Никто моим словам не верит лермонтов: Никто моим словам не внемлет… Я один…
Никто моим словам не внемлет… я один читать стих и анализ произведения
Михаил Лермонтов: Никто моим словам не внемлет… я один
Никто моим словам не внемлет… я один.
День гаснет… красными рисуясь полосами,
На запад уклонились тучи и камин
Трещит передо мной. — Я полон весь мечтами,
О будущем… и дни мои толпой
Однообразною проходят предо мной,
И тщетно я ищу смущенными очами
Меж них хоть день один, отмеченный судьбой!
точная дата написания неизвестна
Анализ стиха Лермонтова «Никто моим словам не внемлет… я один…»
У этого стихотворения весьма необычная история, так как оно было опубликовано лишь в 1935 году, спустя почти век после его написания. Все дело в том, что Михаил Лермонтов обладал не только очень живым умом, но и умел молниеносно формулировать свои мысли, облекая их в стихотворные строки. С учетом того, что настроение у поэта могло меняться кардинально в течение нескольких минут, свои ощущения он нередко фиксировал на первых попавшихся листах бумаги. Один из таких автографов со стихотворением «Никто моим словам не внемлет… я один…», датированный приблизительно 1837 годом, и был обнаружен в архивах Елизаветы Карлгоф-Драшусовой. К ней он, в свою очередь, попал от Сергея Раевского, который подарил листок со стихами Лермонтова своей хорошей знакомой уже после смерти поэта. К слову, автограф включает в себя несколько произведений, а также рисунки Лермонтова – профилями людей и фигурами лошадей.
Судя по всему, написаны эти стихи были в Раевке – родовом поместье Сергея Раевского, где в 1837 году гостил Лермонтов. Это подтверждают и строки произведения, в которых поэт описывает атмосферу, царившую в дом друга. «День гаснет… красными рисуясь полосами, на запад уклонились тучи и камин трещит передо мной», – отмечает поэт. Однако в его душе нет покоя, потому что даже среди близких людей он чувствует себя одиноким и никому не нужным. Задаваясь вопросом о смысле жизни, Лермонтов тщетно пытается найти на него ответ.
Автор признается, что не перестает мечтать о будущем, которое кажется ему радужным и светлым. Однако все чаще и чаще он приходит к выводу, что «дни мои толпой однообразною проходят предо мной». Лермонтов мечтает стать героем, поэтому к собственным стихам относится с определенной долей пренебрежения, даже не предполагая, что именно они принесут ему мировую известность. Однако поэту кажется, что признание на литературном поприще – всего лишь фикция, и среди однообразной вереницы дней он пытается найти хоть «один, отмеченный судьбой». Правда, внутреннее недовольство собой очень скоро сменяется легкой грустью, и на листе появляется новое стихотворение «Мое грядущее в тумане», романтичное и наполненное предвкушение счастья.
Коментарий к стихотворению:
Впервые опубликовано в 1835 г. в «Литературном наследстве» (т. 19 — 21, с. 505). Написано в Петербурге, по всей вероятности, в 1835 или 1836 г.
Листок с автографом был передан хозяйке литературного салона в Петербурге Е. А. Карлгоф-Драшусовой С. А. Раевским — с запиской следующего содержания: «…как ни была бы глубока, как ни долговременно таилась в душе его мысль, он обнаруживал ее кистью или пером изумительно легко — и я бывал свидетелем, как во время размышлений противника его в шахматной игре Лермантов писал драматические отрывки… Для сохранения воспоминаний об этой отличительной черте Раевский с отличным почтением посылает ее превосходительству Елизавете Алексеевне собственноручный листок Лермантова, согласно желанию ее».
Источник стихотворения:
Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений в четырех томах / АН СССР. Институт русской литературы (Пушкинский дом). — Издание второе, исправленное и дополненное — Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1979—1981 год. Том 1, Стихотворения разных годов. Страница 505.
Никто моим словам не внемлет… я один. | 1. «Никто моим словам не внемлет… я один» — впервые
опубликовано в «Лит. наследстве» (1935, т. 19—21, стр. 505). Выражая постоянные для лермонтовской лирики размышления о бесплодности, бесцельности прожитой жизни, стихотворение выделяется особой сосредоточенно-спокойной
тональностью и стилистической конкретностью, свойственной многим стихам позднего Лермонтова: «День гаснет… красными рисуясь полосами», «… и камин /
Трещит передо мной». По настроению и теме связано со стихотворение «Мое грядущее в тумане», записанном на том же листке. Стихотворение положили на музыку С. В. Аксюк, А. С. Леман. (вернуться) |
Анализ стихотворения «Выхожу один я на дорогу» Лермонтова
4.4
Средняя оценка: 4.4
Всего получено оценок: 108.
Обновлено 27 Февраля, 2021
4.4
Средняя оценка: 4.4
Всего получено оценок: 108.
Обновлено 27 Февраля, 2021
“Выхожу один я на дорогу” – одно из последних стихотворений Лермонтова, который, будто предчувствуя свою смерть, высказал всё, что было у него на душе. Предлагаемый краткий анализ “Выхожу один я на дорогу” по плану поможет понять всю глубину и значимость этого произведения. Его можно использовать на уроке литературы в 6 классе в качестве основного материала.
Опыт работы учителем русского языка и литературы — 27 лет.
Краткий анализ
Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Выхожу один я на дорогу.
История создания – написано стихотворение незадолго до гибели Лермонтова на дуэли, в 1841 году, а опубликовано уже посмертно, в 1843 году (журнал “Отечественные записки”).
Тема стихотворения – это произведение относится к философской лирике, оно об одиночестве, которое тяготит поэта, ведь ему не с кем поделиться своими сокровенными мыслями и чувствами.
Композиция – прямая, мысль развивается последовательно от первой строфы до пятой.
Жанр – лирическое стихотворение.
Стихотворный размер – пятистопный хорей.
Эпитеты – “кремнистый путь”
, “холодный сон”
, “тихий голос
“.
Инверсия – “сиянье голубое
“.
Олицетворение – “пустыня внемлет Богу
“, “звезда с звездою говорит
“.
Оксюморон – “светлая печаль”.
История создания
Стихотворение Лермонтова “Выхожу один я на дорогу” написано в конце весны – начале лета 1841 года, то есть незадолго до того, как он погибнет на дуэли подобно своему кумиру, Пушкину. В нём, как и в других произведениях позднего периода, явно прослеживаются все типичные черты лермонтовской поэзии. История создания тесно связана с внутренними исканиями поэта, который хотел найти истинную свободу. При этом он подчёркивает, что не хотел бы заснуть “
” – Лермонтов как будто предчувствовал, что именно такая печальная судьба его и ожидает.
Как и многие последние стихотворения поэта, это было опубликовано уже после его смерти, в 1843 году в журнале “Отечественные записки”.
Композиция
Лермонтов использует максимально простую последовательную композицию, которая помогает проследить мысль и увидеть, какие переживания испытывает его лирический герой. Так, в первой строфе звучит мотив одиночества, которое тем более горько, что даже звёзды могут поговорить между собой – эта мысль напрямую высказывается и подчёркивается во второй строфе. Третья строфа демонстрирует мечты лирического героя, который ищет свободы и покоя, а четвёртая и пятая поясняют, что имелось в виду: человек хочет соединиться с природой и спать дивным, спокойным сном под её покровительством.
Написан стих пятистопным хореем. Рифмовка перекрёстная. Окончательную ритмическую завершенность произведению придаёт чередование мужской и женской рифмы.
Тема
Это классический пример жанра философской лирики. Несмотря на то, что многие мысли высказываются Лермонтовым с помощью образов природы, его нельзя отнести к лирике пейзажной – все описания здесь необходимы для того, чтобы передать чувства лирического героя (не связанные с природой), помочь лучше прочувствовать их.
Центральной является тема одиночества, которая проходит через всё творчество Лермонтова, который остро чувствовал, что его никто не понимает. В то же время поэт раскрывает тему жизни и смерти, подчёркивая мысль, что, несмотря на усталость от людей, он по-прежнему хотел бы ощущать всю полноту жизни, но не так, как другие люди, а в единении с природой. Также он как будто подводит итог своей жизни, спрашивая у себя же, ждет ли он чего-то или, может быть, жалеет о том, что было в прошлом.
Ему хочется изменить свою жизнь, он ждёт покоя и любви, он прославляет всё сущее и не жалеет даже о том плохом, что было за прошедшие годы. При этом и о смерти лирический герой, олицетворяющий самого поэта, говорит с удивительным для человека такого возраста спокойствием.
Жанр
Это произведение – лирическое стихотворение. Оно отражает мысли и чувства лирического героя. Образ лирического героя и самого поэта максимально сближены в данном стихотворении. Поэт также хотел бы продолжать жить в покое и счастье – и в некотором роде так и произошло, потому что душа Лермонтова осталась жить в его произведениях.
Средства выразительности
В этом непростом философском стихотворении Лермонтов использовал разнообразные средства выразительности. Они могут показаться достаточно простыми, но на самом деле полностью решают художественную задачу, выражая мысли, которые волновали поэта в момент написания. В стихотворении есть:
- эпитеты – “
кремнистый путь”
, “холодный сон”
, “тихий голос
“,“темны дуб”;
- инверсия – “
сиянье голубое
“; - олицетворение – “
пустыня внемлет Богу
“, “звезда с звездою говорит
“; - оксюморон – “
светлая печаль”.
Также в качестве вспомогательных средств выступат вопросительные предложения – “Жду ль чего? жалею ли о чём?
” и восклицания – “Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть!
“. Они придают стихотворению экспрессию, подчёркивают эмоциональную окраску определённых строф.
Тест по стихотворению
Доска почёта
Чтобы попасть сюда — пройдите тест.
Галина Светлолобова
7/7
Галина Жидкова
7/7
Костя Суклемин
6/7
Рейтинг анализа
4.4
Средняя оценка: 4.4
Всего получено оценок: 108.
А какую оценку поставите вы?
Михаил Юрьевич Лермонтов — презентация онлайн
М.Ю ЛермонтовНикто моим словам не
внемлет… Я один.
День гаснет…
Красными рисуясь
полосами,
На запад уклонились
тучи, и камин
Трещит передо мной. –
Я полон весь мечтами
О будущем… И дни
мои толпой
Однообразною
проходят предо мной,
И тщетно я ищу
смущенными очами
Меж них хоть день
один, отмеченный
судьбой!
ДЕТСТВО
В ночь с 2 (14) октября на 3 (15)
октября 1814 года в Москве в семье
офицера на свет появился будущий
великий русский поэт Михаил
Лермонтов
Своё детство он провёл в поместье
бабушки(Тарханы, Пензенская
губерния), которая прилагала все
усилия, чтобы дать внуку всё, на
что только может претендовать
продолжатель рода Лермонтовых.
Лермонтов был болезненным
ребенком и всё детство страдал
золотухой.
СЕМЬЯ
Отец.
Юрий Петрович
Лермонтов
(1787-1831)
Капитан в отставке,
красивый, статный и
добрый мужчина.
Он был часто
вспыльчив и
раздражителен.
Мать.
Марья
Михайловна
Лермонтова
(1795-1817)
Бабушка.
Елизавета
Алексеевна
Арсеньева
(1773-1845)
Была одаренной и
талантливой
женщиной, любила
играть на фортепиано.
Умерла от на 22-м году
Происходила из известного
рода Столыпиных. Была
сильной и умной, но
суровой женщиной. После
смерти дочери одна
воспитывала внука.
ОБРАЗОВАНИЕ
Как было принято в дворянских
семьях, мальчик учился дома.
Затем в жизни Лермонтова
проходило обучение в
Московском университете
(1830-1832).
После учебы в университете он
два года провел в школе
гвардейских подпрапорщиков
Петербурга.
ТВОРЧЕСТВО
Нет, я не Байрон,
я другой.
Еще неведомый
избранник.
Как он, гонимый
миром странник,
Но только с
русскою душой.
Из поэмы «Демон».
Творчество Лермонтова – вершинное достижение не только
русской, но и мировой романтической поэзии. Оно вобрало в
себя все предшествующие завоевания романтизма:
гражданственность лирики, художественное совершенство
южных поэм Пушкина, философские медитации
любомудров.
Гибель М. Ю. Лермонтова.
15 июля 1841 году на дуэли с Н.Мартыновым
Михаил Юрьевич Лермонтов был убит. Похоронен на кладбище
в Пятигорске, а в апреле 1842 года гроб с телом Лермонтова
перезахоронен на фамильном кладбище в Тарханах.
Кошман А.Ю. Семантическое окружение категории будущего в лирике М.Ю. Лермонтова
Кошман А.Ю.
Дальневосточный Государственный Гуманитарный Университет
студентка 3 курса, филологического факультета
Koshman A.Y.
Far Eastern State University of Humanities
3rd year student, Faculty of Philology
Библиографическая ссылка на статью:
Кошман А.Ю. Семантическое окружение категории будущего в лирике М.Ю. Лермонтова // Филология и литературоведение. 2015. № 8 [Электронный ресурс]. URL: https://philology.snauka.ru/2015/08/1512 (дата обращения: 04.10.2021).
Особенностью ранней лирики М.Ю.Лермонтова является специфическое понимание поэтом времени. «Романтик иногда чувствует себя причастным к прошлому, часто тоскует о будущем, но никогда духовно не принимает настоящее, остается ему чуждым со строгой последовательностью. Прошлое, как правило, ассоциируется с утраченным раем, в будущем видится возможность соединения с мировым целым, а настоящее рассматривается как неизбежная преграда на пути к идеалу»[3]. Прошлое в лирике поэта связано с реальными воспоминаниями Лермонтова, настоящее семантически связано либо с отражением прошлого, либо с ожиданием будущего. Категория же будущего в лирике Лермонтова далеко не однозначна. Она вызывает у поэта противоречивые эмоции. Для начала необходимо определить, какое же смысловое наполнение имеет слово «будущее».
Будущее — часть линии времени, множество событий, которые ещё не произошли, но произойдут. Ввиду того, что события характеризуются как временем, так и местом, будущее занимает область пространственно-временного континуума.Так, в словаре Т.Ф. Ефремовой дается несколько значений слову «Будущее»:
Период времени, который последует за настоящим.
Предстоящие события.
Дальнейшая судьба, участь кого-л., чего-л. [4].
Лермонтов в своих стихотворениях использует все возможные значения этого слова, но в то же время обогащает их новыми смысловыми и эмоциональными оттенками. Стоит отметить, что в контексте различных стихотворений автор по-разному смотрит на образ будущего. Этот образ зависит от эмоционального состояния героя, поэтому для осознания мотива будущего требуется рассмотреть многие лирические произведения М.Ю.Лермонтова, которые связаны с данным мотивом.
Для начала можно заметить, что в стихотворении « Гляжу на будущность с боязнью», будущее у поэта сопряжено со страхом.
Гляжу на будущность с боязнью,
Гляжу на прошлое с тоской
И, как преступник перед казнью,
Ищу кругом души родной; [1, 166].
Герой ощущает себя как «преступник перед казнью», который ищет в толпе человека, с которым он мог бы разделить все свои горести. Стихотворение насыщено такой тревогой, столь требовательной заинтересованностью в будущем и столь энергичным запросом к жизни, что об усталом принятии конца не может быть и речи. Стихотворение необычно тем, что в нем схвачен психологически острый, мучительный, пограничный момент- между двух жизней. В данном контексте слово будущее означает период времени, который последует за настоящим. Датировка данного стихотворения весьма спорна. «Б.Эйхенбаум связывает его создание с арестом и ссылкой поэта в 1837 году, так как оно отражает напряженную внутреннюю ситуацию, когда перед возможностью крутого перелома подводится итог всему пережитому»[2, 113].
Эту же мысль продолжает стихотворение «1831-го ИЮНЯ 11 ДНЯ». Лермонтов пишет, что Грядущее тревожит его грудь, потому что он не знает как кончится его жизнь.
Душа сама собою стеснена,
Жизнь ненавистна, но и смерть страшна,
Находишь корень мук в себе самом,
И небо обвинить нельзя ни в чем.
Я к состоянью этому привык…[1, 78].
Лирический герой привык жить с этим состоянием напряженного ожидания и страха. Но неразрешимость противоречий в настоящем снимается темой будущего. Далее в этом же стихотворении Лермонтов пишет:
Я предузнал мой жребий, мой конец,
И грусти ранняя на мне печать;
И как я мучусь, знает лишь творец;
Но равнодушный мир не должен знать[1, 79].
Эти строки доказывают то, что герой боится не неизвестности, а самой смерти. «Грусти печать» лежит на нем от того, что он знает, что она скоро настанет.
В следующем стихотворении Лермонтова «Подражание Байрону» слово «будущее» сопряжено с мотивом мученичества:
Как цепь гремит за узником, за мной
Так мысль о будущем, и нет иной.
Я вижу длинный ряд тяжелых лет,
А там людьми презренный гроб, он ждет…[1, 89].
Стихотворение относится к 1830-31 годам. Герой ощущает себя узником в окружающем мире, и то будущее, которое произойдет является его цепью, его бременем в жизни. А то, что цепь гремит, является показателем того, что это тяжелое будущее постоянно напоминает о себе. Будущее в данном контексте выступает в значении участи героя, причем поэт прекрасно понимает, что участь его безрадостная и однозначная.
Стихотворение «Слава» тоже относится к 1830-31 годам. В нем «к обычным для раннего Лермонтова мотивам одиночества поэта, разобщенности с окружающим миром прибавляется важное признание, свидетельствующее о серьезном отношении юного Лермонтова к своему поэтическому труду» [2, 508]. В нем появляется немного иное понимание грядущего. Лирический герой не видит в будущем ничего. Оно для него закрыто завесой тайны, впереди он видит лишь мрак:
Пронзая будущего мрак,
Она (душа), бессильная, страдает
И в настоящем все не так,
Как бы хотелось ей, встречает. [1, 125].
Синонимично этому звучит стихотворение, написанное в 1836-37 годах:
Мое грядущее в тумане,
Былое полно мук и зла… [1, 174].
Тема будущего в нем раскрывается в сугубо-личном плане. В дальнейшем М.Ю.Лермонтов свяжет мысли о собственном будущем с размышлениями о судьбе поколения.
Противоположным образом лирический герой относится к будущему в стихотворении «Никто моим словам не внемлет… я один.»:
Я полон весь мечтами
О будущем… и дни мои толпой
Однообразною проходят предо мной,
И тщетно я ищу смущенными очами
Меж них хоть день один, отмеченный судьбой! [1, 228].
Автор признается, что не перестает мечтать о будущем, которое кажется ему радужным и светлым. Однако все чаще и чаще он приходит к выводу, что «дни мои толпой однообразною проходят предо мной». «Сразу и трудно понять, о каких днях, “толпой однообразною” проходящих перед мысленным воображением, идет речь – прошедших, или же о тех, которые еще не наступили, но встреча с которыми не сулит ничего нового? Скорее, и то, и другое. Опыт переживаний, оставшихся в прошлом, переносится на будущее. И в этом смысле будущего как-будто и нет: оно духовно и эстетически пережито до его реального наступления: будущее то же самое, что и прошлое, оно возвращает к тому же кругу переживаний, которые должны были бы остаться в прошлом» [3]. Необычайно то, что в данном стихотворении герой испытывает приятные эмоции при мыслях о будущем. Оно выделяется особой сосредоточенно-спокойной тональностью, свойственной уже поздним стихам поэта. Прошлое в этом стихотворении замещается «однообразием» проходящих перед взором поэта дней. Смещение акцента во взгляде на свое прошлое свидетельствует о пересмотре М.Лермонтовым важнейших жизненных измерений, испытанных реальностью пережитого опыта. Здесь будущее имеет значение дальнейшей судьбы поэта и отражает надежду на что-то лучшее. Датировка этого стихотворения предположительно 1835-36 гг. «По настроению и теме стихотворение связано со стихотворением «Мое грядущее в тумане», записанном на том же листке» [2, 342].
В следующем стихотворении «Смерть» отношение героя к будущему меняется:
Оборвана цепь жизни молодой,
Окончен путь, бил час, пора домой,
Пора туда, где будущего нет,
Ни прошлого, ни вечности, ни лет;
Где нет ни ожиданий, ни страстей,
Ни горьких слез, ни славы, ни честей;
Где вспоминанье спит глубоким сном
И сердце в тесном доме гробовом
Не чувствует, что червь его грызет.
Пора. Устал я от земных забот. [1,109].
«Это одно из юношеских романтических стихотворений (1830-31) в основе которых глубоко пессимистические размышления о жизни и смерти»[2, 511].
В этом стихотворении будущее становится в линейный ряд с прошлым и вечностью. Герой уже не страшится будущего, не надеется на что-то лучшее, а относится к нему спокойно. Смерть предпочитается здесь жизни как избавление от «бездушных удовольствий», «бесполезных дум», безответной и «коварной любви», как желанное одиночество. Он говорит, что пробил час, «пора домой, пора туда, где будущего нет». В своем грядущем поэт не видит для себя будущего. И это состоянье небытия он ассоциирует со своим домом. Ему хочется ничего не чувствовать, чем ощущать тяжесть этого мира. Смерть является ключевым мотивом ожиданий поэта. Будущее употребляется в значении участи героя. Семантически эта учесть сопровождается образами небытия, статичности лирического героя.
В другом стихотворении с тем же названием «Смерть» и относящееся к тому же периоду (1830-31гг.):
Но не видал вокруг себя предметов
Земных и более не помнил я
Ни боли, ни тяжелых беспокойств
О будущей судьбе моей и смерти:
Все было мне так ясно и понятно,
И ни о чем себя не вопрошал я,
Как будто бы вернулся я туда,
Где долго жил, где все известно мне,
И лишь едва чувствительная тягость
В моем полете мне напоминала
Мое земное, краткое изгнанье. [1, 113].
В этом стихотворении меняется взгляд поэта на будущее. Оно построено как воспоминание о другом мире, который поэт видит в своем сне, как возвращение на землю «бесплодного духа» героя. Если во всех предыдущих стихотворениях протяженность времени строилась по линейному принципу, то в данном произведении поэт представляет время как круг, как некий цикл, который ему вскоре предстоит завершить. Будущая судьба и смерть является синонимами в данном контексте. Поэт уже не чувствует страха перед грядущим, потому что оно ему известно. Жизнь на земле в сознании автора является лишь мгновеньем, «кратким изгнанием» из истинного существования. Этой внутренней связью поэта с «вечностью» можно объяснить его знание собственной участи и его одиночество в мире людей.И не случайно М.Ю.Лермонтов припоминает об этом во сне. Считается, что во сне человек способен воспроизводить картины из своих прошлых жизней. В стихотворении поэт противопоставляет два мира- земной и небесный и говорит, что его истинный дом- это мир небесный. Он слишком причастен к нему, чтобы переживать из-за жизни на земле. «Характер описания стихотворения позволяет предполагать непосредственное влияние Дж. Байрона»[2, 511]. В этом произведении будущее имеет смысл только в инобытии, оно является лишь частью вечности.
Таким образом, можно заметить, что мировоззрение Лермонтова изменчиво. Оно является не цельной законченной концепцией, а динамично меняющимися образами. Умонастроение в мире М.Ю. Лермонтова объяснялось отчасти внешними или биографическими причинами, отчасти литературной традицией, влиянием философской поэзии Дж. Байрона и русских шеллингианцев. Наибольшее количество стихотворений, в которых поэт рассуждает о своей скорой смерти, относится к 1830-31 годам. В этот период происходит холерная эпидемия 1830 года, смерть отца в 1831 году, любовные переживания поэта. Но более всего такое умонастроение объясняется склонностью самого поэта к критической переоценке мелких или напрасных «земных забот». В своем восприятии и переживании времени М.Ю. Лермонтов являет образец романтического умонастроения. Ожидание смерти как освобождения от земных мук и страданий- распространенный мотив романтической поэзии. Но чаще всего в лирике Лермонтова смерть предстает не как финал земного пути, а как предвиденное ощущение скорой кончины.
Смена образов в стихотворениях зависит от эмоций лирического героя. Будущее то сопряжено со страхом и напряженным ожиданием, то вселяет надежду на перемены к лучшему. Но ключевым моментом к пониманию мотива будущего в лирике Лермонтова становится осознание поэтом будущего как части вечности и своего места в этой вечности. При этом его состояние связано с покоем. Покой необходим как точка отсчета в самоопределении и неприемлем как внутреннее состояние, как способ бытия, и вплоть до 1837 года у М.Ю. Лермонтова сохраняется негативное и полемическое отношение к покою как жизненной позиции. Позднее- это желаемое психологическое состояние, к которому стремится поэт и которое вполне соотносится со счастьем.
Для героя лирики М.Ю.Лермонтова смерть нередко предстает как событие уже заранее пережитое. Отсюда появление темы «живого мертвеца»: герой чувствует себя мертвым среди живых или ожившим среди мертвых, что делает его равнодушным к факту собственной гибели. Заранее пережитое героем ощущение смерти переносит события его дальнейшей реальной жизни в иной план, где душа является созерцателем земной жизни. В своих стихотворениях поэт как будто припоминает иную, внеземную жизнь, тем самым выводит мотив будущего на совершенно иной уровень- уровень инобытия и места в нем каждого из нас. Иначе говоря, будущее в его некоторых лирических произведениях приобретает совершенно иное семантическое наполнение, которое и не позволяет поэту остановиться на каком-то одном взгляде на грядущее.
Библиографический список
- Лермонтов, М.Ю. Сочинения в двух томах. Том первый/ Сост. И комм. И.С. Чистовой; Вступ. ст.и И.Л. Андроникова – М: издательство «Правда», 1988. – 720 с.
- Лермонтовская энциклопедия под ред. В.А. Мануйлова – М: издательство «Советская энциклопедия», 1981. – 784 с.
- Мехтиев, В.Г. Романтизм как религиозная проблема (Соборность – ирония – нигилизм) [Электронный ресурс]. URL: http://vg-mextiev.narod.ru/library.html
- Толковый словарь под ред. Т.Ф. Евремовой. [Электронный ресурс] URL:http://www.efremova.info/word/buduschee.html#.VWprILqOeIU
Все статьи автора «SandraK»
Поэзия : Поэзия: прочее : Гость (Быль) : Михаил Лермонтов : читать онлайн
Гость
(Быль)
(Посвящается……)
Кларису юноша любил,
Давно тому назад.
Он сердце девы получил:
А сердце – лучший клад.
Уж громкий колокол гудёт,
И в церкве поп с венцами ждет.
И вдруг раздался крик войны,
Подъяты знамена:
Спешат отечества сыны –
И ноги в стремена!
Идет Калмар, томим тоской,
Проститься с девой молодой.
«Клянись, что вечно, – молвил он, –
Мне не изменишь ты! –
Пускай холодной смерти сон,
О дева красоты,
Нас осеняет под землей,
Коль не венцы любви святой!»
Клариса клятву говорит,
Дрожит слеза в очах,
Разлуки поцелуй горит
На розовых устах:
«Вот поцелуй последний мой –
С тобою в храм и в гроб с тобой!»
– Итак, прости! Жалей меня:
Печален мой удел! –
Калмар садится на коня
И вихрем полетел…
Дни мчатся… Снег в полях лежит…
Всё дева плачет да грустит…
Вот и весна явилась вновь,
И в солнце прежний жар.
Проходит женская любовь,
Забыт, забыт Калмар!
И должен получить другой
Ее красу с ее рукой.
С невестой под руку жених
Пирует за столом,
Гостей обходит и родных
Стакан, шипя вином.
Пир брачный весело шумит;
Лишь молча гость один сидит.
На нем шелом избит в боях,
Под хладной сталью лик,
И плащ изорван на плечах,
И ржавый меч велик.
Сидит он прям и недвижим,
И речь начать боятся с ним…
«Что гость любезный наш не пьет, –
Клариса вдруг к нему, –
И что он нить не перервет
Молчанью своему?
Кто он? Откуда в нашу дверь?
Могу ли я узнать теперь?»
Не стон, не вздох он испустил –
Какой-то странный звук
Невольным страхом поразил
Мою невесту вдруг.
Все гости: ax! – открыл пришлец
Лицо свое: – то был мертвец.
Трепещут все, спасенья нет,
Жених забыл свой меч.
«Ты помнишь ли, – сказал скелет, –
Свою прощальну речь:
Калмар забыт не будет мной;
С тобою в храм и в гроб с тобой!
Калмар твой пал на битве – там,
В отчаянной борьбе.
Венец, девица, в гробе нам:
Я верен был тебе!..»
Он обхватил ее рукой,
И оба скрылись под землей.
В том доме каждый круглый год
Две тени, говорят,
(Когда меж звезд луна бредет,
И все живые спят)
Являются, как легкий дым,
Бродя по комнатам пустым!..
«Non, si j’en crois mon esperance…»
Non, si j’en crois mon espérance
J’attends un meilleur avenir.
Je serai malgré la distance
Près de vous par le souvenir.
Errant sur un autre rivage,
De loin je vous suivrai,
Et sur vous si grondait l’orage,
Rappelez-moi, je reviendrai.[83]
<Н. Н. Арсеньеву>
Дай бог, чтоб ты не соблазнялся
Приманкой сладкой бытия,
Чтоб дух твой в небо не умчался,
Чтоб не иссякла плоть твоя;
Пусть покровительство судьбины
Повсюду будет над тобой,
Чтоб ум твой не вскружили вины
И взор красавицы младой;
Ланиты и вино нередко
Фальшивой краскою блестят;
Вино поддельное, кокетка –
Для головы и сердца яд!
«Когда надежде недоступный…»
Когда надежде недоступный,
Не смея плакать и любить,
Пороки юности преступной
Я мнил страданьем искупить;
Когда былое ежечасно
Очам являлося моим
И всё, что свято и прекрасно,
Отозвалося мне чужим;
Тогда молитвой безрассудной
Я долго богу докучал
И вдруг услышал голос чудный.
«Чего ты просишь? – он вещал. –
Ты жить устал? – но я ль виновен;
Смири страстей своих порыв;
Будь, как другие, хладнокровен,
Будь, как другие, терпелив.
Твое блаженство было ложно;
Ужель мечты тебе так жаль?
Глупец! Где посох твой дорожный?
Возьми его, пускайся в даль;
Пойдешь ли ты через пустыню
Иль город пышный и большой,
Не обожай ничью святыню,
Нигде приют себе не строй».
«Ах! Ныне я не тот совсем…»
Ах! Ныне я не тот совсем,
Меня друзья бы не узнали,
И на челе тогда моем
Власы седые не блистали.
Я был еще совсем не стар;
А иссушил мне сердце жар
Страстей, явилися морщины
И ненавистные седины,
Но и теперь преклонных лет
Я презираю тяготенье.
Я знал еще души волненье –
Любви минувшей грозный след,
Но говорю: краса Терезы…
Теперь среди полночной грезы
Мне кажется: идет она
Между каштанов и черешен…
Катится по небу луна…
Как я доволен и утешен!
Я вижу кудри… Взор живой
Горячей влагою оделся…
Как жемчуг перси белизной.
Так живо образ дорогой
В уме моем напечатлелся!
Стан невысокий помню я
И азиатские движенья,
Уста пурпурные ея,
Стыда румянец и смятенье…
Но полно! Полно! Я любил,
Я чувств своих не изменил!..
………………
Любовь, сокрывшись в сердце диком,
В одних лишь крайностях горит
И вечно (тщетно рок свирепый
Восстал) меня не охладит,
И тень минувшего бежит
Поныне всюду за Мазепой…
………………
«Расписку просишь ты, гусар…»
Расписку просишь ты, гусар, –
Я получил твое посланье;
Родилось в сердце упованье,
И легче стал судьбы удар;
Твои пленительны картины
И дерзкой списаны рукой;
В твоих стихах есть запах винный –
А рифмы льются <…>.
Борделя грязная свобода
Тебя в пророки избрала;
Давно для глаз твоих природа
Покров обманчивый сняла;
Чуть тронешь ты жезлом волшебным
Хоть отвратительный предмет,
Стихи звучат ключом целебным
И люди шепчут: он поэт!
Так некогда в степи безводной
Премудрый пастырь Аарон
Услышал плач и вопль народный
И жезл священный поднял он,
И на челе его угрюмом
Надежды луч блеснул живой,
И тронул камень он немой, –
И брызнул ключ с приветным шумом
Новорожденною струей.
«Он был в краю святом…»
Он был в краю святом,
На холмах Палестины.
Стальной его шелом
Иссекли сарацины.
Понес он в край святой
Цветущие ланиты;
Вернулся он домой
Плешивый и избитый.
Неверных он громил
Обеими руками –
Ни жен их не щадил,
Ни малых с стариками.
Встречаясь с ним подчас,
Смущалися красотки;
Он п… их не раз,
Перебирая четки.
Вернулся он в свой дом
Без славы и без злата;
Глядит – детей содом,
Жена его брюхата.
Пришибло старика…
«Никто моим словам не внемлет… Я один…»
Никто моим словам не внемлет… Я один.
День гаснет… Красными рисуясь полосами,
На запад уклонились тучи, и камин
Трещит передо мной. – Я полон весь мечтами
О будущем… И дни мои толпой
Однообразною проходят предо мной,
И тщетно я ищу смущенными очами
Меж них хоть день один, отмеченный судьбой!
«Мое грядущее в тумане…»
Мое грядущее в тумане,
Былое полно мук и зла…
Зачем не позже иль не ране
Меня природа создала?
К чему творец меня готовил,
Зачем так грозно прекословил
Надеждам юности моей?..
Добра и зла он дал мне чашу,
Сказав: я жизнь твою украшу,
Ты будешь славен меж людей!..
И я словам его поверил,
И, полный волею страстей,
Я будущность свою измерил
Обширностью души своей;
С святыней зло во мне боролось,
Я удушил святыни голос,
Из сердца слезы выжал я;
Как юный плод, лишенный сока,
Оно увяло в бурях рока
Под знойным солнцем бытия.
Тогда, для поприща готовый,
Я дерзко вник в сердца людей
Сквозь непонятные покровы
Приличий светских и страстей.
«И на театре, как на сцене света…»
И на театре, как на сцене света.
Мы не выходим из балета:
Захочется ль кому
К честям и званиям пробить себе дорогу,
Работы нет его уму –
Умей он поднимать лишь ногу.
Лермонтов М.Ю. школьное сочинение по произведению на тему, Разное, Тема поэта и поэзии в творчестве Лермонтова
Сочинения
Сочинение по произведению на тему: Тема поэта и поэзии в творчестве Лермонтова
Нежданный сын последних сил природы —
Возник Поэт,— идет он и поет.
Е. Баратынский
С Пушкиным Лермонтов знаком не был и не входил в его окружение. Стихотворение “Смерть Поэта”, написанное сразу после получения известия о гибели Пушкина на дуэли, сделало молодого поэта как бы наследником и продолжателем пушкинских традиций в русской литературе. Лермонтов говорил о Пушкине как бы от лица всего поколения, исполненного скорби по национальному гению и негодования, направленного против его врагов. Стихотворение мгновенно распространилось в списках и принесло Лермонтову широчайшую известность, в том числе и в литературном окружении Пушкина. Заключительные строки стихотворения были восприняты в высшем обществе как вызов:
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Белинский, сравнивая поэта с Пушкиным, предлагал не упускать из виду прежде всего то обстоятельство, что Лермонтов — поэт уже совсем другой эпохи. Эта эпоха полна трагического, и именно это сформировало мировоззрение юного наследника пушкинской славы.
Великий русский поэт С. Есенин говорил, что только один Лермонтов смог научиться поэзии у Пушкина и является единственным его последователем.
Пушкину довелось испытать горечь непонимания, и голос его иногда звучал как глас вопиющего в пустыне. Поэт-пророк не всегда бывал понятен окружающим в своих пророчествах, и его поэзия вызывала в определенный момент вопрос: “Какая польза нам от ней?”
Лермонтов-поэт изведал не только одиночество и непонимание. Он уже фигура отчетливо трагическая. Гибель поэта в мире зла неминуема. Это подсказывала Лермонтову и судьба его гениального предшественника. Стихотворение “Смерть Поэта” написано по горячим следам событий и под непосредственным впечатлением от них. Хотя речь идет о трагической судьбе конкретного человека, Лермонтов трактует происшедшее как проявление вечной борьбы добра со злом и жестокостью. Поэт гибнет от рук ничтожных людей. Поэт — гордое, независимое создание, дивный гений, явление небывалое и поэтому чужеродное в среде, живущей завистью, клеветой, занятой погоней за счастьем, понимаемым как чины, богатство, положение в обществе. Столкнулось небесное и земное, высокое и низкое.
Поэт-пророк — это образ, введенный в поэтический обиход Пушкиным. Таков и поэт Лермонтова. Появляется у Лермонтова и образ карающего кинжала. В стихотворении “Поэт” Лермонтов строит лирическую композицию на сравнений своего собрата по перу с кинжалом. Назначение стихотворца сродни, назначению кинжала. Поэзия в эпоху негероическую стала просто побрякушкой, наподобие кинжала, украшавшего стену жилища. Власть над сердцами поэт променял на злато и смирился с судьбой. Эта жалкая роль недостойна того, кто способен зажигать сердца, пробуждать мысли: стих звучал как колокол на башне “во дни торжеств и бед народных”. Простой и гордый язык поэзии пушкинской поры предпочли теперь “блесткам и обманам”. Заключительная строфа — это голос того, кто тяготится бездействием, для кого идеалы предшествующей эпохи не утратили ценности:
Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк?
Иль никогда, на голос мщенья,
Из золотых нож он не вырвешь свой клинок,
Покрытый ржавчиной презренья?..
Презрение к пророческому дару нуждается в отмщении со стороны пророка, месть направлена и против века, и против скепсиса и сомнений самого поэта.
Стихотворение “Пророк” продолжает традиции Пушкина. Пушкин в своем стихотворении намечал путь, которым должен идти тот, кто получил божественный дар. Лермонтов показывает нам отдаленные последствия этого пути. Он точно знает, как род людской воспринимает пророчество высоких истин. Стихотворение порождает конфликт с окружающим миром:
Смотрите: вот пример для вас!
Он горд быч, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!
В стихотворении “Нет, я не Байрон, я другой…” поэт размышляет над своим местом среди людей и предсказывает своей творческий и жизненный путь:
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны?
Кто Толпе мои расскажет думы?
Я—или Бог — или никто!
Итак, в эпоху деградации общества Лермонтов остался хранителем и продолжателем высоких заветов предшествующей эпохи. Его поэт-пророк остается носителем и хранителем высоких истин. Идеалы его поэзии остаются соотносимыми с идеалами пушкинского времени. В его стихах, правда, больше горечи, отчетливей отзвуки трагедии, но таковы свойства современного Лермонтову поколения:
Никто моим словам не внемлет… я один.
День гаснет… красными рисуясь полосами,
На запад уклонились тучи, и камин
Трещит передо мной. Я полон весь мечтами.
И тщетно я ищу смущенными очами
Меж: них хоть день один, отмеченный судьбой!
Поэзия Лермонтова отразила в себе все отзвуки той эпохи. Его стихи по праву занимают ведущее место в русской поэзии. Они всегда буду жить в наших сердцах, так как сила его таланта обессмертила его имя.
УПОРЯЩИЕСЯ ЧЕЧЕНЬЕ ИМЕЮТ ДЛИТЕЛЬНУЮ И КРОВЯНУЮ ИСТОРИЮ ОТКАЗА ОТ РУССКИХ
Будучи офицером царской армии более 150 лет назад, русский поэт Михаил Лермонтов хорошо изучил жестокость чеченского народа, побудив его написать:
И дикие племена тех каньонов,
Их бог — свобода, их закон — война.
Нынешний министр обороны Павел Грачев должен был прочитать своего «Лермонтова».
Грачев, который месяц назад хвастался, что единственный российский десантный полк может за два часа штурмовать Грозный, столицу Чечни, возможно, дважды подумал бы, если бы посоветовался с поэтом, который понимал, что когда дело доходит до доблести и насилия, чеченцы не пустяки.
Теперь, когда несколько тысяч чеченских защитников продолжают удерживать в Грозном жестокую российскую бронетанковую и воздушную атаку, Грачев ест свои слова, мертвых исчисляются сотнями, а стихи Лермонтова звучат правдоподобнее, чем когда-либо.
Сегодняшние сообщения из Грозного свидетельствуют о том, что русские были отбиты, когда пытались штурмовать центр города в новогоднюю ночь. Сначала россияне заявили, что окружили громадный президентский дворец на центральной площади Грозного.Выяснилось, что сотни вооруженных до зубов чеченцев — кричали, держали оружие высоко и в приподнятом настроении — полностью контролировали здание. Признавая, что они переоценили свой успех, русские заявили, что их войска были вынуждены «перегруппироваться» для боев, которые не утихают сегодня.
Российское Независимое Телевидение сегодня вечером заявило, что вполне вероятно, что Грозный будет разрушен к тому времени, когда он будет захвачен. Плохой моральный дух российских вооруженных сил, дезорганизация и очевидное отсутствие планирования явно являются факторами их катастрофических результатов, поскольку они направили войска в Чечню 3 декабря.11. Русским никогда не будет легко захватить Грозный, обширный невысокий город, который предлагает своим защитникам множество тактических преимуществ. В то же время о собственном боевом мастерстве чеченцев ходят легенды, отточенном до тонкости их всепоглощающей многовековой ненавистью к России.
Из всех горских племен Кавказа, которые русские пытались подчинить себе в прошлом веке, нет ни одного столь жестокого и упорного, как чеченцы. Лермонтов прославил их за «жестокие бои и удивительные подвиги».«
« Их храбрость ужасна для русских », — добавил он.
Крепко связанные семьей и исламскими традициями, чеченцы яростно сопротивлялись более современным и могущественным силам царской России в демонстрации неповиновения, которая длилась почти 50 лет.
Для России завоевание нынешней Чечни было одной из самых кровавых глав в ее имперской экспансии. Это была сага, в которой родились такие люди, как генерал Алексей Ермолов, высокопоставленный российский командующий, который, как и генерал Уильям Текумсе Шерман, в U.С. Гражданская война, убила или сожгла практически все на своем пути. Чувство национальной идентичности у чеченцев сформировалось в те годы резни и травм, и с тех пор молодые чеченцы были погружены в кровавую историю русских завоеваний и репрессий на Кавказе. В кроватках чеченских младенцев, писал Лермонтов, «материнские песни пугают младенцев именами русских». Не лучше чеченцы жили при советской власти. Диктатор Иосиф Сталин приказал провести «сверхчистку» в Чечне в августе 1937 года; На первом этапе операции около 14 000 чеченцев и их этнических родственников, ингушей, были схвачены и казнены или депортированы — примерно каждый 30-й житель региона.
В 1944 году полмиллиона чеченцев без предупреждения согнали в вагоны для скота и отправили в Среднюю Азию, и, по оценкам, более 200 000 человек погибли в ходе операции. Заявленная причина их перемещения заключалась в том, что чеченцы сотрудничали с вторгшимися нацистскими войсками, но нацисты никогда не оккупировали их территорию.
В сотнях миль от своей родины чеченцы оставались в изгнании в Казахстане до 1957 года, когда советский премьер Никита Хрущев разрешил им вернуться домой.В наши дни в Грозном практически все руководство либо родилось в изгнании, либо пережило ее — прочное горькое воспоминание.
Это та история, которую чеченцы иногда приводят в качестве оправдания актов преступности и беззакония против России, которые серьезно испытали терпение Москвы.
В последние годы чеченцы стали в России практически синонимом бандитизма и организованной преступности. Они неоднократно совершали рейды на российские поезда и грузы, проходящие через их территорию, а несколько угонов автобусов и самолетов чеченцами привели Кремль в ярость.Утверждается, что аэропорт в Грозном функционировал без учета российского таможенного законодательства, что сделало столицу воротами и убежищем для контрабандистов и преступников, которые могли безнаказанно бросать вызов российским властям.
Чеченцы также составляют одну из самых безжалостных мафиозных группировок страны, по словам полиции. Когда 14 месяцев назад мэр Москвы Юрий Лужков начал жесткую борьбу с преступностью, на улицах Москвы собирали и отправляли вещи в первую очередь чеченцев и других выходцев с Кавказа.Москва осуждает нынешнего чеченского лидера Джохара Дудаева как вдохновителя большей части этого беззакония. Дудаев, бывший генерал советских ВВС, ответил призывом к оружию, предупредив россиян, что почва Чечни «сгорит под {их} ногами».
ЗАГОЛОВОК: Вооруженные чеченцы используют угол здания в Грозном для укрытия, когда они вглядываются в улицу в поисках российских снайперов.
Герой нашего времени
Вступительное слово Тимоти Биньона Перевод Владимира и Дмитрия Набоковых«Из издания в твердом переплете.—Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.
В своих приключенческих событиях — похищениях, дуэлях и сексуальных интригах — «Герой нашего времени» обращается к сказкам о сэре Вальтере Скотте и лорде Байроне, столь любимых российским обществом в 1820–30-е годы. —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition. «Английский язык Наташи Рэндалл в ее новом переводе имеет точно правильную степень свободной скорости … (Версия Набокова, самый известный старый перевод, немного скромнее, чем версия Рэндалла, менее дикая.) «— Джеймс Вуд,» Лондонское обозрение книг «
» [A] умный, энергичный новый перевод «.
-» Бостонский глобус «
» Один из самых ярких и убедительных портретов мужского эго, когда-либо записанных на бумаге ».
— Нил Лабут, из Предисловия
— Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.
ЯБЕЛА
Я был выездным постом из Тифлиса. Вся моя тележка состояла из одного небольшого чемодана, наполовину заполненного путевыми заметками о Грузии.Из них большая часть, к счастью для вас, утеряна, а саквояж, содержащий мои оставшиеся вещи, к счастью для меня, цел.
Солнце уже начало закатываться за заснеженный хребет, когда я ехал в долину Койшаур. Кучер, осетин, без устали гнал лошадей, чтобы до наступления темноты подняться на гору Койшаур, во весь голос распевая песни. Славное место эта долина! По обе стороны горы неприступные красноватые скалы, увешанные зеленым плющом и увенчанные гроздьями платанов, желтые пропасти, очищенные проточной водой, и там, вверху, золотая кайма снегов, а внизу — Арагва, обнимая другую. безымянный ручей, шумно бьющий из черного, заполненного туманом ущелья, протянулся, как серебряная нить, и переливается, как змея с чешуей.
Дойдя до подножия Койшаура, мы остановились в гостинице. Здесь шумно толпились десятки грузин и горцев; рядом остановился на ночь караван верблюдов. Мне пришлось нанять волов, чтобы тащить мою телегу на эту проклятую гору, потому что была уже осень и дороги были ледяные, а эта гора была почти две версты в длину.
Ничего не поделаешь: нанял шесть волов и несколько осетин. Один из них поднял мой чемодан себе на плечи, другие стали криками помогать волам — и больше ничего.
Позади моей телеги упряжка из четырех волов с легкостью тащила другого, несмотря на то, что она была сложена высоко, до самого верха. Это обстоятельство меня поразило. За телегой шел ее хозяин, куривший маленькую кабардинскую трубку в серебре. На нем была офицерская шинель без погон и лохматая черкесская шапка. На вид ему было около пятидесяти; его смуглая кожа говорила о том, что он давно знаком с кавказским солнцем, а его преждевременно поседевшие усы не соответствовали его твердой походке и крепкому лицу.Я подошел к нему и поклонился в знак приветствия; он молча ответил на мой лук и выпустил огромный клуб дыма.
«Кажется, мы с тобой попутчики».
Он снова поклонился, не говоря ни слова.
«Вы должны быть на пути в Ставрополь».
«Именно так … с государственной собственностью».
«Скажите, пожалуйста, почему четыре вола легко тянут вашу тяжелую телегу, а шесть зверей еле-еле двинут мою пустую даже с помощью этих осетин?»
Он хитро улыбнулся и многозначительно посмотрел на меня.
«Вы наверняка недолго на Кавказе».
«Около года», — ответил я.
Он улыбнулся второй раз.
«Но в чем дело?»
«Что случилось! Ужасные животные, эти азиаты! Вы думаете, они помогают, крича? Дьявол знает только то, что они кричат! кричали на их пути, волы никогда не сдвинулись с места. Ужасные аферисты! Но чего же от них ждать?.. Им нравится обирать проезжающих мимо путников. Жулики испорчены! Вы увидите, они тоже получат от вас чаевые. Ой, я их знаю, они не могут меня обмануть ».
« Вы давно здесь служили? »
« Да, я служил здесь при Алексее Петровиче », — ответил он [Ермолов], принимая достойный вид.« Когда. он прибыл на границу, я был младшим лейтенантом, — добавил он, — и под его началом получил два повышения за действия против горцев ».
« И вот вы…? «
» Теперь меня засчитывают в Третий пограничный батальон. А ты, могу ли я осмелиться спросить? »
Я ему сказал.
На этом разговор закончился, и мы продолжили молча идти бок о бок. На вершине горы мы нашли снег. Солнце село. и ночь следовала за днем без перерыва, как это обычно бывает на юге; однако, благодаря отражению от снега, мы могли легко различить дорогу, которая все еще шла в гору, хотя уже не так круто.Я приказал поставить свой чемодан на телегу, а волов обменять на лошадей и в последний раз оглянулся на долину — но густой туман, волнами поднимавшийся из ущелий, покрыл ее полностью, а не оттуда до нас дошел единственный звук. Осетины болтали вокруг меня и требовали чаевых; но штабс-капитан крикнул на них так угрожающе, что они мгновенно разбежались.
«Видите ли, что за нация», — сказал он. «Они не могут сказать« хлеб »по-русски, но выучили« Офицер, дайте мне чаевые! » На мой взгляд, татары лучше этого, по крайней мере, они не пьют.
До станции было версту или около того. Вокруг было тихо, так тихо, что по жужжанию комара можно было проследить его полет. Слева лежала глубокая черная ущелье; темно-синие горные вершины, изрезанные складками и покрытые слоями снега, были очерчены на фоне бледного горизонта, который все еще цеплялся за последнее отражение заката. В темнеющем небе начали мерцать звезды, и, как ни странно, они казались намного выше чем на нашем Севере. По обе стороны дороги торчали голые черные скалы; кое-где я мелькал под снегом кусты, но ни один сухой лист не шелестел, и это было радостно слышать среди этой безжизненной мечты о природе, фырканье усталой почтовой тройки и неровный звон русского колокольчика.
«Завтра будет отличная погода», — сказал я. Капитан не сказал в ответ ни слова, но указал на высокую гору, возвышающуюся прямо напротив нас.
«Что это?» Я спросил.
«Гора Гуд».
«Ну и что ж?»
«Посмотри, как курит».
И действительно, гора Гуд дымилась; по его бокам скользили светлые полосы облаков, а на его вершине лежало черное облако, такое черное, что казалось пятном на темном небе.
Мы уже разглядели почтовую станцию, а также крыши окружающих ее хижин, и перед нами мерцали приветственные огни, а мы чувствовали запах сырого холодного ветра, слышали грохот ущелья и чувствовали мелкий дождь.Едва я успел накинуть войлочный плащ, как пошел снег. Я с трепетом посмотрел на капитана.
«Нам придется здесь спать», — сказал он с раздражением. «В такую метель ты не перейдешь через горы. Что скажешь? Были ли лавины на Горе Креста?» — спросил он водителя.
«Нет, сэр, — ответил осетинский водитель, — но там много висит, много».
За неимением места на вокзале для проезжающих нам предоставили ночлег в прокуренной избе.Я пригласил своего спутника выпить со мной стакан чая, потому что я взял с собой железный чайник — единственное мое удовольствие во время моих путешествий по Кавказу.
Одна сторона хижины была построена в скале; К двери вели три скользких мокрых ступеньки. Пробираясь внутрь, я наткнулся на корову (коровник с этими людьми заменяет комнату прислуги). Я не знала, куда деваться: здесь блеют овцы; там рычала собака. К счастью, с одной стороны светился тусклый свет, который помог мне найти еще один дверной проем.Здесь открылась довольно занимательная картина: большая хижина, крыша которой покоилась на двух почерневших от дыма столбах, была заполнена людьми. Посередине мерцал костер, разложенный на голой земле, и дым, оттесненный ветром из отверстия в крыше, разносился такой толстой пеленой, что я долго не мог сориентироваться. . У костра сидели в лохмотьях две старухи, много детей и одна тощая грузинка. У нас не было выбора, поэтому мы укрылись у костра и зажгли трубки, и вскоре чайник начал общительно шипеть.
«Жалкий лот!» — сказал я капитану, указывая на наших грязных хозяев, которые молча смотрели на нас в каком-то ступоре.
«Очень глупая нация», — ответил он. «Вы поверите? Они ничего не умеют, они не способны ни на какое образование! По крайней мере, наши кабардинцы или чеченцы, хоть они и разбойники, и нищие, — дерзкие дьяволы, а эти — нет. даже ум на вооружение. На одном из них не увидишь настоящего кинжала. Точно осетин! »
«А вы долго пробыли в Чечне?»
«Да, я десять лет пробыл в форте с моей компанией, недалеко от Стоун Форд.Вы знаете это? «
» Я слышал рассказ «
» Знаешь, друг, мы устали от этих головорезов; нынче, слава богу, затихло, а раньше было, сто шагов за валу пройти, а какой-нибудь оборванный дьявол где-то сидел бы на страже: минутка беспечности и берегись — это либо лассо вокруг ваша шея или пуля в затылок. Они храбрые парни! »
« Наверное, у вас была своя доля приключений », — сказал я, движимый любопытством.
«Это у меня есть!»
При этом он стал теребить левый ус, опустил голову и задумался. У меня возникло ужасное желание вытянуть из него какую-нибудь маленькую сказку — желание, характерное для всех странствующих и записывающих людей. Тем временем заваривался чай; Я вынул из чемодана две полевые чашки, налил одну и поставил перед ним. Он сделал глоток и сказал как бы самому себе: «Да, это у меня есть!» Это восклицание вселило в меня большие надежды. Я знаю, старые кавказцы любят говорить, рассказывать истории; так редко они получают шанс.Человек может проработать добрых пять лет где-нибудь на задворках со своей ротой, и целых пять лет никто не скажет, как у вас дела (потому что фельдфебель говорит «добрый день»). Но было о чем поговорить: в окружении дикой, любопытной нации, каждый день в опасности, могут быть чудесные происшествия, и вы не можете не сожалеть о том, что наши люди так мало записывают.
«Не хотите рома?» — сказал я своему товарищу. «У меня белое из Тифлиса, сейчас холодно.«
» Нет, сэр, благодарю вас, но я не пью. »
« Это так? »
« Да, это так. Я дал себе клятву. Когда я был младшим лейтенантом, однажды, знаете ли, мы слишком сильно повздорили друг с другом, и в ту ночь они подняли тревогу; вот мы вышли на парад навеселе, и успели ли мы его поймать, когда Алексей Петрович узнал: не дай бог, как он разозлился! Нас чуть не передали на суд. Одно можно сказать наверняка, проведите целый год, когда не видите ни души, а если у вас есть еще водка — вам конец.
Услышав это, я почти потерял надежду.
«По крайней мере, черкесы, понимаете, — продолжил он, — когда они пьют слишком много молодого вина на свадьбе или похоронах, вот тогда и вылезают ножи. Однажды мне удалось чудом сбежать, и я был гостем дружелюбного принца.
«Как это случилось?»
«Хорошо» — он набил трубку, потянул ее и начал свой рассказ — » Понимаете, это было так. Я находился в то время в форте за Тереком со своей ротой — прошло почти пять лет.Однажды осенью прибыл конвой с припасами, в котором ехал офицер, молодой человек лет двадцати пяти. Он явился ко мне в полной форме и объявил, что ему приказали остаться со мной в форте. Он был очень худой и очень светлый, и на нем была такая новая форма, что я сразу догадался, что он совсем недавно был с нами на Кавказе. «Полагаю, — спросил я его, — вас перевели сюда из России?» «Совершенно верно, сэр», — ответил он. Я пожал ему руку и сказал: «Очень рад познакомиться, очень рад.Вам это покажется немного скучным, но я думаю, что мы с вами можем поладить, как друзья. И, пожалуйста, назовите меня Максим Максимич, и пожалуйста — какой смысл в этой полной форме? Всегда надевайте форменную фуражку, когда приходите ко мне, так и будет. Его отвели к себе на квартиру, и он поселился в форте ».
« Как его звали? »- спросил я Максима Максимича.
« Его звали … Григорий Александрович Печорин. Он был великолепным парнем, осмелюсь заверить вас; только немного странно. Например, под дождем и холодом, на охоте целый день, понимаете, любой замерзнет и устал — но с ним все было в порядке.Но в другой раз, когда он сидел в своей комнате, было дуновение ветра, и он уверял меня, что сейчас простудится; дребезжит ставень, а он дрожит и бледнеет; но, как я свидетель, он пошел за кабаном совсем один; Были времена, когда вы не могли вытянуть из него ни слова по несколько часов подряд, а иногда он начинал рассказывать истории так, что ваш живот словно разрывался от смеха. Да, действительно, у него были большие чудачества, и он, вероятно, был богатым человеком. У него было так много разных драгоценных безделушек! »
« Он пробыл с тобой надолго? »- снова спросила я.
«О, почти год. И этот год я обязательно запомню; он доставил мне много неприятностей, но я буду помнить его не из-за этого! которым суждено случиться с ними всевозможные необычные вещи «.
«Необычное?» — воскликнул я с любопытством, наливая ему еще чаю.
«Послушайте, я вам расскажу. Верстах в шести от крепости жил этот дружелюбный князь. Его драгоценный сын, мальчик лет пятнадцати, вошел в привычку ездить к нам.Каждый день он мог приходить по той или иной причине; и мы с Григорием Александровичем, конечно, потакали ему. Какой он был сорвиголова, умел во всем: поднимать шляпу на всем галопе, стрелять из винтовки. Одно в нем было не так хорошо: у него была ужасная слабость к деньгам. Однажды Григорий Александрович в шутку поклялся, что подарит ему золотую монету, если он украдет лучшую козу из отцовского стада. И что ты думаешь? На следующую ночь он притащил его за рог. Но иногда, если у нас возникала идея подразнить его, его глаза наливались кровью, и он клал руку прямо на кинжал.«Эй, Азамат, это будет стоить тебе головы», — говорил я ему. «Это будет яман для твоей головы!»
«Однажды старый князь сам пришел пригласить нас на свадьбу. Он женился на своей старшей дочери, а я была его кунаком, так что вы знаете, мы не могли отказать ему, даже если он был татарином. В деревне нас встретило много собак с громким воем. Женщины увидели нас и спрятались; те, чьи лица нам удалось увидеть, не были красавицами. «Я был гораздо лучшего мнения о черкесских женщинах», — сказал Григорий Александрович. меня.«Подожди, — ответил я, посмеиваясь. Я имел в виду кое-что собственное. —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.
Михаил Лермонтов
[] Михаил ЛермонтовМихаил Юрьевич Лермонтов (15 октября 1814 г. - 27 июля 1841 г.) - русский писатель-романтик, поэт и художник, которого иногда называют «поэтом Кавказа», важнейший русский поэт после смерти Александра Пушкина в 1837 году и величайшая фигура. в русском романтизме. Его влияние на более позднюю русскую литературу ощущается и в наше время не только через его стихи, но и через его прозу, положившую начало традиции русского психологического романа.== Цитаты == === Герой нашего времени (1840; версия 1841) === О тщеславие! вы - рычаг, с помощью которого Архимед хотел поднять землю! Многие спокойные реки начинаются как бурные водопады, но ни одна не устремляется и не пенится до самого моря. Я подобен моряку, рожденному и выросшему на борту пиратского брига. чья душа так привыкла к бурям и ссорам, что, если его выбросить на берег, он утомится и изнемогает, как бы ни соблазняли тенистые рощи и как ярко светило ласковое солнце. Я принес бы любую жертву, кроме этой; двадцать раз я могу поставить на карту свою жизнь, даже свою честь, но свою свободу я никогда не продам.Почему я так ценю это? … К чему я стремлюсь? Ничего, абсолютно ничего. Говоря о браке, счастливые люди - невежды, а слава - это не что иное, как успех, и для ее достижения нужно только быть хитрым. Публика в этой стране настолько юна, если не сказать простодушна, что не может понять смысла сказки. если мораль не изложена в конце. Неспособный увидеть шутку, нечувствительный к иронии, одним словом, плохо воспитан. Он еще не усвоил, что в приличной книге, как и в приличном обществе, открытой инвективе не может быть места; что наша современная цивилизация изобрела более острое оружие, тем не менее смертоносное из-за того, что оно почти незаметно, которое под прикрытием лести наносит удар с непреодолимым и непреодолимым эффектом.Меня невольно поразила способность русского приспосабливаться к обычаям людей, среди которых он живет. Я не знаю, заслуживает ли это умственное качество порицания или похвалы, но оно доказывает невероятную гибкость его ума и наличие того ясного здравого смысла, который прощает зло всякий раз, когда он видит, что зло неизбежно или невозможно уничтожить. Я признаю, но, когда мы удаляемся от условностей общества и приближаемся к природе, мы невольно становимся детьми: каждый атрибут, приобретенный опытом, отпадает из души, которая снова становится такой, какой она была когда-то и обязательно будет снова.В простых сердцах чувство красоты и величия природы во сто крат сильнее и ярче, чем у нас, восторженных составителей повествований на словах и на бумаге. История человеческой души, даже самой мелкой души, ничуть не меньше интереснее и полезнее, чем история целого народа; особенно когда первое является результатом наблюдений зрелого ума над собой и написано без какого-либо эгоистичного желания вызвать сочувствие или удивление. «Признания» Руссо имеют именно этот недостаток - он читал их своим друзьям.Из двух друзей один всегда является рабом другого, хотя часто ни один из них не признает этот факт самому себе. Женщины любят только тех, кого они не знают! Русские дамы, по большей части, лелеют только платоническую любовь, не смешивая никаких мыслей о ней. супружество с ним; и платоническая любовь чрезвычайно смущает. Странная вещь - человеческое сердце в целом и женское сердце в частности. Никогда не следует отвергать кающегося преступника: в своем отчаянии он может стать в два раза более преступным, чем прежде.Женщины! Женщины! Кто их поймет? Их улыбки противоречат их взглядам, их слова обещают и манят, но тон их голоса отталкивает. Вы, люди, не понимаете радости взгляда, давления руки ... но что касается меня, я клянусь вам, что , когда я слушаю твой голос, я чувствую такое глубокое, странное блаженство, что самые страстные поцелуи не могли занять его место. Всю свою прошлую жизнь я снова живу в памяти и невольно спрашиваю себя: «Почему я жил? - с какой целью я родился? ».... Должна была быть цель, и, конечно, у меня была возвышенная судьба, потому что я чувствую, что в моей душе есть неизмеримые силы ... Но я не смог открыть эту судьбу, я позволил себе увлечься соблазны страстей, глупых и низменных. Из их тигля я исходил твердым и холодным, как железо, но навсегда исчез сияние благородных устремлений - прекраснейший цветок жизни. И с тех пор как часто я не играл роль топора в руках судьбы! Как орудие наказания, я обрушился на голову обреченных жертв, часто без злого умысла, всегда без жалости... Никому моя любовь не принесла счастья, потому что я никогда ничем не жертвовал ради тех, кого любил: я любил только себя - ради собственного удовольствия. Я только удовлетворил странную жажду своего сердца, жадно истощая их чувства, их нежность, их радости, их страдания - и я никогда не мог насытиться. Я подобен тому, кто, измученный голодом, засыпает в изнеможении и видит перед собой роскошные яства и игристые вина; он с восторгом пожирает воздушные дары воображения, и его боли, кажется, утихают.Пусть он проснется: видение исчезает - остаются двойной голод и отчаяние! А завтра, может быть, я умру! ... И не останется на земле ни одного существа, которое полностью меня поняло. Кто-то сочтет меня хуже, кто-то лучше, чем я был на самом деле ... Кто-то скажет: «Он был молодцом»; другие: «злодей». И оба эпитета будут ложными. Стоит ли после всего этого жизнь? И все же живем - из любопытства! Мы ждем чего-то нового ... Как абсурдно и в то же время досадно! === Стихи === ...человек, этот властитель над всеобщим злом, С вероломным сердцем, с лживым языком ... «Кладбище» (1830 г.) Что для меня без тебя эта вечность? Какова бесконечность моих доменов? Пустые звенящие слова, Просторный храм - без божественности! «Демон» (1830) И все, что он видел перед собой, Он презирал или ненавидел. «Демон» (1830) Я хочу примириться с небом, хочу любить, хочу молиться, хочу верить в добро. «Демон» (1830) Один, как прежде, во вселенной Без надежды и без любви !.. «Демон» (1830) Цепь молодой жизни разорвана, Путешествие окончено, пробил час, пора уходить, Пора идти туда, где нет будущего, Нет прошлого, нет вечности, нет лет; Где нет ожиданий, нет страстей, Нет горьких слез, нет славы, нет чести; Где память спит глубоко И сердце в своем узком гробу домой Не чувствует, как червь его грызет. «Смерть» (1830 или 1831) Я не люблю тебя; Прошел прежний сон О страстях и мучениях; Но твой образ в моей душе Еще жив, хотя и бессилен; Хотя я отдаюсь другим мечтам, я все еще не могу этого забыть; Так что заброшенный храм - это все еще храм, Свергнутый идол - все еще бог! "Я не люблю тебя... »(1831 г.) Я родился, чтобы весь мир мог быть свидетелем моего триумфа или моей гибели ... «Судьба свела нас случайно ...» (1832) К чему приготовил меня творец, Почему он так страшно противоречил надеждам моей юности? ... «Мое будущее во тьме ...» (1837) Земле Я отдал земную дань Любви, надежд, добра и зла; Я готов начать новую жизнь, молчу и жду: время пришло; Я не оставлю брата в этом мире, И темные и холодные объятия Мою усталую душу; Как преждевременный плод, лишенный сока, Он засыхал в штормах судьбы Под палящим солнцем бытия.«Я смотрю в будущее со страхом ...» (1838) И я, как я жил, в чужой стране Умру рабом и сиротой. «Послушник» (1839) Окружающий лес, как в тумане, Был синим в порохе дыма. Но там, вдали, в беспорядочном хребте, Который еще был вечно горд и спокойен, Протянул горы - и Казбек Блеснул острой вершиной. И с тайной, сердечной скорбью я подумал: «Жалкий человек. Что же он хочет! Небо чистое, Под ним много места для всех, Но постоянно и тщетно Он один ведет войну - почему? "Я пишу тебе... »(1840 г.) Что хорошего в страстях? Ибо рано или поздно их сладкая болезнь кончится, когда заговорит разум; а жизнь, если рассматривать ее с хладнокровным вниманием, глупа и пуста - шутка. «Одинокая и грустная» (1840) Нет, я так страстно люблю не тебя, Блеск твоей красоты не для меня: Я люблю в тебе свои прошлые страдания И мою погибшую юность. «Нет, я так страстно люблю не тебя ...» (1841) В глазах людей читаю Страницы злобы и греха. «Пророк» (1841 г.) == Внешние ссылки ==
Фаталист.Михаил Лермонтов. Английский перевод.
После смерти деда мне подарили его старую копию романа Михаила Лермонтова A Герой нашего времени. У романа интересный формат — это история одного персонажа, Григория Печорина, рассказанная через набор более или менее замкнутых глав с точки зрения разных рассказчиков. Есть старый казак, который знал Печорина, Максим Максимич, молодой человек, путешествующий сейчас вместе с Максимом Максимичем, и сам Печорин, говорящий через дневник, который молодой человек находит после смерти Печорина.Именно этот парень называет Печорина «героем нашего времени», но это звание не честь, как можно было бы ожидать. Время, о котором идет речь, тяжелое, вялое и сомнительное, после войны 1812 года и восстания декабристов, когда политически активное и образованное население России, еще недавно кипевшее патриотизмом и революционным духом, потерял из виду свои цели. Печорин, образованный военный, способный быть одновременно обаятельным и грубым, скучающим и испытывающим отвращение к жизни и ее бессмысленности, постоянно ищущим чего-то нового для себя и мало заботящимся при этом о чувствах других, выражает настроение этого периода.Оперативная часть названия книги — не «герой», а «нашего времени» — Печорин является одновременно продуктом и символом той эпохи, в которой он живет.Читая желто-коричневые страницы старой дедушкиной книги, несомненно купленной во время его визита в Советский Союз в 1959 году, я увидел в Печорине часть себя. Это была любимая книга дедушки; Интересно, делал ли он (в молодости, в 50-60-е годы, послевоенное поколение) тоже.
Внутри старой книги лежал еще один набор пожелтевших бумаг, исписанных дедушкиным почерком.Это оказался перевод последней главы книги, части дневника Печорина, под названием «Фаталист». Мой дедушка изучал русский, затем японский, путешествовал по миру. В конце концов он стал профессором истории Японии. Я знаю, что следую за ним. Поэтому я решил, что самое меньшее, что я могу сделать, — это закончить перевод, который занимал около двух третей главы. Я также отредактировал дедушкиную часть, чтобы исправить некоторые неточности, особенно в разговорной / диалектической речи некоторых казаков, и изменить некоторые формулировки, которые выглядели устаревшими или неудобными.Но я постарался сохранить как можно больше и подражать стилю в своей части. Я не уверен, действительно ли конечный продукт «хорош», потому что я смотрел на него слишком долго, но мне понравилось работать над ним, и я думаю, что дедушка тоже.
Без лишних слов, я представляю вам последнюю главу A Hero of our Time.
Фаталист
Михаил Лермонтов
Перевод Джорджа Уилсона и Грейс Митчелл
Как-то раз я пробыл две недели в казачьем городке на левом фланге; там же был батальон пехоты.Офицеры по очереди собирались друг у друга, а по вечерам играли в карты. Однажды, устав от Бостона и бросив карты под стол, мы очень долго пробыли у Major S. Разговор, вопреки обыкновению, был оживленным. Мы говорили о том, что мусульманское суеверие о том, что судьба человека написана звездами, имеет много поклонников даже среди нас; Каждый мужчина рассказывал о различных экстраординарных событиях, за и против.
«Все это, господа, ничего не доказывает, — сказал старый майор.«Почему никто из вас не был свидетелем этих странных событий, которые вы используете для подтверждения своих взглядов, не так ли?»
«Конечно, никто из нас, — говорили многие, — но мы слышали от людей, которым можно доверять. . . »
«Это все ерунда», — сказал кто-то. «Где эти заслуживающие доверия люди, которые видели список, определяющий час нашей смерти? И если действительно есть предопределение, почему нам даны воля и разум? Почему мы несем ответственность за свое поведение? »
В это время один офицер, сидевший в углу комнаты, поднялся и, медленно подходя к столу, окинул всех спокойным и торжественным взглядом.Он был сербом, как видно из его имени.
Внешний вид лейтенанта Вулича полностью отражал его характер. Его рост и смуглая кожа, его черные волосы, черные проницательные глаза, его большой, но правильный нос, атрибут его народа, и грустная, холодная улыбка, которая всегда блуждала по его губам; все это, казалось, соединилось, чтобы придать ему вид особого существа, неспособного передать свои мысли и страсти с теми, кого судьба сделала его товарищами.
Он был храбрым, говорил мало, но резко; он никому не доверял секреты своей души и семьи; он почти не пил вина и никогда не гонялся за молодыми казачками, чье очарование трудно передать тем, кто их не видел.Говорят, правда, что жену полковника привлекали его выразительные глаза, но он искренне злился, когда на это намекали.
Было только одно увлечение, которое он не скрывал — страсть к азартным играм. За зеленым столом он все забывал и обычно проигрывал, но постоянные неудачи только вызывали его упорство.
Говорят, однажды ночью во время экспедиции он поставил банку на подушку. Ему ужасно повезло. Вдруг раздались выстрелы, кто-то забил тревогу, все вскочили и бросились за оружием.«Ставьте все!» — крикнул Вулич, не вставая, одному из самых горячих игроков. «У меня семь», — ответил другой, убегая. Несмотря на всеобщий фурор, Вулич сдал следующую пару; семерка была выигрышной картой.
Когда он появился на передовой, был сильный перекрестный огонь. Вулич не беспокоился о чеченских пулях и саблях; он искал своего удачливого игрока.
«Семерка сдана!» — крикнул он, увидев его в шеренге стрелков, которые начали вытеснять вражеские силы из леса.Подойдя ближе, он достал кошелек и бумажник и отдал их счастливчику, несмотря на то, что он возражал против того, что платить сейчас неуместно. Выполнив этот неприятный долг, Вулич рванулся вперед, увлекая за собой солдат, и хладнокровно перестреливался с чеченцами до самого конца.
Когда лейтенант Вулич подошел к столу, все замолчали, ожидая от него оригинального трюка.
«Господа!» — сказал он (голос его был спокойным, хотя и более низким, чем обычно).«Господа, к чему эти пустые ссоры? Вам нужны доказательства. Предлагаю вам проверить на себе, может ли человек устроить свою жизнь добровольно, или судьбоносный момент для каждого из нас предопределен заранее. Кто желает? »
«Не я, не я!» было слышно со всех сторон. «Он чокнутый! Такие вещи приходят ему в голову. . .! »
«Предлагаю пари, — сказал я ради забавы.
«Какие?»
«Я говорю, что предопределения нет», — сказал я, высыпая на стол около двадцати золотых монет — все, что было у меня в кармане.
«Я возьму!» — глухо ответил Вулич. «Майор, судите вы. Вот пятнадцать золотых монет. Остальные пять ты должен мне, так что будьте любезны добавить их к этим ».
«Хорошо, — сказал майор. «Только я, правда, не понимаю, что происходит. Как вы сделаете ставку? »
Вулич тихо вышел в спальню майора; мы последовали за ним. Он подошел к стене, где висело оружие, и наугад снял с гвоздя один из пистолетов разного калибра.Мы его еще не поняли, но когда он взвел курок и насыпал порох на полку, многие невольно вскрикнули и схватили его за руки.
«Что вы пытаетесь сделать? Слушай, это безумие! » они кричали на него.
«Господа!» — медленно сказал он, освобождая руки. «Кто заплатит за меня 20 золотых?»
Все замолчали и отошли.
Вулич пошел в другую комнату и сел за стол; все последовали за ним. С табличкой он пригласил нас сесть в круг.Мы молча повиновались ему: в этот момент он приобрел над нами некую таинственную власть. Я смотрела ему в глаза, но он встретил мой пытливый взгляд спокойным и неподвижным взглядом, и его бледные губы улыбнулись; но, несмотря на его хладнокровие, мне показалось, что я прочел печать смерти на его бледном лице. Я заметил, и многие старые солдаты подтвердили мое наблюдение, что на лице человека, который должен умереть через несколько часов, часто бывает какая-то странная маска неизбежной судьбы, так что опытному глазу трудно понять. ошиблись.
«Ты скоро умрешь!» Я сказал ему.
«Может быть, а может и нет».
Затем, повернувшись к майору, спросил: «Пистолет заряжен?»
Майор в замешательстве не помнил точно.
«Да хватит, Вулич!» Кто-то крикнул. «Готов поспорить, он заряжен, если висел у изголовья. Какую шутку ты разыгрываешь! »
«Глупая шутка!» вмешался другой.
«У меня пятьдесят рублей против пяти, что пистолет не заряжен!» крикнул третий.
Делались новые ставки.
Мне наскучила эта длинная церемония.
«Послушайте, — сказал я. «Либо застрелися, либо положи пистолет на место и пошли спать».
«Определенно!» плакали многие. «Пойдем спать!»
«Господа, прошу вас не покидать своих мест!» — сказал Вулич, приставив дуло пистолета ко лбу. Все казались окаменевшими. «Господин Печорин, — добавил он, — возьмите карточку и подбросьте».
Я взял со стола, насколько я помню, червовый туз, и бросил его вверх.Все перестали дышать; все глаза, полные страха и некоторого неопределенного любопытства, бегали от пистолета к роковому тузу, который медленно падал, кувыркаясь в воздухе. В момент касания стола Вулич спустил курок. . . осечка!
«Слава богу, — кричали многие, — он не был загружен».
«Посмотрите, — сказал Вулич. Он снова взвел курок и нацелил его на фуражку, висящую над окном. Раздался выстрел; дым заполнил комнату. Колпачок был пробит прямо посередине, а пуля глубоко вошла в стену.
Три минуты, и никто не мог вымолвить ни слова. Вулич очень спокойно переложил мои золотые монеты в свой кошелек.
Говорили, почему пистолет не выстрелил с первого раза; одни засвидетельствовали, что, вероятно, полка забита, другие утверждали, что сначала порошок был влажным, а потом Вулич положил свежий. Но я утверждал, что последнее предположение неверно, потому что я все время не отрывал глаз от пистолета.
«Вам везет в азартных играх», — сказал я Вуличу.
«Впервые в жизни», — ответил он, удовлетворенно улыбаясь. «Это было лучше, чем Банк и Фаро».
«Но немного опаснее».
«А теперь? Вы начинаете верить в предопределение? »
«Я верю; только я не понимаю, почему мне казалось, что ты наверняка должен был умереть сегодня ».
Тот самый человек, который совсем недавно спокойно целился в свой лоб, теперь внезапно покраснел и смутился.
«Но хватит!» — сказал он, вставая.«Наша ставка сделана, и теперь ваши замечания, как мне кажется, неуместны». Он взял фуражку и ушел. Это показалось мне странным — и не без оснований.
Вскоре все разошлись по домам, болтали о чудачествах Вулича и, наверное, единодушно называли меня эгоистом, потому что я сделал ставку на человека, который хотел застрелиться. Как будто он не мог найти без меня удобной возможности!
Я вернулся домой по пустым улочкам города; луна, полная и красная, как отблеск огня, начала подниматься из-за неровного горизонта домов.Звезды спокойно сияли на темно-синем небосводе, и мне показалось забавным, когда я вспомнил, что в былые времена были мудрецы, которые верили, что небесные тела участвуют в наших разнообразных ссорах из-за участка земли или некоторых воображаемых прав. И что из этого? Те лампы, которые, как они думали, были зажжены только для освещения их сражений и побед, горят прежним блеском, но их собственные страсти и надежды давно погасли вместе с ними, как крошечное пламя, зажженное на опушке леса. беспечный странник! И все же уверенность в том, что все небо с его бесчисленными обитателями смотрит на них с беспокойством, возможно, немым, но непоколебимым, придала им такую силу воли! И мы, их бедные потомки, блуждающие по земле без убеждений и гордости, без веселья или беспокойства, за исключением того невольного страха, который давит на сердце при мысли о нашем неизбежном конце, — мы больше не способны приносить жертвы ради блага человечество или даже для нашего личного счастья, потому что мы знаем его невозможность и вяло переходим от сомнения к сомнению, когда наши предшественники бросались от одного заблуждения к другому, не обладая, как они, ни надеждой, ни даже неопределенным, но большим удовольствием, которое встречает душа в каждой борьбе с мужчиной или с судьбой.
И много подобных мыслей приходило мне в голову. Я не сдерживал их, потому что не люблю останавливаться на каких-либо абстрактных идеях. К чему это приведет? В ранней юности я был мечтателем; Я любил обнимать то мрачные, то розовые образы, нарисованные передо мной беспокойным и жадным воображением. Но что из этого мне остается? Одна только усталость, как после ночного боя с фантазиями, и смутные воспоминания, полные страдания. В этой тщетной борьбе я исчерпал и пыл души, и постоянство воли, необходимое для полноценной жизни.Я вошел в эту жизнь, уже прожив ее мысленно, и мне она показалась скучной и противной, как чтение плохой имитации книги, которую я давно знал и любил.
События вечера произвели на меня довольно сильное впечатление и сильно разозлили мне нервы. Я не знаю наверняка, верю ли я в предопределение сейчас или нет, но в тот вечер я твердо верил: доказательства были поразительными, и я, несмотря на то, что я смеялся над нашими предшественниками и их полезной астрологией, невольно попал в их ряды. колея.Но я вовремя остановился на этом опасном пути и, следуя своему правилу не отвергать ничего решительно и не верить ничему слепо, отбросил метафизику и стал смотреть себе под ноги. Такая предосторожность была очень кстати. Я чуть не упал, когда наткнулся на что-то толстое и мягкое, но, видимо, уже не живое. Я наклонился — луна все еще светила прямо на дороге — и что это было? Передо мной лежала свинья, разрезанная пополам мечом. Как только мне удалось выбраться, я услышал звук шагов.Два казака выбежали из переулка. Один подошел ко мне и спросил, не видел ли я пьяного казака, который бежал за свиньей. Я объяснил ему, что не встречал этого казака, и указал на несчастную жертву его буйной храбрости.
«Какой бандит!» сказал второй казак. «Напивается мутным вином и уходит крошить все, что встречается на его пути. Пойдем за ним, Еремеич. Придется связать его, иначе. . . »
Они двинулись дальше, а я продолжил свой путь с большой осторожностью и, наконец, благополучно добрался до дома.
Я жил в доме старого казачьего старшины, которого любил за его добрый нрав, а тем более за его хорошенькую дочурку Настю.
Как всегда, она ждала меня у ворот, закутанная в шубу. Луна освещала ее сладкие губы, посиневшие от ночного холода. Когда она узнала меня, она улыбнулась, но я не обратил на нее внимания. «До свидания, Настя!» — сказал я, проходя мимо. Она хотела как-то ответить, но только вздохнула.
Я закрыл за собой дверь своей комнаты, зажег свечу и бросился на кровать; но на этот раз сон заставил меня ждать дольше обычного.Когда я заснул, восток уже светелся, но, очевидно, в звездах было написано, что я не должен хорошо отдыхать этой ночью. В четыре часа утра мне в окно ударили двумя кулаками. Я вскочил; что на земле. . . ? «Вставай и одевайся!» голоса кричали на меня. Я поспешно оделся и вышел. «Ты знаешь, что случилось?» — сказали в унисон трое офицеров, пришедших за мной; они были бледны как смерть.
«Что?»
«Вулич мертв».
Я замер.
«Да мертвый!» они продолжили.»Приходите быстрей!»
«Но где?»
«Вы разберетесь в пути».
Мы отправились в путь. Они рассказали мне все, что произошло, добавив различные наблюдения о странном предопределении, которое спасло его от неминуемой смерти за полчаса до смерти. Вулич шел один по темной улице; пьяный казак, зарубивший свинью, бросился к нему и мог бы пройти мимо, не заметив его, если бы Вулич вдруг не остановился и не сказал: «Кого ты преследуешь, брат?» « Вы !» — ответил казак, ударив его мечом и рассек ему от плеча почти до самого сердца.. . два казака, которых я встретил, следовали за убийцей, догнали его и подняли раненого, но он уже дышал последним и сказал только два слова: «Он прав!» Только я понимал темный смысл этих слов: они относились ко мне; Я невольно предсказал судьбу бедняги. Инстинкт меня не выдал: я четко прочитал на его изменившемся лице печать приближающегося конца.
Убийца заперся в пустом доме на окраине города: мы ехали туда.По той же дороге бежало множество плачущих женщин; изредка на улицу выскакивал запоздалый казак, кидаясь пристегнуть нож к поясу, и бегом опережал нас. Фурор был устрашающим.
И вот мы приехали и осмотрелись: толпа окружила дом, двери и окна которого были заперты изнутри. Офицеры и казаки горячо разговаривали между собой; женщины плакали, проклинали и причитали. Среди них мне выделялось торжественное лицо одной старухи с выражением безумного отчаяния.Она села на толстое бревно, положив локти на колени, подперев голову руками: это была мать убийцы. Ее губы иногда дрожали. . . где они шепчут молитву или проклятие?
В любом случае надо было что-то решиться и схватить преступника. Однако идти первым никто не брал на себя.
Я подошел к окну и заглянул в щель в ставнях: бледный, он лежал на полу с пистолетом в правой руке; его окровавленный меч лежал поблизости. Его выразительные глаза страшно кружились; временами он вздрагивал и хватался за голову, как если бы смутно вспомнил вчерашний день.Я не увидел особой силы воли в его беспокойном взгляде и сказал майору, что бесполезно мешать казакам выломать дверь и ворваться внутрь, потому что это лучше будет сделать сейчас, чем позже, когда он полностью придет в себя. .
В это время к двери подошел старый казачий капитан и обратился к преступнику по имени; он ответил.
«Ефимич, брат, ты согрешил», — сказал капитан. «Ничего не поделаешь, сдавайся!»
«Не буду!» — ответил казак.
«Бойтесь Бога! Ты не проклятый чеченец, ты честный христианин. Ну, а грех уже запутал тебя, так что ничего не осталось: тебе не уйти от своей судьбы! »
«Я не сдамся!» — грозно закричал казак, и звук взведенного пистолета достиг наших ушей.
«Эй, тётя!» капитан сказал старушке: «Поговори со своим сыном; Даст Бог, он вас выслушает. . . Видите, это просто просьба о гневе Бога. И смотрите, эти господа уже два часа ждут.
Старуха пристально посмотрела на него и покачала головой.
«Василий Петрович, — сказал капитан, подходя к майору, — он не сдастся, я его знаю; и если мы выломаем дверь, он многих из нас затонет. Не думаешь, может, нам лучше пристрелить его сейчас? В этих ставнях большие щели ».
И тут у меня в голове промелькнула странная мысль: я, как Вулич, решил испытать свою судьбу.
«Постойте, — сказал я майору, — я возьму его живым». Сказав капитану завязать с ним разговор и поставив у двери трех казаков, чтобы они сбили ее и по определенному сигналу побежали мне на помощь, я обошел дом и подошел к роковому окну: сердце бешено колотилось.
«Ах ты, дьявол!» — воскликнул капитан, — вы издеваетесь над нами что ли? Или ты думаешь, что мы тебе не ровня? Он начал изо всех сил стучать в дверь; Я прижал глаза к щели в ставнях, следя за движениями казака, не ожидавшего нападения с этой стороны. . . и вдруг сорвал ставни и бросился головой в окно. У меня у уха прогремел выстрел, и пуля оторвала эполет. Но дым, заполнивший комнату, мешал моему врагу найти меч, лежавший рядом с ним.Я схватил его за руки; казаки ворвались, и не прошло и трех минут, как преступника связали и увели. Толпа разошлась, и офицеры меня поздравили — не без оснований.
После всего этого, кажется, как можно не стать фаталистом? Но кто знает, уверен он в чем-то или нет? И как часто мы ошибочно принимаем обман наших эмоций или логические ошибки за достоверные факты! Люблю сомневаться во всем: такая позиция не ослабляет решимости характера; Напротив, в моем случае я всегда иду вперед более уверенно, когда не знаю, что меня ждет.Потому что смерть — это худшее, что может случиться, а смерти нельзя избежать!
Вернувшись в крепость, я рассказал Максиму Максимичу все, что со мной происходило и все, что я видел, и спросил его мнение о предопределении. Сначала он не понял значения слова, но я объяснил это как можно лучше, а затем он сказал, торжественно качая головой:
«Да сэр, конечно, сэр! Это действительно непростая вещь! . . . Но в любом случае эти азиатские молоты часто дают осечку, если они неправильно смазаны или вы недостаточно сильно нажимаете на спусковой крючок.Признаюсь, я тоже не люблю черкесские винтовки; они не совсем подходят нашим ребятам: задница маловата, берегитесь, а то нос обожжете. . . но те мечи, которые у них есть — теперь я уважаю их! »
Позже, немного подумав, пробормотал:
«Жалко, бедняга. . . дьявол заставил его поговорить с пьяницей ночью! Но, конечно, это должно было быть уготовано ему с рождения! »
Я больше ничего от него не добился. Он не выносит метафизических споров.
По Лермонтову: Переводы к 200-летию. Под редакцией Питера Франса и Робин Марсак. Стр. xv + 144. Манчестер: Carcanet, 2014. Pb. 12,95 фунтов стерлингов. Бертольт Брехт: мужество матери и ее дети. Перевод Тома Леонарда. Стр. 120. Мидлсбро: Smokestack Books, 2014. Pb. £ 8,95.
Некоторые поэты без устали привлекают переводчиков. Кто-то думает о Рильке, Монтале или Целане; Ахматовой, Мандельштама и Ходасевича, авторитетные переводы которых стали доступны англоязычной аудитории в последние годы.Но перевод на какие языки? Большие проблемы могут возникнуть там, где задействованы языки с меньшим демографическим охватом и масштабами, особенно когда культурные ориентиры исходных текстов удалены, и эти тексты настолько требовательны, что требуют от переводчика высочайших стандартов. Две рецензируемые книги не обходят стороной эти проблемы.
Михаил Юрьевич Лермонтов (1814–1841 гг.), Вероятно, наиболее известен в англоязычном мире как автор повествовательной прозы, в частности, своим исследовательским психологическим романом Герой нашего времени (1840).Хотя большинство российских знатоков в конце 1830-х годов считали Лермонтова непосредственным наследником Пушкина, поэт Лермонтов на этих берегах не слишком знаменит: на удивление мало переводов стихов Лермонтова на английский язык и почти ни одного перевода на шотландский язык. Поэты-переводчики, такие как Эдвин Морган и Аластер Маки, чьи работы так много сделали для подтверждения культурных связей Шотландии с другими странами, особенно с Россией, похоже, не погрузились в изобретательно эклектичный манер Лермонтова.Действительно, научное эссе, с которым Морган представил свои Sovpoems (1961), создает впечатление, что стихам поколения Лермонтова недостает гражданского и этического резонанса по сравнению с революционным модернизмом советской литературы. Для редакторов настоящего тома Питера Франса и Робин Марсак Лермонтов, который мог проследить свою родословную до шотландского авантюриста семнадцатого века, считается «одним из самых шотландских русских писателей». Под этим они подразумевают, что его стихи — с их острыми намеками на Байрона, Оссиана и романы Уэверли — отражают романтическое видение Шотландии, которое, в свою очередь, формирует его воспоминания о Кавказе, чье безутешное величие оказало такое глубокое влияние на его воображение.И все же поэзия Лермонтова с ее готовностью исследовать противоречия между метрической ортодоксией и политическим подстрекательством, эндемическим и экзотическим, местным и космополитическим, занимала в шотландской культуре (академической или иной) не больше, чем в шотландском переводе. Так что это новое двуязычное издание особенно актуально и приветствуется.
Почти все шестнадцать переводчиков-поэтов, появившихся здесь, либо родились в Шотландии, либо имеют прочные шотландские связи. Как объясняет Франс во введении, некоторые из них свободно говорят на языке оригинала; другие работали с аннотированными буквальными версиями, которые давали представление о ритмах каждого стихотворения, предлагали различные возможные прочтения ключевых строк и давали объяснения исторических аллюзий.Использование английских « шпаргалок » сопряжено с риском навязывания единого шаблона перевода, но что сразу бросается в глаза в этом двухсотлетнем томе, так это то, насколько разнообразны ответы, которые вызывает Лермонтов, распространяясь, например, на смелые текстовые переводы тесно рифмованных оригиналов. Действительно, разнообразие напоминает изречение Бахтина «свой язык никогда не бывает единым языком».
В целом хронологическое расположение тома позволяет нам увидеть развитие лирического голоса Лермонтова, от его плодовитой ювенилии, окрашенной байронической манерой и музыкальностью, до волнующих элегических, сатирических и повествовательных стихов, написанных во время того, что считается его творчеством. наиболее совершенный этап как общественного поэта, который совпадает с публикацией Герой нашего времени и его пересмотром в 1841 году.Многие переводчики выбирают английский язык, но подборка стихотворений написана на шотландском языке, а одна запоминающаяся короткая лирика, изображающая распутный царский режим, появляется как на шотландском языке («Неумытая Россия, прощай, да здравствует» Раба Уилсона), так и на английском языке (Роберта Кроуфорда). ). Версия Кроуфорда выдвигает на первый план оратора, который реагирует на испорченное и ограниченное общество слежки жаргонным, упрямым и вызывающим жаром: «Я ускользну от этих всевидящих глаз, | Эти уши, которые не пропускают ни слова ». Уилсон передает и обновляет поэтическое видение Лермонтова через старый литературный язык, заряженный выразительностью.В этом двуязычном издании есть достаточно доказательств творческой пышности и размаха стихов Лермонтова. Критическая тенденция останавливаться на его нарциссической жилке и осуждать его, приуменьшает тонкую силу, с которой он драматизирует радикально незнакомые точки зрения, как в «Бородино» и «Последняя воля». Перевод Питера Франса «Последняя воля» отражает яркое «воображение», создавая совершенно убедительный солдатский голос в прагматичной, решительной, мрачно-юмористической простой речи: «Но если кто-то хочет знать, | Скажите им — и всем остальным — | В тот день в боевом вылете я | Был ранен прямо в грудь.Здесь размер баллады и стилистический регистр Франции превосходно сочетаются с исходным текстом, а стихотворение приобретает актуальный современный тембр.
В длинном повествовательном стихотворении Журналист, читатель и писатель , которое предлагает близкое сравнение с мрачными размышлениями Пушкина 1824 года о творческом чутье и коммерческом компромиссе «Разговор продавца книг и поэта», Лермонтов размышляет: O chem pisat . «О чем мы можем писать?» В французском переводе вопрос, кажется, обременен тяжестью ответственности; можно представить себе, что столетие спустя его задают Раймон Арон или Альбер Камю в другом контексте.Исайя Берлин также в своей знаменитой серии эссе по русской политической теории предположил, что такие вопросы более живы, чем мы можем подумать, а может быть, даже слишком. Это, безусловно, риторический характер, и французская версия содержит байронические намеки на индивидуальные излишества в сочетании с призывом к смелому новому искусству, напоминающему Хью МакДиармида: «Когда мы увидим в бесплодной России | Умы, отвергающие этот пустой шум | Для простого языка и голоса | Это говорит с достоинством и страстью.’
В других местах, в более четких лирических произведениях, мы находим амбициозные и технически экспериментальные переводы. Версия «Neighbor» Колина Донати отличается тонким контролем и стабильностью тона («Затем лбом к сырой каменной стене | слушай — и сквозь безрадостную тишину | Ваши ровные мелодии звучат свободно»). Картина Анны Кроу «Она не пренебрежительно красотой» обладает сдержанной грацией и очарованием, что не удивит тех, кто знаком с ее ловким воспроизведением Шести каталонских поэтов (2013).Лексическая и метрическая изобретательность Роберта Кроуфорда, особенно в «Она поет» — «Ее подиумная ясность | Ярко, когда она говорит, | С гармонией танцора, | Стрела артикуляции »- привлекает внимание и привлекает внимание таким образом, что напоминает о технической направленности одного из основных течений в современной шотландской поэзии.
Александра Ричи, в Метрополия Фауста (1998), ее «биография» Берлина — его политика, культура и сообщества — завершает душераздирающий рассказ о Тридцатилетней войне (1618–1648 гг.) И ее влиянии на город. и его население с обзором литературных произведений, вдохновленных конфликтом.Основным среди них был Der abenteuerliche Simplicissimus (1669) Иоганна Гриммельсхаузена, переведенный как Simplicius Simplicissimus , полуавтобиографический отчет о похищении Гриммельсхаузена в детстве гессенскими и хорватскими солдатами и последующей его карьере мушкетера во время его жизни. кампании в новейшей европейской истории. История важна по многим причинам. Он написан в стиле picaro , в котором повествование эффективно скреплено беззаботным остроумием героя.Он также включает в себя персонажа Ландсторзерин Кураше, который всю жизнь упорно следует за протестантскими войсками, бушующими через Швецию, Польшу и Германию, и чье существование, как напоминает нам Ричи, полностью зависит от продолжения войны.
Война без конца, без цели и, в конечном счете, без направления — основная тема модернизации Бертольда Брехта сказки Симплициуса, Mother Courage (1939). Новая версия Тома Леонарда прибыла в год, который оказался винтажным для поклонников Брехта, отмеченный публикацией Дэвида Константина и перевода Тома Куна стихотворений о любви , авторитетной биографии Стивена Паркера (первой за два десятилетия) и Дэвида. Обзоры теоретических работ Барнетта, Brecht on Performance и Brecht in Practice .
Драматург, некогда иронично назвавший себя «человеком, которого никто не слушает», нашел в Леонарде лингвистически подвижного и внимательного защитника. В фильме Mother Courage Брехт добился того, чтобы театральная целостность пьесы была основана на классическом духе оригинальной истории. В исполнении Леонарда революционное ядро пьесы переконфигурируется, чтобы включить в него царство опыта, жизненность, теплота и живой ум которого переданы через речевые модели современного шотландского народного языка Западного побережья, который поддерживает — и поддерживается — подлинное чувство драматизма. валюта и убеждение:
Материнское мужество: Успокойся, Каттрин, скажи своей матери, что она может понять.Какие. Так что этот захваченный педераст убрал мину с денежным ящиком. Я стукну его, дьявол. Теперь просто держитесь и не торопитесь, не говоря уже о попытках поговорить, просто используйте свои руки. Мне не нравится, что ты издеваешься, как гончая, что, по-твоему, думает об этом капеллан. Вы доставляете ему удовольствие…
В своем предисловии Леонард излагает свои рассуждения:Чтобы Мать Храбрость говорила на идиоме рабочего класса… городской речи Глазго было естественным выбором для такого писателя из Глазго, как я.Язык мог предложить фразы и обороты речи, сардонический юмор и классовые комментарии к параллельному, я надеюсь, оригинальному Гамбургу. Во всяком случае, это была цель, всегда помня о том, что именно Брехт, и только его игра, следует неукоснительно ставить во главу угла.
В отличие от ученых мужей, которые твердят о непереводимости пьесы, Леонард рассматривает Гамбург Брехта как место, чьи гражданские, классовые и лингвистические рамки можно с пользой сравнить с Глазго: оба являются преимущественно рабочим классом, промышленно развитыми городами Северной Европы.Акцент Леонарда на определенной идиоме, отчасти порожденный восхищением резкой прямотой дикции исходного текста и использованием монтажа в качестве ритмического инструмента, также дает ему свободу действий для разыгрывания различий, чтобы начать параллельный опыт в существующей структуре. В версии Леонарда язык сам становится пьесой, ее главным героем, и, в соответствии с Брехтом Verfremdungseffekt , который является центральным для этой характеристики, статус этого языка является антигероическим.Mother Courage написано в двенадцати сценах разной длины.Сцена десять демонстрирует, как Леонард использует технические новшества пьесы, чтобы усовершенствовать свое собственное эстетическое кредо, хитро подрывая лингвистические иерархии, формирующие поэтическую форму, и раскрывая политические линии власти, покровительства и привилегий, которые поддерживаются такими иерархиями. Здесь Мать Храбрость и ее дочь рассматриваются как второстепенные фигуры, толкающие свою старую обвалившуюся повозку с провизией перед «нелепо выглядящим» фермерским домом. Выбор прилагательного Леонардом имеет решающее значение. Изнутри доносится явно английский голос, поющий припев натуралистической красоты:
У нас были посажены такие розы
здесь, в нашем саду gay
с прекрасными цветущими цветами
которые с марта начали расти
и теперь распускаются прекрасными брызгами .
Читатели, знакомые с брехтианским театром, узнают формальный прием, используемый для обозначения ложного сознания. В переводе Леонарда важность этой стратегии двоякая. Во-первых, это эпистемологический аспект дебатов, имеющих решающее значение для экспериментов Леонарда в орфографии и фонетике, вокруг понятия культуры как собственности, или, более конкретно, культуры классов, владеющих собственностью. Другими словами, как показывают такие эссе Леонарда, как «Доказательство пирога с фаршем» и «Саранча в цветке», те, кто привык к политическому престижу и унаследованному богатству, решают, что является литературным , а что нет.Во-вторых, это драматическое напряжение, возникающее из-за использования определенного типа языка на сцене и знание запутанной истории этого языка вдали от него, что поднимает важные вопросы о способности разных акцентов делать правильные утверждения.Для Брехта, конечно, революционная политика всегда имела большое значение в дебатах о дикции как показателе социального статуса. Не для него археолого-исторические вставки или метафизические мечты Паунда. Кодексы поведения, а не чувствительность, имели большее значение.О Франце Кафке Брехт заметил, что его точность была «точностью неточного человека, мечтателя». Друг Брехта Вальтер Бенджамин, виновный в такой же слабой похвале в отношении Кафки, отметил отвращение Брехта к классовым предателям, предавшим революцию: «Дело не только в том, что они забрали мой дом, мой пруд с рыбой и мою машину: они» он также отнял у меня мою сцену и мою аудиторию ». Для сравнения между« Храбростью матери »Брехта и переводом Леонарда, это замечание наводит на размышления по нескольким причинам.Он устанавливает уровень искренней личной обиды, который перекликается с концепцией театра Брехта и к которому Леонард остается очень восприимчивым. Во-вторых, перевод Леонарда вызывает возмущение и непочтительно смешно: «Лучшие планы — банды из-за мышей, которые должны их выполнять». В-третьих, повторное использование слова «они» предполагает жертвенность, когда реальность более тонкая. Жесткая и непоколебимая идентификация Брехта с пролетариатом — вот что узаконило и облегчило его практику. Mother Courage был разработан частично, чтобы упрекнуть тех, кто сделал эту прозрачную связь трудной, если не невозможной, как в фашистских тенденциях капеллана и Кука. Версия Леонарда не атакует в такой же степени трусливых аппаратчиков, которые предпочитают суждение диалогу. И все же он полон праведного негодования по поводу коррупции:
Господь дает, и люди берут, так устроен мир. Наша надежда на обратный ход. Пока есть возмездие, вы, сострадательные судьи, и даже невиновные люди могут ходить на свободе.
Больший интерес для тех, кто следил за литературной карьерой Леонарда, представляет подтекст, скрытый в цитате Бенджамина и явный в «Храбрости матери » Леонарда , что для Брехта революционный импульс был утрачен, когда произошел разрыв между городским рабочим классом и крестьянством. Примером этого разбора является искусная рендеринг Леонардом сцены в конце пьесы. Каттрин, единственная дочь Матери Храбрости, которая буквально и символически нема, забирается на крышу крестьянской хижины, где начинает стучать в барабан, чтобы предупредить население соседнего города о приближении солдат.После долгих споров между растерянными солдатами и крестьянами по поводу того, что им делать, было поспешно принято решение. Каттрин убита, застрелена с крыши. Весь эпизод в исполнении Леонарда резонирует с прекрасной яростью против морального бездействия, трусости и конформизма. Однако в основе гнева лежит трезвый взгляд на центральную социальную проблему, который не всегда эффективно улавливается другими английскими переводами Mother Courage , такими как текст Джона Уиллетта Penguin Classics или недавний перевод Тони Кушнера идиоматики Брехта. Гамбургская речь бруклинского американца.Леонард более решительно сообщает о непоправимом разрыве между человеком и его физическим окружением. Читатели могут вспомнить похожие намеки в ранних произведениях Чехова — их перевел другой автор, Леонард. Примеры этого есть в другом месте в его Mother Courage : «В одном вы можете быть уверены, вы ни в чем не можете быть уверены. Даже времен года — они также незначительны. Почему? Возможно, по той простой причине, что им непросто оказать сильное драматическое воздействие. Но это также указывает на размер задачи, стоящей перед обществом, которое должно увидеть, что что-то не так, прежде чем оно сможет принять решение о соответствующем ответе.Отсюда, возможно, настоящий символизм дочери-инвалида Храбрости, от которой зависит многое негероическое.При всем своем революционном рвении Брехт не был писателем-агитпропом, склонным к вспышкам того, что Георг Лукач называл «искусственным абстрактным дидактизмом». Рендеринг Леонарда согласуется с эклектичным, сообразительным и образно неразборчивым противоречием, недавно изображенным терпеливо составленной биографией Стивена Паркера ( Бертольт Брехт: Литературная жизнь, 2014). Драматическая сила «Материнского мужества » Леонарда заключается в том, что он не осуждает прошлое и не превозносит будущее.На самом деле он также не побуждает аудиторию к действию, хотя побуждает нас взвесить те сложные социальные проблемы, которые раскрываются через прерывистые жесты и двусмысленное отношение. Брехт считал, что истинной радикализующей силой в гражданском обществе является капитализм, а не коммунизм, и его пьеса знаменует собой пересечение этой веры с литературным призванием. Перевод Леонарда содержит такое же сопротивление визионерской драматургии, но при этом создает свое собственное забавное, надежное, совершенно современное звучание. За это и многое другое он заслуживает большой похвалы.
Ашик-Кериб Михаила Лермонтова. История из Турции
Популярный Андерсен Сказки Истории животных Поэзия для детей Короткие истории Список категорий
Михаил Лермонтов
История из Турции
Перевод Аврил Пайман
freebooksforkids.net
Иллюстрировано В.Псарревым
Давным-давно в городе Тифлис, жил очень богатый турок.
Аллах дал ему много золота, но для него дороже золота была его единственная дочь Магуль-Мегери: звезды на небе прекрасны, но за звездами живут ангелы, и они еще красивее.Даже в этом случае Магуль-Мегери была прекраснее всех девицы Тифлиса.
Также проживает в Тифлисе был некий бедняк — Ашик-Кериб; пророк не дал ему ничего, кроме благородное сердце — и песенный дар.
Он играл на саазе в свадебные пиршества богатых и удачливых и воспевающих славу старые герои Туркестана; на одном таком пиршестве он увидел Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга.Маленькая надежда была бедной Ашик-Кериб когда-либо выигрывал ее руку, и он стал таким же печальным как небо зимой.
Однажды он лежал в саду под виноградной лозой и наконец удалось заснуть; как раз тогда случился Магул-Мегери пройти мимо с некоторыми из ее друзей.
Один из них, увидев спящий Ашик (что означает просто менестрель, тот, кто играет сааз), отстал от остальных и подошел к нему:
«Почему ты спишь под этой лозой? она пела.«Вставай, сумасшедший, твой газель проезжает! »
Проснулся — девочка быстро улетела прочь. птица; Магуль-Мегери услышал ее песню и стал ее ругать.
«Если бы только ты знал, — ответила ее подруга, — кого я пела этой песне, ты бы сказал спасибо: это был твой Ашик- Кериб ».
«Отведи меня к нему», — сказал Магул-Мегери; и они пошли.
Увидев его грустное лицо, Магуль-Мегери стала ставить всякие вопросы к нему и утешить его.
«Как мне не грустить?» — ответил Ашик-Кериб: «Я люблю тебя, и ты никогда не будешь моей».
«Попроси у моего отца мою руку, — сказала она, — и мой отец заплатит за наш свадебный пир на свои деньги и даст мне такое приданое что будет достаточно для нас обоих «.
«Хорошо, — ответил он, — допустим, что Аяк-Ага ничего не пожалеет для счастья дочери; но кто знает, что потом вы меня не упрекнете в том, что я ничего и всем вам должен; — нет, дорогой Магуль-Мегери; у меня есть поставил себе задачу; Обещаю бродить по земле семь лет и либо разбогатеть, либо погибнуть в далекой пустыне; если ты согласитесь с этим, тогда, когда время истечет, вы будете моими.”
Она согласилась, но добавила, что, если он не вернется в согласованный день, она выйдет замуж за Куршуд-бека, который давно искал ее руки.
Ашик-Кериб отправился к своей матери; он получил ее благословение на его путешествие, поцеловал сестренку, перекинул рюкзак через плечо, взял с посохом в руке, на который можно было опереться, и покинул город Тифлис.
Тогда всадник догнал его. Он поднял глаза — и это был Куршуд-бек.
«Удачного тебе путешествия, — назывался Куршуд-Бек, — куда бы ты ни пошел, странник, я буду твоим товарищем ».
Ашик был недоволен с этим товарищем, но он ничего не мог с этим поделать.
А долго они продолжали свой путь вместе, потом увидели перед ними река. Не было ни моста, ни брода.
«Плыви,» — сказал Куршуд-Бек, — я пойду за тобой.
Ашик снял верхняя одежда и поплыла.
Дойдя до другой стороны, он посмотрел назад и — о горе! О Всемогущий Аллах! Куршуд-Бек, имея взял халат, скакал обратно в сторону Тифлиса, пыль поднимаясь за ним по длинной извилистой тропе над ровной равниной.
Когда он добрался до Тифлиса, Куршуд-бек отнес одежду Ашик-Кериба в свою старую мать.
«Ваш сын утонул в глубокой реке», — сказал он. «Здесь это его одежда ».
В непередаваемом отчаянии мать упала на одежду. своего любимого сына и начала проливать горькие слезы по этому поводу.
Тогда она взяла мантию и отнесла ее избранной невестке Магуль-Мегери.
«Мой сын утонул», — сказала она ей. «Куршуд-Бек имеет вернул свою одежду; ты свободен.»
Магуль-Мегери улыбнулся и ответил:
«Вы не верите, это все выдумал тот Куршуд-бек: до того, как пройдет семь лет, никто не будет моим мужем ».
Она снял сааз со стены и спокойно запел бедный Любимая песня Ашика-Кериба.
Тем временем странник явился голым и босиком. в определенной деревне; его одели и накормили добрые люди; в ответ он пел их замечательные песни.
Так он прошел из деревни в деревня, от города к городу, и его репутация росла и продолжала перед ним.
Наконец он прибыл в Халаф; по обычаю он первый зашел в кофейню, попросил сааз и запел.
Сейчас на на этот раз в Халафе жил паша, большой любитель менестрели.
Многие были приведены к нему, но никто ему не понравился; его чауши (младший разряд в Турецкая армия) были совершенно измотаны осмотром города; вдруг, проезжая мимо кофейни, они услышали замечательный голос; они ворвались —
«Пойдем с нами к Великому Паша, — кричали они, — а то мы снимем тебе голову с плеч.”
«Я свободный человек, странник из города Тифлиса, — сказал Ашик-Кериб, — я иду, куда хочу, а где не хочу, там не пойду. идти; Я пою, когда меня движет дух, а твой Паша не мастер моя.»
Однако, несмотря на все это, его схватили и увезли в Паша. «Пой», - сказал Паша, открыл рот и пел.
И в этой песне он восхваляет своего возлюбленного Магуль-Мегери; и Песня так понравилась гордому Паше, что он попросил бедного Ашик-Кериба остаться с ним.
Он осыпал его серебром и золотом, его богатые одежды блестели, когда он двигался; Веселым и удачливым был жизнь Ашика-Кериба, и он чрезвычайно разбогател.
Будь то или дело не в том, что он совсем забыл о своем Магул-Мегери, о времени он поставил себя на исходе, и он даже не готовился Покинуть. Прекрасная Магуль-Мегери впала в отчаяние; в это же самое раз некий купец собирался выступить из Тифлиса с сорок верблюдов и восемьдесят рабов.
Она позвала к себе купца и преподнесла ему золотой блюдо.
«Возьми это блюдо, — сказала она, — и выставь его у себя в прилавке в каждом город, в который вы приехали; тогда пусть везде будет провозглашено, что тот, кто признает право собственности на мое блюдо и докажет свое утверждение, может имейте это и его на вес золота в сделке ».
Купец отправился в путь в своих путешествиях и везде, куда бы он ни пошел, он делал, как Магул-Мегери — спросил его, но никто не признался, что владеет блюдом.Он продал почти все его товары, когда он прибыл с остатком в Халаф: и здесь он провозгласил то, что Магуль-Мегери повелел ему по всему городу.
Услышав это, Ашик-Кериб быстро подошел в караван-сарай: и там он увидел золотое блюдо в стойле купца из Тифлиса.
«Это мое», — сказал он, схватив его с одной стороны.
«Это действительно твое», — сказал торговец. «Я узнаю тебя, Ашик-Кериб: доставьте вас в Тифлис как можно скорее: ваш Магул-Мегери сказал мне сказать вам, что время уходит, и если вы нет в тот день, когда она договорилась, что она выйдет замуж за другого.”
В отчаянии Ашик-Кериб взялся за голову руками: осталось всего три дня. до рокового часа.
Тем не менее он сел на коня, взял с ним немалую сумму золотыми чеканками и поскакал не щадя его лошадь.
Наконец измученный зверь упал на гора Арзинган, которая находится между Арзиняном и Арзерумом. Какие что ему делать: от Арзиняна до Тифлиса было два месяца пути и оставалось всего два дня.
«Всемогущий Аллах, — воскликнул он, — если ты мне сейчас не поможешь, значит мне на этом ничего не остается Земля.»
Он хотел броситься с высокой скалы; вдруг, внезапно он увидел у подножия утеса человека на белом коне и услышал звонкий крик:
«Привет, что ты пытаешься сделать?»
«Я пытаюсь убить себя, — ответил Ашик.
«Спуститесь сюда, если вот как дела, и я тебя убью.”
Ашик слез.
«Пойдем со мной», — угрожающе сказал всадник.
«Как можно Я за тобой не отставал? — спросил Ашик. «Твоя лошадь летит как ветер и меня отягощает мой рюкзак ».
“Верно; повесь свою сумку на мою седлайте и следуйте за мной ».
Ашик-Кериб старался бежать, но все же начал отставать.
«Почему ты не успеваешь?» спросил всадник.
«Как я могу за тобой поспевать? Ваша лошадь бежит быстрее чем думал, и я уже вымотан ».
«Верно. Сядь за мной на моем коне и скажи мне правду, куда ты хочешь пойти ».
«Если бы я мог — даже доберись сегодня до Арзерума, — ответил Ашик.
«Заткни свой тогда глаза.
Он закрыл их.
«А теперь откройте их».
Ашик открыл глаза и посмотрел. Там перед ним сияли белые стены и минареты Арзерума.
«Прошу прощения, Ага», — сказал Ашик. «Я сделал ошибка. Я хотел сказать, что хотел бы быть в Карсе ».
“Там — тогда ты, — ответил всадник. «Я предупреждал тебя сказать мне настоящая правда; снова закрой глаза. А теперь откройте их ».
Ашик мог не верю свидетельствам собственных чувств: что это действительно был Карс. Он упал на колени и сказал:
«Я поступил очень неправильно, Ага. Ваш слуга Ашик трижды неправ: но вы знаете, что что если мужчина решит солгать утром он вынужден лежать до конца дня: место, где я действительно нужно добраться до Тифлиса.”
«Ну, ты человек маловерный», — сказал всадник сердито. «Однако с этим ничего не поделаешь. он: Я тебя прощаю: давай, закрой глаза. Теперь откройте их », — добавил он. Момент спустя.
Ашик вскрикнул от радости: они были у ворот Тифлиса. Искренне поблагодарив его и сняв сумку с седла, Ашик-Кериб сказал всаднику:
«Ага, конечно, что ты сделали для меня очень много; но сделайте еще больше; если я скажу людям сейчас как в один прекрасный день я приехал из Арзиняна в Тифлис, никто не поверит меня; дайте мне доказательства.”
«Пригнитесь, — сказал мужчина, улыбаясь, — «И возьми горсть земли из-под подковы моей лошади и спрячь это в вашем халате: тогда, если люди не верят вашим словам, прикажите им чтобы привести вам слепую женщину, которая находилась в этом состоянии семь лет, потри ей глаза землей, и она увидит.
Ашик взял землю из-под ног лошади, но как только он поднял голова, чем лошадь и всадник оба исчезли; тогда это было то, что он в глубине души верил, что его покровителем был никто иной, как Гадериляза (св.Георгия).
Только поздно вечером Ашик-Кериб добрался до своего дома: он трясущейся рукой постучал в дверь и сказал:
«Ана, ана (мама), открой дверь: я гостья божья; холодно и голодно; позволять пожалуйста, ради твоего странствующего сына.
Старый женский слабый голос ответил ему:
«Чтобы приютить здесь путников. есть дома богатых и сильных; и в городе тоже празднуют свадьбы — вам лучше пойти туда; у вас будет возможность провести с удовольствием всю ночь.”
«Ана, — ответил он, — я здесь никого не знаю, поэтому еще раз прошу тебя: ради твоего странствующего сына впусти меня.
Потом его сестра сказал своей матери:
«Мама, я встану и открою дверь. ему.»
«Бесполезная девочка», — ответила старуха; «Ты счастлив принять молодых людей и дать им мяса и питья, потому что прошло семь лет с тех пор, как я потерял зрение от многих плач ».
Однако ее дочь, не обращая внимания на ее упреки, открыл дверь и впустил Ашик-Кериб: обычное приветствие, он сел и стал оглядываться вокруг себя со скрытой тревогой: и на стене он увидел свою сладкоголосую сааз висит в пыльном чехле.Спросил у матери:
«Что такое что висит там у тебя на стене? »
— «Любопытный, гость», она ответила. «Пусть тебе будет достаточно того, что мы тебя перекусим. хлеба и позволь тебе продолжить свой путь завтра с нашими благословениями ».
«Я уже сказал вам, — возразил он, — что вы очень родная мать, а это моя сестра, и поэтому я умоляю из вас, чтобы объяснить мне, что это у вас там висит стена.”
«Это сааз, сааз», — сердито ответила старуха. не веря ни единому слову, которое он сказал.
«А что означает« сааз »?»
«Saaz означает, что нужно играть и пой песни. »
Ашик-Кериб умолял ее позволить его сестра сняла сааз со стены и показала ему.
«Нет, — сказала старуха. «Это сааз моего несчастного сына и вот уже семь лет он висит на стене, где ни одна живая рука не коснулась его.”
Но сестра его уже встала, снял сааз со стены и дал ему: тогда он поднял глаза к небу и помолился этой молитвой:
«О, Всемогущий Аллах! если я хочу достичь своей цели, то пусть мой семиструнный сааз будет так же идеально настроен, как в тот день, когда я играл на нем В последнее время.»
И ударил по медным струнам и струны откликнулись в полной гармонии, и он начал петь: «Я бедный Кериб (нищий), и бедные мои слова; но великий Хадерилиаз помог мне спуститься с высокой скалы, хотя Я беден и беден — мои слова.Узнай меня, мама, знай твой странник. »
На что его мать расплакалась и спросила:
«Как вас зовут?»
«Рашид (храбрый)», — ответил он.
“Однажды ты сказал, Рашид, и однажды ты послушаешь меня », — она сказал. «Ваши слова разорвали мое сердце на куски. Сегодня я увидел в мой сон что волосы на моей голове поседели, а сейчас семь прошло много лет с тех пор, как я потерял зрение от сильного плача; скажи мне, о, ты, у кого есть его голос, когда мой сын вернется ко мне? »
И дважды повторила свой вопрос со слезами.Напрасно он сказал ей, что он ее сын, она не поверила ему и после пока он спросил:
«Мама, позволь мне взять сааз и уйти. Я слышал, что тут недалеко свадьба: моя сестра покажет мне путь; Я буду играть и петь, и все, что я получу Я принесу сюда и поделюсь с вами ».
«Нет», — сказал старуха, «с тех пор, как ушел мой сын, его сааз ни разу не пропадал. этого дома ».
Но он начал обещать, что не причинит вреда столько, сколько одна строка.
«А если порвется хотя бы одна веревка, — продолжал Ашик, — я отдам вам все свое имущество в качестве конфискации».
Старуха пощупала его сумки и поняла, что они полны монет, она позволила ему уйти; сопровождая его к богатому дом, где происходило шумное свадебное застолье его сестра ждал в дверях, чтобы посмотреть, что произойдет.
В этом доме жила Магуль-Мегери, и в ту же ночь она была стать женой Куршуд-бека.Куршуд-бек пировал со своими друзьями и родственниками, но Магул-Мегери, сидящий сзади богатый занавес с подругами, держала в одной руке чашу с ядом а в другом — острый кинжал; она поклялась скорее умереть чем положила голову на подушку с Куршуд-беком.
От за занавеской она услышала, что пришел незнакомец, который сказал:
«Салам алейкум: вы здесь веселитесь и устраиваете пир, так что позвольте мне, бедному страннику, сидеть среди вас и за это я буду петь тебе песня.”
«Почему бы и нет?» — сказал Куршуд-Бек. «Двери открыт для всех певцов и танцоров, потому что мы празднуем свадьба. Спой нам что-нибудь, Ашик (менестрель) — и я пришлю ты в пути с целой горстью золота ». Тогда Куршуд-Бек спросил его: «А как тебя зовут, путешественник?»
«Шин ди-Дьорурсез (вы скоро узнаете)».
«Это странное имя, — воскликнул другой, смеясь. «Это впервые Я слышал это! »
«Когда моя мать родила меня и работала в боль при рождении, потом многие соседи подошли к дверям и спросила, мальчик это или девочка дал ей Бог; Oни получили ответ: «Шинди-гёкурсез (вы скоро узнаете).’ А также вот почему — когда я в конце концов родился — мне дали это имя ».
После этого он взял свой сааз и начал играть:
«В городе Халаф я пил вино Мисира, но Бог дал мне крылья, и я прилетел сюда за один день ».
Брат Куршуд-Бека, довольно глупый человек, обнажил свой кинжал. и крикнул:
«Вы лжете: как вы могли приехать сюда из Халафа за один день?»
«Почему ты хочешь убить меня?» — спросил Ашик.«Обычно для певцов, собирающихся в одном месте отовсюду; и я ничего не бери у тебя, верь мне или нет.
«Пусть идет», — сказал жених, и Ашик-Кериб взял снова свою песню. «Я совершил утреннюю молитву в долине Арзинян, моя полуденная молитва в городе Арзерум; перед установкой солнце я помолился перед городом Карс, и мой вечер молитва в Тифлисе.Аллах дал мне крылья, и я прилетел сюда; дай Бог, чтобы я был в жертву белому жеребцу, ибо он быстро скакал, уверенный, как канатоходец, с гора в овраг и из оврага в гору: Маулям (Творец) дал Ашику крылья, и он пришел в свадьба Магуль-Мегери ».
Тогда Магул-Мегери, узнав его голос, метнул кинжал в одну сторону, а чаша с ядом в другую.
«Так вот как вы держи свою клятву », — сказали ее друзья.«Так ты будешь женой Куршуд-Бека этой же ночью »
«Вы не знали его, но Я знаю голос моей возлюбленной, — ответил Магуль-Мегери и: взяв ножницы, она прорезала занавеску.
Когда она заглянул и увидел, что это действительно ее Ашик- Кериб, закричала она, бросилась ему на шею и оба упали в обморок.
брат Куршуд-Бека бросился к ним со своим ножом, намереваясь зарезать их обоих, но Куршуд-бек остановил его, сказав:
«Успокойся и знай, что то, что написано на лбу у мужчины при рождении, уже не будет избегали.”
Когда она пришла в себя, Магуль-Мегери покраснела от стыда, закрыла лицо руками и спряталась за ней снова занавес.
«Теперь я очень хорошо понимаю, что ты Ашик-Кериб», — сказал жених. «Но расскажите нам, как вам удалось так здорово путешествовать. расстояние за такое короткое время ».
«Чтобы доказать правду о том, что я скажи, — ответил Ашик, — моя сабля прорежет камень, и если Я лежу, пусть моя шея будет такой тонкой, что не будет держать мою голову; но лучше всего принесите мне какую-нибудь слепую женщину, которая не видела Божий мир на семь лет, и я верну ей ее зрение.”
Сестра Ашик-Кериба, которая все еще стояла у двери, побежала для своей матери, когда она услышала эти слова.
«Мама!» воскликнула она, «Это действительно мой брат и ваш сын Ашик-Кериб», и, принимая за руку она повела старуху обратно на пир.
Тогда Ашик взял землю из груди своей, смешал ее с водой и наклеил его матери на глаза и сказал:
«Знайте, все люди, насколько велик и могущественен Хадерилиаз », и глаза его матери были открыты, и она увидела.
После этого никто не осмелился усомниться в правду своих слов, и Куршуд-Бек отдал прекрасную Магуль-Мегери без единого слова.
Тогда в своей радости Ашик-Кериб сказал ему: «Послушай, Куршуд-Бек, я утешу тебя. Моя сестра не менее красива чем мы с твоей бывшей невестой богаты; у нее будет не меньше серебра и золото; Так что возьми ее себе и будь счастлив, как я будь с моим любимым Магуль-Мегери.”
Автор: Лермонтов М .; проиллюстрировано Псарревым В.Свяжитесь с нами, если у вас возникнут какие-либо вопросы или вы заметите ошибки.
© 2019-2021 Freebooksforkids.net
История— Дайв-экскурсии Пита Месли
История Михаила Лермонтова — Введение
Введение
Огромное спасибо Кевину Деккеру за разрешение воспроизвести эту информацию на моем сайте. Этот парень потратил огромное количество времени и усилий на то, чтобы исследовать Лермонтова и написать это.
Водка на камнях
, Кевин Деккер (30 января 2006 г.)
Строительство «Михаила Лермонтова» можно проследить еще в годы сразу после Второй мировой войны, когда Советский Союз приступил к реализации крупной программы судостроения, часть которой осуществлялась в Верфи MTW в Висмаре, Восточная Германия.
При высоте 176 метров / 577 футов и валовой вместимостью 20 500 судов типа «Иван Франко» были крупнейшими пассажирскими судами, построенными в то время на верфи Восточной Германии.Таким образом, они стали символами обновленного промышленного потенциала Восточной Германии.
Последним из пяти завершенных кораблей класса «Иван Франко» стал «Михаил Лермонтов», который был передан в марте 1972 года.
Как и все торговые суда советской постройки, эти корабли были спроектированы для быстрой переоборудования для использования в военных целях. Суда типа «Иван Франко» могли бы стать очень полезными военными транспортными средствами; Они отличались усиленным корпусом для льда, разумной скоростью 20 узлов на максимальной скорости, большой грузоподъемностью, палубами транспортных средств и очень хорошей дальностью полета в 10 000 миль.
Первоначальная конструкция включала не менее шести больших погрузочно-разгрузочных кранов, расположенных двумя наложенными друг на друга парами впереди и другой парой на корме. Получившийся сбалансированный профиль с смещенными вперед кранами придавал кораблям целеустремленный вид.
Корабли были первоначально оборудованы для перевозки 750 пассажиров, а типичная численность экипажа — 330 человек. В 1982 году на «Михаил Лермонтов» была проведена самая крупная и последняя реконструкция. Ее каюты были переоборудованы для перевозки всего 550 пассажиров, но с большим комфортом.
Летний круиз по южной части Тихого океана
В 1985-86 гг. «Михаил Лермонтов» был зафрахтован туристической компанией «СТС» на летний круизный сезон по южной части Тихого океана с остановками в Австралии и Новой Зеландии. Среди пассажиров круиза № 561 из Сиднея был большой контингент австралийцев.
Он покинул Сидней 7 февраля 1986 года и посетил ряд портов на северо-востоке Новой Зеландии, прежде чем прибыть в Веллингтон 15 февраля. Короткая остановка позволила пассажирам осмотреть достопримечательности столицы Новой Зеландии.
К судну, когда оно было в Веллингтоне, присоединился лоцман совета гавани Мальборо и исполняющий обязанности генерального управляющего капитан Дон Джемисон. Он должен был вести судно в закрытые воды проливов Мальборо и выходить из них во время ее визита в Пиктон 16-го числа. Он также имел квалификацию пилота в Милфорд-Саунд, и было решено, что он будет выполнять эту обязанность по частному контракту, когда корабль достигнет Фьордленда. То, на кого фактически работал Джемисон на различных этапах круиза, позже будет оспорено в суде, поскольку Балтийское морское пароходство стремилось возместить часть своих убытков в результате затопления.Также к кораблю для помощи Джемисону присоединился капитан Г.Ф. Нил, заместитель капитана порта Мальборо, проходивший курс лоцманской подготовки.
52-летний лоцман капитан Джемисон провел 15 лет в море, достигнув звания старшего помощника капитана, прежде чем сошел на берег и работал в порту Саутленд в качестве капитана буксира и лоцмана. В 1970 году он был назначен капитаном порта Пиктона. Он был описан как пользующийся отличной репутацией у советских штурманов и ранее пилотировал дочерний корабль Михаила Лермонтова «Александр Пушкин» в Пиктон.
Серия решений о плавании в закрытых водах
Перед тем, как затонуть, Джеймисон работал долгие часы, включая участие в судебных разбирательствах. Позже он намекал, что в результате своей рабочей нагрузки он был морально и физически истощен, когда вывез Лермонтова из Пиктона, но в то время не знал о своем состоянии. Его рабочий день, когда он пилотировал корабль в Пиктон и обратно, был долгим. Он выпил в ночь, когда корабль отбыл из Веллингтона, а затем встал в 5:00 утра.м. на следующее утро, чтобы провести корабль через канал Тори. Он снова пилотировал корабль в 17:37. тем вечером, более чем через двенадцать часов после того, как в тот день выпил больше алкоголя.
Командовал кораблем капитан Владислав Воробьев. С октября он заменял обычного капитана Арама Оганова, который уходил в длительный служебный отпуск, но должен был вернуться на корабль по возвращении в Сидней.
Судно вышло из Веллингтона в полночь 15 февраля.На следующее утро перед самым рассветом она была у входа в канал Тори. Агент судна устроил вертолет, чтобы сфотографировать ее, проплывающую через проливы Мальборо, поэтому капитан дождался рассвета (7 часов утра), прежде чем позволить пилоту преодолеть узкий вход.
Канал Тори был необычным маршрутом, ведущим в Пиктон для корабля размером с Лермонтов. Хотя пейзажи здесь могут быть впечатляющими, раннее утро означало, что большинство пассажиров все еще были в постели, а унылая погода не способствовала осмотру достопримечательностей.Большинство посещающих кораблей размера Лермонтова использовали более безопасный маршрут пролива Королевы Шарлотты. Проведение судна через этот узкий канал ознаменовало собой первое из серии решений по ведению судна через ограниченные воды, а не через основные судоходные каналы.
Подготовка сцены к катастрофе
По иронии судьбы, уверенное управление кораблем Джеймисоном через пролив Тори помогло подготовить почву для надвигающейся катастрофы. Русские офицеры на мостике сначала чувствовали себя неуютно из-за непосредственной близости скал, когда корабль преодолевал узкий проход, но Джемисон уверенно провел корабль через этот проход.Он завершил утренние обязанности, пришвартовав корабль в Пиктоне в 8 утра без помощи буксиров. Увидев такую демонстрацию, русские будут склонны в будущем согласиться с оценкой пилота.
На мостике в это время присутствовали главный штурман Стефанищев и второй помощник капитана Гусев, два русских офицера, которые должны были быть на мостике, когда Джемисон примет решение провести корабль через проход через мыс Джексон.
Позднее сообщалось, что Гусев заявил, что пилот «очень грамотно провел корабль через пролив и в пролив Тори.Его действия были уверены и ясны. Он совершал те же самые верные действия при повороте между мысом Джексон и маяком ».
Когда судно пришвартовалось в Пиктоне, пассажиры могли выбирать из множества занятий на берегу. Были автобусные поездки к винодельням, прогулки на лодке вокруг Саундс или просто неспешная прогулка по городку Пиктон. Вид на круизный лайнер в Пиктоне доминировал над небольшим портом, и большинство местных жителей могли только с завистью думать об экзотических впечатлениях от отпуска, которые разделяют пассажиры.
Водка-два!
Судно было сценой завтрака и первым намеком на споры. Сколько алкоголя выпили присутствующие, включая Джемисона? Возможно ли, что на уставшего и перегруженного работой Пилота подействовало даже небольшое количество алкоголя? Сообщается, что дон Джемисон выпил на стойке регистрации две водки и стакан пива. О своем решении выпить в тот день перед выходом корабля Джемисон заявил:
«Я считал, что никакое употребление алкоголя не повлияло на меня.Однако, оглядываясь назад, это может указывать на мое состояние, поскольку я обычно никогда не употребляю алкоголь в течение нескольких часов до выполнения функции лоцмана и обычно в таких обстоятельствах запрашивал бы стакан фруктового сока или что-то подобное ».
Согласно одному сообщению, Джеймисон попросил предоставить ему и своей жене хорошую каюту. После выполнения своих лоцманских обязанностей он фактически уедет в отпуск и сделает заслуженный перерыв. Он посетил свой офис на берегу, но когда вернулся на корабль его жена не сопровождала его.Что заставит ее упустить возможность отправиться в круиз через Фьордленд, а затем в Сидней? Какой бы ни была причина, это было случайное решение, потому что следующий этап круиза корабля был совсем не рутинным.
Уезжая из Пиктона
Корабль отплыл из Пиктона сразу после 15:00. с 408 пассажирами и 330 экипажем на борту. Пассажиры с нетерпением ждали круиза по западному побережью Южного острова и прекрасных пейзажей Милфорд-Саунд. Они и не подозревали, что им не придется смотреть эти величественные пейзажи в этом круизе.Ряд близких к земле предвестников приближающейся катастрофы.
Первое столкновение с берегом произошло, когда судно отступило от пристани и повернуло, чтобы покинуть Пиктон. Корма опасно подошла к берегу на восточной стороне гавани. Член экипажа прокомментировал, что никогда не видел корабль так близко к берегу. Один пассажир подумал, что корабль слегка коснулся песчаной отмели у берега.
Судно тогда вышло из гавани Пиктона, но вместо того, чтобы направиться прямо из Саундс, Джеймисон решил отвезти его в залив Шекспира.Он хотел показать пассажирам остатки исторического парусного судна «Эдвин Фокс», одного из старейших существующих деревянных торговых судов. Залив Шекспира был очень маленьким пространством для маневра корабля размером с «Михаил Лермонтов», и требовался крутой поворот. Судно не отреагировало, как ожидал Джемисон, и двигатели пришлось поставить на заднюю часть, чтобы предотвратить повторное посадки на мель. Член экипажа на носу оценил, что корабль подошел к берегу на 30 метров. Пилот предположил, что носовые подруливающие устройства были доступны для помощи в повороте корабля.Фактически, они были выключены, но никто не сообщил ему об этом, и прошло 30 секунд с момента первого включения системы, прежде чем ее можно было использовать.
Посреди всего этого Джеймисон поскользнулся и упал, ударившись головой. Он восстановил самообладание и, похоже, не получил очевидных повреждений, поэтому продолжил управлять кораблем. Было ли это падение свидетельством того, что он недавно употреблял алкоголь, и не усугубил ли удар по голове последствия усталости и алкоголя? Никто другой на мосту не интерпретировал происшествие в этом свете, хотя у них не было проблем с собственной опорой.
Вскоре после этого инцидента пилот обсудил курс с капитаном, и они согласились, что ввиду погодных условий пассажиры не будут интересоваться осмотром достопримечательностей и что лучше будет медленно покинуть пролив Королевы Шарлотты.
Лоцману приказано держаться подальше от берега
Если предыдущие события потрясли лоцмана, это не повлияло на его настойчивость в ведении судна близко к берегу по закрытым каналам. Обычный маршрут судов, отправляющихся из Пиктона, — к востоку от острова Олпортс.Джеймисон решил увезти ее за остров. Это потребовало резкого поворота на правый борт, чтобы преодолеть Голден Пойнт. И снова корабль прошел в опасной близости от берега. Один из сотрудников круизного лайнера позже заметил, что казалось, что они были так близко, если бы она протянула руку, она могла бы коснуться земли.
Капитан Воробьев был обеспокоен этим инцидентом и приказал лоцману держаться подальше от берега.
Примерно в 16:00. на мостике произошла смена вахтенного экипажа.Дежурили теперь главный штурман Сергей Стефанищев, второй помощник капитана Сергей Гусев и рулевой Анатолий Бурин. Ни главного штурмана, ни второго помощника капитана не было на мостике во время предыдущих инцидентов. В последний раз они видели Джемисона в действии, когда он тем утром безупречно продемонстрировал управление кораблем через пролив Тори, и у них не было причин сомневаться в его суждениях.
В 16:15 Помощник пилота Нил высадился на лоцманский катер недалеко от Люк Рок. После этого Пилот снова обсудил с капитаном намеченный маршрут.Капитан, очевидно, передумал от своего предыдущего решения и настаивал на том, что цель путешествия — показать пассажирам лучшее из пейзажа. С разрешения капитана Джемисон увеличил скорость корабля до полной маневренной скорости 15 узлов. Как и в случае с большинством других судов, большой корабль будет более положительно реагировать на штурвал на скорости. Джеймисон, вероятно, предвидел необходимость такой отзывчивости, когда планировал дальнейшие виды на пейзаж крупным планом.
Капитан покидает мостик
Примерно в 4:30 стр.м. Капитан покинул мостик, проинструктировав старшего штурмана, что лоцман изменил запланированный курс и направит корабль в Корабельную бухту. Затем круиз продолжился относительно спокойно в направлении внешнего пролива Королевы Шарлотты. Однако после посещения Корабельной бухты Джемисон вывел корабль к западу от острова Мотуара. Опять же, это был необычный курс для такого большого корабля, как «Лермонтов».
Капитан Воробьев оправдал свой уход с мостика тем, что ему пришлось сменить мокрую одежду, однако он все еще отсутствовал на мостике более часа спустя, когда корабль ударился о камни.Он приказал старшему штурману позвонить ему, когда корабль достигнет Корабельной бухты. Его вызвали в это время, но он просто подтвердил звонок и не вернулся на мостик. Сообщив старшему штурману, что лоцман изменил запланированный курс и будет оставаться близко к берегу, он фактически передал управление судном лоцману, который теперь имел полную свободу управления судном.
Решение капитана покинуть мостик, когда корабль находился в ограниченном пространстве, было необычным.Капитан несет полную ответственность за безопасность корабля даже с пилотом на борту, и по советской системе он может быть привлечен к полной ответственности. Другой бывший советский капитан заметил, что покинуть мостик при таких обстоятельствах для него было немыслимо.
До 17:10 «Лермонтов» покинул Корабельную бухту и был на пути к открытой воде за мысом Джексон. Дэвид Бейкер, который в то время жил в усадьбе Кейп-Джексон, вспоминал, как видел, как корабль проходил между островом Мотуара и материком.Он описал это как великолепное зрелище и необычное, потому что они никогда раньше не видели такой большой корабль, идущий таким курсом. Когда корабль прошел к северу от острова Мотуара, он превысил предел лоцманской проводки, но все еще находился в пределах гавани Королевы Шарлотты. Офицеры корабля не берут на себя управление и не принимают активного участия в навигации корабля, кроме как следить за движением корабля. Это было решение, о котором они позже пожалеют, но его можно понять, учитывая, что корабль все еще находился в окрестностях Лоцмана.Из тех, кто находился на мостике, он должен был быть лучшим человеком, управляющим кораблем в этом районе. Он также был местным капитаном гавани, и, поскольку корабль все еще находился в пределах гавани, можно утверждать, что любые навигационные инструкции, которые он давал в этом районе, были обязательными для экипажа.
Кейп Джексон
В 17:21 Джемисон приказал провести первое из трех постепенных изменений курса порта, в результате чего корабль упадет на скалы у мыса Джексон. Если бы этот первый новый курс был сохранен, он все же позволил бы кораблю безопасно покинуть мыс и риф, простирающийся до скалы Уокер.Джемисон комментировал судовую систему громкой связи до этого момента, а затем попрощался с пассажирами. Он повесил микрофон и сказал второму помощнику Гусеву, что ему больше не нужен P.A. Очевидно, микрофон мог быть оставлен включенным, поскольку некоторые пассажиры сообщили, что слышали то, что звучало как спор между Джеймисоном и кем-то еще на мостике, когда корабль приближался к мысу Джексон.
В 17:30 когда корабль находился у мыса Вайхи, Джеймисон приказал второй поворот в порт, теперь он направился прямо к маяку на мысе Джексон.Это изменение курса, когда до маяка оставалось всего 7 минут, потребовало дальнейшего изменения курса в течение очень короткого периода времени. Ставя корабль на этот курс, можно предположить, что Джеймисон обдумывал, что он будет делать, прежде чем достигнуть маяка. Единственным разумным приказом был поворот на правый борт, чтобы очистить маяк и Уокер-Рок. Внутренний канал мыса Джексон впереди корабля был отчетливо виден через окна переднего мостика с тех пор, как корабль обогнул мыс Вайхи.
Гусев указал Степанищеву, что корабль идет навстречу опасности. Степанищев расспросил Джемисона о его новом курсе, и ему сказали, что он собирается показать пассажирам мыс Джексон.
В 17:34 когда корабль быстро приближался к маяку, Джеймисон внезапно принял решение и приказал еще раз повернуть влево, направив корабль на курс через пролив Кейп Джексон, вместо того, чтобы повернуть вправо, чтобы очистить опасный риф.
Второй помощник капитана Гусев сообщил старшему штурману, что видел, как течения встречаются в районе между мысом Джексон и маяком. Затем главный штурман спросил Джемисона, возможен ли там проход. Лоцман ответил словами о том, что он намеревался пройти там, что он знает это место и что все будет хорошо.
Маяк на мысе Джексон был почти прямо впереди. Пилот дал команду «Порт 10», и корабль двинулся влево в сторону прохода между мысом и маяком.Корабль вошел в проход ближе к берегу, чем к маяку. Пилот отдал приказ «мидель», затем «ровно так». Когда корабль приближался к проходу, его примерный курс составлял 325 градусов.
Главный штурман проверял расстояние от мыса по радару, и когда корабль находился на 7 или 8 кабелях (почти в миле) от мыса, он направлялся между мысом и маяком. Даже при полной маневренной скорости в пятнадцать узлов еще оставалось время пересмотреть решение о пропуске корабля через переход.Решение могло быть принято спонтанно, но очевидно, что Джемисон был счастлив придерживаться этого курса.
Первоначально главного штурмана не беспокоило намерение лоцмана провести корабль через проход, поскольку он верил только что полученным заверениям в безопасности такого курса. Однако, когда корабль приближался к проходу, он заметил бурную воду, указывающую на сильные течения. Опасаясь, что это может сбить корабль с курса, он встал у машинных телеграфов, готовый отдать двигателям раздельные команды вперед и назад, чтобы помочь сохранить заданный курс.Судно, похоже, не пострадало от этих приливных течений, когда оно вошло в проход и взяло курс, заданный лоцманом.
Один из пассажиров вспомнил, как выглянул из иллюминатора своей каюты и увидел маяк на мысе Джексон, за которым не было ничего, кроме открытой воды. Ему это показалось странным, потому что маяк обычно отмечает опасный участок побережья, но земли он не видел. Причина, по которой опасность не была очевидна, заключалась в том, что корабль двигался прямо через опасную зону, а не в сторону моря.Другой пассажир, увидев впереди белую воду, понял, что корабль приближается к опасности. «Если мы не ударим по этим камням, я съем свою шляпу», — подумал он.
Джемисон считал, что в проходе у мыса Джексон существует глубина от 10 до 12 метров, и если это правда, этого было бы достаточно для осадки «Михаила Лермонтова» на 8,5 метров. Он подвел корабль ближе к мысу Джексон, чем к маяку, что соответствовало его предыдущим маневрам в тот день, когда корабль находился ближе к берегу.
Удар!
Помощник капитана порта Гэри Нил позже говорил с Доном Джеймисоном о тех последних моментах перед посадкой на мель. Джеймисон сравнил свое психическое состояние в этот период с тем, что он засыпал за рулем автомобиля ночью и увязал в гравии. Возможно, долгие часы, которые он работал, наконец настигли его, и он просто забыл, что находился на круизном лайнере 20 000 тонн с осадкой более 8 метров. В таком состоянии усталости также следует учитывать возможность того, что последствия его более раннего употребления алкоголя или падения в заливе Шекспира еще больше повлияли на его суждение.
В 17:37 корабль ударился о скалу недалеко от мыса Джексон. Через сосуд ощущалась серия из трех толчков продолжительностью всего две-три секунды. Корабль ударился примерно на пять с половиной метров ниже ватерлинии по левому борту, изогнув листы корпуса внутрь и пробив брешь в корпусе еще на полметра ниже. Такая глубина соответствует глубине скалы Хавеа во время удара примерно за три часа до отлива на мысе Джексон. Рулевой сообщил, что судно было отброшено немного вправо, что еще раз указывает на то, что удар пришелся на левый борт.Он попытался удержать корабль на прежнем курсе.
Корабль ударился внезапным толчком, в результате чего бокалы с вином разлетелись в зале ожидания Большого театра. Один или два пассажира были сбиты с ног от совершенно неожиданного удара.
Многие свидетели считали, что толчки произошли с правого борта судна. Джемисон подумал, что корабль ударился с правого борта около мостика, и продолжил движение, как будто судно наехало на острую вершину, но, поскольку удары длились всего несколько секунд, этого не могло быть.Удар от заземления на днище корабля ощущался бы дольше двух-трех секунд.
Штабс-капитан Мельник, находившийся в своей каюте во время удара, вспомнил, что со стороны носа было около трех сотрясений. Это согласуется с повреждением левого борта корпуса. Почти сразу же судно развернуло крен по правому борту. Это может показаться странным, учитывая, что судно было продырявлено по левому борту, но судно вышло из Пиктона, укороченное на два градуса по правому борту, чтобы вода, попадающая в корабль, текла в нижнюю часть правого борта.Удар в нижней части левого борта, где пластины корпуса начинают изгибаться под кораблем, также мог иметь эффект переброса корабля на правый борт.
Первый инженер Борис Алексеев дежурил в Главном машинном отделении в момент удара. Ему казалось, что толчки исходили из области левого борта обратно в вспомогательное машинное отделение.
Сразу после удара на мосту воцарилась шоковая тишина. Поскольку корабль получил лишь скользящий удар и продолжил движение по каналу, серьезность инцидента не была очевидна сразу, но, безусловно, были некоторые повреждения.Каждый старший офицер на мостике испытывал угнетающее чувство, зная, что он частично ответственен за такую ошибку.
Почему мы здесь?
Русские утверждали, что Джемисон затем приказал повернуть дальше влево, хотя сам пилот не мог припомнить, чтобы отдавал такой приказ после удара. Рулевой пытался исправить толчок на правый борт, и это действие могло быть неверно истолковано некоторыми как дальнейший поворот на левый борт.
Встревоженные офицеры поспешили к мосту. За кормой виднелось большое пятно грязной воды, обозначающее точку удара.
Когда капитан вернулся на мостик, он был в ярости и немедленно взял управление на себя, повернув корабль на правый борт в сторону открытой воды. Он попросил главного штурмана объяснить, почему корабль находится на своем нынешнем месте. Главный штурман ответил, что по рекомендации лоцмана они провели корабль между мысом и маяком.Капитан спросил, согласен ли он на это, и ему ответили, что Пилот настаивал на том, что проход безопасен.
Затем капитан спросил потрясенного и сбитого с толку пилота, что случилось, и получил ответ: «Я не знаю». Было очевидно, что корабль во что-то ударился, но степень повреждений еще не была известна. Это был скользящий удар, и оставалось некоторое сомнение в том, что корпус был пробит. Обычной практикой при попадании в подводный объект было немедленное закрытие всех водонепроницаемых дверей.Однако еще до того, как это удалось сделать, значительное количество воды хлынуло из поврежденных отсеков в соседние.
Степень затопления: Максимально возможная степень затопления в четырех водонепроницаемых отсеках, затронутых изначально. Никогда не объяснялось, почему затопило отсек перед вспомогательным машинным отделением, поскольку он находился далеко позади поврежденного участка корабля. Последующие осмотры водолазов показывают, что одна или несколько водонепроницаемых дверей были открыты в пострадавших районах, когда судно затонуло.(Иллюстрация: Кевин Деккер)
Вода льется
Группы по устранению повреждений были отправлены для оценки ситуации по всему кораблю, но никому не пришлось рассказывать членам экипажа, работающим в холодильном отсеке на палубе 5, о том, что произошло. Работая прямо над точкой удара, они услышали ужасающий звук камня о истерзанный металл и почувствовали, как палуба под ними прогнулась вверх, поскольку корпус был сильно деформирован. Камни открывали резервуары для воды на палубе прямо под ними, а еще ниже линия вмятин проходила вдоль двойного дна, своего рода «зона деформации», предназначенная для поглощения именно таких ударов.Несомненно, верхние соединения бака были разорваны, так как корпус прогибался внутрь, а неплотная панель доступа, расположенная в одной из верхних частей бака, могла значительно увеличить количество воды, текущей вверх в сухие отсеки, расположенные выше.
Члены экипажа в этой области бросились к ближайшей лестнице на верхние палубы, опасаясь, что один из их числа все еще находится в общей области. В последний раз на этом участке работал инженера-холодильщика Парви Заглядимова. Когда произошло столкновение, тяжелые тележки с продуктами, предназначенные для вечернего ужина, перекатились к двери, в которую он вошел, и захлопнули ее.Притекающая вода также начала скапливаться к двери, что сделало почти невозможным побег, если бы он все еще находился в этом отсеке.
Из машинного отделения поступило сообщение о том, что вода поступает в охлаждаемый склад, за которым последовали сообщения о наводнении в прачечной, спортзале, отделении холодильного оборудования и типографии. Балластные цистерны правого борта и бассейн были откачаны в попытке уменьшить крен до правого борта, который быстро развился примерно до 10 градусов.
Главный инженер провел осмотр некоторых пораженных участков. Из зоны холодильных складов обратно в отсек холодильного оборудования текла вода, достаточно сильная, чтобы сделать более тщательный осмотр невозможным. Переборки отсека холодильного оборудования оказались неповрежденными, поэтому наводнение произошло перед этой точкой. Главный инженер сообщил, что он закрыл водонепроницаемую дверь между отсеком холодильного оборудования и отсеком кондиционирования воздуха на правом борту палубы 5 под местным контролем, однако водолазы ВМС, которые позже обыскали этот район в поисках пропавшего инженера-холодильщика, предположили, что эта дверь была найдена. открытым.
Тот факт, что холодильные отсеки на палубе 5 можно было осмотреть через несколько минут после удара, доказывает, что скорость затопления была не такой большой, как предполагают некоторые заявления. Довольно причудливая цифра в 63 тонны в секунду часто упоминается как начальная скорость наводнения. Тем не менее она доставляла воду с угрожающей скоростью.
Судно может затонуть
Команда мостика получила сообщения о том, что в помещении для кондиционирования воздуха было сухо, но в отсеке стабилизатора ниже было около 1 метра воды.Насос производительностью 160 тонн в час был задействован, но это не остановило подъем уровня воды. В 17:43 прозвучал общий сигнал тревоги, и оставшиеся водонепроницаемые двери было наконец приказано закрыть с помощью дистанционного управления. Возможно, 7-минутная задержка в выполнении этого действия позволила морской воде повлиять на некоторые электрические цепи до того, как заказ будет выполнен. Это может объяснить, почему некоторые двери на Палубе 5 позже были обнаружены водолазами ВМС. Хотя каждая водонепроницаемая дверь также могла приводиться в действие ручным гидравлическим насосом, они были расположены у самих дверей, и вскоре было бы невозможно добраться до них из-за затопления.Отряды МЧС начали проверку всех отсеков на подтопление. В сообщениях говорилось, что быстро происходило затопление гаража, холодильного отделения и стабилизатора. Это представляло собой четыре водонепроницаемых отсека. Ссылаясь на данные контроля повреждений корабля, было ясно, что, если наводнение невозможно будет контролировать, корабль окажется в опасности затонуть. В некоторых сообщениях утверждается, что судно было спроектировано так, чтобы оставаться на плаву с полностью затопленными любыми двумя отсеками. С учетом того, что сейчас происходит полное наводнение, ситуация была серьезной.Капитан Воробьев понял, что ему, возможно, придется вывести свой корабль на берег, если он собирается спасти ее. Воробьев посоветовался с лоцманом о том, где лучше всего выйти на берег, и они решили отправиться в Порт Гор.
Пассажиры в жилых помещениях, которые покидали свои каюты вскоре после удара, внезапно столкнулись с закрывающимися перед их лицами водонепроницаемыми дверями. Некоторые испытали легкую панику, поскольку их обычные маршруты к главной лестнице были отрезаны. Фактически, из каждого водонепроницаемого отсека выходили лестницы, но в некоторых случаях это были лестницы для экипажа, с которыми пассажиры не были знакомы.Большинству людей, оказавшихся в такой ситуации, приходилось самостоятельно продумывать маршрут выхода или им помогали члены экипажа. Многие надписи на корабле были только на русском или немецком языке.
В 18:01 следующее сообщение было отправлено Доном Джеймисоном по УКВ-радио на мостике корабля:
«Это ситуация Первомая.« Михаил Лермонтов ». Мы наткнулись на скалу на мысе Джексон, и мы идем в Порт Гор. Не могли бы вы сообщите Веллингтон, что нам потребуются службы экстренной помощи.Судно в опасности затонуть. Судно в опасности затонуть. Делаем воду. Переход в Порт-Гор. Over. »
Похоже, что Джеймисон сделал этот звонок по собственной инициативе. На протяжении всей драмы Джеймисон продолжал управлять УКВ, в то время как команда, казалось, совершенно не заинтересована в общении с местными властями и спасательными судами. левое крыло мостика для наблюдения за развитием событий снаружи, на судно поступали звонки на УКВ, на которые не отвечали.Поэтому он ограничивал свои движения и, как правило, оставался в рулевой рубке и в пределах слышимости УКВ.
Довольно неформальное сообщение Mayday было подтверждено Веллингтонским радио, которое попросило подтверждения, но до 18:19. Джемисон передал сообщение от капитана корабля, в котором сообщалось, что ситуации Первомая не существует. Воробьев недавно отрицал, что он проинструктировал Джемисона отменить Mayday, но в ходе расследования сразу после затопления он недвусмысленно заявил, что «ни на каком этапе я не давал разрешения на отправку Mayday или любого другого сигнала бедствия по УКВ или любой другой радиосвязи.«
В данных обстоятельствах казалось необъяснимым не отправлять сообщение о бедствии или срочности. Капитан, очевидно, знал, что четыре водонепроницаемых отсека затоплены и судно не может оставаться на плаву бесконечно. Даже если судну не угрожала непосредственная опасность потопления, он было известно, что у него плохие дыры, и пассажирам потребуется эвакуация. Крейсерский рейс не мог продолжаться, пока не были устранены повреждения. Странное поведение русского капитана должно было продолжаться всю ночь, поскольку его отсутствие решительных действий привело к серьезным, но серьезным последствиям. управляемая ситуация намного хуже.
Если они предложили помощь, то почему вы не принимаете ее?
Хотя было правдой, что Джеймисон был ответственным за решение провести корабль через пролив Кейп Джексон, теперь он начал сражаться в одиночку между находившимися на мостике, чтобы предпринять рациональные шаги для своевременного спасения или эвакуации корабля. Капитан Воробьев, похоже, отрицал серьезность ситуации. Снова и снова он отказывался просить помощи, принимать предложения о помощи с судов поблизости или предпринимать необходимые шаги для спасения своего корабля, когда представлялась возможность.У местных шкиперов рыбацких лодок сложилось впечатление, что их присутствие не требуется и не приветствуется.
Неспособность объявить и поддержать чрезвычайную ситуацию привела к задержке спасательной операции и могла стоить жизни. К счастью, многие капитаны местных судов и шкиперы рыбацких лодок по собственной инициативе решили отправиться в Порт Гор. В немалой степени это произошло благодаря семье Бейкеров, которая управляла Радио Кейп Джексон и имела возможность наблюдать за развитием драмы. Они правильно оценили, что на каком-то этапе потребуется помощь, и вызвали несколько местных лодок, чтобы те направились в Порт Гор, несмотря на сообщения с корабля, указывающие, что «помощь не требуется».»
Русский капитан имел в своем распоряжении полный набор обученных радистов и других англоговорящих офицеров, которые могли управлять радиостанциями. Это была жизненно важная задача в данных обстоятельствах, и кажется странным, что Воробьев был готов позволить Джемисону взять на себя ответственность. Персоналу моста на «Михаил Лермонтов» стало известно, что вскоре после 18:20 железнодорожный паром «Арахура», лучшее потенциальное спасательное судно в этом районе, свернул с места происшествия.Круизный секретарь CTC кричал по телефону кому-то на мостике: «Если они предложили помощь, то почему вы не принимаете?»
Не зная точного размера повреждений, кажется невероятным, что было отправлено сообщение, в котором говорится, что «помощь не требуется», особенно с более чем 400 пассажирами на борту. Обычно это сообщение могло быть рассмотрено только в том случае, если капитан был уверен, что корабль находится в стабильном состоянии и ему не грозит непосредственная опасность потопления. Фотографии, сделанные ночью рыбаком Майком Харрисом, по-видимому, подтверждают, что судно действительно поддерживало довольно постоянный дифферент с момента, когда оно столкнулось с камнями у мыса Джексон, до тех пор, пока оно не вышло на берег в юго-восточном углу Порт-Гора.В 18:30. межостровный паром «Арахура», который направился в Порт-Гор для оказания помощи, получил указание продолжить свой первоначальный курс на Пиктон. Это решение задержало спасение пассажиров. Если бы «Арахура» прибыл на место за несколько часов до этого при дневном свете, пассажиров можно было бы эвакуировать в установленном порядке, а лайнер, возможно, отбуксировали бы в безопасное место.
Член круизного персонала позвонил на мостик, чтобы спросить, что происходит. Он получил от штурмана довольно невероятное объяснение, что корабль налетел на подводную лодку! Хотя экипаж корабля иногда преуменьшал серьезность чрезвычайной ситуации, чтобы избежать паники, такой ответ вряд ли был обнадеживающим.Если это было убеждение, которого придерживались российские офицеры, то оно демонстрировало высокую степень паранойи и могло помочь объяснить, почему они так неохотно просили помощи у «жителей Запада».
Тем временем радисты Михаила Лермонтова приступили к установлению связи с Владисвостоком и посольством СССР в Новой Зеландии. Они проигнорировали местные власти, пытавшиеся установить связь с кораблем на ВЧ и СЧ частотах. Каналы УКВ становились очень трудными в использовании из-за интенсивного движения и местного рельефа.Казалось, что российские операторы не понимают английского, когда им советуют выбрать частоты, которые лучше всего использовать для работы с местными властями. Это кажется странным, учитывая, что корабль работал в той части мира, где английский был основным языком, используемым морскими радиостанциями. Многие офицеры корабля свободно говорили по-английски, поэтому можно сомневаться в том, что российский экипаж предпринял какие-либо реальные усилия для сотрудничества с местными спасательными службами. Разочарованный Координационный центр спасения в Веллингтоне был бы признателен за телефонный звонок прямо от русского капитана, который точно рассказал бы им о ситуации.На корабле была спутниковая телефонная система, но она использовалась только для информирования советских властей о ситуации, когда они не могли помочь.
Снова и снова в течение ночи русские члены экипажа, казалось, понимали и довольно хорошо говорили по-английски, когда с ними говорили небрежно, но когда им давал инструкции кто-либо, кроме их собственных офицеров, они удобно действовали так, как будто они не могли понять, о чем говорилось.
Тарихико решает взглянуть на ситуацию
Балкер для перевозки сжиженного нефтяного газа Tarihiko, который отреагировал на первый день Первомая и двигался в сторону Порт-Гор, также получил сообщение «помощь не требуется», но все равно решил продолжить путь к месту происшествия.Ее команда провела неприятную ночь, стоя у русского корабля и предлагая помощь, но ей неоднократно говорили, что они в ней не нуждаются.
На лайнере пассажиры в целом были сбиты с толку и не знали, что им делать. Первоначально через систему громкой связи было мало объявлений на английском языке. Те, кто спрашивал членов экипажа, получили от них мало информации. Сотрудники СТС оказались в незавидном положении, поскольку им приходилось отвечать на вопросы пассажиров, когда им самим ничего не говорили.
В конце концов в зале ожидания Большого театра было объявлено, что корабль ударился о камни и должен направиться к берегу. Пассажиров спросили, продолжать ли шоу. В лучших традициях шоу-бизнеса все они сказали: «Шоу должно продолжаться!», Но музыканты начали испытывать трудности с продолжением развлечения, поскольку список увеличивался, и оборудование группы начало скользить по сцене. Несмотря на путаницу, многие не верили, что кораблю действительно грозит затонуть, и серьезность ситуации потребовала некоторого времени, чтобы понять.
Директора круиза Питера Уоррена попросили сделать публичные объявления на английском языке. Одно из первых сообщений, полученных пассажирами, было примерно таким: «На нижних палубах произошло небольшое проникновение воды, но у нас есть хороший капитан и команда, и они держат ситуацию под контролем».
Однако пассажиры, двигавшиеся по передней пассажирской лестнице, заметили зловещее зрелище. Когда они посмотрели вниз по центру лестничной клетки, они увидели, как вода кружится на нижних уровнях палубы под ними.Экипаж безуспешно пытался натянуть брезент, чтобы скрыть это из виду.
Пилот Джемисон позвонил по радио в гавани Пиктона и попросил совета, где лучше всего причалить к берегу. Несмотря на трудности с радиоприемом, в конце концов был получен ответ о юго-восточном углу Порт-Гора.
Пробираясь в Портовую Гору
Судно сбросило большую часть своей первоначальной скорости в 15 узлов во время различных поворотов, которые оно выполняло сразу после посадки на мель, и с таким большим количеством воды на борту теперь было вялым.
Путь к пляжу в Порт-Гор был очень медленным, и было трудно удержать корабль на постоянном курсе. Отчасти это могло быть связано с большой частью скулового киля, который был оторван от корабля и теперь свисал под прямым углом через днище корпуса. На палубе готовились к использованию спасательные шлюпки и другое спасательное оборудование. Состояние этого оборудования впоследствии стало весьма спорным. По мере того как корабль пробивался к безопасному мелководью, встречный южный ветер увеличил крен правого борта и заставил снизить скорость.
По российским данным, примерно с 19:00. вода начала поступать в главный распределительный отсек из трехметровой щели в передней переборке. Представляется сомнительным, что отдельная трещина такого размера могла возникнуть в основной усиленной водонепроницаемой переборке, находящейся на таком большом расстоянии от поврежденной зоны корабля, поскольку не сообщалось, что воздействие заземления было особенно серьезным. Если такое затопление действительно произошло, более вероятно, что настоящая причина была в дырах, оставленных в переборке во время текущего обслуживания.Ян Локли, старший член спасательной команды, занимающейся удалением нефти с корабля, вспомнил, как кто-то из его команды водолазов заметил именно такие проблемы в переборке перед распределительным щитом. Экипаж корабля утверждал, что поток превратился в поток, обрушившийся на обе стороны разделенного распределительного щита. Любая из сторон могла приводить корабль в действие независимо, но теперь обе стороны были в опасности быть выведенными из строя.
Мостик, очевидно, был предупрежден об опасности, поэтому команда должна была знать, насколько важно было закрыть эту трещину или отвести воду от распределительного щита.За распределительным щитом имелся проход, и кажется странным, что хорошо обученная и целеустремленная команда не смогла предотвратить полную потерю электроэнергии, как было заявлено. Уровень воды в это время привел бы к максимальному давлению всего 5,5 фунтов на квадратный дюйм в месте расположения трещины. Капитан Воробьев приказал увеличить скорость, чтобы добраться до пляжа за меньшее время, но это также увеличило скорость наводнения, поэтому скорость корабля снова снизилась.
Потеря мощности и работа главного двигателя
В 7:15 стр.м. Сообщается, что в главном распределительном щите пропало электричество, и главный двигатель был прерван. Аварийный генератор включился автоматически, но не смог поддерживать работу главного двигателя. Основное освещение вышло из строя, но некоторое резервное освещение было запитано от аварийного генератора. Радиосообщение с корабля в 19:19. указал, что они направили корабль на берег.
Примерно в 19:35 Веллингтон получил от Михаила Лермонтова следующее сообщение: «Сегодняшняя ситуация такова, что у нас есть крен примерно из 12 степеней.Мы потеряли главные двигатели. Мы были в процессе высадки на берег в начале порта Гор. Мы все еще медленно приближаемся к пляжу и находимся примерно в шести длинах от пляжа ».
Погода в то время была южно-восточным ветром со скоростью 25 узлов, умеренным дождем, видимостью от 2 до 3 миль и неспокойным морем.
Судно на пляжах в Порт-Гор
После потери мощности судно продолжало дрейфовать до тех пор, пока не сел на мель недалеко от берега. Пилот утверждал, что произошло легкое заземление, и другие пассажиры и экипаж сообщили о слабом ударе в это время.Пассажиров проинструктировали приготовиться к выходу на берег, но когда это произошло, это было настолько мягко, что многие даже не заметили, что они сели на мель. Фотографии корабля, сделанные в это время, подтверждают утверждение пилота о том, что корабль остановился на расстоянии около 176 метров от берега. Последующий осмотр морского дна в том же месте водолазами также подтвердил, что судно вышло на берег успешно. В предполагаемом месте была обнаружена большая борозда на песке, образовавшаяся от носовой части корабля.Носовая часть имеет признаки удара на малой скорости, предположительно произошедшего, когда тонкая передняя часть пробила мягкое морское дно до коренной породы. Это также объясняет небольшую неровность, о которой сообщают некоторые, поскольку приземление на малой скорости в мягкий песок на скорости всего в несколько узлов было бы настолько плавным и постепенным, что его не заметили бы находящиеся на борту.
В 19:42 следующее сообщение с корабля подтвердило выход на берег: «Мы аккуратно сели на мель в начале порта Гор, и теперь мы начинаем, ах… … они будут высадить пассажиров и высадить их на берег. Необходимо будет принять меры для поднятия пассажиров с берега в порту Гор ».
Заявления российской команды по запросу противоречат этим свидетельствам. Они заявили, что судно никогда не подходило к берегу ближе, чем на восемь кабельтовых, или на 1,4 км. Эта оценка кажется преднамеренным преувеличением, возможно, для того, чтобы избежать очевидного вопроса: почему якоря не были сброшены после того, как корабль вышел на берег? Если бы это было сделано, корабль почти наверняка был бы спасен.Очевидно, Джеймисон предложил такой образ действий, но капитан Воробьев проигнорировал его.
Дополнительные доказательства в поддержку утверждения о том, что судно было выброшено на берег недалеко от берега, были получены от пассажиров и капитанов небольших местных рыболовных судов на месте происшествия, ни от кого не требовалось давать показания в ходе предварительного расследования. По крайней мере, один присутствовавший местный шкипер не поверил, что судно вышло на берег, потому что он думал, что оно все еще оседает, а прилив уходит. Поэтому он пришел к выводу, что, если бы она вышла на берег, она бы прочно обосновалась на морском дне.Фактически, в это время корабль, казалось, поддерживал постоянную дифферентовку, и прилив был в пределах двух часов от низкой воды и очень медленного отлива, так что корабль смог снова отплыть под действием юго-западного ветра.
Капитан Ридман на «Тарихико» также заявил, что, когда они впервые увидели «Михаил Лермонтов», он был «очень близко к берегу» и «сел на мель или почти сел на мель», описание, которое вряд ли поддерживает заявление экипажа о том, что оно находилось не ближе 1,4 км от берега. . Если бы эта оценка была верной, она бы поставила корабль посреди бухты.
Капитан Воробьев подсчитал, что судно продержится на плаву еще два часа, и заявил, что не бросал якоря, потому что надеялся, что судно дрейфует на мелководье у мыса Ганнет.
Альтернативное объяснение неудач со спуском якоря заключалось в том, что Воробьев опасался, что пассажиры запаникуют и попытаются доплыть до ближайшего берега. Но до этого момента они не проявляли никаких признаков паники и были бы избавлены от худшего из своих испытаний, если бы корабль был поставлен на якорь на берегу и не позволил бы затонуть в глубокой воде.Один из сотрудников круизного лайнера заметил, что большинство пассажиров были настолько стары, что не запаниковали бы, даже если бы захотели!
Другие источники предполагают, что Воробьев знал, что корабль был выброшен на берег, но думал, что приближающийся прилив унесет его еще дальше, однако крайне сомнительно, что она подошла бы к берегу ближе, чем то, где она изначально стояла на берегу. Никакого удовлетворительного объяснения неспособности спустить якоря, когда корабль находился на берегу, так и не последовало. Пока Воробьев колебался, одна из последних возможностей спасти корабль ускользнула.
Водонепроницаемые двери начинают выходить из строя
Согласно отчету экипажа, водонепроницаемые двери открылись вскоре после того, как корабль покинул пляж, и список увеличился. Различные источники предполагают, что крен корабля или давление паводковых вод стали причиной открытия водонепроницаемых дверей в это время. Однако оба объяснения кажутся маловероятными, поскольку водонепроницаемые двери предназначены для закрывания и сохранения герметичности даже в неблагоприятных условиях, существующих на поврежденном корабле. Возможно, что в российских отчетах вместо этого говорится о трещинах и повреждениях переборок и рам вокруг дверей, но в этой части их отчета отсутствуют подробности, и они так и не были прояснены в ходе последующего предварительного расследования.К тому времени затопление произошло еще до передней переборки вспомогательного машинного отделения, так что, по-видимому, это была водонепроницаемая дверь в этой переборке, которая, как было сказано, вышла из строя. Фактически, машинное отделение предположительно было эвакуировано в 19:30. в сухом состоянии, поэтому сложно понять, кто мог сообщить об их неудаче. В ходе расследования не было задано никаких вопросов по этому поводу, и никаких дополнительных разъяснений не последовало.
К 19:41 радиосообщение от Тарихико с просьбой о помощи со стороны всех находящихся в этом районе судов указывает на то, что серьезность ситуации теперь полностью осознается.Невероятно, но сам Михаил Лермонтов так и не объявил ЧП.
Примерно в это время по радио от Михаила Лермонтова говорилось, что пассажиров высаживают на берег в 200 метрах к востоку от ее позиции возле усадьбы на берегу. Это сообщение снова предполагает, что корабль находился недалеко от берега, а не в 1,4 км от пляжа.
Была предпринята попытка высадить нескольких пассажиров с помощью одного из судовых тендеров, но от этого пришлось отказаться из-за пологого берега, который заставлял пожилых пассажиров высадиться на некотором расстоянии от берега, а затем их заставляли идти вброд или их несли в.
Если он примет решение до наступления темноты, это поможет
Вскоре после этого Воробьев запросил у Веллингтона буксир. Время до места происшествия составляло четыре часа, слишком поздно, чтобы помочь. Михаил Лермонтов также сообщает Тарихико, что они не хотят использовать спасательные шлюпки Тарихико. Тарахико сообщает Wellington Radio, что «Михаил Лермонтов» отказывается от любых предложений помощи своим пассажирам. Капитан «Тарихико» сообщает Михаилу Лермонтову, что они все равно будут стоять со спасательными шлюпками, готовыми к спасательным работам, и в 20:19.м. Веллингтонское радио просит Тарихико забрать пассажиров. Примерно в это время происходит довольно комичный обмен сигналами, поскольку Веллингтон тщетно пытается заставить радистов Михаила Лермонтова использовать другие каналы. Российские радисты, похоже, не понимают простых инструкций на английском языке. Джемисон также разговаривает по УКВ с все более нетерпеливым капитаном «Тарахико», который хочет знать, когда русский капитан решит, что он хочет сделать, и «если он примет решение до наступления темноты, это будет полезно».«Настроения на мостике« Михаила Лермонтова »начали накаляться, поскольку Джеймисон описывает русского капитана как« немного отстающего ».
В 20:35 Джеймисон передает запрос Тарихико, чтобы подтолкнуть« Михаила Лермонтова »дальше в залив. Этот запрос был отклонен, поскольку Tarihiko был газовозом, и любое столкновение могло вызвать взрыв. Даже при высокой степени контроля контакт корабля с кораблем почти наверняка привел бы к серьезным повреждениям обоих кораблей. Такая процедура не является обычно предпринимаются даже в аварийной ситуации, и уж точно не с груженым газовозом.
До этого момента о пассажирах мало что рассказывали, и слухи распространились по судну. Некоторые пассажиры пошли к своим спасательным шлюпкам снаружи, но им сказали ждать внутри. К 20:30 наконец было принято решение покинуть корабль.
Пассажирам, пытавшимся вернуться в свои каюты, чтобы забрать ценные вещи и паспорта, пришлось пройти через затемненные коридоры с пугающим испытанием, когда электрическая система корабля начала выходить из строя.
Несколькими часами ранее я готовился к работе, а теперь это…
Австралийский артист Кен Тведдл вспоминал: «Самая большая проблема заключалась в том, что темнело, а корабль к этому времени сильно наклонялся. Я помню, как одна женщина начала кричать через всю комнату, что у ее мужа эпилептический припадок и он скоро умрет. если ничего не было сделано. Мне удалось добраться до них, поскольку я, казалось, был единственным сотрудником в округе, и помню, как думал: «Что здесь происходит?» Меня внезапно осенило, что несколькими часами ранее у меня было душ, готовящийся к работе, и вот это! Я где-то слышал, что нужно следить за тем, чтобы они не проглотили свой язык, поэтому я убедился, что он лежит на спине, и заставил его раскрыть челюсти.Его жена дала мне таблетку и сказала, чтобы я положил ее ему под язык, после чего он, казалось, лежал спокойно и спокойно дышал. Как вы можете себе представить, его жена находилась в довольно хорошем состоянии ».
Если ты сейчас не пойдешь со мной, ты умрешь здесь
«Мы начали гнать пассажиров на корму и правый борт, так как судно начало становиться тяжелым. Они, похоже, не понимали, в какой опасности они оказались. Мне пришлось кричать не на одного старичка, который хотел вернуться в свою каюту. чтобы забрать их кошелек, «если ты не пойдешь со мной сейчас, ты умрешь здесь», что, я должен признать, сработало.Меня поразило, что если вы проявите спокойствие и уверенность в ситуации, в которой вы не знаете, что делать, люди захотят поверить, что вы действительно знаете, что делаете. Стало темнеть, свет проникает через окна (вероятно, огни парома Арахура), и мы продолжаем двигать их назад, вверх и в стороны. Проблемы начинаются, когда вам нужно поднять их по лестнице, которая из-за списка в два раза круче, чем обычно. Русский экипаж ждал у выхода и привязал веревку узлами к металлическим столбам, которые вставлялись в гнезда, прикрученные к полу.Хитрость заключалась в том, чтобы заставить стариков встать перед вами, схватить перед собой веревку и потащить вас двоих вверх по лестнице. Это работало нормально, пока на полпути в одном таком путешествии столб не вышел из гнезда, и мы снова спустились по лестнице в то, что теперь было затопленной переборкой. Мы оба оказались под водой. Когда нам удалось всплыть на поверхность, я столкнулся с самым странным зрелищем, которое я когда-либо видел. Столб вошел ей в колено и разбил его. Она могла сосать собственные пальцы ног, ее ступня была буквально во рту, согнувшись прямо в воздухе.Мы оба смотрели на него с недоверием. Ее начало рвать, и вот мы оба, относительные незнакомцы, покрытые кровью, рвотой и соленой водой. Не лучшее первое свидание, но определенно незабываемое! Каким-то образом я поднял ее наверх по лестнице, и русские поместили ее в спасательную шлюпку. Были времена во время всего этого, что я думал, что умру там, корабль издавал стон и вздрагивал, и я мог видеть себя плавающим там вечно. Прошло семнадцать лет спустя, но я все еще чувствую это так ярко, как если бы это происходило сейчас.«
По крайней мере, одна спасательная шлюпка была спущена на воду обычным способом путем загрузки пассажиров на уровне шлюпочной палубы, однако возникли большие трудности с отводом лодок, полностью загруженных к борту судна, включенного в листинг, поэтому было принято решение опустить лодки пустыми. и посадить пассажиров через боковые двери на палубе H. Это решение привело к мучительно медленной эвакуации, которая была завершена только перед тем, как корабль затонул. Недостатки в спасательном оборудовании, выявленные инспекторами Министерства транспорта после затопления, свидетельствовали о том, что было мало свидетельств регулярного технического обслуживания или учений, проводимых с использованием лодок корабля, но круизный персонал действительно припомнил, что спасательные шлюпки были спущены на воду, а двигатели работали регулярно в течение шести месяцев, предшествовавших этому. к тонущему.Конечно, невозможно практиковать спуск спасательных шлюпок, когда корабль кренится на двадцать градусов и более, и это дополнительное осложнение было основной причиной решения загрузить спасательные шлюпки, когда они были в воде.
Пассажирам было приказано перейти на палубу H для посадки в спасательные шлюпки. Это объявление не было встречено с энтузиазмом, поскольку меньше всего они хотели вернуться внутрь темного корабля с плохим списком, который теперь явно тонул. Этот страх оказался полностью оправданным для группы пассажиров, которых в суматохе увели вглубь корабля, но явно не в то место.Затем российский член экипажа отвел их обратно по лестнице, которая должна была вести обратно на Promenade Deck. Невероятно, но дверь наверху лестницы была заперта — удивительная ситуация, потому что с закрытыми водонепроницаемыми дверями каждая лестница была фактически запасным выходом и должна была быть свободной. Пассажирам сказали подождать, и член экипажа исчез. Многие старые и немощные пассажиры на долгое время оставались в затемненной лестничной клетке. Воздух стал затхлым, и они были в ужасе, обнаружив, что за их спиной поднимается вода.Они оказались в ловушке и понятия не имели, знает ли кто-нибудь, где они. По мере того, как крен корабля увеличивался, угол трапа увеличивался, пока он не стал почти вертикальным. Истощенные пассажиры начали терять хватку, а некоторые получили серьезные травмы при падении. В конце концов кто-то из команды нашел ключ и отпер дверь, которую вообще не следовало запирать. К тому времени, когда они были освобождены, эти пассажиры должны были преодолеть крутой наклон палубы и спуститься по веревочным лестницам в безопасное место.
Некоторые пассажиры рассказали о своем опыте ходьбы по длинным коридорам на палубе H, указав, что водонепроницаемые двери на этой палубе были открыты, чтобы пассажиры могли добраться до главных дверей посадки. Похоже, что эти двери не были закрыты до того, как корабль затонул, и это ускорило бы заключительные стадии затопления. Поскольку утверждалось, что люди все еще покидали корабль всего за несколько минут до того, как он затонул, это также было потенциально серьезным упущением со стороны экипажа.
Мне не нравится, как выглядит ситуация
В 8:38 стр.м. «Тарихико» бросил якорь примерно в 800 метрах от Михаила Лермонтова и к 20:52. спустила на воду свою портовую спасательную шлюпку для перевозки пассажиров. Неровные погодные условия затрудняли работу на небольших лодках. Вскоре в 20:56. Было замечено, что затемненный Михаил Лермонтов дрейфовал к «Тарихико», который начал поднимать якоря, готовый к уклонению. Тем временем к «Тарихико» подошла русская спасательная шлюпка и начала перекачивать пассажиров, но это было прервано в 9:08.м. и Tarihiko пришлось двигаться, чтобы избежать дрейфующего лайнера. Радиосвязь примерно в это время подтверждает, что «Михаил Лермонтов» изначально сидел на мели, но его занесло от берега и ускользнуло глубже », — говорит капитан, чтобы подтвердить, что мы действительно отошли от берега и на данный момент находимся дальше от берега, чем мы изначально были. »
Когда снова открылись решающие водонепроницаемые двери внутри корабля, она была обречена. Ранее стабильное состояние судна быстро ухудшалось.По радио слышали, как дон Джеймисон признался: «Мне не нравится, как выглядит ситуация».
В 21:00 патрульный катер ВМС «Таупо», который к тому времени направлялся к месту происшествия, был предложен в качестве буксира, если потребуется, с 3000 SHP в ее распоряжении. Это предложение было принято, но она должна была приехать только после 22:00. когда было уже поздно спасать корабль.