Сенека о природе: 3. Сенека. Античная философия
3. Сенека. Античная философия
3. Сенека
Люций Анней Сенека был крупнейшим из стоиков Древнего Рима. Он родился в Испании, в Кордубе (Кондова), в знатной семье ритора Марка Аннея Сенеки, сначала сам обучался специальности ритора, но затем — философии, в которой оказался последователем греческого стоика Посидония. При императоре Нероне Сенека возвысился до крупных должностей, которые дали ему возможность составить огромное состояние, удивлявшее его современников. При дворе Нерона он домогался подарков — деньгами, имениями, садами и дворцами, проповедуя при этом бедность. Впав в опалу, он просил Нерона взять обратно все эти подарки, говоря что с него «достаточно его философии» [1, т. 19, с. 311–312]. Он покончил самоубийством (65 г. н. э.).
Сенека был плодовитым писателем — не только философом, но и драматургом, автором 9 трагедий дидактического содержания и одной исторической драмы. Философское его наследие состоит из философских диалогов, 8 книг «Естественнонаучных вопросов», 124 писем к Люцилию и трактатов, от которых сохранились отрывки.
Из трех частей стоической философии наименьшее внимание Сенеки привлекает ее теоретическая часть — логика и теория познания. Сенека постоянно возражает против чрезмерного увлечения логическими вопросами и тонкостями. Он оставляет совершенно в стороне вопросы теории «каталептических» представлений, а в теории познания ограничивается тем, что больше других стоиков останавливается на доказательстве устойчивости выведенных из опыта общих понятий.
Проблемы морали настолько преобладают у Сенеки, что им он посвящает значительные части рассуждении в своих «Естественнонаучных вопросах», не говоря уже о «Письмах», где моральная дидактика главенствует.
Однако сводить к одной морали содержание философии Сенеки не приходится. Сенека — настоящий стоик, философ, развивающий в качестве стоика учение материалистического монизма во всех частях философии.
Согласно учению Сенеки, все телесно. Это значит, что все есть теплое дыхание, или «пневма», т. е. огонь. Физика Сенеки — насколько можно у него говорить о самостоятельном физическом учении — есть физика гераклитовского огня. В своем наиболее чистом и тонком виде этот огонь пребывает на небе. Опускаясь вниз, огонь по мере приближения к земле уплотняется. В земле он остывает и окаменевает. Боги, как и душа человека, телесны. Душа есть истечение высшего огня и восходит к высшему огню. У мудреца это восхождение совершается сознательно, в природе — бессознательно. Следуя древним стоикам, Сенека принимает их учение о периодически повторяющихся воспламенениях мира. Учение Сенеки о первоогне телеологично и вместе с тем фаталистично.
Четкого разграничения областей бытия у Сенеки не проводится. Для него совершенно тождественны бог, провидение, судьба, природа. Вечные законы природы получают осознание в человеке, в нем они становятся его свободной волей. Мировоззрение Сенеки — настоящий пантеизм, проникнутый мыслью о гармонии космоса и хаоса, а космос для Сенеки — единый и общий для богов и для людей.
Ученик Посидония, Сенека усвоил от него ряд учений Средней Стои. Как и у Посидония, стоицизм Сенеки окрашивается в тона платонизма и в учении о бытии, и в психологии, и в этике. Таковы в онтологии учения о бестелесном мировом разуме и о бестелесной душе.
Впрочем, учение Сенеки о душе путанно и противоречиво. С одной стороны, душа у него вполне телесна и, как у греческих стоиков, есть «пневма», весьма тонкое, весьма легкое, но все же материальное теплое дыхание. С другой же стороны, в ряде мест Сенека говорит о душе как о самотождестве человеческого духа. В этом последнем смысле душа, согласно утверждению Сенеки, есть сам покой, сама неизменность. В то же время душа характеризуется и как область постоянной борьбы, ее жизнь — как область побед и поражений, а ее задача — как задача освобождения от аффектов и от всякой скверны, как задача восхождения к богу.
Впервые у Посидония понятие о стоическом мудреце подверглось преобразованию: на место учения о самоутверждении древнего стоического мудреца было выдвинуто представление о слабости человека и о его беспомощности: человек отпал от мирового разума и безуспешно стремится вновь вернуться в исходное состояние. У Сенеки и здесь противоречие. Мудрец достигает у Сенеки высочайшего состояния. Истинный мудрец не знает никаких бурь и пребывает в безмолвии надлунного мира. Но такой мудрец — величайшая редкость. Как птица Феникс, он появляется один раз в пятьсот лет. По своей природе человек слаб и вполне беспомощен, погружен в зло и в грех, почти лишен возможности выйти из своего греховного состояния.
Сенека не свободен от разительных противоречий и в понимании бога. У него бог одновременно есть и огонь, иначе говоря — тело, и идея, разум, творящая сила, любящий отец. За отпадение мира от истины бог устраивает мировой пожар, в котором мир погибает без остатка; только влага, остающаяся после мирового пожара, — след мира погибшего и залог возникновения нового, лучшего мира. Образ воспламенения мира, самосжигающегося, как Геркулес после подвигов, и таким образом несущего кару за свои грехи и злодейства, — выразительное у Сенеки изображение судьбы мира и мирового процесса. Тем не менее эта участь постигает мир не из-за гнева богов.
Наряду с этим натурализмом Сенека учит о том, что жизнь человека определяется звездами, так что мистическое и мифическое объяснение явлений природы и человеческой жизни сохраняется у него во всей своей силе: с одной стороны, в мире невозможны никакие случайности, а с другой — все в мире от бога, и катастрофы, которые представляются нам случайными, непостижимы для нас только вследствие нашего незнания. Натурализм, критическое и даже насмешливое отношение к мифологии совмещаются у Сенеки с их признанием и даже с философским обоснованием гаданий, вплоть до признания гаданий по блеску молнии и по внутренностям животных. Юпитер двоится у Сенеки. Сенека отличает от народного (капитолийского) Юпитера образ Юпитера для верующего философа; последний представляется в разных обликах ради демонстрации своих различных, совершенно духовных функций.
Антропология Сенеки противоречива.
Согласно его взгляду, природа человека в основе своей непорочна. Однако эта чистая природа подверглась порче. В результате тело превратилось в темницу души, в непреодолимые для нее оковы. Поэтому истинная жизнь души возможна лишь вне тела, а сама душа — лишь гость тела, узник, заключенный в теле, как в темнице, откуда она освобождается для непорочной, блаженной, безмолвной жизни на небе.
Философ проявляет непоколебимую стойкость при всех случаях угрожающих ему бедствий и крушений, всегда стремится к добродетели только через самое добродетель и к избавлению от скорби только через истину. Божество может быть созерцаемо скорее в диких рощах, чем в храмах, оно является в бьющих из глубины земли горячих ключах, в глубинах рек и озер.
Сенека считал всех людей равными. Все люди — члены единого мирового целого, все люди безусловно равны между собой, даже преступники — те же люди; перед человеком открыты бесконечные пути совершенствования, так что в результате настойчивого стремления к добру добро непременно одержит победу над злом.
В то же время Сенека презирал рабов, считал унизительным всякий ремесленный труд в силу его неизбежной утилитарности и допускал только духовное творчество как единственно свободное.
Сенека: советы мудреца, которые пригодятся в повседневной жизни
Большинство философских трактатов совершенно невозможно читать, потому что автор рассуждает о каких-то удаленных вещах: космос, материя, бытие, сознание. Даже если удается что-то понять, то что дальше? Теперь ты не просто сидишь на скучной паре, а сидишь с осознанием того, что такое «бытие». И что? Да и биографии большинства философов довольно скучные: родился — написал три книги — умер.
Видимо, профессиональные мудрецы тоже плохо понимали, как применить свои знания.
Оставим бородатых стариков, нагоняющих тоску. Сегодня гость нашей студии — Луций Анней Сенека, для друзей — просто Сенека. Гениальный представитель древнеримской интеллигенции, ум которого сделал его наставником молодого императора и на время фактически правителем всей Римской империи.
В своих философских трактатах Сенека рассуждает исключительно о роли и жизни отдельного человека в контексте общества, отношений, богатства — в общем, тех вещей, которые встречаются нам каждый день. Античный мудрец настолько хорошо понял природу общества и людей, что его советы актуальны и в 21 веке. Одним словом, воспитатель императора ерунды не скажет.
Жизнь любого занята завтрашним днем. Люди не живут, а собираются жить
Ожидание чего-то хорошего в будущем убивает жизнь, которая идет прямо сейчас. Нам же с детства знакомо это чувство: «Вот закончится четверть, тогда будет здорово!», «Вот закончу школу…», «Вот после университета…», «Эта работа на время, но вот когда найду другую…»./GettyImages-1048461504-4e7e718691924af9a07bbf4b2b81d72f.jpg)
Человек наивно верит, что в будущем все будет лучше, и перестает получать удовольствие от сегодняшнего дня. Если вовремя не обнаружить в себе эту черту, то можно проснуться стариком, которому только и осталось рассуждать о том, как раньше было хорошо.
Да, иногда сложно радоваться тому, что происходит. Но постоянно жаловаться на жизнь и слепо верить в «светлое будущее» — значит переложить всю ответственность с себя сегодняшнего на себя будущего. Нужно извлекать пользу из каждого момента, тогда и тот далекий прекрасный момент станет ближе, и настоящее исправится.
Отношение к сегодняшнему дню во многом отражается и на вещах. «Зачем мне платить деньги и покупать стиральную машинку в съемную квартиру? Вот потом, когда будет своя (лет через 40), куплю. А пока и в тазике постирать можно». Именно от такого подхода нужно бежать как можно дальше. Тебе должно быть хорошо здесь и сейчас, в будущем невозможно компенсировать то, как тебе было некомфортно в прошлом.
Ты на что-то сердишься и жалуешься — и не понимаешь, что во всем этом плохо одно: твое негодование и жалобы
Пусть и неочевидно, но эта цитата продолжает предыдущую мысль.
В реальности 99 % плохих вещей в нашей жизни легко исправимы: что-что можно изменить, а к чему-то поменять свое отношение. Жизнь портят не вещи, события и люди, а наше негативное отношение. Поэтому нужно постоянно работать над собой, чтобы в одной ситуации хватило сил, навыков и ресурсов что-то исправить, а в другой — успокоиться, поняв, что от тебя ничего не зависит.
Ведь это же смешно, когда люди расстраиваются, «потому что дождь». Вдвойне глупо расстраиваться из-за проблем на работе, которую можно запросто сменить, в отличие от погоды.
Наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую — на безделье, и всю жизнь — не на те дела, что нужно
Мы совершенно глупо тратим отпущенное нам время. Все уже слышали советы про «живи, как будто это последний день», но как-то не работает, правда? Потому что в последний день хочется и с родителями побыть (что здорово), и какую-нибудь чушь вытворить (что зря).
На свои дела стоит смотреть так, будто ты на 10 лет старше. Что ты вспомнишь через 10 лет: путешествие с родителями или ночной марафон компьютерных игр? Речь даже не о пользе, которая и так всегда очевидна, а о впечатлениях.
Все пьянки, вечеринки и короткие отношения очень быстро забываются, и через 10 лет ты вспомнишь о семье и близких, супердостижениях вроде марафонов и о путешествиях. Что уж говорить про освоение новых навыков и чтение книг, которые останутся с тобой навсегда? Так что давно пора отказаться от эмоционального фастфуда вроде игр, спортивных трансляций (не вспомнишь же ты через 10 лет, как вон-тот-парень забил гол) и бессмысленных попоек.
Нет врага хуже, чем толпа, в которой ты трешься. Каждый непременно либо прельстит тебя своим пороком, либо заразит, либо незаметно запачкает. Чем сборище многолюднее, тем больше опасности
Каждый день мы встречаемся с толпой. Это может быть виртуальная толпа в соцсетях, давка в автобусе или рабочий коллектив. Для всех больших групп людей действует одно и то же правило: чем она больше, тем глупее. Соответственно, глупее каждый ее участник. Толпа тупа, легко поддается манипуляциям, и у нее отвратительный вкус.
Как применить это знание в жизни? Нужно постоянно смотреть, насколько ты слился с толпой. Если ты обнаружил себя за просмотром самых популярных блогов и трансляций, то пора срочно отписываться и закрывать браузер. Массовый «продукт» всегда хуже адресного. Иными словами, смотреть попкорн-фильмы про супергероев и стрельбу может каждый, а вот осилить фильм — победитель Каннского фестиваля может только мыслящий человек.
Избегай толпы — сосредоточься на своем внутреннем мире и совершенствуй его. Тогда со временем ты сможешь собрать вокруг себя самых достойных людей. Сенека говорил: «Многие тебя одобряют. Так есть ли у тебя причины быть довольным собой, если многим ты понятен?»
Немногих удерживает рабство — большинство за свое рабство держится
Каждый момент нашей жизни — это принятие решения, как мы хотим жить. И если ты недоволен своей зарплатой, но все равно идешь на ту же работу, то ты выбираешь жить, ограничивая себя. С каждым годом появляется все больше возможностей для дополнительно образования, дистанционного заработка, переезда в другие города и страны.
Часто можно услышать: «Кому я там нужен?», «Меня там никто не ждет», «Как я уеду?» Эти люди забывают, что здесь и сейчас на своем месте учебы/работы они тоже никому не нужны. Пора признать, что тебя нигде не ждут (кроме семьи), — и жить станет проще. Не ждут? Значит, нужно создать себе место и условия. Люди становятся рабами старых условий, которые они уже для себя создали, и это неправильно. Нам неудобно говорить об увольнении; перевод в другой университет выглядит чем-то невыполнимым, а переезд в другой город вызывает грустные улыбки и фразы «Поняяятно…» от близких. Если ты постоянно развиваешься, то это неизбежно ведет к тому, что нынешние рамки и условия становятся слишком тесными, и их надо менять. Если этого не происходит, значит, ты застрял.
Сенека всю жизнь посвятил рассуждениям о природе людей, и собрать все его мысли вместе просто невозможно. Поэтому если ты хочешь приблизиться в понимании людей к одному из первых лиц Римской империи, то начни с «Нравственных писем к Луцилию». Одно письмо — всего 10 минут в день — откроет для тебя много нового как в тебе самом, так и в окружающих.
Читать онлайн «Курс лекций по древней и средневековой философии» автора Чанышев Арсений Николаевич — RuLit
Пока же скажем, что искусство мудреца, философа — укрощать беды, делать кроткими страданье, нищету, поношение, темницу, изгнание (85, 41), что истинная цель философии — формировать человеческий характер и делать его способным противостоять всем ударам судьбы. «Философия… выковывает и закаляет душу, подчиняет жизнь порядку, управляет поступками, указывает, что следует делать и от чего воздерживаться, сидит у руля и направляет среди пучин путь гонимых волнами. Без нее нет в жизни бесстрашия и уверенности: ведь каждый час случается так много, что нам требуется совет, которого можно спросить только у нее» (16, 16). Сенека различает три рода людей: тех, кто еще не овладел мудростью, но подошел к ней вплотную; тех, кто избавился от наибольших зол души и от страстей, но так, что его безопасность еще ненадежна; тех, кто изжил множество тяжких пороков, но все же еще не все (см. 75, 8).
Размышление Сенеки о знании (науках) и мудрости весьма актуально. Сейчас в нашем мире все больше знаний и все меньше мудрости, т. е. умения применять эти знания на благо людям. Знания и связанная с ними техника вовсе не рассматриваются мудро, т. е. с точки зрения добра и зла для человека, они вырываются из рук человека и обращаются против него, не говоря уже о военной технике, которая прямо направлена на причинение наибольшего вреда противнику, но при современной технике всему человечеству, в том числе и самим себе. Они как бумеранг могут поразить того, кто применил их против своего врага.
Говоря о философии, Сенека различает в ней в качестве ее предметного содержания природу, нравы и разум (88, 23-25). Так что предметом его философии является и природа, иначе он не написал бы свои «Естественные вопросы». Сенека повторяет деление философии на этику, логику и физику, которую произвели греческие стоики, деление, восходящее к Платону, но без слова «логика» (у Платона была «диалектика»). Знание природы стоикам необходимо, ибо ведь их главное этическое требование — жить в согласии с природой.
Но стоики не знали естественного, природы, они не знали ни одного закона природы. Они, как мы видели раньше, превращали природу в метафизическую реальность, которой приписывали не свойственные ей черты: разумность и божественность. Причинам Платона и Аристотеля Сенека противопоставляет две причины: материю и разум, пассивную материю и деятельный разум. «Наши стоики… утверждают: все в природе возникает из двух начал — причины и материи. Материя коснеет в неподвижности, она ко всему готова, но останется праздной, если никто не приведет ее в движение. Причина, или же разум, ворочает материю как хочет и, придавая ей форму, лепит всяческие предметы. Ведь в каждой вещи непременно должно быть то, из чего она делается, и то, чем она делается; второе есть причина, первое — материя» (65, 2).
Однако и то, и другое начало, и материя, и разум телесны.
Сенека — своего рода теологический и психологический материалист. Всё телесно. Телесны и боги, и души. Но в то же время все одушевленно, разумно и божественно. Правда, эта позиция Сенекой до конца не выдерживается. Вслед за греческими стоиками, он берет за начало начал бытие, как то, что есть, все то, что есть. Это бытие он делит на бестелесное и телесное, телесное же — на неодушевленное и одушевленное, одушевленное — на растительное и животное, а то и другое — на виды. Но бестелесное у него как бы существует: пустота, время… Сенека думает, что и тело, и душа, и страсти души телесны. Он утверждает, что «душа есть тело» (106, 4), что «благо человека не может не быть телом» (106, 5), что «страсти — такие, как гнев, любовь, грусть, суть тела» (106, 5)… Но каковы критерии телесности? Телесно то, что способно действовать («что действует, то телесно», -106, 4), а страсти изменяют состояние тела, мы под влиянием страсти изменяемся в лице, краснеем, бледнеем… Значит, они телесны. Телесны и храбрость, и разумность, и кротость, и благочестие, и безмятежность, и непреклонность, и невозмутимость — все это тела (см. 106, 7). Благо телесно, потому что благо человека — благо его тела (106, 10),. что совершенно расходится с вышеописанным взаимоотношением души и тела, по Сенеке. Вторым критерием телесности является способность к соприкосновению. Сенека приводит слова Лукреция (он также много цитирует и его заочного учителя Эпикура): «Тело лишь может касаться и тела лишь можно коснуться» («О природе вещей». 1, 34).
Отсюда следует, что различение между материей и разумом проходит внутри телесности.
В конкретном учении о природе Сенека повторяет старое учение об элементах. Это вода и огонь, воздух и земля. Все эти элементы взаимопревращаются, а следовательно, все находится во всем и все возникает из всего. При этом огонь завладевает миром и все превращает в себя, но затем гаснет, но все-таки он, видимо, не все может превратить в себя, остается влага, из которой все снова, как учил Фалес, возникает, так что «огонь — конец мира, а влага — его первоначало» («Исследования о природе», или «Естественные вопросы». (III, 13). Так, Сенека примиряет Фалеса и Гераклита. Смесь огня и воздуха (пневма) — душа космоса. Чистый огонь — разум космоса, мира, мировой разум.
Все в природе, в том числе и небесные тела, находится в движении. «Воззри на звезды, освещающие мир. Ни одна из них не задерживается, непрерывно течет и меняет место на другое. Все они вечно вращаются, все они вечно в переходе, перемещаясь согласно властному закону природы» (Сенека. Утешение Гельвии. 6, 6). Но все движения в природе кругообразны, все находится в круговращении. В этом, и состоит «закон природы», о котором говорит Сенека. Главный закон космоса — колебание между огнем и влагой. Никаких реальных законов природы, разумеется, он не знал. Сенеков «закон природы» — закон судьбы, он подменяет закон судьбой. И все содержание закона природы сводится к тому, что он неподвластен человеку. Сенека пишет в своих «Естественных вопросах», что «закон природы совершает свое право», что «ничья мольба его не трогает», что «он идет своим невозвратным путем», что «предначертанное вытекает из судьбы» (II, 45). Закон природы-судьбы неподвластен человеку. В «Нравственных письмах Луцилию» Сенека подчеркивает, что «мы не можем знать мировых отношений» (107, 7), а что такое реальный закон, как не мировое отношение, и что такое знание закона природы, как не знание того или иного устойчивого мирового отношения, например между массой тела и его энергией?
Сенека не наблюдает и не исследует природу, как Плиний Старший, который и погиб-то во время знаменитого извержения Везувия в 79 г., когда все, кто мог, бежали от ожившего вдруг чудовища, а он к нему стремился поближе, чтобы наблюдать грозное явление природы. Сенека философствует по поводу природы в духе облегченного и всеядно-эклектического стоицизма, примиряющего все и вся.
Сенека — пантеист. В трактате «О благодеяниях» он утверждает, что «не может быть природы без бога и бога без природы» (IV, §УГВ трактате «О провидении» Сенека трактуёт бога как внутренне присущую природе силу, которая все происходящие в природе процессы направляет вполне целесообразно; мировой разум (бог) проявляется в природе как ее красота и гармония (I, 2-4). В «Естественных вопросах» Сенека отождествляет бога с судьбой, провидением, с природой, с миром. Он пишет о боге, как он его понимает: «Угодно тебе назвать его судьбой? Ты не ошибешься. Он тот, от которого все зависит; в нем причина всех причин. Угодно тебе наименовать его провидением? И тут ты будешь прав. Он тот, чьим решением обеспечивается этот мир, дабы ничто не препятствовало его ходу и все действия его выполнялись. Угодно тебе наименовать его природой? И это не ошибка, ибо из лона его все рождено, его дыханьем мы живем. Он все то, что ты видишь; он весь слит со всеми частями, поддерживая себя своей мощью» (II, 45).
Отдавая дань традиционной римской религии, Сенека называет этого бога Юпитером — высшее божество римского пантеона, а отдавая дань традиционному политеизму, он говорит не только о едином боге (монотеизм), но и о богах (политеизм). В.своих «Нравственных письмах к Луцилию» Сенека, придавая слову «бог» множественное число, утверждает, что «они (боги. — А. Ч.) правят миром… устрояют своею силой Вселенную, опекают род человеческий, заботясь иногда и об отдельных людях» (95, 50).
Brick of knowledge
философыПоделиться статьей в социальных сетях:
в избранноеСсылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of PhilosophyВпервые опубликовано 17 октября 2007 г.; содержательно переработано 24 октября 2015 г.
Сенека — один из ключевых философов времен Римской Империи. Будучи философом-стоиком, писавшим на латыни, Сенека внес значительный вклад в стоическую философию. Он занимает центральное место в стоической литературе того времени и формирует представление о стоической мысли, которое сложится у последующих поколений. Философские сочинения Сенеки сыграли большую роль в возрождении стоических идей, которое произошло в эпоху Ренессанса. До сих пор многие читатели знакомятся со стоической философией именно через Сенеку, нежели чем через те фрагментарные свидетельства, которые оставили нам более ранние стоики. Для сочинений Сенеки характерно поразительное жанровое разнообразие. Более того, Сенека развил и сформировал несколько философских жанров, наиболее важными из которых являются письма и так называемые «утешения». Его эссе О милосердии (On Mercy) считается первым примером того, что позже стало известно под именем «зерцал государя».
После нескольких веков относительного забвения философия Сенеки была заново открыта в последние десятилетия, которые можно назвать периодом второго возрождения его мысли. Частично это возрождение было результатом общей переоценки римской культуры. Кроме того, ему способствовал общий прогресс, достигнутый в понимании греческой эллинистической философии, а также последние тенденции в области современной этики — к примеру, вновь появившийся интерес к теории эмоций, ролей и отношений, к идее общечеловеческого братства. И наконец, некоторые влиятельные ученые под влиянием фукианского прочтения Сенеки обнаружили, что идеи Сенеки важны для ряда современных проблем.
Луций Анней Сенека (1 г. до н.э. — 65 г.) родился в Кордубе (Испания) и изучал риторику и философию в Риме. Сенека выстроил очень успешную и довольно драматичную политическую карьеру. Даже короткий (и с необходимостью неполный) перечень событий его жизни дает понять, что он имел достаточно поводов для размышлений о жестоких страстях, опасностях, которые таят человеческие амбиции и о различиях между политической и философской жизнью. Об этих и других темах Сенека рассуждал в своих сочинения. Его обвинили в адюльтере с сестрой Императора Калигулы, в результате чего он оказался в ссылке на Корсике в 41 году. Будучи наставником Нерона в период его отрочества, Сенека стал одним из его советников после того, как ему минуло 54 года. Несмотря на просьбы позволить ему уйти на покой, он продолжал исполнять роль советника и тогда, когда нахождение в близком окружении Нерона становилось все более трудным. Он был обвинен в участии в заговоре Писония с целью убийства Нерона и принужден к самоубийству в возрасте 65 лет (о жизни Сенеки см. Griffin 1992; Maurach 2000; Veyne 2003; Wilson 2014; Romm 2014; о его отношении к Нерону см. Braund 2009).
Философские сочинения Сенеки часто прочитывались в свете его биографии: разве могли его размышления о целительной силе философии не говорить о его собственной жизни? Однако, каким бы личным зачастую ни был его стиль, его сочинения не являются автобиографическими (Edwards 1997). Сенека создает себе литературное альтер-эго. Рассуждая о занимающих его вопросах, он предлагает читателю подумать о собственной жизни, а не о жизни Сенеки.
Главные образом нас будут интересовать следующие сочинения: Нравственные письма к Луцилию (Ad Lucilium epistulae morales), Нравственные сочинения (Moral Essays) (‘dialogi’, или диалоги —несколько сбивающее с толку слово, которым в важной для нас рукописи Кодекс Амброзиана (Codex Ambrosianus) были названы десять из двенадцати этих сочинений, включая три «утешительных»; еще среди Сочинений содержатся две работы, дошедшие до нас в других рукописях) и Исследования о природе (Naturales quaestiones; в рус. пер. – О природе) (о полном перечне сочинений Сенеки см. Volk and Williams 2006, “Introduction,” и Ker 2006).
Здесь следует привести краткую сводку об относительной хронологии сочинений Сенеки, установить которую очень трудно, учитывая то, что мы очень мало знаем о жизни Сенеки, за исключением периода его имперской службы и, как отмечалось выше, ее последствий. Утешение Марсии (Consolation to Marcia) — это, вероятно, наиболее ранняя сохранившаяся часть сочинений Сенеки. Точно так же Утешение его матери Хельвии (Consolation to His Mother Helvia) и Утешение Полибию (Consolation to Polybius) считаются его ранними сочинениями (возможно, написанными в 43 или в 44 году), первое из которых было написано по случаю изгнания Сенеки на Корсику. Все прочие сохранившиеся работы были, по всей видимости, написаны позже, главным образом после возвращения Сенеки в Рим из корсиканской ссылки в 49 году. Среди Нравственных сочинений только О милосердии мы можем датировать с некоторой точностью — сочинение, в котором Сенека напрямую обращается к Нерону во время раннего периода его правления (55 или 56 год). Нравственные письма к Луцилию, равно как и трактат О природе, являются плодом последних дней Сенеки, короткого периода (62-65 год), который он провел, удалившись от дел, перед последовавшим затем приказом Нерона совершить самоубийство (о датировке сочинений Сенеки см. введения к работам Cooper/Procopé 1995 и Griffin 1992).
В имперский период стоицизм оказывал значительное влияние на римскую литературу, и трагедии Сенеки в этом отношении представляют особый интерес. В случае Сенеки мы видим не поэта, усваивающего или объединяющего стоические идеи, но настоящего философа-стоика, сочиняющего поэзию. Каким именно образом стоицизм Сенеки соотносится с его трагедиями, сложно сказать с уверенностью. Традиционно исследовали спорили, зачем такому философу, как Сенека, вообще потребовалось сочинять поэзию — некоторым это казалось до того невероятным, что до Эразма многие полагали, что «Сенек» было двое, философ и трагик (см. Fantham 1982: 15). Сегодня широко принята точка зрения, согласно которой некоторые темы трагедий Сенеки по меньшей мере связанны с его философскими взглядами. Интерес Сенеки к этике и психологии — прежде всего, пожалуй, к разрушительным последствиям безудержных эмоций — похоже, присутствует в его пьесах и, возможно, столь же важную роль в них играет его философия природы (см. Fantham 1982: 15–19; Fischer 2014; Gill 2003: 56–58; Rosenmeyer 1989; Schiesaro 2003; Volk 2006; о разнообразии тем сочинений Сенеки см. Volk and Williams 2006). В этой статье мы не будем рассматривать его трагедии, а лишь его прозаические сочинения. В некоторых недавних работах, посвященных Сенеке, выдвигается предположение, что его прозу и его трагедии следует рассматривать как взаимодополняющие стороны его мышления (Wray 2009). Его трагедии, пожалуй, мрачнее, чем его прозаические сочинения, и те вопросы, относительно которых Сенека занимал философски «утешительную» позицию, получали в трагедиях менее утешительное разрешение. Например, в философских сочинениях Сенеки смерть выступает в роли освободителя. Но в его трагедиях смерть может оказаться переходом к еще бо́льшим страданиям или, что не менее дурно, мертвец может потребовать новых смертей, чтобы обзавестись новыми попутчиками в подземном мире (Busch 2009).
Философия как практика
Читатели, которые подходят к Сенеке как исследователи античной философии, то есть посредством чтения Платона, Аристотеля или Хрисиппа приобретя некую идею о том, чем является философия, часто оказываются в недоумении. Сочинения Сенеки могут показаться им лишь растянутым наставлением. Частично такая реакция, возможно, отражает предрассудки нашей формы образования. Остатки гегельянского (а также ницшеанского и хайдеггерианского) нарратива о философии глубоко укоренились во влиятельных исследовательских работах. С этой точки зрения, история античной философии — это история упадка, а римские мыслители выставляются здесь посредственными имитаторами своих греческих предшественников и т.д. (Long 2006). Подобные предрассудки очень непросто поколебать. На протяжении многих веков их несколько сглаженные версии формировали у студентов способы прочтения латинской и греческой философии. В последние годы, однако, многие исследователи стали придерживаться иных взглядов. Они находят в Сенеке тонкого автора, имеющего непосредственное отношение к современным вопросам о формировании нашей жизни и нас самих.
Сенека не пишет как философ, создающий или излагающий с нуля философскую теорию. Скорее, он пишет в рамках уже существующей системы, с которой он в основном согласен. Реконструкция философии Сенеки, если она стремится быть более или менее полной, должна содержать множество слоев. Где-то она должна включать в себя обзор ранней стоической философии и обсуждать вопрос о том, какие аспекты этих ранних теорий стали в большей или меньшей степени ключевыми для мысли Сенеки. Иногда собственный вклад Сенеки состоит в развитии стоической теории и добавлении к ней новых деталей. Иногда Сенека, напротив, пренебрегает определенными формальностями и делает акцент на терапевтической, практической стороне философии.
Сенека считает себя приверженцем определенной философской системы — стоицизма — и использует множественное число первого лица («мы»), имея в виду круг стоических философов. Однако, вместо того, чтобы называть Сенеку ортодоксальным стоиком, возможно, было бы лучше сказать, что он работает внутри стоической системы. Сенека подчеркивает свою независимость как мыслителя. Он придерживается стоических взглядов, но не рассматривает себя в качестве чьего-либо ученика или хроникера. В тексте О частной жизни (On the Private Life) он пишет: «Конечно, ты лишь хочешь, чтобы я был похож на моих вожатых? Ну что ж, тогда я пойду не туда, куда они послали меня, но туда, куда они вели» (1.5, перевод Cooper and Procopé). Сенека считает себя философом, схожим с ранними стоиками. Однако, он считает себя вправе не согласиться с ними, и его не заботят сохранение «чистоты» стоицизма и защита от не-стоических идей. Сенека заимствует идеи из других философских систем, если те кажутся ему полезными. Как он объясняет, ему нравится думать о философских взглядах так, как если бы они были заявлениями, выдвинутыми в сенате. Защитника заявления часто просят разбить его на части, чтобы остальные могли присоединиться к одной части и проголосовать против другой (Письмо 21.9). Например, Сенека полагает, что нечто полезное содержится в платоновской метафизике (Boys-Stones 2013; Donini 1979, 179-199; Reydams-Schils 2010; Sedley 2005; Setaioli 1988). Отвергая теорию идей, он при этом полагает, что ее изучение может сделать нас лучше. Она знакомит нас с мыслью о том, что вещи, стимулирующие и воспламеняющие чувства, –– это не то же самое, что вещи существующие (Письмо 58.18 and 26). Сенека также использует метафоры или образы, заимствованные из других философских школ, такие как, например, вдохновленные платонизмом образы тела как темницы души (e.g., NQ I.4 and 11). Но обращение к подобным образам не требует от Сенеки придерживаться теорий, от которых они ведут свое происхождение.
На еще один аспект этой независимости Сенеки обратил внимание Инвуд (2005 [1], 18–22): Сенека, воспитанный на римской философии, действительно мыслит на латыни. Чтобы понять важность этой детали, сравним Сенеку с Цицероном. Цицерон сознательно говорит своим читателям, какой именно греческий термин он переводит латинским словом. Таким образом, вполне возможно читать латинскую философию Цицерона, держа в уме греческую терминологию. По крайней мере, большую часть его аргументов мы можем рассматривать в свете дискуссий, имевших место в греческой философии. Сенека во многих случаях не заинтересован в том, чтобы напрямую соотносить свою терминологию с греческим словарем. Скорее, он мыслит на собственном языке (см. Long 2003, где автор сопоставляет Сенеку с другими римскими философами) и ожидает, что его будут читать те, кто также философствует на латыни.
Как и другие поздние стоики, Сенека в первую очередь интересовался этикой. Хотя он хорошо разбирался в технических деталях стоической логики, философии языка, эпистемологии и онтологии, этим областям знания он не посвящал сколько-нибудь значительного времени (Barnes 1997: 12-23; Coo
| « Назад 16.01.2018 18:00 Луций Анней Сенека (ок. 4 до н. э.-65 н. э.) — римский философ и писатель. Наставник, затем советник императора Нерона. Впоследствии был обвинен в заговоре против Нерона и покончил с собой. Он был виднейшим представителем римского стоицизма. Взгляды свои Сенека изложил в «Нравственных письмах к Луцилию», «Вопросах естествознания» и др. Он также является автором девяти трагедий. Философские сочинения Сенеки впоследствии оказали влияние на мемуарно-моралистический жанр, а его трагедии — на У. Шекспира и драматургов французского классицизма. Я удивляюсь, почему его взгляды не нашли применения в психотерапии. Когда я с ними познакомился, прочтя «Нравственные письма к Луцилию», был потрясен и очарован. Эти чувства попытаюсь сейчас передать и вам. Я стал составлять краткий конспект, но заметил, что просто переписываю книгу. С трудом сделал сокращения в надежде, что вы добудете его работы и прочтете их полностью. «Копи время, которое прежде у тебя отнимали и крали. Часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорней всех потеря времени по нашей собственной небрежности. В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая ее часть у нас за плечами, — ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежит смерти. Не упускай ни часу. Все у нас чужое, одно лишь время наше. Поздно быть бережливым, когда осталось на донышке». Сравните с положениями экзистенциального анализа и логотерапии Франкла, призывающими людей к деятельности. Сенека придает большое значение спокойствию духа, оседлости жизни и неторопливости. «Первое доказательство спокойствия духа — способность жить оседло и оставаться с самим собою. Разве чтение множества писателей и разнообразнейших книг не сродни бродяжничеству и непоседливости? Нужно долго оставаться с тем или другим из великих умов, питая ими душу, если хочешь извлечь нечто такое, что в ней бы и осталось. Кто проводит жизнь в странствиях, у тех в итоге гостеприимцев много, а друзей нет. Даже самое полезное не приносит пользы налету. А сейчас ты не путешествуешь, а скитаешься и мечешься, гонимый с места на место поисками того, что есть везде: ведь всюду нам дано жить правильно». Идея самодостаточности и умение жить одному прослеживается затем в идеях А. Шопенгауэра. Сенека призывает к умеренности. «Беден не тот, у кого мало что есть, а тот, кто хочет иметь больше». Снять страхи помогают рассуждения Сенеки о смерти. «Никакое зло не велико, если оно последнее, Пришла к тебе смерть? Она была бы страшна, если бы могла оставаться с тобою, она же или не явится или скоро будет позади. Спокойная жизнь — не для тех, кто слишком много думает о ее продлении. Большинство так и мечутся между страхом жизни и мучениями смерти; жалкие, они и жить не хотят и умереть не умеют. Сделай свою жизнь приятной, оставив всякую тревогу о ней. Никакое благо не принесет радости обладателю, если он в душе не готов его утратить, и всего безболезненней утратить то, о чем невозможно не пожалеть, утратив*(выделено мною. — М.Л.). Эта цитата производила большое впечатление на многих пациентов. Они сразу как-то успокаивались. Некоторые даже начинали пользоваться некоторыми вещами, которыми очень дорожили и просто хранили. До них доходило, что, если стараясь сберечь вещь, они ею не пользуются, они ее уже потеряли. И если очень беспокоишься о жизни, то уже можно считать, что ее потерял. «Гибнуть и терять одинаково неизбежно. Найти помощь против этих потерь мы можем в том, чтобы хранить утраченное в памяти. То, чем мы владеем, можно отнять, чем мы владели, того не отнимешь. Случай отнимает вещь, но сохраняет плоды обладания ею, которые мы теряем сами… сожалея об отнятом… Будем считать неизбежным то, что может случиться. Я обеднею — значит окажусь среди большинства. Буду изгнанным — почту себя уроженцем тех мест. Я умру? Но это значит, что я не смогу заболеть, не смогу упасть. Смерть или уничтожает нас, или отпускает на волю. Размышляй о смерти. Нам нужно научиться размышлять о смерти. Кто научился смерти, тот перестал быть рабом». И еще: «Я стараюсь, чтобы каждый день был подобием целой жизни. Я не ловлю его, словно он последний, но смотрю на него так, что, пожалуй, он может быть и последним. Я готов уйти и потому радуюсь жизни, что не беспокоюсь, долго ли еще проживу. Старайся ничего не делать против желания! В ком есть охота, для того необходимости нет. Несчастен не тот, кто делает по приказу, а тот, кто против желания. Научим же нашу душу хотеть делать то, что требуют обстоятельства; и прежде всего без печали думать о нашей кончине». И опять здесь прослеживаются идеи гештальттерапии о психической зрелости. К зрелым личностям представители этого направления относят тех, кто приспосабливается к обстоятельствам и изменяют (усовершенствуют) себя. Блестящ призыв Сенеки к умеренности: «То, что требует природа, доступно и достижимо, потеем мы лишь ради избытка. А то, чего с нас довольно, у нас под рукой. Кому в бедности хорошо, тот богат». «Не поступай подобно тем, кто желает не усовершенствоваться, а быть на виду, и не делай так, чтобы в твоей одежде и образе жизни что-нибудь бросалось в глаза. Пусть изнутри мы будем иными — снаружи мы не должны отличаться от людей. Пусть вошедший к нам в дом дивится нам, а не нашей посуде. Велик тот человек, который глиняной утварью пользуется как серебряной, но не менее велик тот, кто серебряной пользуется как глиняной. Слаб духом тот, кому богатство не по силам. И надежда, и страх присущи душе неуверенной, тревожимой ожиданиями будущего. А главная причина надежды и страха — наше неумение приспосабливаться к настоящему и привычка засылать наши мысли далеко вперед. Нас мучает и будущее и прошедшее. И никто не бывает несчастен от нынешних причин». Невооруженным глазом здесь видны идеи гештальттерапии и принцип жить «здесь и теперь». И еще: «Кто заботится о будущем, тот потеряет настоящее, чем мог бы наслаждаться… Есть ли что более жалкое и более глупое, чем бояться заранее? Что за безумие — предвосхищать собственное несчастье? Кто страдает раньше, чем нужно, — страдает больше, чем нужно». Сенека призывал заниматься философией, своим духовным хребтом. «Если ты занимаешься философией — это хорошо, потому что только в ней — здоровье, без нее больна душа, и тело, сколько бы в нем ни было сил, здорово так же, как у безумных и одержимых (выделено мною. — М.Л.). Так прежде всего заботься о том, настоящем здоровье. Упражняться только для того, чтобы руки стали сильнее, плечи — шире, бока — крепче, — это занятие глупое и недостойное образованного человека. Сколько бы тебе ни удалось накопить жиру и нарастить мышц, все равно ты не сравнишься ни весом, ни телом с откормленным быком. К тому же груз плоти, вырастая, угнетает дух и лишает его подвижности. Не изучая мудрости, нельзя жить не только счастливо, но даже и сносно, ибо счастливой жизнь делает совершенная мудрость, а сносной — ее начатки…. Философия выковывает и закаляет душу, подчиняет жизнь порядку, управляет поступками, указывает, что сделать и от чего воздержаться, сидит у руля и направляет среди пучин путь гонимых волнами. Без нее нет бесстрашия и уверенности. Если есть в философии что-то хорошее, так это то, что она не смотрит в родословную. Благородство духа доступно всем. Для этого мы достаточно родовиты…Менять надо не тело, а душу! Пусть бы ты уехал за широкие моря — за тобою везде, куда бы ты ни приехал, последуют твои пороки». То же самое ответил на чей-то вопрос Сократ: «Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если повсюду ты таскаешь самого себя». Сколько ни разъезжай, все пропадет впустую. От себя не убежишь! Надо сбросить с души ее груз, а до того тебе ни одно место не понравится». Сенека утверждает, что надо жить в соответствии с Законами природы: «Если ты в жизни сообразуешься с природой, то никогда не будешь беден, а если с людским мнением, то никогда не будешь богат. Природа желает малого, людское мнение бесконечно многого. Излишества лишь научат тебя желать еще большего. Естественные желания имеют предел, порожденные ложным мнением — не знают на чем остановиться, ибо все ложное не имеет границ». Как перекликается это положение с мнением К. Хорни о том, что у невротика формируется «идеальное Я», долженствования и требования которого не знают границ! И еще: «Неужели природа, дав нам такое небольшое тело, наделила нас ненасытной утробой так, что мы побеждаем алчностью самых огромных и прожорливых зверей? Ничуть нет! Природа довольствуется малым! Много ли воздается природе? Нам дорого обходится не наш голод, а наше тщеславие. Тех… кто подчиняется желудку, мы должны причислить не к людям, а к животным, а некоторых даже не к животным, но к мертвецам. Жив тот, кто многим приносит пользу, жив тот, кто сам себе полезен». Для одного моего пациента эти слова послужили началом инсайта. Вот его письменный отчет. «Когда я услышал эти слова Сенеки, то вдруг понял, что даже когда я ем в одиночестве, я как бы хочу доказать другим, что я не хуже их. Я перестал гоняться за деликатесами, меньше ходить на вечеринки, больше заниматься собой, совершенствоваться в своей специальности. Расходы на еду заметно уменьшились, я даже похудел, на что уже перестал надеяться. Квалификация моя росла, другим я стал приносить больше пользы, да и доходы возросли». А вот отрывок, в котором предвосхищены идеи сценарного анализа Эрика Берна. «И теперь ты желаешь того же, что желала тебе кормилица или дядька, или мать? Да, мольбы близких для нас — все равно, что мольбы врагов: ведь мы выросли среди родительских проклятий. Пусть боги услышат и нашу бескорыстную просьбу за себя. Сенека призывает заниматься собой. «Есть благо и в нем же источник и залог блаженной жизни: полагаться на себя. Если я хочу позабавиться чьей-нибудь глупостью, то искать мне далеко не надо: я смеюсь над собой. Наша беда не приходит извне: она в нас, в самой нашей утробе. И закоренелые пороки для меня не безнадежны. Нет ничего, над чем не взяла бы верх упорная работа». Сенека вместе с другими философами древности полагал, что самое важное достижение — это стать самому себе другом. Эти идеи прослеживаются у Фромма в его работе «Человек для себя». В книге «Я: Алгоритм удачи» я пытался обосновать тезис: «Если человек правильно (т. е. с учетом своей природы) живет для себя, то и другим становится лучше». «Знать свой изъян — первый шаг к здоровью», — цитирует Эпикура Сенека и добавляет: «Сперва следует изобличить себя, потом исправиться…Поэтому сколько можешь, сам выводи себя на чистую воду, ищи против себя улик. Сначала выступи обвинителем, потом — судьей и только под конец — ходатаем». Сравните это высказывание с положением К.Хорни, которая считала одной из основных задач психотерапевта — познакомить пациента со странным незнакомцем — самим собой. И ведь основной задачей всех психоаналитических методов лечения является разрушение психологических защит и уничтожение болезненных комплексов, которые эти защиты прикрывают. Особенно призывает Сенека развивать разум, ибо «нет мирного покоя, кроме того, что даруется нам разумом…Радость удел лишь одних мудрецов: ведь она есть некоторая приподнятость души, верящей в собственные и подлинные блага. Для глупости нигде нет покоя: сверху и снизу ее подстерегает страх, все, что справа и слева, повергает ее в трепет, опасности гонятся за ней и мчатся ей навстречу; все ей ужасно, она ни к чему не готова и пугается даже подмоги. А мудрец защищен от набега вниманием: пусть нападают на него хоть бедность, хоть горе, хоть бесславье, хоть боль — он не отступит, но смело пойдет им навстречу, пройдет сквозь их строй. Глупость держит нас так упорно, во-первых, потому, что мы даем отпор ей робко и не пробираемся изо всех сил к здоровью; во-вторых, мы мало верим найденному мудрыми мужами. Никто из нас не погрузился в глубину…. А больше всего нам мешает то, что мы слишком скоро начинаем нравиться самим себе. Стоит нам найти таких, кто назовет нас людьми добра, разумными и праведными, — и мы соглашаемся с ними. Нам мало умеренных похвал: мы принимаем все как должное, что приписывает нам бесстыдная лесть… Я научу тебя, как узнать, что ты еще не стал мудрым. Мудрец полон радости, весел и непоколебимо безмятежен: он живет наравне с богами. Если ты не бываешь печален, если никакая надежда не будоражит твою душу ожиданием будущего, если днем и ночью состояние твоего духа, бодрого и довольного собою, одинаково и неизменно, значит, ты достиг высшего блага, доступного человеку. Но если ты отовсюду пытаешься получить всяческие удовольствия, то знай, что тебе так же далеко до мудрости, как до радости. Ты мечтаешь достичь их, но заблуждаешься, надеясь прийти к ним через богатство, через почести, словом, ища радости среди сплошных тревог. Радость — цель для всех, но где отыскать великую и непреходящую радость, люди не знают. Один ищет ее в пирушках, другой — в честолюбии, третий — в любовницах, тот в свободных науках и словесности, ничего не исцеляющей. Всех их разочаровывают обманчивые и недолгие услады. Так пойми же, что дается мудростью: неизменная радость. Значит, есть ради чего стремиться к мудрости, ведь мудрец без радости не бывает. Любители роскоши каждую ночь — как будто она последняя — проводят в мнимых радостях. А та радость, что дается богам и соперникам богов (мудрецам), не иссякает. Она бы иссякла, будь она заемной, но, не будучи чужим подарком, она не подвластна и чужому произволу. Что не дано фортуной, то ей не отнять». Вот еще некоторые мысли, созвучные идеям экзистенциального анализа и логотерапии, помогающие при лечении депрессивного невроза, возникшего после потери близких людей. «Пусть при утрате друга глаза не будут сухими и не струят потоков: можно прослезиться — плакать нельзя». «Мы ищем в слезах доказательства нашей тоски и не подчиняемся скорби, а выставляем ее напоказ. Никто не печалится сам для себя! И в скорби есть доля тщеславия! «Так что же, — спросишь ты, — неужели я забуду друга?» — Недолгую память обещаешь ты ему, если она минет вместе со скорбью! Скоро любой повод разгладит морщины у тебя на лбу и вызовет смех. Едва ты перестанешь следить за собой, как личина скорби спадет: ты сам сторожишь свое горе, но оно ускользает из-под стражи и иссякает тем раньше, чем оно было острее. Постарайся, чтобы память об утраченных нам была отрадна… <…> Для меня думать об умерших друзьях отрадно и сладко. Когда я был с ними, я знал, что я их утрачу, когда я их утратил, я знаю, что они были со мной. Так будем наслаждаться обществом друзей — ведь неизвестно, долго ли оно нам будет доступно… Горше всех рыдает тот, кто не любит их [друзей], пока не утратит! Они потому и скорбят так безудержно, что боятся, как бы кто не усомнился в их любви, и ищут поздних доказательств своих чувств». Удивительно тонкое наблюдение. Но Сенека ошибается, считая, что мы плачем для других. Скорбь об усопшем искренняя на уровне сознания, но часто на самом деле смерть близкого человека — просто удобный для неосознаваемых механизмов психологической защиты повод избавиться от эмоционального напряжения и одновременно оставаться пассивным. Клинический пример. Молодая женщина в течение нескольких лет ежедневно ходила на могилу мужа и горько рыдала. С мужем она прожила всего 10 дней. Выглядело это, конечно, очень красиво. Но анализ показал, что в дни замужества у нее возникло выраженное отвращение к интимным отношениям. Слезы и скорбь избавляли ее от необходимости устраивать личную жизнь, ибо неудачный опыт пугал ее. Но вернемся к Сенеке. «Если у нас есть еще друзья, то плохо мы к ним относимся и не ценим их, коль они не могут утешить нас, заменив одного погребенного; если же он был единственным нашим другом, то не фортуна перед нами виновата, а мы сами: она у нас отняла одного, а другого мы не добыли. И потом, кто не мог любить больше, чем одного, тот и одного не слишком любил. Ты схоронил того, кого любил, ищи кого полюбить! Лучше добыть нового друга, чем плакать! Если скорби не прекратит разум, то ей положит конец время; однако для разумного человека утомление скорбью — позорнейшее лекарство от скорби. Так что уж лучше сам оставь скорбь раньше, чем она тебя оставит, и поскорей перестань делать то, чего не сможешь делать долго. Предки установили для женщин один год скорби — не «затем, чтобы они скорбели так долго, но чтобы не скорбели дольше; для мужчин нет законного срока, ибо всякий срок для них постыден. Ничто не становится ненавистно так быстро, как горе; недавнее находит утешителя… застарелое вызывает насмешку. И не зря: ведь оно или притворно, или глупо… Что может случиться всякий день, может случиться и сегодня. Так будем же помнить о том, что скоро отправимся туда, куда отправились оплакиваемые нами. И, может быть, те, кого мы мним исчезнувшими, просто ушли вперед…<…> Теряем мы не друзей, не детей, а их тела. Мудрого не удручает утрата детей или друзей: он с тем же спокойствием переносит их смерть, с каким ждет своей, и как своей смерти он не боится, так и о смерти близких не горюет… ибо жизнь, если нет мужества умереть, — это рабство. Ты боишься умереть? А разве сейчас живешь? Жизнь — как пьеса: не важно, длинна она или коротка, а то, хорошо ли она сыграна». Прекрасные отрывки, актуальные для нашего времени и не нуждающиеся в комментариях! Но Сенека подчеркивает, что и мудрец подвержен волнениям, он реагирует на события жизни, «но остается при своем убеждении, что все это — еще не зло, и здоровому духу ради этого поникать не пристало. Все, что нужно, он сделает смело и быстро. Свойство глупцов — делать всякое дело вяло и неохотно, посылать тело в один конец, душу — в другой и рваться во все стороны сразу. Глупость кичится тем, за что ее презирают; и даже то, чем она хвалится, делает неохотно. А если она боится какого-нибудь несчастья, то в ожидании его страдает так, словно оно уже пришло, а болезнь приносит ей все муки, которых она страшится. Слабый дух содрогается до того, как обрушатся несчастья: он предвосхищает их и падает раньше времени». Сенеку занимали проблемы здоровья. Все его идеи проникнуты жизнелюбием, оптимизмом и призывом к действию. «В одном мы не вправе жаловаться на жизнь: она никого не держит. Не так плохо обстоят дела человеческие, если всякий несчастный несчастен через свой порок… Тебе нравится жизнь? Живи! Не нравится — можешь вернуться откуда пришел… Как распрямляется сжатое силой, так возвращается к началу то, что не движется вперед». Больному так не скажешь, могут быть неприятности, но привести эту цитату Сенеки можно. Сенека беспокоится прежде всего о здоровье духа. «Я скажу тебе, как распознать здорового: он доволен собой, доверяет себе, знает, что для блаженной жизни ничего не дают ни все молитвы смертных, ни те благодеяния, которые оказывают и которые забываются. Ведь все, к чему можно прибавить, несовершенно, от чего можно отнять, невечно; кому нужна вечная радость, пусть радуется только своему». Очень интересная мысль. К. Хорни также указывает, что человек может болеть неврозом, даже если у него нет симптомов. Сенека дает и критерии выздоровления. «Между достигшим мудрости и идущим к ней разница та же, что между здоровым и оправляющимся от долгой и тяжелой болезни, у которого еще нет здоровья, а есть облегчение от недуга. Не будет внимателен, наступит ухудшение, и все начнется сначала. Телу дается здоровье на время, а душа излечивается навсегда». Мысль, которая прослеживается во всех психоаналитических концепциях неврозов: только коррекция личности может служить критерием выздоровления. Следующий отрывок может служить образцом рациональной психотерапии. «Благое утешение становится целительным снадобьем; что поднимает дух, то помогает и телу. Ничто не укрепляет больного и не помогает ему так, как любовь друзей, ничто так не прогоняет страх и ожидание смерти. Презирай смерть! Кто ушел от страха смерти, тому ничто не печалит душу. Во всякой болезни тяжелы три вещи: страх смерти, боль в теле и отказ от наслаждений. Страх смерти не перед болезнью, а перед природой. Многим болезнь отсрочила смерть, а то, что они оказались умирающими, служило их спасению (не призвали в армию во время войны. — М.Л.). Умрешь ты не потому, что хвораешь, а потому, что живешь. Та же участь ждет и выздоровевшего: исцелившись, ты ушел не от смерти, а от нездоровья. Боли тоже терпимы, потому что перемежаются. Никто не может страдать сильно и долго: любящая природа устроила все так, что сделала боль либо переносимой, либо краткой. Боль… став слишком резкой, переходит в умопомрачение и беспамятство. Тем и можно утешаться при нестерпимой боли, что ты непременно перестанешь ее чувствовать, если сначала почувствуешь слишком сильно. А невеждам телесная мука так тягостна, потому что они не привыкли довольствоваться своей душой и чересчур были заняты телом. Поэтому разумный человек отделяет душу от тела и обращает помыслы к лучшей, божественной, части своего существа, а другой, плаксивой и хилой, занимается только в меру необходимости. «Но ведь тяжело лишиться привычных наслаждений, отказываться от пищи, терпеть голод и жажду». — Воздержанность тяжела на первых порах. Потом желания гаснут, по мере того как устает и слабеет то, посредством чего мы желаем. Со временем мы смотреть не можем на то, до чего прежде были жадны, и сама потребность умирает. А обходиться без того, чего не хочется, ничуть не горько. Болезнь не так трудно терпеть, коль скоро ты презрел самую страшную ее угрозу. Так не утяжеляй свои несчастья и не отягощай себя жалобами. Боль легка, если к ней ничего не прибавит мнение. Все зависит от мнения: на него оглядываются не только честолюбие, но и жажда роскоши, и скупость: наша боль сообразуется с мнением. Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным (еще раз прочитайте эту фразу. — М.Л.) По-моему, надобно отбросить все жалобы на миновавшую боль… Пусть это правда, но ведь все прошло! Какая радость опять переживать прошлую муку и быть несчастным от прежних переживаний?» Интересный вопрос ставит Сенека. Современная психотерапия на него отвечает: «Человек болеет потому, что не имеет смысла жизни. Сама болезнь нередко становится единственным его творческим актом. Как же можно от нее отказаться?» Сенека тонко подмечает: «О том, что было горько, рассказывать сладко… «Никому не было хуже! Какие муки и страданья я перенес! Никто уж и не думал, что я встану. Сколько раз домашние оплакивали меня, сколько раз врачи от меня отступались… «Сколько больных живут своей болезнью, и как им от нее отказаться, когда они сразу становятся никем!». И еще раз Сенека призывает жить «здесь и теперь». «…Нужно поубавить и страх перед будущим, и память о прошлых невзгодах: ведь прошлые уже кончились, а будущие еще не имеют ко мне касательства». А вот еще одно указание, как следует вести себя во время болезни. «Как мне больно!» — «А разве от того, что ты ведешь себя как баба, тебе не больно?» — «Но ведь тяжело!» — «Так разве мы только на то и храбры, чтобы сносить легкое? Какую болезнь ты предпочел бы — долгую или короткую, но более тяжелую? Если она долгая, в ней бывают промежутки, она дает срок оправиться и дарит много времени, потому что непременно должна развиться, а потом пройти. Короткая и стремительная болезнь сделает одно из двух: либо сама кончится, либо тебя прикончит. Но какая разница, ее ли не будет или тебя? В обоих случаях боль прекратится». Сенека дает совет, как вести себя во время болезни. Мы эти советы используем как памятки для больного. «Полезно также направить мысли к другим предметам, отвлечь их от боли. Думай о том, как поступил ты честно и храбро, повторяй про себя, что во всем есть хорошая сторона. Тогда придет тебе на помощь любой храбрец, победивший боль: и тот, кто продолжал читать, когда ему вырезали вздутые жилы, и тот, кто не переставал смеяться, когда палачи, разозленные этим смехом, пробовали на нем одно за другим орудия жестокости. Неужели разуму не победить боли, если ее победил смех?» Конечно, и смех, и разум побеждают боль. Не знал тогда Сенека, что когда человек размышляет, в кровь выбрасываются морфиноподобные вещества, а когда смеется, — алкоголь. Они и побеждают боль. О том же пишет и Ф.Ницше, который одной из причин своей мудрости считал головную боль. Он творил, делал свое дело, а с головной болью обращался как с лающей собакой, т. е. не обращал на нее внимания. И она, как собака, постепенно затихала. И Ницше не знал, что во время размышлений в кровь выбрасывались морфиноподобные вещества, но как мудрый человек догадался, что боль проходила от разума. «Так не хочешь ли ты после этого посмеяться над болью?» — спрашивает Сенека. «Но болезнь не дает ничего делать и уводит от всех обязанностей». — «Нездоровье сковывает тело, но не душу. Пусть оно опутает ноги бегуну, окостенит руки портному или кузнецу. А ты, если привык к тому, что ум твой деятелен, будешь учить, убеждать, слушать, учиться, исследовать, вспоминать…ты докажешь, что болезнь можно одолеть или хотя бы вынести. И в постели больного, поверь мне, есть место для добродетели… И под одеялом видно, что человек мужествен. У тебя есть дело — храбро бороться с болезнью, а если она тебя не покорила и ничего от тебя не добилась, ты подал славный пример». — «Поистине есть чем прославиться, если все будут глядеть, как мы хвораем!» — «Сам на себя гляди, сам себя хвали!» А это уже один к одному положение экзистенциального анализа о том, что жизнь и в страдании не лишена смысла. И еще специально для больных. «Есть два рода наслаждений. Телесные наслаждения болезнь ограничивает, но не отнимает и даже, если рассудить правильно, делает их острее. Приятнее пить, когда чувствуешь жажду, есть — когда голоден; после поста все поглощается с жадностью. А в наслаждениях душевных, которые и больше, и вернее, ни один врач больному не откажет. Кто предан им и понимает в них толк, тот презирает всякое ублажение чувств. «О несчастный больной!» — «Почему?» — «Да потому, что он… не охлаждает льдом свое питье… не хлопочут вокруг… повара, подтаскивая блюда вместе с жаровнями. Вот до чего додумалась страсть к роскоши… кухню волокут вместе с кушаниями. О несчастный больной! Он ест, сколько может переварить; не положат перед ним на стол кабана, чтобы полюбоваться им, а потом отослать обратно: ведь это мясо слишком дешевое! Не навалят для него на поднос птичьих грудок. Что тебе сделали плохого? Ты будешь есть, как больной, вернее, как здоровый». Метко и тонко. И сейчас, к сожалению, только во время болезни человек ведет здоровый образ жизни. Сенека ратует за последнюю. Особый гнев вызывают у него люди, ведущие ночной образ жизни. «Неужели знают, как надо жить, люди, не знающие, когда жить? И они еще боятся смерти, когда сами погребли себя заживо. Пусть проводят ночи за вином.» Ведь они не пируют, а сами себе отдают последний долг. Впрочем, и мертвых поминают днем. Для занятого делом день никогда не бывает длинным. Все пороки сражаются против природы… Они для меня все равно, что мертвецы: разве жизнь при факелах — не те же похороны, вдобавок преждевременные? Нечистой совести свет в тягость. Прямой путь один, окольных много. То же самое и нравы людей: кто следует природе, у тех нрав почти одинаков, — покладистый и свободный; а нравы у извращенных несхожи между собой». «… Все это мы вытерпим: и отвары, и теплую воду. Только бы перестать бояться смерти! Чтобы этого достичь, надо познать пределы добра и зла — тогда и жизнь не будет нам тягостна, и смерть не страшна». А смерть не страшна, по мнению Сенеки, тем, «кто странствует по всей широте природы». «Тем всякий век покажется коротким, кто мерит его пустыми и потому бесконечными наслаждениями». В своих высказываниях о счастье Сенека подчеркивает роль личности. «Хочешь знать, что весишь, — отставь в сторону деньги, дом, сан… У тех, кто слывут счастливыми, веселье притворно, а печаль мучительна, как скрытый нарыв, — мучительна тем более, что нельзя быть откровенно несчастным и надо среди горестей, разъедающих сердце, играть счастливца… Никогда не считай счастливцем того, кто зависит от счастья! Если он радуется пришедшему извне, он выбирает хрупкую опору: пришлая радость уйдет. Только рожденное из самого себя надежно и прочно, оно растет и развивается с нами до конца, а прочее, чем восхищается толпа, — это благо на день. Все причастное фортуне и плодотворно, и приятно, если владеющий им владеет и собою… От нее только поводы ко благу и ко злу… Дурная душа оборачивает все к худшему, даже то, что приходит под видам наилучшего… Лечить надо душу: ведь от нее у нас и мысли, и слова, от нее осанка, выражение лица, походка. Когда душа здорова и сильна, тогда и речь могуча, мужественна и бесстрашна; если душа рухнула, она все увлекает в своем падении… Наш царь — душа; пока она невредима, все прочие исполняют свои обязанности и послушно повинуются; но стоит ей немного пошатнуться — и все приходит в колебание. Наша душа — то царь, то тиран: царь, когда стремится к честному, заботится о здоровье порученного ему тела, не требует от него ничего грязного, ничего постыдного; а когда она не властна над собою, жадна, избалована, тогда получает ненавистное имя тирана». Далее Сенека четко описывает механизм развития заболевания. «Тут-то ею [душою] овладевают безудержные страсти, одолевают ее и сперва ликуют, наподобие черни, которой мало насытиться вредоносной раздачей, и которая старается перещупать все, чего не может проглотить. Но по мере того, как болезнь все больше подтачивает силы, а удовольствия входят в плоть и кровь, одержимый недугом доволен видом того, на что чрезмерная жадность сделала его негодным, и возмещает собственное наслаждение зрелищем чужих. <…> Не так отрадно ему обилие услаждающих вещей, как горько то, что не всю эту роскошь он может пропустить сквозь свою утробу, что не со всеми распутными бабами и юнцами может переспать». Сенека дает и рецепт лечения души: борьба с пороками. Но он подчеркивает, что бороться с пороками трудно, ибо «нет порока без оправдания… Мы защищаем наши пороки, так как любим их, и предпочитаем извинять их, а не изгонять. «Не хотим» — вот причина; «не можем» — только предлог». Сенека подчеркивает, что лучше заниматься профилактикой, чем лечением. «Всякая страсть сама себя разжигает и набирает силы, разрастаясь (порочный круг. — М.Л.), легче не пустить, чем выгнать. Наслаждение природа подмешала к вещам необходимым не затем, чтобы мы его домогались, но чтобы благодаря этой прибавке стало приятнее то, без чего мы не можем жить; а появится самозаконное наслаждение — начинается сластолюбие. Так будем же при входе сопротивляться страстям… Лучше и не пытаться идти вперед, если вернуться так трудно». В следующем отрывке легко угадываются высказанные значительно позже идеи гештальттерапии об интроектах («непереваренных» идеях) и способах их «переваривания» (в работах Ф.Перлса используется та же аналогия). «Мы должны подражать пчелам: вычитанное из разных книг разделять, потому что порознь сохраняется лучше, а потом слить разные пробы и добиться единства вкуса так, что даже если будет видно, откуда что взято, оно должно выглядеть иным, нежели там, откуда было взято. Ведь то же самое делает в нашем теле без нашего старанья природа. Съеденная пища лишь обременяет желудок, покуда остается такой, какой была; только изменившись, она превращается в силу и кровь.<…> Пусть будет так же со всем, что питает наш ум: нельзя, чтобы почерпнутое оставалось нетронутым. Его нужно переварить, иначе эта пища будет для памяти, а не для ума. Пусть наша душа сделает так: все, что помогло, пусть она скроет, и показывает лишь то, чего добилась сама в итоге… Как в хоре, все должно слиться в единый звук. Пусть душа вместит много искусств, много наставлений, много примеров из разных веков, но пусть все это приведет в согласие. Достичь этого можно постоянным вниманием, — не делая ничего иначе, как по совету разума… И если ты захочешь его послушаться, он тебе скажет: «Немедля оставь все, за чем гоняются (почести, богатства, наслаждения. — М.Л.). Лучше направь шаг к мудрости. Неровной дорогой взбираются к вершине почестей. Если тебе хочется подняться на высоту мудрости, ты увидишь все почитаемое самым высоким у своих ног, хотя подъем твой будет пологим».
Читайте также: Трансактный анализ Эрика Берна Принцип сперматозоида у Сенеки Сам себе психотерапевт
Книги и аудиозаписи по теме: Из Ада в Рай Нравственные письма к Луцилию Аудиозапись семинара «Философия здорового человека» | Категории статей |
интересные мысли из «Нравственных писем к Луцилию»
Луций Анней Сенека, Сенека Мла́дший, или просто Сенека (4 до н.э. — 65 н.э.) — выдающийся древнеримский философ-стоик, драматург и государственный деятель. Воспитатель Нерона и один из крупнейших представителей стоицизма.
Он вошел в историю мировой литературы как автор книги «Нравственные письма к Луцилию».
«Нравственные письма к Луцилию» или «Письма к Луцилию» или «Письма о жизни и смерти» (Epistulae morales ad Lucilium) — коллекция из 124 писем, касающихся моральных вопросов, адресованных младшему современнику Сенеки, прокуратору Сицилии, — итог философии и жизненного опыта Сенеки. Это сочинение стало классикой античной эпистолярной прозы.
Все у нас, Луцилий, чужое, одно лишь время наше. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владенье природа.
— Сенека
«Нравственные письма к Луцилию». Избранные мысли и цитаты
Всё у нас, Луцилий, чужое, одно лишь время наше. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владенье природа, но и его кто хочет, тот и отнимает. Смертные же глупы: получив что-нибудь ничтожное, дешевое и наверняка легко возместимое, они позволяют предъявлять себе счет; а вот те, кому уделили время, не считают себя должниками, хотя единственно времени и не возвратит даже знающий благодарность.
— Письмо I
Я думаю, первое доказательство спокойствия духа – способность жить оседло и оставаться самим собою.
Но взгляни: разве чтенье множества писателей и разнообразнейших книг не сродни бродяжничеству и непоседливости? Нужно долго оставаться с тем или другим из великих умов, питая ими душу, если хочешь извлечь нечто такое, что в ней бы осталось. Кто везде – тот нигде.
Во множестве книги лишь рассеивают нас. Поэтому, если не можешь прочесть все, что имеешь, имей столько, сколько прочтешь – и довольно.
— Письмо II
Сделай шаг вперед – и ты поймешь, что многое не так страшно как раз потому, что больше всего пугает. Никакое зло не велико, если оно последнее.
Пришла к тебе смерть? Она была бы страшна, если бы могла оставаться с тобою, она же или не явится, или скоро будет позади, никак не иначе.
— Письмо IV
Спокойная жизнь – не для тех, кто слишком много думает о ее продлении, кто за великое благо считает пережить множество консульств. Каждый день размышляй об этом, чтобы ты мог равнодушно расстаться с жизнью, за которую многие цепляются и держатся, словно уносимые потоком – за колючие кусты и острые камни.
Большинство так и мечется между страхом смерти и мученьями жизни; жалкие, они и жить не хотят, и умереть не умеют. Сделай же свою жизнь приятной, оставив всякую тревогу о ней. Никакое благо не принесет радости обладателю, если он в душе не готов его утратить, и всего безболезненней утратить то, о чем невозможно жалеть, утратив.
— Письмо IV
Говорю тебе: с часа твоего рождения идешь ты к смерти. Об этом должны мы думать и помнить постоянно, если хотим безмятежно дожидаться последнего часа, страх перед которым лишает нас покоя во все остальные часы.
— Письмо IV
А чтобы мог я закончить письмо, узнай, что приглянулось мне сегодня (и это сорвано в чужих садах): «Бедность, сообразная закону природы, – большое богатство»
Знаешь ты, какие границы ставит нам этот закон природы? Не терпеть ни жажды, ни голода, ни холода. А чтобы прогнать голод и жажду, тебе нет нужды обивать надменные пороги, терпеть хмурую спесь или оскорбительную приветливость, нет нужды пытать счастье в море или идти следом за войском.
То, чего требует природа, доступно и достижимо, потеем мы лишь ради избытка. Ради него изнашиваем мы тогу, ради него старимся в палатках лагеря, ради него заносит нас на чужие берега. А то, чего с нас довольно, у нас под рукой. Кому и в бедности хорошо, тот богат.
— Письмо IV
Угождайте же телу лишь настолько, насколько нужно для поддержания его крепости, и такой образ жизни считайте единственно здоровым и целебным.
Держите тело в строгости, чтобы оно не перестало повиноваться душе: пусть пища лишь утоляет голод, питье — жажду, пусть одежда защищает тело от холода, а жилище — от всего ему грозящего.
А возведено ли жилище из дерна или из пестрого заморского камня, разницы нет: знайте, под соломенной кровлей человеку не хуже, чем под золотой. Презирайте все, что ненужный труд создает ради украшения или напоказ.
Помните: ничто, кроме души, недостойно восхищения, а для великой души все меньше нее.
— Письмо VIII
В нас заключен некий божественный дух, наблюдатель и страж всего хорошего и дурного, — и как мы с ним обращаемся, так и он с нами. Всякий истинный человек добра причастен к божеству.
Кто без помощи Бога может возвыситься над фортуной? Он дает нам благородные и правдивые советы. В каждом человеке добра обитает один — но не ведаем кто — из бессмертных.
— Письмо XLI
Благородными делает нас душа, которая из любого состояния может подняться над фортуной.
«Нравственные письма к Луцилию», XLIV
Душу непреклонную, благородную, высокую можно назвать не иначе, как Богом, нашедшим приют в теле человека. Такая душа может оказаться и у римского всадника, и у вольноотпущенника, и у раба.
— Письмо XXXI
Как вы не понимаете, что дурные примеры оборачиваются против тех, кто их подает.
— Письмо VII
Ты спросишь, как можно быстро приобрести чью-нибудь дружбу; я отвечу, что Гекатон говорит: «Я укажу приворотное средство без всяких снадобий, без трав, без заклинаний знахарки. Если хочешь, чтоб тебя любили, — люби».
— Письмо IX
Пусть мудрому никто, кроме него самого, не нужен, он все-таки желает иметь друга, хотя бы ради деятельной дружбы, чтобы не оставалась праздной столь великая добродетель, и не ради того, чтобы «было кому ухаживать за ним в болезни, помогать в оковах или в нужде», но чтобы самому было за кем ухаживать в болезни, кого вызволять из-под вражеской стражи.
Плохи мысли того, кто подружился, видя лишь самого себя; как он начал, так и кончит. Кто завел друга, чтобы тот выручал из цепей, тот покинет его, едва загремят оковы. Таковы дружеские союзы, которые народ называет временными.
С кем мы сошлись ради пользы, мил нам, лишь покуда полезен. Вот почему вокруг того, чьи дела процветают, — толпа друзей, а вокруг потерпевших крушение — пустыня. Друзья бегут оттуда, где испытывается дружба. Вот почему видим мы так много постыдных примеров, когда одни из страха бросают друзей, другие из страха предают их. Каково начало, таков конец, иначе и быть не может.
Кто подружился ради выгоды, тому будет дорога награда за измену дружбе, коль скоро и в ней было дорого ему что-нибудь, кроме нее самой. Для чего приобретаю я друга? Чтобы было за кого умереть, за кем пойти в изгнанье, за чью жизнь бороться и отдать жизнь. А дружба, о которой ты пишешь, та, что заключается ради корысти и смотрит, что можно выгадать, — это не дружба, а сделка.
— Письмо IX
Но разве любит кто-нибудь ради прибыли? Ради честолюбия и славы? Любовь сама по себе, пренебрегает всем остальным,… «Как же … ее искать?» — Как ищут самое прекрасное, не прельщаясь прибылью, не боясь переменчивости фортуны. Кто заводит друзей на всякий случай, тот лишает дружбу ее величия.
— Письмо IX
Ты спросишь, что такое свобода? Не быть рабом ни у обстоятельств, ни у неизбежности, ни у случая; низвести фортуну на одну ступень с собою; а она, едва я пойму, что могу больше нее, окажется бессильна надо мною.
— Письмо LI
Хотя чистая совесть дает тебе уверенность, но много значат не относящиеся к делу обстоятельства, — а потому надейся на справедливое решение, но готовься к несправедливому. Помни прежде всего об одном: отдели смятение от его причины, смотри на само дело — и ты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самого страха.
— Письмо XXIV
Нужно быть философом! Связывает ли нас непреложным законом рок, божество ли установило все в мире по своему произволу, случай ли без всякого порядка швыряет и мечет, как кости, человеческие дела, — нас должна охранять философия. Она даст нам силу добровольно подчиняться божеству, стойко сопротивляться фортуне, она научит следовать веленьям божества и сносить превратности случая.
— Письмо ХVI
Прежде всего научись радоваться. Я хочу, чтобы радость не разлучалась с тобой, хочу, чтобы она рождалась у тебя дома. И это исполнится, если только она будет в тебе самом. Всякое иное веселье не наполняет сердце, а лишь разглаживает морщины на лбу: оно мимолетно. Или, по-твоему, радуется тот, кто смеется? Нет, это душа должна окрылиться и уверенно вознестись надо всем.
— Письмо XXIII
Я повторяю, радость — цель для всех, но где отыскать великую и непреходящую радость, люди не знают. Один ищет ее в пирушках и роскоши, другой — в честолюбии, в толпящихся вокруг клиентах, третий — в любовницах, тот — в свободных науках, тщеславно выставляемых напоказ, в словесности, ничего не исцеляющей. Всех их разочаровывают обманчивые и недолгие услады, вроде опьянения, когда за веселое безумие на час платят долгим похмельем…
Так пойми же, что дается мудростью: неизменная радость. Душа мудреца — как надлунный мир, где всегда безоблачно. Значит, есть ради чего стремиться к мудрости: ведь мудрец без радости не бывает. А рождается такая радость лишь из сознания добродетелей. Радоваться может только мужественный, только справедливый, только любящий.
— Письмо XXIII
Живи с людьми так, будто на тебя смотрит бог, говори с богом так, будто тебя слушают люди.
— Письмо Х
Мудрец ни в чем не терпит нужды, хотя потребно ему многое, глупому же ничего не требуется, потому что он ничем не умеет пользоваться, зато нужду он терпит во всем. Мудрецу нужны и руки, и глаза, и еще многое, без чего не обойтись в повседневной жизни, а нужды он не терпит ни в чем. Ведь нужда — это необходимость, а для мудрого необходимости нет.
— Письмо IХ
Велик тот человек, кто глиняной утварью пользуется как серебряной, но не менее велик и тот, кто серебряной пользуется как глиняной. Слаб духом тот, кому богатство не по силам.
— Письмо IV
Счастливей всех тот, кто без тревоги ждет завтрашнего дня: он уверен, что принадлежит сам себе.
— Письмо ХII
Если ты хочешь избавиться от всякой тревоги, представь себе, что пугающее тебя случится непременно, и какова бы ни была беда, найди ей меру и взвесь свой страх. Тогда ты наверняка поймешь, что несчастье, которого ты боишься, или не велико, или не так длительно.
«Нравственные письма к Луцилию», XXIV
Изменить порядок вещей мы не в силах — зато в силах обрести величие духа, достойное мерило добра, и стойко переносить все превратности, не споря с природой.
— Письмо CVVII
Самый счастливый — тот, кому не нужно счастье, самый полновластный — тот, кто властвует собою.
Учись для того, чтобы знать не больше, а лучше.
Равенство есть начало справедливости.
Беден не тот, у кого мало что есть, а тот, кто хочет иметь больше.
Мы не потому не осмеливаемся, что трудно, — трудно оттого, что мы не осмеливаемся.
Немногих удерживает рабство, большинство за свое рабство держится.
Каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным.
Довольно ли мы прожили, определяют не дни, не годы, а наши души.
Многие тебя одобряют. Так есть ли у тебя причины быть довольным собой, если многим ты понятен?
Если ты кого-нибудь считаешь другом и при этом не веришь ему, как самому себе, значит, ты заблуждаешься и не ведаешь, что есть истинная дружба. Во всем старайся разобраться вместе с другом, но прежде разберись в нем самом. Подружившись, доверяй, суди же до того, как подружился.
Если бы мне подарили мудрость, но с одним условием: чтобы я держал ее при себе и не делился ею, — я бы от нее отказался. Любое благо нам не на радость, если мы обладаем им в одиночку.
Заботиться нужно не о том, чтобы жить долго, а о том, чтобы прожить довольно. Будешь ли ты жить долго, зависит от рока, будешь ли вдосталь, — от твоей души. Полная жизнь всегда долгая, а полна она, если душа сама для себя становится благом и сама получает власть над собою. Много ли радости прожить восемьдесят лет в праздности? Такой человек и не жил, а замешкался среди, живых, и не поздно умер, а долго умирал.
Избранные мысли и фразы из трактата «О счастливой жизни» и других произведений
Главное для нас — не уподобляться овцам, которые всегда бегут вслед за стадом, направляясь не туда, куда нужно, а туда, куда все идут. Нет на свете вещи, навлекающей на нас больше зол и бед, чем привычка сообразовываться с общественным мнением, почитая за лучшее то, что принимается большинством и чему мы больше видим примеров; мы живем не разумением, а подражанием. Отсюда эта вечная давка, где все друг друга толкают, стараясь оттеснить.
«О счастливой жизни», I
Всякий человек, ошибившись, прямо или косвенно вводит в заблуждение других.. Нас губит чужой пример; если удается хоть на время выбраться из людского скопища, нам становится гораздо лучше.
«О счастливой жизни», I
Вопреки здравому смыслу народ всегда встает на защиту того, что несет ему беды.
«О счастливой жизни», I
Когда заходит речь о счастливой жизни, ты не можешь удовлетворить меня обычным при голосовании сенаторов ответом: «По-видимому, на этой стороне большинство». — Потому-то она и неправа! Развитие человечества не находится еще в столь блестящем состоянии, чтобы истина была доступна большинству. Одобрение толпы — доказательство полной несостоятельности.
«О счастливой жизни», II
Впрочем, я принимаю общее правило всех стоиков: «Живи сообразно с природой вещей». Не уклоняться от нее, руководствоваться ее законом, брать с нее пример, — в этом и заключается мудрость. Следовательно, жизнь — счастлива, если она согласуется со своей природой.
«О счастливой жизни», III
Внешние преимущества не должны развращать и подчинять себе человека: последний должен преклоняться лишь перед своим духовным достоинством. Пусть он окажется искусным строителем собственной жизни, полагаясь на себя и будучи готов одинаково встретить как улыбку судьбы, так и ее удар. Пусть его уверенность опирается на знания, а знания пусть отличаются постоянством: однажды принятые им решения должны оставаться в силе, не допуская никаких поправок.
«О счастливой жизни», VIII
Счастливым можно назвать того, кто благодаря разуму, не ощущает ни страстного желания, ни страха.
«О счастливой жизни», V
«Живи сообразно с природой вещей». Не уклоняться от нее, руководствоваться ее законом, брать с нее пример, — в этом и заключается мудрость. Следовательно, жизнь — счастлива, если она согласуется со своей природой. Такая жизнь возможна лишь в том случае, если, во-первых, человек постоянно обладает здравым умом; затем, если дух его мужествен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким обстоятельствам; если он, не впадая в тревожную мнительность, заботится об удовлетворении физических потребностей; если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них; наконец, если он умеет пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабом.
«О счастливой жизни», III
Ты на что-то сердишься и жалуешься, и не понимаешь, что во всем этом плохо одно: твое негодование и жалобы.
«О счастливой жизни», V
Так и знай: кого бог признает, кого любит, кем доволен, того он и закаляет, без конца испытывает, заставляет без отдыха трудиться.
«О провидении»
Повторяю, бог сам заботится дать повод для свершения мужественных и смелых деяний тем, кого хочет видеть достигшими высшей чести; а для этого им необходимо столкнуться с трудностями. Кормчий познается во время бури, воин во время битвы.
«О провидении»
Надо подставлять себя под удары судьбы, чтобы, сражаясь с нами, она делала нас тверже; постепенно она сама сделает нас равными себе, и привычка к опасности даст нам презрение к опасности.
«О провидении»
естественных вопросов от Seneca
- Домой
- Мои книги
- Обзор ▾
- Рекомендации
- Награды Choice
- Жанры
- Подарки
- Новые выпуски
- Списки
- Изучить
- Новости и интервью 4
- 26 Жанры
- Бизнес
- Детский
- Кристиан
- Классика
- Комиксы
- Поваренные книги
- Электронные книги
- Фэнтези
- Художественная литература
- Графические романы
- Историческая фантастика
- История
- Музыка ужасов
- Тайна
- Документальная литература
- Поэзия
- Психология
- Романтика
- Наука
- Научная фантастика
- Самопомощь
- Спорт
- Триллер
- Путешествия
- Молодые люди
- Группы
- Обсуждения
- Цитаты
- Спросить автора
- Войти
- Присоединиться
- Профиль Посмотреть профиль 9012
- Друзья
- Группы
- Обсуждения
- Комментарии
- Задание по чтению
- Kindle Заметки и основные моменты
- Цитаты
- Любимые жанры
- Рекомендации друзей
- Настройки учетной записи
- Справка
- Выйти
- Мои книги
- Обзор ▾
- Рекомендации
- Награды Choice Awards
- Жанры
- Подарки
- Новые выпуски
- Списки
- Изучите
- Новости и интервью
- Новости и интервью 04
- Детская
- Христиан
- Классика
- Комиксы
- Поваренные книги
- Электронные книги
- Фэнтези
- Художественная литература
- Графические романы
- Историческая фантастика 2 История
- Ужасы
- История
- Государственные отношения
Привет! Меня зовут Джо Макдональд, я координатор программы сертификации выпускников GR в Seneca College.Я хотел бы приветствовать вас в этом блоге. На самом деле, это больше похоже на веб-сайт, но это просто потому, что вам есть чем поделиться с вами о программе.
Программа сертификации выпускников GR в Seneca College открыла свои двери для студентов в январе 2014 года. С тех пор 187 студентов изучали GR здесь, в Seneca. Они принадлежат к избранной группе людей — людям, которые воспользовались первой возможностью для формального обучения основам практики отношений с государственными органами.Наши выпускники теперь работают в ассоциациях в качестве консультантов, старших политических сотрудников и в корпоративном секторе.
То, что вы видите здесь, в этом блоге / на веб-сайте, отражает эволюцию программы с 2014 года. Я призываю вас осмотреться и виртуально познакомиться с нашими нынешними преподавателями и нашими выпускниками. Ознакомьтесь с нашими предложениями курсов, узнайте о наших способах перевода в Университет Джорджа Вашингтона в Вашингтоне и прочтите часто задаваемые вопросы, чтобы узнать больше о GR, программе и процессе подачи заявки.
Как и большинство других программ послесреднего образования сегодня, мы переместили наши курсы в онлайн. Это не лучший вариант для всех, но в настоящее время мы делаем все возможное, чтобы обеспечить наилучший возможный опыт обучения. Осенью весь наш курс останется онлайн, но мы надеемся, что он будет жить в классе в январе 2021 года.
Ситуация с COVID-19 будет иметь значительные долгосрочные последствия для того, что делают правительства и что граждане будут требовать от них. Специалисты по связям с государственными органами будут в авангарде этих изменений, представляя интересы государственной политики своих организаций, учреждений, ассоциаций и корпораций.Это беспрецедентная возможность заняться вопросами, которые будут определять наше будущее.
Наконец, я надеюсь предоставить информацию об отрасли, поскольку она отвечает на растущие призывы к подотчетности, прозрачности и этической ответственности.
И снова добро пожаловать в этот подробный обзор уникальной программы, доступной только в Seneca College.
Последние новости Английский План урока ESL по природе
Мы наносим такой большой ущерб нашей планете, что вскоре это отразится на мировой экономике.Это мрачное предупреждение содержится в новом отчете Организации Объединенных Наций под названием Global Biodiversity Outlook (GBO). В документе говорится, что на нашей планете есть много важных экосистем, которые находятся в опасности. Именно в этих «переломных точках» нашего естественного мира негативное воздействие человека на природу начинает наносить ущерб национальной экономике. Примерами этого являются гибель коралловых рифов, уничтожение огромных лесных массивов или серьезное загрязнение рек. Представитель ООН Ахмед Джоглаф сказал: «Новости плохие. Мы продолжаем терять биоразнообразие невиданными ранее в истории темпами — темпы исчезновения могут быть в 1000 раз выше, чем исторические… показатели.
Ученые обеспокоены тем, что правительства не сделают достаточно, чтобы попытаться уменьшить ущерб до переломных моментов. Мировые лидеры скоро встретятся в Найроби, чтобы обсудить меры по борьбе с глобальной утратой биоразнообразия. Они надеются, что затем смогут создать международную структуру, которая позволит быть принятым на конвенции по биологическому разнообразию в октябре в Японии. В отчете GBO подчеркивается, насколько серьезна угроза. В нем говорится, что огромное количество видов окажется перед угрозой исчезновения, если мы продолжим загрязнять окружающую среду.Вскоре могут исчезнуть более четверти кораллов. Это окажет огромное влияние на морскую жизнь, и многие виды рыб также исчезнут. Страны будут бороться за гораздо меньшие запасы рыбы. Эта проблема усугубится с увеличением загрязнения мировых рек.
WARM-UPS
1. ПРИРОДА: Прогуляйтесь по классу и поговорите с другими учениками о природе. Часто меняйте партнеров. Сядьте со своим первым партнером (-ами) и поделитесь своими выводами.
2.ЧАТ: В парах / группах решите, какие из этих тем или слов из статьи наиболее интересны, а какие самые скучные.
ущерб / наша планета / биоразнообразие / национальные экономики / коралловые рифы / вымирание / ученые / международные рамки / угрозы / виды / окружающая среда / загрязнение
Обсудите в чате понравившиеся темы.Часто меняйте темы и партнеров.
3. ПЛАНЕТА В РИСКЕ: Что в опасности? Заполните эту таблицу вместе со своим партнером (-ами). Поменяйте партнеров и поделитесь тем, что написали. Снова изменитесь и поделитесь тем, что слышали.
Что не так?
Как это исправить?
Океаны
Леса
Пустыни
Животные
Погода
Реки
4.ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА: Студенты A твердо, верят, что наша среда не выживет; Студенты B твердо уверены, что так и будет. Снова поменяйте партнеров и расскажите о своих разговорах.
5. УГРОЗЫ: Какие самые большие угрозы для нашей планеты? Оцените их и поделитесь своим рейтингом со своим партнером. Смените партнеров и снова поделитесь своим рейтингом.
- Вырубка леса
- Загрязнение
- Ядерная война
- Изменение климата
- Вымирание видов
- Смертельные вирусы
- Перенаселение
- Глобализация
6.ЭКОСИСТЕМА: Потратьте одну минуту на запись всех различных слов, которые у вас ассоциируются со словом «экосистема». Поделитесь своими словами с партнером (-ами) и поговорите о них. Вместе разделите слова на разные категории.
ПЕРЕД ЧТЕНИЕМ / ПРОСЛУШИВАНИЕМ
1. ВЕРНО / НЕВЕРНО: Прочтите заголовок. Угадайте, истинны ли a-h ниже (T) или ложь (F).
а.
В новом отчете Организации Объединенных Наций говорится, что потеря биоразнообразия требует экономии.
т / ф
г.
Отчет дает нам советы, которые помогут природе.
т / ф
г.
В отчете говорится, что все коралловые рифы уже погибли.
т / ф
г.
Скорость утраты биоразнообразия в 1000 раз выше, чем когда-либо прежде.
т / ф
e.
Ученые уверены, что правительства возьмутся за дело.
т / ф
ф.
Мировые лидеры примут новую структуру биоразнообразия в октябре.
т / ф
г.
В отчете говорится, что более 25% кораллов могут скоро исчезнуть.
т / ф
ч.
В статье прогнозируется, что загрязнение приведет к тому, что рыбы начнут драться друг с другом.
т / ф
2. СООТВЕТСТВИЕ СИНОНИМУ: Сопоставьте следующие синонимы из статьи.
1.
вызывает
а.
мрачный
2
уклейка
г.
против
3.
удар
г.
разрез
4.
огромный
г.
расходные материалы
5.
вымирание
e.
эффект
6.
Сенека
- Характеристики
- Книги
- Авторы
- Насчет нас
- Магазин пингвинов
- Характеристики
Найдите свое следующее чтение…
Статьи Статьи- Рекомендации
- Характеристики
- Экстракты
- Викторины
- Просмотреть все статьи
- Рекомендации
- Экстракты
- Игры и развлечения
- Викторины
- Посмотреть все детские статьи
- Величайшие американские романы
- Любимые книги Барака Обамы
- 100 классических книг, которые стоит прочитать
Сенека В свободное время | Как быть стоиком
«Какое преимущество будет уединиться в обществе лучших людей и выбрать какой-нибудь пример, которым мы можем руководить своей жизнью! Это невозможно сделать без досуга: с досугом мы можем осуществить то, что мы раз и навсегда решили стать лучшим, когда нам некому мешать и с помощью толпы извращать наши пока еще слабые суждения.(I) Так говорит Сенека в начале своего эссе на тему досуга, которое может показаться философу довольно легкомысленным, но, напротив, имеет решающее значение. В конце концов, именно из-за того, что моя академическая позиция дает мне достаточно свободного времени, вы сейчас читаете эссе n. 266 в этом блоге…
Сенека напоминает нам о том, насколько мало нашего времени находится под нашим контролем из-за внешних обстоятельств, но также и потому, что мы позволяем обусловливать себя неразумными желаниями, устанавливая неправильные приоритеты для наших действий:
«Мы как бы метаемся на волнах и цепляемся за одно за другим: мы отпускаем то, что только что искали, и стремимся вернуть то, что мы отпустили.Мы колеблемся между желанием и раскаянием, поскольку полностью зависим от мнения других, и именно то, что многие люди хвалят и к чему стремятся, а не то, что заслуживает похвалы и внимания, которое мы считаем лучшим ». (I)
Вот как стоик должен вести себя, напротив:
«Я уверен, что наши философы-стоики говорят, что мы должны быть в движении до самого конца нашей жизни, мы никогда не перестанем трудиться для общего блага, чтобы помогать отдельным людям, и, когда мы будем поражены годами, позволить себе помощь даже для наши враги.”(I)
Это поразительный отрывок, подчеркивающий космополитический и просоциальный аспект стоической философии, которые слишком часто игнорируются или игнорируются в общих комментариях к стоицизму.
Один из моих любимых отрывков находится в начале (III), где Сенека говорит, что он следует за ранними стоиками не потому, что они устанавливали заповеди, как если бы стоицизм был религиозной сектой, а потому, что он убежден по своему собственному разуму, что они были правы:
«Я покажу, что это одобряют и стоики, не потому, что я наложил на себя какую-либо заповедь не делать ничего, противоречащего учению Зенона и Хрисиппа, но потому, что сам этот вопрос позволяет мне следовать наставлениям этих людей. .”
Что еще более интересно, он тут же добавляет, что не только «древние» (вы знаете, Зенон жил тремя с половиной веками ранее …), но и мы не знаем всей правды, поэтому философия — это непрерывный процесс ищу:
«Если бы все было уже известно, чтобы истина была открыта и признана, и чтобы ни одна из наших доктрин не нуждалась в модификации! Но как бы то ни было, мы должны искать истину в компании тех самых людей, которые ее учат ». (III)
Далее следует резкий контраст с эпикурейцами, и главная причина, по которой я решил практиковать стоицизм после серьезного рассмотрения эпикурейства:
«Эпикур говорит:« Мудрый человек не будет принимать участие в политике, кроме как по особому случаю »; Зенон говорит:« Мудрый человек будет принимать участие в политике, если ему не препятствуют какие-то особые обстоятельства.’”(III)
Сенека развивает это, создавая красивую формулировку:
«Долг человека — быть полезным своим собратьям; по возможности быть полезным для многих из них; в противном случае быть полезным для некоторых; в противном случае быть полезным для своих соседей, а в противном случае — для себя: поскольку, помогая другим, он продвигает общие интересы человечества ». (III)
В IV он расширяет стоическую концепцию космополитизма:
«Давайте осознаем тот факт, что есть две республики, одна обширная и поистине« общественная », которая содержит одинаковых богов и людей, в которых мы не принимаем во внимание тот или иной уголок земли, но устанавливаем границы нашего государства доходят до лучей солнца: и еще один, к которому мы были отнесены случайно при рождении.… Некоторые мужчины одновременно служат обоим этим состояниям, большему и меньшему; одни служат только меньшему, другие — только большему ».
И при чем тут досуг? «Мы можем служить большему содружеству, даже когда отдыхаем; на самом деле я не уверен, что мы не сможем служить ему лучше, когда мы на досуге исследуем, что такое добродетель, и является ли она одной или многими: природа или искусство делает людей хорошими ». (IV)
В V мы получаем извращение к стоическому предписанию о том, что мы должны жить согласно природе: «У нас есть привычка говорить, что высшее благо — это жить согласно природе: теперь природа создала нас для обеих целей, для созерцания и для размышлений. действие.Итак, мудрый человек должен заниматься как созерцанием, так и действием, и действительно, его действия должны направляться плодами своего созерцания. Но чтобы размышлять и размышлять над вещами, нужен досуг.
«Ни в коем случае нежелательно, чтобы кто-то просто стремился накапливать собственность без какой-либо любви к добродетели или делал только тяжелую работу без какого-либо развития интеллекта, поскольку эти вещи должны сочетаться и смешиваться вместе; Точно так же добродетель, вложенная в досуг без действий, — всего лишь неполное и слабое благо, потому что она никогда не показывает то, чему научилась.(VI) И снова: созерцайте и действуйте, поскольку созерцание без действия бесполезно, а действие без созерцания слепо и неэффективно.
И Сенека добавляет, что основные деятели его собственной школы являются хорошими примерами того, о чем он говорит:
«Какова цель мудрого человека, посвящающего себя досугу? Он знает, что как на досуге, так и в действии он добьется чего-то, чем будет полезен потомкам. Наша школа, во всяком случае, заявляет, что Зенон и Хрисипп сделали более великие дела, чем они сделали бы, если бы они командовали армиями, занимали высокие должности или принимали законы.”(VI)
На VII Сенека пытается противопоставить различные философские выборы, одновременно предлагая (в некоторой степени) экуменическую интерпретацию, согласно которой различия между школами мысли скорее поверхностны, чем существенны:
«Существует три вида жизни, и это общий вопрос, какой из трех является лучшим: первый посвящен удовольствиям, второй — созерцанию, третий — действию.