Что необходимо современному человеку знать об истории

Статьи / Философские статьи / Что необходимо современному человеку знать об истории

АЛЕКСАНДР ПЯТИГОРСКИЙ

(Опыт методологической разработки)

 

Всякая методологическая разработка предполагает прежде всего точное знание слов, которыми пользуешься. Начну с последнего слова, считая, что, по крайней мере пока, слово «знать» не нуждается в разъяснении. История здесь имеет два совершенно различных смысла. Первый. История как основное понятие (и его обозначение), которым оперирует историческое мышление. Второй. История как особая – и тоже, разумеется, имеющая свою историю – область знания или отдельная наука и одновременно как обозначение предмета этой науки. Однако, и говоря об истории только в первом смысле, мы будем иметь дело с двумя совершенно различными историями. И здесь нам придется, хотя бы вкратце, разъяснить, что в нашем рассуждении значит «современный человек». В контексте нашей темы современный человек – это весьма сложное понятие, которое невозможно вводить как нечто само собой разумеющееся и всем известное. Пусть всем известное, но если «всех» расспрашивать, то известное весьма приблизительно и, главное, весьма по-разному – а значит, будет необходимо и это понятие хоть как-то ограничить в его употреблении, иначе говоря, определить хотя бы в рабочем порядке. «Современный человек» сам становится термином исторического мышления и служит обозначением определенного типа самосознания, в котором субъект самосознания уже определил себя во времени, а именно поместил себя (с точностью от эры, эпохи или периода до мгновения) между тем, что он называет «прошлым», и тем, что он называет «будущим». Тогда, первая история – это

историческое осознание современным человеком его настоящего, включая и осознание им самого себя в этом настоящем. Вторая история предстает нам здесь как одна из возможных точек зрения или

позиций, с которых совершается такое осознание. Однако выше сказанным никак не исчерпывается даже самый сокращенный феноменологический анализ истории. Ведь то, что традиционно – или по любому толковому словарю – называется «история» в нашем втором смысле этого слова, то есть знание или наука о событиях прошлого, иначе говоря, историография, оказывается предметно противопоставленным самим этим событиям прошлого. Это противопоставление предполагает хотя бы возможность мышления о прошлом, как существующем независимо от мышления о нем и от историографии. Рассуждая историко-философски, можно было бы сказать, что без этого противопоставления (или по крайней мере без его учета) невозможна никакая философия истории. Здесь можно было бы пойти еще дальше и сказать, что пока не существует философии истории, которая бы не включала в себя в той или иной форме не историческую онтологию прошлого. Эта онтология основана на трех наивнейших эпистемологических предпосылках, которые с таким же успехом можно было бы назвать мифологическими.

• Раз мы думаем о чем-то, бывшем «до нас», то есть во всяком случае до данного момента нашего думания о нем как бывшем – то оно и было; «было» здесь оказывается и обозначением, и знаком (или признаком?) нашего думания о прошлом в данный момент.

(2)    Само наше думание о том, что было до данного момента думания – при условии принятия нами первого постулата – может нами полагаться следствием (или одним из следствий) того, о чем мы думали как о действительно бывшем («действительно» в смысле «независимо от нашего думания о нем»).

(3)      И наконец, наше думание о прошлом, как о действительно     бывшем, может быть, в свою очередь, мыслимо как условие (или одно из условий) или причина этого прошлого.

Рассуждая феноменологически, можно видеть, что противоречивость третьего и второго постулатов – только кажущаяся. Оба они не имеют никакого смысла без первого. Именно философская (онтологическая) неоднозначность первого постулата оставляет возможность не только для третьего, но и для четвертого, пятого и так далее, каждый из которых будет только мыслительно производным от первого и оставляющим практически бесконечные возможности для вывода в порядке дальнейших «производных» постулатов в любом количестве.

В связи с этими (пока только с  этими, о других мы сейчас говорить не будем) постулатами становится явно двусмысленной одна из классических проблем традиционной философии истории –

проблема соотношения имманентного и трансцендентного. Эта проблема, «снятая» в гегельянстве идеей самореализации Абсолютного Духа в человеческой истории (другой там не было), была искусственно «отодвинута» марксизмом в сферу материального производства и так называемых производственных отношений. (Здесь однако было бы интересно заметить, что при всей гегелевской универсальности марксистской схемы истории, эта схема основана на идее абсолютного приоритета частного перед общим в том, что мы называем «человеческое»; ведь любая выделенная социальная группа — от семьи до этноса, государства или класса – всегда будет «по определению» частным, по определению же противопоставленным другому частному и одновременно тому историческому всеобщему, которое объявляется «общечеловеческим».

) Таким образом, и в гегельянстве, и в марксизме история является имманентной человеку и человечеству. Трансцендентность гегелевского Абсолютного Духа здесь никак не противостоит имманентности человеческой истории. В этой связи следует заметить, что в процессе развития научного и философского позитивизма (грубо говоря с середины девятнадцатого по середину двадцатого века) идея имманентности истории трансформировалась в идею «естественности» исторического мышления. Эта идея, глубоко укоренившаяся в нашей культуре, может быть – если ее рассматривать с точки зрения современности (в том смысле, в каком мы пытались разъяснить понятие «современного человека» в начале этой разработки) – представлена как прямое следствие нерефлексивности самого исторического мышления и его полной неспособности мыслить о себе как о мифологическом объекте. Можно также заметить, что и устранение из исторического мышления трансцендентности оказывается только временным. Она очень скоро вернется в философию истории – на этот раз при переходе к историзму как общей позиции, вернется в виде внешнего наблюдателя.

Исходя даже из ограниченной применимости первого постулата историзма, мы все равно должны будем неизбежно прийти к выводу о том, что история – это история исторически мыслящих людей. Этот вывод является не только полным методологическим абсурдом, но и полной несуразицей с точки зрения любого последовательно исторического подхода. Ведь именно из самого понятия историзма следует также  историчность (временность) исторического мышления, а отсюда следует необходимость – не историческая, а методологическая – включения в историю не только «немыслящих», но даже и «немыслимых» объектов. Беда однако в том, что никакое историческое мышление

не может быть последовательным по определению, ибо история, как объект исторического мышления, может мыслиться этим мышлением только как гомогенная и непрерывная. А из этого, в свою очередь, следует необходимость введения для такой истории времени, мыслимого как пустое, то есть не заполненного фактами и событиями прошлого. Что делать с этим «пустым» временем истории, понять совершенно невозможно. Может быть, в этом нам поможет сам Вальтер Беньямин, это пустое время придумавший (в 1927 или 1928 г.). Но ведь что замечательно: он же его придумал не для истории как последовательности прошлых событий, а для рассказа, повествования о прошлых событиях, то есть для истории как историографии. Возьмем, скажем, такой случай. Описывает рассказчик какое-то событие, а мы его слушаем, мы – его современники, то есть мы современны рассказу об описываемом событии, но не самому событию, ибо факт его описания, рассказа о нем равнозначен тому, что оно – прошлое, а было ли оно в действительности или не было (в смысле главного противопоставления историзма и в смысле первого постулата), это нам

пока не важно; сейчас нас интересует только «прошлость» времени этого события. Тогда, рассуждая феноменологически, эта наша синхронность с рассказом делает нас «современными», так же как диахронность рассказа о данном событии с самим событием уже сделала последнее прошлым. Теперь допустим, что рассказчик заканчивает рассказ об этом событии словами: «Все, других событий там (где там? В городе, стране, мире, космосе?) больше не происходило (заметьте, опять, хоть и условно, но все же употребляемое нами «прошлое» время!), стало быть и говорить больше не о чем. Но остается время, в котором случилось то, о чем рассказывал рассказчик  (опять же условно назовем его «прошлым»), в котором больше ничего не случилось, но в котором какое-то другое событие, уже не случившееся до события, рассказанного рассказчиком, или еще не случившееся после рассказанного рассказчиком, существует как чистая возможность. Тогда, «пустое» время Беньямина есть время возможности того или иного события в прошлом или будущем, которые отделены друг от друга этим рассказом в настоящем времени его восприятия так называемым «современным» человеком.

Но рассуждая о «пустом» времени, мы можем перейти от времени в рассказе о событии ко времени рассказа о событии, если условимся этот рассказ также считать событием. Тогда будет достаточно каждый из таких рассказов считать особым событием, чтобы представить себе всю историографию (или даже историю как историографию) в виде «рассказа всех рассказов» или «рассказа обо всем рассказанном». И «пустое» время историографии может мыслиться как время чистой возможности, но уже не событий, а рассказов о них. В этом случае само понятие современности будет феноменологически редуцироваться, с одной стороны, к приблизительной одновременности восприятия разными людьми одной и той же информации, а с другой – к идее одного и того же времени (идея изохронности) восприятия ими этой информации или одного и того же отрезка «пустого» времени, времени, в принципе безразличного к наличию или отсутствию в нем тех или иных событий или рассказов о них и несводимого к времени последних. При таком подходе «настоящее» в историческом мышлении двадцатого века остается как бы «нулевым» временем, от которого ведется отсчет «вперед», в будущее, и «назад», в прошлое. Но чем тогда будет настоящее (или современность) для себя самого? Или, как можно себе представить позицию современного человека в его мышлении о настоящем и о самом себе (как живущем, мыслящем, говорящем, пищущем и так далее) в этом настоящем? Однако не будем забывать, что как сам этот вопрос, так и возможный ответ на него остаются в рамках исторического мышления, поскольку и тот, кто этот вопрос задает, и тот, кто на него отвечает, мыслят о «настоящем» исторически, исходя в своем мышлении о настоящем только из прошлого. В этом смысле можно было бы утверждать, что настоящее – это то «место», та естественная позиция, только с точки зрения которой и будет возможным взгляд на что-то как на прошлое. Но такая позиция оказывается реальной, только если современность, о которой идет речь, уже определила себя во времени и таким образом как бы «отрезала» себя как от своего прошлого, так и от своего же (об этом потом) будущего. Теперь попытаемся дать ответ на вопрос о позиции настоящего в его отношении уже не к своему прошлому (или будущему), а к себе самому как к настоящему, точнее, к тому, что уже мыслится самим собой как настоящее. Таких позиций три.

Первая позиция – в прошлом, с точки зрения которого настоящее видит себя как отличное от этого и всякого другого прошлого. Вторая позиция – в будущем, для которого данное настоящее уже никогда не будет его, то есть этого будущего, прошлым, а останется, так сказать, «вечным будущим» для него самого. Мифологичность второй позиции подчеркивается тем, что  — в отличие от первой, в которой прошлое может быть как одним и тем же, так и многими разными «прошлыми» — будущее в ней всегда одно и то же для всех возможных «настоящих». Первую позицию можно условно назвать традиционно-исторической, но ни в коем случае не универсальной и уж никак не «архаической» (архаической она может мыслиться, как впрочем и вторая, только при сопоставлении с третьей). Здесь однако можно заметить, что в разные исторические эпохи и в разных культурах эта позиция возникала как бы вторично, в порядке реакции на господствовавшее до нее действительное или воображаемое «забвение» культурой своего прошлого. Более того, нередко случается, что новая («молодая») культура и начинается с того, что буквально «выдумывает» себе свое прошлое, а иногда заимствует его частично или целиком у другой, более «старой» культуры. В последнем случае первая позиция может даже носить ярко выраженный модернистский характер (как это и произошло в России второй половины и конца девятнадцатого века и в Японии начала и первой половины двадцатого). Но чтобы смотреть из настоящего на прошлое, настоящему приходится вновь и вновь воссоздавать это прошлое, то есть реконструировать и модернизировать и, тем самым, неизбежно его фальсифицировать (здесь слово «фальсифицировать» не несет никакой этической нагрузки, а означает выявляющиеся в ходе развития науки истории различия между прошлым, как о нем думает данное настоящее, и тем же прошлым в его собственном думании о самом себе). При этом прошлое может как идеализироваться, так и обесцениваться. Предельным случаем первой позиции будет рассмотрение прошлого как некоторой абсолютной, вечной и, таким образом, внеисторической данности, которая, оставаясь имманентной для данной «современности», является той трансцендентностью, где сходятся все начала и концы, все цели и средства к их достижению (наиболее ярким примером такого предельного случая может служить позднеримское историческое мышление первого – третьего веков н. э.)

Вторая позиция весьма сложна и многообразна в своих конкретных исторических манифестациях. Так, современность может мыслить о самой себе в этой позиции как об еще нереализованном будущем – такова телеологическая версия этой позиции. Вся история, с точки зрения этой позиции, приобретает этическую окраску, все равно – положительную или отрицательную, а современность превращается в своего рода плацдарм, где происходит борьба – либо за достижение этого будущего в настоящем времени (как в итальянском фашизме или русском революционном коммунизме начала двадцатого века), либо за его предотвращение (как почти во всех версиях нынешнего «экологического пессимизма» и политического нигилизма). Явное преобладание этой позиции (в ее положительном, оптимистическом варианте) в начале двадцатого века сменилось почти полным ее крахом в 30-ых – 40-ых годах, чтобы уже с начала 50-ых она утвердилась в сознании современного ей человека как господствующая и единственно возможная. Мифологически вторая позиция представляет собой «насильственный перенос» точки зрения, с которой мыслится настоящее, на такое сконструированное современностью будущее, у которого не будет своего прошлого. Феноменологически, однако, в этой позиции можно видеть элементарную футурологическую проекцию историзма, являющуюся, по существу, еще одной версией исторического мышления. Причем, было бы исторической ошибкой считать эту версию чем-то новым или специфически присущим «нашей» современности. В разные периоды истории и в разных культурах «будущее», как единственная основа для понимания настоящего, фигурирует как важнейший элемент в мифологии и религиозной практике. Эту позицию можно ясно увидеть в древнеегипетской практике строительства пирамид – часто пирамида начинала воздвигаться с момента рождения ее будущего обитателя. Кстати, такую практику можно себе представить и как реализацию также футурологического мифа о «второй» генеалогии личности, с обратным направлением времени, от будущего — через настоящее – к прошлому (тогда «первая» заканчивается в момент рождения или даже зачатия личности, а «вторая» оказывается как бы трансцендентным аналогом первой). Более того, какие-то черты этой позиции – в частности «дублирование» времени и его разнонаправленность – можно найти в христианском гностицизме, позднем зароастризме и древнеиндийской концепции Кармы. Все это вовсе не означает большей мифологичности или утопичности во второй позиции, если ее сравнивать с первой. Пожалуй, гораздо важнее здесь – если говорить о нынешнем состоянии исторического мышления – это тенденция к вытеснению утопии футурологическим проектом. Различие между ними чрезвычайно важно. Утопия – это идея другой жизни (общества, государства, страны и т.д.) для того же, то есть имеющего то же сознание, человека. Футурологический проект – это прежде всего проект иного сознания (здесь «иное» может означать и «не-историческое»). Исторически необыкновенно интересно, что все предыдущие футурологические проекты – от Оуэна, Ленина, Муссолини и Гитлера до Мельникова и Франка Ллойда-Райта – не смогли «физически» реализоваться прежде всего потому, что сознание их создателей оставалось исторически ориентированным на прошлое в смысле первой позиции. И, наконец, во второй позиции оказывается чрезвычано трудной рефлексия о времени, потому что фактически устраняется время между будущим и настоящим, а время самого будущего, не становясь историческим, теряет всякую определенность.

Третья позиция – это когда мышление мыслит самое себя в том же настоящем. Однако это никак не отменяет историю, потому что сам факт «отмены» истории – кстати наиболее часто встречающийся в случае второй позиции – по определению историчен (отмена означает, по существу, не более чем утверждение негативности прошлого для настоящего, то есть ту же историю – только со знаком «минус»), но история в этой позиции просто перестает быть единственной формой мышления «настоящего» (или «современности») о самом себе. Я думаю, что главное в третьей позиции – это отказ от диахронии в мышлении о настоящем, иначе говоря, отказ от истории внутри того отрезка «исторического» (то есть соотнесенного с прошлым в смысле первой позиции) времени, который мы условились обозначать словами «настоящее» или «современность». Все события и факты —  произошедшие, а также происходящие и те, которые еще будут происходить – мы договариваемся считать синхронными. Феноменологически это можно обосновать, во-первых, тем обстоятельством, что интервал между произошедшим событием и получением разными людьми информации о нем неопределенен и, во-вторых, тем обстоятельством, что разница во времени получения этой информации разными людьми также неопределенна: в обоих случаях она варьируется от одного момента до «вечности». Отсюда – обратное определение современности как такого класса событий, которые мы условились считать синхронными. Тогда и наше восприятие этих событий или наше мышление о них также будет считаться относящимся к этому классу. Отсюда с необходимостью следует, что место историка современности займет «синхронизатор событий». Но отсюда же следует, что отрезок времени, называемый «современность», будет устанавливаться там, где (в отношении равно времени и пространства событий) синхронизация уже имела место.

Однако синхронизировать два события (или событие и мышление о нем или, наконец, два мышления о данном событии) – это не просто считать их одновременными. Это также и переосознать время, в котором они синхронизируются. Но необходимо иметь в виду, что и при «нормальном» историческом подходе диахрония – это не сумма синхронных срезов исторического времени, а последнее – это не сумма моментов восприятия случившихся событий (которые, собственно, и полагаются случившимися только в силу того, что их восприятие тоже «уже случилось»). – Потому что, как об этом уже было сказано выше, само диахроническое расположение во времени имеет смысл, только если это время гомогенно, непрерывно, линейно, однонаправленно и, главное, одно и то же для событий и их восприятия, то есть получения информации о них.

В третьей позиции время – это время синхронизации, которое в отношении ко времени событий или любому внешнему (астрономическому и т.д.) времени может быть каким угодно. Для нас эта позиция важна прежде всего тем, что она-то и есть современная (то есть наша с вами) философия истории. С точки зрения этой позиции, любой «засекаемый» в современности факт засекается только как то, что становится историей, но еще не стало (точнее, «не было») ею. Так, например, событие 11 сентября 2001 года оказывается синхронным не только следующим за ним событиям («операция» в Афганистане и т.д.), но и длящемуся по сей день фундаментальному историческому непониманию самого этого события. Оно потому и остается непонятым, что его понимание, как современного, совершалось с первой позиции, в которой «понимающий» помещает себя в прошлое, пользуясь историческими критериями, неприменимыми к синхронному пониманию современности. Вот это-то непонимание я полагаю тем важнейшим событием современности, которое я синхронизирую с событием 11 сентября 2001 года.

Все, сказанное о позициях рассмотрения современности, может быть (или стать) необходимым для современного (в определенном выше смысле) человека, если тот действительно хочет понимать современную (условно синхронную его пониманию) жизнь в ее возможности (потенциальности) сделаться историей. Теперь, я думаю, если употреблять слова в их точном значении, то становится очевидным, что знать современность или то, что мы называем «настоящее», — невозможно, но его можно понимать. Однако для понимания современности необходимо знать историю. Тогда-то и возникает вопрос – что в истории необходимо знать в первую очередь для понимания современности?

     Для ответа на этот вопрос нужно прежде всего ясно осознать историю в ее втором смысле, историографическом. Историография дана современному человеку не просто как описание фактов и событий, а как исторически сложившийся и систематизированный предмет научного знания. При этом важно отметить, что он предстает нашему современнику, будучи уже абстрагированным как от собственных методологических предпосылок, так и от тех социокультурных контекстов, через которые он проходил в своем формировании. При этом мы получим такой набор методологий, каждая из которых представляет не только «исторический» интерес (как своего рода фаза в «истории» истории), но и – что гораздо важнее для понимания современности – является особым опытом мышления, который современный человек может отрефлексировать как элемент его собственного исторического мышления, ждущего своей трансформации для взгляда на современность как на еще не свершившуюся историю. Здесь вполне применимо общее методологическое правило: трансформация любой точки зрения (включая и ее отбрасывание) возможна только тогда, когда когда эта точка зрения уже отрефлексирована тобой как элемент твоего мышления. Такая рефлексия будет служить основанием для исторической критики, то есть для современного осмысления исходного материала историографии (в этом смысле историческая критика всегда современна). Пренебрежение нынешних формальных (государственных и так далее) систем образования историографией объясняется не тем, что последняя несовременна, и даже не тем, что люди, организующие и возглавляющие эти системы, в подавляющем своем большинстве исторически абсолютно невежественны, а прежде всего тем, что они вполне адекватно выражают статистически преобладающее в современном мире нежелание понимать современность, иначе говоря, несознательное или сознательное нежелание того, чтобы данная («наша») современность стала историей. Этот феномен объективно, то есть с точки зрения внешнего наблюдателя, сам является потенциальным «историческим» фактом или событием, синхронным и факту общего преобладания солипсистских тенденций в мироощущении конца двадцатого – начала двадцать первого веков. Одним из наиболее ярких мыслительных симптомов развития и распространения этого «солипсистского психоза» является все еще растущая популярность философского антиисторизма, практически монополизировавшего современную философию истории. Этот антиисторизм, нацепивший на себя различные ярлыки с приставкой «пост» («постмодернизм», «постструктурализм», «постисторизм»), импонирует, с одной стороны, не-рефлексивности интеллектуалов, а с другой – вульгарному историческому невежеству низов, освобождая одних от необходимости исторического мышления, а других – от бремени исторического знания. Отказываясь от познания истории, «средний мыслящий человек» современности этим сильно сужает пространство своего мышления. Выражаясь метафорически, он производит своего рода «интеллектуальное самоуплотнение». Поэтому, оставшись в разреженной зоне немыслия, он становится легкой добычей любой религиозной или светской идеологии – от религиозного фундаментализма или спиритуализма до антирелигиозного нигилизма и научного сектанства.

Для чего современному человеку нужно знать историю? Отвечают бизнесмен, депутат и чиновник 12 октября 2022 — 12 октября 2022

Слева направо: Дмитрий Потапенко, Андрей Альшевских, Вадим Дуда

Фото: Артем Устюжанин / MSK1.RU

Поделиться

В эти месяцы Россия проходит сквозь очередной переломный исторический момент. Таковых за более чем тысячелетнюю историю нашей страны было немало, и россияне это осознают.

Вопрос о том, нужно ли современному человеку знать историю и поможет ли это знание пройти через кризисные моменты мы задали представителям трех профессий, традиционно ассоциирующихся у россиян с успехом — предпринимателю, депутату и высокопоставленному госслужащему.

Ответ от имени представителей бизнеса MSK1.RU дал известный предприниматель Дмитрий Потапенко:

— Этот вопрос возникает по весьма понятной причине. Будем честны, наши властители (в истории России. — Прим. ред.) трактуют историю так, как им нужно. И поэтому наступают на те грабли, которые неоднократно были. И, самое главное, будут: на этот счет нет никаких у меня иллюзий.

Нужно ли учить историю? Да, нужно. Но было бы неплохо, если бы люди учились «хорошей истории», грамотно ее трактовали и изучали именно историю, а не пропагандистские штампы. А если мы будем бегать от книжке к книжке — то Солженицын хороший, то Солженицын плохой — всё это будет приводить к весьма прозаичным вещам. Тем, например, которые мы видим вокруг. При этом никакой «генеральной линии» быть не должно.

От парламентариев на наш вопрос отвечает депутат Государственной думы, член партии «Единая Россия» Андрей Альшевских:

— Повторю прописную истину. История — это фундамент всех гуманитарных знаний. И, соответственно, основа для принятия любых решений.

Я сторонник теории, что события в жизни человечества движутся по спирали. Меняются, как говорится, только оттенки, исходя из особенностей эпохи. Хорошо зная прошлое, ты понимаешь настоящее, анализируешь и делаешь верные выводы, зришь в корень будущего.

Для меня однозначно, без уроков истории никуда.

От имени госслужащих высказался директор Российской государственной библиотеки Вадим Дуда:

— Безусловно, история — это наше культурное наследие. У нас у всех есть прошлое, есть свои корни, есть свои традиции. Не зная нашего прошлого, мы не сможем строить наше будущее. Без изучения истории невозможно воспитать полноценного человека, не научив его уважать предков, историю страны.

Я часто бываю у коллег в малых населенных пунктах и вижу, с какой любовью они хранят местную историю, память об односельчанах, совершивших подвиги на войне. И получается, что наши библиотеки — это сеть сохранения национальной истории, национальной идентичности и культурного наследия страны.

Кстати, до этого мы успели подробно расспросить наших сегодняшних собеседников уже о текущей действительности. Большое интервью Дмитрия Потапенко («Вернутся ли в Россию девяностые?») можно изучить здесь. Беседа с директором РГБ Вадимом Дудой («Любые революции приводят к застою») также доступна на нашем сайте.

Самую оперативную информацию о жизни столицы можно узнать из телеграм-канала MSK1.RU и нашей группы во «ВКонтакте».

По теме

• 19 сентября 2022, 10:30

  Вернутся ли 90-е и придет ли в Россию голод: большое интервью с бизнесменом Дмитрием Потапенко

• 16 сентября 2022, 09:04

  Откуда появился Abibas и останутся ли деньги у россиян? Потапенко — о фарцовке, семье и самоцензуре

• 10 сентября 2022, 00:05

  «Нас называют орками, но мы способны на сострадание». Как москвичи прощались с Елизаветой II

• 07 сентября 2022, 09:30

  «Любые революции приводят к застою»: глава «Ленинки» Вадим Дуда — о свободе, цензуре, писателях и книгах

• 06 сентября 2022, 07:00

  «Я могла открыть свое дело»: читатели MSK1. RU рассказали о роли Михаила Горбачева в их жизни

Григорий Лейба

Дмитрий ПотапенкоАндрей АльшевскихДепутатБизнесменЧиновникИстория

• ЛАЙК0
• СМЕХ0
• УДИВЛЕНИЕ0
• ГНЕВ0
• ПЕЧАЛЬ0

Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter

КОММЕНТАРИИ0

Гость

Войти

Новости СМИ2

Новости СМИ2

10 основных жизненных навыков, которые нужны каждому современному человеку

Что значит быть «ценным человеком», как однажды выразился Эйнштейн? Ответы на этот вопрос разрабатывались на протяжении поколений по мере того, как роли мужчин в обществе менялись и менялись из-за меняющихся ожиданий, взглядов на мужественность и гендерных ролей в гетеросексуальных отношениях.

Я считаю, что мальчикам и мужчинам не хватает положительного влияния ролевых моделей в сегодняшнем «мейнстриме». Они не совсем уверены, где они подходят, что от них ожидается или как вести себя во многих социальных ситуациях.

По мере того, как женщины опережают мужчин в сфере образования и профессиональной деятельности, мужчины сталкиваются с кризисом идентичности, поскольку от них больше не ожидается, что они будут кормильцами или защитниками, как это было в поколениях наших родителей, бабушек и дедушек (и задолго до этого) .

Я считаю, что это дает возможность для роста современных мальчиков и мужчин. Как мы можем создать более разнообразных, чутких, поддерживающих и эмоционально связанных парней, мужей, отцов, сыновей, братьев и друзей?

Вот некоторые важные жизненные навыки, которые, по моему мнению, должен иметь в своем арсенале каждый современный мужчина:

Эффективно  является ключевым словом здесь. Мужчины, как известно, плохо общаются (извините, ребята), и из-за этого им мешают так, как они даже не осознают.

Коммуникативные навыки – это баланс между активным слушанием и точным переводом мыслей в слова таким образом, чтобы его мог легко понять обычный человек.

Также включены невербальные навыки, такие как язык тела и выражение лица, которые помогают донести свою точку зрения.

Ключевыми являются артикуляция и произнесение, которые часто усиливаются за счет замедления темпа и намеренной речи вместо того, чтобы пытаться произнести как можно больше слов.

Тренируйтесь в тональности и высоте звука, когда нервничаете. Распознавайте естественные закономерности ускорения слов и повышения высоты голоса в стрессовых ситуациях и сознательно решите, как вы хотите звучать.

Не забудьте смс, ребята. Одна из самых больших жалоб, которые я получаю от женщин, которых я тренирую, заключается в том, что мужчины ужасно пишут тексты, используют плохую пунктуацию и грамматику и, как правило, устаревшие или скучные в своей речи (даже если они динамичны и оживленны в жизни).

Однако дело не только в свиданиях. Индивидуальность и цвет вашего текстового этикета могут улучшить переписку по электронной почте и профессиональное общение.

Более того, слушайте с намерением понять собеседника и задайте содержательные вопросы, основанные на том, что он сказал.

Это помогает укрепить как личные, так и профессиональные отношения, и люди, как правило, любят тех, кто просто слушает и позволяет им говорить. Это одно из волшебных преимуществ заткнуться время от времени: это может заставить людей полюбить вас еще больше.

Да, эмоциональный интеллект  это навык.

эмоциональный интеллект

научиться произносить

сущ. отношения рассудительно и с пониманием.

Эмоциональный интеллект (EQ) является важным элементом построения доверительных отношений с людьми, потому что вы можете заставить их чувствовать себя услышанными и понятыми. Вы можете более эффективно справляться с социальными и профессиональными ситуациями, и вы знаете, когда нужно давить, когда тянуть, а когда просто отказаться от участия.

EQ также является ключевым фактором сильного лидерства и еще более важным показателем успеха, чем IQ.

Эквалайзер может помочь вам сохранять спокойствие в стрессовых ситуациях, поскольку вы работали над тем, чтобы научиться управлять своими эмоциями, даже когда они могут казаться подавляющими. Это полезно в вашей личной и профессиональной жизни, независимо от того, имеете ли вы дело с интенсивным спором со своей второй половинкой или несогласием с расстроенным клиентом или сотрудником.

Эмоциональный интеллект — это не просто то, что есть у одних из нас, а у других нет, его можно изучать, развивать и совершенствовать.

Является ли дисциплина навыком? О боже… ЭТО КОГДА-ЛИБО.

Дисциплина — это навык, который, по иронии судьбы, мы должны развивать в себе.

Дисциплина позволяет нам сосредоточиться на плане или задаче, чтобы двигаться дальше к любой цели. Это дает нам возможность оставаться последовательными в фитнес-программах, укладываться в сроки на работе, совершать звонки по продажам для развития нашего бизнеса или даже поддерживать тесный контакт с любимым человеком, планируя время, чтобы собраться вместе.

Дисциплина ставит приоритеты в том, что нужно вашему будущему «я», а не в том, чего хочет ваше настоящее «я», потому что вы не всегда будете хотеть выполнять работу — на самом деле, многие очень успешные люди скажут вам, что они ленивы и немотивированы, если предоставлены сами себе.

Единственное, что вывело их на высокий уровень, — это приверженность дисциплине. Чтобы выполнял работу , даже если им этого не хотелось.

Независимо от того, как вам кажется успех или каких целей вы хотите достичь, ничего из этого невозможно достичь без последовательности, которая подпитывается дисциплиной.

Если вы не думаете, что это умение, просто осмотритесь.

Хорошо одеваться — это не значит постоянно носить сшитый на заказ костюм или смокинг. Умение хорошо одеваться относится к любому личному стилю или выбору моды — вопрос в том, как вы это делаете.

Согласование цвета или узора, крой, уникальные комбинации, смелое самовыражение…

Блоги о мужской моде, каналы на YouTube и даже *вздох* журналы в изобилии. Найти тот, который соответствует вашей личной атмосфере, — это просто вопрос поиска в Интернете и вдохновения.

То, как вы себя представляете, играет огромную роль во всех сферах жизни, хотим мы это признавать или нет. Но нравится  правила игры не так важны, как знание того, как выиграть, используя их в своих интересах.

Сколько чаевых в ресторане? В баре? Насколько вы добры к тем, кто работает в сфере услуг? Вы просто берете свою вещь и уходите или милостиво благодарите живого и дышащего человека за оказанную вам услугу?

«Но я заплатил за эту услугу!»

Верно — и вам его предоставил человек. Человек, который заслуживает уважения и все средства к существованию которого зависят от предоставления вам хороших услуг, поэтому вы продемонстрируете свою благодарность, поэтому это называется чаевыми .

Мои личные рекомендации, которым я выбираю следовать:

• Минимум 20% для любого посещения ресторана.
• Минимум 5 долларов США за любые услуги парковщика, будь то автомобиль или сумки.
• Минимум 2 доллара за каждый напиток у бармена.

Выбирайте, где вам удобно вносить дополнительный вклад за предоставленную услугу, но я давно понял (наблюдая за своим отцом), что когда вы заботитесь о людях, они взамен заботятся о вас.

Я указываю это как умение, потому что оно требует усилий. Гораздо проще сосредоточиться на себе, сказать другим людям, что вы заняты, просто делать то, что приносит вам непосредственную пользу.

Требуется больше усилий, чтобы отложить в сторону свои интересы, чтобы быть рядом с кем-то другим. Будь то подбирать их, когда машина ломается, прикрывать их на работе, выполнять поручения, когда они не в состоянии, или просто прислушиваться в трудную минуту — быть заслуживающим доверия и надежным — это навык, который ослабевает благодаря сосредоточенности. о самовозвеличивании в социальных сетях и внешнем подтверждении, когда каждый ставит себя на первое место.

Ребята, серьезно. Я не уверен, когда простые «пожалуйста» и «спасибо» стали материалом для книг по истории, но самые основные манеры, которые у нас есть, действительно должны возродиться, если мы хотим жить в цивилизованном обществе.

Однако более глубокие нюансы этикета — это не только простые тонкости, которые также меняются в постковидном мире.

Несколько подсказок:

• Всегда лучше спросить, кому удобно пожимать руки, а не просто протягивать, что может вызвать некоторую неловкость.
• Если вы олдскульны на свиданиях, как я:
• Всегда открывайте двери.
• Если вы следуете за хозяином/официанткой к столу, ваша спутница должна идти впереди вас.
• Когда вы идете ВВЕРХ по лестнице, ваше свидание должно идти впереди вас.
• Когда вы идете ВНИЗ по лестнице, ваше свидание должно идти позади вас.
• Когда вы идете по тротуару, ваше свидание должно быть внутри, подальше от улицы.
• Всегда выражайте благодарность официантам, хостам, бариста, барменам…
• Делайте все возможное, чтобы читать язык тела и невербальные сигналы, чтобы оценить уровень комфорта вашего партнера, чтобы не переступить черту (а также не пропустить хороших  знаков).

У меня есть сотни статей с советами о свиданиях, если вы ищете более подробные советы по этикету и манерам на свиданиях. Но здравый смысл обычно берет верх.

Запрашивать и определять согласие — это навык, потому что в последние несколько лет (наконец-то) этому уделялось гораздо больше внимания.

Некоторым это может показаться чрезмерным, но даже на такую ​​простую вещь, как объятие, лучше сначала получить согласие.

«Ты любишь обниматься? Я обнимашка!»

Я не говорю, что вам нужно явным образом спрашивать разрешения, особенно в день, когда признаки интереса взаимны и очевидны,  но в обычной повседневной жизни мы должны убедиться, что мы не выходим за границы и не заставляем людей неудобный.

«Что, я должен спросить, хочу ли я кого-нибудь поцеловать?»

Что ж, если вы находитесь в сантиметрах от их губ и это явно произойдет, четкий ответ — нет. Но убедившись, что у вас есть одобрение на физические домогательства, вы сможете избежать серьезной драмы или конфликта в будущем.

Джентльмен берет на себя ответственность за свои действия. Правильно, неправильно и так далее.

Мы растем в мире, где ни в чем нельзя быть виноватым. Расставание всегда происходит из-за бывшего. Токсичная рабочая среда всегда из-за плохого босса. Прибавка в весе всегда происходит из-за дрянных обработанных продуктов…

Хотя эти обстоятельства могут усложнить ситуацию, суть в том, что мы несем ответственность за направление, в котором движется наша собственная жизнь, и признание этого является важным навыком современного человека.

Возможно, один из самых сложных, потому что требует саморефлексии и поиска собственных недостатков, но и из-за этого, возможно, один из самых важных.

Бьюсь об заклад, вы этого не предвидели и не видели в этом умения. Но вот оно.

Разобраться со своим собственным дерьмом как с мужчиной — одна из самых важных вещей, которые вы когда-либо делали.

Такие вещи, как:

• Личные и профессиональные цели, которые верны ВАМ. Ни ваша семья, ни ваши друзья, ни ваши подписчики в социальных сетях. Что вы хотите.
• Желания и потребности. ПОЧЕМУ вы хотите то, что хотите? Поиск более глубокого смысла ваших желаний — это самый быстрый и эффективный способ их получить.
• Кто вы? Не то, чем вы зарабатываете на жизнь, не ваш статус отношений, не ваша семейная жизнь. Каковы ВАШИ ценности, ВАШИ убеждения, ВАШИ стандарты? Это то, что делает вас мужчиной.
• Каких стандартов вы обычно ожидаете от себя? Что ты будешь делать, если потерпишь неудачу?
• Что вы хотите для своего будущего, и кого вы хотите в нем? Понимание этого не позволяет вести людей по ложному пути или идти по ложному пути самому.

Сесть наедине с собой и предельно ясно понять свою личность и предназначение в этом мире — это самый важный навык, который вы когда-либо развиваете.

Это дает вам возможность отпустить вещи (и людей), которые не предназначены для вас, и жить жизнью в полном соответствии с собой, которая привлекает к вам правильные возможности (и людей).

Если вы сможете отточить и развить каждый из этих навыков по отдельности, вы будете на пути к тому, чтобы стать всесторонне развитым современным человеком.

Какие еще жизненные навыки, по вашему мнению, необходимы для процветания в 21 веке? Расскажите мне в комментариях ниже.

Джеймс Майкл Сама  – всемирно признанный оратор, автор и тренер по личному развитию  .

Достигнув успеха в создании сотен вирусных статей и видео о построении безграничной уверенности и здоровых отношениях, Джеймс собрал более 38 миллионов посетителей на  его веб-сайт и более 400 000 подписчиков в социальных сетях.

Джеймс выступает на живых мероприятиях и в средствах массовой информации по всей территории США и стал экспертом в таких изданиях, как CNN, Bravo, The New York Post, The Huffington Post, The Daily Beast, CNBC, The Boston Globe, CBS,  и другие.

Нравится:

Нравится Загрузка…

27 способов быть современным мужчиной

Мужской стиль|27 способов быть современным мужчиной

https://www.nytimes.com/2015/10/02/fashion/mens-style/27-ways-to-be-a-modern-man. html

Реклама

Продолжить чтение основного материала

Самопомощь

Брайан Ломбарди

• 29 сентября 2015 г.
901 09 Credit…Antony Hare

Быть современным человеком сегодня ничем не отличается от того, было век назад. Все дело в соблюдении принципа. Конечно, мода, технологии и архитектура меняются со временем, как и нормы этикета, не говоря уже о способах поведения в публичной сфере. Но современный человек возьмет из прошлого те фрагменты, которые кажутся ему актуальными, и смешает их с сегодняшним.

1. Когда современный мужчина покупает обувь для своей супруги, ему не нужно спрашивать размер у ее сестры. И он знает, какие бренды работают большими или маленькими.

2. Современный человек никогда не сообщает другим людям, что его уверенность пошатнулась. Он действует так, как будто все идет гладко, пока это не так.

3. Современный человек тактичен. В кинотеатре он не станет жевать попкорн в тишине. Он ждет какой-то шум.

4. Современный человек не отрезает жирные или подгоревшие кусочки от филе. Каждый кусочек стейка — это привилегия, и все это идет в люк.

5. Современный человек не будет тратить 10 минут своей жизни на поиски лучшего места для парковки. Он находит разумную и ставит свою машину между линиями.

6. Перед тем, как отправиться спать, современный мужчина должен убедиться, что телефон его супруги и электронные устройства его детей заряжаются на ночь.

7. Современный человек покупает только обычную колу, типа кока-колы или Dr Pepper. Если вы войдете в его дом в поисках Mountain Dew, он покажет вам дверь.

8. Современный человек использует имена собственные для вещей. Например, он скажет «вертолет», а не «вертолет», как какой-нибудь неуклюжий простак.

9. Наличие дочери делает современного мужчину более цельным. Он узнает что-то новое каждый день.

10. Современный человек прежде чем убрать посуду на полку, должен убедиться, что она полностью высохла.

11. Современный человек никогда не «прикалывал» твит и не будет.

12. Современный мужчина проверяет состояние своего бара «Айриш Спринг» перед тем, как прыгнуть в него. Слишком маленький, его заменят.

13. Современный человек слушает Wu-Tang хотя бы раз в неделю.

14. Современный человек все еще записывает список покупок на листе бумаги. Рынок не место для того, чтобы уткнуться лицом в телефон.

15. У современного человека паркетные полы. Его дети могут определить его настроение по марке его оксфордов Кеннета Коула.

16. Современный человек лежит на боку кровати ближе к двери. Если проникнет незваный гость, он попытается отбиться от него, чтобы у жены был шанс уйти.

17. Есть ли у современного человека арбузный пресс? Что вы думаете? Как еще мускусная дыня, арбуз и медовая роса, которые он подает, могут иметь такую ​​однородную форму?

18. Современный человек серьезно задумался о покупке обувной ложки.

19. Современный мужчина покупает свежие цветы скорее для того, чтобы удивить свою жену, чем чтобы извиниться.

20. Иногда современный человек оказывается маленькой ложкой. Иногда ночью, когда он чувствует себя подавленным или уязвимым, ему нужен эмоциональный и физический щит.

21. Современный мужчина не ругает свою дочь, когда она чихает во время поедания яблочного пончика, даже если кусочки летают повсюду.

22. Современный мужчина по-прежнему ходит полуголым по подъездной дорожке каждое утро, чтобы зачерпнуть свежей газеты.

23. У современного человека есть все фильмы Майкла Манна на Blu-ray (или на том, что в то время было самым качественным).

24. Современный человек не зацикливается на проценте заряда батареи своего телефона.