В книге, приуроченной к 75-летию известного ученого, журналиста, доктора филологических наук, профессора М.К. Барманкулова, собраны научные и публицистические статьи, воспоминания ученых, соратников, коллег и учеников, а также фотоматериалы разных лет. Предназначена для широкого круга читателей, пре…

Вкус правды

«Вкус правды» – это сборник афоризмов китайских писателей разных исторических эпох, переведенных известным синологом Владимиром Малявиным. Для современного читателя они не так знакомы, как авторы классических текстов вроде Конфуция или Лао-цзы, но позволяют проследить развитие философской мысли и е…

Эти странные англичане

Тот, кто назвал англичан «островной расой», прав лишь наполовину. Каждый англичанин – сам себе остров. Они трепетно относятся к праву на частную жизнь и личное пространство. Однако это не мешает им вступать во всевозможные клубы и общества, ведь почувствовать себя «одним из» – тайное желание любого…

Игра Престолов. In Memoriam

Эта книга – своеобразная дань памяти героям, погибшим в первых четырех сезонах сериала «Игра престолов». Каждый разворот этой книги – не только цитата и краткое описание героя, но и кадр из сериала в высоком качестве. …

Tugitoolitšempioni eined

Raamatus „Tugitoolitšempioni eined” meenutab luuletaja ja kirglik tugitoolisportlane Contra eesti sportlaste triumfe ja ?pardumisi aastail 2000–2012. L?busad lood taaselustavad Erki Noole, Andrus V?rniku, Gerd Kanteri, Andrus Veerpalu, Kristina Šmiguni, J?ri Jaansoni, Indrek Pertels…

K?berfoobia

Kodust lahkudes lukustame uksed ja kontrollime ?le aknad. Enne autoteele astumist vaatame m?lemale poole, et veenduda, kas tee?letamine on ohutu. Miks me oleme siis nii muretud internetis ringi liikudes? Edward Lucas n?itab oma raamatus, et k?bermaailm on palju ohtlikum, kui pealtn?ha paistab. Paro…

Психология глупости

Психология глупости – сборник эссе современных ученых и философов о природе глупости. Они определяют, кто такие глупцы и м*даки, разбираются, чем первые отличаются от вторых, стараются понять, почему очевидно умные люди вроде Стива Джобса и Аль-берта Эйнштейна совершают глупые поступки, как на все э…

Показать еще

Черная книга. Истории женщин Востока. Хинд Аль Кассеми. ISBN: 978-5-17-100098-1. 4 отзыва. PDF

Черная книга. Истории женщин Востока

Хинд Аль Кассеми
«Черная книга. Истории женщин востока»

Восточная жизнь кажется чем загадочным и непостижимым.
Их менталитет удивляет, а устои и обычаи порой приводят в шок.
Можно много говорить об их отношении к миру, религии, друг другу. Но споры о жизни арабских девушек никогда не будут утихать. Мы смотрим на них, как на диковинку, в голове не укладывается, что на одной такой маленькой планете живут ТАКИЕ разные люди.

Книга Хинд Аль Кассеми поможет взглянуть в глаза и душу, скрытые под платком восточной женщины.
Понять, что пуская мы и во многом разные, но на самом деле, насколько сильно мы все похоже.

В книге собраны истории, объединенные одним менталитетом и одной религией. И даже не имеет значение, такие дикие для нас обычаи и традиции, важно то, что у всех нас есть сердце и чувства.
Восточная женщина, также желает быть единственной и любимой. В цивилизованных городах и странах многоженство уходит, а на смену ему приходят еще более прочные семейные браки. Женская дружба, иногда бывает не менее коварной. И не смотря на религиозные ценности, можно встретить не мало подлецов среди мужчин.

Истории короткие, но захватывающие.
Если быть коротко, то вот о чем нам рассказала автор.

«ПРИНЦЕССА И НИЩИЙ» — история о том, как не имея статуса, через подлость и ложь, некому не нужная и неприметная арабка пытается выбиться в люди.

«ИСКРЕННЕ ТВОЙ» — ревность порой имеет больше шансов разрушить семье, чем даже сама измена. Грустная история о том, как девушка решила проверить своего супруга, начав с ним тайную переписку от чужого имени.

«НЕ ПОКИНУ ТЕБЯ НИКОГДА» — безумства, на которые способен без ума влюбленный мужчина или о том, что все хорошо в меру. Правда одной девушки, которая страдала от тиранства своего несостоявшегося жениха.

«ЗЕНИЦА ОКА» — даже те, кто нас любит самой светлой любовью способны нанести нам вред своими чувствами. Откровения девушки, которая пострадала мистическим образом от любви самого дорого и близкого человека.

«ТРАВА НА ЧУЖОМ УЧАСТКЕ» — не смотря на все наши домыслы, порою мусульманские женщины, бывают также грешны. История «второй» жены, и «второго» мужа.

«ПЛАТА ЗА ЛЮБОВЬ» — рыцари встречаются не только в сказках, но в этой истории их, к сожалению, не встретишь. Как мужчина-подлец ради финансовой выгоды играет чувствами влюбленной женщины.

«ВУДУ В НЬЮ-ЙОРКЕ» — черное колдовство или всегда ли дружба бывает искренней? Повествование одной девушки, едва не ставшей жертвой «подруги»-завистницы.

«КОШМАР ЗА ДЕНЬГИ» — как путь к хорошей жизни, иногда заводит нас на тернистую и опасную тропу. Откровения бывшей проститутки.

«ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ» — иногда нужно не бояться проявлять сомнения и перестать закрывать глаза на неочевидное и невероятное. Служанка, может быть не просто служанкой, а самой опасной конкуренткой. Даже если ей далеко за 50…

«БЕЗ УМА ОТ ТЕБЯ» — не предавайте тех, кому вы дороги. В этой истории развеиваются все мифы вокруг двоеженства и показываются настоящее отношение к этому женщин с Востока.

«ИЗ КНЯЗЕЙ В ГРЯЗИ» — не калечьте будущее маленьких детей. Вот что за собой несет развалившейся брак. Успешные родители, порой несчастные дети.

«СВОБОДА В КРОВИ» — еще одна жизненная история одной восточной женщины. Нужно не бояться оставаться собой и следовать велению своего сердца и духа.

Не одна история меня не оставила равнодушной. Я верю в то, что книга позволила мне чуть ближе узнать и понять душу «носительниц паранджей».

Рекомендую и советую!

Востоковед о влиянии татар на жизнь русского народа.Часть 19-я — Реальное время

Из книги востоковеда-татарофила — о влиянии татар на жизнь русского народа. Часть 19-я

Известный российский востоковед-тюрколог, доктор исторических наук, профессор РАН Илья Зайцев 5 лет назад подготовил к изданию книгу Сергея Аверкиева (1886—1963) «Влияние татар на жизнь русского народа», которая была выпущена в Казани тиражом всего 100 экземпляров. Автор книги, историк-энтузиаст и «татарофил», до начала Первой мировой войны работал в Палестине (сначала в Дамаске учителем русской школы, позже в Назарете помощником инспектора начальных школ Императорского православного палестинского общества). Затем он был интернирован в Россию, где в итоге осел в Нижнем Новгороде. Аверкиев считал, что многие русские государственные институты, явления и понятия по происхождению татарские — в его книге можно найти множество соответствующих примеров. В 50-е годы историк-любитель отправлял свою рукопись в московский Институт истории, но там ее, конечно же, немедленно «сослали» в архив, где она пролежала до середины 10-х годов XXI века. С разрешения Ильи Зайцева «Реальное время» публикует фрагменты этой монографии.

1. Раболепство и низкопоклонство

Понятие о характере царской власти слагалось, как показано выше (гл. III, 3), преимущественно под татарским влиянием. От татар же были позаимствованы и знаки уважения и покорности, оказываемые царю: стояние на коленях, земные поклоны, целование руки, именование себя унизительными званиями и прозвищами. Все эти знаки покорности вошли в русский быт и стали употребляться не только по отношению к носителям верховной власти, но и вообще к власть имущим: со стороны низших классов к высшим, привилегированным; со стороны бедняков — к богатым, слабых — к сильным. Приводим на этот счет свидетельства иностранцев, относящиеся к XVI, XVII и началу XVIII столетий.

Приехавшего в Московское государство в 1565 году с рекомендательным письмом от английской королевы Елизаветы итальянца Рафаэля Барберини так поразили знаки унижения, которые он наблюдал у русских людей, что он посвятил им следующее описание: «Благодарят они таким образом: если один обещает что-нибудь на словах, то другой, сняв шапку, пренизко ему кланяется, опуская руку книзу; если требуется большей благодарности, в таком случае достает он рукою даже до земли; а еще для большего подобострастия или, показывая, как умеет он ценить обещаемую милость, касается обеими руками. Если же притом один из сановников и оказывает какую-нибудь милость и покровительство, или тому подобное, другому, который меньше его званием, тогда сей последний становится на колени и, обеими руками касаясь пола, бьет еще челом оземь. Таким же образом поступают, когда идут и просить какой милости, чтобы по ходатайству того была оказана».

Посетивший дважды Московское государство, в 1633 и 1636 годах, секретарь Гольштинского посольства Адам Олеарий, наблюдая низкопоклонство русских людей, называет их в своих записках «рабами» и «крепостными». «У них уже такой обычай, — говорит про русских Олеарий, — и образ унижаться перед другими и выказывать свое унижение: когда имеют дело с каким-нибудь знатным господином, они приветствуют его земным поклоном, наклоняют низко голову, касаясь ею даже до земли, а иногда и просто валяются у него в ногах, и таким образом благодарят даже за побои и наказания, которым он подвергал их».

Датский посланник при Петре Великом (1709—1711) Юст Юль 3 октября 1709 года в своем дневнике записал следующее: «Мне рассказывали, что очень многие генералы в русской армии уполномочены царем назначать в подведомственные им части обер-офицеров, капитанов, майоров и подполковников. Последствием такого порядка вещей является большое послушание и покорность со стороны офицеров к генералам, в руках которых сосредоточена вся их судьба. Поэтому, когда офицеры приходят к генералу, те кланяются ему в землю, наливают ему вина и вообще служат ему как лакеи.

Относительно земных поклонов наблюдается следующее. Когда русский хочет выказать какому-либо важному лицу наибольшую степень почтения, то падает перед ним ниц, т. е. становится на правое колено, упирается руками в землю и так сильно стукается лбом об пол, что можно явственно слышать удары. О таких поклонах часто упоминается в священном писании: «молиться, падая на лице свое». При менее почтительном поклоне русские становятся на правое колено и кладут на пол правую ладонь. Вообще же, приветствуя какого-либо боярина, кланяются так низко, что правою рукой дотрагиваются до земли».

Указанная бытовая черта в характере русского человека в различных случаях его жизни прекрасно обрисована у Костомарова в его «Очерках домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях», глава XVI: «Прием гостей. — Обращение», куда мы и отсылаем любознательного читателя. Здесь же мы считаем нужным лишь отметить, что на унизительность низкопоклонства обратило внимание еще при царе Федоре Алексеевиче само правительство и, чтобы несколько сократить холопское рвение своих подданных, издало следующий указ: «Стольники и стряпчие, и дворяне, и жильцы, и иных чинов служилые люди. Великий государь велел вам сказать: ведомо ему, великому государю, учинилось, что из вас многие боярам и думным и ближним людем на дороге, где случится съехаться, с лошадей сходите, кланяетеся в землю не по обычаю, что из давних лет при державе деда его государева… Михаила Федоровича… и при отце его, государеве… Алексее Михаиловиче… никому не было, чего и не повелось: а с лошадей вам сходить пристойно и бить челом одному ему, великому государю.

И вам бы впредь их, бояр и думных и ближних людей, почитать и достойную им честь воздавать, а где на дороге случится кому с ними съехаться: и вам с лошадей не сходить и, уступя с дороги, поворотя на лошади, кланяться по обычаю».

Высшие классы в Московском государстве усвоили от татар мусульманский обычай затворничества женщин. Боярыни и боярышни редко ходили даже в церковь, а больше занимались дома различными рукоделиями. Кроме мужа, отца и братьев, они никому из мужчин не должны были показываться. Только по особому благоволению, муж выводил свою жену к постороннему гостю, не являющемуся ближайшим родственником,

Жених не мог видеть своей невесты прежде венчания. Когда посол римского императора Фридриха III приехал в 1489 году сватать дочерей великого князя за императорских родственников и пожелал видеть невесту, то ему в этом отказали.

Из дому знатные женщины выезжали летом всегда в закрытых экипажах, или колымагах, а зимой в закрытых санях. Впрочем, Герберштейн свидетельствует, что в определенные праздничные дни московиты разрешали своим женам и дочерям сходиться вместе на привольных лугах, где они или катались на каруселях, ила качались на качелях, или забавлялись пением песен, сопровождая это пение хлопаньем в ладоши.

Этот обычай затворничества перешел от высших классов к более богатым представителям из простого народа и сохранялся в течение очень долгого времени. Так, в биографии В.Г. Орлова помещено описание богатого села в Костромском наместничестве, Поречья, которое граф посетил в 1786 году. «Много здесь домов каменных, — рассказывает биограф, внук графа, — крестьяне очень богаты. Девки никогда никому не кажутся; и если случится им нужда пройти по улице, тo всегда на лице у них бывает покрывало. Вероятно, сей азиатский обычай остался у нас в некоторых провинциях со времени татарского порабощения России… Все женщины очень много румянятся и белятся и тем портят они себе лицо и зубы».

Соловьев затворничество женщин в теремах объяснял тем, что терем был охраной от нравственней распущенности. По мнению Бестужева-Рюмина, затворничество женщин на Руси возникло не под татарским влиянием, а из боязни перед ними, так как у татар было в обычае увозить жен и девиц в неволю. Свое мнение он подкрепляет ссылками на Запад, где в средние века, несмотря на рыцарское поклонение женщине, жен и детей тоже запирали. «Одинаковые причины, — поясняет Бестужев-Рюмин, — производят одинаковые последствия».

Однако трудно допустить, чтобы на этот обычай не повлиял пример мусульманского Востока с его гаремами у знатных мусульман. Во-первых, затворничества женщин до завоевания Руси татарами мы не знаем. Не было его и у татар до принятия ими ислама. Во-вторых, такое подражание господствующему народу со стороны побежденной нации вполне естественно, особенно в имущих классах, всегда готовых идти на сделку с победителями.

Обычай красить свое лицо, весьма распространенный между всем человечеством и сохранившийся у русских женщин даже до настоящего времени, в Московской Руси получил преувеличенно грубые формы, обращавшие на себя внимание иностранцев. Судя по набору красок и по тому, как и в настоящее время красятся женщины на Востоке, можно смело предположить, что самый способ раскрашивать свои лица русскими женщинами был позаимствован с Востока. Кроме обычных белил и румян, в Московской Руси употребляли еще сурьму, краску для бровей и ресниц, очень распространенную и теперь на мусульманском Востоке. Для хранения сурьмы употреблялись особого рода коробочки, носившие название суремниц. Сурьма (антимоний) — это название белого хрупкого металла позаимствовано с Востока, где оно одинаково встречается как в персидском, так и в турецком языках.

В параллель к русским пословицам и поговоркам относительно женщин приведем тюркские (таранчинские), записанные в Средней Азии в Илийском крае в конце XIX столетия: 340. Женщина не человек. 342. У женщины ум короток. 344. У женщины много хитростей. 345. У женщины нет лица (стыда). 347. Не держит слова, подобно женщине. 348. У женщин существует тысяча и одна хитрость. 349. У женщины думы длинны, ум же короток.

В связи с затворничеством женщин надо рассмотреть и появление на Руси противоестественного порока, известного под названием содомии, или содомского греха, так как, по сказанию Библии, им грешили жители палестинского города Содома.

Этот порок был широко распространен в московском обществе в ХVI и ХVII столетиях. В ХVI в. с обличениями против содомского греха выступали и Максим Грек, и старец Филофей, и митрополит Даниил, и митрополит Макарий, и многие другие отдельные лица. Это уклонение от природы было отмечено даже постановлением Стоглавого coбopa 1551 года. Мужеложество в XVI столетии свирепствовало не только в московских войсках, оно охватило и аристократические круги московского государства, проникло и в монашествующую среду. Этим пороком страдал и сам царь Иван Васильевич Грозный, предаваясь противоестественному разврату с своим любимцем Федором Басмановым, в чем последнего упрекнул боярин Овчина-Оболенский, сказав ему: «Ты служишь царю гнусным делом содомским, а я… служу государю на славу и пользу отечества». Это не помешало Ивану Грозному обвинить новгородского епископа, присужденного за измену к смертной казни, в содомском грехе и бросить в лицо собранным им духовным сановникам и настоятелям монастырей обвинение в том, что их жизнь «изобилует кровавыми и вопиющими грехами: грабительством, обжорством, праздностью, содомским грехом».

О содомии в русском обществе ХVI столетия собрал значительный материал И. Преображенский в его сочинении «Нравственное состояние русского общества в XVI веке, по сочинениям Максима Грека и современным ему памятникам». По мнению Преображенского, содомский грех «так сильно развившийся во всех слоях русского общества ХVI, занесен к нам, вероятно, из Греции, где он был сильно распространен. У нас его развитию, кроме невежества и грубости, много содействовала теремная жизнь женщины».

В конце своего исследования Преображенский выражает сомнение в том, что просвещение на Руси до татарского нашествия стояло высоко и пало только после порабощения Руси татарами. «Первоначальный удар татар, бесспорно, был силен, — пишет Преображенский, — зато последовавшее за ним иго монгольское вовсе не было так тяжело, как обыкновенно думают. Скажем более, положение русской церкви под игом монгольским было гораздо сноснее, нежели под игом княжеских усобиц. Ханы, как известно, покровительствовали церкви и духовенству, а потому она имела средства способствовать успехам просвещения».

Содомский грех перешел и в XVII столетие и был распространен настолько, что обращал на себя внимание наблюдательных иностранцев. О нем говорят и Даниил Принц из Бухова (1577), и Маржерет (1606), и Исаак Масса (1609), и Бер (1612), и Петрей (1620), и Олеарий (1636), и приехавший на русскую службу при Алексее Михайловиче в 1658 г. горячий славянский патриот, ученый серб Юрий Крижанич, видевший в русском царе единственного славянского государя, могущего подать руку помощи всем остальным соплеменным народам. В своей книге «Политичные думы» он указывает на присущие русским людям недостатки и пороки, которые следует исправить, и говорит, между прочим, и о содомии: «Здесь, на Руси, этот отвратительнейший порок рассматривается как шутка (habetur pro ioco). Им очень часто хвастаются за веселой беседой публично: един попрекает таким делом другого; другой приглашает третьего к совершению (postulet ut perpetret). Не хватает только того, чтобы такое преступление совершалось публично, на площади, по обычаю циников».

«Далее следуют у Крижанича такие рассказы, что передавать их неудобно», говорит проф. Сергеевский, у которого мы заимствуем эти сведения. «Может быть на площади, публично, — продолжает он далее, — сие и не совершалось, но достаточно сказать, что во время патриаршества Никона производилось следствие по делу о совершении мужеложества архимандритом над поддьяком в церкви. Имеется указание, что и соловецкий архимандрит занимался тем же». Даже сам патриарх Никон не избег обвинения в содомии со стороны старообрядцев, указывавших «на поддьяка меньшей статьи» Ивана Ладошку, которого якобы Никон «подпол ссодомствовал».

Хотя, по словам Павла Алепского (1655 г.), московское правительство сурово наказывало за содомию, присуждая содомитов к сожжению, но это известие не находит себе подтверждения в законодательных памятниках Московского государства. Наоборот, посол имп. Леопольда к царю Алексею Михайловичу, барон Августин Мейерберг (1661 год) удивлялся, что московские власти слишком снисходительно относятся к людям, уличенным в содомии. По словам англичанина Перри, состоявшего на русской службе при Петре I в течение нескольких лет, «страшный грех содомский в этой стране почти не считается преступлением; в пьяном виде они очень к нему склонны».

Несомненно, что содомия, как единичное явление, встречалась среди классов русского общества, и раньше XVI столетия, как, напр., среди черного духовенства. Так, в предупреждение этого порока в кодекс нравственных предписаний монахам еще в XIV веке было внесено, чтобы они с «юными детьми не дружились и книгам их не учили».

В монастырском уставе Иосифа Волоцкого запрещалось держать в монастырях «голоусых», — правило, подтвержденное впоследствии и Стоглавым собором. Занимавший митрополичью кафедру с 26.09.1490 по 19.05.1494 ставленник в. к. Ивана Васильевича митрополит Зосима, по словам историков, предан был пьянству и содомизму.

Вероятно, содомия, получившая сильное распространение в русском обществе XVI и XVII столетий была позаимствована русскими с мусульманского Востока, из Персии и Турции, особенно из последней, подражание различным сторонам жизни которой сделалось в Московском государстве в XVI столетии господствующей модой, о чем будет сказано ниже.

В Турции любовь к мальчикам развилась в высшем классе турецкого общества при султане Баязите I Молниеносном (1389—1402) после того, как турки-османы соприкоснулись с цивилизованными народами и позаимствовали от них этот порок. При дворе Баязита I был заведен гарем из красивых и талантливых мальчиков, которые, возмужав, достигали почестей и делались государственными сановниками. Особенно благоприятную почву порок этот нашел в янычарском войске, где женитьба принципиально отрицалась. Вербуемые в янычарские войска красивые мальчики делались возлюбленными офицеров и после, в зрелом возрасте, пользовались их протекцией. Правнук Баязита I, Мехеммед Завоеватель (1451—1481), известен в истории целым рядом педерастических похождений, иногда самого гнусного свойства, и, подобно своему прадеду, держал у себя из мальчиков целый гарем. Любовь к мальчикам воспевалась турецкими поэтами. Особенно показательной в этом отношении была поэма Яхи-бея Дукагина (ок. 1495—1575) под названием «Царь и нищий», сделавшаяся наиболее распространенной и любимой в публике благодаря тому, что ее содержание совпадало с задушевными думами современной ему османской интеллигенции.

У персов, по словам Олеария, посетившего Персию в 1637—38 годах, содомия была «в полном ходу и обычае». В этом гнусном пороке был заподозрен и сам персидский шах Сефи. Интересен рассказ Олеария о пребывании его в Шемахе, из которого можно видеть, каким образом происходило знакомство русских с этим пороком. Говоря о караван-сараях в Шемахе, Олеарий называет один из них, в котором черкесские татары вели свою торговлю невольниками. «Когда мы были здесь на обратном пути, — говорит Олеарий, — то русский посланник Алексей (Саввинович Романчуков, — С. А.), человек весьма веселый, любящий забавы и еще молодой, пошел в этот последний караван-сарай из желания поглядеть на живой товар и, между прочим, за одного мальчика, довольно красивого лицом и хорошо сложенного, за которого просили 6 туменов, предложил 2 тумена, т. е. 32 рейхсталера, но такая цена так обидной показалось черкесскому торговцу людьми, что он, ударив мальчика по заднице, с полным бесстыдством сказал: «Одною этой частью ты можешь в своей жизни наслаждаться на гораздо большую сумму». По словам Олеария, содомия известна была персидскому обществу с самого начала существования персидского государства, без всякого стороннего влияния.

В ХVI столетии содомия, по-видимому, была распространена и среди татар. По крайней мере, Герберштейн, характеризуя татар, говорит, что они «падки на любострастие, и при том извращенное».

Если турки-османы, как говорит Крымский, позаимствовали содомию в XIV веке у европейских народов, то из других источников мы знаем, что значительно ранее, на грани XVI века, византийцы обвиняли в содомии турок-сельджуков и печенегов.

В ту же приблизительно эпоху поляки приписывали этот порок русским. Так, польский историк Длугош, рассказывая о мнимом завоевании в конце XI столетия Волыни и Киева польским королем Болеславом, говорит, что Болеслав в Киеве впал «в гнусный порок самого неумеренного сластолюбия» (In spurcissimum sodomiac scelus Ruthenorum detestabilib mores incitatus, т. e. «в самый гадкий порок содомии, подражая мерзким нравам русских»).

Сообщение Длугоша, историка XV столетия (1415—1480), относительно завоевания Киева королем Болеславом, как отметил Карамзин, является басней. Такой же басней, очевидно, следует считать и его сведения о распространении содомии у русских в ХI столетии, так как эти сведения не подтверждаются никакими другими источниками. Не перенес ли Длугош эту черту нравов от современного ему русского общества на прошлое?

На мусульманском Востоке содомия процветала до самого последнего времени. В старом Ташкенте до Октябрьской революции среди сартов любимым развлечением было обществе бачей — мальчиков-плясунов (перс. бача — «дитя»), конечной целью которого являлось любовное общение о ними — «бачебаство» (перс. «бачабази»).

Продолжение следует

Сергей Аверкиев

Справка

С.С. Аверкиев

ВЛИЯНИЕ ТАТАР НА ЖИЗНЬ РУССКОГО НАРОДА

Казань — 2015

СЕРИЯ «ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ЗОЛОТОЙ ОРДЫ»

Составитель — доктор исторических наук И. В. Зайцев

Ответственный редактор — кандидат исторических наук И.М. Миргалеев

© Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2015

© Центр исследований Золотой Орды и татарских ханств им. М.А. Усманова, 2015

© Институт российской истории РАН, 2015

© Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы им. М.И. Рудомино, 2015

© Издательство «ЯЗ», 2015

Книга: Черная книга. Истории женщин Востока — Хинд Кассеми

15 важных романов восточных писателей, которые надо знать — блог Storytel

Главный герой романа «Мои странные мысли» (2013) — Мевлют. Он представитель исчезающей профессии, уличный торговец традиционным напитком из проса — бузой. Мевлют бродит по улицам растущего и меняющегося города, пытаясь остановить время. Люди приходят и уходят, а город, неподвластный времени, остается и продолжает жить, хотя и становится неузнаваемым. Если предыдущий роман, «Музей невинности», еще только проявляет сомнения в симпатиях между Востоком и Западом, то здесь авторский взгляд очевидно благосклонен к демонстративно традиционному Мевлюту, человеку из народа, который придерживается исламских ценностей и совершенно не намерен меняться. Все происходящие с Мевлютом жизненные неурядицы никак не влияют на его душевное равновесие, укорененное в восточных традиционных ценностях. Напротив, все, кто впустил в свою жизнь перемены и отступления от обычаев, в этой книге сильно страдают, как страдают и оба главных героя романа «Музей невинности», нарушившие устои.

Последнее переведенное на русский язык произведение Памука, «Рыжеволосая женщина» (2016), представляет собой «роман в романе», написанный сыном главного героя, отбывающим срок в тюрьме за убийство отца. Главный герой (отец) долгое время считал себя частью западной традиции, олицетворяемой античным мифом об Эдипе. На самом деле он в душе проходит путь от увлечения европейской моделью отношений отца и сына до разочарования в ней, а во второй половине жизни проникается традиционной для Востока историей Рустама и Сухраба. Но раскаяние героя в пристрастии к европейским ценностям приходит слишком поздно: он не успевает реализовать себя ни в качестве творца-писателя, ни в качестве творца личности — отца.

Его единственный сын, твердый приверженец традиционных мусульманских взглядов, убивает его, а перед этим упрекает в безбожии и в потере себя. Совершив убийство, сын хоть и оказывается в тюрьме, но фактически наказания не несет, поскольку получает возможность, в отличие от отца, реализовать себя и свою давнюю страсть к писательству. Сын не ощущает себя наказанным за убийство отца, который всю жизнь изменял себе, в душе верил в незыблемость традиционных взглядов, но внешне исповедовал взгляды европейские. Для убийцы тюрьма становится прекрасной возможностью начать новую жизнь.

Герои романов «Музей невинности», «Мои странные мысли» и «Рыжеволосая женщина» в финале, как правило, устают от модернизма, современного темпа жизни и ее ценностей, возвращаются к ценностям устоявшимся, а главное, ностальгируют по традициям и по прошлому. Если Памук в упомянутых выше произведениях демонстрирует скорее свое разочарование в европейских ценностях и душевную тоску по традиционному Востоку, то другие авторы продолжают полемику на тему правильности выбранного пути.

18 художественных книг для женщин Ближнего Востока

Вышла моя собственная женская фантастика «ЖИВОПИСЬ КУВЕЙТ ФИОЛЕТ», действие которой происходит на Ближнем Востоке. Чтобы отпраздновать выпуск, я собрал лучшие книги, которые когда-либо были написаны в этом регионе.

Вы читали какие-нибудь из них? Некоторые заставят вас плакать, а другие будут дергать вас за сердце. Книги, действие которых происходит на Ближнем Востоке, как правило, необработанные и дают представление о жизни, что многие даже не могут себе представить. Вы либо полюбите эти книги, либо возненавидите их, если не понимаете культуру.

И то же самое с книгами, действие которых происходит на Ближнем Востоке, там немного счастливых историй. Как будто счастливых людей нет. Война коснулась жизни каждого. Поколение за поколением. Земля залита кровью. И все же не было времени лечить. Несмотря на то, что у меня возникает соблазн прочитать некоторые из этих книг, я не думаю, что готов подвергнуться боли, которую я испытал. В конце концов, я и моя семья бежали от первой войны в Персидском заливе в 90-х, и я могу сказать вам, что эти воспоминания лучше всего оставить.Так что, хотя эти книги богаты прозой и поэзией, берегите свое сердце, чтобы оно не разорвалось из-за вымышленных историй, пронизанных правдой.

Утро в Дженине» — разрушительный роман о любви и потерях, войне и угнетении, горе и надежде, охватывающий пять стран и четыре поколения одного из самых трудноразрешимых конфликтов нашей жизни.

Захватывающий дебют напряженного психологического напряжения Зои Феррарис открывает беспрецедентное окно в Саудовскую Аравию и жизнь мужчин и женщин там. Когда шестнадцатилетняя Нуф пропадает вместе с грузовиком и ее любимым верблюдом, ее знаменитая семья обращается к Наиру аль-Шарки, проводнику по пустыне, чтобы тот возглавил поисковую группу.

Быстро развивающийся и увлекательный, Finding Nouf предлагает интимный взгляд на закрытое общество и захватывающую литературную тайну.

ПОБЕДИТЕЛЬ ПРИЗА КНИГИ ЛОС-АНДЖЕЛЕС ВРЕМЯ 2018 ЗА Художественную литературу и ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРИЗ «ОСИНОВЫЕ СЛОВА».

Exit West следует за этими замечательными персонажами, когда они появляются в чужом и неопределенном будущем, изо всех сил пытаясь держаться друг за друга, за свое прошлое, за само чувство того, кто они есть. Глубоко интимный и сильно изобретательный, он рассказывает незабываемую историю любви, верности и храбрости, которая полностью принадлежит нашему времени и на все времена.

Саудовская Аравия — где заключаются браки и нет кинотеатров или вечеринок, где социальная жизнь состоит из попыток держать девочек и мальчиков отдельно, а не сводить их вместе.

Но, как показывает Раджа Альсанеа в этом увлекательном романе, это еще не все: решимость, мобильные телефоны и Интернет облегчили жизнь молодых саудовцев, и все четыре девушки в этом романе находят роман, хотя в большинстве случаев все идет плохо. .«Девушки из Эр-Рияда» отражают испытания и невзгоды общества среднего класса, совершенно непохожего на наше, и разрушают все наши предубеждения об арабской жизни.

«Сладкие свидания Джессики Джиджи в Басре» — это захватывающий, пронзительный и незабываемый рассказ о дружбе и семье, действие которого происходит в Ираке во время Второй мировой войны. Драматический отход от предыдущего романа Джиджи «Бриллианты навсегда, сладкие финики в Басре» блестяще передает атмосферу нестабильного Ближнего Востока прошлого века и отдает дань уважения утерянным традициям некогда идиллического мира.

«Девушка из пыли» — это сложное исследование частной битвы одной семьи за выживание в разгар гражданской войны. В своем мирном городке за пределами Бейрута Руба постепенно осознает меняющиеся контуры в своем доме: почти не разговаривая и отказываясь работать, ее отец необъяснимым образом ушел из семьи; ее когда-то юная мать выглядит такой грустной, что Руба воображает, что ее сердце, должно быть, иссохло, как фига от жары; а старший брат Рубы начал тайно встречаться со старшими мальчиками, которые носят оружие.

«Девушка из пыли» — это история о взрослении, вспыхнувшая, но не поглощенная насилием и потерями. Этот поразительно уверенный дебют запечатлел и страну, и детство, охваченное конфликтом, который даже в самых мрачных и самых угрожающих проявлениях несет в себе обещание исцеления и возмездия.

«КРОВЬ ЦВЕТОВ» — это завораживающий исторический роман о молодой иранской женщине, судьба которой изменилась после внезапной смерти ее отца.Вынужденные покинуть свою деревню, женщина и ее мать едут в красивый город Исфахан, где их забирают дядя, богатый дизайнер ковров, и его несимпатичная жена. Когда непродуманное действие приводит к падению героини с благодати, ее принуждают к необычайному тайному браку. Энергичная и непокорная, она хочет быть свободной и жить той жизнью, которую выберет сама, если сможет найти способ.

Накануне свадьбы своей дочери Алии Сальма читает будущее девушки в чашке кофейных гущи.Хотя в тот день она хранит свои предсказания при себе, они вскоре сбываются после Шестидневной войны 1967 года. Оказавшись в сопротивлении, брат Алии исчезает, а Алия и ее муж переезжают из Наблуса в Кувейт. Неохотно они строят жизнь, разрываясь между необходимостью помнить и учиться забывать.

Когда Саддам Хусейн вторгается в Кувейт, Алия и ее семья снова теряют свой дом, свою землю и свою историю в том виде, в каком они ее знают. Разбегаясь по Бейруту, Парижу и Бостону, дети Алии создают собственные семьи, снова преодолевая бремя и благословения нового начала.

Семья Нади вынуждена бежать из своего дома в Алеппо, Сирия, когда арабская весна разжигает гражданскую войну в этом своевременном романе о совершеннолетии от отмеченного наградами автора Н. Х. Сензай.

Воздушные шары из серебра и золота. Именинный торт, усыпанный розовыми розами. Новое платье.

Это 17 декабря 2010 года: двенадцатый день рождения Нади и начало арабской весны. Вскоре на Ближнем Востоке вспыхивают антиправительственные протесты, и одна за другой страны погружаются в хаос. В то время как в Сирии вспыхивает гражданская война и бомбы падают на родной город Нади, Алеппо, ее семья решает бежать в безопасное место. Этот роман, вдохновленный текущими событиями, проливает свет на сложную ситуацию в Сирии, которая привела к международному кризису беженцев, и рассказывает историю путешествия одной девушки в безопасное место.

Вернувшись в Бейрут, к ней наконец приходит любовь, но с ужасными последствиями. Запрещенная в нескольких странах Ближнего Востока с момента первой публикации, «История Захры» — это опьяняющая, провокационная история о достижении совершеннолетия молодой женщины в городе, раздираемом войной.

Летом 2011 года, сразу после того, как Нур потеряла отца из-за рака, ее мать перевезла Нур и ее сестер из Нью-Йорка обратно в Сирию, чтобы быть ближе к их семье. Чтобы сохранить дух отца, когда она приспосабливается к новому дому, Нур рассказывает себе их любимую историю — историю о Равии, девушке XII века, которая замаскировалась под мальчика, чтобы поступить в ученики к известному картографу.

Но родители Сирии Нур знали, что ситуация меняется, и вскоре война достигнет их тихого района Хомс.Когда случайный снаряд разрушает дом Нур и почти уносит ее жизнь, она и ее семья вынуждены выбирать: остаться и рискнуть еще больше насилия или бежать через семь стран Ближнего Востока и Северной Африки в поисках безопасности — по самому маршруту Равия и ее картографу понадобилось восемьсот лет назад, чтобы нанести на карту мир. Карта соли и звезд — это эпическая история о том, как одна девушка рассказывает себе легенду о другой и узнает, что, если вы прислушаетесь к своему собственному голосу, некоторые вещи никогда не будут потеряны.

В ближневосточной деревне, история которой восходит к Аврааму, мужчины каждую ночь собираются под деревом по имени Палец Моисея, а женщины встречаются в месте, где «земля дышит».

Но акушерка Фарида обладает запредельной мудростью и опасным пренебрежением к традициям. А пастух Хариф, провидец и деревенский посторонний, ткет истории, чтобы защитить свой хрупкий статус.В то время как внучка Харифа, Джаммана, борется между очарованием древнего мира и противоречиями современности.

Благодаря наследственному дару Джаммана переживает воспоминания самых близких ей людей — Фариды, Харифа и ее матери, Рафы. Но по мере того, как она невольно раскрывает секреты деревни, старые обиды движутся, как медленный огонь, по полям и воспламеняются.

Действие происходит в Трансиордании незадолго до войны с Израилем в 1967 году. «Лестница тысячи шагов» объединяет хор голосов в поэтическую, захватывающую историю о верности, тоске и случайном предательстве.

Рисунок в пыли

В районе, где живут представители среднего класса, огромной столицы Ирана 17-летний Паша Шахед проводит лето 1973 года на своей крыше со своим лучшим другом Ахмедом, шутя одну минуту и ​​задавая животрепещущие вопросы о жизни в следующую. Он также скрывает тайную любовь к своей прекрасной соседке Зари, которая с рождения была обручена с другим мужчиной. Но блаженство украденного времени Паши и Зари разрушается, когда Паша невольно действует как маяк для тайной полиции шаха. Жестокие последствия пробуждают его к реальности жизни под властью могущественного деспота и заставляют Зари сделать шокирующий выбор…

В одном из самых обсуждаемых художественных дебютов года Ясмин Кроутер рисует великолепный портрет предательства и возмездия на фоне бурной истории Ирана, драматических пейзажей и культурных красот.История начинается в один шумный день в Лондоне, когда темные секреты и тревожное прошлое Марьям Мазар всплывают на поверхность с трагическими последствиями для ее беременной дочери Сары. Обремененная чувством вины, Марьям покидает свой уютный английский дом в отдаленной деревне в Иране, где ее воспитал и отрекся от нее отец. Когда Сара решает последовать за ней, она узнает цену, которую ее матери пришлось заплатить за ее свободу и любовь, которую она оставила после себя.

Сабах Дашти, кувейтский матриарх, не может сказать Вайолет правду; девять из бывших горничных Сабаха скрылись, пятеро из них были обнаружены беременными или что полиция считает, что она занимается проституцией. Кувейт по-прежнему патриархат, а женщины — граждане второго сорта. Несмотря на различия, и Сабах, и Вайолет жаждут успеха. Но ненавистный к женщинам убийца увидел их и не даст добиться успеха любой ценой.

Пронзительный, пугающий и честный рисунок «Фиолетовый Кувейт» подчеркивает, что женщины находятся по обе стороны от классового разделения страны.

Сообщите мне, есть ли у вас какие-нибудь счастливые / HEA женские художественные произведения, которые вы могли бы порекомендовать. Честно говоря, мне было очень грустно, когда я составлял этот список. Развлекайтесь на Ближнем Востоке в хорошем рассказе о счастливых женщинах, оставьте комментарий.

Как это:

Нравится Загрузка …

10 женщин-писательниц с Ближнего Востока, которые необходимо прочитать

Традиции женщин-писательниц с Ближнего Востока стремительно развивались в двадцатом веке с появлением нового поколения писатели решили дать женщинам право голоса и представить проблемы феминизма, идентичности и класса с женской точки зрения.Мы рассказываем о десяти фантастических писательницах с Ближнего Востока, от беллетристики до писателей-любителей.

Лейла Баалбаки, широко известная как пионер женского письма на Ближнем Востоке, была одним из первых писателей, которые предоставили женщинам право голоса в арабской литературе, сосредоточив внимание прежде всего на женских проблемах. Ее роман 1958 года « Я живу » — это произведение, намного опередившее свое время. В нем рассказывается о молодой ливанской женщине, которая пытается договориться о своем месте в мире; стремление к политической, социальной и финансовой независимости.К сожалению, честное исследование сокровенных эмоций женщины Баалбаки было встречено спорами и враждебностью, а ее обвинили в непристойности и аморальности. Хотя в конечном итоге Баалбаки был оправдан, после 1964 года он не писал художественных произведений и вместо этого обратился к журналистике.

Известная алжирская писательница-феминистка Ассия Джебар хорошо известна своим исследованием тяжелого положения алжирских женщин в постколониальном контексте. Среди ее работ сборник рассказов « Алжирские женщины в квартире » (1980), вдохновленный знаменитым произведением Делакруа « Алжирские женщины » (1834).Они отвечают ориенталистским и патриархальным структурам, окружающим современное алжирское общество, и пытаются продемонстрировать продолжающееся неравенство, которое определяет жизнь женщин. В 2005 году Джебар был избран членом Французской академии — исторической организации, которая стремится защищать французское наследие и язык — и стал первым писателем Магриба, удостоенным этой чести.

Инаам Качачи родилась и выросла в Багдаде, где изучала журналистику в университете. В 1979 году она переехала в Париж, где и живет с тех пор.Помимо регулярного написания статей для арабоязычных газет, Качачи опубликовал несколько романов, в которых исследуются вопросы перемещения и родины, а также жестокая реальность сегодняшнего Ирака. Разочарованная религиозным и дидактическим поворотом литературы в Ираке, Качачи пытается достоверно изобразить сложные персонажи Ирака, с которыми она столкнулась. Ее последний роман Ташари (2013) восходит к 1950-м годам и исследует меняющуюся социально-политическую динамику страны через одну семью и их возможное рассредоточение по миру.Этот роман вошел в шорт-лист Международной премии арабской художественной литературы.

Сахар Халифе, одна из первых и выдающихся палестинских писательниц-феминисток, известна своим сложным изображением женщин в современном палестинском обществе. На фоне палестинской оккупации работы Халифе демонстрируют непоколебимое изображение реалий жизни на оккупированной территории с чисто женской точки зрения, давая зачастую неуслышанным женщинам право голоса в продолжающемся конфликте.Один из ее самых известных романов, Наследство (1997), рассказывает историю различных палестинских женщин, которые жертвуют всем ради своих мужчин и своей страны только для того, чтобы их никогда не признали и не вспомнили.

Одна из ведущих исламских феминисток мира Фатема Мернисси в своей работе концентрируется на отношении ислама к женщинам и той роли, которую женщины играют в рамках религии. Ее первая работа Beyond the Veil (1975) — это труд, который нельзя пропустить в области феминизма и ближневосточных исследований, исследующий концепции женской сексуальности в историческом контексте ислама.Многие из ее работ исследуют женские сферы и физические пространства. Ежедневная битва: Интервью с марокканскими женщинами В (1991) она взяла интервью у ряда женщин, принадлежащих к разному социально-экономическому положению и разному образу жизни, чтобы представить достоверную, полную картину реалий женственности в Марокко.

Родившаяся в Иране, Азар Нафиси получила образование в Швейцарии и Соединенных Штатах, прежде чем вернуться в Иран в качестве профессора литературы в 1979 году. В ее романе « Чтение Лолиты в Тегеране » (2003) рассказывается о ее опыте преподавания в пост-педагогической сфере. революция Иран, сосредоточенная на книжной группе студенток, которые тайно встречаются в доме Нафиси, чтобы обсудить запрещенные произведения, в основном западную литературу.Роман Нафиси разрушительно изображает постепенную утрату свободы в послереволюционном Иране, ухудшающееся положение женщин и трагедию ирано-иранской войны, одновременно раскрывая силу и комфорт великой литературы. Таким образом, Reading Lolita in Tehran действует не только как ее собственные воспоминания, но и как изображение культурной и национальной памяти.

Известная писательница-феминистка, критик и защитник прав человека Наваль Эль-Саадави родилась в Египте в 1931 году и получила степень доктора медицины. Благодаря этой работе она воочию наблюдала за невзгодами и физическим бременем женщин, особенно из низших классов. Она начала постулировать связь между психологическими и физическими проблемами женщин и репрессивными патриархальными структурами, в которых они жили. Многие из этих концепций обсуждаются в ее книге « Женщины и секс » (1972), чрезвычайно влиятельной работе, которая стала основополагающим текстом второй — волна феминизма, изображающая женские тела как поле битвы в борьбе за равенство.Помимо научно-популярных текстов, Эль-Саадави написала ряд сборников рассказов и романов, многие из которых посвящены социально-культурным условиям современных женщин.

Творчество Гады аль-Саммана охватывает множество жанров; от поэзии до романов и журналистики. Она родилась в Дамаске в 1942 году, но в 1960-х уехала из Сирии в Ливан и больше не вернулась. Таким образом, ее работа явно ориентирована на ливанскую сторону: некоторые из ее самых известных работ, включая Beirut 75 (1974), роман, исследующий современные социальные проблемы в городе, и Beirut Nightmares (1977), разрушительное изображение Гражданская война в Ливане. Хотя исполнение ее работ варьируется, Аль-Самман изображает серию текущих тем на протяжении всей своей работы — отказ от арабских буржуазных ценностей, важность личной свободы и стремление к эмансипации женщин, что Аль-Самман считает фундаментальным для всего человечества. поиск свободы.

Хотя имя Марджан Сатрапи не может быть широко известно, ее потрясающий графический роман Персеполис (2000), адаптированный к одноименному фильму, отмеченному наградами, стал классикой жанра графического романа.Его хвалят за честное и остроумное понимание жизни в послереволюционном Иране. Роман Сатрапи, принадлежащий к первому поколению, пережившему свою юность и юность во времена нового репрессивного режима, изображает противоречие между юношеской культурой свободы и бунта и строгими моральными кодексами и цензурой режима. Это также демонстрирует более широкие последствия этих законов для таких групп, как женщины, политические активисты и артисты.

В своей работе Ханан Аль-Шейх, всемирно признанный писатель, ставит под сомнение положение женщин в арабском обществе и критикует глубоко укоренившиеся патриархальные структуры, которые продолжают определять жизнь женщин. В ее произведениях рассказывается о многих традиционно табуированных темах, включая гомосексуализм, аборты и женскую неверность, что делает Аль-Шейха новаторским писателем в арабском мире. Аль-Шейх также исследует концепции идентичности и принадлежности в своем недавнем романе Only in London (2001), в котором изображены пересекающиеся сюжетные линии персонажей лондонской арабской диаспоры. В своем романе Аль-Шейх раскрывает разочарование и неуверенность в идентичности мигрантов; напряженность между родной культурой и культурой новой страны, а также трудность найти свое место в транснациональной и межкультурной среде.

Женщины на Ближнем Востоке

Написанный пионером в области истории женщин Ближнего Востока, Женщины на Ближнем Востоке — это краткая, всеобъемлющая и авторитетная история жизни женщин региона с момента появления ислама. Никки Кедди показывает, почему враждебные или извиняющиеся ответы совершенно неадекватны разнообразию и богатству жизни ближневосточных женщин, и дает уникальный обзор их прошлого и быстро меняющегося настоящего. Книга также включает краткую автобиографию, в которой рассказывается о политической активности Кедди как одной из первых женщин-исследователей Ближнего Востока.

Позиционируя женщин в их индивидуальном экономическом положении, идентичности, семьях и географическом положении, Женщины на Ближнем Востоке исследует опыт женщин в Османской империи и Турции, в Иране и во всех арабских странах. Кедди обсуждает взаимодействие меняющегося ислама с политическим, культурным и социально-экономическим развитием.Тем самым она показывает, что, как и другие основные религии, ислам включает в себя идеи и практики мужского превосходства, но также создает им проблемы. Кедди отказывается от представлений о ближневосточных женщинах как о безликих жертвах и оценивает их участие в подъеме современных националистических, социалистических и исламистских движений. Признавая сильные консервативные тенденции, она отмечает, что произошли значительные улучшения в избирательном праве, образовании, семейном выборе и здоровье женщин Ближнего Востока.

Никки Р. Кедди — почетный профессор истории Ближнего Востока и Ирана в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и автор множества книг, в том числе Современный Иран и Исламский ответ империализму .

«Эта замечательная книга обогащает сферу ближневосточных исследований … Прочитав эти интервью почти два десятилетия назад, нужно поразиться тому, насколько сильно изменились мир и ближневосточные исследования с тех пор.Никки Кедди заслужила немалую заслугу в том, что научные исследования о женщинах приобрели новое значение «. — Хале Эсфандиари, Wilson Quarterly

«Всем читателям понравятся превосходные фотографии, большинство из которых были сделаны автором в 1970-х … Аспирантам будет полезно прочитать подробное понимание Кедди развития этой области с ее точки зрения в 1978 году и почти четверть века спустя. . » —M.L. Рассел, Выбор

«Этот сборник статей является полезным напоминанием как о развивающейся науке о женщинах на Ближнем Востоке, так и о значительном вкладе, который Кедди внес в эту стипендию. Это важное дополнение к библиотеке всех, кто интересуется этой темой ». — Джон О. Фолл, Journal of Social History

« Женщины на Ближнем Востоке — это обширная и доступная книга, которая великолепно описывает историческую литературу. Это также интригующий эксперимент по объединению жанров, созданный пионером истории ближневосточных женщин» — Лила Абу-Лугод, Колумбия. Университет

«Эта интригующая книга объединяет знания одного из великих пионеров и защитников истории ближневосточных женщин и предлагает свежий синтез, объединяющий литературу последних трех десятилетий в единое повествование.Таким образом, у него нет конкурентов », — Бет Бэрон, аспирант городского университета Нью-Йорка

32 Лучшие книги женщин 2019 года

Когда писатель сидит перед пустым экраном, как возникают полномасштабные, выдуманные персонажи, которые кажутся такими же реальными, как наша семья и друзья, и их жизни разворачиваются — столь же богатые или богаче, чем любая реальная жизнь — в ходе курса несколько сотен страниц? Или как малоизвестный отрывок истории недавней или многовековой давности попадает в поле зрения автора и настолько одержим им, что он раскапывает и исследует каждый аспект этой правдивой сказки — и представляет ее нам в виде законченной книги?

Когда мы исследовали литературный пейзаж этим летом, нас привлекли эти 32 книги женщин-писательниц, но мы хотели, чтобы знал, что было на их доске видений, когда они писали? Были ли фотографии, вырезки из новостей, цитаты, книги или музыка, которые поддерживали их интерес, вдохновляли, подпитывали их воображение и помогали создавать книги, которыми мы рады поделиться с вами сейчас?

Как выяснилось, все лучшие книги этого лета содержали свои истории. Многие из них поделились с нами этими предметами, чтобы сфотографировать их для нашего июльского летнего выпуска для чтения: компакт-диски, потертые книги в мягкой обложке, календари, наполненные выступлениями, инструменты, которыми пользовался викторианский хирург, боа из перьев, семейные фотографии, личная кредитная карта деда из отеля Algonquin эпохи прошлого. Взятые вместе, эти предметы освещают творческий процесс, от Манхэттена Элизабет Гилберт в 1940-х годах до Лондона 18 ^-го века Сары Коллинз 18 через Ямайку до заветной реки Ниагара Джойс Кэрол Оутс.Чтобы начать летний сезон, совершите экскурсию по удивительным произведениям этих писателей — художественной и документальной — и следуйте дорожным картам, которые побудили их изобрести их ». Ли Хабер

Эта история впервые появилась в июле выпуск O , написанный Гамильтоном Кейном, Элизабет Иган, Киндалл Гант, Ли Хабер и Мишель Харт.

Слева: Жуткие реквизиты, собранные Лори Рой, смоделировали место содержания похищенной Бет, ее романа. Справа : Наоми Вульф хранила эти предметы: книги и статьи, написанные ее матерью и бабушкой, фотографию Вольфа с дочерью 1997 года и портрет одного из героев Вольфа.

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Будь то путешествие по миру в экспедиции самопознания ( Eat, Pray, Love ) или создание героини, чтобы соперничать с Чарльзом Дарвином ( The Signature of All Things ), Гилберт — смелый литературный искатель приключений, всегда находящий новые способы отпраздновать смелость.Ее последний роман — это загвоздка для неопытных танцовщиц в Манхэттене 1940-х годов, по наблюдению звездной главной героини Вивиан Моррис, которая теряет свою невинность (много раз), узнавая веревки от других вампиров в шумном центре города своей тети. театр. Цель Гилберта, как она признается в письме к читателям, заключалась в том, чтобы выпустить книгу, «которая стала бы похожей на коктейль с шампанским». Выпить! Читайте эксклюзивную выдержку здесь .

Big Sky Кейт Аткинсон

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Автор бестселлеров по изменяющим сознание романе Жизнь после жизни и Транскрипция здесь вновь посещает задумчивого бывшего солдата Джексона Броди, детектива, которого она представила в романе 2004 года Истории болезни , когда он выходит полу пенсии, чтобы уничтожить сеть секс-торговли.

Десятая муза Кэтрин Чанг

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Клише о том, что мальчики лучше разбираются в математике, рушится перед твердым, как алмаз, умом аспиранта, чья неустанная попытка доказать легендарную гипотезу раскрывает более глубокий алгоритм относительно нее самой. Чанг сплетает свой увлекательный роман из историй о реальных женщинах, которые, по ее словам, «выдавали себя за школьников, вышли замуж за репетиторов и путешествовали по континентам, чтобы учиться и преуспевать в математике. ”

Признания Фрэнни Лэнгтон Сара Коллинз

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Пропульсивное покалывание позвоночника Коллинза использует условности исторической фантастики, но придает жанру острую красоту. Обвиняемая в убийствах своего работодателя и его жены в 1826 году — преступлениях, которые она не может вспомнить, — Фрэнни ждет своей участи в лондонской тюрьме, рассказывая свой путь от карибского раба до возможного злодея. Коллинз смоделировал Фрэнни после Фрэнсиса Барбера, ямайского слуги и возможного наследника доктора Фрэнсиса.Сэмюэл Джонсон. В своих ловких руках дерзкая Фрэнни набирает смелость и хитрость, чтобы рассказать историю колониализма, расизма и стремления к общению. Читайте эксклюзивную выдержку здесь .

Флейшман в беде Тэффи Бродессер-Акнер

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Штатный писатель журнала New York Times Magazine Бродессер-Акнер говорит, что идея ее электрического романа пришла к ней, когда еще не разведенный, но уже встречавшийся друг поделился пикантным селфи, которое он получил из нижнего белья одетая женщина. Щелкните! Она зашла в кафе, вытащила свой ноутбук и начала роман о Тоби Флейшмане, докторе, чья жена рассталась, оставив ему заниматься своими детьми и соседскими мамами, которые теперь видят в нем Холостяка. Несмотря на домашний хаос, ему все же удается успевать за старыми друзьями и полуанонимным сексом. Первый набег Бродессера-Акнера в художественную литературу, действие которого происходит в Манхэттене, Хэмптоне и Израиле, забавен, стильно и проницателен, независимо от того, описывает ли он сложные коммуникативные навыки мужчин или ловкость ножа, необходимую для поддержания современного брака.

Миссис Все Дженнифер Вайнер

КУПИТЬ СЕЙЧАС

В амбициозном и вдохновляющем 12-м романе автора Good in Bed , охватывающем период с 1951 года по воображаемый 2022 год, рассказывается о двух сестрах, которые учатся игнорировать устаревшие ожидания общества (и их родителей) в отношении отношений и партнеров, которых мы выбираем. Это вызвано тем, что мать Вайнера стала геем в возрасте около 50 лет; Вайнер почувствовала себя обязанной рассказать версию истории своей мамы — изобразить, какой была жизнь двух поколений женщин, и «показать, как далеко мы продвинулись и как далеко нам осталось пройти».”

Летние требования Дебора Шапиро

МАГАЗИН СЕЙЧАС

После выкидыша женщина около 40 лет унаследовала заброшенный летний лагерь в Новой Англии и переезжает туда со своим мужем, намереваясь превратить эту собственность в курорт. Прогуливаясь по площади, она обнаруживает скваттера — бесцеремонного и убитого горем студента колледжа, который успокаивает одни боли жены и раскрывает другие.Второй роман Шапиро — это бурное изобилие страстей и страстных желаний, раскрывающее скрытые течения между нашими младшими и старшими я.

Нет стен и повторяющаяся мечта Ани ДиФранко

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Как и Патти Смит, Дифранко — автор, для которого музыка просто является одной из форм выражения. Ее волнующие мемуары — проявление творческой изобретательности и настойчивости — представляют собой феминистский манифест, совмещающий в себе эксперименты в жизни и искусстве.Среди множества проникающих риффов: «Я превратил свою боль во что-то более красивое и полезное, чем она была в ее первоначальном состоянии». Читайте эксклюзивную выдержку здесь .

Слева : Артефакты из многочисленных поездок Кейси Сеп в Алабаму, а также ручки отеля и желтые блокноты, которые она использовала для заметок. Внизу : Наполненный календарь выступлений Ани ДиФранко на 1994-95 годы и фотография автора примерно 1991 года. Правильно : Ни один житель Нью-Йорка не может жить без карты MetroCard и случайного посещения Американского музея естественной истории — даже выдуманных манхэттенцев, таких как Тоби Флейшман из Таффи Бродессер-Акнер.

Furious Hours Кейси Сеп

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Спустя поколение после того, как она опубликовала To Kill a Mockingbird , Харпер Ли обменяла Манхэттен (где она скрывалось, как отшельник) на свою родную Алабаму, чтобы участвовать в суде по делу о более странном, чем вымысел, пообещав писать ее собственный Хладнокровно . Среди леденящих кровь элементов была вереница трупов, оставленных в машинах, и проповедник, ставший убийцей, который затем был убит сам. Cep представляет драматическую драму в зале суда, в то же время блестяще заново изобретая южную готику; в процессе работы она погрузилась в атмосферу региона, заполнив полки книгами Фолкнера, О’Коннора и Херстона; оклейка стен картами, графиками, свидетельствами о смерти и картами вскрытия; и слушая Джонни Кэша. В результате получился увлекательный документальный рассказ — дебют Кепа — и острая медитация над книгой, которой никогда не было. Читайте эксклюзивную выдержку здесь .

Спроси еще раз, да Мэри Бет Кин

МАГАЗИН СЕЙЧАС

В 1973 году два ирландских полицейских объединились в качестве партнеров в полиции Нью-Йорка. Один переезжает в пригород с женой, а другой быстро следует за ним, покупая дом в одном районе со своей новой невестой. Keane’s — это апдейковская эпопея о переплетенных семьях, дестабилизированных горем и отчуждением после распада матери, а затем искупленных своим непреходящим состраданием друг к другу. Прочтите эксклюзивный отрывок здесь.

Мне нравится смотреть Эмили Нуссбаум

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Телевидение больше не является «схематичной добавкой, которую корпорации добавили в культурную водопроводную воду, своего рода духовным ослабляющим костяком», — считает получивший Пулитцеровскую премию критик из Нью-Йорка в своем рассудительном и шутливом сборнике дебютных эссе . Прочитать неизгладимые размышления Нуссбаума о тубусе — «двадцатилетний спор о телевидении», включая никогда ранее не публиковавшиеся статьи, — значит увидеть медиум во всем его великолепном потенциале, высокомерном вздоре и магии переноса.

Lifelines by Heidi Diehl

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Отчасти возникший из новаторской идеи Йозефа Альберса о том, что наше восприятие цветов меняется в зависимости от их близости к другим оттенкам, богато текстурированный калейдоскопический Кюнстлерроман Диля сосредотачивается на задумчивой художнице, возвращающейся в Дюссельдорф, Германия, где она упала тремя десятилетиями ранее. влюбилась и стала артисткой — на похороны бывшей свекрови.

Ушедшие от Chanelle Benz

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Прошлое омрачает Билли, когда она возвращается в Миссисипи через 30 лет, чтобы извлечь правду из загадки смерти своего отца. Напряженный, гальванический роман Бенца был инициирован Генри Дюма (черный поэт с юга, застрелен нью-йоркским полицейским при очевидной ошибочной идентичности), чей художественный гений позже отстаивал Тони Моррисон.

Rough Magic Лара Приор-Палмер

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Целеустремленный в 19 лет Приор-Палмер «бросил мою жезл в глубины Google, как будто Интернет может содержать мое будущее». Она сошла на Монгольское Дерби, десятидневные полудикие скачки на 621 милю. По прихоти, у нее было всего семь недель на тренировку, она села на самолет в Восточную Азию и воткнула «неуверенную ногу в стремени». Что разворачивается, как Шерил Стрэйд, — это ее захватывающий галоп до финиша.

Пэтси Николь Деннис-Бенн

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Героиня этого роскошного второго романа — 28-летняя женщина, которая оставляет свою маленькую дочь на Ямайке, чтобы осуществить американскую мечту. Деннис-Бенн гениально очеловечивает и изменяет типичную иммигрантскую сагу: фантазии Пэтси о начале нового пути включают в себя влюбленность в подругу детства, женщину, которая теперь замужем за мужчиной. Эта история дошла до Деннис-Бенн в виде признания матери, которая пытается заново изобрести себя в U.С. и упиваться свободой любить так, как она хочет. В результате получился познавательный, временами до боли забавный роман о дезориентирующих отношениях между самостью и самопожертвованием. Прочтите эксклюзивный отрывок здесь.

В поисках Сильви Ли Джин Квок

КУПИТЬ СЕЙЧАС

В пронзительном изобретательном романе Квок, от Китая до Америки и Нидерландов, прослеживаются судьбы женщины-иммигрантки и ее детей после исчезновения — и подчеркиваются трения между Востоком и Западом, связанные с наждачной бумагой. Квок честно рассказывает свою историю. «Когда мой блестящий и щедрый брат исчез в авиакатастрофе, невидимая рука раздавила мои легкие», — сказала она. «Мое сердце никогда не перестанет искать его».

Слева : Для Мэри Бет Кин старинный дисковый телефон, ее собственная фотография пожилого человека, значок полиции Нью-Йорка и значок R.E.M. корешок билета 90-х годов напомнил о времени и местах, где действие ее книги происходит. Справа : Романы Тони Моррисон, ямайская кукла и альбом Лорин Хилл были на доске видений Николь Деннис-Бенн, когда она писала.

Бумажная оса Лорен Акампора

КУПИТЬ СЕЙЧАС

На встрече в старшей школе в маленьком городке Мичиган Эбби, студентка факультета искусств, ставшая кассиром в супермаркете, снова встречается с Элиз, которая теперь старлетка, получившая свой первый профиль в Vanity Fair . Одержимость Эбби Элиз переходит от искры к пламени, и далее следует гипнотическая история взаимозависимости, которая пронизывает наше восхищение сплетнями и славой. Наверное, не случайно, что на воссоединении IRL Acampora присутствовала квасца Хлоя Севиньи.

Как она могла Лорен Мехлинг

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Эта хитрая посылка высокопоставленной медиа-элиты Нью-Йорка доказывает, что ад — это вечеринка, наполненная одинокими мужчинами в бархатных одеждах. Трио из тридцати с лишним лучших друзей расходятся и снова вместе на фоне сокрушающих эго вечеринок и сомнительных союзов. Мехлинг задает извечный вопрос: лучше ли мужчины работать как родственные души или как аксессуары?

Позвони своей дочери домой от Деб Спера

КУПИТЬ СЕЙЧАС

В этом ярком, полифоническом первом романе, действие которого происходит в Южной Каролине в 1924 году, три главных героя — жена жестокого человека, бывший раб и матриарх плантации — сражаются с зловещим наследием своего сообщества.Размышляя над своей историей, Спера использовала воспоминания, которые она долго смаковала, как тарелку горячего печенья: фартуки ее прабабушки, чугунные сковороды, которые ее мама использовала для запекания персикового сапожника (и подарила Спере в качестве свадебного подарка). ), тети и дяди, которые приготовили аллигатора-убитого аллигатора. Подобно Джилл МакКоркл и Сью Монк Кидд, Спера исследует комфорт и силу, которые женщины находят в их собственной компании.

Оставив свидетеля , Эмбер Скора

КУПИТЬ СЕЙЧАС

À la Tara Westover’s Educated , задумчивые, в конечном итоге освобождающие мемуары Скоры, рассказывают о годах ее становления как Свидетеля Иеговы — «жизни в ожидании», которая включала фиктивный брак, скрытую миссионерскую работу в Китае и возможное избегание со стороны ее религиозное сообщество — и отражает недоумение веры и блаженство самопознания.Написание «снова склеило повествовательную дугу моей жизни», — говорит Скора; ее книга — это шов для всех, кто пытается примирить свое прошлое и настоящее.

Париж, 7 утра Лиза Виланд

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Хотя поэт Элизабет Бишоп вела обширные дневники на протяжении всей своей жизни, три недели, которые она провела в Париже после окончания колледжа, не учитываются. «Какой она была тогда?» — подумал Виланд.«Она так много пыталась понять: как быть писателем, кого любить, где жить, как ориентироваться в чужой стране и растущая угроза Второй мировой войны». Роман Виланда о времени Бишопа в Городе огней как нельзя лучше подходит для художника, стоящего в центре повествования, и представляет собой мучительно интроспективное чудо утраченной невинности.

Путешественники Регина Портер

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Первый дерзкий роман Портера прослеживает судьбы нескольких поколений черных и белых семей от Джима Кроу до эпохи Обамы.Большой восторг от ее новаторского повествования — вспомните A Visit from the Goon Squad встречает Homegoing — в том, как она объединяет кажущиеся дискретными элементы декораций друг с другом. Наконец, в книге спрашивается: что люди берут с собой и что оставляют после себя? Прочтите эксклюзивный отрывок здесь.

Самое веселое, что мы когда-либо получали Клэр Ломбардо

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Свой дебютный роман автор написала на шатком деревянном столе для пикника, перекрашенном тремя поколениями ее семьи (сейчас он красный). Эта фамильная реликвия — удачная метафора для вымышленного племени Соренсонов: два безумно влюбленных родителя, четыре совершенно разных сестры и тайный сын, которого одна из них отдала на усыновление. Удовлетворительное многоборье Ломбардо начинается, когда сестра, а не мать мальчика, ослепляет своих братьев и сестер, приводя его на обед.

Gone Too Long Лори Рой

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Рой намеревался написать триллер, действие которого происходит в вымышленном городе Джорджия, исторически связанном с Ку-клукс-кланом.Через четыре месяца после начала проекта, в августе 2017 года, в Шарлоттсвилле, штат Вирджиния, вспыхнул митинг «Объединяй правых», и роман приобрел дополнительную актуальность. История Роя о пропавшей девушке и связанной с Кланом женщине, которая раскрывает тайну своего исчезновения, — это финал до самого конца и мощный поучительный рассказ. Прочтите эксклюзивный отрывок здесь.

Слева : фартук прабабушки Дебы Сперы, одеяло и свидетельство о браке; железная сковорода ее мамаши; вязаные крючком существа ее кузины Джуни Баг. Справа : Чтобы отслеживать приходы и уходы своих персонажей, Клэр Ломбардо разместила сотни стикеров на стене своего офиса.

Исчезающая Земля Джулия Филлипс

КУПИТЬ СЕЙЧАС

В своем захватывающем дебюте Филлипс изображает суровый ландшафт российского полуострова Камчатка, раскапывая коллективную травму, вызванную похищением двух сестер. Семя для книги было посеяно парой преступлений давней давности — похищением трех молодых женщин в Огайо, убийством мальчика в Миннесоте — и пугающей мыслью о том, что иногда чудовище, которого вы боитесь, находится прямо по соседству.

Донна покинула здание Сьюзен Джейн Гилман

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Боясь, что ее единственное достижение в жизни — это трезвость, 45-летняя панк-рокерка и мать двоих детей отправляются в импульсивную поездку, чтобы пережить свою молодость. Дедушка автора однажды сказал ей, что по-настоящему великих художественных произведений всего два: «Одиссея» и «Дон Кихот ». В ее буйном и нежном втором романе Гилман предлагает свое собственное пребывание, покачивающее ветряную мельницу, с женщиной у руля.

Моя жизнь как крыса Джойс Кэрол Оутс

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Известный дуайен американских писателей рассказывает захватывающую историю о том, как преступление на почве ненависти разрушает семью. Отчасти на Оутса повлияла неожиданная муза: река Ниагара. Она выросла недалеко от его грозных бурных порогов; в романе река, которая неумолимо течет к своей пропасти, несет героев к расплате со своими предубеждениями и предательствами.

Правила посещения Джессики Фрэнсис Кейн

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Сорокалетняя университетская садовница Мэй Аттэуэй все еще живет дома со своим отцом и, как правило, больше любит растения, чем люди. Ее план исправить это: отправиться в поиски, вдохновленные Джейн Остин, чтобы провести две недели или около того в путешествии, чтобы воссоединиться с давно потерянными друзьями. Эта согревающая дух сага, противоядие от нецивилизованных людей, представляет собой роман, который нужно перечитывать снова и снова, когда кому-то нужно напоминание, чтобы выиграть день. Читайте эксклюзивную выдержку здесь .

Осуждение Дениз Мина

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Спустя годы после травмирующего события в подростковом возрасте, когда Софи переехала и сменила имя на Анна, похоже, жизнь в Эдинбурге как домохозяйка и мать сохраняет мир, которого она так долго искала. То есть до тех пор, пока ее муж и лучший друг не уедут с детьми, и откровение в подкасте о настоящих преступлениях не приведет к сейсмическим последствиям.Написанный после смерти собственного сына Мины, этот полностью au courant триллер от мастера клетчатого нуара переворачивает страницы с глубиной и душой и доказывает правду о том, что ложь никогда не доживает до старости.

1919 Eve L. Ewing

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Поэт / ученый-разоритель жанров, стоящий за Electric Arches и Ghosts in the Schoolyard , сочетает в себе тщательно исследованные факты и бодрящую лирику в этом элегическом исследовании чикагского бунта 1919 года и «народа летних песен», который были его человеческими жертвами.«Мне нравится использовать стихи как машины« что, если »и как устройства для путешествий во времени, — говорит Юинг. Вам захочется присоединиться к ней в этой поездке по куску черной истории, который слишком часто не упоминается в учебниках.

Грейс приведет нас домой Дженнифер Берри Хоуз

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Даже будучи обладателем Пулитцеровской премии Post и Courier , журналист Берри Хоуз написала ранний газетный отчет о резне девяти чернокожих прихожан в церкви Эмануэля AME в ее родном городе Чарлстон, Южная Каролина, она знала, что просто царапая поверхность гораздо более глубокой истории. В душераздирающих деталях этот репортажный тур противопоставляет доброту и храбрость жертв действиям зоркого убийцы, исполненного ненависти.

Возмущения Наоми Вольф

КУПИТЬ СЕЙЧАС

Когда автор Beauty Myth вернулась в школу в 47 лет для получения докторской степени, ее оксфордский профессор вручил ей сборник писем малоизвестного эссеиста середины 19-го века по имени Джон Аддингтон Саймондс и сказал: «Тебе действительно стоит прочитайте это.Эти документы легли в основу диссертации Вольфа — и этого давно назревшего литературного исследования цензуры и жизни измученного первопроходца, дальновидного отца современного движения за права геев.

---

Чтобы получать больше подобных историй, подпишитесь на нашу рассылку.

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты. Вы можете найти дополнительную информацию об этом и подобном контенте на сайте piano.io.

Пол, мобильность и принадлежность в современной Европе

Благодарности
Введение редактора
Список таблиц — Таблица 1
Интервью по стране

ЧАСТЬ I: СУБЪЕКТИВНОСТЬ, МОБИЛЬНОСТЬ И ГЕНДЕР В ЕВРОПЕ

Глава 1. О становлении европейцами
Рози Брайдотти

Глава 2. «Я хочу видеть мир»: мобильность и субъективность в европейском контексте
Иоанна Лалиоту

Глава 3. Трансформации юридической субъектности в Европе: от подчинения женщин к привилегированным субъектам
Ханне Петерсен

Интермеццо: «Танец по жизни»: рассказы женщин-мигрантов
Надежда Александрова и Анна Хортобаджи

ЧАСТЬ II: СУБЪЕКТИВНОСТЬ В ДВИЖЕНИИ: АНАЛИЗ ЖИЗНИ ЖЕНЩИН-МИГРАНТОВ

Глава 4. Воображаемые географии: границы и «дом» в рассказах женщин-мигрантов
Надежда Александрова и Dawn Lyon

Глава 5. «Мое хобби — люди»: миграция и общение в свете позднего тоталитаризма
Миглена Николчина

Глава 6. Работающие женщины-мигранты
Энрика Капуссотти , Иоанна Лалиоту и Даун Лион

Глава 7. Топосы любви в жизнях женщин-мигранток
Надежда Александрова

Глава 8. Разговор о еде: маркеры идентичности и воображаемого имущества Андреа Пето Взаимоотношения в процессе становления: отчеты местных женщин
Энрика Капуссотти и Эстер Вонк

ЧАСТЬ III: ПРОЦЕССЫ ИДЕНТИФИКАЦИИ: ВКЛЮЧЕНИЕ И ИСКЛЮЧЕНИЕ ЖЕНЩИН-МИГРАНТОВ

Глава 9. Миграция, интеграция и эмансипация: позиция женщин в дебатах в Нидерландах
Эстер Вонк

Глава 10. Современность против отсталости: восприятие итальянскими женщинами себя и других
Энрика Капуссотти

Глава 11. Моральные и культурные границы в представлениях о мигрантах: Италия и Нидерланды в сравнительной перспективе Dawn Lyon

Глава 12. Изменение брачного права в образе иммиграционного закона
Ингер Мари Конрадсен и Аннет Кронборг

Интермеццо. В пути: космос, люди, идентичности
Андреа Петё

Выводы: Гендер, субъективность, Европа: созвездие будущего
Луиза Пассерини

Приложение I: Резюме индивидуальных интервьюируемых
Приложение II: Резюме характеристик опрошенных по национальности

Примечания к участникам
Индекс

Библиотекари вьючных лошадей Восточного Кентукки

Во время Депрессии они доставляли книги и другие материалы для чтения в отдаленные сельские районы людям, не имеющим другого доступа к миру чтения.

Несколько месяцев назад я наткнулся на роман писательницы из Кентукки Ким Мишель Ричардсон «Книжная женщина из Беспокойного ручья». Роман Ричардсона, читаемый навязчиво, повествует историю Кусси Картер, последнего из «голубых Кентукки», которая устраивается на работу в проекте WPA Pack Horse Library времен Великой депрессии для доставки книг в отдаленные горы восточного Кентукки.

Я люблю горы; Я люблю книги. Я люблю лошадей; Я люблю смелых женщин. Так почему же я никогда не слышал об этом проекте библиотеки для верховой езды по крутым тропам, запущенном Франклином Делано Рузвельтом в разгар Великой депрессии? Проект, который с момента его создания в 1935 году и до конца в 1943 году достиг 1.5 миллионов жителей Кентукки и позволили почти 1000 женщин содержать себя и свои семьи в 48 округах Кентукки? Это в 1956 году вдохновило конгрессмена из Кентукки Карла Д. Перкинса (который получил выгоду от программы библиотеки Pack Horse в качестве учителя в округе Нотт) спонсировать Закон о библиотечных услугах, который обеспечил первые федеральные ассигнования на библиотечное обслуживание.

Отправился на поиски рассказа. То, что я узнал, многому научило меня силе слов в трудные времена и мужеству тех, кто путешествовал, чтобы поделиться ими.

К 1933 году безработица в Аппалачах выросла до 40%. Сотни угольных шахт были закрыты в результате закрытия фабрик по всей стране; тысячи горняков остались без работы. Через несколько лет после начала Великой депрессии репортер Лорена Хикок побывала в Аппалачах и стала свидетельницей голодания младенцев, безудержной пеллагры и серьезного отсутствия санитарии. Плохая каменистая почва затрудняла выращивание пищи. Тяжелые времена в горах.

В ответ программа FDR по управлению ходом работ (WPA) поставила перед собой задачу заставить людей работать.Возвращение людей к работе чаще всего означало возвращение мужчин к работе, и большинство работ в WPA требовали тяжелого ручного труда. Были построены дороги, школы и парки; рылись туннели; были построены здания.

Когда депрессия усилилась, мужчины бросили свои семьи, оставив многих женщин во главе домашних хозяйств. В ответ были созданы рабочие места в WPA, которые считались более «подходящими» для женщин — шитье, создание книг со шрифтом Брайля, работа в школах и кафетериях.

И проект «Библиотекари вьючной лошади».Доставка книги? Это могли сделать женщины. Неважно, что это часто означало путешествие на лошади или муле (или пешком) по почти невидимой тропе, покрывающей 18-20 миль в день. Не говоря уже о том, что библиотекарь вьючных лошадей, миссис Мэри Литтрелл, вспоминает дороги дождливого дня, которые были по колено в грязи. («Мне приходилось держать ноги по бокам от лошади, грязь на дорогах была такой глубокой…. И лошади приходилось плыть по ручью, когда шел дождь. Старая Жемчужина возила меня в любое место, куда я хотел» идти »)

Неудивительно, что Кентукки был домом для одной из самых первых библиотечных программ вьючных лошадей: в начале Великой депрессии штат, как известно, был недоукомплектован, и 63% его жителей не имели доступа к публичным библиотекам.Первая программа библиотеки Pack Horse была основана в 1934 году в округе Лесли. В течение двух лет в соседних округах Харлан, Клэй, Уитли, Джексон, Оусли и Ли были свои собственные программы.

В своей книге для молодых читателей «Down Cut Shin Creek» Кэти Аппельт и Жанна Каннелла Шмитцер проделывают замечательную работу по передаче структуры проекта вьючной лошади:

Принцип работы был прост. ВПА выплачивало зарплату библиотекарям, чтобы они содержали библиотеку в штаб-квартире, обычно в округе, и возили книги верхом по всему округу.Их схемы были разработаны таким образом, что новые книги вывозились в Центре 1, книги, которые уже были там, отправлялись в Центр 2, и так далее. Центр может быть школой, общественным центром, почтовым отделением или даже домом.

Заработная плата библиотекарей и контролеров — единственное, что поддерживалось федеральным правительством. («Книжным женщинам», как их называли, платили 28 долларов в месяц, из которых нужно было платить за корм и проживание вьючных лошадей.)

Поиск книг выпал на населенные пункты.И это было нелегко. По просьбе президента PTA штата Кентукки г-жа Б.В. Уитакер из Кентукки пожертвовал подержанные книги и журналы. Вскоре стало известно о Лене Нофсьер, председателе библиотечных служб Конгресса родителей и учителей Кентукки, которая разработала план Пенни-фонда. Результат? $ 101,70 собрано; Приобретена 131 новая книга. Со временем пожертвования пошли со всей страны.

Самыми желанными были детские книги: «Робинзон Крузо», «Ребекка с фермы Саннибрук» и «Путешествие Гулливера» были фаворитами.Книжки с картинками были плюсом; картинки помогли тем, кто не читал, разобраться в истории. Часто просили поэзии, и первым в списке был «Детский сад стихов» Роберта Луи Стивенсона. Мужчины искали такие журналы, как Popular Mechanics; женщины запросили журнал «Домашний компаньон для женщин» и «Женский домашний журнал».

В Книгу запрещается размещать женские мешки с журналами-триллерами, такими как Love Story и True Story, или детективными журналами. Всегда были доступны Библии, и иногда их читали как декларации веры и надежности.

Библиотекари вьючных лошадей останавливались у школ, где их встречали благодарные учителя и ученики. А иногда они останавливались в хижине, настолько удаленной, что житель не видел ни души с момента последней доставки книги. Книжницы часто выполняли двойную обязанность, неся сообщения, письма и новости мира через горы.

Упаковка материалов для чтения в седельные сумки и мешки с кормом и перевязка их через спины лошадей и мулов оставляла материалы в постоянном ремонте.Плотное использование постоянными посетителями также наносило ущерб — проблему, которую некоторые библиотекари вьючных лошадей решили, сделав из старых рождественских открыток очень ценные закладки, чтобы читатели не загибали углы страниц.

Многие библиотекари брали журналы и газеты настолько изношенными, что их невозможно было восстановить, и делали со страниц альбомы для вырезок. Джейсон Вэнс из библиотеки Джеймса Э. Уокера государственного университета Среднего Теннесси посетил Президентскую библиотеку Рузвельта в Гайд-парке, Нью-Йорк, чтобы прочитать и сфотографировать собранные альбомы.Они распадаются, пишет Вэнс в своей статье 2012 года в журнале «История библиотеки и информации», на 11 тематических категорий: «рецепты, горные баллады, картинки, открытки, биографические зарисовки известных людей, местные истории, история Кентукки, образцы лоскутных одеял, странные названия мест, местные жители». флора и сборники статей по заданной теме ». Был большой спрос на религиозные материалы, и во многих альбомах для вырезок были представлены уроки Священного Писания и воскресной школы.

Альбомы для вырезок были составлены библиотекарями вьючных лошадей во время еженедельных сборов отчетов в штаб-квартире окружной библиотеки и включали в себя множество вкладов посетителей библиотеки, которые попадали в их маршруты.В 1940 году, пишет Вэнс, среди посетителей библиотеки Pack Horse было распространено 2653 альбома. «Они стали важными культурными артефактами, открывающими окно в жизнь и интересы читателей в Аппалачи времен Великой депрессии в восточном Кентукки», — утверждает Вэнс.

Таким образом, изношенные материалы для чтения обрели новую жизнь — и позволили библиотекарям вьючных лошадей проводить то, что Вэнс называет «уникальной партизанской издательской программой, финансируемой из федерального бюджета».

Вы не сможете точно знать , чего добились библиотекари вьючных лошадей в восточном Кентукки, пока не окажетесь на дорогах, по которым они путешествовали. Итак, я отправился на поиски Кут-Шин-Крик в округе Лесли.

Признание: делал в основном на машине, полноприводной. На реальных дорогах хоть и в перекрученных и выбоинах. С помощью GoogleMaps. Несмотря на это, подняться по этой однополосной гравийной дороге было непросто, и я ушел, полностью оценив смелость Книжной Женщины.

Стоя на краю дороги, в нескольких сотнях футов ниже слышен Кут-Шин-Крик, почти вертикальный перепад. Оленьи тропинки вьются от ручья через тяжелые деревья, скалы и спутанные виноградные лозы.

Позади меня дорога поднимается высоко, размытая стоком. Где-то наверху, вероятно, стояла усадьба. Вероятно, библиотекарь вьючной лошади был редким и желанным гостем. И то, что она доставила, должно быть, было неизбежным чудом.

В эссе New York Times от 9 сентября 2018 года Эрик Клиненберг призвал продолжить поддержку библиотек в то время, когда книги и создаваемые ими сообщества кажутся менее важными для нашей культуры.

«Стоит отметить, что« liber », латинский корень слова« библиотека », означает и« книга », и« бесплатно », — пишет он. «Библиотеки олицетворяют то, что нужно защищать, и служат примером того, что нужно защищать: государственные учреждения, которые даже в эпоху атомизации, поляризации и неравенства служат основой гражданского общества».

У нас есть Франклин и Элеонора Рузвельт, которых мы должны поблагодарить за то, что они предоставили библиотекарям вьючных лошадей в восточном Кентукки в эпоху Великой депрессии: свободу от бедности и свободу книг совместно. Это история, которую стоит запомнить.

Хотите узнать больше?

• «Книжная женщина из беспокойного ручья» Ким Мишель Ричардсон
• «Даун Кат Шин Крик: Библиотекари вьючных лошадей Кентукки» Кэти Аппельт и Жанн Каннелла Шмитцер
• «Достижение гор: библиотека вьючных лошадей Восточного Кентукки», Реестр Исторического общества Кентукки, зима 1997 года.
• В Департаменте библиотек и архивов штата Кентукки (kdla.ky.gov) есть большая фотография проекта «Библиотека вьючной лошади», а также фотокопии газетных статей, написанных в 1930-40-х годах.
• Историческое общество Кентукки имеет серию записанных интервью с библиотекарями вьючных лошадей, а также с Леной Нофсьер, которая собирала деньги на покупку книг и пожертвования использованных материалов.
• Подкаст репортажа Национального общественного радио Кухонных сестер о библиотекарях вьючных лошадей у ​​кухонь.орг.

Автор благодарен Джейсону Вэнсу за то, что он поделился своими фотографиями из альбомов «Женщина-книга» и интервью с библиотекарями вьючной лошади, Лизе Томпсон из Департамента библиотеки и архивов Кентукки за то, что она поделилась архивными материалами и фотографиями, и Чаку Альмаресу за историческое фото разрешение работы.

---

---

---

История выше из нашего выпуска за ноябрь / декабрь 2019 года. Чтобы получить больше удовольствия, подпишитесь сегодня или войдите в цифровую версию с активной цифровой подпиской.Спасибо за поддержку!

---

---

---

7 известных книг о Восточной Германии и из Восточной Германии ‹Literary Hub

Год, полный разговоров о стенах, 2019 также знаменует 30-ю годовщину падения Берлинской стены. В ночь на 9 ноября тысячи граждан Германской Демократической Республики хлынут через пограничные контрольно-пропускные пункты, чтобы впервые почувствовать вкус капиталистического Запада (подробнее об этой ночи здесь). Хотя большинство из них вернулись домой на следующее утро, для советского государства-сателлита пути назад уже не было.

До этого момента повествования о дихотомии Восток / Запад были довольно черно-белыми (с заменой героев и злодеев в зависимости от того, на какой стороне железного занавеса вы жили). Это было предметом деконструкции в последние годы, в таких фильмах, как Жизни других, , где офицер Штази обретает чувство человечности, наблюдая за восточногерманским драматургом и его девушкой-актрисой, оба из которых имеют свою моральную двусмысленность. бороться с. Никто не обходится без некоторой степени сочувствия или внимательности.

Подобная двусмысленность также проявляется в жестко подвергнутой цензуре литературе ГДР и более открыто исследуется в книгах, написанных после 1989 года как немецкими, так и негерманскими авторами. Ежегодно выходит все больше переводов на английский язык (особенно я с нетерпением жду сборника стихов драматурга Хайнера Мюллера, Waiting on the Opposite Stage, , который должен выйти в январе следующего года), вот семь книг из Восточной Германии и о Восточной Германии, которые стоит прочитать сейчас.

Бриджит Рейманн, Я не сожалею: дневники, 1955-1963 годы

Публикация дневников Бриджит Рейман в прошлом месяце в Seagull Books, наконец, переводит этого раннего и плодовитого автора ГДР на английский язык.Записи, которые охватывают 20-летнюю Рейманн, читаются как один из ее романов о фантастически сложных женщинах. Подобно ее героиням (наиболее известным из которых является заглавная героиня незавершенного романа Франциска Линкерханд ), Рейманн изо всех сил пыталась оправдать ожидания, возложенные на художников авторитарным государством, при этом сохраняя художественную целостность. Она также слишком много пила, слишком свободно высказывала свое мнение и, по ее собственным словам, «слишком рано достигла успеха, вышла замуж за не того человека и тусовалась не с теми людьми.. . [и] любил слишком много мужчин ». Такой образ жизни способствовал ранней смерти Рейманн от рака в возрасте 39 лет, но также сохранил ее наследие.

Ulrich Plenzdorf, Новые печали молодых W.

До Адама Саклера был Эдгар Вибо, молодой У. взрывоопасного романа Ульриха Пленцдорфа 1972 года. Эдгар — 17-летний примерный ученик, бросивший школу, который сбегает в Берлин и живет в заброшенной хижине в саду. С магнитофоном и копией шедевра Гете «Буря и натиск» «Печали молодого Вертера», Эдгар начинает излагать бессвязные монологи, подробно описывающие свое желание жить без фильтров, свою любовь к синим джинсам и сходство, которое он находит между своими собственная эпоха нонконформизма и вертера.Эти рапсодии уловили дух поколения восточных немцев, родившихся после Второй мировой войны и жаждущих восстания. Популярный хит, «Пленцдорф» превратит «Новые печали юного» W. в театральный спектакль и фильм 1976 года.

Криста Вольф, Кассандра

Вынужденные представить свои рукописи на одобрение правительства перед публикацией, многие авторы ГДР обратились к метафоре, чтобы выразить свое недовольство государством, ускользнув от цензоров.Один из самых известных авторов страны, Криста Вольф, использовала ряд греческих мифов в качестве средств борьбы с все более жесткой цензурой. В самый разгар подавления инакомыслия режимом была «Кассандра» 1983 года. «Я рассказала историю Кассандры в том виде, в каком она мне представляется сейчас», — написала Вольф в своем дневнике. Эта презентация была Троей, павшей из-за предательства ее собственных лидеров, как предсказывала женщина, приговоренная говорить правду, но никогда не верится, — подходящая метафора того, что произойдет в ГДР всего через несколько лет после публикации.

Анна Фундер, Стасиленд

Фундерс Stasiland — это аномалия в этом списке, составленная австралийцем, который жил в Западном Берлине в 1990-х годах. Тем не менее, быть вторым свидетелем истории — это роль, с которой многие из нас столкнутся по мере того, как падение Берлинской стены приближается к ее 30-летию, 40-летию и 50-летию. История Funder фиксирует редкий момент времени, когда можно было испытать и Восток, и Запад, прежде чем они стали единым целым.Ее интервью с жертвами Штази и бывшими оперативниками создают то, что The Monthly лучше всего охарактеризовано как «Алиса в тоталитарной стране чудес».

Максим Лео, Красная любовь: история восточногерманской семьи

Журналист Максим Лев пишет историю ГДР своей семейной историей. С одной стороны, его дедушка по материнской линии, еврей, родившийся в Берлине, сражался на стороне французского Сопротивления и впоследствии принял Восток как оплот против фашизма.С другой стороны — его родители: отец Эдгара Вибо, который после 1989 года упустил из виду безопасность ГДР, против которой он ранее восставал; и мать, отношения которой с государством он описывает как «несчастливое подростковое увлечение». . . [от которого] ей потребовалась целая жизнь, чтобы освободиться ». Как и жители Фундера из Стасиленда, история Лео дает нам детальный портрет жизни за «железным занавесом», который ставит под сомнение идею истории как истории победителей и проигравших.

Уве Теллькамп, Башня

В фильме Уве Теллькампа « Башня, » молодой главный герой беспомощно наблюдает, как его мать избивают во время протеста в октябре 1989 года — всего за несколько недель до падения Берлинской стены. Это соответствует истории жизни родившегося в Дрездене Теллькампа: в том же месяце и году он был арестован во время обязательной военной службы за отказ разогнать мирную демонстрацию. Трудно не прочесть автобиографию в этом монолитном эпосе, состоящем из нескольких поколений, который заслужил сравнение с романом Томаса Манна Buddenbrooks за его рассказ о семье и нации в упадке.Это также дает редкую возможность заглянуть в мир восточногерманской интеллигенции, отвергнувшей Политбюро и Рональда Рейгана.

Но он также отмечен звездочкой: за последние несколько лет Теллькамп также заслужил критику за то, что занял правую позицию в отношении иммиграции в своей родной стране, в частности, за неточные заявления о беженцах, ищущих убежища. Подобно ранней истории Кристы Вольф со Штази (которую она не вспомнила, но исследовала в своей последней книге, Город ангелов или Шинель доктораFreud ), такая звездочка, скорее всего, будет преследовать эту работу. Тем не менее, это также служит напоминанием о том, что история продолжается еще долго после публикации учебников, и не каждый герой одного режима будет продолжать оставаться героем по мере смены эпох и политики.

Дженни Эрпенбек, Конец дней

Написав для The Hudson Review в 2015 году, Дженни Эрпенбек отмечает: «На то, чтобы осмыслить свою жизнь, у вас уходит вся жизнь», — чувство, которое звучит правдоподобно ее лирическому элегическому роману 2013 года, которому удается охватить почти всю жизнь. весь ХХ век на скудных, но эффективных 250 страницах.Проживается одна жизнь, стиль Sliding Doors — , несколько раз, когда безымянная женщина умирает в течение нескольких исторических периодов, но Эрпенбек воскрешает ее только для того, чтобы пережить полифонию альтернативных повествований, основанных на малейших изменениях, таких как домой по другому маршруту.

Точно так же Берлинская стена пала в ноябре 1989 года в значительной степени из-за нескольких случайных действий: неудачной пресс-конференции, несчастного пограничника. Конец дней напоминает нам, что история — это набор случайностей, о которых все согласны, если перефразировать Наполеона.Он тоже пытался завоевать Германию.

.