Выбрался наверх хотя никто не верил я сам песня: Я сам выбрался наверх хотя никто не верил песня
Я сам выбрался наверх хотя никто не верил песня
Все остальные книги Ветхого и Нового Заветов (за ис- ключением Песни Песней, переведенной в середине XII в.) были даны в ранних переводах, хронологически примерно совпадающих со вре- менем создания первых древнерусских летописей20.
— Я стараюсь верить каждому. Мы это чувствуем и верим ей, несмотря на мелкие неувязки. — Не веришь? Хотя Крылов мог поклясться, что сами они этого не понимают и любуется собой: умными
Ъ-FM — Секрет устойчивости российской экономики
на 10%. К такому результату привели инфляция, санкции Запада и симметричный ответ России на эти ограничения. Это ввергло экономику страны в кризис, выбраться из которого за прошедший год Россия
Фраевское (Зарина Идрисова) / Проза.ру
Мясник потихоньку выбрался на улицу и подошел к соседнему дому, в котором жил булочник. Но тем хуже для вас, потому что песня совершенно неподходящая.
И из тряпок может выйти что-нибудь путное, раз они выберутся из общей кучи да переродятся к лучшему, просветятся, — в этом вся суть.
И ведь верят же, несчастные. И я верю, что он обрел благодать у Бога. Хотя он и был почтенного возраста, но порох, как он часто шутил, все еще был
А то, что признать мельдоний допингом чисто политическое решение, заявил сам создатель этого препарата. А ещё можно вопрос — Вы хоть читаете текст, под которым подпись ставите, или так, на слово верите банку?
Спутники благополучно выбрались из пещеры и облюбовали место рядом с маленьким озером. А теперь говорите, где наш напарник, который пошёл наверх, и что вы тут делаете.
| |
Рассылка выходит раз в сутки и содержит список программ из App Store для iPhone перешедших в категорию бесплатные за последние 24 часа.
Как Кен Кизи тестировал ЛСД для ЦРУ и написал «Пролетая над гнездом кукушки»
На Netflix выходит сериал «Сестра Рэтчед» — своего рода приквел «Пролетая над гнездом кукушки», история медсестры Милдред Рэтчед, служившей в романе Кена Кизи и в фильме Милоша Формана олицетворением всех ужасов психиатрии. Известно, что Кизи, прежде чем начать писать роман, работал санитаром в психиатрическом отделении, так что о тамошних порядках знал не понаслышке. Менее известно, что едва ли не более важную роль в появлении романа сыграл опыт совсем другого рода — участие в секретной программе ЦРУ по изучению психотропных веществ. Рассказываем про самый странный эксперимент времен Холодной войны, имевший большие литературные последствия
Текст: Мария Бессмертная
Аркадия
В 1959 году Кену Кизи, только что поступившему в Стэнфорд на курс писательского мастерства и по ночам подрабатывавшему санитаром в Ветеранском госпитале Менло-Парка, предложили поучаствовать в экспериментальной программе по исследованию терапевтических возможностей психоделиков в психиатрии. Несколько раз в неделю под надзором врачей нужно было принимать ЛСД и мескалин, а затем решать простые математические задачки. За участие платили деньги. О том, что эксперимент в действительности был частью большого проекта американской разведки по изучению возможностей манипуляции человеком с помощью психоактивных препаратов, Кизи узнал только спустя 16 лет. А в 1959-м эта подработка казалась осуществившейся мечтой.
Сложно сказать, что привлекло Кизи больше: свободный доступ к психоделикам или деньги. Учебу в Стэнфорде оплачивала выигранная им стипендия Вудро Вильсона, но на все остальное нужно было зарабатывать. Должность ночного санитара в психиатрическом отделении предложил приятель Кизи — аспирант отделения психологии Стэнфорда Вик Ловелл. Место было проверено самим Ловеллом и еще несколькими приятелями Кизи по Стэнфорду. Все они большой коммуной жили в Пало-Альто в районе Перри-лейн — центре американской богемы 50-х, увековеченном Томом Вулфом в «Электропрохладительном кислотном тесте»: «Как говорят представители богемы, Перри-лейн была настоящей Аркадией. Место это было отмечено печатью истинной культуры. Поселиться на Перри-лейн было все равно что добиться членства в престижном клубе. Каждый из живущих там знал кого-то еще из живущих там, другой возможности пробраться туда попросту не было. Перри-лейн представляла собой типичную богему пятидесятых. Все сидели и, покачивая головами, обсуждали то, как поколебали тамошнюю веру в Христа прошедшаяся по Европе механистическая американская цивилизация и однотипное жилищное строительство. Изредка кто-нибудь устраивал оргию или просто трехдневную пьянку, но образцом жизни служил добрый старый романтизм в духе грека Зорбы с сандалиями, простотой и возвратом к изначальным ценностям».
Идеей Аркадии Кизи, будущий пропагандист хиппи-коммун, будет одержим всю жизнь, но в 1959 году он начал с того, что попробовал перенести ее дух в психиатрическое отделение Ветеранского госпиталя. Пациенты там были лишены практически всех прав и напоминали скорее заключенных — Кизи решил бороться с дегуманизацией партизанскими методами: общался с пациентами, расспрашивал их о личной жизни, навещал в нерабочее время. Странного санитара быстро заметили — он выглядел как отличный кандидат для участия в эксперименте, который проводился в больнице под патронажем ЦРУ. Кизи объяснили, что эксперимент поможет перейти к более щадящим схемам лечения психиатрических заболеваний. Уговаривать его долго не пришлось.
В течение следующих полутора лет ему платили за то, чтобы он принимал наркотики под присмотром врачей. Кизи со своей стороны продолжал эксперименты и без присмотра: раздобыв ключ от кабинета, где хранились наркотики, он тайком таскал их в Аркадию и закатывал там грандиозные вечеринки. Эти посиделки, устроенные на деньги ЦРУ, вошли в историю литературы благодаря другу Кизи Аллену Гинзбергу, описавшему их в сборнике «Каддиш и другие стихотворения». В историю США они вошли как часть секретной программы ЦРУ времен Холодной войны, получившей название «МК-Ультра».
Программа
Даже по меркам Холодной войны «МК-Ультра» была одиозным проектом. В начале 1950-х, во время Корейской войны, в руководстве США всерьез обсуждали, что СССР и Китай могут разрабатывать программы манипуляции сознанием с целью вербовки попавших в плен американских солдат, и обдумывали ответные меры. В 1953 году директор ЦРУ Аллен Даллес (тот самый, которому начиная с 1990-х приписывают авторство несуществующего плана по захвату СССР с помощью порнографии и рок-н-ролла) инициировал запуск секретной программы по изучению влияния психоактивных веществ на сознание человека. Цель была выявить, можно ли с помощью наркотиков перепрограммировать человеческое сознание, чтобы использовать это при ведении допроса.
Сидни Готлиб, 1960-е
Фото: CIA
Главой «МК-Ультра» назначили 35-летнего выпускника химфака Калифорнийского технологического института Сидни Готлиба — к этому времени он уже два года работал в ЦРУ. Готлиб, адепт ядов и народных танцев (большую часть жизни он вел кружок для друзей по работе), прозванный в ЦРУ «Черным магом», развернулся по полной. Пользуясь покровительством Даллеса, он убедил ЦРУ закупить партию ЛСД на $240 тыс., привлек в качестве консультантов немецких врачей, проводивших опыты с мескалином над заключенными концентрационного лагеря в Дахау, и приступил к секретным экспериментам над гражданами США. Госпиталь в Менло-Парке, где работал Кизи, был одной из 150 (по самым скромным подсчетам) площадок «МК-Ультра»: сотрудники Готлиба базировались по всей Америке и Канаде. Эксперимент с математическими задачками, в который включили Кизи, был образцом невинности по сравнению с тем, что делали в других местах. В госпитале Университета Макгилла в Монреале, например, психиатр Дональд Кэмерон под патронажем Готлиба вводил пациентов, обратившихся к нему с неврозами и послеродовой депрессией, в медицинскую кому, во время которой накачивал их ЛСД и давал слушать простые повторяющиеся команды.
Эксперименты проводились не только в университетах, но и в тюрьмах. Одним из подопытных Готлиба был Джеймс «Уайти» Балджер, лидер криминальной группировки Winter Hill, контролировавшей с начала 1960-х весь преступный мир Бостона. Во время одной из своих первых отсидок в 1956 году он согласился участвовать в медицинском исследовании по поиску лекарства от шизофрении. Исследование заключалось в том, что он и еще 18 заключенных федеральной тюрьмы в Атланте в течение полутора лет, не зная того, каждый день получали дозу ЛСД.
Да что там тюрьмы, к работе «МК-Ультра» были подключены даже бордели. В Нью-Йорке и Сан-Франциско проводили спецоперацию «Полуночный экстаз»: работницы некоторых публичных домов и стрип-клубов накачивали ЛСД своих клиентов, а затем приводили их в специально оборудованные прослушкой комнаты, где ими уже занимались агенты ЦРУ. На бумаге «Экстаз» фигурировал как исследование, целью которого было выяснить, как секс и ЛСД могут раскрепостить потенциального информатора, но на деле подопечные Готлиба творили что хотели. В 1985 году, когда были частично опубликованы рабочие архивы Готлиба, среди бумаг обнаружилась записка одного из агентов операции, в которой он говорил: «Где еще я, хороший американский мальчик, мог убивать, насиловать, грабить и обманывать с прямого разрешения старших».
Это все, впрочем, стало известно гораздо позднее, тогда же эксперименты ЦРУ с психотропными веществами выглядели не только невинно, но даже прогрессивно: к этому моменту американские психиатры уже несколько лет занимались исследованием ЛСД, видя в нем путь к более гуманному обхождению с пациентами. Именно этим эксперимент и привлек Кизи: в 1959 году, поработав санитаром, он понял, что действие его дебютного романа должно происходить в психиатрической больнице.
Больница
К началу 1960-х антипсихиатрическое движение, или деинституализация психиатрии, стремительно набирало вес. Идея о том, что люди с психическими заболеваниями должны быть максимально изолированы от общества, переставала быть нормой. Отчасти это была естественная реакция на нанесенную нацизмом травму: привычная дегуманизация людей с психическими расстройствами немногим отличалась от политики гитлеровской Германии, где подобных людей принудительно стерилизовали и целенаправленно уничтожали. Реформирование психиатрии началось в Европе в начале 1950-х: там последовательно отказывались от архаичных способов лечения — электрошоковой терапии, лоботомии, тяжелой медикаментации больных — и заменяли их более гуманными методами. Параллельно разрабатывалась система поддержки людей на дому — без обязательной госпитализации. К 1960-м представление о том, что классические психиатрические лечебницы — варварский атавизм, оформилось окончательно. В 1961 году в Париже вышла книга философа и создателя первой во Франции кафедры психоанализа Мишеля Фуко «История безумия в классическую эпоху», в которой он прямо называл психиатрические лечебницы продолжателями дела средневековых лепрозориев.
В США в том же году вышла книга влиятельного социолога Эрвинга Гофмана с говорящим названием: «Приюты: Несколько эссе о социальном положении психически больных и других лишенных свободы». Гофман рассматривал диагноз «шизофрения» в культурологическом контексте: «Понятие шизофрении — это оковы, сковывающие пациентов и психиатров. Двери психиатрических больниц открываются потому, что химическое сдерживание более эффективно. Двери наших умов открыть гораздо сложнее».
Идеи Гофмана поддерживали в кругу Кизи. Они напрямую связывались с эзотерическими опытами, с помощью которых поколение битников, а затем и хиппи искали для себя просветления, а для сограждан — общего смягчения нравов. Представление о том, что дорогой к этому смягчению нравов, могут стать психоделики, не только битникам не казалось странным — даже респектабельные психиатры интересовались тем, какие возможности для терапии открывает расширение сознания.
К 1959 году в Америке велось около тысячи официальных медицинских исследований ЛСД, через которые прошли около пяти тысячи человек. С помощью ЛСД пытались лечить тяжелые формы алкогольной зависимости, его использовали в терапии при хронической депрессии и шизофрении и тестировали на больных в терминальных стадиях — и даже вполне эффективно. Психиатр Эрик Каст так описывал результаты подобной терапии: «Пациенты перестали непрерывно думать о катастрофичности своего положения, свободно говорили о неизбежности смерти с чувством, совершенно не свойственным людям западной цивилизации, но облегчающим их душевное состояние». Оценить действительные результаты тех исследований мешает специфический язык, которым описывали свои эксперименты американские врачи в 1950-х: все их внимание было сосредоточено на эмоциях пациентов, поэтому никаких нейробиологических данных из записей извлечь невозможно. Ясно одно: проводивших эксперименты врачей первые результаты очень впечатлили — направление было признано перспективным.
Участие в эксперименте с ЛСД в Менло-Парке Кизи воспринял как сигнал приближения новых времен. Уверенный, что способствует реформированию психиатрии, он ждал, когда бесправной жизни его подопечных будет положен конец. Задуманный им роман в каком-то смысле должен был стать прощанием с прежними порядками — финальным обличением мира психиатрического насилия, превращающего пациентов в нелюдей.
Автобус
«Снова входит доктор, и… — чудеса, док, несчастный подопытный кролик,— Кизи теперь может заглянуть в него. Впервые он замечает, что у доктора с левой стороны дрожит нижняя губа, но он не просто видит дрожание, он может — и, кажется, не впервые! — разглядеть, как становится крестообразным каждое мышечное волокно, отпихивая влево слабое желе губы, как волокна устремляются друг за другом назад, в инфракрасные каверны тела, сквозь транзисторные внутренности нервных сплетений, каждое по сигналу воздушной тревоги, а внутренние крючочки несчастного дурачка отчаянно цепляются за этих корчащихся маленьких ублюдков, пытаясь удержать их и успокоить, я же доктор, передо мной опытный человеческий образец внутри несчастного дурачка показывают его собственное кино про пустыню, только каждый араб с усами из конского волоса представляет собой угрозу, лишь бы губа, лицо оставались на одном уровне, на том уровне, который гарантировал ему медовый пузырек Официального Штукатура… Чудеса! Он впервые обрел способность заглядывать внутрь людей… Ах да, та маленькая капсула, что блаженно скользнула вниз по пищеводу, содержала ЛСД». Это снова Том Вулф — так со слов Кизи он описал «МК-Ультра» в «Электропрохладительном кислотном тесте».
Эксперимент ЦРУ повлиял на будущую книгу Кизи не меньше, а может, даже и больше всех Фуко и Гофманов, вместе взятых. Кизи, до Стэнфорда окончивший журфак в Университете Орегона, со всех сторон благонадежный и ответственный молодой человек, всерьез озабоченный политикой, имел все шансы дебютировать с реалистическим романом об ужасах жизни в заключении психиатрической больницы. Его литературные пристрастия, во всяком случае, к этому подталкивали. Сам он позже вспоминал, что сначала хотел писать нравоучительную историю в духе Диккенса. Программа в Менло-Парке, обеспечив Кизи регулярный доступ к наркотикам, вмешалась в этот план: вместо реалистического Кизи стал писать психоделический роман.
Параллельно с Кизи ускоренную программу «МК-Ультра» в Стэнфорде проходил Аллен Гинзберг. Математические задачи он не решал, зато часами слушал Вагнера и аудиозаписи текстов Гертруды Стайн. Уверовав после этого в ЛСД как агента мистического опыта, он отправился по стране представлять поколение и проповедовать новое учение, чем вызвал явное недовольство властей.
Спустя несколько лет Кизи последует его примеру. Собственные психоделические гастроли по стране, которые войдут в историю литературы как «Далше» — путешествие организованной Кизи хиппи-коммуны «Веселые проказники»,— он устроит в 1964 году. Из Калифорнии в Нью-Йорк с семью остановками «проказники» поехали на специально купленном Кизи автобусе, которым в ту поездку рулил главная муза битников Нил Кэссиди. Самый известный в истории пати-бас, расписанный в психоделические узоры и оборудованный всем необходимым для путешествия внутрь собственного сознания, стал и любимой метафорой Кизи, который позже назвал его своей лучшей работой. «Либо вы в автобусе, либо вне автобуса. Если вы в автобусе и при этом отстали, вы его обязательно разыщете. Если же вы с самого начала вне автобуса — то и черт с вами».
Но в 1959-м к гастролям Кизи еще не был готов. В отличие от Аллена Гинзберга, успевшего выпустить скандальную поэму «Вопль» и стать голосом поколения, Кизи только готовился написать роман, который станет его пропуском в автобус.
Роман
«Я страшно заинтересован в работе самой своенравной птички в классе, Кена Кизи. Его книга может выйти по-настоящему мощной»,— написал в 1960 году преподаватель курса писательского мастерства в Стэнфорде и редактор издательства Viking Press Малкольм Коули в письме к своему другу и коллеге Пэту Ковичи, с которым они негласно боролись за звание самого крутого редактора издательского дома (62-летний Коули недавно выпустил «В дороге» Керуака, 75-летний Ковичи мог похвастаться «Гроздьями гнева» Стейнбека). Спустя два года в другом письме Коули отчитывался о результатах работы с Кизи: «Мы взяли „Пролетая над гнездом кукушки». Молодые сотрудники из штанов выпрыгивают от счастья. Очень интересно, как разделились мнения — Кизи максимально понятен молодой аудитории, и я единственный из стариканов, кто разделяет их уверенность, что книга будет успехом».
Малкольм Коули, 1963
Фото: Carl Van Vechten / Library of Congress
Коули, к которому Кизи в 1960 году пришел с черновиком «Пролетая над гнездом кукушки», оказался прав. В этом, впрочем, не было ничего удивительного. К началу 1960-х Коули был одним из патриархов американской литературы. Друг Стайн, Хемингуэя и Дос Пассоса, один из организаторов антифашистской Лиги американских писателей и политический активист, за которым с особым вниманием следил сенатор Джозеф Маккарти, на протяжении всей своей редакторской карьеры Коули занимался не только поиском новых имен, но и возвращением в литературу старых. В 1940-х он достал из небытия Фолкнера, который позже сказал, что «обязан ему всем», в 1950-х — составил антологию рассказов Фицджеральда и выпустил выверенную по черновикам версию романа «Ночь нежна», после чего Фицджеральда открыли заново, в начале 1960-х написал предисловие к сборнику рассказов Шервуда Андерсона «Уайнсбург, Огайо», и все вспомнили, что потерянное поколение не ограничивается тремя именами.
Параллельно с этим Коули с конца 1940-х в качестве приглашенного преподавателя читал университетские курсы — все считали это занятие блажью, а он всерьез верил в возможность вырастить новое поколение писателей, которое повторит международный успех его ровесников. Керуак и Кизи были первыми большими удачами этого проекта. С помощью Коули главные герои битников, а затем и хиппи вошли в литературу как благородные наследники Ремарка и Хемингуэя.
Сам Кизи никогда не мог толком рассказать, как именно технически он работал с Коули: «Я приходил к нему с набросками. Он всегда сначала задавал пару вопросов, я даже вспомнить их не могу, а потом я часа четыре гнал ему что-то про жизнь и про то, о чем хочу писать дальше. Все». Однокурсник Кизи по Стэнфорду и ученик Коули Ларри Макмёртри (Пулитцер за «Одинокого голубя», «Оскар» за адаптированный сценарий к «Горбатой горе»), например, был уверен, что главным редакторским оружием Коули в работе с ними был слуховой аппарат — он его на время встреч выключал.
«Пролетая над гнездом кукушки» в 1962 году вышла в Viking Press и сорвала банк. Роман о неудачном бунте против произвола и жестокости врачей мгновенно стал символом антипсихиатрического движения.
«Шесть тридцать, вспыхивает в спальне свет, санитары растолкали острых, и они слезают с постелей — натирать полы, вытряхивать пепельницы, зашлифовывать царапины на стене, где вчера закоротился один старик и отбыл в жуткой спирали дыма и запаха жженой резины. Катальщики спускают на пол мертвые ноги-колоды и как сидячие статуи ждут, чтобы кто-нибудь подогнал кресло. Овощи писают в постель, замыкают цепь звонка и электрошока, их сбрасывает на кафель, санитары обдают их из шланга, одевают в новое зеленое» — так в «Пролетая над гнездом кукушки» был описан утренний режим рядовой психиатрической больницы.
Уже в 1963 году, на следующий год после выхода романа, президент Кеннеди инициировал принятие Акта о психическом здоровье, согласно которому психиатрические учреждения из государственного ведения переходили в общественное, а их пациенты могли вести полноценную жизнь. Превратить психиатрические клиники в Аркадию не получилось, но в уничтожении тюремного режима Кизи поучаствовал.
Фильм
Права на экранизацию романа в том же 1962 году купил Кирк Дуглас. Звезда «Спартака» Стэнли Кубрика, опытный кинополитик и один из главных противников антикоммунистической «охоты на ведьм» в Голливуде оценил потенциал «Кукушки» и заплатил за права $47 тыс. Тут же была написана сценическая адаптация, ставшая основой для бродвейского спектакля, где Дуглас сыграл главную роль. Но на кино денег не было, к тому же он ждал своего режиссера. В 1964 года Дуглас в составе американской киноделегации оказался в Чехословакии, где познакомился с молодой звездой чешского кино Милошем Форманом, у которого только что вышел дебютный «Черный Петр». Дуглас рассказал ему про «Кукушку», они ударили по рукам, и Форману выслали по почте роман, который, разумеется, не пропустили на границе. Ответа от пионера чешской новой волны Дуглас, а потом и его сын Майкл, который выкупил у отца права на книгу, ждали десять лет. За это время Советский Союз ввел войска в Чехословакию, Форман оттуда сбежал, а семейство Дугласов успело похоронить всякие надежды на фильм. Его хотели снимать Кассаветес, Роуг, Раш и Фонда, но Дугласы медлили с решением. В 1974-м к ним наконец пришел Форман — к этому моменту уже гражданин США.
«Психиатрическая больница в „Кукушке» — это моя родина. И я оттуда вырвался. Никто не понимает этот материал лучше меня» — так, по воспоминаниям Майкла Дугласа, начался (и закончился) их разговор в 1974 году. Фильм, вышедший в прокат в следующем году, получил пять «Оскаров» (в том числе и для Формана за лучшую режиссуру), при мизерном бюджете в $3 млн собрал $163 млн и понравился всем, кроме собственно автора романа. Кизи не простил киношникам того, что они поменяли фигуру рассказчика. В книге повествование велось от лица персонажа по прозвищу Вождь Бромден, чье без того бесправное положение пациента психиатрической больницы усугублялось тем, что он являлся представителем коренного населения США. В Голливуде от этнического конфликта решили избавиться и сосредоточиться на одной теме. «Бунт одиночки» представлялся коммерчески более перспективным, чем геноцид индейцев. К тому же Форман, несмотря на протесты Кизи, который хотел видеть фильм в экспрессионистской стилистике «Кабинета доктора Калигари» Вилли Гамейстера, снял максимально реалистическую притчу о тоталитаризме. Впрочем, и политическая ситуация к середине 1970-х была уже совсем другой: революции не случилось, страна не вылезала из войн, а президент только что попался на прослушке политических оппонентов. Единственным, что связывало фильм Формана с духом оригинального романа, была фигура исполнителя главной роли: ровесник Кизи Джек Николсон, звезда «Беспечного ездока», хранил в своем образе память о неслучившейся мирной психоделической революции.
Практически одновременно с премьерой «Кукушки» президент Джеральд Форд, получивший Белый дом после Уотергейтского скандала, инициировал расследование деятельности «МК-Ультра» (программа была закрыта еще в 1964-м). Сидни Готлиб к этому моменту уже два года как был в отставке с высшей наградой ЦРУ «За заслуги в разведке» и жил на экоферме в Вирджинии, где разводил коз и питался большей частью йогуртами. Давать показания перед Конгрессом «доктор Смерть» (так позже называл Готлиба его адвокат) согласился при условии полного иммунитета. Кен Кизи на слушания не приехал: он к этому времени жил затворником в Орегоне и на публике не появлялся. По результатам расследования в Америке начался ввод протоколов информирования участников любых медицинских исследований — отныне государство следило за тем, чтобы его граждане были хотя бы минимально защищены от него самого. Не такой революции ждало поколение Кена Кизи, но, как говорил он сам, «Я всю жизнь рассказываю одну и ту же историю. С разными временами, именами и городами, но одну и ту же. Она о том, что маленький человек, если захочет, может победить большую систему — если не обманом, так с помощью воображения и юмора».
12 вдохновляющих фильмов о людях, которые прыгнули выше головы — Что посмотреть
Несколько историй о людях, которые преодолели не только обстоятельства, но и себя самих ради достижения цели.
Дикая розаWild Rose, 2018
Взбалмошная, озорная и безумно талантливая Роза-Линн Харлан больше всего в жизни хочет петь на сцене кантри. Но есть несколько обстоятельств, которые сильно усложняют ей стремительный полет к мечте. Она год отсидела в тюрьме и пока не может выступать на сцене, потому что должна по условиям освобождения проводить вечера дома. У нее нет денег и серьезной профессии, которая позволила бы их заработать. А еще у Розы двое детей, с которыми надо быть рядом, а не мотаться по чужим городам в поисках счастья.
Сезон чудесThe Miracle Season, 2018
Лидер школьной волейбольной команды, душевная, жизнерадостная девушка Кэролайн, погибает в самом начале спортивного сезона, и игроки остаются без капитана и вдохновительницы. Все амбициозные планы на год забыты, девушки в трауре, и, кажется, ничто не способно вдохнуть жизнь в команду. Но тут вдруг оказывается, что в тени своей подруги росла новая звезда — Келли. Ей всего лишь надо перестать киснуть и взяться за сплочение группы.
Побег из ШоушенкаСамая популярная и невероятная история по мотивам повести Стивена Кинга. Невинно осужденный Энди Дюфрейн живет в тюрьме и, кажется, уже смирился со своим заточением. Его жизнь устроена, быт налажен, есть друзья, любимая работа. Но не все так просто.
Солдат ДжейнСотрудница разведуправления, топограф Джейн О’Нил добровольно влезает в мясорубку психологического и физического давления. Она, единственная женщина на курсах подготовки элитных военных подразделений, побеждает не только своего мучителя, но и всю систему.
ПрогулкаРассказ о французском канатоходце Филиппе Пети, который в 1974 году задумал пройти по канату, натянутому между башнями-близнецами в Нью-Йорке. Высота более 400 метров над землей, ветер и никакой страховки.
Со дна вершиныСемнадцатилетний Алексей Царёв подает большие надежды в области горных лыж, а потом с ним случается трагедия, и он остается без ног. Сначала страдает, а потом все равно стремится к победе. История снята по мотивам реальных событий из жизни горнолыжника Алексея Мошкина.
Мисс КонгениальностьАгент ФБР Грейс Харт — женщина отважная, лихая, но немного невзрачная. У нее проблемы по службе, и, чтобы реабилитироваться, она должна провернуть сложную спецоперацию, ради которой необходимо сделать нечто ей совершенно несвойственное — стать красоткой-моделью.
Кон-ТикиВ 1947 году Тур Хейердал и пятеро его спутников на плоту пересекли Тихий океан, чтобы доказать миграцию предполагаемых предков полинезийцев из Южной Америки. Красочная и вдохновляющая лента снималась не только по «следам» тех событий. Условия съемок были максимально приближены к тем, какие довелось испытать путешественникам.
8 миля«8 миля», где главную роль сыграл Эминем — практически полная летопись юности звезды. Выросший в жестокой среде бедных афроамериканцев Эминем сумел найти свое призвание и стать равным среди тех, кто не принимает чужаков.
Шеф Адам ДжонсВысококлассному повару-перфекционисту Адаму Джонсу для победы в этой жизни все время чего-то не хватает. Однажды, когда поймет, что это, он получит заветные три звезды Мишлен — высшую поварскую награду.
ДжойДрама, основанная на истории Джой Мангано, несчастной матери-одиночки, которая долго не может выбраться из нужды. Однажды она изобретает самовыжимающуюся швабру — мечту каждой домохозяйки. Путь к продажам оказывается долгим и трудным, но сейчас Джой владеет крупным бизнесом и продолжает изобретать различные штуки для дома.
Вселенная Стивена ХокингаТалантливому физику Стивену Хокингу ставят смертельный диагноз. Врачи уверены, что с амиотрофическим склерозом молодой человек проживет от силы пару лет. Однако ученый не только прожил долгую и счастливую жизнь, но, несмотря на полную неподвижность и немоту, стал одним из известнейших ученых XX и XXI века.
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.
«Убивают кино идиоты, а не интернет». Александр Кузнецов о том, почему плохие фильмы в России снимают по инерции
Александр Кузнецов родился в Севастополе в семье моряка, в 16 лет перебрался в Москву, успел ненадолго уехать в Киев, а вернувшись в Россию, окончил ГИТИС — и очень быстро стал получать роли в театре и кино (спектакль Дмитрия Крымова с его участием «О-й. Поздняя любовь» получил в 2016 году «Золотую маску»). Но его стремительный взлет начался только в 2018 году, когда Кузнецов сыграл одну из ключевых ролей в фильме «Лето» Кирилла Серебренникова, затем — главную роль Пети в картине «Кислота» Александра Горчилина и советского солдата — в «Братстве» Павла Лунгина. И наконец, неожиданно разбавил серьезное авторские кино сериалом «Содержанки» Константина Богомолова.
И, судя по количеству наград, стал одним из главных героев российского кино в 2019 году: в рамках ММКФ Кузнецов стал лауреатом ежегодной премии «Аванс» журнала «Кинорепортер», а летом получил приз «Кинотавра» за лучшую мужскую роль — романтичного инкассатора-поэта Виктора в «Большой поэзии» Александра Лунгина. Мы встретились с актером во время международной премьеры «Большой поэзии» в Лондоне в рамках фестиваля Russian Film Week, чтобы узнать, как стать известным российским актером, но при этом выбирать только качественные фильмы и прямо говорить все, что думаешь. Последнее у Кузнецова точно получается.
Я читала, что в детстве вы серьезно планировали побег из Севастополя в Лондон, но не удалось. А теперь, через каких-то 10-15 лет, приехали сюда на фестиваль Russian Film Week представлять фильм, будучи уже в статусе серьезного российского актера. Есть ощущение: «Я сделал это»?
Реклама на Forbes
Вообще ноль.
Серьезно?
Абсолютно, потому что я не сделал того, что планировал сделать к этому возрасту. К 27, по условному плану, я должен был играть большие концерты и сниматься в любых фильмах, в каких захочу. Законченных песен у меня полторы штуки, и я только сейчас начинаю предпринимать какие-то попытки международной работы. Поэтому, совершенно не прибедняясь, скажу: не ощущаю ничего. Кроме того, что я выбился из всех графиков. Мне постоянно говорят: «Саша, хватит уже кокетничать, тебе всего 27, а ты уже и это, и то успел». Но сейчас другое время. Сейчас можно и в 17 лет делать, что ты хочешь, на 100%. Вопрос ведь не в том, насколько ты формально успешен, а в том, насколько ты близок к тому, чтобы жить так, как всегда хотел. Я пока не близко. Я сейчас снимался в «Моем легионере» (французский фильм с Луи Гаррелем и с Александром Кузнецовым в одной из главных ролей. — Forbes Life) в пустыне в Африке, а через буквально одни дюны от нас снимали новые «Звездные войны». И когда ты, как подросток, лезешь на дюну и, прячась в песке, подсматриваешь, как это все выглядит, — чувство невероятной радости оттого, что ты здесь и что в жизни возможно. Все смешивается с тревожным и ясным осознанием, что впереди еще настолько длинная и сложная дорога, что 27 — это уже далеко не мало и не рано.
«Когда стремишься к чему-то недосягаемому, что в миллион раз больше, чем ты, в любом случае по дороге соберешь какие-то волшебные бобы, золотые монетки. Главное, не забыть, куда шел»
Тот мальчик, который планировал сбежать в Лондон, уже был с такими амбициями?
Да, конечно. У мальчика изначальные амбиции вообще не поменялись. Потому что это не амбиции скорее, а желание жить определенным образом. Просто когда стремишься к чему-то недосягаемому, что в миллион раз больше, чем ты, в любом случае по дороге соберешь какие-то волшебные бобы, золотые монетки и все остальное. Как в компьютерной игре «Гарри Поттер» 2003 года. Даже если глобально провалишься и до цели не дойдешь. Это давно всем известная штука. Главное, с этими бобами и монетками в руках не забыть, куда шел. Я очень ценю, что сейчас в России у меня есть возможность работать в хороших проектах с крутыми людьми, что я могу выбирать роли. Но, поверьте, я никогда не думал, что так произойдет.
На съемках фильма «Мой легионер»·Из личного архива Филипа ПерконаТо есть актерская профессия — это средство, а не цель?
Чистое средство. Наверное, надо быть идиотом, чтобы стремиться исключительно к актерству ради актерства. Мне кажется, нет действительно больших актеров, которые так ставили себе цель. Так же работает и с музыкой, и с искусством: ты создаешь песню, чтобы ее слышали люди. Все делается ради того, чтобы иметь «коннект» с планетой. Так что я никогда, даже в детстве, не испытывал никакой потребности непременно стать актером. И до сих пор не считаю, что эта профессия для меня «единственно возможная» и прочее. Непосредственно процесс актерской игры, здесь и сейчас, не приносит мне какого-то космического удовольствия. Даже наоборот.
А что доставляет удовольствие?
Честно говоря, весь процесс создания фильма, кроме самой актерской игры, как ни странно. Я очень люблю предпродакшн, я абсолютный фанат подготовки, тренировок, разборов, планов, чертежей, вставания в 4 утра, чтобы что-то придумать для проекта и т. д. Этот тот период, когда твой фильм все еще может быть таким, каким его задумали, когда закладывается фундамент. В этот момент у меня огромный прилив сил и веры в светлое будущее. А дальше, когда начинается сам процесс съемки, — это для меня ад и война, которые необходимо пройти, не сломавшись. Как кучке раненых солдат перейти пустыню пешком без еды, чтобы добраться домой к семьям.
В детстве я выбрал из всех возможных вариантов именно актерство, потому что посчитал, что это приведет меня к какой-то цели быстрее. Это эффективная профессия. Я не хочу быть политиком или даже работать в НАСА, хотя стать ученым или изобретателем мог бы. И хотел бы работать в НАСА год, чтобы сыграть человека из НАСА. Или я мог быть моряком, как мой папа. Мне правда интересно вообще все, даже быть помощником бармена в Бруклине — с удовольствием. Но все это не привело бы меня к достижению нужных результатов.
Интересная логика, потому что считается, что актерская профессия — это пан или пропал. И нет ничего страшнее, чем «недопопулярность» многих актеров, которые не смогли стать номером один и перебиваются мелкими ролями. Разве это не самый рискованный путь для успешной карьеры?
Наверное, вы правы. Есть риск и все остальное, но я никогда об этом не думал в таком ключе. Когда ты садишься на лошадь или за руль мотоцикла, ты не думаешь в этот момент о том, что можешь разбиться. Хотя разбиться ты можешь с довольно высокой вероятностью.
Думаю, что довольно большое количество людей именно об этом думают — и поэтому не садятся.
Вы знаете, я перед каждой посадкой на свой условный мотоцикл преодолеваю кучу страхов и сомнений. Буквально перед каждой. Я всегда боюсь и всегда делаю, это и занимает большую часть моей жизни — таскать за шкирку трусливого себя.
«Это абсолютный миф, что в России у всех делающих что-то хорошо людей есть какая-то протекция или «крыша»
Наш кинокритик в рецензии на «Большую поэзию» написал, что вы на сегодняшний день единственный российский актер, который добился быстрого успеха без протекции, без насыщенного пиара — то есть органически. А в России органический успех — вещь немыслимая. Люди сразу начинают искать, что и кто за ним стоит.
Реклама на Forbes
Потому что у нас это в крови, к сожалению. И от такого типа мышления нам нужно избавляться как можно скорее. Это одна из самых разрушительных штук в нашем сознании: если ты чего-то добился, то обязательно нечестно. Это просто уничтожает головы людей и их собственное развитие.
Причем это абсолютный миф, что в России у всех делающих что-то хорошо людей есть какая-то протекция или «крыша». По крайней мере в 2019 году. У меня нет, например, знакомых актеров, которые по звонку дяди становились известными. Конечно, есть куча пригламуренных журнально-краснодорожечных талантов, но это вообще не тема разговора, потому что уже давно никто их серьезно не воспринимает. Сейчас другое время. Зритель — не идиот, он не будет терпеть бездарных актеров в плохом кино. Даже в самом продажном коммерческом фильме актер, которого кто-то продвинул на роль, может появиться один-два раза — дальше его сотрут сами же зрители.
«Те, кто продолжает насиловать человеческие глаза массовым, пошлым, продаваемым продуктом, просто сводят на нет все усилия остальных кинематографистов»
Мне кажется, здесь есть еще одна история: даже если тебя не протолкнули наверх, значит, ты ради успеха продал душу — государству, политике, какому-нибудь каналу, за деньги.
Да, здесь есть другая история, куда более реальная, — ура-патриотическое государственное кино. Вот это реально работает, к сожалению.
Или можно сниматься в плохом кино, скармливая его массовому зрителю…
Реклама на Forbes
Ничего, в аду есть отдельное место для тех, кто такое кино создает. Потому что они несут ответственность за вкус русского зрителя. Да, у большей половины наших зрителей вкус неразвитый, очень неразвитый. И они в этом не виноваты. Есть «как бы» менеджеры, которых мы нанимаем, как сказал бы Никита Кукушкин про наше правительство. И правительство, как ни крути, ответственно за многие аспекты развития своего народа, особенно за его мышление. С кино та же самая история — те, кто продолжает насиловать человеческие глаза массовым, пошлым, продаваемым продуктом, просто сводят на нет все усилия остальных кинематографистов, которые за 3 копейки пытаются изменить мышление и логику аудитории, приучая их к сложному красивому кино. Это, без шуток, преступление, они просто делают все, чтобы зритель не менялся и продолжал делать кассу. И зрители просто не знают, что может быть по-другому, — и боятся всего. От незнания рождается страх, от страха рождается агрессия к новым формам… К новым формам — это к тем, которыми весь мир уже 50 лет пользуется, чтобы вы понимали. Полвека назад на Западе стали другое кино снимать, а у нас это новые формы сейчас.
Но есть важное замечание: плохое кино уже снимается по инерции. Инерция очень сильная, но это все-таки остаточное движение. Оно рано или поздно затухнет. Сейчас, и я это отчетливо вижу, с огромной скоростью растет количество искренних и вменяемых кинематографистов в нашей стране. Просто потому, что этого требует время.
«Национализм, пропаганда, плохое кино — это все противоестественно»
Есть мнение, что повышение качества кино связано с развитием онлайн-платформ типа Netflix и Amazon.
Это гениальное изобретение человечества, которое отлично влияет на кино. Я не знаю, почему развели панику на этот счет — якобы платформы убивают кино. Убивают кино идиоты, а не интернет. Идиоты, которые не чувствуют время и всего боятся. Кинотеатры не исчезнут никогда, а телевизор люди и так перестанут смотреть очень скоро, даже в самых дальних уголках страны. Телевизор все равно умрет, все это прекрасно знают, даже если мы ничего не будем делать, — как умирает все, что не развивается.
Природа вообще четкий товарищ — это наш самый большой друг, потому что в ней отмирает все, что неестественно. Национализм, пропаганда, плохое кино — это все противоестественно. За них можно держаться сколько угодно, но это похоже на поезд, который уезжает с перрона, а человек в злобной истерике пытается его остановить и волочится по земле.
Реклама на Forbes
Кадр из фильма «Сердце Пармы»·DRВы однажды сказали, что наше поколение — оно для мира ничего особенного не сделает. А вот изменит ли ваше поколение артистов и режиссеров российский кинематограф?
Изменит. Но не потому, что мы какие-то особенные и талантливые, а потому, что мы математически попали в точку спирали времени, где мы должны это сделать. Ведь никто не был готов, наверное, к тому, что царская Россия превратится в Советский Союз. Но был такой момент времени, когда это все равно бы случилось — силами тех или иных людей. Так что мы, безусловно, все изменим — другое дело, что это не будет нашей заслугой. Это произойдет само собой, а нам просто повезло работать в эту смену, так сказать.
В какую сторону все меняется?
Я не самый большой оптимист по жизни, но я на 100% ощущаю, что все меняется исключительно в лучшую сторону. Не только в кино, но и во всех сферах, хоть это сразу и не заметно. Просто когда ты болеешь чем-нибудь и начинаешь принимать противовирусные или антибиотики, организм сначала сопротивляется — и тебе временно может стать еще хуже. Как сказал один мой товарищ, сейчас в стране все бетонируют именно потому, что чувствуют, как приходят перемены. И я говорю не про протесты и борьбу с властью, а про серьезные перемены в наших головах.
Правда ли кино в России становится свободнее? Этот вопрос появился в связи с делом Павла Устинова, когда десятки артистов встали за него с плакатами. Считается, что раньше актеры были очень зависимы от системы кинопроизводства, которая, в свою очередь, зависит от государства. А теперь этого стало значительно меньше.
Реклама на Forbes
Я уверен, что сейчас никакие творческие единицы глобально не зависят от государства. Другое дело, что все равно живы отголоски 90-х — и будут присутствовать в нашей жизни еще лет 10. Все равно с утра до ночи тебя обещают «закрыть», обещают, что фильмы с актерами, которые стояли в пикетах, не будут получать финансирование, и т. д.
«Некоторые большие дядьки до сих пор думают, что кино — это базар, где продают мандарины»
Прямо угрожают?
Я много раз слышал эти истории, в свою сторону тоже.
Из Минкульта?
Нет, от них как раз ничего такого не слышал. Я же очень часто снимаюсь в фильмах Минкульта и Фонда кино, просто потому, что в противном случае я был бы вынужден отказываться от хороших сценариев. Дело же не в конкретных организациях, а в том, что некоторые большие дядьки (благо их уже все меньше и меньше) до сих пор думают, что кино — это базар, где продают мандарины. Миру уже давно нужно только творчество, всем плевать на старые законы, паттерны и как это работало раньше. Я где-то прочитал замечательную цитату: когда караван идет в правильном направлении, собаки лают громче всего. Именно это и происходит. Так что все нормально.
Реклама на Forbes
Как будут наказывать? Отсутствием кино? Лишая возможности дальше сниматься?
Есть много неприятных и даже обидных моментов, но это неотъемлемая часть развития. Я сейчас был в жюри международной премии «Эмми», выложил в «Инстаграм» фото с церемонии закрытия. И мне несколько людей написали: «А вы не боитесь, что вас объявят иностранным агентом?». И я подумал: что же творится в голове у этих людей, если они действительно об этом думают. Люди не думают, что ты представляешь их страну на «Эмми» как российский актер, они думают о том, что ты враг. Этого пока еще очень много.
Но в этом же весь рок-н-ролл — сейчас одновременно будет и свободнее, и жестче. Это как зрелость приходит к подростку — в этот же момент у него самые тяжелые переживания и сопротивление. Но потом он вырастает, отращивает бороду и поступает в Оксфорд. Надо этот момент, конечно, перетерпеть.
«Я сразу напрягаюсь, когда вижу в сценарии искусственно внедренные актуалочки»
Вам нравится быть в авангарде этого прогресса?
Да я не выбирал. Либо просто ты нигде, либо в авангарде. У тебя нет вариантов, потому что авангард — это единственное место, где вообще что-то происходит. Нельзя просто держаться за старое, даже за хорошее старое. При этом даже в свои 27 лет иногда чувствую, что не понимаю какие-то новые вещи, потому что сейчас действительно очень быстро все меняется. И в этот момент мой глупо настроенный организм реагирует агрессивно — что за ерунда, я за олдскул, за старую музыку и кино. Я с этим внутри себя борюсь. Не бывает такого, чтобы человек сразу родился прогрессивным и в авангарде, это постоянный процесс работы над собой. Если это происходит даже с такими, как я, представляю, как сложно тем, кто постарше и вырос в закрытой стране. Но есть и обратная сторона насчет чувствования времени. Все должно быть органично и искренне. И если вы хотите снимать кино на актуальные темы, не надо делать это ради хайпа. Это моментальный провал по всем фронтам. К сожалению, есть часть киношников, которые изначально вносят в сценарий какие-то актуальные вещи, — вот здесь добавим феминисток, вот здесь сделаем героя геем, здесь про протесты, здесь про свободу/несвободу обязательно. И это всегда отвратительно, всегда видно на всех этапах. Я сразу напрягаюсь, когда вижу в сценарии искусственно внедренные актуалочки — лучше показать какие-то моменты через контекст и ощущение целого. Но это уже, ребята, вопрос таланта создателей, это никто не отменял.
Реклама на Forbes
«Главный предмет моих рефлексий в юности: почему я родился не там, где все уже правильного цвета, запаха и звучания?»
Иногда так совпадает: ты делаешь то, что актуально. Мне повезло попасть в «Кислоту», «Лето», «Папа, сдохни», те же «Содержанки». Я просто попал в какие-то хайповые проекты. Я не мог предположить даже, что эти проекты будут настолько популярными. Когда мы это снимали, это все выглядело адским рок-н-рольным трешем в большинстве случаев. Но все в это верили на 100% и получали настоящее удовольствие. Поэтому обязательно, до конца жизни, надо делать только то, что приносит тебе радость. Если тебе не приносит радость бежать за поездом в огне, не беги. Если ты за ним погонишься — ты упустишь свой поезд, который будет идти ровно в другом направлении, а ты, как идиот, убежишь в другую сторону — и будешь сидеть там на пустыре в кустах, потерянный и злой.
[[{«fid»:»320621″,»view_mode»:»default»,»fields»:{«format»:»default»,»alignment»:»»,»field_file_image_alt_text[und][0][value]»:»Кадр из фильма «Большая поэзия»»,»field_file_image_title_text[und][0][value]»:»DR»,»external_url»:»»},»type»:»media»,»field_deltas»:{«4»:{«format»:»default»,»alignment»:»»,»field_file_image_alt_text[und][0][value]»:»Кадр из фильма «Большая поэзия»»,»field_file_image_title_text[und][0][value]»:»DR»,»external_url»:»»}},»attributes»:{«alt»:»Кадр из фильма «Большая поэзия»»,»title»:»DR»,»class»:»media-element file-default»,»data-delta»:»4″}}]]Ваш новый фильм — «Большая поэзия» — во многом говорит именно о новом поколении людей в России и их проблемах. Об этом стремлении найти внутри себя поэзию посреди тлена, обыденности и даже мусорки в Люберцах. Вам это знакомо? Когда вы были маленьким в Севастополе, вы замечали «большую поэзию» в себе и окружающих?
Да, конечно. Наверное, только она и помогла мне не остаться в Севастополе. Просто моя поэзия — она другая, не такая, как в фильме. Я называю это романтизмом. Я ходил, как дурачок, сочинял себе жизнь, слушал Nirvana в плеере, собирал выпавшие перья голубей, красил пакетиком чая листы бумаги и записывал там какие-то заклинания из Гарри Поттера, на полном серьезе. Мы с другом гуляли по городу в уверенности, что где-то за углом могут снимать «Звездные войны» и мы попросимся туда рабочими. Да что уж там, мы нашли в школьной библиотеке маленькую книжку–учебник — на секунду! — по эльфийскому языку и несколько лет переписывались на уроках по-эльфийски. Не говоря уже о том, что я собственноручно писал 7-й эпизод «Звездных войн» (тогда еще не было ни намека на продолжение — у меня до сих пор дома лежит эта тетрадь с синим журавлем на обложке, там 90 страниц совершенно по-идиотски и очень драматично описывается сражение дроидов с джедаими, и все погибали. Я не шучу сейчас. Надо мной смеялись все, что я романтизирую жизнь, ищу везде какую-то необязательную красоту и эстетику. Но на самом деле только это мне всегда и помогало. Не какой-то закаленный характер — я вообще довольно мягкий человек, и мне тяжело дается борьба. Просто это необходимость, у меня есть сила воли, и я это делаю, но это мне не комфортно. И абсолютно ничего, просто ни одного миллиметра в Севастополе не способствовало тому, чтобы через 15 лет я сидел здесь с вами в Лондоне и давал интервью. Все случилось только благодаря придуманному мною миру, вот этой поэзии.
Я думаю, так многие живут в России. И это был главный предмет моих рефлексий в юности: почему я родился не там, где все уже правильного цвета, запаха и звучания? Почему я должен все это просто из помойки доставать? Я злился ужасно, хотел быть Гарри Поттером, который вдруг однажды просто очутился в волшебном мире. Но сейчас понимаю, что если бы не надо было бороться с обстоятельствами, возможно, у меня не было бы сейчас ничего, кроме правильных цветов, запахов и т. д.
В центре сюжета «Большой поэзии» — два сотрудника ЧОПа, инкассаторы. Работа над этой ролью помогла вам лучше понять людей с оружием?
Реклама на Forbes
Во-первых, я всегда их понимал, потому что вырос не в рафинированной обстановке, а скорее в той, которая описывается в «Большой поэзии». Мне это все никогда не нравилось, но я всегда их понимал. Я не романтизирую войну, ни в коем случае. Я романтизирую только войну с войной, скажем так. Когда ты жестоко борешься с теми, кто несет и культивирует агрессию. И особенно с террористами. Это все меня страшно заводит, трогает и волнует. Я считаю, что единственная агрессия в мире, которая должна остаться, – это агрессия к агрессии. И к тем, кто просто токсично отравляет планету войной. Я глубоко убежден, что никакого прощения они не заслуживают.
«Я просто не хочу терять время на тех, кто живет сапогами, автозаками, дубинками и ксивами»
Но я ни в коем случае не романтизирую посттравматический синдром, который описан в нашем фильме. В чем суть посттравматического синдрома? В том, что люди ничего, кроме войны, делать не могут. Они приходят разбитые и очень часто потом идут наемниками. Это самый жесткий ад, который только можно выдумать и воплотить. Человек идет стрелять в других людей просто потому, что ему это комфортно и это получается качественно. Это практически преступление против человечества. Когда-нибудь люди будут с ужасом слушать легенды о том, что в прошлом такое было возможно и нормально.
Я задала этот вопрос еще и потому, что после событий этого лета, когда росгвардейцы жестоко разбирались с митингующими, многие задавались вопросом: как так можно? Почему такая агрессия? Должны ли мы их понимать или это наши враги? Есть ли в «Большой поэзии» ответ на эти вопросы?
Я объективно не могу воспринимать фильм, потому что я там работал. Но сам сценарий, конечно, антивоенный. Против насилия, против агрессии, против войны.
На ваш вопрос у меня два ответа. С одной стороны, отвечу как глобалист. Конечно, мы должны научиться их понимать, в этом и суть. Мы должны их лечить, мы должны их вытаскивать, мы должны общаться, мы должны терпеть. Не терпеть агрессию, а терпеть то, что они пока вот такие. Это очень сложный процесс — и весь прогрессивный мир должен приложить к этому усилия.
Реклама на Forbes
Второй мой ответ будет более приземленным, потому что я могу сколько угодно делать вид, что я мать Тереза, но я не хочу их понимать. Мне вообще не интересно, что они думают. Я не хочу их видеть даже, я не хочу тратить на эту войну время. Я вам скажу честно, я абсолютно не верю ни в какую вторую жизнь, по крайней мере на этой планете. Так что второго шанса прожить жизнь у меня не будет. И я просто не хочу терять время на тех, кто живет сапогами, автозаками, дубинками и ксивами. И во мне борются эти две позиции, потому что я принял для себя как аксиому, что правда всегда посередине. И мир должен лечить мир.
«Синий» Джони Митчелла по адресу 50
Незадолго до того, как отправиться в решающее межконтинентальное путешествие, которое вдохновило большую часть ее несравненного альбома 1971 года «Blue», выпущенного 50 лет назад на этой неделе, Джони Митчелл считала себя бабушкой. Одна «была разочарованным поэтом и музыкантом, она выбила кухонную дверь с петель на ферме», — вспоминал Митчелл в документальном фильме 2003 года. Другая «в последний раз в своей жизни заплакала в 14 лет за каким-то сараем, потому что ей нужно было пианино, и сказала:« Вытри глаза, глупая девочка, у тебя никогда не будет пианино ».’”
«И я подумал, — продолжил Митчелл, — может быть, я тот, у кого есть ген, который должен сделать это для этих двух женщин». Если она останется на месте, то тоже может выбить дверь с петель. «Мне лучше не делать этого», — заключила она.
И поэтому она оставила любовный комфорт своей домашней жизни с коллегой-музыкантом Грэмом Нэшем в районе Лорел-Каньон в Лос-Анджелесе, заказала единственный билет на самолет за границу и погрузилась в неизведанную голубизну — лазурную меланхолию заглавного трека альбома, аквамариновое мерцание « Кэри », замерзший лазурин из« Реки »- все время окрашивая руки индиговыми чернилами поэтического наблюдения и неустанного самоанализа.
Полвека спустя «Синий» Митчелла существует в этом разреженном пространстве, выходящем за рамки влиятельного или даже канонического. Это архетип: путешествие героини, которое Джозеф Кэмпбелл забыл наметить. Это история о неугомонной молодой женщине, которая спрашивает обо всем — любви, сексе, счастье, независимости, наркотиках, Америке, идеализме, материнстве, рок-н-ролле — в сопровождении безродных и своеобразно настроенных звуков, которые она так метко назвала своим именем « аккорды вопросов «.
Хотя ей было всего 27, когда он вышел, Митчелл уже зарабатывала более чем достаточно, чтобы знать, сколько страданий и жертв требуется женщине, чтобы порвать традиционный сценарий и добиться свободы на своих условиях.Она знала о бессонной, непонятной тоске по домашнему хозяйству, и она знала, что бабушки выбивают двери с петель. Она также знала, что материнство было бы слишком сложно уравновесить с жизнью ее артиста, открыто записывая свое решение отдать дочь на усыновление в душераздирающем «Маленьком зеленом».
Но оборотной стороной такого пафоса было то, что женщине, рожденной Робертой Джоан Андерсон и выросшей в Саскатуне, Саскачеван, пришлось испытать то, о чем мечтает большинство других людей.Ей нужно было научиться летать.
Возможно, из-за своего названия «Синий» имеет незаслуженную репутацию угрюмого или даже депрессивного. Это не. С первых моментов песни «All I Want», написанной на аппалачской цимбале, которую она возила с собой в свои европейские путешествия, потому что она была более портативной, чем гитара, Митчелл столь же быстроногий и кинетичен, как одна из лошадей Эдварда Мейбриджа. «Живая, живая, я хочу встать и прыгнуть», — заявляет она, ее танцующие ноги редко касаются земли.«Синий» — это фильм о путешествиях, посвященный совершеннолетию. На протяжении всего этого альбома она смеется с уродами и солдатами, а также на вечеринках с другими контркультурными эмигрантами в Испании, Франции и Греции. И все это время, как это бывает даже в самый увлекательный отпуск, она где-то в глубине души будет гадать, что происходит дома.
К 1971 году беспокойство Митчелл проявилось не только в ее текстах. Она чувствовала себя ограниченной аквариумом знаменитостей — «Я собираюсь заработать много денег, а потом я уйду с этой безумной сцены» — но также и формальной структурой фолк-музыки, формы искусства, которую она тоже начала рассматривать. упрощенно для ее призматических талантов.«Blue» и его продолжение «For the Roses» ознаменуют последнюю остановку Митчелл перед ее полным погружением в джаз, вид музыки, который позволил ей на более позднем этапе ее карьеры получить истинную свободу, которую она всегда желала. Однако отчасти сила «Синего» в том, что он звучит неловко с жанром, переходным во всех смыслах этого слова — «только темный кокон, прежде чем я получу свои великолепные крылья и улету», как она надевает его. «Последний раз, когда я видел Ричарда», завершающий альбом, звучит неубедительно, как многоточие.
Один проверенный и верный способ приуменьшить силу песни, особенно если она написана женщиной, — это слишком сосредоточиться на том, «о ком она». И хотя Митчелл никогда не пытался замаскировать горстку знаменитых бывших любовников и музыкантов, населяющих «Синий», контекст, окружающий альбом, — всего лишь поверхностная проблема, отвлекающая от достижений его песенного мастерства и океанической силы его эмоций. Как сказал мне по телефону Джеймс Тейлор, у которого были романтические отношения с Митчеллом во время написания частей этого альбома, и гитарист в четырех песнях «Blue», песни «как бы следуют своей собственной правде, которую можно изменить.”
Тейлор сказал, что он знает, что лучше не думать о песнях о ком-то: «На самом деле, песня о себе самом». Однако через несколько минут он живо вспомнил импульсивную поездку на самолете из Бостона в Лос-Анджелес, которая, по его мнению, вдохновила Митчелла написать «Этот рейс сегодня вечером», оставив его одного на Восточном побережье и неуверенного в своем будущем. В этой записи сосуществуют универсальность и гиперспецифическая автобиография — одно не отменяет другого. «Синий» достаточно обширен, чтобы вместить несколько истин.
«Я требовал от себя большей и большей честности», — сказал Митчелл в документальном фильме, такого рода, который входит в жизнь людей и «заставляет лампочки загораться в их голове и заставляет их чувствовать». Такая работа «бьет по самым нервам их жизни, — сказала она, — и для того, чтобы делать это, вы должны бить по самим себе нервам».
В течение последних пяти десятилетий «Синий» передавался как церемониальный обряд, семейная реликвия, целостный бальзам от самого грубого вида горя.В ознаменование своего 50-летия The New York Times попросила 25 художников и писателей рассказать о его непреходящей силе. Это отредактированные отрывки из разговоров. — Линдси Золадз
Включите автовоспроизведение наRing Around the Rosie: Metafolklore, Rhyme and Reason
Книга Кейт Гринуэй «Гусь-мать или старые детские стишки» (1881) была первой публикацией «Кольца вокруг Рози» на английском языке. Ее иллюстрация была опубликована в 1881 году и поэтому находится в открытом доступе.
Недавняя запись в блоге Londonist описывает «Пять лондонских детских стишков, изображающих смерть и разорение». Рифмы, о которых идет речь, имеют разное происхождение и историю, но, что кажется неопровержимым из работ Джеймса Фитцджеральда, так это то, что они описывают темные и знаменательные вещи из английской истории.
Или они? Если внимательно присмотреться к этим рифмам и окружающей их науке, можно предположить и другие интерпретации. В частности, я остановлюсь на одном из стишков, потому что он рассказывает нам интересные вещи о фольклоре и наших представлениях о фольклоре: «Кольцо вокруг Рози» или «Кольцо в кольцо на розы», как его иногда называют.
ТекстФитцджеральда выглядит следующим образом:
Кольцо-кольцо-розы,
Карман, полный букетов,
A-tishoo! А-тишо!
Мы все падаем.
Фитцджеральд решительно заявляет, что эта рифма возникла из-за Великой чумы, вспышки бубонной и легочной чумы, поразившей Лондон в 1665 году:
Ring-a-Ring-a-Roses — все о Великой чуме; кажущаяся прихоть служит фоном для одного из самых атавистических страхов Лондона (благодаря Черной смерти).Фатализм рифмы жесток: розы — эвфемизм для смертельной сыпи, букеты — предполагаемая профилактическая мера; a-tishoos относятся к симптомам чихания, а последствия каждого падения — это, в общем, смерть.
Эта интерпретация появилась в середине двадцатого века и получила широкое распространение, но никогда не была принята фольклористами по нескольким причинам. Во-первых, как и большинство предметов фольклора, эта рифма существует во многих вариантах и вариантах. Это позволяет нам задаться вопросом, встречаются ли конкретные изображения, связанные с чумой, во всех или даже в большинстве версий.Оказывается, нет. Во многих версиях нет слов, похожих на чихание, а во многих версиях не упоминается падение. Например, Иона и Питер Опи приводят версию 1883 года (в которой «curchey» на диалекте означает «реверанс»):
Кольцо, кольцо o’roses Карман с букетами Один для Джека, один для Джима и один для маленького Моисея Карусель на входе и на улице И курчи все вместе
Более того, во многих версиях каждый снова встает после того, как упал, что вряд ли имеет смысл, если падение представляет собой смерть.
«Букеты», или букеты цветов, в песне почти универсальны. Однако многие версии не делают их портативными, а устанавливают в горшках или бутылках, что не соответствует интерпретации чумы. Уильям Уэллс Ньюэлл, писавший в 1883 году, дал несколько версий, в том числе:
Круглое кольцо из роз Горшки с букетами Тот, кто нагибается последним Расскажет, кого любит больше всего
и
Кольцо вокруг рози Бутылка с букетом Все девушки нашего города Кольцо для маленькой Джози
16 мая 1939 года в Виргейте, штат Техас, Джон и Руби Ломакс собрали интересную версию для Библиотеки Конгресса от группы афроамериканских школьниц.Вы можете услышать это в плеере ниже. Слова были следующие:
Кольцо вокруг Rosey Наборы с карманами Легкий хлеб, сладкий хлеб, на корточки! Угадай, кто она мне сказала, тралалалала Мистер Красный был ее любовником, тралалалала Если любишь его, обними его! Если ненавидишь, топай!
{mediaObjectId: 'CEA2B42FC52C0108E0438C93F0280108', метаданные: ["Ring Round Rosey
AFC 1939/001: AFS 02656b01
Burkeville, Texas, 1939-05-16."], mediaType: 'A', playerSize: 'small'}
Ни одна из этих версий не очень хорошо подходит для интерпретации чумы, но они раскрывают другие функции и значения: рифма часто используется как игривая игра ухаживания, в которой дети танцуют на ринге, затем внезапно наклоняются, приседают, делают реверанс («дразнить») ), или в некоторых случаях падают на землю. Тот, кто сделает это последним (или тот, кто прыгает с пистолета) должен заплатить штраф, который иногда заключается в том, чтобы заявить о любви (или обнять или поцеловать) другого ребенка. В некоторых версиях этот ребенок затем занимает место в середине кольца, представляя «розу» или куст роз.Ньюэлл прямо заявляет, что в эту игру играли в Америке в 1880-х годах, и европейские аналоги того же времени и более поздние похожи. Таким образом, во многих версиях розы и букеты означают то, что часто обозначают цветы в традиционной европейской культуре: не страдание и смерть, а радость и любовь.
Дети играют в «Кольцо вокруг Рози» в Чикаго, штат Иллинойс, апрель 1941 года. Фото Эдвина Росскам. Отдел эстампов и фотографий. //hdl.loc.gov/loc.pnp/fsa.8a15771
Приведенные выше наблюдения показывают, что «Ring Around the Rosie» — это «песенная игра» или «песня для вечеринок», которые являются названиями детских танцевальных песен.Теоретики чумы говорят, что все еще возможно, что чума была изначальным значением, и что дети использовали рифму в своих играх и танцах. Но есть и другие причины не верить истории о чуме. Например, эта рифма и танец распространяются по всему миру, и пластинки появляются на европейском континенте раньше, чем в Англии. В Описах даются версии из Германии, Швейцарии, Италии и других мест. Между тем нет никаких свидетельств того, что рифма существовала на английском языке до конца XIX века.Ньюэлл, писавший в 1883 году, утверждал, что рифма была известна в Нью-Бедфорде, штат Массачусетс, в 1790 году, но он не дал никаких доказательств, и ничего не обнаружилось. После этого необоснованного утверждения рифма не появлялась на английском языке до 1881 года. Какие есть свидетельства того, что она сохранилась без документов с 1665 года?
Титульный лист журнала The Dreadful Visitation: краткий отчет о прогрессе и последствиях чумы Даниэля Дефо. Это один из нескольких современных отчетов о годе чумы, ни в одном из которых не упоминается ничего похожего на «Кольцо вокруг Рози».Отдел эстампов и фотографий. //hdl.loc.gov/loc.pnp/cph.3b41405
Утверждение, что рифма связана с эпидемией, еще моложе; фольклористы, которые старательно записывали саму рифму в девятнадцатом и начале двадцатого веков, никогда не упоминают интерпретацию чумы, хотя они наверняка знали бы об этом. Первое свидетельство того, что люди связывают рифму со смертью и катастрофой, я увидел в 1949 году, когда газета The Observer напечатала пародию на рифму, начинающуюся «кольцо-а-кольцо-о-герань, полный карман». уран », имея в виду бомбардировку Хиросимы.В 1951 году мы находим первую прямую ссылку на интерпретацию чумы: Иона и Питер Опи заявляют, что некоторые люди считают, что рифма относится к чуме, но сами не уверены.
Наконец, прямых доказательств просто нет. Даже если сама рифма оставалась незарегистрированной в течение двухсот лет после чумы, могут существовать различные типы свидетельств: описание детей, играющих в танцевальные игры, относящиеся к розам и насмехающиеся над чумой, или устные предания первых информаторов, установивших связь.Однако, как выясняется, ни одно из этих свидетельств не появилось, несмотря на тщательные ежедневные отчеты о жизни в Лондоне в 1665 году и рассказы о Чуме людей, которые пережили ее. Итак, современные ученые хотят знать: как первый человек, заявивший о связи между событиями 1665 года и этим стихом, узнал об этой связи, и почему мы не можем найти никаких доказательств, которые у него или нее были?
Все это вызывает у ученых, мягко говоря, скепсис. В 2010 году английский фольклорист и библиотекарь Стив Руд отметил, что «происхождение чумы — полная чушь», а в 1980-х годах Опи (которые впервые записали и развенчали это убеждение в 1951 году) писали: «Нам самим приходилось так часто слушать это. интерпретация мы не хотим выходить из дома.”
Тем не менее, во второй половине двадцатого века эта история, кажется, только усилилась, и это само по себе интересно фольклористам. В конце концов, сама история — это фольклор: сказка, которая была передана сначала из уст в уста, затем в письменной форме и в сетевых средствах массовой информации. А поскольку это тоже фольклор, фольклористы классифицируют его как «метафолклор»: фольклор о фольклоре.
На обложке «Ring O’ Roses »Леонарда Лесли Брука изображены детские стишки, исполняющие« Ring Around the Rosie.Книга была впервые опубликована в 1922 году, поэтому изображение находится в открытом доступе.
Если история о чуме — это фольклор, мы ожидаем встретить ее в разных версиях и вариантах. Так и делаем. Двумя основными вариантами являются утверждение лондонистов о том, что рифма относится к Великой чуме 1665 года, и утверждения других о том, что она проистекает из Черной смерти 1347 года. Внутри этих двух основных вариантов есть подварианты: в частности, Фитцджеральд и другие говорят, что рифма 1665 года возникла в Лондоне, в то время как другие говорят, что она пришла из Эйама, деревни в английском Мидлендсе, которая также была заражена чумой в 1665 году.В одной статье даже утверждается, что дети Эйама пели ее, «танцуя вокруг жертв!»
Есть также бесчисленное количество отдельных версий этой истории, каждая со своими причудами. Поскольку чума может поражать разные части тела и вызывать разные симптомы, потому что люди знают или представляют себе разные исторические практики здоровья, и поскольку разные версии рифмы имеют разные конкретные слова, истории о чуме сильно различаются в соответствии с соответствиями, которые они находят между словами и переживания чумы: для одних «а-тишу» означает чихание, а для других «пепел» означает кремацию.Для сторонников легочной чумы кольцо — это розовая кожная сыпь, а для сторонников бубонной чумы — красное воспаление вокруг черного бубона. Фактически, наблюдая за множеством различных способов, которыми, как было сказано, «Кольцо вокруг Рози» соответствовало реальным или предполагаемым симптомам, кажется очевидным, что эта история не выросла из убедительных доказательств; скорее, доказательства были собраны, чтобы поддержать убедительную историю.
Метафолклорические истории могут быть точными или неточными, но в любом случае обычно есть веская причина, по которой мы продолжаем их рассказывать, или более глубокая правда, которую они выражают.Фольклористы любят задавать один вопрос: «Чем же так интересна людям эта история?» На этот вопрос сложно ответить, но мы можем отметить определенные закономерности в том, какие люди это говорят. Это очень нравится историкам, которым всегда интересно заглядывать в далекое прошлое в настоящем. Это особенно важно для историков самих эпидемий; Фактически, стандартные работы о чуме 1347 г. и чуме 1665 г. излагают эту историю как факт. Частично задача таких историков — объяснить, как чума продолжала влиять на нашу жизнь, и шанс упомянуть рифму, которую все знают, и связать ее с этой глубокой историей, непреодолим.Во-вторых, эту историю часто рассказывают защитники определенных мест. В блогах о путешествиях рассказывается история Эйама, а Londonist «прославляет Лондон и все, что в нем происходит». Защитники медицинского образования и даже канализации использовали предполагаемую связь песни с болезнью, чтобы предположить, что их особый опыт остается актуальным для любого, кто слышал эту распространенную рифму. Наконец, есть много людей, которые любят жуткое, и нет ничего более тревожного, чем мысль о маленьких детях, играющих под описание мора и смерти.
Однако наша любовь к истории о чуме идет глубже, чем повестка дня нескольких групп интересов. Даже профессора, которые знают, что это неправда, не могут удержаться от того, чтобы сказать это! Фольклористы лучше, чем кто-либо, знают об увлечении вещами, которые старше, чем они кажутся, и о «необыкновенном происхождении повседневных вещей». Некоторые основатели фольклорной дисциплины поддерживали теорию пережитков, согласно которой культурные материалы, такие как детские стишки, сохраняют информацию из прошлого, которая в противном случае была бы забыта.Для приверженцев этой теории черепок глиняной посуды, загадка или детский звон мог быть ключом, открывающим мифологию далекого прошлого, а задача фольклориста заключалась в интерпретации или расшифровке загадочных сообщений в этих фрагментах. На самом деле, ирония заключается в том, что история о чуме ничем не отличается от интерпретации рифмы фольклористом девятнадцатого века, но современные фольклористы часто выражают недовольство продолжительностью сказки. Может быть, это слишком напоминает нас самих.
В любом случае, мы, безусловно, понимаем его привлекательность: на рынке идей хорошая история часто превосходит простые факты.
Знаете ли вы интересную историю о детских стишках, которая вам интересна? Оставьте нам комментарий ниже!
ресурсов
Некоторые из упомянутых выше книг со ссылками на их каталоги Библиотеки Конгресса также доступны в других местах в качестве бесплатных электронных ресурсов. Библиотека Конгресса не всегда может поручиться за качество воспроизведения, точность текста или красоту презентации, но они могут быть полезны нашим читателям.Эти предметы находятся в общественном достоянии:
Мама-гусь или старые детские стишки , иллюстрация Кейт Гринуэй
Ring O ’Roses , Леонард Лесли Брук
Дневник чумы года, Даниэль Дефо
Дневник Сэмюэля Пеписа, 1659–1669 , под редакцией Генри Б. Уитли
Вот что такое сердечный приступ
Роберт Нейхард, 70, Уилкс-Барре, Пенсильвания
«Честное слово, я думал, что это несварение желудка», — говорит Роберт Нейхард о «самой ужасной боли в груди», которую он почувствовал посреди октябрьской ночи 2018 года.Ведущий ток-шоу на местном радио не хотел волновать жену, поэтому на цыпочках вышел из спальни, выпил стакан 7-Up и проглотил несколько таблеток антацида. «После большой отрыжки я подумал:« Ну, ладно, все в порядке »».
Боль немного утихла в течение следующих двух дней, но вернулась с ударом, заставив его согнуться. «Я даже не мог встать», — вспоминает Нейхард, признавая, что чувствовал себя уверенным в том, что у него не было сердечного приступа, потому что он не чувствовал боли в руках. «Я никому не сказал, а просто спрятал и взял Мотрин и Пепто-Бисмол.Я был в отрицании ».
Или, может быть, то, что чувствовал Нейхард, настолько отличалось от кувалды по груди, которую он испытал во время своего первого сердечного приступа, в возрасте 49 лет, что он не мог видеть связь. Тогда он сразу понял, в чем дело — ведь его отец умер от сердечного приступа в 63 года; его 36-летняя мать. В этот раз Нейхард помчался к своему соседу, врачу, всего в нескольких домах от него. «Это был идеальный шторм», — говорит он сегодня обо всех своих факторах риска сердечных заболеваний. «У меня были плохие гены, я познакомился с агентом Оранж в Наме и не заботился о себе.«
Боль, оторвавшая его от сна примерно два десятилетия спустя, «была болью другого рода», — говорит он. «Это задержалось».
Его жена уговаривала его обратиться к врачу, но Нейхард продолжал настаивать, что это просто сильное несварение желудка. В конце концов, он проходил обследование каждые шесть месяцев, чувствовал себя скорее на 40, чем на 70 лет, и внимательно следил за приемом лекарств. «У меня не было ни боли, ни боли. Кровь сдавала каждые шесть месяцев. Если я отрицал это, то потому, что чувствовал себя хорошо », — говорит он.
Но его жена знала иначе: «Не три дня!» она отстрелилась, когда ее муж продолжал настаивать, что у него изжога, и пошла вперед и назначила ему встречу сама.По его словам, когда Нейхард вошел в офис, его врач «посмотрел на меня и сказал:« Мне нужно, чтобы вы пошли в больницу прямо сейчас »».
Всего через 10 минут в отделении неотложной помощи врачи провели ему катетеризацию, объяснив, что он был в середине сердечного приступа и находился там уже почти неделю. Это было в пятницу. Пять дней спустя он все еще находился в отделении интенсивной терапии, ожидая, когда ему наденут кардиологический жилет, чтобы стабилизировать его сердце. Именно тогда он стал синим кодом. «Я понял, что произошло, только после того, как меня пару раз ударили лопатками.Было очень темно, и я слышал чей-то крик на расстоянии », — вспоминает он о двух минутах, которые он провел без бьющегося сердца. «В конце концов я понял, что это был я».
Нейхард провел восемь дней в больнице, прежде чем его выписали с имплантатом дефибриллятора — чтобы помочь в случае остановки сердца в будущем.
«История часа»: отзывы студентов,
1996 Студенты Анны Вудлиф, Университет Содружества Вирджинии
Вернуться к изучению текста |
Основы издевательств и как их остановить
«Всякая жестокость проистекает из слабости». —Сенека, 4BC-AD65
Есть те, кто утверждает, что за всеми формами насилия, конфликтов, преследований, жестокого обращения, преследований, дискриминации и предубеждений стоит запугивание.
Смерть Фиби Принс в 2010 году, 15-летней девушки из Массачусетса, которая повесилась после преследований со стороны группы учеников ее школы, проливает свет на издевательства среди подростков. И действительно, когда мы думаем о хулиганах, мы вспоминаем множество заметных случаев издевательств над подростками в Интернете и за его пределами (т. Е. Кибер-издевательств в Facebook).
Однако запугивают не только дети и подростки. Хотя это может быть не так очевидно или легко идентифицировать, издевательства среди взрослых могут быть более распространенными.«Независимые исследования показывают, что издевательства происходят примерно с каждым четвертым человеком» (из «Жизнь после издевательств над взрослыми»). Издевательства затрагивают многих из нас, независимо от нашего возраста.
Что такое издевательства?Издевательство определяется как «акт повторяющегося агрессивного поведения с целью умышленного причинения вреда другому человеку, физически или морально» (Википедия). Он характеризуется тем, что ведет себя так, чтобы получить власть над другим человеком. И это форма злоупотребления. Я бы предположил, что если вы перефразируете описательное действие с «повторяющегося агрессивного поведения» на «устранение разочарования» в отношении тех, кто слабее или отличается, запугивание станет гораздо более обычным и идентифицируемым актом.Фактически, это повсеместно.
Существуют разные типы хулиганов и разные среды, в которых они размножаются. Есть словесные хулиганы, физические хулиганы, серийные хулиганы, бандитские хулиганы, кибер-хулиганы, подчиненные хулиганы, невольные хулиганы, рабочие хулиганы, садистские хулиганы, а также психотические и социопатические хулиганы. Обидчики встречаются на работе, дома, в школах, в правительстве, в религиозных организациях, в Интернете и в социальных группах.
Какие люди хулиганы?Обычно люди с низкой самооценкой и определенным количеством бессознательного негодования (зависти, ревности), которое подталкивает хулигана проецировать на вас собственное чувство неполноценности, отрицая при этом, что с ними что-то не так.Не все хулиганы — серийные хулиганы. Иногда средний человек теряет это чувство под давлением и издевается над своими чувствами. Но независимо от того, как и почему это происходит с вами, это неприемлемо.
Что объединяет всех хулиганов, так это использование силы для удовлетворения собственных психологических недостатков. Каждый раз, когда хулиган выступает против кого-то более слабого, он / она на мгновение чувствует себя лучше. Но поскольку это чувство длится недолго, они повторяют его снова и снова. Иногда кажется, что хулигану не хватает понимания своего поведения (невольный хулиган), но чаще он знает, но предпочитает игнорировать моральные и этические соображения, которыми связано большинство людей.На них правила не распространяются. Или они проецируют на другого столько ненависти к себе, что искренне верят, что те, кого они запугивают, заслуживают именно того, что получают.
Почему в обществе так много хулиганов?Одна из причин того, что издевательства так распространены, заключается в том, что большинство хулиганов совершают преступления, не подлежащие аресту. Таким образом, издевательства становятся неосознанно приемлемыми. Это отдушина — способ выразить разочарование и / или гнев.
Есть взрослые хулиганы, которых мы можем легко идентифицировать.Гитлер был хулиганом; расисты — хулиганы. Известно, что родители и старшие братья и сестры запугивают. Конечно, хулиганы члены банды. Но как насчет тех, кто угрожает, стыдит или запугивает вас, заставляя делать то, чего вы на самом деле делать не хотите? Такое случается с большинством из нас, и когда это случается, над нами издеваются. Даже если оно исходит от человека или учреждения, которое вы любите, уважаете или восхищаетесь — от вашего правительства, вашей церкви, вашей второй половинки, члена семьи, профессионального коллеги. Иногда существует тонкая грань между безобидным принуждением и вредоносным издевательством.Но вы можете почувствовать разницу. Вы знаете, когда вы действительно амбивалентны и открыты для того, чтобы вас что-то уговорили, по сравнению с тем, когда вас давят против ваших лучших инстинктов, желаний или ценностей. А если над вами издеваются более чем один человек (то есть организация или группа), постоять за себя еще труднее.
Более коварным и пагубным является тот тип издевательств, который не столько заставляет вас делать что-то, сколько «ставит вас на место» — минимизирует или даже уничтожает вас, чтобы заставить кого-то другого почувствовать себя лучше.Люди делают это сознательно или бессознательно из-за дыры внутри себя, которую они пытаются заполнить, будучи лучше других. Это дает им чувство силы и авторитета в мире, которое они иначе не могли бы испытать. Это способ проявить собственное чувство незащищенности, неполноценности и / или гнева, перенеся эти чувства на кого-то другого, а затем напав на него.
Некоторые издевательства настолько изощрены, что обидчикам действительно веришь. Они заставляют вас чувствовать себя неуверенно; плохо о себе.Они даже могут сделать это под видом дружбы или любви. Это больше похоже на игру разума, чем на прямое нарушение. Но это все равно издевательство. Мы не сможем избавить мир от хулиганов, но мы можем научиться противостоять им.
Как постоять за себя, чтобы остановить издевательства?Прежде всего, осознайте, что происходит, и помните, что проблема есть у хулигана, а не у вас. Если они не угрожают вам физически, хулиганы — это «бумажные тигры».«Если вы будете противостоять им спокойно и рационально противостоять их поведению, отстаивая свои права, они отступят. Если вы признаете их действия, им обычно некуда идти, особенно если другие являются свидетелями этих действий. Вам не нужно нападать на хулигана; просто нужно спокойно и уверенно постоять за себя. Вы не хотите давать им повод для эскалации, занимаясь горячими или эмоциональными действиями. Вы можете подумать, что это звучит проще, чем было бы на самом деле.Так что начни медленно. Если вы не можете немедленно противостоять хулигану, по крайней мере, не играйте на его поведение, пытаясь задобрить его.
Дайте хулигану понять по своей реакции, что вы не запуганы, и спокойно уйдите. Подумайте о том, что вы хотите сказать, и либо поговорите с ними позже, либо дождитесь, когда они в следующий раз будут вести себя таким образом, а затем позвольте им об этом. У хулиганов не будет реальной власти, если они поймут, что вы не будете участвовать в их игре. Как только вы их разоблачили; они исчезнут.
© Copyright 2010 Рони Вайсберг-Росс, LMFT — West L.A. Psychotherapy Group. Все права защищены. Разрешение на публикацию предоставлено GoodTherapy.org.
Предыдущая статья была написана исключительно указанным выше автором. Любые высказанные взгляды и мнения не обязательно разделяются GoodTherapy.org. Вопросы или замечания по предыдущей статье можно направить автору или опубликовать в комментариях ниже.
Как я написала «Луку» Сюзанны Вега — Songwriting Magazine
Легендарная фолк-поп-певица и автор песен рассказывает замечательную историю своей песни, которая затрагивает тему жестокого обращения с детьми. Head on
Певица и автор песен из Нью-Йорка Сюзанна Вега приобрела известность в 80-х как ведущая фигура в возрождении фолк-музыки, вдохновленная такими людьми, как Леонард Коэн, Лу Рид и Боб Дилан.На сегодняшний день она выпустила девять студийных альбомов, но именно второй LP Solitude Standing Сюзанны, выпущенный в 1987 году, стал самым популярным и одобренным критиками в ее карьере, а второй сингл Luka вышел позже в том же году.
Хотя песня смело решает тревожную проблему жестокого обращения с детьми, Luka остается самым популярным хитом Сюзанны в США, достигая 3-го места в Billboard Hot 100. Песня также получила несколько номинаций на Грэмми в 1988 году, в том числе «Рекорд года». , «Песня года» и «Лучшее женское эстрадное вокальное исполнение».
Отмечая в этом году 25-летие альбома и сингла, мы догнали Сюзанну на Лонг-Айленде и пригласили известного автора песен рассказать историю этой очень эмоциональной песни…
Выпущено: 21 мая 1987
Художник: Сюзанна Вега
Лейбл: A&M Records
Авторы: Сюзанна Вега
Продюсер (и): Стив Аддаббо, Ленни Кэй
позиция: 23
позиция в карте США: 3
«Это было, вероятно, в конце лета 1983 или 1984 года, и я жил в Нью-Йорке, в Челси, на углу 8-й авеню и 23-й улицы.Мне доставляли почту по ошибке, и я увидел, что на ней написано «Лука». Это был детский журнал, поэтому я знала, что это ребенок. Я подумал, что это завораживающее имя, потому что не только нельзя было сказать, мужское это или женское, но и нельзя было сказать, какой он национальности — они могли быть ближневосточными или итальянскими, или почти кем угодно.
И вот однажды я открыл дверь и увидел этого парня, ждущего лифта — тонкокостного парня, который был отчасти крутым и умным на улице — ему было около девяти лет.Я никогда его раньше не видел, а может быть, видел его как часть детской толпы. Я сказал: «Как тебя зовут?» И он сказал: «Меня зовут Лука», и я подумал: «О, ты Лука». Я сказал: «Я все время беру твои журналы», и он выглядел совершенно безразличным и беспечным. беззаботный. Это было в значительной степени объем нашего разговора, но я думал о нем как о персонаже, и когда я писал песню, я понятия не имел, что кто-то думает о том, что она станет хитом — я просто взял его имя и его персонажа и поместил их в песне, хотя у меня не было доказательств того, что он подвергался насилию.
«Это песня, на которую у меня ушло несколько месяцев, потому что я все время крутил ее в голове. Я знал, что хочу написать о проблеме жестокого обращения с детьми, но не знал, как это сделать. Я знал об этом, живя в Нью-Йорке в 70-е годы — это было очень неспокойное время, и проблема жестокого обращения никогда не уходила на поверхность. Я много слушал альбом Лу Рида Berlin , бесстрашный альбом, поэтому я почувствовал себя воодушевленным, слушая этот альбом. Нет ничего запретного; вы действительно можете написать о чем угодно.Это не значит, что людям это понравится, но у вас есть эта свобода, и действительно вам решать, хотите вы использовать эту свободу или нет.
«Итак, у меня возникла идея написать песню о жестоком обращении с детьми, а затем, когда я увидел имя Лука, я подумал, что это подходит к этой песне. Потом, когда я увидел мальчика, все сошлось, когда я написал первые несколько строк. Раньше я жила на первом этаже, поэтому все жили наверху от меня! Я представлял, где он будет жить, и, наверное, представлял, как сосед что-то слышит.Пришлось придумать, как драматург, сделать треугольник между Лукой, соседом и публикой. Вот как я это устроил, и как только я понял эту точку зрения, я думаю, что написал это за два часа, в одно воскресенье.
НАМ НУЖНО БОЛЬШЕ ПЕСНИ ПО ВОПРОСАМ
«Честно говоря, все сложилось так быстро. Если я просматриваю записные книжки многих своих песен, то вижу черновики, над которыми я работаю. Но все, что есть в [ Luka ], — это песня на странице, без вычеркивания или предварительных попыток — она просто готова.Нет ни малейшего кусочка бумажки для заметок или какой-нибудь рифмующейся вещи, где я заполняю страницу всеми рифмами для определенного слова — нет и этого, просто очень чисто. Так что я могу только представить, что он только что выскочил! Думаю, я так много думал об этом, что все вышло так, как есть.
«Я чувствовал давление, потому что слушал альбом Лу Рида, и это было табу. Эта секретность проявляется и в песне, и я знал об этом, когда писал ее.
«Думаю, если бы я написал более шаблонную песню о жестоком обращении, никто бы меня не слушал. Вы должны найти способ рассказать значимую историю. Вы не можете просто написать о проблеме; вы должны сделать это рассказом о человеке. С одной стороны, не бойтесь решать проблемы, а с другой — опускайте их на землю и заставляйте людей жить настоящим моментом истории. Это важно, иначе это будет просто слоган.
Сюзанна Вега: «Я хотела написать о проблеме жестокого обращения с детьми, но не знала, как это сделать…»
«На самом деле я написал его до того, как у меня был контракт на запись, так что он был у меня как часть моей коллекции песен, прежде чем мы выбрали песни для моего первого альбома.Поэтому мы сохранили его специально для второго альбома. Мне понравились песни, которые мы выбрали для первого альбома — я подумал, что это хорошая презентация — и он вышел в 1985 году. С Luka мне нужно было время, чтобы немного привыкнуть к пению на публике, и моя у менеджера была идея, что эта песня может стать хитом. Он сказал: «Это песня о проблеме, и нам нужно больше песен о проблемах». Сначала я поспорил с ним и сказал: «Я не думаю, что песня имеет какое-то значение», и мы сильно поссорились, потому что он был из поколения, предшествующего моему, и считал, что музыка положила конец войне во Вьетнаме! Так что он чувствовал, что музыка имеет огромное социальное послание, и я был настроен более скептически.Я сказал: «Хорошо, если ты хочешь сделать из этого хит, я не буду с тобой спорить!»
«Они потратили пару лет на продюсирование, правильную аранжировку, правильное звучание барабанов, правильное звучание соло, и, в конце концов, все эти старания окупились, потому что в ту минуту, когда они пошли по радио. мгновенно стал хитом — он начался в Бостоне и быстро распространился по Америке и всему миру.
«Каждый раз, когда я пою Luka , я все еще люблю его, я все еще чувствую, что он имеет значение для меня и людей в аудитории.Есть люди, которые путешествовали на большие расстояния, чтобы услышать эту песню. Однажды я спела ее на Тайване, и одна домохозяйка сказала мне, что добиралась туда 15 часов! Когда я это слышу, я понимаю, почему они пришли, и я знаю, что это песня, которую они хотят услышать, и им не нужно больше мне рассказывать — я действительно понимаю. Эта песня до сих пор вызывает у многих людей много эмоций, поэтому я никогда не пою ее наизусть — я все еще чувствую ее, когда пою.
«В течение многих лет я задавался вопросом, знал ли мальчик, что я использовал его имя в песне.Мой сосед, который жил там, сказал мне это много лет спустя: когда ему было около 15, он однажды пришел и постучал в дверь, и с ним была девушка, и он сказал: «Не могли бы вы сказать этой девушке, что Сюзанна Вега? неужели раньше здесь жил? »Так что, я думаю, он понял, что он ребенок в песне. Где бы он ни был, я желаю ему всего наилучшего и надеюсь, он не возражает, что я взял его имя! »
Интервью: Аарон Слейтер
Узнайте больше о Сюзанне Вега, автор песен
Luka , на сайте suzannevega.comПодробнее «Как я писал» включает
Предыдущая статья
Интервью: Тони Висконти (часть вторая)
Следующая статьянеизданная демоверсия Beatles выставлена на аукцион на eBay
«Сладкая, но психическая» певица Ава Макс пытается «вернуть поп-музыку»
Фотография Лорен Маргит Джонс.Два года назад Ava Max допустила ошибку, которая в конечном итоге стала определяющей сигнатурой. Она как раз стригла волосы и в то же время пекла печенье, когда увидела себя в зеркале.
«Это было забавно, потому что на самом деле я экспериментировала с разными стрижками и цветами, розовыми волосами, синими волосами и всем в этом роде», — сказала она. «Ничего подобного мне не было. Однажды я постригся, мои настоящие волосы, срезал их с правой стороны, и я вспомнил, что у меня что-то было в духовке — думаю, это было печенье с шоколадной крошкой.И я бегу вниз, не разрезая другую сторону ». Когда она рассказывала анекдот, было легко представить, как она будет рассказывать эту историю снова и снова в течение следующих пяти лет. «Я бегу вниз, а потом думаю:« Боже мой, [печенье] почти сгорело ». Идя [обратно] наверх, я вижу в зеркале свое отражение и стрижку , и. . . Я буквально наклонил голову, типа , почему это похоже на меня? Это было похоже на меня, как будто я нашел себя ».
Это необычная стрижка, одна сторона острижена как короткий боб, а другая оставлена длинным и свободным.(Прическа также отражена в ее логотипе, который трансформирует букву «А» в слове «Макс», чтобы отразить «до».) Она хвасталась, что у этого стиля теперь есть собственное название — «Max Cut» — и что это нравится. ее, когда на нее странно смотрят незнакомцы, когда она на публике. «В продуктовом магазине люди смотрели на меня странно, и я отвечал:« Хорошо, я счастлив ». Чем страннее выглядят люди, тем правильнее это решение».
Макс находится в середине изнурительного рекламного цикла, путешествуя по стране — ее истории в Instagram служат своего рода путевыми заметками — от имени своего первого поп-хита «Sweet but Psycho.Песня занимала первое место в Великобритании в течение четырех недель, занимала верхние строчки хит-парадов более чем в десятке других стран мира и занимала первое место в чарте американских артистов Billboard (в США она растет. Billboard Hot 100, в настоящее время на 32-м месте и вошедший в топ-10 iTunes в США).
Песня беззастенчиво попсовая, напоминает ранний альбом Lady Gaga или Кэти Перри . В то время как этот почти дрянной «накачивай», идеальный для беговой дорожки звук был бы признан некоторыми устаревшим в 2019 году — когда в популярной музыке преобладают более томные, меланхоличные и пропитанные R&B треки — Макс, похоже, не слишком обеспокоенный.Похоже, она прекрасно осознавала невероятность стремительного взлета песни: «Мы знали, что песня особенная, но мы не знали, что она будет так популярна, очевидно, потому что это было феноменом. Этого не случится с художником, которого никто не знает из ниоткуда, верно? » — сказала она, свернувшись на диване в Манхэттене в январе этого года, через несколько часов после выступления на шоу Today и через несколько дней после выступления на The Late Late Show с Джеймсом Корденом, — ее первое выступление на ночном шоу.
Хотя может показаться, что Макс появилась из ниоткуда, она упорно работала, чтобы добраться до этого момента, и «Sweet but Psycho» появился после многих лет попыток прорваться.
Ава Макс родилась Аманда Кочи в 1994 году в семье албанских иммигрантов в Милуоки. Когда ей было восемь лет, ее семья переехала в Вирджинию. Ее мать была оперной певицей; ее отец играл на пианино; ее дяди были в группах. Она была фанатиком Бритни Спирс, которая хотела заниматься поп-музыкой.
Как и многие другие актеры, мама Макса перевезла свою 14-летнюю дочь в Лос-Анджелес в 2008 году.(«Она такая:« Мы переезжаем в Калифорнию … [потому что] тебе нечего делать в Вирджинии для твоей карьеры »»). Но Макс нашла город «подавляющим», и год спустя они вернулись. Вирджиния, где она останется в подростковом возрасте. «Я рада, что тогда ничего не произошло, поэтому у меня действительно могло быть нормальное детство», — сказала она.
Через несколько лет она вернулась в Калифорнию в надежде начать карьеру. Она начала заниматься музыкой с другом своего старшего брата (одного из немногих членов семьи без музыкальных наклонностей; Макс сказал, что он «предприниматель»).Этим другом был продюсер Cirkut, , который вместе с Максом Мартином, и доктором Люком, был ответственным за «Рев» Кэти Перри и «Разрушающий шар» Майли Сайрус (вместе с доктором Люком). титанические хиты, которые сформировали поп-саунд 2010-х. Хотя Циркут и Ава Макс записали вместе несколько песен, это было современное космическое событие, которое стимулировало ее восхождение: песня, которую они загрузили в SoundCloud.
«Я даже не шучу, — сказал Макс, — мы получили электронные письма от звукозаписывающих компаний, желающих поговорить [только о той песне]».За последний год Макс спел на треках Дэвида Гетты и Джейсона Деруло и выпустил несколько уникальных синглов, в том числе напыщенный, искрометный «Salt» и переосмысление «Barbie Girl» под названием «Not Твоя девушка Барби », но никто не набирал обороты, пока не был выпущен« Sweet but Psycho », спродюсированный Cirkut.
Однако успешной поп-звезде нужна не только музыка, но Макс, похоже, хорошо осведомлен об этом. Когда ей было 13 лет, она придумала себе второе имя «Ава», которое в конце концов начала использовать в качестве имени.«Я никогда не чувствовала себя Амандой», — сказала она.
Когда она подписала контракт с лейблом звукозаписи, она решила, что ей нужна фамилия, и тщательно обдумала, что именно она хотела, чтобы эта фамилия представляла.