Шоу бернард стихи: Шоу Бернард (@shou-bernard) ⚡️ Ryfma
Бернард Шоу. Критика. Особенности поэзии Б. Шоу
З.Т. Гражданская
Бернард Шоу — поэт? Сатирик, человек язвительного ума, мастер парадоксов, враг всякой сентиментальности — и вдруг поэт? Как мы поместим рядом с вдохновенными мечтателями и певцами насмешливого парадоксалиста с его трезвым взглядом на мир, с его расхолаживающей иронией? Всю жизнь он срывал красивые маски, разрушал красивые иллюзии, уверял, что борется с идеалами. Это меньше всего вяжется с обликом поэта.
И все же он был им. Он иногда стыдился, а иногда даже афишировал то, что он поэт: все равно, он знал, что ему не поверят. Он любил говорить, что главная причина немеркнущей славы Шекспира — в музыкальности его речи, в богатстве и красоте языка. Для него Шекспир был прежде всего великим поэтом. Поэтом он называл и Льва Толстого. Мы не ошибемся, если скажем, что главная причина успеха и обаяния самого Шоу — не только в его остроумии, но и в удивительной поэтичности его драм, в том, что под его пером становится поэтичным все — парадоксы, социология, история.
Для Шоу была характерна любовь к музыке и живописи. Он хорошо пел, играл, рисовал. Мечтал в юности стать композитором или художником. Бернард Шоу не стал ни тем, ни другим. Здесь невольно рождается парадокс: способности к рисованию и музыке обычно характерны для поэта.
Сначала — в юности — неясные мечты о славе, увлечение Шелли, Байроном, Шекспиром; потом работа над пятью романами и долгий период блестящей, остроумной, патетической публицистики; затем внезапный (и, казалось бы, поздний — в сорокалетнем возрасте) взлет драматурга, который длился десятилетия. Десятки драм, пронизанных поэтическим восприятием мира и часто построенных по законам поэтического языка, насыщенных не только парадоксами, но и символами, гиперболами, своеобразным ритмом… В их числе несколько пьес, написанных превосходным белым стихом и отмеченных влиянием Шекспира; а параллельно — рифмованные стихи, разбросанные по дневникам, письмам и предисловиям, не замеченные читателями и как бы не замечаемые самим автором в его триумфальном шествии.
Хотелось бы взглянуть на этот необычный путь под необычным углом зрения: проследить становление Шоу как поэта и его поэтическое своеобразие.
Среди сотен книг о Б. Шоу, которые появились и продолжают появляться в Англии и США, среди статей в специальной периодике, посвященной Б. Шоу, читатель не найдет исследований о Шоу как поэте. Причин для этого достаточно. Западное литературоведение всегда охотно идет проторенными путями, не боясь бесчисленных повторений и оглядываясь на буржуазные вкусы обывателя. Так, по вопросу о так называемой «религиозности» Шоу написано великое множество работ разного масштаба и разной степени фальсификации. Имеется также много работ биографического характера с фрейдистским оттенком. Живо интересуются возлюбленными Шоу, пересчитывают их, тщательно выясняют характер его отношений с этими женщинами. Интересуются возлюбленным его матери, музыкантом Ванделером Ли, и в ряде книг ставят вопрос, не был ли Шоу его незаконным сыном. Вопрос праздный, ибо стоит только взглянуть на портрет м-ра Джона Шоу, чтобы убедиться, что драматург был его сыном.
Именно к этому выводу приходят и сами биографы, в том числе ирландец О’Донован, изучивший буквально каждый шаг м-ра Ли. Но стоило ли тогда ставить вопрос, оскорбительный для матери Шоу?
Но равнодушие исследователей к поэтической стороне наследия Шоу имеет и иную, более серьезную причину. Рифмованные стихи Шоу кажутся настолько незначительным явлением рядом с его драматургией, а его пьесы, написанные белым стихом, носят настолько шуточный и подражательный оттенок, что как-то странно ставить вопрос о поэтическом наследии драматурга. Он почти и не ставится. Но в том-то и дело, что следует говорить не только об отдельных опытах Шоу в области рифмованного или белого стиха, но и о поэтическом характере всего его творчества. Следует глубже вглядеться в структуру его диалогов и монологов, в природу его ремарок, чтобы определить черты ораторской или поэтической речи, которой пользуется автор.
Однако нельзя сказать, что зарубежное литературоведение совсем не обращается к затронутой здесь проблеме.
Проводятся разрозненные попытки выявить поэтическое наследие Шоу. Отдельные его стихотворения извлекаются из старых дневников и писем, включаются в биографические исследования. В этом отношении характерна статья Пенсильванского профессора Уоррена Смита, опубликованная в 1967 г. под заголовком «Ранняя любовная поэма О. В. З.». Стихотворение юного Шоу, приведенное в статье, извлечено из его дневника за 1873 г., но, возможно, написано позднее записей в дневнике — в момент отъезда двадцатилетнего Шоу из родной Ирландии. Смит не пытается проанализировать стихотворение с точки зрения его мастерства, он только бегло замечает, что написано оно не всерьез, и сожалеет, что ничего не известно об упомянутых в нем трех женщинах.
Приведем здесь этот образец юношеской поэзии Б. Шоу.
Эй, глупость! Цвети средь иллюзий. Покуда от грез и стыд
И страсти безумствуют люди, Пребудешь всегда!
У каждого есть чаровница Иоланта, Калипсо иль Маб.
Любовь… Но во прах обратится В устах ее хлеб.
Мэб — в городе было жилище, Иоланты — на сцене…
А мне — Калипсо — нежнее не сыщешь,
И страшит ее гнев.
Уоррен Смит не в состоянии расшифровать, кого Шоу имеет в виду. Ему ясно только, что Иоланту юноша видел среди дублинских королев сцены, а Калипсо жила в «Сорренто», т. е. в приморских окрестностях Дублина, по соседству с Торка-коттеджем, арендованным семьей Шоу. Видимо, через четыре года после того, как семья Шоу покинула этот коттедж, т. е. незадолго до отъезда в Англию, Шоу посетил те места и девушку, в которую был влюблен, о которой хранил самые нежные воспоминания.
Продолжая наблюдения У. Смита, хотелось бы сказать, что «Калипсо» соответствует Норе Рейли в пьесе «Другой остров Джона Булля». Там тоже идет речь о девушке, живущей как затворница среди холмов над морем. И так же охладел к ней ее прежний поклонник (правда, проведший вдалеке от нее не четыре года, а целых двадцать лет).
Однако мы решили не заниматься биографической стороной вопроса. У нас меньше возможностей решать биографические загадки, касающиеся английского писателя, чем у его соотечественников.
Нас интересует художественное своеобразие юношеского стихотворения Шоу.
Ясно одно: стихотворение написано хотя и молодым, но уже опытным поэтом, это далеко не проба пера. Об этом говорят и довольно изысканные рифмы, и изящный перебой ритма в каждой строфе, короткие строки, завершающие строфу. Но самое главное — это стихи настоящего, одаренного поэта; еще не очень зрелые по мысли и сравнениям, они по мастерству формы сделали бы честь любой антологии того времени.
В то же время на них лежит (естественный для молодого поэта) отпечаток книжных влияний. Автор щеголяет своей эрудицией, чрезмерной склонностью к обобщениям, злоупотребляет мифологическими именами. Сильнее всего ощущается влияние Шелли, который был одним из его любимых поэтов (имя королевы Мэб, сравнения с цветами, интерес к античным образам). Насмешливое презрение к любви, резкие эпитеты по ее адресу (любовь названа Глупостью или Безумием, ее сладость превращается в песок, люди под влиянием страсти становятся подобными животным) — все это идет уже не от Шелли, а скорее от пуританских традиций и протеста чистого юноши против унизительной (как ему кажется) власти любви.
Эти мысли предваряют более позднего Шоу, также протестующего против чувственности в «Пьесах для пуритан».
Непонятно, почему молодой поэт так разочаровался в своей даме сердца. Неужели только потому, что за четыре года разлуки отцвела ее красота? Об этом как будто свидетельствуют ее сравнения с игрушкой, с цветами, потерявшими свой блеск и аромат. Однако другие строки говорят о чем-то ином: о противоречии между внешней красотой и пустотой души. Таковы слова о том, что храм богини оказался простой побеленной стеной, о том, что природа, создавая Калипсо, мечтала о чем-то великом. Отклонение от идеала оказывается трагической виной Калипсо, а вовсе не увядание ее красоты.
Но в насмешливом стихотворении есть все же отзвук живого и горького чувства. «Так храм оставленный — все храм, кумир поверженный — все бог!» — писал Лермонтов. В юношеском стихотворении Шоу есть что-то от таких признаний и от романтической иронии.
Думается, перед нами не просто шуточное стихотворение, как считает Уоррен Смит, а ироническое признание в сильном и не совсем еще угасшем чувстве.
Оно восходит к английской традиции «оскорбительного сонета», к сонетам Шекспира о смуглой даме, которые так хорошо знал и любил Шоу. Любовь к недостойной или незначительной женщине оборачивается подлинной трагедией, оставляет неизгладимый след. Именно в таком духе написано это стихотворение, кончающееся гордым обещанием — не писать больше любовных стихов — даже таких.
Шоу не сдержал обещания. Много стихов встречается в переписке со Стеллой Патрик-Кемпбелл. Но почти все они носят шутливый характер.
Так, письмо от 9 августа 1912 г. все заполнено стихотворным монологом, который Шоу вкладывает в уста «маленькой Стеллы» (замужней дочери миссис Патрик-Кемпбелл). Монолог построен как комическая ария (с характерным обращением к девушкам, подружкам поющей), повествующая о старом чудаке, влюбленном. Ария кончается следующим куплетом:
Итак, ура! Ра! Ра!
Он не будет моим папа!
Ведь пока он пылает любовью и гневом,
Моей маме и мне — хоть совсем бы он не был,
Этот старый чудак с его старым напевом!
Лучше выйдем за шаха мы, милые девы!
Мужем будет нам шах!
Стелла Патрик-Кемпбелл отвечает, что она переслала письмо дочери, и та очень смеялась.
Развлекать младшую Стеллу было полезно: она ждала ребенка.
В письме от 28 февраля 1913 г. Шоу прославляет старшую Стеллу в оригинальных комических куплетах, насыщенных просторечием.
Не удивительно, что эта «песнь торжествующей любви» написана на жаргоне лондонских кокни: она адресована отчаянной цветочнице Элизе Дулиттл, в которую так блестяще перевоплотилась гордая Стелла.
Но порой автору писем не хватало для выражения нараставшей нежности его насмешливых и издевательских стихов. И тогда он укрывался под мощное крыло Шекспира. В письме от 22 апреля того же года мы встречаемся с шекспировским сонетом, который мы тщетно стали бы искать среди 154 сонетов Шекспира. Он написан самим Шоу.
Сонет связан многими нитями с творчеством Шоу разных периодов. Здесь и то сопротивление любви, нежелание признать ее власть, которое характерно для его главных героев, и перекличка с Шекспиром, и немного сентиментальная греза об играх под деревьями (вспомним «детей в лесу» из «Профессии миссис Уоррен»), и вполне жизненная, но так и не осуществившаяся мечта о ребенке — о ребенке от любимой женщины.
Все эти мотивы встречаются и в пьесах Шоу, и в его предисловиях.
Сонет вполне выдержан в шекспировском духе. Некоторая архаизация проведена здесь мастерски, без всякой навязчивости. Это именно перекличка с Шекспиром, но не рабское подражание ему. Душевная борьба, из которой в сущности нет выхода, — постоянная тема сонетов Шекспира. Его сонеты часто начинаются с того же слова, с которого начинает и Шоу. Чисто шекспировским кажется и нагнетание кратких причастий и старомодное пышное обращение к возлюбленной.
Сочетание искреннего чувства с продуманным воспроизведением шекспировской манеры — вот что представляет собой этот сонет, который мог быть написан только большим поэтом.
Поэтом Шоу остался до конца. Одна из самых последних его пьес, написанная в девяностолетнем возрасте («Миллиарды Бойанта»), предваряется коротким и грустным стихотворением о потерянных друзьях, об угасающих силах.
Итак, от начала и до конца, — от любовного стихотворения, написанного безвестным двадцатилетним ирландцем, и до краткого прощания с жизнью девяностолетнего прославленного писателя, в рифмованных стихах Шоу отчетливо проступают общие черты — своеобразная маскировка, стремление прикрыть серьезные и пылкие чувства шуткой, интеллектуальной игрой, стилизацией или пародией; и несомненная поэтическая одаренность, мастерство формы.
Шоу хорошо владел белым стихом. Он уверял, что белым стихом легче писать, чем прозой, что «белый стих детски легок и прост (особенно после обширной продукции Шекспира)». «Кроме того, я влюблен в белый стих», — добавляет Шоу в предисловии к «Восхитительному Бэшвилю». Не удивительно, что все три пьесы Шоу, написанные белым стихом, как-то связаны с Шекспиром. Все они в то же время имеют фарсовый и пародийный оттенок. Это «Восхитительный Бэшвил» (1901), «Вновь оконченный Цимбелин» (1939) и «Шекс против Шэва» (1949).
«Восхитительный Бэшвил» значится в английских справочниках как сценический вариант раннего романа Шоу «Профессия Кэшела Байрона». Но это не простая инсценировка, это превращение романа в откровенный фарс и пародию; это пародия одновременно и на самый роман, и на трагедии елизаветинцев. Проявляется все та же закономерность, что и в рифмованных стихах Шоу: он позволяет себе обратиться к традиционным поэтическим формам, лишь насытив их иронией или замаскировав (опять-таки с оттенком насмешки) под шекспировский стиль.
Герой пьесы — боксер Кэшел Байрон — сын актрисы, исполнительницы шекспировских ролей, женщины бездушной и фальшивой, но привыкшей к великолепной декламации. Байрон говорит о себе:
Кэшел. Узнайте тайну: мать моя — актриса.
Лушиан. О, как ужасно!
Лидия. Нет, как интересно!
Кэшел. И тысячи побед стереть не могут
Мое происхожденье. Речь моя Его и выдает и подтверждает.
Уроком мне был монолог актера
Из «Гамлета»; и сам я выражаюсь
Словами театральной королевы —
Не как живой — из плоти — человек!
Зачем сейчас кузен ваш скалит зубы?
Что он Гекубе? Что ему Гекуба?
Даже простое решение вызвать кэб облекается у Кэшеля Байрона в эффектные и торжественные слова:
Зовите кэб! И кэб пусть будет позван!
Пусть позовет его ваш человек!
Аристократка Лидия Кэрью потрясена таким способом выражаться.
Только Шоу мог решиться так дерзко пародировать слог Шекспира. Он в это время уже написал свое «Осуждение барда» (1896), уже начал свое наступление на Ирвинга, на театр «Лицеум».
Об этом уже говорилось в ряде исследований, в том числе и нами. Но любопытно, что именно здесь, в пародийной и шуточной пьесе, Шоу попытался впервые воспроизвести музыку шекспировской речи, а также включил в текст прямые реминисценции из Шекспира. Возьмем, например, диалог английского дипломата Лушиана и короля зулусов, знаменитого Сетевайо, который жил в Лондоне в 80-е годы.
Этот диалог начинается с шекспировской фразы из «Венецианского купца».
Шоу парадоксально меняет ситуацию: именно белый вынужден оправдывать и объяснять перед африканцем странный цвет кожи англичан.
Финал пьесы также построен в духе елизаветинской драмы: боксер Кэшел предотвратил панику и потасовку на ринге, и вот в поместье Лидии является все тот же кузен Лушиан в качестве вестника. Он сообщает:
Несу вам повеление от трона:
В нем Байрону полнейшее прощенье!
Нет, более: дорсегским депутатом
Объявлен он. А в честь его победы
Шоу возвращается к форме белого стиха почти через 40 лет (если не считать отдельных коротких образцов, встречающихся в его письмах и пьесах).
В 1939 г. он вступает в своеобразное соавторство с Шекспиром и заново пишет пятый акт его трагикомедии «Цимбелин». Это и есть «Заново оконченный Цимбелин». Шоу сохранил в нем ряд шекспировских строф и счастливый финал. Изменения коснулись образа Имогены. Шоу не мог принять той покорности и всепрощения, которые проявляет Имогена по отношению к жестокому ревнивцу — своему мужу. В его варианте Имогена обращается к Постуму с гневным монологом, и только хитрецу Иахимо удается потом ее рассмешить. Строфы и целые монологи и диалоги, написанные Шоу, соседствуют и перемежаются с монологами и диалогами Шекспира, не нарушая общего впечатления цельности. Видимо, эта форма соревнования с Шекспиром и привлекла Шоу к опыту с новым завершением «Цимбелина».
Соревнование продолжалось всю жизнь. В последней, предсмертной пьесе Шоу, написанной белым стихом (шуточной пьесе для кукольного театра), «Шэкс против Шэва» (1949) это соревнование принимает двойственную форму. С одной стороны, это самый настоящий боксерский поединок, который ведут марионетки, причем Шоу, конечно, нокаутирует Шекспира.
Но в то же время это и словесный поединок, спор о смысле жизни и о поэзии, причем Шоу спешит пародировать любую фразу Шекспира. Речь Шекспира построена на реминисценциях и прямых цитатах из его драм. Пьеса начинается, как и «Ричард III», словами: «Зима тревоги нашей миновала» и кончается горьким восклицанием Макбета: «Погасни ты, мгновенная свеча!» Итак, снова белый стих, облекающий буффонаду, снова реминисценции из Шекспира…».
Для Шоу кончалась его борьба с богом, с Шекспиром. Но вместе с ней кончалась и жизнь. Шуточная пьеса имеет в сущности очень серьезный смысл. Она говорит о жизни и смерти, о творчестве как подлинном содержании жизни.
Но если для стихов Шоу, рифмованных или белых, характерна маскировка их под остроумную шутку или под Шекспира, то его проза (драматургическая, публицистическая, эпистолярная) порой насыщена подлинной поэзией. В своих пьесах, статьях и письмах Шоу не боится быть патетичным. Правда, эта патетика часто имеет оттенок иронии и восходит к его же ораторской речи, но ведь и ораторские выступления Шоу были необычными и не случайно имели громадный успех.
Где-то ораторская речь, видимо, смыкается с поэзией, и Шоу был мастером, которому давался этот сплав.
Великолепные по своей поэтической силе строки и целые страницы встречаются в письмах Шоу Эллен Терри и особенно Стелле Патрик-Кемпбелл. Эпистолярная пьеса Джерома Килти «Милый лжец», построенная на этой переписке, потому и получила такую популярность.
«Я слишком вас любил, я расточал перед вами сердце и ум (как расточаю их перед целым светом), а вы только и смогли, что убежать. Идите же прочь! Шевианский кислород сжигает ваши маленькие легкие. Ищите духоты, которая вам по душе!» …«Я схватил горсть опавших листьев и сказал: «Принимаю за золото!» А теперь пустынный берег и огни Рэмсгейта вдали — а может, это костры небесных духов на горных вершинах… Я сказал: «Есть семь звезд, и семь печатей, и семь мечей в сердце царицы небесной; но я прошу для себя только семь дней». И они пришли, и я был сдержан. Я мечтал, что последний день будет самым лучшим. А вы зевали мне в лицо и украли у меня пять оставшихся дней.
..». «Эта женщина способна вырвать струны из арфы архангела, чтобы перевязывать пакеты с покупками; именно так она поступила со струнами моего сердца…». Все эти отрывки, взятые из нескольких августовских писем 1913 г., говорят об одном: это подлинные крики сердца, но это и подлинная высокая поэзия. Библия, Беньян, Шекспир, Шелли, романтическая ирония — все сошлось, как в фокусе, в этих лирических письмах, ныне звучащих с подмостков перед миллионами зрителей.
Много писали о ремарках Шоу. Отмечали их гигантский объем, их оценочный характер, их насыщенность социальным и психологическим материалом. Но многие из них — это еще и целые стихотворения в прозе. Таковы некоторые ремарки к «Цезарю и Клеопатре» или, например, великолепная пейзажно-портретная зарисовка в «Другом острове Джона Булля»: «За холмом, в пустынной долине видна круглая башня. Безлюдная белая дорога ведет к западу мимо башни и теряется у подножья далеких гор. Вечер. В ирландском небе — широкие полосы шелковисто-зеленого цвета.
Садится солнце. Возле камня стоит человек. У него лицо юного святого, хотя волосы его белы и за плечами добрых пятьдесят лет жизни. Он смотрит в небо над холмами, словно надеется увидеть там сквозь закатное сиянье улицы небесного града». И не менее поэтичен весь последующий диалог старого Кигана… с кузнечиком.
Многие монологи героев Шоу по своей структуре, по страстной патетике, по своеобразию метафор и сравнений, по скрытому ритму также подходят под определение поэтической речи и кажутся написанными свободным стихом. Таков знаменитый монолог бога Ра — пролог к «Цезарю и Клеопатре», или монолог Ларри Дойла об Ирландии и ирландских грезах, или монолог Жанны д’Арк об одиночестве. У Шоу есть целые пьесы, которые можно назвать драматическими поэмами: «Цезарь и Клеопатра», «Кандида», «Разоблачение Бланко Поснета», «Андрокл и лев», «Дом, где разбиваются сердца», «Святая Иоанна».
Выше уже говорилось об исключительной музыкальности Шоу. Этому вопросу посвящено много работ. В свете интересующей нас проблемы особенно важны те высказывания Шоу, где литература и музыка рассматриваются в неразрывном эстетическом единстве, а музыкальность фразы, красота ее звучания объявляются важнейшим достоинством литературного произведения.
Таких высказываний много. Шоу любуется музыкальностью речи, удивительным сочетанием гласных и согласных в диалогах шекспировских героев. В пьесе «Смуглая леди сонетов» он заставляет Шекспира записывать красивые и поэтические фразы собеседников. «Ритм — такая штука, друг, с помощью которой можно править миром!», — говорит он часовому. А королеву Елизавету он поучает: «Есть могучая сила, которая может спасти нас… Это сила бессмертной поэзии. Ибо знайте, что хотя этот мир и мерзок, и хотя мы всего лишь черви, но стоит облечь всю эту мерзость в волшебные одежды слов, как сами мы преображаемся, и души наши парят высоко, и земля цветет, как миллионы райских садов… Разве вас не учили, что вначале было слово? Что слово было у бога, даже больше — что слово было бог?». Думается, такое преклонение перед словом — ощущение поэта.
В статье Чарлза Холта «Музыка и молодой Шоу» (1966) приведены слова Шоу о связи между музыкой и литературой. Он писал Норе Эрвин 12 мая 1934 г.: «Никто не может понять по-настоящему мое искусство, не будучи хорошо знаком с операми и симфониями, с Моцартом, Верди и Мейербером, не имея представления о Генделе, Бетховене и Вагнере (более, чем о литературной драме и ее создателях)».
Много позднее Шоу говорил на одном из Малвернских фестивалей: «Мой метод, моя система, моя традиция основаны на музыке. Они совсем не основаны на литературе. Я вырос на музыке. Я мало читал пьес за исключением Шекспира, которого я впитал с материнским молоком. То, чем я по-настоящему интересовался, было музыкальное творчество. Если вы изучите ряд опер и симфоний, вы найдете ключ к большинству моих произведений. Если вы сами хотите что-то создать в области великой поэтической драмы, вы должны взять тему, как это делал Бетховен, и оркестровать эту тему». Шоу говорил далее: «Именно влияние оперы превращало мои пьесы в речитативы, арии, дуэты, трио, музыкальные финалы. Вот почему все критики утверждали, что мои пьесы так необычны, так новы, так революционны, вот почему критик «Таймса» объявил, что они и не пьесы вовсе, поскольку все пьесы раз и навсегда определены Аристотелем. Истина же в том, что я шел атавистически назад — к Аристотелю, к сцене-трибуне, к цирку, к дидактическим мистериям, к словесной музыке Шекспира, к Моцарту, к великим актерам, которых я видел».
Эти слова Шоу (и многие аналогичные) заставляют английских и американских исследователей искать этот музыкальный, оперный ключ к творчеству Шоу. Особенно тщательному анализу подвергается «Человек и сверхчеловек», где связь с «Дон Жуаном» Моцарта лежит на поверхности. Однако ничего нового в постижении творчества Шоу это пока не дало. Может быть, исследователям стоит задуматься над тем, почему великий знаток и поклонник музыки все-таки не стал композитором. При его музыкальном окружении и образовании, при его исключительной целеустремленности это было вполне возможно — однако он пошел по другому пути. Видимо, иной была специфика его таланта. Он стал писателем, влюбленным в музыку, а во всех случаях, когда музыка становится организующим центром литературного произведения, когда она трансформируется в литературу, возникает поэзия. Именно это произошло с Шоу, поэтом по призванию и таланту. Судьба привела его на трибуну оратора, а потом к подножию сцены — в качестве театрального обозревателя.
Так родился драматург, верный социальной проблематике, вооруженный стрелами парадоксов и приемами ораторской речи, но умеющий писать так красиво и музыкально, как может писать только поэт. Вот почему он создал шедевры в области великой поэтической драмы.
Л-ра: Филологические науки. – 1970. – № 5. – С. 20-30.
Биография
Произведения
- Майор Барбара
- Пигмалион
- Тележка с яблоками
Критика
- Бернард Шоу как поэт
- Джордж Бернард Шоу (1856-1950) (К 100-летию со дня рождения)
- Жанровое своеобразие драматургии Шоу 1920-х годов
Шоу, Джордж Бернард
Биография
Джордж Бернард Шоу – английский драматург ирландского происхождения, один из основоположников «драмы идей», писатель, эссеист, реформатор театрального искусства XX столетия, после Шекспира второй в рейтинге популярности автор пьес в английском театре, лауреат Нобелевской премии по литературе, обладатель премии «Оскар».
Джордж Бернард Шоу появился на свет 26 июля 1856 года в столице Ирландии – Дублине. Отец, Джон Шоу был не очень успешным торговцем зерновыми, мама была профессиональной певицей. Бернард учился в колледже Уэсли, в протестантской школе. С пятнадцати лет работал клерком в конторе по сделкам с недвижимостью, собирая арендную плату в бедных кварталах. Когда юноше исполнилось 16 лет, мать, забрав девочек – сестер, уехала в Лондон, он же остался с отцом еще на несколько лет.
После переезда в Лондон Бернарду удалось устроиться на работу в одну из газет. В этот период он начинает активно заниматься самообразованием, читая много книг и размышляя над философскими вопросами жизни человека, а также различными социальными проблемами.
В возрасте 28 лет, Б. Шоу вступил в Фабианское общество, члены которого пропагандировали социализм. Спустя какое-то время юноша решил попробовать себя в качестве журналиста.
Сначала Джордж Бернард Шоу был корреспондентом, после чего в течение 6 лет работал музыкальным критиком в издании «London World».
В период с 1879 по 1 883 он написал 5 романов. После их публикации критики положительно отозвались о Бернарде Шоу, подчеркнув его сатирический талант.
Кроме чтения, писательства и критики у Шоу было еще одно необычное увлечение всей жизни — бокс. Кстати, боксировать любили и лорд Байрон, и Джек Лондон. В свободное время Шоу с удовольствием участвовал в состязаниях в среднем весе, ну и это, конечно, нашло отражение в его творчестве.
Спустя много лет литературные критики проанализировали дебютные работы Шоу и сделали вывод, что в них уже просматриваются особенности его стиля: краткие описания изображаемых ситуаций и наличие полных парадоксов диалогов.
В 1885 г. из-под его пера вышла первая пьеса «Дом вдовца», которая понравилась читателям. С этого момента началась блестящая карьера Шоу как писателя-драматурга, который подарил миру принципиально новую драму: острую, злободневную, построенную на диалогах и конфликтах.
Бернард Шоу был мастером описания конфликтов между героями. Одними из самых известных пьес в его творчестве стали «Профессия миссис Уоррен» и «Волокита».
Джордж Бернард Шоу был одним из первых, кто не побоялся рассказывать о каких-либо пикантных темах на грани того, что было разрешено цензурой.
В связи с этим критики разделили его драматургические произведения на «неприятные» и «приятные» пьесы. Ему удавалось создавать как сложные, так и простые произведения, в которых всегда присутствовал юмор с элементами сарказма и иронии.
В зрелом возрасте из-под пера Бернарда Шоу вышло 4 шедевра: «Пигмалион», «Цезарь и Клеопатра», «Майор Барбара» и «Человек и сверхчеловек». Шоу всегда приглашал свою публику подумать, поразмышлять, его работы не сводились к однозначным ответам, порой у поставленных проблем и вовсе не было правильных решений. Он стал трансформировать театр, предлагая новые темы — философские, политические, социальные.
После окончания Первой мировой войны (1914-1918) Бернард Шоу представил новую пьесу «Дом, где разбиваются сердца», которая вызвала бурную реакцию в обществе. Почти напрямую Бернард обвинял элиты Великобритании в послевоенной разрухе и трудностях жизни. Писатель категорически отрицал идею любой войны, в пьесе также заметно начало утраты веры в человечество. Шоу пришел к выводу, что люди никогда не смогут наладить гармонию и порядок в мире, потому что у каждой личности свой интерес и свое мнение, и просто так от этого никто не откажется.
В 1923 году Шоу написал лучшую, по мнению критиков, пьесу «Святая Иоанна», которую он посвятил жизни и подвигам Жанны Д’Арк. Творчество Бернарда Шоу не теряло остроты и актуальности. Пьесы имели оглушительный успех. «Пигмалион» принес Шоу «Оскара» за лучший сценарий в 1938 году. Кроме того, пьеса стала основой для знаменитого мюзикла «Моя прекрасная леди» композитора Фредерика Лоу.
Бернард Шоу написал и автобиографию. В ней он заявил, что в подобных книгах все врут. «Ведь надо быть отпетым негодяем, чтобы при жизни обнародовать всю правду, и не только о себе самом, но и о своей семье, друзьях, коллегах», — пошутил Шоу. Он говорил, что с ним в жизни не происходило ничего невероятного, а самые интересные вещи для него — это книги или его пьесы. Он никогда не придумывал афоризмов специально, а если у Шоу спрашивали, как ему удается так искрометно шутить, он отвечал: «Я просто всегда говорю правду, ведь нет ничего смешнее этого».
В 1898 г. Джордж Бернард Шоу женился на Шарлотте Пейн-Таунзенд, которая была очень богатой девушкой. Однако драматурга никогда не прельщали деньги. Интересен факт, что, когда в 1925 году ему вручили Нобелевскую премию, он отказался от положенного вознаграждения. С 1906 года Бернард Шоу вместе с супругой жил в роскошном особняке в Хартфордшире. Когда же в 1943 году в разгар Второй мировой войны из жизни ушла его любимая Шарлотта, он остался совершенно один.
Источники:
https://obrazovaka.ru/bernard-shou-biografiya.html
Шо, Джордж Бернард // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Джордж Бернард Шоу. Афоризмы Стихи.ru
Бернард О’Донохью — Архив поэзии
Поэзия Бернарда О’Донохью отмечена даром поэтического портрета, зарисовки персонажей в моменты эмоционального накала. От встреч в детстве в Ирландии до элегических воспоминаний об академиках и поэтах в Оксфорде читатели О’Донохью встречают щедрое, но сдержанное владение голосом.
Каждый портрет представляет собой миниатюрное, продуманное повествование, заключающее в себе через короткий, контролируемый момент все эмоции жизни. Стихи О’Донохью в наибольшей степени кажутся эпитафиями хорошо прожитой жизни, но их достижение для читателя заключается в том, что они делают это без сентиментальности и без банальности. Каждый вспоминаемый поступок превозносится как чудесный.
Родился в Каллене, графство Корк, в 1945 году. С 1965 года живет в Оксфорде. Его первая полнометражная коллекция, The Weakness , вышла в 1991 году совместно с Chatto & Windus и стала продолжением трилогии брошюр. Его второй сборник « Gunpowder » (1995) получил премию Whitbread Poetry Award. Совсем недавно в 2008 году Faber опубликовал сборник его стихов, за которым последовала книга Farmers Cross (2011), которая вошла в шорт-лист премии Т. С. Элиота. В 2009 году Общество авторов наградило его премией Чолмондели.
До недавнего времени О’Донохью преподавал и работал в Оксфордском университете, специализируясь на средневековых стихах и современной ирландской литературе.
Его репутация ученого укрепилась в 1995 году благодаря его критической работе «Шеймус Хини и язык поэзии», которую Ян Сансом назвал «превосходной» в Guardian. Совсем недавно О’Донохью редактировал Cambridge Companion Симуса Хини и выпустил ряд переводов средневековых произведений, в том числе «Гавейн и Зеленый рыцарь» (2006) и, готовящийся к публикации Фабером, «Пирс Плауман».
Все эти похвалы могут показаться удивительными поэту с таким скромным голосом. Для Архива поэзии О’Донохью выбрал стихи со всей своей карьеры, в том числе одно из своих первых опубликованных стихотворений «Nel Mezzo del Cammin», написанное, когда ему было 35 лет, и заглавное стихотворение из его последней книги «Фермерский крест». .’
Особое удовольствие для слушателей здесь представляет введение, которое О’Донохью дает для каждого произведения. Они произносятся таким же нежным голосом, как и сами стихи, помещая каждый интимный поэтический момент в более широкий культурный и воображаемый ландшафт.
От вспышек полиомиелита в Корке в 1956, к идиллиям и нищете ирландской фермерской жизни, к стихам, взятым из «Ада» Данте и «Энеиды» Вергилия, объем вдохновения О’Донохью всеобъемлющий, но удивительно точный. Каждое стихотворение открывается эмоциональным накалом, написанным контролируемым, но безупречно естественным языком.
Политический огонь пронизывает стихи, но никогда не перерастает в гнев. Многие из стихотворений в первую очередь направлены на инклюзивную и либеральную этику, рассказывая истории и моменты, взятые из цыган и общин мигрантов, или предлагая портреты гомосексуалистов и деятелей рабочего класса, интеллектуальных и необразованных. В то время как ряд его стихов тесно связаны с сельской Ирландией, другие — с Оксфордом, элегии О’Донохью беспристрастны, прославляют общую человечность и безграничное чувство жизни в мире.
Запись Бернарда была сделана 16 октября 2013 года в The Soundhouse, Лондон. Продюсером выступил Ричард Кэррингтон.
Этот «сборник сложный, но он того стоит»: антология поэзии Джея Бернарда «Surge»
Труды Бернарда, часто неудобные для чтения, как никогда актуальны после событий движения Black Lives Matter
Протесты после трагедии в Гренфелле Бернард пишет о Гарри Найт (2016) / EachOtherРоберта Белла
Как человека, который не является самым большим поклонником поэзии (испытывая особую ненависть к Т. С. Элиоту), коллекция Джея Бернарда
Всплеск посвящен двум важным событиям в недавней истории чернокожих британцев: резне в Новом Кресте (1981) и пожар в Гренфелле (2017 г.). Бернар подчеркивает отсутствие социального прогресса и отсутствие ответственности со стороны властей посредством их сравнения, а также исследует ужасное влияние, которое эти события оказали на семьи и сообщества. Резня в Новом Кресте — это пожар в доме, в результате которого утром 18 января 1981 года погибли 13 молодых чернокожих, в результате чего еще один покончил жизнь самоубийством. Пожар произошел после фашистских атак в Форест-Хилле и театре Олбани Эмпайр — ответственность за последнее взял на себя Национальный фронт.
КоллекцияДжея Бернарда очень сильна. Это точно не чтение перед сном. Но оно того стоит…
Бернар проводит нас через путешествие этого пожара с точки зрения жертв и семей, которые пострадали в результате. «Прибытие» служит острым открытием для
Я думаю, справедливо будет сказать, что первое стихотворение сборника необычно задевает за горло. Также справедливо сказать, что эта коллекция продолжает поставлять. Через 31 стихотворение Бернард ловко прыгает между Нью-Кроссом и Гренфеллом, сплетая сюжетную линию, которая охватывает как горькое горе семей жертв, так и наследие, которое отмечает жизнь Бернарда сегодня. Приправлено цитатами, текстовыми сообщениями и фотографиями, Surge также является визуальным напоминанием о Нью-Кроссе и Гренфелле. Эта современная презентация помогает Бернарду передать системный расизм.
Как и в случае с Днем действий чернокожих в 1981 году, который состоялся в результате пожара в Новом Кресте, Джей Бернард также проявляет чувство гнева. Они используют изменения в голосе повествования, чтобы подчеркнуть параллели между Нью-Кроссом и Гренфеллом. Нарочито трудно сразу различить, какие стихи относятся к какой трагедии.
«Сборник песен» тому пример. Хотя это и не самая провокационная работа Бернара (вероятно, труднее всего прочитать «+» и «-»), «Songbook» наиболее ярко представляет борьбу за перемены. Удачно, стихотворение принимает форму стиха и хора. Но ритм, похожий на регги, используемый Бернаром, создает тревожный контраст с посланием. Они пишут «Me seh ah tree step fahwahd an ah six step back», остро подводя итог разочарованию, пронизывающему всю коллекцию.
Разочарование Бернарда связано не только с отсутствием прогресса.
Однако разочарование Бернарда связано не только с отсутствием прогресса. Бернар пишет в примечании автора, что они «выросли чернокожими британскими лондонцами с частичным пониманием» резни в Нью-Кроссе. Всплеск действует как катарсис для поэта, когда Бернард узнает правду об их наследии — это призыв к образованию. Таким образом, неслучайно Бернар заканчивает горькими «Цветами», спрашивая, будет ли кто-нибудь говорить о борьбе, которую они пережили, «так, как это делают цветы».
ПОДРОБНЕЕ
«Это посылает мне неверный сигнал»: студенты и сотрудники о предлагаемой статуе Тьюринга в Кингс
Коллекция Джея Бернарда нелицеприятна. Это точно не чтение перед сном. Но оно того стоит, хоть и неудобно. Слова Бернара пробуждают глубокое чувство сострадания и сочувствия, а также просвещают тех (таких, как я), которые никогда не страдали от расизма. Эта коллекция больше, чем просто отчаяние. Как говорит Бернард в примечании автора: «Меня преследует эта история, но я также преследую ее». Есть усталость от прошлых несправедливостей, но есть и твердое обещание: никогда не забывать, никогда не допускать повторения. Два ужасных пожара со слишком малой ответственностью: Бернар показывает, что мы не должны допустить, чтобы это повторилось. Таким образом, мы можем, наконец, ответить на вопрос, который они задают в «Цветах». Благодаря Бернарду у нас может быть шанс говорить так, как говорят цветы. Если бы только антологии поэзии GCSE были такими же хорошими.
Surge получил премию «Молодой писатель года» по версии журнала Sunday Times (2020 г.) и вошел в шорт-лист премии Т. С. Элиота (2019 г.), премии Costa Poetry Award (2019 г.), премии Дилана Томаса (2020 г.) и премии RSL Ondaatje ( 2020).
Varsity — независимая газета Кембриджского университета, созданная в ее нынешнем виде в 1947 году. В целях сохранения редакционной независимости наша печатная газета и новостной веб-сайт не получают финансирования от Кембриджского университета или входящих в его состав колледжей. .
Таким образом, мы почти полностью полагаемся на рекламу в плане финансирования, и мы ожидаем, что впереди нас ждут трудные месяцы и годы.
Несмотря на эту ситуацию, мы будем искать изобретательные способы обслуживания наших читателей цифровым контентом и, конечно же, печатными изданиями!
Поэтому мы просим наших читателей, если они желают, сделать пожертвование всего от 1 фунта стерлингов, чтобы помочь с нашими текущими расходами.