Был ли Пушкин счастлив в детстве?

Алексей Варламов, ректор Литературного института им. А. М. Горького

Все лекции цикла можно посмотреть здесь

 

В одном из писем, по-моему, Нащокину Пушкин писал: «Говорят, что несчастье – хорошая школа. Счастье есть лучший университет». Большая загадка, был ли счастлив Пушкин в детстве, когда формируется человек? Вообще, о детстве Пушкина, как мне представляется, мы знаем очень немного. Знаем отрывочно. Можем предполагать, можем судить. Знаем, что у него были не очень хорошие отношения с родителями и в детстве, и потом. Знаем, что у него не очень складывались отношения с братом и сестрой. С другой стороны, знаем, что дом Пушкина был один из самых литературных домов в Москве, туда приходили крупные поэты-современники. Знаем про дядю Пушкина Василия Львовича. Знаем, какое влияние оказала эта атмосфера на молодого поэта. Знаем о том воспитании, которое он получил в детстве: с одной, стороны французское, с другой стороны русское. Благодаря его бабушке, благодаря няне Арине Родионовне. Но отделить здесь мифологическое от реального, мне кажется, довольно сложно.

Пушкин детство очень хорошо понимал, ценил и любил. В пушкинском мире много детей, много сказок. Он явно чувствовал эту живость, обращенность, нацеленность на детский мир, детское восприятие. Он как будто понимал, что его начнут изучать в детстве, что через него русский человек будет проходить всю свою жизнь.

С отрочеством картина как будто бы более ясная. Мы хорошо знаем, что в 1811 году, благодаря тем связям, которые были у отца Александра Сергеевича, Пушкин поступает в Царскосельский лицей. Это, конечно, было безусловное счастье, удача, великое стечение обстоятельств в его жизни, что именно в ту пору, когда ему или его родителями предстояло выбирать учебное заведение, в России открылся этот удивительный лицей в Царском Селе, который был призван готовить элиту – управленцев Российской империи. А среди прочего приготовил и будущих декабристов, приготовил и будущего поэта.

Об этом Лицее очень много спорят. Некоторые говорят, что он соединял в себе лучшие достижения образования, это была лучшая модель образования, какая могла быть: школа и университет вместе взятые. Другие говорят, что на самом деле Лицей учил чрезвычайно поверхностно. Знаменитая пушкинская фраза из «Евгения Онегина» «Мы все учились понемногу // Чему-нибудь и как-нибудь» – это как раз про Лицей. Я склонен считать, что второе ближе к истине. Известно, что Пушкин не записывал лекций, он их запоминал. То, что нужно, запоминал, то, что не нужно, забывал. В Лицее был рейтинг, Пушкин был то ли третий, то ли четвертый с конца. Но там проявились, раскрылись и развились его удивительные поэтические наклонности. Там он начал писать.

Мы помним гениальное начало VIII главы «Евгения Онегина»: «В те дни, когда в садах Лицея // Я безмятежно расцветал…». Мы очень хорошо понимаем, что там, в Лицее сформировался важнейший для Пушкина культ лицейской дружбы, культ мужской дружбы, который он сохранил и пронес через всю свою жизнь. Это частная сфера человеческой жизни. Лишенный семейного счастья и, пожалуй, так глубоко не отразивший его в своем творчестве, Пушкин глубочайшим образом выразил идею человеческой дружбы, человеческой солидарности.

Все мы опять же с детства помним: «Друзья мои, прекрасен наш союз!» Этот союз родился в садах Лицея, где Пушкина учили замечательные профессора, где была замечательная библиотека, где развивались и душа, и дух, и тело великого поэта. И обстоятельства удивительным образом складывались так, чтобы этот заряженный энергией человек взлетел как можно выше и как можно дальше.

Важнейшее событие Лицея – это, конечно, встреча Пушкина с Державиным. Этот знаменитый экзамен, который произошел в январе 1815 года, уже более чем 200 лет тому назад, в каком-то смысле можно считать одним из важнейших дней в истории русской словесности – такой встречей старого и нового. Державин, как помните, «в гроб сходя, благословил». Державин встрепенулся, когда увидел, услышал молодого Пушкина. Впоследствии поэт написал в своих воспоминаниях о том, что он убежал из зала и его искали, но не нашли.

В Пушкине было что-то неуловимое, что-то летучее. В Пушкине была поразительная быстрота перемещения. Когда думаешь о Пушкине, то представляешь стремительное, летящее, очень легкое и в то же время очень насыщенное, наполненное начало – человеческое существо. И чувствуешь, как через него проходят эти токи времени, места, действия.

В школе, когда идет уже последовательное изучение поэта, мы начинаем с лицейских стихов, которые частично носили подражательный характер, но во многом были уже очень самостоятельны, то говорим, что для Пушкина была очень важна вольнолюбивая тема – тема свободы. Она отразилась в тех стихах, которые поэт создавал вскоре после окончания Лицея. Это такие хрестоматийные стихи, как: «К Чаадаеву», ода «Вольность», «Деревня», стихи, которые принято считать революционными. Принято считать, что радикал молодой Пушкин – певец декабризма, что он выражает устремления, как говорится, прогрессивной, передовой части русского дворянства. Но если мы внимательно перечитаем эти стихи, то увидим интересное противоречие между их невероятным эмоциональным накалом, действительно невероятной жаждой свободы, с одной стороны. С другой стороны, к чему призывает Пушкин в этих ранних политических стихах? Он призывает к тому, чтобы цари первые соблюдали закон. Это стихи не революционные по своему содержанию, это, если так можно выразиться, стихи конституционные. Это стихи об уважении к человеческой личности, человеческому достоинству. Это были те важнейшие уроки, которые Пушкин извлек из своей лицейской молодости. Уважение к человеческой личности – вот чего, как он чувствовал, больше всего не достает русской жизни. Вот тот идеал, который он на самом деле хотел привить России.

О Пушкине все время хочется говорить, перескакивая с одного на другое. Как мне видится, строки одного из последних стихов «Я памятник воздвиг себе нерукотворный»: «Что в мой жестокий век восславил я Свободу // И милость к падшим призывал» тоже уходят в эту лицейскую юность, в эту жажду свободы, которую он пронес сквозь все свое творчество, все свои годы, все свои искания. Другое дело, что этот идеал свободы в его жизни видоизменялся, и за этим очень важно следить, очень важно видеть.

 

Товарищ Пушкин: Был ли Пушкин счастлив в детстве?

Приблизительное время чтения: 3 мин.

—

100%

+

Код для вставки

Код скопирован

Перед вами не попытка в тысячный раз рассказать о творческой биографии Пушкина. И не очередной строгий анализ его наследия. Это то, что обычно остается за скобками сухих научных исследований. Это мысли, чувства, догадки, интуиции человека, много лет читающего и перечитывающего Пушкина — и каждый раз открывающего в нем что-то, ранее ускользавшее от взгляда. Известный писатель, ректор Литературного института имени А. М. Горького Алексей Варламов рассказал о «своем Пушкине».

Скачать: Товарищ Пушкин.epub

Большая загадка, был ли счастлив Пушкин в детстве, когда формируется человек? Тем более что именно ему принадлежат часто цитируемые слова: «Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть. Но счастие есть лучший университет». Учился ли он в этом университете в ту пору, когда это важнее всего?

О детстве Пушкина мы знаем не так много. У него были не слишком хорошие отношения с родителями, не очень ладно складывались отношения с братом и сестрой. Мы знаем про дядю Пушкина Василия Львовича и о том, какое влияние оказала атмосфера его дома на будущего поэта. Знаем о воспитании, которое он получил в детстве: с одной стороны, французское, с другой стороны — русское. Но отделить здесь мифологическое от реального, мне кажется, довольно сложно, и о многом остается только гадать.

Зато можно утверждать наверняка: Пушкин детство очень хорошо понимал, ценил и любил. В пушкинском мире много детей, много сказок и точно так же много сказочного даже во взрослых его вещах — «Повестях Белкина», «Капитанской дочке», даже в бесконечно печальном «Медном всаднике» со сказочным превращением пустынного брега в дивный город (и нечто похожее есть в «Сказке о царе Салтане»).

Пушкин явно чувствовал эту живость, обращенность, нацеленность на детский мир, детское восприятие, на чудо и волшебство. Он как будто догадывался о своей миссии, знал, что его начнут читать в детстве и с ним русский человек независимо от своих взглядов, своего положения и рода деятельности будет проходить всю жизнь.

С пушкинским отрочеством картина как будто бы более ясная. В 1811 году Пушкин поступает в Царскосельский лицей. Это, конечно, была безусловная удача, великое стечение обстоятельств в его жизни, что именно в ту пору, когда его родителям предстояло выбирать учебное заведение для своего первенца, в России открылся лицей в Царском Селе, призванный готовить элиту — управленцев Российской империи. А среди прочего подготовил и будущих декабристов, и будущего поэта.

Впрочем, о том как учили в Лицее, единого мнения нет. С одной стороны, существует точка зрения, что Царскосельский лицей был одним из самых замечательных учебных заведений не только своего времени в России, но и в принципе может рассматриваться как идеальная модель образования.

С другой стороны, вспомним: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…» Но в пушкинском случае важнее даже не это. Он из всего умел извлекать пользу, все обращать на благо своего таланта. В Лицее сформировался важнейший для Пушкина культ дружбы, который поэт сохранил и пронес через всю жизнь. Это ключевая для него сфера частной человеческой жизни. Лишенный семейного счастья и, пожалуй, глубоко не отразивший его в своем творчестве (и кстати, обратим внимание на то, что в пушкинском мире практически нет многодетных семей, что в общем-то нонсенс с точки зрения реального положения дел), Пушкин глубочайшим образом выразил идею человеческой дружбы и солидарности.

Все мы опять же с детства помним: «Друзья мои, прекрасен наш союз!» Этот союз родился в садах Лицея, где Пушкина учили замечательные профессора, где была прекрасная библиотека, где развивались и душа, и дух, и тело великого поэта. И обстоятельства удивительным образом складывались так, чтобы этот заряженный энергией человек взлетел как можно выше и как можно дальше.

В Пушкине изначально было что-то неуловимое, летучее. В нем поразительная быстрота перемещения. Когда думаешь о Пушкине, то представляешь стремительное, летящее, очень легкое и в то же время очень насыщенное, наполненное человеческое существо. И чувствуешь, как через него проходят токи времени, места, действия. И оттого о нем хочется говорить, перескакивая с одного на другое. Так, строки одного из последних его стихов «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»: «Что в мой жестокий век восславил я Свободу // И милость к падшим призывал» — тоже ведь уходят в лицейскую юность, в жажду свободы, которую он пронес сквозь все свое творчество, все свои годы, все свои искания.

Скачать: Товарищ Пушкин.epub

Александр Пушкин, Черный отец русской литературы — Африканское наследие

30 марта 2010 г. 30 мая 2017 г. Доктор Ю. Ин Великая литература, великие люди

Молодой Александр Пушкин

Да… верно! Александр Пушкин, отец современной русской литературы, на самом деле был Черным. Его прадед на самом деле был рабом-африканцем Абрамом Петровичем Ганнибалом, впоследствии ставшим генералом «Петра Великого». Региональное происхождение Ганнибала часто оспаривается, поскольку часто говорят, что он родился в 169 г.6 в деревне «Логон» в современной Эритрее (статуя Пушкину была установлена ​​в Асмэре в 2009 г.), а другие утверждают, что он был родом из района Логоне-Бирни в Камеруне (возможно, из королевства Котоко или Канем- Империя Борну). Сегодня большинство согласны с тем, что на самом деле он был из Камеруна. Интересно, что сам Александр очень гордился своим африканским происхождением.

Александр Пушкин

Чтобы дать вам временные рамки, Пушкин жил с 1799 по 1837 год в России и даже написал книгу о своем прадеде под названием «Негр Петра Великого», также известную как «Арап Петра Великого». Он считается величайшим русским поэтом и первым использовал народную речь в своих стихах, пьесах, смешивая драму и романтику. Александр Пушкин познакомил Россию со всеми европейскими литературными жанрами.

Он привнес естественную речь и иностранные влияния для создания современного поэтического русского языка. Несмотря на то, что он прожил короткую жизнь, он оставил образцы почти всех литературных жанров своего времени: лирической поэзии, повествовательной поэзии, романа, рассказа, драмы, критического эссе и даже личного письма. Он прожил жизнь, целиком основанную на его любимой цитате: « Живи пером, умри от меча ». Он вел очень провокационную жизнь и был настоящим плейбоем. Он погиб на дуэли.

Памятник Пушкину в Петербурге

Памятники установлены в России, в Петербурге, Москве, школы носят его имя. PBS опубликовала на Frontline статью под названием «Генеалогия Пушкина». Говорят, что персонаж книги Льва Толстого Анна Каренина основан на дочери Пушкина (Мария Гартунг), которую Толстой описал как чрезвычайно красивую и умную. Прочтите некоторые из его книг на Amazon: «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Борис Годунов» и другие… Посетите Википедию, чтобы узнать больше об отце современной русской литературы.

Нравится:

Нравится Загрузка…

Африканское влияниеАфро-русскийАлександр ПушкинПушкинРусская литератураРусский писатель

Для этого слайд-шоу требуется JavaScript.

Март 2010 г.

С	М	Т	Вт	Т	Ф	С
	1	2	3	4	5	6
7	8	9	10	11	12	13
14	15	16	17	18	19	20
21	22	23	24	25	26	27
28	29	30	31

• 2 966 438 посещений

Введите адрес электронной почты, чтобы подписаться на этот блог и получать уведомления о новых сообщениях по электронной почте.

Адрес электронной почты:

Присоединяйтесь к 1464 другим подписчикам

Искать:

• До свидания, мужественный лидер: Ни Джон Фру Нди и начало многопартийной эры в Камеруне
• До тех пор, пока ганский писатель-первопроходец Ама Ата Айдоо
• Пословица йоруба sur Dieu, le seul pouvoir / Пословица йоруба о Боге, единственной силе
• Описание императора Теодроса II после коронации
• Proverbe Ethiopien / Эфиопская пословица
• Описание того, что случилось с телом Теодроса II в Макдале, 1868 г.
• Великобритания отвергает призывы вернуть останки эфиопского принца
• Пословица йоруба о щедрости / Пословица йоруба о щедрости
• Реституция африканского искусства: Франция выдвигает 9 условий
• Пословица йоруба sur l’importance des ancêtres / Пословица йоруба о важности предков

• Великое искусство (122)
• Великие Цивилизации (203)
• Большая экономия (64)
• Большой смех (35)
• Великие легенды и сказки (94)
• Большая литература (122)
• Великие моменты (465)
• Отличная музыка (56)
• Великие люди (396)
• Великая наука (78)
• Большая мелочь (73)
• Великая Мудрость (293)
• Без рубрики (38)

• «Ils sont venus ce soir» / «Они пришли сегодня вечером» Леона Гонтрана Дамаса
• История африканских тканей и текстиля
• Почему название: Мемфис?
• Практика выкупа за невесту в Африке
• 16 июня 1976 года: восстание в Соуэто из Сарафины!

© Dr. Y. и www.afrolegends.com, [2009-2023]. Несанкционированное использование и/или копирование этого материала без письменного разрешения автора/владельца этого блога строго запрещено. Выдержки и ссылки могут быть использованы при условии полного и четкого указания доктора Y. и www.afrolegends.com с указанием соответствующего и конкретного указания на исходный контент.

«Эти сумасшедшие американцы, конечно Пушкин не черный!»

Элизабет (Бетти) Бэнкс

В прошлую пятницу группа ученых собралась в прекрасном пространстве недавно созданного Африканского дома Нью-Йоркского университета, чтобы обсудить различные формы связей между Россией и Африкой.

Мы были весьма разношерстным коллективом, включая нигерийского профессора, учившегося в СССР, дочери русской женщины и ангольца, родившейся в советском Узбекистане, американского историка России, женатого на африканистке, молодого ученого, работающего над рукописью книги о советской афро-азиатской организации писателей, историком Африки, интересующимся глобальным выражением черноты, режиссером-документалистом и студенткой-первокурсником, возможно, нащупывающей свой путь к русско-африканской теме.

Наши докладчики были такими же космополитами: Эллисон Блейкли, написавшая, вероятно, первую монографию об африканцах в России еще в середине 1980-х годов, а сейчас являющаяся директором программы афроамериканских исследований в Бостонском университете; Энн Лаунсбери, специалист по русской литературе Нью-Йоркского университета, исследовавшая отношение Пушкина к афроамериканской прессе; Константин Кацакиорис, недавно защитивший в Париже диссертацию об африканских студентах советских шестидесятых годов; и Питер Гатрелл из Манчестерского университета, который только что закончил книгу о беженцах и смог прокомментировать перемещение людей. Такое широкое разнообразие предыстории и подходов подчеркивает сложность определения, осмысления и локализации связи между Россией и африканцами.

В предисловии к дискуссии Эллисон Блейкли рассказал о том, как он невольно оказался основателем подполя. Блейкли начал изучать русский язык в старшей школе в ответ на запуск спутника в 1957 году, и, сосредоточившись в основном на американской истории в студенческие годы, переключился на Россию во время учебы в аспирантуре, возможно, главным образом потому, что он уже знал русский язык. Проект, который стал его книгой 1986 года « Россия и негр », родился из его собственного опыта расовых предрассудков по обе стороны железного занавеса и личного скептицизма по отношению к заявлениям обеих сверхдержав во время холодной войны. Хотя с тех пор внимание Блейкли сместилось с России на более широкую европейскую черную диаспору, он подчеркнул, что темы идентичности, расы и передвижения людей, рассматриваемые в его первой книге, продолжают влиять на его исследования.

Затем мы услышали от Энн Лаунсбери, которая представила свою статью «’Связанные кровью с расой’: Пушкин в афроамериканском контексте». Пушкин, русский национальный поэт, как известно, происходит от африканского раба, его можно найти в отделе «Мулат» кубинских книжных магазинов и бурно обсуждали в афроамериканской прессе конца девятнадцатого — начала двадцатого века. Лаунсбери утверждал, что афроамериканских литературных критиков Пушкин привлекал не только потому, что он был африканского происхождения — хотя это было критично, — но и по ряду взаимосвязанных причин. Благодаря своему статусу аристократа, друга царя и крепостника, Пушкин предоставил возможность обсудить вопросы доступа к власти и привилегий для лиц африканского происхождения, а также интригующий случай негра, владеющего белым подневольные рабочие. Пушкин поручил афроамериканским писателям обсудить табуированные вопросы расового смешения в то время, когда смешение рас было незаконным в большинстве американских штатов. Возможно, наиболее важно то, что Пушкин считается образцовым русским и отцом-основателем русской литературы, несмотря на его черное происхождение; мог ли когда-нибудь афроамериканский писатель занять такое же место в господствующем американском каноне? Возможно, пессимисты среди нас указали бы на самый распространенный русский отклик на творчество Лаунсбери: «Эти сумасшедшие американцы, конечно же, Пушкин не черный!» Кажется, что Пушкин вовсе не черный русский; мог ли он стать таким важным, если бы был им? Этого мы не знаем. Однако мы знаем, что африканское наследие Пушкина хорошо известно и даже прославлено. Африка занимает центральное место в русском литературном каноне, но, возможно, настолько обычное, что его не замечают, и доказывающее, что Африка не связана автоматически с чернотой, расой или этнической идентичностью.

Многочисленные значения слова «Африка» для русских были освещены в нашей второй статье Константина Кацакиориса, в которой анализировалось насилие Советского Союза по отношению к африканским студентам в эпоху Хрущева. Он утверждает, что это насилие было вызвано оппозицией новой интернационалистской политике Хрущева, а не расизмом как таковым. Отмечая, что число иностранных студентов чрезвычайно выросло в результате расширения дружбы Хрущева с развивающимся миром, Кацакиорис интерпретирует студентов как воплощение этой новой политики и утверждает, что советская реакция на них была публичной реакцией на непопулярную доктрину Хрущева. Ссылаясь на многочисленные утверждения советских людей о том, что иностранные студенты «едят свой хлеб», Кацакиорис утверждал, что советская общественность завидовала привилегиям, которыми пользовались иностранные студенты в СССР, включая более легкий доступ в престижные университеты, более высокие стипендии и освобождение от непопулярных обязательных занятий. курсы марксизма-ленинизма. Африканские студенты оказались мишенью как самые заметные иностранцы, и насилие по отношению к ним обнажило ограниченность интернационализма в советском общественном мнении. В анализе Кацакиориса «расистского» насилия раса не имела к нему никакого отношения. Точно так же, как русские респонденты Лаунсбери не считали Пушкина черным, советская публика Кацакиориса почти не считала африканских студентов африканцами. Чернота на самом деле не имела значения, но гражданство, иностранность и ксенофобия, безусловно, имели значение.

Отвечая на эти статьи и на тему России и Африки в более широком смысле, Питер Гэтрелл предполагает, что, учитывая огромную пропасть во взглядах американцев и русских на расы, очевидно, что Пушкин может быть африканцем, но не черным, и русским одновременно Со временем наше понимание африканцев в СССР значительно улучшилось бы, если бы мы сравнили их опыт с опытом неславянских советских студентов, которые учились вместе с ними. Он указывает, что эти студенты часто были так же далеко от дома, как и их египетские, нигерийские и ганские сверстники. Это предложение было поддержано присутствовавшим нигерийским профессором, у которого остались положительные воспоминания об учебе в СССР. Он утверждал, что видел больше дискриминации между советскими людьми разных национальностей, чем между советским человеком и африканцем. Другой респондент также поставил под сомнение идею монолитного, недифференцированного советского народа, враждебно настроенного по отношению к африканцам, и предложил разобраться в советском внутреннем «расизме», при этом осторожно отметив, что советский и постсоветский расизм и представления о расе различаются. Янни Коцонис настоятельно рекомендовал нам заняться советской доктриной дружба народов ( дружба народов) даже при столкновении с реально существующим расизмом.

Гатрелл также обратил наше внимание на огромное количество русскоязычных работ по истории Африки как на еще одно возможное направление исследований. Западные африканцы, как правило, не читают по-русски, а русские, как правило, не читают об Африке — за исключением, может быть, тех из нас, кто сидел в этом зале на прошлой неделе, — так что эти работы остаются неиспользованным ресурсом. Еще одним направлением для дальнейшего расследования является советское расследование перевода африканской литературы плюс советский маркетинг русской культуры в странах третьего мира, включая Африку. Энн Лаунсбери провела здесь еще одну параллель между Африкой и советскими внутренними меньшинствами; возможно, Советы были настолько успешными культурными империалистами из-за своей внутренней практики.

Другие участники задавали интересные вопросы. Какова была причина того, что правительства африканских стран отправляли своих молодых людей учиться в Советский Союз? Почему родители отправляли сыновей учиться в холодную далекую Россию? Что студенты думают о своих приключениях? И, отражая вопрос, который Питер Гэтрелл задавал себе каждый день во время своего годичного пребывания в Киеве 1970-х годов, что они там делали? Каков опыт русских метисов, детей африканских студентов и советских матерей? Собирал ли кто-нибудь свои свидетельства устной истории, и почему нет? В целом, вечер вызвал продуктивную дискуссию среди участников и дал много пищи для размышлений.