Стихи ахматова о жизни: Последний тост — Ахматова. Полный текст стихотворения — Последний тост
Тайны ремесла — Ахматова. Полный текст стихотворения — Тайны ремесла
1. Творчество
Бывает так: какая-то истома;
В ушах не умолкает бой часов;
Вдали раскат стихающего грома.
Неузнанных и пленных голосов
Мне чудятся и жалобы и стоны,
Сужается какой-то тайный круг,
Но в этой бездне шепотов и звонов
Встает один, все победивший звук.
Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растет трава,
Как по земле идет с котомкой лихо…
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
2.
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
3. Муза
Как и жить мне с этой обузой,
А еще называют Музой,
Говорят: «Ты с ней на лугу…»
Говорят: «Божественный лепет…»
Жестче, чем лихорадка, оттреплет,
И опять весь год ни гу-гу.
4. Поэт
Подумаешь, тоже работа, —
Беспечное это житье:
Подслушать у музыки что-то
И выдать шутя за свое.
И чье-то веселое скерцо
В какие-то строки вложив,
Поклясться, что бедное сердце
Так стонет средь блещущих нив.
А после подслушать у леса,
У сосен, молчальниц на вид,
Пока дымовая завеса
Тумана повсюду стоит.
Налево беру и направо,
И даже, без чувства вины,
Немного у жизни лукавой,
И все — у ночной тишины.
5. Читатель
Не должен быть очень несчастным
И, главное, скрытным. О нет! —
Чтоб быть современнику ясным,
Весь настежь распахнут поэт.
И рампа торчит под ногами,
Все мертвенно, пусто, светло,
Лайм-лайта позорное пламя
Его заклеймило чело.
А каждый читатель как тайна,
Как в землю закопанный клад,
Пусть самый последний, случайный,
Всю жизнь промолчавший подряд.
Там все, что природа запрячет,
Когда ей угодно, от нас.
Там кто-то беспомощно плачет
В какой-то назначенный час.
И сколько там сумрака ночи,
И тени, и сколько прохлад,
Там те незнакомые очи
До света со мной говорят,
За что-то меня упрекают
И в чем-то согласны со мной…
Так исповедь льется немая,
Беседы блаженнейший зной.
Наш век на земле быстротечен
И тесен назначенный круг,
А он неизменен и вечен —
Поэта неведомый друг.
6. Последнее стихотворение
Одно, словно кем-то встревоженный гром,
С дыханием жизни врывается в дом,
Смеется, у горла трепещет,
И кружится, и рукоплещет.
Другое, в полночной родясь тишине,
Не знаю, откуда крадется ко мне,
Из зеркала смотрит пустого
И что-то бормочет сурово.
А есть и такие: средь белого дня,
Как будто почти что не видя меня,
Струятся по белой бумаге,
Как чистый источник в овраге.
А вот еще: тайное бродит вокруг —
Не звук и не цвет, не цвет и не звук, —
Гранится, меняется, вьется,
А в руки живым не дается.
Но это!.. по капельке выпило кровь,
Как в юности злая девчонка — любовь,
И, мне не сказавши ни слова,
Безмолвием сделалось снова.
И я не знавала жесточе беды.
Ушло, и его протянулись следы
К какому-то крайнему краю,
А я без него… умираю.
7. Эпиграмма
Могла ли Биче, словно Дант, творить,
Или Лаура жар любви восславить?
Я научила женщин говорить…
Но, боже, как их замолчать заставить!
8. Про стихи
Владимиру Нарбуту
Это — выжимки бессонниц,
Это — свеч кривых нагар,
Это — сотен белых звонниц
Первый утренний удар…
Это — теплый подоконник
Под черниговской луной,
Это — пчелы, это — донник,
Это — пыль, и мрак, и зной.
9.
Осипу Мандельштаму
Я над ними склонюсь, как над чашей,
В них заветных заметок не счесть —
Окровавленной юности нашей
Это черная нежная весть.
Тем же воздухом, так же над бездной
Я дышала когда-то в ночи,
В той ночи и пустой и железной,
Где напрасно зови и кричи.
О, как пряно дыханье гвоздики,
Мне когда-то приснившейся там, —
Это кружатся Эвридики,
Бык Европу везет по волнам.
Это наши проносятся тени
Над Невой, над Невой, над Невой,
Это плещет Нева о ступени,
Это пропуск в бессмертие твой.
Это ключики от квартиры,
О которой теперь ни гугу…
Это голос таинственной лиры,
На загробном гостящей лугу.
10.
Многое еще, наверно, хочет
Быть воспетым голосом моим:
То, что, бессловесное, грохочет,
Иль во тьме подземный камень точит,
Или пробивается сквозь дым.
У меня не выяснены счеты
С пламенем, и ветром, и водой…
Оттого-то мне мои дремоты
Вдруг такие распахнут ворота
И ведут за утренней звездой.
1960 г.
Следующий стихЮлия Друнина – Я музу бедную безбожно
Предыдущий стихАлександр Блок – Муза в уборе весны постучалась к поэту…
стихи о нелюбви • Расшифровка эпизода • Arzamas
У вас отключено выполнение сценариев Javascript.
Измените, пожалуйста, настройки браузера.
Содержание второй лекции из курса «Мир Анны Ахматовой
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти, —
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие — поражены тоскою…
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
В том же 1915 году он написал до сих пор цитируемую статью, в которой убедительно разъяснил, что за хрупкой декадентской миной многих поэтов, в частности Ахматовой, скрывается властная личность, железная дисциплина и четкая художественная логика.
Стихотворение «Есть в близости людей заветная черта…» — несомненный хит поэтессы, и это как раз фирменная Ахматова: стихи о нелюбви. Оно очень интересно и в идейном плане, и структурно, и интертекстуально.
Его центральная идея — очень ярко выраженное «нет»: «не бьется». А конкретизировано это «нет» через образ непереходимой черты. Этот образ иногда возводят к Достоевскому, к «Преступлению и наказанию». Параллель возможная — тем более, что Ахматова объявляла Достоевского главным для нее писателем, — но не обязательная: все-таки переступание-непереступание черты здесь не носит криминального характера.
Интереснее, как мотив черты воплощен в стихотворении. Прямым формальным носителем темы непереходимой черты сделаны в стихотворении анжамбеманы, или стиховые переносы — конфликты между синтаксической незавершенностью и стиховой завершенностью строк Обычно это значит, что строка закончилась, но читатель остро чувствует, что предложение не завершено и будет договорено в следующей строке.
Начинается это довольно скромно. В первой строфе анжамбеманов нет, — ну разве что тире в конце второй строки, означающее, что предложение будет продолжаться. Во второй строфе анжамбеманов уже два — года | счастья и рифмующееся с этим далее чужда | истоме. А в третьей строфе анжамбеманы достигают максимума. В первой строке это перебой ее | достигшие — тут, кстати, речь непосредственно идет о черте, «достигшие ее» — это «достигшие черты». А в предпоследней строке, почти невозможной в классическом стихе, есть перенос
Таким образом, постепенное систематическое нагнетание переносов, то есть форсированных переходов черты, завершающееся почти невозможной конструкцией, непосредственно, наглядным рисунком — как говорят в поэтике, иконически — выражает тему переходимости-непереходимости черты.
Сама тема стихотворения более-менее непосредственно отсылает к почитавшемуся Ахматовой Иннокентию Анненскому, к стихотворению «Два паруса лодки одной» 1904 года:
Нависнет ли пламенный зной,
Иль, пенясь, расходятся волны,
Два паруса лодки одной,
Одним и дыханьем мы полны.
Нам буря желанья слила,
Мы свиты безумными снами,Но молча судьба между нами
Черту навсегда провела.
И в ночи беззвездного юга,
Когда так привольно-темно,
Сгорая, коснуться друг друга
Одним парусам не дано…
Перекличка, конечно, очевидная.
Но через голову Анненского и вообще Серебряного века Ахматова смотрит и дальше, назад к Пушкину, постоянной темой которого были всякого рода совмещения: страсти и бесстрастия, свободы и несвободы и так далее; изображение бесстрастной страсти, любви и без надежд, и без желаний.
Поэтому закономерно заимствование у Пушкина лейтмотивного образа непереходимой черты и самой вводящей его синтагмы — подлежащее «черта» плюс сказуемое «есть». Сравним:
Но недоступная черта меж нами есть.
Напрасно чувство возбуждал я:
Из равнодушных уст я слышал смерти весть,
И равнодушно ей внимал я.«Под небом голубым страны своей родной…»
Но если у Пушкина недоступная черта разделяет поэта и его умершую в далекой стране давнюю возлюбленную, то у Ахматовой эта черта присутствует и в самой интимной близости любящих. Что же касается ключевого словосочетания «заветная черта», то и оно встречается у Пушкина в другом его прощании с бывшей возлюбленной:
Свершилось! Темные свернулися листы;
На легком пепле их заветные черты
Белеют… Грудь моя стеснилась.Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди…«Сожженное письмо»
Пепел милый,Самое поразительное — это то, как тематические и словесные интертексты сочетаются в ахматовском стихотворении с заимствованиями структурными. В одном стихотворении Пушкина речь идет о черте, о ее переходе, о ее недоступности, а в другом — пока не упоминавшемся — обнаруживается тот анжамбеман, который, по всей вероятности, послужил прототипом кульминационного анжамбемана Ахматовой. Я имею в виду одно из самых знаменитых страстно-бесстрастных стихотворений Пушкина — «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» Сравним:
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.Ахматова
и
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.Пушкин
Разумеется, Ахматова усиливает пушкинский эффект. У него всего лишь «оттого», а у нее еще и «отчего мое».
Главное же — переосмыслена основная соль концовки: у Пушкина, несмотря на паузы и общую сдержанность тона, даже в разлуке сердце горит и любит. У Ахматовой же недоступная черта разделяет героиню и присутствующего тут же партнера, любовника, под рукой которого находится ее сердце, каковое, однако, не бьется. Ситуация эта в поэтическом мире Ахматовой нередка, вспомним: «Как не похожи на объятья / Прикосновенья этих рук», «Он снова тронул мои колени / Почти не дрогнувшей рукой», «Как беспомощно, жадно и жарко гладит / Холодные руки мои».
Итак, в стихотворении налицо тематическая цитация из Пушкина, а стержнем композиции служит заимствованный у него же (и развитый) формальный эффект. Ахматовский текст как бы растянут между содержательной цитатой из одного стихотворения — главным образом, «Под небом голубым…», которое задает тему черты, — и структурной цитацией из другого стихотворения, «На холмах Грузии лежит ночная мгла…», которое поставляет иконический эквивалент этой темы — игру с остановками и переходами, воплощающую тему черты и перехода-неперехода.
Сама же разработанная таким образом тема является одним из инвариантов То есть центральных тем, в том или ином воплощении пронизывающих почти все творчество автора. ахматовского поэтического мира, который, в свою очередь, представляет собой некую современную и сильно заостренную вариацию на инвариантные мотивы Пушкина, окрашенную в тона горькой, а иной раз и кокетливо-пряной резиньяции
И последнее. Несколько загадочной и как бы немотивированной остается та жуткая тишина, в которой сливаются уста любовников. Ахматова прославилась как великая поэтесса несчастной, невозможной, так или иначе неосуществляемой и неосуществимой любви — и как автор позднего шедевра под загадочным названием «Поэма без героя», над загадкой которого бьются исследователи.
Но не в том ли дело, что ее любовная поэзия — это последовательная театрализация несуществующей, вымышленной любви героя-мужчины? За ней, вероятно, скрывается подлинная, но не объявленная, таимая от всех и чуть ли не от самой себя любовь к женщинам, лишь изредка прорывающаяся в самых нежных пассажах поэмы, адресованных «Коломбине десятых годов», Ольге Глебовой-Судейкиной. Тогда понятно, что эта поэма — да и многие стихи Ахматовой — поэзия без героя, но с героинями.
Слова культурДоширак, мучительное бессилие и искусство бытьпо-детски милойВ «Радио Arzamas» востоковед Мария Рязанова рассказывает про 12 понятий, без которых немыслима Корея
Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы
Все курсыСпецпроекты
Лекции
14 минут
1/4
Ахматова: музыка Первой мировой
Как поэт создает стихи из воздуха своей эпохи и что вдохновляло Ахматову в июле 1914 года
Читает Константин Поливанов
Как поэт создает стихи из воздуха своей эпохи и что вдохновляло Ахматову в июле 1914 года
10 минут
2/4
Ахматова: стихи о нелюбви
Почему в поэзии Ахматовой любовники всегда несчастливы и как можно рассказать о самом интимном чужими словами
Читает Александр Жолковский
Почему в поэзии Ахматовой любовники всегда несчастливы и как можно рассказать о самом интимном чужими словами
15 минут
3/4
«Поэма без героя» как пророчество (18+)
Почему Ахматова смогла написать про предчувствие беды в 1940-м, отчего за отдельных грешников должен расплачиваться весь мир и кто же все‑таки герой «Поэмы без героя»
Читает Дмитрий Быков*
Почему Ахматова смогла написать про предчувствие беды в 1940-м, отчего за отдельных грешников должен расплачиваться весь мир и кто же все‑таки герой «Поэмы без героя»
13 минут
4/4
Ахматова: тоска по мировой культуре
Как поздняя Ахматова строила свою поэзию на отражениях, почему «дело вовсе не в любви» и кто отразился в анютиных глазках
Читает Роман Тименчик
Как поздняя Ахматова строила свою поэзию на отражениях, почему «дело вовсе не в любви» и кто отразился в анютиных глазках
Материалы
Найдите себе ровесника среди писателей
Вся жизнь в Толстых и Достоевских
Кого читать: 50 поэтесс
Путеводитель по поэзии, созданной женщинами
Ахматова и Маяковский: друзья или враги?
Хроника отношений поэтов
Модная Ахматова
Шляпы, шали, платья и другие непременные атрибуты стиля
Пародии на Ахматову
Как над стилем поэтессы смеялись Бунин, Набоков и сама Ахматова
10 мифов об Ахматовой
Правда про отношения поэтессы с мужем, сыном и Сталиным
Спортсмены Серебряного века
Боксер Набоков, гимнастка Ахматова и Есенин на коньках
О проектеЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь
Радио ArzamasГусьгусьСтикеры ArzamasОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSSИстория, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день
© Arzamas 2023.
Все права защищены
Стихи — The Atlantic
Сохраненные истории
BY
АННА АХМАТОВА
Перевод Роберта Лоуэлла
В СЕМЬДЕСЯТ- ПЯТЬ, Анна Ахматова — единственный оставшийся в живых представитель исключительно одаренного поколения поэтов, выросших с русскими революционными годами, поколением, включавшим Пастернака, Мандельштама и Маяковского.
Ахматова по существу петербургская поэтесса: утонченная трезвость ее стихов характерна для самого благоустроенного, самого европейского из русских городов. Известная петербургская литераторша с 19 лет.12, когда там вышла ее первая книга стихов. Ее ранние стихи были очень женственными, сдержанными, сверхъестественно точными в передаче тонких оттенков эмоций. Нарушая викторианские условности, а точнее символистские манеры, она создала моду в русских дореволюционных литературных кругах и широко, хотя и безуспешно, копировалась.
С тех пор Ахматова неуклонно росла как художник, не переставая писать даже в периоды стресса.
В более поздние годы универсальность ее тем, совершенство ее поэтических форм иногда вызывают в памяти самого Пушкина, петербургского поэта по преимуществу.
Несмотря на возраст и слабое здоровье, Ахматова продолжает писать стихи: ее новый стих великолепен. Она также находит в себе силы время от времени приезжать в Москву: литературная жизнь в Москве гораздо активнее, чем в Ленинграде.
Я зашел к Ахматовой в гости к друзьям, у которых она гостила во время одного из своих приездов в Москву. Это была благоухающая ранняя весна 1962 года, когда десталинизация в СССР была в самом разгаре. По всей столице царила беззаботная и расслабленная атмосфера, так как солнце становилось все теплее, приближались Пасха и первомайское шествие; в том году два праздника проходили на одной неделе.
Сначала царственное присутствие Ахматовой меня пугало: движения ее медленны и благородны; ее манеры предельно просты. Она довольно высокая и высоко держит голову. У нее великолепный, несколько бурбонский профиль, смягченный сединой: ее характерный профиль, выразительная осанка известны с юности, Модильяни запечатлел их на прекрасном рисунке, сделанном в Париже в 1912 году, который до сих пор хранится у Ахматовой.
В нем поэтесса, склонив голову, похожа на задумчивую стройную музу из греческой мифологии.
Ахматова приняла меня приветливо, но без всякого проявления теплоты, как королева принимает иноземных послов, с какой-то благожелательной терпимостью и намеком на то, что ей должно быть оказано почтение. Я был счастлив сообщить ей, что за пределами СССР все, кто интересовался русской литературой, знали и восхищались ее творчеством, не только ее ранними стихами, но и некоторыми более поздними стихами, такими как «Поэма без героя», посвященная ее друзьям. погибших в блокадном Ленинграде.
Той весной я несколько раз заходил к Ахматовой. После обмена довольно формальными приветствиями и несколькими несколько жесткими комментариями на повседневные темы наша беседа обычно переходила на литературу и становилась более свободной. Ахматова интересовалась французской литературой, сожалея при этом о бесплодии ее недавних течений. «Французской поэзии больше нет. …» Она обсуждала тонкости перевода Шекспира на русский язык или говорила о проблемах интерпретации некоторых событий в жизни Пушкина.
(Она — один из виднейших «пушкинистов» СССР и автор двух книг о нем.)
Часто рассказывала о своих современниках в дореволюционном Петербурге, бывшем тогда центром русской литературной жизни. Здесь состязались противоречивые поэтические верования; Ахматова довольно подробно объяснила мне запутанные отношения, существовавшие между различными соперничающими группами: символистами, декадентами и акмеистами (акмеисты, к которым она принадлежала, реагировали на викторианскую риторику). Она упомянула о вражде, которую чувствовала среди некоторых старших, завидовавших ее славе; она стала знаменитой поэтессой, когда ей было немного за двадцать.
Она с восхищением говорила о другом петербургском поэте, таком же акмеисте, как и она сама, о великом поэте Мандельштаме, который был ее близким другом вплоть до ссылки и смерти в 1938 году.
Я был очарован Ахматовой, ее выдающимся но совершенно непедантичная эрудиция, тем не менее я нашел ее неприступной: у нее был какой-то тяжелый, достойный нарциссизм.
Это чувство рассеялось, когда она по моей просьбе прочитала мне несколько своих стихов. Читая по памяти, с полузакрытыми глазами, слегка склонив голову, она как бы слушала музыку собственного стиха из самой глубины своего существа. Обычно она читала три или четыре стихотворения подряд. Голос у нее был глухой, но мелодичный, а в чтении читалось заклинание многих русских поэтов; он подчеркивал звуки, а не смысл стихотворения; это было немного однообразно — но, как это ни парадоксально, стихи обретали новую, чудесную жизнь, когда она их произносила. Однажды она продекламировала свою «Музу», которая так хорошо выражает ее царственную простоту:0005
Иногда по ночам жду ее прихода
И жизнь как будто висит на ниточке —
Ах! Что такое свобода, и молодость, и слава
Рядом с прекрасной гостьей, с флейтой в руке?
Мгновение: она приходит, мягко складывая свой плащ
И ждет моего вопроса — внимательная, застенчивая:
«Ты ли сказал слова Ада
Поэту Данте?» Она отвечает: «Я».
Поэма в переводе Роуз Стайрон.
В другой раз она выбрала стихи о величественном, утопающем в парках Царском Селе, где она жила в молодости. Она уговаривала меня совершить паломничество в знаменитый лицей, который Пушкин посещал там подростком. «Конечно, я никогда не вернусь в Царское, — сказала она. «Место довольно хорошо восстановили после войны — но для меня слишком многое изменилось, слишком многое из себя прожило и умерло там. . . ».
Ахматова охотно отзывалась о своем творчестве: «Я никогда не переставала писать. Своё первое стихотворение я написал, когда мне было одиннадцать. Моя поэзия — это моя связь с нашим временем, с новой жизнью моей страны. Когда я пишу, я живу с пульсом русской жизни. . . ».
Она говорила о двадцатых годах, о героических годах современной русской поэзии. Когда она упомянула Пастернака, у меня возникло ощущение, что ничто, даже то восхищение, которым ее теперь одаривают ее русские современники, не может компенсировать прошедших лет: «Пастернак был олицетворением лирики.
Он бы сказал: Анна Андреевна в Москве настоящая Ахматовка! Ахматовка звучит как название железнодорожной станции и вызывает много шума и беспорядка. Пастернак имел в виду поток дружеских и литературных свиданий, телефонных звонков, от которых я не могу отказаться, когда приезжаю в Москву. Сегодня в пять звонит молодой поэт X, потом приезжает делегация физиков, чтобы записать стихи. . И мы подошли бы к предмету, который меня особенно интересовал, к огромной популярности поэзии в современном СССР. «Нет, не будем делать поспешных сравнений, — сказала Ахматова, когда я спросил, не напоминает ли ей современная поэтическая атмосфера ее юности. «Двадцатые годы были годами великого поэтического расцвета, но интерес к поэзии ограничивался литературной средой. Наши тиражи, даже Маяковского, самые популярные у нас, были порядка двух тысяч экземпляров. Теперь с 1940, мои сборники стихов разошлись тиражом девяносто пять тысяч экземпляров.
«Мне кажется, что страсть к поэзии, которая характеризует эту эпоху, как и разнообразие звучащих голосов, — явление совершенно новое для России.
Эта страсть никоим образом не ограничивается небольшой группой людей. По моему опыту, сегодня ученые — самые искушенные и чувствительные читатели поэзии, но зато рабочие и студенты составляют растущую публику. Поскольку в сталинские времена у меня были трудности, иностранные ученые, похоже, не подозревают, что в совершенно новую, полную надежд эпоху я продолжаю писать. Советские редакторы соревнуются за мой новый стих; Меня просят вести записи моих показаний; люди приезжают отовсюду, чтобы увидеть меня».
Мне пришло в голову, что, несмотря на возраст, отсутствие физических удобств, судьбе Ахматовой могли бы позавидовать многие западные поэты. Полная страданий жизнь, посвященная эзотерическому искусству, вдруг встретилась с громадным человеческим эхом, разносившимся по всей России.
Следующие стихи впервые привлекли мое внимание, когда на Западе без ведома Ахматовой появилась тоненькая книжка под названием Реквием . Некоторые из этих стихотворений были напечатаны отдельно в советских изданиях, в частности «Приговор», опубликованный в ее последнем сборнике стихов в 1919 г.
61.
Роберт Лоуэлл использовал строфы Ахматовой и ее образы как отправную точку для своих поэтических адаптаций того, что, без сомнения, является одним из очень важных циклов ее стихов. Реквием посвящен жертвам сталинских репрессий в конце 30-х годов. В этих стихах много исторических отсылок. «Эевщина» — волна репрессий под предводительством начальника полиции Эжева в 30-е годы. Стрельники были царскими мушкетерами, которых Петр Великий заподозрил в измене и казнил у ворот Кремля в присутствии их семей со всякими изощренными жестокостями.
ОЛЬГА АНДРЕЕВА КАРЛАЙЛ
Эхо прошлого: Поэзия сопротивления и зарождающийся феминизм : Университет Дейтона, Огайо
Пятница, 8 апреля 2022 г.
Татьяна Ляугминас
вторжение в Украину, президент Владимир Путин продолжает эскалацию конфликт посредством возмутительных заявлений, включая обещание чистки России. Его гнусные действия на протяжении многих лет отражают характер репрессий: подавление его оппозиции различными способами, в том числе приказ властям встречать протесты с применением насилия, устранение оппозиционных политиков, заключение диссидентов в тюрьму и использование системы правосудия, а также подрыв власти слова и журналистика.
Дежавю, отголоски прошлого — столетие назад Россия тоже подверглась чистке. Сталинский террор и чистки истребили миллионы и еще долго преследовали оставшихся в живых.
Во время чисток 1920-30-х годов в тюрьмах и концлагерях погибло или эмигрировало целое поколение писателей и художников. Тех, кто выжил, заставили замолчать угрозами и запугиванием, но была небольшая группа русских поэтов, которые писали, несмотря на преследования и запреты. Одной из них была Анна Ахматова (1889 г.-1966).
Ахматовой едва исполнилось двадцать, когда она стала культовой фигурой не только за свою навязчивую красоту, но и за то, что зарекомендовала себя как великий поэт. Ее стихи, одновременно страстные и сдержанные, говорят о вечном человеческом состоянии — любви, горе, одиночестве, отчаянии.
Нет, не под чужим небом,
Ни под щитом чужих крыльев,—
В то время я был со своим народом,
Где на беду был мой народ.
(Ахматова 384)
Ценности, выраженные в ее поэзии, — индивидуальность, художественная свобода, эмоциональная правда — не считались важными после революции 1917 года; Советский режим хотел, чтобы его художники были конформистами, работающими на службу государству.
Вознаграждались пропагандисты, а не поэты, воспевавшие человеческие чувства.
Стихи Ахматовой были осуждены как реакционные, пережитки эпохи царской элитарности, не имевшие ничего общего с заботами формирующегося советского общества. Официальное заявление состояло в том, что она не обращалась к пролетариату, занимаясь только религией и эротической любовью.
Такая оценка поэзии Ахматовой упрощена и несправедлива. Тематически ее поэтический диапазон чрезвычайно разнообразен; ее стихи отражают не только ее собственный опыт, но и смятение и трагедию, преобразившие Россию.
После 1925 года, обвиненная в отравлении умов советской молодежи, ей не разрешали публиковаться, и, хотя она никогда не арестовывалась, она находилась под постоянным наблюдением — у нее в потолке был установлен микрофон. Тем не менее, она продолжала писать, делясь своей работой с надежными друзьями, которые запоминали стихи, а затем сжигали рукописи.
Ахматова пережила две мировые войны, революцию, гражданскую войну и ужас сталинских чисток, которые коснулись ее больше всех катаклизмов — ее единственный сын, Лев Гумилев, провел 13 лет в ГУЛАГе.
Опасаясь возможной негативной реакции в случае ее ареста или убийства, Сталин нашел наиболее эффективный способ наказания и попытки заставить ее замолчать — повторный арест и заключение в тюрьму ее сына и высылка ее близких. Вдохновленная этой трагедией, она сочинила Реквием, элегию из четырнадцати стихотворений, тайно написанную между 1935 и 1961 г., но опубликованы в Мюнхене только в 1963 г., а в России только в 1987 г.
Реквием — шедевр сдержанности, контрастирующий с напряженностью темы, и одно из самых сильных воплощений ужаса сталинизма. В этом необыкновенном произведении Ахматова преодолевает собственное горе и становится голосом нации: «Устами, которыми кричат сто миллионов людей». Она всегда считала, что «была назначена Богом воспевать эти страдания».
Ее поэзия является свидетельством не только ее приверженности своему искусству, но и человеческого духа перед лицом несправедливости.
Курс GLC 311, Поэзия сопротивления и зарождающийся феминизм при Сталине, рассматривает ансамбль произведений Ахматовой с двух точек зрения: исследуя ее всемирно известную поэзию и изучая историческую, политическую и культурную канву, которая была фоном.
или ее поэтическое выражение, и которое она записывала, особенно в зрелые годы.
Бескомпромиссно бунтарская и своенравная с подросткового возраста, наряду с непоколебимым сильным женским голосом, Ахматова раскрывала развивающееся феминистское мировоззрение не как резкий голос, а как непрерывную борьбу с мужским доминированием, двигаясь на равных среди мужчин-интеллектуалов.
Этот курс знакомит учащихся со всемирно известным поэтом, принадлежащим к легендарному Серебряному веку русской литературы. В центре внимания — история и культура дореволюционного и постреволюционного российского общества, политические потрясения и разруха сталинского режима. Изучая жизнь и творчество Ахматовой, студенты сталкиваются с ключевыми проблемами социальной справедливости и несправедливости, художественной цензурой и жизнью в условиях слежки.
Анна Ахматова с ее символической борьбой против большевистского режима выжила и продолжала писать — свидетельство ее силы как женщины и ее преданности своему искусству, когда она осуждала сталинизм.