Басинский: Сердце России не забудет Есенина как свою последнюю любовь

Свежий номер

РГ-Неделя

Родина

Тематические приложения

Союз

Свежий номер

Культура

04.10.2020 19:27

Поделиться

Павел Басинский (писатель)

3 октября, в 125-й день рождения Сергея Есенина, в Центральном Доме литераторов состоялась церемония вручения литературной премии «Русь моя» за 2020 год.

РИА Новости

Литературная премия имени Сергея Есенина «Русь моя» учреждена Российским союзом писателей. Главная задача премии — поиск новых талантливых авторов, продолжающих и развивающих основные темы, присутствующие в творчестве Есенина. В конкурсе на соискание премии приняли участие более тысячи авторов.

К юбилею поэта Российским союзом писателей была учреждена медаль «Сергей Есенин 125 лет», которой были награждены члены жюри премии, а также финалисты и номинанты.

Лауреатам были вручены статуэтки в форме пера на постаменте из малахита. Согласно Положению о премии, лауреатам первой премии предоставляется право издания собственной книги за счет Оргкомитета, а лауреатам вторых и третьих премий — право публикации в Антологии русской поэзии или Антологии русской прозы.

Я часто слышал, как сильно, надрывно, целостной народной душой исполняли песни Есенина самые простые люди

Ф.И. Тютчев писал на смерть Пушкина: «Вражду твою пусть Тот рассудит, / Кто слышит пролитую кровь… / Тебя ж, как первую любовь, / России сердце не забудет!..»

Осмелюсь сказать, что сердце России не забудет Сергея Есенина как свою последнюю любовь.

Знаю, что со мной многие не согласятся. Были поэты с куда более мощным лиро-эпическим даром — например, Владимир Маяковский. Впрочем, тот же Маяковский писал на смерть Есенина:

«Вы ушли, как говорится, в мир в иной. / Пустота… / Летите, в звезды врезываясь. / Ни тебе аванса, ни пивной. / Трезвость. / Нет, Есенин, это не насмешка. / В горле горе комом — не смешок. / Вижу — взрезанной рукой помешкав, / собственных костей качаете мешок. / — Прекратите!Бросьте! Вы в своем уме ли? / Дать, чтоб щеки заливал смертельный мел?! / Вы ж такое загибать умели, / что другой на свете не умел».

Были поэты с куда более изощренной поэтической формой — например, Осип Мандельштам.

Была фронтовая поэзия — Александр Твардовский.

Был Иосиф Бродский.

Да и Юрий Кузнецов был.

И Евтушенко, и Вознесенский, и Ахмадулина…

Но я часто слышал, как сильно, надрывно, целостной народной душой исполняли песни Есенина самые простые люди. И никогда ни слова фальши, ни в мелодии, ни в словах. «Отговорила роща золотая…», «Клен ты мой опавший…».

Что-то есть в этих строчках такое, что «другой на свете не умел».

При этом сохраняется устойчивый миф, что Есенин «свалился» в русскую поэзию как бы прямо с сеновала. Эдакий пастушок, который сначала завоевал Москву, потом Петроград, потом читал стихи самой императрице Александре Федоровне.

Даже Горький по-своему поддержал этот миф в своем очерке о Есенине.

«В седьмом или восьмом году, на Капри, Стефан Жеромский рассказал мне и болгарскому писателю Петко Тодорову историю о мальчике, жмудине или мазуре, крестьянине, который, каким-то случаем, попал в Краков и заплутался в нем. Он долго кружился по улицам города и все не мог выбраться на простор поля, привычный ему. А когда наконец почувствовал, что город не хочет выпустить его, встал на колени, помолился и прыгнул с моста в Вислу, надеясь, что уж река вынесет его на желанный простор. Утонуть ему не дали, он помер оттого, что разбился. Незатейливый рассказ этот напомнила мне смерть Сергея Есенина».

Сказка о деревенском мальчугане, который заблудился в городе и покончил с собой, конечно, красивая, но к Есенину не имеет никакого отношения.

Он окончил и земскую школу, и церковно-приходскую (система ЦПШ, разработанная выдающимся педагогом С.А. Рачинским, была мощным рычагом образования деревенских юношей и девушек. Я это знаю: там училась моя прабабка, которую я еще застал. Она целиком цитировала не просто стихи, но целые поэмы русских поэтов и при этом не разгибалась на огороде, кормила скотину и вообще вела жизнь обычной деревенской женщины).

Сохраняется устойчивый миф, что Есенин «свалился» в русскую поэзию как бы прямо с сеновала

Кроме того, Сергей Есенин вольнослушателем учился в Народном университете Шанявского, внимательно изучил труд А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу», и это чувствуется в самых ранних его стихах.

Да и дружба с Анатолием Мариенгофом многое ему дала. И участие в кругу «имажинистов».

Мне порой кажется, что Есенин впоследствии «заблудился» как раз в деревне, а не в городе.

Но народные корни оставались в нем и прорастали удивительными стихами.

Да вот одно из самых ранних: «Там, где капустные грядки / Красной водой поливает восход, / Клененочек маленький матке / Зеленое вымя сосет».

Но есть и мощный Есенин — автор «Пугачева». И Есенин декадентски-трагический — «Черный человек».

И, наконец, Есенин, написавший не чернилами, а кровью свои последние стихи: До свиданья, друг мой, до свиданья. / Милый мой, ты у меня в груди. / Предназначенное расставанье / Обещает встречу впереди. / До свиданья, друг мой, без руки, без слова, / Не грусти и не печаль бровей / — В этой жизни умирать не ново, / Но и жить, конечно, не новей».

Есенин многогранен. И это безусловно религиозный русский поэт. Поэт неверующий не будет обещать «встречу впереди».

Что, собственно, и утверждал другой «атеист» Владимир Маяковский: «Вы ушли, как говорится, в мир иной».

Российская газета — Федеральный выпуск: №223(8277)

Поделиться

ЛитератураЛитература с Павлом Басинским

Я спросил сегодня у меня ли, Что дает за пол тумана по рублю, Как сказать мне для прекрасной … ▷ Socratify.Net

И еще спросил я у меня ли, легче ветра,
Тише Ванских струй, как сказать
Мне для прекрасной Лалы
Слово ласковое «поцелуй»?

И еще спросил я у меня ли,
В сердце робость глубже при тая,
Как сказать мне для прекрасной Лалы
Как сказать ей, что она моя?

И ответил мне меняла кратко:
О любви в словах не говорят,
О любви вздыхают лишь украдкой,
Да глаза, как яхонты горят поцелуй

Названия не имеет, поцелуй —
Не надпись на гробах,
Алой розой поцелуи веют,
Лепестками тая на губах.

От любви не требуют поруки,
С нею знают радость и беду,
«Ты моя» — сказать лишь могут руки,
Что срывали черную чадру.

• Пред. Предыдущая
• След. Следующая

ЛюбовьСердцеСловоРука

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Я как маленький котенок, которого нужно взять за шкирку, посадить на колени и сказать: ты теперь моя и я тебя не отпущу, и тогда я лягу и буду нежно мурлыкать.

Неизвестный автор (1000+)

Проснулась и думаю.

..»Господи, дай мне…» И остановилась… О чём просить Его?… Семья у меня есть… Друзья есть… Я слышу и вижу… Я ем и пью… Меня любят и я люблю… А что мне надо?… Вот что… «Боже, спасибо за всё»

Неизвестный автор (1000+)

Проснулась и думаю…»Господи, дай мне…» И остановилась… О чём просить Его?… Семья у меня есть… Друзья есть… Я слышу и вижу… Я ем и пью… Меня любят и я люблю… А что мне надо?… Вот что… «Боже, спасибо за всё»

Неизвестный автор (1000+)

Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать.

Кодекс Бусидо (100+)

Слова, не спешим ли мы с ними где-то,
Как просто «ЛЮБЛЮ», например сказать.
Всего секунда нужна на это,
Но целая жизнь, чтоб его оправдать.

Эдуард Аркадьевич Асадов (100+)

— Вы очаровательны.

— Увы, не могу сказать о вас того же.
— Ну тогда сделайте, как я. Соврите.

Марк Твен (100+)

Перед тем, как что-то сказать, проверьте, подключен ли ваш язык к мозгу.

Неизвестный автор (1000+)

Надеюсь, что в конце своих дней, когда я предстану перед Богом, у меня не останется ни капли таланта, чтобы я могла сказать ему: “Я использовала все, что ты дал мне”.

Эрма Бомбек (10+)

Ты далеко сегодня от меня

И пишешь о любви своей бездонной
И о тоске-разлучнице бессонной,
Точь-в-точь все то же, что пишу и я.

Ах, как мы часто слышим разговоры,
Что без разлуки счастья не сберечь.
Не будь разлук, так не было б и встреч,
А были б только споры да раздоры.

Конечно, это мудро, может статься.
И все-таки, не знаю почему,
Мне хочется, наперекор всему,
Сказать тебе: — Давай не разлучаться!

Я думаю, что ты меня поймешь:
К плечу плечо — и ни тоски, ни стужи!
А если и поссоримся — ну что ж,

Разлука все равно намного хуже!

Эдуард Аркадьевич Асадов (100+)

Мне трудно сказать, почему мне нравятся или приводят в восхищение те или иные люди, но я могу точно сказать, что те люди, которых я люблю, объединяет одно — они умеют заставить меня улыбнуться от всего сердца.

Уистен Хью Оден (50+)

• Показать лучшие

org/SiteNavigationElement» itemscope=»itemscope»>
1. Главная
2. ❤❤❤ Сергей Есенин — 116 цитат

Магазин CD DVD с русской и мировой музыкой и дистрибуция Классики (английский)

Россия и поэты революции

После Первой мировой войны в мире царил хаос. Политически, культурно,

Большевик, Борис Кустодиев 1920

экономически уже ничего не было безопасно. Империи рухнули, карты перерисовали, миллионы людей остались без гражданства, больны или мертвы. Но с образованием новых организаций, стран и идеологий в хаосе чего-то не хватало: больше хаоса! Бунты и восстания распространились по земному шару, как лесной пожар, между 1916 и 1923 годами, когда страны, возбужденные и беспокойные, настаивали на переменах. Вот некоторые из них: ирландское восстание и последовавшая за ним гражданская война, беспорядки на Мальте, египетская и суданская революции, все из которых стремились обеспечить независимость от Британии; ноябрьская революция в Германии, заменившая монархию демократической Веймарской республикой; красные годы социального конфликта в Италии; турецкая война за независимость и Россия, где две революции свергли царя и навязали политическую философию, которая имела бы катастрофические последствия: коммунизм.

Когда русский писатель Борис Пастенак защищал жизнь своего друга и единомышленника поэта Осипа Мандельштама, он убедил Сталина, что история будет на стороне поэтов, а не политиков, которые их убивали. Так кто же были поэты русской революции? Их было много, но я познакомлю вас с моей первой шестеркой, начиная с одной из самых известных, Анны Акматовой. Как и многие ее современники, она пережила большевистскую революцию, пришедшую на смену царю, обе мировые войны и разрушительные чистки, в результате которых погибли миллионы ее соотечественников и женщин. Хотя ее писательская карьера началась с универсальных эмоциональных тем и женских причитаний, вскоре ее внимание переключилось на политику, патриотизм и трансцендентную силу искусства. Она вела богемный образ жизни, была замужем за разными поэтами, имела множество романов — один с итальянским художником Модильяни — зависала в кабаре-клубе «Бродячая собака», читая стихи, в основном жила свободной жизнью, прежде чем столкнуться с серьезными трудностями при коммунистическом новом мировом порядке. Один из ее мужей был арестован за измену и казнен, другой умер в тюрьме, ее сын Лев много раз сидел в тюрьме, и именно в очереди, чтобы увидеть его у тюрьмы Крецы, она задумала одно из своих самых известных произведений:0812 Реквием. Написанная в 1940-х годах, это поэма о горе и решимости, свидетельство страданий, пережитых во время чисток, и дань уважения всем, кто потерял близких в результате политических репрессий:

Реквием
Анна Ахматова Тони Клайн)

Пролог

Те дни, когда только мёртвые
Улыбались, радовались миру,
И Ленинград, ненужный, с путь,
Широкая тюрьма.

Когда легионы осужденных,
Обезумевшие от мук, прошли,
Вкратце тогда песни разлуки, 3
Мертвые звезды висели над нами,
И беспорочная Россия корчилась
Под сапогами, обагренными кровью,
И шинами Черных Марий.

1.

Увезли тебя на заре,
Как на поминках, Я за ней,
В темной комнате плачут дети,
Среди икон свеча дохнула.
На устах твоих холод креста,
На лбу мертвая пелена.
Буду, как бабу на расстрел,
К кремлёвской стене притащит.

5.

Семнадцать месяцев я умолял
Чтобы ты вернулся домой.
Бросился к ногам палача,
Ужас мой, о сын мой.
И не могу понять,
Нынче все вечное смятенье,
Кто зверь, а кто человек,
Сколько до казни.
И только цветы пыли,
Звон курильниц, следы просто
Бег куда-то, никуда, далеко.
И глубоко в глаза глядя,
Стремительный, роковой, угрожающий,
Одна огромная звезда.

6.

Недели летят легко,
Что случилось понять не могу.
Как, дитя мое, в тюрьме,
Белые ночи смотрели на тебя,

Так и теперь снова смотрят,
Соколиные, страстные глаза, 9 0818 И твоего креста на высоте,
О смерти говорят сегодня.

Эпилог

I.

Я научился знать, как лица разваливаются,
Как страх, под веки, ищет,
Насколько строго режущее лезвие, арт
Что страдание горит на щеках.
Как черные, пепельно-русые волосы,
Вмиг стали серебристыми,
Узнали, как живут покорные губы,
Узнали сухой, мучительный смех ужаса.
Не только за себя молюсь,
Но за всех, кто там стоял, всех,
В лютый мороз, или в знойный июльский день,
Под той красной, слепой тюремной стеной.

II.

Еще раз приближается памятный час.
Я вижу тебя, я чувствую тебя, и я слышу:
Тебя, они едва могли привести в строй,
И тебя, кого земля претендовала до твоего времени,
И ты, качнувший своей прекрасной шевелюрой,
Говоря: «Как будто это дом, я здесь».
Я хотел бы вызвать вас всех по имени,
Но списки потеряны, снова не найдены.
Я им здесь большой саван соткал,
Из бедных слов, что случайно подслушал.
Помнить о них всегда, везде,
Незабытые в заботах каждого нового ужаса,
И если они заткнут мои измученные уста, закрой мои
Уста, где сто миллионов плачут,
Пусть еще помнят меня, сегодня,
Накануне дня моей памяти.

И если когда-нибудь в этой моей родной стране
Мне воздвигнут памятник,
Я согласен на эту церемониальную честь,
Но при одном условии – не ставить его там 908 13
Рядом с берегом моря, где я родился:
Мои последние связи с ним так давно изношены,
Nor in the Imperial Garden, by that dead tree
Where an inconsolable shade looks for me,
But here, where I stood three hundred hours,
Where no one ever opened the doors,
Чтобы я не забыл в блаженном забвении смерти
Кричащий гул Черной Марии,
Забудь страшный лязг, врата, что градом
Как раненый зверь, старухи вой.
И с век моих, бронзовых, неподвижных,
Пусть снежинки падают, как слезы тающие,
И голуби тюремные воркуют далеко от меня,
И, по Неве, корабли плывут, молча.

Невозможно понять страдания. И там в конце хоть стихотворение и есть ее дань, ее сотканная мантия, и несмотря на наглядное напоминание в виде монумента, мир/природа/память забудет случившуюся здесь трагедию и спокойно поплывет дальше. Вы знаете, как только большевики или Красная Армия утвердились у власти, всякая оппозиция была подавлена. То, что стало известно как Коммунистическая партия, стремилось национализировать собственность на все средства производства, полагая, что централизованная экономика будет более эффективной, чем капиталистическая. Деньги были уничтожены, труд стал обязательным, Ленин отдал приказ о массовых расстрелах своих противников и политических заключенных; религия считалась суеверной и уничтожалась, священники сажались в тюрьмы; произведения многих писателей и художников были запрещены или подвергнуты цензуре, если они противоречили партийной идеологии, некоторые эмигрировали, некоторые остались, многие капитулировали, другие погибли за свое искусство. Ахматова написала трогательную дань своему другу и коллеге по писателю Михаилу Булгакову в стихотворении 9.0812 Памяти М.Б. Он молча страдал все эти ужасные годы, и хотя Сталин защищал его во время одних из самых жестоких чисток художников, его самый известный роман Мастер и Маргарита (изображающий его настоящие чувства по поводу жестокости партии) оставался неопубликованным до 25 лет. после его смерти.

Памяти М. Б.
Анна Ахматова
(пер. Стэнли Куница)

Вот мой подарок, а не розы на твоей могиле,
не палочки для благовоний.
Вы жили в стороне, сохраняя до конца
свое величественное пренебрежение.

Вы пили вино и рассказывали самые остроумные анекдоты,
и задыхались в душных стенах.
В одиночку ты впустил страшную незнакомку,
и остался с ней наедине.

Теперь тебя нет, и никто не говорит ни слова
о твоей беспокойной и возвышенной жизни.
Только мой голос, как флейта, будет оплакивать
На твоих немых панихидах.

О, кто бы мог поверить, что я полусумасшедший,
Я, больной тоской по погребенному прошлому,
Я, тлеющий на медленном огне,
Потерявший все и все позабывший ,

суждено увековечить человека
столь полного сил и воли и ярких изобретений,
который только вчера кажется болтал со мной,
скрывая дрожь своей смертельной боли.

Осип Мандельштам родился в Польше, но жил в Петербурге и вращался в тех же кругах, что и Ахматова и ее первый муж Николай Гумилев. Они возглавили литературное движение, известное как акмеизм, которое снова сосредоточило внимание на ясности языка и мастерстве, скорее на прямом обращении с мыслями и чувствами, чем на духовности символизма. И именно об этом была поэзия Мандельштама, об индивидуальном, прямо противоречащем коллективистской идеологии «партии». Он был личным поэтом, а не политическим, поэтому неудивительно, что ему было трудно опубликовать свою работу. Государство преследовало поэтов-нонконформистов, и он, как и Ахматова, вел скудное существование. Он был замучен, заключен в тюрьму и сослан на Урал. Возможно, он отстаивал свои права поэта в Эпиграмма Сталина , в которой он набрасывается на диктатора, сравнивая его с червями и тараканами, но это стихотворение, конечно, не пошло ему на пользу и, вероятно, решило также судьбу мужа и сына Ахматовой:

СТАЛИН ЭПИГРАММА
Осип Мандельштам
(перевод В. С. Мервина)

Наша жизнь больше не чувствует под собой почвы.
В десяти шагах наших слов не слышно.

Но всякий раз, когда обрывок речи
обращается к кремлевскому горцу,

десять толстых червей его пальцев,
его слова как меры веса,

9 0812 огромные смеющиеся тараканы на его верхняя губа,
блеск ободьев его ботинок.

Окруженный подонками боссов с куриными шеями
он играет с данью полулюдей.

Один свистит, другой мяукает, третий сопит.
Он высовывает палец, и он один делает бум.

Он выковывает указы в линию, как подковы,
один для паха, один для лба, виска, глаза.

Он катает казни на языке, как ягоды.
Он хотел бы обнять их, как больших домашних друзей.

Ностальгируя по старой России, поэзия Мандельштама озабочена сохранением культурного наследия. Его изгнание из Петербурга уничтожило его, и боль и неопределенность его реальности отражены в его стихотворении 9.0812 Tristia , который следует за элегией Овидия. Овидий тоже был изгнанником, изгнанным из Рима за недоказанные проступки:
Тристия
Осип Мандельштам
(перевод А.С. Клайна)

Я изучал Науку отправлений,
в ночных печалях , когда волосы женщины падают вниз.
Волы жуют, вот ожидание, чистое,
В последние часы бдения в городе,
и я преклоняюсь перед ритуальным криком ночного петуха,
когда покрасневшие глаза снимают ношу печали и выбирают
смотреть вдаль, и женский плач
смешивается с пением Музы.
Кто знает, когда произносится слово «отъезд»
какая разлука близится,
или что знаменует этот петушиный крик,
когда огонь на Акрополе зажигает земля,
и почему на заре новой жизни,
когда бык лениво жует в своем стойле,
петух, вестник новой жизни,
хлопает крыльями на городской стене?
Мне нравится однообразие вращения,
челнок ходит туда-сюда,
гудит веретено. Смотри, Делия босиком бежит
тебе навстречу, как лебяжий пух по дороге!
Как изношен язык игры радости,
как скуден фундамент нашей жизни!
Все было, и повторяется снова:
это вспышка узнавания приносит восторг.
Так и быть: на блюде из чистой глины,
, похожей на расплющенную беличью шкуру, форма,
образует маленькую прозрачную фигуру, где
лицо девушки наклоняется, чтобы посмотреть на воск судьба .
Не нам пророчествовать, Эреб, Брат Ночи:
Воск для женщин: Бронза для мужчин.
Наша судьба дается только в бою,
умереть по гаданию дано им.

Марина Цветаева была дочерью концертирующего пианиста. Ее любовная интрига с Осипом Мандельштамом послужила поводом для следующего стихотворения, в котором она предстает охваченной страстью и желанной нежностью:

Откуда такая нежность?
Марина Цветаева
(перевод Ильи Каминского и Жана Валентайна)

Откуда такая нежность?
Это не первые кудри
Я обвела вокруг пальца—
Я целовала губы темнее твоих.

Небо размытое и темное
(Откуда такая нежность?)
Другие глаза познали
и отвернулись от моих глаз.

Но я никогда не слышал таких слов
в ночи
(Откуда такая нежность?)
с моей головой на твоей груди, отдохни.

Откуда эта нежность?
И что я буду с ним делать? Молодой
незнакомец, поэт, бродящий по городу,
ты и твои ресницы — длиннее, чем у кого бы то ни было.

Марина вышла замуж за Сергея Эфрона, вступившего в Белую Армию во время Гражданской войны. Семья сильно пострадала в 1921 голода, когда более 30 миллионов человек страдали от недоедания, более 5 миллионов умерли, я думаю, в основном из-за плохого управления экономикой и политики реквизиции зерна. Повсюду были восстания, повальный террор, и единственное облегчение пришло из Америки. Цветаева не могла прокормить семью и отправила одну из дочерей в приют, где быстро умерла от голода. Ситуация действительно изменилась для Цветаевой, у которой было несколько аристократическое воспитание. Теперь семья жила в ужасной нищете в изгнании во Франции; ее муж работал в тайной полиции, но русские эмигранты избегали их. Она продолжала писать и переписывалась со своими современниками, прежде чем вернуться в Советский Союз в 1939, после чего Сергея расстреляли, а дочь отправили в трудовой лагерь. Сама она была отправлена ​​в Елабугу вместе с сыном. Именно там одна, бедная и изгнанная, она повесилась в 1941 году. Стихи Цветаевой изображают трагедию ее существования. Не более, чем Тоска по родине , написанная в эмиграции и, несмотря на маленькую порцию надежды в последней строке, она разочарована жизнью, равнодушна к родине, Цветаева — поэт на пороге капитуляции, где-то рожденная душа или другое:

Тоска по дому
Марина Цветаева
(пер. Пауля Шмидта)

Тоска по дому! Давным-давно выявлено
как мошенническое заблуждение.
Мне все равно где
Я один. Неважно

по каким улицам, в какой дом
я перетаскиваю себя, а моя корзина –
дом, который не знает, что я там,
как госпиталь или барак.

Меня не волнует, кто увидит, как я лгу
как лев в клетке, медленно рыча,
ни из какого общества они
вытолкнули меня, вытолкнули меня в 90 014

мое внутреннее одиночество ,
белый медведь в тропической воде.
Мне все равно, где меня ранят,
и где меня оскорбят.

Я не люблю свой родной язык,
его слабое, грудное влечение.
Я равнодушен к словам
, в которых кто-то меня неправильно понимает

(кто-то, кто читает журналы
и любит светскую хронику).
Он человек двадцатого века –
мой собственный век никогда не считался.

Онемел, гниющее бревно
, которое обозначало ныне забытый путь.
И мне все равно. Все вещи странные.
Все факты. И, возможно, то, что когда-то было самым близким

, является самым странным.
Все знаки на мне, все следы
и даты кажутся стертыми.
Душа. Рожденный. Где-то. Или другой.

Моя родина так мало заботилась обо мне
любой умный сыщик
может обыскать мою душу –
он не найдет родимого пятна.

Каждый дом странный, каждый алтарь голый.
И мне все равно. Это не имеет значения.
Но если у осенней дороги я увижу
рябину . . .

Самоубийство тогда, как и сейчас, среди творческих умов не было чем-то новым. Однако после революции у поэтов было два выхода: эмигрировать или жить с большевистскими порядками. Жизнь в коммунистической России означала буксировку партийной линии, а если учесть, что ничего противоречащего официальной точке зрения не публиковалось, то неудивительно, что многие поэты жертвовали своей литературной репутацией и писали патриотические стихи, ставя русскую доблесть выше фактов. Это затрудняет правильное установление того, кто что сказал и имел в виду. Владимир Маяковский был задумчивым подстрекателем толпы ростом в два метра, возможно, наиболее известным своим радикальным стихом 9.0812 Облако в штанах — в котором предсказывается революция 1917 года и рассматриваются такие темы, как религия, любовь и политика, с точки зрения отвергнутого любовника. Он был футуристом, стремившимся привнести искусство в век машин. Он презирал традиции и гастролировал с труппой поэтов, выкрикивая буйные стихи и вообще доставляя себе неудобства. Он был пропагандистом большевистской партии, очарованный романтикой революции и обещанием новой свободы и освобождения рабочего класса:

Наш Марш
Владимир Маяковский
(пер. Пингвин Книга Русского Стиха)

Бить бомжа бунта на площади!
Встань, ряд гордых голов!
Мы омоем каждый город мира
Бушующими водами
второго потопа.

Бык дней пег.
Телега лет идет медленно.
Наш бог — скорость.
Сердце — наш барабан.

Есть ли золото более небесное, чем наше?
Может ли оса пули ужалить нас?
Наши песни — наше оружие;
Звонкие голоса — наше золото.

Луга, покройтесь травой,
Разровняйте землю на дни.
Радуга, сбруя
Быстролетящие лошади тех лет.

Смотрите, звездное небо скучает!
Мы плетем наши песни без его помощи.
Эй, ты, Большая Медведица, требуй
, чтобы нас живыми на небо взяли!

Пейте радости! Петь!
Весна течет в наших жилах.
Бейся в бой, сердце!
Наша грудь — медная литавра.

Маяковский создал стихи для Российского государственного телеграфного агентства. Его поэзия продвигала партию и как символ социалистического реализма выражала его гордость за то, что он гражданин первой социалистической страны в мире. Перед его безвременной смертью от самоубийства (или это было?) его работа становилась все более индивидуалистической и, как и другие в его кругу, все больше и больше разочаровывалась в бюрократии коллективизма. Это стихотворение было найдено среди его бумаг после его смерти. Он жил во лжи? И если да, то он устал от этого?

Первый час. Вы, должно быть, легли спать.
Млечный Путь течет серебром сквозь ночь.
Я не тороплюсь; молниеносными телеграммами
У меня нет причин вас будить или беспокоить.
И, как говорится, инцидент исчерпан.
Лодка любви разбилась о ежедневную рутину.
Теперь мы с тобой расстались. Зачем тогда
Чтобы уравновесить взаимные печали, боли и обиды.
Смотри, какая тишина воцарилась в мире.
Ночь окутывает небо в знак уважения к звездам.
В такие часы поднимаются по адресу
Века, история и все творение.

Как и Маяковский, Сергей Есенин был поэтом-крестьянином, чья первоначальная поддержка большевистской революции подготовила почву для разочарованной жизни, чреватой безрассудным поведением и ранним самоубийством, окутанным тайной. Его поэзия проникнута образами деревенского быта и народных преданий, и, подобно Ахматовой и Мандельштаму, он жаждал возвращения к простой жизни:

Золотая роща перестала говорить веселым языком берез,
и журавли, уныло пролетая мимо, уже никого не жалеют.
Кого тут жалеть? Разве не каждый человек в этом мире странник? Он проходит мимо, наносит визит и снова выходит из дома. Конопляное поле вместе с широкой луной над бледно-голубым прудом снится всем ушедшим. Я стою один на голой равнине, а журавлей далеко уносит ветер; Я полон мыслей о своей веселой молодости, но ни о чем не жалею в прошлом. Я не жалею о потраченных напрасно годах, Не жалею о цветке сирени души моей. В саду горит костер из веток рябины, но никого не может согреть. Грозди рябины не сгорят, трава не пожелтеет и не погибнет. как дерево нежно роняет свои листья, так и я роняю грустные слова. И если время, разбросав их по ветру, сгребет их всех в одну бесполезную кучу… так скажи, что золотая роща перестала говорить на любимом мною языке.

Не стыдно, а? Развратник, избиватель жен и буйный пьяница, Есенин пользовался успехом у крестьянства, наверное, потому, что его поэзия отражала жизнь, которой они жили. Женщины его обожали, он женился на поэтах и ​​актрисах, а некоторые считали, что его женитьба на американской танцовщице Айседоре Дункан (которая не знала ни слова по-русски) была способом вытащить его на время из страны — власти начали замечать его пьяное поведение. Последние два года его жизни были самыми бурными, и его произведения были запрещены при Сталине. Переиздано в 1960-х это почти мифическое произведение поэта сейчас популярно как никогда!

Наконец, Борис Пастернак, пожалуй, одно из самых известных имен в русском каноне. Он изучал музыку, право и философию, прежде чем посвятить себя литературе. Его отец Леонид был художником-импрессионистом (иллюстратором Толстого), мать Роза — пианисткой. Его поэзию терпели, но не его прозу, и решение остаться на коммунистическом русском языке, когда многие из его современников эмигрировали, было жертвой, последствия которой мало кто понимал. Когда его роман «Доктор Живаго » был вывезен контрабандой из России и опубликован в Италии в 1957 году, его антисоветская тематика вызвала огромное затруднение у партии, которая стремилась максимально усложнить жизнь Пастернака, не в последнюю очередь лишив его средств к существованию и посадив в тюрьму его возлюбленную. и прототип для Лары, Ольга Ивинская. Они также вынудили его отказаться от Нобелевской премии по литературе — медаль была получена его сыном в 1989 году. Хотя книга критикует режим, ее главный герой Юрий — поэт, врач, любовник — защищает автономию личности, отказываясь идти на компромисс в лицо великого ужаса. Последний раздел заполнен стихами, которые он написал за свою жизнь:

Осень
(пер. Макс Хейворд и Манья Харари)

Я позволил моей семье разойтись,
все мои дорогие разбежались.
одиночество на всю жизнь
наполняет природу и мое сердце.

и вот я с вами, в домике
снаружи лес безлюдный как пустыня.
как в песне проезды и тропинки
почти заросли.

бревенчатые стены печальны,
смотреть на нас можно только вдвоем.
но мы никогда не брались за барьеры.
погибнем честно.

в час мы сядем за стол,
в три встанем,
я со своей книгой, ты со своей вышивкой.
на рассвете мы не вспомним
во сколько мы перестали целоваться.

листья, шумите и разливайтесь
все пышнее, все безрассуднее,
наполните вчерашнюю чашу горечи
еще полнее сегодняшней болью.

пусть преданность, желание, восторг,
рассеются в сентябрьском шуме;
а ты иди и прячься в трескучей осени,
либо молчи, либо сойти с ума.

ты сбрасываешь с себя платье
, когда роща сбрасывает листья.
в халате с шелковой кисточкой
ты падаешь в мои объятия.

ты хороший дар дороги к разрушению
когда жизнь отвратительнее болезни
а смелость — корень красоты.
это то, что нас сближает.

Несмотря на этнические чистки, чистки и голодоморы, массовые расстрелы и инсценированные суды, Пастернак так и не был арестован охранкой, однако самоубийства его друзей и коллег-художников разбили ему сердце. Он был почитаем русским народом за свою духовную, музыкальную, ритмическую и образную поэзию. Природа была его сильной стороной. «Мы писали о природе, — говорила Марина Цветаева, — а Пастернак писал природу».