Средневековая книга: материал, форма, орудия, чернила

Книгу феодальной эпохи (в западном средневековье) отличает от книги рабовладельческой античности, помимо иного содержания, совершенно иная техника. И это как в смысле материала (на котором написана книга), так и орудия (которым она написана), так и — в связи отчасти с тем и другим — алфавитных форм ее письма, наконец, всего облика страницы и книги.

Средневековая книга

I. Материал. Здесь мы не будем особенно останавливаться на том общеизвестном положении, что не в книгу собственно ушло преобладающее письменное напряжение античности. Люди рабовладельческой античности в пределах определенного класса были людьми «свободной общественности», активной и живой, имевшей и желавшей много сказать публично, для широкого читателя. Они возвещали всенародно, на твердом материале: металле или камне, крупными, для всех четкими буквами (о них ниже) не только надгробные надписи и торжественные вещания триумфальных арок, но более всего законы, а также памятные исторические события. Наука о надписях, эпиграфика, стала преимущественной наукой античности. Для нее она создалась, с нею до известной степени завершила свой круг. В феодальный период грамотность стала преимущественно орудием людей церкви и попала на службу феодальным верхам. Средневековая эпиграфика сводится в подавляющем большинстве к надгробиям и религиозным формулам. Лишь в виде редких исключений, и то уже в эпоху более позднюю, встретим мы ту или другую объявляемую ко всеобщему сведению дарственную грамоту или договор (например, городская хартия Шпёйера, данная ему Генрихом II), либо историческую запись. Изредка высеченные на входных городских воротах, такие надписи преимущественно, однако, выгравированы на порталах соборов, где на паперти в дни церковных праздников нашла приют средневековая «общественность».

Но отвлекаясь от области эпиграфики, имеющей мало значения в феодальный период, можно утверждать, что и в области «мягкого материала» — книги в тесном смысле — мир феодальный нашел выражение в формах новых, созданных, правда, уже концом античности.

а) Папирус. Античная книга была (на некоторое время и для некоторых областей она оставалась и еще недолго) папирусным свитком. Книга феодальной эпохи уже с III в. стала (изменения в этом смысле наметились и раньше) пергаменным кодексом.

б) Пергамен. Замутившаяся с III в. социально-политическая атмосфера, войны и разбои на Средиземном море порвали связь континента с Египтом, откуда торговля античности черпала папирус для своих писаний (о папирусе см. в предыдущем томе «Истории техники»). Тот папирус, который теперь для этих целей стала взращивать Сицилия, более темный, желтый, менее совершенный, едва удовлетворял потребности италийских канцелярий. Предание, рассказанное Плинием, гласит, будто из-за соперничества знаменитой Александрийской библиотеки цари Пергама (отсюда и имя пергамена) стали поощрять для книжных целей разработку давно известной Востоку (хотя бы еврейские книги) «дифтеры» — кожи. Подходящий материал, очевидно, дало .для этой продукции обилие в Пергаме ослов с прекрасной, поддающейся обработке шкурой.

в) Форма книги. Как бы то ни было, на смену непрочному и ломкому материалу папируса на Востоке, а потом и на Западе идет прочный пергамен. Имевшийся на глазах образец — в военных «дипломах» — складных двух — (диплом, диптих) и трехлистных (триптих) книжечках (впоследствии полиптихи — многолистовые) — натолкнул на мысль об иных сравнительно со свитком формах книги в облике, нам ныне хорошо знакомом. Она получила имя «кодекса». В нем удобно и безопасно поддававшийся складыванию, сгибанию, фальцеванию материал пергамена принимал форму тетрадей в 2, 3, 4, 5, 6 листов перегнутого пергамена: бинион, тринион, кватернион (излюбленная форма тетради), квинион и даже секстион с соответственно двойным (4, 6, 8, 10, 12) числом листов.

Такая форма книги, конечно, оказалась бесконечно более удобной для складывания, разгибания, развертывания ее на определенной странице, для сравнительного с другой рукописью использования, чем свиток, который при чтении нужно держать обеими руками, чтобы он не свернулся, и даже нельзя списывать, но можно только диктовать. «Корзина со свитками» — типичная форма античной библиотеки — отходит в прошлое. Ей на смену идет «полка с книгами», а в процессе работы на смену пюпитру — рабочий стол с рядом развернутых и сопоставляемых друг с другом книг. Это наследие, которое завещала новому миру, «варварскому» по происхождению и большею частью христианскому по идеологии, отходящая поздняя античность, открыло ему, скудному умственным багажом и творчеством, небывалые возможности. Он смог осуществить то, в чем « техника книги» отказывала богаче одаренному классическому миру. Легкость держать перед собою, развертывать, цитировать с нужных страниц иногда ряд книг отныне не только обусловит «точную цитату», вещь,. почти исключенную для античности, но и возможность сравнительного изучения: формально-логического, мистико-символического и исторического наконец. Это условие, пусть при бедности запаса знаний и творческой мысли, но при традиционном, почти суеверном почтении к великому наследству, создало в молодом мире эклектическую литературу «Подборов», «Жемчугов духовных», нанизываемых в ожерелья рвением собирателя, «Пчел»» «Лугов» и «Завтраков духовных». Оно же, и только оно одно, очевидно, делает возможным, собирая и сопоставляя анналистические и хронологические записи прежних систем, создать «Всемирную хронику» — гордость раннего средневековья.

Пергаменная книга уже господствует в конце III в. Она занимает исключительно поле книжной культуры в IV в. Она живет почти без соперников до XIII в. Употребление папируса, однако, еще задержал канцелярский консерватизм — на континенте до конца VII в. (последняя папирусная грамота дана меровингскими королями в 692 г.) и до начала XI в. в Риме (последняя папская булла на папирусе относится к 1011 г.). В виде каприза роскоши даже и папирусная рукопись еще фабриковалась в VI- VII вв. Таких сохранилось в Европе семь. Один лист такого кодекса хранит наша ГПБ.

г) Палимпсесты. В истории письма феодальной эпохи папирусные, но еще более пергаменные материалы имели часто вторую жизнь в так называемых палимпсестах: стертых или смытых и новым письмом покрытых книгах и листах. К такому вторичному служению старые материалы привлекались в эпохи, бедные материалом вообще, когда его производство отставало от спроса на него. В века VII-XI в особенности, да и в эпоху так называемого Каролингского возрождения, пускали еще раз в оборот старые, преимущественно античные рукописи. Так, Анналы Лициниана, написанные письмом V в., стерты в VI для грамматического трактата, а в IX или X, стерев его, в свою очередь, написали текст Иоанна Златоуста. Знаменитая рукопись, где письмом IV в. написан текст Цицерона «De re publica», смыта в VIII для комментария к псалмам бл. Августина. Рецептов сведения старого текста было немало: смыванье губкой, сцарапыванье ножом, вытиранье пемзой. Были мастерские палимпсестов, хранившие свои рецепты в тайне и тем энергичнее работавшие над задачей, которая, имея, как будто, в худший период средневековья тенденцию заменить паганистическую античную светскую литературу церковной, в конце концов нередко как раз охраняла ее от конечной гибели. Потому что рукописи, сбереженные благодаря их церковному «мимикрису», впоследствии, начиная с эпохи Возрождения и еще более в новую пору, были прочтены. Их прочли, воскрешая при помощи химических реактивов старый текст, что, впрочем, уже окончательно его губило. Его читают ныне при помощи методов фотографии, детали каковых см. в соответствующей литературе.

д) Бумага. В некоторых странах Европы, однако, уже начиная с XI в. господство пергамена не исключительно. Вместе с движением арабов в нее передвигается новый материал письма, менее прочный, но легче доступный и более дешевый. Это бумага — раздавливаемая специальным прессом и потом просушиваемая масса размоченного и развариваемого тряпья льняного, во всяком случае, в интересующую нас эпоху. Потому что несомненным мифом является утверждение о существовании в те времена бумаги хлопчатобумажной — миф, вызванный ее средневековым названием БашБах (catra bambagina), что принято было за связанное с бамбуком, тогда как происходило от имени города Bambyce.

Раздавливая в проволочной сетке бумажную массу, в нее, по крайней мере с известного времени, вплетали узор, который и отпечатывался на бумаге, ясно видный на свет более светлыми очертаниями. Знаки эти получили имя филиграней на Западе, водяных знаков у нас. Менявшиеся из века в век и чаще, из страны в страну (во Франции — лилия, петух и собака, в Италии — венок, шлем, бочонок, птичье, пронзенное стрелой крыло, в Германии-частое изображение свиньи и т. д.), филиграни, казалось бы, дают возможность датировать бумагу и тем самым рукопись, не будь того факта, что писать всегда могли — и писали — на бумаге привозной и на запасах, зачастую весьма старых. Почему полагаться абсолютно на водяные знаки в определении даты рукописи не следует и надо привлекать добавочные соображения.

Бумага XIII, XIV и даже XV вв. чаще весьма несовершенная: волокнистая, неровная и непрочная, лишь XVI в. дает место бумаге более совершенной, и уже в это время является тот ее тип с продольными рубчиками, который получил имя verge. Растущее совершенство бумаги — закон ее развития в века XVI, XVII и XVIII.

II. Орудия письма. Три типа таких орудий, все, собственно, унаследованы от античности. Один — «стиль» (stilus), впоследствии graphium: металлическая — бронзовая или железная — палочка с заостренным кончиком для писания на дощечках, на другом же конце закругленная для затирания неверно написанного. Имя стиля отошло с античностью. Тем тверже, пройдя через бенедиктинский устав, держалось имя graphium. Самый же предмет сберегли клады, в частности уже меровингские.

Имя calamus, harundo — заостренная камышовая тростинка для писания чернилами, особенно совершенная в Италии,- впоследствии стало относиться к заостренной деревянной палочке, так как другие страны Запада, по-видимому, не давали столь совершенного камыша, что постепенно устраняло употребление калама. Уже Исидор Севильский говорит в VI в. о пере как о соперничающем с камышовым каламом.

Перо, сперва птичье (penna avis), заостряемое и расщепляемое острым ножом, появляется в литературных упоминаниях VI в. и потом в изображениях — в ирландских евангелиях VIII в., но только в руках евангелиста Иоанна. Очевидно, вступление пера в обиход разных мастерских колебалось в пределах веков VII и VIII. Быть может, более угловатые формы унциала этих веков и уже, несомненно, новые формы курсива с оттенками нажимов и волосных следует объяснить утверждением пера (впоследствии рядом с гусиным лебединого, павлиньего и также металлического). Мы полагаем, что нарождение готических форм с их чередованием нажимов и волосных в конце Х уже века во Франции создавалось вступлением хорошо очиненного пера, тогда как ровные и толстые формы каролингского минускула обнаруживают калам.

III. Чернила. О черном цвете античных, как и средневековых, чернил говорят их имена: греч.- melan, латин.- atramentum, древнегерм.- black. Смесь камеди и сажи в самый ранний период, они легко смывались с папируса и пергамена, и немного больше прочности в этом смысле имели средневековые чернила, изготовлявшиеся из чернильных орешков с камедью по рецепту Марциана Капеллы. Черним, почти безупречным цветом знамениты чернила рукописей веков Х и XI. В каролингскую эпоху они имеют приятный рыжеватый оттенок, с XIII в. начинают портиться, давая оттенки желтоватые и сероватые, и только лучшие мастерские, знавшие секрет, дают хороший черный цвет. Особенно возрождается забота о «добром черниле» с эпохи гуманизма.

Но в истории техники западной книги в ее рукописный период имеет существенное значение также и история чернил цветных с чередованием их обычаев по векам: красные рубрики, начиная с античности, любовь XI в. к комбинации красно-зелено-синей и XIII — к чередованию красных и синих строк, инициалов, усиков. Ирландские рукописи расцвечивали зачастую каждую большую букву предложения, чередуя их одной из «семи красок радуги».

Любопытны еще в западном письме законы употребления чернил золотых и серебряных. Они вошли в обычай в книге эпохи каролингской, в веках VIII-X, а затем держались в оттоновскую, причем и та и другая подражали обычаю Византии, применяя эти чернила в торжественных кодексах содержания литургического: евангелиях и псалтырях — для заглавных строк, а также для сокращенных «священных имен»: Deus, Dominus, Iesus, Xristus, Spiritus Sanctus. Есть, впрочем, и целые страницы, и целые книги, кодексы, написанные в золоте и серебре: codices aurei, argentei, причем обычно в таких случаях самый пергамен окрашивался в тот или иной оттенок пурпура и «золотой кодекс» бывал вместе с тем «пурпуровым кодексом»: codex purpureus. Следует сказать, что техника золотописания — хрисография, усвоенная под византийским влиянием на Западе, вскоре превзошла свой образец. В живом развитии западных книжных мастерских и более активной жизни техники искусство выписывать золотые буквы, а впоследствии золотить целые страницы или медальоны как фон для миниатюр, в рамке отдельного инициала, достигло на Западе более высокой ступени и создало лучшие рецепты. Благодаря чему и доныне эти золотые элементы в западной рукописи сияют блеском вечным, давая впечатление выпуклых, разлитых по странице золотых искр, кругов и фонов.

10 книг для погружения в медиевистику — T&P

Образ Средневековья: 10 книг для погружения в медиевистику — T&P

Романтический образ средневековой эпохи, рыцарских турниров и прекрасных дам, рожденный беллетристикой, сменился радикальным натурализмом: излюбленными атрибутами стали чумные маски и карнавалы, уничижение и, одновременно, торжество плоти.

Можно ли ответить на вопрос, каким было подлинное сознание средневекового человека? Для тех, кто жаждет более полного погружения и всестороннего знакомства с атрибутами Средневековья — новая подборка книг от T&P.

Йоган Хейзинга

Книга, ставшая одним из самых известных и популярных исследований по Средневековью. Выверенная с точки зрения исторической действительности и фактической части, она оказывается именно тем талантливым произведением, которое, формально изображая эпоху давно минувшую, способно в любые времена поведать новое о дне сегодняшнем.

Арон Гуревич

Автор концепции «средневекового хронотопа» выделяет в сознании человека эпохи ключевые категории, упорядочивающие его мир: пространство и время, — и отталкивается в исследовании именно от них. Дело в том, что человек не рождается с готовым чувствованием пространства и времени — оно разнится между эпохами, имеет свои особенности и выступает тем основанием, на котором растет и развивается каждая конкретная культура.

Робер Фоссье

В ключевом произведении Робера Фоссье, одного из выдающихся профессоров Сорбонны, перед читателем предстают живые и полнокровные картины Средневековья: автор вписывает в глобальное полотно эпохи мельчайшие интересные детали быта. Нельзя не отметить мощнейшую эрудицию Фоссье, благодаря которой он развенчивает главные мифы и стереотипные представления о Средневековье.

Эйлин Пауэр

В работе, носящей такое же название, как и работа Фоссье, Пауэр делает предметом своего исследования жизнь обычных людей: от крестьянина эпохи Карла Великого и венецианского путешественника XIII века — до парижской домохозяйки и суконщика времен Генриха VII. Важно то, что каждая из выбранных автором фигур, несмотря на всю представленную конкретность, выражает собой ключевые типические черты эпохи.

Жак Ле Гофф

При всей фундаментальности подхода, одна из главных работ медиевиста Жака ле Гоффа оказывается увлекательным путешествием в Средние века. В отличие от многих исторических трудов, Ле Гофф использует всесторонний подход к своему предмету: он не только указывает на когда-то произошедшие события, но и раскрывает процесс развития культуры в целом: экономические, социальные, художественные и религиозные изменения.

Мишель Пастуро.

Так же, как и Ле Гофф в работе «Герои и чудеса Средних веков», Пастуро исследует европейское воображаемое с помощью всестороннего рассмотрения символического плана и создает авторскую концепцию «символической истории». Подводя черту под многолетней исследовательской работой, Пастуро стремится показать то, что скрыто от взгляда современного человека: цветовой и предметный символизм, символические действия в социальной сфере (например, значение тех или иных профессий), отношение к природе и животным.

Эрвин Панофский

Эрвин Панофский, один из наиболее выдающихся теоретиков искусства и авторитетный специалист по творчеству Альбрехта Дюрера, посвятил свой труд выявлению непосредственной связи между схоластическим мышлением и архитектурными и художественными формами средневековой культуры. Стоит отметить, что работы Панофского по своей глубине и структурной проработке определенно стали новым этапом в искусствоведении.

Жак Ле Гофф, Николя Трюон

Дуэт представителей школы «Анналов» оказывается не менее интересным, чем самостоятельные труды Ле Гоффа. Несмотря на маленький объем и легкий стиль, больше напоминающий эссе, «История тела» дает представление об одном из наиболее волнующих аспектов — отношении к телу. Для исследователей концепция «тела» становится призмой, высвечивающей широкий круг проблем — социального контроля, гигиены, болезней и врачевания, сексуальности, чувственных и духовных практик.

Процесс Жиля де Рэ

Жорж Батай

Книга состоит из двух частей: первая — это авторское размышление, в котором Батай скорее использует фигуру де Рэ, развивая собственную мысль о природе насилия. Во второй части приводятся исторические документы, в которых с поразительной четкостью представлена правда средневекового судопроизводства — с жестокими допросами, пытками и насильно вырванными признаниями. Часто в описаниях Батай использует сухой язык отчетов и статистики, что производит еще больший эффект.

Марк Блок

Один из основателей школы «Анналов», Марк Блок, задается вопросом о причинах благоговейного трепета перед аристократией, о том фундаменте, на котором покоилась монархическая власть. Руководствуясь ключевыми принципами своей школы, историк выводит изначально довольно узкую и специфическую проблематику на фундаментальный уровень и в целом рассматривает проблематику наделения власти сакральными чертами. В этом его исследование оказывается более чем актуальным.

Ксения Васильева

Теги

#история

#книги

#Средневековье

• 95 824

Смотрите также

Книга

Но мы это уже обсуждали: почему мы часто не понимаем, что такое менеджмент

Искусство

«Прошлое все время не позади, а впереди нас»:

писатель Светлана Алексиевич о «красном человеке», романтике рабства и ликах зла

Книга

Гражданин актер: как Маяковский сделал уникальную для русского поэта карьеру киноактера

Карточки

Великие писатели и напитки, которые их вдохновляли

Общество

«Как жаль, что она не мальчик!»: история феминизма в пересказе для детей

Искусство

Премия «Просветитель»:

главные русскоязычные нон-фикшн книги года

Показать еще

10 средневековых книг, которые помогут вам полюбить историческую фантастику

Историческая фантастика

Поделиться 10 средневековых книг, которые помогут вам полюбить историческую фантастику

Средневековье (примерно с 500 по 1500 год), долгое время считавшееся темным веком, на самом деле было временем удивительных потрясений, красочных легенд, ренессанса 12-го века и инноваций, которые до сих пор находят отклик. Романы, представленные ниже, исследуют некоторые из самых невероятных историй той эпохи, от англо-саксонских и норвежских вторжений в Британию до эрудитов Золотого века ислама, и с легкостью перенесут вас на тосканские виллы, в горную местность Шотландии и за ее пределы.

|+| Добавить на полку

Дочь времени
Жозефина Тей

«Одна из лучших тайн всех времен» (

The New York Times ) — Жозефина Тей воссоздает одно из самых известных — и жестоких — преступлений в истории в своем классическом романе-бестселлере, который должен прочитать знаток художественная литература, теперь с новым введением Роберта Барнарда.

Инспектор Алан Грант из Скотланд-Ярда, выздоравливающий после перелома ноги, очарован современным портретом Ричарда III, который не имеет ничего общего со Злым дядей в истории. Могло ли такое чувствительное, благородное лицо принадлежать одному из самых отвратительных злодеев в мире — ядовитому горбуну, который, возможно, убил детей своего брата, чтобы защитить свою корону? Или Ричард мог быть жертвой, превращенной в чудовище узурпаторами английского престола? Грант решает выяснить раз и навсегда с помощью Британского музея и американского ученого, каким человеком на самом деле был Ричард Плантагенет и кто убил Маленьких принцев в Тауэре.

Дочь Времени — остросюжетная, прекрасно написанная и остросюжетная история с гениальным сюжетом, высшее достижение одного из самых одаренных мастеров детективного жанра.

|+| Добавить на полку

Плод ее рук
Мишель Кэмерон

Основанный на жизни предка автора, жившего в тринадцатом веке, Меира бен Баруха из Ротенберга, известного еврейского ученого средневековой Европы. женщина, которая сохраняет свои религиозные традиции, поскольку она и ее семья становятся свидетелями роста антисемитизма в Европе.

Воспитанная овдовевшим отцом-раввином и няней-христианкой в ​​Нормандии, Шира — свободолюбивая, любознательная девочка, чья любовь к учебе шокирует общество. Когда отец Ширы арестован местным бароном, намеревающимся навязать католической церкви запрет на ересь, Шира борется за его освобождение и встречает двух мужчин, которые сильно повлияют на ее жизнь — вдохновляющего католического священника и Меира бен Баруха, блестящего ученого.

В Меире Шира находит свою вторую половинку.

Выйдя замуж за Меира в Париже, Шира расцветает как жена и мать, смакуя интеллектуальные и социальные проблемы, связанные с тем, чтобы быть женой известного ученого. Став свидетелем сожжения всех копий Талмуда в Париже, Шира и ее семья ищут убежища в Германии. Но и там они переживают кровавые погромы и усиление антисемитизма. Не имея безопасного места для евреев в Европе, они отправились в Израиль только для того, чтобы увидеть, как Меир был схвачен и заключен в тюрьму Рудольфом I Габсбургом. Переживая горе, Шира пытается найти золотую середину между двумя враждующими религиями, она показывает своим детям и внукам, как получать радость жизни, как светской, так и религиозной.

Ярко оживляя период, редко освещаемый в исторической фантастике, этот роман о нескольких поколениях понравится читателям, которым нравятся Дочери Раши Мэгги Антон, Просветитель Бренды Рикман Вантриз и Люди книги Джеральдин Брукс .

|+| Добавить на полку

Скандинавская королева
Йоханна Виттенберг

|+| Добавить на полку

Дочь создателя королей
Филиппа Грегори

Энн Невилл — красивая молодая женщина, которая должна разобраться с предательством английского двора, в то время как ее отец, известный как «Создатель королей», использует ее и ее сестру в качестве пешек в своей политической игре.

УПОМЯНУТ В:

10 средневековых книг, которые помогут вам полюбить историческую фантастику

Керри Фиалло | 16 ноября 2021 г.

Тайны, любовь и предательство: исторические романы Тюдоров Филиппы Грегори в порядке чтения

Ханна Шаффер | 8 августа 2019 г.

9 литературных дочерей, рассказывающих захватывающие истории

Автор Aimee Boyer | 15 ноября 2016 г.

|+| Добавить на полку

Дом Ветра
Титания Харди

Автор международного бестселлера Лабиринт роз возвращается с любовной историей магии и исцеления, которая переносит читателей от душевной боли молодого юриста-правозащитника в современном Сан-Франциско к жизни мужественное трио женщин в средневековой Тоскане.

Легендарные руины. Древняя тайна. Изменит ли раскрытие прошлого будущее?

Сан-Франциско, 2007 год. Мадлен Моретти скорбит о смерти своего жениха. Ничто больше не приносит ей радости, и бабушка Мэдди, зажигательная итальянка, отправляет ее лечиться в Тоскану. Здесь Мэдди погружается в тайну разрушенной виллы. Разрушенный столетия назад легендарным штормом в канун дня Святой Агнессы, он с тех пор известен как Casa al Vento — Дом Ветра.

Тоскана, 1347. Мия не разговаривает со смертью матери и живет в тишине со своей любимой тетей. Однажды темной ночью пара ищет убежища на своей вилле. Привыкшая встречать проходящих паломников, Миа очарована сиянием и состраданием молодой невесты, но озадачена ее нежеланием назвать даже свое имя. Откуда она взялась и почему ее присутствие должно быть тайной?

Столетия друг от друга, каждая из которых ищет способ шагнуть в свое будущее, и Мию, и Мэдди будет преследовать миф о молодой женщине, которая вышла невредимой из руин Дома Ветра.

УПОМЯНУТ В:

6 Искусно придуманных тайн, которые набирают силу

Крис Гаудио | 7 марта 2023 г.

Мэри Бет Кин рекомендует: 8 изысканных романов, рассказанных сердцем и нюансами

Автор: Off the Shelf Staff | 6 марта 2023 г.

8 победителей и финалистов премии PEN Award, которых стоит добавить на свои полки

Автор Zeniya Cooley | 3 марта 2023 г.

Мартовские скидки на электронные книги: 14 книг, которыми вы будете заняты до весны

By Off the Shelf Staff | 2 марта 2023 г.

9 книг, изображающих хаос и красоту искусства

Автор Kerry Fiallo | 1 марта 2023 г.

10 самых популярных книг февраля

By Off the Shelf Staff | 28 февраля 2023 г.

|+| Добавить на полку

Акушерка из гарема
Роберта Рич

Роскошное, захватывающее и тревожное продолжение захватывающего исторического романа

Венецианская акушерка действие происходит в средневековом Константинополе.

Пышный, увлекательный и захватывающий исторический роман от автора захватывающего международного бестселлера ВЕНЕЦИАНСКАЯ АКУШЕРКА

Императорский гарем, Константинополь, 1578 год. начать жизнь заново в Османской империи. Он занимается растущей торговлей шелком, а она, лучшая акушерка в столице, ухаживает за сотнями женщин в оживленном и печально известном гареме султана Мурата III. Однажды ночью Ханну неожиданно вызывают в экстравагантный дворец, где она сталкивается с Лией, еврейской крестьянской девушкой, которую насильно похитили. Султан благосклонно относится к Лии как к своему следующему завоеванию и хочет, чтобы она произвела на свет его наследника, но если энергичная девушка провалит важное испытание, ее ждет ужасная участь. Поддавшись упорству Лии, Ханна рискует всем, чтобы помочь ей. Но пока Ханна мучается из-за своего решения, издалека прибывает очаровательный незнакомец, чтобы угрожать ее мирной жизни с Исааком, и вскоре Лия тоже раскрывает темную тайну, которая может осудить их обоих.

Наполненный приключениями, яркими деталями и населенный запоминающимися персонажами, Акушерка из гарема демонстрирует безграничный талант Роберты Рич захватывать воображение читателей.

УПОМЯНУТ В:

6 Искусно придуманных тайн, которые набирают силу

Крис Гаудио | 7 марта 2023 г.

Мэри Бет Кин рекомендует: 8 изысканных романов, рассказанных сердцем и нюансами

Автор: Off the Shelf Staff | 6 марта 2023 г.

8 Победители и финалисты премии ПЕН-клуба, достойные добавления на ваши полки

Зения Кули | 3 марта 2023 г.

Мартовские скидки на электронные книги: 14 книг, которыми вы будете заняты до весны

By Off the Shelf Staff | 2 марта 2023 г.

9 книг, изображающих хаос и красоту искусства

Керри Фиалло | 1 марта 2023 г.

10 самых популярных книг февраля

By Off the Shelf Staff | 28 февраля 2023 г.

|+| Добавить на полку

Пропавшая королева
Signe Pike

УПОМЯНУТ В:

7 мифических романов, которые лучше всего читать у костра

Мэдди Нельсон | 28 октября 2022 г.

8 исторических романов с очаровательными садами, которым вы позавидуете

Дженнифер Проффит | 7 апреля 2022 г.

Лучшее за 2021 год: 15 самых популярных книг года

By Off the Shelf Staff | 7 декабря 2021 г.

10 средневековых книг, которые укрепят вашу любовь к исторической фантастике

Керри Фиалло | 16 ноября 2021 г.

10 исторических фэнтези, которые сметут вас с ног

Мэдди Нельсон | 20 октября 2021 г.

Жанровые мосты: 7 книг, которые встряхнут вашу рутину чтения

By Off the Shelf Staff | 14 июня 2021 г.

|+| Добавить на полку

Мятежная монахиня
Марж Шарлье

|+| Добавить на полку

Врач
Ной Гордон

|+| Добавить на полку

Последнее королевство
Бернард Корнуэлл

УПОМЯНУТ В:

6 Умело спланированные тайны, которые нарастают в интенсивности

Крис Гаудио | 7 марта 2023 г.

Мэри Бет Кин рекомендует: 8 изысканных романов, рассказанных сердцем и нюансами

Автор: Off the Shelf Staff | 6 марта 2023 г.

8 победителей и финалистов премии PEN Award, которых стоит добавить на свои полки

Автор Zeniya Cooley | 3 марта 2023 г.

Мартовские скидки на электронные книги: 14 книг, которыми вы будете заняты до весны

By Off the Shelf Staff | 2 марта 2023 г.

9 книг, изображающих хаос и красоту искусства

Керри Фиалло | 1 марта 2023 г.

10 самых популярных книг февраля

By Off the Shelf Staff | 28 февраля 2023 г.

Средневековая литература — Энциклопедия всемирной истории

Средневековая литература в широком смысле определяется как любое произведение, написанное на латыни или на местном языке между ок. 476-1500, включая философию, религиозные трактаты, юридические тексты, а также произведения воображения. Однако в более узком смысле этот термин применяется к литературным произведениям поэзии, драмы, романов, эпической прозы и историям, написанным на местном языке, хотя некоторые истории были на латыни.

Хотя может показаться странным, что истории включены в формы художественной литературы, следует помнить, что многие «истории» Средневековья содержат элементы мифов, басен и легенд, а в некоторых случаях были в значительной степени творениями творческих писателей. .

Удалить рекламу

Реклама

Язык и аудитория

Литературные произведения первоначально были написаны на латыни, но поэты начали писать на просторечии (общий язык народа) уже в 7 веке. Народная литература получила дальнейшую популяризацию в Британии в Королевстве Уэссекс Альфредом Великим (годы правления 871-89).9) в попытке поощрить широкое распространение грамотности, и другие регионы последовали их примеру.

YouTube Следите за нами на Youtube!

Средневековая народная литература развилась из народной сказки, вероятно, когда рассказчик разыгрывал перед публикой разные части.

Норманнское завоевание 1066 г. сделало французский языком литературы и преобразовало английский язык из древнеанглийского (использовавшегося в 500-1100 гг. ) в среднеанглийский (1100-1500 гг.). Рассказы, написанные в обе эти эпохи, изначально были средневековым фольклором, сказками, передаваемыми устно, и, поскольку большая часть населения была неграмотной, книги продолжали читать вслух публике. Таким образом, слуховой аспект литературы повлиял на то, как она была составлена. Писатели писали для исполнения своих произведений, а не для частного чтения в одиночестве.

Удалить рекламу

Реклама

Уровень грамотности вырос в 15 веке, и с развитием печатного станка стало доступно больше книг. Самостоятельное чтение для личного удовольствия стало более распространенным явлением, и это изменило то, как писали писатели. « Le Morte D’Arthur » Томаса Мэлори (написано в 1469 г., опубликовано в 1485 г.) — самый ранний роман на Западе — произведение, написанное для индивидуальной аудитории со слоями личного смысла и символизма — и заложило основу для развития романа как признаны в наши дни.

Раннее развитие

Средневековая народная литература естественным образом развилась из народной сказки, которая представляла собой историю, рассказываемую, вероятно, с рассказчиком, разыгрывающим разные части, перед аудиторией. Средневековая английская литература начинается с Beowulf (7-10 века), которая, без сомнения, была историей, известной гораздо раньше и передаваемой устно до тех пор, пока не была записана. Такая же закономерность развития характерна и для литературы других стран. Рассказчик собирал аудиторию и разыгрывал свой рассказ, обычно с вариациями в зависимости от аудитории, а затем члены этой аудитории пересказывали историю другим.

Любите историю?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!

Wiglaf & Beowulf

J.R.Skelton (общественное достояние)

Раннеписьменная средневековая литература — это в основном легенды или народные сказки, изложенные на странице, а не декламированные, но рассказчику по-прежнему нужно было собрать и удержать аудиторию, и поэтому он писал на родном языке, чтобы его поняли, и в поэтическом размере, чтобы его запомнили. Поэзия с ее правильным ритмом запоминается гораздо лучше, чем проза. Поэзия оставалась предпочтительным средством художественного выражения на протяжении большей части Средневековья.

Латинская проза, за исключением некоторых исключительных случаев, предназначалась для религиозной и научной аудитории. Для развлечения и отвлечения от повседневной жизни люди слушали рассказчика, который читал из хорошей книги стихов. Лирическая поэзия, баллады и гимны, конечно, были поэзией, но великие рыцарские романы о куртуазной любви и жанры высоких средневековых сновидений также писались в стихах, как и эпические поэмы, а также французские и бретонские lais (рассказы).

Первоначально средневековые писатели были анонимными писцами, записывающими истории, которые они слышали. Оригинальность письма в Средние века (как и в античном мире) не занимала первое место в списке культурных ценностей, и ранние писатели не удосужились подписать свои произведения. Настоящие имена многих самых известных писателей Средневековья до сих пор неизвестны. Мари де Франс — это не настоящее имя женщины, написавшей знаменитое lais, — это псевдоним, а имя Кретьена де Труа переводится с французского как «христианин из Труа», что может относиться практически к любому. Только в 13 и 14 веках авторы начали писать под своими именами. Однако известные или анонимные писатели создали одни из величайших литературных произведений в истории.

Удалить рекламу

Реклама

Другие формы литературы

Другие формы литературы, помимо поэзии, включают:

• драма
• истории
• басни.

Драма в Средние века была, по сути, учебным пособием Церкви. Моральные пьесы, мистерии и литургические пьесы — все они обучали неграмотную аудиторию приемлемым мыслям и поведению. Страстные пьесы, воспроизводящие страдания, распятие и воскресение Иисуса Христа, были популярными пасхальными развлечениями, но нравоучительные пьесы ставились круглый год. Самый известный из них Everyman (ок. 1495 г.), в котором рассказывается история человека, которому грозит смерть, который не может найти никого, кто бы сопровождал его на небеса, кроме его добрых дел. Эта аллегория выросла из более раннего латинского типа литературы, известной как ars moriendi (искусство умирать), которая учила людей, как жить хорошей жизнью и быть уверенными в небесах.

Истории раннего Средневековья (476-1000) часто полагаются на басни и мифы, чтобы завершить и развить свои истории. Работы таких историков, как Гильдас (500–570), Беда (673–735) и Ненний (9го века) в Британии содержат мифические элементы и повторяют басни как факты. Самый известный пример этого — « История королей Британии (1136)» Джеффри Монмутского , написанная на латыни. Джеффри утверждал, что переводил древний исторический труд, который он недавно обнаружил, хотя на самом деле большую часть своей «истории» он составлял из собственного воображения и кусочков более старых реальных историй, которые подходили для истории, которую он хотел рассказать. Его великое видение первых королей Британии в основном сосредоточено на истории героического Артура, и именно по этой причине Джеффри Монмутский признан отцом легенды об Артуре.

Джеффри из Монмута

ndl642m (CC BY-NC-ND)

Басни почти всегда изображали антропоморфных животных в качестве персонажей, преподносящих какой-либо моральный урок, высмеивающих какой-либо аспект человечества или поощряющих стандарты поведения. Самым популярным и влиятельным циклом басен были басни о Лисе Рейнарде (12 век и далее), чьи приключения часто приводили его к конфликту с Волком Изенгримом. Рейнард — обманщик, который полагается на свой ум, чтобы выбраться из неприятностей или получить какое-то преимущество.

Удалить рекламу

Реклама

В одной сказке, Как Рейнард сражался с волком Изенгримом , Изенгрим бросает вызов Рейнарду на смертельный бой, чтобы завоевать благосклонность короля. Рейнард знает, что не может победить, но и не может отказаться, поэтому просит помощи у тёти. Она сбривает с него весь мех и покрывает его скользким жиром, и в итоге он побеждает, потому что волк не может его схватить. Басня заканчивается тем, что король хвалит Рейнарда. Как и в большинстве басен, проигравший выходит победителем из подавляющего большинства, и эта тема сделала сказки о лисе Рейнарде и других подобных персонажах чрезвычайно популярными.

Поэтические формы и известные произведения

Тем не менее, самыми популярными и влиятельными произведениями были рассказы в стихах. Самое раннее стихотворение на английском языке, автор которого известен, — это Гимн Кедмона (7 век), который представляет собой простой гимн, восхваляющий Бога, составленный неграмотным пастухом, который услышал, как его поют ему в видении. Его песня была записана на староанглийском языке неназванным писцом в аббатстве Уитби, Нортумбрия, и впервые записана в трудах Беды. Простая красота этого раннего стиха стала эталоном древнеанглийской поэзии, о чем свидетельствуют такие произведения, как 9. 0005 Сон о Кресте (сонное видение 7-го века) и позже Битва при Малдоне (конец 10-го века).

Между этими двумя произведениями был написан эпический шедевр «Беовульф », который опирается на ту же каденцию аллитерационного ритма длинной строки, чтобы продвигать историю вперед и впечатлять сказкой аудиторию. Эта форма стиха находит отклик в наши дни так же, как и в прошлом, поскольку декламации и исполнения Beowulf остаются популярными. История представляет собой эпический рассказ об одиноком герое, столкнувшемся лицом к лицу с темным монстром, который угрожает жителям этой земли, и победившим его; тема, неизменно популярная с древних времен до наших дней.

Удалить рекламу

Реклама

Стихи Кретьена о девушке в беде и храбром рыцаре стали весьма популярными и способствовали развитию легенды о короле Артуре.

Более позднее французское произведение «Песнь о Роланде» (11 век) представляет собой еще один эпос, посвященный той же теме. Однако во французской работе «чудовище» дано в человеческой форме сарацинов, угрожающих жизни и культуре христиан. Роланд, великий рыцарь Карла Великого, наконец призван удержать перевал Ронсево от наступающего врага и отдает свою жизнь, чтобы защитить своего короля, страну и товарищей от захватчиков. Стихотворение было настолько популярным, что, как говорят, его пели норманнские войска в битве при Гастингсе в 1066 году для поднятия боевого духа.

Романсы, ставшие довольно популярными у европейской аристократии, начали процветать в XII веке на юге Франции. Кретьен де Труа (ок. 1130–1190), поэт двора Марии де Шампань (1145–1198), самый известный из поэтов-романтиков и, безусловно, один из самых влиятельных. Стихи Кретьена о девушке, попавшей в беду, и отважном рыцаре, который должен ее спасти, стали довольно популярными и способствовали развитию легенды о короле Артуре и его рыцарях Круглого стола, которую Мэлори наконец воплотил в жизнь.

Романтический жанр, будь то в стихах или в прозе, опирается на принятие аудиторией концепции, что настоящая любовь никогда не может длиться долго или недостижима. В конце истории один или оба влюбленных умирают или должны расстаться. Концепция счастливого конца, популярная в средневековом фольклоре, редко завершает письменный средневековый роман. По мнению некоторых ученых, это связано с тем, что романтическая литература о куртуазной любви была искусно закодированным «писанием» катаров, еретической религиозной секты, преследуемой средневековой церковью. Катары («чистые» от греческого Cathari) утверждали, что они были истинной верой, и почитали женский божественный принцип по имени София (мудрость), который имел ряд сходств с Девой Марией.

Согласно научной теории катаров и средневековым романам, девица в беде — это София, а храбрый рыцарь — приверженец катаров, который должен защитить ее от опасности (Церковь). Две из самых могущественных женщин Средневековья, Мария де Шампань и ее мать Элеонора Аквитания (1122–1204 гг.), обе были связаны с ересью катаров и обе покровительствовали авторам романов, таким как Кретьен де Труа, Андреас Каппеланус, и, скорее всего, Мари де Франс, так что есть некоторая историческая поддержка теории.

Были ли романы аллегорическими произведениями, их возвышение женщин в вымышленных мирах рыцарского героя повлияло на то, как женщины воспринимались — по крайней мере, в высших классах — в повседневной жизни. Этот жанр получил дальнейшее развитие в XII и XIII веках такими поэтами, как Роберт де Борон, Беруль и Томас из Британии, а также великими немецкими художниками Вольфрамом фон Эшенбахом (1170-1220 гг.) и Готтридом фон Страсбургом (1210 г.). все они внесли значительный вклад в легенду о короле Артуре.

Кентерберийские рассказы

SkedO (общественное достояние)

Однако к 14 веку средневековый взгляд на женщину-собственность был в значительной степени заменен новой концепцией женщины-личности, ярко проиллюстрированной Джеффри Чосером в образе Банной жены в году. Кентерберийские рассказы . Женщины появляются в произведениях Кретьена как сильные личности в 12 веке — наиболее известный персонаж Гвиневры в поэме Ланселот или Рыцарь с телеги – но Ванная жена – гораздо более разносторонняя и законченная личность, которая обязана своей композицией как французским fabliaux (рассказу, рассказанному в стихах), так и романам или фигурам из фольклора.

Возвышение женственности достигло своего апогея в поэзии Петрарки (1304–1374 гг.), чьи сонеты к образу Лауры продолжают находить отклик и в наши дни. Работа Петрарки была настолько популярна в его время, что повлияла на общественное восприятие не только женщин, но и человечества в целом, поэтому его часто называют первым автором-гуманистом.

В то время как романы развлекали и наставляли, другой жанр стремился возвысить и утешить: высокие средневековые сновидения. Видения во сне — это стихи, в которых рассказчик от первого лица рассказывает сон, соответствующий некоторым трудностям, которые они испытывают. Самые известные из них — Жемчужина неизвестного автора, Пирс Пахарь Уильяма Лэнгленда и Книга герцогини Чосера , все из 14 века. Жанр обычно основан на обрамляющем приеме, с помощью которого читатель знакомится с проблемой рассказчика, затем погружается в сон, а затем снова возвращается в бодрствующую жизнь рассказчика.

В Жемчужина рассказчик скорбит о потере своей дочери, мечтает о ее новой жизни на небесах, где она в безопасности и счастлива, и просыпается смирившись с потерей своей «драгоценной жемчужины без цены». Горе отца облегчено тем, что Бог позволяет ему увидеть, куда ушла его дочь и как она не перестала существовать, а просто обрела новый, более светлый дом. Пирс Пахарь также открывает благость и любовь Бога сновидцу, человеку по имени Уилл, который во сне отправляется в путешествие, в котором он встречает хорошего пахаря Пирса, который представляет Христа и учит его, как лучше жить своей жизнью.

Книга Чосера Герцогини (его первое крупное длинное стихотворение, ок. 1370 г.) отходит от религиозной темы, чтобы сосредоточиться на горе и утрате и на том, как с этим жить. В этом произведении настоящая любовь рассказчика покинула его, и он не может спать годами. Читая книгу о двух влюбленных, разлученных смертью, он засыпает, и ему снится, что он встречает в лесу черного рыцаря, который рассказывает ему о своей настоящей любви, их счастливой совместной жизни и, наконец, о своем горе: его жена умерла. умер. Стихотворение исследует центральный вопрос придворных любовных романов: что лучше: потерять любовника до смерти или из-за неверности? Рассказчик никогда не отвечает на вопрос. Когда он просыпается ото сна, он только говорит читателю, что был так поражен им, что запишет его как стихотворение; он предоставляет читателю ответить на вопрос.

Данте, Флорентийский собор

Vitosmo (CC BY-NC-SA)

Средневековое сновидение достигает наибольшей высоты в «Божественной комедии » Данте Алигьери (14 век), в которой поэт отправляется в путешествие через ад, чистилище и рай, чтобы исправить путь, на котором он был, и заверить его истинности христианского видения. «Божественная комедия » — это не настоящее видение во сне — рассказчик никогда не утверждает, что заснул или что все происходящее — сон, — но Данте использует атрибуты жанра, чтобы рассказать свою историю. Так близко делает The Divine Comedy отражают ход, тон и эффект высокого средневекового сновидения, которое современники — и даже собственный сын Данте — интерпретировали произведение как сон.

Заключение

Хотя поэзия продолжала оставаться популярным средством массовой информации в позднем средневековье, все больше писателей начали работать в прозе, и среди них было несколько известных женщин. Женщины-мистики-христиане, такие как Юлиана Норвичская (1342–1416) и Екатерина Сиенская (1347–1380), обе рассказывали о своих видениях в прозе, а Марджери Кемпе (1373–1438) диктовала свои откровения писцу, который записывал их в прозе. Одна из самых известных писателей Средневековья, Кристина де Пизан (1364-1430 гг.), написала свои весьма влиятельные произведения в прозе, как и великий итальянский художник Джованни Боккаччо (1313-1375 гг.), наиболее известный своим шедевром. , Декамерон .

Легенда о короле Артуре, разработанная с 12-го века и далее, была представлена ​​в прозе в цикле Вульгаты между 1215-1235 и отредактированной версии, известной как Цикл Пост-Вульгаты (ок. 1240-1250), которая легла в основу для работы Мэлори. Книга Мэлори Le Morte D’Arthur кодифицировала легенду о короле Артуре, которая затем была дополнена и переработана более поздними авторами и продолжает оказывать влияние в наши дни.

Хотя ученые продолжают спорить, какое именно произведение следует считать первым романом на английском языке, произведение Мэлори всегда является сильным соперником.