Мир такой большой но в душе одной скрыто больше чем в целой вселенной песня: Собрание сочинений в двенадцати томах : Том 2. — М. : ГИХЛ, 1962
Восьмидесятилетие Бильбо Бэггинса — праздник для всех и каждого
Вряд ли сейчас найдется хоть один человек в Старом и Новом Свете, никогда ничего не слышавший о хоббитах. Культовая кинотрилогия «Властелина колец», ставшая одним из самых крупных проектов в истории кино, и последовавшая за ней кинотрилогия «Хоббит», еще более масштабная и дорогостоящая, сделали сказочных героев Средиземья популярными даже среди тех, кто никогда не слышал о литературных произведениях Джона Рональда Руэла Толкина. Сколько рекламных скандалов, фотографий со съемочной площадки, подсчетов доходов создателей киноэпопей! Вся эта мишура, однако, не затмила собой удивительный волшебный мир, созданный профессором Толкином.
Ровно 80 лет назад, 21 сентября 1937 года впервые вышла в свет книга английского писателя, лингвиста и переводчика Джона Рональда Руэла Толкина «Хоббит, или Туда и Обратно». Она могла бы затеряться среди довоенной детской литературы, но книга понравилась читателям, издатель предложил Толкину написать продолжение, и мир Средиземья получил свое развитие, да такое подробное и поэтическое, что привлек внимание не только детей, но и взрослых.
Однако вряд ли Толкин тогда подозревал, каких масштабов успех ожидает в будущем его книги. И главное, что они станут отправной точкой для целой громадной вселенной, в которую вошли не только экранизации его произведений, собравшие миллиарды долларов в прокате, но и сотни сиквелов и фанфиков. А также целая выросшая на этой почве культура ролевых игр. Плюс тематические парки развлечений, деревни хоббитов и музеи Средиземья. Плюс индустрия игрушек и сувениров, компьютерных и настольных игр, костюмов и атрибутики для ролевиков…
В чем же секрет невероятной популярности эпоса Толкина в целом и самого первого его произведения в частности? Что за тайные струны души он затрагивает, на какие неосознанные потребности каждого отвечает?
Неисчерпаемая сказка для всех возрастов
Вот что сказала корреспонденту «МИР 24» литературный критик, преподаватель Высшей школы телевидения МГУ им. М.В. Ломоносова Виктория Шохина:
— Привлекателен в первой книге Толкина прежде всего главный герой — хоббит по имени Бильбо Бэггинс. Такой обаятельный симпатяга, добродушный и простодушный. Сидит себе в уютной норке, мирный обыватель, немолодой и вполне довольный жизнью. Гномы и маг вовлекают его в какую-то немыслимую авантюру (похищение сокровища у дракона), он, естественно, отказывается. Но песня, которую поют гномы, вдруг пробуждает в нём страсть к приключениям. И это очень важный момент для читателя — интригующий.
Бильбо, хоть и мирный обыватель, но во всех многочисленных передрягах ведёт себя очень достойно. Проявляя и храбрость, и смекалку, и всегда оставаясь верным товарищем. А также — благородную сдержанность, когда приходит последнее трудное испытание — дележ добытых сокровищ. Он — положительный герой, описанный без пафоса, что особенно привлекательно.
Обо всех приключениях Бильбо рассказывается в динамичных квестах. А главное – с тем невозмутимым английским юмором, с интонациями, которые затягивают и не отпускают. Роман этим напоминает о «Посмертных записках Пиквикского клуба» Диккенса (Бильбо, между прочим, очень похож на мистера Пиквика), и о «Троих в одной лодке, не считая собаки» Джерома К. Джерома. То есть о книгах, имевших невероятный успех, прежде всего, благодаря вот этому самому юмору.
Толкин опирается на древние мифы — об эльфах, троллях и драконах. Он знает их достоверно, можно сказать, из первых рук. И это тоже способствует популярности его книг.
Мифы — это провода, при помощи которых мы подключаемся к коллективному бессознательному и тем самым прочнее утверждаемся в своем бытии.
И еще одна причина невероятной популярности «Хоббита». Роман читается на разных уровнях, но с одинаковым интересом. И как сказка для детей (вначале, кстати, Толкин рассказывал истории о Бильбо своим детям, их у него было четверо, три мальчика и девочка). И как fantasy для юношества (отсюда субкультура толкинистов). И как развлекательное чтение для уже подуставших от жизни взрослых. И как источник превращенных мифов для специалистов. И как аллегория Первой мировой войны, в которой Толкин принимал участие (хотя он против такой трактовки протестовал). И на других уровнях. Так что «Хоббит» неисчерпаем!
Путешествие в детство и обратно
— «Хоббита» я прочитала лет в 10. Это была библиотечная потрепанная книжонка с парой-тройкой черно-белых иллюстраций и картой Средиземья на форзаце. А еще это был восторг! — Так вспоминает свою первую встречу с произведениями Толкина психолог, гештальт-терапевт Елена Петрикина. — Для меня «Хоббит» тогда стал книгой про дружбу, про ответственность, смелость и… право бояться. Да, похоже, в нем очень много права бояться, не быть супергероем. Убегать в пещере от своих страхов и теней, затаиваться и все же оставаться «живым», смелым, способным продолжать двигаться вперед. Но больше всего я-маленькая была поражена той смелостью, с которой Бильбо Бэггинс и Балин разговаривают с Торином, вступают с ним в конфронтацию, напоминают о «драконьей болезни» — неодолимой страсти к золоту.
Мне и сейчас кажется, что научиться говорить неприятную правду близким, отказывать друзьям, отстаивать свою точку зрения — это иногда очень страшно и требует большой смелости и уверенности в себе. И теперь, когда у меня самой подрастает сын, я думаю, что это — то важное, про что обязательно надо поговорить с ребенком.
Важно почувствовать и прожить вместе с Бильбо, как он, такой маленький и несовершенный, без выдающихся навыков в военном деле, понимает и принимает свою уникальность, уважает себя и не теряет своего места рядом с более опытными или сильными участниками похода.
Кстати, в фильме, в котором много энергии и драйва, лично мне не хватило вот этого страха без отваги, но с правом оставаться чуть более слабым, но уникальным и ценным.
— Мне кажется феномен успеха книг Толкина объясняется, прежде всего, двумя вещами, — говорит психолог Анна Забелоцкая. — Фактически он изобрел свою альтернативную сказочную вселенную , описав ее до мельчайших подробностей с ее ландшафтами, обитателями, территориями, законами. — И есть большой соблазн погрузиться туда с головой. Это прекрасный способ уйти от реальности, от обыденной неустроенности и непредсказуемости нашего мира. Думаю, именно это послужило причиной того, что Толкина не только активно и с интересом читали, в него стали играть, жить посредством игры. Появилась целая культура ролевиков.
Есть еще одна причина популярности «Хоббита» и других произведений писателя. В его волшебной цивилизации, населенной необычными созданиями — эльфами, гномами и магами — центральное место отведено совершенно обычным созданиям — хоббитам. Не самые талантливые и не самые красивые, не обладающие ни богатством гномов, ни чарующим обаянием эльфом, ни способностями к магии, но совершенно очевидно, что симпатии автора на их стороне. Именно представителю этого племени было суждено стать Хранителем кольца. Хоббиты больше всего напоминают людей. И это помогает читателям идентифицироваться с персонажами книг. Таким образом, в сознании читателей происходит пересечение двух миров — магического и обыкновенного.
Инструмент для примирения с реальностью
Толкин стал путеводной звездой для целого поколения постсоветских молодых писателей, которые продолжают и развивают созданный им мир в своем литературном творчестве. — сказал корреспонденту «МИР 24» литературовед, литературный критик Лев Аннинский. — Когда широкому кругу наших читателей стали доступны переведенные на русский язык произведения Толкина, молодежь конца XX века буквально кинулась к нему, как к спасению!
Все дело в том, что нынешняя эпоха мало предсказуема. Мы живем в мире, где все ежечасно меняется. Идет поиск совсем новых отправных точек человеческого существования. Если над миром постоянно присутствует угроза мировой войны, которая уничтожит все человечество, то как жить в этом мире? С другой стороны человек плохо примиряется со своей собственной агрессивностью, которая является частью его натуры. Отсюда поиски себя, появление разнообразных фантастических видов спорта, зацеперов и прочих экстремалов. Все это способы самовыражения на грани жизни и смерти.
Литература занимается тем, чтобы дать человеку инструмент для примирения с этим миром. При этом оказывается, что лучший способ освободиться от современного хитроумного узора реальности и показать подлинные отношения людей — это перенести действие в вымышленный мир, где действуют фантастические существа.
Одна из моих дочерей, Екатерина, пишет фантастические повести по мотивам эпоса Толкина под псевдонимами Джесс Эвейл и Тэсса Найри. Она говорит, что Толкин развязывает ей руки, позволяет показывать весь психологизм человеческих отношений без оглядки на границы реальности.
Я к этому жанру отношусь довольно сдержанно, предпочитаю нормальную традиционную литературу, в каком бы она ни была в тупике по поводу современного психологического состояния общества. Все равно только она может давать реальные ответы на потребности людей. Тем не менее, я понимаю, что к последователям Толкина нужно относиться всерьез.
Сам Толкин жил в несколько другое время, но все равно уже брезжила смена базисных ценностей общества. Когда он выяснил, что половина человечества схватилась за его пример, и, пользуясь его иносказаниями, пытается осмыслить, что происходит в мире, он скорее всего был удивлен. Не думаю, что он рассчитывал на такой результат. Тем не менее, он дал целую систему приемов, можно сказать, что он выработал инструмент для понимания того, как можно через образы вымышленного мира вернуться к реальности и переосмыслить человеческие отношения как они есть. Через эту отвлекающую реальность можно неожиданно очень ясно взглянуть на наш мир и увидеть новые, скрытые ракурсы.
Татьяна Рублева
Основные темы
Доступность всеобщего понимания
Nature выражает убеждение Эмерсона в том, что каждый человек должен развивать личное понимание вселенной. Эмерсон поясняет во Введении, что люди должны отказаться от опоры на информацию из вторых рук, на мудрость прошлого, на унаследованные и институционализированные знания:
Наш век ретроспективен. Он строит гробницы отцов. Он пишет биографии, истории и критику. Предыдущие поколения созерцали Бога и природу лицом к лицу; мы их глазами. Почему бы и нам не наслаждаться изначальным отношением к вселенной? Почему бы нам не иметь поэзии и философии прозрения, а не традиции, и религии по откровению нам, а не их истории?
Согласно Эмерсону, в прошлом у людей были близкие и непосредственные отношения с Богом и природой, и они пришли к собственному пониманию вселенной.
Отказ Эмерсона от полученной мудрости подкрепляется его неоднократными ссылками на протяжении Природа к восприятию знакомых вещей, к видению вещей по-новому. Для Эмерсона (как и для Торо) каждое мгновение дает возможность учиться у природы и через нее приблизиться к пониманию вселенского порядка. Важность настоящего момента, спонтанных и динамических взаимодействий со вселенной, возможностей здесь и сейчас делают прошлые наблюдения и схемы неуместными. Эмерсон акцентирует внимание на доступности законов мироздания каждому человеку через сочетание природы и его собственных внутренних процессов. В «Языке», например, он утверждает, что отношение между духом и материей «не выдумано каким-то поэтом, но находится в воле Бога, и поэтому все люди могут быть известны».
В «Дисциплине» Эмерсон обсуждает способы, которыми каждый человек может понять природу и Бога — посредством рационального, логического «Понимания» и интуитивного «Разума». Хотя мистическая, откровенная интуиция ведет к высшей духовной истине, но и понимание полезно для приобретения определенного рода знания. Но какой бы психический процесс ни освещал данный объект внимания в данное время, проникновение во всеобщий порядок всегда происходит в уме индивидуума благодаря его собственному переживанию природы и внутренним силам восприимчивости.
Единство Бога, Человека и Природы
На протяжении всей книги Nature Эмерсон призывает рассматривать вселенную как всеобъемлющее целое, охватывающее человека и природу, материю и дух как взаимосвязанные выражения Бога. Это единство упоминается как Сверхдуша в других работах Эмерсона. Целью нового, непосредственного понимания природы, которое он отстаивает в эссе, является, в конечном счете, восприятие тотальности всеобщего целого. В настоящее время, полагает Эмерсон, у нас фрагментарный взгляд на мир. Мы не можем ощутить свое место в нем, потому что мы потеряли чувство объединяющего духовного элемента, который образует общую связь между божественным, человеческим и материальным. Но если мы подойдем к природе должным образом, мы сможем выйти за пределы нашего текущего внимания к отдельным частям и получить представление о целом. Эмерсон не предлагает всеобъемлющей схемы компонентов и работы Божьего творения. Вместо этого он рекомендует подход, с помощью которого каждый из нас может прийти к собственному видению тотальности.
Эмерсон утверждает и подтверждает лежащее в основе единство отдельных, частных выражений божественного. Во Введении он подчеркивает параллельное положение человека и природы как проявления универсального порядка и, следовательно, как средства понимания этого порядка. Он развивает происхождение в Боге как человека, так и природы в «Дисциплине», в которой он обсуждает доказательства существенного единства сходства между различными природными объектами и между различными законами, которые ими управляют:
Каждое существо является лишь модификацией другого; сходства в них больше, чем различия, и их коренной закон один и тот же. Следовательно, правило одного искусства или закон одной организации справедливы во всей природе. Столь интимно это Единство, что, как легко заметить, оно лежит под самой сокровенной одеждой природы и выдает свой источник во всемирном Духе.
Наше стремление постичь природу более духовно осветит естественный порядок и отношения внутри него как проявления Бога. В «Идеализме» Эмерсон подчеркивает преимущества идеальной теории природы (подход к природе как к проекции Бога на человеческий разум, а не как к конкретной реальности). Идеализм делает Бога неотъемлемым элементом нашего понимания природы и обеспечивает всеобъемлющее представление:
Идеализм видит мир в Боге. Он созерцает весь круг лиц и вещей, поступков и событий, страны и религии не как мучительно накопленные, атом за атомом, действие за действием, в стареющем ползучем Прошлом, а как одну обширную картину, которую Бог рисует на мгновенная вечность, для созерцания души.
Одухотворение, ускоренное вдохновенным озарением, излечит раздробленность, от которой мы страдаем. Эмерсон пишет в «Проспектах»: «Причина, по которой мир лишен единства, а лежит разбитым и грудами, состоит в том, что человек разъединен с самим собой. Он не может быть натуралистом, пока не удовлетворит всем требованиям духа». Привлекая наши скрытые духовные способности и ища доказательства существования Божьего порядка в природе, мы познаем вселенную.
На протяжении Nature , Эмерсон использует аналогии и образы для продвижения концепции универсального единства. В главе I он предполагает, по аналогии с ландшафтом, превращение разрозненной информации в целое. С трансцендентной, «поэтической» точки зрения многие отдельные формы, из которых состоит ландшафт, становятся менее отчетливыми и образуют единую целостность. (Помимо поэта, художник, скульптор, музыкант и архитектор — все они особенно чувствительны к восприятию целого.)
Эмерсон также широко использует образ круга, чтобы передать всеобъемлющую и совершенную самодостаточность Вселенной. Например, в «Красоте» он описывает, как структура глаза и законы света создают перспективу:
Взаимным действием структуры [глаза] и законов света создается перспектива, которая объединяет любую массу объектов, какого бы характера они ни были, в хорошо окрашенный и затененный шар, так что там, где отдельные объекты имеют значение и незаметны, пейзаж, который они составляют, круглый и симметричный.
Обсуждая сходство между природными объектами и законами природы в «Дисциплине», Эмерсон повторяет и расширяет образ, делая его более сложным и всеобъемлющим:
Это как большой круг на сфере, включающий в себя все возможные круги; которые, однако, могут быть нарисованы и составлять его таким же образом. Каждая такая истина есть абсолютный Ens [то есть существо или сущность], видимая с одной стороны. Но у него бесчисленное множество сторон.
Таким образом, круг не только всеобъемлющ, но и допускает множественные подходы к целому.
Эмерсон развивает представление о каждой частице природы как о микрокосме, отражающем целое, и как о такой точке доступа ко всеобщему. В «Дисциплине» он пишет о «единстве природы — единстве в разнообразии» и продолжает:
. . . лист, капля, кристалл, момент времени связаны с целым и причастны совершенству целого. Каждая частица представляет собой микрокосм и точно передает подобие мира.
Идея микрокосма важна в подходе Эмерсона к природе, как и в подходе Торо. Поскольку части представляют собой целое в миниатюре, следовательно, нет необходимости видеть все части, чтобы понять целое. Благодаря прозрению, подобному откровению, человек может понять «общую картину» всего на одном примере из природы. Нам не нужно быть рабами деталей, чтобы понять значение, которое они передают.
Разум и понимание
От начала до конца Природа Эмерсон подчеркивает особую важность интуитивного типа понимания, который он называет «Разумом» в терминологии английской романтической поэзии. Разум необходим для проникновения во всеобщие законы и божественный разум. В начале Введения он призывает к «поэзии и философии прозрения» и «религии через откровение» — его первое упоминание интуиции в эссе. Кантианский «Разум» связан с духовной истиной, Локковское «Понимание» — с законами природы. Потому что
В «Красоте», «Языке» и «Дисциплине» Эмерсон исследует открытие Разума человеку более широкой картины, скрывающейся за множеством деталей материального мира. В «Красоте» он описывает стимуляцию человеческого интеллекта естественной красотой. Он предлагает художественное творчество как крайнюю любовь к природной красоте и отклик на нее. Искусство развивается в эссе как проницательный синтез частей в целое, как и такие другие проявления человеческого творчества, как поэзия и архитектура. Интуитивно вдохновенное формирование этого чувства целостности подобно постижению универсального закона, конечной цели, отстаиваемой в Природа . В «Языке» он описывает символику исходного языка как основанную на естественных фактах и неотъемлемую связь между языком, природой и духом. Он определяет Разум как способность, которая обеспечивает постижение духа через естественные символы и связывает дух с самой универсальной душой:
Человек осознает вселенскую душу внутри или позади своей индивидуальной жизни. . . . Эту всеобщую душу он называет Разумом: она не моя, не твоя и не его, но мы ее; мы его собственность и мужчины. И голубое небо, в котором похоронена частная земля, небо с его вечным покоем и полным вечных сфер, есть тип Разума. То, что, рассматриваемое интеллектуально, мы называем Разумом, рассматриваемое в отношении к природе, мы называем Духом. Дух есть Творец. Дух имеет жизнь в себе. И человек во всех веках и странах воплощает ее в своем языке. . . .
Разум, сообщающий как видение абсолюту, так и творческую силу, представляется, таким образом, скорее как проникновение Бога в человека, чем как активная способность исключительно внутри человека.
В «Перспективах» Эмерсон умоляет своих читателей доверять Разуму как средству приближения к универсальной истине. Он пишет о matutina cognitio — утреннем знании — как о знании Бога, в противоположность vespertina cognitio — вечернем знании, или знании человека. (Эта концепция утреннего знания находит отклик в трудах Торо в повышенном осознании, которое Торо проявляет в связи с утренними часами. Это духовное, расширенное, спонтанное прозрение в высшую истину.) В «Перспективах» Эмерсон приводит примеры интуиции. в действии — «традиции чудес», жизнь Иисуса, преобразующее действие, основанное на принципе (такое, как отмена рабства), «чудеса энтузиазма, как те… Сведенборга, Гогенлоэ и Шейкеров», «животный магнетизм» (гипноз), «молитва, красноречие, самоисцеление и детская мудрость». Эти примеры делают очевидным «мгновенно втекающую вызывающую силу», которая составляет Разум.
Эмерсон подробно исследует разницу между Пониманием и Разумом. Оба служат для обучения человека. Однако Понимание привязано к материи и ведет скорее к здравому смыслу, чем к самому широкому видению. Эмерсон допускает, что по мере того, как человек продвигается в понимании законов природы, он приближается к пониманию законов творения. Но Разум необходим для переноса человека из материального мира в духовный. В «Идеализме» Эмерсон утверждает, что интуиция работает против принятия конкретной реальности как высшей реальности, тем самым способствуя одухотворению.
В «Духе» Эмерсон представляет понятие мистической и интуитивно понимаемой «универсальной сущности» (мощной, всеобъемлющей жизненной силы), которая, выраженная в человеке через посредство природы, наделяет огромной силой:
Кто может ограничить возможности человека? Однажды вдохнув высший воздух, будучи допущенным к созерцанию абсолютной природы справедливости и истины, мы узнаем, что человек имеет доступ ко всему разуму Творца, есть сам творец в конечном.
Разум обеспечивает восприятие Божьего творения и прямую связь с Богом, а также усиливает божественное в человеке. Она дарует человеку возвышенное положение в мире. И отождествление человека с Богом, его возвышение через видение лежит в основе понимания Эмерсоном природы как инструмента человеческого развития. Человек уступает только Богу в универсальной схеме. Материальный мир существует для него.
Отношения человека и природы
И человек, и природа являются выражением божественного, заявляет Эмерсон в Природа . Человек в своем физическом существовании является частью материального мира. Но на протяжении всего эссе Эмерсон говорит об отделении человека от природы через его интеллектуальные и духовные способности. Человека и природу связывают особые отношения. Каждый важен для понимания другого. Однако Эмерсон ясно дает понять, что человек занимает более высокое положение. В своих высших способностях он представляет собой конечную точку эволюции. Более того, человек имеет особую власть над природой. Природа была создана для удовлетворения физических и, что более важно, интеллектуальных и духовных потребностей человека.
В поэме, которой Эмерсон предварил второе издание Nature 1849 года, место человека как вершины развития передано в строках: «И, стремясь быть человеком, червь / Всходит сквозь все шпили формы». В «Языке» он подчеркивает центральное место человека, придаваемое внутренними качествами ума и духа
.. . . человек является аналогом и изучает отношения во всех объектах. Он находится в центре существ, и луч отношения проходит от каждого другого существа к нему. И ни человек не может быть понят без этих предметов, ни эти предметы без человека.
Господство человека над природой ярко выражено в последнем отрывке эссе:
В царство человека над природой, которое приходит не сразу, — владычество, которое сейчас превосходит его мечты о Боге, — он войдет без большего удивления, чем чувствует слепой, постепенно возвращающийся к совершенному зрению.
В самом деле, хотя трансцендентализм иногда воспринимается как простое прославление природы, отношения, предложенные Эмерсоном и другими трансценденталистами, были значительно более сложными.
В главе I Эмерсон описывает возвышающее природу настроение человека, а также особую симпатию к природе и радость от нее, которые человек испытывает. Но он добавляет, что природа сама по себе не способна вызвать человеческую реакцию. Это требует, чтобы внутренние процессы человека стали осмысленными: «Однако несомненно, что сила, вызывающая это наслаждение, находится не в природе, а в человеке или в гармонии обоих». А в «Красоте», сосредотачиваясь на существовании природы для удовлетворения потребности человека в красоте, он утверждает, что природа сама по себе не является конечной целью:
Но красота в природе не предел. Это вестник внутренней и вечной красоты, и не только прочное и удовлетворительное благо. Следовательно, она должна быть частью, а не последним или высшим выражением конечной причины Природы.
Значение природы заключается в ее роли средства общения между Богом и человеком.
Эмерсон подчеркивает в Nature , что природа существует, чтобы служить человеку, и объясняет, как она это делает. В «Товарах» он перечисляет основные материальные применения природы человеком. Затем он указывает на тот факт, что человек использует природу для повышения ее материальной полезности. В «Красоте» Эмерсон обсуждает способность природной красоты восстанавливать человека, когда он истощен, доставлять ему простое удовольствие, обеспечивать подходящий фон для его славных деяний и стимулировать его интеллект, что в конечном итоге может привести его к пониманию универсального порядка. Художественное выражение человека вдохновлено восприятием и воплощением в его уме красоты природы.
В «Языке» Эмерсон подробно описывает использование языка как средства мышления и, в конечном счете, через его символизм и символизм вещей, которые он обозначает, как помощь в понимании и выражении духовной, а также материальной истины. Человек эффективно выражает себя, отмечает Эмерсон, пропорционально естественной силе его языка. Природа существует и усиливает способности человека.
В «Дисциплине» он вводит человеческую волю, которая, действуя через интеллект, подчеркивает аспекты природы, требуемые разумом, и игнорирует те, в которых разум не нуждается. Таким образом, человек навязывает себя природе, делает ее такой, какой он хочет. Эмерсон пишет,
Природа полностью опосредована. Он создан, чтобы служить. Она принимает власть человека так же кротко, как осел, на котором ехал Спаситель. Он предлагает человеку все свои царства как материал, из которого он может превратиться во что-то полезное.
Эмерсон развивает эту идею в «Идеализме», обсуждая возвышение поэтом души над материей в «подчинении природы в целях выражения» — подчеркивая и проводя связи в соответствии с сообщением, которое он хочет передать. Таким образом, природа «текучая», «пластичная и гибкая», поддающаяся изменению человеком.
Материя и Дух
Эмерсон утверждает в Nature первенство духа над материей. Цель природы состоит в том, чтобы как представление божественного способствовать пониманию человеком законов вселенной и, таким образом, приближать человека к Богу. Эмерсон пишет о природе в «Духе» как об «органе, через который универсальный дух говорит с индивидуумом и стремится вернуть индивидуума к нему». Он широко исследует отношения между материей и духом в «Языке», в котором обсуждает соответствие между материальными и моральными законами, и в «Идеализме», в котором он представляет концепцию природы как проекцию Бога на человеческий разум. в отличие от конкретной реальности.
Обсуждение Эмерсона в «Языке» основано на трех предпосылках: слова — даже те, которые используются для описания интеллектуальных или духовных состояний — возникли в природе, в элементарном взаимодействии разума и материи; что не только слова представляют природу, но, поскольку природа является выражением божественного, естественные факты, которые представляют слова, символизируют духовную истину; и что вся природа — а не только отдельные природные факты — символизирует всю духовную истину. Эмерсон пишет,
Мир символичен. Части речи — это метафоры, потому что вся природа — это метафора человеческого разума. Законы нравственной природы отвечают законам материи, как лицом к лицу в зеркале.
Поскольку законы материального мира соответствуют высшим законам мира духовного, человек может «постепенно» постигать всеобщее через знакомство с его выражением в природе. Эмерсон утверждает, что символика материи делает «каждую форму значимой для ее скрытой жизни и конечной причины». Нравственный закон, как он предполагает в «Дисциплине», «находится в центре природы и распространяется по окружности». В конце «Языка» Эмерсон работает над идеальной теорией, представляя все особенности природы как предсуществующие «в необходимых идеях в разуме Бога и являющиеся тем, чем они являются благодаря предшествующим чувствам в мире духа». Он пишет, что факт — это «конец или последний исход духа. Видимое творение — это конец или периферия невидимого мира». Таким образом, материя исходит из духа и является вторичной по отношению к нему.
В «Идеализме» и «Духе» Эмерсон делает философский скачок, задавая вопрос, существует ли природа отдельно, или же это только образ, созданный в сознании человека Богом. Хотя он говорит, что ответ не может быть известен и что он не имеет значения в использовании человеком природы, он предполагает, что идеализм предпочтительнее, чем рассмотрение природы как конкретной реальности, потому что он представляет собой «тот взгляд, который наиболее желателен для ума». Эмерсон поддерживает идеальную теорию, указывая на то, как поэзия, философия, наука, религия и этика подчиняют материю высшей истине. Но он также признает, что идеализм трудно принять с точки зрения здравого смысла — точки зрения тех, кто доверяет рациональности, а не интуиции. «Майкер, колесный мастер, плотник, сборщик пошлин очень недовольны этим намеком», — пишет он в начале «Идеализма». Соответствие обеспечивает мост между материей и духом. Отрицая действительное существование материи, идеализм идет гораздо дальше.
Различные способы в Природа Эмерсон, кажется, предполагает, что мир природы действительно существует отдельно от духа. Например, он тщательно проводит различие между внутренними качествами человека и его физическим существованием, между «Я» и «НЕ Я», которое включает в себя собственное тело. Его прогрессивная аргументация омрачена этим кажущимся противоречием и его нерешительностью прямо заявить, что природа является идеалом, даже когда он обсуждает ее как таковую. Он заходит так далеко, что говорит, что идеализм предлагает удовлетворительный взгляд на природу. Но он не хочет уводить читателя в сторону, пытаясь доказать то, что недоказуемо.
Эмерсон завершает эссе, прося своих читателей открыться духовной реальности, доверившись интуитивному разуму. Он пишет,
. . . в ученике гораздо больше прекрасных качеств, чем точность и непогрешимость; . . . догадка часто более плодотворна, чем бесспорное утверждение, и . . . мечта может позволить нам глубже проникнуть в тайну природы, чем сотня согласованных экспериментов.
Благодаря восприимчивости к интуиции мы можем подняться над узким здравым смыслом и превзойти озабоченность материальными фактами как таковыми.
13.7: Космос и культура: NPR
«Бог, который может быть реальным» В научной вселенной: 13.7: Космос и культура Если мы серьезно отнесемся к нашим научным знаниям, мы сможем переопределить Бога новым и вдохновляющим образом. это расширяет наше мышление и может помочь мотивировать и объединить нас», — говорит приглашенный блогер Нэнси Эллен Абрамс.
Мнение
13.7: Космос и культура
По
Нэнси Эллен Абрамс
Звезда в центре, видимая космическим телескопом Хаббла, известна как V1331 Cyg и расположена в темном облаке LDN 981. Карл Стапельф/ЕКА/Хаббл, НАСА скрыть заголовок
переключить заголовок
Карл Стапельф/ЕКА/Хаббл, НАСА
Звезда в центре, видимая космическим телескопом Хаббла, известна как V1331 Cyg и находится в темном облаке LDN 981.
Карл Стапельф/ЕКА/Хаббл, НАСА
Часть первая из двух. (Читайте вторую часть здесь.)
«Бог» — это слово. Если мы определяем его, даже подсознательно, как нечто, что не может существовать в нашей вселенной, мы изгоняем идею Бога из нашей реальности и отбрасываем всякую возможность включить мощную духовную метафору в действительно связную общую картину. Но если мы серьезно отнесемся к надежным — и, таким образом, бесценным — научным и историческим знаниям, которыми мы сейчас обладаем, мы сможем переопределить Бога радикально новым и вдохновляющим образом, который расширит наше мышление и может помочь мотивировать и объединить нас в опасную эпоху человечества. вход.
Более 30 лет я был рядом с одной из самых захватывающих научных революций нашего времени, революцией в космологии. В 1970-х годах великая космологическая загадка заключалась в следующем: если Большой взрыв был симметричен во всех направлениях, почему сегодня расширяющаяся Вселенная не представляет собой просто большую смесь частиц? Вместо этого красивые спиральные и эллиптические галактики разбросаны повсюду, но не случайно; они лежат на невидимых нитях, как блестки, брошенные на линии клея. Там, где пересекаются несколько крупных нитей, образуются большие скопления галактик. Почему? Что случилось с супом? Откуда взялась вся эта структура?
Мой муж, Джоэл Р. Примак, является одним из создателей теории холодной темной материи, которая отвечает на эти вопросы, говоря нам, что все, что могут видеть астрономы, включая все звезды, планеты и светящиеся газовые облака в нашей галактике, и все далекие галактики — это менее половины 1 процента содержимого Вселенной. Вселенная оказывается почти полностью состоящей из двух динамических невидимых существ, неизвестных и невиданных до 20-го века: темной материи (невидимой материи, не состоящей из атомов или частей атомов) и темной энергии (энергии, вызывающей расширение Вселенной). Вселенная для ускорения). Они соревнуются друг с другом миллиарды лет: гравитация темной материи сближает обычную (атомную) материю, а темная энергия разбрасывает пространство. Их космическое взаимодействие с обычной материей породило видимые галактики и, таким образом, создало единственно возможные дома для эволюции планет и жизни.
На протяжении десятилетий, когда данные, подтверждающие эту историю, начали поступать — а затем поступать — с телескопов и спутников, я продолжал задаваться вопросом: Что для нас, людей, означает, что мы живем не во вселенной, в которой, как мы думали, мы были? ? Сегодня астрономы всего мира принимают теорию двойной тьмы как современную историю Вселенной, но так и не ответили на этот вопрос. Кто-то должен.
Должен ли Бог быть частью нашего понимания Вселенной? Нет. Но если ученые скажут публике, что они должны выбирать между Богом и наукой, большинство людей выберет Бога, что приведет к отрицанию, враждебности к науке и чрезвычайно опасной умственной непоследовательности в современном обществе, которая способствует депрессии и конфликтам. Между тем, многие из тех, кто выбирает науку, обнаруживают, что у них нет никакого образа мышления, который мог бы дать им доступ к их собственному духовному потенциалу. Что нам нужно, так это целостная общая картина, которая полностью согласуется с наукой и даже вдохновляется ею, но в то же время обеспечивает способ переосмысления Бога, который обеспечивает человеческие и социальные блага без фантазии. Как мы можем получить это?
Наука никогда не может с уверенностью сказать нам, что правда, поскольку всегда есть вероятность того, что какое-то будущее открытие исключит это. Но наука часто может с уверенностью сказать нам, что не соответствует действительности. Он может исключить невозможное. Галилей, например, показал с помощью своего телескопа, что средневековое представление о Земле как о центре небесных хрустальных сфер не могло быть верным, хотя он и не смог доказать, что Земля движется вокруг Солнца. Всякий раз, когда ученые приводят доказательства, которые убедительно исключают невозможное, нет смысла спорить. Все кончено. Благодать заключается в принятии и перерасчете. Так наука движется вперед.
Что, если бы мы так думали о Боге? Что, если мы серьезно отнесемся к свидетельствам новой космической реальности и захотим исключить невозможное? Что останется?
У нас может быть настоящий Бог, если мы отпустим то, что делает его нереальным. Меня интересует только Бог, если он реален. Если это не реально, то и говорить не о чем. Но я не имею в виду настоящий, как стол, или чувство, или результат теста, или звезда. Они реальны в обычном земном опыте. Я имею в виду реальную в полной научной картине нашей двойной темной вселенной, нашей планеты, нашей биологии и нашего момента в истории.
Вот характеристики Бога, который не может быть реальным:
- Бог существовал до вселенной.
- Бог создал вселенную.
- Бог все знает.
- Бог задумал все, что происходит.
- Бог может нарушить законы природы.
В своей книге Бог, который мог быть реальным я объясняю, почему физически каждое из них невозможно, но я не думаю, что это нужно научным читателям этого блога. Я хочу подчеркнуть, что этот список в значительной степени согласуется с причинами, по которым большинство атеистов отрицают существование Бога. Но это не место для остановки. Мы просто заявили, чем Бог не может быть. Мы еще не рассмотрели, что Бог может быть .