Песня четыре истины текст: ДиВиСи – Четыре истины — слушать детские песни

Читать онлайн «Эвермор. Время истины», Сара Холланд – Литрес, страница 4

6

Когда мы добираемся до бального зала, все мои страхи и злость улетучиваются и мгновенно превращаются в восхищение.

Пол и стены из того же бледного камня, что и остальная часть замка, и через него бегут светящиеся серебряные и черные прожилки. Потолок – купол из стекла, пропускающий сверкающий водопад красного, оранжевого и фиолетового: солнце садится над океаном. Солнечный свет течет золотым потоком по стенам и полу, из-за чего люди, кружащиеся в танце, – их так много, точно больше двух сотен – словно плывут, даже через прозрачный серый туман моей вуали. Я забываюсь и крепче сжимаю руку Лиама.

Но чувствую его напряжение, напоминающее мне, что, несмотря на улыбку, он боится и мы в опасности. Он крепко берет меня под локоть и тянет вниз по лестнице, к толпе. Подол платья скользит по полу, кинжал под юбкой кажется тяжелым в своих ножнах.

В передней части зала мраморный пол поднимается широкой лестницей, и там, над ступеньками, выстроился оркестр. Я ничего подобного раньше не видела: десятки музыкантов создают мелодию на виолончелях, флейтах, барабанах и инструментах, которые я даже не могу назвать. Одна длинная флейта кажется сделанной из человеческой кости. Мелодия красивая, но не может успокоить мою дрожь. Пока мы продвигаемся вперед, музыка оборачивается вокруг меня как что-то осязаемое, язык, на котором я не говорю, но который все равно манит меня непонятным образом.

Над оркестром стоит пустой трон, вырезанный из блестящего темного дерева.

На полпути по лестнице Лиам останавливается, поворачивается ко мне и наклоняется ближе, чтобы прошептать что-то на ухо. Я пытаюсь не дрожать.

– Двери. Вон там. Видишь?

Я слежу за его взглядом и вижу стеклянные двери в другом конце комнаты, распахнутые и открывающие вид на роскошный сад, из-за которых доносится слабый шум разбивающихся волн. Они кажутся очень далекими, учитывая море людей, танцующих между нами, и шансом на спасение. Я киваю.

Лиам напряженно улыбается проходящей мимо паре.

– Они ведут на балкон.

Спускаясь по лестнице, я ожидаю, что вся толпа резко повернется ко мне, узнает меня, несмотря на вуаль, жду, что вот-вот услышу крики «убийца».

Но ничего не происходит. Люди в военной форме, как у Лиама, или пышных платьях и вуалях двигаются парами в сложном рисунке и не смотрят на меня. Они поглощены друг другом. Несколько взглядов все же скользит по мне, и сердце начинает бешено стучать – пока я не вспоминаю о ядовитых сплетнях, гулявших по Эверлессу, о различных богатых партиях, которые леди Верисса подбирала Лиаму, только лишь затем, чтобы он их отверг. Девушка рядом с ним привлечет внимание, но с этим ничего не поделаешь.

Компания людей с бокалами вина в руках подходит ближе, обсуждая меню банкетного стола. Один из них, мужчина в темно-фиолетовом пиджаке, отходит от группы и идет к нам, его взгляд прикован к Лиаму. Внутри все переворачивается, когда я узнаю лорда Ренальди с первой вечеринки-ужина в Эверлессе. Это он угрожал забрать год крови Беи за то, что она пролила на него вино, прежде чем Роан рассеял напряжение своим шармом.

– Мы живем в удивительные времена, – говорит он излишне громко, плохо проговаривая слова. – Наша первая смена власти за пять столетий – и в качестве Королевы мы получаем худенькую девчонку. – Он ухмыляется Лиаму и хлопает его по руке, дрожа от смеха.

Я напрягаюсь. Может, Ина мне и не верит, но мне больно слышать, что о ней такое говорят, поэтому держусь из последних сил, чтобы не вырвать напиток из рук аристократа и не выплеснуть ему в лицо за этот тон.

– Разве не так, лорд Герлинг?

Лиам улыбается. Его глаза – чистый лед, но, полагаю, Ренальди слишком пьян, чтобы это заметить.

– Посмотрим, – отвечает он, кивает, заканчивая разговор, и отходит от Ренальди, все еще направляя меня, слегка придерживая за рукав.

К потолку возносится заливистый смех. Компания идет прочь. Когда Лиам переводит на меня взгляд, я понимаю, что мои кулаки сжаты, а ногти впились в ладони. «Ты тоже сомневаешься в Ине?» – хочется спросить мне, но сейчас не время и не место.

– Как я и сказал, никто тебя не заметит, – бормочет Лиам. Он кладет руку мне на талию. Со стороны непонятно, но его прикосновение легкое и ничего не значащее, улыбка пустая, формальная.

Группка людей вертится у подножия лестницы, и все спускающиеся останавливаются и присоединяются к ним. Лиам ведет нас в их направлении, а я наклоняю голову, пытаясь увидеть, кто стоит посередине. И тут во рту пересыхает.

Ростовщица времени средних лет, одетая так же красиво, как и все здесь, в зеленый костюм с золотой окантовкой, сидит за маленьким столом с блестящими инструментами перед ней. Они меньше и чище, чем инструменты Дуада из Крофтона или Вика, ростовщика времени, который забрал десять лет моей жизни в Лаисте, но все же острые, угрожающие.

И здесь меня накрывает странное, непонятное чувство. Что-то не так, потому что люди подходят к ней один за другим, улыбаясь и болтая, охотно протягивая руки. В Крофтоне очередь перед лавкой Дуада состояла сплошь из отчаявшихся бедняков: понуро опущенные головы, тихие голоса умоляют Колдунью благословить их лишним часом-другим. Когда я отправилась к Вику в Лаисте, он сперва забирал каплю крови у каждого пришедшего, чтобы проверить оставшееся тому время, посыпал ее специальным порошком и поджигал, а потом осторожно отсчитывал секунды жизни пламени, чтобы убедиться, что не заберет больше нужного и не убьет клиента. Ростовщица времени в зеленом ничего не отмеряет. Все здесь могут пожертвовать годы, даже десятилетия, если именно это она забирает.

Парочка отходит от стола и проходит мимо нас. Я слышу, как женщина говорит:

– Дорогой, осторожнее: испачкаешь мое платье в крови!

– Что это? – Мой шепот излишне напряженный. Злость из-за несправедливости бурлит во мне.

Взгляд Лиама бросается из стороны в сторону. Он видит то же, что и я: эта очередь преграждает нам путь к побегу. Что бы это ни было, нам нужно через нее пройти.

– Десятина для Ины, – бормочет он, беря меня за руку и подтягивая ближе. – Все должны предложить год собственной крови. Это вроде как некий дар. Прости, я не понял…

К горлу подступает ком. Год. И этим людям даже все равно; они смеются и улыбаются, закатывая рукава, обнажая руки и ладони, словно это какой-то пустяк. Их плоть гладкая, без отметин. Никаких следов, что раньше у них забирали кровь.

Для них действительно год – ничто. Им никогда не приходилось жертвовать даже днем.

Когда сребровласый джентльмен отходит от стола, я наблюдаю, как ростовщица времени закрывает флакон с его кровью и кладет на бархатную подушечку рядом с десятками других. Мужчина больше переживает из-за своей одежды, вытирая каплю крови узорчатым платком.

Так много крови красиво мерцает во флаконах, словно скопление драгоценных камней. Мужчина позади меня ловит мой взгляд и вскидывает бровь.

– В очереди?

Лиам отвечает за меня.

– Да, – он ставит меня рядом с собой и тихо говорит: – Все нормально. Я отдам еще один год за тебя…

– Дело не в этом, – заикаясь, отвечаю я. – Просто… не думаю, что мое время можно поглотить. Оно навредило Каро, когда она пыталась выпить его впервые в Эверлессе. Думаешь, оно и Ине навредит?

Слова заканчиваются, когда еще один страх, похуже, охватывает меня. Что если моя кровь снова попадет в руки Каро? Какую темную магию она тогда создаст?

Даже сквозь вуаль я вижу, как шок, а потом сомнение проскальзывают по лицу Лиама. За годы изучений он не узнал ничего подобного о моей крови.

От моего признания Лиам словно молодеет, и вот уже мы просто мальчик, которому, несмотря на весь его ум и образование, всего лишь девятнадцать, и девушка, у которой столетия воспоминаний, знаний и магии, доступа к чему она не имеет.

Очередь двигается. Теперь черед Лиама. Он нежно сжимает мою руку и делает шаг вперед, заставляя меня замереть на месте. Голова кружится от новой информации. Темная десятина. Предложение Лиама отдать год жизни за меня. Животный страх, что Каро снова получит мою кровь, сделав меня соучастницей устроенного ею хаоса.

Я вижу, как лезвие вскрывает плоть Лиама, и перед глазами все плывет. Это лишь его ладонь, только ладонь. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как течет кровь.

Когда все заканчивается, Лиам смотрит на меня и, извиняясь, улыбается ростовщице времени, перевязывающей его руку.

– Надеюсь, вы простите мою любимую, – его слова полны очарования. – Она не в силах переносить вид крови.

– Ой да ладно. – В голосе ростовщицы времени слышится тот же легкий аристократический шарм, к которому примешивается что-то резкое. – Она может закрыть глаза или вы держите ее за руку.

Она повышает голос, обращаясь ко мне, и мне не нравится ее пронзительный взгляд.

– Уверена, миледи, – говорит она с опасным подтекстом в голосе, – вы не хотите упустить такую честь, чтобы ваша кровь бежала по венам Королевы. Еще я слышала, что она собиралась создать украшение из кровавого железа для своей короны.

Внутри у меня все опускается, а люди вокруг начинают поворачивать головы, с любопытством вытягивая шеи. Их внимание, как угрожающий ветерок, готово сорвать с меня вуаль и открыть лицо убийцы всему бальному залу.

Хотя мои ноги налились свинцом от страха, я делаю шаг вперед.

– Конечно, нет, – покорно шепчу я, закатывая рукав. Лиам обнимает меня, и, несмотря на мое предыдущее нежелание, сейчас его прикосновения мне просто необходимы. Когда лезвие ростовщицы времени разрезает кожу на моей ладони, Лиам наклоняется, делая вид, что целует меня в висок, чтобы подбодрить. Вместо этого Лиам шепчет мне на ухо:

– Все будет хорошо.

Пока ростовщица времени тянется к бинту, комната затихает и все оборачиваются к трону. Женщина отпускает мою руку и сгибается в низком поклоне, когда дверь в стене за троном открывается, и заходят две девушки в пышных одеяниях.

 

Каро. И только что провозглашенная Королева Семперы Ина Голд.

7

Меня наполняет страх: вуаль кажется слабой защитой, когда Каро в комнате, – но я не могу оторвать взгляд от Ины. На ней тоже вуаль, но прозрачная, вышитая маленькими блестящими слезинками, и все они сделаны из кровавого железа. Я не только вижу ее лицо, но даже на таком расстоянии мне кажется, что оно будто светится. Одежда Ины ниспадает, как черный водопад, на ступени.

Корона блестит в темных волосах – острые красно-золотые кончики тоже сделаны из кровавого железа, отчего кажется, будто она испачкана в крови. Ина подплывает к резному дубовому трону и на мгновение замирает, прежде чем изящно сесть – она держится как самая настоящая Королева. Люди вокруг забывают про разговоры и направляются к возвышению, толпа собирается возле Ины, лорды и леди выстраиваются, чтобы поцеловать ей руку и сказать слова, которые я не могу разобрать.

Прикосновение Лиама к моей щеке через тонкую паутину вуали заставляет меня вздрогнуть. Шелковый бинт торчит из-под его рукава. Его рука намного теплее моей. Не знаю, почему это меня удивляет.

Он разворачивает меня к себе и улыбается, но я вижу напряжение в его глазах, чувствую его в бешеном пульсе. Лиам ведет меня подальше от ростовщицы времени, которую тоже так привлекло грандиозное появление новой Королевы, что она и не заметила, как я сбежала из очереди.

Мне хочется протиснуться через толпу и побежать к трону Ины, выкрикивая все, чего я не могла сказать еще пару часов назад. Что я ее союзник, что она не может доверять Каро, что служанка станет контролировать ее так же, как контролировала Королеву. Что мы с ней родились в городе под названием Брайарсмур, а имя нашей матери – Наоми.

Но вместо этого я повторяю действия всех других пар в зале: кладу руку на плечо Лиама и позволяю ему притянуть меня ближе. Он устраивает левую руку на моей талии, пальцы наших правых рук переплетаются. По напряженному выражению его лица я понимаю, что Лиам боится.

Я оглядываюсь по сторонам, ожидая, что кто-нибудь вот-вот заметит, что я не знаю правильных движений, и признает во мне самозванку. И с ужасом чувствую присутствие Каро в комнате, таящее в себе некую темную угрозу. Но Лиам ловит мой взгляд и качает головой. Он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо, и его темные кудри касаются моей щеки. По мне пробегает холодок.

– Не оглядывайся, – говорит он немного резко.  – Не нервничай. Нам просто нужно добраться до двери и незаметно выскользнуть.

Мое платье ниспадает до самого пола, скрывая дорожные ботинки, которые все еще на мне. Мне удалось убрать волосы наверх, в подобие элегантной прически, такой же, как у других женщин: корону из кос, удерживающую вуаль. Но я все равно выделяюсь среди них. Только люди со столетиями, бегущими по венам, знают, как танцевать так легко и изящно. Я стараюсь как могу. Пара из очереди на сдачу крови проносится мимо нас, великолепно вальсируя. Через вуаль женщины, – которая легче, чем моя, – я вижу ее лицо, смущенно улыбающееся партнеру.

Печаль от потери того, чего у меня никогда не было, овладевает мной, когда музыканты начинают грустный напев. В другом мире, другой жизни это могла быть и я. Мне чудится, будто я – почетный гость на этом празднике, мысли бурлят, как глоток мадели. Я не носила бы вуали. Никто не носил бы, потому что оплакивать было бы некого, оставалось бы только праздновать. Ина не сидела бы холодной и отстраненной на своем троне, а танцевала бы среди нас, такая же веселая Королева, как некогда известная мне принцесса.

И Роан кружился бы с ней. А мы с Лиамом танцевали бы рядом и тоже улыбались бы. Возможно, я почувствовала бы себя равной всем присутствующим и прикосновения, смех и непринужденная болтовня стали бы для меня чем-то легким и естественным, а не запретным и смертоносным.

Но воображаемый мир не похож на этот. Тут все овеяно печалью: она под нашими вуалями, в грациозных движениях пар, грустных песнях скрипки, в Ине, такой близкой, но все же такой далекой и неприкасаемой. Во мне столько пустоты, оставленной тем, чего у меня никогда не было, – всем, о чем до этого момента я даже не подумала бы мечтать. Увы, мне не суждено в этом мире беззаботно танцевать с Лиамом.

Пока Каро жива.

Пока я не узнаю, как ее убить.

Внезапно необходимость сбежать накрывает меня, и мне нужны все силы, чтобы не броситься к двери.

Молодой человек с бронзовой кожей и яркими золотыми волосами кружится возле нас, его рука касается моей, а женщина в фиолетовом шелке смеется ему вослед. Я вижу, как он тепло улыбается Лиаму, проходя мимо. Лиам кивает, хотя его улыбка натянута. Мужчина кивает в ответ, а потом смешивается с толпой и исчезает.

– Это Элиас, – шепчет он мне на ухо, когда мы отходим на пару шагов подальше. – Он встретит нас на улице.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть вслед Элиасу, и во рту пересыхает. Не догадываясь об этом, я коснулась кого-то не из Семперы, того, у кого нет времени в крови. Лишь наша страна несет это проклятие.

Когда я снова замечаю Элиаса среди танцоров, пытаюсь найти хоть какие-то различия в его широких плечах, открытой улыбке, но ничего не нахожу. На первый взгляд он кажется нормальным – помимо того что Элиас красив, богат и грациозен, – но я лишь представляю сверхъестественную грацию в его движениях, будто кровь в его венах отчего-то легче, чем у нас. Это благословение или проклятие? Никогда не знаешь, сколько у тебя осталось времени.

– Мы можем ему доверять? – шепчу я Лиаму.

– Так же, как ты доверяешь мне.

Мелодия снова меняется, становясь громче и быстрее. Я тайком осматриваю комнату, чтобы не пришлось встречаться взглядом с Лиамом, пока мы подходим ближе к двери на балкон. Лишь пара минут, уговариваю я себя, и тогда я ускользну, растворившись среди других гостей. Только две песни в очень напряженной, волнующей близости с Лиамом – и я уйду.

Но, продвигаясь к двери, мы оказываемся все ближе к Каро, которая молчаливой тенью присутствует возле трона.

Лиам снова наклоняется, чтобы прошептать. Я стараюсь не реагировать, не дрожать от его близости.

– Конец этой песни – наш лучший шанс, – говорит он. За окном я вижу полосу окрашенного закатом океана. Пока мы наблюдаем, две женщины отделяются от вальсирующих и проскальзывают через дверь. Стоящая вдалеке Каро смотрит им вслед. Мое сердце колотится.

– Тебе придется притвориться, что наслаждаешься моей компанией, – добавляет Лиам, наклонившись к моему уху. Если бы я так не нервничала, я бы рассмеялась тому, каким холодным и раздраженным он может быть, даже грациозно ведя меня в танце. Но во мне нет места для смеха – только для страха.

Он меняет направление нашего танца, ведя нас прямо к двери. Меня это застает врасплох, и я отстаю на шаг, из-за чего Лиаму приходится притянуть меня поближе, усиливая хватку на моей талии. Мое дыхание сбивается, но Лиам или не замечает, или притворяется, что не замечает.

А потом я понимаю, что мы пересекли бóльшую часть зала и приближаемся к распахнутой стеклянной двери, ведущей наружу. Хватка Лиама становится еще сильнее, и я заставляю себя улыбнуться, удерживать его взгляд, изображать спокойную грацию, когда мы добираемся до края толпы как раз к самому концу мелодии. Мое сердце трепещет, а в голове проносятся вопросы. Стражники освободились? Это Каро смотрит на меня, стоя на возвышении? Я не осмеливаюсь повернуться, чтобы проверить, но затылок словно покалывает иголками. Лиам отступает от меня, все еще держа за руку, и, хотя мне не хочется признаваться себе, лишь это сдерживает мой страх.

Вместе мы выходим на балкон-сад, обнимающий изгиб дворца. В дальнем конце балкон нависает над обрывами. Земля под ним – острые скалы и песок, хотя здесь, со всеми этими стройными деревьями и огромными цветами, окружающими нас, так роскошно, что я почти забываю про отвесные, покрытые солью утесы по бокам дворца. Но постоянный низкий грохот прибоя под нами – достаточное напоминание, и мои мышцы сводит от страха и адреналина. Свобода так близко. Я слышу волны, которые унесут меня прочь.

Вижу воду за деревьями. Бухта пестрит лодками, маленькими прогулочными судами и гордыми яхтами, на которых развеваются флаги пяти самых могущественных землевладельческих семей Семперы, в дополнение к нескольким гербам, неизвестным мне. Мой взгляд сразу же останавливается на роскошном судне цветов Коннемора: красного с золотым – корабле Элиаса, который увезет нас прочь. Находясь в десятке ярдов от берега, он нелепо сидит в темноте, покачиваясь на волнах. Не знаю, как мы заберемся в лодку незамеченными.

Лиам держит меня за руку, пока мы идем, проходя мимо других гостей, выскользнувших из бальной комнаты, и музыка понемногу затихает, уступая место шуму волн. Одна женщина поворачивает голову, чтобы посмотреть на нас. Она откинула вуаль назад, обнажив сильно загорелое, красивое лицо, и я вижу, как ее темные глаза останавливаются на Лиаме. Это не просто случайный взгляд. Мою грудь пронзает страх: она догадалась, что что-то не так.

Но я говорю себе, что ничего страшного не произошло. Лиам высокий, красивый, статный в своем костюме. Неудивительно, что за ним всюду следуют взгляды.

Мы так близко к морю, что я чувствую вкус соли на языке. Ноги жаждут перейти на бег, но Лиам крепко держит меня за руку, заставляя вести себя спокойнее, как другие молодые люди, сбежавшие с танцев и наслаждающиеся садами.

И вот тогда все начинает портиться.

Музыка, доносившаяся из бальной комнаты, замолкает, это не плавное затихание песни, подошедшей к концу, а резкая остановка. Я перестала ее слышать, когда она смешалась с волнами внизу, но мои уши заметили неестественную тишину.

И внезапно я с уверенностью понимаю, что Каро известно: я сбежала. Рукой я пытаюсь нащупать рукоять кинжала под платьем, и лишь осознание того, что сзади нас идут две женщины, мешает мне обнажить клинок.

У Лиама уходит чуть больше времени на то, чтобы услышать угрожающую тишину, но, когда он понимает, что произошло, вижу, что его глаза распахиваются, и чувствую, как напрягается тело. Его шаг сбивается.

– Нам стоит побежать? – шепчу я, хотя идти некуда, только вниз или назад, в бальный зал.

Лиам качает головой – едва заметное движение. Его лицо белое в сгущающейся тьме.

– Она не знает, где ты, – говорит он таким тихим голосом, что мне приходится напрячь слух. – Только то, что ты где-то во дворце. Мы пока еще можем незаметно уйти.

Я киваю, но в воспоминаниях вспыхивает кровь Роана, и внутренний голос велит мне бежать от Лиама: я опасна и смертоносна. У меня уходят все силы на то, чтобы просто продолжать идти. Пальцы сжимаются в попытке не потянуться за ножом. Вместо этого я еще ниже опускаю вуаль на лицо.

Пока мы идем, тишина уступает место смущенным голосам, и люди начинают выходить из бального зала на балкон. Лиам крепче сжимает мою руку. Позади себя я слышу сбитые с толку голоса, люди перекрикивают друг друга в попытке понять, что происходит.

Убийца Королевы?

Здесь?

Сбежала?

Внезапно меня охватывает страх, сильнее, чем когда-либо с тех пор, как Каро держала меня в своих объятиях, и ноги без предупреждения подкашиваются, мир плывет вокруг меня. Лиам не останавливается. Он обхватывает мою талию рукой и прижимает к себе, словно поддерживает любимую, которая перебрала с бокалами мадели. Он тянет меня сквозь толпу. Мгновенно позабыв обо всяком напряжении между нами, я прижимаюсь к нему, надеясь перенять хоть толику его уверенности. Вижу край балкона, который ведет вниз, к лужайке. Лишь небольшой спуск…

Но тут появляются солдаты. Десятки их высыпают из боковой двери дворца: все широкоплечие, в блестящих нагрудниках, они расходятся по мраморному балкону. Стражники делают шаг вперед, навстречу гостям коронации, грубо хватая мужчин и женщин за руки. На землю падает и разбивается стакан. Я смотрю, как стражник разговаривает с женщиной, которая его уронила. Она мгновение колеблется, а потом поднимает вуаль.

Они обыскивают гостей в поисках меня. Паника наполняет мои вены.

Лиам начинает бежать и тянет меня за собой. Испуганные гости отшатываются от нас, когда мы пытаемся обойти стражников, пока они не заставили нас встать в ряд. Наполненный солью порыв ветра поднимает вуаль у меня с лица…

И тут мои глаза наполняются светом, льющимся сверху. Дверь еще на одном балконе над нами распахивается, и свет факелов заливает нижний балкон, подсвечивает мою кожу. Появляются Каро и Ина. Лица обеих такие знакомые, но у Ины – суровое от гнева, ненависти, а у Каро искажено ужасной улыбкой.

Вокруг меня люди перестают двигаться и поднимают головы, загипнотизированные светом, льющимся из Береговой Гавани. Потом Ина указывает рукой прямо на меня.

 

Раздаются крики. Солдаты смыкают ряды перед нами, их золотые нагрудные доспехи похожи на поток кровавого железа, перекрывающий нам путь к спасению.

Нет, думаю я, когда сотни лиц одновременно поворачиваются ко мне. Они видят не только меня, но и Лиама, стоящего чересчур близко ко мне.

В моей голове пульсирует лишь одна мысль: что бы ни случилось со мной, Каро не должна заполучить Лиама.

Я достаю нож и бросаюсь к нему.

Относительная и абсолютная истины

Ваджрная песня — это поучения в форме стиха или поэмы, выражающие окончательное постижение (при этом слово «песня» не означает, что эти поучения действительно нужно петь). В линии Кагью такими произведениями особенно знаменит Миларепа: существует множество его поучений в форме ваджрных песен. Песня Второго Шамарпы «Почтение лучезарному гуру» содержится в собрании ваджрных песен важнейших учителей линии преемственности Кагью, изданном на английском языке под названием «Дождь мудрости».

Почтение лучезарному Гуру! 
Эта сияющая сознательность настоящего — 
Подлинное лицо относительной истины. 
Если распознаешь ее безыскусную природную сущность — 
Увидишь абсолютную истину. 
Эти ученые псевдознатоки со своими двумя истинами 
Используют множество цитат и логику, но не понимают сути вопроса. 
Из-за цепляния за двойственное различение они искажают недвойственность 
 

И по-прежнему пребывают в сансарическом заблуждении понятийного принятия и отталкивания. 
Две истины в соответствии с коренными устными наставлениями 
Я здесь ясно покажу и тем самым включу в путь. 
Гуру — славный Держатель Алмаза в человеческой форме. 
Сущность его ума — неисчерпаема. 
Он — основа, алмазное тело неразделимых мудрости и искусных средств. Он — четыре важных аспекта, объединенных в один; 
Этот аспект — тайна тайн относительной истины. 
Мудро практиковать это — абсолютная истина. 
Возникая благодаря колесам энергии Четырех состояний Будды, 
Эта великолепная и высшая тайна созревает на поверхности энергетических колес, 
 

Мы украшены чакрами совершенно чистого мира 
И выходим за пределы четырех состояний медитативного погружения.  
Что касается двух истин в соответствии с глубокой сутью тантр, 
То кроме внешнего, есть еще внутреннее и тайное значения, 
Которые можно узнать только из уст Гуру. 
Чтобы освежить свои воспоминания, пою я сегодня эту песнь. 
Я — сын, постигший устные наставления своего Гуру. 
Не подавляя пылающий опыт медитации 
И не умея хранить эти тайны, пою я эту песнь. 
 

О сонмы Дакинь, радуйтесь! 
Почтение лучезарному Гуру!

Все ваджрные песни наших мастеров начинаются с благодарности учителям. Связь учителя и ученика — это самое важное вне зависимости от ступени развития. Это правило действенно, пока мы не достигли результатов, но и после достижения цели мы сохраняем глубокую благодарность по отношению к собственному учителю. Об этом говорится во множестве песен Миларепы, и здесь, в песне Качё Вангпо, мы находим то же. Язык этих строф, конечно, совсем не тот, к которому мы привыкли, ведь Второй Шамарпа жил в XIV веке.

 

Эта сияющая сознательность настоящего — 
Подлинное лицо относительной истины. 
Если распознаешь ее безыскусную природную сущность — 
Увидишь абсолютную истину.

В этой песне он говорит об относительной и абсолютной истине и о том, почему они не отличаются друг от друга. Для нас это — сущностные поучения. Это то, что мы все пытаемся понять. И уже в самом начале Качё Вангпо дает полное определение тому, что подразумевается под относительной и абсолютной истинами. Все, что происходит, что мы видим, что переживаем в нашем субъективном мире — все это «относительная истина». Тот факт, что все может происходить, и суть всего происходящего — это «абсолютная истина». 

Это означает, что не бывает относительной истины без истины абсолютной. Неверно думать, что один вид истины — здесь, а другой — где-то еще. Нам не нужно отодвигать одну, чтобы получить другую. Мы осознаем то, что происходит, и это — относительная истина.

Благодаря нашей практике мы все больше понимаем суть всего и таким образом познаем абсолютную истину. Овладев этим познанием, мы освобождаемся и больше ничем не связаны. Мы больше не являемся рабами причины и следствия. На уровне относительной истины, то есть во всем, что происходит здесь и сейчас в нашем обычном мире, закон причины и следствия непогрешим. Он действует все время, мы не можем этого избежать. Но мы можем улучшать причины, а вместе с ними и следствия, так же освобождаясь от этих оков, чтобы действительно познать абсолютную истину. 

Эти ученые псевдознатоки со своими двумя истинами 
Используют множество цитат и логику, но не понимают сути вопроса.

Здесь Шамарпа Качё Вангпо говорит о том, что недостаточно анализировать относительную и абсолютную истины только интеллектуально, просто знать их теоретическое значение. Будда давал много видов поучений и некоторые из них (на уровне сутр) — очень аналитические.

Посредством точного исследования мы приходим к интеллектуальному пониманию того, что является «природой вещей» и что конкретно под этим подразумевается.

Но если мы удовлетворяемся этим, мы больше не развиваемся, так как только анализа недостаточно. Нам необходимо также медитировать на это понимание и полностью слить его со своим умом.

Теория может указать нам направление, научить правильному взгляду, поспособствовать ясности. Но подлинный результат — это непосредственный опыт. Речь идет о том, чтобы обрести полное понимание в уме и действительно воспринимать все правильно. Просто иметь какую-то идею недостаточно, нам нужно идти дальше. 

На протяжении сотен лет всегда были люди, которые застревали на уровне учености, и были другие, которые шли дальше, а именно — медитировали. Поучения Будды всегда направлены на достижение целостности, и потому нельзя впадать ни в одну из крайностей. Постоянно подчеркивается, что невозможно достичь результата без опыта. Без медитации невозможно достичь ни Освобождения, ни Просветления. 

В нашей школе Кагью о комбинации этих аспектов учат так: функция воззрений — направлять нас к медитации. Рекомендуется развивать правильный взгляд, но это не самоцель, а средство, помогающее понимать, что мы делаем. Нам необходим верный взгляд, чтобы правильно медитировать и получать результаты. 

Второй Шамарпа ясно показывает здесь, что недостаточно быть очень ученым, поскольку от этого мы не станем просветленными. 

Многие люди привыкли гордиться тем, что они много знают, но мысль о том, что мы уже все знаем, может стать огромным препятствием, которое действительно помешает нашему развитию. 

Кроме того, если мы много знаем, то существует опасность, что мы возгордимся, вместо того чтобы применять знания на пути. Это то, от чего нужно все время предостерегать себя. 

Из-за цепляния за двойственное различение они искажают недвойственность…

Здесь опять говорится о том же: если мы останавливаемся на интеллектуальном уровне, анализируя двойственное воззрение о том, что такое относительная истина и что такое абсолютная истина, тем самым мы препятствуем появлению недвойственного опыта.

 

И по-прежнему пребывают в сансарическом заблуждении понятийного принятия и отталкивания.

Наша сансарическая запутанность выражается в том, что мы постоянно чего-то хотим или не хотим. Мы функционируем под воздействием стереотипа «нравится — не нравится». Что бы ни происходило, нам это либо нравится, либо нет. Эта привычка — корень сансары, и преодолеть ее мы можем только с помощью медитации. Ничто другое не в состоянии решить эту очень глубокую и тонкую проблему. 

Если во время медитации и изучения Дхармы мы продолжим придерживаться этого «нравится — не нравится», то развиваться не будем. С тем же успехом можно читать комиксы. Пусть мы пребываем на уровне очень изысканных слов, много медитируем и т.д. — мы совершаем ошибку, если по-прежнему постоянно разрываемся (пусть даже бессознательно) между «нравится — не нравится». 

Например, мы хотим покоиться в чудесной медитации, но ненавидим состояние, когда наша медитация не такая прекрасная. 

В этой строфе говорится о принятии и отталкивании в сфере поучений. Если у нас к ним такой подход, то мы не развиваемся. Мы должны преодолеть этот шаблон приятия и отвращения, но это, конечно же, чрезвычайно сложно. Иначе мы давно уже были бы полностью просветленными. 

Две истины в соответствии с коренными устными наставлениями 
Я здесь ясно покажу и тем самым включу в путь.

В следующих строфах Шамарпа Качё Вангпо объясняет, как правильно относиться к двум истинам: 

Гуру — славный Держатель Алмаза в человеческой форме. 
Сущность его ума — неисчерпаема.

Наш Лама — это символ соединения обеих истин, то есть символ просветленного ума. Он проявляется, например, в центре Древа Прибежища в форме Будды Держателя Алмаза. 

Он — основа, алмазное тело неразделимых мудрости и искусных средств.

«Ваджрное тело», или «алмазное тело» — это неразрушимое тело, которое является выражением неразделимости мудрости и искусных средств. Руки Держателя Алмаза скрещены на груди, в правой он держит дордже, в левой — колокольчик. Дордже символизирует искусные средства, методы, а колокольчик — мудрость. Таким образом, Держатель Алмаза — выражение их неразделенности. 

Держатель Алмаза не является прямым символом двух истин, но они выражаются здесь так: мудрость — это абсолютный уровень, искусные же средства (или Йидамы) — это способ, которым мудрость себя выражает. Применяя искусные средства, мы можем помогать существам, если мы постигли мудрость абсолютной истины. 

Он — четыре важных аспекта, объединенных в один; 
Этот аспект — тайна тайн относительной истины.

Здесь я вряд ли что-то скажу, потому что есть риск сказать что-нибудь не то. (Ханна смеется.) Я не хочу ничего выдумывать, так как все сказанное должно быть верно. 

Мудро практиковать это — абсолютная истина.

Благодаря опыту практики, в которой мы превосходим любые концепции, идеи и анализ, мы придем к постижению абсолютной истины. Это происходит, когда мы в медитации преодолеваем шаблон мышления «нравится — не нравится», и ум развивает способность просто покоиться в самом себе. Тогда он не захвачен собственными идеями и концепциями даже на самых тонких уровнях. 

Возникая благодаря колесам энергии Четырех состояний Будды, 
Эта великолепная и высшая тайна созревает на поверхности энергетических колес, 
Мы украшены чакрами совершенно чистого мира 
И выходим за пределы четырех состояний медитативного погружения.

Здесь Шамарпа Качё Вангпо затрагивает тему тантрической практики. Методы Алмазного пути работают с различными энергиями в теле, и с помощью этих очень искусных средств мы можем достичь Постижения. 

Как я уже говорила, Будда давал разные виды поучений. На уровне Сутры мы приходим к какому-то пониманию путем размышления и анализа, но на уровне Тантры нам необходимо доверие к методам. Здесь мы не анализируем искусные средства, но применяем их. И если мы действительно так и делаем, то они дадут результаты. Это совсем другой подход, не такой, как на уровне Сутры. 

Поучения даются в определенной последовательности: сначала Сутра, а потом Тантра: ведь, чтобы практиковать Тантру, нам необходимо развить доверие. Мы не можем просто так сесть и медитировать на разные формы Будд, ведь мы можем начать думать: «Почему я медитирую на эту форму?», «Что она, собственно, означает?», «Почему этот Йидам выглядит вот так?», «Почему я вообще должен на него медитировать?» 

Во время медитации подобные вопросы неуместны. В Алмазном пути такие вопросы нужно прояснять до, а не во время медитации. 

Шамар Ринпоче говорит здесь о чакрах и Состояниях Будд и объясняет, каким образом различные медитации приносят различные плоды (результаты) Постижения: в виде Состояния истины, Состояния радости, Состояния излучения и Состояния сущности (оно включает в себя все три первых состояния). 

Само постижение — понимание истинной природы вещей — это Состояние истины.

Состояния радости и излучения показывают, как наше постижение приносит пользу другим: Бодхисаттвы появляются в Состоянии излучения (тиб.: тулку) — то есть рождаются людьми, с кото-рыми мы можем установить контакт. А в Состоянии радости они — Бодхисаттвы, на которых мы можем медитировать.  

Что касается двух истин в соответствии с глубокой сутью тантр, 
То кроме внешнего, есть еще внутреннее и тайное значения, 
Которые можно узнать только из уст Гуру. 
Чтобы освежить свои воспоминания, пою я сегодня эту песнь.

Шамар Ринпоче не объясняет здесь, что означают внутренний и тайный уровни. Речь идет о таком тантрическом методе, как медитация на Йидама. Когда мы в ретрите медитируем на какого-нибудь Йидама, мы проходим различные стадии практики: выполняем сначала так называемую «внешнюю практику», потом «внутреннюю» и, наконец, «тайную практику». Сначала мы отождествляемся с Йидамом, потом медитируем на внутренние энергетические каналы в теле, а на тайном уровне мы больше отождествляемся с умом Йидама. Это — те самые искусные методы Алмазного пути, о которых мы уже говорили. 

В линии Кагью у нас есть передача практик разных Йидамов — Шесть йог Наропы — и передача Великой печати, Махамудры. Все они даются по-разному. Здесь Шамарпа Качё Вангпо говорит о медитациях на Йидамов и Шести йогах Наропы, таких как Йога внутреннего тепла (тиб. : туммо) и другие. Используя эти методы, мы можем достичь Просветления и таким образом понять уровни относительной и абсолютной истины. 

Я — сын, постигший устные наставления своего Гуру. 
Не подавляя пылающий опыт медитации 
И не умея хранить эти тайны, — пою я эту песнь. 
О сонмы Дакинь, радуйтесь!

Как и в начале, здесь мы опять встречаем мысль о том, что такие песни — это выражение непосред¬ственного опыта, а также восхваление и благодарность Учителю и Дакиням. Это — песни вдохновения.

Кармапа и Шамарпа

В Тибете связь Кармап и Шамарп считалась такой тесной, что даже говорилось о «двух Кармапах»: Карма Шанагпа (Кармапа в Черной короне) и Карма Шамарпа (Кармапа в Красной короне). Такую формулировку можно найти в некоторых значительных исторических текстах Шённу Пала (1392–1481), Паво Цуглага Тренгвы (1504–1516), Пятого Далай-ламы Нгаванга Лобсанга Гьямцо (1617–1682) и Восьмого Ситупы Чёкьи Джунгне (1700–1774).

Второй Кармапа Карма Пакши написал перед смертью в своем дневнике, что будущие Кармапы будут проявляться в двух формах Нирманакайи (Состояниях излучения).

У Третьего Кармапы Рангжунга Дордже был главный ученик, которого он признал равным себе по степени постижения. В знак их единства Кармапа вручил ему Красную корону, которая такой же формы, как Черная. Так этот ученик, Драгпа Сэнге, стал Первым Шамарпой.

Четвертый Кармапа Рёлпе Дордже передал Красную корону перерождению Драгпы Сэнге — Второму Шамарпе — и объяснил, что Шамарпа является именно той второй формой Нирманакайи, о которой упоминал Карма Пакши.

«Ты — одно проявление, — подтвердил Четвертый Кармапа, — а я другое. Поэтому ответственность за сохранение учений Кагью лежит на нас обоих». Кармапа официально назначил Шамарпу своим духовным и мирским заместителем. Таким образом, Второй Шамарпа Качё Вангпо стал вторым держателем традиции Карма Кагью. Всего, включая нынешнее воплощение, Шамарпы семь раз становились держателями линии в периоды между Кармапами.

Появление Шамарпы было предсказано уже в «Сутре Благопрятной кальпы» (Бхадракальпа-сутре): «В будущем Маха- Бодхисаттва в рубиново-красной короне будет освобождать существ от страданий». Это относится к Шамарпе, потому что его имя, сокращение от «Шамо Марпо», означает «человек в Красной короне».

Второй Шамарпа Качё Вангпо

Качё Вангпо (1350–1405) родился в 1350 году недалеко от Чема Лунга в Северном Тибете. Когда ему было семь месяцев, ему в видении явился Четвертый Кармапа Рёлпе Дордже и сказал:

Цветок уже готов, 
Но еще не полностью расцвел. 
Подожди подходящего времени, 
Потому что ты все еще — человек. 
Ты талантливый, и потому 
Подожди еще какое-то время, 
И я научу тебя, 
Как достичь полного Постижения.

Затем Кармапа щелкнул пальцами, и в этот момент маленький ребенок смог вспомнить все подробности предыдущей жизни и стал рассказывать другим, что он — перерождение Первого Шамарпы, Драгпы Сэнге. Когда ему было лишь четырнадцать месяцев от роду, он уже говорил об Учении Будды, а в три года давал поучения.

Слава о нем быстро распространилась. Бывшие ученики и слуги предыдущего Тулку Шамара услышали о мальчике. Они пришли посмотреть на него и сразу же признали в нем новое перерождение Шамарпы.

В возрасте семи лет, переправляясь через реку, он встретился с Кармапой Рёлпе Дордже. От него Шамарпа получил полную передачу Великой печати, Шести йог Наропы и поучений линии преемственности Кагью. От Кхенпо Дёндруба Пала он получил первое и второе монашеские посвящения.

По окончании обучения он совершил паломничество в Цари, где ему привиделся махасиддха Домби Херука. Впоследствии в качестве признания полного Постижения и как знак миссии Учителя, Шамарпа получил от Кармапы Красную корону.

Шамар Качё Вангпо признал следующее перерождение Кармапы — Де¬шина Шегпу. Он возвел его на трон в монастыре Цурпху и передал ему все поучения. В возрасте тридцати семи лет Шамарпа основал большой центр медитации недалеко от Ганден Мамо, в нем практиковали более 300 йогинов. Сам он занимался совершенствованием практики тайных поучений, и во множестве видений Защитники давали ему важные посвящения.

Шамарпа умер в октябре 1405 года. Его ближайшими учениками были Пятый Кар-мапа, Лама Кашипа и Совон Ригпе Ралдре.

Из книги «Кармапа — царь йогинов», стр. 168–169 (Buddhistischer Verlag, Вупперталь, 2005) .

Ханна Нидал

В 1969 году Ханна и Оле Нидал стали первыми западными учениками Шестнадцатого Кармапы, главы тибетской буддийской традиции Карма Кагью. После нескольких лет обучения в Гималаях, по просьбе Кармапы, они начали распространять Учение на Западе. С 1972 года Ханна и Оле основывали во всем мире центры медитации, которых в 2010 году насчитывалось уже более 600. 

Ханна Нидал была одной из самых востребованных переводчиц с тибетского на английский, немецкий и датский языки. Около шести месяцев в году Ханна проводила в Международном буддийском институте Кармапы в Нью-Дели (Karmapa International Buddhist Institute, KIBI), где она участвовала в переводах многочисленных буддийских текстов и организовывала поездки лам линии преемственности Карма Кагью. Другую половину года она ездила с Ламой Оле Нидалом по всему миру. Ханну часто называли «матерью буддизма» — в благодарность за ее работу в качестве представителя тибетской буддийской передачи.

Перевод с немецкого: Александра Фукс. По материалам журнала Buddhismus Heute

Слова, содержащие термин: четыре благородные истины

В лирике

По исполнителю

По альбому

#ABCDEFGHIJKLMNOPQRSTUVWXYZ НОВЫЙ

Благородные истины

Мелкие истины

4

Две правды

Говорить правду

Незнакомец Правды

ДеРоберт и полуправда…

Ядовитые истины

Сякира Ноубл

. ..is Hot and Bothered […

Люси Вудворд

19004 9004 s Out (Блюз от …

Разные исполнители

100 Miles from Memphis […

Шерил Кроу

1000 Forms of Fear [Сарай…

Sia

13 Разные причины, почему 90 Netf03… 900 03

1989 [Barnes & Noble Exc…

Райан Адамс

57-й и 9-й [Barnes & Nob…

Стинг

9007: Beyond Lies

93,9 Lite: Home for the …

Различные исполнители