Фото жизнь в китае: Переехали. Как устроена жизнь в Китае?
Переехали. Как устроена жизнь в Китае?
Марина Головнева из Киева занималась фотожурналистикой, а потом решила взять паузу и сбежать на другой край планеты – в Китай. Вместо задуманного года работы Марина задержалась в Азии намного дольше, выучила китайский и стала студенткой местного университета. Слово Марине.
Решение уехать, поиск работы и подготовка документов
Четыре года назад я окончила университет и занималась фотожурналистикой в Киеве. Кинофестивали, пресс-конференции, пропуски на концерты под самую сцену. Со временем работа мечты превратилась в рутину, и возник вопрос «а что дальше?». Я не видела себя с фотокамерой наперевес у все тех же красных дорожек через 10 лет. Подходящий момент, чтобы взять паузу и сбежать на другой край планеты.
Держаться в Украине мне было не за что, поэтому решение уехать в Китай далось легко.
По образованию я – преподаватель английского, это предопределило выбор работы в Китае. В 2017 году условия для не носителей были максимально дружелюбными. Диплом бакалавра, онлайн-курс TEFL (не путай с TOEFL), успешное собеседование в Skype – и контракт у тебя на почте.
Найти работу можно через специальные компании, которые якобы гарантируют лучшие условия. Их услуги обойдутся в $ 1000, куда не входит стоимость визы ($ 60) и авиабилета (из Киева минимум $ 350 с пересадкой). Они выступают посредником: помогают составить резюме, от твоего имени договариваются о собеседовании, ну и на этом все.
Я решила, что справлюсь сама. Сайты для поиска работы, отзывы о компаниях и рекомендации есть в открытом доступе бесплатно. Для работодателя большое значение имеет акцент, точнее, максимальная его приближенность к американскому. Возраст студентов, как правило, от 3 до 10 лет, поэтому углубляться в грамматику не придется, а вот проработать хорошее произношение – самое время.
Как процесс выглядит с китайской стороны? Детские сады и языковые школы в Китае ищут преподавателей через свои местные компании. Собеседование ты проходишь именно с представителем одной из них и как соискатель ничего не платишь за свое трудоустройство.
Я опубликовала резюме, за неделю прошла пять собеседований, и на десятый день уже подписала контракт. Самая затратная финансово и по времени часть – это подготовка документов для официального разрешения на работу. Срочная справка о несудимости, заверенный перевод диплома, медицинская справка на английском. Это стоило двух месяцев бюрократической возни и почти $ 500.
Не носитель языка может претендовать на зарплату от $ 1000 в месяц и бесплатные апартаменты недалеко от места работы. Жилье можно снимать и самому. Аренда квартиры-студии стартует от $ 200, двухкомнатной в самом центре – $ 650. В крупных городах вроде Пекина и Шанхая работу найти сложнее. Там скорее отдадут предпочтение британцам и американцам, несмотря на то, что платить им придется в два-три раза больше. Для меня выбор города не был ключевым, я мало что знала про Китай в принципе, и моим новым домом случайно стал Тяньцзинь.
О городе
По площади Тяньцзинь – как половина Киевской области.
При таких масштабах население в 15 миллионов не особо ощущается. Это крупнейший азиатский порт, всего в 150 км от Пекина, четвертый по населенности город в Китае.
О жителях Тяньцзиня есть мнение, что они люди семейные и оседлые, редко переезжают из родного города. То, что его в самом деле есть за что любить, подтверждает и статистика: который год Тяньцзинь – в десятке самых комфортных для жизни городов Китая. Еще 10 лет назад он был в топе другого рейтинга – самых загрязненных мест планеты. Сейчас власти вводят программу замены всех такси на электрокары, регулируется отопительная система и работа заводов. За последний год уровень смога упал на 30%.
В городе развитая инфраструктура, культурная жизнь, и, в сравнении с тем же Пекином, демократичные цены буквально на все. Поездка в метро обойдется в $ 0,50 – $ 1, в зависимости от расстояния. Такси в среднем – $ 4, мобильная связь – $ 15 в месяц. Средний чек в ресторане – $ 5. Билет в кино или месяц велопроката – $ 7. Столько же придется заплатить и за поездку до Пекина на скоростном поезде.
Центр города четко разделен на восемь кварталов с европейскими названиями: итальянский, французский, британский. 200 лет назад они застраивались западными колонизаторами. Китайцы от завоевателей избавились уже давно, но к европейской архитектуре относятся бережно. Все здания сохранились хорошо, и в некоторых кварталах ты легко можешь забыть, что гуляешь по китайскому городу.
Культ еды
Каждый крупный город знаменит на всю страну определенным блюдом, которое якобы нигде больше не готовят так вкусно. После любой поездки первый вопрос будет о том, что ты пробовал(-а) из местных деликатесов. Для Тяньцзиня такая гордость – баоцзы, паровые пирожки с сочной начинкой из мяса, лука и имбиря.
Как по мне, дешевле и вкуснее может быть только уличная еда: запеченный батат, жареные каштаны, лепешки, барбекю из осьминога, острый тофу, – все не дороже $ 2. Самый популярный десерт летом – баобин, это ледяная крошка с топингом и фруктами на выбор ($ 3), а зимой – замерзшие ягоды боярышника в сахаре ($ 0,75). Еда тут буквально везде: некоторые прилавки представляют собой массивную газовую печь, которая на колесах перемещается от улицы к улице в течение дня и даже ночи. Точки с едой открывают на первых этажах квартирных домов, готовят прямо при тебе и продают через окошко. Выбор огромен, а цены настолько доступные, что китайцы у себя дома практически не готовят.
Если тебя настигла ностальгия по привычной европейской еде – вариантов тоже масса. Особой популярностью среди самих китайцев пользуется итальянская кухня. Лучшую пиццерию в городе – Osteria (86 Chifeng Dao) – открыл парень из Флоренции. Такой вкусной пепперони я не пробовала даже в Италии, но и заплатить за нее придется минимум $ 20.
WeBrewery (4 Yi He Li, Xi An Street) – любимый бар всех экспатов, здесь и крафтовая пивоварня, и бургеры, и трансляции футбольных матчей, и поэтические вечера по пятницам. Цена за бокал светлого – $ 6. В общем, для ностальгии по западному миру заведений хватает.
А вот мест для ночных тусовок в городе не так много, но тебе будут рады в каждом из них, особенно в самых престижных. Для иностранцев вход всегда свободный, придерживаться дресс-кода не обязательно, а коктейлями угощают бесплатно. Дело в том, что иностранные посетители – показатель хорошей репутации и статусности клуба, это важно для привлечения богатых китайцев.
Первые впечатления и дружба с местными
Сама формулировка «культурный шок» для меня звучит негативно, поэтому о своем опыте я бы так не стала говорить. Но удивляться было чему. Во-первых, после пересечения границы у тебя есть 48 часов, чтобы прописаться по адресу, где тебя можно найти в любой момент.
Во-вторых, приготовься к полному отсутствию читабельных надписей: названия заведений, меню, афиши кинотеатров, продуктовые упаковки – все исключительно на китайском. Мой первый поход в супермаркет продлился больше трех часов и напоминал бродилку по квест-комнате. Даже при помощи умных приложений для перевода не получится быстро отличить молоко от йогурта. Гугл-карты в Китае недоступны, приходится пользоваться местным навигатором, в котором нет ни одной латинской буквы. При взаимодействии с местными выручает только язык жестов.
«Мой первый поход в супермаркет продлился больше трех часов и напоминал бродилку по квест-комнате»
Необычно везде быть «белой вороной». За годы в фотожурналистике я привыкла оставаться максимально незаметной, а тут – всегда под пристальными взглядами: в транспорте, кафе, библиотеке.
Я молчу о душевой общественного бассейна. Но ко всему можно привыкнуть и проявить понимание. Китайцы любят рассказывать о своей первой встрече или разговоре с иностранцем, и воспоминания эти всегда очень детальные и трепетные. Это особенный опыт для жителей Поднебесной, которая до конца 90-х была закрыта от внешнего мира. В маленьких городах приезжие продолжают быть диковинкой даже теперь. Однажды в самолете сидящий рядом солидный китаец «незаметно» делал селфи, на которых большую часть кадра совершенно случайно занимало мое лицо. Дети часто беспардонно тыкают пальцами на улице и кричат «лаовай! лаовай!» («иностранец» по-китайски). На такое я решила реагировать в той же манере и с улыбкой выкривать в ответ: «джонггуо рен! джонггуо рен!» («китаец» по-китайски). Дети в недоумении, родители заливаются смехом.
Заводить новые знакомства легко. Иностранцев не так много, и незнание китайского очень сплачивает: каждую неделю устраиваются мастер-классы, вечеринки, а в соцсетях организовано много групп для взаимопомощи.
Что касается местных, то даже при многомиллионном населении отыскать в Тяньцзине англоговорящих китайцев непросто, но здесь меня выручил каучсерфинг. Вообще китайцы рады заводить дружбу с иностранцами и практиковать свой английский, а для приезжих, особенно без знания языка, это настоящее спасение во многих ситуациях. Ты беспомощен перед простейшими бытовыми вопросами: поход в банк или оплата коммуналки могут затянуться на полдня. Идеальный рецепт выживания в Поднебесной – это найти китайского друга, которому ты сможешь доверить всю свою жизнь. Мне с таким повезло.
Работа и выживание в детском саду
Я работала в частном учреждении. Месяц обучения в таком обходится родителям в $ 300. Это выгодный бизнес, потому что население продолжает расти, а за ним и спрос: за два года число детей в моем садике увеличилось с 70 до 300.
Рабочий день – с 8 утра до 5 вечера, 10 уроков по 30-45 минут каждый. В полдень дается двухчасовой перерыв – занимайся чем хочешь, но обычно сил хватает только на обеденный сон.
Какие бы умные курсы для преподавателей ты не проходил, оказываясь впервые перед тремя десятками маленьких детей, испытываешь только желание убежать. Это изнурительный труд, хотя и очень благодарный. Самое непростое – всегда быть в хорошем настроении, или делать вид, что еще сложнее.
У дошкольников нет мотивации к учебе, поэтому запомни одно: чтобы урок прошел успешно, им должно быть интересно и весело. Среди учителей в моей компании ходила шутка о том, что в китайском садике нужно суметь стать Леди Гагой для детей: пой, танцуй, прыгай, но удержи их внимание с первой до последней минуты. Так приходится выдавать настоящее шоу по 10 раз на дню. Но просто развлекать маленьких студентов недостаточно – ты же учитель, и родители хотят видеть результаты: «Почему мой ребенок в 5 лет не может поддержать диалог на английском?». Вот и придумывай способы, как обучить их новым словам и фразам быстро и нескучно.
«В китайском садике нужно суметь стать Леди Гагой для детей»
От иностранного преподавателя не требуется знание китайского.
Когда я начала учить его для себя, то в работе с детьми это только мешало – появился соблазн переходить на их язык, чтобы быстрей донести информацию. Но на уроках должен звучать только английский.
Местные привычки и убеждения
Готовься, что при любом удобном случае тебя будут пытаться накормить. В Китае не принято приглашать на кофе. Если встречаться с друзьями – то только на хот-пот или большую миску острой лапши с мясом. В ресторанах большие компании обычно садятся за круглым столом, и еду заказывают на всех, а не каждый отдельно. Так за вечер можно попробовать по кусочку сразу несколько блюд. Очень сытный ужин на четверых обойдется примерно в $ 40. Доедать все до последнего считается дурным тоном, будь то в гостях или ресторане. Во времена нищеты в Китае только состоятельные люди могли позволить себе оставить еду на тарелке. Желание подчеркнуть свой достаток таким способом почему-то осталось до сих пор. В заведениях принято, что каждый платит за себя или же сумма делится поровну на всех – это называется «схема АА».
Но вообще китайцы очень щедрые, и часто в компаниях разгораются громкие споры по поводу того, кто будет оплачивать общий счет.
Сложно было привыкнуть и к их прямолинейности. «Давно не виделись, что-то ты располнела!», «Сколько ты зарабатываешь в месяц? А сколько тратишь?», «У тебя есть парень? А где он работает и сколько получает?» ну и так далее. Деньги, внешность и личная жизнь – это обычные темы для обсуждения, вне зависимости от того, как близко ты знаком с собеседником. Причем, китайцы не только активно допытываются, но и сами открыто выкладывают все о себе.
В целом, местные очень дружелюбны и терпимы. Иностранцев легко обмануть, но никто этим не пользуется, как в той же Юго-Восточной Азии. Несмотря на языковой барьер, они всегда пытаются помочь, хотя в этом чувствуется снисходительность, как к беспомощным детям. Очень искренне восхищаются попытками говорить на их языке. Никогда не проявляют друг к другу агрессию в транспорте, я не замечала озлобленности даже в час-пик.
Китайцы никогда не выходят из дома без термоса с горячей водой. В их представлении она имеет уникальные лечебные свойства. На любые жалобы о здоровье, будь то головная боль или расстройство желудка, совет один: пей больше горячей воды!
Одна из местных традиций у меня вызывает особое восхищение: по вечерам в любое время года в городских парках собираются толпы нарядных пенсионеров. Они привозят на тачках большие динамики и музыкальные инструменты, вместе поют караоке, танцуют, играют в настольные игры при свете фонарей. По-моему, чудесная старость.
«Пенсионеры привозят на тачках большие динамики и музыкальные инструменты, вместе поют караоке, танцуют, играют в настольные игры»
Молодежь свободное время обычно проводит в торговых центрах. В Китае это не просто место для шопинга. Просто представь себе ультрасовременное многоэтажное сооружение длиной в несколько кварталов с катком, кинотеатром, десятками ресторанов, спортзалами, караоке, салонами красоты, галереями. Сюда любят приходить и с детьми – их можно оставить в игровом центре на пару часов и спокойно пройтись по брендовым магазинам.
Китайские женщины больше всего боятся загара: с древних времен темная кожа свидетельствовала о бедности и необходимости зарабатывать на жизнь тяжелым физическим трудом. Поэтому летом китаянки не выходят на улицу без зонтика от солнца, и, даже наряжаясь в платья на тонких бретельках, надевают специальные рукава из плотной ткани – от запястья до самого плеча. Вообще китайцы будто пытаются всеми способами не допустить у других мысли, будто у них мало денег. По этой же причине мужчины отращивают длинный ноготь на мизинце, на что я так и не смогла привыкнуть спокойно смотреть.
В моде местные следуют корейским тенденциям. Очень бросается в глаза предпочтение девушек надевать юбки покороче – там в открытых ногах нет ничего вызывающего. А вот зону декольте стараются закрывать максимально.
Иностранцам делают много комплиментов о внешности. Самым удивительным для меня было их восхищение крупными носами – они называют их «высокими» и считают эталоном красоты наряду с большими глазами.
Праздники
С началом взаимодействия с западным миром китайцы начали активно вводить в собственную культуру иностранные праздники, но трактуют их по-своему. Канун католического Рождества они отмечают как «праздник мира» и дарят близким и друзьям яблоки, из-за созвучности слов «мир» и «яблоко» на китайском.
Многие праздники придуманы в маркетинговых целях в последние несколько лет. В Китайском календаре сейчас целых три дня влюбленных: местный традиционный в августе, 14 февраля и теперь еще и 20 мая – из-за созвучности цифр в дате «5/20» с китайским «я люблю тебя».
31 декабря отмечают за скромным ужином, а после полуночи сразу ложатся спать, ведь во многих компаниях 1 января – полноценный рабочий день. А вот Восточный Новый год празднуют с настоящим размахом, причем целую неделю. За столом обязательно должны быть дзяодзы – что-то вроде наших вареников. По форме они напоминают древние китайские золотые слитки, поэтому считаются символом достатка в будущем году. Новогодний парад китайских львов и драконов увидеть оказалось не так просто, как мне представлялось. В Таиланде эту традицию поддерживают даже больше, чем в самом Китае. Фейерверки, которые в Поднебесной были изобретены, тоже почти нигде не увидишь. Они слишком сильно загрязняют и без того пострадавшую атмосферу и в крупных городах уже несколько лет запрещены законодательством.
Ярмарки холостяков
На сотню китайцев приходится около 80 женщин. Находясь в таком положении, мужчины готовы пойти на все, чтобы не остаться в холостяках. Китаянки, в свою очередь, этим пользуются – выбирают, если не сказать, перебирают, пока не подвернется самая удачная партия. В лоб поставленные вопросы о зарплате и наличии квартиры – норма даже на первом свидании.
Нынешние 30-40-летние китайцы были рождены как раз во времена политики «одна семья – один ребенок», и их неустроенная личная жизнь – настоящая трагедия для родителей. От безысходности они берут ситуацию в свои руки, в выходной день тайком приходят в один из парков и по объявлениям таких же отчаявшихся пап и мам подбирают подходящую пару для своего одинокого ребенка. Из объявлений можно узнать возраст, рост, профессию, детали жилплощади. Иногда указываются и пожелания: «Разыскивается мужчина не ниже 170 см и не старше 35 лет с государственной должностью».
Такие «холостяцкие ярмарки» проходят в каждом китайском городе раз в неделю. Если интересы родителей с обеих сторон совпали, то за этим следует званый ужин, на котором они непринужденно знакомят детей, ну а там уже как повезет.
Безопасность, инфраструктура и путешествия
На входе в каждую станцию метро нужно пройти основательную проверку: личные вещи выложить на ленту для сканирования, пройти через рамку металлодетектора, если с собой есть напитки – сделать глоток перед офицером, чтобы тот убедился, что ты не перевозишь в бутылке ничего взрывоопасного. Такая процедура обязательна при входе в музеи, библиотеки, концертные залы, – любые места массового скопления людей.
Оставленный мною однажды в такси телефон водитель вернул, специально приехав по моему адресу еще раз. За забытой в кафе сумкой я вернулась сама спустя полчаса, и она лежала нетронутая ровно на том же самом месте. Мне никогда не было страшно поздно вечером возвращаться одной. Бездомных почти нет, на улицах не встретишь пьяных, а за употребление наркотиков в Китае грозит тюремное заключение (за их распространение – смертная казнь).
Китайцы – фанатичные поклонники комфорта во всех его проявлениях, и инфраструктура любого города выстроена так, чтобы его обеспечить максимально. Потому и путешествовать по стране легко и приятно. Несмотря на огромные масштабы территории, до любой точки можно быстро добраться на поездах. Например, дорога из Тяньцзиня в Шанхай (почти 1000 км) займет всего 4 часа и обойдется в $ 75. Цены на внутренние перелеты не самые демократичные и стартуют от $ 250 (туда-обратно). Слетать в Японию или Корею часто дешевле, чем в соседнюю провинцию.
Ночь в хостелах – от $ 12. При бронировании обращай внимание, имеется ли у них право на регистрацию иностранцев. Для этого нужна особая лицензия, и без нее на свой страх и риск тебя никто селить не станет, даже если ты состоишь в браке с китайцем и селишься с ним в одной комнате. Один раз я так попалась – пришлось объехать полгорода в поисках свободной гостиницы с лицензией, чтобы не остаться на улице.
За два года мне по контракту полагалось 4 недели отпуска, но я часто срывалась в короткие путешествия по выходным. Дожидалась дешевых билетов и сразу собирала рюкзак. Так, за два года я успела побывать в 12 провинциях из 22, увидела заповедник панд, ледяной город в Харбине, Терракотовую армию, Шанхайские небоскребы, прошагала 7 тысяч ступенек на вершину священной горы, пробежала кросс по Великой стене. Но это даже не десятая часть всего, что стоит увидеть в Китае.
Язык и учеба
По сравнению с США или странами Европы в Поднебесной более доступные цены на обучение: семестр языковых курсов обойдется в $ 500, бакалаврские программы – от $ 2000, магистратура – от $ 3000. При подаче документов оплачивается взнос за их рассмотрение – $ 100. Учиться можно на китайском или английском языке на выбор, но английское отделение стоит дороже, и конкурс туда выше. Хорошая мотивация освоить мандарин.
В разных регионах страны – разные диалекты, причем жители соседних провинций могут вообще не понимать друг друга. Но «мандарин», он же «путунхуа», – стандартный диалект, его знают все китайцы, ведь обучение в школах и университетах по всей стране ведется именно на нем. Для поступления придется пройти международный тест по китайскому – HSK. Он имеет 6 уровней. Сдашь на четвертый – можно подавать документы. У меня на подготовку ушло чуть больше года.
Есть шутка о том, что жизнь слишком коротка, чтобы выучить китайский в совершенстве. Возможно и так, но за несколько месяцев точно реально запомнить несколько сотен иероглифов и ключевые для выживания фразы. Тем более, грамматика – максимально упрощенная по сравнению с тем же английским. Диалект в Тяньцзине приближен к образцовому мандарину, поэтому учить язык в местном университете – хороший вариант. Такой опыт точно стоит приложенных усилий.
Фото: личный архив героини материала
темные и светлые факты про Поднебесную, которые вас поразят
На форуме ЯПлакалъ появился пост от пользователя под ником FindYourself, в котором девушка поделилась собственными опытом жизни в Китае.
Стоит отметить, что многие факты об этом государстве сильно удивили и даже шокировали читателей. Предлагаем вам тоже ознакомиться с ними, особенно, если когда-нибудь вы планируете поездку в Китай. Ниже приведена речь автора.
Жизнь в Китае – забавная штука. Я тут четвертый год, но Китай не перестает меня удивлять. Люди говорят, что Азия либо «заходит», либо нет… Я до сих пор не могу привыкнуть к некоторым аспектам китайской культуры. Жизнь в Поднебесной полна сюрпризов… приятных и отвратных.
Все ниже перечисленное не описывает каждого китайца, конечно, есть исключения. Но описывает основную массу китайцев. ИМХО.
Если ты приехал в Китай, будь готов к тому, что:
— на улицах можно легко встретить писающих и какающих детей и взрослых, да и вообще в общественных местах. Не зря так много подколов со стороны других стран к приезжающим китайским туристам, типа табличек с нарисованным азиатом в их традиционной треугольной панамке и надписью: «Не срите пожалуйста на улице, туалет там!».
— никто не стесняется (простите) «пердеть», ковыряться в носу, есть сопли, выдавливать прыщи своему бойфренду, и харкаться. Будь то старики и старушки, прилично одетые бизнесмены… или же молодые красивые девушки, громко отправляющие смачный харчок прямо тебе под ноги. Возможно кто-то справит нужду прямо в автобусе или метро или просто по дороге в магазин прямо на ходу, даже не останавливаясь (К счастью, это случается ооочень редко, но, в общем, всякое бывает).
— люди будут толкать тебя и идти на пролом, по головам, чтобы зайти в автобус, метро, магазин, в кассу на вокзале или в аэропорту, да и вообще везде, куда им очень нужно (явно нужно больше чем тебе). Очередь? Не, не слышали. Они вообще делают вид, что ты не существуешь, если дело касается очереди.
— люди вокруг будут ОЧЕНЬ громко разговаривать. Кажется, что они все кричат или ругаются… Не волнуйся, все в порядке. Они могут болтать ЧАСАМИ очень эмоционально и громко по телефону. И не важно, есть ли кто вокруг. Может показаться, что они не умеют говорить тихо вообще.
— очень много людей будет тыкать пальцем, фотографировать прямо или исподтишка и называть «лаовай» (заморский дьявол).… ах да, еще громко кричать «Халлеу!».
— на улице будет очень грязно вечерами… помои выливаются прямо на пол. Вонища стоит еще та… Но к утру все будет чисто. И так каждый день.
— когда люди едят где-то в кафешке, на улице, в ресторане, они бросают на пол кости, остатки еды, бумажки, окурки… и громко чавкают. Так смачно, аж причмокивая.
— если ты договариваешься о встрече, есть вероятность 90%, что китаец не придет вовремя. И не скажет заранее, что он опаздывает. Твое дело, спешить или нет. Если ты звонишь, и он говорит «скоро», это может быть и 30 минут, и час…
— ты можешь отравиться в кафе. Даже с виду приличном. Главное при выборе кафешек смотреть, где побольше местных!
— китайские девушки, которые как-то помогли тебе, могут подумать, что вы уже пара, и вы любите друг друга.
— в основной своей массе китаянки очень ценят в мужчине толстый кошелек, привлекательную внешность и желательно наличие крутой тачки и квартиры в центре города. (Однако есть исключения)
— девушки в Китае привыкли не брить ноги, подмышки и интимные места.
— в душевых кабинках в тренажерке нет шторок. И люди стоят и болтают о пустяках абсолютно голые. Мужики же сушат свое хозяйство феном, растопырив пошире ноги.
— если даже если ты выучил китайский у себя на родине, не факт, что когда приедешь в Китай, люди будут тебя понимать.
— если кого-то убивают на улице, остальные будут смотреть или снимать это на видео. Никто не поможет. Шанс просто 0,01%.
— если тебя ударили, ты не можешь ударить в ответ, потому что ты иностранец. Иностранец, ударивший китайца, сядет в тюрьму минимум на год, если дело дойдет до суда. Китайский суд всегда будет на стороне китайца, и не важно, если китаец был не прав.
— если тебя сбила машина, водитель скорее всего попытается тебя добить. Чтобы наверняка насмерть. Я не шучу.
— люди будут прыгать тебе под колеса, притворяться, что они умирают и требовать с тебя деньги законным и не законным путем.
– дети здесь гуляют без особо присмотра. Играют во все возможные игры вдоль дорог, и мало кто держит ребенка за руку, проходя вдоль проезжей части.
— дети тут воспитываются бабушками и дедушками. Поэтому в большинстве своем очень избалованы.
— славяне, увидев иностранца, могут начать строить из себя американца и всячески показать, что не говорят по-русски.
— иностранцы, узнав, что девушка из России или Украины, могут начать делать недвусмысленные намеки.
— многие иностранцы считают себя супер-моделями, да и вообще топ звездами в Китае. Ведь у них «белое лицо», и им только за это платят деньги.
— цены на настоящие айфоны тут такие же, как и в РФ. Если не дороже.
— хорошие вещи тут тоже стоят хороших денег.
— доставка из Китая в РФ стоит больших денег, если у тебя нет НУЖНЫХ очень ХОРОШИХ ЗНАКОМЫХ в сфере карго. И желательно прямо на границе, потому что по Китаю доставка также обойдется недешево. Там, где дешево, очень не надежно. У нас лично груз терялся, ломался и сгорал.
— у китайцев очень специфическое чувство юмора.
— если ты будешь что-то делать на улице, смотреть что-то, чинить, мастерить, рисовать и т.д… к тебе быстренько придет несколько зрителей, которые просто будут смотреть, что же ты делаешь. А потом их будет становиться все больше и больше.
— если ты иностранец, значит ты богат – типичный стереотип.
— если китаец говорит, что ты ему друг, это еще ничего не значит. Вы могли просто встретиться на улице и обменяться контактами. Все. Ты друг!
— здесь не принято ходить в гости. Все встречаются в кафе и ресторанах.
Однако, есть и более светлые стороны (ИМХО):
— очень много окружающих тебя местных будут тебе улыбаться, что создает впечатление добродушия;
— тебе с удовольствием помогут, если ты обратишься за помощью, однако английский тут знают единицы. Поэтому лучше использовать онлайн-переводчик. Только не верь на слово первому, кого ты спросил. Лучше спроси еще 2‑х, 3‑х;
— горячую воду можно достать всегда и везде. Бесплатно;
— здесь почти нет бомжей;
— почти все по утрам делают зарядку и танцуют, собираясь в парках, скверах и на площадях. Любой желающий может присоединиться;
— бабушки и дедушки здесь не сидят на лавочках, обсуждая проституток из подъездов и щелкая семечками. Они танцуют, поют, создавая целые музыкальные коллективы из местных соседей, занимаются Ушу и Цигун, играют в Маджонг и просто гуляют, похлопывая себя ладошками. Еще они в любом возрасте готовы осваивать новые музыкальные инструменты. Никто не стесняется;
— всем наплевать, во что ты одет. Даже на свадьбу ты можешь прийти в шортах и тапочках, да и вообще не знать молодоженов. Просто прийти, отдать красный конверт с 200 юанями и пойти поесть, потом уйти. Если по соседству есть еще свадьба, можешь зайти и туда хаха;
— здесь относительно безопасно дома и на улице. Даже ночью. В сравнении с РФ;
— здесь ты можешь почувствовать себя красавчиком или красоткой. Всем будет нравиться твой большой нос и борода! Комплексы уходят у всех приезжающих и остающихся. Будь ты слишком толстый, худой, некрасивый или нестандартный человек. Главное, чтобы было белое лицо;
— здесь очень дешевая еда и вещи;
— кафешки находятся на каждом шагу. В прямом смысле этого слова. Как и парикмахерские;
— на ТАОБАО можно найти ВСЕ. (Это аналог Алиэкспресс) за дешево и с доставкой 1–5 дней;
— здесь очень много скидок. Китайцы очень любят скидки… и всегда можно сторговаться;
— здесь почти нет воровства, потому все доступно. Не слышала о случаях кражи еды в магазинах или что-то типа «хотят посадить в тюрьму бабушку, потому что та пыталась украсть булку хлеба»;
— в основном китайцы не вспоминают о чем-то плохом из прошлого и не рассказывают этого своих друзьям при встрече. У них есть такая мудрость: «Если ты можешь изменить ситуацию, меняй. Если нет, то смысл переживать и думать об этом?».
Вот такими интересными наблюдениями о Китае поделились с нами девушка. Расскажите в комментариях, а что знаете вы об этой удивительной стране?
Смотрите также: Национальная героиня Китая: девочка с баскетбольным мячом вместо ног стала известной спортсменкой
Источник
А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!
Повседневная жизнь в Китае (34 фото)
Обычные моменты, которые фотограф так ловко поймал в городе или сельской местности, и которые дают нам возможность узнать кое-что о том или ином месте, в котором нам, возможно, никогда не придется побывать. Этот выпуск посвящен повседневной жизни в Китае. Подписи к фотографиям минимальны, а сами снимки должны приоткрыть нам окно в другую культуру, такую далекую от нашей собственной, и все же отражающей какие-то аспекты общей Вселенной.Китайцы отрабатывают танцевальные движения в парке недалеко от ворот Тяньаньмэнь в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Девушка идет среди обломков частично снесенного здания. (Andy Wong/Associated Press)
Пешеходный мостик в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Китаец у продуктового магазина в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Китайцы собирают куски разбитой мебели недалеко от жилого комплекса в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Мусорщик отбирает металлический лом на свалке в Шанхае. (Eugene Hoshiko/Associated Press)
Работник зоомагазина моет горностая. Экзотические животные все чаще выступают в роли домашних питомцев в Поднебесной, где стремительно растет уровень жизни. (Ng Han Guan/Associated Press)
Посетитель Международной выставки ткани и текстиля в Шанхае. (Eugene Hoshiko/Associated Press)
Женщины развлекают пожилых людей в доме для престарелых в Пекине. (Ng Han Guan/Associated Press)
Рабочие закрепляют забор вокруг стройплощадки в Пекине. (Ng Han Guan/Associated Press)
Работники ночного клуба в ожидании клиентов в Нанкине, восточная китайская провинция Цзянсу. (Ng Han Guan/Associated Press)
Работник ресторана на перекуре в Нанкине. (Ng Han Guan/Associated Press)
Новобрачные с шампанским на фоне торгового центра в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Ребенок в народном костюме с родителями на площадь Тяньаньмэнь в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Китаец убирает веревки, защищавшие растения от холода. (Ng Han Guan/Associated Press)
Китайский турист в костюме императора на фотосессии недалеко от улицы Цяньмэнь в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Охранник возится с мобильником рядом с рекламным щитом с планом застройки района в Пекине. (Andy Wong/Associated Press)
Как живут китайцы и чему у них можно научиться (а чему не стоит) :: Жизнь :: РБК Стиль
Чужой среди центровых
Когда попадаешь в Азию на срок более долгий, чем действие туристической визы, у тебя только два пути. Либо принимаешь Азию всем сердцем и обнаруживаешь, что отныне не можешь без нее жить, либо зарабатываешь нервный тик и бежишь в сторону аэропорта, проклиная местных за их повадки, внешность, язык, климат, еду и все остальное.
Я видел обе категории лаоваев — так нас называют местные, уверяя, что это всего лишь значит «иностранец». И умалчивая, что это, скорее, нечто типа ироничного «иностранчег», то есть существо, стоящее на совершенно иной ступени развития, чем китаец — житель Центра Мира, гражданин великого Срединного государства (именно так переводится самоназвание Китая — Чжунго). И не стоит обманываться, думая, что ступень эта в китайском сознании выше их собственной, китайской. В Китае иностранцу вообще легко впасть в заблуждения, оттого и относятся к лаоваю с усмешкой, порой открытой, порой тщательно скрываемой.
Это важный момент. Ты всегда будешь тут лаоваем, даже если в совершенстве овладеешь языком, выучишь пару диалектов, достигнешь высот в каллиграфии, станешь мастером ушу — будешь купаться в комплиментах и искреннем восхищении местных твоими способностями, но останешься «иностранчегом». Никогда не станешь «своим». Если к этому относиться со спокойным пониманием или даже с юмором, жизнь в Китае может стать весьма комфортной, интересной и не особо хлопотной. Во всяком случае, на это можно надеяться. А те, кто прибывает сюда с миссионерскими замыслами и желанием сразиться с культурой, которой не меньше пяти тысяч лет, неизбежно терпят фиаско разной степени драматичности.
© KHH 1971 / gettyimages.com
Принять в сердце Китай для меня не значило сделаться больше китайцем, чем сами китайцы. Я не ставлю мебель в соответствии с фен-шуем, не ношу алые шелковые халаты с вышитыми золотыми драконами. Не слушаю народную оперу (вернее, слушаю — вместе с китайскими соседями сверху, большими ее любителями, однако уже не страдаю от нее, словно от зубной боли). Но Китай меня сильно изменил. На многие вещи я стал глядеть иначе. Неизменным осталось лишь одно, за что больше всего люблю Поднебесную, — практически ежедневное удивление и восхищение той жизнью, что кипит в ее городах и деревнях. Каждый день приносит столь удивительные наблюдения и открытия, что поневоле ощущаешь себя ребенком, изумленно смотрящим на огромный мир.
Китайское трудолюбие
Всем известно: немцы — пунктуальные, французы — самые искусные любовники, американцы все поголовно — ковбои, а русские пьют водку из самовара и ездят на медведях. А китайцы — трудолюбивые. Вот нет у них большей радости в жизни, чем потрудиться как следует. И песенка у нас даже про них есть, как над рекой Хуанхэ встает солнце, и идут китайцы на поле, зажав в кулаке горсточку риса, и несут портреты Мао…
На самом деле, конечно, китайцы в этом плане ничем не отличаются от остальных людей. Ничто человеческое им не чуждо. Так же отлынивают от работы при первой же возможности. Так же любят хорошенько поесть и вздремнуть после еды, прямо на рабочем месте. Хотя нет, это как раз они любят больше всех в мире, но это тема для отдельной статьи.
Их усердие — в учебе, работе — зачастую основано на страхе. Перед родителями. Перед обществом. Перед будущим. Спрос-то весьма строгий, с самого детства, таков уж Восток. От этого становится грустно и вспоминаешь себя в армии. Первые полгода службы я много трудился: копал ямы, засыпал и копал новые. Рыл траншеи. Таскал в руках бордюрные камни — тележка не полагалась — от КПП до караулки, это километра полтора через всю часть. Что-то красил, дерновал, грузил… Был ли я трудолюбивым тогда? Не особо. Но за моей работой и работой других «духов» следил сержант Ивахненко, размером с племенного бычка и примерно с таким же характером. Удары его были всесокрушающими. Вариантов не было, приходилось трудиться.
Труд множества китайцев именно такой — подневольный и не особо осмысленный. Там, где следует сделать быстро и хорошо, китайцы будут долго ковыряться, подклеивать, подвязывать, подлатывать постоянно, чтобы в итоге все развалилось и пришлось начинать заново. Могут и быстро сделать, но быстрота эта напоминает «дембельский аккорд» — кое-как в рекордный срок навести «красоту», чтобы все это, как обычно, развалилось после сдачи.
Китайцы не трудолюбивые. Но они — очень трудостойкие. То есть там, где я или подобный мне загнется от невыносимых условий труда, китаец будет работать с безмятежным выражением лица. И вот за это они достойны и уважения, и похвалы. Именно этими трудостойкими людьми-муравьями, низкорослыми, темноликими, одетыми в мешковатую синюю форму, и создаются грандиозные новостройки, многоуровневые развязки, от которых захватывает дух, прокладываются дороги, подметаются улицы, развозятся товары…
Трудостойкость у китайцев невероятная. Она поражает живущих в Китае иностранцев не меньше, чем осознание полной несостоятельности мифа о китайском трудолюбии.
Такой вот парадокс.
Удивительное — рядом
Китай удивляет постоянно.
Густым и теплым шанхайским вечером мы с женой шли по мосту через какую-то районную речушку. Было душно, влажно, будто в огромной теплице. Над нашими головами перекидывались туда-сюда летучие мыши. Ползли желтоватые от смога и освещения облака, назревал дождь, от которого не станет ни прохладнее, ни легче. Мы спешили домой. Неожиданно в темноте прямо перед нами возникло нечто небольшое, продолговатое, похожее на черепаху. Это и была черепаха, самая настоящая. Она беззвучно плыла в воздухе, слегка покачиваясь на уровне наших глаз, едва не задевая наши лица. Мы замерли. Сверкнула молния, и тут из предгрозового воздуха соткался еще и старичок на велосипеде. На самом деле он вырулил из-за наших спин, а черепаху он обмотал веревкой и за кончик этой самой веревки держал в вытянутой руке. Он нам ее хотел продать для вечернего супа. Но, слыша иностранную речь, из деликатности, молча крался за нами по мосту на велосипеде и решил соблазнить нас, просто показав свой превосходный товар: чего говорить-то, ведь лаоваи все равно неразумные и китайскую речь не понимают.
Черепаху мы у него купили. Счастливый старичок умчался прочь в темноту, а мы спустились к реке в поисках подходящего места, куда можно было выпустить нашу покупку. Уж не знаю, как дальше сложилась ее судьба. Но мне запомнилась фраза жены, когда мы, попав все же под дождь, вернулись домой: «Кажется, я отвыкла от своей страны. Начала удивляться тут всякому…»
Переходя улицу, оглянись по сторонам
(правила уличного движения)
Небольшой экскурс в историю, относительно недавнюю. В период «культурной революции» неистовые хунвейбины ревниво искали все, что может оказаться контрреволюционным. А, как известно, кто ищет — тот всегда найдет. Они и нашли — светофор. Бдительные товарищи обратили внимание, что на красный свет машины останавливаются. А ведь красный — партийный цвет! Налицо угроза прогрессу революции и препятствие развитию. Надо запретить остановку на красный сигнал. Но разум в лице премьер-министра Китая Чжоу Эньлая победил энергичных революционеров: он заверил активистов, что на красный останавливаться — хорошо, это символизирует, что партия гарантирует безопасность всей революционной деятельности. Было это аж в 1966 году.
Но к светофору в Китае и в наше время отношение весьма неоднозначное. Правда, уже без политической подоплеки.
Каждый раз, когда мы прилетаем из Москвы в Шанхай, в первые дни я слежу и за собой, и за женой на улице. Разбалованные относительным соблюдением прав пешеходов в Москве, мы не сразу вспоминаем, что в Китае светофор для многих водителей — просто трехцветный фонарик-украшение на перекрестке. Он еще каким-то образом может привлекать внимание водителей автобусов и иногда — грузовиков и такси. Вся же многочисленная двухколесная мелюзга мчится «на своей волне» на любой сигнал, поворачивает куда пожелает, едет и по тротуару, бибикая пешеходам.
© d3sign / gettyimages.com
А если паркует свой драндулет, то непременно поперек тротуара — для красоты или еще из каких соображений. Но явно не со зла и не бросая вызова обществу. Точно так же, не со зла, вас не пропустят на пешеходной «зебре» — в Китае это просто полоски на проезжей части, лишенные всякого смысла. Но дорогу-то надо переходить, так ведь? Так вот делать это надо без суеты, не бежать и не метаться. Просто идти и внимательно смотреть на снующий вокруг тебя транспорт. И не пытаться негодовать, не начинать призывать аборигенов к соблюдению правил дорожного движения. Не поймут, ведь главное правило в Китае на дороге — одно: еду, куда хочу и куда мне надо. И вот его-то каждый водитель свято соблюдает.
Правительство с этим борется — камеры наблюдения, штрафы… Об успехе пока говорить трудно. Впрочем, в последнее время нас уже несколько раз пропускали на «зебре» — значит, не зря идет работа.
«Кххх!»
Этот звук слышится в Китае постоянно и везде. Так уж повелось — китайцы искренне (и не без оснований) считают, что шумно прочистить носоглотку и смачно сплюнуть куда придется — полезно для организма и ничего зазорного в этом нет.
В местной газете я однажды прочитал пропитанную духом романтики статью о звуках города — опрашивали прохожих, просили назвать типичный звук. Там были и колокольчики пагоды, и шелест бамбука в парке, и песни цикад, и мелодия ветра в высотных кварталах, и треньканье велосипедных звонков, гул поезда надземного метро был указан как типичный и узнаваемый. Но никто из респондентов не вспомнил самый частый и знаменитый звук «кххх!», бьющий по ушам каждому прибывшему в Поднебесную лаоваю. А все потому, что местным он привычен и даже не удостаивается внимания. Маленькие дети и школьного возраста юноши, почтенные старики и умилительные старушки, изящные девицы и зрелые тетушки, простолюдины в обносках и холеные азиатские джентльмены в дорогих костюмах — харкают все. Парикмахеры, таксисты, официанты, продавцы, художники на набережной, влюбленные пары в парке. Громко, с удовольствием, не стесняясь.
Правительство и с этим пытается бороться. В метро и парках появились плакаты с перечеркнутым плюющимся силуэтом и надписью, что в общественных местах этого делать нельзя, — на китайском и английском. Вдруг кто из гостей Поднебесной возжелает присоединиться к нарушению порядка, но увидит надпись и устыдится. Но ведь понятно, что плюются китайцы не со зла и не от бескультурья, а для пользы здоровья. Тут никакие запреты не в силах преодолеть тягу народа к оздоровительным процедурам.
© Rogier Vermeulen / flickr.com
Кстати, эта тяга удивительным образом сочетается с наплевательским же (раз уж речь об этом) отношением к нему. Взять, например, китайскую страсть к курению в транспорте, банках, больницах, ресторанах, торговых центрах, спортивных центрах, лифтах и прочих самых разных местах. С ней тоже пытаются бороться, в Гонконге и Макао даже добились успеха — помогли высокие штрафы. Материковый же Китай сильно драконить своих граждан за такие пустяки пока не решается.
Будьте здоровы!
Лучше вообще не болеть, это всем известно. Но мало кому удается безмятежно прожить жизнь и не попасть на прием к врачу.
Одним китайским утром я проснулся, потрогал лоб, прислушался к кашлю и понял: настал и мой черед. Конечно, я бывал у врачей много раз. Но то свои, отечественные эскулапы. А вот к их китайским коллегам ходить не приходилось. Первым делом направился в маленькую университетскую поликлинику в кампусе, полагая, что, раз работаю в университете, мне в это учреждение и лежит дорога. Но заспанные медики от меня шарахнулись, как от зачумленного. Подумал, всему виной мой вид, и оказался отчасти прав. Но не бледность чела и сверкание глаз насторожили местных врачей, а моя лаовайская внешность. «Вам не к нам!» — категорично заявили они. «А к кому же и куда?» — озадачился я. «Вам надо в международный госпиталь, только там принимают иностранцев». Туда обращаться не хотелось. За деньги, что международный госпиталь слупит за «визит доктора, говорящего по-английски» мне надо работать несколько месяцев, ночуя под мостом и питаясь на задворках продуктового рынка. Подумав, предложил компромисс: «Я парень простой, из народа. Направьте меня в обычный народный госпиталь, которых полно вокруг. Я уйду и не буду мешать вам трудиться». В переговорах с врачом и двумя медсестрами помимо меня участвовали старик-охранник в фуражке, его подруга-уборщица со шваброй в руках и несколько совершенно посторонних людей, по виду — студенты и преподаватели.
© Asia-Pacific Images Studio
Участвовали совершенно на равных, разглядывая меня и обсуждая мою дальнейшую судьбу. За общим гвалтом я не уловил, кем же был вынесен окончательный вердикт. Надеюсь, это был врач, а не сторож и не уборщица. Я получил бумажку с адресом, направление на осмотр. Надо сказать, сердобольные участники дискуссии предлагали меня довезти — кто на велосипеде, кто на автобусе, а один дядечка профессорского типа настаивал на такси и даже принялся вызывать его по телефону. Из опасения, что они всей компанией и повезут меня к народным врачам, я отказался от помощи и поехал в больницу самостоятельно. Вслед мне неслись пожелания выздороветь быстрее и рекомендации пить больше горячей воды. Последнее — универсальное китайское лекарственное средство. Пьешь много горячей воды — будешь здоровым всегда, ну или быстро поправишься. Не пьешь много горячей воды — дела твои плохи, а дни сочтены…
В народном госпитале, первый этаж которого был больше похож на причудливое смешение банка с вокзалом, я помаялся в разных очередях во всевозможные окошки — оплата приема, сдача анализов, оплата анализов, ожидание приема… Врач — бодрый, лысый, полнолицый, в круглых очках — внимательно посмотрел на меня, на распечатку анализа крови, снова на меня.
«Мне кажется, вы больны», — не допускающим возражений тоном наконец изрек он. Я не стал спорить и кивнул. Потом стеснительно поинтересовался, что за болезнь со мной приключилась. Ответ врача поразил честностью: «Не знаю». Я снова кивнул понимающе: будь я китайцем, врач быстро определил бы все. Но поскольку я носитель не известного ему лаовайского организма, дела мои темны и перспективы туманны. Едва вознамерился узнать, что теперь делать, как лицо доктора просияло. Врач порылся в ящике стола и выудил оттуда две крупные, с палец, ампулы. «Это очень хорошее средство! Китайское, — с гордостью сказал он, держа передо мной в раскрытых ладонях ампулы. — Какую выбираете?»
Я пригляделся. Названий не было. Одна ампула — с бесцветной жидкостью, другая — с подозрительной желтоватой. «Очень хорошее средство, очень помогает!» — подбадривал меня доктор. «Что это?» — спросил я. Врач вздохнул и повторил: очень хорошее средство, китайское. Для убедительности даже продублировал по-английски: «Чайниз медисин. Вели гуда». Предавшись фатализму, я махнул рукой: «Давайте обе!» Доктор испуганно замотал головой — нельзя, очень сильное лекарство. Нужно выбрать только одно.
За нашим общением с интересом наблюдало множество народу, помимо доктора и медсестры. Кто они такие, я не знал, но догадывался: обычные скучающие в очереди пациенты, решившие зайти вместе со мной в кабинет врача и посмотреть на «собачку говорящую». Врач к их желанию отнесся спокойно и не гнал прочь — давал соотечественникам возможность вдоволь налюбоваться на лаовая.
Я колебался, как Нео из «Матрицы», когда ему предлагали синюю или красную пилюлю.
Самурай Ямамото Цунэтомо в подобных случаях советовал: «В ситуации “или-или” без колебаний выбирай смерть». Вооружившись этой яростной мудростью извечных врагов Китая, я отказался от обеих ампул, поблагодарил всех за заботу и поспешил покинуть переполненный кабинет.
«Пей больше горячей воды!» — раздалось мне вслед.
И знаете, я послушался их и выздоровел. Через неделю.
Еда, ты мир!
Чтобы не болеть, надо не только пить много горячей воды, но еще и хорошо (часто — значит обильно) питаться. Еда — основа основ китайской жизни. До недавнего времени люди в Поднебесной даже приветствовали друг друга вместо привычного нам сейчас «нихао!» вопросом «чи лэ ма?». То есть «поел ли?»
Никакая другая тема не способна вызвать такой же живейший интерес китайца. Еда — не только любимая тема разговоров. Если видите китайца в состоянии глубокого размышления, можете быть уверены: в девяти случаях из десяти он размышляет о еде. Даже деньги и квартирный вопрос уступают теме еды, что уж говорить про погоду, политику, спорт, искусство и все остальное. Хотите «оживить» китайского собеседника, сделать ему приятное — заведите речь о еде и внимательно слушайте. Собеседник будет польщен ролью эксперта и с гордостью поведает вам множество невероятных рецептов самых диковинных блюд, даже если на деле это будет всего лишь способ приготовления простого лукового супа.
Китайцы вообще гордятся всем своим, ну а уж национальной кухней — особенно. И, надо признать, на то есть основания. Это целая философия жизни, с ярко выраженным китайским характером. Это основа китайской культуры. Главная прелесть в том, что она вполне доступна и приятна в изучении даже тем, кто не в силах освоить иероглифы, которые тоже являются частью культуры.
Грубо говоря, есть несколько главных направлений в этом важнейшем из всех китайских искусств. Северная кулинарная школа — изобилие лапши, пельменей, а рис не в особом почете. Южная шанхайская славится сладкими и кисло-сладкими блюдами. Сычуаньская — ужасно острая, огненная. Ну а всякими изысками типа новорожденных мышат можно угоститься в провинции Гуандун. Но нужно ли?
Через еду прагматичные и жизнелюбивые китайцы познают мир. В каждой провинции — кухня своя, особенная и неповторимая. Да что там, в каждом городе готовят по-своему. А в самом городе — в каждом квартале возможно свое, уникальное именно для этого места, приготовление. Нюансы очень важны и ценны. Съездить на выходных за сотни километров от дома, чтобы поесть «знаменитые вкусные пампушки» в каком-нибудь захолустье, — это очень по-китайски. Впечатления о заграничной поездке у китайца тоже складываются в первую очередь из описаний еды. Много-много раз я слушал от знакомых китайцев, исколесивших Европу, перечень стран, где было «вкусно» и где, наоборот, «невкусно». У каждого, разумеется, свой список предпочтений. С молодыми проще, западная еда им может даже нравиться. А вот пожилым почти везде — «бу хао чи», то есть совершенно невкусно. Вот потому во время турпоездок китайцев организованно, целыми автобусами, завозят в специально созданные огромные китайские столовые и рестораны. В Москве несколько таких мест, и одно из них — внутри спорткомплекса «Олимпийский». Ежедневное столпотворение шумных китайских туристов у входа в ресторан на фоне огромного золотого купола Московской соборной мечети придает этому месту весьма необычный колорит.
Так что, несмотря на тягу китайцев к так называемому «фуд-туризму», это относится больше к границам Центра мира, то есть к Китаю. А вся периферия мира — это другое. Лишь отдельные любознательные храбрецы покидают по вечерам гостиницу и пробираются в какие-нибудь наши «Елки-Палки», заказывают там русские национальные блюда и с содроганием разглядывают принесенные им окрошку и холодец. Самые отважные, возможно, даже пробуют, но только для того, чтобы отпрянуть от блюда и вспомнить родину — великую страну с самой прекрасной на свете едой.
Как жить и общаться
Несмотря на то что многим Китай может показаться другой планетой, местные правила жизни универсальны. Спокойствие и вежливость — лучшие способы скрасить свою жизнь на чужбине и наладить контакт с местными. Китайцы очень чувствительны и весьма ценят уважительное отношение (что порой не мешает им быть совершенно бесцеремонными с нашей точки зрения, но, опять же, это не со зла, а, например, из любопытства или в силу природной непосредственности). Лучше избегать разговоров о политике, особенно если дело касается болезненных тем, например Тайваня или Тибета. Тем более зачем затрагивать политику, когда есть возможность обсудить обед — прошедший или предстоящий. Это ведь интереснее и полезнее.
К людям из России китайцы относятся в целом весьма дружелюбно. Обязательно похвалят вашу внешность (какой бы удручающей она вам ни казалась) и ваш китайский (даже если он состоит всего из двух, зато самых важных слов — «сесе» и «нихао»). Сделают комплимент президенту — старательно произнесут его фамилию (благо в ней отсутствует неодолимый для многих китайцев звук «р») и покажут большой палец. Постараются помочь, если нужно, даже если не знают, как именно надо помочь. И научат вас практичности: в один из дней вы обнаружите, что давно не пользуетесь утюгом, а пройтись в красивой пижаме по вечерней улице, совершая вечерний моцион, — самое оно.
Жизнь китайской семьи в пяти графиках
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Как и в большинстве развитых стран, количество браков в Китае сокращается
Спустя пять лет после того, как Си Цзиньпин занял пост председателя КНР, страна стала богаче и сильнее. Но как общее развитие отразилось на жизни обычных китайских семей?
Пока в Китае зарождается новое поколение лидеров, а руководство страны планирует курс на следующую пятилетку, статистика дает представление о том, как меняется жизнь людей.
В 2015 году правительство отказалось от печально известной политики, разрешающей семье иметь только одного ребенка. Предполагалось, что такая мера поможет контролировать рост населения, но в итоге это привело к критическому гендерному дисбалансу.
Теперь, когда заводить нескольких детей и иметь большие семьи разрешили официально, в Китае актуальны те же тренды, что и в остальном развитом мире. В стране сокращается количество браков и все больше пар решают развестись.
Возможно, первое впечатление обманчиво.
«Уровень разводов в Китае был и остается заметно ниже, чем в США или в странах Западной Европы», — объясняет Хуань Ли, профессор психологии из Нью-Йоркского университета в Шанхае.
«В континентальном Китае по сравнению с соседними странами гораздо выше процент людей, которые все-таки решают пожениться. Так что идея о том, что китайские семьи (а за ними общество и нация) распадаются, не имеет под собой никаких статистических оснований», — говорит исследователь.
Даже после завершения политики «одна семья — один ребенок» в 2015 году, ее последствия еще долго будут напоминать о себе. В Китае даже появился специальный термин для обозначения неженатых мужчин старше 30 лет: «шенгнан», то есть «непристроенный мужчина».
Известен случай, когда в 2015 году 40-летний китайский бизнесмен судился с брачным агентством в Шанхае. За поиски жены он заплатил 7 млн юаней (около 1 млн долларов), однако подобрать спутницу жизни ему так и не смогли.
«Политика одного ребенка в Китае усложнила демографический переход», — говорит Луис Куйс из исследовательской компании Oxford Economics.
«Сокращение рождаемости и старение населения сильно повлияли на объем рабочей силы в стране и как следствие затормозили экономический рост», — объясняет он.
«И хотя с января 2016 года было разрешено заводить двоих детей, повышение рождаемости отразится на состоянии рынка труда не раньше, чем через два десятилетия», — заключил Куйс.
Повышение уровня жизни постепенно меняет традиционные взгляды на гендерные роли. Это может положительно повлиять на существующий дисбаланс.
«Соотношение мужчин и женщин уже меняется», — рассказывает Му Женг из Центра исследования семьи и населения в Национальном университете Сингапура.
«К этому привели послабления в демографической политике, переоценка гендерных ролей, заметные достижения женщин в учебе и карьере, а также более развитая социальная политика», — говорит исследователь.
И все же, текущая ситуация с гендерным дисбалансом очень усложняет китайским мужчинам поиск невест.
Несмотря на неутихающие разговоры о китайском «строительном пузыре», у рынка жилья КНР есть одна важная черта. В Китае самый большой процент домовладельцев среди миллениалов — молодых людей, родившихся после 1981 года.
По этому показателю КНР давно обогнала Европу и США.
Статистика HSBC показывает ситуацию только в городах, и, тем не менее, это важный тренд. Родители изо всех сил стараются обеспечить своих сыновей жильем и сделать их более привлекательными кандидатами на роль супруга.
«Традиционно дом должен предоставить жених. Многие истории любви так и не закончились браком, потому что у жениха не было своего жилья», — говорит профессор Жэу Лью, заместитесь директора Института Китая в SOAS.
Итак, как же будет выглядеть семейная жизнь, если благодаря очарованию, удаче или недвижимости китайскому мужчине все-таки удастся жениться?
Средний доход китайской семьи постепенно растет и в городах, и в сельской местности. Цены на продукты за последние десятилетия сильно упали, а вот расходы на одежду, еду и транспорт, наоборот, выросли. Такая же ситуация сложилась с тратами на связь. Распространение мобильных телефонов доказывает этот тезис.
Смартфон — уже не просто очередная статья расходов. Приложение WeChat, например, настолько востребовано в повседневной жизни, что многие уже не могут представить, как обходиться без него.
«WeChat создан как универсальный набор инструментов, своего рода цифровой швейцарский нож», — говорит Дункан Кларк, технический аналитик компании ABI Research, живущий в Пекине.
Пользователи быстро осознали потенциал приложения, с помощью которого можно оплачивать счета, платить в магазине, такси и велопрокате, переводить деньги и, разумеется, общаться.
Кроме того, рост доходов означает и рост трат на образование. За последние годы все больше китайцев отправляют детей учиться за границу. И что интересно, отучившись, дети приезжают назад.
«Большой процент студентов возвращаются в Китай после учебы. В 2016 году так сделали 433 тыс. студентов», — говорит Раджив Бисвас, главный специалист по экономике в Азиатско-Тихоокеанском регионе компании IHS Markit.
В КНР становится все больше молодых специалистов с дипломами иностранных вузов и опытом жизни за границей. Это приведет к тому, что следующему поколению руководителей в разных областях будет ближе и понятнее культура и образ мыслей в других странах.
Это будет особенно кстати, если учесть, что в ближайшие десять лет КНР планирует стать крупнейшей экономикой мира.
Степень, полученная в европейском и американском вузе, точно поможет получить хорошую работу и даже может увеличить шансы найти подходящего партнера.
World Report 2020: Китай как источник глобальной угрозы правам человека
Неважно, где я буду, какой паспорт у меня будет. Меня все равно будут терроризировать [китайские власти], и я ничего не могу с этим поделать.
— Уйгур-мусульманин с гражданством ЕС в Вашингтоне, сентябрь 2019 г.
Китайское правительство видит в правах человека экзистенциальную угрозу для себя, и действия, которые оно в связи с этим предпринимает, чреваты экзистенциальной угрозой для прав человека в глобальном масштабе.
Коммунистическая партия Китая, опасаясь утратить монополию на власть в случае политической либерализации, выстроило в стране суперсовременную оруэлловскую сеть тотальной государственной электронной слежки и изощренную систему интернет-цензуры, чтобы выявлять и пресекать любую несанкционированную критику. За рубежом растущее экономическое влияние используется Пекином как для принуждения критиков к молчанию, так и для развертывания самого мощного наступления на глобальную систему гарантий прав и свобод человека со времени начала ее формирования в середине XX века.
Усилия властей долгое время уделялись были сосредоточены на создании и отладке «Великого китайского файрвола», чтобы до внутренней аудитории не доходила никакая внешняя критика в адрес партии и государства. Теперь власти все больше переходят к нейтрализации уже самих источников критики – вне зависимости от того, идет ли речь о зарубежных правительствах, корпорациях и университетах или об отдельных выразителях реального или виртуального протеста.
Только в сегодняшнем Китае государство одновременно отправляет на принудительное политическое перевоспитание миллион представителей этнического меньшинства и при этом дотягивается до каждого, кто рискнет выступить против репрессий. Разумеется, серьезные нарушения прав человека совершаются и в других странах, но нигде больше правительство настолько энергично и демонстративно не играет политическими мускулами, чтобы подорвать международные стандарты прав человека и институты обеспечения ответственности.
Если не дать этому отпор, то нас ждет антиутопия, в которой никто не избегнет внимания китайских цензоров, а международная система защиты прав человека будет настолько ослаблена, что не сможет больше выполнять роль ограничителя произвола государства.
Конечно, китайские власти и компартия – это не единственный на сегодня источник угроз правам и свободам, и о других угрозах подробно рассказывается в нашем Всемирном докладе – 2020.
Стороны многих вооруженных конфликтов, таких как сирийский и йеменский, открыто попирают международные договоры и обычаи, призванные ограждать гражданское население от опасностей войны, будь то запрет на применение химического оружия или запрет на бомбежки больниц.
Во многих странах популисты автократического толка приходят к власти на волне демонизирования меньшинств, после чего закрепляются, нейтрализуя сдержки и противовесы, включая независимых журналистов, судей и активистов. Некоторые, как президент США Дональд Трамп, премьер-министр Индии Нарендра Моди и президент Бразилии Жаир Болсонару, пытаются накинуть узду на тот же самый свод международных норм о правах человека, который хочет выхолостить и Китай, продавая публике историю о борьбе с «глобалистами», берущимися утверждать, что правительства всех стран должны подчиняться одним и тем же стандартам.
Некоторые государства, на внешнеполитическую поддержку прав человека со стороны которых когда-то можно рассчитывать хотя бы время от времени, во многом охладели к этим вопросам. Другие, поглощенные проблемами у себя дома, на международном уровне действуют вполсилы.
Все это не может не удручать, но даже на таком фоне Китай резко выделяется широтой и напором наступления на права и свободы. В итоге правозащитное движение оказалось в ситуации «идеального шторма»: могучее централизованное государство, компания лидеров-единомышленников, дефицит лидерства со стороны тех стран, которые могли бы вступиться за права человека, и в довершение картины – довольно разочаровывающая компания разнокалиберных демократий, наперебой пытающихся продать веревку для удушения той самой системы прав, работу которой они, в теории, должны были бы обеспечивать.
Мотивы Пекина
В основе нынешней китайской политики лежит хрупкость власти, основанной на репрессиях, по сравнению с той, которая строится на общественном согласии. После десятилетий впечатляющего экономического роста, который обеспечили сотни миллионов китайцев, получивших определенную свободу и своим трудом поднявшиеся из нищеты, Компартия Китая все еще боится собственного народа.
Внешне уверенная в своем праве представлять народ, КПК опасается последствий, разреши она свободную общественную дискуссию и самоорганизацию политических сил, поэтому и не готово ставить себя под контроль общества.
В результате китайскому руководству приходится справляться с огромной и сложной экономикой без привлечения общества и без дискуссий, которые невозможны без политической свободы. Отдавая себе отчет в том, что при отсутствии выборов легитимность власти в глазах народа во многом определяется экономическими успехами, элита опасается, что замедление экономического роста вызовет нарастание запроса на большее участие граждан в делах государства. Такой запрос – глубинная реальность, и ее не изменить ни националистической пропагандой «китайской мечты», ни победными сводками с неоднозначного фронта борьбы с коррупцией.
На выходе при Си Цзиньпине сложился самый жесткий режим за последние десятилетия. Недолгая и небольшая оттепель, во время которой появились некоторые возможности выражения мнений по общественно значимым вопросам, была решительно прекращена, а гражданские группы и независимая журналистика ликвидированы. Онлайновые дискуссии свернулись под давлением цензуры, и на смену им пришло организованное славословие. Этнические и религиозные меньшинства подвергаются массированным преследованиям. Сломив намечавшейся было тренд на верховенство права, укрепилась привычная для компартии система, при которой закон обслуживает интересы власти. Серьезному испытанию подвергается Гонконг с его ограниченным набором свобод, дозволенных в рамках политики «одна страна, две системы».
Председатель Си стал самым могущественным правителем Китая со времен «Великого кормчего». Он выстроил откровенный культ личности и ликвидировал ограничение срока своего пребывания у власти. В стране идет массированная пропаганда «Мысли Си Цзиньпина», людям предлагается образ будущего в виде сильного, но автократического Китая. Чтобы гарантировать свое главенство над реальными нуждами и чаяниями граждан, партия развернула тотальное наступление на политические свободы, которые могли бы поставить под сомнение единодушную поддержку ее «руководящей и направляющей» роли.
Государство тотальной слежки
В Китае больше, чем где бы то ни было еще, репрессии поставлены на высочайший технологический уровень. В Синьцзяне с его 13 миллионами мусульман (уйгуров, казахов и других тюркских меньшинств) уже обкатана доселе невиданная зловещая система тотальной электронной слежки за населением. Компартия Китая давно хотела иметь возможность отслеживать малейшие признаки инакомыслия, и теперь, при наличии ресурсов и технологий, это становится реальностью, в которую трудно поверить.
Все начиналось под предлогом недопущения повторения насильственных инцидентов, которые несколько лет назад совершали якобы сепаратисты, но затем быстро переросло любые разумные рамки безопасности. Миллион чиновников и членов партии был мобилизован на роль незваных «гостей», которые должны регулярно «навещать» определенные мусульманские семьи, причем иногда даже с ночевкой. Им вменяется в обязанность выявлять «проблемы» и сообщать куда следует, если люди, например, совершают намаз или иным образом проявляют себя как соблюдающие мусульмане, контактируют с родственниками за рубежом или не проявляют достаточной, то есть абсолютной, лояльности КПК.
Такая «работа с населением» составляет лишь вершину айсберга и чем-то напоминает аналоговые технологии в сравнении с цифровыми. Как и в технике, китайские власти быстро перешли на цифру: увешали весь Синьцзян камерами, подключив их к системе распознавания лиц, разработали мобильные приложения, интегрированные с результатами наблюдений «гостей» и данными с электронных контрольно-пропускных пунктов, и организовали обработку всего получившегося массива информации так же, как это делается с большими данными.
На основании получившегося электронного досье принимается решение относительно целесообразности «перевоспитания». За последние десятилетия мир не видел сопоставимой по масштабам с Синьцзяном системы лагерей, куда на неопределенный срок отправили на «политическое перевоспитание» не меньшей миллиона мусульман тюркского происхождения. Параллельно возникла система детских домов и школ-интернатов для образующихся при этом «сирот», которых также подвергают идеологической обработке. Впрочем, в обычных школах Синьцзяна зачастую происходит то же самое.
Судя по всему, задача-максимум состоит в том, чтобы полностью лишить мусульман религиозной и этнической идентичности и самостоятельной политической позиции. Чтобы выйти из лагеря, нужно убедить кураторов в том, что ты говоришь по-китайски и думаешь как «правильный» китаец, то есть никакого ислама и безграничная преданность Председателю Си и КПК. Фактически, мы наблюдаем амбициозную попытку тоталитарного режима по воспитанию лояльности методом промывания мозгов.
Аналогичные методы тотальной слежки и формирования поведенческих установок внедряются и в масштабах всей огромной страны. Прежде всего здесь стоит отметить «социальный кредит», с помощью которого государство рассчитывает формировать нужное поведение граждан, снимая баллы, скажем, за такие вещи, как переход улицы в неположенном месте или неуплата штрафа, и начисляя их за «послушание». Итоговый рейтинг благонадежности определяет доступ к желаемым социальным благам, таким как возможность жить в привлекательном городе и отдать детей в привилегированную школу или просто купить билет на самолет или высокоскоростной поезд. Пока политические критерии не включаются в расчет рейтинга, но добавить их не составит большого труда.
Опасность в том, что государство тотальной слежки легко превращается в экспортный товар. Мало найдется стран, которые могли бы позволить себе роскошь, как в Синьцзяне, приставить куратора едва не к каждому потенциальному смутьяну, а вот технологические наработки все больше принимают вид доступных всем желающим готовых решений, и это вызывает интерес у государств, где не слишком принято ценить приватность, — Кыргызстана, Филиппин, Зимбабве. На этом рынке есть предложения не только из Китая, но и из Германии, Израиля и Великобритании, однако Китай берет выгодной ценой, и это привлекает правительства, которые присматриваются к китайскому опыту.
Китайская модель процветающей диктатуры
Многие автократы с завистью поглядывают на китайский набор из успешного экономического развития, стремительной модернизации и внешне незыблемого политического режима. Мало того, Китай не входит в число стран-изгоев. Наоборот: правительству КНР не приходится жаловаться на дефицит международных партнеров, китайского лидера, которого вообще-то напрямую никто не избирал, везде встречают по высшему разряду, и страна проводит такие престижные мероприятия, как зимняя Олимпиада – 2022. Миру предлагается образ открытого, радушного и сильного Китая – при том, что в своей внутренней политике страна все дальше скатывается в жесткую автократию.
Одно время было принято считать, что рост китайской экономики приведет к появлению среднего класса, который рано или поздно заявит о своих правах. Такая перспектива порождала удобный тезис о ненужности давления на Пекин и осуждения репрессий вместо этого достаточно наращивать торговлю с ним.
Сегодня ряды адептов этой оппортунистической логики сильно поредели, но большинство государств нашли новые оправдания, чтобы сохранить статус кво. Они по-прежнему стараются не упускать экономических возможностей, которые дает сотрудничество с Китаем, но теперь уже не претендуют на то, что у них есть стратегия, как улучшить ситуацию с правами человека в этой стране.
На самом деле, Компартия Китая показала, как экономический рост способен укрепить диктатуру, обеспечивая ее ресурсами, которые позволяют тратить на сохранение власти столько, сколько нужно, не стесняя себя в расходах. Можно содержать легионы сотрудников госбезопасности, поддерживать режим цензуры и строить государство тотальной слежки. Наличие у автократического режима мощной ресурсной базы не оставляет рядовым китайцам шансов на то, чтобы хоть в какой-то степени влиять на управление государством.
Такая ситуация – источник наслаждения для диктаторов всего мира. Они теперь могут кивать на Китай и убеждать нас в том, что тоже способны принести своим народам процветание без оглядки на такие ненужные раздражители, как свободная дискуссия или состязательные выборы. История неподотчетных режимов изобилует примерами сокрушительных провалов в экономике, но на это можно с комфортом закрывать глаза.
На каждый пример выдающегося авторитарного реформатора, каким был, скажем, покойный сингапурский лидер Ли Куан Ю, найдется целый сонм тех, кто привел свою страну к краху. Это и Роберт Мугабе в Зимбабве, и Николас Мадуро в Венесуэле, и Абдель Фаттах ас-Сиси в Египте, и Омар эль-Башир в Судане, и Теодоро Обианг Нгема Мбасого в Экваториальной Гвинее. Неподотчетные народу правительства всегда склонны ставить во главу угла собственные интересы – собственную власть, собственную семью, собственное окружение. Чаще всего это ввергает нацию в разруху, застой и беспросветную бедность (порой еще и с гиперинфляцией), когда разваливается все от здравоохранения до экономики.
Даже в Китае на право голоса могут рассчитывать лишь те, кто встроен в систему экономического роста. Чиновники могут на разные лады превозносить экономические успехи, но при этом они не пропускают информацию о растущей пропасти неравенства, дискриминации в доступе к социальной поддержке, селективных уголовных делах против коррупционеров, а также о том, что в сельских районах каждого пятого ребенка бросают родители, отправляясь на заработки вдалеке от дома. Нам не рассказывают ни о принудительном сносе, выселениях, травмах и смертях, которые порой сопровождают гигантские инфраструктурные проекты, ни об инвалидности, приобретаемой из-за небезопасных и нерегулируемых продуктов и лекарств. Доходит до того, что официальная статистика сознательно занижает число людей с инвалидностью.
Кстати, если уж говорить о Китае, то не нужно углубляться далеко в историю, чтобы найти пример того, как дорого может обойтись людям неподотчетное правительство. При той же КПК, которая сегодня продвигает китайское экономическое чудо, десятки миллионов человек полегли во время «культурной революции» и «большого скачка». По историческим меркам это было едва ли не вчера.
Китай против универсальных норм
Чтобы не стать предметом осуждения на международной арене за попрание прав человека в собственной стране, китайское правительство предпринимает попытки выхолостить международные механизмы защиты прав и свобод. Пекин много лет парировал озабоченности других государств, представляя это как вмешательство во внутренние дела, но такая риторика во многом носила дежурный характер. Сегодня Китай перешел к неприкрытому давлению на зарубежные правительства, требуя от них горячей поддержки на международных форумах и солидарного участия в его нападках на всю систему международных гарантий прав человека.
Складывается впечатление, что Пекин методично выстраивает сеть государств-сателлитов, зависящих от него в том, что касается помощи или бизнес-проектов. Несогласные рискуют столкнуться с последствиями, как это было с угрозами в адрес Швеции, когда независимая шведская организация наградила премией гонконгского издателя со шведским гражданством, который перед этим был подвергнут китайскими властями аресту и насильственному исчезновению за выпуск книг с критикой в адрес правительства Китая.
Фактически, сегодняшний Пекин противопоставляет себя базовым целям международной правозащитной системы. Там, где другие видят преследования людей, чьи права нуждаются в защите, китайское руководство усматривает опасный прецедент для самих себя. Пользуясь своим весом и голосом вплоть до права вето в Совете Безопасности, Пекин пытается блокировать попытки ООН защитить самые преследуемые народы, будь то сирийцы, которых без разбора бомбит авиация Москвы и Дамаска, мусульмане-рохинья, которых гонят на чужбину убийства, изнасилования и поджоги со стороны мьянманских военных, йеменцы, которые из-за бомбежек и блокады со стороны аравийской коалиции оказались в ситуации гуманитарной катастрофы, или венесуэльцы, переживающие жесточайший экономический кризис из-за коррумпированного и бездарного управления Николаса Мадуро. Во всех этих ситуациях Китаю удобнее бросить целые народы на произвол судьбы, чем создавать прецедент защиты прав и свобод, который может бумерангом ударить по нему самому.
Пекин редко действует напролом. Чаще он формально присоединяется к международным договорам о правах человека, но потом пытается по-своему толковать их или подрывать их выполнение. Китайская дипломатия научилась имитировать сотрудничество с договорными органами ООН и одновременно саботировать содержательное обсуждение. Своих оппозиционеров китайские власти не выпускают за рубеж, не дают доступ в страну ключевым международным экспертам, мобилизуют союзников, многие из которых сами печально известны собственными репрессиями, и нередко предъявляют откровенную дезинформацию.
Даже в вопросе экономических Пекин не приветствует независимую оценку, поскольку в таком случае речь будет идти не об излюбленном показателе роста ВВП, а о положении не самых благополучных групп общества, включая преследуемые меньшинства и оставшееся в сельских районах население. И конечно, правительство не спешит сдавать экзамен на соблюдение гражданских и политических прав, поскольку положительная оценка предполагает наличие системы подотчетности власти – той самой подотчетности гражданским активистам, независимым журналистам, политическим партиям, независимым судьям и избирателям на свободных и справедливых выборах, которой это правительство всеми силами стремится избежать.
Попутчики
Будучи бесспорным лидером глобального наступления на права человека, Китай к тому же не испытывает недостатка в союзниках. К числу последних принадлежат разного рода диктаторы, авторитарные правители и монархи, имеющие собственный интерес в том, чтобы ослабить систему защиты прав человека, перед которой в противном случае им самим, возможно, в какой-то момент пришлось бы держать ответ. Сюда же подтягиваются правительства, корпорации и даже научные организации, принципиально не имеющие возражений против прав человека, но в первую очередь заинтересованные в том, чтобы так или иначе пристроиться к китайскому экономическому чуду.
Ситуация осложняется тем, что несколько государств, на помощь которых в деле защиты прав человека можно было бы, как прежде, уверенно рассчитывать, сегодня числятся в «пропавших без вести». Президенту США Дональду Трампу интереснее выстраивать союзы с автократами, чем отстаивать попираемые такими союзниками права и свободы. Евросоюзу выработать единую принципиальную позицию по правам человека мешают Брекзит, националистическая повестка отдельных государств-членов и разногласия по миграционным вопросам. Демократические правительства зачастую отделывались символической и избирательной поддержкой даже на фоне новой волны протестов по всему миру, когда в Алжире, Судане, Ливане, Ираке, Боливии, России и Гонконге люди выходили на улицы под лозунгами прав человека, демократии и законности.
Справедливости ради нужно отметить, что всё же не все и не всегда молчаливо соглашаются с китайской позицией. В июле на Совете ООН по правам человека впервые целых 25 государств выразили обеспокоенность чрезвычайными мерами, практикуемыми Пекином в Синьцзяне. Любопытно при этом, что ни одна из этих делегаций не проявила готовности зачитать совместное заявление, как это принято в Совете. Вместо этого, прикрывшись солидарной ответственностью, они представили его в письменном виде. В октябре на Генассамблее Великобритания уже вслух огласила параллельное заявление аналогичной коалиции, но июльская история показывает, до какой степени даже самые принципиальные страны не готовы один на один выступить против Китая. Именно этим, несмотря на масштабы нарушений, во многом объясняется тот статус «вне критики», которым с недавних пор стал пользоваться Китай в международном сообществе.
Пекину не пришлось прикладывать значительных усилий, чтобы мобилизовать группу поддержки. За двумя упомянутыми коллективными демаршами последовала внушительная демонстрация в защиту «мер по борьбе с терроризмом и радикализацией в Синьцзяне», в результате которых у населения повысилось «ощущение счастья, воплощения своих чаяний и безопасности». В числе целых 54-х подписантов этого документа оказались такие общеизвестные страны – нарушители прав человека, как Россия, Сирия, КНДР, Мьянма, Беларусь, Венесуэла и Саудовская Аравия. Можно по-разному оценивать убедительность такой поддержки, но простая арифметика объясняет, насколько трудно приходится тем немногим государствам, которые готовы бросать вызов Пекину по вопросам прав человека.
Казалось бы, на защиту мусульман Синьцзяна должна была встать объединяющая 57 государств Организация исламского сотрудничества (ОИС), как это было во время этнических чисток рохинья в Мьянме. Вместо этого ОИС стала благодарить Пекин за «заботу», которой он «окружает граждан-мусульман». Первую скрипку в этом хоре играл Пакистан, хотя в силу своего статуса в ОИС Исламабад был просто обязан поставить вопрос о нарушениях прав мусульманского населения.
Нельзя не отметить, однако, что входящие в ОИС Турция и Албания поддержали призыв провести независимую ооновскую оценку ситуации в Синьцзяне, а Катар уклонился от поддержки китайского встречного заявления. Всего около половины стран – членов ОИС не стали подписываться под китайскими попытками обелить происходящее в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Это важный первый шаг, но этого далеко не достаточно с учетом масштабов нарушений.
ОИС и другие государства из числа тех, которые не склонны идти на обострение с Пекином, также участвовали в пропагандистских поездках в Синьцзян, которые правительство организовывало в ответ на критику его лагерей «политического перевоспитания». Выстраивая «Великую китайскую стену дезинформации», власти рассказывали, что это всего лишь такое «профессионально-техническое обучение» и устраивали визиты делегаций дипломатов и журналистов для организованного знакомились с некоторыми «обучающимися». Малейшей возможности неподцензурного общения с «контингентом» хватало, чтобы этот нехитрый камуфляж рассыпался как карточный домик. Постановочные визиты зачастую были организованы настолько топорно, что их авторы разоблачали сами себя: например, во время одного из посещений контингенту было велено петь – на английском – детскую песенку «Если вы счастливы и знаете это – хлопаем в ладоши!»
По большому счету, организаторы «ознакомительных туров» изначально не ставили перед собой цель всерьез убедить кого-то: нужно было просто обеспечить другим государством удобный предлог, чтобы избавить их от необходимости критиковать китайские власти. Такой фиговый листок, за которым можно спрятаться, своеобразное алиби для равнодушных.
Немногим иначе обстояло дело с приезжавшими в Китай мировыми лидерами, в том числе теми, которые привыкли позиционировать себя активными защитниками прав человека. Например, президент Франции Эммануэль Макрон во время своего визита в ноябре 2019-го публично ничего не сказал о правах и свободах. Чаще всего такое молчание объясняли тем, что соответствующие вопросы ставились перед китайской стороной при закрытых дверях. В то же время нет никаких или почти никаких признаков того, чтобы непубличное обсуждение прав человека приводило к сколько-нибудь ощутимым результатам.
Непубличная дипломатия сама по себе никак не сказывается на репутации правительства, заинтересованного в признании его легитимности и в том, чтобы в мире его принимали как респектабельного члена международного сообщества. Наоборот, протокольные фотографии с излучающими улыбки официальными лицами при публичном молчании о правах человека сигнализирую миру – и, самое важное, китайскому народу, который больше всех в этом заинтересован, — о том, что очередному высокому гостю безразличны репрессии китайских властей.
Слагаемые китайской влиятельности
Отчасти парировать правозащитную критику китайским властям помогает централизованное использование экономических рычагов. Китайский бизнес не может не прислушаться к «мнению партии», поэтому когда Пекину нужно одернуть ту или иную страну, — например, объявив бойкот ее товарам, — то компаниям волей-неволей приходится соблюдать установленные политическим руководством правила игры. В результате любое работающее с Китаем правительство или любая некитайская компания в случае публичного осуждения репрессий рискует не просто разрывом отношений с конкретными контрагентами, а доступом на весь китайский рынок, который составляет 16% мировой экономики. В качестве примера можно привести историю из мира баскетбола, когда после твита генерального менеджера Houston Rockets в поддержку гонконгских демонстрантов отношения с НБА приостановили все 11 официальных китайских партнеров, в том числе сайт путешествий, производитель молока и сеть быстрого питания.
Администрация Трампа относится к числу тех, кто готов жестко разговаривать с Пекином. Самым ярким примером этого служит введение в октябре 2019 г. санкций за причастность к нарушениям прав человека в отношении Бюро общественной безопасности СУАР и восьми китайских технологических компаний. Однако решительное осуждение нарушений прав человека в Китае со стороны официальных лиц США зачастую нивелируется хвалебными отзывами Трампа в адрес самого Си Цзиньпина и других авторитарных лидеров, которым симпатизирует нынешний американский президент: российского Владимира Путина, турецкого Реджепа Тайипа Эрдогана, египетского Абдель Фатттаха ас-Сиси и саудовского Мухаммеда бен Салмана. Не стоит забывать и проблемной политике самой администрации Трампа внутри США, скажем, в вопросе о разлучении детей с родителями на мексиканской границе.
Такая непоследовательность позволяет Пекину не относиться к критике из Вашингтона слишком серьезно. К этому добавляется опрометчивый выход США из Совета ООН по правам человека из-за ситуации вокруг Израиля, усиливший позиции Китая в этом ключевом международном правозащитном органе.
Важным инструментом продвижения китайского влияния стала инициатива Председателя Си «Один пояс, один путь» — комплекс инфраструктурных и инвестиционных проектов на триллион долларов, призванный обеспечить Китаю доступ к рынкам и ресурсам 70 стран. В ситуации, когда альтернативных инвесторов зачастую нет, «Пояс и путь» вполне благожелательно воспринимается развивающимися странами, пусть даже Пекин и перекладывает на них значительную часть издержек.
Методы работы Китая часто приводят к усилению авторитаризма в странах-«бенефициарах». Проекты «Пояса и пути» известны своим внешне привлекательными условиями финансирования, когда получателю кредита не приходится брать на себя дискомфортные для него обязательства. Первыми жертвами такого подхода становятся права человека и экология. Реализация проектов не предполагает никакого или почти никакого взаимодействия с людьми, которых это может затронуть негативным образом. Иногда договоренности заключаются непублично, создавая предпосылки для коррупции. Порой получается так, что все выгоды достаются правящей элите, в то время как долговое бремя ложится на народ.
Некоторые проекты «Пояса и пути» уже заслужили недобрую славу. На Шри-Ланке Китай за долги по кредиту получил в аренду на 99 лет глубоководный порт Хамбантота, в Кении правительство пытается принудительно перенаправлять грузопоток на дорогой маршрут по железной дороге Момбаса – Найроби, построенной на китайский кредит, который теперь нужно отдавать. Некоторые государства, в том числе Бангладеш, Малайзия, Мьянма, Пакистан и Сьерра-Леоне, стали охладевать к проектам «Пояса и пути», не видя в них экономической целесообразности. В большинстве ситуаций безнадежный должник всеми силами стремится сохранить расположение Пекина.
Таким образом, соблазнительные условия китайских кредитов на деле оборачиваются долговой западней и фактически приводят к возникновению отдельного пакета политических обязательств, в том числе в части поддержки китайской линии на подрыв прав человека. В лучшем случае это обязывает молчать, в худшем – аплодировать, когда речь заходит о репрессиях в самом Китае, а также обеспечивать Пекину поддержку в его усилиях, направленных на выхолащивание международных правозащитных институтов.
Так, пакистанский премьер Имран Хан, чья страна является крупным бенефициаром «Пояса и пути», во время своего визита в Пекин обошел молчанием судьбу единоверцев в Синьцзяне, а его дипломаты не пожалели сил, превознося «заботу», которой Китай «окружает граждан-мусульман». Камерун, вскоре после того как Китай списал ему многомиллионную задолженность, разразился аналогичными славословиями, высоко оценив меры властей в Синьцзяне в интересах «полного обеспечения реализации законных прав представителей этнических меньшинств», включая «привычные религиозные практики и верования».
Ориентированные на глобальные операции китайские банки, такие как China Development Bank и Ex-Im Bank of China, расширяют свою деятельность, но не имеют базовых требований к соблюдению прав человека. Аналогичная ситуация и с основанным Китаем Азиатский банком инфраструктурных инвестиций, в политических документах которого фигурируют принципы прозрачности и подотчетности проектов и социальные и экологические стандарты, но не требования выявлять и устранять риски для прав человека. Среди 74 участников этого банка немало государств, правительства которых позиционирую себя как уважающие права человека: это значительная часть Евросоюза, включая Францию, Германию, Нидерланды. Швецию и Великобританию, а также Канада, Австралия и Новая Зеландия.
Подрыв институтов ООН
Мы думали, что этот орган сможет защитить наши права, когда правительство будет их нарушать. Никакой разницы.
— Китайский правозащитник об ООН в Женеве, июнь 2016 г.
Аллергически чувствительное к внешней критике внутриполитических проблем с правами человека, правительство Китая без колебаний прибегает к выкручиванию рук ради сохранения своего имиджа на международных форумах. Поскольку универсальные права человека – это одна из главных уставных задач ООН, эта организация оказывается и одной из главных мишеней Пекина. Давление ощущается на всех уровнях вплоть до генерального секретаря: Антониу Гутерриш не скупится на восторженные отзывы о китайском экономическом успехе и инициативе «Один пояс, один путь», но не спешит публично требовать прекращения практики массовой отправки в лагеря мусульман тюркского происхождения.
В Совете по правам человека Китай постоянно выступает против практически любых предложений о критике в адрес конкретных государств, если только ее не сделают до такой степени беззубой, что на нее согласится даже само критикуемое правительство. За последние годы китайская делегация голосовала против резолюций с осуждением нарушений прав человека в Мьянме, Сирии, Иране, Бурунди, Венесуэле, Никарагуа, Йемене, Эритрее, Беларуси и на Филиппинах. Пекин также пытается исказить логику международного подхода к правам человека, продвигая идею о том, что уважению прав и свобод должно предшествовать достижение определенного уровня экономического развития, и предлагая «взаимовыгодное сотрудничество», в рамках которого права и свободы рассматривались бы не столько как юридически обязывающая категория, сколько как результат добровольного согласия государства.
Когда ситуации в Китае вставала на повестке Совете по правам человека в 2018 и 2019 гг., китайская сторона запугивала ключевые делегации и собирала союзников. Пекин также забил список выступающих, зарезервированный за гражданскими организациями, провластными группами, задача которых сводится к восхвалению действий правительства. Параллельно МИД Китая представлял на рассмотрение откровенно ложную информацию, угрожал делегациям последствиями, если они примут участие в панельной дискуссии по Синьцзяну, и пытался не допустить выступления на Совете представителя профильной независимой организации. В довершение всего Китай смонтировал перед залом заседаний большую фотовыставку со снимками счастливых уйгуров, преисполненных благодарности к властям.
В нью-йоркской штаб-квартире ООН одним из главных приоритетов Пекина было избежать обсуждения его действий в Синьцзяне. Зачастую действуя совместно с Россией, Китай также занимал все более негативную позицию по любым мерам в области прав человека со стороны Совета Безопасности, где у них есть право вето. Например, Пекин ясно обозначил, что не потерпит давления на Мьянму, несмотря на то что ооновская миссия по установлению фактов рекомендовала привлечь высшее военное руководство этой страны к расследованию и уголовному преследованию за геноцид. Вместе с Россией Китай безуспешно противился даже обсуждению в Совете Безопасности гуманитарного кризиса в Венесуэле. В сентябре, когда над трехмиллионным гражданским населением Идлиба нависла угроза неизбирательных ударов российской и сирийской авиации, Китай поддержал российское вето на резолюцию о прекращении огня.
Глобальная цензура
Мы сами себе полиция… Все [участники студенческого кружка] боятся. Один этот страх, я думаю, создает страх, это реально работает.
— Студент университета, Ванкувер, июнь 2018 г.
В дополнение к уже привычным практикам, таким как ограничение доступа к зарубежным СМИ, ограничение иностранного финансирования национальных гражданских групп и отказ в выдаче виз ученым и другим, Пекин, чтобы распространять свою цензуру на критиков за пределами страны, в полной мере использует стремление бизнеса к прибыли. За последние годы вызывающее тревогу число корпораций шли на мировую с Китаем, каясь в собственных прегрешениях или извиняясь за неполиткорректные высказывания своих сотрудников.
Гонконгская авиакомпания Cathay Pacific угрожала местным служащим увольнением за поддержку протестов или участие в них. Гендиректор концерна Volkswagen Герберт Дисс заявил Би-би-си, что «не в курсе» сообщений о лагерях для мусульман в Синьцзяне, хотя с 2012 г. там работает один из заводов группы. Mariott уволила менеджера по соцсетям за лайк твита, в котором компанию похвалили за то, что она назвала Тибет «страной», после чего руководство пообещало «не допускать повторения подобных ошибок». Гигант аудиторского рыка PwC дезавуировала опубликованное в одной из гонконгских газет заявление в поддержку протестов, которое, как утверждалось, было подготовлено сотрудниками «большой четверки». В Голливуде все щепетильнее относятся к тому, чтобы не задеть Китай в своих фильмах – вплоть до цифровой ретуши тайваньского флага на куртке Тома Круза в недавнем сиквеле фильма Top Gun 1986 г.
Список говорит сам за себя. Во-первых, он показывает, насколько мелким может быть повод, вызывающий гнев Китая. Достаточно надежно отгородившись от внешней критики «Великим китайским файрволом» и не жалея средств на цензуру и контрпропаганду в соцсетях, китайское руководство все равно не может сдержаться, когда сталкивается с критикой извне. Помня о столь острой чувствительности, заинтересованные в Китае корпорации часто сами цензурируют себя и собственный персонал – даже без окрика из Пекина.
Во-вторых, становится очевидно, что китайская цензура превращается в глобальную угрозу. Плохо, когда выбирать слова приходится компаниям, которые работают внутри Китая, но еще хуже, если эта цензура распространяется на сотрудников и клиентов по всему миру. В такой ситуации уже не получается делать вид, что подавление свободы слова заканчивается на китайской границе.
Последнее становится все более актуальным для зарубежных университетов. Заинтересованность в привлечении китайских студентов, которые нередко оплачивают полную стоимость обучения, легко может превратиться для университета в удобный предлог, чтобы избегать неудобных тем. В Австралии, Канаде, Великобритании и США некоторые провластно настроенные студенты из Китая пытаются пресекать обсуждение в студенческой среде нарушений прав человека в Гонконге, Синьцзяне и Тибете. С другой стороны, те студенты, которые хотели бы поучаствовать в дебатах о том, что на родине является табу, дважды, если не трижды, подумают, потому что об этом могут «сообщить куда следует». И университеты мало что делают публично для утверждения права на свободу слова.
Эта тенденция усугубляется целенаправленной политикой Пекина, который стремится задействовать китайскую диаспору за рубежом для пропаганды официальной точки зрения, слежки друг за другом и донесения о любой критике в адрес Си Цзиньпина. Например, сотрудники посольства КНР в Вашингтоне на встрече с группой студентов хвалили их за то, что они одернули однокурсника из Университета Мэриленда, позволившего себе в выступлении по случаю начала занятий критиковать китайское правительство.
В самом Китае власти также постоянно запугивают родственников политэмигрантов, чтобы принудить последних к молчанию. Как заметил технолог-консультант из Ванкувера: «Если я стану публично критиковать [КПК], то моих родителей могут лишить всего – пенсии, медицинской страховки». У работающей в Торонто журналистки газеты на китайском языке оставшиеся дома родители подвергались притеснениям из-за дочери: «Я не чувствую здесь свободы слова. Не могу свободно писать».
Угроза цензуры связана и с распространением китайских технологий по всему миру. Популярная у китайцев в стране и за рубежом социальная сеть WeChat, совмещенная с мессенджером, фильтрует политический контент и блокирует аккаунты, даже если их владельцы находятся за пределами Китая.
Варианты отпора
Экстраординарная угроза требует соразмерного ответа. Действительно, есть еще многое, что можно было бы предпринять, чтобы оградить права человека от лобовой атаки Пекина. Какими бы возможностями ни располагало китайское правительство и как бы враждебно он ни было настроено по отношению к правам человека, его подъем как источника глобальной угрозы правам и свободам не является заранее предопределенной неизбежностью. Чтобы дать этому эффективный отпор, потребуется отказаться от господствующей соглашательской позиции и перестать делать вид, что ничего особенного не происходит. Необходим сопоставимый по беспрецедентности ответ со стороны тех, кто все еще верит в мировой порядок, в котором права человека имеют значения.
Правительства, корпорации, университеты, международные институты и другие акторы должны встать на сторону тех китайцев, которые пытаются отстаивать свои права и в стране, и за ее пределами. Главным принципом здесь должно быть то, что нельзя ставить знак равенства между правительством и народом. В таком случае мы будем обвинять весь народ в нарушениях со стороны правительства, которое он никоим образом не выбирал. Вместо этого другие государства должны поддержать критические голоса Китая и публично напоминать миру о том, что в отсутствие подлинных выборов Пекин не имеет права говорить от имени китайского народа.
Точно так же, как правительства перестали убеждать себя и других в том, что торговля сама по себе рано или поздно приведет к улучшению ситуации с правами человека в Китае, пора перестать успокаивать себя ложным тезисом о достаточности непубличной дипломатии. Посещающим Пекин важным персонам, которые уверяют, что обсуждают права человека за закрытыми дверями, следует задать вопрос, слышат ли их простые граждане этой страны, которые как раз и являются главной движущей силой перемен? Вселяет ли в них тот или иной визит надежду или разочарование? Доносится ли до них голос солидарности, или они видят лишь протокольные кадры подписания очередных коммерческих контрактов? Регулярная и публичная постановка вопроса о репрессивной политике китайских властей будет повышать для Пекина репутационные издержки и одновременно сигнализировать жертвам нарушений о том, что не брошены на произвол судьбы.
Китайский тезис о возможности совмещения репрессий с экономическим ростом не будет выглядеть таким уж бесспорным, если раз за разом напоминать о миллионах людей, оставшихся за бортом в самом Китае или о разрушительных последствиях экономических экспериментов таких деятелей, как Роберт Мугабе или Николас Мадуро. Другим аргументом могут послужить истории о том, как диктаторы во всем мире обеспечивают себе личное благополучие, прикрываясь лицемерной риторикой о служении народу.
Правительства и международные финансовые организации должны предложить конкурентоспособные, но учитывающие права человека альтернативы «беспроблемным» китайским кредитам и проектам развития. Используя свое участие в таких организациях, как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, они должны требовать проектного учета прав человека по верхней планке, вместо того чтобы попустительствовать глобальной эрозии стандартов.
Приверженные правам человека правительства не должны идти на поводу у двойных стандартов «китайской исключительности», которые способны исподволь изменять их политику и позволять Пекину выходить сухим из воды там, где у других государств возникли бы серьезные проблемы. Если они готовы требовать ответственности Мьянмы за то, что происходит в этой стране с мусульманами, то почему такие меры не предлагаются в отношении китайских властей? Почему Китай обходят молчанием, когда говорят о попытках Саудовской Аравии или России выторговать себе немного легитимности? Почему на обсуждение выносятся права человека в Израиле, Египте, Саудовской Аравии или Венесуэле, но не в Китае? Чудовищная политика трамповской администрации, разлучающей семьи на мексиканской границе, вызывает справедливое возмущение, но почему при этом нужно молчать о рукотворном сиротстве в Синьцзяне?
Нужно целенаправленно выстраивать противодействие китайской стратегии «разделяй и властвуй», направленной на нейтрализацию критики. В ситуации, когда каждому правительству приходится в одиночку выбирать между бонусами от экономического сотрудничества с Пекином и выступлением против китайских репрессий, многие предпочтут первое. Но при коллективном отпоре нарушениям прав человека в Китае соотношение сил будет другим. Например, если бы Организация исламского сотрудничества осудила преследования мусульман тюркского происхождения в Синьцзяне, то Пекину пришлось бы «принимать меры» сразу в отношении 57 государств. Китайская экономика действительно огромна, но и она не в состоянии выдержать противостояние со всем миром.
Следуя той же логике, корпорации и университеты должны разрабатывать и продвигать коллективные кодексы поведения применительно к Китаю. Сильные единые стандарты затруднили бы Пекину гонения на тех, кто готов отстаивать основные права и свободы. Такие стандарты также работали бы на усиление фактора принципиальности в публичном имидже. Потребителям было бы проще требовать, чтобы корпоративное и университетское руководство не капитулировало перед цензурными требованиями ради получения китайских заказов, не извлекало прибыли из нарушений китайскими властями прав человека и не способствовало таким нарушениям. Правительства должны ужесточить регуляторный контроль за оборотом технологий, позволяющих Пекину реализовывать тотальную слежку и репрессии, и усилить гарантии неприкосновенности частной жизни, чтобы не допустить неограниченного распространения готовых технологических решений в этой области.
Сказанное тем более относится к университетам, которые должны быть площадкой, где студенты и ученые из Китая могли бы узнавать свое правительство с неподцензурной стороны и критиковать его, не опасаясь слежки и доноса. Университеты также ни при каких обстоятельствах не должны мириться с попытками Пекина ограничивать академическую свободу их студентов, преподавателей и исследователей.
Помимо публичных заявлений, приверженные правам человека правительства должны существенно активизировать усилия по формированию трансрегиональной коалиции с целью внесения в Совете ООН по правам человека резолюции об учреждении миссии по установлению фактов, чтобы мир мог узнать о происходящем в Синьцзяне. Параллельно нужно добиваться вынесения этого вопроса на рассмотрение Совета Безопасности, дав китайскому руководству понять, что его репрессивная политика не останется без последствий.
В более общем плане государства – члены ООН и руководство этой международной организации должны обеспечить сохранение ее роли как независимого голоса в защиту прав человека. Например, до учреждения миссии по установлению фактов важно не отказываться от таких механизмов, как доклады верховного комиссара по правам человека и специальных процедур Совета по правам человека. Если Китаю удастся лишить ООН этой роли, то в этом случае пострадают все.
Приверженные правам человека правительства должны перестать относиться к Пекину как к респектабельному партнеру. Оказываемое китайскому руководству уважение должно определяться реальным прогрессом в правах человека. Любой официальный визит должен сопровождаться публичным требованием о независимом допуске экспертов ООН в Синьцзян. Нужно, чтобы китайские власти поняли, что они не могут рассчитывать на столь ценимую ими респектабельность до тех пор, пока не прекратят преследования собственных граждан.
Что касается более адресных шагов, то китайские чиновники, которые имеют прямое отношение к массовой отправке уйгуров в лагеря, должны стать персонами нон грата. Их банковские счета должны быть заморожены, а они сами должны осознавать о возможности судебного преследования. Китайским компании, которые строят или обслуживают лагеря в Синьцзяне, а также любые компании, которые извлекают выгоду из труда лагерного «контингента» или занимаются поставками аппаратуры слежки и технологий обработки больших данных, должно быть предъявлено публичное требование свернуть такую деятельность.
Наконец, мир должен осознать, что красивая риторика Си Цзиньпина о «сообществе единой судьбы человечества» на самом деле несет в себе угрозу того, что в будущем глобальное видение прав человека будет определяться из Пекина в зависимости от его представлений о целесообразности и допустимости. Пора отдать себе отчет в том, что китайское руководство поставило перед собой цель отвергнуть и переформатировать международную систему гарантий прав человека, основанную на принципе уважения достоинства каждого, из которого следует, что вне зависимости от государственных интересов есть пределы, за которые государство в отношении отдельного человека заходить не вправе.
Если только мы не хотим вернуться во времена, когда человек был всего лишь пешкой в руках властей предержащих, то нынешнему посягательству Пекина на международную систему прав человека должен быть дан отпор. Время занять принципиальную позицию. На кону – десятилетия прогресса в сфере прав человека.
Сколько стоит жизнь в Китае?
Пожалуй, это самый важный вопрос, который задают себе те, кто на время или на постоянку хочет переехать в Поднебесную. И не последнюю здесь роль играет оценка своих запросов. В зависимости от того, кто вы – жизнь ваша будет либо сахаром, либо кислым существованием. Мы условно разделили экспатов на три категории: «скромник», «среднестатистический иностранец» и «тусовщик». Давайте посмотрим, в какие деньги выльется жизнь каждого из этих персонажей.
Фото: Д. Краюхин
Обратим ваше внимание на то, что представленные ниже цены на товары и услуги в большинстве городов Китая включают в себя привычные и жизненно необходимые траты: транспорт, коммунальные счета, спорт, развлечения, бары, клубы, продукты. Эта таблица сформирована на основе анкет, которые заполнили люди, живущие в Китае. Таблица заполняется в режиме реального времени. Вы тоже можете внести свои данные, если находитесь в этой стране.
Вот ссылка на анкету: https://www.saporedicina.com/english/survey/
Сейчас мы предоставим вам финансовую информацию о Шанхае, Пекине, Шэньчжэне и Гуанчжоу. Если вы живете в другом городе, вы можете отправить его денежные показатели по указанной выше ссылке. Ресурс saporedicina внесет его в этот список.
Итак, начнем сопоставлять наши запросы и с китайскими ценами.
Уровень жизни в Китае
Уровень цен на товары и услуги в Китае напрямую зависит от города, в котором вы предполагаете жить. Так, например, Пекин и Шанхай на порядок дороже средних городов, таких как Чэнду или Куньмин. А последние, в свою очередь, заткнут за пояс небольшие городки и поселки. Что вполне логично. Если вы предпочитаете виски в лучших барах Шанхая и фильтрованное оливковое масло экстра-класса в брендовых продуктовых магазинах – ваш бюджет должен быть весьма солидным. А если вас устраивает сеть магазинов Perry, бар для студентов на Huai Hai Road (Хуай Хай-роуд), в котором бутылка пива «Шиньдао» обойдётся вам в 10 юаней и только китайская еда на тарелках – вам будет заметно легче.
Жилье
Рассчитывайте заплатить, по меньшей мере, 2500-3500 юаней в месяц за комнату в общей квартире в Пекине или в Шанхае. В других городах арендная плата гораздо меньше, но все будет зависеть от конкретного случая. Вам также придется оплачивать электроэнергию, газ, воду и интернет. По сведениям, занесенным в онлайн анкету, вы выложите за коммуналку сумму в пределах 400-600 юаней в месяц. Если же вы снимаете квартиру на 2-3 человека, то делите все по-братски. Это справедливо!
Вариант жилья в Китае для экспатов. Фото: blog.cucas.edu.cn
Связь
Безусловно, вам понадобится мобильный телефон. 100 юаней в месяц должно хватить на его оплату (включая интернет). Но, конечно, все будет зависеть от того, насколько вы любите поговорить по мобильнику.
Еда
На еду вы сможете тратить всего 10-15 юаней за одну порцию цзяоцзы (это наши пельмени или итальянские равиолли) или лапши. Если же вы любитель мяса или рыбы и не можете без еды в хороших ресторанах, рис очень быстро станет для вас дорогим удовольствием.
Транспорт
Метро и автобусы здесь по-прежнему недорогие. В среднем, в день вы будете тратить 5 юаней на проезд – с не сложной математикой это около 150 юаней в месяц. Цены на такси в Китае выше, особенно в Шанхае или в Пекине.
Фото: tradelikeapro.ru
Теперь суммируем, беря минимальные цены на вышеуказанные категории трат:
Аренда жилья (3000 юаней) + коммунальные услуги (200 юаней) + телефонная связь с интернетом (100 юаней) + питание (2100 юаней, если вы придерживаетесь какой-то особой диеты и около 1100 юаней, если в ваш рацион входит рис, макароны и картофель) + проезд (минимум, 150 юаней) = 4,500-5,500 юаней в месяц.
Таким образом, 4500 юаней — это минимальная сумма, которую вы должны иметь в своем кармане, если предполагаете более-менее комфортно жить в Шанхае или Пекине.
Не забудьте учесть расходы на развлечения (путешествия, ужины вне дома, алкоголь, чай, сигареты), одежду, медицинское страхование, визы, международные рейсы и непредвиденные статьи.
Фото: blog.cucas.edu.cn
Имейте в виду, в Китае возможны халявы! Такими «плюшками» могут стать бесплатные 5 кг риса, которые раздаются направо и налево во время праздника Весны, полное возмещение расходов на аренду, транспорт в пределах некоторых районов страны (включая такси), возмещение расходов на медицинское страхование, визы и один международный рейс в год. Отличная новость!
Уровень цен на примере крупнейшего города Китая — Пекина:
Коммунальные услуги (сумма за месяц) и проживание (арендная плата за месяц)
Варианты Средние цены
Квартира-студия, центр города 4,958.33 CNY
Комната в коммунальной квартире, центр города 3,076.92 CNY
3-х комнатная квартира, центр города 9,850.00 CNY
Квартира-студия, в спальном районе города 6,055.56 CNY
Комната в коммунальной квартире, в спальном районе города 1,900.00 CNY
3-х комнатная квартира, в спальном районе города 5,522.22 CNY
* CNY – юань/женьминьби
Еда и напитки
Обед, недорогой китайский ресторан 26.94 CNY
Обед, дорогой китайский ресторан 148.08 CNY
Обед, ресторан для иностранцев 181.25 CNY
Обед, Макдональдс 32.20 CNY
Местное пиво в студенческом баре (бар «Студент») 10.58 CNY
Импортное пиво в ночном клубе «High End Venue» 39.38 CNY
Коктейль в ночном клубе «High End Venue» 59,47 CNY
Чашка кофе 24,77 CNY
Рынок
Обычное молоко (1 литр) 17.61 CNY
Багет 16.12 CNY
Белый рис (500 г) 8,00 CNY
Яйца (6 штук) 12.82 CNY
Куриные грудки (500 г) 16.29 CNY
Яблоки (500 г) 8,83 CNY
Апельсины (500 г) 8,498.20 CNY
Помидоры (500 г) 3,865.64 CNY
Картофель (500 г) 4,713.78 CNY
Листья салата-латук (1 пучок) 6,056.43 CNY
Вода (бутылка 1,5 л) 4,03 CNY
Бутылка вина (средняя цена) 79.71 CNY
Домашнее пиво (бутылка 0,66 л) 4,88 CNY
Импортное пиво (бутылка 0,33 л) 14,47 CNY
Одежда
Джинсы (Levis и подобные) 470,83 CNY
Летнее платье (H&M или подобное) 241,57 CNY
Спортивная обувь (Nike или подобная) 700,40 CNY
Кожаная обувь 665,75 CNY
Другие услуги
Стрижка (китайский салон) 42.27 CNY
Стрижка (международный салон) 227,50 CNY
Няня / уборщица (почасовая оплата) 36,88 CNY
Ежемесячные оклады (фактическая сумма)
Должность Средний оклад
Учитель иностранного языка 12,875.00 CNY
Инженер 14,750.00 CNY
Генеральный директор 23,714.29 CNY
Адвокат 20000,00 CNY
Изготовитель пиццы 8,000.00 CNY
Шеф-повар 20.000,00 CNY
Расходы «Скромника», «Среднестатистического иностранца» и «Тусовщика»
Первый тип иностранцев, живущих в Китае, мы условно назвали «Скромником». Такой житель будет пытаться сэкономить деньги всеми возможными способами: он арендует комнату в коммунальной квартире за пределами центра города, ездит только на общественном транспорте, редко посещает клубы, и вместо того, чтобы есть в ресторанах, готовит еду у себя на кухне.
«Среднестатистический иностранец» может позволить себе немного дорогой жизни, не выступая за рамки своего бюджета. Он живет в коммуналке в центре города, появляется в клубах 2-3 раза в неделю, редко и в ночное время берет такси, чаще ест не дома и ходит в недорогие китайские рестораны.
Bar Rouge в Шанхае. Здесь рай для тусовщиков. Фото: china-sky.ru
«Тусовщик» не заботится о расходах. Он один снимает квартиру-студию в центре города, ездит исключительно на такси, ест почти всегда в ресторанах для иностранцев, балует себя массажем пару раз в неделю и другими благами китайской цивилизации.
| Город | Скромник | Среднестатистический иностранец | Тусовщик |
| Пекин | 5,970 CNY | 10,937 CNY | 22,668 CNY |
| Гуанчжоу | 5,621 CNY | 10,814 CNY | 24,570 CNY |
| Шанхай | 6,431 CNY | 12,312 CNY | 27,450 CNY |
| Шэньчжэнь | 5,952 CNY | 11,381 CNY | 25,241 CNY |
И только сейчас мы с вами можем ответить на вопрос: «Дорого ли жить в Китае?»
По данным, предоставленным сайтом Expatistan.com, стоимость жизни в Шанхае на 5% ниже, чем в Риме; на 6% выше, чем в Мадриде; на 45% ниже, чем в Лондоне; на 41% ниже, чем в Нью-Йорке; на 26% ниже, чем в Лос-Анджелесе; на 45% дороже, чем в Бангкоке и на 77% дороже, чем в Ханое.
Как видим, бесполезно переезжать жить в Ханой в поисках еще более дешевой и экзотической жизни, только потому, что это дешевле. Ведь там вам будут платить лишь треть того, что вы могли бы получить в Шанхае.
А, возможно, все дело в наших аппетитах, независимо от страны проживания?
Разумных трат в любом уголке мира! Сладкой жизни.
По материалам: saporedicina.com
Главное фото: blog.cucas.edu.cn
По любым китайским вопросам пишите на почту [email protected]
Китай — Атлантика
Питер Паркс / AFP / GettyМоделисты Тони Лай и Мэгги Чан работают над тем, чтобы сохранить Гонконг своего детства в миниатюрной форме.
Али Сонг / РейтерИзображения из Ухани, Пекина, Шанхая и других мест в Китае за последние две недели, поскольку жители продолжают бороться с COVID-19
Томас Питер / РейтерНедавние сцены из Ухани, Шанхая, Пекина и других районов, затронутых коронавирусом, где ограничения на поездки и карантинные меры оставили безлюдными многие улицы, парки и торговые центры.
GettyНесколько фотографов продолжают делать репортажи из Ухани, Китай, где улицы кажутся почти безлюдными после карантина и запрета движения.
Кевин Фрайер / ГеттиНаучно-исследовательский кампус Ox Horn развивается как 12 отдельных «городов» с исследовательскими зданиями, построенными по образцу знаменитых замков, дворцов и многого другого.
Costfoto / Barcroft Media через GettyНа высоком шпиле на самой высокой вершине гор Улинь стоит пара буддийских храмов, разделенных узким ущельем.
Ван Чжаобо / VCG через ГеттиПосле ледяного фестиваля: захватывающие аэрофотоснимки эфемерной архитектуры, рушащейся и возвращающейся в жидкое состояние
Нити Таномсри / ShutterstockНесколько снимков высоких пиков и долин округа Даочэн в Тибетском автономном округе Гарзе в Китае.
Ван Минчжу / VCG через ГеттиВзгляните на строительство международного аэропорта Пекин Дасин, нового крупного транспортного объекта, который откроется в этом году
— / AFP / GettyКитайские девелоперы открыли серию новых туристических достопримечательностей в очень возвышенных местах.Мосты со стеклянным дном, пешеходные дорожки, смотровые площадки и многое другое
Али Сонг / РейтерПомните мартовский фоторепортаж «Избыточный запас велосипедов в Китае»? Велосипедов было так много, что в китайских городах до сих пор остаются огромные кладбища для велосипедов.
AFP / GettyКоллекция недавних изображений, показывающих некоторые работы, выполняемые на заводах, выставочных залах, мастерских и строительных площадках Китая.
HelloRF Zcool / ShutterstockВ провинции Гуйчжоу на юге центральной части Китая находятся Цяньдуннань Мяо и автономная префектура Дун, где проживает почти четыре миллиона человек, здесь живут красивые пейзажи и проводятся красочные фестивали.
Йоханнес Эйзеле / AFP / GettyНекогда процветающее сообщество, теперь пустующие кирпичные дома Houtouwan полностью покрыты одеялами из растений.
Йоханнес Эйзеле / AFP / Getty12 мая 2008 г., величина -8.0 произошло землетрясение под горным регионом на юге центральной части Китая, в результате чего были разрушены здания и обрушены оползни на города, в результате чего погибло почти 70 000 человек.
Коллекция изображений парящего пейзажа вокруг Чжанцзяцзе в провинции Хунань в Южно-Центральном Китае.
РейтерПросто коллекция удивительных недавних аэрофотоснимков, показывающих огромное разнообразие ландшафтов Китая.
РейтерГигантские груды конфискованных, брошенных и сломанных велосипедов стали привычным зрелищем во многих китайских городах после того, как стремление к созданию новой индустрии велопроката было сильно преувеличено.
China Daily / ReutersВ горах китайской провинции Сычуань была создана сеть исследовательских центров и заповедников для поддержки местных исчезающих видов.
Кевин Фрайер / ГеттиПоследние несколько лет фотограф Getty Images Кевин Фрайер освещал предприятия по производству стали в Китае, от крупных государственных заводов до мелких несанкционированных производителей стали.
Томас Чайлд / Стефан Лёвентейл Коллекция исторических фотографий Китая / Предоставлено галереей Сиднея МишкинаРанние фотографии архитектуры и культуры Пекина 1870-х годов
Кевин Фрайер / ГеттиВнутри лаборатории на переднем крае борьбы с вирусом Зика
Али Сонг / РейтерФотограф Рейтер Али Сонг недавно посетил небольшой район в Шанхае — остатки небольших домов и магазинов, жители которых живут в домах, окруженных бетонной стеной и вырисовывающимися со всех сторон небоскребами.
China Daily / ReutersПосле долгого просмотра новостных фотографий из Китая, одна из моих любимых визуальных тем — «большие толпы в строю».
Китай XIX века: редкие фотографии на заре фотографии
Написано Оскаром Холландом, CNN
До прихода фотографии западное воображение Китая основывалось на картинах, письменных рассказах о путешествиях и сообщениях из, казалось бы, далекой страны .
Однако с 1850-х годов группа новаторских западных фотографов стремилась запечатлеть пейзажи, города и людей страны, увлекая аудиторию дома и тем самым разжигая отечественное фотографическое движение.
Среди них были итальянец Феличе Беато, прибывший в Китай в 1850-х годах, чтобы задокументировать англо-французские подвиги во Второй опиумной войне, и шотландский фотограф Джон Томпсон, чье путешествие по реке Мин дало людям на Западе редкую возможность взглянуть на отдаленный интерьер страны.
Шотландский фотограф Джон Томпсон задокументировал свое путешествие вверх по реке Мин, предлагая редкий вид на отдаленные районы Китая. Предоставлено: Коллекция китайской фотографии Loewentheil
Это лишь некоторые из фигур, работы которых входят в коллекцию из 15 000 фотографий, собранную нью-йоркским антикваром и коллекционером Стефаном Лёвентхейлом.Его изображения 19-го века охватывают уличные сцены, торговцев, сельскую жизнь и архитектуру, показывая — с беспрецедентной детализацией — все, от слепых нищих до караванов верблюдов на Шелковом пути.
Торговец раритетными книгами, Loewentheil последние три десятилетия приобретает картины на аукционах и у коллекционеров как в Китае, так и за его пределами. Они составляют то, что, по его словам, является крупнейшей в мире частной коллекцией ранней китайской фотографии. (А учитывая количество произведений искусства и артефактов, утерянных в неспокойном 20-м веке в стране — в частности, во время Культурной революции Мао, — это утверждение вполне обосновано.)
В 2018 году он впервые выставил 120 гравюр в Пекине. Масштаб выставки простирался с 1850-х годов, самого зарождения бумажной фотографии в Китае, до 1880-х годов. В нем были представлены примеры самых ранних форм фотографии, такие как белковая печать, в которой используются яичные белки для связывания химикатов с бумагой, и процесс «мокрой пластины», при котором негативы обрабатывались на стеклянных пластинах в переносной темной комнате.
В 15-тысячной коллекции фотографий представлены обычные китайские торговцы середины XIX века, такие как этот ткач.После проявления некоторые изображения были раскрашены вручную художниками. Предоставлено: Коллекция китайской фотографии Loewentheil
Эти технологические разработки возвестили рождение коммерческой фотографии в Китае, поскольку они впервые позволили быстро воспроизвести и распространить изображения.
«Люди хотели вернуть отличные изображения, которые можно было бы продавать в других местах», — сказал Лёвентхейл. «Люди, которые побывали там, все, от дипломатов и бизнесменов до миссионеров, все хотели привезти домой записи этой прекрасной культуры Китая, которая была настолько уникальной.
«У некоторых из них был рынок дома, но они сразу же обнаружили у китайцев любовь к фотографии и создали сильный рынок внутри страны. Китайские фотографы (тогда) подхватили это и обслужили оба рынка».
Чен Ман: «Техника и искусство должны идти вместе»
Китайские пионеры
Несмотря на выдающуюся роль иностранцев в ранней китайской фотографии, коллекция Loewentheil также отмечает достижения отечественных специалистов-практиков.
Некоторые покупали камеры у выезжающих из западных стран, желающих продать свое громоздкое оборудование, в то время как другие воспользовались преимуществами китайских инноваций в этой области, например, математик Цзоу Боки, который использовал продукцию иностранного производства для создания своей собственной камеры со стеклянной пластиной.
Изображение двух актеров, сделанное новаторским китайским фотографом Лаем Афонгом. Фотостудии распространились по Китаю во второй половине XIX века. Предоставлено: Коллекция китайской фотографии Loewentheil
Впервые прибыв в портовые города, фотография распространилась по всему Китаю во второй половине XIX века.Это привело к созданию коммерческих студий, специализирующихся на портретах людей и семей, многие из которых позже раскрашены вручную обученными художниками.
Пионеры, такие как Лай Афонг, создавали портреты, пейзажи и городские пейзажи, которые, по мнению Лёвентхейля, не уступали по качеству портретам их западных современников.
«Существует равенство китайской фотографии и китайских фотографов, которое недостаточно известно в Китае», — сказал коллекционер.«Некоторые из самых ранних китайских фотографов были блестящими».
Вместо того, чтобы копировать своих зарубежных предков, китайские фотографы часто вдохновлялись собственными художественными традициями. По словам Лёвентхейла, к портретам, например, относились больше как к картинам по составу и использованию света. Натурщиц часто изображали лицом к камере, прямо и практически без выражения, а ранние портреты выглядели как «имитирующие нарисованные портреты китайских предков».
Портрет молодой женщины без указания имени, датируемый примерно 1860 годом.Предоставлено: Коллекция китайской фотографии Loewentheil
Изображения архитектуры, тем временем, охватывают окружающую природу, а не сосредотачиваются на отдельных зданиях, что является еще одним отклонением от западной традиции.
«Очень часто, когда у нас есть неопознанный фотограф, мы довольно хорошо представляем, китаец он или западный», — добавил Лёвентхейл.
Хранители истории
Помимо своей художественной ценности, изображения Loewentheil представляют также академический интерес: его выставка 2018 года проходит в Пекинском университете Цинхуа, одном из ведущих колледжей Китая.
Появление в XIX веке иностранных технологий, в том числе фотоаппаратов, было лишь одним из радикальных изменений, которые положили конец имперской эпохе (Китай стал республикой в 1912 году после четырехмесячной революции). Таким образом, на фотографиях того времени запечатлен мир, который быстро исчезнет из поля зрения.
Возьмем, к примеру, работу англичанина Томаса Чайлда, инженера, который задокументировал тонкости традиционной архитектуры Китая. Его фотографии Летнего дворца в Пекине, который впоследствии был сожжен английскими и французскими захватчиками, представляют собой бесценное свидетельство его утраченной архитектуры.
На фотографиях Томаса Чайлда показаны архитектурные детали Старого летнего дворца в Пекине, который был в значительной степени разрушен англо-французскими войсками в 1860 году. Предоставлено: Коллекция китайской фотографии Loewentheil.
«Фотография — величайший хранитель истории», — сказал Левентхейл. «В течение многих лет письменное слово было способом передачи истории. Но самая ранняя фотография сохраняет культуру в Китае и в других местах, как это было на протяжении многих сотен лет, потому что она происходила одновременно с технологическими революциями, которые должны были все изменить. .
И хотя Loewentheil занимается коллекционированием, он утверждает, что изображения были собраны во имя потомков. Он считает себя хранителем исторического архива, который в конечном итоге должен вернуться на место своего рождения, и он в настоящее время оцифровывает коллекцию с целью создания онлайн-хранилища для историков и исследователей.
«Мы действительно хотим, чтобы это стало достоянием китайского народа, и мы открыты для ученых и интеллектуалов, которые хотят учиться (фотографии ),» он сказал.
«Я надеюсь, что коллекция окажется в Китае. Она не для продажи, а с культурной, интеллектуально честной точки зрения: это то, что мне не принадлежит».
Китайская молодежь «лежит плоско», поскольку хорошая жизнь кажется недостижимой | Голос Америки
ВАШИНГТОН / ТАЙБЭЙ — Устав от чрезмерной работы, чрезмерно высоких цен на жилье и стремительного роста стоимости жизни, многие китайские молодые люди «лежат на месте», чтобы выразить свое разочарование отсутствием социальной мобильности.
«Лежащая квартира» означает отказ от брака, рождения детей, покупку дома или машины и участие в корпоративной машине по зарабатыванию денег, согласно китайскому дискуссионному форуму Zhihu. Движение tang ping подразумевает минимальное стремление к минималистскому образу жизни. Он отвергает так называемую «жизнь 996» — работать с 9 утра до 9 вечера. шесть дней в неделю, график технологической индустрии, который проникает в другие сектора и часто не обеспечивает достаточного дохода для того, чтобы изнуренные рабочие смогли продвинуться вперед.
И это беспокоит китайские власти, поскольку правительство давно приравнивает трудоустройство выпускников колледжей к социальной стабильности, согласно официальной газете China Daily. По данным South China Morning Post, на рынке труда, подверженном влиянию COVID-19, класс 2021 года конкурирует за рабочие места с все еще безработными членами класса 2020 года.
25-летний Цзян Шуайхуэй, рабочий из провинции Хэнань, играет в видеоигры в комнате, которую он снимает в районе Тунчжоу в Пекине, февраль.25, 2016.И поскольку восстановление после пандемии было вызвано расширением рабочих мест, согласно The New York Times, многим кажется, что лежать на одном месте имеет смысл.
«Два года назад я окончил лучший университет в Нанкине по специальности« архитектура », но изо всех сил пытался найти работу и остался там», — сказал Чжан, 24-летний мужчина, проживающий в сельской местности на юго-западе Китая в провинции Сычуань. , по его выбору лечь плашмя. Он попросил VOA Mandarin использовать только его фамилию, опасаясь привлечь внимание.
Чжан сказал, что многие его одноклассники и друзья все еще пытаются найти свой путь в больших городах, «но они возвращаются домой либо с болезнями от переутомления, либо с огромными долгами».
Выбор образа жизни
«С самого начала я предпочел лежать ровно. В больших городах слишком сложно купить дом и машину. Трудно найти кого-то, на кого можно жениться, а если у вас есть дети, вы должны привлекать их ко всем видам деятельности, чтобы дайте им фору «, — сказал он.«Поэтому я выбрал свой нынешний образ жизни. Простая еда, простая жизнь, несколько концертов, чтобы заработать немного денег».
Первое упоминание этого термина в сети появилось в марте в дискуссионном форуме Tieba китайской поисковой системы Baidu. Анонимный пост «Ложь — справедливость» описывает, как жить счастливой жизнью без стабильного дохода в обществе, где средний ежемесячный доход выпускников колледжей в 2019 году составлял немногим более 777 долларов, или 5400 юаней, по данным веб-сайта China Banking News.
«Ты просто лежишь ровно.Лежит плашмя дома, лежит ровно на улице, лежит ровно, как уличные кошки и собаки. … Я предпочитаю лежать ровно, и я больше не испытываю стресса «, — говорится в сообщении. Автор, не указавший свой доход, писал о временных подработках и тратах около 32 долларов, или 200 юаней, в месяц. Автор поста не раскрыл свои расходы на жилье, но многие не состоящие в браке молодые китайцы живут со своими родителями. Ма Чжэнго, системный инженер RenRen Credit Management Co., спит на раскладушке в офисе после окончания работы рано утром, в Пекине, Китай, 27 апреля 2016 г.
Ответ правительства
К концу мая китайское правительство уже сопротивлялось подобным представлениям. «Китай находится на одном из важнейших этапов своего долгого пути к национальному обновлению. Молодые люди — надежда этой страны, и ни их личное положение, ни положение этой страны не позволят им« коллективно лежать на одном месте »», — сказал он. передовая статья от 28 мая в Global Times, таблоиде, контролируемом Коммунистической партией Китая и цитируемом гонконгской газетой South China Morning Post.
Аналитики говорят, что укоренившаяся равнодушная позиция коренится в отсутствии социальной мобильности. Люди, родившиеся в 50-х, 60-х и 70-х годах, извлекли выгоду из политики Дэн Сяопина 1978 года, ряда преобразовательных экономических реформ, которые открыли Китай для международного сообщества и иностранных инвестиций. Реформа подготовила почву для появления китайских компаний с международным охватом, таких как Huawei и Alibaba.
«В эпоху Дэн Сяопина Китай ввел политику« позволить некоторым людям сначала разбогатеть », — сказал VOA Mandarin Се Фей, ведущий Хэнаньской радиовещательной системы и комментатор китайского телевидения Чжэцзян.«Тем не менее, нынешнее поколение обнаруживает, что у них больше нет тех же возможностей, что и у их родителей, для достижения восходящей мобильности. Другими словами, они не могут ожидать взрывного роста благосостояния, как поколение их родителей».
Согласно данным последнего повторного опроса Китайской академии социальных наук за 2017 год, люди моложе 35 лет испытали высокий уровень нестабильной занятости и относительно низкие зарплаты. Лин Тунг-Хонг, научный сотрудник Института социологии Академии Синика на Тайване, сказал, что это частично связано с замедлением экономического роста в 2015 и 2016 годах.Один из ключевых выводов исследования заключается в том, что выпускники колледжей в Китае сталкиваются с трудностями при поиске работы.
«Экономическое развитие Китая остановилось, у молодых людей меньше возможностей трудоустройства, а лежачий настрой отражает трудности в экономике Китая в целом», — сказал он VOA Mandarin.
«Просто не рационально»
Как только выпускники находят работу, многие считают, что от них ожидают переутомления. Люси Ли, 35 лет, работает в банковской сфере в Пекине.Она попросила использовать псевдоним, опасаясь мести со стороны работодателя.
«Я знаю, что 996 распространено в технологической индустрии, но теперь оно распространилось на все сектора», — сказала она VOA Mandarin. «В нашем банке руководство без предупреждения зайдет около 8 часов вечера, чтобы посмотреть, кто еще работает, и те, кто все еще в офисе, получают повышение».
«В итоге все работают по 12 часов в сутки», — сказала она. «Это просто не рационально».
Другой рабочий, Ван, сказал, что бросил работу в технологическом гиганте Alibaba, потому что часто начинал работать около 9 часов утра.м., вернулся домой около 19:00. а затем вернулся в офис после того, как двое его детей легли спать, или около 21:00. Вернувшись в офис, он обычно работал до полуночи — или до 2–3 часов ночи, если он разрабатывал продукт или был напряженный сезон. Он попросил VOA Mandarin использовать только его фамилию, чтобы не привлекать внимания.
«Это просто культура. Мы делаем то, что любим, но это также утомляет, если вы работаете 24 часа в сутки, 7 дней в неделю», — сказал он VOA Mandarin.
В 2019 году Джек Ма, основатель гиганта электронной коммерции Alibaba, как известно, сказал в китайской социальной сети Weibo, похожей на Twitter, что «иметь возможность сделать 996 — это благословение.«
«Если вы не делаете 996 в молодости, когда вы сможете это сделать? Если мы делаем то, что любим, 996 — вообще не проблема», — написал он. Получив широкую критику, пост был удален.
Культура 996 года привела к смерти от переутомления — феномен, впервые признанный в японской культуре рабочего места, или кароши. В 2018 году Япония приняла закон о реформе стиля работы, чтобы ограничить чрезмерно долгую рабочую неделю.
Ранее в этом году в Китае смерть двух сотрудников сельскохозяйственного онлайн-рынка Pinduoduo вызвала обсуждение переутомления.Многие молодые люди в социальных сетях заявили, что не хотят образа жизни 996, и начали выступать за более расслабленное отношение к работе.
28 мая Weibo опросил пользователей о том, что они лежат ровно. Среди 241 000 человек, принявших участие в опросе, 43% полностью согласны с этой концепцией, 31% заявили, что они в некоторой степени согласны с ней, а еще 18% заявили, что хотели бы лечь ровно, но у них слишком много других обязанностей. Согласно руководству по размещению рекламы на сайте, около 80% из 850 миллионов пользователей Weibo в возрасте от 17 до 33 лет.
Популярность движения лежа на плоской подошве беспокоит Пекин, потому что оно противоречит представлению президента Китая Си Цзиньпина о китайской мечте. В 2012 году Си использовал этот термин, когда впервые был назначен на высший пост Коммунистической партии, заявив, что Китай должен «стремиться к осуществлению китайской мечты о великом обновлении китайской нации».
The Global Times цитирует китайских социологов и педагогов, утверждающих, что молодые поколения более эгоцентричны и более чувствительны к давлению, чем старшие.«Вместо того, чтобы всегда следовать« добродетелям »борьбы, терпения и самопожертвования, чтобы выдержать стрессы, они предпочитают временное« лежание »в качестве катарсиса и приспособления», — говорится в статье.
Официальное информационное агентство «Синьхуа» написало в комментарии, опубликованном в конце мая, что «лежать ровно — стыдно. Только тяжелый труд приносит счастье».
Позже «Синьхуа» опубликовало видео, на котором 86-летний китайский ученый по фамилии Чжао встает каждое утро в 4 часа утра на работу. «После выхода на пенсию он по-прежнему работает по 10-12 часов в день добровольно для страны и народа», — сообщает агентство Синьхуа.
Видео вызвало новую волну критики среди китайских пользователей сети. В одном из постов говорилось: «Ученый находится на пятом уровне потребностей, который состоит в том, чтобы осознать свою ценность в жизни. Я нахожусь на первом уровне, а именно выживании. Как вы можете сравнить эти два?» Другой гласил: «Лежать на плоской подошве — это не то, что мне на самом деле нравится; это беспомощный вариант под невыносимым давлением жизни».
Линь из Academia Sinica сказал, что неподвижность экономики, общества и политики Китая привела к стагнации всей национальной системы мобильности.А без социальной мобильности не было бы «китайской мечты».
«Люди лежат ровно. Страна мечтает. Это довольно иронично», — сказал он VOA Mandarin.
В этой горячей точке Instagram, весь мир — сцена (и буйвол — опора)
Утренний туман все еще был густым между баньяновыми деревьями, когда фермер появился на поляне с топором через плечо, когда он вел воду буйвол на поводке. В косом солнечном свете, неторопливые и дружелюбные, они двое пробирались сквозь подлесок, представляя собой видение сельской идиллии.
Затем, когда фермер достиг другого конца поляны, он повернулся и снова начал свой путь. И снова. И снова в постоянном цикле.
«Подойди сюда немного!» — крикнул один фотограф на краю поляны на юго-востоке Китая.
«Вот так!» — сказал другой фотограф, выкрикивая направления и ободряя.
«Хорошо, больше не нужно ходить!»
При этом посетители назвали это пленкой, довольные, что получили идеальные фотографии буколической сцены.
Позже изображения будут появляться в китайском Интернете с надписями вроде «Собираюсь на работу в утреннем свете».
Некоторые, однако, были более честны в своих тегах: #fakeactionshot. Потому что фермер (и буйвол) выступал только для туристов и их фотоаппаратов.
Такие постановочные фотосессии стали изюминкой округа Сяпу, полуострова рыбацких деревень, пляжей и пышных холмов, известного как одна из самых популярных точек вирусной проверки в Китае. Это сельский Эпкот на Восточно-Китайском море, визуальная фабрика, где фотографы-любители производят фотогеничные свидетельства опыта, которого у них никогда не было — и чего у их людей тоже нет.
Тот буйвол, неуклюже пробирающийся через баньяновые деревья? Уже много лет не используется в сельском хозяйстве. Наряд фермера? Лучше для музейной диорамы, показывающей, как одевались полевые работники 100 лет назад.
Даже туман был не настоящим туманом, а дымом от горящей соломы (вне кадра).
Ксиапу — это место, одновременно застывшее во времени и совершенно современное — целое графство, экономика которого эволюционировала в соответствии с требованиями эпохи Instagram. Сотни жителей стали моделями, в то время как другие работали сжигателями соломы, экскурсоводами и сборщиками платы за вход.Согласно официальной статистике, в период с 2008 по 2019 год количество туристов, посещающих регион, который когда-то был известен прежде всего сельским хозяйством и рыболовством, увеличился в 10 раз.
Район не то, что обычно можно было бы назвать желанным местом для туристов. Погода часто пасмурная, пляжи мутные и непригодные для купания.
Неожиданная привлекательность Сяпу в провинции Фуцзянь проистекает из ряда факторов, характерных для этого момента в Китае. В стране растет число пенсионеров, которые живут дольше и имеют больше денег, чем когда-либо прежде.Правительство поощряет сельский туризм во имя борьбы с бедностью. И везде ностальгия по исчезающему образу жизни в стране, модернизирующейся с ошеломляющей скоростью.
В Сяпу гиды собирают своих подопечных между деревнями и грязевыми равнинами, разбросанными по всему графству, чтобы найти живописные места, которые были подготовлены в качестве потенциальных фото-сцен. На каждом сайте рекламные щиты отображают изображения, которым посетители могут имитировать. Для тех, кому нужно больше направления, гиды дают инструкции об углах и времени через мегафоны.
Иногда возникают споры между фотографами, которые пытаются найти лучшее место, или после того, как дрон испортил чей-то снимок.
Большинство посетителей — китайцы, но Instagram, который правительство запретил, также полон постов иностранных посетителей, которые утверждают, что мельком увидели давно минувший Китай.
Некоторые фотографы приходят, зная, что сцены созданы для них. Другие нет.
«Когда они услышат, что это постановка, их сердца немного упадут», — сказал 40-летний Лю Вэйшунь, менеджер популярного аттракциона, где разноцветные — и никогда не использованные — гигантские рыболовные сети качаются в воде.
«Так что иногда я просто говорю:« О, это не тот сезон », — сказал он. «Просто чтобы им стало лучше».
В пиковые месяцы с апреля по июнь до 500 посетителей в день сливаются с экскурсионных автобусов на территорию г-на Лю, платя по 3 доллара за каждый, чтобы устроиться на склоне холма с видом на воду. Ниже сети обернуты розово-зеленой тесьмой для дополнительного визуального эффекта.
В недавний понедельник туристическая группа доплатила 30 долларов за модель в соломенной шляпе, которая проплыла мимо в лодке с красными, желтыми и синими полосами.Гид группы руководил движениями модели по рации.
«Фотографы возлагают большие надежды на свою работу», — пояснил г-н Лю. «Им нужен кто-то на определенных должностях, чтобы удовлетворить их потребности в композиции».
На другом месте, в соседней деревне Бейки, десятки посетителей столпились на четырехэтажной смотровой площадке, образовав заросли штативов и громоздких линз на расстоянии вытянутой руки. На илистых отмелях ниже три модельных рыбака, платя по 15 долларов за сеанс, тащили веером большие фотогеничные бирюзовые сети на буксире.
Некоторые китайские фотографы усомнились в спешке в Сяпу.
Дун Чжэн, учитель фотографии из провинции Хунань, приехал туда в начале этого года с несколькими учениками, которые просили о визите. Хотя он и отнес их к шатрам, сам отказался фотографировать там.
Вместо этого он сделал более абстрактные фотографии приливных отмелей в черно-белых тонах, чтобы отличать их от потока закатных. Но когда он разместил свои изображения в Интернете, один из комментаторов сказал, что упустил возможность запечатлеть яркие цвета, которые были у других.
«Я даже не удосужился ответить», — сказал г-н Донг.
Защитники Сяпу указывают на эгалитарный характер фотографии.
Фотография «не похожа на другие виды искусства, спрятанные в башне из слоновой кости, высоко над всеми остальными», — сказал Ван Шимин, лидер Ассоциации фотографов провинции Фуцзянь.
И это не значит, что любители Сяпу не усердно работают. Туристические группы тянутся до рассвета, чтобы запечатлеть восход солнца, окутывающий воду, и часами ждать, пока прилив достигнет нужного уровня.
В вымысле также есть фон правды.
Рыболовные сети г-на Лю могут быть реквизитом, но поблизости есть настоящие краболовы. На другом участке есть лес из бамбуковых шестов, наполовину погруженных в воду, уходящих от берега S-образными рядами. Они настоящие, они используются в процветающей индустрии аквакультуры Сяпу для сушки водорослей. Некоторые из моделей когда-то были фермерами и рыбаками или все еще остаются ими.
Многие жители этого района хотят нажиться на популярности Сяпу, по крайней мере, пока она существует.Но прихоти Интернета продолжают меняться, и есть признаки того, что у следующего поколения туристов могут быть другие вкусы.
Два года назад Лэй Лушоу, живущий в деревне Баньюэли, решил, что хочет участвовать в туристическом буме Сяпу. Он взял буйвола, который направлялся на бойню, надеясь отразить успех «фермерских» фотографов, которые стекались посмотреть среди баньяновых деревьев.
Но вскоре он обнаружил, что многие посетители младше определенного возраста не интересовались съемками реконструированных пасторальных сцен.На платформах социальных сетей, популярных среди молодежи, посты, связанные с Ксиапу, часто показывают не рыбаков и закаты, а туристов, отдыхающих у бассейна в недавно появившихся модных отелях.
Однако г-н Лэй не готов отказаться от своего буйвола. Он снимает короткие видеоролики, которые, как он надеется, сделают животное популярным на Douyin, китайском TikTok.
«Когда он станет известным в Интернете, многое станет проще», — сказал он. «Его можно использовать для прямой трансляции, для продажи товаров. В конце концов, это век интернет-знаменитостей.
Джой Донг внесла свой вклад в исследование.
ОБНОВЛЕНИЕ: Kodak удаляет фотографии Синьцзяна из-за разногласий
На снимке, сделанном в июле 2019 года, виден Синьцзян-Уйгурский автономный район на северо-западе Китая. Фото: CFP
Гигант фотографии Kodak удалил серию фотографий пейзажей, сделанных в Синьцзян-Уйгурском автономном районе на северо-западе Китая в понедельник после резкой критики со стороны китайских пользователей сети.
Изображения, опубликованные Kodak в официальном аккаунте в Instagram, подверглись критике со стороны китайских пользователей сети, поскольку в сопроводительном сообщении говорилось, что «в регионе создается система массового произвольного задержания», добавляя, что эта работа является свидетельством резкого спада его [Синьцзяна] в оруэлловскую антиутопию.
The Global Times обнаружила, что фотографии были удалены. Kodak пока не делал никаких комментариев.
Запад нередко поднимает шумиху вокруг Синьцзяна под натиском антикитайских сил во главе с США. Судя по набору фотографий и их справочной информации, есть много «новинок», достойных внимания китайского правительства и пользователей сети.
Будучи бывшим лидером фотоиндустрии, Kodak часто репостит работы фотографов из разных стран на своих страницах. Instagram и предлагает им рассказать историю, стоящую за изображением.
Эти изображения были сняты французским фотографом Патриком Ваком в Синьцзяне. Вдали от подхода, используемого иностранными СМИ, такими как BBC, фотографии Синьцзяна, сделанные Ваком, включают великолепные горы и реки этого региона и сцены мирной жизни местных жителей.
Однако именно потому, что на этих фотографиях изображены обычные сцены повседневной жизни, формулировки сообщения, написанного Ваком и отправленного Kodak, кажутся еще более странными и неуместными.
Только глядя на фотографии, никто не может связать красивые сцены с «преследованием людей Синьцзяна Китаем».«В комментариях к этим изображениям большинство пользователей сети хвалят красивые сцены в Синьцзяне.
« Очень красивые изображения », — сказал один пользователь сети в Instagram.« Я в восторге. «Такая прекрасная работа», — сказал другой.
Это заставляет людей интересоваться описанием, сделанным Ваком. Почему он показывает «резкое погружение в оруэлловскую антиутопию?» Это Синьцзян или фотограф сделал такой вывод?
Раздумывая проблема Синьцзяна, чтобы заработать больше денег
The Global Times обнаружила, что Вак является относительно известной фигурой в фотоиндустрии.В настоящее время он живет в Шанхае и долгое время живет в Китае. Судя по его предыдущим публичным заявлениям, его нельзя было считать «упорным антикитайским элементом», и он редко участвовал в политической деятельности.
Итак, почему он пытался связать свои фотографии с проблемой Синьцзяна? Разумным предположением может быть «заработать» на фотографиях.
Фотографии Вака, опубликованные в сборнике «Пыль», недавно появились на прилавках, и все фотографии, ретвитнувшие официальный аккаунт Kodak, взяты из книги.
Как фотограф с небольшой репутацией в отрасли, но не очень известный среди обычных пользователей сети, работы Вака обычно получают лишь несколько сотен лайков в Instagram. Однако после того, как пост связался с проблемой Синьцзяна и репостом Kodak, фотографии внезапно получили десятки тысяч лайков.
Следуя господствующему контексту западных СМИ, он описал Синьцзян как место, подвергающееся «острым репрессиям», и придал своим работам тайну экспедиции, которая очень удовлетворила любопытство западных пользователей сети с предубеждением против Китая.
Тем не менее, через три дня после публикации фотографии не вызвали никакого резонанса в китайских социальных сетях, поскольку Kodak не очень активен на китайском рынке и не пользуется популярностью у китайских пользователей сети.
Репортер Global Times заметил, что в прошлом те, кто продвигал Синьцзян и другие вопросы, были либо политиками из Соединенных Штатов и других западных стран, либо предприятиями и учреждениями, которые следовали руководству западных стран.
Но в этом выпуске есть много людей из серой зоны, таких как Вак, которые, хотя и не являются «упрямыми антикитайскими людьми», стремятся насладиться славой и богатством, которые могут принести антикитайские дела.Поскольку эти люди менее политичны и более профессиональны в своей области, то, как они рассказывают свою историю, более привлекательно для широкой публики.
Вдобавок, если китайское правительство нанесет ответный удар по этим людям, легко впасть в споры о «большом издевательстве над малым» и «правительстве, нацеленном на гражданское население». Это особенно радует западных политиков, которые будут пытаться вытолкнуть их на передовую и создать проблемы для Китая.
Перед лицом этой антикитайской клеветы Китай должен знать, как с ней бороться, как бороться с общественным мнением и как направлять и преобразовывать его.Это проблемы, с которыми страна может часто сталкиваться в будущем.
Для Kodak лучше, чтобы компания осознала, что в Китае есть множество фотографов и видеоблогеров, которые используют продукцию Kodak для создания работ, отражающих жизнь в Синьцзяне, и которые знают о Синьцзяне больше, чем Вак. Если Kodak действительно заботится о Синьцзяне, почему он не продвигает работы китайских фотографов среди пользователей сети по всему миру?
История фотографии в Китае
Фотография появилась в Китае в начале 1840-х годов, всего через несколько лет после изобретения дауэрротипа.Жюлю Итье приписывают импорт первой камеры во время его работы в Таможенной службе Китая (1843-1846). В девятнадцатом веке такие фотографы, как Феличе Беато, Пол Чэмпион и Джон Томсон, создали драматические изображения, которые представили Китай очарованной публике в Европе и Северной Америке. За исключением периода маоизма с 1949 по 1976 год, когда немногим иностранцам было разрешено работать в Китае, как китайцы, так и некитайцы активно фотографируют китайцев, уличную жизнь и пейзажи уже более 150 лет.
Китайские предприниматели, быстро освоившие фотографию, работали сначала над стеклянными негативами, затем над металлическими пластинами и, в конце концов, над нитратной пленкой и защитной пленкой. После ряда технических усовершенствований в середине девятнадцатого века портретная живопись стала изюминкой фотографов в Китае. Для китайских потребителей портретная фотография имела много преимуществ, среди которых бессмертие было одним из самых привлекательных. Наличие реалистичного, а не идеализированного нарисованного изображения родителя или бабушки или дедушки на алтаре предков было сильной мотивацией для создания фотографических портретов.
Фотографические портреты также предлагали альтернативную социальную и экономическую мобильность. С помощью фотографии любой мог заплатить за то, чтобы быть кем-то важным в течение часа, а с распечатанной фотографией в его распоряжении он имел возможность быть этим человеком на все времена. После окончания Культурной революции в 1976 году многие китайцы возобновили свой роман с фотоаппаратом, когда снова появились тысячи фотостудий, предлагающих клиентам возможность «нарядиться» для фотографии. Сегодня в Китае даже в небольших городах есть фотостудии, где невесты могут арендовать изысканные свадебные платья, дети могут одеваться в этнические костюмы, а молодые женщины могут надевать вечерние платья, которые они никогда не могли себе позволить.
В Китае, как и во многих других частях света, тематика фотографов резко изменилась в течение девятнадцатого и начала двадцатого веков: от формальных портретов к менее формальным, от студий к городским улицам, от величественных зданий и пейзажей к церемониям и ремеслам.
Коммерческие студии были очень успешными, независимо от того, принадлежали они китайцам или иностранцам. Хедда Моррисон руководила китайским персоналом в Hartung’s, одной из самых известных коммерческих студий в Пекине.Она прекрасно вписывается в коммерческую и профессиональную традицию, в то время как Латтимор и Вулсин принадлежат к другой генеаологии экспедиционных, журналистских и научных фотографов.
Фотографии Моррисон, представленные на этой выставке, были отсканированы с ее отпечатков, и они представлены так, как она сама их представила. Вулсин и Латтимор были гораздо меньше озабочены эстетикой готовой печати и, как правило, рассматривали свои фотографии как иллюстрации к своим академическим и публицистическим произведениям.
По сравнению с Японией и Ближним Востоком, фотография и фотографы Китая изучены недостаточно, хотя коллекции изображений, подобные тем, что есть в Гарвардском университете, имеются в большом количестве.
Вот! Китай представил первые фотографии Марса с марсохода Zhurong
Китай опубликовал первые фотографии, сделанные его марсоходом Zhurong, который приземлился на Марсе поздно вечером в пятницу (14 мая) в рамках миссии страны Tianwen-1 .
Национальное космическое управление Китая (CNSA), которое руководит миссией, опубликовало две фотографии Mars , сделанные марсоходом: одну цветную и одну черно-белую.Оба изображения показывают части марсохода и его посадочного модуля на фоне Утопия Планиция, обширной северной равнины, которую Чжуронг будет исследовать во время своей миссии.
Связано: Китайская миссия Tianwen-1 на Марс на фотографиях
Это первое цветное изображение Марса, полученное китайским марсоходом Zhurong, смотрящим назад, с места посадки на равнине в Утопии Планиция после 14 мая 2021 года посадка. Это изображение было опубликовано 19 мая. (Изображение предоставлено Национальным космическим управлением Китая)На цветном изображении показан вид сзади Чжурун с навигационной камеры над главной палубой марсохода.Видны солнечные батареи, а также некоторые поверхностные породы и элементы. Черно-белое изображение получено камерой для предотвращения препятствий в передней части марсохода. Он был снят с помощью широкоугольного объектива, который также показал вид на горизонт Марса вдалеке, а также два подповерхностных радиолокационных прибора на самом марсоходе.
В дополнение к фотографиям с поверхности, CNSA также опубликовала два коротких видеоролика, на которых орбитальный аппарат и посадочная капсула марсохода Zhurong разделяются во время маневра в пятницу.Оба видео сняты камерами на орбитальном аппарате и показывают отрыв капсулы.
Это черно-белое изображение Марса, сделанное с навигационной камеры китайского марсохода Zhurong, сделанное 19 мая 2021 года, примерно через 4 дня после приземления. Виден спуск к поверхности Марса с посадочного модуля Zhurong, а также два подповерхностных радиолокационных прибора на марсоходе и марсианский горизонт в широкоугольном обзоре. (Изображение предоставлено Национальным космическим управлением Китая)Успешная посадка Китая на Марс сделала эту страну лишь второй страной, которая успешно приземлилась на Марсе и присоединилась к Соединенным Штатам.Советский Союз и Европейское космическое агентство также отправляли миссии к поверхности Красной планеты, но эти посадки не увенчались успехом. Прибытие Чжуронга довело количество активных марсоходов до трех, присоединившись к марсоходам НАСА Curiosity и Perseverance.
Посадка происходит в рамках китайской миссии Tianwen-1, которая также была первым успешным орбитальным аппаратом страны на Марс; Китай стал шестым субъектом, отметившим это достижение в феврале. Tianwen-1 переводится как «Небесные вопросы»; имя Чжуронг чествует древнего китайского бога огня.
Шестиколесный, 530 фунтов. (240 кг) Марсоход Zhurong оснащен шестью инструментами, которые он будет использовать для изучения геологии и климата в регионе Утопия-Планиция. Марсоход рассчитан на работу около трех месяцев.
Изображение 1 из 2 На этом коротком промежутке времени запечатлен момент разделения, когда китайский марсоход и посадочный модуль Zhurong отправились с орбитального аппарата Tianwen 1, чтобы спуститься на Марс. (Изображение предоставлено Национальным космическим управлением Китая) Изображение 2 из 2 Еще один вид спускаемой капсулы китайского марсохода Zhurong, отделяющейся от орбитального аппарата Tianwen 1 для посадки на Красную планету в мае 2021 года.(Изображение предоставлено Национальным космическим управлением Китая)Ожидается, что следующий этап Чжуронга произойдет в пятницу или субботу (21 или 22 мая), когда марсоход спустится по паре пандусов, показанных на новом изображении в градациях серого, к достичь собственно поверхности Марса.
Напишите Меган Бартелс по адресу mbartels@space.