Высказывания в прозе о жизни: Высказывания о жизни

Содержание

Цитаты про прозу.

Высказывания, афоризмы и цитаты о прозе.

Показано 1-30 из 74

Сортировка: Нет Популярность А-Я Длина

−

Писатель, полюбивший совершенство классических архитектурных форм, не допустит в своей прозе тяжеловесной и неуклюжей композиции. Он будет добиваться соразмерности частей и строгости словесного рисунка. Он будет избегать обилия разжижающих прозу украшений — так называемого орнаментального стиля.

• Константин Г. Паустовский

Писатель, Проза, Стиль, Украшение

−

Равнодушие — это благоразумие. Не шевелитесь — в этом ваше спасение. Притворитесь мертвым, и вас не убьют.

• Гюго Виктор Мари

Благоразумие, Проза, Равнодушие, Спасение

102

−

Всякий русский в глубине души не любит ни одного иностранца.

• Екатерина II Великая

Жизнь, Иностранцы, Проза

−

Пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств; благоразумие смешивает их, ослабляет их действие, умело пользуется ими как средством против жизненных невзгод.

• Франсуа де Ларошфуко

Благоразумие, Недостатки, Проза

−

Есть люди, которых жалует фортуна. Во всяком случае, в этом уверены окружающие, которые испытывают по отношению к баловням удачи лютую зависть, смешанную с восхищением. Вообще-то ударов судьбы на их долю приходится не меньше, чем улыбок, просто счастливцы никогда не унывают и не жалуются. Несчастье они сбрасывают с себя недоуменным пожатием плеч, а в счастье запахиваются, словно в ослепительно нарядный плащ. Они не удостаиваются замечать невзгод, и так до самой смерти. Если кому-то на земле и следует завидовать, то обладателям этого чудесного дара.

• Борис Акунин

Везение, Восхищение, Проза, Судьба, Удача, Фортуна

−

Нельзя не запачкаться, вычищая грязь — это суждение Фандорину приходилось выслушивать достаточно часто, особенно от практиков законоохраны. Однако он давно установил, что так рассуждают лишь люди, не имеющие способности к этому тонкому ремеслу.

Те, кто ленятся, ищут простых способов при решении сложных вопросов, не становятся настоящими профессионалами. Хороший дворник всегда в белоснежном фартуке, потому что не сгребает грязь руками, стоя на четвереньках, а имеет метлу, лопату, совок и умеет ими правильно пользоваться.

• Борис Акунин

Проза, Профессионализм, Рассуждения, Способ

−

Ты твердо знаешь: в книгах — сказки, а в жизни — только проза есть.

• Александр А. Блок

Жизнь, Проза

105

−

Чем более мы холодны, расчетливы, осмотрительны, тем менее подвергаемся нападениям насмешки. Эгоизм может быть отвратительным, но он не смешон, ибо благоразумен. Однако есть люди, которые любят себя с такой нежностью, удивляются своему гению с таким восторгом, думают о своем благосостоянии с таким умилением, о своих неудовольствиях с таким состраданием, что в них и эгоизм имеет смешную сторону энтузиазма и чувствительности.

• Александр С. Пушкин

Проза, Самолюбие, Чувствительность, Эгоизм

123

−

Пишущему лучше недоговорить, чем сказать лишнее

• Альбер Камю

Проза

−

Изобрели средство, которое действует с обратной силой и благодаря которому всякая глупость может считаться как бы не совершённою или может даже превратиться в мудрость. Средство это совершенно простое, и заключается оно в заявлении, что глупость совершена или сказана в ироническом смысле. Так-то всё в этом мире движется вперёд: глупость становится иронией, неудачная лесть становится сатирою, природная глупость становится искусным пародированием, истинное безумие — юмором, невежество — блестящим остроумием.

• Генрих Гейне

Безумие, Глупость, Пародия, Проза

−

Точность и кратость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей, без них блестящие выражения ничему не служат.

• Александр С. Пушкин

Выражение, Писатель, Проза

−

Любовь — не тепличный цветок, а свободное растение, рожденное сырой ночью, рожденное мигом солнечного тепла, поднявшееся из свободного семени, брошенного возле дороги свободным ветром. Свободное растение, которое мы зовем цветком, если волей случая оно распускается у нас в саду; зовем плевелом, если оно распускается на воле; но цветок это или плевел — в запахе его и красках всегда свобода!

• Джон Голсуорси

Любовь, Проза, Размышления, Чувства

100

−

Ведь она такая таинственная и неизведанная, эта страна слёз.

• Антуан де Сент-Экзюпери

Проза

−

…Ритмичность прозы никогда не достигается искусственным путем. Ритм прозы зависит от таланта, от чувства языка, от хорошего «писательского слуха». Этот хороший слух в какой-то мере соприкасается со слухом музыкальным.

• Константин Г. Паустовский

Писатель, Проза, Ритм

−

Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется. Человек познает себя в борьбе с препятствиями. Но для этой борьбы ему нужны орудия. Нужен рубанок или плуг. Крестьянин, возделывая свое поле, мало-помалу вырывает у природы разгадку иных ее тайн и добывает всеобщую истину. Так и самолет — орудие, которое прокладывает воздушные пути, — приобщает человека к вечным вопросам.

• Антуан де Сент-Экзюпери

Препятствия, Проза, Самолет, Философия, Человек

−

Можно издеваться над прежним временем, и, конечно, наше время таит больше соблазнов, но что-то простое и честное ушло их жизни безвозвратно. Люди добиваются своего всеми правдами и неправдами, не желают больше ждать, когда удача сама придет к ним в руки. Все так спешат нажиться или прожиться! Деньги — во что бы то ни стало! Каких только не продают теперь шарлатанских средств, каких только книг не печатают, махнув рукой на правду и на приличия. А рекламы! Боже милостивый!

• Джон Голсуорси

Время, Деньги, Правда жизни, Проза, Реклама, Удача

−

Нечего оплёвывать всё, что было, только потому, что скоро потеряешь это. Не уподобляйся змее с перебитым хребтом, которая кусает самое себя; и тебе, собака, никто не перебивал хребта. Тебя ещё не тронули, а ты уже скулишь.

• Эрнест М. Хемингуэй

Проза

104

−

Они сошлись. Вода и камень. Стихи и проза. Лед и пламень.

• Александр С. Пушкин

Вода, Проза, Стихи

−

Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.

• Рюноскэ Акутагава

Литература, Поэзия, Проза

−

В толпе друг друга мы узнали
Сошлись и разойдемся вновь.
Была без радости любовь,
Разлука будет без печали.

• Михаил Ю. Лермонтов

Красивые цитаты, Любовь, Проза, Разлука, Расставание

−

Поэзия говорит больше, чем проза, при помощи меньшего количества слов.

• Вольтер

Поэт и Поэзия, Проза

114

−

Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характера, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве.

• Николай В. Гоголь

Быт, Проза, Русские

101

−

Чтобы писать совершенную прозу, надо обладать также поэтическим талантом.

• Генрих Гейне

Писатель, Проза

−

Я шел, спускаясь в темные коридоры и потом опять поднимаясь наверх. Я был один; я кричал, мне не отвечали; я был один в этом обширном, в запутанном, как лабиринт, доме.

• Ги де Мопассан

Крик, Поиск, Проза, Путь

116

−

Кто вопросов не задает, тот лжи не слышит.

• Чарльз Диккенс

Ложь, Обман, Проза, Слово

−

В медицине чаще всего лечит вера.

• Агата Кристи

Болезнь, Вера, Медицина, Проза

−

Если ты исчадие ада, я последую за тобой. Я все для этого совершил. Тот ад, в котором будешь ты, — мой рай!

• Гюго Виктор Мари

Ад, Проза

−

И любишь стихом, а в прозе немею.
Ну вот, не могу сказать,
Не умею.

• Владимир В. Маяковский

Поэт и Поэзия, Проза

−

Вечером я часто спрашиваю себя: что прекрасного было у тебя сегодня? И должен заметить: каким бы тягостным ни был день, все же маленький солнечный зайчик всегда показывается.

• Эрих М. Ремарк

Вечер, Проза

120

−

Вы как-то сказали, что над благими решениями тяготеет злой рок: они всегда
принимаются слишком поздно. Так случилось и со мной.

• Оскар Уайльд

Проза

Топ 10 авторов

Омар Хайям	525
Станислав Е. Лец	805
Игорь М. Губерман	726
Лев Н. Толстой	436
Оскар Уайльд	459
Эрих М. Ремарк	333
Сенека Луций Анней	421
Франсуа де Ларошфуко	372
Александр С. Пушкин	270
Альбер Камю	279

Больше популярных авторов

Топ 10 тем

Любовь	3807
Отношения	1210
Мудрость	1236
Война	309
Вор	33
Живопись	123
Мотивирующие цитаты	880
Смерть	684
Юмор	646
Ценности	177

Больше популярных тем

Прямой наследник русского модернизма

При всем очевидном читательском и исследовательском интересе к жизни и творчеству Варлама Шаламова назвать их хорошо изученными пока сложно, поэтому неудивительно, что новые шаламоведческие работы, как правило, привлекают к себе повышенное внимание. Не стала исключением и книга Ксении Филимоновой, которая обратилась к малоизвестным архивным документам, чтобы рассмотреть изменение эстетических взглядов Варлама Тихоновича в контексте культуры послевоенных десятилетий. По просьбе «Горького» Константин Митрошенков обсудил с Ксенией ее исследование, неожиданные предпочтения автора «Колымских рассказов», выделявшего среди прочего Ремизова и Кафку, а также причины сугубой актуальности его литературного наследия.

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

О знакомстве с произведениями Шаламова

Когда я училась на славистике в МГУ, у нас, конечно, были курсы по русской литературе, но Шаламов в программу не входил. Кажется, мы вообще не говорили о лагерной прозе. Я прочитала его лишь спустя несколько лет после окончания университета и пришла в оцепенение от прочитанного. Я не очень понимала, как такое возможно сказать, написать, не говоря уже о том, чтобы пережить. Потом в книжном магазине я увидела сборник шаламовских писем, и мне очень захотелось прочитать их и узнать, что творилось внутри у человека, создавшего такие произведения. Прочитав переписку Шаламова с Пастернаком, Добровольским, со многими другими его друзьями, знакомыми и соратниками, я начала думать о том, чтобы глубже погрузиться в эту тему. Спустя какое-то время я случайно попала в Тартуский университет. Мы с подругой проходили мимо и зашли посмотреть на кафедру Лотмана, где познакомились с Любовью Николаевной Киселевой. Она вдохновила нас поступать туда, что мы и сделали. Уже в Тарту я начала изучать творчество Шаламова.

Об идее книги

К тому моменту, как я стала заниматься Шаламовым, про «Колымские рассказы» было написано уже довольно много. Мне не хотелось повторять сделанное Еленой Михайлик, которую я безмерно уважаю. Я искала и, как мне кажется, нашла способ посмотреть на жизнь и творчество Шаламова под новым углом. Кроме того, мне казалось безмерно несправедливым, что Шаламова однозначно записывают в лагерные мемуаристы, хотя «Колымские рассказы» вовсе не мемуары. Мне было важно рассказать о том, что сам Шаламов думал о написанных им произведениях — такие размышления содержатся в его эссе «О прозе» и «О „новой прозе“». Также я хотела подсветить огромную переписку Шаламова, осмыслить ее и показать, что он, оставаясь суровым интровертом, все же был включен в литературный процесс и общался со многими литераторами-современниками.

Студент Шаламов. Фото с экзаменационного листа. Архив МГУ / shalamov.ru

О литературных корнях Шаламова

Шаламов сложился как писатель в 1920-е годы и потом на семнадцать лет был буквально заморожен в колымских льдах. За то время, что он сидел в лагерях, русская литература прошла немалый путь, но для него этот отрезок просто выпал. Когда Шаламов вернулся с Колымы, то первым делом обратился к Пастернаку, которого, конечно, соцреалистом никак не назовешь. Тем не менее я бы не сказала, что в 1950–1970-е годы Шаламов был в стороне от литературного процесса — в книге я как раз пытаюсь вписать его в этот контекст. Варлам Тихонович не хотел существовать обособленно, он стремился вступить в Союз писателей, добивался публикаций в СССР.

Шаламов был довольно строг к тому, что писали его современники. Это связано с тем, что все прочитанное он сравнивал с литературой 1910–1920-х годов. Пастернак, Андрей Белый и Алексей Ремизов были для него образцовыми фигурами. Поэтому его раздражали многие явления позднесоветской литературной жизни: «мелкотемье», тяготеющая к публицистике молодежная проза и так далее. Понятно, что условный Василий Аксенов и Андрей Белый — это авторы совершенно разного порядка.

Шаламов однажды назвал себя «прямым наследником русского модернизма — Белого и Ремизова». Важно учитывать, что эта фраза была произнесена в контексте эстетического спора с Солженицыным. Осторожно предположу, что Шаламов пытался противопоставить модернизм толстовской традиции, которую исповедовал Солженицын. Я думаю, что любовь Шаламова к Белому и Ремизову связана с тем, что их произведения были одними из первых, с которыми он познакомился в юности. Но все же влияние русского модернизма более заметно в стихотворениях Шаламова: его проза совершенно самобытна.

Для меня самая загадочная фигура в списке любимых авторов Шаламова — это Ремизов. В одном месте Варлам Тихонович пишет, что рассказ «Мышкина дудочка» довел его, прошедшего Колыму, до слез. Мне трудно понять, что именно так тронуло его в этом произведении. Любовь к Ремизову, представителю орнаментальной прозы, тем более удивительна, что Шаламов весьма критично относился к Бабелю и говорил, что если вычеркнуть из его рассказов все «пожары, похожие на воскресение», то от них почти ничего не останется.

О Шаламове-рецензенте

В 1950–1960-е годы Шаламов работал в «Новом мире»: писал рецензии на приходящие в редакцию рукописи. Его рецензии заинтересовали меня сразу по нескольким причинам. Во-первых, во многом именно из них впоследствии выросли «Заметки рецензента», где Варлам Тихонович размышляет о современной прозе, ее недостатках, направлении развития. Он говорит о писателях-любителях, но его высказывания проецируются на советскую литературу в целом. Во-вторых, Шаламову часто давали на рецензию лагерную прозу, которая потоком пошла в журнал после публикации «Одного дня Ивана Денисовича». Мне было интересно посмотреть, что он думает о текстах других авторов, прошедших лагеря, как считает правильным писать о ГУЛАГе. В этом смысле внутренние рецензии могут послужить ключом к «Колымским рассказам». В-третьих, изучая рецензии, я иногда натыкалась на невероятно интересные сюжеты. Например, я узнала о рукописи казанского врача Александра Чигарина, на которую Шаламов написал десятистраничную рецензию с подробным разбором, горячо рекомендуя ее к публикации. К сожалению, она не была опубликована, а потом оказалась утрачена. Я ездила в Казань, была на могиле Чигарина, нашла его родственников, подняла местный архив, но все безрезультатно.

В основном претензии Шаламова к писателям касались проблемы достоверности. У него была очень сложная концепция правды. Шаламов не терпел неточностей в деталях. Например, он критиковал Солженицына за то, что у него в произведении в лагере живет кот: «В лагере не может быть кота, потому что его бы съели». При этом любая документальная проза «в лоб» тоже вызывала раздражение Шаламова, считавшего, что не надо писать так, как пишут в газете. Поэтому он выдвинул концепцию «художественной правды» и говорил об эмоционально окрашенном документе, правде, пережитой как художественное произведение. Очень сложно создать произведение в соответствии с этой концепцией. Шаламов считал, что ему в «Колымских рассказах» это удалось, а другим авторам — нет. По его мнению, они все время скатывались либо в мемуаристику, либо в публицистику, либо в откровенное художественное вранье. Шаламов ведь и Пастернака критиковал за то, что тот, не зная народного языка, пытался в «Докторе Живаго» стилизовать речь персонажей из народа. Если не знаешь темы, то и не надо за нее браться, считал Варлам Тихонович. Понятно, что он категорически не принимал авторов, которые не были в лагере, но писали о нем.

О публикации рассказов Шаламова в тамиздате

Долгое время существовала версия, что рассказы Шаламова утекли на Запад без ведома автора, но потом благодаря рассказам современников выяснилось, что он сам передал их через Надежду Яковлевну Мандельштам. Писатель хотел, чтобы его рассказы были опубликованы в строго определенной последовательности, но их выпускали по отдельности, из-за чего создавалось впечатление, что он на постоянной основе сотрудничает с иностранными журналами. Таким образом не только искажался авторский замысел, но и сам Шаламов становился фигурой нон грата в СССР. Печать его стихотворных сборников была приостановлена, и стало понятно, что нужно выбирать: либо навсегда замолчать на родине, не публиковать даже «искалеченные» стихи, как он сам говорил, либо отказаться от западных публикаций. Понятно, что Шаламов, в отличие от Солженицына, не был готов к изгнанию. Он был пожилым, больным человеком, не мог освоить иностранные языки и приспособиться к жизни в новой стране. Ситуация сложилась угрожающая. Кроме того, публикации стихов приносили писателю, жившему очень бедно, хоть какие-то деньги. Он уже не работал в «Новом мире» и получал пенсию по инвалидности. Поэтому в результате Шаламов начал так яростно протестовать против западных публикаций: они не приносили ему ничего, кроме вреда.

О том, что Шаламов — это не только «Колымские рассказы»

В семитомном собрании сочинений Шаламова «Колымские рассказы» занимают всего два первых тома. Когда я работала над диссертацией и книгой, то целенаправленно использовала менее изученные источники. Во-первых, я говорю об обширной переписке Шаламова. Он писал Лотману, предлагая статьи в Тартуский сборник, Ахматовой, Пастернаку и многим другим современникам. Эта переписка интересна не только с точки зрения бытовых подробностей, но и как фиксация читательских предпочтений Шаламова, его реакций на литературную среду. Иногда его раздражают современные писатели, иногда он отмечает что-то интересное. Переписка дает понять, что Варлам Тихонович интересовался современной литературой и более-менее активно участвовал в литературном процессе.

Вторая группа источников — это шаламовские тетради с обрывками размышлений, черновиками эссе и тому подобным. В них мы тоже видим очень объемную картину современной Шаламову эпохи. Он реагирует на присуждение Нобелевской премии Беккету, пишет эссе про Хемингуэя, начинает читать Кафку — в этот момент происходит сближение кафкианского и шаламовского мира, очень похожих между собой. Шаламов решает изучать немецкий язык, и мы видим, как он выполняет в тетрадях грамматические упражнения. Ему хотелось читать Рильке и других немецкоязычных авторов в оригинале, понимать, как звучат их стихи, ведь для Шаламова звук — самое важное в литературном тексте.

Наконец, третья группа — это стихи, составляющие значительную часть шаламовского архива. Я ими не занималась, но недавно в серии «Новая библиотека поэта» вышел двухтомник его стихотворений. Варлам Тихонович всегда стремился быть в первую очередь поэтом и считал поэзию высшей формой литературы. В СССР при жизни Шаламова вышло пять сборников его стихотворений.

Об архиве Шаламова

Шаламовский архив — это четыре описи, всего примерно 800 единиц хранения, которые лежат в РГАЛИ. В архиве находятся черновики всех колымских рассказов, стихи. Самая проблемная его часть, которая, боюсь, до сих пор не прочитана — это все, что было написано Шаламовым после 1972 года. К тому моменту он уже серьезно болел, и его почерк сильно ухудшился. У Сергея Соловьева получается расшифровывать отдельные тексты, но это требует огромной работы. Рядом с некоторыми шаламовскими записями есть расшифровки, подготовленные Ириной Павловной Сиротинской [архивистка, которой Шаламов передал свои документы незадолго до смерти. — К. М.]. Сложно сказать, насколько они точны.

Шаламовским архивом распоряжается наследник Александр Леонидович Ригосик [сын Ирины Сиротинской. — К. М.]. Не всем исследователям доступны оригиналы документов, многим приходится использовать микрофильмы. Насколько я знаю, Ирина Павловна в завещании запретила трогать шаламовские рукописи. Когда я работала над книгой, приходилось все документы читать с экрана. Это не очень удобно: не всегда понятно, где начало, а где конец документа. Микрофильмы делались довольно давно и, мягко говоря, не очень качественно, поэтому есть некоторые неточности в датировках и так далее. Когда у тебя на руках нет оригиналов, сложно с уверенностью делать выводы.

Часть шаламовского архива не включена в фонды РГАЛИ и лежит у Сергея Григорьянца [литературоведа, советского диссидента, основателя правозащитного фонда «Гласность». — К. М.]. Она является предметом конфликта. Что там за документы — никто не знает.

Архив Ольги Неклюдовой [второй жены Шаламова. — К. М.] тоже находится в РГАЛИ, туда его передал ее сын, Сергей Юрьевич Неклюдов. Когда я работала с этим архивом, он был не описан и толком не разобран. Ольга Неклюдова — не самый известный писатель, и ее архив стоит в очереди на опись, потому что есть еще неразобранные архивы более крупных фигур. Шаламовские документы там просто лежали в коробке.

Некоторые документы находятся в других фондах. Например, я нашла внутренние рецензии, которые он писал для «Нового мира», в фонде журнала. Некоторые из них включены в приложение к книге, но это всего лишь десятая часть того, что я обнаружила. Что-то есть в архиве Бориса Слуцкого и Солженицына. Насколько я понимаю, вдова Солженицына отказывается показывать его переписку с Шаламовым — возможно, дело в том, что этих двух авторов постоянно пытаются столкнуть лбами.

Ксения Филимонова

Об интересе к Шаламову на Западе и в России

В октябре в Милане прошла огромная конференция, посвященная юбилею Шаламова. Меня удивило, что зарубежные слависты проявляют к нему такой интерес. Единственная проблема заключается в том, что западные ученые сейчас не имеют доступа к российским архивам. Если я еду в Москву, то фотографирую для коллег архивные документы.

Недавно на немецком языке вышла очень подробная биография Шаламова, написанная Франциской Тун-Хоэнштайн. Это выдающаяся работа. В России есть центр шаламоведения в Вологде, его возглавляет Виктор Васильевич Есипов. Я знаю, что он активно привлекает к исследованиям молодежь и много работает со студентами. Есипов написал биографию Шаламова для серии ЖЗЛ. Он противопоставляет Варлама Тихоновича Солженицыну, с чем я не совсем согласна. Я находила в архиве документы, свидетельствующие о том, что расхождения между ними были не столь радикальными. Еще из российских исследователей стоит назвать Сергея Соловьева, выступившего рецензентом моей диссертации, и Анну Гаврилову, работающую в РГАЛИ и занимающуюся фондом Шаламова.

Кажется, что Шаламова больше изучают на Западе, чем в России. Честно говоря, я не знаю, с чем это связано. Варлама Тихоновича тяжело переводить. Он пишет простыми короткими фразами, но тот эмоциональный заряд, что заложен в его текстах, трудно передать на другом языке. Возможно, дело в том, что в Европе известно не так много советских лагерных авторов. Помимо Шаламова, это, конечно, Солженицын и Василий Гроссман, хотя последнего, строго говоря, назвать лагерным нельзя.

Вчера я открыла кодификатор ЕГЭ по литературе и с удивлением обнаружила там рассказы Шаламова по выбору, то есть формально он включен в школьную программу. У меня есть знакомые, которые читали его в школе. Хорошие учителя литературы дают ученикам некоторые рассказы из колымского цикла — конечно, не самые радикальные.

В конце 1980-х годов в СССР потоком хлынула «возвращенная литература», в том числе и шаламовские произведения. Многое из того, что тогда шокировало читателей, сейчас позабыто. Шаламова тоже стали читать меньше, но его произведения переиздаются, их все время можно увидеть на полках в книжных. Я знаю, что коллеги с сайта shalamov.ru проделали большую текстологическую работу и сейчас готовят еще одно дополненное переиздание его произведений. Все это вселяет определенную надежду.

О том, как и зачем читать Шаламова в 2023 году

Как и Солженицын, Шаламов считал, что максимальное число людей должно узнать о происходившем в лагерях и о том, до какой степени расчеловечивания можно дойти в таких условиях. Мне кажется, он стремился не столько описать ужасы системы, сколько показать, какие демоны таятся внутри самого человека, насколько быстро человек превращается даже не в животное — Шаламов считал, что животные лучше людей, — а в какое-то существо из потустороннего мира, из ада.

Шаламов кажется мне сейчас чрезвычайно важной фигурой. Он очень подробно, фотографично описывает то, что происходит с людьми в экстремальной ситуации, и именно такой ситуацией, вне всяких сомнения, является война. Это запредельный катастрофический опыт, заставляющий людей терять человеческий облик. Я говорю сейчас не только о тех ужасах, что совершаются на территории Украины, но и о волне доносов, захлестнувшей наше общество. Нужно читать Шаламова, чтобы понимать, как быстро и незаметно люди перестают быть людьми.

10 самых известных строк Т. С. Элиота – Интересная литература

Литература

Англо-американский поэт-модернист Т. С. Элиот (1888–1965), возможно, был самым влиятельным поэтом двадцатого века. С такими стихотворениями, как «Любовная песня Дж. Альфреда Пруфрока», « Пустошь », «Полые люди» и «Четыре квартета », Элиот навсегда изменил ландшафт поэзии.

Т. С. Элиот также является одним из самых цитируемых поэтов современности, и его произведения полны памятных строк. Хотя ограничения авторского права означают, что мы не можем цитировать здесь целые отрывки поэзии Элиота, если следующая подборка отдельных строк разожжет ваш аппетит, мы рекомендуем Стихи Т. С. Элиота Том I: Собрание и несобранные стихи (Поэзия Фабера) и Стихи Т. С. Элиота Том II: Практические кошки и дальнейшие стихи (Поэзия Фабера) , окончательное двухтомное издание поэзии Элиота.

Вот десять величайших строк творчества Т. С. Элиота.

1. «Апрель — самый жестокий месяц».

Начнем, пожалуй, с самой известной строки из самого известного стихотворения Элиота, хотя технически это не первая строка стихотворения. Ну… не совсем, во всяком случае. Этими пятью словами начинается знаменательная фраза Элиота 19.22 стихотворение Пустошь , но полная первая строка вступительного раздела стихотворения «Погребение мертвых» продолжается за словом «месяц» словом «разведение» (после запятой).

Это утверждение из пяти слов сразу же пересекает всю традицию романтической поэзии (и даже доромантической: начальные слова Чосеровского « Кентерберийских рассказов » также обнаруживаются за этой строкой), которая рассматривает апрель и весну как благотворное и благотворное время. позитивное время года.

Наоборот, апрель жесток (для говорящего), потому что ведет к возрождению среди «мертвой земли», которая, среди прочего, вызывает пустырь, в котором жили мертвецы Первой мировой войны (которая завершилась всего четыре года назад). ранее).

Мы более подробно проанализировали эту известную начальную линию здесь.

2. «Так кончается мир».

Из следующего крупного стихотворения Элиота после «Бесплодная земля» «Полые люди» (1925). Эта пятичастная поэма, действие которой происходит в чистилище между землями, в мире сумерек, заканчивается ссылкой на конец света, не с треском, а с «хныканьем». Этот антиклиматический финал — или, вернее, финал о антикульминации — стал одной из самых известных строк в творчестве Элиота.

Мы проанализировали эти знаменитые линии закрытия более подробно здесь.

3. «У нас было холодно».

Мы должны процитировать эту вступительную строку из стихотворения Элиота 1927 года «Путешествие волхвов» о путешествии «волхвов», которое предприняли, чтобы посетить младенца Иисуса в христианской истории. Но сам Элиот цитировал прелата семнадцатого века Ланселота Эндрюса, написавшего рождественскую проповедь в 1922 о путешествии волхвов: «Последним мы рассматриваем время их прихода, время года. Это не было летним прогрессом. Холодный приход у них был в это время года, просто худшее время года для путешествия, и особенно долгого путешествия».

4. «В моем начале есть мой конец».

С этой строки начинается второй из Четырех квартетов Элиота , виртуозный «East Coker» (1940). Ист-Кокер — это название небольшой деревушки в Сомерсете, где жили английские предки Элиота, а самого Элиота, который родился в Сент-Луисе, штат Миссури, в 1888 году, но стал гражданином Великобритании в 1927 — попросил похоронить его прах в церкви Святого Михаила в Ист-Кокере, когда он умер в 1965 году.

Эта строка, которая удивительно уместна, учитывая возвращение Элиота в дом его предков, начертана на мемориальной доске в церкви. Мы проанализировали «East Coker» здесь.

5. «Человеческий род не может вынести слишком много реальности».

Еще одна строчка из Четырех квартетов Элиота , но на этот раз из первого из четырех стихотворений «Сожженный Нортон», написанных в середине 19 века.За 30 лет до того, как Элиот задумал написать набор из четырех связанных стихотворений на тему времени и места. Эта строка бьет в самое сердце общеизвестной истины, выражая ее прямым и запоминающимся языком.

6. «Я покажу тебе страх горстью праха».

Это еще одна известная строчка из стихотворения Элиота « Пустошь », полного запоминающихся строк (как Элиота, так и других людей, из которых цитируется его стихотворение). Эта строка намекает на идею смерти, которая пронизывает стихотворение, тем более что она сразу же следует за некоторыми зловещими строками о нашей «тени», поднимающейся нам навстречу. И это в той части поэмы, название которой «Погребение мертвых» вызывает знаменитые слова англиканской похоронной службы: пепел к праху, прах к праху…

7. «Я отмерил свою жизнь кофейными ложками».

Знаменитая строчка Т. С. Элиота, украшающая многие новые кофейные кружки. Эта строчка взята из стихотворения Элиота 1915 года «Любовная песня Дж. Альфреда Пруфрока» (которое он на самом деле написал в 1910 году, когда ему было еще чуть за двадцать).

Неожиданность «кофейных ложек» как единицы измерения (в отличие от более привычных чайных ложек), возможно, является одной из причин популярности линии, наряду с ее загадочным качеством: говорит ли Пруфрок, что его жизнь — не более чем фарс с чайными танцами и социальными мероприятиями, в основе своей бесполезный и лишенный более глубокого смысла или цели? Или это для чрезмерного анализа линии?

8. «Незрелые поэты подражают; зрелые поэты воруют».

Это единственная строка из прозы Т. С. Элиота (в отличие от его поэзии), которую мы включили сюда. Элиот сделал это заявление в эссе о драматурге Филипе Массинджере, и с тех пор оно стало одним из его самых известных высказываний о том, как поэты получают «вдохновение» для своих произведений.

Элиот считает, что более опытные поэты знают, как «красть» идеи у других поэтов, но затем преобразовывать их в процессе взятия; в этом отношении его комментарий во многом совпадает с его теорией о поэтической оригинальности из другого эссе «Традиция и индивидуальный талант», в котором он утверждал, что хороший современный поэт использует работы предыдущих поэтов как инструмент для утверждения своей собственной современности и оригинальности. .

9. «Вебстер был сильно одержим смертью».

Элиот многому научился у елизаветинских и якобинских драматургов и провел последние несколько десятилетий своей жизни, пытаясь создать современную живую драму в стихах на английском языке.

Он написал множество эссе о современниках Шекспира, а также прекрасное стихотворение «Шепот бессмертия» (1919), которое является одним из немногих подлинно метафизических стихотворений Элиота (в нем даже упоминается, после Вебстера, поэт-метафизик Джон Донн). Первое четверостишие пугающе мрачно.

10. «Эти фрагменты я прикрепил к моим руинам».

Еще одна известная строчка из « Пустоши» Элиота , на этот раз из заключительной части стихотворения. Строка воплощает фрагментарный стиль поэмы Элиота в целом и большей части модернистского искусства: кажется, что цивилизация лежит в руинах, и все, что может сделать художник, — это укрепить остатки и попытаться найти что-то смутно связное.

Нравится:

Нравится Загрузка…

Теги: Классика, Английская литература, Литература, Поэзия, Т. С. Элиот

14 лучших цитат Джона Китса – Интересная литература

Литература

Джон Китс (1795-1821) — один из величайших англоязычных поэтов и один из самых известных поэтов-романтиков. Всего за несколько лет до своей безвременной смерти от туберкулеза в возрасте всего 25 лет, в 1821 году, Китс написал одни из самых запоминающихся стихов обо всем: от искусства до осени, от меланхолии до сна и многого другого.

Китс также является одним из самых цитируемых поэтов-романтиков. Ниже мы выбираем и представляем некоторые из его лучших строк и наиболее запоминающихся цитат.

«Красота — это правда, правда — красота».

«Красота — это истина, истина — красота» — пожалуй, самое известное высказывание Джона Китса. Но что означают эти слова? Они составляют часть заключительного двустишия к его поэме «Ода на греческую урну», возможно, самой известной из его пяти од, сочиненных им в 1819 году.0003 annus mirabilis за творчество Китса:

Красота есть истина, истина красота, — вот и все
Вы знаете на земле и все, что вам нужно знать.

Другими словами, красота — это все, что нам нужно, чтобы открыть истину, а истина сама по себе прекрасна. Это все, что мы, простые смертные, знаем, но это все, что нам нужно знать: мы не должны с нетерпением искать ответы, которые нам не нужны. В этих последних строках стихотворения Китса подразумевается, что мы не должны пытаться найти конкретные ответы на все вопросы; иногда достаточно тайны.

«Услышанные мелодии сладки, но неслыханные еще слаще».

Также из «Оды на греческую урну» эта цитата показывает, как Китс приводит доводы в пользу силы воображения: слышать красивую мелодию приятно, но самые сладкие звуки — это те, которые мы слышим в нашем воображении .

«Красота — это радость навсегда».

Это первая строка эпической поэмы Китса 1818 года Endymion , вдохновленной греческим мифом об Эндимионе, пастухе, возлюбленном богини Луны Селены (которую Китс переименовывает в Синтию):

Прекрасная вещь — это радость навеки:
Ее красота возрастает; он никогда не
Прейдет в небытие; но все равно сохранит
Нам беседку тихую, и сон
Полный сладких снов, и здоровья, и тихого дыхания…

‘Сейчас более чем когда-либо кажется богатым умереть,
Остановиться в полночь с нет боли’.

Джону Китсу потребовалось всего два или три часа, чтобы написать «Оду соловью», что примечательно.

Китс говорит нам, слушая в этой темноте песню соловья, что он часто был наполовину влюблен в идею смерти. И теперь, когда он слушает соловья, кажется уместным соскользнуть в смерть, в то время как соловей исполняет «реквием» или похоронную песню поэта, когда он возвращается на землю («становится дерном»).

‘Яркая звезда, если бы я был таким же стойким, как ты’.

Это первая строка возможно самого известного сонета Китса, написанного в 1819 году.а затем пересмотрено в следующем году. Первые два слова цитаты дали название фильму 2009 года « Яркая звезда » о Китсе и его отношениях с Фанни Браун, его главной музой:

Яркая звезда, если бы я был стойким, как ты —
Не в одиночестве Великолепие висело в ночи
И смотрел, с открытыми вечными веками,
Как пациент природы, бессонный отшельник…

«Когда я боюсь, что могу перестать быть
Прежде, чем мое перо очистит мой кишащий мозг» .

Вот еще один знаменитый сонет Китса, вернее первые две строчки. Стихотворение предвосхищает безвременную смерть Китса в 1821 году, хотя, когда он умер, он уже написал множество произведений, о которых большинство поэтов могли только мечтать.

«Сезон туманов и спелой плодовитости».

Джон Китс написал много запоминающихся и захватывающих вступительных строк за свою короткую жизнь, но вступление к своей великой поэме «Осени», одной из его лучших од, пожалуй, самая резонансная из всех.

Образы изобилия изобилуют в первой строфе «К осени»: спелость, набухание, пухлость, бутонизация. Эта вступительная строфа, таким образом, подчеркивает идею о том, что осень действительно является сезоном «мягкой плодовитости», временем года, когда мир природы наполняется жизнью:

Сезон туманов и нежной плодовитости,
взрослеющее солнце;
В сговоре с ним, как грузить и благословлять
Плодами виноградные лозы, обвивающие соломенные навесы …

«Поэзия Земли никогда не умрет».

Эта цитата — еще одна вступительная строка, тоже из сонета. Сонет известен тем, что Китс, как сообщается, написал его за один присест, как часть конкурса с другим поэтом Ли Хантом:

Поэзия земли никогда не умирает:
Когда все птицы слабеют от жаркого солнца,
И прячутся в Охлаждая деревья, голос пробежит
От изгороди к изгороди по свежескошенному лугу;
Это Кузнечик — он берет на себя инициативу
В летней роскоши, — он никогда не обходился
С прелестями своими; ибо, когда он устанет от веселья
, Он спокойно отдыхает под приятной травкой…

«Философия подрежет крылья ангелу,
Покори все тайны правилом и линией,
Очисти призрачный воздух и гномируй мой—
Расплетите радугу, как она была сделана прежде
Нежная Ламия растворяется в тени».

Эти строки взяты из длинной поэмы Китса «Ламия», в которой мужчина влюбляется в прекрасную нимфу, пойманную в ловушку в виде змеи.

В этих строках Китс намекает на эксперимент Исаака Ньютона с призмой, который показал, что белый свет включает в себя все составляющие цвета спектра (цвета радуги). У Ньютона было 90 003 нетканых 90 004 радуги, и для Китса он разрушил некоторые ее чудеса и тайны.

«Я не уверен ни в чем, кроме святости привязанностей Сердца и истинности Воображения». В каком-то смысле эта цитата сводит суть романтизма — и большую часть поэтической «философии» Китса — в одну строку.

«Я имею в виду Отрицательную Способность, то есть когда человек способен пребывать в неуверенности, тайнах, сомнениях, без какого-либо раздражительного стремления к фактам и разуму». пантомима с двумя его друзьями, Чарльзом Вентвортом Дилке и Чарльзом Брауном. Согласно последующему отчету Китса, в письме своим братьям Джорджу и Тому он имел обширную дискуссию с Дилке по дороге домой.

Далее в письме излагается «теория» Китса об отрицательных способностях, которую можно рассматривать (как и приведенную выше цитату из «Ламии») как ответ на стремление Просвещения к эмпиризму, знанию и разуму любой ценой. Китс, напротив, счастлив пребывать в неведении и просто восхищаться тайной вещей.

«Мы ненавидим поэзию, которая имеет на нас ощутимый замысел».

Еще одна замечательная строка из писем Китса, на этот раз от февраля 1818 года. Об этом следует помнить каждому поэту: поэзия должна воздействовать на нас так, как мы едва ли осознаем, и если мы можем почувствовать поэта дёргая за ниточки, так сказать, и мы понимаем, что нами манипулируют, чтобы вызвать определённую реакцию, поэзия теряет своё очарование:

Мы ненавидим поэзию, которая имеет на нас ощутимый замысел — и если не согласен, кажется, засунул руку в карман брюк. Поэзия должна быть великой и ненавязчивой, вещью, проникающей в душу, и не пугающей и не изумляющей ее собой, а своим сюжетом.

«Я не могу существовать без Поэзии».

Эта цитата Китса взята из письма от апреля 1817 года, написанного Дж. Х. Рейнольдсу. Полная цитата ясно показывает, что Китс думает о написании стихов не меньше, чем о чтении их, и что ему нужно продолжать писать стихи, если он хочет существовать полноценно:

Я обнаружил, что не могу существовать без поэзии — без вечного.