Ремарк «Триумфальная арка» — Мудрость не всегда приходит с возрастом… — LiveJournal

— Выпейте еще… И что бы с вами ни случилось — ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным.
**
— После всего, что вам пришлось испытать, вы должны были чертовски закалиться.
— Человек никогда не может закалиться. Он может только ко многому привыкнуть.
**
Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?
**
— Одна моя знакомая говорила мне, что легче переспать с мужчиной, чем назвать его по имени.
**
— С чего же было так отчаиваться?
— Потому что он умер! Умер! Был — и вдруг не стало! Не вернуть! Никогда! Умер! Уже никогда ничего не сделать!… Неужели вы не понимаете?
Потому что он ушел прежде, чем ты смогла уйти от него, подумал Равик, потому что он оставил тебя одну прежде, чем ты была к этому подготовлена.
— Я… я должна была относиться к нему иначе. .. я ыула…
— забудьте об этом. Раскаяние — самая бесполезная вещь на свете. Вернуть ничего нельзя. Ничего нельзя исправить. Иначе все мы были бы святыми. Жизнь не имела в виду сделать нас совершенными. Тому, кто совершенен, место в музее.
**
— Почему ночью все становится красочнее? Все кажется каким-то легким, доступным, а недоступное заменяешь мечтой. Почему?
— Только мечта помогает нам примириться с действительностью.
**
— Вы были когда-нибудь счастливы, Равик?
— Был, и не один раз.
— Я не о том. Я хочу сказать — счастливы по-настоящему, самозабвенно, до потери сознания, всем своим существом.
Равик смотрел на взволнованное лицо женщины, знавшей лишь самую зыбкую разновидность счастья — любовь.
— Не один раз, — сказал он, име я в виду нечто совсем иное и зная, что и это иное не было счастьем.
**
— Порою мне кажется, что прежняя жизнь кончилась. беспечность, надежды — все это уже позади.
— Она никогда не кончится, Кэт. Жизнь слишком серьезная вещь, чтобы кончиться прежде, чем мы перестанем дышать.
**
Помогай, пока можешь… Делай все, что в твоих силах… Но когда уже ничего не можешь сделать — забудь! Повернись спиной! Крепись! Жалость позволительна лишь в спокойные времена. Но не тогда. когда дело идет о жизни и смерти. Мертвых похорони, а сам вгрызайся в жизнь. Тебе еще жить и жить. Скорбь скорбью, а факты фактами. Посмотри правде в лицо, признай ее. Этим ты нисколько не оскорбишь памяти погибших. Только так можно выжить.
**
Старая притча о стаде моржей: сотнями лежали они на берегу, пришел охотник и стал одного за другим приканчивать дубинкой. Объединившись, они могли бы легко раздавить его — но они лежали и смотрели, как он, убивая, подходит все ближе, и не трогались с места: ведь убивал-то он всего-навсего соседей — одного за другим. История европейских моржей. Закат цивилизации. усталые и бесформенные сумерки богов. Выцветшие знамена прав человека. распродажа целого континента. Надвигающийся потоп. Жалкий танец на краю вулкана. Народы, снова медленно гонимые на заклание. Овцу принесут в жертву, блохи — спасутся. Как всегда.
**
Она улыбнулась и прижалась к нему. Равик почувствовал, как в нем раскрылось и расцвело что-то горячее, нежное и необъятное, будто множество рук потянуло его куда-то вниз…
**
— Чего доброго, ты еще скажешь, что любишь меня.
— Я тебя люблю.
— Ты же почти не знаешь меня.
— А какое это имеет отношение к любви?
— Очень большое. Любить — это когда хочешь с кем-то состариться.
— Об этом я ничего не знаю. А вот когда без человека нельзя жить — это я знаю.
**
Как она обращается с этим словом, подумал Равик. Совсем не думая, как с пустым сосудом. Наполняет его чем придется и затем называет любовью. Чем только не наполняли этот сосуд! Страхом одиночества, предвкушением другого «я», чрезмерным чувством собственного достоинства… Но кому удалось постичь самую суть?
**
— Я счастлива и хочу, чтобы ты тоже был счастлив. Я безмерно счастлива. Ты т только ты у меня в мыслях, когда я просыпаюсь и когда засыпаю. Другого я ничего не знаю. Я думаю о нас обоих, и в голове у меня словно серебряные колокольчики звенят… А иной раз — будто скрипка играет…
**
— Мы вместе, надолго ли, нет ли — кто знает? Мы вместе и этого достаточно. К чему нам всякие церемонии?
— «Надолго ли, нет ли…» — мне это не нравится. Однако все это только слова. Ты не бросишь меня. Впрочем, и это только слова…
— Безусловно. Тебя когда-нибудь бросал человек, которого ты любила?
— Да. Один из двух всегда бросает другого. Весь вопрос в том, кто кого опередит.
— И что же ты делала?
— Все! все! Но ничто не помогало. Я была невероятно несчастна.
— И долго?
— С неделю.
— Не так уж долго.
— Это целая вечность, если ты по-настоящему несчастен. Я была настолько несчастна — вся, полностью, что через неделю мое горе иссякло… Я была до того полна горя, что весь мир перестал для меня существовать. А когда ничего больше не существует, несчастье перестает быть несчастьем. Ведь нет ничего, с чем можно его сравнить. И остается одна опустошенность. А потом все проходит и постепенно оживаешь.
**
— Не думай ни о чем и ни о чем не спрашивай… Впереди ночь, несколько часов, целая вечность… Люди любят друг друга и в этом — все! Это и самое невероятное, и самое простое на свете. Я это почувствовал сегодня… Без любви человек не более, чем мертвец в отпуске, несколько дат, ничего не говорящее имя. Но зачем же тогда жить?
**
— Счастья кругом — сколько угодно. Только нагибайся и подбирай… Только самые простые вещи никогда не разочаровывают. Счастье достается как-то очень просто и всегда намного проще, чем думаешь.
**
— Любовь — не зеркальный пруд, в который можно вечно глядеться. У нее есть приливы и отливы. И обломки кораблей, потерпевших крушение, и затонувшие города, и осьминоги, и бури, и ящики с золотом, и жемчужины…
— Об этом я ничего не знаю. Любовь — это когда люди принадлежат друг другу. Навсегда.
Навсегда, подумал он. Старая детская сказка. Ведь даже минутут и ту не удержишь!
**
Любовь как болезнь — она медленно и незаметно подтачивает человека, а замечаешь это лишь тогда. когда хочешь избавиться от не, но тут силы тебе изменяют… Дай женщине пожить несколько дней такой жизнью, какую обычно ты ей предложить не можешь, и наверняка потеряешь ее. Она попытается обрести эту жизнь вновь, но уже с кем-нибудь другим, способным обеспечивать ее всегда.
**
— Человек становится старым лишь тогда, когда уже ничего не чувствует.
— Нет, когда уже не любит… Как чудесно жить цельной, а не ущербной жизнью. Я переполнена тобой и совершенно спокойна, во мне больше не осталось места ни для чего…
**
— Я ничего не хочу менять. Я принадлежу тебе. Почему я прихожу сюда? Почему стою у твоей двери? Почему жду тебя? Ты меня прогоняешь, а я прихожу снова. Я знаю, ты не веришь мне и думаешь, что у меня есть какие-то другие причины. Какие же могут быть еще причины?… Ты сказал, что у тебя я ищу лишь уверенности и покоя. Неправда. Я ищу у тебя любви.
Слова, подумал Равик… Сладостные слова. Нежный, обманчивый бальзам. Помоги мне, люби меня, будь со мною, я вернусь — слова, приторные слова, и только. Как много придумано слов для простого дикого, жестокого влечения двух человеческих тел друг к другу.
**
Любовь! Что только не прикрывается ее именем! Тут и влечение к сладостно нежному телу, и величайшее смятение духа; простое желание иметь семью; потрясение, испытываемое при вести о чьей-то смерти; исступленная похоть и единоборство Иакова с ангелом. Вот я иду, — думал Равик, мне уже за сорок, я многому учился и переучивался, падал под ударами и поднимался вновь. я умудрен опытом и знаниями, пропущенными через фильтр многих лет, я стал более скептичным, более невозмутимым… Я не хотел любви и не верил в нее, я не думал, что она снова придет… но она пришла, и весь мой опыт оказался бесполезным, а знание только причиняет боль…
**
Но если кристалл раскололся под тяжким молотом сомнения, его можно в лучшем случае склеить, не больше. Склеивать, лгать и смотреть, как он едва преломляет свет, вместо того, чтобы сверкать ослепительным блеском! Ничто не возвращается. Ничто не восстанавливается. Даже если Жоан вернется, прежнего уже не будет. Склеенный кристалл. упущенный час. Никто не сможет его вернуть.
**
— Не усложняй жизнь! Самый верный способ избавиться от любви к женщине — время от времени спать с ней. Не давать волю воображению. К чему искусственно драматизировать вполне естественный акт?
**
— Что ты знаешь обо мне? Что знаешь ты о человеке, в чью жизнь, и без того шаткую, внезапно врывается любовь?.. Когда после непрерывного падения человек внезапно остановился и почувствовал почву под ногами, когда бесконечное «почему» превращается наконец в определенное «ты», когда в пустыне молчания, подобно миражу, возникает чувство, когда вопреки твоей воле и шутовской издевке над самим собой игра крови воплощается в чудесный пейзаж и все твои мечты, все грезы кажутся рядом с ним бледными и ничтожными… Пейзаж из серебра, светлый город из перламутра и розового кварца, сверкающий изнутри… Что знаешь ты обо всем этом? Ты думаешь, об этом можно сразу же рассказать? . .. Человек способен сохранить лишь то, что растет в нем самом. А на ураганном ветру мало что может произрастать. В пустой ночи одиночества — вот когда в человеке может вырасти что-то свое, если только он не впал в отчаяние…. что ты знаешь обо всем этом?
**
— Я ничего не могу с собой поделать. Меня словно что-то подталкивает. Мне все время кажется, будто я что-то упускаю. И вот я ловлю это что-то, хочу удержать, и тут оказывается — все ни к чему. Тогда я опять тянусь за чем-то новым, хотя знаю заранее: все кончится как всегда, но вести себя иначе не могу. Что-то толкает меня, захватывает на какое-то время, а затем отпускает, и я вновь опустошенная… а потом все начинается снова…
**
В какой-то уголок его души Жоан так и не удалось пробраться; только это время от времени заставляло ее тянуться к нему. Но, едва проникнув и в последний уголок, она, конечно, покинет его навсегда. Кто же станет дожидаться этого? Кого удовлетворит подобный исход? Кто пожертвует собой ради этого?
**
— Нет. Только не это. Остаться друзьями? Развести маленький огородик на остывшей лаве угасших чувств? Нет, это не для нас с тобой. Так бывает только после маленьких интрижек, да и то получается довольно фальшиво. Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.
**
Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил.

Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»:

Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»:	[сент. 8, 2012|10:14 am] baby, u rock!
# Он видел над собой лицо Жоан, ее волосы касались его плеч. Знакомая картина, подумал Равик, бесконечно чужая и близкая, всегда одна и та же и всегда новая. Он видел, что кожа у нее на лбу шелушится, видел, что она небрежно накрасилась — к верхней губе прилипли кусочки помады. Он смотрел на ее лицо, заслонившее весь мир, вглядывался в него и понимал, что только фантазия влюбленного может найти в нем так много таинственного. Он знал — есть более прекрасные лица, более умные и чистые, но он знал также, что нет на земле другого лица, которое обладало бы над ним такой властью. И разве не он сам наделил его этой властью? # Он понимал, что погибнет, если проведет с ней ночь. Это все равно, что подписать вексель, когда нечем платить. Она станет приходить к нему снова и снова, играть на том, чего уже добилась, всякий раз требовать новых уступок, ничего не уступая со своей стороны, пока он не окажется полностью в ее власти. И в один прекрасный день она оставит его, безвольную жертву собственной страсти и слабости. Конечно, сейчас она вовсе этого не хочет, она даже не может представить себе ничего подобного, и тем не менее все произойдет именно так. Казалось бы, что тут особенно раздумывать: еще одна ночь, какая разница! Но в том-то и дело, что каждая такая ночь подтачивает твою способность сопротивляться, единственное, что составляет непреложную основу жизни. Прегрешение против духа — вот как, опасливо и осторожно, называлось это на языке католической церкви, и тут же, в противоречие со всем ее учением, намекалось, что подобные прегрешения не простятся ни в этой, ни в загробной жизни. # Слова, подумал Равик… Сладостные слова. Нежный, обманчивый бальзам. Помоги мне, люби меня, будь со мною, я вернусь — слова, приторные слова, и только. Как много придумано слов для простого, дикого, жестокого влечения двух человеческих тел друг к другу! И где-то высоко над ним раскинулась огромная радуга фантазии, лжи, чувств и самообмана!.. Вот он стоит в этой ночи расставания, спокойно стоит в темноте, а на него льется дождь сладостных слов, означающих лишь расставание, расставание, расставание… И если обо всем этом говорят, значит, конец уже наступил. У бога любви весь лоб запятнан кровью. Он не признает никаких слов. # У того, кто отовсюду гоним, есть лишь один дом, одно пристанище — взволнованное сердце другого человека. Да и то на короткое время. Не потому ли любовь, проникнув в его душу — душу изгнанника, — так потрясла его, так безраздельно завладела им? Ведь ничего, кроме любви не осталось. Не потому ли он пытался бежать от нее? И разве она не устремилась за ним, не настигла его и не повергла ниц? На зыбкой почве чужбины куда труднее вновь встать на ноги, чем на родине. # Самый верный способ избавиться от любви к женщине — время от времени спать с ней. # — Я? — повторил Равик. — Что ты знаешь обо мне? Что знаешь ты о человеке, в чью жизнь, и без того шаткую, внезапно врывается любовь? Как дешево стоят в сравнении со всем этим твои жалкие восторги! Когда после непрерывного падения человек внезапно остановился и почувствовал почву под ногами, когда бесконечное «почему» превращается наконец в определенное «ты», когда в пустыне молчания, подобно миражу,возникает чувство, когда вопреки твоей воле и шутовской издевке над самим собой игра крови воплощается в чудесный пейзаж и все твои мечты, все грезы кажутся рядом с ним бледными и мещански ничтожными… Пейзаж из серебра, светлый город из перламутра и розового кварца, сверкающий изнутри, словно согретый жаром крови… Что знаешь ты обо всем этом? Ты думаешь, об этом можно сразу же рассказать? Тебе кажется, что какой-нибудь болтун может сразу же втиснуть все это в готовые штампы слов или чувств? Что знаешь ты о том, как раскрываются могилы, о том, как страшны безликие ночи прошлого?. . Могилы раскрываются, но в них нет больше скелетов, а есть одна только земля. Земля — плодоносные ростки, первая зелень. Что знаешь ты обо всем этом? Тебе нужно опьянение, победа над чужим «я», которое хотело бы раствориться в тебе, но никогда не растворится, ты любишь буйную игру крови, но твое сердце остается пустым, ибо человек способен сохранить лишь то, что растет в нем самом. А на ураганном ветру мало что может произрастать. В пустой ночи одиночества — вот когда в человеке может вырасти что-то свое, если только он не впал в отчаяние… Что знаешь ты обо всем этом? # Может быть, нам просто не за что больше уцепиться. Раньше было не так: человек был более уверен в себе, он имел какую-то опору в жизни, он во что-то верил, чего-то добивался. И если на него обрушивалась любовь, это помогало ему выжить. Сегодня же у нас нет ничего, кроме отчаяния, жалких остатков мужества и ощущения внутренней и внешней отчужденности от всего. Если сегодня любовь приходит к человеку, она пожирает его, как огонь стог сухого сена. Нет ничего, кроме нее, и она становится необычайно значительной, необузданной, разрушительной, испепеляющей. # — Нет, — быстро сказал он. — Только не это. Остаться друзьями? Развести маленький огородик на остывшей лаве угасших чувств? Нет, это не для нас с тобой. Так бывает только после маленьких интрижек, да и то получается довольно фальшиво. Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец. # Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил. # Любовь — не торгаш, стремящийся получить проценты с капитала. А для фантазии достаточно несколько гвоздей, чтобы развесить на них свои покрывала. И ей не важно, какие это гвозди — золотые, железные, даже ржавые… Где ей суждено, там она и запутается. Любой куст — терновый или розовый — превращается в чудо из «Тысячи и одной ночи», если набросить на него покрывало, сотканное из лунного света и отделанное перламутром. # Она была очень хороша, и он знал, что любит ее. Она не была прекрасна, как статуя или картина; она была прекрасна, как луг, овеваемый ветром. В ней билась жизнь, та самая жизнь, которая, случайно столкнув две клетки в лоне матери, создала ее именно такой. Все та же непостижимая тайна; в крохотном семени заключено все дерево, еще неподвижное, микроскопическое, но оно есть, оно заранее предопределено; здесь и крона, и плоды, и ливень цветов апрельского утра; из одной ночи любви возникло лицо, плечи, глаза — именно эти глаза и эти плечи, они уже существовали, затерявшись где-то на земле, среди миллионов людей, а потом, в ноябрьскую ночь, в Париже, на мосту Альма, вдруг подошли к тебе.. # Для одной и той же вещи можно подыскать и хорошие, и плохие слова. От этого ничего не меняется. Я люблю тебя и буду любить, пока не перестану дышать. Я это твердо знаю. Ты мой горизонт, и все мои мысли сходятся к тебе. Пусть будет что угодно — все время замыкается на тебе. Я не обманываю тебя. Ты ничего не теряешь. Вот почему я снова и снова прихожу к тебе, вот почему мне не о чем сожалеть, не в чем винить себя. # Раскаяние — самая бесполезная вещь на свете. Вернуть ничего нельзя. Ничего нельзя исправить. Иначе все мы были бы святыми. Жизнь не имела в виду сделать нас совершенными. Тому, кто совершенен, место в музее. # Всё, что можно уладить с помощью денег, обходится дешево. # Жоан поставила рюмку на столик. — Ты, видимо, знаешь толк в таких вещах. — Ничего я не знаю. Все одни слова. Да и можно ли что-нибудь знать? Всякий раз все оборачивается по-иному. Так и сейчас. Второй ночи не бывает. Есть только первая. А если приходится вторая, значит, всему конец. # Как ни странно, женщина эта внушала к себе своеобразное уважение. Её нельзя было назвать железной, как выразилась Люсьенна; но что гораздо хуже — она была резиновой. Железо можно сломать, резину — не сломаешь. Ей решительно невозможно было возражать. # Так бывает всегда: только мелочи объясняют все, значительные поступки ничего не объясняют. В них слишком много от драмы, от искушения солгать. # Любовь — не зеркальный пруд, в который можно вечно глядеться. У нее есть приливы и отливы. И обломки кораблей, потерпевших крушение, и затонувшие города, и осьминоги, и бури, и ящики с золотом, и жемчужины… Но жемчужины — те лежат совсем глубоко # Любовь как болезнь — она медленно и незаметно подтачивает человека, а замечаешь это лишь тогда, когда уже хочешь избавиться от нее, но тут силы тебе изменяют. # Время, ставшее прошлым, утрачивает в сознании людей всякую реальность. Оно утешает, пугает и внушает безразличие. # Женщин следует либо боготворить, либо оставлять. Все прочее — ложь. # Какими жалкими становятся истины, когда высказываешь их вслух.

Агония одиночества на выходных: «Я не буду разговаривать с другим человеком до понедельника» | Одиночество

В субботу утром Питер встал и пошел в супермаркет. Он отнес свои покупки домой, позаботился о стирке и глажке. Днем он заглянул в несколько музыкальных магазинов, а позже приготовил себе ужин; всегда что-то авантюрное субботним вечером. После этого он попал в Netflix. И во все эти часы, как и многие субботы Петра, не говоря уже о его воскресеньях, он не имел никакого значимого взаимодействия с другим человеком. «Единственный человек, с которым я разговаривал, — говорит он, — это женщина, которая подошла проверить мои бутылки пива на кассе самообслуживания в супермаркете».

В течение недели 62-летний Питер слишком занят, чтобы быть одиноким. Его поездка из Брайтона в Лондон означает, что его трудовая жизнь — это «туннель», в который он входит в понедельник и из которого до пятницы не видно проблесков дневного света. Но когда Питер снова появляется, его загоняет в тупик непреодолимое чувство одиночества. Вместо того, чтобы дать передышку от стресса офисной жизни, возможность воссоединиться с семьей и друзьями, выходные вырисовываются как обширная эмоциональная и социальная пустыня, которую нужно пересечь, прежде чем работа снова возьмет верх.

Питер боится выходных. Но он далеко не одинок в этом. Он один из почти 200 респондентов, от Фалмута до Джакарты, которые ответили на призыв к читателям на веб-сайте Guardian поделиться своим опытом одиночества на выходных. Самому молодому респонденту было 16 лет; старшей за 70, и между ними боль и изоляция повторялись бесчисленными повторениями.

Несмотря на все это, феномен одиночества выходного дня практически не изучен. «Это вообще не исследовалось», — говорит Памела Квалтер, профессор педагогической психологии Манчестерского университета. В прошлом году она руководила «Экспериментом одиночества» Би-би-си и «обнаружила, что не было ни времени суток, ни сезона, когда люди чувствовали бы себя особенно одинокими. Но мы не спрашивали о выходных». Так как же выглядит одиночество на выходных, кто его испытывает и что можно сделать, чтобы облегчить его?

«Мы определяем одиночество как разницу между желанием или ожиданием того, какой должна быть жизнь, и реальностью», — говорит Келли Пейн, менеджер по исследованиям и политике Кампании по искоренению одиночества. Для тех, кто испытывает одиночество преимущественно или только в выходные дни, это болезненное несоответствие усиливается ощущением несогласия не только с миром за дверью, но и со своим дееспособным, общительным будничным «я».

Возникает личное внутреннее разделение. Лиз 41 год, у нее есть интересная работа и семья рядом, но она живет двумя жизнями. «В течение недели я довольный, состоявшийся человек. В выходные я чувствую себя одинокой изгоем», — говорит она. Она все чаще оказывается не в ногу со своей социальной группой, в которой она живет в Сомерсете. Она ведет собственный бизнес по обучению из дома, поэтому рабочие дни загружены. Но это как раз тогда, когда ее женатые подруги хотят встретиться за кофе «и постонать о своих мужьях».

Лиз тоже хотела бы увидеть этих друзей на выходных, но когда наступит суббота, «это не сказано — но они как будто закрыли для меня двери. Выходные — для пар. Было бы неслыханно пригласить меня на званый обед, потому что я не замужем», — говорит она. «Я просыпаюсь в субботу и чувствую себя подавленным. Мне трудно вытащить себя из постели, если у меня ничего не запланировано». Когда наступает рассвет понедельника, «это всегда облегчение».

Для Лиз одиночество выходных усугубляется дополнительным болезненным ощущением того, что она не только одна, но и заперта — «выходные запрещены», как она выражается. С понедельника по пятницу она наслаждается своим районом, но в выходные улицы и парки, кажется, преображаются. Они становятся вопрошающими, запрещающими до такой степени, что Лиз задается вопросом, «впитала» ли она свое одиночество из своего окружения, теперь полного пар, семей, групп.

«Что мне интересно, так это то, что я легко посижу одна в кафе на неделе», — говорит она. Но в то же самое кафе по выходным она не может войти. Даже прогулка с собакой приобретает другой оттенок. «Всю неделю я вообще не чувствую себя в сознании» — но воскресным утром та же прогулка вызывает острую грусть.

«Как психологи мы говорим о зазеркалье, — говорит Квалтер. «Как ваше отношение к себе зависит от того, как, по вашему мнению, вас видят другие. Публичное пространство меняется, его занимают другие люди… Это уже не ваше пространство. Вы чувствуете себя некомфортно, потому что не подходите».

«Я часто об этом слышу, — говорит Салли Браун, консультант по вопросам жизни и жизни. «Это похоже на то, что у людей есть две личности. Образ буднего дня занят и уверен в себе. Но образ выходного дня потерян и уязвим».

Но действительно ли Лиз проецирует свое одиночество на других и представляет себе, какой они ее видят, или общество слишком предсказуемо воспринимает одиноких людей? Питер считает, что выходные в Брайтоне он проводит спокойно, потому что его считают безобидным чудаком. «Холостяк — это своего рода социальный неудачник, но приемлемый», — отмечает он.

Человека, который входит в общественное место в одиночестве, часто считают, что лучше оставить его в покое. Марку 32 года, и он недавно вернулся в Лондон после нескольких лет путешествий. Однажды на выходных он пошел в паб посмотреть футбол и сел за пустой столик на шестерых. Паб быстро заполнился. Но Марк сидел в одиночестве в течение 20 минут, пока никто не спросил, могут ли они занять одно из пяти свободных мест вокруг него. «Полагаю, они думают, что ты приведешь дополнительных людей или ты странный», — криво говорит он.

Браун, у которого много клиентов в возрасте от 30 до 40 лет, считает, что это отключение «связано с тем переходным периодом, когда ваша группа сверстников, возможно, перешла на этап, которого вы еще не достигли». И, конечно, может не пожелать достичь. Друзья Марка, как и друзья Лиз, в основном состоят в отношениях. «Это может произойти очень быстро. Внезапно вашей группы больше нет. Вы дружба второго уровня, низведенная до будних вечеров. Вы не участвуете в званом обеде для пар или на сцене свиданий. Вам начинает не хватать уверенности в общении, поэтому не стесняйтесь что-то предлагать. Вы предполагаете, что на выходных вам не рады, и уходите… Это становится ядовитым кругом».

Вера Брауна в то, что одиночество на выходных возникает из-за перемен в жизни, находит отклик у Кейт. В 61 год у нее совсем другой сдвиг, чем у Марка или Лиз. Кейт видит себя снова движущейся «от материнства к одинокой жизни». Она использует слово «переход», особенно когда напоминает себе, сидя в одиночестве субботними вечерами, что она хорошо воспитала своих девочек, что одиночество — это просто еще одно испытание, которое нужно преодолеть.

У Кейт, которая живет в Кардиффе, есть две взрослые дочери, которых она растила одна. Ее недели заняты работой и друзьями, а иногда и детьми, если они оказываются поблизости. Но ее выходные, как и у Питера, «очень длинные и тихие… Я не буду использовать свой голос или разговаривать с другим человеком до понедельника».

Для Кейт тишина выходных окутана тишиной другого рода. Она не может никому говорить о своем одиночестве, особенно детям.

«Они будут опустошены», — говорит она. «В некотором смысле, продвижение их образования, поощрение их быть общительными и уверенными в себе… Это было во вред мне. Чем больше они достигают, тем дальше от дома они уходят. Но я бы не изменила этому, потому что это был мой долг как матери».

Семь раз в течение полуторачасового разговора Кейт беспокоится о том, что делить одиночество с детьми «обременит» их. Слово кажется тяжелее каждый раз, когда оно приземляется.

В то время как молчание защищает ее дочерей и сохраняет их чувство Кейт и чувство Кейт самой себя как «сильной и способной, с кем они могут поговорить», это усугубляет ее отдаленность. Хотя каждые выходные она обменивается сообщениями в WhatsApp с обоими детьми, похоже, это никак не влияет на внутреннюю изоляцию Кейт.

«Мысль об уходе на пенсию ужасна — тогда все дни будут как выходные» Иллюстрация: Моника Юрчик/The Guardian не вижу?

Интересно, дочери Кейт когда-нибудь спрашивали ее, что она делала на выходных, и Кейт говорит, что она тоже интересовалась этим вопросом. Это не так. «На каком-то уровне — неосознанно — они беспокоятся об ответе». Между тем, отсутствие ее детей тяготит «как тяжелая утрата», и одиночество сильнее всего бьет в определенные предсказуемые моменты.

Как только Питер садится за свой авантюрный ужин, берет столовые приборы и мгновенно чувствует себя одиноким – несмотря на его усилия на кухне – так и Кейт шатается от своей тарелки.

Она находится на противоположном от Питера конце кулинарного спектра. «Одно из моих любимых блюд — пара вареных яиц и тост», — говорит она. Это классическая легкая еда, которой Кейт обычно наслаждается. Но в прошлые выходные она села, разбила яйцо, «и я подумала: «Я не могу этого сделать». Я ела эту еду так много раз, что просто не могла ее есть». Она бросила еду в урну.

Кейт скоро выйдет на пенсию. «Но мысль об уходе на пенсию ужасна, потому что все дни будут как выходные». Так что же она или кто-то другой может сделать, чтобы попытаться остановить их одиночество на выходных?

Сара, которой 44 года и она живет в Суррее, задает себе именно этот вопрос. «Что вы можете сделать, чтобы облегчить свое одиночество? Мы все боремся. У всех, кого я знаю, меньше денег, чтобы тратить». Она тоже мать-одиночка; и по мере того, как ее 18-летняя дочь становится более независимой, Сара чувствует себя все более одинокой по выходным. «Что усугубляет одиночество, так это то, что я очень общительный человек», — говорит она.

Чтобы противостоять этому, она держит себя в состоянии постоянной готовности к приглашениям в последнюю минуту. «Приятно, когда тебя считают человеком, который скажет «да», потому что тебя снова спрашивают. Мне очень повезло, что я попала в экстренную ситуацию плюс один во многих ситуациях», — говорит Сара. Она понимает, что это не покажется удачным для всех.

Она заменила свою лучшую подругу в поездке с мужем подруги в Secret Cinema. И она сделала номера на свадьбе. «Быть ​​парой — это своего рода валюта, — говорит она. «Это слово, которое я хочу использовать — валюта, которая делает пары более ценными в социальных ситуациях». (Конечно, и наоборот, стоимость жизни для них также ниже.) Значит, доступность в последнюю минуту представляет собой своего рода личную девальвацию?

«Думаю, это справедливо, — говорит она. «Я бы предпочел оказаться с кем-нибудь. Но я очень ценю, когда меня включают. Я люблю это. Я думаю, важно быть человеком, который говорит: «Да, конечно, я могу сесть рядом с кем угодно».

Сара и я разговариваем в субботу днем. Если бы она не разговаривала со мной, говорит она, она бы писала электронное письмо или занималась домашними делами. У нее естественный позитив и яркий голос, которые противоречат печали, которую она чувствует в свои самые одинокие выходные. Если ее дочь поступит в университет в следующем году, выходные и будни станут еще спокойнее. Подобно Кейт и Питеру, Сара осознает грядущие перемены в жизни.

Так что она потихоньку вынашивает планы — переехать, может быть, в зависимости от движений дочери. А пока она предлагает посидеть с друзьями, надеется на революцию в сфере досуга для одиноких людей и соглашается на как можно больше приглашений.

«Все сводится к тому, чтобы поддерживать связь открытыми и проявлять инициативу», — говорит Браун, лайф-коуч. Некоторые из ее клиентов разрешили свою разделенную жизнь, организовав свои выходные. Браун предупреждает, что одиночество порождает пассивность в дружбе. «Есть ощущение «Я не могу заставить это случиться… Это должно случиться со мной»», что может сделать одиноких людей менее склонными прилагать усилия.

Для некоторых клиентов Браун нанес на карту их социальные круги и группы. «Удивительно, сколько людей они придумали». «Проактивный подход» других включает в себя культивирование постоянных мест (потому что пребывание среди других завсегдатаев может немного напоминать общение с друзьями) и посещение групп или клубов через веб-сайт Meetup.

«В этом путешествии может возникнуть дополнительное одиночество, если вы найдете группу, которая вам не подходит», — предупреждает Браун. Я думаю о Питере, который выбыл из пешеходной группы после того, как женщина отругала его за то, что он назвал себя «грустным старым холостяком». («Ты не должен так говорить, — сказала она ему. — Ты должен сказать, что ты один и счастлив».) Или Кейт, ожидающая, пока ее дети спросят, что она делала на выходных. Или Марк, который иногда находит Meetup «группой одиноких, отчаянных парней».

«Речь идет о том, чтобы продолжать», — советует Браун. «Если через две недели вы не подключаетесь, продолжайте». Одиночество сложно, отмечает она. «Это может повлиять на тех, кто жаждет времени для себя после рабочей недели»; двойная связь, в которой компания является одновременно и спасением, и препятствием.

Питер, например, раньше был волонтером, но, по его словам, «это сократило то немногое время, которое у меня было на выходных», что заставляет меня подозревать, что он не только жаждет общения, но и дорожит своим временем в одиночестве. «Люди говорят о разнице между одиночеством и одиночеством, — говорит он. «Я в шоке от всего этого».

Тем временем Кейт думает о приемных детях. Когда Питер выйдет на пенсию, он может отправиться в путешествие по Великобритании и исследовать новый кулинарный континент: веганство. Лиз расширила круг своих друзей, «знакомясь с новыми людьми, которые не так зациклены на отношениях в паре». Марк подумывает о переезде в более оживленную часть Лондона. И Сара напоминает себе в свои самые одинокие субботние вечера, когда никакие приглашения в последнюю минуту не материализуются, «смотреть на все положительные стороны. Это действительно тяжело, но постарайтесь принять одиночество, одиночество».

Некоторые имена и личные данные изменены.

История одиночества | The New Yorker

Самка шимпанзе в Филадельфийском зоологическом саду умерла от осложнений, вызванных простудой, рано утром 27 декабря 1878 года. «Мисс Шимпанзе», по сообщениям новостей, умерла, «получая внимание своего компаньона». И она, и ее компаньон, четырехлетний мальчик, родились недалеко от реки Габон в Западной Африке; они вместе прибыли в Филадельфию в апреле. «Эти обезьяны могут быть пойманы только в молодом возрасте, — объяснил смотритель зоопарка Артур Э. Браун, — и обычно их берут только по одному или по два за раз. В дикой природе «они живут вместе небольшими группами по полдюжины и строят платформы среди ветвей из ветвей и листьев, на которых они спят». Но в Филадельфии, в обезьяннике, где были только они вдвоем, они «привыкли спать по ночам в объятиях друг друга на одеяле на полу», вцепившись друг в друга, отчаянно, ноюще, всю долгую жизнь. , холодная ночь.

Зоологический сад Филадельфии был первым зоопарком в Соединенных Штатах. Он открылся в 1874 году, через два года после того, как Чарльз Дарвин опубликовал книгу «Выражение эмоций у человека и животных», в которой рассказал о том, что узнал о социальных привязанностях приматов от Авраама Бартлетта, суперинтенданта Лондонского зоологического общества:

Многие виды обезьян, как меня уверяют смотрители Зоологического сада, получают удовольствие от ласки и ласки друг друга и людей, к которым они привязаны. Мистер Бартлетт описал мне поведение двух шимпанзе, животных гораздо более старых, чем те, которые обычно ввозятся в эту страну, когда их впервые собрали вместе. Они сидели напротив, соприкасаясь друг с другом сильно оттопыренными губами; и один положил руку на плечо другого. Затем они взаимно скрестили друг друга на руках. Потом они встали, положив одну руку на плечо другой, подняли головы, открыли рты и завопили от восторга.

Мистер и Мисс Шимпанзе из Филадельфии были двумя из четырех шимпанзе в Америке, и когда она умерла, наблюдатели-люди оплакивали ее потерю, но, прежде всего, они отметили поведение ее компаньона. Они сообщили, что долгое время он безуспешно пытался ее разбудить. Затем он «впал в безумие горя». Этот пароксизм полностью соответствовал тому, что Дарвин описал у людей: «Люди, страдающие от чрезмерного горя, часто ищут облегчения с помощью насильственных и почти неистовых движений». Скорбящий шимпанзе начал вырывать себе волосы из головы. Он завыл, издавая звук, которого смотритель зоопарка никогда раньше не слышал: Ха-а-а-а-а . «Его крики были слышны на весь сад. Он бросился на прутья клетки и ударился головой о деревянное дно, а когда этот приступ горя кончился, он сунул голову под солому в одном углу и застонал так, словно сердце его вот-вот разорвется».

Ничего подобного никогда не было записано. Суперинтендант Браун подготовил научную статью «Горе шимпанзе». Браун сообщил, что даже спустя долгое время после смерти самки самец «неизменно спал на перекладине в верхней части клетки, возвращаясь к унаследованной привычке и показывая, вероятно, что опасение невидимых опасностей было усилено его страхом перед незримыми опасностями». чувство одиночества».

Одиночество — это горе, раздувание. Люди приматы, и даже более общительны, чем шимпанзе. Мы жаждем близости. Мы зачахнем без него. И все же задолго до нынешней пандемии с ее вынужденной изоляцией и социальным дистанцированием люди начали строить свои собственные домики для обезьян. До современности очень немногие люди жили в одиночестве. Постепенно, начиная не более века назад, все изменилось. В Соединенных Штатах более чем каждый четвертый человек живет в одиночестве; в некоторых частях страны, особенно в крупных городах, этот процент намного выше. Вы можете жить в одиночестве, не будучи одиноким, и вы можете быть одиноким, не живя в одиночестве, но они тесно связаны друг с другом, что делает изоляцию и укрытие на месте намного труднее переносить. Одиночество, кажется излишним говорить, ужасно для вашего здоровья. В 2017 и 2018 годах бывший главный хирург США Вивек Х. Мурти объявил «эпидемию одиночества», а Великобритания назначила министра одиночества. Чтобы диагностировать это состояние, врачи Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. разработал шкалу одиночества. Вы часто, иногда, редко или никогда не чувствуете себя подобным образом?

Я несчастлив делать так много вещей в одиночку.
Мне не с кем поговорить.
Я не могу терпеть одиночество.
Мне кажется, что меня никто не понимает.
Я больше ни с кем не близок.
Мне не к кому обратиться.
Я чувствую себя изолированным от других.

В эпоху карантина одна болезнь порождает другую?

«Одиночество» — это модный термин, и, как и все модные термины, это прикрытие для всевозможных вещей, которые большинство людей предпочли бы не называть и не знают, как исправить. Многие люди любят побыть в одиночестве. Я сама люблю быть одна. Но одиночество и уединение, которые я люблю, отличаются от одиночества, которое я ненавижу. Одиночество — это состояние глубокого страдания. Нейробиологи определяют одиночество как состояние повышенной бдительности, истоки которого лежат среди наших предков-приматов и в нашем собственном прошлом охотников-собирателей. Большую часть исследований в этой области возглавлял Джон Качиоппо из Центра когнитивной и социальной неврологии Чикагского университета. Качиоппо, умерший в 2018 году, был известен как Доктор Одиночество. В новой книге «Вместе: Целительная сила человеческих связей в иногда одиноком мире» (Harper Wave) Мурти объясняет, как эволюционная теория одиночества Качиоппо была проверена антропологами из Оксфордского университета, которые проследили ее происхождение до пятидесяти лет. -два миллиона лет, до самых первых приматов. Приматы должны принадлежать к близкой социальной группе, семье или группе, чтобы выжить; это особенно верно для людей (люди, которых вы не знаете, вполне могут убить вас, что является проблемой, не разделяемой большинством других приматов). Отделение от группы — либо обнаружение себя в одиночестве, либо среди группы людей, которые не знают и не понимают вас — вызывает реакцию «бей или беги». Качиоппо утверждал, что ваше тело воспринимает одиночество или пребывание с незнакомцами как чрезвычайную ситуацию. «На протяжении тысячелетий эта повышенная бдительность в ответ на изоляцию внедрялась в нашу нервную систему, вызывая тревогу, которую мы связываем с одиночеством», — пишет Мурти. Мы часто дышим, у нас учащается сердцебиение, повышается кровяное давление, мы не спим. Мы действуем боязливо, защищаемся и эгоцентрично, и все это отталкивает людей, которые действительно хотят помочь, и, как правило, мешает одиноким людям делать то, что принесет им наибольшую пользу: протягивать руку помощи другим.

Эпидемия одиночества в этом смысле больше похожа на эпидемию ожирения. С точки зрения эволюции, паника в одиночестве, как и нахождение высококалорийной пищи, перед которой невозможно устоять, очень адаптивна, но в последнее время в мире, где законы (в основном) не позволяют нам убивать друг друга, нам приходится каждый день работать с незнакомцами, и проблема, скорее всего, заключается в слишком большом количестве калорийной пищи, а не в ее недостатке. Эти диски имеют неприятные последствия.

Одиночество, утверждает Мурти, лежит в основе множества проблем — беспокойства, насилия, травм, преступлений, самоубийств, депрессии, политической апатии и даже политической поляризации. Мурти пишет с состраданием, но его аргумент о том, что все можно свести к одиночеству, трудно проглотить, не в последнюю очередь потому, что многое из того, что он говорит об одиночестве, было сказано о бездомности в 1980-х, когда «бездомность» был модным термином — слово, которое было легче произнести, чем «бедность», — и его произнесение не помогло. (С тех пор число бездомных американцев увеличилось.) Любопытно, что Мурти часто смешивает эти два понятия, объясняя одиночество ощущением бездомности. Принадлежать — значит чувствовать себя как дома. «Быть ​​дома — значит быть известным», — пишет он. Дом может быть где угодно. Человеческие общества настолько запутаны, что люди имеют значимые, близкие связи всех видов, со всеми видами групп других людей, даже на расстоянии. Вы можете чувствовать себя как дома с друзьями, или на работе, или в столовой колледжа, или в церкви, или на стадионе Янки, или в соседнем баре. Одиночество — это ощущение, что дома нет места. «В общине за общиной, — пишет Мурти, — я встречал одиноких людей, которые чувствовали себя бездомными, хотя у них была крыша над головой». Может быть, и людям, испытывающим одиночество, и людям, переживающим бездомность, нужны дома с другими людьми, которые любят их и нуждаются в них, и знать, что они нужны им в обществе, которое заботится о них. Это не политическая программа. Это приговор современной жизни.

В «Биографии одиночества: история эмоций» (Оксфорд) британский историк Фэй Баунд Альберти определяет одиночество как «сознательное, когнитивное чувство отчужденности или социальной изоляции от значимых других», и она возражает против этой идеи. что она универсальна, внеисторична и является источником всего, что нас беспокоит. Она утверждает, что это состояние действительно не существовало до девятнадцатого века, по крайней мере, в хронической форме. Дело не в том, что люди — особенно вдовы и вдовцы, а также очень бедные, больные и отверженные — не были одиноки; дело в том, что, поскольку невозможно было выжить, не живя среди других людей и не будучи связанным с другими людьми узами привязанности, верности и долга, одиночество было преходящим опытом. Монархи наверное были одинокими, хронически. (Эй, на вершине одиноко!) Но для большинства обычных людей повседневная жизнь включала в себя такие запутанные сети зависимости и обмена — и общего убежища — что быть хронически или отчаянно одиноким означало умереть. Слово «одиночество» очень редко появляется в английском языке примерно до 1800 года. Робинзон Крузо был одинок, но никогда не был одинок. Единственным исключением является «Гамлет»: Офелия страдает от «одиночества»; потом она тонет.

Современное одиночество, по мнению Альберти, — дитя капитализма и секуляризма. «Многие разделения и иерархии, возникшие с восемнадцатого века — между собой и миром, индивидуумом и сообществом, общественным и частным — были натурализованы благодаря политике и философии индивидуализма», — пишет она. «Совпадение ли, что в то же время появился язык одиночества?» Это не совпадение. Рост конфиденциальности, которая сама по себе является продуктом рыночного капитализма — конфиденциальность — это то, что вы покупаете, — является движущей силой одиночества. Так же и индивидуализм, за который тоже приходится платить.

Книга Альберти — история культуры (она предлагает болеутоляющее прочтение, например, «Грозового перевала» и еще одного письма Сильвии Плат). Но социальная история более интересна, и здесь исследования показывают, что какая бы эпидемия одиночества ни существовала, она очень тесно связана с одиночеством. Может показаться, что труднее сказать, делает ли жизнь в одиночестве людей одинокими или люди живут в одиночестве, потому что они одиноки, но большинство свидетельств подтверждает первое: сила истории, а не усилие выбора, ведет людей жить одному. Это проблема для людей, пытающихся бороться с эпидемией одиночества, потому что сила истории неумолима.

До двадцатого века, согласно лучшим лонгитюдным демографическим исследованиям, около пяти процентов всех домохозяйств (или около одного процента населения мира) состояло всего из одного человека. Эта цифра начала расти примерно в 1910 году из-за урбанизации, сокращения количества проживающих в доме слуг, снижения рождаемости и замены традиционной семьи, состоящей из нескольких поколений, нуклеарной семьей. К тому времени, когда Дэвид Рисман опубликовал «Одинокую толпу» в 1950 году, девять процентов всех семей состояли из одного человека. В 19В 59 году психиатрия открыла одиночество в тонком эссе немецкого аналитика Фриды Фромм-Райхманн. «Одиночество кажется таким болезненным и пугающим опытом, что люди сделают практически все, чтобы избежать его», — писала она. Она тоже сжималась в ужасе от его созерцания. «Стремление к межличностной близости остается с каждым человеком с младенчества на протяжении всей жизни, — писала она, — и нет человека, которому не угрожала бы ее потеря». Люди, которые не одиноки, настолько боятся одиночества, что избегают одиночества, опасаясь, что это состояние может быть заразным. И люди, которые одиноки, сами настолько напуганы тем, что они переживают, что становятся скрытными и одержимыми собой — «это производит печальную убежденность в том, что никто другой не испытал и никогда не почувствует того, что они переживают или пережили», — Фромм-Райхманн. написал. Одна из трагедий одиночества заключается в том, что одинокие люди не видят, что многие люди чувствуют то же, что и они.

«За последние полвека наш вид приступил к замечательному социальному эксперименту, — писал социолог Эрик Клиненберг в статье «Идти в одиночку: невероятный подъем и удивительная привлекательность жизни в одиночестве» от 2012 года. человеческой истории огромное количество людей — всех возрастов, во всех местах, любых политических убеждений — начали жить одиночками». Клиненберг считает это по большей части триумфом; более правдоподобно, это катастрофа. Начиная с 1960-х годов доля домохозяйств, состоящих из одного человека, росла гораздо более быстрыми темпами из-за высокого уровня разводов, все еще падающей рождаемости и увеличения продолжительности жизни в целом. (После возникновения нуклеарной семьи старики стали жить одни, а женщины, как правило, переживали своих мужей). , «бездомность», что является гораздо более ужасным состоянием, чем домохозяйство, состоящее из одного человека: быть бездомным — значит быть домохозяйством, у которого нет дома. Качиоппо начал свои исследования в 1990-х годах, когда люди строили компьютерную сеть, чтобы соединить всех нас. Клиненберг, окончивший колледж в 1993, особенно интересует людей, которые решили жить в одиночестве примерно в то время.

Наверное, я был одним из них. Я пытался жить один, когда мне было двадцать пять, потому что это казалось мне важным, как мне казалось важным иметь мебель, которую я не нашел на улице, как знак того, что я достиг совершеннолетия, мог окупиться. аренда без субаренды. Я мог позволить себе купить уединение, я мог бы сказать сейчас, но тогда, я уверен, я бы сказал, что стал «сам по себе». Я продержался всего два месяца. Я не любил смотреть телевизор в одиночестве, да и телевизора у меня не было, а это был если не золотой век телевидения, то золотой век «Симпсонов», поэтому я начал смотреть телевизор с человеком, который жил в соседней квартире. Я переехала к нему, а потом вышла за него замуж.

Этот опыт может не очень хорошо вписываться в историю, которую рассказывает Клиненберг; он утверждает, что сетевые технологии связи, начиная с широкого распространения телефона в 1950-х годах, помогли сделать жизнь в одиночестве возможной. Радио, телевидение, Интернет, социальные сети: в Интернете мы чувствуем себя как дома. Или нет. В 2000 году, за четыре года до запуска Facebook, который монетизировал одиночество, вышла влиятельная книга Роберта Патнэма об упадке связей американского сообщества «Боулинг в одиночестве». Некоторые люди говорят, что успех социальных сетей был результатом эпидемии одиночества; некоторые люди говорят, что он способствовал этому; некоторые люди говорят, что это единственное средство от него. Соединять! Отключить! The Economist назвал одиночество «проказой 21 века». Эпидемия только разрасталась.

Это не чисто американский феномен. Одинокая жизнь, хотя и распространена в Соединенных Штатах, более распространена во многих других частях мира, включая Скандинавию, Японию, Германию, Францию, Великобританию, Австралию и Канаду, и растет в Китае, Индии и Бразилии. . Одинокая жизнь лучше всего работает в странах с сильной социальной поддержкой. Хуже всего это работает в таких местах, как Соединенные Штаты. Лучше иметь не только интернет, но и социальную сеть безопасности.

Затем началось великое глобальное заключение: принудительная изоляция, социальное дистанцирование, отключения, блокировки, человеческий, но нечеловеческий зоологический сад. Зум лучше, чем ничего. Но как долго? А что насчет момента, когда у вас обрывается соединение: паника, разорвана последняя связь? Это ужасный, страшный эксперимент, проверка способности человека переносить одиночество. Выдергиваешь волосы? Бьетесь ли вы о стены своей клетки? Вы, запертые внутри, мечетесь, плачете и стонете? Иногда, редко или никогда? Сегодня больше, чем вчера? ♦

---

• Как практиковать социальное дистанцирование, от ответа больному соседу по дому до плюсов и минусов заказа еды.
• Как люди справляются и создают новые обычаи в условиях пандемии.
• Что значит сдержать и смягчить вспышку коронавируса.
• Какая часть мира может оказаться на карантине?
• Дональд Трамп во времена коронавируса.
• Коронавирус, вероятно, будет распространяться более года, прежде чем вакцина станет широко доступной.