Стихи цветаевой о себе самой: Стихи Цветаевой о себе |
О Марине Цветаевой, «цветаевках» и самой причудливой из них – Земфире
Ревизор.ru
1. Каждому, кто прошел через литературные объединения, хоть в Москве, хоть в Тальменке (Алтайский край), такие стихи и такие авторы великолепно знакомы. Тем более, что «цветаевок» куда больше, чем, например,»ахматовок». Что и понятно: во втором случае необходим петербургский бэкграунд, в первом ничего такого не надо. Была б душа живая, женская. Или мужская, но тоже чувствительная. Вот и в недавней подборке любительских эссе (в том числе стихотворных), опубликованных на сайте «Нового мира» находим немало обращений к Цветаевой, так сказать, в столбик и с рифмами: В тихих отзвуках Серебряного века Прилетай голубкой, прилети. Как суметь в отчаяние без брега Жизнь прожить, Марина, научи (Михаил Михайлюк) «Кладбищенская земляника», муж, дочка, тюремный засов, куст бузины, рябина, Иоанн Богослов… Отчаяние и надежда, — «Я год примеряю смерть, ищу постоянно способ как проще мне умереть».
(Ирина Борцова) Или вот стихи с предуведомлением. «Сев в вагон, я написала сквозь слёзы строки, которые теперь всегда со мной. Вот они. Без правок, как были и написаны тогда. Марине Цветаевой. Поэтической музе моей. Вот и встретились два одиночества. Никаких слов не хочется. Бессмысленны они И мимолётны дни. Танцую я в душе, И мысли — в кураже» (Мария Рачинская). Несмотря на вполне понятный разброс – от графомании до профессиональной версификации – все это бывает и трогательно, и поучительно (в смысле исследования «как слово наше отзовется»; отзывается по-разному, но тут уж извините – ничего не поделаешь). 2. Вот одно из таких зеркал, в которых десятилетия спустя причудливо отражается автор – текст Земфиры Рамазановой, или просто Земфиры. Певицы, популярной в нашей стране до того, как покинула её, автора всех своих песен. Соответственно, и аудитория текста, о котором речь, была чрезвычайно велика для современной поэзии. Речь, между прочим, идет о нескольких сотнях тысяч человек! Текст называется «Я полюбила вас».
Прежде всего, бросается в глаза его пародийность, подкрепляемая пародийной, на грани издевательства музыкой (песня входит в альбом Земфиры «Спасибо», 2007 года) – откровенно шаржированной версией танго. Фортепьяно плюс «нервная» скрипка, и даже кастаньеты! Традиционно танго – это музыка богемы, преувеличенных страстей, не очень правдоподобных историй «на разрыв аорты». Тут все так и есть. Автор последовательно перечисляет различные варианты причинения самой себе непоправимого вреда. Для короткого текста (всего-то 16 строк) их преувеличенно много. Медленно верно газ Плыл по уставшей комнате, Не задевая глаз Тех, что вы вряд ли вспомните. Бился неровно пульс, Мысли казались голыми, Из пистолета грусть Целилась прямо в голову. Любительский клип на песню Земфиры Как видим, тут и газ, и пистолет, и, наконец – чуть дальше – твердое намерение выброситься из окна. Мы застаем героиню текста именно в таком положении – но что же дальше? Вот шесть последних строк. Я выбирала жизнь, Стоя на подоконнике.
В утренний сонный час, Час, когда все растаяло, Я полюбила вас, Марина Цветаева… Последнее четверостишие пародийно уже на все сто процентов. Объект пародии очевиден — в целом эквиритмичное Земфириному стихотворение Марины Цветаевой 1915 года «Анне Ахматовой». Оно завершается так: В утренний сонный час, — Кажется, четверть пятого, — Я полюбила Вас, Анна Ахматова. Речь у Цветаевой идет о том, что героиня всю ночь читает стихи Ахматовой, восхищаясь как ими, так и самим обликом автора «Вечера». Включая легендарную «ложноклассическую шаль» – здесь это «шаль из турецких стран». Вообще, Цветаева как будто описывает не реальную Ахматову (с которой она в то время лично знакома не была), а известный рисунок Модильяни – «Вас передашь одной ломаной черной линией». В тексте Земфиры есть пародийные переклички и с другими частями стихотворения Цветаевой. Например, Цветаева пишет «безоружный стих в сердце нам целится». А у Земфиры «грусть целилась прямо в голову». Обращение на «вы», выглядящее сегодня подчеркнуто архаичным, тоже, конечно, перекочевало к Земфире от Цветаевой.
Но самое главное: как на месте Ахматовой возникла Цветаева? И в чем причина пародийной установки Земфиры? 3 Прежде всего, отмечу, что Земфира использовало в своем тексте не одно, а как минимум два цветаевских стихотворения. У Цветаевой есть стихотворение, в котором героиня, как и у Земфиры, стоит у окна, причем там тоже «все растаяло». Начинается оно так. Сегодня таяло, сегодня Я простояла у окна. Взгляд отрезвленной, грудь свободней, Опять умиротворена. В стихотворении говорится о таянии весеннем – и одновременно таянии в душЕ «какого-то большого чувства». И то, и другое таяние героиня воспринимает с большим удовлетворением – как наступающую свободу. Мы даже примерно знаем, о каком чувстве идет речь. Стихотворение, датированное 1914-м годом, входит в 17-текстовой цикл «Подруга», посвященный Софье Парнок, с которой, как известно, Цветаеву в то время связывали полуторагодичные пылкие чувства, высказанные в этом стихотворении. Они несколько иные, чем те, что Цветаева испытывала к Анне Ахматовой, о чем тоже написала стихи.
Цветаева принимала все разновидности любви. Вернувшись к тексту Земфиры, теперь мы можем предположить, почему героиня «выбрала жизнь». Растаяло чувство, которое, как нынче говорят, было деструктивным и подвигало героиню к суициду. Зато пришло чувство новое, новая любовь – на этот раз к Марине Цветаевой. Судя по текстам Земфиры, отношения, подобные тем, что связывали Цветаеву и Парнок, ее героиням отнюдь не чужды (поэтому вполне логично ее обращение к циклу «Подруга»). Почему бы героине текста Земфиры не полюбить другую? Ахматова, не замеченная в симпатии к нестандартным отношениям (хотя…) тут не подходит. А вот Цветаева – вполне. Как автор текстов (вариант стихотворения «Анне Ахматовой»), или даже как человек (вариант «Сегодня таяло…»). И вот тут становится понятной довольно грустная и даже жесткая ироническая интонация Земфиры. Это ирония отнюдь не по отношению к Цветаевой, а по отношению к самой себе, то есть, к героине (ирония и самоирония – вообще одна из отличительных черт текстов Земфиры).
Ирония в том, что избавить от «плохой» любви может только «далекая», «нереальная» любовь к классику – современниц не находится. И в том, что спасает героиню от самоубийства чувство к поэту, как известно, оного не избегшего… Замечу еще: текст Земфиры, заканчивающийся процитированным выше признанием в любви, отличается от большинства текстов, посвященных Цветаевой, во-первых, своей позитивностью (героиня выбрала жизнь и любовь, на альбоме эта песня так и называется «Я полюбила вас»). Во-вторых, тем, что, парадоксальным образом, он больше о Цветаевой, ее стихах и жизни, чем об авторе. Увы, ребяческое самолюбование «на фоне Цветаевой» – одна из отличительных особенностей подобного сочинений «цветаевок». Не говоря уж о самодеятельных поэтах, этого не избежал, на мой взгляд, и Леонид Губанов, чье стихотворение «Была б жива Цветаева…», честное слово, без неловкости читать сегодня невозможно. Земфира «Я полюбила вас». Запись с концерта. Зато сколько слушательниц Земфиры после этой песни прочитали стихи Цветаевой – может быть, и впервые.
И, вполне вероятно, в дальнейшем они пополнят ряды «цветаевок»…
Фильмы, Леонид Губанов, Земфира Рамазанова, Анна Ахматова, Марина Цветаева
Ревизор.ru: главные новостиВладимир Киселев написал гневное письмо Олегу Газманову
Альянс независимого кино и телевидения назвал дату начала съемок четвертого сезона «Ведьмака»
Не стало известного писателя остросюжетного жанра – Виктора Пронина
Марина Цветаева. Путь в будущее
Цветаева очень многое знала о себе. В понимании своей поэзии она призывала читателей следовать за постижением хронологии: «Творчество — преемственность и постепенность». Оставаясь в самой главной своей сути самой собой, Цветаева разительно менялась. Мало кто из больших поэтов менялся так стремительно, как Цветаева.
Об этом рассуждала она сама:
«— Почему у Вас такие разные стихи? — Потому что годы разные.»
Сентябрьский номер журнала «Знамя» посвящен творчеству Марины Цветаевой.
Доктор филологических наук, профессор и писатель Олег Клинг опубликовал исследовательский и в то же время удивительно проникновенный материал о творчестве этого великого поэта.
«Мне кажется: самое драгоценное в поэзии, — это не то, что внутри, а то, что вокруг. И это вокруг у каждого читателя свое… Читая больших поэтов, от них не отстраняешься, а сам входишь в их сокровенную глубину — и в то же время и эти поэты входят в нас всей своей необъятностью — и душа наша раздается, каждое слово Поэта в ней прорастает или же обрастает горячим снежным комом, который будто с горы несется…»
В 1933 году Марина Цветаева писала: «Я никогда не была в русле культуры. Ищите меня дальше и раньше». Автохарактеристика поэта воспринимается двойственно. С одной стороны, кто знает творца лучше, чем он сам?! С другой стороны, иногда именно себя мы не видим объективно. Однако это цветаевское самоопределение поразительно точное. Цветаева уже давно зрелый мастер, которому подвластно все.
С дистанции времени видит свое прошлое.
В юности Цветаева, при всей своей самобытности, находилась под влиянием символизма. Борис Пастернак считал, что за вычетом Анненского и Блока она овладела всем тем, о чем только мечтали русские символисты. Но, овладев приемами символизма в эпоху господства этой школы в поэзии, Цветаева в 1916 году решительно расстается с этим опытом. А ведь он мог принести признание широкой публики, которая воспринимала поэзию некогда гонимых и скандальных символистов как новый канон. Как новый гармонический стиль.
Еще один яркий пример выпадения Цветаевой из текущего литературного процесса пришелся на эмиграцию. В русском зарубежье футуризм воспринимался как абсолютно чуждая по духу революционная культура. Читатели-эмигранты мечтали о возрождении не только прежней России, но и прежней литературы с установкой на классику, в худшем случае — неоклассику. Предпринимается попытка возрождения акмеизма, в его парижском варианте. Цветаева же наперекор вкусам издателей, литераторов и читателей широко экспериментирует с поэтикой авангар.
Разминовение со временем, непопадание в ногу с ходом литературы обернулось тем, что Цветаева после возвращения в СССР была мало кому известна, у нее практически не было не просто достойного, а какого-либо места в поэзии. И дело не только в трагических обстоятельствах ее жизни. Существование вне русла культуры — примета ее поэтического поведения. И хотя сама Цветаева призывала искать ее в будущем, порой было трудно поверить, что для нее останется место в этом будущем.
По утверждению Олег Клинта Цветаева все время шагала мимо литературы. И в этом ее сила, а не слабость. Литература шагала мимо нее. Встретились Цветаева и литература в будущем.Единой модели творческого бытования нет. Но есть и такая: чем меньше у поэта признания при жизни, тем больше оно приходит в будущем. Цветаева всегда оставалась сама собой, не подлаживалась под свое время. Путь непростой, он нередко оборачивался столкновением с современной эпохой. Но он проложил дорогу в будущее.
В 1956 году, когда имя Цветаевой прежние читатели уже основательно забыли, а другие — новые, выросшие в советскую эпоху, и не слышали, Борис Пастернак в автобиографическом очерке «Люди и положения» предсказывал: «Я думаю, самый большой пересмотр и самое большое признание ожидают Цветаеву».
Это пророчество тогда могло показаться слишком смелым. «Версты-2» изданные в 1922 году были последней книгой Цветаевой, напечатанной в России. Ее новые стихи, выходившие в эмиграции, на родине были известны немногим. Большой же круг читателей «новую» Цветаеву не знал. Впрочем, по утверждению самого поэта, ее не знал и читатель прежний.
Но время, как это не раз бывало и многократно повторится, все расставило на свои места. «Она вернулась в свою Москву такой королевой и уже навсегда…» — писала Анна Ахматова. И это подтвердило предсказание самой Цветаевой искать ее в будущем.
В сентябрьском номере журнала» Звезда за 2017 год о творчестве Марины Цветаевой опубликованы материалы:
АРХИВ
Дмитрий Усов. Скорпион. Подготовка текста и комментарий Татьяны Нешумовой
ЭССЕ
Олеся Николаева. Ева и Лилит Юрий Петкевич. Какие это были ангелы…
КОНТЕКСТ
Олег Клинг.
Путь в будущее (1908 – 1921): мимо литературы
Стефано Гардзонио. Слоним многоликий
СВИДЕТЕЛЬСТВО
Ариадна Эфрон. Письма к Лидии Бать. Подготовка текста и публикация Р. Войтеховича и И. Башкировой. Вступительная статья Р. Войтеховича
ПЕРЕВОДЫ
Мария Боровикова. «День лотосова сбора». Шарль Бодлер в переводе Марины Цветаевой
Пина Наполитано. «Переводимы смыслы. Слова непереводимы»
КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ
Марина Цветаева и современная поэзия
Материал подготовила А. Кузнецова, ведущий библиограф библиотеки Л. Н. Толстого
Матерей, Дочерей, Матерей | Стэнфордский гуманитарный центр
Через несколько недель я собираюсь в Иллинойс, чтобы впервые увидеть свою племянницу Элли. Сегодня я сижу допоздна, пытаясь представить свою младшую сестру матерью.
Это не легко. Для меня она по-прежнему остается девочкой, чьей самой большой мечтой в жизни было иметь новейшую куклу Strawberry Shortcake.В поисках понимания я сняла с полки стихи русской модернистки Марины Цветаевой (1892-1941). В течение 19В 10-е годы она написала серию замечательных текстов о своей дочери Ариадне Эфрон (1912–1975) и для нее. Ей было за двадцать, и она была занята открытием мира и своей гениальности. Жизнь, литература и любовь были тесно переплетены: у нее были романы с поэтами Осипом Мандельштамом и Софьей Парнок, и об этих отношениях она писала головокружительные стихи. Само имя «Ариадна» дает представление о душевном состоянии Цветаевой в то время. Она назвала свою дочь в честь критской принцессы, которая научила Тесея, как сбежать из Лабиринта. Никакие препятствия, никакие лабиринты, а главное, никакие гендерные нормы не сковывают ни ее, ни ее ребенка.
Особенно запомнилось первое стихотворение в ее цикле « Стихи о Москве » [Стихи о Москве] (1916).
Я даже не буду пытаться воспроизвести ее звуковую игру или размер. Это вне меня. Быстрыми точными шагами она танцует между двумя крайностями, грубыми рифмами и полным отсутствием рифм. Что я могу предложить в переводе, так это ее телеграфный синтаксис, ее быстрые скачки мысли, ее игру слов и силу ее страсти:
Облака—вокруг.
Куполы—округ.
Над всей Москвой—
Сколько хватит рук!—
Возношу тебя, бремиа лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!
В дивном сорте сем,
В мирном сорте сем,
Где и мертвой мне
Будет радостно,—
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
Мой первенец!
Ты постом—говей,
Не сурьми бровей,
И все сорок—чти—
Сороков церкви.
Исходи пешком—молодым шазкком—
Все привольное
Семихолмье.
Будет твоей дорогой:
Тоже—дочери
Передашь в Москву
С Нижней Горечию.
Мне же—вольный сын, колокольный звонок,
Зори ранние
На Ваганькове.
* * * * * * *
Облака — вокруг.
Купола — круглые.
Над всей Москвой—
Сколько рук схватишь!
Я поднимаю тебя, лучшее бремя,
Мой невесомый
Саженец!
В этом чудном городе
В этом мирном городе
Где даже мертвый я
Был бы рад—
Царю тебе, скорбеть о тебе,
Взять венок,
О мой первенец.
Поститесь перед причастием,
Не омрачайте чела,
И чтите все сорок
Раз сорок церквей.
Пройдись юными шажками—
Все свободное
Семь холмов.
Теперь твоя очередь.
Еще — дочери
Ты Москву отдашь
Нежно-горько.
Для меня — сон желающий, колокольный звон,
Ранние зори
В Ваганькове.
Поэма открывается видом на Москву с высоты птичьего полета. Цветаева «поднимает» свою «лучшую ношу», она же Ариадна, жест, который одновременно знакомит ребенка с мегаполисом и позволяет ей осмотреть свое будущее наследство, «чудесный город», в котором живет и пишет ее мать.
Глагол здесь, вознести , чаще используется в клише вознести молитву , чтобы «вознести молитву», и в этом моменте есть нечто большее, чем намек на священное. Этот тон поддерживается и более поздним выбором слов, таким как использование старославянского град вместо русского город для «города» и архаичного местоимения сем вместо современного этим .
Мысли Цветаевой обращены в будущее. Во второй строфе она представляет себя проводницей и опекуном для своего уязвимого, похожего на саженец ребенка, что бы ни случилось. Даже смерть не помешает ей выполнить свой долг. Она защитит ее от зла («царь ты»), разделит горести («по тебе погорюет»), разделит самые счастливые минуты ( принять венец , «взять венок» — сокращенное обозначение православного обряда бракосочетания).
Конечно, она может только надеяться, но не гарантировать, что всегда будет рядом. В третьей строфе она напрямую обращается к Ариадне. Сначала она дает дельный совет («Пост перед причастием») и велит уважать авторитет («Чти все сорок / Раз сорок церквей», пресловутое количество церквей в Москве).
Она как будто видит в Церкви возможного суррогатного родителя на случай, если с ней что-нибудь случится. Наконец, она осмеливается превратиться из инструктора и защитника в наставника. Она велит дочери исследовать, блуждать по семихолмье , семь холмов Москвы. Она должна быть «свободной», чтобы наслаждаться городом, открывать его чудеса и, по сути, занимать место своей матери в качестве городской празднующей. Такое блуждание рискованно — да и кому хочется подвергать риску собственного ребенка? — но дочери становятся взрослыми, и надо отпустить.
Это готовит почву для финальной строфы. Цветаева вновь встает перед вопросом о собственной смертности. Однако на этот раз она может позиционировать себя в женской линии. Ариадна когда-нибудь «нежно-горько» задумается о будущем собственной дочери. Цветаева будет похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве, где, как известно, похоронена ее собственная мать Мария Александровна Мейн, пианистка концертного уровня. Утешенный таким видением матриархальной традиции, поэт сможет «добровольно» пойти к ней вечный сын , ее «вечный сон».
У каждой женщины в семье Цветаевой будет свой чред , свой «очередь», бродить ( исходить ‘) и радоваться, прежде чем передать ( передать ‘) новому поколению ключи от царства ( царевать ‘).
Жизнь моей сестры не похожа на жизнь Цветаевой, и у них мало общего, кроме честности, самоуверенности и сатирической жилки. Я бы и через тысячу лет не пожелал бы своей племяннице тех страшных лишений, которые пережила Ариадна Эфрон (голодная смерть, ссылка, политические преследования, преждевременная напрасная смерть обоих родителей и ее младшей сестры Ирины). Но стихотворение «Облака вокруг» помогает неуклюжему брату задуматься о том, чего он никогда не испытает, об отношениях между матерями и дочерьми и о тайне дочерей, которым затем предстоит стать матерью.
Сборник стихов Марины Цветаевой
Вы здесь: Главная » Русские поэты » Марина ЦветаеваПоделиться |
BY
(Род. 1892, Умер 1941)
(Перевод с русского)
Марина Цветаева опубликовала свои первые стихи в 1911 году, писала стихи между 1918 и 1920 гг.
во славу белых армий и их борьбы с большевизмом,
и произвела большую часть своих работ в Западной Европе, куда она эмигрировала в
1922. Ее поэзия кружащихся и отрывистых ритмов неравномерна по качеству, но
мощный и оригинальный. Она вернулась в Россию в 1939 году и через два года покончила жизнь самоубийством.
позже.| А | ||
| «А теперь погружаем верблюжий горб» | ||
| «И нет могилы…» | ||
| «Как рука слева с…» | ||
| Е | ||
| «Каждый стих — дитя любви» | ||
| Ф | ||
| «С Зеркального Плана Где…» | ||
| я | ||
«Я благословляю ночь, когда я сплю. ..» | ||
| «Если бы твоя душа родилась…» | ||
| «Я покидал побережье Туманного Альбиона…» | ||
| «Мне нравится, что ты сошел с ума не со мной…» | ||
| «Я умру на рассвете или рассвете…» | ||
| «Я знаю единственную правду…» | ||
| л | ||
| Любовь | ||
| О | ||
| «О, стол, на котором я пишу…» | ||
| «О, слезы, что застывают в глазах…» | ||
| П | ||
| «Мой стихов, созданных рано…» | ||
| С | ||
| Моряк | ||
«Святыня, которая была на высоте. |