Тема сострадания в русской литературе: Аргументы и примеры доброты и милосердия из литературы для сочинения

Содержание

Сочинение на тему «Сострадание» – Сочинение на 5

KtoNaNovenkogo
ЧаВо
Вы здесь

24 августа 2019

Сострадание — это…
Как оно проявляется в повседневности
Неприятная сторона
Что дает человеку сострадание

Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. О страдании – переживании собственного несчастья – мы знаем не понаслышке. Свой внутренний мир нам хорошо знаком и происходящее в нем зачастую понятно.

Мне больно – я плачу, грустно – грущу. Однако не все люди могут понять, каково другому в такой ситуации – что такое сострадание. Одно дело, испытывать позитив, когда видишь, что кому-то хорошо.

А вот перенимать чужую болезненную витальность (что это?) не так просто, да и не всегда хочется. Для чего нужно уметь сострадать, что это дает – тема сегодняшней статьи.

Лапти

Как не вспомнить небольшой рассказ И. А. Бунина «Лапти»! Автору удалось создать трогательный образ Нефеда. Этот человек не побоялся страшной непогоды и отправился в путь в поисках красных лаптей, о которых мечтал в бреду больной ребенок. Сострадание к ближнему толкает Нефеда на настоящий подвиг. Как становится ясным, он готов на самопожертвование. Дорога из Новоселок, где Нефед раздобыл лапти и фуксин, предназначающийся для их окраски, становится для него последней дорогой в его жизни. Знал ли этот человек, что его ждет опасность? Конечно, знал! Однако желание и здоровье больного оказались для него важнее всего. Буран поглотил жизнь замечательного человека. Когда его нашли сельские мужики, у него обнаружили за пазухой фуксин и лапти.

Сострадание в повседневности

Данное качество не является изолированным от других: оно идет рука об руку с другими чертами характера:

доброта – это способность заботиться о других, прощать плохое, видеть мир в позитивном контексте;
отзывчивость – это умение реагировать на просьбы других, оказывать помощь и поддержку;

милосердие – эта черта основана на человеколюбии, гуманности;
альтруизм — это бескорыстное желание помогать людям.

Иногда сострадание путают с любовью, используя эти понятия, как синонимы. На самом деле в их основе лежат разные механизмы.

Любовь — это чувство, которое исходит из личных побуждений, живет вопреки всему, а иногда в ущерб себе и своим интересам. Внутри сострадания находится потребность помогать другим, спасать, выручать.

Как проявляется сострадание в повседневной жизни:

волонтеры (кто это?) и люди, участвующие в благотворительности – это яркий пример тех, в ком чувство сострадания является ведущим. Они помогают нищим, беженцам, детям-сиротам и другим нуждающимся просто потому что так велит им их сердце;
в межличностных отношениях – это умение помочь, поддержать в трудную минуту, разделить негативные эмоции ближнего;
многие религиозные течения пропагандируют сострадание. В христианстве это завет, призывающий относиться к другим так же, как хочешь, чтобы относились к тебе.
В буддизме сострадание – это желание избавить от страданий весь мир.
В индуизме единственный путь к просветлению лежит через сострадание: только через него человек способен на действительно высокие, чистые деяния.

Уроки французского

Меня всегда восхищал образ учительницы из рассказа В. Г. Распутина «Уроки французского». Лидия Михайловна – очень добрый и отзывчивый человек. Она не просто учитель. Она – тонкий психолог, сумевший найти выход из трудной ситуации, в которую попал один из ее учеников. Для нее репутация не играет важной роли, когда речь заходит о благополучии ребенка. Играя в деньги со своим учеником, Лидия Михайловна очень рискует. Результат не заставил долго ждать. Учительница уволена. Зато ей удалось спасти веру ребенка в справедливость и человечность.

Сочинение по литературе. Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы

«…Читая его творения, можно превосходным

образом воспитать в себе человека…»

В. Г. Белинский

Милосердие и сострадание – это те главные нравственные ориентиры, соотнося с которыми свою жизненную философию, человек сможет сохранить не только себя как личность, но и воссоздать на земле Царствие Божие: мир добра, красоты и справедливости. Именно о нем мечтали многие поколения русских писателей. И в этом процессе духовного созидания особая роль принадлежит А.С. Пушкину. Ему, поэту-пророку, Богом был дарован талант «глаголом жечь сердца людей», пробуждая «чувства добрые» в их душах. На каких основах должна строиться жизнь – в особенности в смутные переходные ее периоды, когда ставятся под сомнение сложившиеся традиции и нормы морали? Этот вопрос был принципиальным для Пушкина – человека и художника.

Вспомним известный эпизод из жизни поэта… Возвращенный в 1826 г. Николаем I из ссылки, он предстал перед императором, который задал прямой вопрос: «Пушкин, принял ли бы ты участие в 14 декабря, если б был в Петербурге?» Тот, будучи человеком чести, мужественно ответил: «Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог не участвовать в нем. Одно лишь отсутствие спасло меня, за что я благодарю Бога!» Смысловая двойственность пушкинской фразы несомненна. Видимо, «отсутствие спасло» не только от царской немилости. Тогда от чего же? В повести «Капитанская дочка», законченной за несколько месяцев до смерти, был дан ответ – плод размышлений

целой жизни. «Молодой человек! – как будто с завещанием обращается к нам Пушкин, — если записки мои попадут в твои руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений». Ну и, конечно, это знаменитое место о русском бунте: «Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды, или не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка – копейка». Яснее не скажешь… Это позиция гуманиста, душа которого противится насилию в любых его проявлениях и одновременно мучается в замкнутом круге неразрешимых внутренних противоречий: ведь был же тот вышеупомянутый ответ царю! В «Капитанской дочке» нигде честь не противостоит совести, а вот в жизни все могло быть – и было – гораздо трагичней.

Какую же нравственную опору выбрать? Что не подведет? Чести, как таковой, недостаточно: жизнь со всеми ее драматическими перепетиями оказывается сложнее. Честь слишком хрупка – сама требует защиты. Если не оступишься, не смалодушничаешь сам, так на этот случай всегда готова клевета… Об этом тоже повесть Пушкина. И не случайно глава «Суд» имеет эпиграф: «Мирская молва – морская волна». Рассчитывать на то, что можно во всех случаях сохранить о себе отличное мнение, не приходится: слишком слаб человек нравственно, и судимый, и судящий… Чем руководствоваться? За что же держаться? Ответ автора «Капитанской дочки» однозначен: держаться нужно за свою совесть, за честь в глазах Бога. Это поможет сохранить честь и в глазах людей.

Но как непосредственно в жизни следовать этому совету? И «Капитанская дочка» подсказывает: надо быть милосердным.

По-Пушкину, именно милосердие лежит в основе совестливости. И это глубоко христианский, глубоко русский взгляд на столь важную нравственную категорию, которая, в свою очередь, поддерживает, преображает достоинство человека и его честь.

Итак, в чем же состоит смысл повети? Пожалуй, его можно сформулировать следующим образом: взаимоотношения человека с человеком перед лицом Истины, перед лицом Бога. На жизненной дороге встретились двое: один – нравственные нормы «преступить сумевший», другой – твердо держащийся законов чести и совести. И эта противопоставленность придает особую драматичность и остроту событиям, свидетелями которых мы становимся.

Вспомним первую встречу Гринева с будущим самозванцем. Пугачев вывел заблудившихся во время бури путников к постоялому двору, за что Петр Андреич дарит вожатому полтину денег на водку и свой заячий тулуп. Прижимистый Савельич ропщет:

подарок бессмыслен, «он его пропьет, собака, в первом кабаке». Да и не налезет этот юношеский тулуп на пугачевские «окаянные плечища»! С точки зрения здравого смысла Савельич прав. Однако автор пишет, передавая мысли Гринева: «Бродяга был чрезвычайно доволен моим подарком». Тут не в тулупе дело… Тут впервые промелькнуло между офицером и беглым казаком нечто иное… Это не только проявление благодарности, хотя она, несомненно, явилась главным мотивом поступка Петруши. В

какой-то момент юный герой повести ощутил жалость, сострадание: человеку холодно, а этого не должно быть, и нельзя проходить безразлично мимо нуждающегося в помощи, потому что это безнравственно и даже кощунственно. Сделав шаг навстречу «страшному мужику», Петр Андреич поступил, что называется, по совести. Все это и почувствовал Пугачев. Потому так и радуется он подарку. Потому и такое теплое напутствие Гриневу: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас Господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей».

Чем же можно ответить на милосердие? Чем его измерить? Только милосердием же. Не боясь уронить достоинство атамана в глазах соратников, Пугачев следует именно велению сердца, когда спасает Гринева от смертной казни: «… я помиловал тебя

за твою добродетель, за то, что ты оказал мне услугу, когда принужден я был скрываться от своих недругов». Но сколь несоразмерны услуга и воздаяние: стакан вина, заячий тулуп и… жизнь, подаренная офицеру вражеского войска. Каким же законом управляется поведение Пугачева? Думаю, все тем же законом совести, которым так часто пренебрегают в этом мире, но которого нет выше и благороднее. Пугачев не может не помиловать Гринева, так как перечеркнуть то внутреннее человеческое единение, которое оба ощутили при первой встрече, значило бы уничтожить в себе самом нечто самое дорогое, самое святое. Потому-то напряженный и драматический диалог, в котором Петр Андреич, следуя совести своей и чести, отказывается присоединиться к восставшим (рискуя отчаянно), имеет такой примиряющий финал: «Так и быть, — сказал он (Пугачев), ударяя меня по плечу. – Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь».

То же и в третьей встрече. Прислушаемся к беседе, которую ведет с Пугачевым Гринев:

— О чем, ваше благородие, изволил задуматься? — Как не задуматься, — отвечал я ему. – Я офицер и дворянин; вчера еще дрался противу тебя, а сегодня еду с тобой в

одной кибитке, и счастие всей моей жизни зависит от тебя. — Что же? – спросил Пугачев. – Страшно тебе?

Я отвечал, что, быв однажды уже им помилован, я надеялся не только на его пощаду, но даже и на помощь.

— И ты прав, ей-богу, прав! – сказал самозванец. – Ты видишь, что я не такой еще кровопийца, как говорит обо мне ваша

братья.

Во всех перепетиях откровенного и рискованного разговора, который ведет с Пугачевым герой Пушкина, направляет последнего, питает надежду опять милосердие, хотя и о достоинстве офицера Гринев никогда не забывает. Он понимает, что нарушил кодекс дворянской чести. И это тяготит Петра Андреича, который в ходе жизненных испытаний постигает нравственные законы, куда более значимые, чем набор представлений о сословной исключительности.

Петру Гриневу, в духовном облике которого так органично соединились совестливость и верность долгу, противопоставлен в повести Швабрин. Рассказ о нем от начала до конца представляет собой историю бессильной злобы, зависти, неспособности простить. Отвергнутый Марьей Ивановной, он вступает на путь Каина путь насилия, предательства, мести который ведет его не только к гибели физической, но – что несравнимо хуже – к духовному самоубийству. Швабрин не изнуряет себя вопросами морали, нравственного выбора или проблемами чести. Муки совести ему незнакомы. Собственное «я» для этого

человека – единственная ценность. За эгоизм, отход от Божьей правды Швабрин в повести наказан. Но Гринев, как и сам автор, не торжествует над униженным врагом: это согласно христианской морали стыдно. Поэтому и отворачивается от поверженного недруга любимый герой Пушкина – и в этом опять милосердие целомудренной, совестливой души.

все-таки на добре, главными составляющими которого являются совесть и милосердие, достоинство и сострадание.

Телеграмма

О необходимости сострадания говорит и К. Паустовский в своем рассказе «Телеграмма». Главной героиней произведения является старушка Катерина Петровна. Она живет одна. Единственная ее дочь работает в Ленинграде. Она очень редко приезжает навестить свою старенькую мать. А Катерина Петровна уже чувствует, что не так много ей осталось жить. Сострадание к ней проявляет старик Тихон. Пытаясь успокоить соседку, он говорит о том, что отправил ее дочери телеграмму с просьбой быстрее приехать. А затем пытается уверить умирающую Катрину Петровну в том, что дочь прислала ответную телеграмму, в которой пишет о скором прибытии. Старушка понимает, что Тихон обманывает ее, скрывая правду. Женщина умирает, так и не дождавшись приезда дочери, но прочувствовав желание постороннего человека помочь ей.

Сострадание – великое благо!

Сострадание — это…

Слово «сострадание» можно разбить на две части:

со – частица, означающая присоединение к чему-либо. В данном случае, к страданию;
страдание – переживание негативных эмоций.

Таким образом, сострадание означает присоединение к чужим болезненным чувствам, умение встать на место другого и прожить то, что переживает он в данный момент времени.

В психологии такое личностное качество называется эмпатией: человек-эмпат умеет искренне радоваться, грустить, удивляться, злиться, быть счастливым и т.д. вместе с другим, тонко улавливая внутренне настроение собеседника.

Сострадание также называют сопереживанием, сочувствием, означающими готовность личности взять на себя часть боли, которую испытывает ближний, чтобы последнему стало лучше.

Вспомните ситуацию, в которой вам было плохо на психическом уровне. Если рядом находящийся говорит что-то типа «Успокойся, возьми себя в руки, не расстраивайся», то такое утешение не облегчает негативного состояния.

В этот момент кажется, что другой обесценивает твои чувства, не понимает их, поэтому хочется прервать контакт с ним. Ощущение, что ты остаешься один на один со своим горем, только усиливает переживания.

А если близкий человек скажет: «Я знаю, как тебе плохо, я чувствую тебя, я переживаю то же самое, что и ты, я буду с тобой рядом, пока тебе плохо», то картина меняется. Страдающий ощущает сильную поддержку, плечо, оперевшись на которое он может дать волю своим переживаниям и не упасть духом. А главное, он не чувствует себя одиноким.

Умение сострадать не является врожденным: оно закладывается с рождения в процессе воспитания.

Если родители обладают эмоциональным интеллектом – умеют распознавать свои чувства, говорить о них и выражать их экологичным путем, то и ребенок научается тому же. У холодных в эмоциональном плане взрослых, живущих, как роботы, вырастит человек, который не слышит ни себя, ни других.

Это приводит к тому, что индивид чувствует себя несчастным, так как не различает своих потребностей и не удовлетворяет их. По этой же причине его коммуникация с окружающим миром нарушена: он не имеет возможности брать желаемое и отвечать другим взаимностью.

Значение чувства сострадания

Зачем каждому из нас от природы дано сострадание? Что это чувство несет для нас хорошего? Ответ очевиден — никакой практической выгоды в виде накопления имущества, и в то же время колоссальный «доход» в виде благодарности.

Согласитесь, что самое лучшее, что переживает каждый из нас, невозможно измерить в денежном выражении. Сколько стоит дружба или любовь? Сострадание тоже ничего не стоит (более того, оно чревато даже «убытками» с экономической точки зрения). Однако, поддавшись этой эмоции и совершив пожертвование или поговорив с тем, кому плохо, мы ощущаем какое-то светлое волнение где-то «в душе». Это и есть то великолепное чувство, которое придает осмысленность жизни каждого из нас.

Сострадание

-я

, ср.

Сочувствие, жалость, вызываемые страданием, несчастьем другого человека.

Он испытывал — чувство сострадания к Вере, боль и сожаление, что из-за него страдает хороший человек.

Чехов, Верочка.

— Как ты работать-то будешь сегодня? — спрашивала Маруся, с состраданием глядя на распухшие пальцы Егора.

Коптяева, Фарт.

Малый академический словарь. — М.: Институт русского языка Академии наук СССР . Евгеньева А. П. . 1957-1984 .
Синонимы
:

Антонимы

Смотреть что такое «сострадание» в других словарях:

СОСТРАДАНИЕ, сострадания, мн. нет, ср. Сочувствие чужому страданию, участие, возбуждаемое горем, несчастьем другого человека. Испытывать глубокое сострадание к кому нибудь. Из чувства сострадания. Вызвать, возбудить сострадание в ком нибудь.… … Толковый словарь Ушакова

Сострадание

— Сострадание ♦ Miséricorde Добродетель прощения. Сострадательный человек не закрывает глаза на чужую вину – это невозможно и неправильно; он не позволяет себе ненавидеть провинившегося. Путь к состраданию лежит через познание причин… … Философский словарь Спонвиля

СОСТРАДАНИЕ, я, ср. Жалость, сочувствие, вызываемые чьим н. несчастьем, горем. С. к сиротам. Сделать что н. из сострадания. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Инстинктивное участие в боли и страдании другого человека; в буддизме и у Шопенгауэра оно приравнено к общему переживанию, потому что страдание относится к осн. субстанции действительного; см. Страдание, Любовь к ближнему. Философский… … Философская энциклопедия

сострадание

— см. Ионы 4:2 глубокое чувство жалости, вызываемое страданиями и нуждами людей А. Прокомментированные темы 1. ЗАБОТА как тема: Неемии: Неем 2:2 первого послания к Фессалоникийцам: 1Фес 2:17 2. ЗАБОТА О МАЛЫХ МИРА СЕГО как тема: Второзакония: Втор… … Библия: Тематический словарь

Слово С. передает два разных понятия, не всегда строго разгранич. в Свящ. Писании: сопереживание страдающему или разделение с ним скорби (греч. сюмпатейн, сочувствовать) и соучастие в страданиях, переносимых другим лицом (греч. сюмпасхейн,… … Библейская энциклопедия Брокгауза

сострадание

— бесконечное сострадание глубокое сострадание … Словарь русской идиоматики

Сострадание

— – жалость к другому человеку, сочувствие в его беде. Наша беседа послужила, по крайней мере, к тому, что вызвала сострадание ко мне моего друга. Он понял, что в моей распущенности более слабости, нежели злой воли (А. Прево, Манон Леско). И не… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

сострадание

— Греческое слово sympathia двояко проникло в русский язык: как калька (sym – со, pathos – страдание, ia – ие) и как заимствование (симпатия), и теперь в современном языке существует два равноправных синонима – сострадание и симпатия … Этимологический словарь русского языка Крылова

сострадание

— жалость, сочувствие, сострадание, участие Стр. 0327 Стр. 0328 Стр. 0329 Стр. 0330 Стр. 0331 Стр. 0332 … Новый объяснительный словарь синонимов русского языка

Книги

, Ошо , Аннотация Людей, которые обладают способностью проникать в самое сердце человека и задевать самые тонкие струны его души — единицы, и Ошо один из них. Когда вы находитесь один на один с его… Категория: Архив книг Серия: Ключи к новой жизни Издатель: ИГ Весь , Производитель: ИГ Весь ,
Сострадание. Наивысший расцвет любви , Ошо , Людей, которые обладают способностью проникать в самое сердце человека и задевать самые тонкие струны его души — единицы, и Ошо один из них. Когда вы находитесь один на один с его книгой, вы… Категория: Восточные эзотерические учения Серия: Ключи к новой жизни Издатель:

Как часто бывает ближнему нужна наша поддержка и сочувствие. Способность сопереживать другому человеку, жалеть его принято называть состраданием.

Сострадание — это чувство, которое возникает у многих из нас, когда мы видим, что кому-то другому больно или плохо. Испытывая сострадание, мы стараемся утешить того, кто попал в беду, как-то помочь ему, если это в наших силах.

Думаю, сострадание напрямую связано с эмпатией. Эмпатичный человек хорошо может чувствовать эмоции других людей, и потому он всегда замечает состояние собеседника. Способность к эмпатии у всех выражена по-разному, поэтому кто-то может сразу же откликаться на чужое горе, а кто-то может казаться холодным и бесчувственным.

Мне кажется, что я отношусь к первой категории людей, так как я всегда понимаю, когда другому плохо. Чувство жалости и сострадания у меня могут вызвать не только знакомые или друзья, но и животные, попавшие в беду. Поэтому я часто подкармливаю голодных собак на улице, снимаю котят с дерева и каждый год зимой на балконе вешаю кормушку для птиц.

Если я замечаю, что плохо незнакомому человеку, то я тоже пытаюсь как-то его подбодрить, иногда даже могу подойти и сказать, что все будет хорошо. Узнав о чужих бедах из новостей по телевизору, я порой могу очень сильно расстроиться и начать переживать, так как искренне сочувствую этим людям.

Думаю, сочувствие необходимо всем нам. В сложную минуту всегда очень хочется уткнуться в чье-то крепкое плечо, расслабиться и дать волю слезам. Хочется, чтобы тебя пожалели, успокоили и подбодрили. Желание это абсолютно естественно, и в нем нет ничего предосудительного, ведь все мы люди, и все мы нуждаемся в тепле и заботе.

Добавить в избранное

Сострадание – это способность человека с помощью энергии Любви, понять страдания другого человека и оказать ему помощь

Далеко не всякий человек способен на сострадание. Для этого нужна . У кого эта сила проявлена через доброту, правдивость, человечность, тот и способен на сострадание. Данное качество характера и личности свойственно только духовно сильным и возвышенным людям. Это помощь другим людям абсолютно .

Истинное Сострадание — требует действий, а не сантиментов, человек с истинным намерением сострадания оказывает реальную помощь, и полон решимости сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их для другого, абсолютно бескорыстно. Сострадание — это когда Вы, увидев ДТП, остановились и своими умелыми действиями оказываете помощь людям. Сострадание — это когда Вы делаете для других из чувства ответственности, доброты, искреннего внутреннего желания помочь! Решение и действия о помощи, как правило исходят от Вас в абсолютно автоматически на уровне подсознания. Это и есть настоящее сострадание.

Сострадание – можно проявить и добрыми словами. Прежде всего, через теплый взгляд, прикосновение, отвлеченное слово.

«Сострадание – это проявление Любви. Оно должно стать сутью Вашего отношения к другим людям и воздействовать на все наши мысли и поступки» — говорит Далай Лама.

Сострадание является активной жизненной позицией, готовой к активной реальной помощи другому. Жалость и Сочувствие это другое, они не предполагают желание помочь и осознать страдания другого человека.

Помните очень важное правило и условия для проявления Сострадания — Нужно убедиться, что человек хочет помощи!

Сострадание и доброта проявляются в связке, но имеют некоторые различия. Доброта – это когда проявляешь к человеку добрые чувства, удовлетворяя его потребности, делаешь то, чего он желает.

Сострадание даёт человеку не то, что он хочет, а то, что ему необходимо

. Зачастую страждущий хочет то, что ему вредно. Сострадательный человек даст человеку, то, что полезно, что ему пригодится.

Сострадание – основа человеколюбия. “

Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования”, сказал — Федор Михайлович Достоевский

Сострадание – это качество сознания, которое или присутствует в человеке, или нет. Оно определяется сильным желанием помочь. Сострадание никого не осуждает. Сострадание — это Ваша способность поставить себя на место страждущего, понять его. Сострадание наполняет страждущего человека энергией настоящей Любви.

Сострадание – это способность вставать на точку зрения другого человека. Только человек, находящийся под влиянием энергии благости, может понять другого человека. Это не означает, что он бездумно принимает на вооружение все его жизненные принципы.

Сострадательный человек понимает, что у каждого человека, свой уровень сознания, свой уровень развития. Сострадание помогает человеку в рамках собственной Доброты.

Под сострадание рядятся многие пороки – , Сентиментальность, но посвящённый человек легко обнаружит фальшивки, слезливой жалости и подбадривания.

Имея дело с подделками, человек, он чувствует усталость, безысходность и пессимизм. К слову, страдания человеку ниспосланы, чтобы он прошел определенные жизненные уроки, понял, в чём заблуждался, нашел в себе силы справиться с трудностями и вызовами судьбы.

Сострадание — это качество, которым обладает только настоящий человек. Оно позволяет без раздумий прийти ближнему на помощь, когда это требуется; сопереживающий человек имеет способность прочувствовать боль ближнего так же, как свою собственную. Сочувствие — это очень хорошая тема для сочинения по русскому языку.

Нужны ли людям сочувствие и реальная помощь?

Попадая в какую-либо затруднительную ситуацию, человек нуждается в помощи и эмоциональной поддержке родных, друзей или даже посторонних людей. Сочувствовать – значит выслушать и постараться успокоить человека в состоянии стресса.

Сочувствие и понимание придает сил – человек осознает, что он не одинок, ему сопереживают. При этом меняется не сама ситуация, а отношение человека к ней. Успокоившись и выслушав совет, человек в состоянии по-другому взглянуть на проблему и увидеть выход из сложившегося положения.
Если человек разочаровался в жизни, считает себя полным неудачником и не видит смысла в дальнейшем существовании, искреннее сочувствие может реально помочь ему поверить, что жизнь не закончена, что много хорошего ждет его впереди.
Иногда психологической поддержки бывает недостаточно. Сочувствие, выраженное не только в словах, и есть реальная помощь. Это может быть материальная поддержка или определенные действия, направленные во благо.
Не каждый способен, даже проявляя душевную чуткость, помочь реально. Кто-то не хочет ввязываться в чужие проблемы, другой не хочет терять время и деньги для помощи, если видит, что они ему не вернутся.

ВАЖНО: Подлинное милосердие – бескорыстная самоотдача, когда дающий не задумывается о возврате денег, не ждет благодарности или восхищения окружающих.

Поддержать близкого человека в сложный период — самостоятельный выбор каждого

Чувство сострадания в Тхераваде, Махаяне и Ваджраяне

Мы начнём с Тхеравады. Тхеравада или Хинаяна, как наиболее древнее направление буддизма как религии, рассматривает вопрос о сострадании наряду с мудростью. Однако для буддистов направления Хинаяны сострадание не является отдельным путём, оно до определённой степени входит в понятие мудрости. Опять же нужно сказать, что мудрость не должна пониматься как прикладное знание или вообще знание с точки зрения обычной жизни.

Речь идёт о мудрости как постижении истины, стоящей над реальностью человеческой жизни в её физическом проявлении. Мы приходим к вопросу о работе с сознанием и его переключению на другой уровень, где сознание перестаёт идентифицировать себя не только с физическим аспектом существования, включая интеллект и эмоции, но и полностью разотождествляется с самостью или тем, что привыкли называть эго, «Я».

Таким образом, сострадание не выступает самостоятельной линией или путём в направлении Тхеравады, а скорее, имманентно понятию мудрости, которая представлена как высшая цель на пути к нирване.

Махаяна с её менее ригористичным подходом, который в некоторой мере можно было бы охарактеризовать как более доступный для практики адептами, напротив, совершенно отчётливо заявляет, что сострадание наряду с мудростью являются главными путями в практике буддизма. Путь сострадания не относится к мудрости, его понимают как отдельный путь, и он равен мудрости.

Почему Махаяна придаёт настолько большое значение состраданию? Потому что, согласно этой традиции, Будда не единственный, кто достиг просветления. До него было множество архатов, сумевших познать истину, мудрость, но у Будды есть то, чего не было у архатов: сострадание. Таким же образом и вставшие на путь просветления (бодхичитта) люди и его достигшие, но пожелавшие остаться и не уходить в нирвану, для того чтобы помочь оставшимся, неосознавшим индивидам избавиться от дуккхи (страдания) и также достичь освобождения, — такие люди, именуемые боддхисаттвами, прежде всего практикуют тот самый третий вид сострадания, надличностный, стоящий над дуальностью и позволяющий равным образом со-страдать как тем, кто сотворил добро, так и тем, кто натворил зло.

Будда Шакьямуни

Для боддхисаттв это едино. Нет большой разницы между положительным и отрицательным. Различие существует с точки зрения обычного человека, потому что он привык руководствоваться двумя категориями, он привык жить в мире дуальности, что в первую очередь говорит о несовершенстве системы оценки самого человека, его видения (оно является в большей мере иллюзией), и ни в коей мере не может быть мерилом истинности состояния вещей и мироустройства.

В этом случае применимо такое выражение, впервые высказанное св. Августином: «Учат из любви к другим, а учатся из любви к истине». Не стоит удивляться, что подобная концепция вполне применима и к буддизму. Как раз она и применима в первую очередь к буддизму, потому что буддизм не разделяет. Он учит видеть вещи «такими, какие они есть», их единство и взаимосвязанность, взаимозависимость, т. к. нет во всём мире вещей, независимых одна от другой. Отсюда мы видим связь и с таким понятием, как шуньята (пустота), но не физическая пустота, а пустота в понимании освобождения от чего-то. Будда учил дхарме из сострадания в высшем смысле этого слова (разумеется, не из жалости к человечеству, что, конечно, могло бы быть, но тогда в роли учителя уже был бы не Будда).

В традиции Ваджраяны большое значение придаётся внутренне присущим факторам, так как считается, что мудрость и сострадание — врождённые качества человека, связывающие его с «природой Будды». Природа Будды чиста, так же как и природа человека, ведь человек по определению и есть Будда в будущем, потенциальный Будда. Направление Ваджраяны считает, что человеку изначально присущи безусловные положительные характеристики, такие как безграничное сострадание и мудрость, поэтому не нужно даже заниматься их культивированием, ведь они уже существуют в чистом виде. Смысл состоит в том, чтобы очистить их от наслоений, позволить им проявиться, осознать их. С осознанием и связано понятие о сострадании, потому что само сострадание есть изначально и внутренне присущий признак осознанности и пробуждения. Как только ум будет освобождён от концепций «Я», сострадание проявляет себя.

Итак, мы рассмотрели три школы буддизма, и каждая в чём-то по-особому подходит к трактовке сострадания. Одно остаётся неизменным, что сострадание понимается не с точки зрения сферы чувств. Во-вторых, сострадание 3-го уровня, там, где мы вышли за пределы дуальной трактовки сущего, всегда идёт вместе с мудростью и достижением нирваны (психологической свободы). Сострадание высшего, необусловленного уровня — это в некоторой мере характеристика просветления и перехода в нирвану.

Вместо заключения

В этой статье мы вкратце осветили тему сострадания так, как её понимают в буддизме. Для того чтобы читатели поняли тему во всей полноте, мы рекомендуем в дальнейшем ознакомиться с другими материалами по теме буддизма, так как это позволит изучить контекст, в котором находится рассмотренная нами тема сострадания.

В статье использована информация из книги «Сострадание в психологии буддизма» Джона Макрански, известного исследователя буддизма и Вед.

Воспитание сочувствия и сострадания у детей

Стоит заметить, что с раннего детства серьезное внимание требуется уделить воспитанию в детях сострадания и сочувствия. Ребенок, который не способен проявить такие эмоции, вырастает жестким и эгоистичным, а иногда становятся истиной бедой родителей и себя самого.

Умение сострадать и сочувствовать другим есть только у тех детей, чьи родители показывают подобные пример своим поведением. Дабы малыш заботился и сопереживал другим, когда у них проблемы, необходимо с раннего возраста оградить его от наказаний.

Воспитать подобные качества в детях можно только собственным примером. Родителям важно показать ребенку, как следует себя вести.

Если мама и папа проявляют взаимную вежливость, а также вежливы с другими людьми, показывают заботу, то и малыш привыкнет аналогично себя вести. Исследователи выяснили, что в семье испытывать сочувствие и сострадание больше способны мужчины. Но ведь мы привыкли считать, что они сильнее, потому показывают меньше чувств. Когда женщине плохо, мужчина помогает, не просто сочувствуя, а проявляя сострадание и заботу. Он готов круглые сутки помогать любимой.

Что касается женщин, то они способны испытывать сочувствие короткий промежуток времени. Это потому, что при недомогании мужчины, женщина, видя его эмоции, сначала чувствует сострадание. Но потом, заметив, как он пытается показаться сильным, сострадание у женщины проходит.

Даже если мужчины высказывают жалобы на жизнь, они не готовы к состраданию окружающих. При проявлении сочувствия к мужчинам, есть шанс зацепить их самолюбие, ведь все представители сильного пола боятся казаться слабыми.

Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы Обзорные темы по произведениям русской литературы XX века Разное :: Litra.RU :: Только отличные сочинения

Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Сочинения / Разное / Обзорные темы по произведениям русской литературы XX века / Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы

Первые романтические исторические повести связаны с именами декабристов. В ранней прозе А. Бестужева устойчив интерес к русскому средневековью. Здесь выделяются две темы — ливонская и чисто русская. Вторая из них посвящена событиям, отражающим борьбу Новгорода с Москвой. Ярким ее образцом стала повесть «Роман и Ольга», оказавшая сильное воздействие на писателей-романтиков, обращавшихся к той же или сходной исторической эпохе.
Для исторического повествования А. Бестужев выбирает сюжет, кратко изложенный в «Истории…» Карамзина. Такой выбор продиктован желанием следовать правде истории. Писатель намеренно брал конкретное историческое событие, стремясь быть документально точным. Это позволяло Бестужеву, как думал он, предельно верно воссоздать исторический колорит: нравы народа, мысли, чувства, желания героев, особенности их поведения и языка. В послесловии к повести писатель сослался на документальность своего повествования: «Течение моей повести заключается между половинами 1396 и 1398 годов (считая год с 1 марта, по тогдашнему стилю). Все исторические происшествия «и «лица, в ней упоминаемые, представлены с неотступною точностью.уа нравы, предрассудки и обычаи изобразил я, по соображению, из преданий и оставшихся памятников». В доказательство «неотступной точности» Бестужев ссылался на сочинения Н. Карамзина, Е. Болховитинова и Г. Успенского. Читатель должен был поверить, что автор основывается на подлинных документах и свидетельствах. Он убеждался, что действие повести строго приурочено к определенному времени, а «нравы, предрассудки и обычаи» извлечены «из преданий и оставшихся памятников». Однако их Бестужев «изобразил… по соображению», то есть следуя вымыслу, фантазии, своей художественной интуиции, но поверяя ее теми же историческими фактами. Таким образом, он пытался соединить два начала — показания истории и художественный вымысел, восходящий опять-таки к подлинным документам. Все это, по мне нию писателя, обеспечивало повествованию историческую достоверность.

    Однако освещение исторического прошлого у Бестужева сильно романтизировано. Намерение воспроизвести эпоху «неотступно точно» вступило в противоречие с декабристским пониманием истории. В конфликте между Новгородом и Москвой все симпатии декабриста были заранее отданы Новгороду и его свободолюбию. Москва изображалась угнетающей и неправедной стороной. Она посягала на свободу Новгорода. В угоду прославления новгородской вольницы Бестужев искаженно толковал исторические факты. Карамзин, например, писал о «корыстолюбивом новгородском правительстве», о том, что отдельные части Новгорода «с охотой» и «дружелюбно» встречают московское войско. Бестужев, напротив, идеализирует вече, подчеркивает единство новгородцев, не желающих признавать власть Москвы. Хотя новгородцы спорят о том, воевать ли им с Василием Дмитриевичем или сдаться на милость сильного противника, Москва для тех и других остается врагом, а ее притязания — грубым покушением на независимость и древние обычаи. Тем самым историческая точность приносится в жертву декабристскому мировоззрению.
    Герой повести Роман выступает проводником идеи автора о новгородской вольнице. Это романтик-декабрист, одетый в костюм новгородского боярина. Превыше всего для него свобода Новгорода, которую он готов защищать и отстаивать ценой собственной жизни. Писатель, создавая образ пламенного поборника вольности, способного жертвовать собой, конечно, обращался к своим современникам, увлекая их к борьбе и пробуждая в них чувства чести и долга. Роман при этом говорит и думает как современник автора и тех молодых дворян, к которым писатель адресуется. В речи героя сочетаются две стилевые струи — лирически взволнованная и патетически страстная, полная восклицаний, вопросов и «опрокинутая» в прошлое, изобилующая старинными оборотами, выражениями, пословицами и поговорками Вкрапления древнерусских слов, понятий, бытовых реалий, описаний одежды, утвари, тканей придают исторический колорит повествованию, но он оказывается не воспроизведением подлинности ушедшей эпохи, а всего лишь эффектным орнаментом, оттеняющим вполне современные характеры и поступки героев.
    Попытки Бестужева передать нравственный облик эпохи «по соображению» с опорой на подлинные документы оказываются неудачными, ибо в основе авторского повествования лежит речь писателя-декабриста, слегка скрашенная и прикрытая старинными словами. Так, рассказывая о поведении Ольги, возлюбленной Романа, Бестужев сообщает, что героиня вспоминает «тот незабвенный семик, когда впервые рука ее трепетала в руке Романа». Не говоря уже о невозможном для нравов древности поведении Ольги (она не могла видеть Романа до сватовства и свадьбы, потому что дочерей своих «предки наши» не показывали не только посторонним, но даже и братьям своим), стилистические акценты в размышлениях героини, переданных Бестужевым, расставлены неверно. Слово «семик», которое здесь нарочито употреблено для будто бы исторической верности, выглядит чужеродной странностью, тогда как слово «незабвенный» несет сильную эмоциональную нагрузку, поясняя душевное состояние Ольги. Но эпитет «незабвенный» взят Бестужевым из современного романтического языка, тогда как слово «семик» принадлежит к религиозно-бытовой лексике. Во второй части фразы («когда рука ее трепетала в руке Романа») господствует стилистика романтизма. Этот оборот прочно увязывается со словом «незабвенный». Они подобраны по стилистическому сходству и образуют единый стилистический пласт, из которого выпадает слово «семик». При этом оно лишается исторического колорита и означает обычное для того времени слово «день». Все это доказывает, что Ольга размышляет о своем милом как типичная романтическая героиня, а не степенная красавица нашего фольклора или древних памятников.

Описание нравов «по соображению» не выдерживает испытания на историческую точность, исключая органическое единство стиля и допуская конфликт слов, несущих историческую окраску, со словами их выражениями, употребительными в романтической прозе. В соответствии с общим художественным заданием Бестужев сосредоточивает внимание на внутреннем мире героев, на мотивах их поведения и переживаниях, причем внешние образы становятся знаками глубоких страстей. Весь повествовательный материал подчинялся выражению патриотической идеи. В борьбе Новгорода за свою свободу решалась и гражданская, и личная судьба Романа. Если с образом Ольги писатель-декабрист соотносил идею личной и притом женской независимости, протестуя против стеснительных устоев средневекового уклада и вступаясь за достоинство девушки, за ее право на любовь, ради которого героиня готова жертвовать собой, то с образом Романа Бестужев связывал идею обще ственной свободы, при которой самые высокие личные чувства уступали место гражданским доблестям. Роман ни на минуту не сомневается в том, что сможет принести любовь к Ольге на алтарь верности новгородской вольности. При этом дух свободы в новгородцах настолько силен, что он не угасает даже в разбойниках, сначала захвативших Романа в плен, а затем выручивших его из беды.
Сюжетно-композиционные и стилистические особенности исторической повести декабристов, где патриотический дух героя раскрывается в его «превращениях» (герой как бы сменяет разные маски; оставаясь самоотверженным и верным общественному долгу, он предстает то горестным возлюбленным, разлученным с подругой, то таинственным странником, то узником, заключенным в темницу, то нечаянным спасителем своего обидчика и, наконец, счастливым победителем, получающим в награду невесту), легко различимы в последующих исторических повестях романтиков.

8127 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

/ Сочинения / Разное / Обзорные темы по произведениям русской литературы XX века / Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы

Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы(Распутин) 👍

“За свою жизнь старуха рожала много и любила рожать, но теперь в живых у нее осталось пятеро…”
Скромный и вовсе не новый сюжет, обыденный материал – так откуда же ощущение радости, которое оставляет повесть Валентина Распутина? Ну старуха, восемьдесят лет прожила, детей нарожала. В живых остались двое сыновей и три дочери. У младшего, Михаила, который один из всех остался в деревне, она и доживает свой век.

Теперь при смерти, и собираются проводить ее в последний путь дети, взрослые уже и совсем разные.
Распутин в своей первой,

создавшей ему имя, повести “Деньги для Марии” также не пользовался остросюжетными приемами. Продавщица сельмага ждет ревизии, а товары в те годы было принято иногда отпускать под запись, на доверие, в долг, хоть и была эта практика незаконной. И едет ее муж по родственникам и друзьям в надежде занять деньги, иначе посадят жену.
Да, первая повесть не отличалась особой оригинальностью сюжета, но читалась на одном дыхании, так как вставали за кажущейся простотой сложные и своеобычные характеры русских людей.
Характер старухи Анны принадлежит к тому же социальному типу – типический народный образ деревенской женщины, выдюжившей терпением и трудом и голодное детство, и страшное испытание войной, и неустроенность послевоенных лет. Выстоявшей на всех ветрах – и не загрубевшей, не очерствевшей душой.
Эта внутренняя безмерная доброта и деликатность Анны, почти детская незащищенность, незамутненность нравственной чистоты и человечности без тени сентиментальности переданы в повести.
Смертью, а вернее – жизнью, главной героини проверяется ее дети. Для них смерть матери – высокая трагедия, так “IK мать уходит из жизни, отдав им все. Для автора же трагедия (или драма) то, что дети ее – Люся, Варвара, Илья, Михаил – не выдержали проверки на человечность. Суровым приговором завершается эта столь скромная по жизненному материалу повесть.

Страшно читать о том, как совестится мать, одновременно тихо радуясь последнему счастью, совестится того, что держит детей при себе, отрывая их от важных дел. Как будто могут у них быть дела более важные…
Самое страшное – в тех наигранных, лживых словах, которыми прощаются они с матерью, в глубине души зная, что это последние слова: “И не обижайся на нас. Так надо”. Надо не по закону человечности, а по закону суеты. По душевной тупости, внутренней заскорузлости, а проще – недостатку доброты. “Выздоравливай, мама.

И не думай ни о какой смерти”.
Она не боялась умереть. “Больше тратить в себе ей нечего, выкипела до последней капельки. А что, спрашивается, видела она в своей жизни? Всегда одно и то же: теребили о чем-нибудь ребятишки, дичала скотина, ждал огород, а еще работа в поле, в лесу, В* колхозе – вечная круговерть, в которой ей некогда было вздохнуть и оглядеться по сторонам, задержать в глазах и душе красоту земли и неба”.
Повесть кончается печально: дети разъехались, а мать сразу после их отъезда умерла. Срок был последним и кратким. А дети… что ж, такова жизнь.
Но протест против такого конца в душе каждого читателя. Высокая нравственная чистота восьмидесятилетней матери и душевная черствость ее великовозрастных детей – страшный контраст, который запоминается надолго.
Нравственный суд завершен. Вопрос поставлен. Немалой важности вопрос – об угрозе бездуховности, о сострадании и милосердии, о том, что такое человек и что такое человечность.
Прощание с Матерой

Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы ❤️

«…Читая его творения, можно превосходным
Образом воспитать в себе человека…»
В. Г. Белинский
Милосердие и сострадание — это те главные нравственные ориентиры, соотнося с которыми свою жизненную философию,
Человек сможет сохранить не только себя как личность, но и воссоздать на земле Царствие Божие: мир добра, красоты и
Справедливости. Именно о нем мечтали многие поколения русских писателей. И в этом процессе духовного созидания особая
Роль принадлежит А. С. Пушкину. Ему, поэту-пророку, Богом был дарован талант «глаголом жечь сердца людей», пробуждая
«чувства добрые» в их душах.
На каких основах должна строиться жизнь — в особенности в смутные переходные ее периоды, когда ставятся под
Сомнение сложившиеся традиции и нормы морали? Этот вопрос был принципиальным для Пушкина — человека и художника.
Вспомним известный эпизод из жизни поэта… Возвращенный в 1826 г. Николаем I из ссылки, он предстал перед императором,
Который задал прямой вопрос: «Пушкин, принял ли бы ты участие в 14 декабря, если б был в Петербурге?» Тот, будучи
Человеком чести, мужественно ответил: «Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог не участвовать
В нем. Одно лишь отсутствие спасло меня, за что я благодарю Бога!» Смысловая двойственность пушкинской фразы несомненна.
Видимо, «отсутствие спасло» не только от царской немилости. Тогда от чего же?
В повести «Капитанская дочка», законченной за несколько месяцев до смерти, был дан ответ — плод размышлений
Целой жизни. «Молодой человек! — как будто с завещанием обращается к нам Пушкин, — если записки мои попадут в твои
Руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких
Насильственных потрясений». Ну и, конечно, это знаменитое место о русском бунте: «Не приведи Бог видеть русский бунт —
Бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды, или не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка — копейка». Яснее не скажешь… Это позиция гуманиста, душа которого противится насилию в любых его проявлениях и одновременно мучается в замкнутом круге неразрешимых внутренних противоречий: ведь был же тот вышеупомянутый ответ царю! В «Капитанской дочке» нигде честь не противостоит совести, а вот в жизни все могло быть — и было — гораздо трагичней.
Какую же нравственную опору выбрать? Что не подведет? Чести, как таковой, недостаточно: жизнь со всеми ее
Драматическими перепетиями оказывается сложнее. Честь слишком хрупка — сама требует защиты. Если не оступишься, не
Смалодушничаешь сам, так на этот случай всегда готова клевета… Об этом тоже повесть Пушкина. И не случайно глава «Суд» имеет эпиграф: «Мирская молва — морская волна». Рассчитывать на то, что можно во всех случаях сохранить о себе отличное мнение, не приходится: слишком слаб человек нравственно, и судимый, и судящий… Чем руководствоваться? За что же держаться? Ответ автора «Капитанской дочки» однозначен: держаться нужно за свою совесть, за честь в глазах Бога. Это поможет сохранить честь и в глазах людей.
Но как непосредственно в жизни следовать этому совету? И «Капитанская дочка» подсказывает: надо быть милосердным.
По-Пушкину, именно милосердие лежит в основе совестливости. И это глубоко христианский, глубоко русский взгляд на столь важную нравственную категорию, которая, в свою очередь, поддерживает, преображает достоинство человека и его честь. Итак, в чем же состоит смысл повети? Пожалуй, его можно сформулировать следующим образом: взаимоотношения человека с человеком перед лицом Истины, перед лицом Бога. На жизненной дороге встретились двое: один — нравственные нормы «преступить сумевший», другой — твердо держащийся законов чести и совести. И эта противопоставленность придает особую драматичность и остроту событиям, свидетелями которых мы становимся.
Вспомним первую встречу Гринева с будущим самозванцем. Пугачев вывел заблудившихся во время бури путников к постоялому двору, за что Петр Андреич дарит вожатому полтину денег на водку и свой заячий тулуп. Прижимистый Савельич ропщет: подарок бессмыслен, «он его пропьет, собака, в первом кабаке». Да и не налезет этот юношеский тулуп на пугачевские «окаянные плечища»! С точки зрения здравого смысла Савельич прав. Однако автор пишет, передавая мысли Гринева: «Бродяга был чрезвычайно доволен моим подарком». Тут не в тулупе дело… Тут впервые промелькнуло между офицером и беглым казаком нечто иное… Это не только проявление благодарности, хотя она, несомненно, явилась главным мотивом поступка Петруши. В какой-то момент юный герой повести ощутил жалость, сострадание: человеку холодно, а этого не должно быть, и нельзя проходить безразлично мимо нуждающегося в помощи, потому что это безнравственно и даже кощунственно. Сделав шаг навстречу «страшному мужику», Петр Андреич поступил, что называется, по совести. Все это и почувствовал Пугачев. Потому так и радуется он подарку. Потому и такое теплое напутствие Гриневу: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас Господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей».
Чем же можно ответить на милосердие? Чем его измерить? Только милосердием же. Не боясь уронить достоинство атамана в
Глазах соратников, Пугачев следует именно велению сердца, когда спасает Гринева от смертной казни: «… я помиловал тебя за твою добродетель, за то, что ты оказал мне услугу, когда принужден я был скрываться от своих недругов». Но сколь несоразмерны услуга и воздаяние: стакан вина, заячий тулуп и… жизнь, подаренная офицеру вражеского войска. Каким же законом управляется поведение Пугачева? Думаю, все тем же законом совести, которым так часто пренебрегают в этом мире, но которого нет выше и благороднее. Пугачев не может не помиловать Гринева, так как перечеркнуть то внутреннее человеческое единение, которое оба ощутили при первой встрече, значило бы уничтожить в себе самом нечто самое дорогое, самое святое. Потому-то напряженный и драматический диалог, в котором Петр Андреич, следуя совести своей и чести, отказывается присоединиться к восставшим (рискуя отчаянно), имеет такой примиряющий финал: «Так и быть, — сказал он (Пугачев), ударяя меня по плечу. — Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь».
То же и в третьей встрече. Прислушаемся к беседе, которую ведет с Пугачевым Гринев:
— О чем, ваше благородие, изволил задуматься?
— Как не задуматься, — отвечал я ему. — Я офицер и дворянин; вчера еще дрался противу тебя, а сегодня еду с тобой в
Одной кибитке, и счастие всей моей жизни зависит от тебя.
— Что же? — спросил Пугачев. — Страшно тебе?
Я отвечал, что, быв однажды уже им помилован, я надеялся не только на его пощаду, но даже и на помощь.
— И ты прав, ей-богу, прав! — сказал самозванец. — Ты видишь, что я не такой еще кровопийца, как говорит обо мне ваша
Братья.
Во всех перепетиях откровенного и рискованного разговора, который ведет с Пугачевым герой Пушкина, направляет
Последнего, питает надежду опять милосердие, хотя и о достоинстве офицера Гринев никогда не забывает. Он понимает, что нарушил кодекс дворянской чести. И это тяготит Петра Андреича, который в ходе жизненных испытаний постигает нравственные законы, куда более значимые, чем набор представлений о сословной исключительности.
Петру Гриневу, в духовном облике которого так органично соединились совестливость и верность долгу, противопоставлен в повести Швабрин. Рассказ о нем от начала до конца представляет собой историю бессильной злобы, зависти, неспособности простить. Отвергнутый Марьей Ивановной, он вступает на путь Каина путь насилия, предательства, мести который ведет его не только к гибели физической, но — что несравнимо хуже — к духовному самоубийству. Швабрин не изнуряет себя вопросами морали, нравственного выбора или проблемами чести. Муки совести ему незнакомы. Собственное «я» для этого человека — единственная ценность. За эгоизм, отход от Божьей правды Швабрин в повести наказан. Но Гринев, как и сам автор, не торжествует над униженным врагом: это согласно христианской морали стыдно. Поэтому и отворачивается от поверженного недруга любимый герой Пушкина — и в этом опять милосердие целомудренной, совестливой души. Счастливый конец «Капитанской дочки» — вовсе не слащавая подачка читателю «романтической повести», а следствие глубочайшей уверенности писателя — гуманиста в том, что человеческая история имеет свой смысл, что падший мир держится все-таки на добре, главными составляющими которого являются совесть и милосердие, достоинство и сострадание.

Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы (Распутин) ❤️

«За свою жизнь старуха рожала много и любила рожать, но теперь в живых у нее осталось пятеро…»
Скромный и вовсе не новый сюжет, обыденный материал — так откуда же ощущение радости, которое оставляет повесть Валентина Распутина? Ну старуха, восемьдесят лет прожила, детей нарожала. В живых остались двое сыновей и три дочери. У младшего, Михаила, который один из всех остался в деревне, она и доживает свой век. Теперь при смерти, и собираются проводить ее в последний путь дети, взрослые уже и совсем разные.
Распутин в своей первой, создавшей ему имя, повести «Деньги для Марии» также не пользовался остросюжетными приемами. Продавщица сельмага ждет ревизии, а товары в те годы было принято иногда отпускать под запись, на доверие, в долг, хоть и была эта практика незаконной. И едет ее муж по родственникам и друзьям в надежде занять деньги, иначе посадят жену.
Да, первая повесть не отличалась особой оригинальностью сюжета, но читалась на одном дыхании, так как вставали за кажущейся простотой сложные и своеобычные характеры русских людей.
Характер старухи Анны принадлежит к тому же социальному типу — типический народный образ деревенской женщины, выдюжившей терпением и трудом и голодное детство, и страшное испытание войной, и неустроенность послевоенных лет. Выстоявшей на всех ветрах — и не загрубевшей, не очерствевшей душой.
Эта внутренняя безмерная доброта и деликатность Анны, почти детская незащищенность, незамутненность нравственной чистоты и человечности без тени сентиментальности переданы в повести. Смертью, а вернее — жизнью, главной героини проверяется ее дети. Для них смерть матери — высокая трагедия, так «IK мать уходит из жизни, отдав им все. Для автора же трагедия (или драма) то, что дети ее — Люся, Варвара, Илья, Михаил — не выдержали проверки на человечность. Суровым приговором завершается эта столь скромная по жизненному материалу повесть. Страшно читать о том, как совестится мать, одновременно тихо радуясь последнему счастью, совестится того, что держит детей при себе, отрывая их от важных дел. Как будто могут у них быть дела более важные…
Самое страшное — в тех наигранных, лживых словах, которыми прощаются они с матерью, в глубине души зная, что это последние слова: «И не обижайся на нас. Так надо». Надо не по закону человечности, а по закону суеты. По душевной тупости, внутренней заскорузлости, а проще — недостатку доброты. «Выздоравливай, мама. И не думай ни о какой смерти».
Она не боялась умереть. «Больше тратить в себе ей нечего, выкипела до последней капельки. А что, спрашивается, видела она в своей жизни? Всегда одно и то же: теребили о чем-нибудь ребятишки, дичала скотина, ждал огород, а еще работа в поле, в лесу, В — колхозе — вечная круговерть, в которой ей некогда было вздохнуть и оглядеться по сторонам, задержать в глазах и душе красоту земли и неба».
Повесть кончается печально: дети разъехались, а мать сразу после их отъезда умерла. Срок был последним и кратким. А дети… что ж, такова жизнь.
Но протест против такого конца в душе каждого читателя. Высокая нравственная чистота восьмидесятилетней матери и душевная черствость ее великовозрастных детей — страшный контраст, который запоминается надолго.
Нравственный суд завершен. Вопрос поставлен. Немалой важности вопрос — об угрозе бездуховности, о сострадании и милосердии, о том, что такое человек и что такое человечность.

Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы. – сочинение по “Капитанская дочка” Пушкин А. С

Тема сострадания и милосердия в одном из произведений русской литературы. «…Читая его творения, можно превосходным образом воспитать в себе человека…» В. Г. Белинский Милосердие и сострадание – это те главные нравственные ориентиры, соотнося с которыми свою жизненную философию, человек сможет сохранить не только себя как личность, но и воссоздать на земле Царствие Божие: мир добра, красоты и справедливости. Именно о нем мечтали многие поколения русских писателей.

И в этом процессе духовного созидания особая роль принадлежит А. С. Пушкину. Ему, поэтупророку, Богом был дарован талант «глаголом жечь сердца людей», пробуждая «чувства добрые» в их душах. На каких основах должна строиться жизнь – в особенности в смутные переходные ее периоды, когда ставятся под сомнение сложившиеся традиции и нормы морали? Этот вопрос был принципиальным для Пушкина – человека и художника.

Видимо, «отсутствие спасло» не только от царской немилости. Тогда от чего же? В повести «Капитанская дочка», законченной за несколько месяцев до смерти, был дан ответ – плод размышлений целой жизни. «Молодой человек! – как будто с завещанием обращается к нам Пушкин, — если записки мои попадут в твои руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений».

Ну и, конечно, это знаменитое место о русском бунте: «Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды, или не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка – копейка». Яснее не скажешь…

Это позиция гуманиста, душа которого противится насилию в любых его проявлениях и одновременно мучается в замкнутом круге неразрешимых внутренних противоречий: ведь был же тот вышеупомянутый ответ царю! В «Капитанской дочке» нигде честь не противостоит совести, а вот в жизни все могло быть – и было – гораздо трагичней. Какую же нравственную опору выбрать? Что не подведет? Чести, как таковой, недостаточно: жизнь со всеми ее драматическими перепетиями оказывается сложнее.

Честь слишком хрупка – сама требует защиты. Если не оступишься, не смалодушничаешь сам, так на этот случай всегда готова клевета… Об этом тоже повесть Пушкина. И не случайно глава «Суд» имеет эпиграф: «Мирская молва – морская волна».

Рассчитывать на то, что можно во всех случаях сохранить о себе отличное мнение, не приходится: слишком слаб человек нравственно, и судимый, и судящий… Чем руководствоваться? За что же держаться? Ответ автора «Капитанской дочки» однозначен: держаться нужно за свою совесть, за честь в глазах Бога.

Это поможет сохранить честь и в глазах людей. Но как непосредственно в жизни следовать этому совету? И «Капитанская дочка» подсказывает: надо быть милосердным. ПоПушкину, именно милосердие лежит в основе совестливости. И это глубоко христианский, глубоко русский взгляд на столь важную нравственную категорию, которая, в свою очередь, поддерживает, преображает достоинство человека и его честь.

И эта противопоставленность придает особую драматичность и остроту событиям, свидетелями которых мы становимся. Вспомним первую встречу Гринева с будущим самозванцем. Пугачев вывел заблудившихся во время бури путников к постоялому двору, за что Петр Андреич дарит вожатому полтину денег на водку и свой заячий тулуп.

Прижимистый Савельич ропщет: подарок бессмыслен, «он его пропьет, собака, в первом кабаке». Да и не налезет этот юношеский тулуп на пугачевские «окаянные плечища»! С точки зрения здравого смысла Савельич прав. Однако автор пишет, передавая мысли Гринева: «Бродяга был чрезвычайно доволен моим подарком». Тут не в тулупе дело…

Тут впервые промелькнуло между офицером и беглым казаком нечто иное… Это не только проявление благодарности, хотя она, несомненно, явилась главным мотивом поступка Петруши. В какойто момент юный герой повести ощутил жалость, сострадание: человеку холодно, а этого не должно быть, и нельзя проходить безразлично мимо нуждающегося в помощи, потому что это безнравственно и даже кощунственно. Сделав шаг навстречу «страшному мужику», Петр Андреич поступил, что называется, по совести. Все это и почувствовал Пугачев.

Потому так и радуется он подарку. Потому и такое теплое напутствие Гриневу: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас Господь за вашу добродетель.

Век не забуду ваших милостей». Чем же можно ответить на милосердие? Чем его измерить? Только милосердием же. Не боясь уронить достоинство атамана в глазах соратников, Пугачев следует именно велению сердца, когда спасает Гринева от смертной казни: «…

я помиловал тебя за твою добродетель, за то, что ты оказал мне услугу, когда принужден я был скрываться от своих недругов». Но сколь несоразмерны услуга и воздаяние: стакан вина, заячий тулуп и… жизнь, подаренная офицеру вражеского войска. Каким же законом управляется поведение Пугачева?

Думаю, все тем же законом совести, которым так часто пренебрегают в этом мире, но которого нет выше и благороднее. Пугачев не может не помиловать Гринева, так как перечеркнуть то внутреннее человеческое единение, которое оба ощутили при первой встрече, значило бы уничтожить в себе самом нечто самое дорогое, самое святое. Потомуто напряженный и драматический диалог, в котором Петр Андреич, следуя совести своей и чести, отказывается присоединиться к восставшим (рискуя отчаянно), имеет такой примиряющий финал: «Так и быть, — сказал он (Пугачев), ударяя меня по плечу. – Казнить так казнить, миловать так миловать. Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь».

То же и в третьей встрече. Прислушаемся к беседе, которую ведет с Пугачевым Гринев: — О чем, ваше благородие, изволил задуматься? — Как не задуматься, — отвечал я ему. – Я офицер и дворянин; вчера еще дрался противу тебя, а сегодня еду с тобой в одной кибитке, и счастие всей моей жизни зависит от тебя. — Что же? – спросил Пугачев. – Страшно тебе?

Я отвечал, что, быв однажды уже им помилован, я надеялся не только на его пощаду, но даже и на помощь. — И ты прав, ейбогу, прав! – сказал самозванец. – Ты видишь, что я не такой еще кровопийца, как говорит обо мне ваша братья.

Собственное «я» для этого человека – единственная ценность. За эгоизм, отход от Божьей правды Швабрин в повести наказан. Но Гринев, как и сам автор, не торжествует над униженным врагом: это согласно христианской морали стыдно. Поэтому и отворачивается от поверженного недруга любимый герой Пушкина – и в этом опять милосердие целомудренной, совестливой души.

Счастливый конец «Капитанской дочки» – вовсе не слащавая подачка читателю «романтической повести», а следствие глубочайшей уверенности писателя – гуманиста в том, что человеческая история имеет свой смысл, что падший мир держится всетаки на добре, главными составляющими которого являются совесть и милосердие, достоинство и сострадание.

Больше сочинений по этой теме

Больше рефератов этого автора

Аргументы и примеры доброты и милосердия из литературы для сочинения

Тематика доброты и милосердия всегда занимала важное место в русской литературе. Классики XIX и XX веков много думали и работали над такими вопросами: что такое милосердие; что заставляет человека быть милосердным; в каких событиях и ситуациях проявляется милосердие; как люди относятся к милосердию других; к кому люди бывают милосердны.

Преступление и наказание

Одним из самых ярких примеров милосердия является образ Сони Мармеладовой из романа Федора Достоевского «Преступление и наказание». Девушка проявила большое милосердие по отношению к своему отцу, мачехе, страдающей туберкулезом, ее маленьким детям. В ее образе выражена мысль автора о грязи физической и грязи моральной. Физически Соня Мармеладова не была чистой, однако это очищало ее морально. Именно ее милосердие и самопожертвование помогло раскаяться Родиону Раскольникову. Именно ее милосердие вызвало любовь с его стороны.

Война и мир

Вторым важным примером является образ Наташи Ростовой из романа Льва Толстого «Война и мир». После Бородинской битвы девушка стала сестрой милосердия и помогала раненым. Также она хотела использовать подводки своей семьи для больных. Наташа Ростова хотела дать им воспользоваться ими для того, чтобы вывезти свои вещи. Она знала, что город обречен на сдачу французам, поэтому все вещи солдат пропадут.

Вместе с этим в романе возникает столкновение милосердия и бессердечности. Мать Наташи не понимает поступок своей дочери, а та упрекает мать в бессердечности. Госпожа Ростова сначала не хотела жертвовать своими подводками, но упрек дочери ее задел, поэтому она разрешила ей отдать их.

Приставкин — Золотая рыбка

Также очень ярким является пример двух девочек-подростков, живущих в детдоме,из рассказа Анатолия Приставкина «Золотая рыбка». Девочки узнали, кто ворует рыбок из аквариума. Грабителем оказалась маленькая Люся, которая осталась совершенно одна в этом мире. Девочки с этого дня поклялись заботиться о девочке таким образом, чтобы такого больше не было. То есть, девушки хотели спасти малышку от одиночества и покинутости, заботиться о ней, следить.

Примеров милосердия в литературе слишком много, чтобы все перечислить. Но это нисколько не принижает их важности. Они все очень важны. Они все очень яркие. Они все нужные. Ни один из этих примеров был создан зря. Каждый из них по-своему менял мир, страну, город, общество, отдельного человека. Многие из них оказали большое влияние на формирование характеров большинства людей.

Конь с розовой гривой

Еще одним примером доброты в литературе является повесть В. П. Астафьева «Конь с розовой гривой». В этом произведении показана доброта бабушки, которую обманул любимый внук. В ответ на обман героя бабушка все-таки привозит из города пряник в виде коня. Она осознала, что лишь доброта может спасти детскую душу. Озлобленность всегда считалась плохим помощником.

В дурном обществе

А как не вспомнить замечательное произведение В. Г. Короленко «В дурном обществе»? Васю смело можно назвать очень добрым и порядочным человеком. Узнав о серьезной болезни маленькой Маруси, он убеждает младшую сестру Соню отдать больной девочке куклу. Мальчик в меру своих сил и возможностей помогает Валеку и Марусе. Делать это ему приходится тайком от отца, который работает судьей. Истинная душевная красота, именуемая иначе добротой, возвращают ему и расположение строгого отца.

Преступление и наказание

Однажды прочитав роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», ты уже никогда его не забудешь. Мотив доброты главного героя звучит на протяжении всего произведения. Родион Раскольников – молодой человек, студент, живущий в крайне стесненных условиях. Он задолжал хозяйке квартиры. Испытывая страшную нужду, Родион все же не теряет своих лучших человеческих качеств. Он находит в себе силы проявлять доброту и заботу о тех, кто находится рядом с ним. Семье Мармеладова Раскольников отдает последние гроши, присланные ему матерью.

Заметив на улице господина, который хотел догнать выпившую девушку, Родион Раскольников просит городового найти карету и отправить девушку домой. За это тоже приходится платить.

Доброта и любовь к сестре помогают ему уберечь Дуню от нежеланного брака с Лужиным. Он разоблачает истинные причины, побудившие Лужина задуматься о женитьбе на Дуняше.

Именно доброта позволила Раскольникову дойти до самых глубин души Сонечки Мармеладовой, понять ее, принять такой, какая она есть.

Доброта – это основа, на которой держатся все остальные качества людей. Только добрый человек может быть по-настоящему красивым.

Доброта… Пожалуй, это одно из самых важных и значительных слов в жизни человека. Понятие доброты зарождается вместе с нами. Волшебная пора детства одаривает этим великолепным качеством каждого. Дети всегда бывают добрыми. И лишь жизненные трудности, испытания могут иссушить изумительные ростки доброты.

Русская литература всегда уделяла большое внимание теме доброты. К ней обращались такие талантливые мастера художественного слова, как Карамзин, Достоевский, Толстой, Тургенев, Чехов…

Также читают:

Картинка к сочинению Аргументы и примеры милосердия из литературы

(PDF) «Чтения» сочинения Н. В. Гоголя турецкого писателя Алева Алатлы

Абсолютная Истина — обычное дело. Такая семантическая аллюзия, которая состоит из

субъекта в поиске «пространства» для себя во имя конечной цели

«верности», в христианстве, как показано в цитате из Маснави, утверждается на протяжении всего романа

. Алатли и что подчеркивает его чувство милосердия

и сострадания ко всем творениям (tohum yitimi-ba ak bitimi), включая

человека, который является центром вселенной (zübde-i alem).

Ссылки

Алатлы, Алев, (2003), Айдынланма Дегил Мерхамет! (Не Просветление, Сострадание!)

Издательство Эверест, Стамбул.

Алатлы, Алев, (2006), Хайыр Диебилмели Инсан (Человек должен уметь сказать «нет»), Заман

Книга, Стамбул.

Девелиоглу, Ф., (1999), Османско-тюркский энциклопедический словарь (на турецком языке), Стамбул.

Достоевский Ф. М. (1971), Собрание сочинений: В 30 т. (Собрание сочинений

), том 24, Москва, 1971.

Дюфура, Л. К., (1990), Словарь библейского богословия (),

Жизнь, Брюссель.

Hikmet, N., (1987), Sanat ve Edebiyat Üstüne (Подготовлено Азизом Чалишларом) (Слово об искусстве и

Литература) Книжные полки универсальной культуры, Стамбул.

Котова, А.К .; Полякова М.Я. (1953), Н. В. Гоголь в русской критике, H / L, Москва.

Линьков В.Я., (2002), История русской литературы XIX века в идеях, Издательство Московсково

Университет, Издательство Московского университета

, Москва.

Луначарский А., (1998), Сосялизм ве Эдебият (Перевод Асыма Безирджи) (Социализм

и литература), Книжные полки универсальной культуры, Стамбул.

Мерич, Джемил, (1988), издательство Kırk Ambar Communication,

Стамбул.

Набоков, Владимир, (2001), Лекции по русской литературе (Чехов, Гоголь, Горький, Толстой,

Тургенев) (Чехов, Гоголь, Горький, Толстой, Тургенев),

Издательство.

Поспелов, Г.N., (1995), Эдебият Билими (Перевод Йылмаза Онай)

Книжные полки универсальной культуры, Стамбул.

Соколов Б., (2003), Гоголь-Энсиклопедия, Альгаритма, Москва.

Süer, A., (2006) 19. Yüzyıl Rus Edebiyatı Üzerine Yazılar (Письма о русской литературе за

сто лет), UniversalPublishing- Spreading, Стамбул.

в 30 томах

Словарь библейского богословия

(Сорок складов),

(Лекции по русской литературе:)

(Публикация независимой газеты)

(Наука

)

(Гоголь-Энциклопедия)

Научный журнал Международного Черноморского Университета

IBSUSJ 2011, 5 (1) Стр. | 17

Перевода и политики в русской литературе

Примечание редактора: более ранняя версия этого эссе была опубликована без сопроводительных сносок, которые с тех пор автор добавил, чтобы прояснить и расширить некоторые вопросы, поднятые в разговоре с другими переводчиками и членами литературного сообщества.

Вездесущая метафора транслятора — это асимптота, кривая, которая стремится к бесконечности и в то же время стремится к нулю. Это никогда не получается. Это уместно, учитывая, что переводчики должны как можно точнее согласовывать не только части речи, но и идиомы, что требует знания культур обоих языков. Чем более далеки эти культуры от общих ценностей, таких как политика, тем сложнее задача переводчика, даже до того, как он сосредоточится на более отдельных аспектах данной работы.

В русской литературе эта проблема не дает покоя переводчикам, по крайней мере, с начала советской эпохи. Во время холодной войны ценности официальной советской культуры (атеизм, коммунизм) часто диаметрально противопоставлялись ценностям американской культуры. Это означало, что то, что могло быть подвергнуто цензуре в Советском Союзе, не только было разрешено, но и отмечалось в Соединенных Штатах (и это явление, вероятно, часто обращалось вспять в Советском Союзе).

Это одна из причин, по которой несложно найти произведение русской литературы с пробелами между оригиналом и более поздним изданием.Это происходит не только с переводом. Даже в современном русскоязычном издании романа «Двенадцать стульев » 1928 года советских писателей Ильи Ильфа и Евгения Петрова (Москва, Акт Издательство, 2008 г.) есть обширные исключения из оригинальной рукописи. Правда, некоторые из этих исключений, возможно, в конечном итоге были сделаны в пользу более краткого романа. Однако некоторые изображения, такие как подхалимские советские граждане и коррумпированные институты в Советском Союзе ¹, могли потенциально смущать советское общество.Все это поднимает вопрос о том, были ли эти исключения результатом художественного редактирования или политической цензуры, возможно, даже самоцензуры.

Но часто такие пробелы появляются только тогда, когда они заполняются для английского перевода. В случае «Двенадцать стульев» недостающие части были обнаружены в английском переводе романа Анны О. Фишер (Northwestern University Press) 2011 года. В предисловии к этому переводу Александра Ильф, дочь соавтора, объясняет, что эти бывшие исключения теперь «предлагаются американскому читателю», даже до того, как читатель оригинального русского языка сможет их увидеть (по крайней мере, в том русскоязычном издании 2008 г. ).²

Еще более наглядный пример пересечения политики и перевода — это еще более политически противоречивое произведение русской литературы Доктор Живаго , исторический роман Бориса Пастернака о русской революции. Документы, рассекреченные в 2014 году, показывают, что в 1958 году ЦРУ тайно организовало западную публикацию русского оригинала романа Пастернака. Они также организовали перевод романа на разные иностранные языки.Одна из причин этого заключалась в том, что работа, критикующая советский режим, могла быть предоставлена комитету, ответственному за присуждение Нобелевской премии по литературе. Секретная публикация, перевод и распространение ЦРУ Доктора Живаго сработали. Позднее в том же году Пастернак получил премию — огромную победу Запада в холодной войне.

Это произошло в то время, когда славянские факультеты американских университетов процветали в финансовом отношении. И большая часть этих денег, несомненно, была направлена на переводческие проекты.Затем, когда в 1991 году распался Советский Союз, деньги, поступающие в славянские ведомства, иссякли в одночасье. Это финансирование и последующее выделение средств предполагает, конечно, что у перевода может быть политическая повестка дня, по крайней мере, с русского на английский.

Но чья это повестка дня? Через двенадцать лет после победы Пастернака Александр Солженицын получил Нобелевскую премию, скорее всего, из-за критики в его работе советского тоталитаризма, что привело к его изгнанию из Советского Союза в 1974 году. Он эмигрировал в США, где в 1978 году поступил в Гарвард. В университете он произнес речь на восходящем и падающем русском языке, рядом с которой переводчик читал по-английски через динамик, столь же громкий, как у Солженицына.Пылкий русский язык Солженицына, дублированный иронической монотонностью переводчика, критикует секуляризм и пошлость американского общества. Несмотря на полемику времен холодной войны, которая привела его в Соединенные Штаты, антисоветская риторика Солженицына не обязательно подразумевала прозападную позицию.

После возвращения Солженицына в Россию в 1994 году он критиковал руководство Бориса Ельцина, несмотря на то, что с коммунизмом официально пришел конец. Позже он хвалил Владимира Путина. Диссидентство пожилого писателя вылилось в националистическую гордость за Россию, чего, по его мнению, Путин достиг.

Это не было двусмысленностью. Это было связано с тем, как Солженицын отличал советскую культуру от русской культуры. Сверхгосударство Советский Союз состояло из представителей самых разных национальностей и народов, и советские диссиденты заменили верность этому государству различными идеологиями. Легализм, слишком жесткий коммунизм для партии, христианство, сионизм и другие этнические идентичности и национализм стали причинами диссидентов. Советский Союз пал, но эти политические причины остались, а некоторые до сих пор имеют отношение к политическим событиям сегодняшнего дня, например, конфликту на востоке Украины.

Возможно, из-за этого конфликта, а также из-за действий России в Сирии внимание к славянским факультетам в университетах снова возросло. Но кто такие сегодняшние Пастернаки и Солженицыны? Последний, вероятно, был бы против любой попытки использовать его работу — как ЦРУ использовало Доктор Живаго — для подрыва нынешнего режима у власти в России, который поддерживал Солженицын. Но западные читатели — по крайней мере, те, кто симпатизирует диссидентам на постсоветском Востоке — могут не так легко провести различие, которое Солженицын проводил между советской и российской культурой.

Одним из таких читателей является французский кинорежиссер и писатель Эммануэль Каррер. В предисловии к Лимонов (Фаррар, Штраус и Жиру, 2014, перевод Джона Ламберта), биографии российского писателя и политика Эдуарда Лимонова, Каррер пишет о ностальгической ярости своего субъекта после распада Советского Союза: поворот к причуде с крахом коммунизма. Все были в восторге, кроме [Лимонова], и он, похоже, больше не шутил, когда сказал, что Горбачеву следует расстрелять.Лимонов, как и Солженицын, покинул Советский Союз в 1974 году и, как и Солженицын, вернулся через двадцать лет. Он даже провел часть своего времени в Америке. Разница между этими «диссидентами» (кавычки для Лимонова) в том, что Лимонов был добровольным изгнанием, и его национализм принял совершенно иную форму, чем отступление Солженицына в традиции. Именно этот «причудливый» парадокс Каррер пытается понять в Limonov .

На первый взгляд, тема

Каррера может показаться просто более радикальной версией Солженицына.После распада Советского Союза Лимонов, как будто связанный своего рода славянско-православной солидарностью, присоединился к сербским боевикам в югославских войнах. Югославские войны были в некотором смысле пережитком полемики холодной войны между Западом и советским Востоком. Однако слово «балканизация» — его корень, конечно же, происходит от Балканского полуострова, где произошли войны — иллюстрирует более сложную сложность этого конфликта. В Лимонов Каррер пишет о нетрадиционных западных людях, которые встали на сторону, противоположную большинству западных жителей в этом конфликте, с западными правительствами, поддерживающими католических хорватов и мусульманских боснийцев, в отличие от некоторых постсоветских государств, таких как Россия (сторона Лимонова), поддерживающих Православные сербы-христиане.³ Эти нетрадиционные жители Запада, некоторые из них французы (то есть католики по национальности) и знакомые с Лимоновым, встали здесь на сторону православных христиан, скорее против боснийских мусульман, чем других католиков (хорватов). В югославских войнах балканизация привела к появлению более чем двух сторон, а полемика холодной войны стала более сложной и многогранной.

Именно в этот момент в Лимонов Каррер рискует и заявляет, что, поскольку должен выбрать сторону, единственный универсальный принцип — выбрать сторону, которая слабее, — в данном случае назвать боснийцев жертвами. сербских агрессоров, которым был предан Лимонов.В своем обсуждении югославских войн Каррер заявляет, что, когда он позже смотрел документальную видеозапись, на которой Лимонов вместе с сербскими боевиками стреляет из пистолета над осажденным Сараево, он отказался писать Лимонов более чем на год. Действия Лимонова в Сараево выходили далеко за рамки призыва к расстрелу Горбачева. Хотя Каррер пишет, что Лимонов не стрелял ни по кому конкретно, он очень легко мог кого-нибудь ранить или даже убить.

Это наиболее проницательная и важная часть Лимонов , поскольку она намекает на то, что автор чувствовал, как будто его описание жизни Лимонова каким-то образом сделало его соучастником моральных нарушений Лимонова.Именно здесь Каррер глубже вникает в проблемы, с которыми он сталкивается в этой биографии. А поскольку собственный конфликт Каррера в данный момент очень сложен, этот раздел Limonov лучше всего исследует парадокс его предмета.

Но Каррер останавливается. Книга была опубликована, так что мы знаем, что он снова начал свой проект. Однако его первоначальное нежелание выбирать сторону, похоже, превратилось в желание соединить две стороны. Разбиваясь о том, стоит ли рассказывать историю Лимонова, возможно, Каррер снова решил выбрать более слабую сторону и продолжить писать Лимонов .Скорее всего, никто другой этого не сделает. Вот что делает Limonov таким важным для разговора о политике и переводе: Каррер попытался «перенести» — перевод — русского культурного и исторического деятеля Лимонова с его утомленной миром русской политикой и национализмом. Западная аудитория, имеющая историческое представление о политических событиях, в которых принимал участие Лимонов, очень чужды аудитории Лимонова.

Возможно, можно даже рассматривать Limonov как попытку перевода историографии.Более чем однажды, в частях Limonov , которые предшествуют повествованию о югославских войнах, Каррер ожидает негативной реакции со стороны своего западного читателя и пытается спорить от имени Лимонова. Процитировав His Butler’s Story , мемуары, в которых Лимонов пишет об отказе сочувствовать мальчику, умирающему от рака, Каррер комментирует:

Какой засранец! Стивен [Грей, богатый житель Нью-Йорка, которому служил Лимонов, герой His Butler’s Story ] думает, и я думаю то же самое, и, без сомнения, вы тоже, читатель.Но я также думаю, что если бы что-нибудь можно было сделать, чтобы спасти маленького мальчика, особенно если бы это было что-то тяжелое или опасное, Эдуард попытался бы это сделать первым и отдал бы все, что у него было.

Но случилось не то и не то, что писал Лимонов. Таким образом, эта защита кажется показательной. Обеспокоен ли Каррер тем, что читатель может отказаться от Лимонова здесь или, что еще более вероятно, позже, когда он или она увидят в Лимонове военного преступника? Или Каррер хочет бросить вызов собственному моральному мировоззрению читателя, точно так же, как его бросили вызов при написании Лимонов ?

Негативная способность книги, которую Каррер должен был использовать для продолжения ее написания, и которые, как он, должно быть, понимал и читатель, может понадобиться читателю, может объяснить, почему Limonov упоминается в маркетинге как «вымышленная биография» или « псевдобиография »и названа художественной литературой в США.S., а также в Великобритании и Франции. Создается впечатление, что издатели оригинала и его перевода хотят отрицать историчность. Во-первых, этот гибридный жанр созвучен литературному творчеству Лимонова. Субъект Лимонов сам написал несколько мемуаров, которые он называет «автобиографическими романами». Этот термин предлагает захватывающие рассказы о жизни Лимонова, писателя, который превратился из лохмотьев в богатство, в жанре «страннее вымысла».

Но Лимонов тоже политик и использовал свои мемуары, как и любой политик, для мифологизации своей личности.В 1994 году он стал соучредителем Национал-большевистской партии России. Лимонов укрепил свою политическую карьеру, помогая превратить собственное прошлое в культ личности. Но мемуары наверняка отпугнули и некоторых соотечественников Лимонова-националистов. На первом этапе добровольного изгнания, когда он провел 1975-1980 в Нью-Йорке, Лимонов был вовлечен в любовные связи с мужчинами. Опять же, как и в случае с позицией Солженицына в отношении Ельцина, западный читатель может спросить, почему эмигрант в Нью-Йорк, как и многие другие русские эмигранты, не должен был быть счастлив после распада Советского Союза? Почему этот бисексуальный панк придерживается националистической линии?

Эдуард Лимонов 2011 — Родриго Фернандес

Одной из характеристик, которая отличает Лимонова от Солженицына, является его гиперсексуальность и гомосексуальность, которые явно описаны в Лимонов , иногда с ошибкой, как будто Каррер извиняется за объективацию Лимоновым своих сексуальных партнеров обоих полов.Первый мужчина, с которым Лимонов занимался сексом в Нью-Йорке, был чернокожим и бездомным, что Каррер подчеркивает (возможно, как это сделал Лимонов в этой конкретной сцене своих мемуаров), как бы показывая терпимую и добрую сторону своего предмета. Позже, в Лимонов , Каррер квалифицирует роман с несовершеннолетней девушкой: «Я знаю, как жестоко наша эпоха осуждает любовь пожилого мужчины к молодой плоти. Но что поделаешь, вот как оно есть ». Каррер оставляет все как есть.

Это подходит к концу книги, и в этот момент кажется, что Каррер мог слишком долго откладывать свои суждения.Он прошел полный круг от своего вступления, в котором он перечислил поклонников Лимонова, список, который заставляет западного читателя задуматься о диссидентах. Убитая журналистка-расследователь Анна Политковская защищала нацболов (сомнительное прозвище национал-большевиков) после того, как они разыграли несколько шалостей в администрации президента. По словам Каррера, даже Елена Боннер, вдова известного диссидента Андрея Сахарова, воспевала партию Лимонова.

Упоминая этих почитателей, Каррер переводит политику, которая имеет смысл, на Политковскую и Боннэр, героинь-диссидентов на Западе.Как будто он использует их поддержку Лимонова как оправдание своего вывода (или его отсутствия) о мистике Лимонова. Каррер, кажется, хочет понять то, что делают Политковская и Боннер, а не просто уволить Лимонова, как многие западные люди, из-за его национализма. И все же Каррер не может не быть жителем Запада, и контекст, который он навязывает даже самым нестандартным из нас. Именно это вызвало опасения, которые делают страницы Limonov , посвященные югославским войнам и борьбе Каррера со своим предметом, наиболее человечными и честными.

В конце, Каррер, кажется, решил пойти по среднему пути, поскольку цитата в начале Лимонов подразумевает:

«У того, кто хочет вернуть Советский Союз, нет мозгов. Тот, кто не упускает этого, не имеет сердца ».

Однако эта цитата принадлежит Путину, которым восхищаться немного сложнее, чем Лимонову, даже для тех, кто отказывается осуждать столько страниц, сколько Каррер часто делает. В конце книги Каррер изобразил Лимонова как своего рода потенциального Путина, вместо того чтобы в дальнейшем сравнивать его с Солженицыным.Пытаясь понять Лимонова и, возможно, извиниться за него, Каррер рискует сделать то же самое для самого Путина, как, возможно, сделал Солженицын.

И, как и Путин, очень ясно, на чьей стороне себя Лимонов. Каррер признает, что его тема, вероятно, вызвала бы не больше, чем презрение к западной аудитории Limonov . Русскоязычные читатели мемуаров Лимонова могут не рассматривать парадокс Лимонов как парадокс. Но можно надеяться, что так же, как он определит парадокс львиного осуждения Солженицыным Советского Союза и последующей похвалы Путину, читатель Лимонов обнаружит аналогичный парадокс и все же сможет избежать морального релятивизма.Этот «перевод» может больше говорить о своем западном авторе и даже о своей западной аудитории, чем об аудитории оригинальных мемуаров Лимонова, которые он переваривает.

Другой писатель и нацбол, упомянутый в Лимонов , о котором Каррер никогда не говорит двусмысленно со своим восхищением, — это Захар Прилепин. Его роман Sankya , переведенный на английский язык Марией Гусевой, Джеффом Паркером и Алиной Рябоволовой (Dzanc Books, 2014), похоже, отвечает на предыдущий вопрос о том, кто такие сегодня Пастернаки, Солженицыны и даже Лимоновы.Судя по похвале Каррера, Прилепин мог бы показаться наследником-диссидентом, что в общих чертах представлено его главным героем Санкья.

Этот роман еще больше подчеркивает разницу между двумя аудиториями оригинала произведения и его перевода. В России Захар Прилепин очень популярен, особенно после того, как Санкья , первоначально пьеса под названием «Бандиты», дебютировала в 2006 году. Главный герой романа, Санкья, является членом антиправительственной, шалости-провокаторской партии, что переводится как « Отцы-основатели.⁴ Отцы-основатели безошибочно похожи на национал-большевиков. Юные русские читатели могут особенно оценить сцену, когда Санкья должен перевезти гроб своего отца из своей деревенской родной деревни еще дальше в палки. Их наемный водитель катапультирует Санкью, его мать и единственного друга отца. В конце концов они идут пешком, толкая гроб по мерзлой земле. Как зимний, русский As I Lay Dying , эта глава является лучшей метафорой романа о положении русских людей поколения Санки, вынужденных нести травму своих советских предков, которые испытали такую внезапную и радикальную перемену в своей жизни. прежний образ жизни.

Друг отца Санки — Безлетов. По-русски его имя можно интерпретировать как «без лет» или «неопытный, зеленый». В другой сцене Безлетов спорит с молодым радикалом Санкья и не может убедить его смягчить свой подход к политическим изменениям. Такой провал, как подозревает читатель, связан с отсутствием у Безлетова прямых действий. Обсуждение, аргументы и нюансы представляют слабость. Для Санкья разговоры дешевы. В романе его имени интроспекция представляет собой неспособность сказать все как есть, быть откровенным и явным.Подавление эмоций — одно из его величайших навыков. И это работает. Позже, арестованный, Санкя оказался достаточно стойким, чтобы сопротивляться во время допроса двумя агентами ФСБ (аббревиатура от агентства государственной безопасности, современного КГБ). Он все еще ребенок, и Прилепин позволяет нам увидеть, как он настраивается после того, как один следователь только что пригрозил его истязать. Санкья просит в туалет, и, что удивительно, его отпускают. Там он очищает свой разум от любых человеческих страхов и сомнений.

Когда он выходит, следователи нападают на него, и он попадает в больницу с другим персонажем, который слишком много говорит, Львом.Санкья сразу узнает во Льве еврея. Как и Безлетов, Лев спорит, но не противостоит никому. Для Санкья у него старомодные политические взгляды, одна из которых — боязнь латентного антисемитизма в стране, которую он называет своим домом. На что Санкья отвечает, что все российские антисемиты, за редким исключением, сами являются русскими евреями. Однако Льва это не оскорбляет и даже не удивляет. Он знает культуру России, как свою собственную. Он спрашивает, а что, если «вся страна состоит из сумасшедших и неудачников?» ⁵ Санкья уклоняется от вопроса, затем он отвечает следующим образом:

«Проблема в другом», — сказал Саша [Санкья], решив закончить начатую мысль.«То, о чем мы говорим, совершенно поверхностно, даже вынужденно, — здесь Саша чуть не сказал, что вынудил вас , — и мы должны просто забыть об этом».

«Вы», выделенное курсивом, совершенно очевидно. Это могло относиться лично к Льву, как это делал ранее Санкья. Только раньше Санкья использовал неофициальное русское слово you, ti . В русском оригинале это «вы» — русское формальное и / или множественное число vi . Поскольку, основываясь на более ранних — , трудно представить, что Санкья сейчас ведет формальные отношения со Львом, это «вы» должно относиться ко многим людям, целой группе, такой как, в соответствии с темой разговора, евреям.

Согласно Санкья, евреи составляют остаток российских антисемитов. И они — это те, кто «заставил» разговор. В этом смысле антисемитизм — это просто изобретение самих евреев, якобы для того, чтобы вызвать сочувствие или подвергнуть критике там, где это неуместно. Эта и предшествующая ей мысль характеризует Санкью как полноценного антисемита. То, что он прикусывает язык, еще раз подтверждает эту характеристику: даже он не может сказать такие вещи перед евреем Львом.

Если бы Санкья сказал это множественное число «ты», Лев, так хорошо зная своих соотечественников, мог бы все равно отмахнуться от него, как мог бы поступить и русский читатель. ⁶ Однако здесь важно отметить, что, как и в случае с Limonov , английский перевод Sankya включает одобрение Прилепина в виде короткого предисловия известного российского юриста-диссидента Алексея Навального. Это предисловие политического деятеля, а не писателя или критика, предполагает определенную политическую позицию книги.Удобно ли переводчику в таком случае скрыть антисемитизм главного героя? Или, по крайней мере, не переводить его так четко, как в русском оригинале? Возможно, как и Каррер, переводчики Sankya предпочли на мгновение воздержаться от суждений. Или, может быть, это придирки, и читатель не сочтет антисемитизм Санкьи значительным. Однако читатель, интересующийся русскими диссидентами — особенно тот, кого смущает пуританство Солженицына и разочаровывается национализмом Лимонова, — может почувствовать себя оскорбленным тем, что кажется неконтролируемым антисемитизмом, политическим третьим рельсом в американской культуре.Он может чувствовать себя виноватым, сочувствуя этому главному герою, если он продолжит читать.

Из-за опровержения или недосмотра читатель этого перевода просто не может получить четкое представление об этом антисемитском персонаже как о прогрессивном диссиденте. Если цель чтения перевода состоит в том, чтобы узнать культуру, из которой происходит оригинал, разве мы не должны понимать его целиком, так сказать, без всяких проблем? Разве мы не должны позволить постсоветским людям и их политике говорить сами за себя? Возможно, как и в случае с Limonov , английский перевод Sankya больше говорит об американской или англоязычной аудитории, чем о русской аудитории оригинала.Возможно, проблема кроется в потребности западной аудитории в героях, которых, как и вымышленных персонажей, не существует. Политическая поддержка Навального также является признаком подлинности. Но единственный способ сделать перевод подлинным — это передать все характеристики Санкьи. Он может даже извиниться за него, показывая, что, как антигерой, у него есть недостатки, которые делают его более человечным, то есть более универсальным. Это может лучше показать, как его общество исказило Санкью.Однако нынешний перевод, преднамеренный или нет, ставит под сомнение самодовольство западного общества. Насколько далеко зайдет политическая поддержка его инакомыслия при игнорировании плохих качеств Санкьи? И разве это невежество не умаляет самодовольства того, кто может его поддержать?

Образ диссидента, несмотря на все его человеческие недостатки, является предметом недавно переведенной книги Людмилы Улицкой The Big Green Tent (Farrar, Straus and Giroux, 2015).Этот перевод не выглядит столь политизированным, как Sankya . Возможно, это просто потому, что его персонажи — из ушедшей советской эпохи. Но The Big Green Tent изображает реальных людей рядом с вымышленными персонажами. В какой-то момент на странице появляется стихотворение, написанное Лимоновым, а соредакторы самиздатского литературного журнала обсуждают, какие стихи публиковать. Они не называют имени писателя, который на тот момент (67–74) еще не стал политиком. Однако вполне вероятно, что некоторые читатели догадаются, кто это поэт, когда персонажи просто называют его «молодым парнем из Харькова».”

Как и в случае с мемуарами Лимонова (и, как читатель может предположить, романом Прилепина), использование реальных исторических фигур — или рассказа, очень сильно основанного на реальности, — предполагает, что у самой писательницы есть хотя бы что-то вроде политической повестки дня. Но повестка дня Улицкой кажется более многогранной, чем у Прилепина. Большая зеленая палатка входит и выходит из многих жизней, связанных и не связанных друг с другом. Монтаж обильный. Вместо сюжетной последовательности повествование часто продвигается характеристиками.Это важно для ораторского стиля Улицкой, как если бы старый, переживший Советский Союз, сидел за общим кухонным столом, залитым горячим чаем, на почти 600 страниц. Голос повествования переплетается с внутренними голосами многих персонажей.

Эта полифония резко контрастирует с монолитной перспективой Sankya . Это усложняет националистическое обобщение того, что все граждане страны, диссиденты или нет, думают и действуют одинаково. И это касается и форм советского политического диссидентства.

По этой причине Полли Гэннон, переводчик англоязычной версии The Big Green Tent , должно быть, пришлось изменить свой подход к переводу этого романа с его разнообразным тоном. Этот тон представляет гораздо больший потенциал для обфускации, например, при переводе Sankya . Улицкая надеется изобразить разнообразие точек зрения, и перевод должен отражать политический смысл ее творчества. Гэннон выбирает, насколько сильно она изменяет текст в своем переводе.Она должна изменить ритм и размер поэта-персонажа Улицкой, Михи, чтобы перевести сравнение романа вымышленной Михи с поэзией настоящего поэта Иосифа Бродского. По словам рассказчика, позже Бродский опрокинул жесткий ритм русской поэтической условности.

Однако, когда дело доходит до более политического изображения, Ганнон оставляет эпитет «алжирка» для женщины, которая провела время в «Акмолинском лагере для жен изменников Родины». Аббревиатура в английском переводе не соответствует названию лагеря.Читатель может задаться вопросом, откуда взялся этот эпитет. По-русски лагерь называется Акмолинский лагерь для Жён Изменников Родины . Отсюда и происходят русские аббревиатуры A, L, ZH (одна буква кириллицы), I и R. Эти буквы, за которыми следует суффикс женского рода, образуют слово альжировка , русское слово для алжирской женщины. Если бы Гэннон попытался сделать эпитет из английского перевода названия лагеря, ACWTH, эффект был бы утерян. Это было бы отрезано от истории.Алжирцы до 1960-х годов были колонизированным народом, исторически проигравшим в мировой политике. Вероятно, это был подтекст (возможно, переданный через юмор виселицы) эпитета «алжирка» по отношению к этим советским женщинам, виновным только в браке с «предателями». Потерять эту историю в переводе — значит потерять ее политический смысл, который, безусловно, влияет на мнение читателя о судьбе этих персонажей.

В этом смысле Большая зеленая палатка отличается от Санкья .Отцы-основатели Прилепина ссорятся с иммигрантами из Средней Азии, а диссиденты в романе Улицкой публикуют самиздатские статьи, в которых обсуждается преследование татар, депортированных из Крыма советским правительством после Второй мировой войны. Эти диссидентские персонажи, несмотря на свои собственные проблемы, солидарны с теми, кто подвергается угнетению в контексте, выходящем за рамки их собственного. Различные формы инакомыслия, перечисленные ранее в этом эссе, возникли из предложения The Big Green Tent . Несмотря на специфику и детализацию романа, есть универсальная тема сопротивления гегемонистским институтам.Когда персонаж по имени Ольга вызывается на Лубянку, печально известный штаб КГБ, на допрос, она размышляет о штаб-квартире ФБР.

«Я задаю вопросы здесь; Вы отвечаете. Вы, кажется, считаете себя очень умным и проницательным, Ольга Афанасьевна ». Он улыбнулся, показав свои большие зубы, и на мгновение Ольгу охватил какой-то ужас. Внезапно она почувствовала себя обнаженной, уязвимой для укуса или иглы, мягкой, как моллюск без панциря. В тот же момент она поняла, что ей нужно восстановить самообладание, и попросила сходить в туалет.
Александров позвонил по телефону, и вошла тяжелая женщина с большой крупой, затем повела ее по коридору с непредсказуемыми поворотами и поворотами к туалету. Квадраты газетной бумаги свисали с гвоздя в стене. Присев на корточки над унитазом, который был чистым, но без сиденья, она начала думать: Интересно, как выглядят ванные комнаты в ФБР? Затем она громко рассмеялась, напугав своего компаньона.

Эта сцена может лишить западного читателя представления о допросе в КГБ.Хотя здесь есть угроза, невиновность Ольги выражается не в ее неповиновении, а в ее блуждающем уме. У дознавателя большие зубы, но у сопровождающего большой «круп» (буквально прилагательное «толстопедый» на русском языке). Ольге даже удается рассмеяться. КГБ, конечно, использует Ольгу, чтобы подойти к Илье, чей допрос — совсем другая, менее прихотливая ситуация. «Банальность зла» западные люди могут ассоциировать с КГБ и, возможно, с одним из его бывших агентов, Путиным, имеет другую цель.Указывать современному читателю на идеологические проблемы КГБ было бы странно, анахронично. Великий идеологический конфликт здесь тонко встроен в психологию сцены и кажется недоступным как для Александрова, так и для Ольги. Это часть большего изображения. Небольшое изменение в переводе здесь могло бы резко повлиять на политический смысл этой сцены, не говоря уже, конечно, о других элементах смысла сцены. Например, переводчик с повесткой дня мог изменить тон, чтобы приспособить к более зловещему изображению КГБ, в то же время возмущаясь или даже скрывая сравнение с ФБР.

Тонкость — ключ к тому, как Улицкая формирует своих персонажей, слишком человечных в своих недостатках. Большая зеленая палатка показывает, как тонко идеологии, такие как национализм, воздействуют на людей, даже на героев. Как сказал Бродский: «Так устроена жизнь, что то, что мы считаем Злом, способно присутствовать достаточно повсеместно хотя бы потому, что оно имеет тенденцию проявляться в облике добра». Хотя Бродский, вероятно, имел в виду это высказывание как полемику, оно имеет другое значение в отношении того, насколько тонко различие между злом и добром.Бродский сказал это по-английски — так, для западной, в основном американской, аудитории. Может быть, можно сделать вывод, что единственный способ справиться с политикой в литературе — это попытаться дать как можно более эквивалентную интерпретацию? Но очерчивание внешнеполитической повестки дня также может выявить отечественный перевод.

«Так устроена жизнь, что то, что мы считаем Злом, способно проявлять достаточно повсеместное присутствие хотя бы потому, что оно имеет тенденцию проявляться в облике добра».

Было бы интересно прочитать перевод его цитаты на родном русском языке Бродского.Кто бы ни сделал этот перевод, он также сыграл бы неснижаемую роль в политике этой речи. Это еще более верно в отношении произведения литературного искусства. Переводчик должен в определенном смысле выступать в роли критика оригинала. Однако такая критическая точка зрения не должна изменять текст без надобности, а вместо этого должна представлять его более всесторонне, со всеми парадоксами и иронией текста. Верно ли это, даже если сам первоначальный автор не уловил этой иронии? Еще одна возможность для критического приема дается в речи Солженицына 1978 года, когда его объяснение того, как человеческая слабость позволяет происходить ужасам, происходит прямо перед его наказанием Соединенных Штатов за слишком быстрое прекращение войны во Вьетнаме, и все это в монотонном английском переводе.

Сегодня война во Вьетнаме считается исторической ошибкой. Но в 1978 году положительное мнение Солженицына об этом было более распространенным. Точно так же в Большой зеленый шатер диссиденты копии Архипелаг ГУЛАГ являются самиздатом. Сегодня следователям ФСБ в Санкья не только будет разрешено и легко прочитать Архипелаг ГУЛАГ , но они также могут найти некоторое родство с поддержкой Солженицыным современного российского государства.Век информации сделал самиздат излишним, поскольку большая часть русской литературы доступна в Интернете (при условии, что она не подвергается цензуре). Делает ли это менее сложными современных диссидентов, таких как Санкья, потому что у них есть худшее оправдание, чтобы не читать историю?

Такая ситуация требует пристального внимания переводчика, чья работа (аналогичная работе политического аналитика) необходима из-за ее редкой способности понимать оба языка, обе культуры. Но это понимание должно также включать способность переводить политику оригинала в нечто понятное — даже если не обязательно приемлемое — для аудитории перевода.Разве мы, американские читатели, не достаточно ответственны, чтобы различать хорошую и плохую политику?

Какова цель одной культуры трансляции другой? Казалось бы, одна из причин, по которой славянские ведомства процветают во время политических кризисов, заключается в том, чтобы мы могли лучше понять культуры постсоветского Востока. Другая причина, однако, может быть чем-то более похожим на мотивы ЦРУ в переводе Доктора Живаго.

Даже если понимание является основной причиной, мы, как культура, не прилагаем усилий.Как заметил бывший постоянный секретарь Шведской академии, мы все равно читаем в основном себя, а не переводы русских писателей. Разве мы не должны позволить постсоветским людям и их политике говорить сами за себя? Стоит ли вообще указывать на разницу между политическим значением и переводом Лимонов , Санкья и Большой зеленый шатер , если их мало кто будет читать? Может быть, мы никогда не поймем политику и людей постсоветского мира в нашей новостной ленте так часто в наши дни, потому что мы не читаем литературу самого постсоветского мира.

И снова мы подходим к другой асимптоте, касающейся читательской аудитории перевода. Что, если 3% книг, издаваемых в нашей стране, которые являются переводами, упадут до 2%, затем 1% и, наконец, упадут до нуля? Что это будет значить с точки зрения нашей собственной политики? Скорее всего, ничего хорошего.

^{1. Такие изображения также появляются в русскоязычном издании, что затрудняет определение причин для этих исключений.}
^{2. После публикации этого эссе Энн О.Фишер связалась со мной, чтобы объяснить, что ее перевод основан на обширном русском издании, опубликованном в 2001 году московским издательством «Текст». Она подозревает, что издание Закона 2008 года основано на издании «Двенадцать стульев » 1962 года, которое она определяет как версию с наибольшим количеством исключений. , и я признаю, что в конфликт были вовлечены многие другие народы, но исключены из этого объяснения.№}
^{4. В ответ на утверждения о том, что Санкья не является антисемитом, важно отметить, что в оригинале «Отцами-основателями» являются Союз Созидающих . Хотя переводчики нашли хороший эквивалент аллитерации русского названия группы, FF не имеет той же коннотации, что и SS, особенно в европейском контексте ».}
^{5. Здесь Санкья отвечает на вопрос Льва, говоря: что среди евреев меньше «проигравших», но больше «сумасшедших», как если бы евреи, как группа, были более успешными, чем они должны были быть пропорционально, и что у них более радикальные идеи.Исторически сложилось так, что оба эти утверждения часто исходят от антисемитов.}
^{6. Санкья действительно использует vi один раз, прежде чем использовать ti несколько раз. В русском языке vi появляется «неожиданно» ( неожиданно ), в момент, когда Санкья, похоже, стал нетерпеливым по отношению к Льву. В английском переводе отсутствует рендеринг русского Саша, неожиданно переведенного на « vi ». Зачем Прилепин это написал? На какой нюанс беседы он указал, попросив Санкья включить этот переключатель, о котором он позже почти говорит? ↩}

Лучшие книги, пробуждающие сострадание | Книги

Когда мы говорим о сострадании, страдание всегда рядом, как свидетельствует происхождение этого слова: латинское compassio означает «страдание с».В это время великих страданий мы также видели много сострадания как со стороны отдельных людей, так и со стороны сообществ. На словах, как и в жизни, тьма и свет могут сосуществовать и сосуществуют. Сострадание — единственное, что в конечном итоге будет иметь значение для всех нас.

Нейрохирургу Полу Каланити было всего 36 лет, когда ему поставили диагноз метастатический рак легких, как он рассказывает в своих мемуарах « Когда дыхание становится воздухом ». Каланити объясняет, почему он отказался от английской литературы ради обучения медицине, и описывает философский путь, который он предпринял, чтобы воплотить смысл и важность сострадания: «Как резидент, моим высшим идеалом было не спасение жизней — все рано или поздно умирают, — а руководство пациентом. или семья к пониманию смерти или болезни.Книга была издана после его смерти, но Каланити живет своими прекрасными словами.

Фильм A Little Life Хани Янагихара следует за четырьмя мужчинами на протяжении трех десятилетий, которые путешествуют по Нью-Йорку. Когда несколько лет назад я добавил этот роман в список для чтения магистров творческой писательской деятельности, это был неоднозначный и вызывающий разногласия выбор. Половина студентов сочла, что описания насилия, сексуального насилия и страданий Янагихара слишком травматичны для чтения. Но самые сильные моменты истории связаны не с насилием, а о силе сострадания и дружбы.Это сострадание не является попыткой исправить то, что не подлежит ремонту — в данном случае главного героя, Джуда, — или даже не понять, через что он прошел, потому что мы не можем; никто не может. Но признание его друзьями того, как сильно он страдает, и того, что они сидят рядом с ним, напоминает Джуду, что даже когда он чувствует себя очень одиноким, это не так. Как и вся лучшая художественная литература, после прочтения я изменился.

Wonder от RJ Palacio рассказывает историю 10-летнего Огги, у которого черепно-лицевые аномалии.После нескольких лет домашнего обучения он решает, что хочет пойти в «настоящую» школу. Это история триумфа, надежды и мужества — все это стало возможным благодаря состраданию. И именно Огги — несмотря на то, что над ним ужасно издеваются, — самый сострадательный из всех. Неверно называть этот роман молодым взрослым: это выдумка для всех нас.

Wonder — это история триумфа, надежды и мужества, которые стали возможными благодаря состраданию

Самый оригинальный, захватывающий сердце дебютный роман, который я читал за многие годы, — это , который напоминает мне Дерека Овусу.Он исследует несколько тем: семья, идентичность, сексуальность, зависимость, насилие и религия. По мере взросления рассказчик К. находит друзей и любовь, но он начинает распадаться на части, и повествование ломается вместе с его психикой. Роман танцует где-то между поэзией и прозой, описывая его путь от рождения до взрослой жизни, разбрасывая фрагменты памяти. Отсутствие принадлежности к жизни К. оказывает разрушительное влияние на его самоощущение. Он так заслуживает сострадания.Мы все.

Тонкая полемика Элиф Шафак Как оставаться в здравом уме в эпоху разделения — это своего рода манифест сострадания. В мире фейковых новостей, возмущения в Твиттере и эхо-камер писатель исследует поляризацию современных и политических дебатов и ищет истину и общность. Мы почти ошеломлены пандемией, надвигающимся экономическим коллапсом и изменением климата, но Шафак выступает за сознательный оптимизм. Эта брошюра показывает силу историй, которые объединяют нас, предлагая надежду, веру в человечество и проблеск более сострадательного будущего.

«Мужество заботиться» Кристи Уотсон опубликовано Chatto & Windus (16,99 фунтов стерлингов). Чтобы заказать копию, перейдите на сайт guardianbookshop.com. Может взиматься плата за доставку.

Русская литература | Британника

Полная статья

Русская литература , совокупность письменных произведений, созданных на русском языке, начиная с христианизации Киевской Руси в конце X века.

Необычная форма истории русской литературы вызвала множество споров.Три крупных и внезапных разрыва делят его на четыре периода — допетровский (или древнерусский), имперский, послереволюционный и постсоветский. Реформы Петра I (годы правления 1682–1725), стремительно вестернизировавшего страну, привели к настолько резкому разрыву с прошлым, что в XIX веке было принято утверждать, что русская литература зародилась всего за столетие до этого. Самый влиятельный критик XIX века Виссарион Белинский даже предложил точный год (1739), когда началась русская литература, тем самым отрицая статус литературы для всех допетровских произведений.Русская революция 1917 года и большевистский переворот позже в том же году создали еще один серьезный раскол, в конечном итоге превратив «официальную» русскую литературу в политическую пропаганду коммунистического государства. Наконец, приход к власти Михаила Горбачева в 1985 году и распад СССР в 1991 году ознаменовали еще один драматический прорыв. Что важно в этой модели, так это то, что перерывы были скорее внезапными, чем постепенными, и что они были продуктом политических сил, внешних по отношению к самой истории литературы.

Британская викторина

Еще одна викторина по русской литературе

Кто написал «Мертвые души»? Какой персонаж является главным героем в «Преступлении и наказании»? Проверьте свои знания о русской литературе с помощью этой викторины.

Самым знаменитым периодом русской литературы был XIX век, когда за очень короткий период были созданы некоторые из бесспорных шедевров мировой литературы.Часто отмечается, что подавляющее большинство русских произведений мирового значения создано при жизни одного человека — Льва Толстого (1828–1910). Действительно, многие из них были написаны в течение двух десятилетий, 1860-х и 1870-х годов, периода, который, возможно, никогда не был превзойден ни одной культурой благодаря явному сосредоточенному литературному блеску.

Русская литература, особенно имперского и послереволюционного периодов, имеет в качестве определяющих характеристик глубокий интерес к философским проблемам, постоянное самосознание своего отношения к культурам Запада и сильную тенденцию к формальным нововведениям и нарушение принятых общих норм.Сочетание формального радикализма и увлечения абстрактными философскими проблемами создает узнаваемую ауру русской классики.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
Древнерусская литература (10–17 вв.)
Традиционный термин «древнерусская литература» анахроничен по нескольким причинам. Авторы произведений, написанных в это время, очевидно, не считали себя «старыми русскими» или предшественниками Толстого.Более того, термин, который представляет точку зрения современных ученых, стремящихся проследить происхождение более поздних русских произведений, затемняет тот факт, что восточнославянские народы (земель, которые тогда назывались Русью) являются предками украинцев и белорусов, а также современный русский народ. Произведения древнейшего (киевского) периода также привели к появлению современной украинской и белорусской литературы. В-третьих, литературным языком, установленным в Киевской Руси, был церковнославянский язык, который, несмотря на постепенное увеличение количества местных восточнославянских вариантов, связал культуру с более широким сообществом, известным как Slavia orthodoxa , то есть с восточно-православными южными славянами Балканы.В отличие от настоящего, это более крупное сообщество преобладало над «нацией» в современном понимании этого термина. В-четвертых, некоторые задаются вопросом, можно ли эти тексты должным образом называть литературными, если под этим термином подразумеваются произведения, предназначенные для выполнения преимущественно эстетической функции, поскольку эти сочинения, как правило, были написаны для церковных или утилитарных целей.
Лев Толстой
(1828–1910).Великие романы русского писателя Льва Толстого отражают необъятность русского пейзажа и сложность его людей. Его масштабная работа Война и мир …
Фёдор Достоевский
(1821–81).Русский писатель Федор Достоевский считается одним из величайших романистов мира. Он специализировался на анализе состояний ума, ведущих к безумию, …
Александр Пушкин
(1799–1837).Поэт, прозаик и драматург Александр Пушкин часто считается величайшим поэтом России. Его произведения выражают русское национальное самосознание, и они …
Иван Тургенев
(1818–83).Именно через Ивана Тургенева западные народы впервые познакомились с русской литературой. Он считается одним из величайших романистов мира …
Антон Чехов
(1860–1904).Рассказы и пьесы, написанные Антоном Чеховым, описывают почти социологически детально российское общество его времени. Однако современные читатели ценят его произведения …
Максим Горький
(1868–1936).Хотя на самом деле его звали Алексей Максимович Пешков, крайняя бедность и тяжелый труд его ранней жизни привели русского писателя и романиста …
Николай Гоголь
(1809–52).Юморист, драматург и писатель, которого часто называют «отцом современного русского реализма», Николай Гоголь был одним из первых русских авторов, …
Борис Пастернак
(1890–1960).Русский поэт и прозаик Борис Пастернак получил признание во всем мире за свои произведения, особенно за роман «Доктор Живаго». Он был удостоен Нобелевской премии за …
Михаил Лермонтов
(1814–41).К моменту своей смерти в возрасте 26 лет ведущий российский писатель Михаил Лермонтов приобрел непоколебимую репутацию блестящего поэта, романиста и …
Владимир Набоков
(1899–1977).Родившийся в России американский писатель Владимир Набоков, вероятно, так и остался бы малоизвестным романистом, если бы не его авторство «Лолиты», опубликованной …
Михаил Ломоносов
(1711–1765).Первым великим реформатором русского языка часто считают русского поэта, ученого и грамматиста Михаила Ломоносова. Он также сделал важное …
Александр Солженицын
(1918–2008).Любимым сюжетом русского писателя и историка Александра Солженицына, который на 20 лет был изгнан из Советского Союза, была его родина ….
Александр Блок
(1880–1921).Поэт и драматург Александр Блок был главным представителем русского символизма. На русскую форму модернистского литературного движения повлияли …
Андрей Белый
(1880–1934).Поэт и прозаик Андрей Белый был ведущим теоретиком и поэтом русского символизма, литературной школы, восходящей к модернистскому движению на Западе …
Сергей Александрович Есенин
(1895–1925).Перед лицом индустриализации России в революционный период поэт Сергей Есенин написал пронзительные тексты, воспевающие образ жизни …
Иван Алексеевич Бунин
(1870–1953).Русский писатель и поэт Иван Бунин был первым россиянином, получившим Нобелевскую премию по литературе, когда он получил ее в 1933 году. Он считался одним из …
Михаил Шолохов
(1905–84).Советский писатель Михаил Шолохов получил Нобелевскую премию по литературе в 1965 году за свои реалистичные изображения казачьей жизни в районе Дона в России ….
Андрей Вознесенский
(1933–2010).Русский поэт Андрей Вознесенский был известен своим экспериментальным стилем и гуманистической тематикой. Он много публиковался в советское время, поддерживая …
Валентин Катаев
(1897–1986).Советский писатель и драматург Валентин Катаев был известен своими беззаботными произведениями, высмеивающими послереволюционные социальные условия в Советском Союзе. Его …
Евгений Евтушенко
(1933–2017). В декабре 1985 года, выступая на съезде писателей, русский поэт Евгений Евтушенко подверг критике советскую цензуру и призвал к большей свободе и открытости…
Иосиф Бродский
(1940–96). Родившийся в России американский поэт и публицист Иосиф Бродский писал интенсивные и эмоциональные стихи на такие темы, как перемещение и потеря. Бродский, писавший на обоих русских …
Жорес Медведев
(1925–2018).Советский биолог Жорес Медведев стал важным политическим диссидентом во второй половине 20 века. Он помог разоблачить репрессии правительства …
Всеволод Вячеславович Иванов
(1895–1963).Советский писатель Всеволод Вячеславович Иванов был одним из самых самобытных писателей 20-х годов. Его рассказы, романы и пьесы отличаются яркостью …
Владимир Немирович-Данченко
(1858–1943).Русский драматург и продюсер Владимир Немирович-Данченко оказал огромное влияние на театр. Как соучредитель МХАТ учредил …
Александр Александрович Фадеев, или Фадеев
(1901–56).Советский писатель Александр Александрович Фадеев был ведущим представителем и теоретиком пролетарской литературы. Он также служил в высшей коммунистической партии …
Образование, которое формирует и формирует —
Тексты, даже тексты бездны, могут быть важными свидетелями и превращать нас в «людей ненасытного сострадания».
Я получил приглашение выступить на августовском созыве 2018 года всего через несколько минут после того, как мы с семьей прибыли в Индепенденс, штат Миссури, в июле этого года, и эта обстановка явно сформировала мои мысли.Нашей первой остановкой на следующее утро было место тюрьмы Либерти, где Джозеф Смит и несколько товарищей провели зиму 1838–1839 годов. Эта сырая, удручающе унылая темница представляет собой один из самых мрачных и трудных периодов в истории Церкви. Однако откровения, записанные в разделах 121–123 Учения и Заветов, также показывают, как тьму можно наполнить великолепным светом, освещающим обширные духовные просторы. Эти разделы в Учении и Заветах взяты из вдохновенного послания, написанного Пророком Джозефом Смитом и его сподвижниками в марте 1839 года.На моем самом первом уроке русской литературы один из самых влиятельных учителей в моей жизни, доктор Гэри Браунинг, поделился с нами дополнительным высказыванием из этого послания, которое я считаю особенно острым, учитывая тяжелые обстоятельства заключения.
Пророк писал:
Ум твой, о человек! Если ты хочешь привести душу к спасению, должен простираться до самых небес, исследовать и созерцать самую темную бездну и бескрайние просторы вечности — ты должен общаться с Богом.1
В последующие годы я много раз размышлял над этим утверждением и делюсь им каждый семестр со всеми своими литературными студентами. В то время как необходимость поднимать наш разум до самых небес может показаться самоочевидной, призыв Пророка созерцать самую темную бездну может показаться менее ясным, и я предлагаю вам поразмышлять о возможных причинах этого увещевания.
Когда люди впервые узнают, что я преподаю русскую литературу, некоторые из них выражают соболезнования, полагая, что я провожу много времени с мрачными и удручающими текстами, которые погружают нас как читателей в пугающую бездну человеческих страданий и деградации.Многие тексты действительно мрачны, но я часто обнаруживал, что на фоне самой темной бездны, трагедии и непостижимых человеческих страданий божественные возможности человеческого духа временами проявляются, возможно, даже более отчетливо. Для меня такие тексты часто раскрывают способность цельности, надежды и сострадания освещать даже самые темные уголки человеческого существования.
Я ценю русское слово «образование», образование . Оно образовано от корня, означающего «форма» или «форма».«Я глубоко благодарен за то, как тексты, даже тексты бездны, формируют меня, а иногда даже трансформируют меня. Я хотел бы очень кратко поделиться с вами тремя преобразующими текстами и вопросами, с которыми они меня приглашают. При этом я предлагаю вам поразмышлять над идеями, текстами и произведениями искусства, которыми вы дорожите, а также над вопросами, которые они подняли, которые вдохновили, бросили вызов и помогли сформировать вас.
Варлам Шаламов
Варлам Шаламов провел около семнадцати лет в исправительно-трудовых лагерях с чрезвычайно суровыми погодными и рабочими условиями и стал свидетелем почти невообразимой жестокости.Его опыт вдохновил на создание замечательного сборника рассказов. Центральной темой нескольких историй является важность личной неприкосновенности как инструмента выживания. В его рассказе «Протезы» несколько заключенных в лагере помещаются в изоляторы, но сначала их заставляют раздеться и передать протезы. У всех заключенных, кроме рассказчика, есть какое-то приспособление, будь то протез, спина, фарфоровый глаз и так далее. Когда только рассказчик еще не заперт, главный стражник, неудержимо хихикая, поворачивается к нему с этой насмешкой.
«Итак, тот дает нам руку, тот — ногу, другой — ухо, третий — спину, а тот — глаз. Соберем все части тела. А что насчет тебя?» Он внимательно осмотрел меня, стоящего голым. «От чего вы откажетесь? Вы откажетесь от своей души? »
«Нет, — сказал я. «Я не отдам свою душу». 2
Власти могли лишить Шаламова и других заключенных практически всего, но не души. Лично для меня этот отрывок незабываемый.Это ставит вопрос о том, какими интеллектуальными и духовными ресурсами мы обладаем, которые никто не может отнять у нас. Что уникально для нас? Как эти ресурсы могут поддержать нас в испытаниях и трудностях нашей собственной жизни? Эта история бездны вдохновила на глубокие размышления о том, как я могу обрести решимость и силу, независимо от обстоятельств, чтобы сохранить свою целостность и никогда не отдавать свою душу.
Анна Ахматова
Анна Ахматова, одна из величайших поэтов России двадцатого века, сама не подвергалась аресту в эпоху чисток в Советском Союзе, но ее единственный сын арестовывался четыре раза.После его ареста в 1938 году она часто стояла в очередях возле тюрьмы, пытаясь передать ему пакеты, и делала это в течение семнадцати месяцев. Свое стихотворение «Реквием» она посвятила всем женщинам, которые стояли в этих строках и мучились за своих близких. Вступительный отрывок стихотворения представляет собой короткий отрывок из прозы, описывающий инцидент, когда она стояла в очереди.
Однажды меня «узнали». Затем женщина с голубоватыми губами, стоявшая позади меня, которая, конечно, никогда раньше не слышала, чтобы меня называли по имени, проснулась от ступора, которому все поддались, и прошептала мне на ухо (там все говорили шепотом):
«Вы можете это описать?»
И я ответил: «Да, могу.”
Затем что-то похожее на улыбку промелькнуло на ее лице.
Несмотря на всю описанную ею боль и душевную боль, Ахматова была благодарна за то, что смогла стать свидетелем агонии этих страдающих женщин и стать голосом своего народа. Меня заинтриговало количество русских писателей двадцатого века, которые иногда называют себя свидетелями. Смелость и красноречие Ахматовой побуждают меня задавать вопросы о том, как я могу более внятно повысить свой голос перед лицом несправедливости и страданий.Они также вдохновляют меня говорить об истине и добродетели и в конечном итоге быть свидетелем Бога «во все времена, во всем и во всех местах» 4
Федор Достоевский
Русский писатель XIX века Федор Достоевский непоколебимо исследует трудности и трагедии человеческого бытия. В романе « Братья Карамазовы, » он погружает нас в мир, в котором в отношении детей совершаются почти непостижимая жестокость и зло.Один из братьев Карамазовых, Иван, испытывает такое смятение и отчаяние из-за этого невинного страдания, что задается вопросом, может ли единственным выходом быть ограничение моральной свободы и ответственности, чтобы люди больше не могли причинять боль друг другу. Напротив, другой главный герой, отец Зосима, исповедует невероятно широкий взгляд на моральную ответственность. Он советует: «Возьми себя в руки и возложи на себя ответственность за все грехи человеческие. . . . Возьмите на себя искреннюю ответственность за все и всех.5 Эта идея озадачила и обеспокоила многих читателей. В конце концов, каким образом мы можем нести ответственность за чужие грехи? Отец Зосима уточняет, предполагая, что гневные слова, которые мы произносим, могут посеять дурное семя в другом человеке, а наша несдержанность может, таким образом, привести к чужому греху. Далее он учит, что если мы не позволяем свету светить или подавать надлежащий пример, мы несем некоторую вину за ошибки других. «Если бы ты сиял, твой свет осветил бы путь другим, и тот, кто творил зло, возможно, не сделал бы этого в твоем свете.6 В своих романах Достоевский поддерживает идею о том, что мы не можем отступить в замкнутый мир индивидуальной праведности, поскольку мы несем ответственность за излучение света через наше сострадание и милосердие по отношению к другим. Он утверждает, что мы смиренно стремимся с помощью «активной любви» облегчить окружающие нас страдания. На мой взгляд, сущность христианской жизни для Достоевского состоит в том, чтобы постоянно стремиться быть личностями ненасытного сострадания, нести бремя друг друга в смирении и кротости и считать себя ответственными за спасение всех людей, сохраняя в себе , как предполагает отец Зосима, «образ Христа, да воссияет он, как драгоценный алмаз, всему миру».7 Я всегда буду благодарен за то, как Достоевский, исследуя самую темную бездну, помогает мне расширить мое видение моей моральной ответственности перед другими и побуждает задуматься о том, что на самом деле означает любить своего ближнего и демонстрировать искреннее сострадание. .
Подводя итог этим идеям о честности, важности свидетельства и сострадания, я хотел бы процитировать заключительные замечания нашего великого американского писателя Уильяма Фолкнера в его речи на присуждении Нобелевской премии по литературе 1949 года.Он сказал:
Я верю, что человек не просто вытерпит: он победит. Он бессмертен не потому, что он единственный среди созданий обладает неиссякаемым голосом, а потому, что у него есть душа, дух, способный к состраданию, самопожертвованию и терпению. Обязанность поэта, писателя — писать об этом. Его привилегия — помогать человеку терпеть, поднимая его сердце, напоминая ему о мужестве, чести, надежде, гордости, сострадании, сострадании и самопожертвовании, которые были славой его прошлого.Голос поэта должен быть не просто записью человека, он может быть одной из опор, столпов, которые помогут ему выстоять и победить8.
По мере того, как вы приступаете к своим разнообразным семейным, духовным, общественным и профессиональным занятиям, я надеюсь, что благодаря вашему постоянному взаимодействию с гуманитарными науками идеи, тексты и произведения искусства, которые уже стали или еще станут трансформирующими для вас — включая тех, кто исследует самую темную бездну — поможет вам на протяжении всей вашей жизни выстоять и побеждать с честностью, честью, мужеством и душой, которой вы отказываетесь подчиняться, что ваш неиссякаемый голос будет служить свидетелем, который поможет другим победить, и что ваша жизнь будет постоянным напоминанием тем, с кем вы взаимодействуете, о силе ненасытного сострадания и самопожертвования, чтобы вы действительно могли быть орудием в руках Бога, помогая вести Его детей к спасению.
Майкл Келли, адъюнкт-профессор немецкого и русского языков, выступил с речью на собрании Гуманитарного колледжа в августе 2018 года.
1. История церкви 3: 295
2. Варлам Шаламов, «Собрание сочинений в четырех томах», том 1 [Моква: Художественная литература, 1998], 592; перевод мой.
3. Полное собрание стихов Анны Ахматовой, пер. Джудит Хемшемейер, изд. Роберта Ридер [Бостон: Zephyr Press, 1997], 384.
4. Мосия 18: 9
5. Достоевский Федор, Братья Карамазовы, пер. Ричард Пивер и Лариса Волохонски [Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру, 2002], 320.
6. 321–22
7. 316
8. https://www.nobelprize.org/prizes/literature/1949/faulkner/speech/
НАБОКОВ НА ДОСТОЕВСКОМ — The New York Times
Позвольте мне сослаться на еще один метод работы с литературой — и он самый простой и, возможно, самый важный.Если вы ненавидите книгу, вы все равно можете получать художественное удовольствие от воображения других, более эффективных способов взглянуть на вещи или, что то же самое, выражения вещей, чем автор, которого вы ненавидите. Посредственное, фальшивое, пошлое * — может по крайней мере доставить озорное, но очень здоровое удовольствие, когда вы топаетесь и стонете через второсортную книгу, получившую приз. Но книги, которые вам нравятся, тоже нужно читать с содроганием и вздохом. Позвольте мне представить следующее практическое предложение. Литературу, настоящую литературу нельзя глотать, как зелье, которое может быть полезно для сердца или для мозга — мозга, этого желудка души.Литература должна быть взята и разорвана на куски, разорвана, раздавлена - тогда ее чудесный запах будет ощущаться во впадине ладони, ее с удовольствием будут жевать и катать по языку; тогда, и только тогда, его редкий аромат будет оценен по достоинству, и сломанные и раздробленные части снова соберутся вместе в вашем сознании и раскроют красоту единства, в которое вы вложили что-то своей собственной кровью.
Когда художник начинает работу над произведением искусства, он ставит перед собой определенную художественную задачу, которую он стремится решить.Он выбирает своих персонажей, свое время и свое место, а затем находит особые и особые обстоятельства, которые могут позволить развитию, которое он желает, происходить естественным образом, развиваясь, так сказать, без какого-либо насилия со стороны художника, чтобы добиться желаемого результата. , развивающиеся логически и естественно из сочетания и взаимодействия сил, задействованных художником.
Мир, который художник создает для этой цели, может быть совершенно нереальным — как, например, мир Кафки или Гоголя, — но есть одно абсолютное требование, которое мы имеем право предъявить: этот мир сам по себе и до тех пор, пока он должен быть правдоподобным для читателя или зрителя.Совершенно несущественно, например, что Шекспир вводит в «Гамлет» призрак отца Гамлета. Соглашаемся ли мы с теми критиками, которые утверждают, что современники Шекспира верили в реальность фантомов, и поэтому Шекспир имел право вводить эти фантомы в свои пьесы как реальности, или мы предполагаем, что эти призраки являются чем-то вроде сценических свойств, это не имеет значения: с того момента, как призрак убитого короля входит в пьесу, мы принимаем его и не сомневаемся, что Шекспир имел право вводить его в свою пьесу.Фактически, истинная мера гениальности заключается в том, насколько мир, который он создал, является его собственным, мир, которого не было здесь до него (по крайней мере, в литературе), и, что еще важнее, насколько правдоподобным ему удалось сделать его. . Я бы хотел, чтобы вы взглянули на мир Достоевского с этой точки зрения.
Во-вторых, имея дело с произведением искусства, мы всегда должны помнить, что искусство — это божественная игра. Эти два элемента — элементы божественного и элементы игры — одинаково важны.Это божественно, потому что это тот элемент, в котором человек становится ближе всего к Богу, становясь истинным творцом в своем собственном праве. И это игра, потому что она остается искусством только до тех пор, пока нам позволено помнить, что, в конце концов, все это выдумка, что люди на сцене, например, на самом деле не убиты — другими словами, только до тех пор, пока наши чувства ужаса или отвращения не заслоняют наше осознание того, что мы, как читатели или как зрители, участвуем в сложной и очаровательной игре: в тот момент, когда этот баланс нарушается, мы получаем на сцене нелепую мелодраму и в книге — просто мрачное описание, скажем, убийства, которое взамен опубликовано в газете.И мы перестаем получать то чувство удовольствия, удовлетворения и духовной вибрации, то комбинированное чувство, которое является нашей реакцией на настоящее искусство. Например, нас не вызывает отвращение и не ужасает кровавый финал трех величайших когда-либо написанных пьес: повешение Корделии, смерть Гамлета, самоубийство Отелло заставляют нас содрогаться, но содрогаются с сильным элементом восторга. Это. Этот восторг не проистекает из того факта, что мы рады видеть гибель этих людей, а просто из-за того, что мы наслаждаемся невероятным гением Шекспира.Я бы хотел, чтобы вы в дальнейшем поразмышляли над «Преступлением и наказанием» и «Воспоминаниями из мышиной норы», также известными как «Записки из подполья» (1864 г.), с этой точки зрения: удовольствие ли вы от искусства? проистекает из сопровождения Достоевского в его экскурсиях в больные души его героев, неизменно ли это сильнее любых других эмоций, острых ощущений отвращения, болезненного интереса к криминальному триллеру? Еще меньше баланса между эстетическим достижением и элементом криминального репортажа в других романах Достоевского.
В-третьих, когда художник намеревается исследовать движения и реакции человеческой души в условиях невыносимых жизненных стрессов, наш интерес пробуждается с большей готовностью, и мы можем с большей готовностью следовать за художником как нашим проводником по темным коридорам этого человеческого тела. души, если реакции этой души более или менее общечеловеческие. Этим я, конечно же, не хочу сказать, что мы заинтересованы или должны интересоваться исключительно духовной жизнью так называемого среднего человека. Конечно нет. Я хочу сказать, что, хотя человек и его реакции бесконечно разнообразны, мы вряд ли можем принять за человеческие реакции неистового сумасшедшего персонажа, только что вышедшего из сумасшедшего дома и вот-вот вернувшегося туда.Реакции таких бедных, деформированных, извращенных душ часто больше не являются человеческими в общепринятом смысле этого слова или настолько причудливы, что проблема, которую поставил сам автор, остается нерешенной, независимо от того, как она должна быть решена реакциями. таких необычных людей.
Сомнительно, можно ли действительно обсуждать аспекты «реализма» или «человеческого опыта», рассматривая автора, чья галерея персонажей состоит почти исключительно из невротиков и лунатиков.Помимо всего этого, у героев Достоевского есть еще одна замечательная особенность: на протяжении всей книги они не развиваются как личности. Мы завершаем их все в начале рассказа, и поэтому они остаются без каких-либо значительных изменений, хотя их окружение может измениться и с ними могут случиться самые необычные вещи. В случае с Раскольниковым в «Преступлении и наказании», например, мы видим, как человек идет от умышленного убийства к обещанию достижения какой-то гармонии с внешним миром, но все это происходит как-то извне: даже Раскольников не проходит через какое-либо подлинное развитие личности, а другие герои Достоевского — тем более.Единственное, что развивается, колеблется, делает неожиданные резкие повороты, полностью отклоняется, чтобы включить в него новых людей и обстоятельства, — это сюжет. Давайте всегда помнить, что, по сути, Достоевский — автор детективных историй, где каждый персонаж, однажды представленный нам, остается неизменным до горького конца, со своими особенностями и личными привычками, и что все они рассматриваются на протяжении всей книги, в которой они происходят. быть в роли фигурки в сложной шахматной задаче. Достоевский как затейливый заговорщик умудряется удерживать внимание читателя; он создает свои кульминационные моменты и поддерживает свои ожидания с непревзойденным мастерством.Но если вы перечитаете его книгу, которую уже читали однажды, чтобы познакомиться с сюрпризами и сложностями сюжета, вы сразу поймете, что ожидания, которое вы испытали во время первого чтения, просто больше нет. Злоключения человеческого достоинства, составляющие излюбленную тему Достоевского, в той же мере связаны с фарсом, как и с драмой. Потворствуя своей фарсовой стороне и в то же время лишенный всякого настоящего чувства юмора, Достоевский иногда опасно близок к тому, чтобы погрузиться в болтливую и пошлую чушь.(Отношения между волевой истеричной старухой и слабым истеричным стариком, история которых занимает первую сотню страниц «Бесов», утомительны и нереальны.) Фарсовая интрига, смешанная с трагедией. очевидно, импортный товар; в структуре его сюжетов есть что-то второсортное французское. Однако это не означает, что, когда появляются его персонажи, иногда бывают плохо написанные сцены. В «Бесах» — восхитительная пародия на Тургенева: «Кармазинов, автор a la mode», старик с довольно красным лицом, с густыми седыми прядями волос, сбивающимися под его шляпой из камина и вьющимися вокруг него. чистые маленькие розовые ушки.Лорнет из панциря черепахи, на узкой черной ленте, кнопки, пуговицы, перстень — все в лучшем виде. Сиреневый, но довольно пронзительный голос. Пишет исключительно для самовыражения, как, например, в описании крушения какого-то парохода на английском побережье. «Посмотри лучше на меня, посмотри, как я не мог вынести вида мертвого ребенка на руках мертвой женщины» и т. Д. »Очень хитрый раскоп, ибо у Тургенева есть автобиографическое описание пожара на корабле, случайно связанное с ним. с неприятным эпизодом в юности, который враги с удовольствием повторяли всю его жизнь.
Это, как и во всех романах Достоевского, наплыв слов с бесконечными повторами, за исключением бормотания, словесное переполнение, которое потрясает читателя, скажем, после прозрачной и красиво уравновешенной прозы Лермонтова. Достоевский, как мы знаем, великий искатель истины, гений душевной болезненности, но, как мы также знаем, он не великий писатель в том смысле, в каком Толстой, Пушкин и Чехов. И, повторяю, не потому, что мир, который он создает, нереален — все миры писателей нереальны, — а потому, что он создается слишком поспешно, без какого-либо ощущения той гармонии и экономии, которой должен соответствовать самый иррациональный шедевр (чтобы быть шедевром).В самом деле, в некотором смысле Достоевский слишком рационален в своих грубых методах, и хотя его факты являются всего лишь духовными фактами, а его персонажи — просто идеями, подобными людям, их взаимодействие и развитие запускаются механическими методами земных и обычных романов.