Рыцарские романы средневековья список: Скрестим мечи: 7 романов о рыцарях Средневековья
Скрестим мечи: 7 романов о рыцарях Средневековья
АзбукаИностранкаКоЛибриМахаонКниги
Закладки
Каталог
Художественная литература
Литература для детей
Non-fiction
Комиксы
Наши авторыСерии
Главная
Публикации
Книжные подборки
Скрестим мечи: 7 романов о рыцарях Средневековья
Историки говорят о Средневековье как о Темных веках, эпохе упадка культуры и искусства. Но писатели научились видеть в том времени романтику рыцарской жизни, полной подвигов во имя веры, короля и Прекрасной дамы. Для тех, кому эта романтика близка, мы составили подборку из шести книг о средневековых рыцарях. Отправляемся в поход!
1
Сэр Найджел. Белый отряд. Изгнанники
Этот исторический роман о периоде затишья в Столетней войне создатель Шерлока Холмса считал своим лучшим произведением.
И не зря: «Белый отряд» удивительно живо описывает жизнь средневековых рыцарей.
Воины Белого отряда — отважные и веселые наемники. Руководить ими назначен сэр Найджел — настоящий рыцарь, исполненный благородства. Он отправляется навстречу новым подчиненным, по дороге побеждая пиратов и оказываясь в центре кровавых сражений. И какой куртуазный роман без рыцарских турниров и пылкой любви — всё здесь.
2
Крестоносцы
Классик польской литературы Генрик Сенкевич обращается к событиям между 1399 и 1410 годами — разгару борьбы Польши и Литвы против Тевтонского ордена.
Старый польский рыцарь Мацько вместе с племянником Збышко возвращается в родной Богданец. По дороге путники останавливаются в трактире «Свирепый тур», где встречают литовскую княгиню Анну. В ее свите путешествует Дануся — юная девушка, родителей которой замучили крестоносцы. Очарованный ее красотой, Збышко обещает положить к ногам Дануси несколько павлиньих перьев, украшающих шлемы врагов.
Влюбленному Збышко предстоит преодолеть немало трудностей, чтобы выполнить обещание. А в финале романа героя ждет Грюнвальдская битва — решающее сражение войны между Польшей и тевтонцами. Есть мнение, что это одно из лучших изображений средневековой битвы в литературе.
3
Арлекин. Скиталец. Еретик
И снова Столетняя война. Действие первой книги трилогии Корнуэлла начинается в 1342 году. Англичане, возглавляемые королем Эдуардом III, опустошают французские деревни. Особенный страх французам внушают арбалетчики — секретное оружие английской армии.
Томас Хуктон по прозвищу «Арлекин» — один из этих лучников. На службе у короля он преследует и личные цели: Томас хочет отомстить за убийство отца и вернуть в родную деревню похищенную реликвию (по слухам, это Святой Грааль). Путь молодого лучника будет непростым: он лицом к лицу встретится с чумой, смертью, религиозными фанатиками. А еще Томасу предстоит узнать тайну своего происхождения и сделать роковой выбор — поверить в предначертанность судьбы или идти своей дорогой.
4
Айвенго
«Айвенго» был опубликован в 1819 году и с тех пор считается эталоном исторических романов о рыцарях Средневековья.
Действие разворачивается в XII веке в английском королевстве, раздираемом взаимной ненавистью англосаксов и норманнов. Третий крестовый поход закончился поражением крестоносцев. Король Ричард Львиное Сердце по пути домой оказывается в плену у австрийцев, и королевский трон занимает его брат — принц Джон (он же Иоанн Безземельный).
С этими полностью реальными историческими событиями сэр Вальтер Скотт переплетает романтическую историю Айвенго — рыцаря, преданного королю Ричарду и верного своей возлюбленной Ровене.
5
Кристин, дочь Лавранса
Необычный женский взгляд на жизнь средневековых рыцарей.
Пока мужчины совершали великие подвиги, жены ждали их дома, поддерживая огонь в очаге. Эту повседневность средневековой Норвегии со всеми особенностями ее социальных взаимоотношений, политических интриг и религиозных течений и показала Сигрид Унсет.
Юная Кристин во всем слушается своего отца, доброго и честного мужчину. Но, влюбившись в легкомысленного рыцаря Эрленда, она бросает родительский дом. Кристин выходит замуж за Эрленда и становится матерью семи детей, а ее муж тем временем пытается усилить свое политическое влияние.
6
Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский
Пожалуй, обязательное произведение для знакомства с жанром. «Дон Кихот» Сервантеса — книга-парадокс. Традиционно она воспринимается как пародия на средневековые рыцарские романы, но на самом деле возводит в абсолют этот жанр, ставший анахронизмом в эпоху Возрождения.
Хитроумный идальго начитался рыцарских романов, взял их за руководство к действию и решил стать настоящим благородным воином. Крестьянина Санчо Пансу он объявил оруженосцем и отправился с ним совершать подвиги. Богатое воображение часто вводит Дон Кихота в заблуждение — взять хотя бы знаменитый эпизод с ветряными мельницами, — но смекалка и прозорливость Санчо всякий раз спасают ситуацию.
7
Хрустальный грот. Полые холмы
В «Хрустальном гроте», первом романе саги Мэри Стюарт о короле Артуре (всего в цикле пять книг), исторический контекст прекрасно сочетается с элементами фэнтези.
V век нашей эры, римляне только-только покинули Британию, и страна осталась разделенной на множество мелких королевств. В этом мире растет юный Мерлин — незаконнорожденный сын принцессы Южного Уэльса, которая отказывается рассказать ребенку, кто его отец.
Мерлин — необычное дитя. Он обладает даром предвидения. У судьбы на него свои планы. И Мерлин проходит через множество испытаний, чтобы исполнить свое истинное предназначение и возвести на царство короля Артура.
Книги
Статьи и подборки
Авторы
Новым авторам
Серии
Архив
О нас
Контакты
Где купить книги
Сертификация
VK
VK: Комиксы
VK: Книги для детей
Азбука. Книгоголики
Азбука.
Комиксы. Манга. Фантастика
Youtube
Youtube: Комиксы. Манга
ЯНДЕКС ДЗЕН
Подписаться на рассылку
Нажимая на кнопку , я соглашаюсь на обработку и хранение моих персональных данных
© 2008 – 2022 ООО «Издательская Группа Азбука-Аттикус»
Разработано в AIR Production
10 увлекательных рыцарских романов, которые понравятся даже взрослым
Это происходит внезапно. Однажды ребёнок просыпается и решает, что отныне подушка — это щит, ложка для обуви — меч, ну сам он — доблестный рыцарь в сияющих доспехах. И тут важно вовремя дать подходящую книгу. С подвигами, турнирами, сражениями и разбойниками. Мы вспомнили книги, которые стоит прочитать всем, кто интересуется рыцарской эпохой. Или только хочет погрузиться в этот мир.
1. Шарлотта Янг «Маленький герцог Ришар Бесстрашный»
Издательство «Самокат»Популярная английская писательница XIX века бесхитростно рассказала в своей книге историю девятилетнего мальчика, который после смерти отца становится герцогом Нормандским.
Он должен выполнять наказ отца — проявить милосердие к обидчику и простить его. Однако законы X века, в котором происходят эти события, требуют мести и кровавой расправы. «Маленький герцог» — история о становлении личности и победе вечных ценностей над глупостью и злом. Перу Шарлотты Янг принадлежит более 160 произведений (у нас многие знают «Историю Германии для юных»), а одним из преданных поклонников её творчества был Льюис Кэрролл.
2. Марк Твен «Янки при дворе Короля Артура»
Издательство «Нигма»Свой сатирический роман Твен написал в 1889 году, но советские читатели узнали о нём гораздо позже. История фантастических приключений «попаданца» Янки в мире рыцарского Средневековья была переведена Николаем Чуковским лишь 1949 году и тут же вошла в золотое собрание сочинений. Перемахнув на 13 веков назад, главный герой, испорченный цивилизацией, пытается поделиться её достижениями с феодальным обществом. Это провоцирует ряд комичных ситуаций, которые на самом деле оказываются не такими уж и забавными.
Точно так же, как и сам Твен оказывается не тем добродушным дядюшкой с пышными усами, а довольно злым и циничным сатириком, которому «иногда хочется повесить весь род человеческий, чтобы положить конец этой комедии».
3. Мэри Стюарт «Сага о короле Артуре»
Издательство «Эксмо»Когда Стюарт задумывала этот цикл, она и близко не представляла, какой труд ей предстоит. «Сага» по сути — результат скрупулёзной работы с историческими источниками, от книг Томаса Мэлори до средневековых манускриптов. Несмотря на название, в центре произведений стоит не сам Артур, а его верный помощник и наставник — Мерлин. Из первых книг цикла можно узнать историю его рождения, взросления и обретения великого дара, которые вплоть до мельчайших деталей описаны Стюарт с исторической точностью.
4. Вальтер Скотт «Айвенго»
Издательство «Нигма»Первый роман Скотта, действие которого разворачивается за пределами Шотландии, был опубликован как анонимное произведение, с припиской «от автора „Уэверли“».
Таким образом писатель хотел повысить популярность произведения и, как это принято говорить сегодня, увеличить продажи. Но совсем скоро стало ясно, что в маркетинговых уловках нет никакой необходимости: весь тираж в 10 тысяч экземпляров был полностью распродан за первые две недели. Шотландский волшебник, как называл Скотта сам Пушкин, блестяще описал события XII века, когда вернувшийся из Крестового похода бедный рыцарь Айвенго отстаивал свою честь и завоёвывал любовь Прекрасной Дамы.
5. Тэренс Хэнбери Уайт «Король былого и грядущего»
Издательство «Рипол-классик»Среди десятков интерпретаций истории Артура и его окружения пенталогия Уайта как нельзя лучше подходит для знакомства с миром рыцарского Средневековья. Каждый роман из цикла — не просто очередной этап жизни Артура, а история взросления, триумфальный путь будущего короля от маленького оруженосца ко взрослому мужчине. Уайт сумел создать мир, в котором торжествуют детская вера в чудеса, любознательность и наивность, а переводчик Сергей Ильин бережно сохранил все это волшебство в русскоязычной версии цикла.
Кстати, эта книга легла в основу диснеевского мультфильма «Меч в камне».
6. Сэр Артур Конан Дойл «Белый отряд»
Издательство «Азбука»Несмотря на то, что славу английскому писателю принёс Шерлок Холмс, Дойл неоднократно признавался, что именно «Белый отряд» его любимое произведение. В основу сюжета романа лёг реальный эпизод из истории феодальной Англии, когда в 1366 году, воспользовавшись затишьем в Столетней войне, добровольцы и наёмники начали организовывать отряды по всей стране. «Белый отряд» — не только мастерское описание быта и нравов средневековой Англии, но и попытка возродить интерес к рыцарству, о котором к тому времени уже успели порядком позабыть.
7. Роберт Льюис Стивенсон «Чёрная стрела»
Издательство «Мещерякова ИД»Роман Стивенсона условно ещё можно отнести к рыцарскому: события, описанные в «Чёрной стреле», происходят сразу же после окончания Столетней войны, когда Англия становится полем кровавого боя между Йорками и Ланкастерами. Восемнадцатилетний Ричард Шелтон, оставшись без отца, попадает в сплетение заговоров и интриг, переживает первую влюблённость и совершает подвиги ради восстановления справедливости и спасения своей любимой.
Роман стоит читать в классическом переводе Чуковских — дореволюционный перевод Репиной сегодня кажется не слишком изящным и попросту скучноватым.
8. Сергей Лукьяненко «Рыцари сорока островов»
Издательство «АСТ»Первый опубликованный роман фантаста — вариация на тему приключений «попаданцев», в роли которых оказываются избранные подростки. Сюжет отдалённо напоминает «Повелителя мух», хотя Лукьяненко признаётся, что не был знаком с творчеством Голдинга до написания «Рыцарей». А вот с Владиславом Крапивиным, который тоже писал фантастические повести о подростках, Лукьяненко будто бы начинает спорить, поднимая в «Рыцарях» непростые вопросы. «Откуда берёт начало детская жестокость?», «Так ли невинны и безобидны дети от природы?», «Зачем нам война?» Роман был номинирован на несколько престижных литературных премий и переведён на немецкий язык.
9. Эдуард Шендерович «Про битвы и сражения»
Издательство «Самокат»Не роман, конечно, но тоже очень важная книга, в которой собраны стихи о рыцарях и их приключениях.
Писательница Марина Аромштам пишет, что стихи эти сродни рыцарской балладе, написанной новым литературным языком. Хоть книга и отмечена маркировкой 0+, читать её с ребёнком стоит не раньше 5-6 лет: слишком уж кровожадные попадаются на страницах стихи и иллюстрации.
10. Анн Робийар «Рыцари Изумруда»
Издательство «Шиповничек»Качественно и невероятно красиво отрисованные комиксы по мотивам оригинальной истории канадской писательницы Анн Робийар. Дети со сверхспособностями, собравшись в Королевстве Изумруда, готовятся отразить нападение насекомоподобных пришельцев. Внутри многотомного издания волшебная карта, путеводитель по главным героям и другие визуальные фишки, которые могут пробудить интерес даже у самых равнодушных к книгам читателей.
Средневековый рыцарский роман
Определение 1
Рыцарский роман — это повествовательный жанр европейской средневековой литературы; один из видов средневековой эпической поэзии, которая развивалась одновременно с рыцарством в Германии, Англии, Франции.
Предпосылки возникновения рыцарского романа
Обратившись к сфере чувств человека, рыцарская лирика подготовила появление романа. Самые первые образцы романа появилась во второй половине 12 века.
Как большая эпическая форма рыцарский роман приходит на смену героическому эпосу. В эпосе судьба отдельного человека и судьба общества изображаются в нерасторжимом единстве. Однако по мере становления человека как личности эта эпическая целостность постепенно распадается. Человек, который еще крепко связан с общим, начинает осознавать единственность собственной судьбы, своих целей, своего интереса. Он осознает, что есть правда человека и правда мира. однако и сам человек теряет свою целостность – его чувство вступает в противоречие с долгом, а желание — поступком.
Формирование в человеке индивидуального начала – это длительный процесс, который связан с множеством факторов. Дополнительные импульсы этому процессу в средневековом мире придавала христианская церковь, которая учила человека лично отвечать за своим поступки и помыслы, уметь дать им адекватную оценку и покаяться.
Утверждавшийся новый порядок жизни тоже сыграл свою роль. Отстаивая независимость от власти, крупные феодалы в собственных владениях насаждали свой порядок, ярко проявляли свою волю. Героический эпос громко говорит о негативных последствиях феодального эгоизма. В свою очередь, многочисленные средние и неимущие рыцари-однощитники были вынуждены рассчитывать только на себя.
Особенно ярко проявили себя эти процессы на севере Франции – именно здесь и возник рыцарский роман. Праздники, турниры, приемы в замке, на которых одну из главных ролей играла знатная дама, в жизни рыцарей занимали большое место. Однако интерес рыцарей в не меньшей степени был связан и с воинским делом – французские рыцари были участниками походов, крестовых в том числе. Поэтому рыцарский идеал, сложившийся здесь, определяют два основных начала: подвиг и любовь.
Ранний рыцарский роман
Средневековый роман является вторым рождением романной формы в европейской литературе. Первый роман появился в Древней Греции в примерно 3-2 в.
до н.э.
Античный материал стал основой для первых образцов средневекового рыцарского романа:
- «Романа о Фивах»
- «Романа о Трое (Бенуа де Сент-Мор)
- «Романа об Александре».
Последний был особенно популярным.
Замечание 1
Ранний рыцарский роман – это объемная стихотворная композиция, довольно рыхлая по структуре.
Главным романным признаком такого произведения является акцент на личной судьбе главного персонажа. С этого момента великий полководец и мировая история разделились. Судьба Александра Македонского единственная, а сам он смертен, жизнь его обозрима. Рыцарский кодекс героя – это не только его воинская доблесть, мужество и сила, но и щедрость, великодушие, галантность. В сюжетной линии раннего рыцарского романа отсутствует мотив служения даме, хотя в системе воспитания Александра Македонского была наука «куртуазно разговаривать с дамой о любви».
Тема любви в «Романе о Трое» играет большую роль. Здесь так же на первом плане батальные сцены, но с ними рядом появляются рассказы о любви Медеи и Ясона, Поликсены и Ахилла, Брисеиды и Троила.
Любовь уже много определяет в жизни каждого рыцаря, хоть им еще и незнаком культу служения даме.
«Бретонский цикл» романов
Рыцарские «античные» романы стали почвой для романов «Бретонского цикла». Это связано с тем, что античный материал уже перестал удовлетворять создателей рыцарского романа. Мир кельтских легенд стал казаться более притягательным.
Замечание 2
Кельтские легенды сохранялись в Бретани, отсюда и название цикла романов – Бретонский.
Эти романы еще называют циклом короля Артура. Подробный рассказ о короле бриттов Артуре, который, по преданиям, прославился борьбой с англосаксами, содержится в работе Галтфрида Монмутского «История королей Британии». Согласно средневековой легенде, Артур не погиб. Король был перенесен сестрой-феей на остров бессмертия, и когда наступит час, он вернется в мир людей и освободит кельтов.
Образ короля в рыцарском романе переосмыслен. Он здесь воплощает в себе наивысший идеал родственности. Король здесь – глава идеального государства, существующего вне реального времени и пространства и во всем противостоящего повседневному миру.
Крупнейшим создателем этого типа средневекового рыцарского романа был французский поэт К. де Труа. Сохранилось пять его романов:
- «Ланселот, или Рыцарь телеги»;
- «Эрек и Энида»;
- «Персеваль»;
- «Клижес»;
- «Ивейн, или Рыцарь со львом».
В отличие от греческого романа, в рыцарском романе герой был более инициативным и самостоятельным. В его жизни судьба уже не таким роковым образом все определяет. Теперь он не только сохраняет себя, но и утверждается в мире. Герой, испытав многое, к коне повествования становится чище нравственно, мудрее.
К романам «Бретонского цикла» примыкают обработки легенды о трагической любви Тристана и Изольды которая стала началом пути к новому роману.
К поздним формам средневекового рыцарского романа относятся «Мул без узды» и «Окассен и Николетт». Здесь изменена и сама их повествовательная структура. Роман частично переходит на прозу. Главный интерес переходит на отдельное приключение, событие. Рыцарский кодекс и военное дело утрачивают для героя романа свое прежнее значение.
В конце 12-начале 13 века расцветает немецкий рыцарский роман. Роман «Парцифаль» В. Эйзенбаха стал крупным явлением немецкой литературы.
Рыцарские романы 📚 – топ лучшей литературы по теме
Рыцарские романы 📚 – топ лучшей литературы по теме | Читайте и слушайте онлайн на MyBookЧто выбрать
Библиотека
Подписка
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
org/BreadcrumbList»>Сортировать
Фильтры
Фильтры
Айвенго
Вальтер Скотт
Бесплатно
Мировую славу Вальтеру Скотту – поэту, переводчику, историку, романисту – принесли его исторические романы. В одном из самых известных его романов – «Айвенго» бушуют феодальные междоусобицы, льется кровь в крестовых походах. Молодому рыцарю Уильфреду Айвенго приходится копьем и мечом отстаивать с…
Благородный идальго Дон-Кихот Ламанчский
Мигель де Сервантес Сааведра
Премиум
Свой лучший роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», с которого началась эра новейшего искусства, Мигель де Сервантес Сааведра (1547–1616) начал писать в тюрьме.
Автор бессмертной книги прожил жизнь великого воина, полную приключений и драматических событий. Свой роман Сервантес адресовал…
Мощи святого Леопольда
Борис Конофальский
Стандарт
Солдат Иероним Фолькоф получил большой аванс и теперь должен его отработать, и работа будет нелегкой. Надобно ему ехать в город, вымерший от чумы, и взять в главной церкви города великую реликвию, чтобы спасти ее от поругания. Он и представить себе не мог, что его там ждет.
Нечто из Рютте
Борис Конофальский
Премиум
Атмосферная захватывающая история для всех поклонников культовых циклов «Ведьмак», «Игра престолов» и легендарного романа Умберто Эко «Имя розы».Начало шестнадцатого века, средняя Германия. Отставной солдат Ярослав Волков возвращается домой после девятнадцати лет беспрерывных воин. Он мечтает о т…
Айвенго
Вальтер Скотт
Премиум
Мировую славу Вальтеру Скотту – поэту, переводчику, историку, романисту – принесли его исторические романы.
В одном из самых известных его романов – «Айвенго» бушуют феодальные междоусобицы, льется кровь в крестовых походах. Молодому рыцарю Уильфреду Айвенго приходится копьем и мечом отстаивать с…
Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Т. I
Мигель де Сервантес Сааведра
Стандарт
Свой лучший роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», с которого началась эра новейшего искусства, Мигель де Сервантес Сааведра (1547–1616) начал писать в тюрьме. Автор бессмертной книги прожил жизнь великого воина, полную приключений и драматических событий. Свой роман Сервантес адресовал…
Дон Кихот Ламанчский
Мигель де Сервантес Сааведра
Премиум
Свой лучший роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», с которого началась эра новейшего искусства, Мигель де Сервантес Сааведра (1547–1616) начал писать в тюрьме. Автор бессмертной книги прожил жизнь великого воина, полную приключений и драматических событий. Свой роман Сервантес адресовал.
..
Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Т. II
Мигель де Сервантес Сааведра
Стандарт
Свой лучший роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», с которого началась эра новейшего искусства, Мигель де Сервантес Сааведра (1547-1616) начал писать в тюрьме. Автор бессмертной книги прожил жизнь великого воина, полную приключений и драматических событий. Свой роман Сервантес адресовал…
Айвенго
Вальтер Скотт
Стандарт
Романы Вальтера Скотта захватывают и при первом прочтении, и при десятом. Мастер повествования, он наполняет свой мир идеями и мотивами, важными в жизни любого человека. Исторический фон помогает заострить вечные вопросы: о любви и верности, о дружбе и предательстве, о смелости и подлости, о чест…
Эль-Сид, или Рыцарь без короля
Артуро Перес-Реверте
Премиум
Впервые на русском – новейший роман прославленного Артуро Переса-Реверте, автора таких международных бестселлеров, как «Фламандская доска», «Клуб Дюма» (литературная основа «Девятых врат» Романа Полански с Джонни Деппом), семитомные приключения капитана Алатристе (экранизация с Виго Мортенсеном) .
..
Фильтры
Фильтры
В данном разделе представлен топ лучших книг и аудиокниг по теме «Рыцарские романы». Полный список из 55 популярных книг и аудиокниг по теме, рейтинг и отзывы читателей. Читайте книги или слушайте на сайте онлайн, скачайте приложение для iOS или Android, чтобы не расставаться с любимыми книгами даже без интернета.
О проекте
Что такое MyBook
Правовая информация
Правообладателям
Документация
Помощь
О подписке
Купить подписку
Бесплатные книги
Подарить подписку
Как оплатить
Ввести подарочный код
Библиотека для компаний
Настройки
Другие проекты
Издать свою книгу
MyBook: Истории
Средневековый рыцарский роман. Раскрытие темы
Оглавление
Введение…………………………………………………………
1. Что такое роман…………………………………………………………
2. Циклы романа………………………………………………………….
.
3. Вклад Кретьена де Труа в развитие куртуазного романа……………стр.10
Заключение……………………………………………………
Библиографический список………………………………………………..стр. 15
Введение
Рыцарская лирика, обратившись к миру чувств человека, подготовила появление рыцарского романа, первые образцы которого появились во второй половине XII в.
Рыцарский роман как большая эпическая форма не случайно приходит на смену героическому эпосу. Судьбу общества и судьбу отдельного человека эпос изображает в нерасторжимом единстве. М. М. Бахтин замечает: «Эпический мир знает одно-единственное и единственное сплошь готовое мировоззрение, одинаково обязательное и несомненное и для героев, и для авторов, и для слушателей».
Но по мере становления
человека как личности эпическая
целостность распадается.
Человек,
еще так крепко связанный с
общим, начинает осознавать единственность
своей судьбы. Своего интереса, своих
целей. Оказывается, что есть правда
мира и правда человека. Теряет свою
целостность и сам человек: желание
вступает в противоречие с поступком,
чувство с долгом.
Формирование индивидуального начала в человеке — процесс длительный, связанный с множеством факторов. В средневековом мире дополнительные импульсы этому процессу придавала христианская церковь, учившая человека быть лично ответственным за свои помыслы и поступки, уметь оценить их, покаяться. Свою роль сыграл и утверждавшийся новый порядок жизни. Крупные феодалы, отстаивая свою независимость от королевской власти, в своих владениях ярко проявляли личную волю, насаждали свой порядок.
На севере Франции, где
возник рыцарский роман, эти процессы
проявились с особой полнотой. Турниры,
праздники, приемы в замке, где одну
из главных ролей играла знатная
дама, занимали большое место в
жизни рыцарей.
Но в не меньшей степени
интерес рыцарей был связан с воинским
делом: северные французы были непременными
участниками близких и дальних походов,
в том числе и крестовых. Сложившийся здесь
рыцарский идеал не случайно определяют
два главных начала: любовь и подвиг.
Средневековый роман — второе рождение романной жанровой формы в европейской литературе.
- Что такое роман?
Роман — большая эпическая форма, самый типичный жанр буржуазного общества.
Название «роман» возникло
в эпоху средневековья и 
нашей эры наряду с
пьесами, повестями, рассказами, написанными
на латинском языке и бытующими
преимущественно среди
Так возникло особое название
для повествовательных 
, этот вид произведений
стал ведущим жанром художественной
литературы нового времени.
Рыцарский роман (фр. romanz) — повествовательный жанр европейской средневековой литературы, преимущественно стихотворный (написан попарно рифмующимся восьмисложником, впервые примененным в англо-нормандских хрониках). Называется также «куртуазный роман». Рыцарский роман в целом знаменует начало осознанного художественного вымысла и индивидуального творчества. Он составляет вершину средневековой повествовательной литературы. «Роман воплощает мечту о счастье, ощущение силы, волю к победе над злом. Именно в этом, вне всякого сомнения, состояла его первичная социальная функция: она на многие века пережила условия, которые вызвали ее к жизни.»
Сами средневековые французы
понимали термин «роман» широко, включая
переложения разнообразных 
Рыцарский роман охотно прибегает
к атмосфере сказочности и
прямому использованию
- Циклы романа
Принято выделять три цикла
средневековых рыцарских
В свою очередь, бретонские
повести принято разделять на
четыре группы: бретонские лэ, романы о
Тристане и Изольде, романы артуровского
цикла и романы о Святом Граале.
Бретонские лэ. По традиции, к средневековым рыцарским романам относят произведения, написанные в жанре лэ (1т, слово кельтского происхождения). Это своего рода микророманы, небольшие стихотворные повести, включающие, в отличие от романов, не серию эпизодов, выстроенных в цепочку (как «роман дороги»), а один эпизод.
Лэ Марии Французской.
Первым известным и самым ярким представителем этого жанра стала Мария Французская, поэтесса второй половины XII в., жившая при дворе английского короля Генриха II. Она написала сборник из 12 лэ на старофранцузском языке.
В лэ «Ланваль» в концентрированном и предельно лаконичном виде представлены особенности средневекового рыцарского романа. Уже в исходной сюжетной формуле — рыцарь Ланваль полюбил фею — мы находим самое зерно жанра: авантюру как соединение любви и фантастики.
Фея ответила на любовь Ланваля,
потребовав от рыцаря сохранить их отношения
в тайне (принцип куртуазной любви). Но,
в соответствии с куртуазным кодексом,
Ланваль должен любить жену своего сюзерена
короля Артура Гениевру, и та ожидает от
него любовного служения.
Ланваль, нарушая
запрет, признается Гениевре, что любит
женщину, которая прекраснее королевы.
Наиболее оскорбленным этим признанием
оказывается король Артур, которому Гениевра
пожаловалась на непочтительность Ланваля.
Он требует от Ланваля доказать, что есть
кто-то прекраснее его жены, иначе рыцарь
будет казнен. Но фея, также оскорбленная
нарушением тайны любви, исчезает. Ланваль
не может доказать своей правоты и должен
погибнуть. Когда все уже готово для казни,
появляется фея верхом на чудесном коне,
и все вынуждены признать, что она прекраснее
Гениевры. Ланваль вскакивает на круп
коня и вместе с феей уносится в неведомую
страну, откуда он уже больше не возвращался
(по-видимому, Ланваль и фея отправились
в Аваллон — страну бессмертия в кельтских
сказаниях).
В «Ланвале» отчетливо проявляется
авторская позиция: Мария Французская
осуждает крайности куртуазного кодекса
любви, она на стороне любви как естественного
чувства, а не как формы служения сюзерену
через любовь-служение его жене.
Романы о Тристане и Изольде.
В начале XX в. французский академик Жозеф Бедье показал, что дошедшие не полностью стихотворные «Роман о Тристане» Беруля и «Роман о Тристане» Тома, лэ Марии Французской «О жимолости» (XII в.), роман «Тристан» Готфрида Страсбургского (начало XIII в.), прозаический «Роман о Тристане» Люса дель Гата и Эли де Борона (около 1230 г., имена авторов, возможно, псевдонимы) и множество других средневековых текстов восходят к недошедшему роману середины XII в., принадлежащему какому-то неизвестному, но гениальному автору, и попытался реконструировать первоначальный текст.
Цикл стоит несколько особняком среди других средневековых романов. В основе легенды лежат, вероятно, какие-то исторические события VI в. (предполагается, что имя Тристан восходит к имени пиктского воина Друста или Друстана, имя Изольда не идентифицировано).
Произведение написано по
иной модели, чем типичные рыцарские
романы, в нем есть лишь элементы
конструкции «романа пороги», почти
не представлены куртуазные правила
любви, есть несколько очень древних
элементов.
Таково начало романа: король
Марк под давлением придворных дает
согласие на женитьбу. Но жениться он не
хочет. В зал влетает птица
и роняет из клюва золотой волос.
Король отправляет своих приближенных на поиски девушки с такими волосами — только на ней он женится. Это очень древний мотив, в котором нет ни тени намека на куртуазное понимание любви.
На поиски девушки отправляется
и племянник Марка Тристан, по
дороге сражается с драконом (также
древний мифологический мотив). Его,
раненого, потерявшего сознание, находит
и излечивает Изольда. Открыв глаза
и увидев девушку с золотыми волосами,
не зная еще, что это ирландская принцесса
Изольда, Тристан испытывает сильное
чувство — предвестник большой
любви (это, напротив, новый мотив, воплощающий
концепцию любви XII в.). Возникает
моральный конфликт: как вассал Марка,
Тристан должен доставить девушку
королю, а как человек он испытывает
к ней (причем взаимно) привязанность,
которая неминуемо должна перерасти
в любовь.
Вот здесь и сказывается гениальность неизвестного автора. Очевидно, он сам раздираем противоречием: как человек ХIIв., он защищает принципы вассальной верности, святости феодального брака и одновременно хочет воспеть силу любви, которая, согласно куртуазной концепции, возникает вне брака. Как выйти из этого противоречия? И писатель находит свой, авторский способ разрешения конфликта: он соединяет легенду о любви Тристана и Изольды с другой легендой — о волшебном напитке.
Во время возвращения
на корабле из Ирландии в Британию
молодые герои случайно (случай —
новый элемент авторского повествования)
выпивают любовный напиток, изготовленный
служанкой Изольды, желавшей помочь
своей хозяйке и Марку 
Автор создает роман о несчастной любви, которая, тем не менее, сильнее смерти. Эта тема станет одной из самых плодотворных сюжетных схем в литературе, отразится в истории Франчески да Римини в «Божественной комедии» Данте (где во втором круге ада рядом с душами Франчески и ее возлюбленного Данте помещает тени Тристана и Изольды), в трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта» и во множестве других произведений.
Романы артуровского цикла.
Наиболее характерным для средневекового романа стал цикл о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Артур — реальное лицо, предводитель бриттов, в V—VI вв. отступавших в Уэльс под натиском германских племен англов, саксов и ютов.
В романах Артур предстает
как самый могущественный король
Европы, только при его дворе герой
может стать подлинным рыцарем.
Наиболее совершенные рыцари короля
Артура объединены названием рыцари
Круглого стола. Они собираются вместе
с королем за стоящим в его замке Камелот
огромным круглым столом — символом равенства
(прямоугольный стол символизировал феодальное
неравенство, вассальную зависимость:
за его «верхним» концом восседал сюзерен,
по правую руку от него — наиболее знатный
вассал, по левую руку — второй по значению
вассал, далее по убывающей рассаживались
другие вассалы, а за «нижним» концом —
самые незнатные из присутствующих).
За круглым столом король оказывался первым среди равных. Это равенство нарушалась лишь в сюжетах рыцарских романов, так как один из рыцарей Круглого стола (тот, чьим именем назван роман) всегда оказывался самым смелым, сильным, галантным — образцом всех рыцарских добродетелей, воплощением рыцарского идеала.
- Вклад Кретьена де Труа в развитие куртуазного романа.
Крупнейшим создателем этого
типа рыцарского романа был французский
поэт Кретьен де Труа, годы творчества
которого связаны с последней третью XII
в. (даты рождения и смерти писателя неизвестны).
Кретьен был образованнейшим человеком
своего времени. Он в совершенстве знал
латынь, успешно переводил поэзию Овидия,
владел тайнами поэтического искусства
трубадуров. Сохранилось пять романов
Кретьена де Труа: «Эрек и Энида» (1170
г.), «Клижес» (1170 г.), «Ивейн, или
Рыцарь со львом», »Ланселот, или Рыцарь
телеги» (оба — 1176—1181 гг.), «Персеваль»
(1181—1191 гг.
). По собственному признанию
Кретьена, он был автором повести на известный
сюжет о трагической любви Тристана и
Изольды, но она не дошла да нашего времени.
Каждый роман Кретьена де Труа своеобразен,
неповторим. Однако, как показали исследования,
романы французского писателя имеют и
свою устойчивую структуру. По мнению
А. Д, Михайлова, она может быть признана
трехчастной и определяется следующими
опорными моментами. Молодой рыцарь отправляется
на подвиги, завоевывает и славу, и даму
сердца. В следующей части повествования
обнажается «романный конфликт»: личные
интересы героя приходят в противоречие
с общими установлениями, с кодексом рыцарственности.
Теперь центральная задача героя — не
столько борьба е внешними силами, сколько
с самим собой. И наконец третья смысловая
часть: герой восстанавливает нарушенную
гармонию и все заканчивается благополучно.
Французский рыцарский роман
Переводы книги Гальфрида на англо-нормандский диалект старофранцузского языка появились уже в середине XII в.
, а на староанглийский — на исходе столетия. Французскую обработку хроники Гальфрида сделал замечательный поэт и историограф Вас, чья деятельность протекала при дворе Генриха II Плантагенета, просвещенного и энергичного властителя. Обе важнейшие поэмы Васа — «Роман о Бруте» и «Роман о Роллоне» — явления переходные от рифмованной хроники к роману.
Особенно живым творческим импульсом оказалась поэма о Бруте. Именно здесь, в четком старофранцузском рифмованном восьмисложнике, красочно и лаконично Вас с блеском и выдумкой изложил то, что ему казалось особенно существенным в хронике Гальфрида, — не только се сюжетную канву, но и политический подтекст. У Васа получает первую разработку мотив рыцарского братства, столь важный и конструктивный в поэтике куртуазного романа. Впервые появляется у Васа и волшебный Круглый Стол, вокруг которого собираются соратники Артура, первые среди первых и равные среди равных, не знающие страха и не ведающие низкого чувства зависти. У Васа не было еще самого популярного героя рыцарских сказаний — Ланселота Озерного, который станет центральным персонажем поздних прозаических обработок рыцарских сюжетов (XIII в.
), но были уже жизнелюбивый и легкомысленный Говен и пылкий Ивейн, были молочный брат Артура — сенешаль Кей, коннетабль короля — верный Бедивер, был, наконец, и волшебник Мерлин, мудрый друг Артура, о чародействе которого незадолго до Васа рассказал, на этот раз уже стихами, все тот же Гальфрид из Монмута.
Книгу Васа уместно было бы назвать романом «историческим» при всей условности этого термина, лишь с большими оговорками применимого к эпохе Средних веков. У Васа, несомненно, присутствовало чувство историзма: он пытался поставить описываемые вымышленные, легендарные, во многом продиктованные фольклором события в привычный исторический ряд, связать настоящее с прошлым. Во всех последующих, уже чисто романных обработках артуровских сюжетов чувство историзма было нарушено. Артуровский мир как средоточие подлинной рыцарственности утрачивал связь с современностью. Он был не просто удален в неопределенное прошлое, он оказывался совсем в иной, фиктивной действительности, превратившись в красочную и овеянную поэзией подвига утопию, вымышленный и несбыточный характер которой содержал в себе — и это несомненно — скрытый упрек современности, бесконечно далекой от высоких идеалов, царивших в королевстве Артура.
Внереальность изображаемого подчеркивалась в романах так называемого «бретонского цикла» и полной топографической неопределенностью. В королевстве Артура были свои города и замки — Камелот, Карлеон, Тинтажель, свои зачарованные леса — Моруа, Броселианд, не имевшие ничего общего с реальными географическими пунктами на карте средневековой Европы. В этом поэтическом мире сама природа оказывалась особой — чудесной и небезразличной к поступкам и побуждениям людей. Мир фольклорного вымысла, мир волшебной сказки о добрых и злых великанах, о коварных карликах, о благородных львах и таинственных единорогах, о заколдованных бродах, зачарованных замках, о сверхъестественной силы конях и необыкновенной крепости оружии широко вошел в рыцарский роман, став не просто его атмосферой, но и важнейшим сюжетообразующим началом.
На полпути между «историческим» и авантюрным романами находятся произведения романного жанра, относящиеся к так называемому «античному» циклу, т. е. разрабатывающие сюжеты, почерпнутые из античных легенд, мифов, эпопей, а также навеянные событиями древней истории.
Одним из наиболее ранних и блестящих образцов античного романа XII в. стал роман об Александре Македонском. Понадобилась работа нескольких авторов и несколько вариантов этого романа, произведения, построенного на античных источниках, относящихся к позднему эллинизму, чтобы во второй половине XII в. сложился наиболее совершенный и законченный образец франкоязычной «Александрии» — роман Ламбер ле Тора и Александра де Берне, эпопея в 20 000 строк, написанных новым двенадцатисложным стихом, с тех пор и названным «александрийским», — плавным, пригодным и для спокойного эпического рассказа, и для блещущего всеми красками вымысла, и для диалога. В романе размер этот не прижился — в нем возобладал более энергичный восьмисложник, но позднее закрепился в других, по преимуществу лирических жанрах, завоевав господствующее положение в пору классицизма.
Читая роман об Александре, как не вспомнить об эфемерной Латинской империи, собравшей энергию многих французских феодальных родов, чьи отпрыски потом играли такую блестящую роль в политической борьбе, кипевшей на архипелагах греческих морей и в балканских теснинах? Боевые кони «франков», как называли на Ближнем Востоке крестоносцев, заносили их в земли, которые всем своим колоритом напоминали страшные и увлекательные края, описанные в «Александрии»; рыцари Христовы находили себе невест в горах и пустынях, безмерно далеких от родного Пуату или Геннегау, — отголоски всего этого звучат в различных версиях «Романа об Александре», наполняют его пафосом постижения новых земель, пафосом предприимчивости, стремлением понять и объяснить на свой манер огромный чудовищный мир, распахивающийся за воротами убогого замка или городка, затерянного в туманной и сырой, вечно голодной Европе.
Блистательная, кажущаяся выдуманной история жизни великого полководца была переосмыслена европейскими феодальными поэтами тоже не без блеска и в самых широких масштабах, рожденных дерзкими мечтами новых завоеваний, претендовавших все на тот же сказочный Восток, который когда-то поманил и погубил этого талантливого и смелого ученика Аристотеля.
«Александрия» волновала в XII—XIII вв. умы не только на Западе, но и в византийском культурном ареале. Очевидна закономерность появления этого поистине мирового сюжета, разные варианты которого возникали в виде западноевропейского романа и восточноевропейской повести, не миновавшей и далекой Московии.
Не приходится говорить, что во всех версиях гигантского «Романа об Александре» не было почти ничего от судьбы реального царя Македонии. Перед читателем фигурировал не полководец и правитель Древности, а утонченный рыцарь, постигнувший все тайны куртуазного «вежества». В романе многие десятки стихов были посвящены воспитанию идеального принца, который с детства искал общества настоящих рыцарей.
В систему этого воспитания входит обучение языкам, игре на музыкальных инструментах, владение копьем и мечом, верховая езда, знакомство с литературой и уложениями законов и т. д. Здесь перед нами уже воспитание не сурового воина, героя жест, а феодала как бы новой формации. Отметим еще одну существенную черту этого воспитания: герой романа не только обучается делам управления и войны, но и овладевает навыками «куртуазно говорить с дамами о любви». Таким образом, это программа не только рыцарского, но и куртуазного воспитания. Ее изложение подкрепляется длинным описанием посвящения Александра в рыцари, которое выливается в пышное придворное торжество; здесь присутствуют и поседевшие в боях воины, и изящные дамы.
В «Романе об Александре» немало мотивов загадочных и таинственных, навеянных, возможно, кельтским фольклором. Вообще для романов античного цикла типичен интерес ко всему фантастическому. В этой связи нельзя не упомянуть эпизоды путешествия героя в подводное царство и его полет в небо в хитроумно сооруженной клетке, увлекаемой ввысь грифами.
Здесь сказался пробудившийся интерес средневекового человека к окружающему его миру, проявились наивные попытки измыслить примитивные технические усовершенствования и одновременно — стойкая вера во все чудесное и загадочное. «Роман об Александре», пользовавшийся неослабевающей популярностью на протяжении по меньшей мере двух веков, еще не может быть назван «рыцарским» романом. Важнейший компонент последнего — описание взаимоотношения героя и его возлюбленной — в нем еще отсутствовал, хотя Александр и постиг науку «куртуазно говорить с дамами о любви».
В этом отношении известным шагом вперед был анонимный «Роман о Фивах». В этом романе, восходящем к хорошо известной в Средние века латинской поэме Стация, слышны отзвуки крестового похода, закончившегося столь неудачно для христианского воинства. Поэтому поход «семерых» против Фив в известной мере воспринимается (и изображается в романе) как экспедиция крестоносных отрядов. Фивы оказываются каким-то средоточием вселенского зла, а его обитатели — закоренелыми язычниками.
Впрочем, это не делает жителей Аргоса (политической и моральной антитезы Фив) последовательными христианами. По некоторым чертам формы книга отражает живучесть традиций жесты, однако опыт «Романа об Александре» да и «Романа о Бруте» Васа не прошел для безымянного автора даром. В романе значительное место занимают описания празднеств и турниров, а также, что особенно существенно, любовных взаимоотношений героев, прежде всего двух молодых пар — Партенопея и Антигоны, Атиса и Исмены. Но любовная интрига не является в романе основным двигателем сюжета. К тому же любовь изображается здесь как внезапно нахлынувшее чувство, оно не знает сомнений и колебаний, оно всегда взаимно и поражает обоих влюбленных сразу. Их диалоги лишены динамики и часто сбиваются на монологи, никак не продвигающие действие вперед. Мотив совершения подвига во имя дамы здесь еще недостаточно выявлен. Но концепция «пристойной» любви проведена со всей определенностью.
Как и другие романы 50-х годов XII столетия, «Роман о Фивах» — произведение переходное, точнее говоря, подготавливающее следующий этап развития средневекового рыцарского романа.
Оно очень типично как попытка мифологизировать историю, приспособить античный сюжет для нужд своего времени, перелицевать его в духе идеологических представлений эпохи. Феодальная терминология встречается в «Романе о Фивах» на каждом шагу. Она обнаруживает себя не только в описании штурмов и поединков, особенностей замкового или городского быта, деталей вооружения или осадной техники. Сознание героев — сознание феодальное. Оно пронизано представлениями о вассальном долге, правах сюзерена и т. п. Нельзя также не отметить стремления вычленить из общего контекста повествования самозамкнутые любовные интриги, что было весьма продуктивным новшеством.
Акцент на подобных любовных коллизиях, также сочетающихся с псевдоисторическим фоном, окрашенным чертами феодальной повседневности, находим мы и в гигантском творении придворного историографа английского короля Генриха II Плантагенета, ученого клирика Бенуа де Сент-Мора.
Если «Роман о Фивах» восходил к хорошо известной в эпоху Средних веков «Фиваиде» Стация, то свой «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мор основывал на латинских средневековых пересказах Гомера (Дарес Фригиец, Диктис из Крита).
Поэт с широким и мощным эпическим мироощущением, Бенуа де Сент-Мор начал свой «Роман о Трое» (ок. 1160) издалека — от набега аргонавтов, первых разрушителей многострадального города. Растратив свой недюжинный поэтический талант на изображение битв вокруг Трои в годы осады ее греками (этих батальных эпизодов в романе исследователи насчитали 24, и — при неизбежном однообразии — они все же достаточно выразительны и экспрессивны), оплакав участь павшей Трои, Бенуа обращается и к дальнейшей судьбе ее разрушителей. Не без характерного удовлетворения сообщает Бенуа о возмездии судьбы тем, кто особенно отличался при гибели священного города.
Наряду с бесконечными и любовно выписанными батальными сценами, из которых мы узнаем о приемах осады города в Средние века не меньше, чем из иной хроники, внимание автора привлекают любовные эпизоды, где куртуазный дух романа дает знать о себе особенно определенно. Эпизоды любви Ахилла и Поликсены, Медеи и Язона, трагическая история Троила и Бризеиды — это типичный для средневековой литературы мотив, увлекший вслед за Бенуа и по его стопам многих поэтов, до Чосера включительно.
Названные три любовные истории не занимают в романе много места, однако Бенуа именно здесь проявил не только свой незаурядный поэтический талант и изобретательность, но и настойчивые попытки создать индивидуализированный характер. Достигается это средствами во многом чисто внешними, примитивными — хотя бы неожиданными деталями портрета. Такова, например, кокетливая родинка на лбу Елены, таковы сросшиеся брови Бризеиды как символ ее роковых чар.
Бенуа пытается связать любовь с воинскими свершениями. Так, полюбив Бризеиду, Диомед становится все отважнее в бою. Однако подвиги свои герои совершают не во славу дамы, хотя молодые красавицы и наблюдают за поединками этих героев древнегреческих мифов с вполне средневековых крепостных стен и башен.
Как и в случае с Александром, герои античного эпоса у Бенуа де Сент-Мора восприняты и осмыслены как люди XII в., как сюзерены и вассалы, как бароны и дамы. Аудитория XII в. да и сам автор понимали, что это именно роман — выдумка, в отличие от жесты, хотя, быть может, короли и герои древних греков и были когда-то реальностью.
Но с современными греками — византийцами, которые были достаточно известны в Европе, они соотносились в сознании французов XII в. еще более отдаленно, чем варварские короли Европы Раннего Средневековья с их наследниками, правившими в Париже, Лондоне или Ахене.
Обращение к античным темам и приобретенная ими в образованном обществе XII в. огромная популярность говорили не только о забавности и поучительности этих сюжетов. Это было и самоутверждение рыцарского сословия, которое таким образом высказывало претензии на существование еще в эти незапамятные времена, со своим «вежеством», со своими предрассудками и со своим пониманием сословного общественного строя. Это была претензия и на преемственность, на неразрывную связь нового общества с обществом древним и весьма славным. Преемственность, устанавливаемая таким образом, придавала феодальному обществу XII в. иллюзию долговременности, укорененности в далеком прошлом. Немаловажно заметить, что эта преемственность устанавливалась как бы вне счетов с религией, в некоем безрелигиозном идейном пространстве, которое вдруг появляется в поэзии XII в.
Можно было оставаться добрым христианином и восхищаться подвигами язычников, грешивших много веков тому назад и за много веков до появления Иисуса Христа.
Это внерелигиозное духовное пространство, завоеванное поэтами XII в. на основе общего светского движения их времени, становится очень важной сферой относительного для тех времен свободомыслия.
Последним значительным произведением на античные темы был французский анонимный «Роман об Энее», созданный, по-видимому, в 60-е годы XII в. и вскоре же переведенный на немецкий язык Генрихом фон Фельдеке. Автором «Романа об Энее» был какой-то нормандский клирик, возможно связанный с окружением Генриха II Плантагенета и Альеноры Аквитанской. Этот поэт довольно точно изложил французскими восьмисложниками содержание «Энеиды» Вергилия. Он следует за своим источником весьма послушно, причем степень «медиевизации» пересказываемого материала в «Энее» значительно меньше, чем в других романах на античные сюжеты. Это не значит, конечно, что черт средневековой повседневности в книге совсем нет.
Турн, например, здесь назван «маркизом», и владеет он типичным средневековым замком. Лавиния высматривает своего милого сквозь амбразуру донжона. Но это все частности, неизбежная дань своей эпохе. Автору романа в большей степени, чем его предшественникам, было свойственно ощущение исторической дистанции, удаленности описываемых легендарных событий, а следовательно — и их фиктивности. Появление «Энея» обычно связывают с поворотным моментом в развитии французского рыцарского романа. Здесь впервые в эволюции этого жанра (на французской почве, конечно) наивно понимавшаяся «история» отступила перед откровенно вымышленным любовным приключением: действительно, казуистике любви, ее воздействию на характер героя впервые было уделено столь значительное место. В книге нет нескольких автономных любовных интриг. В романе один протагонист и фабула четко концентрируется вокруг него.
Первый любовный эпизод книги — это роковая страсть Дидоны к Энею. Заимствовав у Овидия идею любви-болезни, автор романа подробно, в известной мере даже натуралистично изображает внешние проявления любви Дидоны: она мечется в постели, не находит себе места, почти теряет сознание и т.
д. Это несколько наивное изображение любовных мук, воспроизведение страсти, терзающей героиню, было, по-видимому, первой попыткой передать сложный внутренний мир человека в наиболее тонкой области — в сфере любовных отношений.
Второй любовный эпизод романа — счастливая любовь Энея и Лавинии — был, как известно, Вергилием лишь намечен. И именно этот эпизод в «Романе об Энее» разработан наиболее подробно. Подробно — не только в смысле обилия фабульного материала, но и в раскрытии внутреннего мира протагонистов. Эней и Лавиния анализируют свои чувства, отдавая себе отчет в том, что любить можно по-разумному. Этот самоанализ, раскрываемый в пространных монологах героини, — несомненно, значительное литературное открытие безымянного автора. В монологах образ Лавинии как бы раздваивается: рядом с Лавинией, страстно и безоглядно отдающейся охватившему ее чувству и одновременно остро переживающей недозволенность этой любви, появляется Лавиния рассудительная, холодная, относящаяся к любви как к науке или искусству.
Она одергивает ту, другую Лавинию и педантично наставляет ее.
Переход от романа исторического к любовному не совершился здесь окончательно. Герой романа сохраняет еще черты легендарного племенного вождя, и судьбы его народа занимают его прежде всего. Просто здесь поставлены новые акценты: любовь начинает претендовать на доминирующее положение в переживании героя. Но, в отличие от ранних куртуазных романов, здесь прослежены любовные испытания уже одного героя. В известной мере — его воспитание, чему, по существу, будут затем посвящены многие рыцарские романы. Эней сталкивается не только с охватившей его страстью к Лавинии, страстью, которую он стремится понять, но и с роковым влечением Дидоны, на которое он не может ответить. В данном случае в душе героя нет борьбы между чувством и долгом. Он, не задумываясь, покидает молодую женщину. Но следует он не воле богов, как у Вергилия, а собственному выбору: во французском романе заметно усилены личные побуждения героев. Теперь Эней не подчиняется божественным предначертаниям, уплывая на поиски желанной Италии: он все решает сам.
В этой большой ответственности за свои поступки — истоки той глубокой осмысленности рыцарского свершения, чем будут отличаться герои следующих рыцарских романов. Но в «Романе об Энее» это лишь предчувствуется; здесь еще нет переплетения любви и авантюры, их взаимной обусловленности.
«Роман об Энее» продолжил и развил наметившуюся уже ранее, в первых куртуазных романах, традицию изображения внешней, красочной стороны жизни. Таково, например, описание плаща, преподнесенного спутниками Энея Дидоне, или боевого снаряжения амазонки Камиллы, предводительницы племени вольсков. Но автор романа умеет описывать и обыденное, а не только шумную охоту, веселый пир, блеск золота и переливы самоцветов, мягкость тканей или изысканность узорчатой чеканки. Не менее удаются ему и сцены повседневной жизни средневекового города. Рядом с возвышенным поэт изображает низменное, рядом с прекрасным — отталкивающее, безобразное.
Античные сюжеты пользовались популярностью среди обитателей замков (о чем говорят многочисленные поздние списки соответствующих романов).
Но появление полухроник, полуроманов Васа, а затем первых рыцарских романов артуровского цикла совершенно вытеснило античные сюжеты из литературы. Классические формы средневекового рыцарского романа, как уже говорилось, сложились именно на бретонском материале. Первым и самым значительным представителем жанра романа в литературе средневековой Франции стал Кретьен де Труа.
Кретьен — характерный тип французского трувера второй половины XII в. Жизнь этого ученого поэта, хорошо знавшего латынь и в молодости переводившего Овидия, текла при дворах крупных французских феодалов (Марии Шампанской, Филиппа Фландрского), все чаще находивших полезным иметь в составе своей свиты и ученых клириков, к числу которых преимущественно относились авторы рыцарских романов. Вероятно, за плечами многих из них были годы вагантства, опыт пребывания в той или иной монастырской школе, годы утомительной службы в суде или капитуле.
Таков, видимо, был и путь Кретьена. Он начал с переводов Овидия — его «Искусства любви» и отдельных сюжетов из «Метаморфоз».
Это свидетельствует о высоком уровне учености Кретьена и замечательном таланте поэтической передачи столь сложного текста, каким является текст поэм Овидия, средствами старофранцузского языка. Уже здесь можно говорить о новаторстве Кретьена, поэта, смело раздвигавшего рамки поэтической нормы своего времени и передавшего французским рифмованным стихом XII в. прихотливое течение чеканного латинского стиха. Конечно, это и Овидий, и не Овидий: в переводах сильно чувствуется французский поэт XII в. с его пониманием любви, с его представлением о «даме» и «милых», которые и близки к влюбленным Овидия, и далеки от них на целую тысячу лет. Но как бы ни был противоречив характер перевода, из него видно, какой школой изображения сложных человеческих чувств была для Кретьена, как и для многих его современников, работа над текстом Овидия, с культом которого мы повсеместно сталкиваемся в XII столетии.
Первым самостоятельным опытом Кретьена — рядом с наполненным многообразными жизненными реалиями стихотворным житием Вильгельма Английского — становится роман о Тристане, к сожалению не дошедший до нас.
Сюжет, выбранный поэтом, говорит сам за себя: он воспевал ту же всепобеждающую любовь, певцом которой показал себя в переводах из Овидия. Дальнейшие произведения Кретьена — романы, написанные на основе преданий и литературных произведений Артурова цикла: роман «Эрек и Энида» (ок. 1170) повествует о ленивом рыцаре, которого верная и беспокоящаяся о его славе жена Энида возвращает в число лучших членов братства Круглого Стола; в «Клижесе» (ок. 1170) любовный сюжет бретонского цикла соединен с придворной византийской историей, что говорит об осведомленности Кретьена и в этой ветви рыцарского романа; в книге «Ланселот, или Рыцарь телеги» (ок. 1180) особенно подробно разрабатывается идеал куртуазности у Кретьена; «Ивейн, или Рыцарь со львом» (ок. 1180) славит верную супружескую любовь и говорит о характере подлинной рыцарственности, как ее понимал Кретьен. Логический и трагический конец этой сложной эволюции — в приходе к роману о Граале, к незаконченному роману «Персеваль» (до 1191). Здесь бретонские сюжеты не только переплетены с мотивами апокрифической литературы XI—XII вв.
, но и усилены восточными веяниями, принесенными из Крестовых походов. Здесь был отход от радужного оптимизма переводов из Овидия и от бытописательства «Вильгельма Английского». Но обращение к бретонским делам и к сказанию о Граале открывало возможность для содержательной, глубокой и, главное, не контролируемой авторитетом христианства критики феодального мира. И такая позиция не случайна: в течение всего творческого пути Кретьена образ страждущего мира малых и угнетенных почти не покидал поэта. Вспомним хотя бы удивительное по своей достоверности и проникновенности изображение измученных непосильным трудом ткачих в романе «Ивейн». Но в полную меру этой возможностью Кретьен воспользоваться уже не успел. За него эту линию, крывшуюся в самом сюжете о Персевале, развил немец Вольфрам фон Эшенбах.
Образ человека в поэзии Кретьена был гораздо более сложен и богат, чем монументальные, но однозначные образы жесты, еще жившей в ту эпоху полной жизнью, чем персонажи хроник Васа, его современника, чем образы нескончаемых повествований на античные темы.
Кретьен обращается к острым психологическим конфликтам, находя в них неожиданные творческие импульсы. Такой психологический конфликт, необходимость выбора между любовью и приключениями, между супружеским долгом и рыцарской доблестью лежит, например, в основе первого романа Кретьена «Эрек и Энида». Здесь герой, делая первые шаги на рыцарском поприще — в турнирах, поединках, в лесных гонках за полумифическим белым оленем, покрывает себя славой и приобщается к рыцарскому братству Круглого Стола. Его доблесть увенчана и пышным свадебным обрядом: Эрек с благословения короля Артура становится счастливым мужем молодой, прекрасной и доброй сердцем, обладающей недюжинным умом Эниды. И вот тут, где другой, менее искусный поэт поставил бы точку, возблагодарив бога за завершение своего труда, Кретьен обостряет сюжет и усложняет характеры героев. Образ Эниды выдвигается на первый план. Это вообще характерно для поэта из Труа: женские образы в его романах (Энида, Фениса, Лодина, Бланшефлор — возлюбленная Персеваля и др.
) впервые в средневековой литературе Запада получают столь углубленную и детальную разработку. Энида воодушевляет своего заленившегося мужа на новые подвиги, ибо не пристало рыцарю месяцами нежиться в замке и вскакивать в седло лишь для короткой утренней прогулки. Эрек снова в пути по бескрайним лесным просторам, по узким тропам, где не разъехаться двоим и каждый поворот, каждый перекресток могут обернуться неожиданным приключением. Энида не покидает мужа на этих глухих проселках. Здесь как бы проходит проверку не только мужество Эрека и верность Эниды, но и концепция супружеской любви Кретьена. Для него возлюбленная — это жена, подруга и дама. Высокий гуманистический смысл этой триады в пору почти повсеместного женского бесправия не подлежит сомнению. Это особенно очевидно в следующем романе Кретьена, в его «Клижесе», возникшем, несомненно, в творческой полемике с ранними обработками сюжета о несчастной любви Тристана и Изольды. Как и там, у Кретьена герой страстно полюбил жену дяди и она полюбила его.
Но эта любовь лишена «смягчающего обстоятельства»: их соединило могучее взаимное чувство, а не случайно выпитый волшебный напиток. Но Фениса не хочет повторять ошибки Изольды, она сама решает, что будет принадлежать только любимому, и произносит замечательные слова, достаточно смелые для своего века: «Чье сердце, того и тело». Кретьен ставит Фенису в центр повествования: она оказывается исключительно активной и по сути дела направляет развитие действия. Роман оканчивается торжеством гуманистической триады Кретьена: Фениса становится для Клижеса и женой, и подругой, и дамой.
В «Ивейне» поэт вводит новые акценты. По-прежнему отстаивая права личности на свободу выбора и прямоту и честность в любовных отношениях, автор углубляет свое понимание рыцарской авантюры. Поэт из Шампани не только настаивает на гармонии между подвигом и любовью, этих двух непременных качеств рыцаря, но и наполняет авантюру большим общественным содержанием. В битве с драконом, с коварным карлой, с могучим рыцарем не только испытываются мужество и мастерство героя, не только формируется его характер, но и складывается комплекс взглядов на цели и задачи рыцарства.
Ивейн защищает слабых, мстит обидчикам, освобождает пленниц, снимает злое заклятие с целой страны. Его подвиги осмысленны и целенаправленны (в отличие, например, от подвигов гедониста Говена в том же романе). Эта тема противостояния миру зла, как уже говорилось, была продолжена Кретьеном в его «Персевале», оборванном где-то на полпути.
Особой трагической сложности разработка характера героя достигает у Кретьена в романе о Ланселоте. Слушатель и читатель Кретьена де Труа знал, что Ланселот Озерный, друг короля Артура и самый верный его вассал, любящий его всем сердцем, имел несчастье полюбить так же верно и на всю жизнь жену своего коронованного друга и повелителя — королеву Геньевру (Гвениверу из «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского). Отношения Ланселота и Геньевры составляют печальную и сложную линию истории рыцарей Круглого Стола, во многом — линию стержневую: здесь все — и злорадные наушники, разбивающие дружбу короля и Ланселота, и расчетливые политики, добивающиеся ссоры между королем и его рыцарем из-за королевы лишь затем, чтобы ослабить короля и, оттолкнув от верного вассала, ввязать его в войну с Ланселотом, в которой рухнет могучее рыцарское братство.
Изо всего этого возникают три душевные трагедии: трагедия обманутого друга, продолжающего в душе любить виновников своего несчастья, трагедия благородного обманщика, который чувствует себя обманщиком невольным, трагедия слабой, но доброй и прекрасной женщины, чье сердце принадлежит обоим.
Но Кретьен не пожелал заниматься всей этой длинной и трудной историей в пределах романа. Он рассказал только о любви Ланселота к его королеве. Сначала по своему положению придворного Ланселот был ее рыцарем. Но «служба» постепенно превратилась в жгучее чувство, и гордый рыцарь был уже готов на любое унижение во имя любви к Геньевре. Вот он, первый рыцарь короля Артура, трясется, как жалкий простолюдин, на убогой телеге, управляемой гнусным и насмешливым карлой, который наслаждается выпавшей ему возможностью поиздеваться над рыцарем. Зато как счастлив Ланселот, когда Геньевра становится его возлюбленной. Но это еще большее мучение для подлинного рыцаря, чем пребывание в телеге: забыт и растоптан рыцарский обет верности другу и короне.
Наряду с мастерским раскрытием захватывающих приключенческих и сказочных мотивов, увлекавших наивную аудиторию XII в. не менее, чем самые серьезные этические моменты повествования, внимание поэта сосредоточено на изображении душевного состояния и переживаний героев. Здесь-то и раскрывается сущность рыцарского романа XII в. — поэта интересует прежде всего тот или иной этап в развитии чувства любви рыцаря и дамы. Это не означает, что в романе нет места для иных чувств. Рассуждения о самых различных моральных проблемах, включая критическую оценку феодального общества XII в., а также сдержанные, но довольно частые упоминания о грехах богатеев и о горе простого люда можно порой встретить в том или ином памятнике жанра. Однако это все — орнаменты вокруг центральных сцен романа, касающихся прежде всего дамы и рыцаря.
В «Ланселоте» значительное место уделено и рыцарской доблести героя, как и в большинстве рыцарских романов XII в. Ланселот побеждает на турнире злодея, похитившего королеву, а не только домогается ее сладкими речами и великодушными поступками.
В творчестве Кретьена появляется живой человек, а не закованный в латы монумент. Перед нами более сложное, богатое ви́дение человека; новое искусство изображать его стоит в связи с рождающимся в XII в. скульптурным мастерством портрета у художников ранней готики. Вместе с тем искусство Кретьена передавать настроения и чувства, как этого и следовало ожидать от ученого поэта XII в., во многом напоминает трактаты его времени, сдобренные красноречием книжной традиции. Кретьен изображает любовь как возвышающее и облагораживающее человека переживание.
Романы Кретьена — это повествовательная поэтическая форма, насчитывающая около семи тысяч стихов, хорошо организованных, с довольно богатой рифмой. В пределах такого большого стихотворного массива Кретьен проявляет замечательную легкость и гибкость стилистических конструкций, нередко он обращается к разговорному языку XII в., что не мешает роману быть и высоко торжественным, и эпичным, и патетическим, и лирическим. В пределах этой гибкой и богатой системы есть и отступления, что придает ткани романа небывалое до того разнообразие и живость.
Соединение любовного и приключенческого элементов в повествовании открывает возможности для включения большого количества вставных эпизодов, ретардирующих действие и позволяющих искусно дразнить любопытство слушателей. Богатый фантастический материал рыцарского романа (у Кретьена — преимущественно кельтского происхождения) придает произведению при всей его острой проблемной современности черты декоративной архаики, властно напоминает о том, что слушатель остается в мире вымысла, что это — прекрасная выдумка, однако содержащая в себе поучительный урок. В таком виде рыцарский роман выгодно дополнял суровую героику жесты, давая уму и сердцу не только отдых от ее кровавых и жестоких сцен, но и занимал сложными моральными проблемами более личного, но не менее важного характера.
Современником Кретьена был французский трувер Тома (или Томас), перебравшийся в Англию и, очевидно, там изложивший для местной англо-нормандской знати историю Тристана и Изольды. Этот роман о Тристане, полностью до нас не дошедший, в очень близких к Кретьену тонах трактовал историю мучительных отношений короля Корнуэльского Марка, его племянника Тристана и Изольды Белокурой, жены короля Марка, которая стала возлюбленной Тристана.
Трагический узел, навеки связавший этих людей, усугубляется здесь еще и тем, что Тристан и Изольда полюбили друг друга на всю жизнь не только по зову сердца, но и по злой силе приворотного зелья, случайно выпитого ими. Кого же тут винить, как не судьбу, зло посмеявшуюся над несчастными и прекрасными, любящими друг друга людьми? Весьма интересен один из центральных эпизодов романа (он, к сожалению, не сохранился в трактовке Тома, но известен в изложении Беруля и поздних подражателей Тома — немецких, норвежских и др.): король Марк задумчиво стоит над спящими Тристаном и Изольдой, а затем, не нарушая их покоя, берет разделяющий любовников меч юноши и заменяет его своим мечом — знак того, что он был властен отнять их жизнь, но не сделал этого. По глубокой сердечной мудрости, по состраданию — это один из самых ярких образов мировой литературы. У Беруля читаем:
И вот король у шалаша.
Лесник, от страха чуть дыша,
С земли не смеет приподняться.
Король велит ему остаться,
А сам в шалаш заходит к ним,
Стоит безмолвен, недвижим,
Со спящих не спуская глаз.
Ужель прольется кровь сейчас?
Она рубашки не сняла,
Раздельны были их тела,
И меч меж ними обнаженный.
Стоит король, как пригвожденный,
На меч глядит в раздумье он
И думает, душой смятен:
«Что это значит, боже мой?
Они лежат передо мной,
А я не знаю, как мне быть —
Помиловать или убить.
Они в лесу живут давно,
И знаю твердо я одно, —
Когда б обоих похоть жгла,
Изольда б голая легла,
И меч из смертоносной стали
Между собой бы класть не стали».
………….
Тристанов меч из доброй стали
С их ложа Марк-король берет,
Взамен меж ними свой кладет
Бесшумной, бережной рукою…
(Перевод Э. Линецкой)
Таких светлых эпизодов в легенде о Тристане и Изольде немного. Особенно в той ее версии, что принадлежит Тома, а не Берулю. Действительность в представлении нормандского поэта трагична, лишена гармонии, в ней царят неправда и жестокость. Темные силы, воплощенные, например, в драконе, держат людей в постоянном страхе, требуют дани и человеческих жертв.
По дорогам движутся горестные толпы прокаженных. Придворные выслеживают и наушничают. В таком мире нет места для чистой и благостной любви. Любовь для героев неизбежно связана с обманом, с хитростями и плутнями, даже с черствой неблагодарностью и жестокостью.
Трагизм действительности подчеркнут и усилен печальным рассказом о родителях Тристана, настраивающим читателя на определенный эмоциональный лад. Уже рождение Тристана связано с трагедией. И жизнь юноши нелегка. Это — завоевание своего места в обществе, затем тяжелый ратный труд, не раз ставивший героя на край могилы. Наконец, трагическая любовь.
Тристан и Изольда сознают незаконность и трагическую безысходность своей любви. Они то бездумно предаются страсти, то борются с ней, стремясь ее преодолеть, расстаются, бегут друг от друга. Брак для героев священен. Священно и вассальное служение. Но они нарушают и то, и другое. И делают это легко. По крайней мере, не долго сетуют и страдают, обманывая трагически доверчивого Марка.
Любовь их преодолевает внутренние препятствия (победить внешние им не составляет труда): ревность, подозрительность, внезапно нахлынувшую антипатию, жестокое желание побольнее отомстить за мнимое предательство.
Отчасти этим продиктована женитьба на второй Изольде — Изольде Белорукой. Но бегство от возлюбленной — это одновременно и неудержимое стремление к ней. Обе Изольды прекрасны, и обеих несравненных красавиц зовут одинаково — Изольдой.
Краса и имя прежней милой —
Вот что в другой его пленило.
За два достоинства он к ней
И тянется душою всей:
Когда б ее иначе звали,
Он воспылал бы к ней едва ли;
Не приглянулась бы она
Тристану, будь собой дурна.
(Перевод Ю. Корнеева)
Гуманизм Тома сказался, в частности, в том, что он не осуждает своих страдающих героев. Страдают не двое (Тристан и Изольда), а четверо (и король Марк, и Изольда Белорукая). Трудно сказать, кто из них страдает больше. Стихия страдания пронизывает роман. Любовный напиток — это оправдание и символ дальнейшей судьбы Тристана и Изольды.
Их трагическая участь открывается им уже в море, полюбили же они друг друга раньше, и это ясно им обоим еще до отплытия к королю Марку, по крайней мере они осознают это в тот момент, когда Изольда открывает в Тристане убийцу Морхольта, открывает и — отказывается от мести. Стихия страдания вовлекает в свою орбиту все новые жертвы. Страдает король Марк, страдает служанка Бранжьена, тихо скорбит Изольда Белорукая, печалится верный Горвенал. Страдания достигают апогея после женитьбы Тристана. Молодость и красота другой Изольды влекут его, но он отказывается от любовных утех с женой. Тома последовательно отстаивает концепцию трагической любви, несовместимой со счастьем. Любовь и нежность в этом мире могут привести только к страданиям и смерти.
Роман Тома обычно называют «куртуазной версией» легенды о Тристане и Изольде. Однако куртуазность книги весьма относительна. Концепция куртуазной любви (т. е. возвышенной, утонченной и недозволенной) присутствует в романе, но она лишена идеальности, столь типичной для большого числа произведений куртуазной лирики, да и куртуазного романа.
Изольда для Тристана — не предмет для поклонения, стоящий где-то на грани обожествления. И любовь молодых людей реальна и зрима, она знает простые чувственные радости и не стыдится своих проявлений. Книга поразила современников изображением трагической несправедливости жизни, раскрытием парадоксальной логики любви и человеческих взаимоотношений, своим печальным выводом о невозможности счастья.
Роман Беруля сохранился также далеко неполностью. В нем больше событийности, больше напряженных ситуаций; разработка некоторых из них (например, сцена с мечом, разделяющим спящих Тристана и Изольду) достигает высокой поэтичности и силы. Однако психологически произведение Беруля не столь глубоко. Так, не умея объяснить метания героев, их разлуки и новые встречи, поэт ограничивает действие любовного напитка тремя годами, хотя их любовь после этого срока не проходит. Есть в сохранившихся фрагментах и прямые противоречия (это объясняют иногда тем, что перед нами произведение не одного, а двух авторов).
Но, главное, в романе слишком многое утрачено, и общий замысел Беруля не до конца ясен.
Среди многочисленных обработок сюжета о любви Тристана и Изольды выделяется маленькая лирическая поэма (лэ) «Жимолость» англо-нормандской поэтессы второй половины XII в. Марии Французской. В ее кратком рассказе — отношения героев приобретают особую остроту и трагическую силу.
Эта сгущенность лирического переживания — вообще отличительная особенность жанра лэ, генетически более близкого к своим бретонским первоисточникам, чем современный лэ рыцарский роман.
В жанре лэ работали многие поэты XII—XIII вв. (например, Жан Ренар), но непревзойденным мастером лэ была Мария Французская.
Лэ Марии, сохраняя все приметы современной ей действительности, обладают вместе с тем несколько иной трактовкой фантастических мотивов, чем рыцарский роман, что указывает на близость жанра лэ к фольклору. Это, например, история связи рыцаря Ланваля с прекрасной феей («Ланваль»), история любви знатной красавицы и юноши, оборачивающегося птицей, чтобы проникнуть в укромные покои замка, где ждет его возлюбленная («Ионек»).
Марию Французскую привлекла в популярной в ее время легенде о Тристане и Изольде трагическая напряженность и неподдельная искренность любовного переживания. Лэ Марии (а их 12) посвящены любви, которая часто оканчивается трагически. Так, погибает Ионек, попавший в ловушку, расставленную ревнивым мужем; разлукой кончается любовь двух молодых людей в лэ «Соловей», падает замертво накануне свадьбы герой лэ «Двое возлюбленных».
Темы некоторых лэ Марии Французской вновь возникают — уже в несколько иной трактовке — в более позднем рыцарском романе. После Марии Французской и Кретьена де Труа многие поэты продолжали разрабатывать неистощимые пласты артуровского цикла. Приемы построения созданного Кретьеном де Труа и его последователями рыцарского романа были с успехом использованы и авторами произведений, написанных не на бретонские темы. Здесь должен быть назван трувер начала XIII в. Жан Ренар, автор таких книг, как «Коршун», «Гильом из Доля» и др., а во второй половине того же столетия — Филипп де Бомануар (ок.
1250—1296), создатель остросюжетного произведения «Безрукая», где на первый план выдвинут женский образ. Его современник Аденэ-ле-Руа (менестрель Гюи де Дампьера, графа Фландрского и Марии Брабантской) пересказал в куртуазном духе, по созданным Кретьеном канонам, ряд сюжетов героического эпоса — о Берте Большеногой, Ожье-Датчанине и др. Дальнейшие авторы рыцарского романа пошли по пути нагнетания совершенно невероятных авантюр и героических поступков рыцарей, никак не оправданных ни логикой развития их характеров, ни движением сюжета. Таков, например, «Мелиадор» Фруссара (ок. 1383) — последний рыцарский роман в стихах.
Прозаические обработки артуровских сюжетов, возникшие уже в начале XIII в. и бесконечно размножившиеся на протяжении столетия, в более поздних изводах все ощутимее наполнялись реальным бытовым содержанием, породив, например, «Мелюзину» Жана из Арраса (ок. 1393), ставшую в эпоху Возрождения одной из популярнейших народных книг. Здесь очарование крестьянских сказок о феях сочетается с наивными представлениями о подлинной рыцарственности как воплощении мужественности, справедливости и благородства и с меткими бытовыми зарисовками.
Уже говорилось о значении в становлении рыцарского романа XII в. взаимосвязей с византийским культурным ареалом. Византийская литература выступает и как источник, из которого можно заимствовать сюжет или мотив, и как литература, щедро передающая свои ценности всем, кто сможет прикоснуться к несметным мировым богатствам, накопленным ею. Ее отсветы мелькнут и в «Александриях», и в поэзии Бенуа де Сент-Мора и загорятся довольно ярким пламенем у стареющего Кретьена де Труа или Вольфрама фон Эшенбаха. Но есть группа рыцарских романов, которая так и называется «византийской» вследствие открыто лежащих на поверхности связей между старофранцузской и византийской литературами. К их числу относится роман о Флуаре и Бланшефлор, обошедший, после первой старофранцузской редакции (ок. 1170) многие европейские литературы и вдохновивший затем молодого Боккаччо.
В этом небольшом стихотворном романе на идиллическом фоне яркого и солнечного Средиземноморья разворачивается повествование о любви двух юных существ — сарацинского принца Флуара и пленницы-христианки Бланшефлор.
Бланшефлор, дочь христианки, захваченной в качестве добычи во время лихого сарацинского налета на паломников, направлявшихся в самое притягательное место для христиан — в Сантьяго-де-Компостела, родилась в один день с мальчиком Флуаром, на Пасху, в радостный день весны. Они воспитаны вместе, вместе учились читать и писать, вместе одолевали трудности латыни, обучались музыке. Сама пышная благодатная природа благоприятствует этой почти детской любви, не знающей на первых порах тревог и огорчений. Сомнения, недоверие, ревность не осложнят и в дальнейшем отношений Флуара и его милой подруги. Поэтому перипетии романа не влияют на характеры героев. Характеры эти заданы изначально и не претерпевают коренных изменений. Героям не приходится преодолевать собственную нерешительность или неуверенность в себе, им надо преодолевать препятствия, которые встают на их пути.
Отца Флуара начинает беспокоить привязанность сына к пленнице. Отец по своей природе добр. Не таковы обычаи: принц Флуар должен получить невесту из своего круга.
Таким образом, препятствием оказывается не злая воля старших, а соображения «здравого смысла» и верность установлениям предков. Но с какой легкостью преодолеваются эти препятствия! Сначала девушку обманом продают заезжим купцам, затем, тронутые неподдельным горем сына, родители снаряжают Флуара в дорогу на поиски увезенной купцами Бланшефлор. И вот Флуар пускается в путь. Впрочем, рыцарских приключений, какими были переполнены другие произведения эпохи, в романе мы не найдем. Они заменены иными — долгими морскими странствиями, грозными бурями, опасностью пиратских нападений. Роман полон описаний чужих городов и неведомых стран. Но, в отличие от почти всех современных ему произведений, роман «Флуар и Бланшефлор» совершенно лишен элементов чудесного и феерического. Все переведено в бытовой план. На этом фоне подлинно (и единственно) чудесным оказывается любовь молодых людей. Лишь ей дано совершить невозможное. Флуара ведет по следу любимой лишь его нежная страсть, она заменяет ему и компас, и карту.
Наконец юноша прибывает в город, где в высокой башне дворца местного эмира томится Бланшефлор. Однако юноша не штурмует башню, не делает подкопа, не взбирается наверх в ночной мгле, цепляясь за неровности стены. Он поступает иначе, не как протагонист рыцарского романа, а как герой восточных сказок или, скажем, арабских макам. Он втирается в доверие к привратнику, играет с ним в шахматы, не скупится на подарки. И скоро цель достигнута: юноша в комнате возлюбленной. Но скоро наступает и расплата: молодые преступники обнаружены, схвачены, и вот их уже ведут на казнь. Однако суровый эмир прощает этих почти детей. Все кончается счастливым браком. Флуар принимает христианство и приобщает к новой вере своих подданных.
Фабула «Флуара и Бланшефлор» вполне соответствует сюжетной структуре позднегреческого романа (Гелиодора, Ахилла Татия и др.): византийские корни произведения очевидны. Они могут быть объяснены как контактами с Ближним Востоком в результате Крестовых походов, так и соприкосновением с арабо-испанской культурной средой.
Здесь важно отметить, что с «Флуаром и Бланшефлор» возник новый тип романа, который затем породил немало литературных памятников и к которому принадлежит и песня-сказка «Окассен и Николетт».
Этот тип куртуазного романа не противостоит другим его типам, и в нем вряд ли можно обнаружить антиаристократические тенденции. Роман вполне укладывается в куртуазные рамки. Строго говоря, «Флуар и Бланшефлор» — не рыцарский роман. Рыцарские подвиги заменены здесь превратностями судьбы, приключениями. Герои проявляют стойкость и решительность не в рискованном поединке, а в идиллической любви. Смелость заменена здесь терпением, воинская сноровка — изобретательностью и хитростью. Роман такого типа не воодушевлял, а трогал, не удивлял, а умилял. Характер конфликта, средиземноморская атмосфера, интерес к восточной экзотике сместили в известной мере внимание в сторону быта, а также привели к созданию некоторых простонародных персонажей (корабельщиков, купцов, привратников и прочих слуг и т. п.), с которыми сталкивается герой.
Эти персонажи описаны не гротескно, как в ряде других произведений романного жанра, тем не менее было бы ошибкой видеть в книге какой-то повышенный «демократизм».
Как уже говорилось, близка к этому типу романа небольшая французская повесть, возникшая в первое десятилетие XIII в., — «Окассен и Николетт». На фоне событий, напоминающих о сюжетике рыцарского романа с его войнами, подвигами и приключениями, развернута трогательная история графского сына Окассена, влюбленного в пленницу-сарацинку Николетт. Счастью молодых людей мешают родители Окассена. Много препятствий приходится преодолеть влюбленным, чтобы добиться своего, но они, благополучно миновав опасности, обретают долгожданное счастье. В отличие от подлинного рыцарского романа, единственная доблесть Окассена заключается в верности Николетт; их любовь — вообще единственная ценность, которую признает автор. Особенно очарователен образ Николетт, трогательно и страстно преданной любимому. Этот образ — большое завоевание поэзии начала XIII в.
Он резко отличается от образа дамы-героини в рыцарском романе. У Николетт нет ничего общего с куртуазными образами Изольды или Геньевры, но зато есть поразительная непосредственность.
Наивные и ясные стихотворные партии, вероятно певшиеся под аккомпанемент нехитрых жонглерских инструментов, перемежаются в повести прозой, в которой преобладает эпический момент. Это своеобразная переходная форма повествования, очень характерная для XIII в. Название «песня-сказка», иногда прилагаемое к повести об Окассене и Николетт, довольно точно передает ее сложный художественный колорит, где народное начало порой преобладает над чертами куртуазной поэтики, унаследованной безымянным автором.
В этом произведении не без основания видели некоторые черты пародии и на феодальную героику с ее кровавыми рыцарскими авантюрами, бессмысленными и жестокими, и на известные формы куртуазного романа. Пародирование может указывать как на широкую популярность жанра, так и на его кризис. Думается, в случае с «Окассеном и Николетт» перед нами отклик именно на первое.
Вообще некоторое иронизирование по поводу чрезмерных условностей рыцарского романа мы найдем и у такого мастера, как Кретьен де Труа (например, в «Ланселоте», где рассказывается, как герой сражается с Мелеагантом, повернувшись к нему спиной, чтобы не терять из виду королеву, наблюдающую за поединком из замковой башни).
Налет иронической трактовки рыцарской авантюры заметен и в небольшой, изящно написанной стихотворной повести «Мул без узды» некоего Пайена из Мезьера. Однако соотношение пародии и ее образца здесь еще очень сложное. Пайен иронизирует над поэтикой рыцарского романа, но как поэт увлекается ее возможностями и остается нередко в ее пределах. Достаточно сказать, что образ сенешаля Кея был традиционно комичным в романе Кретьена и его последователей. Тем самым Пайен из Мезьера положил в основу своей книги мотив, намеченный, но не развитый в «серьезном» рыцарском романе. Поэтому рассматривать «Мула без узды» исключительно как пародию на один из жанров куртуазной литературы было бы упрощением, а видеть в этом симптомы упадка жанра романа — преждевременным.
Это становится тем более очевидным, если обратиться к некоторым стихотворным романам второй половины XIII и начала XIV в. (таким, как «Кастелан из Куси» Жакмеса и «Роман о графе Анжуйском» Жана Майара), где остро поставлен вопрос о месте незнатного рыцаря в обществе, обществе несправедливом и жестоком. Трагизм таких романов обусловлен уже не саморазвитием их сюжета, а во многом социальными мотивами.1
- 1. История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького — М.: Наука, 1983—1994
Литература рыцарских рыцарей
Филип Дайлад, доктор философии, Колледж Вильгельма и Марии
У большинства людей есть образ средневекового рыцарского рыцаря: герой с безупречной грацией и учтивостью, спасающий девиц, попавших в беду, во время поединка для спорта. Рыцарский кодекс поведения рыцарей нашел свое воплощение в самых разных литературных источниках. Исследуйте жанр рыцарской литературы, от «любезных книг» до романов.
(Изображение: Marcin-linfernum/Shutterstock)Изобилие советов в любезных книгах
Еще до появления жанра рыцарского романа средневековые священнослужители пытались использовать литературу для преобразования средневековой знати.
Одним из самых интересных предшественников рыцарской литературы была «Книга учтивости». В первой половине XII века появились вежливые книги, написанные священнослужителями и предназначенные для высокопоставленных представителей средневековой знати. Он содержал список советов для представителей знати, особенно в отношении манер за столом и личного поведения, которые должны были принять дворяне. Средневековым дворянам советовали не разговаривать во время еды, на случай, если пища выпадет изо рта, воздержаться от жалоб на подаваемую им еду, совать пальцы в горчицу, вытирать рот скатертью, если таковая имеется под рукой. , или сморкаться в скатерть.
Большинство этих советов, содержащихся в средневековых книгах вежливости, кажутся достаточно здравыми, но сегодня они могут показаться странными. Например, дворянам было приказано, что если их лица чешутся во время званого обеда, они не должны чесать их руками. Вместо этого они должны были взять кусок хлеба, почесать им зуд и съесть хлеб из вежливости.
Это стенограмма из серии видео Высокое Средневековье . Смотри сейчас же, Вондриум.
Если бы вы были сегодня на званом ужине и стали свидетелем такого поведения, вы бы, вероятно, нервничали. Но в этом совете есть логика. В Средние века не существовало отдельных блюд, из которых люди ели. Скорее, была одна большая общая тарелка, в которую все макали хлеб и ели все, что попадалось под руку. Считалось дурным тоном чесаться и совать руку в чужой обед. Лучше было поступить правильно: почесать и съесть хлеб самому, чтобы никто больше не страдал так, как ты будешь страдать из-за того, что съел этот кусок хлеба.
Книги учтивости были несколько поверхностными в своей попытке изменить дворянство, и они потерпели неудачу по тем же причинам, по которым потерпело неудачу движение «Мир и Божье перемирие». Это был болтливый список вещей, которые рыцари и дворяне больше не должны делать. Никому не нравится, когда его поучают в такой манере.
Книги учтивости, написанные на латыни, были недоступны для знати в XII веке, которые, вероятно, не знали ее или какого-либо языка.
Узнайте больше об основных учениях Августина о природе языка, добре и зле и свободе воли
Уроки жизни в рыцарском романе
Рыцарский роман исследует отношения между любовью рыцаря к воинской доблести, его любовью к сражениям и его отношениями с любовью к даме. Живопись – Божья скорость! Эдмунд Блэр Лейтон, 1900 г. (Изображение: Эдмунд Лейтон – каталог Sotheby’s Sale/Общественное достояние) Рыцарский роман значительно превосходил любезную книгу отчасти из-за манеры ее подачи. Он содержал захватывающие приключения рыцарских героев и состоял из увлекательных историй, которые увлекали слушателей. В отличие от любезной книги, предназначенной для чтения, рыцарский роман предназначался для устного исполнения, часто сочиняемого на местных языках, а не на латыни. но на старофранцузском языке, который был устно доступен средневековой знати. Дворяне слушали рыцарские романы, потому что они не были предписывающими руководствами, а вместо этого представляли собой великие истории, которые легко понять.
Первые романы появились примерно в 1150 году, жанр распространился со скоростью лесного пожара между 1150 и 1200 годами. Романы писались направо и налево на все более обширной географической территории. Возможно, самым известным автором рыцарских романов в этот новаторский период был французский писатель по имени Кретьен де Труа. Де Труа был придворным капелланом при дворе графа и графини Шампани во Франции, ответственным за написание некоторых из самых известных средневековых рыцарских романов. Среди них Эрек и Эниде , Ивайн , также называемый Рыцарь со львом , и наиболее известный Ланселот , также известный как Рыцарь Телеги . В этих романах де Труа создал некоторых из самых запоминающихся рыцарских героев, исследуя отношения между любовью рыцаря к воинской доблести и его любовью к борьбе, его отношения с любовью к даме, а также то, как эти желания могут мешать. друг с другом и усиливают друг друга.
Узнайте больше о Рыцарском кодексе
Погрузитесь в романы Кретьена
Некоторые романы де Труа прямолинейны и по существу.
Эрек и Эниде , а также Ивайн , оба можно квалифицировать как романы, которые предостерегают рыцаря от пренебрежения своими рыцарскими обязанностями. В Эрек и Эниде молодой рыцарь по имени Эрек так любит свою молодую жену, что не может оторваться от супружеского ложа. Он полностью отказывается от боевого мастерства, слишком занят, чтобы идти и сражаться, как подобает рыцарю.
Однако, пренебрегая своим мастерством, он теряет свою репутацию. Он подвергает опасности любовь своей жены к нему, а остальная часть романа состоит из приключений, которые он предпринимает, чтобы восстановить свою доблесть, которая равняется любви его жены. Герой достигает правильного баланса в своей жизни между своей любовью к борьбе и любовью к женщине, которой он должен посвятить себя.
Узнайте больше о том, как де Труа стал пионером жанра средневекового романа
Ивен тоже бьется над вопросом, как достичь правильного баланса между борьбой и любовью, но подходит к этому с другой точки зрения.
В то время как Эрек пренебрегает доблестью своей жены, Ивайн поступает наоборот. После женитьбы он уезжает, чтобы участвовать в турнирах, и он настолько увлечен рыцарскими турнирами и драками с другими, что забывает вернуться домой вовремя. В ответ от него уходит жена. Ивейн сходит с ума и становится диким животным. Потеряв любовь жены, остальная часть романа посвящена его попыткам вернуть ее любовь, ведя себя как подобает рыцарю-рыцарю. Оба Эрек и Эниде и Ивейн рассказывают о куртуазной любви в контексте брака, который заканчивается счастливо.
Не все рыцарские романы столь прямолинейны в своих сообщениях. Двусмысленность и сложность самой известной работы де Труа « Ланселот » до сих пор вызывает споры. Ланселот сложен, потому что его любовь не возникает в контексте брака.
Ланселот — рыцарь Круглого Стола, и он влюблен в Гвиневеру, жену своего лорда, короля Артура. Он не любит Гвиневру издалека, уж точно не тогда, когда может помочь. На самом деле это супружеская измена, законченная любовь и горячий любовный роман.
Ланселот ведет себя странно на протяжении всей истории. Его преданность Гвиневере не знает границ. Он обнаруживает единственную прядь ее волос на расческе. Его настолько одолевает любовь, что он несколько раз тыкает ею себе в глаза, чтобы увидеть ее вблизи. Ученые задаются вопросом, не высмеивал ли де Труа в этом стихотворении куртуазную любовь, потому что в данном случае это была прелюбодейная, завершенная любовь, происходящая вне контекста брака; или был ли де Труа серьезен в изображении Ланселота как высшего рыцарского героя, того, кто пойдет на все, даже если любовью всей его жизни была жена его лорда.
Возможно, именно из-за этой сложности Ланселот остается фигурой в популярной культуре сегодня, в то время как Эрек и Эниде и Ивайн забыты всеми, кроме средневековых ученых.
Общие вопросы о рыцарстве в литературе
Эта статья была обновлена 23 октября 2019 г.
Продолжайте читать
Пересечение сценарного мастерства и легенды о короле Артуре – подкаст «Факел»
Кто изобрел средневековье?
Почему Средневековье так важно сегодня
Рыцарский романс — TV Tropes
http://tvtropes.org/pmwiki/pmwiki.php/main/chivalricromance
СледующийПерейти к
«Волшебные девицы встретились в широком лесу
Рыцарями Логреса или Лиона,
Ланселотом или Пеллеасом, или Пеленором.»
— Джон Мильтон
Рыцарский роман — это оригинальный жанр любовных романов, восходящий к тем дням, когда «романтика» означала «произведение, написанное на народном языке». Если вы ищете романтику, которую вы могли бы найти в рыцарском романе, см. «Придворная любовь». Ассоциация — это то, что произвело на сегодняшний день наиболее распространенное значение романтики.
Обильно снабженный королями и королевами, принцессами, рыцарями, совершающими благородные дела от имени прекрасной Девы в беде, блуждающими по землям в поисках квестов, получающими приказы от таинственных женщин, знающих об опасностях и зле земли, встречающих с неоднозначными, но прекрасными феями и волшебницами, боевыми драконами, великанами, лесными дикарями, медведями, львами или другими рыцарями (часто на турнирах, где призом иногда становится рука принцессы).
Хотя они сильно различаются по своей реалистичности, многие из них содержат фантастические элементы. Более поздние начинают превращаться в жанр фэнтези, поскольку включают в себя тропы, в которые ни писатель, ни публика не верили — даже как возможности в далекой стране.
Легенда о короле Артуре (часть «Материи Британии») является одной из самых известных, но в средние века были также легенды о Карле Великом (Материя Франции) и Александре Великом (Материя Рима). Ассоциация может быть довольно свободной, когда рассказы о Троянской войне попадают в Материю Рима, и, несмотря на утверждение, что они охватывают все романы, были также «нециклические», независимые романы, такие как 9.
0014 Констанция сказок (все с тем же основным сюжетом, что и Джеффри Чосер) и сказки об Эль Сиде Кампеадоре, национальном герое Испании. Если эпоха была раньше, не ждите никакого сходства с реальным более ранним обществом; Александр Македонский неизменно выступал как феодальный царь. Вот так король Артур стал рыцарем в сияющих доспехах.
Очевидно, что они старше печати и встречаются только в рукописях. Это привело к большому разнообразию текстов. Узнаваемо появляется та же самая сказка с большими изменениями в локациях и даже именах персонажей.
Дон Кихот был написан как Деконструкция жанра и является единственным памятником многим из этих когда-то известных рыцарей.
Многие сказки, позже собранные как Сказки или баллады, впервые встречаются в романах, хотя мы не знаем, насколько они близки к Устной Традиции своего времени. Это использование также является корнем названий руританского романа и планетарного романа, и поэтому этот термин иногда используется для рассказов о магии и выдающихся персонажах, таких как поздние комедии Шекспира, которые иногда называют его романы.
Рыцарские романы со своими страницами
- Бисклаврет
- Кантар Дель Мио Сид
- Некоторые из Кентерберийских рассказов , такие как «Рассказ о жене Бата», «Рассказ о рыцаре» и «Сэр Топас».
- Романсы Кретьена де Труа
- «Хроники герцога Эрика» немного ближе к «Исландским сагам», но там все еще много куртуазной любви, единоборства (утонченный рыцарский вид, а не грубый и основательный викинг Holmgång ,) и даже некоторые отсылки к Артуру.
- Эврико Пресвитер
- Королева фей
- Королевские идиллии
- Большинство средневековых произведений с участием легенд о короле Артуре
- Король Артур и Святой Грааль
- Ле Морт Д Артур
- Орландо Фуриозо
- Орландо Иннаморато
- Парсифаль
- Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь
- Песня о Роланде
- Тристан и Изольда
Тропы из рыцарских романов:
- Животное-компаньон: Рыцари, которые помогают льву, часто приобретают его в качестве компаньона.
- Anachronism Stew: Некоторые — очень немногие — авторы замечают, что, возможно, обычаи в Средние века не были такими же, как в то время, когда действие романа происходило, но это никак не повлияло на их написание. Вот почему король Артур и его рыцари стали Рыцарями в сияющих доспехах, но, возможно, наибольшее влияние они оказали на Материю Рима. В ухаживаниях и войнах во время Троянской войны участвовали рыцари и придворная любовь; Александр Македонский — феодальный король; императрица Рима одевается как средневековая королева. В романе Октавиан , Император Август и его жена испытывают трудности с зачатием, поэтому они строят аббатство Девы Марии.
- Брак по договоренности: Организация брака героини с кухонным мальчиком может иметь неприятные последствия, если он является законным королем в бегах.
- Будьте осторожны со своими желаниями: желать ребенка от Бога или дьявола — ошибка.
- Медведи — плохие новости: Один монстр, которого вы можете встретить в лесу.
- Красота равняется добру: очень распространенный образ того времени. Хорошие персонажи не только всегда красивы, но и красота воспринимается как свидетельство доброты во вселенной.
- Бифокснен: Тишина, героиня Романтика Тишины биологически женщина, но воспитана мальчиком, чтобы унаследовать землю своего отца. Рассказчик и другие персонажи часто комментируют, насколько горяча Тишина.
- Голубая кровь: Много, много, много персонажей. В конце концов, это была целевая аудитория, поскольку романы писались для грамотных.
- Butt-Monkey: Носильщики. Другие чиновники, удерживающие менестрелей от двора и его наград.
- Смена караула: сыновья за отцами или братья за братьями, чтобы история продолжалась
- Крутая лошадь: иногда волшебная, иногда просто мощная
- Крутой меч: получить его из озера особенно приятно, но у него много конкурентов.
- Куртуазная любовь: постоянная тема, особенно в «Легенде о короле Артуре».
- Странствующая девица: Она знает, где проблемы; Рыцарь должен знать. Идеальное сочетание!
- Выполнение в мастере: преуменьшено. Но время шло, и женщины с магическими способностями, скорее всего, были простыми волшебницами, которые учились путем учебы, а не Справедливым Народом. Свидетельствуйте, что Морган ле Фэй, несмотря на свое имя, стала сводной сестрой короля Артура.
- Мечты о грядущем: используется для предсказания
- Из-за мертвых: организация похорон мертвеца может принести вам компаньона Белого Рыцаря.
- Эффект Дульсинеи: Рыцари склонны драться за даму по малейшему поводу.
- Волшебный народец: возможно, самый неприятный из них в Сэр Орфео , но феи в романах всегда волшебны, сильны, капризны и окружены табу, чтобы действовать как Запретный плод.
- Падший в трудные времена Работа:
- Человек, испытанный судьбой, часто теряет все и вынужден занимать холопскую должность, например, Кузнеца.
- Женщины, доведенные до ссылки и нищеты по злобной клевете, берутся за иглы за поддержкой.
- Человек, испытанный судьбой, часто теряет все и вынужден занимать холопскую должность, например, Кузнеца.
- Я дал слово: Король Орфей получает награду от Короля Фейри, который должен признать, что если награда не подходит, то нарушить свое слово еще меньше.
- Нищий патриций: Многие расточительные рыцари растратили все, что у них было.
- Я буду ждать тебя: Это может потребоваться для того, чтобы оставить возлюбленную, чтобы завоевать имя, которое позволит вам жениться на ней.
- Король Инкогнито: Король Орфей маскируется под менестреля.
- Посвящение в рыцари: Многие молодые герои посвящены в рыцари, чтобы начать их.
- Злонамеренная клевета: На этом специализируются отвергнутые любовники.
- Маменькин сынок, папа может быть: невинных жен, обвиняемых в прелюбодеянии, довольно часто обвиняют в том, что они родили детей не от мужа, а от другого мужчины.
- Милосердный миньон: Как Хэвлок пережил узурпацию трона своего отца.
- Mineral MacGuffin: светящиеся драгоценные камни особенно популярны
- Моисей в камышах: обычно князья отправляются спасать от узурпаторов.
- Большинство писателей — писатели: во многих романах восхваляется дарение подарков менестрелям и оскорбляется носильщик, который может не пускать менестрелей в зал.
- Наши призраки разные: это белые рыцари, пришедшие на помощь человеку, позаботившемуся об их погребении.
- Наши оборотни другие: это принцы, которых Злая мачеха заколдовала в эту форму.
- Обещание: Принесение и соблюдение клятв имеет огромное значение в рыцарстве.
- Из грязи в князи: И герои, и героини имеют тенденцию выходить замуж — по крайней мере, с их очевидного положения.
- Случайные события Сюжет: Особенно в тех историях, которые известны как «Человек, испытанный судьбой». Но все рыцарские романы были подвержены волшебству, опасностям, проблемам и даже смене героев.
- Религия зла
- Возвращение законного короля: Многие молодые принцы отправляются в приключения, пока им не придется претендовать на трон.
- Королевская кровь: Рыцарь может быть королем или отправиться в приключение от его имени.
- Тайная личность: Не один герой воспользовался преимуществами скрывающей лицо брони, чтобы появиться на турнире или битве, не раскрывая свою личность тем, кто знал его как прислужника. Ur-Example, а не Trope Maker, поскольку личность носит временный характер.
- Ошибка непрерывности серии: после оглушительного успеха Песнь о Роланде о Роланде рассказывали гораздо больше историй о нем и его волшебном мече Дюрандале. Дюрандаль совершенно неуязвим — в году Песня о Роланде , Роланд пытается разбить его на куски на горе, чтобы сарацины не смогли его достать, но даже это не срабатывает. В стихотворении, написанном позже, но действие которого происходит раньше, чем Песня , Султан Вавилона , Роланд случайно ломает Дюрандаля посреди битвы.
- Любовник-оборотень: Некоторые невесты явно девы-лебеди.
- Одинокая колдунья: Многие чародейки живут в довольно изолированных местах, хотя у них может быть целый двор таких же изолированных слуг. На самом деле это преуменьшенная форма Делания в Волшебнике — волшебницы заменяют волшебных женщин.
- Стандартная награда героя: После первого века им вместо того, чтобы дать им любовь к замужней женщине, авторы позволили им жениться на своих возлюбленных.
На самом деле это преуменьшенная форма Делания в Волшебнике — волшебницы заменяют волшебных женщин.- Лебеди A-Swimming: The Swan Дети во всех своих вариантах превращаются в лебедей. Рыцаря-лебедя сопровождает один.
- Текстильная работа — это женское дело: рукоделие. Чем еще может питаться героиня в скромных обстоятельствах?
- Турнир: Где бы еще ты покрасовался перед дамами?
- Испытание боем: Часто для защиты чести невиновных, обвиняемых королев.
- Что вы имеете в виду, это не политическое?: Многие дворяне и короли заявляли о своем происхождении от Карла Великого и других персонажей (настоящих или вымышленных) в Материи Франции. Это означало, что романы с их участием имели предварительное политическое значение, особенно те, которые касались споров между ним и его вассалами. Это одна из причин, по которой популярность Материи Франции снизилась, а Материя Британии возросла, потому что любая попытка использовать короля Артура в политических целях (например, усилия Генриха VII связать Тюдоров с королем Артуром, в том числе назвать его старшего сына Артуром) проистекала из романсы, так и не было им присуще.
- Злая мачеха: друг/приятель Вильгельма Палернского был заколдован им в волка.
- Презираемая женщина: Потенциальные любовники, как мужчины, так и женщины, часто обвиняют тех, кто им отказал, в прелюбодеянии (если обвиняемая женщина) или изнасиловании (если мужчина).
- Чудо-ребенок: Желание ребенка от Бога или Дьявола сработает — увы.
Это одна из причин, по которой популярность Материи Франции снизилась, а Материя Британии возросла, потому что любая попытка использовать короля Артура в политических целях (например, усилия Генриха VII связать Тюдоров с королем Артуром, в том числе назвать его старшего сына Артуром) проистекала из романсы, так и не было им присуще.Рыцарский роман: смысл и стихи
Драконы, гиганты, ожесточенные битвы и рыцари, отправляющиеся в дикие приключения. В рыцарском романе есть все. Рыцарский роман настолько сильно влияет на повествование, что во многих историях есть хотя бы один элемент рыцарского романа.
Здесь мы рассмотрим эти элементы и то, что делает историю рыцарской.
Рыцарский роман Значение
Мы все знакомы с такими сказками, как король Артур, Ланселот и Гавейн, но знаете ли вы, что это рыцарские романы? И вообще, что мы подразумеваем под рыцарскими романами?
Простое объяснение заключается в том, что рыцарский роман — это литературный жанр, популярный в период позднего средневековья и рассказанный в прозе или стихах. Средневековый период был термином задним числом для тех, кто жил в эпоху Возрождения, поэтому утверждалось, что это примерно 5-й век до 15-го. Рыцарский роман был популярен между 11 и 14 веками. Когда мы говорим о рыцарском романе, мы не имеем в виду романтические истории любви, которые мы обычно ассоциируем с романтикой сегодня. (Хотя часто появляется прекрасная девушка, за которой нужно ухаживать). Вместо этого рыцарский роман на самом деле означает приключенческие истории, немного похожие на средневековые боевики.
Это все о рыцарях, которые отправляются в фантастические приключения, сталкиваются с большими опасностями, завоевывают сердца и вообще ведут себя как герои.
Эти рыцари столкнутся с ужасающими драконами или великанами; их могли обмануть чародейки или волшебники. Все для того, чтобы доказать, что они достаточно храбры и достойны называться рыцарями. Иногда их квесты включают получение особых предметов, таких как Святой Грааль или меч (Экскалибур). Иногда они путешествуют на большие расстояния, чтобы найти секрет вечной молодости. Суть всех рыцарских романов — приключения, в которые отправляются эти рыцари.
Рассказы пользовались огромной популярностью в Европе. Возможно, это связано с тем, что они часто переводились и адаптировались с одного языка на другой. В средневековый период не существовало такого понятия, как законы об авторском праве, и подражание чужой истории не имело негативного клейма, которое есть сегодня. Часто рассказы переводились со старофранцузского оригинала на такие языки, как средневерхненемецкий, а затем среднеанглийский.
Старофранцузский язык Кретьена де Труа Ивен, Рыцарь Льва (ок. 1180 г.) был свободно переведен на средневерхненемецкий язык Ивейн (ок. 1203 г.) Хартманном фон Ауэ.
Меч короля Артура, Экскалибур, пиксели.
Все рыцари следуют так называемому рыцарскому кодексу. Это набор правил, определяющих, как должен вести себя каждый рыцарь, ценящий честь, куртуазную любовь и верность. Одни из самых известных историй о рыцарских романах — это истории о короле Артуре и его рыцарях круглого стола. Самым известным примером этих историй будет Томас Мэллори Смерть Артура (1485) .
Le Morte D’Arthur рассказывает полную историю Артура, от того, как он стал королем, до самой его смерти. В нем много рассказов о его рыцарях круглого стола. Книга составлена из множества рассказов французского и английского происхождения.
Элементы рыцарского романа
Теперь, когда мы знаем, что такое рыцарский роман, нам нужно узнать, что делает историю рыцарским романом.
Ниже мы рассмотрим все элементы и характеристики, присущие рыцарским романам.
Рыцарство
Это может показаться очевидным, но все рыцарские романы содержат рыцарство. Рыцарство — это просто поведение в соответствии с рыцарским кодексом. Он представляет собой идеал рыцарства. Сегодня это слово по-прежнему ассоциируется с «джентльменским» поведением. Рыцарский кодекс включает в себя; иметь веру и защищать церковь, защищать слабых и быть патриотичными и смелыми. Рыцарские люди не должны лгать, должны быть честными и великодушными и всегда отстаивать добро над злом. Большая часть рыцарского кодекса до сих пор считается благородной. У рыцарей важно чувство чести, они считают, что успех коллектива больше, чем индивидуальный. Другие части кодекса не выдержали испытания временем, однако сегодня мы, безусловно, осудили бы беспощадную войну с так называемыми неверными.
Куртуазная любовь
Как следует из названия, куртуазная любовь — это ухаживание за любимым человеком.
Традиционно рыцарь влюблялся в «прекрасную девушку». Принимая девичью свободу выбора, рыцари попытаются доказать, что достойны любви дамы. Они сделают это, ведя себя благородно и смело и делая все, что она попросит. Нет ничего необычного в том, что рыцарей отправляют на квесты, чтобы проявить себя. Иногда рыцарь может соревноваться с другим за одну и ту же девушку. В этом случае два рыцаря должны были доказать, кто из них самый сильный и смелый, чтобы завоевать сердце девушки. Известным примером этого может быть сказка о Ланселоте и Гвиневре.
Религиозное благочестие
Частью рыцарского кодекса была безошибочная вера в церковь. Рыцари искренне верили, что Бог на их стороне. Сегодня это может показаться проблематичным, поскольку рыцари часто отправлялись в крестовые походы, чтобы завоевать «святую землю» Иерусалима. В других случаях их поиски включали в себя поиск святых реликвий, например, поиски Ланселотом святого Грааля в году. Цикл Вульгаты (оценка 1215).
Приключения
Все рыцарские романы — это приключенческие истории. Рыцари отправляются на поиски, чтобы либо доказать свою ценность, либо обнаружить определенный предмет или навык. Иногда это делается для того, чтобы завоевать сердце дамы, а иногда просто для того, чтобы доказать, насколько они храбры. Многие из этих приключений находятся в Le Morte D’Arthur Томас Мэллори.
Рыцари часто отправляются на поиски любви или чести. Pixabay.
Магия
Такие персонажи, как Мерлин и Морган Ле Фей, часто привносят немного волшебства в рыцарские романы. Морган Ле Фэй была волшебницей, которую изображали как хорошей, так и плохой. В ранних произведениях Кретьена де Труа она предстает великой целительницей. В Le Morte D’Arthur Томаса Мэллори Морган Ле Фэй изображена как враг короля Артура и его круглого стола.
Фантастические антагонисты
Рыцарские романы использовали фантастических антагонистов, чтобы взволновать публику и доказать храбрость своих героев.
Не слишком отличается от фильмов по комиксам, которые мы смотрели бы сегодня. Эти антагонисты могут быть в форме волшебников, гигантов или драконов. На самом деле антагонистами в рыцарских романах могут быть какие угодно, главное, чтобы они возбуждали публику.
Одним из известных примеров является Зеленый рыцарь из «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь», огромный зеленый человек, который, кажется, может жить без головы.
Рыцарские романы Стихи
Многие Рыцарские романы появились в форме стихов, особенно самые ранние примеры. Французский поэт Кретьен де Труа был, пожалуй, самым известным представителем, написавшим пять романов о короле Артуре. Другой известный пример рыцарской романтической поэмы — «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь». Здесь мы рассмотрим два рыцарских романса.
«Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь»
Автор поэмы неизвестен, предполагается, что она была написана около 1400 года. Поэма написана на среднеанглийском языке. Он известен как аллитерационная поэма, форма метра, используемая в древнеанглийском языке.
Стихотворение использует рифму и длинные аллитерационные строки, чтобы рассказать свое повествование. Стихотворение, состоящее из более чем 100 строф, следует традиционному повествованию о квесте .
Аллитеративные стихотворения используют одну и ту же букву для начальных звуков слов в строке. Обычно это согласные буквы.
Рассказы о приключениях — это рассказы, в которых участвует персонаж, движимый желанием найти объект или достичь цели.
Поэма начинается на Рождество в зале короля Артура. Большой зеленый рыцарь входит в зал и прерывает празднество. Рыцарь хочет сыграть в игру, в которой претендент может отрубить ему голову. В случае успеха претендент получает топор зеленого рыцаря. Сэр Гавейн принимает вызов и добивается успеха. Зеленый Рыцарь поднимает голову и уходит. Прежде чем уйти, он показывает окровавленную голову сэру Гавейну и королеве, напоминая сэру Гавейну, что он должен пойти в зеленую часовню, чтобы Зеленый рыцарь мог ударить его в ответ.
С приближением конца года сэр Гавейн направляется к зеленой часовне. Сэр Гавейн сталкивается с препятствиями, проверяя свою честь и храбрость. Когда он, наконец, встречает Зеленого рыцаря, храбрость сэра Гавейна подвергается испытанию, поскольку он думает, что, сохранив свое назначение, он встретит свою смерть. Зеленый рыцарь лишь слегка порезал шею сэру Гавейну. Сэр Гавейн использовал волшебный пояс, чтобы спасти свою жизнь, и ему стыдно за это. Он возвращается героем, но стыдится своей трусости.
Кретьен де Труа
Ланселот, рыцарь с повозкой (12 век)Написанный Кретьеном де Труа в 12 веке, Ланселот считается первым рыцарским романом, в котором фигурирует сэр Ланселот. Это рассказ о куртуазной любви, в котором исследуются отношения Ланселота с Гвиневрой, которую в основном считали женой короля Артура. В повествовании рассказывается о похищении Гвиневеры и ее последующем спасении Ланселотом.
Хотя кажется необычным, что один из рыцарей Артура ухаживает за своей королевой, это было широко распространено и даже поощрялось в средние века.
Считается, что брак не влияет на шансы женщины встретить куртуазную любовь. Однако это дело в конечном итоге приводит к падению королевства короля Артура. Это, скорее всего, уважает христианские ценности греха и его мнение о внебрачных связях. В стихотворении также фигурирует знакомый персонаж сэра Гавейна, который помогает Ланселоту искать пропавшую Гвиневру.
Влияние рыцарских романов
Рыцарские романы во многом сформировали наше представление о средневековье. Их влияние прямо и косвенно можно обнаружить во многих приключенческих историях. «Дон Кихот » (1605 г.) считался одним из первых романов в западной литературе и находился под сильным влиянием рыцарских романов. Главный герой Дон Кихот прочитал множество рыцарских романов и решает возродить идеалы рыцарства в Испании.
Характерные приключения, характерные для рыцарских романов, можно увидеть в фантастическом произведении Дж. Р. Р. Толкиена, где главные герои явно преследуют одну цель. Сам Дж. Р.
Р. Толкин был средневековым ученым в Оксфорде. Один фильм об Индиане Джонсе, The Last Crusade (1989) заходит так далеко, что выполняет тот же квест. В фильме герой ищет Святой Грааль, как и Ланселот до него. Можно обнаружить сходство при взгляде на истории о «Диком Западе» с их ковбоями, часто защищающими слабых и спасающими прекрасную девушку.
Замок Отранто (1764 г.) использовал средневековую обстановку и романтический сюжет, а также добавил призраков. Это добавление запоминающихся элементов к романтической истории положило начало готическому жанру. Таким образом, рыцарские романы можно рассматривать как предшественников таких историй, как Дракула и Франкенштейн. Большинство современных историй содержат по крайней мере один элемент рыцарского романа. Так что можно с уверенностью сказать, что влияние рыцарского романа далеко идущее.
Рыцарский роман — основные выводы
- Рыцарский роман — это литературный жанр, рассказывающий истории о средневековых рыцарях в стихах или прозе.
- Рыцарские романы были популярны в период средневековья: 12, 13 и 14 веков.
- Одним из известных примеров рыцарского романа является «Смерть Артура» (1485) Томаса Мэллори.
- Рыцарские романы обычно рассказывают о рыцаре, отправляющемся на поиски любви или чести.
- Рыцарские романы использовались для изображения рыцарского кодекса, который является кодексом чести, по которому должны жить все рыцари.
10 лучших средневековых любовных историй
Меч среди звезд, опубликованных издательством Jimmy Patterson Books.
В этом эпическом продолжении игры «Однажды и будущее » Ари и ее радужные рыцари должны совершить ограбление Святого Грааля тысячи лет назад, не разрушив при этом свои судьбы. Ари и ее проклятый волшебник Мерлин должны отправиться в прошлое, в непросвещенное Средневековье, и украсть Грааль короля Артура, что невозможно. Крайне важно, чтобы путешественники во времени не исказили временную шкалу и не изменили ход истории.
Встреча лицом к лицу с оригинальной легендой о короле Артуре может произвести волновой эффект, который изменит все.
Хотя, как и в случае с большинством временных периодов, границы немного туманны, средневековый период длился приблизительно с 5-го по 15-е века. Эпоха породила множество великолепно написанных романов, которые вдохновили большую часть литературы последних 500 лет. (Мой фаворит — «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь» ).
Эта статья, однако, посвящена современным романам , установленным в Средние века. Несмотря на то, что в этот период наблюдается существенный недостаток странных романов, я рад сообщить, что немало авторов пишут о средневековых неевропейских странах!
№1.
Завоеватель (Династия де Варенн №1) Бренды Джойс Рольф де Варенн, норманнский дворянин, близкий союзник Вильгельма Завоевателя. За свою помощь он только что женился на леди Алисе, саксонке, чье приданое включает стратегический замок. Но его внимание привлекает внебрачная сестра Алисы, ведьма Сейдра.
Это рваный лиф, установленный сразу после норманнского завоевания. Хотя мне это понравилось, это не для всех, и стоит проверить обзоры на наличие предупреждений о триггерах.
#2.
Кэтрин от Anya SetonДжон Гонт, герцог Ланкастерский, был младшим сыном короля 14-го века Эдуарда III, чей собственный сын занял трон. Джон был женат трижды, но настоящей любовью всей его жизни была его последняя жена, Кэтрин Суинфорд, которая оставалась его любовницей во время его второго брака и десятилетиями была в центре его жизни. Их роман эпичен и душераздирающ: самое близкое сравнение, которое приходит на ум, — « Унесенные ветром».
№3.
Необычные клятвы (Трилогия о невестах #0.5) Мэри Джо Путни Леди Мериэль де Вер — норманнская дворянка во времена анархии, но она говорит Адриану, графу Шропширу, что она простолюдинка из Уэльса. Это делает ее честной игрой. Запертые в его замке, они вступают в битву желаний, но когда Мириэль теряет память, Адриан должен решить, насколько благородным он себя чувствует.
#4.
Когда Христос и Его святые спали (Генрих II и Элеонора Аквитанский № 1) Шэрон Кей ПенманПо общему признанию, это больше историческая фантастика, чем исторический роман, но это прекрасно написанный рассказ об анархии, который включает в себя начало катастрофических отношений между Генри и Элеонорой. По словам самого Пенмана:
Генрих II и Элеонора Аквитания были больше жизни, легенды при жизни. Он был одним из величайших средневековых королей, а она была единственной женщиной, носившей короны и Англии, и Франции. Они любили, ссорились и плели интриги на сцене, которая простиралась от границы с Шотландией до Средиземного моря. Их дети были заклеймены современниками как «выводок дьявола», но они основали династию, которой предстояло править Англией в течение трехсот лет.
#5.
By Possession (Medieval #1) Мадлен Хантер Дважды овдовевшая рабыня Мойра Фолкнер воспитывала сына своего сюзерена Аддиса де Валенса с тех пор, как он умер.
Но он очень живой. Он возвращается из крестовых походов и обнаруживает, что его сводный брат узурпировал его земли… и что, хотя Мойра отвлекает его в битве с королем, он не может отказаться от нее.
#6.
Лев и ворона Эли ИстонаКрасота и ум сэра Кристиана Брэндона принесли ему прозвище Ворона. Сэр Уильям Корбетт, грубый и неуклюжий, известен как Лев. Когда Уильям вынужден заручиться помощью Кристиана в спасении своей сестры от жестокого мужа, ему становится труднее, чем когда-либо, подавлять свои желания. Место действия: 14 век.
#7.
Мечи-бабочки (Династия Тан #1) автора Джинни ЛиньДинастия Тан правила в Китае в раннем средневековье, с 618 по 907 год нашей эры. Действие этой конкретной книги происходит в 758 году. Принцесса Ай Ли бежит от нежелательного брака, используя только свои мечи-бабочки для защиты, когда она встречает голубоглазого воина Ряма. Эти двое заключают сделку, которая усложняет их влечение друг к другу.
#8.
Flame in the Mist (Flame in the Mist #1) Рене АхдиЕдинственное предложение для молодёжи в этом списке. Марико, единственная дочь самурая, знает, что ей не суждено ничего лучше, чем замужество, даже если она так же опытна, как и ее брат-близнец Кеншин. Когда на ее конвой нападают их соперники из Черного клана, она маскируется под мальчика, чтобы отомстить. Место действия: феодальная Япония (1185 г.).
#9.
Завоеватель Джорджетт ХейерКак и книга Пенмана, это больше историческая фантастика, чем исторический роман, которым известен Хейер. Завоеватель — это биография Вильгельма I, местами сухая, но в ней есть удивительная глава о его романе с Матильдой Фландрской. Уильям и Матильда — одна из моих любимых средневековых пар. То, как они собираются вместе, очень нетрадиционно (мягко говоря), но есть важные исторические свидетельства того, что они действительно любили друг друга.
#10.
Дикий рыцарь Агнес Мур Алиссы Коул Черная женщина пятнадцатого века Агнес Мур — «экзотика» при дворе короля Шотландии Якова IV.
Когда король делает ей поцелуй в качестве приза на турнире, она обнаруживает рыцаря, который не успокоится, пока не выиграет.
Вот еще средневековые романы, которые не дадут вам заскучать!
Рыцарский роман — определение и примеры
Жанр включал рассказы о рыцарях, девицах в беде, магии и многом другом. Эти истории часто брали элементы из предшествующих фольклорных сказок и сказок. С течением времени рыцарские романы, первоначально написанные в стихах, видоизменились и приобрели в качестве основной формы прозу. Эти истории были наполнены приключениями и традиционными ролями героев и злодеев.
Определенный кодекс поведения, известный как рыцарство, руководил поведением героев этих историй. Они верили в честь, верность и определенный подход к любви.
В самых известных историях этого жанра рассказывается о дворе короля Артура и таких персонажах, как Ланселот и Галахад.
Знакомство с рыцарским романом
- 1 Определение рыцарского романа
- 2 Примеры литературы о рыцарском романе
- 3 Часто задаваемые вопросы
- 4 Связанные литературные термины
- 5 Другие ресурсы
Рыцарский роман произношение: ши-вал-рик роу-манс акцент на любви и манерах.
Эти истории, а также культура, на которую они были вдохновлены, были популярны в период Средневековья и раннего Нового времени в Европе. В этих литературных произведениях читатели могут увидеть акцент на таких темах, как романтика, а также включение сказок, легенд и фольклора. Иногда эти рассказы были юмористическими, ироническими или сатирическими, и их можно было видоизменить по вкусу слушателя.
Самые ранние формы рыцарских романов были написаны в стихах примерно в 15 веке. Позже в этом жанре использовалась проза, в том числе новые версии тех же стихотворных рассказов прошлых десятилетий. Истории были основаны на центральном квесте, традиционных героях и злодеях, девицах в беде и господстве героя. Преодолев препятствия на своем пути, романтический герой достиг новых высот.
Самые ранние рассказы в основном касались фольклорных тем, но со временем они исчезли, уступив место другим темам. Часто изображались рыцари, мистические и волшебные женщины, такие как волшебные дамы и волшебницы.
Прекрасным примером являются такие персонажи, как Морган ле Фэй, волшебница из «Смерти Артура».
Примеры рыцарской романтической литературы
Сэр Гавейн и Зеленая ночьСэр Гавейн и Зеленая ночь – невероятно популярная история о короле Артуре, написанная в конце 14 века на среднеанглийском языке. Автор оставался неизвестным на протяжении веков, а название было дано произведению лишь спустя столетия после его написания. В рассказах о короле Артуре есть два полярных сюжетных приема: игра с обезглавливанием и обмен выигрышами. Первый относится к «игре», в которой два рыцаря сражаются друг с другом, обмениваясь ударами, которые могут обезглавить их противника.
Стихотворение написано аллитерационным стихом с использованием техники «боб и колесо». В нем также используются многие традиционные элементы рыцарского романа, такие как акцент на поиске героя и моральном облике этого героя.
Эта конкретная история описывает рыцаря Гавейна и его решение принять вызов от Зеленого рыцаря.
Он говорит Гавейну, что может нанести удар сейчас, но через год и день ему придется столкнуться с ответным ударом Зеленого рыцаря. Вот цитата из рассказа:
Я самый слабый, самый лишенный мудрости, я знаю, И моя жизнь, если я потеряю, меньше всего будет упущена, правда. Только потому, что ты мой дядя, я должен цениться; Нет щедрости, кроме твоей крови в моем теле, я знаю. И так как это дело слишком глупо, чтобы достаться вам, И я первый попросил его у вас, передайте его мне; И если я не буду говорить правильно, пусть весь суд рассудит Без вины.
Эти строки открывают историю и изображают добродетельные черты характера Гавейна, невероятно важную часть его характера и характера всех героев рыцарских романов.
Ланселот, рыцарь из повозки Кретьена де Труа Это первый пример рыцарского романа, в котором появляется персонаж Ланселота. Он был написан в XII веке в стихах Кретьеном де Труа. В нем рассказывается история похищения королевы Гвиневеры и романа между ней и Ланселотом.
История также содержит информацию о наследии Ланселота и помогает установить основные черты характера, которые остаются с ним на протяжении всей более широкой истории рыцарских романов. Вот цитата из рассказа в стихах:
Медленно приблизилась королева,
И, печально вздохнув, оседлала,
Затем сказала таким тихим голосом
Никто не должен был ее слышать:
‘О, любовь моя, если бы только
Ты знал, ты никогда не позволишь мне
Сделай шаг в заботу этого человека
Это был едва шепот,
Но граф Гинаблс, стоявший
Рядом, услышал, что она сказала
Один одной из центральных тем этого произведения является грех, особенно грех в христианской традиции. Цитата выше появляется, когда Гвиневра покидает двор Артура. Она знает, что ее посадят в тюрьму, и смирилась с этой судьбой. Некоторые ученые предположили, что этот отрывок раскрывает известные ограничения Гвиневры как женщины. Она мало что может сделать, чтобы контролировать свою жизнь.
Часто задаваемые вопросы
Почему важна литература о рыцарских романах?
Рыцарский роман является важным литературным жанром из-за глубины повествования, которое он содержит, жанровых изменений, которые он представляет, и того, как он отражает современную культуру, в которой он был написан. веков. Многие персонажи, такие как король Артур, популярны и сегодня.
Каковы характеристики рыцарского романа?
Характеристики этого жанра литературы включают акцент на добродетель, героизм, романтику, любовь и моральные качества человека. Поиски героя обычно были в центре истории. В нем были злодеи, вероятно, девица в беде, и испытания, которые герой должен преодолеть.
Как Дон Кихот является рыцарским романом?
Дон Кихота часто называют пародией на рыцарский роман. Это означает, что автор, Мигель де Сервантес, взял элементы из жанра и перевернул их с ног на голову.
Почему сэр Гавейн — рыцарский роман?
История сэра Гавейна и Зеленого рыцаря — это рыцарский роман, потому что на протяжении всей истории Гавейн демонстрирует свои добродетели и моральный кодекс. Он смелый, благородный и доказывает свою человечность.
Связанные литературные термины
- Историческая фантастика: жанр, в котором вымышлены реальные места, люди и события.
- Биография: отчет или описание жизни человека, литературное, вымышленное, историческое или популярное по своему характеру, написанное биографом.
- Романтика: повествовательный жанр литературы. В нем могут быть элементы, включая тайну, приключение, храбрость и многое другое.
- Мораль: смысл или сообщение, переданное через историю.
- Миф: жанр фольклора, который обычно включает в себя героя, а иногда и фанатичные элементы.
- Поэма-повествование: содержит все элементы рассказа и обычно длиннее среднего.
Другие ресурсы
- Смотреть: Сэр Гавейн Истинный
- Смотреть: Что такое рыцарство? И это мертво?
- Слушайте: Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь
Medieval Romance: Unpicking The Middle Ages Mills & Boon
Париж и Вена стала общеевропейской сенсацией. Однако вряд ли это был единичный случай: роман был самым популярным светским жанром литературы Средневековья. Это очень занимательные истории о приключениях, любви, дуэлях и битвах, встречах со сверхъестественным, рыцарях в дерзких поисках и женщинах, которые зачастую вполне способны сами убить дракона. Этот жанр является прародителем сказок, романов и современной фантастики, и его популярность сохранялась на протяжении веков.
Французский поцелуй
Истоки романа восходят к Франции 12-го века. Самые ранние романы возникли в придворном контексте, когда поэты писали для аристократической публики. Такие покровители, как Элеонора Аквитания и ее дочь Мария де Шампань, сыграли ключевую роль в развитии жанра.
То, что произошло при французских дворах, также оказало глубокое влияние на английскую литературу: ее самые ранние романы были написаны не на английском, а на англо-нормандском языке, разновидности французского, на котором говорила знать. Ведь это было время, когда короли Англии (Стефан Блуа, Генрих II и Ричард Львиное Сердце) были еще больше французами, чем англичанами.
Удивительно, но слово «романтика» изначально не имело ничего общего с любовью. Romanz — термин, используемый для описания произведений, написанных «en roman» — на романском языке, а не на латыни. «Романс» просто означал «книга, написанная на французском языке».
Самые ранние романы были переводами классических текстов, основанных на истории и легендах. Roman d’Eneas адаптировал Aeneid , а Roman de Troie был пересказом Троянской войны. Они были частью движения, направленного на возвышение французского как литературного языка, при этом латинский исходный материал придавал высокий статус все еще зарождающейся народной литературе.
Поэты также сочиняли рассказы о короле Артуре и его рыцарях, значительно развивая то, что они читали в латинских историях, добавляя новые элементы и персонажей, таких как Ланселот. Ключевые работы включают « Roman de Brut » Уэйса и романы Кретьена де Труа об Артуре, которые, в свою очередь, вызвали бесчисленное количество пересказов и переводов, положив начало долгой истории переосмысления, которая продолжается и по сей день.
Из французских дворов романсы перекочевали во дворы Германии и Нидерландов. Вскоре они завоевали и остальную Европу. Жанр постепенно превратился в отдельную категорию литературы, которая со временем стала весьма шаблонной. Его главными героями были уже не только классические фигуры или рыцари Артура. А в таких романах, как «Эмаре», «Мелюзина» и «Тишина», благородные дамы играли главные роли.
Одним из ключевых моментов, отличающих романы от более ранних эпопей, таких как Беовульф , является то, что персонажи мотивированы не только славой или верностью лорду, но и любовью.
Военной доблести недостаточно: идеальный рыцарь должен еще уметь обращаться с дамой.
Об авторах средневековых романов известно немногое. Многие остаются анонимными, а когда у нас есть имя, мы мало что знаем. Например, Paris and Vienne — история о цыплёнке целомудрия — приписывается Пьеру де ла Сепеду, но кроме возможности того, что он прибыл из Марселя, мы ничего не знаем об этом человеке. Возможно, это даже не настоящее имя автора.
Джеффри Чосер — интересное исключение, так как он один из немногих средневековых авторов, о которых мы много знаем. Его «Кентерберийские рассказы » включают несколько романов, и он перевел очень влиятельный «Роман де ла Роуз ». Тем не менее, чаще всего жизнь названных авторов романов окутана тайной, где все, что мы знаем, это то, что они были хорошо образованы и часто работали на дворянство.
Чудовищные дети
На протяжении веков дворянство было главной аудиторией романов. С их придворной обстановкой и приключениями рыцарей, герцогов, королей и девиц романы отражали мир, который они знали.
У некоторых даже была личная связь. Лузиньянские короли Кипра и ветвь Дома Люксембургов утверждали, что произошли от романтического персонажа. Это была Мелюзина, которая по субботам плескалась в ванне со «змеиным хвостом размером с бочку селедки» и рожала получудовищных детей.
Мелюзина, дух воды и популярная фигура романа, изображенная на гравюре на дереве 16-го века (Фото Алами) — и Жакетта Люксембургская, мать королевы Эдуарда IV, Елизаветы Вудвилл. Дом Клевов считал героя Рыцаря-лебедя своим легендарным основателем. Это история о детях, рожденных с цепями на шее, которые превращаются в лебедей, когда цепи снимаются.
То, что романы были частью элитарной литературной культуры, также отражено в их рукописях. В частности, многие французские романы можно найти в роскошных, красиво иллюстрированных книгах. Одним из примеров является Книга Талбота Шрусбери , которая содержит пять романов и несколько других рыцарских текстов, в том числе Статутов Ордена Подвязки .
Книга содержит большое количество иллюстраций, дорогих цветов и сусального золота, и была подарена английским рыцарем Джоном Талботом французской принцессе Маргарет Анжуйской, когда она приехала в Англию, чтобы выйти замуж за Генриха VI. Подобные рукописи стали символами статуса.
В период позднего средневековья произошли некоторые важные изменения. Более быстрые методы производства рукописей и рост книгопечатания означали, что книги можно было выпускать в гораздо больших масштабах. В Европе романы были одними из первых сказок, готовых к печати — типографии были явно уверены, что они будут хорошо продаваться. Мелюзина сохранилась не менее чем в 54 рукописях, в том числе в двух на английском языке, но до 1600 года она была напечатана не менее 73 раз, причем каждый тираж составлял несколько сотен экземпляров. Такие романы стали ранними европейскими бестселлерами. Вероятно, можно было зайти в книжный магазин любого крупного европейского города и найти местную переведенную версию.
Больше похоже на это
Рост грамотности и лучший доступ к образованию также означали, что больше людей стали читать книги.
Романы больше не были связаны с исключительно аристократической средой. В Англии все больше и больше представителей дворянства, зажиточных купцов и зарождающегося среднего класса читают романы. Книги, которыми они владели, не были роскошными, и многие из них были общими для всего дома.
В то же время производство романов переместилось из двора в городские центры. Этот сдвиг сказался и на содержании романсов: один из героев Сэр Амадейс — торговец, который учит расточительного рыцаря тому, что аристократическое богатство часто является пустым представлением.
Сказки о волшебном коне Одним из явлений, отличающих романы от других литературных жанров, была их популярность среди женщин – как потребителей, так и покровительниц. Романсы попали в Швецию благодаря покровительству королевы Евфимии. Маргарет Йоркская покровительствовала первой книге, напечатанной на английском языке, также роману: Recuyell of the Historyes of Troye , напечатанный около 1473 года.
А Элеонора Шотландская перевела французский Ponthus et Sidoine на немецкий язык.
На иллюстрации 15-го века к истории Понта и Сидоина группа, замаскированная под дикарей, танцует на свадьбе одноименной Сидонии. Женщины были ненасытными потребителями, покровительницами и переводчицами романов; Элеонора Шотландская (1433–1480 гг.) перевела этот рассказ с французского на немецкий (Фото Алами)
Но женщины особенно любили читать романы. Алисе Чосер – внучке знаменитого поэта – принадлежит роман о четырех братьях, путешествующих на волшебном коне. Среди владельцев романов о короле Артуре были Изабелла Французская и крупные участники Войн Алой и Белой розы, такие как Маргарет Бофорт, Элизабет Вудвилл и Энн Невилл. Даже испанская монахиня Святая Тереза признавалась, что любит романсы. Ребекка Лемп — женщина, сожженная на костре за колдовство, — называла себя героиней романа Магелон в последнем письме, которое она написала своему мужу.
Одна из причин, по которой этот роман понравился женщинам, заключается в том, что это был один из немногих средневековых жанров, в которых они являются ключевыми персонажами.
Женщины тоже снимались в житиях святых, но романы предлагали нечто иное, чем душевные лишения и мученичество.
Хотя в ранних романах женщины часто являются товаром, который нужно завоевывать, в позднесредневековых романах есть умные и начитанные персонажи, женщины, от которых рыцари зависят за советом. В Аморий и Клеоп именно женщина знает, как победить дракона. Клеоп обладает энциклопедическими знаниями о драконах и их слабостях, говоря Амориусу, что того, с кем он сталкивается, можно победить, используя драгоценные камни для защиты (рубин и изумруд «всегда направлены ему в глаза») и травы, противодействующие его яду, в том числе «душицу, фенхель и драганы» (орегано, фенхель и эстрагон).
Такие сильные женские персонажи могли понравиться значительной женской аудитории. Но не всем нравилась мысль о женщинах, жадно читающих романы. К концу средневековья этот жанр начал вызывать негативную реакцию, и в центре ее оказались женщины. Критики советовали не забивать женщинам головы странными идеями и предупреждали о порочности и развращающем влиянии романтики.
Жанр, когда-то считавшийся эмблемой утонченности и благородной литературной культуры, теперь был заклеймен как криминальное чтиво.
Одуряющий хлам
Гуманисты шестнадцатого века были в авангарде этой вспышки антиромантического ханжества. Мишель де Монтень назвал романы «одурманивающей остроумием чепухой», а английский ученый Роджер Ашам предупредил, что читатели придут к «непредумышленному убийству и непристойности». Один комментатор добавил, что романы не касаются «никакого другого материала, кроме секса и войны».
Хуан Луис Вивес, другой выдающийся гуманист, утверждал, что романы разжигают «звериное и грязное желание» и особенно вредны для женщин, которым следует «избегать этих книг, как змеи или скорпиона».
Неслучайно эта вспышка морального возмущения пришлась на время, когда женщины были признаны главными читательницами романов. В этот период также были острые споры о том, должны ли женщины иметь доступ к образованию. Многие из этих критических замечаний были тонко завуалированными требованиями, чтобы женщины знали свое место.
В конце концов, жена, которая читает о мирах за пределами ее собственного, может быть недовольна тем, чтобы оставаться дома. Этот снобизм против популярной непристойности также является началом многовековой традиции мужчин пренебрегать литературными вкусами женщин и контролировать их читательские привычки.
Возможно, неудивительно, что такие предупреждения мало повлияли на популярность романов. Во всяком случае, они действовали как родительские консультативные ярлыки на компакт-дисках в 1990-х или рейтинги 18+ в играх, просто гарантируя, что каждый подросток поспешит и купит копию.
Некоторые романы фигурировали в списках книг, запрещенных церковью, но это редко означало, что они выходили из обращения. Даже номер «Роберт Дьявол », моральный урок которого состоит в том, что если вы спите с дьяволом, ваш ребенок приобретет прискорбную привычку поджигать монахинь, — остался в печати; единственным запретом было то, что этому нельзя учить детей. Фактически, романсы оставались в моде и в период раннего Нового времени.
Многие из них были превращены в пьесы, театрализованные представления, баллады или другие формы популярного развлечения, благодаря которым их истории продолжали жить.
Хотя сами романы теперь часто забываются, их сюжеты и персонажи формировали популярную культуру на протяжении столетий. Уильям Шекспир был фанатом: он позаимствовал Оберона (короля фей в Сон в летнюю ночь ) из Юона Бордоского , а Перикл основан на Аполлонии . Чарльз Диккенс читал Валентайн и Орсон (о близнецах, разлученных при рождении, одного из которых вырастил медведь) и Фортунат с его постоянно пополняющимся кошельком и телепортирующейся шляпой. Такие авторы, как Вальтер Скотт и Гёте, позже вновь популяризировали романы с такими произведениями, как 9.0014 Айвенго и Подмастерье Вильгельма Мейстера, лет соответственно.
И некоторые из самых популярных персонажей средневековых романов все еще с нами сегодня: прогуляйтесь по местной главной улице, и есть все шансы увидеть Мелюзин, смотрящую на вас из самого неожиданного места: из Starbucks чашка кофе.