Оскар уайльд обижаться удел горничных: Обижаться — удел горничных. — Книги для домашнего мастера

Оскар уайльд обижаться удел горничных: Обижаться — удел горничных.

Содержание

красивые и философские высказывания знаменитостей, цитаты, изречения о прощении

от Андрей СнежневскийФразы, цитаты, афоризмы, высказывания о прощении

Тема прощения рано или поздно возникает в жизни каждого взрослого человека. Это добровольный отказ судить человека, наказывать и восстанавливать справедливость своими силами и на Вашем уровне развития. Для вас мы подобрали около пятисот красивых и коротких цитат и высказываний о прощении.

Без прощения не может быть мира. (Элизабет Блэквелл)
Береги время, отпущенное тебе на этом свете, помни, что Господь прощал, — прости и ты. (Пауло Коэльо)
Берегись человека, не ответившего на твой удар: он никогда не простит тебе и не позволит простить себя. (Бернард Шоу)
Бесчеловечно благословлять там, где тебя проклинают. (Фридрих Ницше)
Блаженны подавляющие свой гнев и прощающие людей. (Самарканди Захири)

Близким мы и прощаем куда меньше, чем чужим. (Евгения Батурина)
Бог велит людям прощать, но обществу предписывает наказывать. (Луи де Бональд)
Бог меня простит — это его профессия. (Генрих Гейне)
Бог только и делает, что всех прощает. Не думаешь, что рано или поздно ему это надоест? (Алексей Пехов)
Бог хочет, чтобы мы каждому прощали, кто против нас что-то имеет. (Апостол Павел)
Брак — это не то пространство, где человек живет безошибочно. Это пространство, в котором люди друг другу прощают ошибки. (Протоиерей Алексей Уминский)
В браке ты любишь человека за то, какой он есть. И прощаешь ему его ошибки. (Брук Дэвис)
В детстве я молил бога о велосипеде потом понял, что бог работает по-другому я украл велосипед и стал молить бога о прощении. (Аль Пачино)

В ком есть желание сделать приятное, многое следует прощать и многое прощается. (Джейн Остин)
В некоторых ситуация лучше всего сказать: «Прости за все», и после навсегда забыть о человеке. (Роберт Севальски)
В определенном возрасте порядочные люди прощают друг другу ошибки и прежние слабости, бурные же страсти, которые проводили между ними резкую грань, уступают место нежной привязанности. (Пьер Бомарше)
В прощении всегда есть немного забвения, немного презрения и много заботы о своем душевном комфорте. (Хасинто Бенавенте)

В прощении есть свои плюсы, но оно никогда не вернёт того, что вы потеряли. (Джонатан Троппер)
В человеке всегда есть нечто, отвергающее любовь. Это та часть его существа, которая хочет умереть. Именно ей необходимо прощение. (Альбер Камю)
В этом и суть прощения. Его нельзя получить, пока не попросишь. (Мик Джагер)
В этом мире всё наперёд прощено и, стало быть, всё цинично дозволено. (Милан Кундера)
Веруйте. Прощение — это не проездной в автобус. Оно не истощается. (Оскар Уайльд)
Власть прощения — это власть, которой подвластны все и которая доступна каждому. (Элиас Канетти)
Влюблённая женщина скорее всего простит большую нескромность, нежели маленькую неверность. (Франсуа де Ларошфуко)
Возможно, единственное, что имеет значение в жизни, — это получить прощение от тех, кого любишь. Только это может излечить твою душу и сердце. (Терри Гудкайнд)
Возьми стакан, швырни его об стену, Теперь проси прощения навзрыд. Ну что, свершилось? Стал обратно целым? Вот так людей ломает от обид. (Авданин Алексей)
Возьми стакан. — Взял! — А теперь сделай так, чтобы он упал, и посмотри, что с ним случится. — Ну он разбился, и что? — А теперь проси прощения и посмотри, станет ли он опять целым? (Мари Тор)

Вот ты прощаешь, а в тебе раз кирпичик, и упал. И так соответственно вырастает какая-то стена, и ты прекращаешь отношения… (Земфира)
Врага можно простить, но предварительно его надо уничтожить. (Эдвард Радзинский)
Врага простить можно, а предателя — никогда. (Владимир Рудольфович Соловьев)
Время не прощает остановившихся. (Брайан ГербертКевин Дж)
Все меня прощают, никто не помогает. (Луций Анней Сенека)
Все ошибаются, даже те, кого мы любим, но самое главное — уметь простить… (Вероника )
Всё понять — значит простить. (Анна Де Сталь)
Все простить значит ничего не понять. (Федор Степун)
Всё прощается, но пролившим невинную кровь не прощается никогда. (Анатолий Рыбаков)
Все прощайте, но ничего не забывайте. (Джон Ф. Кеннеди)
Всегда лучше просить прощения после, чем разрешения перед. (Бэнкси)
Всегда прощайте своих врагов, ничто не раздражает их так сильно. (Оскар Уайльд)
Всего прекраснее человек бывает тогда, когда просит прощения или прощает сам. (Жан Поль)
Всем не отмстишь, а простить — можно. (Юрий Зарожный)
Вы будете продолжать прощать того, кого любите, пока не возненавидите его. (Арабская пословица)
Вы должны простить. Должны… Ведь душа без прощения — это душа без Бога. (Лиза Калитина)

Вы перестанете страдать, когда научитесь прощать. (Валентин Петрович Рычков)
Выше законов может быть любовь! Выше права — милость! Выше справедливости — прощение. Этого достаточно, чтобы не опускаться ниже человеческого уровня. (Евгений Павлович Леонов)
Выше правды есть любовь, выше закона — милость, выше справедливости — прощение… (Луций Сенека)
Где крепко любят, там легко прощают. (Оливер Голдсмит)
Героический выход — по-моему, тот, чтобы священник, собрав своих прихожан, вышел к ним на амвон и вместо службы и поклонов иконам поклонился бы до земли народу, прося прощение у него за то, что вводил его в заблуждение. (Лев Н. Толстой)

Глупость трудно понять, но можно простить. Подлость можно понять, но прощать всё же глупо. (Рене Декарт)
Гнев добрых людей — это не что иное, как настоятельная потребность прощать. (Пьер Бомарше)
Гораздо легче получить прощение, чем разрешение. (Грейс Марри Хоппер)
Гораздо легче простить людей за то, что они неправы, чем за правоту. (Джоан Роулинг)
Гораздо приятнее обижать и просить потом прощение, чем быть обиженным и даровать прощение. (Фридрих Ницше)
Господи, если Ты простишь нам, мы простим Тебе. (Лео Ростен)

Грехи непрощающего не прощаются Господом. (Аврелий Августин)
Да и не надо тебе мое прощение, а мне твое; все равно, простишь аль нет, на всю жизнь в моей душе язвой останешься, а я в твоей — так и надо… (Фёдор Михайлович Достоевский)
Даже если Ваши извинения приняты благосклонно, это еще не значит, что Вас простили. (Борохов)
Двадцать проступков можно простить скорее, чем одно нарушение правды. (Джон Локк)
Две вещи, о которых должен помнить каждый — умейте вовремя попросить прощение и умейте всегда сказать «спасибо» за то, что вам сделали. (Андрей Николаевич Малахов)

Дети начинают с того, что любят родителей. Потом они судят их. И почти никогда не прощают. (Оскар Уайльд)
Для мужчины признаться в измене — значит простить ее себе. (Этьен Рей)
Для создания семьи достаточно полюбить, а для её сохранения нужно научиться терпеть и прощать. (Мать Тереза)
Для того, чтобы кого-то простить, мало просто захотеть этого. (Хан И Су)
Достоевский сказал, что нет ничего проще, чем осуждать тех, кто творит зло, и ничего труднее, чем понять их. Понять — не значит простить. Психология — не наука о том, как прощать. (Филип Зимбардо)

Другим прощай часто, себе — никогда. (Публий Сир)
Друзья — это те, кому ты прощаешь всё. Потому что друг не совершит того, что ты не сможешь простить. (Софья Ролдугина)
Дураки не прощают и не забывают, наивные прощают и забывают, мудрые прощают, но не забывают.
Единственное, чего люди не прощают, это что ты без них, в конце концов, обошёлся. (Марина Цветаева)
Единственный грех, который мы не прощаем друг другу, — расхождение во мнениях. (Ральф Уолдо Эмерсон)
Единственный, кому следует простить все грехи, — ты сам. (Антонио Миро)
Если бы все люди прощали, всё бы оставалось безнаказанным — начался бы хаос! (Стас Карпов)
Если бы только он мог понять и почувствовать всю полноту причиненного мне зла, я была бы отомщена. И простила бы всем сердцем. (Энн Бронте)

Если вам в храме отпускают грехи, почему вы не отпускаете? Кто дал вам право судить? Накопление ненависти — удел дьявола. Прощение — привилегия Бога. (Мирзакарим Норбеков)
Если вы не можете прощать людей, вы не можете принимать свое богатство. Если ваша душа заполнена ненавистью, любовь не может найти в ней себе места. Вы должны избавиться от негативных чувств, которые пожирают вас и не дают вам покоя. (Гейдж Р.)
Если Вы не прощаете, то навсегда остаетесь жертвой. (Стивен Кови)

Если вы страдаете от несправедливости нехорошего человека — простите его, а то будет два нехороших человека. (Аврелий Августин)
Если есть что-то непростительное на свете, так это неумение прощать. (Эмиль Ажар)
Если женщина вас простила, значит, она вам больше не доверяет. (Ринат Валиуллин)
Если женщина не права, нужно попросить у неё прощения. (Вера Голубева)
Если женщина уже простила мужчину, она не должна напоминать ему о его грехах за завтраком. (Марлен Дитрих)
Если крепко любишь, можно простить ложь. Когда любишь очень сильно, то ничего и прощать не надо. (Марта Кетро)
Если мужчина гордится своей женщиной — это счастье. Женщине можно многое простить, когда она дает повод для гордости. (Андрей Рубанов)
Если мы говорим о настоящей и вечной любви, то это всегда всепрощение. (Тина Кароль)
Если мы не станем прощать друг друга, у нас не останется друзей, которые будут нас доводить до белого каления. (Фредерик Бакман)
Если не можешь простить кого-то — ищи, где не простил себя. (Аму Мом)
Если по-настоящему любишь, то простишь. (Анна Кэмерон)
Если собираетесь кого-нибудь полюбить, научитесь сначала прощать. (Александр Вампилов)
Если совсем не прощать людям ошибок, уж лучше тогда жить одному, в пустыне. (Пятая стража)
Если тебе действительно дорог человек, то сколько бы боли он тебе не причинил, ты его простишь. (Лиза Лукашина)
Если тебе случится рассердится на кого бы то ни было, рассердись в то же время на самого себя, хотя бы за то, что сумел рассердиться на другого. (Николай В. Гоголь)
Если ты злишься — прости, сердишься — забудь, скучаешь — встреться… (Ким На На)
Если ты любишь, ты прощаешь. Если ты любишь, то забываешь обо всем зле, которое тебе причинили. Если ты любишь, у тебя есть надежда. (Конанос)
Если ты не прощаешь всякого согрешившего против тебя, то не утруждай себя постом и молитвой… Бог не примет тебя! (Ефрем Сирин)
Если ты помнишь, что простил, значит, не простил; если ты осознаешь, что ты верен, значит, не верен; если знаешь, что забыл, значит, помнишь. (Михаил Е. Литвак)
Если ты причинил кому-либо обиду, то старайся ее исправить. Через признание ты получишь прощение, а если попытаешься из виноватого превратиться в правого, то только усугубишь собственную вину. (Уильям Пенн)
Если ты простил человеку все, значит с ним покончено. (Зигмунд Фрейд)
Если ты раскаиваешься, это вовсе не значит, что тебя готовы простить, а если и простят, это вовсе не значит, что тебе станет легче. (Мэриан Кайз)
Если хочешь прощения, нужно сначала самому его предложить. (Джон Митчелл)
Если хочешь убить — убей. Если хочешь простить — прости. (Изгнание)
Если хочешь, чтобы Всевышний тебя простил, сам прощай людей. (Али Ибн Абу Талиб)
Если человек прощает людей потому, что полагает, будто он прав и праведен, а они глупы или грешны и ему жаль их, — это чистой воды высокомерие. (Колин Типпинг)
Если человек считает, что можно просто сказать «извини» за то, что он решил тебя убить, и после этого все снова будет как раньше, то не стоит с ним спорить. Надо просто изменить свое отношение к этому человеку. (Олег Рой)
Есть вещи, которые прощать нельзя, иначе в мире нарушится равновесие. (Борис Акунин)
Есть вещи, которые человеку не дано прощать, а стало быть, есть обиды, которые нельзя забыть. (Лев Шестов)
Есть люди, которым мы прощаем, и есть люди, которым мы не прощаем. Те, которым мы не прощаем, это наши друзья. (Анри де Монтерлан)
Есть люди, способные прощать своих врагов, а некоторые — даже друзей. (Лиза Лукашина)
Есть сорт людей, которые плюнут тебе в душу и ещё будут вести себя так, как будто это ты их обидел и должен просить прощения. (Рене Декарт)
Есть только три разновидности людей: те, которых ты прощаешь с охотой; те, которых прощаешь с неохотой и те, которых просто не прощаешь. (Ник Анор)
Есть уровень боли, за которую мало сказать «прости». (Лиза Лукашина)
Еще никто не умирал от того, что кого-то простил. (Кит Скотт)
Жадность не унять изобилием. Злобу не погасить прощением. (Оксана Демченко)
Жалкие слова нужно прощать непременно. (Достоевский Ф.)
Желаю тебе простить своё прошлое, желаю тебе любить своё будущее. (Рене Декарт)
Женщина может простить мужчине зло, которое он причинил ей, но жертв, которые он ей принёс, она не прощает. (Уильям Сомерсет Моэм)
Женщина может простить мужчину, даже если он ни в чём перед ней не виноват… (Михаил Владимирович Генин)
Женщина прощает все, зато часто напоминает о том, что простила. (Симона де Бовуар)
Женщина прощает всё, кроме пренебрежения. (Альфред де Мюссе)
Женщина прощает лишь после того, как понесет наказание. (Дельфина де Жирарден)
Женщина прощает только тогда, когда она виновата. (Арсен Юссе)
Женщине, которую мы любим, мы прощаем даже наставленные ею рога; женщине, которую мы больше не любим, мы не прощаем даже пересоленный суп. (Витторио Буттафава)
Женщине, не умеющей прощать, не следует иметь с мужчиной более близких отношений, чем шапочное знакомство. (Эдгар Хоу)
Женщины любят нас за наши недостатки. Если их достаточное количество, то они готовы простить нам всё. Даже ум. (Оскар Уайльд)
Женщины могут прощать все, но только не рабство и унижение. (Павел Архипович Загребельный)
Женщины на химическом уровне не способны никого простить. (Big Little Lies)
Женщины не станут прощать без конца, но они обожают прощать, когда мы их просим. (Торнтон Уайлдер)
Женщины никогда не должны первыми просить о примирении. Это должно исходить от нас. Им следует сохранять холодность, пока у них не вымолят благосклонность, и их прощение, так же, как и любовь, не должно быть завоевано без борьбы. (Ричард Шеридан)
Женщины ужасно отходчивые, если только вам нравятся их котлеты. Могут простить разбитый сервиз, или даже сердце. (Слава Сэ)
Жизнь научила меня много прощать, но еще больше искать прощения. (Отто фон Шёнхаузен Бисмарк)
Жизнь очень быстро проходит. Если мы не готовы, если мы не умеем ни прощать, ни любить, ни слушать, то мы — мимо. (Пётр Н. Мамонов)
За признание — прощение, за утайку — нет помилования. Лучше грех явный, нежели тайный. (Петр I Великий)
За прощение вообще нельзя благодарить. Оно дается свободно, как дружба… как любовь. (Маргарет Брентон)
Забвение — вот единственная месть и единственное прощение. (Хорхе Л. Борхес)
Закон всепрощения. Если вы не можете прощать людей, вы не можете принимать свое богатство. Если ваша душа заполнена ненавистью, любовь не может найти в ней себе места. Вы должны избавиться от негативных чувств, которые пожирают вас и не дают вам покоя. (Рэнди Гейдж)
Здесь что-то от мудрости прожитых веков. Здесь способность прощать живет, словно в небо проросшая и словно с людьми сообща. (Аль Квотион)
И больно, и тоскливо, когда покинет этот свет твой близкий человек, тобою при жизни не прощённый… (Семирджян Т.)
И если друг делает тебе что-нибудь дурное, говори ему: «Я прощаю тебе, что ты мне сделал; но если бы ты сделал это себе, — как мог бы я это простить!» (Фридрих Ницше)
И если друг причинит тебе зло, скажи так: «Я прощаю тебе то, что сделал ты мне; но как простить зло, которое этим поступком ты причинил себе?» (Фридрих В. Ницше)
Идеальная женщина — это женщина «со стержнем», целеустремленная, богатая духовно. Она способна все понять и простить. (Оксана Михайловна Марченко)
Из всех страстей человеческих сильнейшая — самолюбие, которое, будучи оскорблено, никогда не прощает. (Виссарион Г. Белинский)
Из-за каждой обиды нельзя отрекаться от друга. (Ас-Самарканди)
Измену простить можно, а обиду нельзя. (Анна Ахматова)
Именно прощение открывает единственную возможность творчески размышлять о будущем. (Дэвид Аллен)
Императрица может простить и все забыть, обманутая женщина ни забыть, ни простить ничего не может. (Анна Соколова)
Иногда легче забыть человека, чем простить ему все, что он сделал. (Нафаня)
Иногда прощение приносит больше добра тебе, а не тому, кого ты прощаешь. (Джек Кэнфилд)
Истинная любовь прощает любые грехи, кроме прегрешения против любви. (Оскар Уайльд)
Истинной дружбой могут быть связаны только те люди, которые умеют прощать друг другу мелкие недостатки. (Жан де Лабрюйер)
Каждый заслуживает прощения. Каждому надо дать шанс переделать себя и все переделать, попробовать заново, еще один раз, пусть хоть последний… (Дмитрий Глуховский)
Как важно… Уметь понять и простить, даже не смотря на боль. Помочь, а не предлагать помощь из вежливости. Уметь остаться, даже когда гордость велит уйти. И Любить не за что-то, а просто так. (Лиза Лукашина)
Как мучительно ненавидеть. И какое счастье — прощать. (Виктория Токарева)
Как ни требовательны люди в любви, всё же они прощают больше провинностей тем, кого любят, нежели тем, с кем дружат. (Жан де Лабрюйер)
Как только человек заболевает, ему надо поискать в своем сердце кого надо простить. (Луиза Хей)
Как только человек признает, что он неправ, ему сразу прощается все, что он неправильно сделал. (Винсент Вега)
Как, оказывается, тяжело носить в себе обиды и как легко и просто прощать. (Михаил Шишкин)
Какая человеку польза во всей его мирской учёности, если он не может простить своему ближнему одного обидного слова или взгляда? (Николай Сербский)
Какое страдание сравнишь с этим: хочешь простить, стремишься простить — и знаешь, что это безнадежно, что простить нельзя, простить не смеешь. (Лилиан Войнич)
Какое странное чувство, когда тебе некого прощать, все умерли или спят мёртвым сном. И тебя некому — все умерли или спят мёртвым сном. (Лена Элтанг)
Когда долго прощаешь… Этим начинают пользоваться. Когда готова на всё… Просто перестают ценить. И только когда уходишь… Начинают понимать. (Лиза Декарт)
Когда любишь, простить можно всё… Кроме одного. Когда тебя перестают любить… (Рене Декарт)
Когда не виноват, особенно трудно добиться прощения. (Аркадий Давидович)
Когда ты прощаешь, — ты любишь, а когда ты любишь, Бог озаряет тебя светом! (Рон Франц)
Когда умерла надежда, прощать легко. (Генри Райдер Хаггард)
Когда человек считает, что должен быть прощён, он совершает одну и ту же ошибку бесконечно. Это закон. Прощение — это раскаяние. До самых глубин. Только оно изглаживает. (Дмитрий Емец)
Когда, в сущности, нечего прощать, простить легко. (Джек Лондон)
Кошка умеет «вымурчать» себе прощение за что угодно. (Рут Хэнлон)
Красавица все может себе позволить, красавице все можно простить. (Мольер)
Красивые женщины не умеют прощать. (Ида Манчини)
Красивых прощают чаще. (Мейсон Кули)
Кто всё поймет, тот всё и простит. (Лев Николаевич Толстой)
Кто мстит иногда жалеет о совершенном; тот, кто прощает, никогда не жалеет об этом. (Александр Дюма (отец)
Кто пожил, да не сделался снисходительным к другим, тот сам не заслуживает снисхождения. (Иван Тургенев)
Кто смеется, тот не злится, потому что смеяться — значит прощать. (Василий Осипович Ключевский)
Лучше простить, чем раскаяться. (Диоген Лаэртский)
Лучшее качество, которое может иметь верующий — это прощение. (Хасан аль—Басри)
Любить пылко — это, конечно, прекрасно, но любить самоотверженно — еще лучше… Истинно любят только тех, кого любят даже в их слабостях и в их несчастьях. Щадить, прощать, утешать — вот вся наука любви. (Анатоль Франс)
Люблю людей, которые, совершая ошибку, извиняются после этого. (Бернар Вербер)
Любовь — это когда не нужно говорить «прости». (Дженнифер Кавиллери)
Любовь должна прощать все грехи, только не грех против любви. (Оскар Уайльд)
Любовь есть любовь, люди прощают своим любимым то, что никогда ни за что и никому не простили бы, будь он даже самым замечательным человеком на свете. (Евгений Щепетнов)
Любовь наполовину состоит из прощения. (Юрий Поляков)
Любовь не прощает ничего, либо прощает все. (Оноре де Бальзак)
Любовь переносит и прощает всё, но ничего не пропускает. Она радуется малости, но требует всего. (Клайв Стейплз Льюис)
Любовь прощает все, кроме низости. Низость убивает любовь, ослабляет даже родственную привязанность; без уважения нет настоящей любви. (Шарлотта Бронте)
Любовь прощает многое. Иногда даже всё. (Генри Лайон Олди)
Любой возможностью нужно пользоваться здесь и сейчас! Если признаваться в любви, то сейчас. Просить прощения — сейчас. Браться за руки — сейчас… (Лиза Лукашина)
Любящая женщина всё простит, но ничего не забудет. (Джебран Халиль Д.)
Любящая женщина может помиловать, но простить никогда, у неё нет для этого столько равнодушия. Нет лучше памяти, чем женская, сколько бы она вам ни прощала. (Ринат Валиуллин)
Любящие люди остаются вместе не потому, что забыли ошибки, а потому, что сумели простить их… (Вера и Марина Воробей)
Люди — странные существа: гадости делают друг другу, а прощения просят у Бога. У многих на шее крестик, а в душе… нолик! (Игорь Сиволоб)
Люди больше вещей нуждаются в реставрации, поощрении, прощении. (Одри Хепберн)
Люди гораздо больше, чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили; никогда никого не выбрасывайте… (Одри Хепберн)
Люди могут простить почти всё — не прощают лишь тем, кто не интересуется чужими делами. (Маргарет Митчелл)
Люди не прощают тех, кто лишает их надежды. (Карен Мейтленд)
Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. (Франсуа де Ларошфуко)
Люди никогда не меняются к лучшему через ненависть, осуждение или приговор. Мы меняемся через прощение, любовь и веру в собственные силы. (Джил Эдвардз)
Люди обладают довльно забавной привычкой — прощать мёртвых. (Джей Белл)
Люди остаются вместе не из-за того, что они забывают ошибки, они остаются вместе из-за того, что прощают друг друга. (Сарасвати)
Люди простят тебе все, что их не касается. (Юзеф Булатович)
Люди скорее прощают полученный втайне удар, чем обиду, нанесённую публично. (Оноре де Бальзак)
Люди строят отношения между собой на законе, ибо не хватает любви: обидел — проси прощения. Мы просим прощения, толкнув кого-то, чтобы не утратить внимания к собственной душе и другому человеку. (Павел Анатольевич Адельгейм)
Люди считают, что прощение обычная реакция на раскаяние, обязательный ответ на выражение сожаления, но это не так. прощение требует стать выше своей обиды и нести в себе раны прошлого, как издержки жизни. (Мэри Шеннон)
Люди так устроены, в один прекрасный момент нужно простить людей, которые были тебе дороги и уйти. (Лиза Лукашина)
Люди труднее всего прощают нам то плохое, что они о нас сказали. (Андре Моруа)
Люди часто бывают неразумными, нелогичными и эгоцентричными. Все равно прощай их! (Мать Тереза)
Люди, которые не испытывают к себе любви, как правило не умеют прощать. (Рене Лукашина)
Люди, которым сделал больно, не прощают. Они могут говорить, что это так, но никогда не простят. (В. Белинский)
Люди, которых мы простили, больше не имеют власти над нами. (Валентина Дмитриевна Москаленко)
Людям свойственно ошибаться. И если ты не научишься прощать, то останешься без друзей. (Елена Кондратьева)
Маленького ребёнка можно взять на руки, прижать к себе и хоть так попросить прощения. Со взрослыми труднее: слово сказано, назад не возьмёшь, и ранит обоих. (Айрис Мёрдок)
Месть — удел слабых. Сильные прощают. Ибо только сильный человек может жить с болью прощения… (Рене Декарт)
Месть — это чувство, доступное самым мелким умам, но способность забыть и простить, умение быть великодушным в момент своего торжества — присущи только людям с великой душой, помните это! (Луи Жаколио)
Мне кажется, если кто—то тебя вправду любит, то обязан простить, когда ты искренне сожалеешь о допущенной ошибке. (Кассандра Клэр)
Многое прощай другим, но ничего себе. (Авсоний)
Многое, многое могут простить нам любимые наши, больше, чем Бог нам простит и позволит нам совесть. (Александр Дольскийм)
Может быть, прощение — это просто постоянное отбрасывание болезненных воспоминаний до тех пор, пока время не притупит боль и гнев и плохое забудется. (Вероника Рот)
Можно всё простить, если есть ради чего. (Маша Трауб)
Можно долго злиться на то, как все сложилось, можно ругаться и проклинать судьбу, но в конце пути нужно простить… (Бенджамин Баттон)
Можно ли простить врага? Бог простит! Наша задача организовать их встречу. (Аль Капоне)
Можно простить ребёнка, который боится темноты. Настоящая трагедия жизни, когда мужчина боится света. (Платон)
Можно простить уход, но как простить возвращение? (Джонатан Сафран Фоер)
Можно простить человеку всё при одном условии: если ты его не любишь. (Ринат Валиуллин)
Можно простить человеку что угодно, кроме отчаяния. (Ошо)
Можно простить человеку, который делает нечто полезное, если только он этим не восторгается. Тому же, кто создает бесполезное, единственным оправданием служит лишь страстная любовь к своему творению. (Оскар Уайльд)
Можно сказать «прощаю», но нельзя вернуть прошлого и нельзя подавить чувства горечи от сознания, что этого прошлого не вернуть. (Дзюнъитиро Танидзаки)
Молодости, которая ничего себе не прощает, прощается все; а старости, которая все себе прощает, ничего не прощается. (Джордж Бернард Шоу)
Мстительность — это неумение простить самому себе чужие ошибки. (Омуров С.)
Мстят только слабые. Сильные умеют прощать. (Лиза Лукашина)
Мудрые прощают, но не забывают. Они стараются оценить дар, содержащийся в ситуации, извлечь из нее урок и запомнить его. (Колин Типпинг)
Мужчина не прощает, он забывает, а женщина — она все прощает, но не забывает никогда. (Макс Фрай)
Мужчина прощает и забывает. Женщина прощает — и только. (Филипп Жерфо)
Мужчины, помните одну простую вещь: женщины никогда не прощают до конца. (Лиза Лукашина)
Мы верим, что признание вины должно вести к прощению и искуплению. Обычно, однако, оно влечет за собой лишь новые обвинения. (Брайан ГербертКевин Дж)
Мы все кажемся более готовыми прощать других или вдохновлять их на прощение, чем прощать самих себя. (Сильвия Бурстайн)
Мы все прощаем. Мстим, а потом прощаем. Вот только забыть все равно ничего не можем. (Рене Декарт)
Мы все хотим быть прощенными с той же силой, с какой не хотим прощать остальных. (Лорин Хилл)
Мы должны быть добрыми и прощать друг друга. Иначе не выживем. (Фэнни Флэгг)
Мы должны запоминать хорошие и благородные события и прощать людей, когда они оступаются, прощать моменты эгоизма, потому что мы все этим грешим. Когда мы прощаем других людей, мы, по сути, прощаем себя. Искупление должно быть возможным. (Джордж Мартин)
Мы должны научиться способности прощать. Лишённый силы прощать лишён силы любить. (Мартин Лютер Кинг)
Мы должны прощать наших врагов, но не прежде, чем их повесят. (Генрих Гейне)
Мы должны прощать эгоистов. Они неизлечимо больны. (Джейн Остин)
Мы живём в мире, где все просят прощения, но никто не просит разрешения. (Милтон Уинтер)
Мы люди, когда грешим. Но мы боги, когда прощаем. (Ю Несбё)
Мы называем некоторые вещи непростительными или говорим, что никогда себе не простим того или этого. Но всё равно прощаем. Каждый раз прощаем. (Элис Манро)
Мы не идеальны. Я не идеальна. Мы совершаем ошибки, мы все это делаем. Но потому что мы прощаем, мы двигаемся дальше. (Ким Миллер)
Мы не умеем прощать, потому что привыкли не прощать. (Мигель Руис)
Мы никогда не меняемся к лучшему через ненависть, осуждение или приговор. Мы меняемся к лучшему через прощение, любовь и веру. (Джилл Эдвардз)
Мы побеждаем нежностью. Мы покоряем прощением. (Фредерик Уильям Робертсон)
Мы часто прощаем тех, кто нас утомил своим занудством, но никогда — тех, кого утомили мы сами. (Франсуа де Ларошфуко)
На свете осталось мало проступков, за которые бы мы друг друга не простили. (Пенелопа Дуглас)
Наверное, только в кино и на сцене можно все прощать. (Екатерина Константиновна Гусева)
Надо прощать тем, кому не можешь отомстить. (Давидович А.)
Надо уметь прощать друг другу проступки, если мы не хотим жить, как дикари. (Золя Э.)
Наказание может служить началом к прощению и без него прощения быть не может… (Архимандрит Тихон)
Наказать — легко, простить — трудно. (Марьина роща)
Настоящая любовь не прощает, у нее просто нет на это времени, она уходит. (Ринат Валиуллин)
Настоящее великодушие — это когда прощают неблагодарность. (Коко Шанель)
Настоящий друг не сделает того, за что потом будет просить прощения. (Лиза Лукашина)
Наше эго уверяет нас, что мы, как снежинки, — уникальны, но на деле мы все хотим одного и того же: любви, прощения и шоколада. (Доктор Хаус)
Не всегда просит прощения тот, кто виноват. Просит прощения тот, кто дорожит отношениями. (Эрих М. Ремарк)
Не думайте о том, что ваше прощение означает для ваших противников, тех, кто обижал вас в прошлом. Наслаждайтесь тем, что прощение даёт вам. Научитесь прощать, и вам станет легче идти к своим мечтам, не обременённым багажом прошлого. (Ник Вуйчич)
Не находишь оправдания другим, но находишь себе самому? Тогда пройдет совсем немного времени, и Христос не найдет оправдания для тебя. (Паисий Святогорец)
Не подумайте, что вы прощены: мне просто некогда. (Шодерло де Лакло)
Не прощайте вашим слугам, если они обидели чужого человека. Прощайте вашим слугам, если они обидели вас. (Чень Цзижу)
Не прощать никому и прощать всем — одинаково жестоко. (Публилий Сир)
Не прощая ошибку, ты совершаешь ошибку сам. (Хань Сян—цзы)
Не суди и тогда не нужно будет прощать. (ладимир Тарасов)
Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете. (Евангелие от Луки, 6, 37)
Невежество почти всегда заслуживает прощения, особенно у молодых. (Джайлс Карвин)
Невольные прегрешения нужно прощать. (Федр)
Нельзя прощать тем, кто не умеет прощать. (Фридрих Ницше)
Нельзя прощать только потому, что другого выбора, как ты считаешь, у тебя нет. Это уже не прощение, это капитуляция. (Сара Эдисон Аллен)
Ненависть надо еще заслужить, а прощение всегда незаслуженно. (Евгений Витальевич Антонюк)
Непростительны ошибки лишь тех, кого мы больше не любим. (Мадлен де Скюдери)
Нет большей несправедливости, нежели наказание праведного, ибо последнему грешнику, друзья, прощают последнее греходеяние, а праведному не прощают и первого. (Умберто Эко)
Нет мщения более полного, чем прощение. (Джош Биллингс)
Нет смысла никого прощать. Гораздо проще не обижаться вообще. Никто не обязан соответствовать чьим-то ожиданиям. (Александр Журба)
Нет такой вины, чтоб не было малейшего прощения. Есть лишь то, что не понятно, есть лишь только заблужденье. (Лампасы)
Ни один человек не может сделать такого, что нельзя было бы простить. (Бобби Сингер)
Ни одно настоящее извинение никогда не включает слово «но». (Бель де Жур)
Ни разу в жизни я не пожалел, что простил кого-то. (Питер Фонда)
Никогда мужчина не бывает так нежен, как после того, как его простили за минутную неверность. (Нинон де Ланкло)
Никогда не проси прощения. Ничего не говори. Посылай цветы. Без писем. Только цветы. Они покрывают все. Даже могилы. (Э.М.Ремарк Три товарища)
Ничем так не сохраняется любовь, как прощением обид виновным пред нами. (Иоанн Златоуст)
Ничто не приносит такой популярности, как прощение своих врагов. (Фрэнсис Бэкон)
Ничто не прощают так неохотно, как различие мнений. (Ралф Эмерсон)
Но я же добрая, всем всё прощаю… пока не придумаю, как отомстить!
Новый год — это еще один повод забыться и всех простить. (Ринат Валиуллин)
Норма отношений к нашим близким — прощать без конца, так как мы сами бесконечно нуждаемся в прощении. (Александр Ельчанинов)
Нужно много мужества и смирения, чтобы просить прощения. (Марк Леви)
Нужно уметь прощать…даже тогда, когда человек сделал тебе больно…ведь простив, мы как будто избавляемся от груза… (Люсиль Болл)
Обидчики приходят и уходят, не храните их в своем сердце. Прощайте и отпускайте их. (Виталий Гиберт)
Обиды и негодования похожи на яд, который пьете вы в надежде на то, что отравятся другие. Счастье начинается с прощения. (Кэсси Комбден)
Обижаются только слабые личности. Сильные либо ненавидят, либо прощают. (Григорий Михайлович Тютюнник)
Оглядывайтесь назад с прощением, вперед с надеждой, вниз с состраданием и вверх с благодарностью. (Зиг Зиглар)
Один из моих минусов — я прощаю людям то, что не прощается, и обижаюсь на самые обычные мелочи. (Лиза Лукашина)
Один из секретов долгой и плодотворной жизни — каждый вечер, перед тем как отправиться спать, даровать прощение всем людям. (Ландерс Э.)
Один маленький мальчик, когда его спросили, что такое прощение, дал чудесный ответ: «Это аромат, который дарит цветок, когда его топчут…» (Люсиль Болл)
Опасайся тех, кого простил: великодушие тебе ещё припомнят. (Лиза Болл)
Оскорбивший никогда не простит. Простить может лишь оскорблённый. (Генрих Гейне)
Очень легко прощать другим их ошибки; куда труднее простить им, что они были свидетелями наших ошибок. (Джессамин Уэст)
Очень многие люди готовы простить своим родным все просто потому, что любят их. Но король на такое права не имеет, иначе он — не король. (Иар Эльтеррус)
Очень часто деньги дают не потому, что хотят сделать что-то хорошее. Потому, что таким образом хотят купить себе прощение. (Глухарь)
Ошибается человек, а прощает лишь Бог. (Huggy Bear)
Ошибаться — свойство человека, прощать — свойство богов. (Александр Поуп)
Ошибки других нужно прощать, а собственные ошибки прощать не надо. (Хун Цзычен)
Палачи всегда ненавидят своих жертв. Особенно если те простили. (Бернар Вербер)
Память и совесть всегда расходились и будут расходиться в том, следует ли прощать обиды. (Джордж Сэвил Галифакс)
Пока люди любят, они прощают. (Франсуа де Ларошфуко)
Понять — значит простить. Нет, это неверно. Прощение всегда преувеличивалось. Прощение — христианская идея, а Испания никогда не была христианской страной. (Эрнест Хемингуэй)
Понять — не значит простить, это значит — судить по понятиям… (Чернов В.)
Понять себя трудно, простить — легко. (Борис Крутиер)
Понять-то я пойму! Но простить — это для меня слишком тяжёлая задача. Я лучше забуду. (Эрих Мария Ремарк)
Попросить прощения — это только слова. Даже если внутри все разрывается от боли, если стыд едкой кислотой выжигает нутро, оставляя сухие серые хлопья. (Олег Рой)
Попытайся простить мне, что я не всегда пел чисто. Попытайся простить мне, что я не всегда был честен. Попытайся простить мне, я не хотел плохого. Ведь я не умел любить, но я хотел быть любимым. (Борис Б. Гребенщиков)
Поразительно, но именно прощение, а не вина повышает ответственность. (Келли Макгонигал)
Порой это так бывает трудно сказать «Прости». (Соха Али Кхан)
После хорошего обеда можно простить кого угодно. (Оскар Уайльд)
Похоже, это уравнение насчет простить и быть прощенным не такое уж простое, даже когда все вроде бы ясно. (Айрис Мёрдок)
Просить прощения — просто, а как насчёт того, чтобы взять на себя ответственность за то, что ты натворил? (Бен Хармон)
Прости всех — обрадуешься свободному времени. (Беднова В.)
Прости своих старых врагов — у тебя есть уже новые. (Кшиштоф Конколевский)
Простив проступок, побуждаешь к худшему. (Публилий Сир)
Простите всех, не потому, что они заслуживают прощения, а потому, что вы заслуживаете душевного спокойствия. (Лиза Лукашина)
Простите одно оскорбление, и вам непременно нанесут их множество. (Публилий Сир)
Простится всё, чего не смог, но не простится то, чего не захотел. (Генрик Ибсен)
Простить — значит двигаться дальше. (Закон Джорджии.)
Простить — значит исцелить. Особенно если прощаешь саму себя. (Алисон Ноэль)
Простить — значит освободить «заключенного» и обнаружить, что «заключённым» был ты. (Льюис Бенедикт Смидс)
Простить — не значит забыть. (Сара Бернар)
Простить — самая лучшая месть. Сколько смыслов не ищи — их много, и все верные. (Олег Рой)
Простить — хорошо, но лучше всего — забыть. (Роберт Браунинг)
Простить — это значит чувствовать, что перенесённая обида больше не причиняет боли. (Валерио Альбисетти)
Простить другому легко. Простить себе — невозможно. (Андрей Рубанов)
Простить означает также расчистить свой горизонт от туч и увидеть свет своего будущего. (Самия Шарифф)
Простить себя за то, что остался жив, труднее, чем столкнуться со смертью. И справляться с этим приходится в одиночку. (Джеймс Роллинс)
Простить человека не сложно, сложнее не сделать ему ответную гадость. (Лиза Болл)
Прошение означает, что все уже кончено. (Франсуаза Саган)
Прощай — говорят,когда не в силах простить. (Иванович Р.)
Прощай прежде, чем прощаться. (Сергей Веденьё)
Прощайте ваших врагов — возможно, вам еще придется вместе работать. (Люсьен Лукашина)
Прощайте ваших врагов— это лучший способ вывести их из себя. (Оскар Уайльд)
Прощайте врагов ваших, но не забывайте их имена. (Джон Кеннеди)
Прощайте своих обидчиков, ведь тем самым Вы словно ставите отпечаток, который будет постоянно напоминать человеку о его ошибках. (Сергей Гупаленко)
Прощания не рождают чувство освобождения, как нам порой кажется. (Эбби Глайнс)
Прощать — это лёгкий способ быть хорошим. (Юлий Берзин)
Прощать более мужественно, чем наказывать. Слабый не может прощать. Прощение есть свойство сильного. (Махатма Ганди)
Прощать врагов надо так, чтобы они плакали. (Стас Янковский)
Прощать всем нисколько не лучше, чем не прощать никому. (Жан Батист Ларош)
Прощать куда проще, если верить в искренность человека, когда знаешь, что он боролся и победил. (Эмма Свон)
Прощать легко. А вот забыть — уже другая история. (Люсиль Болл)
Прощать надо молча — иначе какое же это прощение. (Андре Моруа)
Прощать никто не умеет. Просто у людей короткая память. (Раст Коул)
Прощать убийцу — значит убивать. (Уильям Шекспир)
Прощать, к счастью, не моя обязанность, этим займутся высшие силы. (Хербьёрг Вассму)
Прощают только чужих людей, а на своих и не сердятся. (Люсьен Грей)
Прощая тех, кто меня поносит, я всегда могу поставить себя выше них. (Наполеон Бонапарт)
Проще попросить прощения, чем разрешения. (Кроули)
Прощение — аристократическая форма презрения. (Реми де Гурмон)
Прощение — не одноразовая акция, а мировоззрение. (Мартин Лютер Кинг)
Прощение — это аромат, который фиалка источает на каблук, который её растоптал. (Марк Твен)
Прощение — это великое проявление духа и личного мужества. Кроме того, это один из лучших способов повысить качество собственной жизни. Я пришел к выводу, что каждая минута воспоминаний о том, кто тебя обидел, украдена у более полезной цели: привлечь тех людей, которые могли бы тебе помочь. (Робин Шарма)
Прощение — это величайшая жертва. (System Of A Down)
Прощение — это дорога с двусторонним движением. Прощая кого-нибудь, мы прощаем в этот миг и самих себя. (Пауло Коэльо)
Прощение — это любовь. А любовь — это все. (True Blood)
Прощение — это надменная месть. (Жорж Вольфрам)
Прощение — это не документ с подписью и штампом. (Джонатан Троппер)
Прощение — это не обязанность. Это дар. (Эстер)
Прощение — это первый шаг на пути к освобождению! (Аанг)
Прощение — это пыльца, которую оставляет фиалка на раздавившем ее колесе. (Марк Твен)
Прощение — это самая благородная месть. (Генри Бон)
Прощение — это тоже часть любви. (Рэй Клуун)
Прощение — это успокаивающий бальзам на пылающее сердце, оно делает человека свободным. (Мринал Гупта)
Прощение — это шоссе с двусторонним движением: всякий раз, прощая кого—то, мы прощаем и самих себя. (Люсьен Грей)
Прощение врагов — прекрасный подвиг; но есть подвиг еще более прекрасный, еще больше человеческий — это понимание врагов, потому что понимание — разом прощение, оправдание, примирение. (Александр И. Герцен)
Прощение даёт большую силу, чем злость. (Мэгги Грин)
Прощение довольно эгоистичная вещь. Она делает лучше того, кто прощает. Но ничему не учит прощёного. (Люсьен Грей)
Прощение не для меня. Я стою за свои поступки и принимаю последствия. (Джейс Вейланд)
Прощение не имеет смысла, если ты не способен забывать. (Туве Янссон)
Прощение не меняет прошлого, но делает будущее лучше. (Пол Безе)
Прощение нисколько не требует, чтобы ты понимал человека которого прощаешь. (Эльчин Сафарли)
Прощение нужно прежде всего прощающему, оно освобождает от того, что пожирает тебя живьем, что убивает в тебе радость и способность любить в полной мере и открыто. (Уильям Пол Янг)
Прощение означает полное забвение… (Франсин Риверс)
Прощение от безысходности — не лучше проклятия. (Синявский В.)
Прощение предательства немногим отличается от самого предательства. (Юрий Нагибин)
Прощение существует для того, чтобы ваше будущее не зависело от ошибок прошлого. (Марк Гангор)
Прощение у женщины надо просить сразу, пока она не поняла, что ей без вас хорошо… (Лиза Лукашина)
Прощение, идущее от сердца, превращает несчастливое прошлое в счастливое будущее. (Лууле Виилма)
Прощения не существует. Есть только поступки и расплата за них. (Дэн Скотт)
Прощённые ненавидят сильнее, чем наказанные. (Генрих Манн)
Разве не проще и куда приятнее простить мужчину, которого любишь, и провести вместе всю жизнь, чем разочароваться в нём и пытаться прожить без него? (Бетти Шарп)
Разве ты не прощаешь всё тем, кого любишь? Ты прощаешь эгоизм, желание, обман до тех пор, пока ты — причина, мотив, цель… (Майкл Ондатже)
Родители меньше всего прощают своим детям те пороки, которые они сами им привили. (Фридрих Шиллер)
С юных лет приучайся прощать проступки ближнего и никогда не прощай своих собственных. (Александр В. Суворов)
Самая благородная и сладкая месть — это прощение. (Пьер Буаст)
Самое великодушное прощение — это не знать, в чем кто перед тобой провинился. (Сенека)
Самое великое, самое божественное в человеке — способность жалеть и прощать. (Александр Дюма (сын))
Самое лучшее, что вы можете дать своему врагу — прощение; оппоненту — терпимость; другу — ваше сердце; ребёнку — хороший пример; отцу — уважение; матери — поведение, благодаря которому она будет гордиться вами; себе — уважение; всем людям — милосердие. (Бенджамин Франклин)
Самое страшное на свете — это скука. Вот единственный грех, которому нет прощения. (Оскар Уайльд)
Самое тяжкое наказание для твоего врага — получить прощение. И он окажется перед лицом своей совести. (Махидевран Султан)
Самое ужасное в жизни — то, что мы не можем вовремя сказать нашим близким, родным важные слова, «прости»… Живые не можем договориться… (Максим Аверин)
Самые красивые слова на любом языке — это «Я прощаю». (Стивен Кинг)
Самый опасный человек в этом мире тот, кто не чувствует угрызения совести. Тот, кто никогда не просит прощения и, следовательно, не ищет его. (Тахира Мафи)
Святое Писание велит нам прощать врагов, но о друзьях там ничего такого не сказано. (Фрэнсис Бэкон)
Сделанного не воротишь. И прощения нельзя заслужить. Но его можно быть достойным. (Карпов)
Сердце матери — это бездна, в глубине которой всегда найдется прощение. (Оноре де Бальзак)
Сердце прощает часто, разум — редко, самолюбие — никогда. (Луи Дюмюр)
Сердце человека, который умеет прощать, чисто и благоуханно. (Пауло Коэльо)
Сильнее всех побед — прощение. (Иоганн Фридрих Шиллер)
Скорей простить, чем вечно мстить. (Питтак)
Слабые мстят, сильные прощают, счастливые забывают. (Лиза Лукашина)
Слабые никогда не прощают; прощение — привилегия сильных. (Махатма Ганди)
Снисхождение к злу очень тесно граничит с равнодушием к добру. (Николай Семенович Лесков)
Совершенны лишь идеи. Люди — никогда. С возрастом ты научишься прощать людей. (Зоя Хеллер)
Сознаётся в вине только сильный. Скромен только сильный, прощает только сильный… да и смеётся сильный, часто его смех — слёзы. (Александр Иванович Герцен)
Сперва надо простить себя, уж потом всех на свете. (Сол Беллоу)
Сперва нужно быть справедливым, а уже потом великодушным; сперва нужно обзавестись рубашками, а уже потом кружевами. (Николя де Шамфор)
Способность прощать — главная драгоценность. (Бетти Смит)
Способность человека прощать пропорционально величию его духа. (Малена)
Среди мужчин с честными намерениями и доброй волей нет места таким ошибкам, неправильным суждениям, ложным шагам, какие нельзя было бы простить. (Лейла Мичем)
Тех, кого любишь — прощаешь, а не судишь. (Юрий Зарожный)
Только если мы сможем простить других. За то, что они сделали с нами… Если мы сможем простить себя. За то, что мы сделали с другими… Если мы сможем освободиться от наших историй. О том, как мы были злодеями и жертвами… Только тогда у нас, может быть, и получиться спасти мир. (Чак Паланик)
Только прощение может исцелить. (Саммер ван Хорн)
Только сильные умеют прощать. (Элиза Ожешко)
Только те, кто прощают, зарабатывают право быть прощёнными. (Люсьен Грей)
Тому, кто не грешил, не будет и прощенья. (Омар Хайям)
Тот истинно благороден, кто легко прощает заблуждения людей и в то же время так боится сделать что-нибудь дурное, как будто он никогда никого не прощал. (Плиний Младший)
Тот, кто мстит, иногда жалеет о совершенном; тот, кто прощает, никогда не жалеет об этом. (Александр Дюма)
Тот, кто не прощал врага, не испытал одного из самых утонченных наслаждений жизни. (Иоганн К. Лафатер)
Тот, кто просит прощения не становится ни большим, ни маленьким. А тот, кто прощает — у того большое сердце. (Лео Барнетт)
Три вещи не прощаются женщинам. Но никто не знает какие и почему. (Янина Ипохорская)
Тупой ничего не прощает и не забывает; наивный прощает и забывает; умный прощает, но не забывает. (Томас Сас)
Ты прощаешь других не для того, чтобы излечить их. Ты прощаешь других, чтобы излечить себя. (Чак Хиллинг)
У каждого в жизни есть взлёты и падения, но если человек искренне раскаивается, то его можно простить. (Эрос Лэнсон)
У каждого человека есть достоинства, за которые стоит прощать его недостатки. (Лиза Лукашина)
У каждой вины есть свой срок давности. Надо уметь прощать людей. Если в тебе нет добра, какой ты человек? (Марк Шахин)
У того, кто не умеет прощать, не бывает друзей. (Снежная Королева. Зазеркалье)
Умей прощать и не кажись, прощая, великодушней и мудрей других. (Редьярд Киплинг)
Умей прощать, и мощь твоя умножится. (Публий Сир)
Умение прощать — великий дар. Тем более, что это ничего не стоит. (Смит Б.)
Умение прощать — свойство сильных. Слабые не прощают. (Махатма Ганди)
Умение прощать приходит не сразу, а по мере осознания того, что на твои обиды всем наплевать… (Мамчич М. )
Умение прощать спасает нас от гнева, ненависти и пустой растраты душевных сил. (Ханна Мор)
Умение прощать… это величайший Божий дар… (Дэн Браун)
Уметь прощать всем, даже вашему большому врагу — это великая сила. Прощайте всегда, независимо от того, какую бы вам сильную боль не сделали, прощайте. (Богдан Ли)
Умные и сильные не мстят. Они прощают. Со спокойной улыбкой желают тебе счастья. (Лиза Лукашина)
Учитесь прощать. Если вы все время будете копить в себе весь негатив, который на вас проливают ваши враги, то однажды он же вас и погубит. (Сиддхартха Гаутама (Будда))
Учиться никогда не поздно… Самые сильные предметы для нас — это наука прощенья и теория забывания… Только постигнув их, мы наконец обретем хоть немного спокойствия… (Лиза Барнетт)
Фразу «прости меня » чаще всего говорят люди, не виноватые ни в чём, они просто дорожат другими. (Лео Барнетт)
Хорошие люди заканчивают в аду, потому что не могут простить себя. (Кристиан Нильсен)
Хочешь порадоваться мгновение — отомсти, хочешь радоваться всю жизнь — прости. (Франц Шуберт)
Часто нужнее скрывать презрение, чем злобу: обиды еще могут быть забыты, но презрение никогда не прощается. (Филип Честерфилд)
Человек может простить врага, но не свидетеля своей слабости. (Александр Крон)
Человек согрешил раз, второй раз и третий раз — ему прощают; но если он согрешил в четвертый раз, то ему уже нет прощения. (Талмуд)
Человеку можно простить все, если понимаешь, что теряешь его навсегда. (Лиза Барнетт)
Чем человек умнее — тем легче прощает глупости. (Бабаян О.)
Чтобы знать людей, нужно простить им предрассудки их времени. (Шарль Монтескье)
Чтобы покаяться по-настоящему, нужно полностью осознать свои грехи и совершить поступки, дабы исправить причинённый ими ущерб. Только после этих поступков можно начать всё с чистого листа, а прощение — это путь к новому началу. (Луис Манс)
Чтобы простить врага, надо сначала ранить его. (Индийская пословица)
Чтобы простить, нужно забыть мечты о лучшем прошлом. (Регина Бретт)
Эгоизм — отвратительный порок, которого никто не лишен и которого никто не желает простить другому. (Генри Уорд Бичер)
Эгоистов следует прощать, потому что нет надежды их излечить. (Мэри Кроуфорд)
Энергия ненависти бесплодна. Энергия прощения, выраженная через любовь, способна преобразить твою жизнь. (Пауло Коэльо)
Энергия прощения, выраженного через любовь, способна преобразить твою жизнь. (Пауло Коэльо)
Я всегда могу возвыситься над оскорбившими меня, простив их. (Лао-Цзы)
Я должна чувствовать себя виноватой, если я сделала что-то плохое или могла, но не сделала что-то хорошее. А остальное себе можно и простить. (Анна Борисова)
Я желаю тебе только одного. Я желаю тебе научиться прощать. (Антон Городецкий)
Я могу простить вора и убийцу, но предателя — никогда. (Эмилиано Сапата)
Я не могу забыть, но я могу простить. (Мандела Н.)
Я не простил, а принял — это разные вещи. (Марк Леви)
Я ненавижу людей, не умеющих прощать. (Ницше Ф.)
Я прощаю абсолютно всех, но некоторых посмертно! (Дмитрий Емец)
Я прощаю всех и строю свою жизнь так, как хочу. Мне ничто не угрожает. (Луиза Хей)
Я прощаю людей, не разделяющих моё мнение, но не прощаю тех, кто не разделяет своё собственное мнение. (Шарль Морис де Талейран—Перигор)
Я прощаю людей, но это вовсе не значит, что я по-прежнему им доверяю! (Петр Квятковский)
Я прощаю тебе, что тогда ты не любила меня так, как любишь сейчас. (Майкл Слэйд)
Я прощаю тебя. Потому что эти звезды, это небо — это все для тебя, но я прощаю тебя, потому что прощение идет от слова «прощай». (Райли Валлейс)
Я смог простить тебя словом, а сердцем, видимо, нет. (Эмилио Террос)
Я считаю лучшим и самым безупречным человека, который прощает другим так, словно сам ежедневно ошибается, и воздерживается от ошибок так, словно сам никому не прощает. (Плиний Младший)
Я считаю, непрощение — это серьёзнейшая проблема, которая сидит в тебе и больше вреда наносит самому тебе. (Анатолий Шарапов)
Я умею прощать, но не умею забывать. (Гарриет Бичер-Стоу)

Видео: подборка афоризмов о прощении

В этом ролике Геннадий Лопатин прочитает еще несколько красивых, мудрых фраз о том, когда и кого стоит прощать:

Невидимая кошка. Сборник статей. — М.; СПб.: Летний сад. 2006

%PDF-1.5 % 1 0 obj > endobj 5 0 obj /CreationDate (D:20170512170432+02’00’) /ModDate (D:20170512170613+02’00’) /Producer (http://imwerden.de) /Title /Creator >> endobj 2 0 obj > stream

Невидимая кошка. Сборник статей. — М.; СПб.: Летний сад. 2006

http://imwerden.de

Трауберг, Наталья Леонидовна

application/pdf endstream endobj 3 0 obj > endobj 4 0 obj > endobj 6 0 obj 1229 endobj 7 0 obj > endobj 8 0 obj > endobj 9 0 obj > endobj 10 0 obj > >> >> endobj 11 0 obj > >> >> endobj 12 0 obj > >> >> endobj 13 0 obj > >> >> endobj 14 0 obj > >> >> endobj 15 0 obj > >> >> endobj 16 0 obj > >> >> endobj 17 0 obj > >> >> endobj 18 0 obj > >> >> endobj 19 0 obj > >> >> endobj 20 0 obj > >> >> endobj 21 0 obj > >> >> endobj 22 0 obj > >> >> endobj 23 0 obj > >> >> endobj 24 0 obj > >> >> endobj 25 0 obj > >> >> endobj 26 0 obj > >> >> endobj 27 0 obj > >> >> endobj 28 0 obj > >> >> endobj 29 0 obj > >> >> endobj 30 0 obj > >> >> endobj 31 0 obj > >> >> endobj 32 0 obj > >> >> endobj 33 0 obj > >> >> endobj 34 0 obj > >> >> endobj 35 0 obj > >> >> endobj 36 0 obj > >> >> endobj 37 0 obj > >> >> endobj 38 0 obj > >> >> endobj 39 0 obj > >> >> endobj 40 0 obj > >> >> endobj 41 0 obj > >> >> endobj 42 0 obj > >> >> endobj 43 0 obj > >> >> endobj 44 0 obj > >> >> endobj 45 0 obj > >> >> endobj 46 0 obj > >> >> endobj 47 0 obj > >> >> endobj 48 0 obj > >> >> endobj 49 0 obj > >> >> endobj 50 0 obj > >> >> endobj 51 0 obj > >> >> endobj 52 0 obj > >> >> endobj 53 0 obj > >> >> endobj 54 0 obj > >> >> endobj 55 0 obj > >> >> endobj 56 0 obj > >> >> endobj 57 0 obj > >> >> endobj 58 0 obj > >> >> endobj 59 0 obj > >> >> endobj 60 0 obj > >> >> endobj 61 0 obj > >> >> endobj 62 0 obj > >> >> endobj 63 0 obj > >> >> endobj 64 0 obj > >> >> endobj 65 0 obj > >> >> endobj 66 0 obj > >> >> endobj 67 0 obj > >> >> endobj 68 0 obj > >> >> endobj 69 0 obj > >> >> endobj 70 0 obj > >> >> endobj 71 0 obj > >> >> endobj 72 0 obj > >> >> endobj 73 0 obj > >> >> endobj 74 0 obj > >> >> endobj 75 0 obj > >> >> endobj 76 0 obj > >> >> endobj 77 0 obj > >> >> endobj 78 0 obj > >> >> endobj 79 0 obj > >> >> endobj 80 0 obj > >> >> endobj 81 0 obj > >> >> endobj 82 0 obj > >> >> endobj 83 0 obj > >> >> endobj 84 0 obj > >> >> endobj 85 0 obj > >> >> endobj 86 0 obj > >> >> endobj 87 0 obj > >> >> endobj 88 0 obj > >> >> endobj 89 0 obj > >> >> endobj 90 0 obj > >> >> endobj 91 0 obj > >> >> endobj 92 0 obj > >> >> endobj 93 0 obj > >> >> endobj 94 0 obj > >> >> endobj 95 0 obj > >> >> endobj 96 0 obj > >> >> endobj 97 0 obj > >> >> endobj 98 0 obj > >> >> endobj 99 0 obj > >> >> endobj 100 0 obj > >> >> endobj 101 0 obj > >> >> endobj 102 0 obj > >> >> endobj 103 0 obj > >> >> endobj 104 0 obj > >> >> endobj 105 0 obj > >> >> endobj 106 0 obj > >> >> endobj 107 0 obj > >> >> endobj 108 0 obj > >> >> endobj 109 0 obj > >> >> endobj 110 0 obj > >> >> endobj 111 0 obj > >> >> endobj 112 0 obj > >> >> endobj 113 0 obj > >> >> endobj 114 0 obj > >> >> endobj 115 0 obj > >> >> endobj 116 0 obj > >> >> endobj 117 0 obj > >> >> endobj 118 0 obj > >> >> endobj 119 0 obj > >> >> endobj 120 0 obj > >> >> endobj 121 0 obj > >> >> endobj 122 0 obj > >> >> endobj 123 0 obj > >> >> endobj 124 0 obj > >> >> endobj 125 0 obj > >> >> endobj 126 0 obj > >> >> endobj 127 0 obj > >> >> endobj 128 0 obj > >> >> endobj 129 0 obj > >> >> endobj 130 0 obj > >> >> endobj 131 0 obj > >> >> endobj 132 0 obj > >> >> endobj 133 0 obj > >> >> endobj 134 0 obj > >> >> endobj 135 0 obj > >> >> endobj 136 0 obj > >> >> endobj 137 0 obj > >> >> endobj 138 0 obj > >> >> endobj 139 0 obj > >> >> endobj 140 0 obj > >> >> endobj 141 0 obj > >> >> endobj 142 0 obj > >> >> endobj 143 0 obj > >> >> endobj 144 0 obj > >> >> endobj 145 0 obj > >> >> endobj 146 0 obj > >> >> endobj 147 0 obj > >> >> endobj 148 0 obj > >> >> endobj 149 0 obj > >> >> endobj 150 0 obj > >> >> endobj 151 0 obj > >> >> endobj 152 0 obj > >> >> endobj 153 0 obj > >> >> endobj 154 0 obj > >> >> endobj 155 0 obj > >> >> endobj 156 0 obj > >> >> endobj 157 0 obj > >> >> endobj 158 0 obj > >> >> endobj 159 0 obj > >> >> endobj 160 0 obj > >> >> endobj 161 0 obj > >> >> endobj 162 0 obj > >> >> endobj 163 0 obj > >> >> endobj 164 0 obj > >> >> endobj 165 0 obj > >> >> endobj 166 0 obj > >> >> endobj 167 0 obj > >> >> endobj 168 0 obj > >> >> endobj 169 0 obj > >> >> endobj 170 0 obj > >> >> endobj 171 0 obj > >> >> endobj 172 0 obj > >> >> endobj 173 0 obj > >> >> endobj 174 0 obj > >> >> endobj 175 0 obj > >> >> endobj 176 0 obj > >> >> endobj 177 0 obj > >> >> endobj 178 0 obj > >> >> endobj 179 0 obj > >> >> endobj 180 0 obj > >> >> endobj 181 0 obj > >> >> endobj 182 0 obj > >> >> endobj 183 0 obj > >> >> endobj 184 0 obj > >> >> endobj 185 0 obj > >> >> endobj 186 0 obj > >> >> endobj 187 0 obj > >> >> endobj 188 0 obj > >> >> endobj 189 0 obj > >> >> endobj 190 0 obj > >> >> endobj 191 0 obj > >> >> endobj 192 0 obj > >> >> endobj 193 0 obj > >> >> endobj 194 0 obj > >> >> endobj 195 0 obj > >> >> endobj 196 0 obj > >> >> endobj 197 0 obj > >> >> endobj 198 0 obj > >> >> endobj 199 0 obj > >> >> endobj 200 0 obj > >> >> endobj 201 0 obj > >> >> endobj 202 0 obj > >> >> endobj 203 0 obj > >> >> endobj 204 0 obj > >> >> endobj 205 0 obj > >> >> endobj 206 0 obj > >> >> endobj 207 0 obj > >> >> endobj 208 0 obj > >> >> endobj 209 0 obj > >> >> endobj 210 0 obj > >> >> endobj 211 0 obj > >> >> endobj 212 0 obj > >> >> endobj 213 0 obj > >> >> endobj 214 0 obj > >> >> endobj 215 0 obj > >> >> endobj 216 0 obj > >> >> endobj 217 0 obj > >> >> endobj 218 0 obj > >> >> endobj 219 0 obj > >> >> endobj 220 0 obj > >> >> endobj 221 0 obj > >> >> endobj 222 0 obj > >> >> endobj 223 0 obj > >> >> endobj 224 0 obj > >> >> endobj 225 0 obj > >> >> endobj 226 0 obj > >> >> endobj 227 0 obj > >> >> endobj 228 0 obj > >> >> endobj 229 0 obj > >> >> endobj 230 0 obj > >> >> endobj 231 0 obj > >> >> endobj 232 0 obj > >> >> endobj 233 0 obj > >> >> endobj 234 0 obj > >> >> endobj 235 0 obj > >> >> endobj 236 0 obj > >> >> endobj 237 0 obj > >> >> endobj 238 0 obj > >> >> endobj 239 0 obj > >> >> endobj 240 0 obj > >> >> endobj 241 0 obj > >> >> endobj 242 0 obj > >> >> endobj 243 0 obj > >> >> endobj 244 0 obj > >> >> endobj 245 0 obj > >> >> endobj 246 0 obj > >> >> endobj 247 0 obj > >> >> endobj 248 0 obj > >> >> endobj 249 0 obj > >> >> endobj 250 0 obj > >> >> endobj 251 0 obj > >> >> endobj 252 0 obj > >> >> endobj 253 0 obj > >> >> endobj 254 0 obj > >> >> endobj 255 0 obj > >> >> endobj 256 0 obj > >> >> endobj 257 0 obj > >> >> endobj 258 0 obj > >> >> endobj 259 0 obj > >> >> endobj 260 0 obj > >> >> endobj 261 0 obj > >> >> endobj 262 0 obj > >> >> endobj 263 0 obj > >> >> endobj 264 0 obj > >> >> endobj 265 0 obj > >> >> endobj 266 0 obj > >> >> endobj 267 0 obj > >> >> endobj 268 0 obj > >> >> endobj 269 0 obj > >> >> endobj 270 0 obj > >> >> endobj 271 0 obj > >> >> endobj 272 0 obj > >> >> endobj 273 0 obj > >> >> endobj 274 0 obj > >> >> endobj 275 0 obj > >> >> endobj 276 0 obj > >> >> endobj 277 0 obj > >> >> endobj 278 0 obj > >> >> endobj 279 0 obj > >> >> endobj 280 0 obj > >> >> endobj 281 0 obj > >> >> endobj 282 0 obj > >> >> endobj 283 0 obj > >> >> endobj 284 0 obj > >> >> endobj 285 0 obj > >> >> endobj 286 0 obj > >> >> endobj 287 0 obj > >> >> endobj 288 0 obj > >> >> endobj 289 0 obj > >> >> endobj 290 0 obj > >> >> endobj 291 0 obj > >> >> endobj 292 0 obj > >> >> endobj 293 0 obj > >> >> endobj 294 0 obj > >> >> endobj 295 0 obj > >> >> endobj 296 0 obj > >> >> endobj 297 0 obj > >> >> endobj 298 0 obj > >> >> endobj 299 0 obj > >> >> endobj 300 0 obj > >> >> endobj 301 0 obj > >> >> endobj 302 0 obj > >> >> endobj 303 0 obj > >> >> endobj 304 0 obj > >> >> endobj 305 0 obj > >> >> endobj 306 0 obj > >> >> endobj 307 0 obj > >> >> endobj 308 0 obj > >> >> endobj 309 0 obj > >> >> endobj 310 0 obj > >> >> endobj 311 0 obj > >> >> endobj 312 0 obj > >> >> endobj 313 0 obj > >> >> endobj 314 0 obj > >> >> endobj 315 0 obj > >> >> endobj 316 0 obj > >> >> endobj 317 0 obj > >> >> endobj 318 0 obj > stream x+53UIw3P0xBx,LB\x54u45uA, iƆx

Времени волны читать онлайн бесплатно Тамара Квитко

Вопросы детства

Только время принадлежит нам.
Сенека

Зеркала отражают одни лишь маски.
Оскар Уайльд

Другу в XXII

Наш век на земле быстротечен,
И тесен назначенный круг,
А он неизменен и вечен –
Поэта неведомый друг.
А. Ахматова

Тяжко на сердце, друг незнакомый,
Эти строки прочтёшь ли в XXII?
И любопытством, быть может, ведомый,
Побольше узнаешь о времени том,
Которое – прошлое – в дымке сокрыто?
Оно раскрывается трудно, как в снах,
А для тебя – снегами покрыто,
Окаменело, сокрыто в стихах.
Ум твой и сердце пытливо, спокойно
Строчку за строчкой, возможно, прочтут,
И через СЛОВО коснутся невольно
Жизни – беспечно ушедших минут.

2.23.2012

«Зацелован город ветром…»

Всё в мире повторяется.
Ф. Бэкон

Зацелован город ветром,
Волны бьются о гранит;
Петр Первый – без кареты –
С высоты коня глядит.
Невзирая на предзимье,
Ровно в полдень пушка бьёт.
На Дворцовой с удивленьем
Ангел смотрит на народ.
Низко тучи – ближе небо,
Я – по Невскому пешком.
Кони Клодта, запах хлеба,
Люди движутся гуськом.
Не узнать среди прохожих
Лица нежные друзей.
Многие – в иных хоромах.
Жизнь других – не веселей.
Не вписаться в ритмы рока,
В перестроенность идей.
Каждодневная морока
Истончает плёнку дней.
Невский завершает стела,
Звон трамваев, лязг, вокзал;
Кладь ручная, нищий слева.
Поезд в Тихвин отъезжал.

5.11.2016

«Что мне делать? „Что хочешь“, – ответит Бог…»

Что мне делать? «Что хочешь», – ответит Бог,
я-то знаю – Он никогда не ответит,
посему вопрос задаю сама себе,
слушая, как за окном воет ветер.
С годами забываешь, какое сегодня число,
и не скажешь спрашивающему – вечность,
стремится каждый в которую – для чего?
Спросите философа, и тот – ответит.

7.07.2017

Не молчи

Солнце с утра
Россыпью брызг!
Ну же, поэт,
Слова родник,
Долу смотри,
Вверх поднимай,
Думай, дерзай,
Выше держи!
Слово – маяк –
Выжжет огнём
Зависть и лесть,
Болен чем всяк;
Сладкую ложь,
Жадность и гнев,
Праздности блажь;
Пьяницы – грех.
Там, в вышине,
Светоч горит,
Связь языков,
Мыслей живых,
Тени и Свет –
Лики святых,
Новый Завет –
Слышишь, поэт?
Песня твой крест!

12.11.2016

«Ты здесь один. Запомни это…»

Ты здесь один. Запомни это.
Твоя надежда – где и с кем?
Ты утра – тяготу рассвета
Уйми, умом тоску развей.
Исчезнут горечь и тревога,
И сердце обретёт покой,
Не пилигримом у порога
Родного дома, не изгой –
Чиста стезя, светла дорога,
Сияет солнце впереди.
Хозяин, труженик, учёный,
К счастливой жизни нас веди!
Каштан, берёза, гул от взлёта,
Взгляд уплывает в небеса,
Так отблеск древнего кивота –
Не слёзы – брызгами роса
И листьев трепетная радость,
И плещет лёгкая волна,
И пушкинский Пророк, и младость –
И гордостью душа полна!

20.09.2009

«Больше тумана в стихе…»

Больше тумана в стихе –
меньше понятно.
Легче идти налегке,
С песней – приятно.
Где недосказанность, там –
смысл ищите.
Боле прилично годам –
долларов тыщи?
Как ни крути – седины
признак устойчив.
Ветер чужой стороны –
вряд ли сговорчив.

1.08.09

«Когда бы знать, какая тайна…»

Когда бы знать, какая тайна
Сокрыта в блеске дня златого
И в белизне, слепящей краски
Вершителя всего живого
Луча небесного земного,
Что думу сладко веселит,
Спасает от тоски напасти
И мрака тяготы прямит,
Зло и добро деля на части,
И светотени нам явит:
То блеска силу выявляя,
То полутон передавая,
Как настроения движенье,
Игру всех клавиш пробужденье,
Иль спектр – радугу холста –
От нежной влаги акварели
И до графичности листа
В объеме связей целокупно,
Блистательный прозренья миг,
Когда восторг, как взрыв, как вскрик,
Охватит молнией явленье,
Прозрит лучом ума затменье
И разразится вдруг грозой
И оросит зрачок слезой.

1. 01.2008

«Лето в разгаре баюкало воздух в ладонях…»

Лето в разгаре баюкало воздух в ладонях,
Нежно касалось колосьев, цветов, тополей,
Воды реки качали веселых влюблённых –
Стройных и крепких девчат и парней.
Мы же с тобою сидели под тенью в сторонке,
Яблоко ела – без мысли одной в голове…
Ты подмигнул проходящей прыщавой девчонке,
Та улыбнулась и гордо пошла по траве.
Ты провожал её долгим, восторженным взглядом,
Я покраснела, отбросила яблоко прочь,
Сердце кольнуло, мысль пронеслась: вот зараза…
Себе приказала: буду как лёд в эту ночь!

2.09.2016

«Печаль свою, тоску отныне…»

Печаль свою, тоску отныне
Клеймом калёным заклеймлю.
Им место далеко в пустыне.
И Бога об одном молю:
Болезнь тягчайшую от сына
Рукой Всевышней отведи,
Изгладь последствия причины,
Зажги надежду впереди,
Дай сыну радостные годы,
Болезнь Божественной рукой
Сотри, как признак непогоды,
И путь ему к Тебе открой.

15.03.2005

Красота и ум

О, не брюзжите понапрасну,
Характер свой менять пора.
Что б ни случилось – жизнь прекрасна,
Живительна игра ума.
Тогда как плоть, меняясь, губит
Прелестные черты лица,
Оттачиваясь, ум возлюбит
И мыслью враз прозрит слепца.
И вдохновится непременно
Не телом юным – красотой
Души, сиянием нетленным,
А плоть – она одежд покрой,

Но воспевая прелести ума,
Кто может от любви сойти с ума?

18.03.2009

Нам боль дана, сребристая печаль…

^{Венок сонетов}

Душа, не пережив огня дневного,
К желанной ночи возвратится снова.
Поль Валери

Нам боль дана, сребристая печаль,
Что от рождения гнетёт до смерти;
Мы строим планы, любим в круговерти
И молодость ушедшую нам жаль.
Ошибки совершаем каждый день –
Бесчестны мысли, действия грязны,
Как совесть спит – не чувствуем вины;
В политике нам разобраться лень.
Мы в стрессе пребываем, маяте,
Не верим другу, брату и соседу,
И мало кто выводит своё кредо –
По добродушию, безделью, суете.
И видим в снах знакомые приметы –
Багровые закаты и рассветы.

Багровые закаты и рассветы,
Года, века, плывущие чредой.
Людской поток… Ведомые судьбой?
Мы перед Богом лишь одним в ответе?
Нас поглощает виртуальный мир,
Реальность кажется нам пустотой.
В сообществах ты свой, а не изгой,
А повезёт – в глазах других кумир.
Шлём эсэмэски, чаще – молчуны.
Сами с собой подчас ведём беседы,
Нас привлекают оккультизм и Веды;
Мечтанья к выжиданью сведены,
И задаём, не слушая – ответы, –
Родителей и – мудрецов советы.

Родителей и – мудрецов советы.
Вприпрыжку время скачет – всё быстрей.
Шекспир и Данте, Шиллер, Амадей,
Бетховен, Бах. Сонаты и сонеты –
Искусства знаки, символы прозрений.
Мир обезумел, экзистенциален,
А человек скорей трансцендентален –
Одолевает множество учений.
Открыты долголетия секреты,
И органы взрастают в геле-массе;
И роботы – на смену чело-касте,
Компьютеры печатают предметы.
И видит человек, открыв словарь,
Пространство-время и отрезка даль.

Пространство-время и отрезка даль
Даются нам для выбора решений,
И мы теряемся в потоках мнений
В надежде на заветную скрижаль –
Услышать в хаосе столетий звук
И отыскать своё предназначенье,
Которое, как новое рожденье,
Нас обречёт на сложный жизни круг.
Непросто дотянуться до вершин,
До Возрожденья, Антики богов;
Восторги выразить – не хватит слов.
Когда стоишь у мастеров картин,
То для художника пример готов –
Творения великих мастеров.

Творения великих мастеров –
О, Леонардо, Рафаэль, Рембрандт!
Волшебна кисть, её держал Гигант,
Воистину рождённый от богов,
Сошедший от Олимпа берегов,
Создавший красоту. Спасёт ли мир
Молений, покаяний и кадил
Средь войн, распутства и иных грехов
Да Винчи, Рафаэль и Боттичелли?
Век золотой, эпоха Ренессанса –
Стремленье удержания баланса,
Величье и гармония строений;
Свеченье тел, прекрасные виденья –
Искусства знаменательны знаменья.

Искусства знаменательны знаменья,
Предчувствие – багровые закаты.
«Сон разума», знакомые сюжеты,
Похожие на лунные затменья.
Затменье разума – вот наказанье
За глупость, лихоимство, кровожадность,
За скопидомство, воровство и алчность,
За лень, прелюбодейство, своевластье.
Разрушена гармония всечасно.
Единый Бог! Религии – различны.
Яйцо иль курица, что же первично?
Играть с огнём в век атома – опасно.
Увидеть контур каждый ли готов –
Овалов, линий, ромбов и углов?

Овалов, линий, ромбов и углов.
Кому по вкусу психотерапия?
Царил же Рим, царила Византия,
И кто-то пас баранов и коров.
Есть математики, есть геометры,
Наш XXI век – век электронный,
Любви, увы, не сыщешь безусловной.
Повержены ракетой километры.
Борьба за власть, за славу, за престиж,
Не человек, а робот, биомасса;
Деление на касты, а не классы.
Молчи, коль не тростник и не камыш.
Судьбу благодари за творчества горенье.
Абстракция, – как росчерк откровенья.

Абстракция, – как росчерк откровенья,
Когда предвестником – благая весть?..
А зависть вызывает лесть и месть.
Пал Авель – Каина ума затменье.
И Афродита вышла из воды;
Цирцея заманила Одиссея;
Победа над чудовищем Персея;
Юпитер дремлет, боги ждут беды.
Украл Елену доблестный Парис;
Рождается в пещере Бог – Христос.
Кровь льётся, дремлет безучастный Кронос,
Не замысел великий, а каприз.
Читается истории глава,
Вельможатся заглавные слова.

Вельможатся заглавные слова.
Мысль скачет, словно конь, – быстрей, быстрей.
Стрекозку в дом не пустит муравей,
Но разлетится по́ свету молва.
История не учит ничему.
Писатель и поэт навряд ли тоже,
Да и пенять на зеркало негоже:
Коль сам таков и, – знает, почему,
Но есть закон, есть благородство, честь,
В конце концов, есть совесть – искра Бога;
Есть роза, есть мимоза-недотрога,
В ночи, горят костры и звёзд не счесть.
Из искр – огонь, как ни были б малы.
Предчувствия поэта тяжелы.

Предчувствия поэта тяжелы –
Не спит ночами, вслушиваясь в тишь;
Деревья гнутся и шумит камыш,
Свет озарил столетние стволы.
Поэт в печали смотрит на луну,
От Музы просит каплю вдохновенья,
Направив мыслей огненное рвенье,
Мечтая – песнь сложить, и не одну.
С ним Тютчев, Лермонтов и Баратынский
Заводят задушевный разговор.
Поэт смущен, несет какой-то вздор:
Пойду пешком при звёздах на Ордынку,
«Чтоб сочинить балладу для луны»,
Как буквы в слове ни были б малы.

Как буквы в слове ни были б малы,
Поэты пишут оды и сонеты,
Писатели – романы и трактаты –
Призванью своему навек верны.
Ведь творчество от Господа дано,
Украсят жизнь искусство и наука,
А жить без творчества – такая скука.
Не веселит по праздникам вино.
Свет знанья освещает каждый день,
Что неученье – тьма, мы знаем с детства,
И всё ж не найдено такого средства:
Преодолеть апатию и лень.
Какие мы используем слова –
Составится для каждого глава.

Составится для каждого глава
Из слов на каждый день по расписанью,
Ягнёнка выбирали на закланье,
И впитывала красный цвет трава.
Божественность прирученности воли,
Конструкция небесных сил – закон,
Градация – проверенный канон.
Озёра слёз, моря и реки – крови.
Остановить войну – любой ценой.
Пророчил Мальтус – перенаселенье.
Спасёт искусство, к знанию стремленье.
Плывёт Харон всевечною рекой,
Когда уходит каждый на покой
И в Книге книг отметится строкой.

И в Книге Книг отметится строкой.
Истории причудливы изгибы,
Как в капельках на солнце переливы,
Возврат песка, смываемый волной.
Христос учил, да грабли наготове, –
Грехи замолим и с улыбкой дальше,
И кажется – жить лучше стало, краше.
И шапка точно не горит на воре.
О, Боже, от Тебя мы далеки.
Дай нам ума, ведь мы же Твои дети,
Мы заигрались на Твоей планете,
Мы здесь в гостях, и судьбы нелегки.
Указан путь правления страной,
Хотелось бы – Всевышнего рукой.

Хотелось бы – Всевышнего рукой
Отмечены счастливые страницы
Добра – чтоб полон дом, чтоб пели птицы,
Не робот ценен – человек простой
С любовью в сердце, верящий в Христа,
Цветами украшающий планету,
Жизнь строящий по совести, завету,
В стране свободной – мысли широта.
Ускорил темп технический прогресс,
Мир виртуальный заменяет дружбу,
К нам электроника пришла на службу,
Взамен – депрессия, тоска и стресс.
И с ужасом, тревогой смотрим вдаль –
Нам боль дана, сребристая печаль.

Магистрал

Нам боль дана, сребристая печаль,
Багровые закаты и рассветы,
Родителей и – мудрецов советы,
Пространство-время и отрезка даль…
Творения великих мастеров.
Искусства знаменательны знаменья –
Овалов, линий, ромбов и углов,
Абстракция, – как росчерк откровенья.
Вельможатся заглавные слова,
Предчувствия поэта тяжелы:
Как буквы в слове ни были б малы,
Составится для каждого глава
И в Книге книг отметится строкой,
Хотелось бы – Всевышнего рукой.

1.11.2018

«Быть может, мы поверим, и везенье…»

Быть может, мы поверим, и везенье
Нас не оставит в жизни никогда,
И мы поймём свое предназначенье –
Для каждого горит своя звезда.
Нет, не свернуть с пути, впотьмах блуждая,
В деяниях своих – отринуть зло.
Ошибки совершать, о том не зная,
Надеяться, чтоб снова повезло?
Нащупывать, искать свою дорогу,
Прислушиваться радостно к себе
И совести, как внутреннему Богу,
Не изменять ни в счастье, ни в беде.

2004

Контуры

Где любят нас – лишь там очаг родимый.
Дж. Байрон.

«И узнала, пережив зиму…»

И узнала, пережив зиму,
откуда ветер надежд,
слезой небес прозрачной
умылся, стоит лес,
и нет такого тумана,
за которым не яснится день
и увидишь, вставая рано:
зеленый побег дал пень.

4.10.2008

Поэзия весны

Поэзия пылает ранним утром – в настое перепевов птиц,
дерев, впитавших влагу дождичка ночного,
раскрывших нежность лепестков, стоящих,
как на празднике, в цвету сирене-розовом.
Пронизан схваченный в кадр глазом объём
лучами света… Тепло и влажно от земли,
открывшейся навстречу солнцу,
отправляющей жучков и червячков на волю.
Пропитано пространство услажденьем жизни,
гармонией единства все живого, поющего гимн Радости!
Весна! Весна! Весна! Из пруда черепашки выползли,
уселись на камнях, подставив панцири под солнце,
вытянув головки. Над ними мельтешатся мотыльки.

3.05.2009

Тихий денек

Ветер нежнейше тих –
Отдых для листьев.
Трепет крыльев-ресниц –
Ветреность мыслей.
Слов золотой завиток –
Глаз отраженье.
Кофе, чая глоток –
Мягки движенья.
Тёплый света припёк –
Ёмкость скамейки.
Выдался славный денёк,
Песнь – канарейки.

1.08.09

Прогулка

Тем днём, тем годом, той судьбой,
пристанищем, неведомо кому угодным,
под небом пасмурным покорною Невой –
рекой, несущей вольно к устью «пальцы», –
мы шли с тобой – безвестные скитальцы,
ведомые, как говорят, звездой,
которую искали понапрасну,
не в небо вперив свой влюблённый взор, но –
прихотливости громадных львов
и прочих статуй, смиренно раскрывающих обзор;
От Арки главной – к Зимнему шагали и дальше, дальше…
И нас преследовал шуршащий листопад
моих незрелых дум, твоих воспоминаний,
амбиций странных, послевкусия навязчивой любви.
Ты нервничал и сыпал цитатами из книг,
а мне казалось – надеялся на что-то,
но… как понять смысл слов, подводное теченье?
Завязано узлами, запутано в твоей же голове.
Я думала: а что же будет с нами?
Вода плескалась мерно под мостами.
и мне казалось: жизнь темнее мглы,
нависшей над Дворцовой, ангелом с крестом
и всё же возражала: забудется, немного воли и
чуть-чуть желаний – и можно дух и тело ублажить,
и жизнь наполнится приятным ожиданьем,
и ты оценишь слово «быть»…
Когда ж настанет день и по невидимым зовущим
вертикалям дух наш поднимется навстречу небу,
земля отпрянет, где мы так страдали
и верили в добра победу.
Но ты не слушал, объятый своею болью,
и говорил, как мне казалось, скорее сам с собой.
Не знаю, любил ли ты меня иль ту, другую?
Я же ждала любви.

7.02.2017

«О, лучше нет награды той…»

О, лучше нет награды той,
Когда свой путь вы узнаёте
Иль открывается порой
Смысл бытия, зачем живёте…

2001

Час дождя

Дождь неспешно прошёлся,
наводя чистоту,
показалось солнце –
осветить красоту,
приподнялись травы,
серьги-брызги суша;
гроздь рябины кровава –
плачет чья-то душа.

24.09.2003

«День призрачным окутан покрывалом…»

День призрачным окутан покрывалом,
Картинки блекнут – чёрно-белое кино.
Общенье нам даётся даром –
Глаза в глаза, – пьянит любовное вино.
И оттепель январская тревожит,
Моделей зимних изменив наряд.
Страдающему – верю – Бог поможет,
А мне – твоя любовь и нежный взгляд.

10.01.2003

«Оттай, душа…»

Оттай, душа,
распрямись,
смотри на жизнь
простеньким
взором,
с немым,
безрассудным
задором
в небесную бездну –
не рвись;
влагой зрачки –
не слези,
груза на грудь –
не грузи,
а нежно, спокойно
в ночи
веди за собой,
уведи
в страну безупречной
любви,
моей долгожданной
мечты…

5. 07.1963

Дрема

Мозг заленился,
настигает дрёма.
О вдохновении –
не может быть речи.
Измождённым
приснился,
шёл мимо храма,
пожаловался:
«Жена выгнала меня»;
слезились свечи.
Ответила:
«Возвращайся,
жена тебя любит»,
понимая: нам вместе –
будет только хуже.
Столько лет прошло.
Говорят же –
время лечит.
И добавила:
«Осень, холодно,
не ходи по лужам.
Кому лечить,
коли окажешься
простужен?».

4.05.2008

Обещание

Утонуть в зрачках твоих, мечтая,
Услышать слов воркующий мотив
И воспарить, поэзию читая
И что-то там в заоблачье свершив,
Войти в предзимье, отряхнув невзгоды;
Плести венок из роз и васильков,
Ведь «У природы нет плохой погоды»,
Поверить в праведность иных миров.
Так пусть срывает ветер листья смело,
В саду моём – разгонит скорбь и страх!
Чай заварю и веселей возьмусь за дело,
Надежда оживёт и… свет в глазах…
К весне сад расцветёт! И белых лилий
Тебе не разрешу топтать, мой милый.

2.10.2018

Горят, горят костры

Марина! Слышишь?
Горят костры,
Горят – стихам навстречу,
Навстречу сердцу,
Звезду, огнем родившем не одну,
Свет льющую оттуда –
С верховий неземных –
Надмирной – Глас Бога
Различая среди безмерно ясной тишины,
Покоя вечного от центра притяженья.
Слова – не звук, но символ,
И так непросто зреть
К материи прилипший примитив
Пристрастный и к богатству, власти, славе…
Ни вздоха, ни печали, ни осуждения –
Одно неизмеримое объятье
И красота всех видов превращений.
Так странно мне, Марина, услышать вдруг
Тебя, твой голос тихий, робкий и спокойный.
Не отчуждённый, нет, но мудрый: величье
Тайны бытия.
Горят, горят костры…

10.10.2018

Владимиру Высоцкому

Неужели на Россию наплевать?
В. Высоцкий

Голос твой надрывен и хрипл,
Метит алые знаки строка…
Ты пронёсся по жизни, как вихрь,
Бурный Терек, мать – Волга-река…
Мощный дух твой натянут струной,
А душа – горяча и нежна –
Отгоняла бездумный покой.
Пел о том, чем болела страна…
И на огненном стыке ветрил
Кони мчались стремглав к небесам…
Ты вознёсся – народа кумир,
Сердце пело: страну не предам!

Время мчится… Ни метель, ни вьюга
Не властны занести следы Орфея.
Народ почтит смерть и рожденье друга,
От мощи голоса и правды слов хмелея.

26. 07.1980 – 17.03.2016

«Мы с другом к морю подошли…»

Мы с другом к морю подошли
И он сказал мне: «Стоп»,
И влажны сделались следы –
Вода у самых стоп…
Нам – океан Любви вдвоём
Навряд ли пересечь,
И даже просто водоём –
Ведь… лодка дала течь…
Расстаться тоже нам нельзя,
Вдвоем – сильнее мы.
Любовь – ушла, но есть – друзья,
Пополним их ряды?

22.12.09

Ты и я

Увидишь в роще заоконной:
Всё пусто там и бездуховно
До смутно видимой черты;
Пока не потревожит иней –
Они полны лесной гордыни,
Они спокойны и грустны,
Но стержень явно недуховный
Их жизни пестрой и ольховой,
Природный стержень бытия,
Души угрюмой, измождённой –
Подобно ветке обнажённой,
Когда вне чувства и тепла
Нас согревали лишь тела –
Двузвучье рощи: ты и я?

22. 04.1977

Лира

Светясь затейливо… Неотразима
В каскаде водопада слов… О, Лира,
Влечёшь и мучаешь! Сравнима
С лазурью звонкой небосвода
И с грозной бурею… Свобода –
Твоя единственная суть,
Пристанище, приют и путь!
Но знаешь ли его сама?
Невыразима, как волна,
Гудишь и стонешь. Вечный гул
В ушах… Так мул,
Напрягши жилы, тянет в гору,
К вершине из последних сил,
Но лёгок вздох и смех сивилл,
Круженье мотылька и крыл шуршанье,
И лепет – снов – воспоминанье,
Ту несказанность – новизну,
Но предвкушая тишину,
Синильность сини моря – соль,
Вобравшего в себя всю боль
Прозрачно-чёрных мыслей –
Земную горечь-сласть…

18.11.2010

Уеду к морю

Уеду к морю, поборов ненастье
Дней, замкнутых в дождливости сезон.
Прощаюсь, Питер, не грусти напрасно
Средь львов, дворцов, бесчисленных колонн…
У моря чаек крик – не слышится голодным,
Песок, да галька, да волны набег,
И ветер с моря влажен и свободен,
На рынке персики – сочней и слаще нет.
Там буду плавать, гальку собирать морскую,
Отдавшись дней теченью – без забот.
Ты, Питер, помни: о тебе тоскую,
Вернусь – и встретим вместе Новый год!

17.07.2016

И это пройдёт

Гам Зе Йаавор (И это пройдёт).
Надпись на кольце Соломона

Абсурден миг. Жизнь
Проходит – во снах.
И если вдуматься в стиль
Иных предложений, слов,
Странная бьётся мысль –
В виде квадратов, углов,
Вымысла, слепка с других
Поэтов, миров, умов.
Строится складно стих,
Мысли текут из голов –
На писчую и в Интернет.
Не разгадать кроссворд?
Рифмовать – не читать газет,
Творить – не жевать бутерброд,
Избегать застолий, друзей,
Уходить водолазом под киль;
Вспомнить список тех кораблей,
Что гибли, сражаясь, садясь на мель.

Весенний рокот в груди,
Истома в чреслах, тоска.
Птица счастья, от сна разбуди –
Отразись на листке, строка!

Солнце, кофе, кусочек бисквита,
Молоко по чашкам разлито,
Утро входит на цыпочках. Тихо…
Понимаешь: время – безлико.

Остановись мгновение, остановись!
Но время остановит только Бог.
Бесплодны зло, гордыня, спесь.
Превыше – долготерпение, долг.
Увы, это метафоры, слова,
Заученные с детства назубок,
Не для каждого слова – впрок.
Из древности крадутся слова,
Мифы – тот же урок.

И я, как все, напичкана быльём,
Засевшим в клетках мозга до кончины,
Как часть пространства, сданного в наём,
Так следствие проистекает из причины;
Так жить по праву рождены на свете
Беспечные, стареющие дети.

Беспечные страдающие дети
Тревогами и страхами полны;
От сказки «Репка» до биткоин в Интернете,
Не чувствуя раскаянья, вины.
Афган и Сирия… Войны две мировые.
Подняли дух? Пора вставать с колен?
Те злобные года, года лихие –
Блок, Мандельштам, кафе «Мадлен».

Мысли напор –
слово в строку.
Пьяному – спать,
тверёзому – петь!
Боль претерпи.
Было и хуже.
Богу и Музе –
любовью служим?
Добр Молодец,
да кощеи
всё те же.
Пир ли чума?
Стало, как прежде?
Пушкина ум –
Пушкина вести.
Время – бальзам –
учит ли? Лечит?
Время – нейтрально –
морщиною метит.
Всхлип водопада,
ласточки взлёт;
брови дугой –
Бог воздаёт?
Новь? Архетип?
Давида кольцо:
«И это пройдёт».
Видишь?
Прошло…

10. 01 2018

«Орган гудел. Влёк голос чей-то ввысь…»

Орган гудел. Влёк голос чей-то ввысь,
Взывая к Богу плачущей душой;
Метался снег, как волны за кормой.
Снежок летел в девчонку: берегись!
Темнело. Вьюга набирала силу.
Крик филина, скрип, крики за окном.
Слух, обостряясь, возвращался в дом.
Звезда на ёлке засветилась лирой.
Мы пили чай, мы грелись у камина…
Под Новый год сбываются желанья,
И я шептала: пусть уйдут страданья,
Счастливей каждый станет, здоровее,
Удачливей, богаче, чуть мудрее…
Мечтала я о доме с мезонином.

27.12.17

«Мы повстречались случайно едва ли…»

Мы повстречались случайно едва ли
у серых в граните Невы берегов?
Капли дождя по стёклам стекали,
сонным уютом скрепляя огни вечеров.
Розы в саду расцвели в день распада державы,
ветер дарил аромата пряный настой.
Падали яблоки, мирно ложились на травы;
гудение пчел безмятежный вселяло покой.
Лета страсти дары – грёзы любви и печали –
в старых корзинах несли, оставляли в подвале;
с летом прощались, у Бога просили прощенья,
яблоки ели, чай пили, варили варенье…

1.09.2016

«Тот поцелуй был сорван не украдкой…»

Тот поцелуй был сорван не украдкой –
решительно, как в воду с головой,
и тёмная щеки коснулась прядка,
качнул обоих в сторону прибой.
Биенье двух сердец – и нет препятствий,
корона звёзд, тягучий в теле ток,
но выскользнула дева из объятий –
(заученный припомнила урок),
пошёл ли он обоим впрок?
Жизнь – лучший мастер всех сюжетов?
О чём-нибудь другом спросите у поэта.

3.05.2008

«Как снежинка, беспокойна…»

Как снежинка, беспокойна
и беспечно-холодна,
всё же я любви достойна –
в свои годы молода!
Слышу голос хриплый с крыши,
ругань милых за окном;
по ночам скребутся мыши,
изобилье прочат в дом.
Про журавушку, синицу
пела песенку подруга,
со щеки сниму ресницу,
призову любовно друга;
снег с утра на целый день,
выходить из дома лень.

01.03.2017

«Час утра – час настроя, пробужденья…»

Час утра – час настроя, пробужденья
и действие в недействе: мысли впрок,
а за окном – деревья, их доверье,
безветрие – спокойствие на срок,
и нежность тел – подверженность болезни,
и отзвуки чудачеств, кривотолков,
изменчивость – докучливости мнений –
издержки слабости движенья кровотока.

22.07.007

«Гиперактивность весны – разворот повсеместный…»

Гиперактивность весны – разворот повсеместный.
Мера доверия попрана: разум с чувствами в споре.
Совокупность рождений суммирует ген непременно.
Призрак осени бредит пряным дурманом о монстре.
Отрицанье зерна философский закон утверждает.
Неуёмность сердец, птичий гам; солнце ярко, но мягко
светит в стёкла солнцезащитных очков. Отчаянье давит.
Здравый смысл подменяется хаосом, волей предмета,
предлагает любить воздух гари, «но страстной любовью».
Будь доверчив, мой друг. Не найдёшь на вопросы ответа;
молча хаос осени пей, разделяй беспокойство с толпою.

18. 03. 2017

Ветка сирени

Мы входим в простор, затуманенный робкой надеждой.
«Каравеллы» машин проплывают, гремя и дымя.
Этот воздух пропах выхлопными, как смога победой,
Изгоняя богинь неизвестно в какие края.
Мы остались одни. Нас затянут дисплеев экраны.
Не поймёшь ты меня. Не захочешь, не сможешь понять.
Даже песнь соловья поглощают дожди и туманы.
Виноградная косточка высохнет в холоде дня.
И морщин поднебесье, и стойкость еловых знамений
Не сотрут белоснежность меняющих душу даров.
И бездумно не сорвана мальчиком ветка сирени,
В поцелуях хвалебных, восторгах незримых богов.

9.08.2014

Цветочная жизнь

Гвоздика алеет в вазе хрустальной –
задумалась, верно, о жизни престранной:
глаз радовать кратко красою безмолвной,
резными узорами, запахом скромным.
Цветочная жизнь, заключённая в клетку,
от почвы родимой оторвана волей
руки, безжалостно брошена в сетку
к подругам несчастным, лишённым кровли.
В машине путь длинный. Сложили в букет,
резинкой связали, засунули в пластик,
приладили сверху с подкормкой брикет,
приклеили ценник, резиновый хлястик.
Цвести – три недели, потом – на помойку.
Гвоздика алеет, жизнь выдержит стойко.

20.01.2018 – 2.03.2019

«Москву я посещала, и не раз…»

Москву я посещала, и не раз
И очарована Кремлём навек.
Москва-река, Нева – два русла мощных рек;
Архитектура восхищает глаз.
Собор Покровский, парки и фонтаны,
Туристы бродят, кем-то там ведомы…
Вот Белый дом, вот здание Госдумы
Ведут страну вперёд, творя законы!
Садовое кольцо, Арбат, хрущёвки,
Дом авиаторов, «Рэдиссон Ройял»,
ГУМ, МГУ, сталинские высотки,
И Пётр Первый встал на пьедестал.
Санкт-Петербург – столица ведь вторая,
И обе – символы родного края.

15. 03. 2018

Не покидай, любовь

Если в нас любовь живёт, мы вечные.
Генрих Гейне

Любовь, останься навсегда

^{Венок сонетов}

Магистрал

Шекспир Уильям Сонет 56

Проснись, любовь! Твоё ли остриё
Тупей, чем жало голода и жажды?
Как ни обильны яства и питьё,
Нельзя навек насытиться однажды.
Так и любовь. Её голодный взгляд
Сегодня утолён до утомленья,
А завтра снова ты огнём объят,
Рождённым для горенья, а не тленья.
Чтобы любовь была нам дорога,
Пусть океаном будет час разлуки,
Пусть двое, выходя на берега,
Один к другому простирают руки.
Пусть зимней стужей будет этот час,
Чтобы весна теплей пригрела нас!

(Перевод С. Маршака)

Проснись, любовь! Твоё ли остриё
Не ранит пущенной стрелой Амура?
Богинь Эллады – явно бытие.
Легенды бережно хранит культура.
Век XXI – чувствам не помеха,
Дозволенность любовных игр привычна.
Веселье карнавальное – для смеха.
Любовь иль секс? Понятия отличны?
Так как же быть? Инстинкт или рассудок?
Возможно, верх возьмёт понятье «сердце»?
Потухнет в лужу брошенный окурок,
Иль расстоянье чувствам – жарче перца?
Не станут страсть же и любовь однажды
Тупей, чем жало голода и жажды?

Тупей, чем жало голода и жажды?
О, нет же, нет! Любовь измучит тело,
И взгляд её лишён бывает правды;
Ей до насмешек – никакого дела,
Любовь ведь зла – полюбишь и козла,
Толстушку, тонкую и Квазимодо,
Глупышку, ту, что чересчур умна;
Непредсказуемость – её природа:
Ждёшь солнца – небо спит под облаками,
Надеешься на штиль – подует ветер…
Любовь не мыслит жизни под замками,
И нежность утра вряд ли вспомнит вечер.
Амур отточит к утру остриё,
Как ни обильны яства и питьё.

Как ни обильны яства и питьё,
Любовь напомнит к вечеру обеты;
Зажжётся лампа, в глаз сверкнёт стекло,
И когти подберёт, как зверь, вендетта.
От взгляда, брошенного невзначай,
Возникнет затаённая обида.
Обжёгся молоком – подуй на чай,
Рассчитывай на рубль и Эвклида.
Ответь на козни ревности улыбкой.
Не верь ни сплетням, ни проделкам Яго.
Горяч влюблённый, делает ошибки,
Преследует его синдром бродяги.
Хуан не посещает даму дважды.
Нельзя навек насытиться однажды.

Нельзя навек насытиться однажды,
Огонь пылает, требует движенья;
Сердца влюблённых искренни, отважны,
Как птица Феникс, жаждут возрожденья,
Стремятся слиться, стать единым целым,
Как андрогины, жившие когда-то,
Что слыли сильными, подобно зверям;
Зевс раздвоил их – это была плата…
О, юные Ромео и Джульетта
Остались жить в трагедии Шекспира!
Тристан, Изольда, Зигфрид и Одетта,
Руслан, Людмила, юная Земфира…
Царица обновила свой наряд.
Так и любовь. Её голодный взгляд

Так и любовь. Её голодный взгляд
Направлен к единению влюблённых.
Петродворец, игра воды, каскад,
Напор струи, сил, эманаций новых.
«Самсон», «Нептун», «Сноп» – брызги вверх!
Сияет солнце, луч дробит кристаллы…
Любить – о Боже! – счастье, а не грех!
«Адам и Ева» – дивные фонтаны.
Познать любовь ли каждому дано?
Природа жаждет продолженья рода.
Пусть долго будет зреть элитное вино,
Но дольше – чувств возвышенных порода.
Бывает, лаской нежной, наслажденьем
Сегодня утолён до утомленья

Сегодня утолен до утомленья,
Но голод просыпается с зарёю,
И голос Федры полон вожделенья –
«О, Ипполит! Ночной приди порою;
Взнуздай власть страсти, чувств моих горючесть,
Запомни: жизнь и смерть тебе подвластны,
Теряю разум, осторожность, зрячесть,
Сжигает взгляд твой, и уста – опасны;
Насытиться любовью невозможно,
Пылают тело, губы, сердце, разум…»
Любое описанье страсти – ложно,
Вулкан Везувий выльет лаву разом.
Сегодня стол и сладок, и богат,
А завтра снова ты огнём объят.

А завтра снова ты огнем объят,
Ждёшь встречи, голоден, хоть ел недавно;
Стоишь покорно у Царицы врат,
Не смея двери отворить – вот странно! –
Покоев; прелестью садов сражённый,
Застыл столбом и с лепетом влюблённым,
Амуром и Венерою ведомый,
Пред царственной – коленопреклонённый;
Целуешь, с нежностью богини руку
И уплываешь тут же к небесам,
И забываешь суету и скуку,
Бросая гордость на съеденье псам.
Став рыцарем и показав уменье,
Рождённый для горенья, а не тленья.

Рожденный для горенья, а не тленья,
Как трубадур, воспеть любовь в стихах
Под окнами любимой – песнопеньем –
На риск, восторг, блаженство, муку, страх.
Любовь сильна и к кошке и собаке,
К цветку и дереву, реке, стране.
Любовь – до странности – бывает всякой,
И даже – «не прогулкой при луне».
Вступленье в брак – ответственность и стойкость,
Не дуб с рябиной; строить жизнь вдвоём –
Внимание, смирение и зоркость,
Духовный рост, по лестнице подъём.
Не видеть в друге злобного врага,
Чтобы любовь была нам дорога.

Чтобы любовь была нам дорога,
Воспой черты любимые в разлуке;
Не наставляй, коль замужем, рога,
Хоть изнываешь от тоски и скуки.
Не злись и не вступай скорее в спор –
Обидишь невзначай гневливым словом,
Веди любовно сложный разговор,
Не будь в решеньях судьбоносных скорым.
Испортить отношения легко.
Обиды накопить – ума не надо,
Но трудно стать без промаха стрелком,
Труднее – человеком, кому рады.
Пройдя страдания любовной муки,
Пусть океаном будет час разлуки.

Пусть океаном будет час разлуки,
А встреча – вдохновенна, горяча;
И музыки чарующие звуки,
И робко свет касается плеча.
Ведь для влюблённых день есть Валентина.
Признаться в чувствах можно без помехи;
Загладив ссору, жить без карантина,
Латать непонимания прорехи.
Любви призыв – божественный удел,
Дарованный, как жизнь, цветку и волку.
Коль страстью огненной не овладел;
Коль не сумел любить, не будет толку,
Любовь хранят не на день – на века
Пусть двое, выходя на берега.

Пусть двое, выходя на берега,
Останутся в бурлящих водах страсти.
Помогут феромоны, курага,
Шафран, яичница, имбирь и сласти,
А также спаржа, мёд, мелисса, хрен,
Бальзам для любящих – из слов хвалебных,
Изъятие из быта ссор, измен
И действий невпопад и непотребных,
А также – разговоры по душам,
В ночной тиши на звёзды любованье;
Любовь к деревьям, травам, малышам
И радость за любимого, вниманье.
Для избавления от грусти, скуки,
Один к другому простирают руки.

Один к другому простирают руки.
В разлуке с милым и минута – час.
Для Пенелопы и секунда – сутки:
Днём ткёт ковёр, распустит ночью часть.
Миф о любви Амура и Психеи,
Их сына имя – Наслаждение.
Любовь Пигмалиона к Галатее,
Ожившей статуе, на удивленье…
Любил её «как сорок тысяч братьев»,
Она – как «сорок… ласковых сестёр».
Гром, молния – предвестники ненастья,
Да возгорит любви живой костёр!
Когда ж любовь, увы, покинет нас,
Пусть зимней стужей будет этот час.

Пусть зимней стужей будет этот час,
Коли судьба готовит нам разлуку.
Очнись, любовь! Откройся без прикрас,
С улыбкой протяни на счастье руку,
Воспрянуть дай теплеющим сердцам,
Обманным покрывалом скрой морщины.
С молитвой обращаясь к праотцам,
Отринем разрушения причины.
Возвышенна, блаженна и вольна,
Любовь по наслажденью с мёдом схожа.
Волнует, греет, нежит, как волна.
Остановись! Влюбись в меня, прохожий!
Дам номер телефона здесь, сейчас,
Чтобы весна теплей пригрела нас.

Чтобы весна теплей пригрела нас
И солнце бы дарило нам улыбки,
А летом – яблок аромат на Спас…
Но в жизни совершаем мы ошибки.
Не слышать никогда б: ты – содержанка.
Сквозит тревога в любящих глазах.
(Избавь, о Боже, нас от перебранки.)
Молитва, монастырь, псалом, монах.
Любовь покинет, и покинет радость.
Утехи секса без любви – порок.
Поймёт ли юность? Даст совет ли старость?
«Любовь есть счастье, совершенство, Бог!» –
Воскликнем, оставляя бытие,
Проснись, любовь! Твое ли остриё…

Февраль – март 2018

Рождество 2019

Спал Младенец. Светила луна. Изумрудом звёзды сияли…
Вифлеемской звездой взгляд Отца проникал сквозь
небесные дали –
В ту пещеру, где Мальчик лежал, где огонь от костра
вился струйкой
И где ослик в сторонке стоял и в спокойствии вол
возле люльки,
Где Мария с Иосифом, страстно молясь, глаз своих
не сводили с Младенца…
В ту пещеру, где время, с пространством скрестясь,
растворялось в луче Совершенства.

5.01.2019

Рождество 2018

Звезда воссияла особенно ярко.
Ко входу в пещеру – светлой тропой
Луч Отца вёл верблюдов. Ночью – не жарко.
Волхвы волновались. Родился Святой.

Слёзы стекали… Провидец губами,
Одними губами беззвучно шептал:
– О… Боже наш, Боже, рождённый в Младенце
В холодной пещере – беспомощен, мал…

Родился, родился – стучали копыта,
Волхвы взгляд вперяли с верблюжьих горбов;
Планеты застыли, забыв про орбиты,
Земля пробуждалась под взглядом богов.

Слёзы стекали… Провидец губами,
Одними губами беззвучно шептал:
– Я вижу, я вижу – на ослике въедешь,
На ослике – нищим, на ослике сером;
Иисус наш – на ослике – в Иерусалим…

Всё ярче горела звезда Вифлеема,
Тропу насыщая невиданным светом.
Волхвы вдохновенно спешили с дарами,
Отвергнув усталость, шли к Новым Заветам.

Слёзы стекали… Провидец губами,
Одними губами беззвучно шептал:
– О… Боже наш, Боже, рождённый в пещере
От Девы Пречистой, Звездой воссиял!

Родился, родился – звенели копыта.
Ночь отступала. Стало светло.
Повозки качались. Смотрела влюблённо
Звезда Вифлеема в пещеры окно.

Слёзы стекали… Провидец губами
Одними губами беззвучно шептал:
– Я вижу, я вижу – Великий делами,
Воздымешь и Лазаря к жизни по вере,
Христос наш, Спаситель, рождённый в пещере.

Светила вовсю луна.
Вдали пел чей-то рожок.
Вбирала в себя тишина
Шум песка – от погонщиков ног.

Слёзы стекали… Провидец губами,
Одними губами беззвучно шептал:
– Я вижу, я вижу: много мучений,
Землю, народ – Любовью объял.
Нагорная проповедь, Тайная вечеря…
Ученик Твой Иуда Тебя же предал.

Ветер притих. Замирала пустыня.
С трех сторон караваны тянулись к пещере.
Звездой Вифлеема смотрел Бог на Сына.
Песок шелестел: по вере, по вере…

Слёзы стекали… Провидец губами,
Одними губами беззвучно шептал:
– О, Господи Боже, избавь от видений,
Божественно Чадо. Твой Сын – на кресте!
Распят наш Спаситель… По вере, по вере…
Зачем показал мне картину сию?

2017

«Нелепости сомнений?..»

Нелепости сомнений?
Тяжек груз,
когда друзей мотивы
меняются,
депрессией томимы,
минором тона –
по белому –
рябины впрыском
на фон вечнозелёных елей.
Где дней медовых
дружеский союз?
Вопрос, пожалуй, неуместен,
но ожидает сердце.

7.11.1017

SOS

И сказал Господь Бог Каину: «Где Авель, брат твой?
Бытие, глава 4

Авель.
Каин.
Бог.
Зависть
Жжёт.
Ум –
Прочь.
Без ума –
Ночь,
Тьма,
Немочь,
Злость,
Ярость,
Ненависть;
Итог –
Брата
Кровь,
Потеря,
Смерть
В этом мире.
Что в том?
Узнаем
Потом.
За бортом –
Вода.
Океан.
Море.
Суша.
SOS –
Наши
Души –
SOS…

2017

Укрыться, где?

И море, и Гомер – всё движимо любовью.
О. Мандельштам

Ах! Где укрыться Белоснежке, лебедю белому,
белой вороне, птице райской – павлину,
раковине морской, полирующей жемчужину,
ребёнку, женщине, человеку с большой бородою,
в очках, в галстуке; и другому – без бороды
с бабочкой, в шортах, джинсах? Где укрыться
зверю, птице, да и землянину?
Крест кипарисовый противоречит артефакту;
белокурые волосы темнеют – от спуска в шахту
за утехами. Буревестник планирует ниже и не гордо.
«…Иже еси на небеси» по-прежнему не даёт ответа.
Роща берёзовая отдаётся лианам, сорнякам, крапиве,
Люд приходит к священникам для защиты, просит совета.
Надежду опутывают зависть, злоба, клевета.
В справедливость вмешиваются жадность, глупость,
самодовольство… Юпитер застыл в ожидании.
На последнем пределе вибрирует рассудок;
страх сковал вселенский Разум; мирный атом в реалии
предрекает апокалипсис, отрицая понятие «шутка».
Гольфстрим грозит остыть, изменить направление,
человечество умножает себя, не испытывая сомнения,
в прогрессии геометрической. Застыл у экранов обыватель…
Список, «сей поезд журавлиный»,
продолжить может любезный читатель.
Жить мигом – совет философов далеко не праздный;
в будущее смотреть – многообразно или «после нас,
хоть потоп».
В настоящем – возлюбить другого, а не только ближнего,
«…ижи еси на небеси» обещал: «Воздам». Да, ещё
очень важно – «Не сотвори кумира».

20. 09. 2017

Цифровое время

Значеньем цифр, планет
И звёзд названьем –
Судьбы штрихи?
О, знать бы наперёд,
Да хрупки знанья –
Петля тоски
Да вздох непониманья;
Идём, бежим, спешим
(На откуп – Время?),
На ощупь, путаясь
В значеньях и словах –
Вперёд, вперёд!..
Взлетает мысль,
Плутает ли в болоте,
Бредёт ли задом
Наперёд?
Чужой ли, свой?
Надежда – не опора:
Вдруг повезёт?

Прошли. Они прошли,
И каждый внёс, вплёл
В паутинку жизни,
В пространство временное
К подножью Клио
Бросив пепел
Мерцающих желаний
Без понимания:
Зачем?
Затем –
Застыло время,
Замерло, поникло.
Оставлен след?
И брошен камень?
Положен в руку
Протянутую?
Не забыт никто?
Летят дней лепестки,
Как нити
Чёрно-белых бус,
У монитора – сети
Интернета.

27. 09. 2017

«Зыбки пески пустыни…»

Зыбки пески пустыни.
Вода превращается в лёд.
В хрупких объятиях жизни
Время – ах, бабочки взлёт.

3.03.2018

«Ах! Солнечно бы описать счастье мига…»

Ах! Солнечно бы описать счастье мига,
Да вот зависть, злоба поселились в сердцах.
И Библия – в рейтинге первая Книга –
Не у всех находит отраженье в умах.
Ах! Сколько радости сокрыто в природе!
Соловьи, малиновки, воробьи, цикады –
К чему вспоминать пирамиду Мавроди?
В поле выйдешь – лучшей не сыщешь награды.
Надо бы всем сердцем возлюбить друг друга,
Искренне и не таить под сердцем остриё ножа.
Муза для поэтов – дева-недотрога:
Тысячи лет вдохновляет, а всё – свежа.
Ах! Солнечно бы описать счастье мига,
Понимая, откуда божественный Свет.
Библия – снова – не запретная Книга,
Глядишь и вытащишь счастливый билет.

18. 09. 2017

Марине Цветаевой

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
М. Цветаева

Сентябрь, число 26-е. Нежит утро
Прощальным и задумчивым теплом.
Деревья ветки обнажают скупо,
Ворона делит крошки с воробьём;
Шиповник покраснел одной щекой,
Соперничая с ягодой рябины.
Днесь – доли огненной любви горой,
Сегодня – день рождения Марины!

26. 09. 2017

«Медузами скользящими, многодетными…»

Медузами скользящими, многодетными
смотрится в окна вечер, устами певчими,
замирает голос сухой окалиной;
номера машин – наважденьями сонными;
беспокойный зритель, сумбуром охваченный,
навязчивым грохотом, думой скользкою,
да фонарь безликий бликами обозначенный,
собирает в круг мошкару безликую.
Расстегнули курточки да замочки-молнии –
каждому да по вере, да по Сеньке – шапка;
Вечерами выпиты, лунами двурогими,
ночи шаловливые празднует дурашка…
Выгорел на солнышке Аленький цветочек.
Вызрела рябинушка, сняв с плодов платочек.

28.07.2008

«И тяжко жить, инстинкту следуя, с рождения…»

И тяжко жить, инстинкту следуя, с рождения
заложенному в генах, – рамка монитора.
Сдвижение пустот – на атомы распад,
соединенье снова в сладко-томном тренье,
терпение, смирение и вера в глубине – не праздная
и не для слабых, нищих духом, бедных горемык.
На ослике входящий «гол» – не нем, всё притчами
да притчами (разумным – разуметь), неспешно и
с любовью ко всему, ко всем, к Создателю и так
к распятию – божественный удел! – кресту,
а нам всю жизнь – под плахою, под мысли хрупкий плен,
останется, останется душа – творенья след?
А нам – по тем же камешкам, не помнящим обид.
Притупится заботушка от истощенья нервного,
а ослик – цок – поцокает, увозит в неизбежное –
наследное, наследное и всё ж – не вознесённое.
Черты сотрутся. Камешки разбросанные – собраны,
а Он плетёт невидимо – в сознанье – Символ брошенный.

20.12.2016 – 7.01.2019

Первый шаг

Вспоминаю свой первый шаг. Мама и папа тянут руки, повторяя с улыбкой: Иди, иди ко мне… И я, собрав все силы (словно в ледяную воду), оторвалась от опоры и пошла, сделала этот первый шаг! Ради их желания. Ради их любви. Ради их радости.

Если бы и потом так могла собирать все свои силы…

Может, и собирала, но не в той степени, может, и в той степени, но не запомнилось, может, никто уже не хотел, чтобы я что-то сделала, почти сверх возможностей. Возможно, – делала, однако, не считала подвигом…

Скорее всего, ни те, кто любили меня, ни я не понимали, в каком направлении идти…

Недаром говорят: первый шаг – самый трудный.

«О, сколько книг я с детства прочитала…»

О, сколько книг я с детства прочитала…
Не оттого ли сделалась грустна?
Сейчас же люди отчуждённей стали,

ВЗГЛЯД БЕЗ РОЗОВЫХ ОЧКОВ. Женщина. Где у нее кнопка?

ГЛАВА 2

ЖЕНЩИНА: ВЗГЛЯД БЕЗ РОЗОВЫХ ОЧКОВ

Женщины имеют только одно средство делать нас счастливыми и тридцать тысяч средств – составлять наше несчастье.

Генрих Гейне

Под ангельскими чертами скрывалась женщина.

Г. Малкин

…Меня часто тревожат самые злые искушения, но едва вспомню, что такое женщина, все искушения тут же исчезают и ко мне возвращаются мои свобода и покой.

Франческо Петрарка

Наверняка ты, мой добродушный читатель, глядя на проплывающих мимо тебя небесных созданий, окруженных облаками духов и шлейфами колышущихся тканей, считаешь, что их внутренний мир так же прекрасен, блестящ и ярок (спасибо модному лаку для волос, устойчивой помаде и дорогим духам).

Расслабься. Не нужно принимать желаемое за действительное. Сними розовые очки и внимай: в этой главе я обрисую тебе истинный внутренний мир женщины, чтобы ты не питал иллюзий и реже прокалывался на пустяках.

Да, большинство нас, мужчин, доверчиво и весьма наивно. Мы верим в некоторые простые и оттого живучие мифы и потому правды о женщине не знаем в принципе. Хотя на самом деле не нужно быть Шерлоком Холмсом или какой-нибудь там Анастасией Каменской, чтобы понять истинную сущность женщины: она заметна даже при непродолжительном (но обязательно трезвом) наблюдении. Ведь внутренний мир большинства дам прост, схематичен и никаких загадок в себе не несет.

Женщинам более, чем мужчинам, присущи такие человеческие качества, как мелкий эгоизм (хотя для любимого мужчины женщина может быть самоотверженной «по-крупному»), скаредность и жадность, вредность, лживость, постоянное недовольство окружающей действительностью, скудоумие и бестолковость, отсутствие вкуса и художественного чутья, повышенная претенциозность, а также переоценка собственной личности вкупе со сложным набором психологических комплексов и страхов.

И уж кто-кто, а сами женщины про себя это все прекрасно знают. Но, разумеется, не афишируют. Ведь дамы – мастерицы конспирации и мимикрии, тем более скрывать все это им удается довольно просто: в отношении женщины мужчина живет мифами и иллюзиями. Как сказал поэт, обмануть того несложно, кто сам обманываться рад.

Впрочем, чтобы развеять все иллюзии, которые были вложены в твою голову постоянно подыгрывающей женщинам матушкой-природой, начнем с самого начала!

2.1. ЖЕНЩИНА И ЕЕ КОМПЛЕКСЫ

Хотите иметь красивую грудь?

– это аппарат, который поможет любой женщине изменить размер и форму груди без хирургической операции! Специальные электроды передают мягкие импульсы на силиконовые чашечки, которые нежно массируют грудные мышцы. Это позволяет воссоздать идеальную форму груди!

На правах рекламы

Нет красивых женщин – есть некрасивые и хорошо накрашенные.

Оскар Уайльд

Базовыми чертами женского характера являются различные комплексы.

У каждой женщины комплексы свои, но некоторые из них присущи всем представительницам прекрасного пола и поэтому могут быть расценены как внутривидовые.

Понятно, что какие-то комплексы более или менее развиты у всех. И у тебя, приятель, и у меня (еще как), ну, и в женщинах, конечно, тоже. Но если мужчины обычно знают о своих комплексах и пытаются их как-то изживать, то у женщин, как водится, все наоборот. Дамы не только своих комплексов не видят, они еще их всячески культивируют.

Маленькие женщины завидуют высоким. Высокие – низким. Девчонки с маленькими сиськами завидуют тем, у кого большие. Большие печалятся о своем весе. Крупная задница – плохо; маленькая – ужасно. То кожа плохая, то растяжка появилась, то помада стерлась, то стрелка на колготках поехала. То на нее посмотрели не так, то дружок долго не звонит, то что-то кому-то она не так сказала (или сказала все так, но не тому, кому нужно).

В общем, женщина практически постоянно находится в состоянии тихой паники. Она самой себе НЕ ОЧЕНЬ-ТО ДОВЕРЯЕТ, о чем довольно подробно, хотя и несколько истерично, рассказал в свое время товарищ Отто Вейнингер.

И на этом женском недоверии построены целые индустрии. Ведь не секрет, что дамы себя в естественном виде не любят, стремясь максимально замаскировать свое естество камуфляжем различных типов.

Женщина не доверяет своему естественному запаху, своему цвету лица и кожи, цвету волос и разрезу глаз, она покупает накладные груди и соски (существуют даже самоклеящиеся варианты, прикинь!), ногти, ресницы и волосы; в одни места она закачивает себе силикон, а из других, напротив, откачивает жир; страшно боится потолстеть или, наоборот, похудеть… В общем, этих несчастных созданий, которые так самоуверенно ведут себя в обществе, на самом деле донимают сотни проблем и вопросов.

Они хотят нравиться мужчинам (стоит отметить, что это делается вовсе не ради мужчин, а скорее для личного самоутверждения). Они боятся, что недостаточно привлекательны. Поэтому полны комплексов. И как бы феминистки ни протестовали против «попыток мужского общества навязать женщине роль сексуальной мишени», именно эта роль наиболее естественна для женщины.

Да женщина сама хочет быть сексуальной мишенью! А как иначе? Если никто не прилетит на испускаемые бабочкой феромоны, она не сумеет забеременеть. Хорошо хоть, феминистки не опровергают, что женщина способна рожать, для чего ей необходим мужчина и его сексуальное влечение, а то ведь нам так и вымереть недолго.

А вот про комплексы мы поговорим отдельно.

2.1.1. КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕННОСТИ: НЕУЖЕЛИ МЫ НЕ КРУЧЕ, ЧЕМ МУЖИКИ?

Женщина – это неудавшийся мужчина.

Джек Лондон

Я с удовольствием соглашусь, что женщины лучше нас, если это избавит их от мысли, что они нам равны.

Бэнджамен Дизраэли

Внутри коровы – пустота…

А. Хвостенко

Знай как дважды два, что основной женский комплекс – это комплекс неполноценности и почти в каждой женщине он заложен с самого рождения. То есть он не развивается с годами и обстоятельствами, не прогрессирует с возрастом и опытом. Он – врожденный.

Почти каждая женщина каким-то шестым чувством чует, что мужчина ее превосходит во всем. Потому что в разговорах любой женской компании «мужская» тема занимает почетное второе место после темы «о тряпках». Потому что наличие своего мужчины есть для женщины наивернейший показатель жизненного успеха. Наконец, потому что без мужчины ей как-то не по себе.

Вообще одна из самых главных женских особенностей – то, что женщина по своей природе склонна брать и принимать. Она является своего рода вампиром, всегда питается, говоря поэтично, «отраженным» светом. Любое ее восприятие, как рациональное, так и, разумеется, эмоциональное, должно быть спровоцировано извне. Из себя женщине трудно выудить что-нибудь позитивное.

Если оперировать символами, внутри женщины, как внутри сосуда, готового принимать, а не отдавать, находится великая пустота – до того момента, пока мужчина не вбрасывает в сосуд часть своей мужской сущности… И тут уже начинается совсем другая история.

Да, мужчина представляет для мира ценность сам по себе. Он творит, созидает, ищет, формирует. Мужчина самодостаточен, он вполне может довольствоваться значимостью, сформированной его поступками, творчеством, энергетикой. Женщине же всегда необходим кто-то, кто подтвердил бы ее ценность для нее самой.

Одинокая жизнь успешной красивой образованной женщины с яхтами, каратами, путешествиями и роскошными нарядами для меня ценою в грош. Я не представляю себе жизнь без своей семьи, без детей, без любимого мужчины…

А. Заворотнюк, журнал «Sex and the City»,

март 2008

Какой бы успешной ни была женщина, она не будет счастлива, если у нее нет мужчины или даже есть, но он «не успешный».

Гораздо счастливее успешных одиночек – жены и подруги тех мужчин, которые чего-то значат. Причем сами эти дамы могут ничего собой не представлять, довольствуясь ролью спутницы. И этого им хватает, потому что «отраженный» свет для женщины важнее. Как бы высоко женщина ни забралась, как многого она ни добилась бы, только «при мужчине» она чувствует себя счастливой. Только будучи рядом с мужчиной, она успокаивается и начинает себя чувствовать по-настоящему значимой.

Или, скажем, какой бы красавицей женщина ни была, ей необходимо постоянное подтверждение этого факта со стороны ее мужчины или просто мужчин вообще, иначе наша красавица начинает вянуть и нервничать. Причем страстное желание привлечь мужское внимание, как я уже упоминал, отнюдь не подразумевает желания завести интрижку, поиметь секс или какой-либо контакт с мужчиной. Вовсе нет – просто женщина, как энергетический вампир, заряжается от полученного внимания, расцветает и летит себе дальше, посвежевшая и более уверенная в себе.

Для того чтобы привлечь внимание мужчины и пополнить заряд этой особенной женской праны, используются надежные древние методы, простые, как сама женщина: яркий макияж, яркая одежда, короткие юбки, глубокие декольте, духи-украшения и так далее. Очередной парадокс: чем более ярко и вызывающе одета женщина, тем вероятнее, что она сейчас без мужчины и что у нее в связи с этим сильнее развит комплекс неполноценности, который она и пытается изжить, заряжаясь отраженным светом мужского внимания.

– А как меняется стиль одежды, когда вы находитесь, скажем, в «поиске»?

– У меня уже давно не было такого периода, чтобы без жениха, но я думаю, юбки становятся короче… Блузки – более открытыми… И лак на ногтях – более ярким.

Из интервью с О. Робски, журнал

«Sex and the City», март 2008

Многие мужчины считают, что все дамы идут на ухищрения и жертвы для того, чтоб стать красивее и привлекательнее, именно ради них, мужчин. Женщины, мастерицы провокаций, не опровергают такого мнения. Но в действительности, поскольку женщина крайне эгоистична, в конечном итоге она все делает только для себя и больше ни для кого. И хотя все финансовые и временные траты на внешность, одежду, побрякушки и т. п. – для того, чтоб нравиться мужчинам, по сути, это вовсе не для мужчин. Всего лишь для того, чтобы получить побольше мужского внимания.

Мини-юбка – летняя форма надежды.

Zlobr

Каждую весну мужчины замечают, как укорачиваются женские юбки. За время зимы женщины успевают так изголодаться по мужскому вниманию, что с радостью проходят этот своеобразный курс «витаминизации» психологического состояния. К середине лета большинство дам опять вернется к джинсам и длинным юбкам, но весной нужно срочно вернуть себе уверенность в cвоей «женскости», заставив мужчин смотреть себе вслед.

Впрочем, если мужчины не выворачивают вслед нашей красавице шеи, она согласна заряжаться и от простых комплиментов. Доброе слово и кошке приятно, но женщины, в отличие от кошек, порой испытывают почти физическую зависимость от комплиментов. Особенно в периоды обострения комплекса неполноценности, размеры которого у женщин могут сильно меняться в зависимости от времени года, положения дел и просто от менструального цикла (но это отдельная история, о ней чуть ниже). Эта зависимость иногда может показаться даже болезненной, потому что порой женщине неважно, кто говорит комплимент и насколько он отвечает действительности, – ей просто необходимо какое-то подтверждение ее «женскости», иногда – как доза наркоману – прямо «здесь и сейчас».

Идеальный мужчина «Красавчик» (большой 35 см) и вариант – мини-брелок.

«Красавчик» – это эксклюзивный подарок для всех без исключения женщин. Большой «Красавчик» говорит 14 комплиментов (брелок – 8), по одной фразе при каждом нажатии на кнопочку, расположенную на его руке.

«Подарок для души» – это интерактивная игрушка в виде Гориллы, одетой в желтый плащ, под которым только красные трусы с сердечками. Горилла поет забойную песенку, во время исполнения эротично раскачивая бедрами, а потом распахивает плащ, под которым загорается алым огнем большое сердце с душевной надписью «Я ТВОЙ НАВСЕГДА».

SPAM (рекламная рассылка)

Такие вот, можно сказать, виртуальные психологические вибраторы для утоления жажды внимания к себе, любимой. Нет мужчины – сойдет и брелок :-).

Женщины интуитивно чувствуют, что задуманы как отражение первичности мужчины. И это ощущение «ноля без палочки» фоном висит в их женском сознании всю жизнь. Кто поумнее, понимает все величие и мудрость этого высшего замысла, кто поглупее – переживает и обижается.

Из этого комплекса неполноценности, кстати, и родился феминизм. Причем на первом этапе женщины стремились получить равные избирательные и гражданские права с мужчинами. Затем – показать всем свое равенство с мужчинами. Сегодня вообще разговор уже идет о превосходстве над мужским полом.

Что это, как не чудовищно развитой комплекс? Мужчин, как существ гораздо более цельных, все это просто забавляет. Мы не испытываем необходимости кому-то что-то доказывать. Потому что нам и так все известно, верно?

Мы ЗНАЕМ. А женщины ЧУВСТВУЮТ. И менее умные из них по этому поводу как раз и переживают. Это чувство и толкает наиболее честолюбивых из женщин всевозможными способами доказывать, что они ничуть не хуже мужчин. Что они тоже могут и умеют все, что могут и умеют мужчины. Что они сильнее, умнее, красивее, проницательнее и т.д. и т.п. В общем, полный набор любого закомплексованного подростка: цитируя известную песню, «я мэн крутой, я круче всех мужчин». Впрочем, по мере взросления этот набор у подростков обычно исчезает, чего о женщинах не скажешь.

Короткая юбка – это состояние души. В этом всегда присутствует определенный кураж. Эдакое «Нна!»

А. Заворотнюк, журнал «Sex and the City»,

март 2008

Известно, что стремление выделиться, быть круче всех – удел как раз слабых, неуверенных в себе людей. Ярким примером тому, кстати, является огромное количество низкорослых бодибилдеров и рукопашников. Это все оно, стремление доказать всему миру, что на самом-то деле я – о-го-го!!! Даром что маленький.

А по-настоящему спокойные и уверенные в себе люди просто не испытывают необходимости убеждать в своей крутости посторонних и убеждаться в этом самому.

У женщин все наоборот…

2.1.2. КОМПЛЕКС НЕПОЛНОЦЕННОСТИ: НЕУЖЕЛИ Я НЕ КРУЧЕ ДРУГИХ ЖЕНЩИН?

Одна умная женщина бросила мне как-то фразу, которая, возможно, проливает свет на природу слабого пола: «Когда женщина выбирает себе любовника, ей не так важно, нравится ли он ей, как нравится ли он другим женщинам».

Никола Себастиан Шамфор

Женщины обращают внимание не на красивых мужчин, а на мужчин с красивыми женщинами.

Милан Кундера

Причем желание быть круче мужчин (или, по крайней мере, казаться круче) – это только во вторую очередь. Самое упорное и в целом невидимое мужчинам соревнование идет между самими женщинами. И эта гонка никогда не ослабевает и не прекращается. Даже с возрастом.

В молодости женщина постоянно оценивает внешность и одеяние товарок: в метро, на улице, на киноэкране и на обложках глянцевых журналов. В ее хорошенькой головке идет постоянно сравнение других женщин с собой и подсчет очков (если ты окажешься в компании незнакомых друг с другом молодых женщин и увидишь, КАК они исподтишка друг друга оглядывают, тебе станет не по себе).

Комплекс неполноценности такого рода тлеет в женском сознании постоянно. У кого-то сильнее, у кого-то слабее. Как я уже говорил, неуверенность в себе и недоверие к своему телу настолько велики, что очень многие дамы без косметики на лице просто чувствуют себя плохо физически. Обламываются хуже, чем если бы были неодеты. Даже находясь в одиночестве! Встав с постели и умывшись, такие женщины первым делом накладывают косметику, а уже потом завтракают. Выйти на улицу без грима или показать кому-то свое настоящее, нераскрашенное лицо – абсолютно нереально.

Вспышки этого комплекса случаются у всех дам, неожиданно, в любом месте и в любое время. Женщина может, спохватившись, достать косметичку и начать прихорашиваться прямо на эскалаторе. На лавочке в сквере. И даже на ходу: просто прикинуть, все ли в порядке и не стоит ли подкорректировать линию губ.

Можешь сразу учесть на будущее: чем меньше женщина одержима комплексом собственной внешности, тем она более умна, уравновешенна, терпима и надежна.

Это железное правило, проверенное поколениями. И когда будешь выбирать себе подругу для серьезных отношений, имей его в виду.

Итак, внешность. Это предмет заботы женщины на протяжении всей жизни. Но если у молодых и незамужних девушек внешность – практически единственный способ получить достаточное количество «отраженного света», то со временем и возрастом у дам появляются для этого и другие инструменты.

Те, кто постарше и поспокойнее, хвастаются друг перед другом достижениями своих мужей (опять же, как дети:«А мой папа твоего папу мизинчиком на луну закинет!»), способностями детишек, обустроенностью и обихоженностью дома, стоимостью машины и так далее. А еще позже, в более зрелом или дряхлом возрасте, эстафетная палочка передается детям и внукам: «Посмотри на Петрова, как он хорошо учится! Посмотри на Иванова, какой он аккуратный! Взгляни на Сидорова, какой он вежливый! А ты?!?!»

И такая вот мелочная гонка сопровождает женщину всю жизнь. Уровень запросов у женщины прямо пропорционален ее завистливости и закомплексованности.

Можешь учесть, что в плане общения с дамами это тоже можно использовать. Ничего так не радует женщину и не является для нее лучшим комплиментом, чем утверждение, что она:

а) лучше всех остальных женщин;

б) неповторима и ни на кого не похожа.

Используй это, чтобы расположить женщину к себе.

Ну, а если ты хочешь побольнее задеть подругу (иногда такое бывает необходимо), просто скажи, что она похожа на всех остальных женщин и ничем особо от них не отличается. Поскольку это – правда (и интуитивно женщина это понимает), более обидной вещи ты ей сказать не сможешь!

Хотя подробнее об этом мы поговорим далее, а сейчас – второй основной для большинства женщин комплекс. Я называю его «комплексом дрянной девчонки».

2.1.3. КОМПЛЕКС ДРЯННОЙ ДЕВЧОНКИ

Кто людям помогает, тот тратит время зря.

Мадемуазель Шапокляк

Женщина… менее способна испытывать чувство справедливости, нежели мужчина, она менее способна подчиняться настойчивым жизненным необходимостям, в своих решениях чаще руководствуется нежными и враждебными чувствами…

З. Фрейд

Этот комплекс трехглав, как дракон, и включает в себя завистливость, вредность и мстительность. Весь стервозный набор!

Ну, с завистливостью все понятно: если кому-то больше везет или кто-то оказывается лучше (а так бывает всегда), то черная зависть может даму просто cъесть. И женщина не успокоится, пока не достигнет тех же высот или, по крайней мере, не увидит предмет зависти лишенным всех благ. А частенько завистница сама прилагает немалые усилия, чтобы навредить и «обломать» счастливицу/счастливчика, ведь женщина всегда, сознательно или нет, ведет соревнование со всем миром за право подняться выше и стать удачливее. Это смахивает на мужскую модель поведения, но имеет серьезные отличия: мужчина стремится состояться как таковой, женщина должна «состояться», чтобы наверняка гарантировать выживаемость своему потомству. Любой, кто, по мнению женщины, обгоняет ее на пути наверх, рассматривается как ненавистный соперник, в борьбе с которым хороши любые средства.

Это уже, собственно, вредность. Многие женщины, будучи сами по себе неплохими людьми, находят утешение именно в лицезрении чужих переживаний. Даже если крушение чужого счастья ничего по-настоящему полезного женщине не принесет, все равно она будет рада видеть это крушение, будет эмоционально подпитываться от него, всячески его желать и ему способствовать – тем более что такой крах выгодно оттенит ее положение (если женщина успешна) и хоть как-то успокоит (если женщине самой не повезло). И чем сильнее была зависть, тем ярче будет злорадство по поводу случившегося облома.

И поскольку этот спектр чувств прямо связан с мстительностью, то о ней тоже можно сказать два слова. Да, женщины мстительны. Если кому-то из них соперница «подставила ножку» (а соперницами для любой женщины являются все другие женщины), то «упавшая» это запомнит и при случае отомстит. Особенно же изощренно женщины мстят мужчинам, которые так или иначе не оправдали их надежд.

У одного из моих друзей был довольно длительный роман с умной и изящной девушкой. Затем они расстались, причем поговорив «на повышенных» тонах, и потеряли друг друга, обоюдно уничтожив все контакты.

Примерно через год, когда все вроде бы уже остыло, совершенно случайно они пересеклись на каком-то форуме, возобновили переписку и, чтобы, так сказать, спокойно поговорить и воскурить трубку мира, встретились в каком-то из суши-баров.

Парень, кстати, был очень привязан к этой девушке, пока они были вместе, сильно ревновал ее и очень переживал сам разрыв. Представлять, что с ней будет кто-то другой, ему было просто невыносимо, и девушка об этом прекрасно знала. Ну вот, посидели, выпили чаю, поели суши, поговорили за жизнь. Читатель ждет уж рифмы «розы»? Легко: докушав очередной ролл, девушка приподняла повыше деревянные палочки для еды и, смотря своему бывшему в глаза, как бы вскользь сообщила:

– Знаешь, а ведь, оказывается, из этих палочек получаются отменные зажимы для сосков.

Великодушие по праву считается мужским качеством, женщинам оно практически незнакомо. Великодушны они разве что к избраннику, к любимому мужчине, и лишь в том случае, если боятся его потерять. А впрочем, и это в наше время происходит все реже и реже – ведь сегодня женщина стремительно теряет присущую ей гибкость.

Мстить женщины умеют и любят. А поскольку они также хорошо умеют ждать, то удобный момент для мести женщина может выбирать годами. Порою желание отомстить за причиненную (или придуманную, что гораздо чаще) обиду становится для женщины смыслом жизни. Впрочем, это уже скорее патология, поэтому такие случаи можно не рассматривать. Ведь прощать женщины тоже умеют. Более того, это – одна из основных женских черт… Жаль только, что сами женщины (особенно молодые) это забывают, упиваясь действительными или вымышленными обидами.

Впрочем, обидчивость – тоже типично женское чувство и тоже одно из ответвлений врожденного комплекса неполноценности. Итак, встречаем!

2. 1.4. КОМПЛЕКС ОБИДЧИВОСТИ

Мужчина прощает и забывает. Женщина прощает – и только.

Филипп Жерфо

Я уж о том и не говорю, что у женщин случаи такие есть, когда очень и очень приятно быть оскорбленною, несмотря на все видимое негодование. Они у всех есть, эти случаи-то; человек вообще очень и очень даже любит быть оскорбленным, замечали вы это? Но у женщин это в особенности. Даже можно сказать, что тем только и пробавляются…

Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание»

Наверняка ты замечал не раз: обижаться девочки любят по поводу и без. Встречаются такие крали, с которыми даже парой слов обменяться нельзя – сразу кидают обидку. Это у них быстро: то пиво теплое, то мороженое холодное. То «ты долго не звонил», то «оставь меня хоть на время в покое», то «ты на меня не обращаешь внимания», то «ты меня просто преследуешь»…

И если ты с этим еще не сталкивался, то столкнешься не раз. В женщине постоянно дремлет общее недовольство окружающим миром и мужчинами вообще. И разумеется, тобой лично как частью этого мира и представителем мужского племени. Ничего страшного в этом нет, таким образом женщина интуитивно пытается тебя приручить, наказать или просто подтолкнуть к каким-то действиями. Как ни странно, но и в этом тоже состоит ее предназначение, помимо рождения детей. Женщина может тебя вдохновлять, провоцировать, упрашивать или… обижаться :-).

Это понятно и легко объяснимо. Я напишу об этом подробно чуть ниже, сейчас же просто уясни:

Женщина всегда будет чем-то недовольна, женщина всегда будет на что-то (на кого-то) обижаться.

Выход постоянного недовольства окружающим миром – в обидчивости и сварливости. Ведь женщина всегда готова устроить скандал, найти, к чему придраться, и выместить на тебе свой комплекс.

Сам понимаешь, что недовольство миром есть в первую очередь недовольство собой. И уже знаешь, откуда растут ноги у этого недовольства. Хотя, по сути, все еще интереснее… Но об этом чуть ниже.

И я пока оставлю за скобками обидку как способ дрессировки, в чем девочки очень хорошо преуспели. Об этом изящном методе заставить мужчину чувствовать себя виноватым, а значит, обязанным я подробно расскажу в следующей книге – «Женщина: бери и пользуйся».

А пока что вывод: не напрягайся по поводу женских обидок, не воспринимай это на свой счет или слишком близко к сердцу: в большинстве случаев женские обиды не стоят выеденного яйца, и реагировать на них стоит в лучшем случае иронично.

2.1.5. …И ЕЩЕ – КОМПЛЕКС ПЕРЕОЦЕНКИ СЕБЯ!

Красота – это уверенность.

Рекламный слоган одной косметической компании

Каждая женщина считает себя незаменимой и полагает, что могла бы легко заменить любую другую.

Питигрилли

Жить, все время думая, как ты выглядишь со стороны, вредно.

Дуглас Коупленд

Да, комплекс переоценки себя… И это на фоне этих жутких комплексов неполноценности!

Хотя женщина в себе жутко не уверена и боится, что выглядит (говорит, ведет себя) не так, как НАДО (само понятие КАК НАДО очень разнится в зависимости от возраста, образования, происхождения и места жительства), она нуждается в постоянном получении подтверждения своей женской состоятельности. Но при этом все женщины считают, что они сверхжеланны и суперсоблазнительны.

Это начинается уже в старших классах школы, когда вчерашние нескладные и не интересные никому, кроме собственных родителей, девочки-подростки округляются, обзаводятся женскими формами, вдохновляются первой менструацией и начинают замечать, что вызывают интерес у мужчин…

Окончив десятилетку, Нина Цветкова подала заявление в Технологический институт.

До сих пор она была ученицей, не очень прилежной школьницей, и все. А тут вдруг она почувствовала, что главное в ней не то, что она плохо решает задачки, а то, что у нее яркие глаза и красивые волосы. Она просто впервые почувствовала силу своей молодости и красоты. Она… чувствовала себя счастливой оттого, что ее любят, ухаживают за ней, добиваются ее…

Даниил Гранин «Искатели» (1954)

Женщины всегда одинаковы. Описанная полвека назад ситуация современна, процесс неизменен, как неизменна женская психология. Гадкие утята потихоньку превращаются в прекрасных лебедей, сперва не веря свалившемуся на них счастью, но постепенно входя во вкус и начиная чувствовать себя хозяйками положения.

Постепенно этот избыток внимания приводит тому, что, особенно в период 17—25 лет, любая девушка уверена, что все мужчины только и смотрят, что на нее, и только и думают, как бы ее соблазнить. Девчонки часами крутятся перед зеркалом, говоря комплименты своему отражению, в сети обожают брать ники типа «красотка», «зайчик», «бьюти», «секси», «самая-самая» и т.п. Все это, типа, лишний раз напоминает им об их неотразимой женственности (способ дешевый, конечно, но в этом вопросе дамы неразборчивы и руководствуются принципом «вали кулем, там разберем»).

Постепенно и нарабатывается комплекс переоценки. Одержимые им дамы говорят с тобой «через губу», окидывают леденяще высокомерным взглядом и вообще дают понять, что, снизойдя до общения с тобой, делают ценное одолжение (это все, кстати, входит в сформулированный мной синдром СДС, о котором я подробно расскажу позже).

Комплекс переоценки, вытекающий из зашкалившего уровня «женскости», часто затрудняет коммуникацию с его носительницей. Она обычно настолько уверена, что ты потерял голову, едва ее увидев, что либо начинает напропалую кокетничать (иногда у такой подружки даже нельзя выяснить, где находится нужный тебе дом: она уверена, что ты пытаешься ее закадрить, и, загадочно улыбаясь, молча проходит мимо), либо с ходу пытается тебя «одернуть», всем своим видом показывая, что «тебе не светит». Причем твое действительное отношение к происходящему никакого значения не имеет – в таких случаях ты просто играешь роль зеркала, от которого девушка пытается получить такой необходимый для нее свет.

Как прекрасно сказал архангел Метатрон в незабываемом фильме «Догма», когда его, Носителя Божественного Слова, прибывшего Возвестить и Провозгласить, женщина принимает за грабителя и вопит, что, мол, забирайте все, что хотите, – только не насилуйте меня:

– Эх, женщины… Вечно вам кажется, что весь мир только и думает, как бы залезть вам под юбку.

И, возвращаясь к комплиментам. Наиболее ценными и ожидаемыми для женщины будут именно комплименты ее внешней привлекательности. Обороты типа «мужчины с ума посходят», «мужики штабелями будут укладываться», «сколько сердец ты разобьешь» и т.д. воспринимаются наиболее благосклонно (вспомни про подпитку от мужского внимания).

И имей в виду: девушка кривит душой, рассказывая, что больше ценит, когда в ней видят именно душу, а не лицо или тело. Ага! Душу-то снаружи не видать, и, чтобы понять всю ее красоту, нужны время и серьезная работа со стороны носительницы души. Тогда как с помощью открытого декольте, короткой юбчонки и яркого лака девочке можно куда как быстрее и проще подпитать свою самооценку (а затем и переоценку), и от этого способа она не откажется никогда.

Так что, если девушка сообщает, что больше ценит отношение к ней как к личности, нежели как к женщине, имей в виду – гонит. Гонит, братела, как литерный мимо пакгаузов.

2.1.6. А ПОЧЕМУ ПЕРЕОЦЕНКА?

Не бывает некрасивых баб, бывает мало водки.

Категорический императив

Если есть п… и рот – значит, баба не урод.

Не менее категорический

Что касается комплекса переоценки себя, то именно мы, мужчины, всячески поддерживаем его в женщинах. Когда ведем себя в полном соответствии с программой, заложенной в нас самой природой.

Ведь практически каждая женщина ощущает наше внимание, чувствует наши взгляды, получает предложения познакомиться и переживает попытки соблазнения. Вот головка-то и кружится.

Мы-то с тобой понимаем, что все просто: если мужчине представляется хоть малейший случай обмакнуть конец, он старается этот случай не упустить. А если такого случая не представляется, упорно его ищет. А если у нас уже есть подружка, ничто не мешает завести еще одну. И потом – еще одну. И все это, понятно, помимо жены :-).

Мужчина находится в постоянном поиске. Поисковая модель поведения – суть мужского отношения к миру. И в процессе этого поиска, а также в соответствии со своими запросами и собственной самооценкой, мужчина может простить перспективной в смысле секса женщине очень и очень многое.

И отсутствие груди (проблема большинства городских жительниц), и отвислый зад, и плохую кожу (тоже не последняя городская проблема), и не самое милое личико, и вздорный характер, и весь набор вышеперечисленных комплексов, и многое, многое, многое другое.

Потому-то в итоге у большинства девочек и создается впечатление, что мужику многого не нужно (в принципе это близко к действительности :-). И получается, что даже самым стремным подругам выпадают моменты, когда они начинают себя видеть просто королевами любви и секса, что уж тогда говорить о симпатичных девчонках.

Хотя этот комплекс переоценки себя и собственной сверхвостребованности базируется на самовлюбленности и присущем женщинам недостатке критического мышления, он неплохо помогает дамам морочить голову нашим с тобой коллегам по полу. Ведь уверенность в том, что ты – желанна и неотразима, передается и оппоненту – тебе, например, дружище. Это в народе называется просто – понты, но они, как известно, дороже денег.

Эллочка… примеряла очень миленькую крепдешиновую кофточку. В этом наряде она казалась почти богиней.

– Хо-хо! – воскликнула она, сведя к этому людоедскому крику поразительно сложные чувства, охватившие ее.

Упрощенно эти чувства можно было бы выразить в следующей фразе: «Увидев меня такой, мужчины взволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от любви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я – самая красивая. Такой элегантной кофточки нет ни у кого на всем земном шаре».

И. Ильф, Е. Петров «Двенадцать стульев»

Кстати, на всех психологических или реабилитационных курсах учат в первую очередь именно этому: себя любить, ценить, считать крутым и нужным. И тогда дела, как правило, идут на лад.

Из этой же оперы названия журналов – «Самая», фильмов – «Самая обаятельная и привлекательная», и даже на коробочке ушных ватных палочек я однажды увидел надпись «Я – самая-самая!» на фоне гибкого женского силуэта.

Аутотренинг, блин…

И это вообще-то из другой главы, но почему бы не повторить: веди себя с девочками точно так же – и увидишь, как клево это работает.

С другой стороны, совершенно логично, что комплекс переоценки себя – просто оборотная сторона медали, отражение комплекса неполноценности. Таким образом девушка пытается себя обмануть, убедить себя, что с ней все в порядке и она действительно «куколка», «лапочка», «секси» и «бьюти»…

2.1.7. ФРЕЙД БЫЛ ПРАВ

Свойственный женщине так называемый комплекс мужественности иногда доставляет большие трудности предначертанному развитию к женственности… может сохраниться в течение очень долгого времени и стать мотивом для странных, иногда непонятных поступков.

З. Фрейд

С точки зрения деда Зямы, причиной постоянной недооценки (и переоценки) себя у женщины является так называемый «комплекс кастрации». Типа, вот у мальчиков есть промеж ног такая штучка, а у меня нет. И мне кажется, что это и есть основная, корневая причина закомплексованности женщин. Хотя они очень любят цитировать старинный анекдот:

Мальчик в детском садике показывает девочке пипиську:

– Смотри, что у меня есть! А у тебя нет!

Девочка заплакала и ушла. Приходит на следующий день. Мальчик опять за свое:

– Смотри, что у меня есть!

Девочка посмотрела так высокомерно и говорит:

– Ну и что! Мама сказала, когда я вырасту – у меня таких сколько хочешь будет!

Во многом этот анекдот (как и любой другой) – суть коан, метафорическое изложение человеческих страхов и подсознательных желаний. И из него ясно только одно: девочка тоже хочет такую штучку, плачет, когда такой штучки у нее нет, и жутко гордится, когда ее получает, желательно в максимально долгое и эксклюзивное пользование. Если ты читаешь время от времени все эти мужские журналы, наверняка уже встречал ответы на вопросы в разных анкетах на сексуальную тему. «Я всегда хотела иметь член, – говорят девочки, – или хотя бы раз попробовать, что это такое – иметь член…» Собственно, в работе Фрейда «Психические следствия анатомического различия полов» говорится то же самое.

Не веришь мне – спроси у любой своей подружки (только пусть она честно отвечает, а то знаем мы их искренность).

Сами дамы прекрасно понимают все, что я тебе тут рассказываю. И как у мужчин почти поголовно отмечается некий подсознательный страх перед влагалищем, жгучий интерес к нему и желание поближе и потщательнее его рассмотреть, так и у женщин существует просто культ фаллоса – сознательный или бессознательный, без разницы.

У некоторых дам (особенно феминистически настроенных) культ фаллоса часто проявляется в отрицании этого культа. Известно, что это – один из самых старых и наиболее верных законов психологии: наиболее яростное отрицание чего-то подразумевает как раз подсознательную склонность к нему. Например, писательница Лиля Гущина в одной из своих книг о мужчинах замечает:

На выходе из сортира мужчина рефлекторно ощупывает гульфик. По версии Фрейда, из подсознательного опасения: все ли в целости и сохранности. Он может забыть вымыть руки, но эта ревизия – священный ритуал… Для многих это весомый атрибут власти над миром. Добавлю – над миром собственных иллюзий.

Не столь важно, сколько часов Лиля провела перед мужскими туалетами, чтобы сделать свои наблюдения. И не имеет значения, что на самом деле этим жестом мужчина просто проверяет, не забыл ли он застегнуть ширинку. Про ее существование товарищ Гущина просто забыла, потому что на женских брюках ширинки обычно нет, а если и есть, то по понятным причинам она декоративна и не несет функциональной нагрузки. Но главное, что доказывает приведенный абзац: культ фаллоса существует в сознании любой женщины и так или иначе не дает ей покоя. Признает она это или нет, отрицает или соглашается. Как ни крути, дедушка Зяма был прав, и тут уже ни убавить, ни прибавить.

Но вернемся к теме: в приведенном выше грустном анекдоте не сразу просекается главное: девочке на самом деле не нужно «сколько хочешь» членов. Ей как раз нужен всего один член (один мужчина), но чтобы уж совмещал в себе все возможные достоинства, которые только мужчине могут быть присущи.

Кстати:

…Вообще женщины вовсе не так, как мужчины, озабочены размером полового члена партнера. По опросу, 34% женщин больше всего ценит в мужчине доброту, 21% – умение зарабатывать деньги, 28% – отсутствие тяги к спиртному, 17% – чуткость…

Э. Станкевич, психолог-сексопатолог

Это все та же старая добрая дарвиновская теория эволюции: самец стремится оплодотворить максимально возможное количество самок, а самка – выбрать для оплодотворения наиболее выдающегося для данного вида самца. У которого перышки краснее, усики длиннее, мышцы крепче или бумажник толще. И чтобы привлечь к себе и завладеть таким понтовым самцом, человекообразные самки идут на самые разные хитрости. Но при этом природа заставляет их комплексовать, думать, что этих ухищрений недостаточно, что внешний вид подкачал или модель поведения не проработана…

В общем, поводов понервничать у каждой подружки хоть отбавляй. Так что не придавай значения их непроницаемым лицам, когда они проходят мимо!

2.1.8. ЧУЛКИ И КОЛГОТКИ ПРОТИВ УСОВ И БОРОДОК

Женщина – это человеческое существо, которое одевается, болтает и раздевается.

Вольтер

Ну, и напоследок: отличной иллюстрацией к тому, насколько глубоко комплекс неполноценности сидит в женщинах, может быть ответ Тамары Панферовой на забавное восьмистишие Игоря Иртеньева:

И. Иртеньев:

Женщины носят чулки и колготки

И равнодушны к вопросам культуры.

Двадцать процентов из них – идиотки,

Тридцать процентов – набитые дуры.

Сорок процентов из них – психопатки,

В сумме нам это дает девяносто.

Десять процентов имеем в остатке,

Да и из этих-то выбрать не просто.

Т. Панферова:

ОТВЕТ ИРТЕНЬЕВУ

Носят мужчины усы и бородки

И обсуждают проблемы любые.

Двадцать процентов из них – голубые.

Сорок процентов – любители водки.

Тридцать процентов из них – импотенты,

У десяти – с головой не в порядке.

В сумме нам это дает сто процентов,

И ничего не имеем в остатке.

В принципе «ответ» – это просто что-то типа «сам дурак»… Но есть в нем и показательные моменты.

Во-первых, само неудержимое желание написать подобный текст. Обиделись :-).

А во-вторых, очень характерно, каким именно образом написан ответ: излишне категорично («ничего не имеем в остатке») и, видимо, не совсем правдиво («20% голубых» – это же преувеличение :-)).

Спорить с Панферовой не станем. То, что Иртеньев оставляет 10%, а она – ни одного, не требует комментариев. И поскольку мы комплексом неполноценности не страдаем, то и в каком-либо оправдании не нуждаемся. А попросту (раз нам оставили так мало вариантов) прибьемся к самой большой из перечисленных групп и постараемся хорошо провести время!

2.2. ЖЕНЩИНА И ДЕНЬГИ

Женщина – скрипка. Деньги – канифоль. Смычок? Он смычок и есть.

А.В. Иванов

Да, деньги. Это самая главная и обычно единственная по-настоящему всепоглощающая женская страсть. Прочие увлечения приходят и уходят, устремления и цели женщины могут меняться, но страсть к деньгам остается неизменной. Потому что в потреблятском мире деньги – это второе имя силы, а женщине, учитывая описанные комплексы, подтверждение собственной значимости необходимо постоянно.

Деньги – это модная одежда и стильные украшения, это хорошая косметика и красивые волосы, подтяжки-растяжки, увеличение грудей и удлинение ног, всевозможные солярии-фитнесы и т.п. В общем, это – все, о чем женщина мечтает, и немного сверх того. И уже к 15—17 годам многоопытные мамаши поучают романтически настроенных дочек, что деньги – это самое главное в жизни. И что деньги – у мужчин. А значит, нужно добиваться не любви, а обеспеченности, все же прочее можно и прикупить.

Конечно, молоденькие девочки сначала к этим советам не прислушиваются… И даже взрослые тетеньки изредка пренебрегают данным железным правилом… Но, в общем-то, такие прагматичные и приземленные существа, как женщины, придерживаются своей линии жестко, и вопрос «если ты такой умный, то где твои деньги» у большинства из них просто написан на роже.

Переживать по этому поводу не стоит, просто не строй себе никаких иллюзий по поводу отношения женщины к себе. В подавляющем большинстве случаев ты сам или твои личные достоинства интересуют ее гораздо менее твоих финансовых возможностей. Исключение может быть только одно – у тебя, как говорится, что у латыша: х… да душа. Тогда можешь быть уверенным, что ее интересует либо первое, либо второе (в более редких случаях – все это вместе).

Но такое бывает очень и очень редко. Так что женщин, в глазах которых не светится символ доллара, можно ценить и обращать на них особое внимание. С другой стороны, если ты просто ищешь партнера для траха, то да, деньги – как раз та необходимая канифоль, что поможет тебе существенно укоротить путь в койку.

Когда у вас появляются деньги – у вас появляются женщины! Появляются женщины – пропадают деньги! Пропадают деньги – пропадают женщины! Пропадают женщины – появляются деньги…

Если вы сможете из этого замкнутого круга убрать женщин – вы будете сказочно богаты!!!!!

AZER

Запомни: 70—80 процентов твоих знакомых девушек оценивают твою финансовую состоятельность как нечто первостепенное и за нее могут дать тебе все, что хочешь, и простить тебе все, что можно.

Из чего мы, пусть и с некоторой натяжкой, делаем вывод, что постулат «ВСЕ БАБЫ Б…» на самом деле верен!

2.2.1. ВСЕ БАБЫ – Б…

Английская королева спросила как-то у Шоу:

– Я слышала, что вы утверждаете, будто любую женщину можно купить.

– Да, Ваше Величество, я так думаю.

– Неужели?! И сколько же, по-вашему, стою я?!

– Думаю, около двадцати фунтов стерлингов.

– Всего-то?!

– Ну вот, видите, Ваше Величество, вы уже и торгуетесь…

Из анекдотов про Бернарда Шоу

Да, «проститутский» образ мышления присущ подавляющему большинству женщин.

Как ни жутко звучит это утверждение, какие неприятные ассоциации ни вызывает – оно истинно. И это при том, что на самом деле (в физиологическом плане) женщины – очень верные существа, часто годами хранят верность своему партнеру и даже в наше время крайне редко имеют нескольких половых партнеров одновременно.

Но под «б…дством» здесь имеется в виду вовсе не половая распущенность, а стремление извлекать выгоду из половых сношений. Использование секса, как обменного товара, в стиле «ты – мне, я – тебе». Для того чтобы повысить стоимость своего товара, женщина и стремится быть соблазнительной, влекущей-зовущей и вызывать у мужчин совершенно определенный интерес, который всегда можно использовать в своих целях.

У знаменитого экономиста Адама Смита как-то спросили, не может ли он объяснить причины того, почему женщины так не любят проституток.

– Эти причины имеют чисто экономическую природу, – ответил великий экономист, – женщины легкого поведения нарушают монопольный сговор с целью завышения стоимости своих услуг, который организовали так называемые порядочные женщины, и тем самым сбивают цену!

А извлечение женщиной пользы из сексуального интереса к ней мужчины в конечном итоге зависит от наличия или отсутствия у мужчины денег. Так уж устроен современный буржуйский мир. В итоге у кого есть деньги – у того есть и женщины.

И хотя «Битлз» пели «Can’t Buy My Love», но, как говорится, «за деньги нельзя приобрести любовь, но можно купить имитацию страсти». А если учесть, что даже от честной женщины мужчина частенько получает вовсе не страсть, а ее имитацию, то сделка выходит вполне равноценная.

2.2.2. И ПОЧЕМ КГ ЖИВОГО ВЕСА?

Чем дороже женщина, тем больше у нее шансов продешевить.

Валентин Домиль

У кого круче тачка, с тем поедут кататься,

У кого больше денег, с тем будут е…,

Трахниэту сучку, ей некуда деваться,

Покажи ей купюру, она будет нагибаться.

Группа «Барто»

Заметь, собственно проституцию я оставляю за скобками, хотя это явление тоже очень показательно для женской психологии. У многих девушек и безо всякой проституции оплата отношений с мужчинами происходит ступенчато. На первом этапе логично получать такие знаки внимания, как цветы и приглашения в рестораны, затем идут подарки и оплачиваются расходы и покупки, а в итоге все упирается в получение наличных денег (бывает даже воровство оных из карманов или с карточки).

Женщина всегда стремится выгодно продать то, что у нее есть, – собственно, саму себя. То есть продаться. А это и есть «проститутское» мышление: уверенность, что, разрешая обмакнуть в себя конец, она оказывает благодеяние, которое должно быть оплачено. Если очистить эту схему от различных наворотов, эвфемизмов и символов, остается проституция в чистом виде: трахнул – плати. Или еще чаще: плати – трахнешь.

Отношение к мужчине, как к клиенту, обязанному расплачиваться за пользование телом, настолько распространено в женской среде, что даже не вызывает и тени сомнения в своей обоснованности. Дамы настолько естественно воспринимают себя как товар и свои отношения с мужчиной как товарно-денежные, что для них абсолютно естественны выражения типа «дорогая женщина» (или, напротив, «дешевка»), в ходу понятия «дорого выглядеть» или «продешевить» – короче, сплошной колхозный рынок.

Похвальбушки в узком кругу на тему «кто, чего и сколько вытянул из своего любовника» – тоже нормальны. Подсчет стоимости одежек или украшений – любимое развлечение. И порою даже стоимость важнее, чем качество или внешний вид товара.

Понятно, что женщина стремится выглядеть, как витрина, являясь одновременно товаром же. А мужчин оценивает почти всегда исходя из их кредитоспособности в смысле приобретения «товара» и дальнейшего его обслуживания!..

2.3. ЖЕНЩИНА И ЛЮБОВЬ

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Портреты современников. — Нью-Йорк : Издательство имени Чехова, 1955

%PDF-1.6 % 1 0 obj > endobj 7 0 obj /CreationDate (D:20110131212940+01’00’) /ModDate (D:20211008193210+02’00’) /Producer (https://vtoraya-literatura.com/) /Title /Creator >> endobj 2 0 obj > endobj 3 0 obj > stream

Портреты современников. — Нью-Йорк : Издательство имени Чехова, 1955

https://vtoraya-literatura.

com/

ru-RU

Маковский, Сергей Константинович

application/pdf endstream endobj 4 0 obj > endobj 5 0 obj > endobj 6 0 obj > endobj 8 0 obj 1406 endobj 9 0 obj > endobj 10 0 obj > endobj 11 0 obj > endobj 12 0 obj > endobj 13 0 obj > endobj 14 0 obj > /Type /Page >> endobj 15 0 obj > endobj 16 0 obj > endobj 17 0 obj > endobj 18 0 obj > /Rotate 0 /Type /Page >> endobj 19 0 obj > endobj 20 0 obj > /Rotate 0 /Type /Page >> endobj 21 0 obj > endobj 22 0 obj > endobj 23 0 obj > endobj 24 0 obj > endobj 25 0 obj > endobj 26 0 obj > endobj 27 0 obj > endobj 28 0 obj > endobj 29 0 obj > endobj 30 0 obj > endobj 31 0 obj > endobj 32 0 obj > endobj 33 0 obj > endobj 34 0 obj > endobj 35 0 obj > endobj 36 0 obj > endobj 37 0 obj > endobj 38 0 obj > endobj 39 0 obj > endobj 40 0 obj > endobj 41 0 obj > endobj 42 0 obj > endobj 43 0 obj > endobj 44 0 obj > endobj 45 0 obj > endobj 46 0 obj > endobj 47 0 obj > endobj 48 0 obj > endobj 49 0 obj > endobj 50 0 obj > endobj 51 0 obj > endobj 52 0 obj > endobj 53 0 obj > endobj 54 0 obj > endobj 55 0 obj > endobj 56 0 obj > endobj 57 0 obj > endobj 58 0 obj > endobj 59 0 obj > endobj 60 0 obj > endobj 61 0 obj > endobj 62 0 obj > endobj 63 0 obj > endobj 64 0 obj > endobj 65 0 obj > endobj 66 0 obj > endobj 67 0 obj > endobj 68 0 obj > endobj 69 0 obj > endobj 70 0 obj > endobj 71 0 obj > endobj 72 0 obj > endobj 73 0 obj > endobj 74 0 obj > endobj 75 0 obj > endobj 76 0 obj > endobj 77 0 obj > endobj 78 0 obj > endobj 79 0 obj > endobj 80 0 obj > endobj 81 0 obj > endobj 82 0 obj > endobj 83 0 obj > endobj 84 0 obj > endobj 85 0 obj > endobj 86 0 obj > endobj 87 0 obj > endobj 88 0 obj > endobj 89 0 obj > endobj 90 0 obj > endobj 91 0 obj > endobj 92 0 obj > endobj 93 0 obj > endobj 94 0 obj > endobj 95 0 obj > endobj 96 0 obj > endobj 97 0 obj > endobj 98 0 obj > endobj 99 0 obj > endobj 100 0 obj > endobj 101 0 obj > endobj 102 0 obj > endobj 103 0 obj > endobj 104 0 obj > endobj 105 0 obj > endobj 106 0 obj > endobj 107 0 obj > endobj 108 0 obj > endobj 109 0 obj > endobj 110 0 obj > endobj 111 0 obj > endobj 112 0 obj > endobj 113 0 obj > endobj 114 0 obj > endobj 115 0 obj > endobj 116 0 obj > endobj 117 0 obj > endobj 118 0 obj > endobj 119 0 obj > endobj 120 0 obj > endobj 121 0 obj > endobj 122 0 obj > endobj 123 0 obj > endobj 124 0 obj > endobj 125 0 obj > endobj 126 0 obj > endobj 127 0 obj > endobj 128 0 obj > endobj 129 0 obj > endobj 130 0 obj > /Rotate 0 /Type /Page >> endobj 131 0 obj > endobj 132 0 obj > endobj 133 0 obj > endobj 134 0 obj > endobj 135 0 obj > endobj 136 0 obj > endobj 137 0 obj > endobj 138 0 obj > endobj 139 0 obj > endobj 140 0 obj > endobj 141 0 obj > endobj 142 0 obj > endobj 143 0 obj > endobj 144 0 obj > endobj 145 0 obj > endobj 146 0 obj > endobj 147 0 obj > endobj 148 0 obj > endobj 149 0 obj > endobj 150 0 obj > endobj 151 0 obj > endobj 152 0 obj > endobj 153 0 obj > endobj 154 0 obj > endobj 155 0 obj > endobj 156 0 obj > endobj 157 0 obj > endobj 158 0 obj > endobj 159 0 obj > endobj 160 0 obj > endobj 161 0 obj > endobj 162 0 obj > endobj 163 0 obj > endobj 164 0 obj > endobj 165 0 obj > endobj 166 0 obj > endobj 167 0 obj > endobj 168 0 obj > endobj 169 0 obj > endobj 170 0 obj > endobj 171 0 obj > endobj 172 0 obj > endobj 173 0 obj > endobj 174 0 obj > endobj 175 0 obj > endobj 176 0 obj > endobj 177 0 obj > endobj 178 0 obj > endobj 179 0 obj > endobj 180 0 obj > endobj 181 0 obj > endobj 182 0 obj > endobj 183 0 obj > endobj 184 0 obj > endobj 185 0 obj > endobj 186 0 obj > endobj 187 0 obj > endobj 188 0 obj > endobj 189 0 obj > endobj 190 0 obj > endobj 191 0 obj > endobj 192 0 obj > endobj 193 0 obj > endobj 194 0 obj > endobj 195 0 obj > endobj 196 0 obj > endobj 197 0 obj > endobj 198 0 obj > endobj 199 0 obj > endobj 200 0 obj > endobj 201 0 obj > endobj 202 0 obj > endobj 203 0 obj > endobj 204 0 obj > endobj 205 0 obj > endobj 206 0 obj > endobj 207 0 obj > endobj 208 0 obj > endobj 209 0 obj > endobj 210 0 obj > endobj 211 0 obj > endobj 212 0 obj > endobj 213 0 obj > endobj 214 0 obj > endobj 215 0 obj > endobj 216 0 obj > endobj 217 0 obj > endobj 218 0 obj > endobj 219 0 obj > endobj 220 0 obj > endobj 221 0 obj > endobj 222 0 obj > endobj 223 0 obj > endobj 224 0 obj > endobj 225 0 obj > endobj 226 0 obj > endobj 227 0 obj > endobj 228 0 obj > endobj 229 0 obj > endobj 230 0 obj > endobj 231 0 obj > endobj 232 0 obj > endobj 233 0 obj > endobj 234 0 obj > endobj 235 0 obj > endobj 236 0 obj > endobj 237 0 obj > endobj 238 0 obj > endobj 239 0 obj > endobj 240 0 obj > endobj 241 0 obj > endobj 242 0 obj > endobj 243 0 obj > endobj 244 0 obj > endobj 245 0 obj > endobj 246 0 obj > endobj 247 0 obj > endobj 248 0 obj > endobj 249 0 obj > endobj 250 0 obj > endobj 251 0 obj > endobj 252 0 obj > endobj 253 0 obj > endobj 254 0 obj > endobj 255 0 obj > endobj 256 0 obj > endobj 257 0 obj > endobj 258 0 obj > endobj 259 0 obj > endobj 260 0 obj > endobj 261 0 obj > endobj 262 0 obj > endobj 263 0 obj > endobj 264 0 obj > endobj 265 0 obj > endobj 266 0 obj > endobj 267 0 obj > endobj 268 0 obj > endobj 269 0 obj > endobj 270 0 obj > endobj 271 0 obj > endobj 272 0 obj > endobj 273 0 obj > endobj 274 0 obj > endobj 275 0 obj > endobj 276 0 obj > endobj 277 0 obj > endobj 278 0 obj > endobj 279 0 obj > endobj 280 0 obj > endobj 281 0 obj > endobj 282 0 obj > endobj 283 0 obj > endobj 284 0 obj > endobj 285 0 obj > endobj 286 0 obj > endobj 287 0 obj > endobj 288 0 obj > endobj 289 0 obj > endobj 290 0 obj > endobj 291 0 obj > endobj 292 0 obj > endobj 293 0 obj > endobj 294 0 obj > endobj 295 0 obj > endobj 296 0 obj > endobj 297 0 obj > endobj 298 0 obj > endobj 299 0 obj > endobj 300 0 obj > endobj 301 0 obj > endobj 302 0 obj > endobj 303 0 obj > endobj 304 0 obj > endobj 305 0 obj > endobj 306 0 obj > endobj 307 0 obj > endobj 308 0 obj > endobj 309 0 obj > endobj 310 0 obj > endobj 311 0 obj > endobj 312 0 obj > endobj 313 0 obj > endobj 314 0 obj > endobj 315 0 obj > endobj 316 0 obj > endobj 317 0 obj > endobj 318 0 obj > endobj 319 0 obj > endobj 320 0 obj > endobj 321 0 obj > endobj 322 0 obj > endobj 323 0 obj > endobj 324 0 obj > endobj 325 0 obj > endobj 326 0 obj > endobj 327 0 obj > endobj 328 0 obj > endobj 329 0 obj > endobj 330 0 obj > endobj 331 0 obj > endobj 332 0 obj > endobj 333 0 obj > endobj 334 0 obj > endobj 335 0 obj > endobj 336 0 obj > endobj 337 0 obj > endobj 338 0 obj > endobj 339 0 obj > endobj 340 0 obj > endobj 341 0 obj > endobj 342 0 obj > endobj 343 0 obj > endobj 344 0 obj > endobj 345 0 obj > endobj 346 0 obj > endobj 347 0 obj > endobj 348 0 obj > endobj 349 0 obj > endobj 350 0 obj > endobj 351 0 obj > endobj 352 0 obj > endobj 353 0 obj > endobj 354 0 obj > endobj 355 0 obj > endobj 356 0 obj > endobj 357 0 obj > endobj 358 0 obj > endobj 359 0 obj > endobj 360 0 obj > endobj 361 0 obj > endobj 362 0 obj > endobj 363 0 obj > endobj 364 0 obj > endobj 365 0 obj > endobj 366 0 obj > endobj 367 0 obj > endobj 368 0 obj > endobj 369 0 obj > endobj 370 0 obj > endobj 371 0 obj > endobj 372 0 obj > endobj 373 0 obj > endobj 374 0 obj > endobj 375 0 obj > endobj 376 0 obj > endobj 377 0 obj > endobj 378 0 obj > endobj 379 0 obj > endobj 380 0 obj > endobj 381 0 obj > endobj 382 0 obj > endobj 383 0 obj > endobj 384 0 obj > endobj 385 0 obj > endobj 386 0 obj > endobj 387 0 obj > endobj 388 0 obj > endobj 389 0 obj > endobj 390 0 obj > endobj 391 0 obj > endobj 392 0 obj > endobj 393 0 obj > endobj 394 0 obj > endobj 395 0 obj > endobj 396 0 obj > endobj 397 0 obj > endobj 398 0 obj > endobj 399 0 obj > endobj 400 0 obj > endobj 401 0 obj > endobj 402 0 obj > endobj 403 0 obj > endobj 404 0 obj > endobj 405 0 obj > endobj 406 0 obj > endobj 407 0 obj > endobj 408 0 obj > endobj 409 0 obj > endobj 410 0 obj > endobj 411 0 obj > endobj 412 0 obj > endobj 413 0 obj > endobj 414 0 obj > endobj 415 0 obj > endobj 416 0 obj > endobj 417 0 obj > endobj 418 0 obj > endobj 419 0 obj > endobj 420 0 obj > endobj 421 0 obj > endobj 422 0 obj > endobj 423 0 obj > endobj 424 0 obj > endobj 425 0 obj > endobj 426 0 obj > endobj 427 0 obj > endobj 428 0 obj > /Type /Page >> endobj 429 0 obj > /Type /Page >> endobj 430 0 obj > endobj 431 0 obj > endobj 432 0 obj > endobj 433 0 obj > stream xm=o0@-J,84|yGIE

Никогда не угадаешь, насколько интересной может быть старая пьеса

Опубликовано вАрхив, Возможности

к Дуг Дойхлер 8 апреля 2008 г. Обновлено 11 февраля 2021 г.

Признаюсь, я никогда не слышал о «Ты никогда не сможешь сказать» Джорджа Бернарда Шоу до прошлых выходных. Это раннее произведение, не столь известное и не так часто исполняемое, как многие другие пьесы Шоу. Но сверкающее новое производство этого каштана 1898 года от Village Players доставляет массу удовольствия. Режиссер Эдрианн Кьюри собрала идеальный, энергичный актерский состав, который воспроизводит диалоги 110-летней давности так, как если бы это была обычная шутка. В менее умелых руках старинный шрифт мог показаться сухим и многословным.

В этом беззаботном, старомодном, комическом романе с оттенком колючей социальной сатиры Шоу о классе и меняющейся роли женщины есть солидная игра. Шоу любил подшучивать над современными авангардными идеями. Эта живая постановка Village Players переносит нас в благородный, но интересный период, который, кажется, столкнулся с гораздо большим количеством проблем, чем мы часто думаем.

Все персонажи надменные и красноречивые, как глупцы из высших слоев общества, которых можно встретить в комедиях Оскара Уайльда. Спектакль начинается в кабинете дантиста и заканчивается на морском курорте во время бала-маскарада.

Стив Пебблс восхитительно играет кудрявого дантиста по имени доктор Валентайн, которого называют «похитителем слоновой кости» и «торговцем жевательной резинкой». Он яркий, но часто несколько сумбурный. (Вы знаете, что смотрите историческую пьесу, в которой обедневший дантист, у которого нет двух шиллингов, чтобы потереть друг о друга.) Валентин, который ищет богатого супруга, выполняет свое первое удаление зуба в начале пьесы.

Дженнифер Даймит и Скотт Грэм — пара возмутительных мальчишек из высшего общества — ужасно гиперактивных подростков, которые играют друг с другом в живой манере «Твидл-Дум-Твидл-Ди». Эти остроумные, грубые молодые легкомысленные люди приглашают доктора Валентайн присоединиться к их семье на обед на морском курорте.

Карен Бронсон идеально подходит на роль миссис Клэндон, упрямой, но яростно независимой, очень раскрепощенной матриарха, которая воспитывала этих детей как мать-одиночка. Она рассталась с мужем 18 лет назад. С тех пор она и ее дети живут на Мадейре, Португалия. Миссис Клэндон — успешный свободомыслящий писатель, презирающий мужчин. Без сомнения, этот персонаж был особенно своевременным и забавным во времена растущего суфражистского движения.

Сюжет закручивается, как раньше говорили, когда капризный домовладелец доктора Валентайна, мистер Крэмптон (Говард Тиммс), также приглашен на обед. Этот неприятный джентльмен оказывается брошенным мужем миссис Клэндон и давно потерянным отцом детей.

Вскоре пылкий доктор Валентайн влюбляется в старшую, серьезную дочь в семье, Глорию (Каллиопа Цукалас), которая считает себя современной женщиной, не заинтересованной в любви, как ее мать. Волевая Глория кажется рупором Шоу в его светских проповедях. Ее мать воспитала ее как настоящую ученицу, чтобы она стала женщиной 20-го века, живущей разумом и воздерживающейся от эмоций. Валентин влюблен в нее, но называет Глорию «женственной педанткой». Она это отрицает, но не обижается. Затем он хватает ее, целует, и они безумно влюбляются друг в друга.

Одним из достоинств этого спектакля является то, что актеры всегда получают огромное удовольствие. То, что может показаться разговорчивым и утомительным, на самом деле довольно весело благодаря их энтузиазму и приподнятому настроению. Очаровательный ансамбль зажигает шоу своей безумной энергией.

Удивительно, что, несмотря на то, что эта древняя комедия отражает ценности более чем столетней давности, мы все еще слышим дебаты по многим ее вопросам, например, когда независимая Глория отвергает брак как устаревший институт.

Благодаря вмешательству вроде бы всезнающего официанта отеля (Джерри Блум) родители и дети начинают находить основу для новых отношений. Блум особенно хороша в роли виртуального рассказчика.

Два юриста вызваны для решения юридических вопросов. Роберт Дин — честный, чопорный семейный поверенный, бывший радикальный истэблишмент. Джефф Долочек, другой адвокат, как ни странно, сын мудрого метрдотеля.

Никогда не угадаешь, это редкость среди комедий: вторая половина на самом деле смешнее первой.

Привлекательные костюмы Гинтаре Яловецкайте в стиле поздней викторианской эпохи придают ей колорит той эпохи.

Натали Бурнасар — горничная; Бреанна Смит-Снид, постановщик; Дэвид Кнезз, мастер по изготовлению масок; Уильям А. Андервуд, композитор; и Малания Лэнси разработали прекрасный, адаптируемый набор.

Кабинет дантиста, возможно, был немного неприбранным, с креслом салона красоты цвета авокадо 60-х годов, которое также использовалось как сиденье для удаления зубов, но я, конечно, не могу себе представить, откуда Village Players могли придумать рабочую коллекцию из 19 зубов. Зубные принадлежности X века.

Никогда не угадаешь

n Village Players Theater, 1010 Madison St.

n По пятницам и субботам в 20:00. и по воскресеньям в 15:00. до 27 апреля

n Билеты стоят 25 долларов США, 20 долларов США для студентов и пенсионеров.

n Позвоните по телефону 866/764-1010 для получения дополнительной информации или посетите сайт www.villageplayers.org

Присоединяйтесь к обсуждению в социальных сетях!

Дуг Дойхлер писал обзоры местных театров и копался в нашей истории для журнала Wednesday на протяжении десятилетий. Он также учитель на пенсии и школьный библиотекарь, а также стендап-комик, гид/доцент… Дуг Дойхлер: еще

Успех! Вы в списке.

Упс! Произошла ошибка, и мы не смогли обработать вашу подписку. Пожалуйста, обновите страницу и попробуйте еще раз.

Обработка…

Группа гражданского финансирования ОПРФ выступает за референдум по Проекту 2 3 марта 2023 г.
Администратор OPRF просит правление увеличить количество сотрудников службы безопасности на 50 процентов 3 марта 2023 г.
Опрос показал, что жители Оук Паркер чувствуют себя в меньшей безопасности, чем раньше 3 марта 2023 г.
Застройщик смотрит на угол Чикаго и Риджленда в Оук-Парке 3 марта 2023 г.
Девочки из Назарета задушили Фенвика, чтобы получить суперсекционную корону 1 марта 2023 г.

80 Остроумные и проницательные цитаты Оскара Уайльда

Страница содержит 80 самых лучших великих Оскар Уайльд цитирует (см. наш взгляд на самые лучшие любовные цитаты Оскара Уайльда здесь).

Оскар Уайльд был любимцем викторианского Лондона. Он был не только самым популярным драматургом в театральной стране Вест-Энда, но и ярким и ярким лондонским деятелем, которого везде приветствовали за его забавные речи и лекции. Его роман «Портрет Дориана Грея» — один из знаковых романов конца 19 века. Его основные пьесы «Как важно быть серьезным», «Веер леди Уиндермир» и «Идеальный муж» регулярно ставятся, и ежегодно появляются новые фильмы и телевизионные версии.

Уайльд родился в Ирландии и в раннем взрослом возрасте переехал в Лондон. Его часто называют английским писателем, и в наши дни он считается национальным достоянием в обеих странах. Помимо Шекспира, он, без сомнения, самый цитируемый из англоязычных писателей. У него был уникальный ум, который не мог не применить циничный язык практически ко всему, что он видел и слышал. И всегда забавно, хотя и заставляет задуматься.

Даже на смертном одре он ничего не мог с собой поделать. Когда его жизнь заканчивалась в дешевой постели в захудалом французском пансионе, бедный Уайльд, по словам друзей, присутствовавших при его смерти, оглядел ветхую комнату и сказал:0087 Мои обои и я сражаемся не на жизнь, а на смерть, один или другой должен уйти .’

Многие наблюдения Оскара Уайльда, взятые из его сочинений и рассказанных им разговоров и речей, стали общепринятой валютой в современном английском языке. . Такие цитаты, как «, я могу сопротивляться всему, кроме искушения» ; ‘ Работа – проклятие пьющего класса’ ; «Есть только одна вещь на свете хуже, чем то, о чем говорят, и это то, что о ней не говорят» , а более трезвые «Мы все в канаве, но некоторые из нас смотрят на звезды» , стали расхожими поговорками.

Имея это в виду, вот наш выбор из 80 лучших цитат Оскара Уайльда:

«Зануда — это тот, кто лишает вас одиночества, не предоставляя вам компанию».

Цитата Оскара Уайльда

«Циник — это человек, который всему знает цену и ничего не ценит».

Изображение Дориана Грея

«Мечтатель — это тот, кто может найти свой путь только при лунном свете, и его наказание в том, что он видит рассвет раньше остального мира».

Цитата Оскара Уайльда

«Хороший друг всегда нанесет удар тебе спереди».

Цитата Оскара Уайльда

«Немного искренности — опасная вещь, а большая ее часть — абсолютно фатальна».

Цитата Оскара Уайльда

«Лицо человека — это его автобиография. Женское лицо — ее произведение искусства».

Цитата Оскара Уайльда

«Вещь не обязательно истинна, потому что человек умирает за нее».

Цитата Оскара Уайльда

«Все женщины становятся похожими на своих матерей. В этом их трагедия. Никто этого не делает, и это его».

Как важно быть серьезным

«Всегда прощайте своих врагов — ничто так их не раздражает».

Цитата Оскара Уайльда

«Америка — единственная страна, которая перешла от варварства к упадку без цивилизации между ними».

Цитата Оскара Уайльда:

«Каждый может сочувствовать страданиям друга, но требуется очень тонкий характер, чтобы сочувствовать успеху друга».

Цитата Оскара Уайльда

«Каждый, кто живет по средствам, страдает отсутствием воображения».

Цитата Оскара Уайльда

«Будь собой; все остальные уже взяты.

Цитата Оскара Уайльда

«За каждой изысканной вещью, которая существовала, было что-то трагическое».

Цитата Оскара Уайльда

«Образование — замечательная вещь, но полезно время от времени помнить, что нельзя научить ничему, что стоит знать».

Цитата Оскара Уайльда

«Все в меру, включая умеренность».

Цитата Оскара Уайльда

«Все в мире связано с сексом, кроме секса. Секс — это сила».

Цитата Оскара Уайльда

«Опыт — это просто название, которое люди дают своим ошибкам».

Цитата Оскара Уайльда

«Человечество слишком серьезно относится к себе. Это первородный грех мира. Если бы пещерный человек умел смеяться, История была бы другой».

Цитата Оскара Уайльда

«Я недостаточно молод, чтобы знать все».

Цитата Оскара Уайльда

«Я такой умный, что иногда не понимаю ни единого слова из того, что говорю».

Цитата Оскара Уайльда

«Я слишком люблю читать книги, чтобы писать их».

Цитата Оскара Уайльда

«Я могу сопротивляться всему, кроме искушения».

Цитата Оскара Уайльда

«Я выбираю своих друзей за их красивую внешность, своих знакомых за их хороший характер, а моих врагов за их хороший интеллект».

Цитата Оскара Уайльда

«Я не хочу быть во власти своих эмоций. Я хочу использовать их, наслаждаться ими и доминировать над ними».

Цитата Оскара Уайльда

«Я не хочу попасть в рай. Никого из моих друзей там нет».

Цитата Оскара Уайльда

«У меня самые простые вкусы. Я всегда доволен лучшим».

Цитата Оскара Уайльда

«Мне нравятся мужчины, у которых есть будущее, и женщины, у которых есть прошлое».

Фотография Дориана Грея

«Я могу не согласиться с вами, но я готов умереть за ваше право выставлять себя ослом».

Цитата Оскара Уайльда

«Я никогда не путешествую без дневника. В поезде всегда нужно иметь что-нибудь сенсационное для чтения».

Цитата Оскара Уайльда

«Если человек не может получать удовольствие от чтения книги снова и снова, нет никакого смысла в ее чтении».

Цитата Оскара Уайльда

«Если хочешь сказать людям правду, рассмеши их, иначе они тебя убьют».

Цитата Оскара Уайльда

«Абсурдно делить людей на хороших и плохих. Люди либо очаровательны, либо утомительны».

Цитата Оскара Уайльда

«Лучше иметь постоянный доход, чем быть увлекательным».

Цитата Оскара Уайльда

«Именно то, что вы читаете, когда вам не нужно, определяет, кем вы будете, когда ничего не поделаешь».

Цитата Оскара Уайльда

«Требуется большое мужество, чтобы увидеть мир во всей его испорченной красе и при этом любить его».

Цитата Оскара Уайльда:

«Жизнь слишком важна, чтобы говорить о ней серьезно».

Веер леди Уиндемир

«Живи! Живи прекрасной жизнью, которая в тебе! Пусть ничто не будет потеряно для вас. Будьте всегда в поиске новых ощущений. Ничего не бойся».

Цитата Оскара Уайльда

«Человек менее всего является самим собой, когда говорит от себя. Дайте ему маску, и он скажет вам правду».

Цитата Оскара Уайльда

«Память… это дневник, который мы все носим с собой».

Цитата Оскара Уайльда

«Моральность — это просто отношение, которое мы занимаем по отношению к людям, которые нам лично не нравятся».

Цитата Оскара Уайльда

«Большинство людей — это другие люди. Их мысли — чужое мнение, их жизнь — мимикрия, их страсти — цитата».

Цитата Оскара Уайльда

«Мой собственный бизнес всегда утомляет меня до смерти; Я предпочитаю чужие».

Цитата Оскара Уайльда

«Ничто не может вылечить душу, кроме чувств, так же как ничто не может вылечить чувства, кроме души».

Цитата Оскара Уайльда

«Сегодня люди знают цену всему и ничего не ценят».

Цитата Оскара Уайльда

«Никогда нельзя доверять женщине, которая называет свой настоящий возраст. Женщина, которая расскажет тому, кто расскажет что угодно».

Незначительная женщина

«Только скучные люди отлично завтракают».

Цитата Оскара Уайльда

«Наши амбиции должны состоять в том, чтобы управлять собой, истинным королевством для каждого из нас; а истинный прогресс заключается в том, чтобы знать больше, быть больше и делать больше».

Цитата Оскара Уайльда

«Эгоизм — это не жить так, как хочется, а просить других жить так, как хочется жить».

Цитата Оскара Уайльда

«Общество часто прощает преступника; оно никогда не прощает мечтателя».

Цитата Оскара Уайльда

«Некоторые приносят счастье, куда бы они ни пошли; другие, когда бы они ни пошли».

Цитата Оскара Уайльда

«Книги, которые мир называет аморальными, — это книги, которые показывают миру его собственный позор».

Цитата Оскара Уайльда

«Хорошее закончилось благополучно, а плохое — несчастливо. Вот что значит фантастика».

Как важно быть серьезным

«Самое приятное чувство в мире — это делать доброе дело анонимно — и чтобы кто-нибудь об этом узнал».

Цитата Оскара Уайльда

«Старые всему верят, люди среднего возраста все подозревают, молодые все знают».

Цитата Оскара Уайльда

«Единственная разница между святым и грешником в том, что у каждого святого есть прошлое, а у каждого грешника есть будущее».

Незначительная женщина

«Единственное, что можно сделать с хорошим советом, — это передать его; это никогда не приносит никакой пользы самому себе».

Цитата Оскара Уайльда

«Общественность удивительно толерантна. Он прощает все, кроме гениальности».

Цитата Оскара Уайльда

«Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой».

Как важно быть серьезным

«Мир — это сцена, а пьеса плохо сыграна».

Цитата Оскара Уайльда

«Есть только два типа людей, которые действительно очаровательны: люди, которые знают абсолютно все, и люди, которые не знают абсолютно ничего».

Портрет Дориана Грея

«В жизни есть только две трагедии: одна не получает желаемого, а другая получает.

Веер леди Уиндемир

«Нет греха, кроме глупости».

Намерения

«Нет ни моральной, ни аморальной книги. Книги либо хорошо написаны, либо плохо написаны. Вот и все.»

Цитата Оскара Уайльда

«Есть только одна вещь в мире хуже, чем то, о чем говорят, и это то, о чем не говорят».

Портрет Дориана Грея

«Те, кто находит уродливые смыслы в красивых вещах, испорчены, но не очаровательны. Это ошибка. Те, кто находит прекрасное значение в красивых вещах, являются культурными. Для них есть надежда. Это избранные, для которых красивые вещи означают только Красоту.

Цитата Оскара Уайльда

«Определить — значит ограничить».

Цитата Оскара Уайльда

«Жить — самая редкая вещь в мире. Большинство людей существует, вот и все».

Цитата Оскара Уайльда

«Мы все в канаве, но некоторые из нас смотрят на звезды».

Веер леди Уиндемир

«Каждый из нас сам себе дьявол, и мы превращаем этот мир в ад».

Цитата Оскара Уайльда:

«Мы живем в эпоху, когда ненужные вещи являются нашей единственной необходимостью».

Цитата Оскара Уайльда

«Всякий раз, когда люди соглашаются со мной, я всегда чувствую, что ошибаюсь».

Цитата Оскара Уайльда

«Работа — это проклятие пьяных классов».

Цитата Оскара Уайльда

«Нельзя быть слишком одетым или слишком образованным».

Цитата Оскара Уайльда

Что вы думаете обо всех этих цитатах Оскара Уайльда? Дайте нам знать в комментариях ниже!

Каждый раз, когда я почувствую этот запах, я буду вспоминать о вас – Quote Investigator®

Оскар Уайльд? Апокриф?

Уважаемый Quote Investigator: Я видел в Интернете статью о блестящем остроумии, в которой перечислены «10 лучших камбэков». Одна из реплик была от знаменитого острослова Оскара Уайльда, который обратился к зрителям со сцены после постановки написанной им пьесы. Признание его работы было большим, но не всеобщим. Один несчастный и взволнованный человек бросил в драматурга букет с гнилой капустой. Сообщается, что Уайльд поднял букет и без колебаний дал следующий ответ:0007

Спасибо, мой друг. Каждый раз, когда я вдыхаю его, я буду вспоминать о тебе.

Мне не удалось найти надежного подтверждения этой занимательной истории. Не могли бы вы изучить этот анекдот?

Цитата Следователь: QI считает, что эта история неверна; однако он был создан путем изменения и приукрашивания инцидента, который действительно произошел на премьере пьесы Уайльда «Как важно быть серьезным». Одна из версий беллетризованной истории была изображена в 19 веке.60 фильм «Испытания Оскара Уайльда». Этот фильм популяризировал историю о едкой встрече, и сценаристы, возможно, даже придумали хитрый ответ.

Самое раннее известное свидетельство QI появилось в недатированном письме, отправленном Оскаром Уайльдом лорду Альфреду Дугласу, сыну лорда Куинсберри. Человеком, пытавшимся оскорбить и унизить Уайльда, был лорд Куинсберри, и в письме Уайльда он упоминается как «Алый маркиз»: ^[1] 1920, Коллекция Оскара Уайльда Джона Б. Стетсона-младшего (будет продано 23 апреля), Двадцать пять писем лорду Альфреду Дугласу от Оскара Уайльда (впервые выставлены на аукцион одним лотом), Письмо № 304, … Продолжить чтение

Да! Алый Маркиз сделал сюжет, чтобы обратиться к зрителям в премьеру моего спектакля!! Элджи Берк раскрыл это, и ему не разрешили войти. Он оставил мне гротескный букет овощей! Это, конечно, делает его поведение идиотским, лишает его достоинства.

В этой версии сказки букет не был передан Уайльду напрямую, и он не разговаривал с лордом Куинсберри.

Оскар Уайльд умер в 1900 году, и следующее опубликованное свидетельство известно QI появился в книге лорда Альфреда Дугласа «Оскар Уайльд и я» 1914 года: ^[2] 1914, «Оскар Уайльд и я» лорда Альфреда Дугласа, Quote Page 76 and 81, Duffield & Company, Нью-Йорк. (Полный просмотр Google Книг) ссылка

Не сумев разорвать отношения между мной и Уайльдом, лорд Куинсберри избрал другую тактику; и, я полагаю, с искренним намерением спасти меня от того, что, как он знал, было нежелательным затруднением, он пошел вперед, чтобы публично опозорить Уайльда. В театре, где шла одна из пьес Уайльда, он приказал передать Уайльду букет моркови над рампой и оставил свою визитную карточку в своем клубе с некоторыми одиозными замечаниями, написанными на обратной стороне.

В этой версии букет был составлен из моркови, и его не бросали. Дуглас не сообщил о шутливой реплике Уайльда.

Здесь приведены дополнительные избранные цитаты в хронологическом порядке.

В 1916 году друг и сторонник Уайльда по имени Фрэнк Харрис описал инцидент в «Оскаре Уайльде, его жизни и признаниях». Харрис передал описание Уайльда: ^[3] 1916, Оскар Уайльд, «Его жизнь и признания» Фрэнка Харриса, том 1, страница цитат 19.0 и 191, Брентано, Нью-Йорк. (Полный просмотр Google Книг) ссылка

На первой постановке «Как важно быть серьезным» лорд Куинсберри появился в театре с большим букетом репы и моркови. Что означали эти овощи, мог догадаться только сам человек и ему подобные. Я спросил об этом Оскара. Он казался раздраженным, но в целом торжествующим.
«Куинсберри, — сказал он, — занял прилавок в театре Сент-Джеймс, без сомнения, чтобы поднять шум; но как только я услышал об этом, я попросил Алика (Джордж Александер) вернуть ему его деньги. В ночь первого представления появился Куинсберри с большим узлом моркови. Ему отказали в допуске в кассе, а когда он попытался войти в галерею, полиция не пустила его. Он, должно быть, сошел с ума, Фрэнк, тебе не кажется? Я рад, что ему помешали».

В данном случае букет был составлен из репы и моркови, и, по-видимому, его остановили у дверей театра. Отметим, что никаких умных замечаний, сказанных во время инцидента, Фрэнк Харрис не представил.

В 1948 году была опубликована биография «Жизнь лорда Альфреда Дугласа: Избалованное дитя гения», в которой обсуждался этот эпизод. Автор заявил, что лорд Куинсберри был готов швырнуть на сцену «букет из моркови и капусты», но его план был сорван: ^[4] 1948, «Жизнь лорда Альфреда Дугласа: избалованное гениальное дитя » Уильяма Фримена, страницы цитат 109 и 110, Herbert Joseph Limited, Лондон. (Подтверждено на бумаге)

Он забронировал места заранее, но сам факт его погубил. Руководство было к нему готово, и ему отказали в приеме.

В 1960 году на экраны вышел фильм «Испытания Оскара Уайльда» с Питером Финчем в роли Уайльда, в котором произошел резкий обмен мнениями на премьере одной из пьес Уайльда. После того, как спектакль закончился, лорд Куинсберри подошел к Уайльду, окруженному доброжелателями. Он вручил Уайльду букет овощей с целью оскорбить его: ^[5] Видео на YouTube, Название: «Испытания Оскара Уайльда (1960) Питер Финч и Ивонн Митчелл», Загружено: (Эта учетная запись была заблокирована), Статус видео: Удалено, (Цитата начинается с 53 … Продолжить чтение

Лайонел Джеффрис в роли маркиза Куинсберри: Мистер Уайльд, позвольте представить вам вот это, сэр
Патер Финч в роли Оскара Уайльда: Какая прелесть. Каждый раз, когда я чувствую их запах, я буду думать о вас, лорд Куинсберри.

Прямое столкновение двух антагонистов драматично насыщенно, поэтому у сценариста есть стимул построить такую сцену, даже если это требует художественной лицензии.

В 1979 году сборник цитат Джайлса Брандрета «Последнее слово» напечатал отрывок из рассказа. Уайльд получил похвалу и цветы в фойе театра после успешного премьерного выступления: ^[6] 1979, «Последнее слово» Джайлса Брандрета, Quote Page 90, Sterling Publishing Co., Нью-Йорк. (Проверено на бумаге)

Далеко не желая поздравлять его, один из его злейших соперников выдвинулся вперед и преподнес ему гнилую капусту. «Спасибо, мой дорогой друг, — сказал Уайльд, — каждый раз, когда я буду нюхать его, я буду вспоминать о вас».

В июле 1979 года в газетной статье, распространенной службами новостей L.A. Times и Washington Post, обсуждались пешеходные экскурсии для посетителей Лондона. Один руководитель тура рассказал об этом анекдоте со следующей изюминкой: ^[7] 8 июля 1979 года, Sarasota Herald-Tribune, «Пешеходная экскурсия по Лондону», Мэрилин Гольдштейн (LA Times/Washington Post News Service), страница 7 с цитатами. -F, Колонка 4, Сарасота, Флорида. (Архив новостей Google)

Гид рассказывает, как Уайльд принял капусту и ласково сказал ему: «Я всегда буду думать о тебе, когда буду чувствовать этот запах».

В 1988 году в исчерпывающей биографии Ричарда Эллмана «Оскар Уайльд» указывалось, что Куинсберри не смог войти в театр, чтобы противостоять Уайльду: ^[8] 1988, Оскар Уайльд, Ричард Эллманн, страница цитат 437, Альфред А. Кнопф, Нью-Йорк. . (Подтверждено на бумаге)

Куинсберри не пустили на премьеру «Как важно быть серьезным», и он был вынужден довольствоваться тем, что оставил букет овощей у служебного входа, вместо публичного осуждения, которое он планировал.

В 2009 году на веб-сайте TopTenz.net была опубликована подборка «10 лучших камбэков», включающая отрывок из этой истории. Уайльд вышел на сцену после выступления и получил признание: ^[9] Веб-сайт: TopTenz.net, Название статьи: Топ-10 лучших возвращений, Подраздел: Понюхать тебя позже! Самое дикое и лучшее возвращение Оскара Уайльда, Автор: Шелл Харрис, Дата на веб-сайте: 5 мая 2009 г. , Веб-сайт … Продолжить чтение

Многие люди аплодировали и бросали обильное количество красивой флоры, но один неудовлетворенный человек бросил гнилую капуста у драматурга. Уайльд поднял его и с каменным лицом ответил: 9.0626 «Спасибо, мой друг. Каждый раз, когда я вдыхаю его, я буду вспоминать о тебе».

В заключение, QI считает, что лорд Куинсберри не мог напрямую бросить или подарить букет овощей Оскару Уайльду. QI также считает, что остроумный ответ, приписываемый Уайльду, был сфабрикован позднее. Самое раннее свидетельство этого забавного унижения, обнаруженное под номером QI , было в фильме 1960 года «Испытания Оскара Уайльда».

Каталожные номера

Ссылки
↑1	1920, Коллекция Оскара Уайльда Джона Б. Стетсона-младшего (будет продана 23 апреля), Двадцать пять писем лорду Альфреду Дугласу от Оскара Уайльда, (первое выставлены на аукцион как один лот), Письмо № 304, Без даты (Выдержка из описания письма), Quote Page 56, The Anderson Galleries, [Mitchell Kennerley, President], Нью-Йорк. (Полный просмотр Google Книг) ссылка
↑2	1914, «Оскар Уайльд и я», Лорд Альфред Дуглас, страница цитат 76 и 81, Duffield & Company, Нью-Йорк. (полный просмотр Google Книг) ссылка
↑3	1916, Оскар Уайльд, Его жизнь и признания Фрэнка Харриса, том 1, страницы цитат 190 и 191, Брентано, Нью-Йорк. (Полный просмотр Google Книг) ссылка
↑4	1948, Жизнь лорда Альфреда Дугласа: Избалованное гениальное дитя Уильяма Фримена, страницы цитат 109 и 110, Herbert Joseph Limited, Лондон. (Проверено на бумаге)
↑5	Видео на YouTube, Название: «Испытания Оскара Уайльда (1960) Питер Финч и Ивонн Митчелл», Загружено: (Эта учетная запись была заблокирована), Статус видео: Удалено, ( Цитата начинается с 53 минуты 9секунды 129 минут 50 секунд) (Доступ на youtube.com 11 февраля 2012 г.)
↑6	1979, Последнее слово Джайлса Брандрета, страница цитат 90, Sterling Publishing Co. , Нью-Йорк. (Проверено на бумаге)
↑7	8 июля 1979 г., Sarasota Herald-Tribune, Пешеходная экскурсия по Лондону Мэрилин Гольдштейн (L.A. Times/Washington Post News Service), страница цитат 7-F, столбец 4, Сарасота , Флорида. (Архив новостей Google)
↑8	1988, Оскар Уайльд, Ричард Эллманн, страница цитат 437, Альфред А. Кнопф, Нью-Йорк. (Проверено на бумаге)
↑9	Веб-сайт: TopTenz.net, Название статьи: Топ-10 лучших камбэков, Подраздел: Понюхать тебя позже! Самое дикое и лучшее возвращение Оскара Уайльда, Автор: Шелл Харрис, Дата на веб-сайте: 5 мая 2009 г., Описание веб-сайта: «Жизнь, в коротком списке». (По состоянию на toptenz.net 23 августа 2013 г.) ссылка

Оскар Уайльд, отрывок из «Портрета Дориана Грея» (1890) — Путеводитель по Готике

Оскар Уайльд и его возлюбленный лорд Альфред Дуглас.

Художник — создатель красивых вещей. Обнажить искусство и скрыть художника — вот цель искусства. Критик — это тот, кто может перевести в другой манере или в новый материал свое впечатление от красивых вещей.

Высшей, как и низшей формой критики, является способ автобиографии. Те, кто находит безобразные значения в красивых вещах, испорчены, но не очаровательны. Это ошибка.

Те, кто находит прекрасное значение в красивых вещах, являются культурными. Для них есть надежда. Это избранные, для которых красивые вещи означают только красоту.

Нет моральной или аморальной книги. Книги либо хорошо написаны, либо плохо написаны. Вот и все.

Нелюбовь девятнадцатого века к реализму — это ярость Калибана, видящего собственное лицо в зеркале.

Нелюбовь девятнадцатого века к романтизму — это ярость Калибана, не видящего собственного лица в зеркале. Нравственная жизнь человека составляет часть предмета творчества художника, но нравственность искусства состоит в совершенном использовании несовершенной среды. Ни один художник не хочет ничего доказывать. Даже то, что является правдой, может быть доказано. Ни у одного художника нет этических симпатий. Этическая симпатия художника есть непростительная манерность стиля. Ни один художник никогда не бывает болезненным. Художник может выразить все. Мысль и язык для художника являются инструментами искусства. Порок и добродетель для художника — материалы для искусства. С точки зрения формы типом всех искусств является искусство музыканта. С точки зрения чувства, актерское ремесло — тип. Все искусство одновременно и поверхность, и символ. Те, кто уходит под поверхность, делают это на свой страх и риск. Те, кто читает символ, делают это на свой страх и риск. Искусство действительно отражает зрителя, а не жизнь. Разнообразие мнений о произведении искусства показывает, что произведение новое, сложное и жизненно важное. Когда критики расходятся во мнениях, художник находится в согласии с самим собой. Мы можем простить человеку создание полезной вещи, если он не восхищается ею. Единственным оправданием для создания бесполезной вещи является сильное восхищение ею.

Все искусство совершенно бесполезно.
ОСКАР УАЙЛЬД

Картина Ивана Олбрайта «Портрет Дориана Грея»

Мастерская наполнялась густым ароматом роз, и когда легкий летний ветерок шевелился среди деревьев сада, через открытую дверь врывался тяжелый аромат сирени или более нежный аромат розовоцветущего терновника. .

С угла персидского дивана, на котором он лежал, куря, по своему обыкновению, бесчисленные папиросы, лорд Генри Уоттон мог только уловить отблеск медово-сладких и медовых цветков лабурнума, чьи дрожащие ветви, казалось, едва могли нести бремя такой огненной красоты, как у них; и то и дело фантастические тени летящих птиц порхали на длинных шелковых занавесках, натянутых перед огромным окном, производя какое-то мгновенное японское впечатление и заставляя его думать о тех бледных, нефритовых художниках Токио, которые с помощью искусства, которое по необходимости неподвижно, стремятся передать ощущение стремительности и движения. Угрюмый ропот пчел, продирающихся через длинную нескошенную траву или круживших с монотонной настойчивостью вокруг пыльных позолоченных рогов разбросанных побегов, казалось, делал тишину еще более угнетающей. Тусклый рев Лондона походил на бурдонную ноту отдаленного органа.

В центре комнаты на вертикальном мольберте стоял портрет во весь рост молодого человека необыкновенной красоты, а перед ним, немного поодаль, сидел сам художник Бэзил Холлуорд, чье внезапное исчезновение несколько лет назад вызвало в то время такой общественный резонанс и породило столько странных догадок.

Пока художник смотрел на грациозную и миловидную форму, которую он так искусно отразил в своем искусстве, улыбка удовольствия пробежала по его лицу и, казалось, вот-вот задержится на нем. Но он вдруг встрепенулся и, закрыв глаза, положил пальцы на веки, как будто хотел заключить в своем мозгу какой-то странный сон, от которого, как он боялся, мог проснуться.

– Это твоя лучшая работа, Бэзил, лучшее, что ты когда-либо делал, – лениво сказал лорд Генри. — Вы непременно должны отправить его в следующем году в Гросвенор. Академия слишком велика и слишком вульгарна. Всякий раз, когда я приходил туда, там было либо так много людей, что я не мог видеть картины, что было ужасно, либо так много картинок, что я не мог видеть людей, что было еще хуже. Гросвенор действительно единственное место.

— Не думаю, что я его куда-нибудь пошлю, — ответил он, запрокидывая голову тем странным образом, который раньше смешил его друзей в Оксфорде. — Нет, никуда не пошлю.

Лорд Генри поднял брови и с изумлением посмотрел на него сквозь тонкие голубые венки дыма, которые такими причудливыми завитками вились от его тяжелой, пропитанной опиумом сигареты. «Никуда не отправить? Мой дорогой друг, почему? У тебя есть причина? Какие вы, маляры, чудаки! Вы делаете все в мире, чтобы завоевать репутацию. Как только он у вас появляется, вы, кажется, хотите его выбросить. Это глупо с твоей стороны, ибо есть только одна вещь на свете хуже, чем о которой говорят, и это то, что о ней не говорят. Такой портрет поставил бы вас намного выше всех молодых людей в Англии и вызвал бы зависть у стариков, если старики вообще способны на какие-либо эмоции.

– Я знаю, ты будешь надо мной смеяться, – ответил он, – но я действительно не могу этого показать. Я вложил в это слишком много себя».

Лорд Генри вытянулся на диване и расхохотался.

«Да, я знал, что ты будешь; но это совершенно верно, тем не менее.

«Слишком много в нем себя! Честное слово, Василий, я не знал, что вы так тщеславны; и я действительно не вижу никакого сходства между вами, с вашим грубым сильным лицом и угольно-черными волосами, и этим юным Адонисом, который выглядит так, словно он сделан из слоновой кости и розовых листьев. Ведь, мой милый Василий, он Нарцисс, а ты, ну, конечно, у тебя интеллигентное выражение лица и все такое. Но красота, настоящая красота, заканчивается там, где начинается интеллектуальное выражение. Интеллект сам по себе является модусом преувеличения и разрушает гармонию любого лица. В тот момент, когда человек садится думать, он становится весь носом, или всем лбом, или чем-то ужасным. Посмотрите на успешных мужчин в любой из ученых профессий. Какие же они отвратительные! Кроме, конечно, в Церкви. Но тогда в Церкви не думают. Епископ продолжает говорить в возрасте восьмидесяти лет то, что ему велели говорить, когда он был восемнадцатилетним мальчиком, и, как естественное следствие, он всегда выглядит совершенно восхитительно. Твой таинственный юный друг, чье имя ты никогда мне не называл, но чей образ меня действительно завораживает, никогда не думает. Я совершенно уверен в этом. Он какое-то безмозглое прекрасное существо, которое всегда должно быть здесь зимой, когда у нас нет цветов, на которые можно было бы смотреть, и всегда здесь летом, когда нам нужно что-нибудь, чтобы охладить наш разум. Не обольщайся, Василий: ты нисколько на него не похож.

— Ты меня не понимаешь, Гарри, — ответил художник. «Конечно, я не такой, как он. Я прекрасно это знаю. В самом деле, мне было бы жаль выглядеть, как он. Вы пожимаете плечами? Я говорю вам правду. Во всех физических и интеллектуальных различиях есть фатальность, такая фатальность, которая, кажется, преследует в истории неверные шаги королей. Лучше не отличаться от своих собратьев. Уродливые и глупые имеют лучшее в этом мире. Они могут спокойно сидеть и глазеть на игру. Если они ничего не знают о победе, то по крайней мере избавлены от знания о поражении. Они живут так, как должны жить все мы, — безмятежно, равнодушно и безмятежно. Они не навлекают разорения на других и никогда не получают его из чужих рук. Ваше положение и богатство, Гарри; мои мозги, каковы они есть, мое искусство, чего бы оно ни стоило; Красота Дориана Грея — мы все будем страдать за то, что боги дали нам, ужасно страдать.

«Дориан Грей? Это его имя? — спросил лорд Генри, идя через студию к Бэзилу Холлуорду.

«Да, это его имя. Я не собирался тебе это рассказывать».

– А почему бы и нет?

«О, я не могу объяснить. Когда я очень люблю людей, я никогда никому не называю их имен. Это как отдать часть их. Я полюбил секретность. Кажется, это единственное, что может сделать современную жизнь загадочной или чудесной для нас. Самая обыкновенная вещь восхитительна, если ее только скрыть. Теперь, когда я уезжаю из города, я никогда не говорю своим людям, куда иду. Если бы я это сделал, я бы потерял все свое удовольствие. Это глупая привычка, осмелюсь сказать, но почему-то кажется, что она привносит в чью-то жизнь много романтики. Я полагаю, вы считаете меня ужасно глупым?

– Вовсе нет, – ответил лорд Генри, – вовсе нет, мой дорогой Бэзил. Вы, кажется, забываете, что я женат, и единственная прелесть брака в том, что он делает жизнь обмана абсолютно необходимой для обеих сторон. Я никогда не знаю, где моя жена, и моя жена никогда не знает, что я делаю. Когда мы встречаемся — мы действительно иногда встречаемся, когда вместе обедаем или ходим к герцогу, — мы рассказываем друг другу самые нелепые истории с самыми серьезными лицами. Моя жена очень хороша в этом, на самом деле, намного лучше, чем я. Она никогда не путается в датах, и я всегда так делаю. Но когда она находит меня, то вообще не скандалит. Иногда мне хочется, чтобы она это сделала; но она только смеется надо мной.

— Гарри, я ненавижу, как ты говоришь о своей супружеской жизни, — сказал Бэзил Холлуорд, подходя к двери, ведущей в сад. «Я думаю, что вы действительно очень хороший муж, но что вы очень стыдитесь своих собственных добродетелей. Ты необыкновенный парень. Вы никогда не говорите моральных вещей и никогда не делаете ничего плохого. Ваш цинизм — это просто поза».

— Быть естественным — это просто поза, и самая раздражающая поза, которую я знаю, — воскликнул лорд Генри, смеясь. и двое молодых людей вместе вышли в сад и устроились на длинной бамбуковой скамье, стоявшей в тени высокого лаврового куста. Солнечный свет скользил по полированным листьям. В траве трепетали белые ромашки.

Помолчав, лорд Генри вытащил часы. — Боюсь, мне пора, Бэзил, — пробормотал он, — и прежде чем я уйду, я настаиваю на том, чтобы вы ответили на вопрос, который я задал вам некоторое время назад.

«Что это?» сказал художник, не сводя глаз с земли.

— Ты прекрасно знаешь.

— Нет, Гарри.

«Ну, я тебе скажу, что это такое. Я хочу, чтобы вы объяснили мне, почему вы не хотите выставлять портрет Дориана Грея. Мне нужна настоящая причина».

— Я сказал тебе настоящую причину.

«Нет, не было. Ты сказал, что это потому, что в нем было слишком много тебя самого. Ну, это по-детски».

— Гарри, — сказал Бэзил Холлуорд, глядя ему прямо в лицо, — всякий портрет, написанный с чувством, — это портрет художника, а не натурщика. Няня — это всего лишь случайность, случай. Не он раскрывается художником; скорее художник раскрывает себя на цветном холсте. Причина, по которой я не выставлю эту картину, состоит в том, что я боюсь показать в ней тайну своей души».

Лорд Генри рассмеялся. «И что это?» он спросил.

— Я скажу вам, — сказал Холлуорд. но на лице его появилось выражение недоумения.

– Я весь в ожидании, Василий, – продолжал его спутник, взглянув на него.

— О, Гарри, действительно, мало что можно рассказать, — ответил художник. — Боюсь, вы вряд ли это поймете. Возможно, вы вряд ли поверите в это.

Лорд Генри улыбнулся и, наклонившись, сорвал с травы маргаритку с розовыми лепестками и осмотрел ее. «Я совершенно уверен, что пойму это, — ответил он, пристально глядя на маленький золотой диск с белыми перьями, — а что касается веры, то я могу поверить во что угодно, лишь бы это было совершенно невероятно».

Ветер сорвал с деревьев несколько цветков, и тяжелые цветы сирени, с гроздьями звезд, закачались в томном воздухе. У стены зачирикал кузнечик, и синей нитью проплыла длинная тонкая стрекоза на своих коричневых газовых крыльях. Лорду Генри показалось, что он слышит биение сердца Бэзила Холлуорда, и ему стало интересно, что будет дальше.

— История такова, — сказал через некоторое время художник. «Два месяца назад я был на вечеринке у леди Брэндон. Вы знаете, мы, бедные художники, должны время от времени показываться в обществе, просто чтобы напомнить публике, что мы не дикари. Во фраке и белом галстуке, как вы мне однажды сказали, любой, даже биржевой маклер, может заслужить репутацию цивилизованного человека. Ну, после того как я пробыла в комнате минут десять, разговаривая с огромными разодетыми вдовами и скучными академиками, я вдруг осознала, что кто-то смотрит на меня. Я обернулся на полпути и впервые увидел Дориана Грея. Когда наши взгляды встретились, я почувствовал, что бледнею. Странное ощущение ужаса охватило меня. Я знал, что столкнулся лицом к лицу с кем-то, чья личность была настолько пленительна, что, если бы я позволил ей это сделать, она поглотила бы всю мою природу, всю мою душу, само мое искусство. Я не хотел никакого внешнего влияния в своей жизни. Ты сам знаешь, Гарри, насколько я независим по натуре. Я всегда был сам себе хозяином; по крайней мере, так было всегда, пока я не встретил Дориана Грея. Тогда… но я не знаю, как вам это объяснить. Что-то как будто подсказывало мне, что я на пороге ужасного кризиса в своей жизни. У меня было странное ощущение, что судьба уготовила мне изысканные радости и изысканные печали. Я испугался и повернулся, чтобы выйти из комнаты. Не совесть заставила меня сделать это, а какая-то трусость. Я не ставлю себе в заслугу попытку побега.

– Совесть и трусость на самом деле одно и то же, Василий. Совесть — торговая марка фирмы. Вот и все.»

«Я не верю в это, Гарри, и я не верю, что ты тоже. Однако, каковы бы ни были мои мотивы — а может быть, это была гордость, потому что раньше я был очень горд, — я, конечно, с трудом добрался до двери. Там, конечно, я наткнулся на леди Брэндон. — Вы не собираетесь так скоро убегать, мистер Холлуорд? — закричала она. Вы знаете ее удивительно пронзительный голос?

«Да; она павлин во всем, кроме красоты, — сказал лорд Генри, разрывая маргаритку на клочки своими длинными нервными пальцами.

«Я не мог избавиться от нее. Она привела меня к королевским особам, и к людям со звездами и подвязками, и к пожилым дамам с гигантскими диадемами и попугайскими носами. Она говорила обо мне как о своем самом дорогом друге. Я встречался с ней только однажды, но ей взбрело в голову возвеличить меня. Полагаю, какая-то моя картина имела в то время большой успех, по крайней мере, о ней болтали в грошовых газетах, а это стандарт бессмертия в девятнадцатом веке. Внезапно я оказался лицом к лицу с молодым человеком, личность которого так странно взволновала меня. Мы были совсем близко, почти соприкасаясь. Наши взгляды снова встретились. Это было безрассудно с моей стороны, но я попросил леди Брэндон представить меня ему. Возможно, в конце концов, это было не так безрассудно. Это было просто неизбежно. Мы бы поговорили друг с другом без всякого представления. Я уверен в этом. Дориан сказал мне об этом позже. Он тоже чувствовал, что нам суждено узнать друг друга».

– А как леди Брэндон описала этого замечательного молодого человека? — спросил его спутник. «Я знаю, что она любит быстро 90 834 точнее 90 835 всех своих гостей. Я помню, как она подвела меня к свирепому и краснолицему старому господину, увешанному орденами и лентами, и шипела мне на ухо трагическим шепотом, который, должно быть, был прекрасно слышен всем в комнате, самые поразительные подробности. Я просто сбежал. Мне нравится узнавать людей для себя. Но леди Брэндон обращается со своими гостями точно так же, как аукционист обращается со своими товарами. Она либо полностью их объясняет, либо рассказывает о них все, кроме того, что хочется знать».

«Бедная леди Брэндон! Ты строг с ней, Гарри! — вяло сказал Холлуорд.

«Дорогой мой, она пыталась открыть салон , а удалось открыть только ресторан. Как я мог восхищаться ею? Но скажи мне, что она сказала о мистере Дориане Грее?

«О, что-то вроде: «Очаровательный мальчик, мы с бедной мамочкой совершенно неразлучны. Совсем забыл, что он делает… боится, что он… ничего не делает… о, да, играет на пианино… или это скрипка, дорогой мистер Грей?

— Смех — вовсе не дурное начало для дружбы и далеко не лучший конец для нее, — сказал молодой лорд, сорвав очередную маргаритку.

Холлуорд покачал головой. — Ты не понимаешь, что такое дружба, Гарри, — пробормотал он, — или, если уж на то пошло, что такое вражда. Вам нравится каждый; то есть вы безразличны ко всем».

«Как ужасно несправедливо с твоей стороны!» — воскликнул лорд Генри, сдвинув шляпу на затылок и глядя вверх на маленькие облачка, которые, словно спутанные мотки блестящего белого шелка, плыли по лазурному лазурному летнему небу. «Да; ужасно несправедливо с твоей стороны. Я делаю большую разницу между людьми. Я выбираю своих друзей по их внешности, своих знакомых — по их хорошему характеру, а своих врагов — по их хорошему интеллекту. Человек не может быть слишком осторожным в выборе своих врагов. У меня нет ни одного дурака. Все они люди некоторой интеллектуальной силы, и, следовательно, все они ценят меня. Это очень тщеславно с моей стороны? Я думаю, что это довольно напрасно».

— Я так и думал, Гарри. Но по вашей категории я должен быть просто знакомым.

«Милый старый Василий, вы гораздо больше, чем просто знакомый».

«И гораздо меньше, чем друг. Что-то вроде брата, я полагаю?

«О, братья! Мне плевать на братьев. Мой старший брат не умрет, а мои младшие братья, кажется, больше ничего не делают».

«Гарри!» воскликнул Hallward, нахмурившись.

«Милый друг, я не совсем серьезно. Но я не могу не ненавидеть своих родственников. Я полагаю, это происходит из-за того, что никто из нас не может терпеть других людей с такими же недостатками, как и мы сами. Я вполне сочувствую ярости английской демократии против того, что они называют пороками высших слоев общества. Массы считают, что пьянство, глупость и безнравственность должны быть их особым достоянием и что если кто из нас делает из себя осла, то он ворует их варенье. Когда бедняга Саутварк попал в суд по бракоразводным процессам, их негодование было весьма велико. А между тем я не думаю, чтобы десять процентов пролетариата жили правильно».

«Я не согласен ни с одним твоим словом, и, более того, Гарри, я уверен, что и ты тоже».

Лорд Генри погладил остроконечную каштановую бороду и постучал по носку своего лакированного сапога тростью из черного дерева с кисточками. «Какой ты английский Бэзил! Это второй раз, когда вы сделали это наблюдение. Если кто-то выдвигает идею истинному англичанину — всегда опрометчивый поступок, — он никогда не задумывается над тем, правильна эта идея или нет. Единственное, что он считает важным, это то, верят ли в это сами. Так вот, ценность идеи не имеет ничего общего с искренностью человека, который ее выражает. Действительно, есть вероятность, что чем неискреннее человек, тем более чисто интеллектуальной будет идея, так как в этом случае она не будет окрашена ни его желаниями, ни его желаниями, ни его предрассудками. Однако я не предлагаю обсуждать с вами политику, социологию или метафизику. Личности мне нравятся больше, чем принципы, а беспринципные люди мне нравятся больше всего на свете. Расскажите мне больше о мистере Дориане Грее. Как часто ты видишься с ним?»

«Каждый день. Я не был бы счастлив, если бы не видел его каждый день. Он мне абсолютно необходим».

«Как необычно! Я думал, тебя никогда не будет волновать что-либо, кроме твоего искусства.

— Он теперь для меня все мое искусство, — серьезно сказал художник. «Иногда я думаю, Гарри, что в мировой истории есть только две важные эпохи. Первое — появление нового средства для искусства, второе — появление новой личности и для искусства. Чем изобретение масляной живописи было для венецианцев, тем было лицо Антиноя для поздней греческой скульптуры, а лицо Дориана Грея когда-нибудь станет для меня. Дело не только в том, что я пишу с него, рисую с него, рисую с него. Конечно, я все это сделал. Но он для меня гораздо больше, чем модель или натурщик. Я не скажу вам, что я недоволен тем, что я с ним сделал, или что его красота такова, что искусство не может ее выразить. Нет ничего, что не могло бы выразить искусство, и я знаю, что работа, которую я проделал с тех пор, как встретила Дориана Грея, — это хорошая работа, лучшая работа в моей жизни. Но каким-то странным образом — интересно, поймете ли вы меня? — его личность подсказала мне совершенно новую манеру в искусстве, совершенно новый стиль. Я вижу вещи по-другому, я думаю о них по-другому. Теперь я могу воссоздать жизнь таким образом, который раньше был скрыт от меня. «Сон о форме во дни размышлений» — кто это говорит? Я забыл; но это то, чем был для меня Дориан Грей. Одно лишь видимое присутствие этого юноши — ибо он кажется мне не более чем парнем, хотя на самом деле ему уже за двадцать, — его просто видимое присутствие — ах! Интересно, понимаете ли вы все, что это значит? Бессознательно он определяет для меня черты новой школы, школы, в которой должна быть вся страсть романтического духа, все совершенство греческого духа. Гармония души и тела — как это много! Мы в своем безумии разделили их и изобрели вульгарный реализм, пустую идеальность. Гарри! Если бы вы только знали, что для меня значит Дориан Грей! Вы помните тот мой пейзаж, за который Агнью предложил мне такую огромную цену, но с которым я не расстался? Это одна из лучших вещей, которые я когда-либо делал. И почему это так? Потому что, пока я рисовал его, Дориан Грей сидел рядом со мной. Какое-то неуловимое влияние передалось от него ко мне, и впервые в жизни я увидел в равнинном лесу чудо, которое всегда искал и всегда упускал».

«Бэзил, это необыкновенно! Я должен увидеть Дориана Грея.

Холлуорд встал с сиденья и прошелся по саду. Через какое-то время он вернулся. «Гарри, — сказал он, — Дориан Грей для меня просто мотив в искусстве. Вы можете ничего не увидеть в нем. Я вижу в нем все. Он никогда больше не присутствует в моей работе, чем когда нет его образа. Он является предложением, как я уже сказал, новой манеры. Я нахожу его в изгибах определенных линий, в прелести и тонкости определенных цветов. Вот и все.»

«Тогда почему вы не выставляете его портрет?» — спросил лорд Генри.

– Потому что я, сам того не желая, вложил в него некоторое выражение всего этого любопытного художественного идолопоклонства, о котором, конечно, я никогда не хотел говорить с ним. Он ничего об этом не знает. Он никогда ничего об этом не узнает. Но мир может догадаться об этом, и я не открою свою душу их поверхностным любопытным глазам. Мое сердце никогда не попадет под их микроскоп. В этом слишком много меня самого, Гарри, слишком много меня!

«Поэты не так щепетильны, как вы. Они знают, как полезна страсть к публикациям. Нынче разбитое сердце убежит во многие издания».

«Я ненавижу их за это», — воскликнул Холлуорд. «Художник должен создавать красивые вещи, но не должен вкладывать в них ничего от своей жизни. Мы живем в эпоху, когда люди относятся к искусству так, будто оно должно быть формой автобиографии. Мы утратили абстрактное чувство красоты. Когда-нибудь я покажу миру, что это такое; и по этой причине мир никогда не увидит моего портрета Дориана Грея».

«Я думаю, ты не прав, Василий, но я не буду с тобой спорить. Только интеллектуально потерянные люди спорят. Скажи мне, Дориан Грей тебя очень любит?

Художник задумался на несколько мгновений. — Я ему нравлюсь, — ответил он после паузы; «Я знаю, что я ему нравлюсь. Конечно, я ужасно льщу ему. Я нахожу странное удовольствие в том, чтобы говорить ему вещи, о которых, я знаю, мне придется сожалеть. Как правило, он мне симпатичен, и мы сидим в мастерской и говорим о тысяче вещей. Однако время от времени он ведет себя ужасно легкомысленно и, кажется, получает истинное удовольствие, причиняя мне боль. Тогда я чувствую, Гарри, что отдала всю свою душу тому, кто обращается с ней, как с цветком, который нужно вставить в его пальто, как с украшением, чтобы очаровать свое тщеславие, как с украшением для летнего дня.

– Летом дни, Бэзил, склонны затягиваться, – пробормотал лорд Генри. — Возможно, ты устанешь раньше, чем он. Грустно думать об этом, но нет сомнения, что гений живет дольше, чем красота. Это объясняет тот факт, что мы все прилагаем такие усилия, чтобы перевоспитать себя. В дикой борьбе за существование мы хотим иметь что-то прочное, и поэтому мы наполняем наши умы чепухой и фактами в глупой надежде сохранить свое место. Хорошо информированный человек — вот современный идеал. А ум насквозь хорошо информированного человека — ужасная вещь. Это как безделушка лавка, сплошь монстры и пыль, где все стоит дороже своей реальной стоимости. Я думаю, ты устанешь первым, все равно. Когда-нибудь ты посмотришь на своего друга, и он покажется тебе немного не нарисованным, или тебе не понравится его тон цвета, или что-то в этом роде. Вы будете горько упрекать его в своем сердце и серьезно думать, что он поступил с вами очень плохо. В следующий раз, когда он позвонит, вы будете совершенно холодны и равнодушны. Будет очень жаль, потому что это изменит вас. То, что вы мне рассказали, вполне себе романтика, можно сказать, романтика искусства, а самое худшее в романе любого рода то, что он оставляет человека таким неромантичным.

«Гарри, не говори так. Пока я жив, личность Дориана Грея будет господствовать надо мной. Ты не можешь чувствовать то, что чувствую я. Ты слишком часто меняешься».

– Ах, милый Бэзил, именно поэтому я и чувствую. Верные знают только тривиальную сторону любви: неверные знают трагедии любви». И лорд Генри зажег свет на изящном серебряном портсигаре и закурил сигарету с застенчивым и довольным видом, как будто он подытожил мир в одной фразе. В зеленых лаковых листьях плюща шуршали воробьи, и синие тени-облака носились по траве, как ласточки. Как хорошо было в саду! И как восхитительны чувства других людей! Гораздо приятнее, чем их мысли, казалось ему. Собственная душа и страсти друзей — вот что было увлекательно в жизни. Он с тихим весельем представил себе утомительный обед, который пропустил из-за того, что так долго оставался с Бэзилом Холлуордом. Если бы он пошел к своей тетке, то непременно встретил бы там лорда Гудбоди, и весь разговор шел бы о кормлении бедняков и о необходимости образцовых ночлежных домов. Каждый класс проповедовал бы важность тех добродетелей, в проявлении которых не было необходимости в их собственной жизни. Богатые говорили о ценности бережливости, а праздные красноречиво говорили о достоинстве труда. Было очаровательно избежать всего этого! Когда он подумал о своей тетке, ему в голову пришла идея. Он повернулся к Холлуорду и сказал: «Мой дорогой друг, я только что вспомнил».

— Что вспомнил, Гарри?

«Где я услышал имя Дориана Грея».

«Где это было?» спросил Холлуорд, слегка нахмурившись.

«Не сердись так, Бэзил. Это было у моей тети, леди Агаты. Она сказала мне, что нашла замечательного молодого человека, который собирается помочь ей в Ист-Энде, и что его зовут Дориан Грей. Я должен заявить, что она никогда не говорила мне, что он красив. Женщины не ценят красивую внешность; по крайней мере, хороших женщин нет. Она сказала, что он был очень серьезным и имел красивый характер. Я тотчас же представил себе существо в очках, с гладкими волосами, ужасно веснушчатое и топающее огромными ногами. Хотел бы я знать, что это твой друг.

— Я очень рад, что ты этого не сделал, Гарри.

«Почему?»

«Я не хочу, чтобы ты с ним встречался».

«Ты не хочешь, чтобы я с ним познакомился?»

«Нет».

«Г-н. Дориан Грей в мастерской, сэр, — сказал дворецкий, выходя в сад.

– Теперь вы должны представить меня, – смеясь, воскликнул лорд Генри.

Художник повернулся к своему слуге, который стоял, моргая на солнце. — Попросите мистера Грея подождать, Паркер. Я буду через несколько минут. Мужчина поклонился и пошел по дорожке.

Затем он посмотрел на лорда Генри. «Дориан Грей — мой самый дорогой друг, — сказал он. «У него простой и красивый характер. Ваша тетя была совершенно права в том, что она сказала о нем. Не балуй его. Не пытайтесь повлиять на него. Ваше влияние было бы плохим. Мир огромен, и в нем много замечательных людей. Не отнимайте у меня того единственного человека, который придает моему искусству все очарование, которым оно обладает: от него зависит моя жизнь как художника. Помни, Гарри, я тебе доверяю. Говорил он очень медленно, и слова, казалось, вырывались из него чуть ли не против его воли.

«Что за глупости вы говорите!» — сказал лорд Генри, улыбаясь, и, взяв Холлуорда под руку, почти повел его в дом.

Войдя, они увидели Дориана Грея. Он сидел за роялем, спиной к ним, и перелистывал страницы тома «Лесных сцен» Шумана. — Ты должен одолжить мне это, Бэзил, — закричал он. «Я хочу выучить их. Они совершенно очаровательны.

– Это всецело зависит от того, как ты сегодня сидишь, Дориан.

— О, мне надоело сидеть, и мне не нужен портрет самого себя в натуральную величину, — отвечал парень, вертясь на пюпитре с своевольным, капризным видом. Когда он увидел лорда Генри, слабый румянец на мгновение окрасил его щеки, и он вздрогнул. — Прошу прощения, Бэзил, но я не знал, что с вами кто-нибудь есть.

— Это лорд Генри Уоттон, Дориан, мой старый друг из Оксфорда. Я только что рассказывал ему, какой ты был превосходный натурщик, а теперь ты все испортил.

– Вы не испортили мне удовольствия познакомиться с вами, мистер Грей, – сказал лорд Генри, шагнув вперед и протягивая руку. — Моя тетя часто говорила со мной о вас. Вы один из ее любимцев и, боюсь, одна из ее жертв.

– В настоящее время я нахожусь в черных книгах леди Агаты, – ответил Дориан со смешным покаянным видом. «Я обещал пойти с ней в клуб в Уайтчепеле в прошлый вторник, и я действительно забыл об этом. Мы должны были сыграть вместе дуэтом — кажется, три дуэта. Я не знаю, что она мне скажет. Я слишком напуган, чтобы звонить.

«О, я помирюсь с моей тетей. Она очень предана тебе. И я не думаю, что это действительно имеет значение, что тебя нет рядом. Зрители, наверное, подумали, что это дуэт. Когда тетя Агата садится за рояль, она производит достаточно шума для двоих».

– Ей это очень противно, а мне не очень приятно, – смеясь, ответил Дориан.

Лорд Генри посмотрел на него. Да, он, безусловно, был удивительно красив, с тонко очерченными алыми губами, искренними голубыми глазами, хрустящими золотыми волосами. В его лице было что-то такое, что сразу заставляло ему поверить. Вся искренность юности была здесь, как и вся страстная чистота юности. Чувствовалось, что он сохранил себя незапятнанным от мира. Неудивительно, что Бэзил Холлуорд боготворил его.

— Вы слишком очаровательны, чтобы заниматься благотворительностью, мистер Грей, слишком очаровательны. И лорд Генри бросился на диван и открыл портсигар.

Художник был занят смешиванием красок и подготовкой кистей. Он выглядел встревоженным, и когда он услышал последнее замечание лорда Генри, он взглянул на него, на мгновение заколебался, а затем сказал: «Гарри, я хочу закончить эту картину сегодня. Вы не сочтете это ужасно грубым с моей стороны, если я попрошу вас уйти?

Лорд Генри улыбнулся и посмотрел на Дориана Грея. — Мне идти, мистер Грей? он спросил.

«О, пожалуйста, не надо, лорд Генри. Я вижу, что Бэзил в одном из своих угрюмых настроений, и я терпеть не могу, когда он дуется. Кроме того, я хочу, чтобы вы сказали мне, почему мне не следует заниматься благотворительностью.

– Не знаю, скажу ли я вам это, мистер Грей. Это настолько утомительная тема, что о ней нужно говорить серьезно. Но я уж точно не убегу, раз ты попросила меня остановиться. Ты ведь не против, Бэзил? Вы часто говорили мне, что вам нравится, когда у ваших нянь есть с кем поболтать.

Холлуорд прикусил губу. — Если Дориан этого желает, конечно, ты должен остаться. Капризы Дориана — законы для всех, кроме него самого.

Лорд Генри взял шляпу и перчатки. — Вы очень настаиваете, Бэзил, но, боюсь, мне пора идти. Я обещал встретить человека в Орлеане. До свидания, мистер Грей. Приходи ко мне как-нибудь днем на Керзон-стрит. Я почти всегда дома в пять часов. Напиши мне, когда приедешь. Мне было бы жаль скучать по тебе.

— Бэзил, — воскликнул Дориан Грей, — если лорд Генри Уоттон уйдет, я тоже уйду. Ты никогда не открываешь губ, пока рисуешь, и ужасно скучно стоять на платформе и пытаться выглядеть мило. Попроси его остаться. Я настаиваю на этом.

— Останься, Гарри, чтобы угодить Дориану и угодить мне, — сказал Холлуорд, пристально глядя на свою фотографию. — Совершенно верно, я никогда не говорю, когда работаю, и никогда не слушаю, и это, должно быть, ужасно утомительно для моих несчастных натурщиков. Я умоляю тебя остаться».

– А как же мой человек в Орлеане?

Художник рассмеялся. «Я не думаю, что с этим возникнут трудности. Садись снова, Гарри. А теперь, Дориан, встаньте на платформу и не двигайтесь слишком много, и не обращайте внимания на то, что говорит лорд Генри. Он имеет очень плохое влияние на всех своих друзей, за единственным исключением меня.

Дориан Грей поднялся на помост с видом юного греческого мученика и moue выразил недовольство лорду Генри, который ему очень понравился. Он был так непохож на Бэзила. Они составляли восхитительный контраст. И у него был такой красивый голос. Через несколько мгновений он сказал ему: «Вы действительно очень плохо на меня влияете, лорд Генри? Так плохо, как говорит Бэзил?

«Хорошего влияния не бывает, мистер Грей. Всякое влияние аморально — аморально с научной точки зрения».

«Почему?»

«Потому что воздействовать на человека — значит отдавать ему собственную душу. Он не думает о своих естественных мыслях и не горит своими естественными страстями. Его добродетели не реальны для него. Его грехи, если есть такие вещи, как грехи, заимствованы. Он становится эхом чужой музыки, актером роли, которая не для него написана. Цель жизни – саморазвитие. Осознать свою природу в совершенстве — вот для чего каждый из нас здесь. В наше время люди боятся себя. Они забыли высший из всех долгов, долг перед самим собой. Конечно, они благотворительны. Они кормят голодных и одевают нищих. Но их собственные души голодают и наги. Мужество ушло из нашей расы. Возможно, у нас его никогда и не было. Ужас перед обществом, являющийся основой морали, и страх перед Богом, являющийся тайной религии, — вот две вещи, которые нами управляют. И все же…»

— Ты только поверни голову еще немного вправо, Дориан, как хороший мальчик, — сказал маляр, погруженный в работу и заметив только, что в лице парня появилось такое выражение, которого он никогда прежде не видел.

— И все же, — продолжал лорд Генри своим низким, музыкальным голосом и с тем грациозным взмахом руки, который всегда был так характерен для него и даже в его дни в Итоне, — я думаю, что если бы один человек должен был прожить свою жизнь целиком и полностью, должен был дать форму каждому чувству, выражение каждой мысли, реальность каждой мечте, — я верю, что мир обрел бы такой свежий порыв радости, что мы забыли бы все болезни средневековья , и вернуться к эллинскому идеалу — может быть, к чему-то более тонкому и богатому, чем эллинский идеал. Но самый смелый человек среди нас боится самого себя. Увечье дикаря имеет свое трагическое переживание в самоотречении, которое портит нашу жизнь. Нас наказывают за наши отказы. Каждый импульс, который мы пытаемся задушить, рождается в уме и отравляет нас. Тело однажды согрешило и покончило со своим грехом, ибо действие есть способ очищения. Тогда не остается ничего, кроме воспоминаний об удовольствии или роскоши сожаления. Единственный способ избавиться от искушения — поддаться ему. Сопротивляйтесь ему, и ваша душа заболеет тоской по тому, что она запретила себе, тоской по тому, что ее чудовищные законы сделали чудовищным и беззаконным. Говорят, что великие события в мире происходят в мозгу. Именно в мозгу, и только в мозгу, совершаются великие грехи мира. Вы, мистер Грей, вы сами, с вашей розово-красной юностью и розово-белым отрочеством, у вас были страсти, которые пугали вас, мысли, которые наполняли вас ужасом, грёзы наяву и сонные сны, одно воспоминание о которых могло бы намазать щеку стыдом. ..»

«Стой!» — запнулся Дориан Грей. — Стоп! ты меня сбиваешь с толку. Я не знаю, что сказать. Вам есть какой-то ответ, но я не могу его найти. Не говорите. Дай мне подумать. Или, лучше, позвольте мне попытаться не думать.

Почти десять минут он стоял неподвижно, с полуоткрытыми губами и странно блестящими глазами. Он смутно сознавал, что в нем действуют совершенно новые влияния. И все же они казались ему исходящими на самом деле от него самого. Несколько слов, сказанных ему другом Бэзила, — слова, сказанные, без сомнения, случайно и с преднамеренным парадоксом в них, — коснулись какой-то тайной струны, до которой никогда не дотрагивались, но которая, как он чувствовал, теперь вибрировала и пульсировала любопытными импульсами. .

Музыка взбудоражила его так. Музыка беспокоила его много раз. Но музыка не была членораздельной. Это был не новый мир, а другой хаос, который он создал в нас. Слова! Одни слова! Какие они были ужасные! Как ясно, и живо, и жестоко! От них нельзя было убежать. И все же какая тонкая магия была в них! Казалось, они способны придавать пластическую форму бесформенным вещам и издавать собственную музыку, столь же сладкую, как музыка виолончели или лютни. Одни слова! Есть ли что-нибудь более реальное, чем слова?

Да; в его детстве были вещи, которых он не понимал. Теперь он понял их. Жизнь вдруг стала для него огненной. Ему казалось, что он ходил в огне. Почему он этого не знал?

С тонкой улыбкой лорд Генри наблюдал за ним. Он знал точный психологический момент, когда нужно промолчать. Он почувствовал сильный интерес. Он был поражен внезапным впечатлением, которое произвели его слова, и, вспомнив книгу, которую он читал, когда ему было шестнадцать лет, книгу, которая открыла ему многое, чего он не знал прежде, подумал, не проходит ли Дориан Грей через аналогичный опыт. Он просто выпустил стрелу в воздух. Попало ли оно в цель? Как обаятелен был юноша!

Холлуорд закрасил своим изумительным смелым штрихом, в котором была истинная утонченность и совершенная деликатность, которые в искусстве, во всяком случае, исходят только от силы. Он не чувствовал тишины.

– Василий, я устал стоять, – вдруг воскликнул Дориан Грей. «Я должен выйти и посидеть в саду. Здесь спертый воздух».

«Мой дорогой друг, мне очень жаль. Когда я рисую, я не могу думать ни о чем другом. Но ты никогда не сидел лучше. Вы были совершенно неподвижны. И я уловил тот эффект, который хотел, — полуоткрытые губы и яркий взгляд в глазах. Я не знаю, что Гарри говорил тебе, но он определенно сделал твое выражение лица самым чудесным. Я полагаю, он делал тебе комплименты. Вы не должны верить ни единому его слову».

«Он определенно не делал мне комплиментов. Может быть, поэтому я не верю ничему из того, что он мне сказал».

— Ты знаешь, что веришь всему этому, — сказал лорд Генри, глядя на него своими мечтательными томными глазами. — Я выйду с тобой в сад. В студии ужасно жарко. Бэзил, давай выпьем чего-нибудь со льдом, что-нибудь с клубникой.

«Конечно, Гарри. Просто коснитесь звонка, и когда придет Паркер, я скажу ему, чего вы хотите. Мне нужно обработать этот фон, так что я присоединюсь к вам позже. Не задерживай Дориана слишком долго. Я никогда не был в лучшей форме для рисования, чем сейчас. Это будет мой шедевр. Это мой шедевр в его нынешнем виде».

Лорд Генри вышел в сад и нашел Дориана Грея, уткнувшегося лицом в огромные прохладные цветы сирени и лихорадочно впитавшего их духи, словно это было вино. Он подошел к нему и положил руку ему на плечо. — Вы совершенно правы, что делаете это, — пробормотал он. «Ничто не может излечить душу, кроме чувств, точно так же ничто не может излечить чувства, кроме души».

Парень вздрогнул и отпрянул. Он был без шапки, и листья взъерошили его мятежные кудри и спутали все свои позолоченные нити. В его глазах был страх, какой бывает у людей, когда они внезапно просыпаются. Тонко очерченные ноздри его дрожали, и какой-то скрытый нерв дрожал в алых губах, заставляя их дрожать.

— Да, — продолжал лорд Генри, — это одна из величайших тайн жизни — лечить душу с помощью чувств, а чувства — с помощью души. Ты прекрасное творение. Вы знаете больше, чем вы думаете, что знаете, точно так же, как вы знаете меньше, чем хотите знать».

Дориан Грей нахмурился и отвернулся. Ему не мог не понравиться высокий, грациозный молодой человек, стоявший рядом с ним. Его романтичное, оливкового цвета лицо и усталое выражение заинтересовали его. В его низком томном голосе было что-то совершенно завораживающее. Даже его холодные, белые, похожие на цветы руки обладали странным очарованием. Они двигались, когда он говорил, как музыка, и, казалось, говорили на своем собственном языке. Но он боялся его и стыдился того, что боялся. Почему было предоставлено незнакомцу открыть его самому себе? Он знал Бэзила Холлуорда уже несколько месяцев, но дружба между ними никогда не изменяла его. Вдруг в его жизни появился кто-то, кто как бы открыл ему тайну жизни. Да и чего было бояться? Он не был школьником или девочкой. Было абсурдно бояться.

— Пойдемте и посидим в тени, — сказал лорд Генри. — Паркер принес выпивку, и если ты еще немного останешься в этом свете, ты совсем избалуешься, и Бэзил больше никогда не будет тебя рисовать. Вы действительно не должны позволять себе загорать. Это было бы неподобающе».

«Какое это может иметь значение?» — воскликнул Дориан Грей, смеясь, садясь на скамью в конце сада.

— Для вас все должно быть важно, мистер Грей.

«Почему?»

«Потому что у тебя самая замечательная молодость, а молодость — это единственное, что стоит иметь».

— Я этого не чувствую, лорд Генри.

«Нет, сейчас ты этого не чувствуешь. Когда-нибудь, когда ты состаришься, сморщишься и уродишься, когда мысль опалила твой лоб своими линиями, а страсть выжгла твои губы своим отвратительным пламенем, ты почувствуешь это, ты почувствуешь это ужасно. Теперь, куда бы вы ни пошли, вы очаровываете мир. Всегда ли так будет? … У вас удивительно красивое лицо, мистер Грей. Не хмурьтесь. У вас есть. А красота есть форма гениальности, она даже выше гениальности, так как не нуждается в объяснении. Это великие факты мира, такие как солнечный свет, или весна, или отражение в темных водах той серебряной раковины, которую мы называем луной. Это не может быть подвергнуто сомнению. Он имеет свое божественное право суверенитета. Она делает князьями тех, у кого она есть. Твоя улыбка? Ах! потеряв его, ты не улыбнешься… Люди иногда говорят, что красота только поверхностна. Это может быть так, но, по крайней мере, это не так поверхностно, как мысль. Для меня красота — это чудо из чудес. Только поверхностные люди не судят по внешности. Истинная тайна мира — это видимое, а не невидимое… Да, мистер Грей, боги были к вам добры. Но то, что боги дают, быстро забирают. У вас есть всего несколько лет, чтобы прожить по-настоящему, совершенно и полно. Когда твоя молодость уйдет, твоя красота уйдет с ней, и тогда ты вдруг обнаружишь, что для тебя не осталось триумфов, или ты должен довольствоваться теми низкими триумфами, которые воспоминание о твоем прошлом сделает горче поражений. Каждый месяц, когда он убывает, приближает вас к чему-то ужасному. Время завидует вам и воюет с вашими лилиями и розами. Вы станете желтоватыми, с ввалившимися щеками и тусклыми глазами. Ты будешь ужасно страдать… Ах! реализуй свою молодость, пока она у тебя есть. Не растрачивайте золото своих дней, слушая утомительное, пытаясь исправить безнадежную неудачу или отдавая свою жизнь невежественному, заурядному и вульгарному. Таковы болезненные цели, ложные идеалы нашего века. Жить! Живи прекрасной жизнью, которая в тебе! Пусть ничто не будет потеряно для вас. Будьте всегда в поиске новых ощущений. Ничего не бойся…. Новый гедонизм — вот чего хочет наш век. Вы можете быть его видимым символом. С вашей личностью нет ничего, что вы не могли бы сделать. Мир принадлежит вам на время…. В тот момент, когда я встретил тебя, я увидел, что ты совершенно не осознаешь, кто ты есть на самом деле, кем ты можешь быть на самом деле. В тебе было столько всего, что очаровало меня, что я почувствовал, что должен рассказать тебе кое-что о себе. Я думал, как трагично было бы, если бы ты был впустую. Ибо так мало времени продлится твоя юность, так мало времени. Обычные горные цветы увядают, но снова расцветают. Лабурнум будет таким же желтым в следующем июне, как и сейчас. Через месяц на клематисе будут лиловые звезды, и год за годом зеленая ночь его листьев будет держать свои пурпурные звезды. Но нам никогда не вернуть нашу молодость. Пульс радости, бьющийся в нас в двадцать лет, становится вялым. Наши конечности отказывают, наши чувства гниют. Мы вырождаемся в отвратительных марионеток, преследуемых памятью о страстях, которых мы слишком боялись, и о изысканных искушениях, которым не хватило мужества поддаться. Молодость! Молодость! В мире нет абсолютно ничего, кроме молодости!»

Дориан Грей слушал с открытыми глазами и недоумевал. Брызги сирени упали с его руки на гравий. Прилетела мохнатая пчела и какое-то время жужжала вокруг него. Затем он начал карабкаться по всему овальному звездчатому шару из крошечных цветов. Он наблюдал за ним с тем странным интересом к тривиальным вещам, который мы пытаемся развивать, когда что-то важное нас пугает, или когда нас будоражит какое-то новое чувство, которому мы не можем найти выражения, или когда какая-то мысль, ужасающая нас, внезапно осаждает нас. к мозгу и призывает нас уступить. Через некоторое время пчела улетела. Он видел, как он вползает в запачканную трубу тирского вьюнка. Цветок, казалось, дрожал, а затем мягко покачивался из стороны в сторону.

Внезапно в дверях мастерской появился художник и сделал стаккато знаки, чтобы они вошли. Они повернулись друг к другу и улыбнулись.

— Я жду, — воскликнул он. — Заходи. Освещение идеальное, и ты можешь принести свои напитки.

Они встали и вместе пошли по дорожке. Мимо них порхали две зелено-белые бабочки, а на груше в углу сада запел дрозд.

— Вы рады, что познакомились со мной, мистер Грей, — сказал лорд Генри, глядя на него.

«Да, теперь я рад. Интересно, всегда ли я буду рад?»

«Всегда! Это ужасное слово. Я вздрагиваю, когда слышу это. Женщины очень любят его использовать. Они портят каждый роман, пытаясь сделать так, чтобы он длился вечно. Тоже бессмысленное слово. Единственная разница между капризом и страстью на всю жизнь состоит в том, что каприз длится немного дольше».

Когда они вошли в студию, Дориан Грей положил руку на плечо лорда Генри. — В таком случае пусть наша дружба будет капризом, — пробормотал он, краснея от своей дерзости, затем вышел на помост и принял свою позу.

Лорд Генри бросился в большое плетеное кресло и стал наблюдать за ним. Единственным звуком, нарушавшим тишину, были взмахи и удары кисти по холсту, за исключением тех случаев, когда Холлуорд отступал назад, чтобы посмотреть на свою работу издалека. В косых лучах, струившихся в открытую дверь, плясала и золотилась пыль. Тяжелый аромат роз, казалось, витал над всем.

Примерно через четверть часа Холлуорд перестал рисовать, долго смотрел на Дориана Грея, потом долго на картину, кусая кончик одной из своих огромных кистей и хмурясь. — Совершенно кончено, — воскликнул он наконец и, наклонившись, написал длинными алыми буквами свое имя в левом углу холста.

Лорд Генри подошел и осмотрел картину. Это было, безусловно, прекрасное произведение искусства, а также прекрасное сходство.

«Дорогой друг, сердечно поздравляю тебя», — сказал он. «Это лучший портрет современности. Мистер Грей, подойдите и посмотрите на себя.

Парень вздрогнул, словно очнувшись от какого-то сна.

«Неужели все кончено?» — пробормотал он, спускаясь с платформы.

— Готово, — сказал маляр. — А вы сегодня великолепно сидели. Я вам ужасно обязан.

– Это целиком из-за меня, – вмешался лорд Генри. — Не так ли, мистер Грей?

Дориан ничего не ответил, но вяло прошел перед своим портретом и повернулся к нему. Увидев это, он отпрянул, и щеки его на мгновение вспыхнули от удовольствия. В его глазах появилась радость, как будто он впервые узнал себя. Он стоял неподвижно и в изумлении, смутно осознавая, что Холлуорд говорит с ним, но не понимая смысла его слов. Ощущение собственной красоты пришло к нему как откровение. Он никогда не чувствовал этого раньше. Комплименты Бэзила Холлуорда казались ему просто очаровательным преувеличением дружбы. Он слушал их, смеялся над ними, забыл их. Они не повлияли на его характер. Затем пришел лорд Генри Уоттон со своим странным панегириком молодости, своим ужасным предупреждением о ее краткости. Это взволновало его в то время, и теперь, когда он стоял, глядя на тень своей красоты, перед ним вспыхнула полная реальность описания. Да, настанет день, когда его лицо будет морщинистым и высохшим, глаза тусклыми и бесцветными, изящество его фигуры сломлено и уродливо. Алый цвет исчезнет с его губ, а золото сойдет с его волос. Жизнь, которая должна была сотворить его душу, испортит его тело. Он станет ужасным, отвратительным и неотесанным.

Когда он подумал об этом, острая боль пронзила его, как нож, и заставила трепетать каждую тонкую клеточку его натуры. Его глаза углубились в аметист, и на них выступил туман слез. Ему казалось, что на его сердце легла ледяная рука.

«Тебе не нравится?» — воскликнул наконец Холлуорд, немного уязвленный молчанием юноши, не понимая, что это значит.

– Конечно, ему нравится, – сказал лорд Генри. «Кому это не понравится? Это одна из величайших вещей в современном искусстве. Я дам вам все, что вы хотите попросить об этом. Он должен быть у меня».

«Это не моя собственность, Гарри».

«Чья это собственность?»

– Конечно, Дориана, – ответил художник.

«Он очень удачливый парень».

«Как это печально!» — пробормотал Дориан Грей, не сводя глаз с собственного портрета. «Как это грустно! Я состарюсь, и ужасным, и ужасным. Но эта картина останется всегда молодой. Он никогда не будет старше, чем этот конкретный июньский день…. Если бы все было иначе! Если бы мне суждено было быть вечно молодым, а картине состариться! За это — за это — я бы все отдал! Да нет ничего на целом свете, чего бы я не отдал! Я бы за это душу отдал!»

– Вам вряд ли понравится такое расположение, Бэзил, – рассмеявшись, воскликнул лорд Генри. «Это было бы довольно жесткой чертой для вашей работы».

— Я должен очень сильно возражать, Гарри, — сказал Холлуорд.

Дориан Грей повернулся и посмотрел на него. — Я думаю, ты бы это сделал, Бэзил. Вы любите свое искусство больше, чем ваши друзья. Я для тебя не больше, чем фигура из зеленой бронзы. Осмелюсь сказать, едва ли столько же.

Художник смотрел в изумлении. Это было так непохоже на Дориана, когда он так говорил. Что произошло? Он казался весьма сердитым. Его лицо раскраснелось, а щеки горели.

— Да, — продолжал он, — я для тебя меньше, чем твой Гермес из слоновой кости или твой серебряный фавн. Они будут вам нравиться всегда. Как долго я буду тебе нравиться? Пока у меня не появится первая морщинка. Теперь я знаю, что когда теряешь красоту, какой бы она ни была, теряешь все. Твоя картина научила меня этому. Лорд Генри Уоттон совершенно прав. Молодость — единственное, что стоит иметь. Когда я узнаю, что старею, я убью себя».

Холлуорд побледнел и схватил его за руку. «Дориан! Дориан! — воскликнул он. — Не говори так. У меня никогда не было такого друга, как ты, и у меня никогда не будет такого другого. Ты ведь не завидуешь материальным вещам, не так ли? Ты, кто прекраснее любого из них!»

«Я завидую всему, чья красота не умирает. Я завидую тому портрету, который вы мне нарисовали. Почему он должен сохранять то, что я должен потерять? Каждое проходящее мгновение что-то отнимает у меня и что-то дает ему. О, если бы все было иначе! Если бы картина могла измениться, и я мог бы всегда быть тем, кто я есть сейчас! Зачем ты его покрасил? Когда-нибудь она будет смеяться надо мной, смеяться надо мной ужасно! Горячие слезы брызнули ему в глаза; он вырвал руку и, бросившись на диван, зарылся лицом в подушки, как будто молился.

— Это твоя работа, Гарри, — с горечью сказал художник.

Лорд Генри пожал плечами. «Это настоящий Дориан Грей — вот и все».

«Это не так».

«Если нет, то какое мне до этого дело?»

– Тебе надо было уйти, когда я тебя попросил, – пробормотал он.

— Я остался, когда вы меня попросили, — ответил лорд Генри.

«Гарри, я не могу ссориться сразу с двумя моими лучшими друзьями, но между вами обоими вы заставили меня ненавидеть лучшую работу, которую я когда-либо делал, и я уничтожу ее. Что это, как не холст и цвет? Я не позволю этому проникнуть в наши три жизни и испортить их».

Дориан Грей поднял свою золотую голову с подушки и с бледным лицом и заплаканными глазами посмотрел на него, когда он подошел к сосновому живописному столу, стоявшему под высоким занавешенным окном. Что он там делал? Его пальцы блуждали среди мусора из жестяных трубок и сухих кистей, ища что-то. Да, это был длинный мастихин с тонким лезвием из гибкой стали. Он нашел его наконец. Он собирался разорвать холст.

Со сдавленным рыданием парень вскочил с кушетки и, бросившись к Холлуорду, вырвал у него из руки нож и швырнул его в конец мастерской. — Не надо, Бэзил, не надо! воскликнул он. — Это было бы убийством!

– Я рад, что ты наконец оценил мою работу, Дориан, – холодно сказал художник, оправившись от удивления. — Я никогда не думал, что ты это сделаешь.

«Ценишь? Я влюблена в него, Бэзил. Это часть меня самого. Я так чувствую.»

«Ну, как только ты высохнешь, тебя покроют лаком, вставят в раму и отправят домой. Тогда ты можешь делать с собой, что хочешь». И он прошел через комнату и позвонил в колокольчик к чаю. — Чай, конечно, будешь, Дориан? И ты тоже, Гарри? Или вы возражаете против таких простых удовольствий?

— Я обожаю простые удовольствия, — сказал лорд Генри. «Они — последнее убежище комплекса. Но я не люблю сцен, кроме как на сцене. Какие вы нелепые ребята, вы оба! Интересно, кто именно определил человека как разумное животное. Это было самое преждевременное определение, когда-либо данное. Человек много вещей, но он не разумен. В конце концов, я рад, что это не так, хотя я бы хотел, чтобы вы, ребята, не ссорились из-за картины. Тебе лучше отдать его мне, Бэзил. Этот глупый мальчик на самом деле не хочет этого, а я действительно хочу».

– Если ты отдашь его кому-нибудь, кроме меня, Василий, я никогда тебя не прощу! — воскликнул Дориан Грей. «и я не позволяю людям называть меня глупым мальчиком».

«Ты знаешь, что это твоя фотография, Дориан. Я дал его вам еще до того, как он появился».

«И вы знаете, что вы были немного глупы, мистер Грей, и что вы действительно не возражаете против напоминаний о том, что вы очень молоды».

– Сегодня утром я должен был сильно возразить, лорд Генри.

«Ах! этим утром! Вы живете с тех пор».

В дверь постучали, вошел дворецкий с полным чайным подносом и поставил его на небольшой японский столик. Послышался стук чашек и блюдец и шипение рифленой георгианской урны. Паж принес две фарфоровые тарелки в форме глобуса. Дориан Грей подошел и налил чай. Двое мужчин лениво подошли к столу и осмотрели то, что было под одеялом.

— Пойдем сегодня вечером в театр, — сказал лорд Генри. «Где-то обязательно что-то есть. Я обещал пообедать у Уайта, но только со старым другом, так что я могу послать ему телеграмму, чтобы сообщить, что я болен или что мне не позволяют прийти из-за последующей помолвки. Я думаю, это было бы довольно хорошим оправданием: в этом была бы вся неожиданность искренности».

— Какая скука надевать парадную одежду, — пробормотал Холлуорд. «А когда они надеты, они такие ужасные».

— Да, — мечтательно ответил лорд Генри, — костюмы девятнадцатого века отвратительны. Это так мрачно, так депрессивно. Грех — единственный настоящий цветной элемент, оставшийся в современной жизни».

— Ты действительно не должен говорить такие вещи при Дориане, Гарри.

«Перед которым Дориан? Тот, что наливает нам чай, или тот, что на картинке?

«До любого из них».

— Я хотел бы пойти с вами в театр, лорд Генри, — сказал парень.

«Тогда ты придешь; и ты тоже придешь, Бэзил, не так ли?

«Я не могу, правда. Я бы скорее нет. У меня много работы.»

– Ну, тогда мы с вами пойдем одни, мистер Грей.

«Мне бы это ужасно понравилось».

Художник закусил губу и подошел с чашкой в руке к картине. — Я останусь с настоящим Дорианом, — грустно сказал он.

– Это настоящий Дориан? — воскликнул оригинал портрета, подходя к нему. — Я действительно такой?

«Да; ты именно такой».

«Как чудесно, Бэзил!»

«По крайней мере, ты похож на него внешне. Но это никогда не изменится, — вздохнул Холлуорд. «Это что-то».

«Какой шум вокруг верности!» — воскликнул лорд Генри. «Да ведь и в любви это чисто вопрос физиологии. Это не имеет ничего общего с нашей собственной волей. Молодые люди хотят быть верными, но не являются; старики хотят быть неверными и не могут: вот и все, что можно сказать».

– Не ходи сегодня в театр, Дориан, – сказал Холлуорд. — Остановись и пообедай со мной.

«Не могу, Бэзил».

«Почему?»

– Потому что я обещал лорду Генри Уоттону пойти с ним.

«Ты ему больше не понравишься, если сдержишь свои обещания. Он всегда ломает свое. Умоляю вас, не уходите».

Дориан Грей рассмеялся и покачал головой.

«Умоляю вас».

Парень помедлил и посмотрел на лорда Генри, который с насмешливой улыбкой наблюдал за ними из-за чайного стола.

– Мне пора, Василий, – ответил он.

– Очень хорошо, – сказал Холлуорд, подошел и поставил свою чашку на поднос. — Уже довольно поздно, а так как вам нужно одеться, то лучше не терять времени. До свидания, Гарри. До свидания, Дориан. Приходи ко мне в ближайшее время. Приходи завтра.»

«Конечно».

«Ты не забудешь?»

– Нет, конечно, – воскликнул Дориан.

«И… Гарри!»

— Да, Бэзил?

«Помни, о чем я тебя спросил, когда мы были сегодня утром в саду».

«Я забыл».

«Я тебе доверяю».

– Хотел бы я доверять себе, – смеясь, сказал лорд Генри. — Пойдемте, мистер Грей, мой экипаж снаружи, и я могу подбросить вас до вашего дома. До свидания, Василий. Это был очень интересный день.

Когда за ними закрылась дверь, художник бросился на диван, и на его лице появилось выражение боли.

В половине двенадцатого следующего дня лорд Генри Уоттон прогуливался от Керзон-стрит к Олбани, чтобы навестить своего дядю, лорда Фермора, добродушного, хотя и несколько грубоватого старого холостяка, которого внешний мир называл эгоистом, потому что это не приносило особой пользы. от него, но которого Общество считало щедрым, поскольку он кормил людей, которые его развлекали. Его отец был нашим послом в Мадриде, когда Изабелла была молода и о Приме не думали, но ушел с дипломатической службы в капризный момент раздражения из-за того, что ему не предложили посольство в Париже, должность, на которую он считал, что имеет полное право. по причине его рождения, его праздности, хорошего английского языка его депеш и его чрезмерной страсти к удовольствиям. Сын, который был секретарем своего отца, подал в отставку вместе со своим начальником, что было несколько глупо, как считалось в то время, и, унаследовав несколько месяцев спустя титул, приступил к серьезному изучению великого аристократического искусства ведения дел. абсолютно ничего. У него было два больших таунхауса, но он предпочитал жить в комнатах, так как это доставляло меньше хлопот, и большую часть еды ел в своем клубе. Он уделял некоторое внимание управлению своими угольными шахтами в графствах Мидленд, извиняясь за этот порок промышленности на том основании, что единственным преимуществом наличия угля было то, что он позволял джентльмену позволить себе прилично топить дрова в собственном очаге. В политике он был тори, за исключением тех случаев, когда тори находились у власти, когда он резко оскорблял их за то, что они были сворой радикалов. Он был героем для своего камердинера, который издевался над ним, и ужасом для большинства своих родственников, над которыми он, в свою очередь, издевался. Его могла произвести только Англия, а он всегда говорил, что страна катится к чертям собачьим. Его принципы устарели, но о его предубеждениях можно было многое сказать.

Когда лорд Генри вошел в комнату, он обнаружил своего дядю сидящим в грубом охотничьем плаще, курящим сигару и ворчащим из-за The Times . — Ну, Гарри, — сказал старый джентльмен, — что привело тебя так рано? Я думал, вы, франты, никогда не встаете до двух и не появляетесь до пяти.

– Чисто семейная привязанность, уверяю вас, дядя Джордж. Я хочу получить от тебя кое-что».

– Деньги, я полагаю, – скривился лорд Фермор. — Ну, сядь и расскажи мне все об этом. Современные молодые люди воображают, что деньги — это все».

— Да, — пробормотал лорд Генри, поправляя петлицу на сюртуке. «И когда они становятся старше, они знают это. Но я не хочу денег. Только люди, которые оплачивают свои счета, хотят этого, дядя Джордж, а я никогда не плачу по своим. Кредит — это капитал младшего сына, и на него можно очаровательно жить. Кроме того, я всегда имею дело с дартмурскими торговцами, и поэтому они меня никогда не беспокоят. Мне нужна информация: не полезная информация, конечно; бесполезная информация».

– Ну, Гарри, я могу рассказать тебе все, что есть в английской Синей книге, хотя эти ребята в наши дни пишут много чепухи. Когда я работал в дипломатической службе, все было намного лучше. Но я слышал, что теперь их пускают по досмотру. Что вы можете ожидать? Экзамены, сэр, сплошная чепуха от начала до конца. Если человек джентльмен, он знает достаточно, а если он не джентльмен, то все, что он знает, ему вредно».

«Г-н. Дориан Грей не входит в «Синие книги», дядя Джордж, — лениво сказал лорд Генри.

«Г-н. Дориан Грей? Кто он?» — спросил лорд Фермор, нахмурив кустистые белые брови.

– Вот чему я пришел научиться, дядя Джордж. Точнее, я знаю, кто он. Он последний внук лорда Келсо. Его матерью была Деверо, леди Маргарет Деверо. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о его матери. Какой она была? За кого она вышла замуж? Вы знали почти всех в свое время, так что вы могли знать и ее. В настоящее время меня очень интересует мистер Грей. Я только что встретил его.

«Внук Келсо!» — повторил старый джентльмен. «Внук Келсо! … Конечно…. Я близко знал его мать. Кажется, я был на ее крестинах. Она была необыкновенно красивой девушкой, Маргарет Деверо, и привела в бешенство всех мужчин, сбежав с нищим молодым парнем — никем, сэр, унтер-офицером пешего полка или кем-то в этом роде. Конечно. Я помню все это так, как будто это было вчера. Бедняга был убит на дуэли в Спа через несколько месяцев после свадьбы. С ним была неприятная история. Говорили, что Келсо нанял какого-то мошенника-авантюриста, какого-то бельгийского скотина, чтобы тот публично оскорбил его зятя — заплатил ему, сэр, за это, заплатил, — и что этот парень плюнул на своего человека, как на голубя. Дело замяли, но, черт возьми, Келсо какое-то время после этого ел свою отбивную в клубе в одиночестве. Мне сказали, что он привез с собой свою дочь, и она больше никогда с ним не разговаривала. О, да; это был плохой бизнес. Девушка тоже умерла, умерла в течение года. Так она оставила сына, не так ли? Я забыл об этом. Какой он мальчик? Если он похож на свою мать, он должен быть красивым парнем.

– Он очень хорош собой, – согласился лорд Генри.

– Надеюсь, он попадет в хорошие руки, – продолжал старик. «Его должен ждать горшок денег, если Келсо поступил правильно с ним. У его матери тоже были деньги. Все имущество Селби перешло к ней через дедушку. Ее дед ненавидел Келсо, считал его подлым псом. Он тоже был. Приехал в Мадрид однажды, когда я был там. Егад, мне было стыдно за него. Королева спрашивала меня об английском дворянине, который всегда ссорился с извозчиками из-за их платы за проезд. Они сделали из этого целую историю. Целый месяц я не смел показываться при дворе. Я надеюсь, что он обращался со своим внуком лучше, чем с джарви».

— Не знаю, — ответил лорд Генри. — Я думаю, что мальчик будет в достатке. Он еще не достиг совершеннолетия. У него есть Селби, я знаю. Он мне так сказал. И… его мать была очень красивой?»

«Маргарет Деверо была одним из самых прекрасных существ, которых я когда-либо видел, Гарри. Что, черт возьми, заставило ее вести себя так, как она сделала, я никогда не мог понять. Она могла выйти замуж за кого угодно. Карлингтон был без ума от нее. Но она была романтиком. Все женщины этой семьи были. Мужчины были бедны, но, черт возьми! женщины были прекрасны. Карлингтон опустился перед ней на колени. Мне так сам сказал. Она смеялась над ним, и в то время в Лондоне не было девушки, которая не преследовала бы его. И кстати, Гарри, говоря о глупых браках, что за вздор твой отец рассказывает мне о том, что Дартмур хочет жениться на американке? Разве английские девушки недостаточно хороши для него?

– Сейчас довольно модно жениться на американцах, дядя Джордж.

— Я поддержу английских женщин против всего мира, Гарри, — сказал лорд Фермор, ударив кулаком по столу.

«Ставка на американцев».

— Говорят, они недолговечны, — пробормотал дядя.

«Долгая помолвка утомляет их, но они хороши в беге с препятствиями. Они берут вещи в полет. Не думаю, что у Дартмура есть шанс».

«Кто ее люди?» — проворчал старый джентльмен. — У нее есть?

Лорд Генри покачал головой. — Американские девушки так же ловко скрывают своих родителей, как англичанки — свое прошлое, — сказал он, вставая, чтобы уйти.

– Я полагаю, это упаковщики свинины?

«Надеюсь, дядя Джордж, ради Дартмура. Мне говорили, что упаковщик свинины — самая прибыльная профессия в Америке после политики.

«Она красивая?»

«Она ведет себя так, как будто она красивая. У большинства американских женщин так. В этом секрет их очарования».

«Почему эти американки не могут остаться в своей стране? Они всегда говорят нам, что это рай для женщин».

«Это так. Вот почему, как и Ева, они так сильно стремятся выбраться из этого, — сказал лорд Генри. — До свидания, дядя Джордж. Я опоздаю к обеду, если еще остановлюсь. Спасибо, что предоставили мне информацию, которую я хотел. Мне всегда нравится знать все о моих новых друзьях и ничего о моих старых».

«Где ты обедаешь, Гарри?»

«У тети Агаты. — спрашивал я себя и мистера Грея. Он ее последний протеже .

«Хм! Гарри, скажи своей тете Агате, чтобы она больше не беспокоила меня своими призывами к благотворительности. Я устал от них. Ведь добрая женщина думает, что мне нечего делать, кроме как выписывать чеки за ее глупые прихоти.

– Ладно, дядя Джордж, я ей скажу, но толку от этого не будет. Филантропы теряют всякое чувство человечности. Это их отличительная черта».

Старый джентльмен одобрительно зарычал и позвонил своему слуге. Лорд Генри прошел по низкой аркаде на Берлингтон-стрит и направился в сторону Беркли-сквер.

Такова была история происхождения Дориана Грея. Как бы грубо это ни было сказано ему, оно все же взволновало его своим намеком на странный, почти современный роман. Красивая женщина рискует всем ради безумной страсти. Несколько безумных недель счастья, прерванных отвратительным коварным преступлением. Месяцы безмолвной агонии, а затем ребенок, рожденный в боли. Мать унесена смертью, мальчик оставлен в одиночестве и тирании старого и лишенного любви человека. Да; это был интересный фон. Это позировало парня, сделало его как бы более совершенным. За каждой изысканной вещью, которая существовала, было что-то трагическое. Миры должны были быть в муках, чтобы мог распуститься самый жалкий цветок… И как очарователен он был накануне за обедом, когда с испуганными глазами и приоткрытыми от испуга губами наслаждения сидел напротив него в клубе, и красные абажуры, окрашивая его в более насыщенный цвет, пробуждали изумление его лица. Разговаривать с ним было все равно, что играть на прекрасной скрипке. Он отвечал на каждое прикосновение и трепет лука… Было что-то ужасно захватывающее в осуществлении влияния. Никакая другая деятельность не была похожа на нее. Спроецировать свою душу в какую-нибудь изящную форму и позволить ей остаться там на мгновение; слышать собственные интеллектуальные воззрения, отдающиеся эхом в себе со всей прибавленной музыкой страсти и юности; передавать свой темперамент другому, как если бы это был тонкий флюид или странный аромат: в этом была настоящая радость — пожалуй, самая удовлетворяющая радость, оставшаяся нам в век столь ограниченный и вульгарный, как наш, век грубо плотский в своей своими удовольствиями и весьма обычными в своих целях… Он тоже был изумительного типа, этот юноша, которого он по столь любопытной случайности встретил в мастерской Бэзила или, во всяком случае, мог из него сделать изумительный тип. В нем была грация, и белая чистота детства, и красота, которую сохранили для нас старинные греческие мраморы. Не было ничего, что нельзя было бы сделать с ним. Его можно сделать Титаном или игрушкой. Как жаль, что такой красоте суждено было увянуть! … А Бэзил? С психологической точки зрения, как он был интересен! Новая манера в искусстве, новый взгляд на жизнь, так странно вызванные лишь видимым присутствием того, кто всего этого не замечал; безмолвный дух, что обитал в сумрачном лесу и ходил невидимым по открытому полю, внезапно являя себя, подобно дриаде и не боясь, потому что в его душе, которая искала ее, пробудилось то чудесное видение, которому одному открываются чудесные вещи; простые формы и узоры вещей становятся как бы утонченными и приобретают своего рода символическую ценность, как если бы они сами были образцами какой-то другой, более совершенной формы, тень которой они делали реальной: как все это было странно! Он помнил что-то подобное в истории. Разве не Платон, этот художник мысли, первым проанализировал ее? Разве не Буонаротти вырезал его из цветных шариков сонетной последовательности? Но в нашем веке это было странно… Да; он попытается стать для Дориана Грея тем, чем, сам того не подозревая, был юноша для художника, нарисовавшего чудесный портрет. Он будет стремиться доминировать над ним — на самом деле уже наполовину сделал это. Он сделает этот чудесный дух своим. Было что-то завораживающее в этом сыне любви и смерти.

Внезапно он остановился и посмотрел на дома. Он обнаружил, что прошел некоторое расстояние от тетушки, и, улыбаясь про себя, повернул назад. Когда он вошел в несколько мрачный зал, дворецкий сказал ему, что они ушли обедать. Он отдал одному из лакеев свою шляпу и трость и прошел в столовую.

— Как всегда поздно, Гарри, — воскликнула его тетка, качая головой.

Он придумал легкое оправдание и, заняв свободное место рядом с ней, оглянулся, чтобы посмотреть, кто там. Дориан застенчиво поклонился ему с конца стола, и его щеки залил румянец удовольствия. Напротив была герцогиня Харли, дама замечательного добродушия и хорошего нрава, очень любимая всеми, кто ее знал, и обладавшая теми широкими архитектурными пропорциями, которые у женщин, не являющихся герцогинями, современные историки называют полнотой. Рядом с ней, справа от нее, сидел сэр Томас Бердон, радикальный член парламента, который следовал за своим лидером в общественной жизни, а в личной жизни следовал за лучшими поварами, обедая с тори и думая с либералами, в соответствии с мудрым советом. и известное правило. Пост слева от нее занимал мистер Эрскин из Тредли, пожилой джентльмен, весьма обаятельный и культурный, который, однако, впал в дурную привычку молчать, поскольку, как он однажды объяснил леди Агате, сказал все, что хотел. сказать, до того, как ему исполнилось тридцать. Его соседкой была миссис Венделер, одна из старейших подруг его тетушки, идеальная святая среди женщин, но такая ужасно безвкусная, что напоминала сборник гимнов в плохом переплете. К счастью для него, с другой стороны у нее был лорд Фодель, интеллигентнейший посредственный человек средних лет, лысый, как заявление министра в палате общин, с которым она беседовала в той чрезвычайно серьезной манере, которая является единственной непростительной ошибкой, поскольку он сам как-то заметил, что все действительно хорошие люди попадают в нее и из которой никто из них никогда не избегает.

— Мы говорим о бедном Дартмуре, лорд Генри, — воскликнула герцогиня, мило кивнув ему через стол. — Как вы думаете, он действительно женится на этой очаровательной молодой особе?

– Я думаю, она решила сделать ему предложение, герцогиня.

«Какой ужас!» — воскликнула леди Агата. — Действительно, кто-то должен вмешаться.

— Мне известно из первоклассных источников, что ее отец держит американский магазин галантерейных товаров, — высокомерно сказал сэр Томас Бердон.

«Мой дядя уже предложил паковать свинину, сэр Томас».

«Галантереи! Что такое американские галантерейные товары? — спросила герцогиня, удивленно воздевая большие руки и делая ударение на глаголе.

— Американские романы, — ответил лорд Генри, налегая на перепелов.

Герцогиня выглядела озадаченной.

– Не обращай на него внимания, моя дорогая, – прошептала Леди Агата. «Он никогда не имеет в виду ничего из того, что говорит».

— Когда открыли Америку, — сказал член-радикал — и начал приводить какие-то утомительные факты. Как и все люди, пытающиеся исчерпать тему, он исчерпал своих слушателей. Герцогиня вздохнула и воспользовалась своей привилегией вмешаться. «Хотел бы я, чтобы его вообще никогда не обнаружили!» — воскликнула она. «Действительно, сегодня у наших девушек нет шансов. Это крайне несправедливо».

— Может быть, Америка так и не была открыта, — сказал мистер Эрскин. «Я сам сказал бы, что это было просто обнаружено».

«О! но я видела образцы жителей, — неопределенно ответила герцогиня. «Должен признаться, что большинство из них очень хорошенькие. И одеваются тоже хорошо. Они получают все свои платья в Париже. Хотел бы я позволить себе сделать то же самое».

— Говорят, что когда хорошие американцы умирают, они отправляются в Париж, — усмехнулся сэр Томас, у которого был большой гардероб, состоящий из старых вещей Юмора.

«Правда! И куда попадают плохие американцы после смерти?» спросила герцогиня.

— Они едут в Америку, — пробормотал лорд Генри.

Сэр Томас нахмурился. «Боюсь, что ваш племянник предвзято относится к этой великой стране, — сказал он леди Агате. «Я проехал по нему на машинах, предоставленных директорами, которые в таких вопросах очень вежливы. Уверяю вас, посещение его — это образование».

– Но обязательно ли нам видеть Чикаго, чтобы получить образование? — жалобно спросил мистер Эрскин. «Я не готов к путешествию».

Сэр Томас махнул рукой. «Мистер. У Эрскина из Тредли целый мир на полках. Мы, практичные люди, любим видеть вещи, а не читать о них. Американцы очень интересный народ. Они абсолютно разумны. Думаю, это их отличительная черта. Да, мистер Эрскин, абсолютно разумный человек. Уверяю вас, что об американцах нет никакой ерунды».

«Какой ужас!» — воскликнул лорд Генри. «Я могу терпеть грубую силу, но грубый разум совершенно невыносим. Есть что-то несправедливое в его использовании. Это удар ниже уровня интеллекта».

– Я вас не понимаю, – сказал сэр Томас, краснея.

– Да, лорд Генри, – пробормотал мистер Эрскин с улыбкой.

«Все парадоксы хороши по-своему…» — отозвался баронет.

– Это был парадокс? — спросил мистер Эрскин. «Я так не думал. Возможно, так оно и было. Что ж, путь парадоксов — это путь истины. Чтобы проверить реальность, мы должны увидеть ее на натянутой веревке. Когда истины становятся акробатами, мы можем их судить».

«Боже мой!» — сказала леди Агата. — Как вы, мужчины, спорите! Я уверен, что никогда не смогу понять, о чем вы говорите. Ой! Гарри, я очень рассержен на тебя. Почему вы пытаетесь убедить нашего славного мистера Дориана Грея отказаться от Ист-Энда? Уверяю вас, он был бы бесценен. Им бы понравилась его игра».

— Я хочу, чтобы он сыграл со мной, — воскликнул лорд Генри, улыбаясь, и, оглядев стол, поймал на себе яркий ответный взгляд.

– Но в Уайтчепеле так несчастны, – продолжала леди Агата.

— Я могу сочувствовать всему, кроме страдания, — сказал лорд Генри, пожимая плечами. «Я не могу сочувствовать этому. Это слишком уродливо, слишком ужасно, слишком тревожно. Есть что-то ужасно болезненное в современном сочувствии к боли. Нужно сочувствовать цвету, красоте, радости жизни. Чем меньше говорить о жизненных болячках, тем лучше».

— И все же Ист-Энд — очень важная проблема, — заметил сэр Томас, серьезно покачав головой.

– Совершенно верно, – ответил молодой лорд. «Это проблема рабства, и мы пытаемся решить ее, развлекая рабов».

Политик внимательно посмотрел на него. — Какие же изменения вы предлагаете? он спросил.

Лорд Генри рассмеялся. «Я не хочу ничего менять в Англии, кроме погоды», — ответил он. «Я вполне доволен философскими размышлениями. Но поскольку девятнадцатый век обанкротился из-за перерасхода сочувствия, я бы посоветовал нам обратиться к науке, чтобы она поправила нас. Преимущество эмоций в том, что они сбивают нас с пути, а преимущество науки в том, что она не эмоциональна».

– Но у нас такие серьезные обязанности, – робко осмелилась вмешаться миссис Венделер.

— Ужасно серьезно, — повторила Леди Агата.

Лорд Генри посмотрел на мистера Эрскина. «Человечество слишком серьезно относится к себе. Это первородный грех мира. Если бы пещерный человек умел смеяться, история была бы другой».

– Вы действительно очень утешительны, – пропела герцогиня. — Я всегда чувствовал себя немного виноватым, когда приезжал к твоей дорогой тетушке, потому что меня совершенно не интересовал Ист-Энд. В будущем я смогу смотреть ей в лицо, не краснея».

– Краснеть очень к лицу, герцогиня, – заметил лорд Генри.

– Только в молодости, – ответила она. «Когда такая старушка, как я, краснеет, это очень плохой знак. Ах! Лорд Генри, я бы хотел, чтобы вы рассказали мне, как снова стать молодым.

Он на мгновение задумался. — Можете ли вы вспомнить какую-нибудь большую ошибку, которую вы совершили в ранние годы, герцогиня? — спросил он, глядя на нее через стол.

– Боюсь, очень много, – воскликнула она.

– Тогда соверши их снова, – серьезно сказал он. «Чтобы вернуть молодость, нужно просто повторять свои глупости».

«Восхитительная теория!» — воскликнула она. «Я должен применить это на практике».

«Опасная теория!» — вырвалось из сжатых губ сэра Томаса. Леди Агата покачала головой, но не удержалась от смеха. Мистер Эрскин слушал.

– Да, – продолжал он, – это одна из величайших тайн жизни. В наши дни большинство людей умирают от своего рода подкрадывающегося здравого смысла и обнаруживают, когда уже слишком поздно, что единственное, о чем человек никогда не сожалеет, — это о своих ошибках».

За столом пробежал смех.

Он играл с идеей и стал своевольным; подбросил его в воздух и преобразовал; позвольте ему убежать и отбить его; сделал его радужным с фантазией и крылатым с парадоксом. Восхваление глупости, по мере того как он продолжал, вознеслось в философию, а сама философия омолодилась и, подхваченная безумной музыкой наслаждения, одетая, можно представить, в свое вино, окровавленное платье и венок из плюща, танцевала, как вакханка, над холмы жизни и насмехался над медлительным Силеном за его трезвость. Факты бежали перед ней, как испуганные лесные твари. Ее белые ноги ступали по огромному прессу, у которого сидит мудрый Омар, пока бурлящий виноградный сок не поднялся вокруг ее голых конечностей волнами лиловых пузырей или не пополз красной пеной по черным, капающим, покатым чану. Это была необычная импровизация. Он чувствовал, что глаза Дориана Грея устремлены на него, и сознание того, что среди его слушателей есть тот, чей темперамент он хотел очаровать, казалось, придавало остроту его остроумию и добавляло красок его воображению. Он был блестящим, фантастическим, безответственным. Он очаровывал своих слушателей, и они, смеясь, следовали за его трубкой. Дориан Грей не сводил с него взгляда, а сидел как зачарованный, улыбки сменяли друг друга на его губах, а удивление становилось серьезным в его темнеющих глазах.

Наконец, облаченная в костюм эпохи, реальность вошла в комнату в образе слуги, чтобы сообщить герцогине, что ее ждет карета. Она ломала руки в притворном отчаянии. «Как раздражает!» воскликнула она. «Я должен идти. Я должна вызвать мужа в клуб, чтобы отвести его на какое-то нелепое собрание в «Уиллис Румс», где он будет в кресле. Если я опоздаю, он наверняка разозлится, а я не могу устроить сцену в этом чепце. Он слишком хрупок. Грубое слово погубило бы его. Нет, я должен идти, дорогая Агата. До свидания, лорд Генри, вы очень очаровательны и ужасно деморализуете. Я уверен, что не знаю, что сказать о ваших взглядах. Вы должны прийти и поужинать с нами как-нибудь вечером. Вторник? Вы не заняты во вторник?

— Ради вас я бросил бы кого угодно, герцогиня, — сказал лорд Генри с поклоном.

«Ах! это очень мило и очень неправильно с вашей стороны, — воскликнула она. «так что не забудь прийти»; и она выбежала из комнаты, сопровождаемая леди Агатой и другими дамами.

Когда лорд Генри снова сел, мистер Эрскин повернулся и, подобрав стул поближе к нему, положил руку ему на плечо.

– Ты отговариваешь книги, – сказал он; «Почему бы тебе не написать один?»

«Я слишком люблю читать книги, чтобы писать их, мистер Эрскин. Я непременно хотел бы написать роман, роман, который был бы так же прекрасен, как персидский ковер, и так же нереален. Но литературной публики в Англии нет ни для чего, кроме газет, букварей и энциклопедий. Из всех людей в мире англичане меньше всего понимают красоту литературы».

— Боюсь, вы правы, — ответил мистер Эрскин. «У меня самого были литературные амбиции, но я давно от них отказался. А теперь, мой дорогой юный друг, если вы позволите мне называть вас так, могу ли я спросить, действительно ли вы имели в виду все то, что сказали нам за обедом?

– Я совсем забыл, что сказал, – улыбнулся лорд Генри. — Все было очень плохо?

«Действительно очень плохо. На самом деле я считаю вас чрезвычайно опасным, и если что-нибудь случится с нашей доброй герцогиней, мы все будем смотреть на вас как на главного виновника. Но я хотел бы поговорить с вами о жизни. Поколение, в котором я родился, было скучным. Когда-нибудь, когда вы устанете от Лондона, приезжайте в Тредли и изложите мне свою философию удовольствия от восхитительного бургундского, которым мне посчастливилось обладать.

«Я буду очарован. Посещение Тредли было бы большой привилегией. У него идеальный хозяин и идеальная библиотека».

– Вы доделаете, – ответил старый джентльмен с учтивым поклоном. — А теперь я должен попрощаться с вашей прекрасной теткой. Я должен быть в Атенеуме. Это час, когда мы спим там».

— Все вы, мистер Эрскин?

«Нас сорок, в сорока креслах. Мы практикуемся в Английской академии литературы».

Лорд Генри рассмеялся и встал. — Я иду в парк, — крикнул он.

Когда он выходил за дверь, Дориан Грей коснулся его руки. — Позвольте мне пойти с вами, — пробормотал он.

– Но я думал, что вы обещали Бэзилу Холлуорду навестить его, – ответил лорд Генри.

«Я скорее пойду с тобой; да, я чувствую, что должен пойти с вами. Позвольте мне. И ты обещаешь говорить со мной все время? Никто не говорит так чудесно, как ты.

«Ах! Я достаточно наговорил на сегодня, — сказал лорд Генри, улыбаясь. «Все, чего я хочу сейчас, — это смотреть на жизнь. Вы можете прийти и посмотреть на него со мной, если хотите.

Однажды днем, месяц спустя, Дориан Грей полулежал в роскошном кресле в маленькой библиотеке дома лорда Генри в Мейфэре. В своем роде это была очень очаровательная комната с высокими панелями из дуба, окрашенного в оливковый цвет, кремовым фризом и потолком из приподнятой штукатурки, а также войлочным ковром цвета кирпичной кладки, усыпанным шелковыми персидскими коврами с длинной бахромой. На крошечном столике из атласного дерева стояла статуэтка работы Клодиона, а рядом с ней лежал экземпляр «Les Cent Nouvelles», переплетенный для Маргариты Валуа Хлодвигом Евой и усыпанный позолоченными маргаритками, которые королева выбрала для своего украшения. Несколько больших голубых фарфоровых кувшинов и тюльпаны-попугаи стояли рядами на каминной полке, а сквозь маленькие оконные стекла лился абрикосовый свет летнего лондонского дня.

Лорд Генри еще не вошел. Он всегда опаздывал из принципа, его принцип заключался в том, что пунктуальность — вор времени. Так что юноша выглядел довольно угрюмым, когда безразличными пальцами перелистывал страницы искусно иллюстрированного издания «Манон Леско», найденного им в одном из книжных шкафов. Формальное монотонное тиканье часов Людовика Кваторза раздражало его. Раз или два он подумывал уйти.

Наконец он услышал шаги снаружи, и дверь открылась. — Как ты опоздал, Гарри! — пробормотал он.

– Боюсь, это не Гарри, мистер Грей, – ответил пронзительный голос.

Он быстро огляделся и встал. «Извините. Я думал…»

«Вы думали, что это мой муж. Это только его жена. Вы должны позволить мне представиться. Я хорошо знаю тебя по твоим фотографиям. Думаю, у моего мужа их семнадцать».

– Не семнадцать, леди Генри?

– Ну, тогда восемнадцать. И я видел тебя с ним на днях в опере. Говоря это, она нервно смеялась и смотрела на него своими туманными глазами-незабудками. Это была любопытная женщина, чьи платья всегда выглядели так, как будто они были сшиты в ярости и надеты в бурю. Обычно она была влюблена в кого-нибудь, и, поскольку ее страсть никогда не возвращалась, она сохранила все свои иллюзии. Она старалась выглядеть живописно, но преуспела только в неопрятности. Ее звали Виктория, и у нее была идеальная мания ходить в церковь.

– Кажется, это было в Лоэнгрине, леди Генри?

«Да; это было у дорогого Лоэнгрина. Музыка Вагнера мне нравится больше, чем чья бы то ни было. Он такой громкий, что можно говорить все время, и другие люди не слышат, что он говорит. Это большое преимущество, не так ли, мистер Грей?

Тот же нервный стаккато сорвался с ее тонких губ, а пальцы заиграли длинным ножом для разрезания бумаги в черепаховом панцире.

Дориан улыбнулся и покачал головой: «Боюсь, я так не думаю, леди Генри. Я никогда не разговариваю во время музыки — по крайней мере, во время хорошей музыки. Если слышишь дурную музыку, то обязан заглушить ее разговором».

«Ах! это одна из точек зрения Гарри, не так ли, мистер Грей? Я всегда слышу мнение Гарри от его друзей. Это единственный способ узнать о них. Но вы не должны думать, что я не люблю хорошую музыку. Я обожаю его, но я его боюсь. Это делает меня слишком романтичным. Я просто боготворил пианистов — иногда сразу двух, как говорит мне Гарри. Я не знаю, что это о них. Возможно, дело в том, что они иностранцы. Они все такие, не так ли? Даже те, кто родился в Англии, со временем становятся иностранцами, не так ли? Это так умно с их стороны и такой комплимент искусству. Получается весьма космополитично, не так ли? Вы никогда не были ни на одной из моих вечеринок, не так ли, мистер Грей? Ты должен прийти. Я не могу позволить себе орхидеи, но не жалею денег на иностранцев. Они делают комнаты такими живописными. Но вот Гарри! Гарри, я пришла, чтобы найти тебя, спросить кое о чем — я забыла, о чем — и нашла здесь мистера Грея. У нас была такая приятная беседа о музыке. У нас совершенно одинаковые идеи. Нет; Я думаю, что наши идеи совершенно разные. Но он был самым приятным. Я так рад, что увидел его».

— Я очарован, любовь моя, совершенно очарован, — сказал лорд Генри, поднимая свои темные брови в форме полумесяца и глядя на них обоих с насмешливой улыбкой. — Извини, что опоздал, Дориан. Я пошел присматривать за куском старой парчи на Уордор-стрит, и мне пришлось часами торговаться за него. Нынче люди знают цену всему и ничего не ценят».

– Боюсь, мне пора идти, – воскликнула леди Генри, нарушая неловкое молчание своим глупым внезапным смехом. — Я обещал поехать с герцогиней. До свидания, мистер Грей. До свидания, Гарри. Вы обедаете вне дома, я полагаю? Я тоже. Возможно, увидимся у леди Торнбери.

— Осмелюсь сказать, моя дорогая, — сказал лорд Генри, закрывая за ней дверь, когда она, похожая на райскую птицу, которая всю ночь была на улице под дождем, выпорхнула из комнаты, оставив слабый запах франжипанни. . Затем он закурил сигарету и рухнул на диван.

– Никогда не женись на женщине с соломенными волосами, Дориан, – сказал он после нескольких затяжек.

— Почему, Гарри?

«Потому что они такие сентиментальные».

– Но я люблю сентиментальных людей.

«Никогда не женись, Дориан. Мужчины женятся, потому что устали; женщины, потому что они любопытны: обе разочарованы».

«Не думаю, что я выйду замуж, Гарри. Я слишком влюблен. Это один из ваших афоризмов. Я применяю это на практике, поскольку я делаю все, что вы говорите».

«Кого ты любишь?» — спросил лорд Генри после паузы.

– С актрисой, – покраснев, ответил Дориан Грей.

Лорд Генри пожал плечами. «Это довольно обычное дело дебют ».

— Ты бы так не сказал, если бы увидел ее, Гарри.

«Кто она?»

«Ее зовут Сибил Вейн».

«Никогда о ней не слышал».

«Ни у кого нет. Однако когда-нибудь люди это сделают. Она гений».

«Мой дорогой мальчик, ни одна женщина не гениальна. Женщины — декоративный пол. Им никогда нечего сказать, но они говорят это очаровательно. Женщины олицетворяют торжество материи над разумом, так же как мужчины олицетворяют торжество разума над моралью».

«Гарри, как ты можешь?»

«Мой дорогой Дориан, это правда. Я анализирую женщин в настоящее время, так что я должен знать. Тема не такая заумная, как я думал. Я обнаружил, что в конечном счете есть только два типа женщин: некрасивые и цветные. Некрасивые женщины очень полезны. Если вы хотите завоевать репутацию респектабельного человека, вам нужно просто пригласить их на ужин. Другие женщины очень очаровательны. Однако они допускают одну ошибку. Они рисуют, чтобы выглядеть моложе. Наши бабушки рисовали для того, чтобы попробовать и блестяще заговорить. Rouge и esprit раньше сочетались. Теперь все кончено. Пока женщина может выглядеть на десять лет моложе своей дочери, она вполне удовлетворена. Что касается разговоров, то в Лондоне всего пять женщин, с которыми стоит поговорить, и двух из них нельзя допустить в приличное общество. Однако расскажи мне о своей гениальности. Как долго вы знали ее?»

«Ах! Гарри, твои взгляды пугают меня.

«Неважно. Как долго вы знали ее?»

«Около трех недель».

– А где ты ее встретил?

«Я скажу тебе, Гарри, но ты не должен относиться к этому без сочувствия. Ведь этого никогда бы не случилось, если бы я не встретил тебя. Ты наполнил меня диким желанием узнать о жизни все. В течение нескольких дней после того, как я встретил тебя, казалось, что-то пульсирует в моих венах. Отдыхая в парке или прогуливаясь по Пикадилли, я смотрел на каждого, кто проходил мимо меня, и с безумным любопытством задавался вопросом, какой образ жизни они ведут. Некоторые из них меня очаровали. Другие наполнили меня ужасом. В воздухе витал изысканный яд. У меня была страсть к ощущениям… Итак, однажды вечером около семи часов я решил отправиться на поиски приключений. Я чувствовал, что этот наш серый чудовищный Лондон с его мириадами людей, его гнусными грешниками и его роскошными грехами, как вы однажды выразились, должен что-то приготовить для меня. Я мечтал о тысяче вещей. Простая опасность доставляла мне чувство удовольствия. Я вспомнил, что ты сказал мне в тот чудесный вечер, когда мы впервые вместе обедали, о том, что поиск красоты — это истинный секрет жизни. Не знаю, чего я ожидал, но я вышел и побрел на восток, вскоре заблудившись в лабиринте грязных улиц и черных голых площадей. Около половины девятого я проходил мимо нелепого маленького театра с большими пылающими газовыми рожками и безвкусными афишами. Безобразный еврей в самом дивном жилете, который я когда-либо видел в своей жизни, стоял у входа и курил гнусную сигару. У него были сальные локоны, а в центре грязной рубашки сверкал огромный бриллиант. — Есть коробочка, милорд? — сказал он, увидев меня, и снял шляпу с видом великолепного раболепия. В нем было что-то такое, Гарри, что меня забавляло. Он был таким монстром. Вы будете смеяться надо мной, я знаю, но я действительно пошел и заплатил целую гинею за театральную ложу. До сих пор не могу понять, почему я это сделал; и все же, если бы я этого не сделал, мой дорогой Гарри, если бы я не сделал этого, я бы пропустил величайший роман в своей жизни. Я вижу, ты смеешься. Это ужасно с твоей стороны!

«Я не смеюсь, Дориан; по крайней мере, я не смеюсь над тобой. Но не стоит говорить, что это величайший роман в вашей жизни. Вы должны сказать, первый роман в вашей жизни. Вы всегда будете любимы, и вы всегда будете влюблены в любовь. Большая страсть есть привилегия людей, которым нечего делать. Это единственное использование праздных классов страны. Не бойся. Для вас приготовлены изысканные вещи. Это только начало».

– Ты считаешь мою натуру такой мелкой? — сердито воскликнул Дориан Грей.

«Нет; Я думаю, твоя натура такая глубокая.

«Что вы имеете в виду?»

«Мой дорогой мальчик, люди, которые любят только раз в жизни, на самом деле поверхностны. То, что они называют своей преданностью и верностью, я называю либо апатией обычаев, либо недостатком воображения. Верность для эмоциональной жизни — то же, что последовательность для интеллектуальной жизни — просто признание в неудаче. Верность! Я должен проанализировать это как-нибудь. В нем заложена страсть к собственности. Есть много вещей, которые мы бы выбросили, если бы не боялись, что их подберут другие. Но я не хочу прерывать тебя. Продолжай свой рассказ».

«Ну, я очутился в противной маленькой частной ложе, и мне прямо в лицо смотрела вульгарная сценка. Я выглянул из-за занавески и оглядел дом. Безвкусица, сплошь амуры и рога изобилия, как третьеразрядный свадебный пирог. Галерея и яма были довольно заполнены, но два ряда обшарпанных партеров были совершенно пусты, и почти не было людей в том, что, я полагаю, они называли бельэтажем. Женщины ходили с апельсинами и имбирным пивом, и было ужасное потребление орехов».

«Должно быть, это было как в лучшие дни британской драмы».

«Как, мне кажется, и очень тоскливо. Я начал думать, что же мне делать, когда увидел афишу. Как ты думаешь, что это была за пьеса, Гарри?

«Я должен думать «Идиотский мальчик» или «Тупой, но невинный». Кажется, наши отцы любили такие произведения. Чем дольше я живу, Дориан, тем острее я чувствую, что все, что было хорошо для наших отцов, недостаточно хорошо для нас. В искусстве, как и в политике les grandperes ont toujours деликт ».

«Эта пьеса нас вполне устроила, Гарри. Это были Ромео и Джульетта. Должен признаться, что меня несколько раздражала мысль увидеть Шекспира в такой убогой дыре. Тем не менее, я чувствовал интерес, в каком-то смысле. Во всяком случае, я решил дождаться первого акта. Ужасный оркестр под руководством молодого еврея, сидевшего за треснутым роялем, чуть не прогнал меня, но, наконец, сцена была нарисована, и спектакль начался. Ромео был толстый пожилой джентльмен с надвинутыми бровями, хриплым трагическим голосом и фигурой, похожей на пивную бочку. Меркуцио был почти таким же плохим. Его играл низкий комик, который ввел свои собственные приколы и был в самых дружеских отношениях с ямой. Они оба были столь же гротескны, как и декорации, и выглядели так, как будто вышли из деревенской будки. Но Джульетта! Гарри, представьте себе девушку, едва достигшую семнадцати лет, с маленьким цветочным личиком, маленькой греческой головкой с заплетенными локонами темно-каштановых волос, глазами, которые были лиловыми колодцами страсти, губами, похожими на лепестки розы. Она была самой прекрасной вещью, которую я когда-либо видел в своей жизни. Ты сказал мне однажды, что пафос тебя не трогает, но эта красота, одна только красота, может наполнить твои глаза слезами. Говорю тебе, Гарри, я едва мог видеть эту девушку из-за тумана слез, который накрыл меня. И ее голос — я никогда не слышал такого голоса. Сначала он был очень низким, с глубокими мягкими нотами, которые, казалось, ложились на ухо поодиночке. Затем он стал немного громче и звучал как флейта или далекий гобой. В сцене в саду у него был тот трепетный экстаз, который слышишь перед рассветом, когда поют соловьи. Были моменты, позже, когда у него была дикая страсть скрипки. Вы знаете, как голос может взволновать человека. Твой голос и голос Сибиллы Вейн — две вещи, которые я никогда не забуду. Когда я закрываю глаза, я слышу их, и каждый из них говорит что-то свое. Я не знаю, чему следовать. Почему я не должен любить ее? Гарри, я люблю ее. Она для меня все в жизни. Ночь за ночью я хожу смотреть ее игру. Однажды вечером она Розалинда, а на следующий вечер она Имоджин. Я видел, как она умирала во мраке итальянской гробницы, высасывая яд из губ своего возлюбленного. Я видел, как она бродила по Арденскому лесу, переодевшись хорошеньким мальчиком в чулках, камзоле и изящном чепце. Она сошла с ума, предстала перед виновным королем и дала ему руту в одежде и горькие травы отведать. Она была невинна, и черные руки ревности сдавили ее тростниковую глотку. Я видел ее в любом возрасте и в любом костюме. Обычные женщины никогда не взывают к воображению. Они ограничены своим веком. Никакой гламур никогда не преображает их. Их умы известны так же легко, как их шляпки. Их всегда можно найти. Ни в одном из них нет тайны. Утром они катаются в парке, а днем болтают за чаепитиями. У них своя стереотипная улыбка и свои модные манеры. Они вполне очевидны. Но актриса! Какие разные актрисы! Гарри! почему ты не сказал мне, что единственная вещь, которую стоит любить, — это актриса?»

«Потому что я любил так много из них, Дориан».

«О да, ужасные люди с крашеными волосами и разрисованными лицами».

«Не скатывайтесь с крашеных волос и накрашенных лиц. Иногда в них есть необыкновенное очарование, — сказал лорд Генри.

«Жаль, что я не рассказал вам о Сибилле Вейн».

– Ты не мог не сказать мне, Дориан. Всю свою жизнь ты будешь рассказывать мне все, что делаешь».

«Да, Гарри, я верю, что это правда. Я не могу не рассказать вам кое-что. Вы оказываете на меня странное влияние. Если бы я когда-нибудь совершил преступление, я бы пришел и признался в нем тебе. Вы бы меня поняли.

«Такие, как ты, своевольные лучи жизни, не совершают преступлений, Дориан. Но я очень признателен за комплимент, тем не менее. А теперь скажи мне — передай мне спички, будь хорошим мальчиком — спасибо — какие у тебя на самом деле отношения с Сибилой Вейн?

Дориан Грей вскочил на ноги с раскрасневшимися щеками и горящими глазами. «Гарри! Сибилла Вейн священна!

– Только священные вещи достойны прикосновения, Дориан, – сказал лорд Генри со странным оттенком пафоса в голосе. «Но почему вы должны раздражаться? Я полагаю, что когда-нибудь она будет принадлежать вам. Когда кто-то любит, он всегда начинает с обмана самого себя и всегда заканчивает обманом других. Это то, что мир называет романтикой. Вы ее, во всяком случае, знаете?

«Конечно, я ее знаю. В первый вечер, когда я был в театре, ужасный старый еврей подошел к ложе после того, как спектакль закончился, и предложил провести меня за кулисы и познакомить с ней. Я разгневался на него и сказал ему, что Джульетта уже сотни лет как мертва и что ее тело покоится в мраморной гробнице в Вероне. Я думаю, судя по его безучастному изумленному взгляду, у него сложилось впечатление, что я выпила слишком много шампанского или что-то в этом роде.

«Я не удивлен».

«Потом он спросил меня, пишу ли я для какой-нибудь газеты. Я сказал ему, что даже не читал их. Он казался ужасно разочарованным этим и признался мне, что все драматические критики были в заговоре против него и что их всех можно купить».

«Неудивительно, что он был прав. Но, с другой стороны, судя по внешнему виду, большинство из них вовсе не может быть дорогим».

– Ну, он, кажется, думал, что они ему не по средствам, – засмеялся Дориан. «Однако к этому времени в театре уже гасили свет, и мне нужно было идти. Он хотел, чтобы я попробовал несколько сигар, которые он настоятельно рекомендовал. Я отказался. На следующую ночь я, конечно же, снова приехал на место. Увидев меня, он низко поклонился и заверил меня, что я щедрый покровитель искусства. Он был самым оскорбительным животным, хотя и питал необычайную страсть к Шекспиру. Однажды он сказал мне с видом гордости, что своими пятью банкротствами полностью обязан «Барду», как он упорно называл его. Он, кажется, считал это отличием.

– Это была честь, мой дорогой Дориан, большая честь. Большинство людей становятся банкротами из-за того, что слишком много вложили в прозу жизни. Погубить себя из-за поэзии — честь. Но когда вы впервые заговорили с мисс Сибил Вейн?

«Третья ночь. Она играла Розалинду. Я не мог не пойти вокруг. Я бросил ей цветы, и она посмотрела на меня — по крайней мере, мне показалось, что посмотрела. Старый еврей был настойчив. Он, казалось, был полон решимости увести меня за собой, и я согласился. Странно, что я не хотел знать ее, не так ли?

«Нет; Я так не думаю».

«Мой дорогой Гарри, почему?»

«Расскажу как-нибудь в другой раз. Теперь я хочу узнать о девушке.

«Сивилла? О, она была такой застенчивой и такой нежной. Есть в ней что-то детское. Когда я сказал ей, что думаю о ее выступлении, ее глаза широко раскрылись в изумлении, и она, казалось, совершенно не осознавала своей силы. Думаю, мы оба довольно нервничали. Старый еврей стоял, ухмыляясь, в дверях пыльной гримерки, произнося замысловатые речи о нас обоих, а мы стояли и смотрели друг на друга, как дети. Он настаивал на том, чтобы называть меня «Милорд», поэтому мне пришлось заверить Сибиллу, что я не такой. Она просто сказала мне: «Ты больше похож на принца». Я должен называть вас Прекрасным Принцем».0007

– Честное слово, Дориан, мисс Сибил умеет говорить комплименты.

«Ты не понимаешь ее, Гарри. Она считала меня просто персонажем в пьесе. Она ничего не знает о жизни. Она живет со своей матерью, увядшей усталой женщиной, которая в первую ночь играла леди Капулетти в каком-то пурпурном халате, и выглядит так, будто знавала лучшие дни.

«Я знаю этот взгляд. Меня это угнетает, — пробормотал лорд Генри, рассматривая свои кольца.

«Еврейка хотела рассказать мне свою историю, но я сказал, что меня это не интересует».

«Вы были совершенно правы. В чужих трагедиях всегда есть что-то бесконечно подлое».

«Сивилла — единственное, что меня волнует. Какое мне дело, откуда она? От ее маленькой головки до ее маленьких ножек она абсолютно и полностью божественна. Каждую ночь своей жизни я хожу посмотреть на ее выступление, и с каждой ночью она все более чудесна».

– По этой причине, я полагаю, ты теперь никогда не обедаешь со мной. Я подумал, что у тебя, должно быть, есть какой-нибудь любопытный роман под рукой. У вас есть; но это не совсем то, что я ожидал».

— Мой дорогой Гарри, мы каждый день либо обедаем, либо ужинаем вместе, и я несколько раз был с тобой в опере, — сказал Дориан, удивленно открывая голубые глаза.

«Ты всегда приходишь ужасно поздно».

– Ну, я не могу не пойти посмотреть игру Сивиллы, – воскликнул он, – хотя бы на один акт. Я жажду ее присутствия; и когда я думаю о чудесной душе, скрытой в этом маленьком теле из слоновой кости, я наполняюсь благоговением».

– Ты можешь поужинать со мной сегодня вечером, Дориан, не так ли?

Он покачал головой. «Сегодня она Имоджин, — ответил он, — а завтра вечером она будет Джульеттой».

«Когда она Сибилла Вейн?»

«Никогда».

«Поздравляю вас».

«Какой ты ужасный! Она — все великие героини мира в одном. Она больше, чем личность. Вы смеетесь, но я говорю вам, что она гениальна. Я люблю ее, и я должен заставить ее полюбить меня. Ты, знающий все тайны жизни, расскажи мне, как очаровать Сибиллу Вейн, чтобы она полюбила меня! Я хочу, чтобы Ромео ревновал. Я хочу, чтобы мертвые любовники мира услышали наш смех и загрустили. Я хочу, чтобы дуновение нашей страсти взбудило их прах в сознании, разбудило их пепел в боли. Боже мой, Гарри, как я ее боготворю! Он ходил взад и вперед по комнате, когда говорил. Лихорадочные красные пятна горели на его щеках. Он был ужасно взволнован.

Лорд Генри наблюдал за ним с тонким чувством удовольствия. Как он отличался теперь от того застенчивого испуганного мальчика, которого встретил в мастерской Бэзила Холлуорда! Его природа развилась, как цветок, расцвела алым пламенем. Из своего тайного убежища выползла его душа, и возникло желание встретить ее на пути.

– И что ты предлагаешь делать? — сказал наконец лорд Генри.

«Я хочу, чтобы вы с Бэзилом как-нибудь ночью пошли со мной и посмотрели, как она играет. У меня нет ни малейшего страха перед результатом. Вы наверняка признаете ее гениальность. Тогда мы должны вырвать ее из рук еврея. Она связана с ним на три года — по крайней мере, на два года и восемь месяцев — с настоящего времени. Я должен буду заплатить ему кое-что, конечно. Когда все это будет улажено, я возьму театр Вест-Энда и поставлю ее как следует. Она сделает мир таким же безумным, как и меня».

– Это невозможно, мой дорогой мальчик.

«Да, будет. В ней есть не только искусство, законченный художественный инстинкт, но и личность; и вы часто говорили мне, что личности, а не принципы, движут эпохой».

– Ну, в какую ночь пойдем?

«Посмотрим. Сегодня вторник. Починим завтра. Завтра она играет Джульетту.

«Хорошо. «Бристоль» в восемь часов; и я позову Бэзила».

«Не восемь, Гарри, пожалуйста. Половина седьмого. Мы должны быть там до того, как поднимется занавес. Вы должны увидеть ее в первом акте, где она встречает Ромео.

«Половина седьмого! Какой час! Это будет похоже на чаепитие с мясом или чтение английского романа. Должно быть семь. Ни один джентльмен не обедает раньше семи. Увидишь ли ты Бэзила между этим и потом? Или мне написать ему?

«Дорогой Василий! Я не видел его уже неделю. Это довольно ужасно с моей стороны, так как он прислал мне мой портрет в прекраснейшей раме, специально созданной им самим, и, хотя я немного завидую этой картине за то, что она на целый месяц моложе меня, я должен признать, что Я наслаждаюсь этим. Может быть, вам лучше написать ему. Я не хочу видеть его одного. Он говорит вещи, которые меня раздражают. Он дает мне хорошие советы».

Лорд Генри улыбнулся. «Люди очень любят отдавать то, в чем они больше всего нуждаются сами. Это то, что я называю глубиной щедрости».

– О, Василий молодец, а мне кажется, что он немножко мещанин. С тех пор, как я знаю тебя, Гарри, я понял это.

«Василий, мой милый мальчик, вкладывает в свою работу все, что есть в нем прелестного. Следствием этого является то, что у него не остается ничего для жизни, кроме его предрассудков, его принципов и его здравого смысла. Единственные художники, которых я когда-либо знал, которые лично восхитительны, — плохие художники. Хорошие художники существуют просто в том, что они делают, и, следовательно, совершенно не интересуются тем, что они из себя представляют. Великий поэт, действительно великий поэт, самое непоэтичное из всех созданий. Но низшие поэты совершенно очаровательны. Чем хуже их рифмы, тем живописнее они выглядят. Один только факт публикации сборника второсортных сонетов делает человека совершенно неотразимым. Он живет поэзией, которую не может написать. Другие пишут стихи, которые они не осмеливаются осознать».

— Интересно, это действительно так, Гарри? — сказал Дориан Грей, нанося на носовой платок духи из большого флакона с золотой крышкой, стоявшего на столе. — Должно быть, если ты так говоришь. А теперь я ухожу. Имоджен ждет меня. Не забывай о завтрашнем дне. До свидания.»

Когда он вышел из комнаты, тяжелые веки лорда Генри опустились, и он начал думать. Конечно, мало кто когда-либо интересовал его так сильно, как Дориан Грей, и тем не менее безумное обожание юноши кем-то другим не вызывало у него ни малейшего укола досады или ревности. Он был доволен этим. Это сделало его более интересным исследованием. Его всегда увлекали методы естествознания, но обычный предмет этой науки казался ему тривиальным и неважным. Итак, он начал с вивисекции самого себя, а закончил вивисекцией других. Человеческая жизнь — это казалось ему единственной вещью, которую стоит исследовать. По сравнению с ним не было ничего ценного. Действительно, наблюдая жизнь в ее странном горниле боли и наслаждения, нельзя было надеть на лицо стеклянную маску и удержаться от сернистых паров, которые беспокоили мозг и затуманивали воображение чудовищными фантазиями и бесформенными мечтами. Были яды настолько изощренные, что, чтобы узнать их свойства, надо было ими заболеть. Были болезни настолько странные, что нужно было пройти через них, чтобы понять их природу. И тем не менее, какая великая награда была получена! Каким прекрасным стал весь мир для одного! Отмечать любопытную жесткую логику страсти и эмоционально окрашенную жизнь интеллекта, наблюдать, где они сходятся и где расходятся, в какой точке сходятся, а в какой расходятся, — это было наслаждение. в этом! Какая разница, какова была стоимость? Никогда нельзя платить слишком высокую цену за какое-либо ощущение.

Он сознавал — и эта мысль вызывала в его карих агатовых глазах блеск удовольствия, — что именно через определенные его слова, музыкальные слова, сказанные с музыкальным изречением, душа Дориана Грея обратилась к этой белой девушке и преклонилась в поклоне перед ней. ее. В значительной степени парень был его собственным творением. Он сделал его преждевременным. Это было что-то. Простые люди ждали, пока жизнь раскроет им свои тайны, но немногим, избранным, тайны жизни открывались прежде, чем сбрасывалась завеса. Иногда это было следствием искусства, и главным образом искусства литературы, имевшего непосредственное отношение к страстям и интеллекту. Но время от времени его место занимала сложная личность, которая занимала должность искусства, действительно была в своем роде настоящим произведением искусства, жизнь имела свои изысканные шедевры, точно так же, как поэзия, скульптура или живопись.

Да, недоношенный парень. Он собирал урожай, когда была еще весна. Пульс и страсть юности были в нем, но он становился застенчивым. Было приятно наблюдать за ним. С его прекрасным лицом и прекрасной душой он вызывал удивление. Неважно, чем все закончилось, или суждено было закончиться. Он был подобен одному из тех грациозных персонажей театрализованного представления или спектакля, чьи радости кажутся далекими от человека, но чьи печали пробуждают чувство прекрасного, а чьи раны подобны алым розам.

Душа и тело, тело и душа — как они были загадочны! В душе был анимализм, а в теле были свои моменты одухотворенности. Чувства могли утончаться, а интеллект мог деградировать. Кто мог бы сказать, где кончился плотский импульс или начался психический импульс? Какими поверхностными были произвольные определения обычных психологов! И все же как трудно сделать выбор между утверждениями различных школ! Была ли душа тенью, сидящей в доме греха? Или тело действительно было в душе, как думал Джордано Бруно? Отделение духа от материи было тайной, и соединение духа с материей тоже было тайной.

Он начал задаваться вопросом, сможем ли мы когда-нибудь сделать психологию настолько абсолютной наукой, чтобы нам открывалась каждая маленькая пружинка жизни. Как бы то ни было, мы всегда неправильно понимали себя и редко понимали других. Опыт не имел этической ценности. Это было просто название, которое люди давали своим ошибкам. Моралисты, как правило, рассматривали его как способ предупреждения, приписывали ему определенную этическую эффективность в формировании характера, восхваляли его как нечто, что учит нас, чему следовать, и показывает, чего следует избегать. Но в опыте не было движущей силы. Оно было таким же мало активным делом, как и сама совесть. Все, что он действительно демонстрировал, это то, что наше будущее будет таким же, как наше прошлое, и что грех, который мы совершили однажды и с отвращением, мы будем делать много раз и с радостью.

Ему было ясно, что экспериментальный метод есть единственный метод, которым можно прийти к какому-нибудь научному анализу страстей; и, конечно же, Дориан Грей был предметом его рук и, казалось, обещал богатые и плодотворные результаты. Его внезапная безумная любовь к Сибилле Вейн представляла немаловажный психологический феномен. Несомненно, в этом было много общего с любознательностью, любознательностью и желанием новых впечатлений, но это была не простая, а очень сложная страсть. То, что было в нем от чисто чувственного инстинкта мальчишества, было превращено работой воображения, превращено в нечто, что казалось самому юноше далеким от чувства и тем более опасным. Именно страсти, о происхождении которых мы обманывались, сильнее всего тиранили нас. Нашими самыми слабыми мотивами были те, природу которых мы осознавали. Часто случалось так, что когда мы думали, что экспериментируем над другими, на самом деле мы экспериментировали над собой.

Пока лорд Генри сидел, мечтая об этих вещах, в дверь постучали, вошел его слуга и напомнил ему, что пора одеваться к обеду. Он встал и выглянул на улицу. Закат залил алым золотом верхние окна противоположных домов. Стекла светились, как пластины раскаленного металла. Небо над головой было похоже на увядшую розу. Он думал о юной огненно-красной жизни своего друга и думал о том, чем все это кончится.

Придя домой, около половины двенадцатого, он увидел телеграмму, лежащую на столе в прихожей. Он открыл его и обнаружил, что оно было от Дориана Грея. Это должно было сказать ему, что он помолвлен с Сибил Вейн.

«Мама, мама, я так счастлива!» — прошептала девушка, уткнувшись лицом в колени увядшей, усталой на вид женщины, которая, повернувшись спиной к пронзительному назойливому свету, сидела в единственном кресле в их обшарпанной гостиной. «Я так счастлив!» — повторила она. — И ты тоже должен быть счастлив!

Миссис Вейн вздрогнула и положила свои тонкие, набеленные висмутом руки на голову дочери. «Счастливый!» — повторила она. — Я только счастлива, Сивилла, когда вижу, как ты играешь. Вы не должны думать ни о чем, кроме своей игры. Мистер Айзекс был очень добр к нам, и мы должны ему денег.

Девушка подняла голову и надулась. — Деньги, мама? — воскликнула она. — Какое значение имеют деньги? Любовь — это больше, чем деньги».

«Г-н. Айзекс ссудил нам пятьдесят фунтов, чтобы мы расплатились с долгами и купили Джеймсу подходящую одежду. Ты не должна забывать об этом, Сивилла. Пятьдесят фунтов — это очень большая сумма. Мистер Айзекс был очень внимателен.

– Он не джентльмен, матушка, и я ненавижу, как он со мной разговаривает, – сказала девушка, вставая на ноги и подходя к окну.

– Не знаю, как бы мы без него обходились, – ворчливо ответила старуха.

Сибилла Вейн вскинула голову и рассмеялась. — Он нам больше не нужен, мама. Теперь нашей жизнью правит Прекрасный Принц». Затем она сделала паузу. Роза вздрогнула в ее крови и осветила ее щеки. Быстрое дыхание раздвинуло лепестки ее губ. Они дрожали. Какой-то южный ветер страсти пронесся над ней и взъерошил изящные складки ее платья. — Я люблю его, — просто сказала она.

«Глупый ребенок! глупый ребенок!» была попугайская фраза, брошенная в ответ. Движение скрюченных, украшенных фальшивыми драгоценностями пальцев придавало словам гротескность.

Девушка снова засмеялась. В ее голосе звучала радость птицы в клетке. Ее глаза уловили мелодию и повторили ее сиянием, а затем на мгновение закрылись, словно пытаясь скрыть свою тайну. Когда они открылись, туман сна окутал их.

Тонкогубая мудрость говорила ей с протертого стула, намекала на благоразумие, цитировала из той книги малодушия, автор которой притворяется здравым смыслом. Она не слушала. Она была свободна в своей тюрьме страсти. Ее принц, Прекрасный Принц, был с ней. Она призвала память переделать его. Она послала свою душу искать его, и она вернула его. Его поцелуй снова обжег ее губы. Ее веки были теплыми от его дыхания.

Тогда мудрость изменила свой метод и заговорила о шпионаже и открытии. Этот молодой человек может быть богат. В таком случае следует подумать о свадьбе. О раковину ее уха разбивались волны мирской хитрости. Стрелы ремесла, выпущенные ею. Она увидела движение тонких губ и улыбнулась.

Внезапно ей захотелось заговорить. Многословное молчание беспокоило ее. «Мама, мама, — плакала она, — почему он так любит меня? Я знаю, почему я люблю его. Я люблю его, потому что он такой, какой и должна быть любовь. Но что он видит во мне? Я недостоин его. И все же — почему, я не могу понять — хотя я чувствую себя настолько ниже его, я не чувствую себя смиренным. Я горжусь, ужасно горжусь. Мама, ты любила моего отца, как я люблю Прекрасного Принца?»

Пожилая женщина побледнела под крупной пудрой, облепившей ее щеки, и ее пересохшие губы дернулись от боли. Сибил бросилась к ней, обвила руками шею и поцеловала. «Прости меня, Мать. Я знаю, тебе больно говорить о нашем отце. Но тебе больно только потому, что ты так любила его. Не смотри так грустно. Я так же счастлив сегодня, как вы были двадцать лет назад. Ах! позволь мне быть счастливой вечно!»

«Дитя мое, ты слишком молод, чтобы думать о любви. Кроме того, что вы знаете об этом молодом человеке? Ты даже не знаешь его имени. Все это очень неудобно, и действительно, когда Джеймс уезжает в Австралию, а мне так много нужно обдумать, я должен сказать, что вам следовало проявить больше внимания. Однако, как я уже сказал, если он богат…»

«Ах! Мама, мама, позволь мне быть счастливой!»

Миссис Вейн взглянула на нее и одним из тех фальшивых театральных жестов, которые так часто становятся второй натурой актера на сцене, сжала ее в объятиях. В этот момент дверь открылась и в комнату вошел молодой парень с жесткими каштановыми волосами. У него было плотное телосложение, а руки и ноги были большими и несколько неуклюжими в движениях. Он не был так хорошо воспитан, как его сестра. Вряд ли можно было бы догадаться о тесных отношениях, существовавших между ними. Миссис Вейн устремила на него глаза и еще больше улыбнулась. Она мысленно возвела сына в достоинство публики. Она была уверена, что tableau было интересно.

– Я думаю, ты могла бы оставить для меня свои поцелуи, Сивилла, – сказал парень с добродушным ворчанием.

«Ах! но тебе не нравится, когда тебя целуют, Джим, — вскричала она. — Ты ужасный старый медведь. И она побежала через комнату и обняла его.

Джеймс Вейн с нежностью посмотрел в лицо своей сестры. — Я хочу, чтобы ты вышла со мной на прогулку, Сивилла. Не думаю, что когда-нибудь снова увижу этот ужасный Лондон. Я уверен, что не хочу».

— Сын мой, не говори таких ужасных вещей, — пробормотала миссис Вейн, вздохнув, взяв безвкусное театральное платье и начав его латать. Она была немного разочарована тем, что он не присоединился к группе. Это увеличило бы театральную живописность обстановки.

«Почему бы и нет, мама? Я серьезно.»

«Ты причиняешь мне боль, сын мой. Я верю, что вы вернетесь из Австралии в достатке. Я считаю, что в колониях нет никакого общества — ничего, что я бы назвал обществом, — поэтому, когда вы разбогатеете, вы должны вернуться и заявить о себе в Лондоне.

«Общество!» — пробормотал парень. «Я не хочу ничего об этом знать. Я хотел бы заработать немного денег, чтобы убрать вас и Сибил со сцены. Я ненавижу это.»

«О, Джим!» — смеясь, сказала Сивилла. — Как нехорошо с вашей стороны! Но ты действительно собираешься гулять со мной? Было бы здорово! Я боялся, что ты собираешься попрощаться с кем-то из своих друзей — с Томом Харди, который подарил тебе эту отвратительную трубку, или с Недом Лэнгтоном, который высмеивает тебя за то, что ты ее куришь. Очень мило с твоей стороны позволить мне провести твой последний день. Куда нам идти? Пойдемте в парк».

– Я слишком обшарпанный, – ответил он, нахмурившись. «В парк ходят только знатные люди».

– Ерунда, Джим, – прошептала она, поглаживая рукав его пальто.

Мгновение он колебался. — Очень хорошо, — сказал он наконец, — но не затягивайте с одеванием. Она танцевала за дверью. Было слышно, как она поет, когда она бежит наверх. Ее маленькие ножки шлепали над головой.

Он прошелся по комнате два или три раза. Затем он повернулся к неподвижной фигуре в кресле. — Мама, мои вещи готовы? он спросил.

— Готово, Джеймс, — ответила она, не сводя глаз с работы. Уже несколько месяцев ей было не по себе, когда она оставалась наедине со своим грубым суровым сыном. Ее поверхностная скрытная натура была обеспокоена, когда их взгляды встретились. Раньше она задавалась вопросом, не подозревает ли он что-нибудь. Молчание, поскольку он не сделал никаких других замечаний, стало для нее невыносимым. Она начала жаловаться. Женщины защищаются, нападая, точно так же, как они нападают, внезапно и странно капитулируя. — Надеюсь, Джеймс, ты будешь доволен своей морской жизнью, — сказала она. «Вы должны помнить, что это ваш собственный выбор. Возможно, вы вошли в офис адвоката. Адвокаты — очень уважаемый класс, и в деревне они часто обедают с лучшими семьями».

«Я ненавижу офисы и ненавижу клерков», — ответил он. — Но вы совершенно правы. Я выбрал свою собственную жизнь. Все, что я говорю, присматривай за Сивиллой. Не позволяйте ей причинить вред. Мама, ты должна присматривать за ней.

«Джеймс, ты действительно очень странно говоришь. Конечно, я присматриваю за Сивиллой.

«Я слышал, что один джентльмен каждый вечер приходит в театр и уходит поговорить с ней. Это правильно? Что об этом?»

«Вы говорите о вещах, которых не понимаете, Джеймс. В профессии мы привыкли получать много самого приятного внимания. Я сама получала много букетов одновременно. Это было тогда, когда актерское мастерство было действительно понято. Что касается Сивиллы, то я пока не знаю, серьезна ли ее привязанность. Но нет сомнения, что молодой человек, о котором идет речь, — совершенный джентльмен. Он всегда очень вежлив со мной. Кроме того, у него вид богатого человека, и цветы, которые он посылает, прекрасны».

– Ты ведь не знаешь его имени, – резко сказал парень.

— Нет, — ответила мать с безмятежным выражением лица. «Он пока не раскрыл своего настоящего имени. Я думаю, что это довольно романтично с его стороны. Вероятно, он из аристократии.

Джеймс Вейн закусил губу. «Присматривай за Сивиллой, матушка, — воскликнул он, — присматривай за ней».

«Сын мой, ты меня очень огорчаешь. Сивилла всегда под моей особой опекой. Конечно, если этот джентльмен богат, нет никаких причин, по которым она не могла бы заключить с ним союз. Я полагаю, что он из аристократии. У него все на это похоже, надо сказать. Это может быть самый блестящий брак для Сивиллы. Они были бы очаровательной парой. Его внешность действительно весьма замечательна; все их замечают».

Парень что-то бормотал себе под нос и барабанил по оконному стеклу грубыми пальцами. Он только повернулся, чтобы что-то сказать, когда дверь открылась и вбежала Сибилла.

«Какие вы оба серьезные!» воскликнула она. «В чем дело?»

– Ничего, – ответил он. «Я полагаю, что иногда нужно быть серьезным. До свидания, Мать; Я буду ужинать в пять часов. Все упаковано, кроме моих рубашек, так что вам не о чем беспокоиться.

– До свиданья, сын мой, – ответила она с натянуто-величавым поклоном.

Она была крайне раздражена тем тоном, который он принял с ней, и было что-то в его взгляде, что заставило ее испугаться.

— Поцелуй меня, мама, — сказала девочка. Ее цветочные губы коснулись иссохшей щеки и согрели ее иней.

«Дитя мое! мое дитя!» — воскликнула миссис Вейн, глядя в потолок в поисках воображаемой галереи.

— Пойдем, Сивилла, — нетерпеливо сказал ее брат. Он ненавидел жеманство своей матери.

Они вышли на мерцающий, продуваемый ветром солнечный свет и побрели по унылой Юстон-роуд. Прохожие с удивлением поглядывали на угрюмого грузного юношу, который в грубой, плохо сидящей одежде находился в компании такой изящной, утонченной на вид девушки. Он был похож на обычного садовника, идущего с розой.

Джим время от времени хмурился, ловя на себе пытливый взгляд какого-нибудь незнакомца. У него была та нелюбовь к тому, чтобы на него смотрели, которая приходит к гениям в конце жизни и никогда не покидает обыденность. Однако Сивилла совершенно не осознавала производимого ею эффекта. Ее любовь дрожала от смеха на ее губах. Она думала о Прекрасном Принце и, чтобы думать о нем еще больше, не говорила о нем, а болтала о корабле, на котором Джим собирался плыть, о золоте, которое он обязательно найдет, о чудесная наследница, чью жизнь он должен был спасти от злых бушрейнджеров в красных рубашках. Ибо он не должен был оставаться ни матросом, ни супергрузом, ни кем бы он ни собирался стать. О, нет! Существование моряка было ужасно. Представьте себе, что вы заперты в ужасном корабле, куда хриплые, горбатые волны пытаются проникнуть внутрь, а черный ветер сносит мачты и рвет паруса на длинные визжащие ленты! Он должен был оставить судно в Мельбурне, вежливо попрощаться с капитаном и немедленно отправиться на золотые прииски. Не прошло и недели, как он наткнулся на большой самородок чистого золота, самый большой самородок из когда-либо обнаруженных, и доставил его на побережье в фургоне, охраняемом шестью конными полицейскими. Бушрейнджеры должны были атаковать их трижды и потерпеть поражение с огромной бойней. Или нет. Он вообще не должен был ходить на золотые прииски. Это были ужасные места, где люди напивались, стреляли друг в друга в барах и сквернословили. Он должен был быть хорошим овцеводом, и однажды вечером, когда он ехал домой, он должен был увидеть прекрасную наследницу, которую уносит разбойник на вороном коне, и броситься в погоню и спасти ее. Конечно, она влюбится в него, а он в нее, и они поженятся, вернутся домой и будут жить в огромном доме в Лондоне. Да, его ждали восхитительные вещи. Но он должен быть очень хорошим, не выходить из себя и не тратить деньги по глупости. Она была всего на год старше его, но знала о жизни гораздо больше. Он также должен обязательно писать ей по почте и молиться каждую ночь перед сном. Бог был очень добр и присматривал за ним. Она помолится и за него, и через несколько лет он вернется домой богатым и счастливым.

Парень угрюмо выслушал ее и ничего не ответил. Ему было больно, когда он уезжал из дома.

Но не только это делало его мрачным и угрюмым. Каким бы неопытным он ни был, он все же остро ощущал опасность положения Сивиллы. Этот молодой денди, занимавшийся с ней любовью, мог причинить ей вред. Он был джентльменом и ненавидел его за это, ненавидел из-за какого-то любопытного расового инстинкта, который он не мог объяснить и который от этого тем более господствовал в нем. Он также сознавал поверхностность и тщеславие своей матери и видел в этом бесконечную опасность для Сивиллы и ее счастья. Дети начинают с любви к своим родителям; когда они становятся старше, они осуждают их; иногда они прощают их.

Его мать! У него на уме было что-то спросить у нее, что-то, о чем он размышлял в течение многих месяцев молчания. Случайная фраза, услышанная им в театре, тихая насмешка, дошедшая до его слуха однажды ночью, когда он ждал у служебного входа, вызвали вереницу ужасных мыслей. Он помнил это так, словно это был удар хлыстом по его лицу. Его брови сошлись в клиновидную борозду, и он с подергиванием боли прикусил нижнюю губу.

— Ты не слушаешь ни слова, что я говорю, Джим, — воскликнула Сивилла, — а я строю самые восхитительные планы на твое будущее. Скажи что-нибудь.

«Что вы хотите, чтобы я сказал?»

«О! что ты будешь хорошим мальчиком и не забудешь нас, — отвечала она, улыбаясь ему.

Он пожал плечами. — У тебя больше шансов забыть меня, чем у меня тебя, Сивилла.

Она покраснела. — Что ты имеешь в виду, Джим? она спросила.

«Я слышал, у тебя появился новый друг. Кто он? Почему ты не рассказал мне о нем? Он не хочет от тебя ничего хорошего.

«Стой, Джим!» — воскликнула она. — Вы не должны ничего говорить против него. Я люблю его.»

– Да ведь ты даже имени его не знаешь, – ответил парень. «Кто он? Я имею право знать».

«Его зовут Прекрасный Принц. Тебе не нравится имя. Ой! ты глупый мальчик! вы никогда не должны забывать об этом. Если бы вы только увидели его, вы бы подумали, что он самый замечательный человек в мире. Когда-нибудь ты встретишься с ним, когда вернешься из Австралии. Он тебе так понравится. Он всем нравится, и я… люблю его. Я хотел бы, чтобы вы могли прийти в театр сегодня вечером. Он будет там, а я буду играть Джульетту. Ой! как я буду играть! Представьте, Джим, влюбиться и сыграть Джульетту! Чтобы он там сидел! Играть на его радость! Я боюсь, что могу напугать компанию, напугать или увлечь их. Быть влюбленным — значит превзойти самого себя. Бедный ужасный мистер Айзекс будет кричать «гений» своим бездельникам в баре. Он проповедовал меня как догму; сегодня вечером он объявит меня как откровение. Я чувствую это. И это все его, только его, Прекрасный Принц, мой чудесный любовник, мой бог благодати. Но я беден рядом с ним. Бедный? Какое это имеет значение? Когда бедность вползает в дверь, любовь влетает в окно. Наши пословицы хотят переписать. Они были сделаны зимой, а сейчас лето; весна для меня, я думаю, настоящий танец цветов на голубом небе».

– Он джентльмен, – угрюмо сказал парень.

«Принц!» — музыкально воскликнула она. «Что вы еще хотите?»

«Он хочет поработить тебя».

«Я содрогаюсь при мысли о свободе».

«Я хочу, чтобы вы остерегались его».

«Видеть его — значит поклоняться ему; знать его — значит доверять ему».

«Сивилла, ты без ума от него».

Она рассмеялась и взяла его за руку. — Ты, дорогой старый Джим, говоришь так, как будто тебе сто лет. Когда-нибудь ты сам влюбишься. Тогда вы узнаете, что это такое. Не смотри так угрюмо. Конечно, тебе должно быть приятно думать, что, хотя ты и уезжаешь, ты оставляешь меня счастливее, чем когда-либо прежде. Жизнь была тяжелой для нас обоих, ужасно тяжелой и трудной. Но теперь все будет иначе. Ты идешь в новый мир, и я нашел его. Вот два стула; давайте сядем и посмотрим, как умные люди пройдут мимо».

Они заняли свои места среди толпы наблюдателей. Клумбы с тюльпанами через дорогу пылали, как пульсирующие огненные кольца. Белая пыль — казалось, дрожащее облако фиалкового корня — висела в задыхающемся воздухе. Ярко раскрашенные зонтики плясали и ныряли, как чудовищные бабочки.

Она заставила брата говорить о себе, своих надеждах, своих перспективах. Он говорил медленно и с усилием. Они передавали друг другу слова, как игроки у счетчиков игровых пропусков. Сивилла чувствовала себя подавленной. Она не могла передать свою радость. Слабая улыбка, изогнувшая этот угрюмый рот, была единственным эхом, которое она могла заслужить. Через некоторое время она замолчала. Вдруг она мельком увидела золотые волосы и смеющиеся губы, и в открытой карете с двумя дамами проехал мимо Дориан Грей.

Она вскочила на ноги. «Вот он!» воскликнула она.

«Кто?» — сказал Джим Вейн.

— Прекрасный Принц, — ответила она, глядя вслед Виктории.

Он вскочил и грубо схватил ее за руку. «Покажи его мне. Какой он? Укажите его. Я должен его увидеть!» — воскликнул он. но в этот момент карета герцога Бервика встала между ними, и когда она покинула место, карета выкатилась из парка.

— Он ушел, — печально пробормотала Сибилла. — Хотел бы я, чтобы ты его видел.

«Хотел бы я, ведь на небесах есть Бог, и если он когда-нибудь причинит тебе зло, я убью его».

Она с ужасом посмотрела на него. Он повторил свои слова. Они разрезают воздух, как кинжал. Люди вокруг начали таращиться. Дама, стоявшая рядом с ней, захихикала.

«Уходи, Джим; уходи, — прошептала она. Он упрямо следовал за ней, когда она проходила сквозь толпу. Он был рад тому, что сказал.

Когда они подошли к статуе Ахилла, она обернулась. В ее глазах была жалость, которая превратилась в смех на ее губах. Она покачала головой. — Ты глуп, Джим, совершенно глуп; вспыльчивый мальчик, вот и все. Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Вы не знаете, о чем говорите. Вы просто ревнивы и недобры. Ах! Я хочу, чтобы ты влюбился. Любовь делает людей добрыми, а то, что ты сказал, было злом.

– Мне шестнадцать, – ответил он, – и я знаю, что делаю. Мать тебе не помощник. Она не понимает, как ухаживать за тобой. Я бы хотел, чтобы я вообще не собирался в Австралию. У меня есть большой ум, чтобы бросить все это. Я бы так и сделал, если бы мои статьи не были подписаны».

«О, не будь таким серьезным, Джим. Ты как один из героев глупых мелодрам, в которых мама любила играть. Я не собираюсь с тобой ссориться. Я видел его, и о! видеть его — совершенное счастье. Мы не будем ссориться. Я знаю, что ты никогда не причинишь вреда тому, кого я люблю, не так ли?

— Не до тех пор, пока ты его любишь, я полагаю, — был угрюмый ответ.

«Я буду любить его вечно!» воскликнула она.

– А он?

«И навсегда!»

«Ему лучше».

Она отшатнулась от него. Затем она рассмеялась и положила руку ему на плечо. Он был просто мальчиком.

У Мраморной арки они остановили омнибус, который подъехал к их ветхому дому на Юстон-роуд. Было уже за пять часов, и Сивилле пришлось полежать пару часов, прежде чем действовать. Джим настоял на том, чтобы она сделала это. Он сказал, что скорее расстанется с ней, когда их матери не будет рядом. Она обязательно устроит сцену, а он терпеть не мог сцены любого рода.

В собственной комнате Сибил они расстались. В сердце юноши жила ревность и лютая убийственная ненависть к незнакомцу, который, как ему казалось, встал между ними. И все же, когда ее руки обвились вокруг его шеи, а пальцы зарылись в его волосы, он смягчился и поцеловал ее с искренней нежностью. Когда он спускался вниз, в его глазах были слезы.

Мать ждала его внизу. Когда он вошел, она проворчала на его непунктуальность. Он ничего не ответил, но сел за свою скудную еду. Мухи жужжали вокруг стола и ползали по испачканной скатерти. Сквозь грохот омнибусов и стук извозчиков он слышал гулкий голос, пожирающий каждую оставшуюся у него минуту.

Через некоторое время он оттолкнул тарелку и обхватил голову руками. Он чувствовал, что имеет право знать. Ему следовало сказать об этом раньше, если это было так, как он подозревал. Свинцовая от страха, его мать наблюдала за ним. Слова машинально сорвались с ее губ. Изорванный кружевной носовой платок дернулся в ее пальцах. Когда часы пробили шесть, он встал и пошел к двери. Потом он повернулся и посмотрел на нее. Их взгляды встретились. В ней он увидел дикий призыв к милосердию. Это привело его в ярость.

– Мама, я хочу тебя кое о чем спросить, – сказал он. Ее глаза рассеянно блуждали по комнате. Она ничего не ответила. «Скажи мне правду. Я имею право знать. Вы были женаты на моем отце?

Она глубоко вздохнула. Это был вздох облегчения. Ужасный момент, момент, которого она боялась день и ночь, недели и месяцы, наконец наступил, и все же она не чувствовала ужаса. Действительно, в какой-то мере это было для нее разочарованием. Вульгарная прямота вопроса требовала прямого ответа. Ситуация не была постепенно приведена в норму. Это было грубо. Это напомнило ей о плохой репетиции.

– Нет, – ответила она, удивляясь суровой простоте жизни.

– Мой отец тогда был негодяем! — воскликнул парень, сжимая кулаки.

Она покачала головой. «Я знал, что он не свободен. Мы очень любили друг друга. Если бы он был жив, он бы позаботился о нас. Не говори против него, сын мой. Он был твоим отцом и джентльменом. Действительно, у него были большие связи».

Клятва сорвалась с его губ. — Мне плевать на себя, — воскликнул он, — но не позволяйте Сивилле… Не правда ли, это джентльмен, который влюблен в нее или говорит, что влюблен? Полагаю, у меня тоже есть хорошие связи.

На мгновение женщину охватило отвратительное чувство унижения. Ее голова поникла. Она вытерла глаза трясущимися руками. — У Сивиллы есть мать, — пробормотала она. — У меня их не было.

Парень был тронут. Он подошел к ней и, наклонившись, поцеловал ее. «Извините, если я огорчил вас, спросив о моем отце, — сказал он, — но я ничего не мог поделать. Я должен идти. До свидания. Не забывайте, что теперь у вас будет только один ребенок, и поверьте мне, что если этот человек обидит мою сестру, я узнаю, кто он, выследю его и убью, как собаку. Клянусь.»

Преувеличенная глупость угрозы, сопровождавший ее страстный жест, безумные мелодраматические слова сделали жизнь ей живее. Она была знакома с атмосферой. Она вздохнула свободнее и впервые за много месяцев по-настоящему восхитилась своим сыном. Ей хотелось бы продолжить сцену в том же эмоциональном ключе, но он прервал ее. Пришлось сносить стволы и искать глушители. Ночлежный труженик сновал туда-сюда. Был торг с извозчиком. Момент терялся в вульгарных подробностях. С новым чувством разочарования она махнула рваным кружевным носовым платком из окна, когда ее сын уезжал. Она понимала, что великая возможность была упущена. Она утешала себя, говоря Сибилле, какой безрадостной, по ее мнению, будет ее жизнь теперь, когда у нее есть только один ребенок, о котором нужно заботиться. Она вспомнила эту фразу. Это доставило ей удовольствие. Об угрозе она ничего не сказала. Это было ярко и драматично выражено. Она чувствовала, что когда-нибудь они все будут смеяться над этим.

– Я полагаю, ты слышал новости, Бэзил? — сказал лорд Генри в тот вечер, когда Холлуорда проводили в маленькую отдельную комнату в «Бристоле», где был накрыт обед на троих.

— Нет, Гарри, — ответил художник, отдавая свою шляпу и пальто кланяющемуся официанту. «Что это такое? Надеюсь, ничего о политике! Они меня не интересуют. Едва ли в Палате общин найдется хоть один человек, достойный покраски, хотя многим из них не помешало бы немного побелить».

— Дориан Грей помолвлен, — сказал лорд Генри, наблюдая за ним, пока он говорил.

Холлуорд вздрогнул и нахмурился. «Дориан помолвлен!» воскликнул он. «Невозможный!»

«Это совершенно верно».

«Кому?»

«Какой-нибудь маленькой актрисе».

«Я не могу в это поверить. Дориан слишком благоразумен.

– Дориан слишком умен, чтобы время от времени не делать глупостей, мой дорогой Бэзил.

— Брак — это вряд ли то, что можно делать время от времени, Гарри.

– За исключением Америки, – лениво ответил лорд Генри. — Но я не говорил, что он женат. Я сказал, что он помолвлен. Есть большая разница. Я отчетливо помню, что был женат, но совершенно не помню, чтобы был помолвлен. Я склонен думать, что никогда не был помолвлен».

«Но подумай о рождении Дориана, его положении и богатстве. Было бы абсурдно, если бы он женился настолько ниже себя».

– Если ты хочешь, чтобы он женился на этой девушке, скажи ему это, Василий. Тогда он обязательно это сделает. Всякий раз, когда человек совершает совершенно глупый поступок, он всегда исходит из самых благородных побуждений».

«Надеюсь, с девушкой все в порядке, Гарри. Я не хочу видеть Дориана привязанным к какому-то мерзкому существу, которое может унизить его натуру и разрушить его интеллект.

— О, она лучше, чем хороша — она прекрасна, — пробормотал лорд Генри, потягивая из стакана вермут с апельсиновой настойкой. — Дориан говорит, что она красивая, и он не часто ошибается в подобных вещах. Ваш портрет ускорил его оценку внешности других людей. Среди прочего, это имело превосходный эффект. Мы должны увидеться с ней сегодня вечером, если этот мальчик не забудет о своей встрече.

«Вы серьезно?»

«Совершенно серьезно, Василий. Я был бы несчастен, если бы думал, что когда-нибудь стану более серьезным, чем сейчас».

— Но ты одобряешь это, Гарри? — спросил художник, ходя взад и вперед по комнате и кусая губу. «Возможно, вы не можете этого одобрить. Это какое-то глупое увлечение».

«Я никогда ничего не одобряю и не осуждаю сейчас. Это абсурдное отношение к жизни. Мы посланы в мир не для того, чтобы высказывать свои моральные предрассудки. Я никогда не обращаю внимания на то, что говорят простые люди, и никогда не вмешиваюсь в то, что делают очаровательные люди. Если меня восхищает какая-то личность, то любой способ выражения, который эта личность выбирает, вызывает у меня абсолютное восхищение. Дориан Грей влюбляется в красивую девушку, играющую роль Джульетты, и предлагает жениться на ней. Почему нет? Если бы он женился на Мессалине, он был бы не менее интересен. Ты же знаешь, я не сторонник брака. Настоящим недостатком брака является то, что он делает человека бескорыстным. А бескорыстные люди бесцветны. Им не хватает индивидуальности. Тем не менее, есть определенные темпераменты, которые брак усложняет. Они сохраняют свой эгоизм и добавляют к нему множество других эго. Они вынуждены жить более чем одной жизнью. Они становятся более высокоорганизованными, а быть высокоорганизованным и является, как мне кажется, целью существования человека. Кроме того, каждый опыт ценен, и что бы ни говорили против брака, это, безусловно, опыт. Я надеюсь, что Дориан Грей сделает эту девушку своей женой, страстно обожает ее полгода, а потом вдруг увлечется кем-то другим. Он был бы замечательным учеником».

— Ты не имеешь в виду ни единого слова, Гарри; ты знаешь, что нет. Если бы жизнь Дориана Грея была испорчена, никому не было бы грустнее, чем вам. Ты намного лучше, чем притворяешься».

Лорд Генри рассмеялся. «Причина, по которой нам всем нравится так хорошо думать о других, заключается в том, что мы все боимся за себя. Основа оптимизма — сплошной ужас. Мы думаем, что мы щедры, потому что приписываем нашему ближнему обладание теми добродетелями, которые, вероятно, принесут нам пользу. Мы хвалим банкира за то, что можем превысить наш счет, и находим хорошие качества в разбойнике с большой дороги в надежде, что он пощадит наши карманы. Я имею в виду все, что я сказал. Я испытываю величайшее презрение к оптимизму. Что касается испорченной жизни, то испорчена только та жизнь, рост которой остановлен. Если вы хотите испортить природу, вам нужно просто изменить ее. Насчет женитьбы, конечно, это было бы глупо, но есть и другие, более интересные связи между мужчиной и женщиной. Я обязательно буду поощрять их. У них есть очарование быть модными. А вот и сам Дориан. Он расскажет вам больше, чем я».

«Мой дорогой Гарри, мой дорогой Бэзил, вы оба должны меня поздравить!» — сказал юноша, сбрасывая свой вечерний плащ с атласными крыльями и пожимая каждому из своих друзей руки по очереди. «Я никогда не был так счастлив. Конечно, внезапно — все действительно восхитительно. И все же мне кажется, что это единственное, что я искал всю свою жизнь». Он покраснел от волнения и удовольствия и выглядел необыкновенно красивым.

— Я надеюсь, что ты всегда будешь очень счастлив, Дориан, — сказал Холлуорд, — но я не совсем прощаю тебя за то, что ты не сообщил мне о своей помолвке. Дай знать Гарри.

— И я не прощаю вас за то, что вы опоздали к обеду, — вмешался лорд Генри, положив руку на плечо юноши и улыбаясь. «Пойдемте, сядем и попробуем, что из себя представляет новый шеф-повар , а потом вы нам расскажете, как все получилось».

– Рассказывать особо нечего, – воскликнул Дориан, когда они заняли свои места за маленьким круглым столом. «Произошло вот что. После того как я ушел от вас вчера вечером, Гарри, я оделся, поужинал в маленьком итальянском ресторанчике на Руперт-стрит, с которым вы меня познакомили, и в восемь часов пошел в театр. Сибилла играла Розалинду. Конечно, декорации были ужасны, а Орландо нелеп. Но Сивилла! Вы бы видели ее! Когда она появилась в одежде своего мальчика, она была просто великолепна. На ней была бархатная куртка цвета мха с коричневыми рукавами, узкие коричневые чулки с перекрестными подвязками, изящная зеленая шапочка с ястребиным пером, зацепившимся за драгоценный камень, и плащ с капюшоном на тускло-красной подкладке. Никогда еще она не казалась мне более изысканной. У нее была вся нежная грация той статуэтки Танагры, которая стоит у вас в мастерской, Бэзил. Ее волосы обрамляли лицо, как темные листья вокруг бледной розы. Что же касается ее игры, то вы увидите ее сегодня вечером. Она просто прирожденный художник. Я сидел в грязном ящике в полном восторге. Я забыл, что я был в Лондоне и в девятнадцатом веке. Я был далеко со своей любовью в лесу, который никогда не видел ни один человек. Когда спектакль закончился, я подошел и заговорил с ней. Когда мы сидели вдвоем, вдруг в ее глазах появилось выражение, которого я никогда раньше не видел. Мои губы приблизились к ее. Мы поцеловались. Я не могу описать вам, что я чувствовал в тот момент. Мне казалось, что вся моя жизнь сузилась до одной совершенной точки розовой радости. Она вся дрожала и тряслась, как белый нарцисс. Затем она бросилась на колени и поцеловала мои руки. Я чувствую, что не должен рассказывать тебе всего этого, но ничего не могу поделать. Конечно, наша помолвка — гробовая тайна. Она даже не сказала своей матери. Я не знаю, что скажут мои опекуны. Лорд Рэдли наверняка будет в ярости. Мне все равно. Я достигну совершеннолетия менее чем через год, и тогда я смогу делать все, что захочу. Я был прав, Бэзил, не правда ли, что извлек любовь из поэзии и нашел свою жену в пьесах Шекспира? Губы, которые Шекспир научил говорить, прошептали мне на ухо свою тайну. Меня обнимали руки Розалинды, и я целовал Джульетту в губы».

– Да, Дориан, я полагаю, вы были правы, – медленно произнес Холлуорд.

– Вы видели ее сегодня? — спросил лорд Генри.

Дориан Грей покачал головой. «Я оставил ее в лесу Арден; Я найду ее в саду в Вероне.

Лорд Генри задумчиво потягивал шампанское. — В каком именно месте ты упомянул слово «брак», Дориан? И что она сказала в ответ? Возможно, вы забыли обо всем этом».

«Мой дорогой Гарри, я не рассматривал это как деловую сделку и не делал никаких официальных предложений. Я сказал ей, что люблю ее, а она сказала, что недостойна быть моей женой. Не достоин! Ведь весь мир для меня ничто по сравнению с ней.

– Женщины удивительно практичны, – пробормотал лорд Генри, – гораздо практичнее, чем мы. В таких ситуациях мы часто забываем что-нибудь сказать о браке, и они всегда напоминают нам».

Холлуорд положил руку на его руку. — Не надо, Гарри. Ты разозлил Дориана. Он не такой, как другие мужчины. Он никогда никому не принесет несчастья. Его природа слишком хороша для этого.

Лорд Генри посмотрел через стол. — Дориан никогда на меня не злится, — ответил он. «Я задал этот вопрос по самой лучшей причине, по той единственной причине, которая оправдывает любые вопросы, — простое любопытство. У меня есть теория, что это всегда женщины делают нам предложение, а не мы делаем предложение женщинам. За исключением, конечно, жизни среднего класса. Но тогда средний класс не современный».

Дориан Грей рассмеялся и вскинул голову. — Ты совершенно неисправим, Гарри; но я не против. На тебя невозможно злиться. Когда вы увидите Сибиллу Вейн, вы почувствуете, что человек, который мог бы причинить ей зло, был бы зверем, зверем без сердца. Я не понимаю, как можно хотеть опозорить то, что он любит. Я люблю Сибил Вейн. Я хочу возвести ее на золотой пьедестал и увидеть, как мир поклоняется женщине, которая принадлежит мне. Что такое брак? Непреложная клятва. Вы издеваетесь над ним за это. Ах! не издевайся. Это безотзывная клятва, которую я хочу принять. Ее доверие делает меня верным, ее вера делает меня хорошим. Когда я с ней, я сожалею обо всем, чему ты меня научил. Я становлюсь другим, чем вы меня знали. Я изменился, и одно лишь прикосновение руки Сибиллы Вейн заставляет меня забыть вас и все ваши ошибочные, увлекательные, ядовитые, восхитительные теории.

– А это…? — спросил лорд Генри, накладывая себе салат.

«О, ваши теории о жизни, ваши теории о любви, ваши теории об удовольствии. Все твои теории, Гарри.

– Удовольствие – единственное, о чем стоит иметь теорию, – ответил он своим медленным мелодичным голосом. «Но я боюсь, что не могу претендовать на свою теорию как на собственную. Он принадлежит Природе, а не мне. Удовольствие — это испытание Природы, ее знак одобрения. Когда мы счастливы, мы всегда хороши, но когда мы хороши, мы не всегда счастливы».

«Ах! но что ты подразумеваешь под добром? — воскликнул Бэзил Холлуорд.

– Да, – повторил Дориан, откинувшись на спинку стула и глядя на лорда Генри поверх тяжелых гроздей пурпурногубых ирисов, стоявших в центре стола, – что ты имеешь в виду под добром, Гарри?

— Быть хорошим — значит быть в гармонии с собой, — ответил он, дотрагиваясь бледными тонкими пальцами до тонкой ножки стакана. «Раздор — это принуждение к гармонии с другими. Собственная жизнь — вот что важно. Что касается жизни ближних, то, если хочешь быть ханжой или пуританином, можно выставлять напоказ свои моральные взгляды на них, но они не его забота. Кроме того, индивидуализм имеет действительно более высокую цель. Современная мораль состоит в принятии стандарта своего возраста. Я считаю, что для любого культурного человека принять стандарт своего возраста есть форма величайшей безнравственности».

– Но ведь если жить только для себя, Гарри, за это приходится платить ужасную цену? предложил художник.

«Да, у нас сейчас за все завышают цены. Мне кажется, настоящая трагедия бедняков в том, что они не могут позволить себе ничего, кроме самоотречения. Красивые грехи, как и красивые вещи, — привилегия богатых».

«Платить нужно иначе, чем деньгами».

– Какими способами, Василий?

«О! Мне хотелось бы в угрызениях совести, в страдании, в… ну, в сознании униженности.

Лорд Генри пожал плечами. «Мой дорогой друг, средневековое искусство очаровательно, но средневековые эмоции устарели. Конечно, их можно использовать в художественной литературе. Но тогда в художественном произведении можно использовать только то, что перестали использовать на самом деле. Поверьте мне, ни один цивилизованный человек никогда не сожалеет об удовольствии, и ни один нецивилизованный человек никогда не знает, что такое удовольствие.

— Я знаю, что такое удовольствие, — воскликнул Дориан Грей. «Это обожание кого-то».

– Это уж точно лучше, чем быть обожаемым, – ответил он, поигрывая фруктами. «Быть обожаемым — неприятность. Женщины относятся к нам так же, как человечество относится к своим богам. Они боготворят нас и всегда мешают нам сделать что-нибудь для них».

– Я должен был сказать, что все, что они просят, они сначала дали нам, – серьезно пробормотал парень. «Они создают любовь в нашей природе. Они имеют право потребовать его обратно».

– Совершенно верно, Дориан, – воскликнул Холлуорд.

– Ничто не бывает до конца верным, – сказал лорд Генри.

– Это так, – перебил Дориан. — Ты должен признать, Гарри, что женщины отдают мужчинам самое золото своей жизни.

– Возможно, – вздохнул он, – но неизменно хотят вернуть такой мелочью. Это беспокойство. Женщины, как выразился один остроумный француз, внушают нам желание творить шедевры и всегда мешают нам их осуществить».

«Гарри, ты ужасен! Я не знаю, почему ты мне так нравишься».

— Я всегда буду тебе нравиться, Дориан, — ответил он. «Не хотите ли кофе, ребята? Официант, принесите кофе и прекрасное шампанское и немного сигарет. Нет, не обращайте внимания на сигареты — у меня есть. Бэзил, я не могу позволить тебе курить сигары. У тебя должна быть сигарета. Сигарета – это совершенный вид совершенного удовольствия. Это изысканно, и это оставляет человека неудовлетворенным. Чего еще можно желать? Да, Дориан, ты всегда будешь любить меня. Я представляю вам все грехи, на совершение которых у вас никогда не хватило смелости».

— Что за глупости ты говоришь, Гарри! — воскликнул парень, прикуривая от огнедышащего серебряного дракона, которого официант поставил на стол. «Спустимся в театр. Когда Сивилла выйдет на сцену, у вас появится новый идеал жизни. Она будет представлять для вас нечто такое, чего вы никогда не знали».

— Я все знал, — сказал лорд Генри с усталым выражением в глазах, — но я всегда готов к новому чувству. Боюсь, однако, что для меня, во всяком случае, такого не существует. Тем не менее, ваша замечательная девушка может привести меня в восторг. Я люблю играть. Это намного реальнее, чем жизнь. Давайте идти. Дориан, ты пойдешь со мной. Мне очень жаль, Бэзил, но в карете есть место только для двоих. Вы должны следовать за нами в экипаже.

Они встали и надели пальто, попивая кофе стоя. Художник молчал и был озабочен. Над ним была тьма. Он не мог вынести этого брака, и тем не менее он казался ему лучше многих других вещей, которые могли бы произойти. Через несколько минут все спустились вниз. Он поехал один, как и было условлено, и смотрел на мигалки маленького экипажа впереди него. Его охватило странное чувство потери. Он чувствовал, что Дориан Грей никогда больше не будет для него тем, чем он был в прошлом. Жизнь встала между ними… Его глаза потемнели, а многолюдные пылающие улицы расплылись перед глазами. Когда такси подъехало к театру, ему показалось, что он постарел на несколько лет.

Почему-то в эту ночь в доме было тесно, и встретивший их у дверей толстый управляющий-еврей сиял от уха до уха маслянистой трепетной улыбкой. Он проводил их до ложи с каким-то напыщенным смирением, размахивая толстыми, украшенными драгоценностями руками и говоря во весь голос. Дориан Грей ненавидел его больше, чем когда-либо. Ему казалось, что он пришел искать Миранду и был встречен Калибаном. Лорд Генри, с другой стороны, весьма любил его. По крайней мере, он заявил, что знает, и настаивал на том, чтобы пожать ему руку и уверить, что он горд встретить человека, который открыл настоящего гения и разорился из-за поэта. Холлуорд развлекался, наблюдая за лицами в яме. Жара была ужасно удушающей, и огромный солнечный свет пылал, как чудовищный георгин с лепестками желтого огня. Молодежь на галерее сняла пальто и жилеты и повесила их за борт. Они разговаривали друг с другом через театр и делились своими апельсинами с безвкусными девушками, которые сидели рядом с ними. Некоторые женщины смеялись в яме. Их голоса были ужасно пронзительными и диссонирующими. Из бара донесся звук лопающихся пробок.

«Какое место, чтобы найти свою божественность!» — сказал лорд Генри.

«Да!» — ответил Дориан Грей. «Именно здесь я нашел ее, и она божественна за пределами всего живого. Когда она будет действовать, вы забудете обо всем. Эти обычные грубые люди с их грубыми лицами и грубыми жестами становятся совсем другими, когда она на сцене. Они молча сидят и смотрят на нее. Они плачут и смеются, когда она хочет, чтобы они это делали. Она делает их отзывчивыми, как скрипка. Она их одухотворяет, и чувствуешь, что они из той же плоти и крови, что и ты».

«Из такой же плоти и крови, как ты сам! О, я надеюсь, что нет!» — воскликнул лорд Генри, разглядывая посетителей галереи через свой бинокль.

– Не обращай на него внимания, Дориан, – сказал художник. «Я понимаю, что вы имеете в виду, и я верю в эту девушку. Любой, кого ты любишь, должен быть чудесен, и любая девушка, производящая описанное тобой впечатление, должна быть прекрасной и благородной. Одухотворить свой возраст — это то, что стоит делать. Если эта девушка может дать душу тем, кто жил без нее, если она может создать ощущение красоты в людях, чья жизнь была грязной и уродливой, если она может лишить их эгоизма и одарить их слезами о горестях, которые не являются своей собственной, она достойна всего вашего обожания, достойна обожания всего мира. Этот брак совершенно правильный. Сначала я так не думал, но теперь признаю. Боги создали Сибиллу Вейн для тебя. Без нее ты был бы неполноценным».

– Спасибо, Бэзил, – ответил Дориан Грей, пожимая ему руку. — Я знал, что ты меня поймешь. Гарри такой циничный, он меня пугает. Но вот оркестр. Это довольно ужасно, но длится всего около пяти минут. Затем поднимется занавес, и вы увидите девушку, которой я собираюсь отдать всю свою жизнь, которой я отдал все, что есть во мне хорошего».

Через четверть часа, среди необычайной суматохи аплодисментов, на сцену вышла Сибилла Вейн. Да, на нее, безусловно, было приятно смотреть — одно из самых прелестных существ, подумал лорд Генри, которых он когда-либо видел. В ее застенчивой грации и испуганных глазах было что-то от олененка. Слабый румянец, словно тень розы в серебряном зеркале, выступил на ее щеках, когда она взглянула на переполненный энтузиазмом дом. Она отступила на несколько шагов, и губы ее, казалось, дрожали. Бэзил Холлуорд вскочил на ноги и начал аплодировать. Неподвижно, как во сне, сидел Дориан Грей, глядя на нее. Лорд Генри посмотрел сквозь очки и пробормотал: «Очаровательно! очаровательный!»

Сцена была зала дома Капулетти, и Ромео в одежде пилигрима вошел с Меркуцио и другими своими друзьями. Оркестр, каким бы он ни был, заиграл несколько музыкальных тактов, и танец начался. Сквозь толпу неуклюжих, плохо одетых актеров Сибилла Вейн двигалась, как существо из более прекрасного мира. Ее тело качалось, пока она танцевала, как качается растение в воде. Изгибы ее шеи были изгибами белой лилии. Ее руки, казалось, были сделаны из холодной слоновой кости.

Тем не менее, она была на удивление вялой. Она не выказала признаков радости, когда ее взгляд остановился на Ромео. Несколько слов, которые она должна была сказать —

Добрый пилигрим, ты слишком много ошибаешься,
Что показывает в этом учтивая преданность;
Ибо у святых есть руки, которых касаются руки паломников,
И ладонь к ладони — поцелуй святых ладоней —

с последующим кратким диалогом были произнесены в совершенно искусственной манере. Голос был изысканный, но с точки зрения тона абсолютно фальшивый. Ошибся в цвете. Это отняло у стиха всю жизнь. Это сделало страсть нереальной.

Дориан Грей побледнел, глядя на нее. Он был озадачен и обеспокоен. Ни один из его друзей не осмелился сказать ему что-либо. Она казалась им абсолютно некомпетентной. Они были ужасно разочарованы.

И все же они считали, что настоящим испытанием для любой Джульетты является сцена на балконе второго акта. Они ждали этого. Если она потерпела неудачу там, в ней ничего не было.

Она выглядела очаровательно, когда вышла в лунном свете. Этого нельзя было отрицать. Но зрелищность ее игры была невыносима и становилась все хуже по мере того, как она шла. Ее жесты стали нелепо искусственными. Она слишком подчеркнула все, что хотела сказать. Красивый пассаж —

Ты знаешь, что маска ночи на моем лице,
Иначе девичий румянец окрасил бы мою щеку
За то, что ты слышал, что я говорил сегодня ночью —

декламировал с болезненной точностью школьницы, которую научил декламировать какой-то второсортный профессор красноречия. Когда она перегнулась через балкон и дошла до этих замечательных строк —

Хоть я и рад за тебя,
Мне не радостен этот договор сегодня ночью:
Слишком опрометчив, слишком необдуман, слишком внезапен;
Слишком похоже на молнию, которая перестает быть
Прежде чем можно сказать: «Она светит». Милая, спокойной ночи!
Этот бутон любви в созревшем дыхании лета
Может оказаться прекрасным цветком, когда мы встретимся в следующий раз—

она произнесла эти слова так, как будто они не имели для нее смысла. Это была не нервозность. В самом деле, она была далека от того, чтобы нервничать, она была абсолютно самодостаточна. Это было просто плохое искусство. Она была полным провалом.

Даже обычная необразованная публика ямы и галереи потеряла интерес к спектаклю. Они забеспокоились, начали громко разговаривать и свистеть. Еврей-менеджер, стоявший в конце бельэтажа, топнул ногами и выругался в ярости. Единственным невозмутимым человеком была сама девушка.

Когда второй акт закончился, раздался шквал шипения, и лорд Генри встал со стула и надел пальто. «Она довольно красива, Дориан, — сказал он, — но она не умеет играть. Пойдем».

– Я досмотрю пьесу, – ответил мальчик жестким горьким голосом. — Мне ужасно жаль, что я заставил тебя потратить вечер зря, Гарри. Я извиняюсь перед вами обоими».

– Мой дорогой Дориан, я думаю, что мисс Вейн больна, – перебил Холлуорд. — Мы придем как-нибудь в другой вечер.

– Хотел бы я, чтобы она была больна, – ответил он. «Но она кажется мне просто черствой и холодной. Она совсем изменилась. Прошлой ночью она была великой художницей. Сегодня она просто заурядная посредственная актриса.

– Не говори так ни о ком, кого любишь, Дориан. Любовь — более чудесная вещь, чем искусство».

«И то, и другое — просто формы подражания», — заметил лорд Генри. — Но отпусти нас. Дориан, ты не должен больше здесь оставаться. Нехорошо для нравственности видеть плохую игру. Кроме того, я не думаю, что вы захотите, чтобы ваша жена играла, так что какая разница, если она будет играть Джульетту, как деревянную куклу? Она очень милая, и если она так же мало знает о жизни, как и об актерском мастерстве, она будет восхитительным опытом. Есть только два типа людей, которые действительно очаровательны: люди, которые знают абсолютно все, и люди, которые абсолютно ничего не знают. Боже мой, мой дорогой мальчик, не смотри так трагично! Секрет сохранения молодости заключается в том, чтобы никогда не испытывать неподобающих эмоций. Приходи в клуб с Бэзилом и мной. Мы будем курить сигареты и пить за красоту Сибиллы Вейн. Она красивая. Чего еще вы можете желать?»

— Уходи, Гарри, — закричал парень. «Я хочу побыть одна. Василий, ты должен идти. Ах! разве ты не видишь, что мое сердце разрывается?» Горячие слезы выступили у него на глазах. Его губы задрожали, и, бросившись к задней части ящика, он прислонился к стене, спрятав лицо в ладонях.

— Пойдем, Бэзил, — сказал лорд Генри со странной нежностью в голосе, и оба молодых человека вышли вместе.

Через несколько мгновений вспыхнули рампы, и в третьем акте поднялся занавес. Дориан Грей вернулся на свое место. Он выглядел бледным, гордым и равнодушным. Спектакль затянулся и казался бесконечным. Половина публики вышла, топая тяжелыми сапогами и смеясь. Все было на фиаско . Последний акт был сыгран при почти пустых скамейках. Занавес опустился под хихиканье и какие-то стоны.

Как только все закончилось, Дориан Грей бросился за кулисы в гримерку. Девушка стояла там одна, с выражением триумфа на лице. Ее глаза горели изысканным огнем. В ней было сияние. Ее приоткрытые губы улыбались какой-то своей тайне.

Когда он вошел, она посмотрела на него, и на ее лице появилось выражение бесконечной радости. — Как плохо я поступил сегодня, Дориан! воскликнула она.

«Ужасно!» — ответил он, глядя на нее с изумлением. «Ужасно! Это было ужасно. Ты болен? Вы понятия не имеете, что это было. Вы не представляете, как я страдал».

Девушка улыбнулась. — Дориан, — ответила она, задержавшись на его имени с протяжной музыкой в голосе, словно оно было слаще меда для красных лепестков ее рта. — Дориан, ты должен был понять. Но теперь ты понимаешь, не так ли?

«Понял что?» — сердито спросил он.

«Почему я был так плох сегодня ночью. Почему я всегда буду плохим. Почему я больше никогда не буду вести себя хорошо».

Он пожал плечами. — Вы больны, я полагаю. Когда вы больны, вы не должны действовать. Вы делаете себя смешным. Моим друзьям было скучно. Мне было скучно.»

Казалось, она его не слушала. Она преобразилась от радости. Экстаз счастья овладел ею.

— Дориан, Дориан, — воскликнула она, — до того, как я узнала тебя, актерство было единственной реальностью моей жизни. Я жил только в театре. Я думал, что все это правда. В одну ночь я была Розалиндой, а в другую — Порцией. Радость Беатриче была моей радостью, и горести Корделии были и моими. Я верил во все. Простые люди, которые действовали со мной, казались мне богоподобными. Нарисованные сцены были моим миром. Я не знал ничего, кроме теней, и считал их реальными. Ты пришла — о, моя прекрасная любовь! — и ты освободила мою душу из тюрьмы. Ты научил меня, что такое реальность на самом деле. Сегодня впервые в жизни я увидел пустоту, фальшь, глупость пустого театрализованного представления, в котором я всегда играл. Сегодня ночью я впервые осознал, что Ромео безобразен, стар и накрашен, что лунный свет в саду фальшив, что декорации вульгарны и что слова, которые я должен произнести, нереальны. были не мои слова, не то, что я хотел сказать. Вы принесли мне нечто высшее, нечто, отражением чего является все искусство. Ты заставил меня понять, что такое любовь на самом деле. Моя любовь! Моя любовь! Прекрасный Принц! Принц жизни! Меня тошнит от теней. Ты для меня больше, чем любое искусство. Какое мне дело до кукол из пьесы? Когда я пришел сегодня вечером, я не мог понять, как это все у меня пропало. Я думал, что буду замечательным. Я обнаружил, что ничего не могу сделать. Внезапно до моей души дошло, что все это значило. Это знание было для меня изысканным. Я услышал, как они шипят, и улыбнулся. Что они могли знать о такой любви, как наша? Забери меня, Дориан, забери меня с собой, туда, где мы сможем побыть наедине. Я ненавижу сцену. Я могу подражать страсти, которую не чувствую, но я не могу подражать той, которая обжигает меня, как огонь. О, Дориан, Дориан, теперь ты понимаешь, что это значит? Даже если бы я мог это сделать, для меня было бы кощунством играть в любовь. Вы заставили меня это увидеть».

Он бросился на диван и отвернулся. — Ты убил мою любовь, — пробормотал он.

Она удивленно посмотрела на него и рассмеялась. Он ничего не ответил. Она подошла к нему и своими пальчиками погладила его по волосам. Она опустилась на колени и прижала его руки к своим губам. Он отвел их, и дрожь пробежала по нему.

Затем он вскочил и пошел к двери. — Да, — воскликнул он, — вы убили мою любовь. Раньше ты будоражил мое воображение. Теперь ты даже не возбуждаешь моего любопытства. Вы просто не производите никакого эффекта. Я любил вас за то, что вы были чудесны, за то, что вы обладали гениальностью и умом, за то, что вы воплощали в жизнь мечты великих поэтов и придавали форму и содержание теням искусства. Вы выбросили все это. Вы поверхностны и глупы. Боже мой! как безумно я был любить тебя! Каким же я был дураком! Ты теперь для меня никто. Я больше никогда тебя не увижу. Я никогда не буду думать о тебе. Я никогда не упомяну твое имя. Ты не знаешь, кем ты был для меня когда-то. Да ведь когда-то… О, мне невыносимо думать об этом! Лучше бы я никогда не видел тебя! Ты испортил романтику моей жизни. Как мало вы можете знать о любви, если вы говорите, что это портит ваше искусство! Без твоего искусства ты ничто. Я бы сделал тебя знаменитым, великолепным, великолепным. Мир поклонялся бы тебе, и ты бы носил мое имя. Что ты сейчас? Третьеразрядная актриса с красивым лицом».

Девушка побледнела и задрожала. Она сжала руки, и голос, казалось, застрял у нее в горле. — Ты не серьезно, Дориан? — пробормотала она. «Ты играешь».

«Действую! Я оставляю это вам. Ты так хорошо это делаешь, — с горечью ответил он.

Она встала с колен и с жалобным выражением боли на лице подошла к нему через комнату. Она положила руку ему на плечо и посмотрела ему в глаза. Он толкнул ее обратно. «Не трогай меня!» воскликнул он.

Низкий стон вырвался из нее, и она бросилась к его ногам и лежала там, как растоптанный цветок. — Дориан, Дориан, не оставляй меня! прошептала она. «Мне очень жаль, что я поступил плохо. Я все время думал о тебе. Но я постараюсь — действительно, я постараюсь. Это пришло так внезапно ко мне, моя любовь к тебе. Я думаю, что никогда бы не узнал этого, если бы ты не поцеловал меня, если бы мы не поцеловались. Поцелуй меня снова, любовь моя. Не уходи от меня. Я не мог этого вынести. Ой! не уходи от меня. Мой брат… Нет; неважно. Он не это имел в виду. Он был в шутку…. Но ты, о! ты не можешь простить меня за сегодняшний вечер? Я буду усердно работать и постараюсь стать лучше. Не будь ко мне жестока, ведь я люблю тебя больше всего на свете. Ведь только раз я тебе не угодил. Но ты совершенно прав, Дориан. Я должен был проявить себя больше как художник. Это было глупо с моей стороны, но я ничего не мог с собой поделать. О, не оставляй меня, не оставляй меня». Приступ страстных рыданий душил ее. Она скорчилась на полу, как раненая, а Дориан Грей своими прекрасными глазами смотрел на нее сверху вниз, и его точеные губы скривились в утонченном пренебрежении. Всегда есть что-то смешное в чувствах людей, которых разлюбили. Сибилла Вейн казалась ему нелепо мелодраматичной. Ее слезы и рыдания раздражали его.

– Иду, – сказал он наконец своим спокойным ясным голосом. «Я не хочу быть недобрым, но я больше не могу тебя видеть. Вы меня разочаровали».

Она молча плакала и ничего не отвечала, а подкрадывалась ближе. Ее маленькие ручки слепо тянулись и, казалось, искали его. Он развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Через несколько минут он вышел из театра.

Куда он пошел, он почти не знал. Он помнил, как бродил по тускло освещенным улицам, мимо худых, затененных арками и зловещих домов. Женщины хриплыми голосами и резким смехом окликнули его. Мимо проносились пьяницы, ругаясь и болтая про себя, как чудовищные обезьяны. Он видел причудливых детей, сбившихся в кучу на порогах, и слышал крики и ругательства из мрачных дворов.

На рассвете он оказался недалеко от Ковент-Гарден. Тьма рассеялась, и небо, озаренное слабым пламенем, превратилось в идеальную жемчужину. Огромные повозки, наполненные качающимися лилиями, медленно грохотали по полированной пустой улице. Воздух был насыщен ароматом цветов, и их красота, казалось, приносила ему облегчение от его боли. Он пошел на рынок и смотрел, как мужчины разгружают свои фургоны. Возчик в белом халате предложил ему вишни. Он поблагодарил его, удивился, почему он отказался брать за них деньги, и стал их вяло есть. Они были сорваны в полночь, и в них вошел холод луны. Длинная вереница мальчишек, несущих ящики с полосатыми тюльпанами и желтыми и красными розами, дефилировала перед ним, пробираясь сквозь огромные нефритово-зеленые кучи овощей. Под портиком, с его серыми, выгоревшими на солнце колоннами, слонялась толпа неряшливых девушек с непокрытой головой, ожидая окончания аукциона. Другие столпились у вращающихся дверей кофейни на площади. Тяжелые ломовые лошади скользили и топали по грубым камням, тряся колокольчиками и сбруей. Некоторые шоферы спали на куче мешков. Голуби с розовыми шеями и розовыми ногами носились, собирая семена.

Через некоторое время он поймал экипаж и поехал домой. Несколько мгновений он задержался на пороге, оглядывая безмолвную площадь с ее глухими, плотно закрытыми окнами и вытаращенными ставнями. Небо теперь было чистым опаловым, и крыши домов блестели на его фоне, как серебро. Из какой-то трубы напротив поднималась тонкая струйка дыма. Он извивался фиолетовой лентой в перламутровом воздухе.

В огромном позолоченном венецианском фонаре, трофее какой-то дожской баржи, свисавшем с потолка большого, обшитого дубовыми панелями вестибюля, еще горели огни от трех мерцающих струй: казались они тонкими голубыми лепестками пламени, обведенными белым огонь. Он вывернул их и, бросив шляпу и плащ на стол, прошел через библиотеку к двери своей спальни, большой восьмиугольной комнаты на первом этаже, которую он только что выпил в своем новоявленном чувстве роскоши. украшенный для себя и увешанный некоторыми любопытными гобеленами эпохи Возрождения, которые были обнаружены на заброшенном чердаке в Selby Royal. Когда он поворачивал ручку двери, его взгляд упал на портрет, который нарисовал Бэзил Холлуорд. Он отшатнулся, как бы удивленный. Затем он прошел в свою комнату, выглядя несколько озадаченным. Вытащив петлю из пальто, он, казалось, колебался. Наконец он вернулся, подошел к картине и рассмотрел ее. В тусклом остановленном свете, пробившемся сквозь шелковые шторы кремового цвета, ему показалось, что лицо немного изменилось. Выражение выглядело иначе. Можно было бы сказать, что во рту была нотка жестокости. Это было конечно странно.

Он повернулся и, подойдя к окну, задернул штору. Яркий рассвет заливал комнату и отбрасывал фантастические тени в темные углы, где они и лежали, вздрагивая. Но то странное выражение, которое он заметил на лице портрета, как будто задержалось на нем, даже усилилось. В дрожащем ярком солнечном свете линии жестокости вокруг рта показались ему так ясно, как будто он смотрелся в зеркало после того, как совершил какой-то ужасный поступок.

Он поморщился и, взяв со стола овальный стакан в оправе из слоновой кости, один из многочисленных подарков ему лорда Генри, торопливо заглянул в его полированные глубины. Ни одна подобная линия не исказила его красные губы. Что это значит?

Он протер глаза, подошел к картине и снова ее рассмотрел. Когда он посмотрел на настоящую картину, не было никаких признаков каких-либо изменений, и все же не было никаких сомнений, что все выражение лица изменилось. Это была не просто его собственная фантазия. Дело было ужасно очевидным.

Он бросился в кресло и стал думать. Внезапно в его памяти промелькнуло то, что он сказал в мастерской Бэзила Холлуорда в день, когда картина была закончена. Да, он прекрасно это помнил. Он высказал безумное желание, чтобы ему самому остаться молодым, а портрету состариться; чтобы его собственная красота была незапятнанной, а лицо на холсте носило бремя его страстей и его грехов; чтобы нарисованный образ был выжжен линиями страдания и мысли, и чтобы он сохранил весь нежный цвет и прелесть своего тогда только сознательного отрочества. Неужели его желание не исполнилось? Такие вещи были невозможны. Казалось чудовищным даже думать о них. И все же перед ним была картина с оттенком жестокости во рту.

Жестокость! Был ли он жесток? Это была вина девушки, а не его. Он мечтал о ней как о великой художнице, отдал ей свою любовь, потому что считал ее великой. Тогда она разочаровала его. Она была мелкой и недостойной. И все же чувство бесконечного сожаления охватило его, когда он подумал о ней, лежащей у его ног и рыдающей, как маленький ребенок. Он вспомнил, с какой бессердечностью наблюдал за ней. Почему он был сделан таким? Зачем ему была дана такая душа? Но и он страдал. В течение трех ужасных часов, что длилась пьеса, он прожил века боли, вечность за вечностью пыток. Его жизнь стоила ее. Она испортила его на мгновение, если он ранил ее на целую вечность. Кроме того, женщины лучше мужчин переносили горе. Они жили своими эмоциями. Они думали только о своих эмоциях. Когда они брали любовников, то только для того, чтобы иметь кого-то, с кем они могли бы устраивать сцены. Лорд Генри сказал ему это, а лорд Генри знал, что такое женщины. Зачем ему беспокоиться о Сибил Вейн? Теперь она была для него никем.

А картинка? Что он мог сказать об этом? Она хранила тайну его жизни и рассказывала его историю. Это научило его любить свою красоту. Научит ли это его ненавидеть собственную душу? Взглянет ли он когда-нибудь на это снова?

№; это была просто иллюзия, созданная для беспокойных чувств. Ужасная ночь, которую он провел, оставила после себя призраки. Внезапно на его мозг упало то крошечное алое пятнышко, которое сводит людей с ума. Картина не изменилась. Глупо было так думать.

И все же оно смотрело на него своим прекрасным изуродованным лицом и жестокой улыбкой. Его светлые волосы блестели в лучах раннего солнца. Его голубые глаза встретились с его собственными. Чувство бесконечной жалости не к самому себе, а к нарисованному изображению самого себя охватило его. Он уже изменился и еще больше изменится. Его золото станет серым. Его красные и белые розы умрут. На каждый грех, который он совершил, попадало пятно, искажающее его справедливость. Но он не стал бы грешить. Изображение, измененное или неизменное, было бы для него видимой эмблемой совести. Он устоял бы перед искушением.