Поощряю лицеистов высказывать любые суждения – Новости – Лицей НИУ ВШЭ – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Виктор Горбатов, старший преподаватель факультета философии ВШЭ, объясняет, что привнес новый стандарт в работу старшей школы, зачем в лицее ВШЭ нужно изучать курс теории познания и почему никогда нельзя навязывать школьникам свое мнение.

Виктор Горбатов

— Виктор Викторович, вы преподаете курсы философии и логики на разных факультетах ВШЭ, а теперь еще и работаете в лицее. Ощущаете разницу между студентами и школьниками?

— Разница есть. Все-таки студент — по крайней мере, согласно сложившейся системе ожиданий — представляет собой автономную, уже сформировавшуюся личность. У него развиты навыки критического мышления, и, сидя на лекции, он не пассивно вбирает в себя биты информации, но может анализировать ее источники, уровни, способы интерпретации. У школьника эти навыки еще только предстоит сформировать, и это достаточно сложная задача, несмотря на то, что наши лицеисты очень любознательные, высоко мотивированные ребята, и в эрудиции многие из них не уступают первокурсникам.

— Методы работы со студентами и старшими школьниками должны быть разными?

— Несомненно. В университете обучение подчинено задачам освоения огромного массива знаний, потому что университеты производят профессиональных интеллектуалов, специалистов в своей области. Старшая школа предназначена для другого — она производит человека, способного обучаться. В идеале — способного обучаться всю жизнь, а не только до получения аттестата о среднем образовании.

Поэтому лицеистам я предоставляю даже больше возможностей для самостоятельной работы на занятиях, чем студентам, — даю им меньше «теории», не сыплю именами ученых, вообще стараюсь поменьше говорить на занятиях сам. Зато поощряю их высказывать любые суждения, у нас постоянно идут дискуссии.

Студентам я бы предпочел прочесть об Эшере большущую лекцию. А лицеистам решил предоставить возможность самим рассказать мне и своим товарищам о том, как они видят те или иные темы в его творчестве

Большую роль в обучении лицеистов играют учебно-исследовательские проекты. Каждый такой проект — своего рода квест, который ученик должен пройти самостоятельно, получить собственные результаты и грамотно представить их публике. Например, недавно в Москве прошла выставка работ Эшера, одного из интереснейших, на мой взгляд, художников ХХ века. Я предложил ученикам самим погрузиться в его творчество, пройдя по нескольким интеллектуальным «маршрутам». Эту маршруты могли включать разного рода теоретические и исторические вопросы, математические проблемы и искусствоведческие понятия, интеллектуальные головоломки (все творчество Эшера — сплошная головоломка), творческие эксперименты. Те ребята, кого это заинтересовало, разделились на группы, и каждая выбрала определенную тему — одни решили рассказать, как на гравюрах Эшера отражены мотивы любви и смерти, другие исследовали парадоксы и иллюзии в его творчестве, третьих привлекла тема совмещения противоположностей.

Понимаете, студентам я бы предпочел прочесть об Эшере большущую лекцию. А лицеистам решил предоставить возможность самим рассказать мне и своим товарищам о том, как они видят те или иные темы в его творчестве. И в итоге остался очень доволен, потому что ребята не только сами уловили те вещи, которые я считал важным до них донести, но и подметили некоторые тонкие нюансы, которые я сам вначале не заметил.

— Зачем нужен отдельный курс теории познания в программе лицея? Ведь далеко не все пойдут на факультет философии.

— Задача курса гораздо шире — помочь ребятам научиться понимать, что многие вещи, кажущиеся очевидными, на самом деле таковыми не являются. Курс включает элементы логики, психологии, философии, лингвистики, когнитивных наук. Мы изучаем всевозможные системы и теории познания, сравниваем различные пути и методологии, рассматриваем их ограничения.

Поясню на примере. В рамках курса математики школьники изучают теорию вероятностей, им говорят: вот формула, вот так она используется в расчетах. Но что именно при этом мы считаем? Где «сидит» вероятность — в самих вещах, или в нашей голове? Является ли она характеристикой познаваемого предмета или всего лишь отражает неполноту нашего знания о нем?

Есть «частотная» интерпретация вероятности, которой фактически нет дела до субъекта с его ожиданиями — скажем, вероятность выпадения двух «шестерок» на двух игральных костях. Ее-то, в основном, изучают математики. А есть «байесовская» интерпретация, в которой вероятность трактуется как субъективная оценка истинности суждения, выступающая основой для принятия субъектом решений в условиях неполной информации.

Я не хочу сказать, что одна интерпретация верна, а другая нет. Просто во многих вопросах они оказываются несовместимы, одни и те же закономерности видят по-разному. И часто оказывается так, что вот мы доказали некую теорему, а что именно она означает, сказать затрудняемся.

Хорошей иллюстрацией может служить проблема Монти Холла, которую мы с ребятами разбирали на одном из прошлых занятий. Как получилось, что 90% читателей популярного американского журнала (и среди них известные математики — такие, как П. Эрдеш) ответили на простейший вопрос, касающийся оценки вероятностей в игровом телешоу, совершенно неправильно? Они не поняли, как нужно считать, или просто не разобрались, что именно должно быть посчитано?

Одна моя ученица посвятила свой проект вопросу о том, мог ли Сталин быть внебрачным сыном Пржевальского

Еще больше проблем в социально-гуманитарных науках, поскольку они используют гораздо более сложную, многосоставную в философском плане методологию. Там интерпретативная природа знания видна как нельзя лучше. Одна моя ученица посвятила свой проект вопросу о том, мог ли Сталин быть внебрачным сыном Пржевальского.

Тема неожиданная и вроде бы даже несерьезная. Но главной задачей для нее было на примере этого кейса произвести теоретико-познавательный анализ моделей аргументации в исторической науке. Какого рода доводы приводят сторонники и противники гипотезы, на какие источники опираются, по каким критериям их оценивают? Какие концепции реальности, познания и истинности они привлекают для обоснования своей правоты? От недельного эпизода в жизни Пржевальского, находившегося проездом на Кавказе, она предложила слушателям взобраться на довольно высокие вершины философских обобщений.

Моя цель — помочь ребятам самим прийти к некоторым выводам, к которым философы пришли много лет назад, и сформировать собственные аргументированные воззрения на то, что такое истина, что такое реальность, до какой степени следует всегда оставаться реалистом, до какого предела иногда можно доходить в скептицизме.

— Несколько лет назад шли бурные дискуссии о стандарте старшей школы, теперь он принят и используется в лицее. Влияют ли какие-то его положения на вашу работу, на особенности преподавания вашего курса?

— Хорошая метафора нового стандарта старшей школы — буква «Т». Человек знает много из разных областей «по верхам». Это «перекладина». А в какой-то одной области он углубленно работает, является узким специалистом. Это «ножка». Невозможно знать все одинаково хорошо, но и нельзя знать только что-то одно, без понимания широкой перспективы и контекста. Каждый должен по-своему решать эту дилемму, сам расставлять приоритеты.

Понимаете, я не за «ножку» и не за «перекладину». Хотелось бы, конечно, иметь более устойчивую модель знания, но в современной культуре она именно такова, и с этим ничего не поделаешь. Я за то, чтобы, по крайней мере, ножка и перекладина были скреплены надежными гвоздями — «широкие» и «узкие» знания должны быть прочно связаны между собой. Роль такого крепежа между разными дисциплинами, одни из которых лицеисты изучают широко, а другие углубленно, играет курс теории познания. Эту особенность привнес новый стандарт — раньше образование в старшей школе было гораздо шире, и такой жесткой необходимости в связи не было.

Я стараюсь это учитывать и уделять в рамках моего курса внимание особенностям разных наук — и естественных, и общественных, и гуманитарных. Например, в курсе биологии ребята изучают, как устроены различные рецепторы — зрительные, слуховые и прочие. А на наших занятиях мы рассуждаем об ограниченности чувственного познания. Причем не абстрактно, а на конкретном материале.

Например, у нас был урок, посвященный оптическим обманам. Знаете такую иллюзию, когда из-за комбинации выпуклых и вогнутых поверхностей фигура начинает «двигаться» при изменении ракурса, с которого мы ее наблюдаем — бумажная собачка как будто поворачивает голову, наблюдая за вами? Или когда, став на определенную точку зрения, вы можете наблюдать геометрически невозможные объекты, как будто пространство перестало быть евклидовым? На том уроке ребята сами попробовали сделать такие иллюзии — «движущихся» зверей, «треугольник Пенроуза», «невозможную лестницу». Было увлекательно. Но главное — они лучше стали понимать, что в наш эмпирический опыт привносит сам объект, а что — имеющаяся в нашем распоряжении «оптика» — в том числе, и встроенная в наш мозг. Так мы соединяем в рамках теории познания биологию, физику и немного философии — ведь чтобы начать изучать оптический обман, нужно поставить вопрос о том, правду ли говорят наши глаза.

Еще одна особенность работы по новому стандарту связана с тем, что у меня учатся очень разные дети. Одни специализируются на математике, другие — на экономике, третьи — на гуманитарных предметах. Одним интереснее рассуждать в терминах этики и общественной пользы, другим ближе рассмотрение разных теорий с точки зрения строгой логики и последовательности. Мне приходится учитывать это на занятиях, и часто один и тот же урок в разных группах складывается совершенно по-разному. Общим является только одно — ученики должны быть озадачены сформулированными проблемами и попытаться найти их решение на языке тех теорий, которые являются для них наиболее значимыми.

— Возникают ли у вас сложности в работе с лицеистами?

В головах у школьников, к сожалению, застряло большое количество штампов, с которыми приходится бороться. Некоторые из них сидят очень глубоко, другие весьма поверхностны. Порой эти штампы даже вступают в противоречие между собой — но их обладатель, как правило, замечает это последним

— Знаете, главная проблема одна. В головах у школьников, к сожалению, застряло большое количество штампов, с которыми приходится бороться. Некоторые из них сидят очень глубоко, другие весьма поверхностны. Порой эти штампы даже вступают в противоречие между собой — но их обладатель, как правило, замечает это последним.

Один из таких штампов я бы описал как «наивный реализм». Мол, есть сама собой разумеющаяся объективная реальность, которая без малейших искажений «вливается» тебе в мозг посредством органов чувств и оседает там в виде абсолютной истины. Поэтому, когда на первом занятии я попытался поставить перед ребятами серию традиционных скептических вопросов: существует ли объективная реальность? что мы можем знать о ней? изменится ли что-то для нас, если так называемая «реальность» на самом деле не существует? и есть ли на самом деле вообще какое-то «на самом деле»? — они были неприятно удивлены. Им поначалу показалось, что это какая-то странная ересь, но потом многие задумались. И благодаря естественной гибкости подросткового сознания, проблему догматизма мы преодолели достаточно просто.

Гораздо труднее бороться с другой крайностью — наивным релятивизмом. Мол, все относительно — сколько людей, столько и мнений. Но действительно ли мнений так много? Не сводятся ли они в основном к горстке довольно стандартных клише? И, что гораздо важнее, все ли они одинаково достоверны? Многие ребята довольно далеко ушли в своем скептицизме, и уже сами порой осаживают меня, когда я пытаюсь апеллировать к «здравому смыслу» и «общеизвестным истинам». Но они понемногу начинают понимать, что нельзя просто противопоставить «общеизвестным истинам» свое голословное субъективное мнение, это собственное мнение нужно с большим трудом вырабатывать и обосновывать, чтобы оно чего-то стоило.

Я вижу, как у лицеистов формируется здоровый скепсис, который ничуть не мешает огромному любопытству

Таким образом, проблема радикального скептицизма тоже преодолевается. Я вижу, как у лицеистов формируется здоровый скепсис, который ничуть не мешает огромному любопытству. И хорошо, если это любопытство толкает их за границы привычных представлений и ожиданий. Скажем, есть такой странный топологический объект — лента Мебиуса. На одном из занятий я попробовал расшатать ожидания ребят и поставил вопрос: что будет, если ее разрезать пополам? Мало кто знает, что получатся не две отдельные ленты, а одна, в два раза длиннее исходной. До сих пор помню, как я сам удивился, проделав это в первый раз. Но дальше этого мои замыслы не простирались. Зато двое ребят меня поразили — они склеили огромную ленту Мебиуса из листов А4 и разрезали вдоль не один, а целых 8 раз. Им было просто интересно, что же будет дальше. Что получилось — словами не описать. И ничего, что на это у них ушла вся перемена, ведь дело того стоило.

— Студенты ВШЭ три года подряд выбирали вас лучшим преподавателем. В лицее такого конкурса пока нет, но все же, по вашему мнению, каким должен быть лучший преподаватель с точки зрения мотивированных старшеклассников?

— Это человек, который даже из самых лучших побуждений никогда не навязывает школьникам свое мнение, но дает им дорасти до формулирования собственного.

Как говорит одна моя коллега, ребенок в чем-то подобен цветку. Все хотят, чтобы он рос и цвел все пышнее и пышнее. Глупый человек для этого схватит цветок руками и будет тянуть вверх, в результате вырвет его с корнем. Умный человек будет его удобрять и поливать, помогать ему набираться сил самому.

То же и с учениками. Плохой преподаватель пытается внушить школьнику как можно больше собственных мнений и выводов, которые забудутся через неделю после контрольных. Хороший преподаватель попытается помочь своему ученику сформировать критическое мышление, способность формулировать самостоятельные обоснованные суждения. И эти качества останутся у человека навсегда, как остается у людей все то, чего они добиваются сами.

Екатерина Рылько, специально для новостной службы портала ВШЭ

Как православный христианин должен относиться к познанию, изучению себя самого и окружающего его мира? / Православие.Ru

Вопрос:

У меня вопрос более общего характера… я долго искал свою линию в жизни и наконец пришел к истокам, к православию, стал верить, поститься. Многие мои сверстники ударяются в другие религии (восточные)… якобы там они достигают большего в познании себя. мне же для душевной гармонии необходимо определиться: как православный христианин должен относиться к познанию, изучению себя самого и окружающего его мира? Заранее благодарю.

Отвечает священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря:

Стремление человека к познанию соответствует замыслу Творца, наделившего Свое творение разумом. «Нет ничего более ценного, чем познание, ибо познание есть свет разумной души», — писал великий богослов св. Иоанн Дамаскин (Творения. Источник знания, М., 2002, с. 55). Средоточием религиозной жизни христианина является познание Бога: «Посему и мы с того дня, как о сем услышали, не перестаем молиться о вас и просить, чтобы вы исполнялись познанием воли Его, во всякой премудрости и разумении духовном, чтобы поступали достойно Бога, во всем угождая Ему, принося плод во всяком деле благом и возрастая в познании Бога» (Кол.

1:9-10).

Познавая Бога, человек познает и себя. Другого пути к самопознанию нет. По мере религиозного совершенствования человека, умножается его духовный опыт. Господь просвещает такого человека, дает ему знание законов невидимого мира. В свете нового знания идущему путем спасения открываются великие дарования, которые Творец дал человеку: образ и подобие Божие, боговедение, возможность соединиться с Господом. Одновременно человек начинает видеть свою реальную немощь: грехи, укоренившиеся страсти, рабство плоти, внутреннюю расслабленность и др. Бог мудро ведет человека, путем очищения и совершенствования. Он постепенно открывает человеку грехи и пороки в соответствии с его реальными силами к исправлению. Если бы ставший на путь духовной жизни человек, сразу же получил видение всех своих грехов и немощей, у него опустились бы руки. Он бы не смог противиться унынию, отнимающему у человека одну из главных христианских добродетелей – надежду. Чтобы избежать двух крайностей (религиозного охлаждения с одной стороны и ревности не по разуму – с другой), надо во всем довериться Богу.

По мере сил исполнять заповеди, соблюдать уставы св. Церкви, делать добро.

Познание себя дело трудное. Большинство людей хорошо знает события на самых отдаленных континентах земли, но не знает, что происходит у них в душе. Для самопознания нужна освящающая и просвещающая ум Божественная благодать, духовный опыт, смирение и мужество, чтобы не бояться увидеть свои немощи и несовершенства. Больше всего преуспели в самопознании святые.

Желание человека узнать окружающий мир вполне естественно. Священне Писание говорит о мудрости и разуме как о ценном даре, который поддат Бог любящим Его: «И дал Бог Соломону мудрость и весьма великий разум, и обширный ум, как песок на берегу моря <…> И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять; и говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах» (3 Цар.4:29, 32-33).

Знания о мире нужны человеку не только для жизнедеятельности. Природа с ее красотою, гармонией и разнообразием безмолвно восхваляют Творца.

17 декабря 2003 г.

60 хороших вопросов, которые нужно задать, чтобы познакомиться с кем-то

Знакомство с кем-то новым — мы имеем в виду на самом деле знакомство с ним — может быть захватывающим (для экстравертов, при определенных обстоятельствах). Но это также может показаться совершенно сложной задачей. Это особенно верно для интровертов или тех, кто попадает в новую ситуацию — будь то первое свидание, новая работа, новый город или даже новая личность (например, первое отцовство… или попытка выйти из двухлетнего кризиса). карантинного образа жизни).

Чтобы разговор пошел в правильном направлении, помните, что речь идет не только о том, чтобы говорить, но и о том, чтобы слушать. А это означает, что нужно задавать правильные вопросы, чтобы начать мыслить, чтобы добраться до реальной сути, а не пустой болтовни.

«Будь то новый коллега по работе, деловой человек или даже человек в обществе, знакомство с кем-то — не самая простая задача», — объясняет доктор Уэйн Пернелл, доктор клинической психологии, специализирующийся на оказании помощи. люди достигают большего успеха и удовлетворения в жизни и работе.

Хорошее эмпирическое правило? «Никогда не начинай с погоды, — говорит он. «Это слишком просто. Это не дает вам информации и, в конечном счете, ничего не значит. Вместо этого сосредоточьтесь на чем-то значимом, но не на общей теме».

Помимо этого, говорит он, оставайтесь сосредоточенными и заинтересованными. «Важны не только вопросы, но и то, как вы их задаете и как вы остаетесь вовлеченными, пока они отвечают».

Вот 60 вопросов, которые могут вызвать настоящую связь.

Вопросы о том, что нравится/не нравится

Спрашивать кого-то о вещах, которые ему нравятся или которые они презирают, — это способ спросить что-то личное, не будучи навязчивым, говорит Пернелл. Например, даже если спросить кого-то об их любимом бутерброде, это вызовет воспоминания и откроет двери для разговора. «Вы можете узнать об их предпочтениях, вы можете узнать о различных поездках, которые они предприняли, и вы можете узнать об их прошлом», — говорит он.

1. Какой твой любимый бутерброд и где ты его ел?
2. Какое твое любимое место на земле?
3. Какое из посещенных вами мест вам никогда не захочется возвращать?
4. Какое сейчас самое лучшее шоу на телевидении?
5. Если бы вы могли всю оставшуюся жизнь есть только один продукт, что бы это было?
6. Какой самый худший фильм вы видели?
7. Что самое лучшее вы прочитали за последние пять лет?
8. Без какого предмета одежды вы не можете жить?
9. Если бы вы могли взять с собой на необитаемый остров только три вещи, что бы вы выбрали?
10. Если бы вы могли спасти одну материальную вещь от пожара, что бы вы спасли?
11. Что вас больше всего раздражает?
12. Какой ваш любимый фильм всех времен?
13. Самый лучший концерт, на котором вы когда-либо были?
14. Самое худшее свидание, на котором ты когда-либо был?
15. Вы бы предпочли быть горячим или холодным?
16. Какая твоя любимая песня для караоке?

Вопросы о надеждах, мечтах и ​​страхах

Простые вопросы могут вызвать по-настоящему глубокие ответы, когда вопросы затрагивают сердце чьих-то самых больших страхов, сожалений, надежд или мечтаний. Так что действуйте с этими более глубокими вопросами, с некоторыми оговорками, говорит доктор Элисон Неренберг, лицензированный психолог, специализирующийся на отношениях, и автор Нет идеальной любви: разрушение иллюзии безупречных отношений . «Сохраняйте свои вопросы простыми и открытыми — и не спрашивайте ничего, на что вы не хотели бы отвечать сами», — говорит она. «Убедитесь, что вопросы не скучные. Никто не хочет, чтобы ему задавали одни и те же основные вопросы, на которые он уже отвечал миллион раз раньше». Попробуйте эти:

1. Что у вас в списке дел?
2. За что вы больше всего благодарны?
3. О чем вы больше всего сожалеете в жизни?
4. Чего ты больше всего боишься?
5. Чем вы больше всего увлечены?
6. Как ты любишь проводить свободное время?
7. Каким был бы твой идеальный день?
8. Как выглядит жизнь твоей мечты?
   

Вопросы, вызывающие (дружеские) дебаты

Один из способов поддержать беседу — задавать вопросы на тему, которая может вызвать самоуверенные — спорные — ответы. «Начните дружескую дискуссию, которая вызовет веселый и необычный разговор», — предлагает Кейт Маклин, постоянный эксперт по знакомствам Plenty of Fish. Вероятно, вы сразу же хотите избежать напряженных политических дебатов; скорее, даже глупые гипотезы могут привести к «причудливой и беззаботной беседе, которая может помочь расслабиться в любой ситуации».

Для этого попробуйте:

1. Какая ваша любимая городская легенда, которую вы считаете правдой?
2. Вы бы предпочли жить без интернета или без купания?
3. Какое десятилетие было лучшим для музыки?
4. Можно ли лгать?
5. Кто самая переоцененная знаменитость?
6. Какое место в самолете самое худшее?
7. Что больше всего раздражает людей в общественных местах?
8. Авокадо переоценивают?
9. Кто гость вашей мечты, живой или мертвый?
10. Что бы вы сделали завтра, если бы сегодня выиграли миллион долларов?
11. Является ли хот-дог бутербродом?
12. Вы любите собак или кошек и почему?
13. Действительно ли у Росса и Рэйчел был перерыв?

Вопросы о семье и сообществе

Для некоторых вопросы о семье могут быть эмоционально заряженными или тяжелыми. Но осторожное раскрытие уз, связывающих чью-то семью, дружбу и другие отношения в обществе, может быть одновременно откровенным и живым. Например:

1. Кто самый важный человек в вашей жизни и почему?
2. Кто в вашей жизни больше всего заставляет вас чувствовать себя как дома?
3. У вас есть наставник?
4. Вы когда-нибудь расставались с другом и почему?
5. Сколько близких друзей идеально?
6. Верите ли вы в родственные души?

Вопросы о личной истории и сущности личности

Иногда простой вопрос может затронуть собственное восприятие людьми самих себя и то, как они хотят, чтобы их воспринимали другие люди, которых они встречают. Кроме того, ответы на эти фундаментальные вопросы вряд ли придут сами собой в ходе поверхностного разговора. Рассмотрим эти вопросы, которые исследуют чью-то личность, личную историю и то, что они считают наиболее фундаментальными аспектами своего бытия:

1. Самый лучший комплимент, который вы когда-либо получали?
2. Что бы вы хотели, чтобы люди говорили о вас на ваших похоронах?
3. О чем люди никогда не догадаются, просто взглянув на вас?
4. Что заставляет вас больше всего смеяться?
5. Принимали ли вы когда-нибудь решение, изменившее вашу жизнь?
6. Какой был самый счастливый день в твоей жизни?
7. Что вам больше всего нравится в себе?
8. Что учителя говорили о вас в вашем табеле успеваемости — и правда ли это до сих пор?
9. Что бы вы хотели изменить в себе?

Вопросы о работе

В зависимости от обстановки, в которой вы находитесь, вопросы, связанные с работой, могут быть как наиболее подходящим ледоколом, так и способом зажечь оживленную беседу. Для достижения наилучших результатов пойдите глубже, чем стандартное интервью / кулер с водой. «Не просто просматривайте контрольный список вопросов, которые вы должны задать», — говорит Наренберг. «Внимательно выслушайте ответ человека. Каждый хочет чувствовать, что его видят и слушают, и что его ответы имеют значение».

1. Что самое интересное в вашей работе?
2. Что бы вы хотели, чтобы люди говорили о вас на вечеринке по случаю выхода на пенсию?
3. Что самое важное вы когда-либо делали на работе?
4. Каков ваш идеальный баланс между работой и личной жизнью?
5. Какой лучший карьерный совет вы когда-либо получали?
6. Что, по вашему мнению, было неудачей в карьере, но на самом деле оказалось возможностью?
7. Какие качества лидера самые важные?
8. Какой была твоя первая работа?

История по теме

• 20 лучших курортов для пар в мире

Алесандра Дубин

Автор статей

появился в Good Housekeeping , Женский день , Предупреждение , Инсайдер , Гламур , Шондаленд, AFAR, Родители , СЕГОДНЯ и бесчисленное множество других онлайн и печатных изданий. Алесандра имеет степень магистра журналистики Нью-Йоркского университета с упором на культурные репортажи и критику, а также степень бакалавра Калифорнийского университета в Беркли. Заядлая путешественница, она колесит по миру со своим мужем и их близнецами.

Как задавать важные вопросы

Вкратце

Проблема

Некоторых профессионалов, таких как юристы, журналисты и даже врачи, учат задавать вопросы в процессе обучения. Но немногие руководители думают, что задавать вопросы — это навык, который можно отточить. Это упущенная возможность.

Возможность

Вопросы — это мощный инструмент для раскрытия ценности в компаниях: они стимулируют обучение и обмен идеями, стимулируют инновации и повышение производительности, укрепляют доверие между членами команды. И это может снизить бизнес-риски, обнаруживая непредвиденные ловушки и опасности.

Подход

Несколько приемов могут повысить силу и эффективность вопросов: предпочитайте уточняющие вопросы, знайте, когда оставить вопросы открытыми, установите правильную последовательность, используйте правильный тон и обратите внимание на групповую динамику.

Обучение на испанском языке
Ler em português

Большую часть рабочего дня руководитель тратит на выяснение информации у других — например, на запрос обновлений статуса от руководителя группы или на вопросы коллеги во время напряженных переговоров. Тем не менее, в отличие от профессионалов, таких как юристы, журналисты и врачи, которых учат задавать вопросы как неотъемлемую часть их обучения, лишь немногие руководители думают, что задавать вопросы как навык, который можно отточить, или задумываются о том, как их собственные ответы на вопросы могут помочь. разговоры более продуктивны.

Это упущенная возможность. Опрос — это уникальный мощный инструмент для раскрытия ценности в организациях: он стимулирует обучение и обмен идеями, способствует инновациям и повышению производительности, создает взаимопонимание и доверие между членами команды. И это может снизить бизнес-риски, обнаруживая непредвиденные ловушки и опасности.

Некоторым людям легко задавать вопросы. Их природная любознательность, эмоциональный интеллект и умение читать людей рождают у них на кончике языка идеальный вопрос. Но большинство из нас не задают достаточно вопросов и не формулируют свои запросы оптимальным образом.

Хорошая новость заключается в том, что, задавая вопросы, мы естественным образом улучшаем свой эмоциональный интеллект, что, в свою очередь, делает нас более способными задавать вопросы — благотворный цикл. В этой статье мы опираемся на результаты исследований в области поведенческих наук, чтобы выяснить, как то, как мы формулируем вопросы и выбираем ответы нашим коллегам, может повлиять на исход разговоров. Мы предлагаем руководство для выбора наилучшего типа, тона, последовательности и формулировки вопросов, а также для принятия решения о том, какой и в каком количестве информации делиться, чтобы извлечь максимальную выгоду из нашего взаимодействия не только для нас самих, но и для наших организаций.

Не спрашивай, не получай

«Будьте хорошим слушателем», — советовал Дейл Карнеги в своей классической книге 1936 года «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей». «Задавайте вопросы, на которые другому человеку будет приятно отвечать». Спустя более 80 лет большинство людей по-прежнему не прислушиваются к мудрому совету Карнеги. Когда одна из нас (Элисон) несколько лет назад начала изучать разговоры в Гарвардской школе бизнеса, она быстро пришла к фундаментальному выводу: люди задают недостаточно вопросов. На самом деле, среди наиболее распространенных жалоб, которые люди делают после разговора, такого как собеседование, первое свидание или рабочая встреча, это «я бы хотел, чтобы [он/она] задавал мне больше вопросов» и «я не могу». поверьте, [он/она] не задавал мне никаких вопросов».

Почему многие из нас сдерживаются? Есть много причин. Люди могут быть эгоцентричными — стремиться произвести впечатление на других своими мыслями, историями и идеями (и даже не думать о том, чтобы задавать вопросы). Возможно, они апатичны — им плевать на вопросы, или они ожидают, что ответы, которые они услышат, наскучат. Они могут быть слишком самоуверенными в своих знаниях и думать, что уже знают ответы (иногда это так и есть, но обычно это не так).

Или, возможно, они беспокоятся, что зададут неправильный вопрос и будут считаться грубыми или некомпетентными. Но самым большим препятствием, по нашему мнению, является то, что большинство людей просто не понимают, насколько полезными могут быть хорошие вопросы. Если бы они это сделали, то гораздо меньше предложений заканчивалось бы точкой, а больше — знаком вопроса.

Weekly Hotlist

Обзор самых популярных идей и советов Harvard Business Review.

Исследования, проведенные еще в 1970-х годах, показывают, что люди разговаривают для достижения некоторой комбинации двух основных целей: обмена информацией (обучение) и управления впечатлением (нравится). Недавние исследования показывают, что задавая вопросы, достигается и то, и другое. Элисон и коллеги из Гарварда Карен Хуанг, Майкл Йоманс, Джулия Минсон и Франческа Джино тщательно изучили тысячи естественных разговоров между участниками, которые знакомились друг с другом, либо в онлайн-чатах, либо на личных скоростных свиданиях. Исследователи посоветовали некоторым людям задавать много вопросов (не менее девяти за 15 минут), а другим — очень мало (не более четырех за 15 минут). В онлайн-чатах люди, которым случайным образом поручили задать много вопросов, больше понравились их собеседникам, и они узнали больше об интересах своих партнеров. Например, когда их спрашивали о предпочтениях их партнеров в отношении таких занятий, как чтение, приготовление пищи и физические упражнения, люди, задающие высокие вопросы, с большей вероятностью могли правильно угадать. Среди участников быстрых свиданий люди были более склонны идти на второе свидание с партнерами, которые задавали больше вопросов. На самом деле, задавая еще один вопрос на каждом свидании, участники убедили еще одного человека (в течение 20 свиданий) снова пойти с ними на свидание.

Задавание большого количества вопросов открывает путь к обучению и улучшает межличностные связи.

Вопросы — настолько мощные инструменты, что они могут быть полезны — возможно, особенно — в обстоятельствах, когда задавание вопросов идет вразрез с социальными нормами. Например, преобладающие нормы говорят нам, что кандидаты на работу должны отвечать на вопросы во время собеседований. Но исследования Дэна Кейбла из Лондонской школы бизнеса и Вирджинии Кей из Университета Северной Каролины показывают, что большинство людей чрезмерно саморекламируют себя во время собеседований. И когда интервьюируемые сосредотачиваются на том, чтобы продать себя, они, вероятно, забывают задавать вопросы — о интервьюере, организации, работе, — которые заставят интервьюера чувствовать себя более заинтересованным и более склонным относиться к кандидату благосклонно и могут помочь кандидату предсказать, будет ли он работа будет приносить удовлетворение. Для соискателей такие вопросы, как «О чем я не спрашиваю вас, что я должен?» может сигнализировать о компетентности, наладить взаимопонимание и открыть ключевую информацию о должности.

Большинство людей не понимают, что задавание большого количества вопросов открывает путь к обучению и улучшает межличностные связи. В исследованиях Элисон, например, хотя люди могли точно вспомнить, сколько вопросов было задано в их разговорах, они не чувствовали интуитивно связи между вопросами и симпатиями. В четырех исследованиях, в которых участники сами участвовали в разговорах или читали стенограммы чужих разговоров, люди, как правило, не осознавали, что задаваемый вопрос повлияет — или повлиял — на уровень дружбы между собеседниками.

Новый метод Сократа

Первый шаг к тому, чтобы научиться лучше задавать вопросы, — это просто задавать больше вопросов. Конечно, само количество вопросов — не единственный фактор, влияющий на качество беседы: тип, тон, последовательность и оформление также имеют значение.

Во время нашего обучения в Гарвардской школе бизнеса мы проводим упражнение, в котором мы инструктируем пары студентов вести беседу. Некоторым учащимся предлагается задавать как можно меньше вопросов, а другим — как можно больше. Среди пар «ниже-ниже» (оба ученика задают минимум вопросов) участники обычно сообщают, что их опыт немного похож на детскую параллельную игру: они обмениваются утверждениями, но изо всех сил пытаются начать интерактивный, приятный или продуктивный диалог. Пары «высокий-высокий» обнаруживают, что слишком много вопросов также могут создать неестественную динамику. Тем не менее, опыт пар хай-лоу неоднозначен. Иногда тот, кто задает вопрос, многое узнает о своем партнере, тот, кто отвечает, чувствует, что его услышали, и оба уходят, чувствуя себя глубоко сблизившимися. В других случаях один из участников может чувствовать себя некомфортно в своей роли или не знать, чем поделиться, и беседа может напоминать допрос.

Наше исследование предлагает несколько подходов, которые могут повысить мощность и эффективность запросов. Наилучший подход к данной ситуации зависит от целей собеседников, в частности, от того, будет ли дискуссия совместной (например, дуэт пытается построить отношения или вместе выполнить задачу) или соревновательной (стороны стремятся раскрыть конфиденциальную информацию). друг от друга или служить своим интересам), или их сочетание.

См. больше диаграмм HBR в Data & Visuals

Рассмотрим следующую тактику.

Отдайте предпочтение дополнительным вопросам.

Не все вопросы одинаковы. Исследование Элисон с использованием человеческого кодирования и машинного обучения выявило четыре типа вопросов: вводные вопросы («Как дела?»), зеркальные вопросы («Я в порядке. Как дела?»), вопросы с полным переключением (те, которые полностью сменить тему) и уточняющие вопросы (которые требуют дополнительной информации). Несмотря на то, что в естественной беседе широко используются все типы, дополнительные вопросы, похоже, обладают особой силой. Они сигнализируют вашему собеседнику, что вы слушаете, заботитесь и хотите узнать больше. Люди, взаимодействующие с партнером, который задает много дополнительных вопросов, как правило, чувствуют себя уважаемыми и услышанными.

Неожиданное преимущество уточняющих вопросов заключается в том, что они не требуют особых размышлений или подготовки — на самом деле они кажутся естественными для собеседников. В исследованиях Элисон люди, которым было сказано задавать больше вопросов, использовали больше дополнительных вопросов, чем любой другой тип, без каких-либо инструкций.

Знайте, когда оставить вопросы открытыми.

Никому не нравится чувствовать себя на допросе, а некоторые типы вопросов могут загнать отвечающего в угол «да» или «нет». Открытые вопросы могут противодействовать этому эффекту и, таким образом, могут быть особенно полезны для раскрытия информации или изучения чего-то нового. Действительно, они являются источником инноваций, которые часто являются результатом поиска скрытого, неожиданного ответа, о котором никто раньше не думал.

Многочисленные исследования в области дизайна опросов показали опасность сужения выбора респондентов. Например, «закрытые» вопросы могут привести к предвзятости и манипуляциям. В одном исследовании, в ходе которого родителей спросили, что они считают «самым важным для подготовки детей к жизни», около 60% из них выбрали вариант «думать самостоятельно» из списка вариантов ответов. Однако, когда тот же вопрос задавался в открытом формате, только около 5% родителей спонтанно давали такой ответ.

Конечно, открытые вопросы не всегда оптимальны. Например, если вы ведете напряженные переговоры или имеете дело с людьми, которые склонны держать свои карты при себе, открытые вопросы могут оставить слишком много места для маневра, побуждая их уклоняться или лгать по недосмотру. В таких ситуациях лучше работают закрытые вопросы, особенно если они правильно сформулированы. Например, исследования Джулии Минсон, Эрика ВанЭппса из Университета Юты, Джереми Йипа из Джорджтауна и Мориса Швейцера из Уортона показывают, что люди менее склонны лгать, если спрашивающие делают пессимистичные предположения («Этому бизнесу скоро понадобится новое оборудование, верно?» ), а не оптимистичные («Оборудование в рабочем состоянии, верно?»).

Подробнее о

Хорошее лидерство заключается в том, чтобы задавать хорошие вопросы

Иногда информация, которую вы хотите выяснить, настолько деликатна, что прямые вопросы не работают, как бы продуманно они ни были сформулированы. В этих ситуациях тактика опроса может помочь в обнаружении. В исследовании, которое Лесли провела вместе с Алессандро Аккисти и Джорджем Лёвенштейном из Университета Карнеги-Меллона, она обнаружила, что люди были более открыты, когда запросы о конфиденциальной информации были сформулированы в рамках другой задачи — в случае исследования, оценивая этичность антиобщественного поведения, такого как неуплата налогов. вернуться или позволить пьяному другу отвезти домой. Участников попросили оценить этичность, используя одну шкалу, если они совершали определенное поведение, и другую шкалу, если они этого не делали, таким образом выявляя, в каких антиобщественных действиях участвовали они сами. Хотя эта тактика иногда может оказаться полезной на организационном уровне — мы можем представить, что менеджеры могут проводить опрос, а не спрашивать рабочих напрямую о конфиденциальной информации, такой как ожидаемая заработная плата, — мы советуем сдержанно использовать ее. Если люди чувствуют, что вы пытаетесь обманом заставить их раскрыть что-то, они могут потерять доверие к вам, что снизит вероятность того, что они поделятся информацией в будущем, и потенциально подорвет отношения на рабочем месте.

Правильно определите последовательность.

Оптимальный порядок вопросов зависит от обстоятельств. Во время напряженных встреч, если вы сначала задаете жесткие вопросы, даже если вам кажется, что это неловко в обществе, это может сделать вашего собеседника более открытым. Лесли и ее соавторы обнаружили, что люди охотнее раскрывают конфиденциальную информацию, когда вопросы задаются в порядке убывания степени навязчивости. Когда задающий вопрос начинается с очень деликатного вопроса, например: «Была ли у вас когда-нибудь фантазия о том, чтобы сделать кому-то что-то ужасное?», — следующие вопросы, например: «Вы когда-нибудь вызывали больных на работу, когда были совершенно здоровы?» по сравнению с этим мы чувствуем себя менее навязчивыми, и поэтому мы склонны быть более открытыми. Конечно, если первый вопрос слишком деликатно, вы рискуете обидеть собеседника. Так что это тонкий баланс, чтобы быть уверенным.

Существует несколько бизнес-сред, в которых задавать вопросы важнее, чем продавать. Недавнее исследование более 500 000 разговоров о продажах между компаниями — по телефону и через онлайн-платформы — проведенное технологической компанией Gong.io, показывает, что самые эффективные продавцы задают вопросы не так, как их коллеги.

В соответствии с прошлыми исследованиями данные показывают сильную связь между количеством вопросов, которые задает продавец, и коэффициентом конверсии его продаж (с точки зрения как обеспечения следующей встречи, так и в конечном итоге закрытия сделки). Это верно даже после учета пола продавца и типа звонка (демонстрация, предложение, переговоры и т. д.). Однако существует точка убывающей отдачи. Коэффициент конверсии начинает падать примерно после 14 вопросов, при этом оптимальный диапазон составляет от 11 до 14.

Данные также показывают, что наиболее успешные продавцы, как правило, разбрасывают вопросы по телефону, что делает его больше похожим на беседу, чем на допрос. Низкоэффективные, напротив, задают вопросы в первую половину телефонного разговора, как будто они просматривают список дел.

Не менее важно и то, что лучшие продавцы больше слушают и меньше говорят, чем их коллеги в целом. В совокупности данные Gong.io подтверждают то, что интуитивно понимают великие продавцы: когда продавцы задают вопросы, а не просто делают предложение, они заключают больше сделок.

Если цель состоит в том, чтобы наладить отношения, противоположный подход — начало с менее деликатных вопросов и медленная эскалация — кажется наиболее эффективным. В классической серии исследований (результаты которых стали вирусными после публикации в колонке «Современная любовь» в New York Times) психолог Артур Арон набирал незнакомцев, чтобы те пришли в лабораторию, составляли их пары и давали им список вопросов. Им было предложено пройтись по списку, начиная с относительно поверхностных вопросов и переходя к более откровенным, таким как «О чем вы больше всего сожалеете?» Парам в контрольной группе было предложено просто взаимодействовать друг с другом. Пары, которые следовали заданной структуре, понравились друг другу больше, чем контрольные пары. Этот эффект настолько силен, что он был формализован в задаче под названием «индукция близости отношений» — инструменте, используемом исследователями для создания чувства связи между участниками эксперимента.

Хорошие собеседники также понимают, что вопросы, заданные ранее в разговоре, могут повлиять на последующие вопросы. Например, Норберт Шварц из Университета Южной Калифорнии и его соавторы обнаружили, что при ответе на вопрос «Насколько вы удовлетворены своей жизнью?» следует вопрос «Насколько вы удовлетворены своим браком?» ответы были сильно коррелированы: респонденты, которые сообщили, что удовлетворены своей жизнью, также сказали, что они удовлетворены своим браком. Когда задавали вопросы в таком порядке, люди неявно интерпретировали, что удовлетворенность жизнью «должна быть» тесно связана с браком. Однако, когда одни и те же вопросы задавались в обратном порядке, ответы были менее тесно связаны.

Используйте правильный тон.

Люди более открыты, если вы задаете вопросы непринужденно, а не официальным тоном. В одном из исследований Лесли участникам задавали ряд деликатных вопросов в онлайн-опросе. Для одной группы участников пользовательский интерфейс сайта выглядел забавным и легкомысленным; для другой группы сайт выглядел официальным. (Контрольной группе был представлен нейтральный сайт.) Участники примерно в два раза чаще раскрывали конфиденциальную информацию на обычном сайте, чем на других.

Если вы сначала зададите каверзный вопрос, люди будут более открыты.

Люди также склонны быть более открытыми, когда им предоставляется аварийный выход или «выход» в разговоре. Например, если им говорят, что они могут изменить свои ответы в любой момент, они, как правило, становятся более открытыми, хотя редко в конечном итоге вносят изменения. Это может объяснить, почему команды и группы считают сеансы мозгового штурма столь продуктивными. В обстановке доски, где все можно стереть, а суждения приостановить, люди с большей вероятностью будут честно отвечать на вопросы и говорить то, что в противном случае они не могли бы сказать. Конечно, бывают случаи, когда внезапный подход неуместен. Но в целом чрезмерно формальный тон может сдерживать желание людей делиться информацией.

Обратите внимание на групповую динамику.

Динамика разговора может сильно меняться в зависимости от того, общаетесь ли вы с кем-то один на один или в группе. На готовность отвечать на вопросы влияет не только простое присутствие других, но и то, что члены группы склонны следовать примеру друг друга. В одном из исследований Лесли и ее соавторы задавали участникам ряд деликатных вопросов, в том числе о финансах («Вы когда-нибудь отказывались от чека?») и сексе («Будучи взрослым, испытывали ли вы когда-нибудь сексуальное влечение к несовершеннолетней? ?»). Участникам сказали, что либо большинство других участников исследования были готовы раскрыть стигматизирующие ответы, либо не хотели этого делать. Участники, которым сказали, что другие будут отвечать позже, на 27% чаще давали деликатные ответы, чем те, кому сказали, что другие были сдержанны. На собрании или в группе достаточно нескольких закрытых людей, чтобы вопросы потеряли свою исследовательскую силу. Верно и обратное. Как только один человек начинает открываться, остальные, скорее всего, последуют его примеру.

Групповая динамика также может повлиять на восприятие того, кто задает вопрос. Исследование Элисон показывает, что участникам беседы нравится, когда им задают вопросы, и они, как правило, больше любят людей, задающих вопросы, чем тех, кто на них отвечает. Но когда сторонние наблюдатели наблюдают за тем, как разворачивается тот же разговор, они предпочитают человека, который отвечает на вопросы. В этом есть смысл: люди, которые в основном задают вопросы, как правило, очень мало рассказывают о себе или своих мыслях. Тем, кто слушает разговор, задающие вопросы могут показаться защищающимися, уклончивыми или невидимыми, в то время как те, кто отвечает, кажутся более увлекательными, присутствующими или запоминающимися.

The Best Response

Разговор — это танец, который требует, чтобы партнеры были синхронизированы — это взаимное притяжение, которое разворачивается во времени. Точно так же, как то, как мы задаем вопросы, может способствовать доверию и обмену информацией, то же самое можно сказать и о том, как мы на них отвечаем.

Чтобы ответить на вопросы, нужно сделать выбор в отношении того, где находится континуум между конфиденциальностью и прозрачностью. Должны ли мы ответить на вопрос? Если мы ответим, насколько откровенными мы должны быть? Что нам следует делать, когда нам задают вопрос, на который, если ответить правдиво, может открыться малопривлекательный факт или поставить нас в невыгодное стратегическое положение? Каждый конец спектра — полностью непрозрачный и полностью прозрачный — имеет свои преимущества и недостатки. Сохранение конфиденциальности информации может дать нам свободу экспериментировать и учиться. В переговорах утаивание конфиденциальной информации (например, того факта, что ваши альтернативы слабы) может помочь вам добиться лучших результатов. В то же время прозрачность является неотъемлемой частью установления значимых связей. Даже в контексте переговоров прозрачность может привести к сделкам, создающим ценность; обмениваясь информацией, участники могут определить элементы, которые относительно не важны для одной стороны, но важны для другой, что является основой для беспроигрышного результата.

А хранить секреты дорого. Исследование, проведенное Джули Лейн и Дэниелом Вегнером из Университета Вирджинии, предполагает, что сокрытие секретов во время социальных взаимодействий приводит к навязчивому повторению тайных мыслей, в то время как исследования Майкла Слепяна из Колумбийского университета, Джинсока Чуна и Малии Мейсон показывают, что сохранение секретов — даже снаружи социальных взаимодействий — истощает наши когнитивные способности, мешает нашей способности концентрироваться и запоминать вещи и даже вредит здоровью и благополучию в долгосрочной перспективе.

В организационном контексте люди слишком часто ошибаются в пользу конфиденциальности и недооценивают преимущества прозрачности. Как часто мы понимаем, что могли бы по-настоящему сблизиться с коллегой только после того, как он или она перешли в новую компанию? Почему более выгодные сделки часто раскрываются после того, как чернила высохли, напряжение спало и участники переговоров начали свободно болтать?

Чтобы максимизировать преимущества ответов на вопросы и минимизировать риски, важно решить до начала разговора, какой информацией вы хотите поделиться, а какую оставить в тайне.

Решаем, чем поделиться.

Не существует эмпирического правила относительно того, какой объем или какой тип информации вы должны раскрывать. В самом деле, прозрачность является таким мощным связующим звеном, что иногда не имеет значения, что раскрывается — даже информация, которая плохо отражается на нас, может сблизить наших собеседников. В исследовании, которое Лесли провела вместе с сотрудниками HBS Кейт Бараш и Майклом Нортоном, она обнаружила, что большинство людей считают, что отказ отвечать на вопрос, раскрывающий негативную информацию, принесет меньше вреда, например: «Вы когда-нибудь получали выговор на работе?» — чем ответить утвердительно. Но эта интуиция ошибочна. Когда они попросили людей принять точку зрения рекрутера и выбрать между двумя кандидатами (эквивалентными, за исключением того, как они ответили на этот вопрос), почти 90% предпочли кандидата, который «признался» и ответил на вопрос. Прежде чем завязать разговор, хорошо подумайте, не принесет ли отказ отвечать на сложные вопросы больше вреда, чем пользы.

Решаем, что оставить в секрете.

Конечно, иногда вам и вашей организации было бы лучше, если бы вы держали карты при себе. На наших занятиях по ведению переговоров мы учим стратегиям решения трудных вопросов без лжи. Уклонение или ответ на вопрос, который вы желаете , о котором вас спрашивали, может помочь вам не только защитить информацию, которую вы предпочитаете держать в секрете, но и установить хорошие отношения с вашим собеседником, особенно если вы говорите красноречиво. В исследовании, проведенном Тоддом Роджерсом из Гарвардской школы Кеннеди, участникам были показаны видеоролики с политическими кандидатами, которые отвечали на вопросы, либо отвечая на них, либо уклоняясь от них. Красноречивых уклонистов любили больше, чем неразговорчивых ответчиков, но только тогда, когда их уловки оставались незамеченными. Еще одна эффективная стратегия — уклонение или ответ на наводящий вопрос другим вопросом или шуткой. Отвечающие могут использовать этот подход, чтобы вести разговор в другом направлении.