Военные рассказы про танкистов: Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

  • Новые
  • Популярные

И если была возможность заменить – меняли. Каким образом? На борту танка всегда возили… бревно, чтобы создать крановое устройство. В башню вставляли бревно. Вешали лебедку и заменяли. В целом выход танка из строя зависел от вида боя. Если бой наступательный, там, скорее всего, танки страдали из-за вражеских снарядов. Как правило, до предусмотренных техническим регламентом 500 часов эксплуатации мотора мало танков доживало. В основном они сжигались в боях.

Очень часто, мы теряли много людей. Немцы следили за нашей частью так, что мы даже не могли расположиться надолго в одном месте, часто переезжали. Это мешало выпуску танковых деталей.

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами.

Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро…

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом «Неизвестной войной». Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно — только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во.

..

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых …

Тогда я понимал, что я, возможно, уже не жилец, действовал так, будто я смертник. Меня убить было очень легко: пришел бы немец со стороны, гранату кинул и все, меня бы разорвало. В голове у меня тем временем вырисовывался бой: если будут стрелять, тогда я гранату кину. Все равно терять мне уже нечего. Как только все утихло, я вылез, дополз до кустов, там уже перебежками добрался до места.

Когда меня спрашивают ученики или взрослые, не участвовавшие в боях, страшно ли в бою, я всегда отвечаю: «Когда человек бежит, двигается, конечно, страшно. Но самое страшное — это сидеть в окопе или танке». Эти 30—40 минут до боя кажутся вечностью. Ты просто ждешь и ничего не можешь сделать. Двигатель работает, экипаж по местам, брезент снят, а ты сидишь, замерев в мучительном ожидании. Вперед пошел, и напряжение сразу проходит, все нормально, ты занят и движешься.

Союзники и противники

frontstory.ru

Современники

veteranstory.ru

Ведь управление танком – это очень сложное занятие. Это сейчас пальчиком можно управлять танком. А тогда это требовало больших усилий. Надо было каждый раз 25 кг выжимать. Скорость включалась ногой. Там идут штанги на коробку передач. Механика в то время была не такая как сейчас. Так вот. Я выбрался из танка и лёг.

Как опомнился, схватил товарища и отбежал на сколько-то метров. Мы упали на землю и вдруг раздался сильный взрыв. Я лег на спину и смотрю, что мой танк взорвался. Что делать? Бой-то идет, а у меня кроме гранат и нагана больше ничего нет. Когда покидали танк, гранаты и кинжал всегда с собой брали – на случай рукопашного боя.

Получилось так, что после ночного боя плацдарм расширили и танк поставили в саду. И всё, спать легли. А утром туман как раз растаял и совсем близко, в метрах пятистах, увидели немецкие самоходки. Мы сразу две подбили, и они загорелись, а у третьей пушку повредили, но она до этого успела мой танк подбить, и он сгорел. Мы вовремя успели выбраться из него. А после боя дали другой танк. Не новый, конечно.

Мы — те, кто в бою ездил с закрытым наглухо люком — были смертниками. Вот когда под Балатоном у меня подбили танк, я все-таки успел открыть передний люк, несмотря на то, что был маленьким и щупленьким.

Только вылез наполовину из люка, как у меня в глазах пошли зеленые круги и я потерял сознание.

30 апреля 1945 года в 18:00 я был на передовой, как раз прорывался к куполу и вдруг слышу грохот. Огонь. Экипаж начинает выскакивать из танка. Я и стрелок-радист спаслись, потому что не загорелись, но меня контузило. Я вывалился из машины, и первое, что крутилось в голове, как и в 1942 году, было: «Надо жить, надо спасаться». Я за пистолет схватился.

На пятом я вспыхнул. Уже мотор разбит, баки пробиты, солярка вся уже в танке была. Экипаж выскакивает, механику руку оторвало, радисту тоже досталось. А я впопыхах начал провод от радиостанции отрывать. Все не получалось. Радист за это время выскочил, механик вылез. А заряжающий Женька мне: «Что ты, лейтенант?» Я говорю: «Да оторвать не могу этот провод».

Я обычно шел вторым, с командиром взвода. А кого первым пускают – это, считай, смертник, ему первому болванка достается. В атаку пошли – ляп – первый горит. Ляп – второй готов. Мне уже стало безразлично – знал, что все равно убьют. В атаку сходили, смотришь – тот погиб, этот погиб, этот сгорел… люди гибли безбожно. Похоронная команда пойдет, а там и собирать нечего. Тело человеческое горит – будь здоров.

Первый танк у меня загорелся – экипаж выскочил. Я пересел в другой, и снова наступаю. Загорелся второй… от пулемета же – они, видать, по мне зажигательным крупнокалиберным. Тут я уже сам горел: лицо и руки обгорели, контуженый… Короче говоря, станцию мы взяли, хотя и потеряли большое количество танков, их сгорело очень много.

Наше отделение насчитывало десять или одиннадцать человек. Я уже не помню, сколько. А осталось из нас в живых только семеро. Остальные были ранены. Причем серьёзно, потому что, когда ты стоишь и в тебя что-то попадает, это голова и верхняя часть. Сколько я их не уговаривал пригибаться, не высовываться… У немцев ведь снайперы были, причем не получалось у нас их убрать. Это когда пришли наши, тогда раненых вынесли, отвезли в госпиталь. Он «первичной обработкой» назывался. Знаете, всем, кому там удалось побывать, на всю жизнь этого хватило!

Запомнились на всю жизнь летние бои. Они были самые тяжелые, потому что мы удерживали рубеж за рубежом, отходя к Сталинграду. Мы закапывали танки. Иначе никак нельзя было. А сами стреляли прямой наводкой из укрытия. Тогда противник терял 2-3 танка, пехоту расстреливали осколочными снарядами и выводили быстрее из строя. Так мы удерживали их 3-5 дней.

Но вдруг из-за угла дома показался немецкий «тигр». Наш заряжающий не успел перезарядить новый снаряд, и немец опередил нас. Его болванка попала в наш танк. Была пробита бронь на нем, разбит аккумулятор, погас свет в танке. Погибли механик, стрелок и заряжающий.

Меня ранило осколком в голову. Осколок пробил шлем и застрял в голове. А второй осколок попал в левую ногу, повыше колена. В танке дым, гарь, тяжело стало дышать.

Я в тот момент на пулемете был. Крикнул, чтобы все вылезали. Сам повернулся в сторону люка, небо было видно. С одного выстрела мы не загорелись. Я первый вылез. Механик только немного успел вылезти, и в этот момент второй снаряд прилетел и ударил мне по ногам. Я опустился без сил. Но потом как-то собрался: молодой парень все-таки. Скатился кое-как.

Пехота бежала за нами, иногда побыстрее, иногда отрывались. Но у нас такая тактика была — отрезать пехоту от танков. Так что мы особенно не уходили, потому что они нам все же помогали. Была специальная директива по использованию танковых НПП: что делает пехота, а что делают танки. Они нам помогали, а мы им. В обороне они даже впереди нас были, а мы сзади. А при наступлении мы впереди, за собой их вели.

А танк ведь постоянно меняет направление движения. Тем более, когда видишь, что по тебе ведут огонь, надо менять и проскакивать вперед.

Ввиду большой плотности наступающих войск, запыленности и ослепления лучами прожекторов трудно было ориентироваться танковым экипажам, поскольку тогда отсутствовали приборы ночного видения, а также была ограничена видимости из-за дыма и пыли. Хорошо помню, что свет прожекторов отражался от густого дыма и пыли и больше дезориентировал атакующих, чем обороняющихся.

А утром вызывают командиров танков, не нас, не экипажа, а командиров танков, и начинается рекогносцировка, им рассказали. «Что на горе деревня, и ее надо взять, все это рассказали командирам, приказали развернуться и время от времени стрелять «куда стрелять-куда попадешь».

Начался бой, хотели нас посадить на танки, но командир роты сказал: «Лучше успевайте за танками, а на броню не лезьте». Танки только вылезли на бугор – оттуда такой огонь! А перед атакой и артиллерия, и авиация, и «Катюши» наши били. Но штрафной 132 армейской роте отступать было нельзя. За этот день мы взяли 6 или 8 траншей. К вечеру первого дня из роты (250 человек) осталось человек 30. Ночью привозили пополнение. И так каждый день, 8 дней ада. В такой мясорубке я был до 22 апреля, в этот день меня ранило в руку. И я попал в госпиталь.

Мы в палатках были, зажигали огонь, свечки. У нас была большая огромная палатка. Я смотрю, кто как себя ведёт. Один пишет письмо, другой – горюет, третий – что-то делает, не знаю. Все по-разному готовились. А я думаю, кто же из нас останется в живых? Это вообще интересно. Я пытался быть аналитиком, анализировал обстановку. Меня интересовало, как кто что делает. Одни всё-таки предчувствовали, мне кажется. Те, которые потом погибали, я видел, что они чувствовали приближение смерти.

Честно говоря, когда я прибыла в 40-ю танковую бригаду, первое время её командование даже не знало о том, что к ним вместе с маршевой ротой прибыла девчонка. Помню, когда в 4 часа утра мы выгрузились на станции Красная под Львовым, нас сразу отправили в бой. А, видно, когда я только прибыла в часть, служивший в штабе писарь посмотрел на мою фамилию и сказал: «Господи, там в штабе совсем охлонели? Вместо мужика записали девку». И букву «а» на моей фамилии зачеркнул. В результате я в список попала как Кузьмичев.

Конечно, немцы даже не предполагали, что танки могут там пройти. И вот по приказу командира бригады полковника Наума Ивановича Бухова, наш батальон прошел лес, появился там, где немцы нас и не ждали, и немного пошумел. Остальные танки бригады продолжали наступать на прежнем месте. Немцы не заметили, что из их поля зрения исчез один танковый батальон. А мы проехали по этой узкой гати, шириной не больше ширины танка, и вышли немцам во фланг и тыл.

А когда сопровождали в бою пехоту, то вели огонь только с короткой остановки. Вначале определяешь цель и командуешь механику – «Короткая!» Выстрел и пошёл дальше вилять. Обязательно виляешь, влево-вправо, а только прямо нельзя, обязательно подобьют. И едешь туда, куда он уже только что выстрелил. Ведь туда же он не попадёт.  

Будни войны для подавляющего числа наших людей – это не романтически-патетические словеса и «игра на публику», а бесконечное рытьё земли – танкистами и артиллеристами, чтобы укрыть танк или орудие, пехотинцами, – чтобы укрыться самому. Это сидение в окопе под дождём или снегопадом, это более комфортабельная жизнь в блиндаже или сооружённой наскоро землянке. Бомбёжки, ранения, смерти, немыслимые лишения, скудный хлеб, и труд, труд, труд…

А как узнали, что я тракторист – сразу в механики-водители! Нас из 426-ти человек 30 отобрали на механиков-водителей, остальные – наводчики и заряжающие. Мы ж почему пошли на механику? Потому что уже знали, понимали, что на войне механик-водитель меньше погибает, потому что он сам танком управляет.

Я высунулся, развернул пулемёт, зенитный «Браунинг», крупнокалиберный. И дал очередь. Поразил этих автоматчиков и механика-водителя. Офицер выскочил с машины, смотрю – он не в полевой форме! В фуражке. И смотрю – в правой руке портфель. Я понял, что какие-то документы. Он, оказывается, с этой дивизии, которая была в окружении, ночью просочился где-то через наши боевые порядки. И побежал не вправо, где там кустарник, болотистое такое место, а влево. Там чуть-чуть возвышенность – и лес. Сосновый, дубовый там… И я понял, что не смогу его догнать, он уйдёт!

Весь день 23-го, и всю ночь до утра мы принимали на себя удары 16-й танковой генерала Хубе. Они, видимо, почувствовав, что встретили серьезное сопротивление, более основательно подготовили атаку утром 24-го. Но за ночь рабочие с завода вытянули корпуса танков и башен, и установили их в виде неподвижных огневых точек. А 24-го днем к нам на помощь подоспели краснофлотцы. Они дважды… дважды под пение Интернационала в полный рост поднимались и шли за мной в атаку!

Мое родное село было освобождено в конце марта 44-го, и мы ещё на Украине стояли, но командир полка разрешил мне съездить домой: «Даю тебе три дня!» Там больше ста километров, но он мне выделил один Т-34, даже какие-то продукты приказал выдать, чтобы я хоть с какими-то гостинцами домой к матери заехал. И когда я приехал в село, то наш сосед Гречанюк, участник Гражданской войны, всем односельчанам говорил: «Я же говорил вам, что Алексей будет командиром!»

Там стояло сплошное зарево: из-за того, что кругом проходила стрельба и разрывы снарядов, нам даже солнца не было видно. В этом знаменитом танковом побоище участвовало около трех тысяч танков. После того, как сражение закончилось, немцы повернули на запад в сторону Харькова и больше нигде и ни разу не наступали. Они только строились, делали заслоны и создавали оборону.

2 января 1942 года при эвакуации лагеря я совершил побег и направился в район действующего фронта в Щигровском районе Курской области, но прорваться не удалось. В результате истощения (в лагере кушали один раз в сутки похлебку из воды и проса без соли и хлеба) по пути серьезно заболел и благодаря добрым людям остался в живых.

Освобождение левого берега Днепра под Запорожьем. Там было две психических атаки: 1-ая. Население, которое гнали в Германию, повернули назад, мотоциклисты и с 10 танков и днем пошли на нас наступать. Нам бить нельзя. Наш мотоциклист с белым флагом поехал навстречу. Они его уничтожили, но мы из укрытия и покатили, били наверняка и близко, чтобы наших детей, женщин стариков не задеть.

Показать Ещё

Знаменитые танкисты Великой Отечественной войны

Москва, 9 сентября, 2018, 00:01 — ИА Регнум. Сегодня, 9 сентября, в России отмечают День танкиста. Праздник учредили в 1946 году в ознаменование больших заслуг бронетанковых и механизированных войск в разгроме противника в годы Великой Отечественной войны и за заслуги танкостроителей в оснащении Вооружённых Сил страны бронетанковой техникой. До 1980 года День танкиста отмечали 11 сентября, а в 1980 году Указом Президиума Верховного Совета СССР была установлена новая дата празднования — второе воскресенье сентября.

Зиновий Колобанов

Подвиг танкиста Зиновия Колобанова вошел в Книгу рекордов Гинесса. 20 августа 1941 года пять танков его роты уничтожили 43 немецких танка, 22 из них — в течение получаса. Замаскированные танки Колобанова залпами встретили танковую колонну немцев и сразу остановили три головных танка. Затем огонь перенесли на хвост колонны. Немцы были лишены возможности маневра и не смогли выйти из сектора обстрела. За свой подвиг члены экипажа Колобанова были представлены к званию Героев Советского Союза.

Дмитрий Лавриненко

Дмитрий Лавриненко был самым результативным советским танковым асом Второй мировой войны. Всего за 2,5 месяца, с октября по декабрь 1941 года, он уничтожил или вывел из строя 52 немецких танка. Всего Лавриненко довелось участвовать в 28 танковых боях, трижды он горел в танке. Звание Героя Советского Союза Дмитрию Лавриненко присвоили посмертно только в 1990 году.

Александр Бурда

К концу июля 1941 года на счету Александра Бурды было восемь танков и несколько бронемашин врага. В сентябре танкист уже командовал ротой в 4-й танковой бригаде Михаила Катукова. Его Т-34 и КВ-1 совместно с силами 1-го танкового батальона разгромили целую колонну немецкой техники и пехоты на подходе к Орлу, а сам Бурда подбил еще десять танков. Зимой 1943 года танки его полка нашли и вывезли из окружения десятки кавалеристов, а по пути уничтожили очередную танковую колонну.

Семён Коновалов

В бою 13 июля 1943 года в Ростовской области экипаж лейтенанта Коновалова подбил 16 танков, два бронеавтомобиля и восемь автомашин с немцами. К этим достижениям можно добавить еще один танк. На заключительном этапе боя КВ Коновалова был подбит. Вместе с прибывшим для ремонта боевой машины заместителем командира роты по техчасти он снял с машины один из пулеметов и стал пробираться к своим. На четвертые сутки танкисты встретили танковую колонну противника и завладели танком.

Александра Ращупкина

Среди знаменитых танкистов были и женщины. Одна из них — Александра Ращупкина, которая пошла на хитрость и долгое время притворялась мужчиной. Ращупкина приняла участие в боях за Сталинград, а также участвовала в сражениях за освобождение Польши. Тайна ее была открыта только в феврале 1945 года, когда танковая часть, в которой служила девушка, вела наступательные бои на территории Польши.

Сейчас Танковые войска — главная ударная сила Сухопутных войск Вооруженных сил РФ. Кроме того, отдельные танковые батальоны имеются в Береговых войсках на всех четырех флотах ВМФ России. Современные Сухопутные войска имеют на вооружении танковых соединений основные танки: Т-72, Т-80 и Т-90. По состоянию на 2018 год на вооружении ВС РФ числилось 3030 танков, еще 10,2 тысячи находятся на хранении.

Военные истории танкистов — Публичная библиотека округа Эри

Военные истории танкистов — Публичная библиотека округа Эри — OverDrive

Ошибка загрузки страницы.
Попробуйте обновить страницу. Если это не сработает, возможно, возникла проблема с сетью, и вы можете использовать нашу страницу самопроверки, чтобы узнать, что мешает загрузке страницы.
Узнайте больше о возможных проблемах с сетью или обратитесь в службу поддержки за дополнительной помощью.

Поиск Расширенный

Это военные истории, которые немногие могут рассказать, душераздирающие рассказы о танковых боях из первых рук, начиная с первых танков века и заканчивая последним столкновением на улицах Багдада. Вот до сих пор живые впечатления храбрых юношей, сражавшихся в грязи и окопах ничейной земли во время Первой мировой войны.
Вот истории зеленых американских танкистов, сражавшихся с массивными и хорошо бронированными кричащее море красных китайских солдат в Корее. А вот и личные рассказы американских танкистов, защищавших Западную Европу от угрозы советских танков в годы холодной войны.
От американских мальчишек, которые выставили свои танки против Вьетконга в джунглях Юго-Восточной Азии, до солдат, которые каждый день рискуют своей жизнью в Ираке, — это герои нашего времени, воспользовавшиеся этим редким моментом, чтобы рассказать нам, что это все равно, что столкнуться с врагом в танковой войне.

История Военный Документальная литература
  • Детали