Цитаты от себя не убежишь: Ты можешь убежать от обстоятельств и людей, но ты никогда не убежишь от своих мыслей и чувств ▷ Socratify.Net

«От себя не убежишь даже в море». Эмиграции Динары Друкаровой

Динара Друкарова – европейская актриса, родившаяся в Ленинграде. Девочкой она играла в «Замри, умри, воскресни» Виталия Каневского, затем в фильме Алексея Балабанова «Про уродов и людей». Поселилась во Франции, снималась у Ханеке, Деплешена, в «Купе номер 6» Юхо Куосманена, была номинирована на «Сезар» за роль в картине «С тех пор, как уехал Отар» Жюли Бертуччелли. Ее режиссерский дебют – Grand marin (в российском прокате «Лили и море») –​ о девушке, ушедшей в море, как в эмиграцию. Друкарова рассказала Радио Свобода о поворотах в судьбе, позволивших ей снять это кино.

–​ Ваш фильм основан на книге Катрин Пулен Grand marin. Когда вы ее прочли?

– Это был 2016 год. У меня умерла мама, и я не могла с этим справиться. Это оказалось эмоциональным и физическим шоком. А так как авторское кино – это всегда самовыражение, то я сказала себе, что сниму об этом фильм. Я села и написала сценарий для короткометражной картины. В два часа ночи дописала, а уже в три отправила Сергею Михайловичу Сельянову, с которым мы давно дружим и которого я очень люблю. Он перезвонил мне в семь утра с предложением помочь, и я полетела в Питер. Мы с ним пообедали, и под конец Сельянов сказал: «Динара, хочешь стать режиссером? Я тебе помогу с твоей короткометражкой при условии, что у тебя сразу же будет проект для полного метра». А я начала говорить: «Сергей Михалыч! Ну как? Ведь нужно понять сначала, могу ли я снимать кино, есть ли у меня право». И он мне так просто ответил: «Ну вот подумай, а потом приходи обратно». В этот момент у меня все оборвалось внутри. Ведь когда я летела в Питер, я ожидала, что мы уже будем обсуждать, сколько будет съемочных дней и какая у меня будет группа. Я поехала в аэропорт и села на рейс обратно в Париж. После взлета, когда начали раздавать газеты, я взяла Liberation и начала листать. И вдруг на одной из страниц наткнулась на удивительный фотопортрет – пронзительное лицо человека с отметками времени: не было ясно, женщина перед тобой или мужчина.

Это была Катрин Пулен, ей за 50, и она написала свой первый роман о жизни на Аляске, куда она поехала заниматься рыбной ловлей. И вот прямо в небе у нас начался с ней диалог. По прилете я сразу купила эту книгу, начала ее читать и с первых страниц поняла, что это моя история.

–​ А до смерти матери у вас возникало желание снять кино или написать книгу?

– Нет, никогда. Для меня это стало толчком. Такая боль, которую не понятно вообще, как вытащить. И мой фильм «Моя веточка тоненькая», который стал шокирующим для некоторых, потому что говорил о потере близкого человека достаточно откровенно, с такими трудными для восприятия деталями, как мусульманский ритуал омовения тела, – был последним жестом любви.

Кадр из фильма «Лили и море»

для меня это как хокку без начала и конца

Уже на этом фильме я нашла partner in crime – оператора Тимо Салминена, которого вы наверняка знаете по фильмам Аки Каурисмяки. Я его называю «оператор-поэт» и моим “»финским мишкой», потому что он почти не разговаривает – только «yes», «no» и «ok».

Когда я ему прислала сценарий короткого метра, то вскоре получила ответ по почте: «It’s very poetic. Let’s do it. Black and white. Timo». И все. И он, конечно, все понял. Понял, что для меня это как хокку без начала и конца. Понял, что для разговора о смерти необходима дистанция и поэтому фильм не может быть снятым в цвете. «Моя веточка тоненькая» – своего рода прелюдия к Grand marin. Для меня кино – это терапия, и в обоих фильмах я решаю свои проблемы.

–​ Grand marin – это в огромной степени история про эмиграцию, как прямую (героиня уезжает в Исландию), так и внутреннюю. Вы больше 20 лет живет во Франции, вполне социально интегрированы и, как мне кажется, не предпринимаете попыток побега от реальности. Так почему вы выбрали историю девушки, которая от нее бежит и не способна вписаться в чужие правила?

– Вы правильно сказали о внутренней эмиграции. Я же и снимала о том, что от себя не убежишь – даже в море.

–​ Задам вопрос иначе. В какой мере вы кочующий человек? Если Grand marin – арт-терапия, то, очевидно, и Лили, которую сыграли вы, отчасти осознается вами как альтер эго.

– Вы знаете, я татарка, и идея кочевничества у меня в крови. Даже здесь в Париже я живу не в квартире, а на барже. В любой момент можно отдать швартовы и уйти в плавание. Но с другой стороны, мне нравится, что у меня есть гнездо, куда можно всегда вернуться и где лежат мои книги.

Кадр из фильма «Лили и море»

–​ Ваша героиня, тем не менее, бежит вообще от любого гнезда.

Такую свободу немногие могут себе позволить, потому что цена за нее очень высокая – одиночество

– Да, но через нее я проживаю ее свободу. Совершаю путешествие в абсолютную свободу, потому что я сама никогда не стану такой, как она. Мне просто сил не хватит. Такую свободу очень немногие могут себе позволить, потому что цена за нее очень высокая – одиночество. И благодаря кино я проживаю свою мечту. А так как я не умею делать что-то наполовину, то мне нужно было рассказать и пережить историю всем своим существом. И, мне кажется, что я сделала все по-честному.

–​ Вы знакомы с Катрин Пулен?

– Книга Пулен – бестселлер. И когда я узнала, что люди буквально в очереди стоят, чтобы получить права на экранизацию, то я решила встретиться с ней напрямую. Нашла ее телефон и написала ей сообщение, что я Динара Друкарова из России, но живу во Франции, и спросила, можно ли к ней приехать. Она сразу же ответила мне приглашением под Бордо, в ее дом. Я приехала – мы провели день вместе и сразу подружились. Я рассказала ей о своей истории, она рассказала о своей. Я узнала, как она потеряла палец в море, и впоследствии мы включили этот эпизод в фильм и сняли сцену, в которой женщина-шкипер делится этой историей с героиней. Через два дня после нашей встречи со мной связалась мой продюсер Жюли Гайе. Ей только что позвонил издатель, который сообщил, что Катрин Пулен решила отдать права на экранизацию Динаре Друкаровой.

Кадр из фильма «Лили и море»

–​ Как у вас появились продюсеры с французской стороны?

– В кино я с десяти лет и много снималась. Во Франции, где я прожила уже дольше, чем в России, у меня сложился достаточно широкий круг общения. В него входит моя подруга Жюли Гайе – продюсер, актриса и с недавних пор жена бывшего президента Франции Франсуа Олланда. Мы с ней знакомы давным-давно, и когда я прочла книгу, то пришла к ней и сказала: «Слушай, я хочу встретиться с издателем, но если я приду одна, какой бы хорошей актрисой я ни была, меня всерьез никто не воспримет, а у тебя все-таки продюсерская компания, сходи со мной, а потом я уже найду продюсера, кого угодно». А она ответила: «Динар, а давай я не только с тобой схожу, но еще куплю права на эту книгу и буду твоим продюсером». И вот так я вдруг очутилась с продюсером. Затем поддержал Сельянов, потом появились и другие люди. Это ведь настоящий фильм с бюджетом в три миллиона евро. Хотя оказалось, что для съемок в Исландии, съемок моря и съемок во время ковида это совсем не много. Мы снимали фильм в 2021 году, и к тому моменту на проект уже ушло больше шести лет моей жизни.

В 2016 году я прочитала книгу, и вот сейчас фильм выходит в прокат.

Кадр из фильма «Лили и море»

–​ Когда посмотрел ваш фильм, у меня первой мыслью было «Вот кто по-настоящему интегрировался в другую культуру!». Это же во всех отношениях французский фильм, в нем нет ничего, что выдавало бы в вас режиссера из Ленинграда. Вы не называете свой отъезд в 1999 эмиграцией, но вы уехали в другую страну и приняли ее правила. Как вы взаимодействовали с французскими нравами и культурой? Чувствовали ли себя изгоем – как ваша героиня на корабле?

мама с папой настаивали на том, чтобы я изучала языки, чтобы была возможность уехать из России

– Я родилась в Питере, моя мама была учительницей. Она влюбилась в моего папу, но он был женат и сказал, что никогда не разведется с женой. Моя мама с этим смирилась и родила от него ребенка – меня. Детство было нормальное, как у всех, но сейчас я понимаю, что ей было очень непросто. Потом начался развал Советского Союза, и как будто просвета вообще не было.

Я помню, как мама с папой настаивали на том, чтобы я изучала языки, чтобы была возможность уехать из России в любой момент, потому что у этой страны нет будущего. В то время меня поразила эта фраза, и я вспомнила о ней уже во Франции, когда у меня самой родились дети – поняла, как это странно на самом деле наставлять детей уезжать из своей страны. Но тогда, в 1990-е, мне очень хотелось уехать и начать жить по-другому. И эту возможность мне предоставило кино. В 17 лет я в первый раз поехала в Канны с фильмом Жени Лунгина «Ангелы в раю», и там мне предложили роль в фильме при условии, что я выучу французский язык. У меня было три месяца – я спала с наушниками, но смогла выучить свою роль, и в 1993 году поехала сниматься во Францию. Папа мне говорил все время: «Птица счастья пролетает над каждым человеком, но не каждый человек может схватить ее за хвост». Я ее схватила, да так, что хвост остался у меня в руке.

Кадр из фильма «Лили и море»

помню свое изумление от того, что когда идешь за новым паспортом в мэрию, то не надо приносить конфеты

Я помню свою первую зарплату в кино в фильме «Это было у моря» Аян Гасановны Шахмалиевой. Мы снимали три месяца в Евпатории, и на эти деньги мама купила мне кроссовки и свитер. На мою зарплату на «Замри, умри, воскресни» – а мы снимали фильм девять месяцев – мама мне купила что-то еще менее значимое, такие тогда всем платили крохи. Свои первые настоящие деньги я заработала в 18 лет уже в Париже. Потом начала курсировать между Питером и Парижем. Встретила молодого человека, влюбилась, вышла замуж и уехала. Через шесть месяцев развелась, потому что не сложилось, но решила остаться во Франции и строить свою жизнь здесь. Вначале было очень непросто. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, а, чтобы стать частью иной культуры, приходится ломать себе кости, формируя новый скелет, потому что вписаться в общество хочется – хотелось еще тогда, когда я уезжала из России. Например, я помню свое изумление от того, что когда идешь за новым паспортом в мэрию, то не надо приносить конфеты и класть в окошко. Было грустно и одиноко? Да. Хотелось вернуться? Да. Возможно, это связано с моим внутренним желанием нравиться, которым можно, наверное, объяснить и мое желание интеграции, но я никогда не сталкивалась с агрессией по отношению к себе здесь, в Европе. Среда как будто сама помогала мне стать ее органичной частью.

Кадр из фильма «Лили и море»

–​ Как вы отреагировали на начало военных действий?

– Был постпродакшен фильма, и вдруг потерялся всякий смысл его заканчивать. Ложишься спать – плачешь, встаешь – плачешь. Все ориентиры потеряны. Я не понимала, зачем заканчивать этот фильм. У меня отняли радость кино, того, что я его сделала, желание им делиться. Какая может быть жизнь, когда рядом одни люди убивают других людей? И до сих пор все идет на автопилоте.

–​ Тем не менее – вы планируете снимать кино дальше.

я хочу снять кино об абсолютной свободе

– Да, но сейчас не игровое. Делать игровой фильм – это как быть капитаном на корабле. Ты должен все знать и проецировать уверенность. А ты на самом деле-то ничего не знаешь и пришел со страхами и сомнениями на съемочную площадку. Смотришь на 30 человек вокруг тебя и думаешь: «Как они не понимают, что я ничего не знаю, ничего не умею и у меня никогда ничего не получится? Они что, все с ума сошли?» Я участвовала в съемках, где режиссер терялся во время съемочного процесса. Когда такое происходит, съемочная группа это сразу чувствует и заканчивается всё не очень хорошо. У меня был этот опыт, и я понимала, что не могу дать слабину. Но когда ты не можешь поделиться с другими своими сомнениями, то оказываешься в облаке одиночества. Ты играешь роль капитана, а потом скатываешься в клубочек в своей комнате и думаешь: «Боже мой, какой ужас!» В итоге все как-то получается, но это очень не простой процесс.

Динара Друкарова

Сейчас я хочу снять документальный фильм, потому что в документальном кино больше свободы. Игровое кино – это бюджет, команда, бесконечное количество рамок, ответственности. Я больше не хочу, чтобы кто-то стоял у меня за спиной и говорил, что у меня есть только 23 дня, чтобы снять фильм. Короткометражка и полный метр были актом изучения себя. Теперь я хочу открыть глаза и посмотреть на мир, и вопреки всему ужасу, что творится, снять кино об абсолютной свободе. Это будет фильм о двух сильных женщинах – Катрин Пулен и Каролин Бриссе. Катрин – автор книги, о которой я говорила выше, а Каролин – скульптриса, которая делает монументальные произведения из металла. Эти две женщины выбрали для себя путь настоящей свободы. Я примеряю ее на себя, пытаюсь о ней рассказать, ее почувствовать, но для того, чтобы совершить этот выбор, нужно быть очень сильным человеком. У меня такой силы нет, но я ей восхищаюсь. И, мне кажется, смогу запечатлеть в мгновении.

149 красивых цитат про бегство со смыслом. Лучшие афоризмы и высказывания великих людей про бегство — BBF.RU

Если крысы бегут с корабля — то мне с ними по пути.