Стихи про Славянскую мифологию | Стихи

Лебедь. Людмила Куликова

Туман растелится тоскливым вечером,
Поет соловушка в густых кустах,
Плывет Лебедушка по белой реченьке,
Душа терзается ее в мечтах.

А уж красавца — пером не писана,
Не по достоинству она одна.
Где ж ты, залёточка, ее единственный,
Она любовь с тобой испить должна.

Над речкой ивушка главой склоненная,
Подружка белая не знает слез,
А станет облачком и окрыленная
Прольется дождиком в долину грез.

На луг у озерца, где травы скошены,
В ночь полнолуния спешит народ,
Там красны девицы на вид пригожие
Вокруг костра ведут свой хоровод.

А Лебедь белая да шея длинная
Волшебной силою наделена.
Наряд свой скинула под куст периною,
К костру горячему спешит она.

Светла божественно ночь полнолуния,
Заря торопиться уж на восток.
В лебедку-девушку, аж, до безумия
Влюбился накрепко друг паренек.

Друг к другу верность их казалась сказкою,
Тропой истории прошла в веках.

Кто только издали стреляет глазками,
То не удержится любовь в сердцах.

Лебеди — птички водные, в былинах и сказках эпитет они имеют постоянный — лебядь белая. А водица речная и озерная везде белой водой (священной) именуется.

—

Лель. Ирина Максименкова

Играет Лель на дудочке весну.
Зовет ее, приманивает песней.
Мелодия запуталась в лесу,
За птицами взлетая в поднебесье.
И просыпается от зимних снов земля.
Вздыхает радостно, внимая этим звукам.
Зазеленели талые поля.
Закончилась морозов долгих мука!

Играет Лель на дудочке хвалу
Яриле Богу, солнечным лучам.

Зима ушла, забрав с собою мглу.
Пора другую гостью привечать!
Везде с поклоном ждут ее приход.
Ее приметы все сильней видны.
Светлее утром над землей восход
И больше гомона в лесу, и кутерьмы.

Играет Лель на дудочке любовь
Пьянящую, колдующую душу.
Ее призыв принять готов любой!
Кто пережил погибельную стужу.
И каждый ищет пару для себя!
Чтоб жизни новой появились всходы.
Играй же Лель! Мы слушаем тебя!
Зови весну! Буди скорей природу!

—

леля, славянская мифология. Андрей Честный

В мир ступает, тает всюду снег
И звенят мелодию капели

Ручейки свой начинают бег
Радо все приходу светлой Лели
Птицы воспарили в небеса
Всем расскажут что она проснулась
Оживает от зимы краса
И весна в уснувший мир вернулась

—

Леля. Петр Гуреев

Нас дочек три у батюшки Сварога,*
Одна студёна — Марушка-Зима,
Она в снег одевает терема,
Метелью заметает все дороги.

Другая ж — спутница всего живого,
Мир пробуждает песней ото сна
И спелым житом полнит закрома,
Зеленым Землю облачив покровом.

А я? Я младшая из трех подруг,
Я разжигаю в душах дикий пламень,
Мое предначертание — Любовь

Вселять в сердца и будоражить кровь,
Чтобы они не превратились в камень.

Царица я страстей, безумств и мук!

*У Сварога и Лады было три дочери, Марена — богиня Смерти и Зимы, Жива — богиня Хизни и Весны, Леля — богиня Любви.

—

Леля и Волх. Петр Гуреев

Из цикла сонетов: «Славянские Боги».
Финист-Сокол, друг прекрасный,
Прилетай скорей, я жду!
Мне на радость, на беду ль,
Прилетай, мой Сокол Ясный!

Ставни настежь, что ль напрасно
Во Ирийском во саду?
Прилетай, с ума сведу
Поцелуем уст атласеых!

Мне ль мой милый Волх не ведать
Ласки безмятежной сласть?
Я же ведь Любовь, я страсть,

Я и счастье, я и беды,
Я Владычица сердец!
Их отрада, их венец!

* Волх — бог войны, сын Матери Сырой Земли и Индрика-Змея. Муж Лели, богини Любви. Прилетал к Леле вобразе Финиста-Сокола.

—

Лесавки. Ольга Бельзер

Славянская мифология

Кто там хороводить начал
В полинялой травке?
И не ёжик, и не зайчик
Это, а лесавки.
Серобурые клубочки
Дружно копошатся.
Очень любы им листочки,
Что в траву ложатся.

—

Лесовик. Елена Косцынич

Мне лес — родной, в нем каждый пень
И каждый бугорок — знакомый.
Брожу я здесь не первый день
Ведь лес недалеко от дома.

Но в этот день здесь все чудно,
И мне почти что незнакомо —
Как будто древнее кино
Мне показать решили снова.
По лесу ходит лесовик —
Шагает он с улыбкой мимо
А я дыханье затаила —
Спугнуть боюсь я сказки миг.

—

Лихо. Ольга Бельзер

Славянская мифология
Коль прожить вы жизнь свою
Счастливо хотите,
Добрый вам совет даю:
Лихо не будите!
Глазик у него один,
Но, когда откроется,
Всем, кто Лихо разбудил,
Ух, не поздоровится!

—

Луговик. Людмила Куликова

Жаркий выдался в июле
Солнечный денек.
Луговик не забалует,
Коль покосам срок.

Ветром он траву причешет
В помощь косарям,
Знать, стоять хорошим здешним

С травами стогам.

Прозевают, коль покосы,
Ой, лиха беда!
Заплетет он травы в косы
Длинные тогда.

Дух лугов в одежде травной —
Здесь его удел.
Службу он несет исправно,
Весь позеленел.

—

Макошь. Елена Аткина

Далеко за океаном
Остров есть, зовут Буяном.
Белый камень Алатырь
Там растет и вверх и вширь.
Упирается он в небо
Там никто ни разу не был.
А на камне том светлица,
Ее видели лишь птицы.
Макошь там живет — богиня,
Судьбы всех вершит и ныне.
Звезды светят ей в окошко,
А об ноги трется кошка.
Хорошо в светлице ей,

За работою своей.
Волос длинный по плечам,
Прядет нити по ночам.
И мотает свой клубок
Отмеряя людям срок,
Жизнь от самого рожденья
И до часа погребенья.
Вершит судьбы всех людей,
Две помощницы при ней,
Звать их Доля и Недоля
На руках у них мозоли,
Узелки не глядя, вяжут
В горе, в счастье жить прикажут.
Только Макошь знает это
Перед ней держать ответы.
Предначертан ею путь
И с него нам не свернуть.
Макошь всем дает свободу —
Выбираем что угодно,
Иль добро и прави путь,
Или в злобе утонуть.
Зло карает беспощадно —
Все она решает ладно.
Даст и радость, даст и горе
Переменчива, как море.
Милует того, кто смел,
Кто невзгоды все презрел,
Кто отчаянья не знает
И надежды не теряет.
Макошь дарит им удачу,
А сломался — быть иначе.
Опустился человек —
Разуверился на век.
Кто мечту свою предал-
Тот приблизил свой финал.
Коль махнул на все рукой
Жди старух перед собой,
Поведут по жизни в горе,
С лихом много ли поспоришь.
Одноглазая, Кривая
И Нелегкая шагает
Доведут лишь до могилы,
Где шипит змея уныло.
Далеко, где светят звезды,
Нити тянет осторожно
Макошь, что вершит судьбой,
Не гневи ее, друг мой.

—

Макоши прядево… Ирина Максименкова

Мокошь (Макошь) — женское божество в восточнославянской мифологии, покровительница женского начала, плодородия, прядения и ткачества.

В её ведении находилось прядение. Мокошь — единственная богиня древнерусского пантеона, чей идол стоял в Киеве на вершине холма рядом со статуями Перуна и прочих божеств. Некоторыми исследователями сопоставлялась с богиней плодородия скифов-землепашцев и женским божеством трипольской культуры[источник не указан 414 дней]. Считалось, что богиня покровительствует прядению, наказывает тех, кто работает в пятницу (вероятно, священный день Мокоши). Её соотносят с греческими богинями судьбы Мойрами, прядущими нити жизни, и германскими «пряхами судьбы» — Норнами). Имела связь с Рожаницами, Суденицами, Долей и Недолей (они считались её помощницами). Память о Мокоши на Украине и на Русском Севере хранилась до XIX века. В жертву ей приносилась пряжа, выбрасывавшаяся в колодец (ритуал назывался «мокрида», ср. имя Мокошь).

Возможно, Мокошь является образом древнейшей, ещё палеолитического происхождения, богини-матери, которая известна как палеолитическая Венера. Древнейшая богиня была подательницей жизни. Имеет огромные груди, выделены живот и бедра. Руки, ноги, лицо — едва намечены.[1] По мнению Б. А. Рыбакова, Мокошь была едва ли не центральной фигурой «народного» культа дохристианской Руси, в отличие от «дружинного» культа Перуна.

Согласно Фасмеру, слово «Мокошь» происходит от «мокнуть» (вместе с тем, возможна связь с несохранившимся корнем *mokos, «прядение»).

Макоши прядево не расплести…
Узоров таинство ее забота.
Она пророчила для каждого пути
С начала человеческого рода.

Праматерь женская себя не жаль!
Даруй любви терпение и силу
Заговори беду отдай воде печаль
В разлуку уходящего помилуй.

Сердечка стук и роженицы крик
С Макошью неразрывное единство.
Ребенка тяжесть колыбели скрип
Его улыбка — участь материнства.

Над Долей и Недолей власть твоя

Перун не смел велению перечить
В щедротах плодородия земля
Любую рану тяжкую излечит.

Возьми колодец жертву для нее
На покрывало пятничное пряжу.
Душой приму касание твое
Наполни светом высохшую чашу.

Макоши кланяюсь через века
Богине естества давно забытой.
В своем величии близка и далека,
Служи как прежде очагу защитой!

—

Мокошь. Михаил Домов

Кружится, кружится злая метель,
Сугроб за сугробом,
Наша судьба заключалась досель
В пряденье особом.

Тянется, тянется тонкая нить
И светится даже,
Судьбы людские торопится свить
В невиданной пряже.

Мокошь могла бы обнять небосвод
Рукой в ползамаха,
Слышишь, за тучами песни поёт
Небесная пряха.

Судьбы спрядает: рождались они
И нити звенели,
Лягут на землю обрывки одни
Волшебной кудели.

Эти обрывки размечет вокруг
Жестокая вьюга,
Если с такой повстречаешься вдруг,
Приходится туго.

Вслед веретенцу уносятся дни —
То жарко, то сыро,
Судеб хозяйка, незримо храни
Незыблемость мира.

Нитью по небу протянется луч,
Встрепещет, алея,
Голос таинственный дивно певуч,
Так пой, ворожея.

Тянется, тянется тонкая нить
Струёй золотою,
Вновь веретенце торопится свить
Судьбу за судьбою

—

Макошь. Ольга Суслова

Ночью глубокой сияет Луна,
Лодкой небесной быть участь дана,
Плыть над Землёй, освещать её светом,
Целую ночь до прихода рассвета.

Всё происходит под властью Богини,
В Праве и в Яви чтут Макоши имя,
Божие Ветра подгоняют Ладью,
Исправно веками встречают зарю.

Не изменить божественный путь,
Даже Творцу назад не вернуть!
Зеркалом служит озёрная гладь,
Мочит она для Макоши Прядь.

Чёрные тучи встречает Ладья,
Стала тускнеть между ними бродя,
Свет не доходит далёкой звезды,
Занят делами Хозяин Грозы.

Макошь увидев, Перун прогремел,
— Лодку твою я уже разглядел,
Свет серебристый не видит земля,
Я к Огнебогу отправлю Тебя!

Макошь согласна — ей надо сиять,
Горна костры пелену должны снять.
В кузне встречают Богиню Судьбы,
Жарко горят Огнебога костры!

Работа с огнём у богов закипела,
От жара такого Ладья побелела.
Рассыпались искры, они будто птицы,
Салютом играют цветные зарницы.

Вот засверкали у Лодки бока,
В новую фазу оделась Луна.
Макошь довольная, в Лодку садится,
Неба ночного несет вдаль Водица.

Пряжа в руке у Макоши снова,
Лёгкая стала сразу дорога.
Свет разливается яркой волной,
Он со знакомой играет рекой.

Время ночное, как птица летит,
Вот и Зарница с Востока глядит.
Выткала Зорька свое покрывало,
Солнце лучи Ей на пряжу давало.

Небо закрыла своим полотном,
Росой окропила все травы потом.
Просторы ночные покинуть пора,
Богиня все нити Земле отдала.

Затерянный остров в тумане стоит,
Не всякая птица к нему долетит.
Мрачен гранит, суров, неуютен,
Он и Богам совсем недоступен.

Высокая бьется о скалы волна,
Макошь скрывает свои острова.
Даже нет входа туда никому,
Виза открыта Творцу одному.

Пряхи веками хранится Кудель,
Закрыта Богам и смертному дверь!
Секретами Прави владеет Богиня,
В почете Ее судьбоносное имя.

Явь получает от Пряхи судьбу,
Также и Боги в Ирейском Саду.
Дни световые в пещере без стражи,
Кудель теребит для будущей Пряжи.

Жизни Кухотку Творец опускает,
Прясть только Макоши Он доверяет.
Тянется ниточка без узелков,
К маленьким деткам, еще без грехов.

Каждому дарит богиня судьбу —
Крепкая нить приростает к нему.
И тянется связь от Бога на Воле,
Как пуповина от матери в лоне.

Свяжет причину, следом и следствие,
Радость и горе, счастье и бедствие,
Свяжет Вселенную — Бога творенье,
В Праве Богов и их намерение.

В этой пещере прядёт не одна,
Доля с Недолей помогут всегда,
Преданны Пряхе и Ей помогают,
Хозяйку свою они почитают.

День световой Богиня прядет,
Готовую Пряжу с собою берет.
Доля добавит хорошую участь,
Недоля разбавит, чтобы помучить.

Собравшись в дорогу им говорит:
«Ночь наступила, мне надо творить,
Беру я в дорогу Пряжу и Нить,
Людям мне надо судьбу подарить».

Накажет Хозяйка, чтобы сучили,
Пряжу мотали,сушили и мыли,
Чтоб остров держали в полном порядке,
И чтоб не нуждался он в недоглядке.

В прерии Ночи сияет Ладья,
Сонная крутится в Яви Земля.
Макошь на Нить ПокутнУю глядит,
Здесь свою тайну веками творит.

Нити все надо ей осмотреть,
Чтоб опускалась каждая в Твердь.
Запуталась Нитка — выпрямить надо,
В нити нуждается даже и чадо.

Подарит судьбу и выскажет слово,
— Отправить Ладью вперед я готова!
Звезды пока освещают дорожку,
Я загляну-ка к ткачихам в окошко.

Готова ли пряжа и выткана как?
Работа в каких побывала руках?
У каждой хозяйки прилежна работа,
Здесь не нужна посторонних забота.

На что посмотрела, а что опряла,
И тут же садится, и прочь поплыла.
Работой довольна наша богиня,
и здесь уважают Макоши имя!

Раскрыты богиней все тайны земные,
Доверие к ней у славян вековые.
О свадьбе с любимым девчата мечтали,
К Луне обращались, просили, гадали.

В светлую ночь подбегали к мосту,
Чтобы исполнить надежду свою,
Невесты просили послать жениха,
Не видя ни капли при этом греха.

Свидетелем сцены становится ночь,
Своим покрывалом готова помочь.
И звезды пучком посылала к Богине,
Чтоб не было тучек на небе в помине!

ДевИца подходит к заветной воде,
Стоит на мосту, обращаясь к Луне.
Макоши девушка эта по нраву,
Работу ее не раз проверяла.

Добротно и гладко ткалА эта дева,
Счастливую Нить привязала ей смело.
Стражем порядка была тишина,
Долину Нить принимала судьба.

—

Макоши прядево. Петр Гуреев

Макоши прядево не расплести
Таинств узоров ее не понять.
Держит клубочки свои взаперти
И не дает людям правды узнать

Кривдой и Правдой петляя пути.
То наведет на чело благодать,
То норовит прямо в мрак опустить,
Черной пречёрной бедой бедовать.

Нет на нее ни хлыста, ни управы
Сам Вседержитель сказать ей не вправе.
Сущее всё на земле, в её воле.

Вьётся в клубке путеводная нить,
Что приготовили Доля с Недолей,
И нам, увы, то нельзя изменить.

—

Макошь. Петр Гуреев

Я Макоша — вершительница судеб,
Судья всего живого на земле.
Все судьбы вижу я в туманной мгле,
Как жизнь спряду, все так и будет.

Никто вас на земле, как я, не судит.
Что ваша жизнь? Волшебной нити плен,
Клубок удач, падений и измен
Что прялка Макоши к кончине скрутит.

Строга я, но даю на выбор путь
Идти ль стезей добра по следу Прави,
Иль отклонясь со злом идти на пару.

Для тех, кто выбрал Правды светлой суть
Распахнуты врата бессмертной Яви,
А тех, кто выбрал зло, постигнет кара.

—

мара, славянская мифология. Андрей Честный

вот мара ступает по свету
Ей чужда совсем красота
К зиме приближает планету
Листва облетает с куста
Трава под ногами увянет
Истлеет, пожухнет опять
И холод нежданно нагрянет
Уснет мир, весну будет ждать

—

Марена. Петр Гуреев

Я — повелительница зимних вьюг,
Царица бледноликая, Марена.
Не кровь, а лед в моих застывших венах,
И нет милее снежных бурь подруг.

Где я, там замирает жизнь вокруг,
Становится все мертвым и нетленным,
Блажен лишь тот, кто, преклонив колено
Губами прикоснется моих рук.

Всегда открыт хрустальный мой дворец,
Где царствует величие и вечность.
Сюда попавший обретет покой,

Свободу, безразличье и беспечность,
Мороз скует ему слезинкой веки,
Оставив в царстве Мары жить навеки.

—

Морена. Таня Зачёсова

Чертоги леса мрачно скрыли грань,
Мороз сковал и снегом всё укутал,
И не поймёшь уже где явь, где навь,
Где мост стоял — большой сугроба купол.

Река Смородина, над нею этот мост.
А, где хозяйка? К ней пока не вхожи —
Не вздумай даже задавать вопрос!
Но диск луны блестит змеиной кожей…

Дочь Лады и Сварога вышла в путь,
Калинов мост ей вовсе не преграда*,
Морена-Мара ляжет отдохнуть
Весною лишь, когда Природа рада

Скорее пробудИться ото сна…
Трёхглавый змей хозяйку охраняет.
Ей также подчиняется Зима.
Из судеб пряжу бережно мотает.

То девушкой явится молодой,
То хладной королевой леденелой,
Потом старухой сморщенной седой,
То скроется совсем в метели белой.

Способная весь Мир преобразить
И время заморозив, остановит!
Но можно подношеньем задарить,
Отделаться хотя бы меньшей кровью.

Нить жизни может рвать она шутя,
Но может и связать, продляя жизнь.
Она по-сути женщина, дитя —
Имеет право на любой каприз.

Морена (Марена, Мара) — в славянской мифологии — могучее и грозное Божество, Богиня Зимы и Смерти, жена Кощея и дочь Лады и Сварога, сестра Живы с Лелей. Богиня, связанная с воплощением смерти, с темнотой, болезнями, с сезонными ритуалами умирания и воскресения природы.
* Большую часть времени Мара обитает в Нави, но, в отличие от Чернобога (Кощея), она не является пленницей этого мира, и может свободно пересекать границу — реку Смородину, хотя чаще предпочитает отправлять своих посланниц. Влияние Мары распространяется на все три мира, но особенно богиня сильна именно в Нави.

—

полудницы, славянская мифология. Андрей Честный

В поле женщины трудились
Завертелись,закрутились
Вот и солнце уж палит
И работать не велит
Но они не унимались
Вот полудницы примчались
Стали женщин щекотать
И при этом хохотать
Если с поля не уйдут
Непременно пропадут. ..

—

Арысь-поле. Людмила Куликова

Кто захочет, то поверит,
А на нет, и дела нет.
Образ женщины и зверя
Есть мифический портрет.

Написать о рыси трудно
В двадцать первом веке, здесь.
Но сюжетик, хоть и скудный,
Об Арыси-поле есть.

Через сосны, пни и ели
Пробирается медведь.
Он хозяин, в самом деле,
Может властно зареветь.

Оглядится не напрасно,
Из берлоги встав весной,
Есть ли рысь, она опасна,
Чтобы к ней не встать спиной.

Сказка правду говорила,
Как храбра бывает рысь,
Коль медведя победила,
И другие — берегись!

Коль появятся рысята,
Лучше рыси мамы нет.
Не такой уж скудноватый
Стал мифический сюжет.

Рысь, конечно, не реальна,
Тайная на ней печать.
Но представив визуально,
Можно сказку рассказать.

Арысь-поле — один из самых древних образов славянской мифологии. Сказочный сюжет о матери-рыси был даже более распространен, чем мотив утопления красавицы и превращения ее в рыбу или русалку.

—

Аспид. Леонид Грушко

По мотивам славянской мифологии
Из мрачных, холодных из северных стран
Змей Аспид летел, покоряя славян.
Пощады не зная, он всех убивал
И люди страдали, как стар, так и мал.

Захватит когтями и клювам клюёт
Огонь изрыгает, не зная тенёт
И травит он ядом, и душит крылом,
Слезу не уронит злой змей ни по ком.

Собрались и думают вместе вожди
Как чудище страшное им победить
Да земли славянские все отстоять,
Решили, что надобно выставить рать.

Но волхв-обаяник — силач и мудрец
Последнее слово сказал, наконец:
— Щиты хороши лишь от вражеских стрел!
А я бы подумать немного хотел.

Он думал три дня и три ночи подряд.
Молился, и двигалось дело на лад.
Просил, мол, пришлите сюда кузнецов,
Умелых и преданных делу отцов.

Чтоб медные трубы ковать пять ночей
И целую сотню железных клещей.
Сказал:
— Для победы нужны трубачи,
В отряде должны быть ещё силачи.

Нам боги поведали тайну из тайн,
Составим и выполним каверзный план!
И вырыли яму они за селом
Да брёвнами сверху прикрыли потом.

Оставили в брёвнах поуже дыру.
Камней набросали на эту нору.
Внутри этой ямы таится отряд,
Увидели змея и в трубы трубят!

/Что Аспид боится звучания труб,
В молитвах узнал волхв тогда поутру/
Спустился на камень, холодный как лёд,
Убить трубачей змею очень неймёт.

В дыру пролезает его голова
Всё жарче пылают средь ямы дрова
И в битву вступают уже силачи,
Хватают щипцами, а змей зло ворчит.

На камни садится змей Аспид всегда,
На землю не спустится он никогда.
Узнал обаяник про тайны его
В молитвах от верных славянских богов.

И боги сказали, чтоб земли сберечь
Ужасного змея вам надобно сжечь!
Всё так и случилось в той битве потом
Сказали славяне:
— Ему поделом!

—

Бабай. Ольга Бельзер

Славянская мифология

Дед с котомкой за спиной,
Снов хранитель дух лесной.
Если ночью кто не спит,
К тем он в окна застучит,
Заскрежещет, зашуршит.
Тише, тише, малыши!
Баю-баю-баю-бай!
Не стучи в окно, Бабай!

—

Бадзула. Людмила Куликова

По проселочной дороге тихо шла Бадзула,
И на босы ноги лапти она себе обула.
Из одежды у нее покрывало грязное,
В бане с веником не мылась, отроду заразная.

Уронили листья на земь липы, вязы, клены,
А зима уже спешит хозяйкою законной.
Припасал честной народ летом сани, дровни,
Чтобы ехать по снежку на лошадке ровно.

Видит «тетка» мужика, враз к нему пристроится,
Своим грязным одеялом вместе с ним укроется.
И придет она к нему гостем в дом не прошенным,
И не будет в этом доме ничего хорошего.

Нету сил у мужика сбросить покрывало,
Чтобы злостная тоска мором не съедала.
А запьет такой мужик, будет день не светел,
Спустит все свое добро на попутный ветер.

От Бадзулы отворот кой-какой имеется,
И прилипнуть к мужику пусть и не надеется.
Надо веником мести чисто сени, хату,
Мусор выбросить потом, встав спиной к закату.

Бадзула, Бадзюля — дух, который заставляет людей бродяжничать. Обычно женского рода. Она бродила по обочинам дорог, а ближе к зиме выискивала, к кому бы пристроится.
Вот тогда-то у несчастного хозяина дома начинались неприятности, все из рук валилось. С горя человек принимался пить, пуская на ветер годами нажитое, и, оставшись ни с чем, мог пойти по миру.

—

Алатырь. Галина Журба

Алатырь мой — богатырь,
Он былинный и могучий,
У него свой вид и стиль —
Всех других на свете круче!

Неусыпный вечный страж,
Великанище, силища!
Подошла и обнялась:
Все находят…
Если ищут…

Из серии «Поиски и находки» Мой камень Алатырь»
Ала- Бог, Тырь от «Дар», бери «тырь» в процессе творения!
Алатырь — Божий Дар, Камень — дух (ка) явленный (мин)

—

Алатырь-камень. Леонид Грушко

По мотивам славянской мифологии
Прямо в самом центре мира,
Посредине океана,
Небо тверди отворило
По-над островом Буяном.

Алатырь — огромный камень
Падал молнией на остров.
Свято верили славяне,
Что свалился он не просто…

Реки брали здесь начало.
Исцелял он все болячки.
И Заря над ним пылала
Пробуждая мир от спячки.

Сей подарочек от бога
Был шершавый и неровный,
А на камне от Сварога
Были писаны законы.

Соблюдая их веками
Жили все простые люди.
Дело стало лишь за нами!
Почитать мы предков будем!..

—

Птица Алконост. Евгений Мурзин

Она с вершин надзвёздной тверди
Сквозь отблеск сфер незримых сил
В спирали млечной круговерти —
скольженья вечности светил,
Минуя лоно мглы Вселенной
плеяд сплетённых верениц
С небес нисходит дерзновенно,
Пронзая дланью грань границ.

Покинув край брегов Ирийских —
Священной кузницы Богов,
Вобрав в себя истоки истин
В потоках вольности ветров,
Она стремится в хлябь морскую
В утробу толщ немых глубин,
В лучах Луны златой ликуя,
Как верный кону паладин.

И воспарив — раскинув крылья,
С вышин полёта стаи птиц
Сквозь негу вихря изобилья,
Сквозь блики заревых зарниц
Она спускается в предгорье
В ночи блистающих зениц
В знаменья час сливаясь с морем,
Рождая в тайне семь яиц.

И средь покрова зим презренных
Средь стуж предвечной тишины,
Чаруя челядь в час полдневный
В очах премудростей судьбы,
Она гласит как провозвестник,
Как Дева-птица сонм эпох,
В устах даруя вести в песнях,
Воспетой мудростью Богов.

И пробудившись мир проснётся
Сквозь проблеск всполохов зари
В познаньи истин Птицы-Солнца,
Несущей свет святой любви!

—

Алконост. Иван Есаулков

Алконост — одна из дево-птиц.
Люди так её изображали:
Был девичий верх, а птичий низ.
Песни сладострастные звучали.

Пение услышавши, в восторг
Человек впадал, о бренном мире
Забывал, представить даже мог,
Что попал он в несравненный Ирий*.

Обещает долгий райский век,
Жизнь, с которой нечему сравниться…
Оперенье белое, как снег,
И корона на главе у птицы.

Яйца же в морскую глубину,
Не высиживая, погружает.
Буйный ветер в эти дни стихает,
На семь дней приносит тишину.

Льётся с неба Хорса** дивный свет
И стоит чудесная погода.
Людям зла от Алконоста нет,
Лишь печаль светла всего народа.

И опять, кто в жизни не грешил,
Ожидает рай себе в награду,
Неземные слушая рулады,
Думая, что Вышний так решил.

* Ирий — рай.
** Алконост считался птицей бога Солнца Хорса.

—

Алконост. Леонид Грушко

По мотивам славянской мифологии
Ладно вибрируют связки,
Крылья готовы в полёт,
В Ирии — рае славянском
Чудная птица поёт.

Всех покоряет певица
С женским красивым лицом,
Тот, кто послушать решится
Сладким забудется сном.

Кличут её Алконостом,
Обожествляют всегда.
Жить без опеки непросто,
Рядом шагает беда.

Ей и погода подвластна,
Птица Зари Алконост!
Были славяне согласны
Утро встречать в полный рост.

Яйца снесёт птица чинно
Не потеряв ни одно
И побросает в пучину
Моря, на самое дно.

Встанет над морем погода,
Не пошалит ветерок,
Дремлет в пещере невзгода,
Рядышком скверный порок.

Ждёт на поверхности птица,
Плавает ровно семь дней,
Время птенцам появиться,
Всплыть безо всяких затей.

Сирин, в языческой вере,
Птица — убийца людей,
А в христианском примере
Стала милей и добрей.

Как Алконост, так и Сирин,
Дерево Жизни хранят
Равно — всё сущее в мире,
Вроде как пастырь ягнят.

—

Алконост. Людмила Куликова

Чудесная птица чудесной страны,
Песни ее сладострастно нежны.
Кто слышал ее, лишь потом отмечает,
Течения времени не замечает.

Душа наполняется солнечным светом,
А песня звучит, и куплет за куплетом
Уносят тебя с лебединою стаей
В то место, зовется которое раем.

У женского лика такие черты —
Мутнеет в глазах от ее красоты.
Сущность у птицы нисколько не вредная,
Каждую песню поет, как последнюю.

Живет Алконост со своим интересом,
А участь птенцов ее нам неизвестна.
На этот вопрос не найти нам ответ,
Возможен один, что таланта в них нет!

Алконост — это чудесная птица, жительница Ирия. «Ирий»- Ирий-сад (Вырий -сад) Светлое небесное царство, находящееся по ту сторону облаков, там вечное лето, и это солнцева страна. Там растёт мировое дерево, наши предки полагали, что это берёза или дуб.
Лик у нее женский, тело же птичье, а голос сладок, как сама любовь. Услышавший пение Алконоста от восторга может забыть все на свете, но зла от нее людям нет, в отличие от ее подруги птицы Сирин. Алконост несет яйца «на крае моря», но не высиживает их, а погружает в морскую глубину. В эту пору семь дней стоит безветренная погода — пока не вылупятся птенцы.

—

Алконост. Сазонов Константин

Алконост — в русских легендах райская птица-дева бога солнца Хорса, приносящая счастье, в апокрифах и сказаниях птица светлой грусти и печали. Алконост чаще всего изображается полуженщиной-полуптицей с большими разноцветными перьями (крыльями), человеческими руками и телом. Девичья голова с прекрасным лицом. В руке обычно держит цветок . Сравниться с Алконостом в сладкозвучии может лишь птица Сирин.

Млечный путь на небесный мост,
Да туманы ползут и тают…
Запоет в ночи Алконост
И Луна грустит золотая…

Всё на свете забудут люди…
Поскучай чуть — чуть, поскучай!
Хорошо на Руси всё будет,
Здесь живая звенит печаль…

Ветры стихнут, умолкнет лес,
Станет всё в этом мире краше!
Алконост льёт печаль с небес,
И волшебными крыльями машет…

Покраснеют плеяды звезд,
За туманами звезды тают,
То летит Зарей Алконост,
Птица русская Светлого Рая…

—

Анчутка. Людмила Куликова

Плохие шутки
У беса Анчутки.
Такое предание —
Черту название —
Анчутка — бесенок,
Шалит он с «пеленок».
В бане под крышей —
Рожей не вышел —
Воет и стонет,
В болоте не тонет.
Плещется в речке,
Нет в нем сердечка.
Роются мышкой
Плохие мыслишки.
Бывает он в поле,
Гуляет на воле.
В каждом растении,
Как привидение.
Играть ему любо
С девками грубо.
Боится он волка
И острой иголки.
Его не зовите,
Язык привяжите!
А коль язык отвяжется,
Анчутка враз покажется!

Анчутка — одно из самых древних названий черта, беса. Анчутки бывают банные и полевые. Как всякая нечисть, они мгновенно отзываются на упоминание своего имени.

—

Русские Боги. Алексей Назаров

«Ведь боги живы, пока жива вера в них!»
Василий Веденеев, «Бальзам Авиценны»

«Боги, которых он не захотел предать, хранили его».
Мария Семёнова, «Истовик-камень»

Я чту наших Русских Богов:
Даждьбога, Стрибога, Перуна…
Зов предков, чарующий зов,
Звучит торжествующе-юно.
Троян, Святовит, Сварог, Хорс
Поныне царят в пантеоне.
Пред ними сгибаю свой торс
В земном благодарном поклоне.
Спасибо, родные мои!
Спасибо, Мать Макошь, Ярила!
От вашей могучей любви
Идёт благодатная сила.
Семаргл, Волос, Вышень — и вы
Наполнили душу сияньем.
Кудесники наши, волхвы,
Уносят к преданьям, сказаньям…
Душа, замирая, поёт
От ваших имён первородных.
Во мне генетический код
Нас помнит — простых и свободных.
Ведь это потом, как в узде,
Мы «Божьими» стали «рабами».
А были — всегда и везде —
Богов дочерьми, сыновьями.
Сквозь толщу, сквозь глыбы веков
Я всем существом славянина
Люблю наших Русских Богов
И верую в них — очень сильно.

Праздник Сварога приходится на 14 ноября.
Перунов День традиционно отмечается 20 июля.
Праздники бога Волоса (Велеса): 1-6 января — Волосовы (Велесовы) дни, 10 февраля, 10 апреля — День Коровы Зимун.
В славянском праздничном календаре есть несколько дат, которые посвящены богу Подателю. Основными из них считаются 18 марта и 6 мая — День Даждьбога.
День Ярилы приходится на 21-22 марта, или День весеннего равноденствия.
Ярила Вешний отмечается 23 апреля. В это день Ярила отмыкает, или оплодотворяет Землю.
Ярила Мокрый отмечается 3 июня. Конец весны и начало лета.
День Макоши отмечается 26 октября. Ещё одним праздником, посвящённым этой богине, является День Земли — 10 мая.
Праздник, который посвящён богине Ладе, называется Ладодение и справляется славянами-язычниками 30 марта. Сами славяне-язычники были высоконравственным и культурным народом (слово «язык» и означает «народ»), который всегда чтил моральную и душевную чистоту.
Праздником Живы считается 1 мая — Живин День. Также 25 марта отмечается праздник Весны — по поверьям, в этот день открываются ворота Сварги и на землю спускается Жива, принося с собой весну.

—

Ура, Богу — Ра! Анатолий Ганин

Не хожу я в синагогу,
Не в мечеть и не в собор.
Красну солнышку, как Богу
Поклоняюсь до сих пор.

И к поповой, чёрной рясе,
У меня доверья нет.
Ведь под ней не ангел счастья,
А обычный человек.

Сколько на земле религий,
Сколько всяких разных вер.
С незапамятных событий
Ищем правильный пример.

Все ровны мы в этом мире,
Но у каждого свой Бог.
Ведь прийти назад к Яриле
Далеко не каждый смог.

Я не варвар, не язычник,
И не сколько не стыжусь,
Что давно и по привычке
Красну солнышку молюсь.

Божество мое похоже
На горячий, желтый блин.
Я по вере и по роже
Стопроцентный славянин!

—

Славянская мифология. Екатерина Медведкина Голованова

Изустные предания,
Источник драгоценности,
Сосуд великой древности,
Что памятью храним.
С природой наделимою,
Русалками и лешими,
С духовным мракобесием,
(Но сказки ведь о правильном).
Простая жизнь, понятная,
Разумному славянину,
А мы, увы, с природою,
Наукой говорим.

—

Возвращение богов. Ирина Корсунская

Из цикла «Славянские боги»

Пол-лета жар превыше влаги той,
что щедро, как целебных трав настой,
нам отжимает Мокоши десница
из пряжи дождевой… Туман густой —
фата Марены — в эту пору снится.
Ужасен раскалённый небосвод.
И в пятницу прошу у нижних вод
живительного вздоха, испаренья —
движенья не на смерть, а на живот —
дань тьмы на пользу нового творенья.

Стрибог взовьётся как из полыньи,
Перуновы заблещут молоньи —
верховных двух стихий схлестнутся стрелы
и, вскрыв истоки древние мои,
нарыв взорвут на сердце застарелый.

Тогда грозой, не видной никому,
прорежет туч свинцовую кайму
Симаргла огнемётная атака.
Дай, небо, пить, иначе не пойму,
зачем тебе крылатая собака.

Застыло ты, как старый пёс дремля!
А сколько на меня, забавы для,
осыпало песку и просто пыли…
Но не иссякла мать-сыра земля:
колодец высох — скважину пробили.

—

Боги древней Руси. Михаил Кабзон

Однажды я спросил у старой няни
— Каким богам молились древние Славяне?
Легенды древней Греции и Рима
Вошли в учебники, и мы знакомы с ними,
А вот о наших древних божествах
Я не читал ни в прозе ни в стихах.

Ответила старушка няня
— Хочешь знать?
Могу тебе о них я рассказать.
Тебе известно слово русское — «народ»?
Откуда корень свой оно берёт?
Так вот, главнейший Бог Славян — незримый РОД.

Он высший Бог-отец, творец всего земного,
И нет, среди богов славян, главнее бога.
Ему подвластны все явления природы.
Он властвует всегда, в любое время года.

Могущественный Бог, Бог — солнце, Род.
В себе четыре воплощения несёт.

Одно из них, младенец-солнце, Коляда.
На землю с ним приходят холода.
Проходит зимнее солнцестояние и вот
Год молодой меняет старый год.
На каляду справляют праздник — святки
И посвящают Коляде — колядки.
Мир и достаток в дом приносит Коляда.
Он был в большом почёте в те года.
Легенды говорят, что современный календарь
Не что иное, как Колядин дар.

Любовь и поклонение дарили
Славяне, солнце — юноше, Яриле.
От равноденствия весеннего
До летнего солнцестоянья
Ему подвластны все земные состоянья.
Он тоже Бога-солнца ипостась,
Ему подвластны и любовь, и страсть.
Из солнечных лучей он мастерил умело
Любви и страсти золотые стрелы.
Он дарит людям радость и тепло,
Чтоб семя возродилось и цвело.
И люди, прославляя Бога имя,
Пшеницы всходы звали яровыми.

Стихи и песни Прославяне посвящали
Даждьбогу огненному — летнему Купайле.
Он солнце–муж, он Рода воплощенье,
При нём плоды, после весеннего цветенья,
Рождаются и набирают сок.
Он праздник жизни, урожая бог.

Но главным воплощеньем бога Рода,
Любимцем прославянского народа,
Был бог Сварог — создатель и творитель.
Народа древнего защитник и учитель.
Он для славян наставник был и друг,
Для земледельцев выковал он плуг,
Огонь дарил, чтобы людей согреть,
Железо плавить, обработать медь.
Секиру людям дал, чтоб воевать с врагами,
И знания дарил, чтобы сравнять с богами.
Он первый людям заповеди дал,
Семьи в которых славил идеал,
Учил согласию с природой и Родами,
Которые живут в соседстве с вами.
Учил Сварог — трудолюбивым быть,
И старость уважать и молодость ценить.
Учил добру, любви, но для защиты от врагов,
Чтоб каждый был собой пожертвовать готов.

От бога Рода и божественной Земли
Другие Боги в жизнь людей вошли.
Их было много. Древние славяне
Пред ними всеми головы склоняли.

В их честь поставлено нимало идолов и капищ,
Не много их осталось, а в местах ристалищ,
Где древние решали, кто сильней,
Доспехов не жалея и коней,
Растёт ковыль, но люди не забыли,
Какими воинами предки наши были.

О множестве языческих богов,
Которым поклонялись древние славяне,
Написано не мало слов, и няне
Тебе о всех богах за раз не рассказать.
Попробуй сам найти и прочитать.

А может, что не сказано сейчас,
Я расскажу сама, но в следующий раз.

—

Языческие боги. Татьяна Цыркунова

Мы знаем о язычестве так мало…
А жаль! Ведь это наши корни,
Довлело в нём хорошее начало,
Мы только этого не помним.

Бог Род объединял тогда потомков,
Единого имевших предка,
И наделял чувствительностью тонкой –
Как некой родовою меткой.

Кто воплощал в себе войну и силу?
Перун — воинственный и страшный.
А знание лесов кому посильно?
Бог Велес — чистый и прекрасный…

С копьём и на коне изображённый
Был бог огня — Сварог могучий…
Его рукой разбойник поражённый,
У бога лик — мрачнее тучи…

Кто усмирял любого смерча силу?
Стрибог — то ветра повелитель,
Карал кто жадных? Уносил их?
Дажьбог — судеб монет вершитель…

Весёлый, светлый, ясный бог Ярило…
Он — повелитель плодородия…
Как солнце яркое над ним светило!
Как холил он свои угодья!

Чтобы воскреснуть колосом налитым,
Бог умирал в земле весною.
А осенью прекрасным был и сытым,
Сиял довольством и покоем.

Была хранительницей верной счастья
Красивая богиня Лада,
Спасала, отводила все ненастья,
Детей дарила, как награду…

И Мокошь – рукоделия богиня, —
Ткачам давала она знанья,
Была умений многих берегиней,
Основой ценной созиданья.

Языческие дорогие наши боги…
Как же милы, точны названья!
Мостили христианству вы дороги,
Дарили людям свет и знанья!

Так пусть же в памяти святой, народной,
Навеки сохранятся наши корни…
Основой нашей сущности природной…
И мы о вас с любовью вспомним!

День дружбы и единения славян

25 июня отмечается День дружбы и единения славян (был создан для того, чтобы разные ветви славянских народов помнили о своих исторических корнях, стремились сохранить свою культуру и многовековую связь друг с другом). Появлению его предшествовал распад СССР. В 90-е годы прошлого века, когда 15 республик стали самостоятельными государствами, братские славяне — украинцы, белорусы, русские, помимо свободы, ощутили нехватку общения. И было принято решение: чтобы народы не утратили свою связь, чтобы продолжали дружить, чтобы не забывали свои корни, ежегодно проводить праздник — День дружбы и единения славян. Не только страны бывшего Советского Союза, но и Болгария, Польша, Чехия, Словения и другие европейские государства также отмечают 25 июня. Оно и понятно, если учесть, что славян в мире насчитывается порядка 350 миллионов! Не удивительно поэтому, что и в Африке, и в Америке знают про этот праздник.

Ю. Энтин

Славянам

Русский, украинец, белорус!

Розно жить мы не имеем права.

Нужен нам один большой союз,

Крепкая славянская держава.

 

Близкие по крови, по судьбе,

Тянемся душой к добру и свету.

Вместе были мы в одной беде,

Вместе мы встречали и Победу.

 

Мы же все в одной семье росли!

Не впервой стоять нам друг за друга.

Мы втроём — шестая часть Земли,

Не сметёт нас никакая вьюга.

 

Вон какой мы понесли урон.

Нам наносят исподволь удары

Печенеги нынешних времён,

Нынешнего времени хазары.

 

Нам не надо Родину делить.

Где раздел — там слёзы, кровь и пламя.

Не пора ли дружбу нам крепить

Не словами, братья, а делами!

 

Землю нашу отчую любя,

Всё равно в одном сольёмся стане.

Только так мы и спасём себя,

Только так и мир спасём, славяне!

В. Рачков

 

Гей, славяне!

Гей, Славяне, гей, Славяне,

Болгары, Белорусы, Россияне,

Украинцы и Чехи и Поляки,

И братья наши Сербы и Словаки.

 

Гей, Славяне, гей, Славяне,

В людском не затеряйтесь океане,

Ровнее шаг, плечом к плечу, вперёд,

И пусть Господь по жизни нас ведёт!. .

М. Ножкин

 

Славяне славились не тем…

Славяне славились не тем,

Что презирали дух Европы.

Вовек славянские холопы

Не строили китайских стен.

 

В Европу прорубить окно —

Вот это в духе славянина! —

И партизанская дубина,

И битва под Бородино.

 

Славяне доблестью сильны,

А не угрюмым, тухлым чванством.

Сильны возделанным пространством

И совестью раскалены!

 

Нет, не попрание чужбин,

Не инородцев осмеянье

Диктуют гордые славяне

Мне из-под пращурных рябин.

 

Никто мой козырь не побьет

И не отнимет первородства!

И мой славянский дух не пьет

Из грязной лужи превосходства.

Ю. Голицын

 

Славянские корни

Все звучало родственно и просто:

Люблин, Познань, а еще верней

В звуке «Брест» славянская берёста

Слух ласкала музыкой корней.

 

Свитязь, витязь, нетель, невод, нерест …

Речь как сеть сливающихся рек.

А быть может, Брест и просто берест,

Если в берег превратился брег?

Ю. Ефремов

 

Славяне

Повторять мы не устанем,

Мы — восточные славяне!

Украинцы, белорусы,

Русские по предкам — русы!

 

Нас, как братьев, веры щит —

Православие роднит.

Многих уж народов нет,

На земле исчез их след.

 

Мы же вместе со Христом

Все века переживём.

Нас, как братьев, веры щит

В бурях жизни сохранит.

Т. Шорохова

Мифы древних славян ~ Поэзия (Стихи для детей)

  Предисловие

Однажды я спросил у старой няни
— Каким богам молились древние Славяне?
Легенды, древней Греции и Рима
Вошли в учебники, и мы знакомы с ними,
А вот о наших древних божествах
Я не читал нигде, ни в прозе, ни в стихах.
Ответила старушка няня
— Хочешь знать?
Могу тебе о них я рассказать.

Я знал, что няня выдумщик изрядный,
И обо всём рассказывает складно,
И слушая её приятный голос милый,
Воспринимаешь всё, как будто, так и было.
Я с интересом выслушал её рассказ
И расскажу теперь его для вас.

Легенда первая
Высший Бог славян – Вышень

Бог Вышень – для славян был ВЫСШИЙ Бог.
Из слов и мыслей первородных Вышень смог
В пространстве сотворить божественный эфир,
А из него и весь духовный мир.
Он высший разум, он правитель всех миров.
И Явь, и Правь, и Навь и Славь он взял под свой покров.
Его созданием была богов обитель.
Он ВЫСШИЙ Бог судья и повелитель.

Легенда вторая
Священная корова Земун

Славяне верили, что на заре времён,
Когда наш мир ещё был до конца не сотворён,
По вещему желанью Бога
Чтоб землю отделить от небосвода,
Создать божественный небесный мир
И между небом и землёй божественный эфир,
Всего живого на земле основу,
Он сотворил Земун – священную корову.
И в Ирии ( Раю славян)из вымени Земун
течёт молочная река,
И Млечный Путь из этого же создан молока.

Легенда третья
Явь, Правь, Навь и Славь

Давай с тобой сейчас поговорим,
Как древние славяне представляли этот мир.

ЯВЬ — это мир, в котором мы творим.
Реален этот мир. Он ощутим и зрим.
И от рождения до смерти в нём,
Мы делаем добро, грешим, болеем и живём.
По-разному живём мы в этом мире,
Одни творят стихи, внимая лире.
Других война на подвигизовёт.
Науку кто-то двигает вперёд,
Орлиным взором вглядываясь в даль.
Кто землю пашет, кто-то плавит сталь.
Но есть и те, кто жив за счёт других,
И ради славы, прелестей мирских
Готов предать, насиловать, убить,
Прервав наследства жизненную нить.
Все после смерти покидают ЯВЬ.
Их души оставляют тело.
И попадают в ПРАВЬ, иль в НАВЬ, иль в СЛАВЬ,
В зависимости от того, что в жизни сделал.
ПРАВЬ – мир потусторонний в мире света,
Где души умерших живут и ждут момента,
Чтоб возродиться в правнуках и внуках,
Их не терзают ни в огне не в муках.
И если в ЯВИ ты не натворил ужасных дел,
Был честен там, трудолюбив и смел,
Тогда твоя бессмертная душа
Вновь возродится в теле малыша.
Но если беззастенчиво грешил,
Неправедно на этом свете жил,
Тогда твоя душа найдёт покой
Переселяясь в мир совсем другой.
Коль не достоин жить среди людей,
Душа твоя поселится в зверей.
И никогда на протяженьи века
Тебе не стать обратно человеком.

НАВЬ – мир потусторонний тоже.
Там души тех, кто в ПРАВЬ попасть не может.
У тех, кто нелюбим был в мире за свои деяния.
Душа пребудет в сонном состоянии.
Но НАВЬ не вечное пристанище души,
И коль наследники так будут хороши,
Что смогут смыть грехи зарвавшегося предка,
Душа его вернется в ПРАВЬ
И вселится обратно в человека.

СЛАВЬ — мир потусторонний для людей готов,
Кто подвигами славен и известен.
Такие души наслаждаются покоем средь богов,
Во всём и навсегда с богами вместе.

Легенда четвёртая
Великий Бог Род и два его воплощения

Могучей мыслью своей Бог Вышень
Создал яйцо из золота, откуда вышел
Верховный Бог славян, великий Род,
Начало от которого весь сонм Богов берёт.
Тебе известно слово русское – «народ»?
Откуда корень свой оно берёт?
Так вот — главнейший Бог Славян – великий Род
Он высший Бог-отец, творец всего земного,
И нет, среди богов славян, главнее бога.
Ему подвластны все явления природы.
Он властвует всегда, в любое время года.
Могущественный Бог, Бог-солнце, Род.
В себе два основные воплощения несёт.
Так в жизни есть и быть, наверное, должно,
Что чёрное и белое в одном воплощено.
Всегда идёт борьба между добром и злом
И в наших мыслях, и в деянии любом.
Бог Род не воплотить в себе сии явления не мог,
И воплощения его, бог Белобог и Чернобог.

Бог Белобог владычествует в мире Яви.
Ему подвластны боги те, которые делами
Мирскими заняты и помогают людям,
О них немного позже говорить мы будем.

Бог Чернобог – владыка в мире Прави,
И на земле, и под землёй он тоже с нами.
Он смерть несёт, ведёт борьбу со старым,
Определяет за свершённые деянья кары.
Ему подвластны боги тёмных сил,
Которые в себе он воплотил.

Легенда пятая
Белобог и его воплощения

Коляда

Одно из них, младенец-солнце, Коляда.
На землю с ним приходят холода.
Проходит зимнее солнцестояние и вот
Год молодой меняет старый год.
На каляду справляют праздник – святки
И посвящают Коляде – колядки.
Мир и достаток в дом приносит Коляда.
Он был в большом почёте в те года.
Легенды говорят, что современный календарь
Не что иное, как Колядин дар.

Ярило

Любовь и поклонение дарили
Славяне, солнце–юноше, Яриле.
От равноденствия весеннего
До летнего солнцестоянья
Ему подвластны все земные состоянья.
Он тоже Бога–солнца ипостась,
Ему подвластны и любовь, и страсть.
Из солнечных лучей он мастерил умело
Любви и страсти золотые стрелы.
Он дарит людям радость и тепло,
Чтоб семя возродилось и цвело.
И люди, прославляя Бога имя,
Пшеницы всходы звали яровыми.

Купайло

Стихи и песни праславяне посвящали
Даждьбогу огненному — летнему Купайле.
Он солнце–муж, он Бога воплощенье,
При нём плоды, после весеннего цветенья,
Рождаются и набирают сок.
Он праздник жизни, урожая бог.

Сварог

Но главным воплощеньем Белобога ,
Любимцем праславянского народа,
Был бог Сварог – создатель и творитель.Народа древнего защитник и учитель.
Он для славян наставник был и друг,
Для земледельцев выковал он плуг,
Огонь дарил, чтобы людей согреть,
Железо плавить, обработать медь.
Секиру людям дал, чтоб воевать с врагами,
И знания дарил, чтобы сравнять с богами.
Он первый людям заповеди дал,
Семьи, в которых, славил идеал,
Учил согласию с природой и Родами,
Которые живут в соседстве с вами.
Учил Сварог — трудолюбивым быть,
И старость уважать и молодость ценить.
Учил добру, любви, но для защиты от врагов,
Чтоб каждый был собой пожертвовать готов.

Легенда шестая
Женское воплощение Рода
Богиня Лада

Любимицей славян была богиня Лада.
Что бы любовь найти, ей поклоняться надо.
Богиня юности, весны и плодородья злаков.
Наставница мужей и жён и покровитель браков.
Она, жена любимая всесильного Сворога,
Являлась женской половиной Солнца- Бога.
Для Лады символом любви и красоты
Была берёза белая и нежные цветы.
Ей посвящал стихи и песни пел народ,
И в дар ей приносил цветы и сладкий мёд.

Легенда седьмая
Богиня Макошь

Макошь — богиня судеб. Из волшебной пряжи
Она прядёт на небе судьбы наши.
Ей Доля и Недоля помогают,
На радость и печаль они распределяют
Как судьбы всех богов, так и простых людей.
В течении их бытной жизни всей.
Макошь и засуху и плодородие дАрит,
Народ ей покланяется и славит.
Я думаю, наверное, не зря
Ещё её зовут и Мать Земля.

Легенда восьмая
Леля и Лель

К Макоше обратилась Лада с горечью своей,
Что очень долго у неё с Сварогом нет детей.
Макоша посоветовала вот какую штуку
— Поймай в Священном озере Святую рыбу щуку.
Ты рыбу приготовь и съешь её быстрей
И вскорости родишь прекрасных двух детей.
Вот Лада так и сделала, своей желая доли,
А кости рыбины Святой все выбросила в поле.
Через какое-то количество недель
У Лады родились дочь Леля и сын Лель.

Вобрав в себя всю прелесть свежести и красоты,
Дочь Лады – Леля, нежная, как первые цветы,
Была богинею к которой в радости и в дни печали
Невинные сердца влюблённых
обращались.
Ей первая любовь, о суженом гаданья,
И первый поцелуй, и первое свиданье
Подвластны, и брала она под свой покров
Всех тех, кого настигла первая любовь.
Радела чтоб чувства не остыли,
Чтоб счастливы в семейной жизни были.
А также поклонялись люди ей
Когда хотели завести своих детей.

Лель, первый Лады сын, был бог любви и страсти.
Дарил он людям радости любви и счастье.
Из пальцев, говорят, он искры испускал,
И искорки любви и страсти в сердце разжигал.

Легенда девятая
Бог Велес

Случиться же такому совпаденью надо,
Что кости рыбы той святой, что в поле выбросила Лада,
Земун, священная корова, на рассвете
Паслась и вместе с сочною травою съела кости эти.
Легенда говорит, что так случилось,
Что через несколько недель корова отелилась.
И родилА , не мало и не много,
А Велеса прославленного Бога.

Родился Велес с телом человека и головой могучего быка.
И более прославленного бога земля ещё не ведала пока.
Бог Велес в сонме старших был богов,
Которые в руках держали весь земной покров.
Кто силою своей земле дыхание давал,
Кто древо жизни на земле взрастил и опекал.

Бог Велес мог заговорить и тьму, и свет, и тени,
И Боги праотцы и дети их склоняли перед ним колени.
И светлые дела, и тёмные начала
В одном лице его натура совмещала.
И, чтобы в мире у людей царил покой,
Он равновесие держал меж светом и потусторонней тьмой.

Среди славян в те времена ходило мнение,
Что ветры все у Велеса в беспрекословном подчинении,
И верили, настолько он могуч, что может управлять стадами туч.
А также было средь славян поверье,
Что покровительствует Велес земледелью,
Что покровитель он стадов, полей, лесов и рек,
И клал ему поклоны древний человек.

Легенда десятая
Перун

Он младший сын любви Богини – Лады и Сварога,
Великого прославленного Бога.
Легенды говорят, что в день, когда Перун рождался,
И мир богов, и нижний мир от молний сотрясался.
Он при рождении ещё в себя вобрал
Мощь грома и блестящей молнии накал.
Его отец закаливал в своём горниле,
И с возрастом никто с ним не равнялся в силе.

Он в юности похищен Скипер-зверем был.
Тот зверь его в темницу заточил
И погрузил Перуна в беспробудный сон,
Но братьями Сварожичами вскоре был спасён.
Во время сна он накопил ещё не мало сил,
В жестоком поединке Скипер-зверя победил,
И спас сестёр своих Марену, Живу, Лелю,
Которых зверь запрятал в подземелье.

У Дивии – луны Богини, Дыя – звёзд и неба Бога
Дочь Дива дивная росла – красавица и недотрога.
Морского чудища прогнав, он спас её и смог на ней жениться.
И Диву с этих пор прозвали Перуницей.

Перун всесильным и отважным Богом был
И подвигов не мало в жизни совершил,
Но главным делом для Перуна было –
От тёмных сил он защищал Светило.
Он в колеснице звёздной гордо разъезжал
И молниями всех врагов своих сражал.
Он в бой всегда вступал с открытым сердцем,
Его в народе величали Громовержцем.

Перуна праславяне звали в битвах помогать,
Когда на землю русскую вступала вражеская рать.
И красный плащ князья, как символ бога, одевали,
Когда в борьбу с коварным неприятелем вступали.

Легенда одиннадцатая
Чернобог

О Чернобоге много я рассказывать не буду.
Его и так молва преследует повсюду.
Он в образе Кащея, Лешего, Кикиморы, Яги,
Всех, кто для нас злодеи и враги.
Однако у него есть роль ещё другая.
Он от старья всех нас избавить помогает.
От старых, путь прошедших свой, людей.
От устаревших истин и идей,
Отжившего, ненужного нам хлама,
И в этом деле он всесильный самый.

Заключение

От бога Рода и божественной Земли
Другие Боги в жизнь людей вошли.
Их было много. Древние славяне
Пред ними всеми головы склоняли.
В их честь поставлено нимало идолов и капищ,
Не много их осталось, а в местах ристалищ,
Где древние решали, кто сильней,
Доспехов не жалея и коней,
Растёт ковыль, но люди не забыли,
Какими воинами предки наши были.

О множестве языческих богов,
Которым поклонялись древние славяне,
Написано не мало слов, и няне
Тебе о всех богах за раз не рассказать.
Попробуй сам найти и прочитать.

Я обращаюсь к Вам родители и дети.
Сегодня рассказав легенды эти,
Надеюсь Вас я заинтриговал
И импульс к знаниям богов славянских дал,
И если больше знать хотите – верьте,
Об остальных богах — найдёте в интернете.

Стихи (Веды) | Держава Русь

А.Ю. (Беловодье).

Истоки

Взошло Ярило над полями, раскрасив в золото жнивьё.
Запели птицы над лесами, сгоняя ночи забытьё.
Открылись зеленью поляны, вновь зашумел сосновый бор.
И Водяной, воспевший Ния, продолжил с Лешим разговор.

О временах, Исток которых, исчез в глубинах вечных лет.
О той поре, как на Мидгарде рождён был Белый человек.
Глаза — небсное сияние, и взор был мыслью окрылён,
Тот человек — Богов потомок, был Силой Духа наделён.

Он жил в гармонии с Природой, во Славу Рода созидал,
Его великие деяния Сварог небесный наблюдал.
Во времена великой скорби его утешить мог Услад,
А в час усердного ученья, Перун ему помочь был рад.

Он верил в то, что Боги рядом, они придут, лишь молвишь Зов,
И эту Веру сохранил он, для своих внуков и сынов.
То Быль, укрытая веками, хранима до последних дней.
И только лишь в Преданиях Древних, соединимо Сердцем с Ней.

1970 г.

СВЕТ

Всем Староверам посвящается.

Когда Солнце встает над Родною землею,
И Ярилу с утра правьславляет народ.
Дети Сварога крепкой, большою семьею,
В дружном труде укрепляют свой Род.

Для Перуна, Инглии возводятся храмы,
Пред Куммирами светит Семаргла Огонь.
Не к чему Староверам заморские страны,
Лишь в небесах бы сиял златой посолонь.

Солнечный свет освещает весь Ирий,
Свет Веры Предков – младые серца.
Мы правьславляем Богов, наших Предков,
С ними и Верой наша Жизнь, до конца!

1972 г.

ПРОСНИСЬ ДУША

Памяти Князя А.В. Суворова.

Проходит жизнь, как сон тревожный, нелепо, словно не своя.
Не тешат шелестом дубравы, неслышно трели соловья.
Не слышат дети о сказаньях, что в глубь веков уводят взор.
Не видят взрослые злодеев, что на Руси чинят разор.

Чужих ворон — зовут орлами, не видят Руских соколов.
Везде сплошное равнодушие, что молвить не хватает слов.
Распята Матушка–Россия, в забвении Боги и Душа.
И древней лепоты строения, уже не стоят ни гроша.

Доколь терпеть несправедливость, и серый смрад безликих дней.
Глядеть уныло равнодушно, как грабят старцев и детей.
Зачем губить нам свою Душу, на радость недругов, врагов.
И рабски преклонять колени, у алтарей чужих богов.

Проснись Душа, настало время, восстать из серой пелены.
Очистить напрочь мир от скверны, во славу Руской Старины.
Восславив Сварога и Рода, мы возродим былую стать.
И созидая для потомков, Россию будем прославлять.

1983 г.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ

Омской поэтессе Татьяне
ЧЕТВЕРИКОВОЙ посвящается.

Мы славянским Богам не умели молиться
Заходили во храм – иудейские лица.
Князь Владимир! Будь проклят за то, что ни разу
Не молились Богам, как и мы, — светлоглазым.

Русокосым Богиням, что деток славянских
окунали в Оми, не в волнах Иорданских.
Свет Сиона и храм Соломона – чужое.
Оттого мы и жили с пустою душою…

…В заповедных лесах, где ни конных ни пеших,
Укоризненно ухнет затюканный леший,
Да кикимора вдруг из болота окликнет,
Да в ночи домовой половицею скрипнет.

Но, а мы все стояли во тьме, у порога,
За которым сиянье Даждьбога, Сварога,
Тех, что райским блаженством славян не прельщали,
Тех, что пламенем адским славян не стращали,
Что учили: Душа есть у камня и древа…
Но от нас сокрывали все строки, напевы.

И ходили всю жизнь под чужими богами,
И себя – поделом! – называли рабами.
А теперь уж настало время иное,
И Богов своих славим мы с чистой Душою.

1994 г.

Любовь ПРИБЫТКОВА (Россия).

***

Север, юг, запад, восток,
Грань Вселенной, поиск веков.
Все стихии слились в поток,
Нет реки, а все ищут брод.

Осень, лето, зима, весна,
Есть ли вечность и где она.
Смысл жизни, а есть ли он,
Что же будет, когда умрем.

Детство, юность и старость наша,
Где хранится безсмертия чаша.
Все вопросы сплелись в клубок,
Грань Вселенной, всего Исток.

***

Ветер тучи стянул на западе
Клочья черные разметал.
В горизонтной глубокой заводи
Он Жар-прицу в капкан поймал.

Купол небес прогнулся низко
И все краски смешались в нем.
И мелькают в просветах искры
Желто-розово-красным огнем.

Отраженные сполохи света
Словно крыльев трепещущих взмах.
Космы пурпура и фиолета
Оставляют на черных грядах.

Бьется Солнце в стальных оковах
Сердцу вольному лучше смерть.
Так сгорай же в лучах багровых
Непокорная жизнь круговерть.

Ведь на завтра другая птица
Принесет на хвосте рассвет.
День затлеет и возгорится
Запылает на много лет.

***

Маятник качает на руках
Только что уснувший лунный луч
Его мать осталась в облаках
Смотрит беспокойно из-за туч.

Половицы дрогнут невпопад
Шкаф в своем углу всхрапнет немного
Ставни тихим шепотом скрипят
Дремлет дверь-старушка у порога.

Этот дом заброшенный давно
Посреди земли стоящий криво
Верит всем предательствам назло
В то, что счастье не проходит мимо.

***

Нет ни будущего, ни прошлого
Мы вдвоем на краю земли.
Белым снегом слегка припорошены
Одинокие наши следы.

Нет ни вечного, ни настоящего
Только счастье на чистых листах.
Мы стоим и от ветра бодрящего
Наливаются слезы в глазах.

Нас никто не найдет, мы потеряны
Заковать жизнь не смеет в тиски.
Просто мы растворились во времени
Вдалеке от мирской суеты.

***

Мы с тобою на земле ничьи,
Но судьбой распорядились в небе Боги.
И для нас огонь во мгле зажгли.
И почти пересеклись с тогой дороги.

Мое сердце чаще бьется ожидает.
И как будто бы поет во мне душа.
Только разум сердце заглушает,
Что придумала я все себе сама.

И надеяться уже перестаю на счастье,
И, связующую нас, теряю нить.
Огонек волшебный в небе гаснет.
В хаос мыслей возвращая жить.

Так рождаются и умирают звезды.
Так теряются порой во мгле ручьи.
Так цветы свои роняют слезы.
Так и мы с тобою на земле ничьи.

***

Там за синим морем неба
С белыми волнами облаков,
Нас покинут горести и беды
И сгорят тиски земных оков.

И окажемся мы все в стране желаний
Назовите Раем или как…
Что при жизни нам казалось важным,
Здесь окажется простой пустяк.

И вздохнем свободно и счастливо
Ощутив полет своей Души,
Как здесь всё и мило и красиво
Но у каждого опять свои пути.

Мы умоемся росой и Души наши
Полетят сквозь тьму к сиянью звезд,
Чтоб наполнить землю материнским счатсьем
И печалью первых детских слез.

***

Осеняя печаль,
Для юности прощенье.
Глядеть куда-то вдаль,
Ищу успокоенье.

Глубокая тоска
Дождливое прощанье.
Так верить в небеса,
До разочарованья.

Срываться в вышину,
В неистовом течении.
Молиться в тишину,
До умопомраченья.

Так требовать любви,
До хрипоты молчанья.
И сочинять стихи,
В безумье целованья.

Осенняя печаль,
Природы расслоенье.
Как бабочки в хрусталь,
Закованы виденья.

Зажатые в тиски,
Напрасные надежды.
Мы гибнем от тоски,
Легко и неизбежно.

А жизнь идет вперед,
С Душой на параллели.
Об этом сон поет,
А раньше люди пели.

***

Кто не воюет тот – не погибает,
Кто погибает, в вечности живет.
Две тыщи лет в России снег не тает,
Две тыщи лет война и снег идет.

Война идет незримыми шагами
И я за ней иду в седьмом строю.
А надо мною небо с облаками,
Которое так сильно я люблю.

Я ртом ловлю летающую влагу,
Но солоно от пота и от слез.
Я в бой иду совсем не за награду,
А чтобы ты жила среди берез.

И как птенец безкрылый неумелый,
Протяжный крик свой пробуя на вкус.
Наш командир вступает в этот белый,
Холодный снег, где остывает пульс.

***

Природа часто преподносит чудеса,
Когда своей мечте откроешь дверцу.
И если ты попросишь небеса,
Они дорогу отыскать помогут сердцу.
И в январе наступит друг апрель,
Летят к чертям законы неба и прогнозы,
И в танце завершит свой круг метель.
И разразятся вместо снега грозы,
И время остановит бег на миг.
И ангел по земле пройдет босой,
Неся над головой наш век как нимб.
И папоротник расцветет звездой,
Волшебный добрый свет храня за ним.

***

Вот небо наливается свинцом
И капли звезд нам падают в ладони.
И землю охватив своим кольцом
Восходит Солнце в черном небосклоне.

И отступает в ужасе с черты Луна,
А вместо ночи остается только пепел.
Срываются с ресниц обрывки сна
Их тут же к облакам уносит ветер.

И в этой призрачной рассветной тишине
Где радуги раскинулся венец.
Где только я и ты наедине
Звучит мелодия двух бьющихся сердец на всю Вселенную…

***

Я смотрю на скатерть небесную
С бахромой из серебряных звезд.
Скоро станешь ты белой невестою
Князь прибудет из сказочных грез.

И тогда любовь птицей розовой
В вышину полетит к облакам.
И умоется вешними грозами
И подставит себя лучам.

Пропитавшись огненным ветром
И дурманом лесной травы.
Заискрится вдруг красочным светом запылает в твоей груди.

Ускользнет потом солнечным зайчиком
Отраженьем твоей души.
Обернется тем самым мальчиком
О котором мечтаешь ты.

Может быть на воздушном шаре,
Прилетит он к тебе с небес.
Ну а может под парусом алым,
Увезет в свой волшебный дворец.

Будет музыка звонче капели
Будет воздух пьяней вина.
И от счастья, как с карусели
Закружится твоя голова.

День промчится как таянье льдинки,
А под вечер пойдет снегопад.
Закружишься и ты как снежинка
Примеряя венчальный наряд.

***

В тревожном ожидании начала,
Смотрела жизнь скорбя на небеса.
Она своею сложностью пугала,
Хотя была до ужаса проста.

И мчались облака по небосклону,
И молниями скалилась гроза.
А люди шли туманами влекомы,
На солнце ослепив свои глаза.

И тишину взрывал неосторожно,
Рокочущий гортанным криком гром.
И эхом бездна отзывалась ложно,
В смятенье повергая всех кругом.

Лупили капли землю безпощадно
Хлестали струи, острою лозой.
Поило небо, и все пило жадно
Захлебываясь счастьем и водой.

***

Любви завидовать пустое,
Она беда, тоска и боль.
Однажды завладев тобою,
Навек останется с тобой.

Любовь на многое способна,
Творить и рушить без следа.
Она как некто безподобна,
Она как нечто дорога.

Любовь бывает невзаимна,
Ты не кляни, живи любя.
Она как поросль наивна,
И ядовита, как змея.

***

Снова время теребит страницы,
Водит пальцем по буквам в строке.
Улетают от осени птицы,
И листва прикоснулась к земле.

Ветер шапки срывает с прохожих,
А устанет на небо взлетит.
Там он сладкую косточку гложет,
И на звезды ночами скулит.

А дожди маршируют по крышам,
Здесь одна барабанная дробь.
Но их музыку люди не слышат,
Говорят: «как занудливо льет».

И обиженно осень рыдает,
Обнимая за плечи дома.
И снежинками слезы слетают,
Так ей хочется ласки тепла.

***

На улице седой и мрачной,
Под нудным проливным дождем.
Уж сколько лет фонарь невзрачный,
Стоит сутулясь под плащом.

Его никто не замечает,
Все по своим делам бегут.
А он усердно освещает,
Тот темный и опасный путь.

И ждет с надеждой, может завтра,
Пройдет счастливый человек.
Поднимет голову внезапно,
И крикнет всем: «Да будет свет».

***

Меня любовь на небо вознесла
А груза у Души чтоб опуститься мало
И белых крыльев за спиной не стало
Чтоб выше я подняться не могла.

Теперь хожу по звездам наугад
Свой Млечный Путь ищу не так, как надо.
А ты идешь быть может где-то рядом
Ты в том что я слепа не виноват.

С надеждой Боги смотрят с высоты,
Когда же образумятся их дети.
Когда не будут падать в бездну смерти,
И в жертву Души приносить свои.

***

Березы косы распустили русые,
А дуб кудрявый бороду свою.
Я посмотрю в глаза твои, чуть грустные,
И на колени голову склоню.

И птицы песни запоют рассветные,
И разобьют в осколки тишину.
И я скажу свои слова заветные,
О том, что столько лет тебя люблю.

Как долго жаждала я этого мгновенья,
Как терпеливо трепетно ждала.
Услышать сердца частое биенье,
В груди что замирает не дыша.

Всего на час нас обвенчает храм природы,
Шестьдесят минут так мало для любви.
Но в небесах, судьбы законы строги,
Кому-то розы, ну а мне шипы.

Ты улыбнешься покиваешь головою,
И промолчишь, да и к чему слова.
Спасибо и за то, что был со мною,
Спасибо, что меня поцеловал.

Я буду долго привкус этот помнить,
Березового сока на губах.
У всей вселенной были на ладони,
А вся вселенная была в твоих руках.

***

Ты как лучик золотой, у солнышка.
Как в пшенице полевой, зернышко.
Как прохладная роса, на заре.
Распустившийся цветок, по весне.
Как душистая пыльца, на губах.
Как дорога без конца, в облаках.
Ты как детская мечта, после сна.
Как сегодня без вчера, навсегда.
Как сорвавшийся поток, грозовой.
Как размывшийся песок, за волной.
Как у Млечного пути, города.
Как нестройные стихи, про тебя.
Как за каменной стеной, тут и там.
Я везде пойду с тобой, по пятам.

***

Когда для молитвы, не хватит дыханья,
Когда у любви, не найдется мгновенья.
По свету пойду, в безприютном скитании,
И Душу свою, раздарю во спасенье.
Разброшу по крохам, на все расстоянья,
Рассыплю по каплям, в дождливом смятенье.
И будут от слез моих, звезды рождаться,
Мне время, биение сердца заменит.
В следах моих, будут цветы распускаться,
А жаркое пламя, всю землю объемлет.
Есть сила во мне, только стоит дождаться,
Она, до поры, лишь в забвении дремлет.

***

Была весна, шумел апрель,
И пахло вербой за окном.
Нес аист в клюве колыбель,
В обшарпанный родильный дом.

Расправив крылья он курлил,
Баюкал Душу не спеша.
И ветер разбивался в пыль,
И снег с небес летел кружа.

А ночь, накинув теплый плащ,
По улицам незримо шла.
И усмиряя детский плач,
Бросала звезды-жемчуга.

Час расставанья наступил,
И в муках боли закричав.
Собравшись из последних сил,
Мать принимает малыша.

Как много лет, с тех пор прошло,
Сердца огнем и счастьем налиты.
Уж наши дети вьют гнездо,
И к ним спешат все те же аисты…

Мара и Ян Вятич (Беларусь)
(на белорусском языке)

Загараецца новае Сонца
Там, дзе Веды яднаюць людзей.
З’зяюць нам у Сусвеце бясконца
Тайны Вечноай Вясёлкай надзей.

Хай праносiцца праудай вялiкай
Перуна незабыуны наказ.
Верым, дыць нам у сям’i ммногалiкай,
Мiжсусвет, ты упомнi пра нас.

***

Божа вялiкi,
Прыйшоу у нашы души.
У жыццi таксама
Божа прыйдзi.

Папараць – кветку,
Як цуд незвычайны,
Верным сынам
Сярод зорак знайдзi.

Сварга раскрыйся
Насустрач iмкненню.
Слова Перуна
Мы марым пачуць.

Будзе нам вечнасцю
Тое iмгненне.
Браты тое слова
У свет панясуць.

Бог Род вялiкi,
Светлае iмя
Шчыра, як мама
Гучыць для дзяцей.

Сэрца тваё
Хай мальбу нашу прыме
Зробiць шчаслiвымi
У свеце людзей.

***

К.А.И. (Беларусь).
(на белорусском языке)

На вулiце мокра,
Солнца не вiдаць.

Беларусь любiмая
Каб у новым вецце
Перуна Табе Познаць!

Богi вялiкi нашы,
Нябесныя родзiчи нашы
Мы душою з Вамi
будьцця апорой нашай!

Каб прыгожыя думкi мелi,
Каб прыгожыя песнi пелиi!

***

Петр КОЗЛОВ (Россия).

Отцу Александру.

Проживаю в Асгарде Ирийском,
где когда-то Один восседал,
а потом проделал путь неблизкий…
Проживаю в Асгарде Ирийском
и о том недавно я узнал…

Омь свое названье сохранила,
Ирий называют Иртышом,
в нем воды целительная сила.
Время ничего не изменило —
Рускою наполнено Душой.

Был здесь Александр Македонский,
видел снег, на Ирии – шугу
(это нас не удивляет в Омске),
мимоходом был здесь Македонский
и не уподобился врагу…

Нет, непобедимо Беловодье –
семь его прекрасных светлых рек:
здесь такой высокий Дух в Народе,
что враги войска свои уводят –
безоружен всякий имярек…

В городе Богов – скиту на Оми –
я живу, как Один, не один,
о другом не помышляю доме.
В городе Богов – скиту на Оми –
сам себе и Бог, и господин…

Презираю рабство в человеке.
Призывают видеть Небеса.
Млечный Путь и Беловодья реки
говорят о жизни в новом веке,
чистой и прозрачной, как роса…

4.03.2000 г.

***

Россия, что стало с тобою?
Что стало с тобою, Народ?
Какою дорогой-тропою
тебя провиденье ведет?

Не кормчие, нет! Не герои,
которых несут на щите…
Идем ли к подобию Трои
при нашей при всей нищите?

При нашем природном богатстве,
богатстве ума и Души –
смогли искушенью поддаться
в столицах и дальней глуши…

Но что отвергаем с размаху,
и что на заметку берем?
Как будто, отчаясь, на плаху
мы головы наши кладем…

1991 г.

***

Двадцатый век, средневековье:
сыск (инвизиция) и смерть…
В нем наворочено такое,
чего катарам не суметь…

Что манихеям не под силу,
хотя попробывать могли б.
На дыбе ты еще, Россия,
но над тобою – Божий нимб!

Еще в твоих просторах мглисто –
блестит Георгия копье –
они отходят, атеисты,
идут в свое небытие.

И злоба их не убывает,
и безполезно им твердить:
Добра без Бога не бывает,
а Бог сумеет победить!..

Когда последний канет в Лету –
век прошумит, а может – два,
но нам любить Россию – эту,
что исстрадалась, но – жива!

Любить во всякое мгновенье,
в минуту каждую и в час.
Средневековье? Возрожденье!
Оно, даст Бог, начнется с нас!

1996 г.

Мы – дети славянского поля

 

 

Добрушский район — наш ближайший белорусский сосед. Не только земельные угодья, протекающие по ним реки, лесные массивы сближают нас с ним. Нас связывают многовековые исторические корни славянского братства, русской и белорусской культуры, духовное родство.

В годы советской власти Злынковский и Добрушский районы активно сотрудничали во всех областях жизни. Когда случались «запарки» с проведением посевных или уборочных работ у земледельцев наших колхозов, на помощь им приходили соседи- добрушане, направляя на наши поля трактора, комбайны, лучших своих механизаторов. Также поступали и злынковчане.

Взаимовыручка, взаимное обогащение во всех сферах жизни — эти реалии действительности тесно объединяли еще недавно два соседствующих района, как, впрочем, и всей Брянщины и Белоруссии. Многое изменилось, не во всем, к сожалению, в лучшую сторону, в жизни злынковчан и добрушан после «раскроя» многонационального Союза ССР на отдельные, так сказать, независимые государства. Порвались или сильно ослабли многие связи соседствующих районов: и экономические, и духовные. Нас стали разделять таможни, другие барьеры, мешающие жить полнокровной, без помех, единой славянской семьей, как это было раньше.

Но никакие ветра перемен не могут разрушить вековые устои братства и дружбы славянских народов, которые закладывались и крепли в годины великих испытаний, выпавших на их долю.

Создаваемое усилиями представителей исполнительной и законодательной ветвей власти, главных редакторов газет, журналистов, работников культуры, преподавателей учебных заведений, учителей школ, общественности юго-западных и других районов Брянской области, а также Добрушского района Республики Беларусь Славянское Объединение Юго-Западных земель Брянщины (СОЮЗз) — «Криница», должна способствовать укреплению славянского единства, в частности, между жителями Злынковского и Добрушского районов, расширению культурных связей, обмену духовными ценностями.

Накануне Дня славянской письменности и культуры редакция газеты «Добрушский край», члены литературно-художественного клуба «Вдохновение» при Добрушской центральной библиотеке пригласили к себе журналистов, работников культуры юго- западных районов Брянщины для обмена творческим опытом по духовному возрождению, воспитанию у молодежи любви к своей малой родине, сохранению и приумножению исторических и культурных ценностей.

Выездное заседание Злынковской «Криницы» прошло в г. Добруше. В гости к добрушским журналистам, местным поэтам, объединившимся в литературно- художественный клуб «Вдохновение», приехали главные редакторы, творческие работники районных и городских объединенных газет из Злынки, Новозыбкова, Клинцов, Климова, Суража. Участники выездного заседания злынковской «Криницы» собрались в помещении Добрушской центральной районной библиотеки.

Главный редактор газеты «Добрушский край» Л.Ф. Пискунова, открывшая заседание, рассказала об истории своего города, духовной и культурной, социально- экономической жизни своего края. С чего берет начало «Криница», которая переросла в ежегодный районный праздник общественности, говорил главный редактор газеты «Знамя» Д.Ф.Караваев. Интересно было узнать нашим белорусским друзьям, что добрушскую землю связывает с юго-западными районами Брянщины река-красавица Ипуть, впадающая в реку Сож. На берегах Ипути, как и белорусский Добруш, стоит русский город Сураж. Протекает она через земли Клинцовского, Новозыбковского, Злынковского районов. А тихие светлые воды реки Снов, которая течет в Климовском районе, впадают в районе Чернигова в воспетый Тарасом Григорьевичем Шевченко и Николаем Васильевичем Гоголем Днепр.

Главный редактор Новозыбковского «Маяка» H.M. Пожиленков, отметив уникальность природы юго-запада Брянщины, в своем выступлении сказал о том, что русских, белорусов, украинцев объединяет и общая беда — Чернобыль. Но те, кто живет под его черным крылом, не упали духом. Несмотря на старания российского правительства забыть о проблеме чернобыльцев, они растят хлеб, строят дома, пишут стихи.

— 28 лет назад на стыке трех славянских республик — России, Украины, Белоруссии — в Климовском районе в канун 30-летия Победы в Великой Отечественной войне на зеленом холме, — говорил главный редактор «Авангарда» И.И. Ермаченко, — был открыт монумент Дружбы. К нему ведут три широкие дороги, по обочинам которых посадили братья-славяне березы, тополя и ели. Издалека видны три высоких пилона, увенчанных гербами дружественных государств и опоясанных широким бронзовым кольцом. Барельефы на нем запечатлели страницы общей истории трех братских народов.

В нынешнем году на климовской земле в 35-й раз состоялся фестиваль молодежи. В день праздника собираются у монумента представители Брянской, Черниговской (Украина) и Гомельской (Белоруссия) областей и звучат на всю округу общие песни о нерасторжимом единстве и дружбе славян.

— История белорусов и россиян скреплена кровью погибших за освобождение Союза Советских Социалистических Республик от немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., — продолжил выступление Ивана Ивановича гл. редактор «Знамени» А.Ф. Караваев. — В сентябре 1943 г. Красная Армия полностью освободила территорию Брянщины от немецко-фашистских захватчиков и начала ожесточенные бои за освобождение Белоруссии от гитлеровцев.

Немало в них полегло осенью 1943 г. и наших земляков.

В конце сентября прошлого года главные редакторы газет западных районов Брянщины посетили Ветковский район Республики Беларусь, чтобы встретиться с памятью. По дороге на Ветку казалось, что за окном нашего автомобиля проносятся не дорожные указатели, а годы, уносящие нас в осень сорок третьего, когда Брянщина была уже освобождена и в Злынке, Гордеевке, Новозыбкове, Клинцах, Красной Горе матери, жены, сестры провожали на фронт только что мобилизованных сыновей, мужей, братьев. Они, обещая возвратиться с победой, не знали, что многие из них через несколько недель погибнут за освобождение соседнего белорусского района.

Ответственный секретарь суражского «Восхода» В.А. Редин вспомнил, как много лет назад в редакцию газеты пришел тринадцатилетний мальчишка и принес заметку о том, как на границе Суражского района Брянщины и Хотимского района Белоруссии у деревни Осинка в августе 1941 г. эскадрон красных кавалеристов на несколько дней остановил фашистские танки. Это был Коля Старченко. В своем рассказе он первый поведал о подвиге советских воинов, которые все полегли в жесточайшем бою с врагом. Со временем на месте, где красные кавалеристы сражались с немецкими танками, был установлен памятник — несущийся на скакуне воин-кавалерист с обнаженной шашкой над головой.

— Николай Николаевич Старченко, — рассказал Виктор Александрович, — окончил факультет журналистики Ленинградского университета, работал в областных газетах, Всесоюзном журнале «Юный натуралист». Член Союза писателей СССР и России, кандидат филологических наук, основатель первого в России семейного журнала о природе — «Муравейник».

Н.Н. Старченко в своем литературном творчестве и издательской деятельности очень близок родной Брянщине. Премиями журнала «Муравейник» уже отмечены брянские школы, лесничества, сельские библиотеки, оказана помощь краеведческим музеям. В августе 2001 года, по инициативе Н.Н. Старченко, на границе Суражского района Брянщины и Хотимского района Белоруссии, у деревни Осинка, был проведен День памяти, где собрались сотни россиян и белорусов. От журнала «Муравейник» Николай Николаевич вручил землякам-ветеранам и вдовам войны подарки. Это был один из самых трогательных моментов встречи. О проведенном на границе Белоруссии и России Дне памяти широко рассказал в «Комсомольской правде» известный писатель, лауреат Ленинской премии Василий Песков. О нем написали газеты «Сельская жизнь», «Литературная Россия», брянские и могилевские газеты. Наш земляк много путешествует по миру, рассказывает о своих встречах, наблюдениях своим читателям. И всегда, какую бы страну мира он ни посетил, всегда остается патриотом России. Вот его один из многочисленных рассказов.

ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ

В США, во время экологического тура от Нью-Йорка до штата Флорида и обратно. В микроавтобусе нас двенадцать человек — шестеро русских и шестеро американцев. За три недели подустали, старались развлечь друг друга. Дошли и до филологической игры. Сначала придумывали по очереди прилагательные к слову «земля».

У нас — родная, отчая, прекрасная, материнская, святая, неисхоженная, великая, загадочная, незабываемая…

У американцев — сферическая, сбалансированная, экспериментальная, драгоценная, плодородная, перенаселенная, испуганная (находящаяся под угрозой), живая, мертвая…

Потом наперегонки, на скорость к слову «муж».

У нас — желанный, любимый, ненаглядный, неотделимый, нареченный, милый, единственный, ласковый…

У них — надежный, сомнительный, заботливый, потерянный, требовательный, темпераментный, властный, лучший друг, муж-спонсор…

Вот так тесно переплетаются история России и Белоруссии в жизни брянских журналистов, прозаиков. Судьба многих из нас связана с «землей сябров». — С Белоруссией я связан с первых мгновений своей жизни, поскольку родился на земле белорусской — в городе Витебске. А моя старшая сестра Ира родилась в другом белорусском городе — Орше, — поделился своими воспоминаниями ответственный секретарь Злынковской газеты «Знамя» В.Н. Корытко.- Хотя мои родители родом из Суражского района Брянщины, наша семья несколько лет жила в Белоруссии. Мой отец, будучи военным фельдшером, тогда служил в Белорусском военном округе. Помню, с какой душевной теплотой отзывались родители о белорусах, с которыми они вместе делили и радости, и невзгоды на своем жизненном пути.

Позже, работая в редакции Новозыбковской объединенной газеты «Маяк» (Злынковский район в то время входил в состав Новозыбковского), я и мои коллеги-журналисты часто посещали Добрушский и Ветковский районы, освещая в печати многие стороны жизни наших соседей, сотрудничества с ними. Все хорошее мы заимствовали друг у друга в сфере хозяйствования, науки, в области культуры, спорта, взаимно обогащаясь и укрепляя братские отношения.

Перемены, произошедшие в жизни россиян и белорусов после распада СССР, не разрушили фундамента дружбы близких славянских народов, скрепленных кровью совместной борьбы с иноземными завоевателями, совместным созидательным трудом.

Корни их единства живы, их нельзя вырвать недальновидными замыслами политиков, государственных деятелей.

Вячеслав Николаевич рассказал о живописце Иване Ивановиче Юденке, который родился в Новозыбковском селе Вихолке, но много лет жил и работал в Гомеле, Бобруйске. Последние шестнадцать лет своей жизни трудился в Новозыбкове. Живописные работы замечательного художника находятся в фондах Белорусской национальной галереи, Саранского художественного музея, других крупных общественных и частных собраниях. Иван Иванович Юденок был участником Всесоюзной, Белорусских республиканских, ряда областных и большого числа персональных выставок. Они неоднократно устраивались в Новозыбкове.

В своем творчестве член Союза художников СССР с 1972 года И.И. Юденок придерживался лучших традиций Белорусской живописной школы. Его произведения отличаются мягкой, светоносной манерой письма, прославляют красоту природы и человека. Имя живописца внесено в художественную энциклопедию БССР. Недавно в Центральной библиотеке г. Новозыбкова прошла посмертная выставка живописца, на которой экспонировалось более 50 работ, выполненных мастером в основном в 90-е годы и сохраненных его семьей.

Талантливый художник ушел из жизни в расцвете творческих сил в 2000 году. В.Н.Корытко, который был знаком с художником, посвятил его светлой памяти свое стихотворение.

Художник

Светлой памяти И.И. Юденка посвящается

Открой или закрой глаза, 
Тот свет в душе не меркнет: 
Сияет вечная краса 
В творениях бессмертных.

Перед распахнутым окном –
Цветов благоуханье, 
Их аромат струится в дом 
И свежесть утром ранним.

А вдалеке летит, как вихрь, 
Табун коней ретивых. 
Запечатленный жизни миг
На полотне - как диво.

С душой отзывчивой к живой 
Неповторимости в природе 
Художник мастерской рукой 
Ее черты выводит.

Цветы, березовый рассвет, 
Славянский лик Мадонны... 
И верится: любой сюжет 
Картин писал влюбленный.

Открой или закрой глаза, 
Тот свет в душе не меркнет: 
Спасает мир его краса, 
Что не подвластна смерти.

Сотрудники Добрушской библиотеки рассказали о тесной связи с белорусским прозаиком, драматургом и публицистом, одним из немногих белорусских литераторов, которых на рубеже тысячелетия уважительно называют «живым классиком». Иваном Петровичем Шамякиным.

Родился И.П. Шамякин в 1921 году в деревне Корма Добрушского района Гомельской области. До нее от г. Злынки чуть больше двух десятков километров.

Новую страничку в жизни их земляка открыл для добрушан главный редактор Злынковской газеты «Знамя» А.Ф. Караваев:

— Имя Ивана Шамякина было широко известно в бывшем СССР. «Иван Петрович Шамякин — народный писатель Белоруссии, — говорится в «Советском энциклопедическом словаре», — мастер художественного слова. Читатели хорошо знают его романы «Глубокое течение», «В добрый час», «Криницы», «Снежные зимы», «Атланты и Кариатиды», «Тревожное счастье». Его творчество глубоко патриотично, художественно правдиво».

Так случилось, что с юношеских лет И. П. Шамякина связала дружба с нашим земляком, уроженцем р.п. Вышкова Виктором Вацлавовичем Вольским — Героем Советского Союза, всемирно известным ученым (к сожалению, уже покойным).

Рассказал об этом писатель в своем давнем письме к пионерам отряда Вышковской средней школы, носившего в свое время имя В.В. Вольского, которое хранится в школьном музее. «Дорогие ребята, — пишет в нем И.П. Шамякин. — очень приятно мне было узнать, что отряд ваш носит имя лучшего друга В.В. Вольского. Это же замечательно! Да, мы с ним дружим более 30 лет с маленьким перерывом — в конце войны потеряли друг друга. Но после ее окончания счастливый случай свел нас в Москве. Мы неожиданно встретились… в театре. Виктор первый увидел меня, сидел целый акт, смотрел не на сцену — на меня и гадал: Шамякин это или не Шамякин?

Мы с ним познакомились осенью 1940 года, в товарном вагоне, когда, призванные, в Красную Армию, ехали проходить службу на север — в Мурманск. В учебной батарее, куда мы попали (он на дальномер, я — в орудийный расчет), Витя Вольский сразу оказался в центре внимания, душой курсантов. Первое и главное, что нас притягивало к нему, — удивительная для того времени эрудиция, начитанность. Все он знал. И еще нравился его оптимизм, веселость. Служилось нам нелегко, и он, пожалуй, был единственный, кто никогда не унывал, не падал духом. Он был самый лучший комсомолец, общественник.

Думаю, что именно эти его качества — жажда знаний и огромная любовь к жизни, к людям, к Родине, привели к подвигу, за который он удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Эти же качества, к которым я присоединяю удивительную целеустремленность, помогли Виктору Вацлавовичу после войны стать одним из крупнейших ученых нашей страны, имя, которого известно географам и экономистам всего мира, особенно стран Латинской Америки.

У нас с ним настоящая дружба, мужская, которой можно гордиться.

При такой загруженности столько читает художественной литературы, смотрит спектакли, что меня это каждый раз поражает!

Это большая честь, что ваш отряд носит имя такого человека. Мне хотелось бы, чтобы все вы подражали В.В. Вольскому, его жажде все узнать, все изучить».

В другом своем письме учителю Вышковской школы И.К. Козлову писатель говорит о том, что прототипом героя в его повести «Огонь и снег» стал его друг Виктор Вольский. Он описан в произведении почти с документальной точностью.

Кстати, Виктор Вацлавович Вольский всегда с большой благодарностью отзывался о своих школьных учителях, в частности, о И.Е. Цыбе, который затем был ректором Гомельского пединститута.

Участница литературно-художественного клуба «Вдохновение» Татьяна Николаевна Свириденко поделилась своими воспоминаниями о встречах с известным белорусским поэтом, уроженцем г. Добруша Павлюком Пронуза. Благодаря усилиям земляков к 85- летию Павлюка Пронуза выпущен сборник его новых стихов.

Отрадно, что на обложке этой книги напечатано стихотворение добрушанки Татьяны Ивановны Свириденко. С чувством душевного подъема прочитала она стихотворение своего земляка, посвященное судьбе солдата Великой Отечественной войны, родной добрушской земле.

Не экскурсантам, а салдатам, 
Абпаленным агнем баёу, 
З гранатамi ды аутаматам 
На дах рэйхстага я узышоу.

Была урачыстасцi мiнута 
Пасля Паховау i турбот! 
За усю вайну упершыню так 
Спакойна выцер з гвару пот.

Пажоукла кнiжка запiсная –
Салдацкi дзённiк баявы. 
Па iм я часта успамiнаю 
Шлях да рэйхстага агнявы,

Сяброу, што разам ваявалi,
Iшлi праз вёскi, гарады.
О памяць! Памяць! На прывале 
Нiколi не бываеш ты.

Познакомила Свириденко собравшихся с несколькими своими лирическими стихотворениями. Их высоко оценил член Союза писателей России, лауреат премии «Серебряная лира», посвященной известному русскому писателю Алексею Константиновичу Толстому, В.И. Селезнев.

Ниже мы предлагаем вниманию читателей несколько стихотворений добрушанки. И хотя написаны они, как ее земляка Павлюка Пронузы, на белорусском языке, но их мелодика полна гармонии и близка русской речи.

Куточак родины

Куточак родны, стары сад 
Цвiце, як сорак год назад, 
Зямлiцы сiлу шчодра п'е 
Жыве, як памяць аб вайне.

Аб тых, штр не прыйшли дамоу, 
Да хат cвaix i да садоу, 
Што за Радзiму паляглi. 
Каб на зямлi сады цвiли.

Звiнiць салоука па вясне, 
Зязюля жалю задае, 
А яблынi у суквеццi зноу, 
У белай кiпенi садоу.

Слязiнкi-росы зiхацяць,
Уранку да зямлi ляцяць 
Бы хочуць загаiць, суняць 
Сляды вайны, што усе баляць.

Хай сад квiтнее малады
Пад сонцам мiрным, як заужды,
I у неба чыстага блакiт 
Ляцяць высока жаурукi.

Выбачай

Выбачай, калi зранку
Стрэнемся незнарок. 
Не адзiн ты, з наханкай. 
Я прыцiжу свой крок. 
Хай ляцяць усвед мроi -
Крылы iм не вяжы: 
Сэрца сцiсла ад болю. 
"Не" - услых не кажы.
Я не буду сцяжынку 
Перахрдзiць тваю. 
Толькi горыч-слязiнку, 
Як paciнку, згублю. 
Калi гора, жавала 
На твой ступиць парог, 
Буду у думках шаптаць я: 
"Беражы цябе, Бог..."

Заведующая отделом обслуживания Злынковской центральной районной библиотеки Л.В. Сычева со светлой грустью вспомнила времена, когда границы между Белоруссией и Россией были прозрачны и общению братьев-славян не мешали таможни. Книги белорусских прозаиков, поэтов печатались многочисленными тиражами и распространялись через книготорговую сеть во всех республиках Советского Союза. Сейчас, чтобы издать даже небольшой поэтический сборник, приходится искать деньги у так называемых спонсоров. А они не очень охотно их дают.

— Мы услышали прекрасные стихотворения добрушанки Татьяны Ивановны Свириденко, — продолжила свою мысль Людмила Викторовна, — но, как сказала руководитель литературно-художественного клуба «Вдохновение» Ирина Ивановна Гречик, местные поэты хранят свои произведения в блокнотах и тетрадях. Злынковчане в этом плане в лучшем положении. При финансовой поддержке районной администрации к 300-летию города были изданы книги злынковских краеведов А. Поддубного «Злынковская земля сквозь дымку времени», В. Комовского «Уголок России». В нынешнем году из районного бюджета были выделены средства на издание поэтического сборника местного поэта из д. Сенное Л. Анищенко. Все это позволяет нам, работникам библиотеки, — говорила Л.В. Сычева, — воспитывать у наших читателей любовь к своей малой родине, побуждать наше подрастающее поколение к творчеству. Кроме произведений местных поэтов, которых активно пропагандирует и на своих страницах газета «Знамя» в районной «Кринице», редакция поддерживает самую тесную связь с нашими известными земляками — уроженцем с. Лысые, кинорежиссером, московским поэтом, членом Союза писателей России Николаем Мельниковым. Его стихотворение «Поставим памятник деревне» стало хрестоматийным, вошло наряду со стихотворениями Н. Рубцова, А. Ахматовой, А.А. Твардовского, С. Есенина в недавно изданную московским издательством «Антологию русской поэзии XX века». «Криница» помогла, как бы обрести новое творческое дыхание известнейшему русскому прозаику Анатолию Федоровичу Кривоносову, который родился в г. Злынке. Его встречи с земляками в рамках выездных заседаний «Криницы» укрепили его в необходимости завершения начатого им несколько лет назад романа «Господи помилуй!» о судьбах земляков, затронутых черным крылом Чернобыля.

Продолжая тему взаимопроникновения славянских культур, взаимного обогащения их талантливыми людьми, нельзя не сказать об Александре Приходько — моем однофамильце, — говорит зав. отделом газеты «Знамя» E.M. Приходько. — Родом он из р.п. Вышкова, в 50-х годах начал свою творческую деятельность корреспондентом Злынковской районной газеты, затем работал в республиканских газетах Белоруссии. До ухода на пенсию был заведующим Белорусским агентством печати «Новости», работал в Центральном Комитете Коммунистической партии Белоруссии, живет в г. Минске. Пока позволяло здоровье, регулярно посещал родные места и всегда заходил в гости к журналистам «Знамени». Александр Илларионович подарил редакции сборник стихов «Персты и язвы. Иронизмы и плюрализму».

«Его автора волнуют повседневные житейские тяготы, с которыми сталкиваются пенсионеры, обездоленные люди. Александр Приходько не остается равнодушным при виде того, как бывшие «идейные» руководящие и направляющие, с легкостью необыкновенной облачились в новые одежды, мажут дегтем прошлое, извлекая для себя прибыль — политическую и корыстную — из нынешней неустроенности, беспорядков дикого рынка. Сарказм в их адрес вполне уместен», — написал в предисловии к сборнику Михаил Шибалис, заслуженный деятель культуры Беларуси.

Наш земляк не только остер на язык, он бывает, лиричен, мягок. Стихи, посвященные природе, воспринимаются с волнующей теплотой и любовью. Вот строки из его сборника:

...Понял я: не надо суетиться, 
В горе плакать, в счастье -
ликовать. 
В книге судеб
есть моя страница –
Если суждено чему случиться, 
Этого, увы, не миновать. 
В книге той баланс делам
и планам
Неподкупным выписан пером. 
Мне за ложь платила жизнь
обманом,
Отравляя в праздности дурманом, 
Отзывалась на добро добром...

В этом откровении — весь Приходько, главная суть этой редкостной книги. А вот другие стихотворения поэта.

Замороченные

Как партбоссы вершат
обновление?
Поощряют семейный подряд, 
Выражают бесспорное мнение, 
Говорят, говорят, говорят. 
Не успеешь прочесть и
прислушаться, 
В перестроечный вникнуть
ликбез,
Где-то мост через Волгу
обрушится
И взрывается рядом АЭС. 
Но на фоне убийственной
гласности 
Вслед за нашим
речистым вождем 
Мы готовы признать:
"Это частности". 
И чего-то толкового ждем.

Исповедь пенсионера

Экс-президенты, президенты, 
Премьеры, просто господа 
Вселяются в апартаменты 
И исчезают - кто куда. 
Еще быстрее перемены 
Бросает рынок на весы. 
Ну, прямо бешеные цены 
На фронте чайной колбасы! 
Все жиже щи, все меньше хлеба, 
Все злее стужа и жара.
С надеждой взор вперяешь в небо, 
А там - озонная дыра.
Еще там спутники. И все же, 
Когда насилуют бабусь, 
Ты говоришь: избави, Боже, 
От Карабаха Беларусь! 
Из-за проблем не спишь ночами, 
Привычно экономишь свет. 
Поднявшись, с сумкой за плечами 
Идешь в распивочный буфет
На промысел пустых бутылок. 
Потом шуруешь по дворам, 
Пугаясь розовых ухмылок 
Угрюмых макияжных дам. 
А вечером сосед Аркаша 
Твою же шутку повторит:
- Зато тебе, старик, не страшен 
Презервативный дефицит.

Молитва

Когда настанет день поминок,
Идите, люди, в Божий храм
И помяните дикий рынок,
Что навязали бесы нам.
Просите, люди, иерея,
Дьячка просите, звонаря -
Пускай его, архизлодея,
К анафеме приговорят.
Да сгинет дух вражды разбродный
И да услышит Дух Святой
В чертогах горних глас народный:
- За упокой, за упокой!

Один экземпляр сборника Александра Приходько «Персты и язвы» редакция «Знамени» подарила Добрушской библиотеке. От имени злынковской общественности хозяева получили в подарок от своей коллеги, заведующей отделом Злынковской ЦРБ Л.В.Сычевой книги «Злынковская земля сквозь дымку времени» и «Уголок России» краеведов А. Поддубного и В. Комовского.

Главный редактор Клинцовского «Труда», член Союза писателей России В.И.Селезнев присоединяется к злынковчанам-коллегам и дарит добрушанам несколько экземпляров своего поэтического сборника «Славянское поле».

Название его от стихотворения, которое включено в книгу. Посвятил я его старшей своей дочери, родившейся в провинциальном российском городе Клинцы, Наталии и ее мужу Андрею, родом из Белоруссии. Живут в Белоруссии, в Минске. Наталия закончила Государственный университет им. В.И. Ленина, Академию управления при Президенте Республики Беларусь. Младшая, Ольга, еще учится на одном из факультетов этой же академии. С вашего позволения я его прочитаю, — обращается к участникам заседания «Криницы» Владимир Иванович.

Наталии и Андрею Рынкевичам

Делить на уделы доколе, 
На княжества матушку Русь?.. 
Мы - дети Славянского поля, 
Бурьяном заросшего пусть.

Отцы живота не жалели, 
Семьей выживая одной. 
Мы - дети одной параллели, 
Одной вертикали земной.

Единых корней сердцевина,
 Единые радость и грусть... 
Мне нравишься ты, Украина, 
Люблю я тебя, Беларусь!

Конечно же, вольному - воля... 
Но ясно покамест одно: 
Мы - дети Славянского поля. 
И большего нам не дано.

Так вот, продолжим о судьбе детей нашего Славянского поля и в какой-то мере нашей Отчизны.

Обложку моего поэтического сборника украшает фоторабота клинчанина Александра Макаренко. Сам русский, сейчас живет с семьей в Израиле, в городе Беер-Шева, откуда родом первый израильский астронавт, трагически погибший во время последнего полета американского «Шаттла». Александр был фотокором «Труда». И в Израиле продолжает заниматься любимым делом. Его снимки вошли в фотоальбом, посвященный архитектуре, ландшафту земли обетованной. Он частенько звонит в редакцию нашей газеты из Израиля, высылает свои снимки, корреспонденции о жизни русскоязычных израильтян. Кстати, только в том родном городе первого израильского астронавта живет более 55 тыс. новых репатриантов из многих республик бывшего Советского Союза.

Кстати сказать, в Клинцах проживало в конце 80-х — начале 90-х годов порядка трех тысяч евреев. Практически все они эмигрировали в начале 90-х. Клинчане лишились опытных специалистов в системе здравоохранения, образования, культуры, промышленного производства, что болезненно сказалось на жизни города.

Постепенно на их место пришли в большинстве своем молодые специалисты, те, кому некуда эмигрировать, у кого только одна Родина — Россия. Прошло время, и клинчане сегодня имеют своих, новых высококвалифицированных врачей, учителей, производственников. В то время я и написал под настроение такое стихотворение:

Ежели оставил Русь бедняга,
Если до Израиля дорос, 
Пусть решает там, своим во благо,
Сверхнациональный свой вопрос.

Попрошу чиновников повыше 
Учредить медаль в конце концов 
Тем, кто в Тель-Авив настроит лыжи,
"За освобождение Клинцов".

Многие из тех моих знакомых, которые приезжают в гости в Клинцы, заходят ко мне в редакцию, им читаю эти стихи. Воспринимаются они слушателями нормально.

— Как бы ни старались разъединить народы, мы, люди культуры, творческие, стремимся вопреки всему сохранить духовную связь славянских народов, объединиться, как сегодня на заседании «Криницы» — русских и белорусов, — говорит руководитель литературно-художественного клуба «Вдохновение» Светлана Викторовна Гречик.

Нам нельзя замыкаться в своих национальных квартирах, — продолжил разговор Петр Семенович Хандожко. Такую задачу мы поставили перед собой, создавая наше сообщество «Деды». Люди в нем собрались в возрасте, умудренные жизненным опытом. Мы организовали велопробеги по местам захоронений воинов Великой Отечественной войны на нашей добрушской земле, соседней ветковской. Останавливались в деревнях, беседовали с простыми людьми обо всем: об истории, возрождении Белоруссии, о той цене, которую заплатили народы Советского Союза за освобождение Беларуси от фашистских захватчиков. На велосипедах побывали мы у монумента Дружбы народов, что на стыке трех республик — России, Украины и Беларуси, проехали по украинским селам Городнянского района. И все, с кем мы встречались, говорили о необходимости крепить дружбу славянских народов, выражали горечь по поводу развала СССР. И утверждали, что в общении с простыми людьми из славянских земель мы заполняем тот пробел в работе по объединению братских народов, до которого не доходят, как говорится, руки у президентов России, Белоруссии и Украины. Работу наших «Дедов» мы называем народной дипломатией.

Кстати, П.С. Хандожко родился в Красногорском районе Брянской области. Окончил пединститут и работал долгое время в Белоруссии. Он известен не только в Добрушском районе. На слова его стихотворения написана песня о г. Гомеле. А собравшимся П.С.Хандожко прочитал стихотворение, посвященное своей родной Красной Горе.

Красная гора

Речушки, змеясь по долинам, 
Сливаются с Беседь-рекой 
В подножьи холма-исполина
С селением Красной Горой.

Могучие кручи взметнулись 
От холма над Беседь-рекой,
И воды небесной лазури 
Струятся под Красной Горой.

С тех круч неоглядные дали, 
А может быть, ветер шальной 
Тревожно в дорогу позвали –
Простился я с Красной Горой.

Шли годы, но память хранила 
Былое родной стороны 
И вновь позвала-поманила 
В объятия Красной Горы.

Здесь те же родные картины. 
Кладбище. Видны с высоты 
Лесистые взгорки, долины 
В окрестностях Красной Горы.

Заветный утес над рекою
С извилистой узкой тропой... 
Мир детства! Мир грез, я с тобою, 
Я с родиной - Красной Горой!

О любви к России и Белоруссии прочитала стихотворение добрушанка, родом из старинного российского города Твери Л.И. Крапивина.

Страна, где мне пришлось родиться,
Теперь зовется "заграница",
И для меня закрыта дверь 
В старинный славный город Тверь.

Я здесь живу, мои здесь дети, 
И краше нет угла на свете. 
Но не могу места предать, 
Где народила меня мать.

Я разве против белорусов? 
За старых я и за юнцов безусых. 
И там простой российский брат 
Любому белорусу рад.

У нас занятие одно 
И здесь, и там: растить зерно, 
Машины делать, ткать и шить –
Нам с вами нечего делить.

Главный редактор газеты «Знамя» А.Ф. Караваев рассказал о мероприятиях, акциях, проводимых на Брянщине и посвященных 200-летию со дня рождения Ф.И. Тютчева, талантливейшего русского дипломата, поэта, родовое поместье которого в с. Овстуг, благодаря усилиям областной администрации, лично губернатора Брянщины Ю.Е.Лодкина, как говорится, восстановлено из пепла.

Великому поэту Ф.И. Тютчеву посвятила свое стихотворение поэтесса из Новозыбкова Татьяна Пожиленкова.

Любовь Тютчева

Две женщины великого поэта, 
Как вы любили, как страдали! 
Две, созданы из пламени и света,
Вы знали все и все прощали.

По-своему счастливые несчастные, 
Вы для него являлись вдохновением, 
Он понимал, что ваша жизнь прекрасная 
Была великим самоотречением.

Седой и низкорослый старичок, 
Он вас любил, и вы его любили. 
От двух страстей отречься он не смог, 
И даже на Елениной могиле.

Два милых имени, два стона, два лица, 
Как он писал: продлись очарованье. 
Он вас воспел дыханием стиха, 
Он вас обрек на вечное сиянье.

Говоря о творчестве Т. Пожиленковой, член Союза писателей России В.И. Селезнев охарактеризовал молодого новозыбковского автора как яркую поэтессу. У нее все данные при серьезной творческой работе стать мастером.

Молодая добрушанка Ольга Остапенко (ей только 20 лет) прочитала свои произведения, проникнутые тонким философским содержанием. В своих стихах, по словам Ольги, она старается передать психологическое состояние своего лирического героя, его души.

Утешение

Не грусти, все пройдет,
Лишь листва опадет,
Холода завладеют землею,
Ты откроешь глаза,
Не поверишь - она,
Долгожданная, рядом с тобою.
Все былое - туман,
И слова - лишь обман,
Твое сердце устало от боли.
Ее письма - штрихи, 
Нескладухи-стихи,
Не играет особенной роли.
Твоя сказка - судьба,
Где с тобою она,
Эх, казалась, далекой мечтою,
Но листва опадет
И разлука уйдет
Долгожданной осенней порою.

Лучше собою остаться

Как плохо, что я - это я,
Закрыть бы глаза мне лениво, 
Зарыться в комочек тряпья –
Тогда б, может, стала счастливой?
Не слышать ни слов, ни гудков, 
Не чувствовать запаха леса 
И лучшего друга шагов 
Не ждать. И не петь его песен. 
Не мучить любовью себя. 
Не плакать. Вообще не смеяться.
 Как плохо, это я - это я. 
Но лучше собою остаться.

Отчаяние

Что за нелепый толстый узел 
Связал меня?
И опустилась в крах иллюзий 
Душа моя.
Мой дом покрылся паутиной,
Ушел на дно.
Загнившей падалью, рутиной
Все заросло.
Кто объяснит, кто мне подскажет,
Как быть должно?
Иль, как виденье, мне навяжет
Свое окно?
Кто тот костер на дне разложит,
Огонь в пути?
Кто расплетет меня, кто сможет
Меня спасти?

Признание

Прозрачный омут синевы, 
Смолистый запах горьковатый, 
Я помню: я и ты 
Стоим под деревом мохнатым.

Вдали сверкает круг луны 
И все на счастие похоже. 
Я восхищалась всем. И ты 
Со мною восхищался тоже. 
Мы оторваться не могли 
От чудного святого места, 
Где ты признался мне в любви, 
Назвав меня своей невестой.

На прощание русская и добрушская стороны отметили важность таких встреч, которые помогают больше узнать о культуре стран, духовных и исторических корнях, которые связывают братьев славян. Наш международный семинар «Криница», как написала в своей статье «В гостях у сябров» Т. Дятлова из Новозыбковского «Маяка», раздвинул свои границы и принял в свои ряды новых людей, которые сохраняют и несут в массы богатое литературное наследие наших народов — библиотекарей и творческую интеллигенцию, не мыслящую себя без пера и бумаги (к слову сказать, последний раз брянские журналисты собирались в Добруше в 1996г.).

А. Караваев

Стихи на 9 языках звучали на вечере в Доме дружбы ко Дню славянской письменности

24 мая, Минск /Алина Гришкевич — БЕЛТА/. Стихотворения и песни на 9 языках звучали 24 мая на вечере в Доме дружбы, который был посвящен Дню славянской письменности, передает корреспондент БЕЛТА.

В качастве исполнителей на мероприятии выступили послы зарубежных государств, дипломаты, общественные деятели, в частности, посол Болгарии Ангел Ганев, посол Сербии Велько Ковачевич, посол Чехии Милан Экерт, а также представители посольств Словакии, Польши, России, Украины.

Поэтические строки известных поэтов разных государств были тепло восприняты участниками вечера дружбы. Мероприятие позволило прикоснуться к национальному творчеству стран, связанных узами славянской письменности.

Председатель президиума Белорусского общества дружбы и культурной связи с зарубежными странами Нина Иванова напомнила, что 24 мая ежегодно во всех славянских странах отмечается День славянской письменности и культуры. Истоки этого праздника неразрывно связаны с чествованием святых равноапостольных Кирилла и Мефодия — просветителей славян, создателей славянской азбуки.

Кирилл и Мефодий составили славянскую азбуку, перевели с греческого на славянский язык несколько богослужебных книг (в том числе избранные чтения из Евангелия, апостольские послания и Псалтырь), чем способствовали введению и распространению славянского богослужения, а также, опираясь на глубокие знания греческой и восточной культур и обобщив имевшийся опыт славянского письма, предложили славянам свой алфавит.

Наследие Кирилла и Мефодия оказало огромное воздействие на культуру славянских государств: Болгарии (а через ее посредство — Руси и Сербии), Чехии, Хорватии. Разработанная Кириллом и Мефодием письменность оказала огромное влияние на развитие русской книжности и литературы. В сознании многих поколений Кирилл и Мефодий — символы славянского письма и славянской культуры.

Культ Кирилла и Мефодия получил широкое распространение во всех славянских странах, как православных, так и католических (братья были канонизированы вскоре после смерти). Установленный церковью еще в X-XI веках День памяти Кирилла и Мефодия (24 мая) в Болгарии был превращен впоследствии в праздник национального образования и культуры.-0-

В День славянской письменности и культуры

В День славянской письменности и культуры

15:57, 30 мая 2017, Культура, Территории

24 мая в  День славянской письменности и культуры, в рамках проведения   фестиваля- конкурса «Калейдоскоп праздников»   среди   библиотек муниципального бюджетного учреждения культуры «Централизованная библиотечная система г. Михайловки» прошло мероприятие в Сенновской библиотеке.

Ведущие праздника,  заведующая Сенновской библиотеки Гурова Н.И. и заведующая Орловской библиотеки  Кузина Е.Ю. пригласили своих читателей в познавательное путешествие по истории письменности и книги «От  знаков к буквам, от  бересты к страницам».

По широкой Руси – нашей матушке

Колокольный звон разливается.

Ныне братья святые Кирилл и Мефодий

За труды свои прославляются.  

Под колокольный звон открыли наше мероприятие чтецы Орловсой сельской библиотеки  Кузин Артем и Рассказова Екатерина. Учитель русского языка и литературы Котова Н. Д. рассказала о святых Кирилле и Мефодии, о том, почему этот праздник отмечается именно 24 мая, что каждый человек, изучающий русский язык, должен знать и хранить в своей памяти святые имена первых славянских просветителей. Рассказ сопровождался демонстрацией фильма «Создатели славянской письменности – Кирилл и Мефодий».  Прозвучал гимн, посвященный просветителям славян, написанный Стояном Михайловским в Болгарии, где очень любят и чтут братьев.

Стихи-поздравления с Днем письменности читали участники детского клуба выходного дня «Дружба» Сенновской библиотеки.

Обучающиеся 8-го класса Сенновской  общеобразовательной школы подготовили и показали присутствующим сценку «В книжном царстве», о том, что книги спорят между собой, какая же из них главней. Оказывается, всех главней Азбука.

На празднике присутствовали будущие  первоклассники: Пудовкин Никита, Рыжова Катя, Мазалов Матвей, Стремоухов Миша. Они прочитали стихи и спели веселую песенку «Новая книжка». Гурова Н.И. поздравила ребят с окончанием детского сада и каждому вручила в подарок тетрадь — раскраску «Тренажер красивого почерка».

Много интересно  об истории письменности узнали участники мероприятия: и про печатный станок Ивана Федорова, и что бумагу изобрел китаец Цай Лунь и еще много чего.

С поздравлением библиотекарям выступила четырехлетняя читательница Стремоухова Эмилия, она выразительно прочитала наизусть стихотворение А.С. Пушкина «У Лукоморья дуб зеленый», а от Орловской библиотеки выступила Дрожалина Марина Юрьевна — заведующая Орловским ДК, она прочитала детское  стихотворение Б. Заходера «Злые волки». Работники Сенновского ДК  показали сценку «Вредный читатель».

Все народы, что пишут кириллицей,

Что зовутся издревле славянскими,

Славят подвиг первоучителей,

Христианских своих просветителей.

 Завершилось мероприятие, но в памяти присутствующих останется история  о двух братьях, которые создали письменность.

                                                      

Зав. Сенновской библиотекой   Гурова Н.И.

 

Неизвестный очерк Алексея Хомякова об австрийских славянах (1845) и его поэзия: взаимодействие историософских идей и поэтического пророчества

Аксаков К.С. (2019). Собрание сочинений [Собрание сочинений] (Т. 1). Росток: Санкт-Петербург.

Google ученый

Белинский В.Г. (1955) Полное собрание сочинений [Омнибусное издание] Том. 8. Москва: Академия наук СССР.

Чертков, С.V. (2008) Деоника в поэзии А. Хомякова С. [Деоника в поэзии А. С. Хомякова]. Вестник славянских культур . 1 (2), 161–170.

Дмитриев А.П. (2019) Хомяков Алексей Степанович . Русские писатели, 1800–1917. Vol. 6. С. 548–555. Санкт-Петербург, Нестор-История.

Григорьев А.А. (1861). Стихотворения А. С. Хомякова [Стихи А. С. Хомякова]. Время, 5, 46–58.

Google ученый

Кавелин, К. Д. (1897) Собрание сочинений [Собрание сочинений]. Vol. 1. Санкт-Петербург.

Хомяков А.С. (1845) Славянское и православное население Австрии . Отдел письменных источников Государственного Исторического музея. Ф. 178. №14. Листы 9–24 об.

Хомяков, А.С. (1969) Стихотворения и трагедии . Ленинград, Советский писатель.

Хомяков А.С. (1988). О старом и новом [О старом и новом] . Москва: Современник.

Google ученый

Крестовский В.В. (1861). Стихотворения А. С. Хомякова [Стихи А. С. Хомякова]. Русское слово., 8, 51–71.

Google ученый

Малинов, А.V. (2020) Исследования и статьи по русской философии . Санкт-Петербург.

Майкельсон, П. Л. (2010). Славянофильская религиозная мысль и дилемма русской современности 1830–1860 гг. Современная интеллектуальная история., 7 (2), 239–267.

Артикул Google ученый

Милюков, А. П. (1861). Стихотворения А.С. Хомякова [Стихи А.С.С. Хомяков]. Светоч. 6, 3, 33–48.

Google ученый

Милойцович-Джурич, Елена. (1994). Панславизм и национальная идентичность в России и на Балканах 1830–1880 гг .: Образы себя и других . Нью-Йорк: Боулдер.

Google ученый

Оболевич, Т. (2017) Алексей Хомяков: Мы — соборность : Сборник тезисов: Международная конференция Krakow Meetings 2017.28–31 мая 2017 г. Бенедиктинское аббатство в Тынеце, Краков, Польша, изд. Тереза ​​Оболевич. Краков.

Перова, Е Ю. (2016). Философские идеи в поэзии славянофилов . Вестник Московского государственного лингвистического университета., 10 (749), 101–110.

Google ученый

Погодин М.П. (1844). стихотворный, 24 А. С. Хомякова [Стихи А. С. Хомякова]. Москвитянин. № 7. кафедра, 2, 1–11.

Google ученый

Рыжков Л.А. (2014) Историософские грани русской идеи в контексте поэтического творчества А. С. Хомякова // Историософия России. Научный вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета.Сер .: Лингвистика и межкультурная связь. 13 , стр. 81–86.

Скороходова С.И. (2012). Идея славянского братства в творчестве представителей «московской школы». Преподаватель XXI век. № 4. Часть, 2, 250–261.

Google ученый

Сорока М. Дж. (2006) Священный Восток, Умирающий Запад: исследование славянофильской идеологии Алексея Хомякова : диплом с отличием, представленный при частичном выполнении требований к окончанию школы с отличием в истории в Колледжи бакалавриата Государственного университета Огайо.По состоянию на 21 января 2020 г. http://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/download?doi=10.1.1.554.3734&rep=rep1&type=pdf.

Томпсон А. М. (2015) Поэзия славянофилов: прослеживание философии славянофилов через поэтику 19-го — века . Дипломная работа передана в колледж с отличием при частичном выполнении степени бакалавра с отличием по русскому языку и славистике. Университет Аризоны. По состоянию на 12 января 2020 г. http://hdl.handle.net/10150/579060.

Валлиер, П.(2004) Современность Хомякова. Хомяков А.С.: поэт, философ, теолог, изд. Владимир Цуриков. Джорданвилль, Нью-Йорк: Издательство Свято-Троицкой семинарии. С. 129–144. https://core.ac.uk/download/pdf/62435489.pdf.

Валуев Д. (1845) Сборник исторических и статистических сбережений о России и народах жей единоверных и единоплеменных [Сборник исторических и статистических сведений о России и ее народах, одноплеменных] , изд.Д. Валуев. Москва.

Славянская народная поэзия Балкан

Генри Дж. Брайкович

Студент мог бы сказать, имея в виду Илиаду и Одиссею; «То, что они делали тогда, больше никто не делает!» Эта статья написана, чтобы опровергнуть такую ​​мысль. Другой студент может спросить: «Где бы мы могли найти простых людей, сочиняющих стихи?» Другой может пошутить: «Что до их чтения, забудьте!» Но есть ли сегодня какие-нибудь племена или народы, у которых есть такая традиция? Где бы мы могли найти непрерывную живую традицию необразованных людей или людей с начальным образованием, создающих свои собственные народные стихи? Ответ: в разделенной Македонии.Большая часть Македонии расположена в самой южной части Югославии. Остальные части Македонии находятся в северной Греции, Болгарии и Албании.

Материал в этой статье может быть использован для изучения географии, древней или средневековой истории, народной поэзии, рассказывания историй или изучения героев. Следовательно, его можно использовать во всех классах и на всех уровнях.

Цели

Можно ли сказать, что дух творчества живет внутри каждого народа? Можно ли сказать, что «обычные» люди (отличные от литературных, образованных писателей и поэтов) создают поэзию, которую многие принимают? Что можно сказать о текстах популярных песен, например, в «стандартных» поп-мелодиях, в мелодиях раннего рока, мятлика и «городских» фолк, песнях протеста и т. Д.Кажется, что среди людей, ищущих выхода через песни, действует дух. А как насчет чтения стихов? Разве не правда, что люди хотят слышать анекдоты, анекдоты или что дети рассказывают стишки и загадки, передаваемые из поколения в поколение детьми? Дети учат детей: взрослые не участвуют!

Так было и в прошлом. Кажется, что люди, племя или нация постепенно приобрели набор историй, стихов, пословиц и т. Д., Которые им нравилось слушать, чтобы сохранить память о прошлых событиях для будущих поколений.Возможно, воспоминания о великих людях, совершивших великие дела, хранились в психике племен или народов посредством поэтических обработок. Победа или даже поражение от руки врага может побудить людей рассказать о героических действиях, чтобы национальный характер был защищен от уничтожения победившим врагом. Моя цель — показать, как покоренный народ сохранил свое национальное наследие через народную поэзию.

Сохраняя свой национальный язык с помощью заученных устных чтений, язык племени и его национальная идентичность выжили.Даже копирование письменного поэтического наследия древнегреческих шедевров ( Илиада и Одиссея ), хотя эти стихи больше не декламировались, помогли сохранить греческую национальность нетронутой, хотя язык изменился до и после столетий османского (турецкого) господства. Дальнейшее естественное развитие живого языка Сербии и Македонии постоянно отвечало меняющимся обстоятельствам, новому давлению и кризисам, вызванным турками. Слова турецкого и персидского происхождения вошли в сербский язык.Пример: буздован (турецкий — буздахан) = булава. Среди множества заимствований турецких слов в стихотворении появилось слово «хартия», слово греческого происхождения, означающее лист бумаги. ¹ Было сказано, что войны объединяют людей, как и кризисные ситуации, такие как завоевание сербов и греков турками.

Прибытие северян

Большинство студентов до некоторой степени знакомы с достижениями древних греков. Многие слышали о Илиада или Трои, Одиссея , даже если они их никогда не читали.Кто-то мог увидеть по телевидению повтор фильма «Одиссея» с Кирком Дугласом. Но у большинства студентов создается впечатление, что после классических времен греческой цивилизации в Греции не существовало традиции устного чтения стихов; — все, якобы, остановилось на Илиада и Одиссея и они выжили только благодаря настойчивым усилиям некоторых монахов и ученых по копированию на протяжении веков.

Студенты с элементарными знаниями европейской истории считают, что Средние века с его многочисленными племенами и людьми, которые бродили и грабили, положили конец «цивилизации».Азиатские гунны, авары, булгары и другие либо уничтожили, поработили, либо вытеснили людей в Восточной Европе на запад и / или юг, тем самым перемещая их или заставляя их искать более безопасные места для жизни. приходилось продолжать движение, чтобы избежать контакта с гуннами.

Первый контакт с греками

Из многих людей, ищущих безопасности, сербы, хорваты и народ, позже переименованный в булгар, переместились к северным границам Византийской империи.Славяне прибыли в нынешнюю Румынию в пятом веке нашей эры. Византийские греки схватили двух «шпионов», у которых не было оружия, а был только деревянный музыкальный инструмент, который сначала назывался цитер, а позже — гусл. Они спели много песен под аккомпанемент деревянного струнного инструмента. Это было записано греками в первой половине седьмого века. ² По словам Светозара Кольевича, славянские народы прибыли на Балканы в область к северу от Греции, где традиционно исполнялись народные песни. ³ Еще в 1938 году доктор Бранко Водник в антологии народной поэзии для школьников заявил, что у славян не было поэтических традиций до прихода на Балканы. ⁴ Мы оставим это яблоко раздора на усмотрение экспертов.

Когда славяне переселились в Византийскую империю, они соприкоснулись с греческой культурой. Насколько далеко на юг проникли славяне? В седьмом веке они достигли окраин города Салоники и гор к северу от Афин, части Эпира в северной Греции, Македонии и современной Албании.На западе они поселились на побережье Адриатического моря в современной Югославии.

Сходства с греческими языческими богами

Славяне были язычниками, и некоторые из их богов соответствовали божествам в греческой мифологии. Славянский бог грома Перун был похож на греческого бога Зевса, их главного и самого могущественного бога. У них также были другие боги, которые представляли другие природные силы и явления. «Вила» — женский дух леса, наделенный магической силой.

Ранние источники контактов с греками

Около 1264 г. сербский монах Доментиян писал, как люди «придумывали стихи и печально пели», когда они услышали, как князь Растко (в 1192 г.) оставил свою придворную жизнь, чтобы стать монахом в монастыре Чилендарион на горе Афон. полуостров на берегу Эгейского моря, входящий в состав Византийской империи. ⁵ Позже сербские монахи свысока смотрели на народную поэзию как на похотливую и осуждали ее декламацию как греховную.

По словам Светозара Колевича, биограф по имени Теодосие имел «вкус к классическому эпическому наследию» Греции. Теодосие «наставлял». . . [] судебная аудиенция. . . [об] истории Трои ». ⁶ Это доказывает, что некоторые сербские македонцы были знакомы с историями из греческого эпического цикла и, возможно, с Илиада сам.

В период позднего средневековья сборник рассказов под названием Петрисов Зборник (1468) содержал Роман о Трое , переведенный на хорватский язык с итальянского источника.По словам Томаса Батлера, эта коллекция была найдена на хорватском побережье, которое находится на северном берегу Адриатического моря, к северу от Далмации в Югославии. Это был учебник по рыцарству. Переведенный рассказ не был гомеровским Илиада но «рассказы двух предполагаемых очевидцев Троянской войны», Дикта Критского и Фригийского Дерса. ⁷ Батлер перевел отрывок из Роман о Трое из сербско-славянского текста. Поэтому, даже если некоторые славяне знали о Троянской войне, нельзя сказать, что эти знания повлияли на состав сербских народных баллад.Все, что мы можем сказать, это то, что некоторые люди знали о Троянской войне.

В поисках гомеровских параллелей

Интерес к народной поэзии славян на Балканах был вызван в начале прошлого века публикацией в Вене сборника сербских героических народных стихов Вука Караджича. По составу и сохранению эти стихи сильно отличались от современной европейской литературы, которая была просто написана и опубликована. Некоторые стихотворения были переведены на немецкий, затем на французский, затем на английский, так что западноевропейские читатели познакомились с совершенно новой литературой.Караджич также собирал сказки, пословицы и анекдоты. Один из братьев Гримм подбадривал его и давал совет, как это сделать. Он продолжал эту работу до своей смерти в 1864 году. ⁸

Некоторые ученые осознали, что изучение южнославянской народной поэзии может быть использовано как лабораторный случай для изучения вопроса о том, как Илиада и Одиссея были составлены. Ученые обсуждают следующие вопросы:

-Были Илиада и Одиссея работа одного человека, Гомера, или они были творением бесчисленных поколений греческих народных поэтов?

-Были варианты некоторых разделов Илиада ? (Караджич нашел разные вариации одного и того же сербского стихотворения)

-Сколько длины стихотворения мог сочинить устный поэт за один присест?

-Может ли певец, привыкший сочинять песни на традиционные темы, используя традиционный язык, использовать этот язык, чтобы сочинить песню на современную тему?

-Сколько из этого заученного материала?

Караджич записал этот случай: одно стихотворение осталось неизменным столетия спустя для его первого письменного подтверждения, когда оно было прочитано старой неграмотной женщиной в Сербии, которая запомнила его полностью, даже используя некоторые архаические слова, которые она не понимала.

По словам Господа, славянская эпическая поэзия представляла собой смесь как минимум двух традиций — славянской и греческой. ⁹ Если верно то, что сербы заимствовали у греков, должно быть некоторое греческое влияние на структуру, композицию или тематику славянских эпических поэм. На Балканском полуострове существовала важная традиция чтения баллад и коротких стихотворений, в которых фигурируют сверхчеловеческие герои, в то время как в других стихах упоминаются герои, о которых мы сегодня ничего не знаем. ¹⁰ После прихода турок, по словам Господа, те сербы, которые стали мусульманами, просто продолжали декламировать или петь стихи, заменяя старых славянских героями турецкими героями. ¹¹

Лорд обнаружил, что в сербской мусульманской поэме «Женитьба Смаилагича Мехе» есть мотив молодого героя, становящегося зрелым и обретающего власть править. ¹² (В одной версии этого стихотворения 2160 строк, в другой — более 12000 строк.) ¹³ Эта идея также встречается у Гомера Одиссея в истории Телемаха. ¹⁴ На мифологическом уровне другой пример можно найти у Гесиода. Теогония, где Зевс принимает власть богов от своего отца. ¹⁵

Тема возвращения домой героя — центральная тема романов Гомера. Одиссея , была основной темой многих балканских народных эпосов, особенно «. . . среди мусульманских сербов ». ¹⁶ В своей книге Лорд проанализировал двенадцать эпических поэм, посвященных этой теме. Певица сказок , Приложение III. Он нашел эти баллады в сборнике югославской народной поэзии Милмана Парри. ¹⁷

В 1890 году Ватрослав Ягич выразил твердое убеждение, что сербы разработали такой утонченный народный эпос, который «во многих отношениях был гораздо ближе [по качеству] к гомеровским эпосам, чем к русским народным эпосам». ¹⁸ Эти эпические поэмы описывают главных героев, реальных исторических персонажей, участвовавших в битве на Коссовской равнине в 1389 году нашей эры, когда турки победили сербов.

Певцы былин

Студент может спросить: «Кто читал эти стихи?» Читали мужчины и женщины. Поэзия делилась на мужские героические песни и женские песни. Певцами героических стихов были мужчины, которые читали перед мужской аудиторией. Женщин на этих собраниях не допускали.Женские песни исполнялись на свадьбах перед смешанной публикой. Как и Гомер, некоторые сербские слепцы читали героические стихи. Однако некоторые слепые женщины читали и мужские героические стихи.

Песни и баллады исполнялись под аккомпанемент однострунного инструмента «гусла» (гусь-лах). Через тетиву натянули смычок, и тон менялся в зависимости от движения другой руки. Певец сидел и держал гуслу себе на коленях. Некоторые баллады исполнялись без сопровождения какого-либо инструмента.

Эти стихи — не чистые баллады, как у признанных поэтов. Радосав Медерика называет их эпическими поэмами в стиле баллады; однако ни своими действиями, ни характерным формальным стилем художественной поэзии они не подходят под такое название. Поэтому некоторые исследователи называют их лирико-эпическими стихами. ¹⁹

Кроме того, помимо баллад о подвигах, были стихи на многие случаи жизни: рождение ребенка, предложения руки и сердца, свадьбы и т. Д.Такие песни можно услышать на пластинках.

Из-за миграции сербского народа, вызванной притеснениями османских турок, многие стихотворения распространились среди хорватов и далматинов, которые читали их на своих диалектах. Далматины читали некоторые сербские эпические поэмы и сохранили некоторые сербские слова в своих стихах, хотя они могли использовать слова из своего собственного диалекта.

Цикл стихотворений о князе Нарко

Князь Марко был сыном короля Вукашина и королевы Елены (в стихах ее называют Евросима).Царство лежало в западной части Македонии. После смерти царя Вукашина королевство было разделено между его тремя сыновьями: Марко, Андреяшем и Дмитаром. Город Прилеп стал столицей князя Марко. ²⁰ Им не удалось одолеть мощных турок, наступавших на Балканы. Они стали вассалами турок, и, как вассалы, они были обязаны сражаться за турок и против предков нынешних румын, которых в то время называли влахами. В 1394 году турецкий султан Баязед напал на влахов.Средневековый биограф приписал следующую молитву принцу Марко, когда он собирался в бой: «Я молю, чтобы Бог помог христианам и чтобы в этой битве я был первым среди погибших». ^{21 год}

Чем отличается Марко от Ахилла? В то время как Ахилл был рассержен жестоким обращением, которое он получил от Агамемнона, и отказался сражаться, легендарный Марко стал борцом, защищающим угнетенных. Однако следует понимать, что настоящий исторический Марко сотрудничал с врагом, став вассалом турок. ²² Будущим поколениям угнетенных македонцев и сербов нужен был герой, чтобы сплотиться вокруг, даже если они знали, что не смогут восстать против турок-османов.

Баллада «Принц Марко и Андреяш» была дословно записана в более длинном стихотворении Петра Гекторовича «Рыбалка и разговор рыбаков» (родился в 1487 году на острове Хвар, Далмация) и опубликована в Венеции в 1558 году. 16-слоговые или 8-слоговые строки. Это самая старая из записанных народных баллад.Этот жанр называется «бугарстика» (бу-гар-штицах). Глагол «бугарити» означает петь с грустью и горем. ²³ Такие песни были сочинены для выражения печали или горя по ушедшим любимым. ²⁴ Это стихотворение начинается с формулы антитезиса: «Два нищих были друзьями. . . Это не было. . . два нищих, один был рыцарем. . . и его брат Андреяш ». ²⁵ Наличие этой формулы указывает на подлинный устный характер этой баллады, поскольку такие формулы встречаются в более поздних образцах этого жанра. ^{26 год}

Это стихотворение отличается от других эпических баллад тем, что в нем есть монолог жертвы Андреяша, который заботится о своем брате, принце Марко, убийце, и сочувствует ему. Перед смертью он берет на себя роль своего брата-убийцы, представляя себе болезненные чувства и горе убийцы в тот момент, когда он смотрит на него, «спокойный олень» отказывается от своей души. ²⁷

Жертва, Андреяш, даже беспокоилась о том, что его брат-убийца может в будущем нуждаться в нем, если Марко подвергнется нападению пиратов.Андреяш просит Марко назвать свое имя (Андреяша), чтобы отпугнуть нападавших.

Примечание : Я изменил написание некоторых имен по сравнению с оригиналом, чтобы облегчить их чтение англоговорящим людям. Мои переводы следующих трех народных баллад основаны на сборнике доктора Бранко Водника: Сербско-хорватские национальные стихи .

Князь Марко и Андреяш (Эндрю)

Два нищих долгое время дружили,

Хороша была их дружба, и они нравились друг другу,

Добыча разделилась справедливо, каждый пошел своей дорогой,

И разойдясь, снова позвали друг друга.

Но однажды они поймали трех очень хороших лошадей,

два нищих,

Тогда две лошади разделились наиболее справедливо.

На третье герои не могли договориться,

Но рассердились и проклинали друг друга.

Это не были, друзья мои, двое нищих,

Один был рыцарь Марко Кральевич,

Витязь Марко Кральевич и его брат Андреяш,

молодые рыцари.

Затем Марко вытащил свой яркий меч, украшенный золотом.

И зарезал брата Андреяша в сердце.

Он, раненый, держался за правую руку

Затем мягко обратился к принцу Марко:

«Если бы я только мог, дорогой брат, умолять тебя,

Не вынимай меч из моего сердца,

дорогой брат,

Пока я не скажу вам два или три слова:

Когда ты придешь, князь Марко, к нашей храброй матери,

Не делай ей зла несправедливой долей:

Отдай мою долю, князь Марко, нашей матери,

Ибо она больше никогда не будет рассчитывать получить его от меня.

Если когда-нибудь наша милая мать спросит тебя,

рыцарь Марко:

Сынок, почему твой меч такой окровавленный?

Не говори ей, дорогой брат, всю правду,

Ни в коем случае нельзя ее расстраивать.

Но скажи нашей храброй маме так:

Я наткнулся, милая мама, спокойный олень

Кто не хотел сойти с дороги и с дороги,

храбрая мать,

Ни он для меня, дорогая мама, ни я для него.

И затем, стоя твердо, я вытащил свой хороший меч

И в сердце доброго спокойного оленя зарезал.

И когда я посмотрел на спокойного оленя

Где он хотел расстаться со своей душой, по дороге,

Увидев его, мне стало грустно, как будто он мой брат,

спокойный олень,

И если бы я только мог вернуться, я бы не прикончил его.

И когда наша мама еще спросит вас:

Где, князь Марко, ваш брат Андреяш?

Ни в коем случае не говори нашей матери правду:

Дескать, он хотел остаться, родная мама, героем в чужой стране,

Его сильные чувства не давали ему уйти,

Андреяш;

Там он поцеловал прекрасно одетую девушку.

И поскольку он, герой, поцеловал эту девушку,

Больше он не пойдет со мной на войны,

Он больше не будет делить добычу.

Она дала ему много странных трав

И какое вино для забвения,

красиво одетая девушка,

Но ты можешь надеяться увидеть его в ближайшее время, дорогая мама.

И когда пираты нападают на тебя в черном лесу,

Не бойся их, дорогой брат,

Взывать к брату Андреяшу;

Хотя твой звонок мне ни к чему.

Когда они слышат, как ты зовешь меня по имени,

проклятые пираты,

В тот момент разбегутся пираты,

Как они каждый раз, брат, убегали

Когда они услышали, как ты выкрикиваешь мое имя;

И пусть ваша любимая группа знает.

Что ты убил своего невиновного брата! » Гесиода Теогония рассказывает о: «.. . изящные прибежища богинь-нимф, обитающих среди долин холмов ». ^{28 год} Богиня-нимфа в сербской народной поэзии называется «вилла». Нимфы ». . . благосклонны к смертным и готовы им помочь: они даже поженились с ними. . . нимфы леса и деревьев ». ²⁹ Нимфы появляются во многих сербских эпических балладах. Это любимые языческие богини, дожившие до христианской эпохи. Некоторым из них даже даны индивидуальные имена. «Вила» не только помогает людям, но и может навредить человеку.«Вила» также может разговаривать с людьми, как в следующем стихотворении:

Принц Марко и Вила (Нимфа)

Два кровных брата ехали

Над красивой горой Мироч;

Один был Марко Кралевич,

Другой князь Милош;

Они ехали рядом друг с другом на хороших лошадях

Каждый нес боевое копье,

Каждый поцеловал белое лицо другого

С любовью, два кровных брата;

Затем Марко задремал на своей пятнистой лошади.

Затем обратился к своему кровному брату:

«Ах, брат мой князь Милош!

Сильно на меня обрушился сон,

Пой, брат, а потом поговори со мной.”

Тогда сказал князь Милош:

«Ах, брат мой, Марко Кралевич:

Я бы тебе спел, брат,

Но прошлой ночью я выпил слишком много вина

На горе с виллой Равиойла,

И нимфа мне пригрозила:

Если она слышит, как я пою

Она пошлет стрелы

В горло и в живое сердце.

Но говорил Краличич Марко:

«Пой, брат, не бойся нимфы.

Пока я Марко Кральевич,

И возьми мою золотую булаву с шестью шипами.”

Потом Милош запел.

Он начал красивую песню,

Из всех наших лучших и старых,

О том, как и у кого были королевства

По всей Македонии

О том, как у каждого был монастырь;

И Марко песня понравилась,

Оперся на луку седла,

Марко спит, а Милош поет;

Вила Равиойла услышала его,

Потом стала отвечать Милошу песней.

Пел Милош, пела нимфа.

Тонче царский голос Милоша,

Он был красивее, чем у нимфы.

Вила Равиойла рассердилась,

И прыгнул на гору Мироч,

Она натянула лук и две белые стрелы,

Один ударил в горло Милоша,

Другой попал в сердце героя.

Сказал Милош: «О, мама!

О Марко, кровный брат Бога,

О, брат, меня нимфа ударила!

Разве я не говорил тебе

Что я не должен петь на горе Мироч? »

И Марко вырвался из своей мечты

И спрыгнул с пятнистой лошади,

Он крепко сжал подпругу Дапплера,

Обнял и поцеловал свою лошадь Дапплера:

«О, Дапплер, моя правая рука:

Догнать нимфу Равиоилу,

Подкову твои копыта чистым серебром,

С чистым серебром и чистым золотом;

Я тебя до колен шелком накрою,

И кистями от колен до копыт;

И положи золото в гриву,

И украсить крошечным жемчугом;

Если не догонишь нимфу,

Я вырежу тебе оба глаза,

Все четыре ноги сломаю,

И вот как я оставлю тебя здесь,

Ползать с елки на елку

Как и я, Марко, без моего кровного брата.”

Марко бросился на Дапплера

Затем проехали через гору Мироч.

Нимфа взлетела на гору,

Дапплер проехал через середину горы —

Невозможно увидеть или услышать нимфу.

Когда Дапплер увидел нимфу,

Он перепрыгнул на высоту трех копий,

И длиной четыре копья вперед,

Дапплер быстро добрался до нимфы.

Когда нимфа увидела себя в беде,

Бедная, она летела к небу, к облакам;

Марко метнул булаву

Вихревой, с полной силой,

Ударив белую нимфу между лопатками,

Бросив ее на черную землю

Потом он стал ее бить булавой:

Поворачивая ее вправо и влево

Он бил ее своей золотой шестиконечной булавой:

«Почему, нимфа? Да убьет тебя Господь!

Почему ты стрелял в моего кровного брата стрелами?

Дай этому герою целебные травы,

Потому что у тебя больше не будет головы.”

Нимфа назвала Марко своим кровным братом:

«Ей-богу, брат, Кралевич Марко!

С Господом Всевышним и Святым Иоанном!

Отпусти меня живым в гору

Чтобы собрать травы на горе Мироч,

Чтобы залечить раны героя ».

Но Марко милостив, услышав имя Господа,

И чувствуя печаль в своем героическом сердце,

Он отпустил нимфу живой в гору;

Нимфа собирала травы на горе Нироч,

Собирая травы, она часто кричала:

«Я буду там, слава Богу, мой кровный брат».

На Мирохе нимфа собирала травы

И залечил герою раны:

Прекраснее был императорский голос Милоша, Ты был лучше, чем когда-либо,

И в герое сердце здоровее,

Действительно крепче, чем когда-либо.

В гору Мироч вошла нимфа;

Ушел Марко со своим кровным братом,

Вдали они пошли в район Пореча,

И переплыли Тимок на лодке,

В большом селе Срегово,

Затем они отправились в район Видина;

Но нимфа среди других нимф сказала:

«О, послушайте меня, товарищи мои нимфы:

Не стреляйте стрелами в героев на горе

Пока есть сведения о Кралевиче Марко

И его ясновидящий Дапплер,

И его золотая булава с шестью шипами;

Что я, бедняга, перенес из-за него!

И едва я остался жив.” Югославы считают «Смерть матери Югович» одной из двух лучших баллад о битве на Коссовской равнине в Сербии. Другой — «Коссовская девица». Семья Юговичей была старинной и могущественной феодальной семьей. Патриархом семьи был отец Юг-Богдан (Yug-Godgiven). Его дочь Милица вышла замуж за сербского царя Лазаря. В другой балладе «Царь Лазарь и царица Милица» она просит братьев остаться с ней. Все ее братья пошли в бой на Коссовской равнине, отказавшись остаться.

Похоже, что в «Смерти матери Югович» все девять сыновей женаты, и их жены живут со свекровью. Новостей о битве на Коссовской равнине нет, и, естественно, беспокоясь, она хотела бы увидеть, что происходит. Поэтому ее охватывает желание быть соколом и летать над полем боя.

Это история замечательной женщины, отважной в невзгодах и семейной трагедии. Потерять не одного сына, а всех девяти, включая мужа Юг-Богдана, тяжело пережить, но она выдерживает достойно.По мере того, как стихотворение разворачивается, давление горя постепенно нарастает до крещендо и финала. Даже лошадь ее младшего сына ожидает, что хозяин позаботится о нем. Животные играют свою роль, проявляя эмоции к своему хозяину, как и в Илиада . Ее окончательная сдача эмоциям горя наступает, когда собственная жена Дамиана узнает обручальное кольцо, которое она носила в день свадьбы. Мать Югович наконец поддается своему горю и умирает.

Следующая баллада является частью цикла стихов о битве на Коссовской равнине в Сербии между сербами и турками.

Смерть матери Югович

О боже, какое великое чудо!

Когда армия подошла к Коссовской равнине,

С армией девять братьев Юговичей

И десятый, старик Юг Богдан:

Мать Югович молится Богу

Что Бог дал ей глаза сокола

И белые крылья лебедя,

Взлететь высоко над Косовской равниной

Чтобы увидеть девять Юговичей

И десятый, старик Юг Богдан.

То, что она просила от Господа, было даровано:

Господь дал ей глаза сокола

И белые крылья лебедя.

Она взлетела высоко над Коссовской равниной.

И нашел девять юговичей мертвыми

А десятый, старик Юг Богдан,

И над ними девять боевых копий,

На копьях девять соколов,

Вокруг копий девять хороших коней,

И рядом с девятью злыми львами.

Тогда девять хороших лошадей громко заржали

И девять злобных львов рычат,

И девять соколов кричат.

И при этом сердце матери крепко сжалось,

Что из ее сердца не падали слезы,

Но берет девять хороших лошадей

И берет девять злых львов,

И берет девять соколов,

А потом она вернулась в свой белый замок.

Издалека ее видели невестки,

Чуть ближе подошел к ней;

Девять вдов плакали,

И девять сирот плакали.

Девять хороших коней заржали,

Девять злобных львов рычали,

Девять соколов завизжали.

И здесь сердце матери крепко держится,

Чтобы из ее сердца не падали слезы.

Когда это было правильно, в полночь,

Серая лошадь Дамиана громко заржала;

Мать спросила дорогую жену Дамиана:

«Моя невестка, любимая Дамиана:

Почему серая лошадь Дамиана громко ржет?

Он голоден по белой пшенице,

Или жаждете воды Звечан? »

Так говорила дорогая жена Дамиана:

«Свекровь, мать Дамиана:

И его голод по белой пшенице

И воды Звечанской не жаждет,

Но Дамиан приучил его есть

Молотый овес до полуночи,

С полуночи бродить по дороге,

Так он оплакивает своего господина,

Что он не унес его обратно.”

И здесь сердце матери крепко держится,

Чтобы из ее сердца не падали слезы.

Когда утром день сломался,

Но два черных ворона пролетели,

Их крылья окровавлены до плеч,

На их клювы капала белая пена;

Несут руку героя,

А на руке золотое кольцо,

Они бросают его на колени матери;

За руку взяла мать Югович,

Повернул его по кругу,

Потом позвонил любимцу Дамиана!

«Моя невестка, любимая Дамиана:

Вы бы узнали, чья это рука? »

Так говорил любимец Дамиана:

«Свекровь, мать Дамиана,

Это рука нашего Дамиана

Потому что я узнаю кольцо, мама,

Кольцо было со мной на свадьбе.”

Мать взяла Дамиана за руку,

Повернул его по кругу,

Затем тихо сказал руке:

«О, моя рука, мое зеленое яблоко, зеница ока,

Где ты вырос, где тебя оторвали?

Ты вырос у меня на коленях,

Том на Коссовской равнине! »

Так велико было горе матери,

От горя разбилось ее сердце живое,

Для девяти сыновей Юговичей

А на десятый — ее старик Юг Богдан.

Стихи доктора Живаго

---

Перевод цикла Живаго

Поэтический стиль Пастернака различных периодов остается одним из самых сложных для перевода.На первый взгляд может показаться, что именно сложный ранний стих, основанный на множестве игр со словами, больше всего теряет при переводе на другие языки. Тем не менее, успешные версии были созданы в разное время такими переводчиками, как Джордж Риви, Роберт Лоуэлл, Лидия Пастернак Слейтер, Юджин Кайден, Питер Франс и Джон Столлуорти, которые предоставили нам английские поэтические переводы, которые в той или иной степени уравновешивают элементы «словесной речи». музыка », ритм, структура рифмы и метафора в ранних текстах Пастернака.

В своих поздних стихах Пастернак сознательно культивировал более прозрачную поэтическую идиому, стремясь к пушкинским идеалам и преследуя новую, «неслыханную» простоту. На первый взгляд, такое письмо должно быть более подходящим для перевода. предлагая возможность более близкого соответствия на английском языке и более четкого впечатления от, во многих случаях, великолепных оригиналов. Удивительно, однако, что поэзия Пастернака 1930-х годов, Второй мировой войны и послевоенного периода (включая стихи Доктора Живаго) оставался мучительно сопротивляющимся усилиям английских переводчиков.Недостатка в переводчиках не было — к вышеназванным присоединились такие, как Майкл Харари, Дональд Дэви и Бернар Гильбер Герни, и настоящие предложения являются еще одним дополнением к этому корпусу переведенных стихов. Возникающая проблема аналогична той, с которой сталкиваются переводчики Пушкина или Ахматовой среди современных людей, или которая в музыкальном мире сталкивается с интерпретаторами Моцарта: беглость, чистота и простота стиля, кажется, создают так мало технических проблем, что банальность и пустота в выражении может легко привести к тому, что Пастернак невольно снизится до уровня Джона Бетджемана или того хуже.Именно по этой причине многие читатели и критики по-прежнему предпочитают простые прозаические интерпретации стихов Живаго, опубликованные в оригинальном переводе «Доктора Живаго» Макса Хейворда и Мани Харари, другим более сложным попыткам «поэтического» перевода. Нельзя отрицать красоту более поздних прозаических версий Герни, опубликованных в доступных в настоящее время североамериканских изданиях романа, чье изящное и округлое выражение предлагает почти идеальную версию буквального смысла оригинала, саму по себе настолько насыщенную, что частично компенсирует отсутствие в этих версиях других поэтических качеств.

Тем не менее, несмотря на Хейворда, Харари и Герни, все еще остается соблазн перевести стихи Живаго таким образом, чтобы воспроизвести, хотя и частично, элементы позднего стихотворного стиля Пастернака без серьезных семантических уступок или искажений. Именно на этом основании приходится отвергать версии Роберта Лоуэлла и Дональда Дэви, которые страдают неадекватным пониманием русского языка, а также слишком очевидной попыткой сделать «английскую поэзию» из стихов Пастернака.Ясно, что для создания прекрасного английского стиха из великого русского (или другого иностранного) оригинала потребуется поэтический переводчик не менее талантливый, чем первоначальный автор — но тогда это будет новое и неповторимое произведение оригинального творчества, вероятно, по духу удаленное от прежнего. оригинальными, какими были русские версии Шекспира Пастернака и Фауста Гете. Следовательно, во втором отношении идеальный перевод должен быть компромиссом. Среди переводчиков Пастернака Лидия Пастернак Слейтер, родная сестра поэта, была ближе всех к русскому духу, создавая стихи, которые, по ее утверждению, «близки по звучанию и общему рисунку к русским оригиналам».Она также разумно осознавала необходимость культивировать ассонансную рифму и избегать регулярного перезвона чередующихся концовок рифмы, характерного даже для многих современных русских стихов. Основной недостаток ее версий, вероятно, возник из-за ее неродного знания английского языка и тенденции использовать инверсии (глагола и объекта, существительного и прилагательного), которые иногда придавали ее строкам устаревший, а не «современный» вид.

Конечно, опоздавшим легко спорить с работой предшественников.Я прекрасно понимаю, что перевод — это не точная наука, а развивающаяся, изменяющаяся и субъективная форма искусства. Таким образом, не может быть единой идеальной визуализации, и нынешние рифмованные и ритмичные версии цикла «Живаго» — лишь один вклад в множество версий, которые могут частично передать дух русского языка. Любой, кто знаком с русским оригиналом, обязательно будет разочарован и обделен, и даже в этих поздних и простых стихотворениях Пастернака есть некоторые особенности, которые невозможно перевести.Название поэмы «Опьянение» по-русски звучит как «Хмель», что одновременно означает состояние опьянения и обозначает хмель, брожение которого приводит к этому состоянию; На самом деле главная замысловатость стихотворения построена вокруг этой двусмысленности, которую невозможно аккуратно воспроизвести на английском языке. Стихотворение также является одним из самых слабых элементов цикла. Анна Ахматова едко заметила, что Пастернак в своем возрасте должен был знать лучше, чем писать стихи из такого юношеского эротизма. Однако в остальном лучшие стихи о природе и религиозные стихи этого цикла входят в число лучших произведений Пастернака, когда-либо созданных.Как и многое из произведений Ахматовой, они заслуживают неоднократного перевода и импортирования в другие языковые культуры. Будем надеяться, что благородство задачи может частично компенсировать недостатки в ее выполнении.

Кристофер Барнс

Борис Пастернак

Стихи доктора Живаго

Перевод Кристофера Барнса

1

«Гамлет»

Наступает тишина, я выхожу на доски,
И, опираясь на косяк, пытаюсь
Чтобы понять, что готовит будущее,
Рассматривая его среди далеких эхо.

Тьма тысячекратная сосредоточена на мне
Вниз по оси каждого бинокля.
Если возможно, прошу Тебя, Авва, Отец,
Даруй: пусть эта чаша уйдет от меня.

Люблю и дорожу ею, Твоё упорное намерение,
И я доволен сыграть отведенную мне роль,
Но сейчас разворачивается другая драма.
Я умоляю Тебя, оставь меня на этот раз в покое.

Но увы, поворота с дороги нет.
Порядок проведения акции установлен.
Фарисей претендует на все, а я один.
Эта жизнь — не прогулка по лугу.

2

«Март»

Солнечный свет опаляет до семикратной жары,
Бешеная жизнь хлынула из оврага,
И тысяча трудов кипит и процветает
В руках растяжка доярки Весна.

Следы последнего снега стираются и заболевают
В ослабленных, бледных, ветвящихся венах,
Но пары жизненной силы в коровнике
И здоровье лопается от зубцов сенокоса.

Ночи и дни и ночи — бесконечная череда,
Капельки полуденных дождей,
Струйка анемии сосульки,
Бурлящая болтовня не спящих ручьев!

Двери открыты — конюшня, коровник. Голуби
Собирайте овес среди снега. Там
Вдыхает источник и автор этой жизненной силы —
Навозная куча, дышащая воздухом и пространством.

3

«В Страстную седмицу»

Весь мир еще окутан мраком.
В такой ранний час
Сколько звезд — никто не может знать,
И каждый, как дневной свет, сияет,
А мог ли он выбрать, тогда весь земной шар
Мог бы проспать всю Пасху
На пение псалма и молитвы.

По-прежнему весь мир окутан мраком.
Возраст должен пройти до рассвета.
Вечно лежала площадь,
Протянули до пересечения дорог.
Перед возвращением света и тепла
Должно пройти целое тысячелетие.

Земля лежит там, обнаженная, обнаженная,
Без одежды
Для качания колоколов на пустом воздухе
В эхе хору.

И с Чистого четверга по
до Великой субботы
Водовороты кружатся и лопаются
И вытравите берега.

Лес тоже обнажен и голый,
И теперь, во время Страстей Христовых,
Как молящиеся торжественно молящиеся,
Сосны обратите внимание.

И на меньшем пространстве, в городе,
Как на публичном собрании,
Голые деревья стоят и напрягаются
Чтобы заглянуть через ограду погоста.

Их взоры полны ужаса.
Есть причина для такого ужаса —
При затоплении садов и обрыве ограждений
И сотрясаются все основания земли,
Хоронят Бога.

Тогда свет светится в воротах жертвенника,
Черные шарфы и свечи готовы,
И лица заплаканные смотрят,
Приветствовать шествие.
И когда они несут Плащаницу,
Две березы у входа
Вынуждены уступить и поклониться им.

Все ходят вокруг церкви,
Потом обратно по тротуару,
Весной и весенним разговором
С открытой дороги на крыльцо,
С пьянящим весенним воздухом
И дыхание причастия вафли.

Марш бросает россыпь снега
калекам на портике,
Как будто кто-то произвел
Реликварий и выброшенные
Все до последней резьбы.

Пение длится до рассвета.
И теперь, когда вся слеза растрачена,
Апостолы и Псалмы
Выходи и уходи, теперь спокойно,
Сквозь залитую лампами пустоту.

В полночь человек и зверь немеют
Услышав весеннее откровение:
Когда прояснится погода, то сразу
Можно ли победить саму смерть
Силой воскресения.

4

«Белая ночь»

Среди видений давно минувших эпох
Вижу дом в петербургском квартале,
и дочь степных дворян,
Родился в Курске, сейчас проходит курсы одитинга.

Вы привлекательны, у вас много поклонников.
И в бледной петербургской ночи
Мы вдвоем сидим у твоего окна
Вглядываясь в город сверху.

Фонари — как мотыльки из марли —
Тронуты утренней дрожью,
И все, что я тихонько пересказываю
Носит знак того спящего вдали.

И мы вдвоем сидим в рабстве
Общей робкой веры в какую-то тайну —
Как разгульная петербургская сцена
За простором Невы.

И вот, в ту белую весеннюю ночь,
Вдали далеких лесов
Соловьи наводняют каждый лесной массив
С раскатами их громовых хвалы.

Безумные трели разворачиваются,
И голос этого нежного певца
Пробуждает волнение и волнение
В глубине восторженных лесов.

И ночь крадется в те места,
За забор, как босоногий бродяга;
По следам, с подоконника для подслушивания
Вешает след наших неслышных разговоров.

В этих отголосках подслушанного диалога,
Через решетку и сады
Ветки яблони и вишни
Одеты в одежды белых цветов.

И на улицу из сада
Бледные призраки деревьев плывут,
Как будто прощается с белым
Ночь, и тому подобное, и все это свидетелем.

5

«Весной плохие дороги»

Закатные огни утихали.
По густым лесам, по грязной дороге для тележек
Усталый всадник пробился
К далекой усадьбе Урала.

Загрохотало брюхо утомленного коня,
Попутно кольцо и брызги
копыт отозвались эхом и отскочили
По бурлящему стуку родниковой воды.

И когда всадник сбросил поводья
И замедлил шаг до ходьбы,
Потом под рукой разразился потоп
Могущественный раскат грома.

Звуки плача, звуки веселья,
Хрустящие камни и колющий кремневый камень,
И пни, вырванные с корнем
Обрушился в кружащийся водоворот.

Против палящего солнца,
В углублениях с бугорками, черный, как уголь,
Соловей бредил и продолжал
И забил свой звонкий будильник.

И где ива окунулась и плыла
покрывало вдовы у оврага,
Как древний разбойник-соловей
На семи дубах он исполнил свою мелодию.

А что имел в виду весь этот пыл?
Серенада или какое-то бедствие?
И как лесные заросли разгребал,
В кого была взорвана эта трогательная дробь?

Как на встречу партизану
Патруль, пеший или верховой,
Конечно, он появится, этот лесной гоблин,
Как тюремщик из подполья?

Земля и небо, поле и лес —
Все уловили то прерывистое напряжение
Состоит из множества отмеренных порций
Безумия, блаженства, испытаний и боли.

6

«Бухгалтерия»

Жизнь вернулась без всякой причины
Как когда-то так странно когда-то урезали.
Я нахожусь в той же древней аллее,
В тот же час и в летний день.

Люди такие же, с теми же заботами,
И закатные огни еще не остыли —
Как однажды в тот роковой вечер их пригвоздили
Торопливо к стене Манежа.

Уличные женщины в простых нарядах
Бродят по переулкам, изнашивая подошвы,
Позже будет распят на чердаках,
Истерзанные и замученные под железными крышами.

Один из них, появившись в дверном проеме,
Усталыми шагами и медленно,
Поднимается по лестнице из полуподвала,
Затем она наклоняется по двору.

Еще раз извиняюсь,
И снова я остаюсь равнодушным.
Но ее ближайший сосед ушел
По переулку — оказываемся одни.
______

Не плачь. Не сжимайте опухшие губы.
Не сжимайте бутоны вместе,
Вы разломаете засохшую струпу
О нашей прошлой весенней лихорадке.

И убери руку с моей груди,
Мы кабели под высоким напряжением.
Берегитесь, мы еще встретимся,
Какими бы ни были наши намерения.

Проходят годы, выйдешь замуж, потом забудешь
Твой нынешний беспорядок,
Ибо женственность — подвиг великий,
Подвиг, вызывающий буйство мужчин.

Пред женскими руками дивными,
Женский позвоночник и плечи
Я отдаю дань уважения слуге,
Вечно преданный.

И все же, как бы крепко связь
Оковы мучений ночи,
Сила Отталкивания не менее сильна,
Желание бежать все еще манит.

7

«Лето в городе»

голосовых обменов Sotto
И с жаром и поспешностью
Она собирает косы
В связке от затылка.

И она всматривается снизу
Ее причесанный шлем из волос,
Затем запрокидывает голову
С заплетенной прической.

Душная ночь на проезжей части
Теперь грозит шторм.
Пешеходы разбегаются
И уходите домой.

Резкие вспышки грома
Резко резонирующий,
И у окна
Занавески колышутся на ветру.

Междуцарствие неподвижности —
И еще кипеть и зной —
А молнии еще роются
И грабите небеса.

И когда утром,
Сияй еще раз,
Сушит лужи
После ливня,

Лайпы еще цветут —
Ароматный антиквариат —
Сдвинуть брови, угрюмо
От недосыпания.

8

«Ветер»

Меня больше нет, но ты жив.
И ветер с плачем и плачем
Устанавливает раскачивание леса и виллы.
Не только одиночные сосны качают
Но все деревья в едином ряду
И далекий, безграничный горизонт —
Как деревянные корпуса фрегатов едут
На широкой глади бухты.
И это — не из своенравия,
Ни в порыве ярости слепой,
Но в муках жизни искать
слов для вашей колыбельной.

9

«Интоксикация»

Под ивами, опутанными плющом
Мы искали убежище от ветра и дождя.
Накинули на плечи мой старый плащ,
И мои руки обвивают твою талию.

Но я ошибаюсь! Эти окружающие лианы
Это не плющ. Это дурманящий хмель!
Так давайте же плащ под нами расстелим,
Пока мы вдвоем ложимся сверху

10

«Бабье лето»

Листья смородины, шершавые и опушенные, как гессиан.
Смех и звон стекла,
И нарезка ломтиками, и маринование, и перец,
И гвоздика для маринования в банках.

За шутку лес поднимает весь этот шум
Пелл-мелл по крутому склону холма,
Где стоит орешник, опаленный на солнышке,
Поджаренный коричневый цвет в огне костра.

Здесь проезжая часть ведет к впадине,
Жалко эти сухие, сломанные сучья,
А осенью старый тряпичный человек,
Кто все в корыто сметал —

Печально, что мир намного проще
Чем, кажется, думают умные Алека,
Грустно об увядшей роще,
Печально, что все подходит к концу.

Но когда все обследуешь, горит дотла,
А когда хлопья осенней белой сажи
В окно плывут, как тонкие нити,
В пустых взглядах нет смысла.

Через ограду ведет садовая дорожка,
Тогда заблудился в березе.
Домашний шум и смех раздаются, и
Издалека возвращается их слабое эхо.

11

«Свадьба»

С аккордеоном на буксире,
Гости выходят во двор.
Они идут в дом молодой невесты,
Все готово для веселья.

За дверью из зеленого сукна с мягкой подкладкой
Хозяйского подъезда
разговора больше нет
С часу ночи до семи.

К рассвету все крепко спят —
Никогда не смей их беспокоить —
Но некоторые люди должны уйти,
Так что включи музыку снова!

Снова разливаются ноты
Из веселой коробки,
Руки хлопают, бусы мерцают,
Еще один пир!

И снова, снова, снова
Перелив частушки
Слышен среди веселья,
Пробуждая всех бездельников.

Одна девушка, одетая в белую лилию
С качающими бедрами
Как царственный павлин скользит
Среди возгласов и пения.

С взмахом головы
И правый флаттер,
Гордый, как павлин, она выставляет напоказ,
Распорка тротуарная.

Но вдруг хоровод штамповки
И воодушевление и рэкет
Умри, все сгорят —
Исчез, как по волшебству.

Сейчас шумный двор просыпается,
Звуки деловой болтовни
Вмешивайтесь в разговоры
И раскаты смеха.

Вдруг из голубятни
Мчится стая голубей
В безбрежную синь,
Вихрь серо-голубых перьев.

Как будто какой-то гуляка наяву
Отправил их в погоню
С добрыми пожеланиями паре:
Долгих лет жизни и счастливых дней!

И сама жизнь — мгновение,
Ничего, кроме растворения
Себя в других людях —
Щедрый подарок.

Жизнь — это просто свадьба.
Через открытые окна,
Просто частушка, просто мечта,
Стая серо-синих голубей.

12

«Осень»

Моя семья все разошлась.
Я отпустил своих родных и близких,
А теперь знакомое одиночество
Наполняет всю природу и мое сердце.

Теперь мы в нашей хижине-убежище,
Леса пусты и заброшены,
Как в песне, следы и тропинки
Задушены травой, наполовину заросли.

Стеновые бревна хранят вахту
И пристально смотрят на нас,
Мы не давали клятвы сражаться и побеждать,
Так давайте же посмотрим смерти в лицо.

С часу до трех сядем за стол,
Тогда вышивай, я прочитаю,
И с первыми лучами солнца мы не вспомним
Как мы целовались перед сном.

Мертвые листья пышно разлетаются,
Шорохи безрассудно и играй,
И пусть чаша горьких прошлых
Наполненный сегодняшней тоской.

Восторг, влечение и преданность!
Растворимся в сентябрьском визге!
Исчезни в осеннем шелесте!
С ума сойти — иначе не двигайся!

Как листопад в зарослях,
Одежда твоя пролита и выброшена,
И в вашем халате с шелковистой кисточкой
Ты бросаешься в мои объятия.

Ты моя последняя радость перед падением,
Когда живая жизнь хуже боли,
И красота проистекает из поступков смелости —
И все это снова нас сближает

13

«Сказка»

В стране далеко
И в давние дни
По стерне и степи
Ездил смелым воином.

Он заметил издалека
Сквозь пыль равнины
Темный лес восходит,
Но он поехал на главную.

Неприятные чувства
Грыз его сердце:
«Берегитесь воды!
Затягивайте подпругу! »

Но всадник не обратил внимания
и пришпорил его,
И он поскакал на полном ходу
В лес на кургане.

С разворотом на кургане
Он въехал в долину,
Пересекая холм
И обогнул поляну.

Потом в дупло
По тропе диких животных,
По тропинке через лес
К водопою,

И оплата голоса
Не обращай внимания на инстинкт,
Он спустился по ущелью
Чтобы напоить своего коня.

* * *
Форсирование ручья,
Рыцарь пришел в пещеру
Чей вход был освещен
серным пламенем,

Его видение было затуманено
Густым малиновым дымом,
Но призыв апелляции
Выскочил через рощу.

Рыцарь вздрогнул
И пришпорил коня своего
И спустился по ущелью
Чтобы ответить на этот голос.

При виде он увидел
Он крепко сжал свое копье:
Голова и хвост дракона
С покрытыми чешуей боками.

Пламя из пасти
Осветите все вокруг,
И вокруг прекрасной девицы
Его катушки были намотаны.

И через плечо
О несчастной прекрасной горничной,
Как ремешок кнута,
Шея дракона покачнулась.

По местным традициям
В виде выкупа
Прекрасных девушек доставлено
В логово чудовища.
Отдавая дань уважения
Народ области,
Живя в лачугах,
Могли купить их свободу.

И как его мучили
Его недавно выигранная жертва,
вокруг ее руки и горла
Змея скользила и извивалась.

В молитве к небесам
Рыцарь поднял взгляд
И для битвы
Приготовил копье.

* * *
Веки плотно закрыты,
Броды, реки и ручьи,
Облачная высота небес,
И возрасты и годы

Рыцарь упал с седла,
Теряет шлем.
С копытами его гордый конь
Между тем змей попрал.

Тогда и конь, и дракон
Упал замертво на песке:
Всадник в обмороке лежал,
Девушка в трансе.

Голубой свет
Был небесным сводом.
Кто она была? Царская дочь?
Или принцесса? Или крестьянин?

Ой, избыток радости!
Ее глаза наполнились слезами,
Потом она рухнула
В забвении и спал.

Сила рыцаря вернулась
А потом снова пошло на убыль.
Его пульс от такого кровопролития
Едва бьется в жилах.

Но их сердца все еще колотились.
Теперь дева, теперь воин
Стрела просыпаться,
Затем снова погрузился в сон.

Веки плотно закрыты,
Броды, реки и ручьи.
Облачная высота небес,
И возрасты и годы

14

«Август»

Как и было обещано, оправдало ожидания,
От занавески до дивана,
Ранний утренний оттенок солнечных лучей
Его проникающий разрез шафрана.

Раскинулась пылающая охра
Над ближайшей рощей и усадьбой,
Моя заплаканная подушка и постель,
Участок стены за книжной полкой.

И я вспомнил причину, по которой
Моя наволочка была слегка влажной:
Мне снилось, что ты пришел попрощаться,
Пробираемся среди леса.

Вы подавали по одному, по двое, потоками.
Потом внезапно пришло воспоминание:
Это был древний августовский праздник,
Это было Преображение нашего Господа.

В этот день беспламенный лучистый свет
Сказано, что исходит от горы Фавор,
И осень, как предзнаменование яркое,
Команды восторженные наблюдения.

Вы пробились среди серой
И ярко мерцающие заросли ольхи,
Тогда сквозь красновато-коричневые листья кладбища,
Пылает, как светящийся имбирный бисквит.

На высоте, покоящиеся кроны деревьев
Имел торжественное небо для ближнего своего,
И расстояние отозвалось эхом от звука
О протяжном мычании петухов.

И там, среди деревьев и могил
Стоял смерть, чтобы сделать официальный опрос
И посмотри в мое безжизненное лицо
И измерить мои конечности для их погребения.

Тогда, близко и все слышно,
Голос заговорил, спокойный и обнадеживающий —
Мой собственный пророческий голос былых времен,
Целый, незапятнанный порчей:

«Прощай, Преображенская лазурь.
И золото Дня Спасителя Второго!
Пусть ласкают нежные женские руки
Меня манит горький конец.

«Прощай, те бесчисленные годы.
Мы должны попрощаться, о женщина,
Кто выдержал бездну унижения!
Мое сердце было свидетелем твоего стремления.

«Прощай, размах расправленного крыла,
Свободный полет, вечно летящий вперед,
Образ мира проявляется в речи,
И артистизм, чудеса! »

15

«Зимняя ночь»

Снег на снегу метела метель,
Все границы кружатся.
Свеча на столе стояла —
Горящая сальная свеча.

Как стая летних мошек,
В погоню за свечой,
Снежинки кружились к свету,
Сходится на створке.

И на стекле метель высекала
Его стрелы, дротики и круги.
Свеча на столе стояла —
Горящая сальная свеча.

И тени поселились над головой
На освещенном потолке,
Тусклые формы скрещенных рук и ног,
Тени судьбы переплетаются.

Пара обуви соскользнула на пол
И вдруг раздался грохот,
И на ее платье восковая вспышка
Пролить слезы, которые текли и брызгали.

И все потерялось в снежном мраке,
Бледное серо-белое размытие.
Свеча на столе зашевелилась —
Горящая сальная свеча.

В пламя вдохнул внезапный сквозняк,
Огни соблазнительные, зажигающие,
С распростертыми руками в крестообразной форме
Как два крыла ангела.

Весь февраль бушевала вьюга,
И все же во веки веков неизменный,
Остались свеча и стол —
Горящая свеча.

16

«Расставание»

Из дверного проема, вглядываясь,
Он не узнал дом.
Ее внезапное расставание было бегством,
Везде — признак разрухи.

Хаос царил во всех комнатах,
И все же из-за сильной мигрени
И слезы он не мог вместить
Мера его разорения.

С рассвета его уши наполнились шумом.
Он проснулся или спал?
И почему эти океанические видения
Захватило все его мышление?

При затмении матовых оконных стекол
Все творение Божье,
Его страдания все больше вспоминаются
Буйные волны и запустение.

Эта женщина была так близка и дорога
По всем признакам и особенностям —
Как океан к берегу,
Как прибой, тянущийся к пляжам.

Как заросли тростника, затопленные волной
Что следует за бурей,
В глубине его души лежал затопленный
Ее черты лица и форма.

В годы испытаний, времена горя,
Жизненные испытания не имели решения,
Но с морского дна она родилась
На волнах катящейся фортуны.

Преодолевая бесчисленные препятствия,
Прошло полсотни опасностей,
Гребневая волна наконец унесла ее
Дом, суша, ее пункт назначения.

Но теперь, удалено высшей силой,
Вдруг она ушла,
И разлука поглотит их, печаль
Прогрызли их до костей.

При ее вынужденном отбытии он
Огляделся вокруг, все вокруг
Перебирая ящики и шкафы, она
Перевернул дом с ног на голову.

Бродил по дому до сумерек,
И уложил разбросанные
Обрывки ткани, концы ткани,
И выкройки ее портнихи.

Потом укололся булавкой
В брошенном шитье,
Он снова увидел ее внезапно —
И потекли тихие слезы.

17

«Свидание»

Когда дороги покрыты белым
И крыши завалены снегом.
я найду тебя у порога
Когда я ухожу на прогулку.

Один, без шапки и бахил,
Ты в осеннем пальто,
И душное волнение,
Вы жуете тающий снег.

Как деревья и заборы деревянные
Уйти во мрак,
Один среди снегопада
Вы стоите на повороте.

Из вашего платка вода
Капает тебе в рукава,
И в волосах роса
Из капель воды блестит.

И освещенный светом
Одна светлая прядь волос —
Ваша фигура, лицо и платок,
И пальто, которое вы носите.

Снег увлажняет ресницы,
В твоих глазах тоска,
И весь ваш образ
Как одно целое — все по штуке.

А с стамеской
окунуться в самую темную морилку,
на моем сердце неизгладимо
Вы напечатаны и выгравированы.

Это сердце хранит навсегда
Кротость твоих черт,
Так что не беда
Жестокое место в мире.

И всю эту снежную ночь
Таким образом, мы разделяем и делим —
Чтобы провести линию между нами
Мне не под силу.

А мы, откуда произошли,
Так как из всех этих лет
Остались пустые разговоры
Когда мы уйдем отсюда?

18

«Звезда Рождества»

Была зима и холод
Ветер степь дул,
И младенцу стало холодно, когда он лежал в этой берлоге.
На склоне холма.

И пока он лежал, ребенку согревали
дыханием волов,
И туман навис над яслями,
Ибо в той пещере держали животных с фермы.

Взбалтывание соломы и проса
Из их овчин,
Мрачноглазые пастухи
Смотрел со скалы на полночь.

Далеко под снегом кладбище,
Поля, заборы и надгробия,
Валы сугробов,
А над могилами стояло звездное небо.

И рядом, доселе невиданный и робкий
Чем светится свеча-огрызок
В окне ночного сторожа,
Сверкала звезда на дороге в Вифлеем.

Пылал, как сенокос, стоя в стороне
С небес и от Бога,
Как сигнальная ракета,
Пожар на гумне или в огне подворья.

Как ад из стога сена или соломы,
Он взмыл ввысь и
Среди всего космоса
Встревожены видом этой только что воскресшей звезды.

Сияющее сияние, покрывающее сферу,
Держал сообщение: звездочеты
В тройничке ускорился
В ответ на это знамение, которого раньше не было.

В поезде пришли их верблюды, нагруженные подарками,
Вместе с ослами
Запряженный последовательно,
Копыта степенно шагают с холмов.

И в странном видении будущего хода времени
Там восстал образ будущего:
Мысль всех возрастов, всех мечтаний и всех миров,
Будущее галерей, музейных коллекций,
Сказочные причуды, подвиги волшебников,
Все рождественские елки мира, детские мечты,

Мерцание свечей, цепочки из креповой бумаги,
И все великолепие мишуры и фольги
Еще более дикий, более дикий ветер с равнины
И все те яблоки и все золотые безделушки.

Часть озера была закрыта ольхой,
Но одно из его пределов было ясно видно
Между лежбищами гнезда на деревьях.
Стражи свои стада командовали ясным взглядом
Как ослы и верблюды обходили воду:
«Пойдем с другими. Поклонимся этому чуду»,
Сказали они, натягивая на себя шубы.

Пастухи бредили по снегу.
За убежищем, на светлой поляне,
Сверкающие, как слюда, оставляют следы босых ног.
И при свете звезд скрежетали и рычали овчарки.
По этой кристальной тропе, сияющей при свете свечей.
Морозная ночь была сказкой.
И все время из занесенного метелью кургана
Невидимые незнакомцы продолжали присоединяться к толпе.
Прижимаясь к пастуху и всматриваясь,
Собаки бегали, тревожились и боялись какой-нибудь беды.

И через ту же страну, по тому же пути,
Пришли ангелы обработки и слились с толпой.
Бестелесные существа, их никто не видел,
Но земля показывала их следы, куда бы они ни ступали.

У камня у входа в пещеру собрались все.
Рассвет, и кедры появились из мрака.
«Кто ты? Откуда ты?» — спросила горничная Мэри.
«Мы пастыри, посланники Господа.
Мы приходим с пением хвалы и почтением «.
«Но вас так много. Некоторые должны ждать у двери.»

Среди пепельной тьмы, предшествующей рассвету
Пастухи и пастухи расхаживали взад и вперед.
Пешеходы и всадники ворчали друг на друга.
И у корыта, где поили вьючных животных
Ослы пинали, верблюды мычали и фыркали.

Приближался дневной свет, и, как хлопья золы
Рассвет смела последние звезды из небесного свода.
Из бесчисленной толпы допущены были только волхвы.
Горничной Мэри через расселину в скале.

В своих яслях из дуба спал Младенец, весь сияющий.
Как луч лунного света, пробивавшийся сквозь дупло дерева.
Вместо овчины, чтобы согреть его, Младенец
Губа у него была ослиная, а ноздря воловья.

И они стояли в тени, во мраке сарая,
И они перешептывались, не находя фраз.
Вдруг в темноте кто-то протянул руку
И указал волхвам в сторону от яслей.
Один мудрец обернулся и вот, как гость у ворот,
«Наблюдение за служанкой» было звездой Рождества.

19

«Рассвет»

Ты определил мою судьбу,
А потом наступили времена войн и разрухи.
И долгие дни
О тебе не было ни слова, ни знака.

Затем, после многих лун, снова
Твой воодушевляющий голос снова позвал меня.
Всю ночь я читаю твой Завет
И на следующее утро проснулся как от обморока.

А теперь я хочу присоединиться к толпе
И утренняя суета. Я готов
Чтобы разрушить весь мир,
Поставьте всех на колени в молитве.

Я быстро спускаюсь по лестнице,
Как бы в первый раз, спеша
На улицы, покрытые снегом,
Ходить по замерзшим тротуарам.

В свете и тепле встают люди,
Выпейте чай и спешите на трамвай.
Весь город преображается
В минутах и ​​во всех аспектах.

Метель в подворотнях вяжет
Толстые хлопья с порывами превращаются в ткань.
В спешке люди покидают свои дома
С тарелками с недоеденной едой и напитками.

Я их всех чувствую как будто
Я в их шкуре и делюсь их состояниями.
Я таю, как тающий снег
И сжимаю брови, как утро.

У меня нет народных имен,
Для домоседов, деревьев и молодежи.
Каждым и всем я поражен —
В этом только заключена моя победа.

20

«Чудо»

Из Вифании Он пошел в Иерусалим,
Отягощенный горем и измученный дурными предчувствиями.

Колючий кустарник и куст стояли выжженные на холме,
Над хижинами поблизости не шевелился дым.
Горячий воздух дышал, тростниковые заросли стояли,
А Мертвое море лежало спокойно, невозмутимо, неподвижно.

Горечь сердца его соперничала с горечью Моря,
И Он путешествовал с облаками, как его товарищи
По пыльным дорогам до трактира в городе
Где Его ученики запланировали свое собрание.

Так глубоко он был погружен в свои размышления,
С полей дул полынь.
Спокойствие улажено. Он стоял там один на сцене,
Страна лежала плоско и погружена в забвение.
Путалось все — зной и пустыня,
Ящерицы, запеченные на солнце, ручьи и родники.

И увидел: недалеко от того места росла смоковница.
Это не принесло плодов, только ветви и листья.
И спросил дерева: что ты мне принесешь?
Какая радость, когда стоишь там такой бесплодный и непоколебимый?

«Я голоден и жажду. Но бесплоден твой цветок!
Встреча с тобой безрадостна, как гранит.
Как вы обидны! Как не хватает таланта!
Оставайся таким, какой ты есть, до последнего часа! »

Тогда содрогнулось обреченное фиговое дерево,
Как болт Левина, поражающий громоотвод,
И в следующее мгновение опалялся дотла.

Если бы корни дерева, его ветви и листья
Дарован только один короткий миг свободы,
Возможно, тогда вмешались законы природы.
Но чудеса есть чудеса, установленные Господом.
И когда мы в недоумении, в муках замешательства,
Тогда случаются чудеса. Они бьют нас без предупреждения.

21

«Земля»

Как наглое нашествие весны,
Врывается в московские дома!
Бабочки порхают из-за туалета,
Осесть и ползать по летним чепчикам.
Шубы убираются в ящики.

А в деревянных верхних этажах
Подставки для кашпо, все ароматные
С цветением подвоев и желтоцветков,
Комнаты вдыхают просторы,
А чердаки источают пыльные ароматы.

Улица болтливая и знакомая
С оконным стеклом с лунным окном,
И белые ночи и заходящее солнце
Обязательно встретятся у реки.

В коридорах подслушивают
Что происходит на открытом воздухе,
И случайные обсуждения апреля
С капающими водами оттепели.
Апрель знает тысячу историй
печали и уныния человеческих,
И закат по ограде остывает,
Продолжая свой длинный дискурс.

Внешний мир и тепло дома
Содержит смесь огня и ужаса.
Везде неспокойный воздух.
И такой же узор из веточек ивы.
Видно белое вздутие бутонов
На перекрестках и подоконниках,
На улице и в мастерской.

Так почему же плачет затуманенный горизонт?
И почему запах плесени такой горький?
Я сам не призван
Даль от угрюмости,
И земля за пределами города
От страданий в одиночестве?

Ранней весной, помня об этом,
Встречаемся вместе, друзья и я.
И вечера наши все прощаются,
Последние завещания — наши вечера,
Так что тайный поток душевной боли
Пусть согреет леденящий холод жизни.

22

«Злые дни»

Прошло не более недели
С тех пор, как Иисус вошел в город,
И пальмовые листья были посыпаны на пути Его,
Хосанна приветствовала.

Но каждый день приносил новую тьму и новую угрозу.
Не тронутые любовью сердца,
И презрительно нахмурились брови,
А потом последовал постлуд, финал

И дворы города были притеснены
Небесами, наполненными свинцовыми предчувствиями,
Пока фарисеи искали свои доказательства
И заискивала перед Ним, как лиса.

И зловещие силы храма
на суд негодяев,
И теперь он был проклят со страстью
Не меньше, чем прозвучавшие похвалы.

А там, в подворотне соседней,
Толпа зрителей переполнилась,
И они качались и качались взад и вперед
И толкался, ожидая развязки.

И шепот прошел по улицам
Слухи проникли в окрестности,
И его детство теперь казалось какой-то мечтой —
Все эти рассказы о Его бегстве в Египет

Он вспомнил грандиозную возвышенность
Обрыв пустыни и горы
Где Он подавил сатанинское искушение
И отрекся от земной мощи и царства.

И пир на свадьбе в Кане,
Где толпа изумлялась этому чуду,
И время, когда в тумане, как будто идёт
На суше Он ступил по водам.

И лачуга, в которой собирались нищие,
И по освещенной свечами лестнице Он спустился,
Когда пламя в его испуге погасло
Как мертвый воскрес.

23

«Магдалина» — I

Приходите ночью, мой демон снова там —
Выкуп за прошлые преступления.
Воспоминания о разврате
Вернись, чтобы сосать мое сердце, как пиявки,
Вспоминая, как я был дурак,
Я поселился на улице
И был рабом человеческих капризов.

Осталось немного минут
Перед вечной тишиной гробницы.
Но пока эти моменты уходят,
На краю бездны, о Владыка,
Я разрушу жизнь мою пред Тобою
Как алебастровый сосуд.

О мой Учитель и мой Спаситель,
Какова была бы моя судьба,
Не ожидал вечности
Мое согласие каждую ночь,
С каждым новым покупателем соблазняется
В сети моей профессии?

Но что такое теперь чувство греха
И смерть, и ад, и серное пламя,
Когда в безмерности моего горя
И чтобы весь мир увидел,
Как росток в стебле,
Я прививаюсь и расту с Тобой?

О Иисус, когда я обнимаю Твои ноги,
Поддерживая их коленями,
Может быть, я учусь обнимать
Столп Креста Твоего четырехугольный,
И, чувствуя слабость, я спешу
Чтобы приготовить тело Твое к могиле.

24

«Магдалина» — II

Вдали от суеты,
как люди убирают дом свой к празднику,
с маслом помазания в малом сосуде
Омываю и омываю Твои чистые и священные стопы.

Я тщетно ищу сандалии.
Ничего не вижу. Слезы слепят мне глаза,
И мои распущенные пряди волос
Покрывало свисает перед моим лицом.

Иисус, обнимаю ноги Твои
В подоле моей юбки слезами поливая,
Я наматываю их бисером
И заверните их в бургоус моих косичек.

Я предвижу в мельчайших деталях,
Как будто время остановилось,
И с сибиллиным предвидением
Все будущие события можно предсказать.

Храмовая завеса скоро будет разорвана,
И мы соберемся, прижавшись к одной стороне,
Земля качнется под нашими ногами —
Возможно, из сострадания к моему положению.

Стражи перегруппируются,
Конные патрули оседлают седло и поедут.
И как гигантский излив циклона
Крест взлетит в небо.

И у подножия креста буду
Коллапс, онемение, кусаюсь за губы.
Слишком много Ты скроешь
Раскинув руки до самых концов перекладины.

За кого щедро расточено столько щедрости?
Для кого выпущены такие мучения, боль, такая сила?
Неужели на земле столько душ?
А живет? Столько жилищ, рощ и ручьев?

Но пройдут три дня — такие дни
Который бросил меня в пустоту, положил меня так низко,
Что во время ужасного антракта
Я буду напрягаться и расти к воскресению.

25

«Гефсиманский сад»

Бесстрастное мерцание далеких звезд
Освещен тусклый поворот на дороге.
Шоссе вело вокруг Масличной горы,
И ниже текла река Кедрон.

Обрезанный пополам, луг кончился.
И там за ним протянулся Млечный Путь,
И еще пытаясь убежать наверх
Были оливковые кусты, серебристо-серые.

За лугом — садовый участок.
И оставив учеников у стены.
Он сказал: «Душа моя скорбна до смерти.
Подождите здесь и понаблюдайте со мной некоторое время. »

Теперь без борьбы Он отрекся —
Подобно многим заимствованным вещам, необязательным —
Всемогущество и все чудеса.
Теперь Он был смертным, как и все мы.

Самые дальние уголки Ночи казались царством
Ничто и пустота, уничтожение.
Изгнана необъятность вселенной;
Гефсимания осталась единственным жилищем.

Он смотрел в бездонную бездну —
Пустота без начала и конца —
И потные капли крови, Он молился Отцу
Чтобы Он был освобожден от этой смертельной чаши.

Тогда, укротив Своей смертной агонией молитвой,
Он вышел из сада. Там, на обочине дороги
Пузыри кладут ученики,
Растянулся на земле и задремал.

И возбудил их, говоря: «Господь повелел
Что в мое время ты живешь — и все же спишь.
Для Сына Человеческого пробил час.
Он должен сдаться в руки грешников «.

Едва ли Он говорил, внезапно появился
Орда рабов, толпа бродяг, блеск
мечей и факелов, Иуда во главе их,
Предательский поцелуй уже на его губах.

Петр мечом своим хотел отразить их,
Откусить одному убийце за ухо.»Холодная сталь,»
Мастер сказал: «Никогда не разрешить спор.
Подними меч твой. Верните его в ножны.

«Если бы это была Его воля, не мог бы Отец послать
Войска крылатых легионов мне на помощь?
Ни один волос на моей голове не пострадает.
Мои враги рассеялись бы без следа.

«Но в Книге Жизни страница перевернулась,
Священнее и драгоценнее всего.
То, что написано, должно быть выполнено.
Аминь. Итак, пусть это сбудется.

«Прогресс веков, как притча,
В середине курса может внезапно вспыхнуть пламя,
И перед лицом этого ужасающего величия я готов
Страдать и сойти в могилу.

«А из могилы на третий день встану.
Тогда, как флот барж вниз по течению,
века всплывут из ночи
И пройдите к моему судилище.»

© Б. Пастернак

© К. Барнс

2019 Мемориальная лекция Оуланова: «Россия будет свободной: последние стихи русских женщин» доктора Стефани Сандлер (Гарвардский университет)

Описание

Доктор Стефани Сандлер (Гарвардский университет) прочтет в этом году лекцию «Россия будет свободной: последние стихи русских женщин» (аннотация ниже).

Лекция в память о Хонгоре Оуланове стала возможной благодаря Мемориальному фонду Хонгора Оуланова.Мемориальный фонд Хонгора Оуланова был создан благодаря щедрости г-жи Констанс-Алексы Оулановой для поддержки ежегодной лекции выдающегося исследователя русской литературы и культуры.

При поддержке Центра славянских и восточноевропейских исследований.

Аннотация:

Русская поэзия имеет долгую историю политической поэзии, но последние стихи женщин затрагивают дискриминацию и домогательства по признаку пола и сексуальной ориентации — темы, которые в российской общественной жизни давно замалчиваются.Они бросают вызов любому наследию, о котором поэты говорят вместе с амбициями российского государства или служат идеологическим проектам, тем самым открывая новые возможности для поэтической свободы слова. Больше, чем любая другая рубрика поэзии в современный период, поэзия этики и политики была революционизирована творчеством женщин. Эта презентация посвящена творчеству Елены Фанаиловой, Галины Рымбу, Оксаны Васякиной и Лиды Юсуповой. Они открывают новые горизонты в продвижении разговора как пути к демократической свободе и в поиске философской и исторической основы для свободного индивидуального высказывания (Фанайлова и Рымбу).Они используют юридические документы, чтобы разоблачать неспособность государства реагировать на сексуальное насилие в отношении женщин и геев, а затем поют голосом древней Фурии пережитого вреда (Юсупова и Васякина). Эти проекты разделимы, и каждого поэта следует уважать и читать на его собственном уровне, но вместе они дают нам представление о том, как может выглядеть свободная Россия для людей всех полов и сексуальных ориентаций.

Бенджамин Палофф | U-M LSA Славянские языки и литературы

3018 MLB
812 East Washington Street
Ann Arbor, Michigan 48109-1275
телефон: 734.764,5355

Около

Бенджамин Палофф получил докторскую степень. получил степень бакалавра славянских языков и литературы Гарвардского университета в 2007 году и с тех пор преподает в Мичиганском университете. Он является автором книги Затерянные в тени слова (Пространство, время и свобода в Восточной Европе между двумя мировыми войнами) (Northwestern University Press, 2016), названной Американской ассоциацией преподавателей литературы лучшей книгой 2018 года. Славянские и восточноевропейские языки, а также два сборника стихов: And His Orchestra (2015) и The Politics (2011), оба опубликованные издательством Carnegie Mellon University Press.Он перевел около дюжины книг и множество коротких литературных и теоретических текстов с польского, чешского, русского и идиша, в частности, работы Дороты Масловской, Марека Беньчика, Ричарда Вайнера и Юрия Лотмана, а также получил гранты и стипендии от Мичиганского общества. стипендиатов (2007-2010), Польского книжного института (2010), Стэнфордского гуманитарного центра (2013) и Национального фонда искусств (2009, 2016). Его исследования сосредоточены на философских дилеммах, особенно в метафизике и этике репрезентации, в современной литературе Центральной и Восточной Европы, а также на теории и практике перевода.

Языки: Польский, Русский, Чешский, Идиш

Награды: Премия LSA Michigan Humanities Award, 2019; Лучшая книга по литературоведению (AATSEEL), 2018; Стипендия NEA по переводу, 2016

UM:

• Сравнительная литература
• КРИЗ
• Славянские языки и литературы
• Центр иудаистических исследований Франкеля

Направления обучения:

• Сравнительные подходы к современной русской, польской и чешской литературе
• философия в литературе
• поэтика
• перевод в теории и на практике

Выберите публикации:

• Дорота Масловска. Милый, я убил кошек. Пер. Бенджамин Палофф. Даллас: Deep Vellum, 2019.
• Boena Keff. О Родине и Отечестве. Пер. Бенджамин Палофф и Алисса Валлес. Эшвилл, Северная Каролина: MadHat Press / Plume Editions, 2017.
• Бенджамин Палофф. Затерянные в тени слова (Пространство, время и свобода в межвоенной Восточной Европе). Эванстон, Иллинойс: Northwestern University Press, 2016.
• Бенджамин Палофф. И его оркестр: Стихи. Pittsburgh: Carnegie Mellon University Press, 2015.
• Ричард Вайнер. Игра по-настоящему. Пер. Бенджамин Палофф. Сан-Франциско: Two Lines Press, 2015.
.
• Кшиштоф Михальский. Вечный огонь: Очерки Фридриха Ницше. Пер. Бенджамин Палофф. Princeton: Princeton University Press, 2012.
.
• Марек Биенчик. Прозрачность. Пер. Бенджамин Палофф. Урбана-Шампань: Dalkey Archive Press, 2011.
• Анджей Сосновский. Жилье: Избранные стихи. Рочестер, Нью-Йорк: Открытое письмо, 2011.
• Бенджамин Палофф. Политика: Стихи. Pittsburgh: Carnegie Mellon University Press, 2011.

Славянские стихи — Современные награды Славянская поэзия: Вся поэзия

В небе летает Перунет, Сиф,
и несет для нас Рог Славы,
так давайте выпьем из него до угла,
и наше имущество мы должны вернуть
от наших врагов.
И Перунетт-Сиф сказала, что Русичи,
проснувшись,
их пашня должна защищать.
а также то, что Сурья-Сун сказал
что Русовичи должны пойти и действовать
именно так.

И кому Тор-Перун наградит,
, так что те будут есть вечную пищу
в Вири-Неоркснаванге,
воскреснут в небе,
как они упадут сегодня.
и нет возврата
, чтобы остаться в живых.
лучше быть мертвым,
как живым работать на чужих,
и то — никак.

Мы принесем жертвы нашим богам,
в их руки,
и мы активируем.
и те, кто начинает колдовство,
должны быть брошены на дно,
до их пепла в крови,
, если мы осмелились использовать сосуд.

А здесь Сурадж будет другим
и будет нашим.

И Перун-Тор будет рядом с вами
и подарит вам победу.
Слава нашим богам до конца лет,
этой самой земли,
и до конца всех даров Русса,
нашей родительской земли.
и так будет,
как те слова, которые мы получили от богов.

Боги Бугомыра давали земные блага,
а у нас их не было,
потому что разная судьба досталась нам.

То есть, молясь, мы должны прежде всего
почитать Трихлава, Трехголового бога, Триаду,
, как Тримурти,
и высшую славу, которую мы воспеваем ему.
мы также восхваляем Сварог-Вулкан, божественного старика,
, который является прародителем этого самого клана,
и всего клана — пророческий колодец,
, который летом вытекает из своей весны
и никогда не замерзает зимой.
и, выпивая ту пророческую воду,
живем,
пока не приходим к ней как свои,
приходя на райские луга.
и богу Перун-Тору, громовержцу,
и богу битвы и битвы
мы скажем не прекращать вращать Колеса
живых.
Это тот, кто ведет нас по праведному пути
битвы.
и — Тризна, поминальный пир для всех павших,
, которые идут в вечную жизнь, присоединившись к полку Перун-Тора.
И богу Световид-Тиру мы возвещаем славу —
, который является богом Права-Истинности и Явы-Реальности,
и ему мы поем песни, как он свят.
и через него мы можем видеть Мир
и быть в Реальности.
и тот защитит нас от Нава-Хель,
и ему мы воспеваем славу.
мы поем и танцуем для него
и обращаемся к нашему богу,
, который хранит Землю и Солнце, нашу Сунну,
и звезды.
и сильный Свет практикует высшую славу
Свентовиду, Святому Стражу.
Слава нашему богу!

https://www.ukrlib.com.ua/narod/printout.php?id=11&bookid=0

Перевод с украинского Ивана Петришина

Славянское обозрение | Индексы

Том 59 Номер 3 Тезисы

Развитие отношений между исполнительной и законодательной властью в России с 1993 года

Томас Ф. Ремингтон

В этой статье рассматриваются отношения между президентом и парламентом в России с 1993 года. При Борисе Ельцине конфликты между президентом и парламентом часто были серьезными, а Конституция 1993 года содержит потенциал для нестабильности и развала.Однако данные показывают, что многие политические конфликты между ветвями власти разрешаются с помощью специальных, но конституционных механизмов. Использование указом президентом стало обычным делом с 1994 года, тогда как около трех четвертей законов, принятых Думой в 1994-95 годах, были подписаны президентом, как и около 70 процентов законов, принятых в период 1996-99 годов. В этой статье утверждается, что политические деятели на центральном уровне ограничены в своем поведении больше из-за стратегических расчетов, чем из-за нормативной приверженности демократии.Хотя беспорядок и риск распада остаются высокими, история показывает, что возникли некоторые рабочие практики и прецеденты, которые могут позволить противоборствующим сторонам разрешить многие политические разногласия путем переговоров и компромиссов.

Элегии любовные Александра Сумарокова и Развитие стихотворного повествования в XVIII веке: к истории русской лирической последовательности

Рональд Врун

В эссе исследуется возникновение лирических циклов или последовательностей в русской поэзии XVIII века с акцентом на « Элегии любовные» Александра Сумарокова, сборник элегий и «строф», опубликованный в 1774 году.Изучение текстовой эволюции этих стихотворений с помощью трех основных редакций дает убедительные доказательства того, что они были сокращены и переписаны с учетом внутренней повествовательной целостности и, более конкретно, создания дневниковой новеллы в стихах. Короче говоря, мы имеем дело с одной из самых ранних поэтических последовательностей длиной в книгу в истории русской литературы. Этот вывод заставляет отказаться от утверждения Григория Гуковского о том, что сумароковские элегии представляют собой статичный, бессюжетный жанр. Более того, это обязывает нас пересмотреть вклад неоклассицизма в истоки русской лирической последовательности и пересмотреть влияние, которое эксперимент Сумарокова мог оказать на развитие элегического стиха в частности и лирического повествования в целом (включая стихотворение и роман ). стих) в первые десятилетия XIX века.

Сексуальная трансцендентность в стихах Цветаевой Пастернаку

Алисса Динега

Сексуальность играет крайне неоднозначную роль в жизни и поэзии Марины Цветаевой. В данной статье эта тема рассматривается в контексте эпистолярно-поэтических отношений Цветаевой с Борисом Пастернаком в период 1922-1923 годов. Путем анализа ее поэтических циклов Phaedra и Wires , прочитанных против древнегреческого мифа о Психее и Эросе, я показываю, что Цветаева выполняет ревизионистское прочтение мифа о Психее, которое помогает ей осмыслить вдохновляющую силу ее непревзойденного романа с Пастернак.Согласно ее мифопоэтической логике, разлука влюбленных, которая, кажется, является результатом произвольной судьбы, переосмысливается как свободный выбор. Цветаева, которой угрожает перспектива стать простой женской музой для поэта-мужчины Пастернака, сознательно выбирает одинокую, но творческую автономию над половым союзом. В результате ее превращения из брошенной женщины во всемогущую бесполую абстракцию она воспроизводит как достижение Психеи бессмертия, так и ее собственный поэтический генезис.

Какой должна быть Россия? Патриотизм и политическая экономия в мысли Н.С. Мордвинов

Сьюзан П. Маккафрей

Николай С. Мордвинов (1754-1845) был чиновником царского правительства и экономическим мыслителем, чьи услуги и труды во время наполеоновских войн стали первой обстоятельной защитой промышленного развития России. Мордвинов был в основном озабочен денежной системой и защитой российской валюты за рубежом как ключевым элементом российского «суверенитета». Его самые сильные аргументы в пользу производства коренятся в проблемах денежно-кредитной политики.В 1810-1812 годах он был ключевой фигурой в разработке и реализации финансового плана М. М. Сперанского. В своем эссе 1815 года Мордвинова о тарифах и производстве обрабатывающая промышленность также была связана с влиятельным видением российской идентичности, которое включало в себя надежный суверенитет и трудолюбивое население, реализующее свой экономический и культурный потенциал.

Диктат и диалог в сталинской культуре: постановка патриотической исторической оперы в Советской Украине, 1936-1954 годы

Сергей Екельчик

Монтаж и постановка украинских исторических опер при сталинизме высветили как управляющие культурные парадигмы системы, так и неспособность властей установить тотальный идеологический контроль над культурой.Как и другие крупные советские народы, украинцы должны были лелеять (или «изобретать») свои этнические традиции и создавать впечатляющие представления о героическом прошлом своей нации, а также примирять свои национальные мифы с все более доминирующей доктриной русского руководства. Монтаж классических украинских опер и постановка советской украинской исторической оперы Константина Данькевича Богдан Хмельницкий, отразили эту идеологическую тенденцию. В то же время, выражая свое мнение осколком «большевистского» политического языка, местные бюрократы и интеллектуалы могли договариваться между собой о значении советской украинской культуры.Более того, они могли либо превратить краткие и часто сбивающие с толку заявления центра в полномасштабные идеологические кампании, либо использовать риторику «аутентичной культурной традиции» для защиты своей культурной области от централизованных усилий Москвы.

Языковая политика в Союзной Республике Югославии: кризис по поводу будущего сербского

Роберт Д. Гринберг

Это исследование фокусируется на недавних языковых противоречиях, охвативших сербские лингвистические круги за годы, прошедшие после распада Югославии и бывшего единого сербско-хорватского языка.Изучая литературу, недавно опубликованную в Союзной Республике Югославии, автор выделяет три основные фракции сербских лингвистов: (1) лингвисты статус-кво, которые стремятся продолжить традиции совместного литературного языка, утверждая, что сербский язык является его преемником. язык к бывшему восточному варианту сербохорватского; (2) неовуковские лингвисты, которые черпают вдохновение из Вук КарадЗиТ и других реформаторов сербского языка девятнадцатого века; и (3) крайние националисты-лингвисты, которые выступают за возврат к некоторым многовековым традициям сербской православной кириллической орфографии и отказ от латинского письма для написания сербского языка.Три фракции открыто спорят по поводу статуса конкурирующих Орфографических руководств, опубликованных в период с 1993 по 1995 год, и по спорным вопросам, связанным со статусом сербского иекавского диалекта. Эти три фракции идеологически движимы и отражают глубокие политические разногласия в Союзной Республике Югославии (СРЮ). Это исследование предполагает, что лингвисты статус-кво до сих пор преобладали в Югославии, и их доминирование особенно оттолкнуло черногорских лингвистов, которые обвиняли группу статус-кво в предпочтении экавского диалекта собственно Сербии.Поскольку политическая нестабильность в СРЮ сохраняется, вполне вероятно, что дебаты о будущем сербского языка будут продолжаться.

.