Раневская цитаты вишневый сад: 5 цитат Раневская Любовь Андреевна — BBF.RU

«Вишневый сад»: краткое содержание пьесы

В рамках проекта «Чехов 2010» РИА Новости представляет краткое содержание пьесы «Вишневый сад» Антона Павловича Чехова.

Имение помещицы Любови Андреевны Раневской. Весна, цветут вишневые деревья. Но прекрасный сад скоро должен быть продан за долги. Последние пять лет Раневская и её семнадцатилетняя дочь Аня прожили за границей. В имении оставались брат Раневской Леонид Андреевич Гаев и её приемная дочь, двадцатичетырехлетняя Варя. Дела у Раневской плохи, средств почти не осталось. Любовь Андреевна всегда сорила деньгами. Шесть лет назад от пьянства умер её муж. Раневская полюбила другого человека, сошлась с ним. Но вскоре трагически погиб, утонув в реке, её маленький сын Гриша. Любовь Андреевна, не в силах перенести горя, бежала за границу. Любовник последовал за ней. Когда он заболел, Раневской пришлось поселить его на своей даче возле Ментоны и три года за ним ухаживать. А потом, когда пришлось продать за долги дачу и переехать в Париж, он обобрал и бросил Раневскую.

Гаев и Варя встречают Любовь Андреевну и Аню на станции. Дома их ждут горничная Дуняша и знакомый купец Ермолай Алексеевич Лопахин. Отец Лопахина был крепостным Раневских, сам он разбогател, но говорит о себе, что остался «мужик мужиком». Приходит конторщик Епиходов, человек, с которым постоянно что-нибудь случается и которого прозвали «тридцать три несчастья».

Наконец подъезжают экипажи. Дом наполняется людьми, все в приятном возбуждении. Каждый говорит о своем. Любовь Андреевна разглядывает комнаты и сквозь слезы радости вспоминает прошлое. Горничной Дуняше не терпится рассказать барышне о том, что ей сделал предложение Епиходов. Сама Аня советует Варе выйти за Лопахина, а Варя мечтает выдать Аню за богатого человека. Гувернантка Шарлотта Ивановна, странная и эксцентричная особа, хвалится своей удивительной собакой, сосед помещик Симеонов-Пишик просит денег взаймы. Почти ничего не слышит и все время бормочет что-то старый верный слуга Фирс.

Лопахин напоминает Раневской о том, что имение скоро должно быть продано с торгов, единственный выход — разбить землю на участки и отдать их в аренду дачникам. Раневскую предложение Лопахина удивляет: как можно вырубить её любимый замечательный вишневый сад!

Лопахину хочется подольше остаться с Раневской, которую он любит «больше, чем родную», но ему пора уходить. Гаев обращается с приветственной речью к столетнему «многоуважаемому» шкафу, но потом, сконфуженный, вновь начинает бессмысленно произносить излюбленные бильярдные словечки.

Раневская не сразу узнает Петю Трофимова: так он изменился, подурнел, «милый студентик» превратился в «вечного студента». Любовь Андреевна плачет, вспоминая своего маленького утонувшего сына Гришу, учителем которого был Трофимов.

Гаев, оставшись наедине с Варей, пытается рассуждать о делах. Есть богатая тетка в Ярославле, которая, правда, их не любит: ведь Любовь Андреевна вышла замуж не за дворянина, да и вела себя не «очень добродетельно». Гаев любит сестру, но все-таки называет её «порочной», что вызывает недовольство Ани. Гаев продолжает строить проекты: сестра попросит денег у Лопахина, Аня поедет в Ярославль — словом, они не допустят, чтобы имение было продано, Гаев даже клянется в этом. Ворчливый Фирс наконец уводит барина, как ребенка, спать. Аня спокойна и счастлива: дядя все устроит.

Лопахин не перестает уговаривать Раневскую и Гаева принять его план. Они втроем завтракали в городе и, возвращаясь, остановились в поле у часовни. Только что здесь же, на той же скамье, Епиходов пробовал объясниться с Дуняшей, но та уже предпочла ему молодого циничного лакея Яшу. Раневская и Гаев словно не слышат Лопахина и говорят совсем о других вещах. Так ни в чем и не убедив «легкомысленных, неделовых, странных» людей, Лопахин хочет уйти. Раневская просит его остаться: с ним «все-таки веселее».

Приходят Аня, Варя и Петя Трофимов. Раневская заводит разговор о «гордом человеке». По мнению Трофимова, в гордости нет смысла: грубому, несчастному человеку нужно не восхищаться собой, а работать. Петя осуждает интеллигенцию, не способную к труду, тех людей, кто важно философствует, а с мужиками обращается, как с животными. В разговор вступает Лопахин: он как раз работает «с утра до вечера», имея дело с крупными капиталами, но все больше убеждается, как мало вокруг порядочных людей. Лопахин не договаривает, его перебивает Раневская. Вообще все здесь не хотят и не умеют слушать друг друга. Наступает тишина, в которой слышится отдаленный печальный звук лопнувшей струны.

Вскоре все расходятся. Оставшиеся наедине Аня и Трофимов рады возможности поговорить вдвоем, без Вари. Трофимов убеждает Аню, что надо быть «выше любви», что главное — свобода: «вся Россия наш сад», но чтобы жить в настоящем, нужно сначала страданием и трудом искупить прошлое. Счастье близко: если не они, то другие обязательно увидят его.

Наступает двадцать второе августа, день торгов. Именно в этот вечер, совсем некстати, в усадьбе затевается бал, приглашен еврейский оркестр. Когда-то здесь танцевали генералы и бароны, а теперь, как сетует Фирс, и почтовый чиновник да начальник станции «не в охотку идут». Гостей развлекает своими фокусами Шарлотта Ивановна. Раневская с беспокойством ожидает возвращения брата. Ярославская тетка все же прислала пятнадцать тысяч, но их недостаточно, чтобы выкупить имение.

Петя Трофимов «успокаивает» Раневскую: дело не в саде, с ним давно покончено, надо взглянуть правде в глаза. Любовь Андреевна просит не осуждать её, пожалеть: ведь без вишневого сада её жизнь теряет смысл. Каждый день Раневская получает телеграммы из Парижа. Первое время она рвала их сразу, потом — сначала прочитав, теперь уже не рвет. «Этот дикий человек», которого она все-таки любит, умоляет её приехать. Петя осуждает Раневскую за любовь к «мелкому негодяю, ничтожеству». Сердитая Раневская, не сдержавшись, мстит Трофимову, называя его «смешным чудаком», «уродом», «чистюлей»: «Надо самому любить… надо влюбляться!» Петя в ужасе пытается уйти, но потом остается, танцует с Раневской, попросившей у него прощения.

Наконец появляются сконфуженный, радостный Лопахин и усталый Гаев, который, ничего не рассказав, тут же уходит к себе. Вишневый сад продан, и купил его Лопахин. «Новый помещик» счастлив: ему удалось превзойти на торгах богача Дериганова, дав сверх долга девяносто тысяч. Лопахин поднимает ключи, брошенные на пол гордой Варей. Пусть играет музыка, пусть все увидят, как Ермолай Лопахин «хватит топором по вишневому саду»!

Аня утешает плачущую мать: сад продан, но впереди целая жизнь. Будет новый сад, роскошнее этого, их ждет «тихая глубокая радость»…
Дом опустел. Его обитатели, простившись друг с другом, разъезжаются. Лопахин собирается на зиму в Харьков, Трофимов возвращается в Москву, в университет. Лопахин и Петя обмениваются колкостями. Хотя Трофимов и называет Лопахина «хищным зверем», необходимым «в смысле обмена веществ», он все-таки любит в нем «нежную, тонкую душу». Лопахин предлагает Трофимову деньги на дорогу. Тот отказывается: над «свободным человеком», «в первых рядах идущим» к «высшему счастью», никто не должен иметь власти.

Раневская и Гаев даже повеселели после продажи вишневого сада. Раньше они волновались, страдали, а теперь успокоились. Раневская собирается пока жить в Париже на деньги, присланные теткой. Аня воодушевлена: начинается новая жизнь — она закончит гимназию, будет работать, читать книги, перед ней откроется «новый чудесный мир». Неожиданно появляется запыхавшийся Симеонов-Пищик и вместо того, чтобы просить денег, наоборот, раздает долги. Оказалось, что на его земле англичане нашли белую глину.

Все устроились по-разному. Гаев говорит, что теперь он банковский служака. Лопахин обещает найти новое место Шарлотте, Варя устроилась экономкой к Рагулиным, Епиходов, нанятый Лопахиным, остается в имении, Фирса должны отправить в больницу. Но все же Гаев с грустью произносит: «Все нас бросают… мы стали вдруг не нужны».

Между Варей и Лопахиным должно, наконец, произойти объяснение. Уже давно Варю дразнят «мадам Лопахина». Варе Ермолай Алексеевич нравится, но сама она не может сделать предложение. Лопахин, тоже прекрасно отзывающийся о Варе, согласен «покончить сразу» с этим делом. Но, когда Раневская устраивает их встречу, Лопахин, так и не решившись, покидает Варю, воспользовавшись первым же предлогом.

«Пора ехать! В дорогу!» — с этими словами из дома уходят, запирая все двери. Остается только старый Фирс, о котором, казалось бы, все заботились, но которого так и забыли отправить в больницу. Фирс, вздыхая, что Леонид Андреевич поехал в пальто, а не в шубе, ложится отдохнуть и лежит неподвижно. Слышится тот же звук лопнувшей струны. «Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву».

Материал предоставлен интернет-порталом briefly.ru, составитель Е. В. Новикова

«Вишневый сад»

Марина Тимашева: Незадолго до наступления мертвого сезона Московский Художественный театр имени Чехова предложил зрителям премьеру «Вишневого сада». Спектакль заказал фестиваль «Черешневый лес», компания Боско ди Чильеджи его оплатила, оставив за театром право сохранить постановку в репертуаре. Олег Табаков предложил работу режиссеру, с которым много сотрудничал и прежде, — Адольфу Шапиро. Премьеру сыграли на закрытии фестиваля. В Камергерском переулке выстроили выгородку, за которой столичный бомонд угощался шампанским и превосходной черешней, прохожие с тайной недоброжелательностью сию церемонию наблюдали.

Зал был тяжелый, к театру неприученный, казалось, терпел в ожидании банкета. Или клюнул на приманку, в роли которой, вернее, в роли Раневской на МХАТовские подмостки вышла Рената Литвинова. Об этом назначении я знала давно и старательно отговаривала Адольфа Шапиро от безумной затеи. Говорила, что Литвинова ассоциируется с шоу-бизнесом, что в стране полно превосходных актрис и незачем брать дилетанта, что она не сможет, наконец, озвучить зал. Иронизировала: если Анне Николаевне Петровой не удастся выучить Литвинову говорить, можно пригласить Максима Галкина, который сыграет Раневскую в исполнении Литвиновой (он ее отлично пародирует). Адольф Яковлевич мягко парировал и, не переубедив, сказал: «Посмотришь, тогда поговорим». Говорить, когда посмотрела, было неловко, потому что Рената Литвинова в этом «Вишневом саде» оказалась лучше всех. Да и просто хороша.

Адольф Шапиро: Я ее смотрел раньше в фильме, в котором она снималась. Случайно включил телевизор ночью, посмотрел — и подпрыгнул. И сразу я понял, что мне надо ставить «Вишневый сад» с этой актрисой.
Даже, может быть, не с этой актрисой, а — я надеюсь, Рената не обидится — с этим существом. Потому что мы все еще и существа, представители животного мира. Я прочитал в письмах Серова, что он не мог писать портрет, пока не понимал, что за животное этот человек; и даже расшифровал, что Станиславский (когда он писал его портрет) — орангутанг смеющийся…

Вот с этим существом, вот с этим представителем животного мира, поскольку это раритетное существо, которое вызывает самые разные эмоции у разных людей… Словом, мне показалось, что это то, что нужно для спектакля. Тем более что меня совершенно перестала интересовать так называемая социальная сущность этого произведения, привязанная к определенной эпохе и к определенным дням, как говорится, смены формаций и так далее.

Вообще ведь у Чехова Раневская — один из самых загадочных женских персонажей, которые он создал. Потому что, если разбирать жизнь этой женщины или роль по событиям, то из событий следует одно — что это чудовище, что это эгоистичное существо, ни о чем не думающее, бросающее своих детей. Но (это и есть настоящая поэзия и загадка), почему тогда она полна такого неизъяснимого обаяния и такого влияния на всех остальных? Почему это «мамочка», «мамочка», «мамочка»?.. Что же это за влияние на людей? Ну, дальше начинается самое банальное — Любовь Андреевна… Значит, это некая тема вечной женственности.

Марина Тимашева: Внешность Ренаты Литвиновой необыкновенна уже тем, что позволяет себя стилизовать. Ее называют дивой, женщиной Серебряного века, сравнивают с Марлен Дитрих, а в фильме «Небо. Самолет. Девушка» она представляет ту женщину, которую когда-то в «Еще раз про любовь» играла Татьяна Доронина. Иными словами, каждый видит в ней что-то, связанное с индивидуальным восприятием женственности. Но женственности мраморного изваяния в ней нет, а есть много острых углов, эксцентрических жестов, невообразимой мимики и диковатых интонаций — всего того, что зовется в театре характерностью и выдает комедийную природу дарования. Даже обморочный премьерный зал смеялся при каждом ее появлении.
Появляется она, выезжая на поворотном круге, — сама тонкая и длинная, с тонким и длинным мундштуком в руке и с букетом сирени, — и начинает сюсюкать. Аня у нее — «детюся», Варя — «голубушка». Раздачей презрительно-ласкательных слов ее интерес к людям ограничен. Она любит красивые слова, когда произносит их сама. Отрывок из спектакля — Ангелы небесные не покинули тебя. Но если б сбросить с груди и с плеч моих тяжелый камень, и если б я могла забыть свое прошлое…

Марина Тимашева: Никого, кроме себя, Раневская слушать не приучена. Положению Лопахина с его попыткой убедить Раневскую в необходимости разделать имение на дачные участки не позавидуешь. Если вы были плохим учеником, то состояние ее покажется знакомым: «Я совсем не понимаю, что говорит этот человек. Наверное, я непроходимая дура». Но поскольку так о себе думать хочется на слишком, просто перестаешь слушать учителя. Вот так и ведет себя Раневская с купцом Ермолаем Алексеевичем.

Отрывок из спектакля — Вам русским языком объясняют, что имение ваше продается, а вы точно не понимаете! — Ну что же нам делать? Ну, научите, что?! — Да я вас учу каждый день.
Каждый день я вам говорю одно и то же: и вишневый сад, и землю необходимо отдать в аренду под дачи. И сделать это нужно теперь же, поскорее, аукцион на носу. Ну, поймите! Раз окончательно решите, чтобы были дачи, — и денег вам дадут сколько угодно. И вы спасены! — Дачи… Дача — ну, это так пошло… Ну, простите. Ну, не уходите! Куда вы? Не уходите, пожалуйста. Может быть, решим что-нибудь. — Ну что тут решать? Вот что здесь решать?! — Ну, не уходите, пожалуйста. С вами как-то веселее.

Марина Тимашева: К людям Раневская относится, как ребенок к игрушкам или Шарлотта — к кукле: они ее по временам забавляют, по временам раздражают, иногда ей хочется разобрать их на куски, как Петю Трофимова в той сцене, где он берется поучать Раневскую, кого и за что ей следует любить. Тут она срывается на визг, мерзкий, базарный визг простолюдинки.

Отрывок из спектакля — Что же мне делать? Он болен, он одинок, он несчастлив. А кто там побудет возле него? Кто вовремя удержит его от ошибок? Кто подаст ему лекарство? И что ж тут скрывать или молчать? Я люблю его! Люблю! Люблю! Это камень на моей шее, я иду с ним на дно! Но я люблю этот камень и жить без него не могу! И не думайте дурно, Петя.
И не говорите мне ничего, не говорите. — Он негодяй! Он ничтожество! — Вам 26 или 27 лет, а вы все еще гимназист второго класса. — Пусть! — В ваши годы надо быть мужчиною и нужно понимать тех, кто любит. И нужно самому любить! И нужно влюбляться! Да, да! И в вас нет чистоты, а вы просто… смешной чистюлька, чудак. Урод! — Что она говорит? Что она говорит?! — Мы выше любви? Да вы не выше любви! А вы, как говорит наш Фирс, вы недотепа. В ваши годы не иметь любовницы… — Что она говорит? Это ужасно! Что она говорит?! Я не могу, я уйду!

Адольф Шапиро: А мне нравится, что она разная, чтобы не было стерильности, чтобы в какие-то минуты заземлять. Я наблюдал жизнь самых замечательных женщин, самых изысканных и тонких, которые теряли себя в некоторые драматические моменты. Мне нравится.

Марина Тимашева: Настроения Любови Андреевны меняются ежесекундно. Вот повела ее за собой лирическая нота — про сад, про белое платье покойной мамы. .. Как вдруг оттуда, где привиделась мама, явился Петя Трофимов — и с Раневской случается самая настоящая истерика. То ли из-за воспоминаний о маме, то ли от мистического страха, то ли из-за дурацкого Пети, которого приняла за привидение.
Отрывок из спектакля — Смотрите, покойная мама идет по саду в белом платье. Это она! Голубое небо… — Любовь Андреевна, я только поклонюсь вам и тотчас же уйду. Мне приказано было ждать до утра, но у меня не хватило терпения. — А-а-а! — Ну, полно, полно… (Артисты кричат)

Марина Тимашева: Минута воплей и слез, потом кто-то отвлек внимание — и даже тени воспоминаний о саде, маме, истерике не остается. Сущий ребенок. Расплакался, тетя сказала: «Ой, ворона летит» — и все, покой, счастливая улыбка. Все то же самое можно рассказать о Гаеве. Его играет петербургский артист Сергей Дрейден. В том, что Раневская и Гаев — брат и сестра, с первой минуты их явления на сцене сомнений быть не может. Они рифмуются тонкими высокими силуэтами и диковинными жестами неподражаемо выразительных рук, ее монолог про вишневый сад рифмуется с его монологом про «многоуважаемый шкап»; истерика с Гаевым случается ровно на том же месте и том же стуле, что истерика Раневской.
И, как сестра, он прямо посередине нервного припадка отключается, просто засыпает, вмиг забыв про все треволнения.

Адольф Шапиро: Возник один из моих самых любимых актеров Сережа Дрейден, который тоже не актер в банальном смысле этого слова. Замечательная художественная личность, в нем есть та грация, которую никак не назовешь грацией театральной. Я представил себе, что только этот артист и может быть братом такой Раневской. И чтобы эти два существа существовали в спектакле отдельно. Они не просто дети, они культивируют в себе детство, они не хотят с этим расстаться. Если бы они не были детьми, от них бы не ушло имение. Может быть, этот способ самозащиты, и, надо сказать, не самый худший способ, — это их эмиграция в детство.

Марина Тимашева: В этом спектакле нет слуг и хозяев, нет дворян и плебеев (недаром Лопахин Андрея Смолякова все действие не снимает белого шарфа и шляпы), нет любви Лопахина к Раневской (она для него нечто слишком нездешняя, недоступная, какое-то Божество, он боится даже ее руку взять в свою). Хуже того, тут нет вишневого сада. Сколько разных спектаклей я видела по этой пьесе — белые стреллеровские, черные литовские, реалистические немецкие, — везде-везде он был. Могли быть ветви, просвечивающие сквозь занавес, мог быть занавес в белых лепестках или одинокое деревце на могилке утонувшего сына Раневской, могли быть, наконец, обои с узором из вишневых деревьев. Но здесь нет даже намека, разве только белое прозрачное полотнище там, где должна быть кулиса.

Адольф Шапиро: Я воспринимаю саму тему сада как некую мифологическую основу. Какие-то странные слова, обрати внимание, Чехов дает Лопахину при знаменитом монологе после покупки вишневого сада: «Это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности». Так вот, это, может быть, плод воображения. Важно ведь не то, было или не было, а какое к этому отношение, как проявляются люди. Когда думаешь о пьесе, там есть слова о том, что гуляла покойная мама по этому саду, но нет никаких слов о том, кто этот сад разбил, как он возник и так далее. Он там как некоторая данность и как момент поэтического воображения.

В значительной степени меньше, чем раньше, меня интересует Чехов как реалист. Я вообще сомневаюсь, что это правильное понимание его творчества. Вот обрати внимание, фантастическая вещь. «Три сестры», финал, знаменитые три монолога. Может ли быть такое, что вот сообщают, что сейчас барон убит на дуэли, — и ни один человек не рванулся туда, не бросился (может быть, нужен врач, а может, просто на него посмотреть, услышать последние слова)? Ирина говорит: «Я знала, знала…» — и дальше следуют три поэтических монолога.

Марина Тимашева: Давид Боровский придумал нечто невероятное. Спектакль начинается на авансцене при закрытом занавесе — том самом, знаменитом, с изображением Чайки. Кстати, в него целится Епиходов — искушенные зрители взорвутся хохотом: столь коротким покажется путь из Треплева в Епиходовы.

Но вначале нас ждет сюрприз: вместо того, чтобы разъехаться мягкими складками в стороны, занавес двумя створками двинется вглубь сцены. Откроется, как створки ворот, вовнутрь и замрет, оптически сужая пространство сцены вглубь. Московский Художественный театр открыл миру двери в пьесы Чехова, пьесы Чехова открыли МХАТу двери в мир…

Несколько лет назад Адольф Шапиро ставил «Вишневый сад» в Большом Драматическом театре Петербурга. Это был совсем иной спектакль: довольно сказать, что Раневскую играла Светлана Крючкова, а Гаева — Олег Басилашвили. Но уже тогда рецензенты сходились во мнении: «Это был спектакль, в том числе, о Большом Драматическом театре». «Петербургский театральный журнал» пишет: «Ведь что такое был в тот момент Большой драматический, как не старая усадьба, знаменитая своим вишневым садом, занесенным в энциклопедии, а теперь оставшаяся без хозяина, с одними воспоминаниями». А вот из статьи Григория Заславского: «Большой Драматический театр этим спектаклем прощался со своим великим прошлым. Ясно было, что ничего страшнее у этого театра и этих актеров уже не случится… Это была трагедия, которую нельзя было смотреть без слез».

МХАТовский спектакль тоже имеет прямое отношение к истории театра и к нынешней ситуации. Большая, малая и новая сцены, десятки разных режиссеров, приглашенные актеры, сотни телекамер на каждой премьере — чем не проданное имение, чем не дачи, дачники и коммерческая выгода? Но этот спектакль не вызывает слез, потому что Адольф Шапиро пошел дальше. Он попрощался не с театром, а с самой художественной идеей.

Адольф Шапиро: В каком-то смысле это прощание для себя с некоей идеей художественной, которая оплодотворила российский театр, да и не только российский, но и мировой театр, которая была подарена МХАТом. Помог родить эту театральную идею Чехов. Значит, была некая художественная идея, и она воплотилась в результате в неких знаках. Один из этих знаков — это мхатовский занавес, это культовые такие вот знаки. Это не пространство жизненное, в котором существуют герои «Вишневого сада», а это пространство сцены, в котором существуют поэтические персонажи Чехова, и вот они действуют в пространстве театра. В результате возникла идея трансформирующегося занавеса МХАТа , чтобы дать почувствовать ту драматическую трансформацию, которая произошло со временем.

Я, несмотря на то, что апологет театра психологического, понимаю, что сейчас мы переживаем время заката этого театра.

Марина Тимашева: Режиссер произнес слово «закат». Это же слово преследовало меня в течение всего спектакля. Эмоция создана художником по свету Глебом Фильштинским. Он заставил воздух переливаться всеми оттенками сиреневого, оливкового, коричневого — тонами столь же изысканно-красивыми, сколь тревожными. Его гением тревога действительно разлита в воздухе.

Адольф Шапиро: Это все-таки подсказано цветовой гаммой шехтелевского занавеса. Станиславский называл ее болотной, но это мягкость и таинственность, призрачность уходящей жизни. Сегодняшняя жизнь, если говорить о ее цветовой гамме, все больше тяготеет к ярким, вульгарным тонам. Прелесть полутонов, цветовой призрачности все больше уходит из обихода нашего, культурного. Полностью пропадает чувственное ощущение мира, взаимоотношения с миром человека как части мироздания. А это было для символистов, для той эпохи, когда писалась пьеса, может быть, самым основным. Поэтому такие тона, поэтому такие причудливые изгибы шехтелевского орнамента, зыбкость мироощущения и принятие жизни такой, каковая она есть. А если есть принятие, то есть и стоицизм. А этот стоицизм в значительной степени определяет самочувствие чеховских героев и, может быть, даже нашу сегодняшнюю жизнь.

Марина Тимашева: Пространство сцены заполнено только цветом, движением людей и их теней. Разве иногда поворотный круг вынесет пару стульев, скамейку или шкаф, а в финале маленький оркестр будет страстно аккомпанировать монологу Лопахина.

Отрывок из спектакля — Пусть играют. Играйте. Играйте! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин ударит топором по вишневому саду, как упадут деревья! Настроим мы дач, и наши дети увидят новую жизнь. Музыка, играй! Игра-а-а-ай!

Марина Тимашева: «Жизнь прошла, как будто и не было», — говорит в финале пьесы Фирс. Жизнь Чехова, жизнь персонажей его пьес, жизнь Станиславского и Немировича-Данченко, великая эпоха психологического театра… Прошли, как будто и не было…

«Белая гвардия» в Художественном театре без кремовых штор, «Вишневый сад» — без вишневого сада. Кремовые шторы, вишневый сад… Это не ускользающая, а ускользнувшая красота, не уходящая, а ушедшая натура. Причастия прошедшего времени, причастие прошедшему времени, за пределами которого нам действительно «некого больше любить»…

Адольф Шапиро: Драматическое ощущение мимолетности жизни, изменчивости всего. Спорим мы по поводу этого названия, и, наверное, долго будем спорить. Вот «Вишневый сад», а ведь вишневое дерево — оно на самом деле некрасивое, оно корявое, оно прелестно только в короткие минуты цветения. Этот цвет прошел, все опало — и остается корявое дерево до следующего цветения. Тема летучести, быстролетности, мгновенности того, что нам дано. Это, как ни странно, сопряжено и с Раневской, которая, может быть, одна чувствует. .. у которой развито чувство быстротечности жизни. Но «жизнь прошла, словно и не было», — ведь это каждый из нас может сказать в конце о себе, а не только Фирс. Каждую минуту она улетучивается, она стекает по стрелкам часов.

Но я почему об этом так говорю — потому что очень часто это звучит как некое обвинение: вот, мол, профукали жизнь, профукали… Ну, а как иначе? Она не фиксируется что ли. Может быть, и фиксируется только вот таким художником, как Чехов, который может зафиксировать ее летучесть, понимая, что она даже между строк, а не в самих строчках. Поэтому наверное и пишет: «Пауза. Пауза. Пауза…»

onStage Pittsburgh Quantum «Вишневый сад» расцветает на стальных рельсах

By ghoover on • ( 0 )

Ивонн Хадсон

Глубокие параллели семейных воспоминаний и выживания пересекаются как в жизни, так и в искусстве. Спектакль Quantum Theatre «Вишневый сад », который продлится до 31 июля, резонирует с круговоротом жизни отдельных людей и общества, исследуя, как неконтролируемые изменения могут диктовать, где и как нам жить. В OneValley воспоминания и джентрификация вызываются как у зрителей, так и у персонажей в Вишневый сад . Обстановка в бывшей развязке поезда J&L Steel (датированная 1887 годом) находится в двух шагах от блестящего нового коворкинга с одной стороны и все еще действующих рельсов с другой. Ирония четкая и особенно резонансная на площадке Hazelwood. Это почти еще один молчаливый персонаж со своими собственными старыми историями.

Вишневый сад, 8–31 июля, OneValley, 7_ Слева направо_ Мойра Куигли, Карла Боос, Джулия де Авилес Роша. Фотограф_ Джейсон Снайдер

Художественный руководитель Карла Боос снова ловко выбрала место для следующей истории Квантума. Либби Аппель перевела и адаптировала последнюю пьесу Антона Чехова в 2007 году, и ее сценарий звучит очень современно. Она хорошо знает драматурга, сделав оригинальные переводы всех пяти чеховских пьес для Орегонского Шекспировского фестиваля. Есть благоговение и ясность, а фигуры речи звучат скорее знакомо, чем архаично.

Сказочная обстановка

Quantum взывает к воображению зрителей. Только старинный книжный шкаф (любители книг оценят его по достоинству) и несколько стульев украшают набор.

Набор Bryce Cutler представляет собой серию платформ и проходов, напоминающих лабиринт, которые практически пересекаются с двумя группами зрительских мест. Актеры играют в пространстве между и за его пределами. Действие распространяется на соседние области, в том числе на одну, представляющую титульную рощу вишневых деревьев. Три прекрасные капли сначала изображают фруктовый сад, а затем поднимаются, открывая вид на закат. Умное устройство остро напоминает нам, что поместье не воссоздано буквально, поскольку представление происходит на открытом воздухе, что является долгожданной обстановкой, поскольку лето продолжается.

Режиссер Кэти Брук умело перемещает свой гипс из 12 гипсов внутрь и наружу, над и под продуманным центральным набором платформ под каркасом без крыши. Зрители сидят на двух рядах сидений лицом друг к другу, пока актеры перемещаются вокруг них в центральной и прилегающих открытых площадках, причем одна сторона представляет титульную вишневую рощу. Освещение C. Todd Brown прекрасно учитывает, что дневной свет во время действия сменяется ночью. Звук с музыкой от Peter Brucker также добавляет звуковой ландшафт, не чувствуя себя навязчивым. В то же время случайный скрип реального поезда и свистки на его пути — очаровательные отвлекающие факторы, ради которых актеры могут сделать паузу.

Костюмы от Дэмиана Доминкеса напоминают о том периоде. Коттер Смит , который помогает режиссеру Кэти Брук в работе компании, используя активный анализ подготовки актеров Константином Станиславским.

Задумав постановку вместе с талантливой творческой командой Брука и Кванта, Боос вступает в центральную роль Любови Андреевно, давно отсутствующей матриарха семьи Раневских. Она возвращается для продажи поместья и дома своего детства, чтобы выплатить долги, но этого слишком мало и слишком поздно, поскольку семья борется с потоком воспоминаний, мечтами и сожалениями.

Боос часто инсценирует и адаптирует работы для Quantum. Тем не менее, в последнее время зрители не видели ее в роли продюсера компании. Итак, Любовь Андреевна Бооса, или «Мама Раневская», — персонаж в кризисе, чья любовь к дому и семье противоречит ее долгому отсутствию. Боос уравновешивает широкий спектр горько-сладких эмоций, поскольку ее персонаж поочередно заботится о других и беспокоится о своем собственном будущем. Соответственно, Боос находится в центре талантливого ансамбля, как и в компании, которую возглавляет.

Две дочери, пытающиеся найти свой путь в жизни и любви, олицетворяют весь спектр надежд, которые либо рухнули, либо осуществились. Мойра Куигли сильна, как Варя, старшая сестра, управляющая домом, и все еще надеется, что брак откроет новую жизнь. Как Аня, Хулия де Авилес Роча передает юношеское предвкушение. Их отношения и устойчивость перед лицом изменений приобретают реалистичный смысл благодаря их подробным и продуманным характеристикам.

Питер Душенес изображает брата и дядю Гаевых. Мог бы он спасти имение, если бы перестал так много болтать и играть в воображаемый бильярд? Дюсехенес дает солидный портрет человека, которому комфортно в настоящем, но который не заботится о будущем своей семьи.

Слуги в доме представляют осажденный низший рабочий класс, которому действительно есть что терять, если семья развалится.

Одна из театральных пар Питтсбурга, Грегори Лихейн в роли дворецкого Фирса и Лори Клачер в роли гувернантки Шарлотты восхитительны. Привлекая решительную лояльность Фирса, Лехейн является тихой силой во всем, тем, кто будет продолжать, независимо от того, что изменится. Передача Леханом воспоминаний о прошлом урожае вишни увлекательна и пронзительна. Клачер изображает причудливое и непредсказуемое обаяние Шарлотты в разнообразных костюмах, передвигающихся на улице и по дому, в отличие от официальной одежды и манер Фирса. Когда Шарлотта показывает фокусы на последней вечеринке, которую семья устроит в доме, кажется, что она и девочки много раз проделывали какие-то трюки, и это очаровательно.

В роли Лопахина, Ник Лихейн , сын Лори и Грега, предприимчивый и злорадный символ успеха. Его отец был крепостным (или холопом) в имении, и теперь Лопахин, превратив свои рубли в золото, может рулить будущим вишневым садом.

Зэнни Лэрд — домашняя служанка Дуняша, которая стремится к более высокому классу и преследует Яшу, молодого джентльмена, которого играет Бенджамин Виртел , который поочередно флиртует и увольняет ее. Лэрд подчеркивает глупость и забывчивость Дунайши, вызванные ее стремлением вырваться из своего класса. Джейк Эммерлинг Епиходов из — неуклюжий бухгалтер поместья в минусе. Он принимает и цитирует название, данное другими «катастрофа, ожидающая своего часа». Его клоунские ухаживания за Дуняшей, может быть, и увенчались бы успехом, если бы не рушился фундамент дома.

Старейшины уменьшены, бедны или в долгах. Джон Шепард — это Пищик, соседский землевладелец, который часто приезжает и просит денег в долг. Он комически трагичен из-за своей возможной удачи.

Давнего ученика и наставника Трофимова играет Джозеф МакГранаган . Он выступает с вечной критикой образованных людей, считающих себя вправе. «Они притворяются такими серьезными, ходят с серьезными лицами и всегда говорят о «важных» вещах. Они философствуют, а между тем на их глазах рабочие голодают. Спят без кроватей, по тридцать-сорок в одной комнате, везде клопы, вонь, сырость, моральная грязь… И, очевидно, все эти разговоры, разговоры, разговоры только для того, чтобы они не смотрели на реальность ситуации».

Лопахин — капиталистическая антитеза Трофимова. Мама Бооса, предложив, надеюсь, ему руку своей старшей дочери, впадает в тихие рыдания, слезы, подобающие еще одной трагедии в жизни героя Бооса.

Независимо от того, кто «выиграет», правда, которую говорит Трфимов, взывает к надежде нового поколения. Как и многие до и после них, они будут протестовать, проводить кампании и бунтовать, чтобы подпитывать перемены на благо угнетенных. Он говорит: «Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для нас сейчас, когда-нибудь станет нам ближе, станет понятнее. Только мы должны работать. Мы должны поддерживать тех, кто стремится к высшей истине».

Однако вполне уместно, что за Фисом, пережитком прошлого, остается последнее слово, ибо то, что утеряно, может жить только в памяти или в переосмыслении.

Зрители могут воспользоваться удобной парковкой (с доступной зоной), внутренними туалетами, а также некоторыми уступками и беседами после шоу. OneValley так хорошо подходит для таких встреч; надеюсь, другие рассмотрят возможность создания подобных приключений в месте, созревшем для рассказывания историй.

«Вишневый сад», который длится 120 минут, является открытием сезона Quantum 22/23. Билеты, варианты питания перед шоу, мероприятия после шоу, требуемая безопасность посетителей Covid и подробная информация о полном сезоне доступны онлайн в Quantum Theater или в кассе по телефону 412.362.1713.

Нравится:

Нравится Загрузка…


‹ ’22 Point Park Grad Wins Playwriting Award

What’s On Stage Pittsburgh за неделю с 11 июля 2022 г., обновлено до конца августа ›


9000 2 категории: Отзывы

Теги: Бенджамин Виртель, Брайс Катлер, К. Тодд Браун, Коттер Смот, Дамиан Доминкес, Грегори Лахейн, Джейк Вмерлинг, Джон Шепард, Джозеф МакГранаган, Джулия де Авилес Роша, Карла Боос, Кэти Брук, Лори Клатшнер, Либби Аппель , Мория Куигли, Ник Лихейн, Питер Брукер, Квантовый театр, Вишневый сад, Залли Лэрд

Вишневый сад Резюме — eNotes.com

Вишневый сад — пьеса Антона Чехова, в которой обедневшая помещица Люба Раневская и ее семья должны решить: продать свою землю или снести свой вишневый сад, чтобы заплатить Любе ипотека.

  • После смерти сына и мужа имение госпожи Любы Раневской по уши в долгах.

  • Перед Любой стоит выбор: либо продать свое имение с аукциона, либо снести свой знаменитый вишневый сад и построить новые дачи, которые можно будет сдавать в аренду.

  • В конце концов, Люба отказывается уничтожать сад и теряет свое имение.
Скачать PDF PDF Цитата страницы Цитировать Поделиться ссылкой Делиться

Последнее обновление: 5 мая 2015 г., редакция eNotes. Количество слов: 912

В то время как Чехов изображает поражение культурной элиты в одном из самых печальных произведений драмы «» «Три сестры », в «» он рассматривает ту же проблему с более комически-иронической точки зрения.0003 Вишневый сад. В то время как Константин Станиславский поставил премьеру спектакля как мрачную трагедию, Чехов в письмах об этом спектакле настаивал на том, чтобы называть его «не драмой, а комедией, местами почти фарсом». Тем не менее, чаще всего она исполнялась как патетическая драма. Конечно, его сюжеты удручающе серьезны: потеря родового поместья; появление полуграмотного, честолюбивого среднего класса, пришедшего на смену аристократии; раскулачивание и рассеяние семьи и двора Раневских; вина и раскаяние Любы, которая не может сопротивляться своей привязанности к недостойному мужчине. Проблемы пьесы — потеря, неспособность общаться и понимать, а также смерть старого порядка.

Вишневый сад ставит перед дилеммой: Семья Раневских, в которую входят помещица Любова (Люба) Андреена Раневская, ее брат Гаев, дочь Аня и приемная дочь Варя, сталкивается с двумя альтернативами, которые она считает одинаково неприемлемыми: либо потерять имение на аукционный блок из-за невыплаченной ипотеки, или разрушить его уникальность, срубив вишневые деревья и сравняв с землей жилой дом, чтобы заменить его летними коттеджами. Второй вариант, которым воспользуется купивший сад на аукционе коммерсант Ермолай Алексеевич Лопахин, предлагает то, что господа считают вульгарным экономическим решением в ущерб заветным ценностям красоты и вдохновения. В этой ситуации г-жа Раневская предпочитает бездействовать, тем самым лишаясь имущества.

Прежде чем читатель/зритель будет оплакивать инсценированные потери, было бы хорошо понять, что именно теряется и почему. Чехов смягчает акт раскулачивания, квалифицируя сочувствие к потерпевшим и усложняя характер раскулачивателя. Конечно, и Люба, и Гаев, хотя и обаятельны и благонамеренны, гораздо менее пафосны и привлекательны, чем их предшественники Прозоровы. Люба безответственна, небрежна и склонна к саморазрушению. Ее лень и неконтролируемая расточительность рушат ее дом. Конечно, для нее фруктовый сад символизирует детскую невинность, элегантность старого, праздного дворянского дворянства, культуру, изящество, чистоту и красоту. И все же видения Любы о невинности и детстве должны были уступить место ее запятнанной взрослой жизни с ее безрассудным прелюбодеянием, девичеством и инертностью. Некогда символ энергичного образа жизни, фруктовый сад теперь олицетворяет упадок и гниль, охватившие ту жизнь.

В то время как фруктовый сад напоминает Любе о ее чистом детстве, он кажется ученику-репетитору Трофимову воспоминанием о рабстве. Он рассказывает семнадцатилетней Ане о греховных мечтах разлагающегося высшего класса России: «Вы только подумайте… . . Ваш дед . . . и все ваши прадеды были крепостными хозяевами — они владели живыми душами. Разве ты не видишь, как люди смотрят на тебя с каждой вишни в твоем саду. . . ты не слышишь голоса?

Хотя Трофимов красноречиво идеалистичен, у него есть и менее привлекательная сторона. Чехов обычно иронизирует в адрес активиста, а Трофимова он изображает ленивым, поверхностным, глуповатым и несексуальным. Непостоянная Люба набрасывается на него за то, что он убеждает ее признать правду о ее плачевном положении; она жестоко наносит удар по его незрелости. В ужасе он выбегает из комнаты и падает вниз по лестнице. После того, как раскаявшаяся Люба просит у него прощения и танцует с ним, они прощают друг друга. Чехов показывает, как его персонажи могут потерять достоинство только для того, чтобы подчеркнуть свою человечность.

Самодельный торговец/застройщик Лопахин играет в драме весьма неоднозначную роль. Это грабитель старых порядков, который не может сдержать своего классового чувства торжества, когда он приобрел на аукционе фруктовый сад: он справедливо называет себя «поросенком в кондитерской», шустр с прислугой, беспощаден с Гаева, и бесчувственного к Варе, которая хотела бы выйти за него замуж. И все же он самый положительный персонаж в пьесе. Он с растущим раздражением пытается привести в чувство сбитых с толку дворян. Он единственный, у кого достаточно энергии, целеустремленности, самоотверженности и проницательности, чтобы предложить, как превратить поместье в прибыльную операцию. Он боготворит Любу и ни в чем не может ей отказать, хотя и отчаивается в ее способности выжить. Скорее всего, она тайная любовь всей его жизни, дающая истинную причину, по которой он не женится на Варе. Чехов изображает Лопахина щедрым, неприхотливым и беззлобным; Мотивы Лопахина невинны, хотя его воздействие разрушительно. В общем, Чехов заметно смягчает акт раскулачивания.

Более того, он показывает, что утрачивается на самом деле не порядок стабильности, семейной любви и единства, невинности и полезности — они уже давно ушли. Разрушение поместья — это разрушение иллюзий, и драма исследует этот двойной негатив на многих амбивалентных и ироничных уровнях действия, характеристики и темы. Гувернантка Шарлотта монолог рассказывает о своей безродности и жизненной пустоте, потом глушит слова, жуя огурец и клоунада. Гаев клянется, что имение не будет продано, при этом то и дело засовывая себе в рот конфеты. Лакей Любы Яша пародирует ее французские манеры, а служанка Дуняша передразнивает ее страстную натуру. Соперничество неуклюжего приказчика Епиходова и наглого Яши за жеманную Дуняшу — пародия на романтическую любовь. Старые, глухие ели, заброшенные и заброшенные в конце пьесы, — пережиток давно минувших дней, когда в саду росло много и сладко вишня.

Ссылайтесь на эту страницу следующим образом:

«Вишневый сад — Краткое содержание» Шедевры мировой литературы, критическое издание Эд. Стивен Г. Келлман. eNotes.com, Inc. 2009 eNotes.com 13 июля 2023 г.

Примечание: При ссылке на онлайн-источник важно указывать все необходимые даты. Цитата выше будет включать 2 или 3 даты.

  • Если есть три даты, первая дата является датой оригинала публикация в традиционной печати. Второе – это дата публикация онлайн или последняя модификация онлайн. Последняя дата сегодня date — дата, когда вы цитируете материал.
  • Если указаны две даты, дата публикации и появления онлайн то же самое, и будет первой датой в цитировании. Второе свидание сегодня date — дата, когда вы цитируете материал.
Скачать PDF PDF Цитата страницы Цитировать Поделиться ссылкой Делиться

Последнее обновление: 5 мая 2015 г. , редакция eNotes. Количество слов: 789

Когда маленький сын мадам Раневской, Гриша, тонет всего через год после смерти мужа, ее горе настолько подавляет, что она отправляется в Париж, чтобы забыться, и остается в отъезде на пять лет. На Пасху перед возвращением в свое имение в России она посылает за своей семнадцатилетней дочерью Аней присоединиться к ней. Чтобы оплатить расходы на поездку свою и дочери, мадам Раневская вынуждена продать свою виллу в Ментоне, и теперь у нее ничего не осталось. Она возвращается домой и обнаруживает, что все ее поместье, в том числе вишневый сад, который настолько известен, что упоминается в энциклопедии, должен быть продан с аукциона в счет погашения ее долгов. Госпожа Раневская убита горем, но ее старый друг Лопахин, купец, отец которого когда-то был крепостным в ее родовом поместье, предлагает выход. Он говорит, что если вырубить вишневый сад и разделить землю на участки для сдачи в аренду дачникам, то она сможет получать доход не менее двадцати пяти тысяч рублей в год.

Мадам Раневская не может вынести мысли, что дом ее детства со всеми его воспоминаниями постигнет такая участь, и с ней согласны все члены ее семьи. Ее брат Гаев, оставшийся управлять поместьем, убежден, что должен быть какой-то другой выход, но ни одна из его идей не кажется осуществимой. Будет хорошо, думает он, если они все придут за наследством, или если Аню выдадут замуж за богатого человека, или если их богатую тетку удастся уговорить прийти им на помощь. Однако тетка не совсем одобряет мадам Раневскую, которая, как она полагает, вышла замуж ниже ее.

Мысль о том, что сам Гаев может что-то сделать, никогда не приходит ему в голову; он продолжает играть в бильярд и жевать конфеты, как и всю свою жизнь. Другие члены семьи мечтают о таких же тщетных мечтах. Варя, приемная дочь, надеется, что Бог что-нибудь сделает с ситуацией. Пищин, сосед-землевладелец, который сэкономил в финансовом отношении, когда железная дорога выкупила часть его собственности, советует ждать, пока что-нибудь подвернется.

Лопахин, который упорно боролся за свое нынешнее положение, откровенно озадачен упрямством семьи. У него нет иллюзий по поводу самого себя; на самом деле он понимает, что по сравнению с этими красноречивыми и воспитанными аристократами он еще только крестьянин. Он пытается улучшить себя интеллектуально, но засыпает над книгами, с которыми он должен быть знаком.

Глядя на старый вишневый сад в лунном свете, вишневый сад, который кажется таким прекрасным мадам Раневской, он не может не думать о своих предках-крестьянах, для которых каждое дерево должно было быть символом угнетения. Трофимов, воспитатель маленького Гриши, более выразительный, чем Лопахин, пытается донести эту мысль до Ани, в которую он влюблен.

Вишневый сад выставлен на аукцион. В тот вечер мадам Раневская дает бал в старом доме, акт, соответствующий нереалистичному отношению ее класса в целом. Даже ее престарелый слуга Фирс поддерживает ее и остается верным ей и ее брату. На вечеринку прибывает Лопахин с известием, что он купил имение за девяносто тысяч рублей сверх залога. Когда он объявляет, что собирается вырубить сад, госпожа Раневская начинает плакать. Она планирует вернуться в Париж.

Другие в равной степени пострадали от продажи вишневого сада. Гаеву на основании сделки с Лопахиным предлагается должность в банке за шесть тысяч рублей в год, которую он не удержит из-за своей лени. Слуга госпожи Раневской, Яша, в восторге от продажи, потому что поездка в Париж для него означает бегство от скуки русской жизни. Для Дуняши, ее горничной, продажа означает крушение ее надежд когда-либо выйти замуж за Яшу и вместо этого пожизненную зависимость от Ефодова, бедного, неэффективного приказчика. Для Вари, приемной дочери госпожи Раневской, это означает должность экономки в соседнем имении. Для помещика Пищина это подтверждение его философии. Следователи находят на его земле ценные полезные ископаемые, и теперь он может выплатить свой долг мадам Раневской и предвкушать новый временный период достатка. Только Фиерс не пострадал. Отъезд семьи — это конец жизни этого старого слуги, чего бы это ни стоило, но он более обеспокоен тем, что Гаев, его хозяин, носит легкое пальто вместо шубы, когда он провожает госпожу Раневскую в гостиную. станция.

Ссылайтесь на эту страницу следующим образом:

«Вишневый сад — Краткое содержание» Критический обзор литературы для студентов Эд. Лоуренс В. Маццено. eNotes.com, Inc. 2010 eNotes.com 13 июля 2023 г.

Примечание: При ссылке на онлайн-источник важно указывать все необходимые даты. Цитата выше будет включать 2 или 3 даты.

  • Если есть три даты, первая дата является датой оригинала публикация в традиционной печати. Второе – это дата публикация онлайн или последняя модификация онлайн. Последняя дата сегодня date — дата, когда вы цитируете материал.
  • Если указаны две даты, дата публикации и появления онлайн то же самое, и будет первой датой в цитировании.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *