На что я могу надеяться?

В “Критике чистого разума” Кант поясняет этот вопрос: “На что я могу надеяться, если делаю то, что мне надлежит делать?” (3, 662). Иначе говоря, на что я могу надеяться, если я буду моральным?

Кант настаивает на том, что надежда не является основанием морали. Мы должны быть моральными только из уважения к закону, диктуемому разумом. Но разумному существу присуща потребность в счастье. В связи с этим Кант замечает: “Иметь потребность в счастье, быть еще достойным его и тем не менее не быть ему причастным – это несовместимо с совершенным волением разумного существа. которое имело бы также полноту силы…” (4(1), 441).

Отсюда у Канта возникает понятие высшего блага – единства моральности и счастья. Высшее благо – это то, чего хочет, к чему стремится разумное существо. Высшее благо в нашем мире – это счастье, распределенное в точной соразмерности с нравственностью как достоинством личности и ее достойностью быть счастливой.

В высшем благе нравственность, достойность быть счастливым, обладает первенствующим значением, оно не может вытекать из стремления к счастью. Но и из нравственности непосредственно не вытекает счастье человека. Так может ли человек надеяться на счастье? Причем, на такое счастье, которое было бы составляющей частью высшего блага?

По Канту, в качестве основания для такой надежды следует предположить существование Бога. Только Бог может обеспечить необходимую связь между нравственностью и счастьем, если не в этом, так в другом мире. Но это означает, что мы также должны признать бессмертие души, поскольку, если душа умирает вместе с телом, то весь наш опыт свидетельствует, что для большинства людей в течение земной жизни никакого счастья из нравственного образа мыслей не следует. Но, поскольку Бог может дать счастье только тем, кто его достоин, то должна быть и свобода как основание нравственности и достойности быть счастливым. Ибо если бы не было свободы, то какое же это было бы достоинство? Это был бы просто случайный факт природы.

Итак, такие идеи, как бессмертие души, свобода, существование Бога, реальность которых, как мы уже убедились, недоказуема теоретически, получают обоснование своей реальности как неизбежные практические следствия нравственного закона и стремлений разумного существа к счастью Кант называет такие утверждения о реальности этих идей постулатами практического разума, подчеркивая, что это не доказывает их существования теоретически, но заставляет нас предположить их как необходимые условия нравственной жизни разумного существа в нашем мире.

Постулат бессмертия души вытекает из практически необходимого условия соразмерности продолжительности существования с полнотой в исполнении морального закона; постулат свободы – из необходимости допущения независимости разумного существа от чувственного мира, где все определено физическими причинами, и из возможности определения своей воли по законам мира идей, который Кант называет умопостигаемым миром. Бытие Бога является необходимым условием существования высшего блага: “только если к ней (нравственности) присоединяется религия, появляется надежда когда-нибудь достигнуть счастья в той мере, в какой мы заботились о том, чтобы не быть недостойными его” (4(1), 464).

Отсюда вытекает ответ на третий вопрос Канта: мы смеем надеяться на счастье, если мы достойны его и существует высшая инстанция – Бог – которая может гарантировать нам то, что из достойности быть счастливым рано или поздно воспоследует счастье.

Религия характеризует нашу внутреннюю жизнь и наши надежды на жизнь нашего духа. Однако существуют ли какие-либо надежды на внешнюю жизнь, а значит на прогрессивный ход истории? Так в философии Канта возникает тема философии истории. Кант достаточно четко видит относительность морального и культурного прогресса человечества, здесь сказывается влияние Руссо, который в своем знаменитом “Рассуждении о науках и искусствах” доказывал, что прогресс культуры несовместим с прогрессом в нравах. Поэтому главные надежды на прогресс в истории Кант возлагает на организацию внешней свободы человека. А эта организация предполагает два общественных института: государство и право. Право есть собственно способ согласования внешней свободы отдельных людей, а “государство – объединение множества людей, подчиненных правовым законам”. (4(2), 233). Кант в “Метафизических началах учения о праве” формулирует императив права: “Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразно со всеобщим законом” (4(2), 140).

Организация внешней свободы граждан предполагает то, что Кант называет правовым государством. В правовом государстве ограничен произвол отдельных лиц, но, в то же время, ограничен и произвол самого государства. Поэтому мы можем, продолжая мысль Канта, сказать, что правовое государство – это такое государство, в котором произвол и отдельного лица, и самого государства ограничен законом.

По Канту, история есть постепенное продвижение к правовому государству. Однако в мировой истории мы также находим взаимоотношения между государствами, и Кант замечает, что если внутри государств постепенно, с большим или меньшим успехом, с отклонениями, существует движение к правовому государству, то в отношениях между государствами властвует естественное право, т.е. право сильнейшего. Поэтому еще одна их целей истории – это установление правовых отношений между государствами, которые должны привести к постепенному установлению мировой федерации государств и вечному миру. Однако движение к правовому государству и вечному миру не есть автоматический, детерминированный процесс.

В области истории прогресс обеспечивается тем, что Кант называет “необщительных общением”, т. е. тем фактом, что человек одновременно управляется с двумя стремлениями: 1) к самостоятельному эгоистическому существованию за счет других и 2) к объединению. Эти две противоположных устремления составляют движущую силу истории, культуры, развития права и т.п.

В ходе истории человек совершенствует сам себя. Без сознательных усилий человека по самосовершенствованию история не сможет двигаться в направлении благоприятном для человеческого рода. Вообще такие усилия носят моральный характер, но они могут и конкретизироваться в различных эпохах как различные задачи. Так возникает кантовская концепция просвещения, оформившаяся в рамках разразившей в ученых кругах Германии дискуссии по поводу этого понятия [1].

Отвечая на вопрос священника Цёльнера «Что такое просвещение?», известный берлинский философ Мозес Мендельсон примерно за месяц до появления статьи Канта о просвещении опубликовал статью «О вопросе: что значит быть просвещенным?» [2]. В статье он вводит три центральных понятия: просвещение, культура, воспитание, и утверждает, что просвещение и культура – различные виды воспитания. Просвещение – это теоретическое воспитание в противоположность культуре как практическому воспитанию [3]. Делая акцент на теорию, Мендельсон действовал в духе обычных просветительских концепций, отождествляя просвещение с распространением науки и знаний вообще [4]. Субъектом просвещения, по Мендельсону, оказывается нация, он везде говорит о просвещении нации [5].

Кант дал радикально иное решение. Просвещение – это не просто эпоха и не просто знание. Статья «Ответ на вопрос: Что такое просвещение?» начинается в лучших традициях кантовской философии с определения: «Просвещение – это выход человека из состояния несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине» [6]. Каждое понятие здесь требует разъяснения. Но что уже ясно из этого определения – это то, что просвещение не столько эпоха общественной жизни, сколько состояние нашей собственной личности. Категории которые используются в этом определении – «несовершеннолетие», «вина», – носят подчеркнуто личностную окраску. Это означает, что каждый человек в своем личном развитии должен пройти через это состояние [7]. Что же Кант имеет в виду под несовершеннолетием и виной? «Несовершеннолетие – неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-либо другого. Несовершеннолетие по собственной вине – это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства какого-либо другого» [8]. Отсюда следует девиз просвещения: «Sapere aude! – имей мужество пользоваться собственным рассудком!» [9].

Естественно если мы обвинили человека в недостатке мужества, то кроме оттенка морального осуждения непросвещенного состояния возникает вопрос: каковы же причины того, что люди, способные распоряжаться своим собственным рассудком, тем не менее, этого не делают, сдерживая свое собственное развитие и развитие всего общества? «Леность и трусость – вот причины того, что столь большая часть людей, которых природа уже давно освободила от чужого руководства, все же охотно остаются всю жизнь несовершеннолетними…» [10]. Опять мы видим, что причины непросвещенности людей Кант видит в их личных свойствах. Просвещение есть область личной ответственности человека, – таково основное положение концепции Канта. Для того, чтобы оставаться в состоянии непросвещенности люди изобретают множество различных приемов: «Если у меня есть книга, мыслящая за меня, если у меня есть духовный пастырь, совесть которого может заменить мою и врач, предписывающий мне такой-то образ жизни, и т. п. то мне нечего утруждать себя. Мне нет надобности мыслить, если я в состоянии платить” [11].

Именно в силу нежелания части людей перейти в состояние просвещения появляются другие люди, которые «присваивают себе право быть их опекунами» [12]. Опекуны стремятся, чтобы их “паства” не могла сделать ни шагу без помочей, а после указывают на грозящую им опасность от самостоятельного хождения.

Таким образом, личная проблема становится общественной, поскольку опекуны легко объединяются в организации, которые поддерживают несовершеннолетие людей. Просвещение каждого человека в отдельности теперь затруднено: «каждому отдельному человеку трудно выбраться из состояния несовершеннолетия, ставшего для него почти естественным» [13]. Личное просвещение возможно, однако, только для отдельных личностей, обладающих решимостью и мужеством: «Вот почему лишь немногим удалось благодаря совершенствованию своего духа выбраться из состояния несовершеннолетия…» [14].

Отсюда возникает главная для Канта проблема: каков тот общественный механизм, которые позволит добиться состояния личного просвещения? И ответ Канта на этот вопрос прост: «Публика сама себя просветит, если только предоставить ей свободу» [15]. Тогда даже среди опекунов, появятся люди способные к просвещению. Конечно, скажет читатель, это – простой рецепт, но кто же просто так предоставит публике свободу. Люди должны бороться за свои права, например, посредством революции. Это убеждение распространяли представители французского просвещения. На это Кант отвечает: «…Никакая революция не может осуществить истинную реформу образа мыслей» [16]. Для просвещения требуется «только свобода, и притом самая безобидная, а именно свобода во всех случаях публично пользоваться собственным разумом» [17].

Это состояние личности, в котором человек осмеливается руководствоваться своим собственным разумом, есть цель всех педагогических и образовательных усилий. Конечно, внутренняя свобода, достигаемая на таком пути, требует внешних условий – «безобидной свободы слова», а также должна быть ограничена в своих внешних проявлениях свободой других людей [18]. Вместе с тем безграничная внутренняя свобода, достигаемая на пути просвещения, совпадает с нравственным законом – единственным законом свободы. Дело в том, что свободное использование разума, по Канту, обязательно приведет человека к следованию нравственному закону, поскольку этот закон является необходимым следствием самого разума. В этом положении – разгадка системы воспитания, предложенной Кантом в трактате «О педагогике». Подлинное воспитание возможно только тогда, когда мы, оберегая ребенка от летальных последствий контакта с природной и общественной средой и постепенно приучая его считаться с традиционными общественными установлениями, сохраняем [19] в нем запас свободы, достаточный для пробуждения в нем нравственного закона. И цель духовного воспитания, во-первых, не мешать этой свободе, а, во-вторых, очень осторожно содействовать пробуждению нравственного закона, большей частью при помощи ненавязчивых примеров. Только в таком случае нам удастся воспитать действительно свободного человека и полезного члена общества. Все наши нравственные наставления и поучения, как правило, ведут к обратному результату. К нему же ведут и многочисленные ограничения, обычно навязываемые воспитателями воспитуемым. Перефразируя практический императив Канта, можно сказать, что девиз воспитателя – «поступай так, чтобы в лице ребенка ты всегда видел также и цель, и никогда только средство (для себя, государства, или даже общества)». Именно в свете этих положений следует рассматривать многочисленные рекомендации Канта по физическому и практическому воспитанию.

Проблеме отстаивания безобидной свободы слова как движущей силы просвещения человека посвящен и «Спор факультетов». Спор факультетов – именно об этом. Философский – «низший» – факультет, на котором в европейском университете XVIII века сосредоточивались все научные дисциплины, был представителем разума, нуждавшегося в свободе. Ограничения этой свободы происходили от светской и церковной власти, представляемой в университете высшими – юридическим и теологическим факультетами. Свобода научного разума, совместимая с государственными и общественными институтами, с одной стороны, и истинами религии, с другой, – вот тема Канта, зашифрованная отношениями между факультетами. В рамках решения этой проблемы зарождается новая концепция университета, развитая и практически реализованная Вильгельмом фон Гумбольдтом. Главной идеей Гумбольдта была такая организации образования в университете, которая основывается на высших достижениях современной науки. Эта концепция университета как научно-образовательного комплекса стала ведущим принципом организации высшего образования в современном мире.

В конце восемнадцатого века в немецкой прессе завязалась довольно оживленная дискуссия по вопросу о том, что такое просвещение. В дискуссии приняли участие Мозес Мендельсон (Moses Mendelssohn), Иммануил Кант (Immanuel Kant), Иоганн Георг Гаман (Johann Georg Hamann), Кристоф Мартин Виланд (Christoph Martin Wieland), Андреас Рим (Andreas Riem), Иоганн Готфрид Гердер (Johann Gottfried Herder), Готхольд Эфраим Лессинг (Gotthold Ephraim Lessing), Фридрих Шиллер (Friedrich Schiller) и другие. Во Франции эпоха Просвещения уже была почти позади, на пороге были поздние плоды просвещения в виде Французской революции. Однако запоздалая постановка вопроса в Германии придала предлагаемым ответам на него значительную глубину. Во многом дискуссия сосредоточивалась вокруг ответа на этот вопрос, данного И. Кантом.

1 – Mendelssohn M. Über die Frage: was heißt aufklären? // Berlinische Monatsschrift. 1784. IV. S. 193—200

2 – Mendelssohn M. Über die Frage: was heißt aufklären? // Was ist Aufklärung. Thesen und Definitionen. Hrsg. Von Ehrhard Bahr. Stuttgart: Reclam, 1990. S. 3-4.

3 – Ibid., S. 4.

4 – Ibid. S. 6.

5 – Кант И. Ответ на вопрос: что такое просвещение // Кант И. Избранные сочинения: В 2 т. / Под ред. А.П. Клемешева, В.Н. Брюшинкина. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2005. Т. 2. С. 11.

6 – Конечно, не всем это удается, как мы увидим из дальнейшего изложения взглядов Канта.

7 – Там же.

8 – Там же.

9 – Там же.

10 – Там же.

11 – Там же.

12 – Там же. С. 12.

13 – Там же.

14 – Там же.

15 – Там же. С. 13.

16 – Там же.

17 – «…Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом» (Кант И. Метафизика нравов // Соч. в 6-ти томах. Т. 4(2). – М.: Мысль, 1965. С. 140).

18 – А в идеале и приумножаем!

О счастье движения на природе

Hiking, Zillertal, Tirol

Austrian National Tourist Office / Peter Burgstaller

media_content.tooltip.skipped

Вопрос счастья на протяжении веков занимает поэтов, философов, теологов и психологов. Может, быть счастливым – это просто результат везения? Или наше счастье в наших руках? И что это вообще такое, счастье?

Ощущение счастья зависит от многих факторов, но многие эксперты сходятся в одном: подвижные занятия на природе делают человека здоровее, спокойнее и счастливее. Написаны десятки книг с такими названиями, как «О счастье походов – философские странствования» (Альберт Китцлер), «Походы по-новому: идем искать счастье» (Мануэль Андрак) или «Эффект биофилии: целительный лес» (Клеменс Г. Арвай), а также многие другие.

hiking in forest near lake Hallstatt

Austrian National Tourist Office / Sebastian Stiphout

media_content.tooltip.skipped

Лес как иммуностимулятор

Мысль о биофилии связана с представлениями о связи между людьми и остальным живым миром. Еще в 80-х годах прошлого века шведский ученый Роджер Ульрих показал, что пациенты в палатах, из окон которых видны деревья, идут на поправку быстрее.

Австрийский биолог Клеменс Г. Арвай выяснил, что сигналы и производимые растениями природные материалы, например терпены, стимулируют нашу иммунную систему. Кроме того, движение на свежем воздухе снижает артериальное давление, укрепляет сердце, улучшает кровообращение и делает дыхание глубже. По данным одного американского исследования, регулярное «погружение в лес» снижает уровень стресса, а точнее говоря, кортизола. В Японии и США, между прочим, «погружение в лес» считается официально признанной формой терапии.

Altausseer See

Austrian National Tourist Office / thecreatingclick.com

media_content.tooltip.skipped

Медиаторы счастья

На самом деле каждый из нас – по крайней мере, отчасти – кузнец собственного счастья. Может быть, мы неспешно прогуливаемся по прекрасному Альпбахталю, бодрым шагом идем в поход или катаемся на велосипеде по берегу Леха, а может, выкладываемся по полной при восхождении на Гросглокнер – в любом случае движение на природе высвобождает такие нейромедиаторы счастья, как серотонин и дофамин. Тот, кто в одиночку или вместе с товарищами преодолевает страхи, переживает приключения, бросает вызов трудностям и успешно с ними справляется, чувствует себя одухотворенным и счастливым.

unspoiled nature

Austrian National Tourist Office / thecreatingclick.com

media_content.tooltip.skipped

Ощущение счастья надолго

Такое счастье – от чувства покоренной вершины, от преодоления себя – часто остается с нами надолго.

Датский исследователь Майк Викинг выяснил, что хорошие воспоминания стимулируют приятные ощущения. Чем более осмысленно человек переживает некий момент, тем живее потом он будет вспоминаться. Совет Викинга – относиться к новым, необычным впечатлениям вдумчиво. Когда с тобой происходит что-то замечательное, важно это распознать и порадоваться. Потому что воспоминания, подчеркивает эксперт, – это та субстанция, которая формирует и цементирует нашу личность.

Вам может понравиться:

• 10 причин отправиться на треккинг в Австрию

  Австрийские Альпы буквально пронизаны сетью пешеходных трасс разных уровней сложности. Это идеальное место для любителей горных походов.

  Подробнее

• Национальный парк Гезойзе

  Горные реки, отвесные скалы: у входа в Гезойзе, где Эннс пробивает себе дорогу между Химбеерштайн и Хайндльмауэр, начинается третий по величине и одновременно самый молодой национальный парк в Австрии. Вниз по течению громоздятся известняковые и доломитовые скалы горной группы Хохтор с перепадом высоты более 1.800 метров – неповторимый контраст.

  Подробнее

Как эти 7 великих философов поняли концепцию счастья | Ромина Асуани | Age of Awareness

Как эти 7 великих философов поняли концепцию счастья | Ромина Асуани | Эпоха осознания | Medium

Многие мудры, размышлявшие о секретах счастья

Опубликовано в

·

Чтение через 4 мин.

·

12 января 2021 г.

Изображение с Pixabay 5 шляпа это счастье? Это вопрос, который мы все задавали себе в какой-то момент нашей жизни. Как цитирует Сенека в De vita beata ‘:

Жить счастливо, мой брат Галлио, — желание всех людей…

Автор: Ромина Асуани 004 ·Писатель для

Как только вы проснетесь и запах кофе, трудно снова заснуть

Еще от Ромины Асуани и Age of Awareness

Ромина Асуани

в

Закон непривязанности: чему нас учит буддизм?

Тяжелые времена укрепляют решимость и внутреннюю силу.

·3 минуты чтения·29 января 2021 г.

Zohvib

in

Я вел дневник каждый день в течение 90 дней. Вот чему я научился

Документирование мелких подробностей вашей повседневной жизни становится праздником того, кто вы есть.

Чтение: 4 мин. · 2 июня

Hal Wuertz

in

Пришло время перестроить наше мышление

За последние 50 с лишним лет способ мышления становится все более популярным. Сосредоточено на основных человеческих способностях — эмпатии…

9 минут чтения · 22 февраля 2021 г.

Ромина Асуани

в

Когда ваш партнер отказывается устроиться на чертову работу

Что произойдет, если ваш партнер не хочет работать и отказывается появляться для собеседований при приеме на работу? 13 ноября 2020 г. подражание и убеждение

… И как не стать бездумным последователем

·9 мин чтения·5 дней назад 006

#2: Избегайте ненужного умственного времени путешествия

·9 минут чтения·2 апреля

Списки

Самосовершенствование 101

20 историй·245 сохранений

Наш любимый совет по продуктивности

9 историй·32 экономит

Хорошее мышление о продукте

11 историй·162 сохранения

Как найти наставника

11 историй·93 сохранения

Непристойность

10 секунд, которые закончились моим 20-летним браком

В Северной Вирджинии август, жарко и влажно.

Я до сих пор не принял душ после утренней пробежки. На мне моя мама-домохозяйка…

·4 мин чтения·16 февраля 2022 г.

Скотт Х. Янг

в

10 Ментальные модели для обучения чему угодно

Вот десять важных вещей, которым вас никогда не учили в школе

·10 минут чтения·21 сентября 2022 г.

16 прекрасных математических фильмов, которые каждый должен посмотреть хотя бы раз в жизни

900 47 Экзистенциальный философ Мерло Понти говорит: «Фильм не мыслится, он воспринимается».

·16 минут чтения·6 дней назад

Райан Холидей

Если вы прочитаете всего несколько книг в 2023 году, прочтите эти

Было бы замечательно, если бы новый год волшебным образом ознаменовал собой новое начало. Но 2022 год, как и все годы, напомнил нам, что одно и то же остается…

·9 мин. чтения·12 янв. Счастье — Руководства по исследованиям в Южный адвентистский университет

Перспективы

Вторая гора

#1 БЕСТСЕЛЛЕР NEW YORK TIMES * Все говорят вам, что нужно жить ради дела большего, чем вы сами, но как именно вы это делаете? Автор книги «Дорога к характеру» исследует, что нужно, чтобы вести осмысленную жизнь в эгоцентричном мире. «Глубоко трогательные, часто красноречивые и необычайно проницательные» — «Вашингтон пост» Время от времени вы встречаете людей, которые излучают радость — которые, кажется, знают, почему они были созданы на этой земле, которые светятся своего рода внутренним светом. Жизнь для этих людей часто следовала тому, что мы могли бы представить как форму двух гор. Они заканчивают школу, начинают карьеру и начинают взбираться на гору, на которую, как они думали, должны были взобраться. Их цели на этой первой горе соответствуют нашей культуре: добиться успеха, оставить свой след, испытать личное счастье. Но когда они достигают вершины этой горы, что-то происходит. Они оглядываются и находят вид. . . неудовлетворительный. Они понимают: в конце концов, это была не моя гора. Там есть еще одна, большая гора, которая на самом деле моя гора. И вот они отправляются в новое путешествие. На второй горе жизнь движется от эгоцентризма к центрированию на других. Они хотят того, чего действительно стоит хотеть, а не того, что другие люди говорят им хотеть. Они принимают жизнь взаимозависимости, а не независимости. Они сдаются жизни обязательств. Во «Второй горе» Дэвид Брукс исследует четыре обязательства, которые определяют осмысленную и цель жизни: перед супругом и семьей, перед призванием, перед философией или верой и перед обществом. Наша личная реализация зависит от того, насколько хорошо мы выбираем и выполняем эти обязательства. Брукс смотрит на ряд людей, которые прожили радостную, преданную жизнь и осознали необходимость и красоту зависимости. Он собирает их мудрость о том, как выбрать партнера, как выбрать призвание, как жить по философии и как мы можем начать интегрировать наши обязательства в одну первостепенную цель. Короче говоря, эта книга призвана помочь всем нам вести более осмысленную жизнь. Но это также провокационный социальный комментарий. Мы живем в обществе, утверждает Брукс, которое прославляет свободу, которое говорит нам быть верными себе за счет подчинения делу, укоренения себя в соседстве, связывания себя с другими социальной солидарностью и любовью. Мы довели индивидуализм до крайности — и в процессе мы разорвали социальную ткань тысячей различных способов. Путь к исправлению лежит через принятие более глубоких обязательств. Во «Второй горе» Брукс показывает, что может произойти, если мы поставим обязательства в центр своей жизни.

Философия жизни и других опасных ситуаций

Когда философия спасла его от эмоционального кризиса, Жюль Эванс был очарован тем, как идеи, изобретенные более двух тысяч лет назад, могут помочь нам сегодня. Он брал интервью у солдат, психологов, гангстеров, астронавтов и анархистов и обнаружил, как люди теперь используют философию для улучшения своей жизни. Древняя философия вдохновила современные общества — сократовские кафе, стоические армии, эпикурейские общины — и даже целые народы на поиски хорошей жизни. Эта книга — приглашение в школу мечты с шумным преподавательским составом, в который входят двенадцать величайших философов древнего мира, которые делятся своими уроками счастья, стойкости и многого другого. Живая и вдохновляющая, это философия для улицы, для рабочего места, для поля боя, для любви, для жизни.

Небольшая история философии

Для читателей «Маленькой истории мира» Э. Х. Гомбриха, столь же неотразимой книги, в которой оживают величайшие философы истории. стоит того, чтобы сделать это, и в это так легко войти… Замечательное введение для любого, кто когда-либо испытывал любопытство почти ко всему», — Сара Бейкуэлл, автор книги «Как жить: жизнь Монтеня в одном вопросе» и «Двадцать попыток ответа». Философия начинается с вопросов о природе реальности и о том, как нам следует жить. Это беспокоило Сократа, который проводил свои дни на древнем афинском рынке, задавая неудобные вопросы, приводя в замешательство людей, которых встречал, показывая им, как мало они на самом деле понимают. Эта увлекательная книга знакомит с великими мыслителями западной философии и исследует их самые убедительные идеи о мире и о том, как лучше всего жить в нем. В сорока коротких главах Найджел Уорбертон проводит нас в хронологическом порядке по основным идеям в истории философии. Он рассказывает интересные и часто причудливые истории о жизни и смерти наводящих на размышления философов от Сократа, который предпочел умереть от отравления болиголовом, чем жить без свободы мыслить самостоятельно, до Питера Сингера, который задает тревожные философские и этические вопросы. вопросы, волнующие наше время. Уорбертон не только делает философию доступной, он вдохновляет мыслить, спорить, рассуждать и спрашивать в традициях Сократа. «Краткая история философии» представляет грандиозный размах поиска человечеством философского понимания и приглашает всех присоединиться к обсуждению.

Последняя лекция

После того, как у него диагностировали неизлечимый рак, профессор делится уроками, которые он усвоил, — о том, как жить в настоящем, строить наследие и в полной мере использовать время, которое у вас есть, — в этой классике, которая меняет жизнь . «Мы не можем изменить карты, которые нам сдают, только то, как мы разыгрываем руку». — Рэнди Пауш Многие профессора читают доклады под названием «Последняя лекция». Профессоров просят подумать об их кончине и поразмышлять о том, что для них важнее всего. И пока они говорят, аудитория не может не размышлять над одним и тем же вопросом: какую мудрость мы поделили бы с миром, если бы знали, что это наш последний шанс? Если бы нам пришлось исчезнуть завтра, что бы мы хотели оставить в качестве нашего наследия? Когда Рэнди Пауша, профессора компьютерных наук в Карнеги-Меллон, попросили прочитать такую ​​лекцию, он не должен был представлять ее как свою последнюю, поскольку недавно у него был диагностирован неизлечимый рак. Но лекция, которую он прочитал — «Настоящее воплощение детской мечты» — была не о смерти. Речь шла о важности преодоления препятствий, реализации мечтаний других, ловле каждого момента (потому что «время — это все, что у вас есть… и вы можете обнаружить, что в один прекрасный день у вас его меньше, чем вы думаете»). Это было суммированием всего, во что Рэнди пришел к выводу. Это было о жизни. В этой книге Рэнди Пауш соединил юмор, вдохновение и ум, которые сделали его лекцию феноменом и придали ей неизгладимую форму. Это книга, которой будут делиться будущие поколения.

Сократ, удовольствие и ценность

За последнюю четверть века огромное философское внимание было уделено «сократовским» диалогам Платона, поскольку интерпретаторы стремились определить, какие диалоги действительно сократовы, а также интерпретировать и защищать моральные теории, которые они находят в них. эти работы. Несмотря на эту интеллектуальную энергию, не возникло единого мнения по вопросу о том, был ли Сократ гедонистом — считал ли он удовольствие благом. В этом исследовании Джордж Рудебуш рассматривает этот вопрос и текстовую загадку, из-за которой он возник. В «Протагоре» Платон призывает Сократа к гедонизму, чтобы утвердить характерное для него отождествление добродетели и знания. Находясь в « Горгии» , Сократ приписывает своему противнику гедонизм и выступает против него в защиту своего собственного мнения о том, что поступать несправедливо хуже, чем терпеть ее. Из «Апологии» и «Критона» видно, что Сократ считал добродетель высшим благом. В совокупности ученые сочли эти тексты непоследовательными и пытаются объяснить их либо с точки зрения развития мышления Платона, либо отрицая, что один или несколько из этих текстов должны были отражать собственную этическую теорию Сократа. Вместо этого Рудебуш утверждает, что эти тексты действительно вписываются в последовательную моральную теорию, поскольку он пытается определить позицию Сократа в отношении гедонизма. Он отличает собственный гедонизм Сократа от того, на что Сократ нападает в других местах. Рудебуш также утверждает, что Сократ отождествляет приятную деятельность с добродетельной деятельностью, описывая гедонизм Сократа как деятельность, а не ощущение. Этот анализ позволяет Сократу найти добро как добродетель, так и удовольствие, тем самым решая текстовую загадку и демонстрируя силу сократовских аргументов в ведении людей к добру. Рассмотрение некоторых из наиболее фундаментальных споров о сократовской этике в более ранних диалогах Платона «Сократ, удовольствие и ценность» вызовет возобновление дискуссии среди специалистов и обеспечит превосходное чтение для курсов античной философии, а также этической теории.

Что это такое?

В чем смысл жизни? Это вопрос, который интересовал великих философов и был весело высмеян Монти Пайтоном. Действительно, многим из нас эта идея кажется несколько напыщенной, немного абсурдной. Есть ли один глубокий и таинственный смысл жизни, единственная конечная цель человеческого существования? В «Что это такое?» Джулиан Баггини говорит, что нет единого смысла. Вместо этого Баггини утверждает, что в этой жизни смысл можно найти разными способами. Он кратко излагает шесть ответов, которые люди обычно предлагают, задумываясь о том, что такое жизнь: помогать другим, служить человечеству, быть счастливым, добиваться успеха, наслаждаться каждым днем, как если бы он был последним, и «освобождать свой разум». Сводя расплывчатый, загадочный вопрос о смысле к ряду более конкретных (хотя и совершенно не загадочных) вопросов о том, что придает жизни цель и ценность, он показывает, что поиск смысла может быть личным, вдохновляющим и возвышающим. Если смысл жизни не является загадкой, если вести осмысленную жизнь в силах каждого из нас, тогда мы можем оглянуться вокруг и увидеть множество способов, которыми жизнь может иметь смысл.