Такой любви нельзя не верить лермонтов стих: Зови надежду сновиденьем — Лермонтов. Полный текст стихотворения — Зови надежду сновиденьем — Книги для домашнего мастера

Такой любви нельзя не верить лермонтов стих: Зови надежду сновиденьем — Лермонтов. Полный текст стихотворения — Зови надежду сновиденьем

Содержание

Зови надежду сновиденьем, Неправду — истиной зови, Не верь хвалам и увереньям, Но верь, о, верь м… ▷ Socratify.Net

«Люблю тебя нездешней страстью…»Михаил Лермонтов и его музы

Главная / Ресурсы / Дайджесты и библиографические списки / Михаил Лермонтов и его музы

Версия для печати

Дайджест. Курган. 2014

15 октября 1814 года в Москве родился великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов. Как любому творцу, поэту нужна была муза. В его жизни было много женщин, и он воспевал их в своих стихах. Кто же они — вдохновительницы и мучительницы поэта? Это Варенька Лопухина, Екатерина Сушкова, Наталья Иванова, Мария Щербатова и Екатерина Быховец.

О женщинах, которые вдохновляли Лермонтова на создание его прекрасных произведений вы узнаете из дайджеста «Люблю тебя нездешней страстью».

Женщины играли большую роль в жизни поэта. Он любил их за их «артистическое чувство», за свое «прошлое страданье» и даже за их «мелкие слабости». О лермонтовской влюбчивости писали много, иные готовы были и всю его поэзию отдать на откуп его женщинам. На самом деле все происходило с точностью до наоборот. Он стремился найти в женщинах отдушину для своего нелегкого бытия.

Конечно, были и у Лермонтова светские встречи, были увлечения, были стихи в альбомы, стихи с посвящениями: «Кн. Марье Алексеевне Щербатовой», «Александре Осиповне Смирновой», «Гр.К. Воронцовой-Дашковой», «К Гр. Э.К. Мусиной-Пушкиной», «Марье Павловне Соломирской», «Графине Ростопчиной» и др. Однако счастья разделенной женской любви он так и не успел узнать…

В его одинокой и отчужденной жизни страсть к женской любви была чуть ли не главным спасением и утешением. В конкретных любовных серьезных романах он был, как правило, до предела несчастен, и все его возлюбленные упорхали из его объятий в надежные, солидные замужества. Противопоставить этим стареющим состоятельным мужчинам, кроме своей пылкой страсти и стихов, Михаил Лермонтов ничего не мог.

Он был искренен во всех своих увлечениях, но скорее любил саму любовь к ним, нежели самих избранниц. Откровенно боялся взаимной любви, ответного чувства. С одной стороны, он был явным мечтателем, но его семнадцатилетние подружки смотрели на него как на пажа, шута, поверенного в делах и… находили более солидных мужчин для замужества. Вскоре Михаил Лермонтов уже навсегда успокоился, что «благодарных» женщин нет, что женщина и измена — это синонимы. И потому серьезного внимания на них уже старался не обращать.

Когда Михаил Лермонтов стал юношей, молодым мужчиной, уверенным в себе и в своих силах, может, и не красавцем, но сильной талантливой личностью, умело очаровывающим женщин, он мог и всерьез влюбиться, мог даже помечтать о будущей совместной жизни. Но никакую искренне любящую его молодую дворянку, к примеру, ту же Вареньку Лопухину или Катеньку Сушкову, никакая семья нищему дворянину без наследства замуж не отдала бы. Уже в 1840 году, когда Лермонтову было 25 лет, возраст, вполне пригодный для женитьбы по всем обычаям того времени, Верещагина пишет своей дочери Александре, доброй приятельнице поэта, уже вышедшей замуж в Германии за барона Хюгеля: «Часто спорю с Елизаветой Алексеевной (Арсеньевой — бабушкой поэта). Слышать не хочет, чтобы Миша при ней женился, любить будет жену, говорит, и что это ее измучит, и не хочу, говорит, чтоб он при жизни моей женился…»

Конечно, не будь этой несчастной дуэли, годам к тридцати бабушка могла бы смилостивиться и помечтать о правнуках. Но до такой поры поэт не дожил. И поэтому, увлекшись самой чистой любовью, он не мог надеяться на серьезное развитие отношений. Он сам смирял свою любовь, высмеивал ее, всякий раз останавливаясь на опасной черте.

Лермонтов предпочитал или по-настоящему, без ухаживаний, дружить с умными женщинами, или же волочиться за прелестными распутницами, добиваясь физической любви и не более.

Он вроде бы всегда был окружен женщинами, но именно что — верными подругами. Такими были и Анна Столыпина, и Александра Верещагина, и Александра Смирнова-Россет, и Мария Лопухина, и Софья Карамзина, и Евдокия Ростопчина. Рано лишившись матери, он постоянно жаждал дружеской женской опеки, доверяя своим подругам часто самые сокровенные тайны.

Очень близко дружески общаясь с ценящими его талант и ум женщинами, Михаил Лермонтов, заодно и как писатель, познавал их характер, старался понять женскую сущность. Может быть, поначалу он и увлекался ими, но, понимая, что никаких серьезных отношений у них быть не может, а на легкие романчики с юношей они и сами не пойдут, Лермонтов уже воспринимал их как верных друзей, такими они и оставались даже после своих замужеств. Часто даже их мужья помогали уберечь поэта от очередной опалы. Михаил Лермонтов писал в «Герое нашего времени»: «Женщины должны бы желать, чтоб все мужчины их так же хорошо знали, как я, потому что я люблю их во сто раз больше с тех пор, как их не боюсь и постиг их мелкие слабости». Они, его верные подруги, кстати, и сохранили лермонтовский архив в своих имениях.

Его возлюбленные поступали с лермонтовскими письмами, стихами и даже рисунками более решительно: или уничтожали сами, дабы не прочитал ревнивый муж, или же этот архив полностью истребляли их мужья. Так поступил и муж Натальи Ивановой, так поступил и муж Варвары Лопухиной. Разве что Катенька Сушкова скорее гордилась своими отношениями с поэтом. Простив ему все его каверзы.

Екатерина Сушкова

Начинались лермонтовские московские бурные романы с прекрасной черноокой Катеньки Сушковой. Черноокая красавица привыкла с юности смотреть на мужчин с прицелом. Наверное, ей был поначалу смешон влюбленный в нее мальчик, с которым она познакомилась в доме своей московской кузины Александры Верещагиной.

В своих «Записках» Сушкова вспоминала: «У Сашеньки встречала я в это время… неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати или семнадцати с красными, но умными, выразительными глазами, со вздернутым носом и язвительно-насмешливой улыбкой. Он учился в университетском пансионе, но ученые его занятия не мешали ему быть почти каждый вечер нашим кавалером на гулянье и на вечерах».

Восемнадцатилетняя столичная барышня, у которой были по словам В. П. Желиховской, «стройный стан, красивая, выразительная физиономия, черные глаза, сводившие многих с ума, великолепные, как смоль волосы, в буквальном смысле доходившие до пят, бойкость, находчивость и природная острота ума», произвела сильное впечатление на юного поэта. Летом 1830 года в подмосковном имении Столыпиных Середникове, где гостили Лермонтов и Верещагина и куда часто приезжала из соседнего Большакова Сушкова, достигает своего апогея влюбленность Лермонтова в Miss Black-Eyes как ее называл сам Мишель за ее очаровательные черные глаза.

«Мне восемнадцать лет, — говорит Сушкова Лермонтову, — я уже две зимы выезжаю в свет, а Вы еще стоите на пороге этого света и не так-то скоро его перешагнете». Екатерина Александровна Сушкова, заставила юного Лермонтова испытать всю жестокость неразделенной любви, похожей на обман. Она искала удачного замужества, но Лермонтов в качестве жениха её не привлекал: слишком юн. Сушкова подсмеивалась над Мишелем, как его звали друзья и близкие. А он спорил с ней до слез, доказывая свою правоту. Она обращалась с Лермонтовым как с мальчиком, но отдавала должное его уму. Его можно было послать за цветами в поле или попросить что-нибудь принести, передать записку. Он был для нее просто Мишелем, «чиновником по особым поручениям», которому давались на сохранение шляпа, зонтик, перчатки… Последние, увы, «он часто затеривал, и я грозилась отрешить его от вверенной ему должности». А вот фамилии его запомнить не удосужилась. Строгая и не очень внимательная дама: когда однажды подруга воскликнула: как, дескать, влюблен в тебя Лермонтов! — она искренне удивилась, ибо знать не знала никакого Лермонтова.

Тут же призван был Мишель и официально представлен — унижение, после, которого он долго не мог прийти в себя.

Это потом, в мемуарах, она все слегка романтизирует, ведь, оказывается, малыш стал великим русским поэтом. Кстати, записки ее заслуживают самого доброго слова, написаны они были, когда Михаил Лермонтов еще не достиг столь широкой известности, и значит, в основном правдивые, хотя, конечно же, она преувеличивала и свое значение, и свое влияние на поэта.

Свои первые стихи Лермонтов посвящает, конечно, Екатерине Александровне. В отличие от иных своих будущих соперниц Miss Black Eyes, все стихи, написанные для нее юным поклонником, сохранила. Одним из первых было стихотворение «Черноокой», где поэт признается в своих чувствах и одновременно отвергает их. Боится их.

Много звезд у летней ночи;
Отчего же только две у вас,
Очи юга! черны очи!
Нашей встречи был недобрый час.

С Сушковой связан лирический «цикл» 1830 («К Сушковой», «Нищий», «Стансы» («Взгляни, как мой спокоен взор. ..»), «Ночь», «Подражание Байрону» («У ног твоих не забывал…»), «Я не люблю тебя: страстей …»).

Зови надежду сновиденьем,
Неправду — истиной зови,
Не верь хвалам и увереньям,
Но верь, о, верь моей любви!
Такой любви нельзя не верить,
Мой взор не скроет ничего;
С тобою грех мне лицемерить,
Ты слишком ангел для того.
Но вскоре юноша разочаровывается в своей избраннице…
Так я молил твоей любви,
Слезами горькими, с тоскою.
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою.

Осенью 1830 г. они расстались до конца 1834 г., когда вновь встретились в Петербурге. К этому времени в жизни обоих произошли большие изменения. Лермонтов стал офицером лейб-гвардии Гусарского полка, за Сушковой прочно установилась репутация кокетки. Она собиралась выйти замуж за Алексея Лопухина, друга Лермонтова. Родные Алексея были против этого брака. От былой влюбленности Лермонтова к тому времени не осталось и следа. В письме к Марии Лопухиной, говоря о склонности ее брата к Екатерине, он дает Сушковой резкую характеристику: «Эта женщина — летучая мышь, крылья которой цепляются за все, что они встречают! — было время, когда она мне нравилась, теперь она почти принуждает меня ухаживать за нею. .. но, я не знаю, есть что-то такое в ее манерах, в ее голосе, что-то жесткое, неровное, сломанное, что отталкивает…».

Изобразив влюбленность в Екатерину Александровну, Лермонтов повел с нею расчетливую игру. Не понимая этого, Сушкова, по ее словам, действительно в него влюбилась. Позднее она писала: «Но я безрассудная была в чаду, в угаре от его рукопожатий, нежных слов и страстных взглядов… как было не вскружиться моей бедной голове!»

Лермонтов в письме к Верещагиной (весной 1835 г.) рассказал о ходе своей интрижке с Сушковой, заключив повествование так: «Теперь я не пишу романов — я их делаю. — Итак, вы видите, что я хорошо отомстил за слезы, которые кокетство mlle S. заставило меня пролить 5 лет назад; о! Но мы все-таки еще не рассчитались: она заставила страдать сердце ребенка, а я только помучил самолюбие старой кокетки».

Эта интрига нашла отражение в незаконченной повести «Княгиня Лиговская», где Сушкова стала прототипом Елизаветы Николаевны Негуровой.

Но Лермонтов по-своему до конца жизни любил Екатерину Сушкову. Он, спустя несколько лет, напрашивается к Сушковой на свадьбу и мечтает быть шафером. Говорят, он даже первым вбежал в свадебный зал и рассыпал соль, чтобы супруги чаще ссорились. Какое это равнодушие? Обычная ревность. И его прощальные слова: «Я вас больше не люблю, да, кажется, никогда и не любил…» — тоже чересчур литературны. Зачем же он дарил уже на Кавказе незадолго до смерти ей портрет, который она не приняла? Зачем он в злости его разорвал? От Сушковой и от их взаимной, но неудачной любви остались замечательные стихи:

Расстались мы, но твой портрет
Я на груди моей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою.
И, новым преданный страстям,
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный — все храм,
Кумир поверженный — все бог!

Наталья Иванова (Н.Ф.И.)

Вслед за Сушковой у Лермонтова уже начинался новый роман с Натальей Федоровной Ивановой. С ней юный поэт познакомился в конце 1830 года. Лермонтов долго не мог её забыть, ведь все случилось так внезапно и так же завершилось. Он встретил её, когда гостил у родных. Как только поэт увидел Наташеньку, его сердце стало биться быстрее: она была хороша и удивительна. Уже после первой встречи он обратился к Ивановой с поразительно искренним и тревожным посланием:

Мои неясные мечты
Я выразить хотел стихами,
Чтобы, прочтя сии листы,
Меня бы примирила ты
С людьми и с буйными страстями.

Но друзьям Лермонтов не признавался в своих чувствах к ней, говоря о том, что с первого взгляда Иванова ему не понравилась — якобы она предвещала нечто плохое. А предчувствиям поэт доверял. И не ошибся.

Поначалу Лермонтов чувствовал ответное влечение девушки, но, увы, вскоре убедился, что всерьез его не воспринимали. Мальчик, мечтатель, а девушке уже и замуж пора. Тем более — отец ее, неудавшийся драматург Иванов, вряд ли мог обеспечить дочке счастливое будущее. Наталья Иванова выходит замуж за Николая Михайловича Обрескова, но поэт и после замужества первое время продолжает посещать свою любовь. Увы, это приводит лишь к тому, что в порыве ревности Обресков уничтожает шкатулку со всеми письмами и автографами стихов Лермонтова, посвященных Н.Ф.И.

Наталью Иванову ему оставалось лишь простить.

Я знал: то не любовь — и перенес;
Но угадать не мог я тоже,
Что всех моих надежд, и мук, и слез
Веселый миг тебе дороже!
Будь счастлива несчастием моим
И, услыхав, что я страдаю,
Ты не томись раскаяньем пустым.
Прости! — вот все, что я желаю…

Но несчастная любовь лишь способствует развитию поэзии… Отношения закончились неизбежным разрывом, который придал мрачный характер многим его юношеским стихам. Разрыв с Ивановой вызвал у Лермонтова жажду смерти, чувство оскорбленной гордости. Но этот же разрыв дал прекрасную и страстную любовную лирику. Ивановский цикл любовных стихов, пожалуй, самый большой в лермонтовском лирическом наследии. До сорока стихов.

При внимательном чтении лирики 1831 года видно, что Лермонтов продолжал жестоко страдать от любви и ревности. Стихотворения эти раскрывают целую историю любви. В продолжение 1831–1832 годов Лермонтов постоянно обращается к этому драматическому эпизоду и посвящает ему «Виденье», «К***» («О, не скрывай, ты плакала о нем»), «Стансы» (Не могу на родине томиться«), «Гость. Быль. (Посвящается…)», «К***» («Я не унижусь пред тобою»). «Измученный тоскою и недугом», «Когда последнее мгновенье», «Сонет» (Я памятью живу с увядшими мечтами«) и целый ряд других. Получается стихотворный дневник, в котором Лермонтов отмечает основные события этого горестного романа. Около двух лет мучило Лермонтова неразделенное чувство к Н.Ф.И.

Вернувшись из Москвы от Ивановых, Лермонтов начинает писать пьесу о потрясших его событиях — драму. В ней под именем Владимира Павловича Арбенина Лермонтов выводит самого себя, под именем Натальи Федоровны Загоскиной — Иванову. Загоскина изменяет Арбенину, предпочтя его друга, она решает выйти за него замуж. К Арбенину она начинает проявлять все большую холодность, пренебрегая его страстными чувствами.

Инициалы Н.Ф.И. оставались нераскрытым в продолжение целого столетия потому, что А. Шан-Гирей и П.А. Висковатов не оставили для Ивановой Натальи Федоровны места в биографии Лермонтова, связав всю лирику 1831-1832 годов с именем Варвары Александровны Лопухиной.

Варвара Лопухина

Еще встречаясь с Натальей Ивановой, посвящая ей стихи, страдая от ее измены, поэт знакомится в близкой ему семье Лопухиных с младшей сестрой своего друга Алексея Лопухина — Варенькой. История их любви полна загадок.

Лучший биограф Павел Висковатов пишет: «Изучая жизнь Лермонтова, я давно пришел к убеждению, что над ним господствовала глубокая и потому чистая и возвышенная страсть — источник наслаждения и горя. В 1880 году я наконец от родственников любимой им женщины, живущих в средней полосе России, получил первые точные сведения об ее отношении к поэту. Но я должен был дать обещание молчать». Прошло время, и мтеперь без чувства вины можно раскрыть это имя.

Это была Варенька, Варенька Лопухина.

Они познакомились весной 1832 года. Компания аристократической молодежи собиралась ехать в Симонов монастырь ко Всенощной. Уселись на длинные «линейки», запряженные шестеркой лошадей, и покатили вверх по Арбату веселым караваном. Случайно Лермонтов в этой поездке оказался рядом с Варенькой Лопухиной… Она была замечательной: нежная, мечтательная, переменчивая. На её лице сияли черные глаза. Вареньку любили все. Вот воспоминания Акима Шан-Гирея, кузена и друга Лермонтова: «Будучи студентом, он был страстно влюблен.. в молоденькую, милую, умную, как день, и восхитительную Варвару Александровну Лопухину; это была натура пылкая, восторженная, поэтическая…. Как сейчас помню ее ласковый взгляд и светлую улыбку: ей было 15-16 лет, мы же были дети и сильно дразнили ее: у нее на лбу над бровью чернелось маленькое родимое пятнышко, и мы всегда приставали к ней, повторяя: „У Вареньки родинка, Варенька уродинка!“. Но она, добрейшее существо, никогда на нас не сердилась. Чувство к ней Лермонтова было безотчетно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой своей смерти».

Появляются и стихи, посвященные новой возлюбленной. Лермонтов оставил нам ее портрет в стихотворении «Она не гордой красотою»:

…все ее движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Но голос в душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей.

С наступлением лета Лопухины поехали погостить в подмосковное имение к Столыпиным. Сюда же приехала и Елизавета Алексеевна Арсеньева с внуком. Уединенные прогулки в аллеях середниковского парка сблизили Вареньку с юным Лермонтовым.

А летом того же года они расстались. Лермонтов уезжал в Петербур, где поступил в школу юнкеров. Словно предчувствуя, что они расстаются навсегда, что в будущем судьба подарит им всего лишь несколько коротких встреч, Варенька тяжело переживала предстоящую разлуку. Она призналась Лермонтову в любви, обещала ждать его возвращения. Чувством любви было переполнено и сердце поэта.

По приезде в Петербург он буквально засыпает письмами ее старшую сестру — Марию. Но адресованные старшей сестре письма предназначались для Вареньки. И читать их нужно, как говорят, между строк.

«Прощайте же, любезный друг, не говорю до свидания, потому что не надеюсь увидеть вас здесь. А между мною и милою Москвой стоят непреодолимые преграды, и, кажется, судьба с каждым днем воздвигает их все больше… теперь я более, чем когда-либо, буду нуждаться в ваших письмах; они доставят мне величайшую радость в моем заточении; он и одни могут связать мое прошлое и мое будущее, которые расходятся в разные стороны, оставляя между собой барьер из двух печальных тяжелых лет… возьмите на себя этот скучный, но милосердный подвиг, и вы спасете мне жизнь… Я прошу у вас не любезности, а благодеяния…»

В эти трудные дни образ Вареньки Лопухиной возникал перед ним не только в письмах, но и в стихах:

Однако, все ее движенья,
Улыбка, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты;
Но голос в душу проникает,
Как воспоминанье лучших дней. ..

Светская жизнь, литературные успехи, новые (прелестные!) женские лица… Ему ведь всего 19! А Варенька на выданье. Первый выход в свет, первый успех…

Ее не спрашивали, выдавая замуж. Партия была очень удачная, а положение семьи, увы… Николай Федорович Бахметев — человек очень положительный, ему 40 лет. И, что очень важно, — богат.

В 1835 году Варенька выходит замуж. Известие об этом поразило Лермонтова. «Мы играли в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал читать его, но вдруг изменился в лице и побледнел; я испугался, — вспоминает Шан-Гирей, — хотел спросить, что такое, но он, подавая письмо, сказал: „Вот новость — прочти“ и вышел из комнаты».

Лермонтов не хочет верить в очевидное и спрашивает кузину, правда ли это. Поняв, что правда, желает ей «жить в супружеском согласии до празднования ее серебряной свадьбы и даже долее…»

В этот момент была боль, но позже появилась акварель «Испанка» и это стихотворение:

Я понял, что душа ее была
Из тех, которым рано все понятно.
Для мук и счастия, для добра и зла
В них пищи много — только невозвратно
Они идут, куда их повела случайность,
Без раскаянья, упреков и жалобы
Им в жизни нет уроков,
Их чувствам повторяться не дано…

Он не может не думать о ней, не писать о ней, но при этом бережет ее имя:

У ног других не забывал
Я взор твоих очей;
Любя других, я лишь страдал
Любовью прежних дней;
Так память, демон-властелин,
Все будит старину,
И я твержу один, один:
Люблю, люблю одну!

Весной 1838 года он напишет письмо Марии Лопухиной и вложит в конверт стихи. Они будут обращены к ее младшей сестре. В них прозвучит страстная мольба о прощении и признание в страстной вечной любви. За этими стихами последуют и другие…

По воспоминаниям родственников поэта, чувство любви к Лопухиной он сохранил до конца жизни.

Мария Щербатова

Молодая вдова, красивая и образованная, Мария Щербатова жила с маленьким сыном в Петербурге, предпочитала светским балам литературный салон Карамзиных, где и познакомилась в 1839 году с Лермонтовым. Соперничество в ухаживании поэта и сына французского посла Эрнеста Баранта за Щербатовой стало одной из причин дуэли между ними. Княгиня явно предпочитала русского поэта. Как вспоминает друг и родственник поэта Шан-Гирей, Михаил Лермонтов серьезно увлекся очаровательной княгиней. Красота ее была такова, «что ни в сказке сказать, ни пером описать». К тому же она очень высоко ценила поэзию своего возлюбленного: «Мне ваш Демон нравится; я бы хотела с ним опуститься на дно морское и полететь за облака». Казалось бы, слова кокотки, соблазняющей поэта. Но именно Мария Щербатова стала допытываться у Лермонтова, молится ли он когда-нибудь. И когда поэт ответил, что давно позабыл все молитвы, она с ужасом молвила: «Неужели вы забыли все молитвы, не может быть!» И прочитала сразу же ему Богородицу. В тот же вечер Михаил Лермонтов написал и посвятил ей свою «Молитву», одно из гениальнейших русских стихотворений. Кроме этого стихи «Отчего» и «М.А. Щербатовой».

В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко…

Даже за одно то, что княгиня побудила Лермонтова написать свою «Молитву», честь ей и хвала. С ней поэту не надо было играть во француза, притворяться. Не надо было и тратиться чрезмерно. «Как племя родное у чуждых опоры не просит…» Самостоятельна во всем. Молодая княгиня в свои двадцать лет прошла и через смерти, и через страдания, скорее больше заботилась о других, чем о себе.

В феврале 1840 на балу у графини Лаваль у Лермонтова произошло столкновение с сыном французского посланника Э. Барантом; Н. М. Смирнов в «Памятных заметках» также рассказывает: «…он влюбился во вдову княгиню Щербатову за которою волочился сын французского посла барона Баранта. Соперничество в любви и сплетни поссорили Лермонтова с Барантом… Они дрались…».

Шан-Гирей пишет далее, что «слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта и на завтра назначена была встреча».

18 февраля состоялась дуэль, окончившаяся примирением.

В феврале, еще ничего не зная о дуэли, видимо, после какой-то размолвки с Лермонтовым, Мария уехала в Москву. В Москве и получила два страшных известия. Третьего марта умер ее маленький сын, пятого — похоронен, а через неделю, одиннадцатого марта 1840 года, командир гвардейского корпуса Великий князь Михаил подписал приказ об аресте Лермонтова за дуэль с де Барантом.

21 марта 1840 года. Запись в дневнике Щербатовой: «Что меня бесконечно огорчает, это отчаяние госпожи Арсеньевой, этой чудесной старушки, которая, вероятно, меня ненавидит, хотя никогда меня не видела. Я уверена, что она осуждает меня, но если бы она знала, насколько я сама раздавлена под тяжестью того, что только узнала. Я всегда придерживаюсь моего старинного правила: Женщина, замешанная в каких-то слухах, самых нелепых, самых неправдоподобных, всегда виновата.

…И представьте себе, моя дорогая Антуанетта, что я всё перенесла. И я считаю себя способной перенести ещё столько же. Иногда я боюсь самой себя. Плачу я редко, но иногда из груди моей вырывается отчаянный смех. Как вызов судьбе, и тогда! Тогда я атеистка, я сомневаюсь во всём. Я чувствую несправедливость бога».

Мария Алексеевна от всего этого дуэльного шума переехала из Петербурга в родную для поэта Москву. После дуэли с французом Барантом княгиня писала: «…Я счастлива, что они не поранили один другого, я желаю быть лучше осужденной всеми, но все-таки знать, что оба глупца останутся у своих родителей. Я-то знаю, что значит такая потеря».

Лермонтов встречался с ней в мае 1840 года, но уже накоротке, прощально. Александр Тургенев пишет в дневнике: «Был у кн. Щербатовой. Сквозь слезы смеется. Любит Лермонтова…»

Но Лермонтов не знал, любила ли она его. Но он, если бы мог, подарил ей всю землю. Вся теплота любви сосредоточилась в нем одном. Лермонтов говорил Щербатовой: «Мне грустно, что я вас люблю, и знаю, что за этот легкий день нам придется дорого рассчитаться».

Лермонтов из-за дуэли был предан военному суду. В апреле 1840 был отдан приказ о переводе поэта в Тенгинский пехотный полк в действующую армию на Кавказ. В кровопролитных боях на Кавказе Михаил Юрьевич проявлял хладнокровие и отменное мужество. Он, о котором в петербургских салонах вспоминали с неприязнью, был душою солдатских компаний.

А царь тем временем распорядился, чтобы поэта не отпускали от фронта и не давали случая отличиться. Поэту оставалось надеяться только на рану…

Екатерина Быховец

Последней женщиной в жизни Лермонтова стала Екатерина Быховец — дальняя его родственница. Познакомились они в Москве, у их общих родственников Крюковых, в 1837 году, но сблизились уже на Кавказе в 1841-м, незадолго до гибели поэта. По свидетельству близких поэту людей, она была очень похожа на Лопухину. И уже перед самой гибелью, обращаясь к кузине, искренне скажет:

Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье:
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.
Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю
Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей.

Позже Быховец писала: «Он был страстно влюблен в В.А. Бахметеву… Я думаю, он и меня оттого любил, что находил в нас сходство, и об ней его любимый разговор был».

Встречались они и в день дуэли, о которой Екатерина и не догадывалась. Поэт взял у нее на память и на счастье ее бандо, которое потом нашли в крови в кармане Лермонтова. Увы, эта женская безделушка не помогла.

Всю свою жизнь Лермонтов искал истинную любовь, женщину, способную понять и воспринимать его таким, какой он есть. К сожалению, ему этого не удалось. Ни с одной женщиной он не связал жизнь свою брачными узами. Любовь приносила ему горечь, разочарование и страдания! Но он все равно любил и надеялся!

Ираклий Андроников о Лермонтове: «Через всю жизнь проносим мы в душе образ этого человека — грустного, строгого, нежного, властного, скромного, язвительного, мечтательного, насмешливого, наделенного могучими страстями и волей и проницательным беспощадным умом. Поэта бессмертного и навсегда молодого».

Список литературы:

Ерофеева-Литвинская, Е. «Она была моей мечтою…» : М. Ю. Лермонтов и Н. Ф. И. / Е. Ерофеева-Литвинская // Работница. — 2014. — № 7. — С. 52-53.

Бондаренко, В. Люблю тебя нездешней страстью… : о Михаиле Лермонтове и его женщинах / В. Бондаренко // Независимая газ. — 2013. — 31 янв. — С. 4 (Прилож.)
Екатерина Сушкова и Михаил Лермонтов. История любви // Захарова, О. Банальная эпоха первой половины XIX века / О. Захарова. — М., 2012. — С. 83-94.
Власов, И. И. О Н.Ф. Ивановой / И. Власов // Литературоведческий журнал. — 2006. — № 20. — С. 109-117.
Безелянская, А. «Во мне она вспыхнула…» / А. Безелянская // Студенческий меридиан. — 2006. — № 10. — С. 46-47.

Составитель: ведущий библиограф Артемьева М. Г.

От CSO до WYSO с дирижером Эриной Яшима

Эрина Яшима, дирижер и первый капельмейстер Комише-Оперы в Берлине, выйдет на сцену со Всемирным молодежным симфоническим оркестром в эти выходные.

Это ее первый визит в Интерлохенский центр искусств, но она не в первый раз в районе Великих озер.

Помимо гастролей по всему миру и трех лет работы помощником дирижера Филадельфийского оркестра, Яшима провел время на озере Мичиган, тесно сотрудничая с Риккардо Мути и Чикагским симфоническим оркестром.

Яшима присоединилась к ведущему Classical IPR Киту Брауну, чтобы рассказать о своем пребывании в Interlochen и репертуаре этой недели.

Прослушайте полное интервью или прочитайте отредактированную расшифровку ниже.

Посмотрите, как Яшима лично проводит WYSO в Kresge Auditorium, или послушайте прямую трансляцию IPR.

Концерт начинается в 19:30. Восточное воскресенье, 16 июля.

КБ: Я так понимаю, ты здесь впервые. Как вы нашли это до сих пор?

ЭЙ: Как здорово быть здесь. Атмосфера очень особенная. Это очень уникально. И быть посреди природы, рядом с озером, совершенно замечательно иметь такое удаленное место, где можно по-настоящему сосредоточиться на музыке, не отвлекаясь на городской шум и все такое.

КБ: Вы пришли к нам со своей первой репетиции с WYSO. Каково было работать с молодыми музыкантами Interlochen в первый раз?

EY: Он особенный. Мне нравится работать с молодыми музыкантами. Это другое, конечно — я должен приспособиться. Но все они невероятно талантливые музыканты — очень опытные в оркестровой игре для своего возраста, что удивительно, и они очень, очень внимательные. И мы просто открываем для себя музыку во время репетиций. Это очень весело. Просто есть особый дух игры в первый раз, который делает это особенным. Это как первая любовь.

КБ: Не могли бы вы рассказать нам о двух больших произведениях в программе, «Скале» Сергея Рахманинова и Симфонии № 1 Флоренс Прайс?

У «Скалы» есть эпиграф — как девиз — основанный на стихотворении русского поэта Лермонтова. В основном это говорит: «Облако опирается на грудь скалы», и это очень поэтичная, символическая, метафорическая картина.

Но позже Рахманинов отправил эту партитуру Антону Чехову, сказав, что это произведение основано на его рассказе «В пути». История в том, что там метель и придорожная гостиница, и застряли молодая женщина и мужчина средних лет. А потом происходит это столкновение, и они оба идут с разных сторон и идут в разных направлениях, что очень интересно. Мужчина рассказывает историю, в основном, о своей жизни и мнениях о своем опыте.

Произведение начинается с очень мрачной темы. И я надеюсь, что зрители узнают, что эта тема в нем, которая очень медленная, возвращается позже в разных формах в середине пьесы, что действительно интересно. На самом деле это трудно заметить, если вы не знаете, потому что это в четыре раза быстрее и только часть темы в начале. Но это только развивается, и я думаю, это удивительно, как Рахманинов в таком юном возрасте уже умел так изощренно развивать темы.