11 великих ученых отвечают на вопросы о Боге — T&P

Британский нейрохирург и автор множества статей про научный атеизм Джонатан Парараджасингхем смонтировал видеозапись, в которой собрал воедино 50 интервью с признанными мыслителями в области физики, химии, философии и психологии. Они поделились своим мнением о вере в Бога и жизни после смерти. Ноам Хомский, Бертран Рассел и Гарольд Крото — «Теории и практики» публикуют подборку самых интересных высказываний о религии.

Питер Аткинс
профессор химии в Оксфорде

«Я думаю, что теология борется с фантомами. Теологи изобрели удивительную вещь — эту практически самодостаточную дисциплину, которая никак не пересекается с физической реальностью. Они сочинили самые разные теории и мысленные конструкции, с помощью которых долгое время пытались наставлять человечество на путь истинный. Одна из таких теорий — о божественной цели. Богословы утверждают, что существует некая предопределенность, которую наука не в силах объяснить. Это типичная теологическая концепция. Они не уважают — и поэтому недооценивают — силу человеческого интеллекта. Они постоянно повторяют этот одновременно наивный и обезоруживающий «аргумент» о неисповедимых путях господних, который ни в коем случае нельзя подвергать сомнению. Это красивые слова, но они лишены всякого смысла. С какой стати, спрашивается, у всего на свете должна быть своя цель и свое назначение?»

Саймон Блэкберн
профессор философии в Кембридже

«О нет, в религиозном плане я — безнадежный скептик. Я думаю, вся эта мифология — прекрасный материал для хорошей комедии, воистину человеческой комедии! Наука оперирует понятиями и явлениями из реального мира — чувственно постижимыми. А Богословие пытается проникнуть в потустороннее, в нечто, что находится за или над реальностью. Дэвид Хьюм говорил, что у религии ничего не получается, потому что подобные начинания просто-напросто бессмысленны.

Все по-настоящему полезные идеи касаются того мира, в котором мы находимся. Поэтому лучше бы религия помалкивала!»

Стивен Пинкер
профессор психологии в Гарварде

«Я — когнитивный психолог, и я придерживаюсь натуралистского подхода к вопросу о человеческом разуме. Иными словами, человеческий разум — следствие существования мозга, а мозг — результат эволюции. Я уверен, что нет никакой надобности придумывать некую метафизическую душу для того, чтобы объяснить работу нашего разума. Потому что существуют вполне доказуемые теории о человеческой природе — взять хотя бы нейробиологию или генетику. И если вы вдруг захотите ответить на главные вопросы бытия, вы с легкостью можете обойтись без отсылок к эзотерическим сущностям и божественному началу».

Ноам Хомски
профессор лингвистики в MIT

«Я пытаюсь изо всех сил не верить и стараюсь исходить из того принципа, который провозгласил в свое время Бертран Рассел: необходимо держаться подальше от домыслов о жизни после смерти и верить только тому, чему можно найти подтверждение или доказательство. И единственное возможное исключение из этого правила — вера в идеалы. Например, в равенство, свободу и справедливость. Я бы даже сказал, что это не вера вовсе, это — верность».

Лорд Мартин Риз
королевский астроном

«Наука учит нас, что даже самые простые вещи сложны для понимания. И это заставляет меня с подозрением относиться к любому, кто утверждает, что у него есть простая теория, объясняющая природу всего сущего. То есть я — в какой-то мере пессимист. Думаю, что максимум, на который мы можем рассчитывать, — это объяснять устройство окружающей действительности посредством неких условных метафор и допущений. Соответственно, я полагаю, что мы никогда не сможем похвастаться абсолютным пониманием мироздания. Тем не менее сам я точно не принадлежу к числу тех, кто мог бы принять какую бы то ни было религиозную догму».

Сэр Бертран Рассел
философ, лауреат Нобелевской премии по литературе

«Я изучил христианские догмы и историю противостояния людей верующих и неверующих. И все доводы в пользу существования Бога выглядели настолько неубедительно с точки зрения логики, что я сделал вывод: нет никакой практической пользы в вере в недоказуемые вещи. Ведь тут налицо логическая ошибка: утверждение либо истинно, либо — нет. Если оно истинно — верю, если нет — не верю. И если вы не в силах доказать истинность утверждения, то вы обязаны воздержаться от всяких домыслов и суждений по этому вопросу».

Риккардо Джаккони
лауреат Нобелевской премии по физике

«Каждое иррациональное убеждение несет в себе настоящую угрозу. Оглянитесь вокруг — главная причина проблем в обществе заключается в том, что люди действуют иррационально, потакают своей невежественности. Мне бы хотелось, чтобы с помощью науки можно было добиться сознательности человека. К сожалению, нам пока что не удалось достичь этой цели. Сегодня мы не более рациональны, чем в свое время были древние греки».

Брайан Кокс
физик, исследователь в CERN

«Можно сказать, что я чувствую себя более комфортно благодаря моей вере в Неизвестное.

В этом — весь смысл науки, не так ли? Где-то там есть вещи, миллиарды явлений, о которых мы ничего не можем знать. И то, что мы о них ничего не знаем, восхищает меня и пробуждает во мне желание отправиться туда и все разузнать. Это и есть цель науки. Поэтому мне кажется, что если мысль о существовании Неизвестного заставляет вас чувствовать себя неуверенно, то вам лучше не заниматься наукой. Мне не нужен готовый ответ — точнее, готовые ответы — на все вопросы. Для меня самое важное — возможность самому найти и сформулировать их».

Сэр Гарольд Крото

нобелевский лауреат по химии

«Я атеист, и мне кажется, что большая часть ученых разделяют мое отношение к религии. Есть некоторые, которые верят в Бога, но все-таки более 90% всех крупных исследователей — не религиозны. Мы применяем научные методы в своей повседневной жизни — я считаю, что это моя главная интеллектуальная задача. Не то чтобы я не нуждался в некоторой мистической составляющей — я просто-напросто ее не признаю. К тому же, верующие люди — крайне уязвимые создания. Они неразборчивы в своих убеждениях, такие люди могут добровольно принять за чистую монету древние убаюкивающие сказочки, о достоверности которых даже не приходится говорить. Они меня беспокоят, потому что многие из них — влиятельные люди, от их решений зависят судьбы миллионов. Отвечают ли они за свои дела? Сомнительно. Если они готовы поверить в такие небылицы, то возникает вполне резонный вопрос: как далеко они могут зайти в своей легкомысленной иррациональности? Не отразится ли эта прихоть на моей жизни?»

Леонард Сасскинд
профессор теоретической физики в Стэнфорде

«Я не верю в то, что Вселенная была целенаправленно создана неким абсолютом. Я верю, что она появилась в силу тех же причин, что и человек. Разумеется, до Дарвина все выглядело так, как будто человека создал творец. Это вполне естественная мысль: только сущность еще большей сложности — нечто непостижимое и совершенно прекрасное — может сконструировать столь непростой организм и головной мозг.

Однако потом этому нашлось намного более прозаичное объяснение — человек, как выяснилось, появился в результате случайной мутации, произошедшей всего лишь из-за перемены в химическом составе атмосферы. Какие-то виды оказались более успешными, какие-то — не очень, кто-то выжил, кто-то — нет. Так что, по справедливости говоря, человека создала другая троица — случайность, статистика и законы физики. Думаю, что примерно то же самое можно сказать о Вселенной».

Роберт Колман Ричардсон
лауреат Нобелевской премии по физике

«Я не верю в какого-то антропоморфного Бога, который каким-то чудесным образом сотворил Вселенную. Что касается жизни после смерти, то все, что я могу сказать по этому поводу: «Было бы здорово!» Но у меня нет ни малейшего основания думать, что она существует».

АЛМАЗНЫЕ РОССЫПИ

Ошо

Алмазные россыпи

Это — мгновения, промежутки.

Ночь ушла, солнце скоро взойдет.

Сделайте эти промежутки настолько прекрасными насколько это возможно — наполненными молчанием, наполненными благодарностью к существованию, которое дало вам шанс, благодарностью по отношению ко всем тем, кто вам помог. И ждите.

«Ждать» — это ключевое слово.

Вы не можете заставить существование делать что-либо, вы можете только ждать.

В нужный момент все происходит само собой. Вы посеяли семена, вы полили сад. Теперь ждите. Любая спешка опасна. Вообще, рост, отнимает время. Лишь фальшивое создается быстро, как на сборочном конвейере. Но для настоящего роста нужно время.

И внутренний рост — это величайший рост всего существования.

Внутреннее и внешнее — части одной реальности.

Сначала вам нужно очистить внешнее, то, что загрязнялось столетиями. Вам повезло в том, что никто не может исказить вашу внутреннюю сущность; никто не может проникнуть туда, кроме вас самих. Вы даже не можете пригласить туда вашего любимого, вашего друга. Вы не можете взять туда никого, за исключением вас самих. В этом вам повезло. В противном случае все в вас было бы искалечено, и восстановление было бы невозможным.

Только внешняя сторона покрыта всевозможной пылью. Небольшое понимание может освободить вас от этого. Но это сущностная часть — негативная часть — опознать ложное как ложное, потому что в то самое мгновение, когда вы понимаете, что оно ложное, оно отпадает, исчезает. И после этого внутреннее путешествие становится очень легким, очень простым.

Сознание никогда не утрачивается. Оно просто смешивается с другими объектами.

Поэтому первое, что нужно запомнить: оно никогда не утрачивается, оно ваше естество, но вы можете сосредоточить его, на чем хотите. Когда вам надоест направлять его на деньги, на силу, на престиж, тогда наступит тот великий момент в вашей жизни, когда вы захотите закрыть свои глаза и сосредоточить ваше сознание на его собственном источнике. На том, откуда оно произошло, на корнях — в то же самое переломное мгновение ваша жизнь преобразится.

Вы можете видеть, что день — это прослойка между двумя ночами, и также вы можете видеть два прекрасных дня, которые сжали одну маленькую ночь.

Выбирайте, каким вы хотите себя ощущать — прибывающим в раю или в аду.

Выбор за вами.

Проблема только в уме. И только растворение есть выход за пределы ума. Я называю это медитацией.

Есть только один шаг, и этот шаг делается в определенном направлении и измерении. Вы можете или быть сосредоточенными на внешнем или вы можете закрыть свои глаза, чтобы обратиться вовнутрь, и позволить всему вашему сознанию быть сосредоточенным.

И вы познаете, потому что вы и есть знающий, есть сознание.

Вы никогда не утрачивали его. Вы просто позволили ему запутываться в тысячах вещей.

Изымите ваше сознание из этого, и просто позвольте ему отдохнуть внутри вас, и тогда вы придете домой.

Вы всегда живете в определенное мгновение, два мгновения вместе не даются.

Если вы знаете тайну жизни в одном мгновении, вы знаете все тайны жизни, потому что вы всегда обретаете только одно мгновение — и вы знаете, как его прожить, как быть в нем полностью.

Не идите против природы.

Молчаливо слушайте — и тогда, что бы вы не делали, и кем бы вы ни были, все направления внутри вас.

Медитация — это такая тайна, что ее можно без каких-либо противоречий назвать наукой, искусством, зерном.

С одной точки зрения это — наука, потому что существует определенная техника, которая может быть выполнена. Подобно научному закону, здесь нет исключений.

Но с другой стороны, говорят, что она также может быть искусством. Наука — порождение ума — это математика, это логика, это разумное объяснение. Медитация принадлежит сердцу, не уму — сердце ближе к любви. Она не похожа на другие научные дисциплины, но она больше походит на музыку, поэзию, живопись, танец. Следовательно, она может быть названа искусством.

Но медитация — это такая большая тайна, что названия «наука» и «искусство» не могут быть исчерпывающими. Это привычка, хотите вы этого или не хотите. Привычка — это не наука, ее нельзя выучить. Привычка — это не искусство.

Привычка — это наиболее загадочная вещь в человеческом понимании.

Медитация, в конце концов, также и привычка. Вот почему тысячи лет люди медитировали, учились, но очень немногие люди достигали успеха в медитации. Даже попытались очень немногие. И огромное большинство человечества даже не побеспокоило себя размышлениями об этом.

Это — нечто… семя, с которым вы родились.

Если в вас нет семени, мастер может продолжать изливать свое блаженство на вас, но с вами ничего не произойдет.

И если семя есть, то простое присутствие мастера, даже когда он просто смотрит в ваши глаза, и что-то очень важное происходит с вами — революция, которую вы не можете объяснить никому.

Если у человека в сердце абсолютно ничего нет — крошечного семени — тогда для него это невозможно. Он может изучать технику, он может учиться мастерству. Но если зерно отсутствует, он не достигнет успеха.

Так тысячи людей начинали медитировать, но очень немногие — их настолько мало, что можно пересчитать по пальцам — когда-либо достигали просветления. А до тех пор, пока медитация не становится просветлением, вы только зря тратите время.

Сама суть медитации заключается в том, чтобы быть настолько молчаливым, чтобы в вас не возникало никакого волнения мыслей, чтобы слова не становились между вами и действительностью, чтобы все слова отпали, чтобы вы остались одни.

Это одиночество, эта чистота, это безоблачное небо вашего бытия и есть медитация.

А медитация — это золотой ключик ко всем тайнам жизни.

Вы осознаете предметы.

Вы должны осознавать свою субъективность. Когда вы наблюдаете закат, вы так поглощены красотой заката, что совершенно забываете о существовании более величественной красоты, которая дает вам возможность познать красоту заката — это ваше сознание. Но ваше сознание сосредоточено на внешних предметах — закате, восходе, луне.

Отбросьте предметы и просто оставайтесь поглощенными чистым сознанием, молчанием, спокойствием.

Просто будьте бдительными.

Если вы смелы, слушайте сердце.

Если вы трус, слушайтесь головы. Но для трусов нет рая.

Рай открывает свои двери только смелым.

Каждый наполнен любовью.

Если нет препятствий, то родник любви начинает струиться во всех направлениях без определенного адреса.

Будьте благодарны существованию, наслаждайтесь прекрасной жизнью, окружающей вас.

Любите — потому что неизвестно, наступит ли завтра.

Не откладывайте все прекрасное на завтра.

Живите интенсивно, живите тотально, здесь и сейчас.

Никто не хочет стоять голым посреди улицы. Лучше быть несчастным — по крайней мере, вам есть что носить, хотя это и несчастье…, но это не причиняет вам вреда. Каждый, прежде всего, носит какую-нибудь одежду. Несчастье дорого тем, кто может себе это позволить. Но те, кто не может позволить себе этого, несчастны вдвойне, — то, как они живут — самый худший вид несчастья, тут не о чем особенно говорить.

Таким образом, есть богатые несчастные и бедные несчастные.

И бедные несчастные люди делают все, для того чтобы стать богатыми несчастными. Возможны только два типа.

Третий тип был совершенно забыт. Третий — ваша реальность, в нем нет никакого несчастья.

Блаженство — это не что-то, что может быть достигнуто.

Оно уже есть — вы рождаетесь вместе с ним.

Мы не теряли его, мы просто прошли мимо, забыв про самого себя.

Оно просто позади нас — маленький поворот, и произойдет великая революция.

Знать по опыту — это риск. Опыт может обжечь ваши пальцы.

Исследуя, вы выделяетесь из толпы и двигаетесь по этой безбрежной вселенной, и у вас нет никаких путеводителей, никаких карт, никаких инструкций. Все, что у вас есть — это жажда.

Не создавайте в своей жизни навязчивых идей. Живите более игриво, менее серьезно. Не будьте закостеневшими, это качество мертвых. Будьте мягкими. Развивайте чувство юмора, потому что тем самым вы сможете защититься от всевозможных темных ночей, темных дыр. Ваше чувство юмора защитит вас.

И если однажды у вас возникнет глубокий смех, идущий от самых корней, тогда это придаст вам свежесть, новое стремление к жизни, новую энергию, способную сдвигать горы.

Никогда не думайте о том, чтобы куда-то идти.

Думайте о том, чтобы преобразовать себя здесь. «Там» — это коварная стратегия ума, существующая для того, чтобы ввести вас в заблуждение. Ум всегда делает вас заинтересованным в том, что далеко, там, для того чтобы можно было увести вас оттого, что здесь. Или, по крайней мере, вашего внимания нет больше здесь, оно там. А вы всегда здесь, не там.

Переходя от «здесь» к «там», постепенно вы привыкаете, все время смотреть в «там», поэтому, чего бы вы ни достигли, это уже не является вашей целью; ваша цель переместилась куда-то еще.

В Индии есть древняя пословица: Дия тале андхера — «Темнота находится под лампой». Лампа распространяет свой свет повсюду, и как раз под ней находится темнота. Вот ситуация, в которой оказался человек. Вы способны на то, чтобы смотреть вокруг себя, но вы не способны смотреть туда, где вы есть, на то, кто вы есть.

Так сдайте все билеты, которые вы заказали.

Некуда идти. Такое блаженство просто быть здесь.

Закройте ваши глаза, так вы можете увидеть подлинную сущность «здесь «.

Там и тогда — это лишь выдумка.

Здесь и сейчас есть единственная реальность.

Вот причина, по которой человек не медитативен: все общество заставляет его быть в уме, но не в медитации.

Вы были рождены никем, никем вы и умрете.

И между этими двумя мгновениями пустоты вы остаетесь никем, только обманывая себя самого тем, что вы являетесь «этим», и вы являетесь «тем».

Побуждение создавать что-то — первый проблеск света в темной ночи вашей души. Побуждение творить — это побуждение быть причастным к работе Бога.

Бога как личности не существует, но повсеместно продолжается огромное творчество. Для меня Бог — не творец. Все это творчество и есть Бог — и где бы вы не почувствовали какое-либо побуждение творить — это побуждение к встрече с Богом. Это стремление быть Богом самому по себе.

Только создавая что-нибудь, вы можете чувствовать себя наполненным.

Запомните только одно: для творчества есть две возможности.

Одна состоит в том, что оно проистекает из вашего молчания, любви, понимания, ясного видения, вашей глубокой дружественности к существованию — тогда творчество здоровое. Но если оно не исходит из медитации, молчания, покоя, понимания и любви, тогда оно опасно. Оно может исходить от вашего беспорядочного ума, оно может исходить от вашего безумия.

Ничто, исходящее от вашего напряженного ума никоим образом не поможет вам. Это приносит облегчение. Вы высвободили то, что будоражило вас, но для кого-то еще это будет пыткой.

Это может мучить многих, потому что песня, заключенная внутри вас была чем-то личным. Вы сделали ее достоянием общественности, и если песня исходит от какого-то безумия, от какой-то путаницы, вы будете чувствовать себя хорошо, но цена этого будет слишком велика. Миллионы людей сотни лет находились под влиянием этого. Вам стало легче, но вы поступили безответственно. Вы поступили неразумно, вы поступили не гуманно.

Ваши песни, ваша живопись, ваш танец будут обладать всеми качествами того ума, который их породил.

Перед тем, как вы начнете сочинять свои песни, петь и танцевать, создайте правильное сознание, правильное осознание, таким образом, чтобы все, что не исходило бы от вас, было бы для человечества благом, а не бедствием. Таков критерий. Если это не может быть блаженством, сожгите это. Вы получили облегчение, никого больше не обременив.

Если вы останетесь в уме, вы сможете только сойти с ума — такова максимальная возможность, максимальное развитие ума. Если вы не хотите сходить с ума, тогда вы останетесь просто посредственностью. А под «посредственностью» я подразумеваю идущего на компромисс здесь, идущего на компромисс там, чуть придерживаясь этой точки зрения, чуть придерживаясь той точки зрения — разбитого на части, никогда не имеющего своей индивидуальности, никогда не имеющего души.

Ум и медитация не могут сосуществовать. Нет и речи о том, чтобы обладать ими обоими. Вы можете иметь либо ум, либо медитацию, потому что ум — это думание, а медитация — это молчание. Ум означает брести в темноте в поисках выхода.

Медитация — это видение — нет и речи о поиске, она знает, где выход.

Все великие артисты, ученые, философы, мистики, поэты, художники — все они не соответствовали обществу. А найти человека, который не соответствует, означает найти прекрасного, смелого, интеллигентного человека, человека, который готов встать в одиночку против всего мира. Все лучшее в нем проявляется в этой самой ситуации. Он действует на высочайшем уровне бытия, его действия оптимальны — он должен действовать, потому что весь мир против него…

Во всей истории человечества, вы можете пересчитать по пальцам имена тех, кто боролся против мира. И сама борьба сделала их светом самим по себе.

Если вы хотите знать самого себя, вам нужно учиться искусству, просто быть в молчании. В тот момент, когда вы пребываете в совершенном молчании, в вашей жизни происходят коренные изменения. Прекрасные мгновения приходят к вам даже теперь, но это только мгновения — вы становитесь сознательными, и они уходят. Вы всегда видите, как они проходят. Вы всегда смотрите им в спину, они ложатся вам под ноги. Вам нужно быть немного более бдительными.

Если вы живете жизнью сомнамбулы, почти спя, тогда ваша жизнь предсказуема, потому что вы не используете осознанность.

Вами управляют внутренние бессознательные силы, и у этих сил нет глаз — они слепы.

Вот из-за этого и существуют такие вещи как астрология, хиромантия, Цзин, и сотни других систем и писаний. Они зависят от вашей механичности.

Всякое неосознанное действие — механическое действие, произведенное согласно законам механики. Тогда у вас есть судьба. Всякое осознанное действие не подвластно механическим силам, это не роботоподобное функционирование. Всякое действие, произведенное с бдительностью не подвластно силам «судьбы «.

И вот почему мы называем просветленного человека освобожденным- освобожденным от оков судьбы.

Жизнь такова, что она никогда не совершенна.

Тысячи вещей несовершенны. Если бы смерть ждала, пока вы завершите свои дела, никто бы не умирал.

Если бы у меня был выбор между болтовней и проповедью, мое предпочтение было бы отдано болтовне. Она колоритна, более жива.

Проповеди кажутся унылыми, мертвыми, серьезными. Если вам приходится слушать, может быть вам и удастся, но это не танец вашего сердца.

Болтовня настолько эстетична, настолько религиозна! Болтовня что-то прекрасное, что-то экстатичное.

Лентяи никому не могут причинить вреда — они не в состоянии. Им не справиться с такими большими хлопотами.

И Надир Шах, и Чингиз Хан, и Тамерлан, и Адольф Гитлер, и Иосиф Сталин, и Муссолини, и Рональд Рейган — порождены деятельными людьми. Миру нужно избавиться от этих деятелей.

И никто не напишет о лентяях, нет сведений о них. В мире должны были быть лентяи, но никто не оставил о них никаких сведений. Они — самая соль земли.

Лишь человек, который знает, как медитировать, — это тот человек, который знает, как слушать. Или наоборот: Человек, который знает, как слушать, знает, как медитировать, потому что это одно и то же.

Алчущие власти — это психически больные люди. Они страдают от комплекса неполноценности; у них глубокая рана внутри. Они хотят обладать властью для того, чтобы убедить себя в том, что они кто-то, и убедить вас в том, что вы не можете принимать их за обыкновенных, что они необыкновенные люди.

И помните, что наиболее обыкновенное желание, быть необыкновенным, — самое обыкновенное, всеобщее желание, присущее каждому.

Только та единственная личность необыкновенна, у которой нет желания быть необыкновенной, которая совершенно спокойна по поводу своей обыкновенности.

Совершенно точно, что я — убийца.

И еще, я никогда ничего не делаю, значит, я убийца очень странного рода. Совсем как свеча, и мотыльки слетаются к ней, танцуя, и умирают сами по себе. Свеча ничего не делает, но она, естественно, убивает.

Все действия мастера состоят в том, чтобы создать такую притягивающую силу для того, чтобы вы отпустили себя и постепенно начали исчезать. Наступает момент, когда вы становитесь единым с существованием. Вот, что я называю истинной смертью.

Каждая истина должна быть приукрашена, иначе вы не сможете проглотить ее.

Будда сказал людям: «Когда вы постигнете вашу сокровенную суть — вы исчезнете — анатта, не-личность, нет бытия, нет души. Вы станете просто нулем, и ноль раствориться во всеобщем нуле». Очень близко к совершенной истине, но высказано в очень жесткой форме.

А кто же захочет стать нулем? Люди должны найти вечное блаженство. Они очень устали, несчастные, пребывающие в страшных мучениях, страдающие всеми формами безумия. И вот они приходят к мастеру, и мастер говорит: «Единственное лекарство — стать нулем», — другими словами, болезнь можно излечить, если пациент будет убит. Таков дословный перевод. По-настоящему болезнь исчезнет тогда, когда пациент будет убит, но вы пришли для того, чтобы быть излеченными, а не убитыми!

Религия исчезла за пять веков. На это была существенная причина, и основная причина в том, что она не пришлась людям по вкусу, она была для них непривлекательна. Она была обнаженной и правдивой, но кому нужна голая правда.

Я говорю о блаженстве, о благословении, о тысячах лотосов, распускающихся внутри вас. Тогда вы думаете, что это стоит того, чтобы просто сидеть в молчании в течение одного часа каждый день. Если тысячи лотосов распускаются внутри, тысячи солнц восходят, тогда это стоит того, чтобы выбрать один час из двадцати четырех часов.

Но истина такова, что нет лотосов, нет солнц — только чистое небытие.

В тот момент, когда вы соприкасаетесь с мастером, вы начинаете умирать.

Это — медленный процесс. Он настолько медленный, что вы даже не осознаете его. Вы начинаете осознавать его только тогда, когда вы подходите к тому месту, которое я называю точкой невозвращения — откуда вы не сможете вернуться, потому что почти три четверти вас мертво. Даже если вы вернетесь, то люди подумают о вас, что вы призрак! Никто не узнает вас вновь.

Истина не знает дилеммы пятьдесят на пятьдесят. Она состоит из чистых ста процентов. В противном случае она хуже лжи.

Если вы положите ничто на одну чашу весов и ад на другую, то люди, скорее всего, отправятся в ад — по крайней мере, там они смогут найти какой-нибудь ресторан, какую-нибудь дискотеку. Что-то обязательно будет там, потому что в аду были собраны все самые славные люди. Только мумии, так называемые святые, в которых и вовсе иссякли все соки, отправляются на небеса. Все самые колоритные люди — поэты, художники, скульпторы, танцоры, актеры, музыканты — они все оказываются в аду.

Поэтому, если вам приходится выбирать между адом и ничем, всякий, в ком есть хоть немного интеллигентности, выберет ад, охотно. Но ничто…? Из ада есть возможность однажды выбраться, даже достигнуть небес. Но от ничто ничего не останется, даже ксерокопия исчезнет. Исчезнет, исчезнет навсегда.

Повсюду в мире, когда вы говорите людям медитировать, они немедленно спрашивают: «На что?», потому что на словах медитация — это действие, деятельность. На что нужно медитировать?

Медитация начинается только тогда, когда не на что медитировать, когда это просто сознание — вы осознающий — но вы ни на чем не сконцентрированы.

В начале молчание подобно грусти, потому что вы всегда были деятельными, энергичными, занятыми — и, вдруг, вся ваша деятельность, вся ваша занятость без занятия, все ваши дела, исчезнут. Такое чувство, будто бы вы все потеряли, всю свою жизнь. Это похоже на грусть.

Но просто будьте немного терпеливыми — позвольте этой грусти успокоиться. Это начало молчания. Когда грусть пройдет, вы начнете наслаждаться тишиной, неактивностью, отсутствием суматохи… И наступит мгновение, когда вы поймете то, что было недопонятым: это было молчание, но вы по ошибке приняли его за грусть. Вы только познакомились с ним. Чуть более глубокая дружба с тем, что вы называли грустью, и та же самая грусть станет вашим глубоким, невозмутимым молчанием.

Жизнь так скучна, поэтому нет вреда в том, что вы сидите с закрытыми глазами, потому что смотреть все равно не на что. Сидите в молчании, тихо.

Вы смотрели наружу и не находили ничего, кроме бессмысленности.

Теперь дайте шанс вашему внутреннему миру: загляните вовнутрь.

И я обещаю вам, что те же самые глаза, которые ничего не замечали снаружи, обнаружат внутри все, непреходящую аллилуйю.

Первый принцип подлинно религиозного человека — это то, что человек принял себя таким, каков он есть, безо всяких рассуждений — и только отсюда началось ваше истинное паломничество.

Моя работа заключается в том, чтобы делать вас все более и более осознающими, и когда вы становитесь все более осознающими, вы начинаете осознавать все больше проблем.

Эти проблемы были здесь и раньше.

Я не создавал всех ваших проблем. Это так, потому что вы были бессознательными, вы ничего не замечали. Эти проблемы были здесь.

Это совсем как дом, погруженный во тьму, и множество пауков плетут там свои сети, и скорпионы, живут там, и змеи пользуются им, но внезапно вы вносите туда свет. Свет не создает пауков или скорпионов или змей, но он дает вам возможность осознать их присутствие.

И это хорошо быть осознающим, потому что тогда дом может быть очищен; тогда вы сможете уничтожить змей.

Если вы только слушаете то, что сказано, то вы студент. Вы слушаете слова, но упускаете безмолвие. В то самое мгновение, когда вы начнете слушать безмолвие, вы посвящаетесь в ученичество.

Старение — на это способно любое животное.

Взросление — это исключительное право человеческих существ.

Но лишь немногие требуют своих прав.

Наслаждайтесь своим телом, наслаждайтесь своим физическим существованием. В этом нет греха. За этим скрыт ваш духовный рост, ваше духовное блаженство.

Когда вы устанете от физических удовольствий, только тогда вы будете спрашивать: «Есть ли там что-то большее?»

И если вопрос экзистенциален, вы найдете внутри себя что-то большее.

Существует кое-что намного большее. Зорба — это только начало.

Когда Будда, осознающая душа, овладеет вами, тогда вы узнаете, что не было даже и тени удовольствия. Блаженства так много… Это блаженство не против удовольствия, фактически, именно удовольствие привело вас к блаженству.

Между Зорбой и Буддой нет борьбы. Зорба — это стрела, если вы последуете прямо за ней, то вы достигнете Будды.

Я не принадлежу к миру слов.

Хотя, я произнес больше слов, чем кто-либо еще во всем мире, все же я говорю что, я не принадлежу миру слов. Мои слова совсем как сети, заброшенные для того, чтобы поймать рыбу.

Мое послание бессловесно.

Жизнь — это тайна.

Удивительно, что среди людей, которые не являются вегетарианцами, пьяниц, картежников… вы можете обнаружить таких любящих и человечных. И, с другой стороны, люди, которые являются строгими вегетарианцами… Адольф Гитлер был строгим вегетарианцем. Он никогда не курил, он никогда не употреблял алкоголя, он ложился в постель рано, и вставал рано утром — он был святым! Только посмотрите на его образ и стиль жизни — он был монахом. Но он убил десятки миллионов людей. Было бы лучше, если бы он был пьяницей, не вегетарианцем, заядлым курильщиком, но хорошим человеком.

Я ратую за духовный рост человека, но я понимаю духовный рост в его полном контексте. Это не что-то отдельное, одномерное: это многомерное явление. Необходима революция в обществе. Необходима революция в общественной экономике, политической структуре; необходимо огромное и коренное изменение во всем, что господствовало над нами вплоть до сего времени.

Мы создаем разрыв с прошлым.

Только тогда может родиться новый человек — истинно духовный человек, человек космических измерений.

Кто такой мистик? Тот, кто не знает ответа, тот, кто задавал всевозможные вопросы и обнаружил, что нет вопросов, на которые можно ответить. Обнаружив это, он прекратил вопрошание.

Не то, чтобы он нашел ответ — он просто обнаружил то, что ответа нигде нет.

Жизнь — это тайна, не вопрос. Не головоломка, которую нужно разрешить, не вопрос, на который нужно ответить, но тайна, которую нужно прожить, тайна, которую нужно любить, тайна, которую нужно станцевать.

Наука не имеет права отрицать сознание до тех пор, пока она не исследует внутренние пространства человеческого сознания, не обнаружит то, что это подобно снам, не реальность, но только призрак. Они не исследованы, это только предположение.

Материализм — это предположение, суеверие из области науки, также как Бог, небеса и ад — суеверия религиозного мира.

Есть только один основной страх. Все остальные маленькие страхи производные одного главного страха, который каждый человек несет в себе — страх потери себя. Это может быть смерть, это может быть любовь, но страх тот же самый.

Вы боитесь потерять самого себя.

И самое странное то, что только те люди бояться потерять себя, которые не имеют себя. Те, кто имеют себя, не боятся.

Он несет бумагу самого важного сорта, но также и пластик, я… — Загадка и ответ

Он несет бумагу самого важного сорта
, но также и пластик, я рад сообщить.
Что это?

Ответ: бумажник

#Средний #рифмование #Короткий #Что это такое?

Случайная загадкаСледующая загадка

Еще загадки про…

«Что такое?» Загадки

Рифмованные загадки

Средние загадки , Короткие загадки

Playable Riddles

Выберите набор загадок и попытайтесь разгадать его интересным способом.

Играть в загадки

Загадки для печати

Эта загадка появляется в следующих загружаемых PDF-файлах:

• Средние загадки.pdf
• Рифмованные загадки.pdf
• Короткие загадки.pdf
• «Что это такое?» Загадки.pdf

Другие загадки

Категории

• Животные
• Лучший
• Круто
• Еда
• Забавный
• Хорошо
• Дети
• Логика
• Математика
• Рифмование
• Испанский
• Подростки
• Хитрый
• Что я?
• Что это такое?
• Кто я?

Сложно

• Легко
• Средний
• Жесткий

Размер

• Короткий
• Длинный

Загадка Эйнштейна

Эйнштейн сказал, что только 2% людей в мире могут решить эту задачу. Ты можешь сделать это?

Головоломки с логической сеткой

Заполните сетку, используя логику и данные подсказки каждой задачи.

Головоломки «Зебра»

Используйте логические выводы для решения задач, похожих на загадку Эйнштейна.

Вот что значит быть бедным в Индии сегодня

Мони Басу, CNN
Видео Ника Скотта и Джордана Мендиса, CNN из самых блестящих торговых центров Индии. Днем массивное здание затмевает все постройки вокруг него. Ночью головокружительное зрелище огней безжалостно обнажает окружающие магазины и дома, позеленевшие, побуревшие и уставшие от загрязнения и дождя.

Внутри этого сверкающего гиганта под названием Quest жители Калькутты с толстыми бумажниками тратят свои рупии на роскошные иностранные бренды, такие как Gucci, и питаются в ресторанах, отмеченных звездами Мишлен.

Снаружи ритм жизни остается почти таким же для таких людей, как моя подруга Амина.

Она живет в трущобах в тени Квеста.

Она является частью безликой, часто цитируемой статистики: около 60% из почти 1,3 миллиарда жителей Индии живут менее чем на 3,10 доллара в день, что соответствует медианной черте бедности, установленной Всемирным банком. И 21%, или более 250 миллионов человек, выживают менее чем на 2 доллара в день.

Как и другие индийцы из среднего класса, я мало знал о жизни бедняков. Мы двигались в разных мирах, которые, на мой взгляд, только отдалялись друг от друга по мере того, как Индия вырывалась вперед как глобальная экономическая держава. Богатые стали еще богаче; бедные в основном оставались бедными. И разрыв увеличился.

Сегодня 10% самых богатых людей в Индии контролируют 80% национального богатства, согласно отчету за 2017 год, опубликованному Oxfam, международной конфедерацией агентств по борьбе с бедностью. И 1% самых богатых людей владеет 58% богатства Индии. (Для сравнения, самый богатый 1% в Соединенных Штатах владеет 37% богатства.)

Другой взгляд на это: в Индии богатство 16 человек равно богатству 600 миллионов человек.

Эти поразительные цифры о моей родине заставляют меня думать о ней почти как о шизофрении.

Единая Индия может похвастаться миллиардерами и умниками, ядерными бомбами, технологиями и демократией. Другой населен такими людьми, как Амина. В этой Индии почти 75% все еще живут в деревнях и ведут тяжелую трудовую жизнь; только у 11% есть холодильник; 35% не умеют читать и писать.

В этот день я встречаюсь с Аминой, потому что редко вижу, чтобы политики или журналисты говорили с такими людьми, как она, о прогрессе Индии. Торговый центр Quest Mall в Калькутте является одним из примеров экономического успеха Индии, и я хочу спросить Амину, что она думает об этом.

Торговый центр Quest Mall в Калькутте может похвастаться высококлассными магазинами и ресторанами, но ритм жизни за эти годы мало изменился.

Моя смена Родины

Я знаком с Аминой с 1998 года, когда она начала работать в квартире моих родителей. Каждое утро она выходила — иногда в резиновых шлепанцах, иногда босиком — из своей комнаты милях в полутора от нее. Она приехала около 10, чтобы помыть сковородки с вечера и посуду после завтрака. Она усердно терла, и мы часто шутили, что чувствуем вкус Аякса в рыбном карри.

Она вытерла пыль с мебели, тонко покрытой слоем пыли Калькутты, хотя день был еще молодой, и вручную стирала одежду, слишком деликатную для нашей деревенской стиральной машины.

Амине тогда было, наверное, уже далеко за 60, хотя она говорила: «Я думаю, что мне 50». У нее не было ни единого документа, но ее семья настаивала на том, что она родилась до обретения Индией независимости в 1947 году.

Она была ненамного выше моей матери, прикованной к инвалидной коляске, парализованной после обширного инсульта. Но никого не обманул маленький рост Амины; она была стальной от лет домашнего труда.

Моя мать обожала ее, и даже после того, как мои родители умерли в 2001 году и я продал квартиру, я искал Амину при каждой поездке домой в Калькутту.

В один из визитов я узнал, что ее муж, Шейх Фазрул, умер, и по мере того, как она слабела, ей было трудно удержаться на работе. Я всегда пытался подсунуть ей несколько рупий, но она никогда не брала деньги, не настаивая на том, чтобы их «заработать». Взамен она предложила массаж или педикюр.

Я часто бываю в Индии, отчасти потому, что я отличаюсь от многих своих сверстников индийского происхождения, которые прибыли в Соединенные Штаты молодыми иммигрантами и не оглядывались назад. Мои родители переезжали из Индии туда и обратно на протяжении всей моей юности, и мои личные связи с моей родиной очень глубоки.

Но есть и другая причина. Меня все больше заинтриговала метаморфоза Индии из бедной бывшей колонии «третьего мира» в мировую державу.

Я также знаю, что взгляд западного человека на Индию часто шаблонен — ​​это страна коррупции, автобусных аварий, загрязнения, браков по договоренности и красочных фестивалей. Может быть, все это и осталось, но в индийском обществе так много новых измерений.

Половина ее населения — это 600 миллионов человек — моложе 25 лет. Страна, давно известная бедностью и голодом, переживает рост ожирения в городских районах. И сектор информационных технологий, основной двигатель роста Индии, также несет ответственность за уничтожение многовековых традиционных ремесел.

Изменения заставляют меня постоянно заново знакомиться с родиной.

Амина прошла из комнаты в трущобах в квартиру автора в Калькутте, где протерла пыль с мебели и помыла посуду.

За пределами прекрасного

Сегодня днем ​​мне не терпится увидеть, как поживает Амина с момента нашей последней встречи. Я иду по темному, похожему на лабиринт переулку, который ведет к однокомнатной квартире Амины.

Воздух дымный от угольных печей, запах серы смешивается с ароматами лука, чеснока и гарам масала в рабочих местах женщин, готовящих обед.

В доме нет водопровода, и я вижу девочек-подростков, которые носят воду в красных пластиковых ведрах из наружного колодца. Туалет общий, но мужчины и женщины моются под открытым небом.

Я думаю о бестселлере Кэтрин Бу «За пределами прекрасных вечных», изысканно подробной хронике жизни в мумбайских трущобах. Что я вынес из этой книги, так это осознание того, что бедняки в трущобах, таких как Амина, не обязательно борются за то, чтобы стать следующим миллиардером Индии. Они просто хотят жить лучше, чем их соседи, подняться на ступеньку выше, пусть даже небольшую, по денежной лестнице — как и любой из нас, кто стремится к лучшему дому, более блестящей машине, хорошему образованию для наших детей.

Но Амина так и не поднялась, и в этом, пожалуй, ее большая печаль; что она овдовела от человека, у которого, по ее мнению, не было ни воодушевления, ни физической силы, чтобы улучшить свою судьбу.

Я замечаю внучку Амины, Манишу, и она ведет меня к ней. Комната Амины похожа на пещеру, без окон. Деревянная койка стоит на кирпичах, чтобы она оставалась сухой, когда вторгаются муссоны. Телевизор примерно 1990 года ненадежно стоит на полке. Стену напротив кровати украшают поцарапанные алюминиевые горшки, словно бесценные произведения искусства.

За это Амина платит 2 доллара в месяц, примерно столько, сколько она зарабатывала в доме моих родителей. Контроль за арендной платой в трущобах — единственная причина, по которой ее зять, живущий поблизости, может позволить себе держать ее здесь. Она делит пространство со своими внуками, а иногда и с дочерью, которая живет в Кашмире.

Такие люди, как Амина, вдохновляют таких экономистов, как Девиндер Шарма, подталкивать Индию к выбору альтернативного пути развития. Он немного смутьян, совершающий крестовый поход, чтобы привлечь внимание к бедственному положению индийской бедноты. Он утверждает, что налоговая структура Индии и другие правительственные стимулы приносят пользу ее самым богатым промышленникам, таким как миллиардер Санджив Гоенка, строитель Quest Mall.

В деловых кругах Шарму называют противником развития. У индийских предпринимателей есть свои взгляды на то, почему существует огромное неравенство. Они указывают на коррупцию и неэффективность правительства: Индия по-прежнему занимает высокое место в индексе восприятия коррупции Transparency International, занимая 79 место из 176 стран, при этом 1 (Дания) является наименее коррумпированным. (Соединенные Штаты занимают 18-е место.)

Рядом с престижным торговым центром Quest Mall в Калькутте бедняки борются за выживание на улицах.

Разрыв в благосостоянии подпитывается и другими факторами, добавляет Радж Десаи, эксперт по экономическому развитию Джорджтаунского университета. Имеет значение, мужчина ты или женщина, принадлежишь ли ты к касте неприкасаемых. Имеет значение, где вы живете — в глухой деревне или в центре города. Кому-то вроде Амины, по словам Десаи, живется лучше, чем сельской бедноте.

Я снимаю туфли и иду в комнату Амины. Она лежит на полу и не может встать сама, чтобы обнять меня, как обычно, тепло. Она набрала вес после того, как артрит овладел ее телом и ограничил ее подвижность. Сейчас ей за 80, и она сумела прожить дольше среднего возраста смерти в Индии: 68 лет.

Я сажусь на цементный пол и смотрю ей в глаза. Я заранее сказал ей, что возьму ее на прогулку.

«Я так рада тебя видеть», — говорит она. «Куда мы идем сегодня?»

«В другой мир», говорю я.

‘Куда мы пришли? Здесь так чисто!»

Амина ковыляет в другую комнату, чтобы одеться, и возвращается в новом оранжево-белом хлопчатобумажном сари, которое, как я знаю, выдержит по меньшей мере первую дюжину стирок. Она босиком, трещины на ступнях почернели от грязи.

Мы идем к дороге и садимся в машину, которую я одолжил. Она говорит мне, что несколько раз в жизни ездила на машине или такси, в основном, когда ее наниматели организовывали поездку.

Машина петляет по дороге, по которой Амина каждый день ходит пешком. Наконец, мы приходим к Квесту, где противопоставление старого и нового раздражает.

Возле торгового центра я смотрю, как Тапан Датта разбивает яйцо в придорожной палатке с едой, как он делал это последние 15 лет. Недавно он поднял цену на свой омлет до 10 рупий или 14 центов. В торговом центре вегетарианская кесадилья в американской сети Chili’s стоит в 25 раз дороже.

На самом деле Quest не так сильно повредил его бизнесу, смеется Датта, потому что его клиенты ничего не могут себе позволить. Это за пределами возможностей большинства жителей Калькутты, включая Амину.

Когда мы пытаемся выйти через главный вход, к нам бежит охранник.

Торговый центр был для Амины другим миром. Она никогда раньше не была внутри.

«Для нее нет входа», — говорит он на хинди. «Никто не может войти без обуви».

Я вижу табличку на блестящих стеклянных дверях: «Права на вход защищены».

Я говорю ему, что Амине нужна инвалидная коляска, приукрашенная правда, которая позволяет нам проникнуть в торговый центр, не касаясь ног Амины сверкающих итальянских мраморных плиток. Глаза Амины становятся большими. Ее голова вертится из стороны в сторону, как будто она смотрит теннисный матч.

«Куда мы пришли? Здесь так чисто», — спрашивает она. Она видела новейший торговый центр Калькутты снаружи, но так и не осмелилась подойти к нему.

Середина дня в будний день, и в торговом центре нет обычной толпы. Я вижу в основном женщин и девочек-подростков, которые входят и выходят из таких магазинов, как Vero Moda и Michael Kors.

Я отвожу Амину в магазин Gucci. Продавцы удивленно смотрят на нас: почему женщина из среднего класса обслуживает бедняка?

«Чем я могу вам помочь?» — спрашивает женщина за прилавком.

Я говорю ей спросить Амину. Какое-то время женщина (она не хотела называть мне своего имени) не знает, как реагировать, но затем вежливо спрашивает: «Можно показать вам сумку?»

Амина указывает на серебристо-маслянистую смесь из кожи.

Спрашиваем цену. «Это 1,25 лакха», — говорит нам продавец. Это 125 000 рупий или 1865 долларов.

Жду реакции Амины, а ее нет. Она даже не может представить сумму. Это так же абстрактно, как «миллион».

В Америке мало кто может позволить себе выложить почти 2000 долларов за сумочку. Но тамошние бедняки могут хотя бы зайти в торговый центр и понять, сколько потребуется, чтобы заплатить такую ​​сумму. Они могли бы даже накопить достаточно денег, чтобы однажды купить его.

Амине потребовалось бы не менее 25 лет, чтобы заработать эту сумму.

В каком-то смысле я рад, что она не может понять цену. Я беспокоюсь, что в противном случае она могла бы почувствовать себя униженной, а это далеко не мое намерение.

‘Я попал из ада в рай’

Как разрешить это огромное неравенство — это вопрос на миллион долларов, который обсуждается по всей Индии. Нужно ли национальному росту больше времени, чтобы раскрыть свое волшебство, или экономическая формула Индии ошибочна?

Рост страны за последние 15 лет или около того в основном был связан с безработицей, что, по мнению некоторых аналитиков, усугубляет проблему.

Французский экономист Тома Пикетти, автор основополагающей работы «Капитал в 21 веке», произвел фурор, предложив повысить налоги для богатых. Одно индийское СМИ назвало его «Современным Марксом».

Среди самых больших проблем, конечно же, отсутствие достойного образования и здравоохранения. Я не уверен, что на данный момент у кого-то есть ответы на все вопросы, но я хотел бы увидеть достаточный прогресс, чтобы такие люди, как Амина, которая всю свою жизнь много работала, не умирали в нищете.

Десаи, экономист из Джорджтауна, говорит о создании пенсионной системы в духе социального обеспечения, чтобы обеспечить немедленную помощь миллионам. С этой целью правительство премьер-министра Нарендры Моди запустило государственный пенсионный план, хотя и не без критики.

Амине уже поздно. Как часть нерегулируемой домашней рабочей силы в Индии, у нее никогда не было никакой защиты. Только сейчас некоторые индийские штаты принимают законы, защищающие таких рабочих от эксплуатации.

Я веду Амину в фуд-корт торгового центра на верхнем уровне, и она заказывает огромную тарелку чау-мейн. Она никогда раньше не видела палочек для еды; и она не использовала вилку. Я говорю ей, что можно есть руками. Ей плевать на зеленый перец, она вылавливает его из лапши и отодвигает в сторону.

Снова я чувствую жжение многих взглядов на нас.

«Что вы думаете об этом месте?» — спрашиваю я.

«Я попал из ада в рай.»

После нескольких минут тишины она говорит: «Полагаю, теперь вам придется забрать меня обратно».

В машине Амина кладет свою руку на мою.

Она говорит мне, что ее родители умерли, когда она была еще ребенком, и тетя привезла ее из родного Аллахабада в Калькутту. Она начала работать в раннем возрасте и всю жизнь тяжело трудилась, пока ее тело не сдалось. Теперь она изо дня в день живет во власти своих дочерей и зятьев.

«Аами гарибмануш аачи, диди».

Я бедняк, — говорит она на ломаном бенгали.

«И я всегда буду бедняком», — говорит она. «У таких, как я, нет выхода».

Ее слова меня ужасно огорчают.

Помимо данных и академических дискуссий о том, что значит быть бедным в Индии, я знаю следующее: в мире Амины нет версии американской мечты. Она не позволяла себе надеяться.

Мы возвращаемся обратно по перегруженным улицам, полным жизни. Здесь вы можете купить почти все, что вам нужно, от сиропообразных жареных конфет, называемых джилеби, до таблеток от кровяного давления, которые вам понадобятся, если вы съедите слишком много. Я смотрю на прилавок с кожаными сумками.

Они висят на крюках на деревянном шесте, их черная кожа потускнела от солнца и пыли.

Они дешевле, чем Gucci, всего по 3 доллара за штуку. Я спрашиваю Амину, не хочет ли она.

«Я могу себе это позволить», — говорю я.

«Что я буду делать с сумкой?» она спрашивает.

После целой жизни у нее ничего нет.

Я высаживаю ее у входа в трущобы.

«Есть ли в Америке бедняки?» — спрашивает она, прежде чем выйти из машины.

Я говорю ей, что везде есть нуждающиеся люди.

«Они ходят за покупками в торговые центры?» она спрашивает.

«Иногда», — отвечаю я. — Увидимся в следующий раз, Аминаджи.

«Возможно», — говорит она. — Если я еще здесь.

Постскриптум

Я водил Амину в Quest Mall в конце 2015 года и в последний раз видел ее 10 месяцев назад. Я навел справки о ней незадолго до публикации этого материала и узнал, что ее трущобы снесены бульдозерами, чтобы освободить место для высотного жилого дома.