Фандорин хронология книг: В каком порядке читать книги про Фандорина: последовательность и хронология
Серия книг Б. Акунина «Приключения Эраста Фандорина» timeline
`Азазель` — первый роман из серии о необыкновенном сыщике Эрасте Фандорине. Ему всего двадцать лет, но он удачлив, бесстрашен, благороден и привлекателен. Юный Эраст Петрович служит в полицейском управлении, по долгу службы и по велению сердца расследует крайне запутанное дело.
1877 год, Российская империя участвует в жесточайшей русско-турецкой войне. Юная девушка Варвара Суворова, петербургская красавица передовых взглядов и почти нигилистка, отправляется в зону боевых действий к жениху. Началось путешествие как веселое приключение, а затем Варвара вдруг остается одна в сомнительной придорожной корчме, и случайные попутчики даже играют на нее в карты…
Роскошный трансатлантический лайнер «Левиафан» плывет но маршруту Саутгемптон — Кулькутта. За время путешествия комиссар полиции Гош должен раскрыть тайну преступления, совершенного при странных обстоятельствах в фешенебельном особняке Парижа.
Роман Бориса Акунина «Смерть Ахиллеса»- это добротный детектив, приятный для не обременяющего мозг чтения, и не раздражающий, в отличие от большинства его современных собратьев, глупостью или пошлостью. В этой книге описывается расследование обстоятельств смерти всенародного любимца, генерала Соболева, сыщиком Эрастом Фандориным, а также приводится развернутая биография генеральского киллера: история превращения мальчика Ахимаса в закоренелого негодяя и наемного убийцу.
Книга «Особые поручения» — две повести о приключениях Эраста Фандорина. Первая повесть — «Пиковый валет». В Москве орудует шайка мошенников «Пиковый валет». Они нахальны, изобретательны и уверены в своей безнаказанности. Они проворачивают чрезвычайно дерзкие аферы и бесследно исчезают с места преступления.
Но за дело берется разоблачитель заговоров, мастер по тайным расследованиям, кавалер Орденов Хризантем, специалист по ведению деликатных и тайных дел Эраст Петрович Фандорин.В Москве происходят неслыханные события — полиция обнаруживает одну за другой женщин с перерезанным горлом. У всех жертв отсутствуют признаки полового насилия, зато извлечены внутренние органы и аккуратно разложены на месте преступления, образуя некую «декорацию», как ее называет сам преступник. На лице или шее каждой убитой красуется кровавый отпечаток поцелуя — почерк лондонского Джека-Потрошителя. Неужели серийный убийца перебрался в Москву?
1891 год. Брожение в умах, революционные идеи популярны среди молодежи, повсюду возникают революционные кружки. Но не для всех это только мода. Группа, называющая себя «Б. Г.», работает точно и дерзко. Убит сибирский генерал-губернатор, убийца – человек, предъявивший документы на имя Эраста Фандорина. Эраст Петрович принимает вызов и берется за расследование.
Накануне коронации будущего императора Николая II международный преступник похищает малолетнего сына одного из великих князей, требуя в качестве выкупа знаменитый бриллиант «Орлов» с коронационного скипетра. Судьба династии оказалась в руках афериста. Если в день коронации на скипетре не будет бриллианта, это вызовет международный скандал. Однако скандал разразится, если преступник убьет сына великого князя и подбросит части тела мальчика по всей Москве…
ниманию читателей предлагается новый классический криминальный роман Бориса Акунина, написанный в стиле детективов XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления раскрывались с изяществом и вкусом. Читатель, взявший в руки труд Акунина, должен знать наперед, что никаких дел он не переделает и ко сну не отправится ровно на тот временной отрезок, что потребуется ему для прочтения детектива.
Но за дело берется разоблачитель заговоров, мастер по тайным расследованиям, кавалер Орденов Хризантем, специалист по ведению деликатных и тайных дел Эраст Петрович Фандорин.
Непонятное искусство
Жизнь без границ.
Всё о космосе
Александр Блок — поэт родины, поэт революции
Первая и вторая русские кругосветные экспедиции
Эволюция денежной системы России
Биография святителя Луки (Войно-Ясенецкого)
Французская журналистика XIX века
А.А. Краевский и его роль в истории русской журналистики.
Книгопечатание в России
Третья волна эмиграции
История развития водного транспорта
Фильмография Джонни Деппа
Ф. В. Булгарин и его роль в истории русской журналистики
История введения поста сити-менеджера в Первоуральске
Хронология Тёмного Красного кода (Dark Red Code)
Сестры Бронте: биография и творчество
История живописи: от первобытности до наших дней
Лента времени «История моей Родины в фотографиях»
Мировая цифровая библиотека
История игры Minecraft
История зарубежной журналистики от 1800 г.
до 2020 г. (Майорова Дарья, 421 группа, заочное)
История развития медицины
Фильмы по комиксам Marvel Comics
Фильмография Джонни Деппа
ШТОРМ В БЕРДЯНСКЕ_ХРОНОЛОГИЯ
Радянський агітаційний плакат, як історичне джерело
Из истории криптографии
Американский кинематограф 50-х
Средневековье (V в. — середина XV в.)
Лучшие полнометражные мультфильмы студии Walt Disney Pictures
Три лика Эраста Фандорина, Postcriticism
Идеалы Бориса Акунина и Три лика Эраста Фандорина
Армен Абрамян об экранизациях Бориса Акунина
Борис Акунин на днях сообщил о заключении контракта с одним из британских телеканалов на экранизации детективно-приключенческого цикла о приключениях Эраста Петровича Фандорина. Того и гляди, новый проект заставит биться в корчах от зависти съёмочную команду «Шерлока».
Борис Акунин
При всей кажущейся кинематографичности фандоринского цикла, самым слабым местом при переплавке литературы в сценарий оказывается, как это ни странно, именно главный герой.
При его создании писатель будто имел на заметке антипод Джеймса Бонда, но переборщил с вымарыванием внешнего, оставив исключительно внутреннее, невидимое. Фандорин много размышляет, о многом умалчивает, бесконечно дедуктирует и в большей части сюжета обитает в тени. Планшет резонёра с готовыми заранее ответами на вопросы, готовыми эмоциональными реакциями и статичным миросозерцанием. Как только неизбывное горе в финале первого романа опалило сединой ему виски, Эраст Петрович взрастил в себе «статую командора» и высшим своим предназначением почёл от означенной статуйности не отступать. Он как персонаж не интересен, одинаков, в кульминационных поворотах чаще исполняет роль бога из машины, чем непосредственного участника этих событий. Он в своей литературной вселенной и есть, в общем-то, бог, со своей схематичной и идеалистичной личностной мифологией и бульварно-романтическим биографическим бэкграундом: был папаша – да промотался и помер; была любовь да взорвалась; в азартные игры везёт да играть не тянет; все бабы любят, а его одолевает скука.
Азазель (2002)
Илья Носков
Беспомощная и жалкая поделка. Смотреть без смеха (или без слёз) сей опус весьма затруднительно. Имеет несколько монтажных релизов сериального толка: один другого хуже. Александр Адабашьян не включает эту работу в свой послужной список, поясняя, что это всецело «изделие первого канала», а сам он был на съёмочной площадке скорее администратором, чем режиссёром-постановщиком.
Оно и видно. И это несмотря на самого Акунина в качестве сценариста, на великого оператора Лебешева, на недурственный актёрский состав за исключением некоторых совершенно кошмарных неуместных исполнителей. Например, надо очень постараться, чтобы признать в Ларисе Борушко красавицу-обольстительницу Амалию Бежецкую. Но главный мискаст за самим Эрастом Петровичем. Фандорин образца «Азазели», конечно, сильно отличен от себя любимого в дальнейших романах. Здесь он, что называется, до морального слома, но всё же, всё же, всё же… Илья Носков не чувствует неловкую восторженность своего персонажа и путает юношескую наивность с дуростью. Носков слишком напоминает Сергея Безрукова начала его актёрской поры и периода всякого натужного мыла вроде «Развязки петербургских тайн». Особенно это заметно в общих сценах Носкова с самим Безруковым (отлично вписавшимся в образ Бриллинга), который уже далеко не мальчик-колокольчик, а без пяти минут Саша Белый. Что интересно, в аудиоспектакле этого романа Акунина, Безруков озвучивает главную партию и озвучивает замечательно.
Турецкий гамбит (2005)
Егор Бероев
Из трёх имеющихся экранизаций «Турецкий Гамбит» наиболее далеко ушёл от первоосновы, вплоть до изменения личности антагониста, но именно это кино лучшее на сегодняшний день из того, что сделано «по Акунину». Да и сам по себе «Гамбит» – наиболее удачный из высокобюджетных проектов российского мейнстрима. Егор Беров, соответственно, лучший Фандорин. И заикается он куда естественнее, чем манерный Меньшиков. Книжная интеллектуальная шарада, в которой Эраст Петрович больше похож на меланхоличного особиста, вынюхивающего и высматривающего «недругов», стал полноценным приключенческим боевиком с массой трюков и батальных сцен, а сам Фандорин приблизился к полноценному статусу боевой единицы. Анвар-эфенди из романа, отдающий на откуп родную Турцию лишь бы изничтожить варварскую Россию, куда сложнее и трагичнее в книге, чем фильме, где цена шахматной метафоры стала много дешевле. Тонкий манипулятор и великий стратег низвергнулся до гротескной маньячины в лучших традициях опереточных злыдней с недобрыми глазками и утробным смешком, каких мы могли часто замечать в фильмах с Ван Даммом и Боло Йенгом.
Финальная, специально написанная для кино, драка Эраста и Анвара сделана, в принципе, в соответственном ширпотребном стиле. Тем не менее, на свой манер, кино гармоничное. Безликий прожектёр Джаник Файзиев умыл двух художников: Адабашьяна и Янковского. Возможно, именно потому и умыл, что прожектёр, продюсер, коммерсант и чхать ему на всякие там идеологические и эстетические изыски, главное срубить бабла. Ведь Акунин также, положа руку на сердце, больше прожектер и стилизатор, нежели неповторимый автор-творец: «он, если угодно, декоратор — знает, как устроен текст и манипулирует впечатлением» (Глеб Тимофеев). А манипуляции по гамбургскому счёту платить не способны.
Статский советник (2005)
Олег Меньшиков
Если «Азазель» просто была плоха как предмет искусства, а «Турецкий гамбит» был плох как экранизация, то со «Статским советником» ситуация чуть сложнее. Тут налицо профанация и подличанье. Каково, интересно, было вполне приличному режиссёру Филиппу Янковскому на съёмочной площадке быть марионеткой у самого Бесогона? Имя режиссёра стоит где-то в середине начальных титров, а заключительным (самым почётным) грифом светится уникальная должность «генеральный продюсер и художественный руководитель Никита Михалков».
И действительно, по стилистике в «Советнике» не признать автора «Каменной башки» и «Меченосца», зато сибирская цирюльщина лезет изо всех щелей. Скромность никогда не была отличительной чертой Никиты Сергеевича, но здесь уже перехлёст перехлёстов. Михалков сыграл Михалкова, окончательно слившегося в зрительском восприятии со своим разнузданным кинообликом самодовольного куркуля с барскими замашками. Хорошо, к слову, сыграл. Почти как в «Жестоком романсе”. Только на кой ляд нам сдалась амбициозная версия Паратова в тройственном противостоянии революционера Грина, чиновника особых поручений Фандорина и вице-директора полицейского департамента Пожарского?
Фильм существует в двух версиях. Прокатная далека от идеала, но дерганый монтаж, сценарные ямы и выспренная недоразвитость нарратива придали продукту некое даже своеобразие. Однако в расширенном варианте для телепоказов творится сущий идеологический ад. Спасительная недосказанность нивелирована, художественная иллюстративность выпячена.
Особого внимания заслуживает «отсебятнический» спич на десять минут почти в самом финале, где хитромудрый персонаж Михалкова внезапно превращается в доморощенного просветителя и использует съёмочную площадку как трибуну, а Меньшикова-Фандорина держит за замшелого суфлёра. Олег Меньшиков, разумеется, куда лучше подошёл бы на роль Пожарского. Фандорин в его исполнении никакой. Если Носков спутал наивность с глупостью, то Меньшиков опытность с возрастом, воплощая скучающего пожившего господина, при том что сценарием ему напридумывано много всякого удальского и молодецкого. Однако пианист вновь не виноват: что дали, то и играет, а играть ему совершенно нечего. В этом, наверняка, определённый расчёт худрука постановки. Михалкову (здесь он солидаризируется в полном соответствии со своим книжным прообразом) и не нужны конкуренты, перетягивающие одеяло на себя.
Писатель с лёгкостью позволяет делать из своих текстов всё, что вздумается киношникам, и сам же принимает участие в переработках, а в интервью расхваливает своих соратников из кинематографического цеха.
Зачем?Князь Пожарский в романе «Статский советник» – молодой, цельный социопат и подонок, для которого прогрессистская риторика – исключительно самооправдательное успокоение для сантиментальных диспутов с оппонентами. Хотя мы-то знаем, что Пожарский чужд всякой сентиментальности, поэтому сам он себя не обманывает и врёт ради пыли в глаза и эффектности словес, шокируя оригинальными взглядами собеседников, ловя их растерянность, узнавая их помыслы и натуру. Только и всего. Кого же мы видим в фильме в образе Пожарского? Пожилое потрёпанное пугало (да простит нас Никита Сергеевич), имеющее отдалённое сходство с изначальным портретом. Коронная фраза Пожарского «Я себя, в отличии от Вас, Эраст Петрович, от России не отделяю» звучит в романе злой издёвкой в пику коронному фандоринскому: «Вечная беда России. Всё в ней перепутано. Добро защищают дураки и мерзавцы, злу служат мученики и герои». Михалков (не в первый раз) дал мастер-класс юридической уловки, показав как можно обставить авторский текст с одним смыслом так, чтобы он имел смысл совершенно противоположный.
Дело не только в изменённом, дописанном финале, в котором врождённое благородство Эраста Петровича оказывается именно что либеральным чистоплюйством. Дело и в смене подписи анонима. Сардоническое «ТГ» («Означает “третий радующийся”, по-латыни “терциус гауденс”. Смысл шутки, я надеюсь, понятен? Полиция истребляет вас, вы истребляете тех, кто мне мешает, а я смотрю на ваши забавы и радуюсь. По-моему, остроумно») из романа, выдающее подлую натуру манипулятора-пересмешника, превратилось в нейтральное «СДД» («Сожрите друг друга): И во всём остальном, и во всём прочем, отличный увлекательный детектив переделали в морализаторское орудие пропаганды. И ведь не кто-нибудь переделывал, а сам Григорий Шалвович.
В своё время многие с удивлением узнали, что признанный японист, переводчик и серьёзный литератор Григорий Чхартишвили, оказывается, ещё и популярный беллетрист Борис Акунин. А затем уже удивил и новоявленный автор развлекательных повестей, обострившийся общественно-политической деятельностью, да ещё и оппозиционного свойства.
Но эта артистичность закономерна, даже логична. Акунин словно продолжает свою «нескучную игру», развивая стилистическое мастерство, но уже на территории не литературной, совмещая (точнее, пытаясь совместить) в себе благородно-флегматичное начало Фандорина и энергичный запал и смелость его книжных оппонентов, помыслы коих не лишены смысла и отчасти пользы, но методы – губительны и ужасны.
Смущает другое. Писатель с лёгкостью позволяет делать из своих текстов всё, что вздумается киношникам, и сам же принимает участие в переработках, а в интервью расхваливает своих соратников из кинематографического цеха. Зачем? Другой новоявленный комичный «борец с режимом» Ксюша Собчак в таких случаях обычно разводит руками и задушевно щебечет интервьюируемому (в точном соответствии правилу демагога): «вы же умный человек, неужели вы не понимаете…» и т.д. Акунин как раз таки всё понимает. Просто получается, ему это несущественно, плюнуть и растереть. При чтении кажется, что многие не очень удобные, но здравые суждения о прошлом и будущем России для него важны, а оказывается… не так уж и важны.
Это нечестно как по отношению к себе как творцу, так и по отношению к читателю. Автор создаёт значительный образ Положительного Героя, взращивает его и наделяет многими личными чертами, а потом приносит в жертву тем самым реакционным «самодержавным псам» (которым кроваво даёт «уроки» эсер Грин) вроде Никиты Сергеевича или Константина Львовича, прогибаясь под все бесчисленные идеологические правки. Ладно бы жил вне общественно-политической жизни, продавал права на экранизации и умывал руки, но нет же, сам возится в этом сомнительном вареве, сам ставит свою подпись под киношной крамолой. Речь ведь не о неизбежных сокращениях, не о корректировке магистральной идеи. Дело в переиначивании замысла с точностью до наоборот. Чем не предательство собственной высокой гуманистической идеи? А может, и идеи никакой нет, а есть только бизнес? Игра в стиль ради одного стилизаторства. А может, и ходки на Болотную под эгидой «Путин должен уйти» – это не гражданская позиция, а творческая потеха, акция хамелеона? Неужто, в фандоринскую «невмешательскую» честь не верит и сам автор, почитая оную несбывшейся мечтой утописта…
Поживём – увидим, как будут развиваться события дальше.
В какие новые идеалистические дебри занесёт Бориса Акунина на поприще общественного деятеля и на алтарь каких идеалов он принесёт свой писательский идеализм. Впрочем, если Эраст Петрович обретёт экранное воплощение аглицкого джентльмена и будет сверхуспешен, то идеологические трансформации Акунина уже не будут иметь никакого значения для истории. Злой человек перестанет быть злым и перестанет быть человеком. Он станет мифом. Таким же, как Эраст Фандорин.
Борис Акунин Интервью для Московских новостей
Алмазная колесница писательства
Автор Бориса Акунина отправляет его в декретный отпуск
-Григорий Шалвович, какова была хронология написания Вами романов о Фандорине, совпала ли она с хронологией их печатания? Или роман о Японии был написан раньше, чем появился в свет?
-Он не был написан, но он был
придуман раньше. После третьего романа
серии об Эрасте Фандорине я собирался
сохранить хронологическую
последовательность, но взбунтовался мой
издатель Игорь Захаров.
Ему очень
понравился «Азазель», гораздо меньше
«Турецкий гамбит» и совсем не
понравился «Левиафан»,
космополитичное повествование в духе Агаты
Кристи. Идея «этнографического детектива»
была совсем уж не мила его издательскому
сердцу.
-Надеюсь, что читатели «Алмазной колесницы» его не поймут…
-Нет, Игоря можно было понять: «Азазель» продавался плохо, моды на Японию в те времена еще не существовало… Тогда я внес коррекцию в первоначальные планы: решил, что сделаю основным сюжетным пластом Русско-японскую войну, а приключения Эраста Петровича в Японии станут бэкграундом. Теперь я думаю, что это правильно.
-Известно, что вы, Григорий Чхартишвили, — японист, переводчик Мисимы и других авторов, исследователь японской культуры. Что в таком случае означает для вас десятый роман о Фандорине «Японская колесница»? Вряд ли, наверное, считаете его рядовым?
-Да, это важный для меня роман.
Главный наркотик в моем ремесле — ощущение,
что ты заставляешь большое количество
людей интересоваться тем, что тебе
интересно и любить то, что ты любишь.
Я люблю
Японию, и очень хочу, чтобы мои читатели ее
тоже полюбили. Или, по крайней мере,
захотели больше про нее узнать. Может быть,
я даже несколько переборщил со своей
японофилией, и это даст обратный эффект…
Надеюсь все же, что нет.
-Я тоже надеюсь, и поэтому давайте немного отвлечемся в другую сторону. Когда читаешь ваши романы, замечаешь, что для них очень важна внутренняя символика животных. В «Алмазной колеснице» это даже некая тайна, зашифрованная между главами первого тома. Можете ли сказать, какой роман с каким животным связан? И если тут связь со знаками зодиака, то когда вы дополните число романов о Фандорине до искомой дюжины?
-Дело тут вовсе не в животных и
не в знаках зодиака, а в психотипах людей.
Согласно занятной науке соционике таких
типов существует всего шестнадцать, и
каждый назван по имени какого-нибудь
характерного представителя — там, Наполеон,
Раскольников и т.п. Когда я еще не был знаком
с соционикой, я тоже принялся считать
психотипы, и у меня их тоже получилось
шестнадцать, только я каждому из них дал
название животного.
Про это есть целая
глава в моей повести «Декоратор».
Каждый из моих романов адресован одному из
типов. Между прочим, «Алмазная колесница»
— как раз шестнадцатая книжка (тип — Носорог),
так что список моих адресатов исчерпан.
Поэтому вот не знаю, для кого бы еще
написать… Может, и не надо больше?
-Если вас интересует мое мнение, то – надо. И думаю, что не я один так считаю. Но вот вопрос: действие первого тома происходит во время русско-японской войны. Фандорин влюблен в Японию и борется против нее. Для парадоксального обострения неразрешимых антиномий патриотизма?
-Мой Фандорин возвращается на
государственную службу (причем, во время
войны, которой он не может сочувствовать),
когда становится ясно, что дела отечества
плохи. Действовать против Японии для него
мучительно, но иного выбора у него нет.
Оставаться в стороне и наблюдать, как
Россия, которую Эраст Петрович сравнивает с
раненым динозавром, гибнет — это для него
неприемлемо. С логической точки зрения
Фандорину ясно, что любая война и в
особенности война империалистическая —
гадость, но кроме логики есть еще и любовь.
Кому из нас не приходилось горячо
отстаивать интересы близкого человека,
даже зная, что он неправ?
-Он пытается предотвратить теракты на железной дороге. За три дня до поступления книги в продажу произошел кошмарный взрыв электрички в Ессентуках. Предвидение логики террора и противостояния ему входит в ваши планы?
-Знаете, давайте террора сейчас касаться не будем — слишком обширная тема.
-Хорошо, тогда вот что. В «Алмазной колеснице» вы даете определение акунину, злому человеку, как тому, кто сам устанавливает для себя правила. Видимо, это и что-то личное. Какие правила, например, вы установили для себя в своем писательстве?
-Больше всего я очень боюсь
механизироваться, превратиться в печатный
станок, выдающий однотипные тексты. Отсюда
правило: никаких правил, никакой
повторяемости кроме запланированной,
читатель никогда не должен знать, какой
фокус я ему покажу в следующий раз. Я очень
доволен эффектом, который произвел на
публику мой роман «Пелагия и красный
петух».
Меня разом переписали из
либеральных просветителей в богоискатели и
доморощенные проповедники. После «Колесницы»
ярлык опять переменится. Так и должно быть.
-А сознательно ли был выбран день поступления книги в продажу — не только день российских выборов в парламент, но и нападения Японии на Перл-Харбор?
-Ну, разумеется, сознательно. Я всё стараюсь делать сознательно. День японского триумфа, надеюсь, принесет моему японскому роману удачу. А что до выборов… Я на них идти не собирался — и это впервые с советских времен. По той же самой причине — очень уж стало похоже на выборы «нерушимого блока коммунистов и беспартийных». Неохота быть статистом в чужой игре, да еще с предрешенным результатом. Я предполагал, что многие из моих читателей тоже не пойдут на избирательные участки. Вот и решил их чем-нибудь занять.
-Немного о будущих планах. Кажется, когда-то вы собирались написать книгу о кладбищах? Пишете ли ее?
-Пишу. Вернее, дописываю. Это
книжка, которую я делаю для себя, как Бог на
душу положит.
Григорий Чхартишвили, которые
отвечает за эссеистическую часть, свою
работу закончил. Акунин, как представитель
менее ответственного ремесла, заканчивает
третий рассказ, остается еще три.
-Видите, вы уже и в соавторы подались. Каково ваше внутреннее ощущение своего писательского развития? Как избежать самоповторов при издательском конвейере, не устает ли жанр?
-Устает. И жанр от меня, и я от жанра. Именно поэтому я решил дать господину Акунину продолжительный отпуск. Очень хотелось бы, чтобы отпуск оказался декретным. Если не получится — ну, буду писать не детективы, а что-нибудь другое. Или придумывать компьютерные игры. Или сделаю кое-что кинематографическое (есть одна занятная идея). Или, в качестве Чхартишвили, напишу исследование на одну интересующую меня тему. В общем, скучать не буду.
Беседовал Игорь Шевелев
Первая | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга
Борис Акунин: эволюция российского писателя-детектива-диссидента в мастера-историка
Департаменты
- Дом
- Новости
- США
- Мир
- История
- Особенности
- Книги
- Сводка новостей
- Блоги `>
- Биржа труда
;
ИСТОЧНИК: The Calvert Journal
2-5-18
Историки в новостях
теги:
Россия, Борис Акунин
В этом месяце Григорий Чхартишвили, пишущий под псевдонимом Борис Акунин, попрощается с Эрастом Фандориным, гениальным сыщиком, которого он создал для детективных романов, сделавших его одним из самых известных писателей России.
. Последняя книга с участием Фандорина под ироничным названием «Не прощаясь» должна быть опубликована 8 февраля, ровно через 20 лет после выхода «Зимней королевы», первого романа Фандорина. Поклонники эксцентричного сыщика наконец-то смогут узнать, будет ли он убит — или будет жить долго и счастливо.
Какой бы ни была судьба Фандорина, персонаж неразрывно связан с Чхартишвили. За два десятилетия были проданы миллионы книг Фандорина на десятках языков, что сделало 61-летнего Чхартишвили знаменитым и богатым.
Есть «некоторая грусть», признается автор, от перспективы покинуть Фандорина и стилизованный царский мир, в котором он живет. Но он говорит, что «облегчение» — это всепоглощающая эмоция. «Я перерос эту игру. Сейчас меня мотивируют другие интересы», — говорит он в переписке по электронной почте, что является его предпочтительным способом давать интервью.
В последние годы чрезвычайно плодовитый Чхартишвили (на его счету более 55 книг) переключил свое внимание на прошлое — и работает над монументальной девятитомной историей Российского государства до 1917 года.
Первый том , История государства Российского: от истоков до монгольского нашествия, вышла в 2013 году. В прошлом году вышел пятый том о Петре Великом.
Некоторые приветствуют Чхартишвили как лидера современной России: книги Фандорина были прекрасным эскапизмом для россиян, переживающих политический коллапс и экономический хаос после распада Советского Союза, а его обращение к истории отражает поиск самоидентификации в условиях все более окостеневшей и авторитарный режим. Но он также столкнулся с критикой. Некоторые профессиональные историки выражают гнев по поводу высокомерия писателя-беллетриста, который так легко проникает в их дисциплину. После появления первого тома русский историк Игорь Данилевский пренебрежительно охарактеризовал историю Акунина как «народную историю», написанную «дилетантом для дилетантов». …
Прочитать всю статью по адресу The Calvert Journal
Включите JavaScript для просмотра комментариев
Disqus.
comments работает на Disqus
- Последние новости
- Историки
- DC
- Последние новости
- Историки
- DC
- Объединенная Ирландия «Сейчас ближе, чем когда-либо»
- Библиотеки подвергаются нападениям, но не так, как «библиотеки свободы» 1964 года.
- Сценарист «The Onion» SCOTUS Brief серьезно относится к пародии
- Религиозные колледжи на переднем крае сражений за «критическую расовую теорию»
- Школа в Марфе, штат Техас, станет национальным историческим памятником, сохраняющим историю сегрегированных американцев мексиканского происхождения
- Амна Халид и Джеффри Снайдер о состоянии академической свободы
- Кэрол Андерсон: История неудобна
- Для секретного агентства ЦРУ имеет долгую историю пиар-ходок
- Как США помешали радикальной революции в Мексике
- Мэтью Дельмонт исследует, как чернокожие американцы видели Вторую мировую войну
- В тренде HNN
- В тренде HNN
- Тайна Холокоста: Кен Бернс заблудился в Бермудском треугольнике
- Что движет последними историческими войнами в Техасе?
- Аллан Лихтман о состоянии демократии, Второй поправке и многом другом
Внутри литературного проекта Акунина — University of Toronto Press
17.
06.2021 Елена В. Барабан и Стивен М. НоррисОт автора, История, Литературоведение, Славяноведение
Акунинский проект — первая книга, посвященная художественной и популярной истории Григория Чхартишвили, одного из самых успешных писателей постсоветской России. Чхартишвили опубликовал более шестидесяти книг под псевдонимами, включая Бориса Акунина, одного из самых популярных и плодовитых русских писателей двадцать первого века. В этом посте редакторы Елена В. Барабан и Стивен М. Норрис рассказывают о своей книге и предлагают нам заглянуть в загадочную личность автора бестселлеров России.
***
Елены В. Барабан и Стивена М. Норриса
Пьеса Антона Чехова Чайка [ Чайка ] положила начало карьере писателя как драматурга. Написанная в 1895 году и впервые исполненная в 1896 году, она поначалу провалилась, отчасти потому, что Чехов хотел, чтобы она была комедией. Когда Константин Станиславский переформулировал ее как драму, она щелкнула, став первой из четырех пьес, которые определили современную драму.
Сюжет включает в себя любовные треугольники, запутанные отношения между социальными классами во все более разнообразной Российской империи, пьесу в пьесе, комментирующую современное искусство, и мертвую чайку (на самом деле это просто чайка, учитывая, что действие происходит место далеко внутри страны). В главных ролях спектакля — известный писатель-беллетрист Борис Тригорин, пожилая актриса Ирина Аркадина, юная дочь богатого помещика Нина и сын Ирины Константин, мечтатель-символист, драматург и убийца титулованной чайки. Константин пытается покончить жизнь самоубийством в третьем акте; пьеса заканчивается выстрелом за кулисами и его очевидной смертью.
А что, если он не покончил жизнь самоубийством? Что, если Константина убили, а его угрюмые манеры и суицидальные мысли стали идеальным прикрытием для идеального убийства? Знаменитое использование Чеховым закулисного действия действительно может заставить вас задуматься, особенно если вы Борис Акунин.
В 1998 году неизвестный автор под псевдонимом опубликовал четыре детектива с участием царского охранника Эраста Фандорина.
«Б. Акунина», стал бестселлером в следующем году. Его загадки были игривыми, умными и забавными, противоядие от уныния, которое пронизывало большую часть постсоветской культуры. Имя автора даже отражало остроумие его первых книг, вызывая ассоциации с анархистом Михаилом Бакуниным. Более того, когда «Б. Акунин» оказался уважаемым редактором литературного журнала и знатоком Японии Григорием Чхартишвили, другие отмечали, что японское слово «Акунин» означает «злодей». Акунин/Чхартишвили стал феноменом, его обывательские загадки стали источником острых споров.
В своих первых интервью Акунин, добавивший к псевдониму «Борис», отмечал, что не хочет, чтобы его считали «писателем [ писатель ]», ибо это слово было нагружено ожиданиями: он не хочу быть Толстым, Достоевским, писателем, берущимся за проклятые вопросы русской истории и идентичности. Хотя в своих произведениях он ссылался на великих русских писателей прошлого — Эраст Фандорин взял свое имя от злодея из сентиментальной повести Николая Карамзина 1792 года «Бедная Лиза», — Акунин не хотел подражать им.
Вместо этого, как часто заявлял Акунин, он был беллетристом. Другими словами, он хотел быть более похожим на Тригорина в Чайка .
Так что было логично, что Акунин в тот момент, когда он стал знаменитым, обратился к первой знаменитой пьесе Чехова. В 2000 году Акунин дебютировал со своей пьесой « Чайка » в двух действиях, которая начинается в тот же момент, когда закончилась чеховская. Доктор Дорн, лечивший Константина в пьесе Чехова, объявляет, что его зовут Ван Дорн, и это звучит как Фандорин. Кажется, у всех чеховских героев были причины не любить Константина и было время его убить. Во втором акте Акунина хороший доктор играет детектива, допрашивая всех по одному, с такими поворотами, которые гарантированно заставят каждого сомневаться в своих первоначальных представлениях о настоящем преступнике. В конце есть один финальный, неожиданный поворот. Два дополнительных акта Акунина читаются как оригинал Чехова, заставляя читателя (или зрителя, если вы видели его исполнение) думать, что он просто читает утерянную рукопись.
Не буду раскрывать концовку пьесы Акунина. Скажу, что если этот обзор вас заинтересовал и вы еще не знаете о Борисе Акунине, то вы только что открыли верхушку очень большого айсберга. С момента своего появления на культурной сцене в 1998 году провозглашенный беллетрист опубликовал чуть более пятидесяти произведений под именем Борис Акунина, три под именем Анатолий Брусникин, три под именем Анна Борисова, четыре под именем Акунина-Чархтишвили через дефис и два под именем его настоящее имя Григорий Чхартишвили. Он постоянно возглавлял списки бестселлеров. Этот замечательный результат отчасти является тщательно спланированным проектом, задуманным в основном в конце XIX века.90-е Чхартишвили. После политических протестов 2011 года писатель стал откровенно критиковать Владимира Путина и в конце концов эмигрировал.
Наш том «Проект Акунина: Тайны и истории российского автора бестселлеров » — первая книга, посвященная феномену Акунина. Он содержит двенадцать эссе ученых, два интервью с Акуниным, взятые каждым из двух соредакторов, и четыре перевода, которые еще не появились на английском языке.
Вот заключительное признание, предложенное, возможно, в акунинском ключе: Проект Акунина не анализирует его версию чеховской Чайки . Что касается неожиданного финала, вам придется прочитать его самостоятельно (к счастью, он появился на английском языке в переводе Майкла Каца в The New England Review ). Прежде чем вы это сделаете — или даже после — вы захотите прочитать Проект Акунина .
***
Узнайте больше о Проект Акунина: Тайны и истории автора бестселлеров России .
Елена В. Барабан и Стивен М. Норрис
Елена В. Барабан — доцент кафедры германистики и славистики Университета Манитобы. Стивен М. Норрис — профессор истории России Уолтера Э. Хэвигхерста и директор Центра исследований России и постсоветского пространства Хэвигхерста в Университете Майами в Огайо.
Информационный бюллетень
Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы узнавать о новых и предстоящих выпусках в вашей области, книгах для курсов, а также о специальных скидках и рекламных акциях.
Поиск в нашем блоге
Ищи:Избранные сообщения
- Настоятельная необходимость решения проблемы физической бездеятельности
- Исследование «Век пишущей машинки»
- Всемирный день переработки: отрывок из книги Дэвида Миллера «Решено»
Категории
КатегорииВыбрать категориюAEVO-UTPАнтропологияАзиатские исследованияИнтервью с авторамиНаградыОбзоры книгКнигиБизнесКанадаИзменение климатаСвязьКонкурсCOVID-19EconomicsEducationEnvironmentethnoGRAPHICEvents & ConferencesExcerptsFood StudiesFrom the AuthorFrom the EditorGender StudiesHealth & MedicineHispanic StudiesHistoryHolidaysHumanitiesIn the NewsIndigenous StudiesJewish StudiesLaw & SocietyLiterary StudiesMedieval StudiesMiscellaneousNew Jewish PressNew ReleasesPhilosophyPolitical SciencePsychologyPublishing NewsReading ListRecommended ReadsReligious StudiesRenaissance StudiesRotman-UTPScience & TechnologyShift Blog SeriesSlavic StudiesSocial SciencesSocial WorkSociologyTorontoTrade Tips & TricksTrendingUncategorizedUniversity Press WeekUrban StudiesUTP NewsТеги
#ReadUP Блог автора За книгой Книги Канада высшее образование История Новые релизы Издательский Университет Торонто Пресс УТП Новости УТП
Холмс царской России: Внутри мира Эраста Петровича Фандорина
Викас Датта
Ход человеческой истории может быть совершенно необратим, нравится нам это или нет.
Кто-то может жаждать золотого прошлого однородности и традиции (обычно воображаемой), но в лучшем случае они могут лишь воспроизвести его сущность — и то лишь частично, ибо невозможно воссоздать условия даже годичной давности, не говоря уже о веках. Возьмем, к примеру, царскую Россию.
Можно утверждать, что Россия при президенте Владимире Путине такая же авторитарная, экспансионистская и непрозрачная, как имперская Россия при Романовых, но за прошедшие годы произошли важные изменения. Во всяком случае, не благодаря большевикам, которые уничтожили «старый режим», а они были довольно основательны. Остальное сделали время и меняющиеся обстоятельства, а также политические, социальные, экономические и технологические нормы.
Россия царей, богатой аристократии, безграничного деспотизма, широкой социальной и экономической пропасти, питавшей фатализм, нигилизм и неутолимый революционный пыл, проявляющийся в череде убийств, взрывов и заговоров, может теперь можно найти только в анналах истории.
Тем не менее, человеческая изобретательность обеспечила еще один способ пережить прошлое — с помощью исторической фантастики.
Аромат царской России можно найти в обилии литературы того периода — Золотой век Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Николая Гоголя, Федора Достоевского, вплоть до графа Льва Толстого и Бориса Пастернака, но есть много писателей — как русские, так и нерусские, которые также занимались тем периодом во всех жанрах, особенно в историческом детективе.
Среди русских писателей выделяется советско-русский знаток грузинского происхождения Григорий Шалвович Чхартишвили, он же Борис Акунин, создатель серии исторических детективов «Фандорин».
Детективы всегда были любимцами русских читателей во все времена — Шерлок Холмс был самым популярным — но в суматохе постсоветского периода он превратился в типичное месиво — полное секса и крови, но все же популярный. Жена Чхартишвили тоже была их поклонницей, но ей приходилось тайком их читать.
Именно желание дать качественный толчок детективному жанру и написать книги, в которых никто не будет жалеть, чтение вдохновило его, в остальном знатока японского языка и культуры, приложить к этому руку.
Чхартишвили — имя, совершенно непроизносимое для английского читателя — выбрал псевдоним Акунин (по-японски «великий злой человек», но измененный автором как «плохой человек, который устанавливает свои собственные правила») для сериала. который включает 13 полнометражных книг, два сборника рассказов и одну постановку, охватывающую почти пять десятилетий, начиная с последней четверти XIX в.XX века до русской революции и последовавшей за ней Гражданской войны.
Красноречивое изложение (что хорошо получается и в переводах), своеобразные персонажи, умные и замысловатые загадки, множество отсылок к русской истории и литературе в любом случае сделали бы сериал безоговорочным победителем, но Акунин пошел еще дальше. Каждая из 16 книг отдает дань уважения одному конкретному подразделу жанра детективных детективов, который он оценил одним и тем же числом: террористическому заговору, шпионской охоте, закрытому кругу, серийному убийце, правительственному заговору, политическому преступлению и как.
Прежде чем мы познакомимся с некоторыми произведениями, давайте посмотрим на нашего героя — Эраста Петровича Фандорина. Впервые мы встречаемся с ним в «Азазеле/Зимней королеве» (1998), когда он молодой, но предприимчивый и энергичный оперативник московского УУР. Мы узнаем, что он из богатого, превратившегося в обедневшего, его отец преуспел во время железнодорожного бума, а затем потерял все во время банковского бума, что привело к тому, что он покинул мир.
Фандорин, однако, рождается счастливчиком и подозревает, что судьба компенсирует очень неудачную судьбу его отца. Он красив (если не считать седых волос на висках в конце первой книги, после ее внезапной шокирующей развязки), и всегда модно одет и одет.
С другой стороны, у него есть склонность к заиканию (вызванная той же причиной, по которой у него седеют виски), но это проходит в критические моменты, нервируя тех, с кем он разговаривает, или когда он очень зол. И потом, у него нет особой крылатой фразы, но вместо этого он имеет привычку перечислять свои выводы, как «это один, это два и это три».
Позже он также приобретает привычку щелкать нефритовыми четками, думая или взволнованный.
«Зимняя королева» рассказывает о том, как его упорное расследование в отношении молодого московского плейбоя приводит к раскрытию дьявольского заговора и приносит ему большую личную трагедию.
«Турецкий гамбит» (1998, англ. 2005) Фандорин, все еще переживающий потерю, которую он понес в конце Книги № 1, записывается добровольцем в Болгарию во время русско-турецкой войны 1877 г. в контрразведывательную операцию, чтобы остановить эффективного турецкого шпиона.
«Убийство на Левиафане» (1998; английский 2004), действие которого происходит в 1877 году, представляет собой чистую загадку, начавшуюся с ужасного убийства английского лорда, семи его слуг и двух детей слуг в Париже — всех забили дубинками. древнеиндийский идол.
На месте найдена одна подсказка, показывающая, что преступник является пассажиром первого класса корабля, направляющегося в Калькутту. Напыщенный французский полицейский (метко названный Гош) поднимается на борт корабля и натыкается на множество подозреваемых — легкомысленного английского аристократа, беременную жену швейцарского банкира, загадочного японца, расточительную английскую старую деву, знатока индийских древностей.
и молодой русский на пути к дипломатическому посту в Японии.
Последний, наш герой, развенчивает неумелые версии полицейского о личности убийцы и вынужден сам найти убийцу — когда полицейский и еще несколько человек присоединяются к списку жертв. Концовка не такая, как вы могли ожидать.
В следующей «Смерти Ахиллеса» (1998; англ. 2005) Фандорин вернулся в Москву после своего пребывания в Японии, и он оказывается втянутым в расследование смерти прославленного генерала, найденного мертвым в его гостиничном номере, но с некоторыми грязными игра подозревается — определение поджанра будет спойлером.
Что он делал в Японии и что с ним случилось, становится известно только во второй части Книги 10, очень мрачной «Алмазной колеснице» (2003; англ. 2011).
Среди остальных в сериале политические темы появляются в «Статском советнике» (1999; English 2008), который является одним из лучших экспонатов революционной деятельности в России до 1917 года и мрачной атмосферы, в которой они действовали; «Коронация» (2000 г.
, англ. 2009 г.), связанная с восшествием на престол последнего царя Николая II, обнажает его слабости, которые обрекают его, его семью и династию примерно через два десятилетия; «Черный город» (2012; англ. 2018) снова привлекает большевиков и других революционеров и тоже заканчивается немного трагично, как и «Не говоря до свидания» (2018; англ. 2020), который завершает сериал буквально на ура. .
Чистое преступление находится в центре внимания «Особых поручений» (1999), двух новелл о ловкой банде аферистов и Джека Потрошителя в Москве, «Любительница смерти» (2001; англ. 2009) и «Любитель смерти». » (2001; английский 2010), оба переплетены и находятся под влиянием Чарльза Диккенса, и «All the World’s a Stage» (2009; английский 2018), с его подсказкой к «Призраку Оперы», пожалуй, единственный, который заканчивается к счастью для нашего героя.
Что необъяснимо, так это то, что два сборника рассказов и новелл — «Нефритовые четки» (2006 г.) и «Планета вода» (2015 г.), которые заполняют пробелы в его жизни, а также его приключения в США и встреча с Шерлоком Холмсом — никогда не переводились на английский язык.