«Слово Божие обращено ко всем народам…» / Созидатели

Беседа с доктором филологических наук, известным переводчиком святых писаний

10.03.2023

Нина Григорьевна Зайцева — заведующая сектором языкознания Института языка, литературы и истории Карельского научного центра Российской Академии Наук, автор десятков учебников и учебных пособий, а также переводчик Нового Завета, Притчей царя Соломона, Псалтири на вепсский язык. Она убеждена: Слово Божие обращено ко всем народам, оно делает благородным и сам народ, и его язык. И в меру «своих скромных сил», которые вызывают восхищение, использует свой талант для христианского просвещения своего народа — вепсов.

— Нина Григорьевна, несколько слов о вепсах. «Откуда есть пошла вепсская земля», что это за народ?

— Один из древнейших народов России. Финно-угорское племя, испокон веков жившее на северо-западе. Вепсы всегда были в русском притяжении, всегда эти народы жили вместе. Есть мнение, что вепсы — это потомки древнего племени весь. Кстати, если это мнение справедливо, то вепсам обязаны своим названием, а то и возникновением, такие города, как Череповец, Весьегонск… Но сейчас существуют и другие точки зрения: может, было своё племя, потомками которого вепсы и являются, но это все-таки разные племена. Ведь разные племена, скажем, кривичи, вятичи и современные русские. Вот так и здесь.

Впрочем, тут я осторожна, это не моя область знаний. Может быть, у вепсов были какие-то свои предки, которые входили в собирательное название «чудь». Там же много было племён разных. Известно, например, что монастыри здесь, появились очень давно, и, может быть, даже раньше, чем само Православие возникло на этих территориях «официально». От монастырей и исходило христианское просвещение — и чудских племен, и славянских.

Но, похоже, что часть просветителей были и вепсами. Например, многие полагают, что преподобный Александр Свирский был вепсом по происхождению. И учеников у него много было: не думаю, что здесь большую роль играла этническая принадлежность. Это в христианстве-то, где звучит призыв, заповедь Бога: «Идите, научите все народы…»! Согласно исследованиям, научным трудам историка вепсской культуры Зинаиды Ивановны Строгальщиковой, вепсы одними из первых приняли христианство и одними из первых вошли в Русское государство, стояли у истоков русской государственности.

И, может быть, мы так и «умалились» в числе, стали официально «малым народом», потому что вошли в русское государство, ассимилировались. Мы стали очень рано двуязычными. Когда Элиас Лённрот, финский лингвист, составитель «Калевалы», в 1842 году был на землях вепсов, он думал, что здесь, на самой восточной окраине прибалтийско-финского ареала, еще сохранились какие-то руны. Но нет, не нашел. Руны «Калевалы» до нас, вепсов, не добрались. В карелах они «застряли», а до вепсов не дошли.

Лённрот даже сказал, что так жаль, что вепсский язык исчезает: он такой красивый — напоминает озеро, которое начинает замерзать от берегов, и к середине вот уже осталось только маленькое пятнышко, которое не замёрзло, а вот если бы была литература, то на месте этих замерзающих частей озера остались бы прекрасные руины литературы.

Он тоже считал, что у вепсов уже литературы никакой не будет. Так вот, он все-таки ошибся, и литература у нас есть, и достаточно большая, в том числе и духовная.

Многообразие народов создано Богом, и в каждом народе можно увидеть что-то радостное, уникальное, чем народ прославляет своего Творца. Так и получается: чтобы быть, жить, нам в этом помогают и переводы Библии.

— А ваш перевод Библии: когда он выполнен, и сделан он с древнегреческого или с церковнославянского?

— Самый маленький перевод, Нагорную проповедь, сделал с помощью священнослужителей Элиас Лённрот, финский лингвист, составитель «Калевалы», в 1842-м году. Даже не всю Нагорную проповедь, а только Заповеди блаженства.

Мы приступили к переводу Библии в 1989 году, когда у нас было создано общество Вепсской культуры. В России разрешили возрождать языки после долгого и печального перерыва. Ведь в 1930-е годы вепсский язык в школах преподавался, и было издано 35 учебников разного типа, а потом запретили, назвали «национализмом», и всё.

В 1989 году сюда приехала директор финно-угорского филиала Института перевода Библии Анита Лааксо из Хельсинки. Она увидела, что возрождаются языки, и, наверное, можно приступить и к переводам Библии. Я к тому времени уже была кандидатом наук, Анита Лааксо сначала обратилась к Рюрику Петровичу Лонину — у нас был такой известный «возродитель» и основатель музея вепсской культуры в селе Шелтозеро — его, к сожалению, уже нет в живых, но мы его считаем героем вепсского народа, это самая значительная наша личность. Рюрик Петрович сказал: «Обратитесь к Нине Григорьевне, она занимается наукой», и первой книжечкой, которую мы вместе перевели, была «Жизнь Иисуса».

А Библию я переводила с Синодального перевода, выполненного в XIX веке. Но ведь это — тоже перевод! А надо перевести-то Слово Божие, которое было там. Ведь Ветхий Завет — на иврите, а Новый Завет — на древнегреческом языке. Так вот, всё-таки больше всего служил древнегреческий подстрочник, это — самое главное. Я древнегреческий не знаю, его знают сотрудники Института Перевода Библии. Если бы не было у меня помощников из Института Перевода Библии, то, я думаю, что вряд ли двинулась бы дальше той первой книжечки, «Житие Иисуса», написанной просто, обыденным языком. Во-первых, у меня бы смелости не хватило переводить: это всё-таки Слово Божие! Во-вторых, у меня бы и знаний не хватило — я же не теолог.

И знаете, оказывается, даже я, исследователь, плохо представляла собственный язык! Анита обратилась ко мне с просьбой перевести, а я подумала: как я могу на вепсский перевести, у нас таких слов даже нет!

И переводы Библии помогли мне кардинально изменить мнение о своём родном языке. А он для меня действительно родной — у меня родители вепсы, я до 5 лет по-русски не говорила, но, к сожалению, моя мама умерла рано, моя вторая мама была русской, и я перешла на русский язык, быстро стала говорить по-русски, и стала двуязычной.

Вот, с этой книжки, «Жизнь Иисуса», мы и начали оживлять вепсский. Эта книжка была очень востребована, все мы помним ещё духовный голод. Так и мы стали сначала учить вепсскую письменность вот по этой книжке. Первые курсы учителей вепсского языка мы провели в 1990 году, учились читать именно по ней. Трогательно и символично: отрывочек из «Закона Божьего», «Жизнь Иисуса», адаптированный для детей текст – по нему мы вспоминали свой язык.

— Получается, настоящее открытие красоты родного языка у вас началось со знакомства с «Жизнью Иисуса»?

— Получается так. Вы знаете, вепсы, и это не секрет, жили по законам природы. Для нас важно было в лесу себя вести хорошо, где-то там лишнее не рвать, не ломать. Мы природу слушали очень хорошо. Я у бабушки не видела дома икон, и как-то не задумывалась о том, надо ли верить, или не надо — вот так мы воспитаны были в Советском Союзе.

И вдруг, когда мы отсюда стали читать, нам Небо открылось. Мы всю книжечку прочитали вслух. Учителя приехали со всех школ, и вдруг один учитель, — он сейчас ещё жив, но уже не работает, на пенсии — Виктор Петрович Ершов из Винницы заплакал! Поднял голову, — а у него слёзы! Говорит: «Вы понимаете, так пробирает, прямо до глубины души, потому, что на русском — он тоже близкий, но всё-таки не с молоком матери впитанный, понимаете… Просто каждое слово ощущаешь не просто умом, всем сердцем, душой!

— Тут начинаешь понимать первые слова Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово»…

— А если бы эти переводы были сделаны в самом начале — вы представляете, каким бы народом, и каким бы языком, и какой бы культурой могли обладать вепсы! Поэтому у меня какая-то небольшая обида в этом отношении на церковнослужителей есть. Всё-таки такое большое племя жило не где-нибудь на окраине Российской империи, а в центре России, под самой Москвой!

— Какие самые большие сложности в переводе Библии вы испытали? Есть ли слова, которые невозможно передать на языке небольшого северного народа?

— Когда я приступила к переводу, поняла: как хорошо, что я уже научным сотрудником была. То есть, по работе везде побывала у вепсов, была знакома со всеми группами языка, во всех селах и деревнях общалась свободно, я знала все диалекты вепсского языка. Вот потому я и смогла опубликовать книгу «Очерки вепсской диалектологии» в 2016 г.. А с начала 1990-х гг. подготовила, одна или в соавторстве, 19 учебников.

Перевод Библии — это серьёзное дело, очень ответственное. Я за это взялась, и первым делом отправилась к нашему епископу Мануилу выяснить, могу ли я заняться переводом Библии. Представьте себе, ведь я тогда даже не знала, была ли я крещена! В маленьких деревнях могло не быть церкви, а просто говорили: «Я буду твоей крёстной», — так вот, как кумовья.

Кумовья некрещеные…

Да, это, увы, знакомо многим, жившим в советское время, но переводить Священное Писание, не будучи крещеной, это, на мой взгляд, весьма опрометчиво. И епископ, светлая ему память, я с ним в дружных отношениях была, очень его ценила, мне сказал, что лучше прийти в храм и креститься чином: «Крещается, если не крещена».

Меня крестили, и я с благословения владыки приступила к этим переводам. Сразу хочу сказать, что очень значительная часть вепсской терминологии, применимой к «библейским условиям», жива. Например, «Jumal» — это «прародитель».

В вепсском языке, как и в некоторых других финно-угорских, так обозначается Бог Отец. Но иногда у нас так называют ещё Иисуса Христа тоже, потому, что с Ним пришло то самое главное, что нас всех захватило: «Бога никто никогда не видел. Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил».

Следовательно, одно слово можно отнести к Богу Отцу и Богу Сыну. Были некоторые термины, пережившие преображение христианством: употреблялись в языческих верованиях, а у нас они приобрели христианское значение. Например, «loita». По-фински «loitsu» — это заклинание, а по-вепсски «loita» — «молиться», loičend — «молитва».

В русском языке я считаю очень большой находкой слово «Господь». Всегда знаешь, Кто такой Господь, правда? Это очень хорошее слово! «Господин» — это не то, а вот «Господь» — это ты уже знаешь, что это Бог, это Иисус Христос. А в вепсском языке такого слова не было, и надо было изобрести. Не просто «Бог», а вот как обратиться, сказать «Господь»? Мы подумали, попробовали, и у нас очень красиво получилось, по-вепсски: «Ižand Iisus». А теперь, благодаря этому слову, можно сказать, Бог к нам приблизился.

— Получается, вы стали понимать, что испытывали Кирилл и Мефодий и их ученики, когда им нужно было перенести свет Евангелия в славянские земли и души…

— Получается, так. Меня иногда называют Кириллом и Мефодием вепсским… С поправкой на собственную несвятость, конечно.

— Что проще для перевода: святость или грех? Может, не совсем библейский пример, но многие актеры говорят, что легче играть злодеев, чем праведников.

— Тут ровно наоборот, мне кажется. Вы знаете, когда я переводила «Деяния апостолов», там много великих деяний свершилось, но ведь были и страшные вещи, и вот что получалось: вепсские слова для перевода вроде бы есть, но сам перевод шел очень трудно. Именно оттого, что приходилось описывать вот эти страшные картины: мучения, издевательства, продажность.

Впрочем, и в описании Страстей Христовых этого предостаточно. Было действительно очень трудно переводить, эти слова, конечно, они влияли на меня. С точки зрения языка было совсем нетрудно перевести. Очень трудно было переводить всякие грехи: плотские, предположим, когда сама душа отворачивается. Если ты любишь слово, ты не можешь не переживать за него.

— Если я правильно вас понимаю, то, опираясь на не очень приятные, или очень неприятные ощущения при переводе некоторых мест, можно заключить, что по идее-то, по замыслу Бога, язык изначально чист, любой человеческий язык?

— Я думаю, что так, да, вы правильно говорите, я с вами соглашусь. Наверное, так, и поэтому все языки Господь любит. А как не любить, если «Искони бе Слово», и — Какое Слово!

— Так, переводя Священное Писание, мы удаляемся от Вавилонской башни и приближаемся к Христу?

— Вполне возможно, да. Когда построили Вавилонскую башню, вот тут люди и разошлись все. Но ведь не только перевод важен — важна сама жизнь по Евангелию. Иначе далеко мы не уйдем от этой постройки, разделяющей народы.

— Прежде чем приступить к переводу Библии был у вас какой-то подготовительный период?

— Прежде чем приступить к переводам Библии, я прошла курсы переводчиков. В 1990-м году были первые курсы переводчиков Библии. Институт перевода Библии находился тогда в Стокгольме (сейчас он в Москве) и мы там прошли длительные курсы, лекции нам читали с синхронным переводом самые известные теологи со всего мира. И вот там нас наставляли — главное, чтобы люди понимали, о чём идёт речь.

Мне в переводах очень помогли теологи-специалисты из Института перевода Библии: Инка Пекканен (она прекрасно овладела вепсским языком, чтобы работать со мной, оценивать правильность моего перевода), Синикка Саари, а Анита Лааксо — директор Финно-угорского филиала Института перевода Библии стала просто моей подругой, почти сестрой, и не только моей, а сестрой всего вепсского народа.

Большую помощь оказал и православный редактор текста отец Сергий Овсянников.

— Тут важно, наверное, и соблюсти строгость догмы, и соединить ее с логикой языка…

— Да, и прежде всего — с самим словом Божиим. Это слово Божие — мы же не могли его переделать. Мы должны его изложить совершенно правильно, но и так, чтобы народ его понял.

— А как вообще обстояло дело с христианским просвещением вепсов?

— К сожалению, вепсов-священнослужителей было очень мало. Так мы потеряли несколько веков: никто не приступил к переводам Библии в своё время. Да, вепсы ходили в церковь, они стали православными, но они часто даже не понимали, о чём там говорят: церковнославянский язык был им плохо знаком, а по-вепсски вообще ничего не говорилось в церкви. Так и получилось, что «о божественном» говорилось непонятно, а родной язык был вытеснен в бытовую сферу, вместе с русским, кстати. Я всё-таки думаю, что если бы тогда, пару веков назад, стали переводить Библию, вепсский язык стал бы письменным сразу.

— Что во многом помогло бы сохранить идентичность — языка и, как следствие, народа…

— Именно так! Но случилось что случилось, и мы долгое время были без Священного Писания на родном языке.

— А какую черту вепсов вы бы выделили особенно?

— Они всегда, мне кажется, были незлобивые очень. Я по своей семье сужу. И по своей местности, откуда мы родом. Мы двуязычные. У нас если приедет один русский, то вся деревня тут же переходит на русский язык: как это можно — обидеть гостя? Он же не понимает, о чём мы говорим!

И напротив. Это что касается приезжих — гостей или начальников. Если он — живущий здесь человек, то странно получается: мы все говорим по-вепсски, а он живет здесь и не говорит, может, и не хочет — ему что, не интересно узнать, чем живут местные? С другой стороны, помню, к нам приехали несколько русских учителей. И они не стали говорить по-вепсски. Вепсы не обижались, а переходили на русский.

— Нина Григорьевна, Новый Завет на вепсском — это чисто филологический проект, или ваш перевод может быть использован для богослужения?

— Да, конечно. Например, в Шелтозере у вепсов есть своя православная община, свой приход, где они используют вепсский язык… Иногда мне звонят, спрашивают, к какому-то празднику что-то сказать. Но, к сожалению, мало священнослужителей, владеющих вепсским языком. Вот — главная проблема.

— Я знаю, вас отличает предельное внимание к каждому слову…

— Да, ведь одновременно с переводом рождалась и письменная форма каждого слова. В вепсском языке, как и в русском, эстонском, финском, много диалектов и наречий. В русском, например, северно-русское наречие, южно-русское наречие, вологодский диалект, поморский диалект, а в этих диалектах ещё говоров полно, даже говоры деревень могут отличаться друг от друга. Поэтому здесь тоже надо было решить, что же взять за основу, как написать каждое слово. Я считаю, что для вепсского языка переводы Библии — это самый ценный источник, который помог сохраниться и развиться вепсскому языку.

— Получается, что вы, помимо того, что прочувствовали труды святых Кирилла и Мефодия, ещё узнали и творческие муки братьев Гримм, которые из всех немецких диалектов вывели «Hochdeutsch».

— Ну да. У нас теперь есть единый литературный вепсский письменный язык. Есть вепсская литература, достаточно хорошая. К сожалению, год назад самый наш главный поэт, носитель языка, Николай Абрамов скончался, в 55 лет. Очень сожалеем о его уходе, но у нас есть подрастающее поколение, и поэтому, уверена, мы не дадим исчезнуть вепсскому языку. 

— Сегодня предмет «Основы православной культуры» внедряется в школах практически по всей стране. Есть ли он в вепсских школах и используют ли учителя на этих уроках ваш перевод? И вообще, как следует вводить этот предмет в школы, на ваш взгляд?

— Я думаю, что насильственно, командно-административным методом — вряд ли стоит. Насильственно — это как в советское время. Насилие, оно в любом случае, плохо. Другое дело — знакомство, ненавязчивое, вызывающее интерес. Тут я могу сказать, что нашу Библию читают, у нас ещё ведь и детская Библия вышла. Но нельзя заставить изучать Православие, если душа этого не просит, если она не пребывает в Боге. От этого очень многое зависит. Если бы пришёл такой пастырь на вепсскую землю, да ещё и вепсским языком бы владел!

— Из недавней истории. Неужели было такое, когда говорили: «Оставьте ваш карельский, вепсский»?

— Так было, в 1930-е годы особенно. Но я в такой глухой деревне в вологодской глубинке жила, что говорить могли сколько угодно — мы общались на родном языке.

Но помню свою оторопь и испуг, когда мой дядюшка Григорий Филиппович Большаков (в 1930-е гг. он входил в группу создателей учебников вепсского языка), услышав, что я начинаю заниматься вепсским языком, сказал: «Нина, остановись! Ты ведь не хочешь, чтобы твои книги сожгли когда-нибудь!» Он помнил то время, 1937 год, когда книги на вепсском языке как книги «врагов народа» и «сепаратистов» сжигали.

— Что-то у меня параллель сразу возникает с кострами из книг в другой европейской стране в то же время…

— Да-да, такое тоже было. Понимаете, генетическая память сохраняется — страх, чтобы потом не наказали за то, что мы говорим по-вепсски. Но у нас, в глухой деревне, никто особо не запрещал. Правда, когда начальники к нам приезжали, они же не говорили по-нашему, да и в школе не учили на вепсском языке, вепсского языка как предмета не было, мы все говорили по-русски. А дома — могли говорить по-вепсски.

Сегодня вепсы сильно обрусели, перешли на русский язык, поют русские песни. Но сказки сохранились, сохранились вепсские причитания, много песенок детских, колыбельных рифмованных, поскольку вепсы всегда тяготели к русской культуре, где прекрасные образцы поэзии — Пушкин, Тютчев, Лермонтов… И наш Николай Абрамов, писавший по-вепсски. Не белым стихом, как финны пишут…

А Марку Ниэминен, мой большой друг, финский писатель, один из руководителей культурного фонда «Юминкеко», собрал книгу стихов вепсских поэтов, куда поместил свои прекрасные фотографии, связанные с вепсской тематикой, так вот он в этой книге написал: «Матери вепсского языка Нине Зайцевой посвящается». В общем, смущаюсь.

— Безусловно, вепсский язык сохранился, в том числе, благодаря и вашим переводам Нового Завета. Тем не менее всё меньше людей разговаривает на нем. Так не прав ли был все-таки Лённрот, предрекая скорое исчезновение вепсов как народа?

— Язык-то сохранился, но уничтожаются деревня, село, где он был распространен. Если бы в Вологодской, Ленинградской областях, в самой Карелии не закрывали, простите, не «оптимизировали», дома культуры, библиотеки, школы и магазины, то деревни бы до сих пор были живы. И вепсы бы там жили. Потому, что они не хотели оттуда уезжать, терять свои корни, а уезжая, человек тут же теряет принадлежность к своему народу. С кем он здесь, в городе, будет говорить на родном языке?

У северных вепсов, кстати, в Карелии, Прионежье, язык обрусел больше. Вы знаете, почему? Потому, что они были строителями Санкт-Петербурга, самыми лучшими каменщиками. С XVII века ещё все мужчины уходили на отхожие промыслы, там зарабатывали деньги. И, конечно, они привнесли оттуда много русской культуры, русского языка. Женщины ещё оставались здесь хранительницами вепсского языка, а мужчины многие перешли на русский. А в других местах, например, в Вологодской области, такого не было.

Вот она, вепсская территория: тут и Карелия, и Прионежский район, и Ленинградская область, и Вологодская… Нас разделили. Да ещё в Ленинградской области — на четыре района, в Вологодской — на два, Вытегорский и Бабаевский. На семь частей нас, маленький, малюсенький народ, административно разделили!

И всё же вепсский, по сравнению с языками других малых народов, хорошо сохранился. И наш университет этому очень поспособствовал. Люди, которые раньше не говорили по-вепсски, теперь освоили язык, работают на радио, телевидении, в газете. И им это нравится.

— Еще вопрос, но уже как к носителю русского языка: вам не мешают всякие «коворкинги», «воркшопы», «менеджеры», «мерчендайзеры» и прочее счастье со всякими «биг кингами» в русском языке, отторжения не вызывает?

— Конечно, вызывает, и какое!

— «Пазлы» еще есть, очень приятное на русский слух слово… Вы знаете, меня так сербы порадовали: там эта игра называется «слагалица»!

— Вот, представляете, как хорошо! Все эти уродливые заимствования, я бы назвала их заискивающими — я их просто терпеть не могу. И я считаю, что в русском языке, в нашем российском государстве, несмотря на то, что так много учреждений, которые занимаются русским языком, по большому счёту этот процесс — совершенно неуправляемый. Все эти специалисты в области русского языка пока что слабо действуют. Но, пожелаем русскому языку сохранения.

— Нина Григорьевна, в чем польза изучения языков, на ваш взгляд?

— Владение несколькими языками очень помогает смотреть на созданный Богом мир шире. Давайте сравним: по-русски, когда мы говорим «бессонница», то из-за приставки «без-/бес-» у нас возникает очень отрицательный образ.

А по-вепсски – «vauged uni» — «белый сон»! Что тут отрицательного? Это – позитивное отношение к ситуации. Ты находишься в ситуации «белого сна», когда ты можешь подумать, что ты завтра сделаешь, ты можешь пообщаться со своим Господом, ты можешь обдумать свои шаги. Не надо об этом думать черно́, надо думать бело́! Ты находишься в белом сне — используй такую возможность, данную тебе Богом.

— Это подтверждение органичного восприятия вепсами природы?

— Конечно. В том числе и это тоже. Для нас природа и Господь — это очень близкие понятия.

— Как Ломоносов говорил: «У нас есть две книги: одна — Слово Божье, другая — слово природы».

— Вот именно! Надо читать и ту, и другую, и уметь соотносить эти книги друг с другом.

Беседовал Петр Давыдов

Специально для «Столетия»

Читать онлайн «Хлоя в центре внимания», Холли Вебб – Литрес

Всем, кто пытался (напрасно!) научить меня танцевать

Холли Вебб

Моей семье, всегда готовой меня поддержать

Молника Донг

Глава первая

Мечта сбывается

– Ты всё собрала? Ничего не забыла? – спросила мама уже в третий раз.

– Да, мам.

На самом деле Хлоя не слушала, что говорила мама. Она была слишком взволнована. Сегодня первый день в новой школе, и именно поэтому мама решила её проводить – отвезти на машине. Хлоя хотела доехать сама, но когда сказала об этом маме, та огорчилась и, кажется, даже обиделась.

Хлоя пыталась объяснить родителям, что она хорошо знает дорогу, но они и слушать ничего не желали. Да и понятно почему: они очень гордились, что их дочь поступила в такую хорошую школу, и им хотелось почувствовать свою сопричастность к её успехам. Они всегда проявляли живой интерес к увлечениям дочери: ходили на все её выступления и спектакли, и папа снимал их на видео. Редко кому из гостей, приходивших в дом к Фордам, удавалось уйти, не посмотрев выступление наряженной в костюм ромашки трёхлетней Хлои на празднике в танцевальном кружке.

Из кухни выглянул папа:

– Обязательно сними на видео, как она входит в школу…

– Нет! – в ужасе вскрикнула Хлоя. Только не это! Она представляла, как это будет выглядеть со стороны: мимо проходят крутые ребята из школы «Дебют» и хихикают, глядя на маму, которая снимает на видео, как Хлоя поднимается на крыльцо.  – Нет, пап, не надо. Никаких фото и видео, никаких слёз и объятий, и если мы не выйдем прямо сейчас, я поеду сама. На метро. Даже без мамы. Иначе мы опоздаем.

Как она и ожидала, мама тут же засуетилась и выскочила из квартиры, забыв ключи от машины. Ей так не хотелось, чтобы дочка опоздала в школу! Хлоя улыбнулась, схватила свой школьный рюкзак, сумку с одеждой для танцев, мамину сумочку с документами и ключами и поспешила следом за мамой.

Конечно, Хлоя волновалась перед первым днём в новой школе – но это было радостное волнение. Она с шести лет мечтала учиться в театральной школе наподобие «Дебюта» – с тех самых пор, как узнала, что такие школы вообще существуют. А в прошлом году учительница танцев рассказала Хлое о вступительных испытаниях в «Дебюте», и Хлоя сразу же поняла, что это школа мечты. Там есть уроки балета, степа, современных танцев, пения и актёрского мастерства (и обычные скучные школьные предметы тоже, куда же без них), и при школе работает собственное кастинговое агентство. Все ученики постоянно участвуют в пробах для театральных спектаклей и киносъёмок. Театрально-музыкальная школа «Дебют» считается лучшей в стране и одной из лучших в мире. Поступить туда сложно – много желающих. Но Хлоя всё-таки поступила. Её мечта сбылась! Ей не терпелось скорее приступить к занятиям.

Но когда они с мамой подъехали к большому белому зданию с вывеской «Школа музыкального и театрального искусства «ДЕБЮТ», Хлоя вдруг застеснялась. Конечно, она бывала здесь раньше, на вступительных экзаменах, но это было на зимних каникулах, а теперь всё стало каким-то другим. Весь двор перед школой был заполнен учениками, и хотя Хлоя знала, что в «Дебюте» учатся всего сто пятьдесят человек, сейчас, когда они все приехали одновременно, казалось, что их собралось намного больше. И она никого здесь не знает… Хлоя сразу почувствовала себя маленькой и беспомощной.

Она даже тихо порадовалась про себя, что в «Дебюте» есть форма. Сначала она огорчилась, когда узнала: она почему-то была уверена, что в театральной школе все ходят в чём хотят. Однако в памятке со школьными правилами, которую им прислали по почте вместе с уведомлением о поступлении, было написано, что форма обязательна, её носят все учащиеся, даже старшеклассники. И теперь Хлоя была рада, что пришла в форме: в серой юбке и пиджаке, в тонком бордовом свитере и светлой рубашке с полосатым бордово-серебряным галстуком. Точно такая же, как у всех остальных, одежда создавала ощущение принадлежности к единому целому. Если бы Хлоя сама выбирала, в чём пойти в школу, она могла бы одеться как-то не так…

Хлоя встряхнулась и решительно зашагала к большим стеклянным дверям. Что за дурацкие мысли! Во-первых, у неё потрясающий вкус, и она всегда одевается модно и стильно. И во-вторых: когда это её волновало мнение окружающих? Она была категорически против любой школьной формы, и она непременно кому-нибудь об этом скажет. При первой возможности.

Но когда они с мамой поднялись на крыльцо, Хлоя случайно услышала разговор старших девочек и невольно прислушалась, моментально позабыв о своей злости.

– Ассистент режиссёра спросил: «Ты умеешь плавать?» А я сказала: «Конечно, умею. Я плаваю как…»

– Эми Мартин, ты плаваешь как топор!

– В том-то и дело! – хихикнула девочка с кудрявыми волосами. – Даже не знаю, что буду делать, если всё-таки получу это роль. Попрошу мисс Джонс назначить мне дополнительные занятия в бассейне или… даже не знаю. Она меня убьёт!

Хлоя с завистью посмотрела на Эми. На вид лет тринадцать – значит, всего на два года старше её самой. И так спокойно рассказывает о пробах на роль! Хлоя хорошо понимала, почему Эми сказала, что умеет плавать. Если бы её пригласили на профессиональные пробы, она бы поклялась, что умеет и плавать, и ездить верхом, и даже жонглировать, если бы эти умения требовались для роли. А уж потом можно было бы волноваться, как всему этому научиться!

Глава вторая

Самые важные два часа в жизни

Хлоя вошла в здание школы и, оглядевшись по сторонам, улыбнулась. Ей казалось, будто здесь всё знакомо. Будто здесь всё своё. То, что ей понравится эта школа, она поняла в первый же день, когда пришла на вступительные экзамены. Их с Софи привела сюда учительница танцев. Софи – одноклассница Хлои, они дружили с первого класса и вечно соперничали за роли в школьных рождественских постановках. Лучшие роли почти всегда доставались Хлое, но ей нравилась Софи, и она считала, что Софи отлично танцует. И ей было приятно, что на такое ответственное испытание она пришла не одна, а с подругой.

Это было в январе, восемь месяцев назад, но Хлоя знала, что она никогда не забудет тот день. Миссис Роуз повезла их с Софи на метро, и всю дорогу они хихикали от волнения. Было трудно поверить, что в ближайшие два часа вся их жизнь может перемениться. Но на подходе к зданию школы с золочёной вывеской над главным входом они обе притихли: почему-то болтать и смеяться уже не хотелось.

Хлоя сжала губы в тонкую линию и решительно расправила плечи. У неё всё получится! Она выступит на «отлично» и покажет приёмной комиссии всё, что умеет. Всё, на что она способна. Хлоя взглянула на Софи, уже приготовившись улыбнуться: мол, сейчас мы их сразим! Но улыбка погасла: Софи была вся зелёная. В буквальном смысле зелёная. Хлоя всегда думала, что такое бывает только в книгах.

– С тобой всё в порядке? – встревоженно прошептала она.

Софи покачала головой:

– Кажется, меня сейчас стошнит.

Миссис Роуз схватила её под локоть и, ускорив шаг, повела в здание школы.

– Хлоя, жди здесь. Никуда не уходи, – велела она и потащила Софи в туалет в глубине коридора. – Мы на минутку!

Но через минутку они не вернулись. Их не было, наверное, минут десять. Сначала Хлоя не сильно переживала: наверное, Софи просто нервничает, на нервной почве её тошнит, иногда так бывает, сейчас она успокоится, и всё будет в порядке. Но ей самой было не очень уютно и даже слегка страшновато стоять в одиночестве в вестибюле, вцепившись в ремень сумки с костюмом для танцев и наблюдая, как мимо проходят другие ребята с родителями или учителями. А что, если в суматохе о ней забудут? А вдруг она опоздает к началу просмотра? В письме было сказано очень строго: опоздавшие к участию во вступительных испытаниях не допускаются, заявка на поступление аннулируется. Второго шанса не будет. Тут всё серьёзно, как на взрослых профессиональных актёрских пробах. Никто не будет тебя дожидаться, если ты не соизволишь прийти вовремя. Хлоя с нетерпением поглядывала в сторону туалетов и уже собиралась пойти и проверить, что там происходит, но тут как раз вышли миссис Роуз и Софи. Хлоя с улыбкой шагнула им навстречу, не сомневаясь, что с её подругой всё хорошо.

Но нет. Софи была уже не такой зелёной, но всё равно очень бледной, и даже её светлые кудряшки, обычно похожие на упругие пружинки, сделались тусклыми и поникшими. Она опиралась на руку миссис Роуз и, кажется, еле держалась на ногах. «Как она будет танцевать в таком состоянии?» – подумала Хлоя, но постаралась ни словом, ни взглядом не выдать своего беспокойства, чтобы не растревожить Софи ещё больше.

– Извини, что пришлось бросить тебя одну. Ну ладно. Пойдёмте на регистрацию. – В голосе миссис Роуз явственно слышалось напряжение.

«Сможет ли Софи выступить на просмотре?» – снова подумала Хлоя, но ничего не сказала. Они встали в длинную очередь у стола регистрации, и Хлоя всё же спросила у Софи:

– Ты как? Тебе лучше?

– Чуть-чуть получше. Извини. Я, наверное, испортила тебе настроение, – Софи слабо улыбнулась.

– Ничего ты не испортила, просто я за тебя беспокоилась. Ты никогда так не волнуешься перед спектаклями и выступлениями.

– Я всегда страшно волнуюсь. – Софи судорожно сглотнула. – Но сейчас всё ещё хуже. Это самое важное выступление. Ой, Хлоя, я даже не знаю… Мне кажется, я ничего не смогу, ничего.

Если честно, Хлоя тоже так думала, но уж точно не стала бы говорить это вслух.

 

– Всё ты сможешь, – твёрдо сказала она. – Адреналин помогает мобилизоваться. Как нам всегда говорит миссис Роуз, улыбайся и слушай музыку, и тело само вспомнит, что надо делать.

Но у неё было жуткое ощущение, что Софи уже упустила свой шанс. Шанс, который даётся раз в жизни…

Когда все участники зарегистрировались, их проводили в большое просторное помещение – вроде как зал ожидания. Всем выдали номера, которые надо было приколоть, переодевшись для танцев. Хлое с Софи достались номера тридцать шесть и тридцать семь. Хлое даже не верилось, что на вступительные экзамены пришло столько народу. Она знала, что в «Дебют» принимают не больше тридцати новых учеников в год, а сегодня – лишь первый из четырёх дней испытаний.

Нервная женщина с усталым лицом объяснила участникам, как будет проходить просмотр:

– Мы начнём с танцев. Вы танцуете группами по десять человек. Сначала балет, потом степ. Затем мы послушаем, как вы поёте, и проверим ваши актёрские способности. Каждому будет предложено разыграть сценку-импровизацию. Ну что ж, пора начинать. Первая группа, номера с первого по десятый, идёмте со мной в раздевалку. Учителя и родители, пожалуйста, ждите здесь.

Хлоя с завистью наблюдала, как первые десять участниц выходят из комнаты следом за женщиной-организатором. Одна из девочек выглядела почти такой же испуганной и бледной, как Софи. Хлое хотелось быть в этой первой десятке. Она знала, что как только начнётся просмотр, её волнение пройдёт и она сосредоточится на выступлении, а вот ждать – это хуже всего. Ей казалось, она прямо слышит, как колотится её сердце, и его стук отдаётся в висках.

Их группу вызвали в раздевалку лишь через полчаса после первой. Когда назвали их номера, Хлоя с облегчением вздохнула, а Софи опять сделалась белой как мел и даже выронила сумку из онемевших от волнения пальцев.

Хлоя побрызгала волосы лаком, чтобы её непослушные рыжие кудряшки не торчали во все стороны, и, собрав их в пучок на затылке, придирчиво осмотрела себя в зеркале. Она надела свой обычный костюм для танцев: светло-розовые легинсы, тёмно-розовый гимнастический купальник, поверх короткая розовая кофточка – так одевались на занятия все ученицы миссис Роуз.

– Твоя подруга хорошо себя чувствует? – раздался у неё за спиной чей-то застенчивый голос.

Хлоя обернулась и увидела, что на скамейку к Софи подсела какая-то девочка. Она с беспокойством смотрела на Софи, которая сидела как изваяние, глядя в одну точку, по-прежнему бледная, с лёгким сероватым отливом.

– Кажется, нет, – пробормотала Хлоя. – Так обидно! Софи отлично танцует и прекрасно поёт, но вряд ли она что-то сможет в таком состоянии. – Она завертелась, пытаясь приколоть номер к спине своего гимнастического купальника. Девочка, переживающая за Софи, предложила:

– Давай я тебе помогу. А то если будешь вот так вертеться, потянешь спину.

– Спасибо. А я приколю тебе, если хочешь. И надо как-то вернуть Соф на Землю, а то она где-то в космосе.

Девочка повернулась спиной к Хлое, и та тоже приколола ей номер.

– Спасибо. Удачи тебе и твоей подруге.

В комнату заглянула женщина-организатор:

– Девчонки, у вас две минуты. Потом я за вами приду, и мы пойдём на балетный просмотр.

Обе девочки испуганно переглянулись и уставились на Софи, которая, кажется, даже не слышала объявления.

– Я помогу. Я её причешу, а ты постарайся вернуть её к нам.

– Спасибо, – сказала Хлоя с искренней благодарностью. Девочка уже принялась заплетать Софи французскую косичку – похоже, она была рада, что ей есть чем заняться.

Хлоя села рядом с подругой и взяла её за руку. Рука была ледяной.

– Софи, послушай. Нам уже надо идти на балет. Ты же справишься, да?

Софи слабо улыбнулась, но даже не пошевелилась. Хлоя обняла её за плечи. Софи была вся напряжена как натянутая струна. Как она будет танцевать в таком состоянии?!

Дверь снова открылась:

– Девочки, вы готовы? Пойдёмте в студию!

Ну наконец-то!

* * *

Студия оказалась огромной, с пружинистым деревянным полом и зеркалами на всех четырёх стенах. Преподаватели из приёмной комиссии сидели за длинным столом у стены напротив двери и наблюдали, как участницы испытаний заходят в студию. Хлоя вспомнила, что говорила миссис Роуз: просмотр начинается сразу, как только ты переступаешь порог. Она постаралась шагать уверенно и держать спину прямо.

Одна из преподавательниц балета пригласила девочек на разминку. Она внимательно наблюдала за всеми участницами, иногда делала замечания или просила кого-то вытянуть ногу или прогнуться назад – видимо, чтобы проверить растяжку и гибкость. Рядом с Хлоей она стояла так долго, что та уже начала волноваться, и ей пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы оно не сбивалось. Однако преподавательница ничего ей не сказала. Когда разминка закончилась и начались упражнения у станка, Хлоя быстро взглянула на Софи и мысленно вздохнула с облегчением: пока что вступительные испытания ничем не отличались от обыкновенных балетных занятий, и привычные, знакомые действия вроде бы вывели Софи из ступора. В её движениях ещё чувствовалась какая-то скованность, но в них явно присутствовала и обычная грациозная лёгкость.

Сама Хлоя уже почти не волновалась. Упражнения были совсем несложными. Она всё это умеет – и ей всё это нравится! Она и сама не заметила, как начала улыбаться, выполняя глубокие плие, и преподавательница, проходя мимо неё, с одобрением кивнула:

– Отлично!

Хлоя внутренне просияла, чувствуя на себе завистливые взгляды остальных девяти участниц. После упражнений у станка им предложили выучить и исполнить короткий танец, состоящий из комбинации несложных па, и экзамен закончился. Взглянув на часы на стене, Хлоя с удивлением поняла, что прошло всего полчаса. Так мало?! Ведь они столько всего успели!

Теперь надо было переодеться для степа и идти на следующий экзамен в другую студию, где их ждала другая приёмная комиссия, такая же строгая и пугающая. Но здесь всё было ещё веселее: не испытание, а скорее игра вроде «Делай как я», когда они повторяли движения за преподавательницей, стараясь выдерживать нарастающий темп. Всё это сопровождалось весёлым смехом, и Хлоя совершенно забыла о приёмной комиссии – и вспомнила только в самом конце, когда смолкла музыка.

– Отлично, девочки! Все молодцы! Сейчас небольшой перерыв. Переодевайтесь и идите в столовую по указателям. Там вы сможете перекусить. Потом у вас пение. Вам скажут, куда идти. Мы будем вызывать вас по одной.

В столовой Хлоя так набросилась на чай и печенье, словно не ела несколько дней. Даже Софи съела пару штук, хотя сидела притихшая и упорно смотрела в стол.

– Тебе получше? – спросила Хлоя.

– Да. Но теперь уже поздно. Балет я завалила – была вся деревянная. Меня точно не примут.

– Впереди ещё пение и актёрское мастерство, а значит, не всё потеряно! – заметила девочка, которая помогала Хлое приводить Софи в чувство перед балетом. Теперь она подошла к ним и ободряюще улыбнулась. – Ой, слышите? Кто-то совсем не умеет петь! – Столовая располагалась прямо напротив аудитории, где проходило прослушивание по пению, и здесь было всё слышно.

– Ты споешь лучше, Соф! – убеждённо проговорила Хлоя.

Софи улыбнулась:

– Ну, это несложно! Просто мне кажется, что я уже не прошла.

– Никогда не сдавайся, – посоветовала Хлоя.

– Бетани Адамс! – раздался голос из-за двери в аудиторию.

– Это я.

Как классно Бетани танцует, Хлоя уже видела. У неё потрясающее чувство ритма. Интересно, а как она поёт?

Пела она тоже хорошо – и не просто хорошо, а отлично. Хлоя с Софи сидели, замерев в восхищении, и слушали её чистый, красивый, серебристый голос.

– Наверное, мне уже можно идти домой, – вздохнула Софи. – Она потрясающая! Мне никогда так не спеть!

Почему «Ты здесь, Бог?» Это я, Маргарет, все еще имеет значение

Реклама

Продолжить чтение основной истории

Большое чтение

Эссе

История взросления Джуди Блюм наконец-то выходит на большой экран в этом месяце. Книга всегда будет в центре внимания.

«Моя мать всегда рассказывает мне о том, когда она была девочкой», — рассказывает нам Маргарет в романе. «Это должно заставить меня почувствовать, что она все понимает». Кредит … Уэсли Олсбрук

Опубликовано 27 апреля 2023 г. Обновлено 28 апреля 2023 г. Это я, Маргарет?» — мужчина в вестибюле нашел мое имя в списке и направил меня в очередь за гардеробом. Я услышал толпу раньше, чем увидел ее.

Модная тусовка в Сохо гудела от смеха, болтовни, селфи, потягивания шампанского поклонников романа, который запустил тысячу упражнений по увеличению груди и откровенных разговоров о половой зрелости. Один стол был завален экземплярами книги Блюма, другой — личными дневниками. Мой сказал: «Ты здесь, Бог? Это я, Элизабет».

К сожалению, я перестал читать приглашение после «Пожалуйста, присоединяйтесь к нам на вечер с Джуди Блюм»; что еще мне нужно было знать? Увы, эта встреча не должна была стать тем интимным романом, который я себе представлял, когда мы с Блюмом сидели в пустом театре и общались за коробкой молочных конфет. Это было событие , с фотографом, двумя хэштегами — #itsmemargaret и #margaretmoment — и людьми любого возраста, пола, расы и манеры носить ироничные очки, которые подчеркивали преданность друг друга истории, которую мы собрались здесь отпраздновать. Слова вроде «одержима» и «обожаю» зависли над комнатой, выделенные курсивом.

— Ты не понимаешь, — сказал незнакомец. «Я ам Маргарет».

Конечно понял. Я тоже была Маргарет. Так было со всеми моими друзьями и, может быть, с вашими.

Трудно переоценить значение книги «Are You There God? Это я, Маргарет» предназначалась для девочек поколения X, особенно для тех, с кем я выросла, с несколькими выходами к северу от (вымышленного) пригорода Нью-Джерси, где это происходит.

Мы были девочками, которые любили пухлые наклейки, фруктовые рулетики, мармеладные туфли, браслеты Мадонны и Cabbage Patch Kids. Нам говорили, что мы равны, но «мальчишки есть мальчишки» по-прежнему было вполне приемлемой реакцией на хамское поведение. У нас не было слова для издевательств. У нас не было Гугла. Если нам везло, у нас было ожидание вызова. Если нам действительно повезло, у нас был дисковый телефон со шнуром, который тянулся в нашу спальню. В кинотеатрах шли фильмы, по радио звучала музыка, а новости раз в день с глухим стуком доносились до крыльца. Книги были сделаны из бумаги.

В этот изолированный мир вошла Джуди Блюм, неся новости о других подростках (термин, который еще не был придуман). «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет? был ее горн призыв.

Для нас Маргарет Саймон не была персонажем, она была доверенным лицом — девушки, которая засовывала носки в лифчик, которая чувствовала себя некомфортно в собственном теле; для девушки, которая тосковала по другу, который за одну ночь повзрослел, уехал или стал злым; для девушки, которая изо всех сил пыталась разобраться в схемах на инструкциях, сложенных оригами, внутри коробки с тампонами.

Мы смотрели «Фильм» на уроке здоровья и хихикали, когда наш краснолицый инструктор вышел покурить. У нас была Книга с ее старомодным фальшивым весельем: «Ты становишься женщиной! Зыбь!» Может быть, наши родители рассказали нам The Talk, а может и нет. В лучшем случае они склонялись к «матке», «яичникам» и «фаллопиевым трубам», вообще пропуская «сперму». О, кстати, под раковиной в ванной комнате есть коврики.

Но у нас по-прежнему было так много вопросов, которые мы едва могли сформулировать на языке и осмеливались только шептать в темноте во время ночевки. Маргарет задавала эти вопросы, и Блюм отвечал откровенно и с уважением.

Она выступила в «Кросби» до того, как погас свет — настоящая Джуди Блюм, которой сейчас 85 лет, тепло самоуничижительная, но также явно привыкшая к реву аплодисментов, который сопровождал ее на подиуме. Она рассказала о том, почему через 52 года после выхода на свет «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет» был готов к съемкам. Она сказала, что это ее самая личная книга, написанная для ее дочери, которой сейчас чуть за 60. Она поблагодарила своих друзей детства за то, что они были рядом. Тот факт, что они были, кое-что говорит о Джуди Блюм.

«Ты здесь, Боже? Это я, Маргарет?» развивалась с годами. По часовой стрелке слева: оригинальная обложка 1970 года, за которой последовали версии, опубликованные в 1982, 1991 и 2014 годах. А если бы фильм был ужасным? Что, если он не уловил суть Маргарет, штата садов или свободной, но связанной правилами эпохи, которую я помнил? Хуже того — от самой идеи меня тошнило — а что, если фильм затмит книгу?

К тому времени, когда семья Саймонов переехала с Манхэттена на Морнингберд-лейн, я перестала защищаться. К тому времени, когда Маргарет пошла в шестой класс (без носков, по указанию ее властной соседки), я сбросил с себя мантию контроля качества.

Вот что вам нужно знать о фильме, который выходит в кинотеатрах 28 апреля: Он верен книге. Он отражает уязвимость, любопытство, периодическую жестокость и неприкрытый потенциал человека на пороге подросткового возраста. Мне было 11 лет, я была матерью троих 11-летних детей, и это все еще позволяло мне по-новому взглянуть на этот сложный и ослепительный возраст.

На полпути всплыло воспоминание, такое же четкое, как картинка передо мной. Я был в пятом классе, лечился в своей спальне после перелома таза, полученного, когда меня сбила машина по дороге домой из школы. Агония от этого была настолько утонченной, что мне еще предстоит испытать что-либо подобное снова — ни во время родов, ни когда зеленая струйка застряла в моем глазу в течение двух недель, ни после того, как я упала с сегвея на скорости в Будапеште и сломала три ребра. и локоть.

Отчаявшись отвлечься, не в силах ничего делать, кроме как лежать неподвижно, я схватил роман с ночного столика. Вы можете догадаться, что это было.

Как Маргарет оказалась в моей комнате в тот день, остается загадкой. Может быть, я одолжил книгу у друга или взял ее в библиотеке. Может быть, сестра оставила его для меня или моя бабушка, которая рванула в город, пока я был в больнице. Мои родители вряд ли были виновниками; они, понятное дело, отвлеклись, плюс моя мама поставила Джуди Блюм в ту же категорию, что и Барби: слишком много, слишком графика , не для нас.

«Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет» была одной из первых книг, которые я прочитала за один день, вдыхая ее, когда на моем покрывале менялся свет.

Ближе к вечеру ко мне зашел директор школы. Я толком не знала миссис Мюррей — я не была смутьянкой, я не была одаренной, — но она сидела на краю моей кровати и наполняла мою комнату своим едким ароматом. Поскольку у меня в голове было «Мы должны, мы должны, мы должны увеличить наш бюст», я не мог не заметить, что ее блузка была настолько прозрачной, что я мог сосчитать застежки на крючках и ушках, идущие вверх по ее лифчику сзади.

Пока я отвечал на вопросы миссис Мюррей — Получил ли я карточки от своего класса? Мне что-нибудь нужно было из моей каморки? — Я пытался не обращать внимания на параллельное расследование, происходящее в моей голове: не считает ли она мои листы «Арахиса» ребяческими? Была ли она возмущена моей травмой, близкой к моей матке? И самое насущное: заметит ли миссис Мюррей название книги в мягкой обложке, которую я пытался спрятать под ладонью?

Я не хотел, чтобы директор знал, что я читаю о месячных и груди. Что, если она расскажет моему учителю? Что, если он подумает, что я извращенец? Хотелось бы думать, что современный 11-летний ребенок не будет так мучиться от унижения, но, поверьте мне, 80-е были другим временем.

После того, как она сделала глоток чая, который принесла мама, после того как мы втроем обдумали костюмы на Хэллоуин, миссис Мюррей перекинула свой бумажник на одно плечо и встала, чтобы уйти. Но сначала она постучала своими бордовыми ногтями по обложке «Are You There God? Это я, Маргарет, — мягко коснувшись указательным пальцем лица Маргарет.

«Какой хороший», — сказала она. «Наслаждаться.»

Не было ни духового оркестра, ни молнии. Земля не двигалась под моими ногами. Была просто искра узнавания: единомышленник, родственная душа. Вот оно. #моймаргаретмомент.

В книге есть интимность, которую мы не можем получить из фильма или телешоу, независимо от того, насколько это правда — даже в 3-D, в самом высоком разрешении. Вы не можете держать фильм двумя руками. Вы не можете понюхать его, поставить на нем свои инициалы или подчеркнуть любимые детали. Вы не можете прочитать имена других людей, которые проверяли это в библиотеке, коллеги-детективы на жизненном пути. Вы не можете передать это своим детям.

Фильм позволяет смотреть; книга приглашает вас внутрь. Очень любимая книга может даже открыться на вашей любимой странице. Книга найдет вас, когда вы в ней больше всего нуждаетесь, и покажет вам то, что вы хотите знать, в том темпе, в котором вы способны усваивать слова. У него крепкий корешок и крепкий переплёт, как и у самой Маргарет.

Когда пошли титры и зал оживился, я был не единственным заплаканным человеком, сжимавшим промокшую салфетку. И, конечно же, Джуди Блюм, благодарившая каждого гостя у дверей театра. Двумя часами ранее встреча с ней стала бы кульминацией моей взрослой жизни; теперь она была вызывающим всеобщее восхищение препятствием, которое нужно было преодолеть, прежде чем я позвонил своей сестре, плача, а затем сел на поезд домой в Нью-Джерси, где я еще немного поплакал.

Я так много хотел сказать: Вы показали мне, как честность может высосать жало практически из всего — из беспокойства, смущения, одиночества, страха и даже из затруднений человеческого тела. Ты научил меня, что нет ничего невыразимого. У Маргарет всегда будет место на моей полке. И, просто любопытно/без давления, вы рассматривали продолжение о менопаузе? Страдала ли Маргарет бессонницей? Ей не повезло с мелатонином?

Но когда подошла моя очередь прощаться с Джуди Блюм, я успел выдавить только два слова: «Спасибо».

Ее ответ перекликается с посланием, которое мы нашли в ее книгах — на флаге, который она водрузила на пороге подросткового возраста, который все еще развевается сегодня. Она посмотрела мне в глаза и просто сказала: «Пожалуйста».

Звук производства Талли Абекассис.

Доктрина открытий, 1493

Папская булла «Inter Caetera», изданная Папой Александром VI 4 мая 149 г.3, сыграл центральную роль в испанском завоевании Нового Света. Документ поддержал стратегию Испании по обеспечению своего исключительного права на земли, открытые Колумбом в прошлом году. Он установил демаркационную линию в ста лье к западу от Азорских островов и островов Зеленого Мыса и предоставил Испании исключительное право приобретать территориальные владения и торговать всеми землями к западу от этой линии. Всем остальным было запрещено приближаться к землям к западу от линии без специального разрешения правителей Испании. Это фактически дало Испании монополию на земли в Новом Свете.

Бык заявил, что любая земля, не населенная христианами, может быть «открыта», заявлена ​​и эксплуатировалась христианскими правителями, и заявил, что «католическая вера и христианская религия должны возвышаться и распространяться повсюду, чтобы здоровье позаботиться о душах и низвергнуть варварские народы и привести их к самой вере». Эта «Доктрина открытий» стала основой всех европейских притязаний на Америку, а также основой для западной экспансии Соединенных Штатов. В Верховном суде США в деле 1823 г. Johnson v. McIntosh , Верховный судья Джон Маршалл единогласно высказал мнение, что «принцип открытия дает европейским народам абсолютное право на земли Нового Света». По сути, американские индейцы имели только право проживания, которое можно было отменить.

Бык Inter Caetera снова попал в заголовки газет в 1990-х и 2000 годах, когда многие католики обратились к Папе Иоанну Павлу II с просьбой официально отменить его и признать права человека коренных «нехристианских народов».

Доступен английский перевод.

Отрывок

Поэтому, как и подобает католическим королям и князьям, после серьезного рассмотрения всех вопросов, особенно возникновения и распространения католической веры, как это было в моде ваших предков, прославленных королей, вы решили с милостью Божией подчинить себе означенные материки и острова с их обитателями и обитателями и обратить их в католическую веру. Итак, сердечно восхваляя в Господе это ваше святое и похвальное намерение и желая, чтобы оно было должным образом осуществлено и чтобы имя Спасителя нашего было донесено до тех мест, мы усердно увещеваем вас в Господе и принятием вами святого крещения. , которым вы связаны нашими апостольскими заповедями и по недрам милосердия Господа нашего Иисуса Христа строго наслаждаетесь тем, что, поскольку с ревностным рвением к истинной вере вы намереваетесь снарядить и отправить это путешествие, вы также намерены, как ваш долг — привести народы, живущие на этих островах и в этих странах, к принятию христианской религии; и никогда не позволяйте опасностям или трудностям отвратить вас от этого, с твердой надеждой и доверием в ваших сердцах, что Всемогущий Бог будет способствовать вашим начинаниям. А для того, чтобы вы могли приступить к столь великому делу с большей готовностью и сердечностью, облеченной в пользу нашего апостольского благоволения, мы, по собственному желанию, не по вашему нашей собственной щедрости и достоверного знания и из полноты нашей апостольской власти, властью Всемогущего Бога, дарованной нам в блаженном Петре, и наместничеством Иисуса Христа, которое мы держим на земле, поступаем по смыслу этих подарков, если какой-либо из названных островов будет найден вашими посланниками и капитанами, дайте, подарите и передайте вам и вашим наследникам и преемникам, королям Кастилии и Леона, навсегда, вместе со всеми их владениями, городами, станами, местами и деревнями. , а также все права, юрисдикции и принадлежности, все острова и материки, обнаруженные и подлежащие обнаружению, обнаруженные и подлежащие открытию в направлении на запад и юг, путем проведения и установления линии от арктического полюса, а именно севера, к антарктическому полюсу. , а именно юг, независимо от того, находятся ли указанные материки и острова и находятся ли они в направлении Индии или в каком-либо другом направлении, указанная линия должна быть удалена на сто лиг к западу и югу от любого из островов обычно известны как Азорские острова и Кабо-Верде. Однако с той оговоркой, что ни один из островов и материков, обнаруженных и подлежащих обнаружению, обнаруженных и подлежащих открытию, за указанной линией к западу и югу, не будет фактически принадлежать какому-либо христианскому королю или принцу до дня рождения Господа нашего Иисуса Христа, только что прошедшего, с которого начинается нынешний тысяча четыреста девяносто третий год. И мы делаем, назначаем и назначаем вас и ваших упомянутых наследников и преемников их лордами с полной и свободной властью, властью и юрисдикцией любого рода; однако с той оговоркой, что под этим нашим даром, пожалованием и уступкой не следует понимать никаких прав, приобретенных каким-либо христианским князем, который может фактически владеть указанными островами и материками до указанного дня рождения нашего Господа Иисуса Христа. быть изъятым или забранным. Более того, мы повелеваем вам в силу святого послушания, чтобы, применяя все должное усердие в помещениях, как вы также обещаете — и мы не сомневаемся в вашем послушании в этом, в соответствии с вашей верностью и королевским величием духа, — вы назначили на вышеупомянутый материк и острова достойных, богобоязненных, ученых, искусных и опытных людей, дабы наставить означенных жителей и жителей в католической вере и научить их добрым нравам. Кроме того, под страхом отлучения от церкви «поздняя сентенция», которая будет наложена «ipso facto», если кто-либо таким образом нарушит, мы строго запрещаем всем лицам любого ранга, даже императорского и королевского, или любого сословия, степени, ордена или положения, чтобы осмеливайтесь без вашего специального разрешения или разрешения ваших вышеупомянутых наследников и преемников отправляться с целью торговли или по любой другой причине на острова или материки, обнаруженные и обнаруженные, открытые и подлежащие открытию, к западу и югу, путем проведение и установление линии от арктического полюса до антарктического полюса, независимо от того, лежат ли материки и острова, обнаруженные и подлежащие обнаружению, в направлении Индии или в каком-либо другом направлении, причем указанная линия должна быть удалена на сто лиг к западу и югу, как сказано выше, от любого из островов, широко известных как Азорские острова и Кабо-Верде; несмотря на апостольские конституции и постановления и другие постановления об обратном.