Книги бандиты читать онлайн

В тексте есть:

• Литнет
• бандиты

Сортировать:

• ТОП
• по новизне
• по популярности
• по комментариям

Бесплатно

Флеш Рояль

Тала Тоцка

Сначала он предложил ей содержание, а когда она отказалась, он положил к ее ногам все. Он — «бессмертный» Горец. Максим Домин, смотрящий от столичных бандитов, владе… подробнее

В тексте есть: бандиты, любовный треугольник, брак по принуждению

 Полный текст 224 стр

1195263 15167

50%

Цена
119 RUB

Князь

Маша Драч

С его появлением любой шум и даже музыка тут же утихли, будто кто-то выключил рубильник. — Мне? – кратко спросил визитер у остальных. — Да, — ответил кто-то покорно с у… подробнее

В тексте есть: бандиты, разница в возрасте герой намного старше, от ненависти до любви_сложные отношения

 Полный текст 190 стр

402811 3643

Цена
199 RUB

Флеш Рояль. Соната для Бетховена

Тала Тоцка

Глава столичной мафии Игорь Чайковский по кличке Бетховен ставит Домина перед выбором, от которого зависит жизнь Дины. Горец делает свой выбор, но затем он начинае… подробнее

В тексте есть: бандиты, любовный треугольник, брак по принуждению

 Полный текст 167 стр

264546 5973

Цена
149 RUB

Лезвие ножа

Сандра Бушар

Сбегая из дома, Лина даже представить не могла, куда приведет ее судьба. А точнее — в лапы одного из опаснейших бандитов города; хищника, которому никто не говорит «не… подробнее

В тексте есть: бандиты, откровенная эротика, властный герой

 Полный текст 327 стр

890083 6823

Цена
119 RUB

Доверься мне

Кристина Лин

Ключ в замке поворачивается и в полосе света я вижу огромный силуэт. Мужчина заходит в спальню, подходит к постели, садится на край кровати. Когда он склоняется надо… подробнее

В тексте есть: бандиты, большая разница в возрасте, властный гг

 Полный текст 177 стр

91773 1470

Бесплатно

Кошки-мышки по-взрослому

Татьяна Кошкина

Жизнь сироты Микки — не сахар, но однажды ей дают шанс все изменить. Всего-то и нужно: втереться в доверие к сыну прокурора и привести его в лапы бандитов. Но что дела… подробнее

В тексте есть: бандиты, первая любовь, от ненависти до любви

 Полный текст 174 стр

33992 941

Цена
150 RUB

Пленница чудовища

Саша Волк

В книге есть: жестокий герой, насилие, мафия, похищение, альтернативная Россия. Также это другая версия романа Куплю твою жену … подробнее

В тексте есть: бандиты, жестокий герой, героиня с характером и властные мужики

 Полный текст 167 стр

1925 126

Цена
199 RUB

Беспризорница

Анастасия Шерр

Всё, что я видела в своей жизни — грязь, побои, голод.

Всё, к чему стремлюсь — выжить. Правда, последнее становится почти невозможным, когда влюбляешься в плохого дяден… подробнее

В тексте есть: бандиты, лихие_девяностые, разница_в_возрасте_герой_старше

 Полный текст 151 стр

227940 2579

Бесплатно

Королева для нищего

Настя Малиновская

Она — молодая, красивая, по-детски наивная, верящая в любовь с первого взгляда, девушка. Он — взрослый, опытный, состоявшийся в жизни, мужчина. Мимолетная встреча в ре… подробнее

В тексте есть: бандиты, разница в возрасте, любовь вопреки

 Полный текст 309 стр

71808 1414

Бесплатно

Светлое будущее

Резниченко (Гудайтис) Ольга Dexo

Тернистый путь поиска своего «я», путь ошибок, мытарств и сломанных грез. Дорога, ведущая прямиком из безоблачного детства… в «светлое будущее». Вот только… будет ли… подробнее

В тексте есть: бандиты, трагедия, студенты и первая любовь

 Полный текст 284 стр

52809 587

Бесплатно

Земля наваждений

Элеонора Лайт

Группа учёных из Австралии и некоторых других стран отправляется на полный тайн и загадок необитаемый остров в Тихом океане, чтобы провести там некоторые научные … подробнее

В тексте есть: бандиты, ученые, необитаемый остров

 В процессе: 18 Фев 218 стр

217 8

Бесплатно

Отпускаю прошлое

Резниченко (Гудайтис) Ольга Dexo

Иногда боль прошлого не выскоблить и щипцами. И чем сильнее пытаешься убежать от него — тем громче оно грохочет, и тем сильнее расплата. Поменяв все: город, друзей, до… подробнее

В тексте есть: бандиты, любовный роман, россия

 Полный текст 64 стр

12535 496

Бесплатно

Тяжелое пробуждение

DenTeller

Ян просыпается и узнает, что последние три года его жизнью управлял кто-то другой…. подробнее

В тексте есть: бандиты, клоны, проблемы

 Полный текст 36 стр

307 8

Бесплатно

Здравствуй, Холод, Новый год!

Voron

— А вот прикиньте, пацаны, — Вован посмотрел на друзей, — лет двадцать пройдет, кем мы будем? — А я так далеко наперед не смотрю. Бабла подниму и свалю с этой страны куда-… подробнее

В тексте есть: новый год, бандиты, юмор

 Полный текст 11 стр

1078 69

Бесплатно

Разве боги горшки обжигают?

Клавдия Юхновская

Авантюрный роман с приключениями обыкновенной провинциальной учительницы русского языка, однажды влезшей не в своё дело и долго расхлёбывавшей свалившиеся на её … подробнее

В тексте есть: любовь, предательство, бандиты

 Полный текст 247 стр

8219 148

Бесплатно

Город воров

Лис Арлекин

Регина — одна из лучших воровок Кифа. Она опытная, ловкая и невероятно очаровательная, что позволяет ей всегда без проблем стащить чужой кошелек и успешно скрыватьс. .. подробнее

В тексте есть: бандиты, паладин, воровка

 Полный текст 147 стр

3085 126

Бесплатно

Полицай

Николай К

Милиционеры в народе всегда были ментами. Изменилось ли что то после переименования ?… подробнее

В тексте есть: черный юмор, бандиты

 Полный текст 4 стр

1891 17

Бесплатно

Speed and love

Юлия Кемпель

Колтон Блэк — смазливый избалованный ребенок, который потерял свою маму в автокатастрофе, когда ему было 5 лет. Его отец генеральный директор могущественной корпо… подробнее

В тексте есть: зарубежный любовный роман, бандиты

 Полный текст 183 стр

621 98

Бесплатно

Чёрные истории, сшитые белой ниткой

Йорген

Сегодня в ходу больше книги из разряда табуреток – встал ребенок на табуретку, повысил свой горизонт, увидел что-то более интересное, уже несет стул, чтобы взобрать. .. подробнее

В тексте есть: черный юмор, трупы, бандиты

 Полный текст 44 стр

179 2

Бесплатно

Случайности не случайны

Lul

Она-перспективный программист, хороший друг и девочка, которая готова всегда помочь. Он-богатый бизнесмен, серьезный и уверенный в себе мужчина,который никого к се… подробнее

В тексте есть: бандиты, любовь и испытания, помощь

 Полный текст 13 стр

12860 74

Бандиты 📚 – топ лучшей литературы по теме

Бандиты 📚 – топ лучшей литературы по теме | Читайте и слушайте онлайн на MyBook

Что выбрать

Библиотека

Подписка

📖Книги

🎧Аудиокниги

👌Бесплатные книги

🔥Новинки

❤️Топ книг

🎙Топ аудиокниг

🎙Загрузи свой подкаст

📖Книги

🎧Аудиокниги

👌Бесплатные книги

🔥Новинки

❤️Топ книг

🎙Топ аудиокниг

🎙Загрузи свой подкаст

org/BreadcrumbList»>
1. Главная
2. Библиотека
3. Темы
4. бандиты

Сортировать

Фильтры

Фильтры

Шестерка воронов

Ли Бардуго

Премиум

Кеттердам – шумный центр международной торговли, где по сходной цене можно купить все, и лучше других это знает юный гений преступного мира Каз Бреккер. Ему выпадает шанс на ограбление века, которое может сделать его невообразимо богатым. Но один он не справится… Узник, обуреваемый жаждой мести. …

Продажное королевство

Ли Бардуго

Премиум

Казу Бреккеру и его команде удалось провернуть столь дерзкое похищение, что они и сами не поняли, как остались в живых. Но обещанная заоблачная награда уплывает из рук, и юные изгои вынуждены снова бороться за свою жизнь. Их обвели вокруг пальца и лишили ценного члена команды. Теперь у них не хва…

Любовник смерти

Борис Акунин

Стандарт

Памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом.

Не на ту напали

Анастасия Копылова

Бесплатно

Всё в жизни Даши шло своим чередом: работа, дом, родители, друзья… пока не начали происходить странные события. Здоровенный парень столкнулся с ней на пешеходном переходе, потом непонятное письмо в почтовом ящике, но Дарья списала эти события в разряд случайных, но однажды она очнулась в заваленн…

Иранская мина

Александр Тамоников

Премиум

Роман о военном времени, о сложных судьбах и опасной работе неизвестных героев, вошедших в ударный состав «спецназа Берии». Осень 1943 года. В Тегеране готовится конференция глав государств-союзников. У советских спецслужб есть серьезные опасения, что немецкая агентура может сорвать высокую встре…

Любовник смерти

Борис Акунин

Премиум

Памяти XIX столетия, когда литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом.

Бандит

Андрей Круз

Премиум

Случайность? Иногда хочется верить, что это именно так и ты, по большому счету, ни при чем. Что это не испытание на прочность. И не воздаяние за прошлые грехи. Владимира Бирюкова, «странника», способного перемещаться по разным реальностям, во время перехода «случайно» затягивает в мир, поразитель…

Белый конь на принце

Дарья Донцова

Стандарт

Что делать, если в доме завелся домовой-озорник – важные документы все время пропадают неизвестно куда? Их нужно надежно спрятать!.. Перед посещением банка Даша Васильева наведалась к доктору, который сделал ей «уколы красоты», и в зал для вип-клиентов ее не пустили – лицо чудовищно распухло. А п…

Долина мечты

Борис Акунин

Премиум

Сплитстоун, Вайоминг, 1894.Эраст Фандорин, вольнослушатель Массачусетского технологического института, приобретает в Соединённых Штатах славу частного детектива.Руководитель агентства Пинкертона просит русскую знаменитость помочь одному из американских миллионеров, выходцу из России, в приобретен…

Долина мечты

Борис Акунин

Премиум

Сплитстоун, Вайоминг, 1894. Эраст Фандорин, вольнослушатель Массачусетского технологического института, приобретает в Соединённых Штатах славу частного детектива. Руководитель агентства Пинкертона просит русскую знаменитость помочь одному из американских миллионеров, выходцу из России, в приобрет…

Фильтры

Фильтры

В данном разделе представлен топ лучших книг и аудиокниг по теме «Бандиты». Полный список из 347 популярных книг и аудиокниг по теме, рейтинг и отзывы читателей. Читайте книги или слушайте на сайте онлайн, скачайте приложение для iOS или Android, чтобы не расставаться с любимыми книгами даже без интернета.

О проекте

Что такое MyBook

Правовая информация

Правообладателям

Документация

Помощь

О подписке

Купить подписку

Бесплатные книги

Подарить подписку

Как оплатить

Ввести подарочный код

Библиотека для компаний

Настройки

Другие проекты

Издать свою книгу

MyBook: Истории

Влюбиться в ужас | Гэри Сол Морсон

Государственный музей политической истории России, Санкт-Петербург/Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images

Борис Савинков, 1910-е; фотография из архивов Охранки Российской имперской тайной полиции

В конце 1870-х годов в России возник новый тип героя. «На горизонте показалась мрачная фигура, озаренная адским светом… с высокой осанкой и взглядом, дышащим ненавистью и пренебрежением», — объяснял Сергей Степняк в Подпольная Россия: революционные профили и зарисовки из жизни (1882). Этот герой, который «пробился сквозь перепуганную толпу, чтобы твердой поступью выйти на сцену истории», был террористом: «Благородный, ужасный, неотразимо пленительный… он сочетает в себе две возвышенности человеческого величия: мученик и герой».

Степняк сам был террористом, который в 1878 году убил главу русской тайной полиции, нанеся ему удар ножом и вставив нож в рану. Он сбежал за границу. Его «революционные портреты» убийц (он называет их «святыми») прославляли движение Народной воли, кульминацией которого стало убийство царя Александра II в 1881 году. арест ее легендарного лидера Веры Фигнер. Терроризм поутих, но два десятилетия спустя достиг беспрецедентных высот.

Терроризм практически определил начало двадцатого века в России, первой стране, где «террорист» стал почетной, хотя и опасной профессией, которую можно было передавать в семьях из поколения в поколение. Его масштабы захватывали дух. Как отмечает Анна Гейфман в своем авторитетном исследовании 1993 года « Ты должен убивать: революционный терроризм в России, 1894–1917 годы» :

ранены по всей империи…. К концу 1907 общее число государственных служащих, которые были убиты или ранены, составило почти 4500 человек. Картина становится особенно ужасающей, если принять во внимание тот факт, что в терактах между 1905 и 1907 годами было убито дополнительно 2180 частных лиц и 2350 ранено… С начала января 1908 г. по середину мая 1910 г. властями было зарегистрировано 19 957 терактов и революционных грабежей, в результате которых было убито 732 государственных чиновника и 3051 частное лицо.

Вежливое общество прославляло террористов, среди которых были и первые смертники. Убийство и нанесение увечий (бросание серной кислоты в лицо) превратились в спорт, в котором жертвы, как объясняет Гейфман, были просто «движущимися мишенями». В 1906–1907 годах группа террористов, или «дровосеков»… как их назвал один революционер… соревновалась… в том, кто совершил наибольшее количество грабежей и убийств, и часто проявляла зависть к чужим успехам». В одном анекдоте рассказывалось об одном редакторе, которого спросили, будет ли его газета публиковать биографию нового генерал-губернатора. — Нет, не беспокойтесь, — ответил он. — Мы отправим его прямо в отдел некрологов.

После 1905 года террор стал настолько обычным явлением, что газеты «ввели специальные новые разделы, посвященные исключительно хронике насильственных действий… [с] ежедневными списками политических убийств и экспроприаций [грабежей] по всей империи». В Варшаве революционеры бросили взрывчатку, пронизанную пулями и гвоздями, в кафе, где находилось двести человек, чтобы «увидеть, как гнусные буржуа будут корчиться в предсмертной агонии». «Ограбления, вымогательства и убийства, — отмечает Гейфман, — стали более распространенными, чем дорожно-транспортные происшествия».

Мифические портреты террористов Степняка нашли множество подражателей. Как и Степняк, Борис Савинков занимался двумя самыми престижными русскими занятиями той эпохи: терроризмом и писательством. Цитируя преувеличенное замечание Уинстона Черчилля о Савинкове, что «мало кто больше старался, больше давал, больше смел и больше страдал за русский народ», и применяя замечание У. Сомерсета Моэма о том, что «иногда бывает не больше, чем дрожание листа между успехи и неудачи» к попыткам Савинкова оттеснить большевиков от власти, новая биография Савинкова Владимира Александрова, «Разорвать цепи России » представляет его как светского святого, который «выбрал террор из альтруизма». Александров, видный исследователь русской литературы, выросший в семье русских эмигрантов, наиболее известен своими работами о Набокове и биографией The Black Russian (2013) афроамериканца по имени Фредерик Брюс Томас, который стал богатый предприниматель в царской России и, после большевистского переворота, в Турции.

Нет сомнения, что Савинков был самым известным из русских террористов начала ХХ века. Сын российского императорского мирового судьи, он поражал окружающих своим житейским лоском, обаятельной речью, миловидностью и элегантным платьем. Пожизненный денди, он имел вкус к ролевым играм и был мастером маскировки. В 1904 кампании в Санкт-Петербурге, закончившейся смертью министра внутренних дел Вячеслава фон Плеве, Савинков, не зная английского языка, гордо выдавал себя за английского бизнесмена по имени Джордж Маккалоу. Вступив в Боевую организацию Партии социалистов-революционеров ( ПСР ), он стал ее вторым руководителем.

Как ни странно, идеология его не интересовала. Пожалуй, самая интересная черта его «Воспоминаний террориста » — почти полное отсутствие заботы об облегчении страданий людей. Он был не один. В воспоминаниях других террористов и в их описаниях Савинковым забота о народе часто оказывается решительно второстепенным делом. Вера Засулич, которую Степняк прославляла как «ангела мщения», вспоминала, как еще девочкой хотела умереть христианской мученицей. Потеряв веру, она искала иной мученической кончины. «Сочувствие к страданиям людей не побудило меня присоединиться к погибшим», — пояснила она. Выросший в имении Бялково Смоленской губернии, «я никогда не слышал об ужасах крепостного права… и я не думаю, что они были». Савинков приписывал подобную болезненную психологию террористке Доре Бриллиант, которая потребовала, чтобы она стала настоящей бомбометательницей. «Нет, не говори… Я хочу этого», — цитирует он ее. «Я должен умереть».

Реклама

Савинков цитирует письмо террориста Бориса Вноровского, которое он написал своим родителям перед смертью, бросив бомбу: «Много раз в молодости у меня было желание покончить с собой». В терроризме он нашел способ сделать это. Он решился на смерть, и все, что «осталось сделать, это найти определенную программу». Террорист Федор Назаров был столь же «далек от принятия какой-либо партийной программы», отмечает Савинков. Вместо того, чтобы любить простых людей, «он развил в себе презрение к массам».

Савинков вызвал раздражение у лидера ПСР Виктора Чернова, когда, по словам Александрова, «со смехом» он выразил безразличие к определяющей приверженности партии крестьянству. Иногда он объявлял себя анархистом, отмечал Чернов, а иногда приверженцем «духовно-религиозного революционизма». По словам Александрова, женщина, которую Савинков пытался завербовать для террора, «пришла к выводу, что терроризм сам по себе затмил для Савинкова все остальные соображения».

Чернов и другие пришли к такому же выводу о мотивах Савинкова. Что привлекало его в терроре, так это его риск, приключения и чистый азарт драматического убийства. Герой романа Савинкова Бледная Лошадь , Джордж — английское имя, которое принял сам Савинков, — находит это захватывающее приключение. «Что бы я делал, если бы не участвовал в терроре?» — спрашивает он себя. «Что моя жизнь без борьбы, без радостного осознания того, что мирские законы не для меня?» Герой другого романа Савинкова « Чего никогда не было » поясняет: «Я живу для убийства, только для убийства». Он понимает, что «он влюбился, да, да, влюбился до ужаса». Савинков цитирует своего реального изготовителя бомб Алексея Покотилова: «Я верю в террор. Для меня вся революция есть террор».

Савинков изменил излюбленное оружие Боевой организации с пушек на бомбы, которые, конечно же, с гораздо большей вероятностью могли убить прохожих. В одном успешном убийстве погиб кучер, в другом — попутчик жертвы. Удачно взорвав фон Плеве в 1904 году и брата царя великого князя Сергея Александровича в следующем году, Савинков приобрел ауру таинственной силы.

Савинков начал свои две карьеры, писателя и террориста, примерно в одно и то же время, и, по словам ученого Линн Эллен Патик, у него были вырезки о том и другом. Писал ли Савинков романы, чтобы прославить свою карьеру террориста, или он обратился к терроризму, чтобы получить убедительный материал для художественной литературы? В любом случае он усердно занимался процессом, который русские называют «жизнетворчеством», формой самомифологизации, в которой человек живет так, как если бы он был литературным образцом. «Как дворянин, эстет-космополит и франт, — убедительно доказывает Патык, — Савинков воспринял модель авторства, завещанную русской литературе… лордом Байроном и нативизированную Александром Пушкиным и Михаилом Лермонтовым, которые все остались Фавориты Савинкова».

Преданный двойным агентом, Савинков был арестован, но инсценировал захватывающий побег из тюрьмы с помощью охранника, который был тайным эсером и пытался усыпить других охранников, накормив их леденцами с добавлением морфия; когда это не удалось, он заставил Савинкова выдать себя за охранника. Затем Савинков уехал за границу, где стал русским националистом. Когда разразилась Первая мировая война, Чернов и другие социалисты заявили о нейтралитете в этой войне среди империалистов, а Савинков агитировал против ненавистных немцев. 19 февраля17 революция позволила ему вернуться в Россию, где он присоединился к Временному правительству и занимал несколько должностей, в том числе директора военного министерства. Он поддерживал генерала Корнилова, стремившегося к авторитарному военному правлению, и выступал против большевиков как до, так и после их октябрьского переворота 1917 года. Савинков долгие годы был самым непримиримым противником большевиков.

Он присоединился к различным антибольшевистским группам или основал их — опять же, идеология не имела значения. В письме к своей подруге поэтессе Зинаиде Гиппиус он заявил, по словам Александрова, что отныне «будет работать с кем угодно, каких бы политических убеждений он ни придерживался». И в средствах он тоже не был бы привередлив. «Общение с большевиками пробудило в нем жестокость», — признается Александров. Польский вождь Юзеф Пилсудский убедил Савинкова создать на польской земле антибольшевистский отряд и объединил свои силы с генералом-изгоем Станиславом Булак-Балаховичем, устроившим массовые погромы в черте оседлости. По Александрову, Савинкову

Реклама

осудил погромы и признался, что лично ему от них стало стыдно. Однако он также попытался объяснить — но не оправдать — их происхождение и пришел к выводу, что «крестьянин, красноармеец и сторонник Балаховича воспринимает еврея как врага, как верного союзника красных. Отсюда и ненависть, тот слепой, неразумный, стихийный антисемитизм, который черным пятном падает на славу Балаховича.

Довольно условное «осуждение».

Национальный союз защиты Родины и Свободы Савинкова проводил рейды на большевистскую территорию, во время которых, по словам Александрова,

ни один метод не был запрещен, по крайней мере теоретически, и в какой-то момент ГПУ [секретная полиция ] утверждал, что у пленных членов Национального союза было обнаружено большое количество цианистого калия, который они планировали использовать для отравления наиболее лояльных частей Красной Армии.

Особую жестокость проявлял Сергей Павловский, начальник военного штаба Национального союза в Варшаве. По приказу Савинкова он провел пятимесячную кампанию вооруженных нападений и грабежей, в ходе которых он и его банда, по-видимому, убили более шестидесяти человек и «совершили кровавые надругательства над членами большевистской партии, включая пытки».

Используя свои очаровательные разговорные и актерские способности, Савинков заручился поддержкой Белой армии по всей Западной Европе, произведя впечатление на Сомерсета Моэма, Черчилля и знаменитого «аса шпионов», британского секретного агента Сиднея Рейли. Савинков даже встречался с Муссолини, который предложил русским «присоединиться к нему в борьбе с коммунизмом в Италии», объясняет Александров. — Савинков пришел не за этим, но согласился.

Фашизм, возможно, был единственной идеологией, которая привлекала Савинкова. Защищая Муссолини, Савинков настаивал на том, что «фашизм спас Италию от коммуны» и что «так называемый империализм итальянских фашистов есть случайное явление, которое можно объяснить избыточным населением в стране и отсутствием хороших колоний». Еще более глубокие причины сделали движение привлекательным. «Мне близок психологически и идеологически фашизм, — писал он. «Психологически — потому что она стоит за действие и тотальное усилие по сравнению с безволием и мечтательным идеализмом парламентской демократии», а идеологически потому, что «она стоит на национальной платформе» и опирается на поддержку крестьянства.

Впереди самые драматичные события. Надеясь убить большевистских лидеров, он общался со своими сторонниками в тылу врага. К сожалению, группа, которой он доверял, была создана большевиками, чтобы заманить его обратно в Россию. Когда Савинков вернулся, его тут же арестовали. И тут, как это ни удивительно, к ним присоединился этот непримиримый враг большевиков. Отказавшись от своих прежних убеждений, он заявил на суде: «Если ты русский, если ты любишь свою Родину, если ты любишь свой народ, то преклоняйся перед властью рабочих и крестьян и признавай ее безоговорочно».

Так Савинков стал большевистским пропагандистом. «Эта перемена в отношении Савинкова, — комментирует Александров, — настолько невероятна, что ее можно сравнить с римским папой, внезапно заявившим о преклонении перед сатаной». Потрясение на Западе было глубоким. Сначала Рейли защищал Савинкова, но в конце концов заклеймил его «отщепенцем, подобного которому мировая история не знала со времен Иуды».

Большевики хорошо обошлись со своим перебежчиком. Смягчив ему смертный приговор до десяти лет, они поместили его в роскошную квартиру, правда, в Лубянской тюрьме. Еще до своего публичного признания на суде Савинков потребовал (и получил) ряд личных удобств, в том числе два набора столового серебра, сигареты, книги, письменные принадлежности и пиво. После суда с ним жила его любовница, он встречался с писателями и друзьями, агентами ОГПУ (так теперь называлась ГПУ ) возила его на экскурсии в театр, рестораны, парки. В советских журналах были опубликованы три его рассказа, изображающих русских эмигрантов в нелестном свете.

И вот, в 1925 году, совершенно неожиданно Савинков умер в возрасте сорока шести лет. Согласно официальной версии, которую, по мнению Александрова, подтверждают советские архивы, Савинков покончил жизнь самоубийством, выпрыгнув из окна. Излишне говорить, что другие отвергли эту историю из-за ее сомнительного источника, из-за того, что отрицала его любовница, а также из-за того, что он сказал своему сыну Виктору во время визита: «Если ты услышишь, что я наложил на себя руки — не верь». это.» Александр Солженицын утверждал, что умирающий бывший агент ЧК, первой организации советской тайной полиции, сказал ему, что участвовал в освобождении Савинкова. Александров не упоминает о Семене Игнатьеве, последнем директоре сталинской внутренней безопасности, который вспоминал, что во время так называемого «Дела врачей» начала XIXВ 50-е годы, когда врачей-евреев обвиняли в планировании отравления советских руководителей, Сталин требовал пыток для получения признательных показаний врачей: «Бей их!» — требовал он от нас, заявляя: «Вы что? Вы хотите быть более гуманным, чем ЛЕНИН , который приказал [директору ЧК Феликсу] ДЗЕРЖИНСКОМУ выбросить САВИНКОВА в окно?» Российское террористическое движение вообще и Савинкова в частности. «[ PSR ] убийцы гордо называли себя «террористами», но то, что они подразумевали под этим, не имеет ничего общего с тем, что это слово означает сейчас», — рассуждает Александров. Разница, утверждает он, заключается в том, что сегодняшние террористы убивают людей случайным образом и «нападают почти на любую национальную, социальную или культурную группу, выбранную случайно и занимающуюся любым времяпрепровождением, причем чем больше жертв, тем лучше… Если бы социалисты-революционеры знали о таких событиях, они бы однозначно осудили их как преступные».

Однако, как показывает отчет Гейфмана, SR вели себя так же, как современные террористы. «К 1905 году террор действительно стал всепроникающим явлением, затронувшим все слои общества, — пишет она, — и « PSR дал… новое оправдание их деяниям». В отличие от более ранних террористов, PSR «позволял своим членам свободно осуществлять террористическую инициативу на периферии». Довольно скоро развилось то, что либеральный политик Петр Струве назвал «революционером нового типа», «смешением революционного и бандитского, [отмеченным] освобождением революционной психологии от всех нравственных ограничений». Как заметил историк Норман Наймарк, терроризм стал для них «настолько захватывающим, что часто они осуществлялись даже без учета моральных вопросов, поставленных предыдущими поколениями». По словам Гейфмана, речь шла о «грабежах и массовых убийствах не только государственных чиновников, но и простых граждан».

Как и другие недавние историки, Гейфман стремится «демистифицировать и деромантизировать» российское террористическое движение. Те, кого она называет «далеко не беспристрастными мемуаристами», в том числе Степняк и Савинков, создали миф о гуманных, благородных, благородных и упорных террористах и ​​«самоотверженных борцах за свободу». Было принято «использовать возвышенные лозунги для оправдания того, что на самом деле было чистым бандитизмом», а часто и гораздо хуже. Достаточно скоро явный садизм стал рутиной. «Потребность причинять боль превратилась из ненормального иррационального принуждения, испытываемого только неуравновешенными личностями, в формально вербализованную обязанность для всех убежденных революционеров», — объясняет Гейфман. Некоторых жертв бросали в чаны с кипящей водой; другие были изуродованы как до, так и после смерти.

С самого начала движения преобладало сознательное мифотворчество. В своих весьма влиятельных « Исторических письмах» (1868–1870) социальный философ Петр Лавров, написавший предисловие к «Подпольной России » Степняка, призвал «критически мыслящих людей» пробуждать непросвещенные массы путем фабрикации героических мифов. «Нужны мученики, легенда о которых намного перерастет их истинное значение и их действительное служение», — предвидел Лавров. «Энергия, которой у них никогда не было, будет приписана им… Слова, которые они никогда не произносили, будут повторяться… Число погибающих не имеет значения: легенда всегда умножит его до пределов возможности», чтобы «составить длинный мартиролог».

Для Александрова самым благородным, самым безупречным из всех этих героев является Савинков. «Разорвать цепи России» начинается словами: «Это история замечательного человека, который стал террористом, чтобы бороться с тираническим российским имперским режимом, и когда народная революция свергла его в 1917 году, обратил свой гнев против большевиков, потому что они предали революцию и свободы, которые она завоевала». Его мотивы, считает Александров, были совершенно чисты: «Все его усилия были направлены на то, чтобы превратить свою Родину в уникально демократическую, гуманную и просвещенную страну».

Обвинения в том, что Савинков любил террор как таковой, заключает Александров, «глубоко несправедливы, потому что являются результатом идеологической предвзятости, а не исторического или психологического понимания». По мнению Александрова, Савинков «выбрал террор из альтруизма, хотя то, что он сделал, не имеет ничего общего с тем, что сегодня означает «терроризм»». Впрочем, повторяет Александров, хотя Савинков и организовывал террор, «сам он никогда никого не убивал». Разве кто-то не является убийцей, если он спланировал, организовал и предоставил оружие для убийства, но вместо того, чтобы сам бросать бомбы, вместо этого нанял для этого других?

Александров обращает внимание на инцидент, занимающий видное место в террористической мифологии. Когда рекрут Савинкова и друг детства Иван Каляев собирался бросить бомбу в карету великого князя Сергея Александровича, присутствие жены и детей князя заставило его отпрянуть, потому что партия социалистов-революционеров не давала на этот счет указаний (не предвиденных) возможность. Хотите верьте, хотите нет, пишет Савинков как ни в чем не бывало, но партия «никогда не обсуждала и даже не поднимала вопрос» об убийстве членов семьи. Савинков вспоминает, как сказал Каляеву, что об убийстве невинных «совершенно не может быть и речи», что для Александрова свидетельствовало о том, что его герой в высшей степени заботится о невинной человеческой жизни.

Александров прав в том, что Савинков не целился преднамеренно в невинных людей, как это делали другие террористы, но если он так заботился о том, чтобы не навредить прохожим, то почему Боевая организация под его руководством перешла от оружия к бомбам? И почему савинковские бомбостроители конструировали свое оружие не в отдаленных домах, а в гостиницах, где они дважды случайно взорвались? После того, как Покотилов, пьянство которого должно было быть тревожным знаком, взорвал себя в гостинице «Северная» в Санкт-Петербурге, Максимилиан Швейцер погиб, когда случайный взрыв разрушил его номер, несколько соседних и французский ресторан. Пиломатериалы, штукатурка и мебель упали на улицу внизу. Савинков даже придумал схему использования раннего (и сложного в управлении) самолета с гигантской бомбой. «Интересно, какие меры предосторожности, по его мнению, мог принять Савинков, чтобы сохранить жизни невинных», — спрашивает Александров. Что действительно.

Хотя он почти не упоминает беспорядочную бойню, описанную Гейфманом, Александров отмечает попытку максималистов — ответвление ПСР , слишком жестокое даже для них — убить главного министра царя Петра Столыпина, взорвав его дом, когда он был переполнен просителями. Двадцать семь человек были убиты, еще около тридцати, включая дочь и сына Столыпина, были ранены, некоторые серьезно. Министр отделался легкими травмами. Является ли это примером целенаправленного убийства, не похожего на современный терроризм?

«Савинков и [его наставник Михаил Готц] отвергли то, что сделали максималисты, — уверяет нас Александров, — из-за ужасающего количества невинных жертв» — что звучит так, как будто они были шокированы гибелью прохожих, а не неудачей к пропаганде. Однако в своих мемуарах Савинков сообщает о своей реакции на официальное «воззвание об отказе от террора максималистов» ПСР :

Я его не одобрял. Гоц выразил сочувствие максималистам. Он пожалел их, указав, что взрыв… не был тщательно подготовлен…. Готц также указал, что убийство многих невинных должно было оказать негативное влияние на общественное мнение. Однако он воздерживался от осуждения максималистов. Взрыв… был единственным возможным ответом [царем] на роспуск Думы.

Савинков сообщает, что пытался объединиться с максималистами. И снова идеология не имела для него значения. «Послушайте, мы разговариваем как мужчина с мужчиной», — вспоминает он, говоря лидеру-максималисту.

Почему мы не можем работать вместе? Со своей стороны я не вижу препятствий. Мне все равно, максималист ты, анархист или эсер. Мы оба террористы. Объединим наши организации в интересах террора.

Почему из-за таких заявлений многие пришли к выводу, что Савинков в первую очередь руководствовался террором?

Большинство исследований Савинкова посвящено его романам, особенно Бледный конь . Ранний английский перевод З. Венгеровой (известный Черчиллю) был далеко превзойден блестящим новым переводом Майкла Каца, который умело перевел несколько произведений русской радикальной фантастики, в том числе « тяжелые времена » Василия Слепцова и утопический роман «» Николая Чернышевского. Что надо сделать? В своей 562-страничной биографии Александров всего шесть страниц посвящает Бледному коню , и там он по большей части отрицает, что произведение выражает настоящие взгляды Савинкова. Чтобы представить Савинкова героем-альтруистом, Александров вряд ли мог поступить иначе, поскольку роман всегда воспринимался, по выражению историка Эйлин Келли, как «дикая демистификация» героя-террориста.

Бледный конь включает разговоры о морали терроризма. Любопытно, что они касаются не того, оправдан ли терроризм, а того, какое оправдание является лучшим. Христианин Ваня, видимо, на основе Каляева, рассуждает, что хотя христианам и не следует убивать, но он плохой христианин и поэтому обязан это делать. В одном шокирующем пассаже герой Джордж описывает, как в Бельгийском Конго африканцы, жившие по одну сторону реки, убивали тех, кто забредал с другого берега, и наоборот. Он заключает, что убийство — это нормально: «Я хочу что-то сделать и делаю это. Может быть, за этим [потребностью в оправдании] скрывается какая-то трусость, боязнь чьего-то мнения?» Когда Ваня спрашивает, как Джордж может жить без любви, он отвечает: «Ты плюешь на весь мир».

Джордж наконец убивает мужа своей возлюбленной. «Нет различия, нет разницы. Почему для террора можно убивать, — вопрошает он риторически, — а для себя — нельзя? Кто мне ответит?» Подобно главному герою лермонтовского байронического романа «Герой нашего времени », после убийства Георгий сразу же теряет интерес к возлюбленной. Александров утверждает, что «бесцельный эгоизм Георгия не имеет никакого отношения ни к чему, что имело наибольшее значение лично для Савинкова», но даже если это правда, книга, несомненно, прославляет байронический образ самого себя, над созданием которого Савинков трудился.

Можно было бы предположить, что готовность Савинкова примкнуть к большевикам поколебала уверенность Александрова в том, что его подданный не авантюрист, а принципиальный человек. Вместо этого Александров выстраивает сценарий, спасая репутацию своего героя. Он предполагает, что Савинков, должно быть, обманывал большевиков, чтобы они в конце концов освободили его и дали ему еще один шанс убить их лидеров. Даже если бы большевики в конце концов освободили Савинкова, маловероятно ли, чтобы ЧК позволила ему беспрепятственно разгуливать и создавать новую террористическую организацию? Учитывая «абсолютную приверженность Савинкова личной и политической свободе», рассуждает Александров, его смерть, должно быть, была самоубийством, вызванным осознанием того, что его никогда не освободят для осуществления его плана. «Проиграв свою авантюру», его самоубийство было «единственным ударом, который он мог нанести» режиму.

В отличие от Савинкова и многих других, Ленин презирал тех, кто романтизировал террор. Они страдали, писал он, от «мелкобуржуазного революционизма», «дилетантско-анархического революционизма» и, что наиболее известно, от «детской болезни». «Величайшая опасность… которая стоит перед подлинной революцией, — заявил он, — это преувеличение революционности… когда начинают… возводить «революцию» в нечто почти божественное». Неудивительно, что Ленин одержал победу, поскольку его понимание силовой политики никогда не заслонялось мечтательными идеализациями.

Можно сочувствовать желанию Александрова заменить царизм чем-то иным, чем большевизм. Савинков, по его мнению, был на волоске от обеспечения именно этого. Александр Солженицын и Надежда Мандельштам поставили другой вопрос: не является ли романтизация террора и революции главной причиной того, что Россия пошла своим мрачным путем?

Популярная литература, художественная литература и песни в Императорской России

Популярная литература, художественная литература и песни в России: 19-20 века
Материалы Российской национальной библиотеки, Санкт-Петербург

Красочные дешевые рассказы и песенники, наводнившие Россию в 19-20 веках, свидетельствуют о богатстве русского народного воображения. Повсеместным выражением народного вкуса была литература лубка, названная по гравюрам, ходившим в той же среде.
Находясь между сказкой и мифом, он представляет собой важный аспект русской культурной традиции; изнанка великой литературы, в которой большие темы сведены к их самым рудиментарным элементам. Коллекция включает в себя гротескные ужастики, историческую прозу, рыцарские и бандитские сказки, детективы, семейные драмы, песенники и многое другое. В сборник также вошли рассказы о социальной мобильности, о приключениях в Сибири и на Кавказе, а также рассказы об оккультном мире волшебников и волшебниц. Кроме того, читатели могут найти современные популярные рассказы о поездке по новым железным дорогам. Взятые вместе, эти живые тексты иллюстрируют меняющиеся стереотипы пола, этнической принадлежности и социального класса. Их авторы также взывают к исторической памяти, отмечая выдающихся личностей и эпохи, представляющие интерес для их читателей.
Практически неизвестные читателям в советское время, эти грубые тексты теперь признаны предшественниками постсоветской массовой фантастики. В имперской России, как и сегодня, популярные авторы играли на надеждах и мечтах читателей, а также на их враждебности и страхах. Тогда, как и сейчас, коммерческие авторы создавали диковинные сюжеты, получившие вторую жизнь в кино.

Коллекция
Коллекция ок. 200 наименований иллюстрируют основные жанры русской популярной литературы начала XIX века, в том числе рыцарские повести, историческую прозу и обновленные сказки, а также рассказы о приключениях, бандитизме, детективах, успехах, войне и империи, женщинах и гендере, а также оккультизм. Среди замечательных названий — полный текст первого в России по-настоящему популярного романа Н.И. Пастухова Бандит Чуркин (1883-84), среди тысяч читателей которого был Антон Чехов. Здесь также представлены оригинальные и более поздние версии классических рыцарских сказок начала девятнадцатого века, таких как приключения Бовы Королевича, рассказ, отмеченный Белинским, Толстым и Достоевским. В сборник также вошли сказки о Петре Великом и Иване Грозном, казаках-бунтовщиках Стеньке Разине и Пугачеве, героях русско-турецкой войны 1877-78 годов, войны с Японией и Первой мировой войны.