Иосиф бродский цитаты о любви. Иосиф Бродский: лучшие цитаты и афоризмы

Иосиф Бродский — цитаты

Иосиф Бродский

(родился: 24 мая 1940 г., Санкт-Петербург, РСФСР, СССР — умер: 28 января 1996 г., Нью-Йорк, США)

Русский и американский поэт, эссеист, драматург, переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1987 года, поэт-лауреат США в 1991-1992 годах. Стихи писал преимущественно на русском языке, эссеистику — на английском. Почётный гражданин Санкт-Петербурга.

Самая надежная защита против зла состоит в крайнем индивидуализме, оригинальности мышления, причудливости, даже — если хотите — эксцентричности. То есть в чем-то таком, что невозможно подделать, сыграть, имитировать; в том, что не под силу даже прожженному мошеннику.

Не в том суть жизни, что в ней есть, но в вере в то, что в ней должно быть.

Жизнь — так, как она есть, — не борьба между Плохим и Хорошим, но между Плохим и Ужасным. И человеческий выбор на сегодняшний день лежит не между Добром и Злом, а скорее между Злом и Ужасом. Человеческая задача сегодня сводится к тому, чтобы остаться добрым в царстве Зла, а не стать самому его, Зла, носителем.

Я сижу у окна, обхватив колени, В обществе собственной грузной тени.

Зима – честное время года.

Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять.

Каждая могила — край земли.

Есть только две поистине захватывающие темы, достойные серьёзных рассуждений: сплетни и метафизика.

… вся вера есть не более, чем почта в один конец.

Вот и прожили мы больше половины. Как сказал мне старый раб перед таверной: «Мы, оглядываясь, видим лишь руины». Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Наряду с землей, водой, воздухом и огнем, деньги — суть пятая стихия, с которой человеку чаще всего приходится считаться.

Человек одинок, как мысль, которая забывается.

Жизнь, вероятно, не так длинна, чтоб откладывать худшее в долгий ящик.

В эту зиму с ума я опять не сошел, а зима глядь и кончилась.

Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам, рисовала тушью в блокноте, немножко пела, развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком и, судя по письмам, чудовищно поглупела.

Любое выраженье лица — лишь отражение того, что происходит с человеком в жизни.

Гражданин второсортной эпохи, гордо признаю я товаром второго сорта свои лучшие мысли и дням грядущим я дарю их как опыт борьбы с удушьем.

Боль учит не смерти, но жизни.

Хотя жить можно. Что херово — курить подталкивает бес. Не знаю, кто там Гончарова, но сигарета — мой Дантес.

Старайтесь быть добрыми к своим родителям… старайтесь не восставать против них, ибо, по всей вероятности, они умрут раньше вас, так что вы можете избавить себя по крайней мере от этого источника вины, если не горя.

— Каковы ваши религиозные убеждения? — Религиозные убеждения каждого человека — это его сугубо личное дело. — Именно поэтому я об этом и спросила… — Именно поэтому я ничего рассказывать не стану.

… Смотри в окно и думай понемногу: во всем твоя одна, твоя вина, и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

Всякое творчество начинается как индивидуальное стремление к самоусовершенствованию и, в идеале, — к святости.

Потерять независимость много хуже, чем потерять невинность.

Кровь моя холодна. Холод ее лютей реки, промерзшей до дна. Я не люблю людей.

Вечер липнет к лопаткам, грызя на ходу козинак..

Сколько льда нужно бросить в стакан, чтоб остановить Титаник мысли?

До какой синевы могут дойти глаза? До какой тишины Может упасть безучастный голос?

Поздравляю себя с этой ранней находкой, с тобою, поздравляю себя с удивительно горькой судьбою…

Вообще система вас угробить может только физически. Ежели система вас ломает как индивидуума, это свидетельство вашей собственной хрупкости. И смысл данной системы, может быть, именно в том, что она выявляет хрупкость эту, сущность человека вообще, наиболее полным образом. Если, конечно, она его не уничтожает физически.

И младенец в колыбели, Слыша «баюшки-баю», Отвечает: «мать твою!»

Одушевлённый мир не мой кумир.

Меня смущает вычесть одно из двух количеств в пределах дня.

Я не верю в политические движения, я верю в личное движение, в движение души, когда человек, взглянувши на себя, устыдится настолько, что попытается заняться какими-нибудь переменами: в себе самом, а не снаружи. Вместо этого нам предлагается дешевый и крайне опасный суррогат внутренней человеческой тенденции к переменам: политическое движение, то или иное. Опасный более психологически, нежели физически. Ибо всякое политическое движение есть форма уклонения от личной ответственности за происходящее.

Только рыбы в морях знают цену свободе.

Я ищу. Я делаю из себя человека.

— Боюсь, тебя привлекает клетка, и даже не золотая. Но лучше петь, сидя на ветке; редко поют, летая.

Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.

Не читайте стихи как прозу. Поэзия — не информация. Информация стихотворения заключена в его мелодии.

Обычно тот, кто плюет на Бога, плюет сначала на человека.

Так, дохнув на стекло, выводят инициалы тех, с чьим отсутствием не смириться; и подтек превращает заветный вензель в хвост морского конька.

День кончился. И с точки зренья дня всё было вправду кончено.

Значит, нету разлук. Существует громадная встреча. Значит, кто-то нас вдруг В темноте обнимает за плечи.

Скушно жить, мой Евгений. Куда ни странствуй, всюду жестокость и тупость воскликнут: «Здравствуй, вот и мы!»

Я не думаю, что кто бы то ни было может прийти в восторг, когда его выкидывают из родного дома. Даже те, кто уходят сами. Но независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестает быть родным. Как бы ты в нём – хорошо или плохо – ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дёгтем. Россия – это мой дом, я прожил в нём всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и её народу. И – главное – её языку.

Мир состоит из наготы и складок. В этих последних больше любви, чем в лицах.

Извини же за возвышенный слог: не кончается время тревог, но кончаются зимы.

Мы уходим, а красота остается. Ибо мы направляемся к будущему, а красота есть вечное настоящее.

Дорогая, мы квиты. Больше: друг к другу мы точно оспа привиты среди общей чумы…

Но придет еще время — расстанешься с горем и болью, И наступят года без меня с ежедневной любовью.

Запоминать, как медленно опускается снег, когда нас призывают к любви.

Уже темно, и ручку я беру, чтоб записать, что ощущаю вялость, что море было смирным поутру, но к вечеру опять разбушевалось.

Смерть — это брак, это свадьба в черном. Это те узы, что год от года Только прочнее, раз нет развода.

Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.

Нет в России палача, который бы не боялся стать однажды жертвой, нет такой жертвы, пусть самой несчастной, которая не призналась бы (хотя бы себе) в моральной способности стать палачом.

Так долго вместе прожили мы с ней, что сделали из собственных теней мы дверь себе…

Звук — форма продолженья тишины, подобье развивающейся ленты.

Трагедия — это когда я порезал себе палец. Комедия — когда вы провалились в открытый канализационный люк и сломали себе шею.

Если президенты не могут делать этого со своими женами, они делают это со своими странами.

Если много мужчин собираются вместе, это, скорее всего, война.

Ты это – я; потому что кого же мы любим, как не себя?

Видимо, земля воистину кругла, раз ты приходишь туда, где нету ничего, помимо воспоминаний.

Жизнь на три четверти — узнавание Себя в нечленораздельном вопле.

Стынет кофе. Плещет лагуна, сотней мелких бликов тусклый зрачок казня за стремленье запомнить пейзаж, способный обойтись без меня.

Добрый день, моя юность. Боже мой, до чего ты прекрасна.

Одиночество учит сути вещей, ибо суть их тоже одиночество.

Человек есть то, что он читает.

Наши изделия говорят о нас больше, чем наши исповеди.

Как жаль, что тем, чем стало для меня твоё существование, не стало моё существованье для тебя.

Человек — это шар, а душа — это нить.

К сожаленью, в наши дни не только ложь, но и простая правда нуждается в солидных подтвержденьях и доводах.

Любовь есть бескорыстное чувство, улица с односторонним движением.

Человек привык себя спрашивать: кто я? Там, учёный, американец, шофёр, еврей, иммигрант… А надо бы всё время себя спрашивать: не говно ли я?

Есть преступления более тяжкие, чем сжигать книги. Одно из них — не читать их.

В отличие от животных, человек уйти способен от того, что любит.

Грубо говоря, нас меняет то, что мы любим, иногда до потери собственной индивидуальности.

Всякое творчество есть по сути своей молитва.

Ни тоски, ни любви, ни печали, ни тревоги, ни боли в груди, будто целая жизнь за плечами и всего полчаса впереди.

Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди. Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Близится наше время. Люди уже расселись. Мы умрем на арене. Людям хочется зрелищ.

Подлинная история нашего сознания начинается с первой лжи. Свою я помню.

Человек приносит с собою тупик в любую точку света…

Море внешне безжизненно, но оно полно чудовищной жизни, которую не дано постичь, пока не пойдёшь на дно.

Я любил тебя больше, чем ангелов и Самого, и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих.

Зима! Я люблю твою горечь клюквы к чаю, блюдца с дольками мандарина…

Выходя во двор нечетного октября, ежась, число округляешь до «ох ты бля».

Как хорошо, что никогда во тьму ничья рука тебя не провожала, как хорошо на свете одному идти пешком с шумящего вокзала.

… И ежели я ночью отыскивал звезду на потолке, она, согласно правилам сгоранья, сбегала на подушку по щеке быстрей, чем я загадывал желанье.

Человек не должен позволять себе делать предметом разговора то, что как бы намекает на исключительность его существования.

Печальная истина состоит в том, что слова пасуют перед действительностью.

Уходить из любви в яркий солнечный день, безвозвратно.

… Тюрьма — ну что это такое, в конце концов? Недостаток пространства, возмещенный избытком времени. Всего лишь.

Приезжай, попьём вина, закусим хлебом. Или сливами. Расскажешь мне известья. Постелю тебе в саду под чистым небом и скажу, как называются созвездья.

У меня нет принципов, у меня есть только нервы.

И не могу сказать, что не могу жить без тебя — поскольку я живу.

… Для того, чтоб понять по-настоящему, что есть та или иная страна или то или иное место, туда надо ехать зимой, конечно. Потому что зимой жизнь более реальна, больше диктуется необходимостью. Зимой контуры чужой жизни более отчетливы. Для путешественника это — бонус.

Человек размышляет о собственной жизни, как ночь о лампе.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло. Что интересней на свете стены и стула? Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

Постепенно действительность превращается в недействительность.

Навсегда расстаёмся с тобой, дружок. Нарисуй на бумаге простой кружок. Это буду я: ничего внутри. Посмотри на него — и потом сотри.

Любовь, в общем, приходит со скоростью света; разрыв – со скоростью звука.

Свобода — это когда забываешь отчество у тирана.

… Видимо, земля воистину кругла, раз ты приходишь туда, где нету ничего, помимо воспоминаний.

Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека всегда можно.

Все будут одинаковы в гробу, Так будем хоть при жизни разнолики!

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.

И всякий раз после его визитов она была немного не в себе.

… прощающий всегда больше самой обиды и того, кто обиду причиняет.

Вот я стою в распахнутом пальто, и мир течёт в глаза сквозь решето, сквозь решето непониманья.

Потому что становишься тем, на что смотришь, что близко видишь.

Лучший вид на этот город — если сесть в бомбардировщик.

Плохо, ежели мир вовне изучен тем, кто внутри измучен.

… И в полынье лучше барахтаться, чем в вязком, как мёд, вранье.

Губят тебя твои же концептуальные и аналитические замашки, например, когда при помощи языка анатомируешь свой опыт и тем лишаешь сознание всех благ интуиции.

Что-то в их лицах есть, что противно уму. Что выражает лесть неизвестно кому.

Здесь, на земле, от нежности до умоисступленья все формы жизни есть приспособленье.

Мир одеял разрушен сном. Но в чьем-то напряженном взоре маячит в сумраке ночном окном разрезанное море.

… в целом отношения между реальностью и произведением искусства далеко не такие близкие, как уверяют нас критики. Можно пережить бомбардировку Хиросимы или просидеть четверть века в лагере и ничего не произвести, тогда как одна бессонная ночь может дать жизнь бессмертному стихотворению. Будь взаимодействие между пережитым и искусством таким тесным, как нам вбивали в голову начиная с Аристотеля и дальше, у нас в наличии было бы сейчас гораздо больше — как в количественном, так и в качественном отношении — искусства, чем мы имеем. При всём многообразии и в особенности ужасах пережитого в двадцатом веке большая часть содержимого наших полок просится в макулатуру.

Многие — собственно, все! — в этом, по крайней мере, мире стоят любви…

Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы, С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды, И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно, Беспокойно вступая в туманное новое утро.

И вся-то жизнь — биенье сердца, И говор фраз, да плеск вины, И ночь под лодочкою секса По слабой речке тишины.

Как легко нам дышать, оттого что подобно растенью в чьей-то жизни чужой мы становимся светом и тенью…

Старайтесь быть добрыми к своим родителям. Если вам необходимо бунтовать, бунтуйте против тех, кто не столь легко раним. Родители — слишком близкая мишень; дистанция такова, что вы не можете промахнуться.

Как хорошо, что некого винить, Как хорошо, что ты никем не связан, Как хорошо, что до смерти любить Тебя никто на свете не обязан.

Засвети же свечу на краю темноты. Я увидеть хочу то, что чувствуешь ты.

Умеющий любить умеет ждать…

Одиночество есть человек в квадрате.

… и я рад, что на свете есть расстояния более немыслимые, чем между тобой и мною.

Страшный суд — страшным судом, но вообще-то человека, прожившего жизнь в России, следовало бы без разговоров помещать в рай.

Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы. Из всех частей тела наиболее бдительно следите за вашим указательным пальцем, ибо он жаждет обличать. Указующий перст есть признак жертвы — в противоположность поднятым в знаке Victoria среднему и указательному пальцам, он является синонимом капитуляции. Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок и т. д. Меню обширное и скучное, и сами его обширность и скука достаточно оскорбительны, чтобы восстановить разум против пользования им. В момент, когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить.

Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета.

Ночь; дожив до седин, ужинаешь один, Сам себе быдло, сам себе господин.

Я сижу у окна. Вспоминаю юность. Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии, ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива? Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.

Посылаю тебе безымянный прощальный поклон с берегов неизвестно каких. Да тебе и не важно.

Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил, но забыть одну жизнь человеку нужна, как минимум, ещё одна жизнь. И я эту долю прожил.

… знаю по своему опыту, что чем меньше информации получает твой мозг, тем сильнее работает воображение.

Я не то что схожу с ума, но устал за лето. За рубашкой в комод полезешь, и день потерян. Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это — города, человеков, но для начала зелень.

Смерть — это то, что бывает с другими.

Только пепел знает, что значит сгореть дотла.

Нет, мы не стали глуше или старше, мы говорим слова свои, как прежде, и наши пиджаки темны все так же, и нас не любят женщины все те же.

Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Так оставляют след.

Вот, смотрите, кот. Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел идеологии при ЦК. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже этого кота?

Объект любви не хочет быть объектом любопытства.

Ты — никто, и я — никто. Вместе мы — почти пейзаж.

На каком-то этапе понял, что я сумма своих действий, поступков, а не сумма своих намерений.

Смотри без суеты вперёд. Назад без ужаса смотри. Будь прям и горд, раздроблен изнутри, на ощупь твёрд.

Но, как известно, именно в минуту отчаянья и начинает дуть попутный ветер.

Ты написал много букв; ещё одна будет лишней.

… Да все, все люди друг на друга непохожи. Но он был непохож на всех других.

Век скоро кончится, но раньше кончусь я.

В каждой музыке Бах, В каждом из нас Бог.

Приношу Вам любовь свою долгую, сознавая ненужность её.

Я сижу в темноте. И она не хуже в комнате, чем темнота снаружи.

Квадрат окна. В горшках — желтофиоль. Снежинки, проносящиеся мимо. Остановись, мгновенье! Ты не столь прекрасно, сколько ты неповторимо.

Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно.

Тех нет объятий, чтоб не разошлись Как стрелки в полночь.

Генерал! Наши карты — дерьмо. Я пас.

Я знал, что я существую, пока ты была со мною.

Старайтесь не обращать внимания на тех, кто попытается сделать вашу жизнь несчастной. Таких будет много — как в официальной должности, так и самоназначенных. Терпите их, если вы не можете их избежать, но как только вы избавитесь от них, забудьте о них немедленно.

Это абсурд, вранье: череп, скелет, коса. «Смерть придет, у нее будут твои глаза».

Ссылка на Бродского

Две даты, связанные с Бродским, отмечают и еще отметят исследователи и поклонники его творчества в текущем и будущем годах — 45-летие ссылки поэта и его 70-летие.

Череда юбилейных мероприятий стартовала в Коноше Архангельской области. На конференцию, посвященную северному периоду жизни Бродского, собрались литературоведы из России, Италии и Швеции.

— Я не был в Норенской (деревне, где отбывал ссылку Бродский) 45 лет, — говорит Яков Гордин. — Мне сказали, что я ее вряд ли узнаю, а в 1964 — 65 годах это была настоящая северная деревня.

Яков Аркадьевич, ныне редактор журнала «Звезда», навестил тогда вместе с Игорем Ефимовым их общего друга Иосифа Бродского в ссылке в конце октября 1964 года. Фотографии, сделанные тогда троицей молодых литераторов, позже обошли весь мир. Бродского, талантливейшего поэта эпохи, в ватнике и кирзовых сапогах представить могли немногие. Но именно так ему приходилось одеваться в деревне — иначе не спасешься от холода, мошкары, грязи. Впрочем, очевидцы вспоминают, что Иосиф чаще ходил в настоящих фирменных джинсах, и этим, да еще воспитанием и вежливостью отличался от местной молодежи. Слова Бродского в одном из американских интервью о том, что период в Норенской был, пожалуй, самым лучшим в его жизни, хорошо известны широкому кругу читателей и почитателей творчества поэта. Однако какой в действительности была жизнь в ссылке, можно узнать, только побывав в этих местах.

Местная районная библиотека уже разработала экскурсии «Бродский в Коноше» и «Бродский в Норенской». В читальном зале есть мемориальная комната поэта. Экскурсантам рассказывают: здесь была почта, куда он приходил звонить, зачастую без денег, а потому заговаривал зубы телефонистке. Здесь находилась районная газета «Призыв», где были опубликованы стихи Бродского, вот милиция, куда его упрятали на 15 суток в камеру предварительного заключения по навету колхозного начальства. Кстати, райотдел по-прежнему находится в том же самом здании. Друзья и родители Бродского добились, чтобы его освободили от тяжелого труда (у поэта был врожденный порок сердца). Он устроился разъездным фотографом в местный комбинат бытового обслуживания. И это здание по-прежнему есть в Коноше. Хорошо знали административно-ссыльного Бродского и в местной библиотеке. Сначала не хотели записывать такого читателя. На первых порах помог новый друг — Владимир Михайлович Черномордик. В библиотеке поэт брал книги Фейхтвангера и Олдингтона, сонеты Шекспира…

Большинство коношан, с которыми столкнулся Бродский в годы ссылки, вспоминают о нем тепло. До последних дней помнили его Афанасия и Константин Пестеревы, у которых он жил, хорошо отзывались даже сотрудники милиции, наезжавшие на мотоциклах в Норенскую с проверками.

Фонд содействия созданию музея Бродского в Санкт-Петербурге и возглавляющий его друг поэта Михаил Мильчик уже выкупили в Норенской дом. Правда, не тот, в котором жил административно-ссыльный будущий лауреат Нобелевской премии. Но, по мнению Михаила Мильчика, и такой первый шаг — уже победа. К хозяевам этого дома Бродский приходил звонить. Продала избу внучка тогдашних знакомых поэта. Что касается дома Пестеревых, где Бродский провел большую часть своего срока в Норенской, то его покупка пока откладывается на неизвестный срок. Да и можно ли будет теперь восстановить полуразрушенное здание, еще вопрос. Впрочем, Мильчик, Гордин и другие отступать не намерены.

Как не намерены отступать от своих замыслов художница из Венеции Екатерина Марголис, задумавшая соединить детские стихи Бродского в сборнике «Памяти маленького буксира» с рисунками маленьких пациентов онкологического отделения Республиканской клинической больницы, литературовед из Швеции Бенгт Янгфельд, хорошо знакомый с Бродским, готовящий к изданию очередную книгу. И другие, впустившие в свою жизнь творчество ленинградского поэта, сделавшие его частью себя и своей судьбы.

А что до Коноши, то районной библиотеке уже присвоено имя Бродского. Здесь понимают: главное — не опошлиться, не заразиться конъюнктурой. И это непросто. Очевидцев становится все меньше, да и воспринимали Бродского они по-своему, считали чудаком. И потому надо работать, еще и еще находить свидетельства пребывания большого поэта на маленькой земле, извлекать новые уроки из истории ссылки «тунеядца»-трудяги.

Цитаты из стихов Бродского (40 штук)

Иосиф Александрович Бродский – один из самых неординарных русских поэтов, лауреат Нобелевской премии, который был изгнан и вынужден жить и умирать на чужбине. Не зря его строками зачитываются миллионы непохожих друг на друга людей. Потому что Иосиф Бродский – человек, который отважился не прятаться за идеологиями, за философскими концепциями, за тем, что считалось «хорошо» и «плохо», а просто быть тем, кем является, и по существу писать то, что переживал в душе. Его мысли всегда сопровождает талантливый и краткий слог.

Бродский и другие…

. БРОДСКИЙ И ДРУГИЕ…

_______________________________________________________________________________
Кто такой Бродский? поэт Бродский, кумир и прочая, и прочая… Я не раз задавал себе этот вопрос последние двадцать пять лет. С христианских позиций (ладно, пусть…) он отщепенец, и если РПЦ его не анафематствовала, то РПЦ много кого не… вот именно, не анафематствовала в трудах своих тяжких… Не думаю, чтобы обид у меня накопилось меньше, чем у Иосифа, но это лишь малый сегмент в моей жизни, и в литературе тоже.
Отдаю предпочтение темным тонам, корпусам плоскодонок, просмоленным днищам, корабельному трюму, где, впрочем, не чище чем в любой подворотне… и ежели вам повезет – доберетесь до самой воды в подмостовье, приарочье, столбостоянье, где по нынешний день в обиходе латынь или… и все равно непонятно журчанье нераздельно – ни члено–, никак темноты говоренье… молчи на любом языке! на хрипение, всхлипе на или на всплеске – на Васильевском, на Моховой и на Невском, на вершине молчания, на холодке, на любой тарабарщине, на баккара тихом звоне, на птиц от бензиновых пятен сизо-синих, на их языке! и приятен невесомый язык, не мешающий нам говорить

Молодость как будто не знает сомнений. Иосифу еще (целых!) 32 года. Письма римскому другу, а через недолгих десять лет он навсегда покинет Россию…

Вот и прожили мы больше половины. Как сказал мне старый раб перед таверной: «Мы, оглядываясь, видим лишь руины». Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом. Разыщу большой кувшин, воды налью им… Как там в Ливии, мой Постум, – или где там? Неужели до сих пор еще воюем?

В 70-е я читал стихи Иосифа разве только по ночам – так и было, ксерокопии «Остановка в пустыне», «Конец прекрасной эпохи», «Часть речи» (если не ждать своей очереди) можно быловзять на одну ночь… или, скажем, ксерокс тома О.Мандельштама из большой серии БП. А теперь у меня есть даже его «Камень» в серии литературные памятники, так это теперь…

Иосиф – гений? Не знаю, но есть поэзия такого уровня, что все комментарии становятся излишни. Неправда, что Иосиф не оставил учеников, но правда, что не все его ученики стали гениями. Паша Логинов хороший поэт, но вот лимит на гениев, как и на революции, оказался почти исчерпан, но… только почти.

Виктор Кривулин не раз и не два намекал, что в Ленинграде есть поэты и талантливее Бродского, на кого намекал, на себя? Может быть, может быть…

С Бродским я ни разу не встретился, он уехал в год, когда я написал может быть первое свое стихотворение. Знать, не судьба. А с Виктором нас связывало нечто большее, чем дружба. – Витя тебя любит… – говорил Вовка Шенкман… ну так и я его любил, люблю и сейчас – я ведь все еще не умер. Но и смерть это не прекращение жизни. Как было написано на памятнике Прекрасной Женщине, на могиле при входе на Большеохтинское кладбище в Санкт-Петербурге: «жди скоро друга…» Кто он, ее муж-полковник царской армии? А это тот, который навсегда.

Нам не время еще расставанья и стиснутых до побелевших и твердых горячих как камень ладоней, не растает как память в ночи, в толкотне поездов день и ночь уносящих тебя и меня от погони, от насмешек и тем о судьбе непослушных мышат и радушных улыбок, и скушных концертов кошачьих, от горячих признаний и клятв, и не дай оплошать от посулов горячих и тем… и не очень горячих…

Виктор стал главой ленинградской неофициальной литературы в 1972-м, сразу после отъезда Бродского. А Иосиф и не был ни главой, не был он и кумиром для всех и безоговорочно. После смерти Анны Андреевны Ахматовой никто, вроде, и «не возглавлял», да и сама Анна Андреевна растила цыплят в «невской заставе»… да, цыплят – Горбовского и Бродского, Кривулина и Рубцова… Осиротели птенцы…

Еще был жив Михаил Дудин, Глеб Сергеевич Семенов тоже для многих стал стариком Державиным, самый молодой из «фронтовиков» Сергей Давыдов растил и мял как глину питерский молодняк, нет, чтобы сразу из мрамора! Так ведь… мрамор нынче дорог! Пока молодая еще Лена Шварц уже швыряла бутылки из-под портвейна в головы идиотов, я нагло приперся со своими «перлами» в «Аврору», к Сереге Давыдову и, может, не зря – о публикации речи не шло, но в свое ЛИТО, что на Промке, он меня пригласил, чтобы потом «мариновать» долгих шесть лет, тоже мне Державин… а, впрочем, как знать.

Первым меня заметил вездесущий Вовка Шенкман, который «все знал»! В сущности он меня и создал – со своей еврейской непроходимой наглостью он существовал везде, во всех кругах, и никак его было не выгнать, но он и меня с собой повсюду таскал, и Таньку Вольтскую, да многих… Первый пинок (не исключено) я получил от Славы Лейкина в его ЛИТО в ЛИИЖТе. Это было молодежное ЛИТО, хорошо помню только Таню Кауфман, ей тогда и восемнадцати наверно не было. Вячеслав меня сразу «разъяснил», а Виктору меня Вовка Шенкман представил «уже человеком». Витя сказал: – Вам бы трагедии писать, или хотя бы заняться драматургией… Теперь мне кажется, что Трагедия сама мной занялась и очень скоро, если уж гора не идет к Магомету. Кривулина не венчали на царство, просто никто уже не возражал.

______________________________

.

Цитаты Иосифа Бродского — Страница 2

— Иосиф Бродский

Русские говорить о политическом зле так же естественно, как есть…

— Иосиф Бродский

Что мне сказать о жизни? Что он длинный и не терпит прозрачности.

— Иосиф Бродский

Трагедия, как известно, всегда свершившийся факт, а террор всегда

— Иосиф Бродский

Стихи, романы — это дело нации, культуры

— Иосиф Бродский

На Западе есть все возможности для торжества цивилизации.

— Иосиф Бродский

Пожалуй, лучшее доказательство существования Всевышнего в том, что мы никогда

— Иосиф Бродский

Язык и, надо полагать, литература древнее и неизбежнее, долговечнее

— Иосиф Бродский

Когда случаются неудачи, пытаться вспомнить прошлое — все равно что пытаться вспомнить

— Иосиф Бродский

Глаз отождествляет себя не с телом, которому он принадлежит, а

— Иосиф Бродский

90 002 Как форма моральной страховки, по крайней мере, литература гораздо больше

— Иосиф Бродский

Если бы мы выбирали наших лидеров на основе их чтения

— Иосиф Бродский

Триумф Роберта Фроста был не на инаугурации Джона Кеннеди церемония, но

— Иосиф Бродский

Самая надежная защита от Зла — крайний индивидуализм, оригинальность мышления, прихотливость,

— Иосиф Бродский

Ибо скука говорит на языке времени, и она должна учить

900 05 — Иосиф Бродский Поэзия — это то, что получается при переводе.

— Иосиф Бродский

У всех литераторов есть хотя бы один воображаемый друг.

— Иосиф Бродский

Формула тюрьмы — недостаток места, уравновешиваемый

— Иосиф Бродский

Старайтесь не обращать внимания на тех, кто попытается заработать

— Иосиф Бродский

Когда я не пишу и не читаю , я думаю об обоих.

— Иосиф Бродский

Поэзия — не только самый лаконичный способ передать человеческое

— Иосиф Бродский

Сижу в темноте. И было бы трудно цифру

— Иосиф Бродский

Если я смогу куда-то добраться, то со мной все в порядке. Если нет, то я несчастен.

— Иосиф Бродский

Я тоже не хотел быть сливками

— Иосиф Бродский

Судья: А вообще чем вы занимаетесь? Бродский: Поэт, поэт-переводчик. Судья:

— Иосиф Бродский

Не читая и не слушая поэтов, общество обрекает себя на

— Иосиф Бродский

Берегите свои человеческие связи: отношения с друзьями и семьей. Даже ваш

— Иосиф Бродский

Я не пытаюсь быть смешным или смешным, скорее это было

— Иосиф Бродский

Я вырос в такой культурной среде, которая всегда относилась к

— Иосиф Бродский

Не верю в политические движения. Верю в личное движение,

— Иосиф Бродский

Если суждено родиться в Империи Цезаря, пусть живет

— Иосиф Бродский

Ибо тьма восстанавливает то, что не может исправить свет.

— Иосиф Бродский

В России в тот момент, когда человек открывает рот сами знаете где

— Иосиф Бродский

Возможно, искусство — это просто реакция организма на его удерживающие ограничения.

— Иосиф Бродский

Публикация моих стихов в России не вызывает у меня никаких чувств

— Иосиф Бродский

Мне достаточно системы

— Иосиф Бродский

Вообще в Америке каждый дискурс в литературе за 15 минут вырождается в

— Иосиф Бро дскай

Я попал в пролетариат, как его описывает Маркс.

— Иосиф Бродский

Меня беспокоит тот человек, не умеющий артикулировать, выражаться

— Иосиф Бродский

У меня нет принципов. У меня нервы.

— Иосиф Бродский

Иосиф Бродский Цитаты и высказывания (85 цитат)

Объявления

Два самых важных дня в вашей жизни — это день, когда вы родились, и день, когда вы узнали, почему

Реклама

Каким прекрасным был бы мир, если бы у людей были сердца, как у собак

Не оглядывайся, ты не пойдешь туда

Объявления

Когда я впервые увидел тебя, я влюбился, и ты улыбнулась, потому что знала

Наличие тебя в моей жизни сделало все лучше

Реклама

Когда мы впервые встретились, я понятия не имел, что ты будешь так важен для меня

Приветствую тебя

Реклама

Настоящий друг — это тот, кто принимает твое прошлое, поддерживает твое настоящее и поддерживает твое будущее

Text Quotes

Ибо тьма восстанавливает то, что свет не может исправить  (Цитаты Иосифа Бродского) В конце концов, объект — это то, что делает бесконечность частной  (Цитаты Иосифа Бродского) Есть преступления похуже, чем сжигание книг. Один из них их не читает  (Цитаты Иосифа Бродского)То, что мы живем, не значит, что мы не больны  (Цитаты Иосифа Бродского)Что я должен сказать о жизни? Что оно длинное и ненавидит прозрачность  (Цитаты Иосифа Бродского)Нет ничего дороже вида развалин  (Цитаты Иосифа Бродского)Когда я не пишу и не читаю, я думаю и о том, и о другом  (Цитаты Иосифа Бродского)Все литераторы держатся за хотя бы один воображаемый друг  (Цитаты Иосифа Бродского)Вообще любовь приходит со скоростью света; разделение, с разделением звука  (Иосиф Бродский Цитаты)Для писателя существует только одна форма патриотизма: его отношение к языку  (Иосиф Бродский Цитаты) )Язык — более древняя и неизбежная вещь, чем любое государство  (Цитаты Иосифа Бродского)Плохая литература — форма измены  (Цитаты Иосифа Бродского)Берегите свои человеческие связи: ваши отношения с друзьями и семьей  (Цитаты Иосифа Бродского)Как приятно найти друг в каждом  (Цитаты Иосифа Бродского)Хорошо читать все о чем-то и понемногу обо всем  (Цитаты Иосифа Бродского)Человек есть то, что он читает  (Цитаты Иосифа Бродского)Снобизм? Но это всего лишь форма отчаяния  (Цитаты Иосифа Бродского)Настоящая история сознания начинается с первой лжи  (Цитаты Иосифа Бродского)Это поколение, первым криком жизни которого было Венгерское восстание  (Цитаты Иосифа Бродского)Кто включил меня в число чины рода человеческого? (Цитаты Иосифа Бродского) Возможно, искусство — это просто реакция организма на его ретенционные ограничения  (Цитаты Иосифа Бродского) Что сказать о жизни? Что она длинна и не терпит прозрачности  (Цитаты Иосифа Бродского) Поэзия — это не только наиболее лаконичный способ передачи человеческого опыта; он также предлагает самые высокие стандарты для любой лингвистической операции  (Цитаты Иосифа Бродского) Глаз идентифицирует себя не с телом, которому он принадлежит, а с объектом своего внимания  (Цитаты Иосифа Бродского) Возможно, лучшее доказательство существования Всевышнего в том, что мы никогда не знаешь, когда нам суждено умереть  (Цитаты Иосифа Бродского) Я не верю в политические движения.