20 цитат «философа пессимизма» Артура Шопенгауэра

Известный немецкий философ XIX века Артур Шопенгауэр был известным мизантропом, закоренелым холостяком и любителем свободы. Он тяготел к немецкому романтизму, увлекался мистикой, высоко оценивал работы Иммануила Канта, называя их «самым важным явлением, какое только знает философия в течение двух тысячелетий», ценил философские идеи буддизма.

Артур Шопенгауэр называл существующий мир «наихудшим из возможных миров», за что получил прозвище «философа пессимизма». Но это не помешало ему глубоко исследовать человеческую природу во всех ее проявлениях, её мотивацию и желания. Его стиль письма прозвали афористичным – многие его цитаты стоят того, чтобы их выучить наизусть:

• В одиночестве каждый видит в себе то, что он есть на самом деле.
• Мы редко думаем о том, что имеем, но всегда беспокоимся о том, чего у нас нет.
• Каждый усматривает в другом лишь то, что содержится в нем самом.
• Самостоятельность суждений — привилегия немногих: остальными руководят авторитет и пример.
• Истинный характер человека сказывается именно в мелочах, когда он перестает следить за собой.
• Между гением и безумным то сходство, что оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди.
• Для каждого человека ближний — зеркало, из которого смотрят на него его собственные пороки; но человек поступает при этом как собака, которая лает на зеркало в том предположении, что видит там не себя, а другую собаку.
• Здоровье до того перевешивает все остальные блага жизни, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля.
• С точки зрения молодости жизнь есть бесконечное будущее, с точки зрения старости — очень короткое прошлое.
• Кто жесток к животным, тот не может быть добрым человеком.
• Есть одна только врожденная ошибка — это убеждение, будто мы рождены для счастья.
• Лицо человека высказывает больше и более интересные вещи, нежели его уста: уста высказывают только мысль человека, лицо — его природу.
• Разумно было бы почаще говорить себе: «Изменить я этого не могу, остается извлекать из этого пользу».
• Ты не можешь ничего поделать с окружающей тебя тупостью! Но не волнуйся напрасно, ведь камень, брошенный в болото, не производит кругов.
• Богатство подобно соленой воде: чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда .
• Люди в тысячу раз больше хлопочут о наживании себе богатства, нежели об образовании своего ума и сердца, хотя для нашего счастья то, что есть в человеке, несомненно, важнее того, что есть у человека.
• Посредственность озабочена тем, как бы убить время, а талант — как бы время использовать.
• Кто не любит одиночества — тот не любит свободы.
• Иногда нам кажется, что мы тоскуем по какому-нибудь отдаленному месту, тогда как на самом деле мы тоскуем о том времени, которое мы там провели, будучи моложе и бодрее, чем теперь. Так обманывает нас время под маской пространства…
• Каждый ребенок в какой-то мере гений, и каждый гений в какой-то мере ребенок.
• Не говори своему другу того, что не должен знать твой враг.
• Одним из существенных препятствий для развития рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит.
• Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать.

Читать книгу Афоризмы житейской мудрости Артура Шопенгауэра : онлайн чтение

Артур Шопенгауэр
Афоризмы житейской мудрости

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2016

Автобиография доктора философии Артура Шопенгауэра. Перевод профессора Z

В течение всей своей жизни я пользовался редким счастьем свободы и независимости, как в повседневной своей обстановке, так и в занятиях научных. Мой путь был без чувствительных неприятностей, гладок, светел, что удел немногих.

♦ Родился я в Гданьске (Данциг) 22 февраля 1788 г. Отец мой Генрих Флорис, человек крайне пылкий, самостоятельный в своих мнениях, справедливый, добрый и неподкупный, был коммерсантом. Ему одному я обязан всем, что имею; пока я жив – всегда буду чувствовать благодарность к нему и память о нем будет для меня священна. Мать мою звали Анна-Генриетта Трозинер.

♦ Когда в 1793-м прусский король с войском обложил города Гданьск и не было никакой надежды на спасение, мой отец, не желая видеть падения родины, с женой и с сыном за несколько часов до вступления войск в город оставил Гданьск и выехал по безопасной дороге в Гамбург. Это было на пятом году моей жизни. Отец избрал после этого Гамбург своим постоянным местожительством, но приписываться к числу граждан гамбургских не хотел. Что же касается меня, единственного сына и наследника, то он заботился, чтобы я был человеком разносторонне образованным и посвятил себя также торговому делу. В 1797 г. он отправился во Францию и Англию, взяв и меня с собой. Во Франции, в Гавре, отец оставил меня у одного своего друга, и с сыном его, моим сверстником, я учился у известнейших местных учителей разным наукам и французскому языку. Через два года я возвратился в Гамбург. Велико было удивление отца, когда он меня увидел совершенно офранцузившимся, родной же язык я настолько забыл, что многое не понимал из того, что мне говорили. В Гамбурге я 11 лет поступил в частное училище доктора философии Рунге, где воспитывались сыновья знатнейших граждан, преимущественно коммерсантов. Отец готовил меня к тому занятию, которому посвятил себя, но мои наклонности не соответствовали его намерениям. Я чувствовал призвания к наукам другого рода – отвлеченным – и желал поступить в гимназию. Чтобы отклонить меня от этой мысли, на 16-м году моей жизни (в 1803 г.) отец взял меня с собой в путешествие по Европе – я побывал в лучших городах Бельгии, Англии, Франции, Швейцарии и Южной Германии. Чтобы я мог выучиться английскому языку, родители меня оставили в Англии, а сами отправились на север в Шотландию. Я жил у одного священника около Лондона… Много времени у меня ушло на эти путешествия, хотя и интересные, но которые не могли дать мне правильного образования. По возвращении в Гамбург я по воле отца поступил для изучения товарного дела к одному коммерции советнику, но, не чувствуя влечения к этому ненавистному занятию, я тайно занимался посторонним делом: читал френологию магистра Галля и другие книги. Но скоро мои обстоятельства изменились. Около этого времени умер мой отец, а мать переселилась в Веймар. Я в письме к одному веймарскому другу, Фернову, жаловался на свою участь. Он показал письмо матери и убедил ее дать свободу влечениям сына. Получив письмо от матери, которое наконец предоставило мне свободу, я заплакал от радости. Немедленно я отправился в Готу. Это было в 1807 г., на 19-м году моей жизни. Здесь Деринг, директор гимназии, занялся со мной латинским языком для подготовки в университет; но скоро я оставил готскую гимназию и переехал в Веймар, где поселился у профессора филологии Пассова и под его руководством изучал латинский и греческий языки. Кроме Пассова моим учителем был Ленц, директор веймарской гимназии. Об обоих этих учителях у меня остались самые благодарные воспоминания. Наряду с филологией я занимался также математикой и историей. После двухлетних занятий я настолько преуспел, что когда поступил в университет, то многих превосходил своими познаниями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

♦ В 1809 г., достигши совершеннолетия, я получил третью часть из оставленного отцом наследства. В этом же году я поступил в Геттингенский университет на медицинский факультет, но, заинтересовавшись философией, через полгода перевелся на философский, впрочем, не оставляя совсем и медицинского, и занялся изучением Платона и Канта. В продолжение двух лет моего пребывания в университете я слушал Г. Е. Шульца, проф. логики, метафизики и психологии; Тибавция, читавшего чистую математику; Геерена, проф. истории; Люсдера, читавшего историю Германии; Блюменбаха, проф. естественной истории; Штромейера – химика; Тобиаса Мейера, проф. физики и астрономии, и Шрадера, преподававшего ботанику. Все они своими лекциями принесли мне несомненную пользу.

♦ В 1811 г. я переселился в Берлин. Здесь я слушал лекции Вольфа – по истории греческой и латинской литературы; Шлейермахера – по истории философии; Эрмана, читавшего о магнетизме и электричестве; Лихтенштейна – по зоологии; Клапрота – по экспериментальной химии; Фишера – по физике, Боде – по астрономии; Вейсса – по геологии; Горкеля – по общей физиологии; Розенталя – по анатомии; прилежно посещал Фихте, читавшего философию, и в аудитории не раз вступал с ним в диспуты по вопросам философии. В Берлине я был два года и собирался уже держать докторский экзамен, но неудачное сражение при Люцене побудило меня оставить Берлин и отправиться в Саксонию. Поселившись недалеко от Рудальштадта, я занялся окончательной отделкой своей диссертации: «О четверояком корне закона достаточного основания». Вскоре Йенский университет удостоил меня степени доктора философии. На зиму я отправился в Веймар. Тут в доме матери я познакомился с величайшим человеком Германии – Гёте, который относился ко мне очень благосклонно. Но много пользы извлек я из этого знакомства.

♦ В 1814 г. весною я переселился в Дрезден, где и отдался научным занятиям. Большую услугу оказали мне здесь публичная библиотека и музеи. В 1815 г. написан мной трактат «О цветах и красках», под влиянием бесед с Гёте.

♦ В 1818 г. я окончил свой труд «Мир как воля и представление» и в том же году отправился путешествовать по Италии: побывал в Венеции, Флоренции, Неаполе, Риме, где прожил четыре месяца, видел Геркуланум и Помпею, а через 11 месяцев возвратился в Дрезден.

Введение

Понятие житейской мудрости имеет здесь вполне имманентное значение – именно в смысле искусства провести свою жизнь возможно приятнее и счастливее, искусства, руководство к которому можно было бы назвать также эвдемонологией: это будет, следовательно, наставление в счастливом существовании. А это последнее опять-таки вполне можно было бы определить как такое существование, которое при чисто объективном рассмотрении или, вернее (так как здесь дело идет о субъективном суждении), при холодном и зрелом размышлении заслуживало бы решительного предпочтения перед небытием. Такое понятие о счастливой жизни показывает, что мы держимся за нее ради нее самой, а не просто из страха перед смертью; отсюда же следует, далее, что мы желали бы, чтобы она длилась вечно. Возникает вопрос, соответствует ли человеческая жизнь понятию о таком существовании, да и вообще, может ли она ему соответствовать; моя философия, как известно, отвечает на этот вопрос отрицательно, тогда как эвдемонология предполагает положительный ответ на него. Ведь она исходит как раз из того врожденного заблуждения, разбор которого начинается 49-й главой, в томе II моего главного произведения. Поэтому, если я все-таки принимаюсь за такого рода сочинение, мне надлежит совершенно покинуть ту высшую, метафизико-этическую точку зрения, к которой, собственно, должна вести вся моя философия. Все, следовательно, приводимые здесь рассуждения основаны до известной степени на компромиссе – именно поскольку в них удержана обычная, эмпирическая точка зрения и сохранено ее коренное заблуждение. Таким образом, и ценность этого трактата может быть лишь условной, так как само слово «эвдемонология» представляет собою не более как эвфемизм. Он нисколько не притязает также и на полноту: с одной стороны, сама тема неисчерпаема, а с другой – в противном случае мне пришлось бы повторять уже сказанное другими.

♦ Я могу припомнить только одно сочинение, написанное с подобной же целью, как предлагаемые афоризмы, а именное весьма поучительную книгу Кардано «О пользе, какую можно извлечь из несчастий» (De utilitate ex adversis capienda), которой и можно пополнить то, что дано мною. Правда, и Аристотель вставил краткую эвдемонологию в 5-ю главу первой книги своей «Риторики»; она вышла у него, однако, очень пресной. Я не воспользовался трудами своих предшественников, так как компилирование – не моя специальность, тем более что при нем утрачивается единство точки зрения, это главное условие для подобного рода произведений. В общем, конечно, мудрецы всех времен постоянно говорили одно и то же, а глупцы, всегда составлявшие огромнейшее большинство, постоянно одно и то же делали – как раз противоположное; так будет продолжаться и впредь. Вот почему Вольтер говорит: «Nous laisserons ce monde aussi sot et aussi mechant que nous l’avons trouve en y arrivant» («Мы оставим этот мир столь же глупым и столь же злым, каким застали его»).

Глава I. Основные отделы

Аристотель (Никомахова этика, I, 8) разделяет блага человеческой жизни на три класса: блага внешние, блага душевные и блага телесные. Я со своей стороны сохраню от этой классификации только ее трехчленность – то, от чего зависит разница в жребии смертных, может быть, на мой взгляд, сведено к трем основным пунктам. Вот они:

1. Что есть индивид – то есть личность в самом широком смысле слова. Сюда относятся, следовательно, здоровье, сила, красота, темперамент, нравственный характер, ум и его развитие.

2. Что имеет индивид – то есть всякого рода собственность и владение.

3. Чем индивид представляется. Под этим выражением, как известно, понимают, каков он в представлении других, то есть, собственно, как они себе его представляют. Таким образом, здесь мы имеем дело с их мнением о нем, которое проявляется в троякой форме – как честь, ранг и слава.

Рассмотрению под первой рубрикой подлежат те различия, которые провела между людьми сама природа. Уже отсюда можно понять, что их влияние на людское счастье и несчастье должно быть гораздо более существенным и решительным, чем то, какое может принадлежать указанным в двух остальных рубриках разграничениям, которые обусловлены просто человеческими определениями. Перед подлинными личными преимуществами, великим умом или великим сердцем все преимущества ранга, рождения, хотя бы даже королевского, богатства и т. п. – то же самое, что театральные цари перед настоящими. Уже Метродор, первый ученик Эпикура, назвал одну из своих глав: «Peri toy meizona einae ten par’emas aetian pros eudaemonian tes ec ton pragmaton»1
  «О том, что в нас лежащая причина для счастья важнее той, которая обусловлена обстоятельствами» (греч.).

[Закрыть]. И вообще, очевидно, благосостояние человека, да и весь характер его существования главным образом зависит от того, что в нем самом имеет постоянное или преходящее значение. Ведь в этом заключается непосредственно его внутреннее довольство и недовольство, которые прежде всего являются результатом его чувствования, воления и мышления; все же внешнее влияет на его самочувствие лишь косвенным путем. Вот почему одни и те же внешние происшествия и отношения отзываются на каждом человеке совершенно различно и при одной и той же обстановке каждый все-таки живет в своем особом мире. Ибо всякий человек непосредственно сознает только свои собственные представления, чувства и волевые движения: внешние вещи влияют на него лишь постольку, поскольку они дают повод для этих психических состояний. Мир, в котором живет каждый из нас, прежде всего зависит от того, как мы его себе представляем, он принимает различный вид, смотря по индивидуальным особенностям психики: для одних он оказывается бедным, пустым и пошлым, для других – богатым, полным интереса и смысла. Когда, например, кто-нибудь завидует интересным приключениям, встретившимся в жизни другого лица, надлежало бы скорее завидовать тому дару понимания, в силу которого приключения эти получают значительность, какую они имеют в описании испытавшего их: ведь одно и то же происшествие, представляющееся столь интересным для высокоодаренного интеллекта, в представлении плоской дюжинной головы принимает вид самого пустого случая из повседневной жизни. Чрезвычайно заметно это на некоторых произведениях Гёте и Байрона, повод к которым дан, очевидно, действительными происшествиями: неумный читатель будет, пожалуй, завидовать изображенному поэтом прелестнейшему этюду, вместо того чтобы направить свою зависть на мощную фантазию, которая из довольно обыденного случая способна сделать нечто великое и прекрасное. Равным образом меланхолик видит трагедию там, где сангвиник усматривает лишь интересный конфликт, а флегматик – нечто малозначительное. Все это имеет свой корень в том, что всякая действительность, то есть всякое заполненное настоящее, состоит из двух половин, субъекта и объекта, хотя они и находятся между собой в столь же необходимой и тесной связи, как кислород и водород в воде. Поэтому при вполне одинаковых объективных данных, но различных субъективных, а также в обратном случае наличная действительность принимает совершенно иной вид: прекраснейшая и наилучшая объективная сторона при тупой, плохой субъективной все-таки даст лишь плохое действительное и настоящее, точь-в-точь как прекрасная местность в плохую погоду или в отражении плохой камеры-обскуры. Говоря проще, всякий замкнут в своем сознании, как и в своей коже, и только в нем живет непосредственно; вот почему ему нельзя оказать большой помощи извне. На сцене один играет князя, другой – советника, третий – слугу, солдата, генерала и т. д. Но различия эти имеют чисто внешний характер; во внутренней же сущности такого явления у всех скрывается одна и та же сердцевина: бедный актер с его заботой и нуждой. То же самое в жизни. Различия ранга и богатства каждому отводят свою роль, но ей вовсе не соответствует внутренняя разница в счастье и довольстве: и здесь в каждом скрывается тот же бедняк с его нуждой и заботой. Правда, по своему содержанию эти последние у каждого свои, но по форме, то есть по своей истинной сущности, они у всех почти одинаковы, хотя они и различаются в степени, но различие это вовсе не определяется положением и богатством человека, то есть его ролью. Именно: так как все, что для человека существует и случается, непосредственно существует все-таки лишь в его сознании и случается для этого последнего, то наиболее существенное значение имеет природа самого сознания, и в большинстве случаев она играет большую роль, чем те образы, которые в нем возникают. Вся роскошь и наслаждения, отражающиеся в тупом сознании глупца, очень бедны в сравнении с сознанием Сервантеса, когда он писал «Дон Кихота» в своей печальной тюрьме.

♦ Объективная часть наличной действительности находится в руках судьбы и потому изменчива; субъективная же – это мы сами, и потому в своих существенных чертах она неизменна. Соответственно тому жизнь каждого человека, несмотря на все внешние перемены, носит сплошь один и тот же характер и может быть уподоблена ряду вариаций на одну тему. Никто не может выйти из своей индивидуальности. И подобно тому как животное при всех условиях, в какие его ставят, всегда ограничено тем узким кругом, который неуклонно предначертала его существу природа, так что, например, наши стремления сделать счастливым любимое животное постоянно должны держаться тесных пределов, именно в силу этой ограниченности его существа и сознания, – так и с человеком: его индивидуальностью заранее определена мера возможного для него счастья. В особенности границы его духовных сил раз навсегда устанавливают его способность к возвышенным наслаждениям. Если они узки, то напрасны будут все усилия извне, бесполезно будет все, что могут сделать для него люди и счастье: он не в состоянии будет переступить меру обычного, полуживотного человеческого счастья и довольства; уделом его останутся чувственные наслаждения, благодушная и безмятежная семейная жизнь, низкое общество и вульгарное времяпровождение. Даже образование не может сделать очень многого для расширения его кругозора, хотя некоторых результатов оно и достигает. Ибо высшие, разнообразнейшие и наиболее прочные наслаждения – это духовные, как бы мы ни обманывались на этот счет в молодости, а эти удовольствия зависят главным образом от духовных сил. Отсюда ясно вытекает, насколько наше счастье обусловлено тем, что мы есть, нашей индивидуальностью; между тем по большей части люди обращают внимание лишь на судьбу, на то, что мы имеем или чем представляемся. Но судьба может меняться к лучшему; к тому же, при внутреннем богатстве, человек не требует от нее многого. Напротив, глупец остается глупцом, тупой чурбан – тупым чурбаном остается до конца дней своих, хотя бы он очутился в раю и был окружен гуриями. Поэтому Гёте и говорил:

 
Раб, народ и угнетатель
Вечны в беге наших дней, –
Счастлив мира обитатель
Только личностью своей2
  Перевод В. Левика.

[Закрыть]

.
 

Что для нашего счастья и нашего наслаждения субъективное несравненно важнее объективного, это находит себе подтверждение во всем, начиная от таких фактов, что голод есть лучший повар и что старик равнодушно взирает на богиню юноши, и кончая жизнью гения и святого. В особенности здоровье стоит настолько выше всех внешних благ, что поистине здоровый нищий счастливее больного царя. Обусловленный полным здоровьем и счастливой организацией спокойный и веселый нрав, ясный, живой, проницательный и верно схватывающий ум, умеренная, кроткая воля, дающая чистую совесть, – вот преимущества, которых не может заменить никакой ранг, никакое богатство. Ибо то, что есть индивид сам по себе, что остается наедине с ним и чего никто не может ему дать или у него отнять, имеет, очевидно, для него более существенное значение, нежели все, чем бы он ни обладал и чем бы он ни был в глазах других. Человек с богатым внутренним миром, находясь в совершенном одиночестве, получает превосходное развлечение в своих собственных мыслях и фантазиях, тогда как тупицу не оградит от смертельной скуки даже постоянная смена компании, зрелищ, прогулок и увеселений. Добрый, умеренный, миролюбивый человек может быть доволен и в бедности, тогда как алчного, завистливого и злого не удовлетворит никакое богатство. И для того, кто постоянно наслаждается своей необычной, выдающейся в духовном отношении индивидуальностью, большинство наслаждений, к каким все стремятся, совершенно излишни, даже прямо нежелательны и тягостны. Вот почему Гораций и говорит о себе:

 
Gemmas, marmor, ebur, Tyrrhena sigilla, tabellas,
Argentum, vestes Gaetulo murice tinctas:
Sunt qui non habeant – est qui non curat habere3
Мрамор, слоновая кость, серебро и тирренские куклы,Камни, картины и ткань, пурпурной покрытая краской, –Этого нет у иных, а иной и иметь не стремится (лат.).Пер. Н. Гинцбурга

[Закрыть]

.
 

Также и Сократ при виде разложенных для продажи предметов роскоши заметил: «Как много, однако, существует такого, в чем я не нуждаюсь».

♦ Таким образом, для счастья нашей жизни первое и самое существенное условие – то, что мы есть, наша личность; и это уже потому, что она действует всегда и при всех обстоятельствах. Но сверх того она не подчинена, как блага двух других отделов, судьбе и не может быть у нас отнята. На этом основании ее ценность можно назвать абсолютной, в противоположность чисто относительной ценности остальных двух категорий. А отсюда следует, что человек гораздо менее подлежит воздействию извне, чем обычно думают. Только всесильное время и здесь проявляет свою власть: ему подчиняются мало-помалу телесные и духовные преимущества; один лишь моральный характер недоступен даже и для времени. В этом отношении, пожалуй, блага двух последних рубрик имеют преимущества перед благами первой, так как время непосредственно их не отнимает. Другое их преимущество можно видеть в том, что они, как лежащие в сфере объективного, по своей природе доступны приобретению и у каждого есть по крайней мере возможность овладеть ими; субъективное же, напротив, совершенно не в нашей власти: ниспосланное jure divino4
  Божьим судом (лат.).

[Закрыть], оно пребывает неизменным во всю жизнь, так что здесь во всей силе приложимы слова:

 
Со дня как звезд могучих сочетанье
Закон дало младенцу в колыбели,
За мигом миг твое существованье
Течет по руслу к прирожденной цели.
 
 
Себя избегнуть – тщетное старанье;
Об этом нам еще сивиллы пели.
Всему наперекор вовек сохранен
Живой чекан, природой отчеканен5
  Перевод С. Аверинцева.

[Закрыть]

.
 

Гёте

Единственное, что мы можем сделать в этом направлении, – это извлечь из данной нам личности возможно большую выгоду, иными словами – устремляться лишь за отвечающими ей целями и заботиться о такого рода развитии, которое как раз к ней подходит, избегая всякого другого, избирая, следовательно, сообразное с ней положение, занятие и образ жизни.

♦ Положим, человек, одаренный необычайной, геркулесовской мышечной силой, вынужден внешними условиями посвящать себя усидчивому занятию, кропотливой, мелочной ручной работе или даже наукам и умственному труду, которые требуют совсем других, второстепенных для него способностей, так что как раз те способности, какими он особенно наделен, остаются у него без употребления: такой человек всю жизнь будет чувствовать себя несчастным; еще же несчастнее будет тот, в ком решительное преобладание имеют интеллектуальные силы и кто в то же время должен оставлять их без развития и употребления, для того чтобы заниматься обыденными делами, где они не нужны, или даже физическим трудом, для которого он недостаточно крепок. Здесь надо, впрочем, особенно в юности, избегать опасности предубеждения, чтобы не приписать себе чрезмерной силы, какой не имеешь на самом деле.

♦ Из решительного перевеса нашей первой рубрики над двумя остальными следует также, что разумнее стремиться к поддержанию своего здоровья и развитию своих способностей, нежели к приобретению богатства; отсюда не надо, однако, делать ложного вывода, будто мы не должны заботиться о приобретении необходимых и приличных средств. Но собственно богатство, то есть большой избыток, мало способствует нашему счастью, и потому многие богатые чувствуют себя несчастными: у них нет духовного развития, нет знаний и, следовательно, нет никаких объективных интересов, которые могли бы привлечь их к умственной работе. Ведь то, что богатство может дать помимо удовлетворения реальных и естественных потребностей, мало имеет значения для нашего действительного благополучия – напротив, ему вредят те многочисленные и неизбежные заботы, какие сопряжены с сохранением большого имущества. Тем не менее люди в тысячу раз более хлопочут о богатстве, чем об умственном развитии, хотя вполне очевидно, что то, чем является индивид, гораздо важнее для нашего счастья, нежели то, что он имеет. И мы видим очень много людей, неустанно работающих, трудолюбивых, как муравьи, с утра до вечера занятых приумножением своего уже существующего богатства. Они не знают ничего вне узкого кругозора нужных для этой цели средств; ум у них пуст и поэтому невосприимчив ко всему остальному. Для них недоступны высшие, духовные наслаждения, которые они напрасно стараются заместить теми мимолетными, чувственными, мало времени, но много денег требующими удовольствиями, какие они себе иногда позволяют. Под конец в результате своей жизни, если счастье им улыбалось, они действительно имеют перед собой очень большую кучу денег, которую и оставляют своим наследникам для дальнейшего приумножения или же расточения. Оттого подобный жизненный путь, хотя бы он и был пройден с весьма серьезной и важной миной, столь же глуп, как и тот, что прямо имел своим символом дурацкий колпак.

♦ Таким образом, для счастья человеческой жизни самым существенным является то, что человек имеет в самом себе. Именно благодаря тому, что это достояние обычно бывает столь незначительным, большинство тех, кто свободен от борьбы с нуждою, чувствуют себя, в сущности, столь же несчастными, как и те, кому еще приходится с нею бороться. Пустота внутреннего мира, пошлость сознания, бедность ума побуждают людей искать общества, которое опять-таки состоит из совершенно таких же лиц, ибо similis simili gaudet6
  Подобное тяготеет к подобному (лат.).

[Закрыть]. И вот начинается совместная погоня за забавами и развлечениями, которых ищут сначала в чувственных наслаждениях, во всякого рода удовольствиях и, наконец, в распутстве. Причина страшного мотовства, в результате которого сплошь и рядом наследник богатой семьи, часто в невероятно короткое время, расточает свое значительное состояние, заключается на деле просто в той скуке, какая возникает от описанной сейчас духовной бедности и пустоты. Такой юноша явился в свет снаружи богатым, внутри же бедным; и вот он тщетно стремится заменить внутреннее богатство внешним, желая все получить извне, – подобно старцам, которые пытаются укрепить свои силы испарениями молодых девушек. Таким путем внутренняя бедность в конце концов приводит также и к бедности внешней.

♦ Мне нет нужды указывать на ту важную роль, какая принадлежит в человеческой жизни двум другим разрядам благ. Значение собственности настолько теперь всеми признано, что не требует никакого доказательства. Третья рубрика имеет даже в сравнении со второй весьма эфирную природу, заключаясь просто во мнении других людей. Однако к чести, то есть к доброму имени, должен стремиться каждый, к рангу же – только те, кто служит государству, а к славе – лишь крайне немногие. Между тем на честь смотрят как на благо, а в славе видят самое прекрасное, что может достигнуть человек, золотое руно избранных; напротив, ранг предпочтут собственности одни глупцы. Вторая и третья категории благ находятся, впрочем, в так называемом взаимодействии – поскольку прав Петроний со своим «habes, habeberis»7
  «Имеешь, еще будешь иметь» (лат.).

[Закрыть] и поскольку, с другой стороны, благоприятное мнение других, во всех своих формах, часто ведет к достатку.

Книга: Афоризмы житейской мудрости (сборник) — Артур Шопенгауэр

Просмотров: 432

Дамские штучки

Надежда Волгина

Однокомнатная квартира на отшибе, любимая работа, вредный кот и суровый начальник – то,…

Просмотров: 369

Идеальный сын

Лорен Норт

Лорен Норт потрясла читателей блистательным дебютом. Напряженный, со взрывной концовкой,…

Просмотров: 282

Тропами Снайпера. Долг обреченных

Константин Кривчиков

Никогда заранее не знаешь, что сулит встреча с незнакомцами: в особенности, если она…

Просмотров: 281

Мой чужой дом

Люси Кларк

Эль Филдинг всегда гордилась своим великолепным домом на вершине скалы над морем. И лишь…

Просмотров: 263

Вьетнам. Отравленные джунгли

Александр Тамоников

Начало 1970-х. Американцы и их союзники уже несколько лет воюют на земле Вьетнама. Только…

Просмотров: 228

Синдром бесконечной радости

Марина Крамер

В далекой сибирской тайге в небольшом поселке Листвяково появился настоящий Город…

Просмотров: 227

Код

Джеймс Прескотт

В течение бесчисленных эпох правда об эволюции человека оставалась тайной. До тех пор,…

Просмотров: 226

Среди тысячи слов

Эмма Скотт

УИЛЛОУ Ее душа помнила все. Знала, что такое одиночество в огромном городе. И каково…

Просмотров: 225

Веер княгини Юсуповой

Наталья Александрова

Богатство представителей рода Юсуповых поражало воображение даже членов императорской…

Просмотров: 217

Любовь не по сценарию

Ася Лавринович

Агния Леманн готова на все, чтобы испортить жизнь ненавистному отчиму. И когда тот…

Просмотров: 216

Невероятное подземное путешествие…

Ингерсол Локвуд

Впервые на русском языке издаётся невероятный фантастический роман американского…

Просмотров: 213

Порочный миллиардер

Меган Марч

Меган Марч кардинально изменила свою жизнь, оставив должность юриста в международной…

Просмотров: 198

Квантовый волшебник

Дерек Кюнскен

Белизариус – созданный биоинженерией Homo quantus, сбежавший с родной планеты. Чтобы…

Просмотров: 198

Пеку полезное. Волшебные десерты без…

Марина Мелконян

Школа полезной выпечки @awakengame уже научила тысячи учеников готовить вкусные и…

Просмотров: 198

Икабог

Джоан Роулинг

Новая добрая, захватывающая история Дж. К. Роулинг о страшном монстре, невероятных…

Просмотров: 191

В гостях у Перуна

Татьяна Арбузова

Татьяна в компании своих друзей отправляется сплавляться по реке. Тур выходного дня…

Просмотров: 190

Сексология. Введение в семейную жизнь

Евгений Тамчишин

Данная книга «Сексология. Введение в семейную жизнь» написана для широкого круга…

Просмотров: 173

Скрижаль альтера

Александра Лисина

Порой всего один поступок способен перевернуть все вверх дном. Вот и у Инги, не…

Просмотров: 160

Заколдованное кресло

Валерия Вербинина

ЭКСКЛЮЗИВНО НА ЛИТРЕС!!! Новые истории о сыщике Опалине от мастера исторического…

Просмотров: 154

Всё-всё-всё о воспитании детей

Людмила Петрановская

Людмила Петрановская – известный психолог, лауреат премии Президента РФ в области…

Просмотров: 152

Ёкай

Валерий Лисицкий

Случайно встретив на улице старуху, знакомую с детства, Соня и не подозревала, что…

Просмотров: 149

Кино для взрослых

Евгений Новицкий

1968 год. На киностудии «Мосфильм» начинающий режиссер Аркадий Дикобразов снимает свой…

Просмотров: 144

Смелость быть обычной. Наслаждайся…

Саманта Мэтт

Когда следишь за другими людьми в Instagram и Facebook, легко поверить, что их жизнь…

Просмотров: 140

Рэкетир

Джон Гришем

За всю историю США были убиты только четыре федеральных судьи. Недавно в этот список…

Артур Шопенгауэр: афоризмы и максимы. Часть 1

Артур Шопенгауэр «Афоризмы и максимы», Эксмо, М., 2007. Как давно и долго я искал эту книгу. Не потому что ее нет в сети. Просто мне очень нравилось ее оформление в дадаистском стиле. Составители такого мнения: не исключено, что самому Шопенгауэру пришлось бы по душе это художественное направление. Максимальный абсурдо-интуитивизм, скандальность и бессмысленность. Это самое дно модерна. Такой же иррационализм, что и в мире Шопенгауэра с его мировой волей. Первая мировая война с ее жестокостью, по мнению дадаистов, показала бессмысленность существования. И это вполне отвечает всему тому, о чем твердил знаменитый философ, и чем он потом снес крышу, например, Ницше.

Это была какая-то одержимость. Я хотел найти эту книгу и все. Увидел один раз в книжном… но нет, решил купить другое. А потом пожалел. Потом увидел в другом книжном. Решил, что куплю потом. Но потом так и не наступило. Она пропала из всех книжных магазинов России. В прямом смысле. Где-то на Украине вроде видели ее в последний раз. Это было невозможно, Интернет-магазины демонстрировали удивительную солидарность, пока наконец, через какое-то время один отважный поисковик не нашел мне где можно заказать потертый экземплярчик. Необычный заказ сразу удивил девушку в книжном, поэтому она быстро мне отыскала маленькую книжку на 400 стр. Абсурдность притягивает, причем абсолютно бессмысленно.

Мне она просто нравится своим видом, своим хаосом. Шопенгауэр мне конечно всегда нравился, но я захотел приобрести вселенную, а не просто информацию. Несмотря на то, что картинки-то эти все незатейливые и малочисленные.

Дадаизм на его страницах присутствует в следующем виде:

 

Плюс небольшие хреновины между афоризмами:
Ну, а теперь сами афоризмы и максимы, группированные в книге в соответствие с тематикой. В первой части будут в основном афоризмы про него самого, его время и окружение. Здесь только самое лучшее!

Афоризмы и мысли Шопенгауэра все насквозь обшопенгауэрины; они отталкиваются от личности этого философа. Сейчас бы сказали, что он был антисциентистом. Следовательно, очень творческим человеком. И, как это нередко бывает, честолюбивым:

(Стр 10) Спиноза умер 21 февраля 1677; я родился 22 февраля 1788 г., — следовательно, ровно 111 лет спустя после его смерти, т.е. через 100 лет + 1/10 их + 1/10 этой десятой; или прибавьте единицу к каждой цифре дня его смерти (поскольку это возможно в данном тысячелетии), и вы получите день моего рождения. It’s very odd. Пифагор сказал бы по этому поводу…

Да, конечно, он считал себя гением. Даже нет, мессией. Он верил, что его учение – вот истина. И он действительно так считал:

(Стр 23) Моя философия в пределах человеческого познания вообще представляет собою действительное решение мировой загадки. В этом смысле она может назваться откровением. Вдохновлена она духом истины; в четвертой книге есть даже такие параграфы, на которые можно смотреть как на внушенные святым духом.

Честолюбивым он был по причине того, что мало кто ценил его талант:

(Стр 17) Пошлость — это клей, который цементирует людей. У кого его мало, тот отпадает. Когда в молодые годы мне пришлось испытать это впервые на себе, я не знал еще, чего же мне, собственно, недостает.

И далее:

Вмешиваться в философские споры моего времени мне так же не приходит в голову, как не приходит в голову спуститься на улицу к дерущейся черни и принять участие в общей свалке.

Шопенгауэра не принимали всерьез, потому что мэйнстрим был не тот. Гегель затмевал все восходящие таланты и автоматически банкротил все противоречащие его концепции воззрения. На Шопенгауэре все это сказалось очень болезненно. Став преподавателем, он вздумал тягаться с самим Гегелем, которого не только ругал в каждой лекции, но и так выбирал лекционные часы, чтобы она совпадали с лекциями Гегеля в том же университете. И что в итоге? К бедному Артуру, несмотря на дар слова, ходили считанные единицы. Вся густота студенческой массы в это время одержимо следила за метаморфозами абсолютного духа в аудитории Георга Вильгельма Фридриха. Злость на Гегеля не могла выливаться на страницы интеллектуала в чистом виде, поэтому Шопенгауэр не уставал придумывать философские объяснения своей нелюбви к гегельским идеям. Бесспорно, эти объяснения смотрятся очень наивно, но вызов такой авторитетной фигуре уже заслуживает уважения:

(Стр. 38) В философии Гегеля все неясно, кроме ее цели: добиться милости власть имущих услужливостью и ортодоксией. Ясность цели пикантно контрастирует с неясностью изложения, а в конце огромного тома напыщенной галиматьи и бессмыслицы появляется, как арлекин из яйца, благонравная бабья философия, которую обычно изучают в четвертом классе гимназии: Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой, истинность евангелического и ложность католического вероисповеданий и т.п.

Кажется, Шопенгауэр не хочет даже прикладывать усилия, чтобы «въехать» в диалектику Гегеля. Он просто смеется:

(Стр. 40) Когда гегельянец в своих утверждениях неожиданно допускает противоречащие им положения, он говорит: «Теперь понятие превратилось в свою противоположность». Вот если бы и на суде дело обстояло так же!

Кстати, несмотря на такой антагонизм, Шопенгауэр с Гегелем были похожи в своей любви к самовосхвалениям. Это вообще атрибутивный признак философа – считать свою концепцию самой истинной. В 1820 году Гегель так начал лекцию по логике: «Я готов повторить вслед за Иисусом Христом: я учу Истине и я есть сама Истина».

Густота враждебной среды не могла подорвать уверенность и решительность философа. Какая разница сколько у тебя противников, если тебе доступна истина?

(Стр 44) Рассудок – не экстенсивная величина, а интенсивная; вот почему в этой области один человек может смело бросить вызов десятку тысяч, а собрание глупцов не даст в сумме одного умного.

Наверное, неправильно было бы завершить пост о Шопенгауэре чем-то оптимистичным и обнадеживающим. Надо чем-то пессимистичным или абсурдным. Пессимистичным или абсурдным? Абсурдным или пессимистичным? Пессимистичным все-таки!

Философ так говаривал про течение нашей жизни:

Сегодня скверно, завтра будет еще скверней, и так пока не придет самое скверное.

В каком-то смысле это призыв к действию. Так что не теряем времени, хватит ждать лучших времен!

Продолжение следует…

Артур Шопенгауэр — цитаты, высказывания и афоризмы

Артур Шопенгауэр — один из самых выдающихся немецких философов. Артур строил теорию своей философии, опираясь на три источника: философия Платона, древнеиндийский трактат Упанишады и трансцендентальная философия Канта. Его философия стала первой попыткой совмещения западной и восточной культуры. Самая большая трудность этого слияния заключалась в том, что восточный стиль мышления был иррационален, а западный — рационален. Отличие восточного стиля мышления от западного заключалось в том, что иррациональный стиль основывался сугубо на мистическом подходе, т.е на вере в существование недоказанных наукой высших сил, которые управляют человеческой жизнью из вне. Эти две теории объединяет идея, пришедшая к нам из античной мифологии — о том, что помимо того мира в котором живем мы существуют параллельные миры, не поддающиеся нашему разуму и науке. Но наша жизнь становится противоречива, если не брать в оборот эту идею. С точки зрения молодости — жизнь есть бесконечное будущее, с точки зрения старости — очень короткое прошлое. Есть одна только врожденная ошибка — это убеждение, будто мы рождены для счастья. Мысли выдающихся умов не переносят фильтрации через ординарную голову. Если хочешь подчинить себе все, подчини себя разуму. Каждый человек может вполне быть самим собою только пока он одинок. Никого так ловко не обманываем мы и не обходим лестью, как самих себя. То, что есть в человеке, несомненно, важнее того, что есть у человека. Единственный мужчина, который не может жить без женщин, — это гинеколог. Люди подобны часовым механизмам, которые заводятся и идут, не зная зачем. Каждый усматривает в другом лишь то, что содержится в нем самом, ибо он может постичь его и понимать его лишь в меру своего собственного интеллекта. Болезнь есть целебное средство самой природы с целью устранить расстройство в организме; следовательно, лекарство приходит лишь на помощь целительной силе природы. А что люди называют судьбой, это большей частью просто их собственные глупые выходки. Всякий раз, как умирает человек, погибает некий мир, который он носит в своей голове; чем интеллигентней голова, тем этот мир отчётливее, яснее, значительнее, обширнее, тем ужаснее его гибель. Как рабочий, трудясь над возведением здания или не знает или не всегда отчетливо представляет себе план целого, так же и человек, отбывая отдельные дни и часы своей жизни не имеет общего представления о ходе и характере своего существования. Кто не любит одиночества — тот не любит свободы, ибо лишь в одиночестве можно быть свободным. Нужно сдерживать свое воображение во всем, что касается нашего счастья или несчастья. По настоящему подходящее обращение между двумя людьми, вместо Сэр или Господин,… должно быть мой товарищ по несчастью. Насколько странно бы это ни звучало, это согласуется с фактами и представляет другого человека в наиболее правильном свете, а также напоминает нам эту наиболее необходимую вещь — терпимость, терпение, снисходительность и любовь к ближнему, в которой каждый из нас нуждается от других и которую обязан давать другому. Чтобы оценить положение человека с точки зрения счастья, надо знать не то, что дает ему удовлетворение, а то, что способно опечалить его, и чем незначительнее это последнее, тем человек счастливее: чтобы быть чувствительным к мелочам, надо жить в известном довольстве: в несчастии ведь мы их вовсе не ощущаем. Судьба тасует карты, а мы играем. Сострадание к животным так тесно связано с добротой характера, что можно с уверенностью утверждать: кто жесток с животными, тот не может быть добрым человеком. Глубокие истины можно только усмотреть, а не вычислить, то есть впервые вы познаете их, непосредственно осененные мгновенным впечатлением. Для каждого человека ближний — зеркало, из которого смотрят на него его собственные пороки; но человек поступает при этом как собака, которая лает на зеркало в том предположении, что видит там не себя, а другую собаку. Если бессмыслицы, какие нам приходится выслушивать в разговоре, начинают сердить нас, надо вообразить, что это разыгрывается комическая сцена между двумя дураками; это испытаннейшее средство. Жизнь есть ночь, проводимая в глубоком сне, часто переходящем в кошмар. В некоторых частях света водятся обезьяны, в Европе же водятся французы, что почти одно и то же. Всякая ложь и абсурд разоблачаются обычно потому, что в момент апогея в них обнаруживается внутреннее противоречие. Вежливость, как игорная марка, есть открыто признанная фальшивая монета. Скупость на нее доказывает скудоумие, щедрость, напротив — ум. Кто же доводит вежливость до пожертвования реальными интересами, похож на человека, раздающего вместо марок настоящие червонцы. Внутренняя пустота служит истинным источником скуки, вечно толкая субъекта в погоню за внешними возбуждениями с целью хоть чем-нибудь расшевелить ум и душу. Мудрецы всех времён постоянно говорили одно и то же, а глупцы, всегда составлявшие огромнейшее большинство, постоянно одно и то же делали — как раз противоположное; так будет продолжаться и впредь. Кто критикует других, тот работает над собственным исправлением. Моя философия не дала мне совершенно никаких доходов, но она избавила меня от очень многих трат. Немцев упрекают в том, что они всегда подражали во всем французам и англичанам; но забывают, что это самое умное, что они, как нация, могли сделать, потому что собственными силами они не произвели бы ничего дельного и хорошего. Человек — единственное животное, которое причиняет другим боль, не имея при этом никакой другой цели. Для того, чтобы добровольно и свободно признавать и ценить чужие достоинства, надо иметь собственное. Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так — все ночи напролет. Чем больше человек имеет в себе, тем меньше требуется ему извне, тем меньше могут дать ему другие люди. Человек, одаренный духовными силами высшего порядка, преследует задачи, которые не вяжутся с заработком. Средний человек озабочен тем, как бы ему убить время, человек же талантливый стремится его использовать. Смерть — вдохновляющая муза философии: без нее философия вряд ли бы даже существовала. Рожденные для того, чтобы направить мир чрез море лжи к истине и вывести его из глубокой пропасти дикости и пошлости — на свет, к высокой культуре и благородству, — они, хотя и живут среди людей, однако, все же не принадлежат, в сущности к их обществу и потому уже с юности сознают себя значительно отличающимися от них существами; впрочем, вполне ясное сознание этого слагается не сразу, а с годами. Постоянный умственный труд делает нас более или менее непригодными к заботам и треволнениям действительной жизни. Под конец жизни дело идёт, как в конце маскарада, когда снимают маски. Плохие книги не только бесполезны, но положительно вредны. Ведь девять десятых текущей литературы только затем и публикуются, чтобы выманить из кармана доверчивой публики пару лишних талеров. Одним из существенных препятствий для развития рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит. Общительность людей основана не на любви к обществу, а на страхе перед одиночеством. Не говори своему другу того, что не должен знать твой враг. Науку может всякий изучить — один с большим, другой с меньшим трудом. Но от искусства получает каждый столько, сколько он сам в состоянии дать. Мы только к концу известного периода жизни, а то и к концу самой жизни, можем правильно судить о наших поступках и творениях, понять их связь и сцепление и, наконец, оценить их по достоинству. Лучше обнаруживать свой ум в молчании, нежели в разговорах. Кто придает большое значение мнению людей, делает им слишком много чести. Здоровый нищий счастливее больного короля. Вера и знание — это две чаши весов: чем выше одна, тем ниже другая. Для того, чтобы добровольно и свободно признавать и ценить чужие достоинства, надо иметь собственное. Когда человек отнес все страдания и муки в ад, для неба не осталось ничего, кроме скуки. Людей делает общительными их неспособность переносить одиночество, — то есть самих себя. Мир — это госпиталь неизлечимых больных. В этом и заключается сила истины: ее победа трудна и мучительна, но зато, раз одержанная, она уже не может быть отторгнута. Жизнь и сновидения — страницы одной и той же книги. Если подозреваешь кого-либо во лжи — притворись, что веришь ему, тогда он лжет грубее и попадается. Если же в его словах проскользнула истина, которую он хотел бы скрыть, — притворись не верящим; он выскажет и остальную часть истины. Мы редко думаем о том, что имеем, но всегда беспокоимся о том, чего у нас нет. Уединение избавляет нас от необходимости жить постоянно на глазах у других и, следовательно, считаться с их мнениями… Врач видит человека во всей его слабости, юрист — всей его подлости, теолог — во всей его глупости. Богатство подобно соленой воде: чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда. Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать. Между гением и безумным то сходство, что оба живут совершенно в другом мире, чем все остальные люди. Истинный характер человека сказывается именно в мелочах, когда он перестает следить за собой. Не стоит досадовать на людскую низость: что бы о ней ни говорили, она — сила. Гениальный человек не есть только моральное существо, каким бывают обыкновенные люди; напротив он носитель интеллекта многих веков и целого мира. Он поэтому живет больше ради других, чем ради себя. 

Шопенгауэр афоризмы житейской мудрости

Добрый день, дорогие читатели и подписчики блога, недавно я прочитала интересную книгу Артура Шопенгауэра «Афоризмы житейской мудрости Шопенгауэра», которая тронула меня до глубины души и я решила поделиться мыслями с вами об этой книге.

«… Всякий день есть маленькая жизни; всякое
пробуждение и вставание — маленькое рождение;
всякое свежее утро — маленькая юность;
всякое приготовление ко сну и засыпание —
маленькая смерть …»
Артур Шопенгауэр
«АФОРИЗМЫ ЖИТЕЙСКОЙ МУДРОСТИ»

Выбором именно этого произведения из предложенного списка обязана многочисленным положительным отзывам о силе мастерства автора, о его своеобразном восприятии жизни.

Афоризмы житейской мудрости Шопенгауэра

М. Эминеску отдавал последние деньги за труды Шопенгауэра, его идеями пропитаны стихотворения А. Фета, портрет философа был единственным в кабинете Льва Толстого – все это не могло не пробудить моего интереса к Артуру Шопенгауэру. Его слава, ничуть не померкнув, прошла сквозь десятилетия: труды не оставляют равнодушными современных читателей, афоризмы можно встретить в любой социальной сети (чем не главный показатель актуальности его произведений в современном мире!?).

А. Шопенгауэра характеризуют, как философа несколько ироничного, пессимистичного, в тоже время его называют бонмотистом. Именно проявления этих его человеческих качеств я ожидала, начиная читать «Афоризмы житейской мудрости». О том, насколько мои ожидания оправдались, пойдет речь в данной статье.

«Афоризмы житейской мудрости» — это, по-моему, сборник базовых знаний, с которыми, по истечению времени, именно в такой или приближенной форме придется столкнуться всем, в той или иной степени. Книга не является сборником афоризмов, как можно подумать по названию. Но, когда читаешь, понимаешь, что практически любое предложение можно выдернуть из контекста и оно, непременно, будет афоризмом. Это как раз тот случай, когда название обманчиво. Шопенгауэр со свойственной философам поучительностью, невольно убеждает нас, что не стоит доверять первому впечатлению.

 

Книга небольшая по объему, состоит из шести глав, каждая из которых несет свою смысловую нагрузку, но при этом является неотъемлемой частью всего произведения.

Главы:
I. Основное деление
II. О том, что такое человек
III. О том, что человек имеет
IV. О том, что представляет собой человек
V. Поучения и правила
VI. О различии возрастов

Житейская мудрость по Шопенгауэру – это искусство провести жизнь по возможности счастливо и легко. Философ делится с читателями своими представлениями об одиночестве, о влиянии чужого мнения, о долге, о воспитании.

Шопенгауэр пытается понять, почему, находясь в одинаковых обстоятельствах, люди все же живут в разных мирах. Чем обусловлены такие существенные различия в судьбах людей? Благодаря каким ключевым критериям формируются эти самые судьбы? Какая роль отведена человеку в формировании своего собственного счастья? Этим и многим другим вопросам уделяет свое внимание в данном трактате мыслитель.

Базируясь на умозаключения Аристотеля о делении человеческих благ на: духовные, телесные, и внешние, философ формирует свои критерии. По мнению Шопенгауэра, различия в судьбе людей сводятся к трем основным категориям (Глава1) :
I. Что такое человек
II. Что человек имеет
III. Что представляет собой человек

Автор уделяет большое внимание рассмотрению взаимодействия внешнего мира с внутренним миром человека. Философ приходит к заключению, что внешний мир — это всего лишь отражение внутреннего мира человека:

«Мир, в котором живет человек, зависит, прежде всего, от того, как его данный человек понимает, а следовательно, от свойств его мозга: сообразно с последним мир оказывается то бедным, скучным и пошлым, то наоборот, богатым, полным интереса и величия…»

«Меланхолик примет за трагедию то, в чем сангвиник увидит лишь интересный инцидент, а флегматик — нечто, не заслуживающее внимания…»

Нельзя не согласиться с этим. Отсюда следует вывод, что «наша личность — первое условие счастья». У человека можно отобрать все материальные блага, можно отнять близких людей, но никому и никогда не удастся лишить личность индивидуальности, собственных мыслей и чувств. Следовательно, категория «Что такое человек» — базовая, являющаяся неизменным критерием счастья или же напротив — несчастья индивидуума.

Какие именно качества человеческого характера более всех способствуют счастью? Шопенгауэр утверждает, что непосредственнее всего способствует счастью веселый нрав. Только человек положительно настроенный, радующийся каждой «мелочи» жизни, воспринимающий новый день как новую возможность, как «маленькую жизнь»(см.эпиграф), способен поистине Жить, а не влачить жалкое существование.

“…веселость приносит нам непосредственную, прямую выгоду. Только она является наличной монетой счастья, все другое — кредитные билеты. Непосредственно давая нам счастье в настоящем, она является высшим благом для существ, действительность коих осуществляется в неделимом настоящем между двумя бесконечностями времени…”

«Веселость» же, в свою очередь, тесно связана с состоянием здоровья человека, ведь только человек здоровый душой и телом способен испытывать положительные эмоции. Мыслитель полагает, что вообще 9/10 нашего счастья основано на здоровье. С этим не поспоришь. По крайней мере, на моём жизненном пути не встречались люди, страдающие от какого-либо заболевания, но при этом испытывающие чувство радости сродни здоровому человеку.

Как не существует старости без молодости, богача без бедняка, движения без покоя, так и не бывает «друзей» счастья без «врагов». К «врагам» человеческого счастья Шопенгауэр относит горе и скуку. Причем автор придерживается мнения, что враги существуют как у счастья богатого человека, так и у бедного в равной степени, правда отличаются они по своим особенностям:

«…С внешней стороны нужда и лишения порождают горе, а изобилие и обеспеченность — скуку. Сообразно с этим низшие классы находятся в постоянной борьбе с нуждою, т. е. с горем, а класс богатых, «приличных» людей — в непрерывной, часто поистине отчаянной борьбе со скукой…»

Единственным, что может противостоять скуке и горю, является богатство духа. Это лишний раз подтверждает тот факт, что счастье зависит от личности человека. Духовно богатая личность будет философски относиться к перипетиям судьбы, что, несомненно, положительно повлияет на ход событий и психологическое состояние персоны. Шопенгауэр предостерегает нас об опасности стать человеком без духовных потребностей — филистером, апофеозом бытия которого являются «шампанское и устрицы». По сути это пустая личность, преданная рутине.

Существование человека нераздельно связано с большим количеством потребностей, которые он на протяжении всей жизни пытается изо всех сил удовлетворить. У каждого, естественно, свой список потребностей, но существуют общие для всех людей. Одной из таких общих потребностей являются деньги:

«Всякое другое благо может удовлетворить лишь одну потребность, одно желание: еда важна лишь для голодного, лекарства — для больного, вино — для здорового, шуба — для зимы, женщины — для молодежи и т. д. …лишь деньги — абсолютное благо…они удовлетворяют не одну какую-либо потребность in concreto , а всякую потребность — in abstracto.»

Безусловно, доля правды в этом есть, тем не менее, я не могу полностью согласиться с этим утверждением философа, потому что убеждена, что деньги не способны удовлетворить все потребности, как утверждает Шопенгауэр. По-моему, они важны только до тех пор, пока потребности мирские превалируют над духовными. Однако, все мы люди, а, значит, в нас природой заложен инстинкт самосохранение, который, как мне кажется, и является тем ручьём (не единственным, конечно), питающим реку мирских требований. Соответственно, мирское в большинстве случаев будет доминировать над духовным, потому философ в чем-то прав. Впрочем, неважно богатый ты или бедный, что лишний раз доказывает известное французское, выражение: «После игры фигуры короля и пешки складывают в одну шахматную коробку».

Еще один важный фактор, влияющий на человека — это мнение других о нас. Шопенгауэр подчеркивает тот факт, что мнение окружающих зачастую воспринимается очень серьезно, порой даже глубоко ранит слишком хрупкую по природе своей человеческую душу. На самом же деле чужое мнение — это пустой звук, фальшивая нота, сыгранная неумелым мастером на струнах нашего сердца. Соглашусь с Шопенгауэром в том, что придание чрезмерной ценности мнению других — всеобщий предрассудок и половина переживаний, огорчений случается только из-за суждений других людей:

«Во всём, что мы делаем и допускаем, мы едва ли не прежде всего другого принимаем в расчёт чужое мнение, и заботой о нём можно при ближайшем рассмотрении объяснить чуть ли не половину всех печалей и тревог, какие мы когда-либо испытывали…»

Слишком все просто выходит: хочешь быть счастливым — абстрагируйся от внешнего мира, ведь «на этом свете очень и очень много поистине скверного, но самое скверное в нём — это общество». Общество, по мнению Шопенгауэра, состоит преимущественно из невежд и тупиц. Оно не может благоприятно воздействовать на человека. Я уже готова была мысленно поспорить с великим Шопенгауэром, приводя как аргумент то, что каждый отдельный человек должник общества за свое умственное развитие. Как мне кажется, именно обществу мы обязаны тем, кем являемся, обязаны за те выводы, которые мы делаем о нас самих. Все познается в сравнении. Мы не могли бы понять, что что-то является злом, если бы не были осведомлены что есть добро, как не могли бы понять кто мы есть, будучи оторванными от людей.

Однако, спорить опять бессмысленно, так как далее философ поясняет, что он не настаивает на полной изоляции от общества:

«… я посоветую… привыкнуть быть и в обществе в известной мере одиноким, следовательно, не высказывать всего что думаешь, и с другой стороны не очень доверять тому, что скажут люди, не ждать от них многого ни в моральном, ни в умственном отношении и выработать в себе то равнодушие к их мнениям, при котором только и может создаться истинная терпимость…»

Тогда человек, хотя и будет среди людей, но, все же, не будет принадлежать к их обществу, а это, как полагает Шопенгауэр, оградит его «от слишком близкого соприкосновения с ними, а, следовательно, и от осквернения и вреда…». Автор выражает идею, что мы должны принять одиночество — иначе говоря, принять себя, так как, находясь в одиночестве, мы все же не одни – мы наедине с самими собой.

Поистине кладом житейской мудрости является предпоследняя глава произведения, где автор подводит итог всему сказанному.

Глава «Поучения и правила» разделена на:
А. Правила общие
Б. Поведение по отношению к самим себе
В. О нашем поведении по отношению к другим
Г. Наше отношение к общему ходу мировых событий и к судьбе

Она включает в себя в общем 53 ценнейших совета, с которыми должен ознакомиться каждый, на мой взгляд. Пусть некоторые из них могут показаться довольно спорными, все же, польза от них будет существенной, так как ознакомление с ними позволит с несколько другого ракурса взглянуть на жизнь и место человека в ней.

Наиболее запомнившееся мне высказывание включено в пункт номер 13. Именно его я выбрала эпиграфом к данной статье. Какое лаконичное по форме, но ёмкое по глубинному смыслу выражение! Пришла к мнению, что если б люди относились к каждому дню как к «маленькой жизни», нас, поистине, можно было бы назвать счастливыми существами. Просто не было бы у людей времени злиться, расстраиваться по пустякам. Единственным желанием было бы познавать мир вокруг, стремиться открыть все многообразие оттенков человеческого существования до наступления так называемой «маленькой смерти». По сути дела, даже без того, чтоб люди воспринимали каждый день как «маленькую жизнь» он таковым является. Прошлого уже не существует, будущее лишь мираж – мы живем только здесь и сейчас, в эту самую минуту – настоящее и есть жизнь, а не весь временной отрезок, именуемый таковой. Мы не знаем, какой день окажется последним — может именно этот, потому, на мой взгляд, нельзя не согласиться с данной мыслью автора и не применить ее на практике.

В целом, от прочтения произведения «Афоризмы житейской мудрости», у меня остались приятные впечатления. Несмотря на довольно сложную манеру автора излагать свои мысли, а именно использование длинных связанных предложений, идеи его, хочется надеяться, истолковала я верно. Хотя, на то оно и философское произведение, чтоб каждый под прочитанным понимал что-то свое, пусть даже не совсем в точности соответствующее задумке автора. Стоит отметить структурированность текста, что мне, как читателю, облегчило задачу.

Трактат обнаружил много противоречий в моей душе, что-то даже открыл взору впервые. При прочтении книги меняется ощущение себя, своей значимости, своего отношения к различным проблемам. «Афоризмы житейской мудрости» по праву можно назвать кладезю мудрости. Произведение может быть использовано как настольная книга для интеллектуального времяпрепровождения. Все неравнодушные к философии найдут в ней массу полезного и интересного материала для собственных размышлений. Разумеется, книга содержит и спорные моменты, что на самом деле замечательно. Было бы странно, если б абсолютно все было доступно и не вызывало некоторых вопросов. Артур Шопенгауэр настраивает читателя на стремление к человеческой мудрости, учит искусству философского отношения к жизни, можно даже сказать, что в некотором смысле пропагандирует идею мизантропизма. Я не разочаровалась прочитав книгу, а самое главное — не жалею о потраченном времени, ибо убеждена, что потрачено оно не даром. Нашла то, что искала – ярко выраженный пессимизм, остроумие, новые идеи для размышления.

Шопенгауэр написал в «Афоризмах…»:

«Жизнь подобна вышитому куску материи, лицевую сторону коего человек видит в первую половину своей жизни, а изнанку – во второй. Изнанка не так красива, зато поучительна, так как на ней можно проследить сплетение нитей…»

Думаю, чтение данного произведения способно в молодом возрасте приоткрыть эту изнанку вышитого куска материи и может позволить взглянуть глазами Шопенгауэра на волшебное сплетение нитей, стоит лишь изъявить желание.

Артур Шопенгауэр — Цитате — Афоризмы

Курцбиография Артура Шопенгауэра

* 22.2.1788 в Данциге — † 21.9.1860 во Франкфурте-на-Майне

Альберт Эйнштейн war ein großer Verehrer der Philosophie Schopenhauer.

Vielleicht liegt das daran, dass Schopenhauer ein Brückenbauer war zwischen den Traditionen der westlichen Philosophischen Systeme von Platon bis Hegel und den überwiegend östlichen Traditionen der P12 hilosophilosophy.Der Titel seines Hauptwerkes Die Welt als Wille und Vorstellung ist programmatisch für sein gesamtes Werk.

Nach seinem eigenen Bekunden wurde Schopenhauer am stärksten inspiriert durch die Upanishaden, Platon und Kant. Die Transformation des Individual Willens hin zu einem Einklang mit dem Willen des Ganzen ist ein zentrales Element der Lehren Schopenhauers. Mehrfach erwähnt er das vedische tat twam asi — «Das bist du!» -, das die Basis jenes Transformationsprozesses bildet.Konsequenterweise steht в Schopenhauers Ethik das Mitgefühl im Zentrum.

Erkenntnistheoretisch basiert die Lehre Schopenhauers auf dem Leitsatz esse est percipi — Sein heißt Wahrgenommenwerden — des irischen Philosophen George Berkeley. Entsprechend dem ersten Hauptsatz seiner Philosophie « Die Welt ist meine Vorstellung» lehnt Schopenhauer den klassischen Dualismus von Subjekt und Objekt ab. Es gebe kein Beobachtetes (Objekt) ohne ein Beobachtendes (Subjekt), worin er sich in Übereinstimmung befindet, sowohl mit den alten buddhistischen und hinduistischen Traditionen als auch mit der Quantenphysik.

Der oft Schopenhauer zugeschriebene Satz: «Der Mensch kann zwar tun, was er will, aber er kann nicht wollen, was er will.», Gibt zwar zutreffend die Haltung des Philosophen zur Willensfreiheit wähnlich, die so. über die Freiheit des Willens «formuliert hatte, stammt aber in Wirklichkeit von Albert Einstein, der ihn einmal mit diesen Worten zitierte. Schopenhauer sah den Willen des Menschen prädisponiert durch seinen Charakter, der ihm nicht die freie Wahl lasse, das eine oder andere zu wollen.

Nach Schopenhauer ist das menschliche Handeln ebenso wie dasaller lebenden Organismen dem Primat des Willens unterworfen. Darin sah er den Hauptgrund dafür, dass die real existierende Welt die schlechteste überhaupt denkbar sei. Der legendäre Schopenhauersche Pessimismus kommt besonders deutlich zum Ausdruck in dem Satz: « Alles Wollen entspringt aus Bedürfnis, также aus Mangel, также aus Leiden».
Quellenangabe: siehe unten in Zitate von Arthur Schopenhauer

Diese dem buddhismus nahestehende Weltanschauung war einer der Gründe dafür, warum Nietzsche sich in seinen späterenzheren, seinen späterenzherene, seinen späterenzheren, seinen späterenzherene .Für Nietzsche ist Wille gleichbedeutend mit Wille zur Macht , woraus er den Schluss zog, dass die Aufgabe des Menschen nicht in der Resignation, sondern in der Schaffung einer neuen Welt liege, deren gestaltendes befrefitnurlen der sr. Übermensch sein könne.

Zu den Autoren, die von Schopenhauer beeinflusst wurden, zählen neben Nietzsche und Einstein vor all Leo Tolstoi, Thomas Mann, Hermann Hesse und Samuel Beckett.Auch trugen die Lehren Schopenhauers wesentlich mit dazu bei, dass sich der Buddhismus в Deutschland verbreitete.

Шопенгауэр, Артур | Интернет-энциклопедия философии

Артура Шопенгауэра прозвали философом художника за то, что его эстетика вдохновляла художников всех мастей. Он также известен как философ пессимизма, поскольку он сформулировал мировоззрение, которое бросает вызов ценности существования. Его элегантная и мускулистая проза принесла ему репутацию одного из величайших немецких стилистов.Хотя он так и не добился славы таких посткантианских философов, как Иоганн Готлиб Фихте и Г.В.Ф. Гегель при жизни, его мысли вдохновляли работы таких корифеев, как Зигмунд Фрейд, Людвиг Витгенштейн и, что наиболее известно, Фридрих Ницше. Он также известен как первый немецкий философ, включивший восточную мысль в свои сочинения.

Мысль Шопенгауэра является иконоборческой по ряду причин. Хотя он считал себя единственным истинным философским наследником Канта, он утверждал, что мир по сути иррационален.Работая в эпоху немецкого романтизма, он разработал классическую эстетику с акцентом на вечное. Когда немецкие философы закрепились в университетах и ​​были погружены в теологические проблемы того времени, Шопенгауэр был атеистом, который оставался вне академической профессии.

Отсутствие признания Шопенгауэра в течение большей части его жизни могло быть связано с иконоборчеством его мысли, но, вероятно, отчасти это было также связано с его вспыльчивым и упрямым темпераментом.Обличительные речи против Гегеля и Фихте, пронизывающие его произведения, свидетельствуют о его душевном состоянии. Независимо от причины, по которой философия Шопенгауэра так долго игнорировалась, он полностью заслужил тот престиж, которым пользовался слишком поздно в своей жизни.

Содержание

1. Жизнь Шопенгауэра
2. Мысль Шопенгауэра
   1. Мир как воля и представление
      1. Метафизика и эпистемология Шопенгауэра
      2. Идеи и эстетика Шопенгауэра
   2. Человеческая воля
      1. Агентство и свобода
      2. Этика
3. Пессимизм Шопенгауэра
4. Ссылки и дополнительная литература
   1. Первичные источники доступны на английском языке
   2. Вторичные источники

1.Жизнь Шопенгауэра

Артур Шопенгауэр родился 22 февраля 1788 года в Данциге (ныне Гданьск, Польша) в семье преуспевающего купца Генриха Флориса Шопенгауэра и его гораздо более молодой жены Йоханны. Семья переехала в Гамбург, когда Шопенгауэру было пять лет, потому что его отец, сторонник просвещения и республиканских идеалов, счел Данциг непригодным после прусской аннексии. Его отец хотел, чтобы Артур стал торговцем-космополитом, подобным ему, и поэтому в юности много путешествовал с Артуром.Его отец также устроил Артуру, чтобы он жил во французской семье в течение двух лет, когда ему было девять, что позволило Артуру свободно говорить по-французски. С раннего возраста Артур хотел продолжить жизнь ученого. Вместо того, чтобы заставлять его заниматься собственной карьерой, Генрих предложил Артуру предложение: мальчик мог либо сопровождать своих родителей в поездке по Европе, после чего он пойдет в ученики у торговца, либо он может пойти в гимназию для подготовки к поступлению в университет. . Артур выбрал первый вариант, и то, что он стал свидетелем во время этой поездки глубоких страданий бедных, помогло сформировать его пессимистическое философское мировоззрение.

Вернувшись из странствий, Артур начал учиться у торговца, готовясь к своей карьере. Когда Артуру было 17 лет, его отец умер, скорее всего, в результате самоубийства. После его смерти, Артур, его сестра Адель и его мать получили значительное наследство. Через два года после смерти отца, при поддержке матери, Шопенгауэр освободил себя от обязанности выполнять желания своего отца и начал посещать гимназию в Готе.Он был выдающимся учеником: там он освоил греческий и латынь, но был исключен из школы за издевательство над учителем.

Тем временем его мать, которая, по общему мнению, не была счастлива в браке, использовала свою новообретенную свободу, чтобы переехать в Веймар и заняться общественной и интеллектуальной жизнью города. Там она добилась большого успеха и как писательница, и как хозяйка, а ее салон стал центром интеллектуальной жизни города с такими знаменитостями, как Иоганн Вольфганг фон Гете, братья Шлегели (Карл Вильгельм Фридрих и Август Вильгельм), и Кристоф Мартин Виланд регулярно присутствуют.Успех Джоанны повлиял на будущее Артура, поскольку она познакомила его с Гете, что в конечном итоге привело к их сотрудничеству в области теории цвета. На одном из собраний своей матери Шопенгауэр также встретил ученого-востоковеда Фридриха Майера, который пробудил в Артуре пожизненный интерес к восточной мысли. В то же время Джоанна и Артур никогда не ладили: она считала его угрюмым и чрезмерно критичным, а он считал ее поверхностным социальным альпинистом. Напряженность между ними достигла пика, когда Артуру было 30 лет, когда она попросила, чтобы он больше никогда с ней не контактировал.

До разрыва с матерью Артур поступил в Геттингенский университет в 1809 году, где он поступил на медицинский факультет. На третьем семестре в Геттингене Артур решил посвятить себя изучению философии, поскольку, по его словам: «Жизнь — неприятное занятие… Я решил посвятить себя размышлениям об этом». Шопенгауэр изучал философию под руководством Готлиба Эрнста Шульца, основная работа которого была критическим комментарием кантовской системы трансцендентального идеализма.Шульц настаивал на том, чтобы Шопенгауэр начал свое изучение философии с чтения работ Иммануила Канта и Платона, двух мыслителей, которые стали наиболее влиятельными философами в развитии его собственной зрелой мысли. Шопенгауэр также начал изучение произведений Фридриха Вильгельма Йозефа фон Шеллинга, мысли которого он стал глубоко критичным.

Шопенгауэр перешел в Берлинский университет в 1811 году, чтобы посещать лекции Иоганна Готлиба Фихте, который в то время считался самым ярким и важным немецким философом своего времени.Шопенгауэр также посещал лекции Фридриха Шлейермахера, поскольку Шлейермахер считался очень компетентным переводчиком и комментатором Платона. Шопенгауэр разочаровался как в мыслителях, так и в университетской интеллектуальной жизни в целом, которую он считал излишне непонятной, отстраненной от подлинных философских проблем и скомпрометированной теологическими программами.

Великая армия Наполеона прибыла в Берлин в 1813 году, а вскоре после этого Шопенгауэр переехал в Рудольштат, небольшой городок недалеко от Веймара, чтобы избежать политических потрясений.Там Шопенгауэр написал свою докторскую диссертацию «Четырехчастный корень принципа достаточного разума» , в которой он провел систематическое исследование принципа достаточного разума. Он рассматривал свой проект как ответ Канту, который, разграничивая категории, не обращал внимания на формы, лежащие в основе их. В следующем году Шопенгауэр поселился в Дрездене, надеясь, что тихая деревенская среда и богатые интеллектуальные ресурсы, найденные там, будут способствовать развитию его философской системы.Шопенгауэр также начал интенсивное изучение Баруха Спинозы, чье представление о natura naturans , которое характеризовало природу как самодеятельность, стало ключом к формулировке его объяснения воли в его зрелой системе.

Во время своего пребывания в Дрездене он написал On Vision and Colors , продукт его сотрудничества с Гете. В этой работе он использовал теорию Гете в качестве отправной точки, чтобы предложить теорию, превосходящую теорию своего наставника. Отношения Шопенгауэра с Гете стали напряженными после того, как Гете узнал об этой публикации.Во время своего пребывания в Дрездене Шопенгауэр посвятил себя завершению своей философской системы — системы, сочетающей трансцендентальный идеализм Канта с первоначальным пониманием Шопенгауэра, что воля есть вещь в себе. Он опубликовал свою главную работу, разъясняющую эту систему, Мир как воля и представление , в декабре 1818 года (дата публикации — 1819 год). К огорчению Шопенгауэра, книга не произвела впечатления на публику.

В 1820 году Шопенгауэр получил разрешение читать лекции в Берлинском университете.Он намеренно и нагло назначил свои лекции на тот же час, что и у G.W.F. Гегель, который был самым выдающимся членом факультета. Лишь горстка студентов посещала лекции Шопенгауэра, тогда как лекции Гегеля посещали более 200 студентов. Хотя он оставался в списке лекторов в течение многих лет в Берлине, никто не проявлял никакого интереса к посещению его лекций, что только усиливало его презрение к академической философии.

Следующее десятилетие было, пожалуй, самым мрачным и наименее продуктивным для Шопенгауэра.Он не только страдал от отсутствия признания, которое получила его новаторская философия, но также страдал от различных болезней. Он пытался сделать карьеру переводчика с французской и английской прозы, но эти попытки также не вызвали особого интереса со стороны внешнего мира. За это время Шопенгауэр также проиграл судебный процесс к швею Кэролайн Луиз Марге, который начался в 1821 году и был урегулирован пятью годами позже. Марге обвинила Шопенгауэра в избиении и пинании ее ногами, когда она отказалась покинуть прихожую в его квартиру.В результате иска Шопенгауэр должен был платить ей 60 талеров ежегодно до конца ее жизни.

В 1831 году Шопенгауэр бежал из Берлина из-за эпидемии холеры (эпидемия, которая позже унесла жизнь Гегеля) и поселился во Франкфурте-на-Майне, где оставался до конца своей жизни. Во Франкфурте он снова стал продуктивным, опубликовав ряд работ, в которых излагались различные аспекты его философской системы. Он опубликовал О воле в природе в 1836 году, в котором объяснил, как новые достижения в физических науках послужили подтверждением его теории воли.В 1839 году он впервые получил общественное признание — премию Норвежской академии за свое эссе «О свободе человеческой воли ». В 1840 году он подал в Датскую академию эссе под названием Об основах нравственности , но не получил премии, хотя его эссе было единственным представлением. В 1841 году он опубликовал оба эссе под названием The Fundamental Problems of Morality и включил введение, которое было не более чем резким обвинением Датской академии в непризнании ценности его идей.

Шопенгауэр смог опубликовать увеличенное второе издание своей основной работы в 1843 году, что более чем вдвое превышает размер оригинального издания. Новое расширенное издание принесло Шопенгауэру не больше признания, чем оригинальная работа. В 1851 году он опубликовал работу популярных философских эссе и афоризмов, предназначенную для широкой публики, под названием Parerga and Paralipomen (Secondary Works and Belated Observations) . Эта работа, самая неправдоподобная из его книг, принесла ему известность, причем в самом неожиданном месте: обзор, написанный английским ученым Джоном Оксенфордом под названием «Иконоборчество в немецкой философии», который был переведен на немецкий язык.Обзор вызвал интерес у немецких читателей, и Шопенгауэр стал известен практически в одночасье. Шопенгауэр провел остаток своей жизни, упиваясь своей тяжелой и запоздалой славой, и умер в 1860 году.

2. Мысль Шопенгауэра

Философия Шопенгауэра стоит особняком от других немецких философов-идеалистов во многих отношениях. Возможно, самым удивительным для читателя, впервые знакомого с трудами других немецких идеалистов Шопенгауэра, будет ясность и элегантность его прозы.Шопенгауэр был заядлым читателем великих стилистов Англии и Франции и пытался подражать их стилю в своих произведениях. Шопенгауэр часто обвинял более трудных авторов, таких как Фихте и Гегель, в преднамеренном обфускации, описывая последнего как писателя бессмыслицы в своем втором издании «Четырехчастный корень принципа достаточного разума».

Философия Шопенгауэра также контрастирует с его современниками, поскольку его система остается практически неизменной с момента ее первой артикуляции в первом издании «Мир как воля и представление ».Даже его диссертация, которую он написал до того, как осознал роль воли в метафизике, была включена в его зрелую систему. По этой причине его мысли расположены ниже тематически, а не хронологически.

а. Мир как воля и представление

и. Метафизика и эпистемология Шопенгауэра

Отправной точкой для метафизики Шопенгауэра является система трансцендентального идеализма Иммануила Канта, изложенная в Критике чистого разума .Хотя Шопенгауэр весьма критически относится к содержанию «Трансцендентальной аналитики» Канта, он поддерживает подход Канта к метафизике в том смысле, что Кант ограничивает сферу метафизики формулировкой условий опыта, а не выходит за пределы опыта. Кроме того, он принимает результаты Трансцендентальной Эстетики, которые демонстрируют истинность трансцендентального идеализма. Как и Кант, Шопенгауэр утверждает, что феноменальный мир является репрезентацией, то есть объектом для субъекта, обусловленным формами нашего познания.В то же время Шопенгауэр упрощает деятельность кантовского когнитивного аппарата, утверждая, что вся когнитивная деятельность происходит в соответствии с принципом достаточного основания, то есть ничто не является без причины для существования.

В диссертации Шопенгауэра, опубликованной под заголовком Четырехкратный корень достаточной причины , он утверждает, что все наши представления связаны в соответствии с одним из четырех проявлений принципа достаточного основания, каждое из которых относится к разным классам. объектов.Принцип достаточной причины становления, касающийся эмпирических объектов, дает объяснение в терминах причинной необходимости: любое материальное состояние предполагает предшествующее состояние, из которого оно регулярно следует. Принцип достаточного основания знания, касающийся концепций или суждений, дает объяснение с точки зрения логической необходимости: если суждение должно быть истинным, оно должно иметь достаточное основание. Что касается третьей ветви принципа, принципа пространства и времени, основание бытия является математическим: пространство и время устроены так, что все их части взаимно определяют друг друга.Наконец, для принципа в отношении воли мы требуем в качестве основания мотив, который является внутренней причиной того, что было сделано. Каждое действие предполагает мотив, из которого оно следует по необходимости.

Шопенгауэр утверждает, что предшествующие философы, включая Канта, не смогли признать, что первое проявление и второе проявление различны, и впоследствии имели тенденцию объединять логические основания и причины. Более того, философы до сих пор не признавали действие этого принципа в области математики и человеческой деятельности.Таким образом, Шопенгауэр был уверен, что его диссертация не только внесет неоценимые поправки в предыдущие версии принципа достаточного основания, но также позволит каждому виду объяснения обрести большую уверенность и точность.

Следует отметить, что хотя представление Шопенгауэра о принципе достаточного разума во многом связано с описанием способностей Канта, его представление во многом расходится с представлением Канта. Для Канта понимание всегда действует посредством понятий и суждений, а способности понимания и рассудка явно человеческие (по крайней мере, в отношении тех одушевленных существ, с которыми мы знакомы).Шопенгауэр, однако, утверждает, что понимание не является концептуальным, а является способностью, которой обладают как животные, так и люди. Кроме того, представление Шопенгауэром о четвертом корне принципа достаточного основания расходится с кантовским представлением о человеческой свободе, поскольку Шопенгауэр утверждает, что действия с необходимостью вытекают из их мотивов.

Шопенгауэр включает свое изложение принципа достаточного разума в метафизическую систему своего главного труда Мир как воля и представление .Как мы видели, Шопенгауэр, как и Кант, считает, что репрезентации всегда конституируются формами нашего познания. Однако Шопенгауэр указывает на то, что существует внутренняя природа явлений, ускользающая от принципа достаточной причины. Например, этиология (наука о физических причинах) описывает способ действия причинности в соответствии с принципом достаточного основания, но не может объяснить естественные силы, которые лежат в основе и определяют физическую причинность. Все эти силы остаются, если использовать термин Шопенгауэра, «оккультными качествами».”

В то же время есть один аспект мира, который не дан нам просто как представление, и это наши собственные тела. Мы осознаем наши тела как объекты в пространстве и времени, как представление среди других представлений, но мы также переживаем наши тела совершенно по-другому, как ощущаемые переживания наших собственных намеренных телесных движений (то есть кинестезиса). Это ощущаемое осознавание отличается от пространственно-временного представления тела. Поскольку у нас есть понимание того, что мы сами, помимо репрезентации, мы можем распространить это понимание и на любое другое представление.Таким образом, заключает Шопенгауэр, самая сокровенная природа [ Innerste ], лежащая в основе сила каждого представления, а также мира в целом — это воля, а каждое представление — это объективация воли. Короче говоря, воля — вещь сама по себе. Таким образом, Шопенгауэр может утверждать, что он завершил проект Канта, потому что он успешно идентифицировал вещь в себе.

Хотя каждое представление является выражением воли, Шопенгауэр отрицает, что каждый элемент в мире действует намеренно или осознает свои собственные движения.Воля — это слепая бессознательная сила, присутствующая во всей природе. Только в своих высших объективациях, то есть только у животных, эта слепая сила осознает свою собственную активность. Хотя сознательное целенаправленное стремление, которое подразумевает термин «воля», не является фундаментальной чертой воли, сознательное целенаправленное стремление — это способ, которым мы его переживаем, и Шопенгауэр выбирает этот термин с учетом этого факта.

Таким образом, название основной работы Шопенгауэра Мир как воля и представление удачно резюмирует его метафизическую систему.Мир — это мир репрезентации, как пространственно-временной универсум индивидуальных объектов, мир, созданный нашим собственным когнитивным аппаратом. В то же время внутреннее существо этого мира, то, что находится за пределами нашего когнитивного аппарата или того, что Кант называет вещью в себе, есть воля; изначальная сила проявляется в каждом представлении.

ii. Идеи и эстетика Шопенгауэра

Шопенгауэр утверждает, что пространство и время, которые являются принципами индивидуации, чужды вещи-в-себе, поскольку они являются способами нашего познания.Для нас воля выражается во множестве индивидуализированных существ, но сама по себе воля является нераздельным единством. Это та же сила, которая действует в нашем собственном желании, в движениях животных, растений и неорганических тел.

И все же, если мир состоит из недифференцированных желаний, почему эта сила проявляется таким огромным разнообразием способов? Шопенгауэр отвечает, что воля объективируется в иерархии существ. На самом низком уровне мы видим, что воля объективирована в природных силах, а на самом высоком уровне воля объективирована в человеческом существе.Феномены высших степеней воли порождаются конфликтами, происходящими между различными явлениями низших степеней воли, и в феномене высшей Идеи более низкие ступени включаются. Например, законы химии и гравитации продолжают действовать в животных, хотя такие низшие классы не могут полностью объяснить их движения. Хотя Шопенгауэр объясняет степени воли с точки зрения развития, он настаивает, что градации не развивались с течением времени, поскольку такое понимание предполагает, что время существует независимо от наших познавательных способностей.Таким образом, во всех естественных существах мы видим волю, выражающую себя в различных объективациях. Шопенгауэр отождествляет эти объективации с идеями Платона по ряду причин. Они находятся вне пространства и времени, связаны с индивидуальными существами как их прототипами и онтологически предшествуют индивидуальным существам, которые им соответствуют.

Хотя законы природы предполагают Идеи, мы не можем интуитивно постичь Идеи, просто наблюдая за действиями природы, и это происходит из-за отношения воли к нашим представлениям.Воля есть вещь сама по себе, но наш опыт воли, наши представления конституируются нашей формой познания, принципом достаточного разума. Принцип достаточного разума производит мир репрезентации как связку пространственно-временных, причинно связанных сущностей. Таким образом, метафизическая система Шопенгауэра, похоже, не позволяет нам иметь доступ к Идеям такими, какие они есть сами по себе, или способом, выходящим за пределы этой пространственно-временной причинно-связанной структуры.

Однако Шопенгауэр утверждает, что существует вид знания, свободное от принципа достаточного основания.Обладать знаниями, не обусловленными нашими формами познания, было бы для Канта невозможным. Шопенгауэр делает такое знание возможным, отделяя условия познания, а именно принцип достаточного основания, от условия объективности в целом. Быть объектом для субъекта — это состояние объектов, которое является более основным, чем принцип достаточного основания для Шопенгауэра. Поскольку принцип достаточного основания позволяет нам воспринимать объекты как частные, существующие в пространстве и времени с причинным отношением к другим вещам, иметь опыт объекта только в той мере, в какой он представляется субъекту, помимо принципа достаточного основания. , заключается в том, чтобы испытать объект, который не является ни пространственно-временным, ни причинным отношением к другим объектам.Такие объекты — это Идеи, а вид познания, задействованный в их восприятии, — это эстетическое созерцание, поскольку восприятие Идей — это переживание прекрасного.

Шопенгауэр утверждает, что способность выходить за рамки повседневной точки зрения и эстетически рассматривать объекты природы недоступна большинству людей. Скорее, способность относиться к природе эстетически является отличительной чертой гения, и Шопенгауэр описывает содержание искусства через исследование гения.Гений, утверждает Шопенгауэр, — это тот, кому природа наделила избытком интеллекта над волей. Для Шопенгауэра интеллект предназначен для служения воле. Поскольку в живых организмах воля проявляется как стремление к самосохранению, интеллект служит отдельным организмам, регулируя их отношения с внешним миром, чтобы обеспечить их самосохранение. Поскольку интеллект создан для того, чтобы полностью служить воле, он дремлет, используя красочную метафору Шопенгауэра, если только воля не пробуждает его и не приводит в движение.Следовательно, обычное знание всегда касается отношений, установленных принципом достаточного основания, между объектами в терминах требований воли.

Хотя интеллект существует только для того, чтобы служить воле, у некоторых людей интеллект, предоставленный природой, настолько непропорционально велик, что намного превышает количество, необходимое для служения воле. У таких людей интеллект может освободиться от воли и действовать независимо. Человек с таким интеллектом — гений (только мужчины могут обладать такой способностью по Шопенгауэру), и эта свободная от воли деятельность есть эстетическое созерцание или творчество.Таким образом, гений отличает способность безвольно размышлять об идеях в течение длительного периода времени, что позволяет ему повторять то, что он постиг, создавая произведение искусства. Создавая произведение искусства, гений делает прекрасное доступным и для не-гения. В то время как негении не могут интуитивно постичь Идеи в природе, они могут интуитивно постигать их в произведении искусства, поскольку художник воспроизводит природу в произведении искусства таким образом, что зритель может смотреть на нее бескорыстно, то есть освобожденный от собственных мыслей. желающих, как Идея.

Шопенгауэр утверждает, что эстетическое созерцание характеризуется объективностью . Интеллект в своем нормальном функционировании служит воле. Таким образом, наше нормальное восприятие всегда испорчено нашими субъективными стремлениями. Эстетическая точка зрения, поскольку она свободна от таких стремлений, более объективна, чем любые другие способы рассмотрения объекта. Искусство не переносит зрителя в воображаемое или даже идеальное царство. Скорее, это дает возможность взглянуть на жизнь без искажающего влияния его собственной воли.

г. Человеческая воля: свобода воли и этические действия

и. Агентство и свобода

Любой отчет о человеческой деятельности у Шопенгауэра должен быть дан в терминах его описания воли. Для Шопенгауэра все акты воли являются телесными движениями, а потому не являются внутренней причиной телесных движений. Что отличает волевой акт от других событий, которые также являются выражением воли, так это то, что он отвечает двум критериям: это движение тела, вызванное мотивом, и оно сопровождается непосредственным осознанием этого движения.Шопенгауэр дает психологическое и физиологическое объяснение мотивов. В его психологическом описании мотивы — это причины, возникающие в процессе познания, или внутренние причины. Мотивы — это мысленные события, возникающие в ответ на осознание некоторого мотивирующего объекта. Шопенгауэр утверждает, что эти ментальные события никогда не могут быть желаниями или эмоциями: желания и эмоции являются выражениями воли и, следовательно, не входят в класс представлений. Скорее, мотив — это осознание некоторого объекта репрезентации.Эти представления могут быть абстрактными; мышление концепцией объекта или интуитивно; восприятие объекта. Таким образом, Шопенгауэр дает причинную картину действия, в которой ментальные события вызывают физические события.

В физиологическом объяснении мотивов Шопенгауэра мотивы — это процессы мозга, которые вызывают определенные нейронные активности, которые переводятся в движение тела. Психологические и физические объяснения последовательны, поскольку Шопенгауэр имеет двоякое видение ментального и физического.Ментальное и физическое — это не две причинно связанные области, а два аспекта одной и той же природы, где один не может быть сведен или объяснен другим. Важно подчеркнуть тот факт, что с точки зрения физиологии воля не является функцией мозга. Скорее он проявляется в виде раздражительности в мышечных волокнах всего тела.

Согласно Шопенгауэру, воля, как мышечная раздражительность, есть постоянное стремление к активности вообще. Поскольку это стремление не имеет направления, оно направлено во все стороны одновременно и, следовательно, не производит физического движения.Однако, когда нервная система обеспечивает направление этого движения (то есть когда мотивы действуют на волю), движению придается направление и происходит движение тела. Нервы не приводят в движение мышцы, а дают им возможность двигаться.

Причинный механизм в актах воли необходим и законен, как и все причинные отношения с точки зрения Шопенгауэра. Акты воли следуют из мотивов с той же необходимостью, что движение бильярдного шара следует из удара по нему.Тем не менее, этот подход приводит к проблеме непредсказуемости действий: если причинный процесс регулируется законом и если акты воли обусловлены причинно-следственной связью, Шопенгауэр должен учитывать тот факт, что человеческие действия непредсказуемы. Он утверждает, что эта непредсказуемость человеческих действий происходит из-за невозможности всесторонне узнать характер человека. Каждый персонаж уникален, и поэтому невозможно полностью предсказать, как мотив или набор мотивов повлияют на движение тела.Кроме того, мы обычно не знаем, каковы убеждения человека относительно мотива, и эти убеждения влияют на то, как он на них отреагирует. Однако, если бы у нас был полный отчет о характере человека, а также о его убеждениях, мы могли бы с научной точностью предсказать, какое движение тела будет результатом того или иного мотива.

Шопенгауэр различает причинность, возникающую через стимулы, которая носит механистический характер, и причинность, возникающую через мотивы. Каждый вид причинности возникает с необходимостью и законом.Разница между этими разными классификациями причин касается соизмеримости и близости причины и следствия, а не степени их законности. В механической причинности причина непрерывна и соизмерима со следствием, и причина, и следствие легко воспринимаются, и поэтому их причинная закономерность очевидна. Например, для движения по бильярдному шару необходимо ударить, и сила удара одного шара будет равна силе, с которой движется другой шар. У стимулов причины близки: нет разделения между получением впечатления и определением им.В то же время причина и следствие не всегда соизмеримы: например, когда растение тянется к солнцу, солнце как причина не совершает никакого движения, чтобы произвести эффект движения растения. В мотивной причинности причина не является ни непосредственной, ни соразмерной: например, память о Елене может побудить целые армии бежать в бой. Следовательно, закономерность мотивной причинности трудно, если не невозможно, понять.

Поскольку человеческое действие обусловлено причинно-следственной связью, Шопенгауэр отрицает, что люди могут свободно выбирать, как они реагируют на мотивы.При любом ходе событий агенту доступен один и только один образ действий, и агент выполняет это действие при необходимости. Таким образом, Шопенгауэр должен учитывать тот факт, что агенты воспринимают свои действия как случайные. Более того, он должен учитывать активный характер свободы воли, тот факт, что агенты воспринимают свои действия как вещи, которые они делают, а не как вещи, которые с ними происходят.

Шопенгауэр дает объяснение активной природы агентства, но не в терминах причинной эффективности агентов.Напротив, ключ к объяснению человеческой деятельности лежит в различии между понятным и эмпирическим характером. Наш понятный характер — это наш характер вне пространства и времени и изначальная сила воли. Мы не можем получить доступ к нашему разумному характеру, поскольку он существует вне наших форм знания. Как и все силы в природе, он оригинален, неизменен и необъясним. Наш эмпирический характер — это наш характер, поскольку он проявляется в индивидуальных волевых актах: короче говоря, это феномен умопостигаемого характера.Эмпирический характер — это объект опыта и, таким образом, связан с формами опыта, а именно с пространством, временем и причинностью.

Однако понятный характер не определяется этими формами и, следовательно, является бесплатным. Шопенгауэр называет эту свободу трансцендентальной, поскольку она находится за пределами области опыта. Хотя мы не можем ощущать свой разумный характер, мы в некоторой степени осознаем тот факт, что наши действия проистекают из него и, таким образом, во многом являются нашими собственными. Это осознание объясняет, как мы воспринимаем наши поступки как оригинальные и спонтанные.Таким образом, наши поступки являются как событиями, связанными с другими событиями в законно определенной причинной цепи, так и действиями, исходящими непосредственно от наших собственных персонажей. Наши действия могут олицетворять обе эти противоречивые характеристики, потому что эти характеристики относятся к поступкам из двух различных аспектов наших характеров: эмпирического и понятного.

Наши персонажи также объясняют, почему мы возлагаем моральную ответственность на агентов, даже если действия вызваны причинной необходимостью. Персонажи определяют последствия, которые мотивы влияют на наш организм.Тем не менее, утверждает Шопенгауэр, наши персонажи полностью наши собственные: наши персонажи в основном такие, какие мы есть. Вот почему мы возлагаем хвалу или порицание не на действия, а на агентов, которые их совершают. И поэтому мы считаем себя ответственными: не потому, что мы могли бы поступить по-другому, учитывая то, кем мы являемся, а потому, что мы могли бы отличаться от того, кем мы являемся. Хотя в наших действиях нет свободы, есть свобода в нашей сущности, в нашем постижимом характере, поскольку наша сущность лежит вне форм нашего познания, то есть пространства, времени и причинности.

ii. Этика

Как и Кант, Шопенгауэр примиряет свободу и необходимость в человеческой деятельности через различие между феноменальным и ноуменальным миром. Однако он резко критиковал деонтологические рамки Канта. Шопенгауэр обвинил Канта в совершении petitio Principii , поскольку в начале своей этики он исходил из чисто моральных законов, а затем построил этику для объяснения этих законов. Шопенгауэр, однако, утверждает, что Кант не дает доказательств существования таких законов.Действительно, Шопенгауэр утверждает, что таких законов, основанных на богословских допущениях, не существует. Точно так же Шопенгауэр нападает на кантовское представление о морали как о безусловном обязательстве. Понятие «должно» имеет мотивационную силу только тогда, когда оно сопровождается угрозой санкций. Поскольку «ничто» не может быть безусловным, поскольку его мотивационная сила проистекает из неявной угрозы наказания, все императивы на самом деле, согласно Шопенгауэру, гипотетичны.

Шопенгауэр также не принимает утверждение Канта о том, что мораль проистекает из разума: подобно Давиду Юму, Шопенгауэр считает разум инструментом.Истоки нравственности лежат не в разуме, а, скорее, в чувстве сострадания, которое позволяет преодолеть точку зрения эгоизма. Изречение морали: «Никому не причиняйте вреда и помогайте другим, насколько можете». Большинство людей действуют исключительно из эгоистических мотивов, поскольку, как объясняет Шопенгауэр, наше знание о собственном благополучии и горе является прямым, в то время как наше знание о благополучии и горе других всегда является лишь представлением и, таким образом, не влияет на нас.

Хотя большинство людей в первую очередь мотивированы эгоистическими заботами, некоторые редкие люди могут действовать из сострадания, и именно сострадание составляет основу этики Шопенгауэра.Сострадание вызывается осознанием страдания другого человека, и Шопенгауэр характеризует его как своего рода прочувствованное знание. Сострадание рождается из осознания того, что индивидуация просто феноменальна. Следовательно, этическая точка зрения выражает более глубокое знание, чем то, что можно найти при обычном взгляде на мир. Действительно, чувство сострадания — это не что иное, как осознанное знание о том, что страдание другого человека имеет реальность, равную собственному страданию, поскольку мир сам по себе является недифференцированным единством.Шопенгауэр утверждает, что это знание нельзя преподать или даже передать, а можно только получить с помощью опыта.

Поскольку сострадание является основой этики Шопенгауэра, этическое значение поведения обнаруживается только в мотиве, в аспекте его этики, который находит сходство с Кантом. Таким образом, Шопенгауэр отличает справедливого человека от хорошего не по характеру их действий, а по уровню сострадания: справедливый человек видит через принцип индивидуации достаточно, чтобы не причинить вред другому, тогда как хороший человек видит даже насквозь. далее, до такой степени, что страдание, которое он видит в других, касается его почти так же сильно, как и его собственное.Такой человек не только избегает причинения вреда другим, но и активно пытается облегчить страдания других. На самом высоком уровне кто-то может распознать страдания других с такой ясностью, что он готов пожертвовать своим благополучием ради других, если, поступая таким образом, страдания, которые он облегчит, перевешивают страдания, которые он должен вынести. По словам Шопенгауэра, это высшая точка этического поведения.

3. Пессимизм Шопенгауэра

Пессимизм Шопенгауэра — самая известная черта его философии, и его часто называют философом пессимизма.Пессимистическое видение Шопенгауэра следует из его представления о внутренней природе мира как о бесцельном слепом стремлении.

Поскольку у воли нет цели или цели, удовлетворение воли невозможно. Воля объективизируется в иерархии градаций от неорганической к органической жизни, и каждая степень объективизации воли, от гравитации до движения животных, отмечена ненасытным стремлением. Кроме того, каждая сила природы и каждая органическая форма природы участвует в борьбе за захват материи у других сил или организмов.Таким образом, существование отмечено конфликтами, борьбой и неудовлетворенностью.

Достижение цели или желания, продолжает Шопенгауэр, приводит к удовлетворению, тогда как разочарование в результате такого достижения приводит к страданию. Поскольку существование отмечено желанием или недостатком, и поскольку удовлетворение этой потребности неустойчиво, существование характеризуется страданием. Этот вывод верен для всей природы, включая неодушевленную природу, в той мере, в какой они по своей сути воли. Однако страдания более заметны в жизни людей из-за их интеллектуальных способностей.Вместо того, чтобы служить облегчением от страданий, интеллект людей приносит домой их страдания с большей ясностью и осознанностью. Даже используя разум, люди никоим образом не могут изменить степень страданий, которые мы испытываем; действительно, разум только увеличивает степень нашего страдания. Таким образом, все обычные занятия человечества не только бесплодны, но и иллюзорны, поскольку они ориентированы на удовлетворение ненасытной слепой воли.

Поскольку сущность существования — ненасытное стремление, а ненасытное стремление — страдание, Шопенгауэр заключает, что небытие предпочтительнее существования.Однако самоубийство — это не ответ. Невозможно решить проблему существования посредством самоубийства, поскольку, поскольку все существование является страданием, смерть не прекращает страдания человека, а только прекращает форму, которую принимает страдание. Правильный ответ на признание того, что все существование страдает, — это отвернуться от собственных желаний или отказаться от них. В этом отношении мысль Шопенгауэра находит подтверждение в восточных текстах, которые он читал и которыми восхищался: цель человеческой жизни — отвернуться от желаний. Спасение можно найти только в смирении.

4. Ссылки и дополнительная литература

а. Первичные источники на английском языке

• Остатки рукописи в четырех томах. Отредактировал Артур Хюбшер, Перевод Э.Ф.Дж. Пэйн. Oxford: Berg Publishers, 1988.
.
• О четырехчастном корне принципа достаточной причины . Перевод E.F.J. Пэйн. LaSalle: Open Court Press, 1997.
.
• Об основах нравственности . Перевод E.F.J. Пэйн. Индианаполис: Компания Bobbs Merrill, 1965.
• О воле в природе. Перевод E.F.J. Пейн, отредактированный Дэвидом Картрайтом. Нью-Йорк: Berg Publishers, 1992.
.
• Парерга и паралипомены Тома 1 и II. Перевод E.F.J. Пэйн. Оксфорд: Oxford University Press, 2000.
• Приз «Эссе о свободе воли». Под редакцией Гюнтера Золлера, Перевод Э. Ф. Дж. Пейна. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1999.
• Мир как воля и представление. Перевод E.F.J. Пейн, 2 тт. Нью-Йорк: Дувр, 1969.

б. Вторичные источники

• Этвелл, Джон Э. Шопенгауэр: человеческий характер . Филадельфия: издательство Temple University Press, 1990.
  • Дает ясный отчет об этике и пессимизме Шопенгауэра.
• Этвелл, Джон Э. Шопенгауэр о характере мира: метафизика воли . Беркли: Калифорнийский университет Press, 1995.
  • Превосходное и всестороннее изложение метафизики и эпистемологии Шопенгауэра, которое дает новое понимание методологии Шопенгауэра.
• Картрайт, Дэвид Э. Шопенгауэр: биография . Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 2010.
  • Наиболее полная биография Шопенгауэра, доступная на английском языке.
• Коплстон, Фредерик. Артур Шопенгауэр, философ пессимизма . Лондон: Барнс и Ноубл, 1975.
  • Первая объемная монография о Шопенгауэре на английском языке.
• Hamlyn, D.W. Шопенгауэр .Лондон: Рутледж и Кеган Пол, 1980.
  • Краткий, но содержательный критический анализ его мысли, включающий сильное изложение его диссертации, а также его отношения к Канту.
• Хюбшер, Артур, Философия Шопенгауэра в ее интеллектуальном контексте: мыслитель против течения . Перевод Иоахима Т. Бэра и Дэвида Э. Картрайта. Льюистон, Нью-Йорк: Эдвин Меллон Пресс, 1989.
  • Превосходная интеллектуальная биография, подробно описывающая его самые ранние (до диссертации) мысли и влияние немецкого романтизма и идеализма.
• Жакетт, Дейл, изд. Шопенгауэр, философия и искусство . Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1996.
  • Сборник эссе об эстетике Шопенгауэра и о влиянии его эстетики на более поздних художников.
• Janaway, Кристофер, изд. Желание и ничто: Шопенгауэр как наставник Ницше . Оксфорд; Кларендон Пресс, 1998.
  • Эти эссе исследуют влияние Шопенгауэра на Ницше.Книга включает полный список текстовых ссылок на Шопенгауэра в произведениях Ницше.
• Маги, Брайан. Философия Шопенгауэра . Оксфорд: Carendon Press, 1983.
  • Охватывает всю мысль Шопенгауэра, а также обширный отчет о его влиянии на более поздних мыслителей и художников, таких как Вагнер и Витгенштейн.
• Сафрански, Рюдигер, Шопенгауэр и безумные годы философии . Перевод Эвальда Осерса, Лондон: Вайденфельд и Николсон, 1989.
  • Занимательная биография, которая дает представление о политической и культурной среде, в которой Шопенгауэр развивал свои мысли.
• Янг, Джулиан, Желая и не желая: исследование философии Артура Шопенгауэра . Дордрехт: Мартинус Нийхофф, 1987.
  • Влиятельное прочтение работы Шопенгауэра, в котором утверждается, что представление Шопенгауэра о вещи в себе не может быть полностью отождествлено с волей.

Информация об авторе

Мэри Трокселл
Электронная почта: Мэри[email protected]
Бостонский колледж
США

Top 15 des citations d’Arthur Schopenhauer, le mec le plus pessimiste de l’histoire

On vous a parlé de Nietzsche, on va maintenant vous parler d’un de ceux qui l’ont influencé: Arthur Schopenhauer, le philosophe allemand qui écrivit «Les écrits de Kant, tout autant que les livres sacrés des Hindonous, et de. ont été, après le spectle vivant de la nature, mes plus précieux inspirateurs ». Un et alange qui fait de sa философия и модель для nombreux penseurs et écrivains: Nietzsche donc, mais aussi Freud, Tolstoï ou Proust.

1. Одиночество человека с интеллектуальным элементом, высокое место и двойное преимущество: премьер-министр, человек с семьей и второй человек.

2. Il vaut mieux manifestester sa raison par tout ce que l’on tait que par ce qu’on dit.

3. La richesse est com de l’eau salée: plus on en boit, plus elle altère; il en est de même aussi de la gloire.

4. Le monde n’est pas une fabrique et les animaux ne sont pas des produits à l’usage de nos besoins.

5. Attribuer une haute valeur à l’opinion des hommes, c’est leur faire trop d’honneur.

6. Pour ne pas devenir très malheureux, le moyen le plus some est de ne pas demander à être très heureux.

7. La vie n’est jamais belle; seules les images de la vie sont belles.

8. L’être humain est, au fond, un animal sauvage et effroyable. Nous le connaissons seulement dompté et apprivoisé par ce que nous Appelons la Civilization.

9. Aussi infailliblement que le chat se met à ronronner quand on lui caresse le dos, aussi sûrement on voit une douce extase se peindre sur la figure de l’homme qu’on loue.

10. Ne combattez l’opinion de personne; songez que, si l’on voulait dissuader les gens de toutes les absurdités auxquelles ils croient, on n’en aurait pas fini, quand on atteindrait l’âge de Mathusalem.