люблю ставить героев в невыносимые обстоятельства — Культура Урала

Культура Урала | Почитать | Литература

Российская писательница Яна Вагнер выпустила свой дебютный роман в 2011 году. «Вонгозеро» стал номинантом литературных премий, в 2019 году по нему был снят сериал «Эпидемия». А потом случилась пандемия. И тут началось… Вокруг и книги, и сериала поднялся настоящий ажиотаж – уж больно перекликались описанные автором события с тем, что происходило в реальности.

Яна Вагнер стала гостем Библиотеки Белинского на «Библионочи»-2022 – мы не могли не расспросить её о даре предсказания.

— Перед интервью меня попросили – передай Яне, чтобы она уже закончила то, что у нас сейчас происходит. Вам до сих пор припоминают «Вонгозеро» в плане пророчества пандемии?

— Поверить трудно, каким это сейчас все кажется далеким. Но когда разразилась вся эта история в 2020 году, мне действительно в прямом смысле пришлось уйти с радаров, и я месяца три не отвечала на звонки. Тогда это всем показалось очень оригинальной идеей – поговорить со мной о коронавирусе, а я представила, как это будет выглядеть, если я начну раздавать какие-то кокетливые интервью. Что бы я ни сказала – Да, я предсказала! Ах нет, я не предсказывала! – всё было бы одинаково неприлично, и я решила просто замолчать на 3–4 месяца. Тем более, что это действительно простое совпадение, пандемия – стандартнейший сценарий конца света, их всего-то пять штук. Про вирусы как причину гибели человечества не написал только ленивый, и я в этом списке, наверное, даже не в первой сотне. Просто по времени моя книжка ближе прочих оказалась к пандемии, ну и сериал, конечно, такой громкий амбициозный проект. А потом еще Netflix, Стивен Кинг…

(Netflix приобрёл права на сериал, он был переведён на 12 языков и в 2020 году вошёл в ТОП-5 лучших сериалов платформы. Ну а Стивен Кинг назвал сериал «чертовски хорошим» – прим. ред.) В общем, всё это вместе так сыграло, что я зареклась вообще не выходить из дома и подумывала превратиться в отшельника.

— Тяжело продолжать писать после такой шумихи?

Постер сериала «Эпидемия»

— Вообще-то вторую часть дилогии, «Живые люди», я написала еще в 2013-м, до того, как всё это началось. В 2017-м у меня вышел третий роман, «Кто не спрятался». И вообще, у моих книг довольно удачная судьба, как дебютанту мне грех было жаловаться – их прочитали более-менее все поклонники жанра, переводили на разные языки. Но то, что началось вокруг «Вонгозера» после того, как случилась пандемия, ни в какое сравнение, конечно, не идёт.

Тут самое время сказать, что я не люблю «Вонгозеро», не считаю его какой-то особенной творческой удачей. Это во всех смыслах дебютный роман, который я сегодня бы написала совсем иначе. И шумиха, которая вокруг него тогда началась, с самим романом была почти не связана, конечно, и только ещё раз убедила меня, что мне ни перечитывать его не хочется, ни говорить о нем.

А когда я вижу человека с «Вонгозером» в руках, думаю: ну зачем, давайте я вам другое что-нибудь посоветую. Мне моя третья книжка, например, нравится гораздо больше. Хотя, нет, и она уже не нравится, потому что написана 5 лет назад, а всё, что ты написал давно, тоже теперь не годится. Пока мне более-менее нравится моя четвёртая книга, которая ещё не дописана. Но как только я закончу писать, я её тоже постепенно возненавижу. И через какое-то время мне за неё будет очень неловко, и снова захочется всё переделать.

Это, пожалуй, такой вечный писательский невроз. И когда приходят начинающие писатели и просят совета, очень хочется сказать: бегите, ребята, втянетесь – потом не бросите. Так и бывает чаще всего. Но на самом деле, ни на одном этапе работы нет радости. Пока пишешь, ненавидишь себя за то, что работаешь медленно и получается не так, как у тебя в голове. Когда не пишешь – ругаешь себя за то, что должен работать, а вместо этого тратишь время на какую-то ерунду. Когда ты дописал, есть краткий момент удовлетворения от того, что работа, которая тебя так мучила, наконец-то закончена.

Но через короткое время ты начинаешь ненавидеть свой текст, жалеть, что сделал так, а не эдак, и вся история начинается сначала. В общем, нет ни одного момента в жизни, когда бы ты встал перед зеркалом и сказал: ай да я.

— Если «Вонгозеро» было написано по случайному стечению обстоятельств, то сейчас вы уже смирились, что являетесь профессиональным писателем?

— Конечно. Это первая книга у меня получилась случайно, из чистого хулиганства, но вторую я писала уже абсолютно сознательно, а третью и четвёртую тем более. Уже 10 лет я только пишу и больше не делаю ничего, это единственная моя работа. Так что да, я профессиональный писатель, только это не делает меня автоматически писателем хорошим. Это все-таки очень разные вещи.

Вообще выбрать себе любую творческую профессию, в которой такое количество гениев – писать после Толстого, сочинять музыку после Бетховена, –гарантированная причина для будущего невроза. Ты заранее понимаешь, что тебе конец. Ну, то есть, если ты не графоман, конечно, те всегда счастливы и очень собой довольны.

А ты-то знаешь, как по-настоящему бывает хорошо, и стараешься выжать из себя максимум, на который способен. Но постоянно помнишь, что есть вещи, которых тебе никогда не достичь, и всё равно лезешь на эту гору.

— Это осознанное решение?

— Потребность, скорее. Я долго пыталась ответить себе на вопрос «зачем», и это единственное, что пришло мне в голову. Когда вываливаешь на бедных начинающих писателей все вот это отчаяние человека, который пытается сделать лучше, чем может, а все равно есть пределы мастерства, и как ни старайся, ты способен дойти только до какой-то тебе доступной черты, а дальше – всё. И к тому же умрёшь ещё, наверное, от старости раньше, чем достигнешь собственного предела, потому что это ещё и очень медленная работа. И вот они сидят, шокированные, и спрашивают – а зачем тогда? Я единственное нашла объяснение: это потребность. Ну, или зависимость, если хотите. Мы все слышали про «можешь не писать – не пиши», и ты действительно можешь не писать, литература прекрасно без тебя обойдётся.

Просто тебе, лично тебе станет чуть легче, если всё-таки попробовать. Это тебе нужно поговорить о том, что тебя волнует и мучает. А тут у тебя вдруг появляются собеседники, потому что читатель, конечно – собеседник, и ты вступаешь с ним в разговор. Пожалуй, только в этом и есть какое-то удовлетворение, когда ты вдруг, читая отзыв, видишь, что тебя поняли именно так, как ты хотел. Это и есть те самые редкие моменты радости, ради которых игра, наверное, всё-таки стоит свеч. Но даже если никто не будет тебя читать – ты всё равно попробовал, втянулся уже и пропал, и замолчать теперь не сможешь.

— Вы представляете своего читателя, кто ваш собеседник?

— Прежде всего я, наверное, всё-таки разговариваю сама с собой, как все сумасшедшие. Потому что все творческие профессии – это такая лёгкая форма безумия. Люди поют, пишут, рисуют, танцуют в первую очередь для себя, конечно, и ни в кого конкретно не целятся. Так что о своём условном читателе я понимаю, пожалуй, только одно – скорее всего, это человек взрослый, а дальше мои фантазии не распространяются.

Нет, ну можно представить, что пишешь для кого-то, чьё мнение тебе очень важно. Например, для любимого какого-нибудь, вероятно, умершего уже писателя. Хотя страшно, потому что, разумеется, ты ему не понравишься. Он тебя выведет за ухо и в лучшем случае скажет: давай-ка попозже поговорим, лет через 20.

— Как вы строите свою работу, как профессионал, «к четвергу»?

— Вот, кстати, ещё один мучительный момент, тут у меня тоже полный хаос, потому что я пишу очень медленно. Неприлично медленно. Настолько, что вопрос этот специально изучала, говорила с другими писателями, читала об этом много – и очевидно, у всех очень разная рутина. Есть те, кто пишет каждый день, условно с полвосьмого до четверти третьего, например. Есть те, кто ждёт тонкой настройки, определённого состояния. Не помню сейчас, кто именно, кажется — Хемингуэй, – писал по 500 слов в день, и это меня отдельно поразило: он что, считал их? Как это происходит? А про себя я знаю только, что буду сидеть над текстом до тех пор, пока не пойму, что мне его не стыдно показывать, и значит, способна сорвать любые сроки, так что стараюсь их просто себе не ставить.

Авторов, которые умеют писать быстро и хорошо, не так уж и мало, но я к этим везунчикам не отношусь. Мне просто нужно больше времени, вот и сижу над каждой книжкой годами.

— Когда книга пишется долго, новые идеи неизбежно появляются – записываете или стараетесь на них не акцентироваться до времени?

— Обычно я примерно представляю, о чём хотела бы написать следующую историю, но это очень общая идея, как правило. Если мне какая-то вещь приходит в голову, я её не забуду, я просто думать над ней не стану сейчас, чтобы не перестать думать над тем, что ещё не доделала. Но это просто потому, что я линейный человек и несколько задач мне не по силам. А есть люди, которые пишут несколько романов одновременно – вот Акунин, например, недавно в интервью рассказал, что у него всегда несколько романов в работе. Когда ему хочется отвлечься, он пишет лёгкую жанровую вещь, параллельно у него в столе исторический роман и научный труд ещё какой-нибудь. 

— Многие так читают, несколько книг сразу.

— Читать я так тоже могу. На бумаге одно, в читалке другое, в машине слушаю третье. А вот писать – нет, для этого нужны другие ресурсы.

— Что вам создаёт рабочую атмосферу?

— Мне нужно определённое настроение, и для этого, в общем, все средства хороши. Что-то посмотреть, что-то прочитать, чтобы вызвать ту эмоцию, которая сейчас нужна для работы. Музыка, вино красное – что угодно. А потом мне нужно, чтобы было очень тихо, чтобы никто со мной не разговаривал, и как минимум 3-4 часа абсолютного покоя, чтобы ни на что не отвлекаться. Я же ещё за работой разговариваю вслух, и вот ещё одна причина, по которой одиночество для писателя критически важно. Если вы не хотите, чтобы ваши близкие хохотали над вами или решили, что вы опасный сумасшедший, то лучше бы им этого не показывать, конечно. Я, к примеру, иногда трагическим голосом вслух повторяю много раз какую-нибудь реплику. Это нормальный рабочий приём, так нужно для ритма, чтобы услышать, все ли слова на своём месте, но со стороны, боюсь, выглядит дико.

— Смотришь, как вы поступаете со своими персонажами, невольно задаешься вопросом – насколько вы кровожадный человек?

— В жизни нет, в работе – очень. Люблю помещать людей в невыносимые обстоятельства, ставить перед каким-нибудь тяжёлым выбором. Очень люблю, когда у моих персонажей истерика, паника – в общем, мучаю их, как умею. Мама всё время говорит – ты же такая весёлая девочка всегда была, зачем ты пишешь все эти ужасные истории? А мне просто кажется, это невероятно интересный драматургический инструмент – человек в состоянии сильных эмоций очень искренен. Можно 20 лет наблюдать за его жизнью и постепенно что-то о нём понимать. А можно поместить его в какую-то невыносимую ситуацию, и сразу понятно – кто он. Такие вещи очень раскрывают персонажей. Конечно, это не единственный способ, но очень эффектный, и мне пока не надоел.

Ну и вообще, положа руку на сердце, драматургия невозможна без конфликта, без проблемы, без страдания. Можете представить книгу, в которой у всех всё было хорошо, а в конце они умерли – в 120 лет, во сне, обнявшись, с улыбкой? Любой истории нужны какие-то коллизии, резкие повороты, нужна боль, смерть. Наверное, это, в том числе, позволяет нам отвлечься от собственных страхов, потому что всё происходит с придуманными людьми, и мы просто живём чужой жизнью. Даже когда она нас пугает, когда мы плачем, сопереживаем, всё равно продолжаем помнить, что это не мы, это не с нами.

— Может быть это нереализованное в жизни желание экстрима?

— Нет, вот к экстриму я точно не стремлюсь, и жизнь у меня, в общем, самая обычная. Тем более, все мы застали 90-е, и каждому достались тогда свои какие-то вполне экстремальные впечатления, мало кому в нашей географии удалось их избежать. У меня, например, в 95-м убили молоденького мужа, и я в 22 осталась вдовой. Так что я-то как раз надеялась, что все перемены и потрясения, которые в нашей стране каждому поколению выпадали, нашему уже выпали – и всё, дальше мы можем жить спокойно. А оказалось, ничего подобного, и мы ещё успеем насладиться экстримом в полной мере. Словом, в моём идеальном мире я сижу где-нибудь в яблоневом саду, смотрю на огонь в камине, пью красное вино и тихо пишу себе истории, а вокруг ничего не происходит. И вообще, пускай сильные потрясения лучше испытывают придуманные люди, а не настоящие. Мне кажется, человечество заслужило хотя бы немного покоя, наконец.

Текст: Валерия Костюник, фото: Евгений Поторочин для Культура-Урала.РФ

Математика и другие искусства | ИПУ РАН

Наша редакция уже не раз обращалась к маститым ученым, чьи научные направления и школы составляют основу не только ИПУ, но и науки управления. Однако развивать научные идеи – дело молодых ученых.

Предлагаем вашему вниманию интервью с Д.В. Лемтюжниковой, к.ф.-м.н., старшим научным сотрудником лаборатории № 68, в этом году ставшей победителем конкурса 2021-2023 гг. на получение стипендии Президента РФ молодым ученым и аспирантам, осуществляющим перспективные научные исследования и разработки по приоритетным направлениям модернизации российской экономики.

 

 

– Дарьяна, прежде всего я хочу вас поздравить с присуждением стипендии.

– Спасибо!

– Расскажите о себе, о своей работе. Вы сотрудник лаборатории № 68 под руководством Александра Алексеевича Лазарева. В ИПУ вы не так давно?

– Да, два года.

– Не все наши читатели знают, чем занимаются сотрудники лабораторий Института. Своими интервью мы, в частности, даем возможность лучше узнать Институт. Расскажите о лаборатории и о непосредственно Вашей работе.

– Лаборатория «Теории расписаний и дискретной оптимизации» это и есть то, чем мы занимаемся. Могу сказать, что и пришла я в лабораторию именно из-за задач дискретной оптимизации и теории расписаний. Теория расписаний –это, скажем так, некоторый набор алгоритмов, решающих прикладные задачи. Эти задачи, в свою очередь, могут сводиться, а могут и не сводиться к оптимизационным задачам, но иметь свои собственные алгоритмы. А оптимизационные задачи, в частности, задачи дискретной оптимизации и задачи теории расписаний, могут быть NP-трудны, следовательно, для их решения потребуется задействовать очень много вычислительных ресурсов. Причем с ростом мощности вычислительных ресурсов эта проблема не решится: если размерность задачи будет увеличиваться, сложность вычислений будет расти экспоненциально. Конкретно Лаборатория занимается поиском алгоритмов для решения NP-трудных задач, причем таких, которые будут обеспечивать наилучшее приближенное решение. Но наша задача не просто найти какое-то приближенное решение, потому что существует много быстрых алгоритмов, которые получают хорошее решение, но без возможности оценить, насколько оно далеко и от точного. А мы непосредственно занимаемся разработкой алгоритмов с гарантированной погрешностью.

– Результаты ваших исследований служат прикладным задачам?

– Мы исходим, конечно, из прикладных задач. Поэтому нам нужно получать применимое решение. Мы оцениваем, насколько далеко оно от точного, чтобы получить наиболее близкие к точному решения за какое-то адекватное время. Вообще теория расписаний и дискретная оптимизация применимы в огромном количестве областей: экономических, производственных. Непосредственно сейчас мы занимаемся железнодорожными задачами, оптимизационными, в том числе «расписанческими», задачами по грузоперевозкам в рамках гранта РФФИ-РЖД-Сириус. Второе наше направление – управление потоками пациентов и повышение пропускной способности операционных. Сейчас это актуальная задача, в том числе и в связи с пандемией. Ну, и еще одна задача, над которой работала наша лаборатория – формирование команд космонавтов, их подготовка к работе в космосе. Я уже не застала эту работу, но мы будем к ней обращаться, потому что Александр Алексеевич «горит» этой идеей. Кандидаты в космонавты работают в комнатах с тренажерами, у каждого есть своя собственная программа тренировок. Причем расписание программы подготовки космонавтов очень сильно отличается, скажем, от университетского расписания, потому что у космонавтов есть как индивидуальные, так и групповые модули, которые нужно определенным образом складывать, чтобы не было накладок. Нетривиальная, в общем, задача, со сложными данными. Я думаю, что в ближайшем будущем будет какая-то перестройка работы с космосом, все к тому идет, поэтому такие задачи могут быть востребованы. Ну, и в целом, цифровизация вообще способствует развитию нашей работы. Ведь в больших организациях, вроде РЖД, до сих пор не используют большие оптимизационные алгоритмы там, где это возможно. Они используют человеческий труд для построения тех же расписаний, применяют большие таблицы и т.п. И модернизацию очень сложно проводить, в первую очередь, из-за бюрократических преград. А у нас уже есть какие-то готовые решения. Их, безусловно, надо настраивать на те данные, которые имеются у РЖД, но уже хорошо, что сейчас это можно сделать. Потому что десять лет назад настраивать такие большие данные в подобной государственной структуре было практически невозможно.

– Стало проще в плане бюрократии?

– В плане цифровизации, потому что мы переводим на алгоритмику многие процессы. То есть, скажем так, заменяем человека программой. И не одного.

– То есть, в РЖД у вас еще есть много работы.

– Конечно. В Центре управления полетами тоже. Там все еще организовано по сложившимся стандартам.

– Эта тематика не была для Вас новой, похожими вещами Вы занимались и до ИПУ?

– Да. Я занималась большими оптимизационными задачами, именно по дискретной оптимизации. Причем мне были интересны разреженные задачи. Это означает, что есть некоторая система, состоящая из подсистем, которые слабо связаны друг с другом. И поэтому, когда мы составляем математическую модель, в образующейся матрице получается очень много нулей. И мы можем эту матрицу разбивать на блоки, для того, чтобы решать соответствующие подзадачи независимо друг от друга. Или зависимо, если у них имеются небольшие пересечения, и мы можем эти пересечения разбирать другими алгоритмами. Собственно, я занималась декомпозицией таких задач. У меня в кандидатской как раз приведены методы, которыми можно решать подзадачи с такими особенностями.

– Вы в ИПУ и пришли, потому что увидели возможность решать такие задачи? Чем вас вообще привлек ИПУ?

– Дело в том, что, когда я начала заниматься этой наукой, моим научным руководителем стал Олег Александрович Щербина, профессор, выходец из нашего университета, работающий в Австрии. А докторскую он защищал в Москве, у академика Юрия Ивановича Журавлева. Так получилось, что у нас не было технической возможности сделать все необходимые параллельные вычисления. Тогда еще облачные вычисления не были повсеместными, как сейчас. Было не так много мест, где такие вычисления были возможны. Я писала какие-то письма в Киев (я училась в университете в Симферополе), но там тоже наткнулась на бюрократическую стену. Пыталась уехать в Австрию, чтобы там посчитать, но не получилось это организовать, хотя у меня и были приглашения. И тогда я решила поехать в Москву, где познакомилась с несколькими профессорами, в частности, с Владимиром Ивановичем Цурковым, который работает в Вычислительном центре РАН (сейчас федеральный исследовательский центр информатики и управления). И рассказала ему свою историю. Он сразу сказал: давайте вы будете моей ученицей! Но как я могу уйти от своего научного руководителя? А потом я попала на конференцию по параллельным вычислениям, там тоже познакомилась с людьми, которые этим занимаются, и у которых можно поучиться. Уехала на конференцию, выступила, списалась с моим научным руководителем, а на следующий день он умер. Это случилось в августе, и в моем Симферополе уже не было возможности найти нового руководителя по этой тематике. Тогда я обратилась к Цуркову, и он в течение недели организовал мне перевод в аспирантуру Академии наук, предложил работу в педагогическом университете (МПГУ), где я проработала два года. И так получилось, что я тоже защищалась в совете у Юрия Ивановича Журавлева, у которого защищался мой первый научный руководитель. Для меня защита была очень познавательной. Юрий Иванович взял слово и рассказал, как появились и развивались эти задачи. После защиты я планировала работать в ВЦ РАН, но в тот год, когда я защищалась, произошло объединение структур и образование Федерального агентства научных организаций (ФАНО), и образовался исследовательский центр информатики и управления (ФИЦ), частью которого стал ВЦ. Когда образовался ФИЦ, во входящих в него институтах пошел процесс очень сильного сокращения, и у меня уже не было возможности там остаться после защиты. Поработала немного в МФТИ, но там я не нашла возможности заниматься интересующими меня задачами. А потом я познакомилась с Александром Алексеевичем Лазаревым, и он предложил мне работу в ИПУ. К тому времени у меня в МФТИ уже год как был открыт мой первый грант РФФИ, и я пришла с этим грантом в ИПУ. Пообщавшись с Александром Алексеевичем, я поняла, что мне нравятся задачи, которыми он занимался, прежде всего потому, что это прикладные задачи. Ведь мне, как выпускнику факультета математики и информатики по специальности прикладная математика, хочется приложить полученные решения к чему-нибудь.

– Хочется видеть результат.

– Конечно. Сейчас у Александра Алексеевича я занимаюсь классическими математическими вещами: метриками и аппроксимацией. Смотрю, как все это можно «поженить», чтобы получить те самые аппроксимационные приближенные алгоритмы, с гарантированной погрешностью. И как получить специальные случаи – классы задач, точные решения для которых можно получить полиномиальными алгоритмами, а значит, достаточно быстро. Метрический подход, которым я занимаюсь, очень интересен. Мне очень нравится аналогия с теорией хаоса, она в каком-то смысле похожа на то, чем занимаемся мы, потому что теория хаоса предполагает наличие каких-то островков порядка. Так же и у нас есть специальные случаи – какие-то островки, про которые мы пока что ничего не знаем. Вроде «теории кекса» про атом: атом представляет собой некоторую сплошную среду, в которой, как изюм, натыканы электроны и протоны. Вот сейчас про NP-трудное поле мы тоже ничего не можем сказать. Мы можем предположить, что туда «натыканы» какие-то точные решения, для которых у нас имеются быстрые полиномиальные алгоритмы. Такие случаи описываются некоторыми параметрами, скажем, если у нас параметры задачи имеют определенные взаимосвязи какого-то плана, то мы их можем решать быстро и точно, назовем эти случаи «точными» точками в пространстве параметров. Теперь возьмем какую-то произвольную точку, для которой нет такого быстрого алгоритма, но для которой я могу получить точное решение, или я ничего об этом не знаю. При помощи некоторой метрики «функция-расстояние» я строю отображение этой точки на поле «точных» точек и нахожу ближайшую к моей произвольной точке. И оказывается, что точное решение для найденной «точной» точки будет приближенным решением для моей произвольной точки с некоторой гарантированной погрешностью.

– Это очень интересно.

– Очень.

– Математика – захватывающая вещь.

– Да, математика – это искусство, так или иначе. Я же междисциплинарник, профессионально занимаюсь не только наукой, но и искусством.

– А вот об этом, расскажите, пожалуйста, подробнее!

– Наверное, начну издалека. Как я говорила, я из Крыма. У нас в Крыму сильная математическая школа.

– Это какой университет?

– Крымский федеральный университет, а тогда он назывался Таврический Национальный Университет, в Симферополе. Но лучше я начну со школы. Училась я в Первой гимназии. Это гимназия с очень большой историей, там учился Иван Константинович Айвазовский и преподавал Дмитрий Иванович Менделеев. Вообще сейчас уже понимаю, что, когда ты заходишь в школу и видишь две большие мраморные доски с перечнем тех, кто там преподавал, и тех, кто там учился, с такими именами, это по-другому настраивает на учебу. Часто преподавателями гимназии становились те, кого ссылали.

– А им обычно есть что сказать.

– Им очень много есть что сказать. Или те, кто ездил на юг лечиться. Так крупные ученые попадали в Симферополь. Такая история школы, в которой учишься, очень вдохновляет. Кроме того, меня много что интересовало. Лет с двух я начала слагать стихи (уже в младшей школе у меня был первый сборник), занималась живописью, в одиннадцать лет увлеклась скандинавскими рунами. При этом я, может, потому, что росла в 1990-е, считала, что творческие профессии – это несерьезно. В 9-м классе я для себя решила, что закончу какой-нибудь условный физмат, а потом буду заниматься чем угодно. Хотя очень увлекалась журналистикой.

– А журналистике Вы специально учились?

– Дело было так. Однажды к нам в школу пришла преподавательница, Оксана Бородина, которая продюсировала две передачи на разных телеканалах, с идеей сделать детское телевидение.

– Еще в советское время, по-моему, что-то подобное реализовывалось.

– На самом деле, идея до сих пор актуальна, и ее стоило бы реализовать. Надо сказать, что для телевидения нас учили вообще всему: и психологии, и как устроена камера, и как нужно вести себя перед камерой, как писать тексты. А одной из задач было вытаскивать детей на важные взрослые совещания, чтобы те задавали неудобные вопросы.

– Это были 1990-е.

– Да. Это были 1990-е. Тогда это было реально. Преподавательница донесла до нас мысль, что для того, чтобы заниматься журналистикой, можно иметь любое образование. Опять-таки, для 90-х это была нормальная идея. Сейчас я бы не стала советовать своим ученикам подобное. Скорее бы посоветовала приобрести гуманитарную специальность как вторую, если есть такая возможность. А в качестве первой – все равно какую-то базовую.

– Запланированный физмат Вы окончили, но и с юношескими увлечениями не расстались.

– Да, так и получилось. В студенчестве я продолжала увлекаться скандинавскими рунами. Они такие красивые, у них есть разные смыслы. С одной стороны, руны – как китайские иероглифы: каждая означает свое. Их можно накладывать друг на друга и получать новые смыслы. В то же время они представляют собой алфавит, и можно, составляя их в определенном порядке, также получать слова. Это меня завораживало. Я рисовала рунескрипты – связанные между собой руны, содержащие разные смыслы. И в какой-то момент подумала, что можно было бы это мое увлечение перевести в научную плоскость. У меня была коллега на два курса старше, с которой поделилась своей идеей, и она сказала: посмотри, здесь имеется прекрасная математическая задача распознавания образов! И тогда я обратилась к одному из своих преподавателей, Владимиру Андреевичу Лукьяненко, который адекватно относился к моему увлечению, понимая, что оно находится на стыке науки и не совсем науки. Однажды Владимир Андреевич меня поймал, когда я на его занятии, закончив решать задачи, рисовала в блокнотике. Мы разговорились, и я убедилась в его доброжелательном отношении. И все получилось: я защитила диплом в своем университете по символам, по рунам. Училась я на кафедре прикладной математики, тема больше относилась у кафедре информатики, а мой руководитель, Владимир Андреевич, представлял кафедру дифференциальных уравнений.

– То есть, Вы из своего увлечения сделали диплом.

– Да, из своего увлечения сделала диплом. Толстенная получилась штука, потому что содержала целую стопку приложений, объясняющих, как это все можно применять. Тогда только начиналась вся эта история про нейронные сети.

– Какой это был год?

– 2010-й. Нейронные сети еще не были, как сейчас, повсеместным явлением. То, что я тогда читала о них в интернете, касалось задач распознавания рукописных букв. О том, что сейчас уже внедрено, тогда еще только писались работы. И я написала нейронку, там имелся перцептрончик, который эти символы разделял, придумала математику, которая была между ними, и матрицы, которые представлялись как графы. То, что использовалось для распознавания цифр, я применила для рун. В общем, это было здорово. Но в то время для того, чтобы дальше развивать это направление, не было тех возможностей, которые есть сейчас. Сейчас, в принципе, можно найти какие-то базы данных, где есть эти руны. Мне же приходилось ходить в музей с фотоаппаратом, чтобы у найти хоть какие-то данные для работы. Я хотела продолжать работать в этом направлении. Но не получалось найти того, с кем в этом направлении можно было бы работать. Внутреннего ресурса, чтобы ездить по миру и искать ученых, у меня тоже тогда не было. Возможно, если бы он был, я бы нашла кого-то увлеченного. Так и получилось, что после этой темы я переключилась на дискретную оптимизацию, потому что появился профессор из Австрии, Олег Александрович Щербина (уникальный человек, в пятьдесят лет выигравший десятилетний грант в ведущем австрийском университете). И поэтому я отложила на какое-то время историю с рунами. Но она меня тоже не отпустила. Я написала текст про то, что нужно для распознавания символов, и как можно искать символы в предметах искусства. Пообщавшись с гуманитариями, разъяснила для себя некоторые вопросы. В частности, про восприятие человеком разных вещей: что одно и то же каждый воспринимает по-своему, и не всегда люди видят одинаково. А различие восприятия – это важный вопрос в искусстве, один из базовых. В это время я познакомилась с Константином Вячеславовичем Воронцовым, который как раз занимается вопросам искусственного интеллекта на Физтехе. В Москве, конечно, для работы над этой темой больше возможностей, нежели в Симферополе. Собственно, мои интересы к искусственному интеллекту и привели к тому, что я сейчас разрабатываю курсы для школьников. Часть этих задач я оставлю своим дипломникам. Получилось, что моя основная научная работа, по которой я пишу докторскую, и есть мое научное хобби, и, хотя это звучит странно, это так. У меня каждый год защищаются дипломники по тематикам, связанным с искусственным интеллектом, по задачам распознавания смыслов. Очень интересно, что компьютер может увидеть в картинах и в стихах, если его определенным образом научить. У меня возникла идея, как это нужно сделать: надо научить компьютер искать символы. Я стала «копать» по двум направлениям – изображения и тексты. Но пришла к тому, что мы иначе представляем текст. Мы используем описание, которое применяют искусствоведы для получения каких-то алгоритмов для описания изображений (кроме цветовых пятен, которые можно вычленить уже объектами изображений). И сейчас работы ребят, которые я курирую, посвящены распознаванию текстов и поиску смысла в текстах. Я веду работу по распознаванию эмоций текста, причем мы взяли сложную эмоциональную модель. Задача эмоций решена, но решена на уровне «позитивный-негативный-нейтральный». Ну, и «позитивный-негативный» могут немного варьироваться, ближе к нейтральному или дальше. Мы взяли модель Келлермана-Плутчика, которая использует восемь эмоций разного типа. Тут, конечно, очень много философских вопросов. Мы, когда читаем текст, наблюдаем эмоцию автора, а это может быть эмоцией героя, или это вообще наша эмоция как читателя, например. Но я думаю, что это уже следующие вопросы, на которые надо ответить, сперва надо с чего-то начать. Мы взяли базу слов и соответствующих эмоций, которая была сделана американцами в 2017 году. Большая такая база, переведенная на 15 языков. Правда, база для нас имеет недостатки: присутствуют как ошибки перевода, так и разница менталитетов. Например, то, что они воспринимают как радость, мы можем воспринимать как грусть и т.п. Я начала собирать свои базы данных с ребятами. И у меня уже есть свои базы, мы со студентами с ними работаем, что-то показываю школьникам.

– А что это за базы данных? Что вы туда собираете?

– Изначально мы собирали базы данных по словам – слово и какие эмоции с ним связаны, в контексте. Сейчас мы больше используем нейронные сети и берем из контекста целое предложение.

– Смыслы или ассоциации?

– Смысл. Берем предложение, смотрим, в окружении каких других предложений оно находится, и с какими эмоциями это связано. И людям предлагается подумать: «вот дано предложение, какую эмоцию оно у меня вызывает?», и отметить соответствующий пункт. Так у меня собираются таблицы – как часто с какими эмоциями связаны эти предложения. А после нейронная сеть уже что-то свое делает с этими предложениями и смотрит их по контекстам. Второе, чем мы с ребятами занимаемся в этой тематике, – это синтаксис. Здесь есть еще плохо решаемые в русском языке задачи. Этим занимаются в основном в англоязычном мире, а английский язык сам по себе проще. Задачи, уже решенные в английском языке, плохо решаемы для русского. К примеру, есть такая задача распознавания кореференций. Это о том, что необходимо понимать, что разные слова говорят об одном и том же объекте. Прежде всего это касается местоимений. То есть, через местоимения мы связываем само слово и то, что мы про него говорим. В частности, о персонаже: например, нам необходимо исследовать эмоциональную картину персонажа. Но мы не сможем ее исследовать, если не соберем все предложения, связанные с этим персонажем. Однако мы это не поймем, если не узнаем, где персонаж заменен местоимением или каким-то существительным. Допустим, «друг», «брат», «жена». Или «ведьма» – мы сейчас работаем с «Мастером и Маргаритой» (и это достаточно сложный текст). Когда я начинала эту работу, то думала, что начну с символов, и все будет более-менее понятно, поскольку есть словари символов, и у меня уже были работы по этой теме. Но мы пришли к тому, что символ – вещь очень многозначная, и понять, как символ будет вести себя в данном контексте, нельзя. Таких баз данных нет, и собирать их очень сложно. И я подумала: а если в тексте мы будем опираться на эмоции? В таком случае эмоция позволит нам уточнить значение символа, мы сможем как-то урезать большой спектр символа. Здесь проявляются какие-то мои искусствоведческие замашки, потому что хочется создать инструмент, который помогал бы понимать, о чем сказано в тексте или написано на картине. Проанализировать художественный материал. Кстати, в прошлом году я написала статью о Павле Федоровиче Челищеве, это художник, создатель магического сюрреализма.

– Это существующий термин – магический сюрреализм?

– Да, есть такой термин, но у него нет определений. Я написала статью, которая это определение создает.

– То есть, кроме стихов вы иногда пишете и прозу?

– Я писала короткую прозу. В прошлом году у меня была задумка написать что-то масштабное, но все-таки сложно находить на это время, глубоко занимаясь наукой. А короткие вещи сами выходят и выстреливают вне зависимости от этой плотной занятости.

– Все же Вы больше работаете с поэтическими формами?

– У меня есть опубликованные сборники стихотворений, я участвовала в различных литературных конкурсах, и в течение трех лет у меня была президентская премия по литературе.

– А ваши картины? Они интересны, они странные, но после того, как вы рассказали про руны, кажется, начинаю их понимать. Я видела небольшую выставку в ИПУ. Что это за стиль?

– Это мой стиль. Мне многие говорят, что это абстракционизм. У меня есть отдельные абстрактные работы, но абстракционизм – это когда глазу не за что зацепиться. Это когда нет знакомых форм. У меня же все работы пропитаны символами. И при этом цвет тоже является очень важным компонентом. Я сейчас во многом цветовик.

– У Вас есть и художественное образование?

– Да. Когда я сделала свою первую выставку, то поняла, что мне требуется некоторое базовое образование. Поэтому параллельно с аспирантурой я училась в художественном училище в Крыму. Кстати, в Институте скоро будет моя персональная выставка. И в Симферополе в Крымском доме художника будет в конце года.

– Это вообще интересная тема – междисциплинарность. Есть такое мнение, что разные науки, например, математика и физика, дополняют друг друга, и в одном человеке, и в команде. Но как помогают друг другу математика, литература и живопись?

– Ну, прежде всего, я могу сказать, что они хорошо помогают переключаться. Потому что это лучший отдых от – одной работы к другой работе.

– Задействованы разные полушария?

– Я не знаю. Но математика – она абстрактная, поэтому возможно, что она может находиться там же, в том же полушарии, где и искусство. В то же время она может быть и конкретна, когда мы работаем с конкретными числами и формулами. Мне кажется, что математика – она обоеполушарная.

– В искусстве, наверное, тоже присутствует математика, например, в живописи – геометрия?

– Ну, в живописи все немного по-другому, чем в геометрии, к которой все привыкли. Там должна учитываться перспектива. Если мы говорим о классической геометрии, то в ней параллельные прямые не пересекаются. А живопись – это другое пространство. Параллельные прямые пересекаются в некоторой точке, где-то они сходятся. Если рисуешь, условно, какой-нибудь прямоугольный стол, то линии этого стола не будут параллельными. Они уходят вдаль, и, следовательно, должны сходиться где-то в какой-то дальней точке, в какой-то перспективе.

– Это уже не математика, а физика.

– Можно, конечно, и так сказать. Я туда не ходила, но полагаю, что есть математический аппарат, который это все описывает. Я не специализируюсь по геометрии, где параллельные прямые пересекаются. Но наверняка есть инструменты, которые это все описывают, например, начертательная геометрия. Кстати, я пришла к одному интересному выводу. Когда учишься математике, то первое время со студентом происходит такая вещь: человек начинает воспринимать действительность через абстрактные математические термины. Это, кстати, порождает разный студенческий фольклор. У меня это вылилось в стихи со всякими математическими понятиями. И такое происходит со многими. Тогда я не обратила внимания на системность этого явления. Но, начав учиться живописи, я вдруг стала видеть, что то же самое происходит и с живописью. У меня в голове все увиденные краски условно распадались на то, как это можно смешать на моей палитре. Или любой предмет начал распадаться на тень, полутень, свет.

– Профессиональная деформация восприятия.

– Да. И оказалось, что сама по себе эта профессиональная деформация очень интересная вещь. Мы учимся математике не только на формулах. Это сложно объяснить, но нас учит некоторый культурный контекст. Некоторый клей, который объединяет всю эту научную область, и он не формализуем. Просто в математике это все прячется за формулы. Я не знаю, как объяснить, каким образом я чему-то научилась у кого-то из живописцев. Они же не показывали мне некие формулы для того, чтобы написать пейзаж. Это происходило как-то невербально.

– Единство восприятия, может быть?

– Возможно. И я точно знаю, что все эти процессы происходили со мной во время моего обучения математике. Потому что, когда профессор учит студентов, он учит не только формулами, он учит своей личностью. И это очень важный момент. Может быть, поэтому для меня важен третий большой сектор в моей жизни – преподавание. Я увлекаюсь организацией различных новых учебных программ. В прошлом году у меня был большой контракт по изучению искусственного интеллекта для школьников. Речь идет о семестровой учебной программе дополнительного образования.

– Организуете или сами разрабатываете?

– Я предложила программу, затем обучала преподавателей, чтобы они могли обучать детей по этой программе дистанционно. Естественно, с сопутствующим методическим материалом. И сейчас это разрабатывается на базе ИПУ. Этим тоже Институт совершенно меня покорил – тем, что в ИПУ можно заниматься, в том числе, и такими педагогическими программами. Потому что у нас есть Центр молодежного инновационного творчества (ЦМИТ), на базе которого можно воплощать свои идеи. А сейчас мы хотим организовать курсы повышения квалификации для учителей московских школ.

– Это давно было в планах ИПУ.

– Да, и сейчас это будет реализовываться. Мы подали заявку на грант, для того, чтобы можно было создать эти курсы под эгидой Методического центра. В дальнейшем хотелось бы развить это в коммерческий проект для ИПУ. Если мы просто предлагаем какую-то образовательную программу, то в этом нет ничего уникального, потому что многие вузы делают образовательные программы. Но если мы предлагаем первую образовательную программу по искусственному интеллекту, это уже другое дело. Недавно вышло Постановление Президента о том, что с сентября этого года искусственный интеллект должен быть введен в школы, причем на уровне обязательного образования, тогда как до этого он входил только в дополнительное.

– Ему будут обучать или он будет обучать?

– Ему будут обучать. Сейчас искусственный интеллект будет вводиться в инженерные классы, пока что в московских школах. На данный момент есть Постановление, но нет никаких методик, так что у нас непаханое поле работы. Но когда я работала в МФТИ, то как раз занималась подобными образовательными программами. Тогда на базе организации «Национальная технологическая инициатива» (НТИ) удалось поработать и со Сбербанком (Сбером), с Академией, которую Сбербанк сделал для школьников, и с олимпиадами НТИ. В общем, это был достаточно широкий спектр работ. Это все для школьников, и я мечтаю, что когда-нибудь нечто подобное в этом направлении сделаю и для студентов.

– Вы наглядно демонстрируете, что заниматься разными направлениями можно не в ущерб каждому из них. Напротив, междисциплинарность помогает и взаимообогащает каждое из этих направлений.

– У меня перед глазами было много примеров междисциплинарности, но было и много людей, которые говорили: «зачем ты всем этим занимаешься, займись чем-то одним, иначе ты ничего в жизни не добьешься». Но получилось так, что я сделала сборник, достаточно интересный, с графикой и стихами. Его планировали подавать на конкурс и напечатали в Донецке. В ноябре я приехала на фестиваль, мне выдали два десятка экземпляров, а потом там началась война. Но, поскольку я планировала издавать сборник самостоятельно, то подавала на стипендию или какой-либо литературный грант в Симферополе. Для этого мне требовалось что-то вроде поддерживающих писем. Я начала искать людей, которые могли бы написать для меня такие письма. И познакомилась с интересным человеком, Игорем Сидом. Он каждый год проводил Босфорский форум, куда приглашал разных литераторов. И что интересно, среди них было очень много междисциплинарщиков. Там я познакомилась с людьми, у которых были кандидатские и докторские степени по математике, и которые при этом занимались литературой. И я подумала: оказывается, мне говорили неправду, оказывается, так можно жить!

– Это еще советская установка: не распыляйся, занимайся чем-нибудь одним. И еще одна советская установка, или вообще того времени, что человек выбирает одну специальность на всю жизнь и занимается только одним.

– Я думаю, что мир поменялся. Должно быть, есть время, когда необходима междисцилинарность для того, чтобы идти дальше. Тогда, видимо, было время моно, когда нужно было в каждой науке, в каждой специальности выдалбливать какие-то свои дорожки. Наверное, в то время существовал вектор на углубление, и установки были соответствующими. Для ребят, которые сейчас подросли, уже все по-другому. У меня была одна ученица, сейчас она заканчивает магистратуру, которая пришла ко мне для того, чтобы я ей помогла с олимпиадами. Единственная в своем роде девочка. Она очень серьезно занималась программированием и робототехникой, при этом еще какие-то фракталы маслом рисовала (фрактал – это геометрическая фигура, содержащая фрагменты самой себя), и постоянно у нее на передержке были всякие разные животные, летучие мыши и прочие. Вот такая разносторонность, и я думаю, что сейчас в ее жизни все осталось так. В общем и в целом, это сейчас плюс-минус норма для молодых ребят, что они занимаются разными вещами, в разных направлениях.

– Но это же не только чтобы было интереснее жить. Это помогает быстро поменять специальность, если это требуется.

– Сейчас вообще бытует мнение, что понятие «профессия» устарело. И это заметно. Например, при трудоустройстве (я сейчас не говорю про науку, там, наверное, никогда и не было понятия профессии). Но сейчас, когда люди устраиваются на работу, от них требуется определенный KPI, определенные навыки и знания, а не образование. И чем дальше, тем больше это будет актуально. И второй момент, это очень важно, человек, который работает серьезно, каждые 2-3 года обучается каким-то новым вещам. Причем это могут быть вещи не из его конкретной профессиональной области.

– Вы сейчас находите в учениках вот эту междисциплинарность, готовность заниматься многими вещами, отсутствие боязни делать что-то необычное? Это я задаю Вам вопрос вместо традиционного – идет ли молодежь в науку.

– Стараюсь, чтоб шла. Можно показывать своим примером, что это другой уровень свободы. Что это не как идти в офис с 8 до 6 и делать то, что тебе вкладывают в голову. (Такой опыт у меня тоже, в общем-то, был). То есть, ты сам можешь заниматься вещами, которые тебе нравятся и еще таким образом зарабатывать на жизнь. Это очень классно.

– Самому ставить себе задачи?

– Ну, пока ты очень молод, это еще не полностью так. Ребята, которые только приходят в науку, все равно вначале получают какие-то задачи от руководителя. Но они имеют возможность подобрать задачи, которые им интересны. А став старше, они уже будут ставить задачи для себя. Вот у нас в лаборатории, например, ребята, студенты, работают по индивидуальным грантам. У нас несколько таких грантов. И, думаю, что в следующем году их будет еще больше.

– Дарьяна, Вы модерировали молодежную секцию на Петербургском экономическом форуме. Расскажите про молодых участников форума.

– На форуме я выступала как специалист по искусственному интеллекту. Проводила экспертизу по работам на тему искусственного интеллекта, которые ребята отправляли на конкурс. Потом я вела форсайт-сессию для этой группы, очень было интересно. Ну и, собственно, выступала на самом форуме с речью на награждении победителей. Очень яркая была команда. Вообще этот «Конкурс 2100» – это очень интересное направление. И очень значимое с двух сторон. С одной стороны, вообще очень важно, как молодые люди видят развитие этого мира. На понимании этого видения можно строить какие-то прогнозы. А другая сторона такая. Дело в том, что если здесь применить сам искусственный интеллект как инструмент, и научить программы проводить анализ этих работ, плюс добавить экспертные оценки, то можно было бы построить систему, которая может показать нам некоторую имеющуюся статистику и какую-то прогнозируемую статистику. Статистику, которая основана на анализе среза по тому, как меняются мысли молодежи относительно будущего. Это важная информация. И для задания вектора развития в том числе. Мне кажется, что это очень интересная перспектива.

– Как Вы считаете, что глобально меняется в молодых головах?

– Есть вещи незыблемые. Мечты о космосе, о лекарствах, побеждающих болезни, о том, что человек становится лучше, чище, образованнее, это, в общем-то, мечты, которые были с молодыми людьми всех поколений. Есть правда, некоторое опасение, что ребята несколько застряли где-то в пятидесятых годах.

– То есть?

– Они в своих фантазиях очень привязаны к технологиям. Все мечты воплощаются все в тех же поселениях на Марсе, генетике и т.п.

– Складывается впечатление, что они читали классическую фантастику, советскую и несоветскую, или их родители ее читали.

– Возможно, да. С другой стороны, на фантастике можно многому научиться. И многие вещи, которые мы читали у фантастов, уже реализовались. Все то что написал Азимов, например, относительно робототехники, уже воплотилось, или, по крайней мере, близко к воплощению.

– Вы говорите, ребята сильно привязаны к технологиям. А сейчас актуальнее другие вещи?

– Да, у нас сейчас гуманитарный класс сильно на втором месте, к сожалению.

– И этого нам не хватает?

– Этого нам не хватает, конечно. Ну, вот мой пример. В школе у меня были проблемы с литературой. Притом, что я занималась в Малой академии, писала стихи и участвовала в конкурсах. Но преподаватель излагал свою точку зрения, и потом задавал вопросы, ожидая ответов в соответствии с ней. И шаг влево, шаг вправо создавал проблемы. Я вам больше скажу, с математикой у меня тоже были проблемы. Потому что я все время норовила что-то решить своим способом, а этого делать было нельзя. Я понимаю, что, если бы я училась сейчас, все было бы по-другому. Сейчас совершенно другие подходы. И это дает большие возможности. Все эти олимпиады, все эти инженерные конкурсы помогают понять, какой вообще есть широкий спектр применения себя.

– Ребята этим пользуются?

– Пользуются. Я несколько раз работала в приемной комиссии, и ребята, которые приходят поступать на Физтех, приносят с собой толстенные папки с портфолио. И в этих папках не только математика. Там и конный спорт, и танцы, и вообще самые-самые разные направления.

– Междисциплинарность обогащает личность?

– Думаю, она необходима для некоторых прорывов в разных областях.

– То есть в целом можно сказать, что ребята сейчас более свободны в своих мечтах, воплощениях?

– В средствах они более свободны. У нас какое-то время не было глобальной войны. Ну, может быть, 90-е тоже условно можно в какой-то мере назвать войной. Но в течение какого-то времени не было войны, поэтому появились ресурсы. И появился интернет. Сейчас говорят, что школа находится в развалинах, что она будет претерпевать какие-то изменения, связанные с цифровизацией. Ну, посмотрим. Мы можем понаблюдать, как все это будет происходить. В эпохе перемен есть свои плюсы. И здесь, конечно, важно, в том числе, и то, как ребята видят будущее. Почему я говорю про ресурсы – потому что есть программы бесплатного обучения, практически всему. Почему я говорю про интернет – потому что очень многие вещи есть в ютубе. Допустим, плохой у тебя учитель математики: ты взял и посмотрел ролик хорошего учителя и во всем разобрался.

– Было бы желание. А желание есть?

– У кого-то есть, у кого-то нет. Как и всегда. Вообще, я думаю, это зависит от очень многих факторов. Сейчас много говорится о детских переутомлениях, потому что есть тренд, что надо загружать детей, и есть некоторая гонка, которой, кстати, на Западе нет. У меня есть одна приятельница из Австралии, математик, писала кандидатскую по физике и в результате ушла в литературу. Ее дочка 18-ти лет закончила школу. В Австралии год-два отводится на путешествия и на подработку. Чтобы человек посмотрел мир, посмотрел, как все устроено, а уже потом выбирал себе профессию. У нас в ИПУ проводился форум «Образование», и один из выступающих поделился наболевшим. Его дочь в восьмом классе говорит, что хочет сменить профессиональное направление, потому что ей до этого была интересна математика, а теперь ей математика не интересна. Но ей придется этим заниматься. Потому что вложены ресурсы, потому что она уже подготовлена для сдачи ОГЭ, и ей с этих рельсов очень долго не съехать. И у меня вопрос – в чем проблема чтобы ребенок взял дополнительный год в восьмом классе, чтобы освоить другое направление? Но у нас система образования устроена таким образом, что если сегодня не усвоишь формулу, то завтра все, уже жизнь закончена. Я считаю, что нет такой проблемы, чтобы человеку дать дополнительный год. Ну, ладно, посмотрим, может, в какой-то момент увидим, что образование у нас все-таки функционирует.

– То есть перспективы вы видите?

– Есть перспективы. Когда я училась, и мне не везло с некоторыми учителями, я видела, что проблема в системе. Еще яснее я поняла, что проблема в системе, когда начала преподавать детям. Я могла на занятиях вместо переменной написать твердый знак. А у них ломалась голова в этот момент. Потому что они знали, что икс должен быть иксом. Я чего-нибудь им привирала для того, чтобы потом поставить в тупик, чтобы заставить следить, за тем что я делаю на доске. И я поняла почему система такая. Потому что основной акцент ставится не на знаниях, а на правилах. Детей приучают к прямым ассоциациям. Поэтому первая проблема возникает, когда вводится переменная. И ученик просто не понимает, зачем это надо. Если человечество сравнить с ребенком, то при авторитарной системе управления образование и должно быть таким, а сейчас мне кажется, что образование меняется. Меняется вся эта конструкция, потому что человечество выходит на новый уровень роста вообще. Я вижу это как некоторую эволюцию. Вот сейчас говорят о том, что творится такой ужас, разврат, все деградируют и т.д. А мне кажется, что это очень важно, что человек живет и пробует жизнь без установок. И сам может делать выводы, что хорошо, что плохо, из своего практического опыта, а не потому что ему навязали какой-то шаблон, который для него лично может не подходить. Потому что, когда навязывается шаблон, нет времени разбираться, подходит это кому-то или нет. Будет слишком сложно, и не получится выстроить систему.

– Когда у человека, которому навязали шаблон, будет возможность, он сделает то, что нельзя, потому что поступать хорошо ему велено, а не он сам так думает.

– Это еще «лучший» вариант. Он может жить в каком-то шаблоне и быть уверенным, что так правильно, и мучиться оттого, что он не может сделать как ему хочется, и от этого иметь психологические проблемы.

– Ограничения традиционного общества.

– Да. У меня есть большая надежда, что мир все-таки вытянется в какую-то новую устойчивую конструкцию. Хочется, чтобы следующие поколения тоже жили в каком-то широком мире, а не в зауженном. Будем надеяться на лучшее. Думаю, что интеграционные процессы происходят с молодыми людьми из различных стран, потому что они могут переваривать современность и вкладывать ее в свою конструкцию, не нарушая при этом традиций и не нарушая цивилизационных норм. Остаётся вопрос, кто куда интегрируется больше. Мир в любом случае меняется, и за тем, как он будет меняться, мы будем наблюдать.

 

Беседу вела И. Татевосян

Рубрика «Интервью»

Вы здесь: Авторские колонки FantLab.ru > Рубрика «Интервью» облако тэгов Поиск статьи в этом блоге:     расширенный поиск »    В этой рубрике размещаются различные интервью и их анонсы. Модераторы рубрики: Ny, С.Соболев Авторы рубрики: Aleks_MacLeod, zarya, Croaker, geralt9999, ergostasio, mastino, Borogove, demihero, Papyrus, vvladimirsky, Vladimir Puziy, gleb_chichikov, FixedGrin, Кадавр, sham, Gelena, Lartis, iRbos, isaev, angels_chinese, Кирилл Смородин, ФАНТОМ, Anahitta, Крафт, doloew, Алекс Громов, tencheg, shickarev, creator, 240580, Толкователь, Г. Л. Олди, Mishel78 Страницы:  1  2  3  4  5  6  7  8  9 … 47  48  49  50 [51] 52  53 Aleks_MacLeod Интервью с Джорджем Мартином. Часть 1 Статья написана 28 апреля 2011 г. 23:27 Размещена: в рубрике «Калейдоскоп фантастики» в рубрике «Интервью» в авторской колонке Aleks_MacLeod На сайте Time. com появилось большое интервью с Джорджем Мартином, удобства ради разбитое на несколько частей. Особое внимание, естественно, было уделено «Игре престолов» и ее экранизации, потрясающей в настоящий момент умы большинства поклонников творчества писателей. Ниже вы можете прочитать перевод первой части интервью, взятого у Мартина блоггером и журналистом Джеймсом Понивожиком. Оригинал беседы находится здесь. Романы Джорджа Мартина, литературная основа для нового телесериала производства телеканала HBO «Игра престолов», известны своей моральной неоднозначностью, сложностью и блестящими сюжетными ходами. Но кроме того в них просто потрясающие описания еды — всего домашней птицы в медовом соусе, лимонных кексов и зажаренного вепря… И когда мы договорились об обеде с Мартином, мы встретились в Теколоте Кафе, недалеко от его дома в Санта-Фе. Джордж заказал то, что лучше всего смотрелось в меню — по-рождественски выглядевший буррито с красно-зеленым соусом. Блюдо смотрелось лучшим, что было в меню. У нас получился очень долгий разговор о его книгах, ТВ и превращении первого во второго. Получившийся разговор я разделил на четыре части. Оставшиеся куски я буду выкладывать в своем блоге на протяжение следующей недели. Первая часть посвящена адаптации романов для телевидения, подбору актеров и опасениям, что сериал, в случае успеха, может догнать Джорджа прежде, чем он закончит все семь книг. Текст интервью заранее почищен от спойлеров, способных испортить впечатления от прочтения тем, кто еще не знаком с тем или иным аспектом творчества Мартина. Первым делом я упомянул, что видел оба эпизода телесериала, а Джордж на тот момент не видел ни одного. И я сказал, что особенно мне понравилось, как подобрали актеров на очень сложные детские роли. С этого мы и начали. Подобрать актеров на роли детей было самой тяжелой задачей. Мы в буквальном смысле просмотрели сотни детишек в поисках исполнителей трех основных детских ролей. Я имею в виду, в основном это были юные актеры. Знаете, вы смотрите на них и понимаете, что это дети, а не актеры. Для них наибольший успех — это выучить свои слова. Их мамы и папы ужасно гордятся тем, что они заучили слова, но дальше этого дело не идет. Ну или наоборот все впадает в другую крайность. Некоторым детям их папы, мамы или учителя из школьного драмкружка говорят, что важнее всего — подкреплять свою игру эмоциями. Так что эти детишки впадают в другую крайность и начинают излишне переигрывать, они закатывают глаза, гримасничают и все в том же духе, в общем, выглядят абсолютно неестественно. И вот ты смотришь на все это, смотришь, и в конце концов доходишь до состояния, когда уже готов отчаяться и заявить, что у тебя никогда не получится подобрать здесь подходящих детей — потому что большинство юных актеров здесь родом из ситкомов, а все, что требуется от детей в ситкомах — быть милыми лопухами. В «Игре престолов» же серьезные, драматические детские роли, где от актеров требуется изображать отчаяние, гнев, одиночество и другие серьезные взрослые эмоции. Я подумал, Бог мой, как мы вообще сможем справиться со всем этим. Но затем появляется один из сотни, один из тысячи, и ты думаешь, Бог мой, это оно, и, слава Богу, это прекрасно. Возьмем, к примеру, Мэйзи Уильямс, она играет Арью. С того момента, как я увидел ее, я понял, что мы нашли нашу Арью. Схожие чувства я испытывал, наблюдая за игрой наших Сансы и Брана — эти ребята тоже хорошо играют свои роли. Они потрясающие. Всех детей в сериале состарили, не так ли? В сериале состарили всех, не только детей. Посмотрите на Шона Бина, сколько ему, пятьдесят? [В день премьеры «Игры» Бин отметил свой пятьдесят второй день рождения] А Неду Старку по книгам… около тридцати трех, правильно? Ну так вот. Роббу и Джону шестнадцать-семнадцать лет в сериале, а по первой книге им четырнадцать. Так что каждому персонажу накинули годков, я думаю. Самое главное было состарить Дейенерис. В начале книги Дени всего тринадцать лет, и тут-то и начинается вся эта тема с сексуальной жизнью тринадцатилетней девочки. В Средние Века, на которые я опирался, создавая свой цикл, не было ничего особенного в том, чтобы выйти замуж в тринадцать лет. Множество высокорожденных, особенно в аристократических семьях, женщин находили себе мужей в этом возрасте, или даже раньше. Но в наши дни такое поведение неприемлемо, и покажи мы его на экране, нас бы закидали тухлыми помидорами. Что убедило Вас в том, что именно формат телевизионного сериала наиболее подходит для того, чтобы перенести Ваш цикл на телеэкраны? Раньше, насколько я понимаю, Вы раздумывали над идеей фильмов. Да, начинали мы с этой идеи. Но с той самой минуты, как мой агент начал показывать мне предложения, как только я сам стал получать запросы от студий, продюсеров и сценаристов, я понял, что мои книги нельзя экранизировать в виде фильмов. Они просто слишком большие. Смотрите, для экранизации «Властелина колец» понадобилось три фильма и сорок с лишним лет, чтобы найти студию, которая согласилась бы снять все три картины. Большинство говорило — «Не, давайте сначала снимем один, а там посмотрим, как пойдет». В лучшем случае это рискованное предложение. В худшем — продолжение твоей истории никто так никогда и не снимет. И я подумал — вся книга, «Властелин колец», которую Толкин на самом деле написал как один роман, а не три, — она примерно такого же размера, как «Буря мечей». Таким образом, для того, чтобы экранизировать те три книги, что на тот момент были написаны, потребовалось бы девять фильмов. Не всякая студия рискнула бы взяться за подобный проект. Честно говоря, никто не рискнул. Они собирались снять один фильм и посмотреть, насколько успешным он будет. А в одном фильме мы бы гарантированно потеряли 90% персонажей и сюжетных замыслов. Я же сам был сценаристом. Когда нужно адаптировать какую-нибудь книгу для телеэкрана, ты говоришь? Какой замысел? Кто главный герой? Мы сконцентрируемся на нем, на основной сюжетной линии, выкинем всех второстепенных персонажей и все второстепенные сюжетные линии и сделаем из этого фильм. Мало того, что я не хотел такого подхода, так его бы и не получилось, потому что в первых томах я тщательно скрывал, кто же является главными действующими лицами. Я подумал, что в формате телесериала мы можем добиться больших успехов, но в то же время столкнемся с большими трудностями, например с цензурой из-за обилия секса и насилия в моих книгах. Ну и вообще, сериал должен был быть гораздо более красочным чем все, что показывается по телевидению. Да, таких вещей, какие делает HBO, во времена, когда Вы начинали работать над циклом, еще не было. Честно говоря, к моменту, когда моя вторая книга попала в списке бестселлеров, они уже появились. Мое окончательное решение было таким — если мы собираемся экранизировать «Песнь», это должно быть сделано или в духе гигантских эпических мини-сериалов, типа «Сегуна» или «Корней», таких вещей больше не делают, или в формате телесериала. Ну и еще одним огромным фактором было, что в проект попали Дэвид и Дэн. Когда мои агенты раздобыли для них книги, мы встретились чтобы обсудить проект и сразу же спелись. Знаете, они хотели сделать те же самые вещи, какие собирался сделать я, так что… все остальное — история, позор или что-то в этом роде. Что меня особенно поразило в Ваших книгах, это то, что главы заканчиваются в той же манере, в которой заканчиваются эпизоды сериалов HBO. Повлияло ли то, что вы писали сценария для телевидения, на то, как вы развивали и структурировали Вашу историю? Думаю, да, повлияло. Знаете, когда вы работаете для телевидения, вы узнаете, как важно обрывать повествование на самом интересном моменте. В отличие от HBO, для кабельного телевидения необходимо, чтобы зритель вернулся после рекламы. Так что, вам всегда хочется, чтобы повествование обрывалось на моменте какого-то откровения, сюжетного поворота, на напряженном моменте, этакий клиффхэнгер, но каждый эпизод должен на чем-то обрываться. Как называет такие моменты моя жена Пэррис, когда мы смотрим «Закон и порядок» — да-да-да-да моменты. Мне хотелось заставлять людей поглощать страницу за страницей чтобы узнать, что же будет дальше. Так что я специально обрывал повествование на таких моментах. Клиффхэнгер хорошо подходит для того, чтобы закончить сцену, но это всего лишь один из вариантов ее окончания. Это может быть всего лишь момент… что-то в поведении персонажа, какое-то откровение, концовка главы должна побуждать вас читать дальше, чтобы узнать, что же случилось с этим героем потом. Знаете, за десять лет на телевидении мне случалось и расстраиваться, и разочаровываться, и раздражаться, но по большему счету, в долгосрочной перспективе я приобрел очень полезный для меня опыт. Вы написали сценарий к восьмому эпизоду первого сезона «Игры». Какие ощущения Вы испытали, возвращаясь к материалу, над которым Вы работали пятнадцать, двадцать лет назад? Я просто наслаждался моментом. Это было великолепно. Я немножко волновался о том, смогу ли я вернуться в прежнюю колею. Я очень переживал, сумею ли я сдать работу в нужный срок. Знаете, последние несколько лет мне не очень хорошо удавалось выполнять работу к установленному сроку. Еще я очень волновался от того, что буду работать над материалом, который создавал в девяностые годы. Ну и еще я очень волновался, вспомню ли я вообще, как писать телесценарии. Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как я последний раз этим занимался. Но все закончилось хорошо. Я особо не изменился, перемещался от одной сцены к другой, сокращал тут, вырезал здесь, все как я делал во время моей работы в Голливуде. Я даже уложился в сроки, и это хорошо. Как и то, что я вообще вспомнил, как писать сценарии. Честно говоря, труднее всего было привыкнуть к новому программному обеспечению. Я сказал, что не собираюсь доставать Вас вопросами о новой книге, и планирую сдержать свое обещание. Но после того, как Вы упомянули о своей работе над книгами и над тв-сериалом, я не могу не спросить, что же будет, если сериал, желаю ему всяческих успехов, нагонит книжное повествование? Есть ли план Б? Ну, сейчас это очень волнует поклонников. И пока что не очень заботит HBO. Некоторые вещи зависят от решений, которые делает руководство канала, и я не знаю, какие решения оно примет. Но мы смогли уложить первую книгу в десять часов, и, хотя я еще сам не видел конечный результат, все думают, что получилось неплохо. Так что я очень рад этому факту. Сам-то я надеялся на 12 часов. Знаете, другие сериалы длятся около двенадцати часов, я точно знаю, что «Сопрано» длились двенадцать или тринадцать. Тем не менее, первую книгу уложили в десять часов. Но смогут ли они уместить в десять часов «Битву королей», или для этого потребуется двенадцать. «Битва» будет потолще «Игры», но при должном желании ее еще можно будет вместить в один сезон. Сложнее всего будет с «Бурей мечей». Это огромная книга, просто гигантская книга. Рукопись «Бури» на пятьсот страниц толще рукописи «Битвы». А сама «Битва» на сто страниц толще «Игры престолов». «Бурю мечей» нельзя уложить в один сезон. Я думаю, нам понадобится два сезона для того, чтобы рассказать эту историю. Знаете, закончить сезон на середине книги, на моменте, где [момент благоразумно вырезали, считайте это был страшный спойлер]. А потом наступает время «Пира стервятников» и «Танца с драконами», которые на самом деле являются двумя половинками одной книги, которая затмевает даже «Бурю мечей». Действие в них происходит одновременно. Материал из этих двух романов нужно перекомпоновать и уложить как минимум в два, а лучше в три сезона, поскольку в них содержится огромное количество материала. Так что в какой-то момент руководству канала придется сделать выбор — или же растягивать какие-то книги больше чем на один сезон, или же строго придерживаться линии «Одна книга = один сезон». В этом случае они потеряют огромную кучу материала. Если они выберут второй вариант, тогда, думаю, они сумеют нагнать меня где-нибудь по пути. Но если они выберут тот вариант, на который я надеюсь, я думаю, я успею закончить работу над циклом раньше, чем они меня догонят. Не думаю, что им это удастся, разве что меня в процессе работы собьет грузовик. Источник: http://tunedin.blogs.time.com/2011/04/15/… Далее: Джордж Мартин говорит о фэнтези и истории Тэги: Интервью с писателем, Джордж Мартин Aleks_MacLeod Вадим Панов. Блиц-интервью Статья написана 21 апреля 2011 г. 21:44 Размещена: в рубрике «Новинки и планы издательств в жанре фантастики» в рубрике «Интервью» в авторской колонке Aleks_MacLeod С сегодняшнего дня в продаже находится новый роман Вадима Панова «Последний адмирал Заграты». Пользуясь случаем, мы связались с писателем и попросили его ответить на несколько вопросов. Вадим с готовностью откликнулся на наше предложение и оперативно ответил на вопросы, за что ему огромное спасибо. Добрый день, Вадим! Поздравляю Вас с выходом новой книги! Должен отметить, что на первый взгляд роман существенно отличается от Ваших предыдущих работ. Возможно, некоторых поклонников Вашего творчества может несколько смутить или даже напугать тематика «Последнего адмирала»? Могли бы Вы обрисовать Ваше видение романа, рассказать постоянным читателям, чего стоит ожидать, а на что наоборот, не стоит рассчитывать в новой книге? Чем, на Ваш взгляд, способен заинтересовать «Последний адмирал Заграты» людей, ранее не знакомых с Вашими книгами? Не думаю, что моих читателей может хоть что-то напугать. Тайный Город, Анклавы, Московская мистика, теперь — Герметикон, эксперименты продолжаются и останавливаться на чем-то одном я не намерен. Могу пообещать, что новая книга будет необычной, интересной и, как вы уже знаете, прекрасно оформленной. «Последний адмирал Заграты» — очень необычный роман. Очень редко в последнее время можно увидеть книги с цветными и черно-белыми иллюстрациями, некоторые из которых, тем более, не дополняют, а продолжают рассказывать сюжет произведения. Как к Вам пришла идея о создании романа, и насколько трудно было ее реализовать? Многое ли изменилось от первоначального видения книги, или все, более-менее, получилось так, как Вы и рассчитывали с самого начала? По-моему, вы льстите современному издательскому бизнесу: в последнее время нельзя было увидеть жанровые книги с цветными иллюстрациями, и редчайшие исключения лишь подтверждали это правило. А черно-белых иллюстраций в «Последнем адмирале Заграты» нет, есть арт-вставки, выполненные в виде комикса, и призванные полнее передать тот или иной эпизод, и такого, поверьте, вы вообще нигде не могли увидеть. Это принципиально новый ход в издательском деле, и я рад, что сделали его мы с издательством Эксмо. Я с самого начала знал, что «Последний адмирал Заграты» должен быть богато иллюстрирован, и счастлив, что мы не просто сказали новое слово в оформлении книг, но и сумели качественно реализовать идею. Я уже держал в руках книгу — она великолепна. Судя по массивной рекламной кампании, сопровождающей выход романа, в «ЭКСМО» очень рассчитывают на Вашу книгу. А насколько трудно было убедить Ваших редакторов в том, что роман должен выйти именно в таком виде, в котором он вышел сейчас? Расскажите пожалуйста, как протекала совместная работа над книгой? Оформление романа заняло почти восемь месяцев, работали двое художников: Сергей Атрошенко, которому мы обязаны обложкой и цветными иллюстрациями, и Евгений Гусев, который создавал арт-вставки. Как протекала работа… Были споры, были переделки, были долгие разговоры о Герметиконе, потому что нужно было пропитаться духом мира и понять его суть. Результат, как вы могли убедиться, отличный, а значит, у нас все получилось. Из описаний романа многие люди делают выводы, что книга написана в популярном сейчас на Западе жанре «стимпанк», обложка книги скорее напоминает о периоде Первой Мировой войны, а словосочетание «адепты Хоэкунса» лично у меня почему-то вызывает ассоциации с рыцарями-джедаями из «Звездных войн». А чем вдохновлялись Вы во время работы над «Адмиралом»? Какие произведения, быть может, в той или иной степени оказали влияние на то, чем в конечном итоге стала книга? Стимпанком «Последний адмирал Заграты» является в той же мере, в какой «Анклавы» являются киберпанком: общие черты, безусловно, есть, но и только. В «Герметиконе» я постарался развить заложенный в стимпанке потенциал, увести его подальше от приевшейся «викторианской эпохи» и уныло бредущих из книги в книгу «огромных человекообразных роботов на паровом ходу». Пространство, которое предлагает сама идея мира паровых машин, огромно, нужно лишь снять шоры и заглянуть за горизонт. Подумать, «что было бы если…», и мы получаем принципиально новое поле для творчества. Какие Ваши дальнейшие творческие планы? Продолжите ли Вы работу над «Герметиконом», вернетесь к старым циклам или, наоборот, порадуете читателей еще одной новой вещью? Чего стоит ждать поклонникам Вадима Панова в ближайшее время? В самое ближайшее время появится второй роман из цикла «Герметикон», который будет называться «Красные камни Белого». Буквально недавно один из ваших циклов, «Анклавы», стал межавторским. Как возникла идея пригласить в Ваш мир других авторов, и как к подобному предложению отнеслись Вы? Кто подбирает авторов в проект, и какое участие в работе над серией принимаете Вы? Какие еще книги цикла сейчас готовятся к печати? Я с самого начала решил для себя, что «Анклавы» будут закончены. Я знал, как они будут закончены, и вел историю к финалу. Но когда заканчивал работу над «Хаосовершенством» неожиданно понял, что мне интересно, что будет дальше. Начали появляться замыслы, которые я старательно гнал прочь, но интерес, повторюсь, существовал, и потому, когда появилась идея развить «Анклавы» в межавторский цикл, я согласился. Первые книги «Анклавов» задали определенную планку, опускать которую ни я, ни издательство не хотим, поэтому авторов мы подбираем тщательно, работаем над книгами кропотливо и выходят они, из-за этого, не очень часто. Но мы считаем, что лучше меньше, но лучше. Совсем недавно компанией «Мир фэнтези» была выпущена настольная игра по мотивам «Тайного города». Насколько я знаю, Вы присутствовали на презентации и даже сыграли партейку. Какие ощущения Вы испытали от подобного погружения в свой мир, и как Вы вообще оцениваете игру? Ощущения самые замечательные. Для настольной игры «Тайный Город» был разработан уникальный движок, который подразумевает тесное общение игроков между собой и, соответственно, великолепно передает дух Тайного Города, с его интригами, попытками обмануть друг друга и неожиданными союзами. Другими словами, лично я играю в «ТГ» с большим удовольствием. Скажите, а как много времени у Вас остается на то, чтобы читать книги других авторов? Что из того, что Вы прочли за последнее время, Вам запомнилось больше всего и, может быть, Вы могли бы порекомендовать лаборантам? Не буду оригинальным, посоветую прочитать недавно вышедшую книгу Аберкромби «Последний довод королей» — заключительную часть трилогии. Если не читали первые две части — быстренько исправляйтесь Спасибо! Творческих успехов Вам! P.S. А в нашей рубрике «Рецензии» вы можете прочитать рецензию на роман за авторством Dark Andrew. Тэги: Вадим Панов, Интервью с писателем Aleks_MacLeod Интервью со Стивеном Эриксоном # 2 Статья написана 15 апреля 2011 г. 14:15 Размещена: в рубрике «Калейдоскоп фантастики» в рубрике «Интервью» в авторской колонке Aleks_MacLeod Неделю назад мы уже выкладывали одно интервью с автором цикла «Малазанская книга павших» Стивеном Эриксоном, однако общественность осталась не вполне довольна ответами уважаемого автора. Поэтому вашему вниманию предлагается еще одно интервью, более подробное, объемное и интересное. С оригиналом можно ознакомиться вот здесь. Если я неправильно перевел те или другие имена, правки приветствуются как в личке, так и в комментариях. Приятного чтения! Насколько вы довольны реакцией фанатов на The Crippled God? Я получил очень много писем как через StevenErikson.com, так и другими способами, и только в одном письме читатель потратил целую страницу, рассказывая, насколько ему не понравилась книга. Меня всегда удивляло, что кто-то, неважно кто, считает, что я а) вообще прочту подобное письмо и б) отвечу на него. Только представьте себе – составить список всего того, что вам не понравилось, и отправить его тому, кто за это в ответе. Не могу представить себе худшей траты времени (уверен, этот парень определенно мог потратить время с большей пользой). Или давайте зайдем с другой стороны — представьте, что получаете гневные письма от людей, которых вы даже не знаете. Письма, в которых эти незнакомцы рассказывают, почему они вами так недовольны. Что вы будете со всем этим делать? Думаю, если бы я был мазохистом, я бы получал определенное удовольствие от чтения таких писем. Но вот только я не мазохист. Я доволен, когда люди пишут мне, что им нравятся мои книги, даже если какие-то определенные моменты вызывают читательскую критику. Это абсолютно естественно, каждый читатель по-своему воспринимает прочитанное, это хорошо. Подобный обмен впечатлениями — это подарок, которым я очень дорожу. На одном фан-сайте давняя участница в пух и прах разгромила «The Crippled God» и ушла, хлопнув дверью. Признаю, что был несколько ошарашен ее импульсивностью. Определенно, еще в «Dust of Dreams» появлялись намек на то, как будут развиваться события в последней книге. Не могу представить, чего она ожидала, но было бы здорово, если бы однажды она пересмотрела свое мнение обо всем цикле. Хотя вряд ли так случится, учитывая, что она заявила, что впустую потратила время, проведенное за чтением моих книг. Для меня «Малазанская книга павших» является непрерывным и последовательным повествованием, но опять же, это всего лишь показывает, что нельзя быть полностью уверенным в том, что получится оправдать ожидания других людей. В общем же я доволен тем, как читатели приняли книгу. Я был восхищен первой попыткой написать рецензию на весь цикл, предпринятой на Nethspace, — надеюсь, она будет не единственной. На то, чтобы «Малазанская книга павших» получила признание как читателей, так и критиков, ушли годы. И хотя цикл вряд ли когда-либо будет считаться таким же знаковым для жанра, как книги Терри Брукса, Раймонда Фэйста, Р.А.Сальваторе и Патрика Ротфусса, насколько вам греет душу нахождение «The Crippled God» в списке бестселлеров по обе стороны Атлантики? Мне приятно видеть любую фантастическую книгу в списке бестеллеров. Было бы еще лучше, если бы и некоторые критики от «большой литературы» обращали внимание на этот жанр. В «The Crippled God» много камео, в том числе достаточно важных, героев предыдущих книг цикла. Раньше Вы не часто позволяли себе возвращать в повествование старых персонажей. Наслаждались ли Вы фактом, что, начиная со второй половины «Dust of Dreams» и заканчивая финалом, Вы могли позволить себе быть менее снисходительным к новичкам и, возможно, поощрить фанатов появлением старых героев и сюжетных линий? Давайте посмотрим на ситуацию под таким углом. Я кротко попросил читателей тратить время и деньги на чтение эпопеи объемом в несколько тысяч страниц, написание которой растянулось более чем на десять лет. Неужели Вы думаете, что после этого я могу себя вести, как будто всех этих людей не существует в принципе? Неужели я мог не учитывать их надежды и желания? Люди на фан-сайте писали, что у них возникало ощущение, будто я пишу непосредственно для некоторых из них. По правде говоря, так и есть. Как я мог не пытаться отплатить им за их преданность? В то же время, я не мог необоснованно удовлетворять их желания — все, что я делал, должно было сочетаться либо с течением сюжета, либо с эхо сценами из предыдущих книг. Впрочем, и то и другое получалось своеобразной данью уважения читателям, которые (я надеюсь) узнавали эти отсылки. С моей точки зрения, творчество — это всегда диалог, и, возможно, в этом плане отношения между писателем и его аудиторией серьезно эволюционировали за последние двадцать или около того лет. Сейчас стороны идут на такие взаимные уступки, каких раньше не было никогда. По крайней мере, в таком объеме. Поэтому было бы крайне глупо игнорировать или принижать значение этого фактора. Если мне будет позволено блеснуть интеллектом, я бы даже сказал, что мы возвращаемся к истокам сложения историй как совместного процесса. И даже если мы все участвуем в создании истории, то сами, по большей части неосознанно, становимся ее частью. Люди редко думают о своем вкладе в историю, например, разве что их участие заметно невооруженным глазом. Но на самом деле важнейшее влияние на развитие событий оказывают менее заметные процессы, и мы все вовлечены в них, все время. В какой-то степени вся «Книга павших» посвящена этому — не только как рассказанная история, но и как диалог, который сопутствовал процессу создания. Если вам это покажется излишне напыщенным, хочу отметить, что я вовсе не хотел показаться высокомерным. Я всего лишь говорю о собственном взгляде на вещи и на то, чему я посвятил более двадцати лет своей жизни, день за днем работая над циклом. Я постоянно ощущал себя в непрерывном диалоге с тысячами людей. И когда все это закончилось, я в какой-то степени почувствовал себя актером, стоящим на сцене после затяжного представления, одновременно вымотанным и потрясенным (меня вообще за эти годы частенько трясло). Но даже не смотря на все пережитое, это по-прежнему кажется мне достаточно скромным пожертвованием с моей стороны. Концовка «The Crippled God» оставляет некоторых ключевых персонажей на развалинах Коланской империи. Из эпилога мы знаем, что некоторые в конечном счете вернутся в Малазан, но судьба остальных по-прежнему остается загадкой. Вы оставляете право своим читателям самим додумать остальное или же просто готовите задел для своих или Кэмовсих будущих книг? Планируете ли Вы рассказать, что случилось с выжившими охотниками за костями и членами Host после завершения основного цикла? И то, и то. Кэму нужно немного пространства для его книг, которые должны соответствовать циклу. И может так получиться, что я решу пролить свет на судьбу некоторых персонажей в трилогии Карсы (ну или не решу). Но теперь давайте посмотрим на все это в контексте целой истории, как я уже говорил выше. Теперь она закончена, и каждый читатель продолжает жить дальше и двигаться вперед. Точно также поступают и все эти выдуманные персонажи. Мы все вместе собрались, чтобы рассказать историю (о боже, я сотни раз описывал эту сцену во всех книгах цикла, не так ли?), но теперь она закончилась, жизнь продолжается и мы все пошли своей дорогой. Забавно, когда я где-то наполовину закончил работу над «TCG», память стала возвращать меня во времена учебы в школе. Я настолько этим увлекся, что попытался разыскать нескольких старых друзей. Это не случайно. Все мы хотим знать, что стало с теми людьми, которые когда-либо повстречались на нашем пути. Возможно, я подсознательно реагировал на то, что сейчас пишу, на то состояние прощания и расставания со всеми моими «старыми приятелями». Заблуждение, что писатель может просто взять и забыть о работе в конце рабочего дня, в корне не верно. Писательство — это постоянная гонка без всяких перерывов до самого финиша. В общем и целом, Малазан гнался за мной на протяжении последних двадцати лет. Я по-прежнему пребываю в шоке оттого, что все закончилось. Стоит ли Вашим поклонникам рассчитывать увидеть Вас и Эсслемонта на каком-либо из конвентов в ближайшие месяцы? В июне я еду в Милан, затем будут Сан-Диего и, конечно же, Британский Фэнтезикон в Брайтоне этой осенью. В следующем году я собираюсь в Париж на действительно классный симпозиум, где буду рассказывать о влиянии классической литературы на мой цикл. Честно говоря, жду не дождусь этой поездки. Что касается Кэма, то, что я могу сказать, живя в Фэрбенксе [штат Аляска], вряд ли можно рассчитывать на частые путешествия, тем не менее я очень надеюсь увидеть его как минимум в Сан-Диего. И Вы, и Кэм регулярно повторяете, что изначально и история, и мир Малазана возникли как ролевая игра, в ходе которой вы примеряли на себя личины множества персонажей, впоследствии появившихся на страницах книг цикла. Поскольку единственные герои, которые связывают все тома серии в единое целое, это бог-повелитель Тени и Котильон, сдается нам, что вы двое провели немалое количество времени, изображая именно эту парочку. Так что, кто из Вас кем был? Я был Котильоном, а Кэм — Амманасом. И мы остаемся этими персонажами и были ими на протяжении всех книг. Рецензент с Nethspace наконец-то отметил, что «Малазанская книга павших» — это постмодерновое фэнтези. Вы представить себе не можете, сколько я ждал, когда кто-нибудь это скажет. В данный момент вы работаете над первой книгой новой трилогии, и в другом интервью отметили, что рассчитываете сделать ее более «традиционной» по сравнению с только что законченным циклом. Вы рассматриваете новый роман как возможную точку отсчета для новых читателей, или же Вы считаете, что им нужно знакомиться с вашим творчеством в хронологическом порядке? Считаете ли Вы необходимым изменить тон вашего повествования или привлечь новых поклонников, что-то делая по-другому? Каким образом «традиционность» новой книги будет отличать ее от ваших предыдущих работ? Или, может быть, изменится сам подход к написанию? Я размышлял над этим долгое время. Честно говоря, я все еще думаю. По-моему мнению, новая трилогия должна удовлетворить нужды двух читательских аудиторий. Первую составляют те читатели, которые у меня уже есть. Они должны получить удовольствие от нового романа, в книге должны содержаться ответы на множество вопросов, таких как происхождение того или сего, и так далее. Ко второй же группе я отношу людей, которые, возможно, испугались читать «Малазан». Для них я стараюсь сделать новую книгу традиционной в плане экспозиции и структуры. Что касается подхода к написанию романа, то на этот раз он кажется мне более обдуманным. Впрочем, он и должен был таким быть, поскольку я садился за трилогию совсем в другом настроении (не в шуточном). Основой задачей на данном этапе является достижение баланса между двумя этими аудиториями. Пока что я получаю удовольствие от работы над книгой. Вы говорили, что у Вас уйдет больше времени на работу над следующими произведениями — трилогиями приквелов и сиквелов. Вы рассчитываете, что они будут такими же объемными, как романы «Малазана»? Возможно, что нет. Чтобы гарантировать это, я сократил количество глав в книге с двадцати четырех до двадцати. Посмотрим, удастся ли эта уловка. Дело заключается в том, что я уже не настолько молод и все еще чувствую себя немного уставшим (в творческом плане) от завершения цикла. «Malazan Encyclopedia» по-прежнему значится у Вас в планах, или ее выход был отложен неограниченно до лучших времен, когда будут изданы новые книги Эсслемонта и закончена работа над вашими новыми трилогиями? Она все еще значится в наших планах. Должны же мы когда-нибудь заняться ею, правда? Есть ли вероятность, что Вы когда-нибудь опубликуете собственную карту мира Малазана? Смотрите выше. Я не специально уклоняюсь от публикации этой карты. Дело в том, что моя единственная версия расположена на чертовски большом листе бумаги, который не возможно скопировать. Кроме того, она содержит только очертания континентов и больше никаких деталей. Все остальное расположено на меньших картах. Мне нужен картограф, желательно мертвый и не интересующийся оплатой, кормежкой и прочими подобными вопросами. В Ваших книгах Вы развили достаточно интересную систему отношений с фанатами и критиками. Вы слегка ее обыграли на страницах книг с помощью таких персонажей как Крупп, Имперский актер Ормулоган и его критик Гамбл. Но гораздо больше внимания эта тема получила в повести «Crack’d Pot Trail», в которой труппа актеров должна будет выступать перед аудиторией, которая затем решит, кого из актеров убить и съесть. Включение подобных элементов в Ваше творчество — это своеобразная терапевтическое упражнение или все идет глубже? О, это отличное терапевтическое средство, поверьте мне. Несколько недель назад была конференция, в которой приняли участие я, Стив Дональдсон, а модератором выступил Билл Сеньор. Одной из основных тем обсуждения было своего рода предостережение нашей аудитории (сделанное в основном академиками, специализирующимися на фэнтези и нф) – эпическое фэнтези – это стержень жанра (Дональдсон пошел еще дальше и заявил, что это стержень всей западной литературы), и в то же время оно по-прежнему игнорируется многими так называемыми экспертами жанра. Вместо этого на этой самой конференции (которая мне, к слову понравилась), мы могли увидеть работы, год за годом исследующие произведения, написанные на границах жанра. Они восхищались новизной этих книг и тем, как они растягивают границы жанра. Проблема в том, что большинство этих произведений на самом деле не растягивает вообще ничего. Это стало бы понятно, догадайся кто-нибудь из экспертов исследовать сердцевину эпического фэнтези. Люди могут говорить о том, как различные писатели творят «новые вещи» с жанром (Аберкромби, Бэккер, Гейман и другие), но, на самом деле, ни один из них не является таким уж новатором, каким их считают поклонники. Рискуя упростить картину, отмечу, что два человека, которые уделали нас всех в этом вопросе, — это Глен Кук и Стив Дональдсон. Они сделали фэнтези взрослым. Мы все заимствуем у них с тех пор, неважно, читали мы их книги, или нет. Как все это связано с «Crack’d Pot Trail»? Что ж, на конференции Стив имел при себе эту книгу и порекомендовал ее аудитории. Он предложил прочесть повесть (а не эпический цикл объемом в десять тысяч страниц), чтобы получить представление о том, что я сделал с жанром, особенно что касается первого правила фэнтези (это то самое, где говорится о вере в предлагаемые обстоятельства и использовании иронии. Я не буду углубляться в это дальше, чем уже сделал, но я всегда знал, что «Crack’d Pot Trail» зажжет некоторых читателей. Но какого черта, я еще никогда так не веселился, когда писал эту повесть. Когда нам следует ожидать еще одну повесть о Бошелене и Корбал Броче? Любопытно, я просто жду подходящего настроения. Для работы над этими повестями требуется определенное настроение. Когда я начинал, у меня было сатирическое настроение, но результат получился слишком жестоким, так что мне пришлось пересмотреть свой подход. Похоже, мне нужно найти золотую середину между юмором и жестокостью. Проскакивала информация, что на недавней автограф-сессии Вы рекомендовали «Игру Престолов». Фанаты расценили это как тот факт, что Вы прочли книгу и остались ей очень довольны. Вопрос, однако, будет более общим. Вы следите за текущим положением дел на рынке или предпочитаете оставаться в стороне. Продолжаете следить за творчеством таких писателей, которых Вы одобряете, как Бэккер, Кук или Морган? В какой-то степени некоторые определяющие моменты «Книги павших», такие как переиначивание устоявшихся штампов и разрушение традиционных структур, сами стали модной тенденцией в современной литературе. В статье на Вашем сайте, посвященной РПГ-корням цикла, Вы писали, как позитивно на Ваше творчество повлияли ограничения, наложенные жанром фэнтези в те времена. Как велико было Ваше желание установить собственные границы жанра. Так что я хочу узнать Ваше отношение к современной ситуации в жанре фэнтези. Влияет ли она на Ваше творчество сейчас и в какой степени? Ха, что бы вы думали… я только что думал о чем-то подобном. Я рекомендовал «Игру престолов»? Правда? Должно быть, я тогда шутил. «Игра» была единственной книгой цикла, что я прочел, это было давно и я почти уже ничего не помню. Другими словами, текст меня не заинтересовал. Мне понравилась первая трилогия Бэккера, но продолжение я не читал. Зато я прочел все книги Моргана. Что же касается других произведений, я знакомлюсь с ними при случае, и на конференции, о которой уже упоминал, я получил достаточное представление о том, что творится в жанре. Хотя, возможно, это мнение кого-то и расстроит — временами у меня создается впечатление, что последние десять лет в эпическом фэнтези были фактически проигнорированы за исключением нескольких суперзвезд. Но, честно говоря, как много нам нужно работ, посвященных влиянию «Гарри Поттера» и, ну этого, как оно называется, вампирятник этот, на развитие жанра? Так, все что я сейчас сказал, навеяно на меня печальными итогами конференции. Обычно я не так много думаю на эту тему. Запишите вот что: я не уделяю много внимания этому вопросу. Ограниченное издание «Садов Луны», выпущенное «Subterranean Press», неописуемо прекрасно. Вы уже видели ранние наброски иллюстраций, которые украсят страницы коллекционного издания «Врат дома смерти»? Что вы о них скажете? Я видел только очень ранние наброски. Должны получиться милые иллюстрации. Достаточно ли разбросанной по книгам цикла информации для того, чтобы фаны смогли определить с той или иной долей вероятности, кто такой на самом деле Быстрый Бен? Нет. Для чего была нужна линия Эреса? Каким образом она стыкуется с общим сюжетом цикла? Что ж, эта линия началась, но еще не окончена. Должны же были остаться какие-то незавершенные линии, разве нет? Вы уже неоднократно отмечали, что некоторые детали и задумки «The Crippled God» Вы держали в уме все время работы над циклом. И я могу представить, какие ощущения Вы испытывали, когда, наконец, перенесли свои мысли на бумагу. Это должно было быть ошеломительно и чем-то сродни оргазму. Единственное, что я хочу уточнить — все пошло более-менее согласно плану, или Вас поджидали какие-то сюрпризы? Ничего не поменялось в последний момент? Все более-менее получилось так, как я и предполагал. И да, это было ошеломительно. Что же касается воздействия на читателей, на некоторых концовка цикла повлияла достаточно для того, чтобы они написали мне письма, в которых проклинали за то, что я заставил их плакать на протяжении последних трех сотен страниц. Других, напротив, финал оставил равнодушными. Такие вещи нельзя предсказать. Я пишу то, что способно повлиять на меня, и надеюсь на лучшее. Это все, что мне остается. -Вы можете объяснить источник знаний Таворе? -Олар Этил — достаточно интригующий персонаж, но ее цели и мотивы так и остаются не до конца разъясненными. Вы не могли бы разъяснить, какие у нее были планы в The Crippled God? Я специально объединил эти два вопроса, потому что дам на них один и тот же ответ. Все дело в интерпретации. И я больше не могу считать себя членом этой беседы. Моя работа сделана, как бы печально это не было. Теперь можете трактовать все, как захотите. Вы не можете до конца быть уверенным в поступках этих героях, как не можете знать мотивы других людей. Таворе всегда останется тайной, разгадка которой спрятана далеко-далеко. Она — малазанский Александр Великий. Другими словами, кто знает, что он забыл в Северной Индии? Что он искал? Упился ли он до смерти в некоторых закрученных культах поклонения восточным божкам? Была ли вся его завоевательная кампания попыткой сгладить вину перед отцом (кстати, был ли он замешан в его смерти?) или всего лишь желанием превзойти деяния своего папаши? Ну ии так далее. Даже если бы у нас были все ответы, нас бы они все равно не удовлетворили. Так что, нельзя ответить на те вопросы, что вы спрашиваете. Что касается Олар Этил, то все вышесказанное относится и к ней. Она может, а может и не быть сумасшедшей. Ее мотивы могут юыть, а могут и не быть моральными. Заслужила ли она такую судьбу? Вам решать? Случалось ли Вам написать такую сцену, которая, после прочтения, шокировала бы Вас самого? Шокировала? Не думаю. Писательство затрагивает два аспекта, эмоциональный и интеллектуальный. Последний используется для того, чтобы посредством языковых средств придать форму первому аспекту. По крайней мере, так я это вижу (по крайней мере, сейчас), Интеллект — это активный элемент, движущийся вперед, ищущий. Эмоциональное наполнение — это то, что приобретается от прочтения слов, расположенных в заданном порядке. Я могу приступить к работе с неясным, очень неясным представлением того, какого результата я намерен добиться в эмоциональном плане, но без языковых средств я не смогу этого добиться. Так что, думаю, собственное творчество не может шокировать. Понравиться — определенно. Удовлетворить — надеюсь. Если же удивит — самое время или начать скептичнее относиться к своей работе, или изменить инициалы на TG. Для меня сейчас начинается самый интересный период. Работа над циклом закончена — и теперь остается только следить, как сложится его судьба, как он справится со всеми видами анализа, которым будет подвергнут, сможет ли он привлечь новых читателей. Разумеется, больше всего я боюсь, что мою работу забудут. .. что она уйдет незамеченной. Конечно, я использовал это (не)слово преднамеренно, и мне известно (со слабым запашком… а, какая разница) об этом знаменательном ярлыке… постмодернизм. -Есть еще, что рассказать Вашим поклонникам? Не, я уже все написал. Всего хорошего. Тэги: Интервью с писателем, Стивен Эриксон Aleks_MacLeod Интервью со Стивеном Эриксоном Статья написана 6 апреля 2011 г. 17:00 Размещена: в рубрике «Калейдоскоп фантастики» в рубрике «Интервью» в авторской колонке Aleks_MacLeod Стивен, большое спасибо, что согласились уделить нам несколько минут. Мы хотели бы начать с того, чтобы дать Вам повод немного похвастаться. Как вы думаете, что делает «Малазанскую книгу павших» таким отличным циклом? Если бы я начал хвастаться, я упустил бы очень многие аспекты моей работы. Для меня писательство всегда было упражнением в смирении. Меня всегда удивляло, когда я бродил по просторам «коробки ненависти» (забавно, интернет должен был стать «коробкой любви», но вместо этого начал развиваться в прямо противоположном направлении… ладно, не смешно. Тревожно), я натыкался на комментарии фанатов жанра, которые считали меня высокомерным парнем, чье высокомерие сквозит как в творчестве, так и в интервью. Для своего собственного душевного благополучия я могу только предположить, что мою работу по ниспровержению штампов жанра восприняли как атаку на классиков жанра. Я определенно не собирался никого атаковать. В детстве я читал и любил те же самые книги, которые сейчас читают они. Но как писатель я хочу закрутить все иначе, сделать все по-другому, я не желаю идти по проторенной дорожке лентяев, повторяющих то, что уже было сказано до них. Таким образом я оказываюсь в центре срачей, когда фанаты в своих группировках чувствуют, что им нужно сбросить с пьедестала одних авторов, чтобы заменить их на новых. Парни, это не соревнование, и когда я бываю субъективным, это действует исключительно в отношении меня одного. Как писатели мы все участвуем в формировании целого жанра, и это очень большой и гибкий жанр. Лично я надеюсь, что поклонники моего творчества также читают и наслаждаются другими фэнтези-произведениями, всегда останутся открытыми для новых имен и, самое главное, никогда не будут чувствовать угрозы со стороны авторов, намеревающихся сказать новое слово в жанре. Ты ничего не теряешь, будучи открытым новым впечатлениям, но если ты закрываешь дверь, вешаешь на нее амбарный замок и прячешься от каждого вызова, ты потеряешь все. Ваш вопрос меня озадачил. Вы уверены, будто я считаю свой цикл отличным. Это не мне решать, а читателям. Я сделал все, что в моих силах, теперь же работа закончена и цикл отправлен в свободное плавание. Может быть, он удержится на плаву, может — затонет. THE CRIPPLED GOD вышел совсем недавно… и он просто потрясающий! Это была долгое и эпическое путешествие. Как вы себя чувствуете после завершения этого десятикнижия? Изможденным, опустошенным, освобожденным. В «The Crippled God» я описывал сцены, которые держал в голове на протяжении десяти лет. Давление было невообразимым, честно говоря, вся моя работа над серией проходила под таким давлением. Это большой цикл, писавшийся в отчаянии. И для меня это был затянувшийся поиск надежды. Когда я закончил писать, я просто оцепенел. Не мог написать ни строчки в течение шести недель — это самый большой мой простой за все время карьеры профессионального писателя. Когда начинающие авторы спрашивают у меня совета, я всегда говорю: «Закончите то, что начали». И так получилось, что этот совет оказался применимым и ко мне. Я закончил то, что начал, и действительно чувствую себя хорошо. На самом деле, это реальная награда за все мои труды, потому что это значит, что ты можешь идти вперед с гордо поднятой головой. И я рекомендую всем, кто может применить мой совет на практике, прислушаться к нему. Что в работе над серией давалось Вам наиболее тяжело? А что наоборот было в радость? Полагаю, самой сложной частью было придерживаться моей изначальной задумки от начала и до конца. Я не раз подвергался критике, и хотя фанаты регулярно меня хвалили, часто получалось так, что горечь от критических слов оставалась надолго, в то время как впечатления от похвалы испарялись. Ближе к концу и позитивные, и негативные оценки уже не так меня затрагивали. Самое главное, что костяк идеи оказался неизменным, пусть и изрядно побитым. Отсюда же вытекает самая приятная часть. Я не колебался, не сдался, не потерял интерес, и теперь вся работа сделана. Я могу оглянуться назад и, учитывая что во всем мире сжигать книги не приняты, увидеть все свои романы и знать, что они будут оставаться в продаже так долго, как будут пользоваться спросом. Какая грань Вашего мастерства развилась больше других? Честно говоря, не знаю. Я не боюсь сложностей. Полагаю, что в самом начале я не собирался позволять страху остановить меня, хотя со временем юношеское упорство и беспардонная решительность уступили место озадаченной вере в результат. Полагаю, я научился доверять себе. Таким образом, писательство не имеет ничего общего с мнениями, ответами или решениями. Это всего лишь форма поиска, и люди или идут рядом с тобой в процессе этого поиска, или нет. Я пытался писать настолько включительно, как только мог, но со мной это никогда не срабатывало. Я давно перестал делать попытки стать центром всеобщего обожания и, несмотря на всю мою предполагаемую гениальность, я по-прежнему не разбираюсь в курсе математики за восьмой класс. Теперь, прежде чем мои слова вырвут из контекста (можно подумать, я смогу это предотвратить), хочу сказать. Нет, я не считаю себя гением. Если у меня и есть какие-то сильные стороны, все они имеют обратную сторону медали. Терпение сочетается с упрямством, амбициозность — со всесокрушающим сомнением. .. обычная ситуация, по большей части. В конце концов, все мы просто зеркала друг друга. Назовите мне имена на свой страх и риск. Ваши книги достаточно объемные. Настоящие кирпичи. Как вам при таких размерах удавалось сохранять четкий и устойчивый график выпуска книг в отрасли, где большие задержки давно уже стали нормой? Как вы уже могли понять из моих предыдущих ответов, единственное, что заставляло меня двигаться дальше — это отчаяние. Мне нужно было закончить эту долбаную вещь, чтобы понять, на что будет похож мир после того, как цикл будет завершен. В «The Crippled God» есть поэма, с нее начинается эпилог, в которой достаточно подробно описывается все это, причем все исходит как их моих глубоких убеждений, так и глубокой неуверенности. Я писал этот фрагмент в момент, когда был и физически и духовно истощен, и единственное, что мне оставалось — это быть честным. Ваш со-создатель, Кэм [Иан Кэмерон Эсслемонт — прим. переводчика], значительно прогрессирует с каждой книгой. Как ему удается настолько соответствовать Вашему собственному стилю и творчеству? С самого начала, создавая мир посредством ролевых игр, все делалось посредством обмена. Я придумывал персонажей, которые взаимодействовали с его сюжетными линями, он делал тоже самое со своими героями, так что во всех составляющих Малазана есть частица нас обоих. То же самое происходит, когда мы встречаемся лично — не важно, сколько времени мы провели порознь, живя собственными жизнями. Мы тут же возвращаемся в тот же уют дружбы и совместного взгляда на вещи. Так уж получилось, что мы встретились на археологических раскопках, каждый год работали вместе в летние месяцы в пустошах Северного Онтарио (где, беспомощные и лишенные надежд жили в городе славы Нила Янга) и стали друзьями на всю оставшуюся жизни. Уверен, каждый из вас испытывал что-то подобное. У каждого есть друг, кто, неважно сколько лет и километров вас разделяет, настроится на ту же волну что и вы в тот же момент, что вы снова встретитесь. Таким образом, я и Кэм, мы многое пережили вместе. Во многом мы по-прежнему пишем для аудитории, состоящей из одного человека — друг для друга. Мы беседуем друг с другом посредством наших книг. Это всегда было немножечко тщеславно с нашей стороны — верить, что кто-то еще заинтересуется в нашей беседе. По счастью, кое-кто заинтересовался и по-прежнему интересуется. Вы хотели бы сделать что-нибудь по-другому с тех пор, как стали писателем? Это вопрос такого рода, на который практически невозможно ответить. Я бы хотел стать профессиональным писателем лет на десять раньше, чем решился. Я сменил множество работ, некоторые из которых буквально выматывали душу. Многие годы мы проводили в нищете, не помогало даже то, что я вырос в бедности… Но если бы я решился раньше, стал ли бы я тем же самым писателем? Написал бы те же книги? Кто знает. Так что я просто доволен тем, что имею. «Малазанская книга павших» закончена, но у Вас в работе есть другие истории о Малазане. Чего следует ожидать вашим поклонникам в будущем? Я подписал контракт еще на две трилогии. Первая, над которой я уже начал работу, переносит нас в прошлое Малазана. После того, как я с ней закончу, во второй трилогии будет рассказана история Карсы Орлонга. Если получится, я не ограничусь этими трилогиями и напишу еще, да и помимо Малазана мне будет что рассказать. Стивен, еще раз хочется отметить, как мы взволнованы беседой с Вами? Скажете какое-нибудь напутствие нашим читателям? И есть ли возможность увидеть вас на каких-нибудь конвентах в обозримом будущем? Я люблю конвенты и регулярно посещаю некоторые из них. Но я всегда открыт для новых приглашений, если они укладываются в мой график. Напутственные слова? Процветайте, ведите себя хорошо и не напрягайтесь. Всех благ. ________________________________ Оригинал интервью доступен по ссылке. Благодарность за наводку и помощь в переводе имен и прозвищ выражается Владимиру Пузию. Тэги: Интервью с писателем, Стивен Эриксон Aleks_MacLeod Интервью с Патриком Ротфуссом Статья написана 1 апреля 2011 г. 15:20 Размещена: в рубрике «Калейдоскоп фантастики» в рубрике «Интервью» в авторской колонке Aleks_MacLeod По случаю выхода новой книги Патрика Ротфусса «Страхи мудрого человека» Джефф Вандермеер взял интервью у главного виновника события. Оригинал беседы можно прочитать по ссылке. Не расскажете ли нашим читателям, где вы находитесь прямо сейчас, пока отвечаете на наши вопросы? Прямо сейчас я сижу в кожаном кресле в своем персональном кабинете. Я одет в шелковый смокинг, потягиваю коньяк и диктую ответы моим личным помощникам. Прошло четыре года с тех пор, как вышел первый том «Хроник убийцы короля». Такой интервал был изначально запланирован? Вы считаете, что у меня был график. Это не так. «Имя ветра» была моей самой первой книгой. Это означает, что писательство никогда не было моей основной работой раньше. Я никогда не писал книгу к конкретному сроку. Я понятия не имел, что мне следует делать. Сначала я думал, что управлюсь за год. Это виноваты мое невежество и отсутствие опыта. Я понятия не имел, через какое количество пересмотров придется пройти, чтобы подготовить второй том к печати. Ваше собственное восприятие Вашего творчества как-нибудь изменилось после огромного успеха «Имени ветра»? Мое мнение о моем творчестве сильно не менялось. Но существенно изменилось мое восприятие моей аудитории. Когда я работал над своей первой книгой, я писал ее для воображаемой аудитории. Теперь же у меня нет гипотетических читателей. Я встретился с сотнями своих поклонников и получил письма от тысяч других. Это существенно поднимает ставки. Иногда у меня возникает ощущение, что я пытаюсь писать в то время, как четверть миллиона человек подглядывает из-за плеча. Были какое-то конкретные читательские реакции, которые удивили, изумили или ужаснули Вас? Девяносто девять целых девять десятых процентов моих встреч с читателями были восхитительными. В общем и целом они вдумчивые, щедрые и добрые люди. Что удивило меня больше того — это насколько же разными были те, кто прочитал мою книгу. Я общался с солдатами, читавшими «Имя ветра» во время командировки в Афганистан. Мне писали письма десятилетние девочки из Бразилии. Я поражен тем, насколько разным людям понравилось «Имя ветра». Их энтузиазм меня тоже удивляет. Одна пара назвала своего ребенка в честь Квоута. Десятки людей присылали мне письма, в которых рассказывали о снах с моим участием. Это круто, но странно. Очень странно. Мечты в сторону. Сколько личного пространства нужно Вам как писателю? В идеале? Около семидесяти пяти футов. Это стандартный ответ. Назовите свою самую большую ошибку за последние четыре года. Я пытался выделить больше времени для писательства отказываясь от других составляющих моей жизни. У меня не получалось работать над вторым романом так быстро, как мне бы хотелось, так что я стал «сокращать расходы». Я перестал преподавать фехтование. Я отказался от роли советника университетских феминисток. Я перестал посещать игровые ночи с моими друзьями, которые проводились дважды в месяц. У меня стало больше времени на то, чтобы писать, но мне не удалось написать больше. Я меньше упражнялся, меньше развлекался, меньше общался с друзьями. Я мог несколько дней подряд не выходить из дома. Не лучший вариант для меня. Мало того, что это сказалось на моем здоровье, так я еще начал обижаться на книгу, словно это была ревнивая супруга, отнимающая все мое время. Не те чувства, которые хочется испытывать к своим книгам. Ты хочешь любить свои произведения. Ты хочешь получать удовольствие от процесса написания книги. Теперь, когда «Страхи мудрого человека» закончены и опубликованы, как Вы думаете, что отличает ее от первой книги? Больше внимания будет уделено окружающему миру. Будет больше действия. Больше романтики. Больше возбуждения. Квоут повзрослел, следовательно, он может нарываться на более серьезные неприятности. С профессиональной точки зрения, чему вы научились? Многому. Гораздо большему, чем я бы мог рассказать кому-либо в коротком интервью. Большим вещам. Множеству больших вещей. Буквально в прошлом месяце я преподавал писательское мастерство в университете. Это был зимний класс, и расписание было сумасшедшим. Лекции длились три с половиной часа, восемь дней подряд. Но в конце каждого занятия, единственной моей мыслью было «Черт, опять мне не хватило времени сегодня. Нам еще о стольком нужно поговорить». Влиянием каких писателей на ваше творчество будут удивлены некоторые читатели новой книги? На меня серьезно повлияло творчество поэтессы Гвендолин Брукс, но не думаю, что много кому в голову придет эта мысль. Ваше творчество обычно попадает под термин «героическое фэнтези». Вы читали недавнее эссе Лео Грина в «Big Hollywood», в котором он критикует современное героическое фэнтези? Что думаете по этому поводу? Я нахожусь в блаженном неведении о том, что творится в большей части блогосферы. Я просто не читаю блогов. Даже те немногие, которыми я наслаждаюсь, например Нила Геймана и Джона Скальци, я проглядываю довольно редко. Тем не менее, довольно странно, но кто-то обратил мое внимание как раз на эту конкретную дискуссию. Мне прислали обстоятельное письмо на емейл, содержащее множество ссылок на другие блоги, в которых эта дискуссия продолжилась. Я безумно занят сейчас, так что я лишь мельком просмотрел несколько постов. Навскидку хочу сказать, что Грин занят тем же делом, которым страдают люди уже сотни лет. Он критикует смерть своего любимого вида искусства. Это далеко не новое увлечение. Люди занимаются им веками. Когда Гомер написал «Одиссею», некоторые его современники наверняка испытали раздражение от того, что в поэме было слишком много секса. Или слишком мало секса. Или не тот вид секса. Это всего лишь скаредное поведение. Боязнь перемен. Привязанность к знакомому. Все та же старая песня, перепетая на немного другой мотив. Ну и последний вопрос. Вы вообще понимаете, что уничтожили все последнее, что было во мне хорошего и приличного, выпустив совсем-не-детскую книжку «The Adventures of the Princess and Mr. Whiffle: The Thing Beneath the Bed»? Это обычная реакция на нее? Хех. Мне не впервой слышать подобные оценки. На последнем конвенте я подарил экземпляр Паоло Бачигалупи. Сдается мне, его точными словами были: «Эта книга ранила мою душу». Лично я не возражал увидеть эти слова в качестве блурба на переиздании. Тэги: Интервью с писателем, Патрик Ротфусс, Имя ветра Страницы:  1  2  3  4  5  6  7  8  9 … 47  48  49  50 [51] 52  53

Есть команды, которые очень плохи в этом — и речь о клубах АПЛ с миллиардами фунтов — football.ua

Томас Гроннемарк объяснил свою роль в клубе, а также почему вбрасывания по-прежнему недооценивают.

Датчанин Томас Гроннемарк усердно работает в своем офисе где-то в Германии. Утром ему нужно успеть на самолет, но перед этим тренер Ливерпуля по аутам анализирует видео с матча против Манчестер Юнайтед. Ни одно вбрасывание не скроется от его взгляда.

Для большинства это просто периферийный элемент игры. Для Гроннемарка – человека, установившего мировой рекорд по длине вбрасывания с аута (51,33 метра), – это кое-что особенное.

«Я не первый в мире, кто задумывается об аутах, — рассказывает он Sky Sports. – Но я первый в мире, кто постоянно о них думает. Это моя работа».

Назначение Гроннемарка тренером Ливерпуля по аутам разделило мнения сразу же, осенью 2018 года. Некоторые увидели в этом стремление Юргена Клоппа к инновациям. Другие же восприняли это с ухмылкой.

Вторая волна критики последовала вместе с похвалой, которую Гроннемарк получил после матча Ливерпуля с Вулверхэмптоном – тогда «красные» забили победный гол на последних минутах, начав атаку с удачного аута. Впечатлены были не все.

Бывший любимец фанатов Ливерпуля Стив Никол высмеял предположения, что это каким-либо образом связано с Томасом. Он считает, что роль тренера по аутам сильно преувеличена.

Ничего нового для Гроннемарка.

«Я начал заниматься этим в 2004 году, и с самого начала люди высмеивали идею тренера по аутам. Некоторым это казалось очень странным. Как вы можете быть одержимы вбрасываниями?»

Сопротивление чему-то новому знакомо и для футбола.

«Это культура, — объясняет Гроннемарк. – В футбол начали играть когда, лет 140 назад? Мне 44, и сколько я себя помню, никто не говорил об аутах. Вы смотрите матч по телевизору, команда теряет мяч после аута, а такое бывает очень часто, но комментаторы ничего не говорят об этом. Ошибка за ошибкой – ни слова».

«А если спустя пару секунд тот же футболист отдавал неточный пас ногой, комментаторы непременно говорили: «Ох, ну что за пас?». Две таких ошибки – и уже говорят, что футболист проводит не лучший матч. Три – и все, он не способен играть в этой команде. Это просто футбольная культура. Я считаю, это очень странно».

Поэтому некоторые матчи все еще могут расстраивать Гроннемарка. Когда все идет хорошо, он наслаждается просмотров матчей восьми команд со всего мира, с которыми сотрудничает на фриланс-основе. А вот на остальных ему может быть смотреть несколько труднее.

«Знаю, что я немного субъективен, но такого качества вбрасывания аута, как у моих команд, я не видел нигде, — говорит Томас. – Улучшение в целом есть, но оно не очень большое. Есть команды, которые действительно плохи в аутах, а есть просто плохие или посредственные в них. И это речь о клубах АПЛ с миллиардами фунтов».

К счастью для Гроннемарка, наличие денег и стремление пробовать что-то новое – не взаимоисключающие понятия. Юрген Клопп доказал это, позвонив Томасу с предложением встретиться.

Датчанин легко соглашается, что некоторые отчаянно ищут его совета: «Эти клубы действительно в беде». Клубы, которые перепробовали все остальное.

Но что кажется еще более значимым – то, что когда два года назад в немецких СМИ появилась статья про Гроннемарка, Ливерпуль и РБ Лейпциг были одними из первых клубов, которые с ним связались. Кроме родного Мидтьюлланда, датчанин также работает с Аяксом – еще одним сторонником инноваций. Три из этих клубов лидируют в своих чемпионатах, а Лейпциг лишь на одно очко отстает от Баварии.

«Они связались со мной, потому что готовы пробовать что-то новое, постоянно думают о способах стать лучше», — добавляет Томас.

Это здоровое любопытство, понимание, что прогресс возможен в том случае, если работать над тем, в чем недостаточно хорош, стали катализатором союза Гроннемарка и Ливерпуля.

«То же самое было, когда Юрген Клопп набрал меня в июле 2018, — вспоминает Гроннемарк. – Он сказал мне: «Мы выдали хороший сезон-2017/18. Четвертые в Премьер-лиге, финал Лиги чемпионов. Но мы постоянно теряли мяч при аутах».

Этот разговор изменил жизнь Гроннемарка. Вскоре Клоппа попросили его представить, и немец выдал свой знаменитый ответ: «Когда я услышал про Томаса Гроннемарка, я понял, что хочу встретиться с ним. Когда я встретился с ним, я на 100% понял, что хочу его нанять».

Дело не только в том, что возрос авторитет Гроннемарка (если нужен Ливерпулю – то нужен всем). Поменялась и природа работы Томаса. Фокус сместился.

«Многие думают о моей работе просто в связи с дальностью вбрасываний. Конечно, дистанция тоже важна. Я могу натренироовать и это. Мидтьюлланд забил 35 голов за четыре сезона таким образом. Это возможно, если у вас подходящая команда. Но и клубам нужны были только мои знания о дальности вбрасываний, это можно измерить», — рассказывает Гроннемарк.

«Мой прорыв случился, когда позвонил Клопп. В этом году я тренирую восемь профессиональных команд по всему миру, проводя больше всего времени с Ливерпулем и Аяксом. Но могу сказать, что если бы не Юрген, я бы до сих пор слегка расстраивался как тренер по аутам, потому что все команды хотели от меня только длинные вбрасывания».

«Для Ливерпуля и Аякса такие ауты не характерны, поэтому я сфокусировался также на быстрых и умных бросках, над чем впервые начал работать еще году в 2007. Все дело во владении. Как сохранить мяч, когда бросаешь аут под давлением? Как создать момент и забить гол в таких ситуациях?»

Посмотрите под таким углом, и станет понятно, почему ауты заслуживают отдельного внимания. Удержание мяча еще никогда не было так важно. Переключение после потери мяча еще не было так важно. Способность лучше сохранять мяч может сыграть большую роль.

Это значит, что нужно забыть обо всем, о чем вы, как вам кажется, знали.

«Игрокам всегда говорили бросать мяч вдоль линии. Не важно, это профессиональный клуб, аматорский или просто школьная команда. Я же скажу, что это худший совет, который вам могут дать, касательно аута. Обычно мы говорим «ситуации 50 на 50», ведь это дуэль, но на самом деле, нужно сказать «30 на 70» или даже «20 на 80″, ведь когда ты бросаешь мяч вдоль линии, шансы его потерять очень высокие», — убеждает Гроннемарк.

«Кто-то скажет, что лучше потерять мяч в 25 метрах вдоль линии, чем потерять его здесь. Правильно. Но если у тебя мяч, почему бы не попытаться его сохранить или создать какой-то момент из этой ситуации?»

И это именно то, что Ливерпуль сейчас делает.

«В сентябре 2019-го был непредвзятый анализ. То были не мои цифры и не цифры Ливерпуля. Человек, который изучал вбрасывания под давлением во всех больших клубах Европы в сезоне-2017/18, посчитал, что Ливерпуль сохранял мяч в 45,4% случаев. В моем первом сезоне этот показатель повысился до 68,4%. От третьих с конца мы прошли путь к лучшим в этом компоненте. Можно возразить, что это довольно просто, что это лишь аут. Но когда у тебя мяч, ты можешь создать момент, забить или хотя бы просто сохранить контроль. А вот когда ты теряешь мяч, начинаются проблемы».

Может это просто совпадение, что Ливерпуль стал настолько лучше в сохранении мяча после аутов? Хм, вот небольшая подсказка: назовите единственную команду Европы, которая была лучше «красных» в этом в прошлом сезоне. Мидтьюлланд.

Перемены разительны, но даже Гроннемарк не считает, что это все благодаря ему. «Тут нужно смотреть на комбинацию различных обстоятельств. Это не то, что я пришел и привил свои идеи футбольному клубу – фокус в том, чтобы интегрировать эти идеи в игровой стиль команды. Я не рассказываю Ливерпулю, как играть или как прессинговать. Я просто стараюсь внедрить свои идеи».

Поэтому у Никола и возникло мнение, что Трент Александер-Арнольд просто «увидел возможность развития атаки и сделал это». Гроннемарк не говорит футболистам, что делать – он работает, пытаясь помочь им принимать лучшие решения.

«Кто-то может думать, что мои тренерские советы – как свод правил: сейчас делайте это, потом делайте то. Да, иногда это так, но огромная часть времени заточена на то, чтобы показывать игрокам различные варианты, а затем они должны принимать решение».

«Мы отрабатываем примерно 20 разных вбрасываний. У нас есть разные задания для разных игроков, это не выучишь за неделю. Это процесс. Я работаю с футболистами, но они работают и с другими тренерами, когда меня там нет».

«Один из самых важных аспектов, который я могу отметить – что сами футболисты к этому приспосабливаются и придумывают что-то самостоятельно, используя эти принципы. Это радует меня больше всего».

Гроннемарку понадобились крепкие нервы, особенно в последнее время, чтобы не обращать внимания на скептиков. Но когда его идеи дают результат среди тех, кому они важны, показывая результаты его труда – это хорошая компенсация. Томас признается, что ему потребовалось время, чтобы совладать с этим всем.

Не знаю, есть ли такая фраза в Англии, но в Дании мы говорим «щипать себя за руки». Что-то в этом есть. Действительно ли это все реально? Это воплощение мечты – работать с крупнейшими клубами мира и быть маленькой частью успеха Ливерпуля».

«Думаю, у всех было чувство, когда ты просыпаешься на следующий день и думаешь, не приснилось ли это все. У меня оно было каждый день в первых две недели работы с Ливерпулем. Каждый день был чудесен, и каждый день я понимал, что это реальность. Это просто сводило с ума».

Но работа еще не закончена. Как и Клопп, Гроннемарк придерживается мантры, что всегда можно стать лучше. Датчанин считает, что Ливерпуль может распоряжаться аутами еще эффективнее.

«Мы работаем над этим все время. Дело не только в технике. Нужно не только знать, как вбросить быстро – но и знать, когда вбросить быстро. Никогда нельзя сказать: «Окей, мы тренировались 18 месяцев, теперь можно остановиться». Нет, вы не прекращаете тренироваться. То же самое и с аутами».

«Я могу работать с Ливерпулем еще десять лет, и по-прежнему будет куда расти».

Гроннемарк, однако, желает большего. Он надеется, что наступит день, когда никто не будет насмехаться над важностью аутов. Он хочет улучшить Ливерпуль. Но на этом Томас не остановится.

«С точки зрения развлечения, вы не хотите, чтобы команда теряла мяч каждый раз, когда он у нее в ногах. То же самое и с аутами. Моя цель – не только сделать лучше клубы, с которыми я работаю, но и улучшить футбол в целом».

«Есть огромные просторы для улучшений. Я думаю, через два года ауты будут гораздо лучше и, надеюсь, мы больше будем наслаждаться ими. Уверен, что это будет касаться не только игроков и тренеров, но и болельщиков тоже».

И с этими словами Гроннемарк возвращается к работе. Ему еще предстоит проанализировать много вбрасываний.

Адам Бэйт, Sky Sports

МАГ НА ДВА ЧАСА | Наука и жизнь

Тамара Крюкова родилась и выросла во Владикавказе. Окончила факультет иностранных языков Северо-Осетинского госуниверситета. Работая переводчиком, много путешествовала. Провела несколько лет в странах Востока — Египте и Йемене. Из писем к своему пятилетнему сыну, с которым Тамаре пришлось на какое-то время расстаться, и родилась первая повесть-сказка, которая впоследствии вышла под названием «Тайна людей с двойными лицами».

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

‹

›

Открыть в полном размере

«Мои герои — личности довольно независимые и своенравные, — рассказывает писательница. — Подчас они действуют как им заблагорассудится, а вовсе не так, как я задумала, и тогда мне приходится прислушиваться к ним и менять сюжет. Но именно это и делает их живыми, и в общем-то мы ладим».

Автор книг «Сказки Дремучего леса», «Хрустальный ключ», «Гордячка», «Заклятие гномов», «Кубок чародея», «Алле-оп! или Тайна черного ящика», «Дом вверх дном», «Ровно в полночь по картонным часам», «Чудеса не понарошку», «Блестящая калоша с правой ноги», «Костя+Ника=» пользуется успехом и за границей. Ее книги переведены и изданы на немецком, венгерском, польском, чешском, словацком и других языках.

Недавно писательница завершила работу над повестью-сказкой «Маг на два часа». Эта повесть необычная. Действие происходит в удивительной стране Игрландии, где оживают каламбуры и где герои книги частенько попадают в непредсказуемые, комичные ситуации.

Небо будто прохудилось. Целую неделю, не переставая шел дождь. По обочинам дороги разлились широченные лужи. Казалось, дождь смыл с города все краски. Через заплаканные оконные стекла улица выглядела серой и унылой, и только яркие зонтики редких прохожих вносили в картину некоторое разнообразие. Мите вдруг придумалось, что это вовсе не зонты, а диковинные цветы дождензии, которые распускаются только в ливни, а в сухую погоду закрываются, точь-в-точь как одуванчики на ночь.

А потом его мысли перескочили к Фант-Азии.

«Хорошо бы там снова оказаться. Вот где наверняка в любую погоду весело», — размечтался он, прислушиваясь, как отец — писатель — ходит по кабинету из угла в угол. Это означало, что он думает. Наверное, писал папа гораздо быстрее, чем думал, потому что он часто ходил по комнате и размышлял.

«Скорей бы у папы наступил перерыв, тогда с ним можно будет в шахматы поиграть», — подумал Митя.

И тут шаги в папином кабинете стихли. Но вместо привычного стука клавиш клавиатуры компьютера Митя услышал, как папа рвет бумагу. В надежде, что на сегодня работа закончена, Митя на цыпочках прошел к кабинету, осторожно приоткрыл дверь и увидел, что папа бросает порванные листы в корзину для бумаг.

Почуяв неладное, с кухни пришла мама.

— Что ты делаешь?!

— То, что должен был сделать давно: выбрасываю всю эту чушь.

Папа разорвал еще несколько листов на мелкие клочки и подбросил их вверх. Бумажные хлопья грустно закружили в воздухе, медленно оседая на пол.

— Да объясни же наконец, что произошло? — остановила его мама и, обняв, отвела подальше от письменного стола.

Папа опустился в кресло и, подперев голову руками, печально произнес:

— Ничего особенного. Просто сегодня я понял, что моя книга никуда не годится.

— А по-моему, получается очень даже неплохо. Просто ты устал. Отложи ее ненадолго, и завтра все увидишь в другом свете, — возразила мама.

— Бесполезно. Я уже в который раз ее переделываю, но не представляю, как заставить рукопись «заиграть», — покачал головой папа.

Митя очень любил своего папу и был бы рад помочь ему, но тоже не представлял, как рукопись может «играть».

«Может взять краски и нарисовать картинки?» — подумал Митя.

И тут его осенило: если рукопись и может «заиграть», то только в Игрландии!

Он тотчас побежал в свою комнату, достал из книжного шкафа старенький географический атлас и принялся его листать. Ага! Вот, что он искал: Шотландия!

«Конечно же, в название государства закралась опечатка. На самом деле это Шутландия», — решил Митя. Он повел пальцем дальше и вскоре наткнулся на Ирландию. Сомнений не оставалось: никакая это не Ирландия, а самая настоящая Игрландия. Обрадованный этим открытием, Митя побежал в кабинет.

— Папа, тебе нужно побывать в Игрландии. Там и твоя рукопись тоже заиграет!

— Митя, ты неисправимый выдумщик! — Мама ласково взъерошила его волосы.

— Ничего не выдумщик. Посмотрите, эти страны даже в атласе есть. Только я опечатки исправил, — Митя с гордостью показал страницу, на которой значились Шутландия и Игрландия.

— Как же туда попасть? — грустно улыбнулся папа.

— Очень просто! — ответил Митя, доставая из шкафа коробку из-под маминых туфель, в которой хранил свои сокровища. Порывшись, он нашел три копейки и протянул их отцу.

— Это три копейки в переносном смысле. Монета переносит всех желающих в волшебную страну. Ее надо подбросить и раскружить. Три копейки как раз на нас троих, — убеждал Митя родителей и вдруг осекся: — Ой, только не знаю, как мы попадем обратно.

— Значит, путешествие отменяется, — сказала мама.

И тут Митя совершил самый самоотверженный поступок в своей жизни. Он вручил монету отцу и сказал:

— Пускай папа туда один отправится. Мне ни чуточки не жалко.

Конечно, ему было жаль, что сам он не побывает в любимой Фант-Азии и не встретится с магистром чароделия Авосей. Но ему очень хотелось, чтобы рукопись папы «заиграла». Впрочем, отец не спешил воспользоваться его щедрым подарком. Он вложил монету в Митину ладонь и сказал:

— Ты открыл эту страну, тебе туда дорога и открыта.

— Да уж, великий путешественник. За три копейки вокруг света, — пошутила мама.

— Вы мне не верите, — вздохнул Митя.

— Верим. Только в Игрландию отправишься как-нибудь в другой раз, а сегодня мы поедем на дачу, — заявила мама.

При этом папа от удивления откинулся на спинку дивана и покачал головой:

— В такую погоду?!

— Именно в такую погоду лучше всего собирать грибы! — энергично сказала мама тоном, не терпящим возражений. — А ты никогда не находишь времени для отдыха. Надо же когда-нибудь развеяться. Давно пришло время, — при этом мама подмигнула Мите.

Митю словно жаром обдало. Когда в прошлый раз он прощался с магистром чароделия Авосей, тот ему сказал: «Увидимся, когда ВРЕМЯ ПРИДЕТ».

Митя так долго ждал этого момента, и вот — на тебе. Время умудрилось прийти так незаметно, что Митя даже растерялся.

— Мама, а откуда ты знаешь, что ВРЕМЯ ПРИШЛО?

— Вижу, — улыбнулась она.

Вот это да! Значит, мама и правда видит то, чего не видят другие. Сам-то он никакого Времени не видел, и если б не мама, ни за что не заметил бы, что оно пришло. Вчера мама сказала, что видит Митю насквозь. Интересно, каким именно: цветным, как в медицинской книжке про строение человека, или же черно-белым скелетом, как на рентгене. Он хотел спросить, но мама уже занялась сборами, а Митя побежал сообщить важную новость своему любимому плюшевому львенку Мефодию, с которым в прошлый раз путешествовал по Шутландии.

ПРИГЛАШЕНИЕ

Вообще-то Митя давно уже не играл с мягкими игрушками, но плюшевый львенок Мефодий — совсем другое дело. Им довелось вместе пережить много приключений в волшебной стране, и теперь Митя считал, что отправиться без друга в новое путешествие было бы нечестно.

— Мефодий, больше тебе не придется скучать. Сегодня такое случилось! ВРЕМЯ ПРИШЛО!

Львенок молчал. То ли он сильно обиделся, что Митя так надолго забыл про него, то ли из принципа не желал разговаривать, пока они не попадут в Игрландию. Митя решил не настаивать, но посоветоваться все же не мешало. Он повертел в пальцах три копейки и спросил:

— Как ты думаешь? Лучше отправиться в Игрландию прямо сейчас или подождать, пока не приедем на дачу?

Но ответ пришел сам собой. Мама просила его поторопиться.

Сидя в машине, Митя думал, как ему повезло, что он еще не успел перенестись в Фант-Азию. Родители бы страшно разволновались, если бы обнаружили, что он исчез. В конце концов, уж если время пришло, то ему обязательно представится возможность отправиться в путешествие. Папа прервал его размышления, притормозив машину возле магазина.

— Вот это да! Замки всех видов и моделей, — удивленно прочитал Митя вслух надпись в витрине.

— Не замки, а замки, — поправила его мама. — У нас на даче заедает ключ. Надо поменять замок.

— Подождите меня. Я скоро, — сказал папа, вылезая из машины.

— А можно я с тобой? — попросил Митя и, схватив Мефодия, вприпрыжку припустил следом.

Но в магазине не было ничего интересного. На полках, стеллажах и в стеклянных витринах лежали всевозможные замки, ключи и штуковины, которые начинают сигналить, если забираются воры. Возле стены в ожидании, когда их купят и навесят, притулились двери на любой вкус.

Пока папа выбирал замок, Митя прошелся мимо дверного строя, придумывая, какая в каком доме станет жить. Так он дошел до двери, которая в отличие от своих подружек не стояла, прислоненная к стене, а была, как и полагается, вделана в дверной проем. На ней красовалась старинного вида медная ручка в виде льва с кольцом во рту, а наверху был приклеен ценник. Кто-то оторвал цену, и теперь на бумаге осталась лишь надпись «Замок фигурный». Митя просто из любопытства посмотрел в замочную скважину.

— Чего жаглядываешь? Ешли пришел — жаходи, — услышал он вдруг.

Митя отпрянул от двери и оглянулся. Продавец разговаривал с папой в другом конце торгового зала, да и посетителей поблизости не было. Митя пригляделся к Мефодию, ведь были времена, когда плюшевый львенок разговаривал ничуть не хуже людей. Но на этот раз Мефодий молчал. Митя посмотрел на дверцу и не нашел в ней ничего примечательного, потрогал медную морду. И тут лев недовольно проворчал:

— Я приглашал тебя жаходить, а не хватать меня жа нос, невошпитанный мальчишка, — говорить ему было трудно из-за кольца во рту.

Митя был так ошарашен, что даже не нашелся, что ответить. Вместо этого он молча толкнул дверцу, но она оказалась заперта.

— Я бы зашел, но тут закрыто, — сказал он.

— Понятное дело, жакрыто. Не жадаром же тебя пушкать. Плати жа вход.

Митя, спохватившись, вытащил из кармана три копейки. — Этого хватит?

— Ш лихвой, — согласился медный лев.

— А как платить? — поинтересовался Митя, подозревая, что вряд ли ему придется нести монету в кассу.

— Опушти монету в жамочную шкважину, — приказал лев, — и потяни жа кольцо.

Митя услышал, как монета звякнула по ту сторону двери, и осторожно потянул за кольцо. Дверца приоткрылась ровно настолько, чтобы он мог проскользнуть за нее.

ЗАМОК

К своему удивлению, Митя обнаружил, что очутился на улице. Вернее, даже не на улице, а на площадке, рядом с которой находился ров, наполненный водой. Дождь и непогода остались по ту сторону двери. Здесь же ярко светило солнце, и в лазурном небе не было ни облачка. По ту сторону рва возвышался… У Мити захватило дух от удивления и восторга. И не мудрено. Он протер глаза, чтобы убедиться, что все это ему не грезится, и в самом деле увидел, что по ту сторону рва стоял настоящий замок с фигурными башенками и зарешеченными окошками. Его окружали толстенные зубчатые стены с узкими бойницами.

— Ну и ну! Настоящий замок! — воскликнул Митя.

— А что же, по-твоему, еще должно быть?- вдруг отчетливо проговорил Мефодий.

— Вот здорово! Ты опять заговорил, — обрадовался Митя.

— Что значит «опять заговорил»? Может быть, это ты опять меня услышал, — уточнил Мефодий.

— Какая разница. Главное, мы снова попали в Фант-Азию. Интересно, а откуда здесь взялся з?мок? — задумался Митя.

— Ты ведь сам прочитал на магазине «З?мки всех видов и моделей», — сказал Мефодий.

— А папа сказал, что там продаются только замки.

— Это потому, что каждый получает от жизни то, что хочет, — глубокомысленно заметил Мефодий.

— Ничего, сейчас я папе докажу, что был прав, — обрадовался Митя, повернулся, чтобы привести сюда отца, и застыл на месте. Где была дверь, торчал покосившийся столб, на котором была прибита дощечка с надписью «Добро пожаловать сюда».

И тут Мите в голову пришла совсем неприятная мысль: с минуты на минуту папа спохватится, что он исчез. Мите стало не по себе.

— Ой-ой-ой, где же дверь? — озадаченно проговорил он.

— Какая дверь? — поинтересовался Мефодий.

— Та, куда я бросил монету.

— Наверное, перекочевала в другое место.

— Как же так! Что теперь делать? — испугался Митя.

— Не знаю. Я всегда говорил, что если бросаться деньгами, то ничего хорошего из этого не выйдет, — назидательно заявил Мефодий.

— А как же еще, по-твоему, попасть в Фант-Азию? Можно подумать, ты совсем не рад, что мы здесь оказались, — обиделся Митя.

— Если ты так рад, что сюда попал, то зачем сразу возвращаться? — буркнул Мефодий.

Прав был Мефодий или нет, Митя не мог сразу сказать. Для начала он решил отыскать волшебную монетку, без которой домой все равно не попасть. Митя опустился на колени и стал тщательно обшаривать траву.

В это время Мефодий решал важную проблему: занимаются ли настоящие львы, к которым он себя относил, поисками или это делают только собаки? Он еще не успел найти решение трудной задачи, когда Митя обнаружил двухкопеечную монету. В первый момент он подумал, что это не его денежка, но вовремя вспомнил, что с каждым путешествием монета уменьшается: это была плата за проезд, — после чего он решился подобрать блестящий кружочек и почувствовал себя намного увереннее. А уж когда он вспомнил, что время в Шутландии, а значит, и в Игрландии течет совсем иначе, вовсе повеселел.

— А теперь надо выяснить, куда мы попали. Жалко, не у кого спросить, — сказал Митя бодрым голосом путешественника, готового к приключениям.

— А чего тут спрррашивать, на столбе прредельно ясно написано «Добррро пожаловать сюда», — услышали они.

Митя поднял глаза и увидел на дощечке с надписью Сороку.

— А где именно находится это «сюда»?

— Здесь, — коротко пояснила Сорока. Такое объяснение мало что проясняло, поэтому Митя спросил:

— А как это «здесь» называется?

— Все зависит от того, зачем вы сюда прритащились.

Это был очень трудный вопрос. Митя задумался, а потом сказал:

— Мама говорит, что папа видит все в мрачном свете, поэтому у него рукопись не может заиграть, и он ужасно расстраивается, — ответил Митя. — И мне захотелось помочь ему.

— Это потому, что взрослые перестают играть, — вставил Мефодий.

— Значит, ты попал куда надо, — кивнула Сорока и указала клювом на другую сторону таблички.

Митя обошел столб и прочитал: «Добро пожаловать в Игрландию».

— Зд?рово! Я как раз сюда и хотел! — обрадовался Митя. — А ты, случайно, не знаешь, как заставить рукопись заиграть?

— Насчет ррукописи не скажу. Но что бывает игрра слов — это я точно где-то слышала. Походи, может, где и найдешь эту игру, — посоветовала Сорока.

— Спасибо, — поблагодарил ее Митя.

— «Спасибом» сыт не будешь. Попррошу оплатить спрравку, — строго сказала белобокая советчица.

— У меня нет ничего, кроме двух копеек.

— Вот и отдай одну мне, — попросила Сорока.

— Не могу. Тогда мне не попасть домой, — растерялся Митя.

— Чтобы веррнуться, тебе хватит и одной копейки, — заявила Сорока.

— Ничего не получится. Монета ведь одна, — объяснил Митя.

— Не врри, сам только что сказал, что у тебя две копейки.

— Копейки две, а монета одна.

В доказательство Митя доверчиво открыл ладонь с денежкой.

Стоило Сороке увидеть блестящий кружочек, как она без лишних раздумий схватила его клювом и полетела прочь. Митя с Мефодием кинулись за воровкой, но та, сделав крутой вираж, взмыла надо рвом. Львенок едва успел затормозить всеми четырьмя плюшевыми лапками, чтобы не свалиться в воду.

— Все. Теперь точно нет выхода, — обреченно сказал Митя.

— Ничего, зато есть вход, а это уже немало, — философски заметил Мефодий, указывая на ворота в замок.

В этом было зерно истины. Во всяком случае, сидеть без дела и горевать — значило попусту тратить драгоценное время. Львенок первым шагнул на подъемный мост, перекинутый через ров к воротам замка.

Легкий ветер развевал яркие стяги, реявшие на шпилях башен, и в солнечных лучах замок казался необычайно красочным. Он выглядел именно так, как Митя хотел нарисовать картинки к будущей книге папы. Вот почему он, больше не мешкая, тоже ступил на мост.

ДОРОГА ЖЕЛАНИЙ

Судя по всему, в замке не ждали гостей: мост был поднят. Митя попробовал докричаться до обитателей замка, но напрасно. Друзья огляделись в надежде найти кнопку звонка, и тут их внимание привлекли две дорожки, очень похожие на садовые. На одной стрелке, стоявшей рядом, было выведено: ТУДА. На другой значилось: ОТТУДА, а посередине высился указатель с заманчивой надписью: ДОРОГА ЖЕЛАНИЙ.

Дорожки были усыпаны разноцветным гравием, похожим на мелкие леденцы с красивым названием «монпансье». Митя нагнулся, чтобы рассмотреть их поближе, попробовал один камешек на вкус и убедился, что так оно и было на самом деле: под ногами шуршали карамельки.

— Ну и ну! Леденцовая дорога! — воскликнул Митя.

Не теряя времени даром, он сунул в карман пригоршню конфет и собирался набрать еще, но передумал. Какой смысл набивать карманы, если леденцов сколько угодно валяется под ногами! Мефодий для важности обнюхал карамельки, но, как и подобает настоящим львам, к ним не притронулся.

— Ну и что мы теперь будем делать? — спросил он.

— Пойдем туда и обратно по дороге желаний. Может, к тому времени, когда мы вернемся, ворота откроют.

— Туда и обратно пройти каждый может. А интересно, если сразу пойти обратно, то можно ли попасть туда? — задумчиво произнес львенок и пытливо уставился на Митю.

Из всех знакомых Мефодия Митя, несомненно, был самым ученым, потому что мог ответить почти на все вопросы на свете, кроме тех, на которые мог ответить только его папа. Однако задачка оказалась непростой даже для такого умного человека, и Митя решил для начала все проверить на опыте.

Путешественники ступили на тропку с указателем ОБРАТНО, но из этого ничего не получилось. Стрелки незаметно поменялись местами, и друзья вновь оказались на дороге ТУДА. Они снова попробовали поменять дорогу — с тем же результатом.

— Ничего не поделаешь. Чтобы вернуться, надо сначала уйти, — решил Митя.

Они с Мефодием зашагали прочь от замка, но не тут-то было. Дорожка заскользила под ногами в обратную сторону, так что идущие, как ни старались, все равно оставались на месте. Митя прибавил ходу. Дорожка тоже двинулась быстрее. Тогда Митя побежал. Мефодий изо всех сил перебирал коротенькими лапками, стараясь поспеть за Митей, но дорожка понеслась с такой скоростью, что он отстал и едва не соскользнул прямо в ров с водой. Хорошо еще, что Митя вовремя подхватил его за шкирку. Обескураженные путники остановились, и в тот же миг упрямая дорожка застыла на месте.

— По-моему, это самая вредная дорога на свете, — проворчал Мефодий.

— Да уж. Эта Игрландия мне совсем не нравится, — кивнул Митя. — Понастроили замков, в которые не пускают, и дорожек, по которым никуда нельзя пройти. Жалко, что с нами нет Авоси, он наверняка подсказал бы, как укротить эту противную тропку. Вот бы увидеть его хотя бы одним глазком.

Стоило ему это произнести, как они услышали знакомый голос:

— Стой, кто идет! Вы кто такие?

Митя огляделся, но Авоси не увидел. К тому же его задел столь холодный прием, и он ответил сердито:

— Это же мы! Выйди и посмотри.

— Вот именно, — серьезно поддакнул львенок. — Что толку с тобой в прятки играть? Как говорится: легче один раз обидеть, чем сто раз услышать.

— Закройте один глаз, — скомандовал магистр чароделия, а это был именно он.

Митя не знал, что у Авоси на уме, но на всякий случай решил не перечить и зажмурил один глаз. Мефодий мучительно размышлял, нужно ли ему последовать Митиному примеру, или тогда получится, будто они закрыли два глаза. Он еще не успел додумать эту мысль до конца, как вдруг, откуда ни возьмись, появился Авося и, придирчиво оглядев друзей с ног до головы, кивнул:

— Так и есть. Это вы.

— Можно подумать, ты совсем не рад нас видеть, — с укором произнес Митя.

— Нельзя! Так думать нельзя ни в коем случае! Я всегда говорил, что, если слишком много думать, от этого получается сплошная путаница, — возразил Авося.

И тут Митя заметил очень странную вещь, которая его совсем не обрадовала: он не мог открыть второй глаз.

— Ой! — крикнул Митя. — Ой-ой-ой! У меня глаз не открывается.

— Ты ведь сам хотел видеть меня «хоть одним глазком», — напомнил Авося.

— Ну я же не так хотел, а совсем по-другому.

— Тогда и желать надо было по-другому.

— Я хочу смотреть в оба, — поспешно исправился Митя.

Его желание незамедлительно исполнилось.

— Ну, теперь, когда вы наконец-то изволили явиться, можно отправляться в путь, — скомандовал Авося.

— Мы пробовали, но из этого ничего не получается. У этой дороги ужасный характер. Она то и дело убегает назад, и сколько не идешь, все равно остаешься на месте.

— Никто и не говорил, что пройти по дороге желаний легко, — заметил Авося. — Она начинает действовать только после того, как произнесешь первое желание.

— А потом?

— Потом доставляет куда хочешь.

На словах все звучало так заманчиво, что лучше не бывает.

— Вот это да! — обрадовался Митя. — Значит, тут можно пожелать что угодно?

— Конечно.

— Даже игрушечную железную дорогу с настоящими паровозиками и станциями? — засомневался Митя.

— Этого я тебе точно не скажу, — пожал плечами Авося. — Но я знаю, что дорожка выполняет только стоящие желания.

— Но железная дорога очень даже стоящая, — заверил Митя. — Она такая стоящая, что мне ее все равно никогда не купят, и просить бесполезно.

Беседуя, друзья потопали по леденцовой дорожке. На этот раз она чинно лежала под ногами, позволяя себе разве что изредка петлять, чтобы не было скучно. Скоро дорожка нырнула в березовую рощу. Деревья стояли группками и тихонько шелестели, обсуждая прохожих на своем лиственном языке. «Интересно, — подумал Митя, — березы, дубы и клены говорят на одном языке или у каждого из них свой. Если так, то для берез кленовый язык должен быть иностранным?»

Он не успел довести эти научные размышления до конца, потому что его внимание привлек шум в кустах. Митя остановился, с любопытством раздвинул ветки и застыл в изумлении. Тропинка сворачивала на поляну, по которой тянулись крошечные рельсы. Они поблескивали на солнце, и от этого казалось, будто кулижка заткана серебристой паутиной.

— Железная дорога! — изумился Митя. Мефодия появление новой игрушки вовсе не обрадовало. Хоть он и чувствовал себя настоящим, в нем заговорила ревность. И не без основания. Он знал, что Митя давно мечтал о железной дороге.

— Подумаешь, дорога. Это вовсе не интересно, — поморщился львенок.

Но Митя не разделял его мнения.

— Я обязательно должен на нее посмотреть, — загорелся он.

— Конечно, это ведь твоя дорога. Можешь вообще забрать ее с собой, — сказал Авося так, как будто получить железную дорогу было самым обычным делом.

Львенок, насупившись, отошел в сторону. А Митя был так рад подарку, что даже не заметил этого.

Авося пошел, было, за ним, но, увидев, что Мефодий понурил голову, вернулся и бодро сказал:

— Что будем делать, пока Митя занят со своей дорогой?

— А разве ты не пойдешь смотреть на эту груду железа? — мрачно спросил Мефодий.

— Вот еще! Чего я там не видел. Лучше я останусь с тобой.

— Спасибо. Ты настоящий друг, не то, что некоторые, которым ни до кого нет дела, — вздохнул Мефодий.

Такую большую железную дорогу Митя видел лишь один раз в жизни, когда они с папой ходили на выставку. Но здешняя дорога выглядела даже интереснее. Вдоль нее располагались пластмассовые деревья, стояли елочки высотой с ладонь. Здания и вокзалы были выстроены из крошечных кирпичиков, а крыши покрыты красной черепицей размером не больше рыбьих чешуек. Через ручей (который рядом с игрушечной дорогой казался полноводной рекой) перекинулся мост. Митя присел на корточки, чтобы все получше рассмотреть.

Неожиданно раздался пронзительный свисток. Митя обернулся и увидел, что прямо на него, отчаянно сигналя, по рельсам мчится состав. К счастью, машинист успел вовремя затормозить, и паровоз, отдуваясь, как после быстрого бега, остановился.

Из кабины тотчас выскочил машинист, а из вагонов высыпали пассажиры. Все шумели, галдели и кричали. Публика собралась довольно странная. Машинистом оказался красивый жук по имени Бронзовка. В фуражке с медной бляхой он выглядел весьма внушительно. Его форма отливала на солнце то синим, то зеленым перламутром. Пассажиры представляли собой очень пеструю толпу. Кого тут только не было: бабочки, жуки, тараканы и букашки. Разряженные в пух и прах, они тащили в лапках кто сумку, кто саквояж, а кто и рюкзак. Митя застыл на месте, чтобы ненароком никого не раздавить.

— Интересно, откуда тут взялась эта гора? — озадаченно почесал затылок машинист.

— Понятия не имею. Когда мы здесь проезжали в прошлый раз, ничего такого не наблюдалось, — сказал его помощник Таракан и, сдвинув кепку на затылок, задрал голову, чтобы получше разглядеть неожиданное препятствие.

— Безобразие! Я буду жаловаться! Если у нас просто так, за здорово живешь, станут возникать горы, то ни о каком порядке не может быть и речи, — возмутился солидный жук по фамилии Майский.

Судя по цилиндру и дипломату, который он сжимал в лапке, жук был очень важным господином. Он достал из жилетного кармана часы и недовольно поглядел на циферблат, чтобы показать, что у него каждая минута на счету и он не намерен напрасно тратить время.

— А я обож-ж-жаю перемены. Без них было бы уж-ж-асно скучно, — возразила Оса в облегающем платье, которое подчеркивало ее тонкую талию, и кокетливо подхватила жука под руку.

— По-моему, наука должна изучить это явление, — заунывным голосом предложил местный ученый Книжный Червь.

Он не успел приступить к изучению, потому что у Мити затекла нога, и, чтобы размяться, он пошевелился.

— Кошмар! — завопила бабочка со зловещим именем Мертвая Голова. — Так я и знала, что хорошим это не кончится! Спасайся кто может! Горотрясение!

Все, как по команде, ринулись прочь: кто летел, кто полз, кто бежал. Машинист проворно спрятался в кабине паровоза. Майский жук, забыв про солидность, тяжело поднялся в воздух и, отлетев на безопасное расстояние, приземлился на лист мать-и-мачехи.

— Будьте муж-ж-жественным, — укоризненно прожужжала Оса, едва поспевая за своим спутником, но жук предпочел мужеству осторожность.

Увидев, какой поднялся переполох, Митя пожалел, что напугал насекомый народец, и старался больше не шевелиться, однако это оказалось не так-то легко. Обнаружилось, что среди пассажиров нашлись смельчаки. Здоровенный слепень подлетел к Мите и стал выбирать место для посадки на нос. Мите не оставалось ничего другого, как отмахнуться. Слепень отлетел и, усевшись на крыше вагона, громко крикнул:

— Эй вы все! Не бойтесь! Это вовсе не горотрясение!

Публика недоверчиво повылезала из укрытий и стала потихоньку стекаться назад.

— А что же это такое? Что происходит? — на разные лады спрашивали друг у друга жучки, паучки и бабочки.

— Ужас, вот что это такое, — мрачно изрекла Мертвая Голова, кутаясь в плащ с вышитым на спине черепом.

Ее никто не слушал. Все внимание обратилось к храбрецу Слепню.

— Это не может быть горотрясением, потому что перед нами не гора, — произнес он в звенящей тишине и, выдержав паузу, повторил: — Это не гора, а туша.

— Вовсе я не туша. Я очень даже худенький, — не выдержал Митя, да и кто бы на его месте не обиделся, если бы его так обозвали.

— Ой! Она еще и разговаривает! — забеспокоились в толпе.

— Страсть-то какая! — прошептала Мертвая Голова.

— Не беспокойтесь, мамаша, сейчас мы с этой тушей разберемся. Я ей быстро шкуру продырявлю. Как говорится, комар носу не подточит, — пропищал Комар гусарского вида и молодцевато выхватил из ножен шпагу.

— Это невежливо. Я ведь вам ничего плохого не сделал, — возмутился Митя.

Машинист Бронзовка, подталкиваемый пассажирами, выступил вперед, откашлялся и произнес:

— Если ты не злодей, то что здесь делаешь? И зачем явился нам досаждать?

— Я и не думал, что вас встречу. Просто я шел по дороге желаний и захотел железную дорогу. Вот она и появилась. Так что выходит, что она моя, — пояснил Митя.

Его слова привели всех в замешательство. Первым в себя пришел Майский жук.

— Позволь поинтересоваться, что ты намереваешься с ней делать? — спросил он.

— Возьму домой. Конечно, если ее можно упаковать.

Машинист Бронзовка, раскинув лапки, загородил собой паровоз, словно собирался защитить его собственной грудью, и расстроенно проговорил:

— Как же так?! Ведь это и наша железная дорога.

— Вот именно! — хором подхватили остальные.

— Надо посмотреть, что по этому поводу написано в законе, — назидательно произнес Книжный Червь.

— Что там смотреть законы! А то вы не знаете, что для людей наши законы не писаны, — сердито воскликнул Слепень.

— По-моему, надо посовещаться, — предложил Майский жук.

— Это еще зачем? Мы же не совы, чтобы СОВЕщаться, — задиристо пискнул Комар.

— Может, обменяемся мнениями? — скромно вставила Моль.

— Вот еще! — презрительно фыркнула красотка Оса. — Глянь на себя со стороны. Неужели я буду меняться с тобой своим мнением.

— И все-таки, для нашего же блага, нам надо прийти к какому-нибудь решению, — сказал Бронзовка.

Вся братия сбилась в кучу и начала с жаром спорить. Митя растерялся. Отказываться от железной дороги было жалко, ведь другого такого случая не представится. Но и забрать ее, оставив насекомых без транспорта, было нехорошо, потому что, по справедливости, дорога принадлежала не только ему. Пока он решал, как поступить, совещание закончилось. Споры утихли, и Майский жук, откашлявшись, зычным голосом произнес:

— В процессе обсуждения у нас возникло несколько вопросов. Где ты собираешься разместить железную дорогу?

— В квартире.

Митя приободрился: судя по началу разговора, местные жители не возражали, чтобы он забрал игрушку с собой.

— А кухня у вас хорошая? — выкрикнули из толпы тараканы в коричневых комбинезонах мастеровых.

— Нормальная, — ответил Митя, недоумевая, при чем здесь кухня.

— А гардероб? — едва слышным голосом поинтересовалась скромница Моль.

— Гардероб как гардероб. Что в нем может быть хорошего? — пожал плечами Митя.

— Как что? Шерстяных вещей много? — допытывалась Моль.

— Хватает. Мама вообще синтетику не любит.

— А как насчет мягкой мебели? Диванов, кресел и тому подобного? — нестройным хором пропищали клопы.

— Диваны и кресла у нас мягкие, — кивнул Митя и добавил: — Только прыгать на них не разрешается.

— А со сладостями как? Варит ли твоя мама дж-ж-жемы и варенье? — спросила Оса.

— Еще бы! Очень вкусные. Она вообще хорошо готовит, — похвалился Митя.

— Нам это подходит! — хором закричали тараканы, мухи, Моль, Оса и вся прочая мелюзга, а, когда они стихли, машинист Бронзовка подвел итог:

— Что ж, в таком случае мы согласны переехать к тебе.

— Как?! Все?! — удивился Митя, с сомнением оглядев публику.

— Ну конечно. Можешь радоваться, — зычно крикнули тараканы, по-военному встав в строй.

Митя был в замешательстве. Он очень сомневался, что мама обрадуется, если он притащит в дом тараканов, не говоря уже о клопах и прочей живности. Но с другой стороны, отнять у насекомых железную дорогу, когда они так любезно согласились делить ее, нечестно. Пока Митя размышлял, на поляну через заросли кустов продрался Авося.

— Что ты так долго возишься? Разве ты еще не упаковал свою дорогу? — удивился он.

— Я вообще не знаю, стоит ли забирать ее с собой? — вздохнул Митя.

— Почему? Разве она тебе не нравится?

— Нравится, но вряд ли родители обрадуются, если я притащу ее вместе со всеми пассажирами, — признался Митя.

Из зарослей высунулась мордочка Мефодия.

— Значит, ты не променяешь меня на эти железки? — осторожно поинтересовался он.

— Конечно, нет! Как ты мог такое подумать!

— Я и не думал. Конечно, настоящий лев куда лучше. Никакого сравнения, — сказал Мефодий и лизнул Митю в щеку фетровым язычком.

(Продолжение следует.)

Бухаринско-троцкистский процесс



	Бухаринско-троцкистский процесс
1938 г.	ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
 XPOHOC ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ ФОРУМ ХРОНОСА НОВОСТИ ХРОНОСА БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА ЭТНОНИМЫ РЕЛИГИИ МИРА СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ КАРТА САЙТА АВТОРЫ ХРОНОСА Родственные проекты: РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ ПРАВИТЕЛИ МИРА ВОЙНА 1812 ГОДА ПЕРВАЯ МИРОВАЯ СЛАВЯНСТВО ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ АПСУАРА РУССКОЕ ПОЛЕ	Бухаринско-троцкистского процесса 2 — 12 марта 1938 г. Утреннее заседание 12 марта 1938 года Комендант суда. Суд идет, прошу встать. Председательствующий. Садитесь, пожалуйста. Заседание продолжается. Последнее слово имеет подсудимый Иванов. Иванов. Граждане судьи! В моем последнем слове я хочу сказать суду, что я со всей искренностью и до конца раскрыл историю преступной своей борьбы против партии и Советской власти, советского народа. Я ничего не утаил, ничего не спрятал ни в части моей контрреволюционной изменнической деятельности, ни в части деятельности «право-троцкистского блока», активным участником которого я был. Я отказался от защитительного слова потому, что признаю полностью и больно чувствую свою тяжкую вину перед Советской страной, и мне нечего сказать в свою защиту. Единственное, что меня поддерживало в эти тяжелые дни, в дни всенародного моего позора, это-мысль о том, что я, наконец, порвал с этим связывавшим меня проклятым и преступным моим прошлым, порвал бесповоротно, ушел от него. Когда меня втянули в преступное дело провокации, я был мальчишкой, без всякого жизненного опыта и закалки. Перед лицом первого испытания я не выдержал, струсил, сделал первый шаг измены, затем пошел по наклонной, и меня засосала тина предательства, а у предательства своя логика, и его власть над собою я особенно сильно почувствовал после Октября. Было бы неправдой и ненужным преувеличением, если бы я сказал, что я совсем не сочувствовал Октябрьской революции, не принимал ее. Сила пролетарской партии, сила революции такова, что человек, близкий своим жизненным положением к рабочему классу, — а я был таковым, — испытывает ее воздействие даже в той роли, в которой я находился до победы рабочего класса. В период Октября я чувствовал и радость, и страх: радость — вместе с победившими массами, страх-перед угрозой разоблачения. Я должен сказать, что у меня и тогда не хватило мужества прийти, и открыто заявить о своем предательстве. И то, что я этого не сделал, было, как это явствует из всей моей последующей истории, определяющим. Чем дальше шло время, тем больше я походил на человека, сброшенного в воду с грузом на ногах, человека, страстно желающего выплыть, в то время как груз его тянет непрестанно на дно, и этим-то дном явились «левые коммунисты», а затем включение меня Бухариным в ряды организации правых. Я считал, что с меня будет снята угроза разоблачения моей провокаторской деятельности лишь в том случае, если восстановится власть капитализма. Это постоянно толкало меня на поиски враждебных реставраторских сил для того, чтобы примкнуть к ним. Я искал людей, которые хотят того же, чего и я, хотят буржуазных порядков. Я искал и нашел этих людей в организации правых. Понятно поэтому, что я сочувствовал всем действиям и выступлениям правых и Бухарина, имевшего со мной антисоветские связи как лидер «левых коммунистов». Не стоило никакого труда привлечь меня в 1928 году в ряды организации правых. Все дальнейшее же развитие моей антисоветской деятельности шло уже под влиянием Бухарина, который переводил меня со ступеньки на ступеньку по пути преступления. По заданию Бухарина я в 1928 году пытался организовать кулацкую повстанческую «вандею» на Северном Кавказе. В 1932 году, по его же установкам, я включился в восстание по свержению Советской власти на том же Северном Кавказе, где я в то время работал. В 1934 году он, Бухарин, говорит со мной о необходимости поражения в войне, о необходимости ориентироваться на агрессивные фашистские страны, в первую очередь -на Германию и Японию. В соответствии с этим, группа правых в Северном крае, под моим руководством, развертывает террористическую, диверсионную и шпионскую деятельность. После всего этого странно было слышать здесь заявление Бухарина о том, что он будто бы лишь «чистый теоретик» и занимается только проблематикой и «идеологией». Ломаного гроша, граждане судьи, не стоило бы мое разоружение и раскаяние, если бы я в последнем своем слове не выступил против этой вопиющей неправды. По Бухарину получается, что в организации правых были чистые, в кавычках, теоретики, лидеры, не отвечающие за конкретные преступления, занимающиеся тонким, благородным, в кавычках, делом-идеологией, и, с другой стороны, были грязные практики, от которых вся порча, которые за все отвечают, которые-де и ставят перед Бухариным конкретные вопросы о терроре, вредительстве, диверсии и шпионаже, а он, мол, Бухарин, только лишь слушает и молчит. Только в процессах контрреволюционеров возможна такая вещь, когда руководители переносят ответственность на практиков, уклоняясь от нее сами. Да, я делал чудовищные преступления, я за них отвечаю. Но я их делал вместе с Бухариным, и отвечать мы должны вместе. Впрочем, о какой идеологии может идти здесь речь? Ненависть к Советской власти и партии, клевета на ее руководство,-вот и вся наша идеология. Именно потому, что я несу как активный участник ответственность не только за свои действия, но и за деятельность всей организации правых, я, граждане судьи, должен твердо и ясно заявить: Бухарин здесь не все сказал, он скрыл многие нити и связи, пытался уклониться от ответственности за тяжкое свое преступление. Не идеологом был у нас Бухарин. Мы, заговорщики, в идеологах не нуждались. Бухарин был организатором правых заговорщиков, он подбирал и расставлял людей, давал задания и требовал отчета. Бухарин был инициатором практики террора, вредительства, диверсий и всей системы пораженческих мероприятий, он был основным руководителем шпионской деятельности и держал в своих руках концы решающих связей с разведками фашистских стран. Так, и только так я его знаю, так я воспринимал его, как впрочем, воспринимали его и все другие члены организации. Бухарин такими же приемами и методами руководил организацией правых, какими Троцкий руководил всем «право-троцкистским блоком». Почему Бухарин не договаривает всей правды,-у меня возникает этот вопрос и он не может у меня не возникнуть,-когда мы перед народом несем ответственность за наши тягчайшие, невиданные в истории революционного рабочего движения преступления? Потому Бухарин не договаривает, я думаю, здесь всей правды, что он в течение всех лет революции боролся с ней и сегодня продолжает оставаться врагом, потому, что он хочет сохранить те остатки враждебных сил, которые еще прячутся в своих норах. Я, как человек, хотя и не принадлежавший к центральному ядру руководства правых, но бывший активным заговорщиком и хорошо знающий Бухарина, считаю своей обязанностью здесь заявить: после краха наших расчетов на кулацкое восстание, единственной нашей надеждой остались упования на поражение Советского Союза в войне. В своих показаниях мне не удалось достаточно выпукло выявить, как глубоко вошло пораженчество в плоть и кровь нашей организации. Нужно подчеркнуть, что мы, члены «право-троцкистского блока», срослись с мыслью о пораженчестве так же крепко, как и с двурушничеством, пораженчество, так же как и двурушничество, вошло буквально в психологию каждого из нас. Где бы я ни встречался с членом нашей организации, непременно заводились разговоры о том, что непременно война начнется в ближайшее время, что подготавливаемый нами разгром Советского Союза в корне изменит наше положение. Я хотел войны, ждал ее. Я помню, что всякие дипломатические успехи Советского Союза, отодвигающие войну, всякие успехи единого фронта в борьбе с фашизмом и войной вызывали у нас у всех уныние и подавленность. Нужно потерять последние остатки совести, чтобы отрицать нашу ставку на пораженчество и установку фашистской диктатуры. По вопросу о пораженчестве вспоминаю еще одну характерную подробность, как разговор с Бухариным в 1936 году. Бухарин, утверждая необходимость рядом диверсионных и террористических ударов сорвать оборону страны, говорил о том, что правые в Северном крае очень лениво готовят повстанческие кадры и приводил следующее. Конечно, за помощь придется заплатить уступками окраин. Даром не дают, не помогают. Но, в конце концов, необязательно России быть одной шестой частью мира; она может быть и одной десятой. Ведь не в этом главное,- говорил Бухарин,- и этого не понимают лишь люди, боящиеся страшных слов. Я не утаиваю правды, я не щажу себя. Я также не могу уклониться от правды, чтобы щадить своих сообщников. Я был пораженцем и шпионом, и таким также был и мой руководитель Бухарин. Чтобы стало понятно состояние мое ко времени ареста, я хочу еще сказать несколько слов о той отравляющей, удушливой атмосфере, которая царила в нашем контрреволюционном подполье. К массам трудящихся мы, люди подполья, относились трусливо, злобно. Мы, заговорщики, издевались над честными людьми, старались под всякими предлогами затащить честного человека в наше болото, мы двурушничали. Каждого новичка мы старались толкнуть на какой-либо акт вредительства, чтобы взять его затем под свое влияние под страхом его разоблачения. При вербовке кадров мы широко использовали различного рода провокации. Этих новичков заговорщики держали в своих руках. Как я уже говорил в своем показании, у меня немало было моментов, когда на сердце, что называется, кошки скребли, и настойчиво билась мысль-пойти, рассказать об организации правых, но я этого не сделал. Мне особенно тяжело перед народом, перед широкими массами, что я стал изменником родины, стал предателем. Но я должен сказать, что теперь я все рассказал суду о своих преступлениях. Когда я начинаю анализировать свои преступления и хочу найти смягчающее обстоятельство для себя, то среди этих гнусных преступлений я не нахожу ничего смягчающего. Только после ареста я почувствовал, что мне стало легче, что действительно я покончил со своими гнусными делами. Я почувствовал, что путь у меня теперь один до конца. Я почувствовал, что я сейчас остался один, а против меня весь народ. Я не мог больше бороться. Мне стало ясно, что мы очутились перед крахом, что моя борьба с Советской властью закончена, и мне стало очевидно, что продолжать борьбу невозможно. Вот почему я на следствии и на суде рассказал всю правду без утайки. Я рассказал все и до конца. Я сейчас нахожусь в таком положении, когда на мне лежит тяжеловесное преступление: измена, предательство, террор. Мне сейчас стало гораздо легче, так как я полностью раскрыл свои преступления. Граждане судьи! Я испытываю сейчас по отношению к приговору двойное чувство: тяжело продолжать жить, когда ты прошел черную зловонную яму. Когда я думал, нет ли чего-либо смягчающего мою вину, нет ли такого преступления, о котором я мог бы сказать, что этого я не делал, то этого я не нашел. Мои преступления сводились к провокации, к активному участию в «право-троцкистском блоке», измене родине, вредительству, диверсиям, повстанчеству. С таким послужным списком трудно жить. Но, с другой стороны, живет во мне обратное чувство. Граждане судьи! Я должен сказать, что я приму самый тяжелый приговор, но мне невыразимо тяжело умирать тогда, когда я наконец очистился от всей этой грязи, мерзости. Если мне дадут возможность доказать свою преданность, то я буду честно и преданно работать на пользу народа. Я прошу советский суд дать мне эту возможность, я прошу пощады у Советской власти. Председательствующий. Последнее слово имеет подсудимый Крестинский. Крестинскии. Граждане судьи! На скамье подсудимых я один из старейших по стажу активных участников в политической жизни. Я начал мою революционную деятельность 18-летним юношей-в 1901 году, и в течение 20 лет, до 1921 года, то есть до момента, когда я вместе с Троцким начал свою борьбу против партии и Советской власти, приведшую меня в конце концов на скамью подсудимых, я вел честную большевистскую работу. Во время предварительного следствия и на судебном следствии я ни одним словом не обмолвился об этом, не осветил в моей жизни период революционной борьбы потому, что я считаю, что на скамье подсудимых я должен держать ответ за свои контрреволюционные дела, а не раскаиваться. И только в последнем слове я нахожу возможным, прежде чем перейти к изложению и суровой оценке своих чудовищных преступлений, вкратце остановиться и на этих моментах моей жизни, так как задача последнего слова-дать суду полное представление о преступнике, в том числе и о том времени, когда он еще не совершал преступных деяний. Первый этап моей революционной работы (1901-1906 годы) связан с первой революцией 1905 года. Эти годы я частично провел в Петербурге и, главным образом, в Северо-Западном крае. Я, будучи одним из руководящих работников края, работал почти во всех городах Северо-Западного края, подвергался неоднократно арестам в Петербурге и разных краях, высылался и к концу 1906 года не мог оставаться в этом районе, где нелегальная работа была для меня закрыта. Я перебираюсь в Петербург, где устанавливаю связь с Лениным, Надеждой Константиновной Крупской и Михаилом Ивановичем Калининым, который работал в Василеостровской организации и профсоюзах. Я в этот период работаю в «Звезде» и «Правде». Работая здесь, я имел постоянное руководство со стороны Сталина, руководство Ленина, который, почти ежедневно, присылал свои статьи и письма в «Правду». Я участвовал в избирательной борьбе; был выставлен в IV Государственную думу. Я руководил страховой работой, наконец, работал в IV Государственной думе, в большевистской фракции думы, являвшейся фактическим русским бюро ЦК. Ко мне предъявлялись повышенные требования, и я рос на этой работе. В это время Ленин сидел в австрийской тюрьме, Сталин и Свердлов были в туруханской ссылке. В период войны мы определили свою позицию как пораженцы, как сторонники превращения империалистической войны в войну гражданскую. Я был на Урале, потом в Свердловске, потом в глухом городке Кунгур. В марте месяце на происходящем совещании большевиков, руководимом Сталиным, я целиком и полностью поддерживаю Сталина в его борьбе против всех колебаний и шатаний. В 1917 году я перевожусь на Урал, руковожу там работой. В 1918 году перебрасываюсь в центр и после мятежа «левых» эсеров становлюсь народным комиссаром финансов. Потом, после смерти Свердлова я назначаюсь секретарем ЦК. Я был организационным помощником Ленина. Через меня проходила ежедневная текущая работа ЦК. По всем основным экономическим и политическим вопросам периода гражданской войны я разделял политическую линию Ленина и Сталина и полностью и целиком поддерживал их. Мое политическое сближение с Троцким, приведшее меня к активной враждебной работе против советского строя, произошло при следующих обстоятельствах. Перед Х съездом партии я принял участие в профсоюзной дискуссии на стороне так называемой цектрановской, троцкистской оппозиции в качестве одного из ее руководителей. В отличие от Троцкого, я рассматривал разногласия по этому вопросу как временные, преходящие разногласия по одному определенному тактическому вопросу. Я полагал, что после съезда я смогу лояльно продолжать свою партийную работу. Действительно, состоялось решение ЦК о том, что я после отпуска, согласно своему желанию, отправляюсь на Урал в состав Уральского бюро ЦК для партийной работы на Урале. Но когда во время моего нахождения в отпуске в Германии вопрос был перерешен, и состоялось постановление о назначении меня полпредом в Германию, Троцкий, по моем возвращении осенью в Москву, стал нашептывать мне, что я, человек, не знающий заграницы, не знающий иностранных языков, не подхожу для дипломатической работы, и мое назначение вызвано отнюдь не деловыми соображениями, а желанием не подпустить меня к партийной работе, и что я уже не смогу нормальным путем снова попасть на руководящую партийную работу. В 1921 году я принял предложение Троцкого включиться в нелегальную троцкистскую работу, которую он тогда начинал, формируя силы и кадры для последующих открытых выступлений. Тут же было образовано бюро, состоявшее из Троцкого, Серебрякова, Преображенского, Пятакова и меня. Это было в октябре 1921 года. С этого момента начинается моя нелегальная борьба против партии. Весной 1922 года, когда я приехал на XI съезд партии, Троцкий поднял вопрос о денежных средствах на внутрипартийную борьбу, на борьбу против ЦК, которая представлялась ему затяжной и острой. Присутствовавший при этом Виктор Копп предложил попытаться получить деньги из германского рейхсвера. Это предложение вызвало сначала некоторое колебание с моей стороны, но потом я принял это предложение и сыграл активную роль в заключении изменнического соглашения с немцами. К концу 1923 года происходит открытое нападение троцкистов на партию. Поражение, которое потерпели мы, троцкисты, только усилило наше озлобление и обострило борьбу. В 1926-1927 годах троцкисты предпринимают ряд вылазок против Центрального Комитета. Одновременно начинается троцкистская борьба и в западных компартиях. Рейхсвер, воспользовавшись этим моментом, предлагает нам не только усилить нашу шпионскую деятельность, но и дать некоторые политические обещания о последующих экономических концессионных уступках на Украине, в случае, если мы придем к власти. Троцкий и мы, боясь в момент острой борьбы лишиться источника средств, даем согласие и идем на углубление этого изменнического соглашения. В конце 1927 года Троцкий бросает на борьбу все свои силы, но терпит сокрушительное и окончательное поражение. Троцкисты исключены из партии. Большая часть руководителей их отправлена в ссылку. Массы против нас, открытая борьба не сулит нам никакого успеха. Троцкий в связи с этим дает указание всем исключенным и находящимся в ссылке возвращаться в партию, подавая двурушнические заявления об отказе от своих взглядов. Одновременно он дает указание-восстанавливать нелегальную троцкистскую организацию, которая должна носить уже чисто заговорщический характер. Методы ее борьбы-подготовка вооруженного переворота. Средства для достижения этой цели-террор, вредительство, диверсии. Параллельно с изменением тактических установок идет и изменение программы. Мы всегда считали невозможным построение социализма в одном СССР, поскольку в других странах сохранялся буржуазно-капиталистический строй, а в некоторых пришли к власти фашисты. Мы считали необходимым перейти на допущение в стране капиталистических отношений, а затем, по мере углубления наших связей с иностранной буржуазией, мы на этом пути дошли до прямого буржуазного реставраторства. Во время свидания в Меране, в октябре 1933 года, Троцкий изложил мне в развернутом виде буржуазно-реставраторскую программу нашей заговорщической организации и программу свержения существующего в стране социалистического общественного строя с применением для этой цели террора, вредительства и диверсии и с последующим расчленением Советского Союза с отделением от него Украины и Приморья. Я принял эту предложенную Троцким программу, согласился и с новыми методами борьбы, и с этой минуты несу полную политическую и уголовную ответственность за все эти методы борьбы. В феврале 1935 года Пятаков сообщил мне, что между нами, троцкистами, правыми и военной группой Тухачевского состоялось соглашение о совместном совершении вооруженного переворота. С этого момента я несу ответственность не только за действия троцкистов, но и за действия правых и за действия военных заговорщиков. Я не могу, однако, не сказать, что моя личная контрреволюционная работа до начала 1937 года носила строго ограниченный характер и сводилась, во-первых, к установлению и поддержанию нелегальных связей между троцкистским центром в СССР в лице Пятакова и Троцким, находящимся за границей, во-вторых, в осуществлении нашего изменнического соглашения с рейхсвером до конца 1930 года, а с конца 1935 года-к подбору кадров для правительственного аппарата, который должен был прийти к власти в результате контрреволюционного переворота. По этой своей контрреволюционной работе я был связан с Пятаковым как руководителем троцкистского центра, с Розенгольцем, который вел ту же работу, с Рудзутаком-представителем центра правых, и с Тухачевским как руководителем военной заговорщической организации. Я останавливаюсь на этом ограниченном характере моей личной контрреволюционной деятельности не потому, что хочу снять с себя ответственность за террор, за вредительство, за диверсии, за непосредственную подготовку вооруженного выступления. Я уже сказал, что с конца 1933 года, а затем с конца 1935 года я несу ответственность за все эти виды контрреволюционной работы. Но для установления степени моей личной ответственности, как указал это и гражданин Прокурор, имеет значение, какие контрреволюционные действия совершил я сам и о каких контрреволюционных актах, совершенных другими участниками заговора, я знал. Поэтому я считаю необходимым подчеркнуть, это суду известно из актов предварительного и судебного следствия, что до начала 1937 года я не принадлежал к числу руководителей ни троцкистской организации, ни право-троцкистского центра. И только с февраля 1937 года, когда я, Розенгольц и Гамарник взяли на себя объединение всей троцкистской нелегальной работы, и когда мы с Розенгольцем вошли в состав центра «право-троцкистского блока», я стал непосредственно заниматься и подготовкой вооруженного переворота и связался с работой по организации террористических актов. Я считаю необходимым подчеркнуть, что о террористических актах, перечисленных во II разделе обвинительного заключения, я не имел ни малейшего представления и узнал о них лишь когда мне была вручена копия обвинительного заключения. Дальше я считаю своим долгом сообщить суду, хотя это не уменьшает, а скорее увеличивает мою ответственность, что у меня за последние два года перед моим арестом неоднократно возникало сомнение в правильности того контрреволюционного преступного пути, по которому я шел вместе с другими троцкистами. Я стоял в центре правительственной работы и не мог не видеть, как увеличивались мощь и богатство в Советском Союзе, как росло благосостояние трудящихся и какой огромный культурный подъем происходил в нашей стране. После ареста Пятакова и Радека и провала троцкистской организации, я чувствовал, что нужен конец: или пойти и рассказать о своей преступной деятельности, или ускорить переворот. Я скатился к этому последнему, пошел на преступление. Это, конечно, соответствовало и настояниям Тухачевского и Троцкого, и я начал усиленно осуществлять и подготовлять переворот в самом ближайшем будущем. И только после ареста я подвел критические итоги моей контрреволюционной деятельности. Я убедился в призрачности наших надежд и ощутил всю безнадежность и всю преступность нашей борьбы. Я сделал из этого вывод и сейчас же на первом допросе рассказал следственным органам то, что наиболее тяготило меня последние 15 лет, что было самым тяжелым и позорным фактом в моей жизни,- это о моей связи с германской военной разведкой. Но я не сделал тогда еще всех выводов до конца. Я не рассказал всего, я не раскрыл троцкистской организации, не рассказал о своей преступной деятельности, не назвал всех сообщников. Я это сделал не потому, что хотел дать организации возможность продолжать ее контрреволюционную борьбу. Наоборот, если бы я считал, что организация не разбита, что могут еще последовать террористические или диверсионные акты, я бы рассказал сейчас же обо всем этом, потому что я осознал в первые же дни ареста всю преступность нашей борьбы, но я считал, что организация разбита, разгромлена, что она не способна больше к действию и что речь идет поэтому о разоблачении позорной прошлой деятельности той организации, с которой я был связан 15 лет, и о том, чтобы назвать моих сообщников-людей, уже разбитых, фактически не опасных. Старые навыки мысли, старые личные связи помешали мне тогда сделать это, и потребовалось еще четыре месяца, во время которых я осознал и перестрадал свою преступную деятельность, для того, чтобы я подробно рассказал следствию о всей своей контрреволюционной работе, о работе организации, с которой я был связан, и назвал своих сообщников. Конечно, я не смог дать следствию полной картины всей работы, я не смог назвать всех троцкистов, участвовавших в организации, но только потому, что сам я не знал всего и не знал всех, ибо пришел к руководству организацией только за три месяца до своего ареста, так что никто мне не передавал ни дел, ни связей организации, а я начал в явочном порядке сам собирать силы организации. Я надеюсь, что совокупность моих показаний и показаний других арестованных троцкистов дали в руки следствия необходимую нить и что троцкистская организация в настоящее время ликвидирована с корнем. После этого до суда прошло еще пять месяцев. Я продолжал тяжело переживать свою преступную деятельность. Я не только разоружился, перестал быть врагом,- я перевооружился, я стал другим человеком и во мне не осталось ничего от былого сотрудника Троцкого, который вел активную борьбу против Советской власти. Этому, граждане судьи, не противоречит мое поведение во время первого дня процесса. Я признаю, что мой отказ признать себя виновным объективно являлся контрреволюционным шагом, но субъективно для меня это не было враждебной вылазкой. Я просто все последние дни перед судом находился под тяжелым впечатлением тех ужасных фактов, которые я узнал из обвинительного заключения и, особенно, из его второго раздела. Мое отрицательное отношение к преступному прошлому после ознакомления с этими фактами, конечно, не уменьшилось, а только обострилось, но мне казалось выше моих сил перед лицом всего мира, перед лицом всех трудящихся признать себя виновным. Мне казалось, что легче умереть, чем создать представление у всего мира о моем хотя бы отдаленном участии в убийстве Горького, о котором я действительно ничего не знал. Я кончаю. Мои преступления перед родиной и революцией безмерны, и я приму, как вполне заслуженный, любой ваш, самый суровый приговор. Я прошу вас, граждане судьи, при вынесении приговора учесть, что я сам, добровольно, без предъявления мне очных ставок и других изобличающих материалов, откровенно и до конца рассказал о своей преступной деятельности и о деятельности моей организации. Я прошу вас принять во внимание, что я не принимал непосредственного участия в наиболее острых формах борьбы-в терроре, диверсиях, вредительстве и не знал конкретно об этих действиях. Я прошу вас вспомнить о прежней моей действительной революционной работе, поверить мне, что я за эти девять месяцев коренным образом изменился, и, пощадив мне жизнь, дать мне возможность в любой форме хотя бы частично искупить мои тяжелые преступления. Председательствующий. Подсудимый Зубарев, имеете последнее слово. Зубарев. Граждане судьи! Предъявленные мне обвинения в преступлениях против Советской власти я признаю и подтверждаю целиком и полностью. Я являлся одним из организаторов и руководителей контрреволюционной подпольной организации правых на Урале, руководил вредительской работой в области сельского хозяйства и на Урале, и здесь, в Москве, когда работал в Наркомземе, являлся одним из руководителей террористической группы, вел шпионскую и провокаторскую деятельность. Я сознаю всю глубину своего падения и всю тяжесть совершенных мною преступлений. Я также сознаю всю тяжесть ответственности перед пролетарским судом. Я целиком и полностью согласен с речью государственного обвинителя, с квалификацией моей преступной деятельности и с его требованием высшей меры наказания. Требуемая мера наказания является заслуженной карой за тяжесть тех преступлений, которые я совершал. И нет такой меры наказания, которая не могла бы быть оправдана тяжестью этих преступлений. Сознавая свою ответственность, я не могу и не хочу себя ни защищать, ни оправдывать. Было бы смешно и лживо заявлять перед судом, что я-несчастная жертва малоопытности или малой сознательности и введен в заблуждение какой-то посторонней рукой. Но, не защищая себя и не оправдывая, я хочу заявить вам, граждане судьи, что я до конца сказал все как о своей деятельности, так и о деятельности тех из соучастников, о которых я знал сам лично. Я, конечно, в моем положении не могу привести никаких фактов и вещественных доказательств искренности моего раскаяния и того, что я все, что имел из своей преступной деятельности, сказал. У меня единственный довод, если только это может служить доводом и основанием,-это предварительный следственный материал и мое честное поведение и признание всех своих преступлений на судебном процессе. И если, граждане судьи, эта искренность хоть бы в какой-нибудь мере могла бы служить основанием для смягчения тяжести моих преступлений и для облегчения судебного наказания, если бы мне была сохранена жизнь, я сумел бы на практической работе оправдать не только на словах, но и на деле выраженное мне судом доверие. Председательствующий. Подсудимый Рыков имеет последнее слово. Рыков. В своем последнем слове я подтверждаю то признание в своих чудовищных преступлениях, которое я сделал на судебном следствии. Я изменил родине. Эта измена выразилась в сношениях с заклятыми врагами советов, в ставке на поражение. В своей борьбе «право-троцкистский блок» использовал весь арсенал всех средств борьбы, которые когда-либо применялись заговорщическими организациями. Я был не второстепенное лицо во всей этой контрреволюционной организации. Мы подготовляли государственный переворот, организовывали кулацкие восстания и террористические ячейки, применяли террор как метод борьбы. Я организовывал с Нестеровым на Урале специальную террористическую организацию. Я в 1935 году давал задания по террору Котову, возглавлявшему террористическую организацию в Москве, и так далее и тому подобное. Но государственным обвинителем выдвинуто против меня обвинение в преступлении, в котором я непосредственного участия не принимал и которое признать не могу. Это обвинение в вынесении решения или в даче директивы об убийстве Кирова, Куйбышева, Менжинского, Горького, Пешкова. Совершенно несомненно, что наша ставка на террор, защита террора не могла не оказать влияния на совершение этих убийств. Если бы террор, как метод, не признавался, если бы мы его не защищали, то не произошло бы убийства этих людей. В этой части я ответственность должен нести. Тут подробно были изложены те улики, которые по этому поводу выдвигаются против меня, они покоятся на заявлении Ягоды, который ссылается на Енукидзе. Ничего более, уличающего меня, не было приведено на судебном следствии. Судебное следствие не располагает иными материалами. Некоторые из людей, из членов организации, которые имели прямое отношение к этим убийствам, встречались со мной; я себе задаю вопрос, если они знали, что я давал указания или участвовал в качестве руководителя убийства, почему никто из них ни разу, ни одним словом не обмолвился со мной по этому вопросу? Этого не было. Убийство Кирова было предметом обсуждения двух судебных разбирательств. Перед судом прошли и непосредственные участники, и организаторы, и руководители этого убийства. Я не помню, чтобы тогда было названо мое имя. Государственный обвинитель во второй части своего обвинения меня по этому поводу пришел к выводу, что мое участие в этих убийствах доказано показаниями Ягоды. Я должен сказать, что я не могу отрицать того, что государственный обвинитель, исходя из всей суммы моей контрреволюционной деятельности, имеет основание подозревать меня в этих убийствах. Но одних логических построений недостаточно, мне кажется, для того, чтобы обвинить человека, правда уличенного, уличенного в необычайно тяжелых преступлениях, чтобы его обвинить еще в этих убийствах. Перед нами прошел вопрос блока «левых» эсеров с «левыми коммунистами», имевшего место 20 лет тому назад. И этот эпизод в контрреволюционной борьбе, эпизод, имевший значительное последствие, приведший к убийству Мирбаха, к выстрелу Каплан и ранению Ленина, но имевший давность, все-таки, 20 лет, несмотря до некоторой степени и на историческое значение, был разобран, мне кажется, совершенно исчерпывающим образом, не допускающим никаких сомнений. Были очные ставки, непосредственные прямые свидетели, как из «левых» эсеров, так и из «левых коммунистов», бывших очевидцами и участниками всего этого дела. Почему же по вопросу о моем участии в убийстве пяти ответственнейших политических деятелей можно выносить решение с косвенными уликами? Мне кажется, что это было бы неправильно. Я, во всяком случае, отрицаю свою виновность в участии в этих пяти убийствах. До своего ареста я считал, что Горький умер естественной смертью, но во время своего заключения я вспоминал все разговоры, которые были не только с Енукидзе, но и с Авербахом, приблизительно в 1928- 1930 годах относительно Горького. Разговор с Енукидзе был мною недооценен, я недооценил той опасности, которая таилась в этом разговоре для жизни Горького. Но Енукидзе высказывался только по вопросу о ликвидации политической активности Горького, говорил необычайно резко. У меня не создалось впечатления после разговора с Енукидзе о грозящей Горькому опасности. В этой недооценке я, безусловно, виноват. Теперь мне совершенно ясно, что это был своего рода сигнал готовящегося на Горького покушения. Когда мы обсуждали вопрос о терроре, мы расценивали террор как средство нанести удар по наиболее ответственному и наиболее мощному звену в партии. Когда мы говорили об этом, перед нами всегда маячили такие имена, как: Сталин, Ворошилов, Молотов, Каганович. В связи с этим, ту ответственность, которая на нас падает за убийство Менжинского, Куйбышева, Максима Пешкова и Горького-убийство, соответствующее установке нашей организации на террор в системе средств нашей борьбы с партией,-это я безусловно должен и обязан принять и для этого я поработал не меньше, чем какой-нибудь другой член контрреволюционной организации. Я на следствии стремился как можно полнее изложить все, что сохранилось в моей памяти относительно контрреволюционной деятельности членов нашей контрреволюционной организации. Это трудно было сделать, речь идет об очень больших промежутках времени-8-9 лет-и о большом количестве лиц, об очень законспирированной заговорщической организации, законспирированной настолько, что только на этом процессе я впервые узнал о принадлежности к нашей контрреволюционной организации таких ее членов, как Иванов. Так что я не могу, и никто из членов центра не может воспроизвести всю картину полностью. Тут возможны отдельные разноречия в показаниях отдельных руководителей контрреволюционной организации. Мне кажется, что эти разноречия и не имеют никакого существенного значения. Но здесь, на судебном разбирательстве, у меня был несколько раз обмен репликами со своим сопроцессником Черновым. Я касаюсь этого вопроса не потому, что это имеет особо большое значение, и то, о чем речь идет, имеет какое-то принципиальное значение. Я касаюсь этого вопроса только для того, чтобы избегнуть упрека в неискренности, упрека в том, что я что-то скрыл. Мне кажется, что Чернов подал мне неправильную реплику. Конечно, у каждого память может изменить в некоторых случаях, но в этом случае я не допускаю, чтобы я мог забыть о том, что я практически руководил контрреволюционным вредительством Чернова в Наркомземе. Забыть этого нельзя. Я этого не помню. В тех случаях, когда было вредительство, не менее тяжелое вредительство, как это было в Белоруссии, я себя целиком виновным признаю. Мне кажется тут подозрительным то, что Чернов всячески старается возвеличить мой авторитет и всячески уменьшить свою роль в этом вредительстве, сделать ее как можно более маленькой. Я должен сказать, что это неправильно. В период моей первой встречи с Черновым в 1928 году, когда я хотел его завербовать в контрреволюционную организацию, я в нем уже встретил совершенно готового контрреволюционера, который дорос и даже перерос те контрреволюционные убеждения, которые у меня были, без всякой помощи с моей стороны. Так что его самостоятельный контрреволюционный рост ни в коем случае нельзя отрицать. Нельзя отрицать, что он самостоятельно вел контрреволюционную работу в Наркомземе и не ждал обязательно указаний или от меня, или от немецких фашистов. Здесь он хочет казаться меньшим, чем был на самом деле. Относительно Гринько, возможно запамятовал или я или он; я это допускаю, но прошу обратить внимание на то, что речь идет о деле, которое имело место в 1936 году. Он тоже очень чтит мой авторитет. Конечно, мои советы или директивы не могли не иметь своего значения, но вредительство в Наркомфине, сношения Гринько с немцами были до 1936 года. Это самое существенное, что имеет значение в этом показании Гринько. Я еще хочу сказать несколько слов о Бухарине. Государственный обвинитель сделал упрек в том, что я выгораживаю своего дружка. Государственный обвинитель был совершенно прав, называя Бухарина моим дружком, потому что я с Бухариным был действительно очень близок. Но я хотел бы сказать, что неправильна, разумеется, ссылка Бухарина на какое-то разделение труда. Он говорит, что нес дополнительную нагрузку как литератор. Он ни в коем случае ни в чем не был меньше активен, чем любой из нас. Я мог бы назвать одну область, в которой ему, мне кажется, принадлежала инициатива и ведущая роль с самого начала,-это сколачивание блока. Она у Бухарина вытекала из того, что еще в период борьбы с Троцким он занимал специфическую позицию и говорил о том, что им нужно сживаться, борясь. Это типичный бухаринский словесно-логический курбет, но который означал его желание сохранить Троцкого. С самого начала организации блока Бухарину принадлежала вся активность, и в некоторых случаях он ставил меня перед совершившимся фактом. Я, конечно, не хочу снимать с себя ответственности в создании блока. Я принадлежу к достаточно взрослым людям, чтобы мог ссылаться на то, что меня Бухарин вел в ту или другую сторону, но инициатива и наиболее активная роль в этом отношении, безусловно, принадлежала Бухарину. Государственный обвинитель по отношению ко мне и к Бухарину был совершенно прав в том смысле, что нам необходимо отвечать за всю совокупность, за все последствия нашей контрреволюционной деятельности. Это совершенно правильно, и поэтому я, как один из основателей контрреволюционной организации правых, пользовавшийся среди правых некоторым, иногда значительным, влиянием, конечно, я отвечаю не только за то, что я лично делал, или за то, что делали по моим указаниям, и за то, что я знал, но и за то, что вышло из этого. Конечно, может быть разная ответственность за то и другое, но я должен отвечать,-государственный обвинитель тут совершенно прав,-за то, что выросло на той чудовищной контрреволюционной основе, в создании которой я принимал, разумеется, немалое участие. И эта ответственность с моей стороны, конечно, превышает все разноречия по поводу отдельных фактов и отдельных деталей, которые до настоящего времени имеют свое место. Это приблизительно все, что я хотел сказать в своем последнем слове. Может быть, я живу уже последние дни, и, может быть, мое последнее слово является последним в буквальном смысле. Я хочу под конец использовать последнее слово для того, чтобы по мере сил повлиять на тех моих бывших сторонников, которые, может быть, до настоящего времени не арестованы и не разоружились и о которых я не знал или запамятовал. Так как я пользовался, правда, не таким, как говорит Чернов, влиянием, но некоторое влияние у меня, несомненно, было, то я не сомневаюсь, что если эти слова будут напечатаны, то они будут прочитаны и, может быть, на тех или других бывших моих единомышленников окажут влияние. Вот в этих целях я хочу, чтобы, во-первых, мои бывшие единомышленники знали, что я всех, кто сохранился на моей памяти, как это принято выражаться в подполье, выдал, всех разоблачил. Я хочу, чтобы те, кто еще не разоблачен и не разоружился, чтобы они немедленно и открыто это сделали. Мне бы хотелось, чтобы они на моем примере убедились в неизбежности разоружения и немедленно разоружились во что бы то ни стало и как можно скорее, чтобы они все поняли, что разоружение, даже с риском каких-нибудь лишений или даже арестов, одно только дает какое-то облегчение и избавляет от того чудовищного груза, который вскрыт был настоящим процессом. В этом разоружении у них единственное спасение. Единственное спасение, единственный выход их заключается в том, чтобы помочь партии, помочь правительству разоблачить и ликвидировать остатки, охвостья контрреволюционной организации, если они где-нибудь еще сохранились на территории Союза. Председательствующий. Последнее слово имеет подсудимый Шарангович. Шарангович. Граждане судьи! Я не собираюсь защищать себя. Я совершил мерзкие, подлые, тяжкие преступления перед страной и народом и хорошо понимаю, что должен нести полную ответственность за них перед пролетарским судом. Я изменил своей родине и как предатель не заслуживаю никакой пощады. На протяжении долгого периода, начиная с 1921 года, я являюсь польским шпионом и проводил шпионскую деятельность в пользу польских разведывательных органов. За эти годы я по заданиям польской разведки активно осуществлял шпионские, изменнические задания, направленные на подрыв мощи Советского Союза, на поражение Советского Союза в войне с фашистскими государствами. Я был одним из руководителей национал-фашистской организации в Белоруссии, которая вела борьбу против Советской власти, которая вела борьбу за свержение существующего советского строя в стране. Руководствуясь прямыми директивами «право-троцкистского блока», Рыкова и Бухарина персонально, с одной стороны, с другой стороны, указаниями польского генерального штаба, наша организация в своей контрреволюционной деятельности добивалась свержения Советской власти и восстановления вместо нее капиталистического строя. Мы пытались осуществить задачу отторжения Советской Белоруссии от Советского Союза и отдачи под ярмо польских помещиков и капиталистов трудящихся Советской Белоруссии. Мы хотели поражения Советского Союза в предстоящей войне с фашистскими государствами, при помощи которых «право-троцкистский блок», а под его руководством и мы, готовили свержение Советской власти. В этом я также признаю себя виновным и еще раз заявляю перед пролетарским судом, что виноват и должен нести полную ответственность. Я виноват в том, что лично сам и под моим руководством национал-фашистская организация Белоруссии, руководимая центром правых, провела большую вредительскую, диверсионную деятельность во всех областях народного хозяйства и культуры. Я подрывал вместе со своими сообщниками сельское хозяйство, уничтожал конское поголовье, лишал колхозников приусадебных участков, запутывал посевные площади, озлоблял в провокационных целях колхозников против Советской власти. В промышленности Белоруссии мы подрывали топливную базу, энергетическое хозяйство, задерживали темпы нового строительства, совершая ряд вредительских диверсионных актов. Мы всеми мерами старались спровоцировать, опорочить национальную политику, ленинско-сталинскую национальную политику и в этих целях на основных участках культурного фронта-в школах, Академии наук, высших учебных заведениях и других — мы развернули большую вредительскую работу. Не гнушаясь любых средств в своей борьбе против партии и Советской власти, мы шли по пути организации физического уничтожения руководителей партии и правительства. Я еще раз заявляю суду о своей деятельности по террору, которую я и наша подпольная организация проводили по директиве «право-троцкистского блока» и польского генерального штаба. Я несу полную ответственность за создание террористической группы, за подготовку террористических актов против руководства партии и правительства. Во всей цепи совершенных мною преступлений перед Советской властью я многократно виновен, конечно. Я был сознательным человеком, политически развитым и не могу ссылаться, и не имею права ссылаться ни на свои чувства, ни на свою несознательность,-это была бы ложь, это было бы неправдой. Я понимал, что значит цель, которую мы ставили-отторжение Советской Белоруссии от Советского Союза. Понимал и не только понимал, но видел рядом, перед собой пример того, что означает это отторжение, что значит протекторат,-пример западной Белоруссии, где трудящиеся находятся под ярмом польских помещиков и капиталистов. Мне это было понятно, и однако я шел на эти преступления. Я понимал, что, давая согласие стать польским шпионом и работать на поляков, значит изменить родине. Чувствую все эти тяжелые, изменнические преступления. Я их совершал, в них сознался на следствии, перед вами. Я достоин самого сурового приговора советского суда. Я не хочу останавливаться в своем последнем слове на всей своей подлой предательской деятельности и предательской деятельности моих соучастников, здесь сидящих на скамье подсудимых наших руководителей, в первую очередь, из которых некоторые, вместо того, чтобы искренно признать свои гнусные кровавые изменнические преступления, стараются при помощи теоретических фраз спрятаться за спины своих сообщников, стараются уйти от ответа перед пролетарским судом. Я думаю, что суд разберется и вынесет свой справедливый приговор. Я в этом глубоко убежден. Я прочувствовал весь кошмар совершенных мной изменнических, предательских преступлений против советского народа, против Советской страны. Я заявляю суду, что я искренне, до конца-и на следствии, и здесь, на суде-сказал все. Я хочу только одного, чтобы мои преступления, о которых я рассказал открыто, послужили предупреждением для тех, кто еще попытается вести или ведет изменническую деятельность против Советского Союза, против советского народа. Каждый такой, как я, безусловно будет раздавлен всей мощью Советской власти. Я не прошу пощады, ибо недостоин, граждане судьи, просить ее. Я рассказал о своих преступлениях все и прошу это пролетарский суд учесть. Председательствующий. Объявляется перерыв на полчаса.   Вернуться к оглавлению Судебный отчет //Матер. /Воен. кол-я Верх. Суда СССР- М.: Международная семья, 1997.-688 с. Оцифровка Меллера Александра Леонидовича. Далее читайте: Россия в 30-е годы (хронологическая таблица). Основные мировые события в 1938 году (хронологическая таблица).
	ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ
	ХРОНОС существует с 20 января 2000 года, Редактор Вячеслав Румянцев При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС

Что делать, если новая работа не соответствует вашим ожиданиям

Вы получили прекрасную новую должность в фантастической компании и не можете дождаться начала работы. Но когда вы приедете на работу в первый день, вы обнаружите, что потрясающая работа, на которую вы проходили собеседование, совсем не похожа на то, с чем вы столкнулись сейчас, когда вас на самом деле наняли. Вы попались на крючок.

Для тех, кто не смотрел захватывающий документальный фильм Нева Шульмана или последующий телевизионный спин-офф, ловить рыбу означает акт преднамеренного предоставления ложной или вводящей в заблуждение информации или создания поддельной личности, чтобы обмануть другого человека.

Полное раскрытие: я был очарован своей первой работой на полную ставку. Вскоре после окончания колледжа я устроилась на должность консультанта по приему в частный университет. Я был так рад найти такую ​​прекрасную работу вскоре после выпуска; Мне не терпелось поработать с нетерпеливыми студентами, когда я вел их через процесс поступления. Я представляла, как успокаиваю нервных родителей, украшаю свою первую в жизни кабинку и строю прочные отношения с коллегами. Конечно, я был немного идеалистом, но менеджер по найму также сказал мне, что я буду это делать.

Когда я пришел в свой первый рабочий день, меня отвели в кладовку, вручили телефон, сценарий продаж и длинный список телефонных номеров и велели начать звонить. У меня даже не было рабочего компьютера. Выяснилось, что я непреднамеренно устроился на работу в качестве холодного звонящего.

Когда ваша новая работа вызывает у вас старую приманку, это может вызывать разочарование, уныние и смущение. Разобраться в этой ситуации может быть сложно, поэтому давайте рассмотрим шесть вещей, которые нужно делать, когда ваша новая работа вас не устраивает — от того, кто был там.

1. Сохраняйте спокойствие

Если ваши первые несколько дней на работе были немного беспокойными, это не обязательно означает, что ваша новая роль не сработает в долгосрочной перспективе. Возможно, у вашего нового начальника нерабочая неделя, или отдел кадров не смог согласовать вашу ориентацию. Хотя временно отвлеченный менеджер или неорганизованный рекрутер не идеальны, эти проблемы преодолимы. Напомните себе, что вам потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к незнакомой среде, работе с незнакомыми людьми и совмещению новых обязанностей. Смена работы — это невероятно стресс, поэтому постарайтесь сохранять спокойствие во время этого перехода.

2. Дайте шанс

Мало что в жизни складывается именно так, как мы ожидали, и работа не исключение. Вам понадобится немного времени, чтобы примирить представление о том, какой, по вашему мнению, будет эта позиция, с реальностью. А пока дайте шанс своей новой роли. Попробуйте познакомиться со своими новыми коллегами, пригласив их присоединиться к вам за чашечкой кофе, произвести впечатление на своего босса, приняв участие в предстоящем проекте, и почувствуйте себя как дома, организовав свое новое рабочее пространство.

Может пройти год, прежде чем вы полностью освоитесь в новой компании, но обычно вы можете сказать, будете ли вы счастливы после первых нескольких недель. Если каждая неделя немного лучше предыдущей, вы на правильном пути. Но если вы боитесь работать каждое утро в течение нескольких дней (или недель) подряд, возможно, эта работа не для вас.

3. Поговорите со своим боссом

Если вы дали себе достаточно времени, чтобы понять, что будет означать эта работа, и она сильно отличается от той роли, на которую, как вы думали, вы проходили собеседование, возможно, пришло время разговор с вашим менеджером.

Начните с отправки ей сообщения с просьбой о встрече при первой же возможности, а затем отправьте приглашение из календаря. После того, как вы подтвердите время, вы захотите подготовить свои темы для разговора. Найдите вакансию, на которую вы подали заявку (если она доступна), найдите описание своей роли или набросайте обзор того, что обсуждалось во время ваших собеседований. Затем составьте список того, что вы на самом деле делаете ежедневно, чтобы вы могли конкретно и уверенно устранять несоответствия.

Цель этой встречи — привести вас и вашего менеджера к единому мнению, а не обвинить ее в обмане. Есть шанс, что вы решите продержаться в таком положении, и вам не захочется портить отношения враждебным противостоянием.

Для начала сообщите своему начальнику, что вы намерены лучше понять, что на самом деле будет означать эта роль, поскольку у вас сложилось впечатление, что ваша работа будет выглядеть по-другому. Например: «Когда мы впервые встретились, мы потратили много времени на обсуждение стратегии в социальных сетях, и у меня сложилось впечатление, что я буду управлять учетными записями компании в Twitter и Facebook. Когда я возьмусь за это?» или «Во время моего собеседования мы договорились, что я буду отвечать за поиск и поиск новых возможностей для продаж, но не за закрытие нового бизнеса. Но с тех пор, как я пришел на борт, меня попросили сосредоточиться на закрытии нового бизнеса и управлении существующими учетными записями. Что-то изменилось?»

Если ваш менеджер с пониманием относится к тому, что вы хотите сказать, и, кажется, заинтересован в вашем счастье, возможно, вы сможете спасти эту работу. Но если она занимает оборонительную или пренебрежительную позицию и не проявляет заинтересованности в согласовании вашего фактического положения с ролью, на которую, как вы думали, вы подписались, вероятно, пришло время изучить ваши варианты.

4. Изучите свои варианты

После того, как вы определили, что вас официально обманули, пришло время начать готовиться двигаться дальше. Если вы находитесь на новой должности всего несколько недель, вы, вероятно, сможете довольно быстро нарастить темпы поиска работы. Хорошая новость заключается в том, что вы уже знаете, как успешно подать заявку, пройти собеседование и получить предложение.

Если вы отклоните еще одно предложение принять эту работу, возможно, вы сможете спасти эту возможность. Попробуйте связаться с менеджером по найму, с которым вы работали, чтобы узнать, свободна ли вакансия. Скажите что-то вроде: «Я хотел связаться с вами, чтобы узнать, открыто ли еще [insert title]. Если да, то я бы хотел, чтобы меня рассмотрели на эту должность. С тех пор, как мы в последний раз общались, я много думал об этой возможности. Хотя изначально я говорил, что больше всего заинтересован в работе в более крупной компании, теперь я понимаю, что наиболее эффективно работаю в динамичной, сплоченной команде, подобной той, что работает в [вставьте название компании]. Я знаю, что был бы отличным дополнением к вашему отделу, и буду рад возможности обсудить это подробнее. Можем ли мы подключиться [указать дату] около [указать время]?»

Как только вы начнете проходить собеседование, вы можете столкнуться с некоторыми каверзными вопросами о том, почему вы так быстро хотите уйти с новой работы. Простой и краткий ответ, подобный этому, должен помочь: «К сожалению, я не потратил столько времени, сколько должен был бы, чтобы узнать все, что мог, о компании и культуре, прежде чем принять мою нынешнюю должность. С тех пор я понял, что эта роль мне не подходит, и теперь ищу возможности работы в организациях, которые ценят участие и сотрудничество сотрудников. Вот почему я так взволнован интервью с [вставьте название компании]».

Приступая к собеседованиям и рассматривая новые возможности, имейте в виду, что вам нужно очень усердно изучать все, что возможно, о компаниях, в которых вы проводите собеседования. Обязательно задавайте конкретные вопросы о текучести кадров и корпоративной культуре во время собеседования, получите свое предложение и описание работы в письменном виде и посетите такие сайты, как Glassdoor, чтобы узнать отзывы реальных сотрудников.

5. Jump Ship

Совершенно нормально уйти с новой работы всего через несколько недель. Иногда что-то просто не получается. Независимо от того, решите ли вы уйти до того, как найдете новую должность, или вы приняли отличное предложение от честной и прозрачной организации, как можно скорее прыгайте с корабля.

Хотя рекомендуется уведомлять об уходе с работы как минимум за две недели, если окружающая среда слишком токсична или вы абсолютно несчастны, вы должны иметь возможность уйти без предварительного уведомления (только обязательно сначала ознакомьтесь с законами о добровольной занятости вашего штата).

Независимо от того, сколько времени вы решите уведомить, сделайте все возможное, чтобы все было профессионально и сердечно. Сообщите своему руководителю, что вы цените эту возможность, но, поскольку она совсем не соответствует тому, на что, по вашему мнению, вы подписывались, будет лучше для всех, если вы расстанетесь сейчас. Имейте в виду: в этой ситуации вы легко можете сжечь мосты, поэтому не сдавайтесь в этот день и не выходите за дверь только ради того, чтобы сделать это.

Большинство инцидентов, связанных с выловом сома, вероятно, можно отнести на счет плохого общения и недопонимания, но если вы чувствуете, что работодатель намеренно натянул на вас фаст, совершил мошенничество или нарушил ваш контракт, логично обратиться за помощью к юристу. Во всяком случае, подумайте о том, чтобы написать отзыв о Glassdoor, чтобы помочь другим избежать подобного опыта в будущем.

6. Двигайтесь дальше

Если вы проработали в сомнительной компании всего несколько недель (или даже пару месяцев), вам, вероятно, даже не нужно указывать этого работодателя в своем резюме. В наши дни рекрутеры и менеджеры по найму гораздо чаще замалчивают короткие перерывы в работе — просто будьте готовы объяснить, если вас когда-нибудь спросят об этом.

Главное, не корите себя. Каждый опыт — хороший или плохой — это возможность учиться и расти. Теперь вы будете еще более усердны в поиске подходящей роли для продвижения вперед!

После нескольких недель работы «консультантом по приемным комиссиям», напряженной дискуссии с моим менеджером и немалых слез я решил двигаться дальше. Я ушел, не предупредив (это история в другой раз) и посвятил свое время поиску работы в честной и прозрачной организации.

Через пару недель подруга семьи связалась со мной по поводу вакансии рекрутера начального уровня в ее компании. Чувствуя себя немного настороженно, я задал ей массу вопросов о культуре и рабочей среде, прежде чем принять решение о подаче заявления. Поговорить с кем-то, кому я доверял, кто мог поручиться за компанию, было огромным облегчением, и это придало мне достаточно уверенности, чтобы в конечном итоге принять предложение о работе, которую я в конечном итоге полюбил.

Оглядываясь назад, я понимаю, что работа по найму подходила мне гораздо лучше, чем карьера в сфере высшего образования, и я искренне благодарен за то, что обман помог мне двигаться в правильном направлении. Всегда есть чему поучиться, если хорошо поискать. Нет никаких сомнений в том, что обнаружение работы, от которой вы были в восторге, совсем не то, что вы ожидали, является большим разочарованием, но знайте, что вы можете уйти, если что-то не получится, и с вами все будет в порядке.

Как выжить на работе, которую вы ненавидите (но пока не можете уйти)

По утрам мне приходилось уговаривать себя встать с постели.

Были поездки на работу, когда я проехал лишний круг по кольцевой развязке, просто чтобы задержать свое прибытие в офис еще на десять секунд.

Целые дни смотрели на часы, удивляясь, как это возможно, что прошло всего четыре минуты с тех пор, как я последний раз поднимал глаза.

Ночи без сна, круги в голове, отчаянные попытки придумать выход.

Я бесконечно планировал и мечтал о том моменте, когда я уберу свои вещи за письменный стол и встану со стула в последний раз. Но до этого момента было далеко.

Я застрял, инертный, в мучительном подвешенном состоянии.

Я ненавидел свое место, но не мог уйти.

Знакомо?

Что делать, если вы не готовы к работе, но повседневная рутина доводит вас до отчаяния?

Вот несколько стратегий от реальных людей, меняющих карьеру, о том, как они выносили (а в некоторых случаях даже научились получать удовольствие) работу, которую они не были готовы оставить.

1. Разделите нагрузку

Если бы я спросил вас, что вы ненавидите в своей работе, держу пари, вы смогли бы перечислить длинный список вещей.

• Вы чувствуете себя недооцененным.
• Ты терпеть не можешь своего босса.
• Ваши навыки используются неправильно.
• Ты просто винтик в машине.
• Офисная политика убивает вас.

Но помимо всех этих явных пунктов в вашем списке есть еще кое-что.

Ты большой жирный мошенник.

И ты ненавидишь это.

Вы встаете каждый день и заставляете себя ехать на работу. Вы входите в офис и чувствуете тяжесть и усталость, даже не успев сесть. Вы должны заставить себя что-то сделать. И вдобавок ко всему этому… ты все равно улыбаешься, не так ли?

Вы говорите радостное «Привет!» своим коллегам. Когда ваш босс спрашивает, кто хотел бы взяться за этот отчаянно скучный проект, который, как вы знаете, потерпит крах еще до его начала, вы поднимаете руку, верно?

Весь твой день — череда маленьких лжи. И это не то, кто вы есть.

Но ты давно начал делать это по-мелкому: замазывать трещины. И по мере того, как трещины медленно растут, увеличивается и количество времени, в течение которого вы приклеиваете улыбку поверх незаинтересованности и разочарования. Это была коварная ползучесть неаутентичности, и она пожирает вас изнутри.

Эта недостоверность лежит в основе неудовлетворенности работой большинства людей. Это то, что превращает «я не люблю свою работу» в «я не могу больше выносить эту жизнь».

Возможно, вы не можете все время открыто говорить о своих чувствах, но вы, вероятно, можете разделить нагрузку с кем-то на работе: понимающим коллегой или поддерживающим начальником.

С кем бы ты мог поделиться своими чувствами? Что позволило бы вам быть подлинным, найти облегчение и начать создавать решения, пусть даже небольшие?

«Вокруг меня была группа людей, и мы все время жаловались на работу. Это было просто частью повседневной жизни.

«А потом был руководитель группы, с которым я работал. Он был примерно моего возраста, но был выше по карьерной лестнице в компании. Я решил довериться ему и поделился с ним своими чувствами. И он сказал, что думает о том же, он вполне понял, что я чувствую. это было очень трогательно и обнадеживающе, и это дало мне подтверждение того, что я должен был знать, что то, что я чувствую, в порядке», — Ричард (основатель Careershifters)

2.

Сократите рабочее время

Один из самых важных принципов, которым мы учим в Careershifters, заключается в том, что новые идеи и возможности рождаются из нового опыта.

А когда вы работаете полный рабочий день, получить время и свободное пространство для получения новых впечатлений очень сложно.

Так что, хотя это может показаться несбыточной мечтой, просьба о сокращении часов может быть невероятно эффективным способом получить доступ к большему количеству времени и энергии без ущерба для вашей безопасности.

Это вариант не для всех, но его стоит рассмотреть. Многие люди восхитительно удивлены свободой и поддержкой, которую они могут получить, если просто наберутся смелости, чтобы попросить.

Может быть, вы получите нет. Может быть, это неудобно. Возможно, вы беспокоитесь о последствиях.

Но, возможно, у вас больше возможностей, чем вы думаете, особенно если вы начнете с небольшого сокращения часов.

И влияние может быть невероятным:

«В основном это помогло мне раскрыть большую часть моей идентичности благодаря работе. Моя история, когда я встретил людей, стала такой: «Я работаю несколько дней в неделю на корпоративной работе, однако то, что я пытаюсь сделать, это другая, более интересная вещь»9.0124

«Это помогло мне обрести перспективу и меньше бояться, зная, что я выживу, если уйду с работы, поскольку я уже справляюсь с гораздо меньшим количеством денег. Это, безусловно, увеличило мою физическую и психологическую энергию. У меня больше места. заниматься другими делами и ощущением, что я уже одной ногой за дверью.

«Это также означало, что помимо работы в офисе с 9 до 5 я мог общаться с людьми, которые работали по-другому. Например, я начала учить испанский, и на курсе оказалась куча женщин, которые все были предпринимателями.

«Запертый в офисе на всю неделю, слишком уставший по вечерам или в выходные дни, чтобы делать что-то еще, означал, что я даже не общался ни с кем, кто не занимался той же корпоративной рутинной работой, не получая доступа к свежим идеям.

«Я сокращала часы быстрыми этапами — полдня, затем полный день, теперь мои часы приближаются к 20, и я хочу еще больше сократить их в ближайшее время», — Кирсти (участник стартовой площадки для смены карьеры, октябрь 2014 г. )

3. Уменьшить масштаб

Вы работали над этой таблицей (или сидели на этом совещании, или пытались совершить продажу кошмарному потенциальному клиенту) целую вечность, и вы просто не можете заставить себя больше заботиться

Повседневная реальность большинства работ не является глубоко вдохновляющей и захватывающей. Всегда будут задачи и дела, которые кажутся тяжелой работой.

Но есть и нечто большее.

Какой бы обыденной ни казалась ваша работа, она служит чему-то важному.

Соединение вашей непосредственной задачи с этим большим «чем-то» может добавить немного дополнительной мотивации и удовольствия от того, что вы делаете.

Найдите способ понять, почему вы работаете.

Возможно, сидеть по телефону с рассерженным клиентом — не ваше любимое занятие. Но как только вы вспомните, что в ваших силах превратить чей-то плохой день в повод для улыбки, вам будет намного легче включиться в разговор.

Или, возможно, перемалывание чисел для последнего крупного проекта, над которым вы работали, кажется кошмарной задачей. Но когда вы думаете о влиянии информации на количество людей, которым вы могли бы помочь в следующий раз, она не будет казаться такой бесполезной.

Разработайте свой собственный способ напоминать себе о главном «почему».

«Я работаю в известной шинной компании. Производство и продажа шин не очень вдохновляет и не имеет смысла, и я много говорю о том, что хочу найти работу там, где моя повседневная работа реальное влияние на людей.

«Однажды мне позвонил клиент, который сообщил мне, насколько моя работа помогает им, и я понял, что могу оказать влияние на мир, даже если это только с помощью люди, с которыми я работаю прямо сейчас.

«Я написал имя этого клиента на карточке и прикрепил ее к углу экрана компьютера. быть достойным». – Дин (менеджер по работе с клиентами)

 

 

4. Выберите свою суперсилу

Если вы чувствуете, что ваши навыки недостаточно используются и недооцениваются, или что ваша жизнь превратилась в цирк в стиле Дня сурка одинаковости, пришло время увеличить громкость.

Выберите что-то конкретное, что вас интересует, и примите это как вызов. Возможно, одна из частей вашей работы, которая вам нравится, — это разработка дизайна и презентация его потенциальным клиентам.

Сосредоточьтесь на нем. Прочитайте все, что вы можете найти о навыках публичных выступлений и презентаций. Пройдите бесплатный онлайн-курс в свободное время. Делайте все, что вам нужно, чтобы добиться действительно хороших результатов в той части вашей работы, которая вам нравится больше всего, и как можно больше привносите ее в свой день.

Нет необходимости в презентации на этом собрании команды? Спросите своего босса, можете ли вы сделать это в любом случае. Найдите клиентов и потенциальных партнеров, с которыми вы обычно не общаетесь, и предложите им свои услуги.

Это чувствуется удивительно расти и развиваться и быть действительно превосходным в чем-то, и люди это заметят.

Чем лучше вы становитесь, тем больше вероятность того, что вас попросят сделать больше. И чем больше вы делаете, тем лучше у вас получается.

Кроме того, когда вы, наконец, будете готовы перейти к новой карьере, у вас будет дополнительная тетива, чтобы произвести впечатление на потенциальных новых работодателей, деловых партнеров или клиентов.

«Я подумал о том, чем я занимаюсь, и понял, что есть одна часть работы, которая мне действительно нравится: организация и продвижение мероприятий и фотосъемка. Поэтому я начал раздавливать те части, которые мне не особенно нравятся (конечно, маркетинг, администрирование, финансы), и понял, что они не отнимут у меня так много времени, если я буду работать очень быстро.0124

«Это оставило мне больше времени для других дел, поэтому я решил обновить нашу фототеку и смог организовать новые фотосессии. коллега, с которым я раньше работал.

«Кажется, никто не замечал, что я делаю, и это делает рабочий день менее болезненным», — Миранда (участник программы Career Change Launch Pad, февраль 2015 г.)

5.

Займитесь секретным побочным проектом (на работе)

Что делает рабочий день приятным?

Когда вы приходите домой с улыбкой на лице, что вызвало эту улыбку?

Выясните, что имеет значение для вас, и превратите это в секретный проект, чтобы каждый день вкладывать в него больше.

Любишь делать людей счастливыми? Поставьте перед собой задачу совершать три случайных добрых дела каждый день. Найдите пять минут, чтобы помочь своей коллеге с ее проектом, когда она выглядит так, как будто у нее стресс, и убедитесь, что вы оставили ее смеющейся. Тайно положите букет цветов посреди стола в переговорной. Устройте импровизированную танцевальную вечеринку на кухне.

Чувствуете, что все время сидите за компьютером и теряете связь с людьми? Превратите разговоры в игру: сколько новых людей вы можете встретить сегодня на работе? Вы знаете смотрителя по имени? Что на самом деле делает эта женщина с другой стороны офиса ?

«Звучит безумно, но попытки быть очень любезными с коллегами действительно помогли.

«Приготовить кому-то чашку чая, спросить, как прошли выходные, помочь кому-то с проблемой и т. д.: все это помогло отвлечь внимание от моей ужасной работы и моего ужасного босса!» — Коринна (участник программы Career Change Launch Pad, февраль 2016 г.)

6. Займитесь секретным побочным проектом (дома)

То, что вы не можете уйти с работы сейчас, не означает, что вы не можете начать работать в свою смену прямо сейчас.

А тайная подработка может творить чудеса с вашим настроением и мотивацией.

Будь то что-то вроде стартовой панели для смены карьеры, начало своего бизнеса или просто изучение нового навыка, ничто так не приносит удовольствия, как прогресс в вашей смене.

Почему?

Потому что половина отчаяния от ощущения, что вы застряли на работе, которая вам не нравится, происходит от ощущения, что выхода нет. Вы не будете знать, куда идти, даже если сегодня уволитесь. Или у вас есть идея, чем бы вы хотели заниматься, но у вас нет опыта, необходимого для того, чтобы к вам относились серьезно.

Накопив опыт, ясность и план побега, вы снижаете риск своей ситуации. Вы не совершите ошибку реактивного сдвига. Вы не застрянете на одном и том же месте через год.

Уверенность и энергия, которые это может дать вам, бесценны в вашей повседневной жизни.

Даже если это всего лишь час в неделю, выберите что-нибудь для работы и превратите это в свой секретный проект.

«Я решил дать себе шесть месяцев на то, чтобы научиться программировать. Это была не работа моей мечты, но я знал, что это полезный навык, который потенциально может дать мне большую свободу в путешествиях. и работать на своих условиях, пока я выяснял свои «настоящие» следующие шаги Я записался на два курса: один онлайн и один лично в местном центре обучения взрослых9.0124

«Это было так весело. В тихие минуты на работе или на скучных встречах, вместо того, чтобы думать о том, как ужасна моя работа, я планировал свой следующий веб-сайт или решал в уме программную задачу.

«Что-то было

7.

Переключите внимание

«То, на чем вы фокусируетесь, растет».

нереальная шумиха, но на нее стоит обратить внимание, если вы не можете избавиться от ощущения, что все обречено и выхода нет.0003

Вот в чем дело: чем больше вы убеждены в том, что ваше положение ужасно, тем больше вы найдете доказательств, подтверждающих это.

«Видите? Он готовит еще одну чашку кофе. Очевидно, что все здесь так же разочарованы, как и я, и он не может тянуть на себя все свои силы, потому что он всегда у чайника.»

«Видите? Они заставляют меня делать все таблички с именами для мероприятия. Черная работа. Они не ценят мои навыки.»

Ваша жизнь становится ежедневным упражнением в доказательстве своей правоты.

И это то, что внутри вашей головы начинает звучать все время: самодовольный и жестокий, не потому, что вы такой человек, а из-за того, куда устремлен ваш взгляд. Еще хуже, если вы позволите этому материалу выйти изо рта.

То, на чем вы концентрируетесь, растет.

Может быть, ваш коллега и есть , который избегает работы, делая 14 чашек кофе в день. Они откладывают и прячутся, И они могут быть именно тем человеком, с которым вы можете поделиться своими чувствами, потому что вы знаете, что они поймут.

Может быть, сегодня днем ​​вам придется распечатать и разрезать триста бейджиков, И вам придется делать это с коллегой, которого вы не так хорошо знаете. Это скучная задача, в которой не используются ваши лучшие навыки, И это отличный шанс познакомиться с кем-то новым и дать своему гигантскому мозгу передышку.

Как бы поллианно это ни звучало, ничто не обречено и не ужасно. Во всем есть что праздновать, если хорошенько поискать.

«Для меня важно сосредоточиться на хорошем и быть благодарным за все, что возможно.

«Ваша работа находится недалеко от дома, и поэтому ваши поездки на работу короткие? Будьте благодарны! Вы работаете в фирме с высокой репутацией, которая будет хорошо выглядеть в резюме, независимо от вашего личного опыта работы там? Будьте благодарны! -рабочих, но ненавидите своего начальника? Будьте благодарны — ведь вы можете оказаться в ситуации, когда вы ненавидите их всех! Ха!

«Я знаю, это звучит банально, но если вы действительно «застряли» чтобы найти способ извлечь из этого максимальную пользу. И я лично не знаю лучшего способа сделать это, чем сосредоточиться на позитиве и на том, что вы можете контролировать», — Кэти (менеджер программы)

8. Возьмите на себя инициативу

Одна из неприятных истин, которые никто не любит слышать, также является одной из самых вдохновляющих вещей, которые вы можете принять во внимание: никто вам ничего не должен.

Никто не будет спорить, что это не прекрасно, когда твой начальник прикрывает твою спину, а твоя команда работает как хорошо смазанный механизм, а в принтере всегда, всегда есть бумага.

Но это не работа вашего босса, чтобы ваша жизнь работала. И если ИТ-специалист всегда опаздывает, возможно, на это есть причина.

Ждать, пока кто-нибудь все исправит (и одновременно чувствовать себя несчастным из-за того, что ваша жизнь не такая, какой вы хотите ее видеть) — не лучший образ действий.

Что бы вы могли предпринять, чтобы на работе стало лучше? Как вы могли бы направить усилия на создание более приятной рабочей среды, более эффективной системы электронной почты или гибкой рабочей политики?

Если вы чувствуете себя неудовлетворенным и несчастливым в своей карьере, сбор мотивации для того, чтобы взять на себя инициативу в чем-то, вероятно, не будет казаться очевидным и приятным занятием.

Но если это важно для вас, вы можете изменить это.

И если это важно для вас, вероятно, это важно и для других людей.

Подумайте об одной вещи, которая может оказать наибольшее положительное влияние на ваш рабочий день, и сообщите своему начальнику, что вы хотели бы поработать над ее улучшением.

Это может быть так же просто, как найти способ поделиться всеми положительными отзывами, которые вы получаете от клиентов, со всей командой, как только они поступят. , на экспериментальной основе.

Или это может быть что-то большее и более сложное, что-то, что вам нужно перестроить в свой день, чтобы реализовать.

Что бы это ни было, сделайте шаг вперед. Найдите людей, которые вам нужны в вашей команде. Возьми поводья.

«В своей роли по развитию бизнеса я устал гоняться за корпоративными счетами и делать то, что не приносило мне удовлетворения.

что я хотел бы делать больше, и обдумывал способы привнести это в свою роль.

«Я хотел общаться с людьми, чья работа показалась мне интересной, и я хотел, чтобы моя работа имела большее общественное значение. Поэтому я начал налаживать связи с местными организациями третьего сектора и общественными группами и искать способы, с помощью которых мы могли бы сотрудничать с ними для предоставления услуг. это помогло другой группе клиентов

«Мне не только стало намного больше нравиться моя нынешняя работа, она также дала мне тот опыт, который я хотел отразить в своем резюме. Когда дело дошло до поиска моей следующей работы, это полностью изменило правила игры, так как дало мне ясность в отношении того, чего я действительно хочу, и опыта, о котором я мог страстно говорить с потенциальными работодателями».

9. Наполните бак

Работа, которая вас не вдохновляет, истощает ваши силы. Требуется энергия, чтобы заставить себя работать по утрам, чтобы мотивировать себя в течение дня, чтобы работать дополнительные часы над задачей, которую вы боялись неделями. А когда вы приходите домой измученным и опустошенным в конце дня, мысль о том, чтобы заняться чем-то еще, может показаться невозможной.

Но со всей этой энергией, которая уходит из каждый день, очень важно найти способы вернуть немного энергии в .

У каждого есть что-то, что наполняет его бак.

Это могут быть упражнения, искусство или времяпрепровождение с друзьями. Это может быть регулярный выезд на природу. Есть что-то, что заставляет вас чувствовать себя энергичным и свежим каждый раз.

И даже если мысль о том, чтобы что-то делать и тратить на это время, кажется невозможной и утомительной, это «что-то» может стать вашим спасательным кругом.

Истощение и разочарование — признаки того, что вы недоедаете, физически и эмоционально. И вам нужно чувствовать себя подпитанным, чтобы пройти через этот промежуточный этап смены карьеры.

Выделите время для себя. Яростно защищайте его. Делайте то, что вам нужно сделать, чтобы пополнить свой бак.

«Вечера понедельника и четверга — это время чистого «я».

«Мой муж берет детей, а я бегаю в парке с другом или уединяюсь на вечер с йогой и книгами. Раньше мне казалось, что я не могу найти ни времени, ни энергии, чтобы заниматься чем-то помимо работы, но с тех пор, как я этим занимаюсь, все стало проще.

«У меня есть время побыть в тишине, чтобы проверить себя и немного подумать, и мне легче пережить неделю, зная, что у меня есть угощение в пути.» – Диана (государственный служащий)

Небольшое дополнение имеет большое значение

Не все эти стратегии подходят (или даже привлекательны) для вас. И очень маловероятно, что вы сможете применить их все на практике.

Но выберите одного или двух, чтобы играть с ними в течение следующего месяца. Эксперимент. Погрузитесь в процесс исследования — что снимает стресс и скуку? Возможно ли, что вы могли бы не просто выжить, но и преуспеть на работе, на этом промежуточном этапе смены карьеры?

Вы имеете значение. Ваше благополучие имеет значение. Ваша способность чувствовать себя сильной, твердой и устремленной вперед, когда вы движетесь к выполнению работы, имеет значение.

Какие из этих стратегий вы могли бы начать использовать на этой неделе? Позвольте мне знать в комментариях ниже!

Лучший выход, если вы ненавидите свою работу и не можете позволить себе бросить ее

Ощущение, что вы застряли на работе, которую ненавидите, может вызывать депрессию. Это истощает вашу энергию, цель и счастье. Все говорят: «Просто уйди». Это легко сказать, но что, если вы не можете позволить себе бросить курить? Я помогу вам избавиться от ощущения, что вы попали в ловушку этого поста.

Я ненавижу свою работу, но не могу позволить себе уволиться

«Если вы ненавидите свою работу, просто увольняйтесь». Кто-нибудь когда-нибудь давал вам такой совет? Просто бросить, как будто это так просто.

Мы бы с удовольствием послушались этого совета, небрежно прогулялись по начальнику, улыбнулись и вручили ему заветное заявление об увольнении . Или, что еще лучше, триумфально выйти из офиса с поднятыми обеими руками, протягивая салют одним пальцем !

Но что, если ваша семья любит есть и жить с крышей над головой?

Быть застрявшим в такой ситуации может показаться безнадежным. Я был там и знаю, что кажется, что выхода нет, но это вопрос двух переменных. Вы уже достаточно сильно хотите уйти, и вам нужен план, много работы и немного надежды.

Две причины, по которым вы не можете позволить себе бросить работу, которую ненавидите

«Я не могу позволить себе бросить» на самом деле означает две вещи.

1. Мой доход слишком мал.
2. Мои расходы слишком высоки.

Если бы у вас был неограниченный доход, вам не нужна была бы эта работа.

Если бы у вас не было расходов, вам бы не нужна была эта работа.

Мы называем это «ловушкой» по веским причинам

Ловушки должны быть неизбежными

Мы используем фразу в ловушке на моей работе , потому что мне кажется, что из нее невозможно выбраться. Первое, что мы должны сделать, это осознать, что выход есть. Давайте лучше посмотрим на ситуацию, чтобы вы могли увидеть тот драгоценный свет, который освещает выход.

Раньше я чувствовал себя в ловушке, и я знаю, что это такое, как трудно поверить, что есть выход. Вы должны вернуть контроль.

Отличным началом будет подписка на мой электронный курс «7 дней до отчаянной работы». Делай упражнения! Это займет всего несколько минут каждый день.

Достаточно нескольких минут в день, чтобы снова увидеть свет в конце туннеля.

На самом деле, в моем случае я понял, что моя работа лучше, чем я думал. Я просто был слишком негативен.

Все работы временные

Я знаю, что кажется, что вы застряли там навсегда, но все работы временные. Так или иначе, ты уйдешь с этой работы. Начните работать сейчас, чтобы убедиться, что вы уходите на своих условиях. Вы также должны убедиться, что у вас есть цель и план действий после работы, которая вам не нравится.

Ваше тело вечно

У этой медали две стороны. С другой стороны, ваше тело постоянно. Это единственное, что у вас есть. Пожалуйста, не тратьте их на работу, которую вы ненавидите. Начните сейчас работать над тем, как получить от этой работы или получить больше от своей работы .

Ваше единственное тело понадобится вам позже. Он понадобится вам для вашей следующей работы, вашей следующей карьеры и выхода на пенсию. Не жертвуйте этим ради этой работы. Подумайте о своем будущем «я» и своей семье.

Начинайте работать!

Сейчас!

Эти действия, которые я рекомендую, чтобы отвлечься от этой текущей работы, не освободят вас к завтрашнему утру. Вместо этого эти действия постепенно приведут вас к правильному мышлению, чтобы уйти с работы или получить от нее больше. Они пригодятся вам на последующих местах работы и сделают вас счастливыми.

Если вы еще не готовы к 7 Days to Crushing Job Misery, пожалуйста, хотя бы ознакомьтесь с этими сообщениями. Я знаю, как ужасно чувствовать себя застрявшим, и я хочу, чтобы ты смог сокрушить это чувство.

• Не все работы отстой.
• Простые способы проводить дни на работе, которую вы ненавидите
• Как не чувствовать себя в ловушке на работе
• 5 скрытых триггеров внимательности для выживания на работе
• Если ничего другого, насладитесь смехом над этими рабочими мемами и шутками.

Первое, что нам нужно сделать, прежде чем перейти к советам, это

Сосредоточиться на том, как вы можете, а не на том, почему вы не можете

Раньше я пытался помочь людям, которые не искали помощи. Каждый день они жаловались на то, что ненавидят свою работу. Я знал все причины, по которым они ненавидят свою работу, потому что слышал их каждый день.

Классное изображение от geralt с Pixabay.com

Ищите и найдете

Причины, по которым вы не можете позволить себе бросить курить

Каждое предложение, которое я сделал для выхода или, по крайней мере, чего-то, чтобы попытаться вырваться из колеи, был встречен с тем, почему они не могли этого сделать. Каким бы простым ни было мое предложение, каким бы маленьким ни был шаг, на мою рекомендацию ответили: «Ну, я не могу этого сделать, потому что…»

Это была моя вина. Я давал нежелательные советы людям, которые не хотели покидать свои посты. Они просто хотели выговориться. Если вы искали эту статью, то вы готовы помочь.

Если вы решите искать причины, по которым вы не можете позволить себе бросить курить, вы их найдете.

Пожалуйста, поймите, что это решение, и вы  можете так же легко решить искать , как вы можете выйти из . Перестаньте сосредотачиваться на том, почему вы не можете. Я знаю, что барьеры реальны — по крайней мере, они кажутся реальными — потому что они поймали меня в ловушку.

То, что барьеры настоящие, не означает, что их нельзя снести. Не менее актуальны и способы преодоления барьеров.

Как вы можете уйти

Как сказал Тони Роббинс, «достаточно сильное «почему» предоставит вам необходимое «как».

Почему с работой все иначе?

У тебя есть мощный почему ты ненавидишь свою работу. Начать искать Как оставить.

Сосредоточьтесь на преследовании, а не на побеге

Классное изображение от Free-Photos с Pixabay.com

Сосредоточьтесь на том, чем вы хотите заниматься, а не на том, от чего вы хотите убежать.

Вместо того, чтобы сосредотачиваться на том, как вас удерживает ловушка, сосредоточьтесь на множестве доступных возможностей, которые могут дать вам цель.

Я лично знал коллег, которым пытался помочь, поэтому мои предложения касались того, что, как я знал, им нравилось и в чем они были хороши. То, что я предлагаю здесь в письменном виде, должно быть более общим. Впрочем, это не имеет значения. Ни специфика идей, ни сами идеи не имеют значения. Самое главное, решите ли вы сосредоточиться на том, как вы можете или почему вы не можете.

Сосредоточение внимания на преследовании приведет вас к более мышлению изобилия.

менталитет из-за того, что вы оказались в ловушке своей работы, также загнал вас в ловушку. Стремление откроет возможности, а осознание изобилия сделает вас счастливее.

Поймите, что худшее, вероятно, никогда не случится

Вероятно, ваша семья не станет бездомной и голодной, если вы потеряете работу. Вы можете потерять свой дом и машину, и вам, возможно, придется значительно сократить штат или переехать к своему злорадствующему шурину. Возможно, вам придется проглотить немного гордости и чувствовать себя очень некомфортно.

Но с голоду ты не умрешь, и готов поспорить, что злорадствующий зять будет втайне завидовать твоей свободе. Вас не заставят бродить по улицам с алой буквой Б на груди.

B для банкротов

Ограниченное исследование показывает, что хронически бездомные люди являются таковыми из-за отстранения от социальных сетей — подробнее об этом на Quora. Таким образом, вы можете начать проводить некоторое время с некоторыми близкими, и это качественное время с друзьями и любимыми само по себе будет способствовать счастью, которое в настоящее время кажется недостижимым.

Какое из двух несчастий наихудшее?

1. жить со злорадствующим родственником или другом, пока не встанешь на ноги после увольнения с работы, которую ненавидишь
   или
2. ежедневная рутинная работа на душераздирающей работе, которую ты ненавидишь?

Разница в гордости. Гордость может быть тем, что держит вас в страдании и отсрочивает вашу и вашу семью надежду на лучшую жизнь.

Не будь несчастным и гордым.

Поймите, что лучшее, вероятно, никогда не случится

Чего ты ждешь?

• У вас есть богатый родственник, который может вам помочь?
• Вы ждете этого наследства?
• Вы ждете, пока следующий политик будет избран и изменит ситуацию в вашу пользу?
• Вы ждете, когда ваша компания вернет все к прежнему состоянию?

Точно так же, как все те ужасные вещи, которых вы боитесь, не произойдут, если вы уйдете с работы, и эти лучшие вещи (те вещи, которые облегчат пребывание или уход) не произойдут.

Хватит ждать того, что, по вашему мнению, может произойти.

Получить контроль.

Возьмите на себя ответственность.

Старт.

Пришло время действовать. Сначала вы вряд ли будете поступать правильно. Я перепробовал много вещей, прежде чем нашел то, что сработало. Только не сиди и не жди.

«Даже если вы на правильном пути, вас собьют, если вы будете просто сидеть».

– Уилл Роджерс

Вы искали новую работу?

Прежде чем мы приступим к разгадыванию этой головоломки, давайте убедимся, что это необходимо. Вы искали новую работу?

Помню, когда я чувствовал себя в ловушке на работе, которую ненавидел, мне казалось, что я не найду новую работу. Не могу вспомнить, почему я так подумал. Это все часть ощущения, что выхода нет.

Есть сайты, на которых можно зарегистрироваться, которые объединяют поисковики и работодателей в одном месте. Примером может служить сайт Jooble.org. Легко зарегистрироваться с помощью электронной почты или подключить ее к своей учетной записи Google. Вот как я это сделал.

Навигация по этому конкретному сайту проста. Введите должность, которую вы ищете, место, где вы хотели бы работать, и нажмите «Найти». Jooble вернет вам список вакансий в этой области. Затем вы можете отфильтровать поиск в соответствии с вашими потребностями, выбрав параметры на боковой панели.

Затем щелкните ссылку и примените. Вы должны хотя бы начать искать.

Возможно, вам придется инвестировать в себя, наняв профессионала, который поможет вам переписать свое резюме. В любом случае вам следует опубликовать свое резюме и начать размещать его на веб-сайтах компаний, в которых вы хотели бы работать, или на таких сайтах, как Jooble.Org.

Мои расходы слишком высоки

Мы с женой проверили наши расходы.

Из всех вещей, за которые вы должны платить:

• Сколько из этих вещей вам нужно или даже нужно?
• Сколько из тех вещей, которые вы хотели бы иметь, вам нравятся больше, чем работа, которую вы любите?
• Сколько из тех вещей, которые, по вашему мнению, вам нужны, нужны вам больше, чем хорошее здоровье и качественное времяпрепровождение с близкими?

Подумайте хорошенько об этом.

• Разве наличие некоторых из этих вещей не сделает вас более несчастным, чем ваша работа?
• Будет ли счастье и удовольствие от работы лучше, чем некоторые вещи, за которые вы сейчас платите?
• Будет ли временное снижение доходов и, возможно, престижа?
• Если бы вы вкладывали столько времени и энергии в то, что вы любите, в то, во что вы верите, разве не возможно или даже вероятно, что вы в конечном итоге подниметесь на позицию, намного опередившую вас сейчас? Насколько счастливее и продуктивнее вы были бы тогда?

Почему мы всегда предполагаем, что изменение будет хуже? Не сделает ли вас дом меньшего размера в менее влиятельном районе и машина, которая не лучше машин ваших друзей и соседей, менее счастливой, чем ваша нынешняя работа?

Я ни в коем случае не предлагаю вам забрать своих детей из школы и переселить их от их друзей в маленькое место, чтобы избежать вашего нынешнего положения.

Отправимся в постоянный поход

Мирное изображение от markusspiske с Pixabay. com

Я всего лишь предлагаю вам подумать об этих вещах. Подумайте о том, чего вы действительно хотите.

Можете ли вы представить, что вам придется жить в здании без отопления, охлаждения, электричества и даже без кухни?

Звучит как бедность.

Но это также звучит как кемпинг !

Найдите места, где можно сократить расходы.

Это может быть не так неудобно, как вы думаете. Вы можете не так сильно страдать.

Это может быть даже приключением.

Ничто (даже кемпинг) не является постоянным, кроме сдачи

И почему мы думаем, что это будет постоянным? Жизнь непостоянна. Дискомфорт от сокращения не будет постоянным. Это может быть весело, и работа в ситуации, когда вам нравится вкладывать время и энергию, может в конечном итоге окупиться лучше, чем то, что у вас есть сейчас.

Другая проблема в том, что у вас недостаточно дохода.

Сократить несколько расходов — все равно, что получить прибавку к зарплате. Если и этого недостаточно, то начинайте отдавать долги. Если не можете продать машину, то начните с нее расплачиваться. Это не мгновенная свобода, но, по крайней мере, вы делаете успехи. По крайней мере, у вас есть цель, план и прогресс.

По крайней мере, вы вернете себе контроль.

Говоря о постоянстве, важно учитывать следующее:

Работа является временной. Тела неизменны

У тебя может быть гораздо больше работы, гораздо больше карьер.

Вы получите только одно тело. Это последнее, что вы получите.

Что заслуживает наибольшей заботы и внимания?

Мой доход слишком мал

Еще одна причина, по которой вы чувствуете, что не можете бросить работу, которую ненавидите, заключается в том, что вы не можете зарабатывать на новой работе столько же, сколько на текущей.

Вот почему не стоит полагаться на один источник дохода. Получайте доход из нескольких источников и диверсифицируйте свой доход так же, как и свои инвестиции.

Точно так же, как вы не можете бросить работу, потому что это ваш единственный источник дохода, если вы потеряете ее любым другим способом, вы также потеряете свой единственный источник дохода.

Начать подработку или бизнес. Работайте в Uber или Lyft или подработайте на неполный рабочий день. Вы должны иметь некоторые навыки, которые кому-то там нужны. В противном случае у вас не было бы работы.

Если вы ненавидите свою работу, потому что сверхурочная работа уже поглощает вашу жизнь, эта часть может быть трудной. В этом случае обратите внимание на расходы.

Вот информативное видео от Боба Лотича из seedtime.com.

Вы должны вырваться из этой колеи, и вы должны что-то сделать. То, что вы постоянно говорите себе, верно: так жить нельзя.

Не жди спасения

Стань спасателем.

TL;DR (слишком длинно, не читал)

Сосредоточьтесь на том, как вы можете, а не на том, почему вы не можете.

Реализовать лучшее, вероятно, никогда не случится.

Осознайте, что Худшего, вероятно, никогда не случится.

Не будь несчастным и гордым.

Сократите свои расходы.

Увеличьте свой доход.

Вопрос:

Какой стресс вызывает у вас работа?

Related Posts:

Одна из первых вещей, которым я учу на своем курсе выживания на работе, это практика благодарности . Если вы хотите улучшить свое самочувствие с помощью быстрого ежедневного времяпрепровождения, этот гигантский список подсказок в дневнике благодарности подтолкнет вас к счастью и творчеству !

Является ли ваша работа источником сильного стресса? Вы тратите на это от 8 до 12 часов пять-семь дней в неделю. Он оплачивает все ваши счета, но поглощает все ваше время и все ваши мысли. Важно помнить, что это всего лишь одна из многих работ, которые у вас будут, и у вас всегда будет только одно тело. Работа временная, тела постоянные.

Когда вы ненавидите свою работу, ваша главная цель в жизни — просто прожить день. Некоторые дни, когда цифры на часах карабкаются, кажутся непреодолимыми. Это ужасный способ жить. Вы может выйти из ежедневной спирали и наслаждаться своими днями. Вот простые способы не только пережить день, но и насладиться им .

Наши дни полны триггеров стресса, так что используйте триггеры осознанности, которые помогут вам практиковать спокойствие. Вот 5 скрытых триггеров осознанности, которые помогут выжить в этот день .

3 раза, когда вы должны сказать своему боссу, что вы не сделали свою работу наилучшим образом

3 раза, когда вы должны сказать своему боссу, что вы не сделали свою работу наилучшим образом

• Homepage

• Co.Design

• Tech

• Work Life

• News

• Impact

• Podcasts

• Video

• Innovation Festival 360

• Подписаться

Справочный центр

fastco Works

• AWS

• Deloitte

• Dept

• Elevate Prize

• EY

• IBM

• Klarna

• Visa

• FastCo Works

  An award-winning team of journalists, designers, and videographers who рассказывать истории брендов через фирменную призму Fast Company

Правление FC

коллекции

• Fast Government

  Будущее инноваций и технологий в правительстве на благо

• Самые инновационные компании

  Ежегодный рейтинг компаний Fast Company, оказывающих огромное влияние

• Самые творческие люди

  Лидеры, творчески формирующие будущее бизнеса

  Идеи 8

  85 Новые рабочие места, новые источники пищи, новые лекарства и даже совершенно новая экономическая система

• Дизайнерские инновации

  Прославление лучших идей в бизнесе

Newsletter

Events

• Innovation Festival

Courses and LearningAdvertiseCurrent Issue

SUBSCRIBE

Follow us:

By Sara McCord, The Muse 4 minute Read

Everyone has an occasional crisis уверенности. Вы собираетесь что-то сдать и задаетесь вопросом: «Достаточно ли это хорошо?» Затем ваша следующая мысль: «Мне нужно что-то сказать моему боссу?»

Определенно бывают случаи, когда это просто приступ синдрома самозванца; Игнорируя своего внутреннего критика, вы избегаете ситуации, в которой вашему начальнику понравилась бы ваша работа, но из-за того, как вы ее оформляете, она тоже начинает в ней сомневаться. Однако есть и другие ситуации, в которых вам нужно высказаться, чтобы получить рекомендации, необходимые для улучшения ситуации.

Не всегда легко отличить один сценарий от другого, но вот три случая, когда вы всегда должны быть честными в том, что вы не уверены в том, что вы передаете. Вы знаете, что что-то не совсем щелкает, но не знаете, как это исправить самостоятельно. Должны ли вы отказаться от всего и вернуться к чертежной доске? Могут ли незначительные изменения иметь большое значение?

Хотя может показаться неудобным (и даже пугающим) признавать, что у вас нет ответов на все вопросы, работа вашего начальника — давать указания, чтобы вы могли выполнять свою работу наилучшим образом. Упомянув, что вы могли бы использовать совет до вы сдаете проект, вы проявляете инициативу, внимательно следите за сроками и показываете, что у вас есть четкое представление о том, где должен быть проект (даже если вы не совсем уверены, как этого добиться).

Просто имейте в виду, что когда вы просите кого-то помочь вам решить проблему, вы должны быть открыты для реализации его или ее решения. Если вы действительно хотите еще один день, чтобы попробовать и настроить что-то для себя, поделитесь, что вы не на 100% там, где вы хотите быть, но затем попросите о продлении срока (в отличие от мыслей о том, как можно улучшить проект) .

2. Когда вы последний шаг перед тем, как это станет достоянием общественности

Что мне нравится в работе с редактором, так это чувство уверенности, которое оно приносит. Я знаю, что есть кое-кто, чья работа состоит в том, чтобы сказать мне, не слишком ли я многословен, или, наоборот, не вдавался ли я в достаточное количество деталей, чтобы на самом деле изложить свою точку зрения. Когда у вас есть подстраховка от человека, которому вы доверяете, который проверяет вашу работу, вы можете отказаться от упоминания, если вы находитесь на заборе, потому что он сообщит вам, если вам нужно внести изменения.

Даже если бы вы могли промолчать. . . Вы должны обязательно говорить. Это многое говорит о вашем авторитете.

Однако этот человек не всегда существует. Может быть, кому-то поручено рецензировать вашу работу, но на самом деле он никогда ее не рецензирует, если вы специально не попросите его об этом. Или, может быть, вы руководитель проекта, и поэтому вы можете позвонить, когда проект будет готов к работе. Когда вы знаете, что то, что вы сдаете, не будет оцениваться дальше, вы всегда должны упоминать, если вы чувствуете себя сомнительно по этому поводу.

Есть много способов сделать это. Может быть, вам просто нужна вторая пара глаз. Может быть, вы хотите пойти к тому коллеге, у которого всегда другая точка зрения, чтобы узнать, не пропустили ли вы что-нибудь. Или, может быть, он старается, чтобы вы общались как можно четче. Другими словами, вместо того, чтобы отправлять начальнику «окончательную версию» с примечанием, что она завершена, но не является вашей любимой, пометьте ее как «черновик» и укажите, почему вы считаете, что она может быть не готова на 100 %.

3. Когда хочется закончить

Иногда вы тратите все свое время и энергию, а иногда и часть, на один паршивый проект. И он выглядит достаточно завершенным, чтобы наконец двигаться дальше, но, честно говоря, вы знаете, что это не так уж и здорово.

Даже если вы можете промолчать — что, безусловно, заманчиво в такой ситуации — вы должны обязательно сказать об этом. То, что вы упомянули что-то, что не является вашей лучшей работой, многое говорит о вашем авторитете, даже если последнее, что вам хочется делать, — это пересматривать это.

В этом случае также укажите, что это была огромная трата времени или возникли непредвиденные проблемы, и проверьте, насколько это важно. Если его просто нужно доделать, ваша начальница может разрешить вам оставить эту версию, но она оценит (и запомнит) вашу честность. С другой стороны, если эта задача очень важна, она может взять что-то еще с вашей тарелки, чтобы приспособиться к повторению; и вы также будете рады узнать, что какая-то работа, которой вы не полностью гордитесь, не будет определять ее мнение о вас.

Не каждый проект, который вы закончите, будет тем, который вы захотите сохранить в портфолио. Иногда работу просто нужно закончить, и это нормально. Но если у вас есть ощущение, что это может действительно нуждаться в улучшении, спросите себя, находитесь ли вы в одной из вышеперечисленных ситуаций, когда упоминание о том, что вы, возможно, захотите еще раз попробовать что-то, может подчеркнуть, насколько хороша ваша лучшая работа.

Эта статья изначально была опубликована в The Daily Muse и перепечатана с разрешения.

Tech

Tech

Метавселенная «действительно опасна», когда дело доходит до конфиденциальности, говорит адвокат Джей Эдельсон

Tech

Вот почему инвесторы сохраняют оптимизм в отношении технологии Web3

Tech

Новости

Новости

Индекс Доу-Джонса падает до самого низкого уровня с 2020 года, поскольку опасения рецессии растут

Новости

Курица NyQuil в сторону, неправильное использование продуктов может привести к инновациям

Новости

Будет ли нехватка пива? Недостаток углекислого газа подвергает пивоваров риску

Совместный дизайн

Совместный дизайн

Как инвалидность влияет на улучшение продуктов и улучшение организаций

Совместный дизайн

Может ли реклама Heineken 2017 года действительно стать ключом к снижению партийной враждебности?

Co. Design

Это дерево владеет собой и борется за свое выживание

Work Life

Work Life

Это следующая крупная ставка Amazon

Work Life

Как попросить своего босса о более значимой работе

Work Life

The невысказанная причина, по которой женщины уходят с работы

Как узнать, пора ли уволиться с работы

• Если вы находитесь в застое и у вас нет вдохновения, возможно, настало время бросить работу, но очень важно уведомить об этом, оставаться профессионалом и поддерживать теплые отношения.
• Возможно, вы не готовы бросить курить, если у вас нет плана, вы не накопили достаточно денег или ситуацию стоит спасти.
• Если вы увлечены подработкой и готовы начать собственный бизнес на полную ставку, возможно, пришло время оставить свою повседневную работу позади.
• Эта статья предназначена для сотрудников и подсобных рабочих, которые рассматривают возможность увольнения с работы, чтобы заняться предпринимательством на полную ставку или другими важными изменениями в карьере.

По мере того, как продолжается Великая отставка, когда сотрудники массово увольняются с работы, вы можете почувствовать вдохновение уйти с работы, которая не совсем идеальна. Но хотя в других местах трава может показаться более зеленой, вам необходимо серьезно обдумать свое экономическое положение и карьерные планы, прежде чем сделать шаг.

Мы узнаем, когда пора увольняться с работы и как вести себя при увольнении, когда не следует принимать поспешных решений и как узнать, готовы ли вы бросить свою повседневную работу и начать бизнес твой собственный.

Когда увольняться с работы

Возможно, пришло время уволиться с работы, если для вас верно одно из следующих утверждений:

• Вы уже много лет находитесь на одном и том же месте. Если вы годами добивались повышения, выражали стремление к профессиональному развитию и просили начальника о повышении, но вас никто не слушает, и вы застряли на том же месте, возможно, пришло время двигаться дальше. Другой работодатель может предоставить все это для вас.
• Ваш работодатель не заинтересован в ваших целях. Если вы поставили перед собой карьерные цели и запросили дополнительные обязанности и возможности, но ваш руководитель постоянно отказывает вам, возможно, пришло время найти работу в другом месте.
• Вы не вдохновлены и не увлечены. Любая работа может стать повторяющейся, если вы занимаетесь ею некоторое время. Хотя повторение не обязательно означает скуку или утомление — оно может поставить вас в удобную колею — если вы регулярно чувствуете себя невдохновленным и незаинтересованным, вы могли бы извлечь пользу из изменений.
• Ваша компания или отрасль испытывает трудности. Ты не всегда можешь контролировать силы вокруг себя. Такие ситуации, как упадок отрасли или компания, которая не может свести концы с концами, являются четкими сигналами о том, что нужно позаботиться о себе и искать более стабильную рабочую среду.

Знаете ли вы?: Низкая заработная плата — главная причина ухода сотрудников с работы. Некоторыми другими распространенными факторами являются плохие льготы, переутомление и отсутствие профессионального признания.

Когда нельзя бросать работу

Уволиться с работы не всегда правильно. Есть некоторые случаи, когда вы не должны увольняться с работы, даже если у вас есть соблазн: 

• У вас нет плана. Несмотря на то, что перед увольнением вам не обязательно иметь работу, вам нужен план того, что будет дальше. Например, четко обозначьте, когда и как вы найдете новую работу — и сколько работы вы будете выполнять. Вы также должны выяснить, как вы будете покрывать свои расходы между работами.
• У вас нет сбережений. Если увольнение оставит вас без работы и без гроша в кармане, вам следует оставаться на месте. Слишком рискованно бросать курить, не имея возможности оплачивать счета.
• Вы просто сталкиваетесь с неровностями на дороге. Работа в малом или растущем бизнесе часто означает быструю смену тенденций. Более спокойные времена могут последовать за несколькими лихорадочными месяцами. Определите, переживаете ли вы просто необычайно трудный период или ваша работа по своей природе слишком сложна для вас. Если вы подождете, вы можете быть счастливы, что остались.
• Вы гонитесь только за деньгами. Более высокооплачиваемая работа может быть достигнута за счет вашего психического здоровья или баланса между работой и личной жизнью. Что, если ваш новый начальник — хулиган или вы должны работать по 60 часов в неделю из-за чрезмерного стресса на рабочем месте? Это может не стоить повышения зарплаты; ваша текущая работа может быть лучше подходит в целом.
• Вы делаете нелогичный и неразумный выбор. В эмоциональные моменты — скажем, после очередной неприятной встречи с ужасным клиентом — вы можете разозлиться настолько, что уйдете. Но это не логичное решение. Ни один из них не уходит только из-за того, что вы считаете несправедливой аттестацией. Если вам нравится то, чем вы занимаетесь большую часть времени, и вы знаете, что у вас это хорошо получается, оставайтесь на месте.
• Ваше резюме будет выглядеть хуже, если вы уволитесь. Уход с работы до того, как вы проработали на ней целый год, почти всегда выглядит плохо в вашем резюме. Отличные резюме также не показывают несколько лет, потраченных на перескакивание с работы на работу. Возможно, стоит подождать и поискать в другом месте, как только ваше резюме будет лучше заполнено.
• Вы можете получить желаемые изменения. Если ваши руководители постоянно хвалят вас или вы являетесь высокопоставленным сотрудником, иногда вы можете добиться внесения необходимых изменений для улучшения условий труда. Поговорите со своими руководителями о своих проблемах с работой, зарплатой, клиентами и т. д. Затем спросите их, что компания может изменить, чтобы решить эти проблемы. Вносить изменения в уважаемом вами месте легче, чем занимать новую должность без какого-либо влияния.
• Вы еще не спросили у своего босса, что вам нужно. Компания, которая ценит вас, может удовлетворить ваши запросы, но вам нужно будет общаться с соответствующими людьми. Например, если вы готовы уволиться, потому что дорога на работу утомительна, запросите удаленную работу на неполный рабочий день. Вы не узнаете, что возможно, пока не спросите.

14 советов, если вы решите уйти с работы

Вы оценили причины своего увольнения, исчерпали все попытки улучшить свое положение и разработали план на будущее. Вы уверены, что уйти с работы — правильное решение. Ваш следующий шаг — уйти таким образом, чтобы защитить свою профессиональную репутацию, сохранить сети и отношения и обеспечить отличные профессиональные рекомендации.

Следуйте этим 14 шагам, чтобы не сжигать мосты с вашим нынешним работодателем, коллегами, поставщиками и коллегами.

1. Сначала сообщите своему руководителю, что вы увольняетесь.

Вы хотите, чтобы ваш босс узнал новости от вас, а не от кого-то еще в отделе. Не перекладывайте свои тревоги по поводу увольнения на коллег. Если ваш босс сначала узнает новости от кого-то другого, вы теряете шанс контролировать ход повествования. Слухи о персонале могут дать вашему начальнику дезинформацию о причинах вашего ухода. Вместо этого поговорите только со своим руководителем и кратко объясните свое увольнение.

2. Предупредите об уходе за две недели.

Уведомление за две недели является стандартным этикетом увольнения с работы, но некоторые сотрудники уведомляют меньше, в результате чего их работодатель пытается найти замену. Оставайтесь на протяжении всех двух недель, если компания не попросит вас уйти раньше.

Для успешного ухода с работы увольнение никогда не должно быть поспешным решением. При разговоре со своим руководителем сообщите ему о предполагаемом последнем дне. Если возможно, удовлетворите просьбу вашего руководителя остаться на этой должности до тех пор, пока не будет нанята замена.

3. Скромно относитесь к своему следующему шагу в карьере.

Не отталкивайте своих коллег, хвастаясь своей потрясающей новой работой и заоблачным карьерным ростом. Уходите по-хорошему, накрутив причины увольнения. Не говорите, что вы переходите к большим и лучшим вещам. Вместо этого заставьте своего босса и коллег почувствовать, что в этом нет ничего личного против них или работы.

4. Никого и ничего не оскорблять.

Независимо от ваших чувств, проявите приличия перед уходом из компании. Самая важная часть успешного ухода с работы — не бросать кого-либо под автобус. Даже если вы уходите не в лучших отношениях, не играйте в игру с обвинением. Вы же не хотите разрушить свою карьеру, ругая своих бывших коллег или руководителей.

Совет: Не используйте интервью на выходе как возможность высказать свои претензии. Поддержание дружеских отношений необходимо для получения хороших рекомендаций и обеспечения будущих профессиональных взаимодействий.

5. Выполняйте свои должностные обязанности.

Помните, что вы несете ответственность за свою работу, пока не выйдете за дверь в свой последний день. Упростите переход, завершив или передав любые учетные записи или проекты, назначенные вам менеджерами. Имейте в виду, что позже в вашей карьере вам может понадобиться использовать своих бывших руководителей в качестве рекомендаций.

6. Продолжайте придерживаться офисного протокола.

Вы упорно трудились для своей профессиональной репутации, поэтому произведите хорошее впечатление на своего начальника и коллег. Оставайтесь любезными и не забывайте благодарить своих руководителей за возможности, которые они предоставили. Объясните, как эта работа помогла вам вырасти профессионально.

Сохраняйте оптимизм и позволяйте любым критическим замечаниям слетать с вашей спины, даже если ваш начальник не отреагирует положительно на ваше увольнение. Скорее всего, они знают, что теряют хорошего работника, и могут выражать горечь по поводу вашей смены работы.

7. Просмотрите справочник сотрудника.

Назначьте встречу с представителем отдела кадров вашей компании для ознакомления со справочником сотрудников. Поймите, на что вы имеете право в отношении вашего пакета льгот для сотрудников и компенсации за неиспользованные дни болезни или отпуска. Если у вас есть пенсионные планы, связанные с вашей работой, например план 401(k), определите, как перевести средства.

8. Организуйте свои файлы.

Упростите для своих коллег поиск материалов, чтобы они могли легко перенести вашу рабочую нагрузку. Создавайте электронные таблицы с подробным описанием любых открытых рабочих проектов или счетов. Предоставьте доступ к любым файлам, которые могут понадобиться коллегам или руководителям после вашего ухода. Уйти с работы по-хорошему означает оставаться командным игроком до последнего дня.

9. Хорошо обучите свою замену.

Ваша нынешняя организация выплачивает вам зарплату. Вы обязаны передать свою работу в хорошие руки перед компанией. Уходите по-хорошему, предложив обучить замену или предоставив контактную информацию, по которой коллеги могут связаться с вами после вашего последнего рабочего дня.

10. Не бери ничего, что тебе не принадлежит.

Не выносите канцелярские принадлежности или рабочие материалы, которые вы не разрабатывали и которыми не владеете лично. Сдайте свои брелоки и идентификационные бирки и уберите со стола все личные вещи в последний рабочий день. Еще одна часть успешного ухода с работы — обновить голосовую и электронную почту, чтобы любые деловые контакты могли связаться с нужным человеком.

Совет: Если вы ищете работу, пока еще работаете, не ищите работу в рабочее время, будьте осторожны с публикациями об этом в социальных сетях и назначайте собеседования до или после работы.

11. Оставьте положительный отзыв о вашей компании.

Ваш начальник и, возможно, отдел кадров захотят узнать, почему вы увольняетесь, и какой отзыв вы могли бы им предложить. Будьте максимально любезны и предлагайте продуктивную обратную связь, которая может помочь им в будущем. Например, вы можете сказать им, что диапазон заработной платы недостаточно высок или недостаточно оценок эффективности сотрудников. Будьте честны, но не жестоки в своих отзывах.

12. Написать заявление об увольнении.

Увольняясь с работы, лучше всего предоставить вашему работодателю официальное письмо об увольнении — в печатном виде или по электронной почте. В своем письме об уходе с работы поблагодарите своего работодателя и укажите последний день, когда вы будете работать. Также неплохо сказать, что вы готовы обучить свою замену или помочь любым другим способом, чтобы обеспечить плавный переход.

13. Сообщите своим коллегам и клиентам, что вы уходите.

После того, как вы подадите заявление об увольнении, спросите своего начальника, не против ли вы сообщить своим коллегам и клиентам, что вы увольняетесь. Затем отправьте электронное письмо своим коллегам и клиентам и включите свою контактную информацию, такую ​​как ваш личный адрес электронной почты и профиль LinkedIn. Сообщите им, что хотите поддерживать связь. Вы никогда не знаете, может ли это помочь вам позже в вашей карьере.

14. Подготовьтесь к выходному собеседованию.

Выходные собеседования часто являются частью процесса увольнения, и их нечего бояться. Во всяком случае, это отличный способ прояснить, почему вы уходите, и помочь улучшить рабочую среду для ваших будущих товарищей по команде. Это также идеальная возможность поблагодарить своего руководителя за все, чему вы от него научились, и составить план, как поддерживать с ним связь. Никогда не знаешь, когда представится возможность снова поработать вместе.

Знаете ли вы?: Когда вы просите бывшего начальника предоставить справку о работе, он может получить контрольные вопросы о вашей работе, способности понимать и следовать указаниям, а также о поведении в офисе.

Когда увольняться с работы, чтобы заниматься малым бизнесом полный рабочий день

Возможно, вы думаете об уходе с работы по причинам, которые не имеют ничего общего с самой работой. Может быть, пришло время превратить вашу подработку в малый бизнес на полную ставку. Вот как вы узнаете, что время пришло:

• Вы тратите все свое свободное время на подработку. Если ваша подработка является вашим увлечением и занимает все ваше свободное время, вам следует подумать о том, чтобы сделать ее своей работой. Но вы должны сделать этот шаг, только если ваш малый бизнес обеспечивает стабильный поток доходов. В противном случае вам, возможно, придется оставить его в качестве подработки, пока он не станет финансово устойчивым.
• Вы определяете потребность, которую никто другой не решает. Если ваш малый бизнес нашел свою нишу и решает уникальные потребности ваших клиентов, возможно, пришло время уйти с основной работы. Если никакой другой бизнес не заполняет пустоту, которую заполняет ваш бизнес, это признак того, что вам следует заняться этим полностью.
• Вы знаете, что должны это сделать. Иногда вы знаете, что ваша миссия состоит в том, чтобы делать все по-своему, вести собственный бизнес и работать на себя. Если вы твердо настроены начать свой бизнес на полную ставку — независимо от рисков — возможно, пришло время сделать рывок. Вы будете делать ставки на то, что все карты выпадут на свои места, но иногда вашей страсти будет более чем достаточно, чтобы это произошло. Вы не можете знать, пока не попробуете.

Кайли Ора Лобелл и Николь Фэллон участвовали в написании и написании этой статьи.

Я понятия не имею, что я делаю на работе

Вы работаете некоторое время (или долгое время), и все началось довольно хорошо. Вы делали все направо и налево, изучая веревки. Все было хорошо. Потом, может быть, был введен новый процесс, или вам дали больше, несколько двусмысленных обязанностей. Потому что раньше у вас все было так хорошо, что вы даже не задумывались об этом… пока не стало слишком поздно спрашивать кого-нибудь: «Что я должен делать снова?» Или пока что-то не пошло не так. К тому времени начинается паника. Что мне теперь делать? Понятия не имею, чем я занимаюсь.

Ощущение, что вы понятия не имеете, что делаете, или что вы безвозвратно облажались, не редкость. У каждого был момент — или период времени — когда они чувствовали, что находятся над головой. Любой, кто утверждает, что у них этого не было, либо лжет, либо давно пора проснуться. Но только потому, что все иногда чувствуют себя перегруженными задачами, не означает, что вы должны терпеть это или позволять событиям выходить из-под контроля.

Я самозванец?

«Синдром самозванца» — это мучительное чувство, что, хотя вы и дошли до определенного момента, вы недостаточно компетентны или умны, чтобы дойти до этого — что вы случайно наткнулись на свою работу и свои достижения. Этот вид неуверенности в себе довольно распространен, особенно на работе. Когда вещи начинают казаться ошеломляющими, может быть естественным искать кого-то виноватого — и кто более доступен, чем вы сами? Эта неуверенность в себе может привести к беспокойству о том, что вас «узнают» другие, которые так же компетентны и уравновешены, как кажутся.

Подробнее о синдроме самозванца:

 

Итак, как вы справляетесь с этими чувствами? Давайте рассмотрим некоторые стратегии того, что вы можете сделать, если это происходит с вами на работе.

1. Поймите, что вы не одиноки.

Если вы запутались в проекте или чувствуете, что понятия не имеете, что делаете, может показаться, что центр внимания направлен прямо на вас и вашу комедию ошибок. Этому не поможет коллега, который, как оказалось, убивает его прямо сейчас — делает все правильно, сбрасывает похвалы и делает все так, чтобы все выглядело так просто. Что вам нужно помнить, так это то, что в какой-то момент вы были , что коллега все делает правильно. И ты тоже будешь снова. Кроме того, у мистера Сверхуслужливого тоже будут плохие дни.

Никто не соблюдает каждую часть своей работы постоянно — если вы это делаете, то это может быть плохим признаком в профессиональном плане. Все слишком заняты своими заботами, чтобы осуждать вас. И подумайте об этом так: как бы вы ни старались скрыть свою неуверенность и чувство неудачи от других, вы можете предположить, что они делают то же самое.

2. Не паникуйте.

Осознание того, что вы не знаете, что вы должны делать или как это исправить, пугает. Не позволяйте ему паниковать, потому что паника приводит к хроническим сомнениям в себе, что отвлекает вас от того, что на самом деле нужно сделать. Это также может отпугнуть вас от поиска логических решений вашей ситуации и сделать ситуацию еще хуже.

Когда вы чувствуете, что начинается нисходящая спираль уверенности, важно признать, что вы чувствуете себя беспомощным. Как только вы признаете это, вы можете попытаться сделать шаг в сторону и решить, как решить проблему. Если вы оставите это без внимания, вы можете продолжать накапливать ошибки за ошибками (возможно, подвергая опасности свою работу) или настолько разочароваться, что уволитесь, не успев понять, можно ли что-то исправить. Ни одна из этих комбинаций не приводит к профессиональному успеху или удовлетворению. Поэтому признание этого всепоглощающего чувства — самый важный шаг, потому что это может помочь остановить негативную спираль.

3. Воспринимайте это как вызов, а не как нарушение условий сделки.

Пока вы застряли в страдании «я понятия не имею, что делаю», можно легко забыть, что это препятствие, а не конец вашей карьеры. Препятствие – это то, что вы можете обойти. И если вы не нейрохирург, оказавшийся в операционной после того, как пропустил все соответствующие занятия по оперированию, никто не умрет, потому что вы не уверены в том, что должны делать.

4. Притворяйся, пока не получится.

Имейте в виду, это не долгосрочное решение — если вы не понимаете, что происходит, и ничего не делаете, чтобы решить эту проблему, в конечном итоге кто-то другой поймает, выполняя ваш сценарий конца света с синдромом самозванца. Но если вы не уверены в том, что вам нужно сделать или как это сделать, или знаете, что вам потребуется больше времени, чтобы разобраться во всем, можно немного задержаться. Договаривайтесь о сроке. Используйте расплывчатое подтверждение типа «я в деле». Вам не нужно объявлять всем, что вы понятия не имеете, что вам делать дальше; Вы можете выиграть себе немного времени, чтобы обдумать свои следующие шаги.

5. Признайтесь: «Я не знаю».

Если бы все могли делать все без руководства, ни у кого не было бы менеджера. Часть работы вашего начальника состоит в том, чтобы убедиться, что у вас есть все необходимое для выполнения своей работы. Хотя вы можете бояться признать, что не знаете, что делаете, думая, что ваш босс потеряет доверие к вам или того хуже, важно видеть в своем боссе ресурс.

Правда, фраза «Я понятия не имею, что делаю» не прибавит уверенности, но вы можете сформулировать это по-другому. Попробуйте: «Я работаю над X, но мне просто нужно уточнить, какой подход лучше всего подходит. Можем ли мы поговорить об этом?» Скорее всего, ваш начальник оценит вашу открытость и ваше желание справиться с трудной для вас ситуацией. Он или она также оценят, что вы предпринимаете активные шаги, чтобы улучшить ситуацию. Это не игра «попался»; ваш босс заинтересован в том, чтобы вы хорошо выполняли свою работу.

6. Найдите союзника.

Если вам неудобно сообщать о своих опасениях начальнику или вы чувствуете, что уже слишком поздно разыгрывать карту «Я просто не знаю», попробуйте найти кого-нибудь, кто может помочь. Ваш коллега отлично разбирается в Excel и может научить вас некоторым приемам получения нужной информации? Спроси ее. Знаком ли человек, работающий рядом с вами, как обрабатывать заказы? Выбери его мозг. Мало того, что информация вашего приятеля, скорее всего, поможет вам заполнить любые пробелы, но простое обсуждение ее может быть полезным. Вы вполне можете знать больше, чем вы думает, да, и разговор на эту тему может помочь вам установить связи, о существовании которых вы даже не догадывались. Кроме того, это помогает с фактором «эй, может быть, я не одинок в этом».

Здесь есть некоторые оговорки. Вы не хотите, чтобы выбранный вами друг чувствовал, что делает вашу работу за вас. Убедитесь, что он не занят своими делами, когда вы хотите поговорить. Кроме того, не пингуйте их постоянно вопросами, электронными письмами или сидячими разговорами. Если вы действительно потерян, постарайтесь ограничить свои запросы одним-двумя большими запросами в день и постарайтесь сделать все возможное, чтобы отследить и отследить дополнительную информацию самостоятельно.

7. Задавайте конкретные вопросы.

Старайтесь избегать паники: «Что мне делать?» Убедитесь, что ваши вопросы достаточно конкретны, чтобы помочь вам получить ответ. («Почему я?» тоже никогда не поможет, поверьте мне. Я пробовал.) Вы хотите, чтобы ваши просьбы были конструктивными. Убедитесь, что вы определили задачу или цель, и то, что вы думаю, что — это шаги к этому или, по крайней мере, следующие шаги. Ошибаться — это нормально… вот почему вы задаете вопросы! Но важно иметь базу того, что, по вашему мнению, должно происходить, хотя бы для того, чтобы вы могли исправить эти предположения и заменить их верной информацией по мере ее обнаружения.

Вот несколько примеров конкретных вопросов:

• Это срочно?
• Какой график?
• Чего мне нужно добиться в итоге?
• Какой шаг мне нужно предпринять дальше?

Эти вопросы могут помочь вам понять, сколько места у вас есть, чтобы разобраться во всем самостоятельно, или, если это срочно, нужно ли вам проглотить свою гордость и вызвать кого-то для экстренной помощи. Скорее всего, вы получите больше откликов от людей, если скажете: «Вот что, по моему мнению, здесь должно произойти — можете ли вы это подтвердить?» в отличие от «Расскажи мне все, что мне нужно сделать».

8. Общайтесь с другими.

Если вы дошли до того, что чувствуете, что понятия не имеете, что происходит или что вы должны делать дальше, значит, где-то на линии произошло недопонимание. Либо вещи не были доведены до вас в полной мере, либо вы не дали понять, что не понимаете всего, что должно было произойти. В любом случае, нет смысла зацикливаться на ошибках или плохом общении. Все, что вы можете сделать, это убедиться, что в будущем все будут на одной волне.

Это может означать короткие встречи со всеми, кто участвует в проекте, чтобы убедиться, что вы знаете, что они делают, они знают, что вы делаете, и все понимают План. Это также может быть обычный 10-минутный разговор с вашим начальником (скажем, ежедневно или еженедельно, в зависимости от графика и срочности), чтобы сказать: «Эй, вот что я сделал, вот как я планирую справиться с этим в будущем». , я иду в правильном направлении?» Эта регулярная внешняя обратная связь поможет вам не чувствовать себя полностью потерянным и брошенным на произвол судьбы.

Эти стратегии помогут вам пережить момент паники, снова вздохнуть и понять, как заполнить пробелы в знаниях. И как только вы перестанете чувствовать себя самозванцем и разработаете свой план действий, чтобы понять, что вам нужно сделать, а затем выполнить это, вы преодолеете вызов, который может стать источником гордости на вашем следующем собеседовании при приеме на работу.