КЛАССИКИ БЕЗ ЦЕНЗУРЫ… 18+

Недавно вспоминал легендарную Фаину Раневскую и ее саркастический юмор. Известно, что Фаина Георгиевна при всех своих талантах была остра на язык, а книги с ее афоризмами и цитатами, в которых зачастую присутствует ненормативная лексика продаются огромными тиражами. Ну любит у нас народ все бранное и матершинное, так еще из уст знаменитостей… И в этом фривольном поведении есть своя изюминка. Наверное, этому есть одно объяснение:

«лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой, воспитанной тварью.» (Фаина Раневская)

Люблю крепкое, русское слово. Употребляю. Грешен. Сочетание воспитания и отборного русского матахеще никого не портило. Главное — дозировать.

Ругаюсь я редко, а публично и вовсе стараюсь быть сдержанным, чего не скажешь о юном поколении в моем дворе — лютые сапожники. Причем, возраст юных матершинников — от 7 до 15 лет… Бесполезное поколение. Дети, которые изо дня в день, с утра до вечера играют в футбол, кроют друга друга матом и абсолютно неспособные на изучение литературы, прозы и поэзии.

А зря, ведь искусство, так сказать, бывает разным. И иногда даже самые великие гении русской литературы не пренебрегали в своем творчестве ненормативной лексикой…

Ведь писатели и поэты как все обычные люди — со своими слабостями, пороками и страстями. Итак, разберем на примере русских классиков… Лермонтов, Пушкин, Маяковский, Есенин — все эти гениальные товарищи любили развлекать публику творчеством весьма скабрезного содержания.

Вместо вступления, — вспоминаем байку времен советского союза:

Выходит Маяковский из кабака, окруженный стайкой девиц. Девицы начинают его охаживать:
— Владимир! А это правда, что Вы можете сочинить стихотворение прямо с ходу, на месте?

— Конечно! — говорит подвыпивший поэт революции, — Давайте тему!
— Ну, вот видите, в канаве — пьяница валяется.
Маяковский, гордо выпрямившись, громогласно начинает:

Лежит
Безжизненное
Тело
На нашем
Жизненном
Пути.

Голос из канавы:

Тебе, мудак, какое дело?
Иди бл*дей своих *би.

Маяковский: — Пойдемте, девушки, это Есенин.

***

Есенин С. А. — «Не тужи, дорогой, и не ахай»

Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на *уй,

Чтоб тебя не послали в пи*ду!

***

Есенин С. А. — «Ветер веет с юга и луна взошла»

Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других е*ём!

***

Есенин С. А. — «Сыпь, гармоника. Скука… Скука»

Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали —
Невтерпеж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила

Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, —
Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.

К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости… прости…

***

Есенин С. А. — «Осень гнилая давно уж настала»

Осень гнилая давно уж настала
Птицы говно начинают клювать.

На старом заборе ворона насрала
Ну и погода, итить твою мать.

***

Мне бы женщину — белую, белую
Ну а впрочем какая разница
Я прижал бы ее с силой к дереву
И в задницу, в задницу, в задницу.

***

Маяковский В. В. «Вы любите розы? А я на них срал»

Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех
в пи*ду
не выполнил —
сам
иди
на
*уй.

***

Маяковский В. В. — «Гимн онанистов»

Мы,
онанисты,
ребята
плечисты!
Нас
не заманишь
титькой мясистой!
Не
совратишь нас
пи*довою
плевой!
Кончил
правой,
работай левой!!!

***

Маяковский В. В. — «Кто есть бляди»

Не те
бляди,
что хлеба
ради
спереди
и сзади
дают нам
е*ти,
Бог их прости!
А те бляди —
лгущие,
деньги
сосущие,
еть
не дающие —
вот бляди
сущие,
мать их ети!

***

Маяковский В. В. — «Лежу на чужой жене»

Лежу
на чужой
жене,
потолок
прилипает
к жопе,
но мы не ропщем —
делаем коммунистов,
назло
буржуазной
Европе!
Пусть *уй

мой
как мачта
топорщится!
Мне все равно,
кто подо мной —
жена министра
или уборщица!

***

Маяковский В. В. — «Эй, онанисты»

Эй, онанисты,
кричите «Ура!» —
машины е*ли
налажены,
к вашим услугам
любая дыра,
вплоть
до замочной
скважины!!!

Пушкин А. С. — «Телега жизни»

С утра садимся мы в телегу,
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошёл! Е*ёна мать!

***

«От всенощной вечор…»

Молчи ж, кума; и ты, как я, грешна,

А всякого словами разобидишь;
В чужой пиз*е соломинку ты видишь,
А у себя не видишь и бревна!

***

«Рефутация г-на Беранжера»

Ты помнишь ли, ах, ваше благородье,
Мусье француз, говенный капитан,
Как помнятся у нас в простонародье
Над нехристем победы россиян?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как за горы Суворов
Перешагнув, напал на вас врасплох?
Как наш старик трепал вас, живодеров,
И вас давил на ноготке, как блох?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;

Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как всю пригнал Европу
На нас одних ваш Бонапарт-буян?
Французов видели тогда мы многих жопу,
Да и твою, говенный капитан!
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как царь ваш от угара
Вдруг одурел, как бубен гол и лыс,
Как на огне московского пожара
Вы жарили московских наших крыс?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так.

сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, фальшивый песнопевец,
Ты, наш мороз среди родных снегов
И батарей задорный подогревец,
Солдатской штык и петлю казаков?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,
Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

Ты помнишь ли, как были мы в Париже,
Где наш казак иль полковой наш поп
Морочил вас, к винцу подсев поближе,
И ваших жен похваливал да е*?
Хоть это нам не составляет много,
Не из иных мы прочих, так сказать;
Но встарь мы вас наказывали строго,

Ты помнишь ли, скажи, е*ена твоя мать?

***

Михаил Лермонтов — «Он был в краю святом»

Он был в краю святом,
На холмах Палестины.
Стальной его шелом
Иссекли сарацины.

Понес он в край святой
Цветущие ланиты;
Вернулся он домой
Плешивый и избитый.

Неверных он громил
Обеими руками —
Ни жен их не щадил,
Ни малых с стариками.

Встречаясь с ним подчас,
Смущалися красотки;
Он пиздил их не раз,
Перебирая четки.

Вернулся он в свой дом
Без славы и без злата;
Глядит — детей содом,
Жена его брюхата.

Пришибло старика:
За что ж с врагами бился?
Он дрался там пока —
С женой другой скоблился.

Рекомендуем также:

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.

Сергей Есенин без цензуры.

Стихи Сергея Есенина без цензуры.

«Пой же, пой. На проклятой гитаре»

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пальцы пляшут твои вполукруг.

Захлебнуться бы в этом угаре,

Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь — зараза,

Я не знал, что любовь — чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова

Нашу прежнюю буйную рань.

Пусть целует она другова,

Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.

Ах, постой. Я ее не кляну.

Дай тебе про себя я сыграю

Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.

В сердце снов золотых сума.

Много девушек я перещупал,

Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,

Подсмотрел я ребяческим оком:

Лижут в очередь кобели

Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.

Так чего ж мне болеть такому.

Наша жизнь — простыня да кровать.

Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе

Этих рук роковая беда.

Только знаешь, пошли их на хуй…

Не умру я, мой друг, никогда.

«Сыпь, гармоника. Скука… Скука»

Сыпь, гармоника. Скука… Скука…

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мною, паршивая сука,

Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали —

Невтерпеж.

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,

Пугать ворон.

До печенок меня замучила

Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.

Пей, выдра, пей.

Мне бы лучше вон ту, сисястую, —

Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую…

Немало вас,

Но с такой вот, как ты, со стервою

Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,

То здесь, то там.

Я с собой не покончу,

Иди к чертям.

К вашей своре собачьей

Пора простыть.

Дорогая, я плачу,

Прости… прости…

«Сорокоуст»

А. Мариенгофу

1

Трубит, трубит погибельный рог!

Как же быть, как же быть теперь нам

На измызганных ляжках дорог?

Вы, любители песенных блох,

Не хотите ль пососать у мерина?

Полно кротостью мордищ праздниться,

Любо ль, не любо ль, знай бери.

Хорошо, когда сумерки дразнятся

И всыпают вам в толстые задницы

Окровавленный веник зари.

Скоро заморозь известью выбелит

Тот поселок и эти луга.

Никуда вам не скрыться от гибели,

Никуда не уйти от врага.

Вот он, вот он с железным брюхом,

Тянет к глоткам равнин пятерню,

Водит старая мельница ухом,

Навострив мукомольный нюх.

И дворовый молчальник бык,

Что весь мозг свой на телок пролил,

Вытирая о прясло язык,

Почуял беду над полем.

2

Ах, не с того ли за селом

Так плачет жалостно гармоника:

Таля-ля-ля, тили-ли-гом

Висит над белым подоконником.

И желтый ветер осенницы

Не потому ль, синь рябью тронув,

Как будто бы с коней скребницей,

Очесывает листья с кленов.

Идет, идет он, страшный вестник,

Пятой громоздкой чащи ломит.

И все сильней тоскуют песни

Под лягушиный писк в соломе.

О, электрический восход,

Ремней и труб глухая хватка,

Се изб древенчатый живот

Трясет стальная лихорадка!

3

Видели ли вы,

Как бежит по степям,

В туманах озерных кроясь,

Железной ноздрей храпя,

На лапах чугунных поезд?

А за ним

По большой траве,

Как на празднике отчаянных гонок,

Тонкие ноги закидывая к голове,

Скачет красногривый жеребенок?

Милый, милый, смешной дуралей,

Ну куда он, куда он гонится?

Неужель он не знает, что живых коней

Победила стальная конница?

Неужель он не знает, что в полях бессиянных

Той поры не вернет его бег,

Когда пару красивых степных россиянок

Отдавал за коня печенег?

По-иному судьба на торгах перекрасила

Наш разбуженный скрежетом плес,

И за тысчи пудов конской кожи и мяса

Покупают теперь паровоз.

4

Черт бы взял тебя, скверный гость!

Наша песня с тобой не сживется.

Жаль, что в детстве тебя не пришлось

Утопить, как ведро в колодце.

Хорошо им стоять и смотреть,

Красить рты в жестяных поцелуях, —

Только мне, как псаломщику, петь

Над родимой страной «аллилуйя».

Оттого-то в сентябрьскую склень

На сухой и холодный суглинок,

Головой размозжась о плетень,

Облилась кровью ягод рябина.

Оттого-то вросла тужиль

В переборы тальянки звонкой.

И соломой пропахший мужик

Захлебнулся лихой самогонкой.

«Не тужи, дорогой, и не ахай»

Не тужи, дорогой, и не ахай,

Жизнь держи, как коня, за узду,

Посылай всех и каждого на хуй,

Чтоб тебя не послали в пизду!

«Да! Теперь решено. Без возврата»

Да! Теперь решено. Без возврата

Я покинул родные поля.

Уж не будут листвою крылатой

Надо мною звенеть тополя.

Низкий дом без меня ссутулится,

Старый пес мой давно исдох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне бог.

Я люблю этот город вязевый,

Пусть обрюзг он и пусть одрях.

Золотая дремотная Азия

Опочила на куполах.

А когда ночью светит месяц,

Когда светит… черт знает как!

Я иду, головою свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

Шум и гам в этом логове жутком,

Но всю ночь напролет, до зари,

Я читаю стихи проституткам

И с бандитами жарю спирт.

Сердце бьется все чаще и чаще,

И уж я говорю невпопад:

“Я такой же, как вы, пропащий,

Мне теперь не уйти назад”.

Низкий дом без меня ссутулится,

Старый пес мой давно издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне бог.

«Ветер веет с юга и луна взошла»

Ветер веет с юга

И луна взошла,

Что же ты, блядюга,

Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,

Не явилась днем.

Думаешь, мы дрочим?

Нет! Других ебём!

Еще записи по теме

Муниципальное бюджетное учреждение культуры «Библиотека городского поселения Туманный Кольского района»

3 октября 2019

Сергей Есенин

Русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии и лирики, а в более позднем периоде творчества — имажинизма.

· Родился: 3 октября 1895 г., Константиново, Рязанский уезд, Рязанская губерния, Российская империя

· Умер: 28 декабря 1925 г. (30 лет), Санкт-Петербург, РСФСР, СССР

Дню рождения Сергея Есенина посвящается

Он прошел путь от деревенского мальчика-херувима до самого известного дебошира и матершинника России. На выступлениях голубоглазого пастушка, читавшего что-то о простых радостях сельской жизни, девушки хором визжали: «Душка Есенин!» Того, раннего Есенина Маяковский называл «декоративным мужиком», слишком слащавым, неискренним, а его стихи — «ожившим лампадным маслом».Но «лапти да петушки-гребешки» недолго занимали поэта. Да и ангельского в нем осталось немного: он писал похабные стихи на стене Страстного монастыря и, расщепив икону, мог топить ею самовар, запросто мог и прикурить от лампадки.

Его поведение неизменно находили вызывающим, эпатажным, шокирующим. Его стихи — особая страница русской поэзии. Есенина невозможно загнать в тесные рамки литературных направлений начала ХХ века, он — сам по себе, бунтующий, страстный, с огромной русской душой нараспашку. Наверное, поэтому поэзия Сергея Есенина никого не оставляет равнодушным: ее либо обожают, либо отказываются принимать и понимать.
..••..

Образование Есенина

Известный поэт мог бы стать учителем: Сергей Есенин с отличием окончил в 1909 году Константиновское земское училище, затем поступил в церковно-учительскую школу, но, проучившись полтора года, ушел из нее — профессия педагога его мало привлекала. Уже в Москве с сентября 1913 года Есенин начал посещать народный университет имени Шанявского. Полтора года университета дали Есенину ту основу образования, которой ему так не хватало. Впоследствии поэт занимался самообразованием, много читал и был известен своей эрудицией.
..••..

Первая московская муза

Когда Есенин приехал в Москву, ему было всего семнадцать лет. Цель у него была одна: стать самым известным в России поэтом. Спустя год он без памяти влюбился в Анну Изряднову, которая работала вместе с ним корректором в типографии.

Гражданский брак с Анной с первых дней показался поэту ошибкой. В этот момент его больше заботила карьера. Он оставил семью и уехал искать счастья в Петроград. В своих воспоминаниях Изряднова пишет: «Видела его незадолго до смерти. Пришел, говорит, проститься. На мой вопрос почему, говорит: „Смываюсь, уезжаю, чувствую себя плохо, наверно, умру“. Просил не баловать, беречь сына».

Трагически сложилась судьба Юрия, сына Сергея и Анны: 13 августа 1937 года он был расстрелян по обвинению в подготовке к покушению на Сталина.
..••..

Есенин и бумага

В 1918 году в Москве было организовано издательство «Трудовая артель художников слова». Его организовали Сергей Клычков, Сергей Есенин, Андрей Белый, Петр Орешин и Лев Повицкий. Хотелось издавать свои книги, но бумага в Москве была на строжайшем учете. Есенин все же вызвался достать бумагу.

Он надел длиннополую поддевку, причесался на крестьянский манер и отправился к дежурному члену Президиума Московского Совета. Есенин стал перед ним без шапки, начал кланяться и, старательно окая, попросил «Христа ради сделать божескую милость и отпустить бумаги для крестьянских поэтов».

Для такой важной цели бумага, конечно же, нашлась, а первой была издана книжка стихов Есенина «Радуница». «Артель», правда, вскоре распалась, но успела выпустить несколько книг.
..••..

Чтение стихов

В конце 1918 года Есенин несколько недель прожил в Туле, спасаясь от московского голода. Каждый вечер в доме, где он жил, собиралась образованная публика, и Есенин читал свои стихи, которые он помнил наизусть — все до единого. Декламацию Есенин сопровождал очень выразительной жестикуляцией, что придавало его стихам дополнительную выразительность и силу.
Иногда Есенин имитировал Блока и Белого. Стихи Блока он читал серьезно и с уважением, а стихи Белого — с издевкой, пародируя его.
..••..

Прекрасная Зинаида

Одной из самых красивых женщин в жизни Есенина была Зинаида Райх, известная актриса. Она была настолько хороша собой, что поэт просто не мог не сделать ей предложение. Они поженились в 1917 году, Зинаида родила двух детей — Татьяну и Константина, но Есенин никогда не отличался верностью. Райх терпела в течение трех лет, затем они расстались. Самое известное стихотворение о ней — «Письмо к женщине».
..••..

Страхи Есенина

Сергей Есенин страдал сифилофобией — боязнью заразиться сифилисом. Друг поэта Анатолий Мариенгоф рассказывал: «Выскочит, бывало, на носу у него прыщик величиной с хлебную крошку, и уж ходит он от зеркала к зеркалу суров и мрачен. Однажды отправился даже в библиотеку вычитывать признаки страшной хворобы. После того стало еще хуже, чуть что: венчик Венеры!»

Но не меньший страх в Есенине вызывали милиционеры. Однажды, проходя с Вольфом Эрлихом мимо Летнего сада, поэт заметил стоящего у ворот стража порядка. «Он вдруг хватает меня за плечи так, что сам становится лицом к закату, и я вижу его пожелтевшим, полные непонятного страха глаза. Он тяжело дышит и хрипит: „Слушай, а! Только никому ни слова! Я тебе правду скажу! Я боюсь милиции. Понимаешь? Боюсь!..“», — вспоминал Эрлих.
..••..

Айседора

В начале 20-х годов Есенин вел праздную жизнь: пил, скандалил в кабаках, легко относился к случайным связям, пока не встретил ее — известную американскую танцовщицу Айседору Дункан. Дункан была старше поэта на 18 лет, не знала русского языка, а Есенин не говорил по-английски. Они поженились через полгода после знакомства. Когда их спросили, какую фамилию выбирают, оба пожелали носить двойную фамилию — Дункан-Есенин. Так и записали в брачном свидетельстве и в их паспортах. «Теперь я — Дункан», — кричал Есенин, когда они вышли на улицу.

Эта страница жизни Сергея Есенина — самая сумбурная, с бесконечными ссорами и скандалами. Они много раз расходились и сходились вновь, но в итоге так и не смогли преодолеть «взаимонепонимание». Именно этой страсти посвящено стихотворение «Сыпь, гармоника! Скука… Скука…».

Айседора трагически погибла спустя два года после смерти Есенина, удушившись собственным шарфом.
..••..

Вечные враги

Миф о взаимной ненависти Сергея Есенина и Владимира Маяковского — один из самых известных в истории литературных течений ХХ века. Поэты действительно были непримиримыми идейными оппонентами и в публичных выступлениях были готовы бесконечно поливать друг друга грязью. Однако это не означает, что один из них недооценивал силу таланта другого. Современники подтверждают, что Есенин понимал значение творчества Маяковского и выделял его из всех футуристов: «Что ни говори, а Маяковского не выкинешь. Ляжет в литературе бревном, и многие о него споткнутся». Поэт неоднократно читал отрывки из стихов Маяковского, — в частности, ему нравились стихотворения о войне «Мама и убитый немцами вечер» и «Война объявлена».

В свою очередь, Маяковский также был высокого мнения о Есенине, хотя и скрывал это со всевозможной тщательностью. Известный мемуарист М.Ройзман вспоминает, что однажды, придя на прием к редактору «Нового мира», «сидел в приемной и слышал, как в секретариате Маяковский громко хвалил стихи Есенина, а в заключение сказал: „Смотрите, Есенину ни слова о том, что я говорил“». Оценка, которую Маяковский дал Есенину, была однозначной: «Чертовски талантлив!»
..••..

Матерные стихи

О себе Есенин очень точно подметил: «Прокатилась дурная слава, что похабник я и скандалист». Это утверждение соответствовало действительности, так как поэт в пьяном угаре любил развлекать публику сочинениями весьма скабрезного содержания. По воспоминаниям очевидцев, Есенин практически никогда не записывал матерные стихи, они рождались у него спонтанно и тут же забывались.

Подобных сиюминутных стихов у Есенина было довольно много. Например, его авторству приписывают стихотворение «Не тужи, дорогой, и не ахай», в котором поэт призывает своих врагов пойти по всем известному адресу, упреждая их желание послать самого Есенина куда подальше.
..••..

Последняя жена

В начале 1925 года Сергей Есенин познакомился с внучкой Льва Толстого Софьей. Она была младше Есенина на 5 лет, в ее жилах текла кровь величайшего писателя мира. Софья Андреевна заведовала библиотекой Союза писателей. Поэт до дрожи в коленях робел перед ее аристократизмом. Когда они поженились, Софья стала образцовой женой: занималась его здоровьем, готовила его стихи для собрания сочинений. И была абсолютно счастлива. А Есенин, встретив приятеля, отвечал на вопрос: «Как жизнь?» — «Готовлю собрание сочинений в трех томах и живу с нелюбимой женщиной». Нелюбимой Софье предстояло стать вдовой скандального поэта.
..••..

Смерть поэта

28 декабря 1925 года Есенина нашли мертвым в ленинградской гостинице «Англетер». Последнее его стихотворение — «До свиданья, друг мой, до свиданья…», — по свидетельству Вольфа Эрлиха, было передано ему накануне: Есенин жаловался, что в номере нет чернил, и он вынужден был писать своей кровью.

Тайна гибели поэта до сих пор остается неразгаданной. Официальной общепринятой версией является самоубийство, однако существует предположение, что на самом деле Есенин был убит из политических соображений, а суицид стал лишь инсценировкой.
..••..

«Жить нужно проще»

И все-таки Есенин — не трагический поэт. Его стихи — гимн жизни во всех ее проявлениях. Гимн жизни непредсказуемой, трудной, полной разочарований, но по-прежнему прекрасной. Это гимн хулигана и скандалиста, вечного мальчишки и великого мудреца.

Дата создания: 03-10-2019

Прекрасен их союз. Истории о друзьях Булгакова, Есенина и Маяковского

Московский государственный музей С.А. Есенина, Музей Михаила Булгакова, Дом-музей А.Н. Скрябина, Государственный музей В.В. Маяковского и Музей К.Г. Паустовского рассказывают, что дарили своим друзьям их герои и какие подарки получали от них.

Совместный материал mos.ru и агентства «Мосгортур.

Михаил Булгаков и Александр Мелик-Пашаев

В доме Булгаковых всегда было людно — писатель любил шумные застолья и каждый день принимал у себя друзей. Постепенно Михаил Афанасьевич устал от больших компаний, и среди его постоянных гостей осталось лишь несколько человек. Одним из них был дирижер Большого театра Александр Мелик-Пашаев.

С Александром Шамильевичем Булгаковы познакомились 17 октября 1935 года на опере «Фауст», и вскоре Мелик-Пашаев уже был добрым другом писателя. Они любили вместе сыграть в бильярд, заглянуть в шашлычную, а дома у Булгакова устраивали веселые застолья, на которых не обходилось без розыгрышей и пародий. Одну из таких вечеринок вспоминает сценарист Сергей Ермолинский в книге «Записки о М. Булгакове»:

«Подумать только, в течение целого вечера мы, как мальчишки, отдурачивали целый спектакль, вплетая в него и шутки о том, что произошло в Большом театре, в МХАТе, у художников. Мелик-Пашаев вдруг срывался, подбегал к роялю и, при сразу возникшей тишине, проигрывал куски из “Катерины Измайловой”, только что скандально запрещенной оперы Шостаковича. Не обладая голосом, но очень выразительно Александр Шамильевич напевал нам отрывки из арий и речитативы, бурно воспроизводил отдельные оркестровые вариации, а иногда, вскочивши, пел, изображая скрипки, трубы, литавры, и темпераментно дирижировал».

На одном из таких ужинов в ноябре 1935-го Булгаков подарил Мелик-Пашаеву нотное издание балета «Щелкунчик» Петра Чайковского, переложенного для исполнения в четыре руки на фортепиано. Ноты были отпечатаны в 1893 году в московском нотном издательстве Петра Юргенсона, печатника и большого друга Чайковского. Название балета (Casse-Noisette), а также вся информация, включая выходные данные, — на французском языке.

Однако интересно здесь не это, а дарственная надпись, точнее две. В верхней части аккуратным почерком написано: «Моей дорогой и милой ученице Люсе Яновской на добрую память от ее учительницы музыки Е.В. Ипатовой. 20 февраля 1922 г.». Надпись перечеркнута двумя крестами, а ниже по косой размашисто дописано рукой писателя: «Надпись аннулирована. Александру Шамильевичу Мелик-Пашаеву М. Булгаков 10.XI.1935 г. Москва». Должно быть, и даритель, и адресат были довольны выдумкой и весело смеялись над этим оксюмороном — сухой канцелярит в дружеской записке.

Скрытый утюг и шляпа, которой нет. Пять историй из Музея Михаила Булгакова Четыре сестры и два брата. Как сложились судьбы родных Михаила Булгакова

Владимир Маяковский и Ласло Мохой-Надь

Венгерский художник Ласло Мохой-Надь — одна из самых известных фигур в дизайне и архитектуре XX века. Он увлекался коммуникационным дизайном и создавал проекты, воплощавшие идеи конструктивизма. Мохой-Надь серьезно занимался фотографией и был в числе первых, кто открыл фотограмму — фотохимический способ получения изображения без использования фотоаппарата. Он преподавал художественную обработку металла и теорию цвета в легендарной веймарской школе Баухаус, а после того, как ее закрыл пришедший к власти Гитлер, эмигрировал из Германии. В 1937 году он переехал в США, где возглавил «новый Баухаус» — Школу дизайна в Чикаго.

А еще конструктивист Мохой-Надь был добрым знакомым Владимира Маяковского.

Впервые они встретились весной 1924 года во время поездки Маяковского в Берлин. Они не стали близкими друзьями — знакомство было очень коротким, однако между ними возникла взаимная симпатия, основанная на общих интересах и взглядах на современное искусство. В Берлине Мохой-Надь сделал фотопортрет Маяковского и подарил поэту пять своих фотографических работ-экспериментов. На обороте одной из них, «Лебедя», стоит дарственная надпись на французском языке, при этом имя дарителя написано в соответствии с правилами его родного венгерского языка: à Majakowski avec admiration Moholy-Nagy («Маяковскому с восхищением Мохой-Надь»).

Братья и сестры Маяковского, Есенина и Гоголя. Пять историй из музеев Истории вещей. Рассматриваем любимую трость Владимира Маяковского

Александр Скрябин и Митрофан Беляев

Рояль, ставший первым собственным инструментом Александра Скрябина, музыканту подарил его друг, меценат Митрофан Беляев. Они познакомились в феврале 1894-го, когда Митрофану Петровичу было почти 60 лет, а Александру Николаевичу не исполнилось и 25. Беляев, начинавший как лесопромышленник, уже получил известность крупного нотного издателя, учредителя премии имени Михаила Глинки и статус одного из главных музыкальных меценатов Серебряного века. Скрябин же на тот момент был мало кому известным композитором и пианистом, давшим свой первый сольный концерт в Малом зале Санкт-Петербургской консерватории.

Через пару лет после первой встречи, в 1896 году, Скрябин и Беляев перешли на ты и стали близкими друзьями. Митрофан Петрович взял на себя заботы о материальном положении друга: ежемесячно выплачивал Скрябину пенсию, издавал его новые сочинения и устраивал концерты, присуждал премию имени Глинки от лица «неизвестного музыкального доброжелателя». В то же время Беляев был очень требователен и пытался развить в мечтательном Скрябине деловые качества.

В своих письмах Митрофан Петрович часто ругал композитора за несобранность и рассеянность. Вот, например, такое полугневное-полушутливое письмо он отправил ему 30 апреля 1897-го:

«Не сморкаешься ли ты иногда по ошибке ногою? Рассеянность твоя феноменальна! Только что Толя (Лядов. — Прим. mos.ru) и Ник.Анд. (Римский-Корсаков. — Прим. mos.ru) написали тебе письма по поводу неряшливости твоей рукописи, как, отвечая на их письма, ты вложил письмо к Ник.Андр. в адресе к Толе и наоборот! Где у тебя голова?»

Перевоспитать Скрябина Беляеву так и не удалось, но их теплая дружба продолжалась до самой смерти Митрофана Петровича.

Дочь Скрябина в Сопротивлении, праправнуки Пушкина на фронте. Пять историй известных семей Дом, в котором жил Скрябин: из чего состоит мемориальный музей композитора

Сергей Есенин и имажинисты

В конце 1918 года в Москве появилось новое направление в поэзии — имажинизм, вдохновителями которого, помимо Сергея Есенина, стали его друзья Анатолий Мариенгоф, Вадим Шершеневич и Александр Кусиков. Четверка поэтов быстро прославилась не только своими авангардными произведениями, но и благодаря множеству проделок.

После публикации в 1919 году скандальной «Декларации», где объявили о смерти футуризма, молодые люди решили увековечить себя не только в искусстве. В 1921-м они поняли, что сделали для литературы достаточно, чтобы иметь при жизни улицу своего имени в столице. Не дожидаясь милостей от власти, они сами сделали таблички, сложили в рюкзаки и отправились прибивать их к домам.

«На Петровке со здания Большого театра Мариенгоф снял дощечку и прибил другую: “Улица Мариенгофа”. Вскоре Кировская сделалась улицей имажиниста Н. Эрдмана, Кузнецкий Мост — Есенинским, а Б. Никитская — улицей имажиниста Шершеневича», — вспоминал поэт Матвей Ройзман.

В то время друзей чаще можно было застать вчетвером, нежели порознь. Молодые поэты, испытывая периодические сложности с жильем, ютились друг у друга, занимая под «жилплощадь» даже ванные комнаты. Для улучшения финансового положения в сентябре 1919 года поэты открыли литературное кафе «Стойло Пегаса», где выступали перед публикой. В числе стихов, которые они читали, были посвящения друг другу. Есенин посвятил Мариенгофу стихотворение «Я последний поэт деревни…», поэмы «Пугачев» и «Сорокоуст», эссе «Ключи Марии», а сам получил стихи «Сергею Есенину» от Шершеневича и «Кудри день. — Это ты в гранях города гость…» от Кусикова.

Мариенгофу

Я последний поэт деревни,
Скромен в песнях дощатый мост.
За прощальной стою обедней
Кадящих листвой берез.

Догорит золотистым пламенем
Из телесного воска свеча,
И луны часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час.

На тропу голубого поля
Скоро выйдет железный гость.
Злак овсяный, зарею пролитый,
Соберет его черная горсть.

Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.

Будет ветер сосать их ржанье,
Панихидный справляя пляс.
Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час!

Первая любовь Есенина и последняя — Маяковского. Пять историй из музеев

Константин Паустовский и Лидия Делекторская

С помощницей и музой французского художника Анри Матисса Лидией Делекторской писатель познакомился во Франции в 1956 году, во время своей первой заграничной поездки. Оказавшись в Париже, Константин Георгиевич вместе с приятелями Даниилом Граниным и Леонидом Рахмановым отправился в Лувр. Именно там его увидела Делекторская — писатель стоял в слезах перед «Джокондой». Соотечественники разговорились, и Лидия Николаевна пригласила всю компанию в гости.

«Мы провели прекрасных несколько часов. Прекрасных — потому что из вопросов-ответов узнали жизнь Лидии Николаевны. Дочери русских белоэмигрантов, они с сестрой сумели стать русскими француженками. На стенах висели фотографии — Петербург, Харбин, Париж, Лидия Николаевна на них не менялась, была все так же хороша, как в юные годы», — вспоминал о том вечере Гранин.

После парижского знакомства они расстались друзьями — Делекторская и Паустовский переписывались всю жизнь. Лидия Николаевна была хорошим переводчиком, и благодаря ее работе проза Паустовского получила большой успех во Франции. Она предложила крупнейшему французскому издательству, выпускавшему произведения Константина Георгиевича, идею бесплатно разослать их во все публичные библиотеки предместий Парижа.

Делекторская присылала из Франции книги, отзывы и статьи о произведениях Паустовского, не раз доставала для него лекарства от астмы, которой долгое время болел писатель. Ингалятор, отправленный Делекторской из Франции, до сих пор хранится в Музее Паустовского.

«Лидия Николаевна, дорогая, дня два тому назад послал Вам большое письмо и забыл написать Вам одну свою бесцеремонную просьбу. Дело в том, что в Болгарии мне достали великолепное средство от астмы (оно одно мне помогает и снимает припадки). Средство это французское, и сейчас его в Болгарии уже нет, оно все разошлось. Если бы можно было достать его в Париже и переправить сюда (в Москву), то это было бы идеально… Простите меня за сложную просьбу, но в Париже — Вы одна, к кому я могу обратиться. Если это лекарство не удастся достать, то не волнуйтесь. Найдется в другом месте», — писал Паустовский из Ялты в 1960 году.

Среди вещей, которые Делекторская присылала писателю, были плакаты, книги и открытки. Она же, зная об увлечении друга фотографией, подарила Паустовскому английский фотоаппарат с ручной перемоткой и встроенной вспышкой. Это была последняя камера, которой пользовался Паустовский.

Признание Бунина, дружба со Зданевичем и сказки. Семь историй из Музея Константина ПаустовскогоПаустовский — фотограф. Что попало в объектив известного писателя

Анализ стихов Сергея Есенина + редкие стихотворения поэта

Здесь представлена подборка редких и избранных стихотворений Есенина, написанных поэтом в разные годы. Стихи не живут по законам этики, не везде в строках был корректен и Сергей Есенин, но это поможет узнать его с разных сторон и составить цельный образ человека со своими болями, радостями и переживаниями.

Кое-что из классики, и немного из редких стихов поэта. Любителям изящного стиля что-то лучше пропустить, но c’est la vie – это жизнь, а она не всегда живёт в границах этики, часто жизнь наполняет строки реальностью сегодняшнего дн

Стихотворение «Ты меня не любишь, не жалеешь» написано за несколько недель до трагической гибели Есенина. Этот период творчества поэта известен хорошо, но большое количество романов и любовных похождений Сергея до сих пор не дало ответ, кому были посвящены строки.

Строки наполнены грустью и безысходностью:

Кто любил, уж тот любить не может

Они говорят, что вера в любовь потеряна, но ещё есть попутки дать кому-то совет на основе своего иногда горького, иногда радостного опыта. Возможно, это обращение к проститутке, с ними в последние годы жизни поэт проводил много времени, возможно, к мимолётному увлечению:

Легкодумна вспыльчивая связь

Это стихотворение в определённой мере реквием Есенина по любви, с друзьями он попрощается несколько позже.

 

«что такое «неприличные слова»? Их употребляет вся Россия, почему не дать им право гражданства и в литературе

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои в полукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну,
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углах прижимал.

Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь — простыня да кровать.
Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на…
Не умру я, мой друг, никогда.

1922 год

Редкие и неизданные стихи

Есенин С. А. — «Не тужи, дорогой, и не ахай»

Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на хуй,
Чтоб тебя не послали в пизду!

Есенин С. А. — «Ветер веет с юга и луна взошла»

Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других ебём!

С Есенин «Мне бы женщину»

Мне бы женщину белую, белую
Впрочем, какая разница
Я бы её к дереву, к дереву
И в задницу, в задницу.

Список стихотворений

Мариенгофу А. Б., 12 ноября 1922

А. Б. МАРИЕНГОФУ

12 ноября 1922 г. Нью-Йорк

 

12 ноября 1922 г.

Милый мой Толя! Как рад я, что ты не со мной здесь в Америке, не в этом отвратительнейшем Нью-Йорке. Было бы так плохо, что хоть повеситься.

Изадора прекраснейшая женщина, но врет не хуже Ваньки. Все ее ба́нки и за́мки, о которых она пела нам в России, — вздор. Сидим без копеечки, ждем, когда соберем на дорогу, и обратно в Москву.

Лучше всего, что я видел в этом мире, это все-таки Москва. В чикагские «сто тысяч улиц»  можно загонять только свиней. На то там, вероятно, и лучшая бойня в мире.

О себе скажу (хотя ты все думаешь, что я говорю для потомства), что я впрямь не знаю, как быть и чем жить теперь.

Раньше подогревало то при всех российских лишениях, что вот, мол, «заграница», а теперь, как увидел, молю Бога не умереть душой и любовью к моему искусству. Никому оно не нужно́, значение его для всех, как значение Изы Кремер, только с тою разницей, что Иза Кремер жить может на свое <пение>,  а тут хоть помирай с голоду.

Я понимаю теперь, очень понимаю кричащих о производственном искусстве.

В этом есть отход от ненужного. И правда, на кой черт людям нужна эта душа, которую у нас в России на пуды меряют. Совершенно лишняя штука эта душа, всегда в валенках, с грязными волосами и бородой Аксенова.  С грустью, с испугом, но я уже начинаю учиться говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же неприятно, как расстегнутые брюки.

Милый Толя. Если б ты знал, как вообще грустно, то не думал бы, что я забыл тебя, и не сомневался, как в письме к Ветлугину,  в моей любви к тебе. Каждый день, каждый час, и ложась спать, и вставая, я говорю: сейчас Мариенгоф в магазине,  сейчас пришел домой, вот приехал Гришка, вот Кроткие, вот Сашка, и т. д. и т. д. В голове у меня одна Москва и Москва.

Даже стыдно, что так по-чеховски.

Сегодня в американской газете видел очень большую статью с фотогр<афией> о Камер<ном> театре,  но что там написано, не знаю, зане  никак не желаю говорить на этом проклятом аглицком языке. Кроме русского, никакого другого не признаю и держу себя так, что ежели кому-нибудь любопытно со мной говорить, то пусть учится по-русски.

Конечно, во всех своих движениях столь же смешон для многих, как француз или голландец на нашей территории.

Ты сейчас, вероятно, спишь, когда я пишу это письмо тебе. Потому в России сейчас ночь, а здесь день.

Вижу милую, остывшую твою железную печку, тебя, покрытого шубой, и Мартышан.

Боже мой, лучше было есть глазами дым, плакать от него, но только бы не здесь, не здесь. Все равно при этой культуре «железа и электричества» здесь у каждого полтора фунта грязи в носу.

Поклонись всем, кто был мне дорог и кто хоть немного любил меня. В первую голову Гришке, Сашке, Гале и Яне, Жене и Фриде; во вторую всем, кого знаешь.

Если сестре моей худо живется, то помоги как-нибудь ей. В апреле я обязательно буду на своей земле,  тогда сочтемся.

Если нет своих денег, то сходи (обязательно даже), сходи к представителю Гржебина, узнай, по скольку продают в Германии мой том,  и с общей цены на 5000 экз. получи немецкими марками. Потому рыночная цена марок дороже госуд<арственной>. Государство не дало ведь мне ни гроша, поэтому мне выгодней и не обидней. Если ты продашь их спекулянтам, поделишь между Зинаидой и ею.

Недели 2–3 назад послал тебе телеграфом 5 пайков «Ара». Получил ли ты? Если нет, то справься. Ту же цифру послал Ек<атерине> и Зинаиде. Зинаиде послал на Орел, Кромская, 57, Н. Райх. Другого адреса я не знал.

Здесь имеются переводы тебя и меня в изд<ании> «Modern Russian Poetry», но все это убого очень. Знают больше по имени, и то не америк<анцы>, а приех<авшие> в Амер<ику> евреи. По-види<мо>му, евреи самые лучшие цен<ители> искусства, потому ведь и в Росс<ии>, кроме еврейских дев, никто нас не читал.

Ну, прощай пока. Целую тебя и твою Мартышку. Изадора кланяется.

Твой Сергей.

Жоржу, Клычкову, Устинову, Орешину поклонись тоже в первую голову.

Есенин посылай всех нахуй. Ветер веет с юга, и луна взошла

И великие поэты писали разные стихи, они ведь тоже часто бывали обычными людьми, с такими же проблемами, как у нас простых смертных. Так же любили и ненавидели, обижались и сами других оскорбляли, похабничали и матерились.
Под катом подборка стихов очень известных поэтов, стихи без цензуры. За подлинность стихов ответственности не несу, так как взял их отсюда http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/epi1.html Но может быть не всем эти стихи стоит читать.
Есенин С. А. — «Ветер веет с юга и луна взошла»

Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других ебём!

Есенин С. А. — «Не тужи, дорогой, и не ахай»

Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на хуй,
Чтоб тебя не послали в пизду!

Пушкин А. С.
«А шутку не могу придумать я другую»

А шутку не могу придумать я другую,
Как только отослать Толстого к хую.

Пушкин А. С. — «Епитафия»

О слава тщетная! о тленья грозный вид —
Хуй твердый Пушкина здесь в первый раз лежит.

Пушкин А. С. — «К кастрату раз пришел скрыпач»

К кастрату раз пришел скрыпач,
Он был бедняк, а тот богач.
«Смотри, сказал певец безмудый, —
Мои алмазы, изумруды —
Я их от скуки разбирал.
А! кстати, брат, — он продолжал, —
Когда тебе бывает скучно,
Ты что творишь, сказать прошу».
В ответ бедняга равнодушно:
— Я? я муде себе чешу.

Пушкин А. С. — На картинки к «Евгению
Онегину» в «Невском альманахе»

1
Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись жопой о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосьё Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой.

2
Пупок чернеет сквозь рубашку,
Наружу титька — милый вид!
Татьяна мнет в руке бумажку,
Зане живот у ней болит:
Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах
И на потирку изорвала
Конечно «Невский Альманах».

Лермонтов М. Ю. — «К Тизенгаузену»

Не води так томно оком,
Круглой жопкой не верти,
Сладострастьем и пороком
Своенравно не шути.
Не ходи к чужой постеле
И к своей не подпускай,
Ни шутя, ни в самом деле
Нежных рук не пожимай.
Знай, прелестный наш чухонец,
Юность долго не блестит!
Знай: когда рука господня
Разразится над тобой
Все, которых ты сегодня
Зришь у ног своих с мольбой,
Сладкой влагой поцелуя
Не уймут тоску твою,
Хоть тогда за кончик хуя
Ты бы отдал жизнь свою.

Маяковский В. В.
«Вы любите розы? А я на них срал»

Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех
в пизду
не выполнил —
сам
иди
на
хуй.

Маяковский В. В. — «Нам ебля нужна»

Нам ебля нужна
как китайцам
рис.
Не надоест хую
радиомачтой топорщиться!
В обе дырки
гляди —
не поймай
сифилис.
А то будешь
перед врачами
корчиться!

Гете Иоганн — «Что умеет аист»

Нашел местечко для гнезда
Наш аист!.. Эта птица —
Гроза лягушек из пруда —
На звоннице гнездится!

Они там день-деньской трещат,
Народ буквально стонет, —
А вот никто — ни стар, ни млад —
Гнезда его не тронет!

Ты спросишь, чем такой почет
Завоевала птичка? —
Она — пардон! — на церковь срет!
Похвальная привычка!

Некрасов Н. А. — «Наконец из Кенигсберга»

Наконец из Кенигсберга
Я приблизился к стране,
Где не любят Гуттенберга
И находят вкус в говне.
Выпил русского настою,
Услыхал «ебёну мать»,
И пошли передо мною
Рожи русские писать.

Григорьев А. А. — «Прощание с Петербургом»

Прощай, холодный и бесстрастный,
Великолепный град рабов,
Казарм, борделей и дворцов,
С твоею ночью гнойно-ясной,
С твоей холодностью ужасной
К ударам палок и кнутов,
С твоею подлой царской службой,
С твоим тщеславьем мелочным,
С твоей чиновнической жопой,
Которой славны, например,
И Калайдович, и Лакьер,
С твоей претензией — с Европой
Идти и в уровень стоять. ..
Будь проклят ты, ебена мать!

Вконтакте

Одноклассники

«Ветер веет с юга и луна взошла»

Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других ебём!

«Пой же, пой. На проклятой гитаре»

Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои вполукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь — простыня да кровать.
Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хуй…
Не умру я, мой друг, никогда.

«Сыпь, гармоника. Скука… Скука»

Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали —
Невтерпеж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, —
Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.

К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости… прости…

«Сорокоуст»

А. Мариенгофу

Трубит, трубит погибельный рог!
Как же быть, как же быть теперь нам
На измызганных ляжках дорог?

Вы, любители песенных блох,
Не хотите ль пососать у мерина?

Полно кротостью мордищ праздниться,
Любо ль, не любо ль, знай бери.
Хорошо, когда сумерки дразнятся
И всыпают вам в толстые задницы
Окровавленный веник зари.

Скоро заморозь известью выбелит
Тот поселок и эти луга.
Никуда вам не скрыться от гибели,
Никуда не уйти от врага.

Вот он, вот он с железным брюхом,
Тянет к глоткам равнин пятерню,
Водит старая мельница ухом,
Навострив мукомольный нюх.
И дворовый молчальник бык,
Что весь мозг свой на телок пролил,
Вытирая о прясло язык,
Почуял беду над полем.

Ах, не с того ли за селом
Так плачет жалостно гармоника:
Таля-ля-ля, тили-ли-гом
Висит над белым подоконником.
И желтый ветер осенницы
Не потому ль, синь рябью тронув,
Как будто бы с коней скребницей,
Очесывает листья с кленов.
Идет, идет он, страшный вестник,
Пятой громоздкой чащи ломит.
И все сильней тоскуют песни
Под лягушиный писк в соломе.
О, электрический восход,
Ремней и труб глухая хватка,
Се изб древенчатый живот
Трясет стальная лихорадка!

Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озерных кроясь,
Железной ноздрей храпя,
На лапах чугунных поезд?

А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребенок?

Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Неужель он не знает, что в полях бессиянных
Той поры не вернет его бег,
Когда пару красивых степных россиянок
Отдавал за коня печенег?
По-иному судьба на торгах перекрасила
Наш разбуженный скрежетом плес,
И за тысчи пудов конской кожи и мяса
Покупают теперь паровоз.

Черт бы взял тебя, скверный гость!
Наша песня с тобой не сживется.
Жаль, что в детстве тебя не пришлось
Утопить, как ведро в колодце.
Хорошо им стоять и смотреть,
Красить рты в жестяных поцелуях, —
Только мне, как псаломщику, петь
Над родимой страной «аллилуйя».
Оттого-то в сентябрьскую склень
На сухой и холодный суглинок,
Головой размозжась о плетень,
Облилась кровью ягод рябина.
Оттого-то вросла тужиль
В переборы тальянки звонкой.
И соломой пропахший мужик
Захлебнулся лихой самогонкой.

«Не тужи, дорогой, и не ахай»

Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на хуй,
Чтоб тебя не послали в пизду!

«Да! Теперь решено. Без возврата»

Да! Теперь решено. Без возврата
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.

Старый пес мой давно исдох.

Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.

А когда ночью светит месяц,
Когда светит… черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.

Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.

Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
“Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад”.

Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.

Вконтакте

Здравствуйте, товарищи. Знаете, давно заметил, если грамотно использовать матерные слова — речь преображается. Становится изящной, интересной. А самое главное — какие сильные эмоции можно передать всего одним русским матерным словом. Уникальная вещь русский мат.

Но, к сожалению, большинство людей не умеет им пользоваться. Лепит его через каждое слово. Что я предлагаю. Предлагаю ознакомится с творчеством многих классиков, которые употребляли нелепые глаголы в своих произведениях.

Многие из них вы слышали и читали. Лично я с удовольствием перечитал заново, и заново для себя что-то открыл.

Возможно, не одному мне будет интересно.

Есенин С. А. — «Не тужи, дорогой, и не ахай»
Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на хуй,
Чтоб тебя не послали в пизду!

Есенин С. А. — «Ветер веет с юга и луна взошла»
Ветер веет с юга
И луна взошла,
Что же ты, блядюга,
Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,
Не явилась днем.
Думаешь, мы дрочим?
Нет! Других ебём!

Есенин С. А. «Пой же, пой. На проклятой гитаре»
Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои вполукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь — простыня да кровать.
Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хуй…
Не умру я, мой друг, никогда.

Есенин С. А. — «Сыпь, гармоника. Скука… Скука»
Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали —
Невтерпеж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, —
Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.

Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.

К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости… прости…

Маяковский В. В. — «Вам»
Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как, —
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если он приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!
(Что то напоминает мне сюжет стиха. Например современный мир и его устои)

Маяковский В. В. «Вы любите розы? А я на них срал»
Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех
в пизду
не выполнил —
сам
иди
на
хуй.
(нынче актуально)

Маяковский В. В. — «Гимн онанистов»
Мы,
онанисты,
ребята
плечисты!
Нас
не заманишь
титькой мясистой!
Не
совратишь нас
пиздовою
плевой!
Кончил
правой,
работай левой!!!
(Да это же гимн пикабушников XD, простите ребята, это винрар:))

Маяковский В. В. — «Кто есть бляди»
Не те
бляди,
что хлеба
ради
спереди
и сзади
дают нам
ебти,
Бог их прости!
А те бляди —
лгущие,
деньги
сосущие,
еть
не дающие —
вот бляди
сущие,
мать их ети!

Маяковский В. В. — «Лежу на чужой жене»
Лежу
на чужой
жене,
потолок
прилипает
к жопе,
но мы не ропщем —
делаем коммунистов,
назло
буржуазной
Европе!
Пусть хуй
мой
как мачта
топорщится!
Мне все равно,
кто подо мной —
жена министра
или уборщица!

Маяковский В. В. — «Эй, онанисты»
Эй, онанисты,
кричите «Ура!» —
машины ебли
налажены,
к вашим услугам
любая дыра,
вплоть
до замочной
скважины!!!

Лермонтов М. Ю. — «К Тизенгаузену»
Не води так томно оком,
Круглой жопкой не верти,
Сладострастьем и пороком
Своенравно не шути.
Не ходи к чужой постеле
И к своей не подпускай,
Ни шутя, ни в самом деле
Нежных рук не пожимай.
Знай, прелестный наш чухонец,
Юность долго не блестит!
Знай: когда рука господня
Разразится над тобой
Все, которых ты сегодня
Зришь у ног своих с мольбой,
Сладкой влагой поцелуя
Не уймут тоску твою,
Хоть тогда за кончик хуя
Ты бы отдал жизнь свою.

Лермонтов М. Ю. — «О как мила твоя богиня»
Экспромт
О как мила твоя богиня.
За ней волочится француз,
У нее лицо как дыня,
Зато жопа как арбуз.

Гете Иоганн — «Что умеет аист»
Нашел местечко для гнезда
Наш аист!.. Эта птица —
Гроза лягушек из пруда —
На звоннице гнездится!

Они там день-деньской трещат,
Народ буквально стонет, —
А вот никто — ни стар, ни млад —
Гнезда его не тронет!

Ты спросишь, чем такой почет
Завоевала птичка? —
Она — пардон! — на церковь срет!
Похвальная привычка!

Некрасов Н. А. — «Наконец из Кенигсберга»
Наконец из Кенигсберга
Я приблизился к стране,
Где не любят Гуттенберга
И находят вкус в говне.
Выпил русского настою,
Услыхал «ебёну мать»,
И пошли передо мною
Рожи русские писать.

Пушкин А. С. — «Анне Вульф»
Увы! напрасно деве гордой
Я предлагал свою любовь!
Ни наша жизнь, ни наша кровь
Ее души не тронет твердой.
Слезами только буду сыт,
Хоть сердце мне печаль расколет.
Она на щепочку нассыт,
Но и понюхать не позволит.

Пушкин А. С. — «Желал я душу освежить»
Желал я душу освежить,
Бывалой жизнию пожить
В забвеньи сладком близ друзей
Минувшей юности моей.
____

Я ехал в дальные края;
Не шумных блядей жаждал я,
Искал не злата, не честей,
В пыли средь копий и мечей.

Пушкин А. С. — «К кастрату раз пришел скрыпач»
К кастрату раз пришел скрыпач,
Он был бедняк, а тот богач.
«Смотри, сказал певец безмудый, —
Мои алмазы, изумруды —
Я их от скуки разбирал.
А! кстати, брат, — он продолжал, —
Когда тебе бывает скучно,
Ты что творишь, сказать прошу».
В ответ бедняга равнодушно:
— Я? я муде себе чешу.

Пушкин А. С. — «Телега жизни»
С утра садимся мы в телегу,
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошёл! Еёна мать!
_________________________
Молчи ж, кума; и ты, как я, грешна,
А всякого словами разобидишь;
В чужой пизе соломинку ты видишь,
А у себя не видишь и бревна!
(“От всенощной вечор…”)
________________________

И напоследок.

“Я в Париже живу как денди,
Женщин имею до ста.
Мой член как сюжет в легенде,
Из уст переходит в уста.”

В.В. Маяковский

И критики, и читатели часто идеализируют своих кумиров: поэтов и писателей. Но это обычные люди со своими страстями, грехами, слабостями и пороками, которые и нашли отражение в их творчестве. В похабных стихах, например. Сегодня, когда из классиков делают иконы, забывая об их земной сущности, стихи эти стараются не вспоминать ни в школьных, ни в вузовских аудиториях. К тому же ненормативная лексика запрещена законодательно. Если дело так пойдет и дальше, и Государственная Дума продолжит запрещать все подряд, то скоро мы забудем, что в русской литературе были такие всенародно любимые авторы как В. Ерофеев, В. Высоцкий, В. Сорокин, В. Пелевин и многие другие. Стихи с ненормативной лексикой есть у Маяковского, Лермонтова, Пушкина, и, разумеется, у Сергея Есенина, который сам называл себя хулиганом, скандалистом и похабником.

Мне осталась одна забава

Мне осталась одна забава:

Пальцы в рот и веселый свист.

Прокатилась дурная слава,

Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!

Много в жизни смешных потерь.

Стыдно мне, что я в Бога верил.

Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!

Все сжигает житейская мреть.

И похабничал я и скандалил

Для того чтобы ярче гореть.

Дар поэта — ласкать и карябать,

Роковая на нем печать.

Розу белую с черною жабой

Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись

Эти помыслы розовых дней.

Но коль черти в душе гнездились —

Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,

Отправляясь с ней в край иной,

Я хочу при последней минуте

Попросить тех, кто будет со мной,-

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,

За неверие в благодать

Положили меня в русской рубашке

Под иконами умирать.

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Любимец женщин в пьяном угаре не раз декламировал на публике стихи весьма сомнительного содержания. Хотя записывал из редко. Они рождались спонтанно и в памяти поэта не задерживались. Тем не менее, в черновиках все же осталось несколько стихотворений, где автор выражал свои мысли и эмоции, прибегая к табуированной лексике.

Есенин был серьезно душевно болен, и именно к этому периоду относятся практически все его фривольные вирши. Поэт потерял веру в любовь, в социальную справедливость, в новый строй. Он был растерян, утратил смысл существования, разочаровался в своем творчестве. Окружающий мир представал перед ним в серых тонах.

Это хорошо видно по стихотворению, полному пьяной бравады и глубокого отчаяния.

Сыпь гармоника. Скука… Скука

Сыпь, гармоника. Скука… Скука…

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мною, паршивая сука.

Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали –

Невтерпеж.

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,

Пугать ворон.

До печенок меня замучила

Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.

Пей, выдра, пей.

Мне бы лучше вон ту, сисястую –

Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую…

Немало вас,

Но с такой вот, как ты со стервою

Лишь в первый раз.

Чем больнее, тем звонче,

То здесь, то там.

Я с собой не покончу,

Иди к чертям.

К вашей своре собачьей

Пора простыть.

Дорогая, я плачу,

Прости… прости…

Здесь рязанский повеса стремится доказать всем, и в первую очередь, себе, что не напрасной была его сумбурная жизнь. И хотя мотивы самоубийства всё чаще прорываются в его , но у Есенина еще сохраняется надежда, что ему удастся вырваться из глубокого и порочного омута пьянства и разгульной жизни. Он восклицает: «Я с собой не покончу, иди к чертям».

Любимец женщин в пьяном угаре не раз декламировал на публике стихи весьма сомнительного содержания

Ветер веет с юга

Стихотворение «Ветер веет с юга» поэт написал после того как пригласил в гости девушку, которая отказалась от продолжения знакомства, зная о непростом характере и далеко не светских манерах своего кавалера.

Ветер веет с юга,

И луна взошла,

Что же ты, б**дюга

Ночью не пришла?

Выдержано стихотворение в агрессивной и жесткой форме, а смысл его в том, что лирический герой без труда найдет замену несговорчивой барышне, и сможет затащить в постель любую другую красавицу.

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Похожий лейтмотив содержат и строфы произведения «Пой же, пой. На проклятой гитаре», где поэт вновь возвращается к теме смерти.

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пальцы пляшут твои вполукруг.

Захлебнуться бы в этом угаре,

Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь — зараза,

Я не знал, что любовь — чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова

Нашу прежнюю буйную рань.

Пусть целует она другова,

Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.

Ах, постой. Я ее не кляну.

Дай тебе про себя я сыграю

Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.

В сердце снов золотых сума.

Много девушек я перещупал,

Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,

Подсмотрел я ребяческим оком:

Лижут в очередь кобели

Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.

Так чего ж мне болеть такому.

Наша жизнь — простыня да кровать.

Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе

Этих рук роковая беда.

Только знаешь, пошли их на *ер

Увы, пророчество поэта относительно самого себя не сбылось. Последний декабрьский день 1925 года оказался праздником со слезами на глазах.

Поэт потерял веру в любовь, в социальную справедливость, в новый строй

В этот день москвичи и многочисленные гости столицы хоронили Сергея Есенина. За час до торжественного боя курантов его лучший друг поэт Анатолий Мариенгоф плакал в своей комнате на Тверском бульваре.

Он никак не мог понять, как люди, которые недавно шли со скорбным видом за гробом поэта сейчас прихорашиваются, крутятся перед зеркалом, завязывают галстуки. А в полночь будут поздравлять друг друга с Новым годом, чокаться бокалами с шампанским.

Он поделился этими скорбными мыслями с женой. Жена тогда философски сказала ему:

Это жизнь, Толя!

Живая грелка

Всю ночь они сидели на тахте, перебирали фотографии, на которых был молодой, задорный, насмешливый Сергей. Читали наизусть его волшебные . А еще Анатолий Борисович вспоминал, как до своей женитьбы они с Есениным жили в Москве, не имея собственной крыши над головой.

К слову сказать, великий поэт так и не получил столичной квартиры, несмотря на свою сумасшедшую известность. «Ведь ночует же он где-то теперь, ну вот пускай там и живет», — с неотразимой логикой развел руками чиновник администрации Краснопресненского района, куда, миновав пять бюрократических инстанций, поступила бумага из аппарата Троцкого с предложением предоставить жилплощадь Есенину. «Сколько у нас в Москве, и что же — всем давать по квартире?»

От «бомжевания» Есенина спасали друзья. Но главным образом — подруги. Первое время Есенин жил совместно с Анатолием Мариенгофом, ютясь у знакомых или снимая на время угол. Собратья по литературному цеху разлучались так редко, что дали повод всей Москве говорить об интимной близости между собой.

Великий поэт так и не получил столичной квартиры, несмотря на свою сумасшедшую известность

И в самом деле – им даже приходилось спать на одной кровати! А что прикажете делать, если нечем квартиру топить, а стихи можно записывать только в теплых перчатках!

Однажды малоизвестная московская поэтесса попросила Сергея оказать ей помощь при устройстве на работу. Девушка была розовощекой, крутобедрой с пышными мягкими плечами. Поэт предложил ей платить жалованье хорошей машинистки. Для этого она должна была приходить к друзьям ночью, раздеваться, ложиться под одеяло и уходить, когда постель согреется. Есенин пообещал, что во время процедуры разевания и одевания смотреть на девушку они не будут.

Три дня уже известные в ту пору поэты в теплую постель. На четвертый младая сочинительница не выдержала и возмущенно отказалась от легкой, но странной службы. На недоуменный вопрос истинных джентльменов: «В чем дело?», она гневно воскликнула:

Я не нанималась греть простыни у святых!

Говорят, Мариенгоф из дружеских побуждений подзуживал Есенина против Зинаиды Райх, возбуждал в нем необоснованную ревность. В результате, Сергей развелся с любимой женщиной. С тех пор семейная жизнь у него так и не сложилась.

Хотя Зинаиду и Райх и своих детей поэт . Впрочем, трудно представить Сергея Есенина, обладателя легкой походки и любителя шумных застолий, в качестве солидного отца семейства и верного мужа.

Мариенгоф из дружеских побуждений подзуживал Есенина против Зинаиды Райх

Он шагал вперед по жизни широкими шагами, словно торопился пройти ее поскорее. Айседора Дункан даже подарила поэту золотые часы, но он все равно оставался не в ладах со временем.

Танцовщица Айседора Дункан

Женитьба на знаменитой танцовщице, француженке Дункан была воспринята в окружении поэта, как его желание решить наконец–то жилищную проблему. Тогда сразу же зазвучала едкая частушка на московских улицах:

Толя ходит неумыт,

А Сережа чистенький.

Потому Сережа спит

С Дуней на Пречистенке.

Между тем чувство Есенина, резко вспыхнувшее у всех на глазах, иначе как любовью назвать нельзя.

Но той тяжелой любовью, в которой преобладает страсть. Есенин отдался ей, не раздумывая, не контролируя своих слов и поступков. Впрочем, слов было немного – он не знал ни английского, ни французского, да и Айседора по-русски объяснялась плохо. Но одним из первых ее изречений о Есенине было «». А когда он грубо ее оттолкнул, она радостно воскликнула: «Русская лубовь!»

Обольстительнице многих европейских знаменитостей с утонченными вкусами и манерами поведение взрывного русского поэта с золотоволосой головой пришлось по сердцу. А ему, вчерашнему мужичку-провинциалу, завоевателю столичных красавиц, видимо, захотелось низвести эту изысканную, обласканную салонной жизнью женщину до уровня деревенской девки.

Не случайно и звал он ее за глаза в кругу приятелей «Дунька». Айседора стояла перед ним на коленях, но он предпочел беспокойную жизнь между небом и землей ее сладкому плену.

Сергей Есенин и Айседора Дункан — история любви

В особняке Дункан практически не знали, что такое вода — утоляли жажду французскими винами, коньяком и шампанским. Тяжкое впечатление на Есенина произвела поездка с «Дунькой» за границу. Самодовольство сытеньких, пошленьких буржуа, а на их фоне заметно потяжелевшая от пьянства, на глазах танцовщица – все это угнетало Есенина. После очередного скандала в Париже Айседора заточила своего «королевича» в частный сумасшедший дом. Трое суток поэт провел с «шизиками», каждую секунду опасаясь за свой рассудок.

Он заболевает манией преследования. В России эта болезнь усилится, расшатает и без того слишком чувствительную нервную психику. Увы, но даже близкие люди относились к недугу поэта как к проявлению мнительности, очередному чудачеству.

Да, Есенин был, в самом деле, мнителен, страшился сифилиса, бича смутного времени, то и дело сдавал кровь на анализ. Но за ним и в самом деле следили – в его окружении были тайные агенты ЧК, его часто провоцировали на скандалы и таскали в милицию. Достаточно сказать, что за пять лет на Есенина было заведено пять уголовных дел, и в последнее время он находился в розыске!

Диагноз — мания преследования

Перед его носом махал наганом любимец Дзержинского — авантюрист и убийца Блюмкин, его настигали в темноте какие-то люди в черном и требовали огромные деньги взамен спокойствия, у него воровали рукописи, избивали и грабили неоднократно. А друзья? Именно они подталкивали Есенина к . Они ели и пили за его счет, завидуя, не могли простить Есенину того, чем сами были обделены – гениальности и красоты, всего лишь. Того, что он разбрасывал пригоршнями золотые россыпи своей звонкоголосой души.

Землю попашет, попишет стихи

Советской власти стиль жизни и творчество Есенина были совершенно чужды. Она боялась его колоссального влияния на взбудораженное общество, на молодежь. Все ее попытки урезонить и приручить поэта успеха не возымели.

Тогда началась травля в журналах и на публичных диспутах, унижение с выдачей ему урезанных гонораров. Поэт, сознававший уникальность и могущество своего дара, не мог этого перенести. Психика его была окончательно расшатана, в последний год у Есенина случались зрительные галлюцинации.

Что он думал незадолго до смерти, спрятавшись в московской клинике для душевнобольных от ослепленной большевиками Фемиды?

В его окружении были тайные агенты ЧК, его часто провоцировали на скандалы и таскали в милицию

Даже там его осаждали бесчисленные кредиторы. А что впереди – нищета, ведь Есенин еще в деревню посылал деньги, сестер содержал, а куда голову преклонить? Не на тюремные же нары, ! Вернуться в деревню? Писал же Маяковский: «землю попашет, попишет стихи»?

Нет, Есенин был отравлен и славой, и столичной жизнью, а бедность и жадность крестьян приводили его в отчаянье. Хотя в Москве его грызло жуткое одиночество, усугубленное пристальным и праздным вниманием падкой на сенсации публики. От этого одиночества и рождались такие тягостные предчувствия:

Мне страшно – ведь душа проходит,

Как молодость и как любовь.

С любовью и молодостью он уже распрощался, неужели еще предстоит расстаться – уже навеки – с душой? Может быть, одна из главных трагедий жизни Есенина — утрата веры. Не было у него опоры извне, и, что , он терял уверенность в собственных силах, будучи к 30 годам и душевно, и физически болен.

Галина Бениславская — смерть

И все же опора извне была, но и она в декабре 1925 года подломилась. Пять лет неотступно следовала за Есениным Галина Бениславская. Его душеприказчица, хранительница рукописей и заветных мыслей поэта, она прощала ему все измены. И всегда пускала бомжа-поэта к себе, более того – искала его по всей Москве, когда он исчезал время от времени. Вытаскивала его из омута кабацкой жизни, за что ее однажды едва не убили «друзья» Есенина.

Но не могла ему простить Бениславская женитьбы – уже четвертой!- на Софье — внучке Льва Толстого (этот брак также окончился неудачей). Поэтому и не захотела Галина придти к больному поэту в клинику для очень важного разговора. Возможно, она сумела бы уберечь своего любимого Сережу от страшного поступка холодной зимой 1925 года.

С любовью и молодостью он уже распрощался, неужели еще предстоит расстаться с душой?

После гибели Есенина по всей России прокатилась волна самоубийств. Но Галя хотела жить – для того, чтобы написать правду о взаимоотношениях с великим поэтом, для того, чтобы собрать и подготовить для публикаций все обширнейшее творческое наследие Есенина. Через год эта работа была завершена.

Тогда Бениславская пришла на Ваганьково, выкурила пачку папирос, написала на ней прощальную записку и . Ей пришлось сыграть в русскую рулетку до «победного конца», так как в барабане ее нагана находилась единственная пуля. Рядом с есенинским холмиком теперь две могилы самых близких ему людей: матери и Галины.

ВИДЕО: Читает Сергей Есенин. Исповедь хулигана

Правда ли, что такие великие русские поэты, как Пушкин, Лермонтов и Есенин, а так же советский поэт Маяковский писали стихи с применением обсценной лексики?

Мне утверждали, что да — мотивируя это тем, что об этом говорится в школах на уроках литературы (я, конечно, за давностью лет уже слабо помню школу, но что нам такое не говорили — почему-то уверен) и что только те, кто вообще не читал биографии поэтов, может верить в то, что они писали лишь великие произведения и не баловались матерком.

Я подумал: а и правда! Ведь все же эти поэты — обычные люди и ничего человеческое им не чуждо. Так же ходят срать, блюют с перепоя, трахаются и матерятся. Особенно Есенин, который, по его же утверждению, “похабник я и скандалист”. Однако сам Есенин говорит так: “Прокатилась дурная слава, что похабник я и скандалист”. Делая некие умозрительные допущения, можно предположить, что эта “слава” прокатилась не совсем заслуженно, но поэту на это плевать. И опять же, значит ли, что “похабник” — именно за матерные вирши? Отнюдь. Похабником вполне могут назвать человека и за сальные шутки, например. Однако у людей сложилось стойкое мнение, что раз поэт — похабник, то значит писал стихи матом. А так это или нет — неважно! Ведь таким образом великого сводят к простому и понятному “человеку из народа”, который матом на данный момент уже и разговаривает, не стесняясь детей, женщин и вообще никого.

Но это всё так — мои личные, субъективные, ощущения. Что же до стихов, то вот например два стиха:
Маяковский (типа):
«Вы любите розы?»

Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!
товарищ!
не охай,
не ахай!
не дёргай узду!
коль выполнил план,
посылай всех
в пизду
не выполнил —
сам
иди
на
хуй.

И Есенин (как говорят):
***
Не тужи, дорогой, и не ахай,
Жизнь держи, как коня, за узду,
Посылай всех и каждого на хуй,
Чтоб тебя не послали в пизду!

Учитывая, что датировка этих опусов везде опущена (хотя ходят слухи, что Есенин записывал свои матерные стихи в основном на последнем году жизни), то сложно определить кто у кого и что сплагиатил. Лично мне кажется, что это один “неизвестный автор”, позже приписавший свои потуги Маяковскому, содрал у второго, такого же, который “подделывался” под Есенина.

Если попытаться найти сканы или фотографии черновиков того же Есенина, то гугл вываливает кучу картинок, но матерных стихов там нет — попробуйте поискать сами и ткните меня носом, если я не прав. Да и ссылки на один из самых “популярных” нецензурных стихов Есенина “Ветер веет с юга” ведут на развлекательные сайты и ни одной ссылки на действительно оригинал текста. Конечно, во всём можно обвинить “кровавый рЭжЫм”, который лишил народ, без сомнения, великого наследия великих поэтов в жанре нецензурного стихоплётства. Но так ли это?

Увы, я не филолог и не историк и вплотную не занимался творчеством упомянутых мной поэтов, однако даже моему неискушённому глазу видно, что 99% — грубая подделка. Вот два стиха якобы Маяковского

«Лежу на чужой жене…»

Лежу
на чужой
жене,
потолок
прилипает
к жопе,
но мы не ропщем —
делаем коммунистов,
назло
буржуазной
Европе!
Пусть хуй
мой
как мачта
топорщится!
Мне все равно,
кто подо мной —
жена министра
или уборщица!

«Нам ебля нужна»

Нам ебля нужна
как китайцам
рис.
Не надоест хую
радиомачтой топорщиться!
В обе дырки
гляди —
не поймай
сифилис.
А то будешь
перед врачами
корчиться!

Не замечаете некоторого сходства, а? Ну да — один же поэт писал, вот и использовал одинаковое сравнение! А как по мне — писали разные люди, но точно не Маяковский!

К тому же Маяковский был известен своими антирелигиозными взглядами и стихами, поэтому вставить в стих строчку — “Бог их прости! ” — он мог вряд ли, а вот любому автору, под него подделывающемуся, не западло!

И совсем мне не понятно, как мог поэт вставить в своё стихотворение слово “мудак” в ругательном смысле:
Все люди бляди,
Весь мир бардак!
Один мой дядя
И тот мудак

Когда, согласно викисловарю , первое использование этого слова (именно как ругательства) встречается в 40-х годах 20-го века, а поэт скончался слегка пораньше. .
Впрочем, вполне возможно, что я не прав и мне это убедительно докажут, с ссылками на серьёзные исследования, сканами черновиков и прочими “железобетонными” фактами.
Хотя кого я обманываю? Если этот текст вообще кто и прочтёт, то, скорее, даже не откомментит, а уж доказывать чего-то — да ладно! Ведь есть темы и поважнее: что там на главной и кто там толстая!

Как-то так..

С матершиной мы родились, с матершиной мы живем,
С матершиной мы учились, с матершиной и помрем,
Матершину мы вкушали с материнским молоком,
С матершиной, мой папаша бил мамашу кулаком.
Ю. Клинских

Три стихотворения | Бар КГБ Лит

Песня о хлебе

Вот она, суровая жестокость,

Полный смысл человеческих страданий!

Серп режет тяжелые колосья пшеницы

Как они перерезают глотку лебедям.

С незапамятных времен наше поле

Познал утреннюю дрожь августа.

Солома в связках,

Каждый сверток лежит как желтый труп.

Тележки, как катафалки, везут их

В склеп: сарай.

Как диакон, водитель,

Лай на кобылу, соблюдает погребальные обряды.

После этого осторожно, без гнева,

Их головы лежат на земле

И мелкие косточки бьют

Из их тонких тел с цепями.

Никто никогда не думает

Эта солома тоже плоть.

Кости засунули в рот мельницы каннибалов

Это скрежетает их зубами.

А затем, заквашивая тесто,

Пекут груды вкусных яств …

Вот тогда беловатый яд попадает в кувшин

Из желудка откладывать яйца назло.

Конденсация всех ударов в буханку,

Превращение жестокости жнецов в пахнущее пиво,

Отравляет жернова кишечника

Из тех, кто ест эту солому.

И шарлатан, убийца и злодей

Осенний свист по всей стране. ..

Все потому, что серп режет колосья пшеницы

Как они перерезают глотку лебедям.

<1921>

* * *

Не жалею, не звоню, не плачу.

Все пройдет, как дым от белых яблонь.

Преодолевается золотом увядания,

Я больше не буду молодым.

Тронутый холодом, ты больше не будешь

Ударь так же, сердце,

И земля березового ситца

Не соблазнит меня бродить босиком.

Кочевой дух! Все меньше и меньше

Ты разжигаешь пламя моих губ.

О моя утраченная свежесть,

Беспредел глаз и поток чувств!

В наши дни я скупердяй в своих желаниях,

Моя жизнь — или ты мне приснился?

С таким же успехом я мог бы поскакать на розовом коне

Звонким ранним весенним утром.

Все мы, все мы погибнем;

Тихо, медные листочки льются из кленов. ..

Посему да будет благословенна вовек,

Все, что расцвело и умерло.

<1921>

Письмо маме

Вы еще живы, моя дорогая старушка?

Я тоже жив. Привет привет!

Пусть этот несказанный вечерний свет

Продолжайте движение по своей хижине.

Мне пишут, что, едва скрывая свой страх,

Ты ужасно огорчился из-за меня,

Что вы часто блуждаетесь по дороге

В старомодном рваном пальто.

В синей темноте вечера,

Вы часто видите одно и то же:

В драке в баре меня кто-то зарезал

В сердце финским ножом.

Ничего особенного, дорогая! Пожалуйста, успокойся.

Просто жуткая галлюцинация.

Я не такой уж безнадежный пьяница

Как умереть, не увидев тебя.

Я такой же нежный, как и раньше,

А я мечтаю только об одном:

Вернуться из моей мятежной тоски

В наш приземистый дом.

Я вернусь, когда наш сад,

Белый с пружиной, протягивает ветви.

Но на этот раз не буди меня на рассвете

Как вы делали восемь лет назад.

Не пробуждайте старые ожидания;

Не тревожь все несбывшееся —

Я пережил утрату и истощение

Слишком рано в жизни.

И не учите меня молиться. Пожалуйста, не надо!

Нет возврата к старому.

Только ты моя помощь и моя радость.

Только ты мой невыразимый свет.

Так что забудьте о тревоге,

Не грусти из-за меня так ужасно.

Не гуляй по дороге так часто

В старомодном рваном пальто.

<1924>

Поэзия Сергея Есенина, Советская Россия

Ураган прошел. Немногие из них выжили.
На перекличке дружбы многие отсутствуют.
Я снова вернулся в пустынную землю,
Где я не был восемь лет.

Кому мне позвонить? С кем я могу поделиться
Меланхолическая радость, что я остался жив?
Тут есть даже мельница — деревянная птица
Одно крыло — стоит, закрыв глаза.

Я здесь никому не известен,
А те, кто мог вспомнить, забыли меня много лет назад
А там, где когда-то был дом моего отца,
Теперь пепел и слой дорожной пыли.

И жизнь кипит,
Проходит бойко
Лица и молодые, и старые.
Но никто не кивает мне шляпой,
Ни в чьих глазах я не могу найти убежище.

И в голове возникают мысли о желании:
Какая наша Родина?
Это сны?
Для большинства людей я здесь усталый странник.
Бог знает, из какой далекой страны я приехал.

И это я.
Я горожанин этого села,
Который прославится только потому, что
Здесь когда-то женщина родила
Скандального русского поэта.

Но голос разума говорит сердцу:
Будь разумным! Почему ты обижаешься?
Для него только свежий свет
У домов горит другое поколение.

Вы уже немного расцвели,
Другая молодежь поет разные песни.
Наверное, они получатся интереснее, —
Не только деревня, но и вся наша земля будет их матерью ».

Ах, Родина! Каким странным человеком я стал.
На впалых щеках клоунские румяна краснея
Язык моих сограждан стал мне незнаком,
Я как чужой в своей стране.

Вот я вижу:
Воскресные сельчане собрались
В районе, как бы для церкви.
Они оспаривают свое призвание
В узловатых, немытых разговорах.

Уже вечер. Жидким золотом
Заря осветила серые поля.
И босые, как коровы у ворот,
Тополи в канавы засунули.

Хромый, красноармеец с заспанным лицом,
Нахмуренный лбом от воспоминаний,
Главное, рассказывает о Буденном
О том, как красные солдаты защищали Брокопа.

«И мы ударили его — такого-то, —
Этот буржуа … тот … в Крыму …»
И клены, уши их морщинистые длинными ветвями,
Женщины стонут в оцепенении темноты.

Вон крестьянский комсомолец спускается с горы,
И поют революционные песни Бедного Демьяна,
Ревностно играет на губной гармошке,
Наполняя воздух веселым смехом.

Какая страна!
Так что, черт возьми,
Я кричал в своих стихах, что дружу с людьми?
Мои стихи здесь больше не нужны,
И, наверное, я сам больше не нужен.

Ну что ж!
Прошу прощения, родная родина.
Я горжусь тем, что для тебя сделал.
Не надо меня сейчас прославлять —
Я уже прославился, когда моя земля была больна.

Всё принимаю.
Принимаю как есть.
Я готов монтировать отпечатанные ступени.
Я отдам всю душу октябрю и маю
Но только свою лиру не отдам.

Отдам это в чужие руки, —
Ни маме, ни подруге,
Мне одному завещала она свои звуки,
И нежные песни она пела только мне.

Расцветайте, молодость, и пусть ваша плоть станет здоровее!
У вас есть другая жизнь. У тебя есть другая мелодия.
И я пойду один к неведомым границам
Моя душа давно успокоилась.

Но даже тогда,
Когда на всей планете
закончится вражда племен,
Ложь и печаль исчезнут,
Я прославлю
Всей душой моего поэта
Шестая часть земли
С краткое название «Русь».

1924

писем Джиму Харрисону — Кварц

В 2008 году, в особенно дезориентирующее время в моей жизни, я отправился на Запад, чтобы увидеть часть Америки, которая захватила меня с тех пор, как я прочитал новеллу Джима Харрисона « Легенды осени». в 1994 году.Написание Джима в равной степени одержало меня, и поездка превратилась в паломничество — поездка по Верхнему полуострову Мичигана, где у Джима много лет была писательская кабина, я останавливался у некоторых людей, которые его знали, и Джим был достаточно любезен, чтобы ответить телефон, когда я звонил. (Джим был известен своим писательским мастерством и эпикурейской жизнью, но менее известно, каким милостивым и великодушным он был.) Мы провели часть двух дней, разговаривая в его новом родном городе Ливингстон, штат Монтана. Я признался во всех своих опасениях по поводу работы, к которой я чувствовал себя призванной, и продолжал уклоняться.Он прислал меня со строками из стихотворения: «Будь верен / своему странному виду».

С тех пор я хотел и не смог написать об этом опыте — мои воспоминания об этом были сильными, но эпизодическими, поскольку я не делал заметок. А потом Джим умер — на прошлой неделе, в 78 лет. В ту ночь я снова открыл сборник его стихов под названием « Письма к Есенину », написанный в 1973 году. Сергей Есенин, великий русский поэт начала 20 века, покончил жизнь самоубийством в 1925 году. в 30, и Письма Есенину — это Джим, который тогда жил на ферме в северном Мичигане с женой и двумя маленькими дочерьми, пытаясь заработать себе на жизнь как поэт — работая над тем, как отступить от той же грани. .Он написал ее примерно в моем возрасте (мне 37, ему 36), и благодаря ей каким-то образом вернулся к жизни. («Красный халат моей годовалой дочери свисает с дверной ручки с криком« Стоп ».») Я просмотрел эту тонкую книгу десятки раз, но только в тот вечер мне пришло в голову, что моих воспоминаний о Джиме может хватить. Я не поэт, но думаю, Джим меня простит.

1.
Я не большой поэт.
Однажды я написал стихотворение,
И гордился этим так же, как
Подросток гордится поцелуем —
Вы не представляете, что еще можно сделать с этим ртом.
Все, что я помню, это то, что там была моя бабушка,
теребила тарелку горячего супа губами.
Учитель, известный старый поэт,
сам недавно умер, сказал:
«Это стихотворение читается так, как будто никто
никогда не писал стихотворений о бабушках.
И я имею в виду не в хорошем смысле.
С тех пор я научился смирению, и
, где я упустил свой шанс, жизнь
помогла.
Я обожал тебя без смирения.
Мне дали ум без четких линий,
, так что я использовал тебя для всего, что мог.
Я принял тебя как лекарство.
Старый аналитик — кажется, я предпочитаю стариков —
Однажды сказал мне: «Самое главное — надеяться».
Итак, я использовал тебя для этого.
Вы написали Есенину в 1973 году.
Пятнадцать лет спустя я был готов
Чтобы начать его учить в школе, когда родители забрали меня
И поместили в Бруклин —
Условие, которое потребовало, чтобы я написал вам
Двадцать лет спустя.
Ваш разум должен был говорить за Есенина,
Но вы мне ответили.
Интересно, что вы сейчас скажете.
Вы бы сказали: «Небеса,
, никогда не насытятся».

2.
Я пытался написать этот
восемь лет.
Как и ты, я работаю.
Ничего не потребовалось восемь лет
, кроме неудачной любви однажды,
но оно того стоило.
Я хотел сделать это до твоего ухода.
Я думал о публикации, о новостях.
(В этом здании позвоните в верхний колокол:
Романтика,
И нижний — Наемник.)
Но я не знаю, как это сказать.
Я — которого вы подобрали, отряхнули и отправили тем же путем, но с отцовским заверением.
Я — слишком много слов.
Когда я искал тебя, я не делал заметок — в то время мне было меньше 90 249 Наемников. Я был занят
размышлениями о том, как выжить,
не писать книги.
(Старый тупица молодому дураку:
Вот как выжить.)

Два романа дали
В то время, когда я не смог написать о тебе.
Что ты мне говорил?
Вы хотели, чтобы у меня была какая-то вера?
У меня крестьянская вера, еврейская вера, иммигрантская вера: ничего, кроме меня.
Я сдался, вы знаете.
Не так давно.
Это все равно что проверять свое сердце на предмет потерянной любви —
однажды, с тебя снимет шкура.
Эту головную боль никогда не диагностируют.
В моем втором романе женщина сдалась: «По правде говоря,
я почувствовала облегчение. Из меня вышел страх.
Я подумал: Значит, я этого не сделаю.
Это было похоже на прощание
Со сложным любовником.
Любовь ушла,
но и душевная боль ».

Тогда ты умер.
Услышав, я разогрел немного еды и занялся мелочами.
Почему?
Через десять часов я распечатал «Письма Есенину».
И с ним этот ответ.

В моем первом романе бабушка героя умирает
Прежде, чем он успевает убедить ее заговорить.
Разве мы не наши личные прорицатели,
Даже если мы терпим неудачу в работе, жизни и любви?
Я забуду это завтра.
Вы мне напомните.

Последние дни Есенина на JSTOR

«Les derniers jours de Esenin» — это детское исследование жизни Esenin et de son suicide, dont elle explore les raisons.Эта статья использует все источники déjà publiées et incorpore pour la première fois de nombreuses données nouvelles tirées d’archives. Самоубийство Эсенина стало сенсацией 1925-1926 годов — это важный вопрос для того, чтобы понять, что такое личность и человек поэзии. L’article comprend trois section: la première partie nous mene jusqu’au départ de Esenin pour Leningrad; deuxième partie décrit sa vie à Ленинград, самоубийство сына и развлечения сына; la troisième partie исследуйте les diverses объяснения возможных суицидов сына.Le traitement du sujet se cantonne aux faits et les laisse parler par eux-mêmes. «Новые новости», «Последние публикации для первых премьер, без суивантов»: упоминание об «антисемите» Эсенина от 6 сентября 1925 года; un Certification Clinique en Date 28 novembre; нота мадам Толстой, адрес Есенина; медицинское досье на Есенина на дату 5 декабря; нота Есенина к мадам Толстой; une lettre des parent de Esenin à leurs enfants; Завершенный текст разговора между Есениным и мадам Э. Устинова; le témoignage de G. Ustinov à la police; le témoignage de В. М. Назаров; раппорт Н. Горбова; комментарии к Vs. Рождественский и де А. Крученых; упоминание о фотографии инедиты Есенина; le compterendu de V. Ardov au sujet de l’hypothèse de Klychkov; комментарии де Чапыгина; le procès-verbal de l’autopsie et les commentaires de Mansurov; упомянуть фотографии inédites de Esenin. Cette étude d’ensemble des derniers jours de Esenin, la première en son genre, s’efforce de corriger, уверены в заблуждениях и встретились с вопросом les nombreuses rumeurs fausses qui ont loops à ce sujet.Ense basant d’une manière aussi complete que possible sur les déplacements et lessions de Esenin pendant les derniers jours de sa vie, l’article s’efforce de recréer dans toute la mesure du possible l’état d’esprit de Esenin avant son самоубийство. Эта статья говорит о том, что это моя история, история и трагедия; Оу комм ун глава римского полицейского érudit; Enfin Com une étude Psychoologique à intérêt littéraire et Historique. Tous ces détails sont essentiels pour un tableau complete — de même que les briques dont se compose une maison.

Канадские славянские газеты / Revue canadienne des slavistes (CSP) были созданы в 1956 году. В 1967 году они стали выходить дважды в год, а в 1968 году стали выходить ежеквартально. Журнал является официальным изданием Канадской ассоциации славистов (CAS). CSP — это рецензируемый мультидисциплинарный журнал, публикующий оригинальные исследования на английском и французском языках по Центральной и Восточной Европе. Он привлекает читателей со всего мира и ученых из различных дисциплин: язык и лингвистика, литература, история, политология, социология, экономика, антропология, география, фольклор и искусство.Журнал особенно силен в славянском языкознании; Русская литература и история; Украинская литература и история; Польская и балканская история и культура. Статьи хорошо сбалансированы между темами современности, раннего модерна и средневековья. Специальные тематические выпуски (или разделы) выходят регулярно и проходят сложный процесс рецензирования.

Основываясь на двухвековом опыте, Taylor & Francis за последние два десятилетия быстро выросла и стала ведущим международным академическим издателем.Группа издает более 800 журналов и более 1800 новых книг каждый год, охватывающих широкий спектр предметных областей и включая журнальные оттиски Routledge, Carfax, Spon Press, Psychology Press, Martin Dunitz и Taylor & Francis. Тейлор и Фрэнсис полностью привержены делу. на публикацию и распространение научной информации высочайшего качества, и сегодня это остается основной задачей.

О, Сергей Есенин … — intoutof — LiveJournal

Читая кое-что из «Раковой палаты», я наткнулся на цитату одного из г.Стихи Сергея Есенина. Это настолько меня заинтриговало, что я решил исследовать этого человека дальше. Его стихи написаны в очень грустном и меланхоличном ключе. Чрезвычайно красивый и понятный. Некоторое время его считали величайшим поэтом 20-го века, но, конечно, на его место пришли другие. Стихи, которые я разместил на этой странице, — единственные стихотворения, которые мне удалось найти на английском языке. Они не имеют ничего общего с моим нынешним состоянием ума или чем-то из прошлого, а, напротив, должны восприниматься как общая истина обо всех вещах.И им не дается название, только год, в котором они были написаны. Вы обнаруживаете, что можете относиться к каждому из них, даже если вы не страдаете в одинаковой степени.

(1923)
, глядя на тебя, мне грустно
так больно
как жаль
я думаю, нам остались только медные листья в сентябре
другие губы забрали твое тепло
и из твоей души льется небольшой холодный дождь
хорошо, это меня не пугает
я нашел другую радость
и ничего не осталось, кроме желтой гнили и помойки
я точно не сохранился ни
для тихой жизни и улыбок..
ходил слишком мало дорог
сделал слишком много ошибок . .
смешная жизнь, забавное несоответствие
всегда было .. и будет
, а сад похож на кладбище
, покрытое белыми костями ветвей
мы умрем, как цветы
и исчезают, как гости сада
раз уж цветов нет зимой
чего грустить по ним?

(1917)
Гибнут красные крылья заката
Тихо, забор дремлет в тумане
Не будь такой меланхоличной, моя крошечная белая хижина
Что снова мы с тобой одни.

В окружении синего
Луна чистит рога
По соломе крыши
Я не пошел за ней, не пошел за ней
И не провел ее до конца поля.

Я знаю, годы успокоят мое беспокойство
Эта боль, как и годы, пройдет
И ее невинные уста и душа
Она прибережет для другого.

Тот, кто просит радости, слаб
Сильно живёт только гордый
А другой его мнет и бросает
Как старый гнилой ошейник.

Я жду свое состояние не из-за горя
Однажды будет сильная метель
И она придет на эту землю
И она войдет внутрь, чтобы согреть своего ребенка.

Она снимет теплую куртку и шали
Сядет уютно у моего камина
И скажет тихо и ласково
Что ребенок похож на меня.

хулиган (1919)
Дождь мокрыми вениками
Ивовые какашки на лугах
Ветер, можно плюнуть охапками листьев —
Я хулиган, как и ты

Люблю, когда синие заросли,
Как быки тяжелой походкой,
Желудки хрипят листьями,
Пачкают колени стволов

Вот она, моя красная стая!
Кто мог петь тебе лучше меня?
Я вижу, как сумерки облизывают человеческие следы…

Моя Россия, деревянная Россия!
Я единственный, кто тебе поет
Я накормил ягодами и мятой
Печаль стихов моего зверя

Пусть ночь принесет лунный кувшин
Поднимите молоко березовой рощи!
Похоже, церковь рядом с домом
Хочет кого-нибудь задушить крестами!

Что-то зловещее ходит по холмам,
Капает воровская злоба в наш сад
А я сам бандит и хамяк
А по крови — конокрад

Кто хоть раз видел как кипят в ночи
Легионы черемухи деревья?
Я родился в ночи на синих дорогах
Чтобы преследовать темноту своими ножами

О, желтый куст моей головы засох
Меня затянуло в тюрьму поэзии
Приговоренный превратить точильные камни в стих
В каторга чувств

Но не волнуйся, безумный ветер,
Продолжай плевать листьями на лугах
Ярлык «поэт» меня не сотрет,
Даже в своих песнях я, как и ты, хулиган.

(1921)
Не сожалею, не звоню, не плачу,
Все пройдет, как дым белых яблонь
Захваченный золотом осени,
Я уже не буду молодым

Теперь ты не побьешь так,
Мое сердце, тронутое холодом
И земля березового хлопка
Не соблазнит меня бегать босиком

Мой бродячий дух, еще меньше раз
Когда ты тронешь огонь моей песни
О, моя потерянная свежести,
Буря глаз и весенний прилив чувств!

Теперь я со своими желаниями скупердяй
Ты мне приснился, моя жизнь?
Как будто в раннем, гулком колючке
Я проскакал на розовом жеребце

Все, все в этой жизни смертно
Тихо льется медь листьев из клена
Так что будьте вы навеки благословлены
То, что расцвело и умереть.

(1924-1925)
Быть поэтом — то же
Как когда правдой жизни
Ты ранешь свою нежную плоть,
И кровью чувств
Ласкай души других.

Быть поэтом — петь свободу,
Как ты знаешь лучше всего
Песня ночного шторма ему не больно —
Его песня всегда одна и та же.

Канарейка, имитирующая чей-то голос —
Жалкая и глупая безделушка
Миру нужны настоящие песни — так пой, как только ты
Даже если ты будешь похож на лягушку.

Мухаммед переусердствовал в Коране
Когда он запретил крепкие напитки
Вот почему поэт не остановится
Пить вино перед тем, как пойти на пытки

И когда поэт идет к своей возлюбленной,
И находит ее лежащей с другим
Он, поддерживаемый жизнеобеспечивающей жидкостью,
Не вонзит нож в ее сердце.

Но, пылая ревнивым безрассудством,
Свистит на обратном пути домой
«Ну и что, так умру бродяга,
На этой земле тоже известна такая участь.»

(1925)
Жизнь — ложь с очаровательной грустью
Вот в чем ее сила
И рукой своей,
Она пишет слово судьбы.

Всегда, когда закрываю глаза,
говорю: «Прикоснись к сердцу и посмотри,
Жизнь — ложь, но даже Она иногда
Ложь радостями украшает.

Обрати лицо к серому небу,
Гадать на луне,
Спокойно, смертно, не спрашивай
Истина тебе не нужна.

Хорошо в черемухе
Думать, что жизнь суждено.
Пусть мои легкие любовники лгут мне,
Пусть мои легкие друзья предадут меня.

Пусть ласкают меня нежным словом,
Да будет острее бритвы язык злой, —
Я уже давно ко всему живу готовый,
Ко всему безжалостно привык.

Эти высоты леденят душу,
Нет тепла в звездном огне.
Те, кого я любил, отреклись от меня,
Для кого я жил — забыли меня.

Но все же, нежеланный и изгнанный,
Я смотрю с улыбкой на восход солнца,
И на этой земле, такой близкой и дорогой,
Я благодарю эту жизнь за все.

И если вы зашли так далеко, я благодарю вас. Довольно удивительно, а? Иногда я удивляюсь, что Бог может дарить людям такие дары.

Прощай.

Amazon.co.jp: Последний поэт деревни: Избранные стихи Сергея Есенина в переводе Антона Яковлева (английское издание) электронная книга: Есенин, Сергей, Яковлев, Антон, Зирилли, Дональд, Яковлев, Антон: Kindle Store

Когда Китс прочитал перевод Джорджа Чепмена Гомера, он почувствовал себя астрономом, когда «новая планета поплыла в его кругозор. «Это то, что я почувствовал, когда прочитал превосходные переводы Антона Яковлева некоторых стихотворений Сергея Есенина. Есенин — икона русской поэзии начала 20 века, передающая необъятность России как страны и культуры, но он малоизвестен в Англосфера. Переводы Яковлева поражают нерусскоязычного читателя как триумф мастерства в сочетании «крестьянской» простоты, кажущейся глубоко и подлинно русской, с пикантными, всегда со вкусом оформленными штрихами американской идиоматической речи. Эти версии — подарок читателям английского языка. воплощение качества и качества оригинального и незабываемого художника.

— Дэниел Браун, автор книг Принимая случай и Что еще?

Этим внимательным подбором коротких стихов Есенина Яковлев дал нам то, что я считал невозможным, — английского Есенина. Сергей Есенин стоит рядом с Блоком и Цветаевой в пантеоне величайших лирических поэтов России и, как и они, остается одним из самых непереводимых. Сознательное обращение Антона Яковлева с элементами ремесла, а также его собственное существенное мастерство как поэта сумели передать ощутимый голос и личность Есенина и убедить нас, что он действительно был крупным поэтом.

— Александр Сигале, переводчик Русский абсурд: Избранные сочинения Даниила Хармса

Книга переводов Антона Яковлева стихов Сергея Есенина — одно из тех счастливых событий, которые Вселенная все еще время от времени переживает. В данном случае замечательный современный поэт переносит слова известного русского художника-фантаста, умершего в 1925 году, в настоящее и тем самым демонстрирует его безвременье. У него Есенин говорит нам: «Я виноват в том, что я поэт… / В конце концов, это был не мой выбор — / Я просто пришел в этот мир ». И:« Этот ярлык «поэт» меня не убьет. / Я такой же хулиган, как и ты ». И:« Если бы я не был поэтом, я бы, наверное, / Был бы вором и аферистом ». Я не мог оторваться от этого — очень рекомендую!

— Рон Колм, соредактор From Somewhere to Nowhere: The End of the American Dream и автор A Change in the Weather

— Этот текст относится к изданию в мягкой обложке.Великий русский поэт 20-го века Сергей Есенин, занимающий второе место среди своих соотечественников после Пушкина, возможно, наиболее известен за пределами своей родины благодаря короткому браку с Айседорой Дункан. После того, как их отношения распались, Есенин повесился. Его великий соперник-современник, Владимир Маяковский, написал стихотворение «Сергею Есенину», осудив его за то, что он «выбрал легкий путь» — только за то, что он совершил самоубийство (опять же, сомнительно) через несколько лет. К сожалению, Есенин, все еще очень популярный на постсоветском пространстве, почти не переведен на английский язык.

Самая свежая книга Антона Яковлева «Chronos Dines Alone», лауреата премии Джеймса Тейта по поэзии 2018 года, была опубликована издательством SurVision Books. Он также является автором Ordinary Impaler (Kelsay Books, 2017) и двух предыдущих глав. Его стихи появлялись в The New Yorker, The Hopkins Review, Measure, Amarillo Bay и других изданиях. — Этот текст относится к изданию в мягкой обложке.

Не смотри на ее запястья. На проклятой гитаре … »С.Есенин.« Пой, пой. На проклятой гитаре … »Сергей Есенин

«Пой, пой.На чертовой гитаре »

Пой, пой На чертовой гитаре

Ваши пальцы танцуют полукругом.

Задыхаться в этом ступоре,

Мой последний, единственный друг.

Не смотри на ее запястья

И с ее плеч струится шелк.

Я искал счастья в этой женщине,

И случайно он нашел смерть.

Я не знал, что любовь — это зараза

Я не знал, что любовь — это чума.

Придумал суженный глаз

Она свела хулигана с ума.

Спой, мой друг. Верни меня снова

Наш бывший дикий ранний.

Пусть поцелует друга

А, подожди. Я ее не ругаю.

А, подожди. Я ее не проклинаю.

Позвольте мне сыграть для вас

Под эту басовую струну.

Розовый купол моих дней льется.

В самом сердце грезят о золотых суммах.

Я нащупал много девушек

Он загнал многих женщин в угол.

Да! есть горькая правда земли,

Я заметил детский глаз:

Самцы лижут в очереди

Умирающая сука с соком.

Так почему я должен ей завидовать.

Так зачем мне это обижать.

Чем свободнее, тем громче

Здесь и там.

Я не убью себя

Иди к черту.

К вашей стае собак

Пора простудиться.

Дорогая, я плачу

Извините извините…

«Сорокоуст»

А. Мариенгоф

Трубит, трубит в рог разрушения!

Как быть, как быть сейчас для нас

На изношенных бедрах дорог?

Ты песня, любители блох

Хотите отсосать у мерина?

полон кротости праздновать

В любом случае, если не нравится, бери.

Хорошо, когда сумерки дразнят

И засунуть свои жирные задницы

Кровавая метла зари.

Скоро заморозка с добавлением извести отбелит

Эта деревня и эти луга.

Тебе не спрятаться от смерти,

От врага никуда не деться.

Вот он, вот он с железным животом,

Тянет пять пальцев к горлу равнин,

Приводит старую фрезу с ухом

Обострение мукомольного аромата.

И двор молчаливый бык

Что весь мозг пролился на телку

Вытирая язык на

Почувствовал запах беспокойства над полем.

Ой, не с другой стороны села

Так жалобно плачет губная гармошка:

Талья-ла-ла, тили-ли-гом

висит над белым подоконником.

И желтый осенний ветер

Не потому ли, что, касаясь синей рябью,

Как будто скребком для лошадей,

Листочки для вычесывания кленов.

Он идет, он идет, страшный вестник,

Пятая громоздкая чаща болит.

И песни все тоскуют

Под лягушачий писк в соломе.

О, электрический рассвет

Глухая хватка ремней и труб

Вот хижина древесное брюхо

Стальная лихорадка трясет!

Вы видели

По степям бегает,

В тумане озера прячется,

Храп железной ноздри,

На лапах чугунного поезда?

На большой траве

Как праздник отчаянных гонок

Закидание тонких ног в голову,

Скачет ли краснолицый жеребенок?

Милый, милый, веселый дурак

Где он, куда гонится?

Разве он не знает, что есть живые лошади

Стальная кавалерия победила?

Разве он не знает, что в полях застенчивых

Это время не вернет ему бегом,

Когда степная парочка красивых россиян

Подарили печенег за коня?

По-другому судьба перекрасила на аукционе

Наша досягаемость, пробужденная измельчением,

И за тысячу фунтов конской шкуры и мяса

Сейчас покупают паровоз.

Будь ты проклят, гость скверный!

Наша песня вам не понравится.

Жалко что не пришлось

Утопить, как ведро в колодце.

Им хорошо стоять и смотреть

Раскрашивайте рты металлическими поцелуями

Только для меня, как псалмопевца, пою

Над родиной «аллилуйя».

Именно поэтому в сентябре склены

На сухих и холодных суглинках,

Голова разбита о забор,

Ягоды рябины залиты кровью.

Поэтому жалоба выросла на

В переборе колокольный звон.

И человек пахнет соломой

Поперхнулся лихорадочным самогоном.

«Не горюй, родной, и не ахай»

Не горюй, дорогой, и не ах,

Держи жизнь, как лошадь за узду

Послать всех нахуй

Чтоб вас в пизду не отправили!

«Да! Решено. Возврата нет»

Да! Решено.Нет возврата

Ушел с родных полей.

Они не будут крылатой листвой

Надо мной звенят тополя.

Моей старой собаки давно нет.

Я люблю этот вяз,

Пусть он будет дряблым и пусть будет странным.

Золотая сонная Азия

Она спала на куполах.

И когда луна светит ночью,

Когда светит … Бог знает как!

Хожу с опущенной головой,

По переулку к знакомой таверне.

Шум и грохот в этом жутком логове

Но всю ночь, до рассвета,

Я читаю стихи проституткам

А я с бандитами спиртное жарю.

Сердце бьется все быстрее и быстрее

И я говорю неуместно:

«Я такой же, как ты, проиграл,

Я не могу вернуться сейчас. «

Низкий дом сутулится без меня

Моя старая собака давно умерла.

На кривых улицах Москвы

Умереть, чтобы знать, Бог судил меня.

«Ветер южный и взошла луна»

Ветер южный

И взошла луна

Ты что, шлюха,

Ночью не приехали?

Вы не пришли ночью

Днем не появлялся.

Как вы думаете, мы дрочим?

Прочитано Р. Кляйнером

Сергей Есенин
x x x

Пой, пой На чертовой гитаре
Пальцы танцуют полукругом.
Задыхаться в этом ступоре,
Мой последний, единственный друг.

Не смотри на ее запястья
И с плеч струился шелк.
Я искал счастья в этой женщине,
И случайно он нашел смерть.

Я не знал, что любовь — это зараза.
Я не знал, что любовь — это чума.
Придумал суженный глаз
Она свела хулигана с ума.

Спой, друг мой. Верни меня снова
Наши бывшие дикие рано.
Пусть поцелует друга
Молодая красивая дрянь.

А, погоди. Я ее не ругаю.
А, подожди. Я не проклинаю ее,
Позволь мне сыграть тебе
Под этой басовой струной.

Розовый купол моих дней льется.
В самом сердце грезят о золотых суммах.
Я нащупал много девушек
Он давил на многих женщин по углам.

Да! есть горькая правда земли,
Я заметил детский глаз:
Самцы лижут по очереди
Истекающую суку соком.

Так почему я должен ей завидовать.
Так почему я должен это обидеть.
Наша жизнь — это простыня и кровать.
Наша жизнь — поцелуй в бассейн.

Пой, пой! По фатальному масштабу
Эти руки — роковое несчастье.
Вы знаете, отправьте их …
Я никогда не умру, мой друг.

Есенин Сергей Александрович (1895-1925)
Есенин родился в крестьянской семье. С 1904 по 1912 год учился в Константиновском земском училище и Спасо-Клепиковском училище. За это время он написал более 30 стихотворений, составил рукописный сборник «Больные мысли» (1912), который пытался издать в Рязани.Русская деревня, природа средней полосы России, фольклор, а главное, русская классическая литература оказали сильное влияние на формирование молодого поэта, направили его природный талант. Сам Есенин в разное время называл разные источники, питавшие его творчество: песни, частушки, сказки, духовные стихи, «Слово о полку Игореве», стихи Лермонтова, Кольцова, Никитина и Надсона. Позже на него повлияли Блок, Клюев, Белый, Гоголь, Пушкин.
Письма Есенина с 1911 по 1913 год показывают непростую жизнь поэта.Все это отразилось в поэтическом мире его лирики с 1910 по 1913 год, когда он написал более 60 стихотворений и стихотворений. Наиболее значимые произведения Есенина, принесшие ему славу одного из лучших поэтов, созданы в 1920-е годы.
Как любой великий поэт, Есенин — не бездумный певец своих чувств и переживаний, а поэт-философ. Как и любые стихи, его тексты философские. Философская лирика — это стихотворения, в которых поэт рассказывает о вечных проблемах человеческого существования, ведет поэтический диалог с человеком, природой, землей, Вселенной.Пример полного взаимопроникновения природы и человека — стихотворение «Зеленые волосы» (1918). Один развивается двояко: береза ​​- девочка. Читатель никогда не узнает, о ком это стихотворение — о березе или о девушке. Потому что здесь человек уподобляется дереву — красоте русского леса, а она — человеку. Береза ​​в русской поэзии — символ красоты, гармонии, молодости; она яркая и целомудренная.
Поэзия природы, мифология древних славян пронизана такими стихотворениями 1918 года, как «Серебряный путь… »,« Песни, песни о чем вы кричите? »,« Я ушел из родного дома … »,« Золотая листва закружилась … »и др.
Поэзия Есенина последних, самых трагических лет (1922-1925) отмечен стремлением к гармоничному мировоззрению. Чаще всего в лирике присутствует глубокое понимание себя и Вселенной («Не жалею, не звоню, не плачу …», «Золотая роща меня отговорила … »,« Уходим теперь немного … »и др.)
Ценностная поэма в стихах Есенина едина и неделима; В нем все взаимосвязано, все образует единую картину «любимой Родины» во всем разнообразии ее оттенков.Это высший идеал поэта.
Скончавшись в возрасте 30 лет, Есенин оставил нам прекрасное поэтическое наследие, и пока земля жива, поэту Есенину суждено жить с нами и «петь всем своим существом в поэте шестую часть стиха». земля с кратким названием «Русь».

«Пой, пой. На проклятой гитаре … »Сергей Есенин

Пой, пой На чертовой гитаре
Пальцы танцуют полукругом.
Утонуть в этом ступоре,
Мой последний, единственный друг.

Не смотри на ее запястья
И с плеч струился шелк.
Я искал счастья в этой женщине,
И случайно он нашел смерть.

Я не знал, что любовь — это инфекция.
Я не знал, что любовь — это чума.
Придумал суженный глаз
Она свела хулигана с ума.

Спой, мой друг. Верни меня снова
Наш старый безудержный ранний
Пусть поцелует друга
Молодой красивый мусор.

А, подожди. Я ее не ругаю.
А, подожди. Я ее не проклинаю.
Позвольте мне сыграть вам
Под этой басовой струной.

Розовый купол моих дней льется.
В самом сердце грезят о золотых суммах.
Я нащупал много девушек
Он загнал многих женщин в угол.

Да! есть горькая правда земли,
Я заметил детский глаз:
Самцы лижут по очереди
Истекающую суку соком.

Так почему я должен ей завидовать.
Так почему я должен это обидеть.
Наша жизнь — это простыня и кровать.
Наша жизнь — поцелуй в бассейне.

Пой, пой! По фатальному масштабу
Эти руки — роковое несчастье.
Знаешь, пошли они на хуй …
Я никогда не умру, мой друг.

Анализ стихотворения Есенина «Пой, пой. На проклятой гитаре … »

Начало двадцатых годов ознаменовалось для Есенина серьезным душевным кризисом, во многом из-за разочарования в Великой Октябрьской революции и власти большевиков.Трагический настрой поэта нашел отражение в цикле «Московский трактир», вошедшем в одноименный сборник. Лирический герой поэтического сериала сознательно обращается к вину, пытаясь забыться в алкогольном ступоре, уйти от реальной жизни и присущих ей проблем. Он ищет спасения от душевных мук в мире питейных заведений. Подобные мотивы обнаруживаются в поэзии Блока 1907-1913 годов. Его герой тоже пытался забыться в дыму таверны, спрятаться от реальности, напившись до бессознательного состояния.Тексты, включенные в «Московский трактир», сильно отличаются от большинства предыдущих стихотворений Есенина. В них радуга красок и прославление природы сменились мрачными ночными городскими пейзажами, представленными с точки зрения упавшего человека. Место душевной искренности и глубокой эмоциональности заняла неприкрытая чувствительность, истерические интонации, жалобная мелодичность, присущая цыганским романам.

Поэма «Пой, пой. На проклятой гитаре … »(1922) входит в цикл« Московский трактир ».В тексте лирический герой демонстрирует двойственное отношение к женщине, к которой он явно небезразличен. Во второй строфе — откровенное восхищение красотой дамы. Герой призывает собеседника посмотреть на ее запястья, на «ниспадающий шелк с плеч». Затем происходит резкая смена настроения. Мужчина начинает осознавать, что объект обожания таких сильных чувств недостойен. Он называет женщину «молодой красивой дрянью». Эта представительница слабого пола не способна приносить счастье, увлечение ей грозит смертью.Пятая строфа — снова меняется интонация. Лирический герой как бы не хочет ругать любимую, не хочет ругать ее. Однако его блаженное состояние длится недолго. В следующих строках он сводит любовь только к физической близости, и недаром в стихотворении появляется яркий образ стервой в течке. Постельные победы объявлены смыслом жизни:
Наша жизнь — простыня и кровать
Наша жизнь — поцелуй в бассейне.
Поэма заканчивается на оптимистической ноте, поскольку герой провозглашает собственное бессмертие.В то же время работа оставляет болезненное впечатление. Изображенный в нем мир — это пространство с искаженным представлением о любви, которое не дает праздника сердцу, а, как чума, губит человека.

Поэма Есенина «Пой, пой на проклятой гитаре» написана в 1922 году и вошла в цикл «Московский трактир». В этот период поэт сомневается в правоте революций, нового большевистского правительства. Его тревожные чувства нашли отражение в его работах.

Чувство разочарования охватывает его в любви к женщине, в которой он искал счастья, «но случайно нашел смерть». Хотя объект обожания красив и шелк струится «с ее плеч», поэт упрекает женщину в неверности, сравнивает жизнь с водоворотом, а «горькая правда земли» состоит в том, что любовь — это всего лишь постельные удовольствия. Во второй части стихотворения меняется интонация, поэт не проклинает свою ветреную девушку, «юную красивую дрянь», но чувство одиночества не покидает его.Он обращается к своему единственному другу, гитаре, чтобы заглушить душевную боль игрой на ее струнах.

Текст куплета «Пой, пой на проклятой гитаре» можно прочитать на сайте.

Пой, пой На чертовой гитаре
Пальцы танцуют полукругом.
Утонуть в этом ступоре,
Мой последний, единственный друг.

Не смотри на ее запястья
И с плеч струился шелк.
Я искал счастья в этой женщине,
И случайно он нашел смерть.

Я не знал, что любовь — это инфекция.
Я не знал, что любовь — это чума.
Придумал суженный глаз
Она свела хулигана с ума.

Спой, мой друг. Верни меня снова
Наш старый безудержный ранний
Пусть поцелует друга
Молодой красивый мусор.

А, подожди. Я ее не ругаю.
А, подожди. Я ее не проклинаю.
Позвольте мне сыграть вам
Под этой басовой струной.

Розовый купол моих дней льется.
В самом сердце грезят о золотых суммах.
Я нащупал много девушек
Он загнал многих женщин в угол.

Да! есть горькая правда земли,
Я заметил детский глаз:
Самцы лижут по очереди
Истекающую суку соком.

Так почему я должен ей завидовать.
Так почему я должен это обидеть.
Наша жизнь — это простыня и кровать.
Наша жизнь — поцелуй в бассейне.

Пой, пой! По фатальному масштабу
Эти руки — роковое несчастье.
Просто вы знаете, трахните их…
Я никогда не умру, мой друг.

Поделитесь статьей с друзьями:

Похожие статьи

.