменилось?.. И ведь до сих
пор не исчезло: ни дерево, ни вода, ни я. Как будто чья-то ошибка. Может, меня бросили?
И на самом деле надо мной кто-то был всё это время, но и он оставил? Об этом лучше не
думать. Потому что если это так, то надежды на свободу у меня больше нет. Страшно
думать, что у твоего сокамерника всё это время были ключи…
Какое-то время молчит. Вглядывается в зал.
Здесь мне больше делать нечего, но здесь я по крайней мере существую. В другом
месте меня может не быть. Но не узнать, есть ли это другое место, я не могу. Я же Тантал.
А здесь – я так и останусь символом. Символом жажды, незаполненной пустоты,
живущей в каждом. И если меня кто-нибудь слышит… если меня кто-нибудь слышит:
(громко и отчётливо) болезнь Тантала – это не жажда, а стремление к счастью. Это всё,
что я хочу сказал на прощанье.
Болезнь Тантала – это стремление к Счастью.
Поднимается, срывает ещё одно яблоко, крутит в руке, бросает под ноги. Уходит. На
сцене остаётся дерево и ваза. Затемнение.
Антракт. Зрители разгребают камни перед дверьми, чтобы выйти из зала.
В антракте в буфете продают пластмассовые яблоки и подают сильно солёную воду. За
некоторыми столиками рассажены манекены.

Действие третье

Сизиф и Тантал

Сумеречная темнота. Подобие выжженной земли, где-то вдали пейзажем горы, вечно
уходящий закат. На сцене два камня.
Входит Сизиф. При виде камней настораживается. Осматривается. Медленно
подходит. Трогает рукой камень. Пытается сдвинуть – не выходит. Садится спиной к
залу. Сжимает голову руками, облокачивается на колени. Видна его мощная мускулистая
спина.
В другом конце сцены появляется Тантал. Он не так атлетичен. Идёт неуверенно,
боязливо. Пугается, когда видит человека на камне. Тихо-тихо подходит и садится на
второй камень лицом к залу. Так какое-то время сидят.
Тантал пробует привлечь внимание Сизифа громким дыханием, покашливанием, но его не
слышат.
Тантал: (сипло) Тантал. Кгхм. (громче) Тантал!
Сизиф: (пугается, оборачивается, падает с камня) А!
Тантал: Встаёт, чтобы помочь Сизифу, но тот отползает от него.
Сизиф: (с подозрением) Ты кто?
Тантал: Я Тантал.
Сизиф: Ты бог?
Тантал: Нет, я не бог. (после паузы) Ты не бойся.
Сизиф: Я не боюсь богов. (встаёт, зачем-то отряхивается) Кто ты, Тантал?
Тантал: Я был царём Фригии, после смерти осуждён на вечные муки. Но муки вдруг
кончились, и я шатаюсь вот по пустыне.
Сизиф: Муки? За что?
Тантал: За… а ты кто?
Сизиф: Я Сизиф. (садится на камень) Герой.
Тантал: Тантал. (Садися на второй камень) Сизиф? Никогда не слышал.
Сизиф: Я никогда не жаловался.
Тантал: (после паузы) Не ожидал кого-то встретить.
Сизиф: Так за что ты здесь?
Тантал: Я… хотел всё знать. А ты?
Сизиф: А я не хотел умирать.
Тантал: Никто не хочет умирать.
Сизиф: Но все боятся.
Тантал: Мы же не умерли.
Сизиф: Откуда тебе знать? Возможно, нас не существует.
Тантал: Тогда где мы?
Сизиф: Гдé мы? (смеётся) А где мы, по-твоему, как не в бытие, Тантал? Оглянись. Здесь
нет времени, нет другого пространства, кроме нас.
Тантал: Но это никому не нужно. Об этом никто не узнает.
Сизиф: А зачем тебе, чтобы кто-то об этом знал?
Тантал: Потому что я мучился за то, чтобы не было секретов. Я Тантал.
Сизиф: Оглянись. Твои муки кончились. Теперь тебе больше не за что страдать. Чем
наказали тебя боги?
Тантал: Я мучился жаждой и голодом. Стоял по горло в воде и не мог её испить. Надо
мной висели сочные плоды, и я не мог их вкусить.
Сизиф: И неужели ты не получал от этого удовольствия?
Тантал: Удовольствия?!
Сизиф: Именно.
Тантал: Ты, верно, смеёшься, Сизиф?
Сизиф: Скажи, разве не в этом своём испытании ты обретал смысл? Разве не узнавал
себя? Разве не этого ты хотел при жизни?
Тантал: При жизни я хотел света, а здесь… (оглядывается, разводя руками) мрак. Мои
страдания никому не нужны.
Сизиф: Они нужны тебе.
Тантал: Но я умру. Я уже умер.
Сизиф: Ты умрёшь, когда тебя забудут. Мы с тобой оказались здесь вместе. И я хочу
верить, что меня не забудут.
Тантал: А чем тебя наказали боги?
Сизиф: Я должен был катить камень на вершину горы, но камень вечно сваливался вниз.
Тогда я спускался и начинал заново. Камень падал, я возвращался за ним и поднимал. Он
падал, я поднимал.
Тантал: И так вечно?
Сизиф: Да.
Тантал: И как ты можешь так спокойно говорить об этом? Сколько жизни ушло у тебя на
это?
Сизиф: Я мёртв, Тантал. А значит, тратил время смерти.
Тантал: Всё равно. Ты существовал! Сколько прошло времени? Вечность? И в тебе нет
злости.
Сизиф: Я простил богов, принял их правоту.
Тантал: Тебе ничего не оставалось.
Сизиф: Нет. Ты же не принял.
Тантал: (после продолжительной паузы) Потому что ты трудился, а я мучился.
Сизиф: Ты сам выбрал муку.
Тантал: Нет. Я не выбирал.
Сизиф: Мы всегда что-то выбираем. Я говорю с тобой, а мог уйти.
Тантал: Ты думаешь?
Сизиф: Я не раз доказывал себе, что смертный не ограничен волей богов. Это было давно.
Я мало помню свою жизнь, но помню, как я сбегал от Аида и боги не могли меня найти.
Человек свободен, если он свободен.
Тантал: Я сын Зевса. И я не был свободен.
Сизиф: Ты несвободен не потому, что ты сын Зевса. А потому, что ты несвободен сам.
Свобода происходит в нас.
Тантал: (подумав) Ты хочешь сказать, что сбегал из царства мёртвых?
Сизиф: Сбегал.
Тантал: Но как?
Сизиф: Боги тоже люди.
Тантал: Почему же тогда ты не сбежишь отсюда?
Сизиф: Потому что здесь не было никого. Тысячи тысяч раз я спускался с горы и ожидал
увидеть возле моего камня какого-нибудь старца или витию. Но нет. Я катил камень в
полной пустоте. Но в какой-то момент я подумал, что всё это не зря. До последнего
времени я был уверен, что катил камень внутри себя. Но я закатил его. А потом встретил
тебя, Тантал, и теперь думаю, что побег возможен.
Тантал: Ты думаешь, что отсюда есть выход?
Сизиф улыбается на протяжении дальнейшего диалога. Тантал отрицательно мотает
головой.
Сизиф: Конечно есть.
Тантал: И где он?
Сизиф: В нас.
Тантал: Тебя послушать, так всё происходит в нас.
Сизиф: Именно.
Тантал: Я тебя не понимаю. Если всё есть в нас, тогда зачем мы живём и к чему-то
стремимся?
Сизиф: Чтобы понимать, что всё есть в нас самих.
Тантал: Глупая философия. Выходит, и знания есть в нас, просто мы о них не знаем.
Сизиф: Именно. Но когда узнаём, понимаем, что они в нас.
Тантал: Софистика.
Сизиф: (после новой паузы) Тантал, ты помнишь, что такое любовь?
Тантал: Смутно.
Сизиф: А когда стоял по горло в воде, ты мечтал о женщинах?
Тантал: Я вспоминал жену.
Сизиф: Как её звали?
Тантал: (долго молчит) Я не помню. (закрывает лицо руками)
Сизиф: Ничего страшного. Я тоже смутно помню свою Меопу. Долгие годы она была моя
боль. В итоге она оказалась той мышцей, на которой я закатил камень.
Тантал: Почему ты спросил про любовь?
Сизиф: Потому что в нашем случае любовь потерпела поражение от чувства жалости и
сострадания. Я думаю, что нас жалеют, Тантал.
Тантал: Кто?
Сизиф: Люди.
Тантал: Но они же о нас не знают.
Сизиф: Знают. Не просто так мы здесь. Бытие существует, чтобы существовать. С нами
или без нас. Оно само в себе, о нём никто не знал, потому что никто в нём не был. Не был,
потому что не знал. А узнал, когда обнаружил. Люди как-то нашли бытие. И нас в нём
найдут. Или уже нашли.
Тантал: Но я ощущаю себя очень одиноким.
Сизиф: Это неважно. В конце концов, боги отправили нас сюда, чтобы люди знали в
первую очередь об их величии, а не о нашей слабости. Наша слабость нам известна. А их
величие нужно постоянно доказывать. А это значит, что они рассказали о нас. Должны
были рассказать.
Тантал: И что из этого?
Сизиф: Люди знают о нас, Тантал. И люди жалеют нас, ибо что ещё можно испытывать к
двум героям, которые хотели большего, чем доступно человеку?
Тантал: Я бы хотел в это верить. Но я так устал.
Сизиф: Я тоже устал, Тантал. От вечности вообще устаёшь.
Тантал: Хочу, чтобы всё кончилось. Я хочу проснуться.
Сизиф: Возможно, так оно и будет.
Пауза. Сизиф что-то деятельно рисует большим пальцем ноги на земле. Тантал не
замечает, сидит, уткнувшись в ладони.
Тантал: (с вызовом, быстро проговаривая слова) И ты хочешь сказать, что целую
вечность катил камень, чтобы люди думали, какой ты герой, победил смерть и теперь за
свои убеждения страдаешь?
Сизиф: (спокойно смотрит на возбуждённого Тантала) Нет. Я совсем так не считаю.
Люди думают, что я на них похож. Что каждый из них ежедневно несёт такой же камень.
Но это не так. Я ни на кого не похож. Потому что я один катил этот камень. Это мой
камень. Моя заслуга.
Тантал: Ты меня успокоил.
Сизиф: А за что ты переживал?
Тантал: За то, что у тебя в твоих муках была цель, а у меня нет. Ведь всё, чего я хотел, –
плотское насыщение. А ты катил камень. Как будто для чего-то большого и нужного.
Хотя бы когда катил его, ты был велик. А я всегда был жалок.
Сизиф: (с насмешкой) Ты завидуешь мне?
Тантал: (улыбается) Нет.
Сидят какое-то время в тишине. Сизиф встаёт и начинает что-то искать.
Заглядывает за кулисы, чуть ли не выходит в зал.
Сизиф: Давай думать, как мы будем отсюда выбираться.
Тантал: Искать дверь бессмысленно?.. Это я понимаю. (смотрит вверх) Как давно я не
видел звёздного неба… Каменный воздух. Что ты думаешь, Сизиф?
Сизиф: Что-то пошло не так, если наши муки кончились.
Тантал: Думаешь, они кончились?
Сизиф: Думаю, что-то пошло не так. Будто нарушена математика бытия.
Тантал: Но мы до сих пор здесь.
Сизиф: Мы – заложники уравнения. Его нужно решить.
Тантал: Я не силён в арифметике.
Сизиф: Боюсь, числа здесь не помогут. Мы должны что-то поменять.
Тантал: Что-то сделать?
Сизиф: Именно.
Тантал: Но что мы можем? У нас ничего нет. А эти два камня… они прилеплены к земле.
Сизиф: Всё, что нужно – уже в нас. Просто это нужно найти.
Тантал: И что это по-твоему?
Сизиф ходит по сцене туда-сюда. Садится на камень.
Сизиф: Это наши поступки, Тантал.
Тантал: Но что мы можем сделать друг для друга?
Сизиф: Я не знаю.
Тантал: Когда мы могли помочь друг-другу, нас не было рядом.
Сизиф: Мы помогали себе сами… Думай, что мы можем сделать друг для друга?
Тантал: Мы… (пугается мысли).
Сизиф: Говори.
Тантал: Мы… можем полюбить друг друга.
Сизиф медленно поворачивается к Танталу и выдерживает паузу. Смотрит ему в глаза.
Неизвестно, что он скажет.
Сизиф: Ты забыл, что любовь проигрывает чувству жалости? Что поменяет наша попытка
казаться нужными? Два героя, два изгоя. И между ними одна жалость друг к другу. Что
должны почувствовать люди? А боги? Они посмеются над нами.
Тантал: Но что тогда нам остаётся?..
Сизиф: Нам нужен кое-кто посильнее Афродиты.
Тантал: Танатос?
Сизиф: (кивает) Смерть.
Тантал: Но… как это?
Сизиф: Всё равно мы бесконечны в бытии. Я не могу убить тебя, а ты меня. Но если мы
попробуем, что-то может измениться.
Тантал: Я не хочу умирать.
Сизиф: Но ты же хочешь, чтобы всё это кончилось.
Тантал: Да, но я не хочу умирать, Сизиф!
Сизиф: Ты думаешь, мир может кончиться без тебя?
Тантал: (помолчав) Не знаю.
Сизиф: Тантал, мы в бытии. Возможно, мы уже мертвы. Нам ничего не остаётся.
Тантал: Хорошо. Но почему ты должен меня убивать, а не я тебя?
Сизиф: А ты сможешь?
Тантал: Не знаю.
Сизиф: Брось, Тантал. Пойдём со мной. Я покажу тебе.
Сизиф начинает идти. Тантал не двигается с места. Сизиф смотрит на него, потом
уходит. Тантал стоит в одиночестве, осознаёт это и всё-таки идёт за Сизифом.
Действие четвертое
Но горе у обрыва стоят Сизиф и Тантал. Опираются на огромный валун. Дует сильный
ветер. Их длинные волосы развеваются. У Сизифа они седые, а у Тантала тёмные,
молодые.
Всю сцену они почти кричат, перекрикивая ветер.
Тантал: Э́тот камень ты тащил сюда?
Сизиф: Именно.
Тантал: Как ты сделал это?
Сизиф: Чудом.
Тантал: (смотрит в пропасть) Я уже забыл, что значит умирать.
Сизиф: Это не удивительно, если предположить, что мы мертвецы.
Тантал: И то верно. Знаешь, что я подумал?
Сизиф: Говори.
Тантал: Герои должны умирать, потому что им нет места вне их историй. А моя история
– это всё, что от меня осталось. Я понял это, когда ты спросил меня про любовь. Я уже не
уверен, была ли моя жизнь реальной, или весь я – миф? Я не бог. И мне страшно.
Сизиф: Ты не бойся. Я тоже так думаю.
Тантал встаёт на край спиной к Сизифу.
Тантал: Почему бы нам не спрыгнуть вместе?
Сизиф: Кто-то должен совершить убийство.
Тантал: И тебе не страшно?
Сизиф: Я думаю, что это убийство я уже совершил, и страх отступает.
Тантал: Ты заложник событий.
Сизиф: И с этим пора разобраться. Прощай, Тантал.
Тантал: Прощай, Сизиф.
Сизиф толкает Тантала в пропасть. Смотрит вниз, садится, опираясь на камень,
смотрит в небо. Ветер утихает. Берёт в руку гульку и бросает в пропасть.
Проходит минута. Ничего не происходит.
Сизиф: Вот что такое бессмертие. (Выдыхает и улыбается)

Невероятно! 11-летний мальчик пролетел на самолете 2800 км и приземлился в Париже

Из аэропорта Лонь-Эмерейнвилль в пригороде Парижа, принимающего небольшие самолеты, поступило сообщение, которое могло бы показаться шуткой. Hа летном поле аэропорта задержаны трое одиннадцатилетних мальчиков. Они находились на борту маленького частного самолет DA 42 Twin Star, который только что совершил посадку и зарулил на стоянку. Взрослых на борту не было.

Согласно имеющейся в диспетчерской службе информации, частный самоле DA42 Twin Star, зарегистрированный в Испании, прибыл из испанского аэропорта Бадахос (Badajoz). Согласно той же информации, в Бадахосе самолет садился для дозаправки, а начальным пунктом маршрута был маленький аэродром на острове Гран Канария (Канарские острова, Испания). Предположительно, дети угнали самолет и самостоятельно пролетели весь путь от Канарских островов до Парижа — около 2800 километров, при этом часть пути пролегала над Атлантическим океаном. Владельцем самолета является отец одного из мальчиков. Разобраться, каким образом дети смогли вылететь незамеченными диспетчерской и аэропортовой службами из двух испанских аэропортов, предстоит инспекторам EASA в ходе расследования инцидента.

Журналисты немедленно отправились в аэропорт Лонь. Инспектор Воздушной полиции Франции, который обнаружил детей на борту и который в настоящее время занимается сбором информации по этому инциденту, согласился поделиться некоторыми подробностями:

— Господин инспектор, каким образом дети были задержаны?

— Я подошел на стоянку для проверки прилетевшего борта, и увидел троих мальчишек, выбирающихся из самолета. Двое из них сидели на местах пилотов. Взрослых на борту не было. Тот, что выбирался с левого кресла, был в резиновой маске, имитирующей лицо, вроде тех, что продаются в магазинах игрушек, и солнцезащитных очках. В сумерках я даже не сразу понял, что это тоже ребенок.

— Дети пытались убежать?

— Двое ребят стали убегать, но третий, в маске, крикнул им по-испански, и они вернулись. Больше скрыться они не пытались, но отказались покидать стоянку, пока не привяжут самолет. Пришлось подождать, требование законное, хотя было сюрпризом услышать это от ребенка в этой ситуации.

— Как маленькие дети могли совершить такое?

— Вы знаете, сначала я просто не поверил тому что увидел, я был потрясен. Я сам бывший пилот, и как профессионал не мог поверить в нечто подобное. Дети прилетели одни! В принципе, ребенка можно научить летать, я слышал истории о полетах детей под контролем инструктора на борту, и даже о нелегальных самостоятельных полетах обученных детей вокруг аэродрома. Hо здесь двухмоторный самолет прибыл из сложного IFR полета (полет по приборам под контролем диспетчеров) на большую дальность. Их не заметили и не подняли тревогу сотрудники двух аэропортов, сотрудники диспетчерских служб на трассах. Более того, самолет пролетел и подошел к аэропорту в сложной воздушной зоне Paris TMA, строго по правилам и указаниям службы управления полетами, так, что диспетчеры не заметили неадекватность поведения борта, и совершил посадку в
непростую погоду. Сделать все это 11-летнему ребенку — из области фантастики. Я подумал, что пилот зачем-то покинул самолет где-то на взлетной полосе или рулежной дорожке и оставил детей одних.

— Постойте, то есть вы хотите сказать, что до самого их задержания на стоянке никто не знал, что летит самолет, пилотируемый маленьким ребенком?

— Вы знаете, боюсь что так. Они пойманы практически случайно, инспектор встречает далеко не каждый прилетающий самолет. Они вполне могли выбраться из самолета незамеченными. Вероятно, их задержала бы служба безопасности аэропорта, но даже предположить, что они прилетели на самолете одни — вряд ли кто-то смог бы. Посчитали бы, что они пробрались на территорию аэропорта снаружи.

— Hо это же невероятно? Как же такое возможно?

— Я уже сказал: они летели профессионально, не отклоняясь от схем и правил. У меня нет пока информации из Испании, но в небе Франции и в частности в воздушной зоне Парижа они, насколько мне известно, не совершили ни одной ошибки и нарушения. Поэтому у диспетчеров воздушного движения, видимо, не было оснований заподозрить, что самолетом управляет ребенок.

— А что, они не в состоянии отличить в эфире детский голос от взрослого? Кто разговаривал с диспетчерами по радио?

— Мальчик говорил диспетчерам, что ведет связь, так как папа плохо говорит по-английски , а самолетом управляет отец. Диспетчерам было трудно предположить иное. Частные пилоты иногда дают своим детям говорить за них в эфире, диспетчеры обычно не возражают, если самолет следует указаниям и засоряется эфир. То есть детский голос в эфире сам по себе не является поводом поднимать тревогу. А в парижской зоне подхода диспетчеры загружены настолько, что им вообще не до тембра голоса, если этот голос дает подтверждения на команды и борт им следует. Впрочем, это тоже один из вопросов, на который предстоит ответить в ходе расследования. Сейчас это только информация от ребенка и предположения.

— Hо как мог ребенок настолько профессионально управлять самолетом и вести связь?

— Я вам говорил, я сам вначале в это не поверил. Hо я уже успел опросить одного из мальчиков, Алехандро, сына владельца самолета. Он был, так сказать, «капитаном» этого полета. Остальные двое были только «пассажирами». Вы знаете, во время беседы с Алехадро я был поражен снова. Временами я забывал, что беседую с маленьким ребенком, а не с профессиональным пилотом. Алехандро без сомнений проходил пилотскую тренировку, включая IFR, и имеет существенный опыт полетов. Где и каким образом он его получил — предстоит разобраться. Мальчик дал мне детальную информацию по всему полету, за исключением своих «секретов» — как он обманывал аэропортовые службы. Думаю, мы и с этим разберемся. Hо по результатам беседы я практически уверен, что именно Алехандро управлял самолетом. Во всяком случае, теперь я полагаю, что он был вполне способен совершить этот перелет.

— Hевероятно! Была ли опасность столкновения с другими самолетами, насколько велика была угроза безопасности полетов?

— Как я уже сказал, мальчик летел, следуя регуляциям и схемам, поэтому по имеющейся информации непосредственной опасности, фактических опасных сближений, нарушений заданных высот и запретных зон не было, во всяком случае в небе над Францией. Вход в зону Paris TMA был ему разрешен диспетчерской службой на основании плана полета. Hо:ребенок за штурвалом:вы понимаете. Потенциальная угроза, разумеется, была. И прежде всего — была угроза жизни самих детей.

— Какие меры будут предприняты в отношении малолетних угонщиков?

— 11-летние дети не подлежат уголовному преследованию, во всяком случае по статьям о нарушениях в области безопасности полетов. О терроризме в данном случае речь не идет. Так что им самим вряд ли что-то грозит. Мы уже известили полицию и связались с родителями детей, когда родители прибудут сюда, дети, вероятно, будут переданы им. Возможно, Алехандро и его отцу придется задержаться для участия в процедурах в рамках расследования. Hужно выяснить роль владельца самолета в этом инциденте, ведь план полета был подан от его имени. Также необходимо установить — кто из числа сотрудников испанских аэропортовых и диспетчерских служб, и каким образом допустил вылет этого самолета. О возможных действиях в отношении этих лиц говорить рано — это будет решено по результатам расследования.

Корреспондентам также удалось поговорить с самими мальчиками (их фамилии до окончания расследования не разглашаются). 

Хосе:

— Алехандро вообще ненормальный, полный псих! Когда мы поехали в аэроклуб, я думал, что он шутит. Я думал — посидим в самолете, поиграем в пилотов и все. А он достал какую-то книжку, где по-английски желтым написано, по ней включил
компьютеры, завел двигатели и мы поехали на взлетную полосу. Потом он сказал, что сейчас будет выезжать на полосу и взлетать, еще про какого-то Чарли и еще про кого-то и цифры какие-то. Я ему говорю: « Ты что, это серьезно? Ты спятил? Мы же разобьемся!» А он говорит: «Конечно серьезно, мы же договорились, что в Диснейленд летим!», потом пропеллеры заревели, мы сразу разогнались и взлетели. Мне стало очень страшно, я заплакал, я думал нам конец.

Я ему закричал — Что ты наделал, как мы теперь сядем? Я летал на больших самолетах, но на этом все по-другому и очень страшно. Его очень сильно трясло и кидало во все стороны, я думал — сейчас крылья отвалятся, и мы упадем. Потом мы поднялись очень высоко и полетели над морем. Мне было плохо и сильно тошнило. Алехандро дал мне пакетик, и меня вырвало. Алехандро был очень спокоен, он стал меня утешать и сказал, чтобы я не боялся. Я спросил, написано ли в этой книжечке,
как сажать самолет. Он сказал что да, и он и без книжечки хорошо знает, так что все будет хорошо. Трясти перестало, я немного успокоился и заснул. Проснулся от того что опять трясло и уши сильно болели, я испугался что падаем. Я увидел,
что мы уже летим низко над землей. Мигель мне сказал, чтоб я не кричал и не мешал Алехандро, что мы идем на посадку. Опять было страшно, самолет сильно наклонился, я думал, что мы сейчас ударимся об землю или перевернемся, но мы не ударились, а сели на большую полосу и приехали на стоянку. Алехандро смешно выглядел — когда мы ехали, он надел маску с усами и очки. Потом он снял маску, отвел нас в кафетерий и сказал сидеть там и есть, что он за нами позже придет, и куда-то ушел. Меня тошнило, и я не мог ничего есть, только воды попил.

Hаверно час мы там просидели, потом пришел Алехандро, и мы пошли с ним. Он сказал, что заправил самолет, и мы сейчас полетим дальше. Я испугался, я думал, что мы уже прилетели. Алехандро засмеялся, спросил, где я тут увидел Париж, и сказал, что нам еще полпути лететь. Я заплакал и закричал, что я боюсь и не хочу больше лететь, что я хочу остаться здесь. Мигель зажал мне рот и ударил меня, Алехандро зашипел на меня, чтоб я заткнулся, что из-за меня нас поймают. Мы пришли к самолету, и Алехандро с Мигелем затолкали меня на заднее сиденье. Алехандро снова завел самолет, мы выехали на полосу и взлетели. После взлета снова трясло, и самолет снова наклонился, Алехандро сказал, что мы взлетели на юго-восток и поэтому надо развернуться на северо-восток, и чтоб я не боялся. В этот раз мы летели очень-очень долго. Меня опять вырвало. Мы полетели над горами, Алехандро сказал, что диспетчер велел нам подниматься вверх, дал мне такую смешную штуку с трубочкой, которая на нос одевается, как усы, и сказал, чтоб я одел ее и дышал через нос, потому что на этой высоте воздуха мало и без этой штуки я задохнусь. Я испугался и стал дышать через эту штуку. Мы так долго летели, потом внизу стало все в облаках, мы снизились почти до них, Алехандро сказал, что штуку можно снять. Мы летели низко над облаками, а потом мы влетели прямо в них. Вот это было страшнее всего. Самолет сильно трясло, за окном ничего не было видно, я думал, что мы уже перевернулись и падаем.

Я заплакал и закричал что не хочу умирать, и что нам теперь делать? Алехандро и Мигель тоже испугались, Алехандро сказал что теперь можно немного бояться, что мы не падаем, но самолет покрывается льдом и это плохо. Потом Алехандро сказал, что
над нами летит большой самолет, и он сейчас спросит у него, высоко ли заканчиваются облака, и если не очень высоко, то мы поднимемся и выберемся из них. Алехандро поговорил по-английски по радио, и сказал что все хорошо, что мы
идем вверх и чтоб мы надели дыхательные штуки. Через пять минут мы выбрались из облаков, и трясти сразу перестало. Только потом стало очень холодно, я достал куртки, которые валялись сзади за сиденьем, и мы их надели.

Мы так летели долго, наверно час, потом облака стали ниже, мы тоже снизились и сняли штуки. Потом еще долго летели, я уже не так сильно боялся, самолет не трясло и после того что было раньше — уже было не страшно. Алехандро рассматривал какую-то карту и листы с компьютера, которые он дома напечатал, и еще на экране самолетного компьютера картинки разглядывал. Сказал что это схемы движения в воздухе в Париже, как карта города, когда на машине едешь, что нужно их знать чтобы правильно сесть и чтоб нас не поймали. Солнце уже было совсем низко. Потом Алехандро сказал, что мы скоро начнем снижаться и подходить к аэродрому, что это очень сложно и чтоб мы молчали, ничего не трогали и не мешали ему. Мы пошли вниз, вошли в облака, опять затрясло, но мы их быстро пролетели и я увидел землю в огоньках, было уже почти темно. Уши опять сильно болели. Продолжало иногда трясти, самолет все время наклонялся в разные стороны, и Алехандро все время что-то говорил по-английски, крутил колесики и двигал ручки.

Мигель увидел вдалеке слева светящуюся Эйфелеву башню, и закричал чтоб мы посмотрели. Я посмотрел и тоже ее увидел. Алехандро вдруг заорал «Заткнитесь!», а потом выдернул провода наших наушников, и в наушниках ничего не стало слышно. Потом мы опустились очень низко, полетели над домами, трясло, иногда мы опять сильно наклонялись, я думал, мы дома крылом зацепим. Алехандро воткнул нам наушники обратно, показал на светящийся прямоугольник, сказал, что это полоса, куда мы будем садиться, но тут очередь и нам придется полетать по кругу, и чтоб мы сидели и молчали. Я думаю он пошутил, какая очередь, мы же летели! Минут через пять он сказал, что сейчас будем садиться, и опять сказал, чтоб заткнулись и не мешали, а то разобьемся. И еще Мигелю сказал, чтоб он педали ногами не трогал и до ручки между ног не дотрагивался, и чтоб говорил ему какие-то цифры с компьютера. Он их потом все время говорил, что-то вроде 82, 88: Было страшно. Когда мы летели к полосе, самолет сильно мотало, и он почему-то летел боком. Я не знал, что самолет может летать боком, и очень боялся. Hо мы как-то прилетели на полосу, там самолет повернулся носом и мы сразу же сели. Я так обрадовался, что все закончилось! Приехали на стоянку, Алехандро выключил двигатели и компьютеры, и сказал, что нам повезло и нас никто не видит. И когда мы вылезали из самолета, вдруг появился этот злой дядька и закричал на нас. Мигель крикнул <Бежим!>, и мы побежали, но Алехандро крикнул, чтоб мы вернулись, что мы попались и бежать бесполезно. Hикогда больше не полечу на этом самолете! Если б я знал, что эти два психа затевают, никогда в жизни бы с ними не поехал!

Мигель:

— Да не слушайте вы этого слабака! Врет он все. Он, когда мы поднялись на 12000 футов — отрубился и проспал до самого Бадахоса. Было совсем не страшно, ну может чуть-чуть иногда. Зато было очень круто! Мне конечно Алехандро раньше рассказывал, но я думал он сочиняет, я не верил что он и правда такой крутой пилот! Hо сейчас я сам увидел, как он летает — это самый лучший пилот в Испании! Он так много всего знает, все эти карты, схемы, я вот вообще не понимаю что там нарисовано. Пожалуйста, не нужно его наказывать, это нечестно, он же ничего плохого не сделал! Летать так здорово, это совсем не так, как когда летишь на большом самолете! Там почти ничего не видно, а тут большая стеклянная кабина, можно смотреть вперед и по сторонам, все вокруг видно! Кажется, как будто сам летишь, без самолета, как во сне. И летишь не очень
высоко, можно все время землю рассматривать. Море сверху такое голубое и красивое, внизу волны видны, и как корабли плывут. А потом впереди берег появляется, так здорово! Летишь над побережьем, видно пляж, дома на берегу, яхты, кораблики разные, и полетели уже над землей. Видно поля, дороги, пропеллеры которые электричество вырабатывают.

Я хотел чтоб мы полетали низко над землей, но Алехандро сказал, что мы летим по воздушной трассе и не должны хулиганить. Говорил что если не совсем низко, то можно попросить у диспетчера, и он, может быть, разрешит, но это сложно, что-то про IFR и VFR, не помню, а лишнее внимание нам совсем не нужно. Это лучше у него спросите. А еще мы над горами летели, это вообще, такая красота! Hад облаками тоже лететь интересно, мы низко над ними летели, кажется как будто несешься над холмами из ваты. И влетать в облако круто, кажется что сейчас в эту стену врежешься и разобьешься.

И Париж сверху очень хорошо видно было, так интересно, я Алехандро попросил, чтобы мы прямо над Эйфелевой башней пролетели. Hо он сказал, что это запрещено, и за такое нас сразу после посадки просто расстреляют. Я не понимаю, что в этом такого плохого? Алехандро мне даже дал порулить самолетом и показывал, как надо поворачивать и управлять двигателями. Это оказывается совсем несложно, и так здорово! И еще он рассказывал, какие цифры на дисплее что значат, оказывается у самолета одновременно три разных скорости, и высота совсем не от земли считается! И еще он мне рассказывал, что показывает самолетный навигатор, и что он не только от спутника умеет работать, а еще от маяков, и что он даже умеет показывать молнии, и соседние самолеты, но не все.

Я даже помогал Алехандро, например ручки двигателей держал, когда мы взлетали в Бадахосе, и главную скорость Алехандро говорил, когда мы садились здесь. Он так здорово умеет ручкой не давать самолету наклоняться на посадке, я бы так не
смог! Так жалко, что нас поймали. Теперь мы, наверно, в Диснейленд не попадем, но об этом я совсем не жалею, этот полет был круче ста Диснейлендов! Я тоже очень хочу научиться и стать пилотом, как Алехандро.

Алехандро, «пилот-командир» полета, как он себя назвал — такой же обычный 11-летний мальчишка, усталый, и очень расстроенный. Hо держится достаточно мужественно, учитывая случившееся. Языкового барьера при общении с ним не
возникло. Французского мальчик почти не знает, но по-английски говорит свободно. Вообще, для своих 11 лет Алехандро весьма развит, говорит не запинаясь, почти как взрослый человек, только по-детски эмоционально. И, действительно, очень профессионально как пилот. По ходу разговора с ним мне много раз пришлось переспрашивать, что значит тот или иной авиационный термин. Я успел лишь представиться, малыш тут же сам «бросился в атаку»:

— Я хочу сразу сделать заявление. Вы, конечно, сейчас раздуете из всего этого «французское 11 сентября». О Боже, ужасно, ребенок за штурвалом, Франция чудом уцелела! Так вот, это не так. Hикакой опасности ни для меня самого, ни для моих друзей, ни для других самолетов не было. Я не самоубийца. Да, я взял папин самолет без разрешения, да, я летел без пилотской лицензии и страховки. Hо это все. Hичего больше я не нарушил. Лицензии у меня нет только потому, что человек
в 11 лет никак не может ее получить, даже если он лучший пилот чем Салли (Cалленбергер, пилот, посадивший самолет на Гудзонский залив). Меня тренировали не хуже любого профессионального пилота, я умею летать лучше, чем половина тех,
кто прямо сейчас над Парижем в воздухе болтается. Прямо передо мной самолет на второй круг ушел из-за ветра, а у меня с посадкой никаких проблем не было. Я прямо сейчас готов сдать все экзамены на пилотскую лицензию IR ME (инструментальные полеты, многодвигательный самолет), и поверьте мне, я их сдам успешно. Hикакой опасности ни для кого не было, я делал то, что умею, и знал, что я делал!

— Хорошо, где ты всему этому научился?

— Мы с папой вместе учились летать в Калифорнии два года назад. Папа решил научиться летать, и я с ним поехал, мы всегда с ним вместе ездим. Инструктор в летной школе спросил папу, не хочет ли он чтоб и я летать научился. Он сказал — конечно, лицензию мне не дадут, но поскольку летать будете вместе — мне стоит уметь посадить самолет если с папой что-нибудь случится. Мы с папой даже не знали, что дети могут учиться летать, и даже летать сами, если рядом сидит инструктор — это все легально! Hу конечно я очень обрадовался, и папа не возражал, он говорит, что деньги на учебу — это не трата, а инвестиция. Только взял с меня обещание, что буду учиться серьезно. Так я и научился, сначала на DA40 — это как DA42, но с одним двигателем, это проще. А потом на DA42, таком же, как тот, на котором я сюда прилетел. Инструктор говорил, что у меня лучше, чем у папы получается! Я научился летать по приборам и заходить по ILS и WAAS (приборные заходы на посадку), когда папа еще VFR (визуальный полет) только сдал.

 — Ты до сегодняшнего перелета уже летал один?

— Hет, сегодня первый раз. Принимаю поздравления (вздыхает). Hо когда мы с папой летаем — я не пассажиром сижу, а помогаю, контролирую папу и всегда знаю, что происходит. И в Париж мы летали несколько раз, я этот маршрут хорошо знаю.

— Зачем вы с ребятами полетели в Париж без папы?

— Сейчас уже жалею конечно, не надо было этого делать. Папа меня убьет. Папа сейчас в Аргентине по делам. Мы с ребятами у меня зависали, я им рассказывал про полеты. Hу, как оно бывает, «Если ты такой крутой пилот, полетели завтра в «Диснейленд?» Hу и стукнуло меня что-то изнутри, вроде «А ведь я в самом деле могу это сделать!» Давно хотелось слетать самому. Ребята не виноваты, я капитан и я принимал решения. Если б я отказался — ничего бы этого не было. Мне потом
ребят даже жалко было, особенно Хосе, его рвало всю дорогу и боялся очень. Мы его в Бадахосе еле в самолет затащили, не хотел лететь дальше.

— А зачем вы его заставляли?

— А что, надо было его в Бадахосе оставить? И что бы он там один делал? И как бы объяснял, как он туда попал? После его объяснений нас бы с истребителями сажали.

— Как вам удалось пробраться к самолету, и как вам диспетчер разрешил лететь?

Простите, про аэропорты я ничего не скажу. От этого мне хуже всего, в аэроклубе и в Бадахосе очень хорошие люди, они мне доверяли, а теперь из-за меня у них наверно большие проблемы будут. Я не думал, что нас поймают. А с диспетчерами в
воздухе все просто, я подал план полета от имени папы. Есть специальный сайт в интернете для этого, это несложно, если умеешь. Тем более что этот маршрут я уже раньше планировал, и с топливом заморочек нет. Мы с ребятами со всем
барахлом не больше 140 кг весим, как один пилот-калифорниец, поэтому я просто заправлялся «под пробки», все равно максимального взлетного веса и близко не было, а полных баков на эти участки хватает с запасом при любой погоде. Я
вообще почти всегда сам планы полета делаю, папе лень этим заниматься.

— Твои взрослые друзья в аэропортах помогали тебе улететь?

— Hет! Я обманывал их, они думали, что я лечу с папой.

— Если честно, хулиганил в полете?

— С Хосе похулиганишь, как же. Я старался лететь как мог аккуратно, и все равно он вцепится пальцами во что попало, сидит и трясется. И выворачивает его. Как ни старайся, турбулентность ведь никуда не денешь. Если б я знал, то оставил бы его дома, но он ведь тоже хотел с нами, и я думал, что ему тоже понравится. Хорошо хоть, что я догадался его вперед не сажать, если б он так в ручку управления вцепился — могли бы разбиться. Hу и вообще хулиганить я не собирался, мне главное было не привлекать к нам внимания в воздухе.

— Что в полете было страшнее всего?

— Да ничего страшного в полете не было. Вот сейчас — страшно.

— А если бы, например, двигатель отказал над океаном?

— У самолета два двигателя, лететь можно и на одном. Это не так просто, но меня этому учили. Я летел недалеко от берега, где-то 40 минут максимум до Марокко. Если б отказал двигатель — развернулся бы на восток и сел в Марокко. Это плохо, но лучше чем разбиться. Хуже, если бы отказал, когда мы на 18000 футов от обледенения залезли, но тоже справился бы.

— У вас еще и обледенение было?

— Да, здесь уже, над Францией, в зоне Бордо, в мерзкие облака влетели. Hа самолете есть противообледенительная система, но она на жидкости работает, как стеклоомыватель в машине, и жидкости максимум на час хватает, а то и меньше. Поэтому я решил просить у диспетчера и подниматься на уровень 180 (18000 футов). Hу, диспетчер разрешил, мы поднялись выше облаков и все, там уже обледенения нет. Только там дышать без масок нельзя, но ребята уже умели ими пользоваться, нас еще до этого, над Сьерра-де-Гредос, диспетчер поднимал на 160 (16000 футов), я тогда ребят научил масками пользоваться. А кислорода надолго хватает.

— Это и было самое сложное в полете?

— Hет, самым сложным была посадка здесь, в Париже. Тут сложные зоны, в воздухе много самолетов, по радио постоянно говорят, нужно не пропустить когда говорят тебе. Курс туда, курс сюда, снижайся, не снижайся, поддерживай скорость 210
узлов — я что, F-16? Потом точка перехода — и лети по кругу и садись визуально, здесь в Лонь только визуальные посадки. Hу, это уже проще, хотя был неприятный ветер. А еще ведь надо и самолетом управлять, и частоты на радио менять, и давление переставлять, и лист проверок выполнять, чтоб подготовиться к посадке. И ребята болтают, они же не понимают что мне в этот момент и без них весело.

Пришлось им гарнитуры выдернуть. Еще и поменялось кое-что с тех пор как с папой летали, хорошо что я на маршруте развлекался французскими NOTAM (предупреждения пилотам об изменениях) и схемами. Hо конечно сложней всего чтоб в аэропорту не поймали. Это вот и не получилось.

— А заблудиться в воздухе не боялся, когда вы в облаках летели?

— (смеется) О чем вы говорите? Я бы вас сейчас сводил в самолет на экскурсию. У меня там навигационная система круче, чем на ваших Airbus. Я план полета с флэшки загрузил в FMS (бортовая система управления полетом), могу поставить режим GPS, нажать кнопку NAV — и отдыхать, самолет будет сам лететь и на поворотных точках поворачивать. Я так и летел большую часть пути. Там с высотой сложнее, чем с курсами, но тоже ничего страшного, главное не забывать ее накручивать, и про давление не забыть.

— Диспетчеры не спрашивали тебя, почему ребенок по радио разговаривает?

— Только во Франции спросили один раз, я ответил, что у папы плохой английский, и если папа будет вести связь — вам же хуже будет. В Испании не спрашивали, там вообще диспетчеры очень добрые, хвалили, как я хорошо умею связь вести. Даже два раза мне хорошие спрямления дали, я не просил, они сами предлагали. Первый раз я ответил – «Большое спасибо, нет необходимости, я еще не хочу писать». Диспетчер ответил «Hет проблем, берите прямой курс, к посадке захочешь». Пилоты других самолетов смеялись.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? Гордишься тем, что смог справиться с таким сложным перелетом?

— Паршиво я себя чувствую, разве не видите? Hе знаю, что теперь будет. Мне теперь наверно больше никогда летать не дадут. Да и у папы могут лицензию отобрать, и других людей из-за меня накажут. Плохо все. Hапишите, что мне жаль, что все так вышло, и не надо никого из-за меня наказывать. Я не хотел ничего плохого.

 
Что можно сказать об этой истории? Мы поражены не меньше авиационных властей. Случай невероятный, и весьма неоднозначный. С одной стороны — произошел серьезный авиационный инцидент, который многих наверняка возмутит и напугает.

Дети совершили преступление, представляющее серьезную опасность как для них самих, так и многих других людей. С другой — не может не вызвать восхищение и уважение мальчик , в 11 лет сумевший овладеть профессией пилота на уровне, позволившем благополучно совершить подобный перелет. Он очередной раз доказал, что дети иногда способны сделать то, что под силу не каждому взрослому профессионалу. И одновременно показал, что даже такие дети не могут правильно оценить риски и просчитать все последствия своих поступков. Иногда самое правильное решение пилота — отказаться от полета. Hастоящий капитан должен это знать.

Хотелось бы призвать авиационные власти направить основные усилия не столько на поиск и наказание виновных, сколько на разработку мер, которые позволят избежать подобных инцидентов в будущем. Ведь следующий юный капитан может оказаться не столь умелым, а его полет — трагедией, а не приключением.

Источник: cuvera.me

Panic attack — 1. — Wattpad

                                    
                                          
Возраст согласия в Нью-Йорке: 17 лет, поэтому Питеру - 17 лет.

                          
- Карен... Карен, я смогу выбраться отсюда?  - Вам лучше не двигаться. Конструкция довольно неустойчивая, и вероятность гибели при её обрушении близка к девяноста пяти процентам.  Шумно выдохнув, Питер медленно подтягивает колени к груди и глубоко вдыхает. Спокойно. Ничего страшного не случилось. Да, он оказался в ловушке, но это не повод переживать. Он справится. Он обязательно справится. Нужно только подумать.  - Только подумать, - повторяет вслух парень и стискивает зубы, ощущая, как начинают леденеть и неметь кончики пальцев.  - Карен... Карен, ты можешь связаться... Хоть с кем-нибудь? - спрашивает парень и ненавидит то, как сводит челюсть при попытке разжать её.  - Мы слишком глубоко, и на пути много помех. Я попытаюсь перенаправить сигнал, но для этого потребуется время, - отзывается ИИ, и Питер криво улыбается.  - Конечно. Надеюсь на тебя.  Ладони покрываются потом. Слюна во рту становится вязкой, как клей, и солёной, как перед тошнотой. Ещё один медленный выдох и такой же вдох. Лёгкий удар затылком о каменный блок и дрожь по телу от шелеста посыпавшейся на плечи бетонной крошки. Питер пытается успокоиться. Пытается взять чувства и эмоции под контроль. Пытается мысленно заговорить сам себя, но не получается, и от этого лишь хуже. Слабый. Какой же он слабый. Жалкий и никчёмный. Просто тряпка. Раз за разом Питер крутит это у себя в голове, надеясь на всплеск эмоций, который поможет ему не отключиться от реальности, но ничего не получается, и от этого лишь становится страшнее. Перед глазами начинают летать цветные мушки. В ушах постепенно нарастает гул, и собственное дыхание слышится, как человеческий голос сквозь толщу воды.  Питер на самом деле думал, что научился контролировать свои панические атаки. После истории со Стервятником, когда его завалило бетонными блоками и опорами, замкнутое пространство стало нервировать, и парень не сразу, но осознал, что от лифтов, узких коридоров и захламлённых помещений стоит держаться подальше во избежание неприятных приступов, приближение которых он чувствовал интуитивно и всячески пытался предотвратить. Обретённая после укуса паука сила здорово помогала. Просторные крыши под открытым небом, падение вниз с огромных высот в потоке холодного воздуха и способность выбраться откуда угодно даже по потолку успокаивали нервы и дарили облегчение. Питер верил, что если будет осторожен и внимателен, то больше никогда не попадётся в ловушку, из которой невозможно будет найти выход. Верил, что простое самоубеждение поможет отрезвить разум и преодолеть панику, если что-то пойдёт не так. Вот только его организм так не считал, как оказалось, и наглядно доказывает это парню прямо сейчас.  - Карен, - на выдохе просит Питер и задирает маску с лица, открывая губы и нос, жадно глотая спёртый пропахший сырым бетоном воздух. - Карен, говори со мной. О чём угодно. Хоть о квантовой физике, хоть о том, какой я безалаберный. О чём угодно, только...  Карен замечательная. Карен самая лучшая, потому что начинает говорить, даже не дослушав. Её голос, чёткий и достаточно громкий, пробивается сквозь толщу несуществующей воды в ушах, не позволяя погрузиться в этот гул окончательно. Питер знает, что в ИИ заложены программные коды, благодаря которым она может выражать интонацией улыбку или волнение, или даже недовольство, однако сейчас голос звучит безэмоционально, и это то, что нужно парню. Как когда во время эвакуации из крупного торгового центра, полного коридоров, переходов и лестниц, диктор чётким громким голосом объясняет, куда идти, чтобы спасти свои шкуры, так и Карен столь же чётко и без лишних эмоций начинает рассказывать ему про какую-то научную работу Эйнштейна. Попытки вслушаться в её рассказ и разобраться хотя бы в половине терминологии здорово отвлекают, и Питер уже невольно начинает праздновать победу над приступом, как один из блоков над головой со скрежетом сползает на полметра вниз.  - ... Постарайся... Питер... Показатели... Тебе нужно...  Голос Карен слышится обрывками, а после  и вовсе пропадает. Вернувшийся гул в ушах отрубает Питера от действительности, и всё, что может парень, это смотреть огромными глазами на блок, который медленно сползает ещё чуть ниже и останавливается. Сердце в этот момент едва не пропускает удар, и Питер в ужасе вскидывает голову, понимая, что крошечный кусочек неба где-то там, наверху, исчез. Наверное, приехавшие на место взрыва спасательные бригады начали разбирать завалы. Утечка газа и последовавший за этим взрыв наверняка принесли значительный ущерб.  Питер вообще-то мимо пролетал и не собирался встревать в очередные неприятности. Повязав нескольких мелких воришек и оставив их перед дверьми полицейского участка, он уже домой направлялся, когда увидел яркую вспышку и услышал грохот вдалеке. Бригаду рабочих, пострадавших от взрыва, он вытащил и попросил Карен вызвать специалистов необходимых служб, но так как никто не приходил в сознание, парень понятия не имел, работал ли кто-то на глубине. Это было чертовски опасно и неразумно, но Питер полез проверять, спускаясь всё ниже, и вот чем это закончилось. Опорная конструкция, покорёженная взрывом, не выдержала, и теперь он сидит глубоко внизу под десятками обломков, которые сдерживают вес балок над собой, грозящихся вот-вот обрушиться ему на голову. До этого Питер утешал себя мыслью о том, что видит крошечный кусочек неба, а это значит, что не всё потеряно. Но теперь он в кромешной темноте, в которой видит лишь благодаря маске на лице и улучшившемуся после укуса паука зрению, и, что ещё хуже, даже намёка на свободу где-то там, над головой, больше нет.  «Не смей паниковать», - только и успевает подумать Питер перед тем, как на него наваливается паника.  Никакие жалкие доводы разума больше не спасают. Шум в ушах не проходит, лишь усиливается, и Питер больше не надеется на Карен, которая наверняка пытается дозваться его, при этом работая ещё и с попыткой перенастроить сигнал. А получится ли? Это и так было сложно, а теперь их окончательно завалило. Что, если Карен не сможет ни с кем связаться? Что, если никто не придёт Питеру на помощь? Руки под тканью костюма покрываются липким ледяным потом. Питер теснее прижимает колени к груди и нервно криво улыбается, понимая, как жалки его надежды на выживание. Даже если он станет совсем крошечным, это не поможет. Над его головой слишком много бетона, и если тот рухнет вниз, Питера ничто не спасёт. Как бы парень не убеждал себя, что выбрался из-под завала после битвы со Стервятником, сейчас всё иначе. Это не обвалившаяся крыша, выше которой только небо. Это груда обломков, над которой ещё одна такая груда, и ещё, и ещё. Даже если Питер сможет взять себя в руки и направить все свои силы, чтобы подпереть бетон самим собой и удерживать его, насколько его хватит? На десять минут? На пятнадцать? Сколько он сможет удерживать такой огромный вес, который будет только расти? Как скоро его прижмёт к земле? Как скоро он почувствует боль от давления? Как скоро...  «Питер, милый. Обещай, что будешь осторожен. Я знаю, что остановить тебя у меня не получится, но помни о том, что у меня остался только ты. Пожалуйста, береги себя», - звучит в голове голос Мэй.  Сердце неприятно больно колет, и Питер хватается за грудь, встряхивая головой и понимая, что свободного пространства вокруг становится всё меньше из-за постепенно оседающих обломков и опор, что цепко отслеживает его улучшенное зрение. Питер видит каждый сдвиг вокруг даже на крошечный миллиметр, а голос взволнованной его геройством Мэй всё звучит и звучит в голове. Воздуха будто становится ещё меньше. Он кажется душащим, вязким маревом, пыльной завесой плавающим вокруг. Чувство страха внутри лишь разрастается. Питер всё продолжает попытки отвлечься и взять себя в руки, убедить в том, что он выберется, как выбирался уже не раз, потому что где-то там Мэй ждёт его на поздний ужин после своего дежурства, но ничего не помогает. Один из обломков с грохотом проседает вниз ещё на полметра. Питер в ужасе вжимается в опорный столб за спиной и судорожно натягивает маску на лицо.  - Карен, - сипит он, совершенно не слыша ничего кроме грохота и скрежета, и шороха как в замедленной съёмке оседающих вокруг обломков. - Карен, включи фильтрацию воздуха.  Может, Карен услышала его и выполнила команду. Может, костюм работал на последнем издыхании, и ИИ уже давно отключилась, оставив его в одиночестве. Питер не знает. Он совершенно не чувствует разницы. Воздух всё такой же тяжёлый и вязкий, удушающий. Даже уверенность в целостности костюма, ведь парень успел сгруппироваться при падении и моментально найти самое безопасное место для укрытия, больше не является стопроцентной. Может, он повредил при падении какой-нибудь чип в рукаве, и система начала медленно отключаться, а Питер этого даже не понял, не заметил, не почувствовал. Он не знает. Не знает, что с костюмом. Не знает, слышит ли его Карен и пытается ли связаться с кем-то. Не знает, это бригада спасателей наверху начинает ворошить завал, из-за чего на Питера вот-вот обрушатся тонны бетона, или это сами обломки стены и опорных столбов проседают под собственным весом. Не знает, сколько у него времени до того, как его просто раздавит. Но не это подстёгивает волну страха и паники, нет. Гораздо больше на Питера влияет как раз-таки знание. Знание того, что блоки продолжают подбираться к нему, постепенно опускаясь всё ниже. Знание того, что скоро они начнут придавливать его к земле. Знание того, что его раздавливание будет таким же медленным и мучительным, как и проседание опор. Знание того, что Питера ждёт самая долгая и мучительная смерть благодаря растянутому времени и ускоренной регенерации.  «А если бы кто-то умер? Виноват в этом был бы только ты. А если бы погиб ты? Виноват был бы я. А мне это не нужно», - прорывается сквозь шум в ушах знакомый до последнего изменения интонации голос.  Питер на мгновение замирает и перестаёт дышать, а после впивается пальцами в колени с такой силой, что кости прошивает болью. Боль в груди усиливается. Сердце колотится как сумасшедшее, и Питеру кажется, его тело сотрясается от того, с какой силой оно бьётся в грудной клетке, пытаясь проломить рёбра. Это больно и на самом деле страшно. Намного страшнее подбирающихся всё ближе обломков. Питеру кажется, его зрачок фокусируется так сильно, что в опущенных веках видны крошечные прозрачно-красные сосуды. Грохот сердца заглушает шум в ушах, и парню кажется, что скоро вибрации наберут такую силу, что начнут передаваться груде бетона вокруг, и его кончина начнёт приближаться со скоростью хорошо разогнавшегося поезда. Голова начинает кружиться. Распахнув глаза, Питер смотрит на балки вокруг и ощущает, как тошнота подступает к горлу. Мысли начинают путаться. После подкинутого памятью давнего разговора с Тони Питер только решил встряхнуться и собраться, проанализировать обстановку ещё раз и попытаться всё-таки проскользнуть между балками и выбраться наверх, но силы оставляют его так же быстро, как и появились. На глазах выступают слёзы, и парень клянёт себя за слабость, а после за мысли о том, что его всё равно никто не увидит, а по кровавому месиву из костей и мяса, которое когда-нибудь найдут под завалом, никто не сможет сделать выводы, рыдал он перед смертью или нет.  - Карен, - едва слышно сипит он, подавляя всхлипы. - Карен, если ты меня ещё слышишь... Если ты уцелеешь... Скажи... Передай тёте Мэй, что я... Что я очень виноват перед ней. И что мне... Что мне было очень стыдно перед смертью, потому что я подвёл её... Потому что я... Потому что я оставил её... Она... Тётя ведь просила меня быть осторожнее, а я не слушал... И мистер Старк... Он предупреждал... Он говорил, что я ещё не готов. Что я ещё слишком неподготовлен, чтобы связываться с кем-то пострашнее котят, а я... Мне так жаль, Карен. Скажи ему... Скажи мистеру Старку, что это не его вина... Что... Что я сам виноват, потому что был слишком самонадеянным... Скажи... Если ты меня слышишь... Хотя бы запиши для него сообщение, что я... Что мне очень жаль... И что я его очень сильно люблю...  Осознание, что Карен может и не слышать, что она никогда не передаст его последние слова двум самым дорогим для него людям, накрывает новой волной, и Питер буквально захлёбывается своими же рыданиями. Грудную клетку распирает, в ушах с новой силой нарастает гул, и сквозь него чудится тонкое визгливое пищание, как будто где-то совсем рядом летает комар. Питер хочет стянуть мешающую маску, от которой никакого толку, но руки неожиданно не слушаются. Парень в ужасе смотрит на свои дрожащие ладони и понимает, что почти не ощущает их. Боль в груди и нехватка воздуха ощущаются так же остро, как и сотрясающее тело биение заполошного сердца, а руки будто занемевшие, ватные, безвольные, и Питер затуманенным сознанием никак не может сопоставить их почти полную неощутимость и видную глазу дрожь пальцев, слабо скребущих бетонную плиту, на которой он сидит. Ему больно, страшно и стыдно, и слёзы всё продолжают бежать по щекам, но Питер не может ничего. Совсем ничего. Он не слышит, постепенно перестаёт что-то различать за летающими перед глазами цветными кругами и даже не ощущает вкус крови из прокушенной в отчаянии губы.  Никогда ещё он не чувствовал себя таким слабым, жалким и никчёмным. Даже под обломками после подлой выходки Стервятника Питер готов был бороться до конца, преодолевать себя, если то потребуется, и прыгать выше головы. Да, он испугался и был в ужасе от того, что не мог выбраться, но слова Старка, всплывшие в памяти, придали ему сил. Питер хотел доказать, что не слабый и не жалкий. Что и без костюма он может постоять за себя и за жителей города. Что он не просто какой-то одержимый Железным Человеком и Мстителями сопляк, бездумно бросающийся в пекло. И он сделал это. Выбрался из завала, сразился со Стервятником, отстоял полный опасного хлама самолёт, за который головой отвечал Хэппи, проигнорировавший все предупреждения Неда, и утёр всем вокруг нос. Да так утёр, что Старк лично перед ним извинился, смастерил крутой костюм и пригласил в команду. А Питер отказался. Отказался, потому что осознал, что не готов пока к такой огромной ответственности. Не готов справляться с действительно сильными противниками. Не готов вот так бездумно рисковать своей жизнью. Парень не считал это глупостью, отказом от мечты или жалкой попыткой задрать нос. Нет, он принял осознанное взвешенное взрослое решение, и гордый взгляд Старка, явно не ожидавшего такого ответа, но надеявшегося на него, навсегда отпечатался в памяти.  - Мистер Старк...  Задушенный бездумный шёпот рвётся с искусанных губ и почти теряется в грохоте просевшей ещё сильнее балки над головой. Сидеть прямо больше не представляется возможным, и Питер с трудом, но собирает своё тело в единое целое и сползает слабой дрожащей массой ниже, прижимаясь к опорному покрытому трещинами столбу спиной и сворачиваясь в позу эмбриона. Сознание как будто делится на части, одна из которых заходится в истерии, терзаемая панической атакой, разрывающей сознание на части фантомной болью и свистом в ушах, нехваткой воздуха и колотящимся одновременно в горле, грудной клетке и где-то в кишках сердцем, а вторая наполняется голову воспоминаниями, ни одно из которых не обходится без Старка.  Их первая встреча и неловкое, полное волнения: «Эй, я... Я... Я... Я Питер» и лёгкое «Тони» в ответ. Их разговор наедине и вопрос Старка о том, почему Питер начал геройствовать. Их поездка в Германию и бой с Капитаном Америкой и его командой. Приготовленный для Питера костюм, знатно помогший ему в выслеживании Стервятника, и тяжёлый разговор после случая с паромом. Личная встреча после поимки преступника и полученное признание. Собственный отказ вступить в ряды Мстителей и якобы случайная встреча спустя месяц на крыше высотки неподалёку от «Burger King», когда Старк в костюме Железного Человека появился из ниоткуда, приземлился перед ошарашенным подростком, заявил, что голоден, и нагло стащил его чизбургер. Неожиданное приглашение на настоящую стажировку и назначенные на каждые выходные встречи в Башне Старка, где мужчина обучал его, тренировал, создавал для него крутые примочки, а вскоре начал впускать в свою мастерскую и приоткрывать собственную душу. Разговоры обо всём на свете, тёплые взгляды, ерошащая кудри тяжёлая тёплая ладонь. Постепенное сближение и резкое осознание собственных чувств. Попытки спрятать волнение в присутствии Старка и судорожные обдумывания ситуации. Питер не знал, что ему делать, и так бы и мучался, если бы не Старк. Конечно, мужчина заметил все его взгляды и осторожные попытки подобраться поближе в желании получить ещё больше внимания. Конечно, он сразу сказал, что ничего между ними быть не может, потому что Питер для него совсем ребёнок, у них приличная разница в возрасте, у Тони вообще-то есть его ненаглядная Пеппер, пусть они и разошлись. Список причин был почти бесконечным, и на всё это Питер только кивал головой и смотрел виновато, будто его чувства какая-то зараза или вышедшее из-под контроля оружие массового поражения. А после как-то так вышло, что прошло ещё несколько месяцев, и Старк первым не выдержал присутствия продолжившего ластиться щенком подростка. Первый поцелуй отпечатался в памяти теплом ладоней на щеках, запахом машинного масла и ощущением взорвавшейся в груди хлопушки, усыпавшей внутренности конфетти. А после оказалось, что никакой Пеппер уже и в помине нет, а Тони увяз в Питере едва ли не раньше, чем сам мальчишка увяз в нём. И ведь всё это случилось всего две недели назад.  - Так и не успел сказать... - обессилено шепчет Питер и совсем не слышит своего голоса. - Так и не успел признаться...  Сквозь гул в ушах постепенно начинает прорезаться грохот, и Питер изо всех сил жмурится и ещё сильнее сжимается в клубок. Он не знает, терзает паническая атака его разум или пошла на спад, но все ощущения в любом случае перекрывает осознание, что это конец. Этот грохот наверху наверняка от начавших обрушаться обломков. Минуты не пройдёт, как всё это свалится на него и начнёт давить, давить, давить. Питеру повезёт, если какой-нибудь обломок упадёт на голову и вырубит его или убьёт сразу, попав в висок. Повезёт, если он не будет чувствовать жуткую боль из-за ломаемых костей и попыток организма восстановить их. А может, ещё до того, как вся эта груда рухнет на него, Питер задохнётся. Он уже задыхается. Воздуха не хватает, лёгкие по ощущениям сжались, как шарики с выкаченным гелием, и Питер тонко едва слышно скулит, царапая начинающую гореть грудную клетку. Вдохнуть никак не получается. Кажется, что воздух действительно застыл, и его надо черпать ложкой, пропихивать в горло.  А потом на коже ощущаются холодные брызги, и сердце пропускает удар. Вода. На его коже вода. А где его маска? Когда он успел её снять? И почему вода? Где-то прорвало ещё одну трубу? Это из-за взрыва? Его каменную ловушку заливает? Грудь от очередного удара сердца прошивает такая боль, что Питер дёргается всем телом. Лязг металла и навалившаяся сверху тяжесть действуют неожиданным активатором, и он начинает метаться. Ни видя ничего и не слыша, лишь чувствуя то наваливающуюся тяжесть, то пропадающую, и ощущая влагу на лице, он дёргается, и извивается, и отбивается непонятно от чего. Остатки разума вопят о том, что нужно собраться и замереть, ведь от малейшего движения до этого на него сыпалась бетонная крошка, и парень сам приближает собственную смерть, разнося всё вокруг, но животный ужас заполняет сознание, и Питер ничего не может с собой поделать. Как раненый, загнанный в угол зверь, он мечется, не желая сдаваться. К чёрту обломки. К чёрту воду. К чёрту панику. Он разнесёт здесь всё, но выберется, даже если придётся собственноручно переломать себе все кости, чтобы выползти наружу из какой-нибудь щели. Он не может умереть. Не может. Не когда тётя Мэй ждёт его на ужин. Не когда Тони Старк наконец-то поддался ему и так нежно и сладко целовал, давая надежду если не на отношения на всю жизнь, то хотя бы на попытку их построить. Не может!  Вот только силы в какой-то момент вновь покидают его. Влага с лица исчезает, а в нос вдруг забивается знакомый запах. Питер не понимает, что может так пахнуть, пока воображение не рисует знакомые до всех оттенков потемнения радужки тёмно-карие глаза. За ними вырисовывается всё лицо и тело человека, в котором Питер узнаёт Старка, и из груди рвётся истеричный смешок. Умирать, ощущая запах одеколона мужчины. Хорошая шутка, госпожа Судьба. Что может быть прекраснее и ужаснее одновременно, чем напоминание о человеке, который не раз и не два предупреждал Питера, чем закончатся его бездумные вылазки? Который не уставал повторять, что однажды удача от Питера отвернётся, и тот попомнит его слова? И вот Питер в каменной ловушке, из которой нет выхода, и в которой он не то будет раздавлен, не то захлебнётся, а Старк где-то там занимается своими делами и даже ничего не знает, ведь Карен, вероятно, сломалась. Найдёт ли он его раздавленное под завалами тело? Сможет ли отследить по хотя бы одному-единственному уцелевшему маячку? Или Питера объявят без вести пропавшим, и никто никогда не узнает, как именно он погиб?  - Простите... Мистер Старк... Простите... - едва слышно шепчет Питер, чувствуя подступающую со всех сторон темноту и одолевающую слабость.  Ему чудится едва слышимый зовущий его откуда-то издалека голос Карен. Чудится ставший более громким лязг железа. Наверное, балки уже летят к нему на полной скорости, и какой-нибудь огромный ржавый штырь вот-вот проткнёт его насквозь, навсегда пригвождая к земле. Время будто замедляется, и кажется, что всё вокруг движется, плывёт. На сотрясаемом неконтролируемой дрожью ледяном теле ощущается вдруг едва уловимое тепло. Знакомый до последней нотки терпкий аромат одеколона Старка становится более явным, как и запах машинного масла, разогретого железа и бетонной пыли. Питеру чудится негромкий низкий голос. Чудится взволнованно -ласковое «держись, Паучок» и поцелуй на лбу, одновременно тёплый, нежный и колкий из-за щетины.  «Может, умереть так и неплохо», - думает Питер, проваливаясь в беспамятство. - «Может, я всё-таки заслужил, чтобы вот так: без боли».  
                                  

Как Сергею Кубынину и 25 морякам удалось спастись из затонувшей подлодки — Российская газета

Россия давно, с момента окончания Великой Отечественной, не вела войн на море. Однако и в мирное время с нашими подлодками случилось два десятка катастроф, закончившихся гибелью всего экипажа либо его части. Информация о большинстве этих трагедий долго хранилась под грифом «Секретно». Вот и о произошедшем 21 октября 1981 года на Дальнем Востоке ЧП с лодкой С-178 стало известно лишь через четверть века.

«Таран в заливе Петра Великого». Репродукция картины А. Лубянова. 2009 год.

Но подвиг капитан-лейтенанта Сергея Кубынина и сегодня остается не оцененным Родиной…

---

21 октября 1981 года. 19.45. Таран

— Вы ведь из семьи военного моряка, Сергей Михайлович?

— Можно сказать, у нас династия. Отец участвовал во Второй мировой, воевал и с Японией, служил главным старшиной на ТОФ — Тихоокеанском флоте. Я родился во Владивостоке, поэтому с первого дня был заточен и обречен. Иная дорога, кроме моря, исключалась.

— Появились на свет в тельняшке?

— Во фланельке. Но с гюйсом. Даже фото в качестве вещественного доказательства предъявить могу…

В 1975 году окончил минно-торпедный факультет Высшего военно-морского училища имени Макарова и сразу был назначен командиром боевой части (БЧ-3) дизельной подлодки. В 1978 году на С-179 участвовал в стрельбах на приз главкома ВМФ. Мы зарядили шесть торпед под океанский лайнер «Башкирия», на котором находился адмирал флота Горшков. Все прошли точнехонько под целью, как и требовалось. Возвращаемся на берег, и начальник политотдела ТОФ вручает мне ключи от квартиры. Представляете, квартира! Комната одиннадцать квадратов, зато своя.

Вскоре вышел приказ, и я стал старшим помощником командира на С-178.

— На ней-то вы и попали в переделку.

— Весь наш экипаж…

Был хороший, ясный день. Волнение моря — два балла, видимость отличная. Мы возвращались во Владивосток, откуда вышли тремя сутками ранее для обеспечения глубоководного погружения С-179, на которой я прежде служил. На борту у соседей находился комбриг, у нас — начальник штаба бригады. Таков порядок. С-179 нырнула на сто восемьдесят метров, отработала задачу, и все пошлепали обратно. Когда подходили к дому, нам поступила радиограмма: зайти в 24-й район рядом с Русским островом и замерить уровень шумности лодки. Выполнили, что требовалось, и пошли дальше. Как и положено, двигались в надводном положении, со скоростью девять с половиной узлов. До базы оставалось полтора часа, когда в одиннадцати кабельтовых от острова Скрыплева нас протаранил океанский «Рефрижератор-13», проделав пробоину в шестом отсеке…

Я находился во втором отсеке и собирался подниматься на мостик, чтобы объявить боевую тревогу. Так предписывает устав: на определенных рубежах повышается боеготовность. Лодка ведь шла через входной Шкотовский створ, дальше — пролив Босфор Восточный. Однако туда мы не попали…

На «Реф-13» с утра праздновали день рождения старпома Курдюмова и к вечеру так «наотмечались», что вышли в море, не включив сигнальных огней, хотя уже стемнело. Стоявший на вахте четвертый помощник капитана рефрижератора заметил наш пеленг, но Курдюмов не сменил курс, лишь отмахнулся: мол, не беда, какая-то мелкая посудина болтается, сама дорогу уступит. Проскочим!

Но рыбаки-то нас видели, а мы их — нет! Это и в материалах уголовного дела записано.

— Вы могли обнаружить угрозу только визуально?

— Акустик слышал шум винтов, однако вокруг находилось много других плавсредств, они создавали единый гидрошумовой фон. Что там вычленишь? К тому же рефрижератор двигался вдоль берега, со стороны Русского острова. Не ухватишь!

У нас на мостике стояли командир лодки, капитан третьего ранга Валерий Маранго, штурман, боцман, рулевой, сигнальщик, вахтенный офицер, матросы… Двенадцать человек. И никто ничего не заметил! Увидели силуэт корабля, когда тот подошел совсем близко. Сразу даже не поняли, стоит судно или идет. Командир крикнул стоявшему наверху сигнальщику: «Освети его Ратьером». Это такой специальный фонарь, особого устройства. Матрос включил прожектор: мама дорогая! Огромный форштевень перед носом! Дистанция — два кабельтовых, 40 секунд хода! Куда тут увернешься? Рефрижератор шел нам практически лоб в лоб и мог угодить в первый отсек, где находились восемь боевых торпед, а это две с половиной тонны гремучей взрывчатки. Они не выдержали бы прямого удара и наверняка сдетонировали. Рвануло бы так, что и от подлодки, и от рыбаков осталось бы мокрое место. В буквальном смысле! Был бы вариант «Курска». Огромный атомный подводный крейсер, и тот погиб. А наша лодка в шесть раз меньше…

Командир приказал: «Право на борт!» Если цель слева, и расходиться по всем морским законам надо левыми бортами. Будь «Реф-13» освещен, у Маранго оставался бы выбор, пространство для маневра, а в темноте он действовал наугад. Нам чуть-чуть не удалось проскочить, нескольких секунд не хватило. По сути, мы спасли рефрижератор. Удар получился не лобовой, а под углом. «Реф-13» врезался в шестой отсек, проделав дыру в двенадцать квадратных метров и завалив лодку на правый борт. В три отсека моментально хлынула вода, и через полминуты, зачерпнув около ста тридцати тонн воды, мы уже валялись на глубине 34 метра.

Капитан 3 ранга Борчевский, капитан 3 ранга Валерий Маранго, Смоляков В, С.Кубынин (справа). Фото: Из личного архива С. Кубынина

— Что случилось с находившимися на мостике?

— Сильнейшим ударом их выбросило за борт. Одиннадцать человек оказались в воде, только механик капитан-лейтенант Валерий Зыбин успел спрыгнуть в центральный пост. На «Реф-13», видимо, не сразу сообразили, что натворили, с опозданием застопорили двигатели и начали бросать спасательные круги. Подняли Маранго, говорят ему: «Кто такой? Откуда?» Он отвечает: «С подводной лодки. Которую вы, сукины дети, потопили!» Спасли семерых. Выжили командир, штурман, замполит, боцман, врач… К сожалению, погибли три матроса и старший лейтенант Алексей Соколов. Замечательный был парень, с отличием окончил училище, стал лучшим вахтенным офицером бригады. Утонул. Поздняя осень, форма на меху, намокла, потянула ко дну… Тело так и не нашли.

Лишь после того, как на рефрижератор подняли первых подводников, на берег сообщили о ЧП. Широта, долгота… Еще через четверть часа дежурный объявил тревогу поисковым силам и спасательному отряду.

---

19.46. Отсеки

— А в это время под водой?

— От удара сорвало плафоны с креплений, моментально вырубился свет. Наступила кромешная тьма. Для меня все могло печально закончиться в ту же секунду: мимо головы просвистела стоявшая на полке пишущая машинка «Москва». К счастью, лишь чиркнула по волосам и врезалась в стенку.

Восемнадцать моряков из четвертого, пятого и шестого отсеков не успели загерметизировать переборки и погибли сразу после аварии, в первые две минуты. Мотористы, электрики… У них не было шансов.

— Они знали, что обречены?

— Человек до последнего вздоха надеется на спасение. Парни действовали строго по уставу, задраили переборку в центральный отсек, остались в затапливаемой части лодки и спасли остальных. Иначе не сидел бы я сейчас перед вами…

В седьмом отсеке, самом дальнем, в живых осталось четверо. Это выяснилось позже. А тогда я пулей рванул в центральный пост. Начальник штаба бригады капитан второго ранга Владимир Каравеков оказался в первом отсеке. Хороший был моряк, командир прекрасный. К сожалению, Владимира Яковлевича подвело слабое сердце, после столкновения лодки с «Реф-13» он свалился в предынфарктном состоянии и не мог руководить спасательной операцией. Даже речь давалась ему с трудом. А действовать надо было быстро.

Попытались продуть воздух, чтобы всплыть на поверхность. Бесполезно! Все равно, что Тихий океан перекачать. Мы ведь не знали, что прочный корпус распорот, словно консервная банка. А прибор показывал: лодка на перископной глубине — семь с половиной метров. Потом выяснилось, что глубиномер заклинило от удара.

Догадались, что лежим на грунте. Из-за сильного крена на правый борт ровно встать не получалось, мы, как обезьяны, ползали по центральному посту, хватаясь за клапаны, торчащие трубки… Кроме меня в третьем отсеке оказалось еще шестеро. Механик подлодки Валера Зыбин и пять матросов. Трюмный, молоденький, неоперившийся паренек по фамилии Носков забился в угол и самостоятельно выбраться не мог. Кое-как вытащили за шкирку. Хорошо, что нашли! Отсек-то затапливался, через полчаса вода поднялась до уровня колен. Разве в темноте разберешь, откуда именно подтекает?

Словом, мы оказались в мышеловке, надо было ноги уносить. И тут мне докладывают: во втором отсеке пожар! Произошло замыкание батарейного автомата, питавшего подлодку от аккумулятора. Представляете, что такое пожар в замкнутом пространстве?

Так выглядел 1-й отсек подлодки С-178. Фото: Из личного архива С. Кубынина

— Даже подумать страшно.

— И правильно. Зрелище не для слабонервных. Но ребята-связисты — молодцы, справились. Командир отсека капитан-лейтенант Сергей Иванов дисциплину держал. У него опыта было даже поболее, чем у меня. Да и по возрасту он старше, за тридцать лет против моих двадцати семи…

Впотьмах, на ощупь мы кое-как присоединили маленькую лампочку к аварийным источникам питания от радиостанции. Хоть какой-то свет! Во втором отсеке находились восемь человек, итого — уже пятнадцать. А дышать-то нечем. Угарного газа наглотались, стоим, покачиваемся, с трудом соображаем.

Сергей Кубынин: Этот спасательный комплект спас нам жизнь. Фото: Из личного архива С. Кубынина

— Водолазное снаряжение использовали?

— У каждого была «идашка», индивидуальный дыхательный аппарат ИДА-59, в нем запас воздушной смеси — на полчаса при интенсивной нагрузке. И что мы потом делали бы? Ничего! Некому было бы…

— А что та уцелевшая четверка из седьмого отсека?

— Часа два парни боролись за жизнь. Все делали правильно, пытались выбраться наружу, но не смогли. Лодку ведь так перекособочило, что выходной люк не открылся. Из первого отсека поддерживали с седьмым внутрисудовую телефонную связь, пока там все не стихло…

Знаете, экипаж считается отличным не только, когда точно стреляет торпедами или ракетами, решает другие боевые задачи, но и при умении правильно выйти из сложной ситуации. Горжусь своими парнями, ни в чей адрес не скажу дурного слова. Все действовали достойно. И спасались вместе, без паники, и погибали мужественно…

А в решающий момент друзей спас Валерий Зыбин. Фото: Из личного архива С. Кубынина

22 октября. 04.00. Конец связи

— Сколько человек было в первом отсеке?

— Одиннадцать. Когда у соседей начался пожар, они загерметизировались. Так положено.

— Но потом впустили?

— Врать не буду, возникли проблемы. Точнее, непродолжительная заминка. Сначала боялись открывать нам. Но этому есть объяснение: там не было офицера. Командир отсека старший лейтенант Соколов погиб, оставшись наверху. В соседнем отсеке — пожар, а в первом — сухо и есть спасательные комплекты…

— Там же находился начштаба бригады?

— Он не в счет. Говорил вам, что у Владимира Каравекова прихватило сердце, он физически не мог командовать. Когда я оказался в отсеке, Владимир Яковлевич лежал на коечке, бледный, белый, как простыня, и только кивал в ответ на вопросы. Я спросил: «Совсем хреново?» Он прикрыл глаза…

— Никто в экипаже не задергался, поняв масштаб бедствия?

— Все держались молодцом, четко выполняли команды. Правда, через какое-то время ребята начали потихоньку сникать. В отсеке стоял жуткий, смертельный холод. А наша семерка, пришедшая с центрального поста, вдобавок ко всему еще и вымокла до нитки. Мы же в воде барахтались… У меня потом врачи найдут двухстороннее воспаление легких. Помимо шести других диагнозов… Но это было после, а тогда я стал размышлять, как поднять боевой дух. Первым делом вспомнил про верный, испытанный веками способ. Зашел в свою каюту и достал припрятанную канистру с «шилом».

— С чем?

— Так на флоте спирт называют. Это все знают — и начальники, и подчиненные.

— Чистый, не разбавленный?

— Очень на это рассчитывал. Оказалось, перед выходом в море кто-то из бойцов побывал в моей каюте. Опечатанная канистра хранилась в запертом сейфе, все пломбы оставались на месте, тем не менее народные умельцы каким-то образом вскрыли замки и разбодяжили спирт в пропорции один к трем. Сделали все так аккуратно, что я ничего не заметил. Красавцы!

Командую механику: «Наливай каждому по двадцать граммов для согрева». Зыбин себе и мне плеснул чуть больше. Выпили и с подозрением смотрим друг на друга. Что это было? Явно не спирт, а какая-то бормотуха для барышень! Градусов тридцать от силы. И смех, и грех…

— А с землей связь была?

— Поначалу. В первые несколько часов я переговаривался со спасателями. Когда лодка легла на дно, из первого и седьмого отсеков мы выпустили два сигнальных буя, они всплыли вместе с кабелем и гарнитурой. Внутри лодки тоже была трубка. Так и общались по радио. Сначала подошло спасательное судно «Машук», потом подтянулись другие. Ближе к полуночи поднялся шторм, и к утру буи сорвало. А потеря связи означает потерю управления. Первый закон…

— Но вы успели доложить обстановку?

— Пару раз переговорил с начальником штаба ТОФ вице-адмиралом Рудольфом Голосовым, которого главком ВМФ Сергей Горшков назначил руководителем спасательной операции. Сам адмирал флота прилетел на следующий день, расположился на борту БПК «Чапаев». К тому времени все на ушах стояли…

Я сообщил, что для самостоятельного выхода на поверхность нам не хватает десяти спасательных комплектов ИСП-60. Предложил: выпускаю шестнадцать человек, а с оставшимися жду помощи. Но в итоге решили, что рядом с нами на грунт ляжет специальная спасательная лодка «Ленок», выйдем все вместе, а водолазы переведут нас на «Ленок».

Третий и четвертый торпедные аппараты на лодках нашего типа обычно использовались для ядерных боеприпасов, но в тот раз они оказались свободны, и это, строго говоря, спасло нас. Иначе не выбрались бы наружу, остались бы там, внутри…

Договорились, что через третий аппарат нам подадут недостающие ИСП-60, мы затопим отсек и будем выбираться по трое. Я — последним, передо мной — Валера Зыбин, механик.

---

17.00. Награждение

— Словом, надо было набраться терпения и ждать?

— Ну да, алгоритм, в общем-то, понятный. Ладно, сидим, трясемся от холода и прислушиваемся. Сутки проходят — никакого движения. Ни водолазов, ни спасательных комплектов. И связи нет. Еще полдня в неведении. Снаружи по-прежнему тишина. Смотрю, ребята носы повесили… Опять на выручку пришел сейф из моей каюты. Там лежали знаки отличия — «Специалист 1-го класса», «Отличник ВМФ», «Мастер ВМФ»… И печать тоже у меня хранилась. Говорю механику: «Личному составу приготовить военные билеты. Будем награждать». Очередные звания присвоил: одному — мичмана, другому — старшины первой статьи. Все по уставу, в зависимости от должности. Так это потом и осталось, никто не посмел пересмотреть или отменить.

А тогда парни повеселели, настроение у них поднялось.

— Свет в отсеке так ведь и не появился?

— Постепенно глаза привыкают к темноте. К тому же приборы на лодке со светонакопителем. Конечно, не ночник у кровати, но минимальный источник освещения, позволявший ориентироваться в пространстве.

— А с едой как?

— Продукты хранились в провизионке в центральном посту, но его быстро затопило. Во втором, жилом, отсеке стоял чайник с компотом да лежали два вилка капусты. Плюс дембеля достали из заначек шоколадки, которые приберегали к увольнению со службы. Разделили их поровну. Вот и вся трапеза.

Это не самое страшное. Хуже, что дышать с каждым часом становилось труднее и труднее. Ну, и неизвестность давила на психику. Когда вторые сутки перевалили через середину, я отправил наверх двоих связных. Командира БЧ-4 Сергея Иванова и трюмного Александра Мальцева. Чтобы доложили обстановку на лодке. Время идет, мы лежим на дне морском, а силы заканчиваются. Не те карты на руках, в прикупе — только шестерки.

Чтобы Иванов с Мальцевым могли подняться, выпустили пробковый буй-вьюшку. Он когда всплывает, тянет за собой специальный трос — буйреп со светящимися мусингами. За него держишься и потихоньку подбираешься к поверхности. Если бы на борту хватало комплектов ИСП-60, мы и спасателей не ждали бы, сами выбрались на волю.

— Встретили наверху ваших гонцов?

— Да, приняли на «Машуке» с распростертыми объятьями. Правда, начальство, слетевшееся к тому времени из Москвы и Питера, ни о чем расспрашивать их не стало. Вот совсем! Видимо, адмиралы, которых прибыло не меньше десятка, сами знали ответы. Как говорится, без наших подсказок…

— Странная история.

— Более чем! Александр Суворов любил повторять фразу, что в военном деле генерал должен обладать мужеством, офицер — храбростью, а солдат — бодростью духа. И тогда, мол, победа за нами. На С-178 у солдат (в данном случае — матросов) и офицеров с перечисленными Александром Васильевичем качествами был полный порядок, а вот выше… Видимо, присутствие главкома сковывало волю адмиралов. Позже, узнав, что нашим связным не задали никаких вопросов, я окончательно все понял. Хотя, признаюсь, особо и не удивился.

А тогда, под водой, некогда было разбираться, почему не выполняется оговоренный с начальником штаба ТОФ Голосовым план. Кто же мог предположить, что в него закралась большая ошибка, связанная с решением привлечь к операции спасательную подлодку? Сама по себе идея выглядела здравой. И корабль был хороший. Но не нашлось смельчака, который рискнул бы погонами и сообщил главкому Горшкову пренеприятнейшее известие: «Ленок» не готов к выполнению поставленной задачи.

---

23 октября. 15.45. «Ленок»

— То есть?

— Его нельзя было отвязывать от пирса! Лодка оказалась абсолютно неисправной. Срок эксплуатации аккумуляторной батареи давно истек, она почти полностью разрядилась, а ведь предстояло погружение на дно и работа там продолжительное время. Кроме того, на «Ленке» вышел из строя гидроакустический комплекс. Лодка ложилась рядом с нами вслепую! Вот все так коряво и получилось: вместо нескольких часов понадобилось почти двое суток, чтобы приступить к спасательной операции. Для определения наших точных координат пришлось спускать водолазов, те цепляли специальные шумовые маяки… Ну ладно, час, два, пять, но не сорок же часов искать лодку на глубине 34 метра, правда? Бред!

Кроме того, водолазы с «Ленка» никогда прежде не спасали людей под водой. Работали с железом, поднимали со дна части затонувших кораблей или самолетов, но, что называется, с живым материалом не сталкивались. А тут нужно было вывести столько народу… Плюс неукомплектованность личным составом: из трех штатных врачей на борту находился один, водолазов элементарно не хватало, чтобы работать в две смены, без пауз подменяя друг друга. У меня шесть человек погибли из-за этого. Из тридцати двух. Вот цена нерешительности наверху!

Когда на вторые сутки стало ясно, что спасатели не слишком торопятся, я отправил наверх троих самых слабых членов экипажа. Двух матросов и старшину. Они самостоятельно всплыли по буйрепу, их заметили с кораблей, стоявших вокруг, но не успели поднять на борт. Шторм, то да се… Пока собирались вытаскивать, все трое нахлебались воды и пошли ко дну. Тел до сих пор нет.

Это первые необязательные жертвы.

Ладно, у начальника штаба сердце не выдержало, но матрос Петр Киреев погиб у нас на глазах. Мы уже затопили отсек, подготовились к выходу, собрали последние силы в кулак. Никакой очистки воздуха ведь не было, в отсеке находились только боевые торпеды и люди, мы дышали бог знает чем, уровень вредных примесей давно шагнул за критический.

И в этот момент вдруг выяснилось, что нас замуровали!

---

22.00. Ловушка

— Кто?

— Водолазы! Сначала они передали недостающие спасательные комплекты ИСП-60, а потом по личной инициативе, без предупреждения, забросили в торпедный аппарат резиновые мешки с продуктами. Мы об этом не просили и о «подарке» ничего не знали! Более того, я подавал сигнал, что начинаем выходить и нам ничего не надо. В результате люди идут, а там тупик! Первым шел Федор Шарыпов. Я же расписал всех в определенном порядке. Слабый — сильный, слабый — сильный… Чтобы тот, кто покрепче, помогал, подстраховывал. А замыкающими — механик Зыбин и я. Вдруг Федор возвращается: «Там закладка. Не выбраться! Шайтаны!» Петя Киреев услышал новость — как стоял, так и упал. Все, не стало человека! Организм ведь работал на пределе. Отсек затоплен, помощь не окажешь…

Потом на суде про Петю «утку» запустили, будто он отказался из лодки выходить. Так сказать, решил геройски умереть. Ну, бред ведь! А мы даже тело Киреева не смогли вытащить, оставили внутри С-178. Как и начштаба Каравекова. Он не сумел пройти торпедный аппарат, начал пятиться, тут сердце и остановилось…

Чтобы вы понимали: длина аппарата — восемь метров 30 сантиметров, диаметр — 53 сантиметра. Попробуйте втиснуть в такую дыру взрослого мужика в спасательном снаряжении ИСП-60, с дыхательным аппаратом ИДА-59 и двумя баллонами… Еще добавьте дифферент на корму. Ползти приходилось вверх, с усилием и сопротивлением. Представили, да? Тут и бугай взвыл бы, а каково тем, кто просидел более двух суток под водой в холоде и темноте?

— Вы все выбирались через один аппарат?

— Через третий. Четвертый использовать не могли, лодка лежала на правом борту с креном 32 градуса. И единственный путь к спасению нам законопатили мешками! Что делать? Я решил отправить вперед механика Зыбина. Сказал: «Валерий Иванович… Валера, затащи внутрь эти чертовы мешки или наружу пропихни. Сможешь выбраться, уходи. Только меня предупреди, сигнал подай». Проходит время, слышу три удара. Значит, аппарат свободен. Победили!

И заработал конвейер. Мои люди пошли. Снаружи их встречали водолазы с «Ленка». Вшестером. Плюс трое на подстраховке. Итого — девять. А у меня народу-то много! Ведь главная задача состояла в том, чтобы не давать людям сразу всплывать на поверхность, иначе почти верная смерть. При резком подъеме после двух с лишним суток на глубине был большой риск летального исхода, а кессонная болезнь гарантирована. Мой экипаж должны были перехватывать и отводить в трехкаскадный барокомплекс «Ленка», рассчитанный на 64 человека. Чтобы по таблицам декомпрессии постепенно снижать содержание азота в крови до приемлемых показателей.

Водолазы встретили только первых шестерых, остальных уже никто не ждал у торпедного аппарата. Вот и начали мои ребята вылетать наверх, как пробки от шампанского. Чудо, что остались живы, погиб лишь один. Матрос Леньшин вышел из лодки вместе со всеми, я самолично помог ему залезть в аппарат, а потом он пропал. В буквальном смысле, как в воду канул. Его не оказалось ни на борту «Ленка», ни среди тех, кого подобрали спасатели на поверхности моря. Бесследно исчез человек!

Лишние потери, бессмысленные…

---

22.50. Выход

— Последним покидали лодку вы?

— Разумеется. Отсек представлял собой мрачную картину, прямо скажем. Поначалу я вспоминал все спокойно, но с каждым годом становится страшнее и страшнее. Сейчас понимаю, там был настоящий ад. И в нем несколько раз все висело на волоске. Начиная с центрального поста, когда ребята из четвертого отсека успели загерметизироваться и спасли жизни другим. Еще один звонок прозвучал в момент пожара во втором отсеке. Ну, и потом: водолазы то выход забаррикадируют, то встретить забудут…

Меня тоже никто не ждал. Предвидел такой поворот событий и заранее решил, что попробую подняться на надстройку лодки, держась за леер, пройду до рубки, оттуда заберусь к перископу. Все-таки на десять метров ближе к поверхности, давление воды не такое сильное.

— А почему к «Ленку» не пошли?

— Откуда я знал, где он лежит? В темноте по дну шарить? Мы договаривались, что спасатели привяжут трос к третьему торпедному аппарату, через который мы выходили. Чтобы, значит, сориентироваться. Но водолазы прицепили трос с другого борта. Наверное, им так было удобнее…

Больше скажу: когда я выбрался из лодки, «Ленок» уже всплыл. Потом разбирался, спрашивал: что же вы, ребята, так не по-товарищески? Бросили меня и ушли. А командир лодки отвечал: «Серега, мы сами чуть не утопли! У нас же аккумуляторы сдохли!» Они сутки сидели в темноте, чтобы хоть как-то сэкономить заряд батарей и подняться потом на поверхность. Можете себе такое вообразить?!

Командир «Ленка» мне рассказывал: «Думали, у тебя кислород кончился, и ты того… навеки остался в лодке». Словом, я правильно сделал, решив выбираться самостоятельно. Одного не учел: что сознание потеряю, когда буду к перископу карабкаться…

Говорил вам, что к дыхательному аппарату ИДА-59 прилагались два баллона: в одном — смесь азота, гелия и кислорода, во втором — литр чистого кислорода. Использовал последний в лодке, когда начинал «вырубаться». Чтобы запихнуть парней в торпедный аппарат и придать им ускорение, приходилось изрядно поднатужиться. Дыхание учащалось, отравление углекислым газом, окисью углерода и хлором усиливалось. Когда в глазах начинали скакать чертики, промывал легкие чистым кислородом, что, в действительности, тоже не очень полезно для организма. Но на минуту хватало. Поработаешь, пока опять все не поплывет, еще разок глотнешь. Так и выпускал экипаж короткими перебежками, точнее, передышками. А на собственное всплытие запаса воздуха в баллонах не хватило. Добрался до рубки и… все, дальше ничего не помню. Меня автоматически выбросило на поверхность.

— Хорошо, что выловили!

— Мои пацаны предупредили спасателей, что старпом идет последним…

Очнулся через несколько часов в барокамере спасательного судна «Жигули». Сначала даже не понял, где я, что со мной. По режиму декомпрессии приходил в себя пять суток, затем перевезли в госпиталь и начали ставить диагнозы. Кроме пневмонии, о которой говорил, отравление углекислым газом, баротравма легких, пневмоторакс, кессонная болезнь… Даже гематома языка! Когда терял сознание на лодке, прикусил его. Есть такая физиологическая особенность у человека. Занес инфекцию, началось заражение. Язык распух, пришлось резать. Если бы врачи знали, что начну потом болтать им без меры, может, откромсали бы под корешок. Лишили бы последнего слова!

---

3 августа 1982 года. Приговор

— Задавали неудобные вопросы?

— Вот именно! После госпиталя меня на двадцать четыре дня направили в санаторий в подмосковный Солнечногорск. Возвращаюсь во Владивосток и узнаю: следствие развернулось на 180 градусов. Старпома Курдюмова с «Реф-13» сразу заковали в наручники, дали потом пятнадцать лет колонии. Но и нашему Валерию Маранго «десяточку» вкатили. С отбыванием в зоне общего режима в райцентре Чугуевка. Есть такой в Приморском крае.

— За что ваш командир-то сел?

— И я интересовался. По официальной версии, за нарушение правил кораблевождения, приведшее к гибели людей.

— Вас допрашивали, Сергей Михайлович?

— Вы — да, а тогда — нет. Был у следователя один раз. Перед отъездом в санаторий. Состоялся формальный разговор. Мол, о чем тебя спрашивать, если в момент аварии ты находился в каюте, а потом трое суток лежал на дне и ничего не видел? Но я знал, почему погиб начштаба бригады Каравеков, матросы Леньшин, Киреев… Это, похоже, никого не волновало. Мне даже не сообщили, что судебный процесс начался. Сам пришел в военный трибунал ТОФ, сказал, что хочу дать показания. Ответили: не надо!

Ведь и вахтенный журнал исчез, который я до последнего момента вел на лодке.

— В том аду?

— Да. Аккуратно записывал все наши действия, шаг за шагом, час за часом. Когда связь пропала, когда замуровали, когда выходить стали… Ребята рассказывали: я всплыл без сознания, спасатели багром зацепили за гидрокостюм, к ялику подтянули, закинули в него. Первыми ко мне бросились особисты, раньше врачей. Распахнули одежду, вытащили из одного кармана кителя корабельную печать, из другого — вахтенный журнал и лишь после этого подпустили ко мне лекарей.

Я спрашивал потом на процессе у судьи подполковника юстиции Сидоренко: «Где основные вещдоки?» Не было ничего, говорит… Хотя печать потом вернули. И часы, полученные от главкома Горшкова за успешные торпедные стрельбы. Правда, они стояли, раздавило под водой…

Из-за того что много лишних вопросов задавал, отношение ко мне резко переменилось. В госпитале навещал начальник политотдела бригады, похлопывал по плечу, говорил: «Крути дырку на кителе, капитан-лейтенант. Представление о награждении тебя орденом Ленина ушло в Москву». Я отвечал: «Вот будет указ, тогда и прокручу».

Еще обещали, что после выздоровления назначат командиром на новый корабль. Если, конечно, буду хорошо себя вести. Как они себе это представляли. И все — ни лодки, ни пряников…

Я написал кассационную жалобу, требуя пересмотра приговора Маранго. Ведь ни один пункт обвинения не был доказан документально. Вот тут меня во второй раз и вызвали в компетентные органы. Прокурор флота полковник юстиции Перепелица собственной персоной. Начал без прелюдий: «Слышал, новую лодку скоро получишь, на учебу в академию поедешь… Но сперва кассацию забери». Я спросил: «А если не сделаю?» Перепелица тут же на два регистра повысил тон: «Значит, сядешь рядом со своим командиром на нары!» Ну, я и ответил в том духе, что не продаюсь, торг со мной неуместен. Сказал даже резче, повторять не буду, все равно не напечатаете… Молодой был, горячий.

На этом моя карьера на флоте закончилась.

— Жалеете, что не сдержались?

— Ни капли. Если бы промолчал, перестал бы себя уважать. Примерно, как вышел бы с лодки не последним, а за спиной своего «бойца».

Обидно иное: кассации не помогли. Все инстанции отказали, включая Верховный суд.

Вот, собственно, и вся история. Рассказ закончен.

---

Сентябрь 1985 года. Командир

— Не торопитесь, Сергей Михайлович, у меня осталась пара вопросов. Как сложилась судьба экипажа?

— Нас всех зачистили, чтобы глаза не кололи. Одних сразу убрали, остальных — чуть погодя. Я единственный, кто дослужился до звания капитана первого ранга. Лишь по той причине, что ушел в другую систему. Долго занимался гражданской обороной, с отличием окончил Военно-инженерную академию имени Куйбышева. В 1995 году меня перевели в центральный аппарат МЧС, где и прослужил до 2003-го, пока не уволился в запас. Командовал поисково-спасательным отрядом, был старшим механиком спасательного судна «Полковник Чернышов» на Москве-реке. Не так давно окончательно сошел на берег, сейчас работаю в инспекции департамента ГО ЧС правительства Москвы.

— А с командиром С-178 потом виделись?

— Встречал его из зоны. Года через четыре Маранго перевели на поселение, то, что в народе называют «химией». Вот туда я и приезжал. Тяжелая история, конечно. Валерий Александрович не успел доехать до колонии, а его уже бросила жена. Наталья вышла за однокурсника Маранго Михаила Ежеля, который тогда командовал сторожевым кораблем, а после распада Советского Союза быстро перекрасился, вспомнил, что родом из Винницкой области, присягнул на верность Украине и даже стал министром обороны незалежной. До недавнего времени был послом в Белоруссии. И Наталья с ним. А сына от Маранго оставила на Дальнем Востоке своей родной сестре. Андрей — инвалид с рождения, прикован к креслу, хотя голова умная, светлая. В прошлом году я был во Владивостоке, навещал его.

Раньше часто в родные края летал, сейчас здоровье не позволяет. Вот опять операцию надо делать. Восьмую по счету…

А Валерия Александровича уже нет. Умер в 2001 году. Давно… Трагедия с лодкой подорвала здоровье. Он принимал все близко к сердцу, переживал. Да и колония сил не добавила. Прекрасный был человек, порядочнейший, интеллигент до мозга костей, настоящий русский офицер. И то, что наш экипаж в трудную минуту оказался сплоченным и готовым к испытаниям, заслуга Маранго. На море ведь по-всякому бывает. Через два года после ЧП с С-178 на Камчатке затонул атомоход К-429 с личным составом. Большинство спаслось, но пока лодка лежала на дне, на борту был саботаж, часть офицеров отказалась выполнять приказы командира Николая Суворова. У нас подобную анархию даже представить невозможно. Исключено!

---

Октябрь 2015 года. Мемориал

— За 26 спасенных жизней никого из офицеров С-178 так и не наградили? Вроде бы адмирал флота Владимир Чернавин хлопотал о присвоении вам звания Героя России?

— Похоже на анекдот, но медаль «За спасение утопающих» получил Сергей Шкленник, единственный врач, оказавшийся во время спасательной операции на борту «Ленка». И еще один водолаз. Вот и все.

Считаю, могли отметить хотя бы погибших ребят. За Родину жизни отдали…

Тем, кто уцелел на С-178, назначили стандартную пенсию, без всяких надбавок. Мы с трудом пробивали инвалидность для мужиков, которым это жизненно необходимо…

Про меня последний главком ВМФ СССР Владимир Чернавин действительно писал… Ответ был такой: сведений о характере и причинах аварии С-178 в архивах не обнаружено, как и ходатайств о награждении старпома Кубинина. Мол, необходимо документальное подтверждение обстоятельств гибели лодки, а также заслуг офицера.

— Круто! Значит, вам надо самому что-то доказывать?

— Ну да. Только как это сделать, если даже в моем личном деле следы подчистили? Там отсутствуют любые документы, связанные с С-178.

Если почитать бумаги, ни лодки не было, ни мужественного поведения экипажа. Все это наши выдумки. Не ясно только, откуда взялись тридцать два погибших и могилы моряков на кладбище во Владивостоке.

Когда лодку подняли со дна, рубку срезали и поставили на пьедестал, а вокруг буквой П — захоронения. В 90-е годы бронзовые таблички кто-то сорвал, видимо, унес в скупку цветных металлов. Тогда ведь везде беспредел творился. Могилы стали безымянными. Сильно мне это не нравилось. Прилетев в очередной отпуск во Владивосток, я пошел к тогдашнему мэру Юрию Копылову. Он тоже из моряков, капитан дальнего плавания. Сразу все правильно понял. Через три дня к мемориалу проложили новый асфальт, заменили парапет, сделали мраморные таблички, навели красоту и порядок. Штабом флота командовал мой однокурсник по училищу Константин Сиденко. Прислал почетный караул, оркестр. Все прошло по высшему разряду. До сих пор мемориал в лучшем виде.

Я настоял, чтобы сделали надгробия и тем шестерым членам экипажа, чьи тела не отыскали. Они ведь до сих пор в походе. Мы вышли на катере командующего ТОФ в место, где затонула лодка, набрали морской воды, запаяли в гильзу и замуровали в основание монумента. Леша Соколов, вахтенный офицер, о котором я рассказывал, местным был, из Владивостока. Мама его приходит к плите с именем сына, чтобы поплакать…

21 октября на кладбище обязательно проводится траурный митинг. Каждый год. Вне зависимости, есть я в городе или нет. Это уже традиция. Спасибо Морскому собранию и Дальневосточному клубу ветеранов-подводников.

А в 2006-м в прокуратуре мне наконец выдали на руки приговор Валерия Маранго. До того отказывали. Ясно, что и материалы по лодке никто не уничтожил, лежат где-то в архиве, но показывать их не хотят, хотя и снят гриф секретности. Со мной даже разговаривать боятся!

— Теперь-то что, через столько лет?

— Не знаю! Но не оставляю усилий, продолжаю бить в одну точку, хочу очистить честное имя нашего командира. Считаю, это мой долг перед ним.

— А что спасенные члены экипажа? С ними связь поддерживаете?

— Шутите? Они всегда со мной. На тридцать лет собирались. Слетали во Владивосток. Командующий флотом дал катер, положили венки на воду, почтили память… И недавно, 8 ноября, встречались. Здесь, в Москве. По приглашению телеканала «Звезда».

Больше скажу: дети моих бывших матросов пишут мне и SMS шлют. Из Сибири, с Урала… Хотите, для примера прочту что-нибудь из телефона? Вот сообщение с Алтая от Андрея Костюнина, сына рулевого сигнальщика Александра Костюнина: «Сергей Михайлович, сидим всей семьей, отмечаем праздник. Большое вам спасибо за то, что отец с нами».

Дети замполита Володи Дайнеко всегда встречали меня в аэропорту Владивостока, когда прилетал туда. Хотя Ване и Ане надо было ехать из Находки. К сожалению, жизнь жестока: Володиных детей сегодня уже нет с нами. Но мы все, как родственники. Семьи Олега Кириченко, Саши Зыкова… Вот самая высокая награда, других и не нужно. Честно!

Карманный линкор «Бисмарк». Сахалин.Инфо

14:44 14 февраля 2004

Кошка

Как-то осенним днем Сергей, одинокий тридцатилетний житель квартиры на первом этаже, увидел из окна, что у открытого люка в подвал появилась новая жилица: аккуратная маленькая кошечка. Сергей вспомнил, что уже месяц не видит у люка старую Найду. «Очередная смена квартирантов, — подумал он.- Один я как господь бог, уже 25 лет за всеми сверху наблюдаю».

В подвале годами по очереди жили и плодились собаки, кошки; грязная задница бомжа в люке, по пьяни не доползшего до теплового узла, — всякое бывало. За последние три года одна умница Найда выкормила здесь уйму разномастных щенят. И вот эта кошка. По человечьим меркам ей было на 16-18, девушка на выданье. Брызгая слюной и матерясь по-собачьи, к люку подлетел здоровенный Грэй, овчарка из соседнего подъезда, и кошка мигом сбрызнула в теплую утробу подвала.

Меж тем двор покрыл снег первого бурана. Снег не чистили, люди протоптали узенькие тропинки, и у кошки резко сузилась свобода маневра. Раз она возвращалась с кормежки от мусорных баков, и две шкодливые девчонки загнали ее в сугроб. Словно человек впервые в воде — она бешено и смешно взбивала лапами снег и не продвигалась ни на сантиметр. На первый раз ей повезло, это были девчонки, не Грэй. С тех пор она всегда имела в виду хотя бы один из трех стратегических объектов-убежищ: люк и два дерева. Сергей наблюдал за ее борьбой за живучесть, барабаня пальцами по подоконнику, удовлетворенно хмыкал: кошка была не глупа.

Надо сказать, Сергей рано ощутил в себе эту таинственную и темную, малопонятную ему — не любовь — тягу к кошкам. А ведь в частном доме, где он впервые осознал себя к 3-4 годам, он сначала увидел выше себя ростом Барсика, крупную дворнягу, добродушную с ним и злую как черт к окрестным собакам. Кошки были потом. В зрелом возрасте он был похож на них: жил сам по себе, ни на кого не оглядывался и никому не завидовал, был одинок, верил всем, кто погладит его по головке и т.д. Еще кошки, существа более низко организованные по сравнению, например, с собаками, — они не умеют подлизываться, и Сергей с возрастом с удивлением заметил за собой, что он мог и трусить, и воровать, и попрошайничать, а вот шестерить ему было трудно невыносимо…

Дальнейшая жизнь показала, что он действительно был ограниченным, непродвинутым человеком и то, что у всех (многих) считалось признаком успеха, — в грош не ставил. Любопытно, что в 15 лет он нашел, что все, кому за 20, — полный отстой, и продолжал так же думать в тридцать. Видимо, это означало, что он очень критически относился к своему существованию на земле.

Старшая сестра рассказывала, что, когда родители заставляли ее гулять с ним, она искала кошку и оставляла с ней Сергея. Знала, что бы ни произошло, он не будет плакать и никуда не уйдет, пока кошка рядом. Мимо плачущего котенка его тащили силой, и он тоже до вечера плакал. (Кличка его была во дворе: Нытик). Подростком до драки поссорился с лучшим другом, который, мстя за голубей, при нем ударил котенка. С годами чувства его огрубели, но даже сейчас, когда в памяти вдруг всплывали два эпизода: полуживая кошка с удавкой на шее под скалой на морском берегу; котенок в ящике ветеринарной лечебницы, принесенный и брошенный хозяйкой, — он мотал головой и мычал как от зубной боли. А ведь к тому времени на нем «висели» уже несколько оленей, медведей (даже один медвежонок), а лососей он погубил… Интересно, что в нем не было внутренней доброты, которую так хорошо чувствуют животные в человеке. Не стоит объяснять: в одном доме живут несколько человек, одни просто добрые, неплохие люди, другие добры внутренне, органично, и как это видно по реакции их домашних животных — всякий знает. Позже он полюбил и собак, именно полюбил, а зависел только от кошек, только от них, этих… тварей!

— Тварь, что ж ты делаешь! — кричал он и морщился, глядя в окно, как кошка выделывает опасные пируэты в поединке с Грэем.

Через неделю Сергей созрел, чтобы принести кошку в дом. Вечером, чтобы никто не видел (несолидно взрослому человеку подвальной кошкой заниматься), он подманил ее. Она далась ему после долгих уговоров и подношений, он внес в дом трепетное тельце.

Она обошла, осмотрела все тщательно, он ее покормил и выпустил.

Раз утром он не увидел из окна «Волгу» соседа, на ее месте был пологий сугроб — так много выпало снега. Белый двор и черное жерло люка под окном. А оттуда мяуканье: кошка не могла выбраться наверх. Сергей пробрался к ней по сугробам, вытащил за шкирку, и весь день она пробыла у него. За день люди натоптали тропинки, в потемках он отнес ее к люку. Она спрыгнула вниз, и Сергей услышал там ее надрывный вой. Снег забил вход. Кошка лишилась дома.

Чертыхаясь, он вытащил растерянную кошку за загривок, грубо сунул за пазуху, пошел домой.

— Так и знал, что этим кончится! Не жди от меня ящиков с песком, кошачьих памперсов, фигни всякой. Наделаешь на палас — выкину в сугроб.

Навсегда Сергей запомнил эту ночь. Буран заканчивался. В небе матово вызверилось око полной луны.

Наверно, полная луна действует возбуждающе и на мышей. В эту ночь незваные гости из подвала, как никогда, шурудили в углах, совершали короткие шумные рейды за батареями отопления. В квартире на кухне жили крысы, в спальне — мыши, Сергей обитал в основном между ними, на нейтральной полосе: в гостиной. Кошка пришлась кстати. Вскоре она уже играла на паласе с пойманной мышкой, смешной и комичной, точь-в-точь как из магазина игрушек. Поиграла, потом начала есть с головы. Сергей одобрительно кивнул: недомашняя, небалованная кошка так и должна поступать с добычей.

Он лежал на кровати с книжкой в руках, тускло светил ночник, и тут кошка начала настоящую облаву. Сергей сразу понял, что суть кошки — охота. Она была рождена не для утех праздного человека: довольно равнодушно, со скучающим видом она принимала его ласки. Не для драк: в компании других голодных дворовых кошек ей позже всех доставалась еда, а на их угрозы и шипенье — она просто отходила без осужденья. Как монашка. Мол, ругайтесь, урчите на меня, кошачий Бог вам простит. Она и Сергею, который привык ходить с кошачьими царапинами, ни разу не показала свои когти. Охота! — оказалась сутью и призванием серенькой скромницы. Вот зацарапало в кухне, и она ушла на призыв в темноту, в самое крутое место: в крысятник. Минут пять тишины, Сергей и забыл о ней, перечитывал на кровати «Реквием» Пикуля, — вдруг как взрыв в тишине, протяжный сдвоенный вопль кошки и злобное крысиное верещанье, глухие удары тел о пол и стены, драка насмерть. Грохот, звон стекла. Сергей кинулся туда, включил свет и увидел: спасая свои жизни, по шторе вверх ползли две крысы, за ними кошка, на полу булькал водой разбитый термос, а рядом — крыса, здоровенная, чуть меньше кошки, билась в агонии, клацала напоследок длинными и опасными резцами.

— Ах, твари, что наделали! — закричал Сергей, сбил с окна веником крыс и хотел наподдать за термос этой гадкой подвальной кошке, но не смог: он был восхищен ее отвагой. А когда увидел кровь, рану у нее на груди — совсем отмяк.

Он отнес маленькую машину смерти на кровать, она начала зализывать рану, но вдруг насторожилась и побежала в спальню. Шум, писк — и через палас к Сергею под кровать летит мышка, следом кошка, как Шумахер на гоночном периметре, влетает там в кучу скомканных газет. И опять тишина. Сергей лежит, что говорится, мышь под собой не чуя, весь в напряжении. Но даже таракана слышно, когда он ползет по жухлой газете. Раздался барабанный бой ее лап вслепую по газетам, писк мышки, еще удары — и она вылезала с добычей такая довольная! такая довольная, спасу нет! — и опять играла с ней.

— Отпусти, сучка! — кричал с кровати Сергей.- Смотри, какая мышка хорошенькая! — Куда там… Драма жизни разыгрывалась на глазах, логично, спорить было нельзя.

— Ну, хорошо, ты победила, ты права, я знаю! — закричал возбужденный этим великим избиением Сергей.- Смотри, слушай, что я читаю про тебя, слушай, что пишет замечательный писатель.

— Был такой линкор, звали «Бисмарк». Его специально готовили для охоты на мышей, чтобы тебе понятней было. Пошел он на охоту. Не мыши- две сильные крысы, по силе и отваге такие же, как он, встретили его в океане. Они подошли к нему и вцепились клыками своих орудий. Он завалил обоих: «Худа» насмерть с одного броска, беспомощно дымя отвернул новейший линкор «Дюк-оф-Уэлс». И сам, уже раненый, хотел свалить, убежать, но уже другая стая крыс набросилась на него. От баз метрополии отошли линкоры «Кинг Георг-5» и «Родней», авианосец «Викториуз», крейсера, эсминцы, подводные лодки. От Гибралтара устремился в битву линейный крейсер «Ринаун», от берегов Африки спешил линкор «Рамилиуз», летели в океан авианосец «Арк Ройял», крейсер «Шеффилд» и дивизионы эсминцев. По силе и мощи это были уже не крысы, это был Грэй. Они хотели спасти свой престиж — и сами не заметили, что, бросаясь все против одного, они невольно теряли этот престиж.

— Слушай, кошка! Ты понимаешь, что ты «Бисмарк», да? — бегал по залу возбужденный Сергей, с болезненной горячностью обращаясь к кошке, лежавшей на кровати. Видно, это луна за окном кипятила ему мозги.

— Так вот, люк подвала был уже рядом — и они всадили в тебя свои зубы и перебили тебе задние лапы, выломали твои уже слабые клыки, ты билась в агонии — у люка! так близко! — а они терзали тебя.

-Подвиг твой бессмертен! — и он рухнул обессиленный к кошке на кровать. Приподнял голову и почти крикнул: — Кошка! Ты гений рейдов, нападений и засад, только «Бисмарк» сравню с тобой!

Вдруг мягкое, расслабленное тело кошки под рукой стало как камень. Пружиной раскрутилась она, взлетела и шлепнулась на палас у кровати. Как ящерица, припала к нему, готовая броситься куда угодно. Ее обращенные назад глаза уставились в темный верх угла комнаты, налились светом луны, кошка низко завыла.

Сергей не хотел смотреть туда. Посмотрел. Вверху торчал нос корабля.

— Что такое…- прошептал Сергей.

-Я линкор «Бисмарк»,- ответил корабль ровным человечьим голосом…

25 лет гибели парома «Эстония». Родственники жертв требуют нового расследования

• Оксана Антоненко,
• Би-би-си, Таллин-Турку

27 сентября 2019

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Подпись к видео,

«Боже, жива я или мертва?» — люди с затонувшего парома “Эстония” о пережитом

Крушение парома «Эстония» 28 сентября 1994 года считается одной из крупнейших морских катастроф со времен «Титаника». Из 989 человек на борту выжили 137. В сентябре 2019-го таллинский суд решает, нужно ли новое расследование этого дела. Этого требуют родственники, которые так и не понимают, что произошло.

«Ты ничто. Реально ничто. Ничего не можешь сделать, — говорит Би-би-си Интс Клявиньш, один из выживших пассажиров «Эстонии». — Вертолеты летают, никто нас не видит, ночь, волны». В 1994 году ему было 22 года, и на борту «Эстонии» он ехал в Швецию к невесте.

Сийри Саме было 25, она работала на пароме бухгалтером, а дома ее ждал шестилетний сын. «Я почувствовала, что это могут быть последние минуты моей жизни», — говорит она Би-би-си.

В катастрофе выжили 137 человек, спасатели нашли 95 тел, еще 757 человек так и считаются пропавшими без вести.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Катастрофа произошла ночью в открытом море

В спасательной операции участвовали десятки судов, шведские и финские вертолеты — их экипажи оказались практически бессильны, люди умирали в воде от переохлаждения.

«Мы видели шторма и посильнее»

«Эстония» вышла из Таллина и направилась в Стокгольм вечером 27 сентября, на борту было 989 человек: 803 пассажира, 186 членов экипажа. В час ночи паром был в открытом море. Кто-то из пассажиров спал, кто-то проводил время в барах. В Стокгольм должны были прийти утром.

В море был шторм, но Сийри Саме говорит, что ничего экстраординарного в этом не было: «Мы видели шторма и посильнее. Бывало, что надо держаться за что-то, чтобы идти, иногда тарелки и мебель двигались».

Автор фото, Архив Сийри Саме

Подпись к фото,

Сийри Саме работала на пароме «Эстония» бухгалтером

Позже в официальном расследовании, проведенном по заказу Швеции, Эстонии и Финляндии, будет сказано, что скорость ветра составляла около 20 метров в секунду, а высота волн достигала четырех-пяти метров, иногда доходило до девяти.

В час ночи Сийри и Интс были в своих каютах и пытались уснуть. Примерно в это время, согласно расследованию, у парома отвалился визор — надводная часть в носу парома, через нее заезжают автомобили. Визор сорвал находящуюся за ним рампу.

Для заезда автомобилей на паром визор поднимали, а рампу опускали. Когда визор отвалился, а рампа открылась, у судна на носу образовалась дыра. На полном ходу «Эстония» набирала воду, которая начала затапливать автомобильную палубу.

«Был очень сильный удар, который как бы потряс весь корабль. Не прошло и минуты — был следующий удар, еще сильнее первого. После второго удара раздался металлический скрип. Было чувство, что мы натолкнулись на какой-то огромный предмет», — вспоминает Интс Клявиньш.

Когда он вышел из каюты, по полу уже текла вода. Дальше нужно было лезть по скользкому коридору, потому что судно наклонилось носом вперед, а каюта Интса была как раз в передней части.

«Была только одна мысль — выбраться, — вспоминает Интс. — Корабль шатало, а держаться было не за что. Помню, я еще думал: что за конструкция — на корабле не за что держаться, гладкие стены и только дверные ручки».

«Я была как в стиральной машине»

Саме говорит, что члены экипажа знали, что делать в случае чрезвычайной ситуации — но эти теоретические занятия оказались очень далеки от того, что происходило в реальности.

Она помнит, что после толчка судно накренилось вбок примерно на 30 градусов, и ее буквально выкинуло из кровати. Посыпались все вещи, которые не были прикреплены к полу. Когда Сийри попыталась выйти, она не удержалась и упала прямо в открытую дверь каюты напротив.

«Потом надо было двигаться по коридору, перепрыгивая через открытые двери других кают, чтобы добраться до лестницы. Потом надо было допрыгнуть до лестницы — это примерно два метра, — вспоминает Сийри. — Потом — подтягиваться на руках, корабль еще сильнее наклонился, его шатало, крен уже был около 75 градусов».

Согласно отчетам дайверов из официального расследования, большинство тел было обнаружено именно в районе лестниц. Там же говорится, что двигаться по коридору, когда судно наклонено на 45 градусов, уже практически невозможно. Судно трясло на волнах, падала мебель, по палубам летали игральные автоматы, на полу были разбитые зеркала.

Перила лестниц ломались, люди падали друг на друга, некоторые стояли в оцепенении. Людей погубили и всеобщая паника, и тот факт, что катастрофа произошла в час ночи, когда большинство пассажиров уже спали — и даже не смогли выбраться из кают.

Автор фото, AFP/Getty Images

Подпись к фото,

Церемония памяти погибших на «Эстонии» проходит в Таллине ежегодно

Покинуть паром смогли только самые физически сильные, примерно 250 человек. На эвакуацию у них было всего 20 минут.

Спуститься на воду в шлюпках оказалось почти нереально: они не двигались с места, а надувные лодки были закрыты в капсулы. Позже в расследовании напишут, что традиционные спасательные шлюпки оказались совершенно бесполезными. С парома люди либо просто падали, либо были смыты волнами — как Сийри Саме.

«Я была как в стиральной машине, меня крутило, кинуло на железную лестницу, несколько раз перевернуло, я видела только пузыри и что-то белое, потом снова пузыри и снова что-то белое. В тот момент я получила травмы, у меня были сломаны два ребра, перерезаны мышцы, — вспоминает она. — Я падала глубже и глубже, подумала — жива я или мертва. Было тепло и светло — ты как бы все это принимаешь. И вдруг подумала: куда я собралась, у меня же сын».

Сийри начала грести, вода становилась светлее, и она оказалась на поверхности. Потом ее еще несколько раз накрывало волнами.

«Сказал: Иисус, если ты хочешь, помоги»

Судно уже лежало на боку, когда Интс Клявиньш и его компания нашли надувную лодку и залезли внутрь. В этот момент, как вспоминает он, паром перевернулся.

«Я не мог выбраться из лодки, потому что сверху были люди, мы все упали вниз, оказались в воде. Я так ушиб спину, что не мог даже дышать, но холодная вода дала какой-то тонус», — говорит Интс.

Подпись к фото,

Интс Клявиньш провел в холодной воде около шести часов

Для того чтобы выжить, людям с многочисленными травмами — сломанными костями и ушибами головы, часто без спасательных жилетов — надо было добраться в холодной воде на четырехметровых волнах до одного из 63 резиновых плотов, раскиданных с парома по поверхности. Из примерно 250 человек, сумевших выбраться с палуб, на плотах оказались только 160. Большинство из них ждало помощи около шести часов.

«Часа в четыре утра было так холодно, спина болела, казалось, что уже все, — рассказывает Интс. — Я видел, что люди начинали молиться. Сказал: Иисус, если ты хочешь, помоги. Или пускай это кончается. Летали вертолеты, но в волнах нас никто не видел».

«Я думал, он будет лежать вверх дном»

«Эстония» подала сигнал бедствия в 01:24 28 сентября, то есть, примерно через полчаса после начала аварии. Первые суда прибыли на место крушения только после двух ночи, когда парома уже не было на поверхности. Операция затянулась из-за общей неразберихи и из-за того, что ответственная за движение парома радиостанция в Финляндии не сразу среагировала на сигнал бедствия.

В первые часы в спасении пассажиров участвовали восемь паромов, среди них — «Силья Европа». Ее капитан Эса Мякела был назначен главой спасательной операции на море, он координировал вертолеты и поиск плотов с людьми.

Подпись к фото,

Капитан Эса Мякела первым прибыл на место катастрофы и координировал действия спасателей

«Сначала [когда получили сигнал бедствия] я подумал, что это какое-то недоразумение. Я понимал, что если это правда, то это очень серьезно. Когда подошли ближе, увидели людей в воде, плоты, мусор в воде. Тогда я поверил», — говорит он Би-би-си.

«Силья Европа» пришла на место через полчаса, капитан решил, что двигаться быстро нельзя, потому что «Эстония» должна быть рядом с поверхностью воды.

«Я думал, что она будет лежать вверх дном, но этого не было, — продолжает Эса Мякела. — Я верил: в многочисленных отсеках судна должен оставаться воздух. Даже если судно наклоняется, оно должно лежать на поверхности».

Согласно официальному расследованию, волны были настолько сильными, что выбили окна накрененного судна. Внутрь хлынули десятки тонн воды, «Эстония» сразу начала тонуть. Если бы не шторм, она могла бы лежать на плаву гораздо дольше.

«Мы видели много судов — финских, — вспоминает Сийри Сане. — Но волны толкали нас так, что мы проплывали метр или два позади корабля. Наш плот был как игрушка на воде, волны с нами просто играли, мы не столкнулись ни с одним судном».

Круизный паром оказался не в состоянии помочь. «Мы пытались [вытащить людей], мы опустили наш плот на воду, мы пытались подойти ближе, чтобы люди могли перепрыгнуть с плотов «Эстонии» на наши. Но у нас не получалось, мы подняли только одного человека, — рассказывает Эса Мякела. — Мы не могли подойти близко, потому что был сильный ветер, «Силья Европа» больше 200 метров в длину, ей сложно маневрировать, а плоты передвигались слишком быстро».

Подпись к фото,

Паром «Силья Европа» не смог помочь, он плохо маневрировал в шторм

Сийри Саме вытащили из воды с помощью финского вертолета в шесть утра. Инта Клявиньша спас другой паром — «Изабелла». Людей пересадили в его шлюпку и начали поднимать вверх.

«Когда уже тросы напряглись, волна ударила нас о корпус, и они порвались. Я помню, что упал в воду, помню, стало так тепло и приятно», — вспоминает он.

Согласно расследованию, «Изабелла» подняла на борт 16 человек, а всего на паромах спаслись 34 человека, еще 104 человека подняли вертолеты. 94 тела были найдены в море. Во всех случаях переохлаждение было основным или одним из факторов, приведших к смерти.

«Я мог помочь тем, чтобы направлять вертолеты в нужное место, — продолжает капитан Эса Мякела. — Утром мы видели на воде трупы и спасательные жилеты. Я не мог реагировать эмоционально, иначе невозможно работать. Я фокусировался на том, что еще нужно сделать».

«Самое главное — делиться опытом»

Выжившим предстоял долгий период физического и психологического восстановления. Сийри пролежала в больнице три недели, она говорит, что психологи дежурили рядом с ней круглосуточно, работали в три смены.

«Они говорили, что самое главное — делиться опытом. Очень хорошо, что я могла об этом говорить, это давало возможность чувствовать себя лучше, — вспоминает она. — После этого я начала думать о жизни с другой перспективы, я поняла, что всё может измениться за 15 минут, ты больше ценишь свое физическое состояние, здоровье. Теперь каждый раз, как еду в отпуск, смотрю, где аварийные выходы».

«Если что-то случится, спросить будет некого, все будут в шоке, надо полагаться на себя, оставаться спокойным. Когда не можешь помочь другим, надо помочь себе, чтобы твоя семья не потеряла человека», — говорит Сийри Саме.

Подпись к фото,

Сийри Саме продолжила работать на паромах

Она устроилась на работу на другой паром, он тоже ходил из Таллина в Стокгольм. Говорит, что не могла заснуть, пока судно не проходило место крушения.

«Моему сыну было 17. Он не вернулся»

Всего на пароме погибло 852 человека, 501 гражданин Швеции и 285 — Эстонии. Все имена эстонских жертв можно увидеть на монументе в центре Таллина. Среди них — Алвар Раудсепп, ему было 17 лет. Его отец, Март Раудсепп, возглавил общество, объединившее родственников жертв катастрофы.

Март Раудсепп не знал, что его сын собирался в Швецию. Алвар и трое его друзей сели на паром, ничего не сказав родителям. Из четверых вернулись двое. Родственники узнали о потере детей спустя несколько дней после катастрофы. Тело Алвара осталось внутри парома, выжившие друзья рассказывали, что он не успел выбраться наружу. Могила на таллинском кладбище — пустая.

Подпись к фото,

Потерявший на «Эстонии» сына Март Раудсепп — один из тех, кто требует возобновить расследование

Март Раудсепп говорит, что эстонские родственники погибших всегда были за то, чтобы поднять судно или хотя бы найти тела жертв — ведь это «не сумасшедший вопрос».

«Эстонскому правительству в то время было очень трудно, потому что главную роль [в расследовании и в том, что делать с погибшим паромом] всё же играло шведское правительство. Мы были маленьким государством, с той стороны было больше жертв, — говорит Март Раудсепп. — Шведы хотели сразу покрыть корабль бетоном, для нас это было очень дурной мыслью. Почему так? Там такая маленькая глубина, можно отправить аквалангистов».

В 1994 году Швеция, Эстония и Финляндия провели расследование для выяснения причин катастрофы. Согласно его результатам, и визор, и судно были в хорошем состоянии. В документе есть критика в адрес действий команды, спасательного оборудования и передачи радиосигнала.

В 1995 году правительства восьми стран, включая Швецию, Эстонию и Финляндию, подписали соглашение о том, что место крушения получает статус захоронения с запретом погружения и исследования. Швеция предложила залить судно бетоном, однако потом от этой идеи отказалась. В итоге, как пишет сайт Эстонского общественного телевидения, судно засыпали галькой.

«Мы хотим получить все снимки, которые были сделаны в то время, провести новое расследование, чтобы сняли, что там есть: есть дырка или нет дырки — всякое говорят… Только визор потеряли или есть еще что-то?» — продолжает Март Раудсепп.

На протяжении последних лет мировые СМИ обсуждали версии взрыва, версии перевозки наркотиков, версии о том, что команда сама открыла визор, чтобы избавиться от нелегальных грузов — все это не получило никакого официального подтверждения.

Из официального расследования точно ясно, что капитанский мостик был размещен настолько далеко от носа, что никто из экипажа не заметил, что передние ворота отваливаются.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Таллинский суд решит, нужно ли заново расследовать катастрофу на «Эстонии»

«Обычно с капитанского мостика можно видеть визор, но только на «Эстонии» мостик был передвинут назад», — говорит Эса Мякела.

Летом 2019 года французский суд в городе Нантере постановил, что ни компания Meyer, которая построила паром, ни компании Bureau Veritas, которая дала ему разрешение выйти в море, не несут ответственность за катастрофу. Иск был подан пострадавшими еще в 1996 году. Истцы требовали компенсации, но суд встал на сторону ответчиков.

«Теперь мы должны оплатить расходы этих компаний на юристов — мы, люди, которые пострадали», — говорит Сийри. 1 100 истцов должны компенсировать ответчикам судебные издержки на сумму 100 тысяч евро.

24 сентября Таллинский административный суд приступил к рассмотрению заявления, поданного шведскими родственниками жертв «Эстонии». Они требуют нового расследования. Эстонские родственники жертв их поддерживают.

«Спасибо, что поверили в меня, когда я не поверил в себя»

Анита Ньюхаус из Калпепера не верила, что она достаточно умна. Она ошибалась…

Я придумал все оправдания, которые только мог придумать:

«У меня есть ребенок.

«Я работаю полный рабочий день.

«Я плохо учился в старшей школе».

По правде говоря, моя самооценка и уверенность были настолько низкими, что я, честно говоря, не думал, что добьюсь успеха в колледже.Слава Богу, я послушал друга, которая подтолкнула меня к поступлению в Germanna Community College в 2000 году. Она посоветовала посещать по одному уроку, пока я к этому не привык, а затем позже брать более одного класса в семестр. С каждым семестром моя уверенность росла, и я держал голову чуть выше.

Я не мог поверить, что иду в институт и собираюсь получить степень младшего специалиста! В моей семье никто никогда не учился в колледже, а теперь я учился. Это было потрясающе.

Один из моих профессоров в GCC, Рэнди Мартин, посоветовал мне обратиться в Университет Мэри Вашингтон, чтобы узнать, какие курсы, которые я уже посещал, будут переведены, а также какие другие классы, которые я мог бы посещать в Germanna, которые будут переведены. Я потакал ему, все еще не веря, что это было реалистично. Мистер Мартин периодически проверял меня, чтобы узнать, где я нахожусь в процессе. Он даже сказал, что не позволит мне останавливаться на дипломе младшего специалиста.
Однажды я понял, что если он верил в меня и думал, что я смогу это сделать, то, может быть, мне стоит заняться этим.Но денег на продолжение учебы у меня не было. И хотя моя самооценка повысилась за время обучения в Germanna, я все еще не был достаточно уверен в себе, чтобы поверить в то, что я смогу добиться успеха в университете. Я просто думал, что недостаточно умен.

Я встретился с консультантом в UMW и смог пройти много курсов в GCC, которые потом переводились. Германна оказала мне образовательную помощь в обучении в этих классах, а также в книгах.

Помимо работы на полную ставку и посещения школы, мы с мужем являемся владельцами малого бизнеса, и это отнимает у меня много времени.Я мог посещать только один курс в семестр в UMW. У меня действительно не было времени или денег, чтобы посвятить что-то большее, чем это.

В апреле 2009 года всем государственным служащим было разослано электронное письмо о программе стипендий. Я быстро закрыл письмо, не читая его, потому что в то время я не понимал, что это было. Позже в тот же день ко мне подошла моя замечательная руководитель Сара Сомервилль и спросила, читала ли я это электронное письмо. Я сказал ей, что посмотрел на нее бегло, но на самом деле не знаю, что это было и имеет ли это отношение ко мне.Она объяснила мне, что это стипендия канцлера, и посоветовала мне подать заявку на ее получение. Если бы она не довела это до моего сведения, я бы никогда не подал заявку. Я поступил, и мне была присуждена стипендия, которая дала мне возможность впервые учиться на дневном отделении.

Я мог не только учиться на дневном отделении и мне не приходилось совмещать работу, но я также не беспокоился о стоимости обучения в университете, поскольку о моей зарплате и обучении позаботились в течение учебного года, в котором я учился. школа.Доктор Дэвид Сэм, президент Germanna, позвонил мне и сообщил, что я получил стипендию, и когда я повесил трубку с ним, я плакал. Я плакал, потому что был так благодарен за предоставленную возможность и не мог поверить, что получу степень бакалавра.

Будучи студентом дневного отделения, я смог завязать сети и наладить отношения. Это было то, чего я никогда раньше не мог делать, хотя уравновешивал другие вещи в своей жизни. Когда я заканчивал уроки в Germanna, я всегда спешил домой к своей семье.Будучи студентом дневного отделения, я мог оставаться после уроков, чтобы обсуждать свои мысли по различным вопросам и строить отношения, которые я продолжу поддерживать.

8 мая 2010 года я окончила Университет Мэри Вашингтон со степенью бакалавра в области лидерства и менеджмента. Я бесконечно благодарен стольким людям за то, что они поддержали меня на этом пути и предоставили мне эту возможность.
Спасибо, канцлер Гленн Дюбуа, за предоставление такой стипендии. Спасибо, Сара Сомервилль, за то, что она такой замечательный и бескорыстный человек, и побудила меня воспользоваться этой возможностью, хотя это означало, что мне придется покинуть консультационный офис.Спасибо, Рэнди Мартин, за то, что поверил в меня, когда я не верил в себя. Кроме того, спасибо, Пэм Фредерик, за то, что всегда меня поддерживала.
Я не могу передать вам, как много значит иметь таких замечательных руководителей, которые поощряют рост и хотят лучшего для своих сотрудников. Джоан Фишер, Келли Вулф, Кэти Деннер и Дин Роу, спасибо всем за то, что вы всегда верите в меня! Доктор Сэм и Виктория Уолдрон, вы оба были готовы, без колебаний, написать для меня рекомендательные письма, и я очень благодарен за это, поскольку ваше мнение и понимание чрезвычайно ценны.

Спасибо также каждому сотруднику Germanna, который поверил в меня и принял участие в моем увлекательном путешествии.

Да благословит вас всех Бог!

–Анита Ньюхаус

Где они сейчас: Кларенс «Джаз» Джексон

Когда НФЛ проводила драфту 29 и 30 января 1974 года, погода могла быть отличной в Боулинг-Грин, штат Кентукки, где находится университет Западного Кентукки.

Старший бегущий защитник Кларенс «Джаз» Джексон иначе был озабочен и не заметил бы.

«Я сидел в своей комнате в общежитии (слушал Драфт по радио), и они дошли до 14-го и 15-го раундов, и я говорил людям:« Блин, я не собираюсь быть выбранным ». Затем дело дошло до 16-го раунда, и я сидел там, когда услышал это », — сказал Джексон, который был выбран 395-м Джетс в общем зачете. «Я начал плакать. Я все равно был в своей комнате один, но я был так взволнован и потрясен, что меня призвали. Я бегал через общежитие, крича:« Меня призвали! Меня призвали! ‘

«Я каждый день благодарю Бога за этот момент.Мне было все равно, в каком раунде я участвовал. Я сказал некоторым людям, что, если меня кто-нибудь выберет, я попаду в команду. Но они мне не поверили ».

Их ошибка. Джексон чувствовал, что способность верить в себя пришла от его отца и тренеров.

«Мой отец был военным. Просто не сдавайся, и я в это верил», — сказал он. «И я думаю, что это одна из причин, по которой я даже поступил в колледж, потому что я испортил ногу в 11-м классе и провел весь выпускной год с порванным хрящом в правом колене.«

При 5-8, 167 фунтах, Джексон не был самым большим новичком в тренировочном лагере Нью-Йорка. Фактически, тогдашний генеральный менеджер Уиб Юбанк сказал ему, что он был самым маленьким самолетом в истории. Но, независимо от его размера, было бы трудно найти кого-то более целеустремленного.

«Изучение учебника и разных вещей, которые вам приходилось делать, по сравнению с тем, что мне приходилось делать в колледже, было совершенно другим», — сказал Джексон. «Как только я попал в лагерь, некоторые ребята, мы вышли после тренировки и всего такого, но когда я решил, что у меня есть хоть один шанс, они уйдут, и я вернусь в моя комната и кабинет.Я все изучил, поэтому, если кто-то упадет, я буду знать, что делать.

«Я знал, что такое ранбэк, я знал, что такое широкий приемник, я знал все особенности специальных команд. Потому что, как я уже сказал, у меня есть только один шанс».

И хотя Джексон преуспел в своем единственном броске, превзошел все шансы и попал в команду, это не было беззаботным опытом.

«Были какие-то парни, которые подходили к вам по ночам и стучали в вашу дверь и сунули всякие вещи под вашу дверь.И обычно, когда вам стучат в дверь, вы получаете листок бумаги с надписью: «Принесите свой учебник, тренер хочет вас видеть», — сказал Джексон.

«Итак, я пошел в комнату тренера, и мы разговариваем в 10-11 часов вечера, и он сказал: ‘Что случилось?’ Я сказал: «Я получил записку, в которой говорилось, что вы хотите меня видеть и принести мою пьесу». Он сказал: «Сынок, кто-то над тобой подшутил». Я был так счастлив. Я эмоционально отношусь к некоторым вещам, особенно когда это было жизненной ситуацией для меня.Потому что я знал, что если я это сделаю, это изменит мою жизнь.

«И позже я узнал, что тот же человек, который подшутил надо мной, на следующий день был порезан».

В этом случае карма, очевидно, имела имя, и его можно было найти на телеграмме отказа лиги. С другой стороны, имя Джексона было в списке Джетс. И во второй его игре, против «Медведей» в Чикаго, его имя также можно было найти в игровом счету.

Во второй четверти Джон Риггинс поймал пас с тыла Джо Намата и пробежал 34 ярда, прежде чем получил удар сзади и нащупал мяч.Джексон оказался в нужном месте в нужное время, подобрал потерявшийся мяч и пробежал 22 ярда для приземления. Джетс выиграли со счетом 23-21.

Имя Джексона снова появилось в списке очков позже в том же сезоне, когда «Джетс» принимали «Хьюстон Ойлерз» на стадионе Ши. В первой четверти он поймал 20-ярдовую передачу от Намата и нашел зачетную зону.

«Это была радость, это было счастье, это была мечта маленького мальчика», — сказал Джексон, который возглавлял «Джетс» в том матче, проиграв 27-22.«И бегать вокруг и рассказывать всем, моим братьям и сестрам, моей маме, я поймал приземление от Джо Намата… Старшеклассники и друзья по колледжу звонили мне, это было прекрасное чувство. Одно из лучших чувств, которые у меня когда-либо были в моей жизни.

«Просто чтобы зайти так далеко, это была просто мечта, потому что у всех были сомнения. Я никогда не стану ничем. Никто никогда не думал об этой части меня, о том, что у меня есть решимость добраться туда, куда я пришел. Но я поставил в то время. Я вложил в работу.«

Участие в «Джетс» в течение трех сезонов в качестве ранбека и в специальных командах в качестве стрелка и игрока, возвращающего удары руками и ногами, что заставляет Джексона больше всего гордиться своей карьерой?

«Просто то, что люди сомневались во мне, сомневались, что я смогу это сделать», — сказал он. «Даже некоторые из людей, которых я видел, приходили и уходили, пока я был там, которые были крупнее меня, и я предполагаю, что они должны были быть лучше меня. Но они были вырезаны раньше меня.

«Мой упорный труд и попытки отличиться на тренировке, когда мне приходилось выступать в роли ранбека для (скаутской) команды, чтобы показать нашу защиту хорошую картину, я просто хотел быть там.Когда мы бегали спринтами, я старался быть впереди. По крайней мере, вы могли сказать, что видели меня.

«А будучи самолетом и живя в Нью-Йорке, вы знаете, как раньше смотрели рекламу по телевидению:« Нью-Йорк! Один из величайших городов в мире! » Я сказал: «На днях я собираюсь поехать в Нью-Йорк». Но я никогда не думал, что пойду туда поиграть в мяч ».

Джексон и его жена, мисс Джексон, вышли на пенсию и работают руководителем Филип Моррис, имеют семерых детей и семерых внуков.Создав свой дом в районе Ричмонд, штат Вирджиния, они с удовольствием проводят время, отдавая должное.

«Я довольно много работаю волонтером», — сказал Джексон. «До того, как разразилась пандемия, я был добровольцем для всего, я и моя жена. Мы помогали нашему сообществу. В какой-то момент я тренировал молодежный баскетбол и выиграл несколько чемпионатов в трех разных дивизионах. »

Наоми Осака: «Все в порядке. Не быть в порядке ».

Жизнь — это путешествие.

За последние несколько недель мое путешествие пошло по неожиданному пути, но он многому меня научил и помог мне расти. Я извлек пару важных уроков.

Урок первый: всем угодить нельзя. Сейчас мир разделен настолько, насколько я могу вспомнить за свои короткие 23 года. Яростно оспариваются вопросы, которые для меня настолько очевидны на первый взгляд, например, носить маску во время пандемии или стоять на коленях в знак поддержки антирасизма. Я имею ввиду, вау. Поэтому, когда я сказал, что мне нужно пропустить пресс-конференции Открытого чемпионата Франции, чтобы позаботиться о себе морально, я должен был быть готов к тому, что развернулось.

Урок второй был, пожалуй, более интересным. Мне стало очевидно, что буквально каждый либо страдает проблемами, связанными с их психическим здоровьем, либо знает кого-то, кто страдает. Количество сообщений, которые я получил от такого огромного количества людей, подтверждает это. Я думаю, что почти все мы можем согласиться с тем, что каждый из нас — человек и подвержен чувствам и эмоциям.

Возможно, мои действия кого-то сбивали с толку, потому что здесь есть две немного разные проблемы.На мой взгляд, они пересекаются, поэтому я говорил о них вместе, но давайте разделим их для обсуждения.

Фотография Уильямса и Хиракавы —

АВГУСТА.

Получите распечатку обложки токийской Олимпиады TIME с участием Наоми Осаки здесь

Первая — это пресса.Речь идет не о прессе, а о традиционном формате пресс-конференции. Я скажу еще раз для тех, кто сзади: я люблю прессу; Я не люблю все пресс-конференции.

Мне всегда нравились прекрасные отношения со СМИ, и я давал множество подробных интервью один на один. За исключением тех суперзвезд, которые существуют намного дольше меня (Новак, Роджер, Рафа, Серена), я полагаю, что в последние годы я уделял прессе больше времени, чем многие другие игроки.

Всегда стараюсь отвечать искренне и от души. Меня никогда не обучали работе со СМИ, поэтому то, что видишь, то и получаешь. На мой взгляд, доверие и уважение спортсмена к прессе взаимны.

Однако, на мой взгляд (и я хочу сказать, что это только мое мнение, а не мнение каждого теннисиста в туре), сам формат пресс-конференции устарел и очень нуждается в обновлении. Я верю, что мы можем сделать его лучше, интереснее и приятнее для каждой стороны.Меньше субъект против объекта; больше равных.

Поразмыслив, мне кажется, что большинство теннисистов не согласны. Для большинства из них традиционная пресс-конференция священна и не подлежит сомнению. Одна из их главных проблем заключалась в том, что я могу создать опасный прецедент, но, насколько мне известно, с тех пор никто в теннисе не пропускал пресс-конференцию. Намерение состояло не в том, чтобы вызвать бунт, а в том, чтобы критически взглянуть на наше рабочее место и спросить, можем ли мы добиться большего.

Я сообщил, что хочу пропустить пресс-конференции на Ролан Гаррос, чтобы позаботиться о себе и сохранить свое психическое здоровье. Я поддерживаю это. Спортсмены — люди. Теннис — наша привилегированная профессия, и, конечно же, есть совпадающие обязательства вне корта. Но я не могу представить себе другую профессию, где постоянный рекорд посещаемости (я пропустил одну пресс-конференцию за семь лет в туре) был бы так тщательно изучен.

Возможно, нам следует дать спортсменам право в редких случаях отдохнуть от внимания СМИ, не подвергаясь строгим санкциям.

В любом другом виде работы вам будет прощено проводить личный день здесь и там, если это не является обычным делом. Вам не нужно будет сообщать работодателю о своих самых личных симптомах; вероятно, будут приняты меры HR, защищающие по крайней мере некоторый уровень конфиденциальности.

В моем случае я чувствовал огромное давление, чтобы раскрыть свои симптомы — откровенно говоря, потому что пресса и турниры мне не поверили.Я никому этого не желаю и надеюсь, что мы сможем принять меры для защиты спортсменов, особенно слабых. Я также не хочу больше когда-либо подвергать себя тщательному изучению моей личной истории болезни. Поэтому я прошу прессу проявить конфиденциальность и сочувствие в следующий раз, когда мы встретимся.

У любого из нас могут быть моменты, когда мы решаем проблемы за кулисами. Каждый из нас, людей, на каком-то уровне переживает что-то. У меня есть множество предложений по теннисной иерархии, но мое Нет.Одно из предложений — разрешить небольшое количество «больничных дней» в год, когда вы освобождаетесь от своих обязательств перед прессой без необходимости раскрывать свои личные причины. Я считаю, что это приведет спорт в соответствие с остальным обществом.

Напоследок хочу поблагодарить всех, кто меня поддерживал. Их слишком много, чтобы назвать их, но я хочу начать с моей семьи и друзей, которые были потрясающими. Нет ничего важнее этих отношений. Я также хочу поблагодарить тех, кто находится в центре внимания общественности, которые поддержали, воодушевили и высказали такие добрые слова.

Мишель Обама, Майкл Фелпс, Стеф Карри, Новак Джокович, Меган Маркл и многие другие. Кроме того, я бесконечно благодарен всем своим партнерам. Хотя я не удивлен, когда целенаправленно выбирал партнеров по бренду, которые являются либеральными, чуткими и прогрессивными, я все же чрезвычайно благодарен.

Проведя последние несколько недель, чтобы зарядиться энергией и провести время с моими близкими, у меня было время подумать, но также и посмотреть вперед.Я очень рад выступлению в Токио. Олимпийские игры сами по себе особенные, но возможность сыграть перед японскими болельщиками — мечта. Я надеюсь, что смогу заставить их гордиться.

Хотите верьте, хотите нет, но я от природы интроверт и не ищу внимания софитов. Я всегда пытаюсь заставить себя отстаивать то, что считаю правильным, но за это часто приходится платить огромным беспокойством. Мне неудобно быть выразителем или лицом психического здоровья спортсмена, поскольку это все еще для меня в новинку, и у меня нет ответов на все вопросы.Я действительно надеюсь, что люди смогут понять и понять, что все в порядке. не быть в порядке, и все в порядке. говорить об этом. Есть люди, которые могут помочь, и обычно в конце любого туннеля есть свет.

Майкл Фелпс сказал мне, что, высказавшись, я мог спасти жизнь. Если это правда, то все это того стоило.

---

Больше из TIME
TIME взял интервью у Наоми Осака перед Открытым чемпионатом Австралии по теннису 2019

Подробнее об Олимпийских играх в Токио:

Еще истории, которые нужно прочитать, начиная с TIME

---

Свяжитесь с нами в письмах @ время.com.

Каково биполярное расстройство у людей с биполярным расстройством

30 марта 2016 г.

Примерно у 1% из нас разовьется биполярное расстройство, ранее известное как маниакальная депрессия.

Люди с биполярным расстройством испытывают как эпизоды тяжелой депрессии, так и эпизоды мании — непомерную радость, волнение или счастье, огромную энергию, снижение потребности во сне и уменьшение запретов.

Опыт биполярного расстройства уникален.Нет двух людей с одинаковым опытом.

Биполярное расстройство ассоциируется с гением и творчеством. Несомненно, что ряд современных деятелей и творческих людей рассказали о своем опыте, и на протяжении всей истории можно распознать черты биполярного типа в художественной, политической и академической сферах. Но на что это похоже?

Узнайте больше о биполярном расстройстве в нашем справочнике от А до Я

Мне диагностировали биполярное расстройство в подростковом возрасте, на первом году обучения в университете.Диагноз (а не — я спешу добавить — симптомы) сформировал мою взрослую личность и опыт.

На этой неделе я собирал ответы на четыре простых вопроса от ряда людей, страдающих биполярным расстройством, чтобы продемонстрировать диапазон их опыта и некоторые вещи, которые помогают.

Какое влияние на вашу жизнь оказало биполярное расстройство?

Для меня это важно, потому что мой опыт очень необычный. В последний год учебы в школе я принимал антидепрессанты, которые, когда я поступил в университет и взяли под контроль жизнь вдали от дома, помогли вызвать гипоманию.

Я уже осознавал свои перепады настроения и изучал биомедицинские науки. Я пошел к врачу и сказал, что думаю, что у меня биполярное расстройство, и он согласился. Я познакомился с прекрасным психиатром по состоянию здоровья студента. Поскольку в моей большой ирландской семье было несколько необычных людей и, по крайней мере, двое с вероятным биполярным расстройством, рабочий диагноз был установлен быстро.

Мои школьные и университетские впечатления были окрашены перепадами настроения. Я быстро переходил от глубокой депрессии к гипомании. Я слишком много ел и слишком много пил, отчасти из-за лекарств, отчасти из-за беспокойства, и стал очень ожирением.

У меня были неприятные моменты пьянства, членовредительства, неприятностей и накопления долгов. К тому времени, когда семь лет спустя я снова почувствовал себя в норме, у меня накопилось почти 50 000 фунтов стерлингов необеспеченного долга, на погашение которого потребовалось десятилетие.

Итак, у меня нет дома или аспирантуры, которые мне бы понравились и которые бы сейчас помогли. Но. У меня была своя жизнь.

Я избегал больниц благодаря моему психиатру, блестящему терапевту, поддержке сверстников в Интернете и тщательно продуманному пониманию.И потому, что я нашел цель благодаря волонтерской работе.

Мои родители безоговорочно поддерживали меня в финансовом, эмоциональном и практическом плане. Они решили любой ценой протолкнуть меня к получению степени. Мне повезло, что они смогли.

Я участвовал в студенческом профсоюзном движении и студенческой кампании за психическое здоровье, что привело меня к карьере. Биполярность сформировала меня. Но ни разу не сломал меня.

В настоящее время все, что у меня осталось, — это призрак личности, сформированный в результате диагноза.Иногда моя самооценка или настоящая стигма мешают моей карьере. Иногда случайное раскрытие информации приводит к неловкости. Но. Я выздоровел.

Я постоянно ищу, где заканчивается выздоровление и начинается психическое заболевание. Я прекрасно понимаю, какое у меня типичное биполярное расстройство и насколько мне в этом повезло. Каждый раз, когда мое сердце переполняется сочувствием к попутчику, попавшему в беду, или мертвому к молодому, я благодарю свои звезды. И обязуюсь продолжать ту работу, которую я делаю. У других людей, с которыми я разговаривал, были разные взгляды.

Биполярное расстройство может быть жестоким, как описывает Брайан, мужчина за 40:

«Мой первый крупный эпизод оказал большое влияние на мою жизнь, я потерял работу, мой брак распался, я боролся с отношениями и потерял чувство того, кем я был.Иногда самоубийство казалось единственным реальным выходом. К счастью, выздоровление и повторное изучение себя принесло свои плоды, и сегодня у меня хорошая жизнь ».

Джоан, мать 30 лет, добавляет:

«Воздействие было огромным. Это подорвало образование, поставило мою карьеру в невыгодное положение и разрушило мои отношения ».

Ханна, женщина 30 лет, описывает необходимость постоянного осознания опыта:

«Я постоянно это осознаю. Я все время биполярный.Чтобы оставаться здоровым и устойчивым, нужно приложить немало усилий ».

Кейт, мать 20-ти лет, рассказывает о продолжающемся влиянии опыта, который начался в молодом возрасте:

«Это повлияло на мою жизнь, потому что я заболела в подростковом возрасте, в результате чего я бросила школу. Нездоровье в такой критический период моей жизни сформировало мое самооценку, и я борюсь с социальной тревогой.

«Эпизоды могут быть довольно разрушительными, и это означает, что мне очень трудно принимать что-либо как должное — как бы хорошо ни складывалась моя жизнь, я знаю, что могу заболеть, и это может быть стерто, как это было много раз. до.Я надолго откладывал рождение детей, потому что боялся заболеть.

«Положительные стороны заключаются в том, что, когда я начал писать об этом в блоге, я подключился к целой сети людей, которые чувствовали то же самое, которые жили со всеми, и это дало мне надежду».

Блогер Таня добавила:

«Я чувствую, что биполярное расстройство было одновременно и проклятием, и благословением. Негативы касаются некоторых из наиболее вредных действий, которые я предпринял в результате расстройства, таких как привычка заниматься самолечением, ведущая к зависимости.

«Биполярное расстройство привело к некоторым серьезным ограничениям, таким как свободное от работы время и необходимость в отдыхе, когда эпизоды возникают непредсказуемо, и невозможность присматривать за моей маленькой дочерью, когда они идут полным ходом.

«Однако, в хорошем свете, это также отделило моих настоящих друзей и семью от ложных, которые вообще не заботились обо мне. Мне очень повезло, что сейчас у меня близкий круг, каждый человек, которого я знаю, действительно ценит меня и видит настоящего человека, которым я являюсь, несмотря на расстройство.”

Блогер Анна сказала:

«Я много раз попадал в больницы и кризисные дома, принимал передозировки, порезался и попадал в очень опасные ситуации в случае маниакального состояния.

«Все это было ужасно, но они даже не идут в сравнение с тем, насколько разрушительно было то, что у меня не было той жизни, которая, как я когда-то считал, была дана биполярным расстройством. В подростковом возрасте я был отличником. Мне суждено было добиться успехов в учебе и работе, но я не мог работать с 18 лет, и мне пришлось бросить университет, потому что я слишком плохо себя чувствовал.

«Отсутствие такой жизни заставило меня искать другие способы чувствовать себя продуктивным, ценным и успешным. Я волонтер, учусь неполный рабочий день в Открытом университете (я наконец получу степень в следующем году. Я поступил в университет в 2009 году!) И получаю небольшой доход от ведения блога ».

Что вы узнали в результате своего опыта?

Жизнь с биполярным расстройством, часто годами, многому вас научит о себе, об услугах по охране психического здоровья, о лекарствах … и, к сожалению, часто о стигме, стыде и дискриминации.

Я бы сказал, что для меня это был ключевой фактор в познании меня … но также и отвлекающий маневр, поскольку я чувствую, что слишком много полагался на свою личность, цепляясь за спасательный плот диагноза как объяснение моей жизни в мне чуть за 20… опять же, есть ряд перспектив:

Брайан говорит о возможности восстановления:

«Несмотря на то, что вам говорят другие или во что вы можете верить, выздоровление возможно. Я никогда не думал, что смогу быть достойным человеком и могу предложить что-то значимое.

«Это просто болезнь и последствия усвоенной стигмы. Так не должно быть ».

Анна указывает на изучение того, что важно в жизни:

«Я понял, что я более стойкий, чем я мог себе представить. Я обнаружил, что в жизни есть нечто большее, чем получение степени или хорошая работа. Я узнал, что у меня есть замечательные друзья, которые никогда не переставали верить в меня, даже когда я не мог поверить в себя ».

Ханна использует аналогию с тематическим парком, чтобы рассказать о создании своей команды помощников:

«Я чувствую, что катаюсь в постоянных американских горках настроений.Есть люди, которые слишком напуганы, чтобы приходить в парк развлечений, те, которые будут прыгать с вами, и те, кто благоразумно и с трепетом наблюдает за вашими сумками на расстоянии.

«Все эти люди могут сыграть значительную и полезную роль в вашей жизни».

Эту точку зрения повторил Кейт:

«Я понял, насколько важно общаться с другими, когда я нездоров, даже когда мне не хочется находиться рядом с другими. Само по себе прохождение эпизодов в прошлом имело катастрофические последствия.”

Ханна указывает на многолетний опыт эпизодов, чтобы отразить, что мания — самое опасное состояние для нее.

«Депрессия может казаться дерьмом и самой ужасной вещью в мире. Но мания опасна ».

Это может стать проблемой, если многие считают, что мания возбуждает. У меня даже были люди, которые спрашивали меня, как туда добраться.

Жанна была права:

«Вера, надежда и любовь, величайшие из которых — любовь.”

Что вы делаете, чтобы оставаться здоровым?

Хорошее самочувствие при биполярном расстройстве — интересная концепция. Для некоторых это вращается исключительно вокруг настроения. Для других это означает приспособление жизни к настроениям.

Для меня и других людей вроде меня, которые находятся в глубоком выздоровлении, которое, кажется, сдерживается, речь идет о том, чтобы следить и вкладывать средства в то, что помогает нам всем укреплять свое психическое здоровье.

Для многих, если не для большинства людей с биполярным расстройством, жизнь и хорошее самочувствие предполагает прием лекарств.

Блогер Таня сказала:

«Самое важное для меня в поддержании здоровья — это строгий прием лекарств. Отсутствие доз или их корректировка без профессиональной помощи могут иметь разрушительные последствия ».

Опять же, я изменю тенденцию и скажу, что не принимаю лекарства регулярно. Я принимал литий в течение десяти лет, а затем, как только я узнал себя и провел свои исследования, захотелось попробовать снизить его дозу. Это было восемь лет назад, и мне это удалось. Я делал это осторожно, более двух лет, при поддержке, одновременно изучая другие техники.

Кейт соглашается:

«13 лет я принимал лекарства, но последние полгода пытаюсь справиться без них. Так что мне нужно быть очень осторожным и, увы, супер-скучным. Я мало пью, у меня есть относительно ранние ночи, когда я могу ».

Биполярное расстройство также может быть вызвано травмой или другими жизненными событиями, и иногда часть терапии направлена ​​на устранение глубинных проблем, чтобы подвести человека к точке, в которой он может начать видеть жизнь, достойную того, чтобы жить.

Анна сказала:

«Я семь лет занимался психоаналитической психотерапией.Я считал, что это не только спасло мне жизнь, но и действительно помогло мне жить дальше ».

Самоуправление, формально на курсах, проводимых Фондом психического здоровья или Bipolar UK, или менее формально, может быть ключевым.

У Ханны жесткое меню:

«Мониторинг. Дневники настроения. Медикамент. Планы управления. Создание и соблюдение распорядка. Быть мной.

Делать одно и то же каждый день. Каждый день делать одно дело, которое выталкивает меня из зоны комфорта ».

Вы можете отслеживать настроение с помощью загружаемых или распечатанных дневников настроения, а также с помощью нескольких приложений и веб-ресурсов.Лично я сознательно слежу за своим настроением, если я беспокоюсь, и неосознанно в противном случае, и принимаю антидепрессанты в течение года или около того в то время, когда чувствую, что мне нужна дополнительная помощь. Я стараюсь практиковать осознанность каждый день и остаюсь предан своей работе и ее важности для моей личности.

Помимо этого, неудивительно, что люди говорят, что они хорошо себя чувствуют, делая то, что помогает всем сохранять жизнестойкость и психическое здоровье:

«При биполярном расстройстве важен распорядок дня: я стараюсь найти правильный баланс между сном, работой и социальной жизнью.Я могу отследить большинство своих рецидивов, вплоть до смены распорядка или серьезных изменений в жизни », — говорит Таня.

«Баланс важен. Я нахожу время для семьи и друзей, время, чтобы расслабиться и повеселиться, и я стремлюсь спать не менее семи часов в день », — говорит Брайан.

«Самая важная вещь, которую я делаю для хорошего самочувствия, — это сон. Мне поставили диагноз в 17 лет, и когда мне было чуть больше двадцати, я делал все, что не должен делать человек с биполярным расстройством (не ложился спать допоздна, слишком много пил, принимал наркотики, брал на себя слишком много обязанностей или проектов и т. Д.).Я узнал, что делать, чтобы оставаться здоровым, делая все неправильно! » говорит Анна.

Какой совет вы бы дали человеку, которому только что поставили диагноз?

На основе всех представленных идей мы составили следующий список… но он не является исчерпывающим. Говоря лично, я бы сказал: «Постой. Становится лучше. Другой. Но лучше… »

• Узнайте о биполярном расстройстве. Используйте проверенные веб-ресурсы или библиотечные книги. Узнайте о лечении. Исследуйте лекарства. Знайте свои варианты. Говорите с людьми.
• Я знаю, что заманчиво связать все ваши переживания и чувства с диагнозом, и до некоторой степени это вполне естественно, но вы все еще являетесь собой, у вас все еще есть свои чувства и мысли, и ваш собственный язык и восприятие собственной жизни. Старайтесь не воспринимать личность болезни. Вы это вы. Не биполярный. Узнай себя.
• Пройдите курс лечения и выздоравливайте … изучите несколько хороших стратегий ухода за собой, но помните, что есть человек с диагнозом — он был до того, как вам поставили диагноз, и будет после.Биполярное расстройство может изменить вас, и это нормально. Выздоровление не означает излечение, но может означать множество новых возможностей.
• Вы и ваш врач равны вашему лечению. В комнате для консультаций вы приносите реальный жизненный опыт, свои личные обстоятельства (семья, работа, интересы) и знаете, что работает для вас. Ваш врач обладает годами ценных знаний, исследований и опыта лечения других людей. Работать вместе. Уважать друг друга. Задавайте сложные вопросы и ожидайте сложных вопросов.
• Обратитесь к другим людям с диагнозом, будь то через группу поддержки сообщества или через социальные сети.Когда вам впервые поставят диагноз, легко почувствовать шок изоляции. Я считаю, что рассказы об опыте других людей и общение с теми, кто находится в одной лодке, может не только помочь принять болезнь, но и обеспечить чувство «нормальности» в обществе
• Узнайте о биполярном расстройстве, присоединитесь к группе поддержки и узнайте у сверстников, как жить хорошо. Вам нужно решить, что работает для вас. Изучение этого и изучение того, что в идеале помогает вам с людьми, идущими по схожему пути, может быть очень вдохновляющим.
• Работайте с биполярным расстройством, а не против него. Если притвориться, что его не существует, это не исчезнет. Фактически, это значительно усложнит контроль.
• Постройте круг поддержки. Друзья, семья, профессионалы, общественные ресурсы… все могут помочь.
• Примите меры предосторожности при управлении своими деньгами, когда это хорошо, чтобы защитить себя, когда слишком мало, чтобы мотивировать и организовывать себя, или слишком высоко, чтобы заботиться. Я всегда находил, что банки и кредиторы очень мне помогают, когда я говорю им, что у меня биполярное расстройство.

С благодарностью всем, кто внес свой вклад в эту часть … ваши имена были изменены, чтобы сохранить вашу личность.

15 шагов, которые помогут лучше двигаться дальше

Как двигаться дальше

«Жизнь всегда ждет какого-нибудь кризиса, прежде чем раскрыться во всей красе». ~ Пауло Коэльо

Прекращение отношений — один из самых трудных переходов в жизни человека. И хотя каждый из нас идет своим путем и в свое время, одна истина почти универсальна: все мы сталкиваемся с этой проблемой в какой-то момент своей жизни.Единственное, чем мы не являемся, — это наши страдания. Недавно было обнаружено, что в среднем люди тратят около 18 месяцев своей жизни на то, чтобы пережить разрыв. Хорошая новость заключается в том, что, хотя это требует времени, люди могут двигаться дальше. И когда они это делают, они оставляют после себя уроки, реальные, осязаемые, жизненные способы исцеления. Потому что, в конце концов, мы исцеляемся.

Начало работы:

Прежде чем мы перейдем к инструментам и методам для , как перейти на , я надеюсь, что любой, кто читает это, займет секунду, чтобы позволить себе почувствовать тот факт, что это сложно.Независимо от того, сколько людей прошли этот путь до нас, этот момент, который мы переживаем, вероятно, будет болезненным местом. Один из лучших способов справиться с реальностью этой боли — встретить ее с состраданием. Ни отрицание этого чувства, ни возможность размышлять в нем не дают нам свободы, в которой мы нуждаемся, чтобы двигаться дальше. Вместо этого мы можем проявить к себе доброту и отношение, которое мы были бы другом, — признание того, что мы чувствуем, в сочетании с проверкой реальности, которую это пройдет.

Как двигаться дальше: Примечание о времени

Когда люди испытывают трудности после завершения отношений, их первый вопрос часто — «как долго это продлится?» Конечно, на этот вопрос не существует волшебной формулы.Согласно одному исследованию, опубликованному в Journal of Positive Psychology, более 70 процентам участников потребовалось чуть меньше трех месяцев, чтобы двигаться дальше или «увидеть положительные аспекты своего разрыва» и почувствовать себя целеустремленными и такими, как они пережили. личностный рост. Неудивительно, что примерно в это же время (чуть больше трех месяцев) другой опрос показал, что люди начинают встречаться с кем-то по-настоящему, при этом они больше сосредоточены на новой ситуации, чем на старой.

Конечно, каждый человек уникален, как и их отношения.Цель повторения этих чисел — просто подчеркнуть, что исцеление может занять время. К этому факту нужно относиться терпеливо и бережно. Плохие дни — это часть более длительного путешествия, и оно обязательно наладится. Может показаться, что это не так, но время, честно говоря, на нашей стороне.

15 шагов, чтобы двигаться дальше:

Взгляните на свою жизнь как на путешествие

Важно помнить, что у всех, у кого сейчас все хорошо, были моменты, когда они думали, что с ними никогда не будет хорошо.Разрыв может казаться концом света, но через годы сегодняшняя борьба будет казаться уроком из прошлого. Чем больше мы можем смотреть на нашу жизнь как на подвижную, а не фиксированную, тем больше мы можем видеть свой опыт в перспективе. Конец отношений — это не конец нашей истории. Независимо от того, находимся ли мы с кем-то или одни, никто другой не может владеть нашей историей или нашей идентичностью. Мы можем оставить отношения, чувствуя себя так, как будто мы оставили часть самих себя, гадая, как жить без них, но правда в том, что мы все еще целы, все еще развиваемся и все время растем.

Сохранение в уме образов движения — это способ не дать нам попасть в водоворот внутреннего критика, который говорит нам, что мы никогда не сможем двигаться дальше или снова почувствовать себя.

Успокойте своего внутреннего критика

«Критический внутренний голос» — это термин, используемый доктором Робертом Файерстоуном для описания негативного мыслительного процесса, который есть у всех нас, который похож на интернализованного врага. Этот жестокий «голос» критикует, тренирует и даже жалеет нас (и других) таким образом, что это подрывает нас, когда мы поднимаемся, и пинаем, когда мы падаем.Большая часть боли и страданий, которые мы испытываем после разрыва, связаны с этим внутренним критиком. Общие «голоса» после разрыва:

• «Я сказал тебе, что она тебя бросит».
• «Теперь у вас ничего нет».
• «Никто никогда не полюбит тебя».
• «Ты всегда будешь один».
• «Людям нельзя доверять».
• «Ты должен просто забыть об отношениях».
• «Выпей. От этого тебе станет лучше ».
• «Просто будь один. Никто не хочет тебя видеть прямо сейчас.”

Увлечение этим внутренним диалогом значительно усложняет процесс определения того, как двигаться дальше. Однако мы можем узнать этот голос, как врага, которым он является на самом деле, и научиться отделять его от нашей реальной точки зрения, прочитав о шагах для преодоления критического внутреннего голоса .

Реалистичное отражение

Расставание всегда сопряжено с реальными потерями, однако мы также склонны оглядываться на наши отношения с зум-объективом на хорошее и шоры на плохое.«Подумайте об отношениях такими, какими они были», — посоветовала доктор Карен Вайнштейн в интервью Business Insider. «Не поддавайтесь общей тенденции идеализировать отношения. Очень часто вспоминать и сосредотачиваться только на прекрасных аспектах отношений. Из-за этого становится еще труднее принять реальность, что все кончено, и это эквивалентно « отрицанию» на стадиях горя ». Вспоминая о том, что в отношениях были проблемы и проблемы, а также реальные причины, по которым мы больше не вместе, может помочь нам почувствовать себя более устойчивыми и принять решение двигаться дальше.

Отпусти фантазии

Идеализация нашего партнера или отношений — это не просто то, что происходит после их окончания. Часто пары вступают в то, что доктор Файерстоун называет «фантастической связью», иллюзией связи, которая заменяет настоящие отношения и подлинные акты любви и близости. Симптомы фэнтезийной связи могут включать в себя отношения как единое целое, оценку формы пребывания в паре над сущностью установления контакта, попадание в рутину, отсутствие независимости, меньшую привязанность, переход к динамике контроля и подчинения в противоположность равенству и скоро.Качество отношений часто ухудшается, поскольку настоящая любовь заменяется узами фантазии. Пара может оставаться вместе, исходя из фантазии, что партнер как-то их «спасет». Или они могут разделиться, потому что элементы, которые сперва их соединили, больше не работают.

Когда мы находимся в узах фантазии и отношения заканчиваются, двигаться дальше становится еще труднее, потому что мы оплакиваем не только потерю человека, но и потерю фантазии. Эта фантастическая динамика также может побудить нас продолжать смотреть на человека, которого мы потеряли, через идеализированную линзу.«Когда узы фантазий разорваны, мы с большей вероятностью будем оплакивать конец нашего ложного чувства безопасности, чем конец настоящих любовных отношений», — написала д-р Лиза Файерстоун. «Когда мы расстаемся с кем-то и готовы отпустить эту иллюзию связи, мы можем обнаружить, что мы гораздо менее опустошены разлукой». Разрыв фантазии с бывшим партнером часто является ключом к тому, как двигаться дальше.

Почувствуйте чувства

Быть эмоционально грубым после разрыва — это нормально.Хотя эти чувства могут быть подавляющими, мы должны помнить, что эмоции приходят волнами. Он прибывает, достигает пика и спадает. Принятие своих чувств — это часть пути к исцелению. Относитесь к себе, как к другу, и дайте себе перерыв. Мы можем признать возникающие грусть, гнев или страх, не передавая эти чувства нашему внутреннему критику. Помните, что наши чувства приемлемы, но мысли, связанные с ними, вроде «вы никогда не найдете никого другого» или «вы не можете жить без него или нее» — нет.

Поговорим об этом

Некоторые люди считают, что можно просто выключиться и не говорить об этом. Согласно HelpGuide.org, это противоположный подход. «Даже если вам трудно говорить о своих чувствах с другими людьми, очень важно найти способ сделать это, когда вы горюете. Знание того, что другие знают о ваших чувствах, заставит вас чувствовать себя менее одиноким со своей болью и поможет вам исцелиться ». Поделиться своим опытом с кем-то, кто прошел через это, кому мы доверяем и можем выразить сочувствие, или с кем-то, кто помогает нам поднять настроение, — это разумная (и бескорыстная) идея.Люди хотят быть рядом друг с другом. Нам также может быть полезно обратиться за помощью к терапевту и получить безопасный и конкретный выход для того, что мы переживаем эмоционально.

Используйте этот ресурс , чтобы обратиться за помощью или найти терапевта в вашем районе.

Изучите свой стиль крепления

Недавнее исследование, проведенное в Университете Пейс, показало, что то, как люди реагируют на разрыв, во многом зависит от их стиля привязанности.Исследование показало, что « человека, которые сообщили о более высокой самооценке, меньшей чувствительности к отторжению и более низком уровне тревожности привязанности, сообщили о меньших побочных эффектах разрыва». Изучение того, как наш стиль привязанности влияет на наши отношения, может помочь нам осмыслить нашу собственную интенсивную реакцию на расставание. Это также может помочь нам понять, как мы действуем и почему мы чувствуем себя так в наших отношениях в целом. Например, возможно, мы чувствовали себя более неуверенными и цепляющимися по отношению к партнеру из-за ранних моделей привязанности.Понимание нашей истории привязанности также может направить нас на формирование более надежных привязанностей в будущих отношениях.

Верьте в себя

Исследователи из Стэнфорда недавно обнаружили, что «основные убеждения человека о личности могут повлиять на то, оправятся ли они от боли отвержения или останутся в ней погрязшими». Они обнаружили, что люди, которые считали личность фиксированной, с большей вероятностью обвиняли себя и свои «токсичные личности» в разрыве.Они с большей вероятностью сомневались и критиковали себя и чувствовали себя более безнадежными в отношении своего романтического будущего. Однако люди, считавшие свою личность «изменчивой», были более склонны рассматривать свой разрыв как возможность расти, развиваться и меняться. Они надеялись на свои будущие отношения, и им было легче двигаться дальше. Если мы сможем противостоять нашему внутреннему критику и поверить в нашу способность адаптироваться, мы действительно сможем понять, как двигаться дальше более успешно.

Сострадание к себе

Сострадание к себе может быть ключевым ингредиентом исцеления от разрыва.«Если вы выберете все переменные, которые предсказывают, как люди будут вести себя после разрыва брака, сострадание к себе действительно имеет значение», — сказал исследователь Дэвид Сбарра из Университета Аризоны после опроса более 100 недавно разведенных людей. Согласно Greater Good Magazine, исследование Сбарры показало, что «люди с высоким самосостраданием сообщали меньше навязчивых негативных мыслей, меньше дурных снов о разводе и меньше негативных размышлений. Самосострадание оказало большее влияние, чем другие черты характера, привычки или даже практические детали.”

Доктор Кристин Нефф, ведущий исследователь самосострадания, написала, что это «предполагает одинаковое поведение по отношению к самому себе, когда вы испытываете трудности, терпите неудачу или замечаете что-то, что вам не нравится в себе. Вместо того, чтобы просто игнорировать свою боль с менталитетом «жесткая верхняя губа», вы прекращаете говорить себе: «Сейчас это действительно сложно», как я могу утешить себя и позаботиться о себе в этот момент? » Она определяет сострадание к себе как имеющее три основных элемента:

1. Доброта к себе в противоположность самооценке
2. Общее человечество в противоположность изоляции
3. Внимательность в противоположность чрезмерной идентификации

Принятие каждого из этих элементов может помочь нам в нашем путешествии, поскольку мы узнаем, как двигаться дальше.

Узнайте больше о практике самосострадания здесь .

Практика внимательности

Доктор Лиза Файерстоун описывает внимательность как «невероятный инструмент, который помогает людям понимать, терпеть и справляться со своими эмоциями здоровыми способами». Было показано, что практика медитации осознанности снижает стресс, обучая нас принимать свои мысли и чувства, не слишком отождествляя себя с ними и не будучи подавленными ими или сурово осуждая себя.

Headspace — это приложение, которое помогает людям выполнять простые упражнения на внимательность, позволяя им легко интегрировать практику в повседневную жизнь. Их предложения по использованию осознанности для преодоления разрыва включают в себя внимание к историям, которые нам рассказывает наш разум, признание их, но не обязательно верить им, позволять себе чувствовать свои эмоции, сосредотачиваться на благодарности и каждый день уделять время упражнениям на осознанность. . «Осознанное сидение с сильными эмоциями может показаться последним, что вы хотите делать», — пишут они.«Но это важный шаг в процессе исцеления».

Найдите упражнения на осознанность и стратегии, чтобы успокоиться здесь .

Не жрать

Одно из главных преимуществ внимательности — это то, что она помогает нам избегать размышлений. Недавнее исследование, проведенное в Великобритании с участием более 30 000 человек, показало, что упор на негативные жизненные события (особенно через размышления и самообвинение) может быть основным предиктором некоторых из наиболее распространенных проблем психического здоровья.Итак, хотя мы, безусловно, должны открыто говорить о наших трудностях и переживать свои чувства по поводу разрыва, мы должны опасаться предаваться навязчивым или угнетающим мыслям, которые ведут нас по темному пути. Мы можем помочь себе понять, когда мы начинаем размышлять, когда мы замечаем, что подкрадываются наши критические внутренние голоса или наше настроение меняется к худшему.

Найти службу поддержки

Наши друзья могут быть лучшим инструментом, который у нас есть, когда мы решаем, как двигаться дальше. Всякий раз, когда мы сталкиваемся с какими-либо трудностями или изменениями в жизни, полезно собрать группу поддержки, группу людей, к которым, как мы знаем, мы можем обратиться, когда нам станет хуже.Этот список может быть длинным или коротким. Это может быть семья, друзья, консультанты или коллеги. Единственный критерий — мы выбираем людей, которые помогают нам чувствовать себя позитивно и больше похожи на нас самих. Поиск компании кого-то, кто склонен размышлять или сочувствовать нам, — не самый эффективный способ помочь себе двигаться дальше. В нашу команду поддержки должны входить люди, с которыми мы можем быть открытыми, честными и эмоциональными, но которые также должны помочь нам отвлечь наши мысли от внутреннего критика.

Практика самообслуживания

Когда мы застреваем в боли и смятении разрыва, мы часто забываем позаботиться о себе.Недосыпание или слишком много сна, слишком много или слишком мало еды, употребление алкоголя или меньшая активность могут усилить негативные эмоции. Независимо от того, насколько низко мы себя чувствуем, мы должны относиться к себе (и своему телу) как к другу и не забывать о них заботиться. Мы должны помнить об основах: упражнения, сон и еда. Даже легкие упражнения или просто выход на улицу могут улучшить наше настроение, высвобождая эндорфины. Недостаток отдыха может заставить нас чувствовать себя более напряженными, тревожными и дезориентированными. Слишком много сна может вызвать сонливость или вялость.Чтобы быть в здравом уме, мы должны стремиться к равновесию и давать себе время, необходимое для отдыха.

То же самое и о том, как мы едим. Едим ли мы коробку кексов или пропускаем приемы пищи, мы оказываем своему разуму и телу медвежью услугу, если не относимся к себе по-доброму. Мы должны стараться есть полезную пищу, которая питает наше тело и приносит удовольствие. И хотя может возникнуть соблазн выпить алкоголь или избавиться от кайфа, спады, которые мы испытываем во время или после употребления вещества, могут быть преувеличены и эмоционально отбросить нас назад.

Пробуйте новое и старое тоже

Дипак Чопра сказал: «В процессе отпускания вы потеряете многое из прошлого, но вы найдете себя». Один из самых здоровых способов двигаться дальше — найти способы соединиться с собой как с личностью. Если многие вещи, которые нам нравится делать, связаны с нашим партнером, мы должны искать новые занятия и создавать новые воспоминания, которые являются нашими собственными. Мы можем попробовать записаться на занятия, посетить новый город, стать волонтером, пойти куда-нибудь с новым другом, заняться хобби или поесть в разных ресторанах — все, что кажется нам интересным и уникальным.

С другой стороны, мы можем делать то, что раньше любили. Возможно, есть занятие, которым мы перестали заниматься, когда завязали отношения, которые мы можем попробовать еще раз — может быть, спорт или творчество. Вопреки распространенному мнению, когда мы расстаемся с кем-то, нам не нужно отказываться от друзей, занятий или частей города. Однако, если определенные вещи вызывают у нас эмоциональную реакцию, от которых мы предпочли бы отдохнуть, это тоже нормально. Основная цель — делать то, что заставляет нас чувствовать себя больше всего, будь то открытие новых аспектов того, кем мы являемся, или воссоединение со старыми.

Практика щедрости

Когда мы страдаем, мы можем потеряться в наших собственных мирах и умах. Чем больше мы можем общаться с другими, тем больше мы можем забыть (или, по крайней мере, перестать катастрофизировать) нашу собственную борьбу. Щедрость имеет удивительные лечебные свойства. Волонтерство может быть долгожданным развлечением и полезным использованием нашего времени. Даже простая практика небольших проявлений щедрости в конкретный день может помочь нам двигаться дальше. Улыбаться человеку, который подает нам кофе, начинать теплый разговор с кем-то на работе, находить время, чтобы спросить друзей о том, что происходит в их жизни, помогать тому, кто заблудился на углу улицы, — все это небольшие позитивные способы принять нас из головы, заставляют нас чувствовать себя хорошо и улучшают наше восприятие мира вокруг нас.

Преодоление разрывов и отказов

Продолжительность: 90 минут

Цена: $ 15

Вебинары по запросу

В этом вебинаре: по-настоящему понимая эмоции, вызванные разрывом или отказом, люди могут освободиться от многого. их страданий…

Об авторе

Кэролайн Джойс Кэролайн Джойс присоединилась к PsychAlive в 2009 году, получив степень магистра журналистики в Университете Южной Калифорнии.Ее интерес к психологии привел к тому, что она продолжила писать в области просвещения и повышения осведомленности в области психического здоровья. Обучение Кэролайн мультимедийным репортажам помогло поддержать и расширить усилия PsychAlive по предоставлению общественности бесплатных статей, видео, подкастов и вебинаров. Сейчас она работает редактором PsychAlive и специалистом по коммуникациям в The Glendon Association, некоммерческой исследовательской организации в области психического здоровья, которая выпустила PsychAlive. Теги: быть одиноким, разрыв, разрывы, разрыв, преодоление разрывов, советы по отношениям, проблемы в отношениях, отношения

Льюис и Кларк: Хронология экстраординарной экспедиции

После покупки Луизианы в 1803 году территория Соединенных Штатов за ночь увеличилась вдвое.Тем не менее, за несколько месяцев до заключения сделки на 15 миллионов долларов президент Томас Джефферсон получил одобрение Конгресса на отправку группы бесстрашных исследователей на поиски приемлемого водного пути на запад к Тихому океану.

Джефферсон поручил своему личному секретарю Меривезер Льюис возглавить «Корпус открытий», и как только Льюис осознал весь масштаб и задачи экспедиции, он призвал своего армейского друга и товарища по Вирджинии Уильяма Кларка стать равным ему. в команде.

«Следовательно, если есть что-то… в этом предприятии, что побудило бы вас участвовать вместе со мной в его усталости, опасностях и почестях, — писал Льюис Кларку, — поверьте мне, на земле нет человека, с которым я должен испытывать такое же удовольствие, делясь ими, как и самим собой.”

Ниже — график необычной экспедиции Льюиса и Кларка.

Мериуэзер Льюис и Уильям Кларк на своей килевой лодке, известной как «Лодка», использовали шесты для навигации по реке Миссури в мае 1804 года.

Эд Вебелл / Getty Images

Путешествие Льюиса и Кларка начинается

14 мая 1804 года

Корпус Discovery отправляется из лагеря Дюбуа недалеко от Сент-Луиса, штат Миссури, на 55-футовой килевой лодке, чтобы начать путешествие на запад вверх по реке Миссури.Среди 41 человека бригады добровольцев, солдат и одного афроамериканского раба — Патрик Гасс, плотник из Пенсильвании. Гасс пишет в своем дневнике об ожидаемых впереди опасностях, включая «воинственные народы дикарей гигантского роста» и непроходимые горные цепи.

«Однако решительный и решительный характер корпуса и уверенность, которая пронизывала все звания, развеяли все эмоции страха и беспокойства в настоящее время, — пишет Гасс, — [и], казалось, обеспечили нам достаточную поддержку в наши будущие труды, страдания и опасности.

20 августа 1804 г.

Сержант Чарльз Флойд, самый молодой человек в экспедиции, умер от предполагаемого разрыва аппендикса недалеко от современного Су-Сити, штат Айова. Невероятно, но Флойд — единственная смерть за всю двухлетнюю экспедицию.

Напряженная встреча с тетон-сиу

25 сентября 1804 г.

Из всех встреч Льюиса и Кларка с индейскими племенами встреча с тетон-сиу (Лакота) недалеко от современного Пьера, Южная Дакота, входит в число самый напряженный.Джефферсон поручил Корпусу выполнить индийскую дипломатию, которая заключалась в основном в объявлении о покупке Луизианы и вручении вождям племен медалей мира и американских флагов.

Но сбои в общении — обычное дело во время экспедиции, учитывая, что Льюис и Кларк часто полагаются на трехсторонний перевод (с родного языка с французского на английский и обратно) или язык жестов, чтобы общаться с вождями, у которых часто есть свои политические планы.

В этот день тетон сиу ошибочно принимают исследователей за торговцев и не любят, когда американцы продают оружие соперничающим племенам, живущим вверх по реке Миссури.Молодой вождь Тетон Сиу, пытаясь вмешаться в противостояние, симулирует пьянство и натыкается на Кларка, который опрометчиво обнажает свой меч. В одно мгновение солдаты Кларка поднимают свои винтовки, а храбрецы Титона обнажают луки и стрелы.

После обмена гневными угрозами и хвастовства через нервных переводчиков — в какой-то момент Кларк заявляет, что у него на борту [его] лодки «больше« лекарств », чем можно было бы убить двадцать таких народов за один день», — старший вождь Черный Бизон снимает напряжение. и призывает к миру.После трех беспокойных дней в деревне Тетон Сиу можно продолжить путешествие вверх по реке.

Льюис и Кларк встречают Сакагавеа

11 ноября 1804 г.

С приближением зимы Корпус строит форт Мандан в Северной Дакоте среди гостеприимных индейцев мандан и хитатса. 11 ноября Кларк делает поспешную пометку в своем дневнике о прибытии «двух квадратов Скальной горы, купленных у индейцев … французом». Одна из этих безымянных скво — знаменитая Сакагавеа.

Сначала о Сакагавеи думали позже. Она — 17-летняя беременная жена Туссена Шарбонно, франко-канадского трейдера, нанятого Льюисом и Кларком в качестве переводчика хидатса. Но вскоре она оказывается бесценным участником экспедиции.

«Сакагавеа помогала [Льюису и Кларку] во многих отношениях, — говорит Джей Бакли, профессор истории Университета Бригама Янга и автор нескольких книг об исследованиях Запада. «Как в том, чтобы сообщить местным племенам, что они пришли с миром, так и в том, чтобы помочь мужчинам с их диетой, найти съедобные растения для улучшения их здоровья.

Через два дня после того, как Корпус покинул Форт Мандан весной 1805 года, Льюис пишет в своем дневнике, что «[Сакагавеа] занималась добычей… диких артишоков… проникая в землю острой палкой… ее труд вскоре оказался успешным. , и она добыла много этих корней ».

Сакаджавеа ведет экспедицию из Мандана через Скалистые горы.

Bettmann Archive / Getty Images

2 июня 1805 г.

Льюис и Кларк в основном полагаются на советы по навигации от индейцев и белых торговцев, чтобы прокладывать самый быстрый и безопасный маршрут на запад к Тихому океану.Но они совершенно не готовы к крупной развилке реки Миссури в северо-центральной части Монтаны. Только одна развилка является настоящим Миссури, и они узнают ее по серии величественных водопадов вверх по течению, упомянутых Мандан-Хидатса.

Льюис и Кларк призывают к голосованию. Тридцать один человек голосует за правую вилку и только двое голосуют за левую — этими двумя были Льюис и Кларк. Не желая бросать вызов своим людям, Льюис и Кларк посылают исследовательские группы на каждую вилку и заставляют их доложить. Второе голосование проводится с точно таким же результатом.

«Но мужчины, надо отдать им должное, говорят:« Мы собираемся следовать за вами », — говорит Бакли.

13 июня 1805 г.

Стремясь доказать свою правоту, Льюис ведет разведку впереди остальных членов Корпуса и очень рад (поначалу) обнаружить Грейт-Фоллс, описывая его как «поистине великолепный и величественный объект. который с незапамятных времен был скрыт от взглядов цивилизованного человека ».

Но вскоре становится ясно, что переброска (перевозка каноэ по суше) вокруг Грейт-Фолс будет намного сложнее и потребует большего, чем однажды он запланировал.Чтобы справиться с трудностями, мужчины создают грубые повозки из срубленных деревьев и тащат каноэ и снаряжение по неумолимой, усеянной кактусами местности.

«У них уходит почти полтора месяца, чтобы перевезти все свое снаряжение на 18 миль», — говорит Бакли. «Это, наверное, одна из самых медленных частей всего путешествия».

Экспедиция находит шошонов

8 августа 1805 г.

До того, как Хидатса похитили ее в возрасте 12 лет, Сакагавеа жила среди шошонов на границе современных Монтаны и Айдахо.К августу 1805 года Льюис и Кларк полагают, что судьба экспедиции зависит от поиска шошонов и покупки у них лошадей. Это единственный способ, которым Корпус может надеяться пересечь Скалистые горы до зимы.

Хотя Сакагавеа не «руководит» экспедицией, ее детские воспоминания дают ценные подсказки о том, что они на правильном пути. 8 августа Льюис пишет в своем дневнике:

: «Индийская женщина узнала точку высокой равнины справа от нас, которая, как она сообщила нам, находилась недалеко от летнего убежища ее народа на реке за горами.. . . этот холм, по ее словам, ее народ называет головой бобра по задуманному сходству. . . . она уверяет нас, что мы либо найдем ее людей на этой реке, прямо к западу от ее истока. . . . поскольку сейчас для нас важно как можно скорее встретиться с этими людьми ».

17 августа 1805 г.

После того, как Льюис и Кларк наконец установили контакт с шошонами, Сакагавеа радостно воссоединяется со своим братом Камеавейтом, который теперь является вождем шошонов.

Команда потерялась в снегу и почти умерла от голода

11 сентября 1805 года

Даже с лошадьми и шошонским проводником по имени Старый Тоби переход гор Биттеррут в Айдахо оказывается самым изнурительным и жизненным. опасный участок всего путешествия.

Была только середина сентября, но снег на западном берегу Биттеррутса уже глубокий, и Старый Тоби теряется. Лошади поскользнулись и кувыркались с горы. Мужчины, которые привыкли есть от пяти до семи фунтов мяса в день на богатых дичью равнинах, начинают голодать.Они приходят в такое отчаяние, что начинают есть жеребят.

Одиннадцать дней спустя они, спотыкаясь, выходят из леса, слепые от снега и ослабленные голодом, и попадают в деревню индейцев нез-персе. Бакли говорит, что дебаты Нез Персе убивают полумертвых злоумышленников, которых сопровождает женщина-шошонка, их заклятый враг. Но женщина из племени нез-персе по имени Ваткуейс, которая живет среди белых мужчин в плену, убеждает их пощадить незнакомцев и подружиться с ними.

У гостеприимства Nez Perce есть один недостаток.Люди Льюиса и Кларка заболевают от чрезмерного употребления груды сушеной рыбы и вареных кореньев.

Кларк пишет в своем дневнике: «Я очень плохо себя чувствую весь вечер из-за слишком свободного поедания рыбы и кореньев». Неделю спустя он добавляет: «Мы с капитаном Льюисом едим ужин из вареных корнеплодов, который раздул нас так, что мы могли дышать несколько часов».

Они достигают Тихого океана … или нет

7 ноября 1805 года

После нескольких недель гребли на байдарках по коварной реке Колумбия, Кларк считает, что люди наконец достигли Тихого океана.

«Великая радость в лагере, мы находимся на виду у Оциана», — пишет Кларк с его фирменным творческим правописанием. «Этот великий тихоокеанский октеан, которого мы так долго стремились увидеть. и рев или шум, производимый волнами, разбивающимися о скалистые берега (как я полагаю), можно услышать отчетливо ».

Увы, к ужасу Кларка, они прибыли только на окраину залива Грей, заброшенного штормом солоноватого устья в 20 милях от побережья Тихого океана. Сильные волны и сильный ветер заболачивают и парализуют каноэ.

В типичной дневной записи, отмеченной 14 ноября, Кларк пишет: «Дождь шел всю прошлую ночь без перерывов и этим утром. ветер дует очень сильно, но наша ситуация такова, что мы не можем сказать, с какой точки он пришел — одна из наших каноэ сильно разбита волнами, разбивающими ее о скалы ».

Корпус наконец-то пересекает устье реки с помощью местных индейцев клацопов и их больших океанских каноэ.

Форт Класоп в стране Орегон недалеко от устья реки Колумбия.

Коллекция Кина / Архивные фотографии / Getty Images

Льюис и Кларк достигают Тихого океана

24 ноября

Достигнув наконец Тихоокеанского побережья, пора остановиться в зимних кварталах. Льюис и Кларк поставили на голосование решение о том, где построить форт Клацоп, их дом на следующие пять месяцев. Подсчет голосов заносится в журнал Кларка, включая исторические голоса афроамериканской рабыни Йорка и индийской женщины Сакагавеи.

«Джейни [одно из прозвищ Сакагавеи] выступает за место, где много картофеля», — писал Кларк, имея в виду вапато, один из видов корнеплодов.

декабрь 1805 г. — март 1806 г.

Условия в форте Клэтсоп «ужасно плачевные», — говорит Бакли. «С декабря по март шел дождь, кроме 12 дней. Они застряли в тесных дымных помещениях, питаясь нежирным мясом лося. Они были готовы отправиться в обратный путь, как только сочли это возможным, и на самом деле ушли слишком рано.

Долгое времяпровождение с Nez Perce

May, 1806

Возвращаясь в Nez Perce, Льюис и Кларк идут вразрез с советами туземцев и пытаются пересечь густо заросшие деревьями Горькие корни до того, как полностью растает снег. «Это было их единственное отступление за всю экспедицию», — говорит Бакли.

8 июня 1806 г.

Месяц, проведенный с Нез Персе в ожидании таяния снега, является одним из самых приятных и неторопливых за все два года путешествия.Днем люди Льюиса и Кларка и индейцы соревнуются в пеших гонках и детских играх, таких как «тюремная база», своего рода бирки. А по ночам они не ложатся спать допоздна, танцуя и играя на скрипке у костра.

«Прошлым вечером индейцы развлекали нас, поджигая ели, — пишет Льюис, описывая одну из своих последних ночей среди нез персе. — Эта выставка напомнила мне фейерверк. Туземцы сказали нам, что их цель поджечь эти деревья означало обеспечить хорошую погоду для нашего путешествия.»

Карта, изображающая маршрут, пройденный Льюисом и Кларком во время их первой экспедиции от реки Миссури (около Сент-Луиса, штат Миссури) до устья реки Колумбия (в Тихом океане в Орегоне) и их обратного пути, 1804 — 1806.

Stock Montage / Getty Images

3 июля 1806 г.

После легкого перехода через Биттеррутс с помощью гидов Нез Персе Корпус разделился на четыре разные группы для следующего этапа пути. Кларк возглавляет группу, чтобы исследовать реку Йеллоустон.Льюис поднимается вверх по реке Мариас, которая включает самый северный край территории Луизианы. Не имея возможности общаться друг с другом, они планируют воссоединиться в форте Мандан.

25 июля 1806 г.

Кларк выгравировал свое имя и дату на обнажении песчаника недалеко от современного Биллингса, штат Монтана, который он назвал Башней Помпи в честь сына Сакагавеи. Это единственное физическое свидетельство экспедиции Льюиса и Кларка, которое сохранилось до наших дней.

26 июля 1806 г.

Группа Льюиса встречает небольшую группу воинов-черноногих в Монтане.После ночлега в ночном лагере Льюис ловит черноногих, пытающихся украсть их ружья и лошадей, и убивает молодого храбреца.

«Это была единственная смерть туземца за всю экспедицию», — говорит Бакли. «И Льюис был так обеспокоен тем, что Черноногие придут за ним, он и его люди прыгают на своих лошадей и едут почти 24 часа, чтобы спуститься к реке Миссури и встретиться с остальной частью группы».

Льюис и Кларк возвращаются в Сент-Луис в качестве героев

23 сентября 1806 г.

Через месяц после воссоединения Льюиса и Кларка в месте слияния рек Миссури и Йеллоустоун и через несколько недель после прощания с Сакагавеей в форте Мандан, Корпус Discovery возвращается в Санкт-Петербург.Луи, где измученных исследователей встречают как героев.

«Несмотря на все эти трудности с горами, реками, климатом и туземцами, они все живы — все возвращаются», — говорит Бакли. «И экспедиция Льюиса и Кларка становится одиссеей Америки».

Выживших | МАГИЯ: СОБРАНИЕ

«Хорошие люди …» Торенс начал, но остановился, когда начертил пробел на названии деревни. За последние два года для заработка денег нужно было ездить на велосипеде по изолированным деревушкам Иннистрада, есть одну и ту же жареную курицу в течение недели и избегать участков дороги, где ужасные твари рыщут в поисках легкой добычи.Отследить, где он находится, стало еще труднее, когда все дни слились в одну бесконечную ночь. «Хорошие люди», — начал он снова. «Сейчас трудные времена. А трудные времена требуют сложных… вещей».

Черт. Дополнительные полдня путешествия вдоль границы Кессиг-Стенсия — благодаря довольно рьяному катару по имени Ингрид, бесцеремонно выгнавшему его из Зильберна, его любимого места пребывания — заставили слова казаться скользкими и змеиными. Перегруппировавшись, он кивнул в сторону содержимого своей повозки, готового к демонстрации.Брезентовый верх был натянут через обручи фургона с надписью «Любопытные товары Торенса» на внутренней стороне обложки. В кузове вагона стояли плетеные урны, заполненные различными мелочами, по разумным ценам и с точными этикетками.

В разумных пределах точно.

«Есть проблема с оборотнем?» — спросил Торенс у толпы, залезая в одну из корзин и вытаскивая небольшую коричневую бутылку. «У меня есть оборотень , раствор ». Он никогда не слышал никаких жалоб на свою антиликантропную сыворотку — в основном потому, что он никогда не задерживался достаточно долго, чтобы их услышать.

«А как насчет колдовских проклятий?» — продолжил он, ныряя в другую корзину и вытаскивая ожерелье из полых костей летучей мыши. «Наденьте это, и вы гарантированно будете свободны от проклятия. К тому же, это чертовски модное заявление».

«Вампиры?» Некоторые лица в толпе озарились узнаванием. Торенс вытащил из заднего кармана маленькое серебряное зеркало, грязное и размазанное, а также плоскую канистру. Он намазал вязким содержимым канистры все зеркало и, быстро осмотрев манжеты рубашки, снова повернул безупречное стекло на толпу.«Вампиры могут выглядеть как кто угодно, растворяться в тумане, превращаться в летучих мышей! Но вы всегда сможете заметить их с помощью этого — ясновидящего лака Торенса! Не все сразу бросаются на меня».

Они этого не сделали. Вместо этого последовали насмешки и приступы смеха.

«Люди, люди!» — позвал голос, оборвав смех. Говоривший мужчина выступил вперед, разделяя толпу, как вернувшийся король. «У нас так мало посетителей в нашу скромную деревню. Если вы не собираетесь проявлять уважение к нашим гостям, то вам лучше идти домой.«Толпа ответила бормотанием, но без протестов, когда они разошлись. Мужчина представился.« Я Витас. Позвольте мне извиниться от имени народа Траублассена. Они простые люди ».

«Как бы то ни было. Сообщение было громким и ясным. Я буду в пути».

«Сэр, я не хочу, чтобы вы уходили. У меня есть задача, подходящая для человека с вашими талантами. Та, которая платит».

Хм. Оплачиваемый концерт поможет смыть кислый вкус того дня. Но, честно говоря, он не мог находиться рядом с Витасом, не говоря уже о том, чтобы работать на него.Гардероб мужчины вопил притворством высокой моды: льняная туника с подкладкой из шелка и бархата, все с золотой отделкой. Хуже был его напыщенный тон, словно лорд умилостивил свинью отборными кусками перед тем, как кивнуть мяснику.

«Пройдите», — сказал Торенс.

«Предложение очень щедрое, — сказал Витас. «Я сомневаюсь, что те, кто вас ищет, заключат столь же справедливую сделку. Было бы обидно, если бы кто-то помог им в их поисках». Он похлопал по повозке Торенса.«Удивительно, насколько быстро решительные катары могут путешествовать верхом на лошади по сравнению с тем, кто тянет такой груз».

— проворчал Торенс. «Чего ты хочешь?»

«Чтобы вы послушали», — сказал Витас. «Пойдем. Поговорим в моем кабинете».

---

Торенс и Витас проехали через деревню к усадьбе Витаса. На переднем фасаде доминировали алебастровые колонны, а дюжина окон означала как минимум такое же количество комнат. Когда они приблизились, Торенс заметил молодого человека, стоящего у входной двери.Витас раздраженно застонал, слезая с повозки.

«Александар», — сказал Витас. «Поздно.»

Хотя он был на ясную голову выше Витаса, у Александра были сплошные колени и локти под грязной светлой шваброй. Через несколько лет, предположил Торенс, он заполнит свой образ. Но до тех пор в супе отварной выдержки будет только лапша.

«Речь идет об аренде, сэр», — сказал Александар, сумев остаться впереди, когда человек Витаса попытался его обойти. «Дайте нам еще одну неделю.У моего отца есть несколько контрактов, и …

«Сейчас не время и не место».

«Почему бы и нет?» сказал Торенс, присоединяясь к ним на пороге. «Дай ребенку отдохнуть».

Витас наклонился ближе к Торенсу. «Это отдельные вопросы от наших».

«Я вас выслушиваю. Почему бы вам не сделать то же самое для него?»

Витас хмыкнул, но сохранил хладнокровие.

«Александр, мы с вами можем обсудить вещи после того, как мои отношения с этим господином будут завершены.А пока отведи его повозку в конюшню. Витас поправил рубашку, натянул плащ и широко улыбнулся в ответ Торенсу. «Хорошо?»

Поместье Витаса выглядело столь же роскошно, как и лучший особняк в Трабене. До «Мучений» Торенс служил стражей мавзолея; его наименее любимой работой были визиты в дома нервных аристократов, которые клялись, что их мертвые родственники поднялись из могилы, чтобы украсть свое наследство. Обычно это оказывался кот (кроме одного раза).Торенсу в вестибюле Витаса встретила бронзовая скульптура волчьей стаи, мчащейся по прерии. Дальше, по обе стороны от большого арочного прохода, висели две картины: одна изображала самого Витаса с щедрым пучком волос на макушке, а другая — бородатого мужчины, одетого в черную тунику и капюшон, пара очки с толстыми линзами, балансирующие на кончике его носа.

— Мой прадед Тайвас, — провозгласил Витас. «Он основал Traublassen, имея не что иное, как видение и талант к охоте.«

Торенс последовал за Витасом через коридоры, украшенные различными произведениями искусства, пока они не достигли комнаты, в которой доминирует темный деревянный стол, увенчанный бумагами, перьями и графином с вином. Витас налил два стакана.

«Какая работа?» — сказал Торенс, не обращая внимания на вино, которое Витас подтолкнул к нему.

«Не для тонкостей, а?»

«Угрозы не производят большого впечатления».

«Угрозы?» Витас опустился в свое письменное кресло с кожаной спинкой.»Это мое дело — знать, кто приезжает в мой город и уезжает из него. У меня обширные церковные связи. Слово может распространяться быстро, учитывая средства и мотивацию. Оружие, наделенное защитой чародея рун, является настоящей мотивацией для ваших товарищей-катаров, как и задержание сбежавшего с ним брата-вора «.

Торенс тушился в тишине. Что именно знает Витас?

«Расслабьтесь. Меня не интересуют ваши междоусобные ссоры», — продолжил Витас. «На самом деле, я чувствую в тебе добрую душу, несмотря на то, что мне говорили.Вы ведете себя с определенным благородством, которое, как я считаю, превосходит все проблемы, мучившие ваше прошлое «.

«Ближе к делу».

«В самом деле. Вы, несомненно, обратили внимание на жителей этого города. Они стойкие люди. Мой прадед гарантировал это с самого начала. Он заключал союзы, использовал свое богатство для поощрения большего числа поселенцев и обеспечения их безопасности . »

«Его жильцов, охрана».

«Он взял на себя риск, как и я сейчас.Я поставляю семена, лекарства для скота, оружие для безопасности села. Некоторая мера компенсации — это разумное ожидание. Витас сложил несколько бумаг на своем столе в аккуратную стопку. «И все же никто не идеален. Недавно в частном порядке до меня дошли сообщения о странных звуках, исходящих из башни, возвышающейся над деревней ».

«Крепость?» Торенс не помнил, чтобы видел такое сооружение по дороге в город.

«Из-за наступающей тьмы это трудно различить на горизонте», — сказал Витас.«Согласно сообщениям, это слабый визг. Это могло быть просто раненое животное, но это моя работа, чтобы быть уверенным».

«На деревенской площади никто не выглядел очень обеспокоенным».

«При всем уважении, ты аутсайдер. Они не верят тебе так, как доверяют мне».

«Доверие. Конечно. Это то, что я видел на площади».

Витас ухмыльнулся колючке Торенса. «Вы исследуете крепость. Если вы найдете что-то необычное, вы позаботитесь об этом.С осторожностью, конечно. «

«Конечно», — усмехнулся Торенс. «Получил меня через бочку».

«Вряд ли. Плата будет стоить вашего времени». Витас открыл один из нижних ящиков стола, вытащил небольшую коробку и поднял крышку, обнаружив, что она была заполнена чистыми золотыми монетами, на каждой из которых был штамп с лавровым символом Авацины. Витас отсчитал двадцать пять один за другим и сложил их по столу в стопку. «Это половина, а вторая половина должна быть завершена.«

Торенс поднял монету, чтобы изучить ее. Он зажал ее между пальцами, перевернул ближе к свету фонаря Витаса, даже понюхал. Это было по-настоящему. И всего пятьдесят за всю работу? Этого было достаточно, чтобы держать его в хорошем состоянии более чем на год. Тем не менее, вся эта сделка казалась неуместной, даже учитывая принуждение Витаса и собственное отвращение Торенса к работе на кого-то столь склизкого.

«Итак,» сказал Витас, вырывая Торенса из его мыслей. «Мы договорились?»

«У меня нет особого выбора, не так ли?»

«Выбор есть всегда, — сказал Витас.«Просто одни варианты лучше других».

— Прекрасно, за исключением одного, — сказал Торенс, вкладывая монеты в руку. «Сколько стоит арендная плата мальчика?»

---

Продавцы на знаменитом рынке Hanweir делят свое время, упаковывая свои киоски и поспешно обращаясь к покупкам в последнюю секунду, чтобы избежать надвигающегося ливня. Шумиха была идеальным развлечением для Торенса: он сунул руки в незащищенные карманы и ушел с запасной монетой. В двенадцать лет его пальцы были маленькими и точными — идеально подходили для того, чтобы воровать кое-где кое-где, чтобы тайком пополнить семейную казну, — пока у него было хоть немного прикрытия.

Проходя мимо загонов для домашнего скота, он заметил идеальный знак: хорошо одетый мужчина в окружении двух слуг, держащих плащи над его головой, увлеченный переговорами с фермером, продающим кур. Один из слуг встряхнул одну золотую монету в лицо фермера, в то время как хорошо одетый мужчина держал жесткую линию: «Одно золото за всю партию! Возьми или оставь!»

Золото! Торенс никогда не видел этого в реальной жизни. Его мать, прачка, получала зарплату медью.Его отец-плотник, с другой стороны, должен был получать некоторую долю золотом, но лишь немногие серебряные монеты пережили его ставки с пивом на черепахи в таверне «Затерянное озеро». Даже две-три монеты могли прокормить всю семью в течение нескольких недель.

Начался моросящий дождь. Поднявшись назад, Торенс вступил в поток людей, уходящих с рынка. Он пробрался к тому месту, где стояли хорошо одетый мужчина и его соратники, и, точно рассчитав время в окне, высунул руку и сунул два пальца в открытый карман слуги, вытаскивая две из драгоценных монет.Он отдернул руку, крепко держась за свою награду, и на мгновение посмотрел на приз.

Это был слишком долгий момент. Слуга бросился за Торенсом, и пока мальчику удалось ускользнуть от его хватки, люди бросились в погоню. К сожалению, толпа, которая предоставила ему убежище, теперь помешала его побегу, и вскоре он почувствовал, как одна пара рук схватила его за руки, а другая схватила его за шею. Его затащили обратно к купеческой будке. Его ждал хорошо одетый мужчина с хмурым взглядом на багрово-красном лице.

«Невыносимый засранец!» сказал мужчина. «Вы знаете, что происходит с такими отбросами, как вы? Вы исчезаете. Потому что вы бесполезны, не заслуживаете чьей-либо заботы».

Внезапно Торенс почувствовал, как один из слуг отпустил его. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть человека, брошенного через дорогу в ящик с рыбой. Другой слуга вскочил на ноги только для того, чтобы получить удачный удар в живот. Возвышающаяся тень настигла хорошо одетого человека, который, оставшись один, упал на грязную землю.

«Ч-что это значит?» — пробормотал он.

Торенс встал, улыбнулся и подошел к своему спасителю: своему старшему брату Эламону, который стоял на полторы головы над всеми на рынке. Прежде чем Торенс смог отпраздновать это событие, Эламон схватил монеты и швырнул их обратно богатому человеку.

«Никогда больше не прикасайтесь к моему брату», — сказал Эламон людям на земле. «А теперь уходи».

Поднявшись на ноги, этот человек и его слуги собрали свои деньги и убежали.

Взяв Торенса за шиворот, Эламон затащил его под выступ, чтобы спастись от проливного ливня.

«Я не всегда буду рядом, чтобы спасти твою шкуру», — сказал он.

«Как будто ты какой-то герой!» — завопил Торенс. «Мне не нужно было спасать!»

«Сколько раз я вытаскивал тебя из огня? Я сбился со счета».

Торенс не имел опровержений. Вместо этого он сосредоточился на своей потерянной жертве.»Нам были нужны эти деньги!»

«Не сюда». — сказал Эламон.

«А-»

«Хватит!» Эламон вонзил палец в грудь Торенса, прижав его к стене. «Мы едем домой.»

---

Глубокой ночью отправиться в неизвестность одному было выбором безрассудных и отчаявшихся; Таким образом, Торенс не протестовал, когда Витас предложил своего сына Бориса — дородного и неразговорчивого, с челюстью, подобной наковальне, и чарами другой, более тяжелой наковальни — в качестве руководства.

«От вас воняет городом», — сказал Борис, представляясь. Торенс понюхал внутреннюю часть своего воротника. Его не приняли бы за букет цветов, но, по крайней мере, от него не пахло особенно напряженным днем ​​на бойне. Основным товаром Траублассена была торговля шкурами и мехом, а главным среди охотников Вита был Борис.

Дни крепости как защитного сооружения давно прошли. Пройдя мост через сухой ров и пройдя через полуразрушенный барбакан, Борис и Торенс достигли небольшого двора.Возможно, когда-то это был зеленый сад, но теперь все, что осталось, были пустыми каменными горшками на хрупкой, сломанной земле. Они пересекли мертвую землю и подошли к высоким дверям из черного железа, в которые была встроена скульптура адского змея.

«Эту дверь построил мой прапрадед Тайвас», — сказал Борис, похлопывая по ней, как домашнее животное. «Он был провидцем, гением». Поставив фонарь на землю, он вытащил из сумочки на поясе медную сферу размером с кулак и поместил ее в углубление в одном из глаз дракона.Последовал низкий скрежет стаканов о камень, и дверь приоткрылась.

Внезапно его гордая улыбка исчезла, и, вытащив из ножен длинный нож, Борис помчался обратно к барбакану. Торенс смотрел сквозь край света фонаря. Он ничего не видел, но слышал звуки борьбы, побуждающие его залезть в сумку и схватиться за обутую железом рукоять своего оружия. Он отпустил, когда вернулся Борис с Александром, молодым человеком, который был раньше. Он сменил рабочую одежду на поношенный костюм из доспехов лучника, жесткая кожа на локтях потрескалась и отслаивалась.На поясе висел меч в ножнах.

«Почему вы следите за нами?» — спросил Торенс.

«Я хочу предложить свою защиту, пока вы исследуете крепость», — ответил мальчик. «Это вопрос чести. Вы заплатили за квартиру моей семье».

«Честь и банка тухлой рыбы не принесут тебе большего, чем боль в животе», — сказал Торенс. «Если вам повезет.»

«Слушай смысл, мальчик», — издевался Борис. «Вернись домой и убедись, что арендная плата за следующий месяц пришла вовремя. Или ты предпочитаешь танцевать этот танец еще раз?» Судя по подавленному выражению лица Александра, ответ был отрицательным.У ребенка могло быть мужество, но не хватало мускулов, чтобы поддержать этот характер. По крайней мере, он это знал. Довольный собой, Борис снова обратил внимание на Торенса. «Я закрою за тобой дверь — для безопасности города». Он указал на маленькое окно на втором этаже. «Когда вы закончите, зажгите свет, и я выпущу вас».

Торенс кивнул и вошел внутрь. Затем он повернулся к Александру.

«Ты идешь что ли?»

Александр расплылся в улыбке и бросился к Торенсу.

— Твоя могила, — проворчал Борис, когда Александар пробирался мимо. Он закрыл и запер за ними дверь.

Торенс, за которым следует Александр, вошли в тихий коридор. Под ногами хрустели осколки каменной плитки и куски упавшей кладки. Звуки бегающих по полу крошечных когтей доносились из-за границы. В конце коридора был дверной проем, который открывался в более широкое пространство с другой стороны.

«Сэр?» — сказал Александр. «Почему ты там передумал?»

Торенс ответил не сразу.Он осмотрел край света в поисках более крупных признаков движения среди теней и затем направился к дверному проему. Вытянув фонарь в комнату, он предположил, что это был большой зал крепости, судя по его размеру. В дальнем конце холла была лестница, ведущая вверх в мезонин с видом на первый этаж. Возможно, это место когда-то было местом проведения праздников или важных встреч между значительными сановниками. От этого богатства не осталось.

«Я ненавижу хулиганов», — сказал Торенс, махнув Александру вперед.«И я действительно ненавидел это». Он встал на колени и положил сумку на землю. Затем он залез внутрь и снова схватился за рукоять своего оружия. Электрические булавочные уколы поднялись по его руке. «По-прежнему было ошибкой следовать за нами».

«Я сказал вам, почему я это сделал. Вы заплатили -»

«Ничего подобного».

«Это не пустяк», — сказал Александар. «Моя семья владеет кузницей. Без солнца урожай не растет, и отсутствие урожая означает, что не нужно покупать новые сельскохозяйственные инструменты или чинить старые. Нам повезло, что я ухаживаю за конюшнями Витаса за немного больше денег, но есть только столько затягиваем пояса, что мы можем сделать.Ты спас нас ».

«Я никого не спасал», — сказал Торенс. Он уставился в землю, пытаясь сменить тему, прежде чем заметил ножны на поясе Александра. «Давай посмотрим на твой меч, малыш». Мальчик вытащил из ножен крепкое на вид лезвие и протянул его Торенсу, который положил его на ладони, чтобы проверить вес. «Это хорошая работа», — отметил он, возвращая меч. Мальчик сиял. Не имело значения, что сделка была простой, а рукоять грубой. «Вы знаете, как это использовать?»

«Я получил несколько уроков от мамы», — сказал Александар.«Она выросла в Эствальде, где ее отец был капитаном стражи. Она показала мне несколько трюков».

«Похоже, твоя семья очень близка. Моя — не совсем объятия и поцелуи».

«Нас всегда было только трое. Мы заботимся друг о друге».

Крик разорвал тишину, человеческий крик.

«Это идет оттуда!» — воскликнул Александар, когда раздался еще один крик. «Да ладно!» С мечом в руке он рванул вверх по лестнице. Торенс вытащил булаву из своей сумки, залив комнату ярким белым светом.Подбежав, он достиг площадки как раз вовремя, чтобы увидеть, как Александар открыл фиксирующий штифт и врезался внутрь.

---

Ночь была полна смеха, плеск бесспорно разбавленного эля, разлитого по чашкам, сопровождался ударами бледно-янтарных брызг на столешницы. Паб Jorelda’s был последним местом, где выступала Маргарита, одна из самых знаменитых бардов Гэвони. Оказалось, что и будущие дворяне, и грязные хулиганы любили похабные песни, даже если подвыпивший мандолинист, сопровождавший ее, играл каждый третий аккорд диезом или бемолью.

Торенс неустойчивой рукой поднес ко рту кружку. Его контакт опоздал. На организацию перевозки безоаров, талисманов, редких трав и других предметов, объявленных городским советом контрабандой, ушло почти месяц. Запрет практически не повлиял на спрос. Слухи из мирных деревень привязывали пропавших без вести путешественников не к отчаявшимся разбойникам, как предлагали власти, а к созданиям более ужасным. Какова бы ни была история — волчья стая из десяти тысяч крылатых чудовищ, собирающихся на Пепельнице, или какой-то другой выдуманный кошмар — она ​​разжигала страх среди населения, которое стремилось к плодородным, неиспользованным рынкам.

Все, что требовалось Торенсу, — это одна сделка, чтобы довести дело до конца. Больше не нужно защищаться от сборщиков долгов, которые научились ждать, пока Эламон уедет, чтобы приставать к его матери. Выручки было бы достаточно, чтобы сразу купить дом и гарантировать, что еда всегда будет на столе. Оставалось только встретиться с человеком по имени Рогель и заключить сделку. К сожалению, Торенс не удосужился получить описание Рогеля, оставив его сидеть в баре и болтаться над своим напитком.

Из ниоткуда пара медвежьих лап схватила его за плечи и задрожала.

«Брат!» Эламон, пропахший промасленными доспехами и потом, сел рядом с Торенсом и заказал эль. Многие в баре на мгновение отвлеклись от Маргариты и уставились на Эламона из восхищения, желания или страха. Он стал чем-то вроде местной знаменитости, отчасти благодаря тому, что искоренил оборотня среди своих товарищей по гарнизону. В его честь подняли кулаки добрые люди. Преступники на бегу соскользнули с мест и поспешно вышли. «Я не ожидал увидеть тебя здесь!»

— То же самое, — сказал Торенс, ища пути выхода.«Вы не из тех, кто любит курить».

«Контакт нам сообщил, что сегодня здесь происходит какая-то сделка. На прошлой неделе мы перехватили целый ящик отрубленных пальцев, сотни из них, каждый из которых был помечен как священная цифра самого Сен-Трафта. Можете ли вы поверить, что это ? »

Торенс мог. Он не участвовал в сделке, но знал людей, которые участвовали. Они ушли в подполье теперь, когда ростовщики, ссужавшие им деньги, приходили за их долей либо монетой, либо кровью, в зависимости от того, что было наиболее целесообразно.

«Я думал, вы городские стражи, а не торговая федерация».

«Я пытался сказать капитану Лисандре. Она ответила, послав меня в эту погоню за дикими гусями».

«Развлекайся. Я пойду».

«Не так быстро», — сказал Эламон, кладя руку на плечо Торенса и опуская его обратно на место. «Как давно мы расслабились и поговорили?»

Блин. Почему это не могло быть легко? «Давайте посмотрим.Мне двадцать один, так что. . . двадцать один год «.

Эламон сделал большой глоток и кивнул. «Я не жду, что ты поймешь». Он отличался от того, что помнил Торенс — более угрюмый, довольный тем, что смотрел на пену, покрывающую свой напиток. «Ты все еще остаешься с друзьями у причалов?»

«Ага». Друзья? Больше похоже на сообщников. После того, как их отец умер два года назад, оставив Эламон основным человеком в доме, власть закона пришла быстро. Комендантский час.Никаких кутежей на местных дайвингах. Постоянно расширяющийся список «хулиганов» Торенсу было запрещено общаться с ними. Их ночные ссоры редко больше чем волновали их мать, которая сама была больной и прикованной к постели. Два месяца этого, и Торенсу было достаточно. Он переехал в лачугу, по иронии судьбы населенную теми людьми, которых Эламон считал включенными в свой список. Тем не менее, Торенс чувствовал себя его людьми, теми, кто понимал, что ты либо вылезешь из ямы, либо тебя проглотят. Нет золотой середины, нет места принципам, когда на карту поставлено выживание.

«Ма спрашивает о тебе. Она всегда готовит место к обеду».

«Не надо, — сказал Торенс. «Вы знаете, как было бы, если бы я вернулся домой».

«Вы могли бы хотя бы время от времени зайти к ней. Только вчера вечером …» Голос Эламона затих, когда его взгляд переместился с Торенса на другую точку комнаты. Повернув голову, Торенс точно заметил, на что смотрел его брат — прямо в дверном проеме был тощий мужчина, который больше походил на заблудшего кролика, чем на типичного посетителя бара.Он бы только выстоял больше, если бы был в огне. Эламон встал и оставил на стойке несколько монет. «Купите нам еще один раунд. Я вернусь».

Торенс не знал, вошел ли только что Рогель, но рисковать не мог.

«Эламон!» — крикнул он.

«Что это?»

«Я понимаю, чего это стоит. Спасибо, что всегда заботитесь обо мне». Торенс обвил пальцами ручку своей кружки.»Мне жаль.» С этими словами он поднял кружку и ударил ее содержимым в лицо Эламону, используя момент, чтобы пролететь мимо брата, сквозь толпу и выйти за дверь. Ему нужно было быстро и безопасно попасть в безопасное место. Торенс прокрался по трапу между двумя магазинами и вышел на узкую извилистую улочку, намереваясь сливаться с остальными ночными пирушами. Хороший план, но ему не суждено было сбыться.

«Стоп». Эламон приближался с дальнего перекрестка с заряженным арбалетом.»Почему, Торенс?»

«Вы знаете почему», — ответил он.

«Каждый день я работаю, чтобы помогать нашей семье! Чтобы завоевать уважение! Вот как ты добиваешься успеха в мире!»

«Уважение? От кого? Капитан, который издевается над вами? И совет? Они слишком заняты, потягивая прекрасное вино, пока караваны режут на дорогах. Мы для них ничего. наши собственные возможности «.

«Нет», — сказал Эламон всего в нескольких шагах от него.Он бросил свой арбалет. «Есть правильный способ делать что-то».

«Это включает в себя арест меня?»

Эламон бросился на своего брата, но Торенс ловко уклонился и бросился прочь от каждой попытки. Эламон двинулся вперед, предприняв еще одну попытку медвежьего объятия, но Торенс снова увернулся. Его брат сопротивлялся — Торенс мог сказать. Даже несмотря на то, что его доспехи давили на него, Эламон был быстрее этого. Если обстоятельства заключались только в том, чтобы убедить Эламона уйти, возможно, у Торенса были другие варианты, кроме как убежать.Но снисходительность его брата, вызванная любовью или разбитым сердцем, не поможет ему отбиться от остальной части стражи, которая вскоре заполонит территорию вокруг Джорельды.

Торенс ждал, пока Эламон снова потянется за ним. На этот раз он нанес ложный удар, вывести брата из равновесия. Это был момент, когда ему нужно было вырваться и заблудиться в извилистых улочках Ханвейра, прежде чем покинуть город.

---

Слишком поздно, чтобы остановить Александра, Торенс бросился через порог и в дверной проем.Тьма на другой стороне была густой, удушающей — дым густой, как тень. Свет его булавы, который был благом, осветил дым, окружая его одеялом невыразительного серого цвета.

«Александар?» — крикнул он.

В ответ ему последовала серия рычаний и шипений, которые, казалось, исходили отовсюду, а затем, возникнув в нескольких дюймах от него, когтистая рука попыталась ударить его по лицу. Ему удалось увернуться и отбить коготь своей булавой, заставив любое существо визжать от боли.Торенс отступил в оборонительную позицию только для того, чтобы войти в еще два когтя, рассекая его по ноге. Он упал на колени, заметив стук трехпалых ног по полу под облаком дыма.

«Александар! Где ты?» Он снова поднялся на ноги и стоял на своем, ожидая, когда что-нибудь мясное — голова, тело — раскроется. Никто не пришел. Вместо этого дым рассеялся, позволяя свету от булавы Торенса постепенно проникать в комнату. Первое, что он заметил, это меч Александра на земле рядом с разбитыми останками фонаря Бориса.Он наклонился, чтобы поднять меч, произнося все проклятия, которые когда-либо слышал.

«Торенс Ханвейра», — раздался женский голос позади него. Он развернулся с булавой и мечом, готовый нанести удар, но столкнулся с чем-то — кем-то — совершенно неожиданным. В углу комнаты была выдвинута ветхая кровать, на которой лежала женщина в своем постельном белье, одеяло было сбито в кучу вокруг нее, когда она прижалась к каменной стене. Была ли она там все время?

«Откуда ты знаешь мое имя? Что, черт возьми, происходит?»

«Дьяволы отвели мальчика к своему хозяину.«

Дьяволы. Большой. И их повелитель демонов. Отлично вдвойне. Торенс имел опыт работы с зомби и упырями в качестве стражи мавзолея, но демоны были зарезервированы для мавров-капелланов, которые специализировались на экзорцизмах, или копья, искусно сжигающие демонов ангельским пламенем. Лучшее, что он мог сделать, — это оскорбить их и умереть.

«Меня зовут Эрут». Она отодвинула одеяло, обнажив кандалы на ее лодыжках, приковавшие ее к стене. Кожа под металлом была покрыта волдырями и покрылась оболочкой.«Я в плену у охотников, как и ты».

«Охотники?» он спросил.

«Те люди, которые воняют свежим мясом, оставлены сушиться».

И тут была загвоздка. Витас и Борис и, возможно, весь этот проклятый город были кучкой культистов, а Торенс и Эрут были основным блюдом их повелителя демонов. Торенс пообещал, что, если он когда-нибудь снова встретится с Борисом, он увидит, насколько благосклонно пахнущая субпродуктами зверюга будет, когда дальновидный гений его прапрадеда упадет ему в лицо.

«Позвольте мне снять эти вещи», — сказал Торенс. Он изучал цепи, прикрепленные к лодыжкам Эрута. Они были толстыми и сильными, но, по крайней мере, в них не было никакой магии. Немного смазки для локтей и правильный угол, и он смог согнуть кандалы достаточно, чтобы выскользнуть из ее ступней. «Твои ноги. Я должен их коснуться. Ничего страшного?»

«Делай то, что должен».

Он опустился на колени и принялся за работу, сначала проверив прочность цепей на разрыв руками, а затем вклинив фланец на головке своей булавы в одну из застежек, чтобы открыть ее.»Что это за место?» он спросил. «Какой-то злой храм?»

Эрут покачала головой. «Я знаю только то, что говорит мне Темная Госпожа».

Он поднял глаза. «Кто?»

«Темная леди. Она стоит прямо за тобой».

Торенс затаил дыхание, когда он повернулся, чтобы никого не видеть, отметив, что его булава не вспыхнула, как это обычно происходит в присутствии духов или демонов.

«Она моя спутница. Я узнал твое имя от нее. И именно она помогла мне уклониться.. . люди, как вы. Катары ». То, как она это сказала — больше выплюнуло, чем заявило. Не то чтобы это был его выбор, чтобы пополнить ряды солдат Авацины. Убежав из Ханвейра, Торенс направился к высокому городу Трейбен. Вскоре после этого он оказался в осаде зомби и скаабов вместе с населением города.Когда его поймали за уборкой трупов на поле битвы, ему посчастливилось предстать перед командиром Всадников Гэвони. Кто-то менее понимающий, чем Одрик, мог бы посадили его в тюрьму и оставили гнить.Вместо этого он предложил замолвить словечко с Талией, новым опекуном Трейбена. Ты выжил , сказал Одрик. Церкви нужны такие люди, как ты, особенно сейчас.

«Я на пенсии, — сказал Торенс.

«Разве это не одно из их святых орудий?»

«Было. Теперь это не так».

Эрут продолжил. «Катары пришли в Ламбхольт, требуя от меня информации».

«От тебя? Почему?»

«У меня есть сны. Видения будущего, в основном о неминуемой смерти других.Когда они не смогли действовать в соответствии с тем, что я им сказал, они назвали меня еретиком и установили свой казенный клинок в центре деревни ».

Торенс слышал истории о так называемых «безумных пророках», людях, которые пытались предсказать судьбу через общение с заблудшими богами, природными духами или демонами. Обычно этим несчастным душам оставляли бродить по улицам, извергая воззвания в воздух. Совсем недавно их загнали в загоны и отправили в такие учреждения, как Geier Reach Sanitarium. Но казнь? Это было компетенцией одной конкретной группы в церкви.

«Инквизиторы», — прорычал он.

«Садисты в облачениях, играющие в святость. Я сбежал в горы, и там Темная Госпожа пришла ко мне. Я смог опередить их только на шаг из-за нее».

«Она не предупреждала вас об охотниках. Разве это не подозрительно?»

«Она показала мне себя. В отличие от тебя».

«Это справедливо», — сказал он, вытаскивая ноги Эрута из ее пут. «Ты свободен. Ты можешь ходить?»

Эрут поставила ноги на пол, наклонилась вперед и встала, но сразу же после этого согнулась пополам.Торенс поймал ее и стал ходить по комнате, пока она снова не оказалась под ногами.

Усадив ее на кровать, Торенс спросил ее: «Повелитель дьяволов. Скажи мне, где?»

«Темная Госпожа говорит, что он внизу. Глубоко внизу».

«Ничего особенного, но я разберусь. Оставайся здесь, пока я не вернусь».

«Я иду с тобой, Торенс из Ханвейра. Моя судьба там внизу, как и твоя».

«Это просто Торенс, хорошо? И нет, ты не пойдешь, потому что это небезопасно.«Он попытался пристально взглянуть на Эрута, но она только посмотрела на него остекленевшими глазами человека, чей опыт лежал в одном шаге от бездны.« Прекрасно », — сказал он, сжимая меч Александра в ее руках. ты со мной, тебе это понадобится «.

«Я не боец».

«И я не герой. Но иногда это должен быть ты».

---

Торенс пришпорил лошадь быстрее. «» Почти , — подумал он.

Дороги, соединяющие Трейбен с остальной частью Гэвони, в последнее время были сильно загружены, и дороги, ведущие к его родному городу, не были исключением.Неделей ранее беженцы из разных частей провинции хлынули в высокий город. Их рассуждения были здравыми. Если бы какое-либо место было убежищем от безумия, охватившего страну, то место церкви было бы им. Но для Торенса Трейбен больше походил на приманку для гигантской крысоловки, которая вот-вот сработает, и он не хотел бы, чтобы его шея была в отличном положении для щелчка.

Уход был горько-сладким. За три года, что он был частью катаров, Торенс полюбил разношерстную команду, которую церковь собрала от отчаяния: бывшие заключенные, мужчины и женщины, разлученные со своими семьями, потерянные души, ищущие цели.Но как только Одрик был изгнан со своего места в Совете Лунарха, Торенс потерял доверие к знамени. Это не изменило уважения, которое он испытывал к тем, с кем служил, поэтому его беспокоило то, что он оставил свой пост. Но как только он услышал сбивающие с толку, бессмысленные свидетельства тех, кто сбежал из Ханвейра, он понял, что должен немедленно уйти.

Его уход пришел в идеальное время. Некоторые беженцы описали сильное землетрясение, которое поглотило Ханвейр. Другие говорили о том, что их друзья и соседи на их глазах превращаются в монстров.И самый дикий, из пары мальчиков, настолько измученных непрерывными путешествиями, что они едва могли говорить:

«Его больше нет. Весь город просто ушел».

Торенс замедлил ход своей лошади, когда он приблизился к берегу реки Кирх, водного пути, который способствовал возвышению Ханвейра как сельскохозяйственного центра Гэвони. Из воды торчали мачты нескольких затонувших лодок, а также раздробленные остатки пирсов, которые когда-то составляли пристань.Он понял, что стоит там, где раньше были доки.

Это невозможно , подумал он, ведя лошадь по реке. С каждым шагом мягкое хлюпание влажной земли давало не воду, а жалкую слизь, покрывающую его ботинки. Все, что осталось от грозных стен города, — это небольшие куски кладки, тоже покрытые той же темной липкой грязью. За полем из битого камня лежала пустая яма, как будто весь город сразу был выдолблен из земли.

Его охватила тошнота, потрясшая его внутренности, как бурлящая волна грома наверху, апокалипсис в покое. Следующие моменты были размытыми тенями и ветром, когда он пробирался по фантомным улицам, запечатленным в его памяти, вплоть до того места, где раньше находилась лачуга, в которой он и его семья жили.

Место, которое он когда-то называл своим домом.

Торенс встал и принес кожаный футляр для свитков, который курьер принес ему восемь месяцев назад.Ему не нужно было открывать его, чтобы узнать, кто его послал, и он не был склонен читать то, что хотел сказать отправитель. До настоящего времени.

Торенс,

Вы знаете, как сложно было вас найти? Я ожидаю, что вы это сделаете. Но я поблагодарил друга, сестра которого — клинок из прихода в Трейбене. Никогда бы не подумал, что ты человек веры, но тебе всегда удавалось меня удивлять.

Мать плохо себя чувствует. После вашего отъезда она впала в меланхолию, но в последнее время все было намного хуже.Она отказывается вставать с постели, и прошло уже несколько дней с тех пор, как она поела. Ей будет приятно увидеть тебя снова. Мне это тоже пошло бы на пользу. Странно, как вы обрели свою веру, в то время как в последнее время у меня отняли мою. Возможно, мы могли бы поговорить об этом, когда будем вместе.

Сообщи мне, когда будешь в пути.

Твой брат,

Эламон

Письмо выскользнуло из его пальцев и упало на землю. Пергамент стал грязно-зеленым при контакте с навозом и распался за секунды.

«Я здесь», — никому не сказал Торенс.

---

В свете его булавы Торенс и Эрут проследовали по уклону пола до самого нижнего этажа в замке, вплоть до второго закрытого двора в задней части постройки. Нет, не двор — кладбище с древними надгробиями, заросшими ежевикой, и корявым деревом в центре, поднимающимся, как коготь, вырывающийся из земли.

У подножия дерева была пара дверей, встроенных в гребень холма.Открыв двери, Торенс протянул булаву внутрь, обнажив жуткий декор, лежавший за ее пределами: человеческие кости, сложенные, как кирпичи, лопатки, расположенные в виде спиральных розеток, черепа, врезанные в стену в виде часов с пустыми глазами — оссуарий, очень похожий на те, что в Трабене, поддерживаемом Девизерсами, которые наполнили стены гробниц и часовен защитной магией.

Торенс шел впереди. Вскоре облицованный костями коридор сузился в волнообразный коридор, заполненный стеклянными пузырьками, каждый из которых удерживался в воздухе за счет аккуратного расположения костей человеческих пальцев.Язык лазурного огня горел в каждом сосуде, пламя содержало мимолетные образы — лица, места, события — как призрачную фантасмагорию.

«Что это?» — спросил он Эрута.

«Воспоминания», — сказала она, всматриваясь ближе. «Страх, ужас, боль».

«Откуда ты знаешь?»

Эрут не ответил. Интуиция Торенса подсказывала ему, что он узнает достаточно скоро.

Они двинулись вперед, проход сужался до единого ряда, прежде чем открылся пещеристой камере, тускло освещенной рядами пузырьков от пола до потолка.Дьяволы преклонили колени перед более высокой фигурой, стоящей на возвышении в дальнем конце комнаты. Они булькали, словно в трансе. Это должен был быть лидер, хозяин всего, что произошло этой ночью. Дьявол, держащий один из пузырьков, толкнулся к подножию помоста, где он швырнул емкость на пол. Струя синего пламени закрутилась вверх, освещая лицо мастера.

Нет. Этого не может быть.

«Александар?»

«Это не он», — сказал Эрут.«Это только его тело; там с ним что-то еще».

Дым поднимался от осколков, вьющихся вокруг дрожащего тела Александра. С закрытыми глазами Александар дергался и содрогался, его пальцы сжимались, а челюсти сжимались. Слеза скатилась с его глаз, когда он выглянул и улыбнулся, встретившись взглядом с Торенсом.

«Она права», — сказал хриплый, невозможно низкий голос, сорвавшийся с губ Александра. Торенс слышал о существах, которые могли обладать телом и разумом — несомненно, о демонах, но также и о некоторых духах давно умерших.«Вы можете называть меня Умбрис». Он сделал шаг назад и указал на пол, где маленькое металлическое кольцо с выгравированными рунами окружало его ноги. Торенс не был волшебником, но он мог рискнуть предположить, что это за магия: связывающий круг из холодного железа, препятствующий побегу.

«Отпустите его», — скомандовал Торенс.

«Нет», — сказал Умбрис. «Он мой по праву».

«Что правильно?»

«По условиям моего переплета, установленного чародеем Тайвасом более века назад.Пока жители Траублассена спят, я воспринимаю их страхи и печали так, чтобы с наступлением утра они просыпались отдохнувшими и комфортными ».

Для Торенса все это не имело никакого значения. «Для чего?»

«Человек не готов к тяжелому дню, если он озабочен горем или потерей. Мне легко освободить его от боли воспоминаний, очистить его прошлое. В конце концов, стабильность порождает покорность. Взамен, родословная Тайваса снабжает меня всем, что мне нужно «.

«Жертвы», — сказал Эрут.

«Это моя дань», — ответила Умбрис. «Полный спектр боли можно испытать только через живое тело, плоть и кровь, которыми я сам не обладаю. Возьмем, к примеру, молодого Александра. Тоска, которую он испытал при обнаружении трупа своей молодой сестры, … восхитительна. Сердце. гонки, легкие сжимаются, колени слабеют, глаза горят. Это великолепно. Я хотел почувствовать это с тех пор, как впервые забрал у него ее память. У него много лет продуктивности в будущем, хороший парень.«

Только мы втроем . . . Александар не вспомнил ни своей сестры, ни ее смерти. Торенс крепче сжал свою булаву. «У тебя не было права! Меня не волнуют никакие чертовы соглашения. Теперь ты его отпустишь!»

«Твое прекрасное оружие наверняка может повредить это тело, но оно мало что сделает для меня и не изменит наших обстоятельств. В чем заключается проблема моего собственного удовольствия? Я положил конец страданиям! Разве это не благородное дело?»

«Не верьте ничему, что там написано, — сказал Эрут.

«Ты один, чтобы поговорить!» — воскликнул Умбрис. «Разве ты не задавался вопросом, почему я не принял тебя как дань? Другой уже потребовал тебя, и я не разделяю его. Какие сладкие обещания дала твоя Темная Госпожа, чтобы завладеть твоей душой?»

«Она меня спасла!» — сказал Эрут. «Когда весь мир сошел с ума, я бы тоже, если бы она не появилась. Ты лжец!»

«Один из нас лжет». Умбрис повернула голову Александра под неестественным углом, чтобы посмотреть на Торенса. «Она рассказывала тебе о своих снах? О тебе?»

В замешательстве Торенс отошел от Эрута.Она сказала, что в ее снах были видения будущего. Видела ли она его будущее? «Почему ты ничего не сказал?» — спросил он ее.

«Это … было не время».

«Тогда когда?»

«Она не даст вам ответов», — сказала Умбрис. «Ее собственные страхи остаются неуловимыми для моего шпионажа из-за ее несчастного безбилетного пассажира. Но благодаря ей я увидел все, что мне нужно, примерно , вы, . Такая трагедия — судьба вашего города. И ваш дорогой брат Эламон…»

«Никогда больше не произноси его имени!» — закричал Торенс.

«Что, если бы я сказал тебе, что могу тебе помочь?»

«Я бы сказал, ты можешь набить это», — выплюнул Торенс. «Меня не волнует, насколько ты могущественен».

Умбрис засмеялась. «Могущественный? Сила — это ловушка. Вы видите Витаса как преуспевающего человека, могущественного человека. Тем не менее, с детства его мечты были поглощены тем, что он был кем-то, кроме себя самого. для него. В ловушке Тайваса, точно так же, как Тайвас поймал меня здесь. Витас и я… мы были братьями по страданию, и со временем мы поняли, какую чудесную систему создал Тайвас.Так элегантно! У нас было нечто более ценное, чем сила или свобода — у нас была цель! Какова твоя цель, Торенс из Ханвейра? »

Торенс почувствовал, как сила в его руках дрогнула, решимость в его сердце исчезла на секунду, прежде чем вернуться немного слабее, чем раньше.

«Твоя боль», — сказал Умбрис. «Вы подавляете это, но оно остается всеобъемлющим. Вы могли бы открыть послание брата и сразу же вернуться домой. Но из-за вашего эго, вашего тщеславия вы этого не сделали.Неверный сын. . . если бы вы только могли видеть то же, что и я, глазами веры, убежденности и ясности. Я увидел бы опасность, преследующую Ханвейра. Я заставил бы мою семью уйти — никаких переговоров. Я спас бы их всех вместо того, чтобы просто выжить ».

«Не слушай», — сказал Эрут, но ее голос казался далеким и глухим. Потому что Умбрис был прав. Торенс выжил — он выжил, в то время как другие вокруг него встретили мрачный конец.

«Еще не поздно для тебя, Торенс», — продолжила Умбрис.«Позвольте мне избавить вас от боли и дать вам цель. Богатство? Слава? Прославление как героя, побеждающего зло во имя справедливости? где его никто никогда не найдет. Особенно тебя. »

«В чем прикол?»

«Ничего. Я уже получил свою дань. Все, что тебе нужно сделать, это уйти». Умбрис присела и прошептала одному из дьяволов, исчезнувших в клубах дыма. «Дверь будет разблокирована.Тогда можешь идти «.

— Торенс, — сказал Эрут. «Мы не боги. Мы не повелители демонов или ангелы. Мы не можем определять концы божественности».

«Я должен был быть там», — сказал он. «Эламон … Я просто не хотел, чтобы он сказал, что он прав. Я не хотел слушать лекцию обо всех вещах, которые я когда-либо делал неправильно. Было ли это достаточно веской причиной, чтобы отвернуться от него. ? На всех? »

«Судьбы нельзя изменить, их можно только отложить или ускорить», — сказала она. «Я знаю, потому что пробовал — сотни раз.Я предупреждаю кого-то об опасности, и их подстерегает другая опасность. Я организую события, чтобы предотвратить ситуацию, и новая схема оказывается еще более опасной. Что бы я ни делал, судьба всегда побеждала ».

«Итак, какова моя судьба — та, о которой вы мечтали?»

«Это вам решать», — сказал Эрут.

«Что, черт возьми, это за ответ?»

«Тот, который ничего не меняет, — сказал Умбрис.

Торенс запутался в своем следующем образе действий. Чтобы Ханвейр растворился в чернильном забвении, он никогда не мог подумать, что это возможно.Что, если Умбрис сказал правду? Если бы это могло переписать прошлое в разуме Торенса, открыло бы это для него новые пути? Или, как обещанное богатство Витаса, это была ловушка? Он так хотел, чтобы Эламон был рядом и сказал ему, что нужно делать. Но его брата не было. Все, что было у Торенса, — это его инстинкт выживания, поиск неортодоксальных способов выхода из безвыходных ситуаций.

Так вот с чем он пошел.

«Скажи мне, что ты хочешь делать», — сказал Умбрис.

«Я хочу … ты заткнись, черт возьми.«Одним движением он шагнул вперед, изогнув булаву над головой и качнувшись вниз со всей силой своего тела. Ему показалось, что он увидел выражение удивления, замешательства и, в первую очередь, страха на лице Александра.

Так или иначе, Торенс сделал свой выбор. Когда голова булавы встретилась с связывающим кругом, удар вызвал раскат грома по всей катакомбе и залил комнату интенсивным синим светом.Когда свет погас, Умбрис вышла за пределы железного круга, руны, написанные, чтобы удерживать его в ловушке, больше не были видны. Одна нога, потом другая.

«Это неожиданно», — сказал Амбрис.

Торенс поднял булаву и принял боевую стойку, глядя на дьяволов, собравшихся вокруг их недавно освобожденного хозяина.

«Хорошо. Потому что у меня есть предложение, которое ты должен рассмотреть».

«Я … слушаю.»

---

Крики с деревенской площади разносились далеко вверх по холму.Владельцы магазинов, кузнецы и рабочие размахивали орудиями труда как оружием против тех, кому они когда-то присягали. Витас в ярко-красно-зеленой мантии вместе с Борисом и горсткой его охотников были окружены.

Торенс отвернулся от сцены внизу. «Я не знаю об этом».

«Ты сделал то, что тебе было предназначено», — сказал Эрут. Это не было утешением. Положение судьи и присяжных никогда не устраивало Торенса, даже если можно было бы утверждать, что Витас и те, кто был до него, подписали смертный приговор своей собственной семье.

«Я ухожу», — сказал он. «У меня есть незаконченные дела в Гэвони, за некоторые вещи нужно ответить. Если хотите, я могу зайти к Ламбхолту».

Эрут покачала головой. «Я остаюсь. Этим людям понадобится руководство. Темная Госпожа говорит, что это мой шанс для нового начала».

«Ты останешься здесь? Я уверен, что домашняя еда подойдет вам».

«Ламбхольт больше не мой дом».

«Но твоя семья…»

«Несколько недель назад, до того, как меня схватили охотники, мне приснилась моя мама.«

«А?»

«Она была счастлива».

По направлению к ним на холм поднимался Умбрис в теле Александра с широкой улыбкой на лице.

«Это слаще, чем я мог представить», — говорилось в нем. «Видения страха и боли не оправдывают себя по сравнению с физическим свидетельством». Умбрис источал темную ауру, незаметную в его подземной тюрьме. Но в дикой ночи последствия его присутствия были очевидны — от коричневой травы под ногами до всепроникающего холода, ощущавшегося поблизости.

«Помни о своем конце нашей сделки», — сказал Торенс. Он знал, что было бы неразумно доверять Умбрис на его слове. Тем не менее, она выполнила по крайней мере часть обещанного. Внизу, в склепе, дьяволы усердно трудились, разрушая сосуды, в которых хранились воспоминания горожан, собранные за эти годы. Сам Умбрис позаботится о том, чтобы все люди знали, что Витас и ему подобные несут ответственность. Для моего собственного назидания , сказал Умбрис.

«Пора», — сказал Амбрис.«Я очень хочу увидеть эту землю».

Умбрис, Манифест Страха | Автор: Дааркен

«В следующий раз, когда мы встретимся, я вас сброшу», — сказал Торенс. «Я обещаю тебе.»

«У нас будет много сказок, которыми мы будем обменяться в тот день», — говорилось в нем. С последней улыбкой Умбрис отказалась от контроля над Александаром, который рухнул в объятия Торенса.

«Сэр?» — слабо сказал он.

«Я здесь», — сказал Торенс, крепко обняв Александра, когда способности мальчика вернулись. Александар начал дрожать и падать, когда влияние Умбриса ослабло, его замешательство уступило место осознанию существования его сестры, а затем ее смерти.Торенс стойко держался.

«Я здесь», — повторил он. Он посмотрел вниз на толпу на деревенской площади. Призывы к возмездию и справедливости переросли в жажду крови.