Максим Малявин — Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения читать онлайн

12 3 4 5 6 7 …64

Максим Малявин

ЗАПИСКИ ПСИХИАТРА,

или Всем галоперидолу за счет заведения

Вступление

Есть мнение, что не человек выбирает специальность, а очень даже наоборот. Мнение интересное, но, на мой взгляд, оно несколько попахивает фатализмом и умаляет роль личности в истории, пусть даже это история болезни. Все-таки приятно тешить себя иллюзией свободы выбора, будь то выбор профессии или спутницы жизни. Ладно, согласен, со вторым я чрезвычайно самонадеян и нагло себе льщу, но профессию выбрал сам и только сам. Собственно, выбор окончательно сформировался (кристаллизовался, как сказали бы коллеги) к четвертому курсу, когда начался цикл занятий по психиатрии. Все сошлось воедино: и тематика предмета, и характерологические особенности учителей, и особая харизма самой психиатрической больницы, раскидавшей свои корпуса среди вековых деревьев Томашева колка — некогда деревни, ныне одного из районов Самары. Логика и холодный расчет тут и рядом не стояли. А потом был шестой курс, когда более половины всех занятий у нашей особой группы приходилось на психиатрию. А потом — собственно интернатура, которую мы проходили вместе с будущей женой (ни разу не хотевшей стать психиатром, но, поскольку с инфекционистами не вышло, то почему бы и нет?). Интереснейшие и умнейшие преподаватели и врачи, атмосфера старых корпусов (в некоторых сохранились еще те, столетней давности дубовые двери и окна со стеклами в палец толщиной и с отдельной клетушкой для керосиновой лампы между рамами), неповторимая логика и философия предмета — боже, как все это было интересно!

А потом — другой город, другая больница. Дом у шоссе, тогда еще новенький, пахнущий краской, побелкой и свежепостеленным линолеумом. Больничный комплекс, включающий в себя все, что нужно для автономного существования: поликлинику, дневной и круглосуточный стационары, лечебно-трудовые мастерские и даже спецбригаду — этаких гренадеров в белых халатах с бесконечно добрыми лицами. И пара санитарных машин — «барбухаек» для комплекта. И вот уже пятнадцать с хвостиком лет нашей работы здесь. При таком стаже работы кажется, что почти миллионный город отличается от деревни только этажностью застройки и временем на проезд из конца в конец. Стоит же зайти на рынок или просто прогуляться по улице…

— Здравствуйте, как самочувствие? Таблеточки пьете? А отчего вас так долго на приеме не было? Непорядок…

Специфика заболеваний и особенности оказания помощи, порой недобровольной, отгораживают психиатрию стеной недосказанности и таинственности, местами переходящей в паранойяльную озабоченность, с теориями заговора и пугалами карателей от медицины по одну сторону регистратуры, и особым прищуром, с понимающим покачиванием головы — дескать, идейки у вас, батенька, того — по другую. Хотелось бы, чтобы эта книга помогла хотя бы отчасти преодолеть это отчуждение и недосказанность, приподняв завесу тайны над психиатрической кухней. Если нет — опять же, ничего страшного: пугало — тоже имидж.

P.S. Все имена действующих лиц изменены. Любые совпадения прошу считать случайными.

Вуайеристы поневоле

Психиатрические больницы могут располагаться либо в черте города, либо за оной. Причем старые больницы, на мой взгляд, чаще строились все же вне городов. Гатчинская, Калужская, Самарская (когда она строилась, Томашев колок был еще колком,[1] а не городским районом), Ульяновская Карамзинка… Эта изоляция пациентов от горожан была на пользу как тем, так и другим. Наша психбольница тоже вначале была у черта на куличках, но потом чью-то голову посетила идея — и ее тогда не сочли бредовой, — что сему заведению самое место на стыке районов. С одной стороны, и медперсоналу на работу ездить недалеко, и больного можно быстро доставить. С другой…

Забрав на очередном вызове буйную пациентку, машина взяла курс на дурдом. Всю дорогу санитары предпринимали безуспешные попытки хоть как-то ограничить метания дамы по салону, потому что вязки, понадеявшись друг на друга, с собой не взяли. Для тех, кто не в курсе: вязки — это несколько метров фланелевой ткани, сложенной и простроченной в виде толстого жгута. Они заменяют такую полезную, но ушедшую в историю вещь, как смирительная рубашка — считается, что этот пережиток темного прошлого позорит психиатрию как отъявленно гуманную специальность и унижает пациента. Ага, а вязки его возвеличивают чрезвычайно. Фельдшер решил, что без пары кубиков аминазина[2] тут никак, набрал шприц, промолвил: «Иншалла, мля», — и влился в коллектив. Теперь один из санитаров пытался удержать больную за руки, другой — за ноги, а фельдшер — оголить ей зад и сделать целебный укол. Игла пронзила мягкие ткани, даму обуяли изумление и душевный трепет, и негодяи мужского пола разлетелись в стороны, аки ласточки (есть, есть женщины в русских селеньях!). В этот самый момент машина вильнула, даму качнуло, она угодила голой попой с победно торчащим из нее шприцем аккурат в открытое бортовое окошко и на некоторое время в нем застряла. Все бы ничего, но в полдень на шоссе очень оживленное движение. «Уазик» с красующейся в окне задницей, увенчанной воткнутым в нее шприцем, гордо обошел строй троллейбусов, автобусов и маршруток (мигалки, сирена, расплющенные о стекла губы и носы благодарных зрителей) и свернул во двор психдиспансера. Занавес, аплодисменты.

Слава ГИБДД!

Множество инструкций написано на тему, как себя вести в случае, если вас захватили в заложники. Все они настолько же интересны, насколько малополезны. Прежде всего, редко кто читает подобную писанину именно как руководство для личного пользования — вот, мол, как стану заложником, как блесну знаниями, как поставят мне пятерочку! А оказавшись в реальной ситуации, опять же мало кто сумеет, как положено по инструкции, взять себя в руки, проявлять спокойствие и… что там далее по пунктам? Главное, не перепутать.

Дело было зимой. Снега по области выпало не просто много, а ОЧЕНЬ много. Придя утром на работу, я долго в одиночестве бродил по поликлинике, поскольку сам с грехом пополам добрался на машине, а остальные либо еще ехали в чрезвычайно метеозависимом общественном транспорте, либо до сих пор откапывали свои авто. На очередном витке по коридору меня на хорошей скорости обошел парень в трусах. Собственно, больше на нем ничего и не было. Подлетев к выходу, он попытался в прыжке высадить плечом дверь, но та оказалась крепче. Саданув в нее еще разок, он нахмурился, задумался на пару мгновений, а затем осторожно потянул за ручку на себя. Дверь открылась. Парень с секунду что-то осмысливал, а потом выскочил на крыльцо и рванул по сугробам аки козлик, только его и видели. Выяснять, из какого отделения он сбежал, долго не пришлось: уже через несколько минут по его следам с матюгами пробежали санитары. Как и следовало ожидать, план-перехват результатов не дал. Спецбригада, не успевшая откопать свою барбухайку из-под снега, участвовать в погоне категорически отказалась. А вскоре в приемном покое раздался телефонный звонок. Звонили с поста ГИБДД (это всего в километре от нас по шоссе), просили «забрать своего нудиста».

Читать дальше

12 3 4 5 6 7 …64

Книга «Записки психиатра. Все психиатрические байки в одном томе» Малявин М И

• Книги
  • Художественная литература
  • Нехудожественная литература
  • Детская литература
  • Литература на иностранных языках
  • Путешествия. Хобби. Досуг
  • Книги по искусству
  • Биографии. Мемуары. Публицистика
  • Комиксы. Манга. Графические романы
  • Журналы
  • Печать по требованию
  • Книги с автографом
  • Книги в подарок
  • «Москва» рекомендует

  • Авторы • Серии • Издательства • Жанр

• Электронные книги
  • Русская классика
  • Детективы
  • Экономика
  • Журналы
  • Пособия
  • История
  • Политика
  • Биографии и мемуары
  • Публицистика
• Aудиокниги
  • Электронные аудиокниги
  • CD – диски
• Коллекционные издания
  • Зарубежная проза и поэзия
  • Русская проза и поэзия
  • Детская литература
  • История
  • Искусство
  • Энциклопедии
  • Кулинария. Виноделие
  • Религия, теология
  • Все тематики
• Антикварные книги
  • Детская литература
  • Собрания сочинений
  • Искусство
  • История России до 1917 года
  • Художественная литература. Зарубежная
  • Художественная литература. Русская
  • Все тематики
  • Предварительный заказ
  • Прием книг на комиссию
• Подарки
  • Книги в подарок
  • Авторские работы
  • Бизнес-подарки
  • Литературные подарки
  • Миниатюрные издания
  • Подарки детям
  • Подарочные ручки
  • Открытки
  • Календари
  • Все тематики подарков
  • Подарочные сертификаты
  • Подарочные наборы
  • Идеи подарков
• Канцтовары
  • Аксессуары делового человека
  • Необычная канцелярия
  • Бумажно-беловые принадлежности
  • Письменные принадлежности
  • Мелкоофисный товар
  • Для художников
• Услуги
  • Бонусная программа
  • Подарочные сертификаты
  • Доставка по всему миру
  • Корпоративное обслуживание
  • Vip-обслуживание
  • Услуги антикварно-букинистического отдела
  • Подбор и оформление подарков
  • Изготовление эксклюзивных изданий
  • Формирование семейной библиотеки

Расширенный поиск

Малявин М. И.

Специальная защита при лечении психических расстройств | Журнал этики

Дело и комментарий

июнь 2012 г.

Особые меры защиты при лечении психических расстройств. Примечания

Энтони П. Вайс, MD, MBA

Виртуальный наставник. 2012;14(6):445-448. дои: 10.1001/виртуалментор.2012.14.6.ccas2-1206.

• электронная почта

Дело

Доктор Кесслер работает психиатром в Медицинской ассоциации Паркс, крупной многопрофильной медицинской практике, в которой работает более 60 врачей. Доктор Кесслер проявлял интерес к информационным технологиям в области здравоохранения, когда он был студентом, специализирующимся в области компьютерных наук. В течение последнего года он руководил переходом своей группы от бумажных карт к системе электронных медицинских карт (EMR). Он считает, что система обеспечит более эффективный и скоординированный уход за пациентами, предоставив клиницистам беспрепятственный доступ к медицинским записям пациентов, что приведет к улучшению состояния здоровья пациентов и общей экономии затрат на практику.

Учитывая деликатный характер посещений психиатра, д-р Кесслер предлагает использовать брандмауэр в качестве дополнительной защиты для обеспечения конфиденциальности записей о психическом здоровье пациентов. Этот брандмауэр не позволяет сотрудникам, не являющимся психиатрами, получать доступ к записям психиатра.

Когда д-р Кесслер представляет это предложение на встрече со старшими членами практики, несколько врачей высказывают свои опасения. Доктор Лю, терапевт, спрашивает: «Как я смогу следить за депрессией или лечением алкоголизма у моих пациентов, если я не могу читать записи психиатра?» Доктор О’Лири, гинеколог, задается вопросом: «Разве мы не увековечиваем клеймо, окружающее психические заболевания, создавая специальные средства защиты?»

Комментарий

Разработка электронных методов документирования и обмена медицинской информацией в истории болезни поставила ряд новых этических проблем и вдохнула новую жизнь в некоторые старые. Этот случай выдвигает на первый план важный вопрос: как обращаться с документацией о психиатрической помощи, чтобы желание пациента о конфиденциальности было сбалансировано с необходимостью междисциплинарного общения и координации помощи.

В рамках данного обсуждения я отложу в сторону многие другие сложности, связанные с неприкосновенностью частной жизни и конфиденциальностью информации о психическом здоровье, например ситуации, когда врачи0037 обязан  нарушать конфиденциальность для защиты безопасности пациента или других членов общества (например, угрозы убийством, свидетельства жестокого обращения с детьми или пренебрежения ими, заявления о неизбежных суицидальных намерениях) и другие ситуации, в которых записи скрыты от просмотра кем-либо но автор (т.е. отмечает процесс психотерапии). Я ограничу обсуждение обменом информацией в рамках конкретной практики, поскольку законы штатов различаются в своих ограничениях на передачу информации о психическом здоровье внешней организации. Этот последний момент становится все труднее игнорировать, поскольку границы доступа к информации размываются с появлением обмена информацией о здоровье.

Даже с учетом того, что эти проблемы удобно устранены, рассматриваемый вопрос является этически сложным. С одной стороны, мы делаем важный акцент на конфиденциальность, ожидая, что информация, предоставленная пациентом своему врачу, не будет передана без разрешения пациента. Этической основой конфиденциальности считается принцип уважения автономии пациента. Можно также утверждать, что конфиденциальность имеет решающее значение для благодеяния, поскольку без гарантии конфиденциальности пациент будет воздерживаться от обмена важной информацией, а способность врача точно диагностировать и лечить его или ее будет поставлена ​​под угрозу. Например, пациент, который не доверяет конфиденциальности встречи с врачом, может не раскрыть, что его или ее симптомы беспокойства начались после сексуального насилия, тем самым препятствуя способности врача диагностировать и эффективно лечить посттравматическое стрессовое расстройство.

Как описано в случае, общественная стигма, связанная с психическим заболеванием, играет важную роль в этом обсуждении. Стигматизация и стыд по поводу диагноза психического здоровья часто мешают пациентам раскрывать соответствующую информацию своим врачам или обращаться за помощью к специалистам в области психического здоровья. И когда они действительно делятся такой информацией, пациенты желают большего уровня конфиденциальности. Однако, как это ни парадоксально, методы, используемые для обеспечения этой конфиденциальности («сокрытие» заметок), могут увековечить клеймо, связанное с этими состояниями, поскольку предполагают, что эту «постыдную» информацию, так или иначе отличную от медицинской помощи, следует держать в углу. Таким образом, цикл стигмы продолжается.

Также могут быть серьезные риски для безопасности, связанные с игнорированием аспектов психического здоровья при оказании помощи. Принцип уважения автономии, возможно, необходимо уравновесить принципом непричинения вреда. Психиатрическая консультация, выявляющая важные факторы риска суицида, может иметь большое значение для определения риска лечащим врачом при рассмотрении вопроса о назначении варениклина или при назначении неврологом противосудорожных препаратов — препаратов, которые могут усугубить риск членовредительства у уязвимого человека. Кроме того, некоторые психотропные препараты, такие как атипичные нейролептики, повышают риск развития метаболического синдрома и требуют тщательного медицинского наблюдения и координации лечения. Когда вокруг всего, что касается психического здоровья, существует культура секретности, а записи психиатра недоступны для просмотра, совместная деятельность врачей становится намного сложнее.

Два решения этой ситуации пытаются выбрать средний путь. Один из подходов оставляет за пациентом право скрывать записи о психическом здоровье — это похоже на процесс получения информированного согласия. Несмотря на то, что это решение ориентировано на пациента и продумано, оно может вызвать проблемы, если пациент хочет скрыть примечание, но психиатр считает, что информация должна быть доступна для просмотра из-за опасений по поводу вреда для пациента в результате плохой координации ухода.

Второй подход позволяет сделать некоторую информацию доступной для всех (например, психотропные препараты в списке лекарств), но остальная часть психиатрической заметки защищена «брандмауэром». Преимущество этого заключается в защите информации, которая может представлять наибольший интерес для пациента, но часто создает игру в догадки для клиницистов, которые, основываясь на нескольких подсказках, доступных в записи, пытаются установить диагноз. Этот подход также требует предоставления все большему числу клиницистов (особенно тех, кто работает в условиях неотложной помощи) разрешения «разбить стекло», чтобы прочитать заметки, которые в противном случае были скрыты. В конце концов, может возникнуть ложное чувство безопасности, поскольку в конечном итоге несколько сотен клиницистов в организации могут иметь законный доступ к записке, которую пациент считает конфиденциальной. Кроме того, он не касается содержания и диагнозов психического здоровья, содержащихся в заметках специалистов, не связанных с психическим здоровьем. Это важно, поскольку подавляющее большинство психиатрической помощи на самом деле оказывается врачами первичного звена, а не психиатрами.

Простых ответов не бывает, и в этой области необходимо найти свой путь, поскольку врачи работают с пациентами над разработкой подходов к документации, приемлемых для всех. Полезным достижением является развитие технологий в системах электронных медицинских карт, которые обеспечивают большую гибкость при выборе повышенной безопасности для отдельных частей заметки. Открытое обсуждение с пациентами используемого процесса, в том числе с различными людьми, которым на законных основаниях может потребоваться просмотр заметок для оказания им оптимальной помощи, теперь является важной частью первоначального визита. Кроме того, врачам необходимо проявлять большую осторожность при составлении заметок, понимая, что они могут писать для более широкой аудитории, включая пациента.

В связи с общенациональным стремлением к электронному сбору данных и, в конечном счете, к обмену данными, общие опасения по поводу конфиденциальности пациентов и конфиденциальности медицинской документации, вероятно, останутся в центре внимания в обозримом будущем. Сохраняется ли потребность в психиатрической исключительности, менее определенно, но технологии могут стать стимулом для поощрения давно назревших дискуссий в сообществе психиатров (пациентов и клиницистов) о том, как лучше сохранить доверие, не увековечивая стигму и непреднамеренно продвигая низкое качество помощи.

Подробнее

• Конфиденциальность/Конфиденциальность пациентов,
• Цифровое здравоохранение/Электронные медицинские карты

Гипердиагностика в психиатрии: как современная психиатрия сбилась с пути при постановке диагноза почти для всех жизненных несчастий, Пэрис Джоэл 2007 г. и научный сотрудник отделения психиатрии Еврейской больницы общего профиля. Он бывший главный редактор

Canadian Journal of Psychiatry и автор многих книг, в том числе Psychotherapy in An Age of Neuroscience (Oxford University Press, 2017), Stepped Care for Borderline Disorder Disorder (Academic Press, 2017), The Intelligent Clinician’s Guide. к DSM-5 (Oxford University Press, 2015), Fads and Fallacies in Psychiatr y (RC of Psych, 2013) и Half in Love with Death: Management the Chronicly Suicidal Patient (Routledge, 2006).

Как следует из названия, Гипердиагностика в психиатрии : Как современная психиатрия сбилась с пути, создавая диагноз почти для всех несчастий жизни — тенденциозная работа, провозглашающая на первой странице, что психиатры приобрели склонность к патологизации всякого рода реакций на обычные жизненные обстоятельства: «Психиатры забыли умение слушать и пристальное внимание к клиническим явлениям, которые когда-то делали их специальность уникальной» (стр. xii). Его беспокоит то, что Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам ( DSM ) «делает возможным диагностику многих жизненных несчастий и неявно предлагает психиатрию как лекарство от несчастья» (стр. xii).

Париж сетует на то, что психиатры осматривают пациентов всего на десять-пятнадцать минут, и у них мало возможности рассказать о том, что происходит в их жизни:

Диагнозы ставятся быстро и часто неточно. Вместо того, чтобы слушать и спрашивать о текущих обстоятельствах, психиатры сосредотачиваются на контрольном списке симптомов, своего рода пародии на критерии, перечисленные в руководстве DSM. Основываясь на ответах на эти вопросы, будут выписаны рецепты почти для каждой проблемы – и они будут «скорректированы» каждый раз, когда пациент будет чувствовать себя плохо. (стр. xiii)

Он считает, что такая форма взаимоотношений между врачом и пациентом ведет к гипердиагностике и чрезмерному лечению. Его мотив для написания книги — послать сообщение о том, что психиатрия перегружена: «Вместо того, чтобы прописывать лечение того, что Фрейд однажды назвал «нормальным человеческим несчастьем», мы должны сосредоточить наши усилия на пациентах, которые серьезно больны и нуждаются в нашей помощи. большинство. Нам не нужно диагностировать состояние человека» (стр. xiv).

Париж определяет феномен «эпидемии диагноза» — термин, введенный Алленом Фрэнсисом, — который может привести к неправильному и ненужному лечению психических расстройств. Он утверждает, что «биологический редукционизм стал доминировать в академической психиатрии» (стр. 6), и указывает, что до тех пор, пока нейробиология не сможет дать объяснение психическим расстройствам, клиницисты должны продолжать практиковать свое мастерство и лечить очень трудных пациентов. В основе его анализа лежит признание того, что «психиатрия более или менее находится на том же уровне, на котором остальная медицина была сто лет назад — в самом начале долгих поисков надежных диагностических процедур” (стр. 11). Он пытается определить реалистичные параметры поиска биомаркеров психических расстройств, утверждая, что они дадут только некоторые данные, которые требуются клиницистам, признавая, что психосоциальные факторы при психических заболеваниях, вероятно, сохранят большое значение: «Я бы сказал, [биомаркеры] потенциально очень полезны, но концептуально и практически неполны» (стр. 11).

Пэрис отмечает, что психиатрия ничем не отличается от других областей медицины — здесь есть уклон в сторону ложных срабатываний, чтобы «ничего не упустить». Он определяет, что гиподиагностика наиболее вероятна, когда расстройство непривлекательно – когда оно носит хронический характер, что делает лечение сложным или недоступным. Он приводит в пример высокий уровень диагностики шизофрении в прошлом, но утверждает, что, сталкиваясь с трудноизлечимыми случаями, клиницисты часто ищут способы избежать постановки диагноза. Он не ссылается конкретно на клеймо, связанное с диагнозом «s», но вполне мог бы это сделать, утверждая, что «нежелание признавать такое серьезное заболевание, как шизофрения, отражает универсальную человеческую тенденцию сопротивляться плохим новостям. Однако психиатры не могут заставить трудных пациентов уйти, не поставив им диагноз» (стр. 20).

Париж сравнивает современные случаи диагностики посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и аутизма. Однако он не находит проблемы с DSM , пятое издание ( DSM-5 ): «вам нужно сосредоточиться на его практиках, а не на его руководстве». Короче говоря, проблема не в DSM-5, а в том, как мы его переоцениваем» (стр. 32). Он утверждает, что, хотя диагнозы DSM являются удобными ярлыками, их не следует рассматривать как «настоящие» заболевания. Он обнаруживает гипердиагностику в оптимизме в отношении методов лечения и гиподиагностику в пессимизме в отношении излечимости. Он утверждает, что побочные эффекты «типичных» нейролептиков препятствуют выписыванию слишком большого количества рецептов, но в эпоху «атипичных» происходит обратное.

Париж размышляет о трудностях, которые встречаются в психиатрии при разграничении «психического расстройства» и состояния, не подпадающего под такую ​​классификацию. Его аргумент состоит в том, что большинство психических расстройств имеют «нечеткие границы» и постепенно переходят в норму:

Когда грусть превращается в депрессию, особенно когда присутствуют жизненные стрессоры (горе, потеря работы, разрыв близких отношений), которые могут расстроить почти любого? Когда тревога и беспокойство должны оправдывать диагноз, если действительно есть о чем беспокоиться? В какой момент употребление психоактивных веществ становится зависимостью? (стр. 63)

Пэрис утверждает, что большую депрессию серьезно гипердиагностируют. Он отмечает, что этот термин восходит к DSM, Third Edition ( DSM-III ), где была попытка отличить депрессивные эпизоды с клинически значимым влиянием на функционирование от незначительных симптомов, проходящих и не выводящих из строя. Он отмечает, что процент населения США, принимающего антидепрессанты, вырос до 11% к 2011 году, выражая обеспокоенность по поводу частоты, с которой лечение депрессии проводится фармакологически и не включает психотерапию.

Второй категорией психических расстройств, определенных Пэрис как гипердиагностированных, является биполярное расстройство. Он отмечает, что биполярное расстройство II типа — это новая категория, которая была включена в DSM , четвертое издание ( DSM-IV ), характеризующееся гипоманией вместо полной мании. Он считает гипердиагностику биполярности «одним из самых проблематичных увлечений современной психиатрии» (стр. 82). Он описывает «чудо лития» как ответственное за резкое увеличение числа диагнозов у ​​пациентов с шизофренией, страдающих биполярным расстройством и получающих терапию литием. Он отмечает, что маркетинг, проводимый «Большой фармацией», побуждает как врачей, так и пациентов верить в то, что депрессия, которую не удается устранить с помощью антидепрессантов, указывает на основное биполярное расстройство, которое необходимо лечить другими препаратами. Его особенно беспокоит увеличение числа диагнозов биполярности у детей.

Пэрис выделяет гипердиагностику посттравматического стресса как продукт небрежного мышления и эмоциональной предвзятости. Он отмечает, что травма является лишь фактором риска посттравматического стрессового расстройства, а не окончательной причиной: «Расстройство развивается только тогда, когда неблагоприятный жизненный опыт затрагивает темперамент и уязвимость» (стр. 99). С другой стороны, хотя он не оспаривает легитимность диагноза посттравматического стресса в принципе, он утверждает, что посттравматическое стрессовое расстройство таит в себе опасность поощрения жертвы и обескураживания чувства ответственности за свою жизнь: «Споры об этом диагнозе — это не просто вопрос оценки эмпирических данных, а об озабоченности общества угнетением и страданиями. Это не может быть хорошо для психиатрии, которая должна ставить науку выше политики» (стр. 103).

Неудивительно, что Пэрис считает медикализации внимания посредством диагностики синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) чреватым риском. Он описывает это как одну из самых поразительных диагностических эпидемий нашего времени, утверждая, что диагноз «устанавливается с помощью стимуляторов». Нет сомнения, что эти препараты помогают детям с классическими случаями СДВГ, особенно с гиперактивным подтипом, хотя не все пациенты реагируют на них» (стр. 107–108). Его аргумент состоит в том, что СДВГ — это синдром, а не болезнь, и он выражает озабоченность по поводу сложности отличить его у детей от расстройства поведения. Он утверждает, что это стало универсальным диагнозом деструктивного поведения и что нынешняя практика психического здоровья не основана на науке.

Париж также идентифицирует расстройства личности — особенно пограничные расстройства, расстройства аутистического спектра и тревожные расстройства — как подверженные риску гипердиагностики. Он не имеет в виду расстройство накопительства, хотя мог бы это сделать.

Пэрис отмечает, что потребительство играет определенную роль в ожиданиях пациентов в отношении получения диагноза, что их беспокоит, приводя доводы в пользу того, чтобы психиатрия использовала доказательную диагностику: «Это подвергло бы диагностический процесс той же осторожности и скептицизму, что и применительно к результатам лечебных исследований» (стр. 151). Он утверждает, что психиатрия должна характеризоваться диагностической скромностью и что ошибка гипердиагностики — это заблуждение, что мы знаем ответы: «Мы должны иметь мужество признать, что на данный момент мы этого не знаем» (стр. 152). ).

Paris’ Гипердиагностика в психиатрии — это солидный фолиант того типа, который может быть написан только высокопоставленным представителем профессии, который не чувствует себя ограниченным современными ортодоксами. Это свободная критика плохой диагностической практики, концентрирующаяся на гипердиагностике, но также выявляющая порок гиподиагностики. На него хорошо ссылаются, и он убедительно исторически контекстуализирован. Его точка зрения доступна и мощна. Пэрис сочетает непритязательную ученость и клинический опыт с редким мастерством. Причуды всегда мешают диагностике в медицине — и ни в какой другой области больше, чем в психиатрии. Его аргумент в пользу диагностики, основанной на доказательствах, и диагностической скромности является мощным и актуальным как с клинической, так и с судебно-медицинской экспертизы — гипердиагностика может привести к гражданским тяжбам, а также к проблемам с вынесением приговора в уголовных процессах.

Пэрис Гипердиагностика в психиатрии обманчиво легко читается. Он содержит много мудрости и освещает многие клинические проблемы. В связи с недавней эскалацией диагноза посттравматического стрессового расстройства, биполярного расстройства, расстройства аутистического спектра и СДВГ — и это лишь некоторые из состояний, на которых он фокусируется, — существует риск чрезмерной патологии со всеми рисками, которые это влечет за собой с точки зрения не только самооценка пациентов, но и чрезмерное назначение психотропных препаратов.