Викторианский роман: Не только Диккенс: 7 больших викторианских романов для новогоднего чтения
Не только Диккенс: 7 больших викторианских романов для новогоднего чтения
По просьбе «Афиши Daily» переводчик Анастасия Завозова составила два списка идеальных книг для каникул. Начнем с успокаивающего — викторианского.
Здесь собраны семь викторианских романов самого разного формата и уровня — от приключенческих до семейных, от трогательно старомодных до неожиданно актуальных. Сейчас мы уже привыкли к тому, что викторианские романы — это огромные кирпичи текста, которые можно читать месяцами, а то и годами, — нам это кажется не всегда удобным, но, конечно, для таких романов это самый верный способ чтения. Диккенсовского «Оливера Твиста» современники читали два года — он выходил небольшими ежемесячными (а когда и раз в два месяца) выпусками, с февраля 1837-го по апрель 1839-го в журнале Bentleyʼs Miscellany. Первое издание «Мидлмарч» (1871) Джордж Элиот — это 8 полутомов, которые читатели получали на руки с декабря 1871-го до Рождества 1872-го.
Обычный объем романа в те времена — 3 тома, кроме того, авторы часто работали с жесткими дедлайнами, чтобы успеть с очередным выпуском романа к очередному номеру журнала. (Из-за этого Диккенс, например, немилосердно сокращал и резал собственные тексты для журнальных публикаций — чтобы еще и уложиться в отведенное количество полос.) Но Элиот заранее поняла, что не укладывается в трехтомник, и предложила издателю решение: выйти в четырех томах, а до этого выпустить роман в 8 частях.
Поэтому викторианский читатель, конечно, этого огромного и толстого кирпича никогда не видел. Он видел отдельные небольшие томики, густо переложенные рекламными вставками и афишками. Большую роль играли иллюстрации: в журналах каждому новому выпуску предшествовала иллюстрированная вставка, на которой обычно были изображены какие-то интригующие сцены из нового выпуска, призванные подогреть читательский интерес. Читателям того же «Оливера Твиста», например, было сложно вообразить себе текст без иллюстраций Джорджа Крукшенка, чья слава карикатуриста одно время во многом превосходила славу Диккенса (тогда еще журналиста и фельетониста Боза).
Из представленного списка романов — не самых известных: здесь нет ни Диккенса, ни Теккерея, ни Уилки Коллинза — мы рекомендуем выбрать один и читать его как минимум все каникулы, небольшими порциями — да, впрочем, и на год растянуть один такой роман можно совершенно без зазрения совести. Тем же, кто хочет читать как викторианец, советуем заглянуть на сайт, где выложены не только выпуски самих романов в том виде, в каком они выходили в XIX веке — с рекламой, иллюстрациями и прочим, — но и сканы многих журналов, в которых они публиковались.
Социальный
«Руфь» Элизабет Гаскелл (1853)
Автор: В свое время прославилась как создатель бренда «сестры Бронте». Написала биографию Шарлотты Бронте как женщины, а не как великой писательницы, превратив ее из талантливой мятущейся души в жену и (почти) мать, а талант списав на мистическое влияние вересковых пустошей.
Сюжет: Бедную, но честную портниху Руфь какое-то время совращает скучающий аристократ, но потом, как водится, бросает. Одна Руфь не остается, потому что теперь у нее еще есть и внебрачный ребенок, но в девятнадцатом веке это обстоятельство несколько затрудняет жизнь.
Атмосфера: доброго английского романа — интриги, сплетни, моральное осуждение.
«Руфь» понравится тем, кто хочет прочитать по-настоящему хардкорный викторианский роман — с душной и удивительно нестареющей атмосферой социального остракизма. Здесь нет ни страшных сцен, ни жутких подробностей, но вот это читательское ощущение, что героиню за внебрачный секс осуждают все — в том числе и сама миссис Гаскелл, женщина, конечно, доброжелательная, но все равно очень приличная, — и превращает роман в самую что ни на есть зимнюю историю.
Перевод А.Степанова (на основании перевода 1866 года, автором которого была, по всей вероятности, А.Г.Маркелова (1832–1916))
Политико-экономический
«Барчестерские башни» Энтони Троллопа (1857)
Нищий сын нищих родителей, выживший и выучившийся только благодаря тому, что его мать в пятьдесят лет заделалась писательницей и, сочинив 114 дешевых развлекательных книг, сумела прокормить семью. Скромный почтовый работник, неудачливый политик, развлекательный журналист и, как сейчас бы сказали, райтер — Троллоп всю жизнь старался вылезти из долгов и заработать, и поэтому в его романах почти нет свойственного эпохе сентиментального романтизма. Все они — увлекательное чтиво о деньгах, связях и политике.Сюжет: Если вы читали «Случайную вакансию» Роулинг, познакомьтесь с викторианским предшественником этого романа. В Барчестере умер епископ — кто же займет его место? Как выясняется, совсем не тот человек, про которого все думали, и с приходом нового епископа начинается восхитительная кровавая борьба за передел влияния между приличными и милыми людьми.
Атмосфера: как в фейсбуке перед выборами.
Кому и почему стоит прочитать: Всем.
Перевод И.Гуровой
Семейный
«Мельница на Флоссе» Джордж Элиот (1860)
Автор: Елена Ферранте своего времени — мужской псевдоним Элиот нужен был в большей степени, для того чтобы ее работу не записали в глупенькие поделки романисток, которые она сама же — в одноименном эссе («Silly Novels by Lady Novelists», 1856) — недвусмысленно заклеймила.
Уже о втором романе Элиот, «Адаме Биде» (1859), благосклонно отозвалась сама королева Виктория, и к выходу третьего романа, «Мельницы на Флоссе», тайна «г-на Джорджа Элиота» была раскрыта (в роли Клаудио Гатти выступил бывший работодатель и любовник Джордж Элиот издатель Джон Чепмен, который не смог удержаться и по секрету разболтал все лондонскому литературному сообществу).
Сюжет: Долгая и неторопливая история Талливеров, Пуллетов, Динов, Моссов, Глеггов, Уэйкемов, дорлкотской мельницы и небольшого городка Сент-Огг. Внутри этого родственного микрокосма то и дело разворачиваются маленькие трагедии — экзистенциальный ужас семейного сборища, растущие дети и долги, ну и любовь, которая сначала всегда ошибается адресом.
Атмосфера: осенне-зимняя. Несмотря на то что здесь случаются и лето, и весна, и буря чувств, начинается роман с промозглой февральской погоды, а описание рождественского стола выглядит чуть ли не живее любовных признаний.
Кому и почему стоит прочитать: Если за каникулы вы решите прочитать всего одну книгу, то пусть это будет «Мельница на Флоссе», потому что это самое медленное и приятное чтение, какое только можно себе вообразить.
Вообще, когда в 1870 году умер Диккенс, общественность мигом назначила в главные английские романисты Джордж Элиот, хотя сложно, наверное, найти двух более разных писателей. Если Диккенс, гениальный сюжетный инженер, с первой страницы знает, как ухватить читателя за интерес, то Элиот читателя к сюжету подводит постепенно — и иногда это «постепенно» может длиться, например, половину книги. Но эту половину книги Элиот использует, для того чтобы полностью заселить читателя в сам мир романа. До того как у героев начнутся проблемы, которые значительно ускорят сюжет, мы уже проживем с Томом и Мэг детство, отрочество и уроки латыни, и поэтому их настоящие трудности будем тоже переживать как свои.
Перевод Г.Островской и Л.Поляковой
Готический
«Дядя Сайлас» Джозефа Шеридана Ле Фаню (1864)
Автор: Несмешной внучатый племянник того самого Шеридана.
Задолго до Стокера начал писать страшные рассказы с участием вампиров и психиатров. Пытался возродить традиции готического романа начала века — в духе Анны Радклифф, но вовремя смекнул, что миром в то время правил Уилки Коллинз, и поэтому черную-черную атмосферу в черном-черном доме всегда разбавлял качественной интригой.
Сюжет: Юная и, разумеется, прекрасная Мод Руфин после смерти отца вынуждена жить со своим загадочным дядей Сайласом, которому и достанется все состояние Мод, если она умрет несовершеннолетней. И тут мы понимаем, что дядя Сайлас, похоже, Мод в гробу видал.
Атмосфера: уютного готического романа с потрескивающим камином, тенями в углах и призраками — в том числе и сведенборгианства.
Кому и почему стоит прочитать: Это самый правильный, самый классический готический триллер, который как будто создан для зимы и каникулярного чтения. С одной стороны, здесь есть все, что только можно желать от готического романа: старинное поместье, родовая тайна, жуткий портрет, сомнительное завещание и даже гувернантка.
С другой, роман Ле Фаню не так прост, как кажется. Уилки Коллинз ввел в моду хорошую практику — наделять персонажей двойным дном, откуда заскучавшему читателю всегда могли постучать. Ле Фаню следует этому принципу и поэтому за действиями его героев — даже хорошеньких и обычно неубиваемых юных наследниц — наблюдать нужно очень внимательно.
Перевод Н.Падалко
Сатирический
«Эгоист» Джорджа Мередита (1879)
Автор: Поэт и писатель, лектор и издатель, антрепренер и престидижитатор, любимый автор Конана Дойла и Оскара Уайльда и викторианский аналог Джейн Остен (хоть и довольно популистский, впрочем, Мередит изо всех сил старался зарабатывать писательством, поэтому сочетал врожденный иронический талант с запросами публики).
Сюжет: Сэр Уиллоуби Паттерн пытается жениться, но не слишком понимает, почему невесты не бегут к нему, роняя подвязки, ведь он такой идеальный.
Атмосфера: британской колкости и выверенных диалогов. Все действие, как и у Джейн Остен, происходит в гостиных, за чаем и разговорами — в основном о замужестве.
Кому и почему стоит прочитать: Это прекрасный перевалочный пункт британской комедии — здесь виден и каркасик от Остен (вплоть до имен — Уиллоуби, Мидлтоны: все это имена из «Чувств и чувствительности», самого ее едкого романа о финансовой ценности людей), и сатирические кусочки «Мидлмарча» (Уиллоуби — литературный преемник Казобона, ищущий жену, в которой отражалось бы его величие), и даже будущий задел для уайльдовской матримониальной пьесы «Как важно быть серьезным». Да что там говорить, даже Голсуорси признавался, что премного обязан мередитовскому эгоисту: из него он вылепил комичного, но довольно страшного в своей эмоциональной слепоте Сомса Форсайта. В общем, это прелестный синопсис огромного куска британской литературы — без картинок, но с разговорами.
Перевод
Т.
Литвиновой
Приключенческий
«Пленник замка Зенда» Энтони Хоупа (1894)
Автор: Писал мейнстрим, когда это было мейнстримом. Энтони Хоуп Хоукинс был автором откровенно развлекательного жанра, прекрасно это про себя понимал и не лез в мыслители дум. Кроме того, у него, как и у Диккенса, была отличная стратегия продвижения. Диккенсовского таланта у Хоупа, конечно, не было, но он так прекрасно одевался, так бойко общался с репортерами, так неутомимо разъезжал с турами и чтениями и, наконец, так постоянно писал (32 романа, пьес и рассказов не счесть), что звания поздневикторианского Дюма он вполне заслуживает.
Сюжет: Богатый бездельник и отменно ловкий парень Рудольф Рассендил приезжает в Стрельсау, столицу вымышленной Руритании, и обнаруживает, что как две капли воды — из-за прабабки, которая когда-то согрешила с размахом, — похож на будущего короля Руритании.
Накануне коронации престолонаследно challenged брат короля его похищает, поэтому Рудольфу приходится короноваться за родственника, а оттуда уже и рукой подать до красавицы «Икуку», скрипа потертого седла и толстого слоя приключений. Это, если хотите, такой викторианский кроссовер из «Гардемаринов, вперед!» и «Ивана Васильевича» — без Якина, но с роковыми мушками.
Атмосфера: классического приключенческого романа, но в рамках английского приличия — убивать можно, невест воровать нельзя.
Кому и почему стоит прочитать: Это классический приключенческий роман — настолько приключенческий, что Хоуп почти всю жизнь зарабатывал на его экранизациях (их, в общей сложности, было семь). Здесь в полном составе появляется набор постоянных персонажей блокбастеров: герой, владеющий всеми видами всего, прекрасная, но бесполезная героиня, верный друг (вот седло!), обаятельный негодяй, соблазнительная соблазнительница и злой злодей. В общем, это книга, созданная для попкорна — и для просмотра с детьми: убийства здесь стыдливые и бескровные, а честь берегут смолоду.
Перевод А.Иванова, А.Устиновой
Сюрреалистический
«Лилит» Джорджа Макдональда (1895)
Автор: родился раньше своей эпохи. Во второй половине XIX века, несмотря на повальное увлечение довольно-таки иллюзорными вещами вроде спиритизма и френологии в мейнстримной английской литературе чаще ценилась близость к реальности и отклик на проблемы современности. Шотландец Макдональд же писал фантастические романы на религиозном материале и удивительно странные темные сказки, которые уместнее смотрелись бы в эпоху К.С.Льюиса и Толкина. На них, равно как и на Честертона, его сочинения (особенно его детская повесть «Страна северного ветра») оказали огромное влияние, но жить в эту пору прекрасную Макдональду уже не пришлось.
Сюжет: В библиотеке мистера Уэйна водится призрачный библиотекарь — мистер Ворон.
Однажды последовав за тенью Ворона, мистер Уэйн проходит сквозь зеркало и оказывается в пространстве семи измерений, где он повстречает и спящих мертвецов, и цветы-молитвы, и живущую в гробу жену Ворона, и саму Лилит, против которой ему придется повести войско из невзрослеющих детей.
Атмосфера: сдержанного психоделического трипа, помноженная на викторианский христианский универсализм.
Кому и почему стоит прочитать: С фантастическими романами Макдональда стоит ознакомиться всем, кто вообще любит читать странные, складывающиеся и сминающиеся во все стороны фантастические истории — от, скажем, классической «Трещины во времени» Мадлен ЛʼЭнгл до, например, «Костей Луны» Джонатана Кэрролла. «Лилит», несмотря на довольно сложные теософические подпорки, на которых возведен сюжет, чтение невероятно успокаивающее, потому что оно целиком состоит из каких-то узнаваемых вещей, сюжетов и образов, встречавшихся нам в литературе и до и после. Здесь есть и дантовский проводник — он же Ворон-Невермор, и дом сна, где мертвецы спят в ожидании конца мира, и дом смерти, и странные дети, которые никак не могут вырасти, и живая вода, и мертвая, и столь привычное нам зазеркальное попаданчество.
Перевод О.Лукмановой
Готический или викторианский — какой роман выберете вы?
Эти два жанра довольно часто пересекаются, так как зародились примерно в одно время и одной стране — Англии. Строгая была эпоха, если породила истории о привидениях и джентльменах, химерах и манерах, тайнах и скандалах. Усаживайтесь удобнее и поговорим. Чай с молоком будете?
О, Виктория!
Викторианская эпоха — вторая половина XIX века — весьма вкусный период в литературе (и не только в английской), который получил название благодаря королеве Виктории, конечно. Сумасшедшие были времена: индустриализация, либерализация, первые зародыши демократии. И первые автомобили — настоящий викторианский писатель Джон Голсуорси в «Саге о Форсайтах» изображает ревущие машины с фантастической скоростью (20 км/ч?) как настоящий кошмар.
Это пора клубов и джентльменов, прекрасных дам (ой, любая эпоха любит красивых женщин) и чайных церемоний.
И в то же время викторианская литература — это высмеивание скучных английских аристократов, с камнем вместо сердца. И сюда бы я отнесла тонкий, слегка с горчинкой юмор.
Шарлотта Бронте «Джейн Эйр»
Пожалуй, самый известный викторианский роман в мире. Еще с такой немаленькой примесью готики от самой титулованной из сестер Бронте. «Джейн Эйр» — история девушки-сироты, которая взрослеет и ищет свое место в мире. На ее пути выпадает немало препятствий, и она никогда не опускает голову.
Джейн Эйр — своеобразный борец за справедливость, ей постоянно приходится сталкиваться с обманом, неискренностью. Но, к счастью, она не ошибается в выборе мужа, у которого влюбиться. Как видим, Шарлотта достигла невероятного мастерства в терзаниях героев, но все же дарит им желаемое. Интересно, уцелел ли еще тот готический особняк, из которого Шарлотта списала Торнфильд. Очень уж он атмосферный.
Джейн Остин «Нортенгерское аббатство»
Отличный вариант для знакомства с острой на язык Джейн Остин.
Эта книга менее известна, чем ее «Гордость и предубеждение», но это совсем не повод оставлять ее без внимания. Скорее наоборот, ибо где же еще вы налюбуетесь гордостью генерал-картежника и его главным желанием вернуть себе состояние. Хотя бы через богатую невесту для сына.
И здесь не только жажда наживы, но и настоящие нежные чувства, которые не просто умиляют, а заставляют волноваться из-за любви героев, которые еще слишком юны, чтобы очерстветь и воспринимать брак исключительно как способ обогащения.
Эмили Бронте «Грозовой перевал»
В этой из сестер только один роман, зато какой! Практически семейная сага, ведь распутать клубок семейных страстей Эрншоу и Линтон постоялому Локвуду не так просто. Но очень хочется знать историю таинственного Гитклифа. Видимо, чтобы найти в нем что-то человеческое.
«Грозовой перевал» не похож ни на что другое — здесь викторианская эпоха органично переплетается с готическими элементами. Хотя больше всего нравятся изысканные и одновременно очень острые диалоги персонажей — и вправду удовольствие.
Элизабет Гаскел «Північ і Південь»
Роман выпустил в свет сам Чарльз Диккенс в журнале «Домашнее чтение». Автор проводит параллели между жизнью на стабильном юге и динамикой индустриального севера. Главная героиня Маргарет Хейл вынуждена переехать, когда так решает ее отец.
Девушке на новом месте живется несладко, сначала она никак не может привыкнуть, но потом дружит с работниками фабрики, которые в конечном итоге поднимают бунт против владельца Джона Торнтона. Да, это тот самый Торнтон. И Маргарет его спасает — именно это становится началом прекрасного любви, на пути которой, конечно, случается множество препятствий.
Чарльз Диккенс «Оливер Твист»
Второй роман Чарльза Диккенса глубоко трагический и показывает выживания сироты Оливера Твиста. Парень мечется в житейском море, которое сначала бросает его в работный дом (хотя в Англии будто не было рабства), где приходится зарабатывать на хлеб тяжелым трудом, то выталкивает на улицу, где он прибегает к воровству. Вот только автор совсем не обвиняет Оливера, который стал жертвой равнодушного общества.
«Оливер Твист» — яркий пример воспитательного романа, своеобразный всплеск идеализма молодого Диккенса, который хочет бороться с системой, не дающей обездоленным шанса на нормальную жизнь. Он верит в добро в основе человеческого я.
Джордж Элиот «Мидлмарч»
Джордж Элиот (Мэри Энн Эванс) иногда называют английском Жорж Санд, поскольку ее произведения незашоренные и демонстрируют широту взглядов. «Мидлмарч» рассказывает о жизни одноименного провинциального городка Мидлмарч. В нем много сюжетных линий и еще больше колоритных персонажей.
Кажется, там есть все и все: неудачные браки и крепкие семьи, искренние врачи и лицемерные банкиры, нувориши и те, кто воюет за наследство. Мидлмарч показывает полную палитру человеческих грехов и добродетелей, книга, раскрывающая дух эпохи.
Уилки Коллинз «Женщина в белом»
Этого английского автора называют одним из зачинателей детектива рядом с Артуром Конан Дойлом и Гилбертом Китом Честертоном. Я бы назвала его «Женщину в белом» и «Лунный камень» некими лайтовыми вариантами, они даже для детей годятся (впервые читала их в классе четвертом-пятом), хотя у них и имеются элементы готики и даже воспитательного романа.
И что же в сюжете: алчный муж, упекающий жену в сумасшедший дом, чтобы распоряжаться денежками. И, конечно, со временем его низменные поступки перестают быть тайной. Женщина в белом — призрак справедливости, которая пришла, что получить свое.
Льюис Керрол «Алиса в стране чудес»
Говорят, чтобы полностью понять и понять эту книгу, надо быть очень маленьким (то же с «Муми Троллями»), тогда мозг достаточно гибкий, чтобы успевать за всеми намеками и изгибами сюжета, и может видеть смысл в путешествии за белым кроликом, не боится выпить неизвестное вещество с подозрительной стакана и вглядываться в улыбку кота без самого кота.
Несмотря на свою причудливую структуру, эта книга очень викторианская и подарит настоящее чаепитие, хоть и сумасшедшее. А вы знаете, что шляпники в те времена действительно часто сходили с ума, поскольку работали с ядовитыми испарениями свинца? Хотя бы раз стоит прочитать книгу, которая породила столько экранизаций, а еще заложила фундамент для фэнтези.
Готика 3.0
Готический роман, как и готическая архитектура, мрачная и стремится к небу. В нем часто фигурируют потусторонние чудовища, сумасшедшие персоны и вся естественные нечисть, а еще он окутан мглой тайны. А что вы хотели у дедушки детективов и саспенса?
Первым готическим романом считают «Замок Отранто» Горация Уолпола — кстати, замок — это ли не самая популярная фишка такой литературы. Можно еще кладбище, но вечные крепости побеждают. В украинской литературе тоже чувствуется влияние готики, но у нас она трансформировалась в причудливый роман, который, на мой взгляд, наиболее ярко проявляется в чертовщине от Олексы Стороженко.
Мэри Шелли «Франкенштейн»
Произведение, которе в начале был всего лишь частью литературной игры от лорда Байрона, стало одним из первых готических романов и, как ни странно, первым образцом научной фантастики. А его герои — Виктор Франкенштейн и созданный им ужас — отправились мирами в новых личинах. Вы же смотрели Penny Dreadful?
«Франкенштейн или Современный Прометей» — жуткая история монстра с душой, которого не оставляют угрызения совести за содеянное. Он — зверь и создан для зверств, и в конце концов понимает, что не может жить с этим (если считать это жизнью). Не может уничтожать жизнь. В какой-то момент человеческого в нем больше, чем у его создателя Виктора.
Брем Стокер «Дракула»
Очень популярный персонаж, который вышел из-под пера ирландского автора. Начинается все с молодого юриста, которому пришлось поехать решить бумажную волокиту с продажей сомнительной недвижимости в Лондоне. Вот так он и организовал удобный трансфер для «кравасиси» из Румынии. И подверг невероятной опасности любимую Мину и весь Лондон.
Вампир-аристократ, более всего стремится единения с Миной, которую одурманивает своими вампирскими штучками. А еще здесь появляется персонаж Ван Хельсинг — не экипирован всем возможным антивампирным оружием как герой одноименного фильма, — но не менее опасный. Прочитайте, а затем посмотрите классическую экранизацию 1932 года — она прекрасна.
Роберт Льюис Стивенсон «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»
Вот эта парочка противоположностей зажила кинославы значительно большей, чем книжной. Их рисовали и продолжают рисовать в комиксах, именно они стали прообразом знаменитого Халка. Поэтому вернемся к истокам?
Создатель «Острова сокровищ» размышлял над двойственностью человеческой души, и так горячо, что сюжет ему приснился. Так родился доктор Джекил — одержимый наукой интеллигент и его перекошенные и невоспитанная альтер-эго Хайд. Они живут в одном доме, но их никогда не видят вместе. Ученый хочет взять под контроль зло, которое разбудил, и однажды понимает, что оно может поглотить его навсегда.
Гастон Леру «Призрак оперы»
Саундтрек всех времен и народов венчает готический по всем канонам роман, повествующий о привидении, притаившемся за кулисами парижской оперы. Он любит смотреть спектакли с пятой ложи и вполне мирно сосуществует с театром по определенным правилам. И появляются новые владельцы, которые считают это все предрассудками и начинают делать по-своему. Они раздражают влюбленного призрака, который готов на все ради своей примы. Жаль, что она не разделяет его чувств.
Эта история полна иллюзий и не раз заставит содрогаться, а еще в ней очень много любви, граничащей с одержимостью. И чего хотеть от призрака? Ему же нечего терять.
Элизабет Костова «Историк»
Поистине классный дебют, который заставит поверить в вампиров. И снова в центре сюжета наш дорогой друг и любимый персонаж автора — граф Дракула (представляю его таким же харизматичным, как в экранизации 1932). Пробудилось древнее зло, а все из-за любопытства молодого историка.
«Историка» сложно отнести к одному жанру, поскольку он сочетает в себе и готику, и детектив, и приключения, а еще имеет вкрапления путевого очерка и эпистолярного романа… и даже семейной саги (то есть подходит минимум к трем заданиям осеннего бинго — читайте).
Говард Филипс Лавкрафт «Повне зібрання прозових творів»
Лавкрафт — продолжатель жуткой традиции Эдгара Алана По (который обязательно был бы в этом списке, если бы имел хотя бы один роман), мастер описаний и душевных метаний, а как автор диалогов не очень, если верить Стивену Кингу. И в его работах есть три очень готических, очень жутких романа с кучей нечисти.
«Дело Чарльза Декстера Уорда» — самый большой из них и начинается он с побега из сумасшедшего дома. Здесь есть и тайные ритуалы, и оккультизм, и зашифрованный дневник дальнего таинственного предка, которого, видимо, все же не надо было открывать. Но уже слишком поздно…
Артур Конан Дойль «Собака Баскервилей»
Добавим немного воя, болотной сырости и темноты — и готическая атмосфера от сэра Артура Конан Дойля готова. Любимые герои — Шерлок Холмс и Джон Ватсон готовы расследовать появление странного проявления, которое светится зеленым и пугает несчастных Баскервилей до смерти. Буквально.
— … Что остается вам? — … Ампула кокаина
Детективам нужно спасти от страшного пса-призрака последнего из рода Баскервилей, вот только легенда очень страшная и как-то уж слишком похожа на правду. Потому огромный пес выглядит совершенно реальным. Так откуда он взялся и почему пришел?
Стивен Кинг, Питер Страуб «Чорний дім»
У Короля ужаса есть несколько романов, которые уверенно можно назвать готическими: «Кэрри» и «Черный дом». «Черный дом» в моем личном рейтинге побеждает, поскольку в нем еще есть готическая архитектура, гротескно меняющая форму, чтобы запутать пришедших без разрешения.
Здесь есть и тайна, и сумасшедший сверхъестественный похититель детей, жуткий ворон и куча нечисти, которую приходится преодолеть, чтобы вернуть домой мальчика, которого очень любят родители. И черный дом просто так не отпускает то, что запланировал поглотить.
Карлос Руис Сафон «Тінь вітру»
Магический реализм с готическими элементами — как-то так коротко можно было бы описать «Тень ветра». Вы хотели бы попасть в мистическую Барселону и найти там «Кладбище забытых книг» — Карлос Сафон предлагает такую возможность. Вместе с Даниэлем мы будем искать забытые книги Джулиана Каракса и не находить, поскольку кто-то тихонько их уничтожает, и вместе с тем нас закружит в водовороте послевоенной Европы.
Как не заблудиться в лабиринте-кладбище забытых книг
Эта история о том, как одна книга может полностью изменить мировосприятие и навсегда изменить самого читателя. Возможно, автор писал о собственной «Тени ветра»…?
Ну как, вы уже выбрали: готический или викторианский? Или попробуете прекрасное комбо?
Тенденции викторианского сенсационного романа в неовикторианской литературе Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»
УДК 82.09
Скороходько Ю. С.,
acnipam» кафедри росшськоТ та зарубiжноï лп»ератури
ТНУ iMeHi В. I. Вернадського
Тенденции викторианского сенсационного романа в неовикторианской литературе
В настоящей статье мы рассмотрим, каким образом викторианский роман-сенсация, оказавший наиболее значительное влияние на неовикторианскую литературу, нашел свое продолжение в неовикторианском романе.
Неовикторианство как культурное и литературное явление зародилось одновременно в Великобритании, на родине викторианства, и в других англоязычных странах, находящихся под британским влиянием (в том числе — и культурным): в Соединенных Штатах Америки, Канаде, Австралии, Новой Зеландии и других странах. Многие из этих государств долгое время входили в состав Британского Содружества наций или находились в тесной связи с Великобританией. Развиваясь, эти страны имели общую с Британией историю, близкие культурные и социальные традиции. Американский писатель-фантаст Нил Стивенсон в романе The Diamond Age: Or, a Young Lady’s Illustrated Primer («Алмазный век, или Букварь для благородных девиц»), опубликованном в 1995 году, впервые употребил слово Anglosphere, подразумевая под Англосферой Великобританию и страны, находящиеся в сфере ее непосредственного влияния [27, p. 373]. Понятие «Англосфера» вошло в современный английский язык и фиксируется словарями. Онлайн-версия словаря Merriam-Webster (2010) дает следующее толкование данного понятия: «the countries of the world in which the English language and cultural values predominate» [6] («совокупность стран, в которых доминирует английский язык и британские культурные ценности» (здесь и далее перевод наш — Ю. С. Скороходько)). Говоря о «британских культурных ценностях», господствующих в странах Англосферы и, в частности, в Великобритании, наши современники, как и Н. Стивенсон, подразумевают ценности и традиции, привнесенные, в первую очередь, эпохой правления королевы Виктории. Викторианский уклад жизни, во многом определивший суть британского менталитета полтора века назад, остается актуальным и в наши дни. Традиции «английскости» и «британства», зародившиеся и укрепившиеся в викторианскую эпоху, стали благодатной почвой, на которой в странах Англосферы взросло неовикторианство.
О неовикторианстве как о явлении в английском культурном пространстве начинают говорить в последней трети XX века, хотя повышенный интерес к викторианской эпохе и попытки обращения к ней в отдельных сферах жизни общества отмечались в разные годы прошлого века.
Англичане не всегда относились к викторианской эпохе с тем почитанием и любовью, которые мы наблюдаем сегодня. Наиболее наглядно это проявляется в литературе, где ностальгия по викторианской эпохе сосуществовала с негативным отношением к викторианству. Можно говорить о критическом стремлении освободиться от оков викторианского лицемерия, характерном для периода fin de siecle, о ностальгическом отношении к викторианству первого десятилетия ХХ века, об остро критическом неприятии ханжества викторианцев приверженцами группы Блумсбери в 10-х -30-х годах. Период 40-х — 50-х годов XX века отмечен одновременно критикой уклада жизни викторианской эпохи и стремлением вернуться в эту эпоху [18, p. 138; 3]. Так, Дж. Оруэлл возлагал вину за социальные и расовые проблемы в послевоенной Британии на английскую королеву Викторию и своих предков-викторианцев [18, p. 138]. Дж. Осборн своей первой пьесой «Оглянись во гневе» (1956) потряс зрителей резкой критикой английского среднего класса и его ценностей. Современная исследовательница английской литературы К. Каплан утверждает, что в послевоенные годы викторианство воспринимали как удушливую, буржуазно-патриархальную, капиталистическую эпоху [13, р. 6]. С другой стороны, английское общество середины XX века, измотанное тяготами и безвременьем Второй мировой войны, стало искать защиты в основательности и догматической твердости викторианских ценностей. Писатели, философы и историки, среди которых искусствовед Н. Певзнер, поэт Дж. Бетджеман, критиковавшие в 20-х — 30-х годах XX века викторианский уклад жизни, в 50-е годы приходят к восхищению его упорядоченностью [18, p. 138]. В романах «Игра в прятки» (A Game of Hide and Seek) Э.К. Тейлор, «Держащая сила» (The Flint Anchor) С.Т. Уорнер, «Увитое плющом дерево» (The Ivy Tree) М. Стюарт мы видим обращение к выдающимся произведениям викторианской литературы — романам Дж. Остен и Ш. Бронте. Это была одна из первых попыток придать творчеству великих викторианок новое звучание, пересмотреть его с позиций современности [Loc. cit.]. Таким образом, послевоенный период в Британии был отмечен первой волной интереса к викторианским ценностям и попыткой их возрождения в культуре и обществе.
Второй волной повышения интереса к викторианской эпохе в британском обществе считают 60-е — 70-е годы ХХ века. Этот процесс совпал с зарождением постмодернизма. Постмодернизм с его отношением к истории не просто стимулировал очередное увлечение викторианской эпохой, ее культурным и литературным наследием, но и попытался посмотреть на викторианство новым взглядом и переоценить его сущность и роль в британском мире. Переплетение интереса к викторианской эпохе и постмодернистских культурных тенденций имело решающее значение для подготовки почвы, на которой взросло новое выдающееся явление в культурной жизни стран Англосферы — неовикторианства. В художественной литературе этот процесс выразился в появлении двух первых романов, действие которых было перенесено в эпоху правления королевы Виктории, а сама викторианская эпоха в них рассматривалась не с точки зрения викторианского, а с точки зрения постмодернистского писателя. Это были романы «Женщина французского лейтенанта» Дж. Фаулза и «Широкое Саргассово море» Дж. Рис. Сегодня эти литературные произведения относят к первым неовикторианским романам.
На подготовленной в 60-х — 70-х годах почве начинается масштабный и повсеместный процесс возрождения викторианства, викторианских традиций и викторианского уклада жизни. Если раньше интерес ко всему викторианскому носил фрагментарный и выборочный характер и проявлялся в форме отдельных несистематических явлений, то начало 80-х годов ХХ века отмечено зарождением эпохи неовикторианства в культурной и социальной сфере жизни стран Англосферы. Возрождение викторианства стало требованием времени: именно сейчас англичане снова стали испытывать особую любовь и уважение к данному периоду своей истории. Стойкий интерес ко всему викторианскому на протяжении последних трех десятков лет стал основой возрождения викторианства и викторианских ценностей в обновленной форме — в форме неовикторианства. Неовикторианство представляет собой «второе рождение викторианства», обращение современного общества к эпохе викторианства, попытку возрождения и упрочения викторианских ценностей и устоев в нем.
Неовикторианство обрело своих последователей в архитектуре, музыке, моде и дизайне, в кино, однако особое место оно заняло в литературе и заявило о себе появлением неовикторианской лирики, малой прозы и неовикторианского романа. Роман стал наиболее значительным явлением в неовикторианской литературе.
Достаточно долгая история развития исторического романа, обращенного к викторианской эпохе, которая насчитывает более двух
десятков лет, позволяет сделать первые выводы в отношении его эволюции. По нашим наблюдениям, можно говорить о двух поколениях такой исторической прозы: романы, написанные до конца 1990-х годов, и романы, созданные в конце 1990-х — 2000-е годы. Романы первой группы мы предлагаем называть «историографическими метароманами, обращенными к викторианской эпохе», а второй -(собственно) неовикторианскими романами. Следует иметь в виду, что хронология не является в данном случае определяющей, хотя именно она одной из первых сигнализирует о свойствах и характеристиках романа. Основным критерием для выделения двух поколений исторического романа, обращенного к викторианской эпохе, является степень удаленности такого романа от принципов постмодернизма и степень его привязанности к литературным и культурным традициям викторианской эпохи. Если историографические метароманы, обращенные к викторианской эпохе, в большей степени характеризуются приверженностью принципам постмодернистского письма, то неовикторианские романы тяготеют к викторианской и массовой литературе. Таким образом, неовикторианский роман можно определить как современный исторический роман, который различными способами изображает викторианскую эпоху или отражает викторианское мироощущение [7, р. 11].
Наиболее ярко воплощены характеристики неовикторианского романа в романном творчестве Ч. Паллисера («Квинканкс» и «Непогребенный»), С. Уотерс («Бархатные коготки», «Нить, сотканная из тьмы», «Тонкая работа»), М. Фейбера («Багровый лепесток и белый»), М. Кокса («Значение ночи» и «Стекло времени»), А. Фолдса («Оживающий лабиринт») и некоторых других. Анализ неовикторианского романа показал, что техника письма такого романа формируется под влиянием приемов постмодернизма, викторианского реалистического романа и массовой литературы. В нашей статье мы попытаемся проследить влияние викторианского реалистического романа на неовикторианский роман.
Викторианский роман был представлен широким спектром жанровых разновидностей, однако не все из них остались актуальными в современных условиях и продолжили свое существование в неовикторианской литературе. Наиболее отчетливым было влияние на английский неовикторианский роман викторианского колониального романа, социального романа, романа о «новых женщинах», романа-сенсации и романа воспитания.
Характерной чертой викторианской культуры стало увлечение сенсационным во всех ее сферах: в искусстве, литературе, театре.
Стремление викторианцев к сенсационности и таинственности проявилось в возникновении трех близких жанров викторианской криминальной и мистической прозы: ньюгейтского романа (Newgate novel), пришедшего ему на смену сенсационного романа (sensation novel), а также детективного романа (detective novel), вобравшего в себя черты романа ньюгейтского и сенсационного. Эти три разновидности викторианского романа относят к сенсационной литературе [17, p. 703; 26, p. 251, 156, 72; 8, p. 133].
Рост и развитие больших индустриальных городов, миграция и увеличение городского населения за счет прибывающих в поисках лучшей жизни жителей деревень, увеличение числа безработных и бедняков способствовали росту преступности в викторианской Англии. Жители Лондона и других больших городов не чувствовали себя в безопасности и страдали от убийств, грабежей и мошенничества. Некоторые преступления, например, убийства, совершенные Джеком Потрошителем, навсегда вошли в мировую историю преступлений. Такие изменения в жизни общества способствовали зарождению и развитию жанров ньюгейтского, а затем и детективного романа.
Одним из первых викторианцев, глубоко затронувших в своем творчестве тему преступности, был Ч. Диккенс, однако его смелый шаг не встретил понимания и одобрения общественности. Современники обвиняли Ч. Диккенса в том, что введение преступников в число персонажей его романов, описание их образа жизни и преступлений, совершаемых ими, использование в романах языка, на котором говорят лондонские низы, негативно влияет на моральные принципы викторианцев и может способствовать дальнейшему разложению представителей низшего класса в Англии [25, p. 227]. Тем не менее популярность романов, повествующих о преступниках и преступлениях, была в викторианской Англии достаточно высока, и одной из ее причин стало то, что герои таких романов жили и действовали бок о бок с добропорядочными викторианцами, а будучи пойманными, нередко несли наказание в Ньюгейте — старейшей тюрьме Лондона, известной далеко за его пределами. Казни заключенных, совершаемые в Ньюгейтской тюрьме, привлекали множество горожан, заранее покупавших места на это «зрелище», а судебные процессы широко обсуждались в газетах и журналах, и уже в начале XIX века сложился целый пласт фольклора, героями которого стали обитатели этой тюрьмы [11, p. 137-138]. Именно туда за свои преступления попадает мошенник Феджин, герой романа Ч. Диккенса «Оливер Твист». Атмосфера Ньюгейтской тюрьмы, то место, которое она занимала в сознании
викторианцев, стали почвой для зарождения ньюгейтского романа, повествующего о преступниках, заключенных в эту тюрьму, и их преступлениях. Отличительной чертой ньюгейтского романа стало стремление приукрасить и идеализировать образ преступника [2, с. 20]. Несмотря на то, что ньюгейтский роман просуществовал относительно недолго, он приобрел необычайную популярность и оказал значительное влияние на детективную прозу викторианской и последующих эпох [21, p. 19].
Сенсационный и детективный романы появляются в шестидесятые — восьмидесятые годы девятнадцатого столетия. Они наследуют традиции ньюгейтского романа, однако если ньюгейтский роман фокусировался на самом преступлении, сенсационный и детективный роман — на процессе его расследования [24, p. 4]. В 1860 году был опубликован ставший знаменитым роман У. Коллинза «Женщина в белом» (The Woman in White) — роман, который открыл серию романов-сенсаций в мировой литературе.
Сенсационный роман, возникший как явление массовой культуры, пользовался невероятной популярностью у читателей, однако был исключен из разряда респектабельной литературы. По мнению литературных обозревателей, сенсационный роман носил безнравственный характер и оказывал «растлевающее» действие на читателя. Литературно-политический журнал Quarterly review писал, что роман-сенсация, воздействуя на психику читателей, приводит их в состояние крайнего возбуждения и вызывает «нездоровые хищнические устремления» [15, p. 482-483]. Поскольку сенсационный роман создавался в первую очередь для женской читательской аудитории, он был, по мнению викторианских критиков, опасен еще и тем, что рисовал «чрезмерно чувственные, эпатажные по викторианским меркам женские образы» [9, p. 12] и тем самым будоражил умы респектабельных викторианских девушек [20, p. 262].
Для сенсационного романа характерно использование таких приемов, как драматизация действия, нагнетание напряжения, сюжетные перестановки, хаотичность в изображении событий. Мотив тайны становится для сенсационного романа сюжетообразующим элементом. В сенсационном романе тайна была связана с уголовным преступлением или нарушением викторианских нравственных законов [28, p. 4] и выражалась в сокрытии каких-либо фактов биографии героев, совершенных ими преступлений, их психологических и нравственных переживаний и т.д. [1]. Проанализировав творчество таких известнейших авторов сенсационных романов, как У. Коллинз, М.Э. Брэддон и Ш. Ле Фаню, Ф.С. Швартцбах выделяет обязательные
сюжетные признаки романа-сенсации: двоемужие, поджоги и пожары, убийства, сумасшествие [25, р. 236]. К этому ряду следует добавить еще одну неотъемлемую характеристику романа-сенсации: воспринятый им от готического романа мотив сверхъестественного [10, р. 8]. Герои романа-сенсации занимаются спиритизмом и оккультизмом, сталкиваются с призраками, потусторонними силами и тайнами. Обращает на себя внимание следующий факт: даже те викторианские писатели, которые не воспринимали роман-сенсацию как серьезный жанр и критиковали его, тем не менее использовали характерные элементы данного жанра для стимулирования интереса читателей и расширения читательской аудитории [19, р. 89]. В числе таких авторов был и Ч. Диккенс, который часто использовал в своих романах мотивы тайны и сверхъестественного.
Ч. Диккенс ввел в английскую литературу нового героя -детектива, раскрывающего преступление. Им стал инспектор Баккет — сыщик, распутавший убийство юриста Талкингхорна в романе «Холодный дом». Традицию, заложенную Ч. Диккенсом, продолжил У. Коллинз, однако сыщик в романах У. Коллинза представляет собой иной тип детектива: предпринимая расследование, он делает ставку не на «работу ног», как инспектор Баккет, а на интеллектуальную работу [22, р. 92]. Таким образом в романах У. Коллинза подготавливается появление принципиально новой фигуры сыщика — сыщика, чьи дедуктивные способности поражают читателя детективной прозы конца XIX — начала XX века.
Восьмидесятые годы XIX века ознаменовались появлением детективного романа, пришедшего на смену ньюгейтскому и сенсационному романам. Расцвет детективного романа приходится на XX век, однако он был бы невозможен, если бы не был подготовлен викторианцами А. К. Дойлем, Г. Алленом, Ф. Хьюмом и многими другими. К. Питтард определяет детективный роман как произведение, в котором присутствует сыщик, ведущий расследование преступления, а результат следствия становится известен и понятен читателю только в конце повествования [23, р. 213]. Фигура сыщика становится сюжетообразующим центром детективного романа. Характерным признаком детективного романа и его отличительной чертой в сравнении с романом-сенсацией является то, что мотив тайны в детективном романе отходит на второй план, а на первое место выдвигается расследование как таковое. Большое значение в детективном романе имеет приключенческий сюжет. Особую притягательность викторианским детективным романам сообщала атмосфера лондонских трущоб конца XIX века —
тех самых трущоб, где как раз в это время совершал свои ужасающие преступления Джек Потрошитель [Ibid, p. 214-215]. Образцом детектива по праву считают Шерлока Холмса, соединившего в себе выдающиеся дедуктивные способности, нестандартность мышления и своеобразный подход к расследованию преступлений.
Викторианский роман-сенсация и детективный роман оказали решающее влияние на неовикторианский роман и продолжили в нем свое существование в современной английской литературе.
В 1995 году К. А. Марш констатировал зарождение неосенсационного романа (neo-sensation novel) [16, p. 101]. Неосенсационными исследователь назвал романы, написанные в период с 1983 по 1991 годы и использующие, наряду с различными техниками письма, повествовательные приемы викторианского романа-сенсации. К неосенсационным К. А. Марш отнес романы «Земля воды» (Waterland) Г. Свифта, «Светлый путь» (The Radiant Way) М. Дрэбл, «Обладание» (Possession: A Romance) А. С. Байетт, «Тысяча акров» Дж. Смайли (A Thousand Acres) и некоторые другие.
На первый взгляд может показаться, что целый ряд неовикторианских романов можно назвать неосенсационными, однако мы полагаем, что термин, предложенный К. А. Маршем, не может быть использован по отношению к неовикторианскому роману по нескольким причинам. Во-первых, К. А. Марш анализирует романы, действие которых разворачивается не только в викторианскую, но и в другие эпохи. Во-вторых, некоторые из тех романов, которые фокусируются на викторианской эпохе, следует рассматривать как историографические метароманы, обращенные к викторианской эпохе, а не как собственно неовикторианские романы: младшее поколение неовикторианского романа — (собственно) неовикторианский роман — на момент исследования еще не оформилось.
Таким образом, понятие «неосенсационный роман», предложенное К. А. Маршем, охватывает обширный пласт романов, в которых присутствует мотив сенсационности и потому в нем не учитывается специфика собственно неовикторианского романа — переплетение трех важных для него качеств: свойств викторианского романа, постмодернистских тенденций и тенденций массовой литературы.
Жанровые особенности английского сенсационного романа рубежа XX — XXI веков потребовали введения вместо термина «сенсационный роман» нового термина, который бы более точно выражал суть обозначаемого им понятия. Такой термин был предложен Джорджем Лэндоу, который заявил о появлении
неовикторианского сенсационного романа или, по-другому, неовикторианского романа-сенсации (neo-Victorian sensation novel) [14]. В это же время появляется и другая разновидность неовикторианского романа — неовикторианский детективный роман (neo-Victorian detective novel) [12, p. 62].
Анализ показал, что никакая другая жанровая разновидность романа эпохи викторианства не оказала такое большое влияние на неовикторианский роман, как сенсационный роман, поэтому едва ли не каждый неовикторианский роман можно назвать неовикторианским сенсационным или неовикторианским сенсационно-авантюрным романом. Проявление в неовикторианском романе качеств сенсационного романа объясняется всепоглощающим процессом массовизации литературы рубежа XX — XXI веков. Современная проза с б?льшим успехом, чем это удавалось литературе прошлых десятилетий, реализует программу постмодернизма «пересекать границы и засыпать рвы» между элитарной и массовой литературой. Такие характеристики авантюрного романа, как напряженная интрига, приключения, необычные события и перипетии, занимательные событийные хитросплетения, динамично разворачивающееся действие, противоборство между персонажами, случайные стечения обстоятельств, похищения и преследования, атмосфера таинственности и загадочности [4, с. 610] неизменно присутствуют в неовикторианском романе. К сенсационной и сенсационно-авантюрной разновидностям неовикторианского романа можно отнести практически все неовикторианские романы. Наиболее репрезентативны в этом смысле романы Ч. Паллисера «Квинканкс» и «Непогребенный, С. Уотерс «Тонкая работа» и «Нить, сотканная из тьмы», М. Кокса «Смысл ночи» и «Стекло времени». В других неовикторианских романах — «Бархатные коготки» С. Уотерс, «Оживающий лабиринт» А. Фолдса, «Дневник Доры Дэмедж» Б. Старлинг, «Викторианская тайна» Д. Дж. Тейлор, «Лондонская пыль» Л. Джексона и других -присутствуют элементы романа-сенсации и авантюрного романа (скандальная тайна, мотив сверхъестественного в соединении с напряженной интригой, перипетиями и т. д.). Можно высказать достаточно уверенное предположение, что на данный момент не существует неовикторианского романа, в котором отсутствовали бы те или иные характеристики сенсационного или авантюрного романа.
В неовикторианском сенсационном и сенсационно-авантюрном романе признаки викторианского романа сенсации и классического авантюрного романа обнаруживаются на уровне тематики, сюжета и на персонажном уровне. Так, например, в романе С. Уотерс «Тонкая
работа» мы находим восходящие к творчеству Ч. Диккенса черты сенсационности и авантюрности: семейную тайну, тайну происхождения Сью Триндер, сокрытое завещание. Перипетии, связанные со зловещими и таинственными фигурами Джентльмена и миссис Саксби, неожиданные повороты сюжета неоднократно обманывают ожидание читателя и переворачивают его представление о происходящих в романе событиях.
В романе «Нить, сотканная из тьмы» присутствует другой признак сенсационного романа — мотив сверхъестественного: спиритические сеансы, деятельность медиумов, необъяснимые проявления потусторонних сил. Однако своеобразие неовикторианского романа заключается, во-первых, в ироническом отношении ко всеобщему викторианскому увлечению спиритуализмом. Неовикторианский роман разоблачает спиритизм и представляет его читателю как мошенническое средство манипуляции доверчивыми и впечатлительными людьми. Во-вторых, используя мотив сверхъестественного, автор неовикторианского романа осуществляет попытку перенаправить взгляд читателя. Читательское ожидание, воспитанное викторианским сенсационным романом (а он, как мы помним, был адресован в первую очередь женщинам), воспринимает мотив сверхъестественного как способ испугать и заворожить. Автор неовикторианского романа, включая такой мотив в повествование, ставит перед собой, помимо развлекательной, и другую цель: обратиться к рассмотрению вопроса зависимого положения женщины в викторианском обществе. Писатель-неовикторианец предполагает, что участие викторианской женщины в спиритическом сеансе давало ей едва ли не единственную, призрачную возможность освободиться от гнета патриархальных условностей.
В романе «Тонкая работа» сюжет, основанный на семейной тайне, осложнен детективными мотивами: читатель с напряжением следит за криминальной жизнью семьи миссис Саксби и реализацией преступных планов Джентльмена. В этом неовикторианский роман также схож с романами Ч. Диккенса.
Детективный жанр широко представлен в неовикторианской литературе. Л. Джексон, писатель и исследователь викторианского быта, создатель масштабного Интернет-проекта, посвященного викторианскому Лондону The Victorian Dictionary, был автором серии детективных романов, объединенных фигурой сыщика Децима Уэбба. Уэбб — инспектор полиции, который раскрывает запутанные преступления, совершенные в Лондоне. В образе Децима Уэбба легко узнаются черты диккенсовского инспектора Баккета и Шерлока
Холмса. Децим Уэбб распутывает убийства в романах «Счастье мертвых» (The Welfare of the Dead), «Убийство в Лондоне» (A Metropolitan Murder), «Убийство в Креморн Гаденс» (The Last Pleasure Garden). Детективные неовикторианские романы держат читателя в напряжении свойственными жанру потрясениями и разоблачениями, «ложной мотивировкой», используемой для отвлечения внимания читателя и предваряющей неожиданную развязку [5, с. 127]. Специфика неовикторианского детективного романа заключается в том, что важную роль в нем играет пугающая и мрачная «готика» викторианского Лондона, на фоне которого происходят убийства и их расследование. Такой Лондон изображен серии викторианских «грошовых страшных историй» (penny dreadful) «Нитка жемчуга» (The String of Pearls), главным героем которой был Суинни Тодд -викторианский цирюльник и убийца. Неовикторианские детективные романы аллюзивно восходят, в частности, и к этой серии и ее множественным театральным постановкам, что придает современному роману драматизм и пугающее напряжение.
В ходе нашего исследования мы приходим к следующим выводам: наибольшее влияние на английский неовикторианский роман оказал викторианский сенсационный роман, что нашло свое выражение в возникновении неовикторианского сенсационного, сенсационно-авантюрного и детективного романа. Влияние викторианского романа-сенсации обнаруживается на уровне тематики, сюжета и на персонажном уровне.
Литература
1. Банк Л. Р. Романистика Мэри Элизабет Брэддон 1860-1865 годов в историко-культурном контексте : дис. … кандидата филол. наук : 10.01.03 / Банк Лия Рувимовна. — Пермь, 2005. — 181 с.
2. Матвеенко И. А. Русская критика о своеобразии ньюгейтских романов Э. Бульвера-Литтона (1830-1880-е гг.) / И. А. Матвеенко // Вестник Томского государственного университета. — 2008. — № 317. — C. 20-24.
3. Михальская Н. П. История английской литературы : [учебник для гуманитарных факультетов высших учебных заведений] ; [Електронний ресурс] / Н. П. Михальская, Г. В. Аникин. — М. : Издательский центр «Академия», 1998. — 516 с. — Режим доступу : www.twirpx.com/file/298057.
4. Роман пригодницький // Лггературознавчий словник-довщник / [под ред. В. I. Теремко]. — К. : ВЦ «Академiя», 1997. — С. 610.
5. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика [учеб. пособие] / Б. В. Томашевский. — М. : Аспект Пресс, 1999. — 334с.
6. Anglosphere [Електронний ресурс] // Merriam-Webster Online Dictionary. — Режим доступу : www.merriam-webster.com.
7. Bormann C. D. The Articulation of Science in the Neo-Victorian Novel : A Poetics / C. D. Bormann. — Bern : Lang, 2002. — 335 p.
8. Dickerson V. D. Victorian Ghosts in the Noontide : Women Writers and the Supernatural / V. D. Dickerson. — Missouri : University of Missouri Press, 1996. — 166 p.
9. Flint К. The Woman Reader, 1837-1914 / К. Flint. — Alderley : Clarendon Press, 1993. — 366 p.
10. Gilbert P. K. A Companion to Sensation Fiction / P. K. Gilbert. -Malden : Wiley-Blackwell, 2011. — 680 p.
11. Grossman J. H. The Art of Alibi : English Law Courts and the Novel / J. Grossman. — Baltimore : JHU Press, 2002. — 202 p.
12. Hadley L. Neo-Victorian Fiction and Historical Narrative: The Victorians and Us / L. Hadley. — Basingstoke : Palgrave Macmillan, 2010. — 216 p.
13. Kaplan C. Victoriana : Histories, Fictions, Criticism / C. Kaplan. -Edinburgh : Edinburgh University Press, 2007. — 173 p.
14. Landow G. P. The Neo-Victorian Sensation Novel in 2008 : Michael Cox’s The Glass of Time [Електронний ресурс] / G. P. Landow // The Victorian Web, 2008. — Режим доступу : www.victorianweb.org/ neovictorian/cox1 .html.
15. Mansel H. L. Sensation Novel / H. L. Mansel // Quarterly Review. -1863. — 113. — P. 481-514.
16. Marsh K. A. The Neo-Sensation Novel : A Contemporary Genre in the Victorian Tradition / K. A. Marsh // Philological Quarterly. — 1995. -Winter. — P. 99-123.
17. Mitchell S. Victorian Britain : An Encyclopedia / S. Mitchell. -London : St James Press, 1990. — 986 p.
18. Moore G. Twentieth-century Re-workings of the Victorian Novel [Електронний ресурс] / G. Moore // Literature compass. — 2008. — V. 5. -I. 1. — P. 134-144. — Режим доступу : www.blackwell-compass.com/ subject/literature/.
19. Moran M. Victorian Literature and Culture / M. Moran. — London : Continuum International Publishing Group, 2006. — 184 p.
20. Oliphant M. Novels / M. Oliphant // Blackwood’s Edinburgh Magazine. — 1867. — 102. — P. 257-280.
21. Pikett L. The Newgate Novel and Sensation Fiction, 1830-1868 / L. Pikett // The Cambridge Companion to Crime Fiction / [Ed. by M. Priestman]. — Cambridge : Cambridge University Press, 2003. — P. 19-58.
22. Pittard C. Purity and Contamination in Late Victorian Detective Fiction / C. Pittard. — Farnham : Ashgate, 2011. — 272 p.
23. Pittard C. The English Detective Story / C. Pittard // The Oxford History of the Novel in English / [Ed. by P. Parrinder, A. Gasiorek]. -Oxford : Oxford University Press, 2011. — V. 4. — P. 213-226.
24. Priestman M. Introduction : Crime Fiction and Detective Fiction / M. Priestman // The Cambridge Companion to Cime Fiction / [Ed. by M. Priestman]. — Cambridge : Cambridge University Press, 2003. — P. 1-6.
25 Schwarzbach F. S. Newgate Novel to Detective Fiction / F. S. Schwarzbach // A Companion to the Victorian Novel / [Ed. by P. Brantlinger]. — Malden : Wiley-Blackwell, 2002. — P. 227-243.
26. Snodgrass M. E. Encyclopedia of Gothic literature / M. E. Snodgrass. — New York : Infobase Publishing, 2005. — 480 p.
27. Stevenson N. The Diamond Age : Or, a Young Lady’s Illustrated Primer / N. Stevenson. — New York : Bantam Books, 1995. — 455 p.
28. Wynne T D. The Sensation Novel and the Victorian Family Magazine / T D. Wynne. — Basingstoke : Palgrave Macmillan, 2001. — 202 p.
73. Викторианский роман в Англии
Викторианская литература названа так по времени правления королевы Виктории (1837 – 1901). Идеологическим основанием викторианства стал сплав утилитаризма и евангелизма. Утилитаризм превыше всего ставит принцип полезности, отождествляет счастье с материальным богатством, выгодой. Евангелизм отличает недоверие к чувственной стороне жизни и природы человека, призыв к подавлению всех естественных начал, боязнь любых наслаждений, искусства в том числе. Отсюда благопристойность как непременное условие викторианской литературы.
Общество, основанное на односторонних и приукрашенных представлениях о человеческой натуре, закрывало глаза на реальную сложность, неоднозначность личности, что обернулось торжеством ханжества, лицемерия, фальши. Процветала двойная мораль: религиозность и сентиментальность прекрасно уживались с проявлениями резкого социального неравенства и жестокости в личных отношениях.
Викторианский роман по сравнению с французским менее ясный, композиционно более рыхлый, стилистически более небрежный, более импровизационный, намного более дидактичный. Жанровая разновидность романа карьерыреже встречается в викторианской литературе по сравнению с современной ей французской, потому что герой английского романа более средний, заурядный человек, не сжигаемый внутренними страстями, не бросающий вызов обществу, а желающий вписаться в существующее общественное устройство как можно более безболезненно.
Специфическим жанром становится роман о детях, или жизни, повествуемой, начиная с детства. Реалистический роман не сразу нашел способы и приемы для изображения остроты детских переживаний, отличий детского мировосприятия. Целую галерею детских образов создал, например, Чарлз Диккенс(1812 – 1870). Выходец из семьи бедного мелкого чиновника, попавшего в долговую тюрьму, он с детства познал нужду и был вынужден рано зарабатывать на жизнь сначала на фабрике ваксы, потом клерком в конторе адвоката, а затем судебным и парламентским репортером. Некоторые обстоятельства его детства и юности нашли отражение в его носящем автобиографические черты романе «Дэвид Копперфилд». Но по-настоящему его огромный талант раскрылся в первом его романе – «Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837), принесшем ему славу. Тонкий юмор, целая галерея гротесковых персонажей, среди которых выделялся ставший почти нарицательной фигурой чудаковатый и странноватый мистер Пиквик, – все это сразу же сделало Диккенса любимцем английской читающей публики. Постепенно в его произведениях крепнет социальный критицизм: в романе «Домби и сын» (1848) он создает исполненный немалой обобщающей силы образ сурового жестокосердного негоцианта Домби. В 50-е гг. в творчество Диккенса активно входит социальная тема: он критикует заскорузлость юридической системы, олицетворенной в Верховном канцелярском суде («Холодный дом»), бездушную практику эксплуатации рабочих («Тяжелые времена»). Он – сторонник реформ, нравственного перевоспитания общества, противник революционного насилия.
Уильям Мейкпис Теккерей(1811 – 1863) – современник Диккенса, мастер английского реалистического романа XIXв., блестящий сатирик. В своем лучшем романе «Ярмарка тщеславия» Теккерей изображает по преимуществу высшие круги: буржуазию и аристократию. В этом «романе без героя» дано широкое обозрение английского и, шире, европейского общества, в котором люди, наподобие театральных марионеток, управляемых опытной рукой кукольника, действуют лишь жаждой наживы, эгоистичные и тщеславные. Художественное открытие Теккерея – образ Бекки Шарп, красивой, расчетливой и бездушной карьеристки, использующей любые средства для достижения своих целей.
Викторианский роман о несчастной Эмилии. Франц Вертфоллен — «Изящная трагикомедия от Франца Вертфоллена — просто ли быть няней 9-тилетнего гения? »
Вы когда-нибудь внимательно смотрели в глаза тому, кто отражается в зеркале? Так, чтоб основательно, не отводя взгляд? Чтоб тот, — в отражении, не съеживался от такого внимания? Задавали когда-нибудь ему вопросы? О том, кто он такой, что из себя представляет, чего хочет? Нравится ли он себе? И почему?
Во время чтения «Викторианского романа…» я это сделал впервые за долгое время. И в прямом и в переносном смысле. И вы знаете, вглядевшись в того человека в отражении я сказал ему – «А ты мне нравишься, мен. Над тобой еще нужно оооочень много поработать, но мы справимся. И вся эта работа будет нам захватывающим приключением». И мы подружились))). Такое вот терапевтическое раздвоение личности). И это здорово!
А вот главная героиня этого романа так и не осмелилась это сделать – посмотреть на себя. Не смотря на то, что жизнь ее, можно сказать, просто затащила в зеркальную комнату. И читать о ее злоключениях – весело до слез. Особенно на фоне того, как ярко, красочно, легко, в удовольствие и наслаждение живут те, рядом с кем ей приходится постоянно находится…
Будьте осторожны – «Викторианский роман..» токсичен для грязи внутри вас. И если ее у вас много – вам будет больно. Очень больно. Но зато есть шанс, что вы станете чище. А жить вам станет… тяжелее, если грязь вашу вы полюбили и привыкли к ней.
Но если вы всю свою жизнь искали моющее средство для того, чтоб отделить от себя то, что прилипло к вам и что вы всем своим нутром ненавидите – вот это самое оно! Читайте, очищайтесь, улыбайтесь, и наслаждайтесь, как зайдя в душ после знойного и пыльного дня…
И будьте счастливы!
gaz.wiki — gaz.wiki
- Main page
Languages
- Deutsch
- Français
- Nederlands
- Русский
- Italiano
- Español
- Polski
- Português
- Norsk
- Suomen kieli
- Magyar
- Čeština
- Türkçe
- Dansk
- Română
- Svenska
Общая характеристика викторианской литературы. Этапы творчества Ч. Диккенса.
30-е годы XIX в. в истории развития английской литературы ознаменованы появлением новых черт в жанровой структуре романа, что было обусловлено историко-политическим и социально-экономическим развитием Англии в период формирования чартистского движения, обострения противоречий в стране, вступившей в викторианскую эпоху (1837—1901). 40-30-е годы— это годы крупнейших достижений в истории английского социального романа.
Понятие викторианства, связанное с викторианской эпохой, означает определенную идеологию, образ мыслей и жизни, духовную атмосферу, комплекс нравственных и этических установлений, свидетельствующих о благополучном поступательном развитии общества в целом. В XX в. термин «викторианство» получил самое широкое толкование. Одно время оно сводилось лишь к позитивным сторонам викторианской культуры, к якобы устойчивым эстетическим и этическим нормам, которых нет в современном обществе. Начиная с 1948 г. викторианская эпоха, викторианская литература активно анализируются критиками и историками литературы, что находит отражение в огромном количестве диссертаций и монографий, посвященных различным аспектам викторианства. Однако если учесть деятельность писателей «блестящей плеяды», то станет ясно, насколько призрачными были представления о золотом веке читателей XX столетия, по-настоящему не вникавших в диалектику сложного и противоречивого времени, когда мирно уживались
- серьезный и глубокий критицизм,
- осуждение эгоизма правящих классов с проповедью самоусовершенствования и альтруизма;
- когда наряду с буржуазным практицизмом и расчетом культивировалась личная порядочность и честность, высокая ответственность и трудолюбие;
- когда решался вопрос о всеобщем избирательном праве и рабочие впервые в истории выступили единой политической силой, способной отстаивать свои требования не стихийно, а организованно, сознательно и целеустремленно.
«Блестящая плеяда» английских писателей, выразительные и красноречивые страницы произведений которых открыли миру больше политических и социальных истин, чем это сделали все профессиональные политики, публицисты и моралисты вместе взятые, показала в своих творениях все слои буржуазии, начиная с высокочтимого рантье и держателя ценных бумаг, который смотрит на любое предпринимательство как на нечто вульгарное, и кончая мелким лавочником и клерком в конторе адвоката. Диккенс и Теккерей, мисс Бронте и миссис Гаскелл изобразили их полными самомнения, напыщенности, мелочного тиранства и невежества, и цивилизованный мир подтвердил их приговор.
В XIX столетии наивысшего расцвета в Англии достигает роман, связанный с активной политической и социальной жизнью страны, отражающий духовные потребности общества. «Домби и сын», «Холодный дом», «Тяжелые времена», «Рождественские повести» Ч. Диккенса, «Ярмарка тщеславия» У. М. Теккерея стали наиболее ярким художественным обобщением, символом эпохи. Вместе с тем в стране, где всегда чтились традиции и ощущалась связь времен, огромную роль играли в литературе идеи предшествующего века — эпохи Просвещения, этой своеобразной колыбели различных жанровых разновидностей романа. Роман XVIII столетия — это устойчивое типологическое понятие, которое несет в себе важные структурообразующие принципы. Они характеризуются вполне определенными свойствами, переданными в наследство веку XIX. Национальное своеобразие английского критического реализма определяется прежде всего сатирической обличительной направленностью творчества большинства крупных писателей, «живописностью», опирающейся на традиции нравоописательной сатирической живописи и графики Хогарта и Крукшенка и проявившейся не только в описаниях, пейзажных зарисовках, но и в самом принципе изображения личности и среды, и, наконец, в ярко выраженном дидактизме, заимствованном у просветителей, а в XIX в. — политически сокращенном и продиктованном развитием буржуазного либерализма, с одной стороны, и ростом и развитием пролетариата — с другой. Дидактизм и нравственные категории, формирующиеся в викторианскую эпоху в общем русле развития наук, особенно политэкономии, социологии, философии, накладывают определенный отпечаток на произведения Диккенса и Ш. Бронте, Теккерея и Д. Элиот, однако их место в романе в разные периоды эволюции этого жанра определяется общим развитием структуры художественного произведения, чему в немалой степени способствовало увеличение читательской аудитории и публикация романа отдельными выпусками в журналах, а также формирование массовой культуры.
Развивая традиции просветительского реалистического романа, литература XIX в. не только расширила и углубила их, но и обогатила новыми тенденциями, наметившимися в духовной жизни общества. Развитие английской литературы сопровождалось острой идейной борьбой — христианских и феодальных социалистов, чартистов и младоторийцев. В этом особенность английской литературы, обогащавшейся опытом общественных потрясений, связанных с развитием революционных событий на континенте.
Начинается ли викторианский век с вступления на трон королевы Виктории в 1837 г. или он подготовлен предшествующим развитием исторических событий? Современные историки литературы отвечают на этот вопрос неоднозначно, но прослеживается явная тенденция показать и доказать вероятность второго предположения. Именно в 20-30-е годы обозначились те политические и идеологические тенденции, которые подготовили почву для ускоренного формирования идей и оценочных критериев, обычно ассоциирующихся с викторианством.
Изменения идеологического климата в условиях нараставшего общественного подъема отразились на литературном процессе, и прежде всего на романе как наиболее принципиальном жанре, имеющем огромное воспитательное значение. В социальных романах «голодных сороковых» — Дизраэли, Кингсли, Булвер-Литтона, Диккенса и Теккерея, сестер Бронте — получили отражение и идеи века, и состояние общественного движения, и нравственные принципы эпохи. Растерянность и страх правящих классов перед размахом чартистского движения все чаще сказывались в апелляции к религии, способствующей нравственному совершенствованию человека и рождающей в обществе терпимость, стремление к «гармоничному» сочетанию интересов предпринимателя и труженика..
Блестящая плеяда английских романистов с наибольшей полнотой и убедительностью не только показала в своих произведениях реальное положение вещей, вскрыв крупнейшие противоречия и открыв болезни современного общества (снобизм, чрезмерный эгоизм, тщеславие), но и выдвинула благородные гуманистические идеалы — идеалы людей, нравственно здоровых и чистых, способных на самопожертвование. Обрушив свою беспощадную критику на все стороны современной жизни, показав общественную борьбу как неизбежный результат несовершенства социальных порядков, английские реалисты опирались на богатые традиции бытописательного и нравоописательного просветительного романа, боевую по тону публицистику, материалы газет и журналов своего времени, будили общественное мнение, привлекая его внимание к самым темным, негативным сторонам жизни. Они обогатили роман, привнеся в него элемент публицистичности, плакатности, прямой полемики с существующими идеями и философскими концепциями, и смогли отстоять в литературе и духовной жизни нации высокие нравственные идеалы и критерии правды и гуманизма. Диккенс и Теккерей, сестры Бронте и Э. Гаскелл смогли обогатить художественную палитру своего творчества тем, что внесли в реалистическую структуру повествования символику и метафору, элементы театра, пародии, сатиры, бурлеска и пантомимы. Они значительно расширили функциональность художественного образа и значимость самостоятельности персонажа, чрезвычайно разнообразили повествовательную линию и обогатили диалог.
Внимание!
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.
Чарльз Диккенс (1812-1870) – английский прозаик, классик мировой литературы. Родился в небогатой семье. Отец – «деревенский паразит», мечтатель. Когда Чарльзу было 10 лет, его отца посадили в долговую тюрьму вместе с семьей. Из шести детей Чарльза единственного не взяли, и он был вынужден сам зарабатывать себе на жизнь. С самого детства знал, чего хочет. Его смерть в 1870 стала национальным горем. Его похоронили в Вестминстерском аббатстве, между Шекспиром и Филдингом. Он своеобразная «Золушка», мифологема, человек, который осознанно стремится вверх.
Он так и не простил своих родителей. Работал на фабриках, стал парламентским репортёром. Исколесил всю Англию, побывал на предвыборных митингах, заглянул в тюрьмы, присутствовал на заседаниях суда. В конторе адвоката он познакомился с миром стряпчих, судейских крючкотворов, образы которых позже так часто появляются на страницах его романов. В газете сначала сочинял подписи к картинкам. Постепенно его подписи стали вытеснять картинки. 1835 г – фельетон про Лондон → «Очерки Боза», физиологические зарисовки города, маленький человек в большом городе. Диккенс сентиментален, комизм+поэзия прозы. Комизм Диккенса – буффонада, уличный комизм, низкая сатира — в 1837 г. пишет «Посмертные записки Пиквикского клуба». 1839 г – «Оливер Твист» (мальчик-беспризорник), «Николас Никлби» (новый герой). Диккенс похож на Бальзака. Бальзак воплотил себя в Сешаре, Диккенс – в Копперфилде.
Основные открытия Диккенса:
Ø маленький английский человек, социальность
Ø гротескный реализм
Ø человек через вещь
Ø психология ребенка, траектория видения ребенка
«Оливер Твист»
Это вызывающе неправдоподобная история чистого мальчика-сиротки, незаконнорожденного, который чудом выживает в работном доме, в учениках у свирепого гробовщика, в самых мрачных воровских притонах Лондона. Ангелоподобного Оливера хочет погубить его брат, светский молодой человек Монкс, не желающий выполнять волю покойного отца, который перед смертью завещал половину состояния своему незаконному сыну Оливеру. По условиям завещания, деньги достанутся Оливеру только в случае, если до совершеннолетия он не собьется с прямого пути, не запятнает свое имя. Чтобы погубить Оливера, Монкс вступает в сговор с одним из воротил лондонского преступного мира евреем Феджином, и Феджин заманивает Оливера в свою шайку. Но никакие силы зла не могут одержать верх над доброй волей честных людей, которые сочувствуют Оливеру и вопреки всем козням восстанавливают его доброе имя. Роман кончается традиционным для английской классической литературы счастливым концом, «хэппи эндом», в котором все негодяи, стремившиеся развратить Оливера, наказаны (повешен скупщик краденого Феджин; спасаясь от преследования полиции и разъяренной толпы, погибает убийца Сайкс), а Оливер находит родных и близких, возвращает себе имя и состояние.
«Оливер Твист» был первоначально задуман как уголовно-детективный роман. В английской литературе тех лет был очень моден так называемый «ньюгейтский» роман, названный так по лондонской уголовной тюрьме Ньюгейт. Эта тюрьма описана в романе — в ней проводит свои последние дни Феджин. В «ньюгейтском» романе обязательно описывались уголовные преступления, щекочущие нервы читателя, плелась детективная интрига, в которой пересекались пути низов общества, обитателей лондонского дна, и самых верхов — аристократов с безупречной репутацией, которые на самом деле оказывались вдохновителями самых чудовищных преступлений. Сенсационный «ньюгейтский» роман своей поэтикой намеренных контрастов, очевидно, многим обязан романтической литературе, и, таким образом, в раннем творчестве Диккенса обнаруживается та же мера преемственности по отношению к романтизму, которую мы отмечали для «Шагреневой кожи», раннего романа Бальзака. Однако при этом Диккенс выступает против свойственной «ньюгейтскому» роману идеализации преступления, против обаяния байронических героев, проникших в уголовный мир. Авторское предисловие к роману свидетельствует о том, что главными для Диккенса как викторианского романиста были разоблачение и наказание порока и служение общественной морали:
Мне казалось, что изобразить реальных членов преступной шайки, нарисовать их во всем их уродстве, со всей их гнусностью, показать убогую, нищую их жизнь, показать их такими, каковы они на самом деле — вечно крадутся они, охваченные тревогой, по самым грязным тропам жизни, и, куда бы они ни взглянули, везде маячит перед ними черная страшная виселица, — мне казалось, что изобразить это — значит попытаться сделать то, что необходимо и что сослужит службу обществу. И я исполнил в меру моих сил.
«Ньюгейтские» черты в «Оливере Твисте» состоят в намеренном сгущении красок в описании грязных притонов и их обитателей. Закоренелые преступники, беглые каторжники эксплуатируют мальчишек, прививая им своеобразную воровскую гордость, время от времени выдавая менее способных из своих учеников полиции; они же толкают на панель девушек, подобных Нэнси, раздираемых угрызениями совести и верностью своим возлюбленным. Кстати, образ Нэнси, «падшего создания», характерен для многих романов современников Диккенса, являясь воплощением чувства вины, которую испытывал по отношению к ним благополучный средний класс. Самый живой образ романа — Феджин, глава воровской шайки, «прожженная бестия», по словам автора; из его сообщников подробней всего выведен образ грабителя и убийцы Билла Сайкса. Те эпизоды, что разворачиваются в воровской среде в трущобах Ист-Энда, — самые яркие и убедительные в романе, автор как художник здесь смел и разнообразен.
Но в процессе работы замысел романа обогатился темами, которые свидетельствуют о внимании Диккенса к насущным нуждам народа, которые позволяют предсказать его дальнейшее развитие как истинно национального писателя-реалиста. Диккенс заинтересовался работными домами — новыми английскими учреждениями, созданными в 1834 году согласно новому закону о бедных. До того заботу о немощных и бедных несли местные церковные власти, приходы. Викторианцы при всей своей набожности жертвовали на церковь не слишком щедро, и новый закон предписывал собирать всех бедняков из нескольких приходов в одном месте, где они должны были посильно работать, окупая свое содержание. При этом разлучали семьи, кормили так, что обитатели работных домов умирали от истощения, и люди предпочитали быть заточенными в тюрьму за нищенство, чем попадать в работные дома. Своим романом Диккенс продолжил бурную общественную полемику вокруг этого новейшего института английской демократии и решительно осудил его в незабываемых первых страницах романа, где описывается рождение Оливера и его детство в работном доме.
Эти первые главы стоят в романе особняком: автор пишет здесь не уголовный, а социально-обличительный роман. Описание «фермы младенцев» миссис Мэнн, порядков работного дома шокирует современного читателя жестокостью, однако полностью достоверно — Диккенс сам побывал в подобных учреждениях. Художественность этого описания достигается контрастом мрачных сцен детства Оливера и юмористического тона автора. Трагический материал оттеняется легким комическим стилем. Например, после «преступления» Оливера, когда он в отчаянии голода попросил добавки к своей скудной порции каши, он наказан одиночным заключением, которое описывается так:
Что касается упражнений, то стояла чудесная холодная погода, и ему разрешалось каждое утро совершать обливания под насосом в присутствии мистера Бамбла, который заботился о том, чтобы он не простудился, и тростью вызывал ощущение теплоты во всем его теле. Что касается общества, то каждые два дня его водили в зал, где обедали мальчики, и там секли для примера и предостережения всем остальным.
В разноплановом по материалу романе связующим звеном становится образ Оливера, и в этом образе ярче всего проявляется мелодраматический характер искусства раннего Диккенса, сентиментальность, столь свойственная викторианской литературе в целом. Это мелодрама в хорошем смысле слова: автор оперирует укрупненными ситуациями и общечеловеческими чувствами, которые очень предсказуемо воспринимаются читателем. В самом деле, как не проникнуться сочувствием к мальчику, не знавшему родителей, подвергнутому самым жестоким испытаниям; как не проникнуться отвращением к злодеям, равнодушным к страданиям ребенка либо толкающим его на путь порока; как не сопереживать усилиям добрых леди и джентльменов, вырвавших Оливера из рук чудовищной шайки. Предсказуемость в развитии сюжета, заданность морального урока, непременная победа добра над злом — характерные черты викторианского романа. В этой печальной истории переплелись социальные проблемы с чертами уголовного и семейного романов, а от романа воспитания Диккенс берет только общее направление развития сюжетной канвы, потому что из всех персонажей романа Оливер — наименее реалистичный. Это первые подступы Диккенса к изучению детской психологии, и образу Оливера пока еще далеко до образов детей в зрелых социальных романах Диккенса, таких, как «Домби и сын», «Тяжелые времена», «Большие надежды». Оливер в романе призван воплотить Добро. Ребенка Диккенс понимает как неиспорченную душу, идеальное существо, он противостоит всем язвам общества, к этому ангельскому созданию не липнет порок. Хотя сам Оливер об этом не знает, он благородного происхождения, и Диккенс склонен объяснять его врожденную тонкость чувств, порядочность именно благородством крови, а порок в этом романе — пока еще в большей степени достояние низших классов. Однако Оливер не смог бы в одиночку уйти от преследования злых сил, если бы автор не вывел ему в подмогу приторно-сусальные образы «добрых джентльменов»: мистера Браунлоу, который оказывается ближайшим другом покойного отца Оливера, и его приятеля мистера Гримуига. Еще одна защитница Оливера — «английская роза» Роз Мэйли. Прелестная девушка оказывается его родной теткой, и усилия всех этих людей, достаточно состоятельных, чтобы творить добро, приводят роман к счастливому концу.
Есть еще одна сторона романа, сделавшая его особенно популярным за пределами Англии. Диккенс здесь впервые проявил свою замечательную способность передавать атмосферу Лондона, который в XIX столетии был крупнейшим городом планеты. Здесь прошло его собственное тяжелое детство, ему были ведомы все районы и закоулки гигантского города, и Диккенс рисует его не так, как это было принято до него в английской литературе, не подчеркивая его столичный фасад и приметы культурной жизни, а с изнанки, изображая все последствия урбанизации. Биограф Диккенса Х. Пирсон пишет по этому поводу: «Диккенс — это был сам Лондон. Он слился с городом воедино, он стал частицей каждого кирпичика, каждой капли скрепляющего раствора. Какому еще писателю обязан так какой-нибудь другой город? Это, после его юмора, самый ценный и самобытный вклад его в литературу. Он был величайшим поэтом улиц, набережных и площадей, однако в те времена эта уникальная особенность его творчества ускользнула от внимания критиков».
Восприятие творчества Диккенса в начале XXI века, естественно, сильно отличается от восприятия его современниками: то, что вызывало слезы умиления у читателя викторианской эпохи, сегодня кажется нам натянутым, излишне сентиментальным. Но романы Диккенса, как и все великие реалистические романы, всегда будут являть образцы гуманистических ценностей, примеры борьбы Добра со Злом, неподражаемого английского юмора в создании характеров.
ХАРАКТЕРИСТИКА РОМАННОГО ТВОРЧЕСТВА ДИККЕНСА:
|
Период |
Специфика изображения человека |
Специфика изображения конфликта |
Специфика жанра |
|
I. 30е гг. («Пиквик», «О.Т.») |
Нет психологии и эволюции; нет принципа детерминации |
Сказочные способы решения конфликта |
Комическая утопия |
|
II. 40е гг. («Домби и сын») |
Появление психологизма, появление элементов эволюции; утопическая концепция личности |
Выраженный элемент трагизма + мелодраматические способы решения конфликта |
Социально-психо-лиро-философский роман |
|
III. 50-60е гг. («Дэвид…» и «Большие надежды») |
Выраженный психологизм, наличие изменяющегося сознания; утопическая концепция сохранена |
↑ этих мелодраматических способов, хотя присутствует трагизм; уходит этическая и фабульная однозначность |
Детектив с социально-психо-символическим подтекстом |
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Узнать стоимостьAmazon.com: Эмма — Викторианский роман, Сезон 1: Цунео Кобаяши: Фильмы и ТВ
Историческая драма, действие которой происходит в Лондоне в конце 19-го века, сериал рассказывает о любовной истории и осложнениях, которые возникают, когда Эмма, честная и трудолюбивая молодая горничная, и Уильям, искренний поклонник и член дворянского сословия, влюбляются друг в друга. . Эта аниме-адаптация манги Каору Мори, охватывающая в общей сложности 24 эпизода между двумя сезонами, представлена режиссером Цунео Кобаяши (Двенадцать королевств, Glass Mask OAV, Super GALS!) И сценарием Мамико Икеда (Sgt.Лягушка, корзина с фруктами, пачка принцессы). Оригинальная манга была удостоена приза за превосходство на Японском фестивале медиаискусства 2005 года и доступна североамериканским читателям на издании DC Comics CMX Manga. Как было объявлено ранее, EMMA будет выпущен в виде двух сезонных бокс-сетов с японским звуком и англоязычными субтитрами: первый бокс-сет, запланированный на 24 июня 2008 года, будет полностью включать 12 серий первого сезона и 96 серий. -страница Victorian Gazette, содержащая справочную информацию и иллюстрации, исследующие викторианскую эпоху, изображенную в сериале, от старинной моды и путешествий по Англии до архитектуры и повседневной жизни.Эта книга также включает в себя полный глоссарий с подробными историческими объяснениями, а также комментарии и комиксы Каору Мори, создателя манги EMMA. Это эксклюзивное дополнение представляет собой сборник буклетов, которые ранее были доступны с японскими ограниченными выпусками DVD-дисков EMMA. Об ЭММА: ВИКТОРИАНСКИЙ РОМАНС Сезон 1: В Лондоне 19-го века классовые границы резко очерчены, и социальное положение, в котором человек родился, определяет его или ее жизненный путь. Но когда Эмма, честная и трудолюбивая молодая горничная, и Уильям, искренний дворянин, влюбляются друг в друга… Может ли любовь по-настоящему победить всех? Содержит полные 12 серий первого сезона. Особенности DVD: доступ к сценам, стереозвук Dolby Digital 2.0 для японских диалогов, английские субтитры и английский экранный перевод. ПЛЮС: 96-страничный викторианский вестник, содержащий справочную информацию и иллюстрации, которые исследуют викторианскую эпоху, изображенную в сериале, от старинной моды и путешествий по Англии до архитектуры и повседневной жизни. Эта книга также включает в себя полный глоссарий с подробными историческими объяснениями, а также комментарии и комиксы Каору Мори, создателя манги EMMA.Это эксклюзивное дополнение представляет собой сборник буклетов, которые ранее были доступны с японскими ограниченными выпусками DVD-дисков EMMA.
7 романсов викторианской эпохи, которые вы определенно не читали в школе
Я не знаю, что ваш конкретный учитель английского языка или профессор поручил вам читать, когда освещаете литературу викторианской эпохи, но, скорее всего, вы читали Джейн Эйр. Вы почти наверняка читали «Гордость и предубеждение» или «Грозовой перевал» или «Разум и чувствительность». Я уверен, что там был Диккенс.Дело в том, что в Англии и во всем мире 1800-е годы принесли нам массу романтической литературы. Некоторые из лучших хитов постоянно назначаются, а некоторые глубокие порезы постоянно игнорируются. Это печально, но, к счастью, я знаю, что вы все любили ваши викторианские курсы литературы, поэтому я просто дам…
Я не знаю, что ваш конкретный учитель английского языка или профессор поручил вам читать при освещении литературы викторианской эпохи, но, скорее всего, вы читать Джейн Эйр . Вы почти наверняка читаете Pride and Prejudice или Wuthering Heights или Sense and Sensibility .Я уверен, что там был Диккенс.
Дело в том, что в Англии и во всем мире 1800-е годы принесли нам тонны романтической литературы. Некоторые из лучших хитов постоянно назначаются, а некоторые глубокие порезы постоянно игнорируются. Это печально, но, к счастью, я знаю, что вы все любили ваши викторианские курсы литературы, поэтому я просто дам вам новую программу. Опять же, я не знаю книг, которые ваш учитель английской литературы поручил вам прочитать, поэтому некоторые из них вы, возможно, уже читали, но они, кажется, не часто появляются в программе обучения английскому языку.Тем не менее, вот семь романов викторианской эпохи, которые вы, вероятно, никогда не читали в школе.
1. Сентиментальное воспитание Гюстава Флобера
Изображение через Amazon
Если вы ищете роман в стиле Джейн Остин, ознакомьтесь с некоторыми из другие книги в списке. Продолжение книги Флобера Madame Bovary — временами мрачный взгляд на людей поколения Флобера.История рассказывает о молодом Фредерике Моро, который влюбляется в старшую (и женатую) Мари Арну. Дело в том, что это совершенно трагически безответная любовь, и между ними складываются только платонические отношения. Он о желаниях и неудачах, но при этом сам по себе остается классическим романом.
2. Миддлмарч Джордж Элиот
Изображение Через Amazon
Некоторые называют его величайшим романом на английском языке, а Джордж Элиот (настоящее имя Мэри Энн Эванс), вероятно, заслужила эту честь своим огромным фолиантом.Слишком длинный для большинства школьных курсов, Middlemarch — это эпические романы, охватывающие несколько разных сюжетных линий, с историческими связями и проницательным взглядом на любовь и все ее сложности. Миддлмарч — это классика не только викторианской эпохи, но и всех времен.
3. Убеждение Джейн Остин
Изображение Через Amazon
Одна из мало читаемых книг Остин, Убеждение само по себе является подлинным .Он рассказывает о двадцатисемилетней Энн Эллиот, которая весело воссоединилась со своим бывшим женихом, капитаном ВМС Фредериком Вентвортом, которого она не видела семь лет. В то время как их старые чувства снова начинают кипеть, Энн находит другого потенциального поклонника. За этим следуют веселье и неловкость. Вы знаете Остин.
4. Tess of the d’Urbervilles Томас Харди
Изображение Через Amazon
Это классика, вы слышали о ней.Но, скорее всего, это никогда не проходило мимо вашей школьной партой. После многообещающего романа Тесс Дербейфилд с Ангелом Клэр и… эээ… последствий этого романа книга Харди представляет собой сумасшедшую поездку. Это незаменимая книга викторианской эпохи для современных читателей. Драматический, резкий и в целом потрясающий.
5. Портрет дамы Генри Джеймса
Изображение через Amazon
Генри Джеймс известен своими жуткими историями о привидениях, но Портрет Lady — главное достижение реалиста в его начале карьеры.История повествует об Изабель Арчер, которая наследует пачку денег и выходит замуж за некоего Гилберта Осмонда. Романтика солидная, но это, как и у Харди Тесс, самое сочное, что следует за ней.
6. Thérèse Raquin , Эмиль Зола
Изображение Через Amazon
Классика Золы, эм, ужасный роман с Тэ ее двоюродный брат (ее двоюродный брат).Этот брак настолько ужасен, что у нее роман с другом мужа. О, драма. Надеюсь, ты это проверишь!
Feature Image Via Danielle Lisle
За пределами Регентства и Викторианской эпохи: 15 необычных исторических романов
Как пожизненный поклонник драматических историй, исторический роман, наверное, мой любимый поджанр во всей Романтической стране. Но как знаток истории я никогда не понимал, почему эпохи Регентства и Викторианской эпохи так доминируют.Не поймите меня неправильно — я никогда не откажусь от хорошей суеты, и я люблю сказки в стиле Остин так же сильно, как и очередной читатель романов. Но почему нет целого жанра динамичных, остроумных романсов 20-х годов «Ревущих»? Или любовные романы в придворных интригах Тюдоровской Англии? Или, знаете, больше романов, действие которых происходит где-то еще, кроме Англии или Америки? Следующий список, к сожалению, все еще англоцентрический, как и сам роман, но эти авторы предлагают отправную точку для тех, кто хочет выйти за рамки романа эпохи Регентства или Викторианской эпохи.
Средневековый
После регентства и викторианской эпохи средневековая эпоха, вероятно, занимает третье место в исторической романтике. В «Десятилетиях прошлого» романтики это был суперпопулярный период, но сейчас это в основном территория лихих горцев. Что совсем не плохо!
Изабель Купер
Средневековье, но сделайте это паранормальным: лихой шотландский герой Highland Dragon Warrior , как вы уже догадались, дракон-оборотень.А если и этого было недостаточно, его любовный интерес — еврейский алхимик. Если вас зацепит, у Купера также есть предыдущий сериал о той же семье столетия спустя в главной роли.
Джули Гарвуд
В настоящее время она пишет романтические интриги, но у Гарвуда, давнего любовника романов, есть обширный список известных средневековых романов. Начните с серии Highlands ’Lairds или Lairds’ Fiancées.
Элизабет Кингстон
Если вы ищете реалистичное изображение того периода с его культурной изысканностью и почти постоянным насилием, позвольте мне познакомить вас с прекрасной Элизабет Кингстон.Действие ее глубоко романтичного сериала «Валлийские клинки» происходит во время хаотичного завоевания Уэльса англичанами, и в обеих книгах есть уникальная, чрезвычайно свирепая героиня.
Мэри Вайн
Книжная карта Вина почти полностью состоит из средневековья и раннего Возрождения, и она специализируется на волевых женских персонажах и пышно детализированных изображениях Шотландии и Англии.
Джинни Линь
Династия Тан была одним из золотых веков имперского Китая и особенно хорошим примером того, как большая часть мира преуспевала во время того, что мы, жители Запада, эгоистично называем «темными веками».Начните с Butterfly Swords , где владеющая мечом принцесса Ай Ли сбегает со своей предстоящей свадьбы и вербует красивого таинственного воина, чтобы защитить ее.
Грузинский
Не меньший авторитет, чем Терри Дресбах, дизайнер костюмов для «Чужестранки», сказал, что XVIII век, известный в Англии как грузинский период, был одним из самых сексуальных периодов моды. Эта эпоха началась прямо перед Регентством, но была более приземленной, более сексуальной и гораздо менее ограниченной приличиями.Что для меня звучит как рецепт, как хорошо провести время.
Элоиза Джеймс
Написав множество любимых регентств, Джеймс вернулся на несколько десятилетий назад, чтобы рассказать нам несколько хитроумных, умных грузинских любовных историй. Я неравнодушен к ее нынешнему сериалу «Уайлдс из замка Линдоу», который веселым образом работает в растущей прессе, освещающей сплетни, но читателям также нравятся ее книги «Отчаянные герцогини».
Элизабет Хойт
Подобно Мэри Вайн и средневековью, Хойт заявила о себе как о счастливой королеве своей эпохи.Посмотрите ее сериал «Девичья переулок» или «Легенда о четырех солдатах», чтобы получить более суровый взгляд на грузинскую Англию, или загляните в книги «Принцы», чтобы узнать о романах высшего сословия.
Позолоченный век / эдвардианская эпоха
Любой читатель Эдит Уортон знает, что «Позолоченный век» — особенно фантастическое место для романтики (даже если он имеет тенденцию заканчиваться мучительным разрывом сердца — я до сих пор не простила Эдит того, что Дом веселья сделал со мной. ). Чрезвычайное богатство, накопленное американским высшим классом в этот период, посрамило большую часть европейской аристократии, и янки компенсировали отсутствие дворянских титулов, придерживаясь забавно византийских правил социальной активности.Другими словами, все были сексуально подавлены и все время выглядели супер горячими.
Джоанна Шупе
Шупе зарекомендовала себя как автор умных, хорошо исследованных исторических произведений, и она делает особенно большую работу в эту эпоху. Ее супервеселая серия Knickerbocker сделала ее популярной, но я бы порекомендовал начать с A Daring Arrangement , в котором рассказывается об английской дворянке, которая принимает суету и свободу Нью-Йорка и встречается с восхитительным, ловким финансистом.
Элизабет Камден
Воодушевляющая романтика — это часто хорошее место для отличных работ, снятых в менее популярные эпохи, и серия «Эмпайр Стейт» Камдена, пожалуй, лучший тому пример. Романы Кэмдена остроумны, теплы и тщательно исследованы. У нее особый талант писать о научных достижениях той эпохи, поэтому любой читатель, ищущий героев и героинь STEM, будет очень счастлив.
Лаура Ли Гурке
У Гурке есть серии, посвященные разным эпохам, но ее книги «Заброшенные у алтаря» происходят в эдвардианской Англии.Во всех трех романах есть восхитительно независимые дамы, все они сосредоточены на разорванных помолвках, и персонажи могут фактически ездить на машинах, а не в каретах! (Вы слышали о любовных сценах в экипажах — я вспоминаю вам старые автомобильные любовные сцены.)
Также стоит отметить, что Майя Родейл, любимая фанатами писательница пушистых и забавных историй, в конце этого года начнет серию «Позолоченный век» — первая книга называется Duchess by Design , а это очаровательный .
20 век
Вы могли подумать, что популярность «Безумцев», «Аббатства Даунтон» и любой другой драмы периода ХХ века на телевидении приведет к соответствующему буму романсов. Увы, нет. Но есть несколько ярких звезд, которые осмеливаются писать исторические романы в эпоху без корсетов.
Аманда Квик
Альтер эго легенды романтического саспенса Джейн Энн Кренц недавно начала писать романы, которые, клянусь, были специально созданы для вас — сексуальные тайны, действие которых происходит в Голливуде примерно в 1930 году.Это как у «Пуаро» и второго сезона «Агента Картера» родился ребенок, и мне очень жаль этот образ. Так жаль. В любом случае, эти книги великолепны — начните с Девушка, которая слишком много знала .
Розанна М. Уайт
Еще одна скрытая жемчужина вдохновляющей романтики, серия Shadows Over England, действие которой происходит в преддверии Blitz. Как и следовало ожидать, все очень напряженно, драматично и очень по-британски. Есть множество шпионских игр, музыкантов-беженцев, часовщиков и исправившихся преступников, поэтому эти книги отлично подходят для чтения в прохладный день.
Алисса Коул
У замечательной Коул есть фантастический список исторических романов и новелл, написанных как до, так и после того, как она стала абсолютной суперзвездой с Необычный союз (что является отличным выбором для другого исторического события, учитывая его настройку Гражданской войны, но также технически все еще в викторианской эпохи). « Let Us Dream» «» разворачивается в Гарлеме 1917 года и рассказывает о романе между владелицей кабаре и ее шеф-поваром. И « Let It Shine» «» — это боксер и активист за гражданские права, которые влюбились друг в друга в 1961 году.
И, наконец, этот список был бы лишен без упоминания «Десятилетия: путешествие афроамериканского романа». Дар богов романтики, этот сериал — именно то, на что он похож — серия новелл, каждая из которых происходит в разное десятилетие, каждая из которых посвящена афроамериканской паре. Сериал начинается в 1900-х годах с A Delicate Affair и заканчивается современным романом Campaign for Her Heart .