Стихи омар хайям о красоте женщины: Омар Хайям — Стихи, рубаи о женщине: Читать стихотворение о красивой, любимой девушке — Книги для домашнего мастера

Стихи омар хайям о красоте женщины: Омар Хайям — Стихи, рубаи о женщине: Читать стихотворение о красивой, любимой девушке

Содержание

Омар хайям стихи о женщине поздравление

Я лунной ночью ждал свидания с Луной,
Гляжу, идет она. О, сердце, что со мной?
Глаза к земной Луне, потом к луне небесной
Небесная луна померкла пред земной.

Прошлась ты по душе, как благодать. Ты кто?
И, сам не свой, прошу: пройди опять! Ты кто?
Ах, ради бога Нет, скорее, ради сердца,
Присядь со мной, а я начну гадать: ты кто?

Здесь некий муж твоей красою окрылен:
В переселенье душ и прежде верил он,
Теперь уверился: «Вновь посрамлен Юпитер!
Юсуф Египетский на землю возвращен!»

О, Божьего письма начало! Это ты.
О, высшей красоты зерцало! Это ты.
Нет в мире ничего, что не было б тобою.
Ищи в себе, коль что пропало: это ты.

Учуяв в ветерке твоих духов струю,
Рванулось сердце вслед Растерянно стою,
Совсем забытый им: в себя впитало сердце
Не только ветерок и ветреность твою.

Пушок над розой уст чем не письмо! Оно
Печатью родинки-фиалки скреплено.
А на луне узор кому и чье посланье?
В кого-то, видимо, и солнце влюблено!

Услада сердца! Чьи волшебные персты
Ваяли дивный лик небесной красоты
Красавицы к пирам подкрашивают лица,
Своим лицом и так пиры украсишь ты!

Коль не сама Любовь, то, право, кто же ты
Смотрю, дышу, живу, и в этом тоже ты.
Твоей души, кумир, нет ничего дороже;
А вспомню: краток век! стократ дороже ты!

Пускай моей тоской твои продлятся дни:
Хоть раз в мои глаза, желанная, взгляни!
И в самом деле взгляд роняет И уходит.
Вот так! Зажги огонь и в воду урони.

О королева, ты искусней всех ферзей,
Куда мне, пешему, от конницы твоей!
Слоном и королем я, бедный, загнан в угол
И получаю мат от сдвоенных ладей.

Ни повода мечтать о встрече благодатной,
Ни капли стойкости в разлуке необъятной,
Ни собеседника для жалобы невнятной
О, горестная страсть, восторг невероятный!

Как ветер, к локонам ее прильну? Едва ль.
Скачу я к пропасти, но поверну едва ль.
На то и зрячи мы, чтоб лица милых видеть
Я вроде зряч, но ей в лицо взгляну едва ль.

На что мне их уста? Твою бы ножку мне
Разок поцеловать, и счастлив я вполне.
Ах, ручка. И мечтой ошеломлен весь день я.
Ах, ножка. И всю ночь ловлю тебя во сне.

О первозданный свет для сердца моего,
Прислала б хоть привет для сердца моего!
Разлукой болен я, так исцели свиданьем
Других бальзамов нет для сердца моего.

В ловушку памяти ты заманила сердце,
Тоску-нахлебницу в мое вселила сердце
Я в рабстве у тебя, и некуда сбегать:
Нетленным словом «Жизнь» ты заклеймила сердце.

Какой соблазн, какой искус, храни Аллах.
Твое лицо и день и ночь царит в мечтах.
Вот потому и боль в груди, и трепет в сердце,
И сухость губ, и влажность глаз, и дрожь в руках.

Сколь страстно говорит душа в минуты встреч,
И в сердце как звенит восторженная речь!
Алмазы б тайных чувств оправой слов облечь.
Никак из языка гвоздь не могу извлечь.

Услада милых уст, рубинами гори,
Сокровищнице пусть завидуют цари!
Себе я заведу залог благоуханный:
Во славу нежных чувств хоть локон подари!

Иль сердцу моему так сладостны печали?
Иль мало от любви его остерегали?
Как в локонах твоих запуталось оно.
Не за безумство ли беднягу повязали?

Я дерзкою рукой твою погладил прядь.
Но не спеши меня за дерзость укорять:
Я в локонах твоих свое увидел сердце,
А с сердцем собственным могу ж я поиграть.

Твое лицо луна, которой не скудеть.
Прекрасна без прикрас и прежде ты, и впредь.
Согласный умереть, охотно жизнь оставлю,
Чтоб у дверей твоих навеки замереть.

Уж так язвителен, уж так насмешлив взгляд!
Но брови все равно ко мне благоволят.
Конечно же сошлюсь на то, что брови выше:
«Глазами гонишь прочь? Но брови не велят!»

Я веру в идола (ты идол мой!) избрал,
Для твоего вина я путь хмельной избрал.
Мне Бытие любовь, но без тебя, дарует,
И я Небытие (чтоб быть с тобой!) избрал.

Живу затем, чтоб ты дарила встречи мне,
Кудрями бы в ночи пленяла плечи мне.
В засаде, что ни ночь, высматриваю птицу,
Но снова поутру похвастать нечем мне.

Сказал я: «Мне с тобой светло, как при луне».
Был жаркий поцелуй ответом в тишине.
«Признайся» говорю. «Но в чем?» «Ты не изменишь?»
«Сегодня ж изменю!» И тут смолчать бы мне.

Я с ветреницей раз повел такую речь:
«Своей же клятвою как можно пренебречь?»
Отменный был ответ: «Мои уста надежны,
Не говорят того, что следует беречь».

Так ласково меня вдруг привечать за что?
А после от себя вдруг отлучать за что?
Мы с первого же дня так были неразлучны.
На всю вселенную готов кричать: «За что?»

Неверную забыть? Расстаться? Ну и ну.
Уж будто брошу жить и умирать начну?
Напомню ей, как бьют изменников ислама,
И в веру прежнюю пощечиной верну.

Размахивает рок огнивом и крем нем,
Не в силах прихватить промокший трут огнем:
То врозь нас разнесет, то сдвинет и ударит
Мы врозь проклятие! Но и когда вдвоем

Неужто же всерьез так страстно ты клялась?
Всей жизни вопреки прекрасно ты клялась!
Когда бы я не знал, как все непрочно в мире
О свет моих очей, напрасно ты клялась.

Как, испытав любовь, ты расцвела со мной!
Как яростно и зло потом рвала со мной!
Надеюсь на судьбу: удачно повернется,
Ты станешь вновь такой, какой была со мной.

Удача увенчать не думает меня,
Подруга привечать не думает меня.
Пусть от соблазна Бог остерегать не хочет,
Но дьявол-то прельщать не думает меня.

«Коль мною покорен, то докажи сперва:
Покорно отступись!» услышал я слова.
Воистину, тебе молюсь я упоенно,
И как же отвернусь от лика божества?

Меня взяла в полон разлука-западня,
Все валится из рук, все плохо у меня.
За ночь с тобою жизнь отдам я! и избавлюсь
От будущих разлук, от завтрашнего дня.

Стать ласковой со мной старается никак,
Смирить свой нрав крутой старается никак.
Представьте: кипарис, прямой как восклицанье,
Согнуться запятой старается никак!

Все! Я с разлучницей-наукой не знаком,
Звезду счастливую с утра почту вином!
С подругой полный лад, расклад планет удачен
Нельзя откладывать пирушку на потом!

«Твой локон так душист, что хочется вкусить»
«Вкусить?! Кусай себя, не нужно и просить».
«Тогда уж покушусь на два плода желанных».
«Опомнись! Кипарис вдруг стал плодоносить?!»

Меня чураешься за что казня, кумир?
Ту клятву верности вот так храня, кумир?!
Смотри, не выдержу, поймаю за шальвары:
Терпенье лопнуло, прости меня, кумир!

Все хуже без тебя, и все полней печаль.
С утра, не как вчера, еще больней печаль.
Кто плакал на земле, не обо мне ль рыдали?
Все дальше от тебя, и все сильней печаль.

Омар Хайям о жизни и женщинах.

Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша
И не страшно, когда черный хлеб,
Страшно, когда черная душа

Не тот твой друг, кем любопытство движет
И кто в беде твой тихий плач услышит

Жизненные трудности.

Даже если тянет туда, где ещё всё было так мило
Не иди ты туда никогда, забудь, навсегда, что было.

Живи просто тем, что живёшь и хоть жизнь похожа на ад
Смотри только вперёд, НИКОГДА НЕ ИДИ НАЗАД

Не тот твой друг, кто за столом с тобою пьёт
А кто в несчастии любом на выручку придёт.

Отношение к жизни. Правила для жизни.

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно не мало
Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

Не выращивай в сердце печали росток
Книгу радостей выучи назубок
Пей приятель, живи по велению сердца:

Можно соблазнит мужчину, у которого есть жена, можно соблазнить мужчину у которого любовница, но нельзя соблазнить мужчину у которог есть любимая женщина!

Омар Хайям о жизни, дружбе и друзьях.

Никогда не стоит никому ничего объяснять. Тот, кто не хочет слушать, не услышит и не поверит, а тот, кто верит и понимает, не нуждается в объяснениях.

Сорванный цветок должен быть подарен, начатое стихотворение – дописано, а любимая женщина – счастлива, иначе и не стоило браться за то, что тебе не по силам.

Стихи про девушку Омара Хайяма

Едва ты вышла в сад, смутился алый мак,
Не успокоится от зависти никак.
А что же кипарис тебе не поклонился?
Увидел дивный стан, его хватил столбняк!

К сиянию луны, красавицы ночной,
Добавлю я тепло, даримое свечой,
Сверканье сахара, осанку кипариса,
Журчание ручья И выйдет облик твой.

Какой соблазн, какой искус, храни Аллах!
Твое лицо и день и ночь царит в мечтах.
Вот потому и боль в груди, и трепет в сердце,
И сухость губ, и влажность глаз, и дрожь в руках.

Лишь твоему лицу печальное сердце радо.
Кроме лица твоего мне ничего не надо.
Образ свой вижу в тебе я, глядя в твои глаза,
Вижу в самом себе тебя я, моя отрада.

На мир пристанище немногих наших дней
Я долго устремлял пытливый взор очей.
И что ж? Твое лицо светлей, чем светлый месяц;
Чем стройный кипарис, твой чудный стан прямей.

На осле ехать
Ногам покоя не знать;
С двумя женами жить
Ушам покоя не знать!

Не устану в неверном театре теней
Совершенства искать до конца своих дней.
Утверждаю: лицо твое солнца светлее,
Утверждаю: твой стан кипариса стройней.

От горя разлуки с тобою я вяну.
Куда бы ни шла, от тебя не отстану.
Уйдешь все сердца погибают в печали,
Вернешься они твоей жертвою станут.

Пушок над губками возлюбленной твоей
Не портит красоты, а помогает ей.
Припомни, как весной мы садом любовались:
Цветы и там милы, но в зелени милей.

Развеселись! В плен не поймать ручья?
Зато ласкает беглая струя!
Нет в женщинах и в жизни постоянства?
Зато бывает очередь твоя!

Стихи Омар Хайям — читать лучшие стихи поэта

О, если б, захватив с собой стихов диван

О, если б, захватив с собой стихов диван
Да в кувшине вина и сунув хлеб в карман,
Мне провести с тобой денек среди развалин, —
Мне позавидовать бы мог любой султан.

Сегодня пятница

Сегодня пятница: поэтому смени
На чашу кубок твой, а ежели все дни
И так из чаши пьешь, удвой ее сегодня:
Священный этот день особо помяни!

Коль можешь, не тужи о времени бегущем

Коль можешь, не тужи о времени бегущем,
Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.
Сокровища свои потрать, пока ты жив;
Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим.

Друг, умей от пустой суеты отличать

Друг, умей от пустой суеты отличать
То, что сможешь на деле ты людям отдать.

Лучше что-то хорошее ближнему делать,
Чем весь мир от крушения мира спасать.

Ветер жизни иногда свиреп

Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша.
И не страшно, когда черный хлеб,
Страшно, когда черная душа.

Безгрешными приходим и грешим

Безгрешными приходим — и грешим,
Весёлыми приходим — и скорбим.
Сжигаем сердце горькими слезами
И сходим в прах, развеяв жизнь как дым.

Чем стараться большое именье нажить

Чем стараться большое именье нажить,
Чем себе, закоснев в самомненье, служить,

Чем гоняться до смерти за призрачной славой —
Лучше жизнь, как во сне, в опьяненье прожить!

Перенеся лишенья, ты станешь вольной птицей

Перенеся лишенья, ты станешь вольной птицей.
А капля станет перлом в жемчужнице-темнице.
Раздашь свое богатство – оно к тебе вернётся.
Коль чаша опустеет – тебе дадут напиться.

На сцену Бытия чуть опоздали мы

На сцену Бытия чуть опоздали мы,
Ступенькой ниже всех смиренно встали мы.
У жизни свой расклад, ей не до наших жалоб.

Скорее бы конец. А то устали мы.

Мы чистыми пришли и осквернились

Мы чистыми пришли и осквернились,
Мы радостью цвели и огорчились.
Сердца сожгли слезами, жизнь напрасно
Растратили и под землею скрылись.

Ты меня сотворил из земли и воды

Ты меня сотворил из земли и воды.
Ты — творец моей плоти, моей бороды.
Каждый умысел мой предначертан тобою.
Что ж мне делать? Спасибо сказать за труды?

Развеселись

Развеселись!… В плен не поймать ручья?
Зато ласкает беглая струя!
Нет в женщинах и в жизни постоянства?

Зато бывает очередь твоя!

Кто на свете не мечен грехами, скажи

Кто на свете не мечен грехами, скажи?
Мы безгрешны ли, господи, сами, скажи?
Зло свершу — ты мне злом воздаешь неизменно, —
Значит, разницы нет между нами, скажи!

Я хотел и страстей не сумел побороть

Я хотел и страстей не сумел побороть;
Над душою царит ненасытная плоть.
Но я верю в великую милость господню:
После смерти простит мои кости господь.

Ад и рай

«Ад и рай — в небесах», — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай — это две половины души.

Мгновеньями Он виден, чаще скрыт

Мгновеньями Он виден, чаще скрыт.
За нашей жизнью пристально следит.
Бог нашей драмой коротает вечность!
Сам сочиняет, ставит и глядит.

Обещают нам гурий прекрасных в раю

Обещают нам гурий прекрасных в раю,
Но прекраснее та, с кем сегодня я пью.
Издалека лишь бой барабанный приятен, —
Дайте здесь, а посулы я вам подарю.

Нищий мнит себя шахом, напившись вина

Нищий мнит себя шахом, напившись вина.
Львом лисица становиться, если пьяна.
Захмелевшая старость беспечна, как юность.
Опьяневшая юность, как старость умна.

Имей друзей поменьше, не расширяй их круг

Имей друзей поменьше, не расширяй их круг.
И помни: лучше близкий, вдали живущий друг.
Окинь спокойным взором всех, кто сидит вокруг.
В ком видел ты опору, врага увидишь вдруг.

Не выращивай в сердце печали росток

Не выращивай в сердце печали росток,
Книгу радостей выучи назубок,
Пей, приятель, живи по велению сердца:
Неизвестен отпущенный смертному срок.

хош баш: Часть 2 — Персидская поэзия

Здравствуйте и добро пожаловать на Урок 75 изучаем персидский язык с Чаем и Разговором! Сегодня мы разберем слова и фразы одного из моих любимых стихотворений, хош баша Хайяма.

Итак, во-первых, я хочу отметить, что это совершенно невероятно, что это стихотворение было написано в 11-м веке, и что мы изучаем персидский язык здесь, в 21-м веке, и все еще можем очень легко понять это стихотворение. Да, в нем может быть какая-то формулировка, которую мы точно не используем в разговоре, но опять же, то, что она даже понятна для нас, довольно интересна!

Итак, мы собираемся пройтись по всему стихотворению, понять, что означают слова, а также рассмотреть альтернативные способы выразить те же чувства более современным разговорным языком.

Прежде чем мы начнем, давайте послушаем стихотворение целиком, как его читал мой отец, Джавад Шамс. Мой отец — театральный актер, и у него невероятный голос, так что работать с этой аудиозаписью — настоящее удовольствие. И я хочу отметить, что это стихотворение он тоже часто читает, и я думаю, что оно действительно остается в его жизни.

Хайям, агар зе баде масти, хош баш

Ба мах рокхи агар нешасти, хош баш

Чон аг эбатех каре джахан нисти хаст

Энгар кех нисти, чо хасти, хош баш

Мы рассмотрели смысл стихотворения на прошлом уроке — это лучшее стихотворение Хайяма о любви к жизни — послание, напоминающее вам о том, что нужно жить настоящим моментом и наслаждаться простыми радостями жизни. Так что же это за мантру, которую он постоянно повторяет в стихотворении? Это «хош баш». Баш — второе лицо настоящего спряжения глагола быть. Баш

баш

И, как мы сказали в последней беседе с Фаредом, хош часто переводится как счастливый, но я не думаю, что это точное слово для этого. Хош больше похож на радость, или блаженство, или на положительную сторону чувств — может быть, что-то немного более нейтральное, чем счастье — может быть, больше похоже на то, чтобы быть здоровым, быть довольным. На самом деле, содержание может быть моим любимым словом, которое я придумал до сих пор. Вот что сложно в переводе — язык состоит из тонкостей, и в поэме Хайяма нет прямого прямого перевода этого чувства «хош». Так что давайте просто скажем, что это чуточку более позитивно, чем просто содержание — это быть довольным без каких-либо забот, потребностей или страхов — чистое удовлетворение. Итак, опять хош

хош

А хош баш означает, что вы довольны. Хош баш

хош баш

Итак, баш — командное слово — будь доволен. Хош баш

кош баш.

, и он начинает стихотворение, обращаясь к себе — Хайям. Он вступает в диалог с самим собой и показывает, что это стихотворение — просто напоминание для себя, напоминание о том, что он должен быть доволен.

Итак, давайте послушаем, как мой отец произнесет первую полную строку стихотворения:

Хайям, агар зе баде масти, хош баш

Хорошо, много полезной лексики в этом первом предложении. Итак, во-первых, слово «агар» означает «если». Очень полезно в разговоре. Агар

агар

Следующее слово поэтическое и более старое слово-зе. Мы не используем это слово в персидском разговоре, вместо этого в разговорной версии оно переводится как аз, что означает «от». Так в стихотворении это зе

Но в настоящем персидском разговоре мы бы сказали az. Az

И мы потренируемся произносить полное предложение обоими словами, когда приступим к делу. Далее слово велел. Так что это просто слово для вина. Bade

bade

и слово «мачта» означает «пьяный». Мачта

мачта

Масти означает, что вы пьяны. Mastee

masteree

В этих уроках мы не будем углубляться в грамматику, поэтому, если вы хотите узнать больше о том, как mastere является спряжением второго лица слова пьяный, прослушайте Урок 21. чай и разговор. Mastee — это укороченная версия Maste hastee, вы пьяны. Итак, maste, в устной беседе становится mastee

Итак, agar ze bade mastee все вместе означает, если вы пьяны от вина, или, более буквально, если вы пьяны от вина. Агар зе баде масти

агар зе баде масти

И снова он заканчивает тем, что произносит свою мантру для этого стихотворения и, возможно, для своей жизни, и это хош баш

9000 2 хош баш

Итак, Полное предложение, которое он начинает с обращения к своему имени Хайям, скажем вместе, звучит так: «Хайям, агар зе баде масти, хош баш»

Хайям, агар зе баде масти, хош баш

Перфект- еще раз, Хайям, агар зе баде масти, хош баш

Хайям, агар зе баде масти, хош баш

90 002

И снова, помните, в сегодняшнем разговоре мы бы ‘t use ze, мы бы сказали az. И bade тоже старое слово, и я слышал его только в стихах, где оно действительно часто встречается. Слово, которое мы чаще используем для обозначения вина в наши дни, — шараб. шараб

шараб

Так что, вероятно, в настоящем разговоре мы бы использовали предложение агар аз шараб масти

агар аз шараб масти

9 0003

Но, давайте еще раз произнесем полное предложение, как сказано в стихотворении . Хайям, агар зе баде масти, хош баш

Хайям, агар зе баде масти, хош баш

Хорошо, давайте перейдем к следующему предложению. Сначала мой отец читает вторую строчку:

ба мах рокхи агар нешасти, хош баш

Итак, первое, что нужно отметить, это то, что мы снова слышим «хош баш» в этом предложении, так что вы, по крайней мере, записали это. Хош баш

хош баш

А теперь главное подлежащее этого предложения — мах рохи. Слово мах означает луна. mah

mah

и слово rokh означает лицо. Рох

рох

поэтому мах рох — человек с лицом луны. Mah rokh

mah rokh

Мы упоминали в прошлом уроке, что это высшая похвала в персидском языке: человек, похожий на луну, является архетипом красоты в персидской культуре. Вы часто будете видеть рисунки этой женщины с идеально круглым лицом, сросшимися бровями, наклоненной набок головой, а это воплощение красоты. Итак, мах рокхи означает женщина с лицом луны. мах рохи

мах рокхи

Здесь я хочу отметить, что на самом деле существует две версии этого стихотворения — иногда вы найдете версию, в которой используется лале рохи. Лалех — красный тюльпан. Итак, это женщина с лицом, похожим на цветок тюльпана, что в данном контексте относится к цвету ее щек. Итак, румяная женщина — это лалех рокх. Лале Рохи

Лале Рохи

Женщина с румяными щеками. Так что в любом случае мах роки, лале рокхи, он имеет в виду красивую женщину. Итак, давайте еще раз послушаем предложение:

ба мах рокхи агар нешасти

Итак, давайте выучим эти другие слова. Ба просто означает «с» Ба

ба

Мы снова слышим агар, и это означает, если. Агар

агар

А neshastee является вторым лицом спряжения слова сидеть. Neshastee

neshastee

Итак, давайте повторим, ba mah rokhee agar neshastee

ба мах рокхи агар нешасти

И, надеюсь, вы понимаете, что это означает, если вы сидите с луноликой девушкой. Ba mah rokhee agar neshastee

ba mah rokhee agar neshastee

Таким образом, в персидском языке есть много возможностей для игры с порядком слов. Поэтому, если бы мне пришлось произнести это предложение в разговоре, я бы, вероятно, изменил порядок и сказал: «агар ба мах рокхи нешасти»9. 0003

Агар ба мах рокхи нешасти

Но опять же, это показывает, что язык гибкий — порядок может быть другим, и люди полностью поймут ваш смысл. Порядок слов в поэме Хайяма более поэтичен и чуть более формален. Итак, еще раз, ба мах рокхи агар нешасти

ба мах рокхи агар нешасти

хи агар нешасти, хош баш

ба мах рокхи агар нешасти, хош баш

Итак, это очень короткое, простое и приятное стихотворение, и мы хотим, чтобы вы ВСЕ его запомнили — никаких оправданий! Это послание, за которым мы все можем стоять, и это хорошее напоминание о том, что нужно быть довольным жизнью. Мы собираемся закончить урок этой недели здесь, чтобы у вас было достаточно времени, чтобы усвоить урок и запомнить его. Мы закончим тем, что послушаем, как мой отец прочитал все это целиком, а я вернусь на следующий урок, чтобы проанализировать весь словарный запас для последних двух предложений — так что, та дафейех баад!

Хайям, агар зе баде масти, хош баш

Ба мах рокхи агар нешасти, хош баш

Чон аг эбате каре джахан нисти хаст

Энгар кех нести, чо хасти, хош баш

Подарочные книги и востоковедение | COVE

В книге Барбары Блэк На выставке: викторианцы и их музеи Блэк обрисовывает способы, которыми Омар Хайям Rubáiyát был принят западной публикой, начиная с перевода стихотворения Эдварда Фитцджеральда. Как только перевод Фитцджеральда стал популярным, Блэк описывает создание клубов Омара Хайяма в Англии и Америке, где «члены посещали персидские обеды и демонстрировали собранную ими восточную экзотику, а также украшенные драгоценностями миниатюрные копии

Rubáiyát » (Black 60) . Таким образом, стихотворение «остается укоренившимся в категорически восточном, в стране провидцев и восточной безмятежности», поскольку оно было объективировано и чрезмерно «ориентализировано» и в его переводе (61,63). Например, Блэк отмечает, что Фитцджеральд часто неправильно украшает свой перевод стихотворения Хайяма. Даже то, как западные ученые в то время называли Хайяма, кажется неуважительным — например, Джон Хэй называл его Омаром вместо фамилии (61).

Издание 1905 года перевода Эдварда Фитцджеральда «

Rubáiyát » Омара Хайяма подтверждает большую часть аргумента Блэка относительно подарочных книг ориенталистов, причем надпись является единственным аспектом, который действительно предполагает минимизацию и объективацию подарочной книги — большую часть этого.

издание, похоже, в целом высоко оценило стихотворение. Это издание содержит элементы подарочной книги, которые подчеркивают внешнюю красоту и общие ссылки на персидскую культуру или, по крайней мере, на то, что Запад воспринимает ее. Например, на рис. 1 ориенталистская эстетика ясна, хотя и тонка. Название и изогнутая, царственно выглядящая рамка также позолочены, что делает обложку очень красивой. Эта эстетика не обязательно соответствует персидской культуре или предполагает превосходство Запада. Во всяком случае, эта позолота, кажется, является частью попытки оценить темы в Rubáiyát , чтобы подчеркнуть красоту поэзии и природы. Изображение молодой женщины, играющей на лире в окружении цветов и зелени, также не кажется чрезмерно экзотизированным культурой, а скорее еще одним подтверждением концепций, проходящих через стихотворение. Она могла представлять кого-то, кто наслаждается музыкой на природе. Потенциально это может быть идея, находящаяся под влиянием ислама, относящаяся к использованию религиозной музыки в суфизме.

Личная надпись на внутренней стороне 19Версия 05 перевода Фитцджеральда, показанная на рис. 2, напоминает риторику, распространенную в клубах Омара Хайяма в Англии и Америке в 1900-х годах. Эта надпись, в отличие от эстетики обложки, определенно предполагает динамику власти в том, как автор пишет о Хайяме, и объективирует Rubáiyát как подарочную книгу. Автором является У. Э. де Б. Уайтакер, который обращается и дарит книгу преподобному Э. Х. Холдену в качестве рождественского подарка в 1905 году. !” В конце записки Уайтакер повторяет это, снова заканчивая Саламом. Это очень исламский мотив в надписи, хотя это не обязательно признак угнетения или превосходства со стороны Уайтакера, а просто ссылка на религиозное происхождение Хайяма, которое повлияло на стихотворение в целом. Однако обращение к Хайяму по имени кажется неуважительным и даже снисходительным, поскольку в этот период времени обращаться по имени к кому-либо можно было только в том случае, если он занимал более низкое положение в обществе — возможно, младший брат или сестра или человек с более низким социально-экономическим положением.

положение дел. Называя его Омаром, он поддерживает странную ориенталистскую динамику власти, когда западные зрители, такие как Уайтакер и Холден, наслаждаются и ценят стихотворение Хайяма, но по-прежнему относятся к нему в унизительном тоне. Эта надпись является одним из немногих аспектов этого издания, которые окончательно подтверждают утверждение Блэка о том, что подарочные книги Рубайят часто преуменьшались и объективировались западным восприятием для поддержания динамики власти.

Фотогравюры Гилберта Джеймса часто появляются на протяжении всей книги, часто символизируя определенные четверостишия из Rubáiyát Хайяма. Одна фотогравюра, в частности, иллюстрирует несколько исламских, персидских или смутно восточных мотивов в своем стиле рисования и демонстрирует, что подарочная книга не обязательно стремится только свести культуру к чему-то поверхностному и коллекционному. На фотогравюре изображен мужчина с бородой и тюрбаном, в длинной юбке с вышитой звездой Давида, с длинными черными крыльями, вытянутыми из обоих плеч — как у темного ангела.