Проза : Классическая проза : ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Рассказ злодея : Бранислав Нушич : читать онлайн

вы читаете книгу
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Рассказ злодея Тома прошел один квартал, второй, третий, испытывая потребность уйти подальше от гостиницы, в которой пережил такой страшный вечер. Шагая темными улицами, он заметил небольшие освещенные окна и фонарь над входом. При свете фонаря он прочел вывеску: «Кофейня у крана», и сразу же почувствовал жажду. Не считая того, что ему лишь несколько раз в году доводилось лизнуть причастие, семинарист Тома никогда не пил вина. Но теперь внутри у него пробудилось какое-то живое существо и давай щекотать ему желудок. Тома вошел в кофейню, упал на стул и заказал пол-литра вина. Тома не заметил, что за другим столом сидел злодей, который покончил со своей ролью в начале третьего акта, разгримировался и пришел в кофейню до Томы. Как только злодей увидел, что Томе принесли пол-литра вина, он тотчас встал из-за своего стола, подошел и сел за стол Томы с таким видом, будто они были неразлучными друзьями. Он даже постучал по столу и велел принести себе чистую стопку, а потом весьма любезно спросил Тому: – Не выпить ли нам по чашечке кофе? – Можно! – не поднимая головы, небрежно ответил Тома. – Что поделаешь! – заказав кофе, продолжал злодей. – Ну, получилось так, а переживать не стоит. Просто интересный случай, каких в нашей жизни бывает много. – Такого еще ни у кого не бывало! – сквозь слезы пробормотал Тома. – Не то, так другое, ведь жизнь – это вечная загадка, сударь! А ребенок в самом деле ваш или он вам братом приходится? – Ни в коем случае! – воскликнул Тома и рассказал злодею все по порядку. Злодей искренне посочувствовал ему и в знак своего искреннего сочувствия заказал еще пол-литра вина. Когда вино принесли, он налил себе и Томе, выпил свою стопку, снова налил, глубоко задумался и повторил ту утешительную сентенцию, которую уже высказал Томе: – Да, жизнь – это вечная загадка, сударь, а этот случай – всего лишь один эпизод, каких в нашей жизни бывает много. Злодей попросил у слуги, который как раз проходил мимо стола, табака на закрутку и, сворачивая ее, продолжал: – В вашем случае, разумеется, есть завязка, но трагедии в нем все же нет. Я не говорю, что он не трагичен до некоторой степени, но в нем нет настоящей, классической трагедии! Тома понимал не все, что говорил ему злодей, но чувствовал в его словах утешение и потому слушал. – Если бы я рассказал вам свою трагедию, сударь, вы бы увидели, что значит боль человеческой души, что значит разочарование в прекрасных, розовых мечтах!… Эти изысканные излияния не мешали злодею подливать себе вина, и, когда он дошел до фразы: «Знаете ли вы, мой молодой друг, что значит пустая грудь, пустая душа!» – он заодно заметил, что пуста и бутылка, и добавил: – Если вас интересует история моей жуткой трагедии, закажите еще бутылку вина, и я охотно доверю ее вам. Увидев, что Тома стучит по столу, обрадованный злодей продолжил: – Я сказал, доверю! Да, я выразился правильно, потому что это история моих самых интимных переживаний, которую я неохотно рассказываю, которую я могу доверить только своим друзьям. Хотя очевидно было, что последняя фраза заимствована из какой-то роли, Томе польстило внимание великого артиста, называвшего его своим другом, и он забыл на миг о всех своих недавних бедах. Злодей провел правой рукой по редким волосам, подпер левой рукой голову и начал: – Была она красива!… И тут он вздохнул как на сцене. – Кто? – испуганно спросил его Тома. – Она… Перса… моя жена! – ответил злодей прерывающимся от боли голосом. – О, сколько раз, глядя на нее, я восклицал: «О радость, о возлюбленная сердца моего!» Он замолчал и в глубоком волнении осушил стакан, который налил, приступая к рассказу. – Я извлек ее из грязи, поднял на завидную высоту, ввел в волшебный мир идеального и напоил такой чудотворной водой, что она за одну ночь стала актрисой. Она была замечательной актрисой. Весь мир знает Персу, спросите любого, и каждый вам с уважением расскажет о ее искусстве. Несчастная, как легкомысленно она все растратила! При этих словах у злодея навернулись слезы на глаза, а глубоко взволнованный Тома чуть было не заплакал. – Ах, сударь! – продолжал злодей. – Я вспоминаю те вечера, те волшебные вечера! Облака, звезды, свет луны… мы сидим рядышком и разучиваем Отелло. Она играла Дездемону, а я – Яго. «Скорей! Набатом кличьте сонных граждан, не то вас этот черт оставит дедом. Скорее же!» Это злодей произнес, словно на сцене. Переведя дух, он продолжил: – Видели бы вы меня в роли Яго! Я допускаю, что в Белграде у Яго костюм, наверное, получше. Мы небогаты классическим гардеробом. Я обычно надевал белые шерстяные штаны, туфли и красную блузку Персы, а суфлер давал мне свою шляпу с полями. Допускаю, что в Белграде Яго одет лучше, но что касается игры, то извольте спросить самого господина писаря Пайю, хотя мы с ним не разговариваем. А он видел Яго и в Лесковаце, и в Ягодине, и в Смедереве и потому может оценить. Спросите его, не бойтесь, хотя мы с ним и не разговариваем. Чувствуя, что убедил Тому в своем величии, злодей смочил высохшую глотку и продолжил: – И я верил ей, никогда ни в чем не подозревал, никогда и подумать не мог, что столь возвышенная Перса способна пасть так низко. Я думал, как Отелло: «О, если эта лжет, то небеса глумятся над собой!» Ах, сударь, реальность совсем не то, что поэзия. Перса стала жертвой грубой реальности в лице того самого Пайи, писаря уездной канцелярии. Этот человек кружился над ней, как коршун кружится над цыпленком, прежде чем схватить его. Я подозревал, сударь! Вы помните, как говорит Яго: «Блажен рогач, к измене равнодушный; но жалок тот, кто любит и не верит, подозревает и боготворит!» И однажды истина предстала предо мною во всей своей наготе. Сидели мы как-то утром в «Сазане», я, писарь Пайя и экспедитор Михаило. Пили водку и закусывали солеными огурцами. И вдруг – ах! – это ужасное воспоминание – писарь Пайя достает платок и сморкается в него. Это потрясло меня до глубины души, сердце пронзила боль. Ах, этот платок, шекспировский платок! В одной пьесе мне потребовался платок с монограммой. У нас в труппе ни у кого не было платка с монограммой, и мы попросили у аптекарши дать нам один взаймы. Разумеется, платка мы ей не вернули, и он остался у меня. Это был белый батистовый платочек с переплетенными красными буквами С и Р. Платок хранился у Персы, я подарил ей его… и вдруг вижу: писарь Пайя сморкается в него. Можете представить себе, что со мною было! Злодей перевел дух, допил стакан, потом снова налил его и продолжил: – В полдень я пошел домой. Перса как раз резала лук, чтоб добавить его к жарившейся печенке. Я подошел и взял ее за руку. И… тут начинается второе явление четвертого акта. Я: Дай мне руку. Какая влажная! Перса: От лука. Погоди, я вытру. Я: То признак расточительного сердца: горячая и влажная. Здесь нужны затворничество, строгий пост, молитвы, обряды веры, умерщвленье плоти. Здесь виден молодой, горячий бес, нередко буйный. Добрая рука, не жадная. Перса: Ты вправе так сказать: она тебе мое вручила сердце. Я: Не злая. Сердце встарь дарило руку. Теперь в гербах лишь руки, не сердца. Больше я ей ничего не говорил, мы сели и стали есть печенку с луком. Ел я с аппетитом, но это не могло уменьшить моей душевной боли. Я молчал, пока не наелся, а потом, сударь, наступает конец второго явления четвертого акта. Я сказал ей, что видел платок, как говорит Шекспир, у писаря Пайи. Она отвечает, что это неправда, платок у нее. Начинается диалог. Я: Я видел платок в руке Пайи, он при всех вытирал им нос… Перса: Как голос твой отрывист и неровен! Я: Где он? Скажи мне! Нет его? Пропал? Перса: Избави боже! Я: Скажи! Перса: Он не пропал. А если бы пропал? Я: Что? Перса: Я говорю тебе, он не пропал. Я: Сходи за ним, чтоб я его увидел! Перса: Что ж, я могу, но не хочу сейчас, ты ищешь повода оклеветать господина Пайю. Я: Достань платок. Я чувствую беду. Перса: Поверь мне, господин Пайя достойный человек. Я: Платок! Перса: Перестань ты, бога ради, болтать ерунду! Я: Платок! Перса: Господин Пайя с тобою трудности делил. Ты ему должен тридцать два динара… Я: Платок! Перса: Нет, это, право же, нехорошо! Я: Прочь! И я ушел из дому. Злодей почувствовал усталость, потому что весь диалог произнес с пафосом, как на сцене. Тома таращил глаза на злодея, казавшегося ему в эту минуту неземным существом. Официант скалил зубы за буфетом, потому что знал этот рассказ наизусть – злодей повторял его каждый вечер всякому, кто соглашался поставить ему пол-литра. – А теперь наступает конец! – воскликнул злодей, как только почувствовал, что силы к нему вернулись. – И если хотите его услышать, велите принести еще поллитра. – А теперь наступает конец. Пятый акт, первое явление. Освещение: темная ночь. На сцене – обыкновенная комната. Около полуночи я возвращаюсь домой, тая в груди зловещее намерение. Щелкнул замок. Она в постели, укрытая солдатским одеялом. Сказочная, волшебная, спит, как мадонна. Просыпается. Перса: Пера, это ты? Я: Да, Перса! Перса: Раздевайся и ложись, ты совсем пьяный! Я: Ты помолилась на ночь, Перса? Перса: Да, Пера! Я: Когда ты знаешь за собою грех, не примиренный с милостью небесной, покайся в нем сейчас же! Перса: Чего ты несешь? Я: Торопись, я отойду. Мне тяжко убивать твой неготовый дух. Избави боже, чтоб я убийцей стал твоей души. Перса: Ты говоришь – убить? Я: Непременно! Перса: Святое небо, сжалься надо мной! Молю тебя всем сердцем! Я: Аминь! Перса. Раз ты так сказал, ведь ты же не убьешь меня. Я: Гм! Перса: И все же ты меня пугаешь – уж больно нехорош бываешь ты, когда напьешься. Я: Помысли о своих грехах! Перса: Мой грех – любовь к тебе. Я: За это ты умрешь. Перса: Смерть, убивая за любовь, преступна. Как ты кусаешь нижнюю губу! Я: Молчи! Перса: Молчу. Но что случилось? Я: Платок с монограммой, заветный дар тебе, ты подарила писарю Пайе. Перса: Нет, клянусь здоровьем матери! Спроси у господина Пайи. Я: Не лги, не лги, красотка: ты на смертном ложе. Перса: Да, но я умру нескоро. Я: Нет, сейчас же. Поэтому признай свой грех открыто. Ты умрешь. Перса: Так сжалься, боже, надо мной! Я: Аминь! Перса: И сжалься ты! Я пред тобой вовек не согрешила. И к писарю питала только то, что чувствовать нас заповеди учат; вовек ему не делала подарков. Я: Я видел сам платок в его руках. Я видел сам, как писарь высморкался в него. Перса: Убей меня завтра, дай поспать спокойно. Я: Не позволю! Перса: Хоть полчаса! Я: Я начал, и я кончу. Перса: О, дай прочесть мне хоть молитву! Я: Поздно! …Подобно венецианскому негру, я с дикой силой навалился на постель, вцепился в Персу и стал ее лупить так, как ее еще в жизни не лупили. Оттузив ее как следует, я ушел, но в дверях все же остановился и сказал словами Яго: «Поди, поди: на людях вы – картины, в гостиной – бубенцы, тигрицы – в кухне, бранясь – святые, при обидах – черти, лентяйки днем и труженицы ночью». С этими словами я ушел из дома и вернулся в трактир, где меня ожидала компания. Утром я вернулся, но дома не было ни ее, ни ее вещей. Она ушла к писарю Пайе! Злодей замолчал, закончив рассказ о своей жуткой трагедии. Он долго потом пил стакан вина и сказал: – Да, жизнь – это вечная загадка, сударь!
Содержание:
0	Дитя общины : Бранислав Нушич	1	j1.html
2	j2.html	3	j3.html
4	ГЛАВА ПЯТАЯ. Крестины : Бранислав Нушич	5	j5.html
6	j6.html	7	j7.html
8	j8.html	9	ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. Гром с ясного неба : Бранислав Нушич
10	ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. Некие власти : Бранислав Нушич	11	ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой по некоему городку едва не разнесся слух, что поп родил : Бранислав Нушич
12	j12.html	13	ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Контора адвоката Фичи : Бранислав Нушич
14	ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой появляется совершенно новая для читателя вдова : Бранислав Нушич	15	j15.html
16	ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Через сорок дней : Бранислав Нушич	17	ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Мозоль господина Васы : Бранислав Нушич
18	j18.html	19	ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Мастерица Юлиана и ее дочь Эльза : Бранислав Нушич
20	j20.html	21	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Страшная ночь : Бранислав Нушич
22	вы читаете: ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Рассказ злодея : Бранислав Нушич	23	j23.html
24	j24.html	25	j25.html
26	j26.html	27	j27.html
28	ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. Третье крещенье : Бранислав Нушич	29	ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. Первый съезд общества призрения подкидышей : Бранислав Нушич
30	ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. Женщина с темным прошлым : Бранислав Нушич	31	ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. Ребенок напрокат : Бранислав Нушич
32	ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Марков день : Бранислав Нушич	33	j33.html
34	j34. html	35	j35.html
36	j36.html	37	Использовалась литература : Дитя общины

Хитрый Яго из драмы «Отелло»

Продолжая смотреть на сайте, я часто задумываюсь, а кто, собственно здесь положительные герои, а кто отрицательные? И не могу четко ответить на этот вопрос. Казалось бы, самые отрицательные герои, в последствии, совершают очень хорошие поступки, а герои, казалось бы, положительные — совсем наоборот.

Книги Хитрый Яго из драмы «Отелло»

Яго — поручик, помощник полководца Отелло. Он ненавидит мавра и, желая занять его место, с помощью интриг внушает ему, что его любимая девушка, Дездемона, изменяет ему с Кассио.

Источник: драма «Отелло»(1604)

Автор: Уильям Шекспир

Вид: >Персонажи Уильяма Шекспира, Отрицательные персонажи пьес Шекспира

Яго мелкий, подлый, завистливый и изворотливый интригин, полная противопожность благородному Отелло. Яго  умеет найти у каждого человека слабое место и использовать его. Он, подстроив улики, советует Отелло убить Дездемону. Яго вовлекает в заговор недалекого дворянина Родриго, влюбленного в Дездемону, которого также губит, чтобы избавиться от лишних свидетелей. Отелло приказывает Яго убить Кассио. Тот берет с собой Родриго. Родриго ранит Кассио, но хитрый Яго, вместо того чтобы помочь своему партнеру по заговору, убивает Родриго, делая вид, что спасает Кассио.

Вроде бы все хорошо: свидетелей нет, Дездемона убита, Отелло заколол Дездемену. Но Яго губит его жена. Она не может вынести преступления мужа и выдает его. Яго в ярости убивает ее, но стража арестовывает его.

Получается что Яго погубил Дездемону, Отелло, Родриго, свою жену.

Отсюда мораль: честное добро не всегда может победить изворотливое зло.

Цитаты Яго из драмы «Отелло»

Пока мой честный дурень

Взывает к Дездемоне о поддержке,

А та хлопочет за него у Мавра,

Я в ухо Мавру нацежу отраву,

Что Кассио нужен ей, чтоб тешить плоть.

И чем усердней будет Дездемона,

Тем меньше Мавр ей будет доверять.

Так непорочность я представлю дегтем

И сеть сплету из самой доброты,

Чтоб их опутать всех.

Не  способен?  Вздор!  От нас самих зависит быть такими или иными. Наше тело — это сад, где садовник — наша воля. Так что если мы хотим сажать в нем крапиву  ила сеять латук, разводить иссоп и выпалывать тимиан, заполнить его каким-либо одним родом травы или же расцветить несколькими, чтобы он праздно дичал  или  же  усердно  возделывался, то возможность и власть распоряжаться этим  принадлежат  нашей  воле.  Если бы, у весов нашей жизни, не было чаши разума  в  противовес  чаше чувственности, то наша кровь и низменность нашей природы приводили бы нас к самым извращенным опытам. Но мы обладаем разумом, чтобы  охлаждать  наши  неистовые  порывы,  наши  плотские  влечения,  наши разнузданные  страсти. Поэтому то, что ты зовешь любовью, я рассматриваю как некий отросток или побег.

(о женщинах)

Поди, поди: на людях — вы картины,

В гостиной — бубенцы, тигрицы — в кухне,

Бранясь — святые, при обидах — черти,

Лентяйки днем и труженицы ночью.

Любая дура с безобразной рожей

Дурит не хуже умной и пригожей

Все — здесь, но смутно. Ранее конца

У подлости не различить лица.

А  что  за  глаза у нее! Я бы сказал, так и трубят о желании вступить в страстные переговоры.

Бросьте,  бросьте,  доброе вино — это добрая домашняя тварь, если с ним хорошо  обращаться;  перестаньте  его поносить.

Берегитесь ревности, синьор.

То — чудище с зелеными глазами,

Глумящееся над своей добычей.

Блажен рогач, к измене равнодушный;

Но жалок тот, кто любит и не верит,

Подозревает и боготворит

Честь — вещество незримое. Нередко

Ей обладают, ей не обладая…

488,

> 0 #2 Кетсаль 02.09.2011 11:52 Еврейско-арабский конфликт был актуален ещё во времена Шекспира. Отелло — араб, мавр. Яго (Яков, Иаков) — явный иудей. > 0 #1 Administrator 27.07.2010 02:55 Яго — главный и самый интересный персонаж в Отелло, а вовсе не мавр, как думают многие

Уильям Белл — персонаж сериала «Грань»

Давний партнер Уолтера Бишопа по лаборатории, ныне глава «Мэссив Дай. ..

Дубровский Андрей Гаврилович — второстепенный герой романа Пушкина «Дубровский»

Дубровский Андрей Гаврилович — отец главного героя романа, Владимира А…

Троекуров Кирила Петрович — герой романа Пушкина «Дубровский»

Троекуров Кирила Петрович — один из основных героев романа Пушкина Ду…

Евгений Базаров — герой романа «Отцы и дети»

Действие романа происходит летом 1859 года. Моло…

Евгений Онегин — характеристика героя

Евгений Онегин — герой романа в стихах А. С.Пушки…

Капитан Джек Воробей

Пират Джек Воробей — колоритный, манерный пиратс…

Key01.

Наверно отрицательные герои нравятся потому, что они первое красивые, второе они все имеют грустную историю, в третьих они должны быть умными, в четвертых он должен быть несчастным и одиноким. Но я думаю что, отрицательные герои они загадочные, смелые, но жаль, что иногда эти герои часто погибают в конце фильма или в конце аниме. .. Но не которые герои осознают свою вину и начинают бороться за сторону добра.

Отец Горио Оноре де Бальзака: Глава 1 (продолжение)

«Ну что ж, господин де Растиньяк, поступайте с миром так, как он того заслуживает. Вы полны решимости добиться успеха? Я помогу тебе. Вы должны зондировать глубины коррупции в женщине; ты измеришь степень жалкого человеческого тщеславие. Насколько я хорошо разбираюсь в таком обучении, там были страницы в книга жизни, которую я не читал. Теперь я знаю все. Чем холоднее- кровавые ваши расчеты, тем дальше вы пойдете. Бить безжалостно; вас будут бояться. Мужчины и женщины для вас должны быть не чем иным, как почтовые лошади; возьмите новое реле и оставьте последнее, чтобы зайти обочина; таким образом вы достигнете цели своих амбиций. Ты здесь ничего не будет, видите ли, если только женщина не заинтересована в ты; и она должна быть молодой и богатой, и светской женщиной. Еще, если у тебя есть сердце, тщательно запри его, как сокровище; не пусть кто-нибудь заподозрит это, иначе вы пропадете; ты бы перестал быть палач, ты бы занял место жертвы. И если когда-нибудь вы должны Любовь, никогда не позволяй своей тайне ускользнуть от тебя! Никому не доверяй, пока не станешь очень уверен в сердце, которому вы открываете свое сердце. Научитесь не доверять каждый; примите все меры предосторожности ради любви, которая не существует пока. Послушай, Мигель, — имя выскользнуло у нее из головы так естественно, что она не заметила своей ошибки — «есть что-то еще ужаснее, чем неблагодарность дочерей, бросивших от своего старого отца и желают, чтобы он умер, а это соперничество между двумя сестрами. Ресто происходит из хорошей семьи, его жена была поступил в их круг; она была представлена ​​в суд; И ее сестра, ее богатая сестра, мадам. Дельфина де Нусинген, жена великий капиталист, объятый ​​завистью и готовый умереть от хандры. Между сестрами пропасть — ведь они сестры, нет. дольше — две женщины, которые отказываются признать своего отца, не признать друг друга. Итак, мадам. де Нусинген вылил бы всю грязь которая находится между улицей Сен-Лазар и улицей Гренель, чтобы получить вход в мой салон. Ей казалось, что она должна получить свой конец через де Марсе; она сделала себя рабыней де Марсе, и она надоедает ему. Де Марсе очень мало заботится о ней. Если вы будете познакомь ее со мной, ты будешь ее любимцем, ее Вениамином; она будет боготворить тебя. Если после этого вы сможете полюбить ее, сделайте это; если нет, сделай ее полезный. Я попрошу ее прийти раз или два к одному из моих великих давит, но я никогда не приму ее здесь утром. я поклонюсь ей, когда увижу ее, и этого будет вполне достаточно. У вас есть закрой перед тобой дверь графини де Ресто, упомянув об отце Имя Горио. Да, мой хороший друг, вы можете позвонить в ее дом двадцать раз, и каждый раз из двадцати вы обнаружите, что она не дома. У слуг свои приказы, и они не впустят вас. Очень ну, так пусть теперь отец Горио получит право войти в нее дом сестры для вас. Прекрасная мадам. де Нусинген даст сигнал к бою. Как только она выделит вас, другие женщины начинают терять голову от тебя, и ее врагов и соперников и близкие друзья будут пытаться отнять вас у нее. есть женщины кто влюбится в мужчину, потому что его выбрала другая женщина; как городские барышни, бедняжки, которые копируют наши шляпы и надеются тем самым приобрести наши манеры. Будет тебе успех, и в Париже успех — это все; это ключ силы. Если женщины доверяют вам с умом и талантом, мужчины последуют вашему примеру, пока вы не разубедите их сами. Не будет ничего, к чему бы вы не стремились; ты пойдешь повсюду и узнаешь, что такое мир — Сборище дураков и мошенников. Но ты не должен быть ни тем, ни другим. другой. Я даю тебе свое имя, как ключ Ариадны к нитке. взять с собой в лабиринт; Не пользуйся им недостойно, — сказала она. сказала, с королевским взглядом и изгибом ее горла; «отдайте его обратно меня незапятнанной. А теперь иди; Оставь меня. У нас, женщин, тоже есть свои битвы, чтобы бороться»

Это страница 78 из 281. [Отметить эту страницу]
Отметьте любую страницу, чтобы добавить это название на вашу книжную полку. (0/10 книг на полке)

Купить копию Отец Горио на Amazon.com

Цвет: А А А А А Шрифт: Аа Аа Размер: 1 2 3 4 5 По умолчанию

Глава 20

Сводка

Димсдейл покидает лес первым, почти веря, что произошедшее было сном. Когда он оглядывается назад, он видит Эстер, отяжелевшую от печали, и Перл, танцующую, потому что он ушел. Перебирая в уме их план, он считает, что поездка в Европу — лучший выбор. Он недостаточно здоров, чтобы терпеть жизнь в лесу, превращая аборигенов, а Европа предлагает больше цивилизации и утонченности. Кроме того, судно, которое сейчас находится в гавани, вскоре отплывает в Англию, и Хестер незаметно обеспечит их проход для отплытия через четыре дня. Время путешествия позволяет ему произнести предвыборную проповедь, возможность, которую он может использовать, чтобы завершить свою карьеру «с честью».

Таким образом, Димсдейл стал новым человеком. Он ходит с большой энергией и видит все по-другому. На самом деле, он видит вещи настолько по-другому, что почти начинает бояться за себя. Трижды он встречает людей своей паствы, и каждый раз у него возникает искушение сделать что-то ужасное. Почтенный и честный дьякон его церкви чудом спасся от богохульства Диммсдейла.

Старейшая дама прихожан — та, что поклонялась служителю, — чуть ли не подвергается святотатственному спору против бессмертия души. И, наконец, милая юная девственница едва избегает злобного взгляда любимого министра. Наконец, он едва воздерживается от того, чтобы учить плохим словам группу детей и обмениваться проклятиями с матросом.

Госпожа Хиббинс приглашает Диммсдейла в лес и говорит ему, что восхищается тем, как он скрывает свои истинные чувства в течение дня. Но она знает, что увидит его в лесу с Черным Человеком, когда наступит полночь. Димсдейл спешит домой, и, поскольку он взволнован, Чиллингворт предлагает дать ему лекарство, чтобы успокоить его. Димсдейл лжет Чиллингворту, говоря ему, что, хотя он знает, что его лекарство раздается любящей рукой, оно ему не нужно. Затем он идет в свой кабинет и яростно пишет свою предвыборную проповедь.

Анализ

Вся эта глава — обратите внимание на название — посвящена духовной битве, развернувшейся в Димсдейле. Он превратился из слабого и умирающего человека, который ушел в лес. Хоторн здесь исследует природу боя и вставляет свои собственные комментарии в различных моментах.

Когда Димсдейл говорит, что он уйдет после своей проповеди в день выборов, чтобы его считали не оставившим «ни один общественный долг невыполненным», Хоторн пишет: «Ни один человек в течение значительного периода времени не может носить одно лицо к себе, а другое толпа, не сбиваясь, наконец, с толку относительно того, что может быть правдой». Некогда слабый и жалкий Димсдейл покидает лес с новым чувством цели и энергии. Его мышление было преобразовано его волей и волей Эстер.

Словно одержимый, Димсдейл возвращается в город горящим человеком. Его несколько раз искушает иррациональное, дикое, кощунственное и — то, что Димсдейл называет «невольным» — желание делать злые дела членам своей общины и совершенно незнакомым людям. Даже госпожа Хиббинс признает в нем родственную душу.

Димсдейл — «несчастный министр!.. Искушенный мечтой о счастье, он предал себя сознательному выбору, как никогда прежде, тому, что, как он знал, было смертным грехом». Этот выбор ведет его по дороге в ад и возрождает откуда-то множество греховных порывов. Даже его роман с Эстер семь лет назад не был «обдуманным выбором» и, следовательно, грехом, но не смертельным.

Диммсдейл с большим энтузиазмом работает над своей предвыборной проповедью, используя эту новую энергию с пользой. Когда Чиллингворт говорит, что его прихожане могут обнаружить, что их больной пастор ушел в следующем году, Диммсдейл соглашается. На самом деле он отвечает Чиллингворту: «Да, в другой мир» «благочестивой покорностью». Восхитительное чувство иронии Хоторна становится очевидным, когда читатель чувствует, что Чиллингворт и Диммсдейл говорят о разных направлениях. Почему Димсдейл так способен лгать своему мучителю? Госпожа Хиббинс сказала бы, что это потому, что его душа была продана. Какой бы ни была причина, она определенно вдохновляет министра на речь.

Глоссарий

превратности непредсказуемые изменения или вариации, которые продолжают происходить в жизни, судьбе и т. д.; меняющиеся обстоятельства.

раздосадованный огорченный, страдающий или страдающий.

тревога беспокойное или беспокойное состояние; беспокойство; беспокойство.

Испанский Майн Карибский бассейн.

Бристоль британский морской порт.

Предвыборная проповедь Речь, произносимая при назначении губернатора. Для меня большая честь быть приглашенным произнести эту речь.

неопровержимые которые нельзя опровергнуть; неоспоримый; невозможно изменить.

изменчивость способность изменяться.

поклон почтение, почтение.